Макаренко А. С. Педагогические сочинения в 8 т.: Т. 1. — 1983

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ
ПРОИЗВЕДЕНИЯ
1922―1936 гг.

Заявление в Центральный институт
организаторов народного просвещения
Прошу зачислить меня студентом на основное отделение института.
Я родился в 1888 г., сын железнодорожного рабочего. После окончания
двухгодичных педагогических курсов в 1905 г. был народным учителем.
В 1914 г. поступил в Полтавский учительский институт, который и окончил
в 1917 г. с золотой медалью. В 1917—1919 гг. был заведующим большой
железнодорожной школой при Крюковских вагонных мастерских (до
1000 учащихся). Приход деникинцев и разрушение ими школы и ее отдель-
ных трудовых организаций заставили меня в августе 1919 г. переехать в
Полтаву. В 1920 г. Полтавским губнаробразом мне было поручено дело ор-
ганизации и управления колонией для малолетних (несовершеннолетних)
правонарушителей.
Два года, проведенные мною в колонии в обществе 5 воспитателей с
80 воспитанниками, среди большого соснового леса, дали мне возможность
при самой тяжелой обстановке создать одно из интереснейших учреждений.
В настоящее время колония процветает, но мне бы хотелось огромный
опыт двух лет, вызвавший множество вопросов, обработать научным обра-
зом. Занятый ежедневно по 16 часов, вдали от научных центров, я не имею
возможности сделать это, оставаясь в колонии. Как видно из прилагаемых
документов, мне делают очень лестные предложения, но только педагоги-
ческая научная работа в Москве представляется мне заслуживающей того,
чтобы оставить колонию.
К сожалению, я не хочу подвергать себя риску коллоквиума. Я не знаю,
в чем он будет состоять, но напряженная работа последних лет, естественно,
не давала мне возможности регулярно восстанавливать в памяти то, что
забывается в различных отраслях знания, тем более что на мою долю выпа-
ло очень мало непосредственной классной работы в школе по некоторым
предметам. Поэтому очень возможно, что на многие вопросы приемной ко-
миссии, касающиеся формальных сторон знания, я не отвечу. Возвратиться
же из Москвы ни с чем будет чересчур тяжело: я имею в виду не только
самолюбие, но и нужную мне на будущее, хотя бы в той же колонии, энер-
гию. Кроме того, я не обладаю средствами для такой поездки. Поэтому я
прошу комиссию принять меня без устного коллоквиума. Для того же,
чтобы комиссия имела представление о моей подготовке, посылаю краткое
изложение «Вместо коллоквиума».

В качестве удостоверений о моих админ. и организ. способностях, как
требуется (Известия ВЦИКа, № 186), прилагаю
1. Удостоверение Полтавского губнаробраза от 24/ѴІІІ.
2. Приглашение завдоротделом Южн. д. т. Греся 24/ѴІ.
3. Приглашение месткома и цеховых старост Крюков, вагон, мастер-
ских 4/ѴІІ.
4. Вырезку из полтавской газеты «Голос труда» от 15/ѴІІ.
Как родившийся в 1888 г., учетной карточки не представляю. Докумен-
ты об образовании находятся в Харькове и будут доставлены в случае по-
ступления.
Антон Макаренко
В случае принятия меня в институт, прошу сообщить: Полтава, до
востребования. Антону Семеновичу Макаренко. По тому же адресу, в
случае отказа, прошу выслать документы. Марки на ответ прилагаю.
К заявлению А. Макаренко
Вместо коллоквиума
В области предметных дисциплин систематические знания получил я в Учи-
тельском институте.
Математикой никогда особенно не интересовался, поэтому арифме-
тика, геометрия, алгебра, тригонометрия и физика мне знакомы только в
пределах курса дореволюционного Учительского института. К настоящему
дню из тригонометрии помню только общие основания, забыл многие тео-
ремы алгебры и законы физики, с логарифмированием сейчас, пожалуй, не
справлюсь.
Природоведение. Разумеется, совершенно, свободно себя чувст-
вую в области физиологии животных и растений. Анатомические знания
слабы. Забыл многие частности из геологии. Астрономию знаю хорошо и
занимаюсь практически в Полтавском музее. Впрочем, знания по астроно-
мии и космографии у меня продукт увлечений юношества.
Солидные знания имею в общей биологии. Несколько раз прочиты-
вал всего Дарвина, знаю труды Шмидта и Тимирязева, знаком с новейшими
[проявлениями] дарвинизма. Читал Мечникова и кое-что другое.
Химию практически не знаю, забыл многие реакции, но общие положе-
ния и новейшая философия химии мне хорошо известны. Читал Менделеева,
Морозова, Рамзая. Интересуюсь радиоактивностью.
Географию знаю прекрасно, в особенности промышленную жизнь
мира и сравнительную географию. Свободно чувствую себя в области эко-
номической политики, знаком с ее историей и зародышами будущих форм.
Все это, разумеется, не из учебников. Очень интересуюсь Австралией и
Новой Зеландией.
История — мой любимый предмет. Почти на память знаю Ключев-
ского и Покровского. Несколько раз прочитывал Соловьева. Хорошо знаком
с монографиями Костомарова и Павлова-Сильванского. Нерусскую историю
знаю по трудам Виппера, Аландского, Петрушевского, Кареева. Вообще

говоря, вся литература по истории, имеющаяся на русском языке, мне из-
вестна. Специально интересуюсь феодализмом во всех его исторических и
социологических проявлениях. Прекрасно знаком с эпохой Великой фран-
цузской революции. Гомеровскую Грецию знаю после штудирования
Илиады и Одиссеи.
По социологии кроме социологических этюдов указанных истори-
ческих писателей знаком со специальными трудами Спенсера, М. Ковалев-
ского и Денграфа, а также с Ф-де Куланжем и де Роберти. Из социологии
лучше всего известны исследования о происхождении религии, о феода-
лизме.
В области политической экономии и истории социа-
лизма штудировал Туган-Барановского и Железнова. Маркса читал от-
дельные сочинения, но «Капитал» не читал, кроме как в изложении. Зна-
ком хорошо с трудами Михайловского, Лафарга, Маслова, Ленина...
Логику знаю очень хорошо по Челпанову, Минто и Троицкому.
Читал все, что имеется на русском языке, по психологии. В колонии
сам организовал кабинет психологических наблюдений и эксперимента,
но глубоко убежден в том, что науку психологию нужно создавать сначала.
Самым ценным, что было до сих пор сделано в психологии, считаю рабо-
ты Петражицкого. Читал многие его сочинения, но «Очерки теории права»
не удалось прочесть.
Индивидуальную психологию считаю не существующей — в этом боль-
ше всего убедила меня судьба нашего Лазурского. Независимо от вышеиз-
ложенного, люблю психологию, считаю, что ей принадлежит будущее.
С философией знаком очень несистематично. Читал Локка, «Кри-
тику чистого разума» [Канта], Шопенгауэра, Штирнера, Ницше и Бергсо-
на. Из русских очень добросовестно изучил Соловьева. О Гегеле знаю по
изложениям.
Люблю изящную литературу. Больше всего почитаю Шекспира,
Пушкина, Достоевского, Гамсуна. Чувствую огромную силу Толстого, но
не люблю, терпеть не могу Диккенса. Из новейшей литературы знаю и по-
нимаю Горького и Ал. Н. Толстого. В области литературных образов много
приходилось думать, и поэтому мне удалось самостоятельно установить их
оценку и произвести сопоставление. В Полтаве пришлось довольно удачно
поработать над составлением вопросника к отдельным произведениям ли-
тературы. Я думаю, что обладаю способностями (небольшими) литературно-
го критика.
О своей специальной области — педагогике много читал и много думал.
В Учительском институте золотую медаль получил за большое сочинение
«Кризис современной педагогики», над которым работал 6 месяцев.
Основными проблемами педагогической науки считаю:
1. Создание научного метода педагогического исследования. В настоя-
щее время считается азбукой, что объектом педагогического исследования
является ребенок. Мне это кажется неверным. Объектом исследования со
стороны научной педагогики должен считаться педагогический факт
(явление).
2. Усиление внимания к детскому коллективу как к органическому
целому, для этого необходима перестройка всей психологии школьного
работника.

3. Полное отрешение от мысли, что для хорошей школы нужны прежде
всего хорошие методы в стенах класса. Для хорошей школы прежде всего
нужна научно организованная система всех влияний.
4. Психология должна сделаться не основанием педагогики, а продол-
жением ее в процессе реализации педагогического закона.
5. Русская трудовая школа должна совершенно заново перестроиться,
так как в настоящее время она по идее буржуазна. Основанием русской
школы должна сделаться не труд-работа, а труд-забота. Только организа-
ция школы как хозяйства сделает ее социалистической.
А. С. Макаренко
Понятие дисциплины в общей системе воспитания
1. Важность вопроса о дисциплине:
а) как наиболее близкого к практике;
б) как наименее обособленного, локализованного.
2. Совпадение в некоторых местах с понятием воспитания.
3. Разделение: воспитание физической природы, воспитание духов-
ной — психической природы, воспитание социальной природы.
4. Последний отдел покрывается вполне тем отделом воспитания, кото-
рый мы называем дисциплиной.
5. Дисциплина как признак организованного общества. Величина дис-
циплины прямо пропорциональна организованности.
6. Поэтому дисциплина есть прежде всего воспитание гражданина.
7. Важность дисциплины для воспитания психической и физической
стороны личности.
8. Что же такое дисциплина?
9. Прежде всего, это результат процесса: «Точное ощущение своего
положения в среде». Или «Наиболее нормальное отношение личности и
общества». «Разумное подчинение общепризнанному порядку». Вообще
же: «Дисциплина — это действие сдерживающих начал в действии лич-
ности». В этом понимании нет разногласий.
10. Во-вторых, это процесс. Дисциплина — это совокупность средств,
при помощи которых мы стремимся к дисциплинированию личности в
обществе.
11. Во втором случае мы имеем чисто педагогическую проблему и толь-
ко ею могли бы интересоваться.
12. Но такому ясному пониманию вопроса препятствует:
а) неправильное понимание дисциплинированности как исключительно
негативного явления. Между тем ясно, что если мы имеем усиленную работу,
то [дисциплина] — это сдерживание лени.
13. Допускается: возможно, что личность будет правильно действовать
исключительно в силу положительных побуждений. Это абсурд. Положи-
тельные (похвальные) импульсы воспитываются не только дисциплиниро-
вавшем, но их положительность не выходит за пределы побуждения. Как
только начинается действие, требуется его порядок и завершение, постоян-
ство, хладнокровие и стойкость. Без этого условия остаются только добрые
намерения.

Но дисциплина важна и для воспитания импульсов, поскольку они сла-
гаются в результате опыта и поскольку опыт организуется в дисциплине.
б) Дисциплина часто противополагается свободе. Это дико. Свобода не
воля. Воля — это уединенная возможность всякого действия. Воля —
понятие, противоположное неволе, плену, связанности. Свобода — это со-
циальный институт, это не уединенная позиция в небесах, а часть блага
общего. Бели я имею свободу, то имеет ее и мой сосед. Иначе говоря, она не
результат моего уединения, а именно результат общественного договора.
Свободу нужно противополагать произволу. Дисциплина в обществе, на-
правленная к ограничению произвола, ставит меня в точное отношение ко
всем элементам общества и тем самым позволяет мне точно учитывать об-
становку и точно выбирать действие. Воля — это ваш бег в пустом простран-
стве. Свобода — это ваше спокойное движение по Тверской или Невскому,
когда вы уверены, что трамвай идет по рельсам, автомобили и рысаки дер-
жат правую сторону, а семиэтажные дома выстроены под наблюдением
строительных законов и не обрушатся на вашу голову.
Прав Норман Мак Мен: «Свободный ребенок улицы связан больше,
нежели дисциплинированный мальчик»1.
14. Наконец нужно отметить значение коллективной, массовой дис-
циплины. Работа, управление собой, своим отдыхом.
О воспитании
[Воспитание] должно направляться одной системой законов, подобных
естественным законам. И если в руках человека приложение этих законов
принимает формы разнообразных комбинаций, то единство принципиально-
го подхода от этого не проигрывает, как не проигрывает единство биологи-
ческих законов оттого, что способы передвижения птицы и каракатицы раз-
личны.
Воспитание хороших детей и воспитание правонарушителей не может
направляться обособленными группами принципов. Принципы воспитания,
если они отражают правильно равновесие законов влияния и социальных
требований и задачи эпохи, могут быть только частью единого педагогиче-
ского кодекса. И, разумеется, поэтому не может быть удовлетворительно
решен [вопрос] о дисциплине в колонии, если он не решен вообще.
При этом мне представляется необходимым совершенно оставить арену
весьма добродетельных и похвальных упражнений в балансировании пре-
красными идеями, якобы освещающими кому-то дорогу. Меня всегда уди-
вляло ни на чем не основанное чванство иных педагогов...
Скажите, пожалуйста, разве это не знакомая всем картина, когда человек
в брюках навыпуск и манжетах лезет под руку работающему в огороде
мальчику со своими разглагольствованиями о каких-нибудь тычинках и
пестиках?
И разве не блестят слезы умиления у этого самого человека в манжетах?
А если мальчик любит пафос работы, разве у него нет желания треснуть
этого умиленного нахала лопатой по голове, чтобы не мешал? И скажите
по совести, разве не приходило вам в голову, что только подлизы стараются
показать умиленному человеку, как страшно они заинтересованы тычинками
и пестиками?

Прекрасные прогрессивные педагогические идеи сплошь и рядом при-
крывали полную научную пустоту, кое-как замещаемую совершенно домаш-
ними и совершенно дикими средствами. И в последнем итоге тон давался
вовсе не школой, а семьей, улицей, переменой между уроками, вообще теми
минутами, когда нет возле нас педагога.
Хаотическая машина социального целого миллионами тяжей втягивала
в себя наше юношество, и вместе с ним трепался на каком-нибудь конце
украшенный идеями педагог, далеко отбрасываемый на поворотах. И если
все-таки что-то получалось из наших детей, то только потому, что вообще
из ребенка что-то должно получиться, и потому, что вообще в жизни больше
хорошего, чем плохого.
Пример: возьмите самую новейшую и очень интересную книжку москов-
ской работницы Н. И. Поповой «Школа жизни»1. Человек довольно скромно
и честно рассказывает об организации работы в классе, видно, что в школе
Поповой много отдано мысли и сил, что-то большое сделано, что-то кажется
близким. И вдруг на последней странице: «Далеко не разрешены еще и тре-
буют упорной работы вопросы воспитательные».
Отчетная ведомость Полтавской трудовой колонии
для дефективных детей им. М. Горького
за ноябрь 1922 г.
...Б. Группа правонарушителей. Год основания 3-й.
Полтавская трудовая колония для дефективных детей им. М. Горького.
I. Состав детей.
Числилось к 1 ноября 1922 г.— 72. В течение месяца выбыло — нет. Поступило вновь — 7.
На 1 декабря 1922 г. состоит — 79, мальчиков — 70, девочек — 9.
Возраст: до 7 лет — 1, от 7 до 14 лет — 24, свыше 14 лет — 55.
Семейное положение: имеющие обоих родителей — 7, полусироты — 12, круглые сиро-
ты — 60.
По поступкам, послужившим основанием для помещения в учреждение: воровство — 38,
бродяжничество — 34, убийство — 2, бандитизм — 5...
II. Состав персонала.
Всего — 33, педагогический — 11, медицинский — 1, учебно-ремесленный — 6, техни-
ческий — 15.
Педагогический персонал
Пол: мужчин — 5, женщин — 6.
Возраст: до 20 лет — нет, от 20 до 30 лет — 2, от 30 до 40 лет — 6, свыше 40 лет — 3.
Семейное положение: холост — 4, женат — 7.
Стаж: общий педагогический — 11, специальный педагогический: до 3 лет — 11, от 3 до
5 лет — нет, от 5 до 10 лет — нет, свыше 10 лет — нет.
Ценз1: общий педагогический — 10, специальный педагогический — 1, общий: низшее—9,
среднее — 9, высшее — 2.
Количество помещений...2
Размеры в квадратных саженях и десятинах:
I колония3 II колония
Жилые помещения 166 2/з кв. с[ажени] 104 кв. с[ажени]
Двор 2 дес[ятины] 13 дес[ятин]

Сад и парк — 6
Огород 3 2
Поливные угодья 12 40
Педагогическая работа4
Школьные занятия, образовательные беседы. Школьные занятия ведутся по программе тру-
довой школы пятью группами — в первых четырех — на украинском языке, в последней —
на русском. В украинских группах преподается русский язык, в 5-й [русской] — украин-
ский. Образовательные беседы и чтения ведутся отдельно по вечерам.
Игры, фребелевские занятия. В праздничные и воскресные дни, свободные от работ,
происходят днем игры на открытом воздухе, по вечерам — в дортуарах5.
Самообслуживание. Все работы в колониях — обыденные и по хозяйству ведутся абсолютно
без наемного труда.
Работы в саду, огороде и в поле. Окончена заготовка продуктов на зиму, вспахано 15
десятин под пар, вывезена часть навоза.
Ручной труд и работа в мастерских. Правильная постановка в кузнечной мастерской,
обслуживающей нужды колонии и исполняющей частные заказы. В сапожной изготовляется
обувь для воспитанников, принимаются и частные заказы. В столярной временно отсутствует
инструктор, работают одни воспитанники, обслуживают нужды колонии. В корзиночной окон-
чена чистка прута и началось плетение корзин.
Эстетическое воспитание. Кроме рисования и пения, входящих в круг школьных занятий,
обращено усиленное внимание на сценическое искусство. Ставятся шарады и спектакли,
в последнее время и платные.
Физическое воспитание. Военная гимнастика и военный строй.
Экскурсии — нет.
Праздники. Торжественно отпразднована 5-я годовщина Октябрьской революции. В коло-
нии парад, торжественный обед, спектакли и доклады. В городе в военном строе [принимали]
участие в манифестациях.
Воспитание социальных] привычек. Товарищеский суд, участие в хозяйственном совете.
Предполагаемая работа на будущий месяц. Постоянная постановка платных спектаклей
в помещении соседней школы «Хрулево». Вывозка на поля и огороды навоза и, главным
образом, заготовка топлива в соседнем лесу. Окончание ремонта в части здания II колонии
и переселение туда 26 воспитанников.
Опросный лист Полтавской
трудовой колонии им. М. Горького
1. Наименование учреждения. Полтавская трудовая колония им. М. Горь-
кого.
2. Адрес. Полтава, до востребования, заведующему колонии им.
М. Горького.
3. На сколько детей дом устроен. При полном оборудовании колония
рассчитана на 120 детей.
4. На какие средства содержится. НКП1.
5. Общее количество детей в настоящее время:
Мальчиков —61
Девочек — 9
Всего —70
6. Распределение дня (по солнцу):
Утреннее вставание
Завтрак
7 часов
7'/2 часа

Начало занятий в классах 8 часов
Конец занятий 11»
Обед 12 »
Начало работы в мастерских ... 13 »
Конец работы в мастерских ... 14 »
Ужин 17 »
Спать 21»
Примечание. Приведенное расписание — зимнее. Летом встают раньше
и иногда рабочий день оканчивается только к вечеру. Для игр обыкновенно
отводится время после ужина.
7. Школа. Постоянных школьных групп нет. Еженедельно в совете
воспитателей обсуждается проект комплексных тем на неделю вперед
и назначаются группы воспитанников и воспитателей для разработки
этих тем. Содержание комплексной темы заключает в себе обыкновенно
разработку вопроса, поднятого воспитанниками на одной из анкетных
бесед, и сопровождается работами по математическому, языковому и графи-
ческому изображениям.
8. Питание детей. Пища дается 3 раза в день: в 7 Ѵг» 12 и 6 часов.
В настоящее время отпускается на каждого колониста по 2 ф. хлеба и
ф. крупы, 8 золотников масла, 4 золотника соли, 1 х/2 золотника сахару,
иногда выдается мясо. Из собственного хозяйства колония имеет вдоволь
капусты, бураков, картофеля, молока (за исключением времени перед
отелом коров), к летним работам колония запасает свиное сало, к зиме —
птицу: гусей, уток, к праздникам — иногда барана.
9. Одежда детей. До сих пор всегда испытывали нужду в одежде. Нор-
мально колонии нужно иметь по 2 рабочих и 1 праздничному костюму.
Иногда такой нормы удается достигнуть, но плохое качество одежды, а
также то обстоятельство, что выпускаемым колония дает лучшую одежду,
а получает воспитанников исключительно босых и раздетых, всегда
выбивает нас из нормы. Особенно рвется и портится одежда на работах в
лесу (колония до сих пор сама себе заготовляет дрова в общем около
20 000 пудов в год), а также на полке и во время жатвы. Колонисты
поэтому всегда имеют вид оборванный, за исключением праздничных
дней. Белья сравнительно достаточно — 3 смены, меняется белье раз в
неделю.
10. С обувью дело обстоит гораздо хуже: ботинки даются из очень пло-
хого материала, в условиях работы колонии они изнашиваются иногда
в несколько дней. Только работа собственной сапожной мастерской помо-
гает кое-как справляться с нуждой, но все же около 20% детей босы.
11. Купание детей совершается еженедельно в бане колонии.
12. Врачебный осмотр. Один из воспитателей колонии имеет звание
фельдшера. [Своего] врача нет, два раза в месяц приезжает врач из волости.
В случае тяжелых заболеваний дети лечатся в колонии, при эпидемии
отправляются в городские больницы.
13. Воспитательные меры. Общая система воспитательной работы коло-
нии построена на началах строгой организованности внутриколонийских
отношений и работы. Внешние формы организации исходят из необходи-
мости точного требования и точного исполнения, точного и открытого
учета и отчета и не допускающей исключений дисциплины. Нарушение

дисциплины и законов колонии подлежит ведению суда товарищей, имею-
щего возможность налагать наказания, заключающиеся обыкновенно в на-
ложении тех или других ограничений, естественным образом вытекающих
из характера проступка.
Вся история колонии есть история борьбы за существование. Колония
богатеет очень медленно, так как (может быть, и к лучшему)...2 вследствие
этого прививание внешних культурных привычек, особенно таких, как
чистка зубов, задерживается. Колония еще не в состоянии обеспечить
колонистам чистую смену одежды после работы.
Колония живет настолько тесной общиной, что в организации специаль-
ных общественных форм надобности не встречается. Колонисты организо-
ваны в отряды, представляющие основную базу для работы и самоуправ-
ления.
14. Персонал. В настоящее время имеется:
Воспитателей . 11
Инструкторов мастерских 5
Инструкторов общего хозяйства ... 1
Инструкторов с[ельского] х[озяйства] . 2
Фельдшер 1
Технического персонала 16
Органическое строение персонала (штатов) не совсем правильное, это
происходит исключительно от того, что колония располагается в двух
имениях, отстоящих одно от другого на 2 версты. Вследствие этого при-
ходится иметь 11 воспитателей, между тем, если бы дети были в одном
месте, можно было бы ограничиться 8. Точно так же указанное обстоя-
тельство вызывает увеличение инструкторского и технического персонала.
Выходом из этого убыточного положения является единственно оконча-
ние ремонта II колонии, что позволит увеличить число воспитанников
почти вдвое, не увеличивая сколько-нибудь заметно состав персонала....
Во всяком случае, принимая во внимание, что вопрос о переводе колонии
в более приспособленное имение даже не поднимался, полагаю, что на
120 детей при существующих условиях нужно иметь:
Воспитателей 14
Инструкторов 10
Фельдшеров 1
Технического персонала ... 19
Всего 44
Заведующий колонией А. Макаренко
Колония им. М. Горького
Трудовая колония для малолетних правонарушителей расположена
в 8 верстах от города, по большой Харьковской дороге, в сосновом лесу.
Она уединена от населенных мест — недалеко от нее расположено толь-
ко два-три хутора. В колонии в настоящее время 80 воспитанников.
В 1921 г. колония получила разрушенное крестьянами имение Трепке

в двух верстах от главной усадьбы и производит капительный ремонт
нескольких зданий. Отсутствие средств определило затяжной характер
этого ремонта, потребовавшего вообще очень значительного напряжения
сил колонии. Тем не менее из сезона в сезон постепенно восстанавливается
когда-то культурное имение и вокруг него организуется хозяйство на
40 десятинах. Возле главной усадьбы колония также имеет 12 десятин, но
земля здесь песчаная и используется главным образом под огороды.
Основная же работа в так называемой I колонии ведется в мастерских —
кузнечной, столярной, сапожной и корзиноплетной. Вообще нужно сказать,
что полное отсутствие основного капитала и безразличное, а иногда даже
недружелюбное отношение к колонии земельных органов делают работу
колонии в области хозяйственного процесса невероятно трудной. Колония
подвигается вперед исключительно за счет огромного расходования энер-
гии колонистов и воспитателей. Чтобы справиться с требованиями раз-
вивающегося хозяйства, не поддерживаемого с самого начала вложенным
капиталом (положение абсурдное с экономической точки зрения), коло-
нисты принуждены отказывать себе во многом, и часто наша община прямо
задыхается от нужды. Так, летом колонисты не могли даже увеличить
дневную пайку хлеба, хотя приходилось работать в поле *от солнца до
солнца». Только к августу нам помог крупой рабочком. Зимой колонисты
сами заготовляют дрова в лесу, часто без одежды и обуви, почти для
десятка зданий. Это чрезмерное самообслуживание, принявшее формы
напряженной борьбы за существование, разумеется, очень часто приводит
к границам отчаяния, а самое главное, вынуждает сокращать более по-
лезную работу в мастерских.
Но в этой напряженной борьбе, нужно признать, есть и свои хорошие
стороны. Воспитательное значение этой коллективной работы огромно.
Может быть, только благодаря ей колонии удалось создать крепкую и
дружную семью и найти интересные и оригинальные формы внутренней
организации. Внутренние скрепы в колонии настолько значительны, что
механическое их нарушение почти невозможно. Вот почему уход одного
из воспитателей или воспитанников ощущается всеми, как урон, очень
заметно.
Благодаря этому перевоспитание детей, главная особенность которых
заключается в отсутствии здорового социального опыта, совершается бо-
лее или менее нормально. К настоящему дню мы уже позволили себе
роскошь не иметь наемных кладовщиков. Почти все имущество колонии
находится на руках у воспитанников, а также и ключи от кладовых и ам-
баров. Колонисты же составляют большинство хозяйственного совета1.
Учебные занятия ведутся по системе комплексных тем, разрабатывае-
мых отдельными группами воспитателей и колонистов.
Колония, без сомнения, подвигается вперед, но это связывается с черес-
чур напряженным трудом воспитателей, и опасность переутомления их
всегда ясно чувствуется.
Главная нужда наша в рабочем скоте. Мы имеем только 3 лошади, из
которых одной 30 лет, а другая больна растяжением сухожилий. Для 52
десятин в двух имениях, при почти ежедневных поездках в город, это нуль.

Опыт образовательной работы
в Полтавской трудовой колонии им. М. Горького
I
Воспитательский коллектив колонии им. М. Горького самой силой
обстоятельств и условий работы колонии был приведен к необходи-
мости коренного реформирования образовательной работы с воспитан-
никами. Колония собирает почти со всей губернии самый трудный и
самый запущенный детский элемент, запущенный одинаково как в вос-
питательном отношении, так и в области знания. Было бы, впрочем,
большой ошибкой думать, что эта запущенность синонимична нравст-
венной или умственной дефективности. Двухлетний опыт работы в коло-
нии саму проблему нравственной дефективности вынуждает рассматри-
вать с некоторым сомнением. Пока что мы можем утверждать только
о существовании в жизни большинства детей-колонистов в высшей
степени нездорового, в высшей степени «дефективного» социально-
нравственного опыта. Но поскольку этот опыт, с одной стороны, объяс-
няет социально нездоровую мотивацию поступка, постольку он же обык-
новенно связывается с особенно тонкой чувствительностью именно в
области отношений нравственного характера. Внешним выражением
этой чувствительности является иногда очень своеобразная, но по-
своему сильная система логических построений, которая для непривыч-
ного человека всегда представляется просто наглостью.
Таким же разнообразием и своеобразием строения отличается и раз-
витие всякого нового колониста. В большинстве случаев прибывающие
в колонию дети неграмотны или полуграмотны, почти не умеют считать,
даже те, которые занимались спекуляцией, принципиально не признают
учения и поэтому знают меньше самого неудачного школьника, если под
знанием разуметь только то, что обыкновенно достигается в школе.
Но при более близком знакомстве с ними они поражают огромной эру-
дицией, ибо видели пол-России, ездили и в поездах и на пароходах,
воевали во всех армиях и на всех фронтах, работали или служили то
на фабрике, то в типографии, то в кондитерской, то просто «у одного
человека», что, впрочем, большей частью не мешает им быть в глубоком
убеждении, что «работа дураков любит» и что «на наш век дураков
хватит».
Предложить этому осевшему в колонии детскому народу система-
тическую программу классной работы, при каком угодно привношении
клубного начала, было бы напрасным трудом. Средняя продолжи-
тельность пребывания в колонии по л тора-два года; за это время коло-
ния обязана дать воспитаннику не только грамотность, она должна
все богатство его практического опыта, весь огромный запас сил, уже
закаленных в жизненной борьбе, претворить в систему ясных представ-
лений о мире и о возможностях в мире. Только в таком случае обра-
зовательная колонийская работа не будет отставать от дисциплинирую-
щих требований колонийской организации.
Эти чисто дидактические требования, однако, не являются решаю-

щими в определении форм образовательного процесса. Все-таки основ-
ной задачей колонии является преодоление нездорового социально-
нравственного опыта прошлого. Это достигается самым незамысловатым
путем — путем организации прогрессирующей общины, с точным и
открытым требованием, предъявленным к личности, с точной и откры-
той ответственностью. Несмотря, однако, на всю простоту этого прин-
ципа, успешность его проведения зависит от очень многих обстоятельств.
Жизнь колонии уже в течение двух лет представляет непрекра-
щающуюся напряженную борьбу за лучшее существование. По нашему
мнению, такой должна быть жизнь всякого детского учреждения. Толь-
ко в такой борьбе закаляется рабочая дисциплина и выковывается» гор-
дость трудящегося. Но параллельно с этой борьбой всегда должна про-
исходить другая — борьба с неполным сознанием, с неточным пред-
ставлением о своем собственном труде. Без этого самое начало борьбы
может обратиться в желудочное урчание, в погоню только за ближай-
шим удовлетворением.
Параллелизм1 работы и знания как требование определяет содержа-
ние образовательной работы; внешним образом этот параллелизм может
быть выражен только в соотношениях труда и интереса детей. То,
что не выражено в детском интересе, очевидно, не будет параллельно
его жизни, его труду. В каких бы сладких формах мы ни предложили
его ребенку, эта сладость будет только в представлении учителя, в его
удовлетворенности по случаю * удачно» проведенного урока.
Идя навстречу детскому интересу и считаясь с логикой его
жизни до колонии и в колонии, мы оказываемся как раз на путях новей-
шей педагогики.
Это последнее обстоятельство позволило колонии со спокойной со-
вестью отбросить решительно все, что еще тащилось за нами от старой
школы. Мы отказались от постоянной программы, от так называемых
учебных планов, разделения на предметы, расписания, учебников, задач-
ников. Отказались мы и от самого главного несчастья нашей школы —
от измерения труда учителя часами и минутами.
Но мы не отказались от дисциплины, от строгого порядка в работе,
от уважения к книге, а самое главное — мы не отказались от постоян-
ного напряженного внимания к тому, что мы Делаем, и к тому, что нас
ожидает впереди.
II
У нас нет триместров2. Вот начало марта. Мы еще деятельно работаем
за столами, но ранняя весна уже отрывает от них то ту, то другую группу:
надо спешить с очисткой зерна, надо подвозить навоз и землю к парникам.
Мы уже знаем, что в один прекрасный день инструктор потребует
всех кузнецов к плугам, к сеялкам, к боронам, а на другой день огородник
заявит, что если у него в этот день на парниках не будет десятка
хлопцев, то он отказывается от службы и вообще не отвечает за свои
поступки.
Такая аргументация действует охлаждающим образом на самых
убежденных сторонников продолжения занятий «до понедельника». Кое-

кто из книжников поворчит, но через час уже и он шагает босиком,
чтобы не портить ботинки, по холодным глыбам поднимаемого поля.
Окончится первая весенняя горячка, и мы, хотя по частям, опять
сидим за столами или что-нибудь измеряем на свежем воздухе.
Содержание образовательной работы определяется детским интере-
сом3. В условиях жизни тесной колонийской семьи, собственно говоря,
можно было бы и не прибегать к искусственным способам проявления
этого интереса. Воспитатели и колонисты всегда вместе, больше того,
нам редко случается видеть постороннего человека. Поэтому интерес
всегда на виду и, если угодно, на «учете». В дежурном журнале ежеднев-
но отмечаются «злоба дня» и темы интересных разговоров. Но у нас есть и
натуры замкнутые, неохотно открывающие область своего интереса,
есть и такие, что целый день балагурят о пустяках, а внутри скрывают
ненасытную жажду знания. Поэтому время от времени мы предлагаем
всем воспитанникам анкету, заключающую в себе только один вопрос:
«О чем я хочу узнать в ближайшее время?»
Колонисты очень охотно и не стесняясь отвечают на вопрос анкеты:
•Я хочу узнать, как живет слон».
• Про политику РСФСР».
«Как нужно вести правильную жизнь».
«Про сельское хозяйство».
Совет воспитателей, разумеется, не слепо следует за вопросами ан-
кеты, придавая все-таки первенствующее значение явно для всех при-
сутствующих «злобам дня».
Данные анкеты и дежурных отчетов обсуждаются в совете воспита-
телей еженедельно, и, в зависимости от преобладания того или другого
интереса, назначаются к разработке темы образовательных работ. На
следующем заседании совета представленные конспекты разработок по
темам рассматриваются, утверждаются наиболее удачные и назна-
чаются группы воспитателей и воспитанников для проведения их в
жизнь.
Каждая тема представляет раскрытие содержания более или менее
ограниченного вопроса. При этом мы не гоняемся за строгой при-
надлежностью этого вопроса к той или другой области знания. Так, тема
«Письмо4 и книга» включила и условные сигналы дикарей, и египет-
ские иероглифы, и жизнь Гуттенберга и Федорова, и работу типографии,
и стоимость печатания газеты.
Независимо от этого каждая тема в процессе разработки делится на
две части: пассивную (по логическому подходу) и активную. В первой
части раскрывается содержание вопроса при помощи докладов, бесед,
экскурсий, чтения. Вторая часть преследует задачи выражения тех мыс-
лей и чувств, которые возникли в процессе работы, и педагогической
целью ставит воспитание навыков выражения в трех его главных фор-
мах: числовой, словесной и художественной (вообще графической).
Ill
Каждая группа (обыкновенно 1—2 воспитателя и 10—20 воспитан-
ников) получает два-три дня на подготовку докладов. К сожалению,

огромная нагрузка воспитателей не позволяет часто пользоваться учас-
тием второго воспитателя, кроме ведущего тему; вообще же, как показал
опыт, участие ассистента делает разработку вопроса в его предвари-
тельной стадии гораздо более успешной и занимательной. Правда,
никогда не бывает недостатка в добровольных ассистентах, так как из-за
отсутствия помещений предварительная докладная работа совершается
на квартирах у воспитателей.
Стадия предварительной работы, лишенная условной стеснитель-
ности классной парадности, наиболее интересна. Штудирование книг,
брошюр, собирание сведений у хозяйственной части и у делопроизводи-
теля, иногда у соседей, захватывают широкие колонийские круги, еще
до разработки возбуждают интерес, споры, хозяйственную часть доводят
иногда до белого каления.
Проведенная разработка докладывается руководителем в совете
воспитателей, когда представляются и рассматриваются все работы.
Отчетная работа имеет очень большое значение, так как только она поз-
воляет следить за развитием математических и языковых навыков.
IV
Воспитательный коллектив колонии им. Горького не решается подвести
итоги опыта, так как проводит его только четвертый месяц. Логически
и научно он для нас совершенно оправдан. Мы не сомневаемся в огром-
ном выигрыше в смысле сечения 5 знания и в области создания практи-
ческих навыков исследования и изображения, не сомневаемся также и
в колоссально развивающем значении подобной работы.
Но не подлежит сомнению и другое: при подобных занятиях мы почти
не имеем возможности коснуться отвлеченных величин. Мы принуждены
обходиться без теории грамматики, алгебры, дробей и т. д. Главная
работа совета в настоящее время заключается в поисках путей к раз-
решению этих неудобств, и мы уверены, что такие пути будут нами
найдены. В этом нас убеждает история знания. Человечество не изуча-
ло алгебру по Киселеву, тем не менее пришло к познанию ее законов.
Таким же естественным путем и у наших воспитанников должен
возникнуть, так сказать, алгебраический интерес.
Гораздо большее неудобство заключается в чрезмерных требованиях,
которые приведенный метод предъявляет к нашему воспитателю. С од-
ной стороны, приходится проделывать огромную работу подготовки,
почти учиться заново, с другой — необходимо ежеминутно подвергать
себя критике не только товарищей, но и воспитанников, которые в
качестве докладчиков имеют тоже книги в руках. В последнем счете
и то и другое прекрасные институты, но первое время они вызывают
огромную трату нервной энергии, запасы которой в условиях отор-
ванной от света колонии всегда на исходе.
Недостаток книг, и приборов, и материалов для лабораторных заня-
тий само собой подразумевается.
Но пока что мы духом не падаем.

Для интересующихся предлагаю конспекты наших тем, проработанных в конце зимы.
Тема 1.
«Топливо» (1 день)
1. Беседа.
Для чего нужно топливо. Почему летом не топят. Как измеряется тепло. Температуры:
нормальная, комнатная, средняя в июле, средняя в январе, таяния, кипения, плавления
(см.: Цингер. Начальная физика, с. 238, 246).
2. Из опытных наблюдений уместны только простые измерения t°. Хорошо измерить t°
воздуха утром, днем и вечером хотя бы в течение нескольких дней.
3. Чем люди отапливаются. Дрова. Расход дров в колонии: на одну печь — дневной,
годовой. Кубическая сажень. Наша «кубка», полусаженка. Сколько пудов в куб. саж[ени].
4. Покупка дров колонией. Цена полусаженки. Торги. Стоимость отопления.
5.
а) Сочинение «Как мы работаем в лесу».
б) Устный доклад о каменном угле (см.: Новая народная школа II, с. 178).
в) Устный доклад «Как животные спасаются от холода» (см.: Новая народная школа,
с. 189).
г) Стихотворение «Мороз-воевода».
д) Сочинение «Как у нас топят печи».
е) Загірня. «Загадки № 1 и 10».
6. Зарисовки: термометр, везут дрова, работа в лесу и др. Запасы топлива в мире. Исчез-
новение лесов. Значение правильного лесного хозяйства. Угольные копи в Донбассе.
Тема 2.
«Лес зимой» (2 дня)
1. Что происходит с деревом к зиме (доклад воспитанника). Различие между хвойным и
лиственным лесом.
Как определить лиственные породы зимой (см.: Полетаева, с. 150—151).
Для ответа на эту тему необходимо [организовать] экскурсию в лиственный лес главным
образом для наблюдения, с последующей зарисовкой почек на деревьях.
2. Беседа о состоянии леса зимой.
а) Спит ли дерево или умерло?
б) Запасы пищи внутри растения.
в) Крахмал. О картофельных клубнях. Хорошо произвести добывание крахмала и опыт
с окрашиванием йодной настойкой.
г) Где растение собирает крахмал и для чего он нужен.
Пособия: Вагнер. Рассказы о том, как устроены и как живут растения, с. 18—20 и 56—58.
Лучшее — Кайгородов. Дерево, с. 31—33.
Богданов. Беседы о жизни растений, с. 57—63.
3. Жизнь в лесу зимой.
а) Какие птицы и звери.
б) Как прячутся от холода.
в) Чем кормятся.
г) Следы в лесу.
4. Работы в лесу.
5. Воспоминания: когда деревья сбрасывают листья. Когда распускают новые. Сколько
дней в году дерево проводит без листьев.
При подсчете обратить внимание на число в месяцах. Сколько недель без листьев и с
листьями. (Сколько в году недель.) Сколько месяцев (в дробных выражениях).
Диаграммные изображения сравнительной длительности летнего и зимнего периода...
6. Сочинение на свободную тему в границах затронутых вопросов.
7. Зарисовки: лес зимой, сорока, работа в лесу.
8. Заучивание: «Лес» Кольцова (Вахтеров, с. 139), «Дідок у лісі» Глібова, с. 63,
«Білочка», с. 77, Снігур та синичка», с. 93.
Загірня. «Загадки № 18».

Тема 3.
«Заяц я лисица» (2 дня)
1. Доклад воспитанника о зайце (Пименова, с. 155).
2. Беседа.
а) Отличие внешнего вида зайца и лисицы.
б) Как устраивают жилище заяц, лисица.
в) Как ухаживают за молодыми.
г) Чем питаются, как едят, как добывают пищу, устройство зубов.
д) Грызуны и хищники. Чем отличается кролик от зайца.
е) Как спасаются и защищаются.
3. Доклад охотника.
а) Как устраивается охота.
б) Время охоты.
в) Использование шкурок и мяса.
г) Цена за шкурку зайца и лисицы.
Этот доклад делается или приглашенным охотником, или воспитанником по собственным
впечатлениям, необходимо усиленными сведениями, предварительно добытыми у охотника.
4. Математические занятия.
Сколько приблизительно зайцев живет в нашем лесу (по наблюдениям). Сколько дает заяц
детенышей в год. Сколько было бы зайцев через пять (десять) лет, если бы не погибали. (Вывод:
хорошо изобразить столбчатой диаграммой или в виде маленькой и большой группы зайцев.)
5. Сколько зайцев нужно убить охотнику в течение сезона, чтобы существовать с семьей
в течение года. Собрание данных о стоимости шкурок и убитых зайцев, а также о среднем годо-
вом бюджете семьи (в миллионах), предварительное. Средний бюджет семьи можно устано-
вить по жалованью колонийских служащих.
6. Свободное сочинение на любую тему, о зайце и лисице, к примеру: «Как мы поймали
лисят», «Как мы выпустили лисят», «Как лиса крадет кур», «Заяц на охоте», «Охота на лиси-
цу» и т. д.
7. Заучивание басен.
Глібов, с. 43, 93, 107, 7, 9.
Вахтеров. Кн. II, с. 63, «Ворона и лисица».
Покровский, с. 159, «Лисица и виноград», «Лев и лисица».
8. Рассказы и сказки (см.: Покровский, с. 123).
9. Зарисовки: заяц, лисица, охота, следы зайца и следы лисицы.
Тема 4.
«Стекло» (1 день)
1. Беседа на тему «Для чего нужно стекло» (окно, лампа, посуда, зеркало, очки, химиче-
ская посуда, фотография, ручки, градусник и пр.).
2. Свойство стекла: прозрачность, твердость, хрупкость. Понятие о мягкости и отсутствии
хрупкости, как противоположных свойствах (свинец).
Отсутствие и в стекле и в свинце упругости. Где больше упругости? Какое тело наиболее
упруго, наиболее хрупко, наиболее твердо?
Различие сортов стекла:
а) по крепости;
б) по прочности.
Достоинства ламповых стекол.
Отчего стекло лопается.
3. Как люди жили и живут без стекла.
а) Шалаши.
б) Курные избы.
в) Слюда, лед, бумага.
г) Дикт6.
д) Как раньше охранялись магазины и как теперь?
4. Изготовление стекла (доклад воспитанника). «Книга для взрослых» Алчевской, с. 379.
5. Рисование на темы (вопросы § 1 и 3).
6. Сочинения на темы: «Для чего нужно стекло», «Из чего состоит стекло», «Как стеклятся
окна», «Как люди жили без стекла».

7. Математические задачи.
Сколько стоит застеклить вторые рамы I и II дортуара.
Для этого предварительно нужно поручить одному из воспитанников узнать, какими
листами и по какой цене продается стекло. Решая задачу, нужно иметь в виду, что главной ее
целью будет выяснение вопроса о квадр[атных] метрах. При решении задачи придется измерить
шибку окна и учитывать ненужные отрезки. Стоимость работы и замазки во внимание не
принимается.
Из отчетной ведомости о состоянии Полтавской
трудовой колонии им. М. Горького за апрель 1923 г,
...Школьных занятий не было вследствие интенсивных работ в поле и на огороде.
Напряженная работа по хозяйству не оставляет энергии для игр на открытом воздухе.
К тому же стремление к развлечению удовлетворяется рыбной ловлей, начавшимся купанием
на реке и катанием на лодке. Комнатные игры, главным образом в шахматы, по-прежнему
процветают. Вечеринки с танцами тоже еще не оставлены.
Самообслуживание обычное — полное.
Закончен посев яровых, кроме гречихи и проса. Приступили к работам на паровых
полях — начата вспашка. Закончен посев на занятом паре (люпин). Закончена посадка кар-
тофеля, кормовых и баштана. Идет высадка ранней рассады. Проводится и заканчивается
работа в парниках. Работы в саду почти закончены. Осталось вскапывание небольших участков.
Закончены работы на клубничном поле. Произведена посадка молодых деревьев (клена, то-
поля и акации по дорожкам колонии, сделаны большие клумбы в обеих колониях). Прибли-
жается к концу весенняя работа с молодняком. Приплод коров, овец, свиней, птицы. Произве-
дены работы по организации кроличьего садка. В- мастерских воспитанники почти не работали
(не больше трех-четырех воспитанников в день).
Военная гимнастика по программе всевобуча.
Празднование 1 Мая.
Два заседания педагогического совета.
Близкое окончание посевной кампании позволяет проектировать небольшую работу
образовательного типа. Предполагаем разработать две-три темы:
1. В связи с проверкой посевной площади — работы по съемке планов и вычислении пло-
щадей преимущественно с употреблением метрических мер.
2. О сельском хозяйстве как экономическом факторе и законах СССР по землепользованию.
3. Сельское хозяйство Соединенных Штатов (тема поднята воспитанниками).
Мастерские переживают кризис в связи с чрезвычайно низкой оплатой труда мастеров —
приходится разрешить мастерским производить частную работу, к тому же отсутствие мате-
риалов вообще вынуждает даже в области ремесленного обучения прибегать к частным
заказчикам.
Тов. зав. губсоцвосом
...Не может быть и речи даже о сравнении работы воспитателя колонии и учителя любой
школы или воспитателя детского дома. Независимо от числа недельных часов нагрузка работы
определяется в колонии тесной общинной жизнью колонистов, когда и свободное время воспи-
тателем отдается все равно детям.
Общие игры, прогулки, подготовка к празднику и спектаклям, вечеринки, заседания [то-
варищеского] суда, совещаний и комиссий и все виды бесед естественным образом привлекают к
участию весь наличный состав воспитателей. Характер самой обстановки жизни колонии почти
не оставляет возможности [для] личной жизни, потому что отсутствие какого бы то ни было дру-
гого общества приводит к тому, что ни о чем другом, кроме колонии, воспитателю и думать не
приходится. Как бы это ни было полезно и интересно, но после двух лет такой напряженной тра-
ты духовной и физической энергии только на колонию заметны и остро чувствуются признаки
огромной нравственной усталости, подчеркнутой и без того большой трудностью в преодоле-
нии характера наших воспитанников.
Нужно при этом обратить внимание и на то обстоятельство, что в колонии никогда не
бывает каникул и праздников для воспитателя. Напротив, когда каникулы в городе — в коло-

нии самое страдное время, наполненное напряженной физической работой под солнцем и под
дождем, а праздник для воспитателя колонии наиболее труден по работе педагогической.
В заключение должен указать на совершенно опустошительное для воспитательского бюд-
жета — расходы на платье: у нас не чистая работа в классе, а в течение круглого года связан-
ная с порчей костюма работа в лесу, поле, огороде.
Все эти обстоятельства даже при полной оплате труда делают службу в колонии, собст-
венно говоря, всегда непривлекательной, и только для такого состава, создавшего колонию,
материальная невыгодность и тяжесть работы искупаются нравственным удовлетворением.
Тем более по отношению к ним невозможно допустить оплату труда более низкую, чем в нор-
мальной школе.
Будучи серьезно обеспокоен сохранением нынешнего воспитательского состава колонии,
уход которого будет совершенно незаменимой потерей, я обращаюсь в губсоцвос с просьбой
изыскать способы для уплаты задолженности колонии в самое ближайшее время...
Зав. колонией А. Макаренко
Доклад о состоянии
Полтавской трудовой колонии
им. Горького
Колония существует два с половиной года, все время под руководством
одного воспитательского коллектива: во всяком случае, 5 лиц этого кол-
лектива присутствуют в нем с самого начала. Напряженная работа в те-
чение двух с половиной лет к настоящему дню значительно утомила вос-
питателей, и в смысле организационном у меня нет сейчас более острой
заботы, чем забота о ликвидации этой утомленности и связанных с нею
вредных последствий.
Я в особенности считаю этот вопрос самым важным потому, что только
к концу второго года вполне определились значительные воспитательные
достижения работы колонии и только старый состав способен как следует
учесть это обстоятельство и воспользоваться им для дальнейшей работы.
К сожалению, ничтожная оплата труда воспитателей, не окупающая даже
расходов на платье, изнашивающееся в условиях физического труда с вос-
питанниками зимой и летом, и возможность для воспитателей воспользо-
ваться многими приглашениями для перемены службы усиливают опас-
ность ухода воспитателей. Мои представления по этому вопросу в губоно
ни разу не только не достигли оказания существенной помощи, но вообще
даже не встретили никакого отношения, кроме обычной волокиты. Я точ-
ным образом предполагаю, что, если в течение ближайшего месяца ничего
не будет сделано в этом направлении, воспитательский коллектив колонии
оставит работу и разбежится. Это будет вполне понятно: нельзя работников
достаточно квалифицированных нагрузить наиболее тяжелой воспитатель-
ной работой, связанной с огромным напряжением, нервным и физическим,
отрезавши их на два года с половиной от культурного общества и всех
решительно благ, всякого общества вообще, кроме общества воспитанников,
лишив на это время каникул и отдыха, в том числе и праздничного, и в
то же время выплачивать им только 40% содержания по ставкам роб-
оса1. Выдерживать это положение можно только в силу преданности делу,
но и эта преданность имеет свои границы, во всяком случае, мы не можем
строить свои организационные планы только на том, что найдутся само-
отверженные люди, которым можно будет и не платить.

За вычетом этого обстоятельства, мешающего правильной работе и,
самое главное, нарушающего стройность и надежность перспектив на бу-
дущее, в воспитательном отношении к настоящему времени можно при-
знать полный успех в выполнении прямой задачи колонии. Успех этот
настолько явный, что я могу, не стесняясь, говорить о нем, не ожидая
суждений со стороны.
Я при этом допускаю, что в колонии, особенно в связи с постоянным
притоком новых воспитанников и регулярным уходом старых, всегда
возможны отдельные печальные случаи. Эти печальные случаи я считаю
вытекающими непосредственно из самой задачи колонии, так как нельзя
же полагать, что самый факт помещения воспитанника в колонию может
сразу привести его в нормальное нравственное состояние, на первых порах
его пребывания обязательно должна проявиться инерция прошлого.
Впрочем, нужно сказать, что даже такая инерция становится все реже
и реже проявляемой, настолько значительно определяющее влияние
сложившейся трудовой общины.
Чисто воспитательные достижения к настоящему времени характери-
зуются кратко в следующих отношениях:
1. Воспитанники и воспитатели колонии к настоящему дню представ-
ляют тесную рабочую семью, проникнутую взаимным уважением и пре-
данностью друг другу, почти без всяких исключений. Только десятка пол-
тора недавно прибывших воспитанников держатся еще выжидательно,
но через месяц-другой и они станут настоящими колонистами.
2. В области общинного труда воспитанники колонии являются убеж-
денными хозяевами и прекрасными работниками, сознательно могущими
переживать гордое сознание трудящегося и презирать дармоеда.
3. Все больше и больше хозяйство колонии и хранение материальных
ценностей переходит в руки воспитанников. Во всяком случае, для воспи-
тательского коллектива уже прошло время, когда нужно было всегда ощу-
щать заботу о замках и запорах. Большинство ключей в настоящее время
на руках у воспитанников.
4. В то же время удалось не обратить воспитанников в маленьких ста-
риков. Они всегда веселы и активны, всегда способны шутить и смеяться.
Это обстоятельство я считаю особенно важным, так как организация тру-
довой общины всегда в самой себе должна нести опасность нарушения
прекрасного детского радостного фона.
5. Совместное воспитание в колонии девочек и мальчиков до сих пор не
имело дурных последствий. Никаких более или менее заметных случаев
обострения в области половых отношений не было. Напротив, нужно конста-
тировать несколько печальное пренебрежение мальчиков к девочкам, хотя
и не ко всем. Этот вопрос составляет в настоящее время очередную задачу
колонии.
6. Наиболее тяжелые формы нравственной запущенности колонии уда-
лось обратить в постепенный и верный процесс образования нормального
нравственного опыта.
В области хозяйства положение колонии гораздо хуже: основной при-
чиной этого является то, что колонии не пришлось ни разу попасть на
особенную заботу губоно, как некоторым другим учреждениям2. Напротив,
реально-трудовой характер колонии позволил в губоно чуть не с первых

дней существования колонии говорить о переходе на самоокупаемость и,
во всяком случае, снабжать ее только в самых необходимых случаях. Между
тем трудовой доход колонии, при качестве детского труда и при условии
отсутствия инвентаря и вообще капитала, разумеется, не мог ничего при-
нести, кроме постепенного образования первоначального капитала в виде
необходимых предметов инвентаря. Лучшим для иллюстрации является тот
факт, что со времени основания колонии ею не было получено ни одной кро-
вати, ни одного предмета мебели или обстановки. В течение двух лет никак
не мог убедить снабжение губоно, что колонистам нужно иметь по два
рабочих и по одному праздничному костюму, только при этом условии
возможно наиболее экономное изнашивание платья в условиях постоянно-
го труда. На это всегда один ответ: у нас все получают по два костюма и
вы должны получать столько же. Указание на то, что каждый колонист
имеет в месяц 25—26 рабочих дней (например, в кузнице), не оказывается
ни для кого особенно убедительным.
Вследствие этого обстоятельства нарастание колонийского богатства
идет очень медленно и внешняя обстановка жизни колониста остается
примитивной. С одной стороны, это хорошо, так как почти все сделано ру-
ками колонистов, с другой стороны — все-таки постоянные лишения и пло-
хой костюм не могут быть признаны естественными условиями для вос-
питания.
Главные нужды колонии таковы:
1. Нет инструментов.
2. Нет материалов.
3. Нет соответствующих костюмов и обуви.
4. Нет ничего украшающего жизнь внешним образом.
5. Нет мебели.
В области образовательного процесса колония в прошлом году проводи-
ла опыт занятий по отдельным темам, давшим во многих отношениях
благоприятные результаты, но судить о его достижениях мы вообще счи-
таем преждевременным и на будущую зиму приготовляемся к проведению
его в более серьезных размерах. К сожалению, у нас нет книг и принад-
лежностей.
Областному инспектору дефдетучреждений
Харьковской области
Педагогический совет Полтавской трудовой колонии для правонарушителей просит Вас хо-
датайствовать в Главсоцвосе об ассигновании колонии 70 000 рублей на приобретение духового
оркестра.
Педагогический совет при этом имеет в виду очень многие воспитательные достижения,
связанные с наличностью оркестра в детском учреждении. Значительное повышение и более
жизнерадостная окраска общего тона жизни колонии могут быть достигнуты при многих
других средствах в очень значительной степени при помощи собственного оркестра. Значи-
тельному же числу воспитанников будет сообщено знание игры на духовых инструментах
просто как средство заработка в будущем.
При недостаточности и тесноте мастерских колонии, которые не в состоянии обслужить
120 воспитанников, оркестр будет большим учебным подспорьем.
Чисто воспитательные достижения в области музыкального развития точно так же не
подлежат сомнению.

Педагогический совет при этом выражает желание, чтобы оркестр был подарком Нарком-
проса ко дню трехлетия колонии 20 сентября.
Председатель] педсовета А. Макаренко
Областному инспектору учреждений
Харьковской области
По проекту штатов для Полтавской трудовой колонии, выработанному в Главсоцвосе, полага-
ются должности:
Заведующий 1
Помощник заведующего 1
Воспитатели 12
Помощники воспитателей 3
Запасные воспитатели 4
Учителя ремесел 6
Медработник 1
Завхоз 1
Техперсонал 9
Всего 38 лиц, оплата труда которых выражается в 239 тарифных единицах.
Организация Полтавской трудовой колонии, существующей уже более трех лет, эво-
люционируя в порядке опыта и слагаясь из постепенных опытных приближений к наиболее
экономной и полезной системе, к настоящему дню настолько далеко разнится от организации
по приведенной выше сетке должностей, что почти не представляется возможным удовлетво-
рительно согласовать эти две формы без существенных изменений в той или другой. Кроме
того, индивидуальные условия работы Полтавской колонии, а именно размещение ее в двух
имениях, приводит к необходимости [учета] некоторых [моментов], не предусмотренных в
проекте штатов.
Основные пункты несогласованности, в общем, таковы:
1. Общее руководство работой колонии, как в области хозяйственной, так и педагогиче-
ской, сосредоточено в руках заведующего колонией, что вполне согласно с принципиальными
положениями организации соцвоса. Это обстоятельство, с одной стороны, требует от заве-
дующего значительного напряжения сил, с другой — делает излишней специальную должность
помощника заведующего. В то же время учреждение такой должности означало бы усиление
административных функций, освобожденных от педагогических форм работы. Независимо
от этого, особенности устройства Полтавской колонии приводят к необходимости иметь в коло-
нии трех заместителей заведующего, исполняющих обычную воспитательную работу. Эти три
заместителя следующие:
1) заместитель по I колонии, принимающий заведование во время отсутствия зав. колонией;
2) заместитель по II колонии, являющийся старшим из воспитателей этой колонии;
3) воспитатель, руководящий с/х работой колонии.
То обстоятельство, что означенные три лица при своих индивидуальных обязанностях
остаются в то же время воспитателями, делает работу всего коллектива более цельной и единой.
2. По проекту штатов Главсоцвоса общее число воспитательского персонала, считая и за-
ведующего, установлено в 21 лицо. Такое большое число воспитателей не вызывается необхо-
димостью. Обеспечить при таком числе хорошее качество воспитательского персонала совер-
шенно невозможно, наконец, увеличение числа воспитателей уменьшит приближение каждого
из них к обществу воспитанников, создаст толпу воспитателей. Колония в настоящее время
кроме завкола имеет всего 12 воспитателей, считая и запасных.
Экономию, образующуюся от уменьшения числа воспитателей, необходимо обратить на:
а) увеличение специального инструкторского персонала;
б) увеличение окладов инструкторского персонала;
в) увеличение числа технического персонала, вызываемого размещением колонии в двух
имениях;
г) добавку к жалованью пяти воспитателям, имеющим двухлетний стаж по колонии;

д) увеличение оклада делопроизводителю, ведущему учет по двум колониям;
е) оплату дополнительного труда воспитателей по секретарству в педсовете (обязанности
по учету воспитанников, по учету педагогической работы, по отчетам воспитательному и об-
разовательному), по руководству библиотекой и по руководству музеем (пособиями, театром);
ж) оплату труда старшего инструктора (вместо завхоза, объединяющего хозяйственную
работу по двум колониям).
В итоге колония просит утвердить следующее распределение 239 тарифных единиц:
Заведующий — 1, ставок — 2
по 14-му разряду
— 12,4 тар. ед.
Ему же за руководство педчастью
1/2 ставки по 14-му
разряду
- 3,1
*
5 старших воспитателей
по 13/4 ставки
по 13-му разряду
— 48
4
»
7 младших воспитателей
по l'/г ставки
по 13-му разряду
— 58,1
4
Ст. инструктор
l'/г ставки
по 11-му разряду
— 6,9
4
»
8 инструкторов
по 1Ѵ4—11 — * —
- 5,2
4
»
Делопроизводитель
174 — « — по 11 —• —
- 5,2
4
»
Медработник
1Ѵ2 —*— по 13 —* —
— 8,3
4
»
5 лиц техперсонала
по. 1 ставке по 8-му
4
разряду
— 15,5
4
»
8 лиц техперсонала
по 1 —*— 6 —* —
— 20
4
1 лицо техперсонала
по 1 —*— 1 —* —
—
4
»
3 заместителя завкола
по 112 ставки по
14-му разряду
— 9,3
4
»
Дополнительное вознаграждение
трем руководителям педагогического
по 1/4 ставки по 13-му
учреждения
разряду
- 4,2
4
Всего
239 тар.
ед.
Согласно означенному распределению, представляются требовательные ведомости на
ноябрь, декабрь и январь. К 1 января все должности по колонии заполнены, за исключением
должности фельдшера. Колония не имеет отдельного фельдшера, а обязанности его выполняет
один из воспитателей, которому поэтому испрашивается /2 ставки по 13-му разряду.
Зав. колонией А. Макаренко
Отчетная ведомость о состоянии
Полтавской трудовой колонии им. М. Горького за 1923 г.
...Б. Группа правонарушителей
I. Состав детей
Штатное количество мест — 120
Числилось к 1/11923 г. — 70
В течение 1923 г. выбыло — 42
Поступило вновь — 70
Состоит на 1/11924 г. — 98
Мальчиков — 89
Девочек — 9
По возрасту:
от 7 до 14 лет — 7
свыше 14 лет — 91

Семейное положение
Имеющие обоих родителей — 13
Полусироты — 27
Круглые сироты — 58
По поступкам, послужившим основанием
к помещению в учреждение
Воровство — 51
Бродяжничество — 39
Убийство — 2
Бандитизм1 — 6
Характер ...
Устойчивые — 86
Раздражительные — 4
Инертные — 6
Патологические — 2
Ц. Состав персонала
Всего — 35
Педагогический — 12
Медицинский — 1
Учебно-ремесленный — 7
Технический — 15
Пол и возраст педагогического
персонала
Женщины — 6
Мужчины — 6
От 20 до 30 лет — 4
От 30—40 — 6
Свыше 40 — 2
Холостые — 9
Женатые — 9
Стаж
общий педагогический до 3 лет — 8
от 3 до 5 лет — 4
Ценз
общий педагогический — 9
средний •— 122
Отчет о состоянии учреждения в 1923 г.
1. Личный состав воспитанников. Истекший год колония начала при составе 62 мальчи-
ка и 8 девочек, распределенных между колониями так: в I колонии — 51, во II — 19. Пред-
полагалось» что к лету будут капитальные ассигнования на ремонт II колонии, и поэтому про-
ектировалось к осени увеличить число воспитанников II колонии до 70, считая для I ко-
лонии предельной нормой 50. Ожидания не оправдались: на ремонт были получены ничтож-
ные суммы, и с большим трудом удалось довести число воспитанников II колонии до 30 к янва-
рю 1924 г. Но постоянное требование губкомиссии принять новых воспитанников принудило
нарушить норму [и довести численность воспитанников] I колонии до 70 (68 к 1 января
1924 г.). Это создало к осени такую тесноту, что колония не имеет возможности дать каждому
воспитаннику кровать, ее негде ставить.
Всего в течение года в колонию прибыло 70 новых воспитанников (68 мальчиков и 2 де-
вочки). Уволено из колонии в течение года 26 (25 мальчиков и 1 девочка). Из этого числа: от-
правлено на рабфаки — 5, отдано родителям — 12, поступили на командные курсы — 3,
нашли самостоятельный заработок — 5, выдана замуж — 1. Убежало из колонии в течение
года 15 воспитанников, почти исключительно только что прибывших. Тяжелым был случай
побега кладовщика II колонии Гончарова, старого колониста. Его побег окончательно заставил
отказаться от использования т. Радивончика3 в качестве зав. II колонией (февраль). Умер

в течение года 1 (от малярии). Изменение качественного состава воспитанников явно сказалось
к осени. В конце лета ушли почти все «старики» набора 20-го и 21-го гг. Массовые присылки
(70) почти исключительно состояли из детей, близких к тупоумию, почти сплошь неграмотных
и запущенных. В последнем счете все это повело к некоторому огрублению общего тона коло-
нийской общины. Это огрубление удалось ликвидировать при особенном напряжении только
к последним дням. В течение осени колония вообще пережила тяжелый кризис, когда, каза-
лось, педагогическому совету не удастся образовать новое ядро. К концу года эта опасность
миновала, однако не для II колонии, в которой общее настроение до сих пор оставляет желать
лучшего.
2. Личный состав воспитателей. Основное ядро старых колонистов из 6 человек за истек-
ший год уменьшилось только на 1 после ухода Л. Н. Никифоровой. Из новых назначений ка-
залось одним из ценных приобретений приглашение И. П. Раковича на должность заведую-
щего II колонией. Его огромная энергия и кипучая натура при условии замечательного чест-
ного, искреннего отношения к колонии, однако, не дали того, что обещали, отчасти по причине
личных событий, отчасти из-за слабости персонала II колонии. Из числа этого персонала только
Весич4 достаточно удовлетворителен, остальные слабы, и от работы т. Архангельской и Илляше-
вич, вероятно, придется отказаться.
Зато в I колонии все три новых лица оказались очень удачны как в отдельности, так и в
общей гармонии. Особенно нужно отметить А. П. Сагредо, работника не из первых, но прекрас-
ного по тону и точности. Двое совсем молодых людей, т. Чаплян и Грейер работают весело,
скромно и доверчиво, так, как и нужно молодым.
3. Воспитательный процесс.
Общее развитие воспитательной системы колонии совершалось по прежнему плану:
от авторитарно-требовательного тона к рабочему самоуправлению. В течение 1923 г. многие
части хозяйства и административной заботы перешли в руки воспитанников. В августе педа-
гогический совет нашел возможным и самое заведование хозяйством передать воспитаннику.
С середины лета начал функционировать совет командиров5 в качестве высшего хозяйственного
органа. Большое значение приобрели заседания товарищеского суда, окончательно получив-
шего форму кафедры по теории поступков. Нечто совершенно необходимое в колониях, типа
нашей.
В других областях жизни колонии продолжалось дальнейшее развитие прежних схем,
детализирование и квалификация деталей. Утончилось и стало более удобным сечение об-
щины6. Улучшен тон и взаимоотношения. К концу года заметно стало быстрее движение впе-
ред, задержанное качественным понижением детского состава. Вообще истекший год нужно
признать наиболее благополучным. Наказания почти забыты в колонии, даже выговоры и
замечания стали редкостью. За год почти не было случая воровства в колонии и абсолютно
ничего не было взято у соседей. Тон веселый, жизнерадостный, простой. Отношения прекрасные.
Рабочее настроение с заметной долей пафоса. К сожалению, во II колонии нет ядра, и там до
сих пор все случайно. Но фактически ускорить чем-либо развитие воспитанников II коло-
нии трудно.
4. Хозяйственная обстановка.
Все хозяйственные работы были исполнены своевременно, но засуха и, вероятно, ошибки
агронома привели к катастрофически малому урожаю яровых, что поставило колонию в очень
затруднительное положение в вопросе о корме скота. Колония продолжает настойчиво подви-
гаться к правильному шестиполью и к культурному животноводству.
Главная нужда колонии — отсутствие капитала. Не с чем развернуться. Даже обменять
инвентарь почти нет возможности.
Ремонт II колонии становится вопросом чести. Со всех сторон на развалины посматривают
наши конкуренты.
Необходимо во что бы то ни стало получить в аренду мельницу.
Необходимо принять меры к оборудованию колонии. Она никогда не была оборудована...7
В отдел материального снабжения
Вследствие предложения № 4463 от 3 марта представляю сведения о некомплекте обмунди-
рования по Полтавской трудовой колонии им. М. Горького.
Вместе с тем должен решительно не согласиться с полезностью централизованного поряд-
ка в деле обмундирования на основании следующих соображений:
1. Заготовка обмундирования в центре вырывает у колонии возможность регулировать

нужду в обмундировании, пользуясь в каждый данный момент действительным ее состоянием.
Централизованная заготовка была бы полезной только в том случае, если бы она могла сразу
создать запасы обмундирования всех видов. Пока же этого не будет, централизованная заго-
товка, как уже показал опыт, всегда будет сопровождаться излишком одних предметов и
недостатком других. Цифровые данные очень быстро теряют свою реальность по многим при-
чинам.
2. При централизованной заготовке колония лишается возможности улучшить обмунди-
рование за счет своих хозяйственных доходов. Так, например, в 1923 г. колония почти ничего
не получила на одежду, однако и в этом году она, воспользовавшись урожаем и шкурами уби-
тых животных, пошила колонистам 40 пар сапог (ботфорты), которые необходимы как спец-
одежда. При централизованной заготовке колония не имела бы этой возможности: она могла
бы нечто добавить в количестве, но не в качестве. Вообще же заготовка в центре меньше всего
способна считаться с условиями работы данного детского учреждения. Она будет изготов-
лять одежду для нормального детского дома, но вовсе не для колонии. Одежда должна быть
более добротна, нужны полушубки, ботфорты, фартуки и пр. Четырехлетний опыт колонии
в этой области никто не заменит в центре.
3. Заготовка в центре, наконец, просто невыгодна: колония имеет свою сапожную мас-
терскую и сама силами воспитанников шьет себе одежду. Заготовка в центре не только удоро-
жит одежду, но и лишит мастерские колонии работы, необходимой в учебном отношении.
4. Наибольшие же потери при централизованной заготовке будут как раз не в хозяйст-
венной области, а в воспитательной. Вообще этот вопрос не выходит за пределы педагогиче-
ской заботы и не может быть решен без педагогического исследования. С одной стороны, на-
пряженная работа и забота детского коллектива в деле планирования покупки, изготовления,
носки, с другой — получение готовых вещей из Харькова. Нет никакого сомнения, что второй
способ параллелен линии соцвоса.
На основании изложенного ходатайствую о том, чтобы централизованная заготовка не
применялась к трудовой колонии им. М. Горького.
Зав. колонией А. Макаренко
Областному инспектору Харьковской области
К последнему времени колония им. Горького находит совершенно умест-
ным и полезным в воспитательном отношении значительно сократить штат
технического персонала колонии, передавая некоторые хозяйственные
функции воспитанникам. Уже к 1 апреля все кладовые колонии, в том
числе и бельевая, находятся в руках воспитанников. В ближайшее время
предполагается передать воспитанникам должности помзавхоза, старшего
конюха и кухарок.
Вследствие такого сокращения штатов предвидится сокращение выдач
казны на зарплату.
В то же время всегда было необходимо выдавать старшим воспитан-
никам, уже подготовленным к выпуску из колонии, небольшие карман-
ные деньги. Они позволят воспитанникам сделать некоторые сбережения
перед выходом на самостоятельную работу, а самое главное — приучат
их иметь у себя деньги, хотя бы и небольшие. До сего времени часто наблю-
далось вредное влияние непривычки воспитанников к собственному бюд-
жету, что определяло в значительной степени неудачу их первых самостоя-
тельных шагов.
Мне кажется, что экономию, образующуюся от сокращения штатов
колонии, вполне уместно было бы обратить на выдачу карманных денег
тем воспитанникам, которые уже находятся на переходе к выпуску из
колонии.
Если со стороны Главсоцвоса не встречается принципиальных возра-
жений против карманных денег, прошу не отказать в распоряжении

и указании форм и порядка таковой выдачи с точки зрения использования
открываемых колонии кредитов.
Зав. колонией им. Горького в Полтаве А. Макаренко
Главному инспектору охраны детства
Главсоцвоса НКП УССР
Постепенно увеличивая детский состав, колония им. М. Горького в на-
стоящее время имеет 103 воспитанника. В течение ближайших трех меся-
цев колония должна получить еще около 100. Нужно, однако, сказать,
что все последние присылки состоят исключительно из детей моложе
15 лет. Это обстоятельство и не соответствует положению о колониях, и в
корне нарушает организационно-производственный план самой колонии,
рассчитанный на детей старше 15 лет. Колония ничего, в принципе, не
имеет против присылки младшего возраста, но было бы весьма желатель-
ным, чтобы определенно был узаконен возраст колонистов и чтобы органы,
присылающие детей, также делали бы это по плану; известному колонии.
Точно так же есть необходимость в более точной локализации детского
состава колонии по качеству. К сожалению, колонии совершенно неизвестны
основания, по которым дети направляются в колонию, так как при воспи-
танниках не поступают ни дела, ни характеристики. Вообще же можно
сказать, что поступающие в колонию дети не могут быть точно квалифи-
цированы как правонарушители. Скорее это умственно отсталые. Колония
считала бы необходимым иметь более определенный состав именно право-
нарушителей.
Считаю совершенно необходимым представить эти вопросы, назревшие
давно, на разрешение Ваше.
Зав. колонией им. М. Горького А. Макаренко
Письмо А. П. Сугак
Антонине Павловне Сугак
20 июня 1924 г.
Ввиду происходящего расширения колонии им. М. Горького и увеличения
штата воспитателей-учителей позволяю себе в третий раз обратиться к Вам
с приглашением принять участие в работе колонии. Я по-прежнему глубоко
убежден, что в колонии Ваш опыт как учительницы и Ваши способности
и такт воспитателя найдут себе лучшее применение, чем в школе, по-
скольку трудовая колония должна почитаться более передовым типом дет-
ского учреждения и более соответствующим принципам соцвоса. Я убеж-
ден также и в том, что в колонии Вы найдете больший простор для столь
ценной у Вас инициативы.
Зав. колонией А. Макаренко

В Главсоцвос НКП УССР
15 июля 1924 г.
В прошлом году колония командировала на рабфак 6 воспитанников. Это
оказало очень серьезное влияние на остальных воспитанников, и тяга к
рабфаку стала одним из наилучших явлений в жизни колонии. Педсовет
должен был использовать эту тягу, тем более что вообще уход из колонии
для воспитанников очень труден из-за отсутствия патронирования.
К осени 1924 г. на рабфак готовились 9 воспитанников. За год ими про-
делана большая работа. Когда в колонии был тов. Ряппо1, он в своем вы-
ступлении перед воспитанниками отметил, что именно они должны по-
полнять рабфаки, и обещал свою поддержку.
Но Полтавский губпрофобр не может предоставить колонистам ни одно-
го места на рабфаках.
Колония обращается в Главсоцвос с просьбой ходатайствовать о коман-
дировании на рабфак 9 воспитанников колонии.
Лучше всего было бы командировать в Киевский политехнический
институт, где уже имеются наши рабфаковцы.
Зав. колонией А. Макаренко
В инспектуру охраны детства НКП УССР
Ознакомившись с проектом устава детской трудовой сельскохозяйственной
колоний, считаю необходимым сказать следующее:
1. Вообще говоря, устав не содержит ничего такого, чего б не было во
Временном уставе детских учреждений или в государственных законах,
исключая некоторые указания о росте ребенка и времени его пребывания в
колонии.
Оригинальными параграфами являются только такие: 2, 6, 9, 13, 16, 18.
Таким образом, проект устава представляет собой, собственно говоря,
систематизированные выписки из различных законоположений, которые
сами по себе могут быть полезными для практического пользования.
Иначе и не могло быть, так как Временный устав детских учреждений
чрезмерно детализирует план организации детских учреждений соцвоса,
к которым относится и колония. По-моему, такая детализация общего
устава является даже отрицательным моментом, так как она ограничивает
возможности для инициативы и самобытного развития того или иного дет-
ского учреждения. Исключительно поэтому во многих учреждениях на-
шей республики не видно никакого творчества. Я считаю, что в этом деле
нам нужно прямо признаться в своем бюрократизме, полученном в насле-
дие от прошлого и нисколько ему не уступающем. Такая статья Времен-
ного устава, как, например, 18-я, требует, чтобы вся продажа и обмен иму-
щества детских учреждений производились только с разрешения соответ-
ствующего органа Наркомпроса. Наличие такой статьи может привести
только к одному из двух последствий: или статья совсем не будет выпол-
няться, или она утопит все хозяйство детской колонии в бесцельной и тя-
желой канцелярщине.

Вообще излишняя детализация и регламентация жизни детских учреж-
дений, с одной стороны, очень стесняет ее, до полной остановки в развитии,
с другой стороны, убивает ее живые организующие силы бесконечной пе-
репиской и отчетностью.
Со своей стороны позволяю себе высказать такие мысли:
1. В общем для республики уставе необходимо обратить главное
внимание на обозначение юридических форм и отношений данного типа
детских учреждений. Как раз до настоящего времени было» так, что в своей
экономической жизни детское учреждение не имело никаких прав и всеце-
ло зависело от снабжения. Все это вело к тому, что наше воспитание никогда
не было социалистическим, ибо быть социалистическим — это значит преж-
де всего быть основанным на активном экономичном коллективном труде
и творчестве.
В уставе должно быть четко определено:
а) что всякая колония имеет право производства, обмена, строительст-
ва и договора. Что касается последнего, то он в каждом случае утвержда-
ется ясно обозначенным органом НКП (а не «соответствующим» органом).
Производство же, обмен, строительство, купля-продажа должны измеряться
только единственным критерием — успехом. Даже распределение кредитов
по параграфам и статьям должно производиться самим детским учрежде-
нием. В этом случае руководящая работа НКП может иметь единую форму—
приезд инспектора на место, его непосредственное вмешательство в эконо-
мическую жизнь детского учреждения, его совет, помощь, наблюдение. Об-
щий устав должен дать учреждению юридическую базу для экономичной
активной воспитывающей жизни...
Организация жизни и труда каждого детского учреждения должна быть
предоставлена ему самому. Ряд детских внутренних организаций, взаимо-
отношений, экономических и юридических форм — вообще вся консти-
туция1 учреждения должны создаваться им самим. Благодаря этому устав
каждого учреждения должен быть своеобразным зеркалом, которое от-
ражает все живые пути данного учреждения. Само собой разумеется, он
должен утверждаться инспектурой, но это утверждение будет не бюро-
кратическим, а исключительно педагогическим явлением, которое открыва-
ет богатые возможности и для педагогического руководства, и для наблю-
дения. А сама переписка между инспектурой и учреждениями должна
вестись в форме не приказов и рапортов, а дружеской переписки2. Это совсем
не помешает инспектуре осуществлять свои контрольные и администра-
тивные функции.
По моему мнению, только такая система устава сделает наше воспита-
ние реально социалистическим и полностью свободным от ненужного
бюрократизма. Она оживит работу и оперативных и центральных орга-
нов. Причем первые выиграют в процессе творчества, а вторые — в их пе-
дагогической направленности.
Прошу извинить, если мои соображения покажутся парадоксальными.
Зав. колонией Макаренко

Список персонала Полтавской трудовой колонии
им. М. Горького на 1 сентября 1924 г.
1. Макаренко Антон Семенович. Заведующий колонией. 36 лет. Образование: в 1904 г. окон-
чил городскую по Положению 1872 г. школу, в 1905 г. окончил одногодичные педагогические
курсы, в 1914—1917 г.— Полтавский учительский институт. Общий стаж — 19 лет. Стаж по
колонии — 4 года. Выполняет работу: заведует колонией, как педагогической, так и хозяйст-
венной частью. Отдельных заведующих этими частями нет. В то же время выполняет всю
канцелярскую работу, кроме материально-учетной. В дежурстве участия не принимает, в
образовательном процессе принимает участие только организационно и в отдельных лекциях.
В товарищеском суде — обвиняет. »
2. Поповиченко Василий Иванович1. Воспитатель, помощник заведующего I колонии.
39 лет. Образование: общеобразовательные курсы с педагогическим отделением. Общий
стаж — 20 лет. Стаж по колонии — 3 года 8 мес. Выполняет работу: общевоспитательные
обязанности по дежурствам: главному, при котором осуществляется руководство работой
колонии от зари до ночи; рабочему, которое характеризуется участием в физическом труде, и
вечернему — во время отдыха.
Всего на неделю приходится: главного [дежурства] — 26 часов, рабочего — 10 часов,
вечернего — 4 часа. Всего 40 часов.
Образовательной работы, как у всех воспитателей, с 1 октября по 15 апреля по 4—5 часов
в день; всего в неделю, за исключением дежурных часов, 18 часов. Всего регистрированной
работы 58 часов.
Нерегистрированная работа у т. Поповиченко как воспитателя: участие в суде, в общих
собраниях, в ремонтной комиссии, характеристики.
По должности пом[ощника] завколонией — замещает заведующего колонией в той и другой
колонии, а сверх этого самостоятельно ведет контроль и учет продуктов материальной части.
Эта работа, как показал опыт, требует много времени.
3. Григорович Елизавета Федоровна2. Воспитатель, секретарь педсовета. 44 года. Образо-
вание: окончила епархиальную школу, фельдшерскую 4-летнюю школу, 2 курса мед факульте-
та; Киевский фребелевский педагогический институт. Общий стаж — 13 лет. Стаж по коло-
нии — 4 года. Выполняет работу: обязанности воспитательные и образовательные — см. № 2.
Как секретарь педсовета ведет протоколы, руководит учетом воспитанников и их харак-
теристик. Ведет учет образовательной и плановой работы по составлению программ.
Принимает участие в товарищеском суде, в собраниях, в организации выставок, празд-
ников.
4. Поповиченко Надежда Тимофеевна3. Воспитатель. 29 лет. Образование: женская гим-
назия. Общий стаж — 9 лет. Стаж по колонии — 3 года 8 мес. Выполняет работу: см. № 2. Ру-
ководит библиотекой.
5. Архангельская Зинаида Петровна. Воспитатель. 40 лет. Образование: женская гимна-
зия. Общий стаж — 20 лет. Стаж по колонии — 2 года 8 мес. Работа: см. № 2.
6. Сагредо Любовь Петровна. Воспитатель. 39 лет. Образование: женская гимназия. Стаж
общий — 15 лет. Стаж по колонии — 2 года 1 мес. Работа: см. № 2. Кроме того, руководит
всеми делами, которые объединяются вокруг музея, клуба и т. д.
7. Весич Владимир Алекс. Воспитатель. 36 лет. Образование среднее. Общий стаж —
12 лет. Стаж по колонии — 1 год 2 мес. Работа: см. № 2.
8. Ракович Иван Петрович. Воспитатель. Старший воспитатель II колонии. 29 лет. Образо-
вание: мужская гимназия. Общий стаж — 2 года. Стаж по колонии — 2 года. Работа: см. № 2.
Как старший воспитатель II колонии несет все обязанности по руководству согласно указаний
завколонией и педсовета.
9. Чаплян Николай Дмитриевич4. Воспитатель. 24 года. Образование: Пензенская худо-
жественная школа. Общий стаж — 1 год. Стаж по колонии — 1 год. Работа: см. N° 2. Как ху-
дожник в образовательной работе руководит во всех группах работой детей по искусству.
10. Грейер Лидия Владимировна. Воспитатель. 23 года. Образование: женская гимназия.
Общий стаж — 9 мес. Стаж по колонии — 9 мес. Работа: см. № 2.
11. Фере Николай Эдуардович5. Воспитатель. 27 лет. Образование: Полтавская гимна-
зия и Киевский политехнический институт (окончил). Общий стаж — 7 мес. Стаж по колонии—
7 мес. Дежурств не имеет. Как агроном по образованию, руководит всей сельскохозяйственной
работой колонии. Зимой в образовательном процессе ведет всю учебную работу по теории сель-
ского хозяйства во всех группах.
12. Вакансия — воспитатель.
13. Вакансия — воспитатель.

Инструкторский персонал
1. Богданович Семен Лукич6. Инструктор кузницы. 38 лет. Образование начальное. Общий
стаж — 2 года 3 мес. Стаж по колонии — 2 года 3 мес.
Руководит учебно-промысловой работой кузнечной мастерской.
2. Николаенко Михаил Павлович7. 29 лет. Старший инструктор. Образование начальное.
Общий стаж — 3 года 6 мес. Стаж по колонии — 3 года 6 мес. Объединяет работу всех мас-
терских и все области хозяйства, какие находятся в распоряжении мальчиков. Вместе с ними
представляет колонию в хозяйственных делах.
3. Тапуць Бронислав Март. Инструктор садоводства и огородничества. 45 лет. Образование
начальное. Общий стаж — 3 года 6 мес. Стаж по колонии — 3 года 6 мес. Руководит делами и
работой в саду и огороде. В то же время является помощником агронома и завхоза во II коло-
нии.
4. Кононенко Захар Янович. Инструктор швейной мастерской. 35 лет. Образование на-
чальное. Общий стаж — 2 года 3 мес. Стаж по колонии — 2 года 3 мес. Руководит учебной и
промысловой работой швейной мастерской.
5. Дикань Иван Митрофанович. Инструктор столярной мастерской. 28 лет. Образование
начальное. Общий стаж — 1 год 8 мес. Стаж по колонии — 1 год 8 мес. То же по столярной
мастерской.
6. Козырь Антип Антипович8. Инструктор колесной мастерской. 48 лет. Неграмотный.
Общий стаж — 8 мес. Стаж по колонии — 8 мес. То же по колесной мастерской.
7. Задорожный Емельян Григорьевич. Инструктор корзиночной мастерской. 43 года. Об-
разование начальное. Общий стаж — 4 мес. Стаж по колонии — 4 мес. То же по корзиночной
мастерской.
8. Ракович Ольга Петровна9. Агент-инструктор. 20 лет. Образование: женская гимназия.
Общий стаж — 1 год 7 мес. Стаж по колонии — 1 год 7 мес. Представляет колонию в Полтаве
во всех учреждениях. Руководит всей работой мальчиков, командируемых в город...10
Всего педагогического персонала: муж.— 7, жен.— 6, всего 13.
Инструкторского 7 1 8
Технического 6 8 14
Медицинского — 11
Всего мужчин — 20, женщин — 16, всего — 36.
Зав. кол[онией] А. Макаренко
Тезисы содоклада на Всеукраинском совещании комиссий
по делам несовершеннолетних правонарушителей
1. Посылка несовершеннолетнего в трудовую колонию должна сделаться
главной мерой комиссий1, поскольку вообще ставится вопрос о пере-
воспитании, а не только изоляции. Возвращение несовершеннолетнего в
семью есть мера педагогически нейтральная, патронат2 же может иметь
значение только в том случае, если мотив правонарушения только нужда.
Артели для подростков имеют много недостатков, если члены артели не
прошли предварительного опыта трудового коллектива.
2. От идеальной организации трудовой колонии мы еще далеки. Однако
для улучшения постановки колонии требуется не так много. Самое главное,
что необходимо сейчас, — отказ от ремесленно-соцвосовского характера
хозяйства. Колонии должны быть развернуты в солидные хозяйства с таким
расчетом, чтобы колония могла организовать по своей периферии сельско-
хозяйственные коммуны из выпускников или включать их в хозяйство в
качестве рабочего или административного персонала.
3. При указанных условиях прежде всего будут достигаться именно
воспитательные цели, а не цели хозяйственные. В частности, здесь идет
речь о еще очень мало исследованной области влияния сложной и широкой

коллективной организации на члена коллектива. Но что это влияние
положительно, уже можно утверждать.
4. Режим трудовой колонии должен находить свои формы исключи-
тельно в логике хозяйствования. Все, что вытекает из этой логики (строгая
дисциплина, гласный и точный отчет, фактическое, а не юридическое само-
управление, равенство прав и обязанностей, экономность и точность выра-
жения, ясная, строго приспособленная к делу рабочая организация), обяза-
тельны для трудовой колонии. Все, что противоречит ей, должно быть
отброшено, хотя бы оно и рекомендовалось в педагогической теории.
5. В направлении к созданию специальных условий детского коллек-
тива необходимо обязательно привнести в этот коллектив начало игры
(приблизительно по типу внешних форм скаутизма)3, интересные и яркие
формы коллективных движений, жизнерадостный и бодрый общий тон,
гордость своей колонией.
6. Учебные занятия должны быть организованы в следующих целях:
а) для полной ликвидации всех видов неграмотности уже запущенных
подростков; б) для общего широкого развития тех, кто еще способен учиться
и дальше; в) для специальной подготовки наиболее способных к поступлению
в техникумы и рабфаки.
7. Все перечисленные условия принесут пользу исключительно в том
случае, если главное внимание НКП будет обращено на организацию такта.
В частности, нужно: а) полное и совершенно искреннее игнорирование
прошлого воспитанников и их правонарушений; б) полный отрыв от всех
судебных и карательных органов, в том числе и от комиссий по делам о
несовершеннолетних; в) полный отказ от принудительного держания в ко-
лонии и формальной борьбы с побегами; г) обязательный прием в опреде-
ленном размере детей, не совершивших правонарушение, по их просьбе и
по постановлению общего собрания колонии; д) полный отказ от термина
«правонарушители» или «несовершеннолетние» в официальных сношениях
с НКП и его органами; е) в особенности важен тщательный подбор воспита-
телей, который должен производиться исключительно руководителем коло-
нии.
Из работы «Кое-что о самоуправлении»
...У нас коли станут на путь коллективного воспитания, так решают обяза-
тельно следить, чтобы от всякой индивидуальности остались рожки да
ножки. Удивляюсь, как это мы до сих пор не обсуждаем вопроса о запре-
щении разных там дискантов, теноров, басов. Подумайте, такое индивидуа-
листическое разнообразие. А носы, а цвет волос, а выражение глаз!
Господи, настоящий буржуазный хаос.
В горьковской колонии были индивидуальные огороды1. Никакой,
конечно, особенной пользы от них в воспитательном отношении не было,
но и вреда уж такого страшного не наблюдалось. Просто это была полоса,
которую нужно было пережить. С одной стороны, они давали более сильные
стимулы к труду, чем общие огороды, с другой — они показывали мне, как
развитие коллектива вело к тому, что эти огороды постепенно отмерли и
сейчас о них никто даже не вспоминает. Индивидуальные огороды было

более здоровое явление, чем отвращение к труду, и поэтому по диалектиче-
ской логике они должны были составить некоторую часть общей истории.
Для того чтобы с ними бороться, не нужно было никаких особенных
хитростей.
По мере того как укреплялся и развивался детский коллектив,
развивались внутриколонийские хозяйственные, бытовые, производственные
и иные скрепы, должны были отмирать и отмирали излишние индивидуа-
листические тенденции, отмирали как раз в такой степени, в какой реальные
силы коллектива становились значительней. Я только так представляю
себе процесс коллективного воспитания. В таком случае те индивидуаль-
ные устремления, которые сами по себе не противоречат принципу кол-
лектива, оставались и даже развивались, что необходимо именно в социа-
листическом воспитании. И, может быть, в опыте с огородами, в котором,
конечно, присутствовала не одна какая-нибудь личная выгода, а целый
пучок отдельных индивидуальных устремлений, может быть, как раз в
этом опыте заключались совершенно полезные, хотя и индивидуальные,
тенденции. Кроме того, может быть, в этом опыте заключались весьма
важные элементы будущей коллективной логики. В этом вопросе без
очень пристального и, пожалуй, очень скучного анализа разобраться
невозможно, и поэтому я от такого анализа отказываюсь. Но только такой
анализ может дать нам точное представление о содержании этого
весьма сложного явления: индивидуальный огород в детском доме.
Вообще я считаю, что пора нам решительно отказаться от спекуляций
с одним-другим термином, из которого мы привыкли так победоносно
выводить и педагогическое средство и педагогическую критику2. Хотя
бы и в этом случае: так просто упереться в термин «индивидуаль-
ный», потому что он присутствует в контексте: индивидуальный огород
(т. е. такой огород, который обрабатывается отдельным мальчиком на
отдельном небольшом участке, в противоположность коллективному,
который обрабатывается отрядом на участке). На самом деле, что такое
индивидуальный огород в детском доме? Это ведь не уединенный участок
земли, на котором хозяин своими собственными орудиями производит
обработку для собственного потребления. Это часть общей коллективной
собственности, на которой мальчик рядом с таким же другим мальчиком
взятым из общей кладовой орудием [труда], может быть даже [невольно]
переживая определенный цикл коллективно-трудовых проблем, может
быть становясь в самые разнообразные отношения и к коллективу, и
к отдельным группам, и к отдельным лицам, производит некоторую работу,
продукты которой так или иначе влияют на коллективную экономику
«узкой» коммуны.
Смотрите, какой сложный букет и сколько здесь элементов коллекти-
ва! А педагог как раз элементами, никакими элементами пренебрегать
не может. Ибо может оказаться, что, исходя и начиная именно с таких
элементарных случаев, наше воспитание сделает больше, чем нарочито
и придирчиво организованное коллективное воспитание. Я, впрочем, говорю
еще раз, что без специального и очень детального анализа, и при этом
еще раз скажу: небывалой в педагогике скуки (в какой-то мере каждая
точная наука скучна), — точное разрешение этого вопроса совершенно
невозможно. Тем более необходимым до некоторого времени становится

проверка надобности или, по крайней мере, правильности того или
другого суждения при помощи доверия к общей спасительности самого
процесса развития коллектива...
В Главсоцвос НКП УССР. 8 августа 1925 г.
Заведующего Полтавской трудовой колонией им. М. Горького А. Ма-
каренко
Докладная записка
В опыте колонии им. М. Горького выработаны более или менее серьез-
ные методические данные для постановки более широкого и глу-
бокого опыта по перевоспитанию правонарушителей, сохраняющиеся
пока что в накопленной сумме живых сил педагогического коллектива,
заканчивающего пятый год работы почти без изменения в своем составе
и поддерживаемого достаточно дисциплинированным и воодушевленным
основным составом колонистов.
Длительный и трудный процесс ремонта [зданий колонии] и [хо-
зяйственного] «обрастания» всего на 40 десятинах, не поддержанный
помощью почти ниоткуда1, давал выход энергии колонистов. В настоящее
время этот процесс почти закончен. Хозяйственные рамки становятся
слишком тесными для 120 воспитанников, обладающих опытом и умением
работать. Расширить их на месте нет никакой возможности.
В то же время мой личный опыт и выводы из многих размышлений
над условиями и задачами советского воспитания подсказывают мне
путь, который является проектом не только для колонии им. М. Горь-
кого. Мне представляется, что реализация этого проекта поможет раз-
решению кризиса, наблюдающегося в деле борьбы с беспризорными и
его правонарушениями. Мне стороной известно, что для расширения
этой борьбы в настоящее время имеются большие материальные возмож-
ности в Наркомпросе, ЦКПД2 и в местных бюджетах.
Перевоспитание правонарушителей разбито у нас по многочисленным
учреждениям. Если прибавим к ним еще более многочисленные
учреждения для беспризорных детей, то получается довольно цельная,
но печальная картина. При нашей бедности на педагогические силы и
при общей неприспособленности нашей интеллигенции к серьезной
работе мы непременно должны были прийти к тому (и пришли), что
средняя воспитательная работа колоний не имеет ни стиля, ни системы.
Карликовые хозяйства колоний, украшенные тремя-четырьмя ремеслен-
ными мастерскими, представляют прямо ужасный фон определенно
мелкобуржуазного оттенка, на котором даже талантливый коллектив
никакого пролетарского рисунка не добьется. Финансирование этих
многочисленных колоний государственными и местными бюджетами
является делом страшно неэкономным. Например, для 10 колоний по
100 детей каждая нужно не меньше 100 лиц воспитательского персонала,
между тем как для одной колонии в 1000 детей за глаза довольно 25—30
воспитателей. Экономия здесь будет не только в деньгах: гораздо легче
найти 25 хороших воспитателей, чем 100. Такая же экономия должна

получиться и в содержании административного и технического персона-
ла, в содержании зданий, в отоплении, в оборудовании и .т. д.
Если мы примем во внимание, что в большинстве наших колоний
персонал и руководители меняются очень часто, что ведение хозяйства
часто заключается просто в расходовании ассигнованных сумм, а иногда
принимает вид неумелого прожектерства, то станет ясно, что наши просве-
щенческие центры имеют ежегодно огромный непроизводительный пере-
расход [средств], не получая взамен никаких особенных эффектов в
работе учреждений. Более экономный расход средств и личных сил
должен быть поставлен нашей целью.
Необходимость реорганизации подсказывается и общим направлением
государственной и экономической жизни советских республик.
Мелкие воспитательные предприятия должны постепенно отживать и
заменяться мощными очагами воспитания, «капиталистически» органи-
зованными3 и основанными на экономном и точном расходовании лич-
ных и материальных сил в условиях крупного производства и сложного
коммунального быта. Мелкоремесленный или мелкоселянский тип детского
хозяйства, представляющий примитивную коммуну, — совершенно не
то, что требуется новому пролетарскому обществу, быстрыми шагами
идущему к электрификации и американскому типу производства.
Идея крупного воспитательного предприятия в нашем обществе не
нова. У нас имеются почины в этой области, но они не продуманы до
конца и совершенно не выдержаны как почины педагогические. Крупные
колонии с большим хозяйством у нас организованы так, что в них пре-
валирует хозяйство, а не педагогика. Сплошь и рядом при этом само
направление хозяйственной работы производится из города в меру хозяй-
ственных талантов и хозяйственного зуда отдельных лиц и без всякого
отношения к вопросам воспитания детского коллектива. Хозяйство в
таких случаях рассматривается как источник средств для содержания
воспитанников, и только.
Для того чтобы сохранить чистоту педагогического подхода, нужно
крупное хозяйство рассматривать исключительно как условие воспитания,
а хозяйственный успех — как воспитывающий импульс. В таком случае
финансовое благополучие воспитательного учреждения должно понимать-
ся не как наименьшая стоимость содержания одного воспитанника,
а как наименьшая стоимость содержания воспитанника ко времени
окончания им колонии удовлетворительным образом.
Превалирование педагогических целей в организации крупного воспи-
тательного предприятия должно отразиться в точных формах соответ-
ствия между «орудиями производства» и «материалом», понимая под
орудиями производства как живые [человеческие], так и материальные
[хозяйственно-бытовые] факторы, а под «материалом»—детский состав.
Характеристические качества продуктов хозяйства, например зерна от
урожая или фабрикатов, должны рассматриваться в качестве «орудий»
[нашего воспитательного] «производства». В большинстве случаев, разуме-
ется, качественная оценка хозяйственных достижений не будет противо-
речить оценкам педагогических достижений, но принципиально это
противоречие всегда необходимо иметь в виду. Ряд хозяйственно-полез-
ных условий может выражаться как a+b+m+n-f-u, в то время, когда

ряд педагогических полезных условий может принять вид a-f-b+
+g+d+n.
Ясно, что в воспитании за основание должен быть принят второй
ряд. Иначе говоря, мы должны отбросить хозяйственно-полезное условие
m-f-u и вместо него использовать хозяйственно-безразличное или даже
вредное d+g. При этом нельзя говорить об убыточности предприятия,
как нельзя говорить об убыточности канатной фабрики на том основании,
что на ее территории мало собирается картофеля.
Организация чисто педагогической системы хозяйства, создание воспи-
тательного учреждения в условиях хозяйства требуют огромной энергии
и творческих сил. Все детали организации должны быть рассмотрены
с точки зрения превалирования педагогических целей. При этом больше
всего нужно бояться предварительного суждения о средствах. Стройные
системы средств, оправданные в глазах их авторов кажущимся соответ-
ствием по отношению к целям, на деле часто оказываются стоящими в
положении противоречия не только с какими-либо целями, но даже
просто со здравым смыслом. Необходимо делать установки только на
месте в зависимости от данных условий.
Все вышеизложенное, по моему мнению, является необходимой
предварительной оговоркой, которая должна предшествовать серьезному
педагогическому начинанию.
Имея впереди всегда эту оговорку и руководствуясь исключительно
желанием принести мои силы и опыт, а также силы и опыт, сконцентри-
рованные в коллективе им. Горького, на пользу более широкому и пра-
вильному опыту, я предлагаю Главсоцвосу следующий проект:
1. Все перевоспитание правонарушителей для Украины или, по
крайней мере, для Харьковской области сосредоточивается в одной тру-
довой колонии, расположенной вблизи Харькова.
2. Организация этой колонии должна принять формы крупного сель-
ского и промышленного хозяйства. Как идеал или предел нужно
поставить колонию с несколькими тысячами детей на нескольких тысячах
десятин, в ближайшие же годы она должна иметь до одной тысячи десятин
при одной тысяче детей. Со временем она должна заключать в себе
несколько производств фабричного типа, а еще лучше комбинат этих
производств с таким расчетом, чтобы работа на них давала возможность
развиваться разнообразным силам и способностям воспитанников.
3. Нет никакой необходимости сразу основательно устремляться к
указанным конечным целям. Молодой коллектив должен развиваться
постепенно, но основательно. Первые годы должно посвятить органи-
зации сельского хозяйства как фундамента для будущего. Его доходы со
временем поступят на расширение работы. Весьма трудным и ответствен-
ным представляется вопрос о характере промышленности трудовой коло-
нии, и решен он может быть только после основательного анализа всех
данных.
4. Колония не должна преследовать цели ремесленной или иной
специальной выучки. Ее цель должна быть узко ограничена, как и всякая
серьезная деловая цель, — это «санитарно-социальная» работа, перевоспи-
тание правонарушителей. Ремесленная или иная выучка может быть

дополнением. Все меры должны быть направлены к тому, чтобы колония
имела возможность весь свой готовый «продукт» отдавать обществу,
чтобы немедленно принимать от него новый «материал». Забота о
выпускниках может принадлежать колонии, но только как отдельно
поставленная задача, не изменяющая характера основной задачи. Учреж-
дения патронирования, профшколы, фабзавучи и рабфаки должны
принимать от колонии дальнейшую работу по специальной подготовке
воспитанников, с этими воспитанниками колония может находиться в
связи и помогать им, но методы прямой работы с ними уже будут на-
ходиться в руках указанных учреждений.
5. Колония должна принять формы производственной коммуны с
полным самоуправлением и с наибольшим формальным равенством по-
ложений воспитателей и воспитанников. В то же время коммуна эта
должна отличаться железной дисциплиной и подтянутостью. Исполнитель-
ные и руководящие органы колонии должны обладать правом принужде-
ния4. Вся система самоуправления должна быть построена по типу
не демократического народоправства (как это очень часто предлагается в
нашей литературе), а демократического централизма, как можно с более
широким развитием метода полномочий и поручений и с наименьшим
употреблением действий и решений «толпового» типа.
6. Заведующий колонией должен рассматриваться как полномочный
представитель коммуны во всех случаях его действий, не расходящихся
с имеющимися директивами органов самоуправления.
7. Сверх того, ему должно быть предоставлено право приглашения
персонала, а также увольнения сотрудников до истечения шестимесяч-
ного стажа без объяснения причин.
8. Педагогический совет должен иметь характер научпедкома5. В области
установления конституционных и методических форм он должен почитать-
ся высшим наблюдающим органом. Ему также должно принадлежать
право оценки и выпуска воспитанников, а также оценки работы воспи-
тателей.
9. Общее направление воспитания должно руководствоваться ближай-
шими реальными целями, достижение которых прямо необходимо для
нашей страны. Эти цели будут: дисциплинированность, работоспособ-
ность, честность, политическая сознательность. Нужно принять геройские
меры, чтобы удовлетвориться этим минимумом. Всякая романтика, обычная
у нас, должна быть отброшена, ибо без достижения указанного минимума
всякие разговоры о чем-либо ином смешны и, напротив, достижение этого
минимума открывает широкие просторы по всем направлениям.
10. Общая система воспитывающих влияний должна быть организована
так, чтобы влияние живых деятелей (воспитателей) не передавалось непо-
средственно детям, а направлялось исключительно на создание «мертвых»
источников влияния, организуя таким образом целостное влияние коллек-
тива.
11. Одним из важнейших институтов «механического» [незаметного]
влияния6 должен сделаться быт воспитательского персонала, к которому
должны быть предъявлены соответствующие требования и условия при
самом определении на службу. Этот быт должен характеризоваться более
глубоким сближением жизни воспитателей с общей жизнью коммуны, со-

кращением частнохозяйственных явлений в среде персонала и по возмож-
ности сокращением числа семейных образований узкодомашнего типа.
12. Для сообщения воспитательной работе более здоровых нравственных
условий должны быть приняты следующие меры: а) присылка в колонию
не только правонарушителей, но и беспризорных; б) право общего собрания
колонистов, или органа, его заменяющего, принимать по своему усмотре-
нию непосредственно обращающихся к нему беспризорных детей; в) право
того же собрания увольнять из колонии колонистов, явно не желающих под-
чиняться порядку колонии; г) абсолютно деликатное обращение с термином
• правонарушители», неупотребление его в названии колонии и в официаль-
ной переписке.
13. Сразу или со временем должна быть изменена система финансиро-
вания колонии. Нынешняя система сметных ассигнований по параграфам
и статьям годилась для старых детских общежитий и приютов и решительно
противоречит нынешней системе коллективно-хозяйственного воспитания.
Все суммы, ассигнуемые центром, должны полностью находиться в распо-
ряжении органов самоуправления.
14. В связи с этим должна быть уничтожена система твердых штатов.
Если Главсоцвос найдет возможным приступить к организации пред-
лагаемого мною опыта; я прошу доверить его мне и коллективу воспитате-
лей и воспитанников колонии им. М. Горького. Подыскивание соответствую-
щего имения и процесс сведения нескольких колоний в одну представляют
технические трудности, разрешение которых не должно никого останавли-
вать. Когда организуется фабрика, никого не останавливает вопрос ее тер-
ритории.
В своем проекте я не касался деталей. Внутренний план организации
коммуны и хозяйства не нужно рассматривать сейчас во всех подробностях.
Я даже не надеюсь на готовые формы, имеющиеся в колонии им. Горького,
но предпочитаю рассчитывать на воодушевление и опыт моих товарищей.
Я глубоко убежден, что предлагаемая мною колония способна будет сде-
латься одним из интересных явлений в Советском Союзе. Важно очень,
чтобы с самого начала со стороны центральных органов дело было поста-
влено с достаточным размахом и простором для инициативы.
Очерк о работе
Полтавской колонии им. М. Горького
Тридцатого августа Полтавская трудовая колония им. Горького отпраздно-
вала пятилетие своей работы. В самом юбилее этом нет ничего, разумеется,
особенно значащего: в конце восьмого года Советской власти любому учреж-
дению не мудрено иметь за плечами пять лет. Особенное значение имеет в
нашем юбилее то обстоятельство, что мы праздновали не только пятилетие
учреждения, но и пятилетие работы основного состава коллектива. С осно-
вания колонии в 1920 г. этот основной состав (заведующий и три воспита-
теля) только дополнялся новыми работниками, которые, в свою очередь,
остаются в колонии до настоящего времени. Таким образом, мы имеем сей-
час коллектив воспитателей в количестве 12 человек, из которых четверо

с 5-летним стажем по колонии, один — с 4-летним, трое с 3-летним, двое с
2-летним и только двое с одногодичным. Следовательно, средний стаж од-
ного члена педколлектива —3,25 года, цифра огромная для стационарного
учреждения с правонарушителями.
Это весьма счастливое обстоятельство определило цельность развития
педагогической линии колонии. У нас это очень редко бывает: переменные
группы педагогов обычно не успевают продумывать и доводить до конца
ясную систему организации. Наш соцвос предоставляет достаточно простора
для местного творчества, в результате которого каждое детское учреждение
должно найти свой тон, систему и стиль, отражающие особенности местных
условий и специальных целей. К сожалению, текучесть педколлективов и,
в особенности, их негармонированный состав, случайности соединения от-
дельных членов почти не оставляют возможности для создания цельной
системы в каждом учреждении. Колония им. Горького оказалась исключе-
нием. Плоха или хороша наша система, судить не нам, но зато мы имели
возможность в течение пяти лет:, во-первых, тщательно проверить и пере-
смотреть детали, во-вторых, приобрести почти механические навыки, позво-
ляющие нам совершать довольно большую работу без особенного вреда
для наших нервов. В настоящем очерке я не имею возможности подробно
описывать работу колонии. Я могу только бегло коснуться отдельных проб-
лем перевоспитания, поскольку в нашей практике заключались попытки
того или иного разрешения их.
1. Краткая история
Колония открыта в 1920 г. Полтавским губнаробразом. Для нее отведено
было старое имение колонии малолетних преступников, состоявшее из пяти
требовавших ремонта каменных флигелей, расположенных на 12 десяти-
нах сыпучего песка. В январе 1921 г. в распоряжение колонии было передано
разрушенное имение Трепке. Небольшие средства, отпущенные для ремонта
Полтавским губисполкомом, позволяли уже к концу лета 1921 г. поселить
в имении братьев Трепке 6 воспитанников. В течение пяти лет колония про-
изводила капитальный ремонт имения и закончила его только благодаря
помощи ЦКПД [Центральная комиссия помощи детям]. По мере выполнения
ремонта колония постепенно перебрасывала из старого имения в новое своих
воспитанников и, наконец, оставила старое имение в ноябре 1924 г. Общий
рост числа воспитанников был такой: 1921 г.—30; 1922—50; 1923—70;
1924—100; 1925—1301. С 1922 г. колония состоит на госбюджете как опыт-
ное учреждение Наркомпроса УССР2.
2. Хозяйство
По мысли педколлектива, хозяйство должно было сделаться основным фо-
ном педагогической работы колонии. Именно поэтому колония добивалась
получить имение Трепке, так как при нем есть 40 десятин пахотной земли,
луг и небольшой сад. В течение пяти лет колония развивала свое хозяйство,
в последние годы взяв курс на животноводство. К юбилею мы имеем 8 ло-
шадей, 5 коров, 7 голов молодняка, 30 овец, 80 свиней английской породы.
В 1924 г. колония получила в аренду на два года паровую мельницу Трепке,

находящуюся в самой усадьбе колонии, и уже второй год вертит ее без осо-
бой прибыли благодаря отсутствию оборотного капитала, тяжелым усло-
виям аренды и другим причинам, заключающимся в самом факте кратко-
срочной аренды.
Если сравнить хозяйство колонии им. Горького с хозяйством других ко-
лоний, например Рокавецкой или Будищанской, оно будет представляться
почти жалким. Сколько-нибудь сносного чернозема у нас только 27 десятин,
на которых разгуляться негде. В то же время мы можем похвастаться тем,
что наше хозяйство развивается без всякой опеки: за пять лет колония ни
разу не была предметом чьего-либо исключительного внимания.
Может быть, это обстоятельство было одним из самых полезных в воспи-
тательном отношении. Мы имели возможность не зарыться в хозяйстве, не
сделаться его рабами. Проблема хозяйства в детском учреждении весьма
важная проблема, которую нельзя пока что считать решенной. Во всяком
случае, хозяйство должно рассматриваться нами прежде всего как педаго-
гический фактор. Его успешность, конечно, необходима, но не больше всяко-
го другого явления, полезного в воспитательном отношении. Проще говоря,
в хозяйстве должны превалировать педагогические задачи, а не узкохозяй-
ственные. Определить хозяйство как педагогическое условие легко только
в короткой формуле. На деле нужно всякую хозяйственную деталь, всякий
частный хозяйственный процесс ощущать как явление педагогическое.
Это требует огромного внимания и осторожности. Превалирование воспи-
тательных задач ведь может иметь место только с точки зрения педагога-
организатора. Воспитанник, да, пожалуй, и рядовой воспитатель, должен
всерьез переживать хозяйственную заботу, не отвлекаясь никакими посто-
ронними соображениями. Сумма этих переживаний и составляет тот основ-
ной фон, на котором пишется чисто педагогический рисунок. Воспитание и
перевоспитание, если они должны направляться параллельно общему дви-
жению нашего общества, не могут принять иных форм, кроме формы коллек-
тивного хозяйствования, формы полной коммуны. Трудовой процесс, с
нашей точки зрения, является процессом педагогически нейтральным...
Только труд в условиях коллективного хозяйства для нас ценен, но ценен
только потому, что в нем в каждый момент присутствует экономическая
забота, а не только трудовое усилие.
Хозяйственная (экономическая) забота, с нашей точки зрения, является
элементарным объектом воспитания. Я не имею места и времени, чтобы в
этом очерке развить эту мысль, она требует, конечно, солидных аргументов.
Но и при общем взгляде ясно: только переживание хозяйственной заботы
может дать мощный толчок, с одной стороны, для воспитания нужных нам
качеств коллектива, с другой — для логического оправдания норм поведе-
ния личности в коллективе. А как раз качество коллектива и нормы пове-
дения личности в коллективе являются местом, где располагаются наши
цели.
Вышеприведенные краткие формулы не составлялись подколлективом
[колонии] им. Горького предварительно: они выведены из пятилетнего
опыта, из многих случаев наблюдения воспитательного эффекта. Как на
самый яркий пример, укажу на различие между столярной и сапожной ма-
стерскими. Столярная мастерская так у нас и не успела сделаться строго
ремесленной, потому что всегда была завалена требованиями хозяйства;

сапожная же давно замкнулась в узком трудовом кругу. И вот все воспи-
танники столярной мастерской всегда являются признанными руководите-
лями колонийской верхушки, в то время как сапожники почти не поддаются
влиянию колонии.
Это один из многих примеров, при помощи которых мы могли бы дока-
зать правильность нашей точки зрения. Сделав хозяйственную заботу
отправной точкой в процессе воспитания, мы, в полном согласии с теорией
исторического материализма, все формы нашей жизни и организации
вывели из хозяйства и хозяйствования. Главные формы, о которых я успею
упомянуть,— это хозяйственные требования к воспитателю и воспитаннику,
организация хозяйственно-активных отрядов, точная дисциплина, труд,
осложненный хозяйственной целью, игнорирование узкоиндивидуальных
черт колонистов, хозяйственная позиция по отношению к окружающему
миру.
3. Воспитатель
Очень часто педагоги, посещающие колонию, задают мне убийственный
вопрос: «Почему ваши воспитатели несут так много хозяйственных обязан-
ностей, ведь у них не остается времени для воспитательной работы?» На
вопрос этот мне отвечать очень трудно, потому что нужно начинать с Адама,
но вопрос правильно характеризует работу нашего воспитателя.
Главная задача нашего воспитателя отнюдь не воспитывать. Просто
противно здравому смыслу рассчитывать, что десяток интеллигентных лю-
дей, случайно собранных в колонии им. Горького, может воспитать 130
правонарушителей. Воспитатели — люди обыкновенные. Если они переже-
нятся и народят детей, то я ручаюсь, что 50% их потомства будет плохо
воспитано, не говоря уже о том, что в их воспитании не будет требуемого
стиля. Честные работники-воспитатели это и сами прекрасно понимают.
Воспитывает не сам воспитатель, а среда. Последняя в колонии, благодаря
усилиям направляющего педколлектива, организуется наиболее выгодным
образом вокруг центрального пункта — процесса хозяйствования, но эти
усилия отнюдь не имеют сами по себе воспитательного характера. Воспита-
тель должен участвовать в хозяйстве наравне с воспитанником, и только в
меру его знания, работоспособности и ответственности он может иметь неко-
торое преобладание в деле организации хозяйственных элементов...
Надзор и нравоучение, нравственный пример, волевое давление могут
иметь место постольку, поскольку они оправдываются понятной для всякого
хозяйственной логикой.
Разумеется, над хозяйством естественно надстраиваются многие явления
жизни, в среде которых воспитатель может иметь некоторое значение, но
и оно никоим образом не может характеризоваться только как влияние чело-
века на человека.
Говоря коротко, воспитатель только живой деятель, цель которого слу-
жить регулятором внешних по отношению к нему и к воспитаннику хозяй-
ственных и бытовых явлений.

4. Воспитанник
В такой же точно мере мы старались выдержать чистоту логического подхо-
да и к воспитаннику. Принимая его в нашу коммуну, мы прежде всего
предъявляем к нему общинно-хозяйственные требования. Педагогическая
поза, даже в самой малой степени, не должна, по нашему мнению, быть за-
метна колонисту. Всякое педагогическое устремление должно быть хорошо
спрятано в кабинете организатора. В живом быту коммуны воспитанник не
должен чувствовать себя объектом воспитания, он должен ощущать только
прикосновения точной логики нашего общего хозяйства и требования здраво-
го смысла, которые предъявляются к нему со стороны нашего быта. Разу-
меется, сама воспитательная роль учреждения не может быть совершенно
скрыта. Иногда в интимных вечерних разговорах колонисты говорят:
«В колонии хлопцы страшно изменяются, а отчего — кто его знает...»
Часто и воспитатели, особенно из молодых, ищут объяснения этой быст-
рой перемене. Найти точное объяснение этому можно только после тщатель-
ного анализа всего уклада жизни, но я уверен, что в результате этого анализа
мы получим элементы, вряд ли выраженные педагогическими терминами.
Свобода от педагогической нарочитости позволяет всему коллективу
развиваться в одной плоскости вместо обычной системы параллельного раз-
вития, с одной стороны, детского коллектива, с другой — коллектива педа-
гогов. Это двойное развитие обычно приводило в лучшем случае к обособле-
нию коллективов, а иногда и расхождению их. В то же время эта свобода,
как показал нам опыт, определяет свободу в самочувствии воспитанника,
позволяет ему более просто и радостно переживать свое детство. Это об-
стоятельство особенно важно, ибо им обусловливаются часто совершенно
неожиданные и интересные эффекты в области тона, дисциплины, работы.
В начале нашей работы мы сознательно и принципиально решили не
интересоваться прошлым воспитанника в его присутствии, не расспраши-
вать его о приключениях и подвигах, но все же считали необходимым изу-
чать «дело», приведшее воспитанника в колонию, составлять предваритель-
ную его характеристику3. В дальнейшем мы убедились, что «дело» только
сбивает нас с толку, устанавливает ненужную и предвзятую позу по отноше-
нию к новичку. В настоящее время мы совершенно искренне и без всяких
усилий игнорируем «вчерашний день», не интересуемся «делами» и в итоге
просто ничего не знаем о прошлом воспитанника. Если спросить любого из
воспитателей, за что прислали такого-то или такого-то, 6н просто удивленно
откроет глаза, настолько крепко мы привыкли не интересоваться этим во-
просом.
Результаты этого метода огромны и прямо неожиданны для нас самих.
Несмотря на то что колония почти еженедельно выпускает «стариков» и
принимает новых, в ней совершенно отсутствуют разговоры о прошлом. Не
сказавши ни одного слова, молчаливо и просто, воспитатели и воспитанники
как бы согласились, что прошлого нет и оно не стоит воспоминаний. К нович-
ку никто не обращается с вопросом «за что» или «почему». Зато с чисто де-
ловым интересом поинтересуются «из какого он города, мать — отец жи-
вы?». Зато с чисто деловым интересом постараются проникнуть в тайны
физиономии и мускулатуры, прощупать товарища и работника. Если нови-
чок начнет хвастливо рассказывать о своих подвигах, его сурово остановят

на третьем слове: «Брось чепуху молоть, здесь это никому не нужно!» Но
новичок обычно и не начнет рассказывать. Общий хозяйственный рабочий
тон, быстрый бег колонийской машины, общая занятость и общая гордость
своей трудовой жизнью не позволят ему даже рта раскрыть. Фигурально
выражаясь, ему предложат, без лишних речей, вскочить на какую-нибудь
подножку и принять участие в общем движении. Большинство новичков с
радостью хватаются за первую попавшуюся рукоятку и через месяц уже
чувствуют себя колонистами. Некоторые же не находят в себе сил забыть
городские рынки и кинематографы и на другой день по прибытии в колонию
убегают.
Колония не только никому не препятствует уходить, а, напротив, сама
объявляет: «Кто не хочет работать и быть колонистом — проваливай из ко-
лонии»4.
Это необходимо как естественный результат хозяйственной организации
колонии, но это необходимо и для уменьшения числа побегов. Бегут из
тюрьмы, колония же — открытая детская коммуна, без заборов и сторожей.
Напротив, колония всегда осаждается просьбами желающих вступить в
нее, что еще больше удаляет колонию от тюрьмы.
5. Организация
Воспитатели и воспитанники (сейчас у нас серьезно ставится вопрос об
уничтожении этих терминов и замене их другими; отчасти они уже заме-
няются званием колониста и старшего колониста) составляют одну коммуну,
цель которой достижение большей или меньшей культурной высоты...
Труд, Дисциплина, быт, образовательная работа, будущее воспитанника
и воспитателя — все это должно располагаться по линии экономического
прогресса коммуны с учетом центрального основного фактора — экономи-
ческого прогресса всей страны. При нынешних условиях выдержать эту
формулу в точности, разумеется, невозможно. Общие условия составления
штатов, нормы зарплаты и финансирования, различные формы работы пер-
сонала, регламентированные союзом, неясное юридическое положение коло-
нии как хозяйства — все это затрудняет развитие' колонии в определенном,
направлении, вынуждает искать обходные пути. Этими причинами обусло-
вливается необходимость сложной организации и чрезвычайно затрудняет-
ся хозяйственно-административная работа. Но и без этих причин организа-
ционная проблема в вопросе о коллективном воспитании всегда будет оста-
ваться самой важной проблемой. Педагогическая литература до последнего
дня почти не уделяет внимания вопросу организации воспитательного кол-
лектива, и потому всем детским учреждениям приходится самостоятельно
искать организационные формы. Нужно признаться, мы не можем по-
хвастаться особенным успехом в деле создания организационных форм
детского учреждения. В последние годы наша беспомощность сказалась в
проведении идеи «самоорганизации»5. Детский коллектив в этой проповеди
представляется совершенно обособленным от воспитателя и в то же время
способным в порядке инстинктивного... творчества найти организационные
формы своей жизни. Это, конечно, ошибка. Детский коллектив, предоста-
вленный самому себе, еще может в особо счастливом случае найти нечто,
чтобы не погибнуть, но ведь нам нужно нечто большее. Нам нужны новые

формы жизни детского общества, способные дать положительные искомые
величины в области воспитания. Только большое напряжение педагогиче-
ской мысли, только пристальный и стройный анализ, только изобретение
и проверка могут привести нас к этим новым формам. До сих пор только в
пионерском движении пришли к более или менее оригинальным и живым
формам организации... Колония им. Горького в течение пяти лет напряжен-
но искала нужные ей организационные формы жизни. В этих поисках мы
не только полагались на изобретение, мы искали и среди существующих ти-
пов детских организаций... Но заимствования из чужой практики все же не
имели большого значения в жизни колонии. Мало в ней было места и для
изобретений (если под изобретением понимать наперед составленный гото-
вый план). Дело было так.
В конце 1921 г. колония не имела не только топлива, но и обуви, чтобы
заготовить топливо в лесу. Требовалось огромное напряжение, чтобы спра-
виться с холодом. С этой целью из. числа всех воспитанников (всего их было
в то время 30) было выделено 10 человек. Им была передана вся имеющаяся
в колонии обувь и было поручено в течение недели заготовить 1000 пудов
дров. Старшим из этих мальчиков был назначен Калабалин. Дело у этой
группы пошло блестяще. Не помню, каким образом, но в колонии привилось
для этой группы название «отряд Калабалина».
Возможно, что в этом термине сказалось прошлое некоторых наших вос-
питанников. «Отряд»— термин чисто партизанский... Когда отряд Калаба-
лина закончил заготовку дров, захотелось использовать его спайку, дис-
циплину и обувь для другой работы — для набивки ледника. Так отряд
Калабалина и остался уже постоянным явлением на зиму 1921 г. К весне
мы не расформировали отряд, а наоборот — остальных 20 воспитанников
разбили на 2 отряда. Таким образом, у нас получилось 3 отряда. Старшие
отрядов сначала пытались называться атаманами (очевидно происхожде-
ние и этого термина), но я настоял, чтобы они назывались командирами.
Так образовалась у нас система отрядов. В течение четырех лет она очень
развилась и усложнилась и в настоящее время составляет основное явление
среди организационных форм колонии.
Отрядов в колонии 15. Каждый из них состоит из командира, пом коман-
дира и 8—12 рядовых членов отряда. Отряд представляет основную и глав-
ную единицу коллектива колонии. У него своя спальня, свой стол в столовой,
свое платье. Только в очень редких случаях колония обращается к тому или
другому воспитаннику. Если, например, нужен курьер в город, хотя бы и
для ответственного поручения, то дается требование: «такому-то отряду дать
курьера в город для серьезного поручения». Конечно, отряд выберет такого
мальчика, которому можно довериться. Если в колонию приезжает гость, он
зачисляется на довольствие в тот или иной отряд. Служащие колонии тоже
довольствуются по отрядам, которые они выбирают по своему вкусу. Я, на-
пример, обедал раньше с...6 отрядом, а потом меня перетянули в сторожевой
отряд. Все командиры отрядов составляют совет командиров...
Совет командиров собирается каждую субботу в половине третьего дня.
Но обычно он собирается чаще, как только возникает какой-нибудь важ-
ный вопрос. Трубачи играют сигнал «сбор командиров», и через две минуты
заседание уже открывается. Председательствует всегда заведующий коло-
нией.

Главные функции совета командиров: распределение работ между отря-
дами, назначение командиров отрядов, назначение других должностных
лиц (кладовщика, огородника, коменданта, завхоза и др.)» разрешение
отпусков, распределение одежды, организационные вопросы.
Распределение работ совершается на неделю вперед, по требованию завов
отдельными частями. Обычно работа поручается целому отряду, но очень
часто приходится из остатков отрядов составлять сводные отряды только
для работы с временным командиром. Система сводных отрядов позволяет
нам пропускать через командные функции значительное число колонистов.
Командир постоянного или сводного отряда работает наравне со всеми члена-
ми отряда, но сверх того на нем лежит забота об орудиях, семенах, порядке
во время работы и ответственность за нее. К вечеру каждого дня командир
готовит рапорт о дневной работе отряда, который докладывается общему
собранию, а если его нет почему-либо, то заведующему колонией.
Общее управление работой колонии в течение дня принадлежит дежур-
ным по колонии — одному воспитателю и одному воспитаннику. Пара эта
постоянная и подбирается по взаимной симпатии. На дежурных лежит весь
порядок дня, наблюдение за работой всех отрядов, мастерских, конюшни,
свинарни и пр., а сверх того — учет дневного прихода колонии — денеж-
ного, материального и продуктового, а также и расхода. Как правило, у нас
постановлено, что ни один документ не действителен без подписи одного из
дежурных.
Другие воспитатели либо принимают участие в работе одного из отрядов,
либо, в вечерние часы, участвуют в клубной работе. Все они подчиняются
дежурным по колонии.
Такова в главных чертах организационная система колонии. По своей
подвижности она позволяет легко приспособиться к любому требованию
хозяйства в течение 2—3 минут. В то же время, при помощи сводных отря-
дов, она позволяет наибольшему числу воспитанников проходить через
хозяйственно-командные должности. Сводные же отряды дают возмож-
ность постоянным отрядам не замыкаться в своих границах. Благодаря
совету командиров и дежурству по колонии как исполнительному органу
мы имеем возможность связывать все отряды в единый коллектив.
6. Дисциплина
Трудно определить понятие дисциплины в условиях коллективного воспи-
тания и тем более трудно организовать дисциплину так, чтобы не было не:
нужных трений в работе. В нашем обществе к вопросу о дисциплине весьма
двойственное отношение. С одной стороны, дисциплина есть один из девизов
нашего общества: дисциплинированный человек представляется всем ман-
ной небесной. С другой стороны, эта же самая дисциплина, по мнению очень
многих, должна быть результатом какого-то вдохновения, коллективного
пафоса и доброй воли. В особенности эта добровольная дисциплина, дол-
женствующая все покорить, пленяет представителей нашего соцвоса. В на-
шей педагогической литературе и в наших торжественных речах еще до сих
пор можно услышать страшно увлекательные слова о самодисциплине.
Жажда строгого и точного распоряжения и быстрого действия без уговоров
и речей — это жажда всеобщая. Но проблема дисциплины в воспитатель-

ном учреждении обычно принимает непозволительно упрощенные формы.
Вопрос ставится так: должно быть приказание и исполнение, это и будет
дисциплина. Приказать вообще нетрудно, но как добиться исполнения и что
делать, если исполнения не будет? Нужно найти ту силу, которая делает
исполнение необходимым и которая определяет невыгодные последствия
нарушения дисциплины.
Обычно эту определяющую силу приказания ищут там, где ее нет, либо
в общественном мнении, во всеобщей воле, либо в воле одного лица. Всеобщая
воля не так легко проявляется. Если собрать 120 детей на одно общее собра-
ние, они могут принять любое решение, смотря по тому, кто будет влиять на
них. Наши педагоги очень часто производят этот фокус: после горячей убе-
дительной речи воспитателя дети принимают то или иное решение. Присут-
ствует ли здесь общая воля? Конечно, нет. Всеобщая воля есть нечто среднее
из разумных стремлений всех членов коллектива, воля же толпы есть только
среднее из настроений данного момента. Никакое общество, государство,
партия не может опираться на волю толпы; всякая здоровая дисциплина
строится исключительно по системе полномочий, передаваемых более широ-
кими организациями более узким. Очевидно, так должна быть построена и
дисциплина детского учреждения.
В колонии им. Горького мы пытаемся провести этот принцип. Прежде
всего мы затратили много энергии на создание конституции колонии, т. е.
ряда твердо установленных положений, которые обязательны для всех вос-
питанников и воспитателей, для всех учреждений колонии. Во-вторых, мы
затратили не меньшую энергию на установление таких форм дисциплины,
которые меньше всего допускали бы произвол одного лица. В-третьих, нако-
нец, мы старались достигнуть точного соответствия между приказанием и
исполнением. Все эти цели достигаются системой полномочий, передавае-
мых по такой схеме, которая будет приложена (здесь нет места для этого).
Всякое полномочие имеет две хорошие стороны: оно может быть легко
ограничено и оно дает уполномоченному лицу право действия. К примеру:
отпуска дает заведующий колонией, но право получать отпуск устанавли-
вает совет командиров, а фактическая возможность отпуска устанавлива-
ется дежурным по колонии. Поэтому у нас правило: пока отпуск не подпи-
сан секретарем совета командиров и дежурным по колонии, заведующий
подписать отпуск не может. В данном случае полномочие заведующего огра-
ничено. Но в то же время всякий воспитанник, ушедший из колонии без
моего отпуска, может быть мною же наказан, хотя право отпуска было ему
вообще предоставлено. Я здесь не имею возможности описать всю нашу систе-
му полномочий более или менее подробно.
Нужно было бы детальнее поговорить о наказании. В колонии нам уда-
лось найти кое-что новое в проблеме наказания. Обыкновенно наказание
страдает тем, что, разрешая один конфликт, оно в себе самом содержит но-
вый конфликт, в свою очередь требующий разрешения. Нужно было найти
такие формы наказания, которые содержали бы в себе окончательное разре-
шение конфликта. К сожалению, мы не довели еще до конца своего опыта и
поэтому воздерживаемся от выводов, но я должен сказать, что есть все осно-
вания полагать, что результаты опыта будут хорошие. По крайней мере в
колонии с успехом применяется наша система уже в течение двух лет.
В заключение о дисциплине нужно сказать, что она, как и все в колонии,

направляется логикой хозяйствования. Поэтому, например, распоряжение
воспитателя, если он не дежурный по колонии, не должно исполняться: каж-
дый воспитатель подчиняется командиру отряда, в котором он работает, но
всякое распоряжение дежурного по колонии и командира отряда должно
быть исполнено бесприкословно и немедленно. Воспитатели, как и воспи-
танники, одинаково подчиняются дисциплине.
Заключение
Я коснулся главных сторон работы колонии в самых кратких чертах. К этому
можно много еще прибавить. Трудовые и образовательные процессы, внут-
ренние и внешние затруднения жизни колонии — все это может составить
темы для большой работы. Я не считал нужным касаться их в этом очерке,
так как принципиально здесь колония не занимает особой позиции.
Удачна ли работа колонии?
Об окончательных результатах говорить сейчас трудно. Мы еще не на-
блюдали наших выпускников в жизни в достаточном числе случаев. Но те
немногие десятки юношей, которые вышли в жизнь из колонии, пока что не
огорчают нас. В самой же колонии мы имеем все основания особенно духом
не падать: все же наши правонарушители, присланные в колонию принуди-
тельно, очень часто действительно трудные дети, живут в колонии весело и
дружно, гордятся тем, что они колонисты, прекрасно работают и активно
и сознательно стремятся к лучшему будущему.
Тезисы доклада «Организация воспитания
трудного детства»
1. В докладе вопрос будет разбираться исключительно по данным опыта
колонии им. Горького. Трудность ребенка будет рассматриваться без всякого
отношения к биологическим дефектам. В колонии им. Горького прошло бо-
лее 700 детей, трудность которых более или менее установлена.
2. Типология трудного детства неудовлетворительна. Последние пред-
ложения Залкинда1 и Вельского2 при частом их остроумии малопригодны
для практической работы.
3. Вообще классификация возможна только после предварительного
массового наблюдения и записи. В колонии мы наблюдали более 200 случаев
действительно трудных.
4. Вельский сводит этически дефективных к учению Петражицкого3.
Вернее было бы взять за основание не этическую, а правовую эмоцию, ибо
как раз в области правовых отношений проходит как содержание нашей
работы, так и наши цели воспитания4. Оставляя в стороне эмоции Петражиц-
кого, можно все же обратить особенное внимание на правовую сферу.
5. Под таким углом мы склонны отрицать самое понятие дефектив-
ности в среде личности, а остановиться на дефективном отношении между
личностью и обществом. Дефективность отношения заключается в отноше-
нии отпора борьбы за существование5 в сторону как повышения, так и
понижения тона. В итоге конфликт заключается в нарушении общественной
дисциплины.

6. Причины конфликтов всегда лежат в обществе, но причины пред-
ставляются относящимися к личности, поскольку общество не склонно
ревизовать свои требования. Поэтому обычно дефективность выражается
в мотивации, принимая под мотивацией общую картину побуждений
(картину рефлексов).
7. Дефективные отношения проявляются в трех главных областях:
8. Задача воспитателя — восстановление нормального отношения меж-
ду личностью и обществом. Возбуждение новой системы мотивации
(рефлексов). Специальные условия детской коммуны позволяют (решать)
положительные задачи уже не правового, а этического воспитания.
9. Признаки детского общества: нет образца, возможны многие вариан-
ты. Все они должны как можно дальше стоять как от нынешней практики
воспитания потребителей, так и от предрассудков педагогической литера-
туры.
10. Реальная логика колонии — это логика хозяйства. Труд определяет-
ся хозяйством, которое должно отличаться развитием, мощностью, при-
быльностью, веселым тоном.
Труд определяется хозяйством — знание, точность, учет, умение,
«ухватка», план, отчет, ответственность. Квалификация не имеет суще-
ственного значения. Логика материала и инструмента...
12. Логика хозяйства и логика труда вместе дают железную логику
коммуны. Она требует быстрого экономного совещания, короткого приказа
и короткого исполнения. Но она же требует и организации защиты лич-
ности.
13. Дисциплина опирается на волю и интерес коммуны. И отсюда право
коммуны карать.
14. Проблема наказания: наказание должно разрешать конфликт.
Отдельные формы: восстановление дисциплины, демонстрация силы ком-
муны, максимум обособления, выбрасывание из коллектива.
15. Наказание имеет в виду коллектив, а не личность. Демонстрация
стихии коммунальной силы, создающая не только напряжение, но и покой.
16. Значение романтики. Огромное значение символов и игры. Пафос
и гордость.
17. Необходимость здорового и красивого выхода из колонии.
18. Возможны большие достижения при изменении внешних условий:
финансовых, материальных, юридических.
1. Мотивация присвоения
Непосредственное присвоение.
Нужда.
Попрошайничество.
Посредственное присвоение.
Неорганизованное преобладание.
Организованное преобладание.
Мотивация первоначального эгоизма.
Мотивация свободы личности.
Мотивация эстетическая.
2. Мотивация преобладания
3. Мотивация обособления

Письмо Г. С. Салько
Глубокоуважаемая Галина Стахиевна!
В окончательном виде объединение наших колоний вокруг колонии Горь-
кого представляется мне возможным при наличии следующих условий:
1. За это дело берусь не один я, а Вы вместе со мной, следовательно,
Вы обязываетесь не оставлять комиссию самое меньшее в течение двух
лет.
2. Все ассигнования для колоний с 1 октября 1927 г. назначаются
в мое распоряжение, исходя из контрольной цифры на одного ребенка без
разделения на параграфы и статьи, и выдаются колониям месячными до-
лями, а по отоплению и одежде — квартальными долями.
3. Мне дается право установить штаты и оклады каждой колонии и
центрального управления на месте по индивидуальным договорам.
4. Мне предоставляется право приглашения и увольнения персо-
нала.
5. Форма организации колоний и распределения материальных данных
не подлежит инструктированию Наробраза в течение двух лет, за исключе-
нием случаев, когда можно говорить о нарушении закона.
6. До 1 октября 1927 г. каждая колония живет по своим планам и
бюджету, но мне предоставляется право в решениях вопросов ремонта,
новых построек, организаций мастерских и вообще вопросов, связанных
с капитальными затратами, принимать участие в качестве Вашего уполномо-
ченного.
7. В случае ассигнования 100 000 рублей на расширение нашей колонии
они могут быть израсходованы на другие колонии при условии принятия
дополнительно 100 воспитанников.
Уважающий Вас
4/ѵ—27 г. А. Макаренко
Проект организации трудового детского корпуса
Харьковского округа
1
Трудкорпус [ТК] составляют все детские учреждения интернатного типа,
получающие средства как по бюджетам окрисполкома, так и окрпомдета.
2
Своей целью трудкорпус ставит воспитание здорового, трудоспособного,
дисциплинированного и политически грамотного гражданина Советского
Союза.
3
Каждое отдельное учреждение трудкорпуса организуется по системе

колонии им. М. Горького, а именно (в главных чертах):
а) все воспитанники делятся на производственные отряды с общей
нумерацией по всему корпусу;
б) во главе каждого отряда стоит командир, назначаемый советом
командиров;
в) совет командиров является главным органом управления детучреж-
дением;
г) педагогически ответственным руководителем совета командиров
является заведующий учреждением, кроме того, ему принадлежит испол-
нительная власть и право наказания;
д) хозяйственная работа каждого детколлектива организуется на нача-
лах единоличной ответственности командиров или отдельных воспитан-
ников, которым поручается та или иная хозяйственная отрасль;
е) педперсонал кроме школьной работы участвует во всех решительно
функциях детколлектива, в том числе и в физическом труде.
4
Все детские учреждения округа переименовываются в колонии и
нумеруются по корпусу.
5
Во главе трудкорпуса стоит начальник корпуса, назначаемый окружной
инспекцией народного образования, и его помощник, также назначаемый
окрІНО по согласованию с начтрудкорпуса.
6
При начальнике корпуса может быть организовано управление труд-
корпусом в таком составе:
начальник корпуса,
помощник начальника корпуса,
заведующий производственной частью,
заведующий школьной частью,
политруководитель,
педагог для поручений,
заведующий общей частью,
бухгалтер,
секретарь съезда секретарей советов командиров.
7
Один раз в месяц собирается корпусный совет [КС], в состав которого
входят все секретари советов командиров. Собирается он под председатель-
ством начальника корпуса, и в него входят все должностные лица, пере-
численные в п. 6.

8
Корпусный совет рассматривает и утверждает план работы на месяц
и более длительные периоды, выслушивает отчеты начкорпуса, заведую-
щих отдельными частями, завколов и ССК [секретарей советов команди-
ров] отдельных колоний, распределяет средства, перераспределяет поме-
щения, личный состав и движимое имущество.
9
Секретарь корпусного совета (СКС) избирается корпусным советом на
неопределенное время и принимает постоянное участие в работе КС.
10
Реализация постановлений КС и вообще управление ТК осуществляются
приказами по трудкорпусу (обязательными на каждый месяц) и личными
указаниями начкорпуса и отдельных членов управления.
11
Помощник начальника трудкорпуса принимает участие во всех
случаях действия корпусного управления и, кроме того, является главным
контролером работы по трудкорпусу.
12
Заведующий общей частью руководит всеми операциями по заготовкам
предметов потребления и ведет общий учет всему инвентарю корпуса.
13
Педагог для поручений является главным инструктором организа-
ционно-отрядной части и внутреннего быта всех колоний.
14
Бухгалтерский учет ведется только по целому корпусу, а в отдельных
колониях ведутся только кассовые книги.
15
Все средства, какие поступают в распоряжение КУ от окрІКа [окруж-
ной исполнительный комитет], или окрПД [окрпомдет], или других орга-
нов, выдаются под ответственность начальника корпуса без разделения
по параграфам и статьям равными месячными долями, а при возможности
и квартальными долями и вносятся на текущий счет ТК в один из банков
Харькова.

16
Общая сумма выдаваемых корпусу средств определяется без пред-
ставления смет на 1927/28 год по контрольной цифре на одного воспитан-
ника, определяемой окрисполкомом, а в последующие годы по представле-
нии докладных записок о необходимости изменения контрольной цифры в ту
или другую сторону.
17
Денежные суммы завколам выдаются или переводятся на каждый
месяц в размерах, устанавливаемых корпусным советом под личную
ответственность завколов в порядке авансов на один месяц.
18
Общая сумма ассигнований по контрольной цифре предполагает обслу-
живание всех решительно нужд ТК, в том числе и борьбу с беспризорностью,
помощь выпускникам, стипендии и т. п.
19
В согласии с этим все операции окрПД и других учреждений могут
иметь только один смысл: добывание средств для передачи их корпусу.
20
Организации ДД [общество «Друг детей»] в своей помощи не должны
обращаться к отдельным колониям, а иметь дело только с корпусным
управлением.
21
Из всех учреждений корпуса выделяются три колонии специального
назначения:
а) первичная колония, принимающая детей с улицы или от Комиссии
по делам несовершеннолетних и подготовляющая их для отправки в другие
колонии;
б) выпускающая колония, из которой дети или подростки отправляются
на производство или учебные заведения;
в) реформаториум, в который помещаются дети, нуждающиеся в прину-
дительном воспитании. Из реформаториума дети вновь поступают в первич-
ную колонию и в исключительных только случаях — в обычную коло-
нию.
22
Сверх того, ТК может организовать коммуну — жилком для бывших
воспитанников, работающих на производстве.

23
Детское население ТК определяется точно до одного воспитанника,
и только по мере выпуска закончивших воспитание КУ набирает новых
воспитанников.
24
Подбор беспризорных с улицы, сопровождение несовершеннолетних и
вообще обслуживание комиссии по делам несовершеннолетних поручается
исключительно ТК, который может для этой цели организовать собственную
детскую милицию, на обязанность которой возлагается и наблюдение
за жизнью патронируемых подростков.
25
Хозяйственные права КУ определяются следующим образом: КУ имеет
право открывать производственные и торговые предприятия, организовы-
вать артели и коммуны, перебрасывать отдельные предприятия из колонии
в колонию, подписывать векселя и кредитоваться в банках и торговых
фирмах, арендовать имущество и продавать .его.
26
Весь персонал ТК приглашается начкорпуса и назначается приказом
по корпусу. Права сотрудников корпуса определяются существующими
коллективными договорами, но жалованье каждому сотруднику устанав-
ливается индивидуальным договором в каждом отдельном случае.
27
ТК не имеет твердых штатов. Штат каждой колонии и КУ корпуса
определяется КУ на год вперед и изменяется в случае нужды.
28
Увольнение сотрудников и перевод их из одной колонии в другую
совершается распоряжением начальника корпуса.
29
Надзор за работой ТК лежит на ІНО, которая во всех случаях проводит
его через КУ. Переписка между окрІНО и отдельными колониями не должна
иметь места. Доклады отдельных сотрудников ТК и завколов непосред-
ственно перед окрІНО могут происходить только с разрешения начкор-
пуса.
30
Настоящее положение вступает в силу с 1 октября 1927 г.

Проект Устава управления детскими
школьно-трудовыми колониями
I.Общие положения
I. Управление детскими трудовыми школьными колониями является
учреждением Харьковской окружной инспектуры народного образования,
осуществляющим задания окринспектуры в области воспитания интерни-
рованного1 детства, борьбы с беспризорностью и патронирования подрост-
ков, выпущенных из детучреждений.
2. Управление включает в себя все детские городки, дома и колонии,
находящиеся на территории Харьковского округа и содержащиеся на
бюджете окрисполкома и окрпомдета2.
3. Управление составляет самостоятельную хозяйственную организа-
цию, пользуется правами юридического лица и отвечает по всем своим
обязательствам, не перелагая этой ответственности на какие-либо другие
государственные органы или государственную казну.
4. Как учреждение воспитательное, управление организует свою работу
согласно общим принципам социального воспитания и общим указаниям
окринспектуры народного образования, преподаваемым вперед на каждый
академический год в виде положений, инструкций и планов, каковые в
то же время могут проектироваться и представляться на утверждение
окринспектуры управления.
5. Всякое изменение состава хозяйственных и воспитательных единиц,
входящих в управление, если это изменение связывается с увеличением,
уменьшением или заменой территориальных владений управления,
допускается каждый раз с разрешения окринспектуры наробраза.
6. Все учреждения интернированного детства, входящие в управление,
называются школьными трудовыми колониями и по своим типам и
характеру подбора детей определяются соответствующими указаниями
закона.
7. Взаимоотношения трудового корпуса с профессиональным союзом3
регулируются соответствующими постановлениями по этому вопросу и
коллективными договорами.
II. Средства управления
8. Средства управления составляются из ассигнований окружного испол-
нительного комитета на содержание детей и поступлений от хозяйства
детских учреждений и предприятий, входящих в управление.
Примечание. Средства, поступающие от окрпомдета, предполагаются
находящимися в распоряжении окрисполкома. Кроме того, они могут
выдаваться окрпомдетом, как и другими общественными организациями,
и непосредственно в распоряжение управления, но исключительно в
несметном порядке.
9. Ассигнования окружного исполнительного комитета исчисляются
исходя из контрольной цифры на содержание одного ребенка, исчисляемой

на основании представленных управлением операционных планов и ориен-
тировочных смет на бюджетный год.
10. Ассигнуемая окрисполкомом на основании п. 9 сумма переводится
окрфинотделом в распоряжение управления квартальными долями в Харь-
ковское отделение государственного банка без разделения по целевым
назначениям, каковое разделение устанавливается в порядке реализации
сметы управления ДТК [детскими трудовыми колониями].
11. Суммы, даваемые трудовому корпусу от имени окрисполкома,
могут быть израсходованы управлением на следующие цели:
а) содержание персонала, соцстрах и отчисления в профсоюз;
б) питание, обмундирование воспитанников;
в) капитальный и текущий ремонт зданий;
г) приобретение отопительных и осветительных материалов;
д) организацию школы, мастерских4 и сельского хозяйства;
е) врачебные и санитарно-гигиенические нужды детколоний;
ж) оплату расходов по поездкам, перевозкам и переездам как служа-
щих, так и детей;
з) приобретение и ремонт инвентаря;
и) подбор и транспортирование беспризорных;
к) помощь выпускаемым из колонии подросткам.
12. Средства, получаемые от хозяйственных учреждений ДШТК [дет-
ские школьно-трудовые колонии], находятся в распоряжении управления
ДШТК и могут быть израсходованы на следующие нужды:
а) улучшение и рационализацию хозяйства ДШТК;
б) улучшение и украшение внутреннего быта детколоний;
в) устройство праздников;
г) культурно-просветительную работу как в учреждениях управления,
так и среди окружающего населения;
д) выдачу карманных денег воспитанникам детколоний;
е) постройку новых зданий;
ж) содержание и обновление живого и мертвого инвентаря;
з) помощь выпускникам;
и) организацию оборотного капитала управления.
13. Из средств, отпускаемых окрисполкомом, управление ДШТК имеет
право выделить определенные суммы на закупку материалов для своих
производств с тем, чтобы после реализации продукции этих производств
означенные суммы возвратились по первоначальному назначению.
14. Управление ДШТК в случае действительной экономии в конце
бюджетного года может ходатайствовать перед окрисполкомом о зачис-
лении остатков в состав оборотного капитала управления ДШТК для ор-
ганизации амортизационного капитала или для постройки новых зданий
детучреждений.
15. Управление ДШТК ежемесячно сообщает окрФО [окружной финан-
совый отдел] о состоянии счетов по ДШТК и исполнительные сметы по
всем производственным расходам.
16. Бухгалтерия ведется при управлении по всем учреждениям, и все
денежные документы хранятся при управлении ДШТК, так же как и
списки инвентаря и имущества.

17. Управление ДШТК содержится за счет общих сумм, ассиг-
нуемых ДШТК.
VIII. Органы управления ДШТК и порядок их дея-
тельности
18. Во главе каждой колонии стоит заведующий колонией, на ответствен-
ности которого лежит как педагогическая, так и хозяйственная работа
детколонии.
19. Заведующие колониями назначаются зав. управлением ДШТК и
утверждаются окринспектурой наробраза после месячного стажа по за-
ведованию.
20. Внутреннее положение о жизни и работе детколонии регулируется
особой инструкцией, одновременно с настоящим уставом утверждаемой
окринспектурой наробраза.
21. Во главе управления ДШТК стоит заведующий, назначаемый окр-
инспектурой наробраза и утверждаемый окрисполкомом5.
24. Правление ДШТК в лице его заведующего и под его ответствен-
ностью имеет право:
а) издавать инструкции по колониям в развитие существующих по-
ложений;
б) реорганизовывать и закрывать отдельные учреждения путем пе-
рераспределения состава воспитанников, служащих и материальных цен-
ностей;
в) организовывать производственные мастерские, отрасли сельского
хозяйства как в сельских, так и в иных местах;
г) организовывать производственные артели из воспитанников коло-
ний;
д) совершать по указанию органов наробраза сбор беспризорных на
улицах и помещать их в колонии корпуса;
е) по ордерам комиссии по делам несовершеннолетних совершать задер-
жание подростков и препровождать их [в детские учреждения] по ука-
занию комиссии;
ж) организовывать наружное наблюдение за поведением детей и под-
ростков на улицах, рынках, в садах и других общественных местах;
з) из всех колоний ДШТК выделить одну для принудительного вос-
питания;
и) открывать в колонии трудовые и профессиональные школы и кратко-
срочные курсы;
к) открывать лечебные заведения для воспитанников;
л) определять воспитанников на работу в производственные и торго-
вые предприятия;
м) открывать в Харькове и других местах торговые заведения для
продажи продукции производства колоний;
н) заключать договоры, выдавать и принимать векселя и кредитоваться
в финансовых и хозяйственных учреждениях;
о) представлять интересы управления на суде;
п) приглашать и увольнять служащих;
р) устанавливать штаты для каждой колонии;

с) заключать коллективные и трудовые договоры;
т) подписывать чеки и другие денежные документы.
25. Аппарат управления ДШТК состоит из 1) общей части и бухгал-
терии, 2) производственно-хозяйственной части и 3) школьно-воспитатель-
ной.
26. По мере надобности управление ДШТК созывает производствен-
ные и педагогические совещания из состава работников ДШТК и соответ-
ствующих организаций.
27. Управление ДШТК находится в Харькове.
28. Управление имеет свою печать с Гербом УССР.
В президиум окрплана
Особое мнение заведующего колонией им. Горького
по вопросу о штатах и окладах колонии
В финансово-бюджетной секции [ФБ] окрплана принято решение оста-
вить в колонии прошлогодние оклады. История этого вопроса такова:
еще будучи в Полтаве наркомпросовской колонией, мы пользовались пра-
вом распределения зарплатных фондов, т. е. составлять штатное распи-
сание применительно к рабочей системе колонии. Это же право было пре-
доставлено колонии и в Харькове в прошлом году. Используя это право,
колония уменьшила число воспитателей, но зато платила им не по 60 руб-
лей, а по 80. Кроме того, колония увеличила зарплату всему техническому
персоналу. Производственные выгоды этой меры таковы:
1) Колония объединяет в руках одного и того же педагогического
состава как школьную, так и воспитательную работу, т. е. организует
единство педагогического процесса, что является основным принципом
практической укладки колонии им. Горького.
2) Колония избегает толпы воспитателей, когда не только воспитан-
ники не знают всех воспитателей, но и сами воспитатели не знают друг
друга (я знаю такие колонии).
3) Колония лучше обеспечивает персонал, что позволяет ей иметь бо-
лее квалифицированный состав.
4) Колония экономит на жилплощади, отоплении и освещении, так как
требуется меньше квартир, чем при официальном штате.
С наступлением настоящего бюджетного года колония была расши-
рена на 50 детей. По нормам коллективного договора колония имела право
получить дополнительно пять воспитательских мест.
В то же время, как и всем педагогам, колонии дана была прибавка
к нормальному «правонарушительскому» окладу по 5 рублей (всем ос-
тальным прибавлено 8—9 рублей).
Колония, считаясь с возможностями, не настаивала на добавлении пя-
ти воспитательских мест и согласилась ограничиться двумя, экономя таким
образом для окрФО 195 рублей в месяц.
Зарплатный фонд, образовавшийся таким образом, колония перерас-
пределила между необходимым персоналом, поскольку пятирублевая при-

бавка есть прибавка педагогическому персоналу, она и была распреде-
лена между педагогами и только в небольшой части между остальным
персоналом.
ФБ секция этих прибавок не утвердила. Я считаю это решение не-
правильным по следующим основаниям:
1. Нарушается законное право колонии воспользоваться той суммой,
которая принадлежит ей как колонии правонарушителей на 400 человек.
2. Нарушается право воспитателей на прибавку, данную педагогичес-
ким работникам. Если за 24 часа в неделю выдается прибавка в 5 рублей,
то она должна выдаваться и в том случае, если работник работает с
нагрузкой. Нагрузка у наших воспитателей и до сих пор полностью не
оплачивалась.
3. В состав колонии прибавлено 50 воспитанников. Несправедливо в
таком случае лишать работников общей прибавки.
4. Самое главное. Нарушается логика опыта и инициативы. Право ко-
лонии самостоятельно распределять зарплату, использованное как опыт;
привело к хорошим результатам и дало экономию по смете в 195 рублей
в месяц. Нелогично как раз вследствие успешности опыта лишать коло-
нию того права, которое привело к успеху.
Разумеется, не может ни у кого появиться охота искать лучшие формы
организации, если эти поиски приводят к лишению работников закон-
ной прибавки.
5. Я, как заведующий, поставлен в чрезвычайно неловкое и смешное
положение. Поскольку смета была утверждена окрНКомом и я уже семь
лет пользовался правом инициативы, я имел основание объявить о но-
вых окладах. Я не мог ожидать, что вопрос наново может быть рассмот-
рен.
Я считаю, что вопрос может быть решен только таким образом:
1. Либо за мной сохраняется право перераспределения и утверждается
представленный мною план.
2. Либо это право от меня отнимается и в колонию должно быть при-
глашено 40 воспитателей по 65 рублей в месяц, как полагается по закону.
Принятое среднее решение нарушает одинаково и интересы дела, и
интересы работников и дает экономию только в 160 рублей в месяц.
Потому прошу президиум окрплана об утверждении представленного
мною проекта.
Зав. колонией им. Горького А. Макаренко
Вроде методического плана клубной работы
1. Каждый воспитатель берет на себя форму клубной работы с лабораторно-кружковой
постоянной деятельностью и целевой установкой на частичную или периодическую времен-
ную работу в массе воспитанников.
2. Воспитатель, взявший кружок или группу, отвечает за достижение цели кружком
(драмкружок хорош только тогда, когда он даст хороший спектакль, хор — концерты и т. д.).
Рекомендую взять:
В. Н. и Е. Г.1 — кружок рукоделия, который, как и всякий кружок, только тогда может
заинтересовать участников, когда он будет иметь периодические конкретные задания. Дело
этого кружка можно поставить очень широко. Пример: вышить на все подушки красивые
покрывала, ввести вышивание бисером и пр. и пр.

В. Н., Б. Г., а может, Р. О. — литературно-вокальный кружок с целевым заданием:
устройство концертов, литературно-музыкальных вечеринок и т. п.
Р. О. или Е. Г. — группу подвижных игр (без лабораторно-групповой работы).
За Л. Ф., очевидно, останется литкружок (цель выпуска журнала). С Т. Д. я поговорю,
насколько он имеет возможность активно вести клубную работу.
Каждый воспитатель должен выбрать только одну из рекомендованных или предлагаю-
щихся для выбора форму работы. Или по своей инициативе.. Я указываю тут бесспорно
жизненные, опытом подтвержденные формы работы. Мог бы указать на новые формы ра-
боты, жизненность которых теоретически доказать нельзя, да и названия надо еще приду-
мать. Не хочу также подкладывать коллегам «свиней», советуя, возможно, не жизненные
формы работы.
Для выбора: хоровой кружок, драмкружок, изо, спортивно-военный, литературный,
стенгазеты, политграмоты, световой газеты, сказок, шахматно-шашечный, танцев.
Последние два считаю малоценными. Шахматно-шашечный потому, что турниры будут
устраивать конкурсные бюро. Обучение неумеющих играть в шашки и шахматы можно
«прилепить» любому играющему хлопцу.
Кружок танцев вообще не особенно важный кружок.
Кроме того, обязательно должно быть конкурсное бюро по организации конкурсов, ре-
бусников, турниров и пр.
Учебно-театральный кружок (пластика, мимика, изучение искусства) и прочие кружки
школьного типа пока что начинать не стоит. Лучше меньше кружков, но с настоящей ра-
ботой.
Каждый кружок должен быть налажен с таким расчетом, чтобы он работал все сво-
бодное время хлопцев каждый день, и особенно в воскресенье, и чтобы там воспитатель
не торчал помногу, а наведывался бы по мере надобности (в первое время, конечно, почаще).
Советы коллегам
Организация формы (кружка или группы).
А. Если вы уверены в том, что дело у вас пойдет, охотники найдутся, и вам ясна
перспектива расширения и углубления работы, то хорошо начинать работу с «треском»,
одним ударом, т. е. объявить афишей или устно запись в какой-то кружок, но тогда сле-
дует сразу же объявить день, час и место первых занятий кружка и с места в карьер на-
чать работу.
Афишу в таких случаях надо делать по возможности яркую и большую. Неплохо по-
весить даже несколько. Одновременно пустить в газетке статейку о кружке и повести аги-
тацию (беру заказы, выполняю бесплатно, быстро и в любом количестве).
Б. Если форма работы вам мало [знакома] или совершенно незнакома, то ни в коем случае не
следует начинать ее по А. Если перспектива работы туманна, настроение к данной форме
работы не ясно, то следует начинать по принципу науки, а не искусства, т. е. не детали-
зировать от общего, а обобщать от частности, конкретно и ясно и в процессе самой работы,
оную изучаючи, стараться углублять и расширять работу, выбирать наиболее ценную и
интересную цель и, вначале пропуская сквозь пальцы ряд мелочей, на которые следовало бы
обратить внимание, постепенно повышать требования (вплоть до ежеминутного подметания
пола).
Организацию такого кружка следует начинать с одним-двумя воспитанниками и рас-
ширять постепенно без всякой записи, афиш и прочей помпы.
Работа
А. С самого начала работы не навязывайте своих убеждений и мнений и как можно меньше
старайтесь лезть с указаниями, дайте полную инициативу и равняйтесь на мнение боль-
шинства» стараясь быть образцовым и авторитетным товарищем и помощником всякому
в кружке.
Пусть вначале мнение большинства, не количественного, а волевого (кто шибче кричит,
как на новгородском вече), даст нежелательный вам уклон, пусть, не ахайте. Как только
собьется ядро, актив, сколотится сильно заинтересованная кучка, берите руль и начинайте
гнуть беспощадно свою воспитательную линию, подчас диктаторски действуя в отношении
«дураков», не понимающих своей пользы, которым словом доказать невозможно или нет
времени.
Помните всегда аксиому: «Ни один человек в кружке никогда не будет активнее вас самих

работать, пока кружком руководите вы, и всегда будут хоть один-два человека, по актив-
ности равные вам».
И еще одну: «Актив кружка всегда настолько же заинтересован делом, насколько за-
интересован руковод2 математически».
Б. В процессе работы, индивидуально изучая участников, старайтесь нагрузить каждого
по его способностям и никогда не бойтесь перегрузки.
Давши задание, требуйте точного выполнения (запоминайте, что кому вы сказали), и
давайте всегда задания по способностям (чтобы мог выполнить при большом напряжении),
но никогда не забивайте своим авторитетом инициативу каждого, а, наоборот, старайтесь
давать «туманное» задание, пробуждая таким чином3 необходимую для расшифровки ини-
циативу.
Внимательно прислушивайтесь к толковым замечаниям и громогласно признавайте свои
ошибки. (Я всегда говорю: «Ах, какой я дурак», — и думаю, что авторитет мой от того
не падает.)
Многочисленные показы и указы совершенно не действуют, тогда как живой пример
действует ураганно. Попробуйте поработать с воспитанниками и не глядеть на них, и потом
понаблюдайте за работой. Они даже в момент раздумья бессознательно будут водить пальцем
за ухом, если вы имеете эту привычку. Неосознанно они воспринимают очень сильно.
В. Относитесь ко всем с одинаковым вниманием, но громогласно уважайте по актив-
ности, не давайте возможности «горлопанить» активистам, иначе вступление в кружок будет
остановлено и самый кружок расползется от «периферии и до центра».
Каждый активист должен быть тихим и не капризничать, в противном случае его не-
обходимо выдворить, и с возможно большим треском, насколько бы он ни был ценным для
всего кружка по своим способностям.
Чересчур тихие ребята тоже нехороши.
Г. В процессе работы, считаясь с условиями, старайтесь расширять задания. Если вы
вышиваете коврик, то лучше вышить его хоть чуточку лучше, хотя бы для этого потре-
бовалось в 25 раз больше работы. То же самое в отношении спектакля, концерта и пр.
Никогда не забывайте аксиомы: «Стремление к красоте, крепко заложенное природой
в каждом человеке, есть лучший рычаг, которым можно повернуть человека к культуре».
«Бить на красоту, — значит, бить наверняка». «Красота — самый могучий магнит, и при-
влекает не только красивое лицо или фигура человека, но и красивый поступок, красивей
спектакль, красивый концерт, вышивка и даже красивый картонный солдат».
Это не следует забывать. Лучше поставить один красивый концерт, чем восемнадцать
отталкивающих, ибо уже на второй из последних нужно будет тянуть административно,
а это совсем не достижение для клубной работы.
Отсутствие воли и недостаточность трудового навыка требуют подчас влияния адми-
нистративного характера, но это, по-моему, допустимо лишь в том случае, если оно оправ-
дывается целью (влиянием на массу, массовыми выступлениями) и требует интенсивной рабо-
ты кружка, каковую создать иначе не хватает времени (но не может быть, чтобы не было возмож-
ности).
Со злостными единичными бузотерами проще всего поступать административно, через
завкола (дабы не терять времени), но надо помнить, что это совершенно к достижениям
не относится, а как раз навпаки4 (в области клубной работы).
Иногда возникает необходимость закричать диким голосом и выпялить страшно глаза,
но это опять-таки допустимо, по-моему, в целях экономии времени, если оная экономия
нужна для дела.
Лучше всего говорить обыкновенно, спокойно, но настойчиво, не стараться говорить,
дабы говорить, и давать высказываться побольше тем, кто говорит поумнее (но не посклад-
нее).
В частных случаях по отношению к «дуракам» или слабовольным совершенно необ-
ходимо самое репрессивное и полезное насилие с помощью завкола, но следует пользоваться
им осмотрительно, учитывая, здоров ли вполне хлопец, не ленится ли он по причине быстрого
физического роста, физического или общего переутомления и слабости.
Каждый воспитатель может смело браться за любой кружок, за любую форму работы
(это не агитация, а моя искренняя и глубокая уверенность).
Вы знаете, довольно противно слушать, что Терский спец по клубной работе, Терский
знает, как и что, и Терский умеет.
Терский именно всю свою жизнь берется за то, чего он не умеет, и его «недостаток»,
что у него не идет дело, уж когда-то им сделанное.
И вот, заметьте, всякое дело, которое не умеешь делать, обязательно выйдет, если под-

натужиться и добиваться своего во что бы то ни стало, верить так, как верят большевики
в революцию, — обязательно выйдет. Помешать может только землетрясение или ваша
смерть.
Организуйте кружок по способу Б, если вы вначале неясно представляете себе, как
и что. И дуйте, и дуйте — выйдет.
Вот и вся психология.
Достаньте литературу, облазьте музеи, клубы, пошевелите мозгами, побеседуйте с кол-
легами, хлопцами, посмотрите, почитайте, послушайте, пощупайте, подумайте, прикиньте,
отмерьте, отрежьте, выкиньте, еще отрежьте, еще выкиньте, и еще, и еще и дуйте, и дуйте.
Обязательно выйдет на-ятъ.
По-моему, так: если вы делаете дело, которое у вас заведомо выйдет и которое вы уже
десять раз делали, то вы только отдаете свои силы и знания и ничего не получаете, а если
вы делаете дело, которое вам мало или совсем не знакомо, то вы очень много получаете
(во всяком случае, больше, чем в любой школе); потому что вас само дело заставляет рабо-
тать активно, и посему последнее в целях саморазвития гораздо лучше. Возьмитесь вы,
например, по способу Б за организацию кружка английского языка. Самоучитель достать
пустяк. Начните сами [подготовку]на два дня раньше [начала деятельности] кружка, и всегда
будете впереди как объясняющий, лучше и скорее всех научитесь. Вас необходимость за-
ставит научиться... А дело будет живое, я наблюдал, как хлопцы по часу разбирают в биб-
лиотеке английские буквы, правописание и пр.
Только надо, чтоб в вас самих горел огонь. Вы смотрите: ну какое же мертвое дело
стенография, а в условиях колонии им. Горького привлекало десятки первогруппников5, ко-
торые явно ни бельмеса не понимали и все-таки с охотой и добровольно посещали Збировского,
потому что последний верил, дул, дул и выдул.
За всяким советом и помощью технической, пожалуйста, обращайтесь Ко мне.
Если вам нужно что-нибудь нарисовать — пожалуйста.
И кроме того: кто искренне базируется в своей неуверенности на неумении рисовать,
записывайтесь немедленно в художественный кружок, и я вам обещаю, что через месяц
вы рисовать будете, хотя вам казалось, что у вас абсолютно нет никаких способностей
(только при вступлении вы обязуетесь точно выполнять все те посильные задания «с пере-
грузочкой», какие вам будут даны).
Художественный кружок, как кружок, именно теперь по некоторым условиям начи-
нает работать с самого начала. Если вы сейчас не запишетесь, будет поздно — мы уйдем
вперед и больше начинать уже не будем, хоть гром греми.
Вообще о методике клубной работы говорить можно долго, а писать нет времени, так
что кто интересуется, пожалуйста — я всегда свободен.
Все почти новые формы клубной работы я представляю себе лабораторно-производствен-
ными с целевой установкой на игру или другое культурное развлечение, и поэтому Весьма
возможно, что некоторые из них сольются в мастерской изо, сиречь6 свободной мастерской7.
Ежели на эту именно мастерскую будет хорошее большое помещение и на оборудование
достаточно средств, то, по-моему, небывалый успех неминуем, а через год-полтора и доход-
ная мастерская.
По распределению форм клубной работы между воспитателями необходимо сейчас же
выработать твердое расписание клубных занятий для увязки работы некоторых кружков,
оркестра и гарантии работы минимум один час.
Для формы работы весьма трудно брать такие громкие всеобъемлющие темы, как кру-
жок культурного рабочего. Это должны представить в сумме все кружки, ибо иначе могут
получиться нудные поучения и подтягивание в административном порядке, и внушают та-
кие кружки слабым робость. Надо прежде всего внушить, что клубзанятия — приятное, по-
лезное и интересное отдохновение, и на этой почве строить как можно более ценные пункты
клубной работы.
Языком болтать надо умеренно и не больше, примерно, одной пятой всего времени за-
нятий кружка, а самое главное — всему педколлективу в этом направлении надо работать
дружно и самим предлагать помощь друг другу, не ожидая зова, ибо иной раз неудобно про-
сить, думаешь, устал человек, чего его тревожить.

Докладная записка об организации
свободной мастерской
В составе производственной части трудовой коммуны им. Ф. Э. Дзержин-
кого состоит сапожная мастерская. Когда строилась и организовывалась
трудкоммуна, мы только с трудом могли представить себе реальные ус-
ловия работы в ней, ибо мы привыкли к другой обстановке работы. После
месячного функционирования трудкоммуны оказалось:
1. Сапожная мастерская в ряду других мастерских коммуны оказы-
вается слишком непривлекательной для воспитанников, слишком кустар-
ной по сравнению с серьезно поставленными, электрифицированными
деревообделочной и слесарно-механической мастерскими. Коммунары
1-го отряда (сапожники) представляются поэтому поставленными в слиш-
ком узкие производственные условия: несложный сапожный инстру-
мент, однообразная и простая работа составляют чересчур большой конт-
раст с другими мастерскими. Этот контраст не только кажущийся: и в
действительности комплекс воспитывающих и организующих влияний в
сапожной мастерской слишком беден среди других влияний коммуны.
2. Так как средний возраст коммунаров невелик и так как все населе-
ние коммуны на 100% охватывается мастерскими, то получается, что весь
средний и старший возраст поглощается деревообделочной и слесарной
мастерскими и на долю сапожной остается младший возраст, совершенно
к ней не подходящий.
Между тем ясно, что в составе наших мастерских должна быть одна
мастерская легкого типа для возраста 11 —12—13 лет. Проблема такой
мастерской появляется впервые в практическом соцвосе именно в нашей
коммуне, благодаря ее идеальной обстановке.
В решении вопроса, какую именно легкую мастерскую открыть вместо
сапожной, для меня подсказывалось несколько решений (картонажная,
переплетная), но ни одно из них не представляется вполне решающим.
Я было совсем остановился на переплетно-портфельной мастерской,
но при более глубоком анализе отказался от нее.
Наконец я пришел к заключению, что наилучшим решением вопроса
будет универсальная свободная мастерская, основные черты которой
должны быть следующие:
а) она назначается для регулярных занятий младшего возраста и сво-
бодных занятий в клубные часы всех коммунаров;
б) в ней сосредоточены материалы и первичные инструменты по всем
видам работы: по дереву, металлу, коже, гипсу, картону, электричест-
ву и пр.;
в) она имеет целью подойти к ребенку со стороны его вкусов и способно-
стей и дать ему возможность проявить себя в свободном трудовом усилии;
г) она не может иметь никакого производственного уклона, но в ней
могут изготовляться интересные вещи, как-то: игрушки, модели, мел-
кие вещи комфорта, детали;
д) она вначале может быть бедная, но с течением времени обогащаться
новыми видами работы и инструмента;
е) будучи свободной мастерской, она должна все же обязательно при-
учать воспитанника к серьезному отношению к работе, к ответственности;

ж) вокруг нее может проводиться изыскание в направлении: «Что
из чего делается».
Такая мастерская потребует единовременного расхода до 700 рублей
и ежемесячного до 100 рублей1.
Мастерская эта будет «новеллой» в области трудового воспитания, и
поэтому окончательные ее формы могут быть найдены только в процессе
работы.
Прошу об утверждении этого предложения.
А. Макаренко
Доклад на заседании секции социального воспитания
Украинского научно-исследовательского
института педагогики
От имени трудкоммуны был представлен проект основных принципов,
какие предполагалось положить в основу работы трудкоммуны, и в раз-
витие этих принципов — внутренняя конституция. При этом должен заме-
тить, что внутренняя конституция предполагалась для детей, чтобы они
могли следовать внутренним законам детской трудкоммуны.
Как указывалось научно-исследовательским институтом, в проекте
имеется несколько неопределенных мест, что вызывает недоразумения. От-
части это объясняется спешностью работы, а частью вытекает из сущно-
сти нашей проблемы. То, что в коммуну им. Дзержинского послана часть
колонии им. Горького и тот уклад, который существует в колонии им. Горь-
кого, остался и у коммунаров-дзержинцев,— это и определило характер
конституции. Я как основатель колонии им. Горького остался при преж-
них убеждениях и объясняю недоразумения только указанными обстоя-
тельствами. Причем известное количество неопредленных мест выражает
собой законную неясность, так как нужно дать возможность детскому кол-
лективу творить формы своей жизни и быта. Слишком точно определить
каждый шаг коммунаров представлялось бы излишним, ибо это значило
не оставлять свободы для развития детского общества и общества педаго-
гов, согласно тем условиям, в какие они попали, тем данным, какие имеют
на будущее, и тем силам, какими обладают. В настоящее время исходным
положением для трудкоммуны нужно признать горьковскую конституцию
и оставить ее как исходный пункт для дальнейшего развития.
Это не значит, что коммуна им. Дзержинского должна/ в какой бы то
ни было мере повторять развитие горьковской колонии. Даже за эти три
месяца, прошедшие со времени перехода детей из колонии им. Горького в
коммуну им. Дзержинского, заметна эволюция этих двух колоний: горь-
ковская колония эволюционирует в другом направлении, и коммуна отлича-
ется от нее внутренним планом. Все же, несмотря на эту оговорку, как вы-
яснилось на вчерашнем заседании и в беседе с отдельными членами, пред-
ставителями научной секции института, можно признать, что основные
моменты, выдвинутые в нашем проекте, рассматриваются как основные
пункты отправления в отношении коммуны им. Дзержинского.
Эти пункты: воспитание рабочего, единство коллектива в той мере, в
какой указывалось, т. е. единство детского коллектива и педагогического

и единство самого детского коллектива, меры принуждения в отношении
некоторых членов, нарушающих общий порядок коллективной жизни, и
главный принцип — производственный отряд, а не спальня и класс как
первичный коллектив со всеми вытекающими последствиями — собствен-
ным командованием, ответственностью и представительством в совете
самоуправления. Наконец, то, что вызвало наибольшую дискуссию,—
это воспитание классового долга, общий бодрый тон и незначительное при-
внесение игры, не выходящей за рамки военной игры пионеров. Эта игра
заключает в себе салют, знамя, в торжественных случаях — оркестр.
Наша конституция, мы считаем, в основных моментах является ор-
тодоксальной формой соцвоса, отличающейся от средней линии соцвоса
только углублением некоторых деталей, не нарушающих основного соц-
восовского направления. Это основная установка моя как педагога и со-
вета колоний им. Горького и им. Дзержинского. Расхождение по некото-
рым пунктам между моим проектом и позицией института, по-моему, вы-
зывается неточными выражениями, возможно, в проекте о значении права,
значении педагогического состава, совета командиров и т. д. Все недора-
зумения я перечислю и остановлюсь на них более подробно.
Первое недоразумение — указание на отсутствие определенной клас-
совой установки. Как вчера я имел честь объяснить, когда я писал проект,
то думал о классовой установке, но поскольку это общепризнано, то не
надо было останавливаться на этом, и я, останавливаясь на элементах
классовой установки, не употреблял слов «класс» и «классовая установка».
Таким элементом является воспитание определенных переживаний коллек-
тивных, классовых. Это политическое воспитание. В единстве коллектива
мы видим отражение интернационального единства рабочего класса и
коммунистического единства; его необходимо проводить в нашем коллек-
тиве. Считаю также, что и в праве коллектива на принуждение мы отра-
жаем монолитность классовых явлений, какие существуют в рабочем
классе, что и в детском коллективе такая монолитность, право коллектива
на принуждение должны существовать.
То, что рабочий класс является не только классом трудящихся, но и
классом-организатором, хозяином, я в проекте отразил путем поручения
детям не только трудовых функций, но и функций организаторских. Этим
я имел возможность доказать, что наша практика пропитана таким функ-
ционированием, поскольку прежняя практика показала, что отряды со-
стоят из мальчиков, прошедших командирский стаж, и только отряд но-
веньких заключает в себе наибольшее количество не прошедших [та-
кого стажа].
Что касается сознания долга, то оно тоже является проявлением клас-
совой установки. Я имел уже честь докладывать, что классовую установку
я положил в основу проекта. Если это не так было понято, тому виной не-
удачная редакция. Вот первое недоразумение.
Второе. Мне указывают, что в проекте игнорируется детское движение.
Это тоже недоразумение. Я считаю, что наш проект должен отразить толь-
ко те линии, которые являются отходящими от общей линии соцвоса в
сторону углубления или варианта. Поскольку детское движение, социаль-
ное воспитание являются обязательными, то я не распространялся и ука-
зал только, что мы ведем политическое воспитание. Возможно, это про-

пуск; если бы было больше времени, я остановился бы подробнее, но наш
проект основан на том, что все воспитание должно опираться на полити-
ческое воспитание. Причем возраст ребят, в среднем превышающий 14 лет,
и общий жизненный опыт наших детей-беспризорных заставляют выска-
зывать мнение, что нужно опереться не столько на пионерское движение,
сколько на организацию комсомольской ячейки. Я имел дискуссию по
этому поводу в органах окркомсомола и в органах наробраза и встречал
согласие с моим мнением со стороны многих лиц, что в условиях нашей
работы и житейской опытности беспризорных лучше опереться на комсо-
мольскую ячейку. В колонии им. Горького мы имеем одну из сильнейших
комсомольских организаций в округе, а пионердвижение слабо, и в коло-
нии им. Дзержинского последнее является также проблематичным.
Следующее недоразумение то, что мы пытаемся основать нашу работу
на науке о праве. Это, по-моему, является словесным недоразумением.
Я имел в виду представление о праве, т. е. тот комплекс прав, который су-
ществует ив нашей советской жизни и Конституции, союзной Конституции,
в кодексе законов,— все это должно отразиться на устройстве детского кол-
лектива. Мы вообще считаем, что детский коллектив не только в области
изучения, но и в воспитании навыков, рефлексов не может игнорировать
законы, по которым строится советское общество. Значит, замечание про-
екта, что воспитание коллектива должно опереться на явления права, т. е.
на наши «эмоции права» и т. д., верно. Я имел в виду право на орудия про-
изводства, на справедливое распределение в обществе труда и благ и право
внутри класса, расширяющее или ограничивающее права личности. То есть
только в этом понимании, понимании чисто светских форм права, я говорил,
что наше воспитание не может игнорировать всю эту область, тем более что
из этой области я выводил идею долга. Исходя из идеи долга, нельзя ска-
зать, что наш воспитанник будет только лояльным человеком. Все воспи-
тание должно развивать чувство долга по отношению к своему классу,
тут дело не может ограничиться лояльностью, так что те замечания инсти-
тута, которые касаются этого пункта, очевидно, исходят из словесных
недоразумений.
Самый спорный вопрос, спорный не в данном собрании, а в нашем педа-
гогическом совете,— это пункт, по которому я расхожусь с советом: в от-
ношении значения коллектива детского и коллектива воспитателей. Этот
пункт затронут также институтом в двух местах, в частности в том, где го-
ворится о неясности роли детского коллектива и больших функциях коман-
диров. Это недоразумение, так как никто не переводил группу ребят на
положение касты командиров, ибо это было бы гибельным. Мне потребо-
валось бы слишком много времени для того, чтобы описать тот быт совета
командиров, который существует на деле. Это дело такта руководящих ор-
ганов коммуны, который позволяет нам командирский совет в области ор-
ганизации его работы строить так, чтобы в нем участвовал значительный
процент детей. Я приводил таблицу двух отрядов — полевого отряда и ква-
лифицированного из колонии им. Горького, работающего на электростан-
ции. Может быть, не обратили внимания на эти таблицы, а может быть,
этого недостаточно, чтобы снять с меня обвинение, обвинение старое. По-
этому я привел список того отряда, где стаж не более года; в нем 4 маль-
чика из 11 имели командирский стаж по основному отряду 2 года и по так

называемому сводному отряду [до года]. Что касается отряда ремесленно-
го типа, то он старый, где стаж по колонии был больше года и все 11 маль-
чиков прошли командирский стаж, причем некоторые были 101 или
46 раз командирами и т. д. Таким образом, мы втягиваем всех в работу
организатора и касты командиров появиться не может. Если взять коман-
дира коммуны им. Дзержинского, то увидите, что командиры имеют мини-
мальный командирский стаж, т. е. одни командиры уступают свое место
другим. Причем я могу доказать, что с командирством не связаны никакие
привилегии и каждого командира может заменить в любую минуту любой
коммунар и командовать отрядом. Это первое недоразумение.
Что касается второго вопроса о роли воспитателя в нашей работе, то с
[педагогическим] советом у меня расхождение чисто принципиального
свойства, где бы я уступить не мог. Оно заключается в следующем: я по-
лагаю, что роль воспитателя вытекает не из тех формальных прав, которые
ему даются внутри коммуны и являются подкреплением его авторитета.
Роль воспитателя должна исходить из его эрудиции, его подготовки, его
такта и т. д. Какими бы формальными правами ни награждал педагоги-
ческий совет воспитателя, если нужного соотношения сил воспитанников
и воспитателей не будет, то расхождения углубятся. Причем я считаю, что
права отменять постановления органов самоуправления у воспитателей
не должно быть. Сообщение таких прав воспитателям грозит тем, что их
работа и общий тон подхода к делу пойдут в сторону наименьшего сопро-
тивления, так как они будут стараться пользоваться этими правами, а не
своими возможностями педагога-мастера. Поэтому я считаю возможным
настаивать на такой форме. Роль воспитателя не обозначается установле-
нием права (т. е. оно есть в общегосударственном масштабе, но не в масшта-
бе коммуны). Воспитатель принимает участие во всех функциях коммуны.
Наш совет трудкоммуны им. Дзержинского настаивает на том, что он
должен получить еще значение верховного органа коммуны, т. е. офици-
ально должно быть признано право утверждать и отменять постановление
органов самоуправления. Для меня это значит разрыв с моими прежними
убеждениями в этом вопросе. Поскольку орган самоуправления один, он
должен остаться в глазах воспитанников верховным органом коммуны, а
если воспитательский персонал не сумеет влиять в этом органе так, чтобы
выносимые постановления были полезны для нашего дела, то поправлять
это бессилие применением формальных прав было бы вредно, а само нали-
чие этого права давало бы возможность совету ослабить роль своих педа-
гогических сил. Опыт показал, что при нашей системе устанавливаются хо-
рошие отношения между воспитателями и воспитанниками, получается
свободная от насилия установка в положении старших товарищей, имею-
щих значение благодаря своему опыту, создается хорошее состояние дет-
ского и педагогического коллективов. Вопрос этот чисто технический, прин-
ципиальным он является только в нашей среде, хотя фактически отно-
шения от этого не меняются. Вот все недоразумения, которые более или ме-
нее объяснены или приведены для сведения.
Самое главное, на чем следует особенно остановиться: мы считаем от-
правным пунктом конституцию колонии им. Горького, из которой мы при-
шли. Что должно определять наше развитие? Здесь главным направляю-
щим, а может быть, единственным моментом является та целевая установка

нашей коммуны, о которой говорилось. Мне кажется, что в этом вопросе
возможны самые различные решения и каждое из них может быть более
или менее правильно, но в последнем счете достаточно ясно определилось,
что у автора проекта и у института [существуют] кардинальные расхож-
дения. Даже, пожалуй, не расхождения, а две возможности. Институт под-
черкивает значение школы и образовательного процесса и поэтому ищет
такой тип школы, который был бы завершенным, причем в качестве проекта
дается семилетка или фабрично-заводская семилетка. Мы сами думали
так в первые дни организации коммуны. В последнее время мы пришли к
убеждению, что такое решение вопроса возможно, желательно, но нужно
тогда сделать все необходимые выводы, какие отсюда вытекают.
Если решим, что трудовая коммуна им. Дзержинского есть ФЗУ или
ФЗС с точной регламентацией всех программных движений в среде этого
учреждения, то придется сделать такие выводы: прежде всего необходимо
в таком случае понизить возраст[ной ценз] воспитанников до нормального
школьного возраста для той или иной рубрики, во-вторых, необходим под-
бор воспитанников по строго школьным признакам. Наконец, необходимо
в известной мере отказаться от материального эффекта наших мастерских,
тогда нужно мастерским придать учебный характер. Нужно отказаться в
значительной мере от функций самообслуживания, поскольку в настоящее
время ребята отвлекаются отчасти от школьной работы и в известной мере
от учебно-производственной работы мастерских. Наконец, нужно будет со-
вершенно отказаться от работы по сельскому хозяйству на тех пяти деся-
тинах, которые есть. Как ни мизерны эти пять десятин, все-таки если раз-
вивать огородное дело, то с середины апреля и с начала октября значитель-
ная часть ребят направится на эту работу, а если учтем всю работу, кото-
рая определяется жизнью коммуны как [трудовой] коммуны, а не как
школы, то значительную часть сил мы должны отвлекать от учебного
процесса.
Если быть последовательным, то, организуя коммуну на базе серьез-
ной школьной работы, нужно отказаться от всех тех вещей, о которых я
говорил, и отказаться от самого термина «трудовая коммуна». Это будет не
трудовая коммуна, а ФЗУ с интернатом или детским домом с уклоном к
ФЗУ или к фабрично-заводской семилетке. Весь цикл взаимоотношений в
детском коллективе, весь цикл внутреннего быта должен измениться под
влиянием строго школьной учебной установки.
Но возможен и другой путь — возможна установка на трудовую детскую
коммуну, т. е. трудовой детский коллектив, главной целью которого являет-
ся воспитание. Эта установка не только возможна, а в настоящий момент
наиболее целесообразна. Это проистекает из следующего: у нас самый раз-
нообразный по возрасту детский состав, самая разнообразная школьная под-
готовка. В трех группах имеются слесари, столяры и т. д., в деревообделоч-
ной мастерской есть учащиеся первой, второй, третьей и четвертой групп.
Мы имеем три производства, три вида работ, принять школьную програм-
му — значило бы каждую группу делить на три-четыре части. Эти условия
страшно затрудняют организацию такой школы.
Дальше мы имеем такой факт: различие целеустремленности наших
учебных заведений. В обычное ФЗУ поступают дети, специально интересую-
щиеся этим видом образования. К нам приходят дети без целеустремленно-

сти, которых не спрашивают о их желаниях (они имеют различные желания
и цели), и быть уверенным, что все дети пожелают быть слесарями или
столярами-деревообделочниками, нельзя, так как часть думает быть механи-
ками, часть — пойти на рабфак и т. д. Это объясняется самим фактом бес-
призорщины: из того, что мы берем детей не по желаниям, которые их тол-
кают к нам, а случайно, причем у нас они должны определить свои интересы
и вкусы, а эти интересы настолько разнообразны, что мы их всех удовле-
творить не можем. Благодаря этим условиям я лично (педагогический совет
я об этом не спрашивал) как специалист по детским трудовым коммунам
остановился на коммуне. Я оставил бы детскую трудовую производственную
коммуну с усилением даже финансовых прав детского самоуправления,
т. е. с предоставлением ему права распоряжаться суммами, какие имеются
в распоряжении коммуны, с определенным производственным эффектом,
который выразился в известной самоокупаемости, и с увеличением заработка
в мастерских.
В этом случае мы должны допустить известную свободу движения ре-
бят, т. е. после коммуны известная часть [ребят] может уйти на рабфак —
часть как хозяйственники, часть как служащие и т. д., и в силу этого для
педагогического совета надо установить свободу руководства движением
ребят. Эта установка на детскую коммуну была с самого начала организа-
ции этой колонии. Я указывал, что ставка на твердую квалификацию не
всегда может быть выдержана и в такой коммуне. Мы имеем производ-
ственные мастерские, в то же время даем определенную школьную подго-
товку, чтобы воспитанник мог пойти дальше продолжать свое образование.
Это было бы трудовой коммуной.
Возможность такого типа выяснилась в первые дни. Я считаю, что орга-
низация такой трудовой коммуны была бы прекрасным памятником това-
рищу Дзержинскому, если бы она была организована с прекрасным средним
тоном, с политической установкой и уверенностью в будущем, какая необхо-
дима для детей. В детских колониях смешивают все карты. Во-первых, мате-
риальная бедность, во-вторых» неуверенность [в том], что воспитанник будет
делать при выходе из коммуны. Если у ребят будет уверенность, что они
получат поддержку, то смело пойдут по пути определения своих вкусов,
определения себя.
Такая трудовая коммуна как образцовое учреждение для беспризорных
должна быть. Мы не можем строить для беспризорных ФЗС, так как ФЗС
с интернатом будет чрезвычайно дорогая вещь и для ста человек было бы
чрезвычайно невыгодно. Но это мое мнение.
Таким образом, есть два пути: ставка на точную школу, но с отказом
от самообслуживания, от сельского хозяйства, приемом ребят по возрасту,
либо трудовая коммуна, трудовой коллектив, главной целью которого будет
выпуск в жизнь подготовленных людей, хотя без строго [осуществляемой]
школьной установки1.
* * *
Я думаю, что в самую постановку вопроса нужно внести некоторую ясность.
Памятник товарищу Дзержинскому можно построить различный: можно
построить школу для детей и можно построить бронзовый памятник. Я ду-
маю, что у нас более узкая задача: построить такой памятник, чтобы нашли

себе приют беспризорные, приют и воспитание. Поэтому в устройстве памят-
ника мы должны исходить из нужд и из характера нашей беспризорщины.
В нашей беспризорщине два проклятия: материальная бедность в самих
учреждениях, не позволяющая серьезно и всех охватить учебно-воспитатель-
ной работой, и отсутствие опеки после выхода из детской колонии. Колонист
или воспитанник детского городка живет в детском доме, но перспективы он
не имеет. Во-первых, не имеет ее потому, что не получил никакой квалифика-
ции, и, во-вторых, потому, что, когда уходит из дома, не имеет серьезной
опеки каких-либо людей. Таким образом, если говорить о памятнике товари-
щу Дзержинскому, о помощи беспризорным, то нужно стараться уничто-
жить эти два проклятия.
У нас в колонии первое проклятие мы уничтожили: воспитанник живет
в богатой, в смысле питания, машин и даже эстетики, обстановке. Дальше
нужно, чтобы воспитанник был спокоен за свое будущее и естественным пу-
тем вошел в жизнь здорового рабочего коллектива. Вот конкретное выраже-
ние задач, и думаю, что, решая эти задачи, мы не должны рассчитывать, что
обладаем неисчерпаемыми средствами. У нас должны быть обычные
средние нормы, возможно несколько более обычных норм потребления
детского дома.
Колония [как] памятник товарищу Дзержинскому будет типичным уч-
реждением для беспризорных, по которому будут равняться другие, но
ведь среди этих учреждений нет ФЗС. Если мы организуем ФЗС с богатой
обстановкой, то такое учреждение для наших детских домов не может
являться типичным. Наши колонии-городки по 500—600 человек, может
быть, до ФЗС дойдут тогда, когда будет покончено с беспризорщиной. Поэто-
му вряд ли можно отказываться от образца, по которому будут равняться все
детские городки. Отсюда основная задача — это конструирование жизни в
детской колонии так, чтобы в области удовлетворения временных детских
потребностей, в области удовлетворения естественных стремлений детства и
организации жизни все было сделано правильно. Если мы говорим о школе,
то мы не решаем этой задачи, так как школа не будет памятником в смысле
борьбы с беспризорностью, будет обычной школой, но не будет типичной
колонией для беспризорных.
Заключительное слово
...Скажу, что когда я писал проект, то полагал, что идеологические споры
разрешены. «Правильное» идеологическое решение было тогда, когда
строился детским дом ВУЦИКа и другие богатые детские дома. И, несмотря
на это, дома эти оказались нежизнеспособными. Я считал, что на десятом
году революции мне идеологические положения защищать не нужно, и
поэтому идеологической установки не указал...
Я хотел в первом разделе (цель воспитания) перечислить отдельные
пункты того социального заказа, который нам предъявляют. Я возражал
не против цели, а против того, что цели слишком общо выражались, не
имея практического значения.
Я говорил, что практического значения одна только общая формула
иметь не могла. Мы с таким коротким, слишком общим выражением спра-

виться не могли, и опыт не только Украины, но и РСФСР показывает, что,
хотя все педагоги были знакомы с этой общей целью, все-таки выразить прак-
тически эту цель в близких, понятных формах не могли. Вот почему, выра-
жая эту цель, я перешел к социальному заказу, какой нам дается.
Тут я подошел правильно с точки зрения класса. Товарищи ...недоста-
точно внимательно прочли мою фразу: «Производственный отряд
является хозяином мастерской», так как дальше — такое выраже-
ние: «Для работ по самообслуживанию, а летом по сельскому хозяйству в
производственные отряды выделяют временные (сводные) отряды». Именно
в таком понимании основной отряд уподобляется профсоюзу. Поскольку
мальчик числился в отряде столяров, а командируется на другую работу, то
он относится к столярному отряду как к своему профсоюзу. Это не синди-
калистский уклон...
В вопросе о дисциплинарной практике, когда я говорил о кодексе, я ука-
зал: «Во всяком случае, такой опыт произвести не мешало бы», но не произ-
водил, не думал производить, хотя считаю, что научно-исследовательскому
институту вряд ли есть основание отказываться от такого опыта. Конечно,
речь идет не об уголовном кодексе, но некоторый кодекс поведения можно
было бы провести. Не вижу оснований только из эмоциональных соображе-
ний отказываться от постановки такого опыта, так как это будет опытная
постановка.
Перехожу к сущности возражений против моего проекта. Что касается
принуждения, я, когда употребил это слово, думал, что употребляю его в
совершенно научном смысле и что оно будет понято научными работниками
так же, потому что, если мальчик отказывается умыться, а я говорю
«ты пойди умойся»,— это элемент принуждения, так что элементы при-
нуждения не могут быть отброшены в воспитании, а если их отбросить, то и
такой момент, как сказать «иди умойся», не может быть допустим. Либо
принуждение не может быть допущено, либо, если это не принуждение, то
что? Я называю это принуждением, т. е. каждое принуждение может сущест-
вовать, если его назвать убеждением.
В более тяжелых случаях есть более тяжелые формы принуждения.
Московский съезд детских домов поставил этот вопрос прямо, так же как
вопрос о наказаниях, и даже мне, убежденному стороннику принуждения,
пришлось возражать против слишком формального подхода в этом вопросе.
Я для себя признаю обязательным, если вы скажете — никакого принуж-
дения и никакого наказания. Значит, мы отказываемся от принуждения. Тог-
да этот закон может быть применен к коммуне им. Дзержинского, и посмот-
рим, что получится. Я уверен, что получится развал, если не будет принуж-
дения и элементарного права наказания.
Я не хотел выступить ханжой и прикидываться, что не буду принуждать
никого, а на самом деле буду принуждать, и поэтому должен сказать, что
стою за принцип принуждения. Может быть, преодолевая естественную не-
ловкость, считаю себя обязанным сказать, что даже применение физиче-
ской силы не с целью наказания, а с целью задержки и остановки допусти-
мо. Если два мальчика при вас будут драться, то вы физически их останови-
те, а не остановите — пожнете все плоды этого.
О правовых эмоциях я говорил. Считаю, что отказаться от этого нельзя.
Сплошь и рядом мы получаем детей, у которых есть правовые эмоции, реф-

лексы, когда мальчик уверен, что его все обязаны кормить, одевать и т. д.,
а он никаких обязанностей к существующему обществу не имеет. Это
обычный тип беспризорника. Вы имеете дело с правовым явлением. У неко-
торых мальчиков переживания нужды переходят в переживания (не знаю
точного термина, выражаюсь практически) правовые: если он не имеет
сапог, то он это воспринимает как право украсть сапоги, и, поскольку мы
соприкасаемся с жизнью детского общества, мы сталкиваемся с постановкой
правовых проблем. Если бы наша педагогическая наука содержала опреде-
ленные термины, определенную трактовку таких проблем и проблемок, то
можно было бы отбросить термин «правовой», но поскольку я лично точных
указаний, как это назвать, в литературе не встречал, то принужден был сам
придумать название — я это называю переживанием правового типа. Такие
переживания у нас в доме встречаются на каждом шагу: либо ребе-
нок убежден в каком-то своем праве, либо убежден в отсутствии права
другого.
Реальная работа рядового педагога проходит все время между этими яв-
лениями, и рядовой педагог принужден на деле как-то на это реагировать.
Возможно, я в своей практике имел дело с правонарушителями, когда эти
эмоции особенно проявлялись.
В отношении долга. Я старался в первой главе определить, как умел, что
переживания чести исходят из сознания о чести класса, его значимости.
Если я уверен в высокой ценности рабочего класса, то я это называю пережи-
ванием чести своего класса, т. е. известное достоинство от того, что принадле-
жу к этому классу. Конечно, у меня этот термин вытекает не из тех основа-
ний, которые были у офицеров; что касается понятия о долге, я понимаю
долг как переживание своих обязанностей по отношению к коллективу.
Убежден, что в трудные моменты нашей жизни эта идея долга возникает
у каждого комсомольца, у каждого партийца и даже у каждого сознатель-
ного рабочего. Может быть, нужно придумать другое слово, а я называю
термином «долг». Нельзя из-за того, что я называю таким термином, перево-
рачивать всю установку.
Считаю, что такая установка — переживание своей принадлежности к
классу — и есть переживание долга. В том случае это переживание прояв-
ляется, когда личность определенным образом привлекается к общей ли-
нии поведения класса. Я считаю, что игнорировать этого нельзя. Почему
игнорирую это явление? Потому что наша педагогическая литература не
снисходит до таких деталей. Это «мелочи», которые оставляют для практи-
ческих работников, а наши работники приходят в детские дома и перед та-
кой «мелочью» становятся в тупик.
Я об этом говорю как о деле серьезном, это не вздор, который говорится
в разгаре полемического спора. Наша трудность в правовых вопросах вы-
текает из внутренней неосведомленности работника в этом вопросе. Не-
правильно толковать понятие — одно дело, но если вы по существу отбра-
сываете самую возможность нашего классового рабочего долга, нашей клас-
совой рабочей чести в том толковании, как я трактую, т. е. в отношении уве-
ренности в значимости класса, то убежден, что кто бы ни взялся за работу
в трудкоммуне, должен будет либо провести в жизнь все эти формулировки,
либо погибнет коммуна.
Я считал, что передо мной стоит ответственная задача — составление

плана для такого учреждения, как Дом Дзержинского, и прикрывать такие
проблемы считал себя не вправе, хотя знал, что меня лично будут ругать.
Вопрос о военизации. Тут мне только остается развести руками. Нужно
же кому-нибудь за восемь лет хоть раз удосужиться и посидеть в коммуне.
Я вам докажу, что это неправильно, что никакой военизации нет. Что такое
военизация? С ружьями воспитанники не возятся, строем военным не зани-
маются, военной науки не проходят; только салютуют — так это формаль-
ный пункт. Что делает труба? Дает сигналы. Предположим, приходят фран-
цузы и просят: «Соберите воспитанников». В таком случае труба даже при-
ятно звучит, и это своего рода музыкальные звуки... Когда приезжает новый
человек, то это для него странно, но когда проживет шесть-семь лет, то это
является обычным звонком, и эта труба во многих случаях жизни дает
возможность без лишних уговоров и митингов собрать, когда нужно, кол-
лектив.
Говорят — кругом пропитано военным духом. Сколько бы я ни писал,
сколько бы ни говорил, а я говорю не первый год — никого не могу убедить.
Предположим, сегодня приехали французы, встретили их с оркестром.
Если оркестр играет, то вы говорите, что это военный дух. Поскольку есть
оркестр в каждой воинской части, то это военный дух, но поскольку оркестр
есть на каждой фабрике, то это не военный дух, а в медной трубе нет никако-
го военного духа. Что касается слова «есть!», то оно не обязательно, как
хочет воспитанник, так и говорит, но эта традиция прекрасная.
Говорят: никакой сознательности — одна эмоциональность и дис-
циплина, т. е. один товарищ начал, а другой прибавил. Один нашел
одну эмоциональность, а вы — никакой сознательности. Не буду го-
ворить о коммуне им. Дзержинского — это дело молодое, но возьмем коло-
нию им. Горького. Если там 33% комсомольцев и вполне сознательный ком-
сомольский народ, то откуда это берется? Ведь вечно эмоций не может быть.
Эмоция сегодня, эмоция в понедельник, эмоция в четверг, но не семь лет.
Это обвинение горьковской системы в постоянной приподнятости, пафосе —
положительно недоразумение.* Я думаю, что работу ежедневно в течение
трех-четырех лет по пять-шесть часов нельзя объяснить наличием эмоций,
так как она возможна лишь при длительной, холодной и четкой установке.
В чем эмоции? Известный радужный тон, бодрое настроение. Это след-
ствие точного порядка дня, четкой дисциплины, уверенности в том, что
завтра тебя не покинут. Сознание, что принадлежишь к коллективу дру-
зей,— вот что создает бодрое настроение. Кроме того, я противник всего
того, что вызывает избыток эмоции, я сторонник спокойного здорового че-
ловека. Единственная возможность убедиться — это посидеть в колонии и
посмотреть, какое бодрое, уверенное настроение у воспитанников. Тут не
вижу причины для возражений.
Что касается типа школы, то она у нас может быть разная. Можно уста-
новить ФЗС с прекрасным преподаванием, с ограниченным самообслужива-
нием, точной программой, мастерскими — и это, конечно, будет хорошее
учреждение. (С места: «Почему нельзя увязать?») Можно это сделать, но
увязать нельзя, приступите к конструированию, и вы ни за что не увяжете.
(С места: «Приступите и увяжете».) Я не считаю себя неспособным воспи-
тателем, но не увяжу. Здесь сидит заведующий производственными мастер-

скими, инженер Колеса, и он тоже не сумеет увязать. Можно увязать с
самообслуживанием рубку дров, работы в саду и т. д. с точной производст-
венной программой в мастерских, но увязать самообслуживание, мастер-
ские и полную школьную программу невозможно. Я думаю, что средств не
хватит, и идеологически [наше учреждение] не будет настоящим памятни-
ком товарищу Дзержинскому, как дом для беспризорных. Это будет школа,
прекрасная школа с интернатом, которой будут завидовать другие школы,
но далеко стоящая от обычного типа детского коллектива, колонии для бес-
призорных. Доказать это я, может быть, не сумею, но я уверен, поскольку
имею дело с коллективом.
Посмотрим на это дело практически, практические мелочи надо уточ-
нить. Первая деталь: нужно взять из какой-то колонии мальчиков, окончив-
ших четырехлетки, и привести сюда. Представляю себе этого мальчика —
если вы возьмете такого, который прожил в Валках определенное время,
и возьмете его сюда как нормального мальчика, то посмотрим, как он вам
поможет создать эту нормальную обстановку, причем ему будет лет шест-
надцать. (С места: «Почему?») Потому что в детских колониях такого воз-
раста дети подходят к пятой группе. Брусиловской колонии мы дали точ-
ные указания, кого прислать, и кого они нам прислали — самых серень-
ких, заурядных: тех, кто им не нужен. Так будут присылать все колонии.
По отдельным деталям — позвольте сказать искренне. Я считаю, что
практика наших детских домов настолько не разработана, настолько не
определена никакими положениями и даже никакими идеологическими по-
ложениями, что трудно установить законы. Ревизия 38 детских домов мос-
ковских показывает, что правильная идеология, правильная установка не-
достаточны. Важна постановка дела воспитателями, материальные сред-
ства и т. д. Где есть удачный состав, там, где создана некая своя школа, не-
кий свой уклад, не противоречащий ни соцвосу, ни общим принципам, но
нашедший в своей обстановке свои формы, там дело движется успешно, и
я думаю, что в этой трудкоммуне успех будет в том случае, если найдется
коллектив, который сумеет создать свою школу.
Дружная работа 5—6 человек, которые сумеют найти применительно к
данной обстановке нужные и полезные формы, даст успех в работе, а
здесь, сколько бы мы ни определяли, если такого коллектива не будет, то
коммуна не будет поставлена хорошо.
Почему на колонию им. Горького нападают? По перманентному недора-
зумению. Когда нужно говорить о положительных сторонах колонии им.
Горького, то она никуда не годится, а когда нужно организовать колонию,
то берут воспитанников из колонии им. Горького. Идет речь о Доме Револю-
ции — предполагают взять детей из колонии им. Горького, организовалась
колония им. Дзержинского — тоже взяли из колонии им. Горького. Нужно
какое-то ядро педагогов, а если не найдутся такие педагоги, то никакие про-
граммы, никакие операционные планы ничего не спасут.- Нужно найти
такое крепкое, сбитое, уверенное, что поступает правильно, ядро педагогов.
Вот единственное достоинство того коллектива, который работает в колонии
им. Горького, так как он действительно спаян и не за месяц, а за годы рабо-
ты, и он соответствующие формы работы найдет. Пусть он ошибется, но он
увидит свою ошибку и исправит ее.
Иных путей нет, а если мы станем на такой формальный путь, то долж-

ны написать определенную партитуру и сыграть ее до последнего диеза,
из этого ничего не выйдет. (С места: «Значит, играют по слуху, а не по но-
там?») Ноты написать можно, но в процессе работы сам коллектив педагогов
должен найти те формы, какие нужны.
О некоторых проблемах теории
и практики воспитания
I. Наши скромные желания
В огромном большинстве случаев инспектор, привыкший танцевать
от школы, и в детском доме ничего не способен видеть, кроме школьных
установок, а все то, что выходит за границы класса, все то, что состав-
ляет самую сущность детского дома, просто им не замечается1.
Применение школьных критериев к работе детского дома в настоя-
щее время сделалось обычным и, так сказать, определенной модой. В этом
сказывается потеря веры в детский дом как в основное дело советского
воспитания. Мечтания и планы 1920 г. сейчас трезво забыты, и детский
дом мыслится необходимым до тех пор, пока будут существовать беспри-
зорные. Насколько я помню, в харьковской пятилетке прямо проектиру-
ется уменьшение числа детских домов и их воспитанников. Детский дом
в таком аспекте есть нечто вымирающее, и, конечно, никакой особенной
педагогики для него не нужно. Через пять лет останется два-три детских
дома в больших городах специально для воспитания сирот. Их сущест-
вование будет определяться только нуждой в призрении, но отнюдь не
системой советского воспитания.
Если это действительно так, то вопрос о педагогике детского дома от-
падает. Как будто все идет к этому. Уж одно то обстоятельство, что почти
принципиально не допускается существование детского дома для детей
из семьи, что в сотнях наших колониях и деткоммунах прямо изгоня-
ются семейные дети, что детский дом есть дом обязательно для беспри-
зорных, уж одно это способно поставить крест над нашими педагоги-
ческими вожделениями.
Имеем ли мы право, рассчитывая на то, что этот процесс умирания
детского дома приведет его к благополучной кончине, забросить вопрос о
его педагогике? В 1920 г. мы начинали с утверждения, что соцвос мо-
жет быть только в детском доме, что школа временная форма; мы от-
воевали детский дом у собеса, который по прямой житейской логике
считал, что сироты и беспризорные его клиенты. В настоящее время наш
детский дом по невыясненности своей педагогики, по заброшенности и
своей практики и своего благосостояния, собственно говоря, в значитель-
ной мере состоит в собесе. Можем ли со спокойной совестью утверждать,
что этот путь «от соцвоса к собесу» нормальный и правильный? Или, мо-
жет быть, у нас есть еще возможность надеяться, что мы пойдем по дру-
гому пути: «от собеса к соцвосу»? Не рискуем ли мы, забросив педа-
гогику детского дома слишком рано, лет через пять или даже раньше
обнаружить, что мы слишком поторопились?
На эти вопросы не может быть двух ответов. Ответ может быть только

один: именно детскому дому принадлежит советское педагогическое бу-
дущее. Вот несколько, вероятно, совершенно очевидных аксиом:
1. Не может быть социалистического общества без общественного
воспитания. Совершенно невозможно представить себе, чтобы в государст-
ве, основанном на плане, стихия воспитания не была в руках госу-
дарства.
2. Современное советское общество в вопросе о воспитании находится
на более сложном положении, чем общество дореволюционное. Царская
Россия имела все основания считать своим надежным помощником в
деле воспитания семью, поскольку семья была основным, признанным и
закрепленным первичным коллективом в обществе. Семья, в особенности
семья буржуазная, идеологически всегда должна была стоять в одной
плоскости с государственной властью. В этом участии семьи в государ-
ственном плане воспитания лежали отчасти и причины ее крепости. Супруги
необходимо должны были быть связаны религиозными и юридическими
цепями, обязательно на всю жизнь, если они несут ответственность за
воспитание детей. Женщина по возможности должна быть нянькой и хо-
зяйкой и необходимо должна «бояться мужа»; крепость семьи приводила
к принципу единоначалия, к власти одного над другим. Дисциплина в
семье была так же необходима старому обществу, как и гарантия того, что
каждый ребенок обеспечен надолго отцом и матерью. Таким образом, вся
архитектоника семьи была приспособлена к тем воспитательным задачам,
которые на эту семью возлагались.
В нашем обществе мы тоже видим семью, но мы стоим на совершенно
иной позиции по отношению к семье. ...Женщина в нашей семье уже не
нянька и хозяйка, а прежде всего активный и производящий член общества.
...В семье новой оба компонента равны и свободны, где они оба участвуют
в производстве, где они могут в случае необходимости уйти один от другого.
...Старая крепкая семья с матерью-хозяйкой, с властью отца и отеческим
ремнем, может быть, и воспитывает, но наверняка воспитывает не того,
кто нам нужен...
3. В таких обстоятельствах можем ли мы хотя бы приблизительно ска-
зать, что у нас вырастает и что у нас вырастет из наших детей. Где у нас
гарантия, что из нашего теперешнего детства не вырастут самое наглое
шкурное мещанство или растяпы и лежебоки «без царя в голове» и без
уважения к себе и другим? И если сейчас в ответ на эти вопросы мы можем
только развести руками и повертеть головой, дескать, не знаем, что через
пять лет, когда наша промышленность потребует не одну тысячу женщин
на производстве, когда в семью войдет матерью нынешняя свободная де-
вушка, воспитанная нами в презрении к пеленочной и печной квалифи-
кации, мы обязательно скажем, что именно воспитание наших детей оста-
лось без необходимых для этого институтов. Тот первичный коллектив, ко-
торый раньше выражался в семье, мы [еще] ничем не заменили, ибо нельзя
же таким первичным воспитательным коллективом считать школьную
группу.
4. Детский дом, и только детский дом, есть будущая форма советского
воспитания. Он, конечно, не может быть даже подобием нынешнего дет-
ского дома, наполненного искусственно изолированной беспризорщиной.
Нынешняя колония, составленная из брошенных одиноких детей, пережив-

ших гораздо больше того, что под силу ребенку, это, вне всяких сомнений,-
не вполне здоровое общество, и вполне здоровым даже при геройстве наших
педагогов оно уже и не может быть. Только детский дом, наполненный
здоровым детством, знающим, что где-то на фабрике работают отец и мать,
имеющим с ними связь и не лишенным ласки матери и заботы отца, только
такой детский дом будет настоящим советским соцвосом, потому что в
нем объединятся как воспитательные деятели и государство, и новая семья,
и совершенно уже новый деятель — ребячий производственный, и образо-
вательный, и коммунистический первичный коллектив.
И такой детский дом не только необходим, но и неизбежен, и, самое
главное, вполне возможен. Правильно организованный и оборудованный
детский дом, дающий ребенку несравненно больше того, что способна дать
самая лучшая семья, в то же время представляет собой производственную
организацию. Будущее наше детство будет давать обществу громадную про-
дукцию, занимающую очень важное место в общегосударственном доходе.
В самых круглых цифрах можно предвидеть, что, если все детство СССР
будет организовано в детских домах, оно будет давать в год продукции на
сумму один миллиард рублей. Это обстоятельство должно определить де-
шевизну содержания ребенка в детском доме, следовательно, выгодность
для семьи помещения ребенка в детский дом. Кроме того, нужно предпола-
гать, что общественное воспитание будет признано настолько серьезным
делом, что оно будет строиться, подобно нынешнему соцстраху, на принци-
пах обязательного участия в расходах всех. Ибо если в социальном страхо-
вании должны участвовать все, то тем более все должны участвовать в рас-
ходах по подготовке будущего поколения. Будущее поколение — дело всего
общества, а не только тех, кто физически позволил себе роскошь иметь
детей.
Во всяком случае, если вопрос о развитии и расширении сети детских
домов есть вопрос только о средствах, принципиальная позиция педагоги-
ческой мысли по отношению к детскому дому не может быть отрицательной.
В последнем счете даже вопрос о средствах представляется трудным только
в смысле единовременных затрат на постройку новых детских домов, самое
же содержание ребенка в детском доме в среднем должно обходиться го-
раздо дешевле, чем в семье, при гораздо лучшем обеспечении всех его по-
требностей. Кстати, нужно сказать, что это содержание должно обходиться
тем дешевле, чем лучше построен и оборудован детский дом. Правильное
вложение капитала и здесь, как и в иных случаях, приносит и больше
экономии и больше прибыли.
Впрочем, вопрос о финансовой стороне детского дома не входит в на-
стоящую тему, об этом можно все же сказать очень много простых и совер-
шенно очевидных истин когда-нибудь в другой раз.
Главное, на что необходимо обратить общее внимание, и в особенности
внимание педагогической науки,— это совершенно несомненное положение,
что советскому детскому дому, а отнюдь не школе, принадлежит будущее.
Замалчивание методики детского дома поэтому должно быть оставлено.
В настоящее время в области разработки педагогических вопросов по
отношению к детскому дому, да и вообще по отношению к воспитанию про-
исходит много неладного, если не сказать больше. Схоластическая удален-
ность нашей науки от педагогической практики, отсутствие определенного

научного метода, гипотетичность большинства теоретических положений,
преобладание формы проповеди, крайняя дедуктивность самой логики
научной работы и, наконец, целое море удивительно живучих предрассуд-
ков — все это приводит к тому, что в настоящее время у нас в практике нет
ни одного совершенно бесспорного положения.
По любому вопросу, даже самому древнему, у нас возможны два мне-
ния, самое меньшее, и очень часто борьба этих мнений решается вовсе не при
помощи аргументов, а исключительно благодаря давлению идей и принци-
пов, стоящих вне логики и даже открыто отрицающих право логики на вме-
шательство. Ни в какой другой науке и ни в какой другой практиче-
ской работе такую заметную роль не играет чистое «убеждение», т. е.
совершенно свободная уверенность в какой-то непогрешимой истине, как в
педагогике2. Можно привести очень много примеров этой преобладающей
априорности, но я остановлюсь на одном, первом попавшемся. Мы, напри-
мер, все глубоко убеждены, что сознательная дисциплина — благо и что
нужно воспитывать именно сознательную дисциплину, а между тем это,
безусловно, одно из самых спорных положений, если подходить к нему не
с точки зрения непогрешимости педагогической науки3. Дисциплина — это
производное очень многих влияний и очень многих образований в сфере
человеческой личности. Дисциплина поэтому может быть только конечным
эффектом всего процесса воспитания...
Но было бы еще не такой большой бедой, если бы наши недостатки
ограничивались только обилием вопросов спорных, даже больше, если бы
все вопросы были спорными. В некоторых отделах нашей педагогической
мысли очень немного спорят, не потому, что нельзя спорить, а потому, что
нет охотников на это занятие. Даже напротив: находится очень много
любителей гораздо более легкого дела — разводить водой и разливать по
многим страницам уже однажды высказанные положения. В практиче-
ской работе тоже споров мало. Так что, повторяю, беда не в спорах.
Беда в том, что наша практическая воспитательная работа вся состоит
из проблем, над которыми вот уже десяток лет работают многие тысячи
людей: воспитателей, инспекторов, инструкторов. Для нас это все действи-
тельные проблемы, и пока что проблемы проклятые, и, несмотря на это
проклятие, все же проблемы педагогические. Они таковы как раз потому,
что мы прекрасно видим, что в их разрешении весь залог успеха.
Но этими как раз проблемами наша теория и наша литература со-
всем не занимаются или занимаются очень мало.
Отчего это происходит? Отчего то, что для практиков составляет глав-
ный вопрос, не составляет никакого вопроса в теории? Ведь если в практи-
ческой медицине вопрос о лечении рака один из главных, то таков же он и
в медицинской теории. В педагогике же наш главный вопрос не является
ни главным, ни второстепенным, вообще никаким в педагогической «тео-
рии».
Вот почему для нас, практических работников, даже трудно решить,
что же это такое — педагогическая «теория». К нам приходят новые то-
варищи, только что окончившие вуз, только что освоившие педагогическую
теорию, и они нам не приносят ничего нужного, никакой новой струи не
вливают в наши застоявшиеся реки. В течение двух-трех лет они на наших
глазах забывают эту самую теорию и постепенно приучаются полагаться

больше на эрудицию, здравый смысл и житейский опыт, и в то же время
они вместе с нами возятся с нашими проклятыми проблемами, которые
где-то там повыше не считаются ни проклятыми, ни педагогическими, ни
даже проблемами.
Значит ли это, что мы отрицаем педагогическую теорию, а пожалуй,
даже и науку?
Нет, это только значит, что мы заявляем несколько самых скромных
желаний.
Несколько самых тихоньких воззваний к педагогической науке и к пе-
дагогической литературе.
1. Мы просим те вопросы, которые крайне важны и которые давно
торчат перед нашими практическими глазами, без решения которых мы
не можем шагу ступить в педагогической работе, считать педагогическими
и присвоить им звание проблем, почетных педагогических проблем.
2. Мы просим вообще считать педагогику наукой, которая нужна преж-
де всего нам, практическим работникам, и которая для нас специально су-
ществует, и просим не считать, что мы и наши воспитанники существуем
для педагогической науки. В наших школах, например, сплошь и рядом
можно наблюдать, что не комплекс существует для учеников, а ученики для
комплекса.
3. Мы просим, наконец, чтобы то, что называется педагогической нау-
кой, стояло в прямом отношении и к нашей революции, и к тому, что на-
зывается реализмом, и к пятилетке, и к индустриализации, чтобы и вся
наша работа не сидела на берегу, глядя, как мимо нас проносится широкая
река жизни, а мы в это время сидим на берегу, колотим себя кулаками в
грудь и кричим:
— Мы тоже с вами, честное сознательное слово, с вами, ей богу, с
вами!
Вот наши скромные пожелания.
В ответ на них мы готовы выслушать возражения. Такие:
1. Ничего подобного и даже наоборот.
2. Наша наука самая революционная, самая индустриализационная.
3. Мы существуем только для нужд практической педагогики, и кто в
этом сомневается, тот, значит, с нашей наукой не знаком и вообще человек
подозрительный.
4. Вообще ничего подобного.
5. Все эти скромные желания — это отрицание соцвоса, это ревизия
соцвоса, это недопустимо и это кустарничество.
(К слову сказать, кустарничество — есть самое ругательное слово в пе-
дагогике, по своему ругательному значению равное приблизительно сло-
вам «мове тон».)
Вот какие возражения. Я их не выдумываю, потому что я их уже слы-
шал много, много раз. Но ведь это не возражения... Это заклинания. Я не
отрицаю, что, как член педагогического общества, тоже боюсь заклинаний,
не потому, что верю в их реальный смысл, а потому, что бывает на свете
и панический страх.
Но соцвоса мы не отрицаем. Напротив, как раз мы являемся теми
людьми, которых Гринько4 называет подвижниками соцвоса. Как раз наш
советский соцвос мы считаем одной из самых прекрасных мыслей чело-

вечества, но мы требуем и желаем, чтобы был соцвос, а не разговоры о
соцвосе, не спекуляция на соцвосе. О соцвосе, между прочим, можно очень
много говорить, и у нас бы нашлось много доказательств, что соцвос извра-
щается не по вине практических работников. Но сейчас не нужно этого спе-
циально говорить, потому что все, что написано выше и ниже, и есть как
раз защита идей соцвоса.
В доказательство же того, что мы говорим правду, мы перечислим не-
сколько наших практических проблем (не знаю, дано ли мне разрешение
называть их еще и педагогическими?).
Итак, я пересиливаю панический страх и приступаю к этому перечис-
лению. Но предупреждаю, что все то, что говорится ниже, ни в какой мере
не выдумка, что эти проблемы действительно существуют не у одного ме-
ня. Я их извлекаю из тысячи моих встреч с работниками детских домов и
из сотен наблюдений над детскими домами.
При этом в моем перечислении не будет никакой системы и никакой
обстоятельности. Только назову и кратко охарактеризую некоторые очень
немногие вопросы, разрешение которых должно принадлежать педаго-
гике, для того чтобы детский дом мог выполнить свою огромную задачу,
еще более огромную и ответственную задачу в будущем, и приведу только
вопросы примерные, все проблемы нашей работы не могут вместиться
на территории одного печатного листа.
Воспитатель
Действительно, проблема почти не педагогическая. Даже странно, что же
это — в педагогике завести особый отдел о воспитателе? Да, наконец, и о
воспитателе пишется немало.
Наудачу достаю с полки одну из книг по педагогике. Я могу это сделать
наудачу потому, что во всех книгах по педагогике о воспитателе гово-
рится приблизительно одно и то же. У меня в руках «Основы и практика
социального воспитания» Н. Н. Иорданского5. На тех немногих страницах,
которые посвящены воспитателю, повторяются о нем обычные мысли. Сре-
ди них выделяются две идеи, определяющие и направляющие, с точки
зрения педагогики, работу воспитателя.
Прежде всего воспитательская проблема разрешается в границах отно-
шения воспитателя к воспитаннику. «Живое отношение» является фунда-
ментальным камнем воспитания, без которого никакого здания нельзя
построить. Воспитатель в каждый момент своей работы должен стоять
перед воспитанником или перед коллективом детей с обнаженной соб-
ственной личностью, и его работа не представляется иначе, как растрачи-
вание его личности. Кратко эта позиция воспитателя характеризуется:
«Воспитатель должен быть просто человеком».
Впрочем, за этой формулой меньше всего простоты. Это именно не
просто человек, в простоте своей совершающий определенную работу, это
человек, главным инструментом которого является его собственная чело-
вечность. Только орудуя своими живыми нервами, вскрытыми окончания-
ми нервов, непосредственно направленными на ребенка, «воспитатель пре-
образует что-то» в душе ребенка или в душах нескольких детей. Здесь вооб-
ще функционируют души («... душу воспитателя нельзя поделить», с. 175),

а не реальности. В соответствии с этим и как это обычно было принято в
педагогической литературе слово «воспитатель» ставится только в единст-
венном числе. Иначе и быть не может при условии работы обнаженной
воспитательской личности. «У педагога объект его работы — живая личность
человека»,— говорит Иорданский (с. 177). Как это далеко стоит от самой
стихии коллективного воспитания! И все-таки это оказывается «основа-
ми социального воспитания».
Вторая идея, впрочем, необходимо вытекающая из первой,— это идея
подвига воспитателя.
Иорданский говорит: «Педагогическая работа — подвиг, так представ-
ляли мы ее на школьной скамье. И в это старое, глубоко ценное и дорогое
нам, людям прошлого, понятие хотелось бы, впрочем, внести кое-какие
поправки».
Как видим, только поправки. В результате после этих поправок все
же остается подвиг в тех или иных формах. Иорданский говорит о нем
на каждой странице, иногда прямо от себя, иногда сочувственно цитируя
того или другого автора. Вот:
С. 176. «Воспитатель. Сколько жизненного опыта, силы воли, любви
и веры связано с этим словом».
С. 179. «Сурово взглянул любимый учитель, и это часто заставляет ре-
бенка задуматься».
С. 180. «Нужен энтузиазм, глубокая вера в свои способы воспитания».
С. 182. «Живое влияние любви в коллективе делает чудо. Нужно уметь
это чудо вызвать и сделать».
«Своим добрым сердцем он заставит каждого мальчика почувствовать,
что ни одного мальчика он не уважает так, как его».
С. 186. «Сердце у воспитателя должно быть полно глубокой любви к
тому конкретному ребенку, с каким ему приходится иметь дело, хотя бы
ребенок этот был испорчен чрезвычайно, хотя бы он причинил ему очень
много неприятностей».
Как далеки все эти мысли о воспитателе от серьезной деловой поста-
новки вопроса! Сердце воспитателя объявляется единственным регулято-
ром его работы. До какой степени это подвижническое служение сердца
делается основанием воспитательского труда, можно судить по таким сло-
вам Н. Н. Иорданского:
«Важно для педагога, я скажу даже обязательно, направить свою дея-
тельность в области социального воспитания так, чтобы, увлекшись улуч-
шениями и изменениями детской обстановки, он организационное внима-
ние обратил бы на то, что сильнее всего его самого интересует, ближе для
его души, духовному его складу и настроению. Если сердце его не лежит,
например, к узкоэкономическим интересам детей (детская касса, коопера-
ция, счетоводство) просто потому, что он сам не привык придавать зна-
чение этой именно области жизни, то навряд ли следует ему браться за них.
Ребенок быстро поймет фальшь и неискренность его тона».
Спросим теперь, что же у нас останется от социального воспитания в
условиях такой диктатуры сердца? На каждом шагу мы встречаем лич-
ность педагога-энтузиаста, «доброе сердце» которого полно любви к само-
му испорченному ребенку и который поэтому сам всегда именуется не
иначе, как «любимым учителем». Атмосфера влюбленности и любви, раз-

ве это не та атмосфера, которую хотели завести в институтах благородных
девиц и которую, конечно, не завели? И мы в наш век социальных рево-
люций идем даже дальше благородных девиц, доброму сердцу педагога
предоставляем право даже выбрать «по симпатии» ту область, которая
сделается основным фоном опыта и развития ребенка. Спрашивается,
между прочим, какой букет можно спроектировать, если, предположим,
в детском доме десять воспитателей. Их добрые сердца, их личные под-
виги в какие десять сторон растащат несчастный детский коллектив?
Что думает Иорданский и другие о коллективе воспитателей, мы не
можем даже представить, потому что они видят перед собой только измож-
денное лицо подвижника-педагога. Тем не менее Иорданский полагает,
что работа всех этих припадочных добрых сердец приведет к чему-то тол-
ковому. Достижения выражаются тоже в таких терминах, что читать все
это невозможно без слез:
«Эта работа даст нужный рассеянный без теней свет, ровно разливая
его среди многих, пока еще обездоленных детей, тех детей, которые уже
имеют право на счастье, на солнце, на радости жизни. Ровными волнами
лучистое это тепло, расширяясь все дальше, действительно сделает их
детьми солнца».
Товарищи, ну зачем же такие слова! Ну разве же можно такие вещи
говорить десяткам тысяч наших воспитателей и учителей? Что они долж-
ны сделать под влиянием этой проповеди? Бели они честные люди, им
остается только одно: подать заявление об увольнении и искать места в
кооперации. Между прочим, как бездоказательна подобная литература,
так же могу быть бездоказателен и я и утверждать, что результаты бу-
дут иные. Рецептура доброго сердца только в некоторых случаях приведет
к действительному подвигу, в большинстве же случаев она приведет к из-
любленному нашему интеллигентскому ханжеству.
Она, эта система, обязательно скоро осложнится конкуренцией добрых
сердец, гнусной борьбой за симпатии детей, за титул «наиболее любимого
учителя». Физиономия сердца, на одной своей стороне добрая и любящая,
вторую щеку свою сведет в судорогу злобы и зависти по отношению к
коллеге, перещеголявшему всех в хитроумном своем педагогическом под-
виге. А ведь у каждого педагога найдутся грешки и слабости, удобный
фон для развенчивающей агитации.
И не будет никакого ровного рассеянного света у «детей солнца».
Выйдут из них молодые старички с постоянной маской любви и доброде-
тели на физиономии, лживые и хитрые эгоистики, привыкшие подраба-
тывать на выражении своих чувств и похвальных мыслей. Впрочем, это
все к слову. Нет никакой надобности спорить с Н. Н. Иорданским.
Мы думаем о воспитании десятков миллионов наших детей. В этой
огромной задаче нам нельзя строить свои планы в расчете на добрые
сердца, энтузиазм и пр. В нашем распоряжении имеется и будет иметься
только средний воспитатель, член профессионального союза и кооперати-
ва, обладающий обычными человеческими чертами. (Я тоже возглашаю:
воспитатель — тоже человек.) Между прочими его чертами я отличу та-
кие: он обладает средними способностями, но интересуется наукой и ли-
тературой, политической работой. Впрочем, не прочь сразиться и в фут-

бол или шахматы, пойти в театр, поесть мороженого, а если он мужчина,
то выпить бутылку пива с приятелем.
Вступивши воспитателем в детский дом, он хочет честно работать, но
получить большее вознаграждение и обязательно двухмесячный отпуск.
К тому же он или она обязательно в кого-нибудь влюбится. Им захочет-
ся вечер провести вдвоем в парке или зимой в теплой комнате. Потом он
женится, во всяком случае обзаведется женой или мужем, комодом, книж-
ной полкой и буфетом и, наконец, собственным ребенком, который обяза-
тельно представляется ему несколько лучшим по сравнению со всеми
прочими ребятами на земном шаре. Можно с некоторой долей вероят-
ности допустить, что имеется не один такой хороший ребенок, а два или
три, и каждому необходимо по установленной норме белье, капоры и
ботинки. Все это перемежается с фактами работы, приносящей то удо-
влетворение, то разочарование, но одновременно и с фактами служебных
неприятностей, внутриколлективных антипатий, товарищеских ужинов,
лечения аппендицита, пломбированием зубов и переводами на лучшую
службу...
Не ясно ли, наконец, что мы имеем право подойти к нашему делу,
как к производству, и посмотреть на воспитателя, как на рабочего, ко-
торому вверяется серьезная деловая функция, ставится точная, пусть и
трудная, но все же посильная задача, не требующая от него гипертрофии
сердца или другого какого-нибудь не менее важного органа, не лишаю-
щая его возможности быть человеком, иметь свою личную жизнь и спо-
койную старость.
Мы имеем право так поставить вопрос, но мы и обязаны его так поста-
вить. Если нам докажут, что воспитание возможно только в меру наших
упований на реагирование личности педагога и на его преждевременную
героическую кончину (потому что, какова же может быть длительность
жизни воспитателя, по Иорданскому, кроме как максимум 35 лет), то нам
останется махнуть рукой на воспитание, мы его не сможем организовать
просто за недостатком личностей, желающих «влектися на заклание». Это
во-первых. Во-вторых, мы деловым образом обязаны поставить вопрос еще и
потому, что вокруг нас на каждом шагу видим детские дома и колонии,
не только не наполненные сгорающими личностями и любимыми учите-
лями, но, напротив, обслуживающиеся самыми средними людьми...
И в порядке естественного приспособления к процессу производства,
к его реальным условиям, среди этих обыкновенных людей зарождают-
ся организационные идеи, идут чисто производственные поиски, находят-
ся стремления осмыслить и понять деловую сущность своей работы, найти
ту рабочую установку, которая одновременно и позволит им делать по-
рученное им дело, и не потребует от них самих нечеловеческого напряже-
ния.
Нужно подчеркнуть, что эти поиски еще очень несовершенны, еще
очень далеки от науки. Не находится ученый ум, который бы синтезиро-
вал опыт, дал ему систему и толчок для развития. Тем более велика труд-
ность этих большей частью бессознательных начинаний, что рядом с
ними стоит признанная педагогическая наука с горящими глазами и
растрепанной шевелюрой, призывающая к чудесам. Так, как разрешает-
ся педагогическая проблема у Иорданского, мы не только не можем раз-

решать, но нам это, очевидно, и в голову не может прийти.
У нас проблема воспитателя выражается, конечно, в других формах.
Привезли в колонию револьверный станок. Квалифицированная воспи-
тательница спрашивает:
— Привезли револьверный станок? А что, разве мы будем револьверы
делать?
Да что револьверный? Наши воспитатели не знают, что такое торго-
вый дюйм, калькуляция, метчик, шкив, какая разница между болтом и
гайкой. Воспитатели совершенно не разбираются в вопросах организации
труда, они не знакомы с условиями стандартной работы, они не имеют
вообще никаких мыслей и знаний, касающихся производства, им не
знаком чертеж и рисунок, на готовальню они смотрят, как на набор зубо-
врачебных инструментов, они могут серьезно напасть на мальчика за то,
что он неохотно работает в машинном отделении деревообделочной ма-
стерской, но они совершенно неспособны себе представить, сколько тре-
буется силы и напряжения, допустим, на долбежном станке. Они не видят
никакой существенной воспитательной разницы между сапожной мастер-
ской и слесарной, они не могут решить вопроса, нужно ли мальчику
дуть меха в кузнице или для него это лишнее.
А между тем они все-таки воспитатели в детском рабочем коллективе.
Пока ребята работают в мастерских, воспитателям нечего делать, в ма-
стерские они и заходить боятся. А когда уставшие ребята к вечеру
должны, казалось бы, отдохнуть, педагоги нападут на них в полном
вооружении своей науки, и тут уже ребятам пощады нет. Кого уговорят,
кого устыдят, кого придавят при помощи дисциплины, во всяком случае
обязательно усадят на какое-нибудь заседание, а потом еще и обижаются:
— Наши ребята ничем не интересуются. Я им читаю о феодализме,
а они спят, а когда кончила, так и сон прошел, все моментально в саду.
Воспитатели кое-что понимают в организации кружков, но специаль-
ных знаний о клубной работе среди детей у них нет при самой высокой
квалификации. Наш иновец6 если и может организовать кружок, то обяза-
тельно или литературный, или драматический, да и в литературном
кружке не знает толком, какую литературу нужно предложить ребятам.
Ребята хватаются за приключенческую, а воспитатель, воспитанный
на лучших традициях, сует им Тургенева.
Правильно это или неправильно, проблема это или не проблема? А если
не проблема, то что?
Вечером собирается оркестр. Кое-кто из ребят танцует вальс. И опять
педагогическая проблема: можно вальс танцевать или нельзя. А если
нельзя, то запретить будет педагогично или непедагогично?
Так и вертится воспитатель среди множества различных проблем.
Неудивительно, что очень скоро огромное большинство воспитателей
опускаются на обыкновенное и не очень храброе надзирательство. Скуч-
но ходить по коридорам и мешать ребятам заниматься своими делами, а
при возможности постарается удрать с дежурства, вот до какого падения
сплошь и рядом опускается педагогическая деятельность. Неужели и это
не педагогическая проблема?
Но вот проблема — не отдельный воспитатель, а воспитательский
коллектив. Советское воспитание может быть делом только коллектива

воспитателей. Отдельный воспитатель не имеет права ни на какую поли-
тику и ни на какую методику в детском доме. Между прочим, он не имеет
права ни на какую любовь к себе лично со стороны воспитанников, если
это не входит в план всего педагогического коллектива.
Но что мы знаем о педагогическом коллективе? Сказано ли о нем
хоть одно слово? Если нужно составить педагогический коллектив, то
должен ли он составляться по формуле А, Б, С, D или по формуле А, А,
В, К и почему по той или другой? Чем, наконец, определяются свойства
педагогического коллектива? Военные очень хорошо знают, каков должен
быть состав роты или какого-нибудь штаба, инженеры тоже прекрасно
знают, из кого составить ту или иную бригаду. У нас этого ничего не
знают. Кто-то, где-то, почему-то решил, что на каждые десять воспитан-
ников должен быть один воспитатель и что он должен якобы работать
30 часов в неделю...
По этим правилам в старой Куряжской коммуне на 400 детей было
40 воспитателей. Не только дети, но и они сами не знали, как друг друга
зовут. И заведующий и дети не знали, что делать с этой толпой. Дети,
впрочем нашлись: они стали их просто обкрадывать. Некоторых обо-
крали по два-три раза. Воспитатели перебрались в город и стали при-
езжать только на дежурства с небольшим саквояжем, в котором подушка
и мыло.
Чем были наполнены 30 часов работы этой толпы? Главная работа —
заседание педсовета, месткома, общее собрание. Главные вопросы: склока,
отпуск, жалованье, перегрузка, компенсация, жалоба и опять склока.
А чем должны быть наполнены эти 30 часов?
И при всей трудности жизни этих несчастных людей нужно признать,
что ни 30, ни 130, ни 3, ни сколько угодно часов их работы никому не
были нужны — ни детям, ни обществу. И может быть, три настоящих
живых человека, может быть, даже без педагогической подготовки, хо-
рошо оплаченных и охраненных от издевательств тех же самых детей,
дали бы и детям, и обществу гораздо больше и при гораздо меньших за-
тратах. Это проблема или не проблема?
Это не педагогическая проблема только в том случае, если сознатель-
но закрыть глаза и не видеть, что такой коллектив 40 воспитателей вовсе
не случайность, что он не единственный, что в лучшем случае наши вос-
питательские толпы надзирательствуют и кое-как занимаются в плохонь-
кой школе, что ни подготовка, ни организация педагогических коллекти-
вов, ни трудовые расчеты, ни рекомендуемая им методика, ни педагоги-
ческая литература, которую они читают, в самом существе и в своей логике
не назначены для советского воспитания.
Проблема воспитателя у нас находится сейчас в таком положении,
что ее можно характеризовать очень кратко: советского воспитательско-
го коллектива у нас нет, мы не знаем, каким он должен быть, и мы не
имеем никакого понятия, откуда он у нас возьмется и на чьей обязан-
ности лежит его спроектировать.
Труд, хозяйство, производство
Это вторая из многих проблем.
Она, я надеюсь, станет ясной из следующего краткого рассказа о моем
опыте.

Предисловие к альбому
«Наши жизни — Горькому — горьковцы»
На общем собрании колонистов-горьковцев я спросил:
— Что мы подарим Алексею Максимовичу?
Было высказано много предложений, но все сразу остановились на
предложении колониста Петра Дроздюка:
— Напишем всю нашу жизнь и подарим Алексею Максимовичу аль-
бом с нашими биографиями.
Я также поддержал эту мысль. В самом деле, великому Горькому как
писателю и человеку, может быть, всего приятнее будет иметь у себя
небольшой человеческий документ — собрание биографий трехсот бес-
призорных. Мне казалось, что такой сборник будет иметь значение почти
исключительно статистическое, поэтому, когда ребята стали подавать
мне свои листики для печатания, я требовал от них большей обстоятель-
ности в изложении фактов их жизни.
Но по мере того, как продолжалась моя работа по собиранию мате-
риалов, я начал понимать, что значение записок моих колонистов несколь-
ко иное. Часто как раз их непосредственность, забывчивость казались
мне наиболее характерными. В немудрых строках я находил отражение
их мироощущения, части целой философии, той философии, какая может
и должна появиться в такой определенной группе, как беспризорные.
И я ясно почувствовал, как между лохматыми, напряженно грамотными
строчками пробивается настоящий запах нашей эпохи, очень сложный
запах, изобразить который и для великих талантов не всегда будет под
силу.
Когда я печатал сотую биографию, я понял, что я читаю самую по-
трясающую книгу, которую мне приходилось когда-нибудь читать. Это —
концентрированное детское горе, рассказанное такими простыми, такими
безжалостными словами. В каждой строчке я чувствую, что эти рассказы
не претендуют на то, чтобы вызвать у кого-нибудь жалость, не претенду-
ют ни на какой эффект, это простой искренний рассказ маленького, бро-
шенного в одиночестве человека, который уже привык не рассчитывать
ни на какое сожаление, который привык только к враждебным стихиям
и привык не смущаться в этом положении. В этом, конечно, страшная
трагедия нашего времени, но эта трагедия заметна только для нас, для
горьковцев здесь нет трагедии — для них это привычное отношение между
ними и миром.
Для меня в этой трагедии, пожалуй, больше содержания, чем для
кого-либо другого. Я в течение восьми лет должен был видеть не только
безобразное горе выброшенных в канаву детей, но и безобразные духов-
ные изломы у этих детей. Ограничиться сочувствием и жалостью к ним
я не имел права. Я понял давно, что для их спасения я обязан быть с ними
непреклонно требовательным, суровым и твердым. Я должен быть по
отношению к их горю таким же философом, как они сами по отношению
к себе.
В этом моя трагедия, и я ее особенно почувствовал, читая эти записки.
И это должно быть трагедией всех нас, от нее мы уклониться не имеем
права. А те, кто дает себе труд переживать только сладкую жалость и

сахарное желание доставить этим детям приятное, те просто прикрывают
свое ханжество этим обильным и поэтому дешевым для них детским
горем.
Вот эту суровую тягостную мысль мне не стыдно сказать Вам, доро-
гой Алексей Максимович. Вы не из тех людей, которые в вату хотят спря-
тать человека, «чтобы он не кричал».
Привет пионерам!
Трудно даже описать очарование вашего похода, пионеры! Мы, горьковцы,
большие любители дисциплины и четкого шага, приятно были обрадованы
вчера, когда ваши стройные ряды весело вливались в наши ворота. Как
раз то, что мы любим: коллективный марш, точная рамка дис-
циплины и в то же время радостный тон, веселый взлет воодушевле-
ния. Это наша советская и наша горьковская дисциплина. Мы уверены,
что и в работе, и в борьбе это нужно для нашего будущего. Долой пута-
ницу ходьбы и ротозейство! Да здравствует радостный и строгий
пионерский поход!
Зав. колонией им. Горького
А. Макаренко
Письмо заведующему Главным управлением
социального воспитания НКП УССР
Глубокоуважаемый Василий Алексеевич!
Я очень благодарен Вам за внимание, которое Вы оказали мне, при-
ехав в колонию 11 июля. Наша беседа помогла и мне окончательно выяс-
нить то, что от меня требуется и как мне нужно поступить. Независимо
от того, какие меры могут быть ко мне применены, я продолжаю быть
уверенным в правильности моего варианта детской организации. Я считаю
и теперь, что в колонии им. М. Горького настоящий советский соцвос, основ-
ными моментами которого являются:
1. Организация первичных коллективов по производственному прин-
ципу (отряды, а не школьные группы)1.
2. Самоуправление, основанное не только на выборности, но и на на-
значении. К этому приводит наличие серьезно-делового трудового про-
цесса, в котором должны принять участие не только выборные представи-
тели интересов детей, но и более опытные колонисты-организаторы.
3. Это сложное выборно-назначенное самоуправление (назначенное
не заведующим, а органом самоуправления) должно быть не надстройкой
над фактическим управлением взрослых (как в Ахтырке2), а действитель-
ным руководителем колонии, действующим по двум линиям: по линии
действия коллективного органа и по линии действия в качестве уполно-
моченных этого органа отдельных организаторов-колонистов в первичном
коллективе (командир).
4. Воспитание не только трудовых, но и организационных навыков,
для чего все работы, не требующие специальной инструментальной ква-

лификации, исполняются временными отрядами с временными команди-
рами, меняющимися как можно чаще (система сводных отрядов).
5. Открытое признание права коллектива, как общего, так и первич-
ного, на принуждение, а как последствие этого — существование инсти-
тута наказаний. Считаю вообще, что осуществление какой бы то ни было
дисциплины при настоящем моральном состоянии общества невозможно
без наказания.
6. Дисциплина, основанная на принуждении от имени коллектива, в
то же время должна быть связана с уважением к воспитаннику и к его
работе. Это уважение должно быть проявляемо на каждом шагу и за-
ключаться не только в явлениях личной вежливости, но и в создании
специальных форм внутриколлективных отношений (особые формы на-
значения на работу, отчета и контроля, специальные выражения доверия
и полномочия).
7. Я считаю совершенно необходимыми организационные оформления
эстетического порядка, подчеркивающие значение общеколлективных дви-
жений, то, что по отношению к колонии им. Горького почему-то называет-
ся военизацией (салют, знамена, оркестр).
8. В работе самоуправления и всего коллектива мы опираемся на ком-
сомол, как это естественно вытекает из более взрослого среднего возраста.
Политическое воспитание (именно воспитание, а не политическое образо-
вание) заключается в организации постоянных связей между колонией
и окружающим миром. Эту связь можно представить в виде двух путей:
связь с политическими организациями и деловая (коммерческо-производ-
ственная) связь с производственными, потребительными и распределитель-
ными организациями.
9. Воспитание классового чувства я представляю себе исключительно
как результат приведенных выше начальных моментов. Жизнь детской
коммуны, пропитанная действиями хозяина и рабочего и освещенная
экономической связью с производственной жизнью республики, и являет-
ся единственным путем к воспитанию сознательного члена рабочего об-
щества.
10. Переходная ступень преданности своему коллективу не вредна,
если коллектив не обособлен в своем успехе и в своей стройности. Вы-
пяченная гордость «горьковцев» имеет нездоровый вид только потому,
что по крепости своей организации колония не имела сколько-нибудь
заметных конкурентов между другими колониями. Но уже появление
коммуны им. Дзержинского, построенной по тому же плану и живущей
с горьковцами в постоянном дружном общении, много внесло интересно-
го и нового в жизнь колонии. За полгода одних общеколлективных ви-
зитов было около десяти, кроме того, чисто деловая связь между коло-
ниями проявляется почти ежедневно. Наблюдение многих деталей этой
связи приводит меня к глубокому убеждению, что все детские колонии
могут переживать гордость своей организацией на фоне общего развития.
Я на это и рассчитывал в своем проекте «Трудового детского корпуса».
Все перечисленное составляет предмет моей педагогической веры.
Я уверен, что в колонии им. Горького осуществлен настоящий советский
соцвос. Не имею никаких оснований усомниться хотя бы в одной детали.
И поэтому по совести не могу ничего изменить, не рискуя делом.

Все это заставляет меня просить Вас привести в исполнение Ваше ре-
шение снять меня с работы. Я понимаю, что в дальнейшем будет постав-
лен вопрос о снятии меня и в коммуне им. Дзержинского, находящейся
в таком же цветущем состоянии, как и колония им. Горького. Все же я
предпочитаю скорее остаться без- работы, чем отказаться от организа-
ционных находок, имеющих, по моему мнению, важное значение для
советского воспитания.
В правление трудкоммуны им. Ф. Э. Дзержинского
Прилагая при сем список коммунаров, подлежащих выпуску на произ-
водство, прошу правление не отказать в разрешении следующих вопро-
сов:
1. В каком порядке производить выпуск коммунаров, пользоваться
ли для этого общими учреждениями охраны детства и биржи труда, или
же правлением будет установлен особый порядок.
2. В каком размере и из каких средств выдавать выпускаемым ком-
мунарам выходное пособие, а также какую им оказывать помощь одеждой
и постельными принадлежностями.
3. Как должно разрешить вопрос с квартирами в городе: будут ли
наши коммунары пользоваться общежитиями окрОНО, или квартирный
вопрос будет разрешен особым порядком.
4. В случае недостаточности первоначальных заработков, из каких
сумм и в каком размере будет выдаваться дотация выпускникам.
5. Какой характер будет иметь вообще патронирование над выпуск-
никами.
Прошу правление при разрешении означенных вопросов предоставить
мне возможность дать дополнительные разъяснения.
Зав. коммуной А. Макаренко
Сокращение расходов
Содержание одного воспитанника в коммуне им. Дзержинского сейчас
обходится гораздо дороже, чем в любом детском учреждении округа.
Средняя стоимость [содержания] одного ребенка в детских домах, имею-
щих 100 воспитанников, равняется по Харьковскому округу 400—450 руб-
лей в год, между тем как содержание одного коммунара стоит в год до
600 рублей, считая все расходы по смете.
Правда, положение ребят в Детских домах окрисполкома нужно при-
знать просто плохим. Они не обеспечены ни столом, ни одеждой, ни учебой
или культурной обстановкой. Отчасти эта бедность объясняется плохим
хозяйничаньем случайно подобранного и плохо оплачиваемого персона-
ла; во-вторых, она определяется в очень заметной степени отсутствием
дисциплины и порядка, когда много вещей просто портится или раскра-
дывается. Большое значение имеет также и слишком педантичный поря-
док распределения средств по параграфам и статьям сметы, что не позволя-
ет закупать предметы потребления в наиболее выгодный момент. Но все

же основной причиной остается недостаточность ассигнований, слабость
основного капитала.
Наиболее ходячим и совершенно неосновательным критерием, при по-
мощи которого обыкновенно доказывается дороговизна содержания ре-
бенка в детском доме, является ссылка на то, что [содержание] ребенка
в семье гораздо дешевле, что во многих семьях весь заработок главы
семьи составляет сумму, которую мы тратим на содержание одного ком-
мунара. К сожалению, в нашей литературе нет ни одного исследования
бюджета семьи, которое давало бы нам или кому-либо другому право
утверждать, что содержание ребенка в семье действительно так экономно
организовано.
Если рабочий получает только 50 рублей в месяц и имеет двух ребят,
то, действительно, напрашивается вывод, что содержание одного ребенка
в этой семье стоит только 12 рублей 50 коп. Это заключение, однако,
нужно истолковать с двух сторон. Во-первых, количество благ, получаемых
ребенком в семье, не может быть определено только величиной суммы,
которую семья, на него затрачивает. Кроме денежных расходов семья,
т. е. по крайней мере отец и мать, работает дома, часто затрачивая на это
очень большой труд. Труд матери обычно все время затрачивается в семье,
и высчитать сейчас, как велика часть, приходящаяся на долю одного
ребенка, почти невозможно. Во всяком случае, если бы можно было го-
ворить об этом труде в денежном выражении, то пришлось бы прибавить
к указанной стоимости содержания одного ребенка не меньше 10 рублей
в месяц; эта цифра должна почитаться крайним минимумом. Точно так
же нужно учесть и дополнительный труд отца, затрачиваемый на семью.
Даже такой, казалось бы, пустяк, как покупка чего-либо из предметов
потребления семьи, обеспечивается в ней исключительно дополнительным
трудом родителей, между тем как в детской коммуне труд по покупке
и доставке продуктов и предметов потребления вообще обязательно опла-
чивается в виде жалованья тому или другому служащему.
Таким образом, только содержание ребенка в самой скромной семье,
пока оно идет за счет труда родителей, уже должно достигнуть цифры
30 рублей в месяц или около этого.
Сверх этой суммы нужно прибавить все расходы, которые несет по
отношению к данному ребенку государство или общество: школа, меди-
цинская помощь, отпуск отца по его работе, соцстрах, общие расходы по
коммунальному городскому хозяйству. Очень трудно, разумеется, ска-
зать, сколько рублей придется на одного ребенка. Во всяком случае, уже
одна школа прибавит на его содержание несколько рублей, если не все
десять. Полученная таким образом сумма действительной стоимости со-
держания одного ребенка в семье не будет так уж значительно отличаться
от стоимости содержания ребенка в детском доме. В колонии им. Горького
стоимость содержания одного воспитанника в месяц не более 23—30 руб-
лей. Ясно, что содержание в семье стоит дешевле.
Между тем мы взяли самый исключительный случай, когда рабочий
тратит на семью из четырех человек всего 50 рублей в месяц. Прежде всего
нужно сказать, что такой заработок семейного рабочего есть самый низ-
кий заработок и положение ребенка в такой семье должно быть признано
самым тяжелым. Обычный заработок семейного рабочего и служащего,

конечно, больше. Рабочий самой низкой квалификации получает уже
два рубля в среднем, значительное же число рабочих имеют заработок
гораздо больший, до 100—120 рублей, и только положение ребенка в
такой семье должно быть признано сколько-нибудь нормальным и могу-
щим служить для нас образцом. А в этом случае стоимость одного ребен-
ка в семье выразится, считая и расходы государства, в таких цифрах:
Денежные расходы отца ... 25 рублей
Труд матери 10 »
Дополнительный труд отца ... 7 »
Расходы государства 15 »
Итого 57 рублей.
Следовательно, если бы мы истратили на одного ребенка в коммуне
только эту сумму, 57 рублей, то никто не мог бы иметь к нам претензий,
если бы и количество благ, получаемых нашим ребенком, было равно
количеству благ, получаемым ребенком в семье.
Если взять коммуну им. Дзержинского, то это сравнение благ просто
невозможно. Наш ребенок получает несравненно больше, чем ребенок
в семье. Чтобы не претендовать на полный анализ, я перечисляю только
то, что явно представляется как дополнительное потребление в коммуне
по сравнению с семьей (даже и со школой):
а) лучшее платье;
б) всегда чистая и отдельная постель;
в) организованная и снабженная оборудованием клубная работа;
г) спортивная работа и игры;
д) библиотека;
е) дорогие, прекрасно оборудованные мастерские, хорошие инструк-
торы и руководители;
ж) оркестр, т. е. регулярное музыкальное воспитание;
з) более разнообразные и регулярные развлечения (например, кино
стоит в месяц у нас на одного воспитанника 4 рубля 40 копеек);
и) организованная коллективная жизнь, работа самоуправления и т. п.
Только это одно перечисление, далеко не полное, позволяет утверждать,
что содержание одного ребенка у нас должно бы стать дороже. Кроме
того, оно дороже должно стать еще по двум совершенно специфическим
причинам, а именно:
1. Коммуна принуждена нести расходы, которые совершенно невоз-
можны в семье, как-то: расходы по учету, по командировкам, расходы
вообще, вытекающие из официального положения коммуны (печать,
переписка, представительство).
2. Гораздо более частая смена ребят в коммуне, нежели в семье, не
позволяет использовать многие виды экономии, в особенности в одежде.
В семье платье сплошь и рядом переходит от одного ребенка к другому,
в семье выпуск юноши заканчивает его двадцатилетнее пребывание дома,
между тем как коммуна задерживает у себя воспитанника не больше,
как на три года, а средний срок пребывания коммунара в коммуне будет
не больше двух лет.

Таким образом, стоимость содержания одного воспитанника в ком-
муне, естественно, должна составлять даже большую сумму, чем в семье.
Иначе говоря, за одни и те же средства в коммуне труднее организовать
жизнь детей.
Означенные соображения совершенно опорочивают попытку ревизовать
сметы детских домов при помощи ссылки на семью. Это доказывается,
наконец, и повседневной практикой. Процессы этого года по поводу при-
менения физических мер воздействия со стороны педагогов выяснили,
что главнейшей причиной тяжелого положения детских домов, бездель-
ничанья, слабой постановки работы, плохого подбора персонала, чрезмер-
ной нервной нагрузки заведующих, беспросветной и неинтересной жизни
является недостаточность материальных средств. В резолюциях как цен-
трального правления работников просвещения, так и коллегии Наркомата
РКИ по поводу отдельных тяжелых случаев в детских учреждениях
единодушно подчеркивается необходимость сметных прибавок к содержа-
нию детских домов1. И в самом деле, мне известно благосостояние всех
детских домов Харьковского...2
...то мы будем иметь самую интересную и наиболее советскую форму
участия взрослых в воспитательном процессе.
Все эти соображения тогда только уместны и нужны, когда мы оставим
в коммуне школу. Вопрос о школе является у нас центральным не только
с точки зрения образовательного процесса, но и с точки зрения производ-
ства. Под влиянием опыта московских коммун3 (собственно, мало от-
ражающих в своей организации это название) и в правлении и среди
членов педагогического совета появилась соблазнительная мысЛь на-
столько расширить производство нашей коммуны, чтобы она почти пол-
ностью могла окупать себя. К такой цели может привести одновременное
развитие по двум направлениям: увеличение рабочего времени воспитан-
ников и сокращение школьной работы, следовательно, уменьшение рас-
ходов на персонал педагогов.
В Болшевской коммуне ГПУ под Москвой школа совсем уничтожена4,
а рабочее время подростков доведено до 8 часов. Производственные ре-
зультаты в этой коммуне действительно велики, но все же полной са-
моокупаемости эта коммуна не достигла. Она производит очень много
вещей, но чистая прибыль от ее производства все же не настолько велика,
чтобы совершенно уничтожить дотацию по госбюджету.
Все же можно допустить, что при дальнейшем развитии Болшевская
коммуна будет в полной мере окупать себя. Но это будет значить только
одно: что в Болшево организована фабрика, на которой вместо рабочих
работают юноши в возрасте от 18 до 25 лет. Полная самоокупаемость там
тем более возможна, потому что коммуна очень богата основным- капи-
талом и способна довести рационализацию производственного процесса
до очень значительных степеней.
Все же это будет фабрика для взрослых, а не воспитательное учрежде-
ние. Совершеннейшее игнорирование школы и книги, учебно-производ-
ственного процесса, серьезной работы над бытом может иметь место или
в случае фабрики, подобной Болшевской, или в случае вполне сознатель-
ного ограничения наших задач простым призрением беспризорных. Бели
Болшевская коммуна допускает первую крайность5, то есть на территории

нашего Союза очень много детских учреждений, которые и по воле фи-
нансовых возможностей, и по причине никчемности организаторов огра-
ничиваются кое-какой опекой. Но и в том и другом случае нельзя гово-
рить о наличии воспитания:
Правда, огромное большинство наших детских учреждений под влия-
нием косности нашей интеллигенции не решаются далеко отойти от прос-
тых школьных укладок и на производство в лучшем случае смотрят
только как на трудовой процесс. Этот трудовой процесс, впрочем, суще-
ствует только в мечтах: обычно детские дома ограничиваются школьной
работой и вся существующая методика детского дома обыкновенно вы-
ражается в школьных терминах. В самом лучшем случае, как, например,
в Ахтырском городке, рядом со школой развивается большое хозяйство,
но оно совершенно не пропитано воспитательной задачей, оно не дает
никакой производственной или хозяйственной подготовки и оно совер-
шенно не увязано со школой. В детском коллективе все-таки доминирует
школа, детское самоуправление отходит от школьного первичного коллек-
тива, а хозяйство только кое-что подрабатывает.
Вся эта чрезвычайно серьезная проблема вообще настолько плохо ре-
шена в нашей практике, что надеяться на возможность найти какой-нибудь
образец почти совершенно невозможно. Нам нужно самим совершенно
самостоятельно искать решения, пользуясь огромным опытом, который
у нас имеется, и теми крепко заложенными данными, которые уже про-
верены коммуной за 7 месяцев ее существования.
Как и везде, истину нужно искать в какой-то глубокой середине. Это,
конечно, только в том случае, если мы желаем создать в нашей коммуне
образцовое детское трудовое воспитательное учреждение, а я и не пред-
полагаю, что в наших целях создать что-либо иное.
Основные тезисы, при помощи которых мне представляется возмож-
ным определить эту соцвосовскую истину, мне думается, таковы:
1. Одновременное и гармоническое развитие коммунара в следующих
направлениях:
а) к полной совершенной грамотности в чтении, письме, счете, черче-
нии;
б) к достаточной квалификации в определенном материале и к знанию
коммерческой и организационной стороны данного производства;
в) к полному и крепкому комплексу коллективных навыков, к созна-
тельному положению в серьезном производственном коллективе;
г) к самому глубокому воспитанию классового самосознания, выра-
жающемуся не только в знании политграмоты, но и главным образом в
наличии основной уверенности в ценности своего класса и отдельных
его идей.
2. Параллельное с развитием коммунара развитие производства ком-
муны в направлении к возможно большей его организованности, доход-
ности, общественной значимости и в то же время к полному соответствию
с интересами детей, их здоровья и воспитания.
3. Организация обеспеченного для каждого воспитанника патрониро-
вания его коммуной после выхода в самостоятельную жизнь до полного
отрыва его от коммуны.
По примеру Болшевской коммуны возникает план такого развития

нашего учреждения, при котором коммунары не выпускаются на работу
вне коммуны, а остаются работать в ней же в качестве наемных рабочих.
Эта система в самой себе несет внутреннюю замкнутость и в воспитатель-
ном отношении должна быть признана весьма вредной. То, о чем так
много у нас говорится в соцвосе, именно связь коммуны с производствен-
ным окружением, лучше всего достигается как раз выпуском воспитан-
ников на внешнее производство. По мере накопления таких выпускников
эта связь развивается, усложняется и поддерживается ее живыми носи-
телями. Оставление воспитанников на работе в этом же учреждении,
где они воспитывались, создает в учреждении целый слой людей, почти
не знакомых с окружающей их производственной жизнью, привыкающих
к постоянной опеке и в то же время вносящих в коммуну совершенно
непредусмотренное влияние взрослых людей, влияние которых мотиви-
руется только их близким товариществом, но в то же время совершенно
свободно от руководства со стороны педагогического совета. Оставление
таких стажеров может быть призвано полезным только в отдельных слу-
чаях, в зависимости от случайных обстоятельств.
Планируя общее развитие коммуны по вышеизложенному плану, мы
должны обязательно проектировать в ее составе школу. Положение вос-
питателя, конечно, не определяется только его школьной работой. Цен-
ность воспитателя в трудовом детском учреждении, как и многое другое
в нашей соцвосовской практике, до сих пор представляется неразреши-
мой проблемой. Пренебрежение Болшевской коммуны к месту воспитате-
ля в коммуне является как раз реакцией, вызванной, с одной стороны,
очень плохим качеством наших воспитательских кадров (сорокарублевый
воспитатель), с другой — безобразной организацией воспитательского
труда, вконец испорченной разными безответственными писаниями и сле-
пой политикой нашего союза (например, до сих пор [проф] союз отстаивает
необходимость двухмесячного отпуска для воспитателей, что совершенно
не оправдано никакой логикой, является страшно вредным установле-
нием для нашего дела и для самих работников).
Как раз в учреждении интернатного типа возможно достигнуть пол-
ной гармонии между школой, производством, отдыхом, культурной рабо-
той, политработой, общественной работой, можно достигнуть того, что
называемся единым педагогическим процессом. Живым объединителем
этих отдельных элементов единого педагогического процесса и должен
явиться воспитатель. Но для этого он должен прежде всего принять участие
и в школе, и в производстве, и в отдыхе, и во всем остальном. Только в
таком случае его участие в жизни коммуны будет действительно опре-
деляющим.
В этой логике производство, например, может занимать главную эко-
номическую позицию в коммуне, оно может действительно определять
почти полную самоокупаемость коммуны, но с точки зрения воспитатель-
ного процесса оно все же должно исходить из задач воспитателя и в зна-
чительной мере иметь своей базой как раз школу. Только достижение
такой гармонии может быть нашей целью. Достижение же только одного
производственного эффекта является просто отказом от воспитательной
работы, может быть психологически и оправданным нашими постоянны-
ми неудачами в воспитательной работе.

Таким образом, школа представляется совершенно необходимым инсти-
тутом в организации коммуны. Следовательно, она должна потребовать
и расходов на персонал и, самое главное, она должна потребовать от
каждого воспитанника определенного количества часов в течение дня
и тем уменьшить его рабочий день в мастерских.
Благодаря этому, конечно, заметно должны уменьшиться возможности
самоокупаемости. Если бы только необходимость в школе приводила к
необходимости ограничить самоокупаемость, можно было бы еще бороться
со школой как с чем-то избыточным при нашей некоторой бедности. Но
самоокупаемость ограничивается гораздо солиднее и другими соображе-
ниями.
Рабочий на фабрике или на заводе окупает себя своим восьмичасо-
вым рабочим днем. В тех случаях, когда фабрика или завод заканчивает
год с дефицитом, уже можно говорить о том, что рабочий себя не окупает,
и это бывает не так редко. Заметим при этом, что одним трудом на фабри-
ке рабочий себя окупить даже не может. Он обязательно должен прило-
жить какой-то дополнительный труд дома. Поэтому его рабочий день
должен быть гораздо больше, чем восемь часов.
Добиться полной самоокупаемости в коммуне — это значит потребо-
вать от мальчика или девочки, чтобы они своим трудом окупили свое
потребление точно так же, как и рабочий на фабрике.
Но если мы желаем вести в коммуне серьезную воспитательную рабо-
ту, то в своем требовании полной самоокупаемости мы уже потребуем от
нашего воспитанника, чтобы он своим трудом окупил не только содержа-
ние себя, но еще и: обучение в школе, обучение в мастерской; непроиз-
водительные расходы, вытекающие из официального характера коммуны;
непроизводительные расходы, вытекающие из нашего культурно-педаго-
гического плана (например, на библиотеку, театр)... много иных расхо-
дов, которые за рабочего несет государство.
Таким образом, мы требуем от нашего воспитанника, чтобы он оку-
пил своим трудом гораздо большее количество благ, чем это в состоянии
сделать даже рабочий.
При этом мы не должны забывать, что, в отличие от рабочего, наш
воспитанник обладает гораздо меньшей физической силой, гораздо мень-
шей квалификацией, гораздо меньшей трудоспособностью, что по самому
своему детскому или юношескому состоянию он гораздо чаще способен
Стремиться к игре, он гораздо скорее может испортить вещь, поломать
что либо, да и в самом процессе обучения порча материала — совершенно
естественное явление.
Поэтому какое бы то ни было планирование полной самоокупаемости
воспитательного учреждения было бы явлением совершенно противо-
естественным и безусловно вредным для нашего воспитанника.
К этому нужно еще прибавить вот что. Наше увлечение положитель-
ными сторонами труда, как необходимого социального явления, как луч-
шим способом воспитания, должно быть обязательно ограничено. Влия-
ние раннего труда не только на физическое состояние, но и на психику
воспитанника далеко еще не исследовано. Из своего десятилетнего опы-
та5 я, впрочем, могу уже сделать заключение, что сколько-нибудь избы-
точный труд в детстве, особенно труд механический, однообразный, свя-

занный с длительным повторением физического усилия, не оправданный
постоянным присутствием живого интереса, не дающий выхода естествен-
ному стремлению каждого мускула подрастающего человека к движению,
не дающий выхода естественному стремлению к игре, — чрезвычайно
вредно отражается прежде всего на умственном состоянии воспитанника.
Я наблюдал очень много случаев, когда длительное участие в таком труде
(в течение двух, трех лет) приводило к тому, что нормальный умственно
мальчик обращался в явно умственно отсталого человека. На это было
обращено внимание многих работников колонии им. Горького, и об этом
серьёзно говорилось на педагогическом совете колонии и в Наркомпросе.
Постоянная материальная запущенность той же колонии им. Горь-
кого и многие другие причины в самом Наркомпросе не позволили по-
ставить эту проблему во всей ее широте, а между тем это очень серьезная
проблема. В Европе идеи трудовой школы, трудового воспитания давно
уже владеют педагогическими умами, но там никогда не рассматривали
ребенка как производителя материальной ценности. Эксплуатация дет-
ского труда в Западной Европе, достигающая очень большой степени,
конечно, никогда не оправдывалась в серьезной педагогике как воспита-
тельное средство. Наше увлечение производственно-трудовым воспитани-
ем, развившееся у нас, конечно, без всякого влияния Европы, тем более
не должно доходить до идеи использования нашего детства как производ-
ственной силы.
В то же время только труд, приносящий ценности, только производ-
ство неубыточное могут рассматриваться как положительное воспитатель-
ное средство. Нам нужно найти среднюю линию, на которой можно по-
строить такой труд, без всякого прямого вреда для детства. Поэтому го-
ворить о восьмичасовом труде для ребят с тем, чтобы после восьми часов
они еще занимались в школе, решительно не приходится. Общее коли-
чество труда для воспитанника не должно превышать восьми часов,
считая в этом числе и школу. Не нужно забывать, что сверх этого обяза-
тельного и нормированного труда каждый воспитанник обязательно за-
трачивает довольно значительные силы на игру, на чтение, на подготовку
к урокам, на политическую работу и на многое другое.
Какую часть из этих восьми часов отвести на школу, а какую на про-
изводственный труд, решается теми же соображениями, что приведены
раньше. Серьезный подход к общему воспитательному процессу не
позволяет истратить на школу меньше четырех часов в день. В крайнем
случае варьирование в этой задаче может идти не дальше комбинации
три плюс пять. Окончательно вопрос должен быть решен в зависимости
от типа школы.
Значит ли это, что коммуна может или должна совершенно отказаться
от стремления к самоокупаемости? Может быть, как раз полный восьми-
часовой производственный день для нашего воспитанника окажется наи-
менее производительным. Я считаю, что правильно организованный че-
тырехчасовой рабочий день, освещенный присутствием интересного зада-
ния и общим повышенным тонусом жизни коммунара, отсутствием утом-
ления, ясной и надежной перспективой впереди, даст гораздо больше,
чем погоня за лишним рабочим часом. Прекрасное оборудование наших
мастерских, возможность получить интересные заказы (но ни в каком

случае, например, на обувь)6, серьезный учебно-производственный про-
цесс, позволяющий воспитаннику ощущать свое движение вперед, пре-
красные бытовые и культурные условия жизни в коммуне, наконец, не-
которая заинтересованность воспитанников в прибыльности производства, —
все это должно в совершенстве определить успех работы наших мастер-
ских, успех, который может позволить нам значительную часть наших рас-
ходов покрывать собственным заработком.
Я, таким образом, допуская в результате значительную самооку-
паемость7, хочу, чтобы она была результатом прежде всего наших пе-
дагогических достижений, а не следствием прямого нажима на произ-
водство.
Нельзя, разумеется, скрыть, что, становясь на этот дуть, мы оставляем
в стороне наиболее легкий и простой путь, а принуждаемся к некоторому
риску, который всегда заключается в поисках новых форм.
Но зато со временем мы можем надеяться достигнуть более совершен-
ных форм соцвоса и в то же время безболезненно достигнуть значитель-
ной степени самоокупаемости.
Первым условием для этого я ставлю сохранение чисто воспитатель-
ного характера коммуны, и прежде всего полное сохранение работы
школы в коммуне.
Необходимость воспитательского персонала в том количестве, которое
было указано раньше, остается поэтому необходимостью.
Переходя к цифрам как материалам будущей сметы, нужно сказать
следующее.
Если число воспитанников у нас останется прежнее, .100 или немного
больше, то потребуется прежнее число воспитателей — 7. При увеличений
же числа коммунаров до 150 потребуется увеличение воспитателей на 2,
т. е. 9 воспитателей. Сметные ассигнования для этого будут нужны: в
первом случае 630 рублей в месяц, во втором 840 (считая 8 воспитателей
по 90 рублей и руководитель клубной работой 120 рублей). В настоящем
году воспитательский персонал, не считая заведующего, ежемесячно по-
лучал зарплату 670 рублей...
Длительность педагогического коллектива
Не странно ли это, что нигде — ни в педагогической литературе, «ни в
наших руководящих циркулярах, ни на съездах, ни на конференциях, —
никто и никогда не поднял вопроса о длительности педагогического кол-
лектива. *
И в то же время на каждом шагу несчастный организатор детского
дома, все тот же великомученик заведующий и все тот же замотавшийся
и потерявший давно не только педагогическую, но и обыкновенную че-
ловеческую голову инспектор ни от чего так не страдают, как от малой
длительности педагогического коллектива.
Вопрос о длительности педагогического коллектива — это, конечно,
не только вопрос о временном измерении работы педагогов. Это именно
вопрос о коллективе. Невозможно даже говорить о коллективе, если не
предполагать хотя бы минимальной длительности его работы. Нельзя
говорить о коллективе, если с самого начала не допустить, что вот люди

для чего-то собрались, для чего-то объединились, больше того — они про-
водят работу коллективного воспитания.
Но допустите это... пусть даже не в смысле педагогического соображе-
ния, а в простом смысле соображающего человека, то как вы можете
рассчитывать на какой-нибудь, даже минимальный, толк от работы педа-
гогов, если каждый из них в этом несчастном детском доме только и ду-
мает о том, чтобы поскорее удрать куда-нибудь в город, школу, в коопе-
рацию, в вуз, выйти замуж. Бели все эти люди только пересиживают
лихую годину, чтобы при первой возможности попробовать свои силы
на каком-нибудь новом поприще. Постоянные склоки в персонале, плохая
оплата труда, тяжелое моральное состояние детского общества, постоян-
ные оскорбления и издевательства со стороны воспитанников, а также и
отсутствие спайки между товарищами — все это вполне законным обра-
зом влечет каждого работника при первом же удобном случае покинуть
колонию или детский дом и искать более человеческой рабочей обстановки.
Длительность педагогического коллектива должна сделаться одной
из главнейших забот наших администраторов и организаторов социаль-
ного воспитания. Нужно, чтобы эти лица, наконец, поняли, что как раз
в этом пункте и решается половина всех вопросов советской педагогики,
а вовсе не в разглагольствованиях «о сублимации половой энергии». Если
нет длительного, крепко сбитого коллектива педагогов, то в детском учреж-
дении не только половая энергия не сублимируется, но, «наоборот», всякая
иная энергия переходит в половую, да й среди самих воспитателей с этой
стороны получается довольно-таки неблагополучно.
Нужно приступить к серьезному изучению этого вопроса и к его регу-
лированию.
Длительность педагогического коллектива может быть легко измерена
и в абсолютном, и в относительном значении по сравнению с длитель-
ностью детского коллектива.
К примеру возьмем колонию им. М. Горького.
К последним числам августа 1928 г. здесь был такой педагогический персонал:
Воспитателей с 8-летним стажем работы в колонии . . 3
» со стажем 7 лет . . . . . . 2
» » > 5 > 1
» » » 4 года 1
» » » 3 » 1
» » » 2 » .......... 6
» » » 1 год 3
без стажа . . 2
Всего 19
Нетрудно высчитать, что средний стаж (по колонии) одного воспитателя — 41 месяц.
Коллектив воспитанников в то же время давал такую картину:
Стаж 6 лет ... 2
» 5 » ... 3
» 4 года ... 8
» 3 » . . . 39
» 2 » . . . 97
» 1 год . . 171
Без стажа ... 80
Всего .... 400

Средний стаж одного воспитанника — 16,23 месяца. Таким образом, отношение между
средним стажем одного педагога и средним стажем воспитанника — 2,53.
В августе в колонии оставил [работу] почти весь старый персонал1. В настоящее время
картина воспитательского стажа воспитателей такова:
С 5-летним стажем . . 1
» 3 » » . . 1
» 2 » » . . 4
» 1-годичным » . . 3
Без стажа . . . . 11
Средний стаж .... 12 месяцев
Если принять, что стажное положение детского коллектива осталось прежнее, то среднее
отношение между длительностью педагогического коллектива и детского коллектива теперь
равно 0,73.
Состояние коммуны им. Дзержинского на 1 января 1929 г. таково:
Воспитателей со стажем 12 месяцев ... 6
> » » 6 » • • • • 1
» » » 3 » ... 3
Всего 10
Средний стаж — 8,7 месяца.
Состояние стажа коммунаров-дзержинцев:
Стаж 12 месяцев — 72
» 9 » — 18
» 6 » — 28
» 3 » — 12
Без стажа — 20
Всего 150
Средний стаж — 8 месяцев.
Отношение длительности коллективов в коммуне дзержинцев 1,1.
При таком способе подсчета длительности коллектива нас, собствен-
но говоря, должны интересовать относительные цифры, в приведеных
примерах для колонии им. Горького цифры 2,53 и 0,73, а для коммуны
им. Дзержинского 1,1. Такие числа, показывающие отношение длитель-
ности педагогического и детского коллективов, я предлагаю назвать коэф-
фициентом педагогического коллектива.
Вероятно, не будет большой ошибкой, если мы признаем, что длитель-
ность педагогического коллектива, меньшая по сравнению с коллективом
детским, т. е. коэффициент меньше единицы, должна рассматриваться
как отрицательная величина.
Действительно, весь коллектив педагогов какой-нибудь колонии, хотя
бы и той же, горьковской, в настоящее время даже при небольшом стаже
работы по колонии может, допустим, состоять из работников очень ценных,
может даже быть крепко спаян, что вполне возможно и при молодом,
коллективе, если он подобран по системе местного выбора, если он даже
воодушевлен для большой работы. Но и при всех этих данных такой кол-
лектив не способен будет преодолеть немедленно многих препятствий,
которые возникнут как последствие самого факта его малой длительности.
Прежде всего средняя длительность детского коллектива будет больше
длительности коллектива педагогического. Новый коллектив педагого-

попадая в уже сложившееся общество воспитанников, встретит в нем
множество привычек, воспоминаний о прежних работниках, традиций,
наконец, вполне заслуженное самочувствие «стариков», свободное внима-
ние к новеньким воспитателям. При малейшей оплошности вся эта об-
становка обязательно должна привести к конфликтам, разрешение которых
требует иногда прямо-таки змеиной мудрости и такта.
Именно поэтому так мало случаев, когда запущенное, совершенно рас-
строенное детское учреждение поправляется от назначения нового персо-
нала. Ему нужно состоять из слишком способных и тактичных людей,
чтобы что-нибудь сделать.
Поэтому длительность педагогического коллектива должна быть всегда
предметом особенного внимания организатора. Для тех, кому цифровые
отношения не представляются убедительными, можно привести множество
иных доводов против той скоротечности педагогических коллективов,
которая наблюдается вообще в наших детских учреждениях. Я предпо-
читаю всяким словесным доводам и утверждениям вышеприведенную
систему коэффициентов, поскольку в этой системе для меня наиболее убе-
дительными являются коллективные единицы измерения. Но если нужны
словесные изображения, то вот они.
1. В жизни трудовой колонии огромное значение имеет хозяйственно-
организационная опытность воспитателя, знакомство с хозяйственным
окружением и „хозяйственными условиями данной колонии. При отсут-
ствии у нас какой бы то ни было хозяйственной подготовки воспитателей
в детских воспитательных учреждениях, при излишней привычке воспита-
телей к болтовне эта хозяйственная и организационная опытность, по-
скольку она слагается в процессе работы в колонии, и притом в процессе
работы целого коллектива, имеет огромное значение, которое я бы не про-
менял ни на какие словесные проповеди и фокусы. Колония есть производ-
ственная коммуна, обязанная богатеть, и хозяйственно-правильная работа
воспитателя есть 50% успеха.
2. Только воспитатель, осевший на месте, переживающий свою связь
с колонией как нечто серьезное и длительное, как эпоху в своей собствен-
ной жизни, а не только как эпизод, только такой воспитатель способен
что-нибудь сделать. Те же гастролеры, которые пересиживают в детском
учреждении тяжелые времена (до окончания вуза, или до выхода замуж,
или приискания лучшего места), все они приносят только вред. Тогда ко-
лония — вокзал, где толпа переселенцев, где все куда-то едут и даже
вещей не распаковывают. Кто не видел этих людей, обставленных потер-
тыми чемоданами, свертками в газетной бумаге и не имеющих собствен-
ной подушки из принципа. Их энергия тратится на чтение романов, писа-
ние длинных писем, беганье в город к знакомым и на разглагольствова-
ние. В квартирах у них «парижский жанр» и мухи.
Хороший воспитатель должен обязательно быть оседлым человеком...
Он крепко усядется в своей квартире, повесит занавески, откуда-то при-
тащит хорошую лампу и выйдет к ребятам сияющий и довольный, что он
так хорошо и основательно устроился. Он уже не может не чувствовать,
что он часть колонии. Каждое разбитое в колонии стекло, каждое малень-
кое происшествие есть происшествие и в его жизни. Тут уж из него веревки
вей, выражаясь тривиально.

Гораздо хуже, если он на другой день после приезда, не познакомив-
шись даже как следует с ребятами, спешит в село производить какую-то
общественную работу (которая ему нужна для какого-то стажа), через день
он не присутствует на вечернем дежурстве, потому что присутствует на
каком-то собрании, окончив дежурство летит (немедленно, без обеда) по
каким-то делам в город, а на новое дежурство прибегает усталый и с
опозданием на десять минут и сразу же начинает врать, что у него часы
расходятся с колонийскими. На заседаниях педсовета его никогда нет,
отдельных поручений он просто не исполняет, а через три месяца просит
на три дня отпуск (он даже согласен без сохранения содержания) и... не
возвращается. В непродолжительном времени иногда можно узнать, что
он уже инспектор соцвоса.
3. Только длительно сохраняющийся коллектив создает множество
крепких и часто оригинальных связей со старшими колонистами, создает
тот единый коллектив, который так нужен. Не наблюдавши лично, трудно
себе представить те полные прелести отношения, которые создаются между
воспитателями и воспитанниками с одинаковым трех-четырехлетним ста-
жем. Эти отношения не могут быть замечены никаким ревизором или
инспектором, потому что они лишены кричащих форм, подчеркнутых вы-
ражений. Эти отношения спокойны, уверены в себе. Пережитый вместе
опыт, нужда и напряжение, радости и улыбка — все это роднит людей,
так же как и работа. Если такие друзья иногда и поссорятся, то и в ссоре
остается уважение друг к другу. Помирить их очень нетрудно.
— Как вам не стыдно, старые колонисты.
Но говоря о длительности коллектива, необходимо отметить и отрица-
тельные явления как последствия чрезмерной длительности.
Конечно, это прежде всего персональное одряхление отдельных работ-
ников. Все живое отживает, и какой-нибудь воспитатель с 20-летним
стажем по колонии далеко не будет украшать собой коллектив, хотя и
отразится самым благоприятным образом на коэффициенте его длитель-
ности.
Но в менее солидных количествах излишняя длительность коллектива
должна отразиться вредно на его качестве.
Прежде всего в сердце отдельного работника излишняя продолжитель-
ность работы в одном и том же детском учреждении создает привычку,
чрезмерную механизацию работы, наконец, просто усталость. Это можно
назвать омертвением живых педагогических тканей. Ниже я буду говорить
о механизации педагогического дела как о явлении положительном и
полезном, но эта механизация все же должна предполагать присутствие
воспитателя как живого деятеля.
Омертвение живых педагогических тканей есть прямое и естественное
следствие узкой специализации, складывающейся привычки к ограничен-
ному кругу впечатлений, к точно обозначенным путям реакций.
Трудно определить грань между полезными и вредными явлениями
как следствиями механизации, но все же необходимо установить наличие
вредных педагогических ферментов, проистекающих из явления длитель-
ности коллектива. Это вовсе, конечно, не значит, что Каждый работник с
большим стажем обязательно приносит с собой вредное действие указан-
ных ферментов. Положительные качества опытного работника будут по-

лезны в колонии, но целый коллектив необходимо должен иметь в своем
составе и молодые, пусть даже и совершенно неопытные, силы. Так и в
материальном производстве было бы совершенно невыгодным иметь весь
состав рабочих только высшей квалификации. В общем процессе произ-
водства значительное количество функций требует как раз малоквалифи-
цированной рабочей силы. Так и в педагогическом коллективе излишнее
обилие слишком опытных педагогов будет просто производственно невы-
годно.
Правда, у нас еще не установлено разницы в зарплате между опытным
и неопытным работником и со стороны финансовой мы как будто не вы-
нуждаемся к такому экономному расходованию квалифицированной ра-
бочей силы, но ведь и в материальном производстве в определении характе-
ра рабочего коллектива имеет значение не только финансовая логика:
просто высококвалифицированный рабочий на черной работе даст меньше
эффекта, чем чернорабочий. В педагогическом же коллективе есть еще и
специфические условия, вытекающие из самого характера воспитатель-
ного процесса.
Дело в том, что нельзя наших воспитанников подавлять слишком боль-
шой опытностью педагогов. Где-то должен быть выход для их стремления
руководить, командовать, показывать, решать. Пожалуй, это та самая
самодеятельность, о которой давно уже наговорено много хороших слов.
Прекрасная эрудиция педагогов, их умение найти решение, найти и
обозначить условия, ничего не пропустить и нигде не переборщить — все
эти весьма нужные способности педагогов, если они проявляются в из-
быточном количестве, создают солидные пределы самодеятельности вос-
питанников.
Вот иллюстрация.
Дежурный обход." Дежурство в руках старого воспитателя.
Пекарня.
— Почему у вас хлеб запаздывает?
— Дрожжи поздно купили.
— Я не понимаю, для чего вы покупаете дрожжи. Вы каждый день выпекаете по 20 пудов
хлеба, вы должны иметь свои дрожжи.
— Да мы давно говорили, но завхоз никак не хочет купить хмелю.
— Как вам не стыдно врать. У нас целый огород хмелю. Слушай, Петро, сейчас же пойди
и нарви. Я вам расскажу, что нужно делать.
Приводится в движение вся организация пекарни (15-й отряд), в это движение совершенно
механически втягивается и завхоз (воспитанник), кладовщики, агрономы, помагрономов,
огородники, многие персонажи колонии, кто' переругиваясь, кто весело, кто безразлично,
направляют свои действия к единой цели, к созданию постоянного запаса дрожжей.
Когда уже дело приближается к желанной цели, в 15-м отряде начинают сомневаться:
— Это вы придумали, Елизавета Федоровна, а оно будет плохо. Дрожжи эти такие будут,
что хлебу два дня подходить придется.
Дежурство начинает «входить в запарку».
— Что вы мне рассказываете? Что, я сама не делала этих дрожжей? Вы просто разлени-
лись здесь, в пекарне, подумать ни о чем не хотите.
Через некоторое время имеется запас дрожжей. Царит мирное удовлетворение. Командир
15-го добродушно беседует с Елизаветой Федоровной, которая уже не дежурит и вследствие
этого может с ним разговаривать «без запарки».
— Хорошо, что вы нас нагнали. Я давно уже думал, что надо сделать дрожжи, а то без
дрожжей просто пропадали, каждый день не навозишься: то забыли, то дорога плохая, то
денег нет.
Елизавета Федоровна улыбается. Все пришло в равновесие. Есть дрожжи, но самодеятель-
ности, увы, было мало.

Педагогическая наука ничем так не была заинтригована, как секретом самодеятельности.
Передовые педагоги столько говорили об этой самодеятельности, она уже всем так приелась,
что даже отсталые педагоги в нее уверовали.
На практике эту самодеятельность проводить было прямо геройским подвигом. Педагоги-
ческая опытность выпирала из педагога без всякого его намерения, и остановить ее было очень
трудно.
Все же многие ухитрялись это делать, правда, при помощи некоторой эквилибристики.
Педагог вдруг прикидывается дураком: ничего он не умеет и ничего не знает. Воспитанни-
ки тоже воробьи стреляные и охотно идут навстречу педагогической премудрости.
Прикинулся педагог ничего не знающим, и сладко у него на душе. Его наполняет блажен-
ством сознание, что он сейчас будет вызывать самодеятельность. Он не просто делает, как че-
ловек, ничего не понимающий в педагогике. У него в руках метод, подумайте/ метод, слово
какое замечательное. Он хитро улыбается и подмигивает в сторону притаившихся ребят.
Ребята самым самодеятельным образом стараются доставить удовольствие этому чудаку:
как ни умело педагог орудует своей физиономией, все же они видят, где притаилось насторожен-
ное беспокойство: а вдруг ничего не получится из фокуса.
— Иван Иванович, так нет же дрожжей, Михаил Павлович не купил в городе.
— Ну что ж, нет дрожжей, — значит, колония будет сидеть без хлеба, — с деланным
равнодушием говорит педагог, а у самого сердце замирает от радости: вот сейчас начнется са-
модеятельность.
Хлопцы, угнетенные перспективой сидеть без хлеба, все же решают, что спешить-с само-
деятельностью нечего:
— А разве нельзя так покупать дрожжи, чтобы они всегда были? Что Михаил Павлович
забыл купить, так кто же виноват?
Педагог видит, что наступил момент. Он ходит ферзем.
— А разве нельзя как-нибудь иначе придумать?
Сдаются хлопцы.
— Да, конечно же, можно. Можно самим приготовить. Взять хмель, и все. У нас его сколько
угодно растет.
Педагог ничего не слышит. Он высоко, высоко плавает в блаженстве. Таинство самодея-
тельности свершилось. Наконец он бросает снисходительный взгляд на землю.
— Ну, вот видите? Значит, вы уже сами знаете...
— Хорошо, хорошо, мы уже и сами знаем...
Сидит вечером дома педагог и сладко вспоминает за, чаем, как это все хорошо вышло с само-
деятельностью. Он пьет чай и не может видеть и слышать того, что делается в этот момент за
тридевять земель в тридесятом царстве, на каком-нибудь случайном пункте, на меже между
бураком и футбольной площадкой.
Михаил Павлович, заведующий хозяйством, смотрит прямо в глаза командиру 15-го.
— Я тебя, черт бы тебя побрал, как протяну на собрании, так ты у меня захлопаешь глаза-
ми по-другому. Сидят, дряни, только и ждут, когда им все из города привезешь. Пальцем ше-
вельнуть лень, лодыри проклятые. Ничего я из города возить не буду. Иди мне сейчас за хмелем,
а то, ей богу, на собрании...
Разумеется, этот случай не самый характерный. Здесь энергичное и, как видим, не вполне
педагогически выдержанное вмешательство Михаила Павловича здорово помогло успеху
хитроумного педагога. Обычно бывает иначе: хмелю, пожалуй, и нарвут, но дрожжей все равно
не будет, хотя удовлетворение педагога от этого вовсе не уменьшится: для педагогов дрожжи —
что, дрожжи пустяк, главное метод. В большинстве случаев, когда обилие опытных педагогов
сопровождается проектированием самодеятельности, реакции бывают такого рода.
Притихшая педагогическая опытность не только не стимулирует желания действовать
у воспитанников, но, напротив, задерживает подобные желания. Действовать под критическим
взглядом опытного человека не так просто: кто его знает, как оно там нужно делать. Методиче-
ские ухищрения для развития самодеятельности не могут к ней привести как раз потому, что
они — ухищрения, потому, что действительное отношение сил таково, что наиболее уместно
действовать и распоряжаться педагогу как более опытному и знающему. Действительное по-
ложение вещей не вызывает необходимости действия неопытного воспитанника, собственно
говоря, не имеющего никаких оснований, для действия. Присутствие явного авторитета приво-
дит воспитанника к такому состоянию, когда он может действовать только как ученик, толь-
ко по указке, как бы вы ни прикрывали эту указку хитроумными педагогическими прие-
мами.
Кроме того, и это очень важно, гораздо важнее всего остального, есть еще вопрос об ответ-
ственности.

Ваша методическая стойка перед объектом-воспитанником хороша и фа со н на, но вы забыли
снять с себя шлем ответственности, вы не надели его на воспитанника, да в его глазах и не имели
права надеть. Ведь всем известно, все это чувствуют, что вы обязательно все меры примете, чтобы
уладить вопрос с дрожжами, с опаздыванием выпечки хлеба.
В наших соцвосовских условиях чувство ответственности служебной, деловой, юридической
является пока что главным побудителем труда и инициативы. Чисто нравственный или научный
интерес у нас страшно редок, а чувство долга или рабочей чести, как это установлено Харьков-
ским научно-педагогическим институтом, является пережитком капиталистического обще-
ства2. Это, так сказать, атавизм.
Поэтому у нас естественно: если на человеке не лежит реальная ответственность, никакая
сила не подвинет его на почин и на работу. Ну, а что можно говорить о ребятах, биографии ко-
торых почти не содержат в себе трудовые моменты. Самодеятельность в таком случае становится
действительно делом змеиной хитрости.
Молодые, неопытные воспитатели имеют много хороших сторон, но между ними главная:
они составляют естественный здоровый фон для развития не деланной, не показной, а настоя-
щей самодеятельности.
Когда такой молодой воспитатель вступает на дежурство, его беспомощность бросается в
глаза прежде всего. Ему так трудно разобраться в сложных и трудных условиях хозяйства
и работы, что он жадно хватается за каждую соломинку в надежде не утонуть в одном из мно-
гочисленных морей, по которым ему приходится плавать: хозяйственном, организационном,
педагогическом, рабочем. Если он человек не глупый и не вздумает корчить из себя начальство,
он просто и весело отдастся уже существующей, уже окружающей его стихии хозяйственного
опыта, который накопился в коллективе. В таком случае никто и никогда не обвинит его в
упущении, если это не будет явная халатность.
И вот:
— Как же это? Хлеб, значит, не будет готов к обеду? — спрашивает дежурная.
— Да мы не виноваты, Елена Григорьевна. Это Михаил Павлович забыл купить дрожжей.
Елена Григорьевна смущенно молчит, потому что не знает толком, не виновата ли и она
во всей этой трагедии.
Она молча уходит из пекарни. Ясно, что обед запоздает, виновата она или не виновата.
Где-нибудь в уголке канцелярии, в которой обычно собирается в свободную минутку верхнее
колонийское общество, или в клубе вдруг открывается: обед запаздывает на целый час. Кому
же в голову придет предъявить иск к молодой дежурной или по крайней мере понадеяться, что
она примет меры против дрожжевого кризиса? Вся колония уже чувствует с утра, что колесо в
колонийской жизни катится как-то неуверенно. Кое-кто обязательно попытается этим восполь-
зоваться (и не всегда одни воспитанники), но старым колонистам яснее ясного, что ответствен-
ность ложится на них, никто с молодого работника не спросит.
В том же углу [канцелярии] уже резкий вопрос:
— А почему у вас хлеб не готов? Дрожжей не купили? А ты сам не можешь в деревню
сбегать?
— Да они только носы там задирают, на пекарне. На деревню он пойдет? Ему что? Нет и
нет. Не его дело.
— А ты на деревне покупал часто дрожжи?
— Покупал. А если и не на деревне, так что? Сами не можете сделать? Большая хитрость,
каждая баба знает.
— Да как же их делать?
— Не знаете? Языка нет?
— А ты у своей знакомой барышни спроси. Будет о чем поговорить при встрече...
Расходятся, ничего не решивши.
Обед запаздывает. Дежурная уже мечется с проклятым вопросом, давать ли сигнал на обед
или задержать работу. Ну, а как тогда будет со второй сменой школы? В дежурстве и другие
промахи, но чувствуется в воздухе, что где-то совершаются частые удары пульса самодея-
тельности, что много вопросов уже разрешено, что на местах, в отрядах, пекарнях, конюшнях
уже мобилизована хозяйская энергия коллектива. В общем шуме колонийской машины к вече-
ру прорвется маленький гром.
Вечернее собрание. Рапорты командиров.
— Почему не взяли вовремя сапки?
— Огородника не было, некому было выдать.
— Огородник!
— Меня позвала дежурная.
В зале возмущение:

— Ты еще на кого другого сверни. Три года живешь в колонии, а дураком прикидываешься.
— Бедный.
— Выдай сапки и иди, куда тебя звали.
В пекарне 15-й отряд на общее собрание послал помкомандира, чтобы он отдувался за
опоздание с обедом, а сами спешат наверстать беду: готовят дрожжи, а для совета и экспертизы
вызвали Елизавету Федоровну: весело, шумно, радостно.
Помкомандир 15-й на собрании кое-как отбивается.
— Ну так что ж! Сейчас наши делают!
— А командир где?
— Да там же, с дрожжами с этими.
Дежурная, уставшая за длинный день, смотрит в веселое лицо помкомандира 15-го, и ей уже
не так страшно в этой колонии.
Окончился день.
Руль попал в слабые руки. Его деликатно и по-мальчишески весело поправят колонисты-
хозяева. У них озабоченный вид, но эта озабоченность только маска, прикрывающая хорошую
человеческую мину. Логика хозяйства требует, чтобы руль был поставлен правильно, и они
чувствуют в себе силы его поправить. Чувствуют это и старики, видят и новенькие, и они
проникаются уважением к этим горьковцам, которые так охотно принимают на себя ответствен-
ность за такое серьезное дело: дрожжи.
Изо дня в день совершается эта узурпация власти и распорядительства. Елена Григорьевна
когда-то станет опытной воспитательницей, но те, кто ее учил в первые дежурства, всегда
будут улыбаться ей, как опытные морские волки.
Чередование дежурств старых и молодых воспитателей — это лучшая симфония музыки
жизни детской трудовой колонии.
Дежурство первых — это четкий и строгий режим серьезной машины. Уверенный в себе,
спокойный, дружелюбный, но деловой тон. Две-три нотки придирчивости. Маленькая кому-
то выволочка, Короткий деловой спор. Машина бежит по своим рельсам: все смазано, привин-
чено. Все спокойно, у руля хороший штурман. Он встал в 6.55, а в 7 дал сигнал: «Вставай!»
В 7 часов зашумели спальни. Ясно, что вставать надо. Вечером короткий рапорт: по дежурству
все благополучно.
Дежурство молодых — это значит, что дежурный встал в 3 часа утра. Еще вчера с вечера
было достигнуто соглашение с различными лицами и учреждениями, кто обещает кого будить,
кто обещает справиться и без дежурного, кто сам в 5 часов куда-то сбегает. Дежурная все же
волнуется. Она везде натыкается на иронические веселые физиономии, не обещающие, как
будто, ничего хорошего. Эти ребята, веселые и вредные, хохочут и успокаивают:
— Да вы не беспокойтесь, будет сделано.
— Ну как тут не беспокоиться? Ах, господи (покраснела, какое там господи), уже без трех
минут, где эти трубачи?
Бегом к клубу. Но оттуда в растерзанную дверь клуба уже вылетают звуки сигнала.
В спальнях веселее обыкновенного и строже.
— Ты долго будешь вылеживаться? Что, тебе отдельный сигнал?
Дежурная осторожно заглядывает.
— Идите, идите, и без вас обойдемся!
Нужно пройти на кухню. Но в воротах навстречу громыхает подвода.
— Клена Григорьевна, так мы едем.
— Куда?
— А за доктором? Оставьте же завтрак.
Немножко похолодело внутри. Чуть-чуть все не провалилось. Действительно, вчера гово-
рилось о докторе. А что?
Задрал голову пацан, старается сделать честное лицо.
— Надо голубям корму выписать.
— Голубям? Как же это?
Но уже меняется честное лицо пацана. Рядом с дежурным Костя, старый горьковец и
комсомолец, гроза пацанов с честными, но неверными лицами.
— Ты чего здесь брешешь? Какого тебе корму? Вылетай отсюда пока цел! Ну и хитрый
же народ! Так и пользуются случаем. У них целые склады. Ты выпиши в дежурство Елизаветы
Федоровны.
— Да! Выпиши...
Пацан позорно отступает. Ничего. Третьего дня в дежурство Алексея Григорьевича он
получил 10 фунтов. И никто не знал.
Застрекотал молодой неопытный день. Вечером на общем собрании не оберешься разгово-

ров, но днем много смеха, быстрого движения, веселой команды.
На одних таких дежурствах далеко не уедешь, но, серьезно, без них нельзя.
Молодому воспитателю трудно приобрести нужный авторитет, это делается страшно мед-
ленно и постепенно, но в молодости много своей прелести, которая очень нужна в детском учреж-
дении, гораздо нужнее, чем авторитет воспитателей3.
Но как бы ни прекрасна была молодость, все же это не мешает мне ут-
верждать, что без длительного коллектива мы никогда никакого соцвоса
не построим. Я считаю, что если коэффициент педагогического коллектива
меньше единицы, то дело уже плохо, если же он меньше 0,5, то дело
совсем скверно. Нормальное отношение должно выражаться в пределах
от 1 до 2, но с тем, чтобы в составе коллектива были воспитатели и с очень
солидным стажем по колонии, и совершенно молодые.
Выражаемая в этих цифрах нормальная длительность коллектива на-
столько огромное благо, что оно одно должно обеспечить половину по-
лезной работы.
Рецензия на рукопись «Руководство для комиссий
по делам несовершеннолетних правонарушителей»
I. Вступительная статья «Состояние дела борьбы
с правонарушениями несовершеннолетних на Украине»'
Вступительная статья должна быть особенно тщательно проработана и иметь совершенно точ-
ные формулировки, так как она выражает принципиальную и практическую установку Нарком-
проса УССР в деле борьбы и профилактики детских правонарушений.
Между тем статья сделана недостаточно четко. Начнем с определения работы комиссий и их
задач. Конечно, совершенно неверно, что задачу комиссии составляет «перевоспитание несо-
вершеннолетних». На наш взгляд, ее задачи гораздо шире: она устанавливает факт правонару-
шения, изучает причины, его вызвавшие, намечает план перевоспитания несовершеннолетнего,
поручает непосредственное воспитание отдельным учреждениям, организациям или лицам. Пе-
ревоспитание только частично входит в функции комиссии (ответственный надзор обследова-
теля), и то эта, собственно говоря, временная функция вызвана главным образом отсутствием
достаточного количества детучреждений, слабостью охраны детства и т. п.
Так же недостаточно ясно изложена разница между детским судом и комиссией, а между
тем это важный момент, имеющий большое значение для местного работника. Основная раз-
ница, конечно, не в том, как сказано в статье, что комиссия является государственным учрежде-
нием, детсуд тоже входил в общегосударственную судебную систему и со своей точки зрения
царское правительство уделяло достаточно внимания детской преступности. Это была классовая
организация, карающая малолетнего преступника как суд особой подсудности. Комиссия —
это учреждение педагогическое, находящееся в системе народного просвещения, его задача —
организация среды как основы медико-педагогического воздействия.
Неверен, на наш взгляд, анализ причин, вызвавших увеличение количества дел детей из
семей. Конечно, суть не в том, что увеличился и углубился охват работы: всюду в комиссиях
сильно сокращены штаты, общественность далеко не привлечена к этой работе, при помощи ка-
ких живых сил мог увеличиться охват? Тут дело гораздо глубже: комиссия — это до известной
степени барометр состояния детства, а следовательно, и некоторых групп общества как вос-
питательного деятеля. Значительные группы бывшего «общества», не принявшие искренне
Октябрьскую революцию, а только подчинившиеся диктатуре пролетариата, остались без опре-
деленного мировоззрения,, а следовательно, без уверенной воспитательной системы. Такая
семья перестала быть воспитательной средой. Она не может дать ребенку старой моральной
нормы, но в то же время противодействует новой. Выпадение несовершеннолетнего из такой
семьи — явление вполне естественное и даже социально здоровое, но в некоторых случаях, под
влиянием случайных причин, такое выпадение приводит к правонарушению. Процесс этот был
замечен комиссиями в таких семьях года два тому назад: мать торгует, мать машинистка,
вдова присяжного поверенного, иногда' отец рабочий, а мать торгует.

Процесс этот гибок и серьезен, его должны учесть комиссии в своей работе, а объяснять уве-
личение правонарушений углублением работы и большим охватом детства просто несерьезно
и отдает казенным оптимизмом. В статье это место к тому же неудачно сформулировано, и полу-
чается такое впечатление, что большой охват и углубление работы явились причиной увеличе-
ния правонарушении.
В таких же розовых тонах рисуется передача [дел подростков] старших возрастов суду.
Дело не в том, что не было соответствующих учреждений для перевоспитания подростков стар-
ше 16 лет, а в том, что в интересах государства в отношении к [подросткам] Старших возрастов,
часто участников банд и контрреволюционных выступлений, пришлось педагогическое воз-
действие заменить мерами социальной защиты.
Есть еще несколько неудачных мест: не нужно, на наш взгляд, говорить о том, что съезды
ВКОНа2 квалифицировали местных работников, эти съезды имели более серьезное значение
лаборатории, в которой создавалась теория и методика работы.
Статья производит впечатление незаконченной, необходимо в заключение дать основные
положения пятилетнего плана работы комиссий. Особенно важно было бы подчеркнуть новую
ориентацию на широкое привлечение к работе комиссий советской общественности.
II. «Законодательный и инструктивный материал для комиссий по делам несовершеннолетних»
Хорошо составлена вводная статья, она дает точные определения коротко, убедительно. Не вез-
де удачно переведено, необходимо сверить с подлинником и исправить неудачные в переводе
места. На наш взгляд, каждой группе законодательных актов надо дать короткие вступления,
характеризующие этот материал с точки зрения практики комиссий. Нужно дать каждой груп-
пе актов подзаголовок и поместить его в оглавлении.
III. «Программа и методика социального обследования и схема врачебного обследования
несовершеннолетних»
Вступительная часть программы (с. 63—65), которая должна дать общую установку, изложена
неудачно, слабо со стороны языка и небрежно со стороны содержания. Остановимся в первую
очередь на самом важном месте вступления о значении социального и биологического факторов,
ибо именно это место должно дать основные установки комиссии, всей ее работе, в особенности
для сравнения старых и новых методов. Но оно изложено таким образом, что способно привести
к недоразумениям. С одной стороны, утверждается, что для марксистской педагогики недопу-
стимо исходить из положения, что «источник активности —: в самом субъекте» (с. 64). Это
выражение, оставляющее желать лучшего, а через две строчки после этого такая фраза: «Было
бы все-таки неверно вообще отбросить биологический фактор. Мы считаем, что биологические
особенности, те или иные дефекты в этой сфере усложняют ее [личности] поведение» (с. 64).
При таком сложном отношении между социальным и биологическим факторами не мешало
бы посвятить этому вопросу более пространное и более убедительное место и дать совершенно
точные формулировки, иначе останется неясным, какой из этих двух факторов является решаю-
щим, тем более что в дальнейшем изложении программы читаем: «Мы должны указать опре-
деленное место для биологических элементов (анатомо-физиологических, внутренних),
как и для тех, которые мы назвали окружением [средой]» (с. 64).
Если мы должны указать только определенное место как для того, так и для другого факто-
ров, то, очевидно, вопрос об их отношениях у нас далеко не решен, потому что может оказаться,
что определенное место для биологического фактора будет как раз главным местом. И поэтому
совершенно уже без достаточного основания программа вдруг заявляет: «Таким образом, мы
должны обследовать в первую очередь, это окружение» (с. 64).
Почему же обязательно в первую очередь нужно обследовать окружение? Оба фактора в'
изложении программы совершенно неаргументированны в отношении друг к другу.
Кроме того, совершенно неверно говорить о биологическом факторе только в том случае,
если наблюдается картина каких-либо биологических отклонений. Такое утверждение представ-
лялось бы не совсем грамотным даже по данным нашего опыта, не говоря уже о' научной логи-
ке. Можно привести в качестве примера два комплекса, наглядно доказывающих, что усложне-
ние социальной обстановки влиянием биологических факторов происходит не только тогда,
когда в биологической сфере наблюдается нездоровое уклонение — дефект.
Так, например, повышенное ощущение личности, в общем, явление совершенно здоровое,
приводит к слишком энергичному, бурному протесту и часто ведет к правонарушению. Более
защитное приспособление личности к той'же обстановке скорее нашло бы менее болезненные пу-
ти. Особенно любопытно, что автор приводит пример такого именно выпадения из семьи на
с. 160.

Другой пример: физическая сила, ловкость, сообразительность, изобретательность в из-
вестном случае закрепляют у несовершеннолетнего антисоциальный уклон; поскольку они
приводят к более частым успехам в различных предприятиях — положение вожака, лучшее
обеспечение, .некоторое удовлетворение властолюбия и славолюбия.
Именно это обстоятельство — возможность социального выпадения при самых благоприят-
ных биологических условиях — позволяет современной советской педагогике считать главным
фактором социальный. Поэтому говорить о значении только дефектов [биологической] конститу-
ции — значит именно сбиваться на. старую дорожку теории о прирожденной преступности.
Вообще же говоря, педагогу (а не социологу и не биологу) Можно рассматривать поведе-
ние только как продукт индивидуального случая в комбинировании социальных и биологиче-
ских условий. Вступление к программе решительно забывает об этой необходимой гармонич-
ности нашего материала и нашей методики.
Да и весь материал к «руководству» представляет нечто органически разделенное на две
совершенно самостоятельные части. Отдельно написана программа педагогического обследова-
ния и совершенно независимо от нее — программа врачебного. Та и другая программы не только
не связаны между собой, но в самой своей логике противоречат друг другу, и врачебная програм-
ма предлагает изучение совершенно уединенной личности и при этом на базе чрезвычайно ори-
гинальной методологии: «Несмотря на отсутствие специальных рефлексологических методик,
можно и с помощью старых психологических методов выявить совершенно объективные момен-
ты» (ст. 111).
Спрашивается, кто и где будет связывать в одно целое эти два совершенно различных наблю-
дения, одно, основанное на базе новой социологии, а другое — на базе старой психологии?
Очевидно, надо рассчитывать только на то, что связывание этих двух совершенно отдельных
работ будет произведено только на заседании комиссии. Такой способ может привести и конеч-
но приводит на практике к тому, что все эти акты обследования имеют только значение архив-
ных материалов, а дело решается на основании простейшего здравого смысла и реальных воз-
можностей.
. Вступление изобилует ссылками на профессуру, а общее впечатление такое: вместо того
чтобы сказать несколько десятков необходимых слов о биологических и социальных факторах
и сформулировать их точно и просто, приводятся длинные цитаты авторитетных педагогов,
но поданы они составителем вступления чрезвычайно неудачно, например: «Под поведением
организма мы должны понимать взаимоотношения с той средой, в которой он находится».
Можно ли так выражаться в популярном руководстве? Взаимоотношение и есть взаимо-
отношение, т. е. нечто двустороннее, но ни в коем случае не поведение данного одного субъекта.
Ничего, кроме путаницы, такое цитирование внести не может.
Дефекты языка в программе, и в особенности во вступительной части, делают еще более
темной и без того неясную общую установку уже не только по отношению к биологическому и
социальному факторам. Возьмем самое первое определение: «Основная задача комиссий по
делам несовершеннолетних — перевоспитание и помощь несовершеннолетнему, которые устра-
няют причины, вызвавшие правонарушение» (с. 63).
Не будем уже говорить о том, что употребление слишком широкого термина «перевоспи-
тание» лишает все это выражение значения определения. Пожалуй,, при помощи такого терми-
на можно определить, очень многие вещи, хотя бы, например, работу колонии или антирели-
гиозного общества. Но ведь не уничтожение причин, приведших к правонарушению, является
фактически содержанием работы комиссий. Само по себе уничтожение каких-то причин было
бы только отрицательной функцией, а между тем в программах и в методике как раз рекоменду-
ются прямые положительные приемы, заключающиеся, в общем, в создании нового комплекса
влияний, так сказать, новых причин нового поведения.
Чрезвычайно запутанное место во вступлении о двух этапах обследования: сперва говорит-
ся, что этап обследования можно разделить на две части, и в том же Предложении автор заявля-
ет, что этот этап нельзя разделить на две части и нигде он никогда не делится. Кроме того, это
место надо читать несколько раз подряд, пока разберешься в этих этапах. Еще: «Без этого комис-
сия может допустить грубые ошибки, и тогда меры воздействия» которые она выберет, могут
не только привести к повторению правонарушения, но так повлиять на несовершеннолетнего,
что в дальнейшем он будет непригоден для педагогической работы.над ним» (с. 63).
Единственное заключение, которое можно сделать из этой фразы, это только такое: кроме
биологического и социального факторов поведения есть еще третий — прикосновение педаго-
га к личности воспитанника, которое наносит такой сильный удар по этой самой личности,
что даже дальнейшие педагогические прикосновения становятся невозможны. Разрушитель-
ное влияние этого третьего фактора подчеркивается тем обстоятельством, что ни биологический,
ни социальный факторы ни к каким подобным катастрофам не приводят.

Такое выражение: «...На фоне этих двух факторов изучать поведение».
Нужно помнить, что все эти фразы заключаются во вступлении, занимающем только две
страницы.
Второй раздел той же вступительной части слишком растянут. Не нужны, на наш взгляд,
ссылки на съезды комиссий (с. 66—67). Технически очень неудобно, что при чтении этого раз-
дела необходимо все время справляться с планом обследования и искать разделы, подразделы
и литеры плана. В книге это будет особенно неудобно, а без этого во многих местах непонятно,
о чем идет речь. Относительно влияний улицы и семьи дано слишком поверхностно: «Яркие
впечатления вокзала, знакомства, приобретенные в соседстве с беспризорными, не раз сводили
на нет слабое влияние семьи» или: «Ибо чем слабее семья, чем меньше она воспитывает не-
совершеннолетнего, тем сильнее влияние улицы...» (с. 69).
Можно ли так категорически утверждать, что влияние улицы всегда пагубно. Вероятно,
понятие «улица» можно дифференцировать*как и всякие другие понятия, например: улица
рабочего района, сельская улица, иллюминированная и украшенная улица революционного
праздника.
Влияние этих улиц может быть гораздо полезнее влияния семьи — замкнутой индивиду-
алистической ячейки.
С другой стороны — семья. При чтении такое впечатление, что семья обязательно фактор
положительный. «Слабое влияние» хорошей семьи явление отрицательное, а сильное влияние
плохой семьи, обывательской, мещанской, кулацкой, — явление очень нередкое. Выходит так,
что влияние такой семьи — фактор положительный, особенно в сравнении с улицей. Вот к чему
приводят безапелляционные и малопродуманные формулировки. Вообще, со второго раздела,
а пожалуй, и от всех материалов, вероятно против воли авторов, остается впечатление некоторого
фетишизма семьи.
Дальше с. 70: «Несмотря на наше стремление максимально конкретизировать программу,
остается какой-то почти невесомый элемент, который конкретизации не поддается».
Начнем с того, что при перечислении этих невесомых величин упущена одна очень суще-
ственная — слишком большое внимание семьи к несовершеннолетнему, но это так, только к
слову, и существенного значения не имеет. Ибо попытка организации учета «почти незначи-
тельных элементов» совершенно недопустима в популярном руководстве. Это ставка на ощуще-
ние. Почему здесь можно руководствоваться ощущением, а в другом месте нельзя?
Есть отдельные дефекты, по-видимому просто дефекты языка.
С. 68. «Мы начинаем программу обследования широкой неорганизованной с воспитатель-
ной целью среды, которая влияет, с педагогической точки зрения, часто в большинстве своем
стихийно».
Здесь не только местный работник, а и любой работник споткнется.
• С. 73. «Отмечая все изменения и все, что нарушало покой семьи и самого несовершеннолет-
него...»
В каком смысле здесь производится ревизия диалектического метода и какое участие в этой
ревизии должен принимать обследователь, понять трудно. Во всяком случае, отношение покоя
и движения в этом месте запутано.
Переходя к самой программе и методике, нужно отметить, что некоторые ее отделы написа-
ны очень подробно и, видимо, человеком, хорошо знающим практику современной работы в ко-
миссии и условия этой работы. К таким отделам мы относим первый опрос и обследование
семьи. Но очень многие достоинства, заключающиеся главным образом в указании отдельных
приемов опроса и обследования и могущие принести много пользы начинающему обследова-
телю, к сожалению, бледнеют перед самым главным дефектом — невыдержанностью основного
подхода к работе с точки зрения советской педагогической логики.
Прежде всего в программе обращает на себя внимание ее индивидуализм. В отдельных
местах, конечно, говорится о коллективе, в частности о его обследовании, но это вовсе не делает
весны.
Всегда и на каждом шагу авторы имеют в виду уединенную личность несовершеннолет-
него, заботятся только о нем. Поэтому вся программа пропитана той особой деликатностью, ка-
кая может быть только в индивидуалистической настроенности. Интересы данной личности
настолько доминируют в представлении автора, что им в жертву сплошь и рядом приносятся
интересы коллектива. Во всяком случае, какой-либо серьезной задачи по отношению к целому
обществу или к отдельным его частям в программе не видно.
Приведем несколько примеров:
«...Мальчика, которого обвиняют в убийстве отца, привели в комиссию в день совершения
этого тяжкого преступления. Обследователь, который желает получить самые свежие подроб-
ности убийства, устраивает несовершеннолетнему тщательный допрос, следствием чего является

резко отрицательное отношение к работникам комиссии. Факт правонарушения может быть и
хорошо обследован, но несовершеннолетний является утраченным для дальнейшей педагогиче-
ской над ним работы навсегда» (с. 68).
Опять утрачен несовершеннолетний для педагогической работы, да еще и навсегда. Это
романтическое выражение вполне естественно вытекает из общей установки по отношению к
несовершеннолетнему. Приведенный пример просто никуда не годится. Такое редкое в нашей
практике преступление, как убийство отца, естественно не может быть примером. В этом слу-
чае нужно быть на месте обследователя совершеннейшей ханжой, чтобы в опросе мальчика боять-
ся даже того, чтобы характер правонарушения был досконально выяснен. Программа просто
запугивает читателя утерей человека для педагогической работы. А между тем бывают случаи,
что только определенно требовательное отношение к личности может пробудить в ней хотя бы
первоначальные социальные чувства. Во всяком случае, на месте обследователя делать вид, что
в преступлении ничего особенного не содержится, что убийца отца заслуживает- чуть ли не
ласки «хорошего дяди», в данном случае возможно в силу преувеличенного и совершенно не
марксистского внимания к личности.
Сама схема обследования приспособлена для обследования и изучения отдельного лица.
Очень верная мысль о том, что каждый данный район создает характерный фон в деле развития
детских правонарушений, не доведена до конца. Между тем самими материалами подсказы-
вается метод детального изучения целых районов и всех отдельных социально нездоровых
образований в каждом районе. Очевидно, что для этого нужна особая методика, которая должна
была привести к получению, так сказать, социально-санитарной карты города или округа, к
изучению не только коллектива, в котором находится данный несовершеннолетний, но и всех
вообще коллективов, могущих обратить внимание комиссии.
В «Руководстве» естественно об этом [надо] было поставить вопрос, ибо такое знание района
и всех районов нельзя делать в форме временной эрудиции отдельных обследователей: ушел
обследователь — и все его богатство ушло вместе с ним, а новому обследователю Придется все
изучить сначала. Очень важно, что обследованию личности можно было «посвятить» меньше
энергии, а все главное внимание направить на обследование общественных и коллективных
явлений.
В рецензии об этом говорится не для того, чтобы предложить какой-то новый метод, а только
для того, чтобы показать, что вся работа комиссии ведет к постановке такой работы. А тепереш-
нее модулирование3 отдельной личности в значительной мере представляется растрачиванием
энергии работников.
Любопытны высказывания программы по вопросу о правонарушителях-школьниках:
«В нашей практике был случай, когда школа предупредила комиссию о том, что один ученик
хулиганит, берет чужие вещи и т. п. Обследователь не пошел в школу, не собрал исчерпываю-
щие материалы, а вызвал несовершеннолетнего в комиссию, тот пришел, но был настолько пе-
репуганным, что беседу с ним пришлось отложить» (с, 84).
Ясно, что в этом случае перед комиссией рядом были поставлены интересы школы как кол-
лектива, с одной стороны, и интересы данного хулигана-ученика, с другой. Школа не может в
этом случае рассматриваться как случайный свидетель, указывающей комиссии, где для нее
есть работа. Что здесь вниманию комиссии предложены .интересы школьного коллектива, до-
казывается уже тем, что школа обращается к комиссии за помощью и защитой, поскольку
школа меньше, чем комиссия,; вооружена правом принуждения. За основание нужно взять,
во-первых, общее соображение, что в школе работают такие же педагоги, как и в комиссии, и воз-
можность для них ошибиться не больше, чем для работников комиссии.
Интересуется ли программа школьным коллективом самим по себе? Нет, совершенно не
интересуется. Для нее важнее; всего то, чтобы ученик-хулиган, вызванный на комиссию, не
испугался, — не каких-либо кар или угроз или просто неприятных перспектив, а самого факта
вызова. И для того, чтобы ученик не испугался, программа рекомендует предварительно прие-
хать в школу и произвести, так сказать, предварительную проверку, правда ли то, что утвер-
ждают педагоги.
Спрашивается, почему же в таком случае таким же способом не проверяются предвари-
тельно сведения, полученные от милиции? Протоколу милиционера верят настолько, что счита-
ют возможным приступить к опросу виновного.
Во всяком случае, не столько важно, правильно или неправильно рекомендуется деликат-
ность по отношению к ученику-хулигану, а полное отсутствие мысли об интересах школы как
целого коллектива. Важно только, чтобы не испугался маленький хулиган. Очень важно, что в
этом случае комиссии или обследователю нужно было порадоваться, что самый факт существо-
вания комиссии имеет значение для маленьких хулиганов. Может быть, и никакого разговора
не нужно разводить, и ничего особенного не обследовать, а только сказать:

— Ну вот, хорошо, что пришел. Советую больше не хулиганить, потому что это может кон-
читься солидными неприятностями.
В практической работе именно так и говорят иногда с ребятами и немало бывает случаев,
когда единственным способом является умело припугнуть. Умело, в этом вся суть, и этому уме-
нию должно научить «Руководство».
Такой же излишней деликатностью пропитаны некоторые советы по обследованию семьи.
Отдельно надо остановиться на вопросе о правонарушителях из детдомов. В «Руководстве»
читаем: «Ни в коем случае нельзя допустить привод воспитанников детского дома в комиссию
без предварительной договоренности и получения соответствующих материалов. Детское
учреждение должно принять меры, чтобы не допустить правонарушения воспитанников».
Только незнанием самой логики коллективного воспитания можно объяснить всю эту
тираду.
Именно в детском доме так часто бывают самые тяжелые случаи грабежей и хулиганства,
иногда совершенно откровенного издевательства над педагогами и над всем коллективом. Этот
пункт важен не столько по своему практическому значению, сколько по выразительности своей
идеологической и педагогической физиономии.
Разумеется, внимательное отношение к детям необходимо во всех случаях, но не надо
смешивать принципиальную установку с требованиями сегодняшнего дня, так как тут прихо-
дится допускать некоторые компромиссы. В вопросе о Порядке ведения дел правонарушителей
из детских домов действительно на практике пришлось ввести приведенный выше пункт,
но это было вызвано не принципиальной установкой, а отсутствием у комиссии свободных в
коллекторе мест — просто приведут из детдома детей в комиссию, а их девать некуда. Но
вносить этот пункт в «Руководство» как одну из принципиальных установок комиссии совер-
шенно неверно.
Теперь общие замечания:
1. Чрезвычайно трудный язык, может быть, поэтому много совершенно неясных мест:
«с. 63 (а), 75 (б), 81 (в), 85 (г), 87 (д)» и т. д.
2. Изложение не разбито на отделы и подано в виде совершенно несистематизированной
беседы на свободные темы в несколько фельетонном тоне. Отсутствие системы очень затрудняет
чтение, к концу главы совершенно теряется основная тема, например: 4-й раздел — «Приме-
нение предварительной меры воздействия», с. 82—85 — трактуют (перечисляя только главные
темы): «о формальной стороне первой беседы», дальше: «словарь уличного или преступного
жаргона», «протокол допроса взрослого человека», советы, как лучше вызвать несовершен-
нолетнего в комиссию, и т. д. ...
Все это к «Применению предварительной меры воздействия» непосредственного отноше-
ния не имеет.
Такие же отступления есть во всех главах (5-й, 6-й). Это удлиняет главы, делает их не целе-
выми, запутывает и утомляет читателя. А ведь «Руководство» составляется для малоподготов-
ленного и занятого работника, который просто не станет читать длинных статей — ему нужен
короткий с точным заголовком материал, из которого он мог бы получить нужные ему на
сегодня сведения.
Вообще, благодаря пестроте изложения трудно себе представить, на каких читателей
ориентируется автор.
3. Укажем еще на одну непонятную деталь — русские слова в кавычках, например:
«возмездие», «личная уния», «неустроенные» и т. д.
Это, вероятно, надо отнести за счет перевода.
Отдельно остановимся на разделе 7: «Обследование самовозникших коллективов».
При чтении совершенно ясно, что автор сам очень мало знаком с этим обследованием, в
то время как в других разделах чувствуется большой практический опыт и дано очень много
ценных указаний, здесь общие места и благие пожелания обследователям, вроде: «если обсле-
дователь сможет установить то, что мы называем контактом, дети охотно будут приходить на
беседу» (точно это такая [простая] вещь — установить контакт с целым коллективом); «от
конкретных обстоятельств и чутья обследователя зависит то» какой из двух путей выбрать в каж-
дом данном случае».
Надо сказать, что в этом самом трудном разделе упущен из виду читатель, наш рядовой
обследователь, на которого рассчитана эта книжка. Какую помощь могут оказать ему в прак-
тической работе такие общие места?
К тому же и детский «самовозникший коллектив» (по-нашему, термин несколько мета-
физический, «самовозникший» — это какая-то вещь в себе, но в терминологии, конечно, автор
не повинен) подается в классически-педагогическом представлении: шайка блатных людишек

с вожаком и с воровским жаргоном, с правилами поведения. А на деле все это и беднее, и проще,
и разнообразнее.
Наконец, почему в «самовозникшем» должны быть только «скверные» дети и влияние тако-
го коллектива обязательно дурное?
Своеобразно трактуется «самовозникший» коллектив в детдоме: «самовозникшие коллек-
тивы воспитанников в интернатных учреждениях очень близки к коллективу беспризорных
детей, вернее, это коллектив беспризорных, который переносится в условия интернатного уч-
реждения» (с. 100).
Думаем, что с этим очень трудно согласиться. В здоровом, хорошо организованном дет-
доме, с крепкой дисциплиной совершенно не страшен, а иногда даже и желателен незареги-
стрированный педагогами коллектив, а в том детском доме, который имеет в виду автор, начи-
нать, конечно, надо не с «самовозникшего» коллектива, а с «организованного». Изучение
[коллектива] — процесс длительный, и пока изучишь «самовозникший» коллектив, детский
дом совершенно развалится. Реорганизации детдомов не входят в компетенцию комиссии, поэто-
му какое практическое значение для обследования имеет эта часть программы?
Вообще опираться на теорию деления коллектива на «организованный» и «самовозник-
ший» нам представляется несколько преждевременным и опасным»
С. 102 этого раздела посвящена общим заключительным указаниям по всей программе: «Ос-
тается сделать несколько общих замечаний к порядку сбора материала, отмеченного в отдель-
ных разделах программы», и т. д,
Для того читателя, который не прочтет «Руководство» от доски до доски, это общее замеча-
ние останется неизвестным.
IV. «Меры воздействия и показания к их применению*
Глава дает много практического материала, но требует солидного напряжения при чтении
благодаря страшной пестроте изложения. О чем только в ней не говорится!
Отсутствие тематизации отдельных подразделов как-то дезорганизовало самого автора,
и статья пестрит повторениями и перефразировками. Привожу страницы, где это особенно
наглядно, так как выписывать все эти места просто невозможно. В подлиннике страницы от-
мечены скобками и пронумерованы: 143, 145, 146, 147, 149, 150, 151, 154, 164 и 165.
Никакого цельного впечатления от этой статьи не остается, найти в ней нужное место очень
трудно, а ведь «Руководство» — это повседневный справочник, рабочая книга. Если приблизи-
тельно [пройтись] по основным темам, в ней затронутым, то получается следующее:
1. Заседание комиссии как часть единого педагогического процесса.
2. Меры воздействия и показания к их применению.
3. Организация среды — клубы, работа в школе и в детдоме и т. д.
4. Работа с родителями.
5. Привлечение общественников и работа с ними.
Все это очень нужно для местного работника, но необходимо самым серьезным образом
проредактировать всю статью.
Укажем на некоторые места, неверные принципиально, на наш взгляд.
С. 139. «Не столько само правонарушение, его обследование, сколько личность несовер-
шеннолетнего, условия, в которых он живет, и самое главное — будущая судьба».
В рецензии уже достаточно уделено места индивидуалистическому уклону программы.
Не будем здесь больше говорить об этом. Но тут есть другая сторона.
1. Как увязать это со вступительной статьей?
2. Где же тогда разница между нами и детсудом? У них личность, и у нас личность. Выхо-
дит, что разница только в подходе: у нас более деликатный подход к той же личности. Думаем,
что это не случайная оговорка автора.
Много копий было поломано в свое время в борьбе с правонарушительским уклоном, и
вдруг читаем: «дети комиссии все же до некоторой степени заброшены, даже те, которых комис-
сия оставляет под присмотром родителей» — и дальше; «собранные в юношеском уголке рабо-
чего клуба, они вольно или невольно будут иметь связь с детьми, которые обычно посещают
клуб, и эта связь может иметь плохие последствия». Комментарии излишни.
Странно звучит такое место (с. 162): «Во вспомогательный детдом направляются труд-
ные дети... которые своими побегами создали невозможность охвата их педагогической рабо-
той».
Точно во вспомогательном детдоме педагогическая работа не ведется.
Вот пример очень неудачной редакции: «и поэтому детей, которые направлены в социаль-
ные учреждения (по-видимому, специальные, но в подлиннике •социальные») постановлениями
комиссии, нельзя переводить или исключать из этих учреждений без постановления комиссии,

комиссия, определяя тип учреждения» или «чтобы она (беседа) имела определенный эмоцио-
нальный тон».
Подобных мест, к сожалению, много.
V. «Юридическая помощь»
Раздел составлен хорошо.
Общее заключение.
Считаем, что в таком виде, как оно подано на рецензию, «Руководство» пускать в печать
нельзя. «Руководство» — это официальный документ НКП, каждое его слово — это директи-
ва или совет НКП, и поэтому здесь не может быть неудачных, скороспелых, а тем более идеологи-
чески и принципиально неточных мест.
«Руководство» необходимо на местах, в материале есть много ценного, но его необходимо
переработать самым тщательным и ответственным образом. Думаем, что такая осторожность
при издании официальных, руководств необходима, так как было уже несколько случаев вы-
пуска наспех проредактированных и недостаточно проработанных материалов.
Что касается и диви дуалистического уклона, то, конечно, это дефект не только «Руковод-
ства», а и всей работы комиссий, и при составлении «Руководства» это не могло не отразиться.
Надо сказать, что так небрежно поданный материал, просто не выправленный после машин-
ки, с пропусками букв, описками и т. д., производит впечатление недостаточной серьезности.
Мнение «Шарошки»
Секретарем совета командиров назначен Камардинов, как кандидат. Это очень хорошая канди-
датура. Он коммунар старый, знающий все правила коммуны и хорошо грамотен. К тому же
он очень активен и пользуется авторитетом среди коммунаров.
Кандидатура в КК1 — самое больное место. На этом посту должен стоять энергичный
человек и не шляпа. Он должен вмешиваться во все дела коммуны и проверять все. На эту
работу намечено две кандидатуры — Долинный и Никитин. Долинный еще очень молодой
коммунар. С этой работой ему будет трудно справиться. Никитин — коммунар старый и человек
энергичный. Приветствуем Никитина.
Очень важным органом является совет заместителей заведующего2. Он соединяет в себе
и распорядительный комитет, и штаб соревнования. Кроме того, мы должны помнить, что в на-
чале лета воспитатели пойдут в отпуск и членам СЗ придется очень часто заменять заведующего.
Летом у нас много бывает разных экскурсий, и наших и заграничных, — их нужно принимать,
показывать коммуну.
Намечены все кандидатуры дельные — все ребята хорошие и с этой работой справятся.
Мы возражаем только против Фролова С, который уже намечен к выпуску из коммуны и дол-
жен много заниматься.
Кандидатуры в дежурство по коммуне. Их намечено 9 человек. Это хорошо, реже будут
дежурить и не будут так уставать. Намечены все коммунары хорошие. Мы высказываемся только
против кандидатуры Каплуновского. Он еще не знает хорошо всех коммунарских правил, да и
без этого о нем много пишут нехорошего: плохо он относится к девочкам и замечен в похабных
выражениях — такой человек не способен будет поднять культуру нашего быта, а в этом глав-
ная задача дежурства.
Все предложенные в санкомиссию — чистюльки, а для этой работы такие и нужны.
Что касается кандидатур в командиры, то о них сказать трудно. Как будто отрядам вид-
нее3, во всяком случае, среди намеченных есть и кандидатуры неудачные. Например, Петкова
явно командир будет некудышный — совершенно несерьезная особа. Каплуновский, безуслов-
но, не годится в командиры, да еще такого заслуженного отряда, как второй. О Прасове тоже
нельзя сказать ничего особенного — парень еще далеко не дисциплинированный и не вполне
сознательный коммунар.
А для чего выдвигают Грушева? Можно подумать, что только для того, чтобы в отряде было
больше беспорядка и чтобы каждый делал то, что хотел.
Швед, прекрасный парень, но командир будет определенно слабый.
Семенцов до сих пор хамоват немного, пусть бы еще капельку «обкультурился» до следую-
щих выборов. А там для Крыма это будет хороший командир — он человек разбитной и знаю-
щий.
Наконец, почему наметили Сычова в бельевую комиссию? Человек меньше всего подходит
для такого тонкого дела.

Заметка в стенгазете «Дзержинец»
«Кропачевщина»
В сегодняшнем номере я обратил внимание на две статьи. Одна об ужасном браке в литейном
цехе, по случаю .которого автор закричал:
— Ай, ай, ай, ужас, ужас...
Вторая — письмо к коммунарам товарища Когана, в котором он без всякой злобы описыва-
ет, как работают коммунары.
Меня неудача с глиной в ужас не привела. Ошибки бывают во всяком деле, особенно часто
бывают и в новом деле, каким для нас и наших условий является литье.
Напротив, все обстоятельства этой ошибки показали мне, что у нас «кропачевщина» среди
руководящего персонала производства кончилась. Как только установили, что глина не годит-
ся, товарищ Коган1 и все мастера приняли самые решительные меры к исправлению ошибки.
Я прямо говорю: проявленная ими энергия и находчивость могут послужить прекрасным при-
мером прежде всего для коммунаров. В течение всего одного дня им удалось сговориться по те-
лефону с заводом «Свет шахтера», съездить на завод, узнать, где они достают глину, и даже
достать у них несколько возов глины, которая оказалась вполне подходящей.
И вот получилось такое, чему коммунары могут позавидовать. Вчера установили ошибку,
а сегодня уже произвели отливку с новой глиной, и произвели хорошо.
Почему-то коммунары не заметили и этой энергии, и этой находчивости, не заметили и
очевидного мастерства, Поляченко2. А это нужно было заметить прежде всего для того, чтобы
поучиться.
Больше того, мастера-литейщики отказались от своего трехдневного заработка, чтобы не
вводить коммунаров в убыток. Это совершенно лишнее: честно совершенная ошибка в начале
такого дела не может идти за счет наших рабочих. Я считаю, что рабочим должно быть оплачено
время полностью, но то, что они сами предложили им не платить, делает им честь.
Спросим себя прямо: многие коммунары готовы были бы на подобную жертву?
Если в руководящей части производства «кропачевщина» кончилась, то она, кажется, не
кончилась среди самих коммунаров.
Во всяком случае, еще и теперь приходится наблюдать отвратительные картины: «клу-
бов» возле кузницы, шатания по коммуне без дела, ухода из мастерских, курения и матерщины
в цехах. Многие наши герои при всяком случае готовы симульнуть, но это не мешает им герой-
ски ругаться, нисколько не хуже любого холодногорского кавалера и душки.
«Кропачевщину» надо решительно гнать теперь из рядов самих коммунаров. Мы не дол-
жны больше видеть лежащих лентяев на травках и восседающих в пустословных болтаниях
языком возле кузницы. Мы также не должны больше наблюдать, что коммунар уходит из цеха
и просто шатается по коммуне и Мешает другим работать. Все эти штучки, товарищи, надо ре-
шительно бросить. Довольно, в самом деле, прикидываться и такими, и сякими — хорошими,
а на самом деле просто лодырничать и лежать. Дело о возмутительном поведении бригады
Редько3 передал к расследованию4.
Докладная записка члену правления коммуны
им. Ф. Э. Дзержинского
Я Вас прошу считать этот доклад попыткой изложить мои взгляды человеку,
который не хочет ограничиваться по отношению ко мне одним нажимом.
Я сильно и глубоко убежден, что моя педагогическая работа всегда была
и есть настоящая советская работа. Я при этом совершенно не склонен падать
ниц перед многими утверждениями и положениями так называемой соц-
восовской педагогики только потому, что они высказаны от имени совет-
ской доктрины.
Я позволяю себе затруднить Ваше внимание некоторыми общими педа-
гогическими соображениями.
Я убежден (я так себе представляю, что я это ясно вижу, у меня никаких

сомнений нет), что такая «педагогика» на самом деле есть в значительной
мере безответственная выдумка интеллигентщины. К этому я приходил
очень медленно и сам в двадцатом году начинал работу, будучи убежден-
ным ее сторонником. В настоящее время я не только в своем опыте нашел мно-
го доказательств правильности моих сомнений, но уже могу наблюдать,
как и советское общество и, в особенности, партийная мысль начали разби-
раться в непроходимом клубке предрассудков, созданных педагогическими
писателями и писаками...
Плохие детские дома не оттого таковы, что там плохие работники или
что мало денег дают на их содержание, а исключительно потому, что они
отравлены дамской педагогикой, в существе своем не имеющей никакого
отношения ни к идее социализма, ни к пролетариату, ни к труду, ни к Совет-
ской власти, ни просто к здравому смыслу...
••.Отдельные интеллигентско-российские идеи настолько живучи... что
сейчас многие люди, вопреки фактам и действительной логике нашего раз-
вития, продолжают верить в спасительность большинства соцвосовских
средств и продолжают настойчиво рекомендовать их употребление.
Интеллигентская педагогика как раз и характеризуется совершенно ту-
пой верой в действительность средства только на том основании, что это
средство стройно вытекает из разных идеальных положений. Так, напри-
мер, среди интеллигентщины искони была вера в полезность и высокую мо-
ральную ценность бесплатного труда, в помощь бедному, в милостыню,
в непротивление «злому», в спасительность душевных разговоров, в какое-
то особенное значение «любимого» учителя, в сверхъестественное значение
интереса и в так называемую доминанту...
Я с 1920 г. организовал и заведовал колонией им. Горького сначала
в Полтаве, затем под Харьковом, сделал ее известной всей Украине и
РСФСР, и в значительной мере и за границей1; результаты моей работы и
работы подобранного [мной] педагогического коллектива были по меньшей
мере удовлетворительны, и все-таки это не мешало в течение всех восьми лет
травить меня и нашу работу разным совершенно бездельным людям, кото-
рые занимались исключительно тем*, что выигрывали на высказывании раз-
ных похвальных взглядов и педагогических премудростей2.
Окончилось все это тем, что меня заставили уйти из колонии и при этом
почти сознательно пожертвовали ценностью учреждения. Немедленно по-
сле моего ухода начали применять в работе разные шаблоные патентован-
ные средства, и в последнем счете сейчас эта колония стоит на границе раз-
вала и безусловно через год ли полтора будет расформирована.
Вся эта поучительная история имеет только потому значение, что я ни-
когда не подстраивался под педагогическую интеллигентщину и всегда от-
крыто высказывался против нее и настойчиво и упорно проводил свою си-
стему организации, с моей точки зрения более соответствующую нашей
нужде и нашему идеологическому кредо.
Очень многое из того, что было мною сделано в области метода и что бы-
ло мишенью для возмущения и травли, потом в общесоветском масштабе
было проведено как положительное средство.
К примеру, могу указать на некоторые элементы военизации, которые
я предлагал еще с 20-го г. и за которые получал названия Аракчеева,, жан-
дарма и пр. Как известно, элементы такой военизации, даже в большей сте-

пени, были введены в практике пионерработы, а в настоящее время призна-
ются желательными в детских домах.
...Даже в коммуне им. Дзержинского в прошлом году целая комиссия
комсомола, увидев на стене у нас подвижную диаграмму междуотрядного
соцсоревнования, изображавшую движение отряда вперед при помощи кар-
тинного указания на различные способы передвижения (аэроплан, лошадь,
авто, пешком), пришла прямо в ужас и категорически запретила мне упот-
реблять такую диаграмму.
В педагогической области чиновники боятся каждого нового живого
слова и, как только оно кем-нибудь сказано, начинают крыть его при помощи
различных рацей, введенных в употребление нашими безответственными
педагогическими мудрецами. Вот почему для этих юношей, комсомольцев
было совершенно ясно, что такая диаграмма принесет обязательно вред и
нужно ее непременно и поскорее убрать. А между тем вот на днях в послед-
нем номере «Прожектора» описывается такая же точно диаграмма (даже
еще более сильная, ибо в ней едут уже и на коровах), которая употребляет-
ся на Нижегородском автомобильном заводе.
В самом положении о соцсоревновании, поскольку оно намечено в по-
становлении ЦК партии, прямо рекомендуется давать простор начинаниям
на местах и отдельным формам, которые могут быть выбраны на местах.
А вот все-таки среди наших педагогических деятелей никакого простора нет:
знают все, что должно быть соцсоревнование, но при этом стараются его
вогнать обязательно в те формы, в которые его уже где-то вогнали: призна-
ется законной только кривая, изображающая повышение или понижение
процентов промфинплана, а самое существо соревнования уже рассматри-
вается только как функция промфинплана.
В коммуну ГПУ я переходил с радостным ощущением той необходимой
свободы, которую я буду иметь в области создания нового советского вос-
питательного метода. И действительно, у нас в коммуне мне такая свобода
представлена, и только поэтому наша коммуна может претендовать на одно
из первых мест в Союзе. Но и здесь, в коммуне, на каждом шагу на дороге
становится все та же логика «педагогической теории», сделавшаяся поче-
му-то достоянием буквально каждого охочего человека.
Я меньше всего хочу сказать, что вот мне одному известны секреты рабо-
ты, больше их никто не знает и поэтому никто не имеет права рассуждать
о моей работе. Я только один из многих людей, находящих новые, совет-
ские пути воспитания, и я, как и все остальные, собственно говоря, стою еще
в начале дороги. О нашей работе обязательно нужно высказывать сужде-
ние* иначе мы обязательно заблудимся. Но это высказывание ни в коем
случае не должно принимать характера навязывания методов и средств, кото-
рые только «кажутся» хорошими и революционными, кажутся потому, что
наскоро и совершенно по-дилетантски безответственно выведены из некото-
рых хороших понятий, а еще чаще даже не понятий, а слов и терминов. Напри-
мер, сколько совсем пустых слов наговорено вокруг так называемой об-
щественно полезной работы детей. Только потому, что в словах «обществен-
но полезная работа» содержатся признаки положительного содержания,
только поэтому с детскими коллективами производят манипуляции, кото-
рые ведут прямым путем к развалу коллектива и к полной неудаче воспи-
тания.

Нисколько не претендуя на звание великого изобретателя, я хочу только
одного, чтобы о ценности метода судили по его результату, а о ценности
системы судили по общему результативному итогу.
Сейчас же получается такая картина: плох там я или хорош, но я работаю
с беспризорными больше десяти лет. За это время я ни одного дня не болел
и никогда не был в отпуске. Мой рабочий день не меньше 15 часов. Это —
больше 50 тысяч рабочих часов работы непосредственно в детском коллек-
тиве. Я уже не считаю моей работы дореволюционной, которая тоже дала
мне некоторый опыт, так как мне посчастливилось все время работать в
рабочей школе. Работа моя была все время более или менее успешной. За
это время, представьте себе, сколько я передумал, перепробовал, сколько
видел чужих опытов, сколько приобрел навыков почти механических. За это
время я научился очень многому, и сейчас я отдаю это до конца искренне
и воодушевленно советскому воспитанию.
Представлять себе' воспитательную работу как простую цепь логических
категорий, разумеется, просто неграмотно. Сказать, что вот в этом случае
нужно поступить обязательно так, а в этом иначе, просто будет безобразием.
Товарищ Б-н, например, без возмущения не может говорить о том, как
это можно вычесть из зарплаты коммунара стоимость разбитой чашки
15 копеек. И он глубоко убежден в том, что он орудует с методической ло-
гикой, что взять из зарплаты вообще всегда недопустимо. Совершенно по-
нятно, что вся его логика строится на некотором представлении некоторого
идеала: ребенок, деньги, насилие. Разве может советская педагогика бази-
роваться на таком идеальничании, ведь это в идеологическом и методиче-
ском смысле позорно. Все подобные соображения идут от очень стареньких
интеллигентско-буржуазных философских положений о свободе личности,
от индивидуалистических убеждений в том, что ребенок безответствен, про-
сто от положений дамского доброго сердца. А чаще всего они идут от случай-
но пришедшей в голову мысли, что так, дескать, нужно и так будет хорошо.
Вы должны войти в мое положение. Ведь никакой такой простой и
короткой логики в моей работе нет. Моя работа состоит из непрерывного
ряда многочисленных операций, более или менее длительных, иногда
растягивающихся на год, иногда проводимых в течение двух-трех дней,
иногда имеющих характер молниеносного действия, иногда имеющих, так
сказать, инкубационный период, когда накопляются потенциальные силы
для действия, а потом оно вдруг приобретает, характер открытый. Всякая
такая операция представляет очень сложную картину: прежде всего она
должна преследовать главную цель — воспитательное влияние на целый
коллектив, во-вторых, она должна иметь в виду влияние наг данную лич-
ность, а в-третьих, она должна в какое-то гармоническое положение поста-
вить и меня, и коллектив воспитателей, потому что «амортизация» педаго-
гического коллектива — самое ответственное дело, какое у нас есть, и вооб-
ще к этому вопросу нужно относиться чрезвычайно осторожно.
Кроме этих трех главных целей в каждой операции присутствуют еще
и второстепенные: сохранение материальных ценностей, удешевление вос-
питательного процесса, влияние на окружающую среду, доброе имя комму-
ны.
Конечно, идеально проведенной операцией будет считаться только
такая, при которой все указанные цели достигаются в наиболее оптималь-

ном виде. Но как раз в большинстве случаев задача принимает характер
коллизии, когда нужно бывает решить, какими интересами и в какой степе-
ни можно пожертвовать и полезно пожертвовать. Для того чтобы такая кол-
лизия благополучно разрешилась или даже приняла характер гармонии,
нужно бывает пережить колоссальное напряжение. В таком случае задача
требует от меня прямо какой-то сверхъестественной изворотливости и муд-
рости, требует широкого развертывания приема и иногда сложной игры
с детским коллективом, настоящей сценической игры.
Если уж Вы дошли на то, чтобы истратить на чтение моего письма изряд-
ное количество времени, то разрешите проанализировать случай с Ге-чем.
Кражи, подобные кражам Ге-ча, имеют особенное значение в жизни дет-
ского коллектива, и при этом очень сложное. Ге-ч мальчик очень гнилой.
Тов. Б-н представил его как продукт несчастного влияния Ярошенко.
На самом деле это не так. Ге-ч очень развит, умен, циничен, нахален, своеко-
рыстен, смел и, самое главное, имеет возмутительный моральный опыт:
он никого не уважает и ничего не уважает. Это представитель редкого типа,
который я называю типом неоправданного действия. Такие люди ставят
себя против общества совершенно сознательно, не пытаясь никакими призна-
ками логики как-нибудь оправдать свою позицию.
Я знаю происхождение такого типа и знаю, что перевоспитание их дает-
ся очень тяжело. Оно вообще возможно только в том случае, если перед
такими людьми поставлена сильная воля, которая на них регулярно давит,
которая приучает их к сопротивлению общества. Манипуляции с убежде-
нием приносят только вред, ибо только дают простор для упражнений в ци-
ничной логике, что же касается «влияния доброго сердца», то оно производит
прямо противоположный эффект по отношению к ожидаемому.
Ге-ч крал в коммуне регулярно. Удалось выяснить только кражу двух
шинелей и часов, но с уверенностью можно сказать, что целый цикл краж,
прошедший по коммуне в течение полутора месяцев, не обошелся без Ге-ча.
В детском коллективе кражи не так страшны своими материальными послед-
ствиями.
Пропадают вещи, в коллективе бродят подозрительные соображения по
адресу очень многих коммунаров, говорятся укоряющие и обвиняющие ре-
чи, заводятся ссоры, создаются целые стихии ненужных разговоров.
Когда обнаружился совершенно неожиданно виновник краж, общее
негодование против него явилось естественной реакцией. Это негодование,
конечно, не должно было определять характера мер против Ге-ча, но такую
или иную уступку общественному мнению нужно было все-таки сделать.
Нужно было вообще сделать так, чтобы воспитательное влияние на весь
коллектив всей этой истории было наибольшим. С такой точки зрения ис-
тории, подобные кражам Ге-ча, бывают сплошь и рядом весьма полезными
толчками в развитии всего коллектива, и, если бы подобных историй не бы-
ло, общий воспитательный процесс мог бы получаться более замедленным.
Коллектив выковывается на явлениях, имеющих общественное значение,
хотя бы даже и на таких, как кража. Это положение представляется, разу-
меется, парадоксальным и, пожалуй, может послужить темой для шуток.
Однако тем не менее оно остается справедливым в такой степени, в какой
здесь говорится о,пользе для коллектива предпочтительно перед пользой
для отдельной личности. Во всяком случае, гневное напряжение нашего

коллектива, вызванное кражами Ге-ча, нужно было переключить в полез-
ные комплексы переживаний для наибольшего числа членов коллектива.
Независимо от этого отдельной задачей стоял вопрос о судьбе самого
Ге-ча и о наиболее .полезном влиянии наших мероприятий по отношению
к нему. Я принужден был в этом вопросе не считаться, конечно, со своим
представлением о Ге-че как о мальчике тяжелом и открыто поставленном
против коллектива. Если бы я ударился в сторону наименьшего сопротивле-
ния, мне как раз не нужно было обращаться к совету командиров для суда
над Ге-чем, а нужно было собрать педсовет, который по всем правилам
педагогической науки мог бы определить невозможность для Ге-ча оставать-
ся в коммуне, явно для него малоприспособленной как тип учреждения.
Ибо по педагогическим правилам для Ге-ча нужно учреждение с более суро-
вым режимом.
Я обратился в совет командиров и потому, что мне нужен был выход для
коммунарского гнева, и потому, что только в таком случае можно было
рассчитывать на оставление Ге-ча в коммуне. Первое постановление совета
командиров меня совершенно удовлетворило, так как после такого сурового
постановления, с одной стороны, разрешались многие комплексы настроений
в коммуне, с другой стороны, Ге-ч вводился в сферу суда детколлектива и
можно было рассчитывать после недолгого остывания на амнистию по от-
ношению к Ге-чу.
Такая конъюнктура, с моей точки зрения, была одинаково полезна и
для коллектива, и для Ге-ча. Коллектив переживал свою «мощь», пере-
живал волну негодования против кражи, должен был пережить и на-
строение снисхождения и ответственности за самого Ге-ча, все то, что
для меня было как раз нужно во всех отношениях. Ге-ч же, так открыто
поставивший себя против коллектива и так же нахально и пренебрежи-
тельно державшийся на совете командиров, должен был испытать и ту
же силу коллектива, й его негодование, и его амнистию. Таким образом,
по моему плану достигались обе цели. Подобные операции для меня были
далеко не новыми. В моей практике, в особенности по колонии им. Горько-
го, их было много приблизительно такого типа (с индивидуальными укло-
нениями в ту или другую сторону). Только при помощи таких приемов и
создается тот бодрый и дружный тон коллектива, который отличает и
нашу коммуну, и отличал колонию им. Горького и который пока что
является нашим главным достижением.
И вот в такую сферу моих намерений вдруг вплетаются мысли и при-
емы, направленные исключительно представлениями о правах человека
и гражданина3, представлениями, разумеется, идеалистическими, но ни-
какого отношения не имеющими к педагогической технике. Тов. Б-н
приехал в коммуну как защитник угнетаемого Ге-ча от коммунаров и
этим сбил меня со всех позиций. Коммунары остались в положении ви-
новатых, Ге-ч — в положении несчастного страдальца, которого комму-
нары хотели незаслуженно выгнать, и только защита члена правления
позволила ему остаться. Его оставление в коммуне и в глазах коммунаров,
и в глазах самого Ге-ча не было актом коммуны, и даже не было суждения
о Ге-че, а было суждение о неправильном постановлении совета коман-
диров.
Этот случай сам по себе незначителен. Никаких особенных бед у нас

не произошло, несмотря на то что мой план не был проведен. Хуже всего
вышло для Г-ча: он остался в коммуне на прежней позиции аморального
стояния против коллектива, и на этой позиции его укрепил приезд, това-
рища Б-на, коллектив пережил неясную напряженность действия,
а т. Б-н попал в положение, не выгодное для члена правления, — поло-
жение неожиданного тормоза.
Я этот случай разобрал только для того, чтобы характеризовать воз-
можность ненужного и логически чуждого советской педагогике вмеша-
тельства случайных соображений и коротких формул. Таких примеров
можно из моей практики привести очень много, даже из практики ком-
муны им. Дзержинского, в которой, как я говорил, мне представлена ис-
ключительная свобода педагогического действия по сравнению с другими
детскими домами. И в коммуне им. Дзержинского не менее половины
моей энергии уходит на преодоление ненужных трений и сопротивлений
случайных мыслей и случайных формул.
И благодаря этому в работе нашей коммуны мы никак не можем до-
стигнуть того, на что мы в самом деле способны. Это очень печально:
мы не можем достигнуть наибольших успехов только потому, что все к
этому успеху стремимся и все его жаждем. Но в нашей работе нет цель-
ности системы и нет доверия к одному ответственному лицу, и, не будем
греха таить, и мы еще не освободились от педагогических предрассудков,
раздирающих на части детские дома наробразовского соцвоса.
Очень много соображений, высказанных выше, нужно было бы, конеч-
но, развить и сделать достоянием всех практических работников, но у
меня для этого нет времени.
Но я буду считать положительно счастливым, если этот мой доклад
хоть в небольшой степени позволит мне познакомить Вас с некоторыми
моими планами и мыслями,, если благодаря этому Вы меня поддержите
своим доверием и позволите произвести последние усилия в нашем опыте.
Те общие положения об условиях работы, которые описаны выше,
касаются решительно всех областей работы, комкают всю нашу систему
целиком и не позволяют нашей коммуне приобрести настоящее четкое
лицо.
Я позволю себе в следующем изложении коснуться некоторых про-
блем, которые, по моему мнению, должны быть разрешены в скором вре-
мени и которые отчасти затрагивались на правлении.
Общий вид коммуны
В наших условиях — это тоже проблема. Как-то так получается, что об-
щее представление о коммуне сложилось у многих сотрудников ГПУ и
во всем нашем обществе почему-то неблагоприятное. Можно, пожалуй,
доказывать, что раз такое представление сложилось, значит, что-то в самом
существе коммуны организовано неверно, нужно это неверное искать и
искоренить.
Никогда ни одной минутки я не представлял себе, что перед этим об-
щим представлением нужно обязательно преклониться.
Я затрудняюсь назвать ту тенденцию, которая приводит к подобным

представлениям о нас, но я ее очень хорошо понимаю. Она ясна и показы-
вает свое существо на каждом шагу. Откуда-то в нашем обществе взялось
чисто романтическое отношение к идее детского дома, честное слово, неда-
леко ушедшее от темы о рождественском мальчике.
[Во-первых], если в коммуне более иЛи менее счастливо живут полтора-
ста ребят, если они получили от общества чистые постели и хороший дом,
это всем кажется каким-то прорывом. Необходимо обязательно, чтобы эти
дети были педерасты, чтобы они были обязательно изъяты из притонов
разврата и преступления, чтобы они предварительно немножко пореза-
лись финками. Во-вторых, необходимо, чтобы они жили в условиях перво-
бытной бедности, чтобы в коммуне не было паркета и хорошей мебели,
чтобы таким путем они приучались к какой-то специально для них назна-
ченной жизни. Сколько раз мне приходилось слышать упрек по моему
адресу, заключающийся в том, что большинство наших детей не было на
улице. Уличный стаж в данном случае требуется тоже в порядке роман-
тической настроенности. Как это так? Мальчик не прожил на улице и
месяца, а имеет дерзость воспитываться в нашей коммуне и этим самым
лишает нас необходимых лавров, лишает нас возможности вокруг нашей
работы иметь беспризорно-лирический ореол?
Многие идут еще дальше:- ни разу не побывав в коммуне и увидев
ребят только в клубе ГПУ на каком-нибудь празднике в чистом и хорошо
сшитом платье, они все-таки довольно громко утверждают, что наши
коммунары панычи, белоручки, барчата. Само собой [разумеется], все
убеждены, что наши ребята страшно легкие и их даже не нужно воспи-
тывать, никакого труда не стоит с ними возиться, все это замечательно
хорошие дети.
Ко всему этому присоединяется откуда-то идущее в нашу работу про-
тивопоставление нашей коммуны Прилукской, которая рисуется в самых
радужных красках: и ребята там преступные, и живут проще наших, в
Харьков приезжают в более или Менее неуклюжей одежде, все не только
были на улице, но побывали некоторые и в Соловках, а в то же время они
все страшные труженики и из них обязательно вырастут настоящие цветы
беспризорного воспитания.
Я в Прилуках не был, но были не один раз мои помощники и комму-
нары, несколько раз были у меня воспитанники-прилучане и очень искрен-
не делились со мной своими жизненными впечатлениями. И поэтому
романтические одежды Прилукской коммуны для меня малодействитель-
ны. По крайней мере до весны 30-го г. положение в Прилуках было таково,
что о педагогических лаврах говорить было, пожалуй, преждевременно.
Как теперь — не знаю, но знаю, что упорядочение детского коллектива
дело очень сложное и довольно длительное. Кстати сказать, я решительно
не верю утверждению, что из Прилукской коммуны за год убежало только
сорок человек. У меня почему-то другие сведения.
Между прочим, я считаю педагогическим безобразием вот то культи-
вирование отрыжки прошлого, которое практикуется как в московских
коммунах ГПУ, так и в Прилукской коммуне. Сколько я ни видел воспи-
танников той и другой коммуны, все они носятся со своим прошлым и
кокетничают им без отдыха,. В торжественных речах они обязательно
скажут: вот мы были преступниками, ворами, бандитами, а вот из нас

делают людей. Их руководители, в том числе и Погребинский7 , совершен-
но зачарованы этим самым прошлым и на каждом шагу о нем говорят
и воспитанникам, и посетителям, и в литературе. Недавнее письмо ко
мне воспитанников Болшевской коммуны с предложением организовать
сборник произведений бывших беспризорных тоже говорит, что у них
есть много материала, но все это материал из прошлого, преступного прош-
лого детей.
Прежде всего — это бесчеловечно по отношению к ребятам. Что это
за воспитание, которое берет такую дорогую плату с ребят: мы вас воспи-
тываем, но помните, такие-сякие, какие вы были скверные и какими ста-
новитесь под нашими руками. Во-вторых, это в последнем счете технически
просто безграмотно: зачем тратить человеческую энергию, в данном случае
ребяческую, на все эти ненужные переживания, зачем лишать человека
той свободы развития, которую на самом деле должна представить ему
Советская власть, зачем делать из мальчика надорванное существо, всегда
сознающее свою ограниченную человеческую ценность? И именно благо-
даря этой работе в таких случаях никогда не может получиться сколько-
нибудь интересных результатов — продукты работы, в лучшем случае,
будут только средними по ценности.
Идеологически это тоже безобразие. Мы давно отказались от представ-
ления о прирожденной преступности, и гордиться, что мы из преступника
сделали человека, — значит именно утверждать, что мы что-то в нем
переделали. Этим гордиться не нужно. Само собой понятно, что одна пере-
мена условий жизни подростка уже и значит, что он перестает быть пре-
ступником. Вся эта возня с прошлым воспитанника имеет целью показать
в [преувеличенном виде так называемые достижения и оправдать неко-
торые недочеты в общем тоне коллектива и в его жизни.
Для того чтобы успешно состязаться с Прилукской коммуной, мне
нужно было бы тоже стать на такую же линию. Поверьте, что это сделать
было бы совсем не трудно.
Но мы практикуем другую установку: в нашей коммуне никто никогда
не вспоминает своего прошлого, в педколлективе положительно запре-
щено его касаться как в разговорах, так и в официальных вопросах. Мы
совершенно сознательно отказались от всякого учета и всякой регистра-
ции преступных элементов прошлого, и благодаря всему этому оно у нас
уничтожено до конца. Его просто нет.
Наши коммунары буквально не тратят на свое прошлое ни одной ми-
нуты своей жизни. И я этим горжусь. Я горжусь тем, что в коммуне
никогда не произносится слово «беспризорный» и коммунары считают
его обидным словом.
Значит ли это, что у наших воспитанников нет прошлого и что они так
легки для воспитания?
Для красоты слова еще можно в литературном произведении раскраши-
вать детские преступления такими яркими красками, какими их описал
Погребинский в своей книжке4. Но зачем это делать перед такими [реа-
листическими] людьми, как Вы или, скажем, я? Зачем выдумывать ле-
генды о поголовной преступности нашего беспризорного детства и его
трудности? Ведь это значит как раз играть в тон тем западноевропейским
болтунам, которые нашу беспризорщину тоже раскрашивают.

«Ужасы» нашей беспризорщины почему-то преувеличивают именно
у нас. Не могу понять, для чего это делается. Ведь, пожалуй, так можно
убедить все наше общество в том, что наше детство действительно постав-
лено в такие возмутительные условия.
Прилукская коммуна существует два года. Когда не было этой комму-
ны, кто воспитывал этих «ужасно преступных» детей? Как же тогда об-
ходились без Прилукской коммуны?
Я восемь лет заведовал колонией им. Горького, специальной колонией
для правонарушителей. В этой колонии собирался, собственно говоря,
гораздо более трудный элемент, чем в Прилуках, потому что туда мог
быть прислан только мальчик, на самом деле совершивший преступле-
ние, удостоверенное судебным актом.
И все-таки я скажу: ничего ужасного там не было, все же это были
более или менее нормальные люди, с которыми работать было трудно
по причинам, пожалуй, от них менее всего зависящим, а зависящим ис-
ключительно от наробраза.
И при таких условиях, да еще в условиях большой бедности, процент
действительно тяжелых, запущенных ребят едва ли был больше пяти.
И в Прилуках собрано обычное наше беспризорное общество: конечно,
запущенное, конечно, состоящее из людей, усвоивших навыки и украсть,
и нахальничать, и хулиганить. Но привести это общество в порядок при
известном труде далеко не так сложно, как это рисуется. Все эти ребята
в подавляющем большинстве вовсе не поклонники беспризорного не-
счастья, все они хотят учиться, все хотят работать, все хотят спать в чистых
спальнях, все хотят быть настоящими людьми. Я утверждаю, что
это совершенно нормальные люди, уличные привычки которых ликвиди-
руются довольно быстро при хорошей работе педколлектива...
Наши ребята, побывавшие в Прилуках, также и наши педагоги — все
говорят в один голос: ребята там хорошие. И это верно, в этом нет никакого
сомнения. Я и сам видел этих ребят и говорил с ними. Такие же ребята и
у нас. Откуда это взяли, что у нас ребята более легкие, чем, скажем, в При-
луках? Ведь такие точно дети собраны в других детских колониях (Буды,
Валки, Волчанск).
Во всяком случае, у нас более сорока переведенных из колонии им. Горь-
кого, т. е. бывших правонарушителей, присланных туда по суду. Утвержде-
ние, что у нас легкие, совершенно легкие дети, делается только потому,
что в нашем коллективе благополучно, — других оснований нет. А я гово-
рю, что и в Прилукской коммуне может быть так же благополучно, и готов
это доказать, и несколько раз предлагал это.
И в нашей коммуне есть очень солидное число достаточно трудных де-
тей, с которыми справляться вообще не так просто. Ведь недаром же я ра-
ботаю 15 часов в сутки без выходных дней, и вот оканчивается третий год,
а я не мог поехать в отпуск. И среди моей работы хозяйственные усилия
занимают сравнительно незначительную часть времени. Таких ребят, с ко-
торыми менее опытный заведующий не справился бы, у нас человек 25—30,
из них с некоторыми и я справляюсь с большим напряжением. Такие, как
Ге-ч, могут в Прилуках составить довольно заметную точку.
Сказки о каких-то особенных трудностях в Прилуках и о каких-то осо-
бенных «легкостях» у нас — это именно сказки. Все дело в том, что у нас

больше сделано в коллективе, и поэтому он в среднем благополучнее. Был
же в Харькове ВУЦИКовский детский дом и дом им. Артема, составленный
из так называемых нормальных детей. Ведь разнесли и тот и другой дом ре-
бята? И нашу коммуну разнесут, если не работать в ней педагогам как
следует.
И получается действительно странно: то именно, что составляет резуль-
тат нашей работы, вдруг делается основанием для какого-то почти упрека.
В Прилуках занимались педерастией, значит это, что в Прилуках лучше?
А я утверждаю, что занимались педерастией только потому, что ни к чер-
ту не годны те педагоги, которые там были в то время. При правильной
работе в детском доме о педерастии никому в голову не придет.
Такие же сказки рассказывают о наших ребятах, как о барчуках. Если
считать рабочим человеком только того, кто небрежно одет, или не умеет
причесаться, или не умеет обращаться с носовым платком, или матерно выра-
жается, тогда, пожалуй, и такая сказка к месту. Чисто внешняя культура —
самое легкое, чего можно достигнуть в детском доме, и она совершенно не-
обходима. Она уже поднимает человека в собственных глазах и помогает
ему держаться прямо на ногах. Привычка к чистоте, к аккуратности, к по-
чищенным зубам, к вежливости — это то, с чего в крайнем случае даже
можно начинать. Вот о чем приходится говорить. А костюм? Да, в коммуне
есть суконные парадные хорошо сшитые костюмы, которые коммунары на-
девают четыре-пять раз в год. Ведь вот в течение трех лет мы их даже не
износили, они еще проносятся года три, в таких костюмах нас видят в об-
ществе и на этом основании заключают, что дзержинцы — панычи. А това-
рищ Элькин до сих пор повторяет старые утверждения: все для внешно-
сти. Нужно было привести в клуб ГПУ толпу полудиких, малокультурных
ребят, тогда, очевидно, все были бы довольны. И здесь явно результаты на-
шей работы обращаются в основания для упрека.
И еще сказка: наши ребята только теперь начали работать. Простая вы-
думка, называемая иначе ложью. С первого дня существования коммуны
ребята работали четыре часа в день, и никогда ни один коммунар не мог
быть без работы. Совсем другой вопрос, к чему приводила эта работа: де-
лали вручную шкафы и кассы. Вручную это делать долго и невыгодно,
но все же делали, и половина квартир сотрудников ГПУ обставлена нашей
мебелью, за которую до сих пор не заплачено больше 2 тысяч рублей. Са-
мый клуб ГПУ оборудован работой коммунаров, оборудованы клубы союза
металлистов в Харькове, союза химиков в Донбассе на 2 тысячи мест, да
и многие другие менее заметные учреждения. Повторяю, все это делалось
вручную при небольшом участии машин. Никогда я не мог упрекнуть ком-
мунаров в лени или в плохой работе — они свои обязанности исполняли
добросовестно, хотя и не получали платы.
А почему говорят, что коммунары дармоедами были? Просто потому,
что не отвечают за свои слова, а говорить для чего-то представляется вы-
годным.
И еще одна сказочная мысль: у ребят малый уличный стаж. Вы даже
представить себе не можете, до чего легко было бы для меня сделать этот
уличный стаж более солидным: взять и написать, да еще в ярких красках,
об уличных подвигах бывших беспризорных. Кто проверит и какими спо-
собами? И ведь так и делают: для доброго имени детского дома необходимо,

чтобы его воспитанники обязательно имели уличный стаж.
Как будто уличный стаж что-то определяет. Семейные дети нисколько
не легче уличных, т. е. совершенно такие же, как и на улице. Количество мо-
рально отсталых среди семейных детей вовсе не меньше, чем на улице. Вот
наш Ге-ч из семьи. Возьмите статистику комиссий по делам несовершенно-
летних, и Вы увидите, что количество преступлений семейных детей до кон-
ца подавляет преступления беспризорных, а ведь они живут в гораздо луч-
ших условиях. Среди коммунаров самые тяжелые именно семейные дети.
Они тяжелее еще и потому, что меньше дорожат коммуной. Не бывает
дня, чтобы в коммуну не приезжал или не приходил какой-нибудь товарищ
и не просил как-нибудь устроить его сына или дочку в коммуну, потому
что он крадет, хулиганит, пропадает на улице. Бывают дни, когда таких
просителей бывает по нескольку. Все это случаи, не зарегистрированные да-
же статистикой комиссий.
Наконец, что же делать, если количество уличных детей в СССР не так
велико, как это нужно для педагогического романтизма? Ведь не даром
же столько денег тратится на борьбу с беспризорностью? Того мальчика или
девочку, который, очутившись в нужде, был немедленно отдан в детский
дом, не могу же считать бывшим на улице.
Все дети голода, которых и сейчас много в коммуне, большей частью
не были на улице. Все девочки не были на улице, это общее правило не
только для нашей коммуны. Во всех детских домах, в том числе и в При-
лукской коммуне, биографии большинства детей не заключают в себе улич-
ного стажа, если не считать двух-трех недель. Обычное правило, что маль-
чик или девочка, оставшиеся без родителей, кем-либо пристраиваются в
ближайший детский дом. В этом и заключается настоящая ценность на-
шей борьбы с беспризорностью. Если мальчик даже и попадает на улицу,
для него представляется очень нетрудным попасть в детский дом, и только
заядлые бегуны скоро убегают из детского дома, большинство же в нем
остаются. Для меня никогда не представлялось нужным уменьшать зна-
чение этих мер в борьбе с беспризорностью и обесценивать в чьих-нибудь
глазах нашу борьбу с беспризорностью.
Даже и для увеличения наших достижений это невыгодно делать... По-
стоянные переводы мальчика из одного детского дома в другой, постоян-
ные расформирования и переформирования детских домов — это настоя-
щее зло... Поэтому мальчик, прошедший через все мытарства педагогиче-
ской премудрости, бывает нисколько не меньше запущен, чем уличный,
да еще снабжен специальной потребительской психологией, которую спе-
циально в детских домах воспитывают.
И наконец о побегах. Три случая в год. Это для всякого понятливого
человека — рекордная цифра. Я никогда не наблюдал подобной цифры
и горжусь ею, тем более что ни один коммунар не убежал на улицу. Нужно
нарочно чрезвычайно несправедливо и возмутительно относиться к работе
коммуны, чтобы три побега в год сделать базой для каких бы то ни было
разговоров. Во всяком случае, это совершенно неприлично. Может быть,
и не столько много моей заслуги в том, что у нас так мало побегов, но того,
кто добился этого, весь наш коллективный труд, в том числе заботы и труд
правления, можно только отметить как заслуживающие положительного
отношения.

Я совершенно не понимаю, как может член правления, собственно го-
воря, так неосторожно и явно нарочито чернить работу собственного дет-
ского учреждения? Для меня нет никаких сомнений, что товарищ Элькин
враждебно относится к нашей коммуне, и пользы от такого отношения для
коммуны не будет никогда.
По существу о побегах. В известной мере число побегов, конечно, опреде-
ляет положение детского дома, но прямо связывать эти две вещи ни в коем
случае нельзя. Я видел детские дома совершенно развалившиеся, в кото-
рых педперсонал потерял всякую власть над детьми, и из них мало бежа-
ли — привольно жить в таком доме, можно безнаказанно воровать и об-
крадывать даже педагогов. Крепкий, дисциплинированный детский кол-
лектив иногда отпугивает мальчиков, привыкших к полной анархической
свободе, и, если для такого мальчика представляется случай где-нибудь
устроиться, он уходит из дома, а чтобы можно было с собой унести одежду,
он уходит тайно. Положение наших мастерских, дающих в известном чис-
ле случаев слабую квалификацию, свободно может повести к побегу тех
мальчиков, которым уже по 16 лет и они имеют возможность пристроиться
где-нибудь на работе.
При таких условиях три побега в год, даже для непросвещенного вни-
мания, — настоящее чудо. В моей практике это рекордная цифра, и за
большие достижения я при настоящих условиях ни в каком случае ручать-
ся на будущее не могу.
При этом я знаю, что нужно сделать в коммуне, чтобы уменьшить до
последней степени возможность побегов, но пока что это не в моей власти.
Точно так же я совершенно не могу отвечать за возможные рецидивы
среди выпущенных воспитанников. Есть ребята, которые могут нас всегда
порадовать рецидивом через год или два после выпуска. Это обязательно
народ умственно отсталый, а таких в коммуне всегда имеется процентов 10.
С интеллектом вообще педагогика до сих пор не знает средства справлять-
ся. Если человек глуп, то это надолго. Слабый интеллект, соединенный
со слабостью воли, — комплекс настолько ненадежный, что в известной
среде рецидив почти неизбежен. Конечно, в редких случаях наш выпускник
попадает под дурное влияние, и поэтому в редких случаях возможен и ре-
цидив, но вообще он возможен, и за него я отвечать не могу. И сейчас в ком-
муне есть несколько человек, судьба которых после выпуска их из коммуны
не представляется обеспеченной морально.
А нужно еще заметить, что по отношению к нашим выпускникам прав-
лением решительно ничего не сделано, чтобы жизнь их была хоть на первое
время сносной. Вот те девочки, которые работают в «Динамо» и которых
т. Э. обвиняет в кражах. Сколько времени они должны были жить на
30 рублей в месяц?
Правление совсем не знает, как мне трудно пришлось с выпускниками
без квартир и без каких бы то ни было ассигнований для первоначальной
помощи выпускаемым.
При таком положении возможны рецидивы. Правда, что касается дево-
чек с «Динамо», то рецидивы тут едва ли установлены. Поскольку я был
в силах проверить заявление т. Э., в кражах этих можно основательно
сомневаться. По рассказам коммунаров и бывших коммунаров, некоторых
девочек подозревали в краже пальто у работницы и даже арестовали и

отправили в район[ную] милицию (между прочим, всех). Подозрение на
них пало только потому, что они раньше кончают работу и раньше уходят.
Разумеется, сыграло роль и то обстоятельство, что они беспризорные. Де-
вочки уверяют меня, что в краже они не участвовали, что из района их ско-
ро выпустили, что пальто украдено уборщицей, которая за это и уволена.
Проверить эти данные я не мог, так как местком, к которому я обратился
с вопросом, ответил мне через бывшего коммунара Бокова, что с такими
вопросами я должен обращаться в угрозыск. О других случаях никто ни-
чего не знает.
Политвоспитание
Признаюсь Вам откровенно: в постановке этого вопроса т. Б-вым
я ничего не могу понять. Вопрос ставится в форме по меньшей мере стран-
ной. Никто не спрашивает, насколько политически воспитаны наши ком-
мунары, насколько они быстро идут вперед по пути политического разви-
тия. Спрашивают о другом: применяются ли вот такие-то и такие-то поли-
тические средства, якобы обеспечивающие политическое воспитание. Б-в
глубоко убежден, что политическое воспитание проводит он, а так
как он сравнительно мало бывает в коммуне и так как коммунары чрез-
вычайно заняты, чтобы лишний раз посидеть на заседании, то он и делает
вывод, что политическое воспитание поставлено слабо.
Но я имею дерзость думать, что политическое воспитание вовсе не про-
водится товарищем Б-вым, который, собственно говоря, и не умеет
его проводить, ибо для этого тоже нужно иметь и специальные знания, и
специальные способности, и подготовку. Я вовсе не склонен уступить това-
рищу Б-ву честь политического воспитания коммунаров до конца и без-
раздельно. И если учитывать не только работу товарища Б-ва, а учи-
тывать работы и всего персонала, и мою собственную, а самое глав-
ное, всю работу коммуны, весь цикл напряжения и тона, работу всех ком-
мунарских органов, то даже с точки зрения «метода средств» полити-
ческое воспитание будет найдено.
По Б-ву, выходит так: начались занятия на рабфаке, не стало хва-
тать времени у коммунаров для заседаний — и исчезло политическое
воспитание. Но ведь рабфак существует только с 1 октября? А до 1 ок-
тября что было? Ведь коммунары в течение двух месяцев вовсе не рабо-
тали в школе, а в течение всей зимы работали гораздо с меньшей на-
грузкой, чем на рабфаке. Наконец, половина коммунаров не состоит на
рабфаке.
И во все эти времена политическое воспитание проводилось если не
Барбаровым, то кем-нибудь другим.
Если бы я полагался на товарища Б-ва и ожидал только от его ра-
боты каких-либо эффектов, я был бы круглым дураком и самым послед-
ним заведующим.
Я очень уважаю т. Б-ва, и он хороший работник, но как работник
на рабочем фронте, [непосредственно] с ребятами — он уступит многим
нашим педагогам. Б-ов, собственно говоря, никогда и не был постоян-
ным работником в коммуне. Для того чтобы с ребятами что-нибудь сде-
лать, нужно проводить с ними все время. Б-ов вовсе не политрук

и вовсе не мой заместитель. Он постоянный представитель правления в
коммуне, пользующийся доверием правления в большей степени, чем зав-
коммуной (что вполне естественно). И как представитель правления, как
участник общих организационных усилий, он принимал участие и в ор-
ганизации политического воспитания.
Главный процесс политического воспитания в коммуне организован
мной, и я за него отвечаю, если судить по результатам, а не по приме-
няемым средствам.
...Я совершенно не могу понять, как можно говорить о воспитании
в Советском Союзе, предполагая, что оно поставлено правильно, и думать,
что политическое воспитание где-то отсутствует. Каждый воспитательный
шаг у нас должен быть проникнут политическим воспитанием, и если
это не так, то все наше воспитание просто вредительство и никуда не го-
дится. Политическое воспитание — это не отдельный участок в коммуне,
а это именно и есть наше воспитание. Если мне говорят, что у меня все
хорошо, но нет политического воспитания, то я должен понимать это так,
что вся работа вообще ничего не стоит...
В таком случае спрашивается, о чем же говорят?
Если говорить о политическом образовании, то и сам Б-ов при-
знает, что коммунары очень быстро идут вперед в своем политическом
развитии; для этого достаточно, впрочем, прочитать зачетные работы ком-
мунаров по предмету Б-ва на рабфаке. Если говорить о политиче-
ском настроении, то оно для всех явно и ясно.
При этом вовсе неправильно было бы думать, что коммунары слабо
осведомлены о всех явлениях текущей политики. Они много читают газет
и книг, они в курсе событий и очень активно их обсуждают и относятся
ко всем вопросам с большой страстью. Если говорить о коммунарах как
о будущих членах нашего общества, то я ручаюсь за них, ручаюсь за их
первосортность.
О чем же тогда говорят?
Говорят о том, что такие-то и такие-то средства политического воспита-
ния не применяются. Какие средства?..
Вот одно из них: общественно полезная работа... Самый термин «об-
щественно полезная» работа говорит много, и как будто называется им
полезное дело. На практике работу эту сводят к тому, что воспитанники
должны потерять огромное количество времени для разного хождения,
должны принять участие в работе, которой они не знают, и при этом обя-
зательно они должны что-то упустить в той работе, которую им на самом
деле с большой (политической) пользой для себя нужно было сделать и
можно было сделать.
Никаких методик «общественно полезной работы» нет, технически по-
лучается дилетантство или головотяпство.
Мальчик должен ходить в Шишковку и ликвидировать неграмотность.
Но он не умеет этого делать, для этого нужна хотя бы небольшая методи-
ческая подготовка, он не имеет времени этого делать, эта работа вызывает
у него отвращение, потому что он с ней не знаком. При этом этот самый
бедный мальчик и так загружен по горло, но он все-таки должен ходить
только потому, что кому-то когда-то пришло в голову, что для него эта
работа воспитательно полезна.

Или он должен читать лекции в совхозе. Читать он их не умеет, слуша-
тели спят и расходятся, сам он раздражается, но кто-то сказал, что это
очень хорошее воспитательное средство. А кто наблюдал результаты при-
менения такого средства? Я сколько ни наблюдал, но результаты всегда
получались плачевные. Хорошо еще, если тот же мальчик не научится
пьянствовать в Шишковке или просто ухаживать за девицами.
Все такая общественно полезная работа основана почему-то на принципе
благотворительности и почти не имеет именно общественного характера.
Это обычные индивидуальные работы, только плохие. Общественное же
усилие всей коммуны на таком фронте, конечно, мало возможно по при-
чинам, от нас не зависящим.
Общественная- работа политических организаций в коммуне нисколько
не страдала от присутствия рабфака. Я сказал бы даже, что здесь недостат-
ки в работе происходили исключительно по причинам, не зависящим ни
от коммунаров, ни от организации коммуны в целом. Дело в том, что в са-
мой организации коммуны столько выходов общественной мысли, что
они вполне удовлетворяют [наши] потребности вести общественную ра-
боту. !Разве совет командиров не политическая организация, а ведь у нас,
кроме совета командиров, есть еще много органов, направляемых комсо-
молом и состоящих из комсомольцев. Закрывать глаза на это обстоятельст-
во — значит видеть в общественной работе исключительно внешнюю сто-
рону вопроса.
Если говорить о времени для собраний бюро или общих собраний ком-
сомола, то они всегда возможны. Вот сейчас я организовал в коммуне ли-
тературный кружок, в который записалось так много членов, что при-
шлось разбить его на три секции и с каждой работать отдельно, и для всех
находится время, и все хотят почаще собираться. Значит, при желании
всегда можно собрать любое собрание и любой орган. Каких-либо непре-
оборимых препятствий для этого никогда не было и не может быть.
Вот я подсчитал работу общественных органов коммуны за последние десять дней.
Было:
Общих собраний коммунаров ... 4
Совета командиров 3
Собрание комсомольского актива . . 1
Хозяйственное совещание ...... 1
Контрольная комиссия ...... 2
Клубных организаций 24
Комиссия по празднику 4
Спектакль 1
Собрание с Краснофронт[ом] .... 1
Поход в город 1
Лекций общих 2
Квартирная комиссия 1
Штаб соцсоревнования 1
Бюро 1
Общее комсомольское 1
Всего [48]
В этом списке можно переставить любые цифры, и, следовательно,
бюро или комсомольское собрание можно собрать сколько угодно раз. Во
всяком случае, общее собрание коммунаров мы собираем всегда, когда
появляется хоть одна тема, и никогда из-за этого у нас не было недоразу-
мений.
Общая стихия коммунарского коллектива и без того достаточно об-
щественная. Если идет разговор о необходимых внешних формах, их функ-
ционирование всегда в наших руках.
Это вовсе не значит, что нам некуда дальше идти. Мы идем вперед, и
мы будем развиваться.

Но заметный шаг вперед мы можем сделать только при том условии,
если производство коммуны будет в руках коллектива. Так как с Вашим
приходом в правление, очевидно, вопрос о самоокупаемости перестал быть
актуальным, то, собственно говоря, ничто не мешает этому переходу. Риск
тут небольшой: все равно сейчас в производстве все связано веревками
и еле держится. Пусть коммунарский коллектив серьезно станет на путь
улучшения производства. Для будущих инженеров это совсем не плохо,
а ребята наши для этого достаточно серьезны. Во всяком случае, строить
воспитание на одном сдельном заработке далеко не завидно. А мы, кажет-
ся, к этому идем.
Только в таком случае можно будет говорить, что у нас не только на-
стоящее политическое воспитание, но и настоящее диалектическое, так
как развитие нашей индустриализации требует людей, привыкших к орга-
низационным усилиям. Разве мы можем сказать, что наш рабочий класс
достаточно воспитан в этом отношении или что воспитано наше ин-
женерство.
Отделываться от этого вопроса при помощи слова «делячество» нель-
зя. Мы вовсе не интересуемся прибылями, если ими не заинтересовано
правление.
Простите за длинное письмо. Я еще всего не сказал, у меня очень мало
времени...
Из письма Г. С. Макаренко
7 сентября 1931 г. Утро. Одесса
...После завтрака идем в кино [смотреть] «Красные дьяволята». Ребята кривятся, но угоще-
ние надо принять1. После кино нас снимает сам Пудовкин, а вечером сразу после обеда идем
в санаторий ГПУ в гости. Вот и весь день. В те немногие минуты, которые остаются в моем рас-
поряжении, пока ребята переодеваются, мне надоедает целая куча людей — разные орга-
низации, приглашающие в гости, другие организации, просящие оркестр, киносъемщики,
беспризорные, репортеры и, наконец, все коммунары.
2 ч дня
Вот и есть у меня часок. Пудовкин прибежал и на коленях просил отложить до завтра.
Он здесь снимает картину «Теплоход «Пятилетка». Третьего дня на улице он влюбился в
наши белые костюмы и в звуки нашего оркестра. Снимает он звуковую картину и поэтому
аж дрожит от такого невиданного сочетания зрительной красоты и хорошего оркестра. Л каш
оркестр, действительно, против всех одесских — чудо. Сейчас Пудовкин плачет — в Одес-
се нет ни одного порядочного автомобиля, с которого можно было бы снимать,— все дро-
жат и портят картину.
На днях будем сниматься и для другого звукового фильма (Ленинградское совкино)
«Музыкальная олимпиада». Главную роль здесь тоже играет все тот же оркестр...
Письмо отряду дзержинцев
Товарищу Черному и 11-му отряду.
Спасибо, товарищи, что пишете письма, и в особенности товарищу Чер-
ному. Получил ваши два письма и очень рад, что в коммуне все благо-
получно. Только не понимаю, как это начальника коммуны отделили от
Шведа и зачем?

Прямо замечательно, что вы держите хорошо дисциплину, я так и
знал, да и при мне дисциплину больше держали вы, чем я.
Отчего вы не пишете, что слышно про колонию им. Горького, как
скоро будет соединение двух колоний и на каких правах?
Я здесь целый день работаю — пишу книги о дзержинцах: о вас
можно написать много интересных книг, и их с охотой будут все читать.
Целый день пишу, а вечером гуляю — хожу в театры. В Москве заме-
чательные театры и замечательно играют. В кино не был ни разу.
Здесь настоящая весна, снег лежит только по дворам, а на улице его
вывезли или сварили. Я первый раз в жизни видел, что снег варят. Поста-
вят большие такие чаны и целый день варят снег, он растапливается и
водой просто сбегает по улицам.
В Москве сейчас поражает большое движение на улицах, через улицу
перейти довольно трудно, нужно ожидать, пока милиционер остановит
поперечное движение.
Мне из коммуны никто из пацанов не пишет, а обещали писать мно-
гие, не пишет и Швед, не пишут и девочки.
Если еще будете писать, то напишите:
начали ли шить белые парадные костюмы?
Что слышно нового о летней экскурсии?
Все ли коммунары здоровы?
Начали ли работать внутришлифовальные и автомат Самсон Верке?1
Как работает четырехшпиндельный Гильдемейстер?
Как налаживается сборка?
Какой отряд идет первым по дисциплине?
Началось ли соцсоревнование по производству?
Как проходит весна в коммуне?
Как ведет себя Томов? Завьялов? Шаронова?
Как идут дела в новом оркестре?
Пишите, буду очень благодарен.
Пишите.
Будьте здоровы. Крепко жму ваши руки.
Ваш А. Макаренко
22/III 1932 г.
Педагоги пожимают плечами
Педагоги — самые уважаемые работники у нас в Союзе. Задача педаго-
гов самая почетная — создавать людские кадры для всех отраслей нашей
жизни. Нашей педагогикой, советской педагогикой, мы уже можем гор-
диться.
И все-таки пожимали плечами по поводу работы нашей коммуны, пред-
ставьте себе, педагоги!
Пожимали плечами не все педагоги. О, нет! В подавляющем своем
большинстве это народ смелый, чуткий, интересующийся всяким хорошим
почином. В таком же подавляющем большинстве это народ героический,
во всяком случае, работу он проделывает трудную и большую, и поэтому
пожимать плечами по случаю нашего хорошего дела они никогда бы не
стали.

Пожимала плечами небольшая кучка, самая маленькая. Эта кучка оби-
тает на Олимпе1. Эта кучка состоит из людей, которые, может быть, не вос-
питали ни одного живого, даже собственного ребенка, но которые зато со-
чинили много педагогических принципов.
Практика невозможна без теории, теория невозможна без практики.
Но пожимавшие плечами педагоги на существующую практику смотрели
с презрением и осуждением и поэтому старались завести свою собственную,
так сказать, клиническую практику. С другой стороны, и презирае-
мая педагогическая практика волей-неволей должна была теоретизировать
как-то свой опыт и выводы, должна была таким образом создаваться осо-
бая, так сказать, партизанская теория.
И недаром ЦК партии пришлось взять на себя и теоретическую и прак-
тическую заботу о нашем деле2.
У наев теории дошло, например, до того, что, с одной стороны, отрица-
ли всякую биологическую предрасположенность моральной сферы, счи-
тали, что все от среды и воспитания, и одновременно с этим, с другой
стороны, все воспитание человека хотели подпереть рефлексологией и рас-
считывали дать нового человека исключительно на основании изучения
условных рефлексов. У одного из подобных теоретиков коллектив, на-
пример, определяется так: «Коллектив есть группа взаимодействующих
лиц, совокупно реагирующих на те или иные раздражения»3. Для
всякого непредубежденного человека очевидно, что это определение кол-
лектива лягушек, обезьян, моллюсков, полипов, кого хотите, но только не
коллектива людей.
Но и практика не всегда была лучше. Пролетарская педагогическая
установка с боями прокладывала себе дорогу, пробивалась в жизнь, откли-
каясь на живые требования и потребности нашей промышленности на-
шей новой культурой. Разве не характерно, что лучшей школой воспита-
ния является комсомол, производство, армия? Здесь пролегают пути под-
линного классового воспитания — здесь и в школе; так были созданы
фабзавучи и рабфаки, многочисленные и разнообразные курсы. Здесь дело
делалось самыми быстрыми темпами, часто без специально разработан-
ного теоретического фундамента, без практических кадров, ощупью, со
многими ошибками, но спасали классовое чутье и живые требования жизни.
Но в области собственно воспитания не было такой сильной жи-
вой струи. Кроме того, воспитательная область, так сказать, нежнее и неуло-
вимее. А в нашей рабочей, комсомольской и партийной интеллигенции
много еще существует воспитательных предрассудков, на веру восприня-
тых от старой педагогической теории и просто от бродячей интеллигент-
ской мысли, от литературных образов и идеалов. Путь нового ленинского
воспитания, путь воспитания коммунистического — это путь напряженной
борьбы со многими врагами. Враги эти: осколки старой российско-ин-
теллигентской идеологии, сильные толщи буржуазного индивидуализма.
Эти враги на каждом шагу окружали нас, новых работников просвещения,
стремящихся воплотить требования, предъявленные к нам нашей эпохой
и революцией, в живом, настоящем деле.
Самым удобным местом для борьбы был детский дом. Во-первых, это
был действительно новый тип детского учреждения, где меньше все-
го можно было бояться остатков старой практики; во-вторых, здесь не вме-

шивалась родительская власть. Это были выгодные стороны детского дома.
Но были и неудобства. Первое: именно в детском доме оторванная от жиз-
ни, начетническая теория старалась организовать свою собственную «но-
вую практику»; во-вторых, детский дом предлагал невероятно трудный
состав детей, почти сплошь воспитанный улицей. Поэтому работа в детском
доме всегда обращалась в боевой фронт.
В дни начала коммуны им. Дзержинского4 было уже много товарищей,
знающих цену новой воспитательной пролетарской практике, много было
людей, на опыте убедившихся в возможности большого прямого опыта,—
поэтому коммуна начинала жить смелее, чем ее предшественники. Но бо-
роться приходилось и тогда, а больше всего пришлось наблюдать недове-
рие и вот этого самого пожимания плечами.
Сейчас коммуна победоносно закончила пятилетие. Теперь нужно го-
ворить о принципах нашего воспитательного опыта. Это именно те принци-
пы, по поводу которых были пожимания плечами.
В 1927 г. мы явились перед педагогическим Олимпом со своим скромным
идеалом культурного советского рабочего. Нам ответили: * ,
— Культурного рабочего?.. А как?
Самое главное: как? Мы изложили свои взгляды на педагогическую
технику, которую уже нам удалось испробовать в одном из медвежьих уг-
лов, далеком от больших педагогических дорог5.
— Мы желаем воспитать культурного советского рабочего. Следова-
тельно, мы должны дать ему образование, желательно среднее, мы должны
дать ему квалификацию, мы должны его дисциплинировать, он должен
быть политически развитым и преданным членом рабочего класса, ком-
сомольцем, большевиком. Мы должны воспитать у него чувство долга и
понятие чести, иначе говоря — он должен ощущать достоинство свое и
своего класса и гордиться им, он должен ощущать свои обязательства перед
классом. Он должен уметь подчиниться товарищу и должен уметь прика-
зать товарищу. Он должен уметь быть вежливым, суровым, добрым и
беспощадным — в зависимости от условий его жизни и борьбы. Он должен
быть активным организатором. Он должен быть настойчив и закален, он
должен владеть собой и влиять на других; если его накажет коллектив,
он должен уважать и коллектив и наказание. Он должен быть веселым,
бодрым, подтянутым, способным бороться и строить, способным жить и
любить жизнь, он должен быть счастлив. И таким он должен быть не
только в будущем, но и в каждый свой нынешний день.
«Олимпийцы» ужаснулись:
— Наказание? Наказание воспитывает раба!
— Долг — буржуазная категория!
— Честь — офицерская привилегия!!
— Это — не советское воспитание!!!
Это происходило действительно так: у нас сохранился стенографический
отчет.
Мы работали пять лет. Вместе с нами почти не работали педагоги,
но с нами работали коммунары-дзержинцы. Они делали стулья, арматуру,
сверлилки, новую свою жизнь, нового человека, — и они еще делали но-
вую, советскую педагогику. На нашем небольшом участке мы были не в
состоянии сделать много, и с нашим небольшим «участковым» опытом

нас не пускали на страницы педагогических журналов. Но то, что мы
сделали, — уже не страница журнала.
Коммуна им. Дзержинского за пятилетие «отточила» свои методы до
достаточной точности. Только еще небольшие остатки идеализма и инди-
видуалистической педагогики до сих пор отравляют наше торжество. Но и
с ними мы рассчитываем справиться в кратчайшее время.
Коммуна им. Дзержинского не знает пропасти между умственным и
физическим трудом. Рабфак машиностроительного института подводит на-
шего коммунара непосредственно к втузу, но он входит в него не только под-
готовленным студентом — он уже и мастер высокой квалификации.
Поэтому вступление во втуз для коммунара может быть и необязатель-
ным. Уже сейчас на коммунарском заводе работает несколько инструкто-
ров-коммунаров, путь которых, очевидно, путь младшего комсостава про-
мышленности. Давая коммунарам высокую квалификацию, связанную со
средним образованием, мы в то же время сообщаем ему многие и разно-
образные качества хозяина и организатора. Нужно побывать
на коммунарском общем собрании, чтобы в этом убедиться. Вопросы пром-
финплана, технологического процесса, снабжения, работы отдельных де-
талей, приспособлений, рационализации и контроля, норм и расценок:, шта-
тов и качества персонала ежедневно проходят перед коммунарами, про-
ходят не как перед зрителями, а как перед распорядителями, которые не
могут отмахнуться ни от какого вопроса, иначе их дело на другой же
день начнет давать перебои. В решении этих вопросов для коммунаров
находится прежде всего место приложения их общественной энергии, но
это не энергия людей, отказывающихся от личной жизни, это не жертва
подвижников, это разумная общественная деятельность людей, понима-
ющих, что общественный интерес — это есть и ин-
терес личный.
В этой общей установке, подчеркнутой во многих деталях нашего дела
(например, в сдельной зарплате), мы находим все точки отправления и для
принципов нашей педагогической техники.
В чем эти принципы?
Прежде всего мы отстраняем воспитательную работу специально над
отдельным лицом, над пресловутым «ребенком», составляющим заботу
педагогики. Мы считаем, что влияние отдельной личности на отдельную
личность есть фактор узкий и ограниченный. Объектом нашего воспитания
мы считаем целый коллектив и по адресу коллектива направляем
организованное педагогическое влияние. Мы при этом уверены, что самой
реальной формой работы по отношению к личности является удержание
личности в коллективе, такое удержание, чтобы эта личность считала,
что она в коллективе находится по своему желанию — добровольно, и,
во-вторых, чтобы коллектив добровольно вмещал эту личность6.
Коллектив является воспитателем личности. В прак-
тике коммуны им. Дзержинского, например, проступки отдельной лич-
ности, какие бы они ни были, не должны вызывать реагирования педаго-
га предпочтительно реагированию коллектива. Педагог в коммуне постоль-
ку может влиять на отдельную личность, поскольку он сам член коллекти-
ва, и не больше, чем всякий другой член коллектива.
Это вовсе не значит, что мы, педагоги и вообще взрослые руководители

коллектива, стоим в стороне и только наблюдаем. Как раз нам приходится
каждую минуту мобилизовывать нашу мысль и опыт, наш такт и волю,
чтобы разобраться в многообразных проявлениях, желаниях, стремлениях
коллектива и помочь ему советом, влиянием, мнением, а иногда даже и
нашей волей. Это очень сложный комплекс рабочих напряжений. Но как бы
много мы ни работали, мы никогда не можем стать педагогическими авгу-
рами7, изрекающими законы воспитания. Законы эти вытекают из общей
жизни Советского Союза8 и, в частности, из жизни нашего коллектива,
и они настолько сами по себе убедительны, что мудрить над ними нам
уже не может быть дано.
Таким образом, педагогическая установка коммуны в общем форму-
лируется так: создание правильного коллектива, созда-
ние правильного влияния коллектива на личность.
Разрешая вопрос жизни коллектива, мы не можем рассматривать кол-
лектив как «группу взаимодействующих и совокупно реагирующих инди-
видов». Мы видим не «совокупность» и не отвлеченный коллектив, а кон-
кретный живой коллектив мальчиков и девочек — часть советского рабо-
чего общества в эпоху строительства социализма, классовой борьбы и пере-
хода нашего к бесклассовому обществу. И мы видим прежде всего, что
наш детский коллектив решительно не хочет жить
подготовительной жизнью к како й-т о будущей жиз-
ни, он не хочет быть явлением только педагогиче-
ским, он хочет быть полноправным явлением обще-
ственной жизни, как и каждый другой коллектив.
Отдельные члены коллектива не рассматривают себя как «зародыш
будущих личностей». Естественно и нам стать на такую точку зрения и счи-
тать наших воспитанников полноправными гражданами советских рес-
публик. Как полноправные граждане, они имеют право на участие
в общественном труде — по своим силам. Они и участвуют, и участвуют
не в педагогическом порядке, а в рабочем, т. е. не портят материал, а
производят нужные вещи не из идеалистических соображений альтруизма
и нестяжания, а из стремления к заработку и своего, и коллектива, и
за свою работу они отвечают по всей строгости производства — отвечают
прежде всего перед коллективом, который является поглотителем и част-
ного вреда, и частной пользы.
Из этого основного нашего взгляда на детский коллектив проистекают
и все наши методы. Мы даем детскому или юношескому коллективу
рабфак, завод9, инженеров, промфинплан, зарплату,
обязанности, работу и право ответственности. А это
значит — даем дисциплину.
Пожимающие плечами «олимпийцы» могут много говорить о необхо-
димости дисциплины, могут с радостью наблюдать уже готовую дисцип-
лину и даже умиляться по поводу ее красот, но совершенно не в
состоянии без истошного крика наблюдать процесс
дисциплинирования. Дзержинцы же ничего особенного в самой
дисциплине не видят, по их мнению, это естественное и необходимое со-
стояние каждого коллектива. В самом факте дисциплины нет для них
никакой проблемы. Они видят только процесс дисциплиниро-
вания и считают, что проблема именно в этом процессе.

Если коммунар не убрал станок и он покрылся ржавчиной, комму-
нарское собрание, пожалуй, даже не подумает о том, что виновника нужно
дисциплинировать, но все будут говорить и кричать:
— Ты испортил станок, понимаешь? Ты знаешь, сколько станок этот
стоит? А что завтра будем делать, если из-за тебя не хватит детали пят-
надцатой? На тебя будем смотреть — какой красивый, да?
И вовсе не решая проблемы наказания, а только оберегая заводское
оборудование как общий коллективный интерес, такого коммунара снимут
со станка и поставят на простую работу.
Это, может быть, и жестоко, но это жестокость необходимая. И только
потому, что коллектив от нее не отказывается, нам
п о ч т и не приходится ее применять.
Точно так же в коммуне почти не бывает воровства, потому что всем
хорошо известен закон коммуны: украсть нельзя, за кражу можно в пол-
часа очутиться за бортом коммуны. Для коммуны это вовсе не проблема
воспитания личности, это проблема жизни каждого коллектива, и иначе
жить коллектив не может.
Педагогические теории, доказывающие, что хулигана нельзя выгнать
в коридор, а вора нельзя выгнать из коммуны («вы должны его исправлять,
а не выгонять»), — это разглагольствования буржуазного индивидуализ-
ма, привыкшего к драмам и «переживаниям» личности и не видящего,
как и з-з а этого гибнут сотни коллективов, как будто
эти коллективы не состоят из тех же личностей!10
Коммуна им. Дзержинского запрещает воровство совершенно катего-
рически, и каждая личность это хорошо знает и не станет рисковать ни
интересами коллектива, ни своими собственными. Поэтому в коммуне
почти не бывает воровства, во всяком случае, за воровство у нас
уже не наказывают. Если случай воровства происходит с новичком,
еще не способным ощущать интересы коллектива как свои собственные,
новенькому скажут: «Смотри, чтобы это было в последний раз». А если
воровство случится еще раз, коллектив обязательно поставит вопрос об
увольнении. Эта суровость есть самая большая гуманность, какую можно
предъявить к человеку. Эта проблема решается с арифметической точ-
ностью. Оставить вора в коллективе — это значит обязательно развить
воровство, это значит во много раз увеличить случаи краж, увеличить
бесконечные конфликты, связанные с подозрениями на невинных това-
рищей, это значит заставить всех членов коллектива запирать свои вещи
и подозрительно посматривать на соседа, это значит уничтожить свободу
в коллективе, не говоря уже о том, что это означает еще и растаскивание
материальных ценностей.
Насколько падает и разлагается коллектив при узаконенном и допу-
щенном воровстве, настолько он крепнет в другом случае, крепнет только
от одного общего переживания силы коллектива и его права. Тот мальчик,
который хоть один раз голосовал за изгнание товарища за воровство,
с большим трудом сам идет на воровство. Обращаем внимание и еще на
одно обстоятельство: те, кого коллектив выбросил из своих рядов, испы-
тывают чрезвычайно могучую моральную встряску. Обыкновенно коллек-
тив не выгоняет в буквальном смысле на улицу, а отправляет в коллектор.

И мы знаем очень много случаев, когда такой «изгой» приходил к поло-
жительным установкам в вопросах социальной нормы [поведения]. Бывали
случаи, когда он вторично присылался в коммуну и уже навсегда забывал
о своем воровском опыте.
Категорическое требование коллектива применяется не только по
отношению к воровству. В коммуне им. Дзержинского такое же катего-
рическое требование предъявляется и к выпивке, и к картежной игре.
За выпивку — безусловное изгнание. И именно поэтому, несмотря на то
что в коммуне есть много ребят 18 и 19 лет, что большинство из них
имеет довольно большие карманные деньги, коммунары никогда не пьют
и чрезвычайно нетерпимо относятся к пьянству взрослых.
Такая дисциплина вытекает как осознанная необходимость,
из условий всей жизни коллектива, из того основного принципа, что
коллектив детей не готовится к будущей жизни, а
уже живет11. В каждом отдельном случае нарушения дисциплины кол-
лектив только защищает свои интересы. Эта логика совершенно недоступна
пониманию «олимпийцев» и вызывает с их стороны наибольший протест.
А между тем эта логика больше направлена в защиту интересов лич-
ности, чем всякая другая.
Защищая коллектив во всех точках его соприкосновения с эгоизмом
личности, коллектив тем самым защищает и каждую лич-
ность и обеспечивает для нее наиболее благоприят-
ные условия развития. Требования коллектива являются воспи-
тывающими главным образом по отношению к тем, кто участвует в
требовании. Здесь личность выступает в новой позиции воспитания —
она не объект воспитательного влияния, а его носитель — субъект,
но субъектом она становится, только выражая интересы всего
коллектива.
Это замечательно выгодная педагогическая конъюнктура. Защищая
каждого члена коллектива, общее требование в то же время от каждого
члена ожидает посильного участия в общей коллективной борьбе и тем
самым воспитывает в нем волю, закаленность, гордость. Уже без всякой
специальной педагогической инструментовки в коллективе развивается по-
нятие о ценности коллектива, о его достоинстве.
Именно в этом пункте лежит начало политического воспитания. Коллектив
дзержинцев осознает себя как часть великого классового пролетарского
коллектива, связанную с ним в каждом своем движении. Это и есть по-
литическое воспитание, отличное от политического образования.
В этом же ощущении ценности коллектива заключается и начало по-
нятий чести и долга — категорий, которые «олимпийцами» называ-
лись соответственно «офицерской» и «буржуазной привилегией».
Наше воспитание дает стране квалифицированного культурного рабо-
чего, способного быть командиром в любой отрасли нашей работы,
но способного и подчиниться товарищу. Еще не так давно «олим-
пийцы» описывали ужасы, проистекающие от нашего командира (отряда,
группы), который, по их мнению, обязательно душит инициативу, обяза-
тельно насильничает. А наш командир только выборный едино-
начальник, правда обладающий большой властью и влиянием, но
связанный по рукам и ногам во всех тех случаях, когда он начинает пред-

ставлять [узко]личное начало. Отряд командиров — это тоже коллектив,
и командир есть только его уполномоченный.
Насчет инициативы коммунары никогда не станут слушать пустую
болтовню, какой бы она ни казалась заманчивой, но без лишних слов
примут всякое предложение, которое дает путь к решению поставленной
общей задачи.
Мы также протестуем против воспитания деятельностью, построенной
только на «интересности». Любопытно послушать прения в совете коман-
диров, когда разбирается заявление какого-нибудь новичка:
— Мне в этом цехе работать не интересно, переведите меня в меха-
нический.
Такому «ребенку» сурово отвечают:
— Может, собрать оркестр? Может быть, для тебя интересно послу-
шать музыку?
— Где ты был, когда мы строили завод и целый месяц носили землю
на носилках? Думаешь, нам было очень интересно?
— Может быть, для тебя и уборные убирать не интересно?
Новый коммунар, впрочем, скоро начинает понимать, в чем дело. Он
приобщается к «буржуазной категории» долга. Коллектив тре-
бует от личности определенного взноса в общую тру-
довую и жизненную копилку. Рабочий класс, великая Со-
ветская страна собирают личности не по договору, не по найму, не по
[узколичному] интересу. И коммунары к вопросам долга относятся просто
и уверенно — это естественная позиция пролетария по
отношению к своему классу.
И если этот класс, и наш коллектив, и сам индивид представляются
человеку ценностями, в которых он не сомневается, возникает понятие
о классовой пролетарской чести.
Нам остается коснуться одного вопроса, наиболее жгучего в наших
педагогических спорах; а как же педагог? Выходит, что все делает
коллектив, а педагог для чего? И что может гарантировать, что коллектив
будет поступать как раз так, как нужно?
Вопрос уместный. Коммуна им. Дзержинского в 1930 г. вовсе отказа-
лась от воспитателей, но это не значит, что у нас их нет. Только здесь
мы будем говорить о коллективе педагогов. Нашим воспитательским кол-
лективом являются учителя, инженеры, мастера и инструкторы, чекисты,
члены нашего правления и в первую очередь и главным образом — пар-
тийная и комсомольская ячейки.
И воспитание коммунаров достигается не путем чьей-нибудь проповеди
или нравоучений, а исключительно из жизни, работы, стремления самого
коллектива. Эта работа и стремления определяются тем, чем живет кол-
лектив, т. е. нашей революцией, нашими пятилетками, нашей борьбой
за экономическую независимость, нашим стремлением к знаниям, нашим
рабфаком, нашим упорядоченным, вымытым, вычищенным коммунар-
ным бытом, нашей дисциплиной, каждой минутой нашего напряженного,
полного усилия, смеха, бодрости, мысли дня. И поэтому — пусть педагоги
пожимают плечами! Эта «физкультура» уже немного запоздала.
Мы смело глядим в будущее. Образованный, знающий, умеющий мас-
тер-коммунар, сознательный хозяин Советской страны, комсомолец и

большевик, организатор и командир, умеющий подчиняться и прика-
зывать, умеющий бороться и строить, умеющий жить и любить жизнь, —
вот наше будущее, наш вклад в грядущие кадры, какой вносит коммуна
им. Дзержинского.
А если нам еще удастся перевоспитать нескольких педагогов — это
уже дополнительная, внеплановая победа...
Коммуна им. Ф. Э. Дзержинского (1932)
Трудовая коммуна им. Ф. Э. Дзержинского основана в конце 1927 г.,
через год после смерти Ф. Э. Дзержинского. Строилась и организовыва-
лась коммуна заботой и на средства коллектива сотрудников ГПУ Украины.
Ассигнований от государственного или местного бюджета она никогда
не имела1.
Эти обстоятельства, которые делали коммуну продуктом исключитель-
но общественной инициативы, имели очень важное значение как в исто-
рии коммуны, так и характере ее организационных форм.
Организаторы коммуны не ставили перед собой очень широких пла-
нов. Они хотели сделать памятник Дзержинскому — детскую колонию,
которая по своему качеству соответствовала бы его имени.
Забота о качестве выявилась, во-первых, в самом характере строений
и оборудовании. Кажется, что это был первый дом в Союзе, который
специально построен для беспризорных.
В доме — паркетные полы, разрисованные стены, ванны, души. Специ-
альный, основательно продуманный и проверенный план позволил рацио-
нально разместить все помещения, сделать их светлыми и удобными2.
Такая забота была проявлена и к оборудованию. Все вещи новой коммуны:
мебель, посуда, школьное оборудование — приобретены доброкачествен-
ные, по возможности хорошие и крепкие.
Но насколько продумано и хорошо организовано общежитие коммуна-
ров, настолько мало было обращено внимания на производственную часть.
Здесь организаторы коммуны равнялись на так называемые учебные мас-
терские, собственно говоря, мастерские кустарные. Поэтому в коммуне
им. Ф. Э. Дзержинского на 100 человек коммунаров было .лишь четыре
мастерских: столярная, слесарная, швейная и сапожная. Эти мастерские
в то время не были приспособлены к какому-нибудь определенному произ-
водству. Сапожная могла лишь чинить обувь или шить новую самым
примитивным способом. Столярная мастерская имела несколько хороших
верстаков, но не было ни помещения, ни оборудования для сборочного
цеха. Еще менее ясно обстояло дело со слесарной: несколько верстаков
не имели подходящих к ним тисков. Вполне понятно, что с начала ис-
тории коммуны не могло быть ни находящегося в обращении капитала,
ни запаса материалов. В производственном отношении коммуна повторяла
все ошибки детских домов.
Зато в комплектовании коммуны первым воспитанникам этих ошибок
посчастливилось избежать, что в значительной мере обеспечило успех
коммуны. Отдать дорогой дом в распоряжение сборища неорганизован-
ных уличных жильцов основатели коммуны не хотели. В коммуну было

переведено 60 воспитанников из колонии им. Горького с частью персонала.
Новые коммунары пришли в дом организованным, дисциплинированным
коллективом, и уже через полчаса после их прихода организационный
период в детском коллективе был закончен. Через месяц взяли попол-
нение из коллектора, оно нашло в коммуне сильный и бодрый коллектив,
и им оставалось одно: идти путем этого коллектива.
100 коммунаров — норма, но уже через 8 месяцев стало возможным
увеличить состав коммуны до 150 человек, и это число было неизменным
до осени 1931 г. Из 150 коммунаров было 120 хлопцев и 30 девчат. Началь-
ный состав и первое пополнение были из беспризорных 13—16 лет.
Внутреннее строение коллектива, его быт и тон были унаследованы
от предшествующего опыта колонии им. А. М. Горького. Форма коллек-
тива, разумеется, все время совершенствовалась и развивалась, и сейчас
очень трудно найти большое сходство между формами горьковской ко-
лонии 1927 г. и коммуны им. Ф. Э. Дзержинского 1932 г. Но основные
принципы строения жизни коллектива в коммуне остаются те же. Мы
видим результат 12-летнего развития одного коллектива, состав которого
постоянно изменяется.
Теперешний коллектив дзержинцев имеет коллективные традиции, ко-
торые складывались на протяжении всей истории коллектива. С первого
дня своего существования коллектив дзержинцев был всегда здоровым
и способным к активной деятельности и борьбе. Коммуна не знала не-
организованного дня. Между тем этому сильному коллективу пришлось
очень долго и напряженно бороться за существование и качество работы.
Основав коммуну в декабре 1927 г., сотрудники ГПУ должны были
в дальнейшем продолжать отчисление от своей зарплаты, чтобы содер-
жать коммунаров. Мастерские коммуны были очень слабые, новые [для
нас] коммунары совсем не умели в этих мастерских работать. Поэтому
первые годы истории коммуны были в определенной мере трудными. То,
что давали сотрудники ГПУ, составляло не более 3 тысяч рублей в ме-
сяц. Этого не хватало даже на повседневные расходы — было трудно сбе-
речь хоть небольшие средства, чтобы приобрести верстаки и материалы
для создания производственных помещений.
Очень медленно коммуне удалось приступить к такому накоплению.
В начале 1930 г. все же посчастливилось развернуть деревообрабатываю-
щую мастерскую, приспособив ее исключительно для производства дубо-
вой мебели. Были построены дешевые и примитивные, но достаточно
просторные цехи для массового производства. К 1930 г. коммуна уже
выпускала в месяц сотни дубовых столов, столов для черчения и т. д.
Далее специальностью этой мастерской стала театральная и аудиторская
мебель.
Для того чтобы мастерская давала прибыль, пришлось ввести разделе-
ние труда и стандарт. Это приводило к снижению квалификации столяра-
коммунара, но сейчас тип столяра-ремесленника уже отживает. Из ком-
муны появилась возможность выпускать хороших столяров-машинистов.
Для слесарной мастерской также приобрели два десятка старых то-
карных станков, оборудовали небольшую и примитивную литейную —
так возник небольшой заводик медной арматуры. Номенклатура вещей,
которые выпускались коммуной, была очень небольшая: кроватный угол,

машинная масленка и ударники к огнетушителям. Квалификация у ком-
мунаров была очень узкой и неглубокой. В швейной мастерской такая же
узкая специальность — трусы и ковбойки для «Динамо». Сапожную мас-
терскую ликвидировали еще в 1928 г.
Производство оставалось полукустарным, оборудование было прими-
тивнейшим, строения — неудобные, а производственного обучения, соб-
ственно говоря, не существовало. В общем, эта картина была достаточно
неприятной, особенно с педагогической стороны. Между тем это «произ-
водство» вывело коммуну на верный путь. Коммунары поняли, что лишь
производственная работа даст возможность коммуне существовать и раз-
виваться. Уже к концу 1929 г. коммунары поблагодарили чекистов за
помощь, отказавшись от дотации, и перешли на полную самоокупаемость.
Дальнейшая цель коммунарам была ясна: нужно приобрести для
коммуны новый и более подходящий завод.
В конце 1930 г. в коммунарских мастерских ввели зарплату. Это в зна-
чительной мере подняло производительность труда, а также значительно
укрепило материальное положение коммуны. В кассе коммунаров созда-
лись сбережения. К середине 1931 г. они уже приближались к пол мил-
лиону рублей, и управление коммуны поставило вопрос о строительстве
нового завода.
Характер нового производства был выбран после обстоятельного обсуж-
дения этого вопроса специалистами. Было решено строить завод электроин-
струмента, остановившись на электросверле как первом типе изделия. До
этого времени электросверло, как и другие инструменты с электрическим мо-
тором, привозилось из-за границы. Строя завод электроинструментов, ком-
муна имела в виду не только интересное производство, но и то, что она
тем самым вступала в ряды активных борцов за экономическую независи-
мость Советского Союза. Завод было решено строить из расчета на 330 ком-
мунаров, а поэтому надо было строить и новые помещения для коллектива
коммунаров. До ноября 1931 г. строительство завода и корпуса на 330 че-
ловек было закончено. Завод был оборудован и готов к выпуску к 15 ян-
варя 1932 г., когда он и был открыт Г. И. Петровским3. В это время при-
няли 180 коммунаров.
Новый завод коммунаров нисколько не похож на старое производство.
Завод имеет чудесный двухсветный цех с балконом. Он имеет больше
сотни станков, среди которых большая часть заграничные. Механический
цех представляет собой лучшую в Харькове лабораторию по холодной
обработке металла. Но коммуна имеет и литейную с вагранкой для чугуна
и тиглями для алюминия.
Еще в 1930 г. коммунарская школа была реорганизована в рабфак,
приписанный к Харьковскому машиностроительному институту4. Раб-
фак коммуны весной этого года сделал первый выпуск студентов в вуз.
Сейчас завод электроинструмента работает полным ходом, уже выпу-
щено несколько тысяч электросверл, сконструирована и скоро будет вы-
пускаться электрошлифовалка.
II
Сейчас коллектив коммунаров организован так: все коммунары поделены
на 32 отряда по производственному принципу, по 10—13 коммунаров в

каждом. Отряд в коммуне является первым и основным коллективом
в этом отличие от обычного типа детских домов, где этим первым коллек-
тивом является школьный класс или спальня. Отряд объединяет в себе
мальчиков или девочек, работающих на определенной группе станков
и выполняющих более или менее общие задания. Тем самым отряд ком-
мунаров есть вместе с тем и производственная бригада. Но так как в ком-
муне есть, например, 8 отрядов токарей, то это дает возможность в пре-
делах одной профессиональной группы вводить еще возрастное подраз-
деление: некоторые коммунары-токари младшего возраста таким образом
составляют отдельные отряды.
Девочки в некоторых случаях составляют отдельные отряды, в других
они находятся в одних отрядах с мальчиками.
Как правило, отряд имеет отдельную спальню, ряд столов в столовой,
имеет свое хозяйство (мебель, гардероб, посуду). Полуотряды мы имеем
лишь как исключения, например: девчата-фрезеровщики в одном отряде
с мальчиками, но имеют отдельное хозяйство и спальню.
Во главе отряда стоит командир, которого выбирают общим собранием
коммунаров на 6 месяцев. Командир отряда имеет для коммуны большое
значение, особенно с того момента, когда устранены должности воспита-
телей (1930). То, что командир отряда выбирается не отрядом, а общими
собраниями, делает его авторитетным не только в своем отряде, но и в
других. Боязнь, что командиры в коммуне будут злоупотреблять своей
властью, — безосновательна, потому что (по традиции колонии им. Горь-
кого) командир на другое полугодие выбранным быть не может.
Каждый коммунар имеет право и обязанности командира на протяже-
нии 6 месяцев. Правда, есть много коммунаров, которые за 5 лет пребыва-
ния в коммуне ни одного раза не были выбраны командирами, но почти
не было случаев, чтобы один и тот же был избран второй раз. Эта тра-
диция, во-первых, дает нам возможность большинство коммунаров про-
пускать через функцию организаторов, во-вторых, приводит к демократии
в отряде, не уменьшая роли единоначалия командира. В каждом отряде
половина членов, а то и больше уже были командирами. Это актив отряда,
который помогает новому командиру.
Что касается отрядов новых коммунаров, то тут командир находится
на особом положении. Он не выбирается, а его назначает совет коммуна-
ров; ему назначают двух помощников: один — по хозяйству, другой —
по политической части. Такой штаб отряда очень быстро и четко приво-
дит в порядок и подготавливает к нормальному положению в коммуне
каждую группу детей, пришедших с улицы. В этот штаб обычно бывают
собраны бывшие командиры, люди, которые умеют организовать членов
коммуны.
Все командиры вместе составляют совет командиров, который пред-
ставляет собой главный орган коммунарского самоуправления, имеющий
в коммуне большое значение. Удачен или неудачен состав совета коман-
диров, он руководит работой все полугодие. Поэтому кампания перевы-
боров в коммуне очень важна и бюро комсомольского коллектива уделяет
ей много силы и внимания. Вместе с советом командиров избираются
также на полгода санитарная комиссия, хозяйственная комиссия, про-
изводственные цеховые тройки и заводская производственная комиссия.

Работа коммуны в течение рабочего дня четко очерчена дневным рас-
порядком. День «ведется» дежурством, куда входят: дежурный командир,
дежурный член санитарной комиссии, дежурный сигналист. Лишенные
опеки воспитателей коммунары давно выработали необходимые внешние
формы распорядка рабочего дня и не изменяют их без особой необходи-
мости.
Коммунары встают по сигналу в шесть часов утра. Сразу же начи-
нается уборка помещений коммуны: спален, клубов, классов, коридоров,
лестниц и т. д. Уборка выполняется по плану, который вырабатывает
совет командиров на месяц. Уборка должна быть сдана дежурному члену
санкомиссии, иначе она считается невыполненной. Задержка хотя бы
в одном месте ведет к задержке всего рабочего дня.
По окончании уборки — проверка. Каждый отряд в своей спальне
встречает дежурство салютом и приветствием. Дежурные имеют право
не допустить к завтраку неумытых и неаккуратно одетых.
Завтрак в столовой дается в две смены. Техперсонала в кухне мало,
подают еду коммунары сами по очереди. До 7.30 завтрак должен быть
закончен, и обе смены идут на работу: одна смена — на завод, другая —
в школу. В 11.30 завод прекращает работу, а в 12.00 заканчивает ра-
боту и школа, и в течение часа — обед. В столовой каждый коммунар
имеет закрепленное за ним место.
В распоряжении коммунара есть три костюма: рабочий, школьный
и выходной — каждый для соответствующих случаев. В рабочем костюме,
например, нельзя заходить в столовую.
После обеда, от 13.00 до 17.00 коммунары снова на работе, причем
смены меняются местами. В 17.00 рабочий день заканчивается, и ком-
мунары свободны, но это время до 20.30 все же заполнено до краев.
На это время положено много всякой работы: политработа, комсомоль-
ская и пионерская, клубная, спортивная, работа органов самоуправления и,
наконец, работа оркестров.
В коммуне два духовых оркестра. Один большой — до 40 человек (один
из лучших оркестров на Украине), другой еще молодой — маршевый.
Зимой работает до 10 кружков.
В 20.30 подается ужин, а после него сразу же общее собрание. Собра-
ние начинается с рапортов командиров. Каждый командир [коммунар]5,
отмеченный в рапорте, должен дать объяснения общему собранию. Эти
объяснения являются главной формой коммунарского дисциплинарного
влияния.
Вопрос поведения решается главным образом в ходе междуотрядного
соцсоревнования6. Оно проводится очень давно. Каждая провинность учи-
тывается, и на конец месяца определяются первый и отстающий отряды.
Передовой отряд владеет коммунарским знаменем. Но, не считая доста-
точными чисто общественные формы воздействия, к коммунарам до-
пускаются и чисто внешние меры, когда нужно восстановить реальные
интересы коллектива.
Наказания в коммуне применяются очень редко, не обращая внимания
на то, что большая часть коммунаров в коммуне недавно. Способствует
этому общий тон коммуны, очень большая нагрузка и необычайно созна-
тельное, напряженное, боевое отношение ко всем вопросам коммунарской

жизни: заводу, промфинплану, бригадному плану, браку, школе, дисцип-
лине.
Всю коммунарскую жизнь и работу организует комсомольская орга-
низация, которая состоит из 200 человек. Комсомольский коллектив де-
лится на 4 цеховых ячейки. Пионерская организация охватывает 100 ком-
мунаров.
III
Работая на заводе, коммунары получают зарплату по подрядному расчету.
Работая 4 часа в день, коммунар в месяц зарабатывает от 20 до 200 руб-
лей. Из своего заработка коммунар оплачивает свое содержание за про-
шедший месяц. В том случае, когда его зарплаты для полного расчета
не хватает, коммунар расплачивается лишь частью необходимых денег,
недостаток же покрывается производственной прибылью. Содержание
школы и культурных учреждений коммуны также идет за счет дохода,
который дает производство (обычно коммунару приходится платить
60—70 рублей в месяц). Оставшаяся часть зарплаты делится на две равные
части. Одна вносится на сберегательную книжку коммунара, и ее он не
может получить до выхода из коммуны, другая — выдается ему на руки,
и на эти деньги он может купить что хочет (кроме спиртных напитков
и одежды).
Финансовое положение коммуны сейчас хорошее. Годовой промфин-
план завода 7 тысяч машин — это 3,5 миллиона рублей, не считая до-
полнительной продукции производства. Эта программа дает возможность
рассчитывать доход за год до 1 миллиона рублей7, готовое же содержание
коммуны составляет 400 тысяч рублей и в значительной мере покрывается
заработком коммунаров.
Все вышесказанное дает возможность коммуне бодро смотреть вперед.
Уже разработан план нового расширения коммуны до 600 человек. Строит-
ся новый завод, где будут производиться фотоаппараты типа «Лейка».
Это расширение можно будет сделать к осени 1933 г.
Конституция страны ФЭД
На общих собраниях коммуны им. Ф. Э. Дзержинского, в органах ком-
сомола и самоуправления, в быту и практике в течение пятилетней работы
коммуны выработались правила и нормы, которые составляют как бы
неписаную нашу конституцию, они определяют весь распорядок и ход
жизни в коммуне.
Основные из них состоят в следующем.
Каждый вновь прибывающий в коммуну товарищ впредь до особого
постановления совета командиров не имеет звания коммунара и считается
воспитанником коммуны. Воспитанник по прибытии в коммуну не может
быть допущен в спальни и на работу до осмотра его врачом, купания в
бане и получения свежего белья и коммунарской одежды.
Воспитанник вступает в отряд коммунаров, и командир отряда должен
немедленно назначить к нему одного из старых коммунаров для ознаком-
ления его с коммуной, правилами коммунарской жизни и для помощи

новичку на первое время. Независимо от этого, бюро комсомольского
коллектива в свою очередь назначает к новичку товарища для руководства
его поведением до получения новичком звания коммунара, для наблюдения
за его первоначальным ростом в коммуне и развитием.
Воспитанник, в отличие от коммунара, может уходить из коммуны только
с письменным отпуском; он может получать деньги на руки из своего за-
работка каждый раз только с разрешения совета командиров; он не
имеет права заходить в спальни в течение дня без письменного разреше-
ния; он не может быть избран ни в один орган коммунарского самоуправ-
ления и не может быть членом сторожевого отряда в коммуне.
Однако в общем собрании коммунаров воспитанник участвует с правом
решающего голоса.
Совет командиров или бюро комсомольского коллектива имеет право
перевести в воспитанники товарища, уже имеющего звание коммунара,
за проступки, лишающие его доверия коммунаров, за грубое нарушение
интересов коммуны, за всякий поступок, позорящий коммуну и звание
коммунара.
Коммунар имеет право уходить из коммуны в отпуск в свое свободное
время, но должен предварительно доложить об этом начальнику коммуны,
или его помощнику, или ССК [секретарь совета командиров]. Уход
в отпуск без такого доклада считается самовольным оставлением коммуны.
На производстве, в быту, в школе, во всех видах работы и в поручениях
начальника коммуны, его помощника, преподавателей, мастеров и началь-
ника завода, ССК, своего командира и его помощника каждый коммунар
должен всегда быть исполнительным и точным, он должен всегда строго
и точно выполнять правила коммуны и в каждом деле прежде всего от-
стаивать и наблюдать интересы всей коммуны, а потом уже свои собствен-
ные или отдельных товарищей. Всякое приказание, законно изданное,
коммунар должен немедленно выполнить, в знак чего, получая приказа-
ние, должен салютовать и отвечать «есть».
Получая на заводе зарплату, коммунар обязан вносить ежемесячно
определенную часть ее за свое содержание в коммуне; половину остатка
вносить в сберкассу на свое имя до окончания коммуны, а оставшиеся
деньги, как карманные, он может расходовать по своему усмотрению, исклю-
чая покупку вина или покупку одежды, нарушающей коммунарскую
форму.
Общее собрание коммунаров собирается каждый вечер, после второго
ужина, в клубе коммуны. Присутствие всех коммунаров и воспитанников
на собрании обязательно. Председательствует на общем собрании секре-
тарь совета командиров или его заместитель.
Собрание начинается рапортом всех командиров дежурному командиру.
Немедленно после рапортов председатель собрания должен предложить
слово всем отмеченным в рапорте, как нарушившим дисциплину.
Каждый коммунар может возбудить на общем собрании любой вопрос,
но обсуждение его может быть поставлено или не поставлено председате-
лем, передано совету командиров или другой организации.
Ведению общего собрания подлежат все вопросы коммунарской жизни,
его решения считаются окончательными и могут быть изменены только
правлением коммуны.

Общее собрание имеет право накладывать на коммунаров в случае
особенно тяжелых поступков взыскания: лишение отпусков, лишение зва-
ния коммунара, лишение карманных денег, выговоры, замечания, допол-
нительные работы, снятие с работы и с производства, снятие с командирской
работы, наконец, ходатайствовать об увольнении из коммуны перед
правлением.
Все коммунары делятся на отряды. Число отрядов и число коммунаров
в каждом отряде, а также вопрос о принципе подбора коммунаров в отряде
решается общим собранием по представлению совета командиров.
Отряду предоставляется несколько или одна спальня с точным по
числу членов отряда количеством постелей и шкафов.
Отрядом командует командир отряда, у которого может быть один
или несколько помощников. В каждой спальне должен быть один помощник
на правах старшего по спальне.
Командир отряда избирается на шесть месяцев на общем собрании
коммунаров (на специальном общем собрании). Каждый отряд выдвигает
своего кандидата в командиры отряда.
Помощники командиров избираются советом командиров из состава
отряда по представлению командира отряда на срок, равный сроку выбора
командиров.
В случае надобности совет командиров имеет право отстранить
командира от командования отрядом и избрать на его место другого
коммунара с последующим утверждением этого на общем собрании ком-
мунаров.
Командир отряда имеет право приказания в отряде в течение рабочего
дня в школе, в спальне, в быту. Он отвечает за дисциплину в отряде,
за чистоту спален, классов, постелей, одежды, лица, рук, за проветривание
помещений и за сохранность оборудования спален и классов.
Он заботится об отряде, следит, чтобы все полагающееся отряду было
выдано в срок и нормального качества, представляет все требовательные
списки по заказу хозяйственной части.
Он назначает в совете командиров на работу [коммунаров и воспитанни-
ков]. Каждый командир состоит членом совета командиров. Каждый день он
обязан сдавать рапорт дежурному командиру. В начале месяца командир
должен составить распределение труда коммунаров по общей уборке,
в течение месяца следить за правильным выполнением этого распреде-
ления. Он должен наблюдать за поведением отдельных коммунаров, бесе-
довать с ними в случае их ошибок, следить за успехами их в школе и
помогать им не отставать путем личной помощи или назначения отдельных
старших товарищей из отряда [для оказания помощи].
Отряд, если он избран по принципу школьной группы, отвечает за
определенный класс, его чистоту и сохранность оборудования.
На производстве все коммунары разделяются на бригады согласно
производственной расстановке коммунаров. Бригада объединяет коммуна-
ров, работающих на определенной группе станков в первую и вторую сме-
ну.
Бригада выделяет из своей среды бригадира, согласовывая его избра-
ние с администрацией завода. Бригадир является руководителем бригады
на производстве в области порядка и дисциплины.

Группой бригад на определенном производственном участке завода
руководит командир группы, избираемый на тех же основаниях, как и
командиры отрядов. Он участвует в совете командиров и сдает ежедневные
рапорты на общих основаниях.
Командир группы отвечает за работу группы, и прежде всего за
выполнение промфинплана.
Командир отряда и командир группы не освобождаются от произ-
водственной и школьной работы и несут свои обязанности дополнительно
и бесплатно.
На каждый месяц совет командиров избирает сторожевой отряд с отдель-
ным командиром.
В совет командиров кроме избранных командиров входят с правом
решающего голоса: начальник коммуны, помначальника коммуны, началь-
ник хозяйственной части, начальник завода, врач, секретарь комсомоль-
ского коллектива, члены правления коммуны.
Председательствует в совете командиров секретарь совета (ССК),
избираемый общим собранием коммунаров вместе с командирами на шесть
месяцев.
Совет командиров является главным руководящим органом коммунар-
ского самоуправления, и все остальные органы обязаны перед советом
отчетом и руководятся его указаниями и постановлениями.
Секретарь совета командиров (ССК) освобождается от работы на произ-
водстве и получает зарплату, равную его среднему заработку на производ-
стве в момент его выборов.
ССК обязан проводить в исполнение все постановления совета коман-
диров, наблюдать за работой дежурных командиров, издавать приказы
от имени совета командиров и участвовать в решении всех текущих
вопросов вместе с начальником коммуны. [С] СК имеет право единолично
накладывать взыскания и давать отпуска коммунарам и воспитанни-
кам, посещать уроки всех курсов, имеет право приказания в течение
дня. Все командиры отрядов и бригад дежурят по коммуне по порядку
номеров своих отрядов, по двое каждый день. Дежурный командир (ДК)
на день своего дежурства освобождается от работы на заводе и полу-
чает зарплату в размере среднего дневного за данный месяц. ДК ведет
весь рабочий день коммуны. ДК поднимает коммуну в 6 часов утра,
принимает рапорт ДЧСК (дежурного члена санитарной комиссии) о
проведенной уборке коммуны, проводит проверку коммунаров', дает распоря-
жение о сигналах «на работу», «кончай работу», «в столовую», «на рапорта»,
«в клуб» и пр.
Он следит за своевременным приготовлением пищи, в столовой наблюдает
за порядком, за правильным распределением пищи и ее подачей на
столы.
ДК наблюдает за поведением коммунаров в течение дня, принимает
гостей и делегации, наблюдает за порядком вечером в клубах и в класс-
ных помещениях, принимает рапорты командиров отряда и отдаёт рапорт
начальнику коммуны или его помощнику о прошедшем дне.
Все распоряжения ДК должны беспрекословно выполняться всеми
коммунарами. Он имеет право снять с работы, с классной группы и удалить
из столовой, клуба и другого помещения коммунара, нарушающего

порядок и не подчиняющегося его приказаниям. ДК должен всегда
находиться в парадной форме и иметь на левом рукаве красную повязку.
Санитарная комиссия избирается общим собранием коммунаров одно-
временно с советом командиров в составе семи членов. Она устанавливает
правила поддержания чистоты в коммуне, чистоты одежды и тела коммуна-
ров, порядок уборки, порядок смены белья и пользования баней, делает
выводы о санитарном состоянии целых отрядов, отдельных коммунаров
и помещений в коммуне. Все члены санкомиссии дежурят по очереди в
течение одного рабочего дня. Дежурный член санитарной комиссии
свое дежурство проводит вместе с ДК и является главным его помощ-
ником.
ДЧСК принимает утреннюю уборку коммуны и классов после конца
занятий каждой смены, принимает станки после конца работы, наблюдает
за сохранением чистоты в коммуне, в столовой, отдает вечером обычный
рапорт ДК. ДЧСК носит повязку на левой руке с красным крестом. Утрен-
няя уборка коммуны распределяется в совете командиров на месяц вперед
между отрядами коммунаров; распределение ее между членами отряда
производится самим отрядом.
Столовая комиссия избирается общим собранием коммунаров в составе
трех коммунаров вместе с советом командиров сроком на шесть ме-
сяцев.
Столовая комиссия вместе с начальником хозяйственной части устанав-
ливает сметы расходов на пищу, устанавливает меню на каждый день,
следит за его выполнением. Руководство свое столовая комиссия проводит
через каждый месяц. Старшая хозяйка освобождается от работы на произ-
водстве и получает зарплату по среднему сдельному за прошлый месяц.
На обязанности старшей хозяйки лежит: наблюдать за правильным
получением продуктов на кухне, правильным их использованием и за
выдачей пищи в столовую.
Каждый коммунар должен приходить в столовую в свою смену и зани-
мать принадлежащее ему место, ожидая, пока ему подадут пищу.
Хозяйственная комиссия избирается общим собранием коммунаров
вместе с советом командиров сроком на шесть месяцев в составе трех
командиров. Хозкомиссия вместе с начальником хозчасти, комендантом и
кастеляншей ведет учет и ведает заготовлением и распределением одежды
коммунаров, следит за правильностью ее носки и вынесением в расход.
Она ведет учет мебели в коммуне, ведает ее распределением в помещениях
коммуны, ее целостью и сохранностью, вовремя отдает ее в ремонт или
чистку.
Клубный совет, ведающий всей клубной самодеятельной работой,
избирается общим собранием на шесть месяцев в составе пяти коммуна-
ров. На каждый день клубный совет выделяет дежурного члена клубного
совета, на обязанности которого лежит наблюдение за дневным течением
клубной работы и отдача рапорта вечером ДК.
Оркестр выделен из ведения клубного совета и непосредственно подчи-
няется совету командиров. В оркестр коммунары входят по своему доброволь-
ному желанию, но, один раз записавшись в оркестр, коммунар не имеет
права оставить его до своего выхода из коммуны. Во главе оркестра стоит
командир оркестра, который отвечает за дисциплину в оркестре, за

исправность инструментов, за порядок в музыкальной комнате и помогает
капельмейстеру в его учебной и концертной работе.
Штаб соцсоревнования избирается общим собранием коммунаров сроком
на шесть месяцев в составе трех лиц. Штаб соцсоревнования вырабатывает
нормы измерения успехов соревнования по школе, быту и дисциплине и в
постоянном согласовании с педагогическим советом, учетным аппаратом
производства и советом командиров ведет учет показателей по всем линиям
соревнования, отображает их на специальной диаграмме, вырабатывает
модусы премирования и список премируемых лиц и представляет их в
правление коммуны. Лучшие отряды по быту и школе в порядке премиро-
вания получают одно из двух коммунарских знамен. Первого числа каж-
дого месяца заканчивается цикл премирования и передача знамен.
Программа учетного отдела педагогической части
коммуны им. Ф. Э. Дзержинского
1. Вести аккуратно карточки всех коммунаров, записывать своевременно (и не позже/чем через
три дня) вновь прибывших и отмечать на карточках в такой же срок выбывших коммунаров,
заполняя графы, какие следует.
2. В течение каждого месяца составлять и вносить в карточки-характеристики комму-
наров не менее, как 40 человек, пользуясь для этого данными учета и затребывая отдельные
отзывы от преподавателей и начальника педчасти.
3. Некоторую часть их этих 40 характеристик делать во второй раз, для тех коммунаров,
которые уже имеют характеристики, отмечая изменения в характере и поведении.
4. В карточках коммунаров за каждый месяц отмечать средний балл1, число полученных
замечаний2 и заработок на производстве и в школе.
Примечание. Если карточки не хватает, ввести вкладочные листики.
- 5. Вести списочный или карточный учет распределения коммунаров по курсам3, бригадам,
спальням, отрядам. Желательно ввести такую форму учета, чтобы можно было иметь историю
передвижения каждого коммунара в течение его пребывания в коммуне. Этот учет можно делать
отдельно от карточек.
6. В течение трех месяцев восстановить историю каждого коммунара в деле его участия в
активе, собрав сведения путем опроса или просмотра старых документов коммуны; отметить,
сколько раз и когда был командиром какого-либо отряда или членом другого органа самоуправ-
ления.
7. Вести карточный или списочный учет распределения коммунаров по полу, возрасту,
социальному происхождению, стажу по коммуне и пр.
8. Вести регулярный учет дисциплинарных взысканий и замечаний и выдавать командирам
записки об этом.
9. Вести учет успешности каждого коммунара по группам школы, выводя один раз в месяц
средние баллы и составляя для объявления в коммуне списки в порядке успеваемости.
10. Время от времени составлять графики успешности по отрядам.
11. Вести учет свободных мест в коммуне с указанием отряда и спальни.
12. Иметь план спален и план расстановки кроватей в каждой спальне с указанием, кому
они принадлежат.
13. Составлять сводки по отдельным заданиям в случае надобности.
Памятник Феликсу
9 апреля 1927 г. коллегия ГПУ УССР постановила ознаменовать память
Ф. Э. Дзержинского открытием детской трудовой коммуны его имени.
29 декабря 1927 г. в великолепно построенный
и оборудованный дом коммуны вошли первые ком-
мунар ы. Их было 50 человек из колонии им. М. Горького (среди них

10 девочек). Возраст коммунаров 12—15 лет; с них еще не сошли послед-
ние корки беспризорности.
Оборудованная на добровольные отчисления че-
кистов, коммуна на первых порах была лишена еще многого: серьез-
ного производственного оборудования, запаса материалов и инструментов,
оборотного капитала и, наконец, производственного лица и плана. Первые
месяцы ушли на освоение этого оборудования, на первые производственные
достижения коммунаров.
Но тогда обнаружились другие важные недостатки нашего производ-
ства. Для успешного развертывания производства необходимо ввести
разделение труда, некоторое подобие поточности. На пути ко всему
этому были препятствия не только технические. В известной мере можно
было опасаться педагогических убытков работы на одной детали. Чрез-
вычайно узкая квалификация коммунара никак не могла входить в нашу
воспитательную программу. 1929 год был наполнен довольно мучительны-
ми поисками решения этих проблем.
К этому времени коллектив коммунаров достиг
15 0 человек. Пополнение приходило почти исключительно с
улицы. То обстоятельство, что это пополнение вливалось небольшими до-
лями, позволило нам к концу 1929 г. иметь чрезвычайно сбитый,
дружный и дисциплинированный коллектив, выра-
ботавший и закрепивший в традициях очень стойкие
и любопытные формы нашего быта и управления.
В этих формах были удачно отражены все важнейшие директивы партии и
Советской власти в вопросах организации и управления, единонача-
лие, борьба с обезличкой, ответственность и конт-
роль, сознательная дисциплина. Формы коммунарского
самоуправления до сих пор существуют почти не измененными с 1928 г.
Все коммунары делятся на отряды. Отряд — это группа коммунаров
от 10 до 20 человек, имеющих общий участок на производстве, общие спаль-
ни, столы в столовой, общий гардероб и т. д. Во главе отряда — командир,
избираемый на 6 месяцев и являющийся уполномоченным общего собрания.
Обычай, который постепенно приобрел в коммуне право закона, говорит,
что на вторые 6 месяцев командир не может быть избран. Это позволяет
коммуне всегда расширять свой актив и всегда иметь
в отряде сильную группу ребят, уже бывших командирами и в значительной
мере ограничивающих «власть» командира.
Эта система, соединенная с официальным отчетом всех орга-
нов и лиц в коммуне перед общим собранием или советом командиров,
позволила нам добиться крепкой дисциплины, связанной в то же
время с большой, бьющей в глаза бодростью и мажорностью общего тона в
коммуне.
По мере того как подрастали и совершенствовались в работе коммунары,
они чувствовали себя в силах зарабатывать средства на содержание комму-
ны. Поэтому они охотно пошли на реорганизацию производства, на неболь-
шие сбережения, и мы усовершенствовали деревообделочную фабрику и
открыли медноарматурную мастерскую. В обеих мастерских мы ввели
разделение труда. На производстве была введена зарплата,
значительно повысившая производительность труда коммунаров.

В это же время коммуна сделала еще один важный бросок вперед. По
линии общеобразовательной учебы коммуна до сих пор имела несколько
групп трудовой школы. В 1930 г. нам удалось открыть свой собственный
Рабфак в системе Харьковского машиностроительно-
го института. Это позволило нам несколько повысить свой собствен-
ный средний возраст коммунаров, повысить общую значимость коммуны
Для коммунаров. Теперь мы получили возможность да-
вать всем коммунарам среднее образование и даже
выпускать их во втуз.
В настоящее время коммуна уже заканчивает третий год своего хозрас-
четного существования. Материальные дела коммуны пошли настолько хо-
рошо, что в апреле 1931 г. был поставлен вопрос о постройке нового завода,
новых корпусов для спален и расширении коммуны вдвое.
Трехлетний опыт коммуны по организации подходящего для коммуна-
ров производства не пропал даром. Теперь и правление коммуны, и ком-
мунарская общественность знали, что им нужно. С помощью чекистов ком-
мунары поэтому смогли построить действительно образцовый за-
вод — образцовый не только в условиях детского воспитательного учреж-
дения.
Был построен завод ручных электросверлилок с расче-
том на дальнейшее развертывание его в завод электроинструмента. Завод
построен и оборудован лучшими советскими и заграничными станками.
С постройкой этого завода коммуна приобрела чрезвычайно мощные
Усилители воспитательного процесса. Работа на высоко-
качественных станках способствовала не только повышению квалифи-
кации коммунара, но и подготовке его к работе на
современном советском заводе. Завод электросверлилок дал
нам широкую гамму технологических условий. У нас имеется работа на
станках токарных, револьверных, зуборезных, фрезерных, шлифовальных,
сверлильных, работа формовочная, инструментальная, работа по ремонту
моторов со всеми их деталями и, наконец, очень важная работа по сборке.
Все эти работы требуют большой точности и связа-
ны с организацией сложного учета и контроля.
Давая высокую квалификацию коммунарам, завод да-
ет всему коллективу возможность управлять
сложным производством, в миниатюре представляющим все
проблемы и задачи заводского управления.
То обстоятельство, что завод производит электросверлилку, до сих пор
экспортируемую из-за границы, сообщает всей работе коммуны очень
большую политическую значимость и позволяет воспитанни-
кам коммуны проявлять действительное участие в борьбе за экономиче-
скую независимость страны. Одно сознание такого участия
коллектива является очень благоприятным воспи-
тательным условием.
Завод и новые корпуса спален были закончены в ноябре 1931 г. Работа
на заводе начала развертываться. Большое пополнение, которое пришло в
коммуну в это время, сплошь состояло из беспризорных прямо с улицы —
людей не только неквалифицированных, но вообще не привыкших ни к
какой работе. Некоторое время ушло на первоначальное их дисциплиниро-

вание. Даже и сейчас, когда с того времени прошел целый год, коммуна еще
ощущает следы большого прилива «новых» (на 150 старых коммунаров
принято с улицы 190).
Нужно было время, чтобы из такого материала создать настоящего
коммунара, способного понимать свое место в коллек-
тиве и способного свои интересы видеть в проявле-
ниях коллектива.
Сейчас коммуна живет полной жизнью. Завод работает с пол-
ной нагрузкой, давно достигнув проектного выпус-
ка 1 тысячи машин в месяц. Конструируются и начи-
нают выпускаться новые модели электроинструмен-
та. Коммуна уже приступила к постройке завода фо-
тоаппаратов типа «Лейка».
Инициативой, заботой, руководством и любовью
коллектива украинских чекистов создан прекрас-
ный памятник железному Феликсу. Не мрамор, не бронза —
живая поросль новых людей, идущих в большую, прекрасную жизнь!
Перевернутые страницы
(Вехи, события, факты)
1927 г.
Апреля 9. Заседание коллегии ГПУ УССР, на котором постановлено увековечить память
вождя и учителя Ф. Э. Дзержинского открытием детской трудовой коммуны его имени.
Октября 20. Назначение первого персонала в коммуну. Этот персонал был невелик: заве-
дующий коммуной А. С. Макаренко, воспитатель Т. Д. Татаринов, завхоз из Ахтырки —
Опришко и из Ахтырки же повар.
Декабря 25. Прибытие в коммуну первой партий коммунаров из колонии им. Горького —
50 мальчиков и 10 девочек.
Декабря 28. Выборы первого созыва совета командиров. Секретарем был избран Митя
Чевелий, человек черноглазый, энергичный в высшей степени. Первым делом совета команди-
ров было организовать коммунарский быт, распределить коммунаров по мастерским. Это было
сделано в течение часа. Сейчас Митя Чевелий учится в одном из институтов в Ленинграде...
Декабря 29. Торжественное открытие трудовой коммуны им. Дзержинского и вручение
... коммунарского знамени коммунарам от коллегии ГПУ УССР.
1928 г.
Января 9. Избрано первое правление коммуны.
Января 11. Прием из коллектора новых коммунаров, взятых с улицы, в количестве 40 чело-
век. Коммунарскому коллективу пришлось истратить много сил на приведение их в порядок.
В настоящее время все они составляют правящий актив коммуны, многие уже вышли в само-
стоятельную жизнь. В эту группу входят Фомичев, Миша Бондаренко, Ряполов и др.
Января 15. Организация оркестра коммунаров. Около 30 труб белого металла составили
первое музыкальное богатство коммунаров. Появился и В. Т. Левшаков — несменяемый с тех
пор капельмейстер.
Первые звуки музыкантов причинили много страданий всему коллективу: некуда было
спрятаться от душераздирающих звуков. В настоящее время коммунарский оркестр — один из
лучших в Харькове и на Украине: исполняет Бетховена, Шуберта, Листа, Моцарта, Мусорг-
ского.
Января 15. В коммуне организован комсомольский коллектив.
Января 15. Первое заседание новой комсомольской ячейки коммунаров-дзержинцев. Всего
комсомольцев организовалось 15 человек. Первым секретарем комсомольской ячейки был
избран коммунар Глупов, ныне студент Инхоза в Харькове.

Первой заботой комсомольской ячейки было организовать пионеротряд. Большинство
коммунаров входило в пионерский лагерь.
Января 16. Правлением трудкоммуны были утверждены план и программа учебно-воспи-
тательной работы и правил приема в коммуну...
Января 31. Создан I совет по делам коммуны.
Февраля 4. Утверждение правлением «Конституции коммуны».
Февраля 12. Посещение коммуны секретарем ЦК КП(б)У тов. Постышевым.
Апреля 27. Выборы совета командиров II созыва — секретарь Боков. Ваня Боков очень
не хотел быть ССК, но общее собрание сильно на него обиделось: как это так, не хочет? Ваня
всегда был убежденным металлистом, и «бюрократическая» деятельность вызывала у него
презрение.
Мая 1. Первый поход коммунаров на майские торжества со своим окрестном. Оркестр иг-
рал два марша. Сейчас Левшаков уверяет, что он не играл, а «рипижил». Это не мешало комму-
нарам в то время гордиться своим оркестром...
Мая 9. Ваня Боков решительно подал в отставку, тем более что и слесарная мастерская
протестовала против слишком сильного оголения слесарного фронта. А слесарная мастерская
в это время уже выполняла сдельный заказ: делала ячейки для билетов городской станции
железных дорог. Общее собрание уступило просьбе Вани Бокова и на его место выбрало Нину
Ледак. О, это был командир! Коммунарским неряхам и лежебокам с этого дня не стало простора
в коммуне. Очень строгая была девочка, а на вид всегда веселая, улыбающаяся. Сейчас ни
Нины, ни Вани в коммуне нет. Ваня во главе ремонтного цеха фабрики «Динамо», а Нина Ле-
дак заканчивает вуз в Ленинграде.
Мая 11. Правлением дана установка коммуне: воспитать классово сознательного и грамот-
ного пролетария со средней производственной квалификацией.
Мая 21. Коммуну посетили шахтеры Брянских и Первомайских рудников.
Июня 7. Постановление CHK об утверждении — по ходатайству ГПУ УССР — организа-
ции детской трудовой коммуны им. Ф. Э. Дзержинского.
Июля 8. Встреча коммуной на Харьковском вокзале Алексея Максимовича Горького.
Коммунары выстроились на перроне со знаменем и оркестром и заставили прослезиться Алек-
сея Максимовича.
Июля 9. Посещение коммуны Алексеем Максимовичем Горьким. Для встречи коммунары
выстроились с большими интервалами по всей дороге, но не выдержали парадных поз и вслед
за машиной просто побежали в коммуну. Алексей Максимович с любовью осмотрел коммуну
и сказал ребятам, что он всегда с молодым поколением потому, что оно лучше всех идет вперед.
Июля 31. Коммуну посетила ленинградская пионерская делегация.
Августа 23. Коммуну посетила французская делегация Конгресса Коминтерна.
Сентября 1. Выборы совета командиров III созыва. ССК был избран Вася Дашевский —
деревообделочник. Вася был покладистый человек, веселый, и его избрание означало усиление
демократических начал. Сам Вася был убежденным демократом. Это обстоятельство уже по
истечении его полномочий ССК толкнуло его на печальную историю: в компании с Севой
Шмигалевым они залезли в фруктовый сад Григория Ивановича Петровского. Шмигалев остал-
ся настороже, но, увидев сторожа, позорно удрал, не выполнив своего задания, а Вася попался и
был отведен в милицию. Вася испытал большие неприятности и на общем собрании, и, в осо-
бенности, в педсовете. Но... все прошло. Сейчас Вася работает на одном из заводов Харькова,
бывает в коммуне и с улыбкой вспоминает о приключениях 1928 г.
Сентября 1 —15. Прием в коммуну с улицы и из детских домов 50 новых коммунаров, из
них 20 девочек. В коммуне стало гораздо теснее и веселее. Заметно прибавилось девочек, пришли
самые основные «девчачьи» чадры — Харланова, Сторчакова, Вехова.
Октября 1. Посещение коммуны эстонской рабочей делегацией.
1929 г.
Января 1. Комсомольская ячейка достигла 32 человек. Она уже развернула школу в под-
шефном хуторе Шишковка и начала руководить работой внутри коммуны. Секретарем избран
коммунар Менде. Теперь он киномеханик на юге Украины.
Января 23. Коммуну посетила делегация бакинских рабочих.
Февраля 1. Выборы совета командиров IV созыва. ССК — Теренин. Это было время упадка
коммунарского самоуправления и общего тона жизни коммунарского коллектива. Производ-
ство коммуны — деревообделочная, слесарная и швейная мастерские топтались на месте.
Делали какие-то шкафы, делали вручную; они выходили дорого и давали убыток. Слесарная
мастерская просто не знала что делать. Были тиски, фрезерный и револьверный станки. Комму-
нарский коллектив начинал уже скучать. Совет командиров Теренина был вялым и тащился в

хвосте. Комм у на река я энергия пошла больше на всякие игры, начали случаться кражи.
Мая 5. Выборы совета командиров V созыва. ССК — Таликов Петро. Таликов сразу повер-
нул дело по-новому, да и совет командиров был с ним энергичный. На горизонте — путешест-
вие в Москву, и это сразу подняло дух коммунаров. Зав. производством — Колеса, так неудач-
но, и часто не по своей вине, производящий шкафики и туалетные столики. На его место никого
не прислали, но у нас был заказ на театральную мебель для нового клуба строителей в Харько-
ве. Эту мебель — тысячу с лишним мест — мы делали напряженно и страстно. В мастерской
деревообделочной работали все: столяры, слесари, девочки и педагоги, работали по 8 часов
в день, заказ подвигался к победоносному концу.
Июля 13. Приветствие коммуны слетом пионеров в Харькове. Это был прекрасный вечер.
Было уже чем похвалиться перед пионерами.
Июля 16. Заказ строителей сдан благополучно. Коммунары получили наличными не-
сколько тысяч рублей. Рассчитались с главными долгами, и у нас осталось чистых 4 тысячи
рублей. Это — на московский поход.
Июля 17. Отпуск. Коммуна отбыла в Москву.
Июля 20. И вот коммунары в Москве. У каждого есть карманные деньги, не больше, однако.
5 рублей, но с непривычки это огромная сумма. Прежде всего посетили Мавзолей Ленина. При-
тихли под сводами Мавзолея. Этого момента давно с напряжением ждали.
Июля 28. Посещение коммунарами детской коммуны в Болшеве. Перед этим где только
коммунары не были! Излазили всю Москву, успели даже на лодках покататься по Москве-реке,
а в Болшеве их поразило настоящее производство, настоящее промышленное богатство.
Болшево — это старший брат: ребята там старшие, и дело у них серьезней. У них множество
машин, строится новая пятиэтажная фабрика. При виде этой благодати притихли коммунары
и... позавидовали. С того дня начали наши коммунары мечтать о заводе, но как до него было
далеко!
Июля 30. Возвращение коммуны в Харьков.
Августа 9. Коммуну посетила китайская пионерская делегация.
Августа 14. Посещение коммуны американской пионерской делегацией.
Августа 25. Посещение коммуны делегацией жен рабочих Краснозаводского района
Харькова.
Августа 30. Выборы совета командиров VI созыва. ССК переизбран Петро Таликов. Петро
был хороший руководитель нашего самоуправления, бодрый, напористый и разумный. Но
дни для коммуны настали трудные — новый зав. производством Кропачев был человек лени-
вый, он продолжал производство клубной мебели, но все у него валилось из рук; как ни стара-
лись коммунары, а все убытки и убытки. Материала нет, мастеров хороших нет, договоры не-
выгодные, а спросить не с кого.
Сентября 1. Кризис в комсомольской ячейке. Менде был бездеятельным секретарем, и рабо-
та ячейки замерла. Секретарем избран в составе нового бюро Сергей Фролов. Это был очень
добросовестный человек, но малоактивный и без инициативы. Комсомольские дела все же
скоро пошли лучше, благодаря назначению политруководителем коммуны тов. Барбарова.
Сентября 1. Открытие в коммуне вместо трудовой школы кустпромшколы. Это была проб-
ная затея. Она не принесла хороших результатов и свидетельствовала только о нашей расте-
рянности. Выходило так: производство кустарное, пусть же и школа будет кустарная. Зани-
маться начали все же с завидным рвением — всякое знание полезно.
Ноября 17. Выборы совета командиров VII созыва. ССК — Митя Онисимов, улыбающий-
ся, добросовестный и всегда оптимистически настроенный. Митя и его командиры не могли
улучшить положения коммуны. Комсомольская организация проявила в это время замечатель-
ную энергию, но нас заедала «кропачевщина». Кропачева крыли на каждом общем собрании,
крыло бюро, а он твердил только одно: подождите, все будет прекрасно.
Ноября 23. Утверждение состава правления II созыва.
Декабря 24. Организация в коммуне пошивочного цеха и расширение деревообделочного
цеха.
1930 г.
Февраля 1. Выборы совета командиров VIII созыва. ССК — Разумовский Николай Павло-
вич. Николай Павлович большой аккуратист, и его правление привело коммуну в идеальный
порядок с точки зрения чистоты. Но бедны мы были тогда, как мыши. Убытков становилось
все больше и больше, сплошь и рядом в коммуне нельзя было достать рубля. Это было время
нашей бедности.
Февраля 15. Перевыборы бюро комсомольской ячейки. Секретарем бюро избран Алек-
сеенко. Это был второй неудачный выбор. Алексеенко недостаточно освободился от следов

улицы — был развязен и демагог. Очень скоро это обнаружилось. Алексеенко не перенес па-
дения своего авторитета и просил об увольнении; он устроился работать на заводе в Николаеве.
Через год он приехал навестить коммуну. Коммуна дала ему квалификацию, а настоящей
культуры рабочего он, конечно, не получил. А между тем в это время от комсомола требо-
валась большая работа.
Марта 12. Выборы секретаря ячейки JIKCM коммунарки Сторчаковой. В это время ком-
сомольцами было уже 70 коммунаров. Сторчакова дала работе комсомола более серьезное
направление. Этому соответствовали и ставшие перед комсомолом задачи — появление в
коммуне настоящих производственных установок. Главным видом работы комсомола в это
время сделалось управление коммуной в момент очень трудного операционного поворота. Ком-
сомол с этим делом справился во всех отношениях блестяще.
Марта 13. Коммуна приобрела 3 стареньких токарных станка, старенький литейный
барабан. Начали делать кроватные углы и масленки, делали стандартную мебель, тысячами
шили трусики — это во всяком случае было производство.
Апреля 10. Введение зарплаты для коммунаров. Это была большая реформа. Усилилась
ответственность коммунара, усилилась производительность.
Апреля 10. Выборы совета командиров IX созыва. ССК — Вася Камардинов. Командиры
IX созыва сразу начали борьбу с неполадками на производстве (за лучшее качество, за свое-
временное выполнение заказов и т. д.).
Июня 1. Переход коммуны на полную самоокупаемость. В коммуне сразу появился капи-
тал — необходимое следствие производительного труда.
Июня 1. Начало постройки сборного цеха деревообделочной мастерской. Он был выстроен
из всякой чепухи — дикта, обрезок, тряпок и земли, но имел колоссальные размеры. Комму-
нары в шутку называли его «стадионом». В связи с этим цехом много драм было в коммуне.
Но этот цех все же дал возможность выпускать массовую продукцию. Коммуна стала выбра-
сывать на рынок тысячи столов, стульев, чертежных столов и пр. Ежедневный выпуск про-
дукции достиг суммы в 3 тысячи рублей.
Июля в. Выборы совета командиров X созыва. ССК — Харланова. Это был серьезный
совет командиров. Он продолжал политику Камардинова, но борьба шла уже за лучшее
будущее. На горизонте появился будущий завод — еще неизвестно какой, но не кустарный.
Ближайшая перспектива украсилась крымским походом. Средства для этого у коммунаров
уже были.
Июля 12. Посещение коммуны чехословацкой рабочей делегацией.
Июля 29. Выезд коммунаров в крымский поход. Отправились тремя эшелонами.
Июля 30. Коммунары прибыли в Севастополь. Последний эшелон прибыл в Севастополь
в 2 часа ночи; ночевать коммунарам было негде, поэтому построились и двинулись в ночной
поход. В 7 верстах от города остановились в горах и заночевали.
Августа 1. Прибытие коммунаров в Байдары. Смычка с байдарским комсомолом.
Августа 2. Знаменитый переход коммунаров через Чертову лестницу и 40-верстный марш
в Симеиз. В Симеиз пришли в 10 часов вечера и разбудили публику громом своего оркестра.
Ночевали в рабочем клубе.
Августа 3. Прибытие коммуны в Ялту. Остановились в лагере на самом берегу моря.
Августа 31. Возвратились в Харьков, отдохнули, покупались, поправились и с новой энер-
гией набросились на новую работу. Главным событием в коммуне в это время было открытие
собственного рабфака.
Сентября 9. Перевыборы бюро комсомола. Секретарь ячейки ЛКСМ — Акимов. Акимов
был хороший производственник и ударник. Производственный рост коммуны правильно вы-
двинул его во главу комсомола. Комсомол принял самое деятельное участие в производстве.
Нужно отметить вообще большое оживление комсомольской работы в это время — по связи
с селом и городом, по работе рабфака и политучебе. Именно в это время комсомол в коммуне
стал действительным руководителем коллектива.
Сентября 15. Торжественное открытие рабфака при коммуне. Это был чрезвычайно важ-
ный шаг вперед. Открытие рабфака машиностроительного института сообщало коммуне
характер серьезного, политехнически гармонированного учебно-производственного комбината
и открывало большие перспективы в поисках нового, более совершенного производства.
Сентября 25. Посещение коммуны пограничниками.
Октября 15. Начало постройки дороги к Белгородскому шоссе. Сейчас мы не замечаем
этого блага, а тогда коммуна много страдала от отсутствия дороги. При малейшем дожде,
особенно осенью и весной, добраться до коммуны было невозможно. От этого в особенности
страдало производство, нельзя было доставить материалы, нельзя было просто поехать в город.
Шоссе строилось при большом участии коммунаров.

Октября 16. Упразднение в коммуне должностей воспитателей. Коммунары уже настолько
выросли и настолько выросло их самоуправление, что они уже могли в дальнейшем сами вести
коммуну.
Октября 17. Выборы совета командиров XI созыва. ССК — Дорошенко. Это был совет
командиров, состоящий из интеллигентов. Полукустарное производство перестало удовлетво-
рять коммунаров, они на нем добросовестно работали, но увлекались рабфаком. Школа и образо-
вание стали наиболее притягательным приложением их энергии.
Декабря 3. Посещение коммуны красными фронтовиками Германии.
1931 г.
Февраля 7. Выборы совета командиров XII созыва. ССК — Никитин. Началась эпоха
реализации давней мечты о новом заводе. В коммуне появилась группа инженеров — началась
напряженная работа мысли: какой нам нужен завод? Скоро мы решили, что будем строить
завод электроинструментов. На многих заседаниях правления и совета командиров обсужда-
лись детали этого завода, материальные возможности и возможности рабочие.
Март 13. Утверждение проекта строительства нового завода, общежития, клуба и гаража.
Марта 22. Посещение коммуны делегацией рабочих — ударников харьковских пред-
приятий.
Апреля 20. Организация комсомольских цеховых ячеек в коммуне.
Мая 1. Посещение коммуны коллективом ГПУ УССР.
Мая 10. Создание в коммуне парторганизации, основана партгруппа. Первым руководи-
телем стал Барбаров.
Мая 13. Торжественная закладка корпуса новых спален и завода электроинструментов.
Коммунары выстроились со знаменем и оркестром, и Ленька Алексюк, самый молодой ком-
мунар, заложил первый камень.
Июля 14. Начало кавказского похода. Кавказский поход давно значился в плане —
еще осенью прошлого года. Сейчас нужно было выезжать поневоле. Все корпуса коммуны были
разорены — началась перестройка и приспособление коммуны для нового большого кол-
лектива на 300 коммунаров. Коммунары после прощального вечера в ГПУ отправились ночью
на вокзал и выехали утром на юг.
Июля 16. Прибытие коммуны во Владикавказ. Кавказ нас встретил проливным дождем.
Нельзя было организовать обоз, нельзя было просто выйти из вагона. Только на другой день,
17 июля выступили в поход по Военно-Грузинской дороге, сопровождаемые обозом из 6 парных
арб. На 8-м километре вышли из [зоны] дождя и весело зашагали по направлению к Тифлису.
Ночевали в тесной школе, в Ларсе.
Июля 19. Уже подходили к станции Казбек, в 50 километрах от города, как вдруг обна-
ружилось, что дорога вконец разбита Тереком и переправиться через разлив невозможно.
Общее собрание у замка Тамары небольшим большинством постановило направиться в
Тифлис через Баку. Отошли к деревне Чми, в 25 километрах от города, и остановились на
ночевку, а во Владикавказ послали разведку позаботиться о поезде.
Июля 21. Только на другой день нам обещали вагоны, но обещания не выполнили, и
колонне коммунаров со всеми вещами и провизией, заготовленной на всю дорогу до Тифлиса,
пришлось садиться в переполненный поезд. Этот яркий эпизод известен в истории коммуны под
названием «Посадка в Беслане».
Июля 21. Утверждение нового состава правления. Утверждение проекта реорганизации
производства. Утверждение нового набора в коммуну в 150 человек.
Июля 23—25. Коммунары в Баку. На промысле Биби-Эйбат коммунары хорошо
познакомились с нефтяниками и их делом. Салютовали знамени Биби-Эйбата, подаренному
Харьковским горсоветом. Вечером были в рабочем парке, где провели смычку с рабочими.
Июля 26—28. Тифлис. Древности Тифлиса, музеи, вечера в клубе ГПУ.
Июля 29. Коммунары в Батуми. Здесь нас особенно ласково приняли, организовали
катание на озере. Ночь просидели на пристани, а утром были уже на борту «Абхазии»,
чтобы плыть в Сочи.
Июля 31. Прибытие коммунаров в Сочи; разбит лагерь; целый месяц коммунары купа-
лись, отдыхали, встречались с обитателями домов отдыха и санаториев, «ловили» медведей,
лазили по горам и с горячим интересом читали письма из коммуны, в которых описывались
дела строительные. Эти дела определенно затягивались, и коммунары уже начинали нервни-
чать. Выходило так, что возвращаться в коммуну некуда.
Сентября 1. Месяц в Сочи кончился. Решили поехать в Одессу, пожить там недельку
и познакомиться с этим городом. Ночью погрузились на теплоход и 3 сентября были уже в