Современное значение педагогических идей Пирогова. Сб. — 1911

7-го ноября 1910 г. въ большой аудиторіи Педагогическаго Музея состоялось торжественное собраніе Общества Экспериментальной Педагогики въ память Николая Ивановича Пирогова. Этому собранію предположено было придать характеръ совмѣстнаго чествованія памяти Пирогова отъ имени всѣхъ педагогическихъ обществъ Петербурга. Въ отвѣтъ на приглашеніе Правленія Общества Экспериментальной Педагогики, были уполномочены произнести рѣчи на этомъ собраніи слѣдующія лица: Н. С. Карцовъ и П. Ф. Каптеревъ—по полномочію Родительскаго Кружка, А. П. Нечаевъ—по полномочію Общества Экспериментальной Педагогики, Е. А. Чебышева-Дмитріева—Женскаго Благотворительнаго Общества и С. А. Золотаревъ—Педагогическаго Общества Взаимной Помощи.

Въ музыкальной части вечера изъявили согласіе принять участіе артисты-педагоги: Г. А. Казаченко, Н. Н. Кедровъ, К. Н. Кедровъ и М. М. Чупрынниковъ, при чемъ Г. А. Казаченко, спеціально для этого случая, переложилъ для мужского квартета часть Requiem Моцарта (Lacrimosa).

Случайно совпавшая со днемъ Пироговскаго засѣданія кончина Льва Николаевича Толстого неожиданно придала Собранію совершенно исключительный характеръ.

Открывая собраніе, предсѣдатель Общества Экспериментальной Педагогики А. П. Нечаевъ сказалъ:

«Наше сегодняшнее собраніе омрачено вѣстью о кончинѣ Л. Н. Толстого. Великая любовь къ правдѣ, настойчивый призывъ къ самосовершенствованію, горячее стре-

мленіе къ братскому единенію со всѣми людьми, безъ различія состояній, народностей и религій, въ теченіе всей долгой жизни Льва Николаевича служили для него путеводными свѣточами. Онъ вѣренъ былъ этимъ свѣтлымъ завѣтамъ, на нихъ воспиталъ свою чуткую совѣсть, и милліоны сердецъ во всѣхъ концахъ міра преисполнены благоговѣйнымъ чувствомъ предъ высокой силой его нравственнаго авторитета.

Левъ Николаевичъ былъ пророкомъ по природѣ, учителемъ по призванію, и онъ испыталъ всю глубину радости и все томленіе духа великихъ учителей жизни.

Когда тяжелое горе охватываетъ сердце, у однихъ уста нѣмѣютъ, другіе же, напротивъ, не могутъ молчать. И большимъ утѣшеніемъ при свѣжихъ могилахъ друзей человѣчества является сознаніе, что дѣло, надъ которымъ они работали—дѣло вѣчное, что много благородныхъ силъ боролось и будетъ бороться за ту же правду, за то же добро...

Сегодняшній вечеръ, посвящаемый памяти великаго учителя и друга человѣчества Н. И. Пирогова, наглядно показываетъ, какъ дороги намъ учителя общественной правды и добра, какъ долго и послѣ своей смерти они служатъ намъ нравственной поддержкой. Л. Н. Толстой часто любилъ останавливаться мыслью на этой незримой духовной связи между отдѣльными борцами за нравственную свободу человѣческой личности. И, можетъ быть, сегодняшнее собраніе въ память великаго Пирогова, случайно совпавшее съ днемъ кончины геніальнаго русскаго писателя, явится лучшей формой его перваго поминовенія. Умеръ Пироговъ, умеръ Толстой, но живы и будутъ вѣчно жить ихъ лучшіе завѣты, ихъ призывы —любить и уважать въ человѣкѣ все, чѣмъ люди живы».

Вслѣдъ за рѣчью предсѣдателя, сообщившаго о смерти Л. Н. Толстого, былъ исполненъ Requiem, выслушанный всѣми присутствующими стоя, въ глубокомъ молчаніи. Затѣмъ артистомъ Н. Н. Кедровымъ (подъ аккомпаниментъ Ф. В. Лежена)

Жизнь Николая Ивановича Пирогова.
Въ признательности потомства къ выдающимся соотече-
ственникамъ не только проявляется его долгъ, но въ этой
благодарности мы, вновь соприкасаясь съ высокими идеями,
обрѣтаемъ силы для плодотворной работы и въ настоящемъ,
и въ будущемъ. Жизнь великихъ двигателей націй предста-
вляетъ въ своихъ подробностяхъ много поучительнаго. И
тотъ фактъ, что Н. И. Пироговъ оставилъ намъ свою авто-
біографію, есть уже заслуга передъ русскимъ обществомъ,
такъ какъ въ ней юноша, педагогъ, врачъ, государственный
дѣятель вообще найдутъ много психологическихъ указаній
для ихъ работы надъ своей собственной личностью и для
ихъ работы на пользу согражданъ.
Если мы откроемъ первыя страницы этой автобіографіи
то мы сейчасъ же встрѣтимъ мысль о томъ, что жизнь даже
второстепеннаго дѣятеля, часто раскрывая задушевные его
тайники, служитъ путеводной нитью для самонаблюденья.
Бросимъ же краткій взглядъ на жизнь Пирогова.
Дѣтство Н. И. было счастливо. Отецъ его, чиновникъ въ
Московскомъ провіантскомъ депо, умѣлъ установить хорошія
семейныя отношенія въ своемъ домѣ; это былъ человѣкъ
истинно религіозный, любившій природу, любившій живопись.
Онъ дарилъ своимъ дѣтямъ книги, и намъ интересно свидѣ-
тельство самого Пирогова о его чтеніи въ дѣтствѣ, нѣсколько
удивительное для настоящаго времени. Донъ-Кихотъ и Робин-
зонъ мало интересовали мальчика, а много разъ перечитаны
были поучительное «Дѣтское Чтеніе» Карамзина, «Зрѣлище
вселенной» Каменскаго и Золотое зеркало для дѣтей. Но, съ

другой стороны, Эзоповы басни питали живость и юморъ въ
характерѣ будущаго писателя. Интересенъ и другой фактъ
въ дѣтствѣ Пирогова. Его братъ былъ при смерти; врачи
отчаивались въ его выздоровленіи, но вотъ пріѣзжаетъ въ
величественной обстановкѣ Московская знаменитость, проф.
Мухинъ, осматриваетъ больного и спасаетъ ему жизнь. Это
повліяло на будущаго врача, и его любимой игрой съ того
времени стало леченіе больныхъ. Игру эту не оставлялъ
онъ и тогда, когда былъ уже студентомъ. Этотъ докторъ
Мухинъ игралъ впослѣдствіи въ жизни Пирогова рѣшающую
роль. Теперь нужно было Пирогова учить, и отецъ отдаетъ
его полупансіонеромъ въ славившееся тогда «Своекоштное
отечественное училище для дѣтей благороднаго званія». Изъ
этого учебнаго заведенія Пироговъ вынесъ доброе впечатлѣніе.
Директоръ Кряжевъ рѣдко прибѣгалъ къ тѣлеснымъ наказа-
ніямъ, хорошо преподавалъ иностранные языки и вообще
былъ хорошимъ педагогомъ. Оченъ успѣшно шли у Пирогова
занятія по русскому языку у преподавателя Войцеховича.
Когда впослѣдствіи, уже знаменитымъ хирургомъ, онъ посѣ-
тилъ въ клиникѣ больного учителя, то послѣдній удивлялся,
что Пироговъ сталъ врачемъ, а не филологомъ. Слѣдова-
тельно„ уже въ дѣтствѣ проявлялась богатая, разносторонняя
натура Пирогова.
Между знакомыми отца было нѣсколько врачей, и это,
можетъ бытъ, служило толчкомъ Пирогову для выбора меди-
цинскаго поприща.
Но пришла бѣда для семьи Пирогова. Подчиненный отца ра-
стратилъ казенныя деньги, и начальнику3 въ данномъ случаѣ со-
всѣмъ неповинному, пришлось за него заплатитъ. Это разру-
шило благосостояніе семьи Пирогова и заставило взять маль-
чикъ изъ пансіона. Ему было всего 14 лѣтъ. Въ универси-
тетъ принимали только 16-ти лѣтъ. Отецъ обратился къ проф.
Мухину, спасителю одного изъ его сыновей, съ прось-
бой спасти другого. Подается въ университетъ нѣсколько
невѣрная метрика, и по ней не 14-лѣтній, а 16-лѣтній Пи-

роговъ держитъ вступительный экзаменъ. Проф. Мухинъ,
присутствуя на немъ, поддерживаетъ бодрость духа въ бу-
дущемъ ученомъ. Достойно замѣчанія, что по представлен-
ному въ университетъ аттестату, Пироговъ не учился ни
естественнымъ наукамъ, ни физикѣ.
Университетъ представлялъ не много отраднаго въ 20 хъ
годахъ. Пироговъ говоритъ, что многіе изъ профессоровъ
вносили «комическій элементъ» въ свое преподаваніе. Одни
любили разсказывать про свою семейную жизнь и читать
молодежи нравоученія, другіе ограничивались чтеніемъ ста-
рыхъ учебниковъ, которые даже въ глазахъ студентовъ пред-
ставлялись устарѣвшими, третьи посвящали много времени
на перекличку всѣхъ присутствующихъ въ аудиторіи. Сту-
денты шалили на лекціяхъ: зная, какъ нѣкоторые изъ про-
фессоровъ не любили посѣщенія ихъ аудиторіи студентами
другихъ спеціальностей, въ теченіе самой лекціи открывали
присутствіе приглашенныхъ ими «чужаковъ», и начиналось
шумное изгнаніе ихъ съ лекціи. Въ общемъ, эта темная уни-
верситетская среда учителей молодежи не могла дать Пиро-
гову того, чего онъ искалъ; однако выдававшійся тогда проф.
Мудровъ постоянно говорилъ уже о необходимости изучать
анатомическія отклоненія при помощи вскрытія труповъ.
Былъ въ университетѣ извѣстный тогда въ Европѣ проф.
Лодеръ. Онъ читалъ анатомію, насколько могъ демонстриро-
валъ свои лекціи; ему обязанъ Пироговъ за хорошее теоре-
тическое преподаваніе этой науки, но практики у Пирогова
не было, такъ какъ университетъ не имѣлъ труповъ въ
своемъ распоряженіи.
Университетъ вліяетъ на молодежь не одной наукой. Хо-
дить Пирогову въ университетъ было далеко, и обѣденное
время проводилъ онъ въ 10-мъ номерѣ студенческаго обще-
житія. Бесѣды съ товарищами-студентами имѣли громадное
вліяніе на развитіе Пирогова. Мальчикъ, воспитанный на лонѣ
религіозно-нравственной семьи, строго соблюдавшей посты и
всѣ церковные обряды, ходившёй къ заутренѣ передъ празд-

никами, слышитъ рѣчи, рѣзко отрицающій святыя начала
жизни.
Смѣлая, порой безшабашная литература, грубыя шутки,
цинизмъ и шумъ,—вотъ общая картина времяпрепровожденія
въ Юмъ номерѣ Все это рушило первоначальныя вѣрованія
мальчика. А въ тѣ дни, когда студенты получали жалованье,
проходившіе мимо этого питомника дѣтей Аполлона, по сло-
вамъ Пирогова, крестились и отплевывались. Но когда на
лекціяхъ университета появились не разсказы изъ семейной
хроники, а идеи Гегеля и Шеллинга, то и въ 10-мъ номерѣ
почуялось другое вѣяніе. Самъ Пироговъ говоритъ, что 10-й
номеръ имѣлъ большое вліяніе на его міровоззрѣніе.
Въ семьѣ Пирогова произошла вторая катастрофа. Отецъ
умираетъ, и прежде зажиточная семья остается безъ всякихъ
средствъ. Въ судьбѣ матери и сестеръ Пирогова принимаетъ
участіе ихъ родственникъ. Они нанимаютъ у него квартирку,
и бѣдность доходитъ до того, что этотъ дядя Назарьевъ, за-
мѣтя у студента отставшую подошву, долженъ былъ изъ жа-
лости купить ему сапоги. Потомъ Пироговъ ищетъ средствъ
отблагодарить и вспоминаетъ объ этомъ 70 лѣтнимъ стари-
комъ. Одна ходьба въ университетъ и обратно брала у Пи-
рогова около 4-хъ часовъ въ день. Недостатокъ средствъ
не всегда позволялъ пользоваться извозчикомъ на обратномъ
пути. Непогода, грязь, все это должно было тяжело отра-
жаться на юношѣ.
Когда въ университетѣ была введена форма, сестры изъ
какого-то стараго фрака шьютъ ему мундиръ, но онъ не удовле-
творяетъ установленнымъ требованіямъ, и Пироговъ сидитъ на
лекціяхъ въ шинели, открывая только красный воротникъ и
свѣтлыя пуговицы. Много горя приноситъ Пирогову бѣдность.
Онъ видитъ у товарища въ 10 мъ номерѣ прекрасный гер-
баріи, восхищается имъ, забываетъ въ увлеченіи наукой свои
матеріальныя средства и пріобрѣтаетъ его за очень дешевую
цѣну, за 10 руб. Но когда семья узнала объ этой покупкѣ
и не было средствъ уплатить эти 10 руб., сколько горя было

и семьѣ и Пирогову, доходившему до мысли бросить все уче-
ніе, пока дѣло кое-какъ не уладилось. Приносимыя имъ изъ
10-го номера кости не только смущали, но и приводили въ
страхъ членовъ его семьи.
Вдругъ эта гнетущая обстановка мѣняется и раскрыва-
етъ торжественное шествіе Пирогова по пути служенія на-
уки и служенія всему человѣчеству.
Учреждается при Дерптскомъ университетѣ разсадникъ
лучшихъ русскихъ научныхъ силъ, институтъ «изъ 20 при-
родныхъ россіянъ». Цѣль его готовить будущихъ профессо-
ровъ для 4-хъ тогда русскихъ университетовъ. Прежній по-
кровитель Пирогова, проф. Мухинъ, направляетъ его туда, и
Пирогову нужно избрать себѣ спеціальность. Мухинъ — фи-
зіологъ, знаменитый Лодеръ—анатомъ, но Пироговъ избира-
етъ не физіологію, не анатомію, а хирургію, какъ науку, ко-
торая непосредственно служитъ жизненнымъ интересамъ че-
ловѣка.
Въ то время дерптскіе студенты славились своими ку-
тежами; многіе русскіе люди гибли среди этихъ кутежей,
тогда какъ нѣмцы находили время и кутить и учиться. Тамъ,
по словамъ Пирогова, русская поговорка приходилась наобо-
ротъ: «Что нѣмцу здорово, то русскому—смерть».
Но знакомство съ жизнью 10-го нумера въ Москвѣ от-
странило отъ Пирогова увлеченія распущенной жизни. Онъ
отдался наукѣ. Жизнь шла не безъ треволненій.
Не замѣтивъ разговаривающаго съ другими студентами
наблюдателя ихъ, профессора русской словесности Перево-
щикова, онъ ему не поклонился. Послѣдній писалъ жалобу
въ Петербургъ; и чѣмъ бы кончилась эта исторія—неизвѣстно,
если бы не заступился за молодого студента проф. Майеръ.
Послѣдній «талантливый лѣницевъ» былъ женатъ на пле-
мянницѣ Жуковскаго и жилъ вмѣстѣ со своей тещей, род-
ной сестрой Жуковскаго по отцу. Старушка полюбила Пи-
рогова, ласкала его, и Пироговъ даже на нѣсколько мѣся-
цевъ переселился на квартиру проф. Майера.

Пироговъ выносилъ тяжелую нравственную борьбу, о ко-
торой вспоминаетъ уже въ старые годы. Ему хотѣлось ока-
зывать матеріальную помощь старушкѣ матери и сестрамъ,
жившимъ въ Москвѣ, но слушаніе частныхъ курсовъ по ана-
томіи, дорогія иностранныя книги и особенно покупка и со-
держаніе собакъ и телятъ для производства операцій, на
что онъ тратилъ очень много, поглощали всѣ его средства.
Такая работа надъ изслѣдованіемъ животныхъ была необыч-
нымъ явленіемъ того времени. Вообще онъ самъ говоритъ,
что былъ мало снабженъ для слушанія теоретическихъ лек-
цій. Онъ такъ увлекался своими спеціальными работами, имѣ-
ющими въ виду непосредственное служеніе человѣчеству,
что даже не хотѣлъ держать экзамена на доктора, такъ какъ
это требовало работы теоретической, которая его мало ин-
тересовалъ Только въ силу настоятельныхъ убѣжденій проф.
Майера онъ держитъ этотъ экзаменъ, явно выказывая небре-
женіе къ теоретическимъ знаніямъ. Выдержавъ экзаменъ, онъ
рвется къ матери и сестрамъ въ Москву, но нѣтъ для этого
никакихъ матеріальныхъ средствъ. Тогда онъ беретъ Иліаду
Гнѣдича, подарокъ сестры Жуковскаго, другія ненужныя ему
книги, часы, самоварчикъ и еще что то, разыгрываетъ все
это въ лотерею и на вырученныя деньги ѣдетъ къ роднымъ
въ Москву. Эти мѣсяцы и слѣдующіе затѣмъ въ Дерптѣ, гдѣ
онъ отдохнулъ отъ своихъ чрезмѣрныхъ трудовъ, онъ счита-
етъ самымъ пріятнымъ временемъ въ своей жизни. Онъ тутъ,
между прочимъ, принимаетъ участіе въ театрѣ и съ явнымъ
комическимъ талантомъ играетъ Митрофанушку въ Недо-
рослѣ. Теперь онъ ѣдетъ въ Германію и съ благороднымъ
въ данномъ случаѣ девизомъ — «je prends mon bien partout
ou je le trouve», онъ работаетъ у лучшихъ хирурговъ, Гре-
фе и особенно у Лангенбека. Въ это время всѣ операціи со-
вершались безъ всякихъ эфировъ, хлороформовъ, и потому
должны были сопровождаться раздирающими криками боль-
ныхъ* Хирурги боялись дѣлать быстро операціи, но Ланген-
бекъ въ этомъ отношеніи далъ новое направленіе оператив-

ному искусству. Онъ дѣлалъ операціи быстро, онъ не нажи-
малъ на рѣзецъ оператора, а держалъ его какъ смычекъ.
Всему этому учился Пироговъ. Тяжелое разочарованіе ожи-
даетъ молодого ученаго. Ему твердо обѣщана каѳедра въ
Москвѣ на его родинѣ, въ его alma—mater, вблизи матери
и сестеръ. Онъ ѣдетъ въ Петербургъ представиться мини-
стру передъ занятіемъ каѳедры, но по дорогѣ узнаетъ, что
другое лицо разрушило счастливыя мечты его и мечты ста-
рушки матери сестеръ. Пироговъ остается въ Дерптѣ и съ
этой поры начинаетъ поражать сотоварищей по наукѣ своими
выдающимися дарованіями. Ему предстоитъ сдѣлать опера-
цію извлеченія камня у мальчика. Ходятъ слухи о томъ, что
въ Германіи Пироговъ съ особенной быстротой совершалъ
операціи на трупахъ, поэтому профессора, выдающіеся вра-
чи Дерпта и студенты, всѣ собираются смотрѣть, какъ бу-
детъ совершатъ операцію Пироговъ. Присутствующіе смот-
рятъ на часы, не прошло 2-хъ минутъ, операція кончена.
Ахнули отъ удивленія, и славѣ Пирогова положено основа-
ніе. Его зовутъ въ Петербургъ. Здѣсь онъ читаетъ лекціи
врачамъ въ Обуховской мертвецкой и затѣмъ неожиданно
для себя, по приглашенію проф Майера, является кандида-
томъ на каѳедру хирургіи въ Дерптскомъ университетъ, на
этомъ лучшемъ тогда медицинскомъ факультетъ въ Россіи.
Нѣмецкіе богословы сильно противились этому, но послѣ
долгихъ споровъ онъ занимаетъ эту каѳедру.
Широко смотритъ Пироговъ на свои обязанности про-
фессора. «Пусть учится только тотъ, кто хочетъ учиться—
это его дѣло. Но кто хочетъ у меня учиться, тотъ долженъ
чему нибудь научиться—это мое дѣло». Для своей каѳедры
онъ работаетъ много, и изумительна искренность въ этой
работѣ. На лекціяхъ онъ разсказываетъ студентамъ о всѣхъ
тѣхъ ошибкахъ, которыя ему невольно приходилось совершать
какъ врачу, хирургу, профессору. Этимъ онъ предохраняетъ
учениковъ отъ подобныхъ ошибокъ. Когда печатались резуль-
татъ! этихъ лекцій, «Анналы хирургической клиники», то не-

ожиданно ночью пришелъ къ нему старичекъ цензоръ, нѣ-
мецкій профессоръ. Съ волненіемъ прочелъ онъ Пирогову нѣ-
сколько страницъ изъ этихъ Анналовъ, въ которыхъ послѣд-
ній рисуетъ свой грубый промахъ, вызванный излишней само-
увѣренностью. Затѣмъ старикъ цензоръ съ волненіемъ и сле-
зами обнимаетъ молодого ученаго и растроганнымъ голосомъ
говоритъ: «Ich respectiere Sie».
По свидѣтельству Пирогова это была для него большая
награда. Эти Анналы, въ которыхъ Пироговъ, по своимъ соб-
ственнымъ словамъ, самъ себя валялъ, вызвали рѣзкую
противъ него статью одного Птб-скаго ученаго, которому
легко было обвинять Пирогова въ тѣхъ ошибкахъ, которыя
онъ самъ раскрывалъ обществу. По полученіи этой статьи
Пироговъ прочелъ ее своимъ слушателямъ на лекціи и пока-
залъ, что у него ошибокъ еще больше, чѣмъ указано въ
статьѣ. Онъ самъ свидѣтельствуетъ, что этимъ онъ вызвалъ
большое довѣріе къ себѣ молодежи. Здѣсь осуществился
основной принципъ всей его дѣятельности — «борисъ, но не
враждуй». Среди своихъ ученыхъ трудовъ на каѳедрѣ и въ
клиникѣ онъ не забывалъ о низшей страждущей братіи. Въ
свободные дни, во время вакаціи, онъ разъѣзжалъ по Остзей-
скому краю и совершалъ массу операцій. Эти разъѣзды были
кровопролитны и получили прозвище—Чингисхановы наше-
ствія, но эти нашествія приносили счастье сотнямъ людей.
Университетъ даетъ ему возможность познакомиться съ
медицинскими учрежденіями Франціи. У французскихъ про-
фессоровъ онъ ничему не можетъ научиться, но учится много
и бойко, гдѣ производитъ изслѣдованія надъ животными. Не
могло не польстить его самолюбію и то, что франц. ученые
встрѣчаютъ его уже знакомые съ его латинскимъ трудомъ
объ артеріяхъ. Проф. Велько спрашиваетъ его: Ne connaissez
vous pas le docteur de Dorpat—Pirogoff, и вмѣстѣ разбираютъ
его хирургическую анатомію артерій.
Тяжело было бы для Россіи, если бы такая мощная лич-
ность, какъ Пироговъ, работала бы только на ея окраинѣ.

Ему надлежало быть въ центрѣ русскаго просвѣщенія. Къ
этому времени состоялась реформа Медико-Хирургической
Академіи. Въ 1838 году она перешла изъ вѣдѣнія министер-
ства внутреннихъ дѣлъ въ военное министерство. Произошли
перемѣны въ составѣ профессоровъ, и Пирогову предлагаютъ
каѳедру хиругіи. Но эта каѳедра носила исключительно теоре-
тическій характеръ, а на это не могъ пойти Пироговъ. Послѣ
переговоровъ для него открывается въ Академіи совершенно
новая каѳедра госпитальной хирургіи, и она соединяется съ
завѣдываніемъ больныхъ во 2-мъ Сухопутномъ госпиталѣ.
Попрежнему всѣми силами, всей душой своей Пироговъ от-
дается новому дѣлу, но встрѣчаетъ въ госпиталѣ невозможные
порядки. Вмѣсто хинина давали бычачью желчь, вмѣсто рыбьяго
жира—какое то масло. Тряпки и корпіи переносились фельд-
шерами отъ ранъ одного больного къ другому. Съ подобными
порядками мириться нельзя было, и Пироговъ вступаетъ въ
борьбу, тяжелую борбу съ главнымъ докторомъ госпиталя.
Нападаютъ на Пирогова, что онъ употребляетъ дорогое ле-
карство — іодовую настойку, что онъ не удовлетворяется
экстрактомъ бѣлены, сдѣланнымъ не изъ наркотическихъ
средствъ, а изъ золы разныхъ растеній, и борьба эта дохо-
дитъ до того, что ассистенту Пирогова предписываютъ слѣ-
дить и доносить о поступкахъ Пирогова, свидѣтельствую-
щихъ будто бы о его умопомѣшательствѣ. Узнавъ объ этомъ,
Пироговъ объявляетъ, что подаетъ въ отставку, и тогда
этого главнаго доктора госпиталя, рѣшившагося на столь
гнусный поступокъ, заставляютъ въ полномъ мундирѣ при
всѣхъ имѣвшихъ соприкосновеніе къ этому дѣлу проситъ
прощенія у Пирогова.
Подъему преподаванія хирургіи и анатоміи способство-
вало то, что Пирогову удалось основать Анатомическій инсти-
тутъ при Академіи. Здѣсь во время своей дѣятельности въ
Медицинской Академіи Пироговъ произвелъ до 12.000 вскрытіи,
и всякое вскрытіе сопровождалось обстоятельнымъ протоко-
ломъ. Этотъ Анатомическій институтъ далъ ему возможность

написать свой капитальный трудъ «Топографическую ана-
томію по распиламъ черезъ замороженные трупы». Такія
изслѣдованія впервые были введены Пироговымъ, и этотъ
трудъ до нашихъ дней, по свидѣтельству врачей, не имѣетъ
равнаго себѣ во всей европейской литературѣ. Проф. Флорин-
скій, впослѣдствіи попечитель въ Западной Сибири, свидѣтель-
ствуетъ, что выдающіяся преподавательскія дарованія Пиро-
гова, его разнообразная оперативная дѣятельность, привлекав-
шія вниманіе всего Запада, поставили хирургическую каѳедру
въ Академіи на такую высоту, которой никогда не достигала
она ни до, ни послѣ Пирогова.
Въ это время на Западѣ стала распространяться радо-
стная вѣсть, что при помощи эфира и хлороформа можно
избавить оперируемыхъ отъ ужасающихъ страданій и ста-
витъ оператора въ болѣе спокойныя условія, ненарушаемыя
раздирающими криками и стонами больныхъ.
Однако, новая идея требовала подтвержденія, и знаменитыя
французскій авторитетъ Вельно въ 40 году называлъ ее химе-
рой. Химерой этой, конечно, въ высшей степени заинтересо-
вался Пироговъ, примѣнялъ ее въ операціяхъ надъ живот-
ными и убѣждался въ правотѣ этой идеи. Онъ пришелъ къ
мысли примѣнить ее въ военно-полевыхъ условіяхъ и для
этого выхлопоталъ себѣ командировку въ 47 году на Кав-
казъ, гдѣ происходили тогда наши военныя дѣйствія. И здѣсь,
въ Россіи, впервые доказана была примѣнимость наркотичес-
кихъ средствъ при операціяхъ вблизи поля битвы.
Честь этого принадлежитъ Пирогову, и это первая его
заслуга въ военно-медицинскомъ дѣлѣ.
Возвратившись съ Кавказа, утомленный Пироговъ тотчасъ
представляется военному министру, но за несоблюденіе фор-
мы получаетъ выговоръ. Взволнованный, онъ хочетъ броситъ
работу въ Военно-медицинской Академіи, но въ это время его
приглашаетъ къ себѣ свѣтлая личность, великая княгиня
Елена Павловна, которая живо интересуется вопросомъ объ
облегченіи участи раненымъ на войнѣ при помощи анестези-

рующихъ средствъ. Она успокаиваетъ его и возвращаетъ
бодрость духа. Ближайшее примѣненіе этой бодрости духа по-
слѣдовало тогда, когда въ Петербургѣ въ 48 году вспыхну-
ла страшная холерная эпидемія. Пироговъ изучаетъ средства
ея леченія, производитъ до 800 вскрытіи и издаетъ свои
«изслѣдованія на русскомъ и французскомъ языкахъ по ле-
ченіи) азіатской холеры». Около этого времени совершился
переломъ въ религіозныхъ воззрѣніяхъ Пирогова. Еще ребен-
комъ онъ постоянно видѣлъ Евангеліе, къ которому въ семьѣ
всегда относились съ полнымъ внѣшнимъ благоговѣніемъ,
Звуки Евангельскихъ словъ считались священными, но въ
смыслъ ихъ не вникали. Пироговъ говоритъ: «Мнѣ нуженъ
былъ отвлеченный. недостижимо высокій идеалъ вѣры. И при-
нявшись за Евангеліе, котораго я никогда еще самъ не чи-
тывалъ, — а мнѣ было уже 38 лѣтъ отъ роду, — я нашелъ
для себя этотъ идеалъ».
Съ этой поры мы видимъ въ Пироговѣ искренно вѣру-
ющаго человѣка, преданнаго идеѣ предопредѣленія и не до-
пускающаго мысли о случайныхъ сочетаніяхъ элементовъ Ма-
теріи. (Днев. стар. Вр. изд. 87 г. стр. 181).
Начинается тяжелая для Россіи эпоха —Севастопольская
кампанія. Лучшіе русскіе люди стремятся положитъ свои
силы на защиту родины, и Пироговъ понимаетъ, какое значе-
ніе онъ долженъ имѣть на театрѣ военныхъ дѣйствій. Одна-
ко, его упорныя хлопоты о томъ, чтобы его отправили туда,
не приводятъ къ желаннымъ результатамъ. Дѣло замедляется,
и онъ теряетъ надежду быть полезнымъ тамъ, гдѣ ждутъ по-
мощи страдальцы, проливающіе свою кровъ. Всѣмъ этимъ за-
интересовалась та же свѣтлая личность, великая княгиня
Елена Павловна, ея ходатайство передъ государемъ рѣшило
дѣло, и годъ спустя послѣ начала военныхъ дѣйствій. слѣ-
довательно, въ октябрѣ 54-го года отправляется Пироговъ
на театръ войны.
Передъ тѣмъ великая княгиня сообщаетъ ему о своемъ
неслыханномъ планѣ, впервые призвать женщину для ухода

за ранеными на войнѣ и создать для этого Крестовоздви-
женскую Общину сестеръ милосердія.
Надъ этимъ смѣются, надъ этимъ злобно и грязно острятъ,
этого боятся, противъ этого враждуютъ, а Пироговъ стано-
вится во главѣ Крестовоздвиженской общины и приглашаетъ
лучшихъ русскихъ женщинъ на общее дѣло. Не стану опи-
сывать всѣхъ ужасовъ войны того времени, когда еще не вы-
работаны были благодаря Пирогову современные пріемы ухода
за ранеными, не стану описывать танцовальныя залы Дворян-
скаго Собранія въ Севастополѣ, гдѣ лежали груды раненыхъ
и не умолкали ихъ стоны и крики, не буду говорить о борьбѣ
Пирогова съ тѣми, которые требовали, чтобы врачи заявляли,
что все благополучно и дѣло ухода за ранеными идетъ все
лучше и лучше.
Сошлюсь на прекрасныя письма самого Пирогова изъ
Севастополя, изданныя особой книгой докторомъ Юліемъ
Германовичемъ Малисомъ. Ему тоже принадлежитъ, хотя
краткая, но прекрасно составленная біографія этого выдающа-
гося врача-педагога. Изъ нея же мы черпаемъ много дан-
ныхъ при составленіи настоящаго очерка.
Во время кампаніи Пироговъ обнаружилъ не только боль-
шія дарованія хирурга медика, но и дарованія выдающагося
администратора. Онъ проводитъ мысль, что для раненыхъ
одинаково важны и помощь медицинская и распорядитель-
ность въ дѣлѣ ихъ размѣщенія. Онъ установилъ строгій по-
рядокъ въ распредѣленіи и ихъ разсѣиваніи, и эти взгляды
свои изложилъ онъ впослѣдствіи въ своихъ «Началахъ общей
военно-полевой хирургіи». Пироговъ видѣлъ, что Русь стра-
даетъ отъ духовныхъ язвъ гораздо больше, чѣмъ отъ язвъ
физическихъ. Онъ понялъ, что не будетъ никакихъ серьезныхъ
улучшеній ни въ военномъ, ни въ какомъ другомъ дѣлѣ, если
не поднятъ будетъ нравственный идеалъ у людей, призван-
ныхъ къ государственной и общественной дѣятельности.
Лишь только затихли выстрѣлы и Пироговъ нѣсколько
оправился отъ изнурительныхъ трудовъ на театрѣ войны,

онъ пишетъ статью подъ названіемъ «Вопросы жизни». Намъ
можетъ показаться удивительнымъ, что статья педагогиче-
скаго характера появляется въ журналѣ Морского Сборника,
но этимъ журналомъ руководитъ великій князь Константинъ
Николаевичъ, который призываетъ къ нему со всѣхъ сторонъ
лучшія русскія силы. Изумительно, когда, среди неусыпной
хирургической работы, могъ вдумываться Пироговъ въ глу-
бины тѣхъ мыслей, которыя таятся въ умахъ и сердцахъ
лучшихъ представителей отвлеченнаго мышленія. Первоклас-
сный хирургъ сразу является глубокимъ педагогомъ-мысли-
телемъ.
Быть-можетъ, есть неясности въ этой статьѣ, быть-можетъ,
она выражаетъ субъективныя думы писателя. Хирургъ-ме-
дикъ, подобно многимъ философамъ, видитъ единство матеріи
и духа. Тутъ есть строки, которыя именуются мистицизмомъ,
тутъ есть строки, проникнутыя глубокой вѣрой въ Божествен-
наго Учителя всего человѣчества, тутъ проповѣдуется борьба,
а не вражда во всѣхъ положеніяхъ, куда бы судьба ни ки-
нула человѣка, проповѣдуется любовь къ той средѣ, язвы
которой вызываютъ у васъ борьбу. Здѣсь панегирикъ жен-
щинѣ, здѣсь требованіе для нея ранняго развитія мышленія,
подобно мужчинѣ. Требуется реформа въ воспитаніи жен-
щинъ!, которая есть, по словамъ автора, воспитаніе всего
человѣчества; статья эта въ основѣ своей выдвигала мысль,
что прежде всего должно воспитывать человѣка, \ потомъ
спеціалиста.
И идея эта *имѣла вскорѣ затѣмъ большую долю осу-
ществленія въ исторіи нашей школы. И все русскоеобще-
ство, и литературныя его силы, и правительствующія сферы
прислушивались къ голосу мыслителя. Министръ народнаго
просвѣщенія Норовъ предложилъ Пирогову высокій постъ
попечителя Одесскаго учебнаго округа.
Знаменитый врачъ отдается дѣлу просвѣщенія, какъ основѣ
всѣхъ спеціальностей, и медицинской въ томъ числѣ. Онъ ду-
маетъ, что попечитель не только администраторъ въ жизни

школы, но. еще болѣе миссіонеръ. И нуженъ, и дѣйствительно
нуженъ былъ миссіонеръ въ ту эпоху, когда въ учебныхъ
заведеніяхъ розга и кулакъ считались чуть-ли не главными
воздѣйствіями воспитанія.
Поразилъ Пироговъ и учащихся и учащихъ своимъ про-
стымъ, скромнымъ, совсѣмъ не генеральскимъ отношеніемъ
къ нимъ. Онъ не только заботился объ учащихся, но ува-
жалъ ихъ, лечилъ бѣдныхъ изъ нихъ и выслушивалъ запрет-
ныя тайны ихъ жизни. Но когда дѣло шло о томъ, о чемъ
онъ много думалъ, тамъ онъ твердо высказывалъ свое убѣ-
жденіе, не желая, однако, подавлять мысли и чувства тѣхъ,
которые были съ нимъ не согласны. Онъ боролся, но не
враждовалъ.
Онъ организуетъ литературныя бесѣды среди гимнази-
стовъ, цѣль ихъ—подготовить молодежь къ университетскому
труду, развитъ въ ней самодѣятельность, которую мы должны
считать вѣнцомъ обученія въ средней школѣ.
Онъ принимаетъ живое участіе въ мѣстной журналистикѣ.
Безцвѣтный провинціальный «Одесскій Вѣстникъ» подъ его
вліяніемъ переходитъ въ вѣдѣніе тогда единственнаго въ
Одессѣ высшаго учебнаго заведенія, Ришельевскаго лицея,
и Пироговъ пишетъ открытое письмо редакторамъ преобра-
зованнаго органа. Онъ понимаетъ всю трудность объединять
интересы науки со вкусами публики. Онъ указываетъ на не-
тождество интересовъ различныхъ національностей, интере-
совъ просвѣщенія и интересовъ пшеницы, но вѣритъ въ воз-
можность единенія всѣхъ этихъ интересовъ. Въ другихъ орга-
нахъ печати посыпались на Пирогова инсинуаціи. Студенты
Лицея шумно отпраздновали появленіе въ «Independence Beige»
извѣстія объ ожидаемомъ освобожденіи крестьянъ, и Пиро-
гова нашли неудобнымъ для Одессы, его переводятъ попечи-
телемъ въ Кіевъ. Попечитель-миссіонеръ не мѣняетъ харак-
тера своей дѣятельности. Онъ продолжаетъ свою борьбу съ
тѣлесными наказаніями въ средней школѣ. Представители
школъ въ своихъ собраніяхъ утверждаютъ, что безъ тѣлес-

ныхъ наказаній школа немыслима. Пироговъ знаетъ, что розги
отмѣнены закономъ еще въ 1794 году, но знаетъ также, что
онѣ царствуютъ въ школѣ и что, если ихъ запретитъ, ихъ не
будетъ на бумагѣ, но онѣ и не уменьшатся въ жизни. Въ школь-
ныхъ «Правилахъ» онъ ихъ допускаетъ, но требуетъ неуко-
снительнаго сообщенія о причинахъ ихъ примѣненія. Въ Пе-
тербургской прессѣ сыпятся на него за это нападки, но онъ,
въ собраніи педагоговъ, безъ вражды указываетъ на эти на-
падки и продолжаетъ свою борьбу съ розгой на самой жиз-
ненной почвѣ. Результатомъ этого было то, что до изданія
его «Правилъ» было 550 примѣненій розогъ въ годъ, а че-
резъ годъ, когда число учащихся увеличилось, было 27 слу-
чаевъ примѣненія ихъ. Дѣятельность попечителя не ограни-
чивается исправленіемъ существующаго, она создаетъ и но-
выя формы просвѣщенія. Воспользовавшись тѣмъ, что по-
печителямъ округовъ дано было право собственною властью
разрѣшать открытіе частныхъ учебныхъ заведеній, Пироговъ
разрѣшаетъ кіевскимъ студентамъ открытъ Воскресную школу
для взрослыхъ. Это была первая Воскресная школа въ Россіи,
возникшая въ 59-мъ году, за годъ до утвержденія ихъ въ
правительственныхъ сферахъ.
Въ это время готовились реформы въ университетѣ, мо-
лодежь волновалась. Пироговъ утверждалъ, что универси-
тетъ естъ барометръ общественныхъ теченій, что волненія
тамъ естественны при извѣстныхъ условіяхъ общественной
жизни, и все это привело къ тому, что въ 61-мъ году,
меньше чѣмъ черезъ мѣсяцъ послѣ 19-го февраля, Пироговъ
оставляетъ педагогическое поприще, ѣдетъ въ Подольскую
губернію, къ себѣ въ деревню и говоритъ: «Я буду трудиться
въ потѣ лица, буду разрыхлять и очищать землю». Послѣ
освобожденія крестьянъ, среди лучшихъ русскихъ силъ по-
явилось движеніе, направленное къ тому, чтобы служитъ не-
просвѣщеннымъ массамъ русскаго народа.
Вспомнимъ, что и Л. Н. Толстой, сталъ мировымъ посред-
никомъ; мировымъ посредникомъ, врачомъ духовнымъ, а также

и тѣлеснымъ, сдѣлался к Н. И. Пироговъ* Онъ обходилъ избы,
устраивалъ маленькіе лазареты, но оченъ скоро затѣмъ по-
лучилъ командировку въ заграничные университеты для уста-
новленія правильныхъ занятій русской молодежи въ Запад-
ной Европѣ. Эта молодежь различныхъ спеціальностей въ
своихъ воспоминаніяхъ благодарна Пирогову. Его уважали
представители высшей науки въ Западной Европѣ, вслѣдствіе
чего ему удадось установить тѣсную и благотворную связь
этихъ ученыхъ съ русской молодежью. На Западѣ и врачи
и общество высоко цѣнили Пирогова. Интересно, что въ
62-мъ году, во время междоусобной итальянской войны,
Гарибальди былъ раненъ и взятъ въ плѣнъ войсками короля.
Съ нимъ обращались, какъ съ царственнымъ плѣнникомъ, но
наилучшіе врачи Западной Европы не могли опредѣлить
мѣстонахожденіе пули; Пироговъ извлекъ эту пулю и до-
велъ леченіе до благопріятнаго конца. Изъ заграницы Пиро-
говъ участвуетъ постоянно въ нашей періодической печати,
въ издававшейся тогда, весьма распространеніи газетѣ
«Голосъ». Въ этихъ письмахъ отражается юморъ Пирогова,
а, идеи часто возвращаются къ всегда волновавшему его
вопросу о постановкѣ нашихъ университетовъ. Черезъ 4 года
уже окончательно прекращается педагогическая дѣятельность
великана въ этой области, и Пироговъ возвращается къ себѣ
въ деревню, гдѣ въ теченіе 4*хъ лѣтъ лечитъ и наблюдаетъ
крестьянскій бытъ. Когда въ 70-мъ году возгорѣлась франко-
прусская война, нашъ Красный Крестъ командируетъ Пи-
рогова осмотрѣть заграницей виды частной благотворитель-
ности для ухода за больными, военно-полевыя врачебныя
организаціи и леченіе раненыхъ въ тылу войскъ. Въ Бер-
линѣ, почти во всей Германіи, на французской территоріи,
вездѣ, куда ѣдетъ Пироговъ, ему оказываютъ торжествен-
ныя встрѣчи, это настоящіе тріумфальное шествіе предста-
вителя русской науки въ Западной Европѣ. Благородное
самолюбіе Пирогова должно было найти удовлетвореніе при
видѣ, что его пріемы, гипсовая повязка, его идеи разсѣи-

ванія раненыхъ, все это примѣнялось въ Германіи. «Отчетъ»
объ этой поѣздкѣ появился затѣмъ въ русской и германской
печати. Черезъ 7 лѣтъ Пирогову опятъ пришлось увидѣть
ужасы войны, когда проливалась наша кровъ для защиты
славянскихъ государствъ.
67-ми лѣтъ, онъ забываетъ свой преклонный возрастъ и
обнаруживаетъ большую живость характера. Однимъ изъ
результатовъ этой поѣздки былъ его обширный трудъ о воен-
ной и частной помощи больнымъ и раненымъ на театрѣ воен-
ныхъ дѣйствій. Здѣсь онъ опятъ выставляетъ идею, что хо-
рошо поставленная администрація облегчаетъ участь боль-
ныхъ не менѣе, чѣмъ врачебное искусство. Самъ свидѣтель
4-хъ войнъ и изслѣдователь другихъ войнъ въ Европѣ и
Америкѣ, онъ высказываетъ убѣжденіе, что участіе прави-
тельствъ въ возникновеніи той или иной войны есть при-
чина только кажущаяся, а на самомъ дѣлѣ, война есть эпи-
демія, которой подвластны всѣ народы.
Эта поѣздка въ Болгарію въ 77—78 годахъ была не по-
слѣднимъ актомъ служенія родинѣ. Въ 79—80 годахъ онъ
отдался составленію «Дневника Стараго Врача». Этотъ
дневникъ врача писался среди страшныхъ страданій, кото-
рымъ подвергался Пироговъ передъ своей кончиной. А ме-
жду тѣмъ въ Москвѣ готовился блестящій юбилей русскому
хирургу и общественному дѣятелю.
Когда Москва поднесла ему званіе почетнаго гражданина
его родного города, то въ этомъ былъ прообразъ современ-
наго намъ признанія, что онъ былъ, есть и будетъ однимъ
изъ самыхъ почетнѣйшихъ гражданъ и въ центрѣ и на
окраинахъ русской земли.
Не легко согласился Пироговъ оставить деревню и ѣхать
въ Москву. Для этого проф. Склифасовскій нарочно пріѣзжалъ
къ нему въ деревню. Утромъ въ день юбилея была консуль-
тація о его язвахъ на небѣ. И въ этотъ же день вся рус-
ская наука, общественныя силы, представители инородческа-
го населенія, университеты Западной Европы, все это, съ рус-

скимъ государемъ во главѣ, горячо привѣтствовало Н. И.
Пирогова. Положено было основаніе «Русскому хирургичес-
кому обществу» его имени, а между тѣмъ маститый Пиро-
говъ страдалъ отъ мысли приближенія мучительной смерти.
Онъ ѣдетъ въ Вѣну къ проф. Бильроту. Послѣдній находитъ
язвы не опасными, но неумолимая пророда подвергала стра-
даніямъ того, кто спасалъ отъ страданій десятки тысячъ
ближнихъ.
Почти наканунѣ смерти онъ еще писалъ свой дневникъ,
и 23-го ноября 1881 г. его уже не стало.
При мысли о тѣхъ ужасныхъ страданіяхъ высокаго рус-
скаго дѣятеля, невольно для насъ является чувство грусти,
но это чувство грусти должно смѣниться торжественнымъ
признаніемъ, что въ эпоху, неблагопріятную для созданія вы-
сокой личности въ области науки и общественныхъ движе-
ній, явился Николай Ивановичъ Пироговъ.

Н. И. Пироговъ, какъ педагогъ-гуманистъ.
Н. И. Пироговъ нерѣдко говаривалъ: «Ново то, что хо-
рошо забыто». И дѣйствительно, не разъ исторія предста-
вляетъ намъ такое явленіе: открытая истина, подъ вліяніемъ
различныхъ обстоятельствъ, затеривается, забывается, и ее
приходится открывать вновь. Во время Пирогова, подъ влія-
ніемъ долговременнаго преобладающаго интереса государства
къ профессіонализму и недовѣрія къ свободному научному зна-
нію, затерялся человѣкъ, забылись общечеловѣческіе идеалы.
Были сословія, сословныя школы, профессіональные интересы
но совсѣмъ исчезли изъ вида, гдѣ-то спрятались гуманныя
широкія стремленія, какъ будто погибла человѣчность. Когда
Пироговъ началъ искать ее, когда онъ хотѣлъ своего сына
такъ воспитать, чтобы онъ былъ человѣкомъ, ему говорили:
напрасный трудъ. Не было людей въ Россіи и нѣтъ, да они
собственно и не нужны; люди—это чистая фантазія, одно от-
влеченіе, совершенно излишнее для нашего общества; нужны
профессіоналы, а не люди. Пироговъ не мирился съ такимъ
взглядомъ, его именно интересовали люди. «Виноватъ ли я»,
говорилъ Пироговъ: «если меня занимаетъ все общечеловѣ-
ческое»? Подъ мундиромъ военнаго, подъ рясой священника,
подъ сермягой мужика онъ хотѣлъ подслушать біеніе чело-
вѣческаго сердца, помимо профессіональныхъ отношеній выяс-
нитъ общечеловѣческія связи, всемірные идеалы. Куда дѣлся
человѣкъ, гдѣ и въ чемъ человѣчность? Люди есть, люди
должны быть, безъ нихъ нельзя жить. А если бы ихъ оказа-
лось очень мало, то ихъ нужно умножитъ, ихъ нужно созда-
вать. Какъ? Воспитаніемъ. «Истиннаго прогресса», говорилъ

Пироговъ: «мы можемъ достигнуть однимъ единственнымъ
путемъ—путемъ воспитанія». Что же такое человѣкъ, и что
такое воспитаніе?
Истинный человѣкъ есть искатель вѣчной правды и вну-
тренней гармоніи въ себѣ.
Присматриваясь къ современному обществу, Пироговъ
долженъ былъ сознаться, что настоящихъ людей, дѣйстви-
тельно, мало. Общество разбилось на маленькіе кружки, пре-
слѣдующіе весьма узкія матеріальныя цѣли. Надъ серьез-
ными вопросами жизни о цѣли и назначеніи человѣка, о
томъ, чего нужно искать, къ чему стремиться въ жизни,
что въ ней особенно цѣнить и любитъ, почти никто не за-
думывался. Громадное большинство общества легкомысленно
гонялось за ближайшими внѣшними радостями и утѣхами,
не помышляя о томъ, что для того, чтобы жить истинно
по-человѣчески, необходимо разрѣшить вопросы жизни, эти
роковые тревожные вопросы, не дающіе спокойно спать ни
одному человѣку съ претензіей на умъ и чувство. Нужно
имѣть нравственныя убѣжденія, создать міровоззрѣніе. А
строитъ его можно единственно на почвѣ самопознанія. Познай
самого себя, говорилъ Пироговъ современному обществу,
разберись безпристрастно въ своей душѣ, произведи судъ
надъ собой, и ты выйдешь на надлежащую дорогу въ дѣлѣ
своего обновленія и возрожденія. «Ищи бытъ и будь чело-
вѣкомъ». Нужно сознать и побѣдить присущую человѣку
двойственность, противорѣчивость между внѣшнимъ и вну-
треннимъ я, между влеченіемъ инстинктовъ и силою воли.
Борьба съ двойственностью нашей природы—основная задача
нашей дѣятельности. Гармонія интересовъ подъ руковод-
ствомъ высокаго идеала, миръ въ душѣ при проникновеніи
свободной научной истиной—вотъ въ чемъ настоящая чело-
вѣчность. Въ раскрытіи ея въ каждомъ человѣкѣ и состоитъ
истинное воспитаніе. Оно покоится на убѣжденіи, что съ
раннихъ лѣтъ нужно подчинять матеріальную сторону при-
роды духовной, нравственной; что наука есть не простой

сборникъ знаній, а мощное средство дѣйствовать на всю
нравственную сторону воспитываемыхъ; что такое воспи-
таніе такъ же необходимо, какъ хлѣбъ и соль, для всѣхъ,
безъ различія національности, сословій и состояній.
Перевоспитаніе людей въ духѣ истинной гуманности воз-
можно лишь при преобладающемъ положеніи въ обществѣ
школы. Школа, будучи дочерью общества, должна быть и
его матерью, руководитъ взглядами и убѣжденіями буду-
щихъ поколѣній. Школа не есть лѣпная фабрика, пригото-
вляющій товаръ—людей на обыденную потребу общества.
Еслибы школа взяла и признала жизнь такою, какова она
есть, и на этомъ остановилась, то школа попала бы въ раб-
скую зависимость отъ настоящаго и признала бы надъ собою
безусловное первенство жизни. Но школа не можетъ имѣть
въ виду только одно ближайшее настоящее, вопіющія со-
временныя нужды; школа должна служить прогрессу, имѣть
въ виду будущее, быть виднымъ дѣятелемъ въ усовершен-
ствованіи общества. «И отцы, и общество, и государство
должны стремиться возстановить смыслъ и права школы,
проистекающіе изъ самой жизни. Должно возстановить прямое
назначеніе школы —быть руководителемъ жизни на пути къ
будущему».
Такое высокое положеніе школы въ обществѣ обусловли-
вается самою сущностью ея дѣятельности — сообщеніемъ
молодымъ поколѣніямъ науки, свободной по самой своей
природѣ, независимой ни отъ какихъ авторитетовъ. Пиро-
говъ былъ защитникомъ всемогущества науки, глубокаго и
всесторонняго вліянія знанія на всю природу человѣка.
«Общество только тогда и начинаетъ жить, а не просто
расти, когда все, чѣмъ оно живетъ — языкъ, вѣра, обычаи
и преданіе, слагается въ науку». Наука составляетъ основу
всего воспитанія, между прочимъ и нравственнаго, въ наукѣ
кроется такой дѣятельный нравственно-воспитательный эле-
ментъ, который никогда не пропадетъ, каковы бы ни были ея
представители. Лишь бы наставникъ сумѣлъ довести науч-

ную истину до пониманія учащагося: она уже не останется
безъ дѣйствія, потому что во всякой истинѣ, отвлеченной и
чувственной, есть доля воспитательно-образовательной силы.
Наука беретъ свое и, дѣйствуя на умъ, дѣйствуетъ и на
нравы. Поэтому систематическая передача знанія есть первая
и главнѣйшая обязанность преподавателя; поэтому настав-
ники, преподаватели науки, должны быть вмѣстѣ и воспита-
телями; поэтому школа, мѣсто сообщенія научнаго знанія,
должна давать тонъ жизни, ею руководитъ, ее направлять.
Все будущее страны находится въ рукахъ школы.
Конечно, школа должна давать образованіе вполнѣ гу-
манное, истинно общечеловѣческое, чуждое профессіонализма,
сословности и узкаго націонализма. Жизнь такъ разнообразна
и измѣнчива, что постоянно требуетъ полноты и всесторон-
няго развитія человѣческихъ способностей. Все прикладное
изливается и переходитъ въ плотъ и кровь только при
единственномъ и непремѣнномъ условіи всесторонняго раз-
витія. Только тогда мы можемъ быть спокойны за успѣхъ
въ будущемъ, только тогда можемъ ожидать истиннаго про-
гресса въ нашемъ обществѣ, когда приложеніе знаній будетъ
проистекать само собой, безъ всякой искусственной и на-
сильственной моделировки незрѣлыхъ умовъ и понятій. Чело-
вѣческому духу, всесторонне развитому, присуща наклон-
ность употреблять и примѣнять пріобрѣтенное безъ всякой
насильственной подготовки. Словомъ профессіональное образо-
ваніе, какъ полезное практическое примѣненіе общаго, явится
само собой.
Настоящая школа, какъ имѣющая дѣло лишь съ наукой,
продуктомъ общечеловѣческимъ, по самому своему существу
должна стоятъ выше сословныхъ притязаній и національной
исключительности. «Въ дѣлѣ воспитанія, въ дѣлѣ обученія
дѣтей и юношей національности нѣтъ; всѣ дѣти равны, кто бы
ни были ихъ отцы и матери», говорилъ Пироговъ. Въ рѣчи
въ бердиневскомъ еврейскомъ училищѣ онъ спрашивалъ: от-
куда происходятъ недружелюбіе, вражда и ненависть одной

націи противъ другой? И отвѣчалъ, что причина та же самая,
которая производитъ несогласіе, зависть и вражду между
различными классами одного и того же народа, т.-е. при-
чина лежитъ въ сословномъ началѣ, глубоко вкоренившемся
въ человѣческомъ обществѣ, такъ что каждая нація въ гла-
захъ другой представляетъ собою и другое, враждебно на-
строенное, сословіе. Во времена наибольшей разности со-
словій господствовала и наибольшая національная ненависть.
«Съ тѣхъ поръ», говорилъ Пироговъ: «какъ я выступилъ на
поприще гражданственности путемъ науки, мнѣ всего про-
тивнѣе были сословныя предубѣжденія, и я невольно пере-
несъ этотъ взглядъ и на различія національныя. Какъ въ
наукѣ, такъ и въ жизни... я никогда не думалъ дѣлать раз-
личія въ духѣ сословной и національной исключительности...
Эти убѣжденія, какъ слѣдствіе моего образованія, выработав-
шись цѣлою жизнью, сдѣлались для меня уже второю на-
турою и не покинутъ меня до конца жизни».
На такихъ началахъ должна построиться школа, чтобы
стать руководительницею жизни, потребность такъ учиться
и просвѣщаться должна стать инстинктивною потребностью
всего общества, какъ и потребность питаться; въ такомъ
просвѣщеніи ученье, образъ и свѣтъ должны замѣнить въ
понятіи воспитанія матеріальное представленіе о питаніи,
приличномъ тѣлу, а не духу. Этотъ духовный свѣтъ учи-
теля должны передавать молодымъ поколѣніямъ съ любовію
и довѣріемъ, съ глубокимъ уваженіемъ къ человѣческому
достоинству и нравственной свободѣ каждаго человѣка, и
большого и малаго. Самъ Пироговъ почиталъ человѣчность
въ каждомъ человѣкѣ: онъ говорилъ, что «личность одина-
ково неприкосновенна и въ ребенкѣ и во взросломъ», онъ
никогда не приказывалъ, а убѣждалъ, онъ приравнивалъ
дѣятельность попечителя учебнаго округа къ дѣятельности
миссіонера, а не начальника; онъ любилъ учащихся, довѣ-
рялъ ихъ природнымъ стремленіямъ, не смущался ихъ увлече-
ніями. Его глубоко интересовало дѣтство, процессъ его раз-

витія. Сближеніе съ дѣтьми освѣжаетъ, молодитъ душу, а
родителямъ и педагогамъ даетъ возможность пріобрѣсти
весьма цѣнныя знанія. «О, еслибы всѣ родители и педагоги
по призванію вошли въ этотъ таинственныя храмъ еще дѣв-
ственной души человѣка! Сколько новаго и неразгаданнаго
еще узнали бы они! Какъ обновились бы, какъ поумнѣли бы
сами»!
Молодежь Пироговъ не только любилъ, но и уважалъ.
Прощаясь со студентами Кіевскаго университета, Пироговъ
сказалъ, что онъ, старѣясь, не утратилъ способности пони-
мать чужую молодость, любить и, главное, уважать ее. «Мы
всѣ знаемъ, что нужно почитать стариковъ; но не всѣ зна-
ютъ, что и молодость должно уважать... Кто не забылъ своей
молодости и изучалъ чужую, тотъ не МОРЪ не различать въ
ея увлеченіяхъ стремленій высокихъ и благородныхъ, не могъ
не открыть въ ея порывахъ явленій той грозной борьбы, ко-
торую суждено вести человѣческому духу за дорогое ему
стремленіе къ истинѣ и совершенству». И Пироговъ увѣ-
рилъ студентовъ, что не имѣлъ основаній измѣнить свое
убѣжденіе и свой образъ дѣйствій, построенный на этомъ
убѣжденіи.
Относясь съ такой глубокой симпатіей къ воспитатель-
нымъ возрастамъ, только что приступающимъ къ изученію
науки, Пироговъ, понятно, столь же сочувственно относился
и къ органамъ научнаго развитія — ученому сословію и
высшимъ школамъ, въ частности къ университетамъ, нахо-
дящимся въ самой тѣсной связи съ обществомъ. Универси-
тетъ лучше выражаетъ современное общество, среди кото-
раго онъ существуетъ, чѣмъ всѣ другія учрежденія. Взгля-
нувъ на университетъ глубже, можно вѣрно опредѣлить и
духъ общества, и всѣ общественныя стремленія, и духъ вре-
мени. «Общество видно въ университетъ, какъ въ зеркалѣ
и перспективѣ. Университетъ есть лучшій барометръ обще-
ства. Если онъ показываетъ такое время, которое не нра-
вится, то за это его нельзя разбивать или прятать,—лучше

все-таки смотрѣть и, смотря по времени, дѣйствовать». По-
этому Пироговъ особенно желалъ сближенія жизни универ-
ситета съ жизнью страны. При разрѣшеніи университетскаго
вопроса задача состоитъ не въ томъ, чтобы составитъ одинъ
«общій уставъ россійскихъ университетовъ», а въ томъ,
чтобы найти на дѣлѣ особенности каждаго, предоставивъ
каждому развивать свою дѣятельность на просторѣ и на
свободѣ. Чѣмъ свободнѣе, чѣмъ менѣе будетъ регламенти-
рована дѣятельность университетовъ, тѣмъ яснѣе выразится
характеръ каждаго, и тѣмъ болѣе каждый университетъ бу-
детъ соотвѣтствовать потребностямъ общества. Исходя изъ
этого начала, Пироговъ защищалъ гласность въ универси-
тетскихъ дѣлахъ, съѣзды профессоровъ, связь университета
съ Академіей наукъ и гимназіями, автономію университетской
коллегіи и пр.
Такъ Пироговъ всюду, во всѣхъ людяхъ, искалъ чело-
вѣка и человѣчность, искалъ вѣчную, а не временную правду,
такъ понималъ науку и образованіе. Очевидно, мы имѣемъ
въ немъ убѣжденнаго гуманиста-педагога и притомъ интел-
лектуалиста чистой воды. Идеи Пирогова произвели въ свое
время сильное впечатлѣніе на общество, его статья «Вопросы
жизни» перепечатывалась и обсуждалась разными органами,
его другія статьи также привлекали общественное вниманіе.
Несомнѣнно, онъ далъ значительный толчокъ русской педаго-
гической мысли. Но постепенно движеніе, произведенное имъ
въ педагогической сферѣ, становилось медленнѣе, сглажива-
лось. А нынѣ что Пироговъ для насъ—совсѣмъ дѣло прошлое
или идейно живъ еще? Ушли мы дальше этого гуманиста или
попятились назадъ? Бывшіе дѣятели бываютъ двухъ родовъ:
одни скоро забываются, а если и не скоро, то все же ихъ
духовныя обликъ, отодвигаясь въ даль временъ прошедшихъ,
тускнѣетъ, расплывается, новое общество становится выше
ихъ, и они, наконецъ, окончательно поступаютъ въ вѣдѣніе
историковъ и архиваріусовъ; другіе, къ удивленію, отходятъ
отъ насъ не въ прошедшее. а въ будущее, становятся не

позади, а далеко впереди насъ. Этимъ покойникамъ еще пред-
стоитъ жизнь, ихъ время еще придетъ, т. е. осуществленіе
ихъ идей, еще не выполненныхъ въ настоящемъ, принадле-
житъ будущему. Они могутъ быть сравнены съ виѳлеемской
звѣздой, показывавшей путь волхвамъ къ истинѣ—Христу.
Ко второму роду покойниковъ принадлежитъ Пироговъ. Когда
мы сравнимъ пироговскія идеи и начала о воспитаніи и наукѣ
съ раздающимися нынѣ отовсюду голосами о значеніи націо-
нализма, церковности, сословности, о господствѣ въ жизни
не высокаго идеала и самоанализа, а грубой физической силы,
тогда неизбѣжно припоминаются и пироговскіе вопросы:
А гдѣ же человѣкъ? Въ чемъ же человѣчность? Человѣка
нѣтъ, онъ опять пропалъ, затерялся, какъ во времена Пиро-
гова, и новый Пироговъ опять долженъ отыскивать его, ука-
зывать обществу и повторять пироговскій призывъ: «Ищи
быть и будь человѣкомъ»!

Н. И. Пироговъ, какъ предшественникъ педологи-
ческаго движенія.
«Истиннаго прогресса, — говорилъ Пироговъ, — мы мо-
жемъ достичь однимъ единственнымъ путемъ—воспитанія.
Кто истинно любитъ отечество, для кого грядущее потом-
ство проявляетъ собою идею земного безсмертія, тотъ дол-
женъ и милосердіе посвятить исключительно дѣтямъ».
Современная Пирогову постановка воспитанія не удовле-
творяла его. Онъ призывалъ всѣхъ дѣятелей школы глубже
проникнуться сознаніемъ основной задачи воспитанія—со-
здамъ людей въ истинномъ смыслѣ этого слова, для чего
прежде всего необходимо считаться съ личностью не только
учителя, но и ученика. «Живою силой личности,—говорилъ
Пироговъ,—я предлагаю обновить среду наставниковъ сверху;
въ этой же одной силѣ вижу возможность и преобразованія
среды учащихся—снизу».
Недостаточное знаніе дѣтской психики Пироговъ считалъ
одной изъ главныхъ причинъ плохого состоянія школьнаго
дѣла. «Особый дѣтскій міръ и прежде для взрослыхъ также
мало существовалъ, какъ и теперь. Но не лучше-ли—передъ
Богомъ и человѣчествомъ—замѣнить всѣ искусственныя по-
пытки нашего собственнаго воображенія воспитаніемъ, осно-
ваннымъ на законахъ дѣвственно-фантастическаго міра ди-
тяти?.. Въ наше время, когда глубокіе умы посвятили себя
изученію даже умалишенныхъ, когда начинаетъ обнаружи-
ваться, что и эти отверженцы нашего общества имѣютъ
свою собственную логику, свою послѣдовательность въ дѣй-
ствіяхъ, когда наука, проникнувъ въ ихъ особый міръ, ищетъ

въ немъ связи съ нашимъ,—должны-ли мы,—говорю—именно
теперь оставаться хладнокровными къ духовному міру на-
шихъ дѣтей и не изучать его во всѣхъ возможныхъ на-
правленіяхъ?» *).
Это горячее желаніе Пирогова теперь осуществляется.
Мы являемся свидѣтелями событій величайшей важности.
Ученые различныхъ спеціальностей, педагоги различныхъ
странъ, общественные дѣятели и простые представители се-
мей—объединяются подъ однимъ общимъ лозунгомъ: «we дѣти
для школы, а школа—для дѣтей". Мы видимъ цѣлый рядъ
упорныхъ усилій, направленныхъ къ планомѣрному изученію
особенностей дѣтскаго и школьнаго возраста. На нашихъ
глазахъ—сначала въ Амёрикѣ, а затѣмъ и въ Европѣ—за-
родилась новая обширная область научныхъ знаній о ребенкѣ,
какъ предметѣ воспитанія. Въ разработкѣ этой новой науки—
педологіи—принимаютъ участіе всѣ культурныя страны. И мы
видимъ теперь, какъ правъ былъ Пироговъ, такъ ясно со-
знававшій тѣсную связь между «живою личностью» ученика
и «живою личностью» учителя. Какъ только, подъ вліяніемъ
близкаго знакомства съ нею, ожила въ сознаніи педагоговъ
личность ученика, — проснулась, воспрянула и оживилась
творческой мыслью и личность учителя. Америка, которая
еще такъ недавно стояла въ хвостѣ міровой педагогической
работы, теперь, подъ вліяніемъ охватившихъ ее педологиче-
скихъ стремленій, заняла почетное мѣсто въ современной
педагогикѣ. Экспериментально-педагогическое движеніе, еще
такъ недавно начавшее свои завоеванія въ Европѣ, уже
успѣло дать намъ цѣлый рядъ новыхъ педагогическихъ про-
блемъ и послужило толчкомъ для многихъ начинаній практи-
ческаго характера. На почвѣ изученія дѣтской природы, въ
трудной работѣ обоснованія педагогики на антропологиче-
скихъ данныхъ, совершается невиданный прежде обмѣнъ тру-
довъ представителей разныхъ странъ и спеціальностей. Въ
*) „Бытъ и казаться", 174.

задачахъ національнаго воспитанія, преслѣдуемыхъ отдѣль-
ными народами, все больше и больше сознается единая,
общечеловѣческая основа.
Не будемъ же забывать этой тѣсной связи между основ-
ными завѣтами Пирогова—создавать людей въ истинномъ
смыслѣ этого слова—и его призывомъ къ внимательному и
всестороннему изученію законовъ, управляющихъ развитіемъ
душевной жизни учащихся. Вспомнимъ, что пренебреженіе
знаніемъ личности учениковъ у насъ всегда шло рядомъ съ
забвеніемъ всѣхъ лучшихъ завѣтовъ Пирогова. Не будемъ
смущаться необыкновенной трудностью и сложностью стоя-
щей передъ нами работы—изученія нашихъ дѣтей. И пусть
воспоминаніе о свѣтломъ образѣ Пирогова, такъ тѣсно объ-
единившее всѣхъ насъ, послужитъ новымъ источникомъ силъ
для этой работы.

Н. И. Пироговъ о значеніи женщины въ воспитаніи.
Пироговъ признавалъ «самой высокой, послѣ религіи, сто-
роной общественной жизни—воспитаніе и сѣтовалъ на то,
что въ русской жизни ему отводятъ или слишкомъ мало вни-
манія, или смотрятъ на дѣло воспитанія слишкомъ узко, мате-
ріально.
«й богатые, и бѣдные, всѣ мы немногое, оченъ немногое,
приносимъ въ жертву воспитанію нашихъ дѣтей! Просвѣще-
ніе ума и образованіе естъ для насъ не цѣлъ высокая жизни,
а только средство,—и то невѣрное,—къ улучшенію мате-
ріальнаго бытаъ.
Онъ ставитъ вопросы воспитанія широко, человѣчно, безъ
фразъ и доктринерства, съ той глубокой искренностью, съ
тѣмъ исканіемъ идеала и высшей правды, какія мы едино-
душно признали за Пироговымъ, и съ той рано развившейся
въ немъ брезгливостью къ національному хвастовству, ухар-
ству и шовинизму, которую онъ самъ за собой отмѣчаетъ въ
своей автобіографіи.
Признавая громадную трудность и сложность вопросовъ
воспитанія, подчеркивая всю важность и отвѣтственность
роли воспитателя, отвергая педагогическую рецептуру, от-
вергая моду и фанатизмъ въ дѣлѣ педагогическомъ, Пиро-
говъ вмѣстѣ съ тѣмъ, усмотрѣвъ чудныя дарованія и равно-
цѣнныя съ мужскими духовныя силы женщины, желаетъ ви-
дѣть ее рѣшающей трудныя задачи воспитанія.
«Пустъ женщины поймутъ свое великое назначеніе,—пи-
салъ онъ,—въ вертоградѣ человѣческой жизни. Пустъ поймутъ
онѣ, что, ухаживая за колыбелью человѣка, учреждая игры

его дѣтства, научая его уста лепетать и первыя слова, и
первую молитву, — дѣлаются главными зодчими общества.
Краеугольнымъ каменъ кладется ихъ руками. «Къ вамъ, матери
семействъ, — говоритъ Пироговъ въ статьѣ «Быть и ка-
заться»—относится преимущественно мой совѣтъ: вмѣсто
того, чтобы посылать вашихъ дѣтей на театральную или
бальную сцену, ступайте сами за кулисы дѣтской жизни.
Наблюдайте отсюда за первымъ ихъ лепетомъ и первыми дви-
женіями души; наблюдайте ихъ здѣсь и тогда, когда они воз-
вратятся къ вамъ, утомленныя играми и всегда готовыя снова
ихъ начатъ».
"Только близорукое тщеславіе людей, строя алтари ге-
роямъ, смотритъ на матъ, кормилицу и няньку, какъ на
второстепенный, подвластный классъ, Только торговый мате-
ріализмъ и невѣжественная чувственность видятъ въ жен-
щинѣ существо подвластное и ниже себя".
Но для того, чтобы выступать въ роли воспитательницы,
чтобы помочь ребенку своему бытъ человѣкомъ, чтобы помочь
ему познать себя, вникнутъ въ свою индивидуальность, вмѣ-
стѣ съ нимъ рѣшитъ вопросы ивъ чемъ состоитъ цѣлъ нашей
жизни? Какое наше назначеніе? Къ чему мы призваны? Чего
должны искать?»— для этого женщинѣ столь-же необходимо,
какъ и для мужчины, раннее развитіе мышленія и воли.
«Чтобы услаждать сочувствіемъ жизнь человѣка, чтобы
бытъ сопутницей въ борьбѣ,—ей нужно искать искусства
понимать, ей нужна самостоятельность воли, чтобы жертво-
вать; мышленіе—чтобы избирать и чтобы имѣть ясную и
свѣтлую идею о цѣли воспитанія дѣтей». И для пріобрѣ-
тенія такихъ свойствъ Пироговъ указалъ на необходимость
кореннымъ образомъ измѣнить женское воспитаніе, въ кото-
ромъ заключается воспитаніе всего человѣчества.
По широтѣ и человѣчности своей натуры, по отсутствію
крѣпостническихъ чертъ характера, Пироговъ естественнымъ
образомъ приходитъ къ признанію равноправія мужчинъ и
женщинъ.

Въ автобіографіи Пирогова мы находимъ интересный
эпизодъ изъ того времени, когда Пироговъ въ Берлинскомъ
университетѣ готовился къ профессурѣ. Анатомическій театръ
при Берлинскомъ университетѣ не посѣщали въ тѣ времена
ни профессора, ни студенты; главнымъ, почти единственнымъ
посѣтителемъ <его, знатокомъ анатоміи, мастерски умѣющимъ
вылущивать кости, была нѣкая г-жа Фогельзангъ; ей много
былъ обязанъ Пироговъ своими обширными познаніями по
анатоміи.
Пироговъ утверждалъ и, конечно, на основаніи опыта, что
главный нашъ воспитатель и учитель—жизнь. И эти воспи-
тывающія впечатлѣнія жизни благопріятно для женщины отра-
зились въ педагогическихъ и общественныхъ взглядахъ Пи-
рогова.
Онъ признавалъ, что женщина, получивъ надлежащее обра-
зованіе и воспитаніе, можетъ такъ-же хорошо усвоить себѣ
научную, художественную и общественную культурность, какъ
и мужчина.
Дѣятельность сестеръ милосердія подъ Севастополемъ
укрѣпила въ Пироговѣ убѣжденіе въ великой духовной силѣ
женщинъ. Двадцать лѣтъ спустя послѣ Севастопольской кам-
паніи, въ 1876 году Пироговъ писалъ баронессѣ Раденъ:
«Результатъ! эти (дѣятельность сестеръ) доказываютъ,
что до сей поры мы совершенно игнорировали чудныя даро-
ванія нашихъ женщинъ. Эти дарованія ясно доказываютъ,
что современный женскій вопросъ и тогда уже былъ въ пол-
номъ правѣ требовать своего raison d'etre...
To, что противники благоразумной эмансипаціи женщины
еще до сегодня утверждаютъ, будто бы велика разница въ
организаціи половъ, напр., меньшій вѣсъ мозга и проч.,—это
нечего братъ во вниманіе, и это никогда не выдержитъ
серьезной критики...
Женщина съ мужскимъ образованіемъ и даже въ мужскомъ
платьѣ всегда должна оставаться женственной и никогда не
пренебрегать развитіемъ лучшихъ дарованій своей женской

природы. И я рѣшительно не вижу, почему одинаковое обще-
ственное положеніе женщины съ мужчиной можетъ помѣ-
шать такому развитію».
Освѣжающей струей упали на русскую жизнь педагоги-
ческіе и общественные взгляды Пирогова. Лучшая часть
русскаго общества къ сердцу приняла его завѣтъ: "мы
должны вернутъ женщинѣ съ лихвою то, что наши предки
у нея отняли».
Крушеніе крѣпостного строя и общій высокій подъемъ
прогрессивныхъ стремленій въ 60-ые года кореннымъ обра-
зомъ измѣнили положеніе русской женщины. Создалось жен-
ское образованіе низшее и среднее, а затѣмъ и высшее. Co
временъ первыхъ статей Пирогова по сегодня явились сотни
тысячъ учащихся дѣвочекъ и десятки тысячъ женщинъ учи-
тельницъ. Начальное образованіе почти всецѣло находится
въ рукахъ женщинъ. Женщина выступила на самыхъ разно-
образныхъ поприщахъ умственнаго труда и съ честью вы-
полняла и выполняетъ взятыя на себя обязанности. Женщина
проникла въ святилище знаній—въ университетъ. Мы живемъ
наканунѣ гражданскаго и политическаго равноправія женщины.
Создалась та возможность полнаго перевоспитанія жен-
щины, а вмѣстѣ съ тѣмъ и всеобщаго перевоспитанія, о
которой говорилъ Пироговъ.
Идеалы воспитанія Пирогова — въ значительной мѣрѣ
идеалы будущаго. Обязанность русской женщины, освобож-
денной по слову Пирогова, —и за полвѣка пріобрѣтшей
столько знаній, опыта и значенія, — обязанность русской
женщины, русской матери постараться осуществить идеалы
великаго педагога.
Пироговъ основнымъ вопросомъ человѣческой жизни ста-
вилъ религіозные вопросы, и въ своей автобіографіи онъ
пространно и интересно говоритъ намъ о своихъ религіоз-
ныхъ переживаніяхъ.
Эти переживанія, смотря по возрасту, бываютъ мучи-
тельны, порой трагичны. Женщина —мать должна серьезно

остановиться на этихъ вопросахъ, умѣть понять своихъ дѣтей,
поддержать, руководить въ этихъ интимныхъ, глубокихъ
переживаніяхъ, имѣя за собой душевный и умственный опытъ
и научное развитіе.
Пироговъ безгранично высоко ставилъ науку. Русская мать,
слѣдуя завѣту Пирогова, должна чутко прислушиваться,
серьезно вникать во все то, что наука скажетъ ей относи-
тельно воспитанія и образованія дѣтей. Опираясь на данныя
науки, которыя такъ поразительно ярко и убѣдительно гово-
рятъ о пагубномъ вліяніи алкоголя на дѣтскій организмъ, о
трагической зависимости дѣтской судьбы отъ алкоголизма
родителей, русская мать должна потребовать, чтобы школа
оградила здоровье и жизнь ея дѣтей, чтобы сдѣлалась обяза-
тельной въ школѣ проповѣдь трезвости. Пусть женщины—
матери являются усердными и многотысячными читательни-
цами книгъ, касающихся вопросовъ воспитанія, и много-
численными посѣтительницами научныхъ аудиторій.
50 лѣтъ тому назадъ Пироговъ сожалѣлъ о томъ, что у
насъ нѣтъ того, безъ чего живется трудно и намъ, и нашимъ
дѣтямъ—что у насъ нѣтъ традицій воспитанія, которыя есть
у евреевъ и у западныхъ народовъ.
Задачи русской матери—выработать эти традиціи воспита-
нія и поставить русскихъ дѣтей подъ истинное культурное воз-
дѣйствіе, для котораго нужны,—говоря словами Пирогова,—не
абстрактный принципъ, не возвышенное пробужденіе сердца,
а непрестанная и хорошо распредѣленная дѣятельность. Пи-
рогова всего болѣе удручало или равнодушіе въ вопросахъ
воспитанія или же односторонняя разрушительная критика.
Пироговъ желалъ, «чтобы общество сознательно участво-
вало въ достиженіи идеала воспитанія, безъ полнаго сознанія
котораго новое вино будетъ вливаться въ старые мѣхи, и
всѣ усилія сдѣлать ветхое новымъ останутся тщетными».
Слѣдуя завѣту Пирогова, русская мать пусть выступитъ рѣ-
шительно и энергично въ вопросахъ воспитанія, пусть подаетъ
свой голосъ по школьному вопросу, который такъ жгуче

близко касается ея дѣтей,—въ родительскихъ комитетахъ, въ
училищныхъ совѣтахъ, въ Государственной Думѣ и въ прессѣ,
конечно. И если были выслушаны и приняты во вниманіе
заявленія женскія по вопросамъ измѣненія правъ наслѣдо-
ванія, раздѣльнаго жительства супруговъ, политическаго
равноправія, то еще болѣе вниманія окажутъ ея голосу по
школьному дѣлу.
Пироговъ желалъ видѣть молодое наколѣніе серьезнымъ,
вдумчивымъ, любознательнымъ, жизнерадостнымъ. Онъ желалъ,
чтобы въ дѣтяхъ развита была всесторонняя внимательность,
которая спасаетъ человѣка отъ погруженія въ эгоизмѣ, а
также,—чтобы дѣтей и юношей оберегали отъ загрязняющихъ
воображеніе впечатлѣній. Пирогова ужаснуло-бы то повѣтріе
натъ-пинкертоновщины, преступности и самоубійству какое
омрачило русскую жизнь. Онъ указалъ-бы снова на недостатки
воспитанія, и мы снова услышали-бы его призывъ къ жен-
щинѣ, ко всему обществу—отдаться усердно, всей душой
дѣлу воспитанія, чтобы умѣть отвѣчать на зло не безсиліемъ
и растерянностью, а борьбой и побѣдой.
Почитая память Пирогова, а русская женщина не можетъ
не чтитъ его памяти: она такъ многимъ ему обязана, почи-
тая память 'Пирогова, русская интеллигентная матъ (я не
говорю уже о вооруженныхъ знаніями, опытомъ, значеніемъ)
выступитъ усердной, неутомимой, убѣдительной работницей
на необозримое и еще, по настоящему, не воздѣланное поле
воспитанія дѣтей.
И пока у нея еще не сложилось свое продуманное и
выстраданное credo, да будутъ такимъ credo для нея слова
нашего обоятельнаго мудреца Пирогова:
«Идеалъ воспитанія—быть человѣкомъ»!
Это идеалъ не новый, но и не недостижимый. Для дости-
женія нужны: серьезный взглядъ на жизнь, полное сознаніе
нравственной необходимости воспитанія, содѣйствіе (соли-
дарность) духовное и матеріальное, теплая вѣра въ вѣчную
истину и добро.

Взгляды Н. И. Пирогова на организацію школьнаго
дѣла.
Мы привыкли называть педагогику «живымъ дѣломъ»,
но не всегда отдаемъ себѣ отчетъ въ томъ, что составляетъ
условіе этой жизненности Школьный организмъ, подобно
другимъ общественнымъ организмамъ—администраціи, суду,
церкви и т. д., живетъ тогда, когда онъ развивается, а раз-
витіе зависитъ въ свою очередь оттого, насколько гибки
при своей прочности и легки при своей устойчивости всѣ,
такъ сказать, тѣлесные органы, съ помощью которыхъ фун-
кціонируетъ, напр., школа или судъ. Безсиленъ духъ, идеалъ,
не воплощающійся ни въ какой организаціи, безсильна форма,
не организованная идеаломъ; она, по словамъ Пирогова, «безъ
сознательныхъ идеальныхъ стремленій печальна, безцвѣтва
и безплодна». Трудность жизненнаго согласія идеала съ
формою тѣмъ болѣе значительна, что идея въ ея безплот-
номъ бытіи легко и быстро можетъ уступитъ мѣсто другой
идеѣ, а формы, въ данномъ случаѣ формы школьной орга-
низаціи, при своей громоздкости не могутъ съ такою же
быстротой замѣняться другими.
Наши педагогическіе идеалы уходятъ въ лучезарную даль
будущаго, наша педагогическая дѣйствительность грозитъ
повтореніемъ мрачнаго прошлаго, и вопросъ о примиреніи
идеи съ формой особенно интересенъ теперь, когда реорга-
низаціи школьнаго дѣла стоитъ на очереди дня.
Теперь цѣнно всякое указаніе въ этомъ отношеніи, и по-
тому вполнѣ естественно обратиться для такого указанія къ
сочиненіямъ Пирогова, педагога-теоретика и педагога-прак-

тика, человѣка, который въ языческой древности могъ по-
чувствовать родственный современномъ міру идеализмъ, а
при разрѣшеніи вопросовъ практики, въ частности практики
педагогической, руководился правиломъ «ничего ни отвергать,
ни признавать безусловно».
«Что однажды кончилось», сказалъ онъ, «тому уже про-
долженія впредь—нѣтъ». Но отвергая нѣкоторыя частности
въ практическихъ выводахъ Пирогова, частности не безу-
словно признававшіяся имъ, и внося поправки, не безусловно
имъ отвергнутыя, мы можемъ ясно почувствовать преем-
ственную связь нашихъ вопросовъ жизни съ педагогическими
идеями Пирогова.
Прежде всего отъ государственной системы образованія
Пироговъ требовалъ, чтобы въ основныхъ своихъ положе-
ніяхъ она была свободна отъ безцвѣтности и безхарактер-
ности идейнаго эклектизма. И въ этомъ онъ глубоко правъ.
Эклектизмъ опасенъ тѣмъ, что, при практическомъ проведеніи
его въ жизнь, въ концѣ концовъ никто не знаетъ, какіе
элементы нужно ослабить, устранитъ или усилить, чтобы
исправитъ для всѣхъ осязательное общее несовершенство
школы, и приходится даже заграждать всякіе пути къ испра-
вленію, ссылаясь на то, что школа наша такова, какую Богъ
далъ. Религіозный человѣкъ былъ Пироговъ, но никогда бы
не рѣшился онъ на такіе аргументы. «Живою силою лич-
ности» предлагалъ онъ обновить школу—и притомъ одно-
временно—сверху и снизу—отъ университета до начальной
школы, слѣдовательно не такъ, чтобы сначала заняться началь-
ной школой, потомъ положеніемъ объ учительскомъ жалованіи
въ средней школѣ, объ университетской автономіи, о реформѣ
гимназій и университетской прачешной. Нѣтъ вѣдомствен-
наго, а есть государственныя вопросъ о народномъ образо-
ваніи, нѣтъ разныхъ типовъ и качествъ школъ, а есть одна
система школьной организаціи, и «идеально-нормальное со-
стояніе просвѣщенія въ обществѣ было бы то, если бы всѣ,
безъ различія, однимъ путемъ вступали въ жизнь: путемъ

университетскимъ. Это значило бы, что всѣ, безъ различія
сословій и состояній, были бы обязаны пройти общій универ-
ситетскій курсъ, поступитъ въ университетъ, избрать одинъ
изъ его факультетовъ и потомъ уже войти въ жизнь, слѣдуя
одному избранному пути. Этимъ обязательнымъ для всѣхъ
гражданъ способомъ просвѣщеніе равномѣрно распространи-
лось бы черезъ всѣ среды общества».
Эти слова подсказаны Пирогову его беззавѣтной вѣрой
въ благотворное значеніе науки. Наука это продуктъ врожден-
наго стремленія къ истинѣ, она должна бытъ свободна, и
только въ Китаѣ глава государства можетъ возомнить, что
онъ и центральная власть науки, и высшій научный авто-
ритетъ.
Пироговъ признаетъ несимпатичныя ему политическія
ученія научными заблужденіями, но возстаетъ противъ «по-
лицейской точки зрѣнія» и считаетъ «нонсенсомъ вмѣша-
тельство государства» въ такихъ случаяхъ; онъ называетъ
нигилизмъ болѣзнью науки, но убѣжденъ, что болѣзнь науки
излѣчивается только наукой. ,
Вѣра въ науку дѣлаетъ Пирогова чрезвычайно рѣдкимъ
исключеніемъ среди административныхъ сферъ министерства
просвѣщенія, и именно эта вѣра заставляетъ его постоянно
повторятъ, что никакое сословіе, никакая національность не
должны подвергаться искусственному стѣсненію въ стрем-
леніи къ просвѣщенію, что это въ нашей обширной, но
малокультурной странѣ «есть по истинѣ величайшій полити-
ческій абсурдъ, ведущій только къ деморализаціи какъ стѣс-
ненной, такъ и стѣсняющей среды». Такъ высказывается
Пироговъ и по вопросу, всегда у насъ очень щекотливому,—
о школьномъ образованіи евреевъ. Напоминая, что въ каж-
домъ механизмѣ необходимо возможно полное устраненіе
тренія, Пироговъ примѣняетъ это положеніе и къ механизму
школьной системы, а неравномѣрное, по искуственно создан-
нымъ условіямъ, образованіе различныхъ сословныхъ и націо-
нальныхъ группъ, устанавливая «монополію привилегирован-

ныхъ кастъ» какъ разъ и увеличиваетъ треніе въ обществен-
номъ и школьномъ механизмѣ. Въ этомъ Пироговъ продолжаетъ
оставаться правымъ и до настоящаго времени.
Для правильнаго рѣшенія вопросовъ, касающихся школь-
ной организаціи, по его мнѣнію, нужно «принятъ за аксіому,
столъ же важную и въ педагогическомъ, и въ нравствен-
номъ, и въ государственномъ отношеніи, что ученіе до
извѣстнаго возраста должно быть одно и то же для всѣхъ
сословій и для всѣхъ состояній». Во избѣжаніе недоразумѣ-
ній не слѣдовало бы даже называть низшія школы на-
родными, а говорить вообще о первоначальномъ или
элементарномъ образованія. Явно враждебно относится
Пироговъ къ оффиціальнымъ устроителямъ школы, которые
не на словахъ только, но и на дѣлѣ стараются для воспи-
танія низшихъ сословій создать особыя школы, выключенныя
изъ связи съ другими учебными учрежденіями и предна-
значенныя для подготовки къ практической, или, какъ пряма
договариваетъ Пироговъ, «къ меркантильной жизни». Здѣсь,
по его мнѣнію, сказывается застарѣлый крѣпостническій
предразсудокъ, который и мѣшаетъ откровенно и ясно опре-
дѣлить и высказать образовательно-воспитательныя задачи
школы вообще. А между тѣмъ это должно быть сдѣлано и
это оченъ легко сдѣлать—нужно только признать, что задачъ
всякой школы дать научное образованіе. Дѣло не въ учеб-
ныхъ предметахъ и учебномъ расписаніи, а именно въ науч-
номъ направленіи школы, начиная съ первой ея ступени.
Никакихъ заднихъ мыслей, никакихъ лицемѣрныхъ словъ а
нравственномъ, религіозномъ, патріотическомъ воспитаніи.
Будетъ въ школѣ наука—будетъ все. Самый Законъ Божій—
«главное нравственное средство школы»—долженъ войти въ
школу лишь въ качествѣ науки.
Количество лѣтъ ученія и обширность программы за-
висятъ отъ матеріальныхъ средствъ личности и государства,
но качество должно оставаться вездѣ одинаковымъ. Тогда
общество не пощадитъ издержекъ для достиженія цѣли общаго,

хотя бы элементарнаго обученія, сдѣлаетъ для всѣхъ его
обязательнымъ, говоря всѣмъ и каждому: «будь человѣкомъ».
Правительство также должно понятъ, что при начавшейся
эмансипаціи крѣпостного сословія нельзя обойтись безъ обяза-
тельности общаго образованія. Поэтому оно не должно стѣс-
нять никакой регламентаціей открытіе начальныхъ школъ.
«Нужно не только дозволить всѣмъ желающимъ учреждать
элементарныя школы, но еще и допускать въ элементарныя
училища всѣхъ желающихъ учить грамотѣ». За правитель-
ствомъ остается право контроля, право отказа въ мате-
ріальной поддержкѣ той или иной слабо поставленной школѣ,
но всякое грубое прикосновеніе къ школьному дѣлу надѣлаетъ
больше вреда, чѣмъ научное заблужденіе, отъ науки происхо-
дящее, но наукой же только и исправляемое.
Единая по своей научной основѣ, школьная организація
должна быть единой и по связи между школами разныхъ
ступеней. Всѣ школы, начиная отъ элементарной и до универ-
ситета, должны имѣть непрерывную связь между собою, чтобы
одно учебное заведеніе служило основаніемъ другому. Точно
также необходимо, чтобы каждое учебное заведеніе пред-
ставляло изъ себя нѣчто законченное, пригодное въ практи-
ческой жизни. Только пусть министерство просвѣщенія не
берется само опредѣлять, какому сословію и какая школа
пристойна. Для него есть болѣе важная задача: оно должно
съ полной опредѣлительностью выяснитъ для себя, сообра-
зуясь съ условіями времени и состояніемъ науки, какова
должна быть сумма познаній, необходимыхъ для высшей сту-
пени образованія, и не колебаться безнадежно между реали-
змомъ и классицизмомъ, не достигая въ концѣ концовъ ни
классическаго, ни реальнаго образованія.
Самъ Пироговъ—сторонникъ классицизма, но только по-
тому, что ему лично не вырисовывается другой системы
общаго образованія, а онъ полагаетъ, что общее образованіе
должно непремѣнно предшествовать спеціальному, оно должно
уберечь человѣка отъ узости и черствости спеціалиста.

На первоначальной ступени образованія общеобразователь-
ный элементъ представленъ роднымъ языкомъ и начатками исто-
ріи, а передъ факультетской спеціализаціей должна стоять обще-
образовательная классическая школа. Но такъ какъ эта школа
не сословная, не кастовая, а средняя лишь по уровню раз-
витія учащихся, то необходимо органически связать ее съ
начальной школой. Для этого слѣдуетъ приравнять про-
граммы первыхъ классовъ гимназіи къ программамъ общей
начальной школы такъ, чтобы каждый по окончаніи курса
этой школы или прогимназіи могъ поступить въ гимназію
безъ всякаго затрудненія. Отдавая преимущество классиче-
скому характеру второй ступени обученія, Пироговъ пола-
гаетъ, что естествознаніе и новые языки тоже могутъ за-
вершить «общечеловѣческое образованіе», и догматическое
рѣшеніе этого вопроса считаетъ для себя труднымъ. Но въ
одномъ онъ убѣжденъ: программа гимназіи или реальнаго учи-
лища должна быть принципіально продумана, переходъ изъ
одной школы въ другую возможно болѣе облегченъ, и изъ
обѣихъ долженъ быть открытъ путь въ высшую школу,
Единство школы, принятое Пироговымъ за основной орга-
низаціонный принципъ, разумѣется, требуетъ извѣстной опре-
дѣленности и устойчивости въ учебныхъ планахъ. Но разъ
этотъ принципъ всѣми принятъ и усвоенъ, онъ и будетъ
руководящимъ началомъ для всего педагогическаго персо-
нала. Оффиціальный же контроль надъ программами и пере-
водами учениковъ^ какъ не достигающій цѣли, долженъ быть
насколько можно менѣе стѣснительнымъ. Наставникамъ исклю-
чительно нужно поручитъ рѣшеніе вопроса о способѣ изло-
женія науки и о познаніяхъ учениковъ. Въ этомъ случаѣ
лучше оказать довѣріе тѣмъ, которые его не совсѣмъ за-
служиваютъ, нежели мало довѣрять людямъ, заслуживаю-
щимъ довѣрія,
«Принявъ за доказанную истину, что коллегіальное на-
чало, несмотря на его нѣкоторые недостатки, есть все-таки
самое лучшее въ дѣлѣ общественнаго образованія, нужно со-

хранять его въ чистотѣ, не допуская примѣси другого противо-
положнаго начала—бюрократическаго».
Предписанныя изъ Петербурга программы нужны только
для посредственнаго и бездарнаго учителя, который будетъ
ими оправдываться противъ обвиненія въ томъ, что его
уроки не развили учениковъ, но онѣ до-нельзя стѣсняютъ даро-
витыхъ и самодѣятельныхъ наставниковъ. Программы должны
утверждаться въ педагогическихъ совѣтахъ и то въ самыхъ
общихъ чертахъ.
Пироговъ придаетъ важное значеніе личности преподава-
теля: но сразу замѣнить учителей другими нельзя—у насъ
ихъ и безъ того мало. Значитъ, нужно создать такія «взаим-
ныя отношенія лицъ», при которыхъ умъ, иниціатива и знаніе
находили бы наилучшія условія для своего примѣненія, а не-
вѣжество, косность и бездарность были бы наиболѣе обезвре-
жены. Пироговъ видитъ эти условія въ началахъ коллегіаль-
ности, выборности и автономіи педагогическаго персонала.
Коллегіальность — это «вопіющая потребность нашего вре-
мени». Выборное начало должно быть «дорого, какъ зѣница
ока». «Автономія воспитываетъ коллегію».
Пироговъ очень горячо возстаетъ противъ ограниченія
коллегіальнаго начала путемъ изъятія важнѣйшихъ вопросовъ
школьнаго дѣла изъ вѣдѣнія педагогическихъ совѣтовъ и со-
кращенія численнаго состава совѣтовъ. Онъ говоритъ, что
преподаватель, лишенный права голоса въ самостоятельной
педагогической корпораціи, неминуемо теряетъ свой авто-
ритетъ въ глазахъ учениковъ, быстро улавливающихъ слабыя
стороны школы. Не имѣя правъ законныхъ, онъ будетъ пу-
темъ заискиванья передъ начальствомъ устраивать свое благо-
получіе въ обходъ закона. Привилегированные члены корпо-
раціи съ своей стороны постараются отличиться своимъ рве-
ніемъ. Въ школѣ разовьется непотизмъ, произволъ и низко-
поклонство; это отразится на ученикахъ, и «такого зла не
предотвратитъ и усиленное вліяніе обрядно-религіозной сто-
роны жизни».

Коллегія должна быть поставлена выше лица. «Несправед-
ливо и вредно» предоставлять начальнику школы право не
исполнять или отмѣнять постановленія педагогическаго совѣта.
Дорожа самостоятельностью коллегіи, Пироговъ стоялъ
за уничтоженіе должности инспектора въ гимназіяхъ. Ди-
ректоръ же долженъ быть поставленъ закономъ въ такія гра-
ницы, чтобы не угрожать самодѣятельности педагогическаго
коллектива. Не слѣдуетъ облекать директора правомъ изби-
рать преподавателей—• это дѣло самихъ преподавателей. Са-
мая должность директора замѣщается по выбору въ попечи-
тельномъ совѣтѣ непремѣнно лицами изъ числа заслужен-
ныхъ преподавателей. Это необходимо для того, чтобы вся
педагогическая корпорація имѣла полное уваженіе не къ чину
и власти, а къ научнымъ и педагогическимъ свѣдѣніямъ сво-
его директора.
Только выборность даетъ дѣйствительную, а не внѣшне-
формальную гарантію надлежащаго педагогическаго ценза
для лицъ педагогической профессіи.
«Усиленную автономію» рекомендуетъ Пироговъ для уни-
верситетовъ. Она здѣсь имѣетъ большое и педагогическое и
общественное значеніе. Университетъ—учрежденіе, гдѣ не
только преподаютъ, но и двигаютъ впередъ науку. Это—школа
будущихъ учителей. Здѣсь вдвойнѣ необходимъ свобода—
свобода научнаго изслѣдованія и свобода научнаго препода-
ванія. Автономія университета—есть идея эволюціонирую-
щая. Пироговъ опредѣляетъ тотъ minimum автономіи, кото-
рый возможенъ уже въ централизованномъ государствѣ.
Прежде всего автономія немыслима рядомъ съ чиновниче-
ствомъ и карьеризмомъ. Гдѣ ученые—чиновники, тамъ и уче-
ники—искатели чина, и учебное мѣсто обращается въ при-
сутственное. «У насъ, чтобы дать университету настоящую
самостоятельномъ, нужно поставить его внѣ всего іерархи-
ческаго строя. Пустъ свѣтится оттуда».
«Государство не имѣетъ ни власти, ни права опредѣлять
содержаніе науки и заграждать различные пути, по кото-

рымъ духъ стремится приблизиться къ истинѣ.,. Оно само много
обязано наукѣ своимъ могуществомъ, возвышеніемъ власти и
возвышеніемъ себя самого въ собственномъ своемъ сознаніи».
Отсюда ясно государственное значеніе университетской
автономіи, оберегающей науку отъ полицейской подозритель-
ности, а государство отъ научнаго банкротства.
Пироговъ былъ человѣкомъ церковной религіозности и
очень умѣренныхъ политическихъ воззрѣній. Но эти взгля-
ды были его собственнымъ достояніемъ и никѣмъ не были
ему заказаны. Поэтому онъ говоритъ, что государство, за-
прещая свободное разслѣдованіе иныхъ религіозныхъ догма-
товъ и политическихъ ученій, «этимъ не доказало бы ни
твердости своей вѣры, ни твердой увѣренности въ томъ,
что его подданные должны признавать для себя необходи-
мымъ и прочнымъ».
Исходя изъ того положенія, что коллегіальность, выбор-
ность и автономія нужны собственно не только самимъ педа-
гогамъ, а всему обществу, Пироговъ отстаиваетъ идею періо-
дическихъ съѣздовъ преподавателей. Эти съѣзды должны
не только способствовать выясненію спеціальныхъ вопросовъ
преподаванія въ школахъ того или иного типа. Они, вмѣстѣ
съ тѣмъ, должны служить цѣлямъ сближенія между всѣмъ
педагогическимъ персоналомъ страны, вліять на обществен-
ное мнѣніе, служить его органами и проводниками обществен-
ности и гласности въ школьныя стѣны. Самая «автономія
безъ гласности немыслима».
Считая свое призваніе, какъ попечителя округа, быть
миссіонеромъ и проповѣдникомъ, а не диктаторомъ и законо-
дателемъ, Пироговъ всей силой своего слова старается убѣ-
дить всѣхъ, что наша задача—«обнародить» школу и, ко-
нечно, даже не предчувствуетъ, что черезъ нѣсколько десяти-
лѣтій у насъ появится новая задача—обезлюдить школу, и
иные реформаторъ! школы, добившись такихъ результатовъ,
скажутъ съ сознаніемъ исполненнаго долга: «Нынѣ отпу-
щаеши...»

Пирогову пришлось оставить свой постъ при иныхъ усло-
віяхъ. «Я отстаивалъ мой коренной принципъ», пишетъ онъ,
«по которому попечитель обязанъ оказывать на учащихъ и
учащихся одно лишь нравственное вліяніе и быть охраните-
лемъ закона, другія же власти желали навязать мнѣ тайно-
полицейскій надзоръ». И Пироговъ долженъ былъ уйти...
Мы видѣли, какъ онъ думалъ ввести въ опредѣленное орга-
низаціонное русло нравственныя силы преподавателей. Намъ
осталось припомнить, что ему представлялось необходимымъ
сдѣлать въ этомъ направленіи относительно учащихся. И здѣсь
его организаціонныя мѣры исходили изъ общаго принципіаль-
наго воззрѣнія на великую образующую и воспитывающую
силу науки. Не закрывая глазъ на то, что у дѣтей и юно-
шей никакими силами нельзя вытравить порывовъ къ само-
дѣятельности, а можно лишь исказить ее неумными запре-
щеніями, Пироговъ выступилъ съ необыкновенно смѣлымъ
новшествомъ. Онъ зналъ, что ученики нерѣдко устраиваютъ
дикій самосудъ надъ своими товарищами; онъ предложилъ
организацію товарищескаго суда, вѣря въ то, что рѣшенія
его, сначала можетъ быть тоже дикія, должны при нормаль-
ныхъ условіяхъ смягчиться и пріобрѣсти характеръ товари-
щескаго нравственнаго воздѣйствія. Онъ понималъ, что по
разнымъ причинамъ любознательность учениковъ не вполнѣ
удовлетворяется на урокахъ, и потому внѣ педагогическаго
наблюденія устремляется на пустяки. Поэтому онъ предла-
гаетъ указать законнымъ порядкомъ на организацію внѣ-
классныхъ научно-литературныхъ бесѣдъ, которыя пріучали бы
старшихъ учениковъ къ самостоятельной работѣ въ универ-
ситетѣ.
Онъ выступилъ убѣжденнымъ противникомъ пансіоновъ,
которые издавна считаются существеннымъ средствомъ воспи-
танія. По мнѣнію Пирогова, всякіе пансіоны имѣютъ свои спе-
ціально-пансіонскіе пороки, какъ всякіе госпитали имѣютъ
госпитальныя болѣзни. Причины этихъ «госпитальныхъ бо-
лѣзней» въ педагогикѣ видитъ Пироговъ въ самомъ существѣ

пансіоновъ: они отрываютъ дѣтей отъ семьи, они скучиваютъ
въ одно мѣсто дѣтей разныхъ возрастовъ и наклонностей, а
главное, они не даютъ здороваго простора для самодѣятель-
ности и въ погонѣ за внѣшнимъ надзоромъ и порядкомъ прі-
учаютъ дѣтей къ «притворству и поддѣльности».
Принципъ самодѣятельности и корпоративности прово-
дится Пироговымъ, само собой понятно, и въ отношеніи уча-
щихся высшей школы. Точно также для всѣхъ школъ и для
всѣхъ учащихся признаетъ онъ великой язвой отмѣточную
систему и «экзаменаціонное направленіе» преподаванія и ви-
дитъ здѣсь прежде всего открытое недовѣріе начальства къ
педагогамъ.
Доводы Пирогова противъ цифровыхъ отмѣтокъ и экза-
меновъ до сихъ поръ не потеряли силы, и если отмѣтки и
экзамены продолжаютъ существовать, то не потому, чтобы
въ этихъ доводахъ не было убѣдительности, а скорѣе наобо-
ротъ: Пироговъ и его послѣдователи слишкомъ убѣдительно
доказывали, что отмѣтки и экзамены какъ разъ нужны для
той системы воспитанія, при которой желаютъ воспитать не
человѣка, а чиновника, не характеръ, а безличность, не на-
учную пытливость, а формальную выучку.
Надъ Пироговымъ. какъ школьнымъ администраторомъ,
тяготѣетъ обвиненіе въ допущеніи тѣлесныхъ наказаній. Надо
умѣть разобраться въ этомъ обвиненіи. Какъ публицистъ,
какъ врачъ, какъ педагогъ-теоретикъ, Пироговъ всегда и пер-
вый съ такою силой возставалъ противъ примѣненія розги
въ школѣ. Но, какъ попечитель, не противорѣча своему основ-
ному принципу, онъ не захотѣлъ, вопреки сознанію большин-
ства педагоговъ, въ административномъ порядкѣ отмѣнить
розгу. Онъ могъ только нормировать ея примѣненіе, какъ и
примѣненіе другихъ «патріархальныхъ» наказаній—и лишен-
ная патріархальности, въ ореолѣ законнаго воздѣйствія розга
сразу показалась настолько нелѣпой, что за одинъ годъ число
тѣлесныхъ наказаній упало въ учебномъ округѣ у Пирогова
до сравнительно ничтожной цифры.

Далеко еще не исчерпанъ весъ матеріалъ, который могъ
бы послужитъ къ дальнѣйшему развитію моей темы. Но,
можетъ быть, будетъ лучше, если мое сообщеніе вызоветъ
у кого-нибудь желаніе не спѣша и на досугѣ пересмотрѣть
заново сочиненія нашего педагога. Это было бы не только
чествованіемъ его памяти. Нѣтъ, современному читателю было
бы интересно и поучительно найти у Пирогова обоснованныя
и подробныя возраженія на тѣ бюрократическіе планы школь-
наго строительства, которые теперь опять извлечены изъ архи-
вовъ и занимаютъ вниманіе общества и законодательныхъ
учрежденій въ качествѣ законопроектовъ школьной реформы.
Невольно можно прійти къ выводу, что и для нашей
бюрократіи есть свои священныя традиціи, и въ борьбѣ съ
ними Пироговъ имѣетъ для насъ интересъ дня.
Поэтому и чествованіе его не можетъ ограничиваться
однимъ только признаніемъ его историческихъ заслугъ. Его
мысли нужны намъ самимъ и теперь, какъ были нужны и
тогда, на зарѣ перваго «освобожденія».
Намъ говорятъ, что если шумѣть и толкаться у могилы,
то лучше совсѣмъ не подходить къ могилѣ. Это обыватель-
ское разсужденіе можетъ относиться только къ обыватель-
ской толкотнѣ на обывательскихъ же похоронахъ. Но исто-
рическія имена то же, что боевыя знамена. Въ благоговѣй-
номъ молчаніи подходятъ къ нимъ, когда они хранятся въ
музеяхъ и пантеонахъ. Но, чтобы попасть туда, они раньше
должны долго рѣять въ воздухѣ, среди браннаго шума надъ
мѣстомъ ожесточенной схватки.
Имя Пирогова еще только заслуживаетъ свое безсмертіе
и зоветъ наше общество и учительство не къ праздному
восторгу, а къ организованной борьбѣ за свободную, единую
школу, за права личности учащихъ и учащихся, за тор-
жество научной истины и общественной правды.

СОДЕРЖАНІЕ.

Портретъ Н. И. Пирогова.

Lacrymosa. Г. А. Казаченко.

Собраніе „Общества Эксперимент. педаг. психологіи" въ память Н. И. Пирогова 1

Жизнь Н. И. Пирогова. Н. С. Карцова 4

Н. И. Пироговъ, какъ педагогъ-гуманистъ. П. Ф. Каптерева 22

Н. И. Пироговъ, какъ предшественникъ педологическаго движенія. А. П. Нечаева 30

Н. И. Пироговъ о значеніи женщины въ воспитаніи. Е. А. Чебышевой-Дмитріевой 33

Взгляды Н. И. Пирогова на организацію школьнаго дѣла. С. А. Золотарева 39