Щерба Л. В. Русские гласные в качественном и количественном отношении. — 1983

ОТ РЕДАКЦИИ

Переиздаваемая книга, защищенная Л. В. Щербой в качестве магистерской диссертации, замечательна во многих отношениях, но особенно надо выделить три момента. Во-первых, в этой книге, хотя она написана на заре фонологии, экспериментально-фонетическое исследование ведется с учетом фонологической значимости тех или иных артикуляторных и акустических характеристик звуков речи. «Я подходил к делу, — писал он, — как лингвист, прибегающий к уже существующим и более или менее общедоступным методам фонетики для получения ответа на определенные лингвистические вопросы» (с. 23). Во-вторых, в ней впервые в истории науки дан развернутый и разносторонний анализ понятия фонемы, заимствованного Щербой у его учителя И. А. Бодуэна де Куртенэ. В-третьих, несмотря на то, что со времени выхода в свет книги прошло почти три четверти века, она до сих пор сохраняет свое значение. Не будет преувеличением сказать, что многие заключающиеся в ней идеи получают развитие только в наше время. Остановимся на рассмотрении этих моментов подробнее.

В те годы, когда Л. В. Щерба занимался исследованием русских гласных методами экспериментальной фонетики, в последней господствовало убеждение в том, что подобные исследования должны быть свободны от языковедческих представлений, что экспериментальной фонетике нет дела до языковых единиц, устанавливаемых лингвистами, что она должна оперировать только тем, что дано в звуковой материи речи. Такой точки зрения придерживался и выдающийся русский фонетик А. И. Томсон, выступивший с резкой критикой Щербы в пространной рецензии на «Русские гласные». Отвергая само понятие фонемы, которое, вообще говоря, должно было быть известно ему из трудов Бодуэна, он писал: «Непонятно, что может выиграть фонетика от того, что Щерба вместо звуков речи оперирует понятием „фонема“».1 Затем, процитировав щербовское определение фонемы, он замечает: «По этому не вполне ясному определению „фонема“ является неким фонетическим представлением,

Уже в 1914 г. в том же журнале был опубликован ответ Л. В. Щербы на рецензию Томсона. Он защищал в нем мысль о том, что звуки речи это языковые, а не физические единицы: «Если рассматривать речь просто как такой (акустический. — Ред.) феномен, <...> то тогда нельзя говорить об а, e и т. п., так как это уже понятия, относящиеся к нашему языку как средству общения, и еще большой вопрос, стал бы ли акустик, который не имел бы никакого понятия о человеческом языке, классифицировать все эти оттенки звуков так, как делаем это мы».3

Позиция Томсона весьма поучительна; она свидетельствует о том, с каким трудом идея фонемы проникала в сознание языковедов, несмотря на то, что они, не отдавая себе в том отчета, с древнейших времен оперировали языковыми звуковыми единицами, т. е. фонемами. Л. В. Щерба в своем ответе стремился показать, что и Томсон по существу различал звуки речи и «физически констатируемые звуковые оттенки» и иллюстрировал это такими формулировками Томсона, как например: «<...> нельзя говорить о двух дифференцированных оттенках а», «По моим наблюдениям а является самостоятельным „звуком“».4

Естественно, что такие экспериментальные фонетики, как Э. Скрипчур и Г. Панкончелли-Кальция, пришедшие в фонетику от медицины, настаивали на независимости ее от языковедения. Понадобилось немало времени для того, чтобы такое понимание вещей было преодолено.

«Механицизм», как впоследствии Л. В. Щерба охарактеризовал точку зрения этих фонетиков, своеобразно отразился на взглядах пражских фонологов, которые устами Н. С. Трубецкого провозгласили получивший широкое распространение тезис о раздельности фонетики как науки естественной и фонологии как науки социальной. И только в 1950-х годах (т. е. через сорок лет после появления «Русских гласных») Якобсон, Фант и Халле совмещают фонетическое исследование с лингвистическим, строя свою теорию бинарных дифференциальных признаков фонем на основе акустических данных (с привлечением физиологических), а в конце 1960-х годов известный фонетик Б. Мальмберг пишет: «Когда утверждалось, что фонетика как наука о звуковой субстанции является естественной наукой, в то время как изучение функциональных фонем («фонология» и т. д.) — наука гуманитарная, то это создавало очень неудачное разделение науки о плане выражения на „фонологию“ («фонемику», «фонема-

Каковы же задачи, которые, по Щербе, выпадают на долю фонетика? Он формулировал их следующим образом: «<...> 1) выяснить фонетический состав данного языка, иначе, определить различаемые им фонемы; 2) в соответствии с имеющимися средствами дать их полное описание; 3) констатировать наблюдаемые дивергенции или, что почти то же, зарегистрировать по возможности все оттенки фонем, появляющиеся в данном языке, и дать посильное их описание; 4) определить условия этих дивергенций, и 5) объяснить причины их появления» (с. 20).

Объективный, или, как теперь часто говорят, инструментальный, метод исследования Л. В. Щерба считал необходимым совмещать с субъективными методами. Это и слуховой анализ, проводимый самим исследователем, и обращение к языковому сознанию носителей языка. В ответе Томсону сказано: «Само собой разумеется, что я всевозможные оттенки звуков и взаимные связи между ними сначала констатировал в слове на слух, затем учился их изолировать и лишь затем исследовал их разными экспериментальными средствами».6

В защиту метода изолирования Щерба писал: «Обыкновенно мы изолируем наиболее типичную часть того гласного варианта, который наиболее часто встречается и находится в наиболее независимом положении» (с. 24), т. е. тот вариант, с которым ассоциируется фонема (см. ниже с. XIII), ибо фонема «это не отвлеченные общие признаки группы частных представлений — это совершенно конкретное звуковое представление» (с. 12). Если так, то первая задача исследователя состоит в том, чтобы описать именно этот вариант, который, как, например, в русском языке, может представлять и отдельное слово, правомерность изолированного произнесения которого не может вызывать сомнений. Наряду с этим должны быть описаны и прочие варианты, не встречающиеся в независимом положении, а для этого исследователь должен уметь изолировать и их.

«Само собой, однако, разумеется, писал Щерба, — что трудно исследовать механизмы звукопроизводства в потоке речи. Вот здесь-то и должно проявляться искусство фонетика, которое состоит прежде всего в умении изолировать отдельные элементы связной речи, совершенно не изменяя их характера. Умение это получается путем лишь более или менее длительной тренировки органов; но можно достигнуть в этом направлении громадной точности, легкости и уверенности» (с. 25). В указанном ответе Томсону имеется еще и такое замечание: «Конечно, для применения моего метода требуется хорошая фонетическая натренированность, но без таковой вообще не стоит заниматься фонетикой <...>. Ведь первое требование, которое можно поставить перед фонетиком, это чтобы он мог изолировать

Установив объективные характеристики различий между теми или иными звуками речи, исследователь должен выяснить, имеют ли они языковую значимость. Для того чтобы избежать при этом произвола, он должен выяснить оценку этого различия говорящими. «Возникает вопрос, — пишет Л. В. Щерба, — как соотносится вся масса констатируемых физически звуковых оттенков с собственно звуками речи — фонемами. Следует сразу же заметить, что этот вопрос никоим образом нельзя решать произвольно, напротив, надо исследовать, что воспринимается в качестве звука речи говорящими».8

Очень интересно, как Л. В. Щерба аргументировал необходимость перцептивного метода исследования: «<...> самым трудным (и едва ли не самым важным) является не записывание разных тонких отличий, а констатирование того, какие отличия в данном языке важны, а какие не важны, с точки зрения смысла, <...> зачастую то, что мы считаем грубыми отличиями, туземным населением вовсе не воспринимается, а то, что мы считаем неважной субтильностью, на самом деле ассоциируется с морфологическими и смысловыми представлениями, а потому ясно всякому туземцу и может быть констатировано малым ребенком, которому объяснили, что от него хотят» (с. 19). Из последних слов ясно, что не научное, а интуитивное знание языка, которое имеется у каждого его носителя («туземца»), позволяет тому быть надежным испытуемым для исследователя, использующего перцептивный метод.

Обращение к восприятию говорящих может оказаться полезным и для уточнения акустических характеристик звуков. «Акустическая сторона вопроса, — отмечает Щерба, — впрочем не исчерпывается исследованиями объективного состава звука — важную роль играет наше восприятие его: что именно из этого состава мы считаем характерным для данной фонемы. В этом могут быть даже различия от языка к языку: в моей практике был случай, когда то, что я считал за несомненное о, туземцы считали за не менее несомненное и, т. е. за звук близко родственный тому, который и я считал за и» (с. 73).

Инструментальными методами Л. В. Щерба исследовал только свое собственное произношение. «Такое ограничение, — писал он, — пришлось сделать отчасти по случайным причинам, отчасти потому, что это было бы слишком жестоко взваливать всю массу иногда очень скучной работы на одного исследователя — пусть другие проверяют мои выводы на себе. Впрочем, по моему глубокому, хотя и субъективному убеждению, результаты не будут чувствительно разниться для коренных петербуржцев» (с. 20). Чтобы показать, что он является типичным петербуржцем по языку, Л. В. сообщает о себе необходимые биографические сведения, которые заканчивает таким утверждением: «Таким образом я считаю, что говорю в общем как петербуржец среднего круга общества с небольшими ин-

Теории фонемы посвящен первый раздел «Введения», носящий название «О некоторых основных фонетических понятиях». Переходя к разбору этого раздела, рассчитанному на читателя наших дней, знакомого с проблематикой и терминологией современной фонологии, заметим, что этот читатель не должен забывать, что, когда Щерба писал свою книгу, поставленные в ней вопросы еще не были предметом обсуждения в языковедении и самому ему не от чего было отталкиваться, кроме как от идей своего учителя и вдохновителя — Бодуэна де Куртенэ.

Ко времени написания «Русских гласных» прошло почти полвека с тех пор, как Бодуэн «открыл» фонему. Однако это понятие не вошло еще в обиход науки и едва ли было известно сколько-нибудь широкому кругу лингвистов, если не считать представителей петербургской и казанской школ языковедения. Такое положение вещей можно объяснить тем, что у Бодуэна нет более или менее систематического анализа понятия фонемы. То, что мы находим в «Общей теории фонетических альтернаций», было мало доступно тогдашним читателям вследствие новизны содержащихся в ней идей и трудности изложения, кажущегося иногда противоречивым. Литографированный же курс лекций по «Введению в языковедение» был, естественно, мало известен за пределами Петербургского университета и Бестужевских курсов. Не способствовали распространению понятия фонемы и эскизные высказывания Н. Крушевского, а что касается другого представителя казанской школы — В. А. Богородицкого, то в его книге «Лекции по общему языковедению», изданной в Казани в 1911 г. (всего только за год до «Русских гласных»), не упоминается даже сам термин «фонема». Не приходится сомневаться в том, что ему была хорошо известна теория Бодуэна, но не принимая ее и вместе с тем не желая вступать в спор со своим учителем, В. А. Богородицкий просто предпочел не упоминать понятия фонемы вовсе.

В такой обстановке Л. В. Щерба, естественно, должен был начать свою книгу с изложения теории фонемы; он так и поступил, мотивируя это следующим образом: «<...> можно было бы, сославшись <...> на <...> труды Бодуэна, приступить непосредственно к предмету работы. Однако, ввиду того что эти идеи, по моим наблюдениям, до сих пор не стали всеобщим достоянием, а также ввиду того что сам Бодуэн не все в своей теории развил с надлежащей полнотой, представляется вполне уместным подробно исследовать некоторые понятия, положенные в основание настоящего исследования, и в частности прежде всего остановиться на психологическом анализе того, что Бодуэн называет фонемой» (с. 1).

Бодуэн говорил о двояком делении «произносительно-слухового языка»: с фонетической точки зрения и с точки зрения семасиологически-морфологической. Первое деление дает произносимые слова (теперь принято говорить — фонетические слова или ритмические группы), слоги, фонемы и отдельные свойства фонем (прообразы современных дифференциальных признаков). В результате второго деления получаются фразы,

синтагмы,9 морфемы и морфологически-семасиологические части морфем (имеются в виду чередующиеся фонемы). Бодуэн ничего не говорил о связи между двумя видами деления, которые, вероятно, протекают параллельно, независимо одно от другого.10

Л. В. Щерба не прослеживает всего процесса членения речи, его задача состояла в том, чтобы показать только последнее звено этого процесса — вычленение фонемы. Тем не менее он начинает изложение с анализа звукового облика однословных высказываний типа «смеркается», «светает», «темно». Он констатирует прежде всего, что «известные ряды сложных акустических представлений», заключенные в таких высказываниях, воспринимаются, «как нечто единое», и для этого при восприятии не требуется присутствия всех элементов сложного целого. Звуковой облик указанных слов может «возникать в нас и при произнесении довольно различных звуковых комплексов», чего говорящие нормально не замечают. Они узнают слово и тогда, когда отдельные звуковые элементы в нем редуцируются вплоть до полной утраты.

Наблюдения показывают, что для выражения той или иной эмоции одно и то же слово-высказывание должно быть произнесено с соответствующей интонацией и что такие интонации (радости, неудовольствия и т. п.) оказываются понятными сами по себе. Отсюда рождается идея об известной самостоятельности, автономности таких элементов фонетических представлений, как отдельные интонации, которые вне слов не могут быть реализованы не тренированным фонетиком. «Тем более, — думает Л. В. Щерба, — мы должны признать подобную самостоятельность за такими элементами акустических представлений», как, например, a, e, s, которые легко могут быть произнесены отдельно. И он обращается к анализу тех процессов, которые ведут к вычленению отдельных звуков или, говоря современными терминами, к синтагматической идентификации фонемы.

Л. В. Щерба начинает с того, что «мы узнаем <...> элементы s и n в слове „сан“ как тожественные с начальным и конечным элементом в слове „сон“ и в силу этого сознаем как отличные, серединные элементы а и о» (с. 6). Большинство современных фонологов вслед за Трубецким на этом и останавливается, считая подобную ситуацию, т. е. наличие противопоставления звуков в минимальных парах, достаточным фактором для их вычленения. Щерба же держался иного мнения: он утверждал, что «так как основной интерес речи лежит в смысловых представлениях, то звуковые нормально не находятся в светлом пункте сознания» (с. 6). Отдельные звуки не выделялись бы, если бы они не могли быть связаны со смыслом. Только благодаря тому, что l в пил, был, выл, дала, а в корова, вода, и в корову, воду связаны со смыслом, выражая соответствующие грамматические значения, эти звуковые элементы вычленяются и получают известную самостоятельность.

Вопрос о членимости звуковых сочетаний можно рассматривать и в несколько ином аспекте: можно сказать, что членение происходит в тех

случаях, когда между компонентами сочетания проходит граница морфем; если этого нет, то и членение не имеет места. Разбирая вопрос о монофонемности или бифонемности сочетания [ž'] + [з'], Л. В. высказал такую мысль: «<...>) ввиду того что <...> морфологическая граница редко приходится между ними, <...> я несколько склонен рассматривать все сочетание [ž'з'] как одну фонему» (с. 17). Мы видим здесь первую формулировку (хотя и недостаточно категоричную) того аксиоматического положения современной фонологии, согласно которому звукосочетание, разделенное морфемной границей, не может быть монофонемным. В то же время Л. В. достаточно осторожен при разрешении коллизии, которая возникает при стремлении провести последовательно морфологический принцип сегментации и обеспечить такую интерпретацию, которая не противоречила бы собственному языковому чутью («я несколько склонен»).

Вообще же мысль о том, что сочетание звуков может представлять одну фонему, была совершенно ясно выражена Щербой в примечании к первому определению фонемы (см. ниже): «Из этого определения следует, что, хотя в ближе нам стоящих языках s, k, t, š и т. д. и являются самостоятельными фонемами, но это отнюдь не является обязательным; можно себе представить язык, в котором все слоги открытые и состоят из одного какого-либо согласного и гласного а, и в таком языке фонемами будут sa, ka, ta, ša и т. д. — а не будет отделяться сознанием» (с. 8).

Эта брошенная мимоходом мысль оказалась исключительно плодотворной; она была подхвачена и развита учениками Щербы — Е. Д. Поливановым и А. А. Драгуновым, предложившими понятие «силлабофонемы», а в последнее время на ее основе строится (также последователями Л. В.) новое направление в фонологии — фонология слоговых языков.11

Подводя итог обсуждения вопроса о делении потока речи, можно сказать, что, по Щербе, деление произносительно-слуховое связано с делением семасиологически-морфологическим и является производным от него. Проведенный анализ позволил Л. В. дать следующее провизорное определение фонемы: «<...> это кратчайший элемент общих акустических представлений данного языка, способный ассоциироваться в этом языке со смысловыми представлениями» (с. 8). В этом определении за психологической оболочкой ясно видна собственно лингвистическая сущность теории Щербы.

Далее Л. В. Щерба переходит к тому, что сейчас в фонологии называют парадигматической идентификацией фонемы, т. е. к выявлению факторов, связывающих аллофоны одной фонемы. Подобно тому как за звуковым словом-типом стоит множество зачастую весьма разных произношений, за одним типовым звуковым представлением — фонемой — стоит множество различных оттенков. «Какие же факторы регулируют образование этих типовых представлений, т. е. образование фонем». Сейчас мы сказали бы — какими факторами определяется связь между аллофонами одной фонемы и отсутствие связи между разными фонемами. Ответ, который мы находим у Щербы, недвусмыслен: оттенки одной фонемы мы ассоциируем «с одним и тем же смысловым представлением», тогда как

Сходство или несходство акустическое при этом не играет решающей роли; так, палатализованное t' и непалатализованное t мы воспринимаем «как две разные фонемы, так как в одеть / одет, разуть / разут, тук / тюк они дифференцируют значение» (с. 9), а палатализованное d' и непалатализованное d во французском языке являются оттенками одной фонемы, так как они «не способны во французском дифференцировать значения» (с. 10). Щерба придавал этому моменту в своей теории большое значение. Поэтому он приводит еще целый ряд примеров, которые должны убедить читателя в том, что одни и те же звуковые различия служат в одном языке для различения фонем, а в другом — оттенков одной и той же фонемы (с. 10—12).

Совершенно неоцененной и, можно даже сказать, незамеченной вплоть до наших дней остается еще одна чрезвычайно важная мысль о том, в чем именно выражается действие смыслового фактора при парадигматической идентификации фонемы. В начале раздела «Результаты исследования» Л. В. Щерба, говоря о составе гласных фонем русского языка, останавливается на вопросе о противопоставлении ы и i и говорит: «<...> так как нет случаев чередования ы и i в корнях, в противоположность разным оттенкам e (белый / бель) — то ы является все-таки самостоятельной фонемой, хотя <...> и не в той же мере, как а, е, і, о, и» (с. 50).

Значит, по Щербе, оттенки одной фонемы, во-первых, привязаны к определенной фонетической позиции (находятся в отношении дополнительной дистрибуции), во-вторых, они должны быть связаны между собой чередованием в одной и той же морфеме.

Рассмотрев вопрос о тождестве фонемы, о сопринадлежности ее оттенков, Л. В. Щерба дополнил приведенное выше определение фонемы: к словам «способное ассоциироваться со смысловыми представлениями» он добавил «и дифференцировать слова» (с. 14).

Итак, можно сказать, что если Бодуэн открыл фонему, то Щерба открыл ее смыслоразличительную функцию. Это было отмечено Трубецким в «Основах фонологии»,12 который ссылается кроме «Русских гласных» и на брошюру Л. В. о русском произношении, опубликованную во Франции в 1911 г.; однако, в этой брошюре нет никакой аргументации, дано только определение фонемы, содержащее указание на ее способность различать слова.13 Приоритет Л. В. Щербы особенно подчеркивал С. И. Бернштейн: «Вместе с тем С. К. исходит из понятия словоразличения, которое введено в фонологию в качестве основного критерия фонемы не Бодуэном де Куртенэ, а Л. В. Щербой. Но об этом общепризнанном факте — о том, что именно Щербе принадлежит эта заслуга, С. К. Шаумян странным образом забывает».14

В своем ответе на рецензию Томсона Л. В. Щерба снова защищал мысль о значении смысла для идентификации фонемы, но не смог убедить его в этом. Вместе с ответом Л. В. в том же номере журнала были опубликованы замечания Томсона на этот ответ, в которых мы находим следующие строки: «Палатализованные звуки k, например, в таких звуковых цепочках, как кем, дикие ближе всего ассоциируются между собой, точно так же ассоциируются между собой лабиализованные k как в куст и т. д., а благодаря их хотя и незначительному сходству по звуку и артикуляции все k-звуки образуют большую ассоциативную группу, которая в отличие от p, t и т. д. обозначается буквой k. Так в самих звуковых представлениях даны естественные основы для классификации, и нам отнюдь не следует примешивать сюда чужеродные смысловые признаки, как это делает Щерба».15

Из этих слов мы видим, что Томсон ничего не понял в теории фонемы. Но удивительнее всего то, что выдвигаемое им на первый план фонетическое сходство оказывается для многих фонологов, начиная с Джоунза и Трубецкого, необходимым условием идентификации аллофонов одной фонемы, о смысловом же факторе, как его трактовал Щерба, они забывают.

Возвращаясь к психологическому анализу фонемы, Л. В. Щерба говорит, что она представляет собой «совершенно конкретное звуковое представление, которое возникает у нас, как результат процесса „ассимиляции“ под влиянием довольно различных впечатлений <...>. Говоря вообще, фонемами являются те оттенки, которые находятся в наименьшей зависимости от окружающих условий» (с. 12). Употребление термина «фонема» в этой формулировке, провоцирующей ложное понимание отношений между фонемой и оттенком, нельзя не признать неудачным. В «Фонетике французского языка» он в этом случае заменяет термин «фонема» термином «типичный оттенок».

Внимательное прочтение «Русских гласных» показывает, что Щерба все же не отождествлял фонему с типичным оттенком, что он все оттенки считал равноправными представителями фонемы в ее функционировании. В подразделе книги, именующемся «Видоизменения фонем в зависимости от фонетических условий», когда Л. В. говорит, что «фонема а имеет два чередующихся друг с другом оттенка» (с. 77), а «фонема e имеет три чередующихся оттенка» (с. 79), он включает в их число также и «типовые оттенки» (с. 94), т. е. то, что он в предыдущем разделе называл фонемами.

Реальность понятия типичного оттенка доказывается тем обстоятельством, что носитель языка осознает только его и намерен произносить в любом фонетическом положении именно его. «При процессе говорения, — читаем мы на с. 15, — <...> мы всегда стремимся „произносить фонемы“ одинаково во всех положениях. И если мы этого не делаем <...>, то происходит это от недостаточного задерживания вниманием влияния других фонетических представлений».

Из всего сказанного вытекает, что правильнее говорить не об объеди-

нении оттенков одной фонемы, как это делают при парадигматической идентификации фонемы, а скорее о «распадении фонем на оттенки под влиянием разнообразных фонетических факторов» (с. 15). В таком случае естественно ожидать, что оттенки одной фонемы будут в чем-то сходны между собой. Даже если оставить в стороне соображения психолингвистического характера и не обращаться к сознанию говорящих, а подойти к вопросу с чисто лингвистических позиций, то придется признать вполне логичным утверждение, что одна и та же языковая единица (в данном случае — фонема) должна обладать постоянными чертами и только неодинаковость условий ее функционирования в речи может нарушить это свойство. Рассматривая кимографические кривые, на которых одна и та же фонема зафиксирована в разных словах, Л. В. Щерба сделал весьма интересное открытие, подтвержденное разными исследователями много лет спустя. «Я конечно далек от мысли, — писал он, — придавать серьезное значение этим кривым: мой наивный метод совершенно не подходит для такого исследования. <...> Однако именно эти кривые и показывают, что дело сложнее, чем это обыкновенно думают. По-видимому, гласные в словах очень неоднородны по составу, как это ясно видно хотя бы из первой кривой» (с. 89). И в другом месте: «<...> тому, что мы называем фонемой а, в слове ад например, в произношении вовсе не соответствует нечто однородное — наоборот, гласный элемент <...> проходит через всевозможные оттенки а и кончается открытым е» (с. 12—13). Наряду с этим оказалось, что хотя это и небольшая часть гласного, но все же имеется участок, который остается постоянным во всех случаях. В этом, очевидно, и проявляется стремление произносить фонему одинаково.

Эта мысль Л. В. Щербы не обсуждалась долгое время в фонологической литературе. Только в конце 1950-х годов появились исследования акустических признаков, характеризующих неоднородность гласных,16 а в 1979 г. Л. Г. Скалозуб, исследовавшая динамику образования звуков по данным кинорентгена, пришла к выводу, что «идея Л. В. Щербы, высказанная им в „Русских гласных в качественном и количественном отношении“, подтверждается экспериментальным исследованием динамики звукообразования».17

Теорию фонемы Л. В. Щербы отличает еще одна очень важная черта: признание динамического характера системы фонем. Он говорит, что «абсолютной границы между оттенками и фонемами нет» (с. 16), что «существуют фонемы более самостоятельные и менее самостоятельные», «некоторые оттенки близки к тому, чтобы стать фонемами» (с. 17). Такое понимание вещей дает выход в диахронию, и Щерба пишет: «Вообще говоря, фонетическая история языка, в известной части, сводится с одной стороны к исчезновению из сознания некоторых фонетических различий, к исчезновению одних фонем, а с другой стороны к осознанию некоторых оттенков, к появлению других, новых фонем» (с. 17). Далее он приводит

иллюстрации обоих видов фонетической эволюции. В лужицком говоре он наблюдал, что «различие п / п' исчезает из сознания говорящих, лишаясь смысловых ассоциаций, которые все перенесены в данном случае на гласный: после бывших мягких стоит [ɛ], а после твердых [æ]» (с. 17). В результате одно и то же слово может произноситься и с твердым и с мягким согласным. Для говорящих это безразлично, т. е. мы имеем здесь свободное варьирование, выражаясь современными терминами. В русском языке в словах: передний, средний, летний произносятся мягкие d' и t', однако ввиду имплозивности их в позиции перед смычным, их качество обнаруживается только благодаря тому, что e перед ними выступает в закрытом оттенке /е/. «Предположим, — говорит Щерба, — что эта мягкость (согласных. — Ред.) будет играть в данном случае морфологическую роль», тогда указанные оттенки гласных «должны будут появиться в светлом поле сознания. Если таких случаев будет достаточно, то новые фонемы готовы» (с. 18). Бросается в глаза, насколько близки все эти мысли важнейшим положениям современной диахронической фонологии.

Фонологический раздел «Введения» начинается со слов: «Отправным пунктом моей работы являются идеи И. А. Бодуэна де Куртенэ, высказывавшиеся и теперь высказываемые им в разных печатных трудах» (с. 1). Заканчивается этот раздел снова ссылкой на Бодуэна: «<...> мои объективно проявляющиеся в произношении „оттенки фонем“ являются дивергентами Бодуэна. <...> Но нужно сказать, что обратное не всегда справедливо, т. е. не все дивергенции будут оттенками фонем, так как понятие Бодуэна шире: оно включает и те случаи, когда мы под влиянием этимологического чутья воспринимаем как нечто одинаковое то, что в других случаях нами различается» (с. 19).

Для понимания того, что имел здесь в виду Л. В. Щерба, нужно вспомнить, что Бодуэн строил свою теорию фонемы, отправляясь от морфемы, что первоначально он считал одной фонемой даже межъязыковые корреспонденции звуков. В единстве морфемы он видел основание для объединения чередующихся в ней звуков в одну фонему. При этом он считал дивергенциями одной фонемы не только те звуки, которые никогда в данном языке не встречаются в одной и той же позиции, как, например, нелабиализованное и лабиализованное t в русском языке (ср. эта и эту), но и такие, которые чередуются только в определенных позициях (как теперь говорят — в позициях нейтрализации), ср. /xoda/ и /xot/.

Точка зрения Щербы коренным образом отличается от бодуэновской, впоследствии развитой представителями Московской фонологической школы. Он защищал идею автономности фонемы, в соответствии с которой оттенки одной фонемы никогда не могут встречаться в одинаковой фонетической позиции. Отсюда и несовпадение понятий дивергенции и оттенка.

Анализ акустических и артикуляционных (физиологических) характеристик гласных, в соответствии с уровнем экспериментальных методик начала нашего века, проводился Л. В. Щербой на материале, представляющем «изолированные гласные»: говоря о принципиальной возможности такого подхода, Л. В. обращает особенное внимание на «искусство фоне-

тика, которое состоит прежде всего в умении изолировать отдельные элементы связной речи, совершенно не изменяя их характера» (с. 25). Стоит заметить, что, стремясь рассматривать фонетические и фонологические свойства звуковых единиц как две стороны одного явления, Л. В. очень часто говорит о необходимости специальной фонетической тренировки исследователя (призыв, забытый в дальнейшем, поскольку сами материальные характеристики звуковых единиц были выведены за границы интересов, исследователя-лингвиста).

Изложению результатов эксперимента предпослан раздел, посвященный описанию акустических и физиологических методов исследования гласных. Упомянув практически обо всех способах анализа акустических свойств гласных (в том числе и синтез, результаты которого Л. В. явно не удовлетворяли), Л. В. приводит и критический разбор основных работ в области акустической фонетики. Естественно, что и в этих работах, да и в исследовании самого Л. В., под «характерным тоном» гласного чаще всего понимается какая-либо гармоника основного тона, хотя при работе с камертонами Л. В. измерял резонансные характеристики надгортанных полостей. Очень тонкие наблюдения относительно связи артикуляционных и акустических характеристик мы встречаем уже в кратком описании собственной методики; говоря о способах нахождения артикуляции, при которой звук камертона вызывает наиболее сильный резонанс в полости рта, Л. В. пишет: «если, например, для получения хорошего резонанса нужно поднять среднюю часть языка, значит камертон взят слишком высокий» (с. 30). Это замечание показывает, что артикуляционно-акустические корреляты диезности (впрочем, и ряда других признаков), охарактеризованные в уже упоминавшейся дихотомической теории дифференциальных признаков фонем, осознавались Л. В. Щербой вполне отчетливо.

Анализируя данные других авторов, касающиеся акустических характеристик гласных, Л. В. как будто бы исходит из идеи о существовании некоторых универсальных звуковых типов: каждую из исследованных им русских гласных он сравнивает с гласными других языков (см. табл. 1—5). Однако при внимательном чтении работы мы обнаруживаем, что Л. В. стремится не только описать специфические особенности исследованных им гласных, но и по акустическим характеристикам, полученным другими авторами, восстановить реальный фонетический облик звука. Ср.: «В определениях Hermann’a кроме того позволяю себе заподозрить и диалектизм, т. е. такое а, которое русские воспринимают как свое о и которое очень распространено в Германии» (с. 54). Замечаний такого рода в книге Л. В. очень много.

Современные представления о формантной структуре гласных сложились сравнительно недавно, и вопрос о количестве «характерных тонов», образующих качество гласного, не до конца ясен и сегодня, поскольку оказывается, что для разных гласных этот вопрос может быть решен по-разному.18 Отметим, что Л. В., вслед за Гельмгольцем и Траутманом,

Л. В. Щерба исследовал не только изолированно произнесенные основные оттенки, но и те оттенки ударных гласных, которые возникают под влиянием соседнего мягкого согласного. Для разных гласных, по мнению Л. В., можно говорить о разных результатах такого влияния: для а и ы существенны две позиции: в абсолютном конце слова, перед твердым согласным (а для гласного а — и перед j) гласный представлен своим основным оттенком; для e существенны три разные позиции: в абсолютном конце слова, после мягкого перед твердым и после твердого перед мягким реализуется, по мнению Л. В., основной оттенок фонемы; между мягкими — очень закрытый /е/, характерный тон которого Л. В. определяет в 2056 v. d. (т. е. здесь, практически, отмечается высокая частота FII — выше 2000 Гц, — характеризующая очень переднее образование гласного); третий оттенок e — открытый гласный типа [ɛ] — произносится между твердыми согласными. Гласный і, по наблюдениям Л. В., также представлен тремя оттенками: основным (в абсолютном конце слова и перед твердыми щелевыми); в положении перед мягкими согласными (с характерным тоном в 3520 v. d.); в положении перед твердыми смычными (характерный тон — 2432 v. d). Гласные о и и, по мнению Л. В., не имеют различных оттенков, зависящих от твердости или мягкости следующего за ними согласного.

Сравнивая полученные Л. В. Щербой частоты характерных тонов гласных с частотами формант русских гласных, полученными в последние десятилетия при помощи современной анализирующей аппаратуры, нельзя не удивиться тем соответствиям, которые мы при этом наблюдаем. Хотя Л. В. и выделял несколько (2—3) характерных тонов гласного, в табл. 7 (с. 84) он приводит по одному тону для каждого оттенка. Для гласных и и о характерные тоны, обнаруженные Л. В., лежат в области между частотами FI и FII этих гласных; для гласной а характерный тон ближе к FII, чем к FI (особенно, если учесть, что он значительно повышается в соседстве с мягким — это как раз характерно для FII). Для гласных e и i характерный тон расположен в области FII, а иногда и в области средней между FII и FIII (например, для i не перед твердым согласным). Поразительно, насколько такая оценка совпадает с сегодняшними представлениями о способах слухового описания спектра гласного!

Анализируя изменения гласных после мягких согласных, Л. В. останавливается на лингвистической значимости так называемых переходных звуков. Во-первых, он замечает, что «наше восприятие „мягкости“ согласных перед а, о, и обуславливается главным образом этим среднеязычным элементом19 гласного, а при p, k в начале слова исключительно описания гласных. — Ред.), но <...> различно в разных гласных и зависит от конкретных особенностей стимула — таких, например, как значение его основной частоты» (Чистович Л. А. и др. Физиология речи. Восприятие речи человеком. Л., 1976, с. 274).

Во-вторых, Л. В. говорит о большом значении переходных звуков в процессе фонетической эволюции языков, т. е. указывает на потенциальные «слабые точки» звуковой цепи, переосмысление функциональной нагрузки которых может привести к фонемному сдвигу (см. с. 88 и сл.).

В-третьих, он указывает на различные степени изменения общей картины гласного под влиянием переходных участков: обладающий небольшой длительностью и в соседстве с мягким согласным (лют, тюк) не идентичен гласному в соседстве с твердым согласным (пуд), поскольку «язык не успевает принять вполне нужного положения» (с. 91). Более длительные гласные, наоборот, всегда содержат характерный участок, и можно сказать, что эти наблюдения Л. В. как бы предостерегают от умозрительных заключений о «симметричности» (или «пропорциональности») звуковых изменений и дают пример тщательного анализа каждого факта в отдельности.

При описании изменений безударных гласных Л. В. затрагивает и вопрос, касающийся определения фонемного состава слова. Говоря о том, что в безударной позиции невозможны о и е, а также а после мягкого и j, Л. В. замечает: «Как мне однако кажется, их нет не только в произношении, но и психологически, т. е. в намерении» (с. 95). Как актуальны сейчас эти мысли Л. В., имеющие непосредственное отношение к проблеме соотношения фонемной программы слова и ее реализации! Здесь же Л. В. говорит и о значении морфологических факторов в этой ситуации: «<...> в коренных морфемах, я думаю, не существует ни неударенного а после палатализованных, ни неударенного о; однако в окончаниях дело обстоит иначе» (с. 96). Известно, что характеристики морфологически нагруженных частей слова (например, флексий) — актуальный вопрос и для современного языкознания, поскольку именно эти участки звуковой цепи непосредственно выполняют различительную функцию. Это приводит многих исследователей к мысли о том, что фонетические характеристики здесь должны быть иные, чем в фонетически сходных ситуациях, где, однако, нет морфологической нагруженности звука. Л. В. различает, с одной стороны, звуковую реализацию таких слов, с другой — психологическую интерпретацию их в специальных случаях: в словах сало, дыня, по мнению Л. В., в медленном произношении реализуются соответственно [о] и [а], тогда как в словах много, знамя — [а] и [е].

Анализ безударных гласных интересен сегодня и с чисто фонетической точки зрения: сначала Л. В. говорит о том, что дифференциация слогов по силе — одна из причин большой качественной вариативности гласных (с. 94), однако, после рассмотрения реальных звуков, мы встречаем не только сомнение в значении интенсивности (силы) для качественных изменений, но и следующее недвусмысленное заявление: «непосредственной причиной качественного изменения наших неударенных гласных является их количественная редукция» (с. 104).

Различая две степени редукции для /а/ (соответственно обозначаемые Л. В. как [˄] и [а]), Л. В. не выделяет этих степеней для других гласных, однако обращает особенное внимание на безударные [æ] и [у] в словах типа тая, таю и т. д. Говоря об [æ], Л. В. сетует на то, что «гласный этот совершенно не поддается исследованию, так как при попытках его выделить он сейчас же проясняется» (с. 103). Дифтонгоидный характер этого гласного хорошо виден сегодня на динамических спектрограммах, а фонематическая сущность его — предмет современных нам дискуссий.

Кроме качественных изменений, зависящих от редукции, Л. В. упоминает также и о назализации гласных и о возможности их оглушения.

Данные о количественных характеристиках гласных получены при анализе кимографических записей 1377 слов — материал огромный не только для того времени, однако Л. В. считает, что полученные результаты — не окончательные и что предстоит большая исследовательская работа целого коллектива. Мы видим сегодня, что изучение количественных характеристик русских гласных находится в центре внимания фонетистов, поскольку длительность гласных выступает, с одной стороны, как фактор, определяющий характер редукции, с другой — как один из важнейших признаков просодической организации слова и синтагмы.

Л. В. уделяет большое внимание принципам членения и толкования кимографических записей — и даже если не всегда можно согласиться с толкованием Л. В. (см. об этом комментарии к с. 112 и сл.), многие замечания свидетельствуют о глубоком понимании физиологических механизмов речеобразования: включения переходных участков в длительность гласного, разные принципы при определении начала и конца гласного в соседстве с глухими согласными (начало гласного определяется началом голосовых колебаний, конец же — другими признаками), учет разных признаков (ртовые, носовые и голосовые колебания, угол подъема кривой, величина задержки одних колебаний по отношению к другим и т. д.) — все это основывается на понимании тонких структур производства звуков в речевой цепи.

Нельзя не обратить внимание на основной результат измерений длительности гласных, а именно, на установление факта регулярных различий между ударными и безударными; «ударенные гласные в среднем в 1.5 раза больше неударенных» (с. 148). Констатируя этот факт, Л. В. не ставит, однако, под вопрос динамический характер русского словесного ударения, считая длительность лишь сопутствующим его признаком. Сегодня оценка этих признаков несколько иная: из многочисленных экспериментально-фонетических данных видно, что длительность гласного в большей степени связана с его ударностью (безударностью) чем сила; это подтверждается и объективными характеристиками, и восприятием, а также практикой синтеза речеподобных сигналов и автоматического распознавания речи. Заметим, что Л. В. пришел (в более поздних своих работах) к интересным выводам относительно сложной природы русского словесного ударения, в реализации которого большую роль играют не только длительность и особое качество гласного, но и характер начала ударного гласного (что может быть сегодня соотнесено с характеристиками слоговых контрастов в ударных слогах).

Тонкий анализ реальных характеристик звучащей речи позволяет Л. В. продемонстрировать целый ряд сложных явлений. Так, оказывается, что хотя «длительность дифтонгов <...> во всех положениях значительно превышает длительность простых гласных» (с. 152), это относится не ко всем сочетаниям гласных с j: ыj очень мало отличается по длительности от ы, что касается ij, то «в обыкновенном произношении синий и сини (от существительного синь) не отличается» (с. 153). Таким образом, фонетическая реализация одной и той же фонемной модели (гласный + j) зависит от характеристик этого гласного, и здесь, в этой нерегулярности фонетических реализаций, мы можем видеть потенциальное ядро фонетических изменений, не обусловленных функциональными характеристиками звуков, но провоцируемых их материальными свойствами: закрытый характер гласных /і/ и /ы/, с одной стороны, и близость артикуляционных свойств этих гласных со свойствами /j/, приводят к своеобразному упрощению звуковой последовательности, так что бифонемность [ij], [ыj] выводится нами не из собственных фонетических характеристик сочетаний, а из знания грамматической функции их.

Заканчивая, необходимо обратить внимание на то, что многие из вопросов, казавшихся Л. В. важными и требующими детального анализа, возникли перед ним именно потому, что он рассматривал фонетическую форму в неразрывной связи с языковой функцией звуков. Последовавшие десятилетия показали, что пренебрежение фонетической формой во имя строгой «функциональности» лингвистического исследования приводит к печальным последствиям: в этих случаях лингвист либо вовсе отказывается обращаться к звуковой субстанции, считая ее необязательной формой реализации языка, либо каждому функциональному явлению гипотетически приписывает обязательную фонетическую форму. И то, и другое, мешает такому лингвисту понять, насколько необходим анализ звуковых характеристик языка; щербовский подход, как показывают десятилетия, прошедшие со времени выхода его книги, оказывается единственно приемлемым в тех случаях, когда целью лингвистического исследования становится не еще одна очередная красивая схема, а реальное применение наших знаний о языке. Известно, что так называемые прикладные аспекты любой теоретической науки предполагают адекватность теоретической модели тому объекту, который исследуется. В случае фонологического описания щербовский подход к звуковым характеристикам оказывается наиболее продуктивным и практически — в решении проблем обучения и реабилитации речи и слуха, проблем автоматического распознавания речи и построения функциональной модели общения при помощи звучащей речи.

Оглавленіе.

Оглавленіе III

Предисловіе VII

Объясненіе употребляемыхъ въ книгѣ знаковъ фонетической транскрипціи IX

Часть I. Введеніе.

А. О нѣкоторыхъ основныхъ фонетическихъ понятіяхъ (§§ 1—15).

§ 1. Отправной пунктъ работы 1

§ 2. Психологическій процессъ ассимиляціи 1

§ 3. Колебанія въ произношеніи словъ 3

§ 4. Самостоятельность фонетическихъ элементовъ 4

§ 5. Условія этой самостоятельности 5

§ 6. Провизорное опредѣленіе «фонемы» 7

§ 7. Разнообразіе объективныхъ акустическихъ элементовъ 8

§ 8. Факторы, регулирующіе образованіе фонемъ 9

§ 9. Конкретность фонемъ 12

§ 10. Объ основномъ свойствѣ фонемъ 13

§ 11. Окончательное опредѣленіе фонемы 14

§ 12. Фонемы, какъ факторы языковыхъ процессовъ сознанія 15

§ 13. Важность понятія фонемы въ лингвистикѣ 16

§ 14. О трудности практическаго опредѣленія фонемъ 18

§ 15. О дивергенціяхъ 19

Б. Задачи изслѣдованія и матерьялы, положенные въ его основаніе (§§ 16—21).

§ 16. 5 задачъ фонетики всякаго конкретнаго языка 19

§ 17. Опредѣленіе задачъ настоящаго изслѣдованія 20

§ 18. Автобіографическія данныя 20

§ 19. Происхожденіе экспериментальнаго матерьяла настоящаго изслѣдованія 22

§ 20. Объ акустическихъ кривыхъ настоящаго изслѣдованія 22

§ 21. Планъ изложенія 23

Часть II. Гласные съ качественной стороны.

А. О методахъ изслѣдованія (§§ 22—37).

§ 22. О методѣ изолированія 24

I. Акустическіе методы изслѣдованія (§§ 23—30).

§ 23. О теоріи гласныхъ вообще 25

§ 24. Субъективный способъ опредѣленія акустическаго состава звуковъ 27

§ 25. Опредѣленіе акустическаго состава звуковъ при помощи резонаторовъ 27

§ 26. Опредѣленіе резонанса полостей посредствомъ камертоновъ 28

§ 27. Графическій способъ изслѣдованія звуковъ 30

§ 28. Способъ синтеза звуковъ 32

§ 29. Разногласія изслѣдователей акустическаго состава гласныхъ 33

§ 30. Перечень работъ съ опредѣленіями характеристикъ гласныхъ 34

II. Физіологическіе методы изслѣдованія (§§ 31—36).

§ 31. Субъективный методъ 47

§ 32. Непосредственное изслѣдованіе 48

§ 33. Палатографія 48

§ 34. Стоматографія 48

§ 35. Изслѣдованіе движеній губъ и языка 49

§ 36. Изслѣдованіе движеній мягкаго неба 49

§ 37. О связи акустическихъ и физіологическихъ особенностей гласныхъ 49

Б. Результаты изслѣдованія (§§ 38—77).

I. Фонемы (§§ 38—46).

§ 38. Русскія фонемы вообще 50

§ 39. Гласная фонема а 50

§ 40. Гласная фонема е 56

§ 41. Гласная фонема і 60

§ 42. Гласная фонема о 63

§ 43. Гласная фонема и 66

§ 44. Гласная фонема ы 69

§ 45. О классификаціи гласныхъ 72

§ 46. О „напряжонности“ и „ненапряжонности“ 74

II. Видоизмѣненія фонемъ въ зависимости отъ фонетическихъ условій (§§ 47—77).

1. Въ ударенныхъ слогахъ (§§ 47—64).

а) Дифференцировавшіеся оттѣнки фонемъ (§§ 47—56).

§ 47. О методѣ изслѣдованія 76

§ 48. Фонема а 77

§ 49. Фонема ы 78

§ 50. Фонема е 79

§ 51. Фонема i 81

§ 52. Фонемы о, и 82

§ 53. Объ а, о, и между палатализованными 82

§ 54. О степени напряжонности 82

§ 55. О факторахъ, вліяющихъ на качество гласныхъ 83

§ 56. Таблица ртовыхъ резонансовъ оттѣнковъ русскихъ гласныхъ 84

б) Переходные звуки (§§ 57—62).

§ 57. Объ имѣющихся по вопросу матерьялахъ 84

α) Вліяніе палатализованныхъ согласныхъ:

§ 58. Предшествующихъ 85

§ 59. Послѣдующихъ 87

β) Вліяніе прочихъ согласныхъ.

§ 60. Нѣсколько кривыхъ гласнаго a въ словахъ 88

Ещо объ оттѣнкахъ:

§ 61. е 89

§ 62. а, о, и 90

в) Назализация:

§ 63. α) Въ абсолютномъ исходѣ 91

§ 64. β) Подъ вліяніемъ носовыхъ согласныхъ 92

2. Въ неударенныхъ слогахъ (§§ 65—77).

а) Дифференцировавшіеся оттѣнки фонемъ (§§ 65—75).

§ 65. О неударенныхъ гласныхъ вообще 94

§ 66. Объ идеальномъ фонетическомъ составѣ словъ 95

§ 67. Чередованія сильныхъ и слабыхъ гласныхъ 96

§ 68. [˄] 98

§ 69. [ә] 99

§ 70 [ь] 101

§ 71. [Ʊ] 102

§ 72. [Y] 102

§ 73. [æ] 103

§ 74. О причинахъ качественной редукціи безударныхъ гласныхъ 103

§ 75. Заключеніе о безударныхъ гласныхъ 104

§ 76. б) Назализація 105

§ 77. в) Потеря звонкости 105

Часть III. Гласные съ количественной стороны.

А. О методѣ изслѣдованія (§§ 78—95)

§ 78. Преимущества записи изолированныхъ словъ 106

§ 79. Размѣры изслѣдованія 107

§ 80. О записывающихъ аппаратахъ 107

§ 81. Объ опаздываніи регистраціи 109

О толкованіи кривыхъ (§§ 82—95)

§ 82. Важность правильнаго толкованія кривыхъ 112

§ 83. Гласное въ абсолютномъ началѣ 112

§ 84. Послѣ b, b', d, р, p', t, d', g, g' 112

§ 85. Послѣ t', k, k', c, č 114

§ 86. Послѣ m, m', n, n' 116

§ 87. Послѣ v, v', z, z', ž, l', j, f, f', s, s', š, x, x' 117

§ 88. Послѣ r, r' 120

§ 89. Вибраціи на гортанной линіи при заднеязычныхъ 121

§ 90. Гласный въ абсолютномъ концѣ 122

§ 91. Передъ чистыми смычными 122

§ 92. Передъ носовыми 123

§ 93. Передъ спирантами 123

§ 94. Передъ r, r' 124

§ 95. О кривыхъ и ихъ измѣреніи 125

Б. Результаты изслѣдованія (§§ 96—127):

I. Длительность ударенныхъ гласныхъ (§§ 96—110).

1. Въ односложныхъ словахъ (§§ 96—102).

§ 96. а) Длительность голоса между глухими согласными 126

§ 97. б) Длительность глухого начала 127

в) Длительность гласныхъ (§§ 98 — 102)

§ 98. Результаты измѣреній 128

§ 99. Различія въ длительности гласныхъ въ зависимости отъ качества слѣдующаго согласнаго 129

§ 100. Различія въ длительности гласныхъ въ зависимости отъ ихъ собственнаго качества 132

§ 101. Различія въ длительности а, о, и въ зависимости отъ „твердости“ или „мягкости“ предыдущаго согласнаго 135

§ 102. О вліяніи звонкости или глухости предшествующаго согласнаго 135

2. Въ двусложныхъ словахъ (§§ 103—106).

§ 103. Результаты измѣреній 136

§ 104. Различія между начальнымъ и конечнымъ слогомъ 136

§ 105. Длительность гласныхъ передъ двумя согласными 136

§ 106. Различія въ длительности гласныхъ въ зависимости отъ глухости или звонкости послѣдующаго согласнаго (интервокальныя r, j) 138

3. Въ трехсложныхъ словахъ (§§ 107—109).

§ 107. Результаты измѣреній 140

§ 108. Различія длительности гласныхъ въ зависимости отъ номера слога 140

§ 109. Различія въ длительности звонкаго начала въ зависимости отъ номера слога 140

§ 110. 4. Сопоставленіе результатовъ 141

II. Длительность неударенныхъ гласныхъ (§§ 111—118).

1. Въ двусложныхъ словахъ (§§ 111—114).

§ 111. Результаты измѣреній 142

§ 112. Различія въ длительности гласныхъ въ зависимости отъ ихъ качества 143

§ 113. Сравненіе длительности ы, і, и на среднемъ и низшемъ уровняхъ 143

§ 114. Различія въ длительности звонкаго начала 144

2. Въ трехсложныхъ словахъ (§§ 115—117).

§ 115. Результаты измѣреній 144

§ 116. Различія въ длительности гласныхъ въ зависимости отъ номера слога 146

§ 117. Различія въ длительности звонкаго начала 146

§ 118. 3. Сопоставленіе результатовъ 147

III. Объ ударенныхъ и неударенныхъ гласныхъ (§§ 119—123).

1. Сопоставленіе результатовъ (§§ 119—122).

§ 119. Различія въ длительности между ударенными и неударенными гласными въ одномъ и томъ же положеніи 148

§ 120. Различія въ длительности между ударенными и неударенными гласными въ одномъ словѣ 149

§ 121. Примѣры конкретныхъ двусложныхъ словъ 150

§ 122. Примѣры конкретныхъ трехсложныхъ словъ 150

§ 123. 2. О причинахъ количественной редукціи 151

§ 124. IV. Длительность дифтонговъ 151

V. Дополнительныя замѣчанія (§§ 126—127).

§ 125. О зависимости между гласными одного и того же слова 153

§ 126. О вліяніи ударенія на звонкое начало 153

§ 127. О вліяніи усиленія интенсивности произношенія на длительность гласныхъ 154

Предисловіе.

Настоящее изслѣдованіе возникло въ извѣстной степени случайно (какъ это и указано въ § 19); тѣмъ не менѣе оно находится въ органической связи съ той работой, которую я началъ ещо въ Университетѣ по почину и подъ руководствомъ И. А. Бодуэна де Куртенэ (см. Приложеніе къ Отчоту о состояніи и дѣятельности Императорскаго СПБ. Университета за 1902 г., стр. 29). Во всякомъ случаѣ въ немъ всецѣло отразилось то пониманіе языковыхъ явленій, которое сложилось у меня подъ вліяніемъ длительнаго тѣснаго общенія съ И. А. Бодуэномъ де Куртенэ на его воскресныхъ privatissima.

Это пониманіе значительно укрѣпилось во мнѣ и развилось подъ вліяніемъ лекцій и бесѣдъ A. Meillet, во время моего пребыванія въ Парижѣ, гдѣ я могъ съ большимъ интересомъ констатировать, какъ два учоныхъ, въ разныхъ мѣстахъ земного шара, работающіе надъ разнымъ матерьяломъ, совершенно независимо другъ отъ друга пришли къ одинаковому, въ значительной степени, взгляду на языковыя явленія.

Что касается «экспериментальной фонетики», методы которой нашли себѣ такое широкое примѣненіе въ настоящемъ изслѣдованіи, то здѣсь я всѣмъ обязанъ Р. Rousselot, оказавшему мнѣ болѣе чѣмъ любезный пріемъ въ бытность мою въ Парижѣ въ 1907—08 г.г. Онъ-же помогъ мнѣ понять и усвоить механизмъ французскаго произношенія, что и явилось базой моего фонетическаго умѣнія.

Позволяю себѣ кромѣ того выразить глубокую признательность С. К. Буличу, направившему меня на занятіе экспериментальной фонетикой, а также Историко-филологическому факультету Императорскаго СПБ. Университета, принявшему настоящую работу къ напечатанію въ своихъ «Запискахъ».

Частью послѣ того какъ рукопись была закончена, частью даже во время печатанія, я получилъ слѣдующія книги и статьи, которыми не могъ уже воспользоваться, но которыя имѣютъ то или другое отношеніе къ предмету моего изслѣдованія:

L. Hermann — Neue Beiträge zur Lehre von den Vokalen und ihrer Entstehung въ Pflüger’s Archiv B. 141, 1911.

Ant Grégoire — Influence des consonnes occlusives sur la durée des syllabes précédentes въ Revue de phonétique, І₃, 1911.

L. Roudet — La classification des voyelles de M. Sweet въ Revue de phonétique, 1₄, 1911.

J. Chlumský — Pokus o měření českých zvuků a slabik v řeči souvislé, 1911.

А. И. Томсонъ — По поводу статьи Л. В. Щербы «Субъективный и объективный методъ въ фонетикѣ» въ Извѣстіяхъ, XVI, 3, 1911.

J. A. Lundell — Lärobok i ryska språket 1 Uttalslära och Iäsestycken. Stockholm, 1911.

Въ заключеніе позволяю себѣ обратить вниманіе читателей во первыхъ на то, что таблицы, помѣщонныя на отдѣльныхъ листахъ послѣ текста, переномерованы римскими цифрами, тогда какъ въ текстѣ онѣ переномерованы арабскими цифрами, а во вторыхъ на то, что на стр. 41, въ сноскѣ, 2-я строка снизу, слѣдуетъ читать, вмѣсто «которая» — «какая возможность», а на стр. 69, въ подписи къ рисунку, вм. [и] — [u]. Наконецъ прошу извиненія за нѣсколько субъективную разстановку запятыхъ.

СПБ. Мартъ, 1912 г.

Объясненіе употребляемыхъ въ книгѣ
знаковъ фонетической транскрипціи.
(Фонетическіе знаки въ тексте всегда поставлены въ квадратный скобки)
ТАБЛИЦА ЗНАКОВЪ ДЛЯ ГЛАСНЫХЪ.
ПРИМѢЧАНІЕ. Въ круглыхъ скобкахъ помѣщены знаки для неопре-
дѣленныхъ редуцированныхъ гласныхъ.

ТАБЛИЦА ЗНАКОВЪ ДЛЯ СОГЛАСНЫХЪ.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗНАКИ.
г- — языкъ болѣе впереди.
H — языкъ болѣе назади,
i. — языкъ поднятъ.
T — языкъ опущенъ.
) — губы болѣе сужены.
( — губы менѣе сужены,
e, i... — e, i и т. д. болѣе закрытыя.
e, i... — e, i и т. д. болѣе открытыя.
Носовой резонансъ обозначается или или седилемъ ä или а.
Напряжонные гласные обозначаются акутомъ подъ буквой, ненапря-
жонные—грависомъ: i | і.
Шепотные звуки—крестикомъ подъ буквой: а.
Звонкіе согласные —г, 1..., глухіе —г, 1...
Одна точка подъ знакомъ согласнаго означаетъ корональную арти-
куляцію.
Палатализованные согласные — p', ť...
Лабіализованные согласные — р°, t°...
Придыхательные согласные — рс, ť...
Согласные съ гортаннымъ взрывомъ —p', t5...
Компоненты одной фонемы знакомъ легато внизу: еа.
Долгота обозначается двумя точками послѣ буквы: mas.a (масса) или
чертой надъ ней: ä.
Обыкновенное экспираторное удареніе обозначается вертикальной
чертой или знакомъ ударенія, ставящимся передъ ударяемымъ слогомъ.
Для дифференціаціи ударенія употребляется нѣсколько чертъ.
Слогообразующіе обозначаются такъ: г, 1, п. Неслогообразующіе —
i, u. Раздѣленіе на слоги — вертикальной чертой черезъ всю строку:
раіра. Фонетическія слова (groupes de force) слѣдуетъ писать вмѣстѣ
(русс. 1 zQgdrdddm, франц. ile' la) и отдѣлять другъ отъ друга пустымъ
мѣстомъ. Фразы (groupes de souffle) можно отдѣлять косой чертой.

Часть I.
ВВЕДЕНІЕ.
А. О нѣкоторыхъ основныхъ фонетическихъ
понятіяхъ.
§ 1. Отправнымъ пунктомъ моей работы являются идеи И. А.
Бодуэна де Куртенэ, высказывавшаяся и теперь высказываемыя имъ
въ разныхъ печатныхъ трудахъ, но систематичнѣе всего изло-
женныя въ его Próba teorji alternacyj fonetycznych. Krakow, 1894=
Versuch einer Theorie phonetischer Alternationen. Ein Kapitel aus
der Psychophonetik. Strassburg, 1895. Поэтому можно было-бы,
сославшись просто на эти книги, а равно и на прочіе труды
Бодуэна, приступить непосредственно къ предмету работы.
Однако, въ виду того что эти идеи, по моимъ наблюденіямъ, до
сихъ поръ не стали всеобщимъ достояніемъ, а также въ виду
того что самъ Бодуэнъ не все въ своей теоріи развилъ съ над-
лежащей полнотой, представляется вполнѣ умѣстнымъ подробно
изслѣдовать нѣкоторыя понятія, положенныя въ основаніе насто-
ящаго изслѣдованія, и въ частности прежде всего остановиться
на психологическомъ анализѣ того, что Бодуэнъ называетъ
фонемой.
§ 2. Если мы будемъ наблюдать психическіе процессы при
потокѣ слышимой рѣчи, то результатомъ самаго элементарнаго
самонаблюденія и анализа будетъ констатирование того факта,
что извѣстные ряды сложныхъ акустическихъ представленій, вос-
принимаемые нами, какъ нѣчто единое, могутъ вызывать въ насъ
нѣкоторые комплексы смысловыхъ представленій и чувственныхъ
элементовъ, также объединенныхъ въ одномъ психическомъ актѣ:
такъ, звуковыя представленія, символомъ которыхъ являются

написанія «смеркается», «свѣтаетъ», «темно» вызываютъ опре-
дѣленныя довольно сложныя представленія съ извѣстнымъ чув-
ственнымъ тономъ*).
Но здѣсь нужно замѣтить, что для возбужденія представленій,
уже возникавшихъ въ нашемъ сознаніи, не требуется полнаго
ряда соотвѣтственныхъ ощущеній и что кромѣ того эти послѣднія
могутъ и не быть абсолютно тождественны возбуждаемымъ
представленіямъ. Вполнѣ достаточно лишь нѣкотораго количества
элементовъ, болѣе или менѣе подобныхъ прежде бывшимъ въ
сознаніи, для наступленія процесса ассимиляціи (см. Wundt, Grund-
riss der Psychologie , 1905, стр. 278), примѣромъ котораго можетъ
служить, между прочимъ, невѣрное чтеніе словъ или пропускъ
ошибокъ при корректуръ. Основной чертой процесса ассимиляціи,
которая отличаетъ его, какъ одновременную ассоціацію (Simultane
Assoziation), отъ последовательной ассоціаціи (Sukzessive Asso-
ziation) является то, что полученныя ощущенія и результатъ
ассимиляціи не различаются сознаніемъ, какъ два отдѣльныхъ
по времени момента, иначе говоря что мы не сознаемъ разницы
между объективно данными ощущеніями и результатомъ нашего
воспріятія, какъ въ этомъ каждый могъ убѣждаться, всякій разъ
когда ему случалось невѣрно прочесть то или иное слово.
Следовательно звуковыя представленія, соотвѣтствующія напи-
саніямъ «смеркается», «свѣтаетъ», «темно» и т. д., могутъ воз-
никать въ насъ и при произнесеніи довольно различныхъ звуко-
выхъ комплексовъ, причемъ различіе между дѣйствительно про-
изнесеннымъ и нашими соотвѣтствующими слуховыми ощущеніями
съ одной стороны, и нашимъ воспріятіемъ съ другой стороны, созна-
ніемъ нормально не воспринимается въ силу только что указан-
ной основной черты процесса ассимиляціи; иначе говоря, въ
извѣстныхъ предѣлахъ мы вовсе не замѣчаемъ колебаній въ
произношеніи. Изъ этого слѣдуетъ, что нельзя себѣ представ-
лять дѣло такъ, какъ будто разныя произносительныя формы
одного и того-же слова непосредственно ассоціированы со смысл о-
*) Я нарочно выбралъ такіе примѣры, которые избавляетъ меня отъ
необходимости развивать мои взгляды на взаимоотношеніе словъ и предло-
женій, такъ какъ это черезчуръ отвлекло-бы меня отъ непосредственной
задачи моего изслѣдованія.

выми представленіями. Такое пониманіе покоится на недостаточ-
номъ анализѣ процесса воспріятія, на неразличеніи одновремен-
ныхъ и послѣдовательныхъ ассоціацій, т. е. на той «вульгарной
психологіи», критика которой и составляетъ главную заслугу
Вундта передъ языкознаніемъ.
§ 3. Объективное положеніе вещей сводится къ тому, что у лю-
дей, вполнѣ владѣющихъ даннымъ языкомъ, смысловыя предста-
вленія ассоціированы съ нѣкоторымъ общимъ звуковымъ пред-
ставленіемъ того или другого слова, со звуковымъ словомъ-ти-
помъ, которому можетъ соотвѣтствовать колеблющееся произно-
шеніе, причемъ размахъ этихъ колебаній бываетъ очень значите-
ленъ. О величинѣ его можно составить себѣ приблизительное пред-
ставленіе, если вспомнить, какъ велики бываютъ ошибки при чтеніи
словъ. Maximum колебаній опредѣляется легкостью ассимиляціи:
когда ассимиляція, а следовательно и пониманіе, являющееся
цѣлью языкового общенія, затрудняется, то мы жалуемся на
худое произношеніе, невнятность рѣчи и т. п. Въ качествѣ при-
мѣровъ разберемъ возможныя колебанія гласныхъ одного изъ
вышеприведенныхъ словъ, хотя-бы слова «смеркается»: гласный
перваго слога можетъ колебаться отъ яснаго [e] при отчекани-
ваніи до [ь] обыкновеннаго произношенія и до нуля быстраго
произношенія, когда [г] беретъ на себя слоговую функцію; а
удареннаго слога колеблется отъ [a] чистаго при обыкновенномъ
произношеніи до [л], быстраго темпа рѣчи; слогъ je колеблется
отъ ре] до [ь] и £bj въ разныхъ темпахъ; a конечнаго слога,
не говоря о безчисленныхъ возможныхъ оттѣнкахъ по тембру,
можетъ быть и звонкимъ и глухимъ... Я не говорю уже о варья-
ціяхъ длительности, которыя безконечны, и оставляю въ сторонѣ
варьяціи согласныхъ, такъ какъ это потребовало-бы эксперимен-
тальныхъ данныхъ и завело-бы меня такимъ образомъ слишкомъ
далеко, но и приведенныхъ примѣровъ, полагаю, достаточно для
подтвержденія сказаннаго о значительности размаха колебаній
въ произношеніи одного и того-же слова.
Тѣмъ не менѣе всѣ эти колебанія нормально нами не со-
знаются, оставаясь ниже порога сознанія, и даже когда они
достигаютъ извѣстнаго предѣла, то мы говоримъ, какъ было
указано выше, лишь о «невнятномъ» произношеніи, а не объ

отклоненій отъ нормы. Само собою разумѣется, что изощряя
свое самонаблюденіе и такъ сказать дрессируя себя въ этомъ
направленіи, можно наблюдать всѣ эти оттѣнки произношенія,
и это даже относительно просто, если намъ на нихъ укажутъ.
Насколько-же однако трудно обратить на нихъ вниманіе впервые,
явствуетъ изъ того, что «открытіе» того или другого оттѣнка
обыкновенно вмѣняется въ особую заслугу. Сравнительно легко
замѣчаютъ нѣкоторые оттѣнки иностранцы и дѣти, такъ какъ
ни у тѣхъ, ни у другихъ не создались еще звуковыя слова-типы.
Качественно и количественно колебанія произношенія будутъ
разниться отъ языка къ языку, такъ какъ зависятъ отъ общаго
фонетическаго (а отчасти и морфологическаго и синтаксическаго)
строя языка, иначе говоря, отъ языковыхъ привычекъ предста-
вителей данной языковой группы (сумма этихъ привычекъ въ
области произносительной и называется артикуляціонной базой:
ср. Roudet—Elements de phonétique generale. 1910, стр. 37).
Этимъ, между прочимъ, объясняется то, что мы довольно
легко замѣчаемъ иностранное произношеніе *): оно не нахо-
дится въ плоскости привычныхъ колебаній.
§ 4. Углубляя самонаблюденіе и анализъ нашего сознанія, перей-
демъ къ другому не менѣе важному пункту. Извѣстно, что та-
кіе элементы нашего сознанія, какъ удовольствіе, неудовольствіе,
удивленіе и т. п. выражаются въ нашей рѣчи интонаціями
(оставляю въ сторонѣ вопросъ о томъ, что такое собственно
«интонація» съ фонетической точки зрѣнія). Одно и то же слово,
напримѣръ «смеркается», можетъ быть произнесено съ интона-
ціей неудовольствія, когда уменьшеніе свѣта чему-либо препят-
ствуетъ, или съ интонаціей удовлетворенія, радости по поводу
приближенія вечера и т. п. Само собой однако разумѣется, что
эти интонаціи существуютъ только въ словахъ **)—внѣ этихъ
послѣднихъ ихъ нельзя себѣ даже представить, точно также
*) Хотя обыкновенно мы и не понимаемъ, въ чемъ состоитъ отличіе
въ каждомъ конкретномъ случаѣ.
**) Замѣчу кстати, что напримѣръ, «завтра!» и «завтра?» являются
въ той-же мѣрѣ разными словами, какъ напримѣръ, «карта.» и «карты.»,
«такъ.» и «такъ-ли?»: рѣшительно все равно, чѣмъ и гдѣ достигается
акустическая дифференціація; но разъ она налицо и ассоціирована со
смысловой, то передъ нами два слова.

какъ невозможно себѣ представить отверстія для оконъ безъ
стѣнъ.
Однако, по основному свойству нашей психики, элементы,
входящіе вмѣстѣ въ составъ цѣлаго ряда разныхъ представленій,
вступаютъ въ тѣсную связь другъ съ другомъ. Опредѣленная
интонація слова, входя въ качествѣ одного изъ элементовъ въ
представленія разныхъ словъ, имѣющихъ однако всегда одинъ и
тотъ-же чувственный элементъ, напримѣръ неудовольствія, не-
обходимо вступаетъ въ тѣснѣйшую связь съ этимъ послѣднимъ
и такимъ образомъ въ извѣстной степени изолируется нашимъ
сознаніемъ. Подлинное существованіе подобной связи вполнѣ до-
казывается тѣми обыденными, постоянно повторяющимися слу-
чаями, когда мы произносимъ съ оттѣнкомъ, напримѣръ неудо-
вольствія, и съ соотвѣтствующей интонаціей слова, никогда нами
ранѣе не слышанныя въ такомъ произношеніи.
Такимъ образомъ мы должны признавать извѣстную само-
стоятельность, выражающуюся въ способности вступать въ неза-
висимыя ассоціаціи, за такими элементами фонетическихъ пред-
ставленій, какъ напримѣръ мелодія слова, которая сама по себѣ
даже не можетъ существовать.
Разъ это такъ, то тѣмъ болѣе мы должны признавать по-
добную самостоятельность за такими элементами акустическихъ
представленій, какъ тѣ, которые символизируются написаніями
я, еу s и т. д. и которые легко могутъ нами изолироваться въ
дѣйствительности, т. е. произноситься отдѣльно. Нѣкоторые изъ
нихъ могутъ даже играть роль цѣлыхъ словъ, какъ напримѣръ
«а», «и», призывающее «cc»... и т. д. Очень распространено
мнѣніе, будто «мгновенные», какъ p, не могутъ быть
произнесены отдѣльно; но разъ мы произносимъ at, то рѣши-
тельно непонятно, почему мы не могли-бы произнести просто /:
оно мало сонорно и потому не будетъ слышно уже въ неболь-
шомъ отдаленіи, но можетъ быть совершенно естественнымъ *).
§ 5. Необходимо теперь ближе разсмотрѣть тѣ психическіе про-
цессы, въ результатѣ которыхъ происходитъ изолированіе такихъ
*) Это мнѣніе возникло среди учителей, которые дѣйствительно, для
того чтобы быть услышаны всѣмъ классомъ, произносятъ нѣчто вродѣ
[tə , pə , kə . . .] вм. [t, p, k... ].

элементовъ какъ а> и, i, d, p,,s, v и т. д., по большей части
не конституирующихъ самостоятельныхъ словъ.
Въ силу присущей намъ наклонности къ анализу, проявляю-
щейся конечно особенно при научномъ мышленіи, но находя-
щейся въ неразрывной связи съ прочими функціями человѣче-
ской психики вообще, мы сравниваемъ различныя звуковыя пред-
ставленія и наблюдаемъ въ нихъ сходства и различія. Такъ, мы
узнаемъ (Wjedererkennungsvorgänge, см. Wundt, op. с, стр. 288)
элементы s и л въ словѣ «санъ», какъ тожественные съ на-
чальнымъ и конечнымъ элементомъ въ словѣ «сонъ», и въ силу
этого сознаемъ, какъ отличные, серединные элементы а и о и т. д.
Подобный анализъ особенно ясно проявляется въ рифмахъ, сущ-
ностью которыхъ является вѣдь именно узнаваніе ритмически
повторяющихся сходныхъ группъ фонетическихъ элементовъ.
Онъ проявляется не менѣе ясно при ослышкахъ, когда говорящій
искусственно выдѣляетъ сомнительный элементъ, говоря напри-
мѣръ: [som], а не [son] и т. д. Наконецъ обученіе грамотѣ по
такъ называемому звуковому способу было-бы лишено всякаго
смысла, если-бы оно не основывалось на имѣющихся уже у ре-
бенка ассоціаціяхъ, да и самое созданіе алфавита было-бы дѣ-
ломъ невозможнымъ.
Здѣсь однако нужно имѣть въ виду одно обстоятельство: не
всѣ проходящій черезъ сознаніе представленія попадаютъ въ
свѣтлую его точку—большинство остается у порога сознанія;
въ свѣтлой-же точкѣ появляются лишь тѣ, которыя имѣютъ для
насъ интересъ въ данный моментъ, а потому привлекаютъ наше
вниманіе. Такъ какъ основной интересъ рѣчи лежитъ въ смысло-
выхъ представленіяхъ, то звуковыя нормально не находятся въ
свѣтломъ пунктѣ сознанія. Казалось-бы съ этой точки зрѣнія,
что и анализъ звуковыхъ представленій нормально нами не про-
изводится, и фонетическая дѣлимость есть результатъ въ значи-
тельной степени научнаго мышленія. Но дѣло въ томъ, что эле-
менты смысловыхъ представленій оказываются зачастую ассоціи-
рованными съ элементами звуковыхъ представленій, такъ ł въ
словахъ пило, било, вылъ, дала ассоціировано съ представленіемъ
прошедшаго времени; a въ словахъ корова, вода ассоціировано
съ представленіемъ субъекта; и въ словахъ корову, воду съ пред-
ставленіемъ объекта и т. д., и т. д. Благодаря подобнымъ смы-

словымъ ассоціаціямъ, элементы нашихъ звуковыхъ представле-
ній и получаютъ извѣстную самостоятельность.
Наилучшимъ доказательствомъ этой самостоятельности эле-
ментовъ нашихъ звуковыхъ представленій служатъ многочислен-
ные факты исторіи разныхъ языковъ, извѣстные подъ названіемъ
аналогическихъ образованіи (Analogiebildungen), напримѣръ: мы
говоримъ tŕos, вм. tras (трясъ), при tŕesu; s'ok, вм. s'ek (сѣкъ),
при s'eku и т. д. подъ вліяніемъ такихъ случаевъ, какъ ríos при
n'esu, gŕop (гребъ) при gťebu, ster ok (стерегъ) при sťeťegu и т. д.
Вліяніе это было-бы абсолютно необъяснимымъ, если-бы мы от-
рицали психическую самостоятельность такихъ элементовъ, какъ
e, о и т. д. Въ самомъ дѣлѣ психологическій смыслъ пропорціи
ríesu :n*os = tťesu: x
x = tŕos,
которой обыкновенно объясняютъ подобныя явленія, сводится къ
тому, что въ глаголахъ съ кореннымъ вокализмомъ e въ настоя-
щемъ времени представленіе прошедшаго времени ассоціировано
съ- кореннымъ вокализмомъ о. Само собой разумѣется, что пред-
ставленіе прошедшаго времени находится въ тѣснѣйшей связи
съ конкретнымъ значеніемъ того или другого глагола, точно
также какъ и о не виситъ гдѣ-нибудь въ воздухѣ, а находится
въ томъ или иномъ сосѣдствѣ; однако это конкретное значеніе
и сосѣдство являются величинами перемѣнными и, какъ таковыя,
находятся подъ порогомъ сознанія, всякій разъ когда мы обра-
зуемъ такія формы, какъ tŕos вм. tras и т. п. Въ этомъ можно
убѣдиться и путемъ самонаблюденіи: зная хорошо данный языкъ,
мы легко образовываемъ формы по аналогіи, но для подысканія
примѣровъ, оправдывающихъ эту аналогію, требуется довольно
сильное напряженіе. Если-бы о прошедшаго времени не выдѣля-
лось нашимъ сознаніемъ изъ цѣлаго слова, то никакая «анало-
гія» не была-бы возможна, какъ ея не бываетъ при изолиро-
ванно стоящихъ словахъ, гдѣ нѣтъ достаточныхъ стимуловъ
для выдѣленія какихъ-либо элементовъ.
§ 6. Элементы звуковыхъ представленій, подобные русскимъ
a, i, s, и и т. д., называются обыкновенно «звуками»; но для
того чтобы подчеркнуть ихъ психическую природу и отличить
ихъ отъ звуковъ въ строгомъ и прямомъ смыслѣ слова, является

цѣлесообразнымъ дать этимъ элементамъ какое-либо иное на-
званіе. Терминъ «фонема», предложенный Бодуэномъ, будетъ
по моему мнѣнію, вполнѣ подходящимъ въ данномъ случаѣ,
тѣмъ болѣе что онъ уже употребляется во многихъ француз-
скихъ лингвистическихъ.сочиненіяхъ, гдѣ онъ является эквива-
лентомъ нѣмецкаго «Sprachlaut». Само собой разумѣется, что
дѣло не въ терминѣ, a въ пониманіи, но терминъ зачастую
является хорошимъ «memento».
На основаніи сказаннаго въ предыдущемъ параграфѣ фонему
провизорно можно опредѣлить слѣдующимъ образомъ: это крат-
чайшій элементъ общихъ акустическихъ представленій даннаго
языка, способный ассоціироваться въ этомъ языкѣ со смысло-
выми представленіями *).
§ 7. Разъ фонемы являются какъ-бы отрѣзками общихъ аку-
стическихъ представленій, то очевидно, что и сами онѣ будутъ
общими представленіями, представленіями-типами, которымъ со-
отвѣтствуетъ колеблющееся произношеніе. Такимъ образомъ
все сказанное относительно словъ-предложёній (см. §§ 2, 3) все-
цѣло относится и къ фонемамъ.
Но фонемы являются представленіями-типами, не только какъ
части болѣе сложныхъ общихъ представленій, но и въ другомъ
отношеніи: изощряя наше самонаблюденіе и въ особенности на-
блюдая произносимое посредствомъ приборовъ,, можно конста-
тировать, что разнообразіе элементовъ акустическихъ предста-
вленій чрезвычайно велико, во всякомъ случаѣ безконечно больше,
чѣмъ это обыкновенно предполагается. Особенно поучительными
въ данномъ случаѣ являются изслѣдованія Томсона (Фонетиче-
ски этюды, Варшава, 1905), изъ которыхъ слѣдуетъ, что если
разсматривать ударенные гласные русскаго языка, произносимые
въ словахъ, то окажется, что оттѣнки, при этомъ наблюдаемые,
*) Изъ этого опредѣленія слѣдуетъ, что, хотя въ ближе намъ стоя-
щихъ языкахъ s, /, š и т. д. и являются самостоятельными фонемами,
но это отнюдь не является обязательнымъ; можно себѣ представить
языкъ, въ которомъ всѣ слоги открытые и состоятъ изъ одного какого-
либо согласнаго и гласнаго а, и въ такомъ языкѣ фонемами будутъ sa,
Ca ta ša и т. д. — а не будетъ отдѣляться сознаніемъ. Въ извѣстномъ
отношеніи къ подобному состоянію, повидимому, приближался древне-
японскій языкъ, что и отразилось на японскомъ алфавитѣ.

составляютъ чуть-ли не непрерывную шкалу. И можно съ уве-
ренностью сказать, что число наблюдаемыхъ оттѣнковъ будетъ
все увеличиваться по мѣрѣ усовершенствованія средствъ на-
блюденія.
Между тѣмъ, поскольку сознаніе изолируетъ кратчайшіе
элементы нашихъ акустическихъ представленій, оно различаетъ
относительно небольшое ихъ число въ каждомъ данномъ языкѣ:
очевидно, что при сосредоточеніи нашего вниманія (въ смысло-
выхъ цѣляхъ) на тѣхъ или другихъ элементахъ звуковыхъ пред-
ставленій, цѣлыя группы оттѣнковъ возбуждаютъ одинаковое,
типовое представленіе. Очевидно также, что мы имѣемъ здѣсь
дѣло съ процессомъ ассимиляціи, о которомъ говорилось выше,
такъ какъ нормально мы и не подозрѣваемъ о существованіи
всѣхъ этихъ отѣнковъ, и если нѣкоторые изъ нихъ сравни-
тельно легко замѣчаются внимательнымъ наблюдателемъ, то о
другихъ мы лишь съ удивленіемъ узнаемъ изъ спеціальныхъ
сочиненій.
§ 8. Какіе же факторы регулируютъ образованіе этихъ типо-
выхъ представленій, т. е. образованіе фонемъ? Прежде всего мы
воспринимаемъ, какъ тождественное, все мало-мальски сходное
съ акустической точки зрѣнія, ассоціированное съ однимъ и
тѣмъ-же смысловымъ представленіемъ, и съ другой стороны
мы различаемъ все способное само по себѣ ассоціироваться съ
новымъ значеніемъ. Въ словахъ дѣти и дѣтки мы восприни-
маемъ /' и t, какъ двѣ разныхъ фонемы, такъ какъ въ одѣть \
одѣтъ, разуть \ разутъ, тукъ \ тюкъ онѣ дифференцируютъ
значеніе; но мы воспринимаемъ различные оттѣнки перваго
гласнаго, какъ одну фонему, такъ какъ не найдемъ въ русскомъ
языкѣ ни одного случая, гдѣ-бы дифференціація смысла была под-
держиваема лишь этими двумя оттѣнками, и такой случай нельзя
себѣ представить даже въ искусственномъ русскомъ словѣ *).
Совершенно обратное видимъ во французскомъ, гдѣ въ сло-
вахъ dé и dais вся разница смысла покоится на различеніи
двухъ фонемъ [e] {e узкаго) и [e] (e широкаго) **), тогда какъ
*) Возможно однако, что діалектически эти два оттѣнка являются
самостоятельными фонемами (см. § 13).
**) То же видимъ и въ итальянскомъ, гдѣ различаются слова pěsca
[peská] «персикъ» и pesca [peská] судитъ рыбу».

слегка палатализованное [d] *) въ dis французы (отнюдь не
русскіе) воспринимаютъ какъ тождественное съ d въ (oui)da,
такъ какъ эти два оттѣнка не способны во французскомъ диф-
ференцировать значенія.
Приведу еще нѣсколько примѣровъ для иллюстраціи ска-
заннаго.
1) Въ русскомъ языкѣ изслѣдователи давно замѣтили два
оттѣнка а и два оттѣнка / въ зависимости отъ качества слѣ-
дующаго согласнаго, напримѣръ въ словахъ данъ и дань, бито
и бить; но эти оттѣнки не способны самостоятельно дифферен-
цировать слова—съ точки зрѣнія смысла они всегда тождественны;
другими словами въ русскомъ существуетъ лишь одна фонема
а и одна фонема /. Не то видимъ во французскомъ и въ чеш-
скомъ: въ первомъ различаются два a, какъ въ päte и patte, а
во второмъ два /, какъ въ piti и piti **).
2) Во французскихъ словахъ cas и qui [k] несомнѣнно бу-
детъ очень разное***); но £, слышащееся въ qui, никогда не бу-
детъ стоять передъ а, слышащееся-же въ CuS, никогда не будетъ
стоять передъ /—поэтому «эти два оттѣнка £ не играютъ роли
смысловыхъ величинъ, а разница между ними не существуетъ съ
лингвистической точки зрѣнія». Цитирую здѣсь слова Р. Passy
(въ Exposé des principes de ľ Association phonétique internationale,
1908, p. 15), одного изъ немногихъ фонетиковъ, который вполнѣ
понялъ эту простую идею о необходимости различать «les ele-
ments significatifs d'une iangue» отъ звуковъ, которые «n'ont
aucune valeur distinctive».
3) Когда я изучалъ одинъ изъ лужицкихъ говоровъ въ
окрестностяхъ Мужакова (Muskau), то записывалъ Первое время
*) Ср. палатограммы у Rousselot—Etudes de prononc tat ions pari-
siennes. La parole, 1899, p. 486, fig. 68.
**) По моимъ наблюденіямъ, въ чешскомъ различія по количеству при
і и и отступаютъ на задній планъ передъ различіями по качеству, т. е.
первыя могутъ и не осуществляться, и действительно по большей- части
не осуществляются, тогда какъ вторыя всегда налицо — впрочемъ я ко-
нечно допускаю, что не будучи чехомъ, я невѣрно толкую наблюдавшіеся
мной факты.
***) Оно будетъ чувствительно разное даже въ такихъ словахъ, какъ
cas и cave, ср. Rousselot—Principes, И, p. 652, fig. 434, 1. Вмѣсто cas тамъ
взято несуществующее слово «/?áv» (транскр. Rousselot).

такія слова, какъ [Kᴐrla] «Карлъ», [cipᴐrla] «подлѣ», съ другимъ
о, нежели въ такихъ словахъ, какъ [tᴐ] «то», [tᴐska] «чашка»
и т. п., и, какъ оказалось изъ фонаутографическихъ записей, эти
о были дѣйствительно значительно разныя. Но когда я обратился
съ разспросами по поводу наблюденнаго мною явленія, то ока-
залось, что туземцы вовсе не отличаютъ этихъ двухъ оттѣн-
ковъ о: меня стали увѣрять, что я ошибаюсь, причемъ для убѣ-
дительности произносили [kᴐ:—rla], т. е. протягивали о и отдѣ-
ляли слѣдующее rfa, и дѣйствительно о при этомъ получалось
нормальное; но какъ только слово произносилось цѣликомъ, о
получало отличный (для меня) оттѣнокъ, зависящій очевидно
отъ слѣдующаго r. Обвинять жителей въ исключительной фоне-
тической тупости не приходится, такъ какъ они прекрасно раз-
личаютъ три рода о въ своемъ языкѣ, изъ которыхъ одно было
для меня очень трудно отличать въ бѣглой рѣчи. Думать, что
здѣсь сказывается вліяніе графики нельзя, такъ такъ они всѣ
неграмотны на своемъ родномъ языкѣ *), а при попыткахъ пе-
редать свою рѣчь нѣмецкимъ алфавитомъ они и тѣ о, которыя
прекрасно отличаютъ, передаютъ черезъ букву о.
4) По русски въ словѣ вопль несомнѣнно слышится при
сосредоточенном* вниманіи глухое £ 1' J, однако никто не будетъ
его считать самостоятельной фонемой, и врядъ-ли даже кто изъ
русскихъ безъ нѣкоторой подготовки замѣтитъ разницу въ t въ
словахъ вопль \ вопля и ужъ конечно не произнесетъ сочетанія
Г ľaľl. Между тѣмъ въ кимрскомъ (уэльсскомъ) и въ исланд-
скомъ j 1 ] является самостоятельной фонемой и не зависитъ ни
отъ какихъ спеціальныхъ фонетическихъ условій.
5) г. Голоскевичъ очень тонко различилъ въ малорусскомъ
нѣсколько оттѣнковъ [і] (Изв. Отд. XIV, 4, стр. 106); но всѣ
они нормально воспринимаются сознаніемъ, какъ одна и та-же
фонема, такъ какъ не ассоціированы ни съ какими смысловыми
представленіями, находясь лишь въ непосредственной фонетиче-
ской зависимости.
Зато полагаю, что различіе между [і] и [и], являющимися
*) Muskau находится въ Пруссіи, гдѣ мѣстный языкъ не допущенъ
въ школѣ.

въ малорусскомъ самостоятельными фонемами, будетъ, по край-
ней мѣрѣ въ нѣкоторыхъ случаяхъ, не больше различія /, / послѣ
мягкихъ и i, i послѣ твердыхъ въ чешскомъ, о которомъ гово-
ритъ Frinta (Novoieská Výslovnost, стр. 64) и которое суще-
ствуетъ, повидимому, лишь фонетически.
6) Въ англійскомъ, какъ извѣстно, можно различить два
оттѣнка / въ зависимости отъ положенія въ слогѣ: въ началѣ,
передъ гласнымъ / болѣе высокаго тембра и въ концѣ слога /
съ болѣе низкимъ резонансомъ (1э, Iй по Jones— The Pronun-
ciation of English, 1909, p. 23). Изъ нихъ послѣднее очень напо-
минаетъ русское ль. Но, не будучи ассоціировано со смысловыми
представленіями, это различіе болѣе или менѣе игнорируется
сознаніемъ—даже не во всѣхъ фонетикахъ о немъ упоминается,
что было бы немыслимо для русской пары ль \ лъ.
Число примѣровъ подобнаго рода можетъ быть увеличиваемо
безъ конца, какъ это ясно каждому практику-фонетику, имѣв-
шему дѣло съ живыми языками. Полагаю однако, что и приве-
денныхъ достаточно для иллюстраціи положеній, высказанныхъ
въ началѣ параграфа, и что я могу теперь перейти къ дальнѣй-
шему изслѣдованію природы фонемъ.
§ 9. Само собой разумѣется, что фонемы являются общими
представленіями не въ логическомъ смыслѣ, т. е. это не отвлечен-
ные общіе признаки группы частныхъ представленій—это совер-
шенно конкретное звуковое представленіе, которое возникаетъ
у насъ, какъ результатъ процесса «ассимиляціи», подъ вліяніемъ
довольно различныхъ впечатлѣній. Поэтому позволительно спро-
сить, какимъ же объективнымъ оттѣнкамъ соотвѣтствуютъ фо-
немы. Вопросъ довольно трудный, и я полагаю, что отвѣтъ на
него будетъ различный отъ языка къ языку, такъ какъ надо
предполагать цѣлый рядъ факторовъ, опредѣляющихъ конкретныя
качества фонемы. Говоря вообще, фонемами являются тѣ от-
тѣнки, которые находятся въ наименьшей зависимости отв
окружающихъ условій.
Въ одномъ однако отношеніи фонемы отличаются отъ всѣхъ
объективно существующихъ въ произношеніи оттѣнковъ и, по-
жалуй, даже приближаются къ логическимъ общимъ представле-
ніямъ: тому, что мы называемъ фонемой lor, въ словѣ аде напри-
мѣръ, въ произношеніи вовсе не соотвѣтствуетъ нѣчто однород-

ное — наоборотъ, гласный элементъ по качеству представляетъ
нѣкоторую кривую, которая начинается [л] (неударенный гласный,
напримѣръ въ словѣ попа), проходитъ черезъ всевозможные от-
тѣнки а и кончается открытымъ e, что можно наглядно пред-
ставить слѣдующимъ рядомъ, гдѣ цифры обозначаютъ приблизи-
тельныя отношенія по длительности и гдѣ элементъ, соотвѣт-
ствующій нашей фонемѣ а9 отмѣченъ курсивомъ (ср. § 60):
Мы однако вовсе не замѣчаемъ этихъ измѣненій. Объясняется
это тѣмъ, что кривая эта будетъ разная въ зависимости отъ
разнаго сосѣдства (сталъ=st—а — 1, пахъ = p—а—x, взялъ =
= vz'— а — I ит. д.), постоянной-же остается лишь нѣкоторая не-
большая часть (отмѣченная въ ряду курсивомъ).
Очевидно, въ нашемъ сознаніи усиливается именно тотъ эле-
ментъ, который постоянно повторяется, остальные-же, какъ пе-
ремѣнные, нами игнорируются, и притомъ такъ основательно,
что едва-ли кто безъ особой тренировки сможетъ услышать
всѣ указанные выше оттѣнки. Поэтому, когда намъ нужно по
той или другой причинѣ (для ясности, съ цѣлью подчеркнуть,
въ раздумьѣ, въ удивленіи и т. п. *), протянуть ту или другую
фонему, то мы протягиваемъ именно этотъ общій элементъ. Его-
же мы и изолируемъ, какъ нѣчто типическое для данной фонемы.
§ 10. Остается обратить вниманіе еще на одно свойство фо-
немы, важное для правильнаго пониманія такъ называемыхъ
«аффрикатъ» и нѣкоторыхъ «дифтонговъ»: каждую самостоя-
тельную фонему можно протянуть, не прибавляя КО данному
фонетическому сочетанію ничего новою; тѣ-же элементы, кото-
рые не имѣютъ самостоятельности, а являются лишь частями
другихъ фонемъ никоимъ образомъ протянуть нельзя, не при-
бавивъ новаго элемента. Примѣровъ, кромѣ уже сказаннаго
объ a въ словѣ адъ, можно привести очень много:
1) русскія сие имѣютъ несомнѣнные элементы s и š (см.
мою статью въ M. S. L. XV, p. 237); однако эти послѣдніе не
*) Вообще такихъ случаевъ въ жизни представляется довольно много,
и языкъ нельзя себѣ представлять, какъ какой-то безостановочный по-
токъ рѣчи: человѣкъ—не граммофонъ.

самостоятельны, такъ какъ достаточно ихъ немного протянуть,
для того чтобы мы восприняли результатъ, какъ cs, čš.
2) Въ томъ лужицкомъ говорѣ, о которомъ я уже упоми-
налъ, есть особое узкое е, воспринимавшееся мной какъ нѣчто
вродѣ т. е. какъ e съ легкой дифтонгизаціей; однако эле-
ментъ і не можетъ бытъ продолженъ и потому не восприни-
мается отдѣльно отъ е. И дѣйствительно, туземцы безусловно
отрицаютъ присутствіе какой-либо дифтонгизаціи въ данномъ
случаѣ. То-же наблюдается и при узкомъ о, которое звучитъ,
приблизительно какъ [o ᴗ u], и при о', произносимомъ какъ нѣчто
вродѣ [u ᴗ Ͻ ].
3) Нѣчто аналогичное видимъ и въ англійскомъ, гдѣ долгія
e и о воспринимаются, какъ простыя фонемы, несмотря на ихъ
значительную и притомъ объективно констатированную дифтон-
гизацію.
4) Та фонема, которую въ верхнелужицкомъ обозначаютъ
буквой ě, представляетъ изъ себя въ сущности дифтонгическое
сочетаніе [і ᴗ е ]; но элементъ і весьма кратокъ и ни въ коемъ
случаѣ не можетъ быть продолженъ, такъ что все сочетаніе вос-
принимается туземцами, какъ монофтонгъ, какъ одна простая фо-
нема*). Полагаю, что нѣчто подобное представляютъ литовское ё
и латышское ее.
§ 11. Принимая во вниманіе все сказанно, можно придать
такой окончательный видъ опредѣленію фонемы (ср. § 6):
фонемой называется кратчайшее общее фонетическое предста-
вленіе даннаго языка, способное ассоціироваться со смысловыми
представленіями и дифференцировать слова и могущее быть
выдѣляемо въ рѣчи безъ искаженія фонетическаго состава слова.
Въ этомъ опредѣленіи я замѣнилъ терминъ моего провизор-
наго опредѣленія «акустическое представленіе» терминомъ «фо-
нетическое представленіе», какъ обнимающимъ весь сложный
комплексъ относящихся сюда психическихъ элементовъ, потому
*) Я думаю, что однимъ изъ рѣшающихъ моментовъ для воспріятія
является въ подобныхъ случаяхъ длительность сочетанія: если она бо-
лѣе или менѣе равняется длительности простыхъ фонемъ той-же кате-
горіи, то и все сочетаніе воспринимается, какъ простая фонема.

что, какъ извѣстно, акустическія представленія неразрывно свя-
заны съ представленіями движеній органовъ рѣчи, необходимыхъ
для осуществленія соотвѣтственнаго звука.
§ 12. Какъ это вытекаетъ изъ всего предшествующаго изложенія,
фонемы—это продуктъ нашей психической деятельности, это въ
извѣстной мѣрѣ величины производныя. Однако если онѣ
являются, хотя ш типовыми, но все-же конкретными фонетиче-
скими представленіями, то совершенно очевидно, что и сами
онѣ могутъ быть факторами психической дѣятельности и что
въ частности при процессѣ говореніи мы всегда стремимся осу-
ществить всѣ свойства даннаго типового акустическаго пред-
ставленія въ силу вышеуказанной неразрывной связи звуковыхъ
и двигательныхъ представленій. Иначе говоря, мы стремимся
«произносить фонемы» одинаково во всѣхъ положеніяхъ. И если
мы этого не дѣлаемъ, т. е. если мы все-таки произносимъ по
разному въ зависимости отъ фонетическихъ условій, то про-
исходитъ это отъ недостаточнаго задерживания вниманіемъ влія-
нія другихъ фонетическихъ представленій, находящихся одновре-
менно въ сознаніи *).
Въ справедливости сказаннаго нетрудно убѣдиться: въ словѣ
«дѣти» мы произносимъ очень закрытое e въ зависимости отъ
мягкости послѣдующаго согласнаго; но этотъ оттѣнокъ e не
является самостоятельной фонемой, и вмѣсто него неминуемо
появляется нормальное e (соотвѣтствующее фонемѣ), какъ
только намъ случится протянуть это е, напримѣръ, въ уди-
вленномъ восклицаніи: «ну, дѣти!» [nu, ďe.-ťb!], но никогда
[nu, ďe:ťb!]. То-же самое видимъ и въ другихъ аналогичныхъ
случаяхъ: f dan'], но [da: n'] и т. д.).
Такъ надо понимать тѣ явленія, которыя Бодуэнъ называетъ
«несоотвѣтствіемъ исполненія съ намѣреніемъ»; и мнѣ кажется,
что при такой постановкѣ вопроса «распадение фонемъ на от-
тѣнки подъ вліяніемъ разнообразныхъ фонетическихъ факто-
ровъ отнюдь не является образнымъ и въ еще меньшей сте-
*) Что касается задерживающей силы вниманія, то совершенно ясно,
что она регулируется лишь легкостью пониманія и выступаетъ лишь
тогда» когда вліяніе другихъ представленій искажаетъ слово до неузна-
ваемости..

пени метафизическимъ выраженіемъ. И мнѣ кажется даже, что
разысканіе этихъ оттѣнковъ, на которые распадаются фонемы,
а также объясненіе причинъ появленія каждаго изъ нихъ и
являются основными задачами фонетики.
§ 13. Если все до сихъ поръ изложенное справедливо, то
теоретическая важность различенія фонемъ и ихъ оттѣнковъ
не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію. Остается сказать еще о
его практическомъ значеніи.
Различеніе это представляется мнѣ безусловно необходимымъ
съ узко-лингвистической точки зрѣнія: оттѣнки фонемъ, не бу-
дучи ассоціированы со смысловыми представленіями, являясь
лишь неосознаннымъ слѣдствіемъ окружающихъ условій, не спо-
собны къ перенесенію «по аналогіи», т. е. не являются тѣми основ-
ными единицами, съ которыми мы только и можемъ опериро-
вать въ лингвистикѣ.
Для поясненія этой простой мысли возвращаюсь къ моимъ
лужицкимъ примѣрамъ: особенное отмѣченное мною о, появляясь
только передъ г и не сознаваемое говорящими, какъ отличное,
очевидно не можетъ быть никуда перенесено въ силу какихъ-
либо морфологическихъ процессовъ. Другое дѣло, узкое о, слегка
дифтонгирующееся и появившееся передъ губными и заднеязыч-
ными: оно вошло вполнѣ въ сознаніе говорящихъ и стало само-
стоятельной фонемой, такъ что у предлога do напримѣръ, ко-
торый долженъ-бы звучать иногда [do], иногда [do] (въ зависи-
мости отъ слѣдующаго слова), могла быть обобщена форма [do]
совершенно независимо отъ фонетическихъ условій.
То-же относится и къ четвертому отмѣченному мной от-
тѣнку о (ó письменнаго языка — нѣчто вродѣ [uoj), появивше-
муся только въ начальномъ слогѣ слова послѣ заднеязычныхъ
и губныхъ. Оно также вполнѣ вошло въ сознаніе и можно ска-
зать напримѣръ: ku godam («къ святкамъ») и ku gôdam по ана-
логіи къ им. пад. gôdy, и если спросить туземца, какъ лучше,
то вопросъ будетъ понятъ; спрашиваемый попробуетъ сказать
такъ и такъ, и отвѣтитъ, что и то и то одинаково возможно.
Само собою разумѣется, что абсолютной границы между от-
тѣнками и фонемами нѣтъ, какъ вообще въ природѣ нѣтъ ни-
какихъ рѣзкихъ раздѣленій, которыя обыкновенно принимаются
нами лишь ради удобствъ научнаго изученія. На самомъ дѣлѣ

существуютъ фонемы болѣе самостоятельныя и менѣе самосто-
ятельныя. Въ § 38 второй части будетъ указано различіе въ этомъ
смыслѣ и его причины между я, e, /, 0, и съ одной стороны и ы
съ другой, стороны въ русскомъ. Могу указать также на фо-
нему [з] въ моемъ языкѣ (въ словахъ ѣжжу, дожди и т. п.,
хотя и не во всѣхъ случаяхъ подобнаго типа): въ виду того что
она встрѣчается лишь въ сочетаніи съ предшествующимъ ž, а
морфологическая граница рѣдко приходится между ними, само-
стоятельность ея очень слабо сознается мной, и я нѣсколько
склоненъ разсматривать все сочетаніе [z'з'], какъ одну фонему.
Съ другой стороны нѣкоторые оттѣнки близки къ тому, чтобы
стать фонемами — такъ въ моемъ языкѣ [s'] не является само-
стоятельной фонемой, однако появленіе его и послѣ нѣкоторыхъ
мягкихъ содѣйствуетъ относительному выдѣленію его среди про-
чихъ оттѣнковъ.
Вообще говоря, фонетическая исторія языка, въ извѣстной
части, сводится съ одной стороны къ исчезновенію изъ сознанія
нѣкоторыхъ фонетическихъ различій, къ исчезновенію однѣхъ
фонемъ, a съ другой стороны къ осознаванію нѣкоторыхъ от-
тѣнковъ, къ появленію другихъ, новыхъ фонемъ. Въ моей прак-
тикъ былъ въ этомъ отношеніи очень поучительный случай Въ
томъ лужицкомъ говорѣ, о которомъ уже много разъ была рѣчь.
нормально говорится [do sturn'e] «въ колодецъ». Разъ какъ-то
однако одинъ молодой рабочій, диктуя мнѣ много разъ записан-
ную мной пѣсенку, гдѣ встрѣчается это слово, продиктовалъ
[do sturne], съ твердымъ п. Я переспросилъ, онъ повторилъ свое;
тогда я обратился къ присутствовавшимъ, спрашивая ихъ мнѣ-
ніе; всѣ нашли, что онъ правильно произноситъ это слово, хотя
сами произносили его съ мягкимъ л. Послѣ ряда всевозможныхъ
контрольныхъ вопросовъ я пришелъ къ ясному убѣжденію, что
различіе n \ ri исчезаетъ изъ сознанія говорящихъ, лишаясь
смысловыхъ ассоціацій, которыя всѣ перенесены въ данномъ слу-
чаѣ на гласный: послѣ бывшихъ мягкихъ стоитъ [e], a послѣ
твердыхъ [æ]. Различія въ этихъ гласныхъ всѣми сознаются, и
разспросы о нихъ всѣми легко понимаются, вопросъ же «[n'e]
или [ns]» непонятенъ, такъ какъ и то и другое въ равной мѣрѣ
удовлетворяетъ ухо мѣстныхъ жителей.

Нѣчто аналогичное можетъ произойти и въ русскомъ языкѣ
съ разными оттѣнками е: два нормально мной неразличаемыхъ
оттѣнка могутъ стать самостоятельными фонемами. Случаевъ
къ этому можетъ представиться много. Укажу на слова: перед-
ній, средній, лѣтній и т. д. Мягкое качество д, t нами здѣсь не
воспринимается, такъ какъ въ этомъ положеніи д и / не имѣютъ
самостоятельнаго взрыва (въ моемъ языкѣ они и являются твер-
дыми, a предшествующій гласный имѣетъ болѣе широкій оттѣ-
нокъ). Предположимъ, что эта мягкость будетъ играть въ данномъ
случаѣ морфологическую роль; тогда d и / будутъ произноситься
съ поднятіемъ средней части языка къ небу; акустически-же, въ
виду отсутствія самостоятельнаго взрыва, это можетъ обнару-
житься лишь на качествѣ предыдущаго гласнаго, оттѣнки кото-
раго такимъ образомъ должны будутъ появиться въ свѣтломъ
полѣ сознанія. Если такихъ случаевъ будетъ достаточно, то но-
выя фонемы готовы. Нѣкоторыя обстоятельства дѣлаютъ для
меня вѣроятнымъ, что многіе русскіе говоры различаютъ [e] и [e]
(см. § 50), какъ самостоятельныя фонемы, но къ сожалѣнію я
не имѣлъ случая изслѣдовать ближе этотъ вопросъ *).
§ 14. Еще нѣсколько словъ о трудности практическаго раз-
личенія фонемъ отъ ихъ оттѣнковъ. Какъ должно слѣдовать
изъ предыдущаго изложенія, для туземцевъ это абсолютно легко,
такъ какъ фонемы являются непосредственными фактами ихъ
[*) Преподавая въ текущемъ учебномъ году на Курсахъ новыхъ язы-
ковъ основы французскаго произношенія, я имѣлъ случай констатиро-
вать, что мои слушательницы распадаются съ точки зрѣнія различенія
французскихъ é и i на слѣдующія группы (въ зависимости отъ ихъ діа-
лекта): большинство, подобно мнѣ, не различаетъ ихъ и упорно произ-
носитъ при упражненіяхъ рядъ /, е\ ét a вмѣсто требуемаго — /, /, é, а;
однако имъ можно растолковать французское é на русскихъ примѣрахъ—
цѣпъ, цѣны, Бэла и т. д. (подробнѣе о разныхъ e см. § 50), и онѣ
научаются его произносить вѣрно (есть однако нѣкоторое число лицъ—
діалектъ которыхъ затрудняюсь опредѣлить—произносящихъ, повидимому,
и въ вышеприведенныхъ русскихъ словахъ обычное é)\ вторая группа—изъ
южно-великороссіи—сразу понимаетъ различіе двухъ е9 но произноситъ ихъ
невѣрно: é черезъ чуръ закрыто (какъ въ тѣнь), a é, какъ é\ наконецъ,
третью группу составляютъ уроженки малороссіи (ихъ правда у меня
было очень мало), которыя, подобно чехамъ, произносятъ звукъ средній,
годящейся еще для краткаго ě въ закрытыхъ слогахъ (cette, celie), но
не подходящій ни къ ^въ passerai, ни къ i въ reine, passerais. —Корр. доб.]

сознанія, оттѣнковъ-же они нормально не замѣчаютъ. Нѣкото-
рую трудность могутъ развѣ представить пограничные случаи.
Зато дѣлать это различеніе въ чужомъ языкѣ такъ-же трудно,
какъ вообще трудно наблюдать чужую душевную жизнь. При
діалектологическихъ изслѣдованіяхъ самымъ труднымъ (и едва-ли
не самымъ важнымъ) является не записываніе разныхъ тонкихъ
отличій, a констатированіе того, какія отличія въ данномъ языкѣ
важны, a какія не важны, съ точки зрѣнія смысла, и здѣсь при-
ходить со своимъ аршиномъ, со своими языковыми привычками
не приходится, такъ какъ зачастую то, что мы считаемъ грубыми
отличіями, туземнымъ населеніемъ вовсе не воспринимается, а то,
что мы считаемъ неважной субтильностью, на самомъ дѣлѣ ассоціи-
руется съ морфологическими и смысловыми представленіями, а
потому ясно всякому туземцу, и можетъ быть констатировано
малымъ ребенкомъ, которому объяснили, что отъ него хотятъ.
§ 15. Переходя къ другому понятію, лежащему въ основѣ на-
стоящаго изслѣдованія — неофонетическимъ альтернаціямъ, или
дивергенціямъ, я долженъ констатировать, что теорія ихъ раз-
вита И. A. Бодуэномъ де Куртенэ въ вышеуказанной его работѣ
съ достаточной полнотой. То, что я считалъ нужнымъ прибавить,
сказано выше, такъ какъ ясно, что мои «объективно проявляю-
щееся въ произношеніи оттѣнки фонемъ» являются дивергентами
Бодуэна. Какъ отмѣчалось въ § 12 эти оттѣнки потому только
и не тожественны съ фонемами, что въ произношеніи всякій
разъ имѣются факторы, автоматически измѣняющіе фактическое
осуществленіе нашего намѣренія, а это и является основнымъ
признакомъ дивергенцій Бодуэна.
Но нужно сказать, что обратное не всегда справедливо, т. е.
не всѣ дивергенцій будутъ оттѣнками фонемъ, такъ какъ понятіе
Бодуэна шире: оно включаетъ и тѣ случаи, когда мы подъ влія-
ніемъ этимологическаго чутья воспринимаемъ, какъ нѣчто одина-
ковое, то, что въ другихъ случаяхъ нами различается.
Б. Задачи изслѣдованія и матерьялы, положен-
ные въ его основаніе.
§ 16. Какъ отчасти уже было указано въ предыдущей главѣ,
на долю фонетика, при изслѣдованіи того или другого конкрет-

наго языка, выпадаютъ слѣдующія задачи: 1) выяснить фонетиче-
ский составъ даннаго языка, иначе, опредѣлить различаемый имъ
фонемы; 2) въ соотвѣтствіи съ имѣющимися средствами дать
ихъ полное описаніе; 3) констатировать наблюдаемыя дивергенціи
или, что почти то-же, зарегистрировать по возможности всѣ
оттѣнки фонемъ, появляющіеся въ данномъ языкѣ, и дать посиль-
ное ихъ описаніе; 4) опредѣлить условія этихъ дивергенціи, и
5) объяснить причины ихъ появленія.
§ 17. Въ настоящемъ изслѣдованіи я и пытался выполнить въ
той или другой мѣрѣ эти пять основныхъ заданій въ примѣненіи къ
русскому языку, понимая конечно подъ этимъ послѣднимъ языкъ
образованныхъ великороссовъ. Но я позволилъ себѣ ограничить
свою работу въ двухъ отношеніяхъ: во первыхъ, я остановился
пока лишь на гласныхъ, и сдѣлалъ это отчасти по внѣшнимъ
причинамъ, отчасти потому что именно въ области русскихъ
гласныхъ есть еще много неяснаго и неизслѣдованнаго—въ об-
ласти согласныхъ дѣло проще, да и главное уже сдѣлано, остается
нѣкоторое число отдѣльныхъ вопросовъ, которые надѣюсь со вре-
менемъ освѣтить на основаніи имѣющихся у меня матерьяловъ.
въ рядѣ спецьяльныхъ статей. Во вторыхъ, я изслѣдовалъ только
свой собственный языкъ, и всѣ выводы мои, строго говоря, только
къ нему одному и относятся. Такое ограниченіе пришлось сдѣ-
лать отчасти по случайнымъ причинамъ, отчасти потому что
это было-бы слишкомъ жестоко взваливать всю массу иногда
очень скучной работы на одного изслѣдователя— пусть другіе
провѣряютъ мои выводы на себѣ. Впрочемъ, по моему глу-
бокому, хотя и субъективному убѣжденію, результаты не будутъ
чувствительно разниться для коренныхъ петербуржцевъ. Зато
полагаю, что подобную (по цѣлямъ) работу слѣдуетъ произвести
коренному москвичу, такъ какъ думаю, что получатся значи-
тельныя и поучительныя отличія. Само собой разумѣется, что
не менѣе необходимо произвести подобное изслѣдованіе какого
нибудь «сильно акающаго» говора и хоть одного изъ «окающихъ».
§ 18. Въ* виду моего второго ограниченія, а также для оправ-
данія моего убѣжденія относительно сходства моего языка съ
среднимъ петербургскимъ говоромъ, долженъ сообщить здѣсь нѣ-
которыя біографическія подробности о себѣ.
Отецъ и мать моя—русскіе по языку (отецъ впрочемъ съ

ранняго возраста говорилъ также и по-нѣмецки), родились и
воспитывались въ Петербургъ. Самъ я, хоть и не родился въ Пе-
тербургъ, однако мѣсто моего рожденія (г. Игуменъ, Минской
губ.) не играетъ роли, такъ какъ до 91/2 лѣтъ, т. е. до мо-
мента моего поступленія въ гимназію, я находился почти исклю-
чительно подъ языковымъ вліяніемъ моихъ родителей и осо-
бенно матери, которая была моей единственной нянькой, воспита-
тельницей, учительницей и товарищемъ въ играхъ (братьевъ и се-
стеръ у меня не было). Съ другими людьми я почти не входилъ въ
общеніе, и даже прислуга у насъ была петербургская. 9*/а лѣтъ
я поступилъ въ одну изъ кіевскихъ гимназій (въ приготови-
тельный классъ), которую и окончилъ 18 лѣтъ. Остальная часть
моей жизни протекала преимущественно въ Петербургѣ.
Вообще говоря, можно считать, что къ 10 годамъ меха-
низмъ произношенія уже окончательно устанавливается и мо-
жетъ подвергаться лишь вліянію вполнѣ усвоенной и постоянно
употребляемой системы чужого языка.
Что касается меня, то собственно малорусскаго языка я
почти не слышалъ и говорить по-малорусски не научился (о
чомъ теперь очень сожалѣю), разницы въ механизмѣ рѣчи
своей и кіевской (русской) не замѣчалъ, такъ какъ ассими-
лировалъ слышимое своими представленіями. Единственное, что
у меня осталось отъ того времени — это умѣніе произносить
нѣкоторые специфическіе малорусскіе звуки и ихъ сочетанія,
которые и тогда останавливали мое вниманіе: такъ, для меня
не представляетъ трудности произносить настоящее малорус-
ское /, группы не, те и т. д.; но конечно не группы ти, ни
и т. д., которыя я воспринималъ, какъ русскія ты, ны и т. д.
Иностраннымъ языкамъ я началъ учиться поздно. Говорить не-
много по-французски научился лишь 14 лѣтъ, по-нѣмецки еще
много позже. Такимъ образомъ я считаю, что говорю въ общемъ,
какъ петербуржецъ средняго круга общества съ небольшими
индивидуальными отклоненіями, которыя буду оговаривать, по-
скольку ихъ замѣтилъ.
Въ настоящее время мнѣ 30 лѣтъ—сообщаю это потому,
что замѣчаю разницу въ произношеніи между моимъ поко-
лѣніемъ и болѣе старшимъ съ одной стороны, и между мной
и подрастающимъ съ другой.

§ 19. Экспериментальный матерьялъ, положенный въ основа-
ніе настоящей работы, накоплялся мною въ теченіе 1908 г., во
время моего пребыванія въ Парижѣ, когда я работалъ въ фоне-
тической лабораторіи въ College de France, причемъ я первона-
чально вовсе не собирался писать того, что пишу сейчасъ. Со-
бранный матерьялъ показался мнѣ однако, по внимательномъ
разсмотрѣніи, настолько интереснымъ, что я рѣшился его обра-
ботать и* опубликовать. Къ числовой обработкѣ его я приступилъ
въ 1910 г., но закончить настоящее изслѣдованіе и придать ему
литературную форму мнѣ удалось лишь лѣтомъ 1911 г.
При обработкѣ экспериментальныхъ данныхъ многіе выводы
были для меня совершенно неожиданными, а потому оказалось,
что первоначальный планъ, который былъ мной выработанъ при
собираніи матерьяловъ, недостаточенъ: то тамъ, то здѣсь не
хватаетъ данныхъ для подкрѣпленія отдѣльныхъ частныхъ вы-
водовъ. Однако я не рѣшился восполнить эти пробѣлы, такъ
какъ не было увѣренности, что мнѣ удастся воспроизвести всю
обстановку моихъ парижскихъ опытовъ *). Эти опасенія могутъ
однако относиться лишь къ изслѣдованіямъ количественныхъ отно-
шеній гласныхъ. Что касается качественныхъ, то отчасти я кое что
и пополнилъ, поскольку позволяли скромныя средства Кабинета
экспериментальной фонетики Петербургскаго Университета **).
§ 20. Наконецъ, долженъ констатировать, что мои акусти-
ческія кривыя для гласныхъ довольно плохи. Оправданіемъ мнѣ
можетъ послужить лишь то обстоятельство, что ни въ Парижѣ,
ни здѣсь у меня не было какого-либо порядочнаго* прибора для
записи гласныхъ: даже тотъ, которымъ я производилъ свои за-
писи, былъ купленъ мной на свои собственныя, болѣе чѣмъ скром-
ныя средства. Я позволяю себѣ однако опубликовать мои плохія
кривыя главнымъ образомъ съ цѣлью показать, что нѣкоторые
выводы все-же можно получить, пользуясь даже такими прими-
тивными средствами, какія были въ моемъ распоряженіи.
*) Кое что, самое необходимое, я пробовалъ додѣлать, но резуль-
таты получались не всегда удачные (ср. § 115).
**) Въ настоящее время, благодаря ежегоднымъ добавочнымъ ассигно-
ваніямъ Историко-филологическаго факультета СПБ. Унив., средства эти
все улучшаются, и я надѣюсь, что года черезъ два Кабинетъ будетъ
оборудованъ не хуже другихъ лабораторіи экспериментальной фонетики.

Вообще говоря, я вовсе не стремился къ выработкѣ или усо-
вершенствованію методовъ. Я подходилъ къ дѣлу, какъ лингвистъ,
прибѣгающій къ уже существующимъ и болѣе или менѣе обще-
доступнымъ методамъ фонетики для полученія отвѣта на опре-
дѣленные лингвистическіе вопросы. Этимъ обстоятельствомъ окон-
чательно опредѣляются и ограничиваются задачи настоящаго
изслѣдованія.
§ 21. Что касается плана дальнѣйшаго изложенія, то логич-
нѣе всего было-бы разбить его на пять отдѣловъ, соотвѣтственно
указаннымъ въ § 16 пяти задачамъ. Однако практическія сооб-
раженія заставляютъ меня предпочесть этому дѣленію распре-
дѣленіе матерьяла на такія двѣ части: гласные съ качественной
стороны и гласные съ количественной стороны. Дѣло въ томъ,
что матерьялъ для первой части полученъ разными способами,
причомъ по большей части гласные и ихъ оттѣнки изучались
по методу «изолированія» (ср. ниже, § 22); во второй части ма-
терьялъ совершенно однообразный и основанъ на записи ряда
словъ.

Часть II.
ГЛАСНЫЕ СЪ КАЧЕСТВЕННОЙ СТОРОНЫ.
А. О методахъ изслѣдованія.
*
§ 22. Я не видѣлъ методологической ошибки въ изслѣдованіи
изолированныхъ гласныхъ фонемъ въ виду соображеній, изло-
женныхъ въ § 9 Введенія. Обыкновенно мы изолируемъ наиболѣе
типичную часть того гласнаго варьянта, который наиболѣе часто
встрѣчается и находится въ наиболѣе независимомъ положеніи.
Конечно, возможны разныя отклоненія вродѣ тѣхъ, на которыя
указываетъ пр. Томсонъ въ своей рецензіи на книгу пр. Бого-
родицкаго (см. Ж. M. H. Пр. 1910, январь, стр. 188), и эти от-
клоненія должны быть оговорены, если они имѣются; однако не
слѣдуетъ забывать, что это все-же отклоненія отъ нормы.
Кромѣ того, что касается русскихъ гласныхъ, то я, е, і. о, и
во всякомъ случаѣ могутъ составлять самостоятельныя слова:
«а?» въ смыслѣ вопросительной частицы употребляется нами по-
стоянно въ совершенно изолированномъ видѣ; «э!»—въ такихъ
восклицаніяхъ, какъ «э, да ты вонъ каковъ!», «э! сказали мы
съ Петромъ Ивановичемъ»; «и...» употребляется въ изолирован-
номъ видѣ при дополнительныхъ вопросахъ: «квадратъ имѣетъ
4 равныя стороны... и...» — «и?..», спрашиваетъ учитель; «o...»,
«у...»-въ аналогичныхъ случаяхъ, а также при затрудненіяхъ,
напримѣръ: «я разскажу Вамъ о...о...»
Хотя примѣры эти и могутъ показаться съ перваго взгляда
нѣсколько искусственными, однако на самомъ дѣлѣ въ жизни
подобные случаи очень часты.
Только ы дѣйствительно никогда не употребляется въ изо-
лированномъ видѣ, и мнѣ приходилось иногда слышать его нѣ-
сколько искусственнымъ въ отдѣльномъ произношеніи: но это

насколько я могу судить, зависитъ отъ довольно сильныхъ ко-
лебаній въ произношеніи ы по говорамъ и даже индивидуально.
Что касается меня лично, то я произношу изолированное ы
болѣе или менѣе такъ-же, какъ и въ словахъ: мы, вы, ты
и т. д.
Сказанное относится къ фонемамъ. Что касается ихъ от-
тѣнковъ, то нужно признать, что методъ изолированія по отно-
шенію къ нимъ можетъ вызвать серьезныя сомнѣнія, такъ какъ
самое существованіе оттѣнковъ бываетъ обыкновенно обуслов-
лено извѣстнымъ положеніемъ въ словѣ, фразѣ и т. п. Однако
приходится констатировать, что и въ этомъ случаѣ нельзя со-
всѣмъ безъ него обойтись. Вѣдь до сихъ поръ вся фонетика
строится на физіологическомъ анализѣ «звуковъ», такъ какъ
акустическіе методы еще настолько мало развиты, что не
всегда и не вездѣ приложимы на практикѣ. Само собой однако
разумѣется, что трудно изслѣдовать механизмъ звукопроизвод-
ства въ потокѣ рѣчи. Вотъ здѣсь-то и должно проявляться
искусство фонетика, которое состоитъ прежде всего въ умѣніи
изолировать отдѣльные элементы связной рѣчи, совершенно не
измѣняя ихъ характера. Умѣнье это получается путемъ лишь
болѣе или менѣе длительной тренировки органовъ; но можно
достигнуть въ этомъ направленіи громадной точности, легкости
и уверенности.
Методъ изолированія выдуманъ конечно не мной, а искони
употреблялся въ фонетикѣ, являясь, такъ сказать, основнымъ
фонетическимъ методомъ. Болѣе подробно объ этомъ въ по-
слѣднее время см. Sweet—The sounds of English. An introduction
to phonetiks. 1908, p. 15.
*
Поскольку позволяло современное состояніе науки, гласные
изслѣдовались мной и съ акустической и съ физіологической то-
чекъ зрѣнія.
I. Акустическіе методы изслѣдованія:
§ 23. Хотя за послѣднее время теорія гласныхъ и мало при-
влекала вниманіе изслѣдователей, однако это вовсе не значитъ,
что здѣсь сказано уже послѣднее слово. Болѣе или менѣе можно

*
* *
* * *
* * * *
сказать, что существуютъ двѣ теоріи: Гельмгольца, развитая
далѣе Пиппингомъ (ср. также Акустику Ауэрбаха въ Handbuch
der Physik Winkelmanrťa, 1909), и Виллиса-Германа, подхвачен-
ная Скрипчуромъ. Кой въ чемъ эти теоріи сходятся, во многомъ
разнятся другъ отъ друга; но въ сущности ни одна изъ нихъ
не удовлетворяетъ до конца: обѣ многому не даютъ объясненія,
многому противорѣчатъ. Тѣмъ не менѣе нѣкоторые пункты въ
теоріи гласныхъ стоятъ довольно твердо, и ими можно съ успѣ-
хомъ пользоваться въ цѣляхъ языкознанія. Такъ оказалось, что
каждый оттѣнокъ гласнаго можетъ быть характеризовалъ однимъ
или нѣсколькими тонами опредѣленной высоты. Конечно, до сихъ
поръ не удалось опредѣлить всѣхъ характерныхъ тоновъ каждаго
гласнаго, между тѣмъ какъ уже было не разъ констатировано,
что два совершенно разныхъ гласныхъ могутъ имѣть по край-
ней мѣрѣ одинъ общій характерный тонъ. Однако тѣ тоны, ко-
торые наиболѣе ясно выдѣляются, будутъ разные въ ряду: щ о,
а% e, /, и ими можно пользоваться для точнаго опредѣленія очень
тонкихъ нюансовъ этого ряда. Не нужно думать, что тотъ или
другой тонъ исчерпываетъ звуковой составъ даннаго гласнаго,
однако, если указать что характерный тонъ французскаго e
ouvert—1368 v. d., a русскаго нормальнаго e—1816 v. d., то рус-
скій, руководствуясь соотвѣтственнымъ камертономъ (ниже бу-
детъ указано, какъ), можетъ отыскать искомый французскій
звукъ и обратно. Иными словами, указаніе характернаго тона
даетъ возможность замѣнить весьма точными обозначеніями та-
кія выраженія, какъ e или / болѣе закрытое, e или / болѣе от-
крытое, a болѣе заднее или a болѣе переднее, и различать, по
крайней мѣрѣ въ опредѣленномъ ряду, безконечно больше нюан-
совъ разныхъ звуковъ, чѣмъ это было возможно до сихъ поръ.
Опредѣлять характерные тоны гласныхъ можно пятью спо-
собами *).
*) Я здѣсь излагаю конечно лишь главные моменты, оставляя въ
сторонѣ детали, которыя можно найти у Rousselot—Principes de phone-
tique experimental 2 v. 1897 —1908 и у Auerbach — Die Physikalischen
Grundlagen der Phonetik въ Zeitschrift f. franz. Spr. u. Litt B.XVI, 1894.
[Теперь ср. кромѣ того Handbuch der physiologischen Methodik, III B,
6 Abt Die Phonetik von Poirot, 1911.-Корр. доб.].

*
§ 24. 1) Самый простой, но и самый трудный способъ сводится
къ тому, чтобы непосредственно ухомъ выдѣлять характерные
тоны даннаго гласнаго. Такъ какъ громадное большинство людей
не обладаетъ абсолютнымъ слухомъ, то приходится конечно при
этомъ пользоваться какимъ нибудь опредѣленнымъ тономъ (ка-
мертона, рояля и т. п.), съ которымъ и сравниваютъ слыши-
мое, опредѣляя, будетъ-ли это октава, терція, квинта и т. д.
даннаго тона. Выдѣлять характерные тоны въ громко про-
изнесенныхъ гласныхъ очень трудно, какъ впрочемъ трудно
всякое выдѣленіе простыхъ составныхъ тоновъ даннаго звука.
Однако продолжительная тренировка и здѣсь даетъ поразитель-
ные результаты, какъ это видно на примѣрѣ многихъ извѣ-
стныхъ акустиковъ.
Гораздо легче опредѣлять характерные тоны гласнаго при
шепотномъ произношеніи, такъ какъ здѣсь они выступаютъ
рѣзче среди шумовъ, происходящихъ въ гортани. Однако нужно
сказать, что и подобный способъ опредѣленія требуетъ, исключи-
тельно хорошаго музыкальнаго слуха и безусловно недоступенъ
всѣмъ и каждому *). Мало того, даже люди съ прекраснѣйшимъ
слухомъ иногда ошибаются въ номерѣ октавы, какъ это на-
шолъ Rousselot относительно пр. Томсона (см. Principes, II, р.
798—801). Кромѣ того нужно имѣть въ виду, что при шопотѣ
артикуляція обыкновенно нѣсколько измѣняется, какъ это отмѣ-
чаютъ разные изслѣдователи и какъ это неоднократно приходи-
лось констатировать мнѣ самому. Такимъ образомъ примѣ-
нять этотъ методъ можно лишь съ лицами, знающими различія
между артикуляціями обыкновенными и шепотными и могу-
щими сознательно сохранять первыя при шопотѣ. Что касается
меня, то я, къ сожалѣнію, вовсе не обладаю такимъ музыкаль-
нымъ слухомъ, который-бы являлся природнымъ фонетическимъ
инструментомъ.
§ 25. 2) Недостатку слуха могутъ прійти на помощь резо-
*) Фактъ, констатированный пр. Томсономъ, что даже людей безъ
музыкальнаго слуха можно заставить «закрыть» напримѣръ с, послѣдо-
вательно беря все болѣе и болѣе верхніе тоны, объясняется, я думаю,
тѣмъ, что мы приспособляемъ нашъ ротъ для лучшаго резонированія бо-
лѣе высокихъ тоновъ. По моимъ наблюденіямъ, чуткость въ этомъ напра-
вленіи крайне развита у многихъ людей.

*
наторы. Для этого поютъ данный гласный на опредѣленную
ноту, вблизи-же рта располагаютъ поочередно серію резонато-
ровъ разной величины и наблюдаютъ ухомъ или глазами (резона-
торы съ пламенами Кенига), какой изъ нихъ будетъ отвѣчать
сильнѣй всего. Резонировать будутъ конечно всѣ гармоническіе
тоны основного, причемъ сила резонанса будетъ уменьшаться съ
увеличеніемъ номера обертона. Тотъ обертонъ, который будетъ
силенъ несоотвѣтственно своему номеру, и долженъ считаться
характернымъ. Если характерный тонъ не находится въ гармо-
ническимъ отношеніи къ основному, то соотвѣтственный резо-
наторъ долженъ его все-таки выдѣлить, и его легко узнать
среди прочихъ тоновъ по характеру звука, такъ какъ резонаторъ
въ такомъ случаѣ усиляетъ именно качество даннаго гласнаго.
Въ послѣднее время были построены относительно недорогіе
непрерывные резонаторы Rousselot и Shäfer'омъ. См. ихъ описа-
нія: Principes II, p. 784 и Schäfer—Ein kontinuierlicher Resonato-
renapparat въ Beitr. z. Anat., Physiol., Path. u. Ther. des Ohres,
der Nase u. des Halses, III, 132.
Къ сожалѣнію, мои продолжительныя занятія съ первымъ
изъ названныхъ аппаратовъ (въ 1908 г.) не привели меня къ
опредѣленнымъ практическимъ результатамъ. Второй не при-
способленъ для высокихъ тоновъ. Впрочемъ, въ извѣстной сте-
пени резонаторы все-же дали мнѣ подтвержденіе нѣкоторыхъ ре-
зультатовъ (для а и о), полученныхъ мной другими методами.
§ 26. 3) Третій способъ изслѣдованія основанъ на томъ, по-
видимому, законномъ предположеніи, что характерные тоны
возбуждаются или во всякомъ случаѣ усиливаются въ полости
рта, которая, какъ извѣстно, мѣняется при разныхъ гласныхъ,
играя роль резонатора. Стоитъ слѣдовательно опредѣлить вы-
соту лучше всего резонируемаго тона для каждаго гласнаго,
и мы опредѣлимъ ихъ характерные тоны.
Опредѣлять высоту резонансовъ полости рта можно двоякимъ
способомъ:
а) можно, возбуждая какой-либо шумъ *) въ полости рта,
*) Напримѣръ, постукиваніе зубовъ, щеки и т. п. Въ житейской
практикѣ извѣстна игра на пробкѣ, зажатой между зубами, причемъ раз-
ная высота звуковъ достигается измѣненіями полости рта.

опредѣлять на слухъ различные тоны, получающіеся при из-
мѣняющихся положеніяхъ рта для того или другого гласнаго;
б) или можно, имѣя достаточный запасъ камертоновъ, подо-
брать изъ нихъ такой, звукъ котораго замѣтно усиливается. по-
лостью рта, поставленной въ положеніе, необходимое для дан-
наго гласнаго.
Такъ какъ этотъ послѣдній способъ съ одной стороны поз-
воляетъ достигнуть, при достаточной тренировкѣ, громадной точ-
ности (по крайней мѣрѣ для не очень высокихъ тоновъ), a съ
другой стороны относительно простъ и удобенъ, то онъ былъ
мной положенъ въ основаніе моихъ изслѣдованій. Это было воз-
можно лишь благодаря тому, что въ бытность мою въ Парижѣ,
г. Rousselot со свойственной ему любезностью разрѣшилъ мнѣ
воспользоваться роскошной коллекціей камертоновъ Кёнига (на-
ходившейся тогда въ его частной квартирѣ), которые составляютъ
непрерывный рядъ отъ 16 v. d. до 4096 v. d., т. е. даютъ воз-
можность получать тоны въ 16, 17, 18... 4096 v. d., а начиная
отсюда всѣ ноты гаммы до 90000 v. d.
Объ устройствѣ камертоновъ я не буду распространяться,
такъ какъ одинъ изъ нихъ изображонъ у Rousselot—Principes, II,
p. 743. Зато скажу нѣсколько словъ объ ихъ употребленіи, такъ
какъ мой способъ принципіально отличается отъ способа, при-
мѣняемаго Rousselot и другими, и состоитъ въ слѣдующихъ пріе-
махъ. Приводится въ звучаніе камертонъ, который по какимъ-
либо соображеніямъ долженъ быть наиболѣе близкимъ къ иско-
мому тону, и помѣщается передъ отверстіемъ рта. Затѣмъ,
исходя изъ органическаго положенія изслѣдуемаго гласнаго,
отыскивается положеніе органовъ, образующихъ полость рта,
т. е. губъ, языка и нижней челюсти, при которомъ данный ка-
мертонъ резонируется лучше всего. Такъ какъ сила резонанса
непрерывно мѣняется при всякихъ движеніяхъ названныхъ орга-
новъ, то изъ непосредственнаго сравненія наиболѣе благопріятное
положеніе отыскивается съ такой-же абсолютной уверенностью,
съ какой отыскивается мѣсто самаго сильнаго резонированія дан-
наго тона въ непрерывныхъ резонаторахъ Schäfer'a и Rousselot.
Трудность состоитъ лишь въ томъ, чтобы подмѣтить и опредѣ-
лить движеніе органовъ изъ положенія даннаго гласнаго въ по-
ложеніе наиболѣе благопріятное для резонированія взятаго ка-

мертона *). Если напримѣръ, для полученія хорошаго резонанса
нужно поднять среднюю часть языка, значитъ камертонъ взятъ
слишкомъ высокій, и нужно выбрать значительно болѣе низ-
кій, по возможности такой, при которомъ отношенія были-бы
обратныя, т. е. языкъ для полученія хорошаго резонанса нужно
было-бы понизить. Такимъ образомъ будетъ сразу установлено,
въ какихъ предѣлахъ лежитъ искомый тонъ. Постепенно сужая
эти предѣлы, въ концѣ концовъ отыскиваешь такой камер-
тонъ, который лучше всего резонируется при положеніи рта
для даннаго гласнаго, и всякое движеніе языка вверхъ или внизъ
или другое измѣненіе положенія органовъ вызываетъ лишь ухуд-
шеніе резонанса.
Мнѣ кажется, что важное преимущество моего способа за-
ключается въ возможности непрерывною измѣненія силы резо-
нанса, тогда какъ до сихъ поръ сравнивали резонансы лишь
послѣдовательныхъ тоновъ. Отъ этого результаты изслѣдованія
до сихъ поръ должны были выражаться словами: «мнѣ кажется,
что этотъ резонансъ лучше, того» (ср. Rousselot—Principes, И, р.
800, послѣднія двѣ строки), между тѣмъ какъ я могу выражать
результаты своихъ наблюденій такъ: «искомый тонъ навѣрное
лежитъ въ предѣлахъ между такимъ и такимъ числомъ коле-
баній». Само собой разумѣется однако, что одни физіологиче-
скія положенія легче изслѣдовать, другія—труднѣе. Затѣмъ, го-
воря вообще, работа съ высокими тонами и съ очень низкими
труднѣе, чѣмъ работа со средними тонами, гдѣ точность полу-
чается чуть-ли не до нѣсколькихъ вибрацій.
§ 27. 4) Четвертый методъ изслѣдованія гласныхъ—графиче-
ски: можно Тѣмъ или другимъ способомъ представить звукъ
даннаго гласнаго въ видѣ нѣкоторой волнообразной кривой, по
которой, пользуясь извѣстными математическими пріемами, прак-
тически разработанными спецьяльно для этой цѣли разными
*) Для правильно выученнаго фонетика трудность эта однако должна
быть элементарной, такъ какъ для занятій фонетикой прежде всего не-
обходимо полное и сознательное владѣніе органами рѣчи. Прибавляю
«сознательное», такъ какъ бываютъ люди отъ природы настолько вла-
дѣющіе своими органами рѣчи, что могутъ наподобить любой звукъ и
любое произношеніе, но не дающіе себѣ отчета въ томъ, какъ, какими
движеніями они этого достигаютъ.

учоными, можно вычислить характерный тонъ гласнаго. Такимъ
путемъ были изслѣдованы гласные Германомъ, Самойловымъ,
Пиппингомъ, Буке и Версхюромъ, не считая другихъ учоныхъ,
не предпринимавшихъ подобныхъ изслѣдованій въ такихъ боль-
шихъ размѣрахъ. Нужно однако сказать, что математическое
изслѣдованіе кривыхъ, требуя затраты громаднаго количества
времени, мало пригодно для практическихъ лингвистическихъ
цѣлей. Дѣло въ томъ, что изслѣдовать одинъ, два періода
каждаго гласнаго въ разныхъ словахъ или на разныхъ высо-
тахъ еще возможно; но изслѣдовать періодъ за періодомъ всю
длительность гласнаго въ разныхъ положеніяхъ—работа черезъ-
чуръ длительная для фонетика-лингвиста. Между тѣмъ съ лингви-
стической точки зрѣнія особенную цѣну имѣютъ именно изслѣ-
дованія измѣненій качества гласнаго въ началѣ, въ серединѣ и
въ концѣ его въ зависимости отъ окружающихъ звуковъ.
Мнѣ не приходилось прибѣгать къ математическому анализу
кривыхъ, такъ какъ у меня въ рукахъ никогда не было прибора,
посредствомъ котораго можно было-бы получать завѣдомо удо-
влетворительныя кривыя, гдѣ стоило-бы измѣрять ихъ ординаты.
Однако бываютъ случаи, когда характерный тонъ на данной
кривой можно опредѣлить съ нѣкоторымъ приближеніемъ до-
вольно легко и просто по способу с пропорціональна™ измѣре-
нія», предложенному пр. Германомъ въ его статьѣ «Phonopho-
tographische Untersuchungen III* Pflüger's Arch. Bd. 47.
Дѣло въ томъ, что на кривыхъ, по крайней мѣрѣ для нѣко-
торыхъ гласныхъ, характерный тонъ выражается въ видѣ мелкихъ
зубчиковъ расположенныхъ на болѣе крупныхъ фестонахъ, соот-
вѣтствующихъ вибраціямъ основного тона.. Измѣривъ длину зуб-
чика, т. е. длину волны характернаго тона, и длину волны основного
тона и найдя между ними отношеніе, можно, зная основной тонъ,
опредѣлить высоту характернаго. Я обыкновенно измѣрялъ на
одной большой волнѣ длину сразу нѣсколькихъ зубчиковъ (2—8) *),
дѣлилъ ее на число ихъ и, относя полученную длину зубчика
*) Въ зависимости отъ качествъ кривой иногда было можно брать
больше зубчиковъ, иногда меньше, такъ какъ граница послѣднихъ была
не всегда ясна. Кромѣ того, какъ извѣстно, на одну волну основного тона
приходится разное количество зубчиковъ при разныхъ гласныхъ.

къ средней скорости вращенія цилиндра кимографа*) въ данный
моментъ, опредѣлялъ характерный тонъ. Нѣкоторая ошибка про-
исходила конечно отъ невозможности точно найти начало и ко-
нецъ зубчиковъ, но она ослаблялась только что описаннымъ
способомъ измѣренія и на практикѣ оказалась не очень
большой.
*
Я полагаю, что способъ этотъ, поскольку онъ технически
примѣнимъ, можетъ играть серьезную роль въ практической
(лингвистической) фонетикѣ, тѣмъ болѣе что даже по существу
онъ прямѣе ведетъ къ цѣли, чѣмъ гармоническій анализъ (ср.
Herman Pflugeŕs Archiv, 47, S. 360).
Записывалъ гласные я частью въ словахъ, частью изолиро-
ванные, и при помощи самыхъ простыхъ, доступныхъ мнѣ по
цѣнѣ приборовъ. Изъ нихъ одинъ, сдѣланный для меня г. Mon-
talbetti, изображенъ и описанъ у Rousselot—Principes, II, p. 1165.
Онъ представляетъ изъ себя пластинку слюды или стекла, зажа-
тую кольцомъ на винтѣ въ металлическую оправу, снабженную
крохотнымъ рупоромъ. Въ вилку, прикрѣпленную къ этой оправѣ,
вставлена маленькая ось съ рычагомъ (изъ аллюминіевой прово-
локи и надѣтой на нее соломины съ пишущимъ перомъ), ко-
торый соединенъ посредствомъ тоненькой проволочки съ пла-
стинкой, приклеенной къ мембранѣ. Плечи рычага равняются
соотвѣтственно 114 mm. и 3,5 mm. Если мембрана не черезъ-
чуръ зажата, то можно получать относительно удовлетворитель-
ныя записи (см. фиг. 2 и 3, § 39). Впрочемъ качество ихъ за-
виситъ повидимому и отъ тембра голоса, и отъ силы произно-
шенія, и отъ нѣкоторыхъ другихъ причинъ, которыя остались
для меня невыясненными.
Порядочныя кривыя иногда давалъ мнѣ самый обыкновенный
барабанчикъ Марея (12,5 mm. въ діаметрѣ), обтянутый ста-
рымъ каучукомъ (см. фиг. 1).
§ 28. 5) Наконецъ слѣдуетъ еще упомянуть о синтезѣ глас-
ныхъ, какъ о возможномъ методѣ изслѣдованія, хотя и не пря-
момъ, такъ какъ онъ скорѣе служитъ лишь для провѣрки ре-
зультатовъ, полученныхъ другими способами. Синтезомъ зани-
*) Большого кимографа съ турбиннымъ моторомъ въ лабораторіи
College сіе France.

мались Williis, Helmholtz, Koenig, Hermann, Rousselot. Тѣ искус-
ственные гласные, которые мнѣ удалось слышать, совсѣмъ не
удовлетворяли меня. Самому мнѣ не пришлось ставить опытовъ
въ этомъ направленіи.
§ 29. Въ заключеніе позволю себѣ представить краткій обзоръ
литературы вопроса. Дѣло въ томъ, что разные авторы очень
различно опредѣляли характерные тоны гласныхъ, настолько
различно, что даже скомпрометировали всю теорію гласныхъ
въ глазахъ фонетиковъ-филологовъ (см. Vietor — Elemente der
Phonetik у 1898, S. 27 ss.), главнымъ козыремъ которыхъ является
таблица характерныхъ тоновъ, приписываемыхъ гласнымъ раз-
ными изслѣдованіями. Впечатлѣніе отъ ея пестроты дѣйстви-
Фиг. 1. Словинское [d] (маленькій барабанчикъ, обтянутый застарѣлой
каучуковой мембраной). Скорость неизвѣстна. Увелич. 3.
тельно получается большое; но ея принципъ содержитъ въ себѣ
двѣ ошибки: во первыхъ, почти каждый изъ приведенныхъ въ
ней авторовъ изслѣдовалъ свой языкъ или діалектъ, а во вторыхъ,
нельзя-же ставить объективныя изслѣдованія, напримеръ Pip-
pinga, на одну доску съ такими субъективными впечатлѣ-
ніями, какія сообщаютъ Reyher, Flörke, HelIwag, Merkel Storm
и др.
Такъ какъ въ дальнѣйшемъ мнѣ, конечно, придется счи-
таться съ моими предшественниками, то я считалъ необходи-
мымъ дать краткую характеристику метода или методовъ каж-
даго изъ нихъ, указывая степень ихъ достовѣрности и возмож-
ные источники ошибокъ *). Для удобства справокъ я снабдилъ
*> Такимъ образомъ мнѣ не удалось избѣжать вреднаго обычая пе-
ретряхивать всю старую литературу и тѣмъ безъ надобности увеличивать
книгу. Впрочемъ я старался быть краткимъ; кромѣ того читатель можетъ
съ успѣхомъ пропустить весь § 30, наводя тамъ справки лишь въ слу-
чаѣ надобности.

всѣ работы номерами, подъ которыми онѣ будутъ фигурировать
въ дальнѣйшемъ.
Я позволилъ себѣ игнорировать нѣсколько работъ XVIII и
самаго начала XIX столѣтія, гдѣ характерные тоны опредѣлялись
субъективнымъ способомъ. Можетъ быть я пропустилъ (не-
вольно) что-либо и болѣе современное въ такомъ же родѣ, но
считаю это несущественнымъ. Во всякомъ случаѣ всѣ дѣйстви-
тельно важныя изслѣдованія Гельмгольца (4), Версхюра (27), Гер-
мана (17 и 18), Пиппинга (20 и 21), Бремера (25), Руссело (28),
Самойлова (33) нашли себѣ мѣсто въ моемъ перечнѣ *).
Перечень работъ съ опредѣленіями характеристикъ гласныхъ.
§ 30. (1) Willis въ статьѣ Ueber Vocaltöne und Zungenpfeifen
въ Annal. d. Phys. и. Cheine В. 24, 1832, опредѣляетъ характер-
ные тоны нѣкоторыхъ англійскихъ гласныхъ, для чего онъ поль-
зуется синтетическимъ методомъ**). Какъ я уже указывалъ въ
§ 28, тѣ синтезы,- которые мнѣ приходилось слышать, были крайне
несовершенны, такъ что можно думать, что и оцѣнка полу-
чавшихся на аппаратѣ Willis'a -гласныхъ была очень субъектив-
ная. Это слѣдуетъ между прочимъ и изъ приложенной къ статьѣ
таблицы словъ, гдѣ онъ находитъ большія разницы въ гласныхъ,
произносимыхъ по мнѣнію современныхъ фонетиковъ одинаково
(напримѣръ Nought и Paw). Кромѣ того, по замѣчанію Гельм-
гольца, примѣнявшійся Willis'омъ разсчотъ не совсѣмъ вѣренъ при
очень короткихъ резонаторахъ, т. е. при очень высокихъ тонахъ.
(2) Grassmann въ статьѣ Ober die physikalische Natur der
Sprachlaute въ Wied. Annal., 1, 1877 (и раньше въ Programm des
*j Важными я считаю, помимо хороших* графическихъ (см. § 27)
изслѣдованія, тѣ работы, гдѣ тожественные результаты получались раз-
ными объективными способами и гдѣ исключена возможность какой-бы
то ни было предвзятой идеи. Если я отношу къ этой-же группѣ субъек-
тивныя изслѣдованія Bremeťa, то только потому, что онъ для каждаго
гласнаго опредѣлялъ по нѣсколько характерныхъ тоновъ и что такимъ
образомъ у него находятъ себѣ объясненіе нѣкоторыя противорѣчія от-
дѣльныхъ авторовъ. Къ тому-же большинство опредѣленій Bremeťa по-
лучили объективное подтвержденіе.
**) На язычковую трубку, надуваемую мѣхами, онъ надѣвалъ трубу,
длина которой могла быть измѣняема. При опредѣленныхъ длинахъ по-
лучались разные гласные.

Stettiner Gymnasiums, 1854), даетъ опредѣленія характерныхъ
тоновъ, которые онъ понимаетъ какъ обертоны, для гласныхъ
и, и, i разнаго качества. Способъ опредѣленія исключительно
субъективный.
(3) Donders въ статьѣ Uber die Natur der Vokale въ Archiv
/. d. holländ. Beitr. z. Nat.-u. Heilk., I, 1858, даетъ опредѣленія
своимъ шепотным* голландскимъ гласнымъ на слухе, т. е. со-
вершенно субъективнымъ путемъ. Если однако допустить ошибку
въ номерѣ октавы (см. § 24), то данныя Дондерса становятся
мнѣ совершенно понятными *).
Необходимо отмѣтить, что Donders ясно понималъ минималь-
ный діалектическія различія въ выговорѣ гласныхъ и совершенно
справедливо отмѣтилъ, что въ рядѣ о — а« малѣйшее измѣненіе
характеристики даетъ очень замѣтные результаты. Кромѣ того
онъ уже замѣтилъ, что гласные характеризуются не однимъ
тономъ, a цѣлымъ ихъ рядомъ.
(4) Heimholte въ книгѣ: Die Lehre von den Tonempfindungen,
als physiologische Grundlage für die Theorie der Musik. 5-e Ausgabe,
1896 (1-ое изд.—1862), даетъ опредѣленія ртовыхъ резонансовъ
при разныхъ гласныхъ, главнымъ образомъ для сѣверно-нѣ-
мецкаго выговора. Нужно отмѣтить однако, какъ большую за-
слугу Гельмгольца, что онъ, не будучи филологомъ, ясно созна-
валъ различія гласныхъ по говорамъ и языкамъ, допуская воз-
можность безконечно большого числа ихъ. Точно также онъ
очень хорошо понималъ, что качество гласныхъ легко мѣняется
при пѣніи, шопотѣ и т. п., и въ своихъ опытахъ, повидимому,
слѣдилъ за сохраненіемъ нормальной артикуляція Говорю объ
этомъ, такъ какъ не всѣ натуралисты, занимавшіеся теоріей
гласныхъ, вполнѣ отдавали себѣ отчотъ въ подобномъ положеніи
вещей.
Резонансные тоны для гласныхъ о, a, ä, e, ö, ü онъ опредѣ-
лилъ посредствомъ камертоновъ, при чёмъ для гласныхъ ď, e, ô\ ä
онъ опредѣлилъ по 2 тона—одинъ для «передняго» ртоваго ре-
зонатора,, другой для «задняго».
*) Что касается е, то его нѣсколько высокій тонъ (если перемѣнить
номеръ октавы) объясняется, можетъ, тѣмъ, что оно замѣтно дифтонги-
руется въ голландскимъ. Donders-же наблюдалъ между прочимъ «Nach-
rauschen der Vocale».

Для гласнаго / у Гельмгольца не было подходящаго камер-
тона, а потому онъ опредѣлилъ передній резонансъ его по ше-
потному шуму. Задній резонансъ для / и для ü онъ опредѣлилъ,
повидимому, просто слухомъ, какъ одинъ изъ первыхъ обер-
тоновъ.
Резонансъ и былъ опредѣленъ особымъ способомъ: Гельм-
гольцъ пѣлъ и на разные тоны и считалъ тотъ изъ нихъ за
соотвѣтствующій резонансовому, который вызывалъ специфиче-
ское ощущеніе сотрясенія во рту и даже въ ушахъ.
Добытые результаты Гельмгольцъ провѣрялъ посредствомъ
резонаторовъ, которые и подтвердили ихъ.
Нѣкоторое сомнѣніе можетъ вызывать такимъ образомъ
лишь опредѣленіе резонанса i и отчасти и, а также тоны за-
дняго резонатора, такъ какъ самъ Гельмгольцъ говоритъ о за-
труднительности ихъ опредѣленія. Съ опредѣленіемъ остальныхъ
резонансовъ нужно считаться, какъ съ солидными эксперимен-
тальными данными. И всѣ они для меня вполнѣ понятны, соотвѣт-
ствуя тому, что я ожидалъ-бы отъ нѣмецкаго языка (въ сѣверномъ
выговорѣ) по сравненію съ русскимъ. Даже резонансъ /не кажется
мнѣ черезъ чуръ неожиданнымъ, такъ какъ я замѣчалъ, что при
шопотѣ i обыкновенно раскрывается (Гельмгольцовское / для меня
является болѣе или менѣе открытымъ). Что касается і/, то самъ
Гельмгольцъ говоритъ, что онъ дѣлалъ его просто «самымъ глу-
химъ», отодвигая языкъ какъ можно дальше назадъ и закрывая
какъ можно больше ротъ (губы?). Поэтому вполнѣ понимаю даже
и это опредѣленіе Гельмгольца, тѣмъ болѣе, что онъ даетъ it
другое, для болѣе свѣтлаго, открытаго и.
(5) Merkel въ Physiologie der menschlichen Sprache (Physiolo-
gische Laletik), 1866, даетъ свои опредѣленія ртовыхъ резонан-
совъ, которые онъ сдѣлалъ субъективнымъ путемъ для шепот-
ных* гласныхъ: какъ онъ самъ сообщаетъ на стр. 87, дѣлать
эти опредѣленія было ему очень трудно, такъ что онъ вовсе
не увѣренъ въ номерѣ октавы даже для и и /. Что касается
прочихъ гласныхъ и въ особенности 0, ó, ü> то дѣло, по его
словамъ, обстояло еще хуже *).
*) «Mit den übrigen Vokalen, besonders den sogenannten Zwischen- oder
Mischvocalen ä, ö, ü sah es natürlich hinsichtlich der Bestimmung der
Schwingungstahl noch schlimmer aus».

(6) G. Engel въ статьѣ Studien zur Theorie des Gesanges
{Archiv f. An. y Phys. u. wiss. Medicín, hg. von Reichert u. Du
Bois-Reymond, 1869) даетъ на служб опредѣленія нѣкоторыхъ
гласныхъ или просто es шопотѣ, или въ шопотѣ, переводимомъ
въ свистъ.
Кромѣ того Engel сообщаетъ нѣсколько очень интересныхъ
наблюденій о возможности производить разные гласные, сохра-
няя одинъ изъ характерныхъ тоновъ неизмѣннымъ.
(7) König въ Comptes rendus, 1870, p. 931 (Sur les notes fixes
caractéristiques des diverses voyelles) даетъ опредѣленія ртовыхъ
резонансовъ посредствомъ камертоновъ. Такъ какъ König, при-
надлежа къ выдающимся акустикамъ своего времени, былъ въ
то-же время и замѣчательнымъ конструкторомъ акустическихъ
инструментовъ и особенно знаменитъ своими камертонами, то
его опредѣленія имѣютъ большую объективную цѣну, тѣмъ болѣе
что онъ опредѣлилъ резонансы лишь пяти простыхъ гласныхъ
(и, о, a, e, i), имѣя въ то-же время ясное представленіе объ ихъ
нюансахъ.
(8) Oskar Wolf въ книгѣ Sprache und Ohr, 1871, хотя и го-
воритъ о характеристикахъ гласныхъ, но, повидимому, само-
стоятельныхъ наблюденій не производилъ.
(9) A. Grabow въ статьѣ Die Dialektfreie Aussprache des Hoch-
deutschen въ Herrig's Archiv, B. 54, 1875, опредѣляетъ на слухе
характерные тоны гласныхъ образцоваго нѣмецкаго языка (Büh-
nendeutsch), пользуясь для этого пробами пѣть разныя мелодіи
шопотомъ.
(10) A. Krönig въ Annul, d. Phys. u. Chem, VII, 1876 (Notiz über
Vocallaute und eine neue natürliche Stimmgabel) даетъ тоны нѣ-
которыхъ гласныхъ, опредѣляя ихъ на слухе въ шепотномъ
пѣніи.
Подобно Engeľio (в) Krönig находитъ, что цѣлый рядъ глас-
ныхъ можетъ имѣть общій характерный тонъ.
(11) F. Auerbach въ статьѣ Untersuchungen über die Natur des
Vocalklanges въ Annul, d. Phys. и. Chem., Ergänzb. VIII, 1878, ста-
рался опредѣлить на слухъ, посредствомъ разныхъ резонаторовъ,
амплитуды обертоновъ гласныхъ на разныхъ тонахъ. Но какъ из-
вѣстно, сила резонанса неодинакова на разныхъ высотахъ, такъ
что полученныя Ауэрбахомъ цифры едва-ли соотвѣтствуютъ дѣй-

ствительности (ср. Pipping—Zur Klangfarbe der gesungenen Vocale въ
Zeitsch. f. Biologie, 27, 1890, S. 48). Во всякомъ случаѣ выбран-
ный имъ путь является субъективнымъ, тѣмъ болѣе что опре-
дѣленіе на слухъ силы одного тона, какъ въ 2, 3, 4, 5 *) разъ
большей силы другого, кажется мнѣ съ психофизіологической
точки зрѣнія рискованнымъ.
Посредствомъ остроумныхъ вычисленій Ауэрбахъ изъ полу-
ченныхъ данныхъ выводитъ характеристики гласныхъ, которыя
въ силу сказаннаго кажутся мнѣ однако сомнительными. Впро-
чемъ я не хочу этимъ умалять значенія изслѣдованія Ауэр-
баха: чѣмъ больше я въ него вдумываюсь, тѣмъ интереснѣе
мнѣ оно кажется; только цифрамъ его я не могу вѣрить.
(12) F. Auerbach въ статьѣ Bestimmung der Resonanztöne der
Mundhöhle durch Percussion въ Wied. Ann., B. 3,1878, даетъ опре-
дѣленія резонансовъ при разныхъ гласныхъ. Онъ опредѣлялъ ихъ
на слухъ, перкутируя гортань (щитовидный хрящъ) во время без-
звучной артикуляціи каждаго даннаго гласнаго.
Найденные имъ резонансы для гласныхъ ä, e, i не могутъ
быть сравниваемы съ моими, такъ какъ относятся, по словамъ
самого автора, къ «заднему резонатору» (у меня опредѣлены,
повидимому, тоны «передняго резонатора»). Что касается резо-
нансовъ гласныхъ: и, о, a (шведскаго), полнаго а и остраго а,
то я нахожу ихъ вполнѣ возможными и совмѣстимыми съ
моими данными. Немного страннымъ является для меня опредѣ-
леніе «полнаго а». Къ сожалѣнію, Ауэрбахъ не даетъ яснаго
описанія физіологическаго механизма этого звука и въ частности
не указываетъ положенія языка. Если это такое а, какое можно
слышать въ Саксоніи и которое мы русскіе воспринимаема какъ
наше о (хотя саксонскій звукъ и произносится безъ губного
сближенія), то я готовъ подписаться подъ всѣми опредѣленіями
Ауэрбаха.
Однако въ виду возможности ошибокъ при опредѣленіи
на слухъ, а также въ виду того что Ауэрбахъ, какъ не фо-
нетикъ, легко могъ терять вѣрную артикуляцію, его данныя не
могутъ считаться непреложными.
*) Ауэрбахъ употребляетъ и дробь (1 1/2) и такія выраженія, какъ
«больше, чѣмъ въ 2 раза», «меньше, чѣмъ въ 2 раза».

(13) Bourseul въ статьѣ Contribution á la théorie des voyelles
(Journal de physique, VII, 1878), постукивая ногтемъ по зубамъ,
старался опредѣлить собственный тонъ полости рта при разныхъ
гласныхъ. Но онъ не даетъ ихъ абсолютныхъ характеристикъ.
(14) v. Zahn въ Akustische Analyse der Vokalklänge, Leipzig,
1882, даетъ опредѣленія характерныхъ тоновъ шепотных глас-
ныхъ, повидимому, исключительно субъективнымъ способомъ *).
Такъ какъ я не только не могъ достать этой книги, но даже не
могъ убѣдиться въ ея существованіи **), то приходится ея дан-
ныя оставить вовсе безъ вниманія.
(15) Lyttkens и Wulff въ Svenska Sprakets Ljudlära, Lund,
1885, на стр. 348 даютъ опредѣленія резонансовъ шведскихъ
гласныхъ, опредѣляя ихъ на слухе въ шопотѣ.
(16) Trautmann въ книгѣ Die Sprachlaute im Allgemeinen und
die Laute des Englischen, Französischen und Deutschen im Besondern,
1884—86, являясь горячимъ приверженцемъ теоріи Willis'a (во-
зобновленной потомъ Германомъ), даетъ свои опредѣленія ха-
рактерныхъ тоновъ гласныхъ, которыя онъ получилъ, изслѣдуя
слухомъ шепотное произношеніе этихъ послѣднихъ, причомъ но-
меръ октавы опредѣлялся камертонами по способу Гельмгольца.
Такъ какъ Траутманъ—хорошій фонетикъ, то заподазри-
вать его въ искаженіи артикуляцій при шопотѣ едва-ли прихо-
дится. Однако камертоновъ въ его распоряженіи было очевидно
очень мало, такъ что при ихъ посредствѣ онъ могъ только,
найдя субъективнымъ путемъ тотъ или другой тонъ, сравни-
вать силу его резонированія съ верхней или нижней его окта-
вой ***) (камертоны для этихъ октавъ готовилъ онъ самъ. по мѣрѣ
надобности). Между тѣмъ искомый тонъ могъ лежать гдѣ нибудь
въ другомъ мѣстѣ, напримѣръ внутри данной октавы. И если бы
у Траутмана былъ подходящій камертонъ, то оказалось-бы,
что онъ резонируется гораздо сильнѣе, чѣмъ тотъ, который у
*) См. Trautmann— Die Sprachlaute... 1884—86, стр. 48-50 (впрочемъ
ср. стр. 38).
**) Я обращался къ заграничнымъ книгопродавцамъ, публиковалъ въ
библіографическихъ журналахъ, спрашивалъ письменно у нѣкоторыхъ
фонетиковъ—все безрезультатно.
***) Такъ по крайней мѣрѣ я понялъ его не совсѣмъ ясное изложе-
ніе: о своемъ методѣ онъ почти что не говоритъ.

него былъ. Такимъ образомъ -его методъ отнюдь не можетъ
быть названъ объективнымъ. A такъ какъ степень точности
слуха Траутмана осталась неизслѣдованной, то почти непри-
миримое несоотвѣтствіе нѣкоторыхъ его данныхъ съ моими не
должно быть переоцѣниваемо.
Представляется однако вполнѣ возможнымъ (особенно если
принять во вниманіе тщательность и продолжительность изслѣ-
дованій), что по крайней мѣрѣ нѣкоторыя опредѣленія Траут-
мана такъ-же вѣрны, какъ и многихъ другихъ изслѣдователей, т. е.
что каждый гласный характеризуется не однимъ тономъ, а двумя
или нѣсколькими, какъ объ. этомъ говорить самъ Траутманъ
на стр. 36.
(17) L. Hermann въ рядѣ статей Phonophotographische Unter-
suchungen I—III въ Pflügers Archiv, 45 и 47, 1889—1890, опре-
дѣлялъ характерные тоны для нѣмецкихъ долгихъ гласныхъ
а, о, и, e, i изъ кривыхъ, которыя онъ получалъ посредствомъ
фонаутографа со свѣтовымъ рычагомъ, записывающимъ на чувстви-
тельной фотографической бумагѣ. Эти тоны вычислялись, какъ
посредствомъ «пропорціональна^ измѣренія» (см. § 27), такъ
и посредствомъ гармоническаго анализа. Кривыя Hermann'a,
по обилію подробностей, являются едва-ли не лучшими среди
фонаутографическихъ записей. Тщательность изслѣдованія не
оставляетъ желать ничего лучшаго, и только недостатокъ, общій
всѣмъ фонаутографамъ—невозможность провѣрки—заставляетъ
ставить эти опыты Hermann'a (извѣстные подъ именемъ «а—Ver-
suche») ниже другой ихъ серіи, гдѣ онъ примѣнялъ фонографъ
Эдиссона. Источникомъ ошибокъ однако, какъ въ этихъ «<х—Ver-
suche», такъ и въ слѣдующихъ серіяхъ, можетъ быть то обстоя-
тельство, что гласные изслѣдовались въ пѣніи, a извѣстно/какъ
они при этомъ искажаются, особенно неопытными пѣвцами.
Во всякомъ случаѣ этимъ нужно объяснять большія колебанія
Германовскихъ опредѣленій, зависѣвшія особенно отъ высоты
основного тона.
(18) L. Hermann въ другомъ рядѣ статей: Phonophotographische
Untersuchungen IV, VI (Pflägŕŕs Archiv, 53, 58, 1893—94) и
Weitere Untersuchungen über das Wesen der Vocale (Тамъ-же, 61,
1895), сообщаетъ результаты измѣренія кривыхъ для всѣхъ нѣмец-
кихъ гласныхъ, долгихъ и краткихъ. Въ этомъ рядѣ опытовъ за-

пись дѣлалась на фонографическихъ валикахъ. Затѣмъ, скользившій
по бороздкѣ валика штифтъ съ зеркальцемъ, посредствомъ луча
отбрасываемаго этимъ послѣднимъ, чертилъ на чувствительной
фотографической бумагѣ соотвѣтствующую кривую, и можно
сказать, что поскольку фонографъ вѣрно записалъ сказанное
(это впрочемъ, къ сожалѣнію, не всегда бываетъ), постольку
кривая была адэкватна вибраторному движенію воздуха *).
Указанный выше недостатокъ —запись гласныхъ въ пѣніи —
конечно оставался и здѣсь и, какъ слѣдуетъ изъ замѣчаній
Hermanns Pflügers Archiv 58, 1894, S. 258 ss., онъ, въ противо-
положность Гельмгольцу. кажется не отдавалъ себѣ отчота
въ этомъ важномъ источникѣ всевозможныхъ ошибокъ. Кромѣ
того, повидимому, валики наговаривали ему разные лица, о чомъ
не сказано съ достаточной полнотой. Между тѣмъ, по моему,
даже въ сообщенныхъ частныхъ результатахъ сказываются діа-
лектическія различія. Наконецъ такой несуществующій нѣмец-
кій гласный, какъ Ао долгое, неминуемо долженъ былъ быть
измѣненъ фонетически нетренированными лицами или въ звукъ,
близкій къ о, или въ звукъ а, наклонное къ о, что можно
и замѣтить изъ сообщенныхъ результатовъ.
Что касается краткихъ гласныхъ, то результаты ихъ из-
мѣреній (которыхъ сообщено, кстати сказать, крайне мало)
лучше оставить въ сторонѣ, такъ какъ нѣтъ никакой гаран-
тіи, что не были изслѣдованы переходные звуки, занима-
ющіе гораздо больше мѣста, чѣмъ это принято думать.
Такимъ образомъ, несмотря на громадное значеніе опы-
товъ Hermann'a, къ нимъ нужно относиться съ нѣкоторой кри-
тикой, такъ какъ у него очевидно зачастую смѣшаны разныя
фонетическія величины.
(19) L. Hermann въ статьѣ Uber Synthese von Vokalen (Pflügers
Archiv, 91, 1902) посредствомъ очень остроумнаго, изобрѣтен-
наго имъ прибора пытается воспроизвести нѣкоторые гласные,
заставляя, согласно своей теоріи, періодически прерываться ка-
кой-либо высокій тонъ. Если этотъ тонъ совпадалъ съ фор-
*) Техническимъ подводнымъ камнемъ въ методѣ Hermann'a является
возможность скольженія штифта не по самому дну бороздки/ какая
возможность впрочемъ въ извѣстной степени исключалась медленностью
движенія.

мантомъ а или е, то получался соотвѣтственный гласный.
Остальные гласные Hermanny не удалось получить такимъ
путемъ.
Согласно сказанному въ § 28 позволяю себѣ считать эти ре-
зультаты субъективными.
(20) Pipping въ статьяхъ Zur Klangfarbe der gesungenen Vocale
(Z. /. Biologie 27,1890), Zur Lehre von den Vocalklängen (Тамъ-же,
31. 1891) и Uber die Theorie der Vocale (въ Acta Soc. Seien. Fenn.
XX, № 11) даетъ опредѣленія характерныхъ тоновъ швед-
скихъ гласныхъ, которые онъ изучалъ посредствомъ фонауто-
графа Hensen'a (Hensen's Sprachzeichner). Записи были сдѣланы,
какъ изолированныхъ гласныхъ въ пѣніи, такъ и произноси-
мыхъ въ словахъ (впрочемъ последнія произносились все-же
довольно протяжно и очень громко). Хотя аппаратъ Hensen'a
и не позволяетъ непосредственной провѣрки записи, однако
высокія качества его конструкціи, всевозможныя мѣры пред-
осторожности противъ появленія въ кривыхъ постороннихъ
колебаній, а также замѣчательная тщательность выполненныхъ
Пиппингомъ изслѣдованій сообщаютъ его даннымъ, большую
объективную цѣну.
Однако я позволилъ-бы себѣ предположить возможность
отсутствія въ кривыхъ очень высокихъ тоновъ, имѣющихъ,
какъ извѣстно, малую амплитуду: такъ какъ очевидно что
при сопротивленіяхъ, которыя должно преодолѣвать вибраторное
движеніе въ аппаратѣ. происходитъ сокращеніе амплитудъ,
то эта возможность никогда не исключена при фонаутогра-
фическихъ записяхъ, провѣрка которыхъ невозможна.
(21) Pipping въ книгѣ Zur Phonetik der Finnischen Sprache,
1899 (= Mémoires de la Société finno-ougrienne, XIV) даетъ опредѣ-
ленія характеристикъ финскихъ гласныхъ тѣмъ-же методомъ,
что и шведскихъ, ср. (20).
(22) Boecke въ статьѣ Mikroskopische Phonogrammstudien {Pflü-
gers Archiv, 50, 1891 *) даетъ опредѣленія характерныхъ то-
новъ голландскихъ гласныхъ. Кривыя, на основаніи которыхъ
онъ сдѣлалъ эти опредѣленія, были построены имъ соотвѣт-
ственно непосредственнымъ измѣреніямъ бороздокъ фоногра-
*) Дальнѣйшее развитіе метода см. Pfluger's Archiv, 76, 1899.

фическихъ валиковъ и потому имѣютъ едва-ли не наибольшее
объективное значеніе *).
Однако исчерпывающе изслѣдованъ имъ былъ лишь гласный а,
съ опредѣленіемъ котораго и нужно считаться безусловно. Ха-
рактеристики прочихъ гласныхъ опредѣлялись лишь посредствомъ
«пропорціональна^ измѣренія» (см. § 27) и зачастую на осно-
ваніи лишь одного періода и притомъ въ словахъ, причомъ
Boecke, повидимому, не принялъ въ разсчотъ возможности пере-
ходныхъ звуковъ, какъ слѣдуетъ отчасти изъ его таблицы, а
отчасти изъ его замѣчаній на стр. 306. Во всякомъ случаѣ онъ
и самъ не придавалъ своимъ даннымъ окончательнаго значенія **).
Тѣмъ не менѣе нѣкоторыя изъ нихъ очень интересны особенно
съ точки зрѣнія переходныхъ звуковъ.
(23) Storm въ Englische Philologie I, 1892, стр. 98—100, даетъ
опредѣленія характерныхъ тоновъ гласныхъ. Методъ наблюденія
исключительно субъективный. Полученныя данныя носятъ нѣ-
сколько импрессіонистическій характеръ, который возведенъ
даже въ принципъ подъ именемъ «полиморфизма»: одинъ и тотъ
же гласный можетъ имѣть по Сторму то одинъ, то другой ха-
рактерный тонъ***).
Такъ какъ слухъ Сторма пользуется хорошей репутаціей и
неудобно предполагать просто грубыя ошибки, то вѣрнѣе всего
думать вмѣстѣ съ Rousselot (Principes, II, 798), что Стормъ
отмѣчалъ не характерные тоны гласныхъ, a всякій разъ одинъ
изъ обертоновъ, который случайно особенно выдѣлялся. Нако-
нецъ, можетъ и то, что Стормъ иногда обращалъ вниманіе то
на одинъ характерный тонъ, то на другой.
(24) Goldschmidt въ Der Vocalismus des neuhochdeutschen kunst-
*) Хотя нужно не упускать изъ виду, что фонографъ, какъ и всѣ
аппараты подобнаго рода, замѣтно искажаютъ звуки.
**) «Diese Tabelle bedarf ohne Zweifel der Revision, da von mehreren
der darin ewähnten Vocallauten nur eine Periode ausgemessen war»
(стр. 308).
***) Ссылка на Гельмгольца въ данномъ случаѣ неумѣстна, такъ какъ
этотъ послѣдній совершенно определенно различалъ качество и, обра-
зованныхъ съ разными характерными тонами. Подъ «полиморфизмомъ»
же, по моему мнѣнію, слѣдуетъ разумѣть достиженіе одного и того-же
звукового эфекта разными способами, что я и наблюдалъ неоднократно
на себѣ, ср. также Goldschmidt (24).s 19.

gesanges und der Bühnensprache, Leipzig, 1892, стр. 32, даетъ
опредѣленія характерныхъ тоновъ гласныхъ, но не указываетъ,
какимъ образомъ онъ ихъ получилъ, такъ что они должны
быть оставлены въ сторонѣ. Впрочемъ, они абсолютно совпа-
даютъ съ опредѣленіями Траутмана.
(25) Bremer въ Deutsche Phonetik, 1893, даетъ опредѣленія
характерных! тоновъ гласныхъ, по три для каждаго (кромѣ а),
а именно: передняго резонатора, задняго и обоихъ вмѣстѣ *).
Способъ опредѣленія субъективный въ шопотѣ и притомъ въ
словахъ. Камертоны употреблялись только для контроля, a такъ
какъ зоны усиленія очень велики и полнаго набора камертоновъ
не было, то провѣрка эта имѣетъ значеніе лишь въ смыслѣ
провѣрки октавы.
Такимъ образомъ результаты нужно считать субъективными.
Интересъ ихъ, помимо очень большого числа наблюденій, заклю-
чается главнымъ образомъ въ томъ, что для каждаго гласнаго
дано по три характерныхъ тона. Одинъ изъ нихъ всегда болѣе
или менѣе совпадаетъ съ результатами моихъ изслѣдованій.
(26) Monoyer въ статьѣ Timbre ou vocables des quinze voyel-
les de la langue francaise (Comptes Rendus, 126,1898), даетъ опре-
дѣленіе характерныхъ тоновъ французскихъ гласныхъ въ шопотѣ.
Опредѣленія дѣлались невооруженнымъ слухомъ и ничѣмъ не
провѣрялись.
(27) Verschuur въ /(lankleer van het Noord Bevelandsch, 1902,
описывая звуки сѣверно-бевеландскаго діалекта, даетъ характе-
ристики его гласныхъ, полученныя имъ путемъ анализа кривыхъ,
*) Книга Бремера относится къ числу интереснѣйшихъ: ея чтеніе до-
ставляетъ истинное удовольствіе, такъ какъ наводитъ на плодо-
творныя мысли. Къ сожалѣнію, она слишкомъ догматично написана, такъ
что выводы ея представляются мало обоснованными, по крайней мѣрѣ
читатель rife видитъ способовъ, которыми авторъ къ нимъ пришолъ. При
субъективной же ихъ оцѣнкѣ съ нѣкоторыми нельзя не согласиться,
другіе-же рѣшительно противорѣчатъ, напримѣръ моему личному опыту.
Во всякомъ случаѣ, ученіе о трехъ резонансахъ и ихъ происхожденіи ка-
жется мнѣ, хоть и интереснымъ, но не во всѣхъ своихъ частяхъ доказан-
нымъ. Я вовсе не хочу этимъ сказать, что все это—невѣрно; но, не
указывая, своего пути, Б рем еръ лишаетъ читателя возможности его про-
вѣрить и ему повѣрить.

вычерченныхъ, по способу Bœcke, на основаніи измѣренія бороз-
докъ фонографическаго валика.
Къ сожалѣнію, мнѣ трудно было воспользоваться этой добро-
совѣстной работой, такъ какъ авторъ, разсчитывая на голланд-
скихъ читателей, поскупился на сравненія изслѣдованныхъ имъ
звуковъ.
Для меня болѣе или менѣе выяснились изъ голландскихъ
параллелей лишь тѣ звуки, которые онъ обозначаетъ слѣдую-
щими знаками: œ, т. е. [Ʊ ]; о, т. е. [o]; à, т. е. [ɔ ] (?); ă°, т. е. [а]; ĕа,
т. е. [ɛ ]; ē, т. е. [e]; īe, т. е. [і]. Звуки эти были записаны въ словахъ,
и для нихъ имѣется 30 измѣреній, т. е. измѣрено всего 30 періо-
довъ. Между тѣмъ при записи гласныхъ въ словахъ важно из-
мѣрять всѣ періоды отъ начала до конца, такъ какъ въ про-
тивномъ случаѣ рискуешь не выдѣлить характерной части
гласнаго. Это особенно необходимо при примѣненіи способа
Bœcke, гдѣ нельзя разсматривать кривой въ цѣломъ, а можно
лишь вычислять ее по частямъ. При такомъ положеніи вещей
имѣющихся измѣреній слишкомъ мало. Наконецъ, спеціально
для звуковъ типа и, о и даже a ихъ мало съ низкимъ основ-
нымъ тономъ, такъ что едва-ли можно на ихъ основаніи дѣ-
лать выводы изъ гармоническаго анализа. Наиболѣе твердыми
являются результаты для [ɛ ] и [і], которые и нужно особенно
принять во вниманіе; остальными-же опредѣленіями можно поль-
зоваться лишь съ большой осторожностью, т. е. не безъ раз-
смотрѣнія отдѣльныхъ анализовъ, сообщенныхъ Verschuur’омъ.
(28) Rousselot въ статьѣ Sur les carattéristiques des voyelles,
les gammes vocáliques et leurs intervalles (Comptes rendus, 137,
1903)*) даетъ опредѣленія характерныхъ тоновъ своихъ (фран-
цузскихъ) гласныхъ, полученныя посредствомъ полной серіи
камертоновъ и провѣренныя на резонаторахъ, a кромѣ того
наблюденіями надъ остатками слуха у глухихъ, и отчасти опы-
тами синтеза гласныхъ, по крайней мѣрѣ для а, для кривой ко-
тораго было сдѣлано разложеніе на гармоническіе тоны.
*) Позднѣе въ Principes, II, p. 746 ss., гдѣ опубликованы также сход-
ныя наблюденія Laclotte’a надъ французскимъ литературнымъ языкомъ,
Rigaľя надъ однимъ изъ французскихъ говоровъ и наконецъ самого Rous-
selot — надъ англійскимъ языкомъ.

(29) Popovici въ Recherches expérimentales sur une pronunciation
roumaine (La parole, 1903, p. 233 ss.) даетъ определенія своихъ
румынскихъ гласныхъ, сдѣланныя имъ посредствомъ полной
серіи камертоновъ Koenig'a и провѣренныя посредствомъ резо-
наторовъ (о которыхъ см. Rousselot Principes, II, p. 760). Со-
общенныя имъ тамъ-же кривыя, на мой взглядъ, не хороши, а
потому и ихъ анализу нельзя придавать особаго значенія. Къ
тому-же для каждаго гласнаго было проанализировано всего
лишь по одному періоду, да и самъ Popovici не приводитъ
своихъ анализовъ ни въ какую связь съ результатами, добы-
тыми другимъ путемъ. Что касается этихъ послѣднихъ, то
они совпадаютъ съ результатами Rousselot. Не зная вовсе ру-
мынскаго языка, не могу о нихъ судить; но ихъ удивительный
схематизмъ (и—225 v. d., о—450 v. d., а—900 v. á.,e—1800 v. d.,
i—3600 v. d.) позволяетъ предполагать, что авторъ находился
подъ сильнымъ вліяніемъ теорій Rousselot (Principes, И, p. 746 ss).
Наиболѣе интереснымъ, мнѣ кажется опредѣленіе того румын-
скаго гласнаго, который Popovici обозначаетъ черезъ а.
(30) Р. Passy въ Les sons du Jrancais , 1906, p. 83, указы-
ваетъ тоны французскихъ гласныхъ. Однако изъ изложенія не
явствуетъ, чтобы это были характерные тоны гласныхъ, такъ
какъ, по мнѣнію Passy, такихъ тоновъ вовсе не существуетъ.
(31) Frinta въ Novoíeská výslovnost, 1909, даетъ самостоя-
тельныя опредѣленія своихъ чешскихъ гласныхъ во шопотѣ,
сравнивая ихъ на слухе съ фортепіанными тонами.
(32) Gutzmann въ Physiologie der Stimme und Sprache, 1909,
s. III, даетъ характерные тоны своихъ гласныхъ, опредѣленные
имъ, повидимому, на слухъ во шопотѣ. Никакихъ дальнѣйшихъ
подробностей онъ не указываетъ.
(33) А. Самойловъ въ статьѣ Къ вопросу обе акустическихъ
особенностяхъ гласныхъ звуковъ (Труды Физіол. Инст. И. M.
У нив., V, 5., 1901 *), даетъ опредѣленія характерныхъ тоновъ
русскихъ гласныхъ на основаніи кривыхъ, полученныхъ имъ по-
средствомъ очень остроумнаго прибора, который даетъ кривыя,
мало чѣмъ уступающія Германовскимъ. Къ сожалѣнію, онъ изслѣ-
довалъ гласные въ пѣніи, не будучи фонетикомъ, а потому его
*) То-же-Zur Vocal/rage въ Pfluger's Archiv, 78, 1899.

данныя не свободны отъ тѣхъ подозрѣній, которыя были выска-
заны по поводу работъ Hermann'a, см. (17) перечня. Тѣмъ не
менѣе по своей объективности эти данныя должны быть по-
ставлены во главу угла при изслѣдованіи русскаго вокализма.
Впрочемъ данныя для и нуждаются въ нѣкоторой поправкѣ,
такъ какъ, по моему, Самойловъ не вполнѣ, а отчасти и не-
вѣрно, использовалъ собственные анализы.
(34) А. И. Томсонъ въ статьѣ Фонетическіе этюды (Русск.
Фил. Вѣст., 1905, и отдѣльно) даетъ опредѣленія русскихъ глас-
ныхъ на слухъ въ словахъ, произнесенныхъ шопотомъ. Слухъ
пр. Томсона былъ подвергнутъ объективной оцѣнкѣ (см. Rous-
selot, Principes, II, p. 798), причомъ оказалось, что онъ иногда
ошибался въ номерѣ октавы и никогда въ нотѣ. Поэтому дан-
ныя его заслуживаютъ серьезнаго вниманія, особенно если
имѣть въ виду тѣ размѣры, въ которыхъ производились на-
блюденія. Однако, помимо возможныхъ ошибокъ въ октавахъ,
по моему, методъ пр. Томсона скрываетъ въ себѣ два источ-
ника ошибокъ: во первыхъ, заставляя шептать слова людей
безъ хорошей фонетической тренировки, онъ рисковалъ всегда
получить искаженную артикуляція), a слѣдовательно и измѣнен-
ный звукъ; во вторыхъ, слушая гласные въ словахъ, онъ легко
могъ ошибаться, принимая переходные звуки за характерную
часть гласнаго (см. ниже, Б II 16, особенно § 60). Этими двумя
источниками ошибокъ, думаю, отчасти объясняются констати-
рованныя имъ большія колебанія для каждаго гласнаго (впро-
чемъ см. § 3).
(35) В. A. Богородицкій въ книгѣ Опыте физіологіи общерус-
скою произношенія, во связи сб экспериментально-фонетическими
данными, 1909, даетъ опредѣленія характерныхъ тоновъ рус-
скихъ шепотныхъ гласныхъ на слухе при помощи рояля; но, по
объясненію самого автора (при личномъ свиданіи), эти опредѣ-
ленія во всякомъ случаѣ не относятся къ переднему резонатору.
II. Физіологическое методы изслѣдованія.
§31.1) Во главу угла приходится поставить старый, испытанный
и давшій много цѣнныхъ данныхъ субъективный методъ—непо-
средственныя показанія мускульнаго чувства. Во многихъ слу-

чаяхъ этотъ источникъ нашихъ свѣдѣній о движеніяхъ органовъ
и еще болѣе объ ихъ внутреннемъ состояніи является до сихъ
поръ единственнымъ и незамѣнимымъ. О томъ, что можетъ
быть имъ достигнуто, свидѣтельствуетъ современное состояніе
фонетики вообще и въ частности система гласныхъ англійскихъ
фонетиковъ.
§ 32. 2) Очень большое значеніе имѣетъ наблюденіе въ
зеркалѣ, ощупываніе пальцемъ, непосредственныя измѣренія и
тому подобные простые, но очень полезные способы, кото-
рыми иногда напрасно пренебрегаютъ. Положеніе губъ можетъ
быть зафиксировано фотографіей, a ихъ движеніе кинемато-
графіей.
§ 33. 3) Мѣсто соприкосновенія языка съ твердымъ небомъ
опредѣляется очень удовлетворительно посредствомъ искусствен-
наго нёба. Способъ этотъ достаточно извѣстенъ и изъ русской
литературы, чтобы о немъ было умѣстно здѣсь распространяться.
Замѣчу только, что для удачнаго пользованія этимъ методомъ
необходимо такъ привыкнуть къ своему искусственному небу,
какъ привыкаютъ къ вставнымъ зубамъ, т. е. пріучиться вовсе
забывать о немъ и говорить съ нимъ такъ, чтобы присутствіе
неба мало замѣчалось окружающими. Кромѣ того нужно умѣть
изолировать любую артикуляцію, нисколько не искажая ея, что
конечно требуетъ навыка. Наконецъ, не слѣдуетъ придавать
слишкомъ большого значенія точности получаемыхъ рисунковъ:
они приблизительны и колеблются въ извѣстныхъ предѣлахъ.
§ 34. 4) Положенія языка въ полости рта могутъ быть за-
регистрированы тремя способами:
а) Посредствомъ Atkinson's Mouthmeasurer (см. Die neueren
Sprachen, 6, 1899, s. 494), который имѣетъ однако серьезные
недостатки, такъ какъ чувствительность языка къ касанію
тоненькой проволочки въ разныхъ мѣстахъ довольно различна.
Кромѣ того языкъ невольно отступаетъ, особенно при изслѣ-
дованіи неударенныхъ гласныхъ, передъ колющимъ концомъ.
Тѣмъ не менѣе, при нѣкоторомъ навыкѣ способъ этотъ можетъ
дать въ общемъ довольно опредѣленные результаты, которые
въ моихъ изслѣдованіяхъ, неожиданно для меня самого, оказа-
лись болѣе или менѣе сходными съ субъективными ощущеніями.
Всѣ мои измѣренія сдѣланы при одномъ и томъ-же маленькомъ

челюстномъ углѣ, такъ какъ иначе получилась-бы страшная пута-
ница: вѣдь мы можемъ образовывать одинъ и тотъ-ke звукъ и при
разныхъ челюстныхъ углахъ, но тогда мѣняется и артикуляція.
b) Въ послѣднее время становятся все болѣе и болѣе воз-
можными снимки положеній языка посредствомъ рёнтгеновскихъ
лучей, хотя они требуютъ, кажется, довольно продолжитель-
ныхъ экспозицій и кромѣ того разрушительно вліяютъ на кожу
и волосы. Нужно замѣтить кстати, что рёнтгенографія даетъ лишь
профиль языка (и при дальнѣйшемъ техническомъ усовершенство-
ваніи—идеальный профиль), но не можетъ дать картины поверхно-
сти языка, что тоже имѣетъ серьезное значеніе въ фонетикѣ.
Я не имѣлъ ни случая, ни охоты заниматься рёнтгенографіей.
c) Въ Festschrift Wilhelm Vietor (zum 25. Dezember 1910 dar-
gebracht von...), 1910, s. 166, E. Meyer сообщаетъ объ очень
интересномъ, имъ изобрѣтенномъ методѣ изслѣдованія, назван-
номъ имъ пластографическимъ. Къ сожалѣнію, я не успѣлъ ещо
практически съ нимъ познакомиться, a тѣмъ болѣе поработать
при его посредствѣ.
§ 35. 5) Движенія губъ и языка наконецъ могутъ быть изслѣдо-
ваны посредствомъ спеціальныхъ приборовъ (лабіографовъ и
глоссографовъ разныхъ системъ), а также посредствомъ каучу-
ковыхъ ампулъ. Обо всемъ этомъ см. Rousselot, Principes, на
соотвѣтственныхъ мѣстахъ. Приборы эти мной почти не упо-
треблялись.
§ 36, 6) Присутствіе носового резонанса, физіологически—
большее или меньшее опущеніе мягкаго неба, определялось мной
по амплитудѣ вибрацій на носовой кривой (см. §§ 63, 64 и 76).
Такъ какъ мнѣ не надо было абсолютныхъ величинъ и такъ какъ
въ моихъ случаяхъ увеличеніе амплитуды вибрацій на носовой
кривой не могло имѣть двухъ толкованій, то этотъ способъ, по
моему, былъ вполнѣ достаточенъ, и я не буду здѣсь упоминать
о многочисленныхъ другихъ способахъ.
*
§ 37. Въ заключеніе долженъ сказать, что въ виду неуста-
новленности теоріи въ этой области я рѣшилъ воздержаться отъ
выясненія связей между акустическими и физіологическими осо-
бенностями разныхъ гласныхъ. Соображенія Бремера и Пиппинга
интересны и поучительны, но не во всемъ достаточно обоснованы.

Б. Результаты изслѣдованія.
I. Фонемы.
*
§ 38. Безусловно самостоятельными гласными фонемами рус-
скаго языка являются а, е9 /, о, и. Что касается «, то это въ
значительной мѣрѣ менѣе самостоятельная фонема, находящаяся
въ интимныхъ отношеніяхъ съ /, котораго оно является какъ-бы
оттѣнкомъ. Происходитъ это потому, что ы никогда не упо-
требляется въ видѣ отдѣльнаго слова, никогда не стоитъ
въ началѣ слова и возможно лишь послѣ «твердыхъ» соглас-
ныхъ, послѣ которыхъ оно замѣняетъ этимологическое /, какъ
напримѣръ [vыkrах] = въ икрахъ^ [stavanom] = съ Иваномъ;
наконецъ—и это самое главное—-морфологически оно въ нѣко-
торыхъ случаяхъ идентично съ /, какъ напримѣръ: вод-ы, душ-и
[duš-ы], земл-и. Но въ виду того что случаи, гдѣ со смысловой
точки зрѣнія ы и / являются тождественными, крайне немного-
численны—такъ какъ нѣтъ случаевъ чередованія ы и # въ кор-
няхъ, въ противоположность разнымъ оттѣнкамъ£(бѣлый | бѣль)—
то ы является всегтаки самостоятельной фонемой *), хотя можетъ
и не въ той же мѣрѣ какъ a, i, /, 0, и.
Нужно имѣть въ виду вообще, что только логическія класси-
фикаціи могутъ быть абсолютными; вездѣ-же, гдѣ мы имѣемъ
дѣло съ психическими фактами, всякія дѣленія относительны:
такъ, на практикѣ нѣтъ представленій, абсолютно лишенныхъ
чувственныхъ элементовъ, какъ и нѣтъ абсолютно чистыхъ
чувственныхъ переживаній и т. д.
Гласная фонема а.
§ 39. Акустика. Фонема эта относится къ типу звуковъ
a, находимыхъ въ большинствѣ европейскихъ языковъ; однако
при ближайшемъ изученіи дѣла, она не оказывается даже и на
слухъ тождественной ни съ однимъ изъ французскихъ а
(въ словахъ päte и pat t e) у ни съ англійскимъ a (въ словѣ father).
*) Весьма возможно, что если-бы всякое коренное ы чередовалось съ /
при предшествующемъ мягкомъ согласно MS, то оно вовсе не чувство-
валось-бы самостоятельной фонемой и идентифицировалось-бы нами съ /.

Что касается нѣмецкаго, то такъ какъ тамъ существуютъ
разныя произношенія въ зависимости отъ діалекта, то отъ
какого-бы то ни было сравненія приходится воздержаться.
Изъ славянскихъ языковъ мое а представляется мнѣ сходнымъ съ
польскимъ, чешскимъ, ганацкимъ, лужицкимъ и словинскимъ
Фиг. 2. Отрѣзокъ Га] изъ слога sa (тамбуринъ съ мембраной изъ слюды).
Скорость 681 mm. въ 1“. Увелич. 3.
(только не подъ такимъ (^) удареніемъ)—наоборотъ отличнымъ
отъ сербскаго и малорусскаго(?) *).
Характерный тонъ моего a опредѣляется посредствомъ камер-
Фиг. 3. [al (тамбуринъ съ мембраной изъ стекла). Скорость 459 mm. въ 1“.
Увелич. 3.
тоновъ въ 980 v. d. или около h* **) въ музыкальномъ обозначеніи.
При изслѣдованіи фонаутографическихъ кривыхъ гласнаго а
(ср. фиг. 2 и 3) способомъ, указаннымъ въ § 27, получились слѣ-
дующія цифры:
*) Термины «польское, чешское я» и т. д. слѣдуетъ понимать ограни-
чительно, такъ какъ я не могу утверждать, что напримѣръ во всей Чехіи
произносится то а, которое мнѣ извѣстно. Болгарское произношеніе мнѣ
до сихъ поръ не приходилось изучать.
**) Я принимаю темпераціонную гамму съ a' = 440 v. d.
700 v. d.
730 »
870 v. d,
890 »
900 »
910 »
910 »
1150 v. d.

920 v. d.
920 »
923 »
925 »
940 »
967 »
988 »
1000 »
1020 »
Здѣсь приведены безо всякой критики всѣ полученныя мною
цифры, какъ для изолированныхъ ау такъ и для a въ такихъ
простыхъ открытыхъ слогахъ, какъ sa, pa, ga и т. д. Не при-
няты во вниманіе лишь начала кривыхъ, такъ какъ, повидимому,
мы никогда не начинаемъ съ чистаго a, a съ гласнаго, имѣю-
щаго гораздо болѣе низкій тонъ, какъ это показываютъ
почти всѣ кривыя.
*
* *
Какъ видно изъ приведенныхъ цифръ, характерный тонъ,
опредѣленный этимъ методомъ, въ 14 случаяхъ колеблется
между 870 v. d. и 1020 v. d., или въ музыкальномъ обоз-
наченіи между а2 и с2, т. е. въ предѣлахъ всего 1 1/2 тоновъ,
и только въ трехъ случаяхъ результатъ получился значительна
отличный. Если принять во вниманіе, что не всѣ измѣренныя
кривыя были въ одинаковой степени удобны для «пропорціо-
нальнаго» измѣренія, что самый способъ измѣренія *) является
источникомъ неизбѣжныхъ ошибокъ, то можно прійти къ вы-
воду, что фонаутографическія данныя совпадаютъ съ результа-
тами, полученными посредствомъ камертоновъ. Правильность
камертоннаго опредѣленія выступитъ еще болѣе рельефно, если
я укажу, что характерный тонъ для такъ называемаго «не-
яснаго а», т. e [ʌ ], напримѣръ въ словѣ [рарʌ ] (папа), будетъ
880 v. d. и что при пѣніи и вообще при протягиваніи мы по-
стоянно замѣняемъ чистое ясное [а] этимъ [ʌ .]
Такимъ образомъ 870 v. d. и близкія цифры средняго столбца
должны быть отнесены на счотъ [л], а 980 v. d. или около того
*) Измѣренія производились подъ лупой посредствомъ миллиметриче-
ской линейки, на которой можно было отсчитывать 0,1 mm.

придется дѣйствительно признать характернымъ тономъ нашего
яснаго удареннаго a, тѣмъ болѣе что почти во всѣхъ болѣе
или менѣе удавшихся кривыхъ односложныхъ словъ съ гласнымъ
а (результаты ихъ измѣренія не входятъ въ только что приве-
денныя данныя) цифра 980 непремѣнно повторяется для сере-
дины. Наконецъ, на слухъ русское а является чѣмъ то среднимъ
между французскимъ [a] (въ словахъ passer, päte) и [a] (въ
словѣ patte); Rousselot-же опредѣляетъ характерный тонъ пер-
ваго въ 912 v. d., а второго—въ 1026 v. d.
Кромѣ этой характеристики, на нѣкоторыхъ кривыхъ (см.
фиг. 2), на однѣхъ больше, на другихъ меньше, выступаетъ очень
высокій тонъ, колеблющійся между d4 и fis4.
Попробуемъ теперь сопоставить результаты, полученные
разными авторами. Если принять въ соображеніе, что Rousselot
опредѣляетъ характерный тонъ для [a] въ 912 v. d., для [a] —
1026 v. d. и для [a \— ] (въ part, гаг)—1140 v. d., то окажется,
что разные оттѣнки а— по Rousselot, къ которому я въ данномъ
случаѣ всецѣло присоединяюсь,—находятся приблизительно между
а2 и d3.
*
**
Сопоставляя результаты разныхъ изслѣдователей получаемъ
таблицу 1, изъ разсмотрѣнія которой' можно сдѣлать несом-
нѣнный выводъ, что одна изъ характеристикъ разныхъ а нахо-
дится между а2—d3. Далѣе, болѣе или менѣе вѣроятнымъ является
существованіе второй характеристики, приблизительно между
e2—g2. Наконецъ можно предположить со знакомъ вопроса и
третью—въ серединѣ четвертой (нѣмецкой) октавы.
Что касается нѣкоторыхъ данныхъ 4-го столбца, то позво-
лительно думать, что данныя Самойлова и Hermanns относятся
не къ гласному [Q], a къ звуку [л], нормально появляющемуся
вмѣсто [а] при пѣніи, особенно у пѣвцовъ съ плохой школой;
между тѣмъ оба эти автора изслѣдовали гласные именно въ
пѣніи. Въ русскомъ этотъ гласный встрѣчается очень часто,
такъ какъ это наше неударенное a. Кромѣ того онъ слы-
шится у насъ при всякой попыткѣ протянуть звукъ, и нужно
большую фонетическую опытность, чтобы сумѣть удержать ар-
тикуляцію, a слѣдовательно и звукъ «чистаго a* въ такихъ
случаяхъ. Характерный тонъ [л] (русскаго неудареннаго a), какъ
указано выше, 880 v. d., т. е. а2; но онъ можетъ быть и зна-

чительно ниже. Я увѣренъ, что во всякомъ случаѣ опредѣленіе
Самойлова всецѣло относится къ подобнаго рода звуку.
Въ опредѣленіяхъ Hermanns кромѣ того позволяю себѣ
заподозрить и діалектизмъ, т. е. такое а, которое русскіе вос-
принимаю™ какъ свое о и которое очень распространено въ
Германіи. Изъ того что Hermann въ послѣднее время даетъ для
a gis3 вм. прежняго f3, заключаю, что у него появились записи
и отъ другихъ лицъ (о чомъ онъ и самъ говоритъ), съ болѣе
нормальнымъ я, которое только нѣсколько искажалось въ пѣ-
ніи, подобно русскому a въ записяхъ Самойлова.
«Полное а» Ауэрбаха, въ противоположность «острому»,
объясняется тоже очевидно діалектизмомъ.
Несмотря на все это, я все-же склоненъ думать вслѣдъ за
Pipping'омъ о существованіи второй характеристики въ области
Фиг. 4. Отрѣзокъ удареннаго [о] изъ слова sasá (тамбуринъ съ мембра-
ной изъ слюды). Скорость 715 mm. въ l'. Увелич. 3.
*
e2—g2. Къ этому меня побуждаютъ мои наблюденія при фонаутогра-
фическихъ записяхъ гласнаго а: стоило мнѣ болѣе или менѣе уси-
лить звукъ, какъ характерная кривая въ родѣ той, которая
представлена на фиг. 1, замѣнялась кривой совершенно иного
типа съ доминирующимъ и не затухающимъ g2 (см. фиг. 4).
Первоначально я приписывалъ этотъ тонъ мембранѣ, почему
либо сильно отвѣчающей третьему парціальному тону моего
голоса. Но изслѣдованія Пиппинга, открывшаго въ своихъ кри-
выхъ довольно ясное присутствіе второй низшей характеристики,
совпадающей съ данными моихъ кривыхъ второго типа, заставляютъ
меня думать, что при усиленіи голоса (почему—не знаю) болѣе
низкая характеристика заглушаетъ болѣе высокую и что этимъ
и объясняется разнообразіе моихъ кривыхъ.
Если все это такъ, то можно думать, что эту характеристику
слышитъ и пр. Томсонъ (ошибаясь при этомъ лишь въ октавѣ),

такъ какъ данныя Verschuur'a едва-ли являются объективнымъ
подтвержденіемъ опредѣленія пр. Томсона, вызывая серьез-
ныя методологическія сомнѣнія, см. § 30 (27). Въ самомъ
дѣлѣ, при основномъ тонѣ b-cis' трудно ожидать получить
точные результаты на основаніи гармоническаго анализа во
второй половинѣ второй (нѣмецкой) октавы, особенно если въ этой
области лежатъ двѣ характеристики. При основномъ тонѣ e ре-
зультаты и у Verschuur'a (см. его№ 37 на стр. 67) получились яснѣе
(предположительно e2-ł-h3) и, повидимому, болѣе совпадаютъ
съ данными большинства изслѣдователей. Къ сожалѣнію, на та-
кой низкій тонъ у Verschuur'a имѣется лишь одно измѣреніе и
то 7-го періода гласнаго, т. е. въ самомъ его началѣ. При основ-
ной нотѣ gis выступаетъ какъ будто больше с*.
*
Что касается третьей, очень высокой характеристики (ср.
гласный /), то совпаденіе моихъ данныхъ съ данными Verschuur'a
(въ этой области абсолютно достовѣрными) является во всякомъ
случаѣ знаменательнымъ; но остается, конечно, неяснымъ на-
сколько важенъ этотъ тонъ для характеристики a, какъ та-
кового.
Данныя перваго столбца по догадкѣ Пиппинга относятся къ
грудному резонансу. Трудно рѣшить, такъ это или нѣтъ; но во
всякомъ случаѣ изслѣдованія Пиппинга (см. Zur Phonetik der
Finnischen Sprache, Helsingfors, 1899, особенно стр. 154) показали,
по моему, вполнѣ убѣдительно, что этотъ тонъ, повторяясь въ
разныхъ гласныхъ, никоимъ образомъ не является характер-
нымъ.
Физіологія. Растворъ рта при а, сравнительно съ другими
русскими гласными, показанъ на таблицѣ I, гдѣ собраны фо-
тографическіе снимки съ моего рта при разныхъ гласныхъ.
Губы остаются пассивными, и растворъ ихъ не играетъ никакой
роли, такъ какъ полость рта отграничивается зубами. Что касается
положенія языка, то конецъ его покоится непосредственно за
нижними зубами, болѣе или менѣе у ихъ корней. Поверхность
его уплощается, причемъ на передней ея части образуется ма-
ленькая впадина, а все тѣло какъ-бы придавливается книзу.
Это положеніе иллюстрируется фиг. 5*), и заднимъ (back) въ
*) Эти фигуры и всѣ подобныя получены по способу Atkinson'a
(см. § 34).

*
смыслѣ Sweeťa оно никоимъ образомъ названо быть не можетъ,
такъ какъ тѣло языка не отодвигается отъ зубовъ назадъ, a конецъ
его не подгибается книзу (что является по Sweeťy сущностью
для back-position, см. Sweet, — The Sounds of English. An Intro-
auction to phonetics, 1908, p. 25). Характернымъ для русскаго a
является, какъ было указано, придавливаніе мускульныхъ массъ
языка внизъ, а потому въ схемѣ Sweeťa оно и вообще не мо-
жетъ найти себѣ мѣста, такъ какъ эта послѣдняя не преду-
сматриваютъ такого движенія.
Если ужъ называть какъ-либо русское а, то слѣдуетъ назы-
вать его a передняго ряда въ отличіе отъ a французскаго въ
словѣ päte, которое образуется посредствомъ оттягиванія языка
назадъ—a задняго ряда. Бо-
лѣе свѣтлыя a (вродѣ фран-
цузскаго въ словѣ patté)
образуются въ переднемъ
ряду, т. е. при концѣ языка,
у нижнихъ зубовъ, движе-
ніемъ задней части (ко-
нечно и средней, хотя
ихъ собственно трудно
различать) впередъ и на-
верхъ, по направленію къ положенію 7, составляя такимъ обра-
зомъ одно изъ звеньевъ въ ряду: [а (русское) — a — ae — e — e —
— e — i — i ]. Подобное поднятіе задней части языка (вовсе не
составляющее признака back-vowels) можно наблюдать и у на-
шего а при сильномъ раскрытіи рта (т. е. челюстей, а не губъ),
гдѣ оно является компенсаціей этого раскрытія рта.
Изъ сказаннаго явствуетъ, что языкъ въ положеніи для а
не долженъ оставлять слѣдовъ на искусственомъ небѣ, что и
подтверждается опытомъ.
Фиг. 5. [а].
Гласная фонема e
§ 40. Акустика. Когда я изучалъ въ Парижѣ французское
произношеніе, то былъ удивленъ, замѣтивъ, что франзузское
закрытое e (é) не представляетъ для меня никакихъ затрудненій,
что я произношу его вѣрно, совершенно объ этомъ не стараясь;
наоборотъ, дѣло выходило неладно, какъ только я пытался

въ качествѣ é употребить наше закрытое e, хотя-бы въ словѣ
надѣть. Зато открытое e (ё) на концѣ слова представляло нѣ-
которыя трудности, и первое время я даже и не замѣчалъ, что
напримѣръ въ словахъ met, crochet и т. д. употребляется от-
крытое e—во всѣхъ подобныхъ случаяхъ я произносилъ é,
какъ нѣчто для меня вполнѣ естественное. Это навело меня на
мысль, что наше обыкновеннное, изолированное e и по крайней мѣрѣ
e на концѣ словъ вполнѣ тождественно съ французскимъ £ На-
блюдая другихъ русскихъ, я все болѣе и болѣе убѣждался въ
справедливости моего предположенія.
Съ тѣхъ поръ мнѣ пришлось многихъ русскихъ обучать
французскому произношенію, и мое наблюденіе неизмѣнно под-
тверждалось: chanter всегда произносилось прекрасно, тогда какъ
chanterais даже для нѣкоторыхъ учительницъ фрацузскаго языка
представляло непреодолимыя трудности. Зато для одного чеха,
котораго мнѣ также случилось обучать французскому произно-
шенію, оба случая были одинаково трудны —и немудрено: чешское
e шире франц. é и уже е.
Мои сравнительныя наблюденія скоро подтвердились и экспе-
риментальными данными. Посредствомъ камертоновъ мнѣ удалось
опредѣлить характерный тонъ для моего изолированнаго e въ
1816 v. d., т. е. между а3 и ais3 въ музыкальномъ обозначеніи,
что почти совпадаетъ съ опредѣленіемъ Rousselot французскаго
закрытаго e (1824 v. d.).
Сравненіе съ нѣмецкимъ затруднено, какъ всегда, неопредѣлен-
ностью понятія «нѣмецкое» въ данномъ случаѣ. Само собой разу-
мѣется, что наше e можетъ быть сравниваемо лишь съ долгимъ
нѣмецкимъ e, и мнѣ кажется, что я слышалъ послѣднее довольно
близкимъ къ нашему; но въ общемъ резонансъ его скорѣе будетъ
выше, a никакъ не ниже; по крайней мѣрѣ у меня еще теперь зву-
читъ въ ушахъ лейпцигское произношеніе напримѣръ слова Erde,
гдѣ e будетъ несомнѣнно значительно выше нашего русскаго.
Въ англійскомъ такого e, которое непосредственно можно было-бы
сравнивать съ нашимъ, нѣтъ. Въ словахъ plase, say, произносимыхъ
[pleis, sei], первая часть дифтонга, кажется, нѣсколько ниже
нашего 7.
Въ нѣкоторыхъ славянскихъ языкахъ e будетъ значительно
шире, т. е. характеристика его будетъ ниже. Зато e въ серб-
*

скомъ, одно изъ словинскихъ e (но не e), e въ польскомъ поел ѣ
мягкихъ, и лужицкое e передъ мягкими (гдѣ оно впрочемъ имѣетъ
дифтонгическій характеръ) напоминаетъ мнѣ наше е.
Мои фонаутографическія записи (см. фиг. 6), какъ отдѣль-
Фиг. 6. [e] (тамбуринъ со слюдой). Скорость 678 mm. въ 1''. Увелич. 3.
наго e, такъ и въ простыхъ открытыхъ слогахъ, дали слѣдую-
щіе результаты:
1700 v. d. 2270 v. d.
1700 » 2295 »
1705 »
1730 »
1730 »
1730 »
1800 »
1800 »
1825 »
1836 »
1840 »
1840 »
1870 »
1870 »
1940 »
1950 »
1975 »
1980 »
Такъ какъ сюда вошли результаты измѣреній всѣхъ имѣв-
шихся у меня кривыхъ, какъ удачныхъ, такъ и неудачныхъ, и
такъ какъ ошибка при измѣреніи можетъ быть очень значи-
тельна, то результаты фонаутографическихъ записей, колеблю-
щіеся между gis* и h*, подтверждаютъ опредѣленіе камертонное.
Двѣ цифры второй колонны носятъ очевидный характеръ ошибки
и могутъ быть оставлены безъ вниманія.
Обращаясь къ результатамъ другихъ авторовъ, получаемъ

таблицу 2, разсмотрѣніе которой приводитъ къ самымъ утѣ-
шительнымъ выводамъ: всѣ важныя изслѣдованія вполнѣ сходятся
въ опредѣленіи высокаго характернаго тона; небольшія отклоненія
объясняются отчасти разными качествами звука въ разныхъ язы-
кахъ и діалектахъ, отчасти погрѣшностями метода и т. п. Въ значи-
тельномъ числѣ субъективныхъ изслѣдованій результаты полу-
чены сходные. Данныя остальныхъ субъективныхъ изслѣдованій
совпадаютъ по большей части съ какой-нибудь второй характе-
ристикой гласнаго, найденной объективно.
Такимъ образомъ высокая характеристика можетъ считаться
твердо установленной, cis4 Pipping'a (20) для шведскаго e вполнѣ
естественно, такъ какъ оно и на слухъ значительно уже нашего.
eis4 Donders'a, которое мнѣ кажется немного высокимъ для
голландскаго е> объясняется тѣмъ, что въ голландскомъ [е] слегка
дифтонгируется; недаромъ Boecke нашелъ для него f4 на основа-
ніи измѣренія лишь одного періода, взятаго вѣроятно въ концѣ
гласнаго, cis4 Самойлова объясняется искаженіемъ гласнаго въ
пѣніи. Немного страннымъ мнѣ кажется dis4 Bremer'a. Что ка-
сается d4 Willis'a, то оно объясняется вѣроятно несовершенствомъ
метода—см. § 30 (1).
*
Само собой разумѣется что, чѣмъ шире ď, тѣмъ ниже его харак-
теристика, что прекрасно видно между прочимъ изъ изслѣдованій
Verschuur'a, который опредѣляетъ характеристику болѣе широкаго
e (г) около fis3 (e*cog3).
Что касается другихъ характеристикъ, то дѣло представляется
мнѣ еще неяснымъ. Весьма возможно, что нѣкоторыя изъ нихъ
обуславливаютъ такія качества звука, какъ e болѣе ясное, e болѣе
глухое, которыя могутъ однако имѣть одинаковую верхнюю
характеристику. Впрочемъ возможно, что данныя второго и
третьяго столбца представляютъ изъ себя вторую характеристику
ď, колеблющуюся отъ f1 до f1 въ зависимости отъ діалекта
Физіологія. Растворъ губъ при e показанъ на таблицѣ I,
но онъ безразличенъ (въ данномъ случаѣ онъ случайно даже
больше, чѣмъ при -я), такъ какъ полость рта отграничивается
зубами. Зато челюстной уголъ при e нормально меньше, чѣмъ
при а. Впрочемъ можно произносить хорошее e (и даже і) и
съ челюстнымъ угломъ для а\ но тогда языкъ принимаетъ другое
положеніе относительно нижней челюсти.

Конецъ языка лежитъ непосредственно за нижними зубами,
немного ниже ихъ верхняго края. Задняя и средняя часть его под-
Фиг. 7. [е]. Фиг. 8. [е].
нята вверхъ и впередъ и касаются третьихъ коренныхъ зубовъ.
Мѣсто касанія на искусственномъ небѣ показано на фиг. 7.
Профиль языка по средней линіи показанъ на фиг. 8.
Гласная фонема і.
§ 41. Акустика. Мое изолированное/ (а также / на концѣ словъ)
значительно ниже по резонансу французскаго удареннаго /' въ от-
крытомъ слогѣ, такъ что хорошее произношеніе этого послѣдняго
представляетъ нѣкоторыя затрудненія для русскихъ. Думаю также
что мое i немного ниже обыкновеннаго нѣмецкаго долгаго/. Что
касается англійскаго долгаго /, то я не составилъ себѣ на счотъ
него опредѣленнаго мнѣнія, быть можетъ въ силу его дифтон-
гическаго характера. Кажется, что первая его часть будетъ не-
много шире моего /.
Въ извѣстныхъ мнѣ славянскихъ языкахъ / будетъ болѣе или
менѣе близко къ моему. Развѣ только чешское (но не ганацкое) /
будетъ немного поострѣе, т. е. ближе къ французскому. Зато
сербское / будетъ чувствительно открытѣе, т. е. имѣть болѣе
низкую характеристику.
Посредствомъ камертоновъ характерный тонъ для моего /

*
опредѣляется въ 3044 v. d., т. е. между fis4 и g4 въ музыкаль-
номъ обозначеніи.
Что касается фонаутографическихъ записей, то прежде всего
нужно сказать, что вообще трудно получить характерную кри-
вую /, a тѣмъ болѣе съ такими примитивными средствами, ка-
кія были въ моемъ распоряженіи. Причина этого ясна: такъ
какъ характерный тонъ гласнаго i очень высокъ, то зубчики,
имъ образуемые на кривой, имѣютъ малую амплитуду, и доста-
точно нѣкоторой инертности мембраны или вообще какихъ-либо
небольшихъ сопротивленіи въ аппаратѣ, для того чтобы они не
были воспроизведены пишущимъ остріемъ.
Изъ имѣющихся у меня кривыхъ ни одна не удалась цѣли-
комъ; да и удавшіяся мѣста позволяютъ скорѣй догадываться о
мелкихъ зубчикахъ, чѣмъ ясно ихъ видѣть (см. фиг. 9). Из-
мѣренія дали слѣдующіе результаты:
2000 v. d. 2270 v. d. 2570 » » 2700 » » 2925 » »Цифры второй колонны соотвѣтствуютъ разнымъ оттѣнкамъ
/, начиная отъ самаго широкаго. Помимо крупныхъ ошибокъ,
Фиг. 9. [і].(тамбуринъ со стекломъ). Скорость 459 mm. въ 1“. Увелич. 6.
(ср. табл. IV, гдѣ увеличеніе 4).
которыя возможны при измѣреніи подобныхъ неудачныхъ кри-
выхъ, можно думать, что при протягивай i и [гласнаго i мы не
такъ энергично артикулируемъ, отчего и получаются болѣе ши-
рокія / съ болѣе низкимъ характернымъ тономъ. Тѣ немногія
слова съ гласнымъ/,кривыя которыхъ хоть немного удались, дали
совершенно неожиданные результаты около 1800 v. d., такъ что
они встанутъ въ первую колонну. Правда, ни одинъ гласный не вы-
шелъ весь, а только мѣстами, иногда конецъ, иногда начало,

тѣмъ не менѣе приходится признать здѣсь нѣкоторую противо-
рѣчивость моихъ фонаутографическихъ данныхъ. Единственное
средство для устраненія противорѣчія—это признать у / два
характерныхъ тона: одинъ около b3, другой—около fis4.
Фиг. 9 даетъ какъ будто къ этому нѣкоторыя основанія:
на ней видно, какъ нѣкоторыя пары мелкихъ зубчиковъ состав-
ляютъ одну болѣе длинную вибрацію.
РазсмотрѢніе таблицы 3, гдѣ сопоставлены данныя раз-
ныхъ авторовъ, приводить къ неменѣе утѣшительнымъ результа-
тамъ, чѣмъ разсмотрѣніе таблицы для е. Правыя двѣ колонны отно-
сятся несомнѣнно къ /, причемъ характеристики послѣдней ко-
лонны—къ / болѣе узкому (какъ напримѣръ / французское),
характеристики-же предпослѣдней—къ / скажемъ русскаго типа.
Смыслъ характеристикъ третьей справа коллонны, опредѣляется
изслѣдованіемъ Verschuur'a, / котораго можно опредѣлить, на
основаніи голландскихъ параллелей, какъ / очень широкое *).
Вполнѣ понятно, почему Самойловское опредѣленіе русскаго /
попало сюда: онъ записывалъ гласные въ пѣніи, а мы всегда
поемъ, особенно при недостаткѣ хорошей школы, на / очень
широкое. Что касается Helmholtz'a, то его способъ опредѣленія
/ былъ очень ненадеженъ см. § 30 (4). Engel шолъ за Heim-
holte'омъ. Что касается пр. Томсона, то я совершенно согласенъ,
что въ словахъ, битъ, Turns и т. д. (см. ниже § 51) / будетъ
очень широкое (dis4); но на концѣ словъ (носи) при аккуратномъ
произношеніи оно можетъ доходитъ до fis4. Впрочемъ въ шопотѣ
произношеніе никогда не бываетъ аккуратнымъ, такъ что вполнѣ
понятно, что пр. Томсону не приходилось слышать болѣе вы-
сокой характеристики.
Такимъ образомъ-оказывается, что всѣ важныя и объектив-
ныя изслѣдованія вполнѣ сходятся въ опредѣленіи высокой харак-
теристики i; часть субъективныхъ изслѣдованій примыкаетъ къ
ихъ результатамъ, другая-же часть повторяетъ вторыя объек-
тивно найденныя характеристики. Въ области этихъ послѣднихъ
пока нельзя сказать ничего опредѣленнаго.
*) Это подтверждается и изслѣдованіями Boecke, который опредѣляетъ
характеристику голландскаго долгаго /, какъ dis4 (я не привелъ этой
цифры въ таблицѣ, такъ какъ былъ изслѣдованъ всего лишь одинъ пе-
ріодъ и притомъ неизвѣстно изъ какого мѣста слова).

Я позволилъ себѣ вставить въ таблицу свою вторую харак-
теристику, такъ какъ вижу для нея поддержку у Пиппинга, у
котораго фонаутографъ очевидно тоже не всегда воспроизводилъ
высокую характеристику, такъ какъ онъ не даетъ ее для фин-
скаго узкаго и
Физіологія. Положеніе губъ при i показаны на табл. I: губы
такъ же пассивны, какъ при а и при е, и закрытіе ихъ обу-
славливается большимъ сближеніемъ челюстей, но онѣ могутъ
быть широко раскрыты, такъ какъ полость рта при / отгра-
ничивается зубами, которые нормально очень сближены. Ко-
Фиг. 10. [і].
Фиг. 11. [і].
нецъ языка лежитъ непосредственно за передними нижними
зубами вровень съ ними. Задняя и средняя его части сильно
подняты вверхъ и впередъ и касаются первыхъ коренныхъ;
фиг. 10 показываетъ мѣсто касанія языка на искусствен-
номъ нёбѣ. На передней части языка образуется небольшое углу-
бленіе, которое еще мало замѣтно при е. Профиль языка по
средней линіи представленъ на фиг. 11.
Гласная фонема о.
*
§ 42. Акустика. Мое о имѣетъ очень высокій характерный тонъ;
оно довольно близко къ а и можетъ быть болѣе или мёнѣе при-
равнено французскому широкому о, и то только въ такихъ словахъ,
какъ or, corps и т. д. Homme, pomme, dogue и т. д. будутъ имѣть о съ

замѣтно болѣе низкимъ характернымъ тономъ, уже не говоря о та-
кихъ словахъ, какъ beau sot, гдѣ о будетъ до извѣстной степени
ближе къ нашему неударенному и, чѣмъ къ о. Мое о будетъ довольно
близко, какъ мнѣ кажется, нѣмецкому краткому о, напримѣръ
въ Sonne и въ извѣстномъ отношеніи похоже на англійское
краткое о, напримѣръ въ not, но только въ извѣстномъ отно-
шеніи, такъ какъ между ними существуетъ и довольно замѣт-
ная разница (которую физіологически кажется можно опредѣ-
лить въ смыслѣ большаго оттягиванія языка назадъ, но и боль-
шаго раскрытія губъ при англійскомъ о). Въ большинствѣ сла-
вянскихъ языковъ о имѣетъ болѣе низкій характерный тонъ.
Только одно изъ словинскихъ о показалось мнѣ очень откры-
тымъ и напоминающимъ о въ англ. not.
Посредствомъ камертоновъ я опредѣлилъ характерный томъ
Фиг. 12. Отрѣзокъ [э] изъ слога so (тамбуринъ со слюдой). Скорость
692 mm. въ 1“. Увелич. 3.
моего о въ 756 v. d., т. е. между fis2 и g2 въ музыкальномъ
обозначеніи.
Измѣрять примѣнявшимся мной методомъ фонаутографиче-
скія кривыя о (см. фиг. 12) было неудобно: хотя характерный
тонъ и былъ ясно виденъ, однако присутствіе другихъ тоновъ
дѣлало часто затруднительнымъ нахожденіе начала и конца из-
мѣряемой вибраціи. Выискивая на кривой мѣста, гдѣ это можно
было легче сдѣлать, я все-таки измѣрилъ довольно много кри-
выхъ; полученныя цифры колебались приблизительно между
600 v. d. и 830 v. d., т. е. грубо подтверждали мое камертон-
ное опредѣленіе. Однако въ виду указанныхъ затрудненій я не
могу придавать этимъ цифрамъ черезъ чуръ большого значенія.
На многихъ кривыхъ двѣ первыхъ волны образовывали одну седло-
образную вибрацію, выражавшую такимъ образомъ нижнюю ок-
таву первой характеристики. Кромѣ того на небольшомъ числѣ
кривыхъ былъ ясно виденъ второй высокій характерный тонъ,
колебавшійся (въ зависимости отъ кривой) между h3 и e4.

Сопоставляя опредѣленія открытаго о разныхъ авторовъ,
получаемъ таблицу 4, изъ которой видно, что единодушія
мало, да мало и данныхъ, такъ какъ не всѣ изслѣдователи
имѣли въ виду широкое о.
Впрочемъ, съ нѣкоторымъ вѣроятіемъ можно предположить
существованіе двухъ близко другъ отъ друга лежащихъ харак-
теристикъ (какъ это было констатировано и для а): Ы—d3-ł-
fis2—g3. >
Страннымъ является отсутствіе болѣе высокой характеристики
у Hermanns и Самойлова. Однако въ нѣкоторыхъ изъ приведен-
ныхъ ими анализахъ кривыхъ (которыхъ кстати сказать приведено
крайне мало: у Самойлова проанализировано всего 5 періодовъ,
а у Hermann'a —3) можно замѣтить слѣды болѣе высокой ха-
рактеристики и даже не одной.
Можно думать, что причиной подобнаго затемненія высокой
характеристики было пѣніе (оба автора записывали гласные въ
пѣніи—см. § 39). Что касается Hermanns, то недостатокъ его
кривыхъ станетъ очевиденъ, если мы обратимъ вниманіе на то,
что по его даннымъ нѣмецкое о имѣетъ болѣе низкую харак-
теристику, чѣмъ нѣмецкое о: это противорѣчило бы и нашему
субъективному воспріятію и физіологическимъ даннымъ.
Высокая характеристика около Ьн—e4 заслуживаетъ вни-
манія, благодаря совпаденію результатовъ Версхюра съ моими
и благодаря параллелизму съ гласнымъ а (см. § 39).
Для того чтобы выставить рельефнѣе правильность моего
опредѣленія открытаго о} позволю себѣ привести всѣ важнѣйшія
опредѣленія закрытаго о:
Hermann (17) tí3—e2
Hermann (18) c2—dis2 (—e3)
Helmholtz (4) b'
Rousselot (28) Pipping (20) h' *)
Bremer (25) ges' — g' Bremer (25) ges
*) Характеристика шведскаго a, являющагося съ нашей точки зрѣ-
нія закрытымъ о; шведское о еще болѣе закрыто, напоминаетъ и и ни въ
коемъ случаѣ не можетъ быть сопоставлено съ нѣмецкимъ долгимъ о
(по Пиппингу характерный тонъ его—g').

*
Примѣчаніе. Данныхъ Verschuuťa не рѣшаюсь привести,
такъ какъ при его высокомъ основномъ тонѣ результаты
не могутъ быть точны, см. § 30 (27).
Физіологія. Растворъ рта и положеніе губъ въ нормальной
рѣчи показаны на табл. I (о1), гдѣ видно, что губы не вытяги-
ваются впередъ, а потому отверстіе, образуемое ими, имѣетъ
скорѣй форму щели, чѣмъ круга или треугольника. Во всякомъ
случаѣ границей полости рта являются губы, такъ какъ зубы
прячутся за ними.
Растворъ рта и положеніе губъ при усиленномъ звукѣ по-
казаны на табл. I (о3).
Языкъ чуть оттянуть назадъ, такъ что конецъ его не ка-
сается зубовъ. Съ актив-
ной точки зрѣнія, можетъ
быть правильнѣе было-бы
сказать, что языкъ не при-
ближенъ къ зубамъ. Въ
остальномъ положеніе язы-
ка зависитъ отъ раствора
губъ: при о1 конецъ его на-
ходится довольно высоко, и
все положеніе иллюстрируется фиг. 13 (?), гдѣ оно едва-ли мо-
жетъ быть названо заднимъ; при о2 конецъ его болѣе или менѣе
(въ зависимости отъ степени раскрытія губъ) поджимается на-
задъ книзу, образуя такимъ образомъ дѣйствительно такъ на-
зываемое «заднее положеніе», хотя при этомъ все тѣло языка
и не отодвигается больше назадъ, а также и не подымается
кверху. Компенсація, при этомъ происходящая, очевидна: рас-
крытіе отверстія повышаетъ резонансъ; для того чтобы удер-
жать его на прежней высотѣ, мы, подбирая конецъ языка, уве-
личиваемъ объемъ передняго резонатора, что, какъ извѣстно,
понижаетъ резонансъ.
Такъ какъ языкъ нигдѣ не касается зубовъ, то на искус-
ственномъ небѣ не остается никакихъ слѣдовъ.
Гласная фонема и
§ 43. Акустика. Мое и принадлежитъ къ такъ называемымъ
«открытымъ и», т. е. имѣетъ довольно высокій характерный
Фиг. 13. [э].

тонъ, сильно отличаясь такимъ образомъ отъ французскаго и.
Что касается нѣмецкаго, то оно «открытие» и и «закрытѣе»
и. Тоже относится и къ англійскому и къ чешскому. Повиди-
мому, въ большинстве славянскихъ языковъ оно звучитъ немного
опредѣленнѣе, т. е. «закрытѣе», хотя уже теперь я этого себѣ
конкретно не представляю.
Характерный тонъ моего и посредствомъ камертоновъ
опредѣляется въ 432 v. d., т. е. между gis'—a'.
Всѣ полученныя фонаутографическія кривыя и имѣютъ одинъ
и тотъ-же видъ (см. фиг. 14) и обнаруживаютъ характерный
тонъ, волну котораго однако также трудно мѣрить, какъ и
характерную волну на кривыхъ о (см. § 42). Нѣсколько измѣ-
реній однако было сдѣлано и характерный тонъ оказался колеблю-
щимся между fa и Ь\ Но
на кривыхъ можно замѣ-
тить, что первыя двѣ
волны (ихъ бываетъ по 3
на періодѣ при моемъ
нормальномъ голосѣ) со-
ставляютъ одно цѣлое,
имѣя сѣдлообразную форму. При потерѣ кривой ея характерныхъ
особенностей дольше всего остается легкая перемычка, отдѣ-
ляющая эту сѣдлообразную волну (см. начало кривой на фиг. 14).
Эта послѣдняя при измѣреніи оказалась на всѣхъ кривыхъ болѣе
или менѣе одинаковой и соотвѣтствовала тону приблизительно
въ 400 v. d., т. е. близко къ найденному камертонами резонансу.
Такимъ образомъ можно предположить, что констатируемыя на
моихъ кривыхъ характеристики находятся въ октавномъ отношеніи.
Сопоставляя результаты, сообщонные разными авторами, по-
лучаемъ таблицу 5, которая тоже довольно ясно показыва-
етъ, что гласный и имѣетъ двѣ характеристики, находящіяся въ
октавномъ отношеніи. Такъ какъ и могутъ быть очень различны
(хотя эти различія и не особенно нами воспринимаются), то и раз-
махъ колебанія нижней характеристики очень великъ отъ f (?)
Гельмгольца *) до a' Щербы. Практически оно едва-ли бываетъ
*) Впрочемъ это f, судя по описанію Гельмгольца, не соотвѣтствуетъ
никакому звуку реальнаго языка, а является резонансомъ лишь самаго
«закрытаго и», которое ему удалось образовать.
Фиг. 14. Отрѣзокъ и изъ слога su (тамбу-
ринъ со слюдой) 678 mm. въ l'. Увелич. 3.

ниже a', которое является его высшей границей—дальше начи-
наются закрытыя я, очень близкія къ нашему и *).
*
Такъ какъ всѣ приведенныя въ таблицѣ и были болѣе или менѣе
«закрытыми», то естественно, что мое оказалось самымъ «от-
крытымъ». Однако выше я сказалъ, что оно «закрытѣе» крат-
кихъ и нѣмецкаго, англійскаго и чешскаго. Выходитъ такимъ
образомъ, что этимъ послѣднимъ нѣтъ мѣста. По моему, дѣй-
ствительно эти такъ называемыя «ненапряжонныя» и имѣютъ
ту-же характеристику, что и разныя «напряжонныя», «закрытыя»
о. Чтобы убѣдиться въ этомъ, стоитъ только при произнесеніи
французскаго закрытаго о немного ослабить мускулы (не мѣняя
положенія языка)—получится «ненапряжонное» открытое и, То-
же отношеніе существуетъ между закрытымъ «напряжоннымъ»
e и открытымъ «ненапряжоннымъ» /. По всей вѣроятности въ
такихъ случаяхъ остается одна характеристика, но исчезаетъ
или мѣняется вторая. Конечно, весь вопросъ требуетъ еще тща-
тельнаго изслѣдованія съ образцовыми аппаратами, причомъ, не
говоря уже о фонаутографѣ Henserťa, неудовлетворительными
могутъ явиться даже аппараты съ фонографами, которые
сильно искажаютъ нѣкоторые гласные **).
При сопоставленіи одноязычныхъ опредѣленій (Rousselot, Koe-
nig—Monoyer; Merkel, Gutzmann—Hermann; Самойловъ—Самой-
ловъ; Щерба—Щерба, Томсонъ) получается подтвержденіе до-
гадки объ октавномъ отношеніи обѣихъ характеристикъ.
Страннымъ является не совпадающее съ моимъ опредѣленіе
Самойлова. Но прежде всего я позволилъ-бы себѣ его нѣсколько
исправить на основаніи данныхъ анализа самого Самойлова (см.
Труды Физ. И, М. У., V, 5, стр. 33), такъ какъ, на мой взглядъ,
онъ черезъ чуръ механически поступилъ съ ними. Во-первыхъ,
анализъ періода при основномъ тонѣ с' вовсе не можетъ быть
утилизированъ, такъ какъ при немъ амплитуды парціальныхъ
тоновъ просто убиваютъ; во-вторыхъ, изъ усиленія двухъ ря-
домъ стоящихъ парціальныхъ тоновъ (при основномъ тонѣ g>
*) Однажды я упорно слышалъ французскую фамилію Aumant (въ
произношеніи француза), какъ Oumant—конечно послѣ нѣсколькихъ
лѣтъ, проведенныхъ въ Россіи.
**) По крайней мѣрѣ тѣ, которые мнѣ пришлось до сихъ поръ слы-
шать.

слѣдовало сдѣлать хоть приблизительный выводъ, что характер-
ный тонъ лежитъ между ними.
По исправленіи, данныя Самойлова принимаютъ такой видъ:
é —g' -f- c* — g2, что во всякомъ случаѣ уже ближе къ моему
опредѣленію; остающееся-же разногласіе легко можетъ быть от-
несено на условія пѣнія, когда мы зачастую измѣняемъ привыч-
ный характеръ гласныхъ.
*
Физіологія. Нормальный растворъ рта и положеніе губъ
показаны на табл. I (и1): губы образуютъ границу полости рта,
но не вытягиваются впередъ, и отверстіе имѣетъ форму щели.
При усиленномъ произношеніи картина нѣсколько мѣняется, какъ
показано на табл. I (и2).
При и1 языкъ замѣтно оттянуть назадъ, конецъ его опу-
щенъ, но не подогнуть. Приблизительное его положеніе пока-
зано на фиг. 15. Однако при и2 языкъ, какъ мнѣ кажется, при-
ближается къ положенію
фиг. 13 (§42). Само собою
разумѣется, что мы легко
можемъ и при и2 болѣе или
менѣе сильно оттянуть
языкъ назадъ; но на са-
момъ дѣлѣ и дѣлается тогда
гораздо «закрытѣе» нор-
мальнаго. Это впрочемъ
мало замѣчается нашимъ сознаніемъ, такъ какъ у насъ нѣтъ
двухъ и, и за и кромѣ того нѣтъ другого звука, къ которому-бы
такое энергичное и могло быть склонно.
Мы считаемъ даже такое ненормально «закрытое» и за особо
выразительное въ изолированномъ видѣ: этимъ только я и могу
объяснить себѣ появленіе слѣдовъ касанія языка на искусствен-
номъ небѣ у Ершова (Экспериментальная фонетика, Казань,
1903) и Богородицкаго (см. (35) перечня). Мое нормальное и не
оставляетъ никакихъ слѣдовъ, такъ какъ языкъ у меня безу-
словно не касается неба. Можетъ быть впрочемъ, здѣсь игра-
ютъ роль діалектическія различія.
Гласная фонема ы.
**
§ 44. Пр. Томсонъ (см. (34) перечня) описываетъ русское ы,
какъ дифтонгъ. Это во всякомъ случаѣ несправедливо по отно-
Фиг. 15 [и].

шенію къ моему ы, да и у другихъ я рѣдко слышалъ что-либо
подобное за послѣднее время, когда сталъ обращать вниманіе на
этотъ пунктъ.
У петербуржцевъ я слыхалъ такое дифтонгированное ы всего
одинъ разъ, и подобное произношеніе показалось мнѣ, да и
окружавшимъ (послѣ того какъ я обратилъ на него ихъ вни-
маніе) явно неестественнымъ, уклоняющимся отъ нормы. За-
тѣмъ я слыхалъ его нѣсколько разъ у южно-великороссовъ
(не дѣлаю отсюда никакихъ обобщеній).
Такимъ образомъ, отнюдь не сомнѣваясь въ справедливости
наблюденія пр. Томсона, я позволю себѣ все-таки предположить
что оно основано на діалектическихъ, a можетъ даже и инди-
видуальныхъ отклоненіяхъ, гдѣ данное явленіе выступало осо-
бенно рѣзко. Затѣмъ оно было распространено пр. Томсономъ
и на прочіе случаи, гдѣ наблюдаемый имъ второй элементъ диф-
тонга является такъ называемымъ «переходнымъ звукомъ» (Gleit-
laut), какіе мы находимъ у всѣхъ гласныхъ (см. ниже, § 60).
Само собой разумѣется, что этотъ переходный звукъ будетъ за-
мѣтнѣе передъ слѣдующими мягкими согласными, такъ что въ сло-
вахъ быть, быль, рысь я его совершенно ясно слышу и могу даже
выдѣлить, точно также какъ въ словахъ путь, пуль, русь, вотъ и т. д.
На моихъ фонаутографическихъ кривыхъ этотъ переходный
звукъ виденъ въ словахъ путь, оть, но я не могъ его
констатировать въ словахъ сытъ, прыгать.
Кромѣ того едва-ли даже и дифтонгическое ы пр. Томсона
можетъ быть приравнено нашимъ «дифтонгамъ» [аі, oí\ и т. д.
въ словахъ сайка, койка и т. п., такъ какъ ы является у меня,
повидимому, однимъ изъ самыхъ краткихъ гласныхъ, a всѣ диф-
тонги чувствительно длиннѣе простыхъ гласныхъ (см. ниже §§ 98,
103 и 124).
Акустика. Какъ извѣстно, ы является специфическимъ зву-
комъ, не встречающимся въ западноевропейскихъ языкахъ *).
Польскій и лужицкій звуки, по моему, значительно отличаются
отъ русскаго: первый—въ сторону / (?), а второй—въ сторону
e открытаго.
*) Уэльсское и вовсе не сходно съ русскимъ ы, какъ мною было по-
казано въ M. S. L. XVI, p. 284.

*
Посредствомъ камертоновъ характерный тонъ моего ы былъ
опредѣленъ въ 996 v. d., т. е. чуть выше h*. Такъ какъ мое а
имѣетъ почти тотъ-же характерный тонъ, то очевидно, что этимъ
тономъ не исчерпывается характеристика ни к, ни а. Немногія
удавшіяся фонаутографическія кривыя (см. фиг. 16), удивительно
похожи на кривыя и
(см. фигуру 14), и
измѣреніе ихъ даетъ
почти тѣ-же резуль-
таты, что и у этихъ
послѣднихъ: b1 -+- ba;
но кромѣ того на нѣ-
которыхъ виденъ еще
высокій тонъ около b3.
Повидимому, этотъ послѣдній слышитъ и пр. Томсонъ (gis3—
h3). Правильность моего камертоннаго опредѣленія косвенно под-
тверждается изслѣдованіемъ Popovici (см. (29) перечня), который
для одного румынскаго гласнаго того-же типа, что и русское «,
опредѣлилъ характерный тонъ въ 1156 v. d., т. е. около d8.
Между тѣмъ изъ прочихъ его данныхъ явствуетъ, что румын-
скій звукъ склоненъ къ e открытому, т. е. долженъ имѣть нѣ-
сколько высшій характерный тонъ по сравненію съ русскимъ ы.
Такимъ образомъ оказывается, что
опредѣленія—мое и Popovici под-
держиваютъ другъ друга.
Физіологія. Положеніе губъ по-
казано на табл. I, гдѣ видно, что
Фиг. 16. Отрѣзокъ [ы] изъ слова прыгать
(тамбуринъ со слюдой). Скорость 712 mm. въ I“.
Увелич. 3.
Фиг. 17. [ы].
Фиг. 18. [*}.
губы совершенно пассивны, и границей полости рта являются
зубы. Челюстной уголъ нормально, какъ у е. Языкъ оттянуть

назадъ, на очень мало; зато конецъ его сильно придавленъ книзу.
Средняя часть языка поднята и ея верхняя точка находится
приблизительно подъ началомъ твердаго неба. Какъ видно изъ
этого описанія, русское [ы] — довольно типичный back-vowel
Sweeťa, а по его новой классификаціи out-back. Въ этомъ смыслѣ
и нужно исправить мое стереотипное опредѣленіе w, какъ «mixed»
въ M. S. L., XVI, p. 285. Языкъ касается твердаго неба у чет-
вертыхъ коренныхъ; мѣсто касанья показано на фиг. 17. Про-
филь языка по средней линіи представленъ на фиг. 18.
О классификаціи гласныхъ.
§ 45. Я отказываюсь дать какую-либо классификацію гласныхъ.
Для акустической классификаціи наши данныя ещо черезъ чуръ
шаткий даже противорѣчивы. Лучшая физіологическія—Sweeťa—
расползается по всѣмъ швамъ, какъ только попробовать примѣнить
ее къ дѣйствительности: русское а не находитъ въ ней себѣ мѣста
(см. § 39); не знаю также, куда можно помѣстить описанное мной о
(см. § 42); особенные, резьянскіе гласные, которые Бодуэнъ наз-
валъ переднеязычными, вовсе не годятся въ таблицу. Форма поверх-
ности языка, играющая немаловажную роль, не принята Swe-
et'омъ во вниманіе. Въ переднемъ ряду три ступени явнымъ
образомъ недостаточны, тогда какъ съ тремя ступенями въ
заднемъ ряду не знаешь, что дѣлать, такъ какъ дифференціація губ-
ныхъ гласныхъ зачастую дѣлается больше губами, нежели язы-
комъ и параллелизма между дѣйствіями этихъ органовъ сплошь
и рядомъ не существуетъ.
Физіологически наиболѣе опредѣленными понятіями являются:
губные гласные (и то съ оговорками) и гласные передняго ряда,
т. е. съ языкомъ продвинутымъ къ нижнимъ зубамъ (а—e—i);
но чуть языкъ отодвинулся назадъ, какъ начинается безконеч-
ное разнообразіе, съ трудомъ сводимое къ немногимъ прин-
ципамъ. Если принять во вниманіе разныя положенія языка,
приводимыя мной въ отдѣлѣ II настоящей части, а также
сообщонные E. Meyer'омъ (въ Festschrift Vietor, 1910), «пластогра-
фическіе» рисунки, то окажется, что классификаціи наши являются
въ значительной мѣрѣ неудовлетворительными.
Чтобы не осложнять дѣла привлеченіемъ большого матерьяла,

ограничусь указаніемъ на сравнительно грубыя отличія и и ы (ср.
фиг. 15 и 18). При первомъ языкъ несомнѣнно больше оття-
нуть назадъ, но стоитъ очень низко—съ этимъ можно мириться^
такъ какъ это не вноситъ новыхъ понятій (хотя это при и по
правовѣрной фонетикѣ и не полагается). Зато что дѣлать
съ различіями въ положеніи конца языка: при ы онъ подогнутъ,
а при и—нѣтъ; это не предусмотрѣно нашими таблицами, такъ
какъ, если можно пожалуй назвать ы high-out-back, то и едва-ли
подойдетъ подъ mid-in-mixed: конецъ языка при немъ все-же
опущенъ (терминъ mixed относится къ плоскому положенію
языка) *).
*
Впрочемъ самый главный недостатокъ въ нашихъ системахъ
гласныхъ—это незнаніе связи между акустическими и физіологи-
ческими ихъ качествами. Съ этой стороны большимъ шагомъ впе-
редъ является книга Бремера (25); но къ сожалѣнію, она слишкомъ
субъективна, что впрочемъ и не могло быть иначе въ виду не-
разработанности акустической части фонетики.
Если однако съ этой точки зрѣнія подойти къ генетическимъ
классификаціямъ, то дѣло значительно усложнится, такъ какъ
оказывается, что «губное о», можно образовать безъ помощи
губъ, а «заднеязычное и» можно образовать безъ всякаго дви-
женія языка назадъ. Объ этомъ см. уже у Goldschmidťa (24).
Акустическая сторона вопроса впрочемъ не исчерпывается
изслѣдованіями объективнаго состава звука—важную роль игра-
етъ наше воспріятіе его: что именно изъ этого состава мы
считаемъ характернымъ для данной фонемы. Въ этомъ могутъ
быть даже различія отъ языка къ языку: въ -моей практикѣ
былъ случай, когда то, что я считалъ за несомнѣнное о, ту-
земцы считали за не менѣе несомнѣнное и, т. е. за звукъ близко
родственный тому, который и я считалъ за и.
Вмѣсто классификаціи я позволю себѣ помѣстить фиг. 19,
гдѣ соединены на одномъ рисункѣ положенія языка для всѣхъ
*) Хотя треугольникъ Hellwag'a и кажется мнѣ практически самой
удобной схемой, однако, классификація Roudet (Elements de phonétique
generale, p. 84) не можетъ имѣть большихъ научныхъ претензій, такъ
какъ положенія всего языка символизированы въ ней точками; благодаря
этому два. совершенно разныхъ положенія могутъ получить общую точку;
да и гдѣ ее поставить напримѣръ для моихъ а или о?

шести моихъ фонемъ, а также таблицу 6, гдѣ сопоставлены ихъ
характерные тона, причемъ тѣ, которые я считаю тонами пе-
редняго резонатора (?), по-
ставлены въ квадратныхъ
скобкахъ. Въ круглыхъ скоб-
кахъ помѣщены данныя,
взятыя мной у Самойлова
(впрочемъ низкая характе-
ристика [э] подтверждается
отчасти и моими кривыми).
§ 46. Въ заключеніе нѣ-
сколько словъ о «напряжен-
ности» и«ненапряжонности»
(narrow и а/Л/£).Я.считаю это
различіе очень важнымъ. Только не надо его путать съ понятіемъ
«открытости» и «закрытости» *) (lowered и raised Sweeťa). Можно
образовать рядъ напряженныхъ гласныхъ [a, a, æ, ,е, e, e, i, i],
гдѣ каждый послѣдующій будетъ закрытымъ для предыдущаго,
a этотъ послѣдній открытымъ для предшествующаго: такимъ обра-
зомъ понятія эти являются всецѣло относительными (не надо забы-
вать, что три ступени Sweeťa—число совершенно случайное: ихъ
могло-бы быть и двѣ и пять). «Напряжонный» и «ненапряжен-
ный», хотя въ сути дѣла тоже относительныя понятія, однако
на практикѣ просто противополагаются другъ другу: любая ар-
тикуляція можетъ быть сдѣлана напряженной и ненапряжонной,
т. е. при любой артикуляціи мускулы артикулирующихъ частей
могутъ быть сокращены и не сокращены. Отъ этого соотвѣт-
ственная часть языка естественно выпучивается, суживая про-
ходъ—отсюда «narrow»; но отъ этого, какъ говоритъ самъ
Sweet, e не можетъ стать /, хотя-бы и достигло въ этомъ мѣстѣ
его высоты. Sweet и Lloyd придаютъ большое знаменіе этому
выпучиванію, хотя сами признаютъ, что при заднихъ гласныхъ
это не такъ ясно.
*) Не вижу особенной надобности отказываться отъ терминовъ «от-
крытый» и «закрытый»:—они привычнѣе терминовъ «широкій» чи «узкій»,
обозначая однако то-же самое. Не слѣдуетъ только ихъ примѣнять къ а
«переднему» и а «заднему». Зато англійскіе термины «wide» и «narrow»
(и ихъ переводы—«широкій» и «узкій») въ смыслѣ «напряжонный* и «не-
напряженный» безусловно вредны, о чомъ ниже.
фиг. ig. і_[а]; 2-[е]; 3-[і]; 4-М;
5—[и]; 6- [ы].

Я понимаю дѣло иначе. Во первыхъ, напрягаются не только
мускулы артикулирующихъ частей, a болѣе или менѣе всей
надставной трубы (о чемъ говоритъ отчасти и Sweet), такъ что
въ результатѣ получается при «напряжонныхъ» артикуляціяхъ
резонаторъ съ болѣе или менѣе твердыми стѣнками, а при «не-
напряжонныхъ» — съ мягкими стѣнками. Очевидно, что резона-
торъ съ твердыми стѣнками усиляетъ характеристики гласнаго
лучше, чѣмъ съ мягкими, что мы и констатируемъ на дѣлѣ:
такъ называемые «напряжонные» звуки звучатъ ясно и каче-
ственно опредѣленно; въ «ненапряжонныхъ» — качество гласнаго
какъ-то скрадывается, и они звучатъ до нѣкоторой степени
безразлично. Это подтверждается и слѣдующимъ простымъ на-
блюденіемъ: въ вышеприведенный рядъ я могу вставить по край-
ней мѣрѣ еще столько-же промежуточныхъ ступеней, и всѣ
слушатели ясно услышатъ ихъ различіе; но я сомнѣваюсь, что--
бы кто-нибудь былъ въ состояніи произнести весь этотъ рядъ
съ ненапряжонной артикуляціей, сохранивъ для слушателей всѣ
восемь ступеней.
Что касается русскихъ гласныхъ фонемъ, то онѣ не диффе-
ренцируются по степени напряжонности; но если всю ихъ си-
стему сравнить съ французской, то онѣ окажутся значительно
менѣе напряжонными: въ этомъ между прочимъ наиболѣе су-
щественное отличіе французскаго произношенія отъ русскаго.
II. Видоизмѣненія фонемъ въ зависимости отъ
фонетическихъ условій.
1. Въ ударенныхъ слогахъ.
а. Дифференцировавшіеся оттѣнки фонемъ.
*
§ 47. Согласные, особенно послѣдующіе, оказываютъ въ русскомъ
языкѣ сильное вліяніе на предыдущіе гласные, какъ это уже
давно было замѣчено изслѣдователями. Исключительной силой
обладаютъ въ данномъ случаѣ такъ называемые «мягкіе» со-
гласные.
Пр. Томсонъ въ своихъ Фонетическихъ этюдахъ, 1905, кон-
статируетъ вліяніе согласныхъ и другихъ категорій, какъ-то

губныхъ, заднеязычныхъ и т. п. Но я никогда не могъ убѣ-
диться въ справедливости подобнаго мнѣнія, по крайней мѣрѣ
относительно себя. Конецъ и начало гласнаго всегда зависятъ
отъ характера сосѣднихъ согласныхъ, но самый гласный у меня
не аффицируется ни заднеязычными, ни губными, ни 1. Изъ при-
водимыхъ на табл. II и III схематическихъ кривыхъ слѣдуетъ,
что въ словахъ ракъ, такъ, алый, рабъ, славу чистое a зани-
маетъ не менѣе половины длительности всего гласнаго, въ словѣ-
же бабу—около одной трети.
Зато разныя категоріи согласныхъ имѣютъ неодинаковую
способность къ палатализаціи, или лучше сказать, одни соглас-
ные легко депалатализируются подъ вліяніемъ извѣстныхъ усло-
вій, другіе—труднѣе, и это обстоятельство остается не безъ
вліянія на сосѣдніе гласные. Однако, если его принять во вни-
маніе, то рискуешь совершенно заблудиться въ массѣ оттѣн-
ковъ. Поэтому правильнѣе сначала вовсе элиминировать этотъ
факторъ и разсматривать такъ сказать идеальные случаи.
Такъ какъ въ числѣ условій депалатализаціи главное мѣсто
занимаетъ степень ясности произношенія, имѣющая и непосред-
ственное вліяніе на качество гласнаго, то я имѣлъ въ виду при
изслѣдованіи ясное, чеканное произношеніе съ сохраненіемъ пол-
ной палатализаціи. Самые оттѣнки я изучалъ слѣдующимъ
образомъ: произносилъ нѣсколько разъ громко и ясно данное
слово и старался уловить въ немъ артикуляцію изслѣдуемаго
гласнаго. Вполнѣ овладѣвъ ею, я опредѣлялъ резонансъ полости
рта посредствомъ камертоновъ, изучалъ положеніе языка въ
зеркалѣ и пр., a затѣмъ изслѣдовалъ это положеніе при помощи
ртоваго измѣрителя Аткинсона (см. § 34) и наконецъ получалъ
отпечатокъ на искусственномъ небѣ.
Провѣрка производилась слухомъ, т. е. я сличалъ получав-
шійся изолированный гласный съ гласнымъ въ словѣ, и нако-
нецъ, что я считаю очень важнымъ, складывалъ слово вновь,
провѣряя, получается-ли при этомъ естественное произношеніе.
Фонема а
§ 48. Фонема a имѣетъ два чередующихся другъ съ другомъ
оттѣнка:
*

*
1) На концѣ словъ, передъ непалатализованными соглас-
ными и передъ / слышится обыкновенное [а], описанное въ § 39.
2) Передъ палатализованными согласными появляется [а], ха-
рактерный тонъ котораго опредѣленъ мной въ 1022 v. d., т. е.
между h2 и с3. Оно при-
мѣрно тожественно съ
французскимъ [a] (въ словѣ
patte напримѣръ), котораго
характерный тонъ Rousselot
опредѣляетъ въ 1024 v. d.
Однако есть и нѣкоторая
акустическая разница, при-
чину которой я позволилъ-
бы себѣ искать въ степени
напряженности. Различіе въ
артикуляціи обоихъ а представлены на фиг. 20.
Французское [а] получается, если, поднявъ больше заднюю
часть языка, увеличить вдавленіе на передней.
Фонема ы
§ 49. Фонема ы также имѣетъ два чередующихся оттѣнка:
1) На концѣ словъ и передъ непалатализованньіми согласными
находится [ы], описанное въ § 44.
Впрочемъ изъ фиг. 21 слѣдуетъ, что на самомъ дѣлѣ это
н будетъ довольно разное въ абсолютномъ исходѣ, передъ
спирантами и передъ смычными. Въ этомъ послѣднемъ положеніи
оно является наибоЛѣе редуцированным^ т. е. съ наименѣе ха-
рактернымъ положеніемъ, стремящимся къ [э]-(см. ниже, § 69).
Изъ фиг. 21 и 22 Слѣдуетъ, что w не въ абсолютномъ исходѣ
стремится къ [e-i н], что, пожалуй, подтверждается и слухомъ.
2) Передъ палатализованными согласными, передъ j (?), -а
также послѣ š ž слышится [е-м], характерный тонъ котораго
опредѣляется въ 1036 v. d., т. е. чуть ниже с3. Звукъ этотъ
уже явнымъ образомъ начинаетъ напоминать извѣстную кате-
горію открытыхъ i или закрытыхъ e особаго образованія (мало-
русское и напримѣръ. *)
*) Само собой разумѣется, я далекъ отъ мысли идентифицировать
эти звуки.
Фиг. 20. Сплошная линія— [а];
пунктиръ- [а].

Положеніе языка показано на фиг. 23, гдѣ видно, что раз-
ница между [ы] и [е-|-|] сводится главнымъ образомъ къ раз-
ницѣ въ положеніи конца языка: при [ы] онъ болѣе опущенъ
Фиг. 21. Сплошная линія — мы\
пунктиръ —пыфъ; крестиками—
пыпъ.
Фиг. 22. Сплошная линія —[и];
прерывистая—[e -j -j
(подогнуть), при [е-|-|] менѣе* Можно сказать, что [е-|-|] -что-
то среднее между [е] и [ё] (ненапряжоннымъ варьянтомъ этого
послѣдняго • является наше [э], см. § 69). Различіе въ мѣстѣ ка-
санія на искусственномъ небѣ показано на фиг. 22.
Фонема e
§ 50. Фонема e имѣетъ три чередующихся оттѣнка:
1) Обыкновенное [е], описанное въ § 40, слышится: а) на концѣ
словъ, б) между палатализованными и непалатализованными
согласными и в)»между непалатализованными« и палатализован-
ными (считая / въ томъ числѣ). Примѣры: на<конѣ, на концѣ
(но: на КОНЦ/& дома), нѣтъ, бѣсъ; ценить, шерсть (если p мягкое),
цѣпь, на «Сестрѣ Терезѣ» *) (въ произношеніи = Тэрэзѣ), шей.
2) Между палатализованными (считая у въ томъ числѣ) слы-
шится очень закрытое [e] **), характерный тонъ котораго зна-
*) Названіе пьесы.
**) Передъ У оно во всякомъ случаѣ не такое закрытое, такъ какъ j
тавтосиллабическое является открытым* ненапряжоннымъ /, а неуда-
ренный j между гласными исчезъ (см. ниже, §§ 67 и 106).

чительно выше обыкновеннаго [e] и опредѣленъ мной въ 2056 v. d.,
т. е. немного ниже с4. Одно изъ словинскихъ e напоминаетъ
наше [e], однако [e] въ тѣнь будетъ все-же выше словинскаго.
Положеніе языка показано на фиг.
25, a мѣсто касанія (начиная съ пер-
выхъ коренныхъ) на фиг. 24.
Фиг. 23.Сплошн. лин.—[ы]; пунктиръ—[е-|-|]
прерывистая—[е].
Фиг.24. Сплошная линія—[е];пре-
рывистая—[е]; крестиками—г.
ФИГ. 25. Сплошная линія — [e]; пре-
рывистая—[e]; пунктиромъ—е.
ФИГ. 26. Сплошная линія—Ш; преры-
вистая—fi]; крестиками—[і-]•
3) Между непалатализованными (ц/міъ, ц/гмъ, жезлъ *),
тэма, Бэла) слышится обыкновенно открытое [s] **), характерный
*) Въ моемъ произношеніи, и кажется, у большинства петербуржцевъ.
Отъ не-петербуржцевъ мнѣ приходилось слышать и цѣнъ и шестъ съ
обыкновеннымъ [e] или лишь немного болѣе открытымъ.
**> Послѣ губныхъ часто можно слышать [е -Ą :въ этом* - f vs~; tem].

тонъ котораго опредѣляется въ 1340 v. d., т. е. немного ниже e8.
Такимъ образомъ этотъ оттѣнокъ очень близокъ къ француз-
скому i въ долгихъ слогахъ. Этимъ, конечно, объясняется тотъ
фактъ, что русскіе удовлетворительно выговариваютъ такія фран-
цузскія слова, какъ tite, reine, mattre и т. п. (но не proces, met):
они только не дѣлаютъ ихъ долгими. Что касается é въ крат-
кихъ слогахъ (cette, celie, sec и т. д.), то оно нѣсколько за-
крытие, такъ что русское произношеніе въ данномъ случаѣ
не совсѣмъ корректно. Однако оно не черезъ чуръ шокируетъ
ухо парижанъ въ силу ихъ наклонности раскрывать и эти ё въ
декламаціи или вообще для приданія слову большей выразитель-
ности (они ихъ дѣлаютъ, по моему, долгими въ такихъ случаяхъ),
см. Rousselot—Precis de Pronunciation francaise, p. 118—119.
.Положеніе языка показано на фиг. 25, a мѣсто касанія на
фиг. 24. Языкъ касается неба, начиная съ третьихъ коренныхъ.
Фонема і.
*
§ 51. Фонема / имѣетъ также три чередующихся оттѣнка:
1) На концѣ словъ и передъ непалатализованными спиран-
тами слышится обыкновенное [і],
которое было описано въ § 41.
2) Передъ палатализованными
согласными (но не передъ j) слы-
шится [ij, характерный тонъ кото-
раго опредѣленъ мной въ 3520 v. d.,
т. e. a4. Положеніе языка показа-
но на фиг. 27 Мѣсто касанія на
искусственномъ небѣ видно на фиг.
26: языкъ съ одной стороны ка-
сается даже клыка.
3) Передъ непалатализованными
смычными появляются обыкновенно [і-;] съ характернымъ то-
номъ въ 2432 v. d., т. е. между d4 и dis4. Положеніе языка
показано на фиг. 27, изъ которой видно, что онъ нѣсколько
отодвинуть назадъ по сравненію съ [і]. Мѣсто касанія показано
на фиг. 26.
Фиг. 27. Сплошная линія—[i];
пунктиръ—[i]; прерывистая—
'D-i J-

Фонемы 0, и.
*
§ 52. Очень распространено мнѣніе, что о и и
будутъ разныя передъ палатализованными и пе-
редъ непалатализованными согласными. Вопросъ
этотъ трудный, такъ какъ несомнѣнно концы
гласныхъ очень различаются; однако мнѣ на слухъ
не кажется, чтобы весь гласный въ оть звучалъ
иначе, чѣмъ въ отв. Если попробовать изолиро-
вать отлично звучащіе элементы въ оть и снова
сложить слово, считая ихъ за вполнѣ диффе-
ренцированный оттѣнокъ, то получается явно
неестественное произношеніе. Наконецъ, раз-
сматривая и измѣряя кривыя фиг. 28 (и имъ
аналогичныя), приходишь къ выводу, посколько
это возможно при моемъ примитивномъ способѣ
изслѣдованія кривыхъ, что гласные въ большей
своей части въ обоихъ словахъ одинаковые.
§ 53. Объ я, о, и между палатализованными
будетъ сказано ниже. (§ 62)
§ 54. Изо всѣхъ разобранныхъ оттѣнковъ на-
именѣе напряженнымъ является [ін], которое
звучитъ очень похоже на [ь] (см. ниже, § 70).
Зависитъ это отъ исключительной краткости /
передъ смычными вообще, а особенно передъ
глухими неносовыми (см. ниже, § 100): органы
не успѣваютъ занять ожидаемаго положенія нор-
мальнаго [і].
То-же мы ожидали-бы и при ы и при #,
такъ какъ они не менѣе кратки въ анало-
гичныхъ условіяхъ. И относительно ы это можно
косвеннымъ образомъ констатировать изъ фиг. 21.
Фиг. 28. mm. въ 1“. Увелич. слишкомъ 1,2.

Однако на слухъ это не черезъ чуръ разительно, можетъ по-
тому, что вообще при разныхъ ы ртовая характеристика не
слышится вполнѣ ясно. Недаромъ и кривыя ы имѣютъ чаще
всего видъ простыхъ синусоидъ.
Относительно и у меня нѣтъ никакихъ объективныхъ дан-
ныхъ. На слухъ я ничего или почти ничего не замѣчаю, кромѣ
количественной разницы въ словахъ бутъ \ бусъ напримѣръ.
Можетъ это объясняется тѣмъ, что губы принимаютъ нужное
положеніе еще при предшествующемъ согласномъ (что можно
констатировать и объективно).
§ 55. Какъ было указано выше, всѣ эти оттѣнки установ-
лены такъ сказать для идеальныхъ случаевъ вполнѣ яснаго
произношенія съ сохраненіемъ полной палатализаціи. На самомъ
дѣлѣ, въ обыкновенной рѣчи оттѣнковъ существуетъ конечно
безчисленное множество, и вышеуказанные являются только
вѣхами.
Основнымъ факторомъ разнообразія гласныхъ является сте-
пень ясности произношенія, находящаяся отчасти въ связи съ
темпомъ рѣчи. Уменьшеніе ясности зависитъ отъ уменьшенія
аккуратности, отчетливости въ движеніяхъ органовъ, a слѣдо-
вательно и отъ уменьшенія напряжонности этихъ послѣднихъ,
Поэтому, при уменьшеніи степени ясности произношенія, гласные
мѣняются въ сторону безударныхъ ненапряжонныхъ, о которыхъ
см. ниже, § 67 и слѣдующіе. Со степенью ясности стоитъ въ связи
и диспалатализація согласныхъ, зависящая впрочемъ и отъ раз-
ряда согласныхъ, а также и отъ нѣкоторыхъ другихъ условій.
Такъ, я замѣтилъ, отчасти и на акустическихъ кривыхъ, что
всѣ губные, s', z', ľ *) довольно легко диспалатализируются. Это
неминуемо влечетъ за собой пониженіе тона слѣдующаго e (по
крайней мѣрѣ въ началѣ) Ср. напримѣръ: сѣлъ \ дѣлъ; пѣтъ \
дѣть. Въ особо благопріятныхъ случаяхъ это ведетъ споради-
чески къ такому произношенію, какъ [cv*t] вм. [cv'et] (цвѣтъ).
То-же можно констатировать и относительно предыдущаго e, ср.
*) Почти ^среднее / вм. /' является одной изъ характерныхъ особен-
ностей говора петербургскихъ интеллигентовъ.

дѣльный | надѣть. Въ результатѣ ср. такой рядъ: спесь, лѣзь \
сѣть, пѣть \ тѣнь, дѣть. Въ первомъ случаѣ имѣемъ почти
такое-же е, какъ въ на пнѣ.
Далѣе, какъ извѣстно, артикуляція согласныхъ является
ослабленной на концѣ слога, a слѣдовательно замыкающіе слогъ
согласные являются нѣсколько депалатализированными, что въ
свою очередь вліяетъ на качество напримѣръ предыдущаго e:
ср. ель I ели.
Все это, конечно, очень неустойчиво, такъ какъ я могу,
артикулируя аккуратно /' въ ель, сдѣлать это e закрытѣе, чѣмъ
въ ели, произнесенномъ небрежно и т. д.
Такимъ образомъ, въ общемъ я вполнѣ согласенъ съ харак-
теромъ той картины русскаго вокализма, которая была нарисо-
вана пр. Томсономъ въ его «Фонетическихъ Этюдахъ».
§ 56. Въ заключеніе, для наглядности даю таблицу 7, гдѣ
сопоставлены ртовые резонансы оттѣнковъ ударенныхъ русскихъ
гласныхъ.
Таблица 7.
б. Переходные звуки.
§ 57. Полнаго изслѣдованія переходныхъ звуковъ я дать не
могу, такъ какъ не располагаю для этого достаточнымъ ма-
терьяломъ, да и имѣющійся—невысокаго качества вслѣдствіе
несовершенства экспериментальныхъ средствъ, бывшихъ въ
моемъ распоряженіи. Лучше другихъ освѣщено у меня вліяніе
палатализованныхъ согласныхъ.

a. Вліяніе палатализованныхъ согласныхъ.
*
§ 58. Гласные а, о, и пріобрѣ-
таютъ послѣ палатализованныхъ
согласныхъ особое начало. Его ха-
рактерный тонъ, судя по кривымъ
(см. фиг. 29), которыхъ у меня
свыше 30, имѣетъ около 1800 v. d.,
т. е. нѣчто вродѣ нашего [е]. Впро-
чемъ самое начало никогда не уда-
валось измѣрить, и я предполагаю,
что оно еще выше, нѣчто вродѣ
нашего [ь] (см. § 70). Конечно, это
находится въ зависимости отъ сте-
пени палатализованности предыду-
щаго согласнаго. Отъ этого зави-
ситъ и длительность всего средне-
язычнаго элемента, какъ видно изъ
таблицы 8, гдѣ даны результаты
измѣреній въ видѣ отношенія между
длительностью среднеязычнаго эле-
мента и длительностью остальной
части гласнаго. Само собой разу-
мѣется, что цифры эти не слиш-
комъ точны, какъ вслѣдствіе тех-
ническихъ недостатковъ моего спо-
соба измѣренія, такъ и вслѣдствіе
трудности найти границу средне-
язычнаго элемента; я скорѣй умень-
шалъ его, чѣмъ увеличивалъ, такъ
что болѣе открытые элементы не
вошли въ него.
Во всякомъ случаѣ цифры мои
все-таки даютъ нѣкоторую картину,
и кое-какія заключенія можно изъ
нихъ сдѣлать. Прежде всего изъ
нихъ видно, что č и 1 очень мало
палатализованы, что сходится съ
Фиг. 29.

данными субъективнаго наблюденія. Далѣе можно констатиро-
вать, что длительность среднеязычнаго элемента не зависитъ
отъ длительности самого гласнаго, такъ какъ отношеніе будетъ
значительно больше, если данный гласный стоитъ передъ смыч-
нымъ согласнымъ, и меньше, если онъ находится въ абсолют-
номъ исходѣ (о количественныхъ различіяхъ гласныхъ въ этихъ
положеніяхъ см. §§ 98 и 99). Въ первомъ случаѣ среднеязычный
элементъ занимаетъ въ среднемъ */з всего гласнаго, а во вто-
ромъ—*/4, т. е. въ абсолютныхъ цифрахъ около 5σ.
ТАБЛИЦА 8.
Въ абсолют-
ном!, исходѣ.
Передъ смыч-
ными.
Въ абсолют-
номъ исходѣ.
Передъ смыч-
ными.
ča 1:8 cat 1 :6 ja 1:4,5 s'at 1 : 4
ľu 1:7,5 čat 1 :3,2 s'a 1:4 s'at 1 :3
ľa 1:7
ťa 1 :3,8 jat 1 :2,7
ľo 1:7
ja 1 :3,6 p'at 1 :2
ča 1 :6,1
k'a 1:3,5 fat 1 :2
ča 1 :4,7
m'a 1 :3,5 p'at 1:2
ča 1 :4,4
n'a 1 :3,3 p'at 1:1,7
b'a 1:3
z'a 1:3
p'a 1:3
gb 1:3
s'u 1 :2,8
s-o 1:2,7
s'u 1 :2,7
ťa 1:2,6
t'o 1:2,6
d'a 1:2,5
f'a 1 :2,4
Какъ будетъ показано въ третьей части (§ 101), длительность
гласныхъ послѣ палатализованныхъ согласныхъ (въ положеніи
передъ смычными) немного больше, чѣмъ“ послѣ непалатали-
зованныхъ, изъ чего слѣдуетъ, что разсматриваемый средне-
язычный элементъ переступаетъ границы обычнаго «переходнаго

*
звука» и что въ данномъ случаѣ приходится, пожалуй, гово-
рить о неоднородности гласныхъ а, о, и послѣ палатализо-
ванныхъ согласныхъ. Съ этой точки зрѣнія старинный тер-
минъ «мягкіе гласные» уже не такая глупость, какъ это при-
нято думать. Конечно, буквы я, e', ю имѣютъ разное значеніе
послѣ согласныхъ и не послѣ согласныхъ; однако, хотя послѣ
согласныхъ онѣ и обозначаютъ фонемы а, о, и> но на самомъ
дѣлѣ здѣсь произносятся оттѣнки этихъ фонемъ [еа, ео, ей], ко-
торые при навыкѣ легко можно изолировать, какъ это давно
дѣлаетъ H. А. Бао (оставленная при СПБ. В. Ж. К. по кафедрѣ
языковѣдѣнія) *). И эти [еа, ео, ей] только потому не фо-
немы **), что встрѣчаются лишь въ зависимомъ положеніи.
Повидимому, наше воспріятіе «мягкости» согласныхъ передъ
a, Oy и обуславливается главнымъ образомъ этимъ среднеязыч-
нымъ элементомъ гласнаго, а при p, k въ началѣ слова исклю-
чительно только этимъ элементомъ.
Древне-ирландскія графики: cair/до, naim/до, fich/до объясня-
ются вѣроятно точно также, и слогъ, напечатанный курсивомъ,
можно думать, равнялся русскому тя.
Что касается е, то у меня есть всего лишь одна кривая, ко-
торая показываетъ, что послѣ палатализованныхъ и оно начи-
нается съ гласнаго болѣе высокаго характернаго тона. Къ со-
жалѣнію не располагаю большимъ матерьяломъ, такъ какъ кри-
выя e рѣдко выходили удачно, особенно въ началѣ гласнаго,
гдѣ въ данномъ случаѣ приходилось производить измѣренія.
Во всякомъ случаѣ этотъ высокій элементъ, повидимому, до-
вольно кратокъ.
**
§ 59. Изъ оригиналовъ фиг. 28 и 30 (на воспроизведенныхъ
кривыхъ это не видно) и имъ аналогичныхъ кривыхъ явствуетъ,
что и конецъ гласнаго бываетъ на 2—3 σ аффицированъ слѣдую-
щимъ палатализованнымъ согласнымъ, т. е. что гласный въ
*) У Lu n dc 11 — Etudes sur la pronunciation russe, 1-е partie, p. 48,
нахожу указаніе, что Катковъ уже предлагалъ транскрибировать меня,
какъ тепеа, причемъ указывалъ, что двѣ послѣднія буквы нужно про-
износятъ, какъ одну: слегка коснувшись e, остановиться на а.
**) Если-бы они были фонемами, то конечно простыми, а не дифтон-
гами. Ср. лужицкое е — іе (гдѣ впрочемъ второй элементъ не совсѣмъ e).

этомъ положеніи оканчивается нѣкоторымъ среднеязычнымъ эле-
ментомъ [е—ь].
Въ одномъ изъ лужицкихъ говоровъ, который мнѣ пришлось
изслѣдовать, этотъ элементъ выработался въ извѣстныхъ усло-
Фиг. 30. 1 — конецъ [u] въ утро; 2-конецъ [u] въ путь (тамбуринъ со
слюдой). Скорость 712 mm. въ 1“. Увелич. почти въ 1.5.
віяхъ въ самостоятельную фонему: fsiujncD] «солнце». Не пред-
ставляютъ-ли древне-ирландскія графики: móir, cúil то-же явленіе?
β. Вліяніе прочихъ согласныхъ.
§ 60. Для освѣщенія этого вліянія я располагаю всего лишь
несколькими кривыми гласнаго a въ словахъ. Данныя мои осно-
ваны на измѣреніи*) длины вибраціи характернаго тона для каждаго
періода основного тона даннаго гласнаго. Конечно, не всѣ пе-
ріоды были достаточно ясны, а потому кое-гдѣ нельзя было про-
извести измѣренія; кое-гдѣ результаты получились очевидно не-
сообразные; однако кое-что не лишено интереса.
*
Вычисливъ характерный тонъ и измѣривъ длину однородныхъ
отрѣзковъ, я представилъ измѣненія качества гласнаго (въ каждомъ
данномъ словѣ) въ видѣ схематическихъ кривыхъ, абсциссы
которыхъ изображаютъ время, а ординаты—число колебаній
характернаго тона; начало и конецъ гласнаго обозначены вер-
тикальной чертой. Эти кривыя я и даю на табл. II и III, въ
концѣ книги.
Для того чтобы показать, какія упрощенія въ полученныхъ
результатахъ дѣлались при построеніи кривыхъ, приведу ре-
зультаты измѣреній для гласнаго слова адъ, причомъ въ первой
строкѣ даны №№ періодовъ по порядку, во второй—длины вибра-
*) По способу, указанному въ § 27.

цій характернаго тона въ mm., въ третьей—числа колебаній
въ секунду, a въ четвертой—длины отрѣзковъ, тоже въ mm.
Скорость движенія бумаги была 685 mm. въ секунду.
Я конечно далекъ отъ мысли придавать серьезное зна-
ченіе этимъ кривымъ: мой наивный методъ совершенно не
подходитъ для такого изслѣдованія. Онъ-бы, можетъ, годился,
если-бы вопросъ шолъ лишь объ a разнаго качества; но тутъ
дѣло очевидно сложнѣе.
Однако именно эти кривыя и показываютъ, что дѣло слож-
нѣе, чѣмъ это обыкновенно думаютъ. Повидимому, гласные въ
словахъ очень неоднородны по составу, какъ это ясно видно хотя-
бы изъ первой кривой. Теперь я уже привыкъ слышать все это
измѣненіе качества гласныхъ, но очень трудно составить себѣ
представленіе о длительности всѣхъ этихъ элементовъ безъ ка-
кой-либо объективной точки опоры, и съ этой стороны главнымъ
образомъ я и считаю приведенныя кривыя не лишонными интереса.
Слѣдуетъ предположить, что составъ, гласнаго имѣетъ громадное
значеніе для его возможной дальнѣйшей эволюціи и что его изу-
ченіе въ разныхъ положеніяхъ очень важно для пониманія фоне-
тическихъ процессовъ въ исторіи языковъ.
Ещо объ оттѣнкахъ e, а, о, и.
§ 61. Во всякомъ случаѣ вышеприведенныя данныя и въ
особенности результаты измѣренія слова аде помогутъ намъ
объяснить нѣкоторыя особенности русскаго е. Въ самомъ дѣлѣ,
какой гласный звукъ слышится въ словѣ дѣдъ напримѣръ.
Какъ.было указано въ § 58, начинается онъ съ какого-то
узкаго [é], потомъ идетъ обыкновенное [e], которое однако

къ концу, вѣроятно, расширяется до [е| передъ твердымъ конеч-
нымъ /, подобно тому какъ a въ адъ сужается до [е] передъ t.
Причина этого заключается въ томъ, что, какъ я полагаю, ха-
рактерный тонъ [e] болѣе или менѣе близокъ къ характерному
тону нашихъ твердыхъ согласныхъ.
Такимъ образомъ я думаю, что e въ дѣдъ и аналогичныхъ сло-
вахъ непрерывно измѣняется отъ [е] до [e] и что этимъ и объ-
ясняется его странный неуловимый характеръ: долгое время я
считалъ его за очень открытый звукъ, теперь считаю за обык-
новенное [е]*, но очевидно, это неправильно, или вѣрнѣе,
и то и другое является одинаково правильнымъ.
Если въ словѣ дѣдъ вмѣсто ď взять начнемъ гласный e не съ [e], a съ [e], такъ что надо было-бы ожи-
дать въ произношеніи [с - e—e], но очевидно мы уподобляемъ и
середину краямъ и произносимъ просто [dtt] Если въ словѣ
дѣдъ вмѣсто конечнаго / мы произнесемъ /', то очевидно, глас-
ный долженъ былъ-бы принять такой видъ: [e—e—e], но мы произ-
носимъ, конечно, просто [d'et]. Однако стоитъ намъ протянуть
гласный, какъ серединное [e] появится, такъ какъ оно соотвѣт-
ствуетъ нашему общему представленію объ этомъ звукѣ *).
*
Это произносится обыкновенно [etU], но сб этотъ = [setat].
Эти произносится и [etb'] и [eeťb], при протягиваніи-же (эти
дѣти!) и въ сб этимъ—всегда [е].
**
§ 62. Гласные а, о, и между палатализованными (въ зять,
тетя% люди) очевидно должны имѣть въ произношеніи такой видъ:
[e—а—e, œ-о—œ, у—и—у].
Совершенно очевидно, что при краткости гласнаго и при не-
аккуратномъ произношеніи языкъ не всегда доходитъ до поло-
женія серединнаго элемента, такъ что получаются [se], нѣчто въ
родѣ открытаго [се] и открытаго [у]. Однако когда я произношу
эти слова болѣе или менѣе выразительно, то этого не бываетъ,
и во всякомъ случаѣ при протягиваніи появляются нормальныя
[а, о, и]. Гдѣ останавливается у меня языкъ въ своемъ движеніи
при неаккуратномъ произношеніи—совершенно не могу рѣшить,
*) Вообще, какъ было уже указано въ § 12, при отчетливомъ протяги-
ваніи гласнаго въ любомъ положеніи всѣ оттѣнки исчезаютъ, и появляются
звуки, соотвѣтствующіе фоне мам б.

и думаю, что вообще характеризовать подобные гласные довольно
мудрено, такъ какъ эта крайняя средняя точка страшно колеб-
лется въ произношеніи.
*
Наконецъ, въ виду особой краткости гласнаго и передъ смыч-
ными (см. § 98), считаю возможнымъ, что въ этомъ положеніи
(и только въ этомъ) мое и послѣ платализованныхъ (въ лютъ,
тюкъ) въ недостаточно аккуратномъ произношеніи не совсѣмъ
идентично съ и въ лудъ, т. е. что языкъ не успѣваетъ принять
вполнѣ нужнаго положенія; но давать болѣе точныя указанія о
движеніи языка въ данномъ случаѣ считаю затруднительнымъ.
b. Назализація.
α. Въ абсолютномъ исходѣ.
§ 63. Гласные въ абсолютномъ исходѣ слегка назалируются къ
концу, какъ видно напримѣръ изъ фиг. 31 (ср. также фиг. 51
и 58). Эта легкая конечная назализація въ концѣ концовъ мо-
жетъ быть воспринята и слухомъ (при большомъ навыкѣ конечно)
и объясняется вѣроятно общей вялостью артикулирующихъ орга-
новъ, въ томъ числѣ и мягкаго неба, наступающей къ концу
слова.
Фиг. 31. Носы [nASM]. Внизу маштабъ, который приблизительно
годится для всѣхъ аналогичныхъ кривыхъ*), кромѣ фиг. 69.
Длительность этого назалированнаго оттѣнка гласнаго a въ
концѣ односложныхъ и двусложныхъ словъ (кажется и трехслож-
*) На самомъ дѣлѣ маштабовъ у меня много, такъ какъ скорость
не всегда была одинакова.

ныхъ) равна въ среднемъ 9,6σ, т. е. составляетъ почти половину
длительности всего гласнаго въ этомъ положеніи. Прочіе гласные
назалируются различно, въ среднемъ однако назалированный от-
рѣзокъ равенъ 6,5σ.
Недостатокъ данныхъ не позволяетъ мнѣ специфировать эту
цифру. Во всякомъ случаѣ совершенно ясно, что а назалируется
гораздо сильнѣе, чѣмъ всѣ прочіе гласные. Это объясняется тѣмъ
давно констатированнымъ фактомъ, что мягкое небо при а
стоитъ ниже, чѣмъ при другихъ гласныхъ.
β. Подо вліяніемъ носовыхъ согласныхъ.
§ 64. Носовые согласные назалируютъ сосѣднюю часть глас-
наго (см. фиг. 31, 32), что было замѣчено для русскаго ещо
SweeťoMb (On russian pronunciations Transact, of the Phil. Soc.
1877—79).
Фиг. 32. Цѣнъ [сап].
Механизмъ этого вліянія очевиденъ и состоитъ въ неточномъ
функціонированіи мягкаго неба, находясь можетъ быть въ связи
съ общей вялостью рѣчевыхъ движеній въ русскомъ.
Въ односложныхъ словахъ передъ носовыми длительность этого
назалированнаго элемента выражается слѣдующими средними
цифрами:
а о e u ы i
10,1 (15,5)8,5(15,7)7,4 (15,3) 6,6 (13,3)5(11,6) 4,5 (11,2)
Цифры, напечатанныя жирнымъ шрифтомъ, выведены на основаніи
больше 5 наблюденій *); напечатанныя обыкновеннымъ шрифтомъ—на
основаніи 5 и меньше. Въ скобкахъ указана соотвѣтственная длитель-
ность всего гласнаго въ среднемъ.
*) Т. е. отъ 28 до 11 измѣреній для каждаго гласнаго.

Изъ этихъ цифръ слѣдуетъ, что а назалируется на 3/3 своей
длительности, a всѣ остальные гласные приблизительно лишь на
половину.
Въ двусложныхъ словахъ въ первомъ слогѣ длительность этого
назалированнаго элемента равна 12σ у гласнаго а (общая дли-
тельность 18,5σ), а у гласныхъ /, и, ы—7,3 σ (общая длительность
около 16σ): отношеніе гласнаго a къ прочимъ остается тѣмъ-же.
Во второмъ слогѣ двусложныхъ словъ назалированный эле-
ментъ a равенъ 11,9σ (общая длительность 16,4σ). Для прочихъ
гласныхъ въ этомъ положеніи у меня нѣтъ данныхъ.
Фиг. 33. Минный [m' і-:n: ь].
*
Что касается вліянія носовыхъ, предшествующихъ гласному,
то у меня мало цифръ для достовѣрныхъ среднихъ. Въ общемъ
можно сказать, что ихъ вліяніе не меньше, а, можетъ, даже и
больше, что пожалуй можно вывести (?) изъ кривыхъ, гдѣ
гласный находится между двумя носовыми: амплитуда вибрацій
на линіи N въ такихъ случаяхъ больше въ началѣ гласнаго
(ср. фиг. 33, 35). Это во всякомъ случаѣ сходилось-бы съ на-
блюденіями Sweeťa, который, кажется, констатировалъ лишь
вліяніе предшествующаго носового.
Фиг. 34. Туманъ [toman].
Само собою разумѣется, что между носовыми и послѣ носо-
вого въ абсолютномъ исходѣ гласный бываетъ назалированъ весь,
см. фиг. 34 и 35.

Фиг. 35. Няня [n'an'ʌ].
2. Въ неударенныхъ слогахъ,
а. Дифференцировавшиеся оттѣнки фонемъ.
§ 65. То, что было сказано объ оттѣнкахъ фонемъ въ ударен-
ныхъ слогахъ, вполнѣ приложимо къ нимъ и въ неударенныхъ:
ихъ—безчисленное множество.
Но въ силу основного качества русскихъ неударенныхъ глас-
ныхъ—«ненапряжонности»—эта пестрота, пожалуй, менѣе за-
мѣтна на слухъ: всѣ эти ненапряжонные оттѣнки звучатъ какъ-то
одинаково. Разнообразіе оттѣнковъ.зависитъ прежде всего, какъ
и въ ударенныхъ слогахъ, отъ степени ясности произношенія, но
кромѣ того и отъ дифференціаціи слоговъ по силѣ: чѣмъ больше
разница между удареннымъ и неудареннымъ слогами, тѣмъ силь-
нѣе редуцированы гласные въ слабыхъ положеніяхъ; чѣмъ эта
разница меньше, тѣмъ полнѣе звучатъ неударенные гласные,
приближаясь къ типовымъ оттѣнкамъ фонемъ. *)
Сообщаемыя мною данныя относятся къ спокойному, ясному и
вмѣстѣ непринужденному произношенію и являются лишь вѣхами
въ морѣ объективнаго разнообразія. Способъ изслѣдованія былъ
тотъ-же, что и для оттѣнковъ въ ударенныхъ слогахъ (см. § 47).
Сначала, я разберу чередованія и ихъ условія въ области каж-
дой отдѣльной фонемы, a потомъ опишу найденные мною оттѣнки.
При разборѣ чередованій я буду пользоваться понятіями «сред-
няго» и «низшаго» уровней, какъ оправданными моими количе-
ственными изслѣдованіями (см. третью часть).
[ *) Очевидно также, что подобно удареннымъ гласнымъ и неударен-
ные качественно зависятъ отъ окружающихъ согласныхъ. Ср. напримѣръ [ь]
въ тесал* и чесал*', въ первомъ случаѣ оно ближе къ [і], во второмъ
ближе къ [э].— Корр. доб.].

*
§ 66. Но прежде чѣмъ перейти къ разбору чередованіе придется
сказать нѣсколько словъ по одному трудному и крайне деликат-
ному вопросу. Какъ извѣстно, неударенное о, a послѣ палатализо-
ванныхъ (и j) и неударенное а не существуютъ въ русскомъ про-
изношеніи. Какъ мнѣ однако кажется, ихъ нѣтъ не только въ
произношеніи, но и психологически, т. е. въ намѣреніи. Крите-
ріемъ въ данномъ случаѣ является для меня произношеніе въ пѣ-
ніи, напѣваніи, и особенно въ чтеніи нараспѣвъ и т. п., когда раз-
личія силы и ихъ послѣдствіе—различія качества—скрадываются
и когда такимъ образомъ нѣтъ безударныхъ гласныхъ. Въ самомъ
дѣлѣ никто не будетъ пѣть:
Точно также однако никто не будетъ пѣть и go—io—ѵа, и
единственно возможнымъ въ данномъ случаѣ является произноше-
ніе- ga—ia—ж.
Относительно неудареннаго a послѣ палатализованныхъ мнѣ
пришлось какъ-то слышать отъ одной учительницы пѣнія, отлично
говорящей по-русски, сѣтованія на худое, буквенное произношеніе
нѣкоторыхъ пѣвцовъ и пѣвицъ, причомъ, какъ примѣръ, указы-
валось произношеніе слова плясать,—pl'a-sať, вмѣсто правильнаго
pľesať (въ интермедіи «Пиковой дамы»).
**
Очевидно, въ пѣніи. чтеніи нараспѣвъ и т. п. отражается-^
идеальный фонетическій обликъ каждаго слова, совершенно неза-
висящія какъ показываютъ только что приведенные примѣры. отъ
правописанія. Этому идеальному облику словъ мы научаемся ещо
въ дѣтствѣ отъ взрослыхъ. Я имѣю возможность это наблюдать
на моихъ дѣтяхъ. Первое время этотъ обликъ не отличается для
нихъ отъ обыкновеннаго произношенія, и всѣ эти [э, ь, л] и т. д.
являются для нихъ самостоятельными фонемами, такъ что я часто
слышу, какъ они тянутъ (a дѣти это часто дѣлаютъ) [no sta, dömäm]

(носитъ, домомъ) и т. п., но иногда слышу при этомъ и какъ
взрослые ихъ поправляютъ. Въ результатѣ старшій мальчикъ на-
чинаетъ понемногу терять свои «дѣтскія фонемы», которыя онъ
впрочемъ ещо можетъ легко изолировать. Мы-же ихъ настолько
потеряли, что изолировать какое-нибудь [з] для насъ почти что не-
возможно безъ спеціальной подготовки, какъ показала мнѣ моя
педагогическая практика со студентами.
*
Къ сожалѣнію, мнѣ не извѣстно ни одной работы, гдѣ изслѣ-
довался-бы подобный идеальный фонетическій «составъ» рус-
скаго языка, и моя попытка транскрибировать русскій текстъ
въ такомъ произношеніи (въ Court exposé de la pronunciation
russe въ Maitre phonétique, 1911, Nov.-Déc, Supi., и отдѣльно)
является едва-ли не первой. Между тѣмъ тутъ представляется
много любопытныхъ вопросовъ. Такъ, въ коренныхъ морфемахъ, я
думаю, не существуетъ ни неудареннаго a послѣ палатализован-
ныхъ, ни неудареннаго о\ однако въ окончаніяхъ дѣло обстоитъ
иначе: сало, масло, дыня будутъ для меня въ произношеніи
на распѣвъ salo, maslo, дыn'а; но мною, знамя—mnoga, znam'e
и т. д. Здѣсь конечно должны сказываться также, можетъ
сильнѣе, чѣмъ гдѣ-либо, діалектическія различія и вліяніе гра-
мотности.
Чередованія сильныхъ и слабыхъ гласныхъ.
§ 67. [а] чередуется съ [л] на среднемъ *) уровнѣ и съ [э] на
низшемъ.
[ja] послѣ гласныхъ чередуется съ [æ] въ абсолютномъ
исходѣ **): тая, фая = [taae, faae].
[ы] чередуется съ [э] на обоихъ уровняхъ. Такимъ образомъ
я утверждаю, что въ моемъ произношеніи первый гласный въ
словахъ боковой и быка и второй въ набокъ одинаковы (это
подтверждается и моими количественными изслѣдованіями см.
третью часть, § 113). Первый гласный слова боковой, можетъ
вызвать нѣкоторое сомнѣніе. Дѣло въ томъ, что первый слогъ
*) Само собой разумѣется, что слогъ конечный открытый будетъ
принадлежать къ среднему уровню лишь на концѣ фонетической фразы.
**) Другихъ случаевъ, а равно a послѣ палатализованныхъ я здѣсь
не разсматриваю, такъ какъ они входятъ въ категорію e (см. выше).

въ русскомъ языкѣ часто получаетъ довольно сильное удареніе.
Бываетъ это въ тѣхъ случаяхъ, когда на данное слово падаетъ
такъ называемое «логическое» (фразовое) удареніе, и особенно
сказывается при аффектахъ. Это вторичное удареніе и является
причиной произношенія [bʌkʌvoь] вм. [нормальнаго [bэkʌvоь|,
[sAtAno], вмѣсто [saUna] и т. д. (ср. § 127).
Что касается близости неударенныхъ гласныхъ въ быки съ
одной стороны и боковой (въ первомъ слогѣ) и набокъ съ дру-
гой *), то она до нѣкоторой степени доказывается популярнымъ
обозначеніемъ неудареннаго гласнаго на низшемъ уровнѣ черезъ
ы и малограмотными написаніями: [э] чувствуется какъ неуда-
ренное [ы], подобно тому какъ [л] является неудареннымъ [а].
Сомнѣнія въ правильности подобнаго отожествленія отчасти
объясняются по моему психологически — особенностями нашего
предударнаго слога: онъ особенно легко проясняется, дѣлаясь
при этомъ болѣе напряжоннымъ, всякій разъ какъ мы останавли-
ваемъ на немъ свое вниманіе. Если однако совершенно безучастно
начать повторять боковой быка-то, то близость обоихъ глас-
ныхъ станетъ очевидной.
Во всякомъ случаѣ разница минимальная, можетъ быть въ
напряженности, и я затрудняюсь ее выдѣлить и опредѣлить, см.
впрочемъ фиг. 39, 40 и 41.
[и] чередуется съ b, а послѣ палатализованныхъ и j съ [Y|
(?) на обоихъ уровняхъ.
Iju] послѣ гласныхъ чередуется съ [Y] на обоихъ уровняхъ:
таю, $фаю=[tOY, fay].
[e] и [i] чередуются съ [ь] на обоихъ уровняхъ. Въ откры-
тыхъ конечныхъ слогахъ это [ь] иногда больше приближается
къ e, иногда больше къ /. въ зависимости отъ морфологическихъ
ассоціацій и важности даннаго окончанія для смысла всей фразы.
*
Мое утвержденіе, что первый гласный въ мила и мела
произносится одинаково, вызоветъ, вѣроятно, у многихъ сомнѣ-
нія, и сомнѣнія довольно основательныя. Дѣло въ томъ,
что старшее поколѣніе, повидимому, ещо не смѣшало e и / на
*) Въ Москвѣ, кажется, это будетъ не совсѣмъ такъ, потому что въ
московскомъ говорѣ и количество предударныхъ гласныхъ, повидимому,
будетъ другое.

среднемъ уровнѣ: такъ, моя мать (родившаяся и выросшая въ
Петербургѣ) произноситъ вполнѣ ясно [m'ela и miła], но мое
поколѣніе, т. е. люди лѣтъ 30 и моложе, произносятъ въ обоихъ
случаяхъ [m'ьła], что не мѣшаетъ впрочемъ намъ психически
отличать e отъ i въ этомъ положеніи, такъ какъ мы слышали
это различіе отъ старшихъ. Такимъ образомъ мы находимся
повидимому на рубежѣ между двумя фонетическими состояніями.
[je, ji] послѣ гласныхъ и въ началѣ слова чередуются съ [ь]
на обоихъ уровняхъ: ещо, стать, воетъ=\ь§со, stab, vobt].
[λ]
§ 68. Этотъ оттѣнокъ фонемы а слегка напоминаетъ открытое о
по своимъ акустическимъ качествамъ. Характерный тонъ его
определяется въ 880 v. d.f т. е. а3, и если мы вспомнимъ, что
характерный тонъ русскаго a будетъ 980 v. d., а русскаго о—
756 v. d., то станетъ ясно, что популярное опредѣленіе этого
звука, какъ средняго между а и о, очень близко къ истинѣ,
если только понимать его исключительно въ акустическомъ
смыслѣ, такъ какъ къ губным* гласнымъ онъ ни въ коемъ
случаѣ не относится.
Губы остаются пассивными, конецъ языка не касается ниж-
нихъ зубовъ и нѣсколько поднятъ по сравненію съ задней
его спинкой. Иначе говоря
положеніе, необходимое для
я, достигнуто лишь отчасти,
и такимъ образомъ тер-
минъ «неполное, редуциро-
ванное а* является доволь-
но умѣстнымъ. На слѣдую-
щей ступени редукціи по-
является [э]. Для того, чтобы
показать отношеніе между
положеніями [a, л] и [э],
всѣ три профиля представ-
лены на фиг. 36. Впрочемъ долженъ предупредить, что такъ какъ
артикуляція [А] является крайне неустойчивой, то я не увѣренъ
въ правильности своего рисунка. Языкъ не касается неба при [л],
что и подтверждается палатограммами.
Фиг. 36. Сплошная линія—[л]; пунктиръ
[а]; прерывистая—[э].

[э]
§ 69. Довольно трудно говорить объ акустическихъ качествахъ
этого звука: ухо наше плохо разбирается въ разныхъ оттѣнкахъ
звуковъ этой категоріи, съ одной стороны такъ какъ въ болѣе
извѣстныхъ языкахъ они не являются самостоятельными фонемами,
a съ другой стороны такъ какъ они дѣйствительно очень мало ха-
рактерны съ акустической точки зрѣнія (ср. § 54). По этимъ двумъ
причинамъ и названіе ихъ «неопредѣленные гласные» можно счи-
тать удачнымъ, поскольку оно относится къ тѣмъ особо краткимъ
(«ирраціональнымъ»), стремящимся къ абсолютному нулю глас-
нымъ, которые являются лишь редукціями нормальныхъ фонемъ *).
Само собой однако разумѣется, что артикуляцію хотя-бы
русскаго [э] можно сдѣлать напряжонной, придать ему нор-
мальное количество, и оно вовсе не сможетъ тогда называться
«неопредѣленнымъ» гласнымъ (хотя акустически его характеръ
и будетъ нѣсколько неопредѣленный, подобно русскому »).
*
Повидимому, акустическія свойства этихъ «неопредѣленныхъ»
гласныхъ играютъ очень малую роль въ нашемъ воспріятіи, и
они всецѣло являются слѣдствіемъ артикуляціонныхъ привычекъ
даннаго языка, имѣя наиболѣе нейтральный укладъ. Любопытно,
что русскій языкъ, имѣя двѣ категоріи согласныхъ—твердыхъ v
мягкихъ—имѣетъ и два уклада, a слѣдовательно и два неопре-
дѣленныхъ гласныхъ: [э] и [ь].
Что касается русскаго неопредѣленнаго гласнаго—[э], то его
характерный тонъ опредѣ-
ляется въ 1076 v. d., т. е.
между с3 и cis3.
Произносится онъ при
нейтральныхъ губахъ и
инертномъ языкѣ, положе-
ніе котораго показано на
фиг. 37. Считаю нужнымъ
отмѣтить, что, насколько
артикуляція [ʌ] неустойчива
и трудно уловима, настолько артикуляція [э] (а также [ь]) является
опредѣленной и вполнѣ доступной для измѣренія.
Фиг. 37. Сплошная линія—[э]; пунктиръ—
[ы]; прерывистая— [е-|-|].
*) Французское e muet напримѣръ есть ничто иное, какъ редукція
открытаго [се], что и проявляется въ такихъ случаяхъ, какъ donne le.

Такъ какъ [э] является редукціей [ы], то на фиг. 37 помѣ-
щонъ профиль и этого послѣдняго. Съ перваго взгляда можетъ
показаться, что положеніе [aj родственно положенію [e] (ср.
фиг. 8); на самомъ дѣлѣ между ними глубокая разница, такъ
какъ при [з] языкъ не дѣлаетъ того движенія впередъ, которое не-
обходимо для [е].
Пользуясь терминологіей Sweeta, я опредѣлилъ бы [э], какъ
mid-mixed-wide-vowel.
Мѣсто касанія, у четвертыхъ коренныхъ, показано на фиг. 38.
Фиг. 39, 40 и 41 показываютъ то-же въ словахъ.
Фиг. 38. Сплошная линія—[я |;
крестиками
Фиг. 39. Пыпа.
Фиг. 40. Бабамъ.
Фиг. 41. По бобу.

[ь]
§ 70. Этотъ звукъ по своимъ акустическимъ качествамъ напоми-
наетъ нѣмецкое, англійское и чешское краткія ненапряжонныя /.
Относительно чешскаго у меня есть опытъ въ томъ смыслѣ,
что чехи, не знавшіе русскаго языка, пытались транскрибиро-
вать своими буквами русское слово меня (въ моемъ произно-
шеніи), какъ mina. Характерный тонъ [ь] опредѣляется въ 2186
v. d., т. е. положенія [э]: конецъ языка остается на мѣстѣ, а средняя часть
подымается впередъ и наверхъ, такъ что касается вторыхъ ко-
ренныхъ, что видно на фиг. 42 и 44. Положеніе языка въ
общемъ близко къ [і -н], что и подтверждается этими фигурами.
На фиг. 43 показано мѣсто касанія [ь] въ словѣ.
Фиг. 42. Сплошная линія— ь); пре-
рывистая—[і ;].
Фиг. 43. Имамъ.
Фиг. 44. Сплошная линія—[ь]; пунктиръ—[э]; прерывистая—[і ];
крестиками—[e ].

Въ положеніи послѣ заднеязычныхъ [ь] приближается пови-
димому къ [і], напримѣръ: на извозчик/».
[у]
§ 71. Акустически [ b ] мнѣ очень напоминаетъ чешское крат-
кое и, a вмѣстѣ съ этимъ послѣднимъ и французское о fermé *),
хотя съ нимъ и не тожественно. Характерный тонъ его опре-
дѣляется въ 552 v. d., т. е. около cis2.
Губы не такъ сближены какъ при #, a языкъ находится въ
положеніи [э] (ср. фиг. 45), съ которымъ оно и смѣшивается
иногда въ безударныхъ положеніяхъ.
Фиг. 45. Упа.
[y]
*
Фиг. 46. Фаю.
§ 72. Нѣчто вродѣ очень открытаго нѣмецкаго краткаго И.
Характерный тонъ его мной не былъ опредѣленъ въ Парижѣ,
такъ какъ я тогда еще не подозрѣвалъ его существованія. Те-
перь-же мнѣ не хватаетъ полнаго набора камертоновъ **).
Губы, какъ при [8], a языкъ, какъ при [ь] (см. фиг. 46).
*) На сходство чешскаго и краткаго съ французскимъ о fermé обра-
тилъ мое вниманіе г. Kunstovny въ своей рукописной работѣ о чешскомъ
произношеніи, которую онъ былъ такъ добръ предоставить мнѣ для
чтенія.
**) Въ кабинетъ экспериментальной фонетики при СПБ. Унив. пока
имѣется наборъ камертоновъ, дающій тона отъ 200 v. d. до 1500 v. d.

[æ]
§ 73. Гласный этотъ совершенно не поддается изслѣдованію,
такъ какъ при попыткахъ его
выдѣлить онъ сейчасъ-же про-
ясняется. Можно сказать, что
онъ колеблется отъ [Ь ] до [æ],
причомъ подъ послѣднимъ зна-
комъ я разумѣю нѣчто среднее
между англійскимъ гласнымъ въ
man и французскимъ въ party толь-
ко конечно, гораздо менѣе на-
пряженное. Оставляемый имъ от“
печатокъ на искусственномъ небѣ
показанъ на фиг. 47.
Фиг. 47. Фая.
О причинахъ качественной редукціи безударныхъ гласныхъ.
§ 74. Что касается причины измѣненія качества гласныхъ
въ неударенныхъ слогахъ, то его ставятъ обыкновенно въ
связь съ ихъ слабостью. Я полагаю однако, что связь эта не
непосредственная. Въ самомъ дѣлѣ, я могу какъ угодно слабо
произнести любой гласный въ любомъ словѣ и все-таки сохра-
нить всѣ его качества: тихо (но не шопотомъ) и громко ска-
занное слово годъ. напримѣръ, не мѣняетъ качествъ своего о.
**
Другое дѣло количество гласнаго: малое количество непо-
средственно вліяетъ на качество, такъ какъ органы рѣчи, не
успѣвая занять положенія, необходимаго для произведенія
даннаго опредѣленнаго качества, остаются такъ сказать на пол-
пути, а если и успѣваютъ, то слишкомъ на короткое время,
чтобы произвести впечатлѣніе на нашъ .слухъ. Если попробо-
вать скороговоркой произносить то-же слово годъ, то будетъ
выходить нѣчто вродѣ [gat] *).
*) Впрочемъ скороговорка можетъ быть и отчотливая; но не проис-
ходитъ-ли тогда редукція насчотъ согласныхъ или насчотъ переходныхъ
звуковъ?

Такимъ образомъ по моему, непосредственной причиной ка-
чественная измѣненія нашихъ неударенныхъ гласныхъ является
ихъ количественная редукція, о которой см. третью часть.
Кромѣ только что высказанныхъ общихъ соображеній, у
меня имѣется одинъ фактъ, который говоритъ въ пользу моего
объясненія. Когда мы произносимъ въ аффектѣ, напримѣръ слово
сатана, въ смыслѣ «чортъ возьми!», съ сильнымъ удареніемъ на
первомъ слогѣ (см. выше, § 67) [s.'At: л|па], то мы въ пер-
вомъ слогѣ все-же употребляемъ [л], a не [о], причомъ длитель-
ность обоихъ [л] одинакова и меньше длительности [а] (см. § 127).
Очевидно, степень силы не имѣетъ непосредственнаго вліянія на
качество.
*
Количественное сокращеніе гласныхъ во русскомъ дѣйстви-
тельно обуславливается отношеніями ударенія (а потому въ концѣ
концовъ совершенно справедливо, что наши гласные качественно
редуцируются подъ вліяніемъ отсутствія ударенія), но это не
всегда такъ. Количественная, a слѣдовательно и качественная
редукція, можетъ происходить и отъ другихъ причинъ (ср. ко-
личественную редукцію закрытыхъ гласныхъ, см. Meillet, Sur la
quantité des voyelles fermées, M. S. Z,., XV, стр. 265).
Заключеніе.
**
§ 75. Такимъ образомъ можно сказать, что при уменьшеніи
количества (отъ какихъ-бы то ни было причинъ *)“) и аккурат-
ности произношенія, всѣ русскіе гласные въ той или другой
степени стремятся къ нулю: [а, э] послѣ твердыхъ—черезъ [k]
и [э], послѣ мягкихъ—черезъ {ж] **) и [ь]; [ы]—черезъ [э|;
[і,е]—черезъ [ь] ***); [и] послѣ твердыхъ —черезъ [8] и [э] ****),
послѣ мягкихъ—черезъ [Y] И [Ь].
*) Отъ отсутствія ударенія словеснаго, фразоваго, отъ отсутствія
морфологическихъ и семазіологическихъ ассоціацій, отъ темпа рѣчи и т. п.
**» [ᴐ] отчасти и черезъ [се].
***) [e] послѣ твердыхъ конечно-черезъ [э] (і послѣ твердыхъ не
существуетъ — ŠH, ŽH, сы = [se ! , že , ,сы]Ѵ
**•*) Ср. смѣшеніе неударенныхъ ы и и въ слогѣ послѣ ударенія.

Само собой разумѣется, что этапы указаны грубо и прибли-
зительно и что между ними множество промежуточныхъ ступе-
ней. Кромѣ того нужно имѣть въ виду вліяніе сосѣднихъ со-
гласныхъ*).
б. Назализація.
§ 76. Конечное [ ] назалируется (см. фиг. 52) въ двуслож-
ныхъ словахъ въ среднемъ на 9ϭ (общая длительность 16ϭ ), а
въ трехсложныхъ — 8,1/6,2ϭ (общая длительность 15,1/13,6)**).
Передъ носовыми назалированный элементъ [ ] въ первомъ
слогѣ двусложныхъ словъ равняется въ среднемъ [9ϭ ] (общая
длительность 12,5ϭ ).
Назалированный элементъ [ə] передъ носовымъ, во второмъ
слогѣ двусложныхъ словъ равняется 3,4ϭ (общая длительность 7,8ϭ );
нужно впрочемъ имѣть въ виду, что эти послѣднія цифры выве-
дены изъ малаго числа данныхъ.
Неударенные гласные назалируются не менѣе энергично и
послѣ носовыхъ; но цифръ у меня слишкомъ мало.
Само собой разумѣется, что, подобно удареннымъ гласнымъ,
и неударенные назалируются цѣликомъ между носовыми и въ
концѣ слова послѣ носовыхъ (ср. фиг. 35). То-же относится и
къ дифтонгамъ, см. фиг. 33 и 70.
в. Потеря звонкости.
§ 77. Какъ замѣтилъ уже Sweet и какъ доказалъ Усовъ (Etudes
expérimentales sur une prononciation russe въ La parole, 1899, p. 714),
конечные безударные гласные бываютъ шепотными, если не под-
держиваются звонкимъ согласнымъ. Дѣйствительно, звонкость глас-
ныхъ въ такомъ положеніи является факультативной, какъ показали
и мои изслѣдованія: слово патока напримѣръ произносится и
[patək ] и [patək ].
[*) Такъ какъ качество неударенныхъ (а иногда и ударенныхъ,
см. § 51 и 54) зависитъ отъ ихъ количества, то можно констатировать
качественныя различія неудареннаго гласнаго, напримѣръ, въ словахъ
пажа попа и т. п. (см. § 103): въ первомъ случаѣ [ ] ближе къ [a], во
второмъ — ближе къ [ə]. — Корр. доб.].
**) Первая цифра соотвѣтствуетъ словамъ съ удареніемъ на первомъ
слогѣ, вторая — словамъ съ удареніемъ на второмъ слогѣ.

Часть III.
ГЛАСНЫЕ СЪ КОЛИЧЕСТВЕННОЙ
СТОРОНЫ.
А. О методѣ изслѣдованія.
§ 78. Количественныя отношенія гласныхъ въ разныхъ положе-
ніяхъ были изучены мной экспериментальнымъ методомъ *). Хотя
подобныя изслѣдованія и относятся къ технически наиболѣе легкимъ
задачамъ экспериментальной фонетики, давшей въ этой области
такія образцовыя работы, какъ Englische Lautdauer E. А. Meyer'а
однако, прежде чѣмъ перейти къ изложенію результатовъ мо-
ихъ изслѣдованій, необходимо сказать все-же нѣсколько словъ
объ ихъ техникѣ.
*
Я послѣдовалъ примѣру Е. А. Meyer'а и записывалъ отдѣльныя
слова, а не какой либо связный текстъ. Такимъ образомъ я
могъ, во-первыхъ, выбирать слова съ такими сочетаніями, ко-
торыя меня интересовали, а во-вторыхъ—и это самое главное—
я изучалъ данное явленіе въ наиболѣе изолированномъ видѣ,
т. е. внѣ всякаго вліянія акцента и ритма фразы, которые не-
сомненно могутъ имѣть свое вліяніе на количественныя отноше-
нія отдѣльныхъ словъ. Кромѣ того и вліяніе чувствъ, которыя
тоже могутъ действовать задерживающе или ускоряюще, было
сведено въ моихъ изслѣдованіяхъ до minimum'a, такъ какъ ряды
словъ, не имѣющихъ другъ съ другомъ никакой связи, мало
способны будить чувства; къ тому же запись словъ посредствомъ
приборовъ требуетъ сосредоточенія всего вниманія эксперимен-
татора на техникѣ дѣла, такъ что слова произносятся, можно
сказать, совершенно механически. При такихъ условіяхъ можно
надѣяться, что результаты зависѣли главнымъ образомъ отъ при-
вычнаго механизма произношенія и отъ тѣхъ случайныхъ явле-
*) Такъ какъ въ русскомъ. количественныя различія гласныхъ не
являются выразительнымъ средствомъ языка, то я не разсматривалъ
вопроса о воспріятіи объективно существующаго разнообразія въ этой
области.

ній, которыхъ вообще нельзя, избѣжать, разъ имѣешь дѣло съ
человѣкомъ, а не съ машиной. Подобныя условія записи позво-
ляютъ также думать, что на результаты не повліяла никакая
предвзятая идея, такъ какъ, хотя я и самъ произносилъ въ ап-
паратъ слова, однако до сознанія моего, занятаго исключительно
техникой эксперимента, рѣшительно не доходили причины, за-
ставившія меня выбрать то или другое слово. Впрочемъ словъ
было такъ много, и они были такъ перемѣшаны, что предуста-
новленный мною планъ изслѣдованія совершенно терялся въ ихъ
массѣ.
§ 79. Мною записано и изслѣдовано: 628 односложныхъ, 627
двусложныхъ и 122 трехсложныхъ, а всего 1377 словъ. Несмотря
однако на такую массу матерьяла, изслѣдованіе количественныхъ
отношеній русскихъ гласныхъ не можетъ считаться закончен-
нымъ, уже хотя бы по одному тому, что всѣ наблюденія были
произведены надъ однимъ человѣкомъ. Да и нѣкоторыя подроб-
ности отдѣльныхъ вопросовъ не разработаны съ надлежащей
полнотой. Намѣчены лишь нѣкоторые главные пункты—дальнѣй-
шая работа должна явиться результатомъ коллективнаго труда
какой нибудь лабораторіи, подобно аналогичнымъ измѣритель-
нымъ работамъ въ области химіи, физики и т.п.
О записывающихъ аппаратахъ.
§ 80. Запись производилась на большомъ регистрирующемъ
аппаратѣ лабораторіи экспериментальной фонетики въ College
de France, приводимомъ въ дѣйствіе турбиной. Его изображеніе
и краткое описаніе см. Rousselot II, p. 1166* Его отличный вѣр-
ный ходъ позволялъ записывать камертонную кривую одинъ
разъ для цѣлаго листа записей при условіи непрекращенія хода
барабана. Изъ этой камертонной кривой вырѣзался маштабъ,
который и служилъ для измѣренія всѣхъ кривыхъ даннаго листа.
Записывалось всегда три синхронистическихъ кривыхъ, изъ
которыхъ одна регистрировала измѣненія въ токѣ воздуха, выходя-
щемъ изо рта и собираемомъ небольшимъ амбушюромъ; другая
записывала колебанія гортани, воспринимаемый капсулой Rous-
selot, а третья—колебанія столба воздуха, выходящаго изъ носа.

Подобная тройная запись обуславливала, во-первыхъ, взаимный
контроль разныхъ кривыхъ, во-вторыхъ, увеличивала число опор-
ныхъ пунктовъ для отдѣленія фонемъ другъ отъ друга и въ
третьихъ, давала болѣе полную картину механизма произноше-
нія данныхъ словъ. Все это съ избыткомъ вознаграждаетъ из-
лишній трудъ, связанный съ полученіемъ и изслѣдованіемъ 3-ей
синхронистической кривой.
Записывают i e барабанчики Маррея имѣли тѣ усовершенство-
ванія, которыя внесены въ нихъ Rousselot и описаны имъ въ Prin-
cipes И, p. 1162, т. е. діаметръ ихъ былъ малъ, особенно у тѣхъ,
которые служили для записи музыкальныхъ колебаній: онъ рав-
нялся всего 12,5 mm.; барабанчикъ, служившій для записи измѣ-
неній въ столбѣ воздуха, выходящемъ изо рта, имѣлъ 23 mm.
въ діаметрѣ.
Все лишнее изъ монтажа барабанчиковъ устранено. Пишущій
рычажокъ состоитъ просто изъ травяной соломинки съ прикрѣ-
пленнымъ къ ней золотымъ перышкомъ; она надѣта на булавку,
вращающуюся со своей перпендикулярной осью въ неподвижно
укрѣпленной вилочкѣ. Сочлененіе мембраны съ рычажкомъ
устраивается изъ тоненькой мѣдной проволочки, самымъ прими-
тивнымъ, но вполнѣ достигающимъ цѣли образомъ. Записываю-
щіе барабанчики были соединены съ воспринимающими аппара-
тами короткими каучуковыми трубками одинаковой длины.
Что касается воспринимающихъ аппаратовъ, то они состояли
изъ обыкновеннаго аллюминіеваго амбушюра, неплотно прижимав-
шагося въ верхней его части ко рту во избѣжаніе чрезмѣрнаго
увеличенія воздушнаго давленія въ барабанчикѣ. Ничего не имѣя
въ принципѣ противъ открытой передачи E. Meyer'а, я не видѣлъ
однако причинъ прибѣгать къ этой нѣсколько болѣе сложной
установкѣ, такъ какъ получавшіяся кривыя не уступали кривымъ,
сообщоннымъ Meyer'омъ.
Что касается гортанной капсулы Rousselot, то въ виду того
что она значительно измѣнена имъ, нужно сказать нѣсколько словъ
объ ея устройствѣ: она представляетъ изъ себя эллиптическую
кюветочку, выгнутую по формѣ гортани, снабжонную выводящей
трубкой и покрытую каучуковой мембраной, которая не должна
быть черезчуръ натянута. Необходимой принадлежностью этой
гортанной капсулы является эластическій, туго завязанный гал-

стукъ* которымъ она поддерживается у щитовиднаго хряща.
Другимъ, не менѣе важнымъ условіемъ достиженія хорошихъ ре-
зультатовъ является подходящій маленькій записывающій бара-
банчикъ, чувствительный къ музыкальнымъ колебаніямъ и снаб-
жонный достаточно длиннымъ рычажкомъ, и наконецъ извѣстная
скорость вращенія регистрирующая цилиндра.
Удачное комбинировать всѣхъ этихъ условій не всегда
удается сразу, а потому работа съ гортанной капсулой Rousse-
lot требуетъ предварительныхъ опытовъ; но разъ налаженная
для опредѣленнаго индивида, она дѣйствуетъ превосходно.
Носовая капсула, мною употреблявшаяся, не представляла рѣ-
шительно ничего особеннаго.
Объ опаздываніи регистраціи.
§ 81. Послѣ работъ Е. Meyer'а нельзя обойти молчаніемъ под-
нятаго имъ вопроса о запаздываніи регистраціи, такъ какъ его
разсужденія {Beiträge zur deutschen Metrik въ Neuere Sprachen,
VI, 216 ss.) хотя и содержатъ кое что спорное, какъ напримѣръ
не основанную на экспериментахъ критику Марейовскаго опре-
дѣленія скорости распространенія воздушнаго толчка въ трубѣ
опредѣленнаго діаметра, однако въ сути дѣла совершенно пра-
вильны: нужно дѣйствительно признать тотъ фактъ, что то или
другое измѣненіе въ положеніи органовъ не всегда абсолютно
совпадаетъ во времени съ соотвѣтственнымъ движеніемъ пишу-
щаго рычажка, т. е. иначе говоря, что регистрація движеній ор-
гановъ совершается съ нѣкоторымъ опозданіемъ.
Это опозданіе неизбѣжно по условіямъ воздушной регистра-
ціи движеній и зависитъ 1) оттого, что измѣненія въ давленіи
воздуха требуютъ времени для его распространенія и 2) оттого,
что отдѣльныя части записывающаго барабанчика въ разныхъ
мѣстахъ имѣютъ много треній, а мембрана—опредѣленную упру-
гость: на ихъ преодолѣніе требуется опредѣленное количество
энергіи, a слѣдовательно и времени *). Такимъ образомъ
опаздываніе будетъ находиться въ прямой зависимости отъ длины
*) Болѣе подробно см. у Meyer'а.* Нужно только имѣть въ виду, что
при его расположеніи опыта, т. е. при вертикальномъ положеніи регистри-

каучуковой трубки, соединяющей амбушюръ съ записывающимъ
барабанчикомъ, и отъ силы тренія отдѣльныхъ частей. Затѣмъ,
при подъемахъ кривой, опаздываніе будетъ находиться въ прямой
зависимости отъ упругости мембраны и въ обратной—отъ пер-
воначальной силы воздушнаго толчка; при паденіяхъ кривой оно
будетъ находиться въ обратной зависимости отъ упругости
мембраны и отъ степени натяженія ея въ данный моментъ,
иначе говоря, отъ степени даннаго отклоненія пишущаго ры-
чажка.
Такъ какъ всѣ мои три записывающіе барабанчика были
снабжены каучуковыми толстостѣнными трубками одинаковой
длины и такъ какъ при контрольныхъ опытахъ, произведенныхъ
по общеизвѣстному методу, оказалось, что они работаютъ вполнѣ
синхронистично, то при моихъ записяхъ длину проводящей
трубки, треніе частей и упругость мембраны нужно считать по-
стоянными величинами, иначе говоря, факторы эти не оказали
никакого вліянія на окончательные результаты. Зато сила перво-
начальнаго воздушнаго толчка, а также отклоненіе пишущаго
рычажка измѣнялись отъ опыта къ опыту, и поэтому предста-
вляется крайне важнымъ опредѣлить размѣръ ошибки, вносимой
этими факторами. Что касается перваго изъ нихъ, то E. Meyer
далъ по. моему прекрасный и сравнительно простой методъ для
опредѣленія варьяцій опозданія въ зависимости отъ силы перво-
начальнаго толчка. Я примѣнилъ этотъ методъ, приспособивъ его
къ своей установкѣ. Сила толчка измѣрялась угломъ подъема
кривой. Эта сила въ моихъ- записяхъ колебалась отъ 78° (въ
среднемъ) при [p, t] до 24° при [g1]. Контрольные опыты по спо-
собу Meyer'а дали въ среднемъ запозданіе для толчка около
75°—0,44σ, а для толчка около 25°—0,69σ, т. е. запозданіе ре-
гистраціи колебалось въ моихъ записяхъ въ предѣлахъ 0,25σ и
такимъ образомъ не можетъ играть никакой роли, такъ какъ
„я считалъ лишь цѣлыя о. У Meyer'а варьяція эта была значи-
тельно больше (0,7σ), и это происходило вѣроятностъ того, что
рующаго цилиндра, вѣсъ различныхъ частей, лежащихъ на мембранѣ,
имѣлъ большое значеніе, но что при горизонтальномъ положеніи реги-
стрирующаго цилиндра и слѣдовательно при вертикальномъ положеніи
плоскости записывающаго барабанчика, онъ почти не играетъ никакой
роли, а потому мною былъ оставленъ безъ вниманія.

онъ употреблялъ- барабанчики слишкомъ большого діаметра, какъ
это уже указывалось Calzia въ La Parole, 1905, p, 37. Я попро-
бовалъ дѣлать опыты съ барабанчикомъ съ діаметромъ въ 47 mm.
и получилъ варьяцію почти въ цѣлую о.
Выше было мной указано, что минимальная въ среднемъ
сила первоначальнаго толчка встрѣчается при g' (24°). Это не
совсѣмъ такъ, потому что при n, n', m, m' эта сила4 зачастую
бываетъ много меньше. Но я тогда и не пользовался для опре-
дѣленія границъ между отдѣльными фонемами, Моментомъ под-
нятія кривой, показывающей измѣненіе тока воздуха, выходя-
щаго изо рта; для этого служила носовая кривая* на которой
уменьшеніе истеченія воздуха черезъ носъ было почти всегда
замѣтно. Впрочемъ и на первой кривой можно приблизительно
найти мѣсто прекращенія затвора, такъ какъ, если слѣдуетъ
гласная, то съ прекращеніемъ затвора на ней начинаются мел-
кіе зубчики голосовыхъ колебаній. Подробнѣе объ этомъ
дальше.
Что касается ошибокъ при паденіяхъ кривой, то Е. Мейеръ
не обратилъ на нихъ вниманія, да и мнѣ лишь теперь *) прихо-
дитъ въ голову, что опозданіе * регистраціи должно въ этомъ
случаѣ зависѣть отъ степени отклоненія пишущаго ры-
чажка, т. е. отъ степени растяженія мембраны. Слѣдовало-бы
конечно изслѣдовать эту зависимость экспериментальными, пу-
темъ; но простыхъ методовъ, насколько мнѣ это извѣстно, ни-
кѣмъ не указано, а то, что приходитъ мнѣ въ голову, требуетъ
конструирования довольно сложныхъ приборовъ, и у меня въ на-
стоящую минуту нѣтъ времени, чтобы заняться этимъ вопросомъ.
Впрочемъ, само собой разумѣется, что я обязанъ былъ бы про-
извести это изслѣдованіе, если бы мнѣ приходилось толковать мои
кривыя исключительно на основаніи моментовъ ихъ паденія. На
самомъ дѣлѣ этого не случалось, какъ будетъ видно изъ дальнѣй-
шаго: обыкновенно приходилось принимать въ разсчотъ и другія
данныя, и такъ какъ большого противорѣчія въ подавляющемъ
количествѣ случаевъ констатировать не приходилось, то можно
думать, что ошибка и въ этомъ мѣстѣ была невелика,- и въ зна-
*) Записи которыя лежатъ въ основѣ настоящей работы были сдѣ-
ланы мною весною 1908 г.

чительной степени терялась въ среднихъ арифметическихъ, такъ
какъ варьяціи въ степени отклоненія пишущаго- рычажка (въ
важныхъ для данной работы случаяхъ) зависѣли главнымъ обра-
зомъ отъ случайныхъ условій даннаго опыта, т. е. отъ степени
прижиманія амбушюра ко рту. Зависимости же этого отклоненія
отъ качествъ данной фонемы нельзя констатировать, по край-
ней мѣрѣ въ моихъ записяхъ, и во всякомъ случаѣ степень
отклоненія не зависѣла отъ того, будетъ ли данный гласный
узкій или широкій—фактъ крайне важный для выводовъ моего
изслѣдованія.
*
О толкованіи кривыхъ.
§ 82. Считаю необходимымъ подробно объяснить мое толко-
ваніе кривыхъ, такъ какъ полагаю, что едва ли не самымъ боль-
шимъ искусствомъ въ экспериментальной фонетикѣ является
толкованіе кривыхъ, умѣніе вычитать изъ нихъ все, что онѣ
даютъ. Въ этомъ умѣніи между прочимъ и состоитъ, по моему
мнѣнію, одна изъ самыхъ большихъ заслугъ Rousselot, хотя это,
можетъ быть, и не особенно замѣтно неопытному читателю его
«Principes».
§ 83. Начало гласнаго безъ предшествующаго согласнаго опре-
дѣляется крайне просто началомъ голосовыхъ вибрацій въ видѣ
мелкихъ зубчиковъ на лю-
бой изъ трехъ кривыхъ. Во
всѣхъ моихъ записяхъ всѣ
три кривыя оказывались
вполнѣ синхронистичными
въ этихъ случаяхъ (см.
фиг. 48).
§ 84. Начало гласнаго
послѣ b, b', d опредѣляется
моментомъ поднятія кри-
вой 8 *) т. е. началомъ взрыва (см. фиг. 49 и 70).
**
Фиг. 48. икъ [i-|k]]
*) Въ дальнѣйшемъ я буду называть кривую, получаемую отъ записи
тока воздуха, выходящаго изо рта—кривой Š (souffle), кривую, получае-
мую отъ записи колебаній гортанныхъ хрящей—кривой L (larynx) и кри-
вую, получаемую отъ записи носовыхъ колебаній—кривой N (nez).

Я полагаю, что въ данномъ случаѣ рѣшающимъ моментомъ
для воспріятія начала гласнаго является контрастъ между сдав-
лённымъ едва слышнымъ звукомъ во время смычки (Blählaut) и
полнымъ, хотя бы и не однороднымъ по качеству (переходные
звуки) звукомъ голоса при раскрытомъ ртѣ.
Фиг. 49. баса [bas]. Маштабъ годится болѣе или менѣе для
всѣхъ кривыхъ этого рода f кромѣ фиг. 69).
Что касается эксплозіи предыдущаго согласнаго, то я дол-
женъ подчеркнуть необходимость различать звукъ взрыва (Ex-
plosion) отъ переходныхъ звуковъ (Gleitlaute). Эти послѣдніе—не-
избѣжный результатъ перехода органовъ изъ одного положенія въ
другое, тогда какъ первый можетъ быть или не быть (онъ яв-
ляется необходимымъ характернымъ признакомъ лишь того
класса смычныхъ звуковъ, которые Sievers называетъ Sprenglaute)
и есть ничто иное какъ мгновенный ударный звукъ, происходя-
щій отъ сотрясенія съ силой раскрываемыхъ органовъ, которые
производятъ смычку. Если это такъ, то переходные звуки и
эксплозія могутъ быть и одновременны, и если рѣшить переход-
ные звуки относить къ длительности гласнаго (а практически
иначе и дѣлать нельзя, такъ какъ наши гласные часто на по-
ловину, а иногда и цѣликомъ состоятъ изъ однихъ переход-
ныхъ звуковъ (см. §§ 57—62),.то объ эксплозіи нечего и безпо-
коиться. Во всякомъ случаѣ она никоимъ образомъ не измѣ-
ряется скачкомъ кривой: вышина этого скачка пропорціональна
количеству выходящаго воздуха, а крутизна его—скорости вы-
ходящаго воздуха, a слѣдовательно и давленію, получившемуся
за затворомъ—къ длительности ударнаго шума онъ не имѣетъ
никакого отношенія.

Начало гласнаго послѣ p, p', t опредѣляется, точно также какъ
и послѣ *, b', d, моментомъ поднятія кривой S (см. фиг. 62, 67, 70).
Голосовыя колебанія на L и N начинаются большею частью одно-
временно со взрывомъ, иногда чуть позже. Въ среднемъ это опоз-
даніе для p и p' составляетъ 0,4σ, а для /—0,2σ, такъ что это опоз-
даніе можетъ быть отнесено на счотъ опозданія регистраціи и не-
достаточно точнаго опредѣленія первой вибрація съ малой амп-
литудой. Такимъ образомъ можно считать, что для ра, p'а и ta
начало голоса совпадаетъ со взрывомъ предшествующаго соглас-
наго, какъ это находимъ напримѣръ во французскомъ. Оправ-
дывать принятое мною дѣленіе не приходится, такъ какъ оно
слѣдуетъ тому же принципу, что и дѣленіе ba, V a, da (см.
выше).
Начало гласнаго послѣ ď опредѣляется болѣе рѣзкимъ подня-
тіемъ кривой S*. Дѣло въ томъ, что, какъ это видно на фиг. 50,
кривая S сначала слегка поднимается надъ линіей нуля и лишь
спустя >1 a болѣе рѣзко поднимается кверху. Легкое поднятіе
кривой S въ концѣ смычки показываетъ небольшую ассибиляцію
ď, которое является такимъ образомъ почти что [з'] и пред-
ставляетъ изъ себя начальную стадію бѣлорусскаго дз. Въ
остальномъ здѣсь нѣтъ никакого отличія отъ b, b', d-
Фиг. 50. дѣдъ [ďet].
Что касается g и g', то они колеблются между типомъ 6 и
типомъ ď, т. е. иногда при болѣе тщательномъ произношеніи
вовсе не ассибилируются, а иногда, при болѣе небрежномъ про-
изношеніи, ассибилируются слегка.
§ 85. Сказанное о ď справедливо во всей мѣрѣ и по отношенію
къ Z', которое является въ сущности почти что [ť] ср. фиг. 51 и 32;
£. колеблются, подобно g и g', между типомъ / и типомъ ť

и, пожалуй, послѣдній типъ, преобладаетъ (ср. фит. 52, 63 и 64).
Начало гласнаго послѣ t\ k> k опредѣляется такимъ образомъ,
точно также какъ и послѣ <ŕ, g, g', болѣе рѣзкимъ подъемомъ
кривое S. Но здѣсь дѣло значительно осложняется тѣмъ, что на-
чало голосовыхъ вибрацій значительно опаздываетъ по сравне-
нію съ моментомъ поднятія кривой S. Это запаздываніе въ сред-
Фиг. 51. mm [ťe].
немъ при ť равняется 1,3 σ, при к—1,4σ, а при k'—0,8σ. Запаз-
дываніе это настолько значительно, что ни въ коемъ случаѣ
не можетъ быть объяснено опозданіемъ регистраціи, максималь-
ная величина колебанія котораго опредѣлена мной приблизи-
тельно въ 0,25σ.
Фиг. 52, куса [KUSA].
*
Является вопросъ, можно ли относить къ гласному этотъ
глухой промежутокъ или его слѣдуетъ относить къ согласному
въ видѣ аспираціи. Такъ какъ я не слышу въ такихъ случаяхъ
аспираціи, т. е. шумнаго выхода воздуха, a скорѣе, если только
это не воображеніе, могу констатировать нѣкоторую паузу, то
отсюда можно бы заключить, что во время этого глухого про-
межутка голосовыя связки болѣе или менѣе сближены и только

ещо не напряжены въ достаточной мѣрѣ. Такимъ образомъ фи-
зіологически получилось бы нѣкоторое основаніе причислять,
данный глухой промежутокъ къ гласному, что я и буду дѣлать
въ дальнѣйшемъ. Правильность подобнаго образа дѣйствій под-
тверждается ещо и слѣдующимъ обстоятельствомъ: оказывается,,
что причисленіе этого глухого промежутка къ длительности го-
Фиг. 53. жать [žať].
лоса вовсе не удлиняетъ гласныхъ послѣ глухихъ согласныхъ, и
длительность гласныхъ, вычисленная такимъ способомъ, оказы-
вается одинаковой послѣ глухихъ и послѣ звонкихъ.
Во всякомъ случаѣ это опозданіе голоса вычислено мной:
для всѣхъ гласныхъ (см. §98), такъ что для полученія длитель-
Фиг. 54. заде [zat].
ности чистаго гласнаго безъ этого глухого начала достаточно'
вычесть одно число изъ другого.
Точно также и на тѣхъ же основаніяхъ, что и послѣ ťy
опредѣляется начало гласнаго послѣ г и č съ тою только раз-
ницей, что опозданіе голоса послѣ нихъ достигаетъ въ сред-
немъ 2σ (см. фиг. 32).
§ 86. Начало гласнаго послѣ m, rrí, n, ri не можетъ быть опре-
дѣлено по поднятію кривой S, такъ какъ токъ воздуха, идущій

черезъ ротъ, въ большинствѣ случаевъ слишкомъ слабъ, чтобы
сразу отклонить пишущій рычажокъ. Тѣмъ не менѣе и на кри-
вой S имѣются некоторый указанія для опредѣленія начала
гласнаго, а именно начало голосовыхъ вибрацій: во время смыч-
ки эти вибрацій конечно не могутъ попасть на кривую S, а
слѣдовательно ихъ появленіе свидѣтельствуетъ объ устраненіи
Фиг. 55. ems (ioms) [jot].
затвора (см. фиг. 31). Впрочемъ нужно замѣтить, что при очень
слабомъ затворѣ и на кривой S могутъ появляться легкія, едва
замѣтныя вибрацій (см. фиг. 35, второе /i'). Но лучше всего на-
чало гласнаго послѣ носовыхъ согласныхъ опредѣляется на кри-
вой N: раскрытіе рта, a слѣдовательно ослабленіе носового да-
ФИГ. 56. лютъ [ľut].
вленія всегда такъ или иначе выражается на этой кривой (см.
фиг. 34 и 35).
§ 87. Труднѣе всего опредѣляется начало гласнаго послѣ
спирантовъ. Послѣ о, v', z, z\ ž, /', У начало гласнаго опредѣ-
ляется болѣе или менѣе рѣзкимъ подъемомъ кривой S (см.
фиг. 53—56). Хотя при спирантахъ и нѣтъ полной смычки, од-
нако имѣющееся звукообразующее сближеніе даже при звонкихъ
спирантахъ пропускаетъ, повидимому, въ единицу времени меньше

воздуха, нежели звучащая гортань, а поэтому вмѣстѣ съ прекра-
щеніемъ сближенія, т. е. съ увеличеніемъ отверстія во рту, вы-
ходитъ тотъ избытокъ воздуха, который накопился позади
суженія. Ясное дѣло, что съ прекращеніемъ сближенія, а следо-
вательно съ началомъ рѣзкаго поднятія кривой S, прекращается
и характерный шумъ согласнаго и что этотъ моментъ можно
Фиг. 57. ломъ [lom).
считать началомъ гласнаго. Затрудненіе лежитъ въ томъ, что
отверстіе въ мѣстѣ сближенія увеличивается понемногу, и иногда
является невозможнымъ опредѣлить моментъ прекращенія сбли-
женія. Здѣсь приходитъ на помощь второй признакъ—появленіе
на S голосовыхъ вибрацій большей амплитуды: внѣ рта ампли-
туда голосовыхъ колебаній при маленькомъ отверстій должна
Фиг. 58. фа [fa], см. таблицу IV.
быть меньше, чѣмъ при открытомъ ртѣ (см. фиг. 65). Что ка-
сается одновременнаго пониженія кривой 'L (которое тоже мо-
жетъ служить въ данномъ случаѣ опорнымъ пунктомъ), то оно зави-
ситъ отъ того, что гортань перестаетъ такъ вдавливаться въ гор-
танную капсулу, что въ свою очередь находится, вѣроятно, въ связи
съ уменьшеніемъ давленія въ надставной трубѣ, являющейся во
время сближенія или затвора во рту закрытымъ со всѣхъ сто-

ронъ пространствомъ, особенно при звонкихъ звукахъ, когда
голосовая щель сужена (см. фиг. 53, 54).
То-же относится и къ согласному í, но нужно отмѣтить,
что въ виду крайне вокальнаго характера этого согласнаго его
не всегда бываетъ возможно отдѣлить отъ гласнаго (см* фиг. 57).
Начало гласнаго послѣ f9 f, s, s', č, x, x' опредѣляется, точно
Фиг. 59. maps [šor], см. таблицу IV.
также какъ и послѣ звонкихъ спирантовъ, моментомъ болѣе
рѣзкаго подъема кривой S (см. фиг. 58—60).
Зато второй признакъ—появленіе вибрацій большей ампли-
туды—отпадаетъ, такъ какъ голосовыя колебанія начинаются
послѣ этихъ согласныхъ со значительнымъ опозданіемъ и между
концомъ согласнаго и началомъ* голоса имѣется нѣкоторый
Фиг. 60. хате fxatj, см. таблицу IV.
глухой промежутокъ: послѣ š—въ 1,8σ, послѣ /—1,5σ, послѣ 5—
въ 1,3 σ, послѣ x—1,2σ, послѣ s'—1,1σ, послѣ /'—0,7σ, a послѣ
x'—въ 0,5σ (среднія для š, f, f, x, x' выведены на основаніи
очень малаго числа случаевъ).
Я причисляю этотъ глухой промежутокъ по тѣмъ же соображе-
ніямъ, которыя изложены въ § 85 по поводу ť, jfr, къ гласному.

§ 88. Начало гласнаго послѣ r и r' опредѣляется моментомъ по-
слѣдняго рѣзкаго подъема кривой S (см. фиг. 61 и 68) и появленіемъ
на ней вибрацій большей амплитуды, хотя этотъ послѣдній при
знакъ и не всегда бываетъ вполнѣ надеженъ, такъ что къ
нему приходится прибѣгать лишь въ крайнихъ случаяхъ, за не-
имѣніемъ перваго.
Фиг. 61. pyós [rup].
Характерными для моего r и r' являются вибрацій напря-
женнаго конца языка, во время которыхъ щель поперемѣнно то
суживается, то расширяется. Начало послѣдняго расширенія (на
кривой—начало послѣдняго рѣзкаго подъема кривой), т. е. мо-
ментъ, когда конецъ языка, потерявъ свою характерную упру-
гость, уже болѣе не возвращается въ положеніе, которое сужало
Фиг. 62. пырять [paťaťj.
(или закрывало, хотя это и не необходимо) отверстіе—этотъ
моментъ я и считаю концомъ г (г') и началомъ гласнаго.
Что касается появленія голосовыхъ колебаній большей амплитуды,
то причина этого была указана выше, здѣсь же слѣдуетъ лишь
прибавить, что такія колебанія появляются на каждомъ подъемѣ
кривой S. сколько бы ни было эровыхъ вибрацій, какъ это и

слѣдуетъ ожидать. Въ абсолютномъ началѣ у меня бываетъ
1—2 вибрацій; между гласными всегда—1 (см. фиг. 62).
§ 89. Уже Е. Meyer'омъ было отмѣчено, что при £ передъ взры-
вомъ замѣчается на кривой L нѣсколько слабыхъ вибрацій, ко-
торыя покрываютъ весь глухой промежутокъ, называемый имъ
аспираціей.
Фиг. 63. капе [кар], см. таблицу IV.
E. Meyer толкуетъ ихъ, какъ голосовыя вибрацій; къ сожа-
лѣнію, его объясненіе невозможно критиковать, такъ какъ онъ
не даетъ своихъ кривыхъ. Какъ видно изъ фиг. 63 и 64, то же самое
замѣчается и въ моихъ записяхъ, и не только при но и при x
(при .v легкая волнистость заполняетъ почти все время сближенія,
Фиг. 64. ките \к\ ч t].
(см. фиг. 60). Хотя и очень соблазнительно видѣть въ этихъ вибра-
ціяхъ зародыши голосовыхъ колебаній, такъ какъ это могло бы
бросить свѣтъ на нѣкоторыя явленія исторической фонетики (напр.
итальянское golfo < греч. κόλπος), однако мнѣ кажется болѣе
правильнымъ объяснять эти колебанія, какъ сотрясенія небныхъ
дугъ, подъ напоромъ проходящаго воздуха, передающіяся черезъ

фаринксъ гортани въ ея цѣломъ. Во всякомъ случаѣ это не на-
стоящія голосовыя вибрацій, какъ это видно изъ кривыхъ, и
кромѣ того онѣ появляются лишь во время сближенія, а не зат-
вора заднеязычныхъ согласныхъ. По крайней мѣрѣ на моихъ
кривыхъ онѣ появляются или съ того момента, когда кривая S
едва замѣтно начинаетъ подниматься надъ линіей нуля, или
непосредственно передъ этимъ моментомъ; но ясно, что через-
чуръ слабый токъ воздуха или вовсе не регистрируется, а если
регистрируется, то съ большимъ опозданіемъ, такъ что трудно
думать, чтобы вибрацій, имѣющіяся на моихъ кривыхъ, прихо-
дились на время затвора. A такъ какъ Meyer работалъ съ очень
большимъ барабанчикомъ, мембрана котораго была вѣроятно
очень инертна, то позволяю себѣ подозрѣвать, со всякими ко-
нечно оговорками, что его вибрацій при k имѣютъ то же про-
исхожденіе, что и у меня.
§ 90. Конецъ гласнаго въ абсолютномъ исходѣ опредѣляется
концомъ вибрацій на той кривой, которая имѣетъ ихъ дольше
всего: хотя по большей части показанія кривыхъ и въ этомъ
случаѣ совпадаютъ (см. фиг. 51 и 58), однако затуханіе ко-
лебаній происходитъ такъ постепенно, что часто бываетъ трудно
опредѣлить ихъ конецъ. Въ особенности это относится къ кри-
вой L. Затрудняюсь указать причину этого явленія. Можно бы
предположить, что къ концу гласнаго голосовая щель расши-
ряется, какъ это показываетъ поднятіе кривой S (см. фиг. 51) и что
поэтому, хотя отдѣльные воздушные пуфы (выраженіе Scriptur'a) и
продолжаются, однако они уже не вызываютъ такого сотрясены
хрящей, такъ какъ больше нѣтъ первоначальной разницы въ
давленіи подъ и надъ гортанью. Зачастую впрочемъ (какъ
напримѣръ фиг. 31) и кривая S бываетъ въ этомъ отноше-
ніи неудовлетворительна, и наилучшей является N — причиной
является вѣроятно назализація конца гласныхъ въ абсолютномъ
исходѣ.
§ 91. Конецъ гласнаго передъ смычными (кромѣ носовыхъ) харак-
теризуется довольно рѣзкимъ (въ большинствѣ случаевъ) спу-
скомъ поднятой кривой S и прекращеніемъ на ней голосовыхъ
вибрацій (см. фиг. 48, 50, 53, 56, 60, 63, 70) Въ тѣхъ случаяхъ,
когда кривая S мало поднята, а потому рѣзкаго паденія нѣтъ,
опредѣленіе конца гласнаго крайне затруднено и основы-

вается главнымъ образомъ на второмъ указанномъ признакѣ
(см. фиг. 67).
Согласно принятому мной принципу всѣ переходные звуки
относились къ гласному, а потому конецъ его опредѣлялся на-
ступленіемъ смычки. Рѣзкое же паденіе кривой и свидѣтель-
ствуетъ о наступившемъ затворѣ (или сближеніи). Совпаденіе
этого признака со вторымъ является гарантіей вѣрности толко-
ванія. Впрочемъ нельзя отрицать того, что иногда гласный могъ
быть мной немного сокращонъ, т. е. что конечные моменты экс-
курсіи органовъ произношенія для согласнаго были отнесены къ
послѣднему. Полагаю однако (на основаніи сравненія перваго и
второго признака), что Даже въ тѣхъ случаяхъ, когда такое со-
кращеніе имѣло мѣсто, оно не превышало 0,5σ, a въ среднемъ
оно значительно меньше. Вѣрность толкованія подтверждается
ещо и тѣмъ обстоятельствомъ, что граница, проводимая мной
по вышеуказаннымъ признакамъ, въ громадномъ большинствѣ
случаевъ совпадала съ довольно замѣтнымъ увеличеніемъ ампли-
туды голосовыхъ вибрацій на N (и отчасти на L, гдѣ это не такъ
ясно), что по моему происходитъ вслѣдствіе прекращенія воз-
можности распространенія голосовыхъ вибрацій (пуфовъ) въ
пространство. Голосовыя вибрацій, какъ это видно изъ сообщен-
ныхъ кривыхъ (ср. хотя-бы фиг. 48 и 61), продолжались на L и
N послѣ затвора и при глухихъ согласныхъ, т. е. начало глу-
хихъ смычныхъ согласныхъ было звонкимъ въ разной мѣрѣ въ
зависимости отъ качества предшествующаго гласнаго. Подробнѣе
объ этомъ ниже.
§ 92. Конецъ гласнаго передъ носовыми, кромѣ тѣхъ же призна-
ковъ на кривой S, которые были указаны для прочихъ смыч-
ныхъ, но которые часто бываютъ недостаточны въ виду слабаго
паденія, опредѣляется главнымъ образомъ по кривой N или уве-
личеніемъ амплитуды колебаній, или легкимъ повышеніемъ, про-
исходящимъ отъ прорыва воздуха въ носъ (см. фиг. 32—35).
§ 93. Конецъ гласнаго передъ спирантами опредѣляется болѣе
или менѣе рѣзкимъ пониженіемъ кривой S. Такъ какъ передъ глу-
хими спирантами эти моменты въ громадномъ большинствѣ слу-
чаевъ совпадаютъ съ прекращеніемъ голосовыхъ вибрацій на L и
N, то отдѣленіе можетъ быть сдѣлано довольно точно (см. фиг. 49,
52, 67). Что касается звонкихъ спирантовъ, то приходится доволь-

ствоваться первымъ признакомъ, a кромѣ того уменьшеніемъ ам-
плитуды голосовыхъ вибрацій на S (см. фиг. 65). Впрочемъ иногда,
какъ это особенно часто случалось при /\ отдѣленіе было не-
возможно (фиг. 66). Наконецъ, отдѣленіе было никогда невоз-
можно при ł и у, имѣющихъ въ концѣ слоговъ рѣшительно во-
кальный характеръ (см. фиг. 33).
Фиг. 65. рыжа́къ [rəzak].
§ 94. Конецъ гласнаго передъ r и r'' характеризуется рѣзкимъ
спускомъ кривой S и исчезновеніемъ или по крайней мѣрѣ умень-
шеніемъ на ней голосовыхъ вибрацій (см. фиг. 59). Если сравнить
такимъ путемъ опредѣленное начало г, г' съ r, ŕ въ абсолютномъ
началѣ, то можетъ показаться, что большая часть его отнесена у
меня къ предыдущему гласному. Но поскольку однако характер-
Фиг. 66. тюль |ťuľl.
нымъ для моего г является вибрированіе языка, постольку всѣ
моменты предшествующіе установленію перваго сближенія, должны
считаться переходными и, согласно принятому мной принципу, от-
носиться къ гласному. Изъ измѣреній оказалось, что длитель-
ность такъ опредѣленнаго гласнаго передъ г въ среднемъ вполнѣ
соотвѣтствуетъ длительности гласнаго передъ прочими спиран-
тами.

Что г собственно является спирантомъ, при которомъ на-
пряженный конецъ языка дрожитъ подъ напоромъ проходящаго
воздуха, я уже указывалъ по поводу работы Фринты (Изв. Отд. XV
кн. I,); и конечно дѣло нисколько не измѣняется отъ того,
что языкъ при своихъ вибраціяхъ можетъ иногда слегка задѣ-
вать твердое нёбо. Большій или меньшій спирантный шумъ
всегда сопровождаетъ г, и въ зависимости отъ него говорятъ о
менѣе или болѣе вокальномъ характерѣ г.
§ 95. Отдѣлъ этотъ вышелъ нѣсколько длиненъ, но вѣдь
искусство экспериментатора въ значительной степени, какъ было
сказано, состоитъ въ умѣніи толковать полученныя кривыя, и
отъ правильности толкованія зависитъ успѣхъ всего изслѣд-
ованія. Поэтому я и считалъ своимъ долгомъ подробно объ-
яснить, какъ и почему я поступалъ въ разныхъ отдѣльныхъ
случаяхъ. Насчотъ приведенныхъ кривыхъ долженъ сказать,
что онѣ не нарочно приготовлены для печати, a вырѣзаны
почти случайно изъ моихъ листовъ, такъ что являются болѣе
или менѣе средними по своей элегантности и точности. Къ
сожалѣнію, въ воспроизведеніи онѣ сильно пострадали, такъ
что не даютъ понятія объ оригиналахъ. На табл. IV я даю
нѣкоторыя изъ нихъ въ лучшемъ воспроизведеніи. Въ за-
ключеніе долженъ признать возможность, что во многихъ слу-
чаяхъ границы проведены не совсѣмъ точно, а иногда и оши-
бочно. Но во-первыхъ, сомнѣнія у меня бывали по большей части
въ предѣлахъ 0,25—0,5σ, а во-вторыхъ, надѣюсь, что и эти ошибки
исчезнутъ въ среднихъ арифметическихъ, такъ какъ источники
постоянныхъ ошибокъ были болѣе или менѣе предусмотрѣны.
Насколько однако толкованіе кривыхъ является деликатной вещью,
показываетъ тотъ фактъ, что по крайней мѣрѣ треть моихъ
записей я измѣрялъ три раза, всякій разъ мѣняя принципы дѣленія.
Что касается самаго способа измѣренія, то оно производи-
лось посредствомъ маштаба, вырѣзаннаго изъ камертонной кри-
вой. Камертонъ имѣлъ 200 v. d., такъ что я измѣрялъ съ точ-
ностью до 0,25σ. Имѣя однако въ виду невозможность через-
чуръ точныхъ опредѣленій разныхъ точекъ, я перевелъ всѣ свои
цифры въ цѣлыя сигмы, причомъ 0,5σ и меньше откидывалъ, а
больше 0,5σ принималъ за цѣлую.

Б. Результаты изслѣдованія.
I. Длительность ударенныхъ гласныхъ.
1. Въ односложныхъ словахъ.
а. Длительность голоса между глухими согласными.
*
§ 96. Прежде всего я позволю себѣ сопоставить нѣкоторыя дан-
ныя о длительности голоса, иначе говоря, голосообразующаго дѣй-
ствія голосовыхъ связокъ въ односложныхъ словахъ съ глухими
согласными, совершенно независимо отъ того, цѣликомъ ли от-
носится это дѣйствіе ко времени гласнаго или часть его прихо-
дится на начало слѣдующаго согласнаго.
Въ таблицѣ 9 приведены такимъ образомъ результаты измѣ-
реній продолжительности этого дѣйствія, поскольку оно отмѣ-
чено на кривыхъ L и N, причемъ С означаетъ смычный соглас-
ный, a S—щелинный.
*
ТАБЛИЦА 9.
Цифры таблицы не даютъ возможности сдѣлать какіе-либо
опредѣленные выводы относительно вліянія качества гласныхъ на
длительность голоса, такъ какъ разныя группы противорѣчатъ
другъ другу; такъ длительность голоса при / является наиболь-
шей (14,4σ, противъ наименьшей при а — 13,2σ) передъ смычными
и наименьшей (16,4σ, противъ наибольшей при e — 18σ) передъ
щелинными. Нужно впрочемъ отмѣтить и то, что нѣкоторыя среднія
вычислены на основаніи слишкомъ малаго числа измѣреній.

*
Зато совершенно ясно выступаютъ различія въ длительности
голоса въ зависимости отъ того, кончается ли слово на смычный
согласный, или на щелинный, или на гласный. Въ среднемъ она
равняется 13,8σ въ закрытыхъ слогахъ, оканчивающихся на
глухой смычный, 17,1σ въ закрытыхъ слогахъ, оканчивающихся
на глухой щелинный и 20,6σ въ открытыхъ слогахъ.
Хотя этотъ результатъ и кажется многимъ почему то со-
вершенно естественнымъ и понятнымъ, однако причина его да-
леко неясна, а понятность является въ значительной степени
мнимой. Въ дальнѣйшемъ я позволю себѣ предложить нѣкоторое
объясненіе этого факта въ связи съ данными о длительности
собственно гласныхъ, какъ я ее понимаю.
б. Длительность глухого начала.
**
§97. Но прежде чѣмъ перейти къ этому, я дамъ таблицу, пока-
зывающую длительность глухого начала въ односложныхъ сло-
вахъ послѣ разныхъ согласныхъ, въ дальнѣйшемъ причисленную
мною къ длительности самихъ гласныхъ.
ТАБЛИЦА 10.
Примечаніе. Жирныя цифры означаютъ среднія изъ болѣе чѣмъ
пяти измѣреній; остальныя приведены лишь ради полноты, на самомъ же
дѣлѣ имѣютъ мало значенія, такъ какъ выведены изъ слишкомъ малаго
числа случаевъ (5 и меньше): Сюда же относится и г, однако параллелизмъ
съ 2 и s показываетъ, что цифра въ данномъ случаѣ приблизительно
вѣрна.—Второй рядъ цифръ показываетъ среднюю силу первоначальнаго
толчка, измеренную степенью наклона подъема кривой S, т. е. угломъ
его къ линіи нуля (см. §81).— Третій рядъ показываетъ среднюю дли-
тельность глухого начала съ поправкой, внесенной по принятіи во вни-
маніе разницы въ опозданіи регистраціи. Поправка сдѣлана крайне при-
близительно, и эти цифры не имѣютъ большого значенія.

Средняя длительность глухого начала для всѣхъ записанныхъ
мною односложныхъ словъ съ начальнымъ глухимъ согласнымъ
равняется 0,8σ. Въ частности послѣ твердыхъ эта средняя дли-
тельность равняется 0,6σ, a послѣ мягкихъ—1 σ. Средняя длитель-
ность глухого начала при разныхъ гласныхъ (въ моихъ запи-
сяхъ) приведена между прочимъ въ таблицѣ 11.
в. Длительность гласныхъ.
§ 98. Въ таблицѣ 11 показана въ σσ средняя длительность раз-
ныхъ гласныхъ (въ опредѣленномъ въ §§ 83—88, 90—94 смыслѣ) въ
разныхъ положеніяхъ, а также средняя длительность звонкаго на-
чала слѣдующаго глухого смычнаго согласнаго послѣ разныхъ глас-
ныхъ (см. § 91) и наконецъ средняя длительность глухого начала.
У меня кромѣ того составлена другая,подробная таблица, показы-
вающая болѣе наглядно, какъ составились всѣ эти среднія изъ
отдѣльныхъ измѣреній; но она довольно сложна для воспроизве-
денія, а потому здѣсь не приводится *).
ТАБЛИЦА 11.
*) Подобныя таблицы у меня составлены и для таблицъ 12, 13, 16 и 18»

Примечаніе. Въ первомъ столбцѣ штрихъ передъ буквой означаетъ—
«послѣ палатализованной согласной». Среднія, полученныя изъ числа из-
мѣреній, большаго десяти, напечатаны жирнымъ шрифтомъ *); изъ десяти—
шести—обыкновеннымъ; изъ пяти и меньшаго—взяты въ скобки. Подъ
поправкой на глухое начало я разумѣю среднюю длительность его, отне-
сенную ко всѣмъ записаннымъ словамъ, какъ съ глухимъ, такъ и со
звонкимъ начальнымъ согласнымъ. Привожу ее для тѣхъ, которые пола-
гаютъ, что глухое начало не должно быть причисляемо къ гласному.
§ 99. Изъ этой таблицы прежде всего ясно видно, что при про-
чихъ равныхъ условіяхъ длительность гласныхъ является наимень-
шей передъ смычными; она нѣсколько больше передъ носовыми,
ещо больше передъ щелинными (считая въ этомъ числѣ /' и г) и
наконецъ является наибольшей въ абсолютномъ исходѣ.
Изъ того, что длительность гласнаго приблизительно одина-
кова, какъ передъ глухими щелинными, такъ и передъ звонкими
ľ г, можно заключить съ нѣкоторой вѣроятностью, что различія
въ количествѣ воздуха, потребнаго для слѣдующаго согласнаго,
не имѣютъ большого вліянія на длительность предыдущаго глас-
наго и что такимъ образомъ нѣтъ рѣшительно никакихъ осно-
ваній думать, что «спирантность» сама по себѣ является факто-
ромъ, удлиняющимъ предыдущій гласный. Скорѣй можно предпо-
ложить, что гласный передъ щелиннымъ имѣетъ естественную
длительность, которая сокращается передъ смычными. Справедли-
вость подобнаго взгляда подтверждается слѣдующими обстоятель-
ствами.
Какъ видно изъ 7-го столбца таблицы, начало слѣдующаго
глухого смычнаго является звонкимъ, послѣ а, о, e въ среднемъ
въ теченіе 1,1—1,4σ, a послѣ и, ы, i даже въ теченіе 2,7—3,7σ,
тогда какъ начало слѣдующихъ глухихъ щелинныхъ вовсе не
является звонкимъ **). Слѣдовательно смычка, происходя ещо во
время голосообразованія, какъ бы сокращаетъ гласный.
Дальше, разсматривая кривую S во время гласнаго передъ
щелинными, можно замѣтить (см. фиг. 31, 49, 52 и 67) значитель-
ный подъемъ ея, свидѣтельствующій объ усиленіи истеченія воз-
*) Среднее число измѣреній для каждой жирной цифры таблицы— 20,
(для глухого начала—больше).
**) На кривыхъ имѣется при щелинныхъ нѣкоторое разнообразіе въ
обѣ стороны, т. е. иногда голосъ кончается раньше начала спиранта
иногда позже—въ среднемъ цифры даютъ нуль.

духа, которое зависитъ очевидно отъ раскрытія голосовыхъ
связокъ къ концу голосообразованія; между тѣмъ такого сильнаго
подъема кривой S передъ смычными не наблюдается (см. фиг. 48,
50, 53—56, 60, 65, 67, 69; но ср. 63).
Раскрытіе голосовой щели *) имѣетъ слѣдствіемъ ослабленіе
силы голоса, такъ какъ часть воздуха уходитъ при этомъ, не
производя никакой работы, и такимъ образомъ гласный какъ
бы приходитъ къ своему естественному, постепенному концу,
тогда какъ гласный передъ смычными какъ бы насильственно
прекращается смычкой въ то время, когда голосъ ещо не на-
чинаетъ ослабѣвать.
Фиг. 67. пытавъ [pata f].
Различіе это сводится такимъ образомъ къ различію, назы-
ваемому Sievers'омъ «schwach und stark geschnittener Akzent». Это
различіе при нѣкоторой фонетической дрессировкѣ можно замѣ-
тить и слухомъ, сравнивъ напримѣръ, раде и расъ или ещо лучше—
пить и пивъ. Русское питъ въ этомъ отношеніи нѣсколько на-
поминаетъ нѣмецкія mit, ritt англійское bit и т. д., только
гласные и ихъ длительность немного разные. Если все это такъ,
то я думаю, не трудно объяснить то значительное сокращеніе
голосообразующаго дѣйствія голосовыхъ связокъ передъ смыч-
ными, которое было констатировано ещо въ § 96.
Въ самомъ дѣлѣ, смычка во рту при закрытомъ носѣ, вообще
говоря, дѣлаетъ образованіе голоса въ концѣ концовъ не-
возможнымъ, какъ въ этомъ можетъ каждый убѣдиться, попро-
*) Это предразсудокъ, будто голосъ можетъ получаться лишь при
закрытой голосовой щели, Простые эксперименты доказываютъ его воз-
можность и при болѣе или менѣе (конечно не СОВСЕМЪ) раскрытыхъ голо-
совыхъ связкахъ. О «lufterfüllte Stimme» ср. Jespersen, Lehrbuch, § 108.

*
бовавъ протянуть хотя бы * или g. И это вполнѣ понятно, если
вспомнить, что весь механизмъ голосообразованія покоится на
разницѣ въ давленіи подъ голосовыми связками и надъ ними.
Какъ только устанавливается равновѣсіе, такъ голосообразо-
ваніе прекращается, а ясное дѣло, что чѣмъ уже выходное от-
верстіе, тѣмъ скорѣе можетъ получиться это равновѣсіе, и оно
получается очень скоро при закрытой полости рта. Такимъ
образомъ голосообразованіе затрудняется болѣе всего при слѣ-
дующихъ смычныхъ, тѣсно примыкающихъ къ гласному, и вовсе
не затрудняется въ абсолютномъ исходѣ. Такъ какъ, вообще го-
воря, мы тратимъ на отдѣльные элементы рѣчи въ среднемъ
одно и то же привычное количество энергіи (это мой постулатъ),
то, поскольку это не вызываетъ протестовъ сознанія, т. е. по-
скольку не затрудняется апперцепція акустическихъ результатовъ,
всякія сопротивленія вызываютъ не усиленіе энергіи, а лишь
сокращеніе длительности того, что трудно дѣлать. Благодаря
этому голосообразованіе передъ смычными сокращается.
Поведеніе носовыхъ, какъ мнѣ кажется, увеличиваетъ вѣро-
ятность моихъ объясненій: они присоединяются по типу чистыхъ
смычныхъ, т. е. при «stark geschnittener Akzent»; однако дли-
тельность гласныхъ передъ ними значительно больше, чѣмъ
передъ чистыми—въ среднемъ при в, о, а, e почти на 2σ. Оче-
видно, благодаря открытому проходу въ носъ, носовые не мѣшаютъ
голосообразованію, какъ въ этомъ каждый можетъ убѣдиться
попробовавъ протянуть n или т. Если мы прибавимъ длитель-
ность звонкаго начала, которое я и понимаю какъ слѣдствіе
«stark geschnittener Akzent», къ длительности гласныхъ передъ
носовыми, то получимъ для а—16,6σ, для о—17,1 σ, для и—16σ
и для e—16,7σ —цифры уже очень близкія къ длительности
гласныхъ передъ спирантами.
Длительность ы и / передъ носовыми однако лишь чуть
больше длительности ихъ передъ чистыми смычными. На первый
взглядъ это можетъ показаться страннымъ; но если вспомнить
констатированный всѣми фонетиками и подтверждаемый исторіей
языковъ фактъ, что при узкихъ гласныхъ мягкое нёбо стоитъ
выше всего и что они хуже всего назалируются, станетъ яснымъ,
что при этихъ гласныхъ носовые должны дѣйствовать сокра-
щающимъ образомъ на предыдущіе гласные болѣе или менѣе

подобно чистымъ смычнымъ. Но почему же при и результаты не
аналогичны? Здѣсь слѣдуетъ имѣть въ виду отмѣченное мною
въ § 43 крайне невысокое положеніе языка при моемъ и: оно
конечно не high, a можетъ и не mid въ естественно произно-
симыхъ словахъ—оно болѣе или менѣе узкое съ точки зрѣнія
губъ и широкое съ точки зрѣнія языка.
Принимая длительность гласныхъ передъ щелинными и пе-
редъ /' и г за нормальную, я думаю, правильнѣе всего объяснять
нѣкоторое увеличеніе этой длительности въ абсолютномъ исходѣ,
какъ результатъ постепенной, медленной, ничѣмъ не затрудняе-
мой рекурсіи органовъ произношенія.
§ 100. Далѣе изъ таблицы обнаруживаются различія длитель-
ности гласныхъ въ зависимости отъ ихъ качества. При этомъ
приходится различать три случая: 1) передъ смычными, 2) пе-
редъ щелинными и 3) въ абсолютномъ исходѣ.
1) Передъ смычными гласные а, о, e длительнѣе гласныхъ
и, w, /—приблизительно на 2,5σ. Различіе это такимъ обра-
зомъ совпадаетъ съ различіемъ открытыхъ и закрытыхъ глас-
ныхъ и очевидно находится съ нимъ въ тѣснѣйшей связи *).
Какъ извѣстно, Jespersen (см. Lehrbuch, § 187b) объясняетъ это
явленіе тѣмъ, что органамъ произношенія приходится дѣлать
при узкихъ гласныхъ меньшій путь для закрытія прохода. Однако,
это объясненіе едва-ли приложимо въ данномъ случаѣ, такъ
какъ не ясно, какое сокращеніе пути имѣютъ органы при іру
ыр, ut и т. д. Если принять во вниманіе, что начало слѣдую-
щаго глухого смычнаго согласнаго является звонкимъ послѣ
гласныхъ первой группы въ теченіе—1,1—1,4σ, a послѣ гласныхъ
второй группы—въ теченіе 2,7—3,7σ, то станетъ яснымъ, что
сравнительная краткость узкихъ гласныхъ обуславливается нѣ-
сколько ранѣе наступающей при нихъ смычкой. Причина этого
*) Что о, не отличается отъ а, является совершенно понятнымъ,
такъ какъ въ русскомъ это крайне открытый гласный. Съ e дѣло не
обходится такъ благополучно: въ русскомъ имѣются послѣ мягкихъ два e,
изъ которыхъ одно во всякомъ случаѣ крайне узкое. Казалось бы, что
длительность его должна быть значительно меньше, чѣмъ длительность а.
Однако имѣющіяся у меня цифры вовсе не подтверждаютъ этого. Правда,,
ихъ слишкомъ мало (всего 6 измѣреній) для какихъ либо заключеній
особенно, если имѣть въ виду осложняющій факторъ «мягкости» преды-
дущаго согласнаго.

заключается, повидимому, въ томъ, что смычка послѣ гласныхъ
второй группы является значительно болѣе энергичной.. Чтобы
убѣдиться въ этомъ, я бралъ между губами плоскую губную
капсулу, соединенную съ записывающимъ барабанчикомъ *) и
произносилъ слоги: ар, ір. При первыхъ попыткахъ я ощутилъ,
что произношеніе ар мало чѣмъ затрудняется, тогда какъ произ-
носить ір было неудобно: хотѣлось побольше сжать губы, а
капсула оказывала сопротивленіе. Это субъективное наблюденіе,
подтвержденное однимъ моимъ непредупрежденнымъ знакомымъ,
само по себѣ было бы достаточно; но мнѣ хотѣлось дать на-
глядное для другихъ подтвержденіе факта, и я сталъ упражняться
произносить слова—kakápa, kakipa**) съ капсулой между губами,
дѣлая нормальныя для каждаго изъ нихъ движенія. Въ концѣ
концовъ мнѣ удалось привыкнуть къ этому, и вотъ полученныя
среднія изъ 11 опытовъ: записывающее перо поднималось на
3,2 mm. при ар и на 4,1 mm. при ір. Это различіе въ степени
энергичности смычки зависитъ, по всей вѣроятности, отъ разли-
чія въ количествѣ выдыхаемаго въ единицу времени воздуха.
Какъ извѣстно, Roudet (La Parole, 1900, p. 202) констатировалъ,
что трата воздуха при узкихъ гласныхъ больше, чѣмъ при ши-
рокихъ. Является поэтому вполнѣ естественнымъ предположить,
что для устройства преграды въ первомъ случаѣ требуется
больше энергіи, чѣмъ во второмъ.
Однако, если сложить длительность отдѣльныхъ гласныхъ съ
длительностью соотвѣтственнаго звонкаго начала, то получатся
слѣдующія цифры:
а о и 'e ti 'i
14,6 15 13,5 15 13,8 14,8
Оказывается, что все же и, ы короче, чѣмъ а, о, e—при-
мѣрно на 1 а; зато 'i попадаетъ въ группу а. Разница эта однако,
настолько невелика, что неподкрѣпленная другими данными не
должна была бы останавливать на себѣ вниманіе. Но то же са-
мое оказывается и передъ щелинными и въ двусложныхъ сло-
вахъ (см. таблицу 12 въ § 103).
*) Само собой разумѣется, что соединяющая трубка была снабжена
вентилемъ.
**) Многосложный сочетанія были выбраны для большей опредѣлен-
ности въ распредѣленіи энергіи.

2) Распредѣленіе гласныхъ по длительности передъ щелин-
ными аналогично только что описанному: а, 0, e примѣрно на
2σ длиннѣе и и ы\ 7 подходитъ ближе къ группѣ а. Очевидно
въ обоихъ случаяхъ имѣется какая то общая причина, вліяніе
которой ясно сказывается, какъ только что было отмѣчено, и
въ двусложныхъ словахъ.
Во всякомъ случаѣ явленіе это находится въ той или другой
связи съ величиной глухого начала разныхъ гласныхъ: какъ
видно изъ таблицы, а, о, e имѣютъ самое большое глухое на-
чало; и, ы—самое маленькое; 7—ближе подходитъ къ группѣ а.
Если вспомнить однако, что глухое начало въ среднемъ значи-
тельно больше послѣ мягкихъ (см. § 97), то можно предположить,
что сравнительно большая длительность глухого начала / обязана
лишь мягкости предшествующаго согласнаго и что / такимъ
образомъ относится въ данномъ случаѣ, какъ и слѣдовало ожи-
дать къ группѣ узкихъ гласныхъ. Но трудно предположить, чтобы
небольшія различія въ длительности глухого начала сами по
себѣ могли быть причиной сравнительно большихъ колебаній
длительности гласныхъ. t Потому едва-ли не вѣрнѣе предполо-
жить, что и краткость глухого начала у узкихъ гласныхъ и
относительная краткость ихъ самихъ имѣютъ просто общую
причину.
Весьма возможно, что законъ, констатированный Е. Meyer'омъ
для англійскаго языка, справедливъ въ извѣстной степени и для
русскаго, т. е. что узкіе гласные являются сами по себѣ болѣе
краткими, такъ какъ на нихъ затрачивается сравнительно больше
энергіи (ср. опыты Roudet, о которыхъ упоминалось выше).
Сравнительно же большая длительность /, вѣроятно, должна
быть отнесена на вліяніе предшествующей мягкости *).
Большая энергичность узкихъ гласныхъ вліяетъ вѣроятно и
на уменьшеніе глухого начала въ томъ смыслѣ, что при болѣе
сильномъ токѣ воздуха органы—въ данномъ случаѣ голосовыя
связки — скорѣе мобилизируются. Такое объясненіе вполнѣ
умѣстно, такъ какъ опыты Roudet и Rousselot повидимому по-
казываютъ, что большее истеченіе воздуха при узкихъ гласныхъ
*) Нужно отмѣтить, что это послѣднее предположеніе является со-
вершенно необоснованнымъ и есть лишь констатированіе факта сопут-
ствованія.

зависитъ не отъ большаго раскрытіи голосовыхъ связокъ, a отъ
увеличенія давленія подъ ними.
Несоотвѣтствіе данныхъ таблицы 9 (§ 96) съ данными таб-
лицы 11 объясняется тѣмъ, что въ первой не было принято во
вниманіе глухое начало и не было отдѣлено звонкое начало
слѣдующаго согласнаго. Кромѣ того, данныя таблицы 9 являются
зачастую средними изъ сравнительно небольшого числа измѣ-
реній.
3) Что касается абсолютнаго исхода, то наблюдаемыя раз-
личія не даютъ основанія для какихъ либо выводовъ: самыми
краткими являются о и и. Самыми долгими а и 7, середину за-
нимаютъ ы и 'e. Можно предположить, что въ односложныхъ
словахъ, кончающихся на гласный, этотъ послѣдній имѣетъ
менѣе опредѣленную длительность.
*
§ 101. Изъ таблицы обнаруживается ещо одно важное обстоя-
тельство: гласные я, 0, и замѣтно длительнѣе послѣ мягкихъ,
чѣмъ послѣ твердыхъ. Объясненіе этого явленія очевидно: какъ
было констатировано въ § 58, гласные послѣ мягкихъ со-
гласныхъ начинаются среднеязычными «переходными звуками»
типа i—e, которые являются повидимому существеннымъ момен-
томъ для акустическаго воспріятія мягкости согласнаго передъ
гласными.
Для правильности этого воспріятія среднеязычный элементъ
долженъ быть повидимому настолько длителенъ, что при нор-
мальной длительности всего гласнаго онъ затруднялъ бы пра-
вильное воспріятіе качествъ самаго гласнаго, результатомъ чего
и является его удлиненіе.
То же ожидалось бы на первый взглядъ и при f, но такъ
какъ у насъ нѣтъ двухъ фонемъ e, то никакой опасности для
правильности воспріятія не имѣется, а потому оно и не удли-
няется. Наконецъ и самый «переходный элементъ» передъ e не
всегда налицо, напримѣръ въ тѣхъ случаяхъ, когда за e слѣ-
дуетъ мягкая согласная (см. § 61).
§ 102. Относительно вліянія звонкости или глухости предше-
ствующаго согласнаго на длительность гласнаго приходится выска-
заться отрицательно: всѣ сопоставленія или давали равенство,
или, что означаетъ то же самое, одинъ рядъ цифръ противо-
рѣчилъ другому.

2. Въ двусложныхъ словахъ.
§ 103. Результаты измѣренія гласныхъ въ двусложныхъ сло-
вахъ приведены въ таблицѣ 12 (см. стр. 137), гдѣ находитъ себѣ
полное подтвержденіе все сказанное по поводу односложныхъ
словъ, кромѣ одного обстоятельства (вліянія ľ и г), о которомъ
будетъ сказано ниже. *)
§ 104. Слѣдуетъ обратить кромѣ того вниманіе на тотъ
фактъ, что звонкое начало слѣдующаго смычнаго замѣтно ко-
роче въ конечномъ слогѣ, сравнительно съ начальнымъ.
Обращаютъ на себя вниманіе также и. различія въ длитель-
ности ударенныхъ гласныхъ въ начальномъ и въ закрытымъ ко-
нечномъ слогахъ: въ первомъ случаѣ они приблизительно на 1,5σ
длиннѣе. Однако различіе это наблюдается лишь передъ смыч-
ными и носовыми; передъ щелинными длительность гласныхъ въ
обоихъ случаяхъ примѣрно одинакова (само собой разумѣется,
что для начальнаго слога нужно принимать во вниманіе лишь
случай передъ глухими согласными). Причина этого явленія мнѣ
совершенно неясна. Едва ли его можно приписать закрытости
конечнаго слога: какъ видно изъ таблицы 13-й, въ трехсложныхъ
словахъ она не имѣетъ никакого вліянія.
§ 105. Далѣе нужно отмѣтить, что длительность гласнаго
1-го слога передъ двумя согласными**), изъ которыхъ первый—
глухой, зависитъ отъ качествъ второго согласнаго: если онъ
не/, г, Г, v, то предыдущій гласный значительно (примѣрно на За)
сокращается; если же вторымъ согласнымъ является одинъ изъ
только что упомянутыхъ, то длительность гласнаго приближается
къ нормальной. Если оба согласные звонкіе, то къ группѣ j, ľ,
г, v присоединяются и прочіе звонкіе спиранты, согласно дан-
нымъ предварительныхъ опытовъ—болѣе обширныхъ матерья-
ловъ у меня пока на этотъ счотъ не имѣется.
*) Мнѣніе Брока (Энцикл. слав. фил. 52, стр. 201), Finck'a (Phon.
St. \X = Die neueren Sprachen III) и раньше Шерцеля (ср. Lundell—
Etudes sur la prononciation russe. 1-е Partie, p. 134), что ударенное а
напримѣръ въ нога короче, чѣмъ въ дама, основано очевидно на вос-
пріятіи разнаго характера ударенія этихъ гласныхъ: въ первомъ случаѣ
нисходящаго (по силѣ), а во второмъ во всякомъ случаѣ не нисходящаго.
**) Я разумѣю здѣсь и такъ называемые долгіе согласные. Краткость
удареннаго гласнаго передъ долгими согласными была отмѣчена уже Шер-
целемъ (см. Lundell—Etudes sur la prononcitation russe. 1-е Partie, p. 135).

Причина подобнаго различія заключается вѣроятно въ бо-
лѣе или менѣе вокальной природѣ выше названныхъ согласныхъ.
Впрочемъ весь этотъ вопросъ требуетъ самостоятельнаго солид-
наго изученія въ связи съ вопросомъ о слогодѣленіи, a такъ
какъ послѣдній принадлежитъ къ запутаннѣйшимъ вопросамъ
фонетики, то я предпочитаю воздержаться пока отъ обобщеній,
легко могущихъ оказаться преждевременными, хотя и понимаю,
насколько они соблазнительны съ точки зрѣнія извѣстныхъ намъ
фактовъ исторіи языковъ.
§ 106. Наконецъ послѣднее, что приходится отмѣтить при раз-
смотрѣніи таблицы 12, это вліяніе глухости и звонкости послѣдую-
щаго согласнаго. Передъ звонкими длительность гласныхъ нѣ-
сколько больше, чѣмъ передъ глухими. Не вполнѣ подтвержда-
ющія этотъ фактъ цифры для i и и передъ смычными объяс-
няются очевидно недостаточнымъ количествомъ измѣреній. Нужно
замѣтить только, что r и l', которые въ закрытыхъ конечныхъ
слогахъ не отличаются, по вліянію на предыдущій гласный, отъ
глухихъ щелинныхъ, въ серединѣ слова относятся къ группѣ
звонкихъ согласныхъ. Совершенно особо стоитъ этимологическое ϳ ,
которое удлиняетъ предыдущій гласный на 7ϭ , тогда какъ прочіе
звонкіе спиранты удлиняютъ его всего лишь на 2ϭ .
Причина удлиняющаго вліянія звонкости лежитъ вѣроятно въ
томъ, что звонкіе согласные слабѣе, а потому короче соотвѣт-
ственныхъ глухихъ. Такъ, длительность глухихъ смычныхъ во
второмъ, неударенномъ слогѣ въ среднемъ — 10,8ϭ , звонкихъ смыч-
ныхъ — 8,5ϭ , глухихъ спирантовъ — 10,8ϭ , звонкихъ спирантовъ — 8,2,
l' — 8ϭ , r — 2ϭ . Длительность j нельзя измѣрить, такъ какъ на
кривыхъ его не видно.
Я попробовалъ измѣрить второй неударенный открытый слогъ
съ гласнымъ а, но съ разными щелинными; получились слѣдующія
среднія: съ глухимъ — 28ϭ , со звонкимъ — 25ϭ , съ r — 18,6ϭ и съ
j — 13,3ϭ . Складывая эти величины съ длительностями соотвѣт-
ственныхъ предыдущихъ гласныхъ, получаемъ слѣдующую таб-
личку:
а + глухой щелинный + — 18,9 + 28 = 46,9.
а + звонкій щелинный + — 21,2 + 25 = 46,2
a + r + — 21,2 + 18,6 = 39,8.
a + j + — 25,9 + 13,3 — 39,2.

Этими послѣдними цифрами легко объяснить и вышеупомя-
нутое различное поведеніе V и г въ концѣ словъ и въ серединѣ.
Средняя длительность перваго (если судить по длительности го-
лоса на кривой L) въ концѣ односложнаго слова равняется 10,2σ,
a длительность г и ŕ въ концѣ односложныхъ и двусложныхъ
словъ—около 8σ; г (и ŕ) въ концѣ словъ имѣетъ 2 или 3 пол-
ныхъ удара, а между гласными одинъ и тотъ крайне слабый,
какъ въ этомъ можно убѣдиться изъ сравненія фиг. 59 и 62.
Оказывается, что длина подобнаго двусложнаго слова есть
въ общемъ величина постоянная, въ предѣлахъ которой можетъ
быть различное распредѣленіе количества между отдѣльными эле-
ментами слова. Однако, при г и / сокращается и общая длина
словъ. Очевидно, что такія слова, какъ пара, пая (и особенно по-
ел ѣд нее) находятся на пути къ сокращенію въ односложныя слова.
Фиг. 68. рая |raæ|.
Дѣйствительно, если обратить вниманіе на фиг. 62, то ясно
видно, что отъ г осталось очень немного: оно вокализировалось,
какъ вокализируется г въ концѣ слога въ англійскомъ и во мно-
гихъ нѣмецкихъ говорахъ, и находится на пути къ полному исче-
зновеніи). Это нетрудно констатировать въ концѣ концовъ и
просто слухомъ. Такимъ образомъ слово напримѣръ para (пара)
находится наканунѣ превращенія въ раа > pa.
Что касается интервокальнаго j въ неударенномъ слогѣ, то
на кривыхъ (см. фиг. 68), какъ только что отмѣчено, его вовсе
не замѣтно, и дѣйствительно, въ нормальномъ, 'не усиленномъ
произношеніи его нѣтъ (см. § 67) *).
*) Этотъ «законъ» исчезновенія интервокальнаго у въ неударенномъ
слогѣ легче всего замѣтить передъ e или /': [bоь, bэьѵоь] (бой, боевой)
[vʌьna, vоьn] (война, воинъ) и т. д.

3. Въ трехсложныхъ словахъ.
§ 107. У меня имѣются данныя относительно длительности уда-
реннаго гласнаго въ трехсложныхъ словахъ лишь для а, но пола-
гаю, что и этого достаточно, такъ какъ взаимоотношеніе раз-
ныхъ гласныхъ вполнѣ освѣщено въ односложныхъ и двуслож-
ныхъ словахъ.
ТАБЛИЦА 13.
См. примѣчаніе къ таблицѣ 11.
Среднее число измѣреній для каждой жирной цифры — 27.
§ 108. Изъ таблицы 13-й явствуетъ, помимо уже извѣстнаго изъ
предыдущаго, что средній слогъ трехсложныхъ словъ отличается
наибольшей длительностью гласнаго передъ щелинными. Долженъ
однако признаться, что совершенно не вижу причины этого яв-
ленія.
§ 109. Кромѣ того слѣдуетъ подчеркнуть уже извѣстное изъ
таблицы 12-й обстоятельство, что конечный слогъ характери-
зуется особо краткимъ звонкимъ началомъ слѣдующаго смыч-
наго. Причина этого вѣроятно сводится къ уменьшеніи) энергіи
къ концу слова.

4. Сопоставленіе результатовъ.
§ 110. ТАБЛИЦА 14.
Примечаніе. Цифры 1, 2, 3 обозначаютъ число сло-
говъ въ словѣ.
ТАБЛИЦА 15.
Примѣчаніе. Цифры 1, 2, 3 обозначаютъ число сло-
говъ въ словѣ.
*
Въ таблицѣ 14-й сопоставлены нѣкоторыя цифры, взятыя изъ
предыдущихъ таблицъ, для показанія вліянія числа слоговъ на
длительность гласныхъ *). Оказывается, что фактъ сокращенія
длительности съ увеличеніемъ числа слоговъ въ словѣ, установ-
ленный Gregoire'омъ для французскаго, имѣетъ мѣсто и въ рус-
скомъ, но лишь начиная съ двусложныхъ словъ. Односложныя
стоятъ въ сторонѣ: передъ щелинными и въ абсолютномъ ис-
ходѣ они идутъ съ двусложными, a передъ смычными прибли-
•) Для односложныхъ и двусложныхъ словъ цифры взяты для глас-
ныхъ передъ глухими, въ трехсложныхъ—среднія, т. е. чуточку большія,
что однако, какъ видно изъ таблицы, не мѣшаетъ дѣлу*

жаются къ трехсложныхъ. Причина этого послѣдняго различія
лежитъ, вѣроятно, въ большей энергіи смычныхъ въ однослож-
ныхъ словахъ.
Уменьшеніе энергіи смычныхъ въ зависимости отъ числа
слоговъ ясно видно изъ таблицы 15, гдѣ показана длитель-
ность ихъ звонкаго начала: чѣмъ слово имѣетъ больше слоговъ,
тѣмъ звонкое начало короче.
II. Длительность неударенныхъ гласныхъ.
1. Въ двусложныхъ словахъ.
§ 111. ТАБЛИЦА 16.
См. примѣчаніе къ таблицѣ 11.
Среднее число измѣреній для жирныхъ цифръ—25.

Изъ таблицы 16-й мы прежде всего убѣждаемся, что все,
сказанное о факторахъ, вліяющихъ на длительность ударенныхъ
гласныхъ, вполнѣ -приложимо и къ неудареннымъ. Страннымъ
является лишь поведеніе ы въ начальномъ слогѣ: оно длительнѣе
передъ глухими, чѣмъ передъ звонкими. Можетъ быть это слу-
чайность, такъ какъ измѣреній было сдѣлано сравнительно
немного (по 6-ти).
§112. Далѣе оказывается, что въ начальномъ слогѣ, т. е. на
среднемъ уровнѣ, неударенное а чувствительно длиннѣе, чѣмъ
неударенныя », /, и. Самымъ краткимъ въ этомъ положеніи
повидимому является «, 7,5σ (по сравненію съ 8,4σ и 8,2σ для /и
и и) передъ смычными и 10,8σ (по сравненію съ 12,5σ и 12,2σ)
передъ щелинными. Едва-ли это совпаденіе результатовъ въ
обоихъ положеніяхъ можетъ быть объяснено случайностью; но
дать какое либо объясненіе этому явленію я не въ состояніи.
Точно также необъяснимымъ для меня является и фактъ
наибольшей краткости и въ слогѣ конечномъ закрытомъ (т. е.
на низшемъ уровнѣ): 6,6σ (противъ 7,5σ и 7,1а для ы и 7) передъ
смычными и 10,4σ (противъ 10,7σ и 11,3σ) передъ щелинными.
Впрочемъ оно ещо можетъ быть объяснено случайностью, судя
по составу отдѣльныхъ измѣреній.
Въ слогѣ конечномъ открытомъ, т. е. на среднемъ уровнѣ,
длительность /, и чувствительно меньше длительности a (въ
соотвѣтствіи съ начальнымъ слогомъ, тоже средняго уровня).
Длительность же ы приблизительно равняется длительности а,.
Причина этого вѣроятно психологическая: различія абсолютнаго
исхода играютъ важную морфологическую роль, ср.: карт-а
карт-ы, карт-у и т. п.; между тѣмъ, тогда какъ неударенное
и и і\е имѣютъ ясные признаки—первый губного сближенія, а вто-
рой— среднеязычнаго, неударенные а и ы легко смѣшиваются,
мало отличаясь другъ отъ друга; поэтому цѣль языкового общенія
заставляетъ искусственно удлинять неударенное ы для его яснаго
воспріятія. Этимологическія неударенныя—e и / не отличаются
другъ отъ друга по длительности, какъ показали измѣренія, въ
таблицѣ не приведенныя.
§ 113. Сравнивая неударенные ы, І\ и въ начальномъ слогѣ и въ
конечномъ закрытомъ (само собой разумѣется лишь передъ глу-
хими), т. е. на такъ называемыхъ среднемъ и низшемъ уров-

няхъ, мы видимъ, что въ среднемъ длительность этихъ глас-
ныхъ равняется: передъ смычными—7,8σ на среднемъ уровнѣ и 7.2σ
на низшемъ, a передъ щелинными—10,8σ на среднемъ уровнѣ и
10,7σ на низшемъ (см. таблицу 17) т. е. что они не различаются
по длительности на среднемъ и низшемъ уровняхъ.
ТАБЛИЦА 17.
§ 114. Звонкое начало короче въ конечномъ слогѣ, также
какъ и послѣ ударенныхъ гласныхъ.
Разница между ы и i (у перваго звонкое начало 0,6σ у вто-
рого 1,7σ) покоится, вѣроятно, на относительно большей узости
и опредѣленности артикуляціи неудареннаго /: вѣдь наше неударен-
ное ы произносится при самомъ нейтральномъ положеніи языка,
тогда какъ неударенное / требуетъ нѣкоторой положительной
работы, выведенія органовъ изъ состоянія покоя.
2. Въ трехсложныхъ словахъ.
§ 115. Результаты измѣренія неударенныхъ гласныхъ въ трех-
сложныхъ словахъ приведены въ таблицѣ 18.

ТАБЛИЦА 18.
См. примѣчаніе къ таблицѣ 11.
Среднее число измѣреній для каждой жирной цыфры—19.
Таблица 18 подтверждаетъ все извѣстное изъ предыдущаго,
и лишь цифра для неудареннаго а во второмъ слогѣ (средній
уровень) передъ щелинными представляется удивительной—9,5σ,
(по сравненію съ 9,4σ — длительностью того же гласнаго и
въ томъ же положеніи, но передъ смычными): слѣдовало бы
ожидать по крайней мѣрѣ около 11σ. Это настолько про-
тиворѣчитъ всему до сихъ поръ констатированному и даже
даннымъ той же таблицы 18, что я склоненъ заподозрѣть эту
цифру, на что имѣются основанія. Дѣло въ томъ что въ моихъ за-
писяхъ, сдѣланныхъ въ Парижѣ 4 года тому назадъ, не хватало
данныхъ для этой цифры, и я записалъ уже въ Петербургъ, въ
совершенно иной обстановкѣ, нѣсколько дополнительныхъ серій
словъ. Поэтому считаю вполнѣ возможнымъ, что здѣсь имѣемъ
дѣло съ какимъ либо случайнымъ отклоненіемъ, хотя конечно
и не рѣшусь это утверждать навѣрное, “тѣмъ болѣе что въ

другихъ случаяхъ эти дополнительныя серіи
дали результаты, вполнѣ подходящіе къ ста-
рымъ.
Въ общемъ изъ таблицы 18 слѣдуетъ,
что неударенное ы на низшемъ уровнѣ,
какъ и ожидалось, чувствительно короче во
всѣхъ положеніяхъ неудареннаго а на сред-
немъ уровнѣ. Абсолютный исходъ является,
какъ и всегда, положеніемъ наиболѣе благо-
пріятнымъ.
§116. Слѣдуетъ лишь отмѣтить различіе,
наблюдаемое въ третьемъ слогѣ, въ зависи-
мости отъ того, находится ли удареніе на
первомъ или на второмъ слогѣ слова: циф-
ры для перваго случая стоятъ передъ чер-
той, для второго—за чертой;. Удареніе на
первомъ слогѣ удлиняетъ гласный послѣд-
няго третьяго передъ смычнымъ и въ абсо-
лютномъ исходѣ. Это удлиненіе находится
вѣроятно въ связи съ ритмическимъ усиле-
ніемъ: f f ff t v но по совершенно непо-
нятной причинѣ оно не наблюдается передъ
щелинными (скорѣ№ можно констатировать
обратное; однако разница въ 0,7σ слишкомъ
незначительна для какихъ либо заключеній).
Впрочемъ весь этотъ вопросъ требуетъ ещо
спеціальнаго изслѣдованія, такъ какъ очень
возможно, чтем зависимости здѣсь гораздо
сложнѣе, чѣмъ это обнаруживается! изъ
моихъ цифръ.-
§ 117. Наконецъ обращаетъ на себя
также вниманіе большое- (2,3 σ) звонкое4 на-
чало послѣ неудареннаго1 w въ первомъ
слогѣ, при удареніи на концѣ.
При усиленіи произношенія звонкое на-
чало въ этомъ положеніи увеличивается, а
при крикѣ занимаетъ большую половину
согласнаго, какъ видно изъ фиг: 69.
Фиг. 69.

Этимъ, очевидно, объясняется .наблюдавшееся мной явленіе
дѣтскаго языка: сабоги, вмѣсто сапоги. Сынъ мой говорилъ такъ
до 5 лѣтъ, несмотря на постоянное исправленіе. Въ такихъ
случаяхъ мы какъ бы присутствуемъ при процессѣ закрѣпленія
фонетическихъ измѣненій: образовавшаяся чисто-механическимъ
путемъ особенность произношенія даетъ поводъ къ невѣрному
воспріятію, которое можетъ и остаться, если не будетъ доста-
точно энергично исправляться'старшимъ поколѣніемъ.
3. Сопоставленіе результатовъ.
§ 118. ТАБЛИЦА 19.
Примечаніе. Цифры 2, 3 обозначаютъ число слоговъ въ словѣ.
Изъ таблицы 19, гдѣ сопоставлены нѣкоторыя цифры для
сравненія длительности неударенныхъ гласныхъ въ двусложныхъ
и трехсложныхъ словахъ, видно, что хотя гласные и сокра-
щаются въ этихъ послѣднихъ, однако сравнительно немного;
сокращеніе будетъ чувствительнѣе, если принимать во вниманіе
лишь амфибрахическія слова. Такимъ образомъ въ общемъ, неуда-
ренные гласные въ этомъ отношеніи не отличаются отъ ударен-
*) Въ среднемъ передъ звонкими и передъ глухими.
•“**) Передъ глухими.

ныхъ. Звонкое начало, точно также какъ и послѣ ударенныхъ
чувствительно сокращается въ трехсложныхъ словахъ, по срав-
ненію съ двусложными, .но лишь въ начальномъ слогѣ, такъ
какъ въ конечномъ оно ничтожно и въ двусложныхъ словахъ.
III. Объ ударенныхъ и неударенныхъ гласныхъ.
1. Сопоставленіе результатовъ.
§ 119. ТАБЛИЦА 20.
Примечаніе. Цифры передъ чертой обозначаютъ длительность уда-
реннаго гласнаго, послѣ черты—неудареннаго. Кромѣ того, въ каждой
клѣткѣ дано вычисленное простое отношеніе удареннаго къ неударенному.
*
Изъ таблицы 20, гдѣ сопоставлены ударенные гласные съ
неударенными, въ двусложныхъ словахъ, въ одномъ и томъ-же
положеніи, явствуетъ, что ударенные гласные въ среднемъ въ
1,5 раза больше неударенныхъ. То же самое въ общемъ спра-
ведливо и по отношенію къ трехсложнымъ словамъ, ср. таблицы
13 и 18.

*
§ 120. Такъ какъ длительность гласнаго, какъ видно изъ всего
предыдущаго изложенія, зависитъ отъ цѣлаго ряда условій, то
нѣтъ возможности дать общей формулы отношенія длительности
удареннаго гласнаго къ длительности неудареннаго въ одномъ и
томъ же словѣ: это отношеніе можетъ быть больше единицы,
равно ей, и меньше ея. Положеніе это иллюстрируется таблицей,
гдѣ сопоставлены цифры для обоихъ гласныхъ въ двуслож-
ныхъ словахъ во всѣхъ главнѣйшихъ комбинаціяхъ. Цифры при-
ведены лишь для одного гласнаго, и для удобства въ обоихъ сло-
гахъ взято «, такъ какъ а на низшемъ уровнѣ невозможно (само
собой разумѣется что ударенное и неударенное ы все таки ка-
чественно сильно отличаются).
ТАБЛИЦА 21.
Примечаніе. Всѣ цифры показываютъ длительность гласнаго пе-
редъ глухими согласными (или въ концѣ слова). Цифры передъ чертой—
длительность гласнаго начальнаго слога, послѣ черты—конечнаго слога.
Кромѣ того, въ каждой клѣткѣ дано вычисленное отношеніе перваго
гласнаго ко второму.
Приводимыя въ таблицѣ цифры не представляютъ изъ себя
реальныхъ словъ, а являются лишь сопоставленіемъ разныхъ сред-
нихъ, полученныхъ изъ всѣхъ моихъ измѣреній. Такимъ обра-
зомъ слова таблицы 21 имѣютъ лишь значеніе схемъ.

Таблица въ общемъ говоритъ сама за себя; но нельзя не
отмѣтить, что изъ 12 комбинацій—въ трехъ длительность уда-
реннаго гласнаго равна длительности неудареннаго, a въ одной
эта последняя въ полтора раза больше первой.
§ 121. Чтобы эти схемы не были слишкомъ мертвыми, привожу
результаты измѣренія и нѣсколькихъ реальныхъ словъ.
§ 122. Все сказанное справедливо въ общемъ и по отношенію къ
трехсложнымъ словамъ. Вмѣсто таблицы привожу только резуль-
таты измѣренія нѣсколькихъ словъ:
p — а — t — э — k — А (патока)
— 12 8 6 9 15
s — t — о — r — э — ž — А (сторожа)
_ 10—14 — 4 — 9 — 5—13
p — а — k — э — t — э — k (па́катокъ)
— 14 7 7 8 7 —
p — А — t — а — p — А (Потапа)
8 9 14 11 11
p — э — t — л—k — a — ť (потакать)
— 6 8 9 9 15 —
*) Не привожу данныхъ для начальныхъ и конечныхъ согласныхъ,
такъ какъ пришлось бы предварительно объяснять, что я подъ этимъ
подразумѣваю.

Фиг. 70. подданный [pod: n : ь].
2. О причинахъ количественной редукціи.
§ 123. Что касается причины количественной редукціи, то можно
предположить слѣдующее: когда въ опредѣленный моментъ вре-
мени въ исторіи русскаго языка отъ неизвѣстныхъ намъ причинъ,
которыхъ въ свою очередь можно предположить нѣсколько, ударяе-
мый гласный сталъ особенно сильно выдѣляться, то на него стало
затрачиваться большее количество энергіи. Количество же энергіи,
затрачиваемой говорящимъ на слово опредѣленнаго числа слоговъ,
едва-ли способно увеличиваться, если къ тому нѣтъ особыхъ по-
будительныхъ причинъ, а поэтому оно является, вѣроятно, въ из-
вѣстныхъ предѣлахъ величиной постоянной. Слѣдовательно энергія
ударяемыхъ гласныхъ росла на счотъ энергіи неударяемыхъ, ко-
торые такимъ образомъ и сокращались, какъ по силѣ, такъ й
по количеству, такъ какъ сокращеніе по силѣ имѣетъ тоже
свои предѣлы, опредѣляемые легкостью воспріятія со стороны
слушающаго.
IV. Длительность дифтонговъ.
*
§ 124. Какъ было указано выше, мои кривыя не даютъ ника-
кой возможности для раздѣленія сочетаній: гласный + \ или у. Это
очевидно зависитъ отъ того, что i и; въ этомъ -положеніи
имѣютъ гласный характеръ, и сочетанія эти слѣдуетъ призна-
вать дифтонгами, нѣкоторыя данныя о длительности которыхъ,
сообщаются въ таблицѣ 22-й (см. стр. 152).
Хотя я и попытался раздѣлить дифтонги на разныя труппы,
по гласнымъ, однако данныя подробной таблицы приводятъ меня

ТАБЛИЦА 22.
См. примѣчаніе къ таблицѣ 11.
къ убѣжденію, что эти группы случайнаго характера. Зато раз-
ница между сочетаніемъ—гласный -+-1 (26,1 о въ среднемъ) и соче-
таніемъ—гласный -ł-y (28σ), повидимому, является постоянной.
Для двусложныхъ словъ у меня имѣются данныя лишь для aj и
его альтернантовъ.Положеніе въ словѣ и мѣсто ударенія оказы-
ваютъ то-же вліяніе, что и на простые гласные.
Длительность дифтонговъ, какъ видно изъ соотвѣтствующихъ
таблицъ, во всѣхъ положеніяхъ значительно превышаетъ длитель-
ность простыхъ гласныхъ. Обращаетъ на себя вниманіе лишь
*) Передъ смычными.

длительность безударнаго дифтонга ыj въ концѣ слова-18,5σ,
которая больше конечнаго неудареннаго ы [э] всего лишь на 2,5σ.
У меня имѣется кромѣ того нѣсколько измѣреній безударнаго
конечнаго дифтонга /у, которыя даютъ въ среднемъ 15σ—цифру
совсѣмъ близкую къ безударному конечному / [ь] — 14,1 о. Это
обстоятельство и оправдываетъ рифмы, напримѣръ изъ «Демона»
Таятся робкіе олени
Дыханье тысячей растеній... (Ч. I, строфа 4);
И между нихъ прорѣзавъ тучи
Казбекъ, Кавказа царь могучій... (Ч. II, строфа 4) и т. п.
Я полагаю, это все доказываетъ, что на самомъ дѣлѣ въ
обыкновенномъ произношеніи синій и сини (отъ существитель-
наго синь) не отличаются.
V. Дополнительныя замѣчанія.
§ 125. Одинъ вопросъ постоянно навязывается уму при раз-
сматриваніи подробныхъ Таблицъ для двусложныхъ и трехсложныхъ
словъ: не находится ли длительность одного гласнаго въ той
или другой связи съ длительностью другого гласнаго того же
слова. Однако, какъ я ни пытался найти здѣсь какое-нибудь
постоянное отношеніе, цифры давали всегда отрицательный отвѣтъ-
колебанія гласныхъ не находятся ни въ какой связи другъ съ
другомъ. Даже колебанія темпа рѣчи почти не сказались въ
моихъ записяхъ, такъ какъ я старался произносить слова ров-
нымъ голосомъ, не торопясь и сохраняя по возможности одинъ
и тотъ же темпъ.
*
§ 126. Другой вопросъ, который останавливаетъ на себѣ вни-
маніе—это вопросъ о вліяніи ударенія на звонкое начало. Было бы
весьма интересно знать, имѣетъ ли мѣсто ударенія вліяніе на озвон-
ченіе послѣдующихъ согласныхъ. Вопросъ этотъ довольно трудно
рѣшить на основаніи данныхъ русскаго языка, такъ какъ въ русскомъ
неударенные гласные качественно отличаются отъ соотвѣтствен-
ныхъ ударенныхъ, а между тѣмъ изъ моихъ данныхъ слѣдуетъ,
что чѣмъ уже гласный, тѣмъ длиннѣе звонкое начало (самымъ

большимъ оно является въ односложныхъ словахъ съ гласнымъ
i', гдѣ оно занимаетъ почти четвертую часть длительности со-
гласнаго—3,7σ изъ 16σ, такъ что его можно слышать даже ухомъ,
ср. напр. слово бито). Если бы не это соображеніе, то разница
въ длительности звонкаго начала средняго p въ словахъ ['pap
p 'pa] (папа, попа) была бы рѣшающей: въ первомъ случаѣ—
0,8σ въ среднемъ и во второмъ—2,9σ. Сравнивать разные слоги
тоже не приходится, такъ какъ было констатировано, что звонкое
начало уменьшается къ концу слова.
Единственно, что могло бы дать матерьялъ для сравненія—
это второй слогъ трехсложныхъ словъ; оказывается, что если
удареніе стоитъ на первомъ слогѣ, то звонкое начало (послѣ
гласнаго [ ]) равно 1,2σ; если же на второмъ—то 1,6σ (послѣ
гласнаго [ ]). Разница эта однако слишкомъ ничтожна, чтобы
на ней строить какія либо предположенія, а потому вопросъ
слѣдуетъ считать открытымъ.
§ 127. Наконецъ, остается разсмотрѣть ещо одинъ послѣдній во-
просъ, а именно о вліяніи усиленія интенсивности произношенія на
длительность гласныхъ. Здѣсь прежде всего приходится имѣть въ
виду, что усиливая трехсложныя слова, можно произносить ихъ
по-русски двоякимъ образомъ. Возьмемъ напримѣръ слово са-
тана: можно усиливать его съ обычнымъ произношеніемъ [s t 'na],
что пожалуй не такъ удобно, а можно усиливать его, произнося
[“s: t: n'a] ср. § 67. Для опытовъ я взялъ слова: сатана, пота-
кать и по так á то. Оказалось, что ударенный гласный немного
сокращается, по мѣрѣ усиленія; такъ въ послѣднемъ словѣ онъ
сократился съ 10,7σ до 8,7σ. Гласный предшествующій ударенному,
остается безъ перемѣны. Первый гласный при первомъ типѣ
произношенія остается безъ перемѣны, а при второмъ—удли-
няется до степени длительности гласнаго предшествующаго уда-
ряемому. Что ударенный гласный сокращается объясняется вѣ-
роятно, увеличеніемъ энергіи слѣдующаго смычнаго.
Что касается неударенныхъ гласныхъ, то констатированный
фактъ доказываетъ, по моему, тѣсную ассоціацію количества
и качества, а кромѣ того возможность замѣны различій по
силѣ различіями количественными; во второмъ типѣ произно-
шенія несомнѣнно первый слогъ сильнѣе послѣдняго, между тѣмъ
слово остается въ нашемъ воспріятіи удареннымъ на концѣ, благо-

даря сохраненію количественнаго различія удареннаго и неуда-
реннаго гласнаго, которое такимъ образомъ въ исключительныхъ
условіяхъ можетъ освобождаться отъ вліянія ударенія и само
имѣть семазіологическія функціи. Слѣдуетъ при этомъ отмѣ-
тить, что такія функціи получаетъ лишь количество средняго
уровня, съ которымъ тѣсно связанъ и гласный этого уровня [л]:
я не могу крикнуть [''s:at:An'o]—въ говорахъ это, кажется, бы-
ваетъ и иначе.

Таблица, /г.

КОММЕНТАРИИ
С. 24 * Исследование изолированных аллофонов гласных Л. В. оправдывает и с фоне-
тической точки зрения (говоря о независимости этого аллофона от фонетического окру-
жения) и с лингвистической — упоминая о возможности самостоятельного употребления
всех гласных, кроме /ы/. Стремясь применить «принцип изолирования» не только к основ-
ным, но и к комбинаторно-позиционным аллофонам, Л. В. сталкивается с большими
трудностями (см. с. 98 — об [л], 103 — об [æ]).
С. 25 * Проблема корреляции акустических и физиологических характеристик одного
и того же звука — одна из актуальных проблем сегодняшней науки о речи. Зависи-
мость характеристик резонансных полостей от свойств голосового источника, связь между
частотами формант и характером артикуляции, динамика речеобразования — все эти вопросы
активно исследуются в последние десятилетия.
С. 26 * Теории гласных, сформулированные Гельмгольцем и Германом, по-разному
интерпретируют отношения между частотой голосового источника и частотами формант.
В дальнейшем была сформулирована мысль о принципиальной независимости частот
формант от частоты колебания голосовых связок (Фант Г. Акустическая теория речеобра-
зования. М., 1964, 284 с). Такое понимание в настоящее время встречает возражения,
основанные на фактах двух родов: во-первых, оказывается, что конфигурация надгортанных
полостей, определяющая резонансные характеристики речевого тракта, а тем самым и
частоты формант, определенным образом влияет на свойства источника (т. е. на характе-
ристики основного тона); во-вторых, для восприятия гласных оказываются существенными
не только частоты формант, но и близкие к ним максимумы гармоник основного тона
(см. с. XVII).
** Наблюдения эти могут быть интерпретированы в терминах формант: даже если
описывать гласный двумя формантами, одинаковые по подъему, но разные по ряду
гласные могут иметь одну и ту же частоту первой форманты.
*** В те годы в качестве единицы измерения частоты основного тона была принята
v. d. (vibration double) = Гц.
**** В этом высказывании мы видим стремление Л. В. через акустическое описание
(частоты характерных тонов) сделать более точными артикуляторные характеристики;
нужно, однако, отметить, что изменение частоты характерного тона само по себе не дает
желаемого уточнения, если мы не имеем некоторой точки отсчета (т. е. частот, характери-
зующих именно данный тип артикуляции).
С. 27 * Человеческое ухо, как показывают современные нам работы в области
физиологии слуха, определяет в качестве максимума на спектре некоторую частоту,
среднюю между частотой ближайшей гармоники и формантного максимума. Субъективное
слуховое ощущение, таким образом, не совпадает с акустической характеристикой
гласного.
С. 28. * Л. В. рассматривает полость рта как один резонатор, тогда как сегодня мы
понимаем даже полость рта как систему резонаторов, наряду с полостью глотки и полостью
носа.

С. 32 * Д. В. оценивает синтез гласных как вспомогательный метод исследования.
Это объясняется, конечно, возможностями синтеза и качеством синтезированных звуков.
Сегодня исследование восприятия синтезированных речеподобных звуков занимает замет-
ное место среди экспериментально-фонетических работ.
С. 49 * Несмотря на отказ выяснять связь между акустическими и физиологическими
свойствами гласных, Л. В. все же говорит о ней (см. с. 26, 30 и др.).
С. 50 * Особенное положение пары /і/ — /ы/ в системе русских гласных Л. В. опре-
деляет здесь с позиций собственно лингвистических («дополнительная дистрибуция»).
На той же лингвистической основе (отсутствие чередований ы/і в корне) Л. В. делает
вывод о фонематической самостоятельности каждого гласного.
С. 52 * Видимо, здесь речь идет о частоте PII, которая принимает значения от 870
до 1020 Гц, т. е. в области, близкой к FII изолированно произносимого Л. В. гласного [а]
(см. с. 51).
** Понижение FII «неясного а* по сравнению с [а] может быть связано (если гово-
рить об [л] в слове [pap Л ] и с влиянием губного [р], и с большей отодвинутостью
назад безударного [Л], и с некоторой назализованностью гласного в абсолютном исходе
слова.
С. 53 * Большие расхождения в частотах характерных тонов и в самом количестве
их, выделяемом разными исследователями, определяется двумя обстоятельствами: во-пер-
вых, неизбежным разбросом, определяемым самими экспериментальными методиками и
индивидуальными особенностями произношения, во-вторых, разным языковым мате-
риалом.
** То обстоятельство, что именно неударенный оттенок слышится «при всякой попытке
протянуть» /а/, дало Л. В. основание признать его впоследствии (в «Теории русского
письма») основным оттенком этой фонемы.
С. 54 * Можно думать, что в данном случае речь идет о высокой частоте FI, которая
определяется открытой артикуляцией гласного. В литературе известны данные, подтверждаю-
щие возможность появления первой форманты в области 700—800 Гц.
С. 55 * Скорее всего Л. В. отмечает FIV, характеризуемую обычно как «дикторскую»
форманту; он в этом случае совершенно прав, сомневаясь в значении этой форманты
«для характеристики а как такового».
С. 56 * Л. В. отмечает особый характер артикуляции своего [а], которое он склонен
характеризовать скорее как гласный переднего ряда. Возможно, что более переднее поло-
жение языка в этом случае является своего рода артикуляторной компенсацией очень
слабого раствора губ (см. табл. I — положение губ при [а]). Хотя русский [а] и не является
глубокозадним, интерпретировать его как гласный переднего ряда все же нельзя.
С. 57 * Трудно сказать, идет ли здесь речь об индивидуальных особенностях собствен-
ного произношения Л. В. и тех лиц, о которых он упоминает, или же о существенном изме-
нении орфофонических характеристик русского [е] в изолированном положении и в абсо-
лютном конце слова: в настоящее время этот гласный произносится как очень открытый —
[e], ['eťbt], [m>nA'že] и даже [fs'e].
С. 59 * Здесь речь идет о сложной зависимости между степенью раствора гласного и его
рядом: чем шире гласный, тем он значительнее отодвигается назад (в пределах переднего
ряда), что и приводит к понижению частоты FII. Частота FI, обычно связываемая со
степенью открытости—закрытости, должна повышаться с расширением гласного.
С. 60—61 * В данном случае речь идет о некоторой суммарной частоте, зависящей
как от частоты FII, так и от частоты Fill, которая приобретает значение для восприятия
гласного с высокой частотой FII.
С. 63 и 66 * Л. В. ничего не говорит о дифтонгоидности, обязательной для русского /о/,
а фотографии губных артикуляций показывают очень слабую огубленность этого гласного
в произношении Л. В.
С. 68 * Вопрос об относительности классификации гласных и о влиянии фонологи-
ческой системы на фонетическую интерпретацию гласного здесь напрашивается сам собой:
одна и та же артикуляция (при незначительных изменениях «напряженности») порождает
разные звуки [о] — [и] ИЛИ [е] — [і]. Надо сказать, что признак, определяемый как
«напряженность», интерпретируется и сегодня очень по-разному и не имеет формального
определения.
С. 69* Глубокая артикуляция при [и], как и при [о], также очень индивидуальна:
снимки положения губ (особенно [и,]) характеризуют [и] Л. В. как почти неогубленные.
** Дифтонгоидность русского /ы/, отмеченная А. И. Томсоном, отчетливо видна на

динамических спектрограммах, где начальное значение частоты FII довольно низкое (что
связано с твердостью предшествующего согласного), а стационарная часть гласного прибли-
жается по частоте FII к гласному [і].
С. 71 * Низкая частота «характерного тона» /ы/ может быть объяснена или индиви-
дуальными особенностями произношения Л. В., или тем, что он «выдерживал» начальную
фазу артикуляции, характеризующуюся низкой частотой FII.
С. 73 * В настоящее время существуют данные о характере связи между акустическими
и артикуляционными характеристиками гласных. Изменения частоты FI связывают обычно
с изменениями гласных по подъему, частоты FII — с изменениями гласных по ряду. Предпола-
гается, что огубленность понижает частоты обеих формант, назализация ослабляет их
интенсивность и вызывает появление дополнительной форманты. Ведутся исследования
того, каким образом более высокие форманты (Fill, FIV) связаны с артикуляцией.
В то же время сегодня нет достаточно четких представлений о том, каковы отношения
между акустическими характеристиками гласных и тем, как они воспринимаются
человеком.
С. 76 * Многие исследователи русских гласных придавали большее значение влиянию
последующего согласного на гласные. Связано ли это обстоятельство со своеобразным
«эффектом маскировки», в результате которого конец гласного слышен лучше, чем его начало,
и потому и определяет результат наблюдения, или же начальный переход (от предшествую-
щего согласного к стационарной части гласного) в силу своих очень ярких характеристик
вообще не анализировался, тогда как конечный принимался за часть стационарного участка,
сказать трудно. Во всяком случае, утверждение о большем влиянии последующего согласного
на гласный плохо согласуется с признаваемым всеми фактом слабого примыкания
согласного к гласному в таких сочетаниях.
С. 77 * Сложная временная картина гласного (первый переход, стационарный участок,
второй переход), о которой говорит Л. В., в настоящее время описана и в акустических терми-
нах. Влияние окружающих согласных на стационарный участок определяется не только (и,
может быть, не столько) особенностями индивидуального произношения, но и общей
длительностью гласного: нет ничего удивительного в том, что при длительности [а] около
180 мс, от половины до одной трети гласного составляет стационарный участок с характе-
ристиками, близкими к характеристикам изолированного [а].
С. 78* С собственно фонетической точки зрения включение /j/ — по характеру его
влияния на предшествующий гласный — в одну группу с твердыми, а не с мягкими соглас-
ными объяснить трудно. Можно, однако, предположить, что Л. В. учитывал здесь морфоноло-
гические характеристики /j/ в существительных типа «край», «герой», относящихся к твер-
дому, а не к мягкому склонению.
С. 81 * Частота 3520 v. d. характеризует, видимо, Fill, а не FII, о которой Л. В.
пишет как о характерном тоне гласного [і].
С. 82 * Влияние последующего мягкого на огубленные гласные заднего ряда /о/ и /и/
меньше, чем на другие гласные. Однако и в том и другом случае речь должна идти скорее
о свойствах переходных участков, чем о стационарной части (за исключением, может быть,
гласного [і]).
С. 85* Характеристики /-образного перехода, возникающего в гласных после мягких
согласных, даны Л. В. чрезвычайно точно. Он характеризует не только частоту FII,
принимаемую им за «характерный тон», но и относительную длительность этого перехода,
показывая, что она не зависит от абсолютной длительности гласного. Аналогичные данные
были получены и на более совершенной аппаратуре в наше время.
С. 87 * Акустическая й перцептивная реальность гласных, находящихся в соседстве
с мягкими согласными, исследована к настоящему времени очень подробно — и именно
в Лаборатории экспериментальной фонетики им. Л. В. Щербы Ленинградского университета.
В многочисленных опытах показано, что Л. В. был абсолютно прав, говоря о том, что «наше
восприятие „мягкости“ согласных перед а, е, и обуславливается главным образом этим
среднеязычным элементом гласного».
** Последующий мягкий согласный все же меньше влияет на гласный, чем пред-
шествующий, и это замечает сам Л. В., говоря о незначительной длительности переходного
элемента перед согласным.
88* Приводимые на табл. II и III схематические изображения изменения харак-
терного тона /а/ в словах ад, ать, дар, бабу почти в точности соответствуют изображению
хода FII в аналогичных ситуациях, полученному при помощи динамического спектрографа
типа «видимая речь». В других случаях имеются расхождения.

С. 90 * Описываемое здесь Л. В. произношение слов это и эти сейчас наблюдается
лишь у представителей старшего поколения. Вообще же для /е/ в сегодняшней ситуации
характерно, что именно закрытый и неоднородный во времени аллофон (как в ['d'ela])
может считаться основным.
** Неоднородность гласных /а/, /о/, /и/ между МЯГКИМИ согласными, о которой говорит
Л. В., действительно наблюдается, причем реальная картина сложнее, чем это предпола-
гает Л. В. Начальный переход, начинающийся с /-образного элемента, имеет большую
длительность, чем конечный, и более яркие формантные характеристики. Влияние огублен-
ности гласных [о), [и] на этот переход значительно меньше, так что на слух он тоже вос-
принимается иногда как /-образный.
С. 91 * Действительно, ć акустической точки зрения в гласном [и] после мягкого
согласного (и иногда после твердого переднеязычного) нет стационарного участка, если
длительность гласного мала. Это, впрочем, может быть не только перед смычным, но и
перед щелевым.
С. 93 * Очень верное предположение, подтверждающееся данными акустического ана-
лиза. Влияние предшествующего гласному носового, связанное с инертностью мягкого нёба,
может быть таким значительным, что «форманта назализованное™» видна на всем протя-
жении гласного. В сочетаниях с последующим носовым такая картина никогда не
встречается.
С. 95 * Здесь рассматривается актуальный и сегодня вопрос о соотношении между
фонемным составом слова (его фонемной моделью) и фонетическим его воплощением.
Идеальный фонетический облик слова, как его здесь характеризует Л. В., есть представ-
ление о входящих в слово фонемах в виде их основных аллофонов, безотносительно
к ударности—безударности. Вернее, информация об ударении в таком представлении присут-
ствует в виде указаний к выбору безударной фонемы: [а], а не [о] в безударных
слогах слова голова, [е] (теперь, скорее [і]?), а не [а] в плясать и т. д.
** Интерес к детской речи, в которой отражаются этапы формирования языковой си-
стемы вообще и системы фонем в частности, особенно оживился в последние годы.
С. 96 * Один из важных для современной фонетики вопросов — влияет ли морфологи-
ческая нагруженность безударного гласного на его свойства, решается здесь Л. В. в духе бу-
дущих (!) представителей будущей Московской фонологической школы, которые потом обви-
нят его в «физикализме», «фонетизме» и т. д.!
С. 97 * Сегодня уже никто не будет возражать против этого утверждения. Упрощение
отношений между безударными гласными произошло, возможно, из-за слишком небольшого
различия между редуцированным безударным [е] (в мела) и редуцированным безударным
[і] (как в мила), который является и более открытым, и менее передним, чем ударный
[і], т. е. значительно приближается к характеристикам [е].
С. 99 * Значительная зависимость безударных гласных второй ступени редукции от
твердости—мягкости соседнего согласного, отмечаемая Л. В., в дальнейшем мало учитыва-
лась при описании безударных, которые чаще рассматриваются как позиционные аллофоны
соответствующих ударных, но не как комбинаторные их аллофоны.
С. 102* Описать характеристики заударного [и] после [jj, используя для этого метод
изолирования, едва ли возможно, так как — это мы видим сегодня, анализируя динамические
спектрограммы, — последний гласный в словах Фаю, таю характеризуется не только обяза-
тельной неоднородностью (от /-образного к «-образному звуку), но и очень слабой интенсив-
ностью, что связано с положением в абсолютном конце слова.
С. 103 * Справедливы те же замечания, что и в предшествующем случае. Вообще же
метод изолирования, пригодный в случаях реализации сегментных характеристик звука,
едва ли может быть применен там, где характер звука определяется изменением
некоторых характеристик во времени (например, можно произнести качественно безударный
типа [л] или даже [ъ], но его просодические характеристики — длительность, громкость —
по сравнению с ударным будут потеряны, так как безударный произносится отдельно,
изолированно).
** Очень важная мысль Л. В. относительно ведущей роли количественной редукции
как причины качественной редукции, позже была почти забыта, поскольку плохо согласовы-
валась с представлением о русском ударении как об ударении динамическом. Затем,
при исследовании полезных признаков ударения, было обнаружено, что длительность более
существенна для реализации ударения, чем интенсивность, и что описание качественной
редукции как результата сокращения длительности безударного гласного является наиболее
правдоподобным.

С. 104 * Мысль о важности длительности для русского ударения сформулирована здесь
совершенно отчетливо и глубоко: безударные гласные и короче ударных, и отличаются от
ударных качественно благодаря сокращению длительности. Понадобилось почти 50 лет
для того, чтобы эта истина снова начала пробивать себе дорогу!
** Стремление всех безударных к некоторому общему типу реализации (по Л. В. —
«к нулю») — факт, о котором писали вслед за Щербой некоторые исследователи русской фоне-
тики и который на акустическом уровне выражается в продвижении FI и FII безударных
гласных в центральную часть спектра.
С. 106 * Исследованию влияния места слова во фразе на количественные характеристики
гласных посвящены многие экспериментально-фонетические работы последних лет.
С. 112 * Большое значение, придаваемое Л. В. толкованию кривых, свидетельствует
о строго профессиональном подходе к материалу; не все предлагаемые Л. В. толкования
кажутся сегодня правильными, однако сам принцип соотношения возможного восприятия
с артикуляторными движениями чрезвычайно плодотворен.
** Включение в длительность гласного и момента взрыва звонких согласных не соот-
ветствует теперешним представлениям о развитии артикуляции в сочетании «смычный
согласный + гласный»: начало взрыва (соответствующее моменту поднятия ртовой кривой
на кимограммах) отделено от начала гласного временем, необходимым для выравнивания
надсвязочного и подсвязочного давления (для звонких согласных — порядка 15—25 мс).
С. 115 * Запаздывание голосовых вибраций, о котором пишет Л. В., в данном случае
также связано с выравниванием надсвязочного и подсвязочного давления, и по данным
осциллограмм и спектрограмм, а также и по данным восприятия этот отрезок относится
к согласному, а не к гласному.
С. 126 * Здесь отмечается факт озвончения согласного, следующего за гласным. В более
поздних работах по русской фонетике довольно долго Это явление вообще не обсуж-
далось.
** Таблица 9 содержит противоречивые данные, как об этом пишет и Л. В.: безусловно,
«длительность голоса» при произнесении а перед смычным должна быть больше, чем при
произнесении i или і/, и, видимо, дело в том, что «некоторые средние вычислены на
основании слишком малого числа измерений».
С. 127 * Заметим, что длительность голоса, как это видно из данных, приводимых Л. В.,
больше зависит от качества согласного, чем от характера слога: она минимальна перед смыч-
ными и значительно увеличивается перед щелевыми и в открытом слоге (см. также
замечание на с. 129: «Скорей можно предположить, что гласный перед щелинным имеет
естественную длительность, которая сокращается перед смычными»).
** См. примеч. к с. 115.
С. 131 * Интересная мысль Л. В. о возможном сокращении длительности звука
в результате действия механизмов, регулирующих расходуемую энергию, перекликается
с данными о зависимости средней длительности звука или слога от числа звуков или
слогов в слове.
С. 135* Здесь еще раз говорится об особой роли переходного участка гласных [а],
[о], [и] для восприятия мягкости предшествующего согласного. Мысль о том, что увели-
чение длительности этих гласных после мягких согласных связана с удобством восприятия
стационарной части гласного длительного переходного участка, не нашла подтверждения
в дальнейших работах: как показывают последние исследования восприятия формантных
переходов, гласный может быть опознан только по конечному значению частоты FII,
а присутствие самого стационарного участка необязательно.
С. 141 * См. примеч. к с. 131. Наблюдения Л. В., касающиеся сокращения длитель-
ности гласных в одно- и многосложных словах в зависимости от характера следующего
согласного весьма интересны. Большая энергия смычных в односложных словах, о которой
пишет Л. В., непосредственно связана с тем механизмом регуляции энергии, о котором Л. В.
пишет на с. 131.
С. 148 * Здесь отчетливо формулируется положение о том, что ударные гласные обяза-
тельно длительнее неударенных, однако Л. В. не делает вывода о том, насколько это важно
для фонетической реализации словесного ударения в русском языке.
С. 149 * Приведенные в этой таблице данные об относительной длительности ударных
наглядно иллюстрируют зависимость ее от места гласного в слове, наличия или отсутствия
согласного за гласным, качества этого согласного. Эти данные не могли не навести на
мысль о том, что и вообще фонетическая реализация ударения — функция от многих

переменных, однако до последнего времени большинство русистов предпочитает пользо-
ваться очень схематичной формулой А. А. Потебни, явно не отражающей сложной природы
русского словесного ударения. См. также интересные иллюстрации в § 121 и 122!
С. 151 * Невозможность разделить сочетание гласного с последующим [ł} или [j] на два
звука, о которой говорит Л. В. применительно к своим записям, связана не с техникой
регистрации, а с характером сочетаний. Даже деление магнитных записей таких сочетаний
с помощью электронных сегментаторов не дает положительного эффекта, и это еще раз
подтверждает правоту Л. В., который считает, что «сочетания эти следует признать дифтон-
гами». Речь здесь идет, конечно, о фонетическом облике сочетания, а не об его фонологи-
ческой сущности.
С. 153 * Зависимость длительности звонкого начала глухого согласного от ударения,
интересовавшая Л. В., наиболее отчетливо проявляется в разговорной речи, где глухой
согласный, следующий за безударным, может озвончаться полностью.

НЕКОТОРЫЕ НОВЫЕ РАБОТЫ ПО АКУСТИЧЕСКИМ ХАРАКТЕРИСТИКАМ РУССКИХ ГЛАСНЫХ

1. Бондарко Л. В. Фонетическое описание языка и фонологическое описание речи. Л.: ЛГУ, 1981. — 199 с.

2. Бондарко Л. В. Звуковой строй современного русского языка. М., 1977. — 175 с.

3. Бондарко Л. В., Вербицкая Л. А., Зиндер Л. Р. Акустические характеристики безударности. — В кн.: Структурная типология языков. М., 1966, с. 56—64.

4. Бондарко Л. В., Вербицкая Л. А., Зиндер Л. Р., Павлова Л. П. Различаемые единицы звуковой русской речи. — В кн.: Механизмы речеобразования и восприятия сложных звуков. М.; Л., 1966, с. 165—179.

5. Бондарко Л. В., Вербицкая Л. А., Щербакова Л. П. Об определении места ударения в слове. — Изв. АН СССР. Сер. литературы и языка, 1973, т. 32, вып. 2, с. 141—153.

6. Вербицкая Л. А. Звуковые единицы русской речи и их соотношение с оттенками и фонемами: Автореф. канд. дис. Л. 1965. — 19 с.

7. Златоустова Л. В. Фонетические единицы русской речи. М.: МГУ, 1981. — 105 с.

8. Матусевич М. И. Современный русский язык: Фонетика. М., 1978. — 288 с.

9. Проблемы и методы экспериментально-фонетического анализа речи / Под ред. Л. Р. Зиндера и Л. В. Бондарко. Л., 1979. — 151 с.

10. Фант Г. Акустическая теория речеобразования. М., 1964. — 284 с.

11. Халле М. Фонологическая система русского языка (лингвистико-акустическое исследование). — В кн.: Новое в лингвистике. Т. II. М., 1962, с. 299—339.

12. Цемель Г. И. Опознавание речевых сигналов. М., 1971. — 148 с.

13. Bolla К. On the analysis and synthesis of Russian vowels. — In: Magiar Fonetikai Füzetek (Hungarian papers in phonetics). Budapest, 1979, p. 33—79.

14. Purcell E. T. Formant frequency patterns in Russian VCV utterances. — Journal of the Acoustical Society of America, 1979, vol. 66, N 6, p. 1691—1702.

15. Romportl M. Zvukový rozbor ruśtiny. Praha, 1962. — 248 S.

Лев Владимирович Щерба
РУССКИЕ ГЛАСНЫЕ В КАЧЕСТВЕННОМ И КОЛИЧЕСТВЕННОМ ОТНОШЕНИИ

Утверждено к печати Отделением литературы и языка Академии наук СССР

Редактор издательства Г. А. Щербакова

Художник Л. А. Яценко
Технический редактор И. М. Кашеварова
Корректор А. З. Лакомская

ИБ № 20283

Сдано в набор 16.08.82. Подписано к печати 6.04.83. М-31954. Формат 70×90¹/₁₆.
Бумага офсетная № 1. Гарнитура литературная. Печать офсетная. Печ. л. 12¹/₂
5 вкл. (1¹/₄ печ. л.). Усл. печ. л. 16.08. Усл. кр.-отт. 16.08. Уч.-изд. л. 11.01.
Тираж 7200. Изд. № 8160. Тип. зак. 1696. Цена 1 р. 20 к.

Издательство «Наука». Ленинградское отделение.
199164, Ленинград, В-164, Менделеевская линия, 1
Ордена Трудового Красного Знамени
Первая типография издательства «Наука».
199034, Ленинград, В-34, 9 линия, 12.

Щерба Л. В. Русские гласные в качественном и количественном отношении. — 1983

ОТ РЕДАКЦИИ

Оглавленіе.

Предисловіе.

НЕКОТОРЫЕ НОВЫЕ РАБОТЫ ПО АКУСТИЧЕСКИМ ХАРАКТЕРИСТИКАМ РУССКИХ ГЛАСНЫХ

СОДЕРЖАНИЕ