Рубинштейн М. М. Юность. — 1928

1. Метод работы.
В исследовательском отношении изучение юно-
сти представляет особенно большие трудности не
только потому, что этот период в развитии чело-
века оказывается очень мало разработанным и
только в последнее время к нему значительно
возрос интерес и начинает множиться число работ,
посвященных психологии юности,—к сожалению,
пока что не на русском языке,—но и потому, что
исследование переживаний юности встречается со
специфическими трудностями, которых нет в
исследовании детства. Юность круто поворачивает
в сравнении с детством в сторону внутреннего
мира, к сосредоточенности на себе, как мы это
увидим дальше, но все это совершается у нее в
необычайно затуманенных формах, которые не
только усердно скрываются от нескромных посто-
ронних глаз, но и во многих отношениях совер-
шенно неясны для самого юного человека. Для
исследователя дело нисколько не становится легче
от того, что трагизм юной поры нередко не в том,
что юный человек вовсе не представляет одинокой
трагической, „непонятой" фигуры, а он ярко дан
в суб'ективном ощущении, в самом переживании
данной поры; юный человек живет, как бы там ни
оценивать его переживаний об'ективно, с .точки
зрения^ нас, взрослых, уравновешенных людей,
именно этим самоощущением, именно этим трагиз-
мом своих переживаний; именно эта субъективная,
окраска его переживаний во многих отношениях

, направляет ход его мыслей, вызывает горечь столк-
новений с действительностью, заставляет его
думать, что его не понимают и дает повод делать
отсюда часто очень тяжелые выводы. Таким обра-
зом тот факт, что реальная ценность юных пере-
живаний объективно не такова, какою ее считает
юный человек, не только не ослабляет важного
реального педагогического значения изучения и
познания этой жизни, но наоборот,—увеличивает
его: не только теоретически, но и особенно прак-
тически необыкновенно важно знать не только
действительную сущность этих переживаний, но
и то, как они ощущаются суб'ективно самим юным
человеком. В этом суб'ективном переживании и
оценке и заключается бытие того, что мы назы-
ваем душевными функциями. Но в изучении этих
сторон мы встречаемся с необычайной расплывча-
тостью, частой невольной подменой того, что есть,
тем, чего хотел бы данный индивид, и т. д. Все
трудности, связанные с учетом такого суб'ектив-
ного мира, здесь значительно увеличиваются,
потому что определить их можно только с помощью
самого индивида, который их переживает, а юный
человек склонен окутывать эти свои переживания
довольно непроницаемой завесой, а главное,—он
при всем своем желании не мог бы и передать
многого с достаточной надежностью.
В основу этой моей работы положены два метода.
Один из них вошел уже в литературу с довольно
высоким признанием, это—метод дневников; дру-
гой я ввожу по собственной инициативе,—насколь-
ко я знаю, им еще не пользовались в той форме,
как я его предлагаю: это метод автобиографических
записей. Основные свойства этих методов, достоин-
ства и недостатки, привели меня к мысли соче-
тать их в разработке единых итогов изучения
юности, так как они с моей точки зрения хорошо

дополняют друг друга, компенсируя недостатки
одного достоинствами другого.
Что касается дневников, то они были введены,
как метод, сравнительно недавно (Ш. Бюлер) и
уже успели вызвать ряд работ. Дневники пред-
ставляют специфическую особенность юности: пере-
полненная своими во многом загадочными для
нее, новыми душевными переживаниями, юность
ищет спасения от них и прояснения своих пере-
живаний в дневниковых записях, к которым при-
бегает очень многие, особенно девушки. Громад-
ную ценность* дневников представляет то, что они
пишутся под прямым давлением описываемых
переживаний. Это не воспоминания, в которых
многое может стереться из памяти; они свободны
от рефлексии взрослого человека, от чужой оценки,
это плод подлинной душевной интимности; они
именно и рождаются из нежелания или невозмож-
ности выдать свои переживания кому бы то ни
было, даже близкому другу, и потому записыва-
ются с максимальной задушевностью, по свежим
следам своих переживаний. Они непосредственно
говорят о том, что заполняет жизнь юного автора
дневника, чем он живет и что его волнует. Это
непосредственные документы жизни, в этом смысле
они обладают неоспоримой ценностью и большим
исследовательским значением.
Но здесь есть ряд и значительных теневых сто-
рон. Прежде всего нужно отметить, что самый
характер дневников приводит к тому, что их очень
трудно получить: пока юный человек их пишет,
он почти всегда всячески скрывает даже самый
факт существования дневника, тем менее возмож-
но чужому глазу найти доступ к этому перво-
источнику; когда юность прошла и дневниковая
пора закончилась, большей частью дневники под-
вергаются характерному уничтожению, частью

потому, что в них видят свою „раскрытую душу",
которой не хотят показывать другим, частью же
потому, что они для молодого человека утрачи-
вают свою ценность. Они выполнили свое назна-
чение. Если бы они сохранились несколько лет
до минимальной зрелости-взрослости, когда на
свою юность человек начинает смотреть более
спокойно, критически, с некоторым оттенком любов-
ной иронии, тогда несомненно этот необычайно
ценный материал больше сохранялся бы и ока-
зался бы более доступным. Но юность знаменует
уничтожением своих дневников окончание своих
данных переживаний,—она не только часто пере-
стает писать дневники, но и уничтожает его
следы.
Вместе с тем немногие и из зрелых людей реша-
ются передать свои юные записи в распоряжение
ученого исследователя,—в этом невольно чув-
ствуешь себя под наблюдением чужих глаз, как
выразился один из моих сотрудников, невольно
чувствуешь себя как будто в положении раздевае-
мого или только научного материала. Но нахо-
дятся отдельные единицы, которые достаточно
интеллигентны и мужественны, чтобы передать
свой дневник для изучения, а затем известную
службу служит случайность.
Но если удается преодолеть эти затруднения,
т. е. дневник попадает в ваши * руки, дальше
необходимо считаться с некоторыми другими
существенными сторонами, чтобы действительная
ценность дневников, как источника изучения
юности, не пострадала от некритического отноше-
ния к ним. Здесь нужно прежде всего отметить
то, что этот материал, эти документы жизни, при-
ходят к нам в виде единичных экземпляров. Они
приносят описание интимнейших переживаний
юного человека в повышенно суб'ективной форме,

и немедленно возникает опасение, что такой'
документ может говорить об особых индивидуаль-
ных переживаниях данного человека, но было бы
большим легкомыслием просто перенести все, что
мы из него вычитаем, на юность вообще. А ведь,
нас особенно интересует именно юность вообще,
мы не стремимся в даннном случае к диагности-
ческому средству для отдельного индивида. В этом
указании есть много справедливого и нужно
много осторожности, чтобы на основе дневников
не впасть в # существенные ошибки. Только боль-
шое число дневников из разных периодов, классов
и вообще условий существования могло бы дать
нам право делать наши выводы более уверенно и
избавиться от этого опасения. Но такой массы
дневников у нас нет и, очевидно, долго не будет,
а кроме того, изучение такого материала потребо-
вало бы совершенно исключительной затраты сил
и времени.
Некоторым ослаблением этих справедливых опа-
сений могло бы служить то, что .наша задача и
не заключается в том, чтобы вывести непрелож-
ные законы относительно этой вечно взволнован-
ной, легко и постоянно меняющейся среды; такие
законы в сущности мало возможны и очень мало
говорят нам, а потому и не так уж нужны; если
бы они были, они могли бы дать только чрезвы-
чайно общие, мало говорящие указания, а меж
тем нас естественно интересует живая действитель-
ность. Вот почему мы видим конкретную свою
задачу в том, чтобы наметить известные типиче-
ские черты и особенности этого периода в жизни
человека. С этой точки зрения меняется и значе-
ние дневника, как материала, он способен дать
многое в отношении таких типовых особенностей,
потому что как бы ни был индивидуален дневник,
всетаки юному человеку трудно уйти от типически

человеческого, а главное, — фигурально можно
было бы сказать, что многое в дневниках пишется
не столько данным человеком, сколько данным
периодом, т. е. юностью, как типическим периодом
переживаний в росте человека. Конечно, этот
типический элемент надо проконтролировать, но
всетаки этим уже задача использования дневника,
как материала, значительно облегчается.
Далее нужно иметь постоянно в виду, что хотя
дневник предназначается юным автором для самого
себя, для выражения и записи своих самых задушев-
ных дум и переживаний, всетаки каждого, раз он
записывает свои мысли, фиксирует свой душевный
мир, невольно полуосознанно говорит мысль, что
такая запись может попасться на глаза посторон-
нему человеку и в итоге начинается более или
менее заметное умалчивание фактов. Нужно также
иметь в виду, что может быть стыд и стеснение
перед самим собой: у каждого неиспорченного в
конец человека могут быть такие переживания и
ощущения, о .которых он не может без тяготы
говорить, а тем более писать даже с мыслью, что
никто этого не прочтет. Таким образом и у юности
этот фактор должен сказаться в сторону умолчания
о многих своих переживаниях, и это тем более,
что они приходят для юного человека в дымке
запрещенного плода или интимной новизны, или
же большой неуверенности и колебания.
В связи с этим стоит и следующая сторона,
которая должна быть особенно принята -во внима-
ние. Дело в том, что юность в дневниках большей
частью занята не простой передачей фактов; как
раз эта сторона их мало интересует; этим они
резко отличаются от дневников взрослых людей,
которые пишут, приближаясь к своего рода лето-
писцам. Юность занята самоощущением, самоана-
лизом, просвечиванием своего нового, раскрываю-

щегося и волнующего ее внутреннего мира.
Поэтому она не может писать не оценивая; она в
этом отношении всегда приподнята и, главное,
большей частью смешивает то, что есть, с тем,
как оно ей хотелось бы; в дневнике она часто
рисует не действительный, а желанный свой образ,
как это подтвердится дальнейшим моим изложе-
нием. Все это приводит к тому, что нередко на
дневник ложится яркий отпечаток литературной
устремленности, желание художественного описа-
ния своих переживаний и т. д.
Этот недочет, т. е. невольная неискренность
представляет собой неоспоримый факт, но это ни
в какой мере не уничтожает коренного значения
дневника: это не мешает в основном передавать
очень многое соответственно действительности, а
в той части, где начинается речь о том, в чем
собственно хотелось бы юному человеку видеть
действительность, он представляет не меньший
научный и жизненный интерес, может быть, даже
в некоторых отношениях это может быть более
ценным, в особенности там, где важно установить,
какими идеалами, ценностями живет юный человек,
каковы его интересы и т. д. Описания и излияния
юности характерны не только в том, в чем она
искренна, но и в том, в чем она прикрашивает в
ту или другую сторону. Так как дневник описы-
вает длительный период, изо дня в день, то и
самый искуссный фальсификатор не выдержал бы
подделки и неизбежно в ряде мелочей выдал бы
себя. Но юность хочет быть искренной, она пишет
в основном безхитростно, и типовые особенности
не могут не найти отражения в ее записях.
Отклонения от истины могут касаться по преиму-
ществу отдельных чисто индивидуальных сторон.
Наконец, очень важно отметить еще одно обсто-
ятельство, которое способно ускользнуть от наблю-

дателя. Дело в том, что дневники юности, как я
уже отметил, являются продуктом переполняющих
юность волнений и неясных в своей новизне
переживаний. Таким образом нас не может удивить
тот факт, что далеко не все ведут систематические
и длительные дневники, а многие прибегают к
ним в пору наиболее интенсивных переживаний.
Таким образом такой дневник способен многое
сказать о переживаниях юности в отдельных
ее этапах или разрезах, но следует- остерегаться
видеть в таком документе источник общей харак-
теристики. Так в данной работе, как я поясню
дальше, и у меня было несколько таких источни-
ков, написанных девочками в период острых
переживаний.
Все это, конечно, не избавляет нас от необхо-
димости считаться с этими теневыми сторонами
метода дневников. Таким образом встает вопрос о
внесении необходимых коррективов, и это ведет
нас дальше. В наше время встречаются целые
книги, посвященные анализу одного дневника,
как например, недавно опубликованная работа
проф. Штерна „Дневник юного человека" (маль-
чика). В этом случае автор невольно идет таким
путем, что он не просто анализирует текст днев-
ника, а он проверяет его имеющимися данными
из области психологии юности, он неизбежно
сопоставляет. Работа Ш. Бюлер „Дневники двух
девочек" идет тем же путем, хотя у нее дается
сравнение двух источников.
Мой путь определился, как я уже заметил,
стремлением не только захватить более широкий
дневниковый материал, но и поставить парал-
лельно с этим путем другой метод, родственный
и достаточно живой, и в то же время по своему
характеру такой, который бы возместил недочеты,
присущие дневникам. Такой путь возмещения я

вижу в предлагаемом мною методе автобиографи-
ческих записей.
Метод автобиографических записей был впервые
применен при разработке моей книги „Психология
и педагогика юности". Для данной работы я рас-
полагал значительно большим материалом и с
большим разнообразием собранным, как это видно
из табл. 1.
Самая работа протекала в следующей форме.
Для того, чтобы запись шла не в хаотической,
случайной форме, всем участникам вручался пе-
чатный бланк размера большого печатного листа,
по прилагаемому образцу.
Место: Число, месяц, год: Пол: Образование: №•
Профессия: Возраст: Соц. происхождение: Национальность:
Где протекало Ваше отрочество (город, деревня и т. д.)
Ради молодежи, науки и жизни ответьте подробно и правдиво
и пошлите этот лист проф. М. М. Рубинштейну. Москва,
Чистые Пруды, дом 1/а.
1. Как переживали Вы фи-
зически переход от детства
к отрочеству?
2. Как Вы переживали его
психически?
3. Каково было Ваше ум-
ственное развитие в отро-
честве и юности?
4. Каковы были Ваши меч-
ты, идеалы и интересы тогда?
5. Стремились-ли Вы в ту
пору к людям, к дружбе,
любви или наоборот, к уеди-
нению и т. д.?
в. Как Вы относились в
отрочестве и юности к лицам
другого пола?
7. Выявлялось-ли у Вас
тогда половое чувство и в
какой форме?

8. Какие нравственные по-
нятия были у Вас в то время
(строгость, требовательность,
максимализм, проповедни-
чество или наоборот)?
9. Стремились-ли Вы к са-
мостоятельности и как Вы
относились к воздействию
на Вас взрослых?
10. Принимали-ли Вы уча-
стив в кружках в отрочестве
и юности и в каких?
11. Стремились-ли Вы тог-
да к эстетике? В какой фор-
ме? К сцене? К стихам? и т. д.
Писали-ли сами?
12. Стремились-ли Вы в ту
пору подражать кому-нибудь
и кому именно? Кто был Ва-
шим героем?
13. Было-ли у Вас в ту
пору стремление к необыч-
ному, к путешествию, к ге-
роизму, к приключениям и
т. д.
15. К какому типу людей
Вас можно было причислить
тогда (мечтателей, реали-
стов, материалистов, практи-
ков, идеалистов и т. д.)?
15. Увлекал о-ли Вас тогда
чтение и какое?
16. Какой мир интересовал
Вас больше тогда, внутрен-
ний или внешний? Какая об-
ласть (личная, обществен-
ная, политич., религиозн.
и т. д.)?
Подумайте и ответьте с возможной полнотой, искренностью
и правдивостью.
Расположение наводящих вопросов сбоку обме-
няется тем, что всем моим авторам давалось опре-
деленное пояснение, что они пишут не анкету,

а что я жду от них связного изложения о том, что
они найдут более существенным отметить в пере-
живаниях своей юности, что все указанные сбоку
вопросы имеют только наводящее значение и ни
в какой мере не должны стеснять пишущего ни
рамками темы, ни пространством изложения. Как
показало выполнение, все это имело большое зна-
чение для характера изложения. Многие не доволь-
ствовались самим бланком, а к нему присоединяли
свои листы, иногда со своими стихотворными или
прозаическими произведениями, большей частью—
стихи. Хотя таких наводящих вопросов указано 16,
тем не менее я считал необходимым оставить это
число вопросов, как оно ни велико, так как мы
стремились к связным описаниям и, как подтвер-
дил это опыт, большое число вопросов в противо-
положность анкетному пути не тяготило моих
сотрудников. Это тем -более представляется мне
правильным, что ряд вопросов был совершенно
необходим потому, что в них отчасти крылся кон-
трольный смысл и была надежда, что таким путем
не только будет сказано кое-что новое, но и
незаметно для себя автор выскажется и в том,
что он не мог вскрыть в другом месте или почему-
либо осветил не совсем правильно.
От анкеты такая запись отличалась не только
своей внешней формой, но и коренными особен-
ностями. Прежде всего почти все пошли, как я и
просил об этом, путем связного изложения, придер-
живаясь наводящих вопросов, но отнюдь не свя-
зывая себя ими. Числовые таблицы, которые я
привожу дальше в моей работе, я получил путем
выборки очень кропотливого свойства. Мои авторы
писали о том, что они пережили и что они счи-
тали существенным отметить, добавляя много
своего и усиливая или ослабляя то одно, то дру-
гое в зависимости от своих личных судеб и взгля-

дов. Затем вся работа проведена таким образом,
что безличных отношений с авторами совсем не
было: все это лица, с которыми шла длительная
непосредственная работа. От этого правила я от-
ступил только в немногих случаях, но и в этих
случаях вместо меня выступало лицо с высшим
образованием, мой постоянный слушатель, рабо-
тавший с той аудиторией (техникума), к которой
он обращался. Все участники были с полной
правдивостью посвящены в цель нашей работы и
получили длительную установку в интересующем
нас направлении. Психика моих сотрудников таким
образом была тщательно подготовлена к проведе-
нию такой записи не только тем, что мы предва-
рительно изучали в связи с моим обычным курсом
педагогической психологии различные методы
исследования, но и общей ориентировкой в про-
блемах педагогики и педологии. Подготовка была
направлена на то, чтобы пробудить вполне уве-
ренный интерес к данной проблеме, изучению
юности, и организовать искренне неколеблющееся
желание описать все так, как было. Там, где такая
организация психики не удавалась, как это было
только с отдельными лицами, они совершенно
устранялись сами от работы. Таким образом не-
сколько патетический призыв „ради молодежи
науки и жизни ответить подробно и правдиво"*
был уже заключительным звеном и падал на
вполне подготовленную почву и при том в своей
среде (аудитории). В итоге я не получил ни одного
несерьезного ответа, хотя целый ряд лиц не
откликнулся на мое приглашение участвовать в
этой работе,—повидимому, скорее по общей инерт-
ности или недосугу, чем по отсутствию доброго
желания или интереса.
После того как у всех листы были на руках, я
подробно останавливался на всех сторонах, связан-

ных с данным тэстом, и дальше следовала беседа,
в которой я удостоверялся, правильно ли поняты
все интересующие нас стороны: задавались вопросы,
давались пояснения, шла и некоторая критика
метода. Особенно было подчеркнуто, что все участ-
ники, даже и с высшим образованием, должны
на время записи совершенно отрешиться от мысли
о критике метода, а вести всю запись так, как
пишет человек, предавшийся искренно воспоми-
наниям. Когда все было ясно, дальше договари-
вались о том, чтобы гарантировать всем полную
тайну, что являлось в высшей степени существен-
ным. В этом году я должен был даже заверить
мои аудитории, что если записи и будут обраба-
тываться, то только в других учреждениях, а не
в данном. В одних аудиториях договорились так,
что написанные листы всеми участниками в один
день были принесены в аудиторию и здесь сло-
жены на стол, откуда они и перешли в мое рас-
поряжение, другие посылали почтой, для третьих
был установлен почтовый ящик в определенном
договоренном месте, ряд лиц послал свой ответ
почтой. Наконец, ряд лиц нашел совершенно
излишней для себя такие способы и прислал мне
свои записи с полной своей подписью и некото-
рыми отдельными добавлениями критического
характера, и это были записи большой, искрен-
ности и ценности.
Далее нужно отметить, что все записи велись
на дому, обычно в течение недели. Эта мера была
необходима не только потому, что нужно было не
ограничивать времени написания, но, ,и потом/,
что каждому нужно было найти для себя подхо-
дящий час и настроение, а затем нужно было
вспомнить многое.
Материал взят из 4 высших учебных заведений,
Москвы, из из двух техникумов и в небольшой доле

с рабочих курсов и рабфака; наконец, участвовало
также несколько лиц частных. Записи взяты мень-
шинство из 1925 г. и подавляющее большинство
из 1927 г.
С какой прямотой и искренностью подошли мои
корреспонденты к нашей задаче, об этом можно
судить по тому, что из общего числа в 129 чело-
век трое описывают у себя в этот период гомосек-
суальные явления, одна свои переживания клеп-
томании, один упоминает о своем участии в это
время в уголовном преступлении, — изнасило-
вании,—оставшемся нераскрытым. Некоторые упо-
минают о своей распущенной половой жизни. Ряд
лиц присоединял свои произведения. Ряд лиц
закончил свои записи категорическим заверением,
что и с другом не могли бы говорить так откро-
венно, но поставленная об'ективная задача застав-
ляет быть правдивыми до конца. Один автор,
шахтер, безземельный крестьянин, написавший
настоящую исповедь в первой половине, затем
обрывает свое изложение словами: „не могу писать
подробно свое изложение дальше, так как новая
нужда, идущая по пятам в моей жизни, выбила
меня из колеи и сделала на время злым на всех
и вся". Студент-агроном, крестьянин, комсомолец*
заканчивают свою запись непосредственным обра-
щением ко мне: „Ответил на все вопросы искренно,
профессор Рубинштейн. Я читал ваши книги.
Рад, что Вы изучаете этот вопрос, потому что мы
еще очень мало знаем себя и выпуск из печати
вашей работы поможет нам уяснить себе многое".
Об общем облике записей основной группы может
дать представление следующий ответ:
„Родился в Москве в 1900 году в средне-буржуазной,
зажиточной семье. Мать свою не помню; она заболела
какой-то нервной болезнью, когда мне было 2 года и
вскоре умерла.

Из детства не сохранилось никаких воспоминаний.
Воспитывался строго. Со сверстниками почти не встре-
чался. Вся жизнь была строго нормирована, время еды
и отдыха, род развлечений, количество полагающихся
в день сладостей.
Воспитывался немками-гувернантками. Семейного
уюта не знаю, так как отец почти никогда не бывал
дома. В результате вместо детства ощущаю сейчас
серую пустоту. Как произошел физический переход от
детства к юности — не помню, я этого перехода не
заметил. Я был и остался очень слабым физически,
худым, малокровным, неуклюжим. В детстве я был
молчалив, много плакал, боялся сильных, сторонился
людей. Психический перелом произошел очень резко
в результате одной сцены, которую я помню и сейчас:
меня побили по какому-то поводу более сильные то-
варищи из школы, которые и вообще меня не любили,
т. к. я их сторонился. Я плакал навзрыд (в последний
раз в моей жизни, до сих пор по крайней мере). Мне
было тогда 131/2 лет. В результате битья я с ужасом
заметил, что я обособлен от всех товарищей. Стал
жадно искать общества себе подобных. Искал друзей.
Стал много говорить, много думать на всякие отвле-
ченные темы. Сознательно и бессознательно старался
разбить стену отделявшую меня до того времени от
класса.- Из серого, однотонного течения дней моя
жизнь превратилась в бурную серию ярких моментов.
Друзья, кружки, чтение, идеалы и т. п. Проявилось
безграничное самолюбие и самовозвеличение. Хотел
во что бы то ни стало доказать товарищам, что я не
хуже их (достиг в своих стремлениях довольно мно-
гого, т. к. в 8-ом классе я стал любимцем). Считал
себя в глубине души лучше других, утонченнее. Думал,
что меня не понимают. Стал очень веселым, часто ра-
довался и знал, что такое счастье (от прочитанной
книги, от разговора с товарищем, который меня пони-
мал и т. п.).

Огромную и очень тяжелую роль стада играть поло-
вая область переживаний. Меня воспитывали в полном
неведении половой физиологии. Тщательно обходили
все, что могло бы навести мои мысли на такие темы.
Среди немногочисленных сверстников, с которыми я
встречался, совсем не было девочек; я их боялся и
очень смущался, сильно краснел. Все же, знакомясь с
девочками, бессознательно отдавал им предпочтение
и был даже своеобразно влюблен (бессознательно), когда
мне было 12 лет, но в этом влюблении прямые половые
переживания не играли никакой роли. До 13 лет я о
женщинах не думал. В это время я стал с жгучим
любопытством присматриваться к женщинам (взрослым,
а не девочкам) и меня постоянно мучила мысль о
том, как они устроении Спрашивать было стыдно (мне
так внушили), и лишь гораздо позже, в 17—18 лет я
узнал подробности из уст (достаточно грязных) моих
„просвещенных" школьных товарищей.
Совершенно независимо от каких бы то ни было
половых переживаний,, я в 13 лет начал заниматься
онанизмом. В точности не помню, когда и как это
началось (12х/2—13х/2 лет); повидимому поллюции
перешли в онанизм; при этом я стремился получить
удовольствие; меня, правда, преследовали сладостраст-
ные образы, но я не подозревал, что онанизм имеет
какое бы то ни было отношение к моему интересу к
женщинам и вообще к половым переживаниям. Каким
то способом мне было внушено, что онанизм — отвра-
тительный, чудовищный порок, и я всеми силами ста-
рался скрыть его от окружающих. Началась дикая
борьба с самим собою: я старался себя побороть и не
мог, считал себя подлым, обманщиком, и все таки
продолжал заниматься онанизмом. Ночь была для меня
кошмарнейшим временем, я боялся ее приближения
и все снова подпадал под действие порока (3—4 раза
в неделю). Простаивал иногда 1/2. ночи на коленях и
молился богу. А днем, как ни в чем не бывало, был

искренне веселый мальчик. Днем, я был атеист. Меня
отец приучил считать всякую религию смешной и
стыдной. В моем воспитании было запрещено упоми-
нать имя какого бы то ни было бога, и какой бы то
ни было религии. Но по существу я был религиозен,
и во всех трудных моментах жизни (трудный экзамен,
переход из класса в класс, желание получить бит. п.)
обращался к богу; я выработал даже текст специаль-
ной молитвы, которую я произносил мысленно, не
произнося слов, и только ночью. При этом мое „ясное
сознание" считало молитву чепухой, но я боялся, что
если я не помолюсь, то мне будет плохо. Главным
образом молился, чтобы бог дал мне сил не заниматься
пороком (названия я не знал). Начало онанизма при-
близительно совпало со сценой драки в школе и с
переходом из детства в юность, и безусловно было в
глубокой связи с этим переходом. Из-за онанизма я
пережил много кошмарных моментов, совершенно не
подозревая, что я не единственное чудовище в своем
роде, и что большинство моих товарищей находилось
в том же положении что и я. Если бы я это знал,
мне было бы легче. Я до сих пор ненавижу всеми
силами буржуазное общество в целом, которое, умал-
чивая действительность, заставило меня барахтаться,
не дало никаких сведений и сочло меня подлецом.
Вся юность от 13 лет была разделена на день и
ночь. Я вел два существования: одно интересное,
кипучее, другое со страданием и с отвращением к
самому себе. Как обе половины умещались, я не зн$ю.
Культурно начал развиваться тоже в 13г/2—14 лет.
До этого времени я почти ничего не читал; больше
мне читали вслух разные немецкие шовинистические
книжки для детей. Из русских классиков я до 14 лет
читал лишь Пушкина и Гоголя и тех далеко не пол-
ностью. В 14 лет начал жадно читать подряд русских
классиков, а с 16—17 лет и иностранных. Огромную
роль сыграла в моей жизни книга Гончарова „Обло-

мов". Я считал себя (в связи с моими неудачами в
борьбе с онанизмом) тряпкой, „Обломовым", и старался
укрепить свою волю, испытывая ее на каждой мелочи.
Из Тургенева на меня произвел большое впечатление
только Базаров, который одно время был моим героем;
одновременно я увлекался Писаревым, и мечтал о
том, что буду приносить людям пользу. Вообще очень
много думал о будущем. Мечтал о славе. Не согла-
шался в будущем на меньшую роль, чем быть вели-
ким человеком, о котором знали бы все люди, и кото-
рому поклонялись бы. В чем должна была выражаться
моя деятельность, я себе конкретно не представлял.
Одно время хотел стать великим писателем (но не
поэтом). Поэзию я всегда не понимал и не любил,
также и поэтов. В своей жизни не написал ни одного
стихотворения, зато очень много рефератов—пропо-
ведей той или иной идеи, а позже (в 19—21 год) и
рассказов.
Был, как я сужу сейчас, идеалистом; вечно бежал в
погоне за той или иной идеей. В то время считал себя
реалистом, последователем Писарева, а с 16 лет стал
убежденным марксистом. Все это не помешало мне
иметь в литературе героев совсем не марксистов...,
но все—люди приносящие пользу окружающим. В
15—16 лет я легко подпадал под влияние моих друзей,
и старался им подражать, но часто менял свои увле-
чения. С 17 лет стал независимым. С девочками я не
был знаком до 16—17 лет. С этого времени (первое
время сильно конфузясь) имел знакомых девочек.
Относился к ним всегда как к равным. Презрение к
женщине узнал лишь гораздо позже (в 21—22 г.).
С 17 лет был перманентно влюблен, с большой страстью,
но половые конкретные желания появились лишь в
18 лет.
Ответы па вопросы по анкете: № 1 и № 2—отве-
чено. № 3.—Был всегда одним из лучших учеников,
Отличался большой памятью (особенно на цифры—но

не на стихи). Особенно любил русский язык, литера-
туру. № 4.—Не понимаю вопроса. № 5.—Ответил.
№ 6 и № 7.—Тоже. № 8.—Не помню, не отдавал
себе отчета, до сих пор не понимаю, что такое „нрав-
ственные понятия". М 9.—Воздействия взрослых с
14 лет не терпел, гордился духовной самостоятель-
ностью, но был под влиянием друзей. № 10. - Прини-
мал с 15 лет участие в кружках (литература, вопросы
общего характера). № 11.—Эстетику никогда не по-
нимал и презирал. М 12.—Отвечено. № 13.—Не было.
Страсть к необычному и к путешествиям появилась лишь
в 18 лет. №*14.—Ответил. № 15.—Ответил. № 16—
Всегда интересовал больше мир внутренних пережи-
ваний. Исключение: период Февральской и начала
Октябрьской революции".
Можно отметить как будто большую откровен-
ность и более подробные ответы у авторов-женщин.
В числовой обработке данных пришлось итти
таким путем, что * ответы одного лица по одной
рубрике пришлось разносить по разным группам,
так как ответ указывал, например, в идеалах, в
любимых авторах не один, а несколько об'ектов;'
в результате общая сумма процентов превышает 100.
Из частных особенностей учета данных отмечу,
что „не могу вспомнить" я везде считал за пока-
затель отсутствия каких-либо заметных пережива-
ний в данной области.
При обработке данных обнаружилась одна осо-
бенность, которая могла отразиться на итогах;
записи требовали несомненно известного уровня
интеллигентности и мало развитому человеку,
непривыкшему к такому учету своих переживаний,
конечно, трудно дать достаточно рельефное описа-
ние; но всетаки было бы неправильно утверждать,
что лучшими оказались записи лиц с высшим
образованием. В пределах известной интеллигент-

ности наиболее полными оказались те записи, в
которых автору удалось отрешиться от попутной
критики и мысли о том, что это материал „для
профессора", и просто отдаться записи своих вос-
поминаний, как это и сделало подавляющее боль-
шинство. У многих при этом обнаруживается то,
что некоторые участники из моих аудиторий отме-
чали не раз: это—заметное чувство удовольствия
от восстановления воспоминаний о такой увлека-
тельной поре, как пора юности, хотя нередко опи-
сывались при этом события нерадостного для того
времени свойства. Но совершенно ясно, что в
известном уровне интеллигентности такой путь
изучения находит свой предел, потому что запись
другим лицом со слов данного индивида сразу
низвела бы данный метод на уровень голой анкеты
и при том далеко небезупречного свойства. Этот
недочет в изучении юности людей непосредственно
трудовой массы вполне компенсируется тем, что
современный состав учащихся в высших школах
привел в ряды интеллигенции и учащейся моло-
дежи высшей школы большое число лиц, которые
переживали свое отрочество и юность в непосред-
ственно трудовых условиях, рабочих и крестьян,
и при том как из мелких городов, так и из сел и
деревень. Как это видно из табл. № 1, указанный
нами недочет вполне возмещается составом участ-
ников автобиографических записей, и выводы ни
в каком случае не могут рассматриваться как
плод интеллигентской психологии и крупно-город-
ских условий.
Существенным недостатком этого пути является
то, что все записи идут по воспоминаниям и оце-
ниваются невольно современным состоянием инди-
вида, так что во все изложение неизбежно должен
вкрасться ряд ошибок или неправильных освеще-
ний. Это неизбежно сказывается также в том,

что большинству оказывается трудным часто ука-
зать более определенные даты, и все периоды
намечаются более или менее приблизительно, кроме
указаний на известные переживания у женской
молодежи. "Тем не менее дальше мы увидим, что
там, где получались единодушные указания - в
определенном направлении, на них можно поло-
житься тем более, что в нашей работе участвовал
в подавляющем большинстве своем вполне квали-
фицированный и подготовленный состав, искренно
стремившийся передать действительное положение
вещей. Именно опасение, что одной искренности
и квалифицированного состава участников здесь
недостаточно, привел к тому, что во всей поста-
новке опыта было проведено стремление обра-
щаться к такому составу по возрасту, чтобы
период был еще свеж в памяти, хотя он уже и
завершился. Обращение к слишком юным лишено
всякого смысла, так как они находятся непосред-
ственно в огне самых интересующих нас пережи-
ваний, а обращение к слишком пожилым не совсем
целесообразно потому, что у них многое уже ока-
зывается заслоненным интересами взрослой поры
и ее заботами. Таким образом я стремился полу-
чить возможно больше записей от лиц в возрасте
от 20 до 25 лет. Их было около 65%, тогда как
18—19-летних авторов были только единицы.
Таким образом можно сказать, что если у днев-
ников мы должны отметить при всей их непосред-
ственности недостаток единичности и часто непо-
нимания настоящего смысла своих переживаний,
то в автобиографических записях мы получаем в
этом отношении как раз необходимые поправки,
так как они дают возможность установить путем
больших совпадений и выявлений типического то,
что дневники рисуют с большой непосредствен-
ностью и интимностью как отдельное, индивиду-

альное положение или переживание. Оба эти
метода с моей точки зрения прекрасно дополняют
друг друга: автобиографический метод способен
показать, с какой широтой можно взять те или
иные констатируемые в переживаниях юности
стороны, а дневники ведут нас в глубь этих пере-
живаний и способны раскрыть нам непосредствен-
ный живой колорит этих переживаний и их ка-
чественную глубину. По отдельности они не могут
дать того, что нужно. В этом и заключалась слабая
сторона одной дневниковой обработки, как и один
автобиографический метод неизбежно грозил ска-
титься к простой анкетной работе: в первой нет
числа, во втором нет достаточной гарантии непо-
средственности и глубины; соединяясь они дают
то, что можно назвать целым.
О составе лиц, которые приняли участие в моей
работе своими записями автобиографического ха-
рактера, дает представление следующая таблица:
Таблица № 1.
(Состав участников автобиограф, тэста).
П о л Образование
Число участи. Мужчин Женщин Высшее Средн. Нисш.
129 чел. 48% 52% 48° о 46% 6%
Возраст
18—25 л. 26—35 л. 36—40 л. Социальн. происхожд.
Мужч.—31% 16% 2% Рабоч. Крест. Служ.
Женщ.—34% 17% 0% 17% 48% "35%
Соц. положение участников
в данное время:
Место, где прошли отроче-
ство и юность:
Интелл, проф.*) Уч-ся Рабоч.*) Город Деревня
38%. 56% 6% . 57% 43%
*) Совмещение с курсами и заработн. трудом.

Наконец, заслуживает быть отмеченным, что
19 авторов-участников тэста (около 15°/о) отмечают
свою принадлежность к союзу коммунистической
молодежи.
Об авторах дневников я скажу несколько слов
во второй части моей работы.
I ЧАСТЬ.
АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЕ ЗАПИСИ О ЮНОСТИ.
2. Переходная пора.
Прежде чем перейти к выводам, которые полу-
чаются относительно отдельных сторон в пережи-
ваниях юности, присмотримся к тому, что говорят
автобиографические записи о переходной поре от
детства к отрочеству и о самом отрочестве.
Переход этот в схематизованной количественной
форме и в процентных отношениях рисуется
двумя таблицами,—№ 2 и 3, а именно: в первой
подведены итоги показаниям относительно физи-
ческого перехода, во второй идет речь об отраже-
ниях переходной поры в душевных переживаниях
юных людей.
С физической стороны заслуживает быть отме-
ченным одно обстоятельство особенно: если мы
отсчитаем у большинства наших сотрудников
приблизительно 8—10 лет назад, то мы получим
вывод, что большинство из них переживало пере-
ходную пору и ее итоги в самый тяжелый период
нашей гражданской жизни, это—последний период
войны и начало революционной борьбы. Если мы
вспомним, что это был период больших лишений
и потрясений, то данные из нашего материла осо-

бенно интересны в том отношении, что они не дают
права говорить об особых потрясениях в физиче-
ском отношении у молодежи переходного периода.
Можно, конечно, думать, что у интересующей нас
группы на этот период пал итоговый этап, подго-
товка к которому совершалась в более спокойных
и материально более благополучных условиях, и
именно потому для них этот период мог пройти
более или менее без значительных резких потря-
сений, что является вполне вероятным.
Как бы там ни было, табл. № 2 ясно говорит
Таблица № 2.
(Физический переход от детства к отрочеству).
Неза-
метно
Болез-
ненно
Сильн.
рост
Муж. 58% 8% 19,3%
Жен. ^7,5% 16,5% 15%
Слабость
Появл.
силы
Угловат,
3,2% 17,6% 3,2%'
4,5% 9% 1,5%
нам, что с физической стороны не только боль-
шинство мальчиков (58%), но еще большее число
девочек проходит через выявленную стадию поло-
вого созревания настолько безболезненно, что они
этого перехода не могут характеризовать как-либо
особо: большинство пишет, что этот переход совер-
шился для них с физической стороны или неза-
метно, или же они затрудняются что-либо отметить.
В данном случае речь идет не о том, что вообще
физически не было никаких перемен, а как это
было пояснено авторам записей, нас интересует в
данном случае вопрос о том, был ли данный
период отмечен болезненными или катастрофиче-
скими физическими явлениями. И вот именно на
этот вопрос и получился у большинства опреде-
ленный ответ, что таких явлений они у себя ука-
зать не могут. Процент лиц, которые указали на

болезненный перелом, оказывается сравнительно
не так велик; рядом с этим заметно выделяется
указание на сильный рост и появление силы.
Если в общих чертах сопоставить данные, указы-
вающие на более или менее безболезненный пере-
ход и даже указание на приток сил, увеличение
роста, с данными, свидетельствующими о переломе
и слабости, то можно уверенно констатировать,
что для большинства переходная пора с физиче-
ской стороны несвязана с заметными потрясениями,
даже в такую мало благоприятную с внешней
сторону пору, в какую переживали созревание
мои корреспонденты.
Более заметен болезненный переход у девочек,
у которых процент получается удвоенный (16,5%
против 8% у мальчиков). Бросается также в глаза
и то, что у девушек в заметно меньшем проценте
встречается момент усиленного физического роста,
а в особенности приток физических сил. Эти дан-
ные вполне согласуются с тем, что мы наблюдаем
обычно в жизни, так сказать, невооруженным
глазом. Повышенный процент болезненных явле-
ний в переходную пору у девушек вполне понятен,
так как у них этот переход отмечается появлением
совершенно новых периодических явлений, всегда
связанных с известным ослаблением, а иногда и
болевыми или неприятными ощущениями.
Особенно интересно отметить, что многие из моих
сотрудников отмечают явление контрастов в росте
в период детства и отрочества: многие говорят о
том, что с порой полового созревания для них
совпал период необычайно быстрого и неожидан-
ного роста, когда маленький и низкорослый чело-
век быстро превратился в рослого молодого чело-
века с частенько необычайно нескладной, еще
неуложившейся фигурой и манерами. По данным
автобиографических записей можно также отметить,

что вообще переживания в этой области у обоих
полов идут во многом неодинаково. Так многие
из женщин отмечают, что в этот период у них
шло преобладающее ощущение перемен не столько
в мускулатуре, сколько в самых формах тела; у
мужчин на первом месте стоит указание на силь-
ный физический рост и на резкое наростание
физической силы. У них, правда, также не отсут-
ствует внимание к переменам форм, но оно пре-
имущественно обращено на форму половых сфер,
в то время как у женщин по понятным причинам
отмечается перемена общая. Так один (20 л.,
житель деревни) пишет: „Точно указать затруд-
няюсь, все шло как-то мало заметно для меня;
кажется, я стал чувствовать свое тело, заметил
появление волос, перемену формы и величины
полового органа; до этого я был хилым мальчиш-
ком, часто болела голова, шла носом кровь; лет в
14—15 сразу все это пропало и я стал здоровым".
Другой (крестьянин, 24 л., студент) замечает:
„в детстве болезненный и слабый, на переломе от
детства к отрочеству и юности я по выражению
родителей и по собственным ощущениям тогда
совершенно перерождался: креп организм, прите-
кала с большой быстротой сила и т. д.". Как
протекали аналогичные переживания у девушек,
об этом я скажу несколько слов дальше в связи
с пояснениями к табл. № 3. В связи с переломом
некоторые отмечают, что у них ежемесячный
период задержался в своем появлении и наступил
затем с довольно болезненными явлениями и
переломом. Одна корреспондентка отмечает, что у
нее этот перелом принял форму припадка, после
одного из которых появились и ежемесячные
переживания. Некоторые указывают, что этот пе-
риод перехода стал для них заметным не только
потому, что на их глазах и в их самоощущении

шло подчеркнутое изменение телесных форм, но
и при этом нередко изменение форм груди сопро-
вождалось болевым набуханием грудных желез.
Так одна пишет (дочь ремесленника, 19 л., жила
в местечке): „начали развиваться грудные железы,
это сопровождалось заметной болью;1 скоро появи-
лись менструации, при этом ощущалась и сильная
слабость, головные боли; продолжалось это не
более трех дней, но слабость оставалась еще
некоторое время".
Если в общем итоге можно сказать, что физи-
ческий переход не отмечен особенно яркими кра-
сками и различие между полами не представля-
ется резко обособленным в своем характере друг
от друга, то душевные отражения переходной
поры у обоих полов дают значительно видоизме-
ненную картину, как это видно из табл. № 3.
Таблица № 3.
(Отражение переходного периода от детства к отрочеству
в душевных переживаниях).
Муж.
Жен.
Муж.
Жен.
Незаметно
38,4%
19,50/о
Возбудимость,
раздражитель-
ность, неустой-
чивость
3,6%
19,5%
Перелом (угнетен-
ность, тоска)
6,4%
24,0%
Застенчивость,
стыд
1,6°/о
24%)
Замкнутость Наплыв дум
Муж.
Жен.
4,8%
4,5%
14,4%
12,0%
Чувство
взрослости,
„инакости"
3,2%
21%
Чувство одиноче-
ства, покинутости
1,6%
15%
Бодрость
1,6%
3,0%
Прилив ре-
лигиозности
4,8%
4,5%

Муж.
Жен.
Половое возбуж-
дение
11,2%
1,5о/о
Стремление к
нарядам
0%
6%
Умственный
под'ем
11,2%
4,5%
Как из составленных нами таблиц, так и из
автобиографических записей вообще ясно видно,
что центр тяжести переходной поры в самих
переживаниях юных людей лежит не в физиче-
ской стороне, а в психической,—в тех отражениях
этого процесса, которые он дает в самоощущении
индивида и в его душевных выявлениях в разно-
образных направлениях. Здесь не только увеличи-
вается количество рубрик, которые отмечены
моими корреспондентами, но и сразу значительно
снижается процент тех описаний, которым нечего
было особенного отметить в переходную пору в
своих прямых душевных отражениях этого периода.
Особенно ясные отчетливые формы критической
поры этот переход носит у девочек. Для них этот
период в его душевных отражениях действительно
складывается в переломную пору, как это видно
из всех как процентных отношений в табл. № 3,
так и из сопровождающих описаний. Прежде всего
нужно обратить внимание на то, что резко снижается
процент лиц, которые вообще ничего не помнят
об этом периоде или не могут отметить в нем
что-либо особенное. Это снижение очень заметно
и у мальчиков, но оно особенно велико у девушек,
где вместо 67,5°/0, получающихся в области физи-
ческого перехода, получается цифра всего в 19,5°/о,
и дальше вся таблица говорит об очень заметных
явлениях неуравновешенности, в особенно у дево-
чек. Вообще нужно подчеркнуть здесь то, что
полно важного педагогического, практического
значения/ а именно, — что у девочек вообще этот
период носит значительно более переломный

характер, чем у мальчиков. Некоторые рубрики
особенно ярко говорят об этом, как чувство стыда,
чувство взрослости, чувство одиночества, возбуди-
мость, чувство одиночества и т. д.,—во всех этих
отношениях девочки дают резко повышенный
процент. Мальчики дают резко повышенный в
сравнении с девочками процент в сфере полового
возбуждения и умственного под'ема, заметное пре-
вышение в проценте, характеризующем незамет-
ный переход; более или менее сходятся они в
проявлении известной замкнутости, приливе рели-
гиозности и наплыве дум, хотя в первых двух
числах процент, как малое число, не может счи-
таться вполне надежным.
Переходя к разбору отдельных проявлений
переходной норы, отметим, что господствующие
особенности этих проявлений прежде всего пре-
допределены двумя фактами: изменением фигуры
и членов и их соотношения и выявлением специ-
фических половых процессов, ясно данных у
девочек в виде появления ежемесячных пережи-
ваний, а у мальчиков поллюций. Из целого ряда
автобиографических описаний видно, что все так
или иначе отдавали должную дань внимания изме-
нению форм своего тела, хотя у мальчиков это
принимает специфический характер интереса к
появлению волос и резкому выростанию половых
органов. Все это создает у юных людей'тем более
понятное чувство беспокойства и волнующего
интереса, что сфера этих переживаний по всем
нашим социальным привычкам и, возможно, по
некоторым биологическим особенностям не подле-
жит непринужденному обсуждению и не дает
возможности просто, не стесняясь, попросить пояс-
нений у сведующих людей. В итоге все эти инте-
ресы ищут удовлетворения на пути внутренних
переживаний с самим собой, тем более, что

новизна и неуловимость целого ряда ощущений
также создает благодарную почву для обособления
и сосредоточенности в себе.
Этот интерес к своей фигуре с налетом какого-
то жуткого оттенка принимает не только формы
прямого интереса к половой сфере, но он у мно-
гих носит характер интереса к своей внешности
вообще, особенно у девочек. Так одна характерно
описывает свои несколько преувеличенные пере-
живания в этой области следующим образом:
„Меня страшно занимали моя меняющаяся внеш-
ность и тревожные сомнения в моей красоте. Я
нередко в этот период делала страшные рожи
перед зеркалом, а затем утешала себя, что я не
такая, а в действительности много красивее".
Такие своеобразные опыты не представляются
редкостью в эту пору; в более бессознательной
форме они встречаются и у мальчиков, представляя
любопытную смесь из явно детских проявлений по
форме и уже недетского интереса по существу,
хотя еще неосознанного в полной мере.
У девочек все эти переживания ведут к тому,
что они у них связаны с понятным опасением,
что все это бросается в глаза не только им самим;
но и может стать и становится об'ектом наблюде-
ния, а иногда и совершенно неуместных шуток и
замечаний со стороны окружающих. Даже невин-
ные отзывы вроде „смотрите, совсем большая
становится" производят в этот период впечатление
разоблачения и дают соответствующий эффект,
нередко просто злобного возбуждения, большей
же частью резкого чувства стыда от малейшего
намека на менструации и перемены в груди. Так
одна (21 г., дочь учителя, деревня) пишет: „Пере-
ход у меня совершился постепенно, но с душевной
стороны тем не менее ярким моментом, как бы
настоящего физического ухода от детства, были

первые женские ежемесячные переживания. Я сразу
обратила свое внимание на себя с внешней сто-
роны". Другая (19 л., село, дочь служащего) говорит:
„В это время я стала невероятно застенчива, в
особенности, когда разговор так или иначе прибли-
жался к волновавшей меня перемене в половой
сфере. Я краснела от малейших пустяков". Третья
(21 г., крестьянка, село) отмечает, что она пере-
живала „чувство гнетущего стыда при малейшем
намеке со стороны старших на то, что я уже
женщина", а*другая отмечает, что она „краснела
при малейшем обращении" к ней вообще. Целый
ряд лиц отмечает попытки скрыть появление
менструального периода. Многие принимали меры
к тому, чтобы в своей фигуре не дать отразиться
заметным признакам перехода. Одни пишут вооб-
ще, что старались, „чтобы никто ничего не заме-
тил"; другие „нарочно горбились", чтобы скрыть
появление груди. Одна корреспондентка (крестьян-
ка, село) пишет: „Мы старались плотно забинто-
вать грудь, чтобы скрыть появление новых форм".
Интересным дополнением к этим данным явля-
ется указание некоторых женских записей, что
они в этот период испытывали или ужас перед
мужчинами и „холодели" при одном взгляде на
них, или же переживали какое-то странное чувство
вражды к ним. Так одна (23 л., интеллигентная
семья, горожанка) добавляет: „В детстве охотно
играла с мальчиками, вращалась исключительно
в их обществе; с переходной порой обнаружила
резко отрицательное отношение к лицам мужского
пола". Авторы записей не объясняют по понятным
причинам мотивов этого отрицательного отноше-
ния, но можно думать, что в этом отношении не
последнюю роль играют мотивы пробивающегося
сознания себя, как предмета мужских устремле-
ний, подозрения возможного вожделения, которое

призывает женскую сторону, как более уязвимую,
инстинктивно к большей осторожности и иногда
некоторому страху.
Не надо забывать при оценке всех этих пере-
живаний, что дело нисколько не меняется от того,
что многое выражается в смутных, неясных фор-
мах, что во многом юность не в силах отдать
себе отчета; может быть, правильнее всего предпо-
ложить, что именно это и усиливает характер
кризиса переживаний этого периода. Интересное
отражение &тих переживаний автобиографические
записи дают в области ощущения себя с переход-
ной порой какими-то не такими, как раньше. В то
время как у мальчиков это чувство взрослости,—
назовем его условно так по признаку приближе-
ния к взрослости или направления на нее,—отме-
чено не так ярко и связано с пониженным эмоци-
ональным тоном, у девочек оно отмечено несрав-
нимо ярче не только в числе, но и со стороны
качественной и его окраски.
Мальчики вообще по записям сравнительно не
так быстро приходят к ощущению своего такого
/поворота к взрослости; мужские записи несравненно
меньше отмечают эту сторону, а именно только в
3,2%, в то время как у девочек этот процент
подымается до 21°/0. По моим материалам разли-
чие намечается не только в числе, но в качестве
прежде всего в том отношении, что мальчики
значительно позже приходят к ощущению своей
взрослости, а до этого это чувство у них скорее
носит негативный характер: они претендуют на
иное отношение к себе фактически, они ощущают
ясные перемены, но сознательно у них не только
нередко нет ощущения себя в действительности
взрослым, а наоборот, — у них обнаруживается
скорее известное сожаление по покидаемом детстве,
в особенности, когда такое напоминание шло от

близких в форме отклонения детских претензий;
другой формой было нетерпеливое ожидание, когда,
наконец, придет. взрослость; она рисуется в виде
мечты, которая не ощущается вполне реально.
Один (26 л., крестьянин, село), пишет: „Мне
всегда казалось, что я никогда не буду взрос-
лым". Другой поясняет свои данные (31 г., кре-
стьянин, село), что ему с этого времени особенно
„хотелось быть большим, но не ощущал себя
таковым". То же отмечает 21 года сын рабочего,
горожанин. *
У девочек это чувство взрослости или ясного
поворота к ней ощущается в значительно более
положительной форме, часто соединенной с неко-
торым чувством тревожного ожидания,—черта, на
которую мы потом укажем более подробно. Так
26 л. автор (служащая, местечко) сообщает:
„Вскоре мне стало казаться, что я стала совсем
взрослой, все должна знать, как-то стала серьезнее
и вдумчивее". Некоторые женские записи говорят
о том факте, который приходится часто наблюдать
в обыденной жизни, а именно, — что с этим при-
шло некоторое чувство самодовольства, и известной
важности, своего рода нового 'женского достоинства,
а главное, отношение к сверстникам мальчикам
свысока, покровительство и проч., что удержива-
лось даже к мальчикам старше себя, хотя и
вызывало сплошь и рядом крайне невыгодные
конфликты и нападения со стороны „опекаемых"
или „покровительствуемых", а иногда и презирае-
мых, как „еще маленьких". Правда, нужно заме-
тить, что это ощущение себя взрослым приходит
не в первой стадии, а в завершительной поре
переходного времени, когда более волнующие
своей новизной и неожиданностью переживания
уже до некоторой степени улягутся и войдут в
норму. Это чувство, повидимому, можно рассмат-

ривать как симптом завершающегося периода
переходной поры и отрочества.
Насколько важно в эту переходную пору мно-
гим переживаниям именно улечься, это видно из
того, что в эту пору у молодежи возможны
эксцессы, которые с этой порой и исчезают. Мы
далеки от мысли видеть в них что-либо типиче-
ское, они единичны, но они характерны в своем
появлении и исчезновении. Так одна упоминает о
своей страсти в это время к воровству, при чем
сама отмечает, что захватывала вовсе не жажда
овладеть каким-либо предметом, а „захватывал
сам сильный процесс, ощущение". Другой автор,
мужчина (служащий, горожанин), рассказывает о
том, что у него „было стремление что-нибудь
разрушать, кого-нибудь убивать; имел стремление
поджигать дома, но никогда не удавалось, так как
ловили". Все затем отмечают, что такие позывы
держались только временно и затем бесследно
исчезли. Кстати, последний корреспондент сообщает,
что он работает как счетовод. Это исключительные
переживания, но всетаки в них в тяжелую форму
отливается то, что, повидимому, отчасти живет в
эту пору у многих. Так одна учительница (30 л.)
пишет, что для нее этот период прошел физиче-
ски незаметно, но в душевной области он дал
почти три года мучительных и тревожных состоя-
ний. Это выражалось в каких-то неясных невязчи-
вых образах, от которых трудно было освободиться,
в резких переходах настроений, в постоянном
чувстве неустойчивости, что порождало чувство
угнетенности, а в итоге повело даже к некоторому
религиозному исступлению. Все это в высшей
степени важно иметь в виду, чтобы потом перед
нами яснее предстало то, что переживает юность,
потому что между отрочеством и юностью грань
остается всетаки искусственной: юность отделена

от всех этих переживаний не столько годами,
сколько тем, что в ней все процессы принимают
более завершенную форму и яснее выявляют свои
следствия.
Много тревог создает в переходную пору еще
то, что просыпающееся половое чувство, вольно
или невольно, толкает очень многих на грех
иллюзорности (онанизм), а следом за ним идут не
только резкие толчки в самоощущении, но и
неизбежно и в самооценке, что нередко приводит
к самобичеванию, к потере уверенности в себе,
иногда к отвращению к самому себе. Все это ста-
новится тем более тягостным, что в общем тонусе
этой поры заключено одновременно стремление к
повышенному жизнеощущению. Это становится
особенно тяжелым потому, как пишет одна (22 л.,
крестьянка, деревня) что юный человек видит
перед собой часто „новый мир",-он „прозревает
как будто", а тут действительные выявления
тянут на дно. 22-летняя студентка пишет, что
„чувствовала себя в эту пору против своего
желания неровной, резкой, грубой, а иногда уда-
рялась в сентиментальные крайности; горько стра-
дала от того, что вносила собой разруху и ссоры".
Что касается онанизма, то для тех, у кого сознание
его недопустимости приобрело ясные формы, эта
борьба с самим собой может стать поистине траги-
ческой, если некому притти на помощь, Юный че-
ловек неизбежно попадает в положение тягчайшего
одиночества. Из приведенного нами образца записи
одного автора напомним одно место, где он гово-
рит о таких переживаниях: „Мне было внушено,
что онанизм отвратительнейший, чудовищный по-
рок, и я всеми силами старался скрыть его от
окружающих. Началась дикая борьба с самим
собою; я старался себя побороть и не мог, считал
себя подлым, обманщиком, и всетаки продолжал...

Ночь была для меня кошмарнейшим временем, я
боялся ее приближения"... Если предположить,
что здесь перед нами.юный человек с более тон-
кой организацией и запросами, то всетаки в этих
показаниях остается много значительного, что
важно не только для теоретического знания, но и
для практического поведения родителей, близких
взрослых и педагогов, имеющих дело с переход-
ной порой.
У одних это ведет к браваде и развязанности,
у других—к грусти, чувству одиночества и сенти-
ментальности. Резкости в поведении переходят
непосредственно часто у девочек в целый поток
необычайно повышенной нежности. В то время
как у мальчиков больше отмечены нарочитая
серьезность и даже суровость, у девочек идет
нередко состязание в излиянии чувствительности,
при этом этот поток сентиментальности и чрезмер-
ной чувствительности находит себе выражение в
наборе „сладких" и ласкательных слов, частенько
лишенных непосредственного смысла и предста-
вляющих навеянное наплывом чувств искажение
каких-либо случайных выражений или обычных
ласкательных слов. Так 14 летняя интеллигентная
девочка (пример беру из 1927 г.), ученица 2-ой
ступени, пишет своей матери в обращении к ней
не только „дорогая мамуля", но и „сосуля, беска-
ся, муся" и проч.
Если физический переход охватывается довольно
длительной порой, иногда до году, то душевный
переход по всем данным длится значительно
дольше. Я думаю можно с большой уверенностью
утверждать, что он охватывает приблизительно
два—три года. Если мы теперь соберем вместе те
черты, на которые указывают наша таблица и наш
разбор всех данных, которые нам дают автобиогра-
фические записи, то нам должно стать понятным,

почему в эту пору могут у юных людей находить
себе место некоторые черты аскетизма у мальчи-
ков и особенно чувство одиночества, покинутости
у девочек. Таблица № 3 показывает нам, что у
последних эти переживания представлены очень
заметным числом (15°/о); при этом надо иметь в
виду, что этот процент учитывает только тех, кто
вспомнил об этих переживаниях, а не всех тех, у
кого они были в действительности. У девочек в
это время то и дело попадаются сетования на то,
что „никто меня не любит", „никто меня не пони-
мает". Это чувство поселяется у них необычайно
легко в это время потому, что потребность опоры,
ласки и проявлений чувствительности подымается
у них в необычайно высокой степени, которая
превосходит норму даже очень чувствительных
родителей, а при том еще всем неясно, в чем в
конце концов заключаются страдания и что соб-
ственно надо „понимать". Основное недоразумение
между „отцами и детьми" тут заключается в том,
что юный человек нуждается в понимании не
„чего-либо", т. е. в рассудочном уяснении тех или
иных проблем его, а в понимании его самого, пра-
вильнее сказать, в сочувствии, в ласке в счет
неуяснимых и неуловимых страданий переходного
возраста. Нужно не пояснение, а под видом
„понимания" эмоциональная поддержка.
При этом в эту пору в перспективе быстро
назревающей картины будущего и чувства взрос-
лости развертывается потребность в мечтах. И
юные люди обнаруживают две взаимно исключаю-
щие черты: с одной стороны, они хотят уединения,
а с другой они жалуются на непонимание их и
на свое одиночество. Как пишет одна (30 л., горо-
жанка), „в своем воображении всегда стремилась к
людям, а фактически создавала для себя уедине-
ние"... Эту вновь выросшую потребность заглянуть

в мечтах в будущее описывает одна корреспон-
дентка (30 л., крестьянка, село) так: „В 12—14 л,
часто плакала о том, что меня никто не любит, а
особенно мама... Я любила забраться в кусты, в
сарай, на чердак одна и мечтать, мечтать". Было
бы совершенно напрасно спрашивать, о чем шли
эти мечты, — обо всем и ни о чем определенно.
Эта потребность в понимании, эти мечты по
существу являются тем мостиком, по которому
отрочество уже переходит в юность.
Обратимся теперь к нашей основной проблеме,
к психологии юности.
3. Рост умственных интересов юности.
Мы неоднократно подчеркивали в подведении
итогов относительно переходного времени и отро-
чества, что юные люди оказываются перед совер-
шенно новыми переживаниями и явлениями; они
в детстве были преимущественно поглощены созер-
цанием и усвоением внешнего мира; теперь
перед ними раскрывается в очень интенсивной
форме и в быстром темпе то, что они несут в себе
самих; если раньше был проблемой окружающий
мир, то теперь центральной проблемой становится
не только этот уже усложненный мир, но прежде
всего сам человек и при том в его отношении ко
всей окружающей действительности, предметной
и живой, человеческой; к прежним вопросам „как
и почему" теперь присоединяется и почти господ-
ствует над ними вопрос „для чего", проблема
смысла. Во всяком случае характер размышления
теперь значительно меняется. Один из авторов
автобиографической записи очень любопытно ука-
зывает, что до юности и во всяком случае отроче-
ства и он как-то • реально не мог понять, как это

взрослые люди обдумывают про себя что-либо
систематически и настойчиво, он читал об этом
в книгах, считал, что это могут делать только
очень умные люди, но вот пришло отрочество и в
особенности юность, и вдруг у него самого откры-
лось это умение с необычайно большой силой:
для него стало наслаждением продумывать так
вот про себя разные положения жизни, как будто
примерять все к себе, оценивать и искать во всем
смысла и назначения. Юность характерно науча-
ется сразу думать, но думать только над тем, что
составляет особенно ее проблему, думать по своему.
Это понятно по всему положению. Об этом гово-
рит уже общая сводка тех умственных интересов,
которые в итоге обработаны в таблице № 4,—к
ней я и прошу читателя обратиться.
Таблица № 4.
(Рост и интересы юности в области умственной жизни).
Сильный
умственный
рост
Стремление
к образова-
нию
Интерес к
внутреннему
миру
Самоанализ
Муж.
35,2%
44,8%)
25,6%
11,2%
Жен.
39%
34,5%
39%
19,5%
Интерес к
личному
миру
Интерес к
философии
Интерес к ре-
лигиозным
вопросам
Кризис ре-
лигиозного
обращения
Муж.
30,4%)
40%|
22,4%
8,0%
Жен.
42%
31,5%
39%
10,5%
Обществен-
но-политич.
интерес
Естествен.-
математич.
интерес
Интерес
к технике
«Интерес
к истории
Серость и
вялость
Муж. 40% 4,8% 3,2% 8% 0
Жен. 33% 4,5% 0 1,5% 4,5%
Я уже раньше отметил, что некоторые мои
сотрудники назвали у себя вступление в пору

юности своего рода „прозрением"; они, оставаясь
внешне в той же обстановке, оказываются перед
.„новым миром", чрезвычайно подчеркнутым в их
внимании интимной близостью с их личностью,—
тем, что это собственный, внутренний мир. Один
прямо отмечает, что с этой поры всякие „вопросы"
буквально захлестнули его и при том в такой
форме, что нередко оставался неясным самый
вопрос, нередко он оставался нерешенным и не
доводился до конца, и тем не менее юный человек
испытывал огромное наслаждение от самого про-
цесса размышления, умственной гимнастики, от
одной мысли, что вот-де и я размышляю над
вопросами жизни. Интересно, что это процессуаль-
ное наслаждение отмечается многими лицами. Так
другой автор (крестьянка, 20 л., уездный город)
отмечает в этом отношении у себя: „я стала по-
долгу думать над самыми обыкновенными вещами".
Другая корреспондентка, также крестьянка, 24 л.,
проводившая свое отрочество и юность в деревне,
также замечает, что ее вдруг стал очень серьезно
занимать вопрос „о дальнейшей жизни, моей
будущности. Мучительно я делала разные предпо-
ложения: кем я буду, как сложится моя будущая
семейная жизнь"'. Инженер (25 л., из состоятель-
ной семьи, город) также подчеркивает относитель-
но этой поры, что он „подолгу и упорно размыш-
лял о самых разнообразных вещах, а прежде всего
о своей будущности". В этих утверждениях осо-
бенно интересно, что для юности нет нужды обя-
зательно иметь перед собой реальные, жизнью
поставленные проблемы, а она размышляет с
упоением над самыми обыкновенными вещами,
наслаждаясь полетом своей мысли. Конечно, все
это нельзя смешивать с теми мыслями, которых
мы ждем в образовательном процессе. Ясно, что
стержневым вопросом всех этих размышлений в

ясной или затуманенной форме должен быть
вопрос о своем будущем; но так как его и по
существу трудно представить в эту пору в доста-
точно конкретной и определенной форме, то есте-
ственна, что эти думы чаще всего превращаются
в мечты о своем будущем в той его форме, кото-
рая представляется наиболее желательной. Если
мы в пожилом возрасте с удивлением и грустью
констатируем, что наши дни становятся все короче
и жизнь проходит все быстрее, то у юности с ее
жаждой самостоятельности и взрослости говорит
нетерпение поскорее попасть в жизнь и потому и
желание заглянуть в свое будущее оказывается
очень сильным.
В нашей таблице 35,2°/0 мужчин и 39°/ о женщин
отмечают у себя в эту пору усиленный умствен-
ный рост. Некоторый перевес женщин вполне
понятен, потому что они, как я указал раньше,
быстрее обретают и взрослость вообще. Думается,
что этот процент в действительности должен был
бы очень сильно возрасти, если бы в наших наво-
дящих вопросах был соответствующий прямой
вопрос; в нашей сводке отмечено только то, что
нашли нужным привести сами участники нашего
опыта, а они отмечали его тогда, когда находили
его у себя особенно подчеркнутым. Во всяком
случали из этих чисел ясно видно, что рессурсы
к думам у юности имеются в достаточном запасе.
У многих преодоление переходного периода берет
много сил и это отражается и на их умственном
развитии. Тем не менее переход от отрочества к
юности отмечен очень заметно усиленным умствен-
ным ростом. Об этом говорят все другие цифры
нашей таблицы. Довольно характерную картину
дает один автор (22 л., крестьянин, учащийся
техникума, из деревни): „Я был немного туповат
в переходную пору; сравнительно простые вещи

давались мне с трудом; с переходом к юности во%
мне стали развиваться спящие до того умствен-
ные способности,—я стал успевать и не только в
отдельных предметах, айв сторону большого
общего развития".
Вдумываясь в эту картину усиленного умствен-
ного роста, мы находим в нашем материале и
указание на основной стимул к усиленному росту
и размышлению. Как я уже отметил, им является
вполне понятное стремление определить свое
будущее и свой жизненный путь. Но тут выявля-
ется особая черта юности: с неистраченным пылом
жизни, со свежими силами, с яркой новизной
жизненного чувства юные люди редко рисуют себе
жизнь в трезвой, обыденной, серой форме. Можно
с полной уверенностью подчеркнуть, что юность
типично не хочет помириться с серостью и обы-
денной перспективой, она определенно не хочет
быть „серой скотинкой" жизни. И вот весь наш
материал говорит о том, что даже явно трезво,
реалистически настроенные авторы пережили в
юности своей то, что нам необходимо отметить
сейчас: это — ожидание чего-то большого, необык-
новенного для себя. В этом отношении в различ-
ных вариациях все записи говорят непреложно
одно, что им трудно указать, что это такое это
ожидаемое большое, необыкновенное, но, такое
ожидание живет определенно в каждом юном
человеке, если жизнь не положила ему в безжа-
лостной форме прямые категорические препоны к
этому, как это произошло у одного из моих сотруд-
ников (19 л., рабочий, учащийся педагогического
техникума), которого истязания в семье, особенно
со стороны матери довели до мысли о самоубий-
стве, он бежал из дому и мечтал только об одном,
как бы избавиться от „по пятам следовавшей за
ним нужды". С таким ожиданием большого мысль

юности неохотно считается с черезчур трезвыми
рамками и идет смело, преимущественно руково-
дясь своими желаниями и представлениями.
Юность, можно сказать, типичная пора ожидания,
но ожидания великого и яркого будущего для
себя. Дочь ремесленника, 21 г., студентка пишет:
„Мне казалось в период юности, что меня ждет
впереди что-то необыкновенное, что моя жизнь не
протечет однообразно. Представляла себя в роли
крупного общественного деятеля, чаще талантли-
вой и знаменитой писательницей". Ту же черту
ожидания большого отмечает у себя рабфаковец,
из бедняков-крестьян, который уверенно жил
мечтой совершить в будущем нечто великое; я
ждал, что скажу миру о чем-нибудь большом и
великом".
" При таком основном доминирующем ожидании,
от которого отступают в пору юности только от-
дельные натуры и но особым условиям, естественно
не просто ждать, а пытаться активно искать более
определенных черт этого будущего, потому что в
основном речь в существе своем идет, конечно,
об определении себя, о самовыявлении. Форм
таких исканий, кроме различных форм жизнедея-
тельности, на которые часто идет и юность, очень
много. Я здесь не стану останавливаться на раз-
личных индивидуальных отклонениях, а возьму
основное. Всем известно, что в отдельных случаях
у юности встречается и склонность к спиритизму,
к гипнозу, ко всякого рода экстраординарным
пробам, как она вообще способна преувеличить
многое и при том любит во всем -этом именно
необыденность. Нас сейчас интересует сфера
именно умственного роста. Об этих основных рус-
лах умственного роста и исканий и говорит наша
таблица (№ 4).
Как видно из этой таблицы, в ней оказываются

особенно подчеркнутыми все те рубрики, которые
указывают на интересы внутреннего порядка,
интересы, пропитанные так или иначе решением
вопросов, связанных с личностью, с самовыявле-
нием. Все это чрезвычайно характерно для того,
на каких путях юность преимущественно готова
решать свои интимнейшие вопросы и что именно
она считает особенно близким себе. Нет ника-
кого сомнения, что и мои корреспонденты, как и
юность вообще, жили самыми разнообразными
интересами; очень многие из них, например, харак-
теризовали попутно свои школьные успехи, т. е.
жили довольно широкими образовательными и
научными интересами; о жизни многими другими
интересами совершенно определенно говорят и
другие наши таблицы в самых разнообразных
отношениях. Таким образом не может быть ника-
кого сомнения, что данная таблица не может рас-
сматриваться как характеристика всех умственных
интересов юности вообще, хотя в ней вообще и
представлены такие рубрики, как естественно-ма-
тематический интерес, интерес к технике, истории
и общественно-политическим вопросам,—к послед-
ним, как видно из таблицы, очень заметным про-
центом. Весь смысл данной таблицы предстанет
перед нами в его настоящем свете только тогда,
когда мы вспомним, в каком аспекте велись все
записи и в каком направлении даны наводящие
пояснения: эта таблица говорит о преимуществен-
ных интересах, о тех интересах, которые можно
назвать прямым, собственным интересом юности,
который окрашивает умственные искания юности,
отнюдь не исключая все остальные.
В этом свете перед нами и должны предстать
рубрики интереса к внутреннему миру, самоана-
лиза, интереса к личному миру, к философии, как
и кризиса, который переживает нередко юность в

эту пору. Что это именно так, это видно из того,
что по показанию авторов записей, все эти рубрики
не носят постоянного характера, а исчезают у
большинства в их специфическом характере с
преодолением юности и вступлением в более зре-
лую пору. Таким образом я считаю вполне оправ-
данным видеть в этих рубриках специфическую
характеристику не столько отдельных индивидов,
которые вели записи, сколько именно юной поры.
Весь этот повышенный интерес к самооформле-
нию и осмысливанию себя и своего мира находит
себе выражение прежде всего в очень характерной
форме в стремлении к образованию. Здесь процент
лиц, отмечающих у себя такое стремление, как
резко выявившееся, • оказывается очень большим:
у мужчин—44,8°/0, у женщин—34,5°/о. Опять таки
это не значит, что остальные не имели этого
стремления, но оно у них не отливалось в такую
форму, чтобы они нашли нужным подчеркнуть
его в наших записях. Это стремление отмечено у
тех, у кого оно выразилось достаточно ярко. Осо-
бенно интересен тот факт, что это стремление или
часто скорее мечта ярко живет часто у тех, кто
фактически по собственному отзыву плохо учился
и был неразвит. 'Это стремление совсем нельзя
трактовать в школьном смысле. Очевидно, на ряду
с недостаточно обязательным характером и ясно-
стью этого стремления известную роль играет тут
то, что. юность мыслит известный итог, а не про-
цесс достижения, не самый трудный путь, не
„горький корень", а его готовый, и при том жиз-
ненный плод, в особенности же в плоскости соб-
ственного созревания и оформленности. Некоторое
пояснение дает к -этому, например, следующее
место в записи 25-летнего агронома из крестьян:
„Моим единственным интересом была возможность
учиться и стать в жизни твердо материально на

ноги; учеба мне рисовалась не столько книжная-
классная, сколько как .познание и усвоение всей
городской культуры с тем, чтобы и воспользо-
ваться этой культурой самому". Другому, 21 г.
учащемуся техникума, также крестьянину из
деревни, образование казалось необычайно привле-
кательным, так как он в итоге мечтал об одном,—
„написать такую книгу, о которой бы говорил весь
мир",—в ней должны были быть даны ошеломля-
ющие решения всех сложнейших вопросов чело-
веческого ума и действительности. Юность в этих
своих образовательных мечтах,—они часто именно
больше похожи на мечты, чем на прямые деятель-
ные устремления,—не соразмеряется со своими
реальными возможностями, во всяком случае вна-
чале; этот реализм приходит несколько позже, а
на первых порах она берет только свой вкус и
потребности и располагается по ним. Некоторую
иллюстрацию к этому дает, например, следующее
замечание 40 л. агронома, крестьянина из села:
он только в 14 лет научился грамоте и тем не
менее мечтал о том, „чтобы можно было получить
настоящее образование и ставил своим идеалом
сделаться ученым".
Эта образовательная мечта находит свое отраже-
ние не только в том, что в идеалах жизнедеятель-
ности профессия ученого отмечена заметнее дру-
гих (см. табл. № 13), но и в писательских компа-
новках. Так 27-летний инженер, сын служащего,
горожанин, сообщает: „Мечтал быть писателем
Главной темой моих романов было уход из роди-
тельского дома, устройство в чужом городе, полу-
чение там образования, затем возвращение к себе
на родину" в качестве кладезя премудрости.
Что во всем этом большую роль играет не
только безотносительная жажда знать, что также
имеет место, это видно из сопоставления этих

данных с тем, что дает в процентах рубрика
интереса к личному миру и др. В образовательных
стремлениях известный перевес принадлежит муж-
чинам,—это обгоняется по всей вероятности быто-
выми условиями, так как у некоторых женских
записей ясно сквозит указание на устремление к
семье и детям, а затем образование многим рису-
ется в формах рассудочной деятельности, которая
меньше увлекает женщин. В рубрике личного
интереса соотношение меняется в обратную сто-
рону, хотя у обоих полов показатель достаточно
высок,—30,4% У мужчин и 42% у женщин. Из
общего тона записей видна практически и педаго-
гически очень важная черта, что мужчины вообще
идут к жизни более уверенно, в ясном ожидании
самостоятельного пути, в то время как у женщин
эта общая окраска не всегда заметна. Поэтому
вполне естественно, что у них и интерес к опре-
делению своего будущего, своей личной судьбы
может оказаться более подчеркнутым.
19-летняя студентка, из уездного городка, тоже
сообщает, что „я создавала в своем воображении
роман, в котором я нё настоящая, а такая, какою
мне хотелось бы быть,—красивая, образованная,
чистая и добрая, являлась бы героиней". Юность
везде и неизбежно из-за острого интереса к себе
насыщена собой и потому не может не быть везде
лично захваченной. Обнаружения этого мы увидим
й дальше в целом ряде других проявлений.
Рядом с этим стоит рубрика самоанализа.
Несколько противоречивый характер этого обозна-
чения рассеивается, как только мы знакомимся с
тем, что здесь имеется в виду: это не рассудочное,
объективное рассмотрение, а наоборот все то же
чрезвычайно суб'ективное и эмоционально окра-
шенное и недостаточно уравновешенное оценива-
ние, связанное с впадением в крайности настрое-

ния. Иногда самобичевание приводит не к чувству-
подавленности, а наоборот, сопровождается таким
антитетическим чувством, как самодовольство, что
вот де какой или какая я к себе безжалостная и
справедливая. Эту любовь „ковыряться в себе"
отмечают оба пола, но с решительным перевесом
в сторону женщин, как это видно из нашего под-
счета: у мужчин—11,2°/о, у женщин—19,5°/0. У неко-
торых отсюда определяются их представления о
своем будущем. Так 19-летняя работница, уча-
щаяся рабфака, также констатирует, что „любила
копаться в своей душе; позже стремилась от бури
в стакане своей души перейти к борьбе в жизни,
проломить небо своей души и стать лицом к миру;
отсюда выростало желание быть беллетристом и
психологом",—именно из желания узнать свой
внутренний мир. Об этом интересе к внутреннему
миру достаточно ясно говорят числа в нашей
таблице (Л1© 4). И здесь перевес у женщин (39°/о в
сравнении с 25,6% у мужчин) "является вполне
понятным, потому что кроме приведенных основа-
ний, у них самые физиологические переживания
сильнее обращают их к своим внутренним пере-
живаниям и к своему отношению к окружающему
человеческому миру и человеческим отношениям.
Таким образом искания идут в по нескольким
крупным линиям, а именно: философского инте-
реса, религиозных колебаний и общественно-поли-
тического интереса. Прежде чем мы перейдем к
этим рубрикам, напомним о том, что именно на
фоне этих исканий и колебаний рождается обра-
щение к дневникам. В них находит себе отраже-
ние попытка разобраться с самим собой, так как
юность прежде всего именно сама для себя пред-
ставляет главную проблему. Что дневники служат
именно этой потребности, это видно из того, что
проходит эта пора самоанализа и с юношеской

порой отпадает потребность в дневнике, по край-
ней мере у подавляющего большинства пишущих
дневники.
Что касается философского интереса юности, то
мы должны отметить, что под этим термином мы
об'единили все интересы, связанные с проблемой
прямого философствования о мире, искания смысла,
проблемы добра и зла, проблемы вечности и т. д.—
во всем придерживаясь всетаки прямых указаний
наших корреспондентов. Эта рубрика, давшая в
итоге 40% у мужчин и 31,5% у женщин, пред-
ставляется мне необычайно многозначительной.
Она оправдана всеми предыдущими соображениями.
Дело тут не в том, что философия, как таковая,
оказалась необычайно привлекательной для юно-
сти, а в том, что эта сфера не может не интере-
совать юность, как юность. Достаточно вспомнить,
что учебные планы школ второй ступени старших
групп ни в какой мере не отражают этой потреб-
ности юности. И вот на это и обращают наше
внимание полученные данные в самой решитель-
ной форме. Так педагогична, 26 л., пишет про
себя, что она в юности „больше всего интересова-
лась внутренним миром человека и особенно своим
собственным. Я копалась в их и своей собственной
душе, стараясь найти человека в человеке Меня
захватывали вопросы о добре и о зле, и о боге,
и почему же, если он есть, он терпит зло" и т. д.
Отдавая дань этим интересам, другая педагогична,
22 л., отмечает, что „в поисках ответа пыталась
браться за книги преимущественно с глубоким
содержанием, могущим научить правильно жить
и понимать жизнь"; Один из авторов записи,
писатель-педагог, замечает, что у него это же
стремление, к книгам с глубоким содержанием
приводило к тому, что он быстро утомлялся от
рекомендованного непонятного ему чтения, как,

например, история философии Льюиса, чувствовал,
что мало что понимает, но всетаки упорно носил
книгу с собой и вообще утешался самой мыслью
о чтении тех самых философских книг, от которых
можно было ждать ответа на „проклятые вопросы".
Так приятно было сознавать, что вот носишься с
такой умной, замысловатой книгой, где покоятся
нужные мысли. Один пишет, что он буквальна
замирал от мысли, .что вот читает „метафизику",
хотя читал с воинственными намерениями „раз-
бить" ее. При этом нужно иметь в виду, что почти
всегда около молодых людей нет дельных совет-
чиков, которые могли бы направить их в этом
случае не к „Истории философии Льюиса", а к
действительно нужной книге, а затем и книг
таких, к сожалению, для юности специально суще-
ствует очень мало. Это также заслуживает быть
отмеченным, так как об этом упоминают и некото-
рые из моих сотрудников.
Конечно, тут над всем доминирует философия
жизни, практическая философия, мудрость, ее
искание. 32-летний педагог, сын кожевника из
уездного города, характеризующий себя, как опре-
деленного реалиста, тем не менее пишет: „Меня
интересовал внешний мир. В старших классах
средней школы (т. е. в разгар юности М. Р.) стал
задаваться вопросами внутреннего мира и чело-
века, а именно, выяснением смысла и цели бытия
его". Нет нужды добавлять, что весь этот интерес
к человеку просто подогревается в сердцевине
своей интересом к себе самому, к своему оформле-
нию и выявлению. Рабфаковец, из крестьян-бед-
няков, 28 л., сообщает: „Я склонен был философ-
ствовать и задаваться серьезными вопросами о
жизни, и они мучали меня своей неразрешимостью.
Мне долгое время хотелось сказать миру о чем-та
большом и великом". Но большинству, конечно.

приходится философствовать без „руля и без вет-
рил", что ведет к тяжелому разочарованию и ино-
гда кончается впадением в эксцессы, в афиширо-
ванное отрицание всем своим поведением всяких
„вопросов" и „лукавых мудрствований", в умствен-
ную безшабашность и т. д. Нет никакого сомне-
ния, что в явлении хулиганства как раз среди
юной молодежи,—а в составе хулиганствующих
этот возраст составляет преобладающий элемент,—
эти переживания, хотя бы и в очень смутной
форме, играют* не последнюю роль. .
Этот характер кризиса поддерживается тем, что
философские искания вовсе не предназначены, как
я это подчеркнул раньше, для удовлетворения
одних теоретических запросов, а центр тяжести
лежит в решении проблем практического поведе-
ния; в определении линии своего поведения, опре-
деления своего практического отношения к миру
и людям. Этим об'ясняется то, что в этот интерес
в значительной степени примешивается привкус
религиозного искания, искания оправдания и
смысла, если не на рациональных путях, то по
крайней мере на пути веры. Интересно, что не
смотря на то, что молодежь, как ее описывают
мои сотрудники, все еще шла под значительным
влиянием семейных уклонов к церкви, большинство,
указывая на свои переживания и искания в этом
направлении, решительно отмежевывается от дог-
матического приятия церкви, от традиции и ста-
вит вопрос в совершеннно иной плоскости: уверен-
ности в смысле мира, в его оправданности, хотя
бы этот смысл был и непонятен и в него прихо-
дится просто верить. Именно в этом, по существу
философском направлении трактуется весь вопрос
религии. Юности важно в пору душевной разрых-
ленности найти опору, рациональную или эмоцио-

нальную, но оправданную, гарантирующую, что
путь к жизни заслуживает, чтобы его пройти.. Если
уж вообще говорить о церковных уклонах, то они
скорее по своим настроениям приближаются к
формам первичного христианства. Для характери-
стики этой стороны в переживаниях юности при-
ведем подлинные слова авторов записей. 22-летняя
студентка-естественница, (дочь служащего из
города) пишет о своих юных переживаниях:
;В затруднительных случаях я обращалась к сво-
ему всемогущему другу, Иисусу Христу, который
до юношеской поры служил мне большой под-
держкой. Религии для меня никогда не существо-
вало, но Христос, как друг, могучий* и знающий
все, существовал". Другая 23 л. студентка (из
интеллигентной семьи, город) говорит: „В годы
отрочества наблюдается интерес к религии в фирме
поэзии обряда, отнюдь не к философской стороне
и в то же время резко отрицательное отношение
к некоторым сторонам, например, к исповеди. В
юности поэзия обряда остается в силе; к этому
прибавляется религиозность вообще, но не в смысле
церковно-догматическом". 27 л. инженер (из семьи
мелкого служащего, маленький провинциальный
город) отмечает у себя, что для него в этом отно-
шении самое существенное было то, что он „имел
правильные представлений об окружающем мире,
но не мог отречься от существа духовного, как
теперь, — одним словом не был материалистом, а
верил в свою и мировую душу66, хотя и этот кор-
респондент решительно отмежевывается от церков-
ного толкования и интересов. Ряд лиц указывает
на то, что они совсем не были религиозны по
своему воспитанию и личному настроению, но
всетаки отдали дань раздумью над вопросами
веры и философии, как это отмечает студентка-
естественница, характеризующая себя теперь, как

решительную реалистку, совершенно чуждую рели-
гиозным интересам.
Надо думать, что большая эмоциональность,
большая катастрофичность и критичность душев-
ных переживаний у девочек приводит к тому, что
у них этот уклон чувствуется сильнее и они
переживают его острее, чем мальчики. Возможно,
что отчасти в этом повинно то, что они в общем
находятся под большим влиянием женщин, сохра-
нившие большую верность церкви и религии и
менее критическое отношение к ним. Во всяком
случае записи говорят именно о большей подчерк-
нутости этих переживаний у девушек, хотя
острые кризисы встречаются и у мужского пола.
В мужских записях прежде всего попадаются
указания на уклоны в толстовство, в вегетариан-
ство. Один 30 л. педагог сообщает, что он на
почве исканий в 6-ом классе гимназии из гуляки
неожиданно превратился,—на почве столкновения с
товарищами,—в вегетарианца, стал последователем
Пибоди, постоянно носился с его брошюрами, хотя
не ручается, что толком знал их. Это длилось
почти два года. Встречаются указания и на изве-
стное опрощение, уход в естество. 27 л. инженер (из
мелк. служащ., маленький провинциальный город)
говорит, что он в отрочестве увлекался историей
и приключениями, но потом решительно повернул
к религии и философии Толстого, к его понима-
нию всего окружающего и мира и жизни, — „под
все я подводил базу толстовства".
У девушек это принимает несколько иную
форму. Прежде всего у них нет увлечения рассу-
дочными формами этих переживаний и, может
быть, именно потому нет ни одного указания на
увлечение толстовством, например; как показывает
наша сводка' в процентах, у девушек процент
интереса к религиозным переживаниям и вопросам

значительно выше, достигая 39% в сравнении с
22,4% у мальчиков. Вполне понятно, что у них и
кризис религиозного обращения выше (10,5% в
сравнении с 8% у мальчиков). Здесь я под обра-
щением имею в виду крутой поворот от колебаний
в сторону противоположного настроения, иногда
не только равнодушия, но и резкой враждебности.
Так как у девушек вносится *сюда больше эмоци-
ональности, то и в самые переживания вкладыва-
ется больше остроты.
Какие продукты могут получаться в обстановке
игнорирования этих переживаний и в особенности,
когда весь уклад частного быта ведет к слепой
поддержке традиционной религии, это видно из
следующего описания, представляющего известное
исключение, как явно истерическое явление, но
всетаки не настолько редкое, чтобы можно было
пройти мимо него. 29 л. студентка, дочь писателя,
выроставшая в столице, в закрытом учебном заве-
дении (гимназия с пансионом) — кстати, и физи-
чески пережившая переход остро, рассказывает
в этом отношении следующее: „Вскоре с вхожде-
нием в отроческую пору меня стало одолевать
разрешение религиозных вопросов. Поскольку я
была в закрытом учебном заведении, где воспи-
тывалась 9 лет в 4-х стенах, все приходилось
решать самостоятельно, наедине с собой. Толки
дортуарной старухи о пришествии антихриста, по-
стоянные споры со всеми о предопределении при-
вели к мысли, что я и есть антихрист или буду
(как богородица родила Христа) матерью анти-
христа. Я не переносила ладана, всячески избегала
хождения в церковь, пряталась, хотя это грозило
исключением. Кроме того, воспоминания из дет-
ства усугубляли эти переживания. К этому при-
соединились вопросы о назначении существования
каждого человека". К сожалению, автор не указы-

вает, как она изжила этот кризис, хотя из косвен-
ных указаний можно думать, что вся острота этой
религиозной психопатии была изжита ею полностью.
Вообще, традиция играет в этих переживаниях, в
которых юность остается без разумного руковод-
ства, часто очень тяжелую роль. Так 30 л. учи-
тельница, дочь педагога, из губ. города, пишет,
что с 152/2 л. она пережила прилив религиозности;
немалую роль в этом сыграло посвящение ее в
половую жизнь с самой грязной стороны, что
угнетало ее: „на это время моя религия изменила
свой характер,—из нежной горячей любви к Христу
и стремления любить всех людей, она теперь при-
няла форму какого-то сурового стремления к аске-
тизму: бог представлялся мне каким-то суровым,
требовательным, убивающим всякую радость. Впро-
чем, такая повышенная религиозность продолжа-
лась недолго". На возможность некоторых навяз-
чивых идей указывает и один автор (21 г., кресть-
янин, студент, рос в деревне), который говорит,
что в пору отрочества он был „религиозным пар-
нем, но мне сообщили ругательство в бога; я
считал это грехом и все время старался избавиться
от ругательства, но в мысли, в голове я всегда
ругался и просил бога, чтобы он мне это простил,
и отогнал от меня этого злого духа". Вскоре эти
переживания были преодолены п юный искатель
„вступил в комсомол, в юности был в кружке
безбожника даже руководителем". Студент из кре-
стьян, комсомолец, 22 г., пишет, что он после
всяких колебаний „лет в семнадцать сильно воз-
ненавидел религию и церковь; своей безбожностью
сильно гордился и рисовался".
Эта черта прямого восстания на религию у юности
также характерна. Они не знают линии спокойного
отношения, и первоначальная линия под'ема, на-
дежды на ответ и поддержку затем сменяется

прямым бунтом, враждой и ненавистью, очевидно,
за обманутые юные надежды на опору. 26 л. кор-
респондентка, с неоконченным высшим образова-
нием, горожанка, из интеллигентной семьи, „в отро-
честве переживала страстную религиозность, в
юности ,пережила всякие колебания и дальше
религиозность заменилась антипатией к религиоз-
ным вопросам и атеизмом". 25 л. дочь рабочего,
студентка-естественница (город) констатирует, что
ее необычайно в пору конца отрочества и в юности
интересовал религиозный вопрос, но она „в этом
отношении переживала большой разлом, шла ломка
религиозных устоев, поддерживаемых семьей, и
это отражалось на мне очень тяжело". Студентка-
педагогичка, 21 г., состоящая в настоящее время
в комсомоле, крестьянка, пишет, что она в раннем
отрочестве попала на мечты о „монастыре;—поживу
там, а затем пойду проповедывать по земле, больше
всего меня притягивала их черная одежда... Потом
все эти мои мечты прошли,—я превратилась после
всяких колебаний из религиозной в антирелиги-
озную, все старые традиции оставила позади себя;
мне хочется быть другом народа, проповедывать
идею коммунизма, но все еще от старого у меня
осталось очень печальное явление: иногда так
хочется говорить, высказаться, но что-то задер-
живает; обидно и горько, что еще не в состоянии
«себя преодолеть". Чередование всех этих пережи-
ваний обычно таково, что сначала идет яркая
нужда в попечении, поддержке, опоре, дальше
наступают сомнения и колебания, затем перелом
и часто решительный вывод „долой религию".
В этом вопросе об интересе к религиозным во-
просам и кризисе, связанном с ними, в заключе-
ние приведем слова инженера (25 л., столица, из
состоятельной семьи), который пишет, что он
„с 16 лет стал убежденным марксистом": терзаемый

своей подверженностью онанизму, он „простаивал
иногда 1/2 ночи на коленях и молился богу, а днем
как ни в чем ни бывало, днем я был атеист; меня
отец приучил считать всякую религию смешной и
стыдной. В моем воспитании было запрещено упо-
минать имя какого бы- то ни было бога, о какой
бы то ни было религии. Но по существу я был
религиозен и во всех трудных моментах жизни...
обращался 1с богу; я выработал даже текст специ-
альной молитвы, которую я произносил мысленно,
не произнося слов, и только ночью. При этом мое
„ясное сознание" считало молитву чепухой, но я
боялся, что если я не помолюсь, то мне будет
плохо. Главным образом молился, чтобы бог дал
мне сил не заниматься пороком".
В более-спокойную сферу мы вступаем в области
общественных интересов юности. Как говорит нам
таблица № 4, этот интерес у юности очень велик,
40% у мальчиков и 33% у девушек. Как видна
из преобладания мальчиков, они в своих интересах
больше используют свои реальные возможности, а
затем здесь повидимому сказывается другая черта,
что девушки сохраняют уклон в сторону деятель-
ности, связанной с социальным попечением, в то
время как у мужской половины больше говорит
гражданский интерес. Интерес к своим социальным
выявлениям у юности несомненно не есть простой
продукт данной эпохи, но более конкретные формы
он принимает под влиянием, конечно,_современных
течений и группировок. В этом отношении важна
констатировать, что юные люди в высокой степени
сопереживают свою эпоху и интересы и полити-
чески, в особенности когда политическая и соци-
альная борьба принимает более острые формы. Из
самого характера юности ясно, что ее симпатии
должны клониться к тем, кто говорит не о сохра-
нении и традиции, хотя и это встречается, а к

тем, кто говорит и выступает от имени будущего,
кто зовет к реформе и переустройству. Конечно,
в этих своих уклонах юность не стоит вне зави-
симости от социальной среды. Но так как юность
чрезвычайно ревнива к своему будущему и к своей
независимости, как мы это увидим дальше, то она
часто движется под отрицательным влиянием, т. е.
прямым антагонизмом к желанию повлиять на нее
определенным образом со стороны старших. Этот
момент играет довольно заметную роль в их груп-
пировках.
Желание участвовать в общественно-социальной
жизни необыкновенно велико у юных людей. О нем
говорят не только те, кто по своей натуре общи-
телен и любит жизнь и людей, но в том же напра-
влении идут и натуры проявляющие иные склон-
ности в эту пору. 18-л. комсомолка, учащаяся
рабфака, горожанка, дочь служащего, пишет, что
она „всегда любила одиночество, со сверстниками
не ладила... себя противопоставляла окружающему
миру и борюсь с ним, а так как побеждает он, то
я чувствую себя несчастной. Года два тому назад
у меня пробудился интерес к людям" (т. е. к 16-ти
приблизительно годам, М. Р.), а вместе с тем она
идет в комсомол и решительно подчеркивает свое
стремление „бороться с пролетариатом за комму-
низм", как она вообще отмечает свое стремление
найти настоящие пути к служению обществу.
Ряд молодых людей-мужчин отмечает у себя эту
черту устремленности к общественному служению,
к коллективизму, свою работу в кружках,- среди
пионеров и т. д.
Важно при этом иметь в виду, что термин
общественная жизнь вообще расплывчат, поэтому
трудно специально выделить данные интереса к
политической жизни, но они попутно сказываются
достаточно заметно. В частности видно, что юность

отдала огромную дань революции. К общественным
проявлениям в форме кружковщины мы обратимся
позже.
Эти выявления общественности идут в самых
разнообразных направлениях. Так нужно отметить,
что отчасти в этом направлении лежит увлечение
международным языком, эсперанто,—в нем привле-
кает не только перспектива преодоления трудно-
стей, связанных с множеством языков, но и воз-
можность общения, понимания и объединения всех
людей. Возможно, что из-за рассудочности этой
формы увлечение международным языком типич-
ное увлечение мужского пола и очень мало встре-
чается у девушек. В этой же плоскости лежит
„международная переписка" учащихся и молодежи
вообще. В области того же интеллектуалистиче-
ского уклона лежит вероятно и объяснение того,
что юность мужская больше интересуется историей,
чем женская молодежь (8°/<, в сравнении с 1,5% у
девушек).
Наконец, хотя малые числа мало убедительны,
нельзя не отметить в умственной жизни и инте-
ресах юности рубрики, указывающей на серость и
вялость. Хотя число участников мужчин и жен-
щин было в общем почти одинаково (62 м. и 67 ж.),
тем не менее мужские записи не дали ни одного
указания в эту сторону, а женские отметили 4,5%.
Насколько надежны эти данные, трудно сказать;
не исключается во всяком случае возможность,
что в умственной сфере сказалась большая погло-
щенность девушек эмоциональной сферой. Это
еще подлежит тщательной проверке.
4. Любовь и дружба в юности.
Я уже раньше заметил, что юность, само собой
разумеется, не остается фактически в русле одних

умственных исканий и раздумья в одиночку.
Именно потому, что речь идет здесь о решении
не об'ективных или просто теоретически интерес-
ных проблем, а о глубоко личных проблемах, об
интересах нахождения своего настоящего облика
и пути, о самоопределении и самовыявлении, о
распознании своего жизненного пути и о жгучей
жажде вообще приоткрыть хоть немного завесу
над своим будущим, все эти интересы, размышле-
ния и переживания не могут не захватывать глу-
боко юность, хотя она далеко не всегда оказыва-
ется способной действительно теоретически и
последовательно продумывать эти „проклятые
вопросы*4, требующие достаточного развития, и
далеко не всегда соответственно углубляется в
образовательный материал и в частности в книги.
Когда-то Платон говорил в истинно античном
духе, что общение это основной источник образо-
вания, а Гербарт, развивая эту мысль и негодуя
на с'ужение образовательного пути на книжную
работу, говорил, что попытка заменить в образо-
вательно-воспитательном отношении общение кни-
гой напоминает попытку заменить свет солнца
светом свечи. Юность в этом отношении отчасти
напоминает нам в своих стремлениях об этом пути
образовательного роста. Но не только это толкает
ее в социальную сторону: очень большую роль в
этом отношении играет тот факт, что захваченная
своими волнующими и неразгаданными и во мно-
гом неопределенными переживаниями, а также
переполненная наплывом новых чувств юность
жаждет участия и возможности поделиться, почув-
ствовать, что около нее есть сочувствующий такой
же человек. Так выростает потребность в дружбе
и в том, что можно назвать юной любовью.
Общую сводку в этой области тому, что дают авто-
биографические записи, показывает таблица № 5.

Таблица № 5.
(Любовь, дружба, стремление к обществу).
Потребность друж-
бы (понимания)
Люб. увлечения
Муж. 61,2% 30,4%
Жен. 67,5% 67,5%
Стремление
к людям,
к обществу
Мечты об
идеальной
любви
Уклон к
уединению
Муж. 32% " 3,2% 41,8%
Жен. 33% 22,5% 48о/о
Страх перед
др. полом
4,6%
10,5%
Желание
внимания
0
12о/о
Как мы видим из приводимой таблицы, у обоих
полов потребность дружбы отмечена очень высо-
ким показателем, у мужского пола—61,2%, у жен-
ского— 67,5%. Сюда не вошли некоторые разно-
видности этой потребности, отмеченные отчасти в
нашей таблице. Таким образом эта потребность
как будто подымается на высоту почти всеоб'ем-
лющей потребности у юности. Помимо понятного
стремления в этом направлении у всех людей,
нужно учитывать в этом случае у юности свои
особые условия, которые я уже отметил, но вместе
с тем нужно особенно подчеркнуть, что в дружбе
без сомнения важное место занимает то, что юность
сама обозначает словом „понимать". Для юности
это магическое слово, составляющее сердцевину
того, что составляет дружбу. Каждому вдумчивому
наблюдателю должно быть ясно, что речь идет
здесь не о действительно логическом, объективном
пониманию, а о глубоко суб'ективном, эмоциональ-
ном проникновении дружественного лица в пере-
живания данного юного индивида. Это совершенно
ясно из всего явления этого понимания: тот, кто
попытался бы объективно объяснить юности ее
действительные переживания и их истинный смысл,

натолкнулся бы по всей вероятности на большую
отчужденность, а то и враждебное отношение,
если бы это обозначало об'яснение данных кон-
кретных переживаний юности. Юность могла бы
до некоторой степени принять все это в порядке
безличного объяснения, но не в применении к
определенному, данному лицу. С точки зрения
того, что она переживает, ей это вовсе не так уж
нужно: как бы вы ни об'ясняли ей об'ективный
смысл и действительную подоплеку ее чувствова-
ний, она всетаки переживает их так, а не иначе
и в этом для нее все дело. Поэтому нет ничего
удивительного, что понимание здесь обозначает
желание поддержки, ощущение, что данный инди-
вид переживает в себе что-то, чему надо прида-
вать известное значение, с точки зрения пережи-
вающего даже большое. В итоге понимание часто
сводится вовсе не к распознанию, а к готовности
сочувствовать, выслушивать, придавать значение,
поддерживать уверенность в преодолении, хотя
совсем не редкость, что „понимающий" также
мало знает истинную причину глубоких эмоций
своего друга, как и сам „понимаемый", этот друг,
и тем не менее обе стороны могут быть вполне
довольны. В этих отношениях часто вполне доста-
точно сочувствующего взгляда, прикосновения,
наконец, просто ощущения присутствия ценимого,
как друга, лица.
Таким образом я считал правильным в этой
рубрике видеть об'единение мотивов дружбы и
понимания. Кроме этих соображений, я хотел бы
еще отметить некоторую черту, которую можно
было бы по аналогии с гегелевским термином
„хитростью разума" назвать „хитростью природы".
Юность в этом случае, повидимому, идет уже под
давлением своих устремлений к любви, но еще не
чувствует себя достаточно реально, жизненно

-созревшей для нее в настоящем смысле и избирает
форму приближающуюся; я думаю, что эту форму
можно поставить рядом с тем, что Штерн назвал
„серьезной игрой юности": тут тоже идет упраж-
нение в верности и встречаются некоторые симп-
томы, напоминающие любовь, как мы это увидим
дальше.
Я раньше подчеркнул, что в переживаниях пере-
ходной поры и отрочества очень большую роль
играют чувства покинутости, одиночества; часто
слышатся жалобы, что „меня не понимают", „не
любят". Это встречается и там, где, как это часто
•бывает, юный человек вовсе и не хочет,—явно
или смутно для себя,—показать действительное
лицо своих переживаний, а он больше говорит о
том, как это ему хотелось бы, чтобы было. Это не
ложь, а это юная аберрация. По своему, юность,
пожалуй, и права, так как она ждет, что ее пере-
живания будут поняты по их значению в ее раз-
витии, а не по мерке их вместимости в окружаю-
щую реальную жизнь. Вот потому то и вполне
об'ективно оправдано это почти всеобщее стремле-
ние в эту пору, „чтобы меня поняли". Поступки
и поведение юности все еще не могут быть взяты
просто как факт, а они прежде всего должны
Уцениваться как этапы развития и его рессурсы..
Везде юность хочет, чтобы видели ее необычные
и по ее мнению глубокие или не такие, „как у
всех", намерения и цели, а не то только, что она.
есть сейчас; юность как бы сама чувствует, что
сна в данном своем реальном явлении только на
пути, а не у цели, не у завершенности, хотя бы
и относительной, как у взрослых. Она требует
внимания к своему идеализованному „я", хотя бы
эта идеализация шла в сторону преувеличения ее
отрицательных черт, например, безшабашности и
всякого дерзания.

В отдельных пояснениях к этой части записей
очень часто выявляется типичный максимализм
юности. Дружба выступает большей частью с пре-
тензией на вечность, а понимание—на глубины
чуть ли не полной слитности. Об этой „вечной4*
дружбе говорят даже те, кто к этому добавляет,,
что все это сопровождалось частой сменой подруг,
как это отмечает 19-летняя педагогичка: „дружба
у меня была очень непостоянна, мне очень быстро
надоедали одни и те же лица и я чуть не каждый
день меняла подруг; это не мешало мне мечтать
о вечной дружбе**. 20-летняя учащаяся педагоги-
ческого техникума, из рабочих, горожанка, пишет:
„У меня была подруга, с которой я дружила и
сговаривалась жить с ней вместе всю жизнь".
Другая такая же девушка сообщает, что „я очень
дружила с одной девушкой и думала, что я вечно
буду дружить с ней одной.... Только она будет
посещать меня.... и будет верна по гроб моей
жизни".
В нашей таблице (№ 5) очень заметно отмечен,
процент лиц, склонных в юности к уединению, а
именно: у мужчин 41,8%, у женщин 48%, и на
первый взгляд получается как будто некоторое
противоречие. На самом деле его нет, точно так
же как это вполне примиряется у юности с руб-
рикой стремления к людям, к обществу, где дан
также довольно высокий процент, 32% у мужчин
и 33% у женщин. Дело в том, что юность в своих
сознательных высказываниях говорит об одном,
а в действительности выполняет сплошь и рядом:
другое, так как в шей идут два обнаружения:
одно это то, что от данной поры, отрочества и
юности, а другое то, что идет от натуры данного
Человека. Мотивы социального существа и необ-
ходимость найти отклик гонят к людям, необхо-
димость разобраться с собой и изжить данную-

пору в целом ряде ее нерациональных сторон
требуют интимности и ведут к обособлению.
К этой антиномичности юности я вернусь еще в
дальнейшем изложении. Сознательно юность мало
склонна отвечать, что она стремится к уединению,
наоборот, она смотрит в будущее и не мыслит
себя без людей, фактически же у многих очень
сильно живет известное время замкнутость и
уединение. Здесь необходимо только несколько
сдвинуть с одного уровня эти рубрики: в уклоне
к уединению отражается больше период изжива-
ния отрочества и его настроений; это, как видно
из показаний моих сотрудников, преимущественно
пора конца отрочества и начала юности, а вторая
рубрика отражает настроения уже развертываю-
щейся юности, хотя между ними нет четкой грани,
и часто одно и то же лицо дает оба таких ука-
зания.
Наконец, необычайно важно отметить еще одну
черту в дружбе юности, которая делает нам мно-
гое еще более понятным. Это то, что дружба
юности своеобразная, она парная, т. е. это дружба
почти всегда двух лиц и нередко разного пола.
В этом парном характере юной дружбы есть ряд
симптомов, делающих ее похожей на любовь или
прелюдию к ней. Однополый партнер во всем
отношении к нему также напоминает любимого
человека. Дружба, вполне допускающая и группу
лиц, тут не терпит большей частью даже третьего
лица, а требует сугубой интимности вдвоем. И вот
тут-то и появляется стремление к уединению с
другом, чтобы наслаждаться сродством душ, иметь
возможность „открыть себя", но вместе с тем в
атом ясно сквозит наслаждение присутствием
друг друга. В этом случае на лицо и другой
признак, это—ревность и иногда очень острая,
-так. и речи об измене. Быть другом одного это

значит уже быть поглощенным им, и дальше до-,
вольно редко допускается мысль о таком же союзе
с третьим лицом. У мужского пола эти симптомы
ревности и исключительности только много
слабее. Так становится понятным многое, что на
взгляд взрослого, уже созревшего человека исклю-
чает одно другое.
26-летняя интеллигентка с неоконченным высшим
образованием пишет, что она „стремилась к лю-
дям, но стыдливо и сдержанно. Замыкалась в себе.
Когда находила „дружескую душу", расцветала,
но быстро разочаровывалась и остывала. Было
стремление открыть себя другому человеку, но не
пришлось". Нужно помнить, что юность легко
разочаровывается помимо своей устойчивости еще
потому, что она себя считает такой, какой она
себе является по преимуществу в своем желании^
а в друге также видит приспособленный к своим
желаниям, идеализованный образ. В итоге неиз-
бежно большей частью двухстороннее разочарова-
ние и перемены. Одни из моих корреспондентов,,
участвовавших в первом моем исследовании, сооб-
щает о себе, что он (теперь научный работник) в
юности долгое время чувствовал себя „под Гамлета",
хотя во всем его поведении было очень мало
похожих чёрт, и вот своего друга, девушку,—
только друга,—он в письмах и в интимных дру-
жеских обращениях постоянно называл „мой
„Горацио64, не смущаясь полом и общим обликом
своего друга. Суть была в том, что надо было
высказаться, нужно было представление в надеж-
ной верности и понимании и вот это-то и олице-
творилось в „Горацио".
Иногда из этой большой потребности и несоот-
ветствия ' действительности выростает трудность к
сближении с людьми. 28-летняя дочь рабочего,
горожанка, пишет, что она очень стремилась к

дружбе, но очень туго сходилась, „вероятно потому,
что жила в мечтах" и не находила человека той
высоты, о которой мечтала. Ряд лиц прямым обра-
зом указывает, что когда друг найден и создалась
известная устойчивость, тогда устремление к обще-
ству неизбежно ослабевало, наоборот,—хотелось
уединения с другом,—как мы видели в одном из
приведенных примеров, юность может мечтать о
подруге, что „только она одна будет посещать
меня". Так 27 л. инженер говорит: „Мечтал о
дружбе и любви, а фактически стремился к уеди-
нению и был скрытен". 30 л. агроном, из крестьян,
выроставший в деревне, констатирует харак-
терно, что он решительно предпочитал уединение,
„хотя в своем воображении я всегда стремился к
людям".
Наконец, приведем пример юной ревности к
другу, которая делает их дружбу часто каким-то
заговорщицким союзом. 21 г. крестьянин, из
деревни, учащийся техникума, сообщает об этом,
что „дружба у меня всегда была ревнивая; мне
нравилось, когда товарищи искали моей дружбы.
Я им изменял, но их измену никогда не прощал".
24 л. студентка, дочь служащего (город) указы-
вает, что у нее „было большое стремление к
дружбе; я часто ссорилась, мирилась с подругами,
но всегда была какая-нибудь одна „главная", „на
век", которую я особенно любила и даже ревновала
ее к другим".
Многие симптомы в юной дружбе заставляют
видеть в ней предтечу любви, а не только самую
дружбу- чем она также является, само собой разу-
меется. В юной любви, как она выявилась в наших
записях, нужно отметить довольно часто появля-
ющийся ее безобъектный характер по существу,
в особенности в раннюю пору. У взрослого и в
нормальной форме обычно находится увлекающий

нас человек и к нему загорается соответствующее
чувство. У юности это далеко не всегда так: там
часто кипит желание любить и сказываются иска-
ния, а к ним уже частенько невольно подбира-
ется объект, следом за чем неизбежно идет и
быстрое разочарование. В эту пору нужен не
столько реальный об'ект любви, сколько самый
процесс увлечения и сознания переживаемых
эмоций, не взирая на то, что им присущ характер
некоторых фикций. Так становятся понятными
многие явления в любовной жизни юности, как
любовь к кузенам, любовь к значительно старшим
лицам и т. п.,—все явления, которые очень часты
в жизни юности.
Все это касается обоих полов, но разница в их
переживаниях в этой сфере особенно велика.
Здесь особенно сказывается более ранняя зрелость
и большая поглощенность любовными мечтами у
женщин: фактические увлечения у себя констати-
ровали из мужчин 30,4%, у женщин—67,5%. Как
/Люди он созревают поздно и медленно, но как пол
они зреют неодинаково, и женщина становится в
этом специфическом смысле зрелой много раньше.
Это отражается в ее самочувствии и по целому
ряду биологических оснований, о которых нет
нужды говорить здесь, заставляет с особенной
силой устремляться в эту сторону, в любовь, кото-
рая „составляет ее мир44, ее особенно подчеркну-
тую сферу. Таким образом двойное число у жен-
щин не должно нас удивлять,—в эту сторону ее
гонит природа.
Мы уже раньше указали на одно лицо, которое
характерно констатирует, что мечтал о любви,
а фактически уединился. Известно, что юная
любовь нередко необычайно своеобразно и держит
себя: в то время как взрослый ищет общества
своего предмета и слияния с ним, юный человек

часто совершенно иначе держит себя, вплоть до
избегания, потому что ему нужен процесс, а не
об'ект. Это в свое время еще констатировал Ст.
Холл. Юность часто не торопится объясняться;
30 л. художница говорит, что в юности „всегда
была в кого-нибудь влюблена, но любила скрытно,
молча". Это чаще всего у неиспорченных натур
должно быть „секретом", и нередко вся увле-
кательность этого переживания заключается в
„безнадежности любви", так что юный человек
упивается своей „разбитой жизнью", греется в
лучах сочувствия своего друга, которому непре-
менно поверяются такие тайны. Именно безобъект-
ный характер- юной любви и приводит к тому,
как я это отметил раньше, что юность вычитывает
из романов и повестей, а иногда берет и из обще-
ственной жизни какую-нибудь фигуру и наделяет
этим образом подходящего партнера, устраивая
таким образом себе об'ект обожания, В одном
видят „Гамлета", в другом „Крушинского", в тре-
тьем героя революции, „будущего Ленина", а
мужчины также в долгу не остаются и выиски-
вают, как видно из записей, „Вириней", „Марга-
рит" даже и т. д., хотя у мужчин это отмечено
много реже.
Подготовительный, до некоторой степени играль-
ный характер этих любовных увлечений,—хотя
отдельными лицами и тут может быть проявлена
огромная устойчивость и действительная любовь,—
сказывается в любопытном явлении любви к стар-
шим, часто родственникам и к кузенам. Об этом
упоминает и Холл в свое время. Об этом говорят
и наши материалы. Любить хочется, но любить
посторонних и чужих как-то не совсем еще ловко
л безопасно, и. при том они дальше, и вот на
выручку является увлечение близкими. Как ни
наивно звучит это рассуждение, оно в совершенно

скрытой форме близко передает смысл этих пере-
живаний. Вот некоторые иллюстрирующие примеры.
28 л. студент, сын торговца, горожанин, говорит,
что „был влюблен в тетку, старше меня лет на 8;
внешне свою симпатию не выражал". 26 л. сту-
дентка (состоятельная семья, город) избрала в
пору юности своим идеалом двоюродного брата,
на 11 лет старше ее. Другая 24 л., дочь служа-
щего, студентка, также говорит об увлечении
лицами значительно старше ее. 29 л. студентка,
из закрытого учебного заведения, сообщает, что
она „поклонялась 50 л. учителю истории, обливала
себя духами и невероятно смущалась при ответах
урока ему". И нет оснований думать, что это есть
только плод пансиона. Один из авторов, (студент,
23 л., из служащей семьи, провинциальный го-
род) сообщает, что он в старших классах был
мечтательно влюблен в значительно старше его
учительницу. Плотник 21 г., крестьянин, • слуша-
тель рабочих курсов, указывает на то, что он
„ужасно до безумия любил в юности учительницу,
как женщину, будучи уверенным даже, что из
этого ничего не выйдет". Об этом же говорит
20 л. учащийся (из казаков, станица): „был влюб-
лен в учительницу".
Из других рубрик отметим „желание внимания";
у мужчин* я не нашел сознательного упоминания
об этой стороне; нет сомнения, что такое желание
и у них было, но очевидно не настолько, чтобы
оно сохранилось в их памяти. У девушек это
желание отмечено довольно заметно: о нем гово-
рят 12°/0. Так же естественно различие в рубрике
„мечты об идеальной любви": у мужчин много
меньше, лучше сказать мало заметно отразилось
стремление в этом направлении, хотя некоторые
пополняющие эту; сторону добавления мы получим
в таблице, рисующей половые стремления юности

(М 6). У девушек вместо 3,2°/о появляется цифра
22,5°/0. Наконец, необходимо обратить внимание на
рубрику „страх перед другим полом": у мужского
пола не только значительно реже встречается это
явление (4,б°/0 в сравнении с 10,5°/0 у женщин),
но у них это носит больше характер стеснения, в
то время как у девушек это прямой страх, как
будто Прямое опасение возможного покушения на
себя, какие-то атавистические страхи или навеян-
ные инстинктом. Все это очень важно и с точки
зрения полового воспитания.
5. Половые проявления юности.
На роль половой сферы во всех переживаниях
юности указывают все исследования психологии
юности, как общие, так и специальные работы.
Это вполне понятно, если мы учтем, что самый
рубеж между детством и отрочеством, как и между
отрочеством и юностью полагается появлением
нового фактора, фактора пола в более или менее
ясно обозначенной форме.
Я выделю те стороны, которые отмечены запи-
сями моих корреспондентов, хотя ими охватываются
далеко не все стороны, которые могут интересовать
нас в этом вопросе. Итоги моей работы в этом
направлении дает таблица № 6.
Таблица № 6.
(Проявление полового чувства).
Муж.
Жен.
Отсутствие
проявления
1,6%
27%
Смутное
стремление
8%
68,5%
Прямое
стремление
32%
3%
Прямое стре-
мление к од-
ним и роман-
тич. обожа-
ние других
46,4%
1,5%

Мечты о
детях
О
9%
Охораши-
вание
Гомосексуальные
проявления
Муж:
Жен.
о
6%
1,6°/о
4,5%
В полученной мною таблице прежде всего обра-
щает на себя внимание общий облик, из которого
совершенно ясно вырисовывается очень заметное
несовпадение в переживаниях мужского и жен-
ского пола. Это необыкновенно существенный
пункт не только для психологии юности, для
теоретического интереса, но и для педагогики и
вообще для практических интересов (например,
для юриста и медика). Везде, даже в отклонениях
ненормального порядка, как гомосексуализм, обна-
руживается резкая разница.
Вполне понятно, что и половое чувство при
нормальном развитии и течении далеко не всегда
находит себе прямой выход, а его обнаружение
идет по многим дорожкам, часто весьма завуали-
рованного свойства,—настолько сокрытого, что и
сам переживающий это проявление индивид очень
часто не в состоянии ощутить его настоящую
природу и может на этот счет обманываться.
Поэтому мы берем наши цифры в известном отно-
сительном значении. В этом отношении очень
показательна рубрика „охорашивание": у нас полу-
чился сравнительно незначительный процент у
девушек при полном отсутствии соответствующих
показаний у мужчин. Ясно, что здесь сказалось
то незамечание, о котором я говорил раньше; нет
сомнения, что это явление присуще не только
женщинам, но и юным мужчинам в очень широ-
кой степени, а тем более у женщин. Но не всем
приходит в голову, что, например, выпрямля-
ющаяся на глазах у девушек фигура юноши, пре-
увеличенная четкость походки и движений и проч.

навевается полом. Если бы в нашей работе мы
пошли путем таких предварительных пояснений,
то показания дали бы, очевидно, совершенно иную
картину, а именно: процент скакнул бы резко
вверх не только у женщин, но и у мужчин. Но
останемся в рамках того, что дают нам записи
непосредственно, тем более, что ряд косвенных
указаний мы получаем из других таблиц и поясне-
ний.
Рубрика „охорашивания"* выдвинута самими
показаниями моих сотрудников, как показатель
полового обнаружения, т. е. она ими осознана,
как таковая. Так 21 г. комсомолка, крестьянка,
учащаяся педагогического техникума, отмечает в
данном вопросе, как проявления у себя полового
интереса, то, что она „любила, чтобы на меня
обращали внимание, начала за собой смотреть,
чего раньше не делала".
Отсутствие проявлений свидетельствуется в очень
характерных данных: у мужчин процент оказался
очень мал, а именно, 1,6%, в то время как у жен-
щин этот процент достигает 27%. Сюда отнесены
те ответы, которые или категорически отрицали у
себя какие-либо прямые проявления в этом отно-
шении, или же писали „не помню", „ничего не
замечал у себя" и т. д. Как это видно из общего
числа процентов, ряд лиц давал не одно показа-
ние и нам приходилось одно лицо помечать в
полном соответствии с его записью в двух или
нескольких рубриках, попускаясь правилом оста-
ваться-в пределах 100%. Поэтому возможно было,
что лицо, давшее отрицательный ответ в данной
рубрике, дальше указало побочные явления, кото-
рые попали в другие рубрики. Во всяком случае
сомнения в точности этих чисел не могут поко-
лебать одного, а именно, что у мужского пола
отсутствие проявлений очень редко, что у жен-

щин это явление вполне нормально. На это ука-
зывают отдельные записи авторов-женщин с пол-
ной определенностью, вплоть до указаний на то,
что в сущности узнали проявление полового чув-
ства по настоящему уже в брачной жизни, став
вполне, взрослыми 1).
Рядом с этими данными становится необычайно
показательная рубрика, рисующая прямое половое
стремление; здесь отношение между мужским и
женским полом становится обратным: у мужчин
отмечено таких прямых указаний—32°/0, у женщин
только 3°/о. Здесь как будто еще раз подтвержда-
ется, что в этой сфере у мужчины преобладает
прямое половое желание, в то время как у жен-
щины, этой истинной хранительницы продолжения
рода, говорит в большей степени родовой инстинкт.
Трудно предположить, что в данном случае сказа-
лось просто известное стеснение у женщин, писав-
ших записи, так как рядом в этих же описаниях
дальше даются отдельные места, написанные с
исключительной откровенностью. Так некоторые
описывают у себя явление онанизма, но тем не
менее не относят его к прямым сознательным
проявлениям. В мужских записях на этот счет не
остается никаких сомнений. В то время как у
девушек все направлено главным образом в сто-
рону любовно-романических аксессуаров, у маль-
чиков приходится констатировать в общем довольно
раннюю испорченность; очень многие констатируют
у себя к 20 годам уже такое насыщение этой
жизнью, что могут сказать „теперь я стал аскетом"
(22 г., студент) и жалуются на то, что уже неспо-
собны при общении с женским полом ощущать
1) Это вполне согласуется с данными медиков. См., напри-
мер, капитальный труд немецкого ученого Ив. Блох „Сексу-
альная жизнь человека".

всей остроты этих радостей. Но записям видно,
что многие не только долгое время не видели в
этом ничего особенно предосудительного, а у мно-
гие даже в этом проявлялось известное молодче-
ство, поддерживаемое окружающей мужской сре-
дой.
Как я отметил раньше, у женщин встретились
4,5°/0 гомосексуальных выявлений, исчезнувших у
авторов, когда они уже вышли из этой поры, но все-
таки там не нашлось ни одного показания, которое
хотя бы отдаленно напоминало некоторые явле-
ния прямого разврата, о котором говорят отдель-
ные мужские записи; при этом они сами говорят
теперь о многом, как о совершенно непоправимом
бедствии, но „тогда не имел ни малейшего пред-
ставления о всех тех следствиях, к каким это
должно было повести" (32 л. агроном, провинци-
альный город, из купеческой семьи). Хотя это и
крайность, но я для иллюстрации приведу пока-
зания одного автора записи, юноши 21 г., из
рабочей семьи, который и сейчас живет широкими
общественными интересами, „горячим стремлением
борьбы за пролетариат," сам характеризует себя,
как очень развитого: „стремился к людям, нахо-
дился в обществе друзей; с 14 лет пил вино, курил
опиум, нюхал кокаин, играл в карты и проч.,
имел женщин с 14 л.; не пропускал случая встре-
титься и настойчиво добивался любви в самых
разнообразных формах и видах, нормальных и
ненормальных актов", а рядом с этим стоит в
соседней рубрике добавление, что „на службе был
строг" и стремился всего себя отдать на служение
интересам угнетенных людей. Хотя здесь и опи-
сываются крайние эксцессы, но распущенные нравы
у мужской половины далеко не единичны и во
всяком случае заметное число прямо указало на
раннее начало половой жизни, вплоть до посещения

проституток, как об этом упоминает один (агроном,
38 л., крестьянин, село). В только что приведенной
цитате интересно сопоставление разврата и изве-
стной общественной строгости и высоты стремле-
ния. Это не единичное явление, когда поддаю-
щийся своим половым позывам мальчик, вместе с
тем в остальном живет очень хорошими помышле-
ниями. Такие характеристики, как „мечтатель иде-
алист" совмещаются с началом половой жизни с
15 л., „при чем общался с женщинами гораздо
старше меня" (агроном, крестьянин, 40 л., село).
Если у>ч мальчиков приходится в общем конста-
тировать частое раннее проявление ясных прямых
позывов, то у девушек по общим описаниям гово-
рит скорее и чаще всего какое-то жуткое любо-
пытство, которое иногда и дает толчок к явлениям
онанизма. И у тех, и у других встречаются ука-
зания на повышенный интерес к „половой проб-
леме" и стремление разобраться с ней, так что
чтение по половому вопросу является довольно
частым фактом, выступающим под одежкой науч-
ного, мнимо спокойного, объективного интереса.
Но у мужчин этот интерес клонится больше в
сторону прямого знания, в то время как многие
авторы-женщины отмечают у себя главным обра-
зом желание знать родовой факт, откуда и как
дети и т. д. Моментами это принимает характер
совместных духовных интересов. Обычным источ-
ником в этих случаях является книга Фореля,—
кстати сказать, книга, далеко не безупречная в
своем тоне и пригодности для молодежи. Так 19л.,
дочь ремесленника, из местечка, пишет: „Сначала
считала подруг неспособными понять меня.... Заду-
мывалась над некоторыми вопросами, особенно
над проблемой взаимоотношения полов и проис-
хождением человека. В 16 лет я прочитала и
разобрала с одним старшим товарищем, с парнем

„Половой вопрос" Фореля. В 16 лет я уже была
комсомолкой". Часто открытый подход к этому
вопросу, да еще в мужской компании выступает
под флагом протеста против традиций и отказа
от предрассудков. Так у только что цитированного
автора с этим совпадает отказ от религии: „С 16
лет я отказалась решительно от всякой религии,
очень часто задумываясь над этими вопросами".
На отдельные случаи борьбы со своими позывами
у мальчиков.мы уже указывали в не раз цитиро-
ванной нами интересной записи инженера.
С этим можно сопоставить также то, что среди
мужских записей только одна (22 л., бывший
железнодорожный рабочий) указывает на отвраще-
ние к половому акту, в чем автор винит отврати-
тельные рассказы деревенской молодежи, но по
общему тону описания нет возможности сделать
вывод, к каким следствиям вело это отвращение.
Дело в том, что некоторые мужские записи гово-
рят о последующем-—после сближения только ради
удовлетворения похоти—состоянии отвращения и
даже вражды к женщине, своему партнеру. Поэтому
это показание не совсем полно или надежно.
В женских же записях дается целый ряд таких
указаний на отвращение к половому акту и неже-
лание думать о нем, как о сомостоятельном явле-
нии, вне увлечения и любви. На это отвращение
указывает не только одна учащаяся, объясняя это
тем, что ее пытались в вагоне изнасиловать сон-
ную, когда ей было 13 лет, но и целый ряд дру-
гих авторов-женщин.
Как видно из таблицы, смутные выявления у
мужского пола представлены очень небольшой
цифрой в 8%, в то время как у девушек эта
цифра вздымается до 68,5%. Если сюда присоеди-
нить другие формы такого непрямого^ интереса,
то цифра эта должна еще повыситься. Таким

образом ее можно признать показательной и убе-
дительной. Я не буду здесь делать педагогиче-
ских выводов отсюда, так как это не входит в
задачи моей работы, но нельзя не подчеркнуть
многозначительности этого обстоятельства.
В эти смутные выявления входят по указанию
моего материала мечты о детях, иногда принима-
ющие формы внешне совсем несексуального харак-
тера. Так 24 л. студентка (провинциальный город,
интеллигентная семья) пишет: „В юности мечтала
с подругой о том, что возьму себе из приюта
ребенка и буду его воспитывать. Почти реально
видела комнатку, кроватку ребенка и т. д.". 21 г.,
крестьянка, учащаяся педагогического техникума,
говорит, что она до юности не любила детей, с
юностью же „стала мечтать, что кончу учиться,
поступлю воспитательницей или учительницей,
выйду замуж," будут у меня свои дети, но мечтала
только двоих, мальчика и девочку". Таких помы-
слов в женских записях встречается 9%, в то
время как в мужских записях нет никаких указа-
ний ни прямых, ни косвенных в сторону желания
иметь детей.
Смутность выражается в формах некоторой тоски
без присутствия представителей другого пола.
У других это—желание прелиминарных любовных
проявлений, но идущих до известной грани, это,
например, „желание ласки, поцелуев, прижаться,
чтобы сжал до боли сильно, но не было совер-
шенно желания полового акта", как записывает
19 л. учащаяся рабфака (из семьи служащего).
Некоторые пишут: „ Появлялась бессонница, иногда
по ночам принималась беспричинно плакать, ино-
гда под влиянием каких-то непонятных желаний
становилась вялой, апатичной".... (учительница,
30 л., крестьянка). У некоторых это одевается в
форму наслаждения мечтой о себе, как предмете

мужских стремлений, обожания: „Я создавала в
мечтах любовные порывы, стояла в центре их и
была их героиней", говорит студентка, 21 г. (из
деревни). Вообще у женщин определенно подчер-
кивается интерес не к половому акту, а к его
прелюдии и любовному окружению, как и в неко-
торых случаях к его следствиям, семье и детям.
Очень многозначительное указание дают собран-
ные мною материалы в рубрик? „прямого стремле-
ния к одним и романического обожания других".
В то время как у женских показаний такой факт
отмечен единично и там нет уверенности, что он
не является случайным, в мужских записях полу-
чился итог в 4б,4°/0. Это явление заключается в
знаменательном расхождении между предметом
полового вожделения и предметом романтического
любовного увлечения А). Они у многих совершенно
не совпадают и при том так, что к предмету обо-
жания не допускается даже мысль о половом
сближении, а рядом с этим идет резко подчеркну-
тое пренебрежительное отношение к предмету пря-
мого полового стремления, в особенности после
удовлетворения себя. Тот же молодой человек,
который творит очень тяжелые промахи в удовле-
творении себя и нередко бичует себя за это, обо-
жает другую девушку чисто романтической лю-
бовью и окружает ее мечтами самого рыцарского
порядка. Один из моих сотрудников пишет по
этому поводу: „Я знал половую жизнь, но в романе,
который у меня шел в это время с одной гимна-
зисткой, я никогда не ловил себя на мысли о
половом сближении, не испытывал этого позыва
даже тогда, когда мы целовались, все это было
как-то целомудренно, теперь я не понимаю как;
1) См. к этому М. М. Рубинштейн „Половое воспитание с
точки зрения интересов культуры", М. 1927.

тогда я бы проклял себя, если бы мне такая мысль
пришла в голову". Это обстоятельство очень
хорошо бы иметь в виду во всем построении поло-
вого воспитания и просвещения. Кстати, это бро-
сает еще один штрих на, так называемую, юную
любовь.
6. Нравственные воззрения юности и ее стре-
мление к самостоятельности.
Уже рассмотрение проблемы половых проявле-
ний юности приоткрыло нам некоторые существен-
ные стороны нравственной жизни юности. Эта сто-
рона может быть дополнительно освещена также
прямыми указаниями авторов биографических
записей. Обработка найденных там данных дана
в таблице М 7; косвенно она освещается и табли-
Таблица № 7.
(Нравственные воззрения юности).
Требователь-
ность к себе
Требователь-
ность к дру-
гим
Муж.
44,8% 44,8°/о
Жен.
57°/о 61,5%
Подчеркнутое
отрицание
Снисходительность
Муж.
8°/о 9°/о
Жен.
1,5°/о 1,5%
цей № 8, в которой дана числовая сводка указа-
ниям моих сотрудников относительно стремлений
юности к автономии, к самостоятельности.
Стремление разобраться с проблемами морали и
повышенный интерес к ним отражен в итогах
Проповедни-
Совмещение
легкомыслия в
поведении и
Ч6СТВ0
строгости в рас-
суждении
14,4°/о 9%
27% 7,5°/о

нашей обработки уже в том повышенном проценте,
который дал философский интерес у юности. Из
записей видно, что проблемы добра и зла зани-
мают в этом интересе очень видное место. Юность
ищет ответа на них в первую очередь потому, что
она ищет критериев для своего практического
поведения, она хочет знать, как ей лучше всего
жить Таким образом и тут интерес глубоко персо-
нален, хотя он и одевается в форму об'ективной,
отвлеченной постановки вопроса. Уже отсюда
Таблица № 8.
(Стремление юности к самостоятельности).
Отрицание само-
стоятельности
Стремление к са-
мостоятельности
Протест против
взрослых
Муж. 1,6% 81,6% 14,4%
Жен. 7,5°/° 88,5% 45%
отчасти намечается основная черта в исканиях
юности, заключающаяся в том, что юность ревниво
ищет своей линии поведения, своих критериев, что
она боится претензий взрослых определить ее
воззрения авторитарным путем и ищет смысловых,
т. е. свободно принятых ею форм морали.
Число, показывающее отрицание существующей
морали, невелико: у мужчин оно равняется 8%, у
женщин оно < совсем мало, 1,5%; первые в этом
отношении много радикальнее и самостоятельнее,
вторые легче принимают существующую мораль и
нравы. Здесь обнаруживается большая рецептивая
способность женщины, обоснованная и биологиче-
ски; нужно только считаться с тем, что эта рецеп-
тивность может принимать и необычайно ради-
кальные формы в зависимости от того, где лежит
ее источник: примкнув к известному течению,
женщина часто способна брать его с большей

прямотой и последовательностью, чем мужчина.
Это находит свое отражение в юности. Но здесь,
в нашей рубрике речь идет о подчеркнутом отри-
цании, в демонстративном отклонении традиции
и существующей морали, чтобы на расчищенном
поле или вообще настаивать на ненужности морали,
или же искать новые ее основы применительно к
новой предстоящей жизни. По всей вероятности
из этого стремления к построению новой, своей
морали и вытекает то, что юность дает высокий
процент требовательности к себе и другим. Здесь
имеется в виду не защита традиции, как таковой,
а принципиальная сторона вопроса; это то, что-
можно было бы назвать формальной строгостью,
требованием последовательности; это та сторона,
которая ведет к страстным спорам по поводу
иногда весьма незначительных сторон поведения,
к готовности усмотреть почти катастрофическое
положение там, где речь идет иногда просто о
мелочах жизни. Но это мелочи жизни для взрос-
лого с его более или менее определившимися
взглядами и нравами, а для юности тут важна,—
хотя и в неясной форме для них,—в сущности
возможность утверждения определенного принципа
поведения; она волнуется и горячо обсуждает
потому, что невольно видит в оформлении этой
мелочи форму, предписываемую ей самой. Вот
почему и обсуждение морального вопроса, даже
безличного или чужого, может принимать у юно-
сти необычайно разгоряченный, явно личный
характер.
Отсюда и выростает требовательность юности к
себе и к другим; хотя и тут нужно заметить, что
мы впали бы в большое недоразумение, если бы
мы эту требовательность к себе приняли бы за
действительную норму поведения юности: это ее
желание, которое далеко не всегда претворяется в

действительность. Это нисколько не опровергается
тем, что у той же юности мы найдем отдельные
попытки с необычайным ригоризмом и прямотой
следовать своим воззрениям в действительной
жизни,—обычно такие попытки быстро выдыхаются
и иногда завершаются своей противоположностью.
Для примера укажем на того сторонника Пибоди,
о котором я упоминал раньше: пережив известный
конфликт, этот гимназист уходит в мистическо-
религиозное настроение, опрощается, расстается
со своей необычайно кокетливой прической и
костюмом, ходит с начисто остриженной головой,
в мешковатом костюме, нарочито медвежьей поход-
кой, тщательно удерживает вид „смиренного44,
религиозно-созерцательного человека с большим
запасом понимания и всепрощения, говорит о
своих планах пойти в духовную академию, но с
переходом к юношеской поре с окончанием гим-
назии (18 л.) картина снова решительно и ради-
кально меняется в сторону большого разгула,
франтовства, картежа и распущенности. Интересно,
что этой смене помогла перемена среды и обста-
новки, которая повидимому еще связывала этого
молодого человека и ему стыдно было преобра-
зиться сразу тут же на глазах у всех, кто видел
его на стези „схимника44.*
Юность по указанным основаниям как будто
всегда наготове потребовать: либо откажитесь от
ваших утверждений данной формы моральных
требований, либо докажите, что это правильно, но
готовые правила сознательно она принимать не
особенно склонна. Отсюда вытекает ее спорчивость,
„рассуждения44, которые вызывают столько раздра-
жения у взрослых и помогают созданию конфликта
„отцов и детей". То, что немцы называют „Rechtha-
berei" (мелочное настаивание именно на своей
правоте) представляется до некоторой степени

естественным явлением у юности; это стадия роста,
через которую - надо пройти по тем мотивам, о
'которых я говорил раньше.
Требовательность у женщин по нашей таблице
выше, в особенности по отношению к другим. Это
вполне понятно, потому что они более уязвимы в
своей судьбе, более зависимы от других и вместе
с тем они больше склонны отстаивать „устои"*
хотя бы уже потому, что они больше связаны с
родовым началом, с детьми и могут меньше
мириться с неустойчивостью и переменами. С этой
точки зрения становится понятным и больший
процент у них и в области проповедничества, где
они дают почти в два раза большее число, чем
мальчики (27°/0 у ж. при 14,4°/0 у м. Эта рубрика
вообще довольно знаменательна. Юность не просто
утверждается в своих позициях, но она немедленно
стремится перейти в позицию активного апологета
данных взглядов; она пропагандирует, пропове-
дует данные взгляды.
Приведем несколько образцов такой строгости и
проповедничества. Педагогичка, 25 л., из деревни,
дочь служащего, говорит о себе и своем отно-
шении к подругам в вопросах нравственности и
вообще всяких вопросов, что „я обычно с пеной
у рта доказывала им нетактичность их поступков".
„Меня возмущало их развязное поведение", хотя
это не мешает ей дальше отмечать, что сама была
грешна „в кокетстве". 26 л., студентка (из интел-
лигентной семьи, из провинции), упоминает об
очень заметно у нее проявлявшейся „жажде спа-
сать морально, а вместе с тем обнаруживала
нетерпимость против погрешающих и большую
склонность к обличению". 21 г. крестьянин, быв-
ший плотник, отмечает в своей записи, что „любил
всегда доказать людям то, что в жизни мне каза-
лось правдой". Эта черта проповедничества нередко

отливается в форму покровительства, когда юный
человек берет под свою „высокую руку" младшего
товарища и пестует его с большой ревностью и
усердием и с большой' затратой пафоса и—
попутно—и самоублажения: во всем этом далеко
не последнюю роль играет ощущение себя на
известной высоте, раз вы можете стать в позу
проповедника и обличителя. О строгости и требо-
вательности часто говорят и те, кто перед этим
только что сообщал о том, что рано начал жить
половой жизнью, но это шло по указанию таких
авторов-мужчин как-то само собой. У девушек это
противоречие менее резко или более невинно, но
всетаки и у них оно также широко распространено.
Вообще приходится сказать, что юность больше
хотела бы быть строгой, чем последовательно
является ею в действительности. Юность не амо-
ральна, но она хочет своего и на этом строится
ее ревность и строгость; но чтобы найти свое,
важно не подпасть слепо под власть старого, и
потому в ее глазах большим фавором пользуются
отрицатели „бабушкиной морали". Успех фигуры
Марка Волохова из „Обрыва" Гончарова обгоня-
ется в значительной степени этим отрицанием,—
в нем юность видит расчистку путей для новых,
ее воззрений. Поэтому всякий идейно окрашенный
бунт против традиций и старых устоев имеет по
понятным психологическим основаниям большие
шансы на успех у юности. С этой точки зрения
она готова и в дерзании, даже в явлениях боль-
шой смелости разрушительного порядка, в хули-
ганстве найти некоторые положительные черты:
смелость, протест, восстание, выход из обыденного
уклада подкупают юность,.которая сама стремится
к новизне и к необычному.
Отсюда вытекает и своеобразная самооценка, с
которой мы встречаемся у юности. Обычная черта

суб'ективности в оценке самого себя у нее еще
более сгущается потому, что в этой оценке берет
значительный перевес свой образ не столько в
действительных его чертах, сколько в желатель-
ных; при этом это не обязательно положительные
черты, а часто они разрисовываются в отрицатель-
ных мрачных тонах, и юный человек умудряется
не только сокрушаться этим самоосуждением, но
и в тайниках души наслаждаться тем, что он
„загадочная натура", что он „не как все", насла-
ждаться своей безшабашностью, молодчеством,
эксцессами и т. д. Трудности нахождения правиль-
ного отношения к юным людям в эту пору и
заключаются в том, что они двойственны в том,
что они есть в действительности и чем они
искренно считают себя, но оценивают они себя и
ждут соответствующего отношения к себе по вто-
рому критерию.
Рубрика снисходительного отношения показы-
вает, что мужчины в этом отношении превосходят
женщин. Это вполне согласуется с другими ука-
заниями как в общей таблице, так и в пояснении
к ним.
Что касается таблицы № 8, то в- вопросе о своей
самостоятельности оба пола проявляют необычайно
повышенное стремление, но они в некоторых
отношениях неодинаковы и неодинаковы очень
характерно Лиц, которые прямо указывали бы,
что они не дорожили самостоятельностью,—а пер-
вая рубрика учитывает именно такие ответы,—
нашлось немного: среди мужчин только одно лицо,
а среди женщин 7,5°/о,—число большее. Возможно,
что тут сказались жизненные перспективы неоди-
накового порядка, но всетаки эти числа малы и
на них одни полагаться нельзя, хотя можно при-
вести много убедительных доводов, 'почему такое
явление у женщин больше возможно. В частности

процент несамостоятельности повысился у женщин
за счет тех, кто стремится к семье. Больший
интерес представляет тот факт, что женщины дали
повышенный процент в сравнении с мужским
полом в стремлении к самостоятельности, а также
и в протесте против попыток взрослых связывать
IX свободу. При всей большей гибкости, которую
мы предполагаем у девушек, они по своему поло-
жению оказываются более связанными и подвер-
гаются большей опеке или ее попыткам, чем маль-
чики, и отсюда повышается их жажда самостоя-
тельности, а также и число конфликтов на этой
почве со взрослыми. Это тем более, что, как я эта
отметил раньше, девушки скорее обретают чувство
взрослости и выступают с соответствующими пре-
тензиями тех самых „маленьких женщин44, кото-
рые вызывают много покровительственных улыбок,
ио часто и много столкновений в семьях. Мальчи-
кам большей частью предоставляется большая
свобода, это считается менее рискованным, поэтому
у них меньше поводов для энергичных созна-
тельно протестующих шагов, о которых говорит
рубрика „протеста против взрослых". Нет нужды
Избавлять, что и здесь индивидуальная натура
сказывается в очень большой степени, но всетаки
в пору юности этому стремлению-отдается очень
щедрая дань.
У девочек очень часто идут указания не только
на стремление к самостоятельности, но и на свое-
нравие. Так 30 л. учительница подчеркивает, что
она не только стремилась к самостоятельности, но
ко „всему, что сама захочу и все по моему". 20 л.
студентка, крестьянка, также добавляет, что „делаю
•ее по своему",—как видите, даже в настоящем
времени. Таких заявлений у женщин очень много,
в то время как в мужских записях они отсутствуют.
Среди последних, правда, нашелся один, который

в виде протеста против стеснения, его самостоя-
тельности по пустому поводу-пошел на самоубий-
ство,—повесился, был извлечен из петли и неко-
торое время болел (21 г., сын рабочего, горожа-
нин). 19 л. педагогична, дочь служащего, фабрич-
ное местечко, пишет: „Я сама,—вот что я всегда
говорила. Малейшие попытки со стороны взрослых
помочь мне в занятиях заставляли меня схваты-
вать книги и бежать в далекий "угол". 21 г., кре-
стьянка, студентка, говорит в своей записи
"Любила, все делать именно по своему". Другая
говорит, что „выслушивала все спокойно, а затем
всегда делала все по своему".
В этой борьбе за самостоятельность очень инте-
ресно и важно то, что на ряду с ревностью к
своей свободе и самостоятельности юность может
обнаруживать большую податливость там, где
речь идет о товарищеском влиянии или об умелом
и внутренне авторитетном подходе. В этом отно-
шении записи дают много подчеркнутых прямых
указаний. Как говорит 26 л. педагогичка, „стре-
милась очень к самостоятельности, но фактически
очень легко поддавалась умелому влиянию взрос-
лых". Ту же податливость „обходительным мане-
рам" отмечает учащаяся педагогического техни-
кума, 24 л., крестьянка, при всем стремлении к
самостоятельности. Наконец, очень частое явление
когда всякая попытка родителей влиять на детей
вызывает у юных людей решительное сопротивле-
ние, а в то же время они обнаруживают полную
готовность следовать за „старшим товарищем"
или вообще за более решительным приятелем или
группой. Повидимому здесь податливость моти-
вируется близостью возрастов и тем, что в данном
случае это свое, юное, так что индивид в этом
случае не чувствует себя ограниченным или
подавленным. Нет сомнения, что в данном случае

большое значение имеет и то, что такое влияние
свободно избирается и приемлется юным человеком.
7. Эстетические выявления юности.
Можно с большим правом сказать, что юность
определяется следующими факторами: своим
физиологическим ростом (пол прежде всего), стре-
млением к самостоятельности, желанием опреде-
литься, выявиться и приоткрыть завесу над своим
будущим. Идя в этом русле, юность, естественно,
не только ростет и думает, но она делает и ряд
активных попыток претворить свои предваритель-
ные выводы и намечающиеся стремления в
действительность: она пытается быть тем, что она
избирает или что ее увлекает. Так намечается в
ее проявлениях ряд сфер, необычайно характер-
ных для юности. Эстетическая сфера представляет
в этом отношении много интересного. Как я это
отметил в моей книге „Психология и педагогика
юности", эстетические устремления юности вполне
понятны при характере той полосы, в которую
вступает человек в этот период своего роста,
Здесь заслуживает особенно быть подчеркнутым
то обстоятельство, что наплыв не только дум, на
и чувств и при том новых чувств особенно велик
и он так ли иначе ищет выхода; этот выход
далеко не всегда находится в реальной форме
и потому вполне естественно его искать в форме
творчества и фикции, какую представляет мечта,
Присмотреться к тому, что дает наш материал в
направлении эстетических выявлений тем более
интересно, что теперь меня уже нельзя упрекнуть
в том, что в моей работе взят односторонний,
преимущественно городской и интеллигентский
материал: как показывает таблица состава участ-
ников в нем не только преобладает элемент рабо-

чих и крестьян, но и состав лиц, которые прово-
дили свое детство, отрочество и юность в деревне
или близкой к ней провинции,—в рубрике город
указаны и те, кто сами отмечают, что они выро-
стали в глухих маленьких уездных городах. Мас-
совые эстетические выявления здесь особенно
убедительны и дают право говорить, что они
являются типичными для потребностей юности.
Картину выявлений юности в этой сфере рисует
нам таблица № 9. Чтобы правильно читать ее
Таблица № 9.
(Эстетические выявления юности).
Отсутствие
выявлений
8,2°, о
1,5%
Писатель-
ство (проза)
14,4%
7,5%
Художеств.
литература
3,2%
3%
Муж.
Жен.
Муж.
Жен.
Муж.
Жен.
Стихи Сцена Пение . Музыка
50% 43,2% 14,4% 19,2%
57% 45% 7,5% 1*,5%
Природа
Скульп-
тура
- Танцы
балет
3,2% 1,6% 1,6°|
16,5% 7,5% 12°!
Внешность,
наряды
Эстетическая
поглощенность
8% О
12% 15%
Живопись,
рисование
9,6%
16,5%
Кино
1,6%
1,5%
нужно помнить, как я уже отметил это раньше
что юные люди очень часто указывают не одно
что-либо, а несколько видов своего увлечения и
потому такой юный человек занесен не в одну
рубрику, а в две или несколько Если даже допу-
стить, что все виды эстетических выявлений ука-
заны записями моих сотрудников, т. е. что ими
не были пропущено еще много иных эстетических
обнаружений, что можно утверждать с большой
уверенностью, то и тогда получается достаточно

широкая картина таких выявлений и при том с
очень значительной интенсивностью выявлений.
Юность стремится к активному выявлению своих
стремлений, на так как для этого еще не созрели
условия, она направляет их в сторону художе-
ственного творчества. Это одно из очень важных
оснований, которые поддерживают усиленное
устремление юности в сторону эстетики. Далее
Необычайно важную роль в художественном
устремлении и творчестве юности играет то, что
постоянное стремление определить и выразить себя
не может /уложиться в рассуждение не только
потому, что силы юности- слабы, но и потому, что
сами переживания по своей сущности во многом
неуловимы и не рассудочного характера. В этом
отношении художественные образы и оформления
дают все преимущества, как в смысле выразитель-
ности, так и в смысле преодоления того, что
иначе не поддается определению. Очень многие
из авторов записей нарочито подчеркивают, как
26 л. инженер (из^ служащих, горожанин), что
^писал стихи, главным образом лирические, тща-
тельно скрывая их от окружающих, особенно от
своих близких". Это творчество имеет в виду не
столько продукт, сколько свое самовыявление,
удовлетворение своих особых задач. Это творче-
ство прежде всего для себя, оно~ не ищет публики
й'это является основой характерной чертой юного
творчества. Этим, конечно, не отрицается наличие
некоторых отдельных случаев, отклоняющихся от
указанной типовой черты.
В этом коренное различие между творчеством
взрослых и юных людей: многие художники прямо
Говорят, что если бы они знали, что их никто не
будет смотреть или слушать, или читать, то они
ничего не писали бы. Для юности это не так
Существенно; для нее характерна дума о том, что

в будущем все это будет оценено, а пока юный
поэт и писатель довольствуется сам собой и
типично скрывает свои творческие попытки; это
то, что в более сгущенной форме сказывается и в
явлении дневников, которые хранятся в тайне и
которые в очень многих случаях также обнаружи-
вают явную склонность к художественному офор-
млению и раскрашиванию. Далее нужно отметить
то, на что указала предыдущая цитата из записи
инженера, а именно то, что в писаниях юности
необычайно видное место занимает лиризм,
настроения и чувства глубоко персонального
характера,—это колея творчества, которая наиболее
подходит к большой эмоциональности и. неопре-
деленности переживаний юности, глубоко личного
характера ее переживаний. В этом отношении
очень характерно заявление 18 л. студентки раб-
фака (город, интеллигентная семья), которая заме-
чает: „любила копаться в собственной душе; отсюда
желание стать беллетристом и психологом", — в
очевидной надежде нейти ответы на вопросы о
себе и „своей душе".
Что в данном случае в большинстве автором
этого творчества является не столько данный
конкретный индивид, сколько его юность, т. е. не
столько вкусы и потребности индивида, сколько
вкусы и потребности данного периода роста, это
видно из многих черт творчества и вообще эсте-
тических выявлений юности. Многие так и пишут,
что с вступлением в пору юности принялся писать,
а затем через некоторое время бросил и бросил
бесследно и без особых потрясений и сожалений,
хотя в этот период есть отдельные попытки посы-
лать свои произведения в редакции, но тоже
тайком.
Это творчество особенно реагирует на одиноче-
ство, на борьбу, на непонятость свою другими, на

загадочность своих переживаний, отливающихся в
глазах юного человека в загадочность его натуры
вообще. Эта явная или скрытая художественная
трактовка себя обычно сопровождается обильным
потоком аттрибутивных слов, восклицательных
знаков, многоточий и т. д. Приведем для иллю-
страции одно произведение 18-летнего юноши —
теперь инженер-строитель, — в этой сфере развер-
нувшего интенсивный эстетический интерес и
понимание, хотя нужно заметить, что это произве-
дение принадлежит юноше, несомненно выше сред-
него одаренному и уже заканчивавшему период
юности. Характерности его нисколько не умень-
шает то, что в стихотворении сказалось, повиди-
мому, очень сильно подражание определенным
поэтическим формам, в частности Маяковскому, и
урбанистическим тенденциям:
ОДИНОЧЕСТВО.
(Лирические фрагменты).
„Средь мира
Безумным вихрем
К чему-то стремящего
О чем-то
Чудовищной глоткой
Оскалясь
Надрывно рычащего;
Рыком
Отчаянным рыком
Миллионов,
Миллиардов влеко-
мых
Сердце щемящего...
Средь улиц
Хребтами
Стекла и железа и
камня
Окованных,
Сталью оплеванных.
Улиц пустых
И наполненных,
В конвульсии
Кем-то
Пружиною собранных
И в бешенстве
Быстро
В пространство
И время
В погоню зачем-то
Лавиною брошенных,

Стремительных
И дико
В натуге
Визгливо-крикливых,
Глушительных...
Средь стен
Обойных,
Буднями
Рвотно напоенных,
Пестрых и грязных,
Дворовых...
Домовых...
Кляксами
Вывесок ярких
Обляпанных,
Афишным лохматым
Багрово-лиловым,
Пунцовым,
Желто-зеленым,
Как струпьем
Обхваченных...
Средь мира, и улиц, и
стен
В грозу,
Метель,
Жару,
В полночь,
Иль в утренний час
Предсветный
Унылый...
Всегда...
Средь мира,
Средь улиц и стен
— Один —
— Один —
— Всегда один,—
Всегда
Девушка вот...
Жерлами скорби
Зияют глаза...
. Глаза
Монэ мариной,
Сверкая пленящие...
Синие, синие...
Милые!
Что же?!
Упорными стали,
Недвижными...
Думают мрачно-
Милая?!
Тяжко?!
Тоже?!
Одна?!
А!..
А!..
А!..
Прошла...
В брызгах тел
Шквалом
Бушуют толпы
И хрипло дыша,
Сбиваясь,
Хмуро вгрызаясь,
Ревут,
Разлетаются,
Снова сшибаются,
Мчатся,
Все увлекая
В улиц провалы,
В улицы гулкие,
Лязгом ревущие,

В свете слепящие
" Мчатся
В грохот трамваев,
сигналов, моторов,
В жизнь,
Быструю, нервную,
Дерзкую жизнь,
Свирепо
Скрежеща
Преграды давящую,
Извечно свой путь
Исступленно
Собою
Буйным тараном
Себе прошибая
....!!!
'""?!!
' Ах!..
Жутко мне!..
Жутко
Затерявшимся быть
В сыпучих песках
Вселенной,
Горы скорби
Гранитной
Одиноким циклоном
Тащить,
Надрываясь
Кровавою пеной...
Зачем то...
Разбросаны души...
Сурово...
О!!!
Что бешенство тысяч
менад
Исступленных,
Что вопли миллионов
когорт
Разоренных,
Что скрежет безум-
цев,
В неистовых мы-
слях
Спаленных!....
Пред мукой,
Беззвучною,
Горькою мукой
Несказанных слов...
Ты видишь?!
Уж рдеет восток,
И тяжкие стоны зари
Всесветной
Угнали
Безумье чудовищ-
ных снов
Столетних.
В дрожащей лазу-
ри
Отвагою бури
Сверкают
Мятежные толпы
Восставших рабов,
И в грохоте бури,
В кровавом разгуле
Терзают
Заветов скрижали
Их хищных и лжи-
вых
Разбитых богов.
Крепись же!
Багровеет восток,

И в грохоте буйных
набатов,
И в рокоте тяжких
раскатов
Слышно:
Поспешны
Железные стопы
Идущей Мечты.
Крепись же!
Но.-
Ты ведь...
Молчишь...
Твои...
Мертвенно тусклы...
Глаза...
И боль...
Затаенная боль...
Легла...
Тяжкою...
Горькою складкой..
У рта...
Ударов-
Ударов
Оглобель чугунных,
Градом ударов...
Город,
Терзающий город
В корчах любовных
Тысячи кольев
Нещадно вгоняю-
щий
Во всклоченный,
Совсем потеряв-
шийся
Череп...
Мучитель мой
Город
Жаром
Своей огненной пасти:
Тысячи клейм,
Как рабу,
Выжигающий
На измученном
Пламенном лбу...
Железом
Скулы
В немыслимой боли
Сковавший
Упорством
Сверхчеловеческой
воли,
Зубы
Беззвучием зжав-
ший
И губы
Разметаться гото-
вые
В неистовых воплях
Роженицы...
Ты видишь
Эту
Твою сатанинскую
ласку
Терплю я..
Молчу я...
И все же,
Город,
Любимый город!
Знаешь: —
Когтями своими
Острее впивайся!

Совсем оглуши!
Ослепи!
К небоскреба верхуш-
ке
Прометеем приткни,
Пропеллером
Грудь разрывая-
Клянусь, —
Вынесу все,
Не пикнув!
Но ужаса,.
. Дикого,
Безконечного ужаса,
Своею бесконечною
тяжестью
Сердце
Лепешкою смявшего..
Одиночества
Ужаса...
Нет,
Не могу,
Дольше
Не вытерплю!
У меня
Пустыней бесплод-
ною
Выжжена грудь,
Корчей отчаяния
Пересохшая глотка
Стиснута'.
Но я не могу,
Не могу,
Закричу,
Заору,
Завоплю так,
Что мир
Надвое расколется
Жалостью...
Почему
Почему так про-
клято
Проклято один
В муравьином
Вселенском потоке
Я?
Один...
Почему?!...
Почему?!!!.
По-че-му-у-у?!!!
Пусть литературный критик оценит это юноше-
ское произведение по его поэтическому достоинству
и дарованию автора, которые несомненно в нем
есть; нас здесь интересуют те стороны, которые я
Заметил раньше. Нет никакого сомнения, что мно-
гое здесь написано именно юностью, хотя и ода-
ренною.
Как видно из таблицы № 9, тяга к стихам у
юности очень велика,—настолько велика, что ей
отдают дань не только интеллигенты, но и в

достаточно широкой степени рабоче-крестьянские
слои; в нашей таблице это подтверждается чиста
числовым путем, так как в составе моих сотрудни-
ков они составляли подавляющее большинство»'
Эта таблица показывает нам, что у мужчин эта
тяга охватила ровно половину, у женщин— 57°/0..
Эта стихотворная дань уплачивается вне зависи-
мости от дарований, во всяком случае они тут
решающей роли не играют, а это принадлежит
скорее эмоциональной наполненности и интенсив-
ности переживаний. 22-х летняя студентка (дочь
служащего, город) пишет, что „пробовала писать
стихи, но особых способностей в них не проявляла",
и скоро решительно и легко оставила эти попытки.
25 лет дочь преподавателя, студентка, говорит об'
этом, что „с 12 и до 17 л. усердно писала стихи,
а потом сразу надоело, — бросила", — очевидно,
юность, творившая эти произведения, закончилась.
Как велика в этом случае роль юности, это можно*
видеть из таких показаний, как замечание 24 л.
инженера (сын крестьянина, железнодорожного
служащего, город), который отмечает, что „стихи.
не очень любил, но всетаки писал, хотя и редко".
Там, где собственные дарования решительно отка-
зывались служить или юный человек по тем или
иным причинам не решался пытать счастия в
этом направлении, стихи не отпадали, а многие
замещали это усердным переписыванием понра-
вившихся стихотворений в свою тетрадь. 24 л..
студент (крестьянин, село), естественник, пишет,
что он исписывал „3—4 дести бумаги, на которую-
под влиянием сестер и матери я с упоением пере-
писывал стихи, часто и совершенно непонятные
мне". 28 л. студентка-естественница (из уездного
города, семья мелкого служащего) констатирует,
что у нее „было большое стремление к списыва-
нию в отдельную тетрадь красивых стихотворений

и романсов и Начинала писать сама". Нередкость
и такие случаи, на которые указывает запись
учащейся рабфака, 18 л. (работница): „Пишу и
писала всегда много, но теперь стихи совершенно
не люблю". Очень интересно, что у некоторых это
принимает еще более преображенную форму, кото-
рую юность воздает стихам: 26 л. педагогична
(дочь служащего, местечко) указывает на то, что
она „сама не писала, а только мечтала: о, если
бы я была поэтом"! Такие желания в моем мате-
риале неединичны. Как любовь к стихам часто
приходит с юностью, так очень часто, если это не
закрепляется жизненными условиями, эта любовь
и проходит с юностью, во всяком случае как особая
страсть. Интересно сопоставить с этим увлечением
стихами, как и сценой, то, что стезю поэта из тех
же моих сотрудников выбрали очень немногие
(срвн. таблицу „Идеалы жизнедеятельности").
Таблица № 9 показывает нам, что стихи берут
в области эстетических проявлений юности реши-
тельный перевес над другими формами эстетиче-
ской жизни. На втором месте стоит сцена, которой
юность также отдает много увлечения. Этот про-
цент можно считать преуменьшенным тем, что по
составу наших сотрудников они в юности не могли
выявить эту сторону своей жизни, так как условия
деревенской или маленькой уездной жизни не
давали достаточно места для таких выявлений
или даже знакомства с ними. Некоторые из моих
корреспондентов сами отмечают эту сторону. Во
всяком случае тяга к собственным сценическим
выступлениям у юности очень заметна, и она пере-
живает ту же судьбу, как и стихи. У сцены есть
еще ряд преимуществ, которые оказываются очень
привлекательными для юности. На них мы остано-
вимся еще дальше, а пока заметим только, что
сцена открывает возможность конкретно, наглядно

мечтать, выполняя известные увлекательные для
юности роли. Сцена способна непосредственно ц
ощутительно давать тут же удовлетворение потреб-
ности юности выделиться и почувствовать себя
необыденной персоной, как в блеске и мишуре,
так и в крайностях упрощения и жалости и чув-
ствительности, при чем все это дается тут же
ощутительно на глазах, часто в полном блеске
театрального изображения. 20 л. студентка (кре-
стьянка, но выроставшая в Москве) отмечает, что
„у меня проявлялись стремления к сцене, к эсте-
тике. Я видела себя на сцене Большого театра,
видела себя окруженной мишурной славой и раз-
вила у себя мечтательность в крайней степени".
22 л. студентка (крестьянка, из деревни) сообщает
о себе, что она „в юности мечтала о сцене; мысль
о том, что тысячи людей будут любоваться моей
игрой, увлекала меня. Я помню, что хотела быть
или знаменитостью, или уж никем". Но есть и
обратное: 26 л. дочь служащего (город) пишет,
что „стремилась к сцене,—на сцене представляла
себя только на шатком крыльце хижины с кривыми
окнами, в лесу, ночью". Интересно, что и эти
мечты о сцене далеко не обязывали их авторов
итти на активный сценический путь, — драмати-
ческие кружки, как мы увидим дальше, не при-
влекали всех, кто мечтал о сцене. Можно думать,
что юность переносит в мечту о сцене потребность
сбою в жизненно драматических, необыденных,
ярких положениях.
Писательство вообще привлекает * юность,- ей
кажется, что она так много переживает, что ей
есть что сказать миру, она не может молчать и
берется усердно за перо, хотя фактически все ее
писания неизбежно окрашены в ярко персональ-
ный тон. Некоторые пишут о себе, что „мечтал
быть писателем, даже делал наброски коротких,

но вполне законченных романов" (инженер 27 л.,
сын служащего, город). Писательство отражено
достаточно и в явлении дневников. Как будто
объективная форма первых не может обманывать
нас на тот счет, что в них трактуется глубоко
личный вопрос.
Отсутствие эстетических выявлений отмечено у
мужчин с некоторым превышением, а именно в
3,2% в сравнении с 1,5%, но вообще цифра крайне
малая. Параллельно с ней нужно указать на пол-
ную эстетическую поглощенность у 15% женщин;
из мужчин никто не отметил у себя этого явле-
ния. Вообще женщины проявляют в этом устрем-
лении к эстетическому перевес не только в таких
понятных сферах, как танцы, наряды, стихи и
сцена, но и в ряде других. Мужчины дали боль-
ший процент только в прозе. Что касается пения
и музыки, то мужское некоторое . преобладание
здесь трудно объяснить по тем данным, которыми
мы располагали в нашем материале.
В заключение заметим, что в эстетическом осо-
бенно привлекает юность то, что даже когда изо-
бражается обыденное, маленькое („покосившаяся
хижина"), оно дается в ореоле художественности
и красоты и потому становится необыденным и
увлекает юность. Это стремление к необыденному
очень ярко сказалось в материале чтения у
юности.
8. Чтение у юности и объекты подражания.
Отношение юности к писателям и поэтам можно
с полным правом рассматривать также как эсте-
тическое выявление, но всетаки в данном случае
получается характеристика в неменьшей степени
и другой стороны; поэтому мы рассмотрим этот

вопрос в отдельной главе. Мотивы, которые побу-
ждают юных людей обращаться к чтению, это не
только эстетические и то творчество, в котором
читатель принимает участие своим воображением*
а это прежде всего те думы над своим будущим,
над жизнью, о которых я говорил раньше. Эта
философия о своей и общей жизни в образах и
конкретных фигурах в жизненно представленной
читателю действительности, или же это поэтиче-
ские формы, в которые юному человеку легко уло-
жить свои неясные чаяния и чувства. При этом
жажда видеть и знать многое, особенно отдален-
ное, что по всем условиям юности ей недоступно,
приводит к стремлению заменить его описанием
и образами, которые создаст под влиянием чтения
собственное воображение. У увлечения чтением
великая роль: оно сублимирует многие неудовлет-
воренные стремления юности и этим избавляет их
от опасности вступить на тот путь, на котором мы
встречаем заметную долю этого возраста,—на путь
Хулиганства и эксцесов всякого порядка; как
известно, юность на этом пути удовлетворяет свою
жажду в необычном и героическом, о которых мы
получим более подробные данные дальше. Это
нисколько не опровергается тем, что некоторого
сорта чтение может оказаться питомником дурных
выявлений, как им частенько является кинемато-
граф с его современными многими постановками.
Но это уже дурное использование хорошего
средства.
Сводку общей картины в области чтения у
юных людей дает нам таблица № 10. На первый
взгляд она производит впечатление большой
разбросанности и малых чисел, которые лишены
большой убедительности. Нужно иметь в виду,
что данная таблица учитывает не то, что вообще
читает юность,—все авторы отмечают, что это чте-

Таблица № 10.
(Чтение у юности и ее авторы).
Муж. Жен.
(в процентах)
Равнодушие или
мало читали. .
3,2
3
Чтение „запоем",
„глотание книг
без разбору" .
38,6
63
Историч. романы. 11,2
9
0 путешествиях .
16
3
Религиозно - фило-
софская литера-
тура. . . . .
4,8
12
Тургенев....
14,4
12
Пушкин . . . .
3
7,5
Толстой ....
11,2.
10,5
Островский . . .
0
4,5
Гончаров. . . .
4.8
6
Писарев .. . . .
4,8
1,5
Кольцов . ." . .
1,6
0
Фет
1,6
0
Салиас . . . .
1,6
1,5
Андреев . . . .
1,6
6
Чехов
3,2
3
Чириков . . . .
0
1,5
Вербицкая . . .
0
4,5
Шекспир. . . .
1,6
4,5
Шиллер . . . .
0
1,6
Дюма
1,6
0
Гамсун . . .
0
1,5
Келлерман . . .
1,6
0
Евангелие . . .
1,6
1,5
Муж Жен.
(в процентах)
Чтение периодами
1,6
0
Изящная литера-
тура
9,6
21
Авантюрные ро-
маны ....
22,4
4.5
Эротическая лите-
ратура ....
о
3
Научная литера-
тура
8
4,5
Лермонтов . . .
9
9
9
4,5
Достоевский . .
9
12
1,6
1,5
0
1,5
Чернышевский. .
0
1,5
Надсон ....
1»
1,5
Майков . . . .
1,6
0
Соловьев Вл. . .
1.6
0
Бальмонт. . . .
0
4,5
Куприн . . . .
1,6
1,5
Сейфуллина. . .
1,6
0
Гаршин . . . .
0
1,5
1,6
0
1,6
1,5
Ибсен
1,6
8
Дж. Лондон. . .
1,6
1,5
Пинкертон . . .
8
0
ние охватывает необычайно широкий материал,—
а только то, чем мои корреспонденты увлекались

особенно. Это указание на любимых авторов. И
вот с этой точки зрения наша таблица дает инте-
ресный облик юности.
Прежде всего лиц, которые отметили бы равно-
душное отношение к чтению или читали бы
вообще мало, оказалось только 3,2% у мужчин и
3% у женщин, т. е. только единицы. При этом
нужно иметь в виду, что по составу наших сотруд-
ников, о котором я упоминал уже не раз, целый
ряд лиц не в состоянии был по условиям своей
(деревенской или. захолустной) жизни раскрыть
эту свою потребность или удовлетворить ее. Отсюда
естественно оказался пониженным процент в
отдельных рубриках положительного характера и
повышенным в отрицательных, как отсутствие
интереса к чтению.
На таком фоне приобретает особенную значи-
тельность рубрика, которую я назвал, следуя обо-
значению большинства моих сотрудников, „чте-
нием запоем, глотанием книг" и при том еще
без разбору. Необычайно знаменательно то, что
это обозначение „глотание", „запоем" повторяется
во многих записях, которые шли из совершенно
различных кругов и учреждений и авторы их ни
в каких отношениях друг к другу состоять не
могли, т. е. безусловно исключалась возможность
позаимствования этого термина друг от друга.
Таким образом эта рубрика дает нам не чтение
вообще, процент которого должен оказаться пови-
димому почти всеохватывающим,—это видно из
процента лиц, мало интересовавшихся чтением,—
а количество тех, кто был поглощен чтением в
полной мере в этот период. В материале то и
дело повторяются выражения „читал все, что попа-
далось, без разбору", „чит«л запоем", многие зачи-
тываются до того, что перестают вообще слышать
и видеть окружающее. Вот один из характерных

отзывов (21 г. студентка, дочь ремесленника, из
провинции): „увлекалась чтением до крайности.
Читала все без разбору. Особенно любила наших
классиков, — ими положительно захлебывалась;
ночью вставала и потихоньку при свете ночника
дочитывала интересную книгу; попрошайничала
у всех книги". Это чтение запоем вполне согла-
суется с чертами мечтательности, которая широко
присуща юности, как мы увидим дальше. Чтение,
беллетристическое в особенности, дает для этого
чрезвычайно благодарную почву. И в нашем
материале мы видим это неслучайное совпадение
мечтательности и чтения „запоем", хотя оно по
тем же нашим материалам не является обязатель-
ным. Это увлечение чтением приводит к тому,
что читают все, что подвернется, не только потому,
что некому рекомендовать что-нибудь.с разумным
выбором и нет хороших книг, но без разбору и
;что подвернется" читают и те, у кого в этом
нет нужды.
Рядом с этим* становится своеобразное явление,
когда некоторая группа юных людей, если и не
глотает книг, то во всяком случае ходит с ними
не расставаясь, иногда ложится с ними, „под
подушкой", говорит о своей поглощенности данной
книгой и связанными с нею вопросами и т. д.
Все это делается не только из мотивов тщеславия,
желания покрасоваться в роли „умника", „мысли-
теля", „болеющего мировыми вопросами", но и
юный человек искренно увлечен самой мыслью о
своей близости к данной книге, хотя он ее долго
не может одолеть, а может быть даже в конце
концов оставит недочитанной. Так один автор
(научный работник) говорит, что он увлекался в
гимназии философской литературой, но это выра-
жалось больше в попытках чтения' философских
трудов и главное в том, что он неохотно расста-

вался с философскими книгами/любил таскать их
с собой и наслаждался самой близостью фило-
софской книги. Конечно, все это больше касается
чтения философских и научных книг. В пору
моей юности в той отдаленной окраине, где я
выростал, модно было увлечение почему-то геоло-
гией и она предстояла перед нами, как кладезь
всей премудрости; и вот я хорошо помню, как
ряд юных людей, в том числе и пишущий эти
строки, переживал безнадежную тоску над толстой
геологией, кем-то всунутой в наши руки; многое
было абсолютно непонятно, но всетаки мы стойко
и долго держались, таская эту книгу с собой
повсюду, в особенности же приятно было появить-
ся с толстым фолиантом и иностранным автором
под мышкой в среде молодежи. Как ни странно
это звучит, многих удовлетворяет уже самая
мысль о чтении. У некоторых, как видно из таблицы
№ 10, такое увлечение чтением идет периодами:
Мода и современные юному человеку власти-
тели дум могут, конечно, и его увлечь к чтению,
к которому он сам по себе несклонен, но всетаки
юные потребности так или иначе найдут себе
выход. Вероятно, такими мотивами обменяется то,
что некоторые характеризуют себя реалистами и
материалистами, а увлечение чтением до поры до
времени идет у них по путям несходным. Приме-
ром такого чтения может служить запись комсо-
мольца (22 л. студент, крестьянин, село), который
подчеркивает, что он уже в юности считал себя
материалистом, но „очень любил Тургенева;....
из поэтов Кольцова, Майкова, Фета. В настоящее
время очень люблю Гете (Фауст), перед гением
которого преклоняюсь44,—все поэты, далекие в
своих настроениях от материализма, особенно Фет
и Майков. Но одно дело научные теории, а другое
поэтические и художественные настроения.

Наша таблица показывает, что увлечение таким
чтением запоем много больше у девушек, чем у
мужчин (63% в сравнении с 38,6% у мужчин).
Это находит свое объяснение в двух факторах:
во-первых в том, что возможности и перспективы
осуществления себя более связаны у женщины,
чем у мужчины, а затем, во вторых, здесь сказа-
лась та черта мечтательности, которая сильнее,
по всему существу дела выявлена у девушек.
Больший реализм мужчин, интерес к объективному
свершению в эту пору сказался в некоторых руб-
риках, как исторические романы, путешествия и
связанные с ними авантюрные романы, где муж-
чины дают заметно больший процент; как только
начинает брать перевес психологизм, любовь,
настроения и т. д., больший процент "дают девушки.
В этом отношении интересны рубрики „путеше-
ствия" и авантюрные романы: в чтении о путеше-
ствиях м. дали 16%, ж.—3%; в авантюрных рома-
нах у м. 22,4%, у ж.—4,5%.
Что касается отдельных авторов, то трудно ска-
зать с полной уверенностью, почему именно этот
автор оказался отмеченным у юности; здесь могли
сыграть роль, кроме непосредственных потребно-
стей юности, и индивидуальные вкусы данного
индивида, и настроения времени, и в очень боль-
шой степени окружающая среда и условия. Но
всетаки есть основания думать, что многое здесь
направляется некоторыми общими психологиче-
скими условиями. Так Вербицкую отметили
девушки, но она не пользуется никаким успехом
у мужского пола, так как у нее преобладают
любовно-романические, „внутренние" описания; а
вот Сейфуллина с ее уклоном в быт (мужской
жанр) отмечена у мальчиков, но ее нет у женщин.
Эти тенденции находят себе подтверждение во
всем нашем материале: где быт, об'ективный инте-

рес, интерес к вещам, свершению, там больше
шансов пробудить интерес у мальчиков; где много
персональности, эмоциональных отношений, психо-
логического анализа человеческих чувствований
и переживаний, там больше шансов на интерес у
женщин.
Что касается отдельных авторов, то интересна
отметить, что слово современность необычайно
многолико: по существу оно покрывает жизнь н
разных слоях и даже разных временах, так что
когда в центре живут веяниями 28 г. и 20 века,,
в отдаленных углах могут еще доживать свой
век старые кумиры, да и не только в отдаленных
углах. Как показал наш материал, у некоторых
еще и до сих пор встречаются Бокль и Смайлс,
а тем более Спенсер,—два последних в роли вер-
шителей норм нравственности.
Особенно заметен успех Тургенева. Порой при
чтении наших записей начинает казаться, что его-
можно было бы назвать по своим настроениям и
данным им литературным фигурам писателем
юности: тургеневские девушки не отошли в прош-
лое в мечтах юности, а молодые люди, мужчины,,
все еще видят и ценят образы Базарова и др.
Далее заметно представлен у обоих, полов с его
обилием разнохарактерных фигур Толстой. Гоголь,
больше пользуется успехом у мужского пола, а.
Достоевский получил преобладание у женского-
пола,—вероятно здесь не последнюю роль сыграла
психологичность его произведений. То же заметно-
на примере Леонида Андреева. Очень интересно,
что у юности берет перевес Лермонтов, а не
Пушкин: он менее зрел, но он моложе и ближе-
по настроениям, а Пушкин появляется позже, к.
концу юности, с большей зрелостью, и при том у
девушек, которые быстрее становятся взрослыми..
То же отношение заметно и в отношении Белин-

ского и Писарева: о первом не упоминает ни один
из моих сотрудников, а Писарев не только пред-
ставлен в таблице, но он у двоих авторов-мужчин
отмечен прямо, как властитель дум их в то время.
Пишущий эти строки в свое время, в юности,
также пережил это увлечение Писаревым и даже
некоторую вражду к Белинскому, как это отмечает
у себя студентка 23 л. (интеллигентная семья,
город): „Любимый критик Писарев, нелюбимый
Белинский". Все это очень важно и с точки зре-
ния введения юности в критику. Писарев сам
более молод, он больше дышет радикальным отри-
цанием, он резче и четче в этом отношении и
потому он ближе юности и понятнее ей. Гончаров
оценивается неравномерно в том отношении, что
его берут не вообще, как писателя, а у девушек
он предстает как автор „Обрыва" и героини Веры,
а у мужчин больше речь идет об „Обломове".
Надо думать, что те же основания, о которых я
говорил выше, отразились и в том, что Ибсен
больше отмечен у девушек; даже Брандт его, как
это видно из таблицы, рисующей объекты подра-
жания, увлекает девушек д оставляет довольно
равнодушными мальчиков. Отдельные другие
сопоставления читатель сам сделает по приводи-
мой мною таблице № 10.
Целый ряд дополнительных пояснений дает таб-
лица № 11 (об'екты подражания), так как там
также очень широко представлены литературные
образы и писатели.
Юность сознательно непременно хочет быть ори-
гинальной и на вопрос о подражании ответила
бы отрицанием. Это видно отчасти даже из отве-
тов многих из моих молодых сотрудников, кото-
рые и сейчас не совсем спокойно отвечают на
данный вопрос, категорически отрицая подража-
ния не только в прошлом, но и подчеркивая, что

они и сейчас „терпеть не могут" подражать. Но
в тех же записях часто можно без особого труда
прочесть, кто был объектом подражания у данного
лица. Это желание юности итти своими путями
тем не менее встречается с фактической невоз-
можностью и неспособностью развернуть свои пути
и потому юность легко идет на путь подражания
не только в образе мыслей и душевного уклада,
поскольку может, но нередко и во внешности, в
манерах, походке и т. д. Весь вопрос только сво-
дится к тому, чтобы найти такие импонирующие
образцы.
Где их ищет юность, это не просто сфера обще-
человеческих авторитетов, а это свои часто осо-
бые герои, отвечающие по своему укладу психо-
логии юности и ее вкусам и стремлениям. Очень
характерный для юности отклик на этот вопрос
дает 19 л. крестьянка, ученица техникума: она
указывает, как на свою героиню, на тургеневскую
Клару Милич, „в которой я любила ее загадоч-
ность, замкнутость; вообще я любила героев и
героинь одиноких, непонятых, неоцененных обще-
ством и средой.... Я не любила в отрочестве и
юности.... всего того, что дается скоро, без борьбы,
без усилий, и я любила героических людей. и
героизм". В этой записи чрезвычайно метко отра-
жены те чаяния, которые типичны для настрое-
ний юности и которые она, не имея возможности
осуществить их, . проицирует в литературные
образы и в своих героев, об'екты подражания.
Именно об этой героике и борцах и говорит
таблица, изображающая нам картину объектов под-
ражания в юности (см. № 11), И здесь мы встре-
чаемся с большим разнообразием, но всетаки
выделены характерные фигуры как исторические,
так и литературные. Домашние образцы и фигуры
жизни, как родные, учителя, представлены довольно

Таблица № 11.
(Объекты подражания и идеалы).
Муж. Жен.
(в процентах).
Муж. Жен.
(в процентах).
Учитель данной шко-
Один из родных или
3,2
10,5
4,8
7,5
Люди социальн. слу-
Актер (персонально).
3,2
3
4,8
4,5
Изменение параллель-
Американский сыщик 1,6
0
но с чтением. . .
0
7,5
Совершенный человек
0
1,5
Герои революции . .
0,6
1,5
3,2
1,5
Монастырь . . . .
0
3
Христос. . .
1,0
4,5
0
1,5
Петр Великий . . .
4,8
1,5
1,6
0
Жанна Д'арк. . . .
0
1,5 .
Юлиан Отступник. .
1.6
0
1 б
0
Пушкин (персонально) 4,8
1,5
Толстой (персонально) 4,8
0
Уайльд (персонально) 1,6
1,5
1,6
0
1,6
1,5
Печорин(Лермонтова) 6,4
1,5
Онегин (Пушкина). .
0
1.5
Волохов (из „Обрыва"
Татьяна (Пушкина) .
0
4,5
Гончарова). . . .
1,6
0
Вера (из „Обрыва"
Герои Достоевского .
0
3
Гончарова) ....
0
3
Женские типы из ро-
Брандт (Ибсена) . .
0
3
(Лиза, Клара Милич,
манов Тургенева
Герои из романов Тур-
генева (Лаврецкий,
V Елена)
0
6
Рудин)
0
3
Наташа (из „Войны и
Анна Каренина Тол-
* мира" Толстого). .
0
1,5
0
1,5
Пьер (из „Войны и
мира" Толстого). .
Мартин Идэн (Дж. Лон-
дона)
0
'1,5
0
1,5
Овод (Войнича). . .
0
1,5
Крушинский (Потехи-
Брунгильда, Ундина.
0
3
1,6
0
Герои Жюль-Верна .
4,8
0
слабо,—только несколько сильнее у девушек,—
|. главным источником является своего рода
„любовь к дальнему'', к фигурам борцов, рефор-

маторов, к людям центрального героического-
положения. Это стремление не везде выявлено в
одной какой-нибудь фигуре, а оно отливается в
указание часто нескольких образцов, но тогда они
более или менее спаяны известной общностью-
характера.
Фигуры большой устойчивости и спокойного
жизненного положения с их уравновешенностью
и налаженным жизненным ходом не увлекают
юность в качестве образцов, потому что они
больше всего не хотят обыденности и серости; они
ищут бури и борьбы, их влечет героизм,—мы
дальше подробнее остановимся на этой стороне.
В нашем материале то и дело повторяются в этом
отношении записи „только не как все", указания
на мечты о славе, о первенстве, и юность готова
итти ради этого даже на жертвы,—по крайней
мере в своих мечтах. На это желание первенства
я указал раньше в приведенном мною в начале
образце записей. Юность рвется к выдающимся
фигурам и положениям, и нужно сказать, что в
этом стремлении очень много здорового. Там, где
для нее немыслимы положительные высоты, она
готова—по крайней мере теоретически—принять
отрицательные,—высоты бесшабашности, дерзания
и т. д. „Или все, или ничего", часто твердит
юность, но это конечно не значит, что она дей-
ствительно способна остаться при таком макси-
мализме.
Здесь важно учесть не столько то, что юность-
делает, сколько то, к чему она стремится и что
она ценит. В первом случае она может и часто и
остается во власти об'ективной обстановки, среды
и условий, хотя и часто не без протеста, а во
втором она свободно говорит о своих идеалах и
лучше выражает себя, как юность. Так в Волохове*
нравится бунтовщик и крушитель „бабушкиной

морали"; в Вере увлекает героическая судьба,
тайна, страдание смелой и сильной натуры; юности
•больше отвечает фигура русского Чайльд-Гарольда,
Печорина, как и вообще байроническо-романтиче-
ские фигуры. В наших материалах нашлись лица,
увлекавшиеся образами Брунгильды и Ундины.
Я уже раньше отметил характерную символику,
записанную одной из моих сотрудниц: „Тогда я
любила те деревья в лесу, которые стояли отдельно",
"героем был все тот же: гордый, одинокий и изму-
ченный". То, что для развитого взрослого и устой-
чивого человека может прозвучать фальшиво,
здесь может быть пережито с полной искрен-
ностью, потому что несходные фигуры и положе-
ния во внешности и в содержании переживаются
как родственные в их формальных чертах. Так
юность может увлекаться таким комплексом фигур,
как их приводит 26 л. студентка (интеллигентская
семья): „Я мечтала водворить равенство на земле,
изменить мир, сделать что-то большое для общего
45лага. Идеалы мои были—Христос, Будда, Петр
Великий, освободитель крестьян, декабристы, хри-
стианские мученики, всевозможные герои духа".
В нашей таблице есть избрания поэта или писа-
теля лично, но это тогда, когда он в своем облике
ИЛИ судьбе может предстать с такими чертами
героики или реформаторства, революционности и
миссионерства, как, например, Толстой, кстати ска-
зать, в этом отношении не привлекающий девушек.
Из деталей таблицы отметим, что Бранд нра-
вится, как идеал, больше девушкам,—мужчины о
«ем не упоминают; последних не увлекают скепти-
ческие, лирические и колеблющиеся типы Рудина
ж Лаврецкого у Тургенева, в то время как
девушки их называют. Не избран и благодушный
Пьер у мужчин, в то время как у девушек он
встречается, как и Мартин Идэн.

В связи с этим отметим в заключение тот факт,
который не раз отмечался другими исследовате-
лями, а именно, что девушки избирают своим
идеалом мужские фигуры, но у мужчин абсолютно
отсутствует это обращение в образцах к другому
полу. Этот факт подтверждается и в моих данных.
„Хотела быть мужчиной", пишет 25 л. дочь кон-
торщика, студентка (город); „жалела, что я не
мужчина", вторит ей 30 л. студентка (крестьянка,
село): „жалела, что я не мальчик, потому что
мужчине легче прославиться", пишет 19 л. сту-
дентка (дочь служащего, город).
9. Кружки в жизни юности.
Юность всегда ищет себя на двух путях, кото-
рые мы привыкли противопоставлять друг другу,
но которые могут по существу прекрасно допол-
нять друг друга: это сосредоточенность на соб-
ственных переживаниях и стремление к обществу,
к людям. Я раньше подчеркнул, что у отрочества
и юности имеются обе эти тенденции: тенденция к
уединению и тенденция к обществу, но они их
еще не умеют привести в надлежащее соотноше-
ние друг к другу, и в итоге они часто идут
толчками, когда берет перевес то та, то другая
линия поведения. Так с максимальным стремле-
нием к проникновению возможно глубже в свой
собственные переживания вполне совмещается тен-
денция уйти возможно шире в люди, в общество,
найти свою среду.
Я уже раньше отметил, что юность ищет не
только в одиночку, раздумывая над собой и углуб-
ляясь в себя, но она пытается использовать и
коллективные пути, а главное совместно пытается
пробиться к осуществлению многого того, чт<|

составляет предмет ее чаяний. Широкая среда
слишком расплывчатая, и юность естественно
пытается организовать свою среду, которая бы
жила близкими помыслами и родственными стрем-
лениями. Так нарождаются стремления к кружкам.
Роль кружков в жизни юности учитывает таб-
лица № 12. В этой таблице имеются в виду
кружки в той форме, как они шли раньше в
свободном почине самой молодежи, т. е. сюда не
входят те кружки, стимулы к которым дает в
Таблица № 12.
(Кружки в жизни юности).
Отсут-
ствие
Участие в
кружках
Драматич.
кружки
Литерат.
кружки
Спортивн.
кружки
МУЖ. 1,6% 56,4% 20,8% 24% 12,8%
Жен. 12% 57% 16,5% 33% 3%
Кружки жур-
налистов
Кружки само-
образования
Обществен.
кружки
Кружки соц.
деятельности
Муж. 1,6% 4,8% 10,8% 4,8%
Жен. 7,5% 13,5% 13,5% 4,5%
Философские
кружки
Музык., хор.
кружки
Естест.-матем.
кружки
Историч.
кружки
Муж. О" 10,8% 6,4% 8,2%
Жен. 4,5% 6% 4,5% 1,5°*
очень широкой степени современное школьное
руководство, когда кружки понемногу входят в
школьную жизнь как одна из коренных форм
образовательной работы. Подавляющее большинство
авторов шло в нору своей юности в такой обста-
новке, когда для кружков не было той широкой
почвы, которая им предоставляется теперь, и они
могли возникать только по собственному почину
молодежи. Поэтому в нашем материале можно
было уверенно предполагать этот почин. С другой

стороны нужно считаться с тем, что их возникно-
вению мешал ряд условий. Так для старших воз-
растов это был запрещенный плод. Многие не
участвовали в кружках потому, что „их в то
время не допускали" (24 л. крестьянка, студентка,
деревня), а на нелегальные формы решиться было
не совсем безопасно и нужна была известная
смелость, так что менее решительные оставались
в стороне. Во многих глухих углах этому мешали
при том и чисто технические условия, как на это
указывает ряд моих корреспондентов. Таким обра-
зом есть основания думать, что в наших числах
нет не только преувеличения, но есть и несомнен-
ное преуменьшение, что в действительности стрем-
ление к кружковщине живет в юности даже
сильнее, чем это рисует наша таблица. Все это
необычайно существенно для выбора естественных
форм работы с юностью.
В судьбе кружковщины не последнюю роль
играет также то, что они довольно часто не могут
начаться из-за отсутствия умелого руководства и
организатора, так что некоторые прямо и указы-
вают, что из этого у них ничего не вышло. Целый
ряд моих сотрудников подчеркивает беспомощное
состояние юности перед своими проблемами, потому
что в школьных формах многие самые дорогие
вопросы уложиться не могут, в семье на них
откликнуться некому и часто именно от близких
их хранят в секрете с особенной тщательностью,
потому что там мелочи повседневной жизни запо-
лоняют все и мешают близким людям стать дей-
ствительно близко друг к другу, а в порядке
иных отношений, в особенности в форме кружков
и товарищеских обсуждений нет подходящих
людей для организации этого пути. И вот часто
юные люди топчутся на месте, сорганизоваться
не могут, а если это преодолено, то их органи-

зации быстро наталкиваются на бесплодность и
отсутствие плана и перспективы и кружки „лопа-
тится как пузыри", как говорит 23 л. студентка
(дочь врача, село).
Частью же, как подтверждает наш материал,
^кружки гибнут на многочисленности запросов и
неумении себя ограничить. Под наплывом своих
.интересов, заставляющих юность желать слишком
[многого, юные люди готовы в горячности вести
не один, а ряд кружков и естественно скоро при-
водят к выводу,.что они им дают очень мало. Часто
& сама молодежь начинает с горячего желания
кружка, но не может точно определить свои задачи
я начинает с неопределенности, которая не может
не отзываться губительно на жизни кружков.
Целый ряд авторов отмечает, что было горячее
.желание кружков, но на ряду с этим чрезвычайно
^смутно представляли себе, что собственно в них
надо делать и каково их более точное назначение.
Большей частью это были задачи очень общего
характера, как показывает наша таблица,—в ней
намечались крупные основные сферы культурных
•интересов и в общем было ясно, что это должна
«быть работа над собой, над своим образованием.
-Это стремление к своему оформлению и есть тот
Основной стержень, н& котором и держатся кружки
и, не смотря на неудачи, расцветают сравнительно
пышным цветом. То, что юность не может взять
в одиночку, она с ее широкими социальными
стремлениями надеется получить коллективным
усилием. Там, где эта кружковая жизнь направля-
ется на правильный путь, она и действительно
дает очень много, как воспитательно, так и обра-
зовательно. В дашей таблице я учел только
основные формы, хотя в отдельных случаях попа-
дались указания и на кружки особого характера,
своего рода психологической практики, как кру-

жок „упражнения воли", на который имеется одно
указание, или кружки, явно направленные на
аморальные и прожигательские цели, на что
также имеются отдельные указания.
В таблице, рисующей судьбу кружков по дан-
ным автобиографических записей, прежде всего
нужно отметить, что среди мужчин только
1,6% констатировало у себя отсутствие стремления
к кружковщине. Среди женщин этот процент ока-
зался значительно выше,—12°/0. Возможно, что в
этом отношении сыграли роль упомянутые мною
раньше основания; но возможно и то, что в смысле
активного почина в этом направлении девушки
отстают по общим наблюдениям от мужского пола,
инициатива к организации гораздо чаще принад-
лежит мужчинам. Когда эта инициатива дана,
тогда часто душой кружков становятся как раз,
женщины. С этим согласуется то, что они дают
не меньший процент—57% при 56.4%) у мужчин,—
чем мальчики в фактическом участии в кружках.
Дальше развертывается картина довольно общая
с некоторыми отклонениями между полами.
Наиболее крупные рубрики это участие в литера-
турных, драматических, общественных кружках и
в кружках самообразования, при чем * часто одна
лицо указывает на свое участие в нескольких
кружках. То, что участие в драматических и лите-
ратурных, как и писательских кружках далеко
отстает от тех цифр, которые указаны в таблице,
рисующей эстетические устремления, не должно
удивлять нас, так как юность не от всех своих
мечтаний переходит к активным усилиям осуще-
ствить их и при том еще в коллективной форме.
Возможно, что скрыто в этом отчасти сказывается"
смутное ощущение многими временного характера
своих таких устремлений.
В заключение приведем несколько выдержек т

записей, касающихся кружковщины. 30 л. препо-
давательница (из семьи мелкого служащего, село)
пишет: „Не принимала участия в кружках, но
думаю, что если бы они были в условиях моего
отрочества и юности, то безусловно принимала бы
активное участие, так как 1) много было энергии
и 2) велико было настроение неудовлетворенности
окружающим4*. 20 л. студент (служащий) сообщает,
что он „принимал участие в кружках: драматиче-
ском, литературном, художественном, историческом
и в кружке обществоведения и еще в кружке
физкультуры". 23 л. крестьянин говорит, что он
до 15 л. „ни в каких кружках не участвовал, но
затем вступил в ВЛКСМ и погрузился в разную
кружковую работу44.
Нет нужды особо подчеркивать, что эстетиче-
ские кружки разных форм занимают в этой жизни
юности заметное место,—об этом говорит уже
самая картина рубрик. в нашей таблице,—но суть
их заключается не в эстетическом наслаждении,
а в их роли в образовательном процессе юного
человека; они рассматриваются, как значительное
средство самообразования.
10. Идеалы жизнедеятельности у юности.
Проведенный мною опыт автобиографических
записей дает возможность заглянуть еще в одну
сферу проявлений. юности: это—те идеалы жизне-
деятельности, которые рисуются юности привлека-
тельными. Поскольку они выражены в моем мате-
риале, их рисует нам таблица № 13, к которой
мы и отсылаем читателя.
Прежде всего отметим, что лиц, которые оказа-
лись бы настолько умственно и жизненно вялыми,
что они прожили свою юность без всяких замет-

Таблица № 13.
(Идеалы жизнедеятельности).
Муж. Жен.
Муж. Жен.
(в процентах). (
в процентах).
Отсутствие идеала.
0
0
„Не как все" . .
0 4,5
Социальное служе-
Музыкант и певец
4,8 9
ние. . '. . . .
12,8
30
Полит, деятель .
8 3
Ученый
17,6
6
4,8 7,5
Писатель . . . .
1,6
14,4
Художник . . .
1,6 3
Учитель
1,6
10,5
0 1,6
Актер
М
9
Изобретатель. .
3,2 0
Инженер
4,8
3
1,6 0
Врач
1,6
6
Миссионерство. .
1,6 1,5
Монашество . . .
0
4,5
4,8 0
Агроном. . . . .
0
1,6
1,6 0
Богатство, блеск. .
8
0
Общий идеал пер-
Эротические мечты.
3,2
3
венства . . .
1,6 9
ных увлечений определенным идеалом жизнедея-
тельности, совершенно не оказалось: все указывали
тот или иной путь. Это иначе и быть не может:
юность вся чрезвычайно решительно окрашена
настойчивыми думами над своим будущим. В
наших материалах, то и дело попадаются указания
на глубокие и иногда очень волнующие размышле-
ния о том, „кем я буду". Не думать об этом для
юности обозначало бы не желать жить. Для
детства это будущее рисуется в еще очень отда-
ленной форме, для юности же оно представляется
надвинувшимся вплотную, и она настойчиво стре-
мится решить коренной для нее вопрос. Вполне
понятно, что это свое будущее юность не может
еще рисовать себе в большинстве случаев в такой
определенной форме, чтобы она могла видеть
только один путь; подавляющее большинство ука-
зывает два, а иногда и больше вида деятельности,

рисующейся им в будущем как их жизненный
путь. В этом случае дуализм или даже некоторый
•плюрализм является вполне естественным.
Чтобы понять мотивированность этого явления,
достаточно вдуматься в те компоненты, из которых
слагается этот идеал. Прежде всего, конечно,
коренным определяющим фактором является среда
и действительность, но юность переставшая быть
детством и далеко шагнувшая к взрослости, все-
таки еще не взрослость, она далеко не поглоща-
ется этим учетом действительности и видит перед
собой под напором своих желаний и бурлящих в
ней сил возможности, к которым часто жизнь как
будто и не дает повода, — во всяком случае с
нашей взрослой точки зрения. Рядом с этим
фактором, поставляющим материал для решения;
в виде тех профессий и призваний, которые
жизнь дает в виде определенных людей, работаю-
щих на глазах, и в виде вычитанных или из рас-
сказов взятых путей, становятся собственные
потребности юности, именно специфические пере-
живания этого времени, как это не трудно разгля-
деть по всему материалу автобиографических
записей. Третьим определяющим началом стано-
вится индивидуальная одаренность или склонность;
но как ни странно это звучит, это по всем дан-
ным далеко не самый сильный фактор в обрисовке
идеала своей будущей деятельности у юности,
потому что она видит больше свои желания и
чувствует сильнее напор эмоционально-волевых
волн юности, чем фактические свои рессурсы,
личные и об'ективные. В этом смысле можно ска-
зать, что юность не только поглощается мечтой о
будущем, а она в значительной степени захваты-
вается настоящим, но не в виде его реалистиче-
ского образа, а в виде напора изнутри на нее
юных чувствований и суб'ективных ощущений,

рождающих особые желания, в частности во что
бы то ни стало уйти от серости и обыденности и
пробиться к яркой и насыщенной жизни. Это дело
напряженно наполненных чувствований юности,
еще не успевшей вкусить жизнь понастоящему и
предвкушающей ее во всей нетронутости своих
неиспытанных сил. Так может случиться, что
юный человек, который еще недавно пас коров в
деревне (учащийся рабфака, из крестьян-бедняков,
28 л., село) и поздно научился грамоте вообще,
может смело подняться в своих мечтах до идеала
жизнедеятельности ученого и желать „сказать
миру о чем-то большом и великом". Надо пом-
нить, чтобы понять эти явления, что суб'ективно
юность ощущает в себе необычное и она прое-
цирует это легко в свои идеалы. Это я хотел бы
особенно подчеркнуть,—юность всегда в этих своих
представлениях о своей будущей желательной
жизнедеятельности дает проекции не столько
своего понимания, сколько высоты и напряжен-
ности характера своих переживаний, его окраски
и эмоциональной насыщенности. Только что при-
веденный нами пример пастушка повторяется с
маленьким вариантом и у другого такого же лица
(агроном, крестьянин, деревня).
Под напором этих своих внутренних волн юность
иногда выбирает такие перспективы, в которых
она не только не учитывает возможности их осу-
ществления, но она и плохо отдает себе отчет в
их сущности. Иногда тут решающую роль играет
представление о чем-то необыкновенном. Так 29 л.
студентка (интеллигентская семья, город) связала
в юности свой идеал с „мечтами о консерватории,
значения которой совсем не понимала; играла
плохо" и в дальнейшем всякие такие позывы
оставила. В таких выборах; не последнюю роль
играет часто случайная встреча, иногда почему-

либо ставший импонирующим чей-нибудь образ,
который вызывает в итоге желание вступить ни
тот же путь. При этом юность мало думает о
самом процессе подготовки к данному пути и об
отдельных стадиях, об изучении самого материала,
берет итоговое положение, которое и оценивается с
точки зрения приемлемости или отклонения. Так
деятельность врача, юриста, инженера,
писателя, актера и т. д., в особенности принима-
ется во внимание та сторона его деятельности,
которая созвучна юности, например, отдает необы-
денностью, кипучей деятельностью и т. д. Как
Отдаленный отзвук детской наивности, в этих
избраниях жизненного идеала иногда встреча-
ются и такие факты, когда в роли определяющего
фактора выступает не только сама профессия, но
и тот аромат, которым отдает ее название. 24 л.
студентка (дочь служащего, провинц. город) ука-
зывает, что она „хотела быть приват-доцентом
истории..., нравилось, помимо всего, это слово".
Вполне понятно, что юность сама. по себе вовсе
несклонна избрать своим идеалом вступительную
научную степень и пожелать на ней остановиться,
но тут привлекает название, в которое может быть
бессознательно вплелось какое-нибудь литературное
воздействие, представление о каком-нибудь увле-
кательном образе. Этот пример у нас неединичен:
научный работник замечает также, что по неведо-
мым для него причинам ему казался высшим
идеалом образ именно приват-доцента, в котором
он сознательно может отметить увлечение в боль-
шой мере названием, но смутно, повидимому,
Отчасти говорило и то, что профессор стар и уже
отживает, а приват-доцент рисовался в полном
расцвете сил и возможностей. Но это только смут-
ные ненадежные воспоминания. На увлекатель-
ность для юности звучных имен и названий ука-

зывал ряд исследователей, в том числе и я в
моей предыдущей работе о „Психологии и педаго-
гике юности".
Эту сторону недоучета действительности вырав-
нивает потом постепенно реальная жизнь и в ней
не следует видеть недостатка, а наоборот,—в этом
есть своя большая культурная и биологическая
разумность, потому что отсюда идут большие сти-
мулы к движению вперед, и сегодняшний день,
его потребности не могут целиком поглотить
юности и помешать ей иногда в тяжелой обстановке
(например, бедняка-крестьянина) сильно желать
выбиться к большой жизни.
Общий тон устремления к необыкновенному
приводит к тому, что целый ряд лиц так и отме-
чает, что они видели свой идеал, идеал жизнеде-
ятельности для себя в том, чтобы из них вышла
нечто необыкновенное. Часто юность затрудняется
реально указать, в чем собственно должно заклю-
чаться это необыкновенное, но в характере этого-
своего желанного будущего она не колеблется.
Ей, например, хочется „совершить такой подвиг,
чтобы о нем узнал весь мир" (23 л. студентка,,
чувашка, крестьянка, деревня). Из описаний мно-
гих видно, что из этой неопределенности будущего
своего жизненного пути всетаки четко вырисовы-
валось определенное настроение ожидания и при;
том „ожидания чего-то большого" (20 л. учащаяся
техникума, крестьянка, город). Эта форма „ожида-
ния" больше выделена в женских записях, чем
в мужских. Эта неопределенность иногда одевается
в относительную форму, как у 21 г. учащегося;
техникума (крестьянин, деревня), который пишете
„хотелось мне одного, — написать такую книгу, а
которой говорил бы весь мир". Что это должна,
быть за книга, в более определенной форме он
сказать не мог.

Из приводимых мною рубрик в таблице № 13
бросается в глаза, как численно наиболее заметно
представленные, две рубрики, это — социальное
служение и рубрика „ученый". В первой резко
бросается в глаза разница между обоими полами:
женщины отметили этот путь несравненно сильнее
и сам по себе он представлен значительной циф-
рой в 30% (у мужчин—12,8%). Во второй рубрике
решительный перевес берет мужская половина, а
именно,, к ученому, как к идеалу жизнедеятель-
ности, стремится 17,6% мальчиков в сравнении с
6% девочек. Что касается социального служения,
то можно предполагать, что в нем решающим
моментом для девушек является черта социаль-
ного попечения, к которому женщина биологически
очень склонна; это то, что вытекает из ее материн-
ского назначения, и что побуждает даже юных
девушек в известном проценте, как мы видели,
мечтать о семье и детях, в то время как у маль-
чиков этих данных нет совсем. При этом можно
вообще заметить, что у мальчиков в их выборе
вообще заметнее рассудочная черта, в то время
как у девушек больше подчеркнуты пути с эмо-
циональным характером. Увлечение идеей социаль-
ного служения приводит к тому, что юный чело-
век рисует его себе в явно подвижнической
форме. Так 26 л. учительница (дочь мелкого слу-
жащего, село) на этой почве старалась во имя
своих народнических стремлений исключить живо
говорившие в ней эстетические позывы, подавить
стремление к нарядам и увеселениям и т. д.
Некоторые авторы отмечают то же у себя на почве
увлечения коммунизмом и революцией. Заметно
представлена такая профессия социального попе-
чения, как учительство, но именно у девушек
(10,5% в сравнений с 1,6% у мужского пола), в

то время как мальчики этой перспективой увле-
каются очень мало.
Уже в прежних наших таблицах можно было
найти указания, которые подтверждаются и здесь,
а именно, что писательство рисуется привлекатель-
ным больше женщинам, чем мужчинам. Здесь
вопрос, повидимому, решился тем, что в эту
рубрику вошли те записи, которые имеют в виду
не просто писательство, а работу в области созда-
ния романов, повестей, вообще прозаической
художественной литературы, а эта тенденция
заметно представлена именно у женщин (14,4% в
сравнении с 1,6% у мужского пола). Затем писа-
тельство рисуется как особая форма воспитания
людей, т. е. опять таки тут выявляется черта
социального попечения. Повидимому, чертой соци-
ального попечения объясняется и то, что в руб-
рике врача девушки представлены также зна-
чительно сильнее. То же нужно сказать и о „мо-
нашестве", которое привлекает вовсе не из-за
„спасения души", а из-за возможности попечения
о людях,—я раньше отметил, как юность рисует
себе этот путь. Так одна (в ранней юности) пред-
ставляла его себе, как „замок любви, дружбы,
общения". Другая (21 г.. крестьянка, город) мечтала
о нем, как о возможности проповедывать правду
на земле; кончила она полным отклонением этого
идеала и вступила в комсомол.
Можно также отметить, что эстетические тенден-
ции и тут заметнее у девушек, рассудочные и
практические пути—у мужской половины. Общий
идеал первенства в неопределенной форме выдви-
нут главным образом девушками (Й%), в то время
как у мужчин на этот путь указал только один
(1,6%). В нашей таблице в том же направлении
недостаточно определенного идеала, определяемого
только с формальной стороны, идет рубрика тех

лиц, которые свои стремления оформили в лозунг
„не как все". В разрез общежитейским предста-
влениям идет рубрика „богатство, блеск", в кото-
рой не оказалось ни одного женского голоса, а у
мужчин нашли вкус в этом 8%. В нескольких
рубриках то та, то другая сторона представлена
нулем, но с этим читатель может познакомиться
на самом просмотре таблиц,
11. Типы юности.
Мне не раз в моем изложении приходилось ука-
зывать на то, что юность очень часто обнаружи-
вает известную внутреннюю антиномию, т. е. как
будто становится в непримиримое противоречие с
самой собой. Часто ее желания и ее фактическое
поведение как будто взаимно исключают друг
друга. Это явление заслуживает того, чтобы на
него обратить внимание, потому что при непони-
мании его взрослые и руководители легко впадут
в элементарные ошибки и будут питать тот огонь,
который сжигает многих в пресловутом споре
„отцов и детей". Юность сама может и не видеть
этой антиномии, это большей частью так и бывает,
а упреки по этому поводу воспринимаются ею как
тяжелая несправедливость, непонимание юности и
грубое вмешательство в ее чувства и помыслы,
Так в действительности очень часто и бывает.
Поэтому это явление представляет большой инте-
рес и должно бы стать об'ектрм внимательного
изучения. Я в данном случае отмечу те стороны,
которые можно осветить на основании моего мате-
риала.
Как я отмечал это раньше, у юности очень
часто бывает так, что она расходится с самой
собой не только в обыденных вопросах, но и там,

где она выступает в роли проповедника. Совсем:
не редкость на ряду с прямотой и прямолинейной
последовательностью, и даже известным ригориз-
мом найти у юности такие проявления, о которых
говорит у себя 26 л. педагогичка (дочь мелкого
служащего, деревня), что она выступала в роли
строгой проповедницы морали, разносила своих
подруг за их легкомыслие, „с пеной у рта дока-
зывая им их неправоту", а в то же время сама
была повинна в „кокетстве" и большом желании
нравиться. Такое расхождение между снисходи-
тельностью к себе в фактическом поведении и
строгостью в суждениях довольно обычное явле-
ние; это расхождение сознательного суждения и
реального поведения. Иногда фактическая потреб-
ность героического и необычного мирно уклады-
вается в суждении с решительным отрицанием их
в суждениях, как это встречается у того же лица,
мечтавшего итти в народ на служение и спасение
трудового человечества. Так юности может казаться,
как пишет об этом учительница (служащая, город),
что она не может жить без общества, она стре-
мится к людям, но встречаясь с ними немедленна
ощущает, что она предпочитает уединение. Другая
пишет, что „пылко стремилась к самостоятель-
ности, ревниво оберегала ее, а фактически... сво-
бодно поддавалась влиянию старших". 18 л. уча-
щаяся рабфака, комсомолка, отмечает, что она
„всегда любила одиночество, со сверстниками не
ладила,.... в общежитии была тяжелым человеком",
а тем не менее она жила „потребностью дружбы,
любви" и живет мыслью о „борьбе с пролетариа-
том за коммунизм". 25 л студентка (интеллигент-
ная семья, город) указывает, что ее интересовал
„исключительно мир внутренний, жизнь личная;
очень тянуло к внешне блестящей жизни. Эти два
понятия диаметрально противоположны, но они

прекрасно уживались во мне". 27 л. инженер
(служащий, провинц. город) пишет, что „мечтал
о дружбе, любви и людях,' а фактически стремился
к уединению и был скрытен". Нередкость встре-
тить и такое явление, что помыслы о героике и
необыкновенных подвигах и путешествиях расцве-
тают у человека, который фактически „любил
оседлую жизнь, тяжело было уезжать даже на
2—3 дня; был мелким практическим человеком"
{22 л., студент, крестьянин). Я раньше приводил
пример юноши, который считал и считает себя
материалистом, а увлекается поэтами иного порядка
вплоть до мистицизма. Часто в идее кажется
юности что-либо увлекательным, а в действитель-
ности она может безнадежно скучать над этим
явлением. Так нередко рвутся к философскому
чтению, а в действительности застревают при
чтении на первых страницах. Так говорят о любви
к сцене, рвутся *с ней, даже мечтают стать акте-
рами, а в действительности часто не вступают в
драматический кружок и, например, как в этом
можно убедиться из сопоставления процентных
отношений стремящихся к сцене и -читавших
соответствующих авторов, не увлекаются Остров-
ским, хотя уже школа должна давать стимулы к
.этому, Шекспиром и другими драматургами.
Таких антиномических черт можно указать в
проявлениях юности очень много. В основном
можно сказать, что корень этого явления лежит в
двояком источнике стремлений юности: одного
желает* сам индивид с его укладом и средой, а
другого желает его возраст, сама юность, как
таковая, и обе эти стороны далеко не совпадают
друг с другом, а в жизни они могут даже проти-
воречить друг другу вплоть до взаимоисключения.
Но это не единственная причина. В общем юность
л из смысла своего развития получает две проти-

воположные тенденции, которые вполне мотиви-
рованы ее положением: одна тенденция рождается
из социального инстинкта, стремления к жизни,
к дружбе, любви и к социальной поддержке в раз-
витии и в итоге возникает естественный порыв Щ
людям; другая тенденция рождается из необходи-
мости разобраться в нахлынувших новых пережи-
ваниях: нужно, если можно так выразиться, отсто-
яться, прояснить свой внутренний мир, понять-
себя и т. д., и в итоге также естественно возни-
кает стремление побыть с собой наедине, уйти во-
внутрь* себя, стремление к уединению. Наконец,,
у юности становится особенно понятной общечело-
веческая черта, что мы часто исходим не из того,,
что у нас есть, а из того, чего нам не хватает.
Наша философия жизни большей частью дышет
именно тем, чего у нас нет, но чего мы хотели бы.
У юности во всяком случае мы везде встречаем'
это преобладание речи о том, что ей нужно, что
составляет предмет ее желаний и что способна
заслонить от нее реальную почву и возможности.
Эта аберрация в известной мере совершенно необ-
ходима юности для ее незадержанного роста.
С этой точки зрения и нужно расценивать времен-
ный нереалистический уклад юности.
Но эта антиномичность, поскольку речь идет а
типах юности, несколько ослабляется тем, что
юность оперирует общими понятиями, но вклады-
вает в них свой смысл и характеризует ими нё
всегда совпадающие стороны. В таблице .№ 14,
в которой я даю общую сводку данным автобио-
графических записей в отношении типов, мы
встречаемся с рядом понятий, которые вообще в
историческом развитии значительно утратили свою
определенность и четкость и на почве их рас-
плывчатости у нас возникает много тяжелых недо-
разумений. Тем более уместно обратить вниманий

Таблица № 14.
(Типы умонастроений юности).
Мечтатель Идеалист Реалист Материалист Практик
Муж. 64,4% 35,2°/о 6,4% 16% 6,4%
Жен. 73,5% 49,5% 10,5% 4,5% 6%
на некоторые стороны этих понятий по нашим
записям. В то время как мы привыкли противо-
поставлять приводимые понятия, как однородные,
авторы записей, как и сама юность называет ими
часто совершенно различные сферы и таким обра-
зом приходит сплошь и рядом к совершенно
диковинным сочетаниям в роде „материалист-иде-
алист", „идеалист-практик" и т. д.
Этот узел развязывается при внимательном про-
чтении материала много проще, чем может пока-
заться на первый взгляд. В советской литературе,
а именно в статье А. В. Луначарского есть место,
где он говорит о том, что понятие идеализма
может быть вполне приложимо к марксисту и
Коммунисту, к материалисту, когда оно обозначает
борьбу за осуществление их идеалов, готовность
самопожертвования и т. д. В этом смысле, говорит
А. В. Луначарский, можно говорить не только об
идеализме революционера, но и о революционном
романтизме. И это нисколько не противоречит
материалистическому об'яснению мира: первое
говорит об объяснении действительности, а второе
характеризует умонастроение, поведение, волевое
устремление и т. д. Так могут сочетаться два про-
тиворечивых признака г).
*) Именно в этом смысле значения идейных устремлений
& защищаю идеализм в моих философских воззрениях, в то
Ме время отстаивая с первых моих работ монизм и научно-

Авторы записей дают все указания, что они
идут именно в этом направлении преимущественно.
Когда юность говорит о том, что она мечтала стать
психологом, а дальше мы видим, что юный чело-
век отсюда стремится стать беллетристом, описы-
вающим „душу людей", их „внутренние пружины",
то совершенно ясно, что тут дан научный термин,
а в виду имеется иное, общежитейское понимание,
а именно: тут речь идет о жизненном понимании
мотивов человеческих действий и поведения, как
конкретных, живых явлений, а не та схема, кото-
рую в особенности представляла до сих пор суще-
ствовавшая психология-наука, в которой можно
было быть специалистом и в то же время быть
на редкость слепым в действительном понимании
людей. Именно эту живую жизненную проница-
тельность и глубину понимания и имеет в виду
юность.
В наших записях мы находим и ряд прямых
указаний на то, что имеется в виду под терми-
нами „идеалист", „практик" и проч. Когда юные
люди сочетали идеализм и практику, то совер-
шенно ясно, что тут имеется в виду идеализм
настроения, требующий дела, практики во имя
социального служения, борьбы с бездеятельными
людьми, с мещанской жизнью и т. д. Именно в
этом смысле говорит о себе 18, л. комсомолка
(рабфак), что она была „в юности идеалисткой с
громадным пафосом", т. е. здесь идет речь не о
бытии идей, а о том, что данное лицо руководи-
лось в своих действиях и желаниях идеальными,
реалистическое истолкование бытия. Это невнимание к смыслу
понятий и дает повод плохо ориентированным в философии
людям путать мою теорию с идеализмом вообще. См. мой
философский труд „О смысле жизни", 2 чч., 1927 г., склад
Госиздат, Москва.

бескорыстными мотивами. Так 20 л. студентка,
{из рабочей семьи, город) сообщает о своей юности,
что „я была идеалисткой,—всех людей идеализи-
ровала,.... я на все смотрела сквозь розовые очки,
часто о чем-то мечтала и не о чем определенно,...
туманные мечты",—как видим еще один вариант
понимания идеализма, подчеркивающий недоста-
точный учет реальной жизни. 24 л. студент (кре-
стьянин, село) говорит в своей записи по этому
поводу: „Думаю, что я был идеалистом.... но сред-
ства для идей и роста человека материальные и
поэтому какое-то странное примирение материаль-
ных путей с духовной целью. Небо (фигуральное)
люблю больше, чем землю, но живу.... на земле".
•Этот же молодой человек до этого упоминает, что
он мечтал о богатстве, славе и важности и думал
при этом, что интерес к внутреннему миру более
обоснован, потому что „личность не лучинка, а
•балка", „так казалось тогда и, пожалуй, кажется
сейчас". 23 л. студент (крестьянин, село) говорит, что
он „материалист, отчасти практический идеалист".
Сочетание материализма и идеализма отмечает у
•себя 23 л. студентка (интеллигентская семья,
город). „Идеалистка, но в большей степени и мате-
риалистка", при чем в этой самооценке городской
учительныцы из добавочных данных слышится
понимание материализма, как интереса к матери-
альным, практическим сторонам жизни, что встре-
чается и у некоторых других авторов. 25 л. сту-
дентка (дочь конторщика, естественница) отмечая
свой идеализм, подчеркивает, что она вместе с
тем была „и реалисткой,— от жизни не отрывалась".
В унисон с этим звучит и голос 22 л. девушки
((село, дочь служащего), которая констатирует в
себе „мечтательницу, но не лишенную материа-
лизма". 20 л. студентка (комсомолка, город, семья
служащего) „внешне была реалистом, практиком,

про себя мечтателем". Целый ряд лиц указал на
себя как на „мечтателей-материалистов" в пору
юности, или „практиков-идеалистов". Завершим
эти примеры указанием на одну запись (29 л.,
учащаяся техникума, дочь ремесленника, местечко,
еврейка), в которой автор определяет себя в пору
юности как „задумчивую реалистку" и объясняет
это отсутствием жизненного опыта, а отчасти и
„идеализмом юности".
Теперь нас не может удивлять, что в нашем
материале мы нашли так много сочетаний „идеа-
лизма и материализма", „мечтательности и практи-
цизма", „идеализма и практики" и т. д. Так слились
в своеобразное единство натура юного человека,
окружающее воздействие и потребности юности,
голос определенной возрастной поры. А так как в
эту пору коренным вопросом является не столько
внешний мир, сколько стремление познать себя и
определиться, т. е. заглянуть во внутрь себя и в
свое будущее, то вполне понятно, что верх берет
вопрос о линии поведения в будущем, вопрос о
мотивах своих действий, об идеалах и т. д. Таким
образом указания юности на ее своеобразный иде-
ализм являются характерными; они не только
продукт оценки современным уже выросшим авто-
ром самого себя в юности, а это соответствует
действительности, хотя# тут в отдельных случаях
не исключаются ошибки. Так мотивирован боль-
шой процент в рубрике идеалист (35,2°/0 у м.,
49,5°/о у ж.) и значительно меньший в рубриках
материалист и в особенности реалист (материали-
стов 16% м. и 4,5% ж; реалистов 6,4% м. и
10,5% ж.). Нет необходимости особенно мотивиро-
вать тот факт, что девушки дали значительно
больший процент идеализма настроения, так как
это вполне укладывается в общее положение, в
их природные рессурсы и стремления. По тем же

причинам понятно, что мужчины дают больший
процент материалистов в юности.
При этом нужно опять-таки отметить, что неко-
торые и здесь писали, что рвались к мечтам и
идеалам, но „не смели", потому что окружающая
их действительность была очень сурова и отнимала
всякую почву для такого полета. Тем не менее
мы видим,, что рубрика мечтателей оказалась самой
высокой (б4,4°/0 у м. и 73,5% у ж.) с понятным
преобладанием у девушек в этом направлении.
И к понятию „мечтатель" нужно добавить в пояс-
нение, что это не только мечты просто от мечта-
тельной натуры, а в основном это так или иначе
мечты о своем, будущем,—в них всегда вплетается
собственная роль и отнюдь не второстепенная.
Как я уже говорил об этом раньше, трезвость и
обыденность окружающей действительности юность
компенсирует богатой мечтой. Это мечтает именно
юность, определенная возрастная пора В этом
смысле эти мечты, часто самого фантастического
характера, лишенные на первый взгляд, в особен-
ности на наш вкус созревших людей всякой почвы,
тем не менее глубоко связаны с действительностью,
потому что они направлены на рост юного чело-
века и вытекают из его потребностей. Это чрезвы-
чайно существенно с точки зрения практической,
так как только при ясном понимании их сущности
можно найти правильную линию поведения по
отношению к ним.
Но проблема мечтателей переводит нас к общей
проблеме романтизма поры юности. К ней мы и
обратимся, добавив там некоторые штрихи к
вопросу о характере мечтаний юности.
12. Романтика юности.
Чтобы рости и быть жизнеспособной, юность,
само собой разумеется, должна быть устремленной

в будущее, она по вполне естественным причинам
должна этой дали, под час еще очень туманной,
уделять много внимания; с точки зрения развер-
тывания жизни и выростания человека было бы
нецелесообразно юности отяжелеть не во время й
осесть на своем клочке действительности без
полета и порывов в большое и иногда с нашей
точки зрения несбыточное. Я уже раньше, в дру-
гих моих работах выделил эту черту юности,
как основную, и указывал на то, что нет оснований
считать ее типичной только для отдельных натур
или только для отдельных слоев. Тогда я не мог
опереться на достаточный фактический материал.
Теперь мы можем использовать его, при том в
таком составе, который дает возможность говорить
не только об интеллигентских и городских элемен-
тах, но и о сельских и рабоче-крестьянских.
Внимательное прочтение автобиографических
записей приводит нас к выводу, что у юности
очень широко расцветает на почве устремления в
своих думах и мечтах то, что можно было бы образно
назвать „любовь к дальнему", что и заставляет
их часто плохо видеть почву под своими ногами,
стремиться к уединению, чтобы тем легче отдаться
во власть этой своей любви,—мечте о своем будущем.
Й может быть, именно неопределенность этого
предмета любви, этого дальнего, несвязанность
им и открывает простор для попыток нарисовать
его больше своим воображением, чем реальным
учетом и подсчетом, который юности почти всегда
не по плечу и не по характеру. Один из авторов
записи присоединил к своей автобиографической
записи стихотворение, написанное им в разгар его
1) „Педагогическая психология", 4 изд., 1927, Москва, „Мир"
(1-ое изд. 1913 г.) „Психология и педагогика юности", 1926 г.,
„Мир", Москва.

юности (в 16-летнем возрасте; автор—педагог-агро-
ном, крестьянка, 28 л., из деревни). Вот это очень
характерное стихотворение:
„Я кого-то, кого-то безумно люблю.
И к кому-то стремлюся душою,
Для кого-то пожертвовать жизнью хочу,
Ожидаю кого-то с тоскою.
Чье-то имя я тайно ношу на устах,
Чьи-то речи я слышу порою...
То мне кажется кто-то в кустах
Смотрит зорко и машет рукою.
То представится мне вдруг река,
А на ней в челноке
Вижу я молодца—седока
С веслом длинным в могучей руке.
Вот уж слышу я песню из груди молодой,
Словно стало ей тесно под парчей дорогой"...
Здесь образно автор хорошо выразил атмосферу
ожидания, смутности, наплыва эмоций, любви к
дальнему, хотя оно в устах автора-девушки и
принимает образ „молодца-седока". В этом стихо-
творении юного поэта характерно повторяются
слова „кого-то", „кому-то", „чьи-то" и т. д., потому
что это пишет мечтательная юность, перед кото-
рой открываются широкие дали, но все они затя-
нуты неопределенной романтической дымкой. Даль
эта несомненная любовь юности и именно ее;
позже эта завеса спадает и на место неопределен-
ных мечтаний становится более определенная
действительность. Но пока что через эту романтику
роста пройти приходится.
Какова же эта романтика юности? Общее схема-
тическое представление об этом дает таблица
№15. Уже беглого внешнего взгляда достаточно,
чтобы убедиться, какую огромную роль в жизни
и жизнеощущении юности играют мечты в той или

Таблица № 15.
(Романтические устремления: героизм, путешествие, приклю-
ченчество и т. п.).
Мечты о пу-
тешествии
Устремление к
героическому
необычному
Мечты о
славе
Мечты о само-
пожертвовании
Муж. 61,2% 41,6% 17,6% 8%
Жен. 52,5% 51°/0 15°/0 10,5%
иной форме: если взять вместе рубрики, характе-
ризующие мечты о путешествии, славе и самопо-
жертвовании и добавить к ним некоторый процент
тех, кто не называл определенных мечтаний, но
говорил о своих стремлениях к необычному, геро-
ическому, то у нас получается право утверждать
с большой вероятностью, что юных людей, которые
в этот период своего роста остались бы в стороне
от мечты в той или иной форме, можно найти
очень мало. Коренное место в этих мечтаниях
занимают мечты о путешествии. Это вполне понятно,
потому что это первая и наиболее подходящая
форма прорыва обычного течения жизни, это пря-
мой выход к необычному, а в представлении
юности с этим неизбежно связано и все остальное,
к чему она стремится: необыкновенные встречи,
люди, приключенчество и проч. То, что девушки
в этих мечтах остаются несколько позади (52,5%
при 61,2% у м.), это, без сомнения, простое отра-
жение меньшей своей приспособленности, житей-
ской и природной, к такой форме жизни, отраже-
ние большей связанности; но всетаки и у них
мечты о путешествии находят себе очень большое
место.
Вторая рубрика оставляет больше простора для
неопределенности и говорит только о цели, она
менее конкретна и меньше заставляет непосред-

ственно думать о своих рессурсах для осуществле-
ния; в ней девушки становятся впереди молодых
людей (51% при -41,6% у м.); это тем более
понятно, что в девичьих мечтах помыслы о „герое"
играют большую роль, в то время как мужчины
мыслят себя естественно больше в образе героиче-
ского хранителя, именно этого „героя". Надо
думать, что это отчасти отразилось и в известном
повышенном проценте у м. в рубрике славы и в
повышенном числе в рубрике самопожертвования
у девушек. Хотя современная советская действи-
тельность стремится снять все грани, заслоняющие
в какой-бы то ни было степени перспективы для
жизненного пути девушек, тем не менее в ее
самоощущении, рождающемся на биологической
почве, на почве ее восприятия чисто быто-
вых условий, эти ограничения или уклонения не-
вольно сказываются с достаточной силой, чтобы
ре пройти мимо них совсем. Хотя цифра превыше-
ния у девушек в рубрике самопожертвования
невелика и потому малоубедительна, можно думать
всетаки, что в ней также нашла себе отражение
черта того социального попечения, о которой мы
говорили раньше. Этот вывод подтверждается тем,
?то мечты о самопожертвовании у обоих полов
носят неодинаковый характер: в то время как у
Мужского пола слышатся больше мечты о том,
чтобы „пасть в геройской борьбе на сокрушение
всему миру", у девушек ясно слышится нотка
социального служения мирного порядка, только
полного самозабвения и самоотречения, хотя и тут
за кулисами этого „сестринского" образа слышится
аромат умилений перед собой и своим героизмом.
Нет нужды называть это тщеславием юности,
потому что это нельзя мерять маштабом взрослого,
когда такое явление превращается в простое
самодовольство, в то время как у юности это в.

сущности носит характер утешительной мечты,
что она растет и может лелеять мечту, что она
выростет в положительное явление и проживет
недаром. Превышение нормы в мечтах вполне
естественная мысль: плох тот юный человек, кото-
рый в юности в своих помыслах о будущем не
идет дальше серенькой рядовой роли. Реализм и
знание жизни должны явиться в итоге нормаль-
ного роста, а не в форме преждевременной старо-
сти или зрелости, когда известные стадии роста
окажутся исключенными. Все эти явления должны
расцениваться в аспекте роста.
Присмотримся теперь к некоторым отдельным
сторонам этих выявлений юности. Романтические
черты прежде всего выявляются в том, на что мы
раньше уже обратили внимание читателя: это
ощущение в себе новых непонятных явлений,
повышенную эмоциональность, заострение своего
устремления в будущее и проекция всего этого
внутреннего шквала в свои идеалы, желания и
образы. Так создается у юности увлечение зага-
дочными натурами, непонятыми и неоцененными
героями; правда, юность слишком полна жизнен-
ных сил и желаний, чтобы не закончить судьбу
этих загадочных натур по крайней мере тем, что
в конце концов они оказываются всеми признан-
ными, и мир по меньшей мере горько плачет над
их гибелью и страдает от раскаяния за свою сле-
поту. Я раньше указывал на крестьянку-студентку,
которая облюбовала Клару Милич, „в которой я
любила ее загадочность, замкнутость, вообще я
любила героинь одиноких, непонятых, неоценен-
ных"... О том же говорит также упоминавшаяся
нами девушка, которая „тогда любила те деревья
в лесу, которые стояли отдельно", и у которой
„героем был все тот же: гордый, одинокий и
-измученный". И здесь мы должны добавить, что

иго не самодовлеющая замкнутость и изоляция, а
фактически это рисуется как путь к тому, чтобы
§0 своими вырощенными силами войти в социаль-
ную среду на благо и служение ей. Это гордое
одиночество не для себя, а для других и из любви
!
страждущему человечеству, это одиночество во
имя социальной жертвы. Это не значит, что юность
в этом своем устремлении перестаёт видеть окру-
жающую среду и действительность; она продолжает
жить в ней, стремиться к ней фактически, но
процесс выращивания своего внутреннего мира
она ведет преимущественно несвязанно таким
реальным ощущением. Этим объясняется то, что
она характерна для романтики, мало связывает себя
в этом внутреннем росте и мечтах этим окружа-
ющим миром и смело, переходит его границы,
населяя часто убогую обстановку помыслами о
блеске, шири и глубине жизни, которым место,
Казалось бы, могло быть только на большом про-
сторе и в большом благополучии.
Об этой романтической потребности в героическом
характере говорят голоса из разных слоев, часто
Н таких, которым по условиям их жизни не до
мечтаний и героизма обычного порядка. Я в пре-
дыдущем изложении привел не один такой пример
раз имеющихся в моем распоряжении автобиогра-
фических ..записей,—в духе той 26 л. студентки,
(которая жила в юности мечтами не больше, не
меньше, как „водворить равенство на земле, изме-
нить мир, сделать что-то большое для общего
•блага", а вместе с тем видела свой идеал в боль-
ших исторических фигурах, пытавшихся пере-
строить действительность или пострадавших за
нее. Это то, что соблазняло дочь бедного ремеслен-
ника (21 г., студентка, город) думать, „что меня
ждет впереди что-то необычное, что моя жизнь не
протечет однообразно, серо. Представляла себя в

роли крупного общественного деятеля, чаще
талантливой и знаменитой писательницей".
Эти романтические помыслы далеко не всегда
отливаются в форму образов триумфального порядка.
Здесь прежде всего нужно отметить, что доля
сентиментальности, которая всегда есть в роман-
тике, сказывается у юности в том, что она иногда
рисует себя в роли „спасателя", но при этом
часто погибает к всеобщей жалости вместе со
своим гонимым или гибнущим собратом (26 л.,
студентка, из семьи служащего, город). В менее
бурной форме в жизни это встречается в форме
спасания юного собрата из тисков семьи, невеже-
ства, помощи на пути к образованию, и т. д.
Страдания при таких спасательных экспедициях,
на что юность также не закрывает глаз, рисуются
в нереалистических тонах героического самоощу-
щения и потому представляются несколько теат-
рально. Так становится возможным, что юные
люди могут мечтать даже и о страданиях, как об
этом пишет, например, один учащийся рабфака
(28 л., крестьянин-бедняк, деревня), который не
только хотел поведать миру о чем-то большом, но
и „хотелось пострадать, чтоб потом эти страдания
увидали люди и пожалели меня".
При таком самочувствии и настроении, конечно,
совершенно неизбежна известная театральность й
поза, которая была бы большой фальшью у зре-
лого человека и которая у юных людей говорит
только о приподнятости переживаемой ими пере-
ходной стадии. Этот элемент позы и стремления к
известной героической декоративности намечался
в приводимых нами цитатах из автобиографиче-
ских записей не раз. Этот отзвук слышится, без
сомнения, в словах 21 г. учащейся техникума,
крестьянки, увлекавшейся одно время образом
монахини, так как она и сама отмечает, что в сущ-

ности ей особенно импонировала „черная одежда"
и внешность этого образа. Этот неединичный эле-
мент увлечения „черной одеждой" особенно показа-
телен, так как он совмещается с мечтой о служе-
нии, о самозабвении и т. д. Потребность в эффект-
ной позе или внешности остается. В этом же духе
я привел раньше примеры мечты о сцене: здесь
жажда позы, эффекта и декоративности выявля-
ется с еще большей силой. В той любви к „оди-
ноким деревьям", о которой я упоминал, слышится
не только символ, но и потребность к эффектной
декоративности. 26 л. дочь служащего „стихи
писала об.... угле, смерти, озере ночью. На сцене
представляла себя только на шатком крыльце
хижины с кривыми окнами, в лесу, ночью": Та же
черта отчасти слышится'в любви к звучным име-
нам и названиям.
Само собой разумеется, что обнаружения этой
романтики и устремления к героизму принимают
не только положительные формы. Именно незаме-
чание этой стороны и приводит часто к тому, что
утверждение романтизма юности представляется
односторонним. Я уже раньше указывал на то,
чт,о там, где есть стремление к действенному обна-
ружению таких стремлений, а действительность
не оставляет для них почвы в положительной
форме, юность сплошь и рядом идет в отрицатель-
ном направлении, в преувеличенный разгул, дебо-
ширство, цинизм, даже разврат и в хулиганство
в собственном смысле этого слова. На этом пути
юности особенно легко оказаться, когда она по
уровню своего развития или окружающей ее среды
не видит иных перспектив для проявления молод-
чества, героики и возможности для себя извест-
ного культурного разряжения. Все это встречается
в особенности у мужской молодежи, менее связан-

ной физически-физиологически и менее стеснен-
ной бытовыми условностями.
На этот источник эксцессов и отдельных хули-
ганских выходок указывают из своей юности ряд
авторов записей. Один из них, принявший участие
даже в уголовном преступлении (групповом изна-
силовании), отмечает, что в этом участии играло
не последнюю роль желание „не струсить", пока-
заться „хватом" и т. п. мотивы. Из этого же источ-
ника рождаются иногда необычайно жестокие
шутки или рискованные акты. Один из авторов
(научный работник) сообщает о том, как он только
из потребности в молодчестве на быстрой реке
спустился с младшим братом, плакавшим от страха,
на лодке через плотину, через которую била-вода
и спадала с аршинной, а может быть и большей
высоты, а потом ждал каждого удобного случая,,
чтобы навести разговор на этот свой „геройский
подвиг". Другой в 16 л. на глазах у класса вылез
из окна третьего этажа на узенький карниз, вися
только на одной руке, чтобы достать с дерева
плоды; и тут потребность в молодчестве и блеске
перед товарищами, а также рассказы осмелом
поступке играли не последнюю роль,—так хотелось
выйти за рамки обычного течения.
В духе юности звучит и мечта не только про-
жить сильно, ярко, хотя бы ценой отрицательных
проявлений, но и уйти из жизни тоже эффектным
жестом. Это то, что заставляет юность часто с
большим увлечением повторять, что „лучше сго-
реть в один день, чем тлеть целые годы" (из днев-
ника, то же в двух автобиографических записях).
24 л. студентка (из семьи мелкого служащего,
провинциальный город) среди других своих видов
на будущее думала, что она во имя сильной и
яркой жизни проживет „только до 30 лет, а затем
покончит разом самоубийством". Другой автор

(научный работник) твердо решил не дожидаться
болезней старости и естественной смерти, а пройдя
через жизнь, которую он рисовал себе в доста-
точно увлекательных, ярких красках романтическо-
героического порядка, расстаться с ней эффектным
обрывом жизненной нити, самоубийством, и увле-
ченно указывал своим собеседникам на подобную
жизнь и смерть супругов Гумплович, известного
социолога и его жены,—об этом он вычитал из
какой-то книги.
Нет нужды обсуждать при этом вопрос о том,
способна ли #юность привести эти свои экстрава-
гантные помыслы в исполнение; в ней достаточно
говорит инстинкт жизни; эти помыслы, повторяем,
не самоцель, а средство, это форма роста; но все-
таки нельзя не отметить ряд показателей из жизни,
которые говорят о том, что юность нередко идет на
самоубийство легче, чем более зрелые возрасты.
Таких фактов можно было привести достаточно
много,—дело тут не только в развале окружающей
•общественной среды, что может играть коренную
роль, но и в том героизме и романтике, которыми
живет в этот период юность.
Потребность в героическом играет не последнюю
<роль на ряду с оправданностью социально-револю-
ционных течений в об'ективном смысле в том, что
юность с таким увлечением идет в ряды борцов
революционного порядка. Всякий бунт, как известно,
против традиций, против застаревших устоев, если
-он обвеян идейным налетом и духом освобожде-
ния, если он направлен-в будущее, имеет особенно
большие шансы на успех у молодежи и юности
в особенности. Социально-революционная героика,
которая дает право говорить о романтике в рево-
люции, не может не увлекать юности.
Эта романтика юности выявляется не только в
эмоционально-волевой сфере, но она чувствуется

и в образовательных стремлениях юности. Можно
думать, что полет к целому, философские устрем-
ления, желание знать не иначе как „все", интерес
к „сокровенным глубинам человеческой души"
и т. д. все это, очевидно, явления того же порядка,
как героика в поступках. Открытия, изобретения,
великие произведения и т. д. неизбежно витают на
горизонте образовательной жизни юности. Об этом
я говорил, когда шла речь об умственных инте-
ресах юности. Может быть, отчасти неудовлетво-
ренность в этой потребности интеллектуальной
героики, необходимость вместо нее итти по пути
повседневной работы над образовательным мате-
риалом частичного порядка в виде учебных пред-
метов много помогает тому, что та же юность с ее
широкими образовательными планами и устремле-
ниями часто совсем не обнаруживает больших
успехов в школьной образовательной работе. Отсут-
ствие больших перспектив и вида целого несом-
ненно способно расхолаживать романтически окра-
шенный ум юности.
Вполне естественно, что весь этот под'ем, потреб-
ность в возвышенном, героическом, необыкновен-
ном с изживанием поры юности не только спадает
и постепенно входит в норму, но психологически
и жизненно вполне понятно, что он должен оста-
вить и некоторый след известного скептицизма,
как результата неоправданных мечтаний. Эти
мечты и под'ем делают свое дело и в нормальной
обстановке уходят, а на их место также естественно
приходит известный скептицизм и некоторое раз-
очарование. Но это уже обозначает, что наступила
пора юношеского возраста. Таких симптомов пере-
хода к нему дает много и наш автобиографический
материал, но это уже не входит в рамки моей
работы.

II ЧАСТЬ.
ДНЕВНИКИ ЮНОСТИ (ДЕВИЧЬИ).
13. Авторы дневников.
От автобиографических тэстов, в которых мы
естественно должны были выдвинуть и числовую
сторону, обратимся к дневникам, которые дают
возможность больше оттенить качественную сто-
рону.
По вполне понятным причинам дневники пред-
ставляют необычайно трудно достижимый материал.
В течение ряда лет я обращался к моим аудито-
риям, и й итоге я получил 2 мужских дневника и
4 девичьих.
Что касается дневников мальчиков, то они оста-
ются пока у меня неиспользованными: один из
них охватывает период* юношеский и при том
представляет мало интересного, так как автор шел
путем чисто схематической записи внешних собы-
тий. Второй дневник принадлежит 16 л. юноше,
учащемуся фельдшерской школы (прежней) и
представляет собой такой материал, который нет
никакой возможности использовать в печати, так
как он является просто чудовищным по своему
цинизму и распущенности и весь заполонен сексу-
альным хвастовством и безобразиями. Исключи-
тельные условия, в которых возникал этот днев-
ник, лишают его характерных черт даже для того
сорта молодежи, из которой вышел автор этого
дневника. Таким образом в данной стадии моей
работы я не располагал мужскими дневниками,
которые были бы пригодны для освещения про-
блем психологии юности.
Из девичьих дневников два представляют

отдельные тетрадки, очевидно, возникшие на корот-
кое время в связи с особыми переживаниями их
авторов. Как известно, в ведении дневников посто-
янно замечается, что далеко не все они ведутся
систематически, а очень многие возникают в виде
периодических, часто кратковременных записей,—
пока автор переживает что-либо повышенно и не
имеет около себя никого, с кем бы он решился
говорить о своих переживаниях. К такому типу,
повидимому, принадлежат и эти два дневника
(назовем их Аня. и Нина). Я их использовал как
попутный материал, считаясь с тем, что авторы
их жили, конечно, не только теми интересами,
о которых они пишут в данном дневнике.
В основном, я держался двух дневников, пред-
ставляющих подробные систематические записи
своих переживаний и дум двумя девушками.
Назовем их вымышленными именами Женя и
Вера, как и вообще я всюду в дневниках поставил
вымышленные имена, чтобы гарантировать авторам
дневников полную тайну.
Дневник Веры я использовал в выдержках, хотя
он представляет очень большой интерес весь.
Автор этого дневника по некоторым соображениям
разрешил мне только такую форму обработки его,
имея в виду использовать его в виде материала
для собственного художественного произведения.
Дневник этот попал ко мне лично от автора его,
кончающего в настоящее время высшее учебное
заведение и известное мне по своей работе в моей
аудитории. Это человек с серьезными интеллекту-
альными интересами и в особенности с повышен-
ным интересом к литературному творчеству и
писательству. Стремления в эту сторону идут у
Веры необычайно интенсивно с ранних лет, как
это видно не только из постоянно повторяющегося
у ней в дневнике мотива „как хорошо писать",

но и из тех ранних ее произведений, которые она
передала в мое распоряжение. Она родилась в
старообрядческой интеллигентной семье 1906 г. в
Москве. Таким образом вся ее юность падает на
время революции. Отец был купцом; хотя он и не
имел цехового образования, тем не менее он был
интеллигентным человеком и при том с большим
интересом к демократическим и даже революцион-
ным идеям. Вера потеряла отца приблизительно к
своему переходному возрасту от детства к юности
и это произвело на нее большое впечатление.
С матерью не было большой близости, как это
будет дальше видно из некоторых выдержек из ее
дневника. Хотя семья была старообрядческая, тем*
не менее в ней не было религиозного принужде-
ния, а эта сторона шла больше по старинной тра-
диции. Девочка в семье была не одна, у ней были
брат и сестра. Семья до революции была состо-
ятельная. Общие условия в жизни нашей страны
захватили, естественно, и семью Веры и ей приш-
лось пройти через все условия хозяйственной
разрухи и невзгод, в том числе она на непосред-
ственном собственном труде познакомилась с чер-
ной физической работой, как рубка дров, мытье
пола и проч. Вся юность Веры заполнена увлече-
нием театральной студией, „Вулкан", куда она
горячо стремилась попасть, но по юности не могла
этого добиться. Это не мешало ей много внимания
уделять студии, где участвовали ее брат и стар-
шие подруги и приятели.
Второй автор Женя мне лично неизвестна. Ее
дневник с ее согласия был передан мне одним из
моих слушателей, молодым инженером, от которого
я и получил некоторые сведения об авторе днев-
ника. Женя родилась в 1909 г. в семье мелкого
лавочника, еврея, мало интеллигентного человека.
До 1920 г. жила в маленькой провинции, а затем

семья переехала в* Москву, бежав из прежней
черты оседлости. По словам моего слушателя
Женя была и остается физически плохо развитой!
худенькая, по фигуре девочка. Она отличается
темпераментностью и экспансивностью, горячими
порывами; подруги ее были почти всегда старше
ее, хотя их у нее было всегда мало, и Женя была
очень одинока. Этому много способствовали также
и тяжелые конфликты в семье, в которой мать
являлась преобладающей стороной. Женя отлича-
лась -всегда очень скромным поведением и постоян-
ными серьезными умственными и общественными
интересами большой искренности и глубины. Она
производит впечатление одаренного человека.
Брат ее рано окончил высшее специальное учеб-
ное заведение и пользуется репутацией дарови-
того инженера. В семье нет никаких оснований
предполагать какую-либо душевную отягощенность.
Женя отличалась и отличается большой искрен-
ностью, в первой половине юности Вообще мало
интересовалась внешностью, а позже этот интерес
не переходил за пределы естественного интереса
у молодого человека. \
Все это приобретает особенно большой- интерес
на фоне дневника Жени, с которым мы дальше
познакомим читателя. Как читатель увидит из
содержания дневника Жени, этот без сомнения ода-
ренный и морально очень ценный человек попал!
в силу стечения обстоятельств в положение „по-
скользнувшейся", выражаясь традиционным язы«*;
ком. На этой почве, как и в силу целого ряда;
условий, о которых пусть скажет сам дневник,
для этого юного человека создалась атмосфера
тяжелой мучительной жизни. Если даже часть
терзаний, о которых пишет автор, Отнести за счет
дневниковой аффектации и литературщины, что
всегда надо делать, то и тогда со страниц днев-

ника на нас веет подлинной человеческой траге-
дией, во многом изломанной жизнью. Все основа-
ния заставляют думать, что Женя неодинока в
этой стороне своих переживаний. Эта трагедия
юного человека тем более потрясает, что в ней
нужно видеть не падение, а подлинное несчастие,
взваленное непониманием и условиями на слабые
плечи автора. Весь дневник в сущности говорит
о трагедии юности, оставленной на произвол
судьбы со всеми своими хорошими стремлениями
и возможностями; он нам еще раз подтверждает,
как юный человек может погибнуть потому, что у
него отсутствует необходимая социальная опора.
Для характеристики автора этого дневника при-
ведем несколько черт из дневника ее. В своих
отзывах о литературных произведениях Женя
порицает фривольность и даже нескромный язык
писателя и выражения; эта чистота и скромность
сквозит из многих ее отзывов о картинах и сценах.
Так она отказывается от посещения картины
„Длинноногий дядюшка", потому что название
показалось ей „легкомысленным". Утопая в лю-
бовно-романических устремлениях, она тем не
менее не хочет проявлений разбуженной в ней
чувственности и терзается постоянными муками
по этому поводу. Из каждой строки ее дневника
видно, что она живет мыслью об „одном и един-
ственном", которому она могла бы отдать всю свою
жизнь. В этом отношонии от ее желаний действи-
тельно веет образом Сольвейг (из „Пер Гюнта"
Ибсена),—сравнение, на которое навел сам автор
в одном месте своего дневника. Она, без времени
ввергнутая в половую • жизнь и в настоящую
пучину внутренних терзаний, пишет: „чтобы он
был одна любовь,.. никого кроме него,... все без
остатку,... не разменивать себя понемногу". В ее
дневнике постоянно слышится мотив: „мне хотелось

быть чистой, нравственной и хорошей". Большая
часть дневника насыщена этим ожиданием появле-
ния выдуманного ею „Сандро",—вспоенного мечта-
ми заброшенного, одинокого и грубо обиженного
юного человека/ который в мечте об этом „един-
ственном", который придет и поймет, простит и
поддержит, ищет опоры для себя в своей одино-
кой жизни. Это голос не распущенной девушки,
а рано разбуженной женщины, которая не хочет
себя такой, как ее сделали несчастие и условия.
В мечтах своих она характерно грезит о том, что
может быть и ей будет уделено когда-нибудь сча-
стие стать матерью маленьких „очаровательных
бэби".,
И это не мечты х> мещанском успокоении на
одном только „своем очаге". Как_видно из днев-
ника и известно мне со слов моего слушателя,
передавшего мне дневник, Женя жила и живет
большим участием в общественной работе. Она
была искренней комсомолкой, но та же искрен-
ность, сознание, что она не все выполняет, как
это следовало бы, побудила ее уйти из комсомола*
чтобы не принадлежать к нему по названию и не
вводить своих товарищей в заблуждение*. Но и"
уйдя, она продолжает жить мечтой о социальном!
служении: „жизнь свою отдам на служение людям".^
Все эти положительные шансы и несомненные;
высоко моральные черты этой девушки не спасли!
ее от большой жизненной драмы и прежде всего!
потому, что она оказалась среди близки! своих
одинокой. Весь дневник говорит о том, как эта
юная натура мечется и ищет забвения и под-
держки во всякого рода фикциях и легко поэтому
проходит мимо тех реальных опор,, на которые
можно было бы рассчитывать. Так тянется длин-
ной вереницей калейдоскоп кинематографических
картин, концертов, спектаклей и проч., на которые

г автор дневника тратит свои последние средства,
добываемое очень тяжелым трудом работницы.
„Так хочется радостного освобождающего смеха",
^восклицает она. Человек страдает не потому, чтобы
[он был плох, а потому, что он среди людского
; моря оказался один: „Я вся изломана, так хочется
покоя".
Тот, кто умеет читать эти подлинные человече-
ские документы, легко вычитает из дневника
Жени подлинную чистоту, мечту о полноценной
жизни, о социально и культурно ценном пути.
Ее судьба могла бы во многом послужить грозным
.предостережением. Ее сломали как раз на юной*
^наивности и прямоте в своих выводах, и видно,
|как тяжело борется за свою человеческую личность
|эта маленькая девочка-женщина, в какой пустыне
*она оказалась, силясь всетаки сохранить свое
^человеческое лицо. Это документ жизни, который
^скажет не только много педагогу, но и много дол-
ожен сказать вообще всем людям жизни,—думается,
даже много больше, чем многие литературно-худо-
жественные произведения с их фигурами, сотво-
ренными творческим вымыслом. Во всяком случае,
как было бы хорошо тысячам отцов и матерей
прочесть этот вопль юной души, оставленной без
опоры и поддержки. Особенно хотелось бы обра-
тить их внимание на последнюю собственную испо-
ведь автора, которой завершаются тетради днев-
ника. Как ни желательно мне воздержаться в
данной работе от прямых педагогических выво-
дов, тем не менее я не могу не подчеркнуть здесь,
как важно юным людям, особенно девушкам в
эту пору находить для себя социальную опору и
сдержку, потому что собственные их переживания
легко могут увести их на ложный путь. Меж тем
все дневники рисуют полную интеллектуальную и
и моральную беспризорность юности в семье и

часто и полное отсутствие достаточно устойчивых
социально-этических понятий и сдержек. Все это,
конечно, смягчается тем, что пора выростания
авторов дневников была порой самых тяжких лет
в революции: страшного поволжского голода, о
котором прямо говорит в своем дневнике Вера,
тяжких настроений, когда отдельные группы жили
упадочными настроениями. Но в некоторых чертах
приводимые нами факты заставляют задумываться
и сейчас в отношении юности.
Дневник Жени представляет нестолько ценное
явление, что я привожу его в таком виде, чтобы
он мог выступить как целое. Комментарии к нему
не нужны. К сожалению, я лишен был возможно-
сти привести его без всяких сокращений из-за
недостатка места. Я сократил его за счет тех мест,
в которых автор дает главным образом повторя-
ющуюся критику картин, концертов, артистов и т. д.
Таким образом общий характер у дневника сохра-
нен нетронутым.
В заключение замечу, что хотя оба дневника
написаны девушками, стоящими выше среднего
уровня и разных положений и это может порождать)
сомнение в том, насколько мы в них вправе
видеть нечто характерное для юности вообще, тем
не менее это же обстоятельство является их досто-
инством, потому что перед нами не только основ-
ные сходные черты "в. думах и переживаниях
лица, вышедшего из старообрядческой среды, и
девушки из семьи беженца-еврея,—одна из сто-
лицы, другая из глухого местечка,—но оба эти
документа выступают перед нами на фоне наших
автобиографических записей в большом числе,
что дает полную возможность разглядеть типич-
ные черты юности и не бояться индивидуальных
особенностей дневников и с точки зрения общих
научных выводов.

Переходя далее непосредственно к тому, что
дают дневники, напомним о том, что должно быть
ясно каждому вдумчивому читателю, а именно,—
что в дневники попадает только то, что так или
иначе оказалось подчеркнутым во внимании юного
человека. Правда, все это приходит в описании, в
которое неизбежно вплетается масса бессознатель-
ных черт, неподдающихся учету юного человека
и потому часто очень характерных и значитель-
ных. Но всетаки эти документы приходится брать
осторожно, приходится помнить, что в них много
пафоса от юности, много аффектации: для примера
укажем на тот юный трагизм, о котором говорят
наши дневники. Юность с поразительной быстро-
той в этой своей аффектации приходит к мысли
о самоубийстве и говорит о нем с несоответству-
ющей легкостью. Так Вера, размышляя над про-
блемой о цели и смысле жизни, написала рассказ
о гибели молодого человека: „И под этим пере-
живанием (трагических сомнений, М. М. Р.) я
написала рассказ о том, как Александра мучил
вопрос, для чего все? и он застрелил сл.... И мне
сейчас пришло в голову, что таково уже врождено
в каждом, что самоубийство является результатом
этого вопроса. Б. А. пришел три дня тому назад
и говорил, что чуть не застрелился, и не знает,
что творится с ним". Здесь увлекает не только
легко воспламеняющийся пафос, но и несомненная
скрытая, бессознательная игра в трагизм, своего
рода героическая и увлекательная для юных
партнеров поза. К этому увлечению позой я еще
вернусь в дальнейшем изложении.
Основные проблемы, которые интересуют нас в
данном случае в изучении юности, выявлены на
разработке автобиографических записей; поэтому
мы дальше можем пойти путем прямых выдержек
щ сопоставлений, общим фоном для которых будут

служить, с одной стороны, итоги обработки запи-
сей, а с другой,—дневник Жени, который приво-
дится нами почти в целом виде.
14. Переходная пора.
Переходный этап замечается в его переломной
стороне не только после, уже взрослым, но его
замечает и сама юность. Вера пишет: „Я была до
13 лет совсем другой, но сразу был переворот",—
эта запись дается ей на 14-ом. году ее жизни,
т. е. в итоге рассмотрения загадочных перемен в
себе. Не задолго до этого она помечает в своем
дневнике: „Что со мной творится? Вернее, что за
человек я? Мне все безразлично... К чему жить
и что такое жизнь"?.... „Есть одно чувство, это—
чувство какая-то тоска и безразличие и непонятие
ко всему". Но это только видимо и периодами, а
на самом деле попутно идет настойчивое прислу-
шивание к себе и приглядывание и к своей внеш-
ности, в' частности вскоре начинаются прямые
испытания своей внешности. Так 14 лет Вера запи-
сывает свое чувство удовлетворения от сознания,
что она нравится как подросток: „Я должна радо-
ваться.... всетаки, значит, я не такая гадкая,
какою*я вижу себя в зеркале". Эта уверенность с
такой же быстротой в отдельных случаях сменя-
ется разочарованием в своей внешности и большим
огорчением по этому поводу.
Рядом с необычайной яркостью идет прислуши-
вание к своему умственному росту. Это выражается
в дневниках не только в том, что замечается свое
начавшееся раздумывание над всякими вопросами,
но и замечается свой умственный уход от детства:
„я уже не девочка", пишет 13 л. девочка одного
из кратких дневников; в этой же редакции эта

мысль встречается и у других авторов. Намеча-
ющееся чувство ухода от детства ведет к тому,
§то "девочка начинает смотреть на младших, а
Иногда даже на своих сверстников покровитель-
ственно: „они все злились, что я себя считаю
взрослой.... В каждой безделице высказывалась
разница между моим и их умом. Они совсем
еще дети, Таня даже не понимает рассказов Ста-
нюковича" (Вера 14 л). Это чувство взрослости
вытекает не из заносчивости, а из яркого ощуще-
ния в себе роста и по неопытности из недоучиты
вания роста в других. Эта покровительственная
черта, вытекающая из чувства своей взрослости,
держится у девушек довольно долго: Вера уже на
17 м году своей жизни записывает глядя со сто-
роны на резвящихся приятелей: „Я смотрела на
них и чувствовала себя такой большой, такой
старой в сравнении с ними", что не мешает ей
непосредственно за этим присоединиться к дура-
чествам юности и даже превзойти других по рез-
вости. Таково следствие этого еще неустоявшегося
чувства взрослости.
Юные люди уходят от детства не только с
радостным чувством появляющейся взрослости, но
и с нередко встречающимся чувством умиленной
грусти. Вера уже в 16 л. инсценирует встречу
нового года со своими игрушечными зверями и
наслаждается этим в формах, в которых причуд-
ливо смешались несколько сентиментальные аффек-
тированные переживания девушки и детские реак-
ции на окружающую действительность. Эти отзвуки
детства таким образом уходят не сразу, а еще
долго слышатся в отдельных проявлениях.
Вполне понятно при постоянном приглядывании
и прислушивании к самой себе, что для юного
человека часто не проходит-незаметным и насту-
пление нового, юношеского периода; Вера к концу

своего 17 года записывает: „Но мой ужасный
эгоизм': мое отдаление от того, как я раньше
писала, чтобы самой перед собой быть нагой,
чтобы не умалчивать и не преувеличивать формой
писания и чтобы только выяснить мои индивиду-
альные чувства. Но теперь я, сама того не видя,
так увлеклась формой, с таким желанием и
наслаждением употребляю всякие выражения и
фразы, нечто в роде изречений. И хотя в них все
мои взгляды, чувства, но все же я делаюсь как
бы художником уже по мысли о чувствах и во
взглядах на мир". Здесь очень ясно намечается
черта отхода от типичного для юности самоана-
лиза и постоянного искания себя самого и наме-
чается возможность подхода к искусству и жизни
с более об'ективной стороны. Дальше тот же автор
записывает в своем дневнике ро тем же основа-
ниям: „Прочла мировую скорбь Котляревского...
И здесь еще ярче выступило, что я перехожу в
другую стадию... Теперь я не скорбела, а видела
все спокойно".
В дневниках естественно нашло ясное отраже-
ние и то чувство тревоги и одиночества, которые
отмечены мною по автобиографическим записям и
которые так характерно окрашивают юность. И
эти состояния не уходят обрывом,' а ослабляются
постепенно и позже появляются в виде отдельных
наплывов. 14 л. Аня пишет об этих состояниях
так: „Мне страшно углубиться во все то, что сей-
час происходит со мной вообще"... „На душе
тяжелый камень, а впереди тьма..., тьма... Нет
сил... Как быть... Боже"!
В эту пору юный человек легко драппируется
в тогу пессимизма, как ни неустойчив и ни неглу-
бок этот пессимизм. Та же 14 л. Аня отмечает у
себя в дневнике (в конце 1917 г.): „Я думала,

думала, передумала... Все передумала... И решила,
что Лермонтов был прав, когда сказал:
„И жизнь, как посмотришь с холодным вни-
маньем вокруг,
Такая пустая и глупая шутка...".
Прочитав Тургеневский „Дневник лишнего
человека", 13 л. Вера выражает свое восхищение
этим произведением, но не безотносительно, а все
переносит на • себя и добавляет: „И вдруг мне
попался "Дневник лишнего человека» Тургенева.
Я подымала: может быть, это будет сходно со
мной, и я стала читать. И, о боже, это было в
точности сходно со мной. Вот прочти и тогда
поймешь. Я то же переживаю, что и тот, кто пи-
шет дневник... Мне кажется, что я скоро умру,
вернее угасну, и я не жалею"... „Мне все равно".
Юность сама не может понять истинных причин
всех этих своих настроений. Они тем более пред-
ставляются ей загадочными, что они не идут в
какой-либо одной устойчивой форме, а наоборот,—
для них характерны резкие переходы и неустой-
чивость, когда следом за безнадежным состоянием,
„ужасом", идет бурное увлечение каким-нибудь
спектаклем или артистом, и обратно. Смех и плач,
задумчивость и бурные движения, игры и бег,
все это живет рядом, как это видно из всех днев-
ников. Вера (15—16 л.) записывает в своем днев-
нике: „И вот после моей апатии вчера я была
совершенно бешеная и чем дальше шел вечер,
тем неудержимее становилась во мне кипучесть.
Я не знала, что мне с ней делать, куда, в чем
Мне излить ее, и чем больше я ее изливала,
носясь в вальсе, носясь по коридору, тем сильнее
охватывала меня страшно сильная энергия". Сле-
дом за этим вскоре идет запись: „Сегодня целый
день я чувствую такую дряхлость, старость, я

плачу; куда ни иду, о чем ни думаю, все не при-
нимает моя душа. Из писателей по мне был бы
Андреев; быть может, во мне был и Чеховский
Иванов".
В поисках объяснений всех этих непривычных
переживаний авторы дневников намечают разные
причины. Здесь можно найти отчаяние в людской
справедливости и искренности, как это отмечает
в 13 л! Вера; часто идут сомнения в своих силах
или еще чаще обвинения по поводу неблагопри-
ятной обстановки, которая мешает развернуться
ощущаемым талантам. Нужно заметить, что даже
скромные авторы думают об этих своих талантах
далеко не плохо; им кажется, что то, что они ощу-
щают так ярко, должно служить ярким об'ектив-
ным показателем, как много заложено в них в
действительности. Так Вера (13 л.), только что
записавшая себя в андреевские типы или лишние
люди и собиравшаяся „угаснуть", отмечает: „Й
чувствую, что у меня есть два таланта,—писатель-
ницы и художницы, может еще и композитора,
артистки и отчасти балерины. Главное первое.
Я также чувствую, что я рано сознала, что такое
любовь", т. е. она готова признать за собой и
известный жизненный опыт и зрелость.
Но окружающие упорно видят в этом многосто-
роннем таланте только 13 л. девочку, а иногда
еще „злятся" и высмеивают „воображалу". В итоге
льется потоком обида и жалобы на непонимание.
Это чувство оторванности, непонимания и игнори-
рования себя особенно часто повторяется всеми
авторами. Вера (около 13 л.) замечает: „Я так и
чувствовала, что меня любят меньше всех. Я та«
чувствовала наступившую перемену. Мне было так
горько, так нехорошо на душе". Весь дневник
Жени переполнен этой жалобой на то, что она не
встречает любви и понимания к себе: „Никто меня

не понимает и никому меня не жаль". „О, как мне
хочется быть среди людей, которые знают и могут
понять меня"! восклицает Вера (14 л.).
Как бы ни казались нам преувеличенными все
эти переживания, но юность берет их -с большой
значительностью и чувствует потребность в помощи.
Она пытается справляться с ними собственными
силами, но часто приходит в отчаяние. Следы
этой борьбы с собой можно найти во всех днев-
никах; она слышится не только в действительной
трагедии Жени, .но и у более здоровой и нор-
мально выроставшей Веры: „И жалость о прошлом,
и потребность ласки.... Опять за старое.... Все ску-
лишь! Стряхнуть с себя"! И дальше она говорит
о желании быть удалой и сильной, что ей удается
далеко не всегда, и часто наступают какие-то
непонятные для нее параксизмы грусти и даже
отчаяния. Иногда эта удаль ведет, # например, к
курению и юный человек явно чувствует тревогу
за приемлемость такого поведения, но кругом
заражающие примеры и одиночество, и невозмож-
ность найти в своих колебаниях поддержку в
старших, которым „мало до вас дела".
В итоге этих необ'ясненных явлений юность
чувствует себя часто не только непонятой, но и
„загадочной натурой". 15 л. Вера заносит в свой.
дневник: „И что же это такое? Почему наша жизнь
совсем не такая для меня? И я говорю, плачу, но
все это от того, что говорить приходится; а все-
таки я не чувствую, что на меня смотрят, меня
•слышат, что по своему меня понимают. Ведь,
наконец, они такие же существа, как и я. Но
нет, — я живу сама с собой... с моим писанием, с
мыслями, чувствами... От того-то мне и безраз-
лично, что бы обо мне ни думали". Моментами
эти сомнения в себе и других выростают почти в
хитросплетенную проблему „Я ли я?". Грусть и

одиночество нашли себе, например, отражение в
следующем стихотворении 14 л. Веры:
Поникнув низко головою,
Стояла я не раз
И слезы быстрою струею
Катилися из глаз.
Почему меня меньше всех любят?
Почему? Кто же даст мне ответ?
Ах за что я так сильно .страдаю
Столько горьких мучительных лет!
И теперь, когда стала я старше,
И когда я могла все понять,
Стало вдвое труднее жить без друга,
Стала чаще грустить и страдать.
Любви моей к природе
Никто понять не мог,
И все душевные мучения
Лишь видел только бог.
И теперь после долгих попыток
Себе в людях участие найти
Стала я уходить чаще в поле,
Чтоб утеху в природе найти...
Дальше автор описывает, как она изливала свое
горе одноглазому плюшевому Мишке, игрушке,,
сохранившейся с детства. Характерно, что автор
всетаки кончает бодро „люби" и „прощай".
На этом фоне одиночества среди моря людей,
себе подобных, а реально на почве неумения или
отсутствия старших, которые бы учли эти колеба-
ния и сомнения, развертывается у юности свое-
образное ощущение своего трагизма. 14 л. Нина

резюмирует свои настроения стихотворением Баль-
монта „Счастие, призрак ли счастия, не все ли
равно!44, тщательно переписав его в свой дневник,
переполненный любовно-романическими чаяниями.
14 л. Вера нашла для выражения этого юного
трагизма форму рассказа „Выстрел", который она
сама теперь, став взрослой, характеризует как пол-
ное отражение ее тогдашних юных переживаний,
и не только ее самой: в этом рассказе выведена не
без художественного вкуса, но с большим пафосом
фигура молоДого человека, Александра. Группа
молодых людей рассказывает по очереди. На кра-
сивом лице А. „немая тоска и недоумение". Когда
наступила его очередь рассказывать, он повествует
трагические мучения девушки в думах над смыс-
лом и целью жизни; доведя рассказ до того
момента, когда девушка вооружается револьвером
с мыслью покончить с собой, расказчик вдруг
умолкает, потом поднимается и выходит из комнаты,
а затем следом за этим раздается выстрел, обор-
вавший его жизнь; „выстрел закончил его рас-
сказ". Все это протекает в повышенно эмоциональ-
ных формах, и юность чаще всего сама не может
определить в сущности, в чем заключается ее
трагедия. Что жизнь с ее проблемами не заслони-
лась для нее, это, конечно, ясно, и юный автор,
только что переживавший трагедию, с упоением
уходит следом за этим в жизнь и в радостную
товарищескую среду, если она у него имеется.
Суть здесь, как это видно из всех записей, не
столько в том, чтобы для юности эти проблемы
были действительно неизбывны и неприступны, а
в том, что все такие авторы единодушно указы-
вают на общее явление, которое можно было бы
назвать нередко создающейся внутренней беспри-
зорностью и одиночеством; так как пора юности
по всему своему характеру требует особого внима-

ния, эта беспризорность и отсутствие усугублен-
ного внимания действительно могут вырасти в
трагедию юного человека. Ведь не одна действи-
тельно обиженная жизнью Женя восклицает беспо-
мощно: „Плачу,—сама не знаю почему".
Трогательной наивностью отдает в дневниках
то, что авторы часто сами обращаются к себе в
самых ласковых формах, компенсируя недостающую*
им ласку и внимание. Так Женя говорит, обраща-
ясь к себе: „Капризулька". „Ну, ну, — худенькая*
маленькая!"; иногда это принимает характер речи
матери к любимому ребенку, иногда обращение
мужчины к любимой женщине, иногда проявляв-
ется ласка и бережность как к больному, страда-
ющему человеку.
В той грамоте, которая к сожалению совершенно
отсутствует в семье, в педагогической грамоте
понимание этой стороны в жизни юности должно
занять коренное место. Все авторы дневников
горько реагируют на нелады, ссоры в семье, и
особенно тяжело ощущают свою отчужденность от
родителей. Вера неоднократно в разных местам
дневника записывает свои горькие думы и сетова-
ния на отношения с матерью. „С мамой поруга-
лись. И откуда у ней берется злость! И я права.]
Я ушла к себе... Реву, такое плаксивое гадкое
чувство"... Женя записывает в свой дневнике
„Уважаю, но не люблю свою маму. Но разве это
мама, к которой можно прижаться, спрятать голову
в ее коленях и успокоиться". „Отец и мать не
подошли ко мне и не спрашивали, что я думаю,
что читаю". „Земля засыхает, не питаясь дождем]
так и человек никнет, неозаренный лаской"!
Впрочем, весь дневник Жени легко может сло-
житься в тяжкое обвинение семье и современ-
ности вообще. Достаточно вспомнить, что вс|
переживания юности окрашены характером боль-

шой интимности и щепетильности; при этом речь
может итти не только о сфере половой, но и
вообще о всяких помыслах и позывах. Поэтому
они не. поддаются в их персональной форме
выяснению с посторонними людьми, а тем более
на людях. Отсюда и выростает жгучая потребность
иметь около себя человека, который бы мог притти
на помощь в порядке интимного доверия к нему.
Естественно, что прежде всего эти ожидания и
направляются на родителей, где юного человека
часто, слишком часто ждет горькое разочарование.
15. Умственные интересы.
Автобиографические записи показали нам кар-
тину усиленного умственного роста у большинства
юности в той или иной форме. Дневники в этом
отношении подтверждают это утверждение. 14 л.
Вера- записывает, например, у себя в дневнике:
„Я не люблю праздности; ни к чему ненужную
жизнь. Я люблю повеселиться немного, но мне не
достает человека, с которым я могла бы погово-
рить об умном. Мне скучны детские игры". „Мне
нужно более серьезного друга". То же слышится
п в покровительственном тоне к младшим и менее
развитым, о чем я упоминал раньше. „Таня даже
не понимает рассказов Станюковича". Требования
к своей продуктивности иногда выражаются в
забавном максимализме. Так та же Вера, захвачен-
ная уже тогда идеей писательства, сетует на себя:
„бог и природа дали мне ум, дали чуть ли не
таланты.... и я пишу, но как? Я в зиму написала
одну пьесу"!
Доминирующей чертой в этом росте является
дума над собой, своеобразный персонализм во
всем. Чтение непременно и прямо переводится на

личный язык и все перипетии героев меряются
на масштаб собственной фигуры. Прочитав „Ко-
варство и любовь", Вера (13—14 л) записывает;
„Я почувствовала талант артистки. И мне так
захотелось на сцену. И вдруг у меня правда,
талант, и он пропадет... Я рвусь к драмам". Я уже
раньше указывал на то, как „Дневник лишнего-
человека" тотчас наводит ее на мысль, что все
это „в точности сходно со мной". Обычное вопло-
щение читателя в рисуемые фигуры и образы
здесь достигает необычайно интенсивных разме-
ров, хотя и на короткое время, но с прямым пре-
обладанием самоощущения, воображения себя в
воспринимаемых фигурах и образах: „Читала твор-
ческую эволюцию Бергсона, ищу в ней ответа на
мои мысли", записывает Вера (15 л.); чтение
Фауста наводит ее на мысль о существовании
всего и себя,—„может быть оно только просто
изменение". Она же читает Достоевского, приводит
его „мысль, что пока хоть один человек несча-
стлив, никто не может быть счастлив" и добавляет:
„Во всем этом я чувствовала и узнала свое".
Этот перевод на себя, как я уже указал- при
разборе автобиографических записей, глубоко обос-
нованное явление в юности, потому что здесь идет
речь о созревании личности данного юного чело
века. В связи с этим тучей нахлынули на юного-
человека думы и всякие „проклятые вопросы".
Вера 15 л. отмечает: „я ходила медленно, думала
о своей жизни, что это за равнодушие". „Хочется
уставиться в одну точку и думать, думать без
конца. И такое зло, если помешают так сидеть".
„В голове, как всегда, вопросы о жизни и о том,
что делается.... Дымок (от папиросы, М. Р.) выхо-
дил струей, образовывал кольца,.... но очень неуло-
вимо, как это полагалось, и я подумала,—так и в
жизни все проходит через то, что было.... Все

фразы.... Сон какой-то, а не жизнь; точно я и не
живу, как все, просто чуждо все". „Как живут
все? Что делать"? Так как этот период у автора .
совпал с приливами легкомыслия и распущенности
вплоть до случайной выпивки самогонки в труд-
ные голодные годы, то он упрекает себя „в погло-
щении земным. И именно все по порочному чув-
ство у меня,—знаю, что не это главное у меня,
а только некоторое время так". Думы над собой
идут и в направлении выбора профессии. Так
Вера в связи с больной рукой матери обдумывает
вопрос о том, „смогу ли я быть доктором, вынесу
ли я эту задачу как душой, так и физически".
Тут же высказывается горечь по поводу того, что
ни в студии, ни в школе нет „развитых людей,
нет достаточной пищи для ума".
Те соскальзывания, о которых я упоминал
раньше и некоторый период отхода от культурных
интересов, приводит 15 л. Веру в отчаяние: „О
какая я стала! О, проклятое равнодушие!... Где
желание, рвение к знанию! О мое чувство опять
и без конца! Я восклицаю, а в душе.... равноду-
шие". Все это связывается с самоанализом и само-
оценкой. Вот несколько проб: „Мне кажется все
мое темным, неразвитым... И студия еще и писа-
ние, ц учение, и взгляды, и чувства, и мысли, и
желания сличить себя, какая раньше и теперь"....
„Иногда мне кажется, я схожу с ума". Она ищет
мыслей и содержания и находит обыденное, и это
огорчает ее: „Тогда я мыслила, я думала....
А теперь? Я просто ужасаюсь на себя! Что А
делаю"? „Я делаю, но мысли-то где, где работа,
где цель, где исполнение нужного? Мне скора
будет 17 л., а что я создала, написала какое про-
изведение". Думая над собой, Вера с кружком
молодежи с интересом занимается взаимной кри-
тикой и анализом ума и помечает у себя, что

резюмировавший прения Феликс „решил, что у
меня ум всетаки не анализирующий, скорее кон-
кретный". Этот анализ ведет не только к сомне-
ниям, но и к отдельным приливам большой уве-
ренности в себе (Вера 17 л.): „Бывают такие
моменты, когда в себе ощущаешь что-то большое,
имеющее значение для всего мира. Это ощущение
энергии, силы так цельно, оно во всем моем орга-
низме и в моих мыслях.... Нет, во мне есть жилка
писателя. Энергия находит себе выход только через
писание, ничто другое не удовлетворяет.... Угры-
зения, если не пишу". А рядом с этим в дневнике
то и дело повторяется восклицание: „Как хорошо
писать".
Любопытные образчики противоположных само-
оценок и самоанализа дает дневник Веры, когда
ей было 14 л.: „Но всетаки плохо, когда ты раз-
вилась раньше, гораздо больше для своих лет
знаешь, понимаешь.... Все это я знаю, знаю.... Дру-
гие думают, что они что-то новое пишут, а между
тем.... и я невольно махнула рукой". „Я тоже
улыбалась. Ах, детишки! Я всматриваюсь в людей,
и все мне кажутся такими ничтожными ?и вся
жизнь для чего? Ужасно противное чувство. Но
вдруг это переменилось, и я стала в своих глазах
ничтожной, а все выше меня во сто крат. Это
чувство равно с первым по своей тяжести. Сейчас
я уверяю себя, что жизнь много значит, что люди
есть всякие и, слава богу, я это чувствую". В этот
период она пишет пьесу о справедливости, но
моментами „я даже сомневаюсь в своем таланте...
Мне почему-то противна моя пьеса про справед-
ливость". С такими сомнениями в своем таланте,
людях и жизни иногда связываются мысли, наве-
янные чтением. Вера (15 л.) читает Гюго, Достоев-
ского и особенно увлекается Уайльдом: „его поня-
тие о всем меня затронуло с величайшей силой....

Я чувствую людей, мир, но только слишком я в
себе копаюсь и далеко чувствую свои мысли от
других"; тут же делается замечание, что „люди
не лишены идиотства", „темные существа", „мы
ничего не знаем, потому что у нас только эти
органы и нет других".
Вполне понятно, что с этими думами о себе и
о своих познавательных способностях тесно пере-
плетается вопрос о смысле жизни, и личной, и
общей. Этот вопрос, пожалуй, можно считать стерж-
невым* вопросом юности и ее философии. Вопрос
„Ах, зачем я живу" естественно связывается с
вопросом „зачем все существует", как они часто
слышатся у Веры: „ведь, должно же быть что-то
высшее, для чего живешь" (Вера около 15 л.).
Периодами она с ее увлечением искусством и
писательством готова усмотреть этот смысл в
искусстве, но часто идет за прочитанными источ-
никами, иногда попадая в мучительные сомнения
и колебания в поисках непротиворечивого выхода.
„Странно.... К чему это знание.... Изучение всего?
Ответ: чтобы вникать в тайны жизни.—Да, ну а
не все ли равно, я живу, умерла, другие вслед
за мной тоже, и к чему эти открытия, это изуче-
ние поможет", а дальше дума над тем, что такое
человеческий ум и проч.
Конечно, нужно отметить, что во всем этом
углублении в философские проблемы говорит не
только юная органическая потребность, но здесь
очень большую роль играет ощущение радости и
гордости собой, что думаешь и рассуждаешь об
умных вопросах. Это отчасти явное наслаждение'
умственной гимнастикой, процессом роста своего
ума, хотя этим и не устраняется значение юных
дум по существу. В дневниках часто упоминается
о наслаждении „долгим" и умным разговором,
хотя авторы часто и не могут ясно формулировать.

о чем шла речь. „Наверно часа три мы толковали",
с чувством большого удовлетворения записывает
Вера (14 л.). Описывая яростный спор об искусстве-
и писательстве, она же (15 л.) добавляет, что
„потом болтали о жизни на воздухе еще что-то.
Очень симпатично"! В другом месте позже она
записывает многочасовой спор: „Наше утверждение
было, что человек появляется уже с врожденными
качествами.... Мы говорили, что среда - одно дело,
но среда не создает писателя-художника Миша
молодцом говорил: увлекаясь, но не громко". То же
чувство удовольствия от участия в длительной
беседе слышится и в споре о Толстом, как бы он
отнесся к революции.
Философский интерес у юности упоминался
мною и на основании автобиографических данных;
здесь мы приведем еще несколько образцов, чтобы
пояснить, как размышляет юность по всем этим
вопросам; хотя это выписки из дневника, тем не
менее в них, без сомнения, много характерного.
У Веры эти записи в дневнике ясно намечаются
на 13 году ее жизни. Следом за вопросом „Что
со мной творится?" дальше идет такое место: „Что
за человек я?... Что такое жизнь? Умрешь,—что
это такое за слово умереть? Для чего создан этот
мир, люди живут, у них есть разные чувства,
например, стыд?... Но не все ли равно, что хвалят,
что ругают.... Но я опять повторяю, что чувств
никаких нет; есть только те, какие все люди чув-
ствуют. Это чувство какая-то тоска и безразличие
и непонятие ко всему.... К чему жить, к чему
ученье,—все равно ты умрешь!.. Ах, кто бы мне
ответил, для чего создано все.... Говорят: мать
нужно уважать; почему это? За то, что она родила
тебя? Может быть, она хуже тебя во сто раз!...
Я бы хотела умереть, хотя мне все, все равно".
У Веры в первый период (до 16 л.), когда она еще

не была атеисткой и крепко держалась религии;
много размышлений над тем, что правит миром.
В одном месте, например, она решительно проти-
вопоставляет вычитанному ею из Тургенева утвер-
ждению судьбы свое убеждение в решающей силе
нравственных заслуг в жизни и „перед богом".
Справедливость представляется настолько важным
фактором, что в первый период она готова была
поставить ее превыше всего, даже любви, и сочи-
няла пьесы и рассказы, в которых выводила бор-
цов за справедливость. Я уже привел некоторые
цитаты, которые указывают, что Вера интересуется
и вопросом об абсолюте: „Мы разговорились (с под-
ругой, М. Р.), кто больше пережил. И мы дальше
идя, задумывались об абсолюте. Потом о музыке...
Музыка бог, звук религия", и обе сошлись радостно
во всем этом.
Вполне естественно, как я уже заметил, что
следом за этим идут моменты растерянности:
Вера—15 л. „То ты только чувствуешь, что мы не
что иное, как физико-химический процесс, ничего
высшего не чувствуешь над всем. То чувствуешь,
что над нами есть что-то высшее.... Да много моих
состояний, которых не передашь словами, не знаю
прямо как.... Одним словом, то ты смотришь на
все понятием медицины, то мистицизмом, то скеп-
тицизмом, то.... Взять смерть,—повсюду ты чув-
ствуешь ее силу, а то она только особого рода
реакция. То ты себя чувствуешь близкой чему-
нибудь, то, наоборот, очень далекой. Как можно
говорить что-нибудь определенное!... Противно,—
все только в себе копаюсь!... Слишком я идиотка,
гадость, фальшь, напускное и не вхожу в жизнь
других".
В таких колебаниях юного человека, собствен-
ными слабыми силами воюющего за решение непо-
сильных задач в обстановке традиционной старо-

обрядческой семьи, естественно слышать вопрос:
„Что же от бога и что от дьявола", и в душу
девочки, все еще не отказывающейся молиться,
начинает проникать все ширящееся сомнение в
смысле молитвы и все крепнущая вера в ценность
дела. „Неужели я сегодня не помолюсь и неужели
я сегодня помолюсь" (15 л.), молитва без желания
отвергается и дальше горький вопрос: „В чем же
верное"? „Я хочу молиться и не могу почему-то!
Еще у меня стоят перед глазами и в уме голода-
ющие".... „И так стыдно, так не по себе, тяжело
иметь все это, запасаться, а между тем там голо-
дают". Кризис этот после 16 лет завершился реши-
тельным разрывом с религиозными чувствами:
автор дневника заявил себя решительным атеистом.
Очень интересное отражение в дневниках нашли
себе отклики на политические события. У авторов
дневников прежде всего нужно отметить при всей
разнице той среды, из которой они вышли, общий
уклон к левым политическим группировкам. Само
собой разумеется, что современные им группировки
дают тот материал, из которого они выбирают;
Аня, которая вела свой дневник в 1917 г. в
период выборов в учредительное собрание, когда
ей шел 14-ый год, заполняет целые страницы
восторгом перед Керенским, но одновременно'
горько жалуется, что мать и брат за большевиков,!
отец и старший брат за других и т. д. „Только ж
кончила, ворвался Валя и увидел, что я пишу
дневник... Он увидал мою запись от 9 ноябре
1917 г. и, как большевик, разозлился и заставил
меня зачеркнуть (брань и негодование по адресу
большевиков, М. Р.). Я хотя и зачеркнула, не*
прочесть можно; а то если бы я не зачеркнула,^
он бы весь дом разнес", добавляет эта маленькая
эсерка. „Бедный, бедный Керенский!.. Бедный...
Нет, но я за него и за № 3! Ни как мама за № 5!

Ни как Саня за № 8 (хотя 8 ничего себе, я
симпатизирую)... Но всетаки... только за Л? 3!и
И дальше: „Не смотря на мамину и Валину аги-
тацию, бабушка голосовала за № 3, а не-за № 5.
Я ужасно рада, а то и так за с.-р. мало голосов.
Да! Мама за №.5, Саня за № 8. а бабушка (т. е.
вернее я) за № 3. Бабушка только показывала
избирательную карточку, а я брала № 3, запеча-
тала в конверт и отдала господину, стоявшему у
урны... Итак, я исполнила свой гражданский долг...
Ура! Да здравствует учредительное собрание"!
Узнав, что ее подруга, предмет ее обожании,
того же возраста, отдала свои симпатии к.-д, Аня
пишет: „Какой удар! Надя записалась в кадетскую
партию... Вот чего уж я никак не ожидала...
Изменить свои взгляды и отношение, и к чему?
К величайшему идеалу человечества, к социализ-
му!.. Просит меня тоже записаться. Но я ни за
что!. Ни за что я не изменю своих взглядов. Чем
я была, тем и останусь... Я ср., т-н. с, вообще
что-то между этим, но ни в коем случае буржуй-
кой я не стану"!
14 л. Вера в пору голодухи хочет писать повесть
о том, что если бы люди поняли, то при больше-
виках было бы хорошо. Симпатии ее явно скло-
няются в сторону советской власти: прислуши-
ваясь к спору в вагоне, она записывает: „Умный,
но. за белых и поэтому дурак". Еще позже
(у 15—16 л.) мы читаем: „воспоминая о революции,
такой светлой, Октябрьской революции"... О
настроениях другого автора, Жени, читатель может
судить по самому дневнику.
16. Дружба и любовь по дневникам.
Переполненность всякими вновь нахлынувшими
переживаниями, как мы это отметили раньше,

естественно ведет к жгучей потребности выска-
заться и излить себя. Отсюда и особенная потреб-
ность в друге, с которым можно было бы говорить
о самых сокровенных своих думах и желаниях.
Способность „понимания44 расценивается в дневни-
ках везде необычайно высоко и часто лучшая
похвала сотоварищу выражается словами: „хорошо
понимает людей44 (из дневника Ани, 14 л.). В
дневнике Нины (13 л.) отмечается как большое
достоинство и способность понимания то, что она
„плакала по поводу испорченности Шурки44, пред-
мета общего увлечения. Поиски такого „понима-
ющего44 человека представляются необыкновенно
трудными, так как он должен быть таков, чтобы
ему можно было рассказать „все44 и он должен
это „все44 понять и сочувствовать. Я уже раньше
приводил некоторые выдержки, характеризующие
эту потребность понимания.
Дружба представляется настолько приподнято,
что Аня (14 л.) говорит: „Друг мой! Не слишком
ли смело сказать так44... 13 л. Вера записывает:
»Друг и хорошая подруга — огромная разница;
друг это значит то, что я знаю все то, что ты
знаешь, а ты знаешь все то, что я знаю, а подруга
нет44! Через два года она записывает по поводу
своей дружбы с другой девочкой: „Мы разговари-
вали как друзья и действительно мы стали друг"
для друга одно. Мы говорили о дружбе... о любви:«
я о своем что-то, она о своем, и мы соглашались
во всем душой44. Значительность явления дружбы *
усиливается тем, что она, как мы видели это уже
из автобиографических записей, легко рисуется в ]
форме „вечного" союза и слияния. Характер этих А
переживаний очень рельефно отразился в произве-
дении Веры (13 л.), озаглавленном „Справедли-
вость", как подтверждает автор теперь, представ-
ляющем целиком суб'ективные стремления ее в те

годы: Ина внезапно встречает на красивом месте
природы незнакомую ей красивую белокурую
сверстницу „с голубыми глазами, устремленными
вдаль"; обе смущены, но потом дружно засмеялись,
знакомятся и решают: „будемте друзьями, настоя-
щими друзьями, а не подругами! Да, да, будемте,
радостно отвечала Женя, обнимая Ину и крепко
целуя ее в щеку. Она была для нее сокровище...
Боже, какое счастие, как я рада!.. Ах как я рада!
вскрикнула Женя и заплакала, склонив голову
на грудь своему другу... Но не прошло и минуты,
как обе успокоились и каждая перебивая друг
друга расказывала про свою жизнь... Что ее любят
меньше всех в семье... И никто меня не понимает.
И тяжко, тяжко. Но ты, ты поймешь меня. Ты
будешь моим другом. Я клянусь быть верной тебе.
Будем навеки друзьями и будем неразлучными";
дальше они делятся своими сердечными думами,
даже поют общий гимн любви и дружбы, решив
называться знаменательно „сестрами". Они решают
итти проповедывать справедливость. Все это дано
с огромной дозой чувствительности, лиризма и
наплыва затопляющих- чувств, которые у взрослого
можно было бы назвать просто сентиментальностью.
„От тебя письмо! Я крепко прижимала его, осы-
пала поцелуями": Переход на „ты" обозначают
авторы дневников единодушно, как необычайно
значительный акт, когда он знаменует установле-
ние „настоящей дружбы".
Вполне понятно, что за этим под'емом в днев-
никах нередко появляется горькое разочарование,
которое в этом случае также принимает характер
всеобщности, разочарование „во всех людях" (во
всех дневниках).
Внимательное прочтение дневников убеждает
нас в том, что приподнятое, взволнованное отно-
шение к дружбе об'ясняется не только дружбой,

как таковой, но в этом еще есть доля устремления
к любви, одевающейся в данном случае в более
невинную и замаскированную форму. Самая потреб-
ность „понимания", за которой имеют в виду в
сущности любовное всепрощение и слияние душ,
служит отчасти тем мостиком, который нераздельно
соединяет юную дружбу и любовь в чрезвычайно
близкие явления. Эта близость находит себе неко-
торое объяснение в тех своеобразных чертах, кото-
рые Присущи юной девичьей любви и о которых
я скажу несколько слов дальше. •
В дневниках, которыми я пользуюсь, прежде
всего поражает огромная любовная поглощенность
авторов-девушек. Не только у ушибленной жизнью
Жени, но и у всех остальных это центр, момен-
тами заслоняющий все. Даже Вера с ее склон-
ностью к философским и эстетическим размышле-
ниям не составляет исключения, и часто оказыва-
ется во власти этих.томлений. 14л. Аня при ясно
пробуждающихся умственных интересах в то же
время преисполнена таким мистическим отноше-
нием к величию слова „любовь", что в своем
дневнике в соответствующих местах не в силах
его написать и ставит только многоточие. Дневник
Нины (13—14 л.), как видно из дневника косвенно,
ученицы 5-й группы, весь сплошь любовно-рома-
нические чаяния,—интерес к мальчикам погло-
щает все. Возможно, что этот краткий дневник
возник по поводу таких увлечений, но так как
об'екты неопределенны и быстро меняются, впе-
чатление поглощенности остаются бесспорным.
С точки зрения воспитания и роста эта сторона
заслуживает того, чтобы на нее у девочек обра-
тить самое серьезное внимание. Эта поглощенность,
связанная само собой с проявлениями ревности,
зависти и проч. („Ольга была развязна, Зойка.;
кокетничала с А.", записывает Нина, оплакивая

свою неудачу) приводит к тому, что у Нины, как
и у других авторов, часто попадается запись, что
„уроки забросила; такая тоска на них, не
дождешься, когда кончится", переменки исполь-
зуются в таких случаях для соответствующих
обсуждений и встреч. Правда, сам автор в конце
концов приходит в ужас от запущенных учебных
дел. 13 л. Вера несомненно одаренная, с необык-
новенной силой увлеклась несоответствующим ей
по возрасту человеком и живет своей скрытой
любовью с большой интенсивностью. „Значит мне
не суждено быть любимой Б. Значит на то его
святая божья воля4*. „Я вспомнила значение цветов,
красные—пылкая любовь и т. д. Цветы! Ведь, это
тоже жизнь, в ней также есть и любовь, и измена,
и надежда". Приливы эти принимают иногда сгу-
щенный сентиментальный характер: „Он ставит
ноты и я играю, а он говорит под музыку то, что
он чувствовал (я не помню слов, но только знаю,
что это было чувство любви ко мне), и какая это
была чудная музыка, какая-то теплота разлилась
по моему телу, и любовь к Б. стала нежной,
нежной".... То и дело автором между философ-
скими размышлениями и эстетическими реакциями
.взвешивается вопрос, „в кого же я влюблена, в
Б. или в В."? и вообще излиянию любовных чув-
ствований уделяется очень много места. 15 л. Вера
записывает в одном месте плачь своей подруги от
неудовлетворенной жажды любви: „И ни Ж., ни
Б., никто меня не любит, только все нарочно";
видя нежно обнявшуюся парочку, Вера готова в
приливе чувств призывать на их головы всякие
благословения....
Внимательное прочтение дневников, поскольку
можно судить по данным образцам и автобиогра-
фическим записям, не оставляет никаких сомнений,
что в данном случае мы имеем перед собой даже

у ценных, одаренных девочек проявления, кото-
рые нуждаются в определенной социальной
сдержке, чтобы они не привели на естественной
биологической почве к ряду невыгодных сторон в
развитии юного человека. Мимо этого факта нельзя
пройти. Здесь некоторая сублимация этих чув-
ствований была бы вполне на месте. 15 л. Вера
очень вдумчиво реагирует на чтение, но любов-
ные сцены немедленно перемещают центр ее вни-
мания: „Я читала „Отверженные" Гюго, читала о
Мариусе и Нозетте, как они встретились в саду,...
где природа царила и их любовь. И я так захо-
тела любви. Но нет.... я не могу любить так чисто...
Я думала о страсти и у зеркала себя рассматри-
вала. Красота,—не знаю ее у себя.... Как хорошо
читать Гюго4*. Сам автор дневника теперь видит
источник некоторых крайностей в этом отношении
в тяжелых переживаниях того времени, голода,
холода, когда люди гнались за всякой радостью и
всякие сдержки и у юных людей были ослаблены;
Но дневники и из другой поры рисуют ту же кар-
тину; особенно гибельно отзывается, повидимому,
богема и ее нравы, так как юность рвется к эсте-
тическим сферам, а фривольность и иногда рас-
пущенность богемы оправдываются как необходи-
мые аксессуары и даже возвеличиваются юностью:
первое, что ей под силу схватить, это вольность,
во внешнем поведении, хотя у девочек всетаки щ
в этом случае говорит чувство известного укори
и неловкости. Тем не менее. эксцессы на этой-
почве Возможны и у них. 15 л. Вера с подругами
идет по улице и на манер продавцов пирожков!
выкрикивает: „Купите поцелуев! Есть жареные]
Простые! Маринованные"! попутно пристают ш
мальчикам, а вернувшись домой впадает „опять я
скверное расположение" и попреки по собствен-
ному адресу, в том числе и за папиросы.

Дневники указывают и сами на потребность
внимания к себе другого пола вообще, а отсут-
ствие его иногда воспринимается катастрофически:
„Все кончено,—мальчики не обращают на нас
внимание" (Нина). „Смешила, дурила.... меня
удовлетворяло всеобщее внимание и мое выделе-
ние из всех" (Вера 16 л.). Этого внимания доби-
ваются часто нарочито громким говором, деланным
шумным смехом и т. д., а иногда и прямым пока-
зыванием себя: „Я нарочно встала,—посмотри,
мол, я теперь барышня и тебе подстать"
(Вера 142/2 л). Учитывается и собственная поза:
„я сидела в профиль к Б." (она же). Вера однажды
записывает (16 л.), что она перед зеркалом пробо-
вала излить свои чувства в различных мимических
позах и выражениях лица и „осталась довольна
своим лицом". Все это вполне естественно, если
только это не разрастается и находит отвлекающие
и сдерживающие моменты; но я уже отметил, что
в дневниках сами авторы переживают приливы
горя и раскаяния по поводу многого и отмечают,
что около них не было этой сдерживающей среды.
Конечно, нельзя брать, так сказать, дословно
все то, что записывает дневник,—в этом случае
легко впасть в преувеличения. Дело в том, что
юности нравится поза влюбленного и разочарован-
ного; часто ,тут же у мечтательности о любви идет
Горький заправский детский плач по поводу поте-
рянной тросточки (Вера). 14 л. Аня говорит даже
о „прошлом": „Б. вырос и похорошел. О прошлом
нет и следа... Я совершенно безразлично отнесусь
к его „чувствам". Это не то, что было раньше".
Дневники бросают также некоторый свет на эту
любовно-романическую потребность с очень суще-
ственной педагогически и практически% стороны.
Это эротика, но не прямая сексуальность, во вся-
ком случае в ее ясно выявленных сторонах и в

тех случаях, где не было прямых толчков к рас-
пущенности. Я уже раньше привел факт горьких
слез по поводу „испорченности Шурки", предмета
обожания. Дневник Жени является особенно ярким
доказательством в первой его части. Допуская
поцелуи, даже об'ятия, 15 л. Вера после этого
записывает: „Я пошла к себе спать, я не прощаю
себе этого; ну что я сделала, какая я скверная,
гадкая! И как противен В.: он как вор и с таким
Сладострастием,—ох как он противен..... Животное
сладострастное". Но само собой разумеется, что
эти прелиминарии любви вовсе не оказываются
невинными и очень ускоряют пробуждение уже
прямых половых позывов, на что также в дневни-
ках имеется много указаний.
Во вяком случае в первой стадии—по дневни-
кам—говорит ряд особых сторон. Прежде всего
идут поиски разгадки „тайны этих ощущений",—
настолько, что в дневниках встречаются записи
учета того, что автор чувствовал в такие моменты.
Так Вера (15 л.) записывает после об'ятий: „Томи-
тельное чувство, только очень слабое". Этот
период „подготовительных" переживаний В. Штерн
очень остроумно назвал „Ernstspiel" (серьезными
играми), так как здесь в сущности при нормаль-
ных 'условиях речь идет не о настоящей любви,
а об игре в нее. Юность ждет и жаждет нетерпе-
ливо этих переживаний, если социальная среда
не сублимирует на время и не ослабит этих обна-
ружений, и торопливо констатирует их у себя
тогда, когда их еще нет.
Дневники выявляют характерную черту у юности,
что не любовь разгорается от предмета; обожания,
«а чаще всего чувствуется, что предмет подыски-
вается для возможности развертывания соответ-
ствующих переживаний. Это в свое время пра-
вильно констатировал Холл. „Я и сама не знаю,

кто мне нравится", пишет Нина, расплывающаяся
в романических ожиданиях. 14 л. Вера записывает:
„Кем же я увлечена, Б. или В.?". „Сегодня я
ничего как будто не чувствую ни к В., ни к В.".
„До чего противен мне В.", а через пару дней уже
ни тот, ни другой, а просто „желание обнять всех".
-Это настороженное ожидание любви идет везде по
пятам дневников и слышится при каждой новой
встрече. Для этой черты характерна запись Жени:
„Не думай, дневничек, что я сейчас его люблю;
нет, даже и признака нет, но все может быть".
~ Характерные признаки этой „подготовки", „игры
всерьез" можно найти и в дневниках. Дневники
прежде всего отмечают однополое, своего рода
„заместительное" обожание не только в дружбе,
как я подчеркнул это раньше, но и в любви.
Много таких мест в дневнике Л ни, обожающей
старшую ученицу до прямого, глубоко волнующего
увлечения Эмилией; она пишет ей восторженные
письма и испытывает опасения, что Надя, узнав
о восхищении Эмилией, „будет ревновать"; но
„Эмилия напоминает мне Макса и потому еще
больше увеличивается моя любовь к ней". В этой
же плоскости лежит* и любовь к старшим. Такую
любовь переживает с 13 л. Вера: она увлеклась
женатым сапожником, у которого есть дети: „О,
как я несчастна,—он меня считает маленькой, что
и должно быть: ведь, ему 23, а мне около 14".
В этой же плоскости лежит увлечение артистом:
„И я его люблю так странно: без страсти, без
ревности, не требую любви от него, а только,
чтобы он знал, что я его люблю и.... чтобы он
оценил мою привязанность к нему и к Вулкану
((студии)". Как эта любовь в первой стадии похожа
на „игру", это видно из явления совместного
Увлечения одним лицом: „Мы с Л. показывали свои
стихотворения друг другу о своей любви к Б."

(Вера 15 л.). Она же записывает позже: „Я по-
рвала с Б., и В. с любовью детской, с глазами,
из которых льется серебро, заменил его место.
И Л. (близкая подруга М. Р.) его любит. И оба
ищут прекрасного в своей любви
Для сдержек в этом любовно-романическом дур-
мане легко найти при внимательном отношении
почву для сдерживающих воздействий. Для них
дает почву естественное некоторое недоверие к
мужчине, о котором говорят дневники. Часто
увлечение не просится наружу и его скрывают.
Вера 14 л. записывает: „При встречах с В. я напу-
скала на себя холодность, гордость, решительность;
и.... равнодушие*. Она же часто попрекает себя в
чрезмерной свободе, и говорит о мучительном
чувстве стыда.
Вообще у девушек по дневникам нет без
внешних толчков ясных прямых половых позывов.
Они идут, конечно, но при нормальных условиях
смутно. Глубоко правдиво и потрясающе звучат
слова Жени в ее исповеди: ^Я была маленькая,
маленькая девочка; африканские страсти не одо-
левали меня; я любила чисто и трогательно. Не;
зная и не желая мужчину, я говорила: зачем тебе5
нужно мое тело? Я не понимала, зачем ему нужная
женщина". „Я ничего не испытывала, когда отда-
лась ему". „Любовь заставила меня сделать жертву".\
Такие внешние толчки идут по дневникам из
чрезмерно откровенных свободных соприкосновений
с представителями другого пола, из откровенных
домоганий мужчин, особенно из окружающей рас-
пущенной атмосферы, когда ничто не говорит
важности сдержки,—это особенно важно отметить,
так как это слышится и в самих дневниках
Каковы могут быть эти толчки, видно из записи
Веры (15 л.), которая слышит ночью, как к матери
в соседнюю комнату приходит В.: „я услыхала

прерывистое дыхание, шопот и скрип постели. Всю
ночь... О я не знаю, что только со мной было".
Чувство ярости, оскорбления: „как могла я ува-
жать мать после этого!... Фу, какая гадость"! Дума
о „потребностях матери", у которой давно умер
муж, конечно, не могла быть здоровым фактором.
Дальше вскоре имеется запись: „я пошла наверх,
чтобы там покурить; сижу и гадко не по себе от
дыма, и стала делать это паршивое удовлетворе-
ние и—главное—безо всякого желания. После я
и без этого вся напряженная, отчаялась в себе, в
своих хороших качествах. Я не знала, куда деться,
я мыла свои руки, и не знала, куда деть свой
палец,—он мне был так гадок, так противен, точно
он превратился в мужской " А дальше в дневнике
(у 16 л.) появляются уже попытки непосредствен-
ных соприкосновений и более открыто проявля-
ющаяся половая тяга Вера записывает (16 л.):
„Вчера уже лежа в постели, я беспокойно воро-
чалась, в ногах и* во всем теле проходили точно
судороги. Я качала головой на себя и думала,
что все это происходило в эти дни у меня с Вл.,
я не могу выразить в каких-либо словах. Точно
выкрикнуло у меня в мозгу: ничем неприкрытая
страсть, ничем неприкрытое тяготение.... Тело
наше обнаженное,—вот в чем сущность этих чув-
ствований. Голое тело, вот только в нем можно
выразить все, что творится во мне. Каждая кле-
точка тянется к телу Вл. Вот хорошо,—я пишу
об этом и мне стали противны эти чувствования"
и дальше надежда одолеть и справиться с ними.
Таким образом ранняя обнаженность половых
отношений делает свое дело и у девушек. На фоне
рассказа о возможности беременности только от
одних половых „прикосновений", о которых упо-
минает и Вера, она пишет о леденящем страхе
беременности: „я боюсь страшно,—у нас с Вл. было

такое прикосновение два раза". „С Вл у меня
связано определенное чувство: тяжелое, очень
откровенное и в этом что-то притаилось, дух или
чувство невеселое.... Светлое в наших отношениях
и вместе с тем наивное ушло. Мы близки и между
нами темнота, закрывающая наши души" (17 л.).
Страдая от этого, Вера старается отыскать в этих
отношениях оправдание духовной близостью, но
кругом слышит слишком много оголенных речей,
действующих отрицательно, узаконяющих „физи-
ологию" и потому борьба становится одиночной и
мало продуктивной: для успеха нужна подлинная
социальная опора и сдержка.
17. Чтение и эстетические проявления у
девушек.
Основная черта, бросающаяся в глаза в днев-
никах, поскольку речь идет о чтении, это та
глубоко личная заинтересованность, которая скво-
зит во всем увлечении литературой. В них часто
повторяется та запись, которую мы находим в
дневнике Веры (13 л.): „Пошла читать Тургенева
и опять увлеклась им; я опять стала сравнивать
все с собой и все больше и глубже вникала в
прочитанное. Так было там все сходно со мной".
Раньше я отметил, как она же вынесла из „Днев-
ника лишнего человека" впечатление, что и там,
„все сходно со мной", и даже решила „умереть,
угаснуть". Планируя разные пьесы и романы, она
определенно указывает: „там я выведу себя в
двух типах" (14 л.).
Отчасти здесь можно найти некоторое об'ясне-
ние того факта, что юность легко идет на путь
„глотания" книг,—потому что они для нее в эту
пору не просто художественное наслаждение, а

источник освещения самих себя. Об этой погло-
щенности во многих местах говорит и дневник
Веры: „Моя душа рвется к книгам. И я беру из
маминого шкафа какие угодно книги, но никто не
подозревает" (14 л.). Годом позже она же записы-
вает: „Я искала химию и нашла в столе у Н.
книгу,.... умная книга. Я с какой-то жадностью
поглощала строки, как я почти всегда читаю
такие книги, как-то спеша, с какой-то внутренней
силой, стремясь глубоко проникнуть и поглотить
все, все"! Возможно, что в этом персональном
отношении и глотании книг отчасти кроется и
объяснение того, что юные Люди, особенно девочки,
так экстатически, бурно, аффектированно реаги-
руют на чтение, впадая часто даже в деланную
потрясенность. Так Вера (16 л.) пишет в своем
дневнике по поводу только что прочитанного
Достоевского „Братья Карамазовы", главы „Вели-
кий Инквизитор": „Не дочитав еще этой главы,
со мной начало что-то делаться". Сидит в тем-
ноте долго. „Эти слова все повторялись у меня...
и мыслилось, так мыслилось", но что именно,
этого автор указать не может, — может быть,
именно потому, что мыслил не только он, но и его
юность.
В дневнике Веры в первый период много ука-
заний на увлечение Тургеневым: „я вполне
согласна с Тургеневым. Читая его романы, я мно-
гое, многое сама пережила и переживаю. Я очень
увлекаюсь Тургеневым. Сегодня сидя на клевер-
ном поле, я читала его и все сравнивала с собой"
(13 л.). Позже как будто это влечение у нее спа-
дает: „Я не очень люблю Тургенева; то ли дело
Гончаров „Обыкновенная история". Да, она много
сделала для меня хорошего вместе с Никой" (друг.
М. Р.). Я раньше .упоминал о восторге у Веры (
при чтении Гюго „Отверженные": „Как хорошо

читать Гюго"! Позже, между 15—16 гг., приходит
увлечение Уайльдом „с величайшей силой".
Эстетические проявления нашли в дневниках
яркое отражение не только в увлечении литерату-
рой, но и в целом ряде других отношений. Днев-
ник Жени сам ярко показывает почти полную
эстетическую поглощенность. Правда, там есть
основание думать, что эта поглощенность подогрета
особыми условиями, в которых оказалась Женя,—
исканием утешения, положительных эмоций и
замены отсутствующих близких друзей. Но эта черта
видна и у Веры, вышедшей совсем из другой
социальной среды: она также живет театром, сце-
ной, только с особым оттенком, мечтая войти в
этот мир не столько актрисой, сколько автором
пьес и художественных произведений вообще.
Планы ее в этом отношении идут очень далеко,—
настолько далеко, что она к от'езду из города на
лето записывает не только твердое решение напи-
сать большие произведения, но и отмечает: „надо
запасти побольше бумаги". Очевидно, тут отчасти
сказались затруднения тех годов с бумагой. Об
этом же говорят и разнохарактерные листы ее
дневника. „Пора-же, ведь, — уже 14 лет мне, пора
и по настоящему взяться за дело и помогать на
деле". Хочет писать попутно и статьи „о литера-
туре» о большевизме" (повидимому, в защиту
существующего строя). „Но как приступить к
отдаче статьи в редакцию?! Просто не знаю. Надо
обдумать хорошенько". Через полгода читаем у
нее же: „Я не знаю конечной цели своего искус-
ства, но я знаю твердо, что не могу без него
обойтись. Может быть, оно никому не нужно и
ничему не служит, но я не могу от него отказа-
ться... Оно нужно мне как свет и воздух. Я не в'
состоянии без него дышать и жить". Я уже отме-
тил раньше, что у нее на протяжении всего днев-

ника, вплоть до 20 лет повторяется восклицание:
„О как хорошо писать". Собираясь вывести себя
в „двух типах", Вера записывает: „Я колеблюсь
и эти противоположности я выведу в двух людях,
чтобы вникнуть, который вернее. Это самая глав-
ная мысль в моей голове. . Назову свое произве-
дение „Двое". Как кипит душа написать это! Там
будет один, — чтобы все. были равны во всем;
другой, — чтобы все были равны материально и
т. д.". Писательская струя захватила и Женю, ко-
торая пишет: ,Хочу начать писать повести и рас-
сказы; хочется вылить на бумагу то, чем полна
душа". Эстетические и особенно театральные
экстазы очень заметно представлены и в коротень-
ком дневнике Ани. Для Жени обнаруживающей,
кстати, большой вкус и понимание, театр просто
был центром жизни, как об этом говорит ее днев-
ник. У Веры есть также запись, которая говорит
о сильном увлечении театром: она смотрит, напри-
мер, „Гибель надежды" и записывает: „Я тоже была
готова крикнуть — я с ума схожу"; она подолгу
сидит около артистической уборной, чтобы
дождаться выхода любимого актера и посмотреть
на него (14—15 л.). Вера довольна гимнастикой,
но именно ее эстетической стороной: „грациозно
и красиво получается" особенно „с газовыми
шарфами".
. В дневнике Веры часто слышится повышенная
восприимчивость к красотам природы,—они нахо-
дят в ее дневнике в разных местах и в разные
периоды много отражений: „Я сидела на краю
оврага, далеко тянувшегося среди частого кустар-
ника и узеньких лесочков. По ту же сторону его,
на которой сидела я, тянулось бесконечное поле,
засеянное рожью. Шагах в десяти от меня нахо-
дилось деревенское небольшое кладбище. Высокие
плакучие березы придавали ему особенное спокой-

ствие. По другую сторону оврага находилась
небольшая девушка, уютно приткнувшаяся к
зелени... Я сидела и любовалась вечерней тишиной»
Деревья не шелохнутся. Так все хорошо, так
близко... Тишина.. Такое необъяснимое восторжен-
ное чувство" (13 л.). Это одна из записей, кото-
рых у Веры можно найти много. Уже в 16 л. она
весной приходит в такое восхищение красотой
природы, что на нее нисходит особое успокоение
и „я не курила и решила не курить пока хоть
день. Ведь, глупо".
Эмоциональная приподнятость и чувство необыч-
ного в себе были отмечены в нашем изложении
не раз. Эти необычные чувства часто для самой
юности непонятны, и в дневниках часто попадаются
записи со словами „как-то", „почему-то", „сама
не знаю" и т. д. „Я плакала и плакала без конца.
Уйду в комнату, уткнусь в платье и так и разры-
валась. Просто душа плакала. «Сама Екатерина-
не знает, что знает ее душа». Это из „Страшной
мести", то же и про меня" (Вера 15 л.): „Что я
могу поделать, но все во мне проникнуто каким-то
блаженством, какою-то ни для кого невидимой
красивостью или красотой, пожалуй, и с чего, с
какой радости"... Иногда приподнятость приводит
к тому, что юный человек, как это описывает
Вера, разряжает себя в быстром беге, в неожидан-
ной возне, крике или преувеличенно громком смехе*
а то и плаче.
При таком самоощущении, являющемся неред-
костью, вполне естественно, что и в дневниках мы
встречаем любовь к позе и соответствующей
необычной сценарии и часто театральности. Вера,
например, в своем произведении „Справедливость*^
в которой две дружественные натуры отправляются
проповедывать по миру правду, привлекает в
очень широкой степени и природу с ее красотами!

тут и „тихо плывущая лодка", и луна, и эхо и
восторженный гимн, исполняемый дуэтом и т. д.
Несколько позже у нее встречается описание пере-
живаний, навеянных обрывом, на котором она
любила сидеть, вплоть до молитвенного экстаза,
припадания к земле. Так в дневниках появляются
выдуманные театральные фигуры, с необычными
именами вроде „Сандро" у Жени или называния
себя „Джекондой"; Вера также пишет свой днев-
ник в форме писем „Инне". Можно думать, что
ожидания Жен» не составляют исключения, когда
; она рисует в дневнике образ своего выдуманного
героя, „любовника—мечты": „У тебя голубые
глаза, белокурые волосы, ты стройный, изящный
и меня любишь безумно; в тебе соединились
древне-рыцарское преклонение с разумным чело-
веческим отношением к женщине". Этот ожида-
емый „рыцарь" рисуется и авторам других днев-
ников, только они более реалистичны и наделяют
.этим достоинством избранных встречных молодых
людей, идеализуя их на свой лад.
Потребность героического находит в дневниках
себе отражение в разных фактах, начиная с риско-
ванной кражи яблок (Вера, 14 л.) только ради при-
ключенчества и кончая потребностью в геройских
подвигах в ' серьезной жизни, экстраординарной
помощи и „спасания". 13 л. Вера записывает:
„зачем жалеть о жизни, никому непринесенной в
жертву и ничего не сделав для других!" Песси-
мизм юности, где он выявляется, неустойчив: Вера
рисует в своем произведении (13 л) „Справедли-
вость" фанстастическую картину, когда перед гла-
зами отчаявшихся в борьбе за правду и проповедь
^справедливости подруг вместо безобразной старухи
вдруг выросла прекрасная „мужественная девушка
| обнаженными руками. В правой она держала
шит, а в левой меч. Вот мои две сестры, прогово-

рила она. Боритесь с несправедливостью и надей-
тесь на мою победу"... Вера видит ссору рабочего
с женщиной, загорается желанием помощи во
исполнение идеи борьбы за устроение человече-
ства, но опасается: „С презрением посмотрят на
меня, что я для них буржуйка. Но что! Если бы
они знали, что я хорошая и люблю их!" Этот же
особенно увлекательный для юности мотив социаль-
ного служения слышится и у Жени, когда она
восклицает: „Жизнь свою отдам на служение
людям"!
18. Дневник Жени.
(Всюду, где мною произведены сокращения, стоит много-
точие в скобках. Сокращения коснулись исключительно тех
мест, в которых дана более или менее повторяющаяся кри-
тика кинематографических картин, театральных исполнений
и т. д. В одном месте дневника встретились совпадающие
даты с разным содержанием; место этих записей было мною
приблизительно определено путем сопоставлений в содержа-
нии, в особенности же по упоминанию посещения спектаклей
„Гамлет" с Чеховым 4 раза. М. М. Р.).
Лучше сгореть в один день, чем тлеть целые годы.
Жизнь начинается там, где начинается искание
правды.
Смело вперед без страха и сомнения. ,
Если ты веришь в восходы, ты веришь,—ты камень
в основу клади.
Так будь же ты честен, велик, непреклонен.
Смело, друзья! Не теряйте бодрость в неравном бою.
1924. г. 25-го Октября. По моему, очень скверная
сметана в Мосторге. Надо купить пустяки, а бегаешь
целый день. Давно в библиотеке не была, X. будет

меня ругать, только держись. Мы с Л. думали и наду-
мали вести журнал, то-есть выпускать журнал и назва-
ние придумали „Смело вперед". Грустный серенький
день. Во вторник иду слушать Горовица; когда музыка
доходит, как это говорится, до души, то получаем
столько творческого удовольствия,—перед тобой откры-
вается новый светлый мир. Вчера целый день бегала,
бегала и ничего полезного не сделала, стало очень
обидно и хотелось заплакать. Я вчера говорю, что
разочаровалась в. рабочей массе,—это глупо. Я никогда
не перестану уважать и любить рабочего, но мне
обидно и грустно, что так беден рабочий, когда не
получаешь творческого подкрепления; серая, нудная
нить, жизнь нашей работницы.
Ах ты долюшка женская! Иногда есть потребность
в ласке. Как убедить - человека, что дважды два
четыре. О как трудно убедить человека в этой про-
стой истине. М. г) именно такой человек. — Неужели
жизнь заключается в< этом крошечном кусочке, чтоб,
иметь4 мужа, уютную % комнату, мягкую мебель. Разве
это жизнь? Нет, жизнь должна быть построена на
творческих возможностях, а не строиться на этом
ветхом фундаменте семейного счастья. Я так же, как
все, хочу и. ласки, и внимания к себе; но это не
главное, главное это дела, общественная деятельность;
конечно, я много потеряю, если не будет ласки, этих
весенних ночей захватывающей страсти, но больше я
потеряю, если во мне не будет биться жажда знания.
желание принести пользу, отдать свою жизнь за вели-
кое; надо гореть: тление подобно медленному разла-
ганию.
Лучше сгореть в один день, чем тлеть целые годы.
Р. хороший парень (постольку, поскольку я его
знаю) (точное мнение я еще не могу дать), непосред-
ственный.
1) М., повидимому, „Мать”.

Главное естественно; не надо надуманности, всегда
отдать твердый отчет, что делаешь; нужно освобо-
диться от мелочей жизни; не надо, чтоб они влияли
на твою творческую жизнь.
Где горе слышится, где трудно дышится, будь
первый там (Некрасов).
1924 г. 29-го Октября. Была вчера на концерте
Горовица. Конечно, очень хорошо, но его музыка
только затрагивает, но не овладевает тобой; .ты не
уносишься в чудесный мир. Техники музыки я не
понимаю пока, но чувством все же понимаю мазурку,
и из женитьбы Фигаро Горовиц прекрасно исполнил (.;.)
Надо постараться хоть раз в месяц быть на концерте
или опере.
Нас признала Франция. Посмотрим, что будет
дальше, а уж с подложным письмом Зиновьева совсем
буза. Действительно, надо иметь буржуазное нахаль-
ство, чтоб выкинуть такую штуку.
Новый быт, ликвидация неграмотности, желание
взрослых работниц учиться и многое другое, а тут
нет, нет, да выглянет Гоголевский тип, например, эта
возмутительная с барабаном, описанная Зоричем.
По моему уж чересчур рабкоры ругают Мейерхольда,
что его постановка „Д. Ё." никуда не годится. Во-
первых, „Д. Е." прекрасное, разумное зрелище; если
есть недостатки, то Мейерхольд не виноват; Мейер-
хольд всю свою жизнь отдает, чтоб дать рабочему
театр. Но если есть ошибки, надо исправить, а не
так беспощадно ругать
1924 г. 31-го Октября. Ох! и ненавижу я этого Р.,
как говорится, всеми фибрами души моей. А с М. я
сегодня решительно поговорю; мне хочется посидеть,
самой позаняться, а М. говорит Р.—приходите и т. д.;.
всему есть пределы; не все пошлости можно безро-
потно сносить, в данном случае пошлости М. М. дипло-
мат, этим все сказано, дипломат мелких дел. Р. слав-