Толстой Д. А. Взгляд на учебную часть в России в XVIII столетии. — 1883

Начало учрежденія свѣтскихъ учебныхъ заведеній въ Россіи
совпадаетъ съ началомъ XVIII-го столѣтія. Въ 1703 году пасторъ
Глюкъ открылъ въ Москвѣ училище, съ курсомъ, приближав-
шимся къ плану европейскихъ гимназій того времени; послѣ его
смерти, оно перешло въ завѣдываніе магистра философіи Іенска-
го университета Іоганна Вернера Паузе, но уже въ 1706 г.
уничтожилось.
Въ Петербургѣ существовали въ 1711 г. четыре такъ на-
зывавшіяся «разноязычныя нѣмецкія школы». Не сохранилось
свѣдѣній объ ихъ устройствѣ, но несомнѣнно, что оно было
также гимназическое; видно это изъ того, что въ школѣ, со-
стоявшей въ завѣдываніи Павла Веселовскаго, было на 38
учениковъ 9 учителей 1). Это доказываетъ, что то было не на-
чальное училище, а среднее учебное заведеніе. И эти училища
просуществовали, по видимому, не долго: никакого слѣда о нихъ
не сохранилось.
Цыфирныя школы.
Первая общая мѣра по народному образованію, долженство-
вавшая распространяться на всю имперію, относится къ 1714
1) Полн. Собр. Зак. № 2389.

году, когда велѣно было учредить во всѣхъ губерніяхъ такъ на-
зывавшіяся цыфирныя школы, для обученія дѣтей отъ 10 до 15
лѣтъ, всѣхъ сословій, кромѣ однодворцевъ, ариѳметикѣ и перво-
начальной геометріи. Эти школы приказано было открыть въ
архіерейскихъ домахъ и въ болѣе зажиточныхъ монастыряхъ;
ученіе было безплатное, но съ каждаго ученика, кончившаго
курсъ и получившаго на то свидѣтельство, учитель, получавшій
впрочемъ казенное содержаніе, могъ брать по рублю.
Императоръ Петръ намѣревался ввести этимъ способомъ
обязательность ученія въ Россіи, и съ этою цѣлью запретилъ
непрошедшимъ этого курса жениться 1).
Къ сожалѣнію, мѣры исполненія вовсе не соотвѣтствовали
широтѣ намѣренія: не было ни учителей, ни надлежащаго помѣ-
щенія для школъ, не было для завѣдыванія ими и спеціальныхъ
педагоговъ. Адмиралу графу Апраксину вмѣнено было въ
обязанность послать въ каждую губернію по два учителя изъ
учениковъ навигаторской школы, прошедшихъ курсъ геометріи
и географіи 2). Очевидно, что двухъ учителей на цѣлую губернію
было далеко не достаточно.
Кромѣ того, изъ общности этой мѣры, съ самаго же начала,
стали дѣлаться исключенія, именно въ 1716 году освобождены
были отъ этого ученія дворянскія дѣти 3), а въ 1720 г. купе-
ческія, или дѣти посадскихъ людей. Если и были нѣкоторыя ос-
нованія сдѣлать исключеніе для дворянства, обязаннаго тогда
военною службою, съ которою соединялась необходимость гра-
мотности и нѣкоторыхъ познаній въ наукахъ математическихъ,
на которыхъ основаны военныя, то для купечества такихъ при-
чинъ не существовало. Оно выставляло предлогомъ, что дѣти
его въ школьномъ возрастѣ учатся практически купечеству въ
лавкахъ, что отвлеченіе ихъ отъ промысловъ поведетъ за со-
1) Полн. Собр. Зак. №№ 2762 и 2778.
2) Тамъ же № 2979.
3) Тамъ же.

бою упадокъ торговли, что будто они сами учатъ своихъ дѣтей1).
Наконецъ, съ учрежденіемъ Синода, изъяты были изъ этой мѣры
дѣти духовенства, на томъ основаніи, что для нихъ будутъ
учреждены семинаріи и духовныя училища. Но мѣра эта осу-
ществилась не скоро: въ первое время семинарія была только
въ Новгородѣ.
Такъ какъ цыфирныя школы заведены были лишь въ не-
многихъ городахъ, то приходилось посылать дѣтей для обученія
на дальнее разстояніе; такъ изъ Каргополя отсылали ихъ въ
Новгородъ, изъ Устюга въ Вологду, изъ Калуги въ Москву, и
т. п., и, для предупрежденія побѣговъ, не рѣдко содержали ихъ
въ тюрьмахъ или подъ карауломъ.
ЦьіФирныя школы состояли подъ вѣдомствомъ адмирал-
тействъ-коллегіи, потому что учителей для нихъ доставляло йавига-
торское училище. Въ царствованіе ПЕТРА, начальникъ этого
училища полковникъ и отъ бомбадиръ капитанъ поручикъ Скор-
няковъ-Писаревъ завѣдывалъ и цьіФирными школами. Часто
жаловался онъ Сенату на то, что онѣ пусты, и просилъ о понуж-
деніи родителей отдавать въ нихъ своихъ дѣтей. Такъ въ 1719 г.
онъ писалъ, что изъ приписанныхъ къ Петербургской губерніи
школъ Псковской, Новгородской и Ярославской провинцій только
въ Ярославской учатся 26 церковно-служительскихъ дѣтей, «а
«въ прочія школы и ничего учениковъ въ высылкѣ не было».
Сенатъ подтверждалъ о принудительной посылкѣ дѣтей въ школы,
«дабы, за невысылкою учениковъ, учители безъ дѣла не были и
((даромъ жалованья не брали»2); но эти понужденія не имѣли ни-
какого практическаго результата. Въ слѣдующемъ году въ Мо-
сковской губерніи было только 70 учениковъ, а въ прочихъ гу-
берніяхъ и того менѣе. Съ самаго учрежденія цыфирныхъ
школъ, съ 1714 года по 1722 въ нихъ перебывало всего 1389
учениковъ, а окончило курсъ лишь 93, «а за тѣмъ оставшіе, едва
1) Полн. Собр. Зак. № 3573.
2) Тамъ же № 3447.

«не всѣ синодальной команды бѣжали»1). По видимому, безуспѣш-
ныя настоянія ревностнаго Скорнякова-Писарева надоѣли
Сенату, и онъ запретилъ ему къ себѣ обращаться, а указалъ на
адмиралтействъ-коллегію2).
Видно, что правительство не знало что предпринять съ этими
цыФирными школами и старалось всячески отъ нихъ отдѣлаться.
Въ 1723 г. ему удалось передать эти школы въ Новгородской
губерніи духовному вѣдомству, по тому уваженію, что въ нихъ
было болѣе 500 учениковъ духовнаго званія, тогда какъ всѣхъ
другихъ сословій считалось не болѣе 30, что грамматическое
ученіе духовныхъ училищъ полезно слить съ ариѳметическимъ,
и что единство управленія выгодно для школъ. На этомъ осно-
ваніи цыфирныя школы въ Новгородской губерніи соединены
были съ архіерейскими. Сенатъ желалъ пойдти далѣе, именно
обобщить эту мѣру сліянія обоего рода, по правдѣ сказать, не
дѣйствительно существовавшихъ, а только предполагавшихся
школъ во всей имперіи, но не могъ этого сдѣлать, потому что
Сѵнодъ сообщилъ, что «въ прочихъ епархіяхъ архіерейскія
«школы еще не опредѣлены» 3).
Уже въ царствованіе Императрицы ЕКАТЕРИНЫ I мѣра
эта была принята, но не исполнена. Сенатъ находилъ, что въ
цыфирныхъ школахъ учениковъ весьма мало, да и тѣ почти всѣ
духовнаго происхожденія, что убыточно производить вдвойнѣ
жалованье учителямъ какъ въ этихъ, такъ и особо въ архіерей-
скихъ школахъ, и нанимать или строить для нихъ двойныя по-
мѣщенія; потому въ 1726 г. соединилъ цыфирныя школы со
школами духовнаго вѣдомства и передалъ ихъ въ вѣдѣніе Cv-
нода 4). Однако это распоряженіе не было приведено въ испол-
неніе, Сѵнодъ взглянулъ на дѣло иначе, и нашелъ, что «тѣ школы
1) Полн. Собр. Зак. № 4975.
2) Тамъ же № 3703.
3) Тамъ же № 4326.
4) Тамъ же № 4975.

«до духовнаго правительства не подлежатъ» 1). Такимъ образомъ,
эти школы оставались нѣкоторое время какъ бы выѣ всякаго
вѣдѣнія, пока въ 1731 году не были переданы опять въ упра-
вленіе адмиралтействъ - коллегіи 2). Наконецъ, въ 1744 цы-
Фирныя школы соединены были съ гарнизонными3), о которыхъ
скажемъ ниже.
И такъ, широко задуманный Императоромъ ПЕТРОМЪ планъ
всеобщаго обязательнаго обученія не удался, потому что не
было принято никакихъ мѣръ для его исполненія, и въ теченіе
30-ти лѣтъ цыфирныя школы существовали почти лишь по имени.
Между тѣмъ, для кипучей государственной дѣятельности
ПЕТРА нужны были люди, и этихъ людей требовалось пригото-
вить поскорѣе.
Съ этою утилитарною цѣлью учреждены были навигацкая
и инженерная школы, предписано было въ 1719 году послать
къ доктору Блументросту, для приготовленія въ лѣкаря, 30
солдатскихъ дѣтей, подготовленныхъ нѣсколько въ латинскомъ
и нѣмецкомъ языкахъ 4). Въ 1721 году велѣно было учредить
школу для приготовленія къ гражданской службѣ, куда помѣ-
щать дѣтей приказныхъ, и обучать въ ней грамотности (стилю
письма), ариѳметикѣ и счетоводству, съ тѣмъ, чтобы только окон-
чившіе въ ней курсъ имѣли право на опредѣленіе въ службу 5).
Едва-ли, впрочемъ, училище это было открыто, потому что впо-
слѣдствіи никакого упоминанія о немъ не встрѣчается. Въ
1725 году предписано было прислать изъ главнѣйшихъ горо-
довъ въ Петербургъ 35 купеческихъ дѣтей, и раздать ихъ капи-
талистамъ для того, чтобы подъ ихъ руководствомъ изучали
торговлю6).
1) Полн. Собр. Зак. № 9054.
2) Тамъ же № 5788.
3) Тамъ же № 9054.
4) Тамъ же № 3375.
5) Тамъ же № 3845.
6) Тамъ же № 4731.

Въ тѣхъ же практическихъ видахъ, выписывались ино-
странцы изъ чужихъ краевъ и русскіе посылались за границу.
Въ 1715 году поручено было генералу Вейде вызвать изъ ино-
странныхъ государствъ, а также и изъ ЛИФЛЯНДІИ, образован-
ныхъ практическихъ юристовъ, для опредѣленія ихъ въ кол-
легіи1).
Въ 1716 году приказано было выбрать въ московскихъ ла-
тинскихъ школахъ пять хорошихъ учениковъ и отправить ихъ
въ Персію къ посланнику Волынскому, для изученія тамъ язы-
ковъ арабскаго, турецкаго и персидскаго2). Въ томъ же году
приказано было послать въ Кенигсбергъ 40 подъячихъ, отъ
15-ти до 20-ти лѣтъ отъ роду, «молодыхъ робятъ добрыхъ и
«ученыхъ, которые бы могли науку воспріять», и тамъ учить
ихъ по нѣмецки, «дабы удобнѣе въ коллегіумѣ были, и послать
«за ними надзирателя, чтобы они не гуляли»3).
Академія Наукъ.
Самое важное по учебной части учрежденіе, задуманное Им-
ператоромъ ПЕТРОМЪ и приведенное въ исполненіе его преем-
ницею, было основаніе Академіи Наукъ. Страна вовсе не была
подготовлена для высшаго ученаго учрежденія; государь созна-
валъ это, въ указѣ объ основаніи Академіи прямо говорится:
«прямыхъ школъ, гимназіевъ и семинаріевъ нѣтъ, въ которыхъ бы
«молодые люди началамъ обучиться, и потомъ выше градусы
«наукъ воспріять, и угодными себя учинить могли»; точно также
видѣлъ государь, что недостаточно имѣть одни среднія учебныя
заведенія, что должны быть и высшія, то есть университеты,
какъ во всѣхъ европейскихъ государствахъ; и не смотря на все
1) Полн. Собр. Зак. № 2928.
2) Тамъ же № 2978.
1) Тамъ же № 2997.

это рѣшился учредить прямо Академію Наукъ. Онъ полагалъ
возможнымъ достигнуть разомъ трехъ цѣлей, именно созданіе
высшаго ученаго, высшаго учебнаго и средне-учебнаго заведе-
нія— въ одной Академіи Наукъ, дабы, какъ сказано въ указѣ
объ ея основаніи, «такимъ бы образомъ одно зданіе, съ малыми
«убытками, тое же бы съ великою пользою чинило, что въ дру-
гихъ государствахъ три разныя собранія чинятъ».
Академическая гимназія.
Гимназія была раздѣлена на два отдѣленія — низшее и выс-
шее ; первое называлось нѣмецкою школою и состояло изъ трехъ
классовъ, второе носило названіе латинской школы, заключав-
шей въ себѣ два, а иногда три класса. Такъ какъ учители долгое
время были нѣмцы, то и преподаваніе въ низшихъ классахъ
происходило на нѣмецкомъ языкѣ, а въ старшихъ на латин-
скомъ, съ помощію нѣмецкаго. Устава гимназіи никогда издано
не было; сами директоры составляли уставы, по своему усмо-
трѣнію, и это право предоставлялось имъ контрактами, заклю-
чавшимися съ ними при вызовѣ ихъ изъ заграницы. Предметы
преподаванія то прибавлялись, то уменьшались; такънапримѣръ,
введены были итальянскій и англійскій языки, а одно время и
Фортификація. Управленіе гимназіей) усложнялось подчиненіемъ
ея Академіи: обыкновенно одинъ изъ академиковъ назначался
главнымъ начальникомъ гимназіи съ званіемъ инспектора, и, кромѣ
него, были еще ректоръ и конректоръ, обязанности и отношенія
коихъ между собою не были точно опредѣлены. Впослѣдствіи
въ помощь учителямъ назначались студенты, еще продолжавшіе
ученье въ университетѣ. Ученики не обязаны были проходить
полный гимназически курсъ, а, по желанію своихъ родителей,
выбирали изъ него только нѣкоторые предметы, обыкновенно но-
вые языки. Въ первые годы учрежденія гимназіи въ нее посту-
пали дѣти хорошихъ Фамилій, но это продолжалось недолго, гим-

назія наполнялась учениками изъ низшихъ сословій, и въ особен-
ности солдатскими дѣтьми, которыхъ иногда назначали изъ гвар-
дейскихъ полковъ по наряду; позже стали принимать въ нее се-
минаристовъ; поступавшіе въ гимназію были иногда 20-ти лѣт-
ніе. Но всѣ эти принудительныя мѣры не умножали значительно
числа учениковъ гимназіи, и изъ нихъ весьма немногіе поступали
въ университетъ. Съ цѣлію укомплектованія гимназіи открыто
было при ней въ 1765 г. малолѣтнее отдѣлбніе, но и изъ него
немного учениковъ переходило въ гимназію. Въ концѣ царство-
ванія Императрицы ЕКАТЕРИНЫ II, черезъ семьдесятъ лѣтъ
послѣ открытія гимназіи, въ ней было только 70 учениковъ1).
Академическій университетъ.
Университетъ былъ безъ профессоровъ и безъ студентовъ.
Академики, долгое время исключительно иностранцы, отрываемые
отъ своихъ ученыхъ трудовъ чтеніемъ лекцій, весьма неохотно
занимались преподаваніемъ. Изъ Германіи выписаны были въ
1726 году восемь студентовъ, содержавшихся на казенный счетъ,
изъ нихъ пять сдѣлались впослѣдствіи извѣстными учеными,
именно: Миллеръ, Крафтъ, Вейпрехтъ, Крамеръ и Гме-
линъ. Для наполненія аудиторій, профессора ходили на лекціи
другъ къ другу, адъюнкты увеличивали также число слушате-
лей2). Всѣ исходившія отъ президентовъ понужденія академи-
ковъ къ преподавательской дѣятельности ни къ чему не приво-
дили. Въ 1747 г. введены были въ составъ Академіи отдѣльные
пять профессоровъ собственно для преподаванія, но и эта мѣра
оказалась также безуспѣшною.
Послѣ 1726-го по 1732 годъ не встрѣчается въ протоко-
лахъ Академіи ни упоминанія о студентахъ, ни опредѣленій о вы-
дачѣ имъ содержанія, конечно потому, что по распредѣлеыіи при-
1) См. Протоколы Академіи Наукъ.
2) Müller, Zur Geschichte der Akademie der Wissenschaften zu St. Peters-
burg. (Рукопись.)

везенныхъ изъ Германіи студентовъ къ разнымъ должностямъ,—
такъ называемый университетъ въ дѣйствительности не суще-
ствовалъ. И гораздо позже находимъ то же явленіе; такъ въ
протоколахъ Академіи за 1753 годъ читаемъ: «при универси-
тетъ никакихъ лекцій нѣтъ, кромѣ лекцій профессора Броуна».
Въ 1757 г. Президентъ Академіи графъ Разумовскій писалъ:
«Отъ давняго уже времени ни одинъ профессоръ въ универси-
тета лекцій не читаетъ, и академическіе студенты находятся безъ
всякаго ученія».
Однако, такъ какъ университетъ долженствовалъ быть по
уставу Академіи, то стали набирать студентовъ изъ немногихъ
бывшихъ тогда духовно-учебныхъ заведеній, именно изъ алек-
сандроневской и новгородской семинарій, и въ особенности изъ
московской славяно-греко-латинской академіи, по большей части
мало подготовленныхъ для высшаго преподаванія, такъ что имъ
приходилось доучиваться въ гимназіи, «ибо они отъ профессоровъ
«принимать лекціи не гораздо еще въ хорошемъ состояніи». Въ
1733 году взято было въ студенты 12 учениковъ изъ мо-
сковской спасской школы; лучшіе изъ нихъ посланы были въ
ученую экспедицію въ Камчатку, а остальные оставались безъ
призрѣыія и безъ лекцій. Въ 1736 году вновь набрано было въ
той же школѣ 12 воспитанниковъ, и точно также ничему не обу-
чались, потому что академики ничего не преподавали. Они жало-
вались на это Сенату, который и вмѣыилъ въ обязанность акаде-
микамъ читать лекціи, «что нѣсколько времени и продолжалось»,
пишетъ Ломоносовъ, «и по экзаменѣ даны имъ добрые атте
статы, для показу; а произведены лучшіе въ переводчики, и
прочіе жъ распредѣлены по другимъ мѣстамъ, и лекціи почти
совсѣмъ прекратились».
Въ 1743 г. при Академіи въ дѣйствительности не было ни-
какого университета. При вступленіи въ президенты Академіи
графа Разумовскаго, изъ прежнихъ академическихъ воспитан-
никовъ оставалось только двое.
24 іюня 1747 года изданъ былъ регламентъ Академіи

Наукъ, по которому въ академическомъ университетъ положено
было 12 каѳедръ и 30 студентовъ. Въ слѣдующемъ году пору-
чено было Тредіаковскому выбрать въ это число студентовъ
учениковъ изъ семинарій новгородской, александро-невской и изъ
московскихъ училищъ спасскаго монастыря, что и было имъ ис-
полнено. Шесть академиковъ назначены были къ чтенію лекцій:
теоретической и практической астрономіи, анатоміи, ФИЗІОЛОГІИ,
ХИМІИ, механики и ботаники. Въ 1748-мъ же году составленъ
былъ Тепловымъ проектъ устава этого университета, который
былъ утвержденъ графомъ Разумовскимъ 10 августа 1750
года.
Но уставъ не исполнялся. Въ концѣ царствованія Импера-
трицы ЕЛИЗАВЕТЫ, когда учебныя заведенія Академіи поручены
были Ломоносову, онъ соединилъ студентовъ въ общежитіе,
обязалъ пять академиковъ читать лекціи, и побудилъ графа Ра-
зумовскаго объявить 14 Февраля 1760 г. правила для универ-
ситета, раздѣленнаго на три Факультета: ФИЛОСОФСКІЙ, юридиче-
скій и медицинскій.
И это мало помогло дѣлу. Ломоносовъ находилъ причину
всѣхъ неустройствъ этого, такъ называемаго, университета въ
томъ, что онъ не имѣлъ привилегій, и потому хлопоталъ о даро-
ваніи разныхъ правъ учащимся, а главное учащимъ, какъ-то:
чиновъ, пенсіи, и т. п. Заинтересовавъ въ этомъ И. И. Шува-
лов а, онъ былъ совершенно увѣренъвъуспѣхѣ своихъ ходатайствъ,
до такой степени, что сочинилъ уже и рѣчь на случай торя^е-
ственнаго открытія привилегированнаго университета; но кончина
Императрицы ЕЛИЗАВЕТЫ положила конецъ этимъ надеждамъ.
Извѣстный академикъ, исторіографъ Миллеръ находилъ:
1) «что прежде привилегіи, надлежитъ опробовать универси-
тетскій регламентъ, потому что объ ономъ въ привилегіи упо-
минается, яко объ опробованномъ, 2) что преяда инавгураціи,
стараться должно о снабденіи университета довольнымъ числомъ
профессоровъ во всѣхъ Факультетахъ, потому что во всѣхъ Фа-
культетахъ градусы давать предложено; что надобно стараться

о умноженіи числа студентовъ, а особливо такое учрежденіе
учинить, дабы и дворянство могло пріохочивано быть къ отдачѣ
своихъ дѣтей въ университетъ, для обученія ученыхъ языковъ
и наукъ, 3) а прежде какъ университетъ въ такомъ состояніи
будетъ, не думаю я, что инавгурацію учинить должно, потому
что она значитъ полнаго университета совершенство» 1).
Но до этого было весьма далеко: университетъ существовалъ
только по имени. «При Академіи Наукъ», писалъ Ломоносовъ,
«не только настоящаго университета не бывало, но еще ни образа,
ни подобія университетскаго не видно»2).
Въ сороковыхъ годахъ обязали акадезшковъ читать публич-
ныя лекціи, разосланы были печатныя о томъ объявленія; но
публика на нихъ не являлась3).
Занятія профессоровъ со студентами были, такъ сказать,
индивидуальныя, по одиночкѣ; иногда, вмѣсто университета,
студенты ходили ихъ слушать къ нимъ на дому. Этимъ способомъ
академики готовили себѣ помощниковъ, и нерѣдко изъ нихъ
образовывались весьма достойные ученые. По окончаніи курса,
студентъ производился прямо въ адъюнкты Академіи, и посылался
иногда въ германскіе университеты, для дальнѣйшаго образо-
ванія.
Этимъ какъ бы буквально исполнялось одно изъ положеній
Академіи Наукъ при ея учрежденіи, чтобы академики «нѣкоторыхъ
«людей при себѣ обучали, которые бы молодыхъ людей первымъ
«Фундаментамъ всѣхъ наукъ паки обучать могли».
Число студентовъ не превышало 20-ти, обыкновенно же
ихъ было менѣе: чрезъ сорокъ лѣтъ послѣ учрежденія универ-
ситета, студентовъ было почти столько же, сколько при его от-
крытіи, именно 9 человѣкъ.
1) Билярскаго, Матеріалы для біографіи Ломоносова. СПб. 1865 г. стр. 409.
2) Чтенія Общества исторіи и древностей россійскихъ 1865 г. кн. 1
стр. 59.
3) Пекарскаго, Исторія Академіи Наукъ. Томъ 2. СПб. 1873 г. стр. 326,
328, 337, 359, 360.

Въ царствованіе Императрицы ЕКАТЕРИНЫ, академическій
университетъ оставался въ прежнемъ жалкомъ состояніи, почти
пустымъ, такъ что, по одному свидѣтельству, въ 1763 г. уни-
верситета уже вовсе не было1). Въ 1782 г. въ университетъ
было только два студента; въ слѣдующемъ 1783 г. княгиня
Дашкова, при назначеніи ея Президентомъ Академіи Наукъ,
нашла въ университетѣ также только двухъ студентовъ, «которые»
прибавляетъ она, «еще ничего не могли переводить даже съ нѣ-
мецкаго» 2).
Грубость нравовъ того времени, особенно въ средѣ, изъ ко-
торой выходили студенты, влекла за собою и грубость обращенія
съ ними: студентовъ сѣкли розгами, отдавали въ матросы, а за
менѣе важные проступки переводили учениками въ гимназію, съ
правомъ однако слушать лекціи въ университетѣ; въ сущности
это было денежное взысканіе, такъ какъ содержаніе гимназиста
было меньше оклада студента3).
И такъ, академическій университетъ былъ въ сущности
ФИКЦІЯ, а гимназія крайне неудовлетворительная. Но если бы
оба эти учрежденія и были устроены правильно и осуществились
не на бумагѣ только, а на дѣлѣ, очевидно, что и тогда одна
гимназія не могла бы доставить достаточный контингентъ для
университета, а одинъ университетъ не былъ бы въ состояніи
подготовить достаточное число ученыхъ для Академіи. Нельзя
поэтому не признать, что мысль соединенія въ Академіи наукъ
высшаго и средняго учебнаго заведенія была ошибочна, что и
подтвердилось послѣдствіями. — Но это еще не самый дурной
результатъ неправильно составленнаго плана: если бы только не
удались два учебныя заведенія, съ этимъ легко можно было бы
примириться. Гораздо хуже неправильное направленіе, данное
этимъ учрежденіемъ всему народному образованію: имѣя Ака-
демію, университетъ, гимназію, общество пріучилось смотрѣть
1) Георги, Описаніе столичнаго города Санктпетербурга, стр. 334.
2) Архивъ князя Воронцова. Книга 21, стр. 393—394.
3) Протоколы Академіи Наукъ.

на себя какъ на европейски образованное, не замѣчая, что изъ
Европы взята одна внѣшность, одно подобіе образованія, а не его
сущность, и такое направленіе продолжалось и впослѣдствіи; оно,
къ сожалѣнію, видно и доселѣ; этимъ-то объясняется, сопроти-
вленіе извѣстной части общества всякому серьезному ученію,
и, если угодно, исторически даже оправдывается, — таково
теченіе нашей образованности; идти противъ него значитъ идти
противъ теченія.
Утилитарность, практическая непосредственная примѣнимость
ученія для государственныхъ потребностей, составлявшія сущ-
ность всѣхъ начинаній ПЕТРА ПО учебной части, продолжали и
послѣ него руководствовать правительствомъ.
Гарнизонныя школы.
Въ 1731 г. учрежденъ былъ шляхетный кадетскій корпусъ.
Въ 1732 г. положено было основаніе гарнизонныхъ школъ, при
пѣхотныхъ гарнизонныхъ полкахъ, для обученія солдатскихъ
дѣтей, отъ 7-ми до 15-ти лѣтъ, для того, чтобы изъ этихъ кан-
тонистовъ набирать впослѣдствіи солдатовъ, «дабы впредь польза
«государству и въ рекрутахъ облегченіе было»1). Школы эти
разсчитаны были на 4000 учениковъ, и состояли въ вѣдѣніи ко-
мендантовъ. Гарнизонныя школы учреждены были въ Петер-
бургъ, Кронштадта, Ригѣ, Ревелѣ, Нарвѣ, Выборгѣ, Кексгольмѣ,
Москвѣ, Казани, Смоленскѣ, Астрахани, Воронежѣ, Бѣлгородѣ,
въ крѣпости Св. Анны и въ Сибири. Съ этими-то гарнизонными
школами соединены были въ 1744 г. цыфирныя школы, пре-
кратившія такимъ образомъ свое эфемерное существованіе2).
Въ 1752 году велѣно было устроить школы на Украинской
линіи при шести поселенныхъ тамъ полкахъ: тамбовскомъ, сло-
бодскомъ, ефремовскомъ, орловскомъ, бѣлевскомъ и козловскомъ,
при которыхъ поселены были однодворческія слободы для одно-
1) Полное Собр. Зак. № 6188.
2) Тамъ же № 9054.

дворческихъ дѣтей, всего на 150 учениковъ, полагая по 25-ти
на школу. Учителемъ въ школу назначался оберъ-ОФИцеръ рас-
положеннаго въ слободѣ полка, а помощникомъ ему опредѣлялся
ротный писарь или унтеръ-ОФіщеръ; инженерные и артиллерійскіе
Офицеры должны были обучать въ нихъ своимъ спеціальностямъ1).
Приготовленіе лѣкарей и повивальныхъ бабокъ.
Лѣкаря и аптекаря приготовлялись, по прежнему, практически
при госпиталяхъ и аптекахъ, подъ руководствомъ иностранныхъ
медиковъ, которые преподавали на латинскомъ языкѣ. Въ от-
крытомъ въ 1707 г. въ Москвѣ госпиталѣ вызванный изъ Гол-
ландіи врачъ Бидлоо, до самой смерти своей въ 1735 г., обучалъ,
преимущественно практически, наглядно, набранныхъ изъ сла-
вяно-греко-латинской академіи учениковъ; ихъ полагалось имѣть
50 человѣкъ, но рѣдко комплектъ этотъ наполнялся, вслѣдствіе
затрудненій, встрѣчавшихся отъ духовнаго вѣдозіства, нуждав-
шагося въ своихъ ученикахъ для потребностей Церкви. Въ 1733 г.
устроены были медицинскія школы въ Петербургѣ при госпи-
таляхъ сухопутномъ и морскомъ на 20 учениковъ; въКронштадт-
скомъ госпиталѣ содержалось ихъ сначала 8, а въ 1735 г. при-
бавлено еще 7. Въ эти школы поступали обыкновенно дѣти петер-
бургскихъ иностранныхъ мастеровыхъ и ремесленниковъ2). Въ
1754 году приказано было прислать въ госпитали и аптеки сту-
дентовъ изъ семинарій кіевской, харьковской, черниговской и
переяславской и изъ московской славяно-греко-латинской ака-
деміи3).
Въ томъ же году, по предложенію лейбъ-медика Кондоиди,
положено было открыть по одной школѣ въ Москвѣ и Петер-
бургъ, для образованія присяжныхъ повивальныхъ бабокъ, и
1) Поли. Собр. Зак. ДЬ 9972.
2) См. Чистовича, Исторія первыхъ медицинскихъ школъ въ Россіи.
СПб. 1883 г.
3) Поли. Собр. Зак. № 10196.

назначить въ нихъ преподавателями по одному доктору и по
одному лѣкарю, съ наименованіемъ первыхъ профессорами «ба-
бичьяго дѣла», а вторыхъ акушерами. Въ Москвѣ полагалось
имѣть 15, а въ Петербургѣ 10 повивальныхъ бабокъ, а потомъ,
когда число ихъ умножится, опредѣлить по одной бабкѣ въ каж-
дый губернскій городъ, а позже и въ каждый провинціальный го-
родъ, «дабы современемъ ими все государство удовольствовать»1).
Число учениковъ въ петербургскомъ госпиталѣ увеличено
было въ 1756 г. до 50-ти.
Въ 1755 году учрежденъ былъ Московскій университетъ,
но плоды его ученой дѣятельности явились гораздо позже.
Недоросли изъ дворянъ подвергались, по прежнему, экзамену
въ разные сроки, смотря по ихъ возрасту до 20-ти лѣтъ, когда
опредѣлялись въ службу2).
Проектъ И. И. Шувалова объ учрежденіи гимназій и школъ.
И. И. Шувалова озабочивало безпомощное положеніе дво-
рянскихъ дѣтей, какъ въ учебномъ, такъ и въ служебномъ
отношеніи. Не получая никакого образованія, и теряя напрасно
первые юношескіе годы, они поступали потомъ на службу сол-
датами, подвергались побоямъ за неисправности по службѣ, по
прошествіи нѣсколькихъ лѣтъ производились въ унтеръ-офи-
церы, да и къ этой должности не всегда были подготовлены, «по
снисхожденію командировъ, ибо всякому совѣстно, взыскивая
строгую исправность, бить своего брата дворянина за малый
проступокъ».
Въ ноябрѣ 1760 г. Шуваловъ вошелъ въ Сенатъ съ пред-
ставленіемъ о томъ, чтобы не требовать дворянскихъ дѣтей на
службу до 18-ти лѣтняго возраста, чтобы до тѣхъ поръ они
учились, а, по выдержаніи экзамена, производились прямо въ
офицеры, какъ ученики кадетскаго корпуса.
1) Полн. Собр. Зак. № 10214.
2) Тамъ же № 7171.

Но какъ и гдѣ могли они учиться? Въ этомъ именно и было
непреодолимое затрудненіе: немногія учебныя заведенія суще-
ствовали только въ двухъ столицахъ, да только что открылась
гимназія въ Казани, а дворянскія дѣти разсѣяны были по всей
имперіи. При томъ, и малочисленный тогда училища были вообще
не въ цвѣтущемъ состояніи.
«По всевысочайшей Ея Императорскаго Величества воли, по
представленію Правительствующаго Сената», писалъ Шуваловъ,
«я удостоенъ быть кураторомъ московскаго университета. Съ
крайнимъ сожалѣніемъ представить доля;енъ, что успѣхи не соот-
вѣтствуютъ Императорскаго Величества волѣ; многія тому пре-
пятства, которыхъ я отвратить не въ состояніи, если основаніе
воспитанія перемѣнеио не будетъ, о чемъ одинъ приступъ имѣю
честь представить Правительствующему Сенату».
Этотъ именно приступъ и составляетъ существенную заслугу
Шувалова по народному образованію: онъ первый понялъ, въ
свое время, что единичныхъ, на перечетъ тогда бывшихъ учебныхъ
заведеній недостаточно для просвѣщенія обширнаго государства,
что образованіе нужно обобщить, сдѣлать всѣмъ доступнымъ,
всеобщимъ, по крайней мѣрѣ, для дворянства, которое одно тогда
училось, и что система образованія должна быть обще-европей-
ская.
Шуваловъ предложилъ учредить въ большихъ городахъ
гимназіи, а въ малыхъ городахъ — школы грамотности, въ ко-
торыхъ можно было бы приготовлять дѣтей къ гимназіямъ. По
окончаніи гимназическаго курса, юноши должны были переходить
въ кадетскій корпусъ или вт? университетъ, и, по окончаніи тамъ
образованія, поступать въ военную или гражданскую службу.—
«И когда дворяне», прибавлялъ Шуваловъ, «выучась, попримѣру
европейскихъ государствъ, прямо чины офицерскіе получать ста-
нутъ, не служа солдатами и унтеръ-офицерами, то польза будетъ
слѣдующая: употребятъ способныя свои лѣта къ полезному уче-
нію, получатъ чины, сходные съ ихъ рожденіемъ, и не будутъ
штрафованы неприличнымъ дворянину наказаніемъ». Шуваловъ

полагалъ, что учрежденіе цѣлаго такого ряда учебныхъ заведеній,
по тогдашней дешевизнѣ жизни во внутреннихъ губерніяхъ, не
обойдется слишкомъ дорого», впрочемъ прибавлялъ: «да если бы
оное и великаго содержанія стоило, но, въ разсужденіи изъ того
великой пользы ни за что почесть должно».
Въ наше время, этотъ проектъ, конечно, представляется од-
ностороннимъ, узкимъ, сословнымъ, исключительно дворянскимъ,
но въ эпоху его составленія только одно дворянство, и то въ
лицѣ лучшихъ своихъ представителей, было въ состояніи цѣнить
образованіе, и если бы плодами его воспользовалось это сословіе,
то можно было бы сказать, что оно распространилось на всю
страну, разумѣя подъ этимъ именемъ всѣхъ тѣхъ, которые со-
знавали потребность въ просвѣщеніи.
Сенатъ, одобривъ патріотическое усердіе Шувалова, предо-
ставилъ ему развить его мысль, представивъ подробности ус-
тройства и содержанія предполагавшихся имъ гимназій и школъ,
и для того уполномочилъ его обратиться ко всѣмъ учрежденіямъ,
которыя могутъ быть полезными въ этомъ дѣлѣ, и въ томъчислѣ въ
Академію Наукъ1).
По порученію Сената, И. И. Шуваловъ просилъ академи-
ковъ доставить ему свои соображенія: 1) въ какихъ именно го-
родахъ должны быть учреждены гимназіи и школы, и 2) какимъ
наукамъ слѣдуетъ въ нихъ обучать.
На эти вопросы отвѣчали академики Браунъ, Цейгеръ,
Фишеръ, Котельниковъ и адъюнктъ академіи Протасовъ.
Академики Миллеръ, Эпинусъ и Модерахъ присоединились
къ мнѣніямъ Бауера и Цейгера, съ нѣкоторымъ измѣненіемъ
со стороны Эпинуса.
Впрочемъ, на первый вопросъ не послѣдовало положительнаго
отвѣта: одни извинялись незнаніемъ Россіи, другіе указывали,
въ общихъ выраяіеніяхъ, на обширные портовые и вообще зна-
1) Чтенія въ обществѣ исторіи и древностей россійскихъ 1858 г. Книга 3,
въ Отдѣлѣ «Смѣсь», стр. 113—121. — Полное Собраніе Законовъ № 11144.

чительные города, въ которыхъ много дворянъ, чиновниковъ и
богатыхъ купцовъ, и въ окрестностяхъ коихъ живетъ дворянство,
гдѣслѣдовало бы открыть гимназіи; академикъ Фишеръ назвалъ
прямо Казань, но тамъ уже въ то время гимназія была учреждена.
Что касается до курса, который слѣдовало бы установить
для гимназій и школъ, и до связи обоего рода этихъ учебныхъ
заведеній между собою, то, по видимому, сословное значеніе,
которое давалъ имъ Шуваловъ, подало поводъ и академикамъ
предложить для нихъ курсъ не общій для всѣхъ учениковъ, а
видоизмѣняющійся, соотвѣтственно съ тѣмъ званіемъ, къ кото-
рому каждый себя готовилъ. Всѣ они, за исключеніемъ Котель-
ник о в а, полагали особые планы преподаванія для учениковъ,
предназначавшихся къ высшему образованію, какъ дворяне и
желающіе быть учеными, и другой курсъ для купеческихъ дѣтей,
также различный для мальчиковъ низшихъ сословій. Для первыхъ
считали необходимымъ изученіе не только латинскаго, но и гре-
ческаго языка, для купцовъ — англійскаго и голландскаго язы-
ковъ, для будущихъ военныхъ нѣкоторыя военныя науки, какъ-
то — Фортификаціи), артиллерію, и т. п. Съ наибольшею опредѣ-
ленностію разъяснилъ эту мысль академикъ Цейгеръ: онъ
предлагалъ раздѣлить какъ школу, такъ гимназію на отдѣлы
(Abtheilungen oder Stufen), изъ которыхъ каждый заключалъ бы
въ себѣ нѣсколько классовъ; въ нижнемъ отдѣлѣ всѣ предметы
преподаванія, въ томъ числѣ латинскій языкъ, должны быть
обязательными для всѣхъ учениковъ; въ слѣдующемъ—второмъ
отдѣлѣ только немногіе ученики освобождались отъ изученія
нѣкоторыхъ предметовъ; въ третьемъ отдѣлѣ приготовлять буду-
щихъ ученыхъ основательнымъ ученіемъ латинскаго и грече-
скаго языковъ и ихъ литературы, и въ четвертомъ — тѣхъ, ко-
торые предназначаютъ себя для службы.
Неосновательность этого взгляда такъ очевидна, что не
стоитъ на ней и останавливаться: ни въ какомъ ребенкѣ нельзя
предвидѣть что изъ него выйдетъ, потому-то общее образованіе
и должно быть для всѣхъ одинаковое.

Исходя изъ той же идеи сословности, и находя нужнымъ
доставить разнымъ сословіямъ различные пути къ образованію,
академикъ Фишеръ указывалъ болѣе практическій путь для
осуществленія этой мысли, именно не бифуркацію курса, а
учрежденіе особыхъ школъ для разныхъ сословій, какъ-то:
для крестьянъ, для купцовъ, дѣти которыхъ должны обучаться
въ городахъ; дворяне, приготовляющіеся къ военной службѣ,
учатся въ столичныхъ учебныхъ заведеніяхъ и т. п.
Курсъ гимназій предлагался весьма разнообразный и много-
предметный; въ него включались, напримѣръ, и права естественное
и меяідународное и политика, а въ такъ называемыхъ академи-
ческихъгимназіяхъвсѣ вообще юридическія науки, и даже медицина.
Но всѣ академики сходились въ томъ, что основаніемъ подго-
товленія для высшихъ наукъ должны служить studia humanitatis.
Всѣ они также находили, что школы, которыя имѣлись въ
виду для небольшихъ городовъ, слѣдуетъ устроить такъ, чтобы
онѣ, кромѣ общихъ началъ грамотности, для всѣхъ необходимыхъ,
служили бы и подготовительными училищами для гимназій, или
низшими ихъ классами, по нынѣшнему были бы прогимназіями,
изъ которыхъ ученики переходили бы въ гимназіи, почему всѣ
вводили въ ихъ курсъ латинскій языкъ, кромѣ Эпинуса, который,
вѣроятно, смотрѣлъ на нихъ, какъ на простыя школы грамотности.
Фишеръ и Протасовъ обратили вниманіе и на вЬіборъ
учителей: первый указывалъ, что ихъ слѣдуетъ испытывать
въ Академіи, дабы дурнымъ преподаваніемъ несвѣдущихъ людей
не вселить въ ученикахъ отвращенія къ наукамъ, а другой на-
стаивалъ на томъ, чтобы они были природные русскіе, что, ко-
нечно, было желательно, но, по тогдашнему состоянію нашего
просвѣщенія, неисполнимо.
Всѣ эти разсужденія изложены лишь въ общемъ видѣ, а не
въ формѣ подробнаго положенія, не приложено ни числа уро-
ковъ, ни штатовъ, однимъ словомъ, это были только мысли, не
получившія положительной опредѣленности.
Остались онѣ безъ результатовъ, вѣроятно, за послѣдовав-

шею вскорѣ кончиною Императрицы ЕЛИЗАВЕТЫ, имѣвшею по-
слѣдствіемъ удаленіе отъ государственныхъ дѣлъ Шувалова.
Но за нимъ остается несомнѣнная заслуга предъявленія впервые
мысли объ образованіи цѣлаго сословія, что въ то время, какъ
уже сказано, было однозначительно со всеобщимъ просвѣще-
ніемъ страны, гдѣ тогда стояли особнякомъ, единицами, и то
только въ столицѣ, нѣкоторыя учебныя заведенія, со спеціаль-
нымъ, по большей части, назначеніемъ 1).
Въ такомъ положеніи застала учебную часть Императрица
ЕКАТЕРИНА II; вся она заключалась только въ нѣсколькихъ
учебныхъ заведеніяхъ, потому мы и постараемся представить
ихъ, такъ сказать, біографію.
Морской кадетскій корпусъ.
14-го января 1701 г. изданъ былъ указъ объ учрежденіи
въ Москвѣ, въ Сухаревой башнѣ, въ вѣдѣніи Оружейной па-
латы, школы «математическихъ и навигацкихъ, то есть мо-
реходныхъ хитростно искуствъ ученія». Директоромъ этой
школы назначенъ былъ Фарварсонъ (Farwarson), профес-
соръ Абердинскаго университета, котораго въ 1698 г. Импе-
раторъ ПЕТРЪ I, бывши въ Лондонѣ, пригласилъ перейти въ
русскую службу.
Учебный курсъ для этой школы, составленный самимъ Го-
сударемъ, вмѣстѣ съ Фарварсономъ, состоялъ изъ ариѳме-
тики, геометріи, тригонометріи, съ ихъ практическими приложе-
ніями къ геодезіи, и въ особенности къ мореплаванію, для чего
включены были въ оный навигація и часть астрономіи. Уче-
ники, числомъ 500, поступали въ школу отъ 12-ти до 17-ти
лѣтъ, иногда даже до 20-ти. Въ первое время, кромѣ Магнит-
скаго, — всѣ учители были англичане, худо знавшіе русскій
1) Дѣла Архива Академіи Наукъ за декабрь 1760 г., подъ № 258. Эти от-
зывы академиковъ напечатаны у Сухомлинова, Исторія Россійской Академіи,
Выпускъ 3. СПб. 1876 г. стр. 54 — 56, 87 — 90, 328 — 332, 333-335.

языкъ. Эта школа, въ то время единственное правительственное
свѣтское училище въ Россіи, должна была приготовлять моло-
дыхъ людей не только къ морскому дѣлу, но и ко всѣмъ родамъ
службы, даже просто обучать грамотѣ. И дѣйствительно изъ нея
выходили не только моряки, но и артиллеристы, инженеры, пре-
подаватели во вновь учреждаемый училища, геодезисты, архи-
текторы, гражданскіе чиновники, даже писаря и мастеровые.
Этотъ энциклопедизмъ легъ въ основаніе учебныхъ плановъ
и впослѣдствіи открытыхъ военныхъ училищъ, перешелъ по-
томъ всецѣло въ учебный курсъ шляхетнаго кадетскаго кор-
пуса, и, къ сожалѣнію, остался даже въ нихъ и въ наше время.
Въ такомъ составѣ и съ такимъ планомъ ученія ыавигацкая
школа просуществовала 15 лѣтъ. Нѣкоторые изъ окончившихъ
въ ней курсъ посылались, подъ именемъ навигаторовъ, на службу
въ иностранные флоты, для практическаго пріученія къ морю.
1-го октября 1715 г. открыта была въ Петербургъ мор-
ская академія, а московская навигацкая школа осталась какъ
бы приготовительнымъ для нея училищемъ, съ однимъ общимъ
первоначальнымъ курсомъ, состоявшимъ изъ русской грамоты,
ариѳметики, геометріи и тригонометріи, а всѣ спеціальные пред-
меты перенесены были въ курсъ морской академіи. Впрочемъ,
курсъ обоихъ училищъ не былъ строго разграниченъ, потому
что приходилось принимать вовсе не подготовленныхъ юношей
и въ морскую академію, почему при ней, какъ и при навигацкой
школѣ, устроены были простыя школы грамотности, такъ назы-
ваемыя цыфирныя и русскія, гдѣ учили чтенію, письму и арио-
зіетикѣ. Какъ въ морской академіи, такъ и въ навигаціонной
школѣ, науки математическія и морскія долгое время препода-
вались на англійскомъ языкѣ; даже въ 1739 г. находили нуж-
нымъ имѣть для нихъ англичанина, «понеже оныя науки состоятъ
на англійскозіъ языкѣ».
Морская академія, помѣщеыная въ домѣ бывшемъ Кикина,
на мѣстѣ ныиѣшняго Зимняго Дворца, состояла изъ 300 юношей,
раздѣленныхъ на шесть отдѣленій или бригадъ, по 50-ти въ

каждой, поступившихъ въ неё, по большой части, изъ москов-
ской навигацкой школы. Въ 1732 г. эта академія переведена
была въ домъ князя Алексѣя Долгорукова, гдѣ теперь нахо-
дится академія художествъ.
Съ кончиною Императора ПЕТРА I началось паденіе нашего
флота, а съ нимъ и морскихъ учебныхъ заведеній. Число уче-
никовъ ихъ постепенно уменьшалось, а такъ какъ въ ученіе на-
значались тогда недоросли по принужденію, по наряду, то на
долю флота стали отводить дѣтей самыхъ бѣдныхъ родителей;
ничтожныя суммы, опредѣленныя на содержаніе морскихъ учи-
лищъ, не всегда отпускались съ исправностію, и иногда бѣдные
ученики не имѣли возможности ходить въ классы, такъ какъ
общежитія тогда не было, за неимѣніемъ одежды и обуви. Въ
1731 году, по представленію адмирала Сиверса, число учени-
ковъ въ морской академіи уменьшено было на половину (вмѣсто
300—150), а въ навигацкой школѣ въ пять разъ (вмѣсто
500—100). Но и этотъ комплектъ не наполнялся, и морскія
училища постепенно пустѣли1). Поддерживалъ ихъ только мор-
ской духъ, вдохновенный во флотъ Петромъ, И два выбранныя
имъ человѣка, при самомъ учрежденіи училищъ,—Фарварсонъ,
перешедшій въ морскую академію при самомъ ея открытіи, и
Магнитскій, оставшійся въ навигаціонной школѣ; оба они от-
дали имъ всю свою жизнь, около 40 лѣтъ своей дѣятелыюсти
(оба они умерли въ 1739 году).
15-го декабря 1752 г. основанъ былъ морской шляхетный
кадетскій корпусъ, ъъ которомъ слились морская академія и на-
вигаціоыная школа; большая часть учениковъ ихъ въ него и была
переведена; помѣщенъ онъ былъ въ домѣ бывшемъ Мюнниха,
въ которомъ и теперь находится; въ началѣ царствованія Импе-
ратрицы ЕЛИЗАВЕТЫ тамъ расположена была придворная
итальянская труппа. На содержаніе корпуса назначено было
ежегодно 46000 руб.
1) Въ 1745 году въ обоихъ училищахъ было только 102 ученика, въ
1746 г. — 148.

Въ морскомъ корпусѣ положено было содержать 360 ка-
детъ, раздѣленныхъ на три роты, а въ учебномъ отношеніи на
три класса, но такъ, что въ слѣдующій классъ переводили по
экзамену только на открывающіяся вакансіи, отчего нѣкоторые
ученики, хотя и достаточно подготовленные, должны были оста-
ваться лишнее время въ томъ же классѣ.
Учрежденіе этого учебнаго заведенія составляло дѣйстви-
тельное и весьма важное преобразованіе въ способахъ приго-
товленія морскихъ офицеровъ; это было существеннымъ улуч-
шеніемъ морскихъ училищъ, пришедшихъ въ совершенный упа-
докъ. Морской корпусъ является устроеннымъ учебнымъ заве-
деніемъ, съ обширнымъ интернатомъ. Къ сожалѣнію, образцомъ
при организаціи его принятъ былъ сухопутный шляхетный кор-
пусъ, почему и всѣ недостатки его вошли и въ морской, въ ко-
торомъ находимъ и ту же многопредметность, и тоже много-
часіе уроковъ. Кромѣ математическихъ и морскихъ предметовъ,
необходимыхъ для этого спеціальнаго училища, въ немъ препо-
давались и политика, и геодезія, и геральдика, и «прочія шля-
хетныя науки», и на всѣ эти неспеціальные предметы назначено
было только два учителя. Впослѣдствіи число преподаваемыхъ
предметовъ еще увеличилось: съ 1764 года находимъ тамъ и
философію, и пять иностранныхъ языковъ: французскій, нѣмец-
кій, англійскій, шведскій и датскій. Въ 1783 г. прибавлены
были еще: гражданскіе законы, итальянскій языкъ, по случаю
частыхъ посылокъ въ Средиземное море, и латинскій для тѣхъ
учениковъ, которые, какъ и въ сухопутномъ корпусѣ, готови-
лись на преподавательскія должности, на томъ основаніи, что
«нѣтъ ни одного учителя искуснаго, который бы не снискивалъ-
«бы великаго успѣха въ словесныхъ наукахъ отъ чтенія латын
скихъ древнихъ писателей». Такимъ образомъ, со включеніемъ
русскаго языка, въ морскомъ корпусѣ преподавались восемь
языковъ, — достаточное условіе, чтобы ученики не знали ни од-
ного основательно. Вѣроятно, это и было впослѣдствіи сознано,
потому что въ 1792 г. исключены были изъ курса гражданскіе

права и языки датскій и шведскій; за то прибавлена была граж-
данская архитектура. Учебные часы назначены были: отъ 7 до
11-ти утра и отъ 2-хъ до 6-ти, то есть по восьми уроковъ въ
день, какъ въ сухопутномъ корпусѣ.
23 мая 1771 года былъ на Васильевскомъ островѣ силь-
ный пожаръ, отъ котораго выгорѣло съ 7-ой до 21-й линіи
почти половина острова, въ томъ числѣ и зданія Морскаго кор-
пуса. Тогда онъ былъ переведенъ въ Кронштадтъ, что было
неблагопріятно для преподаванія, потому что лучшіе преподава-
тели не могли оставить Петербурга. Въ 1792 г. Императрица
пожаловала корпусу Ораніенбаумскій дворецъ; но пока произ-
водились тамъ пристройки и передѣлки, Императрица сконча-
лась, а по вступленіи на престолъ Императора ПАВЛА, морской
корпусъ переведенъ былъ опять изъ Кронштадта въ Петер-
бургъ.
Комплектъ учениковъ корпуса и штатъ его постепенно уве-
личивались въ продолженіе всего Екатерігнскаго царствованія:
въ 1764 г. прибавлено было на содержаніе корпуса 20000 p.,
въ 1783 г., по случаю увеличенія нашихъ морскихъ силъ, ком-
плектъ корпуса опредѣленъ былъ въ 600 человѣкъ, а штатъ
его увеличенъ почти на 46000 р.; въ 1792 г. прибавлено еще
75000 р., такъ что годовое содержаніе корпуса обходилось уже
въ 187000 руб.
Изъ морскаго кадетскаго корпуса выпущено было: съ
1753 по 1763 годъ 307 человѣкъ а съ 1763 по 1797 годъ
2149 человѣкъ1).
Не смотря на заботливость правительства о морскомъ кор-
пусѣ, первая турецкая война показала, что въ русскомъ флотѣ
нѣтъ достаточнаго числа искусныхъ и опытныхъ моряковъ, по-
тому не только морскихъ офицеровъ, но и адмираловъ приходи-
лось искать въ иностранныхъ флотахъ, особенно въ англійскомъ
1) Веселаго, Очеркъ исторіи морскаго кадетскаго корпуса, съ прило-
женіемъ списка воспитанниковъ за 100 лѣтъ. СПб. 1852 г.

и датскомъ. Случалось, что сухопутный офицеръ командовалъ
кораблемъ, а никогда не служившій во флотѣ А. Г. Орловъ не
только начальствовалъ надъ цѣлою эскадрою, но и прославилъ
флотъ Чесменскою побѣдою. И во вторую турецкую войну, и въ
шведскую, недостатки по морской части были очевидны, и ино-
странцы по прежнему предводительствовали русскими эскад-
рами; и это понятно, потому что цѣлый рядъ царственныхъ жен-
щинъ, хотя между ними была и ЕКАТЕРИНА, не могли замѣнить
собою для Флота ПЕТРА, его создателя и вдохновителя, его ру-
ководителя.
Артиллерійскій и инженерный кадетскій корпусъ.
Въ царствовваніе Императора ПЕТРА I учреждены были
въ Москвѣ и Петербургѣ инженерныя школы, въ которыхъ
училось также нѣсколько артиллерійскихъ учениковъ, и, кромѣ
того, устроены были артиллерійскія школы при бомбардирской
ротѣипри артиллерійскомъ полку, гдѣ обучали ариѳметикѣ, гео-
метріи, тригонометріи, черченію, Фортификаціи и артиллеріи.
Эти школы, послѣ смерти ПЕТРА, пришли въ упадокъ.
Въ 1730 г. Мюинихъ устроилъ въ Петербургѣ, на Литейной,
артиллерійскую школу на 60 человѣкъ солдатскихъ «нушкарскихъ»
дѣтей, извѣстную впослѣдствіи подъ названіемъ артиллерійской
ариѳметической школы; но въ ней не обучали ни артиллеріи, ни
даже геометріи, приготовляла же она только писарей и масте-
ровыхъ.
Бывшій послѣ Мюнниха, генералъ-Фельдцейхмейстеромъ,
принцъ Людвигъ-Вильгельмъ Гессенъ-Гомбургскій учре-
дилъ въ 1735 году въ Петербургѣ «чертежную артиллерійскую
школу», соединивъ её съ Мюнниховскою артиллерійскою шко-
лою. Около этого времени открыта была такая же школа въ
Москвѣ, близъ Сухаревой башни.
Назначенный въ 1756 г. генералъ - Фельдцейхмейстеромъ,
графъ Петръ Ивановичъ Шуваловъ соединилъ въ 1758 г.

Петербургскую артиллерійскую школу съ инженерною. Въ этой
соединенной школѣ было тогда, кромѣ своекоштныхъ, 150 уче-
никовъ изъ дворянъ въ «дворянской школѣ», или «дворянской
ротѣ». Въ видѣ отдѣльнаго учебнаго заведенія существовала
«соединенная солдатская школа», образовавшаяся изъ соединенія
артиллерійской ариѳметической школы съ подобною же инженер-
ною школою.
Въ 1762 г.. Императрица подтвердила прежній проектъ
устройства этого учебнаго заведенія, составленный и выполнен-
ный графомъ Шуваловымъ (онъумеръ въ царствованіе ПЕТРА
III), сънѣкоторыми измѣнеиіями, сдѣланнымигенералъ-Фельдцейх-
мейстеромъ Вильбуа, и наименовала это училище артиллерій-
скимъ и инженернымъ шляхетнымъ кадетскимъ корпусомъ, опре-
дѣливъ штатъ кадетъ въ 146 человѣкъ.
Кромѣ кадетскаго корпуса, изъ артиллерійской и инженерной
школы образовалось еще одно учебное заведеніе, находившееся
въ связи съ корпусомъ, именно «школа художества», бывшая
«соединенная солдатская школа». Школа эта была назначена для
приготовленія артиллерійскихъ унтеръ-офицеровъ и мастеровыхъ,
и называлась впослѣдствіи «солдатскою ротою»1).
И такъ, въ продолженіе полувѣка, инженерныя и артилле-
рійскій школы не имѣли устойчивости: то созидались онѣ, то
уничтожались, или, по крайней мѣрѣ, замирали, то соединялись
вмѣстѣ, то раздѣлялись.
Въ 1783 г. начальникъ этого корпуса, артиллеріи генералъ-
поручикъ Мелиссино представилъ Императрицѣ проектъ прео-
бразованія этого корпуса. 15-го іюля 1783 г. Государыня по-
ручила Коммисіи объ учрежденіи училищъ обсудить этотъ проектъ.
Коммисія отдала его на предварительное разсмотрѣніе Янковича,
а потомъ истребовавъ уставъ этого училища и другія о немъ
свѣдѣнія, пригласила въ свое засѣданіе П. И. Мелиссино.
1) Историческій очеркъ образованія и развитія артиллерійскаго училища.
1820-1870 г. СПб. 1870 г. Два тома.

Ознакомившись съ этимъ учебнымъ заведеніемъ, Коммисія
нашла, что въ него принимаютъ учениковъ по лѣтамъ, не по
степени учебной подготовки, точно также и переводятъ изъ класса
въ классъ, и выпускаютъ кадетовъ по возрасту, а не по ихъ
успѣхамъ въ наукахъ, что рота солдатскихъ дѣтей не приноситъ
пользы, и что вообще учебный планъ слѣдовало бы составить
на болѣе правильныхъ началахъ.
Не касаясь внутренней организаціи и хозяйственной части
корпуса, какъ непорученныхъ ея изслѣдованію, Коммисія огра-
ничилась одною учебною ея частію, и предложила: 1) согласно
мнѣнію директора, роту солдатскихъ дѣтей упразднить, и вмѣсто
нея устроить роту изъ благородныхъ офицерскихъ дѣтей, но съ
тѣмъ, чтобы не отдѣлять ее отъ дворянской роты корпуса, и
отличать учениковъ между собою «токмо по личнымъ достоин-
ствамъ и успѣхамъ самихъ кадетовъ, а не по дворянству ихъ»;
2) принимать въ корпусъ, переводить изъ класса въ классъ и
выпускать учениковъ не по лѣтамъ, а «по способностямъ и знанію»;
3) допускать въ корпусъ своекоштныхъвоспитанниковъ, инаконецъ
4) раздѣливъ кадетъ на три возраста, оставить два младшіе воз-
раста только на время, до тѣхъ поръ, пока разовьются и распро-
странятся народныя училища, а потомъ вовсе ихъ уничтожить,
и въ корпусъ принимать только получившихъ достаточную под-
готовку въ общихъ школахъ, другими словами, обратить корпусъ
въ спеціальное учебное заведеніе, согласно прямой цѣли его
учрежденія. «Корпусъ въсостояніи чрезъ то будетъ», представляла
Коммисія, «на мѣсто малолѣтныхъ и сомнительнхыъ кадетъ пер-
выхъ двухъ возрастовъ, содержать тѣмъ большее число надеж-
нѣйшихъ въ третьемъ»1).
Предположенія Коммисіи были утверждены Императрицею
21-го Февраля 1784 г2). На дѣлѣ же, не всѣ онѣ были испол-
нены: самое главное изъ нихъ—объ обращеніи этого училища въ
1) Журналы Коммисіи объ учрежденіи училищъ (Архивъ Министерства
Народнаго Просвѣщенія).
2) Полн. Собр. Зак. № 15934.

исключительно спеціальное, съ закрытіемъ классовъ двухъ низ-
шихъ возрастовъ—не осуществилось, и въ кадеты принимались,
по прежнему, дѣти отъ 10-ти до 12-ти лѣтъ, рота солдатскихъ
дѣтей также осталась на прежнемъ основаніи. Впрочемъ, съ
тѣхъ поръ пріемъ и переводъ учениковъ изъ класса въ классъ
основывались уже не на однихъ ихъ лѣтахъ, но на ихъ познаніяхъ и
успѣхахъ въ наукахъ. Въ концѣ царствованія ЕКАТЕРИНЫ, въ
корпусѣ было 60 своекоштныхъ пансіонеровъ, которые произ-
водились въ Офицеры на ряду съ кадетами1).
По штату 1784 г. число кадетъ увеличено до 400.
Въ царствованіе Императрицы ЕКАТЕРИНЫ, выпущено изъ
этого корпуса болѣе тысячи человѣкъ. Кромѣ того, изъ роты
солдатскихъ дѣтей выпущено въ унтеръ-офицеры и другія зва-
нія около 600.
Шляхетный кадетскій корпусъ.
Шляхетный кадетскій корпусъ учрежденъ былъ указомъ
29 іюля 1731 года на 200 человѣкъ дворянъ, 150 русскихъ и
50 лифляндскихъ и эстляндскихъ, отъ 13-ти до 18-ти лѣтъ отъ
роду, и помѣщеыъ на Васильевскомъ островѣ, въ домѣ князя
Меншикова.
Мысль объ учреяданіи этого учебнаго заведенія принадле-
житъ Фельдмаршалу Мюнниху; онъ же приводилъ ее въ испол-
неніе, бывши главнымъ его начальникомъ въ царствованіе Им-
ператрицы Анны.
До этого времени офицеры не получали вовсе правильнаго
образованія, а выучивались своему дѣлу только практически, въ
полкахъ; потому созданіе такого училища не могло не принести
огромной пользы для арміи, что вскорѣ и сдѣлалось очевиднымъ
1) Георги, Описаніе столичнаго города Санктпетербурга 1794 г. стр. 379,
380, 381.

черезъ длинный рядъ военныхъ подвиговъ и отличій его питом-
цевъ.
По уставу корпуса, утвержденному 15-го ноября 1731 г.,
кадеты раздѣлены были на двѣ роты, по сто человѣкъ въ'каж-
дой. Число ихъ, черезъ годъ послѣ основанія корпуса, увеличено
было до 360-ти, и, съ теченіемъ времени, все возрастало; такъ,
по штату 2-го декабря 1760 г. ихъ полагалось уже 490, раз-
дѣленныхъ на пять ротъ: гренадерскую, три мушкатерскія, и
одну конную. Въ царствованіе Императрицы ЕКАТЕРИНЫ, по
штату 29 августа 1762 г., ихъ было уже 600 человѣкъ, и въ
концѣ ея царствованія это число дошло до 700.
Съ поступленіемъ корпуса 7 марта 1765 г. въ главное
завѣдываніе И. И. Бецкаго, управлявшаго имъ до февраля
1773 г., онъ подвергся существенному преобразованію, въ сход-
ственность съ идеями о воспитаніи, которыя проводилъ Бецкій
по всѣмъ, подчиненнымъ ему училищамъ, и состоявшемъ въ
томъ, чтобы съ младенческихъ лѣтъ отдѣлить дѣтей отъ грубой
среды ихъ семействъ, и дать имъ правильное, по его мыслямъ,
образованіе, безъ помѣхи со стороны ихъ семей. По плану Бец-
каго, корпусъ предполагалось раздѣлить на пять возрастовъ, и
принимать въ него дѣтей не старѣе шести лѣтъ отъ роду. Въ
эти лѣта ребенокъ поступалъ въ первый возрастъ, и чрезъ каж-
дые три года переходилъ въ слѣдующій возрастъ, такъ что
каждый ученикъ долженъ былъ пробыть въ корпусѣ пятнад-
цать лѣтъ. Кадеты перваго возраста подчинены были женскому
надзору, а въ четырехъ остальныхъ — воспитателямъ изъ воен-
ныхъ офицеровъ и гражданскихъ чиновниковъ1). Для разсмо-
трѣнія проекта Бецкаго, Императрица назначила, подъ предсѣ-
дательствомъ графа Н. И. Панина, коммисію изъ Петра Ива-
новича Панина, князей Голицыныхъ, генерала (впослѣдствіи
Фельдмаршала) и вице-канцлера, графа З. Г. Чернышева, ге-
1) Александра Висковатова, Краткая исторія перваго кадетскаго кор-
пуса. СПб. 1832 г.

нералъ-поручика Муравьева, и статсъ-секретаря Олсуфьева.
Коммисія одобрила предположенія Бецкаго1), и они были утвер-
ждены Императрицею 11-го сентября 1766 г. 2).
Не смотря на всю пользу, принесенную войскамъ учрежде-
ніемъ шляхетнаго корпуса, самая его организація не была пра-
вильна. Она грѣшила въ главныхъ своихъ основахъ тѣмъ, что,
съ самаго начала, преслѣдовала двѣ цѣли: приготовлять не
только военныхъ офицеровъ, но и гражданскихъ чиновниковъ;
эта педагогическая ошибка отразилась неблагопріятно на всемъ
строѣ этого учебнаго заведенія. Мюннихъ разсуждалъ, что не
всякій склоненъ къ военной службѣ, а потому слѣдуетъ нѣкото-
рыхъ изъ учениковъ приготовлять и къ гражданской, чтб, ко-
нечно, съ большимъ удобствомъ и большею правильностію мо-
гло бы быть достигнуто предоставленіемъ имъ возможности
переходить въ гражданскія учебныя заведенія. На основаніи
такого неправильнаго взгляда и введены были въ корпусъ юри-
дическія и политическія науки, и другіе предметы, вовсе ненуж-
ные для приготовленія къ военному званію, или вовсе недоста-
точные по своимъ размѣрамъ, какъ напр., необязательное и въ
маломъ числѣ часовъ изученіе латинскаго языка, и это спеціаль-
ное военное училище, съ самаго своего основанія, сдѣлалось эн-
циклопедическимъ, что, естественно, не могло не умалить пользы
отъ него для арміи, и не быть совершенно недостаточнымъ для
другихъ отраслей государственнаго управленія. Многопредмет-
ность была такова, что ученики одолѣть её не могли, и потому
освобождались отъ изученія многихъ наукъ, даже самыхъ не-
обходимыхъ. Изъ рапорта о состояніи корпуса, поданнаго въ
1733 г. Мюннихомъ видно, что обязательными для всѣхъ ка-
детъ предметами были только три: законъ Боягій, ариѳметика и
1) Сборникъ русскаго историческаго общества Томъ 10, стр. 100—101.
2) Лалаева, Историческій очеркъ военно-учебныхъ заведеній, подвѣдом-
ственныхъ главному ихъ управленію, отъ основанія въ Россіи военныхъ
школъ до исхода перваго двадцатипятилѣтія благополучнаго царствованія
Государя Императора АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА 1700—1800. СПб. 1880 г.

военныя упражненія; остальнымъ же наукамъ и языкамъ учился
кто хотѣлъ; такъ изъ 245 -ти русскихъ кадетовъ только 18
учились русскому языку, французскому 51, латинскому 15, нѣ-
мецкому 237; изъ наукъ: геометріи училось 36, географіи 17,
исторіи 28, юриспруденціи 111).
Задача кадетскаго корпуса усложнилась еще тѣмъ, что въ
1761 г. велѣно было обучать тамъ 50 солдатскихъ и мѣ-
щанскихъ дѣтей, для снабженія арміи зіастеровыми, и число ихъ
вскорѣ было увеличено до 150-ти. Въ 1765 г. они были рас-
формированы и замѣнены 50-ю учениками, которыхъ стали при-
готовлять въ учителя корпуса.
Мало того: въ учебную программу корпуса введены были
такъ называемыя «художества»: живопись, гравированіе, ваяніе,
дѣланіе статуй, и т. п.
Съ Сумароковымъ этотъ корпусъ сдѣлался и колыбелью
русскаго театра; сценическія представленія много занимали ка-
детъ, отвлекая ихъ отъ изученія наукъ.
Однимъ словомъ, нельзя было устроить болѣе энциклопеди-
ческаго учебнаго заведенія, какимъ со временемъ сталъ шляхет-
ный кадетскій корпусъ. Не военныхъ только людей приготовлялъ
онъ, но и гражданскихъ чиновниковъ, и педагоговъ, и артистовъ,
даже актеровъ. Воспитанниковъ его встрѣчали на всѣхъ попри-
щахъ, во всѣхъ отрасляхъ гражданской службы. Понадоби-
лись-ли межевщики, и въ 1746 г. 38 кадетъ отправлены были
для межеванія земель въ Ингерманландію, а въ 1756 г. 68 вы-
пущенныхъ изъ корпуса; кадетъ помѣщены въ межевую канце-
лярію, для черченія картъ и межеванія земель. Нужны ли были
дипломатическіе чиновники, и кадеты, по выпускѣ, опредѣлялись
въ коллегію иностранныхъ дѣлъ, для изученія языковъ, не только
тѣхъ европейскихъ, которыхъ не преподавали въ корпусѣ, но
и восточныхъ. Гражданская служба всѣхъ вѣдомствъ должна
была въ немъ же искать своего контингента, и тѣ изъ кадетовъ,
1) Соловьева, Исторія Россіи. Томъ 20, стр. 232.

которые къ ней приготовлялись, освобождены были отъ занятія
другими науками и отъ фронта.
Въ царствованіе Императрицы ЕЛИЗАВЕТЫ Сенатъ вмѣнилъ
въ обязанность шляхетному корпусу приготовить для граждан-
ской службы 24 кадета, напоминалъ объ этомъ начальству корпуса,
запретилъ занимать такихъ кадетовъ военными упражненіями,
но не мало былъ удивленъ, узнавши впослѣдствіи, что такихъ
кадетовъ вовсе нѣтъ1). Значитъ, расчитывать на этотъ источникъ
было нельзя. Еще въ царствованіе Анны Іоанновны учреж-
дены были при Сенатѣ и нѣкоторыхъ другихъ присутственныхъ
мѣстахъ школы, въ которыхъ приготовлялись, конечно исключи-
тельно практически, чрезъ производство письменныхъ дѣлъ, такъ
называемые «коллегіи и титулярные юнкеры», которыхъ велѣно
было обучать также ариѳметикѣ, геометріи, геодезіи и грамма-
тикѣ2); но въ 1763 году эти школы были упразднены, и уче-
ники ихъ распредѣлены въ Московскій университетъ и кадетскіе
корпуса, а частію помѣщены на службу, и Сенату вмѣнено въ
обязанность предъувѣдомлять начальство шляхетнаго корпуса
сколько понадобится ему чиновниковъ, для обученія соотвѣт-
ственнаго числа кадетъ юриспруденціи3), не смотря на то, что
предъидущія царствованія могли бы убѣдить въ ненадежности
такой подготовки.
Пока корпусъ былъ въ рукахъ военныхъ людей, какъ зна-
менитый полководецъ Мюннихъ, генералъ-Фельдцейхмейстеръ
принцъ Людвигъ Гессенъ-Гомбургскій (съ 1743 г.), даже ве-
ликій князь Петръ Ѳедоровичъ (съ 12 Февраля 1759 г.), столь
пристрастный ко всему военному, а впослѣдствіи (съ марта
1763 г.) князь Н. В. Репнинъ, то военный духъ преобладалъ
въ корпусѣ. Но съ назначеніемъ 7 марта 1765 г. главнымъ его
начальникомъ И. И. Бецкаго, своеобразныя его педагогическія
1) Соловьева, Исторія Россіи. Томъ 22, стр. 333.
2) Тамъ же, Томъ 20, стр. 233.
3) Полн. Собр. Зак. № 11989. 15 декабря 1763 г.

идеи взяли верхъ надъ прямымъ назначеніемъ военно-учебнаго
заведенія, и оно стало еще болѣе энциклопедическимъ, потому
что, разумѣется, нѣтъ никакой возможности предугадать воен-
ныя склонности и способности, даже степени здоровья въ шести-
лѣтнемъ ребенкѣ — возрастъ, въ которомъ только и принимали
въ корпусъ; при томъ, Бецкій былъ военный только по имени,
то есть по чину, но вовсе не по призванію и не по знанію воен-
наго дѣла; онъ былъ, такъ сказать, штатскій военный.
Такое направленіе воспитанія не могло, конечно, не отразиться
на его питомцахъ. «Офицеры, которые выходили изъ прежняго
кадетскаго корпуса», писалъ въ 1789 г. графъ С. Р. Воронцовъ
своему брату, «были хорошими военными, и только военными,
тѣ же, которые образовались подъ руководствомъ Бецкаго,
играли хорошо комедію, писали стишки, однимъ словомъ, знали
все, кромѣ того, что нужно знать офицеру»1). Къ сожалѣнію,
неправильная постановка учебной части въ корпусѣ не только
не сознавалась правительствомъ, но Императрица даже хвалилась
тѣмъ, что несомнѣнно слѣдовало бы порицать и исправить. «На-
ставьте же г-на Кошена», писала она въ 1767 г. Фальконету,
«онъ думаетъ, что мои кадеты приготовляются единственно для
войны; можетъ быть, Парижская военная школа ввела его въ
это заблужденіе. Мои кадеты сдѣлаются всѣмъ тѣмъ, чѣмъ
пожелаютъ быть, и выберутъ себѣ поприще по своимъ вкусамъ
и наклонностямъ»2).
26-го марта 1784 г. П. В. Завадовскій объявилъ Коммисіи
объ учрежденіи училищъ, что Императрица, оставшись довольною
тѣми преобразованиями учебной части, которыя сдѣланы были
Коммисіею въ Смольномъ, изъявила желаніе, чтобы разсмотрѣны
были безотлагательно учебный планъ- и состояніе преподаванія
въ шляхетномъ корпусѣ, и что чѣмъ скорѣе это сдѣлается, тѣмъ
будетъ пріятнѣе Ея Величеству.
1) Архивъ князя Воронцова. Книга 9. Часть 2, стр. 146.
2) Сборникъ Русскаго Историческаго Общества. Томъ 17, стр. 3.

Коммисія пригласила въ свое засѣданіе только что на-
значеннаго главнаго директора корпуса, генералъ - поручика
графа де-Бальмена, и, истребовавъ отъ него нужныя свѣдѣнія
о преподаваемыхъ наукахъ, раскрыла настоящее положеніе
дѣла.
Въ то время было въ корпусѣ 661 кадетъ, раздѣленныхъ
на пять возрастовъ. Въ корпусѣ преподавались, кромѣ обще-
образовательныхъ предметовъ, между прочимъ, науки юриди-
ческія, политическая экономія (экономія государственная), астро-
номія, наутика, или «свѣдѣніе о морскомъ искуствѣ», гравированіе,
ваяніе, дѣлаиіе статуй, и проч. — Первый возрастъ состоялъ
изъ дѣтей отъ 5-ти и 6-ти до 9-ти лѣтъ, и раздѣленъ былъ на
шесть классовъ, такъ какъ въ немъ находилось 141 дѣтей. Къ
каждому классу приставлена была воспитательница. Главнымъ
предметомъ ученія въ этомъ возрастѣ былъ французскій языкъ,
на который употреблялось 14 часовъ въ недѣлю, на русскій же
только 6; на танцы назначено было также 6 часовъ. Общее
число часовъ въ недѣлю въ этомъ возрастѣ составляло 34. Законъ
Божій не преподавался вовсе. Второй возрастъ состоялъ изъ
.мальчиковъ отъ 9-ти до 12-ти лѣтъ, ихъ было 136. Общее число
уроковъ простиралось въ этомъ возрастѣ до 42-хъ въ недѣлю,
то есть по семи часовъ въ день. «Въ томъ же полученномъ из-
вѣстіи», сказано въ журналѣ Коммисіи, «значитъ, что, ради сла-
баго понятія и употребленія большаго времени на изученіе языковъ,
нельзя было преподавать кадетамъ сего возраста: географіи,
исторіи, миѳологіи, геометріи, началъ славянскаго языка», кото-
рые, однако, положены были по учебному плану. Въ третьемъ
возрастѣ были ученики отъ 12-ти до 15-ти лѣтъ, въ числѣ 134.
Для этого возраста положены были, между прочимъ, и латинскій
языкъ, «кто захочетъ», и «бухгалтерство»; «географіи обучаются
по диктуемой учителями». «По полученному извѣстію», читаемъ
въ журналѣ Коммисіи, «воспитанники сего возраста не обучаются:
1) хронологіи, потому что она вмѣстѣ съ исторіею показана
будетъ, и 2) исторіи, за недовольнымъ знаніемъ географіи, ко-

торая еще во второмъ возрастѣ съ исторіею предписана, 3) гео-
метріи, за недовольнымъ знаніемъ ариѳметики до 15-ти лѣтняго
возраста, 4) латинскому языку, потому что не оказались къ
тому склонными, 5) основанію военной и гражданской архи-
тектуры, за незнаніемъ ариѳметики и геометріи, 6) бухгалтер-
ству, за неокончаніемъ ариѳметики, и недостаткомъ времени».
Къ четвертому возрасту причислялись юноши отъ 15-ти до 18-ти
лѣтъ; ихъ было 134. Число недѣльныхъ часовъ въ этомъ воз-
растѣ положено было 45, и въ число учебныхъ предметовъ
включены были, между другими, краснорѣчіе и философы. «Въ
семъ возрастѣ», сказано въ журналѣ Коммисіи, «не преподаютъ
ни одной науки, предписанной собственно возрасту сему, для
того, что хронологія будетъ сопряжена съ исторіею, къ латин-
скому языку не оказалось въ кадетахъ склонности; основанія же
воинской и гражданской архитектуры, которыя предписаны еще
въ третьемъ возрастѣ, но оставлены были за незнаніемъ гео-
метріи, оставлены и здѣсь, за незнаніемъ оныя же». Въ пятомъ
возрастѣ были молодые люди отъ 18-ти лѣтъ до 21-го года.
Число учебныхъ часовъ назначено было 45. «Латинскому языку»,
говорится въ журналѣ Коммисіи, «не обучаются за тѣмъ, что
желающихъ нѣтъ, а гражданскія науки будутъ, по окончаніи
россійской исторіи, сопряжены съ россійскою статистикою. А
для чего прочимъ наукамъ не обучались, самимъ приставникамъ
кадетскаго корпуса не извѣстно».
Всѣхъ учителей въ корпусѣ было 43, и изъ нихъ 14 для
французскаго языка.
Ознакомившись съ положеніемъ учебной части въ корпусѣ,
Коммисія пришла къ такому заключенію: «хотя при числѣ 43-хъ
учителей и можно бы надѣяться, что каждый возрастъ всѣмъ
въ уставѣ предписаннымъ наукамъ могъ быть совершенно обу-
ченъ, а особливо когда кадеты въ нѣкоторыхъ возрастахъ болѣе
семи часовъ въ день обучалися; но какъ при всемъ томъ видно,
что воспитанники, достигая пятаго возраста, гдѣ бы имъ всѣ
науки оканчивать уже должно, оныя вмѣсто того лишь начинаютъ,

то и неудивительно, что еще многія другія остаются безъ всякаго
преподаванія, какъ, напримѣръ, гражданскія науки всѣ. При-
чина же таковаго запущенія воспослѣдовала очевидно отъ одного
возраста на другой чрезъ откладываніе ученія, ибо не видно ни
въ одномъ, начиная съ самаго перваго и до послѣдняго, чтобы
всѣ тѣ науки были точно преподаваемы, какія которому уста-
вомъ предписаны, менѣе же всего въ какомъ либо порядкѣ и
распоряженіи, такъ что и тѣ самыя, которыя преподаются, пре-
подаваемы были во всѣхъ почти возрастахъ не всѣмъ кадетамъ,
возрастъ тотъ составляющимъ, но нѣкоторой токмо части онаго,
безъ всякаго плана, по книгамъ, иногда вовсе къ предмету науки
не относящимся. Почему воспитанникамъ, препроведшимъ такимъ
образомъ первые четыре возраста, и нѣтъ уже болѣе возможности
совершить себя въ пятомъ, гдѣ обременены будучи вдругъ
множествомъ различныхъ наукъ, и отчаяваяся успѣть во всѣхъ.
ни къ одной за тѣмъ по видимому не прилѣпляются, и не въ одной
не успѣваютъ».
Коммисія предложила значительно сократить число уроковъ,
оставивъ отъ 30-ти до 32-хъ недѣльныхъ часовъ въ каждомъ
классѣ; вовсе исключить изъ курса нѣкоторые предметы, именно:
наутику, химію и всѣ «художества», какъ-то: живопись, грави-
рованіе, ваяніе и дѣланіе статуй; на латинскій языкъ положить
въ первыхъ трехъ возрастахъ по четыре, а въ двухъ старшихъ
по два часа; первоначально предполагала она обязать преподавать
на латинскомъ языкѣ всѣ юридическія науки, какъ это дѣлалось
въ тогдашнихъ университетахъ, но впослѣдствіи отступила отъ
этой мысли. Въ трехъ низшихъ возрастахъ Коммисія находила
возможнымъ примѣнить способы и методъ преподаванія, при-
нятые въ народныхъ училищахъ.
Существенную же фальшь учебнаго курса корпуса, то есть
совмѣщеніе въ немъ, съ науками военными, юридическихъ, и
двойственность цѣли этого учебнаго заведенія, состоявшую въ
приготовленіи не только офицеровъ, но и гражданскихъ чинов-
никовъ, Коммисія оставляла незатронутою. Только академикъ

Эпинусъ указалъ на этотъ главный въ организаціи корпуса во-
просъ. Въ засѣданіи 27 іюля онъ заявилъ, что кадетскій кор-
пусъ долженъ готовить только военныхъ людей, что всѣ несвой-
ственные съ этою цѣлію предметы должны быть исключены
изъ плана его ученія, что этимъ облегчится курсъ, и корпусъ
не будетъ болѣе обязанъ терять напрасно время для воспитанія
кадетовъ, неспособныхъ къ военной службѣ, а такихъ въ немъ
очень много, и всегда такъ будетъ, ибо, при пріемѣ 5-ти и 6-ти
лѣтнихъ дѣтей, никогда нельзя предвидѣть, будутъ ли они годны
для строя. Поэтому Эпинусъ предлагалъ не занимать напрасно
такихъ учениковъ предметами, не соотвѣтственными ихъ наклон-
ностямъ и способностямъ, а переводить ихъ въ гражданскія
учебныя заведенія, при переходѣ въ четвертый возрастъ, и мѣ-
ста ихъ въ корпусѣ предоставлять другимъ; въ такомъ случаѣ,
весь учебный планъ корпуса могъ бы быть направленъ къ спе-
ціальной его цѣли—приготовленія военныхъ людей, а общеобра-
зовательные предметы преподавались бы въ немъ въ размѣрахъ,
необходимыхъ для всякаго образованнаго человѣка. Коммисія
не могла не согласиться съ правильностію этого взгляда, но не
рѣшилась однако-же его принять изъ чисто формальнаго пред-
лога, что такое существенное измѣыеніе курса кадетскаго кор-
пуса не соотвѣтствовало бы его уставу, что измѣнять уставъ
она не имѣетъ права, а уполномочена Императрицею только
улучшить учебный планъ, не касаясь главныхъ основаній утверж-
денной организаціи корпуса.
Въ дѣлахъ Коммисіи объ учрежденіи училищъ не сохрани-
лось свѣдѣнія: были-ли одобрены государынею ея предполо-
женія относительно шляхетнаго корпуса; но слѣдуетъ думать,
что они остались безрезультатными, потому что и въ концѣ цар-
ствованія ЕКАТЕРИНЫ находимъ въ распредѣленіи предметовъ
преподаванія въ корпусѣ и ту же многопредметность, и то же
непомѣрное число недѣльныхъ уроковъ, такъ называемыя «ху-
дожества» исключены не были, и въ каждомъ классѣ бывало
ежедневно по четыре двухчасовыхъ уроковъ, то есть по восьми

часовъ въ день1). Такимъ образомъ, неправильный курсъ шля-
хетнаго кадетскаго корпуса удержался въ продолженіе всего
царствованія Императрицы.
Въ царствованіе Императрицы ЕКАТЕРИНЫ, въ шляхетномъ
корпусѣ получили воспитаніе болѣе 4000 кадетовъ, изъ коихъ
болѣе 3000 окончили курсъ.
Московскій университетъ.
Московскій университетъ учрежденъ былъ 12 января 1755
года съ десятью профессорскими каоедрами, именно: по три въ
факультетахъ юридическомъ и медицинскомъ, и четыре въ фило-
софскомъ. Этотъ послѣдній факультетъ былъ полнѣе по препо-
давательскимъ силамъ, потому что, по примѣру германскихъ
университетовъ, онъ составлялъ основу всего университетскаго
образованія: студентъ обязывался сначала окончить курсъ сло-
весныхъ наукъ, въ которомъ преобладали языки латинскій и
греческій, а потомъ уже остаться не менѣе трехъ лѣтъ въ
избранномъ имъ факультетѣ.
Профессора въ университетъ выписаны были изъ Германіи;
Академія Наукъ, Тюбингенъ, Штутгартъ, Вѣна, Лейпцигъ и
Геттингенъ доставили Московскому университету первыхъ ея
наставниковъ. Лекціи читались по латыш или по Французски;
для студентовъ, не понимавшихъ достаточно латинскій языкъ,
на которомъ читали лекціи большинство профессоровъ, пристав-
лены были такіе студенты, которые были въ состояніи перево-
дить профессорскія лекціи на русскій языкъ. Всѣ протоколы
университетской конференціи писались на Французскомъ языкѣ.
Даже ОФФиціальныя рѣчи произносились на иностранныхъ язы-
кахъ; такъ въ 1760 г. директоръ университета И. И. Мелис-
сино привѣтствовалъ новаго куратора Веселовскаго рѣчью
1) Георги, Описаніе столичнаго города Санктпетербурга. СПб. 1794 г.
стр. 371.

на французскомъ языкѣ, и Веселовскій отвѣчалъ ему также
по французски.
Студентовъ набрали преимущественно изъ семинаристовъ;
въ 1758 г. ихъ было сто человѣкъ.
Не смотря на легкость замѣщенія иностранцами проФессор-
скихъ каѳедръ, и на незначительное ихъ число, каоедры эти дол-
гое время не были заняты: Дильтей, основатель юридическаго
Факультета въ Московскомъ университетѣ, не только во все цар-
ствованіе Императрицы ЕЛИЗАВЕТЫ, но вплоть до семидесятыхъ
годовъ, одинъ преподавалъ всѣ юридическія науки; Керстенъ
же, даже въ началѣ царствованія ЕКАТЕРИНЫ читалъ въ меди-
цинскомъ факультетѣ, также одинъ, всѣ науки.
Ученье не составляло тогда потребности общественной: ро-
дители не только не поощряли къ нему своихъ сыновей, но не-
рѣдко мѣшали ихъ занятіямъ, принуждая оставить универси-
тетъ до окончанія курса, для поступленія на службу. И. И. Ме-
лиссино представилъ куратору И. И. Шувалову разсчетъ за-
шитыхъ дней студентовъ, изъ котораго видно, что, если исклю-
чить праздничные дни и вакаціи, то студентъ занимается въ году
не болѣе ста дней, а отсутствующій подъ разными предло-
гами — едва сорокъ или тридцать дней. Въ концѣ 1759 г.
графъ С. Р. Воронцовъ писалъ своему отцу изъ Москвы:
«Осмѣлюсь вамъ представить, милостивый государь батюшка,
что Воронцовы, которые въ университетѣ учатся, лучше, еже-
либъ вы съ ними милость сдѣлали, чтобъ взять ихъ въ Петер-
бургъ, и отдать куда нибудь въ пансіонъ, или въ кадетскій кор-
пусъ, за тѣмъ что учитель дядюшкинъ, который весьма знающій
есть человѣкъ, ихъ экзаменовалъ, и сказалъ, что они совсѣмъ
ничего не знаютъ. Нечему и дивиться, когда учители пьяницы,
а ученики самые подлые поступки имѣютъ. Человѣкъ самого
лучшаго воспитанія тамъ испортиться можетъ, не токмо чтобы
научиться» 1).
1) См. Архивъ князя Воронцова. Книга 16, стр. 4—5.

Такое положеніе новооткрытаго университета не могло
быть неизвѣстнымъ Императрицы ЕКАТЕРИНѢ, и въ первые годы
своего царствованія, едва справившись съ внутренними смутами
и утвердивъ свою власть, она обратила на него свое вниманіе.
Въ концѣ 1765 г. она поручила профессорамъ московскаго уни-
верситета представить свое мнѣніе объ улучшеніи состоянія
университета; повидимому, мысль эта сильно ее тогда занимала,
потому что она дала имъ срока только три недѣли. На этотъ
вызовъ Императрицы семь профессоровъ потребовали полной
автономіи университету, а профессорамъ увеличеніе содержанія,
назначеніе пенсіи, пожалованіе университету подмосковныхъ
деревень, которыя управлялись бы не университетскимъ началь-
ствомъ, а самими профессорами, и т. п.1) Объ улучшеніи учеб-
ной части, о замѣщеніи пустующихъ каѳедръ не было и рѣчи.
Само собою разумѣется, что такого рода проектъ не доогъ
имѣть никакого практическаго значенія, а только, какъ калюется,
охладилъ Императрицу къ университетскому вопросу, и съ тѣхъ
норъ, во все ея царствованіе, иѣтъ слѣдовъ о ея какихъ-либо
особыхъ заботахъ относительно Московскаго университета.
Въ царствованіе Императрицы ЕКАТЕРИНЫ, Московскій уни-
верситетъ началъ пополняться русскими профессорами: 1767 г.,
кромѣ профессора Барсова, было уже въ немъ пять русскихъ
молодыхъ ученыхъ, которые образовались изъ его питомцевъ,
отправленныхъ Шуваловымъ, въ концѣ царствованія ЕЛИЗА-
ВЕТЫ, въ заграничные университеты. Когда указомъ 4 марта
1784 г. императрица повелѣла учредить коммисію, подъ пред-
сѣдательствозіъ графа Андрея Петровича Шувалова, для со-
ставленія записокъ о древней исторіи Россіи, то въ составъ ея
вошли два профессора Московскаго университета Барсовъ и
Чеботаревъ. — Съ 1765 г. протоколы университетской кон-
ференціи стали составляться на латинскомъ, а не на француз-
скомъ языкѣ, какъ было прежде.
1) См. Чтенія въ обществѣ исторіи и древностей россійскихъ 1875 г. Книга
2, въ отдѣлѣ «Смѣсь» стр. 189—212.

Впрочемъ, нѣкоторыя изъ тѣхъ немногихъ каѳедръ, кото-
рыя положены были въ этомъ университетъ по его уставу,
долгое время оставались незанятыми и не имѣли необходимыхъ
научныхъ пособій; такъ наприм., въ первые годы царствованія
ЕКАТЕРИНЫ анатомія преподавалась исключительно теоретиче-
ски, потому что нельзя было доставать труповъ для аыатомиче-
скаго театра. Науки медицинскія не имѣли еще значительнаго
развѣтвленія, и, даже въ концѣ царствованія ЕКАТЕРИНЫ, мно-
гія изъ нихъ соединялись въ одномъ проФессорѣ. Во время сви-
рѣпствоваыія въ Москвѣ чумы въ 1771 г. дѣйствовали только
два профессора медицинскаго Факультета, Зыбелинъ и Веніа-
миновъ, въ качествѣ членовъ медицинскаго совѣта, образован-
наго для прекращенія язвы.
При такомъ ыедостаткѣ ученыхъ силъ и при понятномъ
желаніи правительства удостовѣриться въ способностяхъ
лицъ, предназначавшихся къ гражданской службѣ, естественно,
что Московскій университетъ въ теченіе долгаго времени не
пользовался исключительнымъ правомъ возводить въ ученыя
степени. На экзаменъ юридическаго Факультета назначался
обыкновенно генералъ - прокуроромъ одинъ изъ оберъ-секре-
тарей Московскихъ департаментовъ сената, которые составляли
и экзаменйые вопросы, или темы, на латинскомъ и русскомъ
языкахъ. Только указомъ 29 сентября 1791 г. дано было пра-
во медицинскому Факультету производить въ степень доктора
медицины, но съ условіемъ, чтобы экзамены производились при
депутатахъ отъ медицинской коллегіи; правомъ этимъ восполь-
зовался, во все царствованіе ЕКАТЕРИНЫ, ТОЛЬКО ОДИНЪ врачъ,
въ 1794 году. Ученыя медицинскія степени выдавались ме-
дицинскою коллегіею, гдѣ врачи и сдавали экзамены.
По крайне ограниченному числу студентовъ, не предстояло
часто и экзаменовать ихъ на ученыя степени; такъ въ 1765 г.
во всемъ юридическомъ Факультетъ былъ только одинъ студентъ;
также и медицинскій Факультетъ имѣлъ 1768 г. одного пред-
ставителя-студента, Когда въ 1767 г. взято было 18 студен-

товъ въ коммисію сочиненія проекта новаго уложенія, то кон-
ференція университета заявила, что университетъ опустѣлъ,
что на всѣхъ курсахъ юридическаго факультета осталось всего
четыре студента, потому и было назначено перевести въ этотъ
факультетъ пять студентовъ изъ философскаго факультета.
Оставленіе университета до окончанія курса было обыкновен-
нымъ явленіемъ: изъ актовъ конференціи 1770 г. видно, что 300
студентовъ вышли изъ университета, не окончивъ курса, и что
только двое юристовъ вполнѣ его докончили. Черезъ тридцать
почти лѣтъ послѣ основанія Московскаго университета, въ немъ
было менѣе студентовъ, чѣмъ при его учрежденіи, именно въ
1758 т. ихъ считалось 100, а въ 1787 г. 82. Такому студен-
ческому малолюдству содѣйствовало, конечно, и то обстоятель-
ство, что тогда университетское образованіе не давало никакихъ
правъ на чинопроизводство.
Гимназія при университетѣ.
Ломоносовъ, получивъ отъ И. И. Шувалова, для проч-
тенія, проектъ учрежденія въ Москвѣ университета, объяс-
нилъ ему, что при университетѣ необходимо устроить гимназію,
«безъ которой университетъ какъ пашня безъ сѣмянъ». Шу-
валовъ принялъ эту мысль, и, единовременно съ университе-
томъ, открылъ въ Москвѣ двѣ гимназіи.
Въ сущности, гимназія была одна и подъ начальствомъ
одного директора, но подраздѣлена была на два отдѣленія —
дворянское и не дворянское, какъ подраздѣленъ былъ впослѣд-
ствіи на благородное и мѣщанское отдѣленіе Смольный. Тогда,
и гораздо позднѣе, дворяне не рѣшались дозволить своимъ сы-
новьямъ обучаться вмѣстѣ съ дѣтьми другихъ сословій.
Съ самаго начала гимназія поставлена была на прочныхъ
основаніяхъ, на изученіи древнихъ языковъ и ихъ литературъ;
греческій языкъ введенъ былъ при самомъ открытіи гимназіи.
Первымъ ея директоромъ былъ венгерецъ Шаденъ, полу-

чившій основательное филологическое образованіе въ Германіи;
онъ преподавалъ древніе языки въ старшихъ классахъ гимназіи.
Въ продолженіе 25-ти лѣтъ онъ оставался директоромъ, и можно
сказать, былъ настоящимъ создателемъ Московской гимназіи.
Въ низшихъ классахъ гимназіи латинскій и греческій языки
соединены были въ рукахъ одного преподавателя. Исторія и
географія читались на французскомъ и нѣмецкомъ языкахъ, по-
тому что учители этихъ предметовъ были иностранцы, не знав-
шіе по русски. Въ гимназіи введены были воинскія упражненія,
и преподавалась даже воинская архитектура. Въ свободное отъ
ученія время, учители должны были читать съ учениками стар-
шихъ классовъ газеты. Всѣхъ преподавателей въ гимназіи было
36, изъ нихъ 16 русскихъ и 20 иностранцевъ.
Въ 1772 г. Шадена замѣстилъ такясе основательно обра-
зованный зіагистръ Лейпцигскаго университета Маттеи;въ те-
ченіе 12-ти лѣтъ онъ управлялъ гимназіею. Послѣ него, ректо-
ромъ гимназіи былъ Мелльманъ.
Уже въ 1759 г. гимназія доставила изъ своихъ учениковъ
студентовъ университету. Если впослѣдствіи число студентовъ
было весьма небольшое, то это происходило не отъ недостатка
учениковъ въ гимназіи, а оттого, что сознаніе необходимости
высшаго образованія не проникло еще въ общество. Гимназія,
имѣвшая въ 1760 г. всего сто учениковъ, насчитывала ихъ
болѣе тысячи въ 1787 г., что доказываетъ хорошее ея состоя-
ніе и довѣріе къ ней родителей.
Въ 1779 г. учрежденъ былъ при университетѣ вольный
благородный пансіонъ на 50 учениковъ, которыхъ принимали
не моложе 9-ти и не старше 14-ти лѣтъ1).
Гимназія въ Казани.
Мысль объ учрежденіи гимназіи въ Казани принадлежитъ
Московскому университету, который въ 1758 году пред-
1) Шевырева, Исторія Императорскаго Московскаго университета, напи-
санная къ столѣтнему его юбилею. Москва 1855 г.

ставлялъ, что двухъ гимназій, въ Москвѣ и Петербургѣ, мало,
что для университетовъ Московскаго и Академическаго необхо-
димо устроить и ръ другихъ городахъ гимназіи, гдѣ молодые
люди получали бы надлежащее подготовленіе къ университет-
скимъ наукамъ 1).
Указъ объ учрежденіи гимназіи послѣдовалъ 21 іюля 1758
года. Она поставлена была въ зависимость отъ Московскаго
университета, доставившаго ей и нѣсколькихъ преподавателей,
изъ окончившихъ въ немъ курсъ студентовъ.
Къ сожалѣнію, выборъ первыхъ директоровъ ея былъ мало
удаченъ, и они не съумѣли поставить ее на твердыхъ научныхъ
основаніяхъ, какъ это удалось Московской гимназіи, благодаря
дѣльности и основательности образованія ея руководителей. Для
устройства гимназіи, посланъ былъ Московскимъ университетомъ
въ Казань капитанъ Траубенталь, но вскорѣ былъ оттуда ото-
званъ. Замѣнилъ его ассесоръ университета Веревкинъ, мало
пригодный для этой должности, занимавшійся легкою литера-
турою, переводами, и т. п., болѣе чѣмъ своимъ дѣломъ. Верев-
кинъ оставался на этомъ мѣстѣ до 1761 года, и имѣлъ своимъ
преемникомъ магистра Московскаго университета Савича. Въ
1763 году онъ умеръ, и директоромъ гимназіи назначенъ былъ
Кожинъ, остававшійся въ этой должности только одинъ годъ.
Наконецъ въ 1765 г. получила эта гимназія болѣе дѣльнаго ди-
ректора — Юлія Ивановича Каница, воспитавшагося въ шля-
хетномъ корпусѣ и выпущеннаго изъ него офицеромъ въ
1751 году. Онъ сохранилъ эту должность до самой своей смерти,
въ 1781 г.
Не смотря на то, что къ открытію гимназіи Московскій
университетъ послалъ въ Казань большую часть учителей, не-
достатокъ въ нихъ чувствовался съ сазіаго начала; даже учи-
теля русскаго языка пришлось искать въ казанскихъ присут-
1) Шевырева, Исторія Императорскаго Московскаго университета, напи-
санная къ столѣтнему его юбилею. Москва 1855 г., стр. 53.

ственныхъ мѣстахъ; учители латинскаго языка обыкновенно
приглашались изъ семинаристовъ. Объ учителяхъ Казанской гим-
назіи Рычковъ говоритъ въ письмѣ къ Мюллеру: «насовалось
тутъ людей незнающихъ много».
При открытіи гимназіи, въ январѣ 1759 г., поступило въ
нее только 14 учениковъ, и между ними Державинъ; въ те-
ченіе слѣдующихъ семи мѣсяцевъ число ихъ увеличилось до
111. Самое большее число учениковъ, 125 человѣкъ, было
въ 1773 г.; болѣе никогда въ ней не было. Многіе гимназисты
были такъ бѣдны, что ходили полуприкрытые ветхимъ руби-
щемъ и питались милостынею; двадцати изъ нихъ Московскій
университетъ выдавалъ пособіе, по шести рублей въ годъ каж-
дому; большинство ихъ были солдатскія дѣти.
Въ планъ преподаванія латинскій языкъ былъ включенъ при
самомъ основаніи гимназіи, а греческій былъ введенъ только
въ 1765 году. Преподавалась ненужная для гимназистовъ Фор-
тификація, а съ 1769 года, по волѣ Императрицы, стали обу-
чать татарскому языку желающихъ, но ихъ было мало, — въ
1785 году всего 16-ть человѣкъ1).
Директоръ Академіи Наукъ, графъ Владиміръ Григорье-
вичъ Орловъ, описывая свое путешествіе въ 1767 году по
Волгѣ, въ свитѣ Императрицы, и посѣтивъ потомъ Казань,
говоритъ о Казанской гимназіи: «31 мая былъ я въ гимназіи,
которую въ очень дурномъ состояніи нашелъ, гдѣ 12 учителей,
а учащихся всѣхъ съ 40, — они говорили рѣчи: на нѣмецкомъ,
Французскомъ, русскомъ и латинскомъ языкахъ, успѣхи уча-
щихся очень несовершенны, какъ я самъ ихъ свидѣтельство-
валъ»2). Сохранился не лучшій отзывъ объ этой гимназіи и
бывшаго ученика ея, Державина: «Насъ учили тогда», гово-
ритъ онъ, «вѣрѣ безъ катихизиса, языкамъ безъ грамматики,
1) Владимірова, Историческая записка 1-ой казанской гимназіи. Казань.
1867 г.
2) Графа Владиміра Орлова-Давыдова, Біографическій очеркъ графа
Владиміра Григорьевича Орлова. СПб. 1878 г. Томъ 1, стр. 44.

числамъ и измѣренію безъ доказательствъ, музыкѣ безъ нотъ.
Книгъ, кромѣ духовныхъ, почти никакихъ не читали»1).
9-го сентября 1785 г. послѣдовалъ изъ Сената указъ Импе-
ратрицы о подчиненіи гимназіи въ Казани тамошнему приказу
общественнаго призрѣнія, и о порученіи Коммисіи объ учрежде-
ніи училищъ составить для нея планъ ученія примѣнителыю къ
правиламъ о народныхъ училищахъ2).
Вытребовавши вѣдомости о состояніи гимназіи, Коммисія на-
шла, что научный уровень этой гимназіи не выше курса глав-
наго народнаго училища, открытаго въ Казани; даже, по ея
мнѣнію, онъ былъ ниже, ибо, если, кромѣ общихъ для обоихъ
учебныхъ заведеній предметовъ, въ гимназіи преподаются языки
французскій и нѣмецкій, то за то въ главномъ народномъ учи-
лищѣ введены науки, не положенныя въ гимназіи, именно: Фи-
зика, естественная исторія, механика и архитектура; что татар-
скій языкъ можно преподавать и въ народномъ училищѣ, что
фортификаціи учится въ гимназіи только одинъ ученикъ, что
хотя въ гимназіи обучаютъ музыкѣ, но безъ нея легко можно
обойтись.
Путемъ такого сравненія учебныхъ плановъ обоихъ учеб-
ныхъ заведеній Коммисія пришла въ 1789 г. къ заключенію, что
гимназія въ, Казани вовсе не нужна, что ученики ея могутъ съ
большею пользою продолжать свое ученіе въ мѣстномъ главномъ
народномъ училищѣ, а приказъ не станетъ болѣе тратиться на
содержаніе учителей (весь расходъ на жалованье 10 учителей
составлялъ 1410 р. въ годъ).
Въ этомъ постановленіи Коммисіи нельзя не замѣтить край-
няго пристрастія къ ея собственнымъ, излюбленнымъ народнымъ
училищамъ, и при этомъ не пожалѣть о прискорбномъ закрытіи
полезнаго учебнаго заведенія въ такое время, когда въ Россіи
было всего три гимназіи. Нѣтъ сомнѣнія, что Казанская гимназія
1) Грота, Сочиненія Державина. Томъ 8, стр. 59.
2) Полн. Собр. Зак. № 16248.

была въ неудовлетворительномъ состояніи. Слѣдовало его улуч-
шить, а не понижать уровень образованія превращеніемъ вто-
ростепеннаго учебнаго заведенія въ третьестепенное, нужно было
сдѣлать шагъ впередъ, а не шагъ назадъ.
Казанскій приказъ, разсчитывавшій только свои расходы,
нашелъ невозможнымъ для себя содержать и гимназію, и выс-
шее народное училище, и, не дождавшись даже рѣшенія Ком-
мисіи, поспѣшилъ передать гимназическіе дома и классныя при-
надлежности гимназіи народному училищу, и гимназія закрылась
сама собою, а большая часть ея учениковъ перешла въ это учи-
лище. Въ то время въ гимназіи было только 52 ученика, и изъ
нихъ 41 казенныхъ.
Пажескій корпусъ.
Пажи введены Императоромъ ПЕТРОМЪ I; въ началѣ было
всего два камеръ-пажа и 24 пажа; они постояцно находились
во дворцѣ, и не составляли учебнаго заведенія. 25-го октября
1759 года учрежденъ былъ Императрицею ЕЛИЗАВЕТОЮ паже-
скій корпусъ, по плану Француза барона Шуди, назначеннаго
гофмейстеромъ пажей.
Въ началѣ царствованія Императрицы ЕКАТЕРИНЫ (1762 г.)
полагалось 6 камеръ-пажей и 40 пажей, а въ 1786г.комплектъ
ихъ опредѣленъ: камеръ-пажей 18, а пажей 601).
Указомъ 5 Февраля 1785 г.2) Императрица повелѣла За-
вадовскому разсмотрѣть планъ ученія пажескаго корпуса, и
составить новый, что и было имъ въ скорости исполнено. 26 Фе-
враля того же года Императрица одобрила представленный За-
1) Графа Милорадовича, Матеріалы для исторіи пажескаго Его Импе-
раторскаго Величества корпуса. Кіевъ. 1876 г.
Георги, Описаніе столичнаго города Санктпетербурга. СПб. 1794 г.
стр. 395.
2) Полн. Собр. Зак. № 16149.

вадовскимъ проектъ устройства въ немъ учебной части, и сама
приказала прибавить латинскій и греческій языки 1).
Съ этого времени завѣдываніе пажескимъ корпусомъ въ
учебномъ отношеніи перешло къ Завадовскому, называвшемуся
«управляющимъ науками пажескаго двора Его Императорскаго
Величества корпуса», и къ Коммисіи объ учрежденіи училищъ,
которые и назначали преподавателей корпуса.
Въ 1789 г. напечатана была для пажей составленная учи-
телемъ пажескаго корпуса Филоновымъ краткая греческая
грамматика2).
Смольный.
Еще бывши великой княгиней, ЕКАТЕРИНА думала о жен-
скомъ образованіи, и о подражаніи въ этомъ отношеніи Сенъ-
Сиръ, давно, извѣстному въ Россіи: еще въ 1717 г. осматривалъ
его Императоръ ПЕТРЪ. Такъ какъ внутреннее устройство этого
учебнаго заведенія сохранялось во Франціи въ тайнѣ, то ей ка-
залось, что всего лучше было бы обратиться непосредственно
къ французскому правительству съ просьбою доставить его
уставы и вызвать изъ Сенъ-Сира преподавательницу, которой
поручить одну или двухъ сиротъ, для приготовленія къ педаго-
гической дѣятельности; эти современемъ стали бы приготовлять
другихъ, и такимъ образомъ образовалась бы цѣлая группа
учительницъ3).
Вскорѣ по вступленіи на престолъ, Императрица учредила
въ Петербургѣ Общество благородныхъ дѣвицъ при воскресен-
1) Полн. Собр. Зак. № 16158.
2) Въ книжныхъ каталогахъ этого руководства не значится, но что оно
дѣйствительно было издано, видно изъ журнала Коммисіи объ учрежденіи
училищъ 31 марта 1789 г., въ которомъ записано: «По изволенію коммисіи
объ учрежденіи училищъ, напечатана въ типографіи содержателя Вейтбрехта
краткая греческая грамматика, сочиненная пажескаго корпуса учителемъ
Филоновымъ, не токмо, по предопредѣленію г-на Т. С. сенатора и кавалера
Петра Васильевича Завадовскаго, для онаго корпуса, но» и т. д.
3) Сборникъ Русскаго Историческаго Общества. Томъ 7, стр. 82.

скомъ монастырѣ, называемомъ Смольнымъ. Въ этой мѣстности,
въ началѣ XVIII вѣка, находилась деревня Смольная, въ кото-
рой устроенъ былъ дегтярный заводъ, отъ чего она и получила
свое названіе; близъ этой деревни Императоръ ПЕТРЪ I по-
строилъ въ 1720 году загородный дворецъ, который сталъ
также называться Смольнымъ. Въ немъ проживала обыкно-
венно лѣтомъ великая княжна ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА, а, по
вступленіи ея на престолъ, дворецъ опустѣлъ, и въ 1748 году
обращенъ былъ подъ помѣщеніе воскресенскаго женскаго мо-
настыря.
5-го мая 1764 г. утвержденъ былъ уставъ этого учебнаго
заведенія, а открытіе его послѣдовало 28 іюня.
Положено было содержать въ немъ 200 воспитанницъ дво-
рянскаго происхожденія, раздѣленныхъ на четыре возраста, по
50-ти въ каждомъ: первый возрастъ отъ 6-ти до 9-ти лѣтъ,
второй отъ 9-ти до 12-ти, третій — отъ 12-ти до 15-ти, четвер-
тый — отъ 15-ти до 18-ти лѣтъ. Дѣвицы этихъ четырехъ
возрастовъ различались цвѣтомъ платья: первый возрастъ носилъ
коричневыя, второй — голубыя, третій — сѣроватыя, четвер-
тый— бѣлыя. Пріемъ назначенъ чрезъ каждые три года, и при
этомъ родители обязывались не брать изъ училища своихъ до-
черей до окончанія ими курса; вообще, задачею училища поста-
влено было возможное удаленіе дѣтей отъ ихъ родителей, для
избѣжанія дурныхъ примѣровъ.
Курсъ ученія былъ такой: въ первомъ возрастѣ препода-
вались языки русскій и иностранный, и ариѳметика, во второмъ—
географія и исторія, въ третьемъ — словесныя науки, часть ар-
хитектуры и геральдики. Зачѣмъ эти двѣ послѣднія науки помѣ-
щены были въ планъ женскаго образованія, въ настоящее время
понять трудно; объясняется это только неправильностію и сбив-
чивостью учебныхъ курсовъ той эпохи; такъ, напримѣръ, и ариѳ-
метикѣ обучались воспитанницы только «для содержанія впредь
«въ добромъ порядкѣ домашней экономіи». Въ четвертомъ воз-
растѣ занятія были исключительно практическія: ежедневно двѣ

ученицы этого класса обучали дѣвицъ младшаго возраста, «дабы
«отъ сей практики навыкнуть заблаговременно, какъ имъ, будучи
«матерями, обучать дѣтей своихъ, и въ собственномъ своемъ
воспитаніи найдутъ себѣ великое вспоможеніе, въ какомъ бы
состояніи имъ жить ни случилось».
На каждый возрастъ назначено было по одной надзиратель-
ницѣ, а на всѣ четыре 12 учительницъ, которыя должны были
обучать дѣвицъ говорить и писать на иностранныхъ языкахъ.
Такъ какъ большая часть учительницъ были иностранки, то эта
цѣль достигалась легко, и тѣмъ болѣе, что онѣ преподавали не
только языки, но и всѣ учебные предметы; но отъ этого стра-
далъ русскій языкъ, сдѣлавшійся для воспитанницъ совершенно
чужимъ. Учителя, или какъ они названы въ указѣ «мастера»,
допускались только въ видѣ исключенія, когда не было возмож-
ности найдти учительницу. Впрочемъ, это продолжалось не долго,
и число учителей постепенно увеличивалось.
Направленіе, такъ сказать, тонъ этого учебнаго заведенія
далъ самый его уставъ: дѣвицъ пріучали, прежде всего, къ
свѣтскости, къ избѣжанію застѣнчивости, къ хорошимъ манерамъ,
и для этого обязательно, по самому его учрежденію, устраива-
лись въ немъ собранія, концерты, театральныя представленія, и
т. п. Въ уставѣ читаемъ, напримѣръ, такое правило: «буде ко
торая дѣвица сдѣлаетъ какое остроумное примѣчаніе» (то есть
остроту скажетъ, какъ говорится, красное словцо), «то, съ доз
воленія, имѣетъ она сообщить о томъ всему классу, ибо изрядно
«и кстатѣ сказанное слово будетъ для другихъ наставленіемъ, и
«поощреніемъ къ подражанію».
По просьбѣ Императрицы, Вольтеръ обѣщалъ, но не испол-
нилъ обѣщанія, написать сценическую пьесу для дѣвицъ Смоль-
наго. Напоминая ему объ этомъ въ 1772 году, Екатерина
такъ характеризуетъ институтское образованіе: «не знаю, произ
ведетъ-ли этотъ дѣвичій батальонъ, какъ вы его называете,
«амазонокъ; но мы весьма удалены отъ мысли сдѣлать изъ нихъ
«монахинь; напротивъ того, мы воспитываемъ ихъ такъ, чтобы

«онѣ сдѣлались радостью семействъ, въ которыя вступятъ,
«желаемъ, чтобы онѣ не были ни излишне застѣнчивы, ни кокет-
ливы, но любезны, и были бы въ состояніи воспитать сами
«своихъ дѣтей и вести домашнее хозяйство» 1).
Впослѣдствіи, Императрица обращалась съ такою же прось-
бою къ Дидро, который ограничился также однимъ обѣщаніемъ2).
Начальницею Общества благородныхъ дѣвицъ назначена
была княжна Анна Долгорукова, а помощницею къ ней, или,
какъ она названа въ уставѣ, «правительницею» вдова Д. С. С.
Софья де-ла-Фонъ3).
21 ноября 1764 года Императрица посѣтила въ первый
разъ это учебное заведеніе; впослѣдствіи она часто въ немъ
бывала, и знала почти всѣхъ воспитанницъ по имени4).
Первый выпускъ изъ Смольнаго былъ 30 апрѣля 1776
года; пять изъ выпущенныхъ дѣвицъ взяты были ко двору.
Черезъ семь мѣсяцевъ послѣ открытія Общества благород-
ныхъ дѣвицъ, учреждено было, 31 января 1765 г., при немъ
особое училище, такъ называемое мѣщанское его отдѣленіе, для
воспитанія молодыхъ дѣвушекъ, дочерей чиновниковъ, купцовъ
и мѣщанъ, подъ управленіемъ той же начальницы, на 240 уче-
ницъ, раздѣленныхъ на четыре возраста.
Курсъ ученія его былъ попроще: учили только русскому и
иностраннымъ языкамъ и ариѳметикѣ. Цѣль же учрежденія опре-
дѣлена та же, именно: «производить новое порожденіе, отъ кото-
раго бы прямыя правила воспитанія непрерывнымъ порядкомъ
«въ потомство переходить могли, въ сходства высочайшаго на-
мѣренія Ея Императорскаго Величества»5).
1) Сборникъ Русскаго Историческаго Общества. Томъ 13, стр. 226.
2) Sept lettres de Diderot a l'lmperatrice CATHERINE II, publiees sous les au-
spices de la Societe imperiale pour l'histoire de Russie, par I. Grot. 33-й Томъ
Сборника Русскаго Историческаго Общества. СПб. 1881 г. стр. 27.
3) Полн. Собр. Зак. № 12154.
4) Ст. Лядова, Историческій очеркъ столѣтней жизни Императорскаго Вос-
питательнаго Общества благородныхъ дѣвицъ и Санктпетербургскаго алексан-
дровскаго училища. СПб. 1864 г.
5) Полн. Собр. Зак. № 12323.

Въ 1766 г. Императрица пожаловала 2% милліона рублей, съ
процентовъ коихъ должны были содержаться воспитываемый въ
новодѣвичьемъ монастырѣ дворянскія и мѣщанскія дѣвицы1).
Былъ ли похожъ Смольный на Сенъ-Сиръ, какъ того же-
лала когда-то ЕКАТЕРИНА, И какъ многіе думаютъ и доселѣ?
Это разъяснитъ намъ происхожденіе и дальнѣйшее развитіе
Сенъ-Сирскаго института.
Онъ учрежденъ былъ въ 1686 г. въ деревнѣ Сенъ-Сиръ,
отстоящей менѣе одной мили отъ Версальскаго дворца, для до-
черей лицъ стариннаго дворянства, преимущественно служившихъ
въ военной службѣ. Дѣвочки, общимъ числомъ 250, принимались
въ это учебное заведеніе отъ 7-ми до 12-ти лѣтъ, раздѣлены
были на четыре возраста, и каждый возрастъ имѣлъ одежду
извѣстнаго цвѣта: красный (для младшихъ), зеленый, желтый,
и синій (для старшихъ).
Сенъ-Сиръ было созданіе г-жи Ментенонъ, которая по-
святила ему тридцать лѣтъ своей жизни: когда она проживала въ
Версалѣ, то ѣздила туда ежедневно, и часто оставалась цѣлый
день, съ шести часовъ утра до вечера, присутствовала при вста-
ваніи ученицъ, маленькихъ сама одѣвала и причесывала, испол-
няла должность классной дамы въ разныхъ классахъ и входила
во всѣ подробности училища.
Въ 1689 г. посѣтилъ Людовикъ XIV въ первый разъ Сенъ-
Сиръ, и присутствовалъ на представленіи трагедіи Есѳирь (Esther),
нарочно написанной Расиномъ для его воспитанницъ, былъ въ
восторгѣ отъ ихъ игры, и чрезъ три дня повезъ туда свой дворъ
на второе представленіе этой трагедіи; впослѣдствіи, еще нѣ-
сколько разъ играли эту пьесу. Послѣ этого Расинъ написалъ
для тѣхъ же воспитанницъ трагедію Гоѳолія (Athalie); но такъ
какъ было замѣчено, что эти сценическія представленія развивали
въ дѣвицахъ тщеславіе и излишнюю свѣтскость, то имъ дозво-
лено было играть эту пьесу не иначе, какъ безъ сцены, безъ
1) Полн. Собр. Зак. № 12652.

декорацій, безъ костюмовъ. Вскорѣ всякія представленія запре-
щены были въ Сенъ-Сирѣ, и это учебное заведеніе постепенно
обращалось изъ свѣтскаго училища въ духовную общину, и
наконецъ превратилось въ настоящій женскій монастырь.
Свѣтскіе священники замѣнены были въ немъ монахами-
лазаристами, которые съ 1691 года поселились въ Сенъ-Сирѣ
въ числѣ десяти человѣкъ. Воспитательницы, причиненныя къ
ордену августіанокъ, должны были принимать торжественные
обѣты монашества, ивъ 1692 г. Сенъ-Сиръ обращенъ былъ
въ женскій августіанскій монастырь; сначала оставлено имъ было
свѣтское платье, съ большимъ крестомъ на шеѣ, но въ 1707 г.
онѣ должны были принять полное одѣяніе августіанокъ. Монахини
были исключительными преподавательницами всѣхъ предметовъ,
и свѣтскіе учителя, конечно, ни въ какомъ случаѣ, не допуска-
лись. Въ 1694 г. ихъ положено имѣть 80, считая въ томъ и
новиціевъ, поступавшихъ изъ числа воспитанницъ.
Курсъ ученія былъ весьма ограниченный: священная исторія,
катехизисъ, французскій языкъ съ грамматикою, исторія, геогра-
фія, миѳологія, музыка и танцы. Вообще на ученье употребля-
лось мало времени; оно преимущественно посвящалось на молитву
и на церковныя службы; воспитанницы читали почта исключи-
тельно сочиненія духовнаго содержанія, и иногда, оканчивая
курсъ, не знали порядочно собственнаго языка. Монашескій
духъ до того преобладалъ въ Сенъ-Сирѣ, что около четвертой
части обучавшихся въ немъ, въ теченіе вѣка, дѣвицъ поступили
въ монастырь1).
Сравнивая Сенъ-Сиръ со Смольнымъ, найдемъ въ нихъ
только то сходство, что оба учебныя заведенія составляли ин-
терната для дочерей потомственныхъ дворяцъ, что въ оба при-
нимались дѣвочки малолѣтнія, раздѣлены были на четыре возраста,
каждый возрастъ имѣлъ платья особаго цвѣта. Этимъ и ограни-
1) Theophile Lavallee, Madame de Maintenon et la maison royale de Saint-
Cyr. Paris 1862.

чивается все ихъ сходство. Напротивъ того, курсъ ихъ ученія,
и въ особенности направленіе этихъ училищъ были не только
различны, но даже противоположны: какъ ни недостаточенъ планъ
ученія въ Смольномъ, онъ былъ гораздо обширнѣе сенъ-сирскаго;
духъ одного учебнаго заведенія былъ совершенно монашескій, а
другаго—исключительно и слишкомъ свѣтскій. Оба грѣшили край-
ностями: одно—ультра-монашескимъ характеромъ, другое—из-
лишнею свѣтскостію. Сенъ-Сиръ приготовлялъ изъ дворянскихъ
дочерей монахинь, что вовсе не было ихъ назначеніемъ, Смольный—
свѣтскихъ дѣвицъ изъ бѣдныхъ дворянокъ, которымъ болѣе
приличествовала скромная жизнь, на помощь своимъ семьямъ;
изъ одного поступали въ монастырь, изъ другаго брали ко Двору.
Нельзя не замѣтить съ самаго ихъ учрежденія и той между
ними разницы, что Императрица, по своему высокому положенію,
могла удѣлить Смольному лишь немногія свои свободныя минуты,
а г-жа Ментенонъ, хотя и не объявленная, но законная жена
ЛЮДОВИКА XIV, отдала всю свою душу Сенъ-Сиру, проводила
въ немъ большую часть времени, вникала во всѣ мелочи учебнаго
заведенія, и потому была въ состояніи давать наилучшее нрав-
ственное направленіе своимъ воспитанницамъ.
Узнавъ новые методъ и способъ преподаванія въ городскихъ
училищахъ, Императрица не могла не видѣть ихъ преимущества
передъ употреблявшимися въ Смольномъ, и потому въ концѣ
марта 1783 г. приказала Коммисіи объ учрежденіи училищъ
ввести въ Смольный такъ называвшійся нормальный образъ
ученія, который, какъ она писала Гримму, столь ненавистенъ
невѣждамъназначить дѣльныхъ учителей, и одному изъ чле-
новъ Коммисіи посѣщать еженедѣльно классы этого института.
Войдя въ разсмотрѣніе учебной части въ Смольномъ, Ком-
мисія нашла, что большая часть наукъ, какъ-то: исторія, гео-
графія, физика и другіе предметы преподаются тамъ на ино-
странныхъ языкахъ, мало понятныхъ воспитанницамъ, что учи-
1) См. Сборникъ Русскаго Историческаго Общества. Томъ 23, стр. 286.

тельницы, обучающія этимъ наукамъ, сами не знаютъ ихъ осно-
вательно, и что въ институтѣ нѣтъ даже распредѣленія уроковъ
по днямъ и часамъ.
По этому Коммисія ввела преподаваніе всѣхъ предметовъ
на русскомъ языкѣ, неспособныхъ учителышцъ замѣнила при-
готовленными учителями, сосредоточивъ сродные предметы въ
рукахъ однихъ и тѣхъ же преподавателей, установила точное
распредѣленіе уроковъ по днямъ и часамъ, и ввела свой методъ
преподаванія. 10 апрѣля 1783 г. всѣ эти предположенія Ком-
мисіи были уже одобрены государынею.
Вслѣдъ за тѣмъ, Коммисія установила для Смольнаго такой
учебный планъ: въ первомъ возрастѣ, въ первые два года, 23
часа ученія въ недѣлю, а въ третій годъ 24 часа, вътомъчислѣ
на русскій и Французскій языки всего болѣе уроковъ, именно по
семи часовъ, во второмъ возрастѣ 27 часовъ, и всего болѣе на
русскій языкъ (5 часовъ), въ третьемъ и четвертомъ возрастахъ
по 29-ти часовъ.
Для наблюденія за исполненіемъ этого плана назначенъ былъ
Коммисіею особый инспекторъ, или «надзиратель ученія», для
котораго Янковичъ составилъ инструкцію, или «наставленіе»,
утвержденное Коммисіею.
Нѣтъ сомнѣнія, что этимъ преобразованіемъ принесена была
существенная польза учебному дѣлу Смольнаго. Но нельзя не
сказать, что Коммисія, такъ много содѣйствовавшая введенію
правильнаго ученія, увлекалась иногда весьма непрактичными
идеалами. Такъ, напримѣръ, исходя изъ правильнаго взгляда,
что дѣвицы должны быть воспитаны такъ, чтобы могли сдѣ-
латься со временемъ хорошими хозяйками, вѣрпыми женами и
попечительными матерями, она предположила составить руко-
водство, въ которомъ излояшть не только педагогическія пра-
вила о воспитаніи дѣтей, что, конечно, весьма полезно, но и
наставленія, какъ вести себя во время беременности и грудо-
кормленія, что вовсе не соотвѣтствуетъ возрасту воспитанницъ.
Коммисія навѣщала Смольный довольно часто, въ полномъ

своемъ составѣ, присутствовала на экзаменахъ, даже производила
ихъ иногда не въ урочное время.
Опредѣленіе, увольненіе и награды учителей Смольнаго за-
висѣли отъ Коммисіи.
Все это, разумѣется, не могло нравиться главнозіу началь-
нику Смольнаго И. И. Бецкому, который, однако, впослѣдствіи,
долженъ былъ примириться со всѣми сдѣланными въ его учеб-
номъ заведеніи, помимо его, столь существенными измѣненіями.
«Въ новость тебѣ скажу», писалъ въ 1787 г. предсѣдатель
Коммисіи П. В. Завадовскій графу А. Р. Воронцову, «Бецкій
«обратился ко мнѣ своимъ благоволеніемъ, зоветъ часто къ себѣ,
«и я у него бываю. Началъ тѣмъ, что онъ меня любилъ отлично.
«Я отвѣчалъ: сіе я самъ знаю, а только того не вѣдаю: за что
«онъ меня ненавидѣлъ» г).
Во все царствованіе ЕКАТЕРИНЫ, выпущено было изъ
Смольнаго окончившихъ курсъ дѣвицъ: въ благородномъ от-
дѣленіи 440, въ мѣщанскомъ около 410.
Всѣхъ же воспитывавшихся въ обоихъ отдѣленіяхъ въ этотъ
періодъ времени было 1316 2).
Горное училище.
Въ древней Россіи знатоки горнаго дѣла выписывались изъ
за границы. Императоръ ПЕТРЪ I послалъ въ 1724 г. 22 уче-
никовъ морской и артиллерійской школъ въ Швецію для обученія
на рудникахъ. Въ его же царствованіе устроены были двѣ гор-
ныя школки: въ Олонцѣ и на Уралѣ; въ Олонцѣ извѣстный гор-
ный инженеръ Геннингъ завелъ механическую школу; въ ней
приготовлялись артиллеристы и инженеры, которые, по окончаніи
ученія, практиковались на Олонецкихъ заводахъ; управлявшій
1) См. Архивъ князя Воронцова. Книга 12. Москва. 1877 г. стр. 40.
2) Георги, Описаніе столичнаго города Санктпетербурга. СПб. 1794 г.
3 части, стр. 394.

Уральскими горными заводами В. Н. Татищевъ открылъ двѣ
такъ называемыя ариѳметическія школы, въ которыхъ обучали
горному искуству, въ Кунгурѣ и въ Уктусскомъ заводѣ, которыя
вскорѣ были соединены въ одну горную школу въ Екатерин-
бург. Школы эти имѣли преимущественно практическій ха-
рактеръ.
Въ царствованіе Императрицы Анны ІОАННОВНЫ, Тати-
щевъ, назначенный вторично управляющимъ Уральскими гор-
ными заводами, желалъ распространить екатеринбургскую школу,
расширивъ ея курсъ введеніемъ въ него механики, пробирнаго
дѣла, и языковъ латинскаго и нѣмецкаго, но встрѣтилъ затруд-
ненія въ невозможности достать учителей. Школа эта постепенно
упадала, и горное вѣдомство, по необходимости, должно было
довольствоваться практикантами, безъ спеціальнаго научнаго
подготовленія: изъ артиллерійской и инженерной школы посы-
лалось на Уральскіе заводы нѣсколько учениковъ, которые и
производились потомъ въ горные Офицеры.
Потребность въ горномъ учебномъ заведеніи была чувстви-
тельна: въ семидесятыхъ годахъ царствованія ЕКАТЕРИНЫ
однихъ частныхъ металлическихъ заводовъ считалось уже 169,
кромѣ казенныхъ заводовъ, а порядочно устроенной горной
школы не было. — Пермскіе рудопромышленники изъявили го-
товность участвовать въ содержаніи такого училища. Бергъ-
коллегія составила уставъ предполагавшагося горнаго училища,
и представила его Сенату, который поручилъ разсмотрѣть его
оберъ - прокурору М. Ф. Соймонову, завѣдывавшему тогда,
иослѣ смерти президента оберъ-коллегіи Мусина-Пушкина,
бергъ-коллежскими дѣлами.
Соймоновъ составилъ свой проектъ устройства горнаго
училища на слѣдующихъ основаніяхъ: 1) принимать въ него
студентовъ Московскаго университета, обученныхъ нѣмецкому,
Французскому и латинскому языкамъ, также ариѳметикѣ, гео-
метріи и начальнымъ основаніямъ химіи, 2) содержать въ немъ
24 казеннокоштныхъ и 30 своекоштныхъ студентовъ, 3) по-

ручать чтеніе лекцій, кромѣ профессоровъ, и горнымъ офицерамъ,
прибавивъ имъ содержаніе, 4) курсъ ученія назначался четырех-
лѣтній, и состоялъ изъ ариѳметики, алгебры, геометріи, марк-
шейдерскаго искуства, минералогія, металлургіи, химіи, меха-
ники, гидравлики, ФИЗИКИ и рисованія.
Докладъ Сената объ учрежденіи горнаго училища при бергъ-
коллегіи утвержденъ былъ Императрицею 21 октября 1773 г.1),
а дѣйствительыое открытіе его послѣдовало 28 іюня 1774 г.,
потому что нужно было употребить иѣсколько мѣсяцевъ для
перестройки купленныхъ для его помѣщенія, между 21 и 22-ю
линіями Васильевскаго острова, двухъ дозювъ графа П. Б. Ше-
реметева. Въ училище поступило 23 студента.
Въ профессора училища поступили отчасти академики, от-
части иностранные ученые, почему въ первое время нѣкоторые
предметы читалисьнаыѣмецкомъ языкѣ. Между преподавателями
были выдающимися: академикъ Крафтъ, читавшій Физику, и
въ особенности Ренованцъ, преподававшій маркшейдерское
искуство и бывшій впослѣдствіи инспекторомъ училища и оберъ-
бергмейстеромъ Колывано-воскресенскихъ заводовъ 2).
Окончивъ курсъ горныхъ наукъ въ Фрейбергской горной
академіи (въ Саксоніи), Ренованцъ поступилъ въ русскую
службу въ 1772 г. бергъ-пробиреромъ, и участвовалъ въ со-
ставленіи устава горнаго училища. Онъ составилъ учебные ка-
бинеты, сдѣлалъ подробное имъ описаніе и устроилъ на дворѣ
училища примѣрный рудникъ, въ Формѣ горы, въ 332 сажени
длины и 30 сажень ширины; въ этой горѣ помѣщена была ру-
докопная модель, на 101 сажень длины и три сажени глубины,
съ шахтами, штольнями, воротами и проч. Гора эта привлекала
1) Полн. Собр. Зак. № 14048.
2) См. Kenovanz, russisch - Kaiserl. Oberbergmeister von Kolywanischen
Staat, Inspektor und Lehrer der Bergwerkswissenschaften bei der Kaiserl. Berg-
schule zu St. Petersburg, — Mineralogisch-geographische und andere vermischte
Nachrichten von den Oltaischen Gebürgen russisch-Kaiserlichen Antheils. Reval
1788.

много любопытныхъ, и рѣдкій иностранецъ, бывавшій въ Пе-
тербургѣ, не осматривалъ ее. Вскорѣ послѣ открытія горнаго
училища, устроена была при немъ типографія, и учреждено
учебное собраніе. Хотя эта ученая коммисія существовала всего
четыре года, но она положила начало ученой разработки гор-
ныхъ наукъ: издано было семь книгъ «Горнаго Словаря», и вы-
званы ученыя силы къ разработкѣ предметовъ горнаго дѣла.
Между ними особое вниманіе спеціалистовъ заслужилъ трудъ
горнаго инженера Франца-Людвига Канкрина (Cancrenus),
отца будущаго министра финансовъ 1). Нѣкоторые изъ окончив-
шихъ курсъ студентовъ посылались, для далнѣйшаго образова-
нія, въ германскія горныя училища.
Въ 1766 году, то есть два года послѣ открытія училища,
сдѣлано было существенное преобразованіе въ его организаціи:
открыты были въ немъ низшіе классы, съ гимназическимъ кур-
сомъ, и чрезъ нѣсколько лѣтъ пріемъ студентовъ прекратился.
Передъ уничтоженіемъ въ 1784 г. бергъ-коллегіи, и пере-
дачи ея дѣлъ казеннымъ палатамъ, что отразилось весьма невы-
годно на горномъ дѣлѣ въ Россіи, горное училище перешло въ
1783 г. въ вѣдѣніе Петербургской казенной палаты; но въ слѣ-
дующемъ 1784 г. поступило въ управленіе начальника кабинета
П. А. Соймонова, который завѣдывалъ имъ до 1792 года,
увеличилъ число воспитанниковъ и сумму на содержаніе учили-
ща. Послѣ него училище перешло опять въ руки его основателя
М. Ф. Соймонова2).
Хорошее устройство горнаго училища заслужило ему довѣ-
ріе общества, и многіе родители помѣщали туда своихъ дѣтей,
такъ что, кромѣ 70-ти казенныхъ воспитанниковъ, въ немъ было
около 50 пенсіонеровъ3).
1) Первыя основанія искуства горныхъ и соляныхъ производствъ, сочи-
ненныя коллежскимъ совѣтникомъ Францомъ-Людвигомъ Канкринымъ.—
Переведена капитаномъ Рощешниковымъ. СПб. 1785 г.
2) Научно-историческій Сборникъ, изданный горнымъ институтомъ ко дню
его столѣтяяго юбилея. СПб. 1873 г.
3)Георги, Описаніе столичнаго города Санктпетербурга. стр. 141.

Учрежденіе горнаго училища составляетъ эпоху въ развитіи
горнаго производства въ Россіи; оно снабдило горные заводы
учено-подготовленными специалистами изъ русскихъ, и сдѣ-
лало возможными всѣ дальнѣйшія усовершенствованія въ этой
столь важной части государственнаго хозяйства.
Греческая гимназія, или греческій кадетскій корпусъ.
Во время первой турецкой войны и Морейской экспедиціи,
набирались въ Греціи греческіе мальчики, преимущественно
стараніями Моцениго (съ 1784 г. онъ былъ русскимъ повѣ-
реннымъ въ дѣлахъ Флоренціи, а съ 1787 г. посланникомъ въ
Туринѣ), и отправлялись въ Италію, гдѣ ихъ содержали и обу-
чали на счетъ русскаго правительства.
По заключеніи мира съ Турціею, они посланы были въ Пе-
тербургъ. Первоначально въ 1774 г. думали помѣстить ихъ въ
Ораніенбаумѣ 1), но мысль эта вскорѣ была оставлена, и импе-
ратрица поручила инженеръ-генералу и строенія государствен-
ныхъ дорогъ директору Мордвинову устроить для нихъ гим-
назію, при артиллерійскомъ и инженерномъ кадетскомъ корпусѣ,
съ тѣмъ, чтобы и впослѣдствіи наши единовѣрцы могли пользо-
ваться ею для воспитанія своихъ дѣтей.
Мордвиновъ представилъ проектъ устройства училища на
200 учениковъ, отъ 12-ти до 16-ти лѣтъ, съ четырехлѣтнимъ
курсомъ. Въ этомъ училищѣ полагались слѣдующіе предметы:
ариѳметика, алгебра, геометрія, исторія, географія, рисованіе,
языки: русскій, нѣмецкій, французскій, итальянскій, турецкій и
греческій, но въ такой постепенности, чтобы учащіеся не изу-
чали одновременно болѣе двухъ языковъ, «дабы множествомъ
«чужестранныхъ словъ не затмить понятіе, а тѣмъ не отнять
«способности къ изученію другихъ полезныхъ наукъ». По окон-
1) Сборникъ Русскаго Историческаго Общества. Томъ 27, стр. 5.

чаніи этого курса, ученики должны были поступать въ разныя
спеціальныя учебныя заведенія, какъ-то: морской и артиллерій-
скій кадетскій корпуса, въ училище академіи наукъ, и т. и.
17-го апрѣля 1775 г. Императрица утвердила эти предположе-
нія 1), и приказала отпускать на содержаніе греческой гимназіи
ежегодно по 41,613 р.2).
Учебною частію въ греческой гимназіи завѣдывалъ съ
1776 г. по 1783 г. академикъ Румовскій, въ званіи инспек-
тора. Ученики жили не обширнымъ, общимъ интерыатомъ, а въ
каждой комнатѣ по семи человѣкъ, и, что всего замѣчательнѣе,
не смотря на рѣзкую перемѣну климата, рѣдко подвергались бо-
лѣзнямъ, такъ что въ лазаретѣ гимназіи обыкновенно бывало
мало, а иногда и вовсе не было больныхъ.
Вскорѣ училище это пріобрѣло, направленіемъ воспитанія п
ученія, даннымъ ему съ самого начала, довѣріе петербургскаго
общества, и многія русскія дворянскія семейства стали помѣ-
щать въ него своихъ дѣтей3).
Въ 1779 г., то есть черезъ четыре года послѣ учрежденія
этой гимназіи, послѣдовалъ первый изъ нёя выпускъ, и по этому
случаю издана была «Ода Ея Императорскому Величеству Госу-
дарынѣ ЕКАТЕРИНѢ II, самодержицѣ всероссійской, истинной
«покровительыицѣ грековъ, сочиненная на елино-греческомъ языкѣ
«греческой гимназіи ученикомъ Георгіемъ Балдани, а съ онаго
имъ же на россійскіе стихи переложенная»4).
Ни въ морскомъ, ни въ артиллерійскомъ кадетскихъ корпу-
сахъ не нашлось свободныхъ мѣстъ для желавшихъ поступить
туда грековъ, окончившихъ гимназическій курсъ; потому въ ца-
чалѣ 1779 г. велѣно было имъ слушать курсъ военныхъ наукъ
1) Полн. Собр. Зак. № 14299.
2) Тамъ же № 14300.
3) Георги, Описаніе столичнаго города Санктпетербурга, стр. 387.
4) Bakmeister, Russische Bibliothek zur Kenntniss des gegenwärtigen
Zustandes der Literatur in Russland. 6-ter Band. 2 u. 3 Stück. 8. 304—314.

въ греческой гимназіи1). Въ слѣдующемъ 1780 г. послѣдовалъ
первый выпускъ изъ этой гимназіи въ офицеры арміи2).
По политическимъ соображеніямъ, рѣшено было въ 1783 г.,
послѣ смерти Мордвинова, перевести греческую гимназію въ
Херсонъ, вѣроятно, для большей близости ея учениковъ къ ихъ
родинѣ, и 31 января послѣдовалъ уже указъ о томъ на имя По-
темкина, которому она была предоставлена въ управленіе3).
Указъ этотъ однако не былъ приведенъ въ исполненіе: грече-
ская гимназія осталась въ Петербурга Въ 1799 г. Потемкинъ
назначилъ ея директоромъ Алексѣя Ивановича Мусина-Пуш-
кина, который расширилъ ея курсъ. И по смерти Потемкина,
она осталась въ завѣдываніи Мусина-Пушкина4) во все осталь-
ное время царствованія Императрицы ЕКАТЕРИНЫ.
Медико-хирургическія училища и школы.
Въ царствованіе Императрицы ЕКАТЕРИНЫ, медицинскія
школы продолжали сначала существовать, по преяшему, при го-
спиталяхъ; въ 1780 г. убавлена изъ прежде бывшихъ одна
въ Петербургѣ, гдѣ на два госпиталя оставлена одна школа.
Въ 1787 году послѣдовало по медицинскому учебному вѣ-
домству весьма важное преобразованіе, заключавшееся въ томъ,
что медицинскія школы отдѣлены были отъ госпиталей, и сдѣ-
лались самостоятельными учебными заведеніями, съ болѣе тео-
ретическимъ преподаваніемъ, подъ названіемъ медико-хирурги-
ческихъ училищъ. Еще болѣе существенное измѣненіе въ этихъ
училищахъ замышлялъ въ 1795 г. директоръ медицинской кол-
легіи Васильевъ, проектъ переустройства учебной части ихъ
былъ уже изготовленъ, подъ названіемъ «Предварительное по-
1) Полн. Собр. Зак. № 14830.
2) Тамъ же № 15059.
3) Тамъ же № 15658. Этотъ указъ перепечатанъ въ 27 Томѣ Сборника Рус-
скаго Историческаго Общества. Стр. 230—231.
4) Георги, стр. 385.

становленіе о должностяхъ учащихъ и учащихся», но, по случаю
кончины Императрицы въ слѣдующемъ году, не было утверждено.
Кромѣ того, въ это царствованіе устроены были медицинскія
школы при Калинкинской больницѣ, и въ Елизаветградѣ при
учрежденномъ тамъ княземъ Потемкинымъ госпиталѣ 1).
Императрица ЕКАТЕРИНА II вполнѣ сознавала, что нѣсколько
учебныхъ заведеній, сосредоточенныхъ въ столицѣ, не могутъ
принести существенной пользы для образованія обширной имперіи.
Мысль объ общеніи и распространеніи образованія никогда не
покидала ее, и мы попробуемъ представить оставшіеся слѣды
этой общей мысли.
Объ учебной части въ Коммисіи о составленіи проекта новаго
уложенія.
Въ наказѣ Коммисіи, послѣ разсужденій о пользѣ образова-
нія, обращено особенное вниманіе на домашнее воспитаніе въ
семействахъ; въ немъ сказано именно: «невозможно дать общаго
воспитанія многочисленному народу и вскормить всѣхъ дѣтей
въ нарочно для того учрежденныхъ домахъ». По этому въ на-
казѣ изложены совѣты родителямъ о томъ, чтобы воспитывать
дѣтей своихъ въ страхѣ божіемъ, вселять въ нихъ любовь къ
отечеству, почитать установленныя власти, самимъ остерегаться
предъ ними дурныхъ поступковъ, какъ-то: брани, клятвы, лжи,
дракъ, и т. п.; наконецъ достословно выписаны изъ доклада
Бецкаго о воспитаніи обоего пола юношества нѣсколько пра-
вилъ о воспитаніи. Однимъ словомъ, наказъ ограничился одними
общими наставленіями о домашнемъ воспитаніи2).
1) См. Чистовича, Исторія первыхъ медицинскихъ школъ въ Россіи.
СПб. 1883 г.
2) Наказъ Коммисіи о составленіи проекта новаго уложенія, подписанный
Императрицею 30 іюля 1767 года, статьи 348—356.

Если бы занятія Коммисіи ограничились этими предѣлами,
то не возникали бы въ ней даже и вопросы по учебной части,
и кромѣ словъ и общихъ мѣстъ ничего бы отъ нея и не осталось.
Но восемь мѣсяцевъ послѣ Наказа вышло «Начертаніе о при-
веденіи къ окончанію Коммисіи о составленіи проекта новаго
уложенія»1). Оно пошло далѣе домашняго воспитанія, устана-
вливая образованіе общественное; въ немъ означены три рода
или степени учебныхъ заведеній: низшія, среднія и высшія (вер-
ховныя училища), то есть начальныя школы, гимназіи и универ-
ситеты. Въ числѣ 18-ти спеціальныхъ коммисіи, образованныхъ
при такъ называемомъ «Большомъ Собраніи», учреждена была
«Коммисія о училищахъ и призрѣнія требующихъ».
Въ маѣ 1768 года зашла впервые рѣчь въ Большомъ Со-
браніи объ училищахъ; депутатъ отъ пахатныхъ солдатъ Ниже-
городской провинціи просилъ открыть для ихъ дѣтей школы.
Ему возражалъ депутатъ отъ города Пензы, что онъ не видитъ
для нихъ въ томъ необходимости, что многіе Пензенскіе пахатные
солдаты, содержащіе тамъ ландъ - милицію, и безъ школъ
выучились грамотѣ и вышли въ секретари и прочіе приказные
служители, и сдѣлались взяточниками, а отведенныя имъ земли
забросили; потому онъ находилъ, что нѣтъ надобности заводить
для нихъ школъ, что «земледѣльцу не слѣдуетъ учиться несход-
ственнымъ съ его состояніемъ наукамъ, кромѣ россійской гра-
мотѣ, но и то по собственному чьему желанію». Мнѣніе Ниже-
городскаго депутата отъ пахатныхъ солдатъ поддерживали такой
же депутатъ отъ нихъ изъ Пензы и Серпейскій депутатъ отъ
дворянства графъ Александръ Строгановъ. Но польза просвѣ-
щенія низшаго сословія въ понятіяхъ графа Строганова пред-
ставлялась въ смыслѣ сословномъ, дворянскомъ. «На что», пи-
салъ онъ, «намъ далеко искать примѣровъ, до какихъ бѣдствъ
доводитъ насъ невѣжество? Безъ ужаса представить сему не
могу плачевное позорище умерщвленныхъ своими собственными
1) Это «Начертаніе» подписано было Императрицею 8 апрѣля 1768 года.

крестьянами помѣщиковъ. Еще годъ не минулъ, какъ подобный
злоумыселъ почти въ глазахъ нашихъ предпріемлемъ и совер-
шенъ былъ: сіи злодѣи, подобные дикимъ звѣрямъ, не токмо
господина своего раз лучивъ, умертвили, но жену его и неро-
жденнаго еще младенца изъ нѣдръ ея вырвали. Я увѣренъ, поч-
тенное собраніе, что если бы просвѣщеннѣе сей родъ людей
былъ, то конечно бы подобныхъ свирѣпствъ мы свидѣтелями не
были. И такъ вы сами видите, сколь училища для крестьянства
полезны. И когда оные изъ тьмы невѣжества выйдутъ, тогда и
достойными себя сдѣлаютъ пользоваться собственностію и воль-
ностію». Графа Строганова поддерживалъ Клинскій депутатъ
отъ дворянства Орловъ, заведшій школу для крестьянскихъ
дѣтей своего имѣнія, а Обоянскій депутатъ отъ дворянства
Глазовъ возражалъ ему тѣмъ, что содержаніе школъ было бы
отяготительно для народа, и предлагалъ устроить при всѣхъ
церквахъ училища, въ которыхъ обучать дѣтей духовныхъ лицъ,
купцовъ, отставныхъ унтеръ-офицерскихъ и солдатскихъ дѣтей;
«владѣльцы же», прибавлялъ онъ, «если пожелаютъ отдавать
обучать праздношатающихся, коихъ содержать должны на своемъ
коштѣ, безъ принужденія» 1).
Этими немногими предложеніями и возраженіями и окончились
всѣ разсужденія о народномъ образованіи въ Большомъ Собраніи.
Гораздо подробнѣе разобраны были если не всѣ, то многія
стороны этого важнаго дѣла въ учебной коммисіи.
Въ эту коммисію избраны были въ маѣ 1768 г. членами
депутаты: Кіевскаго полка, повѣтовъ Козелецкаго и Остерскаго
отъ шляхетства Владиміръ Золотницкій, отъ города Перея-
славля Угрюмовъ, отъ Дерпта Урсинусъ и отъ Тульскаго
дворянства Алексѣй Ивашкинъ; Угрюмовъ и Ивашкинъ
вскорѣ изъ нея вышли, и въ сентябрѣ избранъ былъ членомъ
депутатъ юстицъ-коллегіи ЛИФЛЯНДСКИХЪ, Эстляндскихъ и Фин-
1) Сборникъ Русскаго Историческаго Общества. Томъ 32, 1881 г. стр. 52,
55, 66, 73—74, 101, 113, 398, 411—412, 430—432, 457, 520-522, 533-534.

ляндскихъ дѣлъ Тимоѳей Клингштетъ, а генералъ-прокуроромъ
назначенъ депутатъ Уфимской провинціи отъ государственныхъ
крестьянъ Беклешовъ. Кромѣ того, маршалъ собранія назна-
чилъ отъ себя членомъ въ эту коммисію депутата медицинской
коллегіи барона Георга Аша1), извѣстнаго въ то время врача,
отличившагося впослѣдствіи по своей спеціальности въ первую
турецкую войну, и въ особенности во время чумы въ Москвѣ
(род. 1727 г., умеръ 1807 г.). Онъ остался въ коммисіи до
конца 1768 года, когда долженъ былъ отправиться въ походъ.
Въ началѣ 1769 года коммисія усилена была двумя членами де-
путатами отъ Курскаго дворянства Стролинсовымъ и города
Мензелинска отъ отставныхъ унтеръ-офицеровъ и драгунъ Л еон-
тьевымъ. Въ августѣ 1769 г. Золотницкій отправился на
войну, а на его мѣсто выбранъ былъ депутатъ города Погары
Хоминскій.—Въ августѣ 1771 г. Клингштетъ уволенъ былъ
въ годовой отпускъ за границу.
Въ самомъ началѣ занятій училищной коммисіи, переданы
были ей изъ дирекціонной коммисіи два проекта объ учрежденіи
въ Россіи училищъ, а впослѣдствіи поступили еще три записки:
1) отъ депутата новокрещенной Мордвы въ Пензенской провинціи,
2) изъ наказа Калужскому и Медынскому депутату князю Борису
Голицыну о заведеніи въ Россіи училищъ и 3) проектъ отъ
депутата города Ряжска объ опредѣленіи, на счетъ дворянства,
учителя для обученія дѣтей бѣдныхъ дворянъ грамотѣ, матема-
тикѣ, фортификаціи и артиллеріи. Кромѣ того, въ коммисіи чи-
тались уставы существовавшихъ тогда въ Россіи учебныхъ за-
веденій, и положенія о разныхъ иностранныхъ училищахъ, какъ-то:
о двухъ англійскихъ университетахъ, объ ирландскихъ учебныхъ
заведеніяхъ, о прусскихъ начальныхъ училищахъ и т. п.
Клингштетъ, Урсинусъ и баронъ Ашъ были дѣятель-
ными членами коммисіи, Золотницкій принималъ также участіе
1) Сборникъ Русскаго Историческаго Общества. Томъ 32 стр. 86, 91, 98,
231, 341.

въ ея работахъ. Сначала каждый изъ нихъ составилъ свой планъ;
но такъ какъ всѣ эти планы состояли изъ однихъ оглавленій и
возбудили пререканія между членами, то найдено было болѣе
практичнымъ написать проекты уставовъ учебныхъ заведеній.
Эти проекты сохранились въ черновомъ видѣ, и нѣкоторые со
значительными помарками; они касались низшихъ и среднихъ
учебныхъ заведеній. Всего было изготовлено четыре проекта:
1) о нижнихъ деревенскихъ училищахъ (8 главъ), 2) о нижнихъ
городскихъ училищахъ (7 главъ), 3) о среднихъ училищахъ (8
главъ), 4) проектъ училищъ для иновѣрцевъ. — Мысль объ
учрежденіи городскихъ училищъ принадлежала Клингштету;
въ дѣлахъ сохранилась написанная имъ по нѣмецки и потомъ
переведенная на русскій языкъ записка, въ которой онъ доказы-
ваетъ, что однѣхъ гимназій и начальныхъ школъ недостаточно,
что между ними должны быть поставлены срединныя учебныя
заведенія, городскія училища (Trivial Schulen), которыя приго-
товляли бы своихъ учениковъ къ практической жизни, а также
и облегчали бы ихъ поступленіе въ гимназіи пріуготовительнымъ
обученіемъ. Это же видно изъ дневныхъ записокъ коммисіи 2-го
ноября 1770 г. и 8 марта 1771 г. Предположенія объ образованіи
инородцевъ составлены были барономъ Ашемъ, Золотиицкимъ
и Урсинусомъ1).
1) Это видно изъ того, что нѣкоторыя мысли объ образованіи инородцевъ,
изложенныя въ запискѣ барона Аша и Урсинуса, совершенно соотвѣт-
ствуютъ съ проектомъ устройства иновѣрческихъ училищъ. Въ этой запискѣ
именно сказано: «При чемъ разсуждать такожде объ ученіи иновѣрческихъ
дѣтей тѣмъ больше мы себѣ за должность почитаемъ, чѣмъ они немалую часть
подданныхъ Ея Императорскаго Величества составляютъ, и столько же имѣютъ
участія въ благоутробіи ВсемилостивѣйшіяМатери отечества, сколько и прочіе,
державѣ Россійской подвластные. Если же произвесть сіе въ дѣйство нѣсколько
трудно покажется, то тѣмъ ревностнѣе должны мы прилагать стараніе объ
отвращеніи таковыхъ препятствій. Внушеніе всякому правилъ естественнаго
закона не заключаетъ въ себѣ никакого принужденія вѣры, но можетъ оное
вмѣстительно быть со всякою вѣрою. Училища народныя, какъ-то обществен-
ныя школы, какъ написано въ начертаній, заключаютъ уже въ себѣ училища
для всѣхъ народовъ Россійскаго государства, хотя бы мы и не упомянули
точно о единовѣрцахъ въ планѣ».

Объ устройствѣ деревенскихъ школъ.
Училищная коммисія, по мысли Урсинуса, предполагала,
по примѣру прусскихъ начальныхъ школъ 1), ввести обязательное
обученіе для всего мужескаго народонаселенія, но только чтенію,
а не письму. Съ этою цѣлію она назначала школу въ каждомъ
селѣ, а также и въ большихъ деревняхъ, далеко отстоящихъ отъ
села, по такому разсчету, чтобы на каждыя 100—250 семей
было по одной школѣ, которая могла бы вмѣщать въ себѣ до
30-ти учащихся; если число семей превышало 500, то должно
было устроить двѣ школы; тамъ, гдѣ ихъ было менѣе ста, все
таки должна была существовать для нихъ школа. Постройка
училищныхъ домовъ и содержаніе школъ относились на счетъ
прихожанъ. Крестьяне обязывались отдавать въ школы своихъ
мальчиковъ отъ 8-ми до 12-ти лѣтняго возраста, которые и
оставались бы въ школѣ четыре года, а запоздавшіе началомъ
ученія «до выучки». Дѣвочки избавлялись отъ обязательности
ученія, и принимались въ школы только по желанію ихъ роди-
телей. Продолжительность учебнаго курса опредѣлялась восьми-
мѣсячная, то есть отъ окончанія полевыхъ работъ въ сентябрѣ,
до начала ихъ, въ маѣ. — Ученіе должно было происходить по
особо составленному для того Онодомъ руководству, которое
включало бы въ себѣ церковную и гражданскую азбуку, нѣко-
1) Въ дневной запискѣ 2-го іюня 1769 года сказано: «Разсматривали про-
ектъ о нижнихъ училищахъ соображаясь съ планомъ о учрежденіи во
всей Россійской имперіи, на равномъ основаніи, учрежденныхъ королемъ прус-
скимъ въ его государствѣ нижнихъ училищъ».
2-го іюля 1769 года: «Читали проектъ о нижнихъ училищахъ, сочиненный
г. депутатомъ Яковомъ-Іоганомъ Урсинусомъ, о которомъ имѣли свои раз-
сужденія, и оный утверждали».
Въ дневной запискѣ 21-го октября 1770 года записано: «Господинъ депу-
татъ и членъ сей коммисіи пришедъ въ присутствіе отъ города Дерпта Яковъ
Іоганъ Урсинусъ въ 10 часовъ, и, по подписаніи дневной записки прошед-
шаго собранія, соображалъ свой проектъ о деревенскихъ школахъ съ
учрежденіемъ прусскаго короля о училищахъ».

торыя молитвы, краткій катихизисъ и изложеніе обязанностей
крестьянина. Надзоръ надъ школами поручался священникамъ,
но такъ какъ, по своимъ приходскимъ обязанностямъ, они часто
отлучаются изъ своихъ домовъ, то и не обязывались учить; въ
учители же предназначались діаконьт, а гдѣ ихъ не было, дьячки;
наконецъ, въ случаѣ недостатка церковнослужителей, допускались
и свѣтскіе преподаватели. Главное завѣдываніе сельскими шко-
лами предоставлялось архіерею, совмѣстно съ губернаторомъ,
імѣстное же ими управленіе ввѣрялось дворянамъ, выбраннымъ
уѣзднымъ дворянствомъ въ каждомъ стану въ должность началь-
никовъ надъ школами; они обязаны были разъ въ два мѣсяца
осматривать всѣ школы своего стана и экзаменовать учениковъ;
имъ давалось право не только наказывать, но и смѣнять учителей,
и назначать на ихъ мѣсто другихъ. Какъ умѣренно было содер-
жаніе, полагавшееся учителямъ, видно изъ того, что, при дачѣ
натурою трехъ четвертей ржи, священнику опредѣлялось въ
годъ два рубля жалованья, учителю изъ духовныхъ, пользовав-
шихся землею, 4 рубля, а изъ свѣтскихъ, не имѣвшихъ земель-
ныхъ участковъ, 6 рублей. Такой незначительный расходъ, ко-
нечно, не могъ быть тягостенъ для прихожанъ, а потому и по-
всемѣстность обученія не встрѣтила бы затрудненій въ денежномъ
отношеніи.
Въ мартѣ 1770 года проектъ о деревенскихъ школахъ былъ
готовъ 1).
Нижнія городскія училища.
Въ городахъ предлагалось ввести также обязательность
ученія, усиливъ ее тѣмъ, чтобы не только мальчики городскихъ
жителей, но и дочери ихъ начиная съ семи лѣтъ должны были
учиться, съ тою разницею, что для мальчиковъ дѣлались обяза-
1) Въ дневной запискѣ 2-го марта 1770 года сказано: «Господа депутаты про-
должали чтеніе проекта о нижнихъ деревенскихъ училищахъ, которое оконча,
утвердили».

тельными не только чтеніе, но и письмо, а для дѣвочекъ одно
только чтеніе. На каждыя сто семействъ полагалась одна школа;
постройка школьныхъ домовъ и содержаніе школъ относились
на счетъ городскихъ жителей. Способъ надзора и составъ учи-
телей полагались такіе же, какъ и въ сельскихъ школахъ. Кромѣ
этихъ школъ грамотности, для городовъ, въ которыхъ не было
ни высшаго, ни средняго учебнаго заведенія, находили необхо-
димымъ учредить ариѳметическія школы. То же двоевластіе
управленія, какъ и сельскими школами, полагалось и для город-
скихъ: онѣ ставились въ зависимость какъ отъ архіерея, такъ и
отъ губернатора.
Составители этихъ проектовъ сознавали, что, при обязатель-
ности обученія, становятся необходимыми денежныя взысканія
за несоблюденіе положенныхъ о немъ правилъ; потому училищная
коммисія просила коммисію о правосудіи опредѣлить наказанія,
слѣдующія съ родителей за неприсылку въ школы дѣтей опре-
дѣленнаго возраста, съ прихожанъ за неуплату школьной суммы,
и съ помѣщиковъ за препятствіе принадлежащимъ имъ крестья-
намъ отдавать въ школы своихъ дѣтей, или уплачивать слѣдую-
щій съ нихъ школьный сборъ. Впрочемъ, коммисія о правосудіи
не почла себя въ правѣ устанавливать штрафы за неисполненіе
училищныхъ постановленій 1).
Проектъ училищъ для инородцевъ.
Мысль объ образованіи инородцевъ принадлежитъ барону
Ашу, къ которому присоединился Золотницкій; они предста-
вили въ коммисію записку, въ которой доказывали, что нужно
стремиться къ сближенію инородцевъ съ остальнымъ народона-
селеніемъ, и для этого завести для нихъ училища, и въ нихъ
преподаваніе особымъ способомъ, соображаясь съ родомъ ихъ
жизни и вѣры. Заявленіе это было принято сочувственно ком-
1) Дневная записка 14 октября 1770 года.

мисіею; она пригласила въ свои засѣданія инородческихъ депу-
татовъ сибирскихъ и татарскихъ, для уясненія себѣ ихъ вѣры,
обрядовъ и обычаевъ, записала ихъ, истребовала отъ Онода
статистическія свѣдѣнія о распредѣленіи инородцевъ по епар-
хіямъ1), однимъ словомъ, вошла во всѣ подробности этого важнаго
вопроса, и изучала его, такъ сказать, на живыхъ экземплярахъ,
на представителяхъ инородцевъ.
Вслѣдствіе такого изученія, положено было для осѣдлыхъ
инородцевъ устроить особыя училища, не принуждая ихъ впро-
чемъ посѣщать ихъ, и ввести въ эти училища руководство, ко-
торое составлено было бы Сѵодомъ, такъ, чтобы оно не каса-
лось никакой частной религіи, а заключало бы въ себѣ только
общія понятія о божествѣ, свойственное всѣмъ людямъ и почер-
паемое изъ чудесъ твореній, а также обязанности подданнаго.
Для тѣхъ инородческихъ племенъ, которыя не имѣютъ азбуки,
напечатать это руководство русскими буквами, перевести его на
русскій языкъ и нѣсколько инородческихъ мальчиковъ помѣстить
въ русскія школы, гдѣ они, по этому руководству, ознакомив-
шись съ русскимъ языкомъ, могли бы быть впослѣдствіи учи-
телями своихъ едиыовѣрцевъ. Вообще полагалось, что учителями
инородцевъ должны быть исключительно ихъ единоплеменники.
Въ іюлѣ 1770 г. проекты о нижнихъ училищахъ были пред-
ставлены въ дирекціонную коммисію 2).
Проектъ о среднихъ училищахъ.
Единственнымъ типомъ средняго учебнаго заведенія ком-
мисія признавала гимназію, и, не находя нужды въ другихъ ро-
1) Дневныя записки 11 сентября и 29 декабря 1768 г., 2 января, 17 Февраля,
7 и 23-го апрѣля 1769 года.
2) Въ дневной запискѣ 15 іюля 1770 г. сказано: «Пошли въ дирекціонную
коммисію, для поданія сочиненнаго ими проекта о нижнихъ деревенскихъ и
городскихъ училищахъ, и, подавши оный, возвратились оттуда обратно въ
свою коммисію».

дахъ среднихъ училищъ, предлагала уничтожить духовныя се-
минаріи; въ гимназіяхъ должны были учиться какъ свѣтскія лица,
такъ и готовящіеся къ духовному званію. Подъ помѣщеніе гим-
назій коммисія думала обратить большіе монастыри. Мысль эта
была довольно общая въ то время; ее находимъ, напримѣръ, въ
наставленіи, данномъ Малороссійскою коллегіею — выбранному
въ коммисію о составленіи уложенія депутату 1).
Уничтожая семинаріи, относя образованіе духовенства къ
задачамъ гимназіи, коммисія не могла устранить отъ завѣды-
ванія ими епархіальныхъ архіереевъ, потому не только продол-
жила и для управленія средними учебными заведеніями то же
двоевластіе, принятое ею для низшихъ школъ, но и довела его
до такихъ размѣровъ, которые доказывали съ полною очевид-
ностью неисполнимость такого управленія. Именно, губернаторы
и епархіальные архіерей назначались совмѣстно главными ди-
ректорами (т. е. попечителями) надъ гимназіями, а такъ какъ въ
то время предѣлы епархіи не совпадали съ границами губерній,
и бывали губерніи, въ которыя входили двѣ и болѣе епархіи,
то тамъ главнымъ директоромъ полагался тотъ архіерей, въ чьей
епархіи находилась гимназія, прочіе же архіерей получали годовые
отчеты отъ гимназіи и имѣли право посылать на экзамены
довѣренныхъ отъ себя лицъ.
Непосредственныхъ начальниковъ надъ гимназіею или рек-
торовъ полагалось также два: архимандритъ, или игуменъ, на-
значаемый Сѵнодомъ, и свѣтскій ректоръ, опредѣляемый универ-
ситетомъ. Учители также отнесены къ двумъ категоріямъ,—ду-
ховныхъ и свѣтскихъ, и съ тѣмъ же порядкомъ назначенія отъ
Сѵнода и отъ университета. При гимназіи учреждался совѣтъ,
состоявшій изъ обоихъ ректоровъ и четырехъ старшихъ учите-
лей, назначаемыхъ главными директорами. Преподаваніе должно
было производиться по утвержденнымъ руководствамъ.
1) Чтенія въ Обществѣ исторіи и древностей Россійскихъ 1858 г. Книга 3.
Смѣсь стр. 51—70, 71—102.

Предполагавшійся учебный курсъ отличался крайнею много-
предметностію: кромѣ общепринятыхъ въ гимназіи наукъ, съ
латинскимъ и греческимъ и двумя новѣйшими языками, находимъ
въ немъ и еврейскій, и англійскій, теоретическую философію,
метафизику, механику, геодезію, архитектуру гражданскую и
военную, комерцію, политику, юриспруденцію и медицину. Со-
ставители проекта сознавали, что ученики не въ состояніи одо-
лѣть такого сложнаго и разнообразнаго курса, потому и не обя-
зывали ихъ проходить этотъ курсъ во всемъ его составѣ: со-
вѣтъ гимназіи избиралъ для казенныхъ учениковъ предметы, ко-
торые каждый изъ нихъ долженъ изучать, а для своекоштныхъ
учениковъ предоставлялось это родителямъ, съ согласія совѣта.
Гимназіи полагались закрытыми учебными заведеніями, на
120 человѣкъ казенныхъ учениковъ каждая; ученики отпуска-
лись изъ гимназіи только на каникулы; въ гимназіи принимались
какъ дѣти дворянъ, такъ и разночинцевъ, которые пользовались
тѣмъ же содержаніемъ, но дворяне вездѣ были отдѣлены отъ
дѣтей другихъ сословій какъ въ помѣщеніи, такъ и въ классахъ,
и за столомъ, — одни сидѣли вмѣстѣ по одну сторону, другіе по
другую 1).
Очевидно, проектъ средняго учебнаго заведенія былъ самый
слабый изъ всѣхъ проектовъ, составленныхъ училищною ком-
мисіею; онъ просто былъ невозможенъ и неисполнимъ Проектъ
этомъ составленъ былъ Золотницкимъ 2), но его не успѣли пред-
ставить 3), за закрытіемъ коммисіи.
Устройство университетовъ подвергалось также обсужденію
коммисіи, равно какъ и проектъ университетскаго штата, со-
1) Архивъ II Отдѣленія собственной Его Величества Канцеляріи; дѣла подъ
№№ 42, 43, 12/145, связка 356.
2) Въ дневной запискѣ 22 іюня 1770 г. сказано: «Приступая къ положенію
проекта о среднихъ училищахъ, разсматривали проектъ объ оныхъ депутата
Владиміра Золотницкаго, и разсуждали, чтобы во всякой губерніи быть
одной гимназіи».
3) Дневныя записки 20 и 25-го октября 1771 г. Засѣданіе 25 октября было
послѣднимъ, и въ немъ дѣлались еще возраженія на этотъ проектъ.

ставленный профессорами Московскаго университета1); но такъ
какъ къ составленію университетскаго устава приступлено было
только въ октябрѣ 1771 г., то-есть передъ самымъ закрытіемъ
коммисіи, то этотъ проектъ и не былъ оконченъ. Напротивъ
того, мысли ея членовъ объ устройствѣ сельскихъ и городскихъ
училищъ, также объ образованіи инородцевъ, были такъ здравы,
что не только опередили свое время, но и наше. И доселѣ мы
не дошли до убѣжденія, что единственно вѣрное средство для
всеобщаго образованія народа есть обязательность начальнаго
обученія для всѣхъ, что единичные случаи учрежденія началь-
ныхъ школъ, столь же часто открывающихся, какъ и произ-
вольно закрывающихся, мало вліяютъ на распространеніе обра-
зованія въ обширной Имперіи, и что безъ правительственнаго
принужденія къ ученію, русскій народъ, видящій въ указаніяхъ
правительства тотъ путь, которому онъ долженъ слѣдовать, на
долгое время останется въ невѣжествѣ, самъ собою не сознавая
пользы образованія; конечно, есть и будутъ исключенія, но не
болѣе. Легко себѣ представить какія благодѣтельныя послѣдствія
имѣло бы принятіе правительствомъ, болѣе вѣка тому назадъ,
начала обязательности ученія: теперь почти весь русскій народъ
былъ бы грамотенъ, какъ германскій, и общій уровень образо-
ванности страны, вліяющій на все ея положеніе, какъ духовное,
такъ и экономическое, былъ бы горазде выше. То же можно
сказать и объ идеяхъ относительно образованія инородцевъ,
имѣющаго у насъ несравненно болѣе значенія, чѣмъ въ какой-
либо другой странѣ, какъ по ихъ многочисленности и племен-
ной разнообразности, такъ и потому, что они занимаютъ всѣ
окраины государства, составляя политически слабую его сто-
рону. Только въ послѣднее время началось образованіе инород-
цевъ, положены главныя начала, такъ сказать, инородческой
системы образованія, учреждено нѣсколько инородческихъ учи-
тельскихъ семинарій, и т. п. Но все это не болѣе какъ при-
1) Дневныя записки 23 апрѣля и 5 мая 1769 г. и 17 октября 1771. г.

ступъ къ дѣлу, и очень многое остается недодѣланнымъ. Вѣр-
ность взглядовъ членовъ училищной коммисіи въ этомъ воп-
росѣ поразительна: они предлагали именно такія мѣры, кото-
рыя въ наше время специалистами признаны единственно воз-
можными для правильнаго образованія инородцевъ. Къ нимъ
относятся и введеніе русскаго алфавита для книгъ тѣхъ ино-
родцевъ, которые не имѣютъ собственной литературы, и совмѣ-
стное съ ихъ нарѣчіемъ изученіе русскаго языка, и правило о
томъ, чтобы учители для нихъ назначались изъ ихъ соплемен-
никовъ. Многое изъ этой вѣрной системы и доселѣ не могло
быть выполнено за разными мѣстными и другими затрудне-
ніями.
Проекты училищной коммисіи остались не только неосуще-
ствленными, но до сего времени и вовсе никому неизвѣстными, и,
въ теченіе цѣлаго столѣтія, столь важные вопросы, какъ обяза-
тельность народнаго обученія и образованіе инородцевъ, никѣмъ не
поднимались. И такъ, практически труды ея не имѣли никакого
значенія, они исчезли; но не должны исчезнуть изъ историческаго
воспоминанія тѣ просвѣщенныя мысли, которыя ихъ внушили;
онѣ были не только выше своего времени, но и нашего. Не мо-
жетъ быть сомнѣнія, что Императрица не видѣла работъ комми-
сіи и не слыхала о нихъ; иначе было бы невѣроятно, чтобы
такая умная и энергическая Государыня, дѣйствительно желав-
шая просвѣщенія Россіи и обращавшаяся ко многимъ лицамъ и
вдалекѣ за совѣтами по учебной части, не воспользовалась тѣмъ,
что у нея было подъ рукою.
Академія Наукъ представила въ большое собраніе Коммисіи
о составленіи уложенія «статьи, содержащія въ себѣ то, что сдѣ-
лать надлежитъ прежде учрежденія училищъ»1). Академія пред-
1) Подписали: Г. В. Орловъ, Штелинъ, Леонгардъ Эйлеръ, Іванъ
Фишеръ, Семенъ Котельниковъ, I. Албрехтъ Ейлеръ, Степанъ Румов-
скій, С. F. Wolff, Georgius Mauritius Lowitz, Ioseph Gärtner, Алексѣй
Протасовъ, Петръ Иноходцовъ. См. Архивъ II Отдѣленія собственной
Его Величества Канцеляріи.

лагала учредить особое учебное вѣдомство, которое находилось
бы въ собственномъ вѣдѣніи Государя, ни отъ кого не зависѣло
и не давало бы никому, кромѣ Государя, никакого отчета. Это
вѣдомство, или «Правительство», состоитъ изъ девяти лицъ, изъ
коихъ три изъ «знатныхъ просвѣщенныхъ любителей наукъ», а
остальные изъ ученыхъ; по выбытіи кого-либо изъ членовъ, вы-
бирать трехъ кандидатовъ, и представлять Императрицѣ объ
утвержденіи одного изъ нихъ. Оно должно было завѣдывать
всѣми учебными заведеніями низшими, средними и высшими,
безъ исключенія, представить общій планъ учрежденія учебныхъ
заведеній, и составить для нихъ уставы. Члены этого «прави-
тельства» должны были поперемѣнно объѣзжать учебныя заве-
денія и осматривать ихъ.
Эти весьма дѣльныя предположенія Академіи оживили бы
учебное дѣло, придали бы ему энергію и единство дѣйствій.
Училищная коммисія не сознавала важности центральнаго учеб-
наго управленія, и полагала подчинить училища всеправящему
Сенату1).
Планъ устройства учебной части въ Россіи, предложенный
Дидро.
Въ бытность Дидро въ Петербургѣ, Императрица, въ
частыхъ съ нимъ бесѣдахъ, не разъ касалась вопросовъ народ-
наго образованія и просила его изложить свои мысли о томъ,
какъ бы можно было наилучше устроить въ Россіи училища
различныхъ степеней.
По возвращеніи въ Парижъ, Дидро исполнилъ порученіе
Императрицы, и въ 1775 году прислалъ ей «планъ университета
для русскаго правительства, или проектъ народнаго образованія
1) Дневная записка 3-го августа 1770-го года: «Обще господа члены раз-
суждали какое учредить главное правленіе надъ училищами, и, разсуждая,
положили, чтобы особливаго правленія не дѣлать, а подчинить оныя Прави-
тельствующему Сенату».

во всѣхъ наукахъ». Университетъ принятъ здѣсь во француз-
скомъ смыслѣ этого слова, то есть какъ совокупность разныхъ
учебныхъ заведеній, въ родѣ нашего учебнаго округа. Подъ
именемъ университета Дидро разумѣлъ начальную школу, на
которой, впрочемъ, не останавливался, среднее учебное заведеніе,
дополнительный въ немъ, или переходный къ университету курсъ,
и собственно университетъ, организація котораго, какъ сейчасъ
увидимъ, не представляла рѣзкихъ особенностей противъ устрой-
ства европейскихъ университетовъ того времени.
Оригинальность, можно сказать, эксцентричность проекта Ди-
дро заключалась въ учебномъ планѣ предполагавшагося имъ
средняго учебнаго заведенія, которымъ замѣнялась гимназія. По
его мысли, оно должно было состоять изъ восьми классовъ, и
первые пять лѣтъ ученія посвящались бы исключительно наукамъ
математическимъ и естественнымъ; ни одна словесная наука не
допускалась въ курсъ этихъ классовъ. Такимъ образомъ, есте-
ственное развитіе учениковъ направлялось на путь пространства,
величины и количества, этихъ основъ математики; всѣ остальныя
функціи ума оставались незатронутыми; воображеніе, вкусъ,
чувство изящнаго, воля, однимъ словомъ, всѣ нравственныя ка-
чества человѣка, составляющія его нравственную природу, какъ
бы не признавались, и не получали ни пищи, ни удовлетворенія;
для нихъ не отведено въ планѣ Дидро вовсе мѣста. Если бы
такой учебный планъ былъ примѣненъ, ученики получили бы,
конечно, самое неправильное умственное развитіе.
Но и въ этомъ узкомъ направленіи, учащіеся не могли бы
идти успѣшно, по несоотвѣтственности учебныхъ требованій съ
ихъ возрастомъ и силами. Для поступленія въ такое среднее
учебное заведеніе дѣти должны были только умѣть читать, писать
и знать цифры, а съ перваго же года имъ преподавали бы уже,
кромѣ ариѳметики, алгебру, съ теоріею вѣроятностей, и геометрію.
Во второмъ классѣ 9-ти 10-ти лѣтніе мальчики должны были
проходить физику, механику и гидравлику; въ третьемъ —
систему мірозданія, астрономію; въ четвертомъ — естественную

исторію и экспериментальную физику; въ пятомъ — химію и ана-
томію. Одолѣть всѣ эти науки, усвоить ихъ себѣ конечно не по
силамъ 14—15-ти лѣтнему мальчику; не развить его могли бы
онѣ, а забить въ немъ всякія умственныя способности, сдѣлать
изъ него нравственно какого-то урода.
Словесныя науки допускаются Дидро только съ шестаго
класса, гдѣ онѣ представляются: логикою, критикою и общею
грамматикою (la grammaire generale et raisonnee). Языки оте-
чественный и славянскій удалены на седьмой годъ ученія; до
тѣхъ же поръ русскія дѣти не обязывались знать своего языка.
Иностранные языки не полагались вовсе. Наконецъ, только на
послѣднемъ, восьмомъ году ученія, и только на одинъ годъ, появ-
ляются языки латинскій и греческій, вмѣстѣ съ краснорѣчіемъ и
поэзіею. И такъ 17—18-ти лѣтній юноша принимался бы за аз-
буку древнихъ языковъ, легко понять съ какою готовностію изу-
чить ихъ, и въ одинъ годъ пройти обѣихъ грамматики и литературы,
и при томъ такъ, чтобы могли сознательно оцѣнить достоинства
древнихъ писателей (этого именно требуетъ Дидро).
Въ дополнительномъ, или второмъ курсѣ, преподавались бы,
по проекту Дидро, въ первый годъ, главныя основанія метафи-
зики и религія, съ объясненіемъ двухъ естествъ Спасителя и
существованія Божія. Впрочемъ, эти религіозные предметы
вмѣщались въ курсъ только по снисходительности къ Импера-
трицѣ, какъ уступка ея мнѣнію. «Ваше Величество», писалъ
Дидро, «не раздѣляете взгляда Байля, который полагаетъ, что
гражданское общество атеистовъ можетъ быть устроено также
хорошо, какъ общество деистовъ, во всякомъ случаѣ лучше, чѣмъ
сборище изувѣровъ. Выне думаете, какъ Плутархъ, что религіоз-
ный фанатизмъ болѣе опасенъ по своимъ послѣдствіямъ и болѣе
оскорбляетъ божество, чѣмъ безвѣріе. Вы не называете религію,
вмѣстѣ съ Гоббесомъ, изувѣрствомъ, допущеннымъ законами,
а изувѣрство—религіею, ими запрещаемой. Вы полагаете, что
страхъ загробныхъ наказаній имѣетъ большое вліяніе на образъ
дѣйствій людей, и что злодѣянія, не останавливаемый висѣлицею,

могутъ быть остановлены боязнію отдаленнаго наказанія. Не
смотря на неисчислимыя бѣдствія, которыя принесли человѣче-
ству религіозныя вѣрованія, не смотря на неудобства системы,
подчиняющей народы духовнымъ лицамъ, всегда соперничаю-
щимъ съ государственною властію, системы, которая навязы-
ваетъ государямъ духовнаго главу и установляетъ законы болѣе
твердые, болѣе священные, чѣмъ ихъ собственные, не смотря
на все это, вы убѣждены, что сумма ежедневныхъ благъ, доста-
вляемыхъ религіею всѣмъ слоямъ общества, превышаетъ сумму
зла, производимаго въ народѣ религіозными сектами, а въ сно-
шеніхъ народовъ между собою религіозною нетерпимостію, этимъ
трудно излѣчаемымъ умоизступленіемъ. И такъ, остается только
сообразоваться съ Вашимъ взглядомъ при обученіи Вашихъ под-
данныхъ, и допустить, чтобы имъ объясняли два естества въ
I. Христѣ, существованіе Божіе, безсмертіе души и будущую
жизнь, но только какъ введеніе въ науку нравственности».
Во второмъ классѣ дополнительная курса полагались: исторія,
географія, политическая экономія и домоводство, или домашнее
хозяйство. При преподаваніи исторіи, Дидро проводитъ также
своеобразный взглядъ. «Думаю», говоритъ онъ, «что изученіе
исторіи нужно начать съ своего отечества, и при томъ такъ,
чтобы, при изложеніи какъ отечественной исторіи, такъ и исто-
ріи другихъ народовъ, начинать съ ближайшаго къ намъ времени,
нисходя постепенно къ вѣкамъ побасенокъ и миѳологіи. Таково
мнѣніе Гроціуса. Вообще, говоритъ онъ, не слѣдуетъ начинать
съ событій, давно минувшихъ, для насъ нелюбопытныхъ, но съ
болѣе вѣрныхъ, близкихъ фактовъ, и идти отъ нихъ шагъ за
шагомъ до начала временъ». Другими словами — преподавать
исторію на выворотъ.
Дидро получилъ классическое образованіе. «Многіе годы»,
говоритъ онъ, «передъ сномъ, я также обязательно читалъ пѣснь
Гомера, какъ священникъ—свой молитвенникъ. Съ юности я со-
салъ молоко.Гомера, Горація, Теренція, Анакреона, Платона и
Еврипида, перемѣшанное съ млекомъ Моисея и пророковъ».

И къ какимъ же пришелъ онъ выводамъ? «Къ вопросу: кому
дѣйствительно необходимы древніе языки? Почитаю себя въ
правѣ отвѣчать на этотъ вопросъ: никому, и развѣ только поэтамъ,
ораторамъ, ученымъ и записнымъ литераторамъ, то-есть классу
общества, наименѣе полезному». Но нѣсколько строкъ далѣе,
онъ самъ себѣ противорѣчитъ, истина пробивается противъ его
воли, незамѣтно для него самого. «Языкъ Гомера», пишетъ тотъ
же врагъ классическаго образованія, «это языкъ поэзіи. Да из-
винится мнѣ тотъ слабый оиміамъ, который я сожигаю передъ
статуею учителя, которому я обязанъ тѣмъ, что есть, если чего
нибудь стою. Но когда я это почувствовалъ, воспользовался
этимъ? Между двадцатью и двадцатью четырьмя годами моей
жизни». Казалось бы, можно быть этимъ довольнымъ: плоды
образованія сознаются обыкновенно не въ школѣ, а послѣ вы-
хода изъ нея, въ жизни, и въ продолженіе всей жизни. Чѣмъ
же думалъ замѣнить Дидро произведенія древнихъ писателей?
Переводами ли ихъ на современныя нарѣчія, какъ проповѣдуютъ
теперешніе реалисты? Нѣтъ! «Лучшіе переводы древнихъ авто-
ровъ», весьма основательно замѣчаетъ онъ, «безцвѣтныя и без-
жизненныя копіи; судить о древнихъ по такимъ образцамъ, это все
равно что судить Рафаеля или Тиціана по описаніямъ». Такое
сознаніе идетъ въ разрѣзъ съ его утвержденіемъ о безполезности
древнихъ языковъ, что едвали и было искренно съ его стороны.
Повидимому, при составленіи плана объ устройствѣ учебныхъ
заведеній въ Россіи, онъ задался мыслію быть какъ можно ори-
гинальнѣе, не походить на другихъ педагоговъ; онъ съ полнымъ
нравомъ сказалъ о себѣ: «я возстаю противъ системы образо-
ванія, освященной опытомъ всѣхъ вѣковъ и всѣхъ націй». Это
не помѣшало ему, однако, совѣтовать Императрицѣ обратиться
по этому предмету къ ученому Филологу, профессору греческой
и латинской словесности въ Лейпцигскомъ униворситетѣ Ернести
(род. 1707 + 1781), извѣстному изданіемъ греческихъ и латин-
скихъ классиковъ, съ своими коментаріями. Конечно, Ернести
не предложилъ бы такого безобразнаго учебнаго плана. Онъ

принадлежитъ всецѣло Дидро, котораго можно почитать пра-
отцамъ современныхъ ультра-реалистовъ; онъ довелъ эту си-
стему до крайнихъ ея предѣловъ, до послѣдняго ея слова, до
полной нелѣпости.
Явившись ненавистникомъ классическаго образованія, Дидро
не допускаетъ, конечно, въ составѣ университета и фило-
софскаго факультета, основывающегося главнѣйше на языкахъ
и литературахъ латинской и греческой, и въ организацію уни-
верситетовъ включаетъ только три факультета: медицинскій, юри-
дическій и богословскій, но этотъ послѣдній съ извѣстными пре-
досторояшостями невѣрующаго энциклопедиста. Болѣе всего опа-
сался этотъ атеистъ вліянія римской церкви на греческую, и
старался оградить отъ ея покушеній православіе, и потому пред-
писывалъ: «не допускать ничего, что способствовало бы къ сбли-
женію греческой церкви съ римскою; наука, быть можетъ, отъ
того и выиграла бы, но это было бы опасно для государствен-
наго спокойствія. Безразсудно было бы дозволять, чтобы такое
вліятельное въ государствѣ сословіе, какъ духовное, признавало,
какимъ бы то ни было образомъ, иноземное главенство; это
было бы источникомъ постояннаго разъединенія Церкви съ
Сенатомъ (!!). Окончательное рѣшеніе спорныхъ духовныхъ дѣлъ
должно принадлежать Государю; никакъ не допускать Собора
внѣ предѣловъ имперіи, никакъ не терпѣть, чтобы предсѣдателемъ
Собора былъ кто либо иной, кромѣ Государя». Дидро возлагалъ
большія надежды въ этомъ направленіи православнаго бого-
словія на архіепископа Платона, «Архіепископу Платону»,
говоритъ онъ, «предлежитъ разсмотрѣть эту сторону народнаго
образованія; онъ долженъ согласовать ее съ обычаями, законами,
нравами и потребностями русской имперіи, а за Ея Император-
скимъ Величествомъ останется право исправленія всего того,
что сословная ревность, тайно властвующая даже надъ самыми
образованными и самыми благонамѣренными людьми, можетъ
заставить архіепископа Платона предпріять вреднаго или опа-
снаго для государства». «Я не оставилъ бы священниковъ»,

говоритъ Дидро, «какъ представителей истины, не только какъ
помѣху возможнымъ, еще болѣе чудовищнымъ заблужденіямъ,
не какъ наставниковъ для здравомыслящихъ людей, но какъ
стражей сумасшедшихъ; ихъ же церкви сохранилъ бы я какъ
пріюты, или сумасшедшіе дома для извѣстнаго рода полу-
умныхъ, которые стали бы неистовствовать, если не обратить
на нихъ вниманіе». Вотъ какъ понималъ Дидро церковь, духо-
венство и духовную науку, и на какой путь предлагалъ обратить
православіе!
Въ медицинскомъ факультетъ Дидро указалъ на дѣйстви-
телыю слабую сторону преподаванія наукъ во всѣхъ почти ев-
ропейскихъ университетахъ въ XVIII столѣтіи, именно на недо-
статокъ учебныхъ пособій и медицинской практики; справедливо
замѣчалъ онъ, что «молодой врачъ производитъ первые свои
«опыты на насъ, и дѣлается впослѣдствіи искуснымъ медикомъ,
«только послѣ произведенныхъ имъ нѣсколькихъ убійствъ». Въ
это время клиническихъ каѳедръ не существовало во Француз-
скихъ университетахъ. Дидро совѣтовалъ завести въ меди-
цинскихъ факультетахъ анатомическіе театры, гдѣ бы профес-
соръ хирургіи, въ продолженіе всей зимы, читалъ лекціи надъ
трупами, и устроить, подлѣ университетовъ, госпитали, съ двумя
покоями, изъ 25-ти кроватей каждый, одинъ для острыхъ бо-
лѣзней, другой для хроническихъ, гдѣ студенты упражнялись
бы практически, одинъ годъ надъ острыми болѣзнями, другой—
надъ хроническими. Продолжительность курса на медицинскомъ
факультетѣ Дидро полагалъ въ семь лѣтъ.
Курсъ юридическаго факультета онъ назначалъ четырех-
лѣтній, и вводилъ въ этотъ факультетъ каѳедру гражданскаго и
уголовнаго судопроизводства, что было новостью для большин-
ства тогдашнихъ университетовъ.
Въ проектѣ Дидро объ университетахъ встрѣчаемъ и нѣ-
которыя другія дѣльныя мысли. Онъ находилъ, напримѣръ, по-
лезнымъ учреждать университеты въ небольшихъ городахъ, ко-
торые получали бы матеріальныя выгоды отъ жительства въ

нихъ молодежи, а не въ столицахъ и не въ обширныхъ торго-
выхъ портовыхъ городахъ, потому что въ столицѣ присутствіе
государя все поглощаетъ, а многолюдство и движеніе въ та-
кихъ городахъ доставляютъ молодымъ людямъ слишкомъ много
развлеченій. Онъ находилъ полезнымъ ввести гонорарій, ко-
торый вносили бы студенты своимъ профессорамъ по семе-
страмъ: «даровое обученіе», прибавляетъ онъ, «испортило нашихъ
профессоровъ; въ самомъ дѣлѣ, какое имъ дѣло, много или мало
у нихъ слушателей, хорошо или дурно исполняютъ они свою
обязанность? Труда имъ меньше, а вознагражденіе тоже. Другое
удобство этого маленькаго взноса со стороны студентовъ заклю-
чалось бы въ томъ, что такою мѣрою уменьшилось бы ихъ число,
а оно всегда будетъ слишкомъ велико, каковы бы ни были въ
будущемъ обстоятельства и положеніе государства. Легкость
поступленія вь учебныя заведенія, самолюбіе родителей, ихъ
скупость, наклоняющая ихъ избирать такую подготовку дѣтей,
которая ничего не стоитъ, вытягиваютъ множество дѣтей изъ
сословія ихъ родителей, большіе торговые дома угасаютъ, зна-
чительныя фабрики упадаютъ или ухудшаются, промышлен-
ность сокращается, и для чего? для того, чтобы выдѣлатъ од-
ного ученаго доктора».
Дидро находилъ нужнымъ, чтобы правительство удостовѣ-
рялось объ успѣхахъ студентовъ на экзаменахъ, чтобы даже
сама Императрица присутствовала на переводныхъ испытаніяхъ,
что, конечно, немыслимо и невозможно, и чтобы на этихъ экза-
менахъ были депутаты или представители отъ Сената. «Когда
«тѣ же самыя лица», говорилъ Дидро, «которыя преподаютъ,
«выдаютъ также и свидѣтельства, удостовѣряющія о способно-
сти получающихъ ихъ занимать мѣста на государственной
«службѣ и въ судахъ, когда въ ихъ волѣ расточать удостовѣ-
ренія объ учености и разные дипломы, они недостаточно забо-
тятся о преподаваніи». Независимо отъ экзаменовъ внутри уни-
верситетовъ, Дидро полагалъ необходимымъ, чтобы поступаю-
щіе на службу выдерживали особый экзаменъ въ коммисіи, со-

ставленной изъ лицъ того вѣдомства, къ которому они желаютъ
быть причисленными1).
Посылая этотъ учебный проектъ Императрицѣ, Дидро пи-
салъ ей, что ему представляются два рода затрудненій для его
исполненія—недостатокъ учебныхъ руководствъ и неимѣніе пре-
подавателей, но что эти кажущіяся препятствія легко преодо-
лѣть, поручивъ членамъ Петербургской Академіи наукъ и дру-
гимъ европейскимъ ученымъ составленіе этихъ руководствъ, а
какъ скоро они будутъ готовы и переведены на русскій языкъ,
то не потребуется уже болѣе вызывать въ Россію, для занятія
профессорскихъ и учительскихъ должностей, ученыхъ иностран-
цевъ; тогда они найдутся и между русскими: всякій понимающій
что написано въ учебникѣ въ состояніи преподавать по оному
дѣтямъ, по мнѣнію Дидро. Нужно сознаться, что такой спо-
собъ преподаванія чрезъ учителей-автоматовъ столь же оригина-
ленъ, какъ и устройство его своеобразной гимназіи2).
Получивъ проектъ Дидро, Императрица писала Гримму,
что займется имъ тогда, когда дойдетъ очередь до учрежденія
въ Россіи университетовъ 3), положила этотъ проектъ въ свой
портфель, и никогда его оттуда не вынимала; это самое лучшее
употребленіе, которое она могла изъ него сдѣлать.
Инструкція Императрицы Н. И. Салтыкову о воспитаніи Вели-
кихъ Князей.
13-го марта 1784 года Императрица дала Н. И. Салты-
кову, назначенному воспитателемъ Великихъ Князей Александра
и Константина Павловичей, «инструкцію» и «наставленіе», какъ
1) Oeuvres completes de Diderot, par Assezat. Tome troisieme. Paris. 1875.
2) Sept lettres de Diderot ä Plmperatrice CATHERINE II, publiees sous les
auspices de la Societe Imperiale pour l'histoire de Kussie, par I. Grot. 33 Томъ.
СПб. 1881. стр. 24—26
3) Сборникъ Русскаго Историческаго Общества. Томъ 23 стр. 38, 42.

ихъ воспитывать. Въ этихъ педагогическихъ трактатахъ, ею са-
мою написанныхъ, изложены весьма просвѣщенные взгляды на
воспитаніе физическое и нравственное, а также набросанъ, въ
общихъ чертахъ, и курсъ ученія, заслуживающій вниманіе. Въ
самомъ изложеніи наставленія можно указать на тотъ недоста-
токъ, что въ немъ перемѣшаны различные возрасты воспиты-
вающихся, хотя въ указѣ Салтыкову они, какъ и слѣдуетъ,
раздѣлены; оттого всѣ правила отнесены безразлично ко всѣмъ
возрастамъ, что, конечно, не сообразно.
Въ прошломъ столѣтіи педагогическія сочиненія Локка
продолжали пользоваться въ обществѣ большимъ вліяніемъ; въ
1760 году они были переведены на русскій языкъ 1), и потозіу
весьма естественно, что Императрица ими пользовалась и во мно-
гомъ имъ слѣдовала.
Локкъ былъ замѣчательнымъ педагогомъ XVII вѣка (род.
1632 г., умеръ 1704 г.), и притомъ не теоретическимъ только,
но практическимъ педагогомъ, что именно и придаетъ особую
цѣнность его наставленіямъ о воспитаніи, возвышающуюся
преимущественно еще тѣмъ, что они исходили отъ глубокомыс-
леннаго философа и отъ ученаго, прошедшаго курсъ медицин-
скихъ наукъ; такимъ образомъ отъ него можно было ожидать
изученія дѣтскаго возраста во всѣхъ отношеніяхъ. Окончивъ
курсъ въ Оксфордскомъ университетѣ, Локкъ поступилъ въ
1667 г. въ семейство лорда Ашлея воспитателемъ третьяго
его сына, впослѣдствіи лорда Шефтсбюри; съ 1677 г. онъ
занимался, въ продолженіе двухъ лѣтъ, воспитаніемъ сына бо-
гатаго купца Банкса; впослѣдствіи воспитывалъ, въ теченіе
трехъ лѣтъ, сына своего воспитанника, лорда Шефтсбюри,
съ 9-ти до 12-ти лѣтняго его возраста. Письма о воспитаніи
написаны имъ были въ Голландіи, гдѣ онъ скрывался отъ пре-
1) Іоанна Локка о воспитаніи дѣтей. Перевелъ съ Французскаго профессоръ
Николай Поповскій. Москва. 1760. Вторымъ изданіемъ вышло въ Москвѣ въ
1788 г.

слѣдованій своего правительства, и изданы въ 1693 г., съ по-
священіемъ его пріятелю Эдуарду Кларку. Служа потомъ въ
министерствѣ торговли, онъ представилъ проектъ учрежденія
ремесленныхъ школъ для рабочаго населенія, извѣстныхъ подъ
именемъ «working schools».
Императрица заимствовала у Локка, какъ видно изъ при-
ложенныхъ здѣсь выписокъ 1), много мыслей и педагогическихъ
правилъ, иногда даже буквально переведенныхъ изъ его сочиненія;
но нерѣдко она ихъ развивала и дополняла. Притомъ же, эти
заимствованія относились лишь до физическаго и нравственнаго
воспитанія дѣтей, да и тутъ она не всегда сходилась въ мы-
сляхъ съ этимъ педагогомъ; такъ напримѣръ, Локкъ совѣ-
туетъ употреблять, для исправленія дѣтей, побои и вообще тѣ-
лесныя наказанія, Императрица же допускаетъ только одни нрав-
ственныя средства, какъ-то: вразумленіе, пристыживаніе и
главное—донесеніе о дурныхъ поступкахъ Бабушкѣ, которой
они обязаны были безусловнымъ повиновеніемъ. Въ наставленіи
сказано: «поваживать воспитанниковъ къ непрекословному по-
слушанію Намъ и Императорской Нашей власти. Да будетъ то,
«что Бабушка приказала, непрекословно исполнено; что запре-
тила, того отнюдь не дѣлать, и чтобъ имъ казалось столько
«же трудно то нарушить, какъ перемѣнить погоду по ихъ
«хотѣнію».
По учебной части ЕКАТЕРИНА не взяла ничего изъ Локка;
всѣ правила по ней составлены ею самостоятельно, и, нужно
сказать, взгляды Императрицы на планъ ученія основательнѣе
оригинальныхъ, но не всегда вѣрныхъ воззрѣній Англійскаго
мыслителя. Не своеобразная ли, напримѣръ, странность, изго-
нять вовсе изъ преподаванія грамматику всѣхъ иностранныхъ
языковъ, какъ совѣтуетъ Локкъ? Вся методика преподаванія
различныхъ предметовъ, подробно изложенная Локкомъ, опу-
щена Императрицею. Было и болѣе существенное съ нимъ раз-
1) См. Приложеніе.

личіе въ ея взглядахъ: Локкъ видитъ въ древнихъ языкахъ
одно лишь утилитарное ихъ значеніе, смотря по сословію, къ ко-
торому воспитанникъ принадлежитъ, и вовсе вычеркиваетъ изъ
плана ученія греческій языкъ, предоставляя изученіе его волѣ
желающихъ. Напротивъ того, по мнѣнію Императрицы, грече-
скій языкъ долженъ почитаться главнѣйшимъ «изъ тѣхъ язы-
ковъ, кои Ихъ Высочествамъ полезны быть могутъ, ибо посред-
ствомъ его могутъ они пріобрѣсть многое знаніе. Сверхъ ве-
ликаго числа писателей, коихъ красота въ переводахъ потеряна,
«не столько отъ неискуства переводчиковъ, сколько слабостію и
«недостаткомъ другихъ языковъ, сей имѣетъ преимущество предъ
«другими столько же своею пріятною гармоніею и игрою мыслей,
«сколько и изобиліемъ. Техническія его слова, къ наукамъ и
«художествамъ принадлежащія, означаютъ существо самой вещи
«и приняты во всѣ другіе языки». Нельзя объяснять выдаю-
щееся педагогическое значеніе, данное Императрицею греческому
языку, тѣмъ, что она имѣла въ виду для втораго своего внука
престолъ греческой имперіи, которую думала возможнымъ воз-
становить, ибо она находила древній греческій языкъ необходи-
мымъ для обоихъ своихъ внуковъ; объ обученіи же новому гре-
ческому языку Великаго Князя Константина Павловича она даетъ
особое указаніе, выраженное въ словахъ: «со старшимъ питом-
цемъ англичанамъ говорить по англійски, а съ младшимъ гре-
камъ говорить по гречески».
Кромѣ того, взглядъ Императрицы и тѣмъ различается
отъ воззрѣній Локка, что ея наставленіе о воспитаніи при-
мѣнено къ высокому положенію двухъ воспитанниковъ, къ ихъ
національности и будущему призванію. Такимъ образомъ, ученіе
географіи должно было начинаться съ географіи Россіи; когда
слѣдовало приступить къ изученію наукъ юридическихъ и поли-
тическихъ, то, вмѣсто предлагаемыхъ Локкомъ сочиненій Гро-
ціуса «De jure belli et pacis» и Пуффендорфа «De jure natu-
rali et gentium», Великимъ Князьямъ доляшо было объяснить
Наказъ Коммисіи уложенія и учрежденія для управленія губер-

ній, составленные Императрицею, и излагать русскіе граждан-
скіе законы, ибо, какъ сказано въ наставленій, «не знавъ оныхъ,
«и порядка, коимъ правится Россія, знать не могутъ». Съ 11-ти
до 15-ти лѣтъ Великіе Князья должны были посвящать нѣсколько
часовъ въ день на изученіе Россіи. «Сіе знаніе столь важно для
«Ихъ Высочествъ и для самой имперіи, что спознаніе оной глав-
нѣйшую часть знанія дѣтей занимать должно. Карта всея Рос-
сіи, и особо каждой губерніи съ описаніемъ, каковы присланы отъ
«генералъ-губернаторовъ, къ тому служить могутъ, чтобъ знать
«слой земли, произращенія, животныхъ, торги, промыслы и ру-
кодѣлія; также рисунки и виды знаменитыхъ мѣстъ, теченіе
«рѣкъ судоходныхъ, съ назначеніемъ береговъ, гдѣ высоки, гдѣ
«поемны, большія и проселочныя дороги, города и крѣпости и
«строенія знаменитыя, описаніе народовъ, въ каждой губерніи
«живущихъ, одежду и нравы ихъ, обычаи, веселія, вѣры, законы
«и языки». О. преподаваніи русской исторіи сказано: «исторію
«россійскую имъ знать нужно и для нихъ сочиняется», какъ из-
вѣстно, самою Императрицею. Наконецъ, они должны были изу-
чать военныя науки и военное хозяйство.
Думаютъ, что Императрица, составляя свое наставленіе о
воспитаніи, не только дѣлала заимствованія изъ Локка, но и
пользовалась для этого сочиненіями Монтеня1). Съ этимъ мнѣ-
ніемъ трудно согласиться. Монтень(род. 1533, умеръ 1592 г.)
былъ не педагогъ, а своеобразный философъ, въ полномъ смыслѣ
слова вскормленный древностію (ребенкомъ научился онъ говорить
по латыни, прежде чѣмъ зналъ слово по французски); на каждой
страыицѣ его сочиненій, чисто философическаго содержанія, на-
ходимъ или выписки изъ греческихъ и латинскихъ авторовъ, или
подлинныя изъ нихъ цитаты. Никогда не занимался онъ спеціально
педагогіею, и касался вопросовъ о воспитаніи лишь мимоходомъ;
онъ не могъ ихъ обойти, потому что почти не было общеполез-
1) Николая Лавровскаго, О педагогическомъ значеніи Екатерины Великой.
Харьковъ. 1856 г.

наго предмета, о которомъ онъ не говорилъ бы въ своихъ сочи-
неніяхъ, и когда приходилось ему разсуждать о воспитаніи дѣтей,
то высказывалъ о немъ, какъ почти обо всемъ, не только здравыя,
но и глубокія для его времени понятія, но, повторяемъ, лишь
вскользь, лишь между прочимъ; въ его сочиненіяхъ находимъ
только одно письмо къ графинѣ Гюрзонъ о воспитаніи дѣтей 1),
и изрѣдка, кое гдѣ разсѣянныя о томъ мысли, не заключающія
впрочемъ въ себѣ ничего выдающагося. Прежде всего, Монтень
былъ наиоригинальнѣйшій философъ, и если кто подражалъ ему,
то, конечно не ЕКАТЕРИНА, а скорѣе Руссо въ его Confessions:
за два вѣка до Руссо, Монтень написалъ своего рода исповѣдь,
разбросанную по всему его сочиненію, не только съ такою же
откровенностію, но и съ такимъ же, какъ у Руссо, цинизмомъ.
Достойно примѣчанія, что инструкція и наставленіе, подпи-
санныя Императрицею 13 марта 1784 г., явились вскорѣ послѣ
открытія Коммисіи объ учрежденіи училищъ. Весьма возможно,
что педагогическія убѣжденія нѣкоторыхъ членовъ этой Коммисіи
имѣли вліяніе на взгляды Императрицы относительно воспитанія
дѣтей, а, быть можетъ, и дали ей мысль объ этомъ трудѣ. Что
занятія Коммисіи не были ею при этомъ забыты, видно, между
прочимъ, изъ того, что она указываетъ, для преподаванія закона
Божія Великимъ Князьямъ, накатихизисъ, составленный Янков-
скимъ и одобренный Коммисіею: «для народныхъ школъ сочинен-
ный катихизисъ тутъ весьма полезенъ быть можетъ, ибо состав-
ленъ какъ удобенъ быть можетъ для дѣтей».
1) Essais de Michel de Montaigne. Paris. 1865. 4 volumes. Въ первомъ томѣ,
на стр. 186—239 помѣщено «Lettre a madame Diane de Foix, comtesse de
Gurson.

Обобщеніе учебной части на всю имперію относится къ
1782 году, когда стала дѣйствовать, подъ предсѣдательствомъ
Завадовскаго, Коммисія объ учрежденіи училищъ, создавшая
городскія училища во многихъ городахъ. Лишь съ этого времени
начинается, собственно говоря, исторія просвѣщенія Россіи; до
тѣхъ же поръ были одни къ тому попытки, которыя и представ-
лены вкрацѣ въ предыдущемъ изложеніи.

ПРИЛОЖЕНІЕ.
Инструкція, данная 13 марта 1784
года Императрицею Екатериною II
Н. И. Салтыкову, при назначеніи его
къ воспитанію Великихъ Князей. (Со-
чиненія Императрицы ЕКАТЕРИНЫ II.
Изданіе Смирдина 1849 г. Томъ I).
Сочиненіе Локка: Some thoughts
concerning education. Cambridge,
1880.
Да будетъ одежда Ихъ Высочествъ
лѣтомъ и зимою не слишкомъ теплая,
не тяжелая, не перевязанная, не гне-
тущая наипаче грудь (стр. 203).
The first thing to be taken care of,
is, that children be not too warmly
clad or covered, winter or summer
(стр. 2). Your son's clothes be never
made strait, especially about the breast
(стр. 8).
Пища и пптіе да будутъ простыя
и просто заготовленныя (стр. 203).
As for his diet, it ought to be simple
(стр. 9).
Буде кушать захотятъ между обѣда
и ужина, давать имъ кусокъ хлѣба
(стр. 203).
Запрещается имъ давать вина
инако, какъ развѣ по докторскому
предписанію (стр. 203).
If he at any time calls for victuals
between meals, use him to nothing but
dry bread, (стр. 10). And if betwixt
these, which I call meals, he will eat,
let him have, as often as he calls for
it, good dry bread (стр. 11).
They ought never to drink any
strong liquor, but when they need it
as a cordial, and the doctor prescribes
it (стр. 13).
Чтобы не пили холоднаго вспо-
тѣвши, или когда разгорячены, и,
If he be very hot, he should by no
means drink; at least a good piece of

вспотѣвши, не пили инако, какъ ску-
шавъ напередъ кусокъ хлѣба.
bread first to be eaten.... Not being
permitted to drink without eating
(стр. 12).
Чтобъ какъ возможно Ихъ Высо-
чества лѣтомъ и зимою чаще были
на вольномъ воздухѣ, когда сіе не
можетъ вредить ихъ здоровью. Зимою
же колико возможно рѣже быть имъ
возлѣ огня.
Another thing, that is of great ad-
vantage to every one's health, but
especially children's, is, to be much in
the open air, and very little, as may be,
by the fire, even in winter (стр. 6).
Чтобъ лѣтомъ играли на свѣжемъ
воздухѣ, на солнцѣ, на вѣтру. На
огаръ лица и рукъ отъ солнца не
смотрѣть (стр. 204).
If I should advise him to play in
the wind and sun without a hat, I
doubt whether it could be born. Yet
I will take the liberty to say, that the
more they are in the air, without
prejudice to their faces, the stronger
and healthier they will be (стр. 7).
Вспотѣвши, не ложиться на мокрой
травѣ (стр. 204).
Playing in the open air has but
this one danger in it, that I know:
and that is, that when he is hot with
running up and down, he should sit
or lie down on the cold or moist earth
(стр. 7).
Поваживать ихъ, чтобъ часто ноги
мыли въ холодной водѣ.... Сіе, начавъ
съ весны или лѣтомъ и продолжая
во всякое время года, предупредитъ
многія простуды (стр. 205).
I would also advise his feet to be
washed every day in cold water
And he that considers how mischie-
vous and mortal a thing, taking wet
in the feet is, to those who have been
bred nicely, will wish he had, with
the poor people's children, gone bare-
foot; who, by that means, come to
be so reconciled by custom, to wet
their feet, that they take no more cold
or harm by it, than if they were wet
in their hands (стр. 4). But begin first
in the spring with luke-warm, and so
colder and colder every time, till in
a few days you come to perfectly
cold water, and then continue it so,
winter and summer (стр. 5).

Чтобъ Ихъ Высочества спали не
мягко, но на тюфякахъ, какъ при-
выкли, а отнюдь не на перпнахъ
(стр. 205).
Let his bed be hard, and rather
quilts than feathers (стр. 16).
Спать имъ, чтобъ ночью голова
не была покрыта или закутана (стр.
205).
It is best that by night a child
should also lie without one (a cap)
(стр. 3).
Когда ихъ будить нужно, тогда
опое чинить не вдругъ, но съ осто-
рожностію, дабы не испугались, кли-
кал ихъ по имени не громко (стр.
206).
But great care should be taken in
waking thern (the children), that it
be not done hastily, nor with a loud
or shrill voice, or ary other sudden
violent noise (стр. 16).
Не запрещать имъ играть сколько
хотятъ, лишь бы въ игру не входило
имъ самимъ, или жизнь имѣющему,
вредное (стр. 206).
It must be permitted children not
only to divert themselves, but to do
it after their own fashion, provided it
be innocently, and without prejudice
to their health (стр. 87).
Колико возможно рѣже приступать
къ употребленію имъ лекарства, и
отнюдь не давать имъ лекарства,
аки ради осторожности, и будто для
упрежденія болѣзни тогда, когда
здоровы; словомъ, вовсе не давать
имъ лекарства безъ крайней нужды.
Употребленіе лекарствъ не ко вре-
мени дѣтямъ болѣе притягать можетъ
болѣзни, нежели отвращать оныя
(стр. 207).
Perhaps it will be expected from
me, that I should give some directions
of physic, to prevent diseases: for
which, I have only this one, very sa-
credly to be observed: never to give
children any physic for prevention.
Have a great care of tampering that
way, lest, instead of preventing, you
draw on diseases. Nor even upon every
little indisposition is physic to be
given, or the physician to be called
to children (стр. 19).
Въ случаѣ дѣйствительной болѣзни,
и когда легчайшіе способы не пре-
дуспѣли, тогда уже совѣтъ врача
потребовать полезно быть можетъ
(стр. 208).
When such a gentle treatment will
not stop the growing mischief, nor
hinder it from turning into a formed
disease, it will be time to seek the
advice of some sober and discreet
physician (стр. 20).
Буде единожды приставники дѣ-
тямъ отказали въ чемъ, то чтобъ
крикомъ и плачемъ не могли выпро-
сить (стр. 211).
This ought to be observed as an in-
violable maxim, that whatever once is
denyed them, they are certainly not to
obtain by crying or importunity (стр. 26)

Не допускать Ихъ Высочества до
того, чтобъ мучили шш убивали не-
винныхъ животныхъ, какъ то: птицъ,
бабочекъ, мухъ, собакъ, кошекъ, пли
иное подобное, или портили что умы-
шленно (стр. 214).
One thing I have frequently observed
in children, that, when they have got
possession of any poor creature, they
are apt to use it ill; they often tor-
ment and treat very roughly young
birds, butterflies, and such other poor
animals, which fall into their hands,
and that with a seeming kind of plea-
sure. This, I think, should be watched
in them; and if they incline to any
such cruelty, they should be taught
the contrary usage (стр. 100).
Буде кто изъ нихъ солжетъ, то
первый разъ оказать о томъ удивле-
ніе, какъ о поступкѣ странномъ, не-
ожиданномъ, неслыханномъ и непри-
личномъ. Буде же паки найденъ бу-
детъ во лжи, то чинить ему выговоръ
п смотрѣть на него и обходиться
съ нимъ холодно и съ презрѣніемъ
всѣмъ тѣмъ, кои о томъ знаютъ. Буде,
паче чаянія, не уймется, то почесть
ложь за упрямство; упрямство же
влечетъ за собою наказаніе (стр. 215).
When he is first found in a lie, or
any ill-natured trick, the first remedy
should be to talk to him of it as a
strange monstruous matter,. that it
could not be imagined he would have
done, and so shame him out of it
(стр. 64). If that keeps him not from
relapsing, the next time he must be
sharply rebuked, and fall into the state
of great displeasure of his father and
mother, and all about him, who take
notice of it. And if this way work not
the cure, you must come to blows; for,
after he has been thus warned, a pre-
meditated lie must always be looked
upon as obstinacy, and never be per-
mitted to escape unpunished (стр.
114).
Отдалять надлежитъ отъ глазъ и
слуха въ младенчествѣ и отъ отро-
ковъ въ первые годы все то, что
мысли устращать можетъ, какъ то:
всякія пугалища, душу и умъ утѣ-
сяяющія, которыми обыкновенно
дѣтей стращаютъ, п отъ коихъ дѣ-
лаются они робки, такъ что не мо-
гутъ остаться одни, боятся своей
The first step to get this noble and
manly steadiness, is, what I have above
mentioned, carefully to keep children
from frights of all kinds, when they
are young. Let not any fearful ap-
prehensions be talked into them, nor
terrible objects surprise them (стр.
96). If children were let alone, they
would be no more afraid in the dark,

тѣни, или дрожатъ въ темнотѣ. Всѣ
таковыя пугалища и въ рѣчахъ упо-
треблять не надлежитъ (стр. 217).
than in broad sun-shine; they would
in their turns as much welcome the
one for sleep, as the other to play in:
there should be no distinction made
to them, by any discourse, of more
danger, or terrible things in the one
than the other. But, if the folly of any
one about them should do them this
harm, and make them think there is
any difference between being in the
dark and winking, you must get it
out of their minds as soon as you can
(стр. 118).
Учтивость много зависитъ отъ лов-
кости и благопристойности, которая
замыкается и соединяется во взглядѣ,
голосѣ, словахъ, поступкѣ, движеніи,
обращеніи человѣка, почему пріятно
съ нимъ обходиться, и обхожденіемъ
тѣмъ онъ дѣлаетъ то, что другіе имъ
довольны (стр. 218—219).
From the one, men are called civil;
from the other, well-fashioned. The
latter of these is that decency and
gracefulness of looks, voice, words,
motions, gestures, and of all the whole
outward demeanour, which takes in
company, and makes those with whom
we may converse, easy and well-plea-
sed (стр. 121).
Четыре вещи суть совершенно
противны учтивости:
I shall take notice of four qualities
that are most directly opposite to this
first and most taking of all the social
virtues. And from some one of these
four it is, that incivility commonly
has its rise. I shall set them down,
that children may be preserved or
recovered from their ill influence.
1. Природная грубость та, кото-
рая безъ снисхожденія къ другимъ
людямъ не смотритъ ни на склон-
ности, ни на сложеніе, ни на состоя-
ніе человѣка. Неучтивый человѣкъ
не смотритъ на то, что другимъ,
которые съ нимъ, нравится пли не
нравится.
1. The first is, a naturel roughness,
which makes a man uncomplaisant to
others, so that he has no deference
for their inclinations, tempers, or con-
ditions. It is the sure badge of a
clown, not to mind what pleases or
displeases those he is with; and yet one
may often find a man, in fashionable
clothes, give an unbounded swing to

his own humour, and suffer it to justle
or over-run any one that stands in its
way, with a perfect indifferency how
they take it.
2. Пренебреженіе къ людямъ, не-
ночтеніе, которое оказывается взгля-
дами, словами, поступками и дви-
женіями.
2. Contempt, or want of due res-
pect, discovered either in looks, words,
or gesture.
3. Осужденіе словами и насмѣш-
кою поступковъ ближняго, умышлен-
ные споры и непрерывное противо-
рѣчіе.
3. Censoriousness, and finding fault
with others, has a direct opposition
to civility.
4. Нравъ, занимающійся мелко-
стями, который находитъ въ оныхъ
всегда что ни есть, къ чему при-
вязаться, осуждать и пересужать;
также и лишняя учтивость несносна
въ обществѣ (стр. 219—220).
4. Raillery is the most refined way
of exposing the faults of others (стр.
121—122).
Буде въ дѣтяхъ свободность духа
не будетъ угнетаема приставниками,
то отъ игры къ ученію приступать
они будутъ столь же охотно, какъ
къ игрѣ. Когда учиться будутъ не-
принужденно, но добровольно, тогда
такожде охотно учиться будутъ, какъ
играть. Не принуждая Ихъ Высо-
чествъ къ ученію, сами просить бу-
дутъ, и приходить къ ученію, какъ
къ игрушкамъ (стр. 224).
Whereas, were matters ordered
right, learning any thing they should
be taught, might be made as much a
recreation to their play, as their play
is to their learning (стр. 53). Get
them but to ask their tutor to teach
them, as they do often their play-
fellows, instead of his calling upon
them to learn; and they being satis-
fied that they act as freely in this,
as they do in other things, they will
go on with as much pleasure in it,
and it will not differ from their other
sports and play (стр. 54).
Виршамъ и музыкѣ учить не для
чего; тѣмъ и другимъ много времени
теряется, дабы достигнуть искуства
(стр. 228).
It (music) wastes so much of a
young man's time, to gain but a mo-
derate skill in it that many think
it much better spared: and I have,
amongst men of parts and business,
so seldom heard any one commended
or esteemed for having an excellency

in music, that amongst all those things,
that ever came into the list of ac-
complishments, I think I may give it
the last place (стр. 174).
Склонность всякаго человѣка поч-
ти влечетъ его къ какому ни есть
дѣлу, пли ремеслу. Буде Ихъ Вы-
сочества окажутъ охоту точить, или
къ иному рукодѣлію, или ремеслу,
то отъ онаго ихъ не отвращать, че-
резъ что отъ праздности отвращены
будутъ и время займется, питая въ
Ихъ Величествахъ добрую волю, сво-
бодность духа, веселость нрава и
прилежаніе (стр. 229).
The busy inclination of children
being always to be directed to some-
thing that may be useful to them, the
advantages proposed from what they
are set about may be considered of
two kinds: 1. Where the skill itself,
that is got by exercise, is worth the
having. Thus skill not only in lan-
guages and learned sciences, but in
painting, turning, gardening, tempe-
ring and working in iron, and all
other usefull arts, is worth the having.
2. Where the exercise itself, without
any consideration, is necessary or
usefull for health (стр. 177). To the
arts above mentioned may be added
perfuming, varnishing, graving and
several sorts of working in iron, brass
and silver (стр. 182).
О вещахъ сверхъ понятія ихъ, о
коихъ спросятъ, сказать надлежитъ,
что со временемъ свѣдаютъ, или что
то не по ихъ лѣтамъ (стр. 237).
If by chance their curiosity leads
them to ask what they should not
know, it is a great deal better to tell
them plainly, that it is a thing that
belongs not to them to know, than to
pop them off with a falshood, or a
frivolous answer (стр. 106).
Буде кто изъ дѣтей извиняется,
тогда смотрѣть, говоритъ ли правду,
пли закрываетъ вину ложью. Буде
вину ложью закрываетъ, тогда уго-
варивать его тихо къ сказанію исти-
ны. Буде же не скажетъ, то стыдить
его. Буде же скажетъ правду и не-
правды не у смотрится', тогда, ради
чистосердечія, простить ему вину
If therefore, when a child is ques-
tioned for any thing, his first answer
be an excuse, warn him soberly to
tell the truth; and then, if he persists
to shuffle it off with a falshood, he
must be chastised; but, if he directly
confess, you must commend his inge-
nuity, and pardon the fault, be it
what it will; and pardon it so, that

и о томъ, что прощено, уже не упо-
минать (стр. 240).
you never so much as reproach him
with it, or mention it to him again
(стр. 114).
Полезно будетъ дѣтямъ вдругъ не
давать болѣе одной вещи, и когда
захотятъ имѣть другую, тогда от-
бирать первую. Послѣ семи лѣтъ буде
захотятъ новыхъ игрушекъ, то пускай
сами сдѣлаютъ, или помогаютъ дѣ-
лать (стр. 244).
Play-things, I think, children should
have, and of divers sorts; but still to
be in the custody of their tutors, or
somebody else, whereof the child
should have in his power but one at
once, and should not be suffered to
have another, but when he restored
that.... How then shall they have the
play-games you allow them, if none
must be bought for them? I answer,
they should make them themselves,
or at least endeavour it, and set them-
selves about it (стр. 112).
Буде приставники примѣтятъ ино-
гда въ которомъ изъ воспитанниковъ
равнодушіе ко всему, неохоту или
пренебреженіе къ знанію или упра-
жненію, тогда смотрѣть, таковъ ли
ко всему, и къ игрѣ, или только къ
ученію; если же къ одному ученію
безъ охоты, а въ игрѣ живъ, движимъ
и продолжителенъ въ своихъ намѣ-
реніяхъ и не лѣнивъ, и неприлежаніе
къ ученію происходитъ отъ одной
неохоты, тогда можно ему съ добро-
желательствомъ тихо и безъ пѣни
говорить: колико здравому разсудку
противно терять время на бездѣ-
лушки тогда, когда могъ оное упо-
требить съ пользою и что послѣ
малаго труда сама забава ему бу-
детъ пріятнѣе. Буде сіе не поможетъ,
тогда стыдить, обращая въ смѣхъ
лѣнь и нерадѣніе, испрашивая у
него безъ людей, но почаще, сколько
времени употребилъ онъ на ученіе,
If you are satisfied, by his ear-
nestness at play, or any thing else he
sets his mind on, in the intervals bet-
ween his hours of business, that he
is not of himself inclined to laziness,
but that only want of relish of his
book makes him negligent and sluggish
in his application to it; the first step
is to try, by talking to him kindly of
the folly and inconvenience of it,
whereby he loses a good part of his
time, which he might have for his
diversion: but be sure to talk calmly
and kindly, and not much at first, but
only these plain reasons in short. If
this prevails, you have gained the
point in the most desirable way, which
is that of reason and kindness. If this
softer application prevails not, try to
shame him out of it, by laughing at
him for it, asking every day, when
he comes to table, if there be no
strangers there, «how long he was that

чему учился и во сколько времени?
и обходиться съ нимъ похолоднѣе
на то время, грозя отнять у него
книги, учителей и ученіе, дабы по-
напрасну не терять время и досугъ
учителей на его наставленіе, и что
его оставятъ съ однѣми игрушками;
и въ самомъ дѣлѣ заставить его
играть по утру и ввечеру въ уре-
ченный часъ; и въ то время за нимъ
смотрѣть, чтобъ заподлинно игралъ
до тѣхъ поръ, пока игры наскучатъ
ему, и самъ проситься будетъ учиться
(стр. 246—247).
day about his business?)) And if he
has not done it, in the time he might
be well supposed to have dispatched
it, expose and turn him into ridicule
for it; but mix no chiding, only put
on a pretty cold brow towards him,
and keep it till he reform; and let
his mother, tutor, and all about him,
do so too. If this work not the effect
you desire, then tell him, «he shall be
«по longer troubled with a tutor to
«take care of his education: you will
«not be at the charge to have him
«spend his time idly with him: but
«since he prefers this or that (whate-
ver play he delights in) to his book,
«that only he shall do»; and so in ear-
nest set him to work on his beloved
play, and keep him steadily, and in
earnest to it, morning and afternoon,
till he be fully surfeited, and would
at any rate, change it for some hours
at his book again: but when you thus
set him his task of play, you must
be sure to look after him yourself, or
set somebody else to do it, that may
constantly see him employed in it,
and that he be not permitted to be
idle at that too. I say, yourself look
after him (стр. 107—108).
Стараться узнать главную склон-
ность лѣниваго, и, узнавъ, ее упо-
требить въ пользу. Буде любитъ по-
хвалы, или играть, или наряды, или
опасается боли, или гнѣва, и тѣмъ
разбудить отъ сна лѣности или не-
радѣнія. Буде и сіе не успѣло, тогда
предпринимать съ нимъ какую ни
есть работу въ уреченные часы,
Inform yourself, what it is he is
most pleased with; and if you can find
any particular tendency his mind hath,
increase it all you can, and make use
of that to set him on work, and to
excite his industry. If he loves praise,
or play, or fines clothes, etc., or, on
the other side, dreads pain, disgrace,
or your displeasure, etc., whatever

чтобъ привести въ движеніе по малу.
Соскучивъ оною, охотнѣе примется
за книги и ученье, наипаче когда
та работа съ трудомъ и стыдомъ
соединена (стр. 247).
it be that he loves most, except it be
sloth (for that will never set him oil
work), let that be made use of to
quicken him, and make him bestir
himself.... But, because this is an in-
visible attention, and no-body can tell
when he is, or is not idle at it, you
must find bodily employments for him,
which he must be constantly busied
in, and kept to; and, if they have some
little hardship and shame in them, it
may not be the worse, that they may
the sooner weary him, and make him
desire to return to his book (стр.
109).
Буде желательно дѣтей отвадить
отъ игры, то на то вѣрный способъ
есть—принуждать ихъ нѣсколько ча-
совъ сряду ежедневно играть тою
игрушкою (стр. 248).
Observe what play he is most de-
lighted with; enjoin that, and make
him play so many hours every day,
not as punishment for playing, but as
if it were the business required of
him. This, if I mistake not, will, in a
few days, make him so weary of his
most beloved sport, that he will pre-
fer his book (стр. 110).