Потебня А. А. Ударение. — 1973 — Электронная библиотека ГНПБУ

П64

Незавершенный труд выдающегося лингвиста XIX ст. А. А. Потебни — первая в отечественном и славянском языкознании монография, посвященная вопросам акцентологии. Именно в ней выдвинута и развита идея сравнительно-исторического изучения славянского ударения, собран и обработан материал восточнославянских и южнославянских языков.

Подготовленные к изданию материалы сопровождаются вступительной статьей, примечаниями и библиографией, облегчающими пользование трудом, написанным более 100 лет назад и воспроизведенным по двум копиям.

Рассчитана на филологов — преподавателей вузов, научных сотрудников, студентов.

Ответственный редактор кандидат филологических наук К. К. Целуйко

Редакция литературоведения и языковедения

0711—079

П ————— БЗ — 24 — 15 — 73

М221 (04) — 73

ВОПРОСЫ АКЦЕНТОЛОГИИ В ТРУДАХ А. А. ПОТЕБНИ

Неопубликованный труд выдающегося лингвиста прошлого столетия А. А. Потебни «Ударение», со времени написания которого уже минуло 100 лет, — первая в отечественном и славянском языкознании монография, посвященная вопросам акцентологии.

Имеются сведения о том, что после смерти ученого его ученики знакомились с рукописью труда об ударении. В статье «Посмертные материалы А. А. Потебни» В. И. Харциев отмечает: «Третья [папка] заключает в себе материалы об ударении в именах по склонениям, в глаголах по разрядам и формам, о влиянии предлогов на ударения и пр. Отдел об ударениях находится в более обработанном виде, чем другие»¹.

В более поздних описаниях рукописей А. А. Потебни встречается сообщение о том, что наряду с рукописью ученого существует копия, сделанная его женой М. Ф. Потебней. По заключению авторов этого сообщения, «копия во многих местах не соответствует оригиналу»², что не удивительно, так как наследие А. А. Потебни представляет огромные трудности для тех, кто им занимается. Мелкий, очень неразборчивый почерк, особенности личной орфографии, недописанные слова, многочисленные цитаты, примеры из многих индоевропейских языков своеобразного написания, присущего лишь ему одному³, —

¹ «Памяти Александра Афанасьевича Потебни», Харьков, 1892, стр. 85.

² И. Я. Айзеншток и А. Н. Синявский, Описание рукописей А. А. Потебни, «Бюлетень Редакційного комітету для видання творів О. О. Потебні», ч. І, Харків, 1922, стр. 90.

³ См.: Виникнення й діяльність Комітету для видання творів О. О. Потебні, «Бюлетень Редакційного комітету для видання творів О. О. Потебні», ч. І, стр. 6.

таков далеко не полный перечень особенностей черновых набросков, оставленных ученым.

Приступив к изучению рукописного наследия А. А. Потебни в начале 60-х годов, мы обнаружили в его архиве, большая часть которого хранилась в то время в филиале Центрального государственного исторического архива УССР (Харьков), две копии труда «Ударение»¹. Оригинал труда, подобно некоторым другим рукописям ученого, исчез из архива в годы Великой Отечественной войны. К счастью, кроме несовершенной копии М. Ф. Потебни, в настоящее время существует также копия, сделанная учеником А. А. Потебни А. В. Ветуховым. Известный ученый, А. В. Ветухов принимал деятельное участие в подготовке к печати IV тома «Из записок по русской грамматике», изданного Академией наук СССР в 1941 г.

Из оставленных им заметок можно сделать вывод о том, что А. В. Ветухов завершил переписку рукописи А. А. Потебни в предвоенные годы. Однако работа по подготовке ее к изданию им не была начата. Он не использовал даже копию жены ученого, хотя в ряде случаев она могла бы быть ему полезной. Не имевшая специальной подготовки, Мария Францевна настолько хорошо знала почерк мужа, что иногда правильно прочитывала то место, которое для А. В. Ветухова оставалось неясным.

Наличие двух копий позволило воссоздать подлинный текст труда А. А. Потебни с большой долей вероятности.

Делалось это следующим образом. За основную была принята копия А. В. Ветухова. Она была сличена и в отдельных местах выправлена по копии М. Ф. Потебни. Примеры и цитаты сверялись с источниками, из которых они взяты автором.

При подготовке труда А. А. Потебни к печати все сокращения раскрыты. Слова, отсутствующие в рукописи, но необходимые для понимания текста, приводятся в квадратных скобках. На месте непрочитанных слов и букв проставлены точки.

Авторский текст и примеры переведены на современную орфографию. Исключение сделано лишь для документированных примеров. Они приведены с написанием тех

¹ ЦГИА УССР в Киеве, ф. № 781, ед. хр. 195, 196, 197, 198.

источников, откуда взяты. К книге прилагается перечень первоисточников и грамматических трудов, использованных А. А. Потебней.

***

Среди опубликованных трудов А. А. Потебни нет специальных разысканий, посвященных вопросам акцентологии. В его трудах и письмах встречаются лишь отдельные замечания, свидетельствующие о глубоком интересе ученого к этой, в то время почти не разработанной отрасли славянского языкознания. В частности, в «Заметках о малорусском наречии» А. А. Потебня высказал мысль о том, что учение об ударении составит в будущем отдельную отрасль лингвистической науки¹.

В известной степени исключение представляет статья А. А. Потебни «О полногласии», в которой выяснение природы ряда фонетических явлений связано с акцентологией. Определенное место отведено в ней изложению основных сведений о соответствии восточнославянских ударений сербским и об отношении сербских штокавских ударений к чакавским². Эти сведения, как указывает сам автор, не являются оригинальными. Ученый позаимствовал их из малоизвестной в России книги А. Мажуранича «Slovnica hèrvatska»³. Ученик А. А. Потебни Б. М. Ляпунов вспоминает, что ученый лично был знаком с А. Мажураничем и изучал сербохорватское ударение под его руководством⁴.

Исследователи отмечают, что акцентологическая терминология А. Мажуранича отличается несколько внешним характером⁵: она не столько касается самих ударений, сколько их письменных знаков, и в основном является переводом общеизвестных греческих и латинских терминов. Так, краткое нисходящее ударение, обозначаемое знаком (``), А. Мажуранич называет сильным тяжким (jak težki),

¹ См.: А. А. Потебня, Заметки о малорусском наречии, Воронеж, 1871, стр. 10.

² См.: А. А. Потебня, Два исследования о звуках русского языка. I. О полногласии, Воронеж, 1866, стр. 38—46 (Перепечатано из «Филологических записок» за 1864 г.).

³ А. Mažuranić, Slovnica hèrvatska, D. 1, Zagreb, 1861.

⁴ См.: «Памяти Александра Афанасьевича Потебни», стр. 30.

⁵ См.: Начертание славянской акцентологии. Сочинение Романа Брандта, СПб., 1880, стр. 81 (далее — Р. Брандт, указ. соч.).

краткое восходящее (`) — слабым тяжким (slab težki), долгое нисходящее, обозначаемое знаком акута (∩), — острым (ostri = acutus), долгое восходящее (') — облеченным (savinuti == circumflexus).

В трудах А. А. Потебни использованы термины острое и облеченное ударение, заимствованные из грамматики А. Мажуранича, однако этим терминам и знакам ударения, которым они отвечают, ученый придает противоположное значение. Такая замена объясняется тем, что А. Мажуранич следовал в данном случае древним хорватским лексикографам, а А. А. Потебня применяет знаки, принятые в словаре Вука Караджича, несравненно более популярном, чем словари его предшественников¹. Кроме того, вместо терминов сильное тяжкое и слабое тяжкое ударение А. А. Потебня употребляет более тяжкое и менее тяжкое.

А. Мажуранич не только определил отношения между штокавской и чакавской системами ударения, но и высказал мысль о том, что одна из них образовалась из другой. По его мнению, основной общесербской системой ударения была чакавская, свидетельством чего является сходство чакавского ударения с восточнославянским, которое могло быть только остатком общего для них прошлого. Однако А. Мажуранич не смог сделать выводов, вытекающих из его открытия, а именно: чакавское ударение, лежащее в основе штокавского и сходное по месту с восточнославянским, является, вполне вероятно, древним общеславянским или, по крайней мере, общим для южных и восточных славян.

Такое предположение, не вызывающее в настоящее время возражений, было сделано не А. Мажураничем, а А. А. Потебней и стало известно в науке в 1864 г., после опубликования его статьи «О полногласии»: «Тоническое сходство русского и сербохорватского (а вероятно, и хорутанского, и болгарского) есть такая прочная основа предположения, что Русь составляла еще одно племя с теперешними задунайскими славянами после отделения западных племен, что перед нею кажутся ничтожными основания делений Добровского и Шафарика, эти розъ и разъ, вы и изъ и т. п.

¹ См.: А. А. Потебня, Два исследования о звуках русского языка, стр. 39.

Все западные наречия, за исключением малоизвестного в этом отношении кашебского (Гильф. Ост. Сл. 86, Этн. Сб. V), потеряли подвижность ударений. Наклонность к этому могла быть одним из первых признаков их отделения от юго-восточных»¹.

В последующие годы предположение А. А. Потебни было поддержано другими славянскими учеными².

Наиболее полно развил это предположение сам А. А. Потебня в труде, который остался, к сожалению, неизвестным и его современникам и позднейшим исследователям в области славянского ударения. Ознакомление с рукописью позволяет сделать вывод о том, что в этом труде ученый обращается к проблемам, поставленным им ранее в статье «О полногласии»: «Сходство русских и др. сербских ударений не ограничивается одними полногласными в русском словами: оно проходит через все склонения существительных и прилагательных, изменения по степеням спряжения, словообразования, что мы постараемся доказать в другом месте» (подчеркнуто нами. — В. Ф.)³.

В соответствии со своим замыслом А. А. Потебня изучает акцентологические явления в тесной связи с морфологией, последовательно рассматривая ударение каждой части речи. Так, в первой части труда, посвященной глаголу и его формам, прослеживаются взаимные тонические отношения настоящего времени и инфинитива, исследуется ударение в повелительном наклонении, аористе, имперфекте, причастиях и деепричастиях. Во второй части рассматривается ударение существительных и прилагательных.

Следует уточнить время написания труда А. А. Потебни. Это даст возможность определить круг научной ли-

¹ А. А. Потебня, Два исследования о звуках русского языка, стр. 44—45.

² См.: Р. Škrabec, О glasu in naglasu našega knjižnega jezika, «Programm des k. k. Gymnasiums zu Rudolfswerth (Novomesto). Veröffentlicht am Schlusse des Schuljahres 1870»; И. А. Бодуэн де Куртене, Бохиньско-посавский говор, «Отчеты командированного Министерством народного просвещения за границу с научной целью И. А. Б. де К. о занятиях по языковедению в течение 1872 и 1873 гг.», Казань — Варшава — Петербург, 1877, стр. 53, 77; Р. Брандт, указ. соч.

³ А. А. Потебня, Два исследования о звуках русского языка, стр. 44.

тературы и первоисточники, которыми мог пользоваться ученый, и, следовательно, уяснить сведения по ударению и акцентологической терминологии, полученные им от предшественников.

Точных сведений о том, в какие именно годы создавался труд об ударении, не имеется. Косвенные данные позволяют отнести его написание к периоду между 1864 и 1880 гг. Он не мог быть написан ранее 1864 г., ибо в статье, впервые увидевшей свет в этом году, А. А. Потебня делится своим замыслом осуществить таксе намерение в будущем. Позднее 1880 г. — года публикации книги Р. Ф. Брандта «Начертание славянской акцентологии» — нельзя было говорить об ударении, не упоминая об этом первом большом труде по славянскому ударению¹.

Отсутствие в труде А. А. Потебни самого термина «акцентология», широко введенного в научный обиход именно Р. Ф. Брандтом², может свидетельствовать о том, что он был создан ранее книги последнего. А поскольку в нем не упоминается ни одно научное разыскание и отсутствуют ссылки на произведения, вышедшие в свет после 1866 г., вполне возможно, что работу над ним ученый приостановил до 1870 г.

Принимая во внимание сказанное, рассмотрим работы по грамматике, которыми пользовался А. А. Потебня и которые так или иначе обусловили его подход к самой проблеме ударения и теоретические взгляды, а также источники, из которых он черпал основные сведения об ударении в том или ином славянском языке.

Начало сравнительному изучению ударения в индоевропейских языках было положено трудом основополож-

¹ Общепризнанно мнение о том, что именно Р. Ф. Брандт одним из первых заинтересовался вопросами новой отрасли славянского языкознания — учением об ударении, а его «Начертание славянской акцентологии» далеко опередило зарубежную славистику (БСЭ, т. VI, 1951, стр. 51; Z. Gołąb, A. Heinz, К. Polański, Słownik terminologii językoznawczej, Warszawa, 1968, стр. 666).

² Как отмечает Р. Ф. Брандт, это слово придумано не им, однако он не может точно указать, откуда оно заимствовано. Интересно, как ученый отстаивает термин, не вызывающий теперь какого-либо возражения: «Также название, которое я придаю разрабатываемой мною науке, — акцентология — иному покажется странным или даже уродливым; но, по-моему, порицать это слово, и подобные ему социология, лингвистика, за смешанный, полулатинский, полугреческий состав есть ученый педантизм» (Р. Брандт, указ. соч., стр. 11).

ника сравнительной филологии Ф. Боппа «Vergleichendes Accentuationssystem nebst einer gedrängten Darstellung der grammatischen Ubereinstimmungen des Sanskrit und Griechischen» (Берлин, 1854). Именно в этом труде впервые установлено родство в ударении древнегреческого языка и санскрита. Ф. Бопп доказал также, что некоторое сходство с ударением этих языков имеет литовское и первичное славянское ударение. Обобщающих работ по сравнительной акцентологии славянских языков в то время еще не было. Как уже отмечалось, впервые подобный труд появился в 1880 г. и принадлежал Р. Ф. Брандту. Не было работ и по ударению одного какого-либо славянского языка. Необходимый минимум сведений об ударении той или иной части речи А. А. Потебня мог получить лишь из грамматик.

Данные по русскому языку он черпал из грамматики А. X. Востокова — ученого, впервые по-научному обратившего внимание на существование в русском языке слов с подвижным ударением. Однако А. X. Востоков, выделив науку об ударении в самостоятельный раздел грамматики, получивший название «Слогоударение», отметил, что раздел этот, по сути, еще не разработан: «Который же именно слог должно произносить с ударением, сему научаемся из употребления и из словаря, потому что не приискано еще на то определенных правил»¹. Правда, как видно из слов, приведенных выше, А. X. Востоков не сомневался в том, что такие правила со временем будут установлены.

Продолжатель же его дела Г. П. Павский не интересовался ударением. В своих «Филологических наблюдениях» он иногда отмечал случаи закрепления ударения за определенными слогами или окончаниями, однако касался этих вопросов лишь бегло.

Более систематично занимался изучением русского ударения акад. Я. К. Грот. А. А. Потебня мог использовать три статьи Я. К. Грота, напечатанные в 1853—1860 гг.²

¹ «Русская грамматика Александра Востокова, по начертанию его же сокращенной грамматики полнее изложенная», СПб., 1831, § 183.

² Я. К. Грот, Замечания о спряжении русского глагола, «Материалы для сравнительного и объяснительного словаря и грамматики русского языка и других славянских наречий», т. I, СПб., 1853; его же, О глаголах с подвижным ударением, там же,

Самому автору этих статей изучение ударения представлялось делом трудным и крайне неблагодарным. Поэтому он сознательно ограничил свое исследование, поставив целью не определение законов ударения, а лишь решение вопроса: есть ли в русском языке возможность определить эти законы или они до такой степени неощутимы, неуловимы, что открыть их невозможно¹. Не случайно, оценивая достижения своих предшественников в области отечественной акцентологии, А. А. Потебня вынужден был отметить: «Оба эти ученые [А. X. Востоков и Я. К. Грот] имеют в виду один только русский литературный язык и, указывая на факты, не вдаются ни в какие исторические объяснения, так как ударения в древнем русском языке по памятникам пока неизвестны»² (стр. 164 данной работы, далее — только стр.).

Наблюдения над русским ударением ученых-грамматистов А. А. Потебня дополнял данными словарей. В то время уже вышли из печати «Опыт областного великорусского словаря», подготовленный Академией наук (1852 г.), и первое издание словаря В. И. Даля (1863— 1866 гг.). Высоко оценивая эти лексикографические труды, А. А. Потебня все же отмечает, что они «как материал для грамматики далеко не удовлетворительны. Наши словари, не исключая далевского, как склады грамматических сведений не удовлетворяют самым умеренным требованиям: в них не показываются ни особенности изменений слов по склонениям и спряжениям, ни изменения ударений» (стр. 21).

Если в 60-х годах прошлого столетия изучение русского ударения находилось в зачаточном состоянии, то исследование ударения других восточнославянских языков (украинского и белорусского) даже не было начато. Заложить основы научного изучения украинского ударения было суждено А. А. Потебне — к тому времени уже известному ученому, автору книги «Мысль и язык» (1862 г.), получившей всеобщее признание. Лишь по непонятной случайности

т. III, СПб., 1856; его же, О некоторых законах русского ударения, «Известия Академии наук», т. VII, вып. 3, 1858; т. VIII, вып. 5, 1860.

¹ Его же, О некоторых законах русского ударения, «Известия Академии наук», т. VII, вып. 3, 1858, стр. 163.

² В последнем варианте предисловия эта оценка опущена.

труд А. А. Потебни оставался неизвестным до последнего времени, что в значительной степени задержало развитие отечественной науки об ударении.

Исследователям украинского языка и украинского ударения ученый дал «прекрасное издание сочинений малорусского писателя Г. Ф. Квитки (Харьков, 1887 и 1889 г.) с соблюдением ударений и тех местных особенностей харьковского говора, которые были совершенно стерты в петербургском издании Кулиша 1858 г.»¹. В письме к В. Ягичу от 27. IV 1887 г. А. А. Потебня обстоятельно рассказал о своей работе над этим изданием: «Теперь редактирую Малороссийские повести Квитки, сочинения коего, ставшие редкостью, по-моему, имеют первостепенное значение для изучения малороссийского языка и прежнего быта. Особенность и для редактора трудность настоящего издания, кроме восстановления первоначального текста, испорченного П. А. Кулишом, состоит в том, что я ставлю два ударения: ' (по-старинному оксию) на синтаксически подчиняющих членах речи и ` варию на членах подчиненных, напр.: «не займи́ — менѐ, мій ба̀теньку, не займе́ть тебѐ лиха̀я годи́на». Собственно, тут двух ударений мало, но боюсь, что и при них издание будет недовольно исправно (напечатано 15 листов). Понятно, что малорусский язык в упомянутом отношении во многом не отличается от других, но кое в чем он отличен»².

Особое внимание А. А. Потебни к неизученному в то время украинскому ударению вполне объяснимо. Ученый, которого привлекали прежде всего вопросы исторической эволюции, как в общих ее линиях, так и в индивидуальных, частных языковых фактах³, не представлял себе изучение русского языка в отрыве от украинского. Для него они были наречиями единого общерусского языка: «Но литературный русский язык и великорусские говоры не составляют всего русского языка. И здесь, как при решении других вопросов русской грамматики, нельзя обходить безнаказанно малорусского наречия» (стр. 21).

¹ «Памяти Александра Афанасьевича Потебни», стр. 29.

² «Олександр Опанасович Потебня. Ювілейний збірник до 125-річчя з дня народження», 1962, стр. 89.

³ См.: Л. А. Булаховский, Александр Афанасьевич Потебня (К шестидесятилетию со дня смерти), К., 1952, стр. 9.

Приступая к изучению украинского ударения, А. А. Потебня вынужден был собирать материал по крупицам из самых различных источников.

Как известно, работа по нормированию украинского литературного ударения фактически начинается с зарождения лексикографии на Украине. Особенно ценный материал для исторической акцентологии содержит «Лексикон» Памвы Беринды, в котором довольно последовательно проставлены ударения. Процесс нормирования ударения в украинском литературном языке отражен в ряде художественных произведений того периода, в который создавался его фундамент, включая и систему ударения, в частности, в произведениях Г. Ф. Квитки-Основьяненко и П. А. Кулиша, И. П. Котляревского и Е. П. Гребенки. А. А. Потебня использовал также материалы по украинской акцентологии, содержащиеся в сборниках народного творчества (изданы А. Л. Метлинским, Н. И. Костомаровым, М. Т. Номисом) и самостоятельно сделанных им фольклорных записях. Таким образом, украинский фольклор наряду с произведениями литературы стал одним из основных источников его труда. Основой же украинской части труда А. А. Потебни, его акцентологической базой является превосходное знание ученым родного языка, богатая языковая практика, на которую он ссылается постоянно. Ср., например, следующее высказывание автора: «В малорусском приведенные глаголы с ударением на характере или неупотребительны вовсе, или не имеют причастий, однако от малоросса, мало знакомого с литературным языком, можно услышать: просве́щена, побе́ждена, поко́рена, усыно́влен и т. п., так как вообще ударение -е́н, -ена́, -ено́ почти чуждо малорусскому» (стр. 103).

Творчески сочетая данные письменных источников с собственным опытом, А. А. Потебня за несколько десятилетий до выхода в свет Словаря украинского языка Б. Д. Гринченко засвидетельствовал ударение большого количества украинских слов, более того — попытался установить правила перенесения их ударений. Например:

«В малорусском переносят ударение на второй и третий слог во множественном числе:

а) Весьма немногие с одной согласною перед -а: ба́ба — баби́ — ба́б — баба́м — баба́ми — баба́х; сви́та — «у свита́х» (Кв.-Осн., I, 114).

б) Многие с двумя и тремя согласными перед окончанием именительного падежа единственного числа: ски́рта — скирти́, пла́хта — плахти́ — плахо́т — плахта́м — плахта́ми — плахта́х (но кри́хта, множественное число кри́хти — «кри́хот» (Кв.-Осн., I, 71); це́рква — церкви́ — церко́в; кро́ква — крокви́; мо́рква; ша́бля — шаблі́ — шабе́ль — шабля́м — шабля́х; пісні́ — пісе́нь и пр.; відьми́ — відьо́м, но «ві́дем» (Кулиш, II, 42); балки́, баньки́, брівки́, дошки́, «до шапок квітки́» (Кв.-Осн., 1, 9); ворожки́, дорожки́, скриньки́ (см. ниже трехсложные с ударением на предпоследнем); качки́, люльки́, голки́, жертки́, низки́, миски́, ложки́, діжки́, гречки́, стрічки, хустки́, шпильки́, жінки́, тріски́, скалки́, віжки́, сватки́, піски́ — піска́ми, мамки́, няньки́. Однако: «хма́рки» (Кв.-Осн., II, 8); «ни́ток» (ibid. І, 34); ду́мки, дру́жки (от дру́жка; от дру́жко — дружки́), ла́ски, ря́ски; как будет от пу́тря, пе́тря, се́рга, че́рга, гре́бля, ка́пля, кро́пля, со́пля, пра́вда, до́вбня, ви́шня (ви́шень); слу́жба, про́зьба, гро́зьба, во́вна?» (стр. 121—122). Благодаря огромному собранию акцентологического материала труд А. А. Потебни в наше время является ценным источником для изучения украинского ударения середины XIX ст.

В этот период наибольшей обстоятельностью отличались исследователи сербохорватского ударения. Хотя специальных работ, посвященных акцентологии, не было еще ни у сербов, ни у хорватов, в ряде учебных пособий детально освещалась система сербохорватского ударения.

А. А. Потебня особенно ценил упомянутую выше грамматику А. Мажуранича, учебник Даничича «Облици српского језика» (1863 г.), его статью «Српски акцента», напечатанную в сборнике «Гласник друштва српске словесности» (књ. VIII, 1856), и «Српску граматику» В. Вуича (1863 г.). И у сербов, и у хорватов существовала также богатая лексикографическая традиция. Сербохорватская лексикография имела не только второе издание (1852 г.) прекрасного труда Вука Караджича «Српски рјечник истумачен њемачкијем и латинскијем ријечима», но и ряд других менее известных словарей.

Иначе обстояло дело с болгарским языком. В первоначальном варианте вступления к публикуемому труду имеются строки, свидетельствующие о том, что вначале А. А. Потебня вообще не собирался привлекать болгарский язык к сравнению: «Вопрос об ударениях в настоящее время,

сколько мне известно, может быть сведен на историческую почву единственно только сравнением русских наречий между собой и с ближайшими к ним живыми славянскими наречиями, именно задунайскими главным образом. Из этих последних я беру сербохорватские, так как для изучения болгарского и хорутанского в тоническом отношении имеется слишком мало пособий» (стр. 165). Хотя изучение болгарского ударения за тот период, пока А. А. Потебня работал над монографией, не продвинулось вперед, однако отношение ученого к этому вопросу все же изменилось. В окончательном варианте вступления хотя и отмечалось относительное богатство пособий по изучению тонического строя сербохорватского языка, не отбрасывалось совсем и болгарское ударение. Более того, было подчеркнуто намерение автора сравнивать данные восточнославянских языков не только с сербским, но и с болгарским языком.

В самом труде А. А. Потебни это намерение отразилось несколько своеобразно. В части «Ударение в склонении», композиционно занимающей второе место, вообще не упоминается болгарское ударение. Зато в части «Ударение в спряжении», являющейся в соответствии с замыслом автора первой, болгарский материал использован довольно последовательно, но представляет собой как бы дополнение к написанному ранее. По нашему мнению, в этом случае возможно следующее объяснение. Вначале материал по болгарскому ударению отсутствовал вообще. Переписывая свой труд, А. А. Потебня несколько изменил вступление, что отражало изменение его отношения к данным болгарского языка, и начал приводить болгарские примеры в конце разделов, иногда сопровождая их необходимыми пояснениями. По-видимому, ему удалось переписать начисто лишь первую часть, и в «Ударение в склонении» болгарский материал не попал вообще.

Из грамматической болгарской литературы А. А. Потебня использовал очень несовершенную «Grammatik der bulgarischen Sprachen» братьев Цанковых (1852 г.) и «Главные вопросы языка новоболгарского» — исследование русского ученого П. Бессонова, вышедшее в свет в 1855 г.¹Из лексикографических трудов им был использован слова-

¹ П. Бессонов, Главные вопросы языка новоболгарского, «Временник Московского общества истории и древностей российских», кн. 21, М., 1855.

рик, приложенный к грамматике Цанковых. Хотя известно, что в его руках находилось начало¹ (буквы А, Б и В до ви́кам) «Болгарского словаря» Н. Герова, но насколько прибегал А. А. Потебня к этому словарю, сказать трудно. Солидный лексикографический труд И. А. Богорова «Българско-френски рѣчник», изданный в Вене в 1871 г., в монографии А. А. Потебни не использован совершенно. Это еще раз свидетельствует о том, что в 1871 г. А. А. Потебня уже не возвращался к работе над рукописью. Компенсируя недостаток лексикографических сведений, А. А. Потебня привлекает к рассмотрению болгарскую лексику, отобранную им в изданных в 1855 г. П. Бессоновым акцентированных «Болгарских песнях из сборников Ю. И. Венелина, Н. Д. Катранова и других болгар»².

Собранный большой материал помог ученому вести исследование славянского ударения в сравнительном плане, углубляя его исторический аспект. Разумеется, исходным при этом было ударение восточнославянское. Как отмечает А. А. Потебня, сравнение восточнославянского ударения с сербским и болгарским «дает возможность относить одни из явлений русской акцентуации к общеславянскому периоду, другие — к более позднему и позднейшему времени — одним словом, наметить главные черты истории славянского слогоударения» (стр. 23).

С помощью сравнительно-исторического метода, т. е. сопоставления свидетельств восточнославянских, других славянских и некоторых индоевропейских языков (литовский, санскрит), А. А. Потебня смог сделать ряд открытий, которые, к сожалению, вошли в науку значительно позднее и под другими именами. Приведем несколько примеров.

В 1905 г. появилась статья Л. Л. Васильева «Заметка об акцентовке несклоняемого причастия на -лъ»³. На большом количестве примеров из русских памятников XVI—

¹ Опубликовано в третьем томе «Материалов, для сравнительного и объяснительного словаря и грамматики русского языка и других славянских наречий», где помещена и использованная А. А. Потебней статья Я. К. Грота «О глаголах с подвижным ударением».

² П. Бессонов, Болгарские песни из сборников Ю. И. Венелина, Н. Д. Катранова и других болгар, «Временник Московского общества истории и древностей российских», кн. 21—22, М., 1855.

³ Журнал Министерства народного просвещения, ч. CCCLX СПб., 1905, стр. 464—469.

XVII ст. автор проследил явление подвижности ударения действительного причастия прошедшего времени в русском языке. В соответствующем разделе монографии А. А. Потебни «Причастия прошедшего времени действительные на -лъ» привлечен для исследования более широкий материал. Соответственное явление русского языка прослеживается в сравнении с языком сербским. Для сравнения привлекаются также отдельные факты болгарского языка. Украинский язык здесь, как и в других частях монографии А. А. Потебни, органически входит в исследование. Поэтому такими обоснованными представляются выводы ученого о том, что «малорусское наречие здесь новее великорусского» (стр. 95). Речь идет об украинских причастиях, которые переносят ударение на конечный слог не только в женском роде единственного числа, но и в среднем роде, а также во множественном числе, — таких, как дав — дала́ — дало́ — дали́. Ср. русск. дал — дала́, однако да́ло — да́ли. Древность соответствующего явления в русском языке подтверждается сравнением с языком сербским: да̏ти — да̏о — да́ла — да̑ло — да̑ли. Ведь острое ударение (да́ла) на предпоследнем слоге в сербском языке соответствует русскому на последнем (дала́). В среднем роде и во множественном числе циркумфлексное ударение (∩) падает на тот же слог, что и в русском языке. Намного полнее у А. А. Потебни и морфологическая характеристика подвижности ударения причастий на -лъ. Разновидности перехода ударения связываются с образованием причастий от глаголов разных разрядов; разработана стройная схема, по которой все причастия распределяются на имеющие одинаковые ударения во всех трех родах и обоих числах и на имеющие разное ударение.

Отметив, что болгарский язык дает ценные указания относительно места древнейшего славянского ударения, Л. А. Булаховский в докладе на IV Международном съезде славистов подчеркнул сравнительно-историческое значение ударения болгарского глагола. Кроме всего прочего, оно определяется той особенностью, что в формах настоящего времени изъявительного наклонения сравнительно с древнейшим состоянием произошло, очевидно, почти полное «уодноображенье» по ударению 2-го лица единственного числа, напр.: ка́жа (ср. укр. кажу́: ка́жеш), бо́ря се (ср. русск. борю́сь: бо́решься); пи́ша (русск. пишу́: пи́шешь); во́зя (ср. русск. вожу́: во́зишь), къ́рмя (ср. русск. кормлю́:

ко́рмишь); мо́ля (ср. русск. молю́: мо́лишь); хва́ля (ср. русск. хвалю́: хва́лишь) и т. п.¹

В русском языке факт перехода ударения с конечного слога глаголов в 1-м лице единственного числа настоящего времени на предыдущий во 2-м лице засвидетельствован уже «Русской грамматикой» (§ 186) А. X. Востокова, который впервые ввел в употребление термин «подвижное ударение». Я. К. Грот обратил внимание на то, что А. X. Востоков рассматривает это явление не при изучении глагола, а в разделе об ударении, являющемся последней частью его книги. Я. К. Грот отметил, что и впоследствии этот вопрос оставался недостаточно изученным: «Хотя другие лица (глагола. — В. Ф.) часто отличаются от 1-го местом ударения, но в грамматиках не находим указаний, чем нужно руководиться в изменениях ударений»². Исходя из явления, составляющего особенность восточнославянских языков, А. А. Потебня рассматривает его в сравнении с данными болгарского и сербского языков. Он приходит к выводу, который подтвердили в наше время исследования Л. А. Булаховского, что подвижность ударения древнее неподвижности, а свойственное южнославянским языкам уподобление ударения 1-го лица ударениям последующих лиц единственного числа — шаг к его неподвижности (см. ед. хр. 198, л. 23 об).

До сих пор много неясного остается в истории ударения прилагательных. В трудах Л. А. Булаховского³, Е. Куриловича⁴ и X. Станга⁵ высказывается предположение о том, что ударение членных прилагательных опирается на ударение соответствующих нечленных форм и что сложилось оно в процессе слияния именной и отместоименной основы в местоименном склонении прилагательных, возможно, уже на почве отдельных славянских языков.

¹ См.: Л. А. Булаховский, Болгарский язык как источник для реконструкции древнейшей славянской акцентологической системы, М., 1958, стр. 34.

² Я. К. Грот, Замечания о спряжении русского глагола, стр. 391.

³ Л. А. Булаховський, Порівняльно-історичні коментарії до українського наголосу, «Наукові записки КДУ», т. XI, вип. IX, Філологічний збірник, № 4, 1952, стр. 61—74.

⁴ J. Kuryłowicz, L’accentuation des langues indo-européennes, Kraków, 1952, стр. 270 и далее.

⁶ Ch. S. Stang, Slavonic accentuation, Oslo, 1957, стр. 100—104.

Убедительные доказательства в пользу этого предположения, извлеченные из наблюдений над материалами украинского, русского и сербского языков, содержатся в разделе «Ударение прилагательных» А. А. Потебни. Глубокое проникновение в проблему происхождения членных прилагательных¹ 100 лет тому назад позволило этому выдающемуся специалисту в области славянских языков впервые рассмотреть ударение прилагательных в сравнительном плане. Как и во многих других вопросах языкознания, А. А. Потебня и здесь оказался предшественником ученых, обращающихся к этой проблеме в наше время.

Сообщение об акцентологических трудах А. А. Потебни было бы неполным, если бы мы не учли и того, что было сделано им в этой области впоследствии. В этом плане особое внимание привлекают акцентологические изыскания ученого, которые должны были войти в четвертый том «Из записок по русской грамматике».

Рассматривая склонение существительных, А. А. Потебня отмечает, что в русском языке существительные мужского рода сохраняют старинное окончание двойственного числа -а, которое почти всегда отличается ударением от собирательной формы. Те имена существительные, которые в родительном падеже единственного числа имеют ударение на первом слоге, сохраняют это ударение в двойственном числе (два гла́за, оба бе́рега) и переносят его на конечное -а в собирательной форме (глаза́, берега́). Последняя в современном русском языке принимается за именительный падеж множественного числа. Существительных, изменяющих ударение именительного падежа в родительном падеже (рука́в — рукава́) и не отличающих двойственного числа от собирательной формы, в русском языке немного. Чаще имена существительные с ударением в родительном падеже на последнем слоге имеют собирательную форму не на -а, а на -ья. Например, клок — клока́ — два клока́, но кло́чья. В украинском языке мужской род сохраняет окончание двойственного числа при числах два — четыре как исключение. Обыкновенно

¹ См.: А. А. Потебня, Из записок по русской грамматике, т. III, М., 1968, глава «Происхождение имени прилагательного»; см. также остававшуюся неизвестной до последнего времени его же статью «Образование и значение определенных прилагательных» («Мовознавство», 1967, № 3).

оно заменяется окончанием множественного числа: два соколи, три сини, чотири дуби.

Чтобы выяснить значение ударения во множественном числе, ученый обращает внимание на тонические условия образования именительного падежа множественного числа. Рассмотрев состав слов мужского рода, которые принимают в именительном падеже множественного числа окончание -а, он приходит к выводу, что ударение в окончании -а вместе с самим этим окончанием означает не просто множественность, а множественность собирательную. Ср. по́воды и повода́, о́бразы и образа́. И хотя окончание -а, независимо от ударения, само по себе способно выражать собирательность, но без ударения оно не могло быть употреблено для этой цели в именительном падеже рассматриваемых существительных мужского рода, так как в этом случае смешались бы формы родительного падежа единственного числа с именительным падежом множественного числа.

В трудах А. А. Потебни по морфологии было снято то противоречие между акцентологией и исторической грамматикой, на которое уже в нашем столетии обратил внимание известный польский языковед Е. Курилович. По мнению последнего, проблемы истории ударения остались вне поля зрения исследователей и потому, что при освещении вопросов морфологии возможно полное абстрагирование от акцентологии: «Нельзя исследовать ударение без учета морфологического строения слова, но детальное описание грамматики, как это уже показала практика, вполне возможно без описания ударения»².

Рассмотрение труда А. А. Потебни свидетельствует, что именно он еще в 60-е годы прошлого столетия впервые в славянском языкознании выдвинул и развил идею сравнительно-исторического изучения славянского ударения, собрал и обработал акцентологический материал восточнославянских и южнославянских языков. В частности, заслугой ученого следует признать морфологический критерий в акцентологии — критерий, который спустя некоторое время стал (правда, независимо от А. А. Потебни) краеугольным камнем акцентологической теории Е. Куриловича.

¹ ЦГИА УССР в Киеве, ф. № 781, ед. хр. 171, л. 65.

² J. Kuryłowicz, Do metodyki badań akcentowych, «Esquisses linguistiques», Wrocław — Kraków, 1960, стр. 233—234.

А. А. Потебню в наше время называют «творцом оригинальной теории общего языкознания, напоминающей положения современных языковедческих направлений, так называемого структурализма»¹.

В ударении ученый также видел системность языка, но он изучал ударение не как отдельную систему, существующую саму по себе, а в ее связях с морфологией и словообразованием. По его мнению, противопоставления, факты семасиологизации этих противопоставлений, механизм их влияния играют важную роль в общей системе языка (грамматика, лексика). Связав акцентологию с морфологическими явлениями, А. А. Потебня по существу стал предшественником современного учения об ударении.

Хотя в целом акцентологию А. А. Потебни нельзя назвать структурной, в ней имеется немало элементов, которые могут быть с успехом использованы для развития этой важной области лингвистики.

В. Ю. Франчук

¹ Z. Gołąb, A. Heinz, К. Polański, Słownik terminologii językoznawczej, стр. 699.

ВСТУПЛЕНИЕ
Русской грамматике еще весьма далеко до цели, наме-
ченной Востоковым слогоударению как части грамматики,
именно до возможности показать, на котором слоге (двух-
сложного или многосложного слова) должно быть ударение.
Прежде всего, конечно, нужно собрать факты. Относи-
тельно современного литературного языка и великорус-
ских наречий это отчасти исполнено 1.
Но литературный русский язык и великорусские го-
воры не составляют всего русского языка. И здесь, как при
решении других вопросов русской грамматики, нельзя
обходить безнаказанно малорусского наречия. И в тони-
ческом отношении русские наречия, при сходстве в боль-
шинстве случаев, заметно различаются между собой. И
здесь языкознанию предстоит возвести наличное разно-
образие к общерусскому, общеславянскому, летто-славян-
скому, арийскому единству.
1 Востоков, Русская грамматика (пространная, изд. 2-е);
акад. Грот, Замечания о спряжении русского глагола (в «Мате-
риалах для сравнительного и объяснительного словаря и грамматики
русского языка и других славянских наречий», т. 1) и О глаголах с
подвижным ударением (ibid., т. III).
Наблюдения этих ученых могли бы быть дополнены при помощи сло-
варей; как Областной великорусский словарь, изданный Академией,
так и Словарь Даля отмечают ударение одной, много двух форм скло-
няемого или спрягаемого слова, чего недостаточно. Вообще эти важные
во многих отношениях труды как материал для грамматики далеко не
удовлетворительны. Наши словари, не исключая далевского, как
склады грамматических сведений не удовлетворяют самым умеренным
требованиям: в них не показываются ни особенности изменений слов
по склонениям и спряжениям, ни изменения ударений. Во множестве
случаев ни до того, ни до другого человек не додумается, если не знает;
а не знать множества формальных и тонических особенностей русского
языка, столь сложного по входящим в него стихиям и трудного в
формальном и тоническом отношениях, — простительно даже хорошо
образованному русскому.

Лишь этим путем можно дойти до познания системы
русских ударений. Пока нечего говорить о системе, потому
что мы лишь предполагаем ее существование.
Одним из важнейших средств для исторического изу-
чения русской акцентуации должно бы быть сравнение ее
в современном виде с акцентуацией древних русских и
старославянских- памятников, если б они были известны.
«Но, — говорит акад. Грот, — в древнейших церковно-
славянских списках евангелия (и, — прибавим, — сколько
известно, в древних памятниках русской письменности)
ударения вовсе не означены, они начинают появляться не
прежде, как в XV и XVI столетиях» 1.
Знакомство с акцентуациею памятников XV, XVI вв.,
без сомнения, весьма важно, так как даже в новопечатных
церковнославянских книгах сохранились черты глубокой
древности. Но, во-первых, знакомство еще почти что не
начиналось и приступить к нему могут лишь немногие,
имеющие возможность пользоваться неизданными памят-
никами, во-вторых, в большинстве случаев оно не поведет
исследователя дальше того времени, когда русский язык
уже распался на наречия.
Гораздо доступнее и надежнее в настоящем случае дру-
гое средство — именно сравнение слогоударения в русском
языке и живых славянских наречиях, литовском, санскрит-
ском. Из славянских наречий западные потеряли разно-
образие и подвижность ударения, свойственную русскому
языку: в чешско-словацком и лужицких ударение падает
на первый слог слова; в польском — на предпоследний;
полабский отклоняется по ударению от польского, но в
этом отношении мало известно. Из задунайских для нас
наиболее важно сербское, как по древности своего тони-
ческого строя, так и по относительному богатству пособий
для изучения его. Затем следует болгарское и, наконец,
наименее известное со стороны слогоударения — хорутан-
ское.
Сравнение русского языка с сербским уже дало один
положительный и важный результат, доказавши существо-
вание в древнем русском языке количественного различия
гласных и его связи с ударением в словах полногласных в
русском языке; сравнение с сербским и болгарским, как уви-
1 Я. К. Грот, О глаголах с подвижным ударением, стр. 344
и далее.

дим, дает возможность относить одни из явлений русской
акцентуации к общеславянскому периоду, другие — к более
позднему и позднейшему времени — одним словом, наме-
тить главные черты истории славянского слогоударения.
Путь к такому сравнению указан частью русскими уче-
ными, частью г. Мажураничем.
Несравненно труднее сравнение русского слогоударе-
ния с литовским и санскритским, которые, как доказано
Боппом, во многом сходны с греческим. Уместность такого
сравнения указана Боппом. Ему же принадлежит, между
прочим, важное наблюдение, что в русском и литовском,
как и в санскритском, есть тоническая разница между так
называемыми им сильными и слабыми падежами.

УДАРЕНИЕ В СПРЯЖЕНИИ
Приводимые ниже данные об ударениях в сербохорват-
ских глаголах заимствованы из словаря Караджича, из
Мажуранича «Slovnica hervatska», 1861 г., и отчасти Дани-
чича «Облици српского језика» (Београд, 1863 г.) и Вуича
«Српска граматика» (Београд, 1863 г.). Основные сведения
о соответствии русских ударений сербским и об отношении
сербских штокавских ударений к чакавским изложены
мною в статье «О полногласии».
Мы рассмотрим сначала взаимные тонические отноше-
ния настоящего времени и неопределенной формы, а за-
тем — ударения в повелительном наклонении, причастиях
и деепричастиях.
I. УДАРЕНИЯ В НАСТОЯЩЕМ ВРЕМЕНИ
И НЕОПРЕДЕЛЕННОЙ ФОРМЕ
§ 1. РАЗЛИЧИЯ НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ
В РУССКОМ И СЕРБСКОМ
В великорусских наречиях и современном литературном
языке в настоящем времени ударение может неизменно оста-
ваться во всех лицах на первом, втором или третьем слоге,
считая от начала, или же стоять на последнем слоге в 1-м
лице единственного числа и переходить на предыдущий
слог во всех остальных лицах обоих чисел. В последнем
случае ударение называют подвижным. Переход ударения
с конечного слога 1-го лица единственного числа на преды-
дущий слог в остальных лицах почти в той же мере свой-
ствен (отклонения малорусских ударений, как можу, ви-
но́шу ит. п., будут указаны ниже) и малорусским говорам,
W подчиненным влиянию польской акцентуации, по об-

щему правилу, если во 2-м и 3-м лице единственного числа
настоящего времени ударение стоит на последнем слоге
(не считая потерянного на конце еря), то в 1-м и 2-м лице
множественного числа оно передвигается на следующий
слог, т. е. на окончание -мо и -тё.
Таким образом, великорусские ведёшь — ведём — ведёте
соответствуют малорусским веде́ш — ведемо — ведете. Пра-
вило это во 2-м лице множественного числа до сих пор со-
блюдается и в церковных книгах не только южной, но и
северной печати. Не могу решить, было ли такое ударение
занесено на север юго-западным духовенством в XVI—
XVII вв. или же и до этого времени и на севере оно сохра-
нялось в церковных книгах. Церковнославянские соблю-
дите, творите, поститёся (однако пи&те, облечётеся,
печетеся), даете, зовете, держите, убѣжитё, стоите,
мните, спите, разрѣшитё, чудитёся, соблаговолите; даже
отпустите.
В пользу глубокой древности ударения ведемо — ведете́
говорит его согласие с сербохорватским, в коем «в глаго-
лах на -ём, -им [в 1-м лице единственного числа. — А. П.]
в штокавском в единственном числе настоящего времени
на предпоследнем слоге стоит ударение острое (а = а£) или
менее тяжкое (а), то в 1-ми 2-м лице множественного числа
эти ударения переходят на следующий слог в глаголах
на -ём—как менее тяжкие (пѝјем — пѝјеш—ntije, но пијѐмо—
пиjѐте, ибо е в последних двух формах коротко), в гла-
голах на -им — как острое (вёлим — велимо — велите, и —
здесь долгое: велимо = велиѝмо). Этим формам в более
древнем по ударению чакавском будут соответствовать фор-
мы с ударением на конце, как в малорусском, но с сохране-
нием долгот: пије́м — пијѐ̀ш — пијѐ̀, пијемо̀̀ — пијетѐ̀ —
пију́; велим — вели́ш — вели, велимо̀̀ — велитѐ̀ — веле́» (Ма-
žuranio, Slovnica hervatska, 76).
Ю. Крижанич, хорват родом, ставит в этих случаях
ударение малорусско-чакавское: ведемо — ведете, јесмо́ —
јесте́, держите, но повелительное наклонение держимо —
держите.
Согласие малорусского и сербохорватского в ударении
1-го и 2-го лица множественного числа -мо, -тё ведет к пред-
положению, что таково было древнее общерусское ударение.
Но окончание 1-го лица можно не без основания счи-
тать за более позднее, чем старославянское и великорус-
ское окончание -мъ. Можем ли допустите что это послед-

нее, бывшее общерусское, имело на себе ударение? Мне
кажется можем, так как глухой звук вообще не есть непре-
менно звук неударяемый. Примеры ударяемого глухого
звука внутри слов часты; ср., например, слова, как възрастъ
и търгъ, пълкъ. Ударяемое -ъ на конце, по-видимому,
предполагается, впрочем, редкою северновеликорусскою за-
меною такого ъ чистым ударяемым о: богъ дало (вместо
далъ) и происходящим из основных а, А, Л В новоболгар-
ском. Особенно часты ударяемые гласные звуки в поздней-
шем.
Переход ударения с конечного слога 1-го лица един-
ственного числа настоящего времени на предшест-
вующий слог в остальных лицах (ношу́ — носишь)
составляет особенность русского языка. В сербском, за
исключением нескольких глаголов, представляющих такой
же переход ударения, уже в 1-м лице единственного числа
стоит ударение, соответствующее русскому ударению 2-го
лица: носим — носиш, а не носим — носиш. В болгарском
тоже, без исключений: но́сѫ— носиш. В сербском (кроме
исключений) нет подвижного ударения в настоящем вре-
мени, и о движении ударения может быть речь только при
сравнении настоящего времени с другими формами, между
прочим с формой неопределенной (но̀сити — но̀̀сим), а
также при сравнении форм простых глаголов с теми же
формами предложных. Поэтому при сравнении русских
глагольных ударений с сербскими и болгарскими в рус-
ских глаголах необходимо выставлять 1-е и 2-е лицо един-
ственного числа настоящего времени, в сербском и болгар-
ском достаточно (по общему правилу) одного 1-го лица.
Было ли некогда и в сербском ударение носим — носиш =
русскому ношу́ — носишь или же следует считать рус-
ское ударение явлением позднейшим, на это отвечать
трудно.
В пользу предположения, что русская подвижность
ударения (ношу — носишь) позднее сербской неподвиж-
ности, можно привести, что в санскрите не замечается
такой подвижности (а о другой — речь впереди). Слу-
чаи полного согласия сербского ударения с великорусским,
именно могу — мо̀̀жеш и хо̀ћу — хо̀̀ћеш (чакавское могу —
можеш, хоћу́ — хо̀̀ћеш), могут быть неразвитыми зароды-
шами нового закона, развитого в русском. Наоборот, слу-
чаи малорусского приношу (великорусское приношу) —
прино́сиш и т, п., согласные с сербским относительно І-го

лица единственного числа (приносим = чакавскому при-
но̀̀сим), — остатками старины.
С другой стороны, в защиту большей древности рус-
ского перехода ударения можно привести то обстоятель-
ство, что в литовском, несравненно более близком к славян-
ским, чем санскрит, есть в настоящем и прошедшем вре-
мени подвижность ударения, сходная с русской. Глаголы,
имеющие ударение на последнем слоге первого лица един-
ственного числа, удерживают это ударение только во 2-м
лице того же числа (и в этом отличие от русского); во всех
же остальных лицах переносят его на предыдущий слог:
1-е лицо ariù (орю́) — 2-е Sri (отлично от орешь) — 3-е лицо
aria (arie, ar' = ópem); множественное число 1-е лицо
ariame (ariem = орем), cnate (ariete = о́рете) (Schleicher,
Litauische Grammatik, § 102—103).
Сходство русского ударения с литовским не подрывается
различием ударения во 2-м лице единственного числа точ-
но так же, как в общем сходстве русского ударения с серб-
ским — различием в 1-м лице единственного числа глаголов
с подвижным ударением в русском. Не лишено вероятности
и то предположение, что о́рю — орет есть ударение об-
щеславяно-литовское, что, стало быть, сербские исклю-
чения, как могу — можеш, суть остатки старинного пра-
вила.
Принявши в соображение указанные тонические раз-
личия настоящего времени в русских наречиях с сербским—
именно в 1-м лице единственного числа и во 2—3-м лице
множественного числа, — приступим к изложению фактов.
Рассматривая изменения глаголов по отношению к этимо-
логическому составу, мы не приняли во внимание ударе-
ния; здесь же, внутри отдельных разрядов,
мы упускаем из виду различие состава, следя только за
сходством ударений. Поэтому, например, здесь мы не от-
деляем дамь от есмь, хотя в первом ударяется удвоенный
корень, а во втором — простой, и, наоборот, отделяем
краду — красть от бреду — брести.

§ 2. МЕНА УДАРЕНИЯ ВНУТРИ ОТДЕЛЬНЫХ РАЗРЯДОВ
I разряд
Настоящее время
Дополняя формы первого образца глаголов есмь, ем,
дам, потерянные в одних из живых русских наречий,
сохранившимися в других или в книжном языке, мы полу-
чаем следующее спряжение настоящего времени: е́смь 1—
малорусское ecu —есть, малорусское ϵсмо́2 —ϵсте́ —книж-
ное суть (галицкое сут).
В сербском (штокавском) јѐсам — јѐси (чакавское јесѝ̀)—
јѐ̀ст (и чакавское), јѐсмо (чакавское јесмо̀̀) — јѐсте (ча-
кавское јестѐ̀) — јѐсу (чакавское јесу̀̀). Разница с русским в
1-м лице единственного числа. Но в 1-м лице ударение јѐсам
не может быть древним: в древнем языке не могло быть
ударения на слоге са (или съ, так как в сербском ъ = а),
потому что самого этого слова не было {\ѥсмь), а звук а
есть замена неорганического ъ, эвфоническая вставка, ко-
торая понадобилась уже после потери конечного ь. Рус-
скому е́смь должно бы в сербском соответствовать јѐ̀сам.
В 3-м лице множественного числа сербскому јѐсу должно
бы соответствовать русское исуть. Сербская форма есть
сравнительно новое восстановление части коренного слога
(je), потерянной еще до выделения славянского языка.
Ем. Ем (из ѣмь, малорусское їм) — ешь (малорусское
їси́)—ест (малорусское їсть). Малорусское їмо́ — їсте́,
общерусское едят, малорусское їдя́ть (белорусское яду́ць).
В южном сербском: ѝ̀јем — ѝ̀јеш — ѝ̀̀је, ѝ̀̀јемо — ѝ̀̀јете—
ѝ̀̀ју. 2-е и 3-е лицо множественного числа отличаются от
малорусских по ударению, а 3-е лицо — и по образованию,
но в восточном сербском (штокавском) наречии сохранились
формы, вполне согласные с русскими: јем (= южному
ѝ̀̀јем, јем, je), је́мо (в чакавском было бы јемо́) — је́те
(в чакавском было бы јетѐ̀) — је́ду (в чакавском было бы
јѐ̀ду) (Даничић, Облици српскога језика, 123).
Дам. Дам — дашь (малорусское даси́ 3) — даст (мало-
русское дасть). Церковнославянское (новое) дамы, мало-
русское дамб — дасте́, великорусское, малорусское да-
1 Таково ли ударение и в летописной форме 1-го лица единственного
числа есми? Церковнославянское (по)ѥсте, несте́, но нѣсте.
2 Вероятно, таково же ударение летописных форм 1-го лица мно-
жественного числа есмы́, есми́, есме́, есмя́.
8 Відда́си, церковнославянское (новое) возда́си.

ду́т, даду́ть. Согласно с этим и в сербском. Штокавское
дам — дат — да, да́мо — дате — да́ду.
Относительно 2-го лица единственного числа заметим,
что малорусское ecu (ѣси, ѥси), даси́ с ударением на конце
отклоняется как от великорусского, так и от сербского;
но что ecu произносится так по преданию и великороссия-
нами и согласно с сербским јѐси (=чакавскому jecii). По
преданию мы произносим и двойственное число есвѣ, еста́,
давъ, да́ста.
За исключением этого 2-го лица единственного числа в
малорусском, сербско-русские ударения настоящего вре-
мени есмь, ем, дам представляют большое сходство с ударе-
ниями тех же форм в санскрите, где ударение тоже стоит
на корне в единственном числе и на окончании в двойствен-
ном и множественном числе: а́сми, а́си, а́сти, (а)сва́с, (а)стћа́с,
(a)c-та́с, (а)сма́с, (а)стhа́, (а)са́нти; ад-ми, ат-си, ат-ти, ад-
вас, ат-тћа́с, ат-тас, ад-мас, ат-тћа, ад-анти; дада-ми,
дада-би, дада-ти, дад-ва́с, дат-тћас, дат-mac, дад-мас,
дад-тћа, дад-ати (вместо -анти). Однако законы, управляю-
щие этими явлениями, в санскрите и в русско-сербском раз-
личны. В санскрите перенос ударения с корня на окончания в
двойственном и множественном числе под влиянием большей
тяжести окончания в этих числах имеет место только во II,
более древнем, спряжении, т. е. в классах 2, 3, 7, 5, 8, 9,
из коих в славянском языке находят полное или почти
полное соответствие классу 2-му (есмь) и 3-му (дамь); в I
спряжении, более новом санскритском спряжении (классы
1, 6, 4, 10), которому по конечной гласной характера соот-
ветствуют все разряды славянских глаголов, кроме 1-го,
сила и слабость окончаний не имеют тонического влияния
и ударение остается постоянно или на корне, или на харак-
тере. Между тем в малорусском, сербском ударение окон-
чаний 1-го и 2-го лица множественного числа, вообще, согла-
суется с ударением 2-го лица единственного числа и перенос
ударения на -мо, -тё имеет место не только в трех глаголах,
соответствующих санскритским глаголам II спряжения,
но и во множестве других, соответствующих санскритским
глаголам I спряжения с неподвижным ударением: мало-
русское веземо́ = санскритскому ва́hамас. Таким образом,
сходство ударений рассмотренных русско-сербских гла-
голов с санскритскими только поверхностное.
Литовский язык в ударении глаголов на -ми следует
своему особому закону и уравнивает их в этом отношении с

остальными (в 1-м лице на у = и). Вообще литовские гла-
голы в настоящем времени имеют или постоянное ударе-
ние на корне, или же ударение на окончании в 1—2-м
лице единственного числа и на корне в остальных лицах.
К последним принадлежит esmi (есмь); esu, esi, este-;
двойственное число esva, esta, множественное число esme,
este отличны по ударению как от санскритских, так и от
славянских.
Образец вѣмь. Этот образец выставляю гадательно,
так как спряжение настоящего времени, кроме 3-го лица
единственного числа, в живых наречиях не сохранилось,
а об ударении его в старом языке можем судить только по
преданию, поддерживаемому церковными книгами. Вѣмь,
вѣси, вѣсть, вѣвѣ, вѣста, вѣсте, вѣмъ (вѣмы), вѣсте,
вѣдятъ.
II разряд
1. Образец веду —ведешь, вести
В настоящем времени в великорусском по-
стоянное ударение на характерной гласной, слитой со смеж-
ною гласною окончания (-ў, -у́т) или длительною (-ёшь,
-е́т, -ём, -е́те), в малорусском ударение на последней гласной
окончания в 1—2-м лице множественного числа (-емо́, -ете́).
В неопределенной форме. В великорусском
(с исключениями) и малорусском ударение — на окончании
-ти.
В сербском в обеих формах — ударения, соответствую-
щие русским (в штокавском) или тождественные (в чакав-
ском)1.
Русскому образцу в сербском соответствуют два, тожде-
ственные по ударению, но различные по количеству ко-
ренной гласной: плести — плетём и вести — везём. В них
переход ударения, как в малорусском: плетём — плѐтёш —
плѐте, плете́мо — плетёте, плету́; везём и пр. Однако
1 Примечание. Ниже везде в скобках выставлены сербские
слова по штокавскому произношению, а при чакавских стоит «чакав-
ское». Впрочем чакавское ударение во множестве случаев потеряно,
вытеснено все более и более распространяющимся штокавским. Мажу-
ранич замечает о глаголах рассматриваемого образца, как ту́hи, ву́hи
и пр.: «чакавское ударение было некогда туhѝ̀, дубстѝ̀, зебстѝ̀ и т. д.,
но я никогда его не слыхал; по крайней мере в Винодоле теперь гово-
рится: ту́ћ, ву́ћ, ду́бст (и ду́ст) и т. д. [т. е. со штокавским ударением и
без конечного и, сходно с великорусским толочь и прочими. — А. П.]»
(М a ž u г a n і ć, Slovnica hervatska, стр. 19).

у Даничича (Облици српскога језика, 69) множественное
число 1-е лицо ве́земо, 2-е лицо везёте (а не везе́мо — везёте,
как можно ожидать на основании малорусского и по серб-
скому правилу — Mažuranio, Slovnica hervatska, 72).
Сюда относятся:
Бости́ — боду́ (сербское бо̀сти — бо̀дем); брести
(брестъ) — бреду; блюсти — блюду; вести (весть) — веду
(= вести—ведём, чаще с предлогом, например увести,
довести); грясти — гряду (грести —грѐдем); гнести (гњѐ-
сти); мести — мету (корень мет) (= мести — метём);
плести — плету (= плести — плетём); мясти́ — мяту́
(= мести — метём); рости́ — росту (расти — ра́стем);
(рас)свести́ — (рас)свете́т; цвести — цвету (цва̀сти —
цва̀тем) (с другою гласною в корне (а = ъ) — Д а н и ч и ћ,
Облици српскога језика, 67); чести (великорусское вместо
обыкновенного честь) — чту.
Сюда в русском: обрести — обрету, но и в малорусском
зустріти и в сербском срѐ̀сти — срѐ̀тнем (су̀срести, обре-
сти) имеют другое ударение.
Корень на з — с. Вязти́ (ве́сти — ве́зем, латин-
ское pingere); везти — везу́ (вести — везём); верзти́ (вр́сти
се — вр́зём се, adhaeresco); нести — несу (нести — несём);
ползти — ползу; трясти — трясу (тре́сти — тре́сем).
Корень на б — п. Грести — гребу, малорусское
гребти́ — гребу (грѐпсти — грѐбем); долбсти́, малорус-
ское довбти́ (ду́псти — ду́бем); великорусское областное
зябти́ (зе́псти — зе́бем); скрести — скребу, малорусское
скребти́ — скребу (нет ни у Караджича, ни у Даничича);
великорусское скубсти́ (ску́псти — ску́бем, но в малорус-
ском отклоняется в неопределенной форме ску́бти — скубу́);
малорусское сопти́ — сопу́; *тепсти́ — тепу (тѐпсти се —
тѐпем се, vagor); малорусское хропти́ — хропу́ («Сопли́,
харчали и хропли» — Котляревский, 14).
Корень на г — к. В великорусском первоначально
все сюда относящиеся глаголы имели в неопределенной
форме ударение на конечном -й, что и сохранилось в мало-
русском, между тем как в великорусском такое окончание
осталось только как архаизм и господствуют формы как
печь с сокращенным и в ь и с переносом ударения на ко-
рень: беречь — берегу, малорусское берегти — бережу;
жечь (из жечи́, малорусское *жегти́)—жгу (жѐћи—жѐжем).
Прячь (прячи́, областное великорусское выпрячи́, впря-
чи́) — прягу́, малорусское прягти́ — пряжу́ (ср. сербское

пре́ћи — упре́ћи, настоящее время у̀прегнем), но малорус-
ское пря́гти (assare). Стеречь — стерегу, малорусское
стерегти́ — стережу́. Печь (областное печи) — пеку, мало-
русское пекти́ — печу́ (пѐћи — пѐчем). Течь (течи), мало-
русское текти́ — течу́ (тѐћи — тѐчем). Толочь — толку,
малорусское товкти́ — товчу́ (ту́ћи — ту́чем). Волочь (во-
лочи) — волоку; малорусское волокти́ — волочу́ (ву́ћи —
ву́чем).
На носовую: клясть — кляну́, малорусское клясти —
кляну, сербское клёти — ку̀нем.
К образцу вести принадлежит по второй теме лечь,
малорусское лягти́, сербское лѐћи (К а р а ѵ и ћ, Српски
рјечник, по Мажураничу, ле́ћи — 103).
Примечание. Полногласные формы беречь, сте-
речь, волочь — волоку не находят соответствия в сербском.
Возведя эти формы к более древнему виду (беречи́, стеречи́,
волочи́, что предполагает в старославянском брѣшти,
стрѣшти, влѣшти — влѣку), мы могли бы ожидать в
южносербском брије́ћи, стрије́ћи, влије́ћи. Великорусское
речь (речи) — реку, которому соответствовало бы малорус-
ское ректи́ — речу́, согласно с сербским в неопределенной
форме (рѐћи), но отлично от сербского в настоящем вре-
мени (рѐ̀чем).
Болгарское: бодѫ́ — боде́ш — боде́, боде́м — боде́те —
бодѫ́т; ведѫ́ (доведѫ́ etc.), плетѫ́, метѫ́, растѫ́, четѫ́ ( =
ньтѫ́, читаю), везѫ́, несѫ́, плъзѫ́ (pluze), тресе́ (3-е лицо
единственного числа), гребѫ́, длъбѫ́, жегѫ́ (жьгѫ), пекѫ́,
текѫ́ (и печѫ́, течѫ́, у Цанковых (Grammatik der bulgarischen
Sprache) peče, tece, 3-е лицо множественного числа течѧт.
(= Цанковы teóet, protećet), обрекя, сѣкя, влѣкя; но по
Цанковым, skube, tępe. Сербскому вр́ћи — вр́шем (основная
форма връкѫ́) = вријѐћи— вр́шем (молотить лошадьми и
пр.) = болгарское въркѫ́ и връшѭ́ (Цанковы ѵгѝše) —
еръше́ш — връше́ и пр.
Не говоря о тех малорусских говорах, которые подчи-
няются польскому ударению, в самом украинском, пре-
имущественно в песнях, попадаются отклонения от образца
вести — веду, например: «голови не зве́ду»; «Туда ж мені
любо-мило оченьками зве́сти» (рифмуется с «хре́сти» вме-
сто «хрести́»—М е т л и н с к и й, 6); «А хто не зна,
чести, того взять за чуба да на двір виве́сти» (Кулиш»
II, 83); «Я ж без тебе усю ніченьку, як сива голубка гу̀дуе

(рифмуется: «буду» — ibid., 258); «Що у лісі на горісі
три голубоньки гу́де» (рифмуется: «буде» — Метлин-
ский, 89); «Тихо, тихо Дунай воду не́се, А ще тихше
дівка косу че́ше, Вона че́ше да на Дунай не́се» (ibid., 14);
«їхав козак дорогою — дівча воду не́се» (Костома-
ров, Песни, 245); «Ой як гляне та Нечаϵнко, та на лівеϵ
плі́че (вместо плече́), А за ним же, за Нечаєнком, крівавая
річка ті́че» (вместо тече́—Метлинский, 406. Бор-
зенский у.). Эти и им подобные отклонения имели бы зна-
чение только тогда, если б согласовались с разговорною
речью. Они могут быть объяснены тем, что песня сло-
жена для пения, а не для чтения, а в
пении ударение нередко теряется.
2. Образец пряду — прядешь, прясть
В настоящем времени ударение — как в предыдущем
образце; в неопределенной форме в великорусском разни-
цы не заметно сравнительно с течь, но в последнем пере-
несено ударение на корень и основное общерусское уда-
рение есть течи́, а в прясть ударения на окончании и
не предполагается, и основная русская форма сохранилась
в малорусском прясти. В сербском в неопределенной
форме по правилу гласная короткая с более тяжким уда-
рением (а̀̀), что соответствует русскому.
Корни на согласную, кроме м, н, с чи-
стою коренною гласною. В сербском в на-
стоящем времени на коренной гласной а: класть — кладу—
кладёшь, малорусское кла́сти — кладу — кладе́ш (класти—
кла́дем); пасть —паду́, малорусское пасти — паду́ (па̀̀-
сти, но по настоящему времени принадлежит к другому
разряду па̀̀днем); прясть — пряду́, малорусское пря́сти —
пряду́ (прѐ̀сти — пре́дем).
Грызть — грызу́, малорусское гри́зти — гризу́ (грѝ̀сти1 —
гри́зем), малорусское поста—пасу́, великорусское отклоня-
ется: пасти—пасу́ (па̀̀сти—па́сем); малорусское бі́гти—біжу́
(только по неопределенной форме и 1-му лицу настоящего
времени; великорусское бегу —только по 1-му лицу един-
ственного числа и 3-му лицу множественного числа). Серб-
ское бјѐ̀ћи (= по̀бјећи, но настоящее время по другому раз-
1 Предложные в сербском у́гристи — угри́зем, на̀прести —напре́-
дем, ndcjehu — посиjѐчем = русским.

ряду — по̀бјегнем). Стричь — стригу, малорусское стри́г-
ти — стрижу (сербское стрѝ̀ћи — стри́жем); сечь — секу;
малорусское сі́кти —січу́ (сербское сјѐ̀ћи — сијѐчем), но
в великорусском секчи́ (северное), секти́ (тамбовское).
Жить — живу, малорусское жи́ти — живу сходно с серб-
ским в настоящем времени живём, но отлично в неопределен-
ной форме: сербское жи́всти. Болгарское кладѫ́, пасѫ́,
предѫ́, гризѫ́, сѣкѫ́, стригѫ́.
Корни на основы у и ъ (II, 1, г). Настоящее время в рус-
ском плыву — плывёшь, реву, слыву, пою. В сербском, судя
по двум словам — ко̀вем (при ко̀вати другого разряда) и
ревём (при иноразрядном рѐвати), — коренная гласная
коротка, но ударение. Вероятно, такое же ударение в пред-
полагаемой Караджичем форме појем — именно по̀јем (при
обычной сокращенной пем). Неопределенная форма плыть
(из *плути, сербское плѝ̀ти, но в малорусском в песне —
плисти́), слыть, петь (сербское пе́ти). Малорусское ревти́
отклоняется и по форме и по ударению.
Болгарское ревя и сюда же сновѫ́ (anzetteln), ковѫ́
(да подкове́м, да подкове), клѣвѫ́ (клюю), однако пѣѭ —
пѣеш — пѣе, заро́вѫ (Бессонов, Болгарские песни,
т. I, 118, = зарою).
3. Образец дму — дмешь, дуть;
тру, малорусское те́рти; рву—рвать
В обеих формах ударение как пряду́ — прясть, но
в настоящем времени глаголов односложных в единствен-
ном числе при сложении их с предлогами видны сле-
ды подвижности ударения.
Корни на м, н;в корне настоящего времени основ-
ная гласная глухая (II, 1, б).
Дуть, малорусское дути — дму, сербское дути — дмем
(на основании надути се и на̀̀дмем се). Жать — жму,
сербское же́ти — жмём. Из немногих глаголов, принад-
лежащих сюда, в болгарском отклоняются по ударению
же́нѫ (жну), но согласно кляня; и́му в сложении с въз, как
и многие другие глаголы, соответствующие русским с под-
вижным ударением, имеет в болгарском ударение на первом
слоге: зѣмѫ — зѣмеш —зѣмет и пр.; жать — жну, малорус-
ское жати — жну, сербское же́ти — жнём (Д а н и ч и h,
Облици српскога језика, стр. 79) и с заменою более новым
ударением глухого гласного: жањем, а в Далмации жѐ̀њем;

пять — пну (в малорусском нап'ясти́, хотя, кажется, и
нап'я́сти и розп'я́сти); в сербском согласно с первою мало-
русскою формою и отлично от образца: пёти, а настоящее
время пѐ̀њем и пнем (распёти — распнём); мять, мало-
русское м'яти — мну и малорусские (у)тяти, (у-, по-)тну́
не находят соответствия в сербском.
Подвижность ударения по направлению к началу слов
сказывается в этих малорусских глаголах при соединении
с двухсложными предлогами, имеющими на конце о(6)=ъ:
розідму́ — розі́дмеш, підо́жмеш, розі́пнеш, розі́мнеш. По
Мажураничу (Slovnica hervatska, § 183): jemu (уз-emu),
-чети, -пети, -жети (о́-жети — о-жмём).
Сюда же глагол ять, иму́ 1 — и́мешь. В великорусском
он сохраняет подвижное ударение и при сложении с пред-
логами, если начальные коренные ы, и отделяются от пред-
лога эвфоническим н или соединяются с гласной предлога
водну гласную (об, от, под, раз, с): и́(й)мешь, примешь,
взы́мешь, поды́мешь. В малорусском он переносит ударение
на предлог: при́йму — при́ймеш, підо́йму — підо́ймеш, po-
зі́ймеш, но и за́ймеш, на́ймеш, по́ймеш, во́зьмеш, пере́ймеш:
«Хто вінок по́йме — той мене во́зьме!» (Метлинский, 19).
Церковнославянское (новое): пойметъ, во́змутъ, ра́спнете,
пропнутъ.
Чать (чѧти)—чну в великорусском при сложении с
предлогом имеет постоянное ударение в настоящем вре-
мени: начать — начну — начнёшь, но в малорусском, хотя
может иметь и неподвижное ударение, но имеет и подвиж-
ное «за́чнемо» (Кулиш, II, 72), что предполагает: за-
чну — за́чнеш. В церковнославянском (новом) на́чнетъ —
начнете. Эти глаголы в русском, по подвижности ударения
при сложении с некоторыми предлогами, представляют от-
клонение от образца прясть — пряду́ (но прядёшь) и от
других глаголов с корнем на м, н; но в сербском все на м, н
по переходу ударения на предлог однородны: у̀зети —
у̀̀змем, по̀чети — почнём, как надути (sic К а р a џ и hi
Српски рјечник) — на̀̀дмем, за̀жети — зажмём, по̀пети—
по̀̀пнем (по̀пењем), распёти — распнём.
Во всех этих глаголах в настоящем времени переход
на предлог ударения в виде 44 предполагает на коренном
1 Сокращая начальное о в ь или и, получаем постоянное уда-
рение на характерной гласной: возьмёшь, (до-, за-, на-, обо-, пере, про-,
у-) йме́шь (В о с т о к о в, Русская грамматика, § 137), но в «Домострое»,
70: «во́зметъ», «начнетъ» (13), «начнется» (27).

слоге древнее облеченное ударение, общее русскому, што-
кавскому и чакавскому.
Без сомнения, и в великорусском было, а в малорус-
ском, быть может, и теперь есть где-нибудь и на́дмешь,
подо́жмешь, за́жмешь, разо́мнешь, надо́тнешь. Здесь за-
метим: в штокавском основное ударение ` переходит на
односложный предлог в виде `` (за̏жмем) и на первом слоге
двухсложного в виде ` (ѝзажмем). Этот последний переход
есть исключительно штокавский и по правилу равняется
русскому ударению на втором слоге двухсложного предлога:
сербское по̀дапнеш = малорусскому підо́пнеш. Ударение
пе́реймешь возможно только в великорусских песнях, но
вряд ли слышится в просторечии.
В сербских глаголах непонятно для нас только одно:
каким образом краткая коренная гласная в неопределенной
форме простых глаголов (же̏ти — жме̑м), как ду̏ти, же̏ти —
жње̑м, может становиться долгою по сложении этой формы
с предлогом. Мы считаем правильным зажети (Караџиђ,
Српски рјечник, 179), но у Даничича (Облици српскога
језика, 78) читаем за̀же̑ти (т. е. за̀же̄ти), a у Караджича
иза̀же̄ти (изажм̄м), о̀же̄ти (о̏жмем), са̀жети (са̏жме̄м).
Глагол пе́ти (пне̑м) и у Караджича и у Даничича имеет
на коренной гласной острое ударение. Но несмотря на со-
гласие этого ударения с малорусским (нап’ясти́), мы долж-
ны считать его или новым, нарушающим старое правило,
или ошибочно выставленным, ибо острое ударение по пра-
вилу вовсе не переходит на предлог, а между тем у Кара-
джича нахожу: ра̀спе̄ти, по̀пе̄ти, на̀пе̄ти (что предпола-
гает в простых [глаголах] новое облеченное ударение пе̑ти).
4. Корни на основное р (в составе спряжения II, 1, в)
Настоящее время как дму: мру — мрёшь (ма-
лорусское мре́ш) — мрёт (малорусское мре́), мрём (мало-
русское мремо́) — мрёте (малорусское мрете́) — мрут (ма-
лорусское мруть); сербское мре̑м — мре̑ш — мре̑, мре̑мо —
мрѐте — мру̀. Болгарское умрѫ , запрѫ , прострѫ , заврѫ —
Цанковы (Grammatik der bulgarischen Sprache), у Бессо-
нова: умре (3-е лицо единственного числа), умре́м (1-е
лицо множественного числа).
Таким образом, пру́ (сербское пре̑м) — пре́мо — пре́те;
тру, сербское тре̑м; (про)стру́, сербское (про̏)стре̄м; (за)-

верну (claudo), сербское (за)врнём; жру́, сербское (про)-
ждрем.
Если в сербском коренная гласная (ъ) не опускается,
а заменяется чистым а, так что формы настоящего времени
из односложных и двусложных становятся двух-трехслож-
ными, то ударение^ переходит на первый слог в виде 44:
та рем (и трём), как жањем (жњем).
При сложении с предлогами в великорусском ударение
не изменяется, но в малорусском предлог, принимающий
на конце о-=ъ, переносит на него ударение: одіпру́—оді́п-
реш, розітру́ — розі́треш. В церковнославянском (новом)
у́мреши — умретъ. В Домострое: «не умретъ» — стр. 25.
Что переход этот распространялся и на другие одно-
сложные предлоги и на все глаголы этого образца, видно
из сербского, в коем правильно 4 переходит на предлог
в виде ч: замрём, за̀̀врем, упрём, про̀̀стрем, про̀̀ждрем.
Неопределенное как жати = сербскому же-
ти, так малорусское ме́рти, пе́рти, те́рти, же́рти
(ср. «поже́рла земля»), дёрти (заде́р — «заде́рти», Н о-
м и с, 126) = сербским врти, др̀̀ти, ждр̀̀ти, пр̀̀ти, тр̀̀ти,
стр̀̀ти (см.: Mažuranić, Slovnica hervatska, § 183).
Караджич: за̀трти — за̀̀трем, ѝстрти — ѝ̀стрем.
Другая полногласная русская (великорусская) форма
вере́ть (завере́ть), мереть, переть, тереть, стереть —
вообще соответствующая сербской с ре — рије — по уда-
рению не совсем ладится с сербскими формами. Именно.
Примем, что русское ударение на втором слоге полно-
гласия (тереть) есть основное, т. е. не перешло с оконча-
ния, как печь из печи. Тогда, по аналогии с брѐ̀ме = бере́мя,
врана = ворона, мы должны были бы ожидать в сербском
краткого рё. Однако в самом деле встречаем такое ударение
только в прети (accusare, великорусское областное переть);
во всех же остальных, по согласному свидетельству Кара-
джича, Даничича и Вуича, находим долгое рё = ре = рије.
Каково ударение на этом долгом слоге, мы можем судить
только по одному простому глаголу мрети и по предлож-
ным (М а ž u г a n і 6, Slovnica hervatska, 18: дрѝ̀јети,
мрѝ̀јети, прѝ̀јети, стрѝ̀јети, врѝ̀јети, жрѝ̀јети). У Кара-
джича читаем: мре́ти — мријѐти, у Даничича (Облици
српскога језика, 90—91) на одной странице мријѐти, на
другой — мрѝ̀јети; там же Даничич выставляет форму
дрѝ̀јети, но при этом основывается на размере стиха народ-
ной песни («Немој дрѝ̀јет' ти то јање живо»), в коем для

размера сокращено окончание, для размера же могло быть
перенесено и ударение.
Предложные неопределенные формы и по Караджичу,
Даничичу, Вуичу переносят на предлог ударение корен-
ного слога в виде 4 (за-, на-, поду̀-, у-)врети (врити,
вријети); (за-, на-, о-, про-) дрети (дрити, дријети);
(до-, ода-) прети (прити, пријети); (за̀-,у-)мрети (мрити,
мри jemu); (за-, про-) стрети (стријети); (за-, ca-) у̀пријети.
Применяя сюда правило Мажуранича, по коему пере-
ходят на предлог в виде а только новое облеченное
(S = За) и более тяжкое ударение, и не подвергая сомне-
нию показаний, что во всех этих глаголах гласная долга,
мы должны предположить, что в основной форме у̀мрети
лежит форма мрети (совершенно не согласная с русскою
мере́ть), но что само мрети непонятным для нас образом
возникло согласно с русским пре́ти.
Мы видели уже выше и не поняли, что из кратного же́ти
выходит, по Даничичу и Караджичу,— са̀жети. Притом в
словаре Караджича есть пример того, что восточносербское
ё, которое по правилу должно соответствовать южносерб-
скому je, на самом деле является в этом последнем не только
в виде й, но и в виде ѝ̀je: бѐ̀о — био — бѝ̀јем; дѐ̀о — дѝ̀јем;
цѐ̀о — цѝ̀јем. Конечно, возможно, что большая древность
здесь за южным и что западное сократило коренную глас-
ную перед другою гласною (о из л), но это указывает на
существование диалектических пертурбаций ударения.
Что касается до предположения, что русское ударение
мерёть перешло с окончания, как в печь, и до его послед-
ствий, то форма мерети́ кажется столь странною нашему
уху, что без фактических указаний со стороны русского
языка не решаемся развивать этого предположения.
Глаголы II, 2, а (рву́ — рва́ть) и II, 2, б (беру —
брить). Болгарское берѫ́, дерѫ́, перѫ́, зовѫ́, тъкѫ́; од-
нако лъжѫ (Цанковы: luže), по звукам малорусское лжу́.
Отръвѫ́ (освобожу, оторву). Сравнив стьла́ти, бьра́ти,
зъва́ти со стелѭ, берѭ, можно думать, что причины чере-
дования е и ь заключаются в неударяемое™ последнего.
По неопределенной форме глаголы эти не различаются
между собою; все имеют в русском ударение на характер-
ном а, а по счету слогов — на первом слоге двухсложного,
как жати и малорусское те́рти, и на втором трехсложного,
как в двух последних. Русскому ударению = сербское чѵ

на том же слоге, а в трехсложных 4 — на предшествующем:
брати, гнати, звати, пра̀̀ти, сра̀̀ти, са̀̀ти (из сса̀̀ти),
тка̀̀ти, ла̀гати (из лъга̀̀ти), рвати (из ръвати = малорус-
скому ирва́ти), ждѐрати (жрать). В русском сюда еще
врать, драть, ждать, стонать.
В настоящем времени глаголы однослож-
ные в единственном числе и 3-м лице множественного числа
настоящего времени сходны со жму, тру. В великорусском
не переносят ударения на предлог: совру — соврёшь, по-
дождёшь, пожрёшь, солжёшь, разорвёшь, потчёшь. В мало-
русском некоторые переносят ударение на предлог: ді́ждеш,
підо́ждеш, розі́рвеш, — подобно тому, как выше: за́чнеш,
оді́преш. В сербском этому правильно соответствует пере-
несение ударения ^ на предлог в виде44: сём — по̀̀сем (по̀-
(с)сати), чём — по̀̀чем (поткати). Рву в сербском двух-
сложно — рвём, а в силу менее тяжкого ударения на пер-
вом слоге не переносит ударения на предлог: порвати —
порвём.
При русском лгу́, в сербском двухсложное лажём с а
вместо основного ъ, по аналогии с та̀̀рем (тру). Почему
в лажём, та̀̀рем на корне `` а рвём — `, на это трудно от-
ветить, так как не видно причины, заставляющей ставить
на а из ъ более тяжкое, а не менее тяжкое ударение.
Из русских глаголов двухсложные в единственном чи-
сле настоящего времени зовёшь, берёшь, дерёшь, малорус-
ские жене́ш, пере́ш имеют ударение на характерной глас-
ной (кроме 1—2-го лица множественного числа в малорус-
ском беремо́ — берете́) и не переносят ударения на предлог.
Вполне им соответствует в сербском только зовём (и позва-
ти — позовём, зазвати — зазовём), а по Мажураничу (Slov-
nica hervatska, 82), и берем, жѐнем (рѐнем).
Из двухсложных в настоящем времени глаголов в рус-
ском есть только два с подвижным ударением: серу — сереть
(сра́ти) и стону — стонешь; в малорусском стогну́ — сто́г-
неш. В сербском не только сѐ̀рем, но и бѐ̀рем, жѐ̀рем (К а-
р а џ и ћ, Српски рјечник), дѐ̀рем, ждѐ̀рем, пѐ̀рем.
Глаголы с корнем на и из образца III,
1, а. Настоящее время бью — бье́ш (в малорусском 1-е и
2-е лицо множественного числа б"ϵмо́ — б"ϵте́). Болгар-
ский отклоняется от русского (ср. сербский): бит, лит,,
гни́ѭ, ши́ѭ (так у Цанковых и у Бессонова: зови́ѭ, уби́ѭ.
Однако 1-е лицо множественного числа «побије́м» — Бол-
гарские песни, I, 237). С пит (1-е лицо единственного

числа), пи& (ibid., 73), пи&м (1-е лицо множественного
числа — ibid., 117). По Цанковым, пит и пр. имеет двоя-
кое ударение: в одних краях пит — nutem (пи́иш), пи́ѥ
(пий), в других линь, пикш, nuti (Grammatik der bulgarischen
Sprache, 2).
Так в великорусском, кроме бью, лью, пью, шью — все,
сокращающие коренное и, и глаголы, не сокращающие и:
гнию. Сюда же относят вопию, но здесь конечное и — харак-
терная гласная. В малорусском отклоняется ши́ю по удер-
жанию коренного и и по ударению. В некоторых областных
великорусских (пермский) из глаголов на и сюда: мыть —
мъю́ — мъе́шь и пр.: «Не сомью́ ли я свою ди́вью красо-
ту? — Не сомьешь ты, не сомьют».
В великорусском нет следа перехода ударения на пред-
лог. В малорусском на конечное о = ъ некоторых предло-
гов: розо́б'єш, одіб'єш, но вместе с тем: розоб'є, переллє,
надоп'є, поп'є, погніє.
Так как пью — пьеш из пию́ — пие́шь, то русское уда-
рение совершенно совпадает с сербским, как оно выстав-
лено у Мажуранича (Slovnica hervatska, § 158): пѝјем —
пијѐмо, пијѐте=чакавским пије́м — пијѐ̀ш—пијѐ̀, пијемо̀̀—
пијетѐ̀—пију́. Такое ударение считаем древней-
шим. Но у Караджича рассматриваемые глаголы имеют и
в настоящем времени такое же ударение, как те, которые
в русском удерживают ударение на корне, именно: бѝ̀јем,
вѝ̀јем, лѝ̀јем, шѝ̀јем, пѝ̀јем — у̀пијем. Сверх того, глаголы
эти переносят на предлоги (до, за, из, на, над, об, по, про
и др.) ударение не менее тяжкое (х), как в большинстве
случаев и в самой неопределенной форме этих глаголов,
а более тяжкое (см. выше неопределенность правила Ма-
журанича): до̀бити — до̀̀бјем, извити — ѝ̀звјем (оба̀ви-
ти — о̀бавијем), на̀лити — на̀̀лијем, ѝ̀спити— ѝ̀спијем, за-
шити — за̀̀шијем, са̀гњити, и, вероятно, са̀̀гњијем1.
Неопределенная форма имеет более тяжкое ударение
на втором от конца [слоге] (бити, вѝ̀ти, лѝ̀ти, пѝ̀ти,
шѝ̀ти, гнати), на основном — оба̀гѝњити, са̀гњити и менее
тяжкое на третьем от конца (і/пити).
1 Налицо есть са̀гњим.

II. ОСОБЫЙ ОТДЕЛ
Глаголы с корнем на у.
с характером -je- (III, 2, а)
По общему правилу в обеих формах постоянное уда-
рение на характере: ков-а́-ть (кова́-ти), кую́; сходство с
предыдущим в том, что и здесь ударение на последнем слоге
в единственном числе настоящего времени и на предпо-
следнем (если -ти не сокращено в -ть) в неопределенной
форме.
Как выше относительно пью =nutb — сербское пѝјем
(по Мажураничу) и пѝ̀јем (по Караджичу), так и здесь
мы имеем два несходные свидетельства о сербском ударе-
нии в настоящем времени. У Мажуранича читаем: ко̀вати—
ку́јем (один только пример — Slovnica hervatska, 82), что
совершенно согласно с русским кую и аналогично с ударе-
нием глаголов с характером ——: купо́вати—купу j ем.
В словаре Караджича как пѝ̀јем, так и ку̀̀јем, сну̀̀јем,
тру̀̀јем, бљу̀̀јем, пљу̀̀јем. Так же у Вуича (Српска грама-
тика, 75). С правильным переносом 44 на предлог в виде4
у Караджича: зако̀вати — за̀кујем, потко̀вати — по̀ткујем,
преко̀вати — прѐкујем, основами — о̀снујем, отро̀вати —
о̀трујем, побљу̀вати — по̀бљујем, везде с кратким у в
настоящем времени. Основания для такого ударения в
русском слабы; перенос ударения, как говорят, в велико-
русском суешь (обыкновенно суёшь — суёшь-ся), плюешь
(у Пушкина плю́ет, может быть, для размера; обычно
плюёт).
В неопределенной форме русское и сербское сходятся:
русскому ковать (малорусское кува́ти) = сербское ко̀вати,
сно̀вати, тро̀вати, бљу̀вати, кљу̀јвати, пљу̀вати, что со-
ответствует более тяжкому ударению на первом слоге двух-
сложной формы, как бѝ̀ти, пѝ̀ти.
Из болгарских глаголов идет в сравнение только плю́-ѭ
(Цанковы, Grammatik der bulgarischen Sprache) с уда-
рением на первом слоге -= сербскому и великорусскому
подвижному; остальные имеют частью более древнюю фор-
му, уже упомянутую выше (ковѫ́, сновѫ́, клъвѫ́), частью —
характерное -ов- (блъвам).

Глаголы с корнем на -а- (-6-),
с характером -/0- (HI, 2, г)
Как кую́ — ковать (ковати), так даю — давить,
у-(по)знаю—у(по)знава́ть, до-стаю—доставать, растаю—
растава́ть и архаическое малорусское надію́ — надіва́ти.
В болгарском зна́ѭ, давам, (пре)ста́вам — переносим в
разряд -ае-. В сербском неопределенные формы, как и выше,
по ударению согласны с русскими: да́вати (=чакавскому
*давати), познавати (= чакавскому *познавати); в на-
стоящем времени у Караджича да́јем = русскому datb и
дајем, по̀знајем (из основного знајем), формы, отклоняю-
щиеся от русского таким же образом, как пѝ̀јем, ку̀̀јем
от пью́, кую.
Глаголы с характером -w- (IV разряд)
Многочисленные в русском глаголы этого разряда с
ударением на характере в обеих формах относительно уда-
рения совпадают с сербскими только в неопределенной
форме (дохнути, зёвнути), в настоящем времени в серб-
ском на корне `` или Л (да̀̀хнем, зевнём).
В болгарском (например, у Бессонова, Главные во-
просы языка новоболгарского, и Цанковых) вовсе не встре-
чается ударения на характере: обръснѫ, пристёгня, по-
метил, върнѫ, водил, пи́снѫ́ (Цанковы), пи́йнѫ (/ш-),
рѣзня, пи́с(к)нѫ и пр., глътнѫ, гри́знѫ — однако минѫ
(Цанковы minii), может быть, потому, что и считается ко-
ренной (ср. малорусское мина́ти).
Глаголы с характером — (V, 1)
За исключением 5 и 6, все глаголы этого характера имеют
в обеих рассматриваемых здесь формах ударение на харак-
тере, кроме 1-го и 2-го лица множественного числа в мало-
русских, в коих правильно переносится ударение на окон-
чание. В штокавском этому соответствует 4 или J на слоге,
предшествующем русскому ударяемому: штокавское вѐљу
(=велю́) и ве́лим — велимо — велите, кле́чим — клечи́м о—
клечи́те-, клечи́м — клечи́ш — клечи́, клечимо̀̀ — клечитѐ—
клечѐ (Mažuranić, Slovnica hervatska, 76) = велим —

вели́ш — вели, велимо̀̀ — велитѐ — велѐ; и л в формах од-
носложных, где штокавское совпадает с чакавским: спим —
спи́мо — спите.
Так, в сербском бо̀јати се — бо̀јим се; бо́лети — боли,
ба̀здјети (бздеть), вѐљу и велим (неопределенная форма
вѐљети, бзѐжати — неупотребительна), гор jemu, гр̀мљети
= гр̀мјети, лёжати, лѐтјети, сјѐдити (сјѐдим), ста̀јати
(сто̀јим = русскому стою — стоять), тр̀чати, бре́чати
(«Пушке бре́че, a јунаци је́че»), бу́чати, ври́штати (вере-
щать), вр́тјети, вра́чати, гле́дим (но неопределенная форма
глѐ̀дати — по другому спряжению); гу́дjeти, је́чати,
кле́чати, ки́пљети, кричати, му́чати (молчать), пи́штати,
пр́дјети, сер́бjemu — сер́би, смр́дјети, тр́пљети = тр́пjе-
ти и др.
С этим ср. соответствующие им великорусские, а также
малорусские: брязча́ти, брюзжать, визжа́ть (малорусское
вища́ти), дрожать (малорусское дрижа́ти), звенеть (мало-
русское звені́ти), звучать, зреть (малорусское вз-д-рі́ти,
зуздрі́ти), журчитъ, малорусское ляща́ти, мчать, сви-
стеть, скорбеть, сопеть, шуметь и др., а также четырех-
сложные в неопределенной форме, как малорусские гурко-
тіти, туркоті́ти и т. п.
В болгарском бот, С , горнъ (Цанковы gore), гръмѭ
(grume) — 3-е лицо гръми́, лежѭ (leže), летѭ (lete), сѣдѭ
(sede), стонъ (stoję) = 3-е лицо стой (stoji), врътѭ (vrute),
дръжѭ (druže), кипѭ (kipe), млъчѭ (mluče), пиштѭ (pište),
сръби́ (=сврьби), смърдѭ (smrude), тръпѭ (trupe).
Сюда относится в сербском языке множественное число
настоящего времени от хотеть (сербское хо̀тјети =хтјѐ̀ти),
в русском хотим — хотите — хотят, а в некоторых об-
ластных великорусских наречиях и единственное число
хочу — хоти́шь — хоти́т.
|В малорусском, по крайней мере в укра-
инском, некоторые глаголы, имеющие правильное уда-
рение на характере в беспредложном виде, по сложе-
нии с предлогами получают постоян-
ное ударение на корне не только в двух рас-
сматриваемых формах (настоящем времени и неопределен-
ной), но и во всех остальных: гляжу и пр.,
но угле́жу, огле́діться, угле́дять, загле́діти (вгле́дів, загле́-
діло око, загле́дівши); лежу и пр., полежу, не вле́жу,
полежати (поле́ж, полежав, полежавши); мовча́ти —
мовчу́, но помо́вчать (3-е лицо множественного числа),

помо́вчати (неопределенная форма), помо́вч, помо́вчав, за-
мо́вчав; сиді́ти и се́діти, сижу, но не вси́жу, досижу, не
вси́диш, поси́жу, не вси́дять, не вси́діти (посидь, поси́дімо);
стой — cmońmu, но постою (постояв, по(про)сто́ять).
Сюда же относится глагол держати, который в велико-
русском имеет в настоящем времени подвижное ударение
(держу — держишь), но в малорусском ' (украинском) без
предлога имеет ударение на характере (держу — держи́ш—
держи́ть — держать: «Нехай своїх держа́тця слов!»—
Котляревский, 266), а с предлогом, как угле́жу,
подержу (поде́рж, придержали). Другой глагол тер-
петь (малорусское терпіти) и в великорусском имеет
подвижное ударение: терплю́ — терпишь; но в малорус-
ском поте́рпимо, не вте́рпимо (поте́рп, вте́рпіти).
Рядом с этими отклонениями в малорусском можно
слышать и правильные формы: nocmońmu и пр. Самые
отклонения не находят соответствия в сербском: полежати—
полежим, посјѐдити — посјѐдим, nocmajamu — посто̀јим
и пр.
Кажется, один только глагол —односложный в настоя-
щем времени — зрю, в церковнославянском узрю — у́зри-
ши, пре́зриши и пр.
Глаголы с характером —, после шипящих -^- (V, 2)
В решительном большинстве великорусских (и литера-
турном) глаголов этого разряда ударение постоянно на ха-
рактерном -в-: бѣлѣю — бѣлѣть, грубѣть, глупѣть, го-
вѣть, потѣть, умѣть, рыжѣть, дюжѣть и пр., должа́ть,
мельчить, ветшать, стуча́ть и пр. Исключаются глаголы,
произведенные от прилагательных на -а́вый, -я́вый, -о́вый,
-а́тый (-а́стый, -истый, -и́тый) и от существительных на
-ник, удерживающие ударение своих первообразных: ржа́-
веть, курча́веть, плешиветь, багроветь (здороветь — не со-
ставляет исключения, так как суффикс есть -въ-, но исклю-
чение богатѣть), мошенничать, умничать, я́бедничать
(П а в с к и й, Филологические наблюдения. Третье рас-
суждение, 38). В беспредложных глаголах то же и в мало-
русском: зеленіти, молодіти, багаті́ти и пр.
Почти те же исключения, именно глаголы от прилага-
тельных на -а́вий, -я́вий и -и́вий, -а́тий, -о́вий: іржа́віти,

коря́віти («озиме од засухи покоря́віло»), паршивіти, кос-
матіти, патла́тіти, я́ловіти (я́ловий), но здорові́ти.
Сверх этих, сохраняют ударение первообразных гла-
голы, произведенные от сравнительной степени прилага-
тельных: ле́гшати, лі́пшати, гі́ршати, зелені́шати, весе-
лі́шати. В же́вріти — же́вріє ударение первообразного
слова, так как это последнее не известно.
Сербское за̀стављати (заставля́ть — закладывать, от-
давать в залог), оба̀сипати, о̀псипати (отсыпать, обсы-
пать) и пр.
В болгарских глаголах с основным характером по
настоящему времени распадающихся на два отдела, один
с несокращенным характером (игра́ѭ (= -ајъ) — игра́ѥш—
игра́ѥ, игра́ѥме (-мъ)—игра́ѥте — игра́ѭт (-аjът), дру-
гой — со стяженным характером -а- (ду́м-а-м — дум-а́-ш —
дум-й, дум-а́ме — дум-а́те — дум-ѫ́т(ът). Немногие гла-
голы, принадлежащие к первому отделу, имеют ударение
на первом слоге характера, как и соответственные рус-
ские: игрищ* (-јъ), копаѭ, вѣнчѥѭ (пишут -ѣѭ, но здесь
болгарское к из основного, а не из ь), длъба́ѭ, сѣдла́ѭ.
Глаголы второго отдела почти без исключения отгла-
гольные (с основным характером -ае- и -и- + -ае-), упо-
требительные без предлога или только с предлогом, отли-
чаются от большинства соответствующих русских тем, что
имеют ударение на коренной гласной, приближаясь в этом
отношении к ударению настоящего времени соответствую-
щих сербских: изби́вам (корень би), напи́вам сѧ, нави́вам,
наливам, доши́вам, изгни́вам, пови́вам, давам (изда́вам),
позна́вам, наста́вам, надѣвам сѧ (надеюсь), додѣвам (до-
саждаю), извѣвам, огрѣвам, натпѣвам, препѣвам, засми́-
вам (осмеиваю), добивал (бы), изми́вам (мы), закри́вам,
обу́вам, прочю́вам сѧ (становлюсь известным), наче́вам (чѧ,
начинаю), отри́вам (трѣ=тръ, обтираю), припа́да ми (па-
даю в обморок; простой глагол подам), разва́люм (-ѣм)
и простой глагол ва́люм, испра́вюм (-ѣм), раса́ждам, оба́ж-
дам (вид), изга́счам (-ѣм), хва́штам (хватаю), да́ждам,
осла́ждам, ди́гам, роди́гам (новее), достигал, осуждал,
отпѫ́ждам (отгоняю), прирѫ́чюм (-ѣм), мѫ́штам, пу́штам,
истрѫ́сюм (-ѣм: корень трѫс — ausschlitten, вытрушиваю),
гле́дам (изгле́дам), напре́гам, отпре́гал (напрягаюсь), со-
зре́ждал (рАд), отю́гам (-тѣгам, корень тѧг), отри́гам

(рыг), распи́там (пыт), нави́кам, наси́штам (сыт), навръ́-
там сѧ.
Окѫ́сам. Стю́гам (стѣгам, корень тѧг), закле́вам (кльн,
заклет); наче́вам (чьн, начинать).
Сѣдам, бѣгам, исцѣждам, закрѣтам, ле́гам (лег), мѣшам
(измѣшам и изми́шам, корень мѣш), препи́чѣм (пек), рас-
пли́там, изми́там, изла́зѣм (лѣз), изри́чѣм; нами́рам
(мѣр), засми́вам (-смѣ, насмѣх), отси́чѣм (сѣк), обли́чѣм —
обла́чѣм (влѣк). Ога́рѣм (изга́рам), отхо́ждам — отхо́дам
(-ѣм) и прохо́ждам; подра́вѣм (подрываю, корень ров), по-
ма́гам, зама́гам, припа́сам = припа́сѣм (пас), прова́ждам
(вод), ра́ждам (род), ка́лам, иска́лѣм (кол), та́чѣм (ток,
то́чѭ), пра́штам (прост), повта́рам, пова́рюм, затва́рѣм,
изба́дам (бод), истокам, иста́чѣм (вытачивать жидкость),
га́ждам, възди́тѣм, пости́лам, проди́рам, изви́рам (врѣти),
пирам (перу, мою), доди́рам (драть), запи́рам, уми́рам,
оби́рам, сми́гам (мигаю), почи́там (потчи́там и чи́там),
подѥ́мам (однѥ́мам и без предлога — и́мам).
а) Отыскивая примету, отличающую глаголы -Ц- с
подвижным ударением от таких же глаголов с постоянным
ударением на характере, акад. Грот замечает, что послед-
ние почти все суть «производные, т. е. составлены из имен
существительных, прилагательных или числительных (бод-
рить, водни́ть, вощить, гноить и пр.), тогда как глаголы
с подвижным ударением по большей части пер-
вообразные, т. е. образованы хотя и не прямо от
корня, но и не от слова — другой части речи». «Есть исклю-
чения и в том и в другом случае, например, в первом слу-
чае долбить, доить, а во втором женить, сердить, застре-
лить. Впрочем, между глаголами с безусловно-подвижным
ударением очень редки глаголы производные; едва ли
можно найти тому другие примеры, кроме сейчас приве-
денных. Итак, глаголы с подвижным ударением почти все—
первообразные. Напротив, между глаголами с постоянным
ударением на конце — первообразных очень мало: родить,
решить, врати́ть, коптить, кроить, сулить — вот чуть
ли и не все они» 1.
По нашему взгляду и терминологии, глаголы с харак-
тером -и- все производные, т. е. или отыменные (сюда же и
немногие — от местоимений) или отглагольные, предпо-
1 Я. К. Грот, О глаголах с подвижным ударением, стр.
342—343.

лагающие корень в форме более простого глагола. В гла-
голах характера — во многих случаях невозможно опре-
делить границу между теми и другими по форме, так как
то усиление корня, которое свойственно разряду —, об-
разует и существительные, и прилагательные с суффик-
сами ъ, а, о (вез — воз — возить и пр.). Иногда и значение
глагола не решает вопроса о том, есть ли он отглагольный
или отыменный. Оставляя такие случаи в стороне, мы на-
ходим в числе глаголов с одним подвижным ударением
больше отыменных, чем у Грота: дразнить (с именным суф-
фиксом -H-), пособить (местоименный корень с падежным
суффиксом), судить (суд), шутить (шут), служить (нет
корня слуг-, а есть существительное слу-га), лечить, бе-
сить. Таким образом, не считая нескольких других, коих
отыменность нужно было бы пространнее доказывать, на
сорок семь глаголов с одним подвижным ударением нахо-
дим десять явно отыменных. В числе глаголов с двояким
ударением — отыменны: дарить, крестить, клеить, ще-
ниться, божиться, косить (коса), трубить, кружить,
белить, гнездиться, резвиться, делить, лениться, мёрить,—
т. е. четырнадцать, не считая тех, относительно коих мо-
гут быть возбуждены сомнения, требующие опровержения.
Мне кажется, приведенные отклонения значительно умень-
шают верность замечания, что глаголы с подвижным уда-
рением по большей части первообразны (т. е. отгла-
гольны). Что до второго наблюдения, что глаголы с ударе-
нием на характере — отыменные, то оно кажется более
верным. Из исключений, приводимых акад. Гротом, оста-
ются покамест верными только два (нежить, сулить)-,
родить и кроить имеют и подвижное ударение (в малорус-
ском); коптитъ — явно отыменное (копоть) и притом
имеет в малорусском подвижное ударение. Относительно
вратить, что все принятые в литературном языке церковно-
славянские глаголы, имеющие при себе русские полноглас-
ные (врати́ть, влачить, платить, хранить, гради́ть,
злати́ть, треби́ть, крати́ть), независимо от своей отымен-
ности или отглагольности, имеют в русском постоянное
ударение на характере вовсе не потому (как предполагает
г. Грот), что старославянскому чужда подвижность уда-
рения. Положительно известно, что подвижность ударе-

ния в смысле отличия ударения первой темы от ударения
второй свойственна этим глаголам в сербском, откуда с
полной вероятностью следует, что она принадлежала им
в старославянском. Дело в том, что русский язык заимст-
вовал эти глаголы не из живой речи, а из книг, и не справ-
ляясь (да и справляться было негде), как они произноси-
лись, подчинил их своим условиям, по которым во вновь
входящих (в историческое время) в язык гла-
голах — ударение должно быть постоянное (на корне,
именном суффиксе или глагольном характере). По крайней
мере, мне не встречалось новопроизводных глаголов — с
подвижным ударением. Можно сказать, что вообще
подвижность ударения в русском из-
меняемом слове есть признак его ту-
земности и древности; нельзя сказать, что все
изменяющиеся слова с неподвижным ударением — новы;
но и новые входят в этот последний разряд в силу об-
щего всем арийским языкам стремле-
ния к неподвижности ударения.
Ударение простого глагола в великорусском всегда,
а в малорусском во многих случаях сохраняется и по сое-
динении его с предлогом. Так, в малорусском позелені̀є,
повеселі̀є, понімі̀ють, зраді̀є, здурі̀в, повечері̀є, поздорові̀-
шає, поліпшає, погі̀ршає, хмарки порі̀дчають. Но в малорус-
ском в отличие от великорусского и литературного неко-
торые глаголы с ударением на характере
по соединении с предлогом получают ударение на корне:
поста́рітись («приста́рівшись» — Кулиш, I, 318), по-
си́ніти («ще й дерево не поси́ніло» — ibid.), поте́пліти
(поте́пліло), сте́мнітись (сте́мнілось), розви́днітись (роз-
ви́днілось), відси́ріти (шпички відси́ріли), забага́тіти («за-
бага́тів» — Кулиш, II, 44); усе, таки, побага́тіло; зле-
да́щіти (зледа́щів), заче́рствів хліб, оду́жати, занеду́жати
(впрочем, простой глагол дужа́ти не известен, скорее —
ду́жатй, как же́вріти); прони́діти («Він годів зо два там
проси́дів, А мабуть, би і більш прони́дів»—Котлярев-
ский, 18).
Вообще примеров этого передвижения акцента мало;
большой последовательности здесь ожидать нельзя. Ср.,
например, сте́мнілось и посуте(м)ні́ло.

Для сравнения обеих рассматриваемых форм харак-
тера с сербскими имеется только один глагол (у̀мјети —
у̀мијем = русскому), вполне соответствующий русскому,
и один, немного отклоняющийся в настоящем времени
(уго̀вети — уго̀вем из уго̀вејем).
Во всех остальных русских глаголах характеру -jr~ =
=сербский-5-, и, стало быть, можно сравнивать только
неопределенное наклонение. Сравнение это доказывает
древность господствующего русского ударения на -ѣ- в
неопределенной форме: ср. обудо̀вјети, пла̀вјети (поло-
веть), поску́пјети, слијѐпјети, нијѐмјети, блијѐдјети, за-
ру́дјети, полу́дјети, сијѐдјети (nesco), жу́тјети, опу-
стити, осиро̀тјети, бијѐљети, ого̀љети, одо̀љети, бјѐш-
њети, гла̀дњети, жѐдњети, зелѐњети, поплавѐтњети, пору-
мѐњети, поцрвѐњети, поцр́њети, та̀мњети, хла̀дњети.
Этими глаголами не оправдывается перенос ударения
на корень в малорусских предложных; встретилось только
два сербских глагола, в коих несмотря на русское ударе-
ние на корне, стоит чч: старети и мљѐ̀ти (из мѝ̀љети),
что было бы в малорусском поста́ріти. В настоящем вре-
мени приведенные выше сербские глаголы ста̀̀рим, мелем
имеют то же ударение, что в неопределенной форме, но
предложные с подвижным ударением: бро̀дити — бродим,
но пребро̀дити — прѐбродим, что предполагает простой
глагол бродити. Топити — то̀пим (liquefacio, inundo),
но затопити — затопим трубити — трубим (и пред-
ложный затрубити — затрубим), тужити — ту́жим (и
предложный проту́жити — проту́жим), ту́љити се —
[ту]љим се (sich geniren). Как в последнем случае на осно-
вании русского мы заключаем, что бро̀дити — бродим
древнее, чем бродим, так и в первом, быть может, на осно-
вании сербского предложного покорим, следует полагать,
что более древнее сербское ударение есть корим, а не корим
и что в русском было некогда корить, а не корить.
В болгарском ударение на характере: пот — пои́ш
(сербское по̀јити — по̀јим), чинѭ — чини́ш (сербское чи-
нити — чиним), зобѭ (zobe) — зоби́ш (зо̀бити — зо̀бим—
кормить зерном, например, коня), веселя — весели́ш (серб-
ское веселити — веселим), дарѭ (dare), закачѭ (повешу),

годѭ (gode verloben), гостѭ (goste), корѭ (kore), роѭ
сѧ , врѣштѭ (vrušte — кричу), дробѭ (drobe) (сербское
дробити — дробим), кротѭ (krote — укрощаю), кръшѭ
(kriiše — крошу, сербское крошити — крошим).
б) В сербском уже в беспредложном глаголе ударе-
ние 4 или ' на корне в неопределенной форме и 44 или °
в настоящем времени: простити — про̀̀стим., лишити —
лишим, сми́рити — смирим, гѣе́вити — гѣе́вим, гње́чи-
ти — гње́чим (давить, месить, ср. с другим значе-
нием архаическим: гнетить), бијѐдити — биједим (поби-
јѐдити — по̀биједим, победить), гријѐшити — грѝ̀јешим,
кре́сити се—кре́сим се (лететь вверх—об искрах, но одного
происхождения с воскресить); блажити — блажим (бла-
жить, ублажать); стра́жити — стражам (сторожить); пли-
јѐнити — плѝ̀јеним (полонить), тријѐбити — трѝ̀јебим
(теребить); пришити — прашим (запорошить).
в) В немногих случаях 44 на корне: дѝ̀мити (дымить).
В болгарском дымя (dyme).
Болгарское простѭ (proste), смирѭ (smire), гне(ѣ)вѭ
(gneve), блажѭ (blaže = ем скоромное) отличается от рус-
ского тре́бѭ (bereinigen).
-ае-
Глаголы с характером _а_ (V, 4, а и б)
В первой теме ударение на первом слоге характера.
Сюда принадлежит решительное большинство глаголов
этого характера.
а) Глаголы, употребительные и без предлога — частью
первой схемы (большею частью отыменные), частью второй
схемы: малорусское бажа́ти; бросать, бывать, гонять
(малорусское ганя́ти), жада́ти (старинное русское и мало-
русское), жахати (малорусское), играть, карать, катать,
копать, кусать, ломать, лупа́ть (малорусское лупа́ти),
малорусское лягати, махать, мигать, менять, мешать,
малорусское пам'ята́ти, пина́ть, питать, полоха́ти (ма-
лорусское), проха́ти (малорусское; старинное праша́ти),
прощать, пытать, ронять, светать, скитаться, сморкать,
страдать, стрелять, ступать, седлать, тягати (мало-
русское), узда́ть, хапати (малорусское), хватать, хле-
бать, чвала́ти (малорусское), чихать, чухра́ти (малорус-
ское), шибать, щипать и др.

б) Отглагольные предложные второй и третьей степени
с простым характером — и сложные — .
в) Отглагольные предложные с характером ^
одолѣвать, раскаява́ться.
В сербском очень немного глаголов с ударением, соот-
ветствующим русскому в обеих темах. Большею частью
соответствие есть только в неопределенной форме, но и
здесь много исключений:
а) Лишь немногие беспредложные глаголы имеют 4 в
обеих формах на слоге, предшествующем характеру, и
равны русским глаголам с неподвижным ударением на
характере: бра̀нати — бра̀нам (бороновать), брѝвати —
брѝвам (= брѝјати — брѝ̀јем), бу̀јати —бу́јам; во̀њати—
во̀њам (нюхать, пахнуть), копати — копам; ра̀внати —
равном, ciijamu — сѝјам (сиять; сѝ̀јати — сѝ̀јем = се́ять),
читати — чѝтам, сёдлати — сёдлам, у̀здати — уздам (уз-
да́ть), величати — велѝчам, гребѐнати — гребѐнам; рабо̀-
тати — работам (великорусское областное работать) и
некоторые др.
И по соединении с предлогами удерживают то же уда-
рение: доко̀пам се, пора̀внам се, прочѝтам, осѐдлам, зау̀здам.
Б других глаголах в сербском чередуются ударения на
слогах, предшествующих характеру: ' в неопределенной
форме и 44 в настоящем времени; ' в неопределенной форме
и ^ в настоящем времени: играти — играм (один пример);
би́вати — бивам (бывать), ва́љати — ваљам, ви́ђати —
виђам (видать), ви́јати — вијам (догонять, крутить голо-
вою: корень ви), вијѐтати — вѝ̀јетам (обещать), вијѐћа-
ти — вѝ̀јећам (рассуждать, обсуждать); во́дати — водам
(многократное от водить), во́зати — возам, вла́дати —
владам; вр́зати се — врзам се («врза се око ку/ze» — тол-
чется), га́ђати — гађам («ђе очи гађају — достигают, на-
правляются — ту и памет»), га́њати се — гањам се (гоня-
ться друг за другом), га́њати — гањам (преследовать
кого), ги́бати — гибам, го́нати — гонам (преследовать),
гр́бати се — грбам се (горбиться, кланяться), ди́рати —
дирам (трогать), карати — карам (ругать), кусати —ку-
сам, лу́пати —лупам (стучать, бить), мијѐњати —мѝ̀јењам,
мијѐшати—мѝ̀јешам, носити—носим, питати—питам (пы-
тать — в значении «спрашивать»), пра́штати се — npdui-

там се, пу́штати— пуштам, ра́ђати — рађам, скитами
се — скитам се; страдати— страдам, стријѐљати —
стрѝ̀јељам, ступати — ступам, шти́пати — штипам
и др.
Есть случаи совершенного несоответствия русского уда-
рения сербскому, — именно когда в сербском " на корне,
а в русском постоянное ударение на характере: питати
(питать), сјѐ̀дати, хва̀̀тати, шѝ̀бати (сечь розгами:
«куд то шиба» — метить).
б) Глаголы -ае-/-а- и -и-+-ае-/-и-+-а-, в сербском употребитель-
ные толко с предлогом, имеют в корне или долгую глас-
ную или короткую с более тяжким ударением. В первых в
неопределенной форме долгая гласная имеет ударение ',
в настоящем времени `, с русским согласны только формы
неопределенного наклонения: разгри́зати — ра̀згризам, от-
ре́сати — о̀тресам, оме́тати се — омётам се, натпре́-
дати — на̀тпредам, отки́дати — о̀ткидам (скидати, но
простой глагол кѝ̀дати), нагријѐбати— на̀гријебам, заба́да-
ти — за̀бадам, дона́шати — до̀нашам, иска́лати — ѝска-
лам (и простой ка́лати — калам, пластать рыбу), изма́ла-
ти — ѝзмадам (домалывать) (= изми́лати — ѝзмилам, на-
бра́јати — на̀брајам (бро̀јити), обна́вљати — о̀бнављам, от-
па́штати — о̀тпаштам (настоящее время), нади́мати се—
на̀димам се, нази́вати — на̀зивам, обирати — о̀бирам, на-
тпијѐвати — на̀тпијевам, нашивати — на̀шивам, обу́ва-
ти — о̀бувам, натпи́јати — на̀тпијам, обави́јати (оби́-
јати) — оба̀вијам (о̀бијам), поби́јати — по̀бијам и пр.
Все эти глаголы имеют одинаковое ударение с многочи-
сленными сербскими же глаголами характера—^-, равными
им по значению: ср. дона́шати — до̀нашам с пома́гати —
по̀мажем. Везде ударение настоящего времени переходит
на предлог в виде 4.
Сербские, имеющие в обеих формах более тяжкое уда-
рение на корне (= 4 на предлоге) вполне несогласны с рус-
ским. Приводим здесь примеры такого разногласия как
из глаголов так и из так как по ударению они в
сербском сходны: за̀слањати — за̀слањам, ѝзбављати —
избављам, у̀мирати — у̀мирем, надирати — на̀дирем (над-
дирать), запирати—за̀пирем (запирать), про̀стирати —

по̀дстирем (простилать), затирати — за̀тирем, ѝзвира-
ти — ѝзвире (вода). Так, по Мажураничу, от «брати, пра̀̀ти
(мыть) — бѝ̀рати, пѝ̀рати» (М а ž u г а п i ó, Slovnica her-
vatska, § 207, 2); у Караджича (Српски рјечник) бѝ̀рати,
например, коња — abrichten, condocefacio, но би́рати се —
бирамо се (избирать друг друга) и отсюда: изби́рати —
ѝзбирам, испи́рати — ѝспирам (мыть, вымывать), по̀чи-
њати — по̀чињем (начинать), но почи́њати — по̀чињам (по-
чинять, острить подковные гвозди молотом); узи́мати —
і/зимам (у̀зимљем), на̀пињати — на̀пињем (напинать, на-
пример, шатер), жѝ̀мати (по Мажураничу, § 207, 2), по
Караджичу, ижи́мати — ѝжимам, сажи́мати — са̀жимам,
но однако, согласно с Мажураничем, — зажимати — за-
жимам (за̀жимљем), прѐжимати; жѝ̀њати (жьн.—Ма-
žuranić, loc. cit.). Караджич до̀жињати, бу̀̀вати (Ма-
źuranić, loc. cit.), но у Караджича надувати — на̀дувам,
по̀мицати — по̀мичем (помыкать, подвигать), прѐпјецати —
прѐпјечем (южное , западное перепекать, перего-
нять водку), у̀тјецати — у̀тјечем (западное тѝ̀цати),
за̀жизати — за̀жижем, у̀здизати — у̀здижем (выдвигать),
у̀здисати — у̀здишем (вздыхать), у̀сисати — у̀сишем (усы-
хать), у̀стицати — у̀стичем (собственно вытыкать; накры-
вать стол), по̀шиљати — по̀шиљем (посылать) и многие
другие.
В некоторых глаголах, употребляемых и без предлога
и имеющих в простом виде ударение на первом слоге, рус-
ский язык, при сложении таких слов с предлогами,
оставляет ударение на том же месте,
(с л и глагол становится совершенным,
и передвигает его на характер, если
глагол остается несовершенным: падать,
попадать, нападать. Сербский язык такого различия не
знает. В нем этого рода глагол несовершенный имеет то же
ударение, что русский совершенный: за̀клањати (=закло-
ня́ть), опадати (= опадать), за̀стављати (заставлять =
закладывать, отдавать в залог), ода̀сипати (отсыпать),
о̀псипати (= обсыпать).
в) В русском (книжном) характер -^, присоединяясь
посредством эвфонического в к характерам -ѣ- и -а-, по-
стоянно принимает ударение на характере -а-, независимо
от того, стоит ли в первообразном глаголе ударение на
характере (слабѣть — ослабѣва́ть — ослабѣва́ю, чета́ть —

сочетава́ть) или на корне (воссиява́ть, раскаява́ться, раста-
ява́ть, отчаява́ться). В сербском глаголы -а-ва-, очень
немногочисленные в русском и исключительно книжные,
очень многочисленны и народные. Как они, так и глаголы
-ѣ-ва- все имеют одинаковое ударение, именно: первая ха-
рактерная гласная в них продолжается и в штокавском
имеет на себе в неопределенной форме ', что согласно с рус-
ским (= ијѐва-, -а̀ва- = ѣва́, -ава́-), а в настоящем времени
должна бы иметь Л, но переносит это ударение на преды-
дущий слог в виде ', что с русским не согласно и, быть мо-
жет, указывает, как и выше, на новость об-
леченного ударения.
Примеры: загоријѐвати — заго̀ријевам (горевам), одо-
лијѐвати — одо̀лијевам, поболијѐвати — побо̀лијева ме, ра-
зумијѐвати — разу̀мијевам, дожње́вати — до̀жњевам; доди-
јѐвати — до̀дијевам (К a р a v и ћ, Српски рјечник), ве-
чера́вати — вечѐравам. И по этому образцу: вјенча̀вати,
доигра́вати, задржа́вати, закључа́вати, подавати, мота-
ва́ти, отурава́ти, нарава́ти, лизава́ти, намјерива́ти, сми-
јава́ти, орава́ти, учава́ти, додијава́ти, мишљава́ти, куња-
ва́ти, вијава́ти и др.
В болгарских глаголах с характером -ѣ-в-ae-, -авае-,
-авеа- (по-болгарски -ѣвам, -авам, -авем) имеют ударение
на первом слоге характера: загладъвам (становлюсь го-
лодным), заговъвам, задлъжнъвам, зазеленѣвам сѧ , закъс-
нѣвам, захладѣвам сѧ, изумѣвам, околѣвам, опустѣвам,
погрознѣвам, разболѣвам сѧ, заврътѣвам, претръпѣвам,
проврътѣвам; истъка́вам, свави́вам сѧ, окова́вам, присво-
я́вам, раздлъба́вам, раскопа́вам; забѣлжя́вам, заваля́вам, за-
глуша́вам, прася́вам, измѣня́вам, изредя́вам, искореня́вам,
искривла́вам, подновя́вам, преселя́вам, приближя́вам (пи-
шут -ѣвам).
Глаголы с характером -ова- (VI, а)
Исключаем из сравнения малорусские глаголы с этим
характером, которые по значению и по ударению равны
великорусским -ыва- и -ива-, а также те общеславянские,
которые имеют ударение на корне. Все остальные тем от-
личаются от прочих, имеющих в русском ударение на ха-
рактере, что в них в пределах самого характера ударение
не постоянно: на первом слоге характера в настоящем вре-

мени и на втором в неопределенном наклонении ^ .
Соответствие русского ударения с сербским здесь в
большей части случаев полное: војѐвати — во̀јујем (чакав-
ское војева̀̀ти — војујем = русскому). Караджич (Српски
рјечник) в -ујем вовсе не ставит над у который у него
после другого количественного ударения есть всегда только
знак долготы, что заставляет считать это у кратким. То же
и Даничич. Но Мажуранич пишет: ку̀пујем, ку̀пујућ, ку-
пу̀јући (деепричастие) и, однако, причастие «купу̀јући,
краљу̀јући» (§§ 171, 181). И по этому образцу: краљѐвати
(по-русски было бы королева́ть), веко̀вати, гладо̀вати (го-
лодова́ть), зимо̀вати, кумо̀вати, купо̀вати, мудро̀вати и пр.
В болгарском глаголам на -у́ю в русском и -ујем в серб-
ском соответствуют глаголы на -увам, в коих от характера
-ује- осталось одно у, соединившееся посредством характера
-в- с характером -ае-. С вышеприведенными сербскими и
русскими глаголами сравни болгарские гладу́вам (голо-
даю), болѣру́вам (быть боярином), гѫду́вам (гуду, играю
на скрипке), жеду́вам (жажду), купу́вам, луду́вам (делать
глупости, быть дураком), милу́вам, миру́вам (быть мирным,
спокойным), препошту́вам, робу́вам (быть рабом), слугу́вам
(служить; церковнославянское править), страху́вам с/к
(бояться), сну́вам (снюсь), хор(а)ту́вам (говорю, от харата—
речь), цару́вам, цѣлу́вам (целую), бабу́вам (быть повиваль-
ной бабкой). (В Домострое, 46: «свободу да́руем»).
Образец иду́— ити́
Образец иду́ — ити́ в настоящем времени без предлога
слился с образцом веду — вести. Великорусское иду —
идёшь, идут, идти; малорусское йду́ — йде́ш, йдемо́ —
йдете́ — йду́ть, йти́ (іти́). Однако и в литературном и в
народном великорусском языке сохранились в нем следы
подвижности ударения в настоящем времени: «Слух идет о
твоих поступках» (Державин); «Разумный видит, что к
чему идет»; «Бог видит, кто куда идет» (Даль, Словарь,
т. II, «идти»). В малорусском подвижность ударения ска-
зывается при сложении с предлогами: пійду́ — пі́йдеш—
пі́йдемо — пі́йдете — пі́йдуть; дійду́ — ді́йдеш (дойду́ —
дойдёшь); найду́ — на́йдеш, ізнайду́—ізна́йдеш; перейду́—
пере́йдеш; підойду́ — підо́йдеш.

Таким образом, основное общерусское ударение иду—
идёшь — идём — идут, кроме 1-го лица, остающегося под
сомнением (см. выше), согласно с общесербским: идём —
ѝ̀дёш — ѝ̀демо — ѝ̀дете. Отличие от третьего образца в
неопределенном наклонении. Сравни дути = русскому
дуть с сербским ѝћи = русскому итти́.
В болгарском (= сербскому) и́дѧ — и́деш — и́де, до́дѧ
(дойду́), оти́дѧ. В церковнославянском (например, )
и́детъ, на́йдетъ, пре́йдетъ, в Домострое, 66: «по двору
и́дешь».
Сербские предложные от -ѝћи вообще согласны с мало-
русским в тоническом отношении. Долгота первого сло-
га — в до́ћи — доћем; на́ћи — наћем; изна́ћи — и́знаћем,
по́ћи — поћем, пода́ћи — по̀даћем, — объясняется слияни-
ем коренной гласной с гласною предлога; в оди́ћи, по-
ди́ћи для объяснения долготы нужно предположить погло-
щение второй гласной предлога (ъ) коренною гласною.
Из рассматриваемого разряда под этот образец подхо-
дит только мочь (из мочи́, малорусское могти́), могу́ —
можешь. В малорусском есть могу, частью как архаизм,
частью в силу влияния литературного языка, но обыкно-
венно мо́жу, не мо́жу (с ударением на корне, не в песнях
только, но и в простой речи) и «не можу́́» (ср.: К в. - О с н.,
I, 55). Именно здесь, где можно было бы ожидать случай-
ного совпадения малорусского ударения на корне в 1-м
лице настоящего времени с сербским, в сербском, в виде
исключения, настоящее время имеет ударение, совершенно
тождественное с русским: могу 1 — можеш (мо̀̀реш) — мо̀̀же
(мо̀̀ре), мо̀̀жемо (мо̀̀ремо) — можете (мо̀̀рете) — мо̀̀гу. При
могу есть в сербском предложные и правильные (с серб-
ской точки) — можем (поможем).
Сложные с проклитическими частицами в русском и
сербском соответствуют друг другу: не мочь (малорусское
не могти́) — не могу, помочь (малорусское помогти́) —
помогу, поможешь = сербскому немо̀ћи — немо̀гу, помо̀ћи—
поможем, по̀можеш.
1 Мо̀гу (Караджич); у Мажуранича (§ 177, 3) эти глаголы не пред-
ставляют никакой особенности в ударении: могу (можеш) и т. д. В бол-
гарском мо́гѫ и мо́жѭ (moze), как в малорусском мо́жеш.

Образец колю — колешь, колоти (колоть);
пишу — пишешь, писати
Глаголы с корнем на р, л, с характером -jе-
В настоящем времени ударение подвижное: мелю — ме́-
лешь, колю — колешь, полю — полешь; борюсь — борешься;
порю — порешь. Согласно с правилом, в сербском уже в
1-м лице единственного числа стоит более тяжкое ударе-
ние (ко̀̀љем, мѐ̀љем) и переходит на предлог как `: са̀мељем,
заколем.
В неопределенной форме русского оло́ = основным ла и
лѣ, а затем правильно (по образцу берёмя = брѐ̀ме) — мо-
лоти, колоти, полоти (боро́ти, пороти) = сербским кла̀̀ти,
мљѐ̀ти, пљѐ̀ти. Настоящее время в последнем сербском
глаголе отклоняется от образца: плијѐвем.
В болгарском ме́лѭ (mele), ко́лѭ (kole), борт сѧ
(bóre su), порѭ (póre).
Глаголы на разные согласные
-fe-
с характером -3^7 (III, 2, б)
Примечание 1-е. Не идут в сравнение те из серб-
ских глаголов, которые по значению = русским -аје-/-а-.
В настоящем времени ударение подвижное; в. неопреде-
ленной форме — на характере -а-. В сербском этим гла-
голам (за исключением обычной разницы в 1-м лице един-
ственного числа настоящего времени) соответствуют об-
разцы:
а) на односложном корне в настоящем времени ``, в
неопределенной форме ч: кресати — крѐ̀шем; б) в глаголах,
относимых к двухсложным корням (т. е. корням относи-
тельным, уже образованным из их форм) в настоящем вре-
мени ударение 4 на первом слоге корня; в неопределенной
форме ударение 4 на втором: клопотати — кло̀поћем, что
в западном было бы клопотати — клопо̀̀ћем; в) на одно-
сложном корне — в настоящем времени л, в неопределен-
ной форме '.
По образцу а) сербские (соответствий русских не вы-
ставляю): клепати — клѐ̀пљем, кресати, метати, стѐња-
ти, тесати, чесати, гло̀дати, зо̀бати, ло̀кати, орати,

топтати; искати (ѝ̀штем — peto, quaero, но в значении
«искать в голове», украинское «ська́ти», глагол этот удли-
няет коренной слог: искати — иштем = би́скати — биш-
тем), ша̀птати и др.
Относящийся сюда по настоящему времени разноспря-
гаемый глагол хотеть (малорусское хоті́ти), сербское
хтjѐ̀ти, вместе с глаголом могу составляет исключение из
общего правила, по коему в сербском уже в 1-м лице един-
ственного числа настоящего времени стоит то ударение, ко-
торое в русском лишь во 2-м и следующих лицах. Основ-
ное русское хочу — хочешь — хочет — хо́чем (малорусское
хо́чемо) — хо́чете — хотят (согласно с вполне соот-
ветствуют сербскому хо̀ћу — хо̀̀ћеш — хо̀̀ће— хо̀̀ћемо — хо̀̀ће-
те — хо̀ће (и хо̀те). Так Мажуранич (Slovnica hervatska,
§ 159). У Даничича — хо̀ћу (и у Караджича, Српски рјеч-
ник) — хо̀̀ћеш — хо̀̀ће, но хо̀ћемо — хо̀ћете (Облици српско-
га језика, 114). В малорусском 1-е лицо хочу.
По образцу б): сербские грохо̀тати — гро̀хоћем, клепѐ-
тати, клопотати, клоко̀тати, лепетати, топотати, тре-
петати и др. Колёбати — колеблем вполне соответствуют
русским колеблю — колебать с неподвижным ударением в
настоящем времени, но именно эта неподвижность — не-
правильна: следует ожидать 1-го лица, отличного от уда-
рения 1-го лица в сербском: колеблю. Так еще в великорус-
ском колыхать — колышу (но в малорусском, кажется,
колишу́). По правилу: великорусские бормота́ть — бормо-
чу — бормочешь, клеветать и др., малорусские буркота́ть,
джеркота́ть, туркота́ть и др.
По образцу в): сербские ка́зати — кажём, махати, ка-
тати, скакати, хра́мати, ли́зати, ни́зати, писати, што-
пати; дрёмати — дремлем (южное дријѐмати — дрѝ̀је-
мљем), ве́зати, до́тити, стругати и др.
В русском (Грот насчитывает таких глаголов несколь-
ко: глодать, вязать, каза́ть, лиза́ть, низать, скакать,
икать, дрема́ть, клепа́ть, трепать, щепать) сюда отно-
сятся: блещу — блещешь (без соответствующей неопреде-
ленной формы), брехать (брешу́), клохта́ть (малорусское
квокта́ти), плясать, роптать, свиста́ть (свищешь), стлать
(стелю — стелешь). Ср. стѐрати — стѐ̀рем; трепать, хле-
стать (малорусское хлиста́ти).
Как и под б), здесь есть немногие глаголы, которые уже в
1-м лице единственного числа имеют то ударение, которого

следовало ожидать только во 2-м лице. Таковы два книжных
глагола: алкать — алчу и жада́ть (старинная русская фор-
ма), обыкновенно жаждать — жажду. По мнению акад.
Грота, сюда же относятся: зоба́ть—зо́блю, брехать —
брешу, зыбать — зы́блю, хромать — хра́млю. Но это вряд
ли справедливо, по крайней мере относительно двух пер-
вых: по свидетельству Областного словаря в Олонецкой,
Новгородской, Псковской [губерниях], зо́блю — зо́блешь, в
южнорусском и малорусском брешу́ — брешешь; вместо
зыбать говорят зыбать (см. ниже).
Глагол полоскать согласен с сербским только в неопре-
деленной форме (плакати) и расходится с ним в настоящем
времени: полощешь, предполагает *плачем, но в сербском
плачем — плачеш.
Глагол слать — шлю. Сербское слати — шлём или
ша̀̀љем — по образцу жѐ̀ти — жњем — жа̀̀њем и пр. и по-
добно другим глаголам односложным в единственном числе
настоящего времени в малорусском переносит ударение
на некоторые предлоги (оді́шлеш, при́шлеш; церковносла-
вянское (новое) по́слеши, по́слехъ и т. п.); а в сербском по-
слати — пошлём корень по̀шаљем (так с на). В Домострое:
«куды по́шлютъ».
Кроме сербских глаголов (этого характера -1—-) со зна-
чением русских —, выше исключенных из сравнения,
есть еще глаголы образца III, 2, б с постоянным ударением
на корне. О них см. под 5 — сяду.
В болгарском кле́пѭ (klepe), те́сѭ (teše), че́шѭ (себе),
зо́бѭ (zóbe) — клевать зерно, отлично от зобѭ (характер
-и кормить коня зерном), ло́чѭ (loce), тъпчѭ (tupce),
и́штѭ; ка́жѭ, хро́мѭ (hróme), ли́жѭ, ни́жѭ (niže), пи́-
шѭ (pfše), шти́пѭ (stipe), дре́мѭ (dreme). Однако оря
(может быть, по образцу мру или беру) и клеветѭ (klevete).
-не-
Глаголы с характером ^JJ^ (IV разряд)
Акад. Грот насчитывает в литературном языке только
шесть глаголов этого разряда с подвижным ударением в
настоящем времени и ударением на корне в неопределенной
форме, именно: обману — обманешь, помяну — помянешь,

взгляну — взгля́нешь (но простой глагол имеет постоянное
ударение на корне), тяну — тонешь, тону́ — тонешь,
мину — минешь (чаще минешь).
В малорусском таких глаголов больше: верну — ве́р-
неш, горну́ — го́рнеш, одягну — одя́гнеш, пом'яну́ — по-
м'я́неш, полену (и полину́) — поли́неш (полене́ш, плину́ —
пли́неш), запли́неш, досягну — дося́гнеш, тягну́ — тя́гнеш
(простягну́ — простя́гнеш), тону́ — то́неш. Кроме этого,
некоторые односложные переносят ударение на предлог:
зігну́ — зі́гнеш, замкну́ — за́мкнеш (замкне́ш), засну́ —за́с-
неш (засне́ш).
В сербском этим глаголам соответствуют глаголы об-
разцов: тонути — тонём, минути — минем и равносиль-
ных им по ударению предложных: утонути — і/тонём,
премину ти — преминем; врнути — врнем (К а р а џ и h,
Српски рјечник; по Мажураничу, врнути — Slovnica her-
vatska, 103); грнути — грнем (Караджич; по Мажураничу,
грнути — ibid.), поме́нути — по̀менем, полѐтнути — по̀-
летнем, досе́гнути — до̀сегнем, нате́гнути — на̀тегнем, са̀г-
нути —- са̀̀гнем, замкнути — замкнём, уснути — уснём.
Само собою, что в болгарском этот разряд глаголов с ха-
рактером -н- вовсе не заметен, так как неопределенного
наклонения вовсе нет, а в настоящем времени 1-е лицо
не отличается ударением от остальных.
В церковнославянском (нового типа) коснется, прикос-
нется.
Болгарское наречие, подобно русскому, не различает
долготы и краткости, а потому мы приводим болгарские
глаголы в алфавитном порядке коренных гласных, не об-
ращая внимания на краткость или долготу этих глаголов
в сербском.
Русским глаголам с ударением на характере — в не-
определенном наклонении и 1-м лице настоящего времени
и на слоге, предшествующем характеру во 2-м и следующих
лицах настоящего времени, соответствуют большей частью
глаголы с ударением на слоге, предшествующем характеру,
частью глаголы с ударением на характере.
Об ударении болгарских причастий прошедших на -л,
которое в глаголах с характером -и- можно бы (вместо по-
терянного в болгарском неопределенного наклонения) по
отношению к ударению сравнивать с русско-сербским не-
определенным наклонением, мы имеем мало сведений, и по-
тому оставляем его в стороне.

а) Болгарские: да́вѭ, дра́знѭ, ма́мѭ (обманываю),
па́лѭ, тра́вѭ (отравляю), фа́лѭ, фа́тѭ, бра́нѭ, вла́чѭ,
вра́тѭ, пла́тѭ, хра́нѭ.
е: оже́нѭ (оже́ниш).
и: чи́нѭ.
о: во́дѭ (прово́дѭ), во́зѭ, го́нѭ, на-ло́жѭ, мо́лѭ, но́сѭ,
про́сѭ, пу́стѭ, ско́чѭ, то́чѭ, хо́дѭ, гово́рѭ (говорить).
у: бу́дѭ, гу́бѭ, ку́пѭ, лу́пѭ С (из яйца), пу́стѭ,
слу́жѭ, у́чѭ, лю́бѭ.
ъ: кръмѭ, кръстѭ, кръшѭ (и кръшѭ), сърдѭ.
ъ: бълѭ, мъсѭ, свътѭ (отлично от светѭ — свячу),
мърѭ, тро́бѭ.
ѫ: мѫ́тѭ, рѫ́бѭ, сѫ́дѭ, стѫ́пѭ, трѫ́бѭ.
б) а: варѭ, валѭ, дарѭ, госѭ, кадѭ, платѭ, садѭ,
гласѭ, градѭ.
о: звонѭ, косѭ, ловѭ, морѭ, родѭ, смолѭ, солѭ,
доѭ, кроѭ, поѭ (пи).
и: кривѭ, мирѭ, пилѭ.
у: душѭ, сушѭ.
е: светѭ, редѭ.
ѣ: дѣлѭ, гнѣздѭ С , лѣпт, мѣлѭ, мѣст, цѣдѭ.
В русском литературном, по Гроту, таких глаголов со-
рок с небольшим: глодать, вязать, лизать, низать,
скакать, икать, дремать, клепать, трепать, щепать,
щипать, писать, плясать, тесать, чесать, клегтать,
клохтать [малорусское квохт), роптать, топтать, шеп-
тать, дыхать, махать, пахать, пыхать, искать, блеск
[блещу, блещешь —- с потерянным неопределенным накло-
нением, так как от блистать — блиста́ю, в малорусском
блища́ти перенесено влияние и во второй], свистать, хле-
стать; стон [стону — стонешь по 1-му лицу не принад-
лежит сюда; но 2-е лицо в церковнославянском сто́(е)не-ши],
ор [в великорусском — ору́ — орю́ — о́решь отлично от
opto — орёшь], бормотать, грохотать, клеветать, клоко-
тать, лепетать, скрежетать, трепетать, хлопотать, хо-
хотать, щебетать, щекотать, полоскать (итого — сорок
пять). Следует прибавить малорусские трехсложные в на-
стоящем времени: буркота́ти, туркота́ти, джеркота́ти,
шваргота́ти.

г» - -Не-
В сербском разряд глаголов на -j^- с характером -н-
с различным ударением в настоящем времени и неопреде-
ленной форме несравненно многочисленнее, чем в русском,
так как к нему принадлежат многие из имеющих в русском
в обеих формах постоянное ударение на корне (ср. ки́нути—
кинем, канути — канем, бри́знути — бризнем, ма̀кнути—
макнём — с кинуть и пр.), и почти все те, которые в рус-
ском имеют постоянное ударение на характере, например,
да̀хнути — да̀̀хнём, махнути — Махнём, мигнути — миг-
нём.
Глаголы с характером -и-/-ѣ- (V, 1)
Лишь очень немногие глаголы этого разряда имеют
подвижное ударение, именно: в великорусском держать —
держу — держишь (но в малорусском держи́ш и пр.). Ве-
ликорусское и малорусское терпеть (терпі́ти) — терплю —
терпишь. Великорусское . смотреть — смотрю — смот-
ришь. Акад. Грот относит сюда: дышитъ — дышу́ — ды-
шишь (ошибочно: ды́шешь); эта форма есть в великорусском
и малорусском, но предполагается в неопределенном накло-
нении малорусское ди́хати (диха́ти) и вертеть — верчу—
вертишь (чаще вертишь.) Этот переход не оправдывается
соответствующими сербскими глаголами, в коих одно уда-
рение в настоящем времени и неопределенном наклонении:
тр́пјети — тр́пим, др̀жати — др̀жим, мо̀трпм (неопре-
деленное наклонение мо̀трити), вр́тети — вр́тим (так и в
сложных с предлогами по̀трим, задр́жим, завр̀тим). Ме-
жду тем как на основании ударения в русском можно бы
ожидать сербских: др̀̀жим, вр̀̀тим. Впрочем есть в серб-
ском один глагол этого разряда с 4 в неопределенном накло-
нении и с `` в настоящем времени: во̀љети — во̀̀лим.
В болгарском дръжѭ (druže), врътѭ (vrate), тръпѭ
(trupę).
Глаголы с характером — (V, 3)
Глаголов образца любить ( = люби́ти)—люблю—любишь,
т. е. с ударением на характере в неопределенной форме и с
подвижным ударением в настоящем времени,—у Востокова
приведено девяносто; акад. Грот находит в литературном
языке сорок семь глаголов, имеющих только подвижное
ударение, и пятьдесят таких, которые, кроме подвижного

ударения, имеют в настоящем времени и постоянное на ха-
рактерной гласной. Так как по его счету глаголов —,
имеющих одно только неподвижное ударение, — до двух-
сот, то глаголы с подвижным ударением составляют около
трети общего числа глаголов с характером —-и-/-и-
При обзоре глаголов с ударением на характере — ука-
заны малорусские глаголы в простом виде, имеющие такое
ударение, как и в великорусском, но по сложении с предло-
гами получающие ударение на корне: полежу, постою, при-
держу, не вси́жу. Подобное явление в глаголах -5- пред-
ставляет следующую особенность: малорусские глаголы
водити, возити, гони́ти, носити, ходити, в простом виде
не отличающиеся от русских (вожу́ — во́зиш и пр.), по сое-
динении с предлогами получают двоякое ударение. А) Ста-
новясь совершенными, они сохраняют общерусское уда-
рение простого глагола или переносят, согласно с велико-
русским, ударение на предлог ви́: перевожу, ви́вожу («пере-
возити, ви́возити увесь гній» и пр.). Б) Оставаясь несовер-
шенными, получают постоянное ударение на корне: (до)
з-вожу з розуму (настоящее время), зво́дити (ср. зводь, «не
вводь» — Метлинский, 83), зво́дячи, зво́дивши, зво́-
див, зво́дила, зво́жений, виво́дити ( = великорусскому вы-
водить), виво́жу, виво́зиш, виво́зити ( = великорусскому вы-
возить), повелительное наклонение виво́зь (= великорус-
скому вывози), виго́ню — виго́ниш (великорусское выгоняю —
выгоняешь), виго́нити (великорусское выгонять), «вигонь»
(Метлинский, 102 = выгоняй); «наздого́ньте» (ibid.,
253) (= догоняйте и малорусскому доганя́йте); вино́шу,
«зно́шу» (ibid., 143), ви (до, при и пр.) носити ( = велико-
русскому носить), знось, зно́сьте; при (до, за, ви) хожу
(настоящее время = великорусскому хожу; будущее в ма-
лорусском будет ви́хожу), знахо́жу, знахо́дити, знахо́дь,
знахо́дьте, зіхо́дьмось, знахо́див — «ходила» (Метлин-
ский, 243. Однако «виходи́ти» — ibid., 43).
Очевидно, что здесь место ударения услов-
лено не фонетическими причинами,
как в глаголах —^- и некоторых — , а знамена-

тельно. Для сравнения укажу на глагол, имеющий в про-
стом виде общерусское ударение на характерной гласной,—
именно ъздить. В малорусском їздити, становясь совершен-
ным по соединении с предлогом, удерживает общерусское
ударение: заїжджу коня, заїздиш, заїздять, заїздити. Но
оставаясь несовершенным и соответствуя по значению вели-
корусскому езжать, переносит ударение на характер:
«приїзди́ть він до мене» ( = приезжает), «уїздя́ть вони в
город» (Кули ш, II, 50 = въезжают); «треба було нам
переїзди́ть через Дніпр» (ibid., I, 250 = переезжать); при-
їзди́в («ми не довго гостили, не впорожні поприїзди́ли» —
Метлинский, 188: поприезжа́ли).
Взявши во внимание, что приведенным формам соот-
ветствовали бы неупотребительные формы приїжджу́ (=при-
езжаю), я нахожу, что здесь ударение по месту знамена-
тельно противоположно ударению в глаголах пригони́ть
и пр. От їздить (ударение на корне) несовершенный гла-
гол приїзди́ть (ударение на характере). От їжджу — при-
їжджу; но от гони́ть (ударение на характере) — приго́ни-
ти, от гоню — пригоню.
От рассмотренного явления следует отличать незна-
менательные отличия малорусского ударения от велико-
русского; так, некоторые глаголы, имеющие подвижное
ударение в великорусском, в малорусском имеют ударе-
ние на корне: стре́лити, «не встре́лю» (Кулиш, I, 284);
«застрелив» (ibid.); застрель, сержусь, розсе́ржусь, не сердь-
ся, сердитись, ско́чу, перескочу, перескочити, переско́ч. Уда-
рение на корне в 1-м лице единственного числа и вообще
ударения на предпоследнем слоге, не оправдываемые укра-
инским просторечием, но встречаемые в песнях, следует
приписать польскому влиянию или безразличию ударе-
ния в песнях, напр., «Ані я вас позбіраю, Ані я вас зли́чу
[вместо злічу. — А. П.], Ані я вас, літа мої, назад пере-
кли́чу» (Костомаров, Песни, 262); «неха́й переїду,
Ноги не замочу; Хай люди знають, Що до дівчини хожу»
(ibid., 289); «ходив» (рифма «шкодив» — Кулиш, I,
215); «не бороню» (рифма «до́ню» — Метлинский,
9); «ро́ню» (рифма «промо́влю» — ibid., 53); «буду пи́ти
(bis), каплі не упущу» (рифма — «заплю́щу»).
Пятьдесят глаголов с двояким ударением: а — садить,
садишь и садишь (посадишь), валить, катить (покатишь),
дарить (подаришь), варить, гасить, травить,^ манить,
тащить; е — крестить, чертить, клеить, щениться; и —

чини́ть; о — божи́ться, (за)нози́ть, ложи́ть, вопи́ть, кро-
ши́ть, коси́ть, твори́ть; у — кури́ть, тури́ть, студи́ть,
труби́ть, блуди́ть, пруди́ть, уди́ть, тупи́ть, кружи́ть,
глуши́ть, души́ть, суши́ть, туши́ть, (раз)луча́ть, (по)ру-
чи́ть, сучи́ть; ѣ — бѣли́ть, цѣди́ть, гнѣзди́ться, рѣзви́ться,
свѣти́ть, мѣси́ть, дѣли́ть, лѣни́ться, мѣни́ть, цѣни́ть;
я — ряди́ть, яви́ть.
Сорок семь глаголов с одним подвижным ударением: а —
давить, хвалить, платить, хватить, дразнить; е — сер-
дить, жени́ть; о — (по)соби́ть, копи́ть, топи́ть, лови́ть,
броди́ть, води́ть, ходи́ть, (про)глоти́ть, корми́ть, ло-
ми́ть, гони́ть, клонить, (у)рони́ть, (при)слони́ть, возить,
просить, мочить, (на)скочи́ть, точить, молить, скоблить;
у — губить, рубить, купи́ть, лупи́ть, ступи́ть, буди́ть,
суди́ть, пусти́ть, шути́ть, служи́ть, тужи́ть, (у)ку-
си́ть; ю — люби́ть; ѣ — лѣпи́ть, лѣчи́ть, цѣни́ть, бѣси́ть,
(за)стрѣли́ть.
Прибавив к глаголам с двояким ударением городи́ть, зо-
лоти́ть, короти́ть, тереби́ть и трем глаголам станови́ть,
шевели́ть, облокоти́ться (семь) с подвижным ударением:
волочи́ть, вороти́ть, колоти́ть, молоти́ть, торопи́ть, хо-
рони́ть (шесть), Грот упускает из виду полногласные гла-
голы: голоси́ть — голо́сишь, ворожи́ть, пороши́ть (мало-
русское, великорусское — пороши́ть), соро́мити (малорус-
ское).
Многие из пятидесяти глаголов, имеющих, по Гроту, в
великорусском двоякое ударение — подвижное и постоян-
ное на характере, в малорусском имеют только первое:
сажу́ — са́диш — сади́ти. И по этому образцу: ва́лиш, ко́-
тиш, ва́риш, га́сиш, ма́ниш, хре́стиш (во всех значениях,
между тем, как, по Гроту, великорусское кре́стишь = зна-
менаешь крестом, а крести́шь = baptizas), кле́їш (впрочем,
кажется, и 1-е лицо кле́ю), ще́нисся, чи́ниш (делаешь),
бо́жисся, поло́жиш, кри́шиш, ко́сиш (от коса́) (великорус-
ского коси́шь — косо смотришь, делаешь косым — я не
встречал в малорусском), тво́риш, ту́риш, блу́диш, сту́-
диш, ду́шиш, су́шиш, ту́шиш, лу́чиш, зару́чиш, су́чиш,
бі́лиш, ці́диш, сві́тиш, мі́сиш, ді́лиш, промі́ниш, ря́диш,
горо́диш, золо́тиш.
Впрочем есть примеры двойственного ударения и в ма-
лорусском: курю́ — ку́риш (люльку), но «аж кури́ть» (Ку-
лиш, II, 30 — пыль идет); морю́ — мо́риш, но «всі ми-
рянські знаєш лиха, Що нас без милости моря́ть» (Кот-

ляревский, 77). Глагол навчи́ти подобно другим
многосложным в единственном числе настоящего времени
может переносить ударение на предлог (навчу́ — на́вчиш —
«на́вчить» — К в.-О с н., I, 13, 42), но может иметь и по-
стоянное ударение на характере: «навчи́ш» (Метлин-
ский, 223); «Хто мовчи́ть, той двох навчи́ть»; «навчи́ть
біда коржі з салом їсти»; «навча́ть» (К в. - О с н., І, 18).
Беспредложные глаголы имеют, как и в великорусском,
одно только подвижное ударение, если не сокращают на-
чального у: учу — у́чиш.
По замечанию Грота, глаголы, имеющие двоякое уда-
рение, в настоящем времени по присоединении местоиме-
ния ся принимают одно только постоянное ударение на
характере. Таковы, например, по-сади́ться, катишь и ка-
тишь — покатиться; валишь и валишь — повалиться; ку-
ришь и куришь — куриться; кружишь и кружишь — кру-
житься. Есть, однако, глаголы, которые и при ся имеют
двоякое ударение: варится и варится («что в душе варится»),
трудишься и трудишься; гнездится и гнездится, резвится
и резвится, ленится и ленится. На некоторые глаголы с
одним только подвижным ударением в настоящем времени
приставка ся не имеет влияния: давишься, хвалишься. На-
оборот, предлог содействует сохранению подвижного уда-
рения: садишь, посадишь и садишься; положишь и ложишься,
затворишь и творится (однако, несмотря на предлог, —
сотворить).
Замечания эти очень шатки и требуют дополнений и по-
правок. В малорусском встретилось несколько примеров
двойственности ударения и при ся: трудиться, но «Вулкан
потіє і трудиться» (Котляревский, 183); волочиться,
но «шматок хліба есть, копійка волочиться»; котиться,
но «Стрішки, орішки котя́ться; Чогось наші бояре смутя́-
ться» (Метлинский, 191); твориться, но «В Сицилії
таке твориться» (Котляревский, 40).
Русскому изменчивому ударению в глаголах как
и вообще, соответствует в сербском смена ` и ``, ' и ~ по
образцам носити — носим (чакавское носити — но̀̀сим) и
љу́бити — љубим (чакавское љубѝ̀ти — љу̀̀бим), напр.:
а) По первому образцу: крстити — крстим, срдити
(так по Мажураничу, Slovnica hervatska; у Караджича
ср́дити — срдим), женити, селити (ср. малорусское «Не-
хай поселить тут свій рід» — Котляревский, 279);

тѐлити се (малорусское 3-е лицо отелиться) — тѐ̀ли се;
штѐнити, чинити, водити, возити, го̀нити, ко̀сити, ло-
вити, молити, морити, просити, родити, ско̀чити, -сло̀-
нити (прислоним) (из сло̀̀ним), томити, топити, ходити,
пустити, учити и др. Некоторые из таких глаголов у Ка-
раджича имеют в настоящем времени то же ударение, что и
в неопределенной форме, что предполагает основное 4 и
вместе русское постоянное ударение и на характере: бо̀-
жити, бро́дити, зво́нити, кло́нити се, кро́пити, ло̀жити,
ло́мити, мо́чити, то́пити, пло́дити се, тво́рити, то́чити,
до̀јити, про̀јати, по̀јити, гу́бити.
Это следует считать или за неточность Караджича, или
за диалектическую особенность: а) потому что в русском
подвижное ударение, а между тем русский язык более скло-
нен переходить от подвижного ударения к постоянному,
чем наоборот; б) потому что некоторые из этих глаголов,
по Мажураничу, вполне подходят под образец но̀сити —
носим, го̀нити — гоним, ло̀мити — ломим, мо̀чити — мо̀-
чим; в) потому что, по свидетельству Караджича, глаголы
эти, по сложении с предлогами, получают в настоящем вре-
мени ударение 4 на предлоге (по̀ложим), кто предполагает
ударение простого глагола ло̀жим, зазво̀нити — за̀звоним
(и зазво̀ним), пребро̀дити — прѐбродим, покло̀нити — по̀-
клоним, покро̀пити — покропим, поло̀жити — по̀ложим,
поло̀мити — по̀ломим, помо̀чити — помочим, изро̀нити —
и́зроним, отво̀рити — о̀творим, нато̀чити — наточим, по-
до̀јити — по̀дојим, покро̀јити — по̀кројим, напо̀јити —
на̀појим, погубити — по̀губим.
б) По второму образцу: кр́мити, варити, га́сити, до-
вити, ка́дити, ма́мити (манить), пилити, платити, са́-
дити, травити (кормить), хвалити, ја́вити, мирити, пи-
лити (пилишь и пили́шь), ди́вити се — дивим се (дивиться;
малорусское ди́висся — в обоих значениях: смотреть и ди-
виться), блудити, будити, дурити се, душити, журити
се (отличное по значению, но не по корню от малорусского
жу́рисся), купити — купим (покупать, отлично от купи-
ти — купим, собирать), кусати, лучити, љу́бити, мутити,
рубити, служити, смутити, ступити, судити, сушити,
трудити, тужити, тушити (но лупити, турити); ре́-
дити, свётити, бёлити — белим, бијѐлити — бѝ̀јелим, дијѐ-
лити, гнијѐздити, лијѐнити се, лијѐпити, лијѐчити, мијѐни-
ти се, мијѐсити, свијѐтлити, застријѐлити (за̀стријелим),
цвијѐлити (цве́лить и цвели́ть), цијѐдити, цијѐнити.

В сербском сюда вполне подходят глаголы, имеющие в
русском полногласие, но с русским эти глаголы согласны
только в неопределенной форме (бранити — боронить); на-
стоящее время браним должно бы соответствовать русскому
ударению на первом слоге полногласия, действительно же
существующее русское ударение (бороним) по правилу
предполагает несуществующее в сербском ударение браним.
Таковы в сербском: бра́нити — браним, влачити, вра́нити
(чернить), вра́тити, гласити, гра́дити, зла́тити, красити,
плодити (молодить), мла́тити, сла́дити (солодить), хла́-
дити («нахоло́диш хату» и «нахолоди́ш»), хранити. От
сербских мра́чити се и сра́мити се и платити отклоня-
ются и в неопределенной форме русские морочить (в пере-
носном смысле; но согласно с сербским книжное мра-
чить), соро́миться (но согласно с сербским срами́ться) и
полошить.
Вообще в сербском несравненно больше глаголов с раз-
личными ударениями в настоящем времени и неопределен-
ной форме, чем в русском глаголов с подвижным ударением.
Одних глаголов образца ва́рити — варим насчитывают
в сербском до полутораста (см. о глаголах характера —
с постоянным ударением на характере).
Впрочем и в русском, не ограничиваясь одним литера-
турным языком, можно найти гораздо более глаголов с
подвижным ударением, чем сколько их у акад. Грота. Ср.,
например, малорусские: борю́ — бо́реш, шлю — шле́ш, лі-
чу́ — лі́чиш (считаешь), роблю́ — ро́биш (севернорусское ро́-
бить — с постоянным ударением на корне), спиню́ (спи-
ню́сь) — спи́ниш, смалю́ — сма́лиш, становлю́ — стано́-
виш, садовлю́ — садо́виш, встромлю́ — встро́миш, вхоплю́—
вхо́пиш и др.
Как русским глаголам с двояким ударением соответ-
ствуют в малорусском большей частью глаголы с одним под-
вижным, так и при некоторых великорусских с постоянным
ударением стоят малорусские с подвижным. Таковы мало-
русские говорити — говорю — гово́риш, угодити — уго-
жу — уго́диш («Вам хоч голову пробий, то не вго́диш» —
Кулиш, I, 146); «уго́димо» (Кв. -Осн., II, 4); то́вп-
люсь — то́вписся («До риби то́впляться миряне» — Ко-
тляревский, 82), однако и в неопределенном накло-
нении дото́впитись, прото́впитись малорусское ударение
оправдывается сербским: говорити — говорим (К а р а-

Џжић, Српски рјечник; у Мажуранича говорим, угоди-
ти — у̀годим). Лишь изредка в сербском встречается по-
стоянное ударение на корне там, где в русском изменчи-
вое, как, например, в сербском лупити, турити, хватити.
Образец. Ударение в обеих формах
постоянно на корне
Глаголы с корнем на согласную (II, 1, а)
Красть (малорусское красти) — краду, сербское красти
(но отлично от русского в настоящем времени крадём),
лезть (малорусское лі́зти) — лезу, сербское љѐ̀сти — љѐ̀зем
(у̀љести — улезем), сесть (малорусское сі́сти) —сяду, серб-
ское сјѐ̀сти — сјѐ̀дем; буду, сербское будем, идём (оба без
соответствия неопределенной формы).
Болгарское крадѭ (sic, у Цанковых kra de и krade),
но что может значить здесь конечное е, обыкновенно = ѭ, —
не знаю.
В сербском сюда срѐ̀сти — срѐ̀тем (и по другому раз-
ряду срѐ̀тнем) и сложные того же корня су̀срести — cу̀cpe-
тем, обрести (Д а н и ч и ћ, Облици српскога језика,
67). В малорусском согласно с этим неопределенная форма
зустріти, но настоящее время только с -н- (зустрі́ну =
су̀сретнем), а литературное обрести — обрету—по пер-
вому образцу, как вести — веду. Лечь — лягу и в русском
и в сербском отклоняется от этого образца по ударению
неопределенной формы; так великорусское лечь из лечи =
лѐћи = малорусскому лягти́ (из легти́), как печь = серб-
скому пѐћи = малорусскому пекти́. Настоящее время как
ся́ду: лягу, малорусское ля́жу, сербское лѐ̀жем.
Болгарское зна́ѭ, гръѭ, смъѭ, зпъѭ, обу́ѭ, ви́ѭ
(вою), при́ѭ, ми́ѭ(м)ою).
Глаголы с корнем на гласные а, Ѣ, а, у, ы (III, 1, а)
Знаю, сербское знам (не́знам — Mažuranić, Slov
nica hervatska, § 51) из зна̀̀јем, грѣю, сербское грѝ̀јем (при
грѝ̀јати); дѣю, малорусское дію (при дѣять); зрѣю; серб-
ское зрем (из *зрѐ̀јем), зрим (из *зрѝ̀јем при зрѐ̀ти); мрѣю,
прѣю, смѣю, сербское смѝ̀јем; спѣю; ду́ю, сербское ду̀̀јем,
обу́ю (в сербском отлично по ударению о̀̀бујем), чу́ю, серб-
ское чу̀̀јем; вою, малорусское ви́ю; крою, малорусское кри́ю,

сербское крѝ̀јем; мою, малорусское ми́ю, сербское мѝ̀јем;
ною, малорусское ни́ю; рою — ри́ю, сербское рѝ̀јем. Сюда
сербское шѝ̀јем (ши́ти); русское брёю, малорусское бри́ю,
сербское, вероятно, брѝ̀јем (см.: Д а н и ч и ћ, Облици
српскога језика, 82 — обри́jeм), почить и почию (в литера-
турном).
В неопределенной форме везде в русском ударение на
первом, в сербском чч: сербские знати, зрети, см jemu, дути,
*у̀̀ти (из обути), чу̀̀ти, бити (быть), ..ѝ̀ти, мѝ̀ти, пити,
шѝ̀ти.
Глаголы с корнями на а, и, і
и характером zja- (Hl» 2, в)
Формально [эти глаголы] отличаются от предыдущих
только присутствием характера -ја- во второй теме, так что
настоящее время, как грѣю (сербское грѝ̀јем), вою (вѝ̀јем),
в русском принадлежащие к предыдущему образцу (грѣть,
выть), в сербском относятся сюда, так как неопределенная
форма грѝ̀јати, вѝ̀јати, по ударению, и только немногие
глаголы имеют в русском постоянное ударение на харак-
тере, чему в сербском = менее тяжкое ударение на преды-
дущем слоге: блеять — блею (бле́јати, но настоящее вре-
мя по другому разряду — бле́јим), смеяться — смеюсь
(сербское смѝјати се — смѝјем се, великорусское област-
ное охрея́ть (выздороветь) и книжное вопиять. В сербском
сюда же лелѐјати се, но в русском лелеять.
За исключением этих, остальные по образцу: сею —
сеешь, сеять = сербским сѐ̀јем — сѐ̀јати (южное сѝ̀јем —
сѝ̀јати). Привожу для примера только сербские формы:
ба̀̀јати, — ба̀̀јем, вѝ̀јати (вѐ̀јати, веять), гра̀̀јати (граять,
каркать), грѝ̀јати (граять — граю), но ка̀̀јати, ла̀̀јати,
сѝ̀јати (сѐ̀јати), та̀̀јати, ха̀̀јати (заботиться, обращать
внимание), ча̀̀јати.
В болгарском: блёѵъ (отлично от сербского и русского),
смѣЖь с/к (смеюсь). Болгарское ба́ѭ. (лечить волшебными
песнями), вѣѭ, ка́ѭ с/к, лат, сѣт, тат (= русскому),
ма́жѭ, ка́пѭ, пла́чѭ, рѣжѭ, си́пѭ (сып-).

Глаголы^ образца III, 2 б по образцу
мазать — мажу, сербское ма̀̀зата — мажем
Так капать, сербское капати —ка̀̀пљем; плакать, серб-
ское плакати — плачем; ехать, сербское jaxamu — ја̀̀шем;
резать, сербское рёзати — режем; двигать, ср. сербское
дѝ̀зати — дѝ̀жем; кликать; зы́бать, сербское зѝ̀бати —
зѝ̀бљем; брызгать (малорусское при́скати), мы́кать, ры́-
скать, смыкать, сы́пать, сербское сѝ̀пати — сѝ̀плем; хлы́-
пать; прятать (но сербское прѐтати — прѐ̀ћем), мало-
русское ди́хати — ди́ше (но ср. ди́хати = дышать — ди-
шем). Малорусское плавати — пла́вле. О большинстве гла-
голов III, 2, б, имеющих подвижное ударение, — речь в
другом месте. Акад. Грот, по недосмотру, говорит, будто
все глаголы образца глодать — гложу — гложет имеют
подвижное ударение (в «Материалах для сравнительного
и объяснительного словаря и грамматики русского языка и
других славянских наречий», т. III, 338).
Образец. Глаголы с неподвижным
ударением на корне
Глаголы с -н- в характере (IV разряд)
Все глаголы этого разряда имеют в русском постояннее
ударение на корне, в коих некоторые формы второй темы—
без характера (образец а и б), со значением исключительно
почти начинательным, а также многие из имеющих -н-
и во второй теме, частью со значением начинательным, ча-
стью с однократным. В сербском им соответствуют глаголы
с постоянным более тяжким ударением на корне, как:
вѐ̀нути, вѐ̀знути, вѝ̀кнути (о̀бикнути), вр̀̀гнути (о̀̀двргнути),
ву̀̀гнути, гаснути, гинути, глу̀̀хнути, грѐ̀знути, гр̀̀кнути,
дѝ̀гнути, гру̀̀кнути (Мажуранич, Slovnica hervat-
ska), киснути, воскреснути, мѐ̀кнути, мокнути (Мажура-
нич), мр̀̀кнути, му̀̀кнути (у̀мукнути), мр̀̀знути се, пик-
нути, стѝ̀гнути, стѝ̀нути се, твер̀днути. Сюда: станем
(стати), дети (о̀дети) — дјѐ̀нем, кликнути — кликнем (по
Мажураничу, возкли́кнути), бљу̀̀нути, плу̀̀нути, пљу̀̀нути,
прѐ̀нути (прянуть), как малорусское бря́знуть, бо́втнуть,
дже́ркнуть ( ), грю́кнуть (гром), ля́снуть, ...нуть,
ре́пнуть, порскнуть.

Многие однократные, имеющие в русском постоянное
ударение на корне или на характере, имеют в сербском
изменчивое ударение, т. е. ' на корне неопределенной фор-
мы и Л на корне настоящего времени, например, крикну-
ти — крикнем (Караджич, Мажуранич), ки́хнути (чих-
нуть), усохнути — у̀сахнем, пи́снути — писнем, пр́снути —
прсне, сунути — сунем (ливнуть), зијѐвнути— зѝ̀јевнем
(зевнуть), махнути, мигнути и пр. Наоборот, некоторые,
имеющие в русском на характере, в сербском имеют постоян-
ное ударение на корне: крѐ̀снути. В болгарском, как выше
сказано, даже те глаголы, которые в русском имеют ударе-
ние на характере, акцентируют коренной слог. Не возможно
было бы ожидать другого ударения в глаголах, соответ-
ствующих русским и сербским с ударением на корне:
га́снѫ, ди́гнѫ, дѣнѫ, згѫ́с{т)нѫ, издъхнѫ (издохну),
ки́снѫ, мръзнѫ, мръкне c/k, млъкнѫ, ни́кнѫ, пи́снѫ
(писк), ста́нѫ и пр., сербское тиснути.
Глаголы с характером — (V, 1)
Известны только два глагола (в литературном языке)
этого характера с неподвижным ударением на корне: ви́-
дѣть — вижу (= сербскому вид jemu — видим, болгарское
ви́дѭ, ви́сѭ) и слышать — слышу (сербское слѝ̀шати; но
настоящее время слѝ̀шам относится к характеру и зна-
чит «выслушиваю урок», examino).
В сербском сюда вѝ̀сјети — вѝ̀сим, но в великорусском
и малорусском висѣть — висі́ти, великорусское вишу —
висишь. В малорусском (украинском) единственно употреби-
тельная форма (кроме городить) ви́сить (3-е лицо единствен-
ного числа), ви́сять, но не знаю, стоит ли при ней вишу или
вишу.
Глаголы с характером (V, 3)
В русском глаголы эти многочисленны, так что сосчи-
тать их трудно. Для примера: великорусские и литератур-
ные бросить, весить, грезить, кончить, спорить, стоить,
трусить, готовить, покоить, пророчить и многие др.;
малорусские гу́дити (осуждать), ко́їти {делать)-, «ле́сти-
тись (Кв. - Осн., I, 42); змо́витись, лучитись, ті́шити,

тя́мити, риба́лити, марнотра́тити и др. В болгарском:
ба́вѭ, вѣсѭ, гла́дѭ, гра́бѭ, у́дарѭ (у́дарѭ); ква́сѭ (мо-
чу), мра́зѭ (ненавижу), мѫ́чѭ, па́рѭ (id.), пра́вѭ, пра́жѭ
(in Butter...), си́лѭ, чи́стѭ, ми́слѭ, мърѭ. В сербском:
а) согласно с правилом 44 на месте русского ударения:
ба̀̀бити—ба̀̀бим, гадити, гладити, гробити, лазити, парити,
ранити (ранить), слабити, тратити, ударити, ставити,
ба̀̀вити (избавити), плавити, правити, славити, квасити,
вла̀̀шити (воло́шить, делать волохом), вла̀̀жити, здра̀̀вити,
мра̀̀зити, смра̀̀дити, огра̀̀дити (огородить — в русских
полногласных по правилу ударение на втором слоге полно-
гласия), мѝ̀слити, чистити, му̀̀чити, вјѐ̀рити (заручать),
вјѐ̀трити, мјѐ̀тити, ijmjeuiumu, готовити, граничити —
-им и многие др.
б) отклоняются от русского и по настоящему времени и
по неопределенной форме сербские глаголы с ' на корне
в неопределенной форме и с л в настоящем времени: при-
бли́жити — при́ближим — ближим (болгарское прибли-
жѭ — Цанковы: približe), вабити — вабим, жа́рити —
жарим, значити — значим и др. Также глаголы, как
јѐздити — јѐздим с постоянным менее тяжким ударением
на корне (болгарский = русскому ъздѭ).
Глаголы с характером -^- (V, 4, а)
и отчасти V, 4, б — именно некоторые
-и- + -а е-
из -и- + -а-
Глаголов этих, сравнительно с имеющими ударение на
характере, немного. Все они употребительны и без пред-
лога и по длительности принадлежат к первой или второй
степени: бегать, малорусское бо́втати (забо́втатись, но
великорусское болтать), ворочать, ведать, вешать, дёр-
гать, двигать, малорусское ди́бати, капать, кашлять
малорусское ки́дати (отлично от кидати), кланяться,
ляпать, мыкать, падать, плавать, ползать, прядать,
прыгать, плутать, малорусское по́рати (по́ратись, упо́ра-
тись), пугати (о пугаче), ско́взатись, сми́кать; стряпать,
тя́пать, гневаться, думать, делать, сватать; малорус-
ское сні́дати, вечерять; ужинать; малорусское чоло́мкати.
Сюда же глаголы, образованные от частиц: дакать, мяу-
кать и пр.

Сюда же болгарские: бѣгам, връштам, ди́хам, ду́мам,
шиит*, кла́ням сѧ; па́дам, плавам, дѣлам (mit Axt beha-
uen), вечерям, обѣдам (обѣдувам).
В сербском тоже немного таких, которые по правилу
имеютNV на том же слоге, что и русские глаголы, или 4 на
предшествующем: бјѐ̀гати — бјѐ̀гам, вјѐ̀шати, вра̀̀ћати (рус-
ское ворочать), капати (но настоящее время только по
образцу ——: ка̀̀плем), кѝ̀дати (rumpo), кла̀̀њати, падати,
предати (trepido), пу̀̀зати (но настоящее время только
пу̀̀жем); вѐ̀черати, ужинати.
Такое же ударение встречается в сербских более дли-
тельных, употребительных только с предлогом -ла̀̀ља-
ти, -чѝ̀њати (чьн), -јѝ̀мати, -мѝ̀њати, -жѝ̀мати, жѝ̀нати,
-дѝ̀мати, -ду̀̀вати. В русском — никогда.
Глаголы на .QgQ.(VI, а)
Таких глаголов с ударением на корне в русском и серб-
ском несравненно менее, чем с ударением на характере.
Ср. сербское = русскому вјѐ̀ровати. Болгарское вѣрувам,
ми́нувам, ра́дувам с А, трѣбува = нужно, должно; мѝ̀ло-
вати, радовати, требовати — трѐ̀бујем, па̀̀метовати —
па̀̀метујем, љѐ̀товати, по̀̀штовати (ср. с характером -ева-
по́тчевать и *почьшевати), свјѐ̀товати, ратовати (рато-
вать) и пр. «Домострой», 49: «Жити не по силе и за́ймуя»
и пр.
С немногими отклонениями в малорусском, как погово-
рочное «нехай царству́є»; «сама (богородиця.—А. П.)
бодрству́є, Слуг своїх рятує» (Костомаров, Песни,
190). Ср. то, что у Берынды все глаголы этого характера
от существительных на -ство имеют ударение на -ују, что
предполагает неопределенную форму на -ова́ти: безумствую,
безчинствую, благодушьству́ю, благоденствую, благоговѣн-
ству́ю, благоискуствова́ти — благоискуству́ю, бодрствую и
пр. Подобным образом и другие отыменные в малорусском,
например, «злукавнова́ти» (Кв. - Осн., I, 72), болезную,
ратую (брань въздвижу), велерѣчу́ю и пр. (Б е р и н д а,
Лексікон славено-росскій..).

Глаголы великорусские —T—Z —-— и равные
им по значению малорусские -ова-
Ударение постоянно на слоге, предшествующем харак-
теру: пока́зываю — показывать у малорусское пока́зую — по-
ка́зувати. Исключение составляют книжные формы прош-
лого столетия: завязу́ет (малорусское світ зав'язу́є), нака-
зу́ет, связу́ет, не отличающиеся ударением от прочих форм
на -овати ую. Обычно русское ударение на слоге, пред-
шествующем характеру, не представляет сходства с серб-
ским. В этом последнем глаголам = малорусским
соответствуют по значению глаголы, занимающие по
форме середину между великорусскими и малорусскими,
именно -ива-(-ыва-); характер первой темы совершенно
тождествен с характером глаголов ^ как по звукам, так
и по ударению, во второй теме и (=ы и и) постоянно долго
и имеет ударение х: да̀рујем есть или настоящее время гла-
гола совершенного (= будущему) и в таком случае имеет
неопределенную форму даро̀вати, или настоящее время гла-
гола несовершенного и тогда имеет неопределенную форму
даро́вати (= великорусскому даро́вывать).
По образцу даро̀вати — да̀рујем (что было бы по-ве-
ликорусски да́рывать — дарую) идет множество глаголов,
произведенных от глаголов с характером —^—, —-— ,
-т- , —, как обграђи́вати, одваљи́вати, одвари́вати,
докази́вати, докас..., доплак..., доскак-, закиды́ва-, закуси́ва-
зализи́ва-, замази́ва-, записи́ва- и пр. Реже встречаются гла-
голы с -ива- в характере первой темы, как до-тк-и́ва-ти —
до̀ткивам (оканчивать ткать), осни́вати —о̀снивам (основы-
вать), потки́вати — по̀ткивати — по̀ткивам (подковы-
вать). В двух последних глаголах сербский язык принял
-OB-, принадлежащее к корню (ков-а-, снов-а-), за часть
глагольного характера, но здесь это для нас все равно. В

таких глаголах ударение одинаково с глаголами характера
-ава-: дотки́вати — до̀ткивам, как доигра́вати — доѝ̀гра-
вам.
В болгарском рассматриваемые здесь глаголы послед-
ней степени длительности оканчиваются в настоящем вре-
мени на -увам, -уваш и пр. (т. е. — + личное окон-
чание с ударением на предшествующем слоге, по влия-
нию коего -у- характера нередко опускается: при-
каз(у)вам, надмѣх(у)вам> довръшувам, допису́вам, дочю́(ѣ)-
кувам, завръзувам, засо́ливам, подпа́лювам, загри́бувам
(малорусское было бы загрібаю от греб), зами́слювам, зам-
ръжювам, заповѣдејвам, зарѫчювам и пр.).
Часто эти глаголы образуются от глаголов с характером
-н- с сохранением последнего: забѣгнувам, заглу́хнувам,
загънувам (-гъб, загибаю), зади́снувам, зама́хнувам, замръз-
нувам, замръкнувам, засѣднувам (заседаю), затъкнувам
(затыкаю) и пр.
В основании здесь лежит та же форма, как и в основании
великорусских -ыва-, -ива-, именно сохранившаяся в мало-
русском, болгарском: подпа́лювам,' русское подпаливаю —
предполагаю малоруское подпа́люю. Глаголы отыменные
и в болгарском, как в русском, частью ударяют у темы
(цару́вем), частью — корень (вѣрувам).
III. ПОВЕЛИТЕЛЬНОЕ НАКЛОНЕНИЕ
§ 1. СООТНОШЕНИЕ ПОВЕЛИТЕЛЬНОГО НАКЛОНЕНИЯ
И НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ
..Все три формы повелительного наклонения имеют как
в русском, так и в сербском одинаковое ударение: пиши —
пиші́мо (малорусское) — пишите; сербское пиши — пи́ши-
мо — пишите.
Что до места ударения, имея в виду один только рус-
ский язык, можно было бы выставить практическое пра-
вило: ударение повелительного накло-
нения согласуется с ударением 1-го лица
единственного числа настоящего времени: веди́, ори, зевай,
но двинь, брось.

Правило это встречает те же немногие исключе-
ния, как и другое, приводимое ниже, но неудовлетвори-
тельно в том отношении, что неприменимо в сербском, в
коем ударение повелительного наклонения mutatis mutan-
dis то же, что и в русском, а между тем 1-е лицо единствен-
ного числа настоящего времени не совпадает по ударению
с тем же лицом русских глаголов с подвижным ударением:
пишем, но пиши.
Столь же неудовлетворительно следующее правило 1,
верное с исключительно сербской точки зрения: ударение
повелительного наклонения совпадает с ударением неопре-
деленной формы: писати — пиши, но настоящее время пи-
шем. С одной стороны, совпадение ударения повелитель-
ного наклонения и неопределенной формы может быть
только случайностью, ибо повелительное наклонение обра-
зуется не от второй темы, а от первой или темы настоящего
времени: беру — бери — брати, кую — куй — ковати, ста-
ну — стань — стати, воюю — воюй — воевати.
В глаголах с характерной гласной в неопределенной
форме при некоторых тонических условиях — постоянно
разногласие между ударением неопределенной формы и по-
велительного наклонения, например: ле́ћи (= лягти́, лечи),
повелительное наклонение лѐ̀зи (малорусское ляж, основ-
ная форма лѧ́зи), стрѝ̀ћи (стри́чи, стри́гти) — стри́зи
(стриги, малорусское стрижи). Точно то же в глаголах с
двухсложным глагольным характером: купо́вати — ку̀пу-
јем — ку̀пуј, докази́вати — дока̀зујем — дока̀зуј.
С другой стороны, не видно, почему бы повелительному
наклонению согласоваться с каким бы то ни было лицом
настоящего времени, ибо повелительное наклонение имеет
сверх глагольного еще свой характер -и (после гласной -й),
присутствие коего может быть небезразлично для ударения.
Однако пытаясь установить более широкое русско-
сербское правило, мы не в состоянии будем обойтись без
сближения повелительного наклонения с настоящим вре-
менем, из чего, — под условием верности нашего прави-
ла, — следует, что грубо эмпирическое исключительно рус-
ское правило все-таки ближе к истине.
Предположим, что характер повелительного наклонения
-и стремится привлечь к себе ударение темы настоящего
1 В глаголах с односложным характером, если настоящее время
[и] неопределенное наклонение имеют различные ударения, то всегда
более слабые, чем у настоящего времени.

времени подобно тому, как это замечено относительно пред-
логов и относительно окончаний 1—2-го лица множествен-
ного числа в малорусском и чакавском. Тогда окажется
следующее.
а) При двухсложности глагольного характера первой
темы характер повелительного наклонения не обнаружи-
вает никакого тонического действия и вообще во всех фор-
мах ударение неподвижно: белей (белею), играй, читай,
делай, радуй, ска́зывай.
б) При односложности глагольного характера (-е (-ие) —
-je, -и) и полном слиянии его гласного элемента с характе-
ром повелительного наклонения есть два случая.
а) Постоянное русское и сербское ударение настоящего
времени на корне остается на том же месте и в повелитель-
ном наклонении: сядь (из ся́ди) и пр. Церковнославянское:
отверзи, ве́рзисѧ.
Р) Постоянное ударение настоящего времени на харак-
тере, а также русское подвижное ударение и соответствую-
щее ему чакавское переходит на характер повелительного
наклонения: веду — ведёшь — веди-, орю́ — оре́шь — ори́.
Разница между подвижным и неподвижным ударением
настоящего времени, незаметная в сербском настоящего
времени, сказывается в повелительном наклонении: крѐ̀-
шем — крѐ̀шеш = русскому крешу́ — кре́шешь, — в серб-
ском ничем не отличаются от мажем — ма̀̀жеш = мажу —
мажешь; но при первом повелительное наклонение крѐши =
русскому креши́, при втором — мажи = русскому мажь—
мажи. Это заставляет отдать преимущество тому из двух
сделанных выше предположений, что русская по-
движность ударения в настоящем вре-
мени древнее сербской неподвижности.
Само собою разумеется, что здесь речь только о настоящих
формах повелительного наклонения, а не о заимствованных
из настоящего времени (3-е лицо единственного числа и 3-е
лицо множественного числа) и вместе с наречным повели-
тельным наклонением (пусть, неха́й, сербское не́ка) заме-
няющих недостающие формы повелительного наклонения.
Эти последние сохраняют ударение настоящего времени:
орём и пр.; повелительное наклонение ори — о̀римо —
орите, но не́ка о́ре, не́ка о́ру (в церковнославянском иди —
идите, но вни́дите).
(Следуют фактические подтверждения изложенных пра-
вил и исключения из них.)

§ 2. ГЛАГОЛЫ С ПОСТОЯННЫМ УДАРЕНИЕМ
НА ОДНОСЛОЖНОМ ХАРАКТЕРЕ
НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ
а) Без характера во второй теме.
аа) В русском неопределенная форма
с ударением на суффиксе. Образец: веду —
ведёшь — веди; малорусское веди — веді́мо — ведіте. В серб-
ском штокавском, смотря по количеству коренной гласной,
на корне 4 или ': плетём — плети — плѐтимо — плетите;
гребём — греби; печём — пѐци; везём — вези; ву́чем —
ву́ци; тре́сем — тре́си.
бб) Неопределенное наклонение в рус-
ском с ударением на корне. Образец: стричь—
стригу — стриги; сербское стрѝ̀ћи — стрижём — стри́зи;
плыву — плыви; жни (сербское жњѝ̀ и с чистою заменою
глухого звука жа̀њи), пни (сербское пѐњи). Сербские фор-
мы, как пѐњи, жа̀њи, отклоняются от ударения настоящего
времени пѐ̀њем, жа̀̀њем, потому что, как полагаю, не только
самые замены гласных звуков, но и их ударения — новы,
и следовало бы ожидать жа̀њем, пѐњем; мрѝ̀ — мрѝ̀мо —
мрите; при — прѝ̀мо — прите; та̀ри (тр̀̀ти — трём) и
стѐри (стрем), как пѐњи.
б) С ударяемым характером во второй теме.
Глаголы II, 2, а и б: бери, жени (малорусское—от гнати),
дери, пери — сербские бери, жени, дери, ждѐри, пери. Но эти
сербские формы имеют при себе настоящее время с постоян-
ным более тяжким ударением на корне: берем и пр., так
что между настоящим временем и повелительным накло-
нением в сербском, по-видимому, нет соответствия. Соот-
ветствие это можно восстановить двояким предположением:
или глаголы эти в сербском имеют позднейшее более тяж-
кое ударение, как жањем, и все шли некогда согласно с со-
ответствующими русскими глаголами по образцу зовём —
зо̀ви; или и русские и сербские некогда уподоблялись гла-
голу сѐ̀рем, в коем постоянному ^соответствует русское
подвижное ударение серу — се́решь. И в том и в другом
случае повелительное наклонение должно быть, как и есть:
бери =зо̀ви и сери.

Глаголы IV разряда с характером -и:
дохну — дохни, махну — махни
В сербском соответствующие глаголы имеют различное
ударение в настоящем времени и неопределенном накло-
нении: дохнути — дохнем, махнути — махнём, а повели-
тельное наклонение относится по ударению к настоящему
времени, как бери к берём, именно ослабляют ударение
этого последнего: дохни, гр̀̀̀ни, зевни, махни, мигни. Объяс-
нение этого несоответствия между настоящим временем и
повелительным наклонением — как в бёри.
Глаголы с характером — (V, б):
вели — велю — велѣ́ти; верти — верчу — вертѣ́ти
В сербском вѐли, врти согласно с настоящим временем.
Малорусские формы повелительного наклонения поде́рж,
поте́рп, посидь, поле́ж, помо́вч,доглядь отклоняются от
простых общерусских сиди, лежи и пр. Нет сомнения, что
эти последние формы с ударением на характере повели-
тельного наклонения суть древнейшие. Напротив
того, сокращение характера -и после гласной (не бойся)
и одновременно с этим перенесение ударения есть явление
общее (русскому и сербскому) и древнее.
Глаголы 'JJZ (V, 3)
В русском в повелительном наклонении ударение на
-и. В сербском здесь большей частью с различным ударе-
нием в настоящем времени и неопределенной форме (чч — в
настоящем времени, ѵ — в неопределенной форме; Л — в
настоящем времени и ' — в неопределенной форме), а пове-
лительное наклонение ослабляет ударение настоящего
времени, в чакавском переносит ударение с корня на ха-
рактер: блажити — блажи (чакавское блажи).
Из глаголов с постоянным (в русском) ударением на
характере настоящего времени отличаются от приведенных
глаголов с корнями на гласные -и (из образца III, 1, а без
-je-
характера в неопределенной форме) и -у (характер: ,

Ill, 2, а) и, исключая глаголы характера —, как бояться,
стоять, бо̀јим се, бо̀ј се (не́ боj се), сто́јим — сто́j, сокра-
щающие характер повелительного наклонения -и в -j и
переносящие ударение с этого характера на корень: пёй
(пи́й — пи́ймо — пи́йте), ле́й, ве́й, ку́й, клю́й, плю́й, блю́й.
Причины такого сокращения и пе-
реноса ударения — в стечении глас-
ных, разделяемых только козою. Русско-
му постоянному ударению на корне соответствует в серб-
ском постоянное Л, хотя бы в настоящем времени корен-
ная гласная была коротка: бѝ̀јём— биj; пѝ̀јем— пиj;
ку̀̀јем — куј; сну̀̀јем — снуј.
Если бы эвфоническая причина не произвела сокраще-
ния характерного -и в -j, то было бы би́ји, пи́ји, ку́ји,
подобно тому, как в сербском от да́јем — да́јеш и пр. есть
повелительное наклонение да́ји — да́јите (давай —давайте).
Этим же сокращением объясняется долгота коренной гласной
в биј, пома́гати — пома́гај — пома́гајте и пр.
То же явление и там, где собственно ударение (ч —{КУ)
настоящего времени не отличается от повелительного на-
клонения, например ка̀̀јем (и так во всех формах тем), но
кај — кајмо — кајте; у̀мијем (у̀мujeшu и пр.), но у̀миј,
чу́вају (3-е лицо множественного числа; в 1-м лице и пр.
-ам, -аш сокращено из -ајем и пр.), но чувај (чу́вај).
§ 3. ГЛАГОЛЫ С ПОДВИЖНЫМ УДАРЕНИЕМ В РУССКОМ
И С УДАРЕНИЕМ НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ,
ОТЛИЧНЫМ ОТ УДАРЕНИЯ НЕОПРЕДЕЛЕННОЙ ФОРМЫ
В СЕРБСКОМ
а) Без характера во второй теме: иду — идёшь — иди
(идём — ѝди, однако до́ћи — Даничић, Облици срп-
скога језика, 85), могу — можешь — моги (= украинское
можи́: основная форма мози́), сербское мо̀̀жем, (по)мо́зи;
колю — колешь — коли; сербское колем — коли; мелю —
мелешь — мели; сербское мёлём — мели.
б) С характером —: крешу́ — кре́шешь — креши́ — кре-
са́ть. В сербском глодати — гло̀̀ђем — гло̀ђи; кресати—
крѐ̀шем — крѐши, чеши, ло̀ћи (ло̀кати), мѐћи, ма̀ћи, тѐши,

зо̀бли; писати — пишем — пиши, кожи, ла́жи, ска́чи, ве́-
жи, дрије́мљи, хра́мљи, шти́пљи, зо́бљи и др. В трехслож-
ных русских: хлопочу — хлопочешь — хлопочи = сербским
клопо́тати — кло̀поћем — клопо̀ћи; трепетати — трѐпе-
ћем — трепѐћи.
Сла̀ти — ша̀̀љем имеют неправильно ша̀̀љи (В у и ч,
Српска граматика, 75), вместо ожидаемого шали — шли.
в) Глаголы с характером Не (IV разряд): тону́ — то-
нешь — тони, сербское то̀нути — то̀̀нем,— то̀ни; да̀хну-
ти — да̀̀хнем — да̀хни; вр́ни, гр́ни, минути — минем —
ми́ни; ма́хнути — махнем — махни; мигни, те́гни, зевни.
г) Глаголы —, как держу — держишь — держи, в серб-
ском имеют одинаковое ударение в обеих темах: тр́пјети—
тр́пим — тр́пи.
д) Глаголы—: вожу́ — возишь — вози́; люблю—любишь —
люби = сербским возити — во̀̀зим — вози; љу́бити—љубим—
љу́би.
§ 4. ГЛАГОЛЫ С ОДНОСЛОЖНЫМ ХАРАКТЕРОМ
И ПОСТОЯННЫМ КАК В РУССКОМ,
ТАК И В СЕРБСКОМ УДАРЕНИЕМ НА КОРНЕ
Глаголы с односложным характером и постоянным как
в русском, так и в сербском ударением на корне по отно-
шению к повелительному наклонению не представляют
никаких особенностей. Повелительное наклонение здесь
сохраняет ударение других форм: будем — буди и пр.
Только имеющие корень на гласную и сокращающие -и
повелительного наклонения в -і удлиняют коренную глас-
ную чу̀̀јем — чуј, рѝ̀јем — риј, ду̀̀јем — дуј и пр.
§ 5. ГЛАГОЛЫ ѢМЬ, ДАМЬ, ВѢМЬ
Ѣмь и дамь имеют повелительное наклонение ѣжь,
старорусское дажь, несмотря на переход ударения в мало-
русском на окончание 2-го лица единственного числа, а в
малорусском и сербском — на 1-м и 2-м лице множествен-
ного числа. Старинное вѣжь согласно с постоянным ударе-
нием в настоящем времени и неопределенной форме.

IV. ПРИЧАСТИЯ И ДЕЕПРИЧАСТИЯ
НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ
§ 1. ПРИЧАСТИЯ НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ
ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ
Причастия настоящего времени (форма книжная, по
звукам церковнославянская). Так и в малорусском книж-
ном «дати дорогу [для сонця. — А. П.], ніби для царя
іного, діющого добро всему миру» (Кв. - Осн., I, 30).
Вообще имеем ударение на том же слоге по счету, на кото-
ром — настоящее время: ведёшь — ведущий.
Правила этого достаточно для глаголов с постоянным
ударением на характере односложном — двухсложном и на
корне. Глаголы с подвижным ударением распадаются в
этом отношении надвое: а) глаголы III, 1, б 2,
б ^-jp j; IV —держатся ударения 2-го и следующих
лиц: пишущий, хлопочущий, тя́нущий, колющий (колешь).
б) глаголы II, 1, а V, 1 V, 3 ^ j следуют уда-
рению 1-го лица: иму́ — и́мешь — имущий; иду — идешь—
идущий; могу — можешь — могущий, держу — держишь—
держащий; люблю — лю́бишь — любя́щий.
Замечание Востокова, что причастия действительные на-
стоящего времени, произведенные от глаголов: «дразню, хва-
лю, давлю, резвлюсь, травлю, гублю, люблю, принимают
ударение 2-го лица» (Русская грамматика, § 187), кажется
неверным. Слышно только любящий.
Для сербских причастий настоящего времени действи-
тельных (формы тоже книжной) Мажуранич выставляет сле-
дующее правило: «Причастия настоящего времени дей-
ствительные имеют суффиксы -ући, -ећи (с новым облечен-
ным из чакавского -у́ћи, -е́ћи) и слоги, к коим приставля-
ются эти суффиксы, теряют свое ударение и долготу,
если ее имели, и наслояются на суффиксы как прокли-
тики», т. е. получают более тяжелое ударение.
Таким образом: дмући, -3, -ё; мрући, шљући, жгући —
согласно с русским, но при о̀̀рем — не о̀̀рући, а о̀рући (что
было бы в русском орю́щий); при ку̀пујем, кра̀љујем, бичу-

јем купу̀јући, краљу̀јући, бичу̀јући (Slovnica hervatska,
§ 181), что было бы в русском -ущий.
Вуич (Српска граматика) представляет это дело ина-
че: не только причастия (не деепричастия): трѐсући, зо̀-
вући (зо̀вем), да̀јући (да̀јем), позна̀јући (по̀знајем), жѐгући,
хо̀тећи, дво̀рећи, но и согласно с русским, с ударением на
корне в глаголах = русским с подвижным ударением и с
ударением на корне: стѐ̀рући (стѐ̀рем), о̀̀рући {о̀̀рём), ко̀̀-
љући, вѝ̀дећи, нѐ̀гујући, чу̀̀јући и опять согласно с сербским
ударением настоящего времени, но не согласно с русским
ѝ̀дући, ку̀̀јући, сну̀̀јући, кљу̀̀јући, бѐ̀рући, пѐ̀рући (бѐ̀рем,
пѐ̀рем), жѐ̀нући (жѐ̀нем), пѐ̀њући се (пѐ̀њемсе) и (с точки Ма-
журанича) по-чакавскому пру̀ћи. Быть может, Вуич сме-
шивает здесь причастие с деепричастием (о коем ниже),
которого вовсе не приводит. Даничич вовсе не приводит
причастия настоящего времени действительного как формы
ненародной.
§ 2. ПРИЧАСТИЯ НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ
СТРАДАТЕЛЬНЫЕ
Причастия настоящего времени страдательные (лите-
ратурные) по отношению к ударению следуют тому же
правилу, как и причастия настоящего времени действи-
тельные, т. е. сохраняют ударение настоящего времени в
глаголах с постоянным ударением; а в глаголах с подвиж-
ным ударением следуют частью 1-му лицу (в глаголах
—, —: держи́мый, терпимый, носимый, любимый, хвали-
мый), частью 2-му и следующим лицам (во всех остальных,
имеющих это причастие: ко́лемый, ме́лемый, пи́шемый).
В сербском это причастие не сохранилось.
§ 3. ДЕЕПРИЧАСТИЯ НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ
1. Деепричастия на -а (-я)
Деепричастия на -а (-я) в малорусском употребительны
только в нескольких глаголах —, —, имеют ударение на
том слоге, на котором и 1-е лицо настоящего времени (ведя,
пиши, любя, делая, торгуя и пр.), так что глаголы с по-
движным ударением и односложным характером здесь,

как при образовании повелительного наклонения, уравни-
ваются с имеющими ударение на характере.
Из правила этого составляют исключения.
В малорусском те глаголы — и с ударением на харак-
тере, которые, слагаясь с предлогами, получают в настоя-
щем времени (не исключая 1-го лица) и во всех почти осталь-
ных формах ударение на корне, ср.: сидя, гля́дя, мо́вча,
стоя, лёжа с не вси́жу и пр.
Вероятно, то же повторилось бы и в глаголах -^-: во-
дити, возити, гони́ти, носити, ходити — в известных слу-
чаях (см. выше), при сложении с предлогами, переносящих
ударение на корень; но из них употребительны только
ходя и водя; возя, нося, гоня или не встречаются, или сомни-
тельны.
В литературном языке Востоков (Русская грамматика,
§ 187), кроме общерусских глядя, сидя, стоя, молча, лёжа,
ходя, находит еще шесть исключений — деепричастий от
глаголов с подвижным ударением: дремля, клепля, трепля,
щепля, щипля, смотря. «При этих, — замечает он, — в
важной речи: смотря, сидя, ходя».
В сербском этой формы деепричастий нет.
2. Деепричастия на -учи, -юна
Глаголы с постоянным ударением на корне и на двух-
сложном характере сохраняют это ударение и в дееприча-
стиях на -учи, -ючи: крадучи, дёлаючи, играючи, торгуючи.
Глаголы с подвижным ударением следуют ударению 2-го
лица единственного числа и следующих без тех исключе-
ний, какие в причастиях настоящего времени: трёплючи,
те́лючи, и́щучи, сто́нучи, тя́гнучи, а в малорусском и от
глаголов —, —: те́рплячи, лю́блячи, садячи, голосячи.
Исключается и в великорусском и в малорусском могучи—
от можешь, идучи́ (в малорусском и йду́чи).
Деепричастия от глаголов с постоянным ударением на
односложном характере имеют ударение на последнем слоге
суффикса: бьючи́, живучи, берегучи́, малорусское «встаю-
чи» (Кв.-Осн., 2). В малорусском, где деепричастия

этой формы употребительны от глаголов -^, правило рас-
пространяется и на них: «свистючи́» (Гребенка, 28);
«летячи́» (Метлинский, 64), «летючи́» (ibid., 245);
«не боячися» (К в. - О с н., II, 4); «держачи» (ibid., I, 38),
«кріплячи́сь» (ibid., 97). Однако: «лежачи» (ibid., 24), «ле́-
жучи» (ibid., 174), сидячи, ходячи, стоячи. Эти глаголы
имеют деепричастие -а, -я с ударением на корне.
В сербском деепричастия настоящего времени следуют
ударению настоящего времени. Мажуранич прибавляет:
3-го лица множественного числа настоящего времени на
том основании, что гласный звук -ў, -е, коим оканчивается
3-е лицо множественного числа, остается с тою же долготою
и в деепричастиях: плету — пле́тући, виде — вѝ̀дећи.
Деепричастия от глаголов, соответствующих русским
с постоянным ударением на односложном характере, в
сербском не составляют исключения и сохраняют ударение
настоящего времени: пле́тући, ве́зући, гре́бући, пе́кући,
ку̀нући, чују̀ћи, то̀̀нући, мѐ̀љући, бѐ̀рући, вѝ̀дећи, у̀мијући,
хо̀тећи, но̀̀сећи; ка̀̀јући, ку̀пујући. Однако у Даничича
мрући (мрём, 3-е лицо множественного числа мру), чу́вају-
ћи (чувам, но 3-е лицо множественного числа с ': чу́вају),
пи́шући (пишем, 3-е лицо множественного числа пишу).
V. АОРИСТ И ПРЕХОДЯЩЕЕ
§ 1. АОРИСТ И ПРЕХОДЯЩЕЕ В ДРЕВНЕРУССКОМ
И СОВРЕМЕННОМ СЕРБСКОМ
В современном русском языке эти времена не сохра-
нились, и для сравнения с сербским будут служить только
те данные, какие можно было извлечь из церковных книг,
в коих могло хотя отчасти дойти до нас старинное русское
произношение.
Заключения от современного сербского к древнерус-
скому затрудняются здесь тем, что об ударении рассматри-
ваемых времен в самом современном сербском имеются
различные показания.
По Мажураничу, аорист (кроме 2-го и 3-го лица един-
ственного числа) и преходящее по ударению равны между
собою и с неопределенной формой, от коей про-
изводятся. О многих исключениях из этого правила—

ниже. Таким образом, по Мажураничу, от грнути (гр́нем;
по Караджичу, грнути — гр́нем) будет аорист гр́нух, пре-
ходящее гр̀њах; по Мажураничу, љу́бити — љу́блах, писа-
ти— пи́сах (по Даничичу, это иначе); от знати, брати,
по присоединении суффикса -ах: бра̀̀ах, зна̀̀ах = брах,
знах, независимо от ударения настоящего времени. Соглас-
но с этим мы произносим старорусское тоня́ху (утопали),
приходя́ше, принося́шеть согласно с ударением неопреде-
ленного наклонения тонути, ходити, носити, а не настоя-
щего времени то́неши, ходити, носити.
Правило, которое можно извлечь из примеров, приводи-
мых Даничичем, гораздо сложнее и ведет, как увидим, к
иному заключению об образовании преходящего.
а) В глаголах, имеющих одинаковое ударение в настоя-
щем времени и неопределенной форме, аорист и преходя-
щее по ударению не различаются (кроме 2 и 3-го лица един-
ственного числа аориста): плести — плетём — плѐтох —
плѐтијах, грѐпсти — грѐбем — грѐбох — грѐбјах; пѐ-
кох — пѐцијах; стѐкох — стѐцијах; тѐкох — тѐцијах (те-
чах); ту́кох — ту́цијах, жѐгох — жѐжијах (же́жах); ве́-
зох — ве́зијах (вести — вёзём); чух — чу̀̀јах (чу̀̀ти — чу̀̀-
јем), у̀мјех — у̀мијах (у̀мијети — у̀мијем); вѝ̀дјех — вѝ̀ђах
(вѝ̀дјети — вѝ̀дим), ка̀̀јех — ка̀̀јах (ка̀̀јати — ка̀̀јем).
б) В глаголах, имеющих различное ударение в неопре-
деленной форме и настоящем времени, аорист сле-
дует ударению неопределенной фор-
мы, а преходящее — настоящего вре-
мени.
Так, аорист множественного числа клѐ̀емо — клѐ̀еши —
клѐ̀ше (1-е лицо единственного числа клех, — не знаю по-
чему; 2-е и 3-е лицо единственного числа кле — по прави-
лу, о коем ниже)1, преходящее ку́нијах (ку́њах) — ку́није-
мо — ку́нијете — ку́нијеху (клети, ку̀нем); от настоящего
времени жњѐ̀м, преходящее жњах; от настоящего времени
жањем — жа̀̀њах; между тем аорист по образцу клех — жех
(неопределенная форма же́ти); при пети — пѐ̀њем преходя-
щее пѐ̀њах; при ѝћи (повелительное наклонение ѝ̀ди) аорист—
ѝдох (да́ђох), при идём преходящее идах — Щах; при мрѝ̀-
jети аорист мрѝ̀јех; при мрём преходящее мрах; при тону-
ти аорист то̀нух; при тонем преходящее то̀̀њах; мљѐ̀х
(мљѐ̀ти), мѐ̀љах (мѐ̀љем), но̀сих (носити), ношах (но̀̀сим),
1 По Мажураничу, здесь кле —клѐ̀ — клѐ̀емо — клѐ̀ете — кле́ше.

во̀̀ђах (водити — во̀̀дим), во̀̀жах (во̀зити), мо̀̀љах (мо̀лити),
про̀̀шах (просити), хра̀̀њах (хранити — храним), мућах (му-
тити), гнѝ̀јеђах се (гнијѐздити се), љу́бљах (љу́бити) 1, ао-
рист пи́сах (писати), преходящее писах (пишем); аорист
чу́вах (чу́вати), преходящее чувах (чувам), аорист купо̀вах
и преходящее ку̀̀повах различаются ударением, так что пер-
вая форма ближе к неопределенной форме куповати, а вто-
рая, по крайней мере по месту ударения, — к настоящему
времени ку̀пујем. Впрочем Мажуранич акцентирует аорист
купо̀вах, 3-е лицо ку̀пова, а преходящее ку́пих (Slovnica
hervatska, 90).
Тоническая связь преходящего с настоящим временем,
а аориста с неопределенной формой согласуется с тем, что
в старославянском в некоторых разрядах преходящее отно-
сится по образованию не ко второй теме, а к первой. Так
во многих глаголах , но аорист не имеет глас-
ного характера (двиг-ох), подобно тому, как некогда не
имела его неопределенная форма (сербское дѝ̀ћи древнее
по образованию, чем старославянское двигнѫти), а пре-
ходящее снабжено характером, как и настоящее время
(двигнѣах, двигнѫ), преходящее бер-ѣ-ахъ, женѣахъ, зовѣ-
ахъ — по форме корня относится к первой теме (берѫ,
женѫ, зовѫ), а аорист брахъ, звахъ, гнахъ — ко второй.
По мнению Миклошича (Vergleichende Grammatik, В. II,
§ 241), в некоторых преходящих: красу́ах, мину́ах, встре-
чаемых большей частью в позднейших старославянских
памятниках, лежит тема настоящего времени, а не видо-
изменение второй темы -ова- в -уа-.
К сказанному остается прибавить несколько подробно-
стей.
§ 2. РАЗЛИЧИЕ АОРИСТА И ПРЕХОДЯЩЕГО
Относительно различия аориста и преходящего. В не-
скольких сербских глаголах (настоящее время, оба про-
шедших простых и повелительное наклонение) пристав-
ляется д (из да = дѣ) частию прямо к корню (зна-д), ча-
стью к теме (им-а-д, шие-д, хтје-д) (у Вуича зна̀ђах — зна̀̀-
дох, и́мађох — имадо́х). И в этих глаголах преходящее время
сближается по ударению с настоящим, отличаясь от аори-
1 Однако ло̀мљах (ломити — ло̀мим), до̀јах (до̀јити—до̀јим), ло-
жах (ло̀жити — ло̀жим), у̀чах (учити — учим).

ста зна́дем — зна́дијах (по Мажураничу; у Даничича зна̀-
дијах), зна̀̀дох — знати (= повелительному наклонению
зна̀̀ди); има́дем — има́диjах (так Мажуранич; у Караджича
има̀дијах). У Даничича (Облици, 109) и́мадиjах — и́мађах,
и́мадох (и́мах, и́мати), смје́дох — смјѐдијах; мнѝдијах (так
Караджич и Даничич), аорист мних, как мнѝ̀ти; другая
форма преходящего времени мњах, хтјѐ̀дох (хтјѐ̀ти),
шђадијах (Даничич, Облици српскога језика).
Для аориста у Мажуранича правило: все глаголы,
имеющие на каком-либо слоге в неопределенной форме
менее тяжелое или острое ударения, изменяют их во 2-м
и 3-м лице единственного числа аориста в более тяжкое и
облеченное, которые правильно переходят на предыдущий
слог, если таковой имеется, в виде менее тяжкого (Slovnica
hervatska, § 182). Согласно с этим правилом находим
у Даничича: плѐтох — 2—3-е лицо плѐ̀те, плѐтосмо —
плѐтосте—плѐтоше; грѐбох — грѐ̀бе; пѐкох — пѐче; жа̀̀њах
(жа̀̀нем); жѐ̀њох — жѐ̀њем; ве́зох — везе, тону̀х— то̀̀ну; но̀-
сих — носи; но не согласно с изложенным правилом ку-
по́вах — 2—3-е лицо ку̀̀пова, ибо усиленное ударение на
втором слоге должно перейти на первый слог в виде `,
а не ``, что и находим у Мажуранича аналогично с гово̀-
рих — говори — гово̀рисмо; прокопах (копах) — прокопа (ко̀̀-
па) — про̀копасмо; понѐсох (нѐсох) —по̀несе (нѐ̀се) — поне́сос-
мо. Далее у Даничича: пѝсах — 2-е и 3-е лицо писа, у̀мјех —
у̀мjе, чува̀х — чува вместо ожидаемых писа, умjе, чува.
Несмотря на эти частные разногласия, усиление уда-
рения во 2-м и 3-м лице единственного числа аориста не
подлежит сомнению, по крайней мере в некоторых разря-
дах; и в церковнославянской русской редакции доныне ао-
ристы некоторых глаголов имеют во 2-м и 3-м лице един-
ственного числа ударение на слоге, предшествующем тому,
на котором стоит ударение в остальных лицах того же вре-
мени. Так, в следующих:
II, 1, а: идо́хъ — и́де (сни́де, изы́де, прии́де, преи́де),
но приидо́хомъ (идо́сте — идо́ша); обрѣто́хъ — обрѣте(ся),
приобрѣте, срѣте — срѣто́хомъ; отверзо́хъ — отве́рзе —
отверзо́ша, возмого́хъ; не мо́же, не возмо́же, верго́хъ, испро-
ве́рже, пове́рже, сверго́ша, сѣдо́хъ — сѣде, всѣде, сѣдо́ша,
лѣзо́хъ — взлѣзе 1.
1 Формы сѣде и лѣзе приведены здесь потому, что остальные лица
аориста этих глаголов имеют другое ударение (сѣдо́ша, лѣзо́ша), от-
клоняясь таким образом, от правила, что аорист вообще удерживает

Во многих других глаголах подобного строения этих
переходов нет: спасе, понесе́, возведе́, потрясе́ ся, рече́, воз-
ложе́, паде́ ся, облече́ ся, прозябе́, оживе́. Аористы от гла-
голов I разряда, образованные одинаково с вышеприве-
денным, тоже сохраняют постоянное ударение на гласной
временного характера: снѣдо́хъ — снѣде́, дадохъ — пре-
даде́.
Из II, 1, б заметим редкий случай — начатъ (3-е лицо
единственного числа аориста), обыкновенно начатъ. В од-
носложных формах аориста, как настоящего времени и дру-
гих, как мы уже видели, движение ударения внутри про-
стого слова заменяется переносом ударения на предлог.
Из II, 1, в — у́мре (постоянно), измро́ша и пр., но
простре́ — простроила.
Из IV разряда: постиго́хъ — пости́же; воскресо́ша —
воскре́се, воздвиго́ша — воздви́же, (вскисо́ша) — вски́се, по-
мерко́ша — поме́рче, (издхо́ша) — и́здше, га́сше, однако по-
топе и др.; вместо усѣкнухъ — усѣкну можно было бы
ожидать усѣкну́хъ — усѣкну́, но косну́ся, мину и др.
В остальных разрядах (III, V, VI) ударение аориста
(не исключая 2-го и 3-го лица единственного числа) согла-
суется с ударением неопределенного наклонения.
§ 3. УДАРЕНИЕ АОРИСТА В БОЛГАРСКОМ
Немногое, известное нам об ударении аориста в бол-
гарском, состоит в следующем.
Подвижности ударения в болгарском аористе нет. Пере-
носу ударения Е о 2-м и 3-м лице единственного числа на
предшествующий слог в церковнославянском (и старорус-
ском),— respective усилению ударения,—в тех же ли-
цах в сербском соответствует в болгарском постоянное уда-
рение во всех лицах аориста на слоге, предшествующем
временному характеру; притом не во всех тех глаголах,
где усиленное ударение в сербском.
В глаголах II, 1, а: настоящее время бодѫ́, аорист бо́-
дох — бо́де, бо́дохмо — бо́дохте — бо́дох; преходящее (с уда-
рением настоящего времени) бодѣюх — бодѣше, бодѣхми —
бодѣхте — бодѣх; ведѫ́, идѫ́, аорист дадох — да́дохте, изве́-
ударение неопределенного наклонения (сѣсти, лѣзти). В исправленной
псалтыри читаем: «Иже не и́де на совѣтъ нечестивых и на седище губи-
телей не сѣде».

де, заве́де; предѫ́—пре́дох; рекѫ́, аорист обре́че (обещал);
сѣкѫ́ — насѣче; пекѫ́, аорист пе́кох — пе́че (опече́ — Бес-
сонов, Болгарские песни, 117); четѫ́ — проче́тох;
влѣкѫ́ с/ь — привлѣче (ibid.); плетя — пле́тох; несѫ́ —
доне́сох — доне́се.
Сюда же относятся аористы двух глаголов I разряда, в
болгарском, кроме 1-го лица настоящего времени, пере-
шедших во II разряд, при юм, ѣде́ш — ѣде́, ѣде́м —
ѣде́те — юдѫ́т, аорист ю́дох — ю́дохте.
При дам — даде́ш — даде́, даде́м — даде́те — дадѫ́т
аорист дадох — да́де (пода́де). Ударение аориста здесь оче-
видно отлично от ударения настоящего времени, как тому
и быть следует łp но оно, за исключением пре́дох, сѣкох,
ю́дох, дадох, на́йдох, не сравниваемо с неопределенным на-
клонением дати (так как корень другой), отлично и от уда-
рения, предполагаемого и в потерянном неопределенном
наклонении, и в этом мы видим позднейшее и исключи-
тельно болгарское явление. Первоначально в болгарском
должно было быть такое ударение аориста, как в сербском,
именно бодо́хъ (согласно с неопределенным наклонением
бости́ с неударяемым коренным слогом) — бо́де. Затем
ударение 2-го и 3-го лица распространилось на прочие
лица. Образцы аориста других разрядов: II, 2: перѫ́ —
пра́х, берѫ́ — бра́х, дерѫ́ — дра́х; зовѫ́ — зва́х, ковѫ́ —
кова́х; III, 1: ко́лѭ— кла́х, по́рѭ — пра́х (порю); III, 2:
ма́ѭ (verweile) — ма́јах; IV: ударение в аористе постоянно
на корне; V, 1: врътѭ — връта́х; гръмѭ — гръмѣх;
изгоря́х (но западное подго́рѣ — Бессонов, Болгар-
ские песни, II, 36); V, 2: ударение на характере ъ: пож-
лътѣ, разболѣ CA; V, 3: согласное ударением настоящего
времени — поцви́ли (настоящее время цви́лѣ), изва́ди (из-
ва́дѭ), чи́ни (чи́нѭ), ско́чи (ско́чѭ).
1 Исключаются и́дох = и́дѫ (ибо ви́дѩ, ви́дѣх); похвали—по-
хвалъ; съгрѣши́х — съгрѣшѣ — V, 4; разигра́ся (игра́ѩ); кади́хѫ (кадѣ),
крои́х (кроѩ). Болгарское дойдо́х (ни аорист, ни преходящее. N. В. уда-
рение; у Бессонова— Болгарские песни, II, 46)—аорист поведе́ — за-
веде́, даде́ (аорист осѣдла́).

VI. ПРИЧАСТИЯ ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ
§ 1. ПРИЧАСТИЯ ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ
ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ НА -ЛЪ
Причастия эти разделяются на: 1) имеющие одинаковые
ударения во всех трех родах и двух числах и 2) имеющие
ударение различное.
1) Неизменно сохраняют ударение неопределенной фор-
мы причастия от глаголов III, ^f-^-j; IV, V и
VI. Из разряда IV сюда не подходят IV, 1 — глаголы, ли-
шенные характера в некоторых формах второй темы. Между
ними встречаются еще, хотя изредка, глаголы, от коих при-
частия имеют подвижное ударение (досе́ћи = сѐ̀ћи — сѐ̀гао—
свела = малорусскому досягти́ (сягну́) — дося́г — досягла́).
Исключаются : односложные во втором образце, III, 2,
б — стлать, здать; один глагол V разряда — родить, от
коего: родил — родила — родило, родили. Между всеми
глаголами III, 2—VI разрядов общее то, что в старинном
языке (до потери глухих звуков) во всех их вторая тема
двухсложная. Глаголы, как мстить, тмить, которые пред-
ставляются исключениями с точки зрения современного
языка, в старинном — вовсе не исключения мьсти́-ти,
тьми́-ти.
Относительно постоянства ударения во всех родах и чи-
слах причастия на -лъ изложенное правило, безусловно, го-
дится и для сербского; относительно согласия ударения с
ударением неопределенной формы — с некоторыми, впро-
чем сомнительными, ограничениями. Ср. ка̀̀јати — ка̀̀јао —
ка̀̀јала — ка̀̀јало; пи́сати — пи́сао — писала — писало; то̀-
нути — то̀нуо — тонула — тонуло; вид jemu — вѝ̀дјео —
вѝ̀дјела — видјело; у̀мјети — у̀мио — у̀мјела — у̀мјело; но-
сити — но̀сио — носила — носило; чу́вати — чу́вао — чу́ва-
лa — чу́вало; однако, по Даничичу, куповати — куповао —
ку̀̀повала — ку̀̀повало, хотя, по Мажураничу, по-видимому,
вернее, т. е. древнее: купо̀̀вао — купо̀вала — купо̀вало —
купо̀вали.
2) Остальные разряды (I — III, 1 и IV, 1) имеют то об-
щее, что (за исключением нескольких глаголов II, 2: сто-
нать, сосать и пр.) и в древнем языке их тема односложна.
Русские полногласные глаголы, как стеречь, тереть, ко-
лоть, предполагают односложные формы: стрѣ-, трѣ-,

кла- и уравниваются в тоническом отношении с однослож-
ными глаголами, как существительные боров, берег (=брав,
брег = брѝ̀јег) с друг (друг) и пр. Можно бы сказать, что
вторая тема в разрядах I, II, III, 1 и IV, 1 не имеет харак-
терной гласной, но этому мешают глаголы II, 2 (рва́ти,
бра́ти), в коих тема, хотя уже в очень древнее время была
односложна, но тем не менее имеет по всей вероятности глас-
ную характера -а-.
По отношению к причастию -лъ разряды эти заключают
следующие различия.
а) Глаголы образцов вести, мочь (=мочи́), т. е. имею-
щие в русском ударение на окончании -ти, в сербском ` или '
на корне, в женском и среднем роде единственного числа и
во множественном числе причастия -лъ в русском пере-
носят ударение на окончание (вел — вела — вело, вели), в
сербском усиливают ударение неопределенной формы в
мужском роде единственного числа и оставляют его неиз-
менным в остальных формах: плести — плѐ̀о — плела —
плело; мести — мѐ̀о — мела — мёло; грѐпсти — грѐ̀бао—
грёбла — гребло (и по этому образцу гњѐсти, нести, тѐп-
сти и др.); мо̀ћи — мо̀̀гао — могла — могло; лѐћи — лѐ̀гао—
легла — легло; рѐћи — рѐ̀као — рѐкла — рѐкло.
В русском шёл — шла — шло = сербскому шею —шла—
шло в сущности равно по ударению предыдущим формам,
что становится очевидным, как скоро ударение 44 переходит
в виде 4 на предшествующий слог: ѝшао — ѝшла — ѝшло —
ѝшли = малорусским йшо́в — йшла́; до̀шао — до̀шла; вез-
ти (ве́з — везао — ве́зла — везло = вез — везли — везло́); ра-
сти — pdemao — ра̀сла — ра̀сло и, таким образом, трѐсти,
мести (м/kmu), ду̀бсти, ску̀бсти, зѐбсти. В малорусском
отлично и от сербского ску́бла, потому что отлична уже не-
определенная форма ску́бти. Великорусское зябла не от
зябсти́, а от зябнуть (в малорусском сюда рів — ревла́ —
ревло́ от ревти́).
Из глаголов IV, 1, б сюда относятся три малорусских
глагола: тягти́ — тягну́ — тя́г — тягла — тягло — тяг-
ли́; простя́г — простягла́ — простягло́, сягти́ — сягну́; до-
ся́г — досягла́ — досягло́; одягти́ — одягну — одя́г — одяг-
ла́ — одягло́. В великорусском литературном нет ни одного
из них. В сербском тоже лишь очень немногие этого об-
разца имеют в неопределенной форме менее тяжкое или
острое на корне. Из них лѐћи, рѐћи с причастиями (лѐ̀гао —
легла — легло; рѐ̀као — рѐкла — рѐкло) могут вовсе не от-

носиться к IV разряду, потому что имеют настоящее время
не только ле̏гне̄м, ре̏кне̄м, но и согласно с русским ле̏же̄м,
ре̏че̄м (последнее отлично по ударению от русского). Затем
остальные несколько глаголов запре́ћи — за̀пре̄гне̄м; до-
се́ћи — до̀се̄гне̄м; ма̀ћи — ма̏кне̄м; уле́ћи се — у̀ле̄кне̄ се
(sich senken), прислѐћи — при̏слекне̄м (уступить), ната̀ћи —
на̀такне̄м, в коих причастие на -лъ может иметь ударение
пре̑гао — прѐгла = пря́г — прягла́ и т. п. В славянских наре-
чиях эти формы не отмечены, кроме па̀ткао (= та̏као) —
пата̀кла.
Причастиям образца ве́л — вела́ — вело́ — вели́ соответ-
ствуют по ударению прилагательные неопределенные, как
бел — бела́, — бело́ — белы́, высо́к — высока́ — высоко́ — вы-
соки́ = сербским би̏јел — бијѐла — бијѐло; вѝсок — висо̀-
ка — висо̀ко.
б) Глаголы с ударением на корне неопределенной формы
представляют по отношению к ударению причастий на -лъ
два различия:
аа) Следующие глаголы в литературном языке перено-
сят ударение только на окончание женского рода по об-
разцу был — была́ — бы́ло — бы́ли (см. Востоков, Русская
грамматика, § 187, примечание 2): дать, жить, быть,
плыть, слыть, клясть, брать, звать, рвать, прать, ждать,
бить, лить, пить; стлать, здать (зижду), роди́ть.
Некоторые из этих глаголов по сложении с предлогами
(кроме вы — постоянное ударение в глаголах совершен-
ных) переносят ударение на предлог в мужском и среднем
роде единственного и множественного числа причастия:
до́дал — пе́редал — пе́редало — пе́редали — передала́ (не́
жил — не жила́, не́ был) — додала́, про́лил, до́лил, о́тлил
про́жил, по́плыл, при́был — при́было — при́были — прибы-
ла́, долила́ и пр., со́здал — со́здало — со́здали — создала́.
Таким же изменениям подвергаются причастия пред-
ложных глаголов -ять, -чать, мереть и переть, из коих
первые два неупотребительны без предлога, а два послед-
ние без предлога имеют в причастии -лъ неподвижное уда-
рение: на́чал, за́нял, ро́знял — ро́зняло — ро́зняли, на́чал,
у́мер, о́тмер — о́тмерло — о́тмерли — отмерла́. Соединя-
ясь с возвратным местоимением ся, причастия эти в литера-
турном русском переносят ударение на ся, а в остальных
формах — на окончания перед ся: дался́, удался́, прижился́,
полился́, влился́, начался́, заперся́, звался́, назвался́, дождался́,

брался́, родился́, женский род — ась(ся), средний род
ось(ся), множественное число -и́сь(ся).
В малорусском: брав, звав, прав, ірвав, ждав, слав, родив,
уме́р — умерла («Анхиз з горілочки умер» — К о т л я-
р е в с к и й, 31); одпе́р («Щоб бог душі свій рай одпе́р»—
ibid.) — сохраняют то же ударение в женском, среднем
роде и множественном числе. Остальные глаголы изменяют
в причастии ударение по образцу: вів — вели — вело —
вели, именно: дало — дали, жило — жили, було́ — були;
плило́, кляло, узяло́, почало, лило, вило, пило. Кроме этих
глаголов, в малорусском сюда относятся: заняв — заняла—
заняло, утя́в — утяла́ — утяло́ — утяли́; нап'я́в — нап'я-
ла — нап'яло́; надув — надула — надуло («надулась» — Гре-
бенка, 12), на предлог здесь в малорусском ударение
не переносится: забрав, почав, пропив и пр. Не переносится
и на ся: почався, уда́вся и пр.
Малорусское наречие здесь новее великорусского,
что видно из сравнения с сербским, где, по Мажураничу
(Slovnica hervatska, § 183), имеются двадцать два глагола,
коих причастия -л имеют в женском роде на предпослед-
нем слоге острое ' (= русскому ударению на последнем
-ла), а в среднем роде и множественном числе на том же
слоге. Таковы: дати — дао — да́ла — дало — дали, -е, -а
и по этому образцу: брати, пра̀̀ти, спа̀̀ти, звати, жга̀̀ти,
чети — че́о — чёла — чело — чёла, -е, -а и по этому: jemu
(у́з-ети), nemu, жети (жъм), бити (быть) — био — била —
било — били, -е, -а и по этому гњѝ̀ти, вѝ̀ти, нѝ̀ти — нио
(=неслъ), није́ла— није́ло— није́ли, -е, -а и по этому
драти, ждр̀̀ти, пр̀̀ти, стр̀̀ти, вр̀̀ти, разумеется, не в этой
форме, в коей приводит их Мажуранич и от коей у него же
самого причастия: тр̀ъо — тр̀̀ла — тр̀̀ло, у̀мръо — умр̀̀ла —
умр̀̀ло (= Даничич мр̀̀̀ъо — мр̀̀ла — мр̀̀ло) от формы с -рије:
мриjѐти и пр.
Проверить вполне эти показания нечем, так как Кара-
джич лишь изредка отмечает ударения причастий; но есть
основания думать, что многие из приведенных форм в дру-
гих сербских говорах ударяются не так. Так, у Даничича:
бра̀̀о — брала — брало, что по-русски было бы брала —
брало; у Караджича по̀нијети — по̀̀нио (согласно с Мажу-
раничем), по̀̀нијела (а не понјѐла) и, вероятно, по̀̀нијело.
Однако в существовании в сербском языке замеченного
Мажураничем типа акцентуации причастия на -лъ, под-
тверждающего глубокую древность соответствующих явле-

ний в великорусском, сомневаться нельзя: у Караджича
находим от бити (быть) био — била — било, что, за исклю-
чением краткости коренного слога в био, зависящей от
неопределенной формы бити, соответствует акцентуации
прилагательных, как драг (дорог), дрога (дорога). Средний
род, оставшийся как мужской, драго (дорого) и т. п.
бб) Многочисленные остальные глаголы І, II, III, 1,
IV, 1, имеющие ударение на корне неопределенной
формы, удерживают это ударение и во всех формах прича-
стий на -лъ. В сербском этому соответствует постоянное ѵ>
на корне: прѐ̀сти, стрѝ̀ћи, био (бити), брѝ̀о, крѝ̀о, мѝ̀о,
шѝ̀о, тѝ̀о, дјѐ̀о, смјѐ̀о, спјѐ̀о, чу̀̀о, зна̀̀о. См.: Востоков,
Русская грамматика, 255.
Клала, пила, пряла, гры́зла, малорусское пасла (но в ли-
тературном спасти — спас — спасла — спасло — спасли),
малорусские бі́гла, стригла, сі́кла (так по-малорусски, но
в великорусском неопределенное наклонение может иметь
ударение и на суффиксе, и поэтому может быть местами
секла) и глаголы II, 1, ас ударением на корне в настоящем
времени: крала, лезла; сюда были (не от той темы, что буду);
ду́ла (дму — в малорусском надулись), жила (жму), жала
(жну), я́ла (в книжном языке без предлога и с предлогами
из, об, от, при без эвфонического н — Востоков, Рус-
ская грамматика, 255), м'яла, мёрла (без предлога), пёрла
(без предлога), тёрла, простёрла; малорусское заде́рла;
малорусское поже́рла (земля); гнила, сра́ла, сосала, врала,
ткала, мала, жрала, стона́ла, била, шила, вопила и все
глаголы III, 1, а с ударением на корне в настоящем вре-
мени и неопределенной форме (зна́ла и пр.), все глаголы
III, 1, б (молола), все глаголы IV, 1, за исключением трех
приведенных выше малорусских.
Причастия эти, за исключением мер, тер, пер, о коих
было упомянуто выше, не переносят ударения ни на пред-
лог (кроме вы, стоящего в этом отношении особняком), ни
на возвратное местоимение в мужском роде.
В сербском (как штокавском, так и чакавском) русскому
ударению на корне и в причастии, как в неопределенной
форме соответствует постоянное ударение 44 на корне же:
прѐ̀о — прела; срѐ̀о = срѝ̀о — срѐ̀ла (ветрела), стрѝ̀гао —
стригла; сјѐ̀о = сѝ̀о — сјѐ̀ла, био (бити), брѝ̀о, крѝ̀о, мѝ̀о,
шѝ̀о, тѝ̀о, дјѐ̀о, смјѐ̀о, спјѐ̀о, чу̀̀о, зна̀̀о. Отклоняются в серб-
ском глаголы II, 1, в, в причастии переносящие ударение на
предлог и в таких случаях, где в русском постоянное:

дријѐти (др̀̀ти), др̀̀ъо—др́ла—др́ло; про̀дријети (про̀дрети)—
про̀̀дръо — про̀̀дрла (sic — Караджич, Вуич), хотя из др́ла
должно выйти про́дрла; про̀ждријети (про̀̀ждрети) — про̀̀-
ждръо — про̀̀ждрла (как выше), за̀приjети — за̀̀пръо —
за̀̀прла — за̀̀прло, про̀стријети — про̀̀стрем — про̀̀стръо —
про̀̀стрла.
Болгарский. Что в болгарском некогда перено-
силось ударение на окончание женского и среднего рода
в тех же случаях, приблизительно, как в русском и чакав-
ском, — в том удостоверяет акцентуация прилагательных,
как цѣлъ — цѣла — цѣло, и незначительные следы тако-
го же ударения в причастиях -лъ: били (Бессонов,
Болгарские песни, II, 37; ср. малорусское були), порасло́
(ibid., I, 89). Плел — плела — плело — плели; рекл — ре-
кла́— рекло́ — рекли́. В большинстве случаев основная по-
движность ударения потеряна: прокле́ла, взе́ла, завело —
завели, занесло, нашла, оти́шла, на́гнила, ре́кла.
Из следующих примеров можно заключить, что тони-
ческое различие второй темы от первой потеряно вместе с
неопределенным наклонением и что причастие на -лъ по
ударению уподоблено первой теме: писал — писала — пи-
сало (писа́ть —- писа́л; болгарское пи́шѫ; сербское пи-
сати); давала (сербское давати, дајем, давам; болгарское
да́вам); женила (болгарское же́нѭ; сербское женити —
жѐ̀ним); любила (болгарское лю́бѭ, ли́бѭ; сербское љу̀би-
ти — љубим); хранила (болгарское хра́нѭ; сербское хра́
нити — храним); походила (болгарское хо́дѭ; сербское
хо̀дити — хо̀̀дим); водила (болгарское водѭ; сербское во-
дити — во̀̀дим); сто́рила (болгарское сто́рѭ; сербское тво-
рити— творим, но за-тво̀рити); пофа́лила (болгарское
фа́лѭ; сербское хвалити — хвалим); окупала (болгар-
ское кѫ́пѭ, вероятно, и кѫ́пам; сербское ку́пати —
купам).
Однако в песнях, изданных Бессоновым: будила (бол-
гарское бу́дѭ), сърди́ла (сърдѭ), позгоди́лъ сѧ, годила и
сгу́дила (болгарское годѭ), проговорило — I, 89 и отгово-
рила. Согласно с русским ударением причастий от глаго-
лов: лежѣлъ — лежѣла (= - шла; болгарское лежѭ)
връвѣлъ (връвѭ), изврътѣлъ (врътѭ), родила (родѭ),
разболѣлъ сѧ, болѣла; оголѣлъ; закопала (копа́ѭ), игра́ло
(игра́ѭ). Однако у Бессонова фанѫ́ла, стигнѫ́ла, между
тем как мне не встречалось форм настоящего времени с уда-
рением на характере: форма видѣлъ — Бессонов, Бол-

гарские песни, II, 63 — вместо ви́дѣлъ, предполагаемого
русским и сербским, лишена всякого исторического оправ-
дания (испи́сувал, пра́вило, на́клало, ду́малъ, слу́шѣлъ,
гле́далъ).
§ 2. ПРИЧАСТИЯ ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ
СТРАДАТЕЛЬНЫЕ
Форма эта производится от темы неопределенного накло-
нения, но, если это возможно, не сохраняет ударения этой
темы, а передвигает его на предыдущий
слог. Такое передвижение невозможно, если уже в са-
мом неопределенном наклонении (беспредложном) уда-
рение стоит на первом слоге (делать — делан); перенос
ударения с коренного слога причастия на проклитику имеет
место здесь, как и в других случаях, только в формах
односложных (кроме конечного ера).
Исключений из приведенного правила довольно много.
Здесь укажем на самое крупное: глаголы VI разряда, б на
-ыва, -ива и соответствующие им по значению и ударению
малорусские на -ова, -ева и в причастиях страдательных,
как во всех остальных формах, имеют ударение на слоге,
предшествующем характеру.
Глаголы без характера во второй
теме с корнем на согласную и с ударе-
нием на суффиксе. В малорусском с переносом
ударения по указанному выше правилу и с постоянным уда-
рением во всех родах и числах: ведена — ведено, метена—
метено, плетено, везено, несено, скребено, запряжено,
спряжено (assatum), печено, то́вчено, волочено. От берегти,
стерегти́ было бы бережено, стережено.
В определенных формах причастия ударение то же, но
в прилагательных той же формы — на гласной суффикса:
плетёный, пряже́ный (горох), печёный, товче́ный, стереже́-
ный, бережёный.
Такое ударение неопределенной формы причастия, как
плетен, несен, не есть исключительно малорусское. У Во-
стокова (Русская грамматика) в необластных спряжениях
находим беспредложные причастия печен, скребен и при
них как употребительные только с предлогом: печён, скре-
бён (испечён, соскребён).

Другие неопределенные причастия того же образца, по
Востокову, имеют (в литературном, который здесь равен
великорусскому) в мужском роде единственного числа уда-
рение на гласной суффикса, в женском, среднем роде и
множественном числе переносят ударение на окончание
по образцу прилагательных, как бел — бела — бело —
белы́, и причастия на -л, как плёл — плели — плело — пле-
ли, ведён — ведено. — ведено — ведены, плетён — плете-
на — плетено — плетены. Несомненно таково ударение в
соблюдён, обретён, прочтён, погребён, бережён, изречён,
жжён; но я сомневаюсь, чтобы формы ведён—ведена —
ведено — ведены́, плетён, метён, везён, несён, пряже́н,
толче́н — были исключительно употребительные в вели-
корусском. По крайней мере мое ухо привыкло к выраже-
ниям, как «коса заплетена», «вещи перевезены», «перене-
сены», «лошади запряжены».
В определенной форме в литературном языке причастия
страдательные принимают второе неорганическое -н-: по-
гребённый, ведённый, плетённый, несённый, жжённый, по-
толчённый (П а в с к и й, Филологические наблюдения.
Третье рассуждение, 120). Прилагательные удерживают
одно н и то же ударение, как в малорусском: плетёный.
Для сербского языка Мажуранич ставит следующее
правило: глаголы (первообразные) с корнем на согласную,
если имеют на корне менее тяжкое ударение (плести,
пѐћи), удерживают его и в причастиях прошедшего вре-
мени страдательных именительного падежа мужского рода
на том же слоге, а в остальных родах и падежах подвигают
на следующий слог: печен — печёна — печёно и пр. Гла-
голы, имеющие в корне острое ударение (ту̀ћи), в имени-
тельном падеже единственного числа мужского рода при-
частия изменяют ' в s (менее тяжкое) и в остальных родах
и падежах подвигают это последнее ударение на один слог
к концу: тучен — тучѐна и пр. (Slovnica hervatska, § 185).
Мажуранич, стр. 88: мѐтен, плѐтен, трѐсен, везен, гребен,
ску́бен, тѐпен, жѐжен, тучен, ву̀чен, но — может быть,
по описке, — печен (болгарское печён).
Согласно с этим у Даничича (Облици српскога језика)
плетен — плетёна — плетёно; гребен — гребена — гребено;
печен—печёна—печёно; у Караджича (Српски рјечник) жѐ-
жен — жежѐна — жежѐно; определенное: жѐжени — жѐже-
на — жѐжено, но у Даничича от вести — везём (pingere
acu) везен — везена — везено; у Вуича (Српска граматика)

ту́чен — ту́чена — ту́чено не согласно с правилом Мажу-
ранича. Как бы ни было, сербские плетен — плетёна —
плетёно предполагают то же ударение плетён — плете-
на — плетено, а определенное жѐжени — жѐжена — жѐ-
жено с неподвижным ударением предполагает жжена —
жжёна—жжёно. То и другое находим в великорусском.
При и-ти — не от темы ид без характерной гласной
первой темы — причастие и́ден (на́йден, пройден — пройде-
на — пройдено; сербское на́ћен). От мочи, равного пре-
дыдущему в тоническом отношении, — книжное изнемо-
же́н — изнеможена́ — изнеможено́. Сербское по́можен (Ма-
žuranic, Slovnica hervatska, 88) указывает на мо̀̀жен.
Глаголы III, 1, б —молоть — молот, колоть —
колот, полоть — полот, пороть — порот, боро́ть — бо́-
рот. В сербском иначе образовано мље́вен (мљѐ̀ти— мёлём;
вероятно, и от плети — плијѐвем — пље́вен).
Глаголы II, 2, а ^ ^ ^ По образцу ковать (кова́-
ти) — кован, ломан, снован, бле́ван, пле́ван, кле́ван — кле́-
вана — клёвано. В сербском согласно с русским относи-
тельно ударения, но с другим суффиксом — ко̀̀ват (Да-
ничић, Облици српскога језика, 117) и отлично от рус-
ского кован — кована — ковано (М а ž u г a n і 6, Slovni-
ca hervatska, § 186).
В древности акцентуации кован (= основному кован)
можно так же сомневаться, как и в купован — купована,
которые Мажуранич подводит под одно правило с кован.
Болгарское кован — множественное число обко́вани.
Глаголы II, 2, б. По образцу чесать — чёсан, поло-
скать — полоскан идут: клёпан, крёсан, глодан, оран, топ-
тан, искан, качан, пахан, низан, ли́ван, писан, щипан,
вя́зан, свистан, но клеветал и некоторые другие; стлан и слан
(от стлать — стелю и слать — шлю) вследствие однослож-
ности переносят ударение на предлог: простлан — про-
стлана — простлано, послан.
Сербские согласно с русским усиляют ударение неопре-
деленного наклонения ' в ~, 4 в 44: пи́сати — писан — пи́-
сат (Даничић, Облици српскога језика, 112), гло̀да-
ти — глодан, и по этому образцу сербские чёсан, крёсан,
тёсан, зо̀̀бан, казан, лизан, ве́зан. Глаголы III, 2, и: да-
вать — да́ван, сербские да́вати — даван.

Глаголы IV: обмануть — обманут, тянуть — тя́нут,
помянуть — помя́нут. В малорусском хотя эти глаголы
могут принимать и другой суффикс причастий прошедшего
времени страдательных, но ударение — то же: обма́нено,
затя́гнено, помя́нуто, простя́гнутий — простя́гнений, по-
ве́рнутий — пове́рнений, зго́рнутий — зго́рнений. Гнуть,
мкнуть и ткнуть по односложности переносят ударение
на предлог: согнут — согнута — согнуто. Малорусские
зі́гнутий, за́мкнутий — за́мкнений, за́ткнутий.
Такой перенос ударения в причастиях страдательных
имеет место не в одних только глаголах с подвижным уда-
рением в настоящем, но ив глаголах, сохраняющих в настоя-
щем времени постоянное ударение на характере: взболтнут,
свихнут, колы́хнут, оку́(н)нут, обманут,всполоснутый,вспу́г-
нутый, отрыгнутый, застигнутый, подстрекнутый, встрях-
нутый, толкнутый, зачёркнутый, подчёркнутый, шёпнутый.
Усиление ударения есть и в сербском: га́нути — га̀̀нем—
га̀̀нут; зо̀внути—зовнем—зовнут; грнути—гр̀̀нут; ма́кну-
ти—макнут, врнути—вр̀̀нут—повр̀̀нут, досе́гнути—до́сег-
нут, зави́нути — за́винут. Немногие глаголы, отбрасыва-
ющие в причастиях страдательных характер -н- (формы
исключительно письменной и архаической), колеблются
между неподвижным ударением на корне и подвижным;
два глагола с ударением на характере в неопределенном
наклонении (гнуть и тянуть) образуют причастия (кроме
упомянутых выше форм) согбе́н — согбе́на — согбе́но —
согбе́ны, протяжён — протяже́на — протяже́но — протя-
же́ны, определенные на -енный и пр.; форма успе́н выво-
дится из существительного успение; глаголы с ударением
на корне — отто́ржен и отторже́н, отве́ржен, но воздви́жен
(воздвижение) и *движе́н (движение), сербское дѝжен.
Впрочем не всегда можно заключать об ударении при-
частия по ударению существительного на -ие, образован-
ного от причастия. Ср. писан — писание, кова́нье, колотьё.
У Востокова и Даля колотье. Читан — чита́ние, ве́лен —
веленье, люблен — любле́нье, воевал — воева́нье (Восто-
ков, Русская грамматика, 88).
Причастия от тем на -ну- с усиленною конечною глас-
ною архаические, большею частью употребляющиеся толь-
ко в определенной форме, все ударяют гласную суффикса
е: отринове́н, *манове́н (старое), вдохнове́н, обыкнове́н, усек-
нове́н, повинове́н (повиновение), преткнове́н, помянове́н (по-
мяновение), поползнове́н (поползновение), мгнове́н (мгнове-

ние), минове́н (миновение), дунове́н (дуновение), поманове́н
(поминовение) (П а в с к и й, Филологические наблюде-
ния. Третье рассуждение, § 54).
Глаголы V, 1(-и-/-ѣ-). По образцу держа́ть - де́ржан,
вертеть — верчен идут: тёрплен, смотрен и все глаголы
с неподвижным ударением на характере в обеих темах:
ле́жан, си́жен, гляжен, сто́ян, мо́лчан, зре́н (узрен), *мча́н
(промчан), держан.
Сербское. При др̀жати — др̀жим причастие држа̀̀н
и др̀̀жат. Болгарское. При дръжѫ — дръжа́н,
врътѭ — врътѣн.
Глаголы V, 1(-и-/-и-). Глаголы, имеющие в настоящем вре-
мени только подвижное ударение, в причастии прошедшего
времени страдательном переносят ударение неопределен-
ного наклонения на предыдущий слог: хвалю — хвалишь —
хвалить — хвален. Глаголы, имеющие в настоящем вре-
мени и подвижное и постоянное ударение на характере,
имеют в причастии или только ударение предшествующего
образца (садить — сидишь — сажен), или двоякое: чер-
чен — черчена — черчено или черчен — черчена — черчено.
Отпричастные прилагательные имеют ударение постоянно
на глагольном суффиксе: посажёный отец, дарёный, варё-
ный, прощёный, клеёный, чинёный, крошеный, сушёный,
тушёный, сучёный, белёный.
В сербском 4 неопределенного наклонения в причастиях
изменяется в чч, ' в ~, если в настоящем времени то же
ударение (= русскому подвижному ударению): во̀̀ђен, го̀̀-
жен, но̀̀шен, мо̀̀чен, хо̀̀ђен, во̀̀ђен и пр., во̀̀жен, мо̀̀лен, пу̀̀-
штен, кр̀̀штен, ло̀̀млен, до̀̀јен, ло̀̀жен, у̀̀чен, тро̀̀шен, тво̀̀-
рен, бро̀̀ђен, хра̀̀њен, мућен, бачен (ба́цити), љу̀бљен.
Болгарские примеры мало говорят, так как хотя в при-
частии ударение на том месте, где ему быть следует, судя
по русскому и сербскому, но и в настоящем времени гла-
голов, соответствующих русским с подвижным ударением,
в болгарском ударение тоже большей частью на корне:
так, при заложен, накоплен, храмен, белен, ка́нен (пригла-
шен), заключен глаголы заложа, храня и пр. При напо́ѥн,
однако, поѩ\; при кроѭ — кроѥ́н.
Русские глаголы —, имеющие и в настоящем времени

и в неопределенном наклонении ударение на характерной
гласной, и в причастиях страдательных ударяют в имени-
тельном падеже единственного и множественного числа глас-
ную перед суффиксом, а в женском, среднем роде и множе-
ственном числе — окончание: прощён — прощена — про-
щены; лишён, смирён, побеждён, воспрещён, пленён, по-
корён, ободрён, наводнён, навощён, раздвоён, раздроблён,
углублён, погружён, запылён, усыплён, проторён, пленён,
покорён, ободрён, наводнён, повторён, обременён, одушев-
лён, усыновлён.
Глаголы, заимствованные из церковнославянского с
ра, ла, имеют ударение только на характере и согласно с
этим причастия — на -е́н, -ена́, -ено́ {возвращён, приглашён,
ограждён, позлащен, сокращён, наслаждён, охлаждён, со-
хранён, омрачён, осрамлён), между тем соответствующие
им русские глаголы имеют или подвижное, или постоянное
ударение на корне и в причастиях страдательных тоже на
корне (позолочен и пр.).
В малорусском приведенные глаголы с ударением на ха-
рактере или неупотребительны вовсе, или не имеют при-
частий, однако от малоросса, мало знакомого с литератур-
ным языком, можно услышать: просвещена, побеждена,
покорена, усыновлен и т. п., так как вообще ударение -е́н,
-ена́, -ено́ почти чуждо малорусскому.
В сербском русскому лишён — лишена́ — лишено — ли-
шены́ — соответствуют причастия от глаголов с постоянным
менее тяжким ударением на слоге перед характером: бро̀-
jити — бpо̀jим — бро̀jен — бројѐна — бројѐно; множест-
венное число бројѐни — бројѐне — бројѐна. По этому об-
разцу: чѝњен, гно̀јен, дворен, говорен ( = великорусскому
говорен, но малорусское гово́риш — говорено), ло̀вљен (ло-
вити — ло̀вим отлично от русского ловить — ло́влен), ло-
жен (ло̀жити — ло̀жим отлично от русского), пого̀ђен,
ро̀ђен (и согласно с этим определенное рође́ни — рођена́ —
рођено́, хотя родити — родим, как в русском), со̀љен, (со-
лити — со̀лим отлично от русского солим), учен (учити —
учим отлично от русского) и др. (см.: Mažurani ć,
Slovnica hervatska, § 187).
В болгарском встречаются причастия, как позлате́н,
но с неподвижным ударением женского рода позлате́на.
Глаголы V, 4, а — с ударением на -а- характера в
настоящем времени и неопределенной форме в причастиях

страдательных переносят ударение на предыдущий слог:
болтан, бормотал, бре́хан, бы́ван, ва́лян, ваян, ве́рстан,
видан, венчан, бро́сан, игран, ка́тан, копан, кусан, ломан,
маран, менян, мешан, питан, питан, стрелян, сёдлан,
у́здан, хва́тан, хлёбан, читан, изгнан, колупан, полыхал,
кромсан, макан, ма́хан, пелёнан, пуган, пя́тнан, сажан,
строган, таскан, терзан, трёпан, шатан, шёптан. Немно-
гие прилагательные отпричастные имеют ударение на -а-
характера: благоуха́нный, жела́нный.
В сербском глаголы образца: питати — питам (' и Л)
усиляют ударение и в причастиях: питан. Таковы: бацати,
би́вати, давати, купати, кусати, ла́мати, мијѐњати,
мијѐшати, стра́дати, шти́пати, ва́љати и др. (М а ž li-
ra n і 6, Slovnica hervatska, § 186, 2). Таким же образом
усиляют ударение и те, в коих в настоящем времени и не-
определенном наклонении стоит на слоге перед характе-
ром 4 : копоти — копам — копан, рачу̀нати — рачу̀нам —
ра̀чунан. Таковы: играти, мотати, ору̀жати, седлати и др.
(М а ž u г а п i ć, ibid., § 187, 2).
В болгарском игранъ, —вероятно, игран.
Глаголы VI, а на -ова-, -ева́- в неопределенной форме в
причастии переносят ударение на предыдущий слог -ова-,
-а́́ва-: балован, боронован, вербован, вое́ван, волнован, колдо-
вал, межёван, толковал и пр. Так и в малорусском.
На этом основании следовало бы ожидать в сербском
(штокавском) ку̀пован, дарован. Так действительно и гово-
рят некоторые (М a ž u г a n і й, Slovnica hervatska, § 187,
2), но у Даничича (Облици српскога језика) только одна
форма: купован—купована— ку̀̀повано, а Мажуранич более
верным считает третье ударение: купован — купована —
купо̀вано, дарован — дарована — даровано — согласно с
ударением неопределенного наклонения. Как вторая, так
и третья акцентуация, кажется, новее первой. Акцентуа-
ция глагола купо́вати, по Даничичу, вообще представляет
много странного. Согласно с русским настоящее время
ку̀пујем, повелительное наклонение Kijngj, деепричастие
настоящего времени ку̀пујући, деепричастие прошедшего
времени купо̀вавши, купо̀вав, неопределенная форма купо̀-
вати. Но в аористе при 1-м лице купо̀вах 2—3-е лицо ку̀̀-
пова вместо ожидаемого ку̀пова, преходящее ку̀̀повах вместо
ожидаемого (согласно с настоящим временем) Kijnoeax,
причастие прошедшего времени куповао вместо ожидаемого
(и действительно встречаемого у Даничича) куповао, нако-

нец, причастие прошедшего времени страдательное купо-
ван вместо купован. Ни одно из этих отклонений не может
быть объяснено только штокавским стремлением подвигать
ударение к началу слова. Принимаемая Мажураничем ак-
центуация купован отклоняется от правила об усилении
ударения в страдательном причастии.
Правило Мажуранича, что аорист согласуется относи-
тельно ударения с неопределенной формой, не вполне при-
лагается к церковнославянскому. В последнем некоторые
глаголы разряда II, 1 с ударением на корне в неопределен-
ной форме следуют образцу имеющих в неопределенной
форме ударение на суффиксе: сѣдо́ша, влѣзо́ша (сѣсти,
лѣзти).
Преходящее ни в одном из наречий не переносит ударе-
ния во 2-м и 3-м лице единственного числа, respect не уси-
ляет ударения в штокавском; в этом последнем плѐтијаше,
вѐзијаше, грѐбијаше, пѐцијаше, ку̀пијаше, у̀мијаше (умѣ)
с тем же ударением, как ив 1-ми прочих лицах преходя-
щего и как в настоящем времени и согласно с церковносла-
вянским и предполагаемым древнерусским: плетѣаше, пле-
тѣяше, умѣяше.
Там, где, по Даничичу, ударение преходящего отлично
от неопределенной формы и согласно с настоящим време-
нем в церковнославянском и, вероятно, в древнерусском,—
правило, которое Мажуранич выставляет и для сербского,
именно, что преходящее следует ударению неопределен-
ного наклонения. Сравни штокавское преходящее по Да-
ничичу: то̀̀њах (тонем — тонути), мѐ̀љах (мѐ̀љем), ношах
(носим — носити), во̀̀ђах (водим —водити), во̀̀жах (во̀̀зим—
возити), мо̀̀љах (молим — молити), про̀̀шах (просим — про-
сити), храњах (храним — хранити), мућах (мутити —
мутим), љубљах (љу̀бити — љубим), чувах (чувам — чу́ва-
ти), писах (пишем — писати) — с формами у Мажура-
нича, как љу́бљах, бра́њах (бранити — браним), пи́тах
(питати — пи́там), и церковнославянскими моля́ще, хра-
ните, кричите и пр.
Выставленная Даничичем форма преходящего ку̀̀повах—
ку̀̀поваше, не согласная ни с неопределенным наклонением
куповати, ни с настоящим временем ку̀пуjeм, согласная
только с куповао и купавам, могла произойти из купа-
вах (согласно с настоящим временем, хотя ^не от темы
настоящего времени). У Мажуранича согласно с русским
купо̀вах — купо̀ваше — куповао, но купован.

Где в сербском настоящее время и неопределенное на-
клонение имеют одинаковое ударение, там и преходящее
(по Мажураничу и Даничичу) имеет такое же: ч̀̀ујах (чу̀̀-
јем— чуши), вѝ̀ђах (видим—вид jemu), чѐ̀пах (чѐ̀пати —
чѐ̀пам), др̀жах (др̀жим — др̀жати), сла̀̀вљах (сла̀̀вити), до̀јах
(до̀ити), у̀чах (у̀чити), ка̀̀јах (ка̀̀јем — ка̀̀јати).
В болгарском преходящее, по-видимому, согласуется
по ударению с настоящим временем: бодѣх — бодѣше —
бодѣхме — бодѣхте — бодѣху (бодѫ́), сѣчѣх (сѣкѫ́), стри-
жѣх (стригѫ́), въртѣх (въртѫ́), пиніа́х (пиѭ), сѣдѣх —
сѣдѣше (сѣдѭ), дръжѣх, но ши́јах (ши́ѭ), и́дѣх (и́дѫ),
пи́шех (пи́шѫ), хо́дѣше (хо́дѭ), ро́нѣше (ро́нѭ), мо́лѣ-
ше (мо́лѭ), сви́рѣше (сви́рѭ), цви́лѣше (цви́лѭ), ду́маше,
ка́раше (ду́мам, ка́рам), хва́таше, сти́гаше, купу́вах —
купу́ваше, пи́сувах, ми́іаше(мы), ста́вяше, стрѣлѣхж, грѣ-
іаше, по́іаше (поѭ), зо́біаше (зобѭ), колиха́ше, зарѫ́чѣше,
чу́ѣше сѧ, ви́ѣше (вить), би́ѣше, тъпчѣше (тъпчѭ),
цъвтѣхѫ, влѣче́ше, горѣхѫ, жьнѣхѫ (Бессонов, Бол-
гарские песни, I, 118), стоіа́хѫ.
ПРИЛОЖЕНИЯ
I
Не могут принадлежать ни к какому разряду [глаголы]
с характером -а- в неопределенном наклонении, потому что
они также лишены этого характера, как и млѣти. Ср.
русское моло-ть, боро-ть.
Великорусское и малорусское кол/6 — колешь — коли,
колючи, колол (малорусское колов) — колола и пр., колов-
ши, колот (малорусское колотий), колоть (малорусское
колоти).
Разница между великорусским и малорусским, кроме
отмеченного в скобках, только в произношении ле, е, и.
Отклоняется от образца глагол молоть: в первой теме
мелю — мели — мёлючи; во второй — молоти и пр.
Ударение в неопределенном наклонении соответствует
сербскому: кла̀̀ти, млёти; в настоящем времени — за ис-
ключением 1-го лица: в сербском уже в 1-м лице ко̀̀лем,
мёлём. Повелительное наклонение должно бы быть коли,
мели, плети, но плиjѐвем.

Глаголы на -ну- (Почему начинательный суффикс sc
только в некоторых временах — Pott, Etymologische
Forschungen, 627. Обратить внимание на переход н в нѣ
и на разницу. М i k 1 о s і с h, Vergleichende Grammatik,
в. II, 433, где ошибочно...).
Некогда характер -н- принадлежал только первой теме
(настоящее время, повелительное наклонение, причастие
настоящего времени и imperfekt); вторая тема (аорист,
причастие прошедшего времени, 1-е и 2-е неопределенное
наклонение) вовсе лишена была характера.
Во всех славянских наречиях вторая тема постепенно
уступала и уступает место первой. В сербском она сохра-
няется в большем числе случаев, чем в древних наречиях,
не исключая и старославянского.
Именно [здесь] есть значительное число глаголов, удер-
жавших бесхарактерный корень в аористе или в прича-
стиях настоящего времени, или в причастиях прошедшего
времени страдательных, или неопределенном наклонении,
или в двух-трех, или всех этих формах вместе: пасти(па̀̀-
нути) — па̀̀днем; cjecmu (и сјѐ̀днути) — сјѐ̀дох — сјѐ̀о—
cUo — сјѐ̀днем; срѐ̀сти и срѐ̀тох, срѐ̀о = срѝ̀о — срѐ̀ла, срѐ̀т-
нем (и срѐ̀тем); кре́нути (тронуть, поворотить) — окре́тох
(и окре́тнух) — кренем; гр́нути — грнем — гр́тох; ки́нути—
кинем — ски́дох; у̀грезнути — у̀грезнем — у̀грезох (и у̀г-
резнух); прѝвићи се — прѝвикох се — привито се, прѝвик-
нем се и прѝвикнути се — привыкнуть. Литовское nuksti,
nukti — исчезать, погибать; смр̀̀знути — смр̀̀зох; по̀бјећи
(бјѐ̀гнути) — бјегох — бје́гао — бјѐ̀гнем; дѝ̀ћи (двинуть) —
дѝ̀гнути — дѝ̀гох — дѝ̀гао — дѝ̀гнем; вр̀̀ћи — вр́гох — вр́гао—
вр̀̀гнем; досе́ћи (сѐ̀гнути се) — сѐ̀гох — сѐ̀гао — сѐгла —
сѐ̀гнем се, лѐћи — лѐгох — лѐ̀гао — лѐ̀гла — лѐ̀гнем (и лѐ̀-
жем); стѝ̀ћи — стѝ̀гох — стѝ̀гао — стѝ̀гнем; тр̀̀гнути —
тр̀̀гнём — тр̀̀гох — тр̀̀гао; за́мћи (замкнута) — за̀̀мкнем —
за̀̀мках — за̀̀мшо или сма̀̀ћи — сма̀̀кнем (принять; отодви-
нуть); о̀бићи се (привыкнуть) — о̀бикох се — о̀̀бикао се —
о̀бикнем се; у̀мући (и у̀мукнути) — у̀мукох — у̀мукао —
у̀мукнем; клѐ̀ћи — клѐ̀кнути — клѐ̀кла — клѐ̀као — клѐ̀кнем;
клићи (кликнути )— клѝ̀кох — клѝ̀као — кликнем; улѐћи се
(улѐкнути се, уклониться) — у̀лекне се; ма̀̀ћи (ма̀̀кнути) —
макнём — на̀̀макох; смр̀̀ћи се (смр̀̀кнути се) — смр̀̀кло се —
смр̀̀кне се; нѝ̀ћи (нѝ̀кнути) — нѝ̀кох — никою — никнем (pro-
germino); ну̀̀ћи (ну̀̀кнути) — ну̀кох — ну̀̀кнем (взводить ру-

жье); цр̀̀ћи (цр̀̀кнути) — цр̀̀кох — цр̀̀као — цр̀̀кнем (лоп-
нуть, треснуть; пропасть); пр̀̀снути — пр̀̀скох (пр̀̀скнух) —
просею — прела (пр̀̀̀снуо — пр̀̀̀снула) — пр̀̀̀снем (лопнуть,
треснуть); тиснути — тѝ̀скох (тѝ̀снух) — стѝ̀скао —стѝ̀-
сла; свиснути — свѝ̀скох — свѝ̀скао — свисла (лопнуть, тре-
снуть); изда̀хнути — изда̀хох (и изда̀хнух); усохнути —
уса̀хох (уса̀хнух) — уса̀хла — уса̀хло (уса̀хнуло) — уса̀хнем;
по̀гинути — по̀гибох; ста̀̀ти — ста́тох — ста̀̀нем; дјѐ̀сти
(о̀дети) — дјѐ̀нем и дјѐ̀дем.
Изредка попадаются и причастия страдательные от
чистого корня: поприджен, раскиден, стиснен (Микло-
шич). Рядом с этим есть и спряжение, в котором -н- про-
ходит через все формы, что отчасти видно из отмеченного в
скобках. Старославянское здесь новее в том отношении, что
хотя в нем глаголы этого класса с корнем на согласную
иногда образуют от чистого корня оба аориста (двигъ —
двиговѣ — двигомъ и двигохъ), причастие прошедшего вре-
мени (двиглъ), причастие прошедшего времени страдатель-
ное (движенъ), но только весьма немногие лишены харак-
тера и в неопределенном наклонении: таковы, между про-
чим, стати — ста́нѫ и некоторые др. (М i к 1 о s і с h,
Vergleichende Grammatik, В. Ill, 131).
В польском многие глаголы из рассматриваемых не имеют
характера в деепричастии прошедшего времени и в прича-
стии на -лъ или только в тех формах этого причастия, ко-
торые были бы прилагательными, если бы имели -нѫ-
(gwiznął, gwizła — ibid., 504). Сверх этого некоторые гла-
голы не имеют -нѫ- и в неопределенном наклонении: ciec—
ciekną и менее употребительное сіеке, lec (от ledz) — legł—
legnę (лягу), biec — biegł — biegnę (реже разноспрягае-
мые, как в русском biegu — bieżysz), prząć — zaprzągł —
zaprzęgnę, rzec — rzeknę — peky; lęc — lęgł — lęgnę (реже
lągł), grząść — ugrzązł — grzęznę.
Все эти глаголы и в настоящем времени принадлежали
некогда только к классу пеку. Сколько известно, единствен-
ные во всех славянских наречиях примеры обратного пере-
хода представляют польские giąć и spocząć. Эти поздние
образцы возникают в силу ошибочной аналогии с глаго-
лами, как жѧти: если при źnę неопределенное наклоне-
ние żąć, то gnę (гънѫ из гъбнѫ, pocznę (по-чи-нѫ́), откуда
и *почьнѫ)— giąć, spocząć. В чешском и словацком от гла-
голов с корнем на согласную и с характером -и- в неопре-
деленном наклонении до настоящего времени употреби

тельны бесхарактерные формы, как trh, trhši, trhse, trhl
(словацкое tuhol) — tržem, но они вытесняются формами
с -ну-: tuhnuo — tuhnul — tuhnut. В старинном языке
встречается и несколько глаголов неопределенного накло-
нения без -ну-: leci (новое lehnouti), dosici (= dosahnouti) —
dosahnu, zapfici (zapfahnouti) — zaprahnu, употребляю-
щихся и теперь (Н a 11 a 1 a, Srovnavaci mluvnice, 282).
Блеснуть, пискнуть, тиснуть, плеснуть, плюснуть,
полоснуть, сверкнуть, трескнуть, дернуть, двинуть, брыз-
нуть, тронуть, продрогнуть, дрягнуть, лягнуть, мерзнуть,
прыгнуть, пугнуть, ругнуть, стегнуть.
Великорусское зябну (мерз) — зябни (зябнешь) — зяб-
нучи — зябши — (о)зяб — (о)зябла — зя́бнуть; двинувши—
двинул — двинут.
Не имеют характера -ну- в деепричастиях прошедшего
времени и причастиях на-лъ только глаголы предложные
с корнем на согласную, не опускаемую перед -н-, и с ударе-
нием на корне: погиб — погибши, озяб, окреп, прилип,
осип, ослеп, охрип, поблек, обрюзг, отполз, привык, оглох,
продрог, издох, опух, засох, достиг, иссяк, притих, потух,
зачах, повис, увяз, погас, погряз, прокис, воскрес, замерз,
исчез. Без предлога: киснул, мёрзнул и пр.
В этих глаголах и некоторых других формы на -нувши,
-нул менее или вовсе неупотребительны.
Из глаголов, опускающих согласную перед -н-, очень
немногие (у Павского только два) не имеют характера в
упомянутых формах; (за)вявши, завял при вяну (корень
вѧд); застивши — застыл — стыну (корень стыд, студ);
погиб имеет при себе не гинуть, которое тоже употреби-
тельно, а гибнуть.
Остальные с корнем на гласную или опускающие со-
гласную имеют только -нувши, -нул: грянул (гром), прянул
(пред), гля́нул (глед), кинул (кид), тронул (трог), трѣс-
нул (трѣск), кинул (кан), сви́снул (свист). По этим образ-
цам — два глагола с корнями на гласную: дунул, ри́нул
(су́нул, клюнул, в коих нет нужды предполагать опущение
в), и все с ударением на -ну-, все равно, опускают ли они
согласную перед -н- или нет: гьнул (гьб), прильнул (льн),
уснул (сън), утонул (тон), тянул (славянский корень тѫг,
неорганически образованный из тан, санскритское та-
ноти из тан-ноти, тянешь, растягиваешь), вернул (врьт),
окунул (кун); помянул (мѧ, мьн), толкнул и т. п. Усопший,
уто́пший — архаизмы, сохраненные книжным путем.

Неопределенное наклонение не имеет характера только
в двух глаголах: стать—ставши — стал — стану, деть —
девши — дел — дену.
Причастий прошедшего времени страдательных без ха-
рактера (как согбен, движен) в живом языке не заметно, а
есть образованные от них архаические и книжные формы:
движение, протяженный — протяжение, восторженный, до-
стижение; народная: привычный.
Заимствованы из церковнославянского книжные формы,
предполагающие причастия на -новенъ: дуновение, усекно-
вение.
Сокращают -и в -ь і в повелительном наклонении по
образцу глянь глаголы на гласную ударяемую (стань,
дунь, плюнь) и на одну согласную, опускаемую перед -н-,
если ударение на коренной гласной (вянь, но свисни,
трѣсни).
Из того, что опущение характера -ну- в известных фор-
мах возможно только в глаголах с ударением на корне,
не следует, что все глаголы с ударением на характере -ну-
новее тех, которые имеют ударение на корне. Однако эти
последние образуются только от чистых корней с основною
или ослабленной гласной (сохнуть, глохнуть — церковно-
славянское съх, глѫх), между тем, как между первыми есть
и глаголы, в коих характер -н- присоединяется к другому
классовому характеру: рвануть, зѣвнуть (от зѣва́ю, в
коем а опущено, а эвфоническое в осталось), махнуть (х —
эвфоническое в маха́ю = (по)мава́ть, вихну́ть, малорус-
ское виха́ти), колебать, качать, корень ви польское
wywijać (шевельнуть, гульнуть).
Малорусское мёрзну — мёрзни — мерзнули (мерзши) —
мерзнучи — (з)мёрзши — мёрзла, гля́нувши — гля́нув—глянь,
приго́рнутий.
«Він, як муха в зіму, слиз» (Котляревский, 32),
«Из-за гори два соколи лене» (Гродненская губ., Кобрин-
ский у., село Озяты — Сборн. Сев.-зап. кр., 16) = летать;
Сокол говорит: «Ой лісу, лісу... Через тебе лену, крыльцем
не тену, Крыльцем не тену (корень тен-), пирцем не рухну»
(ibid., 87). Поглинуть (глотать) (Черниговская губ.: здесь
ы и и различны).
-И в повелительном наклонении сокращается при тех же
условиях, как и в великорусском упли́нь, поли́нь (из полет-
ни́, полени́) и «прилени́» (Метлинский, 60), захо-
лонь, в'янь, стань, дінь и т. п.

Неизменность характера -ну- в деепричастии прошед-
шего времени и в причастии на лъ-: згиб, прилип, осліп,
охрип, привик, здох, смерклось, змок, замовк, запах, засох, за-
тих, затух—затухне, в'яз, гас, пас, крес, мерз, щез, зав'яз,
(за)холов (холонув), застиг (корень стид), простяг и протяг,
одя́гшись — одягся (одягну), поблід — поблідла, став, плив
(«Плив, плив, плив він, що аж обридло, І море так йому
огидло, Що...» — Котляревский, 8).
Не имеют -ну- в неопределенном наклонении тягти́—
тягну́, заме́рзти — заме́рзну, сти́гти—сти́гну (стид), одя-
гти́ — одягну, стати — стону, ді́ти — діну, досягти́ —
досягну́, здо́хти — здо́хну, зустрі́ти — зустрі́ну.

УДАРЕНИЕ В СКЛОНЕНИИ
УДАРЕНИЕ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ
I. СКЛОНЕНИЕ 1-е
§ 1. ИМЕНИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ ЕДИНСТВЕННОГО ЧИСЛА
1. Малорусским и великорусским су-
ществительным односложным в име-
нительном падеже, сохраняющим ударение на
первом слоге в родительном падеже единственного числа,
соответствуют сербские:
а) С ~ в именительном падеже единственного числа со-
храняющие то же ударение в родительном падеже: син —
сина, дуб — дуба.
б) С ~ в именительном падеже и с ^ на первом слоге
в родительном падеже: бок — бо̀̀ка, гној — гно̀̀ја.
в) С ^ на том же слоге в именительном и родительном
падеже: брат — брата.
- Сюда следует отнести русские двухсложные
полногласные существительные, коим соответст-
вуют сербские односложные.
Эти двухсложные служат чуть ли не единственным до-
казательством, что в русском была некогда
разница между ^ и ``. Словам с ~ соответствуют
русские с ударением на первом слоге (влас, глад, глас,
жлеб, клас, слад, хлад, враг (ошибочно у Лавровского
враг), вран, врат, град, прах, срам, брег, бреет), а серб-
ским с 44 — русские с ударением на втором слоге (влах,
грах, мраз, пра̀̀м, праг).
2. Малорусским и великорусским
двухсложным с одинаковым ударени-
ем в именительном и родительном па-
деже единственного числа соответст-
вуют:
а) Сербские с ^ на первом слоге и второю беглою глас-
ною: бубон — бубна.

aa) Сербские с л на первом слоге и второю постоянною
гласною: табор.
б) С`` на первом слоге и второю гласною беглою: вјѐ̀-
тар — вјѐ̀тра.
бб) с `` на первом слоге и второю гласною постоянною:
голуб.
в) С44 на первом слоге в именительном падеже и ^ на
первом слоге в родительном падеже и второю беглою глас-
ною: ста̀̀рац, — старца.
г) С 4 на первом слоге в именительном и родительном па-
деже: јѐлен.
д) С ' на первом слоге: заклад, закон, залив, залог.
В первых трех случаях русское ударение на первом
слоге, во вторых — на втором.
3. Образцы многосложных с одинаковым ударением в
именительном и родительном падеже: татарин, господин,
црно̀горац, вла́далац — вла́даоца.
Русским с ударением в родительном падеже на конце
соответствуют:
Односложные:
а) ~ в именительном падеже,' в родительном падеже:
двор — двора.
аа) ^ в именительном падеже, 4 в родительном падеже:
вол — вола.
б) 44 в именительном падеже, 4 в родительном падеже:
сно̀̀п — снопа.
Двухсложные:
а) 4 на первом слоге в именительном и родительном
падеже: о̀гањ — о̀гња.
б) ѵ на первом слоге в именительном падеже и ' в ро-
дительном падеже: двое — беса.
в) 4 на первом слоге в именительном падеже и на вто-
ром слоге в родительном падеже: живот — живота.
г) ѵ на первом слоге в именительном падеже и ' на вто-
ром в родительном падеже: ру̀кав — рука́ва.
д) ' на первом слоге и в именительном и в родительном
падеже: пе́так — пе́тка.
В русском полногласные слова этого разряда (т. е.
имеющие 9 в сербском на первом слоге), по-видимому, от-
личаются от имеющих в сербском ч: ср. гла́сак — кла́сак, ла́-
дак (холодок), приток, вла́так (волото́к); вла́сац, бра́вац,
гра́дац, вра́нац, вра́бац, ждријѐбац и с другой — гра̀шак
(от грах) — горошек. Такого различения не следовало бы
из

ожидать, потому что по правилу сербскому 4 на первом
слоге и сербскому ' на первом должно бы одинаково соот-
ветствовать русское ударение на втором.
Однако гра̀шак = горошек не есть единственный случай
удержания в русском производном слове ударения на том
же слоге, на котором оно стояло, и изменения в сербском
этого ударения (``) на менее тяжкое (`): ср. брѐзица, кла̀дица,
кра̀вица, мрѐжица, трѐшњица, брѐзов, гра̀ов, кра̀стов,
трѐшњов.
Многосложные:
а) На втором слоге в именительном падеже `, а на тре-
тьем в родительном падеже ' (ср. выше г): госпо̀дар —
господа́ра.
§ 2. ЗВАТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ
Малорусское народное, сохранившее в единственном
числе звательный падеж, сберегло и свойственное этому па-
дежу ударение. В санскрите звательный падеж всех
трех чисел имеет ударение на первом слоге, переносит на
него ударение, если в именительном и других падежах оно
стояло на втором слоге или на следующих. Так, имени-
тельный падеж единственного числа numđ', мата'', зва-
тельный пи́тар, ма'тар; именительный падеж множествен-
ного числа пита́рас, мата́рас, звательный пи́тарас, ма-'
тарас.
Остатки подобного явления сохранились и в греческом;
ср. звательный падеж патер, цт<тер с винительным патера,
цтугера (санскритское пита́рам, мата́рам).
В сербском для ударения в звательном падеже
следующие правила:
а) Слова с л или44 на первом слоге в родительном падеже
в звательном этого ударения не меняют.
б) Имеющие в родительном падеже единственного чи-
сла ' или 4 на первом слоге в звательном падеже изменяют '
на ~, 4 на 44; краљ — краља — звательный падеж кра̀љу,
именительный падеж множественного числа крали — зва-
тельный краљи; је́лен — је́лени, звательный падеж јѐ̀ле-
не (так по Мажураничу, у Даничича јѐлене); множе-
ственное число и именительный падеж и звательный
јѐлени; поп—попа — попе, именительный падеж множе-
ственного числа по́пи (звательный не знаю); о́тац — о̀ца—

о́че, множественное число именительный падеж л̀ци (зва-
тельный не знаю); о́рло—орла (звательный падеж должен
быть орле).
в) Имеющие в родительном падеже единственного числа'
на втором слоге получают в звательном падеже единствен-
ного и множественного числа более тяжкое ударение (чч)
на первом: о̀рач — ора́ча, звательный падеж о̀̀рачу, име-
нительный падеж множественного числа ора́чи, зватель-
ный падеж о̀̀рачи.
т) Имеющие в родительном падеже единственного чи-
сла на третьем слоге в звательном падеже получают менее
тяжкое (х) на первом: пога̀ђач— погађа́ча, звательный па-
деж по̀гађачу. Не можем решить, есть ли штокавское уда-
рение звательного падежа в) и г) исконное, или же оно
позднейший результат свойственного этому наречию стрем-
ления передвигать ударение к началу слова. По-чаковскому
должно быть вместо штокавского о̀рач — ора́ча, госпо̀дар —
господа́ра, как по-русски ора́ч — орача̀̀, господа́р — госпо-
дара̀̀.
Будет ли и при таком ударении родительного в зватель-
ном падеже ударение стоять на первом слоге?
В малорусском все имеющие в родительном падеже един-
ственного числа ударение на последнем слоге в звательном
переносят это ударение на предпоследний. Даль-
ше ударение не заходит: королю, попе, отче, орле, соколе
(и соколе — от со́кіл), соло́в ю, бога́тирю, бога́чу, коза́че,
моло́дче, шинкарю, кова́лю, Сі́рку, чередни́че. Исключения:
си́ночку, па́ночку (если от сино́чок, пано́чок).
При других условиях ударение в звательном падеже на
том же месте и, по-видимому, то же, что в именительном
падеже. Во множественном числе разница между имени-
тельным и звательным падежами потеряна.
§ 3. ПРЕДЛОЖНЫЙ ПАДЕЖ ЕДИНСТВЕННОГО ЧИСЛА
а) Разница с великорусским в таких случаях, как на
дво́рі.
б) В малорусском предложный падеж на -у отличается
ударением от подобно-звучного дательного или родитель-
ного: 1) во всех односложных в именительном падеже един-
ственного числа; 2) в двухсложных с ударением в имени-
тельном падеже на первом слоге. В двухсложных с ударе-
нием на втором (город). [В] имеющих ударение на втором, а

равно (и в тех, которые имеют ударение на первом) — в сло-
вах с суффиксами -ко, -ик, -ок ударение не изменяется:
у Дунаю, у замку, у батьку.
Трехсложные с неизменным ударением в предложном
падеже в других падежах не изменяют ударения, и в этом
великорусский язык отличается в этих случаях от малорус-
ского не ударением самим по себе, а тем, что имеет оконча-
ние -у с ударением там, где малорусский имеет -і без уда-
рения (малорусское уве́чері, великорусское ввечеру́, мало-
русское у городі, великорусское областное в городу) и -ъ
неударяемое там, где в малорусском -у неударяемое: мало-
русское у віно́чку, великорусское в вено́чкѣ.
Перенесению ударения на -у в предложном падеже в
сербском соответствует частью ослабление ударения ~
на ',44 на ѵ (в односложных в именительном падеже един-
ственного числа и в двухсложных со второю беглою), ча-
стью его ослабление и перенесение на следующий слог (в
двухсложных без беглой гласной).
Явления этого не заметно:
а) В односложных с неизменным более тяжким ударе-
нием в именительном и родительном падеже: брат —
брита — брату.
б) В тех, которые уже в родительном падеже единствен-
ного числа имеют ', а не `: нож — ножа, роб — роба;
јѐлен — је́лена, о̀рач — ора́ча; предложный падеж је́лену,
ора́чу.
Зато в односложных:
а) Во многих, имеющих в именительном и родительном
падеже Л : стадо — ста́да, предложный падеж стаду,
гној — гно̀̀ја, предложный падеж гно̀ју.
б) Во многих, изменяющих в родительном падеже Л
на44, а в звательном падеже на ч: дом— дома, предложный
падеж до̀му.
В двухсложных:
в) В некоторых с44 в именительном и родительном па-
деже, но со второю беглою гласною: во̀̀сак — во̀̀ска, пред-
ложный падеж воску.
г) В некоторых с44 в именительном и родительном падеже
и без беглой гласной: говор — го̀̀вора, предложный падеж
говору; разум, предложный падеж разуму, слу̀̀чај — случа́ју.
О многосложных ничего не скажем.
Ясно, стало быть, что русское перенесение ударения на
-у в предложном падеже имеет доисторические основания.

§ 4. ИМЕНИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ
МНОЖЕСТВЕННОГО ЧИСЛА
В малорусском ударение переносится на последний слог,
т. е. на окончание -и.
а) Во всех, имеющих ударение на конце в родительном
падеже единственного числа (очерета, бур'яни́, козаки́ —
великорусское и литературное казаки). Исключений мало:
общерусские кінь — коня́ — именительный падеж множе-
ственного числа коні — родительный коней — конями —
кі́ньми — ко́нях; исключительно малорусское грош — гро-
ша — грошу, по грошу, гроші — грошей — грошам— грі́ш-
ми — у гро́шіх, грошах. Штани́, но у шта́нях; час —
часа и часу, но ча́си (=времена: «у останні ча́си», «за дав-
ніх ча́сів» — Кв. - Ос н., I, 85); пісо́к — піску́ — піски—
піскі́в — піскам и пр.; васильки (растение) не есть непра-
вильность: именительный падеж единственного числа ва-
си́льок—васи́лька—васи́льочок; молоде́ць—молодця́—молодці́,
но «добрі моло́дці», «хло́пці моло́дці»; гребе́ць — гребця́ —
гребці и гребці; рукаве́ць — рукавця́: «Я ви́шию, вималюю
милому рука́вці» (рифма: «пья́льці» — Метлинский,
20) . Ср. «Ой вишию... рука́вця» (рифма: «пья́льця» — ibid.,
21) .
«Аж човни на морі тряслись» (Котляревский,
28); «Вертілись човни, мов дурні» (ibid.,); «швидко поро-
бивши човни» (ibid., 1); «човни Троянські» (ibid.,45); ibid.,
46: «човни» (одним словом — по требованию размера),
«човні́в» (ibid., 47).
б) Во всех остальных с ударением на первом слоге в ро-
дительном падеже. Исключения — частью только мало-
русские, частью — общие, частью только великорусские.
Исключительно малорусские: боки —
«в боки» (Гребенка, 13); «з трех бо́ків» (Кулиш,
I, 279); го́дів п'ятнадцять; дзво́ни, жа́рти — «жа́ртів»
(Метлинский, 49; К в. - О с н., I, 56); куми́ и у ку́ми,
кумами (мужской род); ро́ків зо два; «п'ять плу́гів» (Гре-
бенка, 27); «зелениї луги» (Кулиш, II, 99); «ска́р-
би» (ibid., I, 225); «пі́дняли сно́пи» (Кв. - Осн., I, 133);
«роги» (Кулиш, I, 306) (виставив роги); «пани» (ibid.,
I, 136 — обыкновенно пани́); у́си — у́сам — в у́сах.
Общие малорусские с великорусски-
м и: на віки—вікі́в, раки—ра́ків, зу́би—зубі́в, зві́рі—«зві-
рі́в» (К у л и ш, II, 31, но ibid., 32 «звірі́»); гості — гостей.

Исключительно великорусские боги (малорусское боги),
други, свёты, черти (малорусское правильно и по окон-
чанию: чорти́), волки, воды, годы, роды, трупы (может быть,
так и в малорусском), до́ми, громы, долы и др.
в) Во всех двухсложных с постоянным ударением на
первом слоге: городи, ба́тько — батьки, кремені́ (кре́мінь—
кре́міня).
Исключаются в малорусском: аа) Многие на -ик: ві́ники,
во́лики, грошики, до́щики, коники, бублики, му́цики, цу-
цики, дзво́ники, столики, ко́шики, пряники. Так и в вели-
корусском. Однако в малорусском приник — праники́,
ми́сник — мисники́, візни́к — візники́.
бб) Многие на -ець: бра́тець, хло́пець — хло́пці, пра́н-
ці, ла́нець — ла́нці, па́лець. Так и в великорусском, но в
малорусском «ста́рці» (Кв. - Осн., I, 78) и старці́.
вв) Некоторые на -ок с постоянным ударением на пер-
вом: замки, турки. Так и в великорусском. Про́мінь —
«про́міні» (Кв. - Осн., I, 30), поводи, соболь—звательный
падеж соболю; «соболі» (Метлинский, 322, Шклов.).
Правило под в) для великорусского совсем не годится,
потому что в нем перенос ударения на окончание имени-
тельного падежа множественного числа -и (а не собира-
тельное -а, -ья) есть исключение: голуби, а не как по-мало-
русски голуби.
Не переносится ударение на окончание именительного
падежа множественного числа в малорусском:
а) Во всех двухсложных с постоянным ударением на вто-
ром слоге. Ср. город — городи, но город — городи; ячмі́нь —
ячменю — ячмені.
б) Во всех трех- и четырехсложных с постоянным уда-
рением: суходо́ли, огіро́чки, барві́ночки.
Таким образом, если не брать во внимание исключений,
везде, где в малорусском не переносится ударение на окон-
чание именительного падежа множественного числа, там
не переносится оно и в великорусском, но не наоборот.
Великорусский ставит ударение на -а в окончании соби-
рательных, исключая имена на -ин, -анин, -арин; иногда
-ья (зятья́, кумовья́). Где в малорусском есть эти оконча-
ния, там и они принимают на себя ударение.
Другие падежи множественного числа вообще сохра-
няют ударение именительного падежа множественного чи-
сла. Для родительного падежа множественного числа исклю-
чение: великорусское волка, но волков.

В сербском не видно оснований русским переходам уда-
рений в именительном падеже множественного числа и во-
обще во множественном числе. Сербохорватское изменение
ударения в родительном падеже множественного числа во
всех тех случаях, где усиливается ударение единственного
числа (о̀тац — о̀ца, родительный падеж множественного
числа о̀̀та́ца), не подходит к русскому (отца — отцов),
не говоря уже о различии окончаний.
II. СКЛОНЕНИЕ 2-е
1. Русским двухсложным с неизменным ударением на
первом слоге во всем единственном числе соответствуют
сербские:
а) с. л на первом слоге: месо.
б) с44 на первом слоге: по̀̀ле.
К этому разряду принадлежат: сербские трехсложные
с и je, происшедшим из разложения ѣ (сѝ̀јено = сено =
сѣно) и русские трехсложные полногласные (с оро, оло,
ере, происшедшим из разложения ра, ла, рѣ) с ударением
на первом или втором слоге: сербские благо, злато, древо,
црѝ̀јево (у Караджича цријѐво = цре́во), бла̀̀то. Русскому
переходу ударения на втором слоге во множественном числе
соответствует сербское изменение ~ в ' и VN в ѵ: сѝ̀јено =
сено = сѣно = сі́но, но множественное число сијѐна = се-
на = сіна́; по̀̀ље = поле, множественное число по̀ља (роди-
тельный падеж по́ља, дательный-творительный-предлож-
ный по̀љима) = поля и т. д.
Не можем сказать, составляет ли этот переход правило
в сербском, так как в Словаре Караджича переходы уда-
рения в этих именах не отмечены. Верно только, что есть
имена, не изменяющие ударения: бр̀̀до — множественное
число бр̀̀да — родительный падеж брда.
Так и в малорусском рядом с жита, жнива, дива́, ху-
тра́, проса́ встречаем пу́та («На коники пу́та» — песня),
лика, свята. Боло́то (бла́то) должно бы иметь болота, но
в песне — болота рифмуется с ворота; дерево (древо) долж-
но бы иметь дерева, но употребительнее и в малорусском со-
бирательная форма деревья. Великорусское дрова оправ-
дывается сербским др̀ва — родительный падеж др̀ва, а ма-
лорусское дро́ва — народное. Око, у́хо имеют согласно с
сербским они, уши (сербское око, у̀̀хо, множественное число

уши, родительный падеж уши ( = ушей) — у̀шију; о̀чи —
о̀чију). Пере́весла, бельма.
2. а) Русским трехсложным с ударением на первом слоге
соответствуют сербские с XN на первом слоге: јѐ̀зеро, пра-
вило, ко̀̀љиво (кутья на похоронах). Изменяет ли в сербском
слово јѐ̀зеро свое ударение во множественном числе — не
знаю. Великорусское и малорусское озёра, малорусское
колесо, великорусское колесо; множественное число, ве-
роятно, и в малорусском — колёса: в сербском нет соот-
ветствующей формы. Великорусское ворота соответствует
сербскому врата, а малорусскому ворота — нет.
б) Русским трехсложным с ударением на втором слоге =
сербские трехсложные с 4 на первом: колено, ко̀пито, о̀руд-
цје, о̀ружје, ко̀рито. Сербский родительный падеж множе-
ственного числа ко̀̀љена, ко̀̀рита не находит соответствия
в русском: корыт, колен (корит—колі́н).
в) Русским трехсложным с ударением на третьем слоге:
помело.
3. Русским двухсложным с ударением на втором слоге
соответствуют сербские:
а) с 9 на первом слоге: вино.
б) с 4 на первом слоге: село.
Сюда относятся сербские трехсложные с uje ив ѣ (ждри-
јѐло= малорусскому жерело́) и русские трехсложные пол-
ногласные: длјѐто = дле́то; великорусские долото, плат-
но, млеко, сре́бро.
Русскому переходу ударения во множественном числе
на первом слоге соответствует сербское усиление ' в °
(го́вно — множественное число говна) и4 в 44: бедро — мно-
жественное число бёдра — родительный падеж бѐ̀дара. В
сербском этот переход, по-видимому, довольно распро-
странен.
Малорусскому множественному числу чере́сла, полотна
должно бы соответствовать в сербском изменение ` в ``,
но так ли это? Малорусское жерела́? Русское плече, велико-
русское плечо — множественное число плечи, сербское
плѐће — плѐ̀ћи.
В звательном падеже единственного числа ни сербские,
ни русские ударения не усиливают и не изменяют, потому
что звательного падежа в средних име-
нах нет и не было.

III. СКЛОНЕНИЕ 3-е
§ 1. СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫЕ С НЕИЗМЕННЫМ УДАРЕНИЕМ
В ЕДИНСТВЕННОМ ЧИСЛЕ
1. Двухсложным русским с неизменным в единственном
числе ударением на первом слоге соответствуют сербские:
а) сербские с ^ на первом слоге: правда,
б) сербские с44 на первом слоге: рѝ̀ба.
Сюда же русские трехсложные полногласные с ударе-
нием на втором = сербским: влага, клада, сла̀̀ма, врана,
драга (= долина, но первоначально одно с нашим дорога),
кра̀̀ва, кра̀̀ста, плева (= полова), брѐ̀за, мрежа; сторожа =
сербскому стража; черешня.
В сербском единственное в именах а) и б) изменение уда-
рения имеет место в родительном падеже множественного
числа: дѝ̀ња—родительный падеж множественного числа
диња, вѝ̀шња—родительный падеж множественного числа
вѝ̀шања, пљѐ̀тва — пљѐ̀тава. По двум последним образцам
изменяются имена, имеющие перед конечным -а стечение
согласных.
В малорусском переносят ударение на второй и третий
слог во множественном числе:
а) Весьма немногие с одной согласною перед -а: баба —
баби́ — баб — бабам — бабами — бабах; свита — «у сви-
тах» (Кв. - Осн., I, 114).
б) Многие с двумя и тремя согласными перед оконча-
нием именительного падежа единственного числа: ски́рта —
скирти́, плахта — плахти́ — плахо́т — плахтам — плах-
тами — плахтах (но кри́хта, множественное число кри́х-
ти — «кри́хот» (К в. - О с н., I, 71); це́рква — церкви —
церко́в; кро́ква — крокви́; мо́рква; ша́бля — шаблі —
шабе́ль —шабля́м — шабля́х; пісні́ — пісе́нь и пр.;
відьми́ — відьо́м, но «ві́дем» (К у л и ш, II, 42); балки,
баньки, брівки́, дошки́, «до шапок квітки» (Кв. - Осн.,
І, 9); ворожки́, дорожки́, скриньки́ (см. ниже трехсложные
с ударением на предпоследнем); качки, люльки, голки́,
жертки́, низки, миски, ложки, діжки́, гречки, стрічки́,
хустки́, шпильки, жінки́, тріски́, скалки, віжки́, сватки,
піски — пісками, мамки, няньки.
Однако: «хма́рки» (Кв. - Осн., II, 8); «ниток» (ibid.,
І, 34); думки, дружки (от дружка; от дру́жко — дружки),
ласки, ряски; как будет от пу́тря, пе́тря, се́рга, че́рга.

гребля, ка́пля, кро́пля, со́пля, пра́вда, до́вбня, вишня, (ви́-
шень) ; служба, про́зьба, гро́зьба, во́вна? Лайка, бі́йка, свор-
ка, спорка, «суча дочка» (Котляревский, І), писан-
ка («тка́нку» — Метлинский, 266). Су́кня — су́конь.
Это изменение исключительно малорусское и не на-
ходит оправдания ни в великорусском, ни в сербском.
2. Трехсложные, с постоянным уда-
рением на первом слоге соответствуют
сербским:
а) с ^ на первом слоге: црквица;
б) с `` на первом слоге: ја̀̀года, књѝ̀жица (п. b. — ягі́д).
Сюда относятся малорусские, не находящие соответ-
ствия в сербском.
Немногие трехсложные на -ина: дівчина (и дівчи́на),
ри́бчина, ца́рина, Брянщина («Бря́нщини» — Кулиш,
I, 56), панщина.
Часть имен на -иця: те́рниця, о́рлиця (сербское гр̀̀лиця),
ви́нница (Б е р и н д а, стр. 14), гірниця («гірницях» —
Кулиш, I, 15), п'я́ниця, па́лиця, бу́квиця (pirum), ки́-
тиця, стре́лиця («стре́лицю»: жидкий, узкий? лесок —
Кулиш, I, 105), у́лйця, ра́тиця (копыто вола).
Часть имен на -ка с предыдущею согласною несмягчен-
ною: в'я́занка, схо́ванка, кра́шанка, пи́санка, скла́данка,
са́кавка (Б е р и н д а, стр. 151), са́жавка, ящурка (Бе-
ринда, стр. 274: я́щорка), церковка, кро́ковка, морковка,
табелька, бурульки́, «мотузки́» (Кв.-Осн., I, 8); ма́-
тірка (cannabis), мотузка́ми (ibid., 179), ви́гадка, зна́хурка,
ла́стівка, ля́хівка — род узора; все трехсложные на -очка,
-ечка от перечисленных выше на -ка и вообще все трехслож-
ные на -очка, -ечка, образованные из двухсложных от пер-
вообразных на -а, какое бы ни было ударение этих послед-
них: зоря — зі́рочка, бджола́, — бджі́лочка и т.д.
Все трехсложные на -онька, -енька, -інька: брі́вонька,
гі́ронька, кі́зонька, зі́ронька, ру́ченька, ні́женька, ма́тінька,
у́тінька, п'я́тінька.
Все эти на -ка, -очка, -ечка, -онька, -енька, -інька отли-
чаются от соответствующих великорусских тем, что в име-
нительном падеже множественного числа принимают уда-
рение на и и оставляют это ударение на том же месте в
остальных падежах: хусточки́, ніжечки́, слізонька́ми (од-
нако: «і́грашки» — К в. - О с н., I, 7).
3. Четырех- и пятисложные с посто-

янным ударением на третьем слоге от
конца. В малорусском:
а) Часть имен на -идя: ши́бениця, поти́лиця, мете́лиця,
поми́йниця, ожеле́диця, гололе́диця, около́тиця («около́тиці»:
околиця — К у л и ш, II, 42).
б) Часть имен на -ина> особенно предполагающих .при-
лагательные на -ський, -цький: розві́дина, одвї́дина, ср.
сербское домовина, «хурто́вина» (Гребенка, 21), ко-
лі́ївщина, кумі́вщина («кумівщини» — К у л и ш, І, 56),
Моско́вщина, хмельни́щина, коза́ччина, Німе́ччина, Туре́ч-
чина, виши́ванка.
в) Все четырех- и пятисложные на -очка, -ечка, -онька-
-енька, -інька от трехсложных с ударением на предпослед-
нем: голубочка, неді́лечка, грома́донька, пора́донька, чере́-
шенька, голу́бонька, субі́тонька, неді́ленька, мату́сенька,
жалібни́ченька, дити́ночка.
Однако: деревенька, конопе́лька, голове́нька, земелька,
потебе́нька, витребе́ньки («Кислиці, ягоди, коржі і всякі
разні витребеньки» — Котляревский, 39) сюда
не идут, потому что образованы от имен с ударением на
конце. Точно так же и все от имен с ударением на третьем
слоге от конца. Эти последние сохраняют ударение своих
первообразных: ма́тіночка, виши́ваночка. Все указанные
под б) редко встречаются во множественном числе и, по-
видимому, отличаются от соответствующих трехсложных
тем, что не переносят ударения на последний слог в име-
нительном падеже во множественном числе: «з галу́шечка-
ми́» (Кв.-Осн., I, 50), чере́шеньки.
4. Русским трехсложным с ударением на втором слоге =
сербские:
а) с ' на первом слоге: варница,
б) с ' на первом и ^ на втором слоге, т. е. вторым дол-
гим: J ад ранка,
в) с 4 на первом слоге и вторым коротким: маслина,
г) с 4 на первом и вторым долгим: ма̀слинка,
д) с `` [на первом] и вторым долгим: ку варка, цѝ̀ганка.
В русском следовало бы ожидать ударения на первом слоге.
Сербские изменения ударения в родительном падеже мно-
жественного числа (маслина) не находят соответствия в
русском.
В малорусском сюда относятся:
а) трехсложные с одною согласною перед -а: леге́ня,
собака, кімна́та (великорусское комната), зозуля, недуга

(«од недуги» — К в. - О с н., I, 24), наді́я, олі́я, грома́да,
пора́да, госпо́да («просимо до господи» — ibid., I, 52),
тараня,
б) на -уха: бреху́ха, свекруха, маку́ха,
в) -уся: мату́ся, тіту́ся, Мару́ся, Насту́ся, Ганну́ся,
г) -аха: біда́ха, четырехсложное: бідола́ха,
д) -ака: ужа́ка, маня́ка (приведение), «друзя́ка» (Кв.-
Осн., І, 3), «коля́ка» (ibid., 15); четырехсложные: роз-
биша́ка, харцизя́ка,
е) -ука, -уга — трех- и четырехсложные: змію́ка, га-
дю́ка, звірю́ка, падлю́ка, волоцю́га, злодю́га, «ланцю́га» (ру-
гательное — Метлинский, 263); п'яню́га, татарю́-
га, козарю́га, но дідуга́,
ж) часть имен на -иха: Морози́ха, Грици́ха, Харчи́ха,
Коновчи́ха (от предполагаемого Коновко́? потому что от
коно́вка было бы Коновчи́ха, а от Коновче́нко — Коновче́н-
чиха); -ота: жіно́та, свино́та, нудо́та, скорбо́та, тісно́та,
робота, «играшки та пустота» (Кв.-Осн., І, 7); «не рад
своїй лихо́ті» (Котляревский, 39). Ср. Покрова
(«С Покро́ви» — Кв.-Осн., І, 66), дітвора́. Сербское
ра̀бота.
з) на -иця, за исключением имеющих ударение на
третьем слоге от конца, трех- и четырехсложные: удови́ця
(откуда Удови́ченко), грімни́ця, гребови́ця, дійни́ця, «плахт
дрібни́ця», дурни́ця, жарівни́ця, зови́ця, капли́ця, копи́ця,
косови́ця, крини́ця, ладівни́ця, ледащи́ця, мнясни́ці (мясоед),
пивни́ця, різни́ця, сири́ця, скрипи́ця, спідни́ця, світли́ця,
стадни́ця («у стадницю» — Метлинский, 74), сест-
ри́ця, тели́ця, драни́ця, паляни́ця, пашни́ця;
и) большая часть имен на -ина. Суффикс этот здесь
именно сохраняет преимущественное значение выделения
из рода одного из многих: година, дити́на, дубина (значе-
ние собирательное), дівчи́на, долина, базари́нка (. . . .),
били́на, волоси́на, «щовечери́нки» (Метлинский, 109),
домовина, драби́на, дружина (=друг: «чоловіче мій, дру-
жи́но моя» — песня), жупани́на, зернина, калина, кедри́на
(как материал), клени́на, ключи́на (тоже), крушина (зілляч-
ко), ліси́на (хворостина), лучина, люди́на (один человек
или женщина), малина, ожи́на (растение), опанчи́на, ору-
жи́на, перина, пили́на, пояси́на, родина (один из родни и
родня: «сестро мила, родина сердечна», «вся родина»; ве-
ликорусское родина — место рождения), рибчи́на, роди́ни,
рябина, ряднина, свити́на, сиротина, тичи́на, травина,

Украї́на (великорусское Укра́ина), хворости́на, хлопчи́на,
хмели́на, хрести́ни, часи́на, челяди́на (одно из челяди),
чисти́на (між травами?), чужи́на (чужой человек, чужие
люди; чужина́ — чужая сторона), чумачи́на, яблуни́на,
яли́на, трети́на, дев’яти́на, полусорочи́ни, сорочи́ни («справ-
ляти» — Кв.-Осн.) «заставщи́ни» (залог — Кулиш,
I, 206);
-иня — княги́ня,
-изна — діди́зна («діди́зни» — Кулиш, I, 65),
-ка — с предыдущею согласною (плахта): кали́тка з
грішми, черні́тка, синя́тка, «коси плести у дрібу́шки»,
виде́лка, «світи́лка» (Кв.-Осн., І, 50), серпа́нка («сер-
панкою» — Метлинский, 304, Остер.); болячки́, веров-
ки́ (уже Беринда, стр. 15, 17), жидівки́, оболонки́, скорки́,
плювки́ (ibid., 65), мурашки́, комашки́, подушки́, скиндячки́,
могилки́; но «Шовковиі верве́чки» (Метлинский,
4 — вервь).
§ 2. СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫЕ С ИЗМЕНЧИВЫМ УДАРЕНИЕМ
В великорусском и малорусском только имена с ударе-
нием на последнем слоге в именительном падеже единствен-
ного числа могут перемещать это ударение; в других па-
дежах они распадаются на два разряда.
К первому — такие, которые отодвигают ударение на
предпоследний слог; в малорусском в звательном падеже
единственного числа и именительном падеже множествен-
ного, а в великорусском — только в именительном падеже
множественного числа.
Ко второму — такие, которые сверх этого отодвигают
ударение и в винительном падеже единственного числа.
По именительному падежу единственного числа ни в
русском, ни в сербском нельзя отличить одного разряда от
другого.
В сербском к первому разряду принадлежат:
Двухсложные:
а) Сви́ња — сви́њу — свињо — свиње.
б) змѝјa — змѝју — змѝ̀јо — змѝје.
Трехсложные, изменяющие ударение только в
звательном падеже единственного числа, но не в винитель-
ном, не изменяют и в именительном падеже множественного
числа: красо̀та — красо̀ту, кра̀̀сото, кра̀соте.

Ко второму разряду:
Двухсложные: а) душа — душу — душо — душе,
б) вода — во̀̀ду — во̀̀до — во̀̀де.
Трехсложные: сирота — сироту — сѝ̀рото —
сироте.
В малорусском, кроме соответствующих перечисленным
сербским, относятся:
К первому разряду:
а) Двухсложные: брови — брову́ — брови; ва-
га́, війна́, діжа́, дочка́, журба́, ізба́, купа́, пеня́ — «пеню́»
(К в. - О с н., І, 77); руда — руду́ (кровь), черви; неупо-
требительное во множественном числе «ляхва́» (Кулиш,
I, 167), драхва́, краса́ («краси» — Метлинский, 152),
сума́ (печаль — Гребенка, 22); стерни, сага (западня -
безвыходные заливы по реке), скала́, луска́, кутя (множе-
ственное число ку́ті?), лука́ (множественное число луки?),
орда́, петля́, ропа́, струна́, сурма́ (труба — Беринда,
стр. 153), суддя́, тума́ (полутатарин, перевертень), удова́,
узда, Сула.
Трех- и четырехсложные: сироти — си-
роту — звательный падеж сиро́то? — множественное число
сироти? Ковбаса́ — ковбасу́ — ковба́си, лобода́ — лободу́—
лобо́ди? Неупотребительное во множественном числе жи-
дова́, татарва́, попади — попадю́ — попа́ді; ярина́ — яри́-
ни. Вероятно, на этот образец: «гущина» (Кули ш, I,
297), «новина́» (ibid., 217); «панщина» (ibid., 291) — обыч-
но па́нщина; старшина́, «бистрина́» (Гребенка, 20),
рядовина́ (известного рода толстое полотно), в старовину́,
яровина́.
По второму разряду: весна́ — весну — ве́сно,
губи, десна, копи, кори, нора́, пора́, «ріка́» (Метлин-
ский, 342; Кулиш, I, 319 — «рі́ко»), сосна́, сем'я́ —
в сім'ю, но «сём'я» (Метлинский, 281); «у..
сёмЪ (ibid.), ступи (винительный падеж — сту́пу), тру-
на́ (труну́?), туга́, щока́. Сюда же трехсложные полноглас-
ные: борозна́, сковорода́, пелена́.
Трех- и четырехсложные: слобода́ — слободу, Покрова́ —
«Покрову» (Кулиш, I, 63), простиня́ — прости́ню, су-
лія́ — сулі́ю.
Кажется, не ошибемся, если скажем, что в русском,
особенно в великорусском, с течением времени несколько
уменьшилось число слов, изменяющих ударение в вини-
тельном падеже единственного числа. Так, сербские игла,

игра, мѐђа, мела (омела), метла, винительный падеж иглу
и пр., в великорусском имеем иглу и пр.; сербское могла,
р̀ђа (двухсложные) не может иметь ударения на первом
слоге, в великорусском (мгла, ржа́), но могли бы иметь в
малорусском, но не имеют (імглу́, іржу́); в малорусском
в словах: росу, «смолу» (Кулиш, I, 308), весну, вербу
(и вербу), ве́рству (и верству́), лозу, Десну, сім'ю, сосну,
рі́ку, а в великорусском росу и пр.
В некоторых словах ударение, изменчивое в сербском,
стало постоянным на первом слоге: сербские служба, дру-
жба, муха (винительный падеж службу и пр.), ср́на, торба
(именительный падеж множественного числа срне, торбе) —
в русском служба.
Ср. еще сербские на -ина и -ота.
Великорусский и малорусский в других падежах мно-
жественного числа, кроме именительного, частью сходятся
(ногам —ногами, брова́ми, столами, меча́ми, но сестрами,
жо́нами и т. д.); частью расходятся, причем малорусский
удерживает правильное ударение на первом слоге: горам —
горами — горах, душами — «душах» (Кулиш, II, 42);
«у лозах» (ibid., I, 135); на струнах, «губами» (грибами —
Кв.-Осн., I, 89); «пья́тами» (Кулиш, I, 202, 227)
и п'ята́ми, рі́ками, пчо́лами.
Некоторые трехсложные имеют в великорусском уда-
рение на последнем, в малорусском — на предпоследнем:
німо́та (немцы), дітво́ра (великорусское детвора), жіно́та,
нудо́та, «пустота» (К в. - О с н., I, 7), тісно́та, скорбо́та.
Сербский согласно с великорусским в именительном па-
деже единственного числа и сходных с ним по ударению
доброта, красота, лепота, тјесно̀́ћа, звательный падеж
до̀̀брото и пр. Малорусское робота, великорусское работа
согласны с сербским работа.
Некоторые малорусские отклоняются от правила в пред-
ложном падеже единственного числа: у Мо́скві, «На тебе
десь туман у Ли́тві навели» (Гребенка, 29) — поль-
ское?
Не изменяют в именительном падеже множественного
числа: жнія́ — жніі́ — «жнія́ми» (Метлинский, 322);
рілля́ — рілля́ми — «ріллі́» (Кв. -Осн., II, 7).

IV. С К Л О Н Е Н И Е 4-е
И в великорусском, и в малорусском ударение роди-
тельного падежа единственного числа во всех именах этого
склонения такое же, как в именительном падеже един-
ственного числа. В сербском этому соответствует или не-
изменное ударение, или изменение ~ на 44. Русским одно-
сложным соответствуют такие же сербские.
а) В именительном падеже единственного числа ~, в
родительном падеже44, в предложном падеже ч: брв, ваш—
родительный падеж ваши (великорусское вошь —вши; ма-
лорусское во́ш— во́ші), крв — кр̀̀ви — предложный падеж
крви, кост — кости — предложный падеж кости, ноћ —
ноћи — предложный падеж но̀̀ћи, пећ — пѐ̀ћи — предлож-
ный падеж пѐћи, рѝ̀јеч — предложный падеж ријѐчи, со —
соли — предложный падеж со̀ли, част (честь) — части —
предложный падеж части. По Мажураничу, Л в имени-
тельном падеже единственного числа в предложном падеже
изменяется только в `, т. е. сохраняется долгота слога: брей,
ђу̀јди, лажи. По отношению к русскому языку это все равно.
б) В именительном и родительном падеже единственного
числа 44, в предложном падеже ч: дла̀̀н (мужской род), мјѐ̀д,
нѝ̀т, ра̀̀т, смр̀̀т.
Изменение ударения в предложном падеже единствен-
ного числа оставило следы в великорусском и малорусском.
Малорусское: у ночі, у печі, вісь? Великорусское в груди,
кости, части, меди, на рели. Малорусское яръ имеет в
именительном падеже множественного числа ярі («колись
були ярі та пшениці» — песня), чему не находим соответ-
ствия в сербском.
В сербском в родительном падеже множественного чи-
сла на коренном слоге ударение острое ('), если этот слог
долгий {раж — рожи (ражи), Караджич: рж — ржи), и
менее тяжкое (4), если он короткий: ваш — ваши, роди-
тельный падеж множественного числа ваши и ва̀шију,
кост — кости, родительный падеж множественного числа
ко̀сти — ко̀стију, ноћ — но̀̀ћи, родительный падеж но̀ћи,
рѝ̀јеч, родительный падеж множественного числа ријѐчи
(речи). В великорусском и малорусском этому соответст-
вует ударение на -ей: грудей, осте́й, костей, мише́й, ку-
ре́й (малорусское), гусей, печёй, ночей, сінёй, дверей.
При этом великорусский сохраняет ударение на вто-
ром слоге, во всех остальных на последнем, кроме имени-

тельного падежа, а малорусский, по-видимому, нет, по
крайней мере — не везде: «остями» (Кулиш, I, 309);
у грудях, сінях, сіньми, но — как в великорусском —
дверми́.
Русским двухсложным с ударением в именительном па-
деже единственного числа на первом слоге соответствуют
сербские с ударением 44 на первом: бо̀̀лест, го̀̀лијен, жа̀̀-
лост, јѐ̀сен, ко̀̀кош, мѝ̀лост, по̀̀моћ, ра̀̀дост, свјѐ̀тлост, ста̀̀-
рост, о̀̀бласт, чѐ̀љад.
Ср. малорусское гу́сінь, до́бич, за́віть («чоботи з золо-
тою за́віттю на закаблуках чи задках» — строчка), по́відь
(половодие), по́стать («жита по́стать занята»), продаж,
ле́дарь, погань, ку́піль (Б е р и н д а, стр. 290), щи́рість,
до́брість и все на -щі в именительном падеже множествен-
ного числа (хва́стощі); ма́котерть, ожеледь («Била оже-
ледь» — Гребенка, 31). В малорусском неправильно
ро́скіш, родительный падеж ро́скоші, родительный падеж
множественного числа «роско́шів» (Кулиш, I, 240),
роско́шей, у роско́шах. «Не труни на чужой пролуби́»
(Даль, 675).
Сербские без различия долготы или краткости второго
слога в именительном падеже единственного числа, в пред-
ложном падеже единственного числа имеют на нем 4 (ме-
нее тяжкое): болѐсти, жалости, милости, помо̀ћи, радости.
Однако: голиjѐни. По Мажураничу, согласно с этим по-
следним примером, в предложном падеже на втором слоге
стоит если он долгий, и `, если короткий: у области,
но заповиjѐди, у немо̀ћи, памѐти. В русском почти нет
ничего соответствующего. Единственно известное нам ис-
ключение — малорусское в осени.
Сербские в родительном падеже изменяют ударение,
как в предложном падеже единственного числа: коко̀ши,
голиjѐни, области, болѐсти. В русском этого нет.
Русским с ударением на втором слоге (малорусские
«меті́ль» — Метлинский, 185; кровать и кровать,
пості́ль, верстать, печать) должны соответствовать серб-
ские с х на первом слоге, судя по пѐчат (мужской род),
по̀стеља. В русском они во всех падежах единственного и
множественного числа сохраняют ударение. Исключаются
малорусские корого́в, це́рков — во множественном числе
корогви́, церкви.
В Домострое: «посѣевъ всякіе сѣмена» (78); «а сѣмена
бы всякіе у собя водить» (79).

УДАРЕНИЕ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ
§ 1. ОДНОСЛОЖНЫЕ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ
Образец 1-й: а) Великорусские бел — бела — бело)
белый — белая — белое.
б) Дорог (основная форма — односложная) — дороги —
дорого, дорогой — дорогая — дорогое.
Соответствующие сербские прилагательные в мужском
роде принадлежат к одному разряду с теми односложными
существительными, которые в родительном падеже един-
ственного числа не изменяют ударения именительного па-
дежа: жут — родительный падеж ж у та — дательный жу-
ту. Именительный падеж множественного числа жути
и т. д. Склоняются, как глас — гласа и т. д. Так в хорват-
ском, по Мажураничу (Slovnica hervatska, 16, 50), исклю-
чая бѝ̀јел, гол, цр̀̀н, до̀̀бар, имеющие родительный падеж
бијѐла, гола, цр̀на, добра.
По Даничичу, жут изменяется в мужском роде, как
плуг — плуга; нож — ножа; жут — родительный падеж
жу́та — дательный - предложный жу́ту — творительный
жу́тијем. Множественное число именительный падеж
жути — родительный падеж жу́тијех и т. д. По этому
образцу жив, лѝ̀јеп, бѝ̀јел и многие подобные этому
соответствующе изменяют ударение, встречаемое в вели-
корусских былинах: добро, коня, молода Добрыми (Ма-
žuranic, Slovnica hervatska, 51, примечание).
В женском роде великорусскому переносу ударения на
окончание по правилу соответствует штокавское изменение
~ в ' на первом слоге и чакавская долгота без ударения на
первом и 44 на втором: бѝ̀јел — бијѐла, драг — драга, жут—
жу́та.
По Мажураничу, жу́та изменяет в винительном-зва-
тельном падеже единственного числа и во всем множествен-
ном числе' на ~ (жу́та — жуту — жута — жуте — жутах).
По Даничичу, изменения этого нет: жу́ту — жу́те, вруh,
женский род вру́hа — вру́hу, множественное число epyhe.
В среднем роде в великорусском большею ча-
стью ударение такое же, как в мужском роде именитель-
ном падеже, т. е. на первом слоге, а не на втором, как в
женском; отклонений, кажется, мало (набело, начерно, но
«это черно, бело»). Так и [в] малорусском, сохранившем
неопределенную форму прилагательных среднего рода в
наречиях. Согласно с этим находим у Мажуранича жут —

жу́та — жуто, драг — драга — драго (и дра́го). Но в Сло-
варе Караджича подобных примеров весьма мало: драг —
дра́га — дра́го и только как наречие драго, мало (предпо-
лагаемое мао или ма̀̀о — мала — мало, наречие мало),
/љут — љу́та, наречие љуто, а по общему правилу ударе-
ние в среднем роде, как в женском и косвенных падежах
мужского рода жут — жу́та — жу́то.
Так как в русском, особенно великорусском, незаметно
стремления подвигать ударение к началу слова, то следует
думать, что русские прилагательные среднего рода и на-
речия — молодо, пусто, часто и пр. — сохранили более
древнее ударение, чем сербские мла́до, пусто, которым
должны бы соответствовать: молодо, пусто.
В определенной форме все сербские прилага-
тельные (с немногими исключениями), имеющие в имени-
тельном падеже единственного числа мужского рода не-
определенной ~, в женском роде и косвенных падежах,
по Даничичу и Караджичу—', во всех падежах всех ро-
дов и чисел склонения определенного имеют на первом
слоге ~ : бѝ̀јел (бел) — бијѐла — бијѐло, бѝ̀ели — бѝ̀јела —
бѝ̀јело; мали — мала — мало; груб — груба — грубо — гру-
би; жут — жу́та — жу́то — жуто; љут — љу́та—љу́то—
љути, риђ — ри́ђа — ри́ђо — риђо; сињи — сиња — сињо;
тврд — твр́да — твр́до — тврдо; цѝ̀јел — цијѐла — цијѐ-
ло — цѝ̀јели (цели); чест — че́ста — че́сто — чести (и че-
сти — Даничић).
Так и во всех великорусских, соответствующих выше-
приведенным: белый, малый, и в малорусских, за исключе-
нием малий, тверди́й, части́й. Но в большинстве случаев
великорусские и малорусские имеют в определенном скло-
нении ударение на конце (святи́й, святой, чему соответ-
ствует сербское — Караджич: свет — света — свети) и тем
отклоняются от сербских брз — бр́за — бр́зо — брзи (ве-
ликорусское борзой и, кажется, борзый); вран — вра́на—
врано — врани; глух — глуха — глухо — глухи; гњил (Ка-
раджич гњѝ̀о) — гњи́ла — гњи́ло — гњили; густ — гу́ста —
густо — густи; жив — жива — живо — живи; крив —кри-
ва — криво — криви; крут — крута — круто — крути;
млад — млада — мла́до — млада; нѝ̀јем — нијѐма — ниjè-
мо — нѝ̀јеми; плав — пла́ва — пла́во — плави; пуст — пу-
ста — пусто — пусти; руд — руда — ру́до — руди; сѝ̀-
јед — сијѐда — сијѐдо — сѝ̀једи; слан — сла́на — сла́но —
слани; слѝ̀јеп — слијѐпа — слијѐпо — слѝ̀јепи; сух — су́ха—

су́хо — сўхи; туђ — ту́ђа — ту́ђо — туђи; туп — ту́па —
ту́по — тупи; худ — ху́да — ху́до — худи.
В великорусском в определенном склонении имеют уда-
рение на первом слоге несколько прилагательных, в серб-
ском сохраняющих ударение441: до̀̀бар — добра — добро —
до̀̀бри, наречие добро; вёт (ветх), определенное вѐти,
вјѐ̀шт, дуг (однако в определенном, по Караджичу, ду́ги),
здрав (здоровый), ку̀̀с (малорусское ку́ций; однако, по Ка-
раджичу, кус — ку́са — ку́со — куси), мио — мила — мило;
но̀̀в (определенное но̀̀ви — Даничић), мѐк (мягок, однако,
по Караджичу, мѐки == малорусскому мняки́й), прав, прост
(малорусское про́стий, великорусское простой), рад, сив
(по Караджичу и по Мажураничу, сив),сѝ̀т, слаб, стар
(Караджич стари), таит (тощий), тих, ту̀̀ст — ту̀̀ста—
ту̀̀сто (по Мажураничу, туст), чр̀̀н (по Караджичу, црн —
цр́на — цр́но — црни). По-малорусски, однако, нови́й, мня-
ки́й, слаби́й, стари́й, щи́й («на ще́ серце»), товсти́й; мало-
русские нова́, стара́, хотя ничем не отличаются от велико-
русского нова́, но другого происхождения: малорусское
нови = новая, а великорусское — старинная неопределен-
ная форма.
§ 2. ДВУХСЛОЖНЫЕ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ
1-й образец: великорусские гла́док — гладка́ — гла́-
дко — гладкий.
В соответствующих сербских в женском роде большею
частью на первом слоге (по одногласным известно), что
соответствует русскому и чакавскому ударению на втором,
но в мужском и среднем роде, по Мажураничу, согласно с
великорусским, на первом слоге л, а по Караджичу — '
(с некоторыми исключениями). Нельзя заподазривать ни
того, ни другого. В определенном склонении, по Караджичу
и Мажураничу, на первом слоге ~, но рядом с этим, по
свидетельству Даничича, и ' на первом слоге в тех же сло-
вах: бѝ̀један — бѝ̀једна — бѝ̀једно — бѝ̀једни. Мажуранич:
гладам — гла́дна — гладно (Караджич, гла́дан — гла́дна —
гладно) — гладни; Мажуранич: дужан — ду́жна — дужно
(Караджич, ду́жан — ду́жна — ду́жно), диван — ди́вна —
давно. Мажуранич: жидок — жи́тка — житко (Караджич,
1 В единственном числе, а в определенном склонении, по Дани-
чичу, изменяют 44 в

жи́дак) — житки (и, по Даничичу, жѝтки)-, краток —
кра́тка — кратко (Караджич, краток — кратка — крат-
ко) — кратки (и кратки, Даничич); судя по русскому, сле-
довало бы ожидать кратки.
Караджич: красан — кра́сна — красно — красни. Мажу-
ранич: тајан — та́јни; кругал (Мажуранич), крупан —
крупно — кру́пна (Караджич, кру́пан) — крупни (и кру̀пни,
Даничич), мутон — мутно — мутно (Караджич, мутон) —
мутни, празан — празно — пра́зна (Караджич, пра́зан) —
празни, прѝ̀јесан — прије́сно — прије́сна (Караджич, при-
чесан) — прѝ̀јесни, раван — равно — равна (?) (Караджич,
ра́ван) — равни, рѝ̀једак — ријѐтко — ријѐтка (Карад-
жич, ријѐдак) — рѝ̀јетки (и, по Даничичу, рѐтки), свѝ̀је-
тао — свијѐтла — свијѐтло (по Караджичу), славам — сло-
вно — славно, стращан (?) (Караджич, стра́шан — страш-
на — страшно — страшни и страшни — Даничич), тѝ̀je-
сан — тијѐсна — тѝ̀јесно (Караджич, тијѐсан) — тѝ̀jесни,
Караджич: таман (и та́ман) — та́мна — тамно — тамни,
трудан, хладан (?) (Караджич, хла́дан — хладни).
Как в некоторых из вышеприведенных и в следующих
(в мужском неопределенном склонении на первом слоге),
в сербском ударение не только в среднем роде, но и в жен-
ском такое же, как в мужском, хотя великорусским пред-
полагается изменение в женском44 в ч: гладок — гла̀̀тка —
гла̀̀тко—гла̀тки (и гла̀̀тки—-по Даничичу), бѝ̀стар, дро̀̀бан,
мр̀̀зак, по̀̀зни и по̀зни (Даничич), по̀̀сни и по̀сни (Даничич),
вјѐ̀ран, низок, сладок — сла̀̀тки и сла̀тки (Даничич), тан-
ки и танки (Даничич), Мажуранич: тѐ̀жак (Караджич,
те́жак), Караджич: тешки и тешки, узок — у̀̀ски и у̀ски
(Даничич), ја̀̀сан.
В малорусском старинное ударение на первом слоге в
неопределенном склонении этих прилагательных сохрани-
лось частью в мужских формах, какие остались (смутен,
сла́вен), и в средних на -о, употребляемых в значении на-
речий.
В малорусском наречия от полногласных прилагатель-
ных (голодно, коротко, холодно) согласны с приведенными
Мажураничем формами: гладан — гладно, краток — крат-
ко и предполагаемою нами хла́дан — хладно; великорус-
ские голодно, коротко, холодно.
В определенном склонении малорусское наречие в боль-
шей части случаев переносит ударение на второй слог. Та-
ким образом, из двух русских наречий одно, малорусское,

предпочитает форму, соответствующую сербской с 4 на пер-
вом слоге (малорусские страшни́й, гладкий, сербские гла̀тки,
страшни), а другое — соответствующую сербской с Л или
`` (страшный, сербские страшни, глотки). Почему неко-
торые прилагательные в малорусском не переносят ударе-
ния на второй слог в определенном склонении, а другие
переносят, сказать трудно.
К первым принадлежат: бі́дний, кра́сний, прі́сний, рі́в-
ний, сла́вний, те́мний, ві́рний, я́сний, «грі́зний» (Мет-
линский, 148), ки́слий, по́вний, пи́шний, рі́дний (ве-
ликорусское родной), все на -ний. Ко вторым: мутни́й,
рідки́й, страшни́й, тісни́й, гладкий, тонкий, тяжкий,
баски́й (кінь), близьки́й, бридки́й, важки́й, видки́й, гидки́й,
гірки́й, гнучки́й, дурни́й (великорусское дурной), жаркий
(великорусское жаркий), но существительное жаркое (об-
ластное жаркой), курни́й, кріпки́й, низьки́й, нудни́й, пал-
ки́й (палка́я робота), трудни́й, пашни́й («пашну́ рожу» —
Метлинский, 96), рясни́й, смутни́й, стидки́й, хут-
ки́й, швидки́й. Как первые, так и вторые имеют в наречии
ударение на первом слоге (страшно, ну́дно, пру́дко, ху́тко,
шви́дко). Но в среднем роде определенного склонения — на
втором (страшне́, хутке́).
Женская форма на -а, по виду неопределенная, имеет
ударение такое же, как определенная всех трех родов:
бі́дна, славна, темна, пи́шна, рі́дка, по́вна — как бі́дний
и пр.; гладка, тісна́, рясна́ — как гладкий и пр.
Из этого можно заключить, что не только те малорус-
ские формы, которые отличны от великорусских по уда-
рению (малорусские славна, темна; великорусские славна,
темни), но и сходны с великорусскими (гладка, тесна),
произошли из стяжения определенного окончания -ая;
поэтому-то первые из них (сла́вна) и отличаются от велико-
русских (славно), что суть собственно формы определенные.
Есть впрочем остатки настоящих неопределенных женских
форм, например, в выражении «ясна, красна у лузі калина»
(песня) красна́ не есть форма определенная, потому что в
таком случае имела бы ударение на первом слоге: кра́с-
ний — кра́сная — кра́сна.
2-й образец: вёсел — весели — весело, наречие ве-
село; весёлый; сербские с неизменяемым ``: вѐ̀сео — весела—
весело, то̀̀пао — то̀̀пла — то̀̀пло, велики. Великорусское на-
речие тепло, малорусское тепло. Великорусское зелен —
зелена — зелено, наречие зелено; зелёный; малорусское на-

речие зелено; зеле́ний отклоняется от сербского, который
по ударению мужского рода неопределенного склонения
относится к следующему образцу; зелен — зелена — зеле-
но— зелени; малорусские зелена, весела — согласно с вы-
шесказанным — формы определенные.
Сербские во̀̀дени и воден и; зѐ̀мљани и земља̀ни, по̀̀штани и
пошта̀ни, ледени и ледени. Русский держится вторых форм:
водяной; водяни́й; но сербское ма̀̀слени (и маслѐни) = рус-
скому масляный.
3- й образец: высок — высока — высоко; высокий.
В сербском ѵ, переходящее с первого слога на второй:
висок — висока — високо, наречие високо; вѝ̀соки; да-
лек, наречие далеко; дубок — дубо̀ка — дубо̀ко; ду̀боки;
жесток (Мажуранич; Караджич — жёсток; ср. велико-
русское жесток и жёсток); цр́вен — црвѐна — црвѐно;
цр̀вени, широк — широка — широко; широки. Малорусские
висо́кий, далёкий и пр., но наречие отлично от сербского и
великорусского и аналогично с зелено: високо (и високо),
зда́лека (но далёко), гли́боко, широко. Ср. «хороше»
(Кв.-Осн., II, 4) (великорусское хорошо); но черво́но.
Малорусские висока, далека и пр. — формы определенные,
отличны от великорусских неопределенных (высока, далека).
4- й образец: великорусские бога́т — богата —
богато; богатый. В сербском неизменное 4 на первом слоге:
богат — богата — богато, убог, брѐстов, вѐзов, ду̀бов, јѐлов,
клёнов, орлов (и орлов). В малорусском, как и в великорус-
ском убогий — убого и т. д., бобро́вий, бае́ва юпка, вало́вий
(з валу), грезето́вий, грушко́вий («грушко́ва плахта» — с
узором в виде груши), «море́ва запаска» (Кв.-Осн.,
I, 6); «В єдимашко́вому шушоні» (Котляревский,
134); парче́вий, роже́вий, тисо́вий («столи те́совиї» — Мет-
линский, 170), шкапо́ві (чоботи), шовко́вий (великорус-
ское шелков и шелков), юхто́вий, хмело́вий (но хмелова́я,
горова́я), степови́й, тернови́й, низови́й, Дніпрови́й, а с дру-
гой стороны — притяжательные личные от имен двухслож-
ных на -ъ с ударением на первом или втором слоге: ко́ропова
луска, Іва́нів сад; -авий, -явий: ласка́вий, чорня́вий, біля́-
вий, руся́вий; -аний, -яний: ко́ваний («кована із смугами
свайка»); пога́ний (сербское поган), різдвя́ний, рутвя́ний,
рум'я́ний (сербское ру̀мен — румѐна — румѐно; ру̀мени),
рядня́ний, слухня́ний; -иний: кози́ний, цапи́ний; -ачий,
-ячий от имен с ударением в именительном падеже единст-
венного числа на конце: свинячий (но ми́шачий от ми́ша);

-атий: косма́тий, черча́тий; -астий, -истин: пери́стий (віл
із смугами), трої́стий (музика), крапли́стий, черчи́стий
(че́рчик, «спідниця черче́стая, із самого че́рцю» — Мет-
линский, 58); -ний: напі́льний («Під напільним віко-
нечком» — Метлинский, 275), додільний («сорочка
додільна — з тонкого полотна до самого долу»).
§ 3. ТРЕХСЛОЖНЫЕ И ЧЕТЫРЕХСЛОЖНЫЕ
ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ
Трехсложные и четырехсложные прилагательные в име-
нительном падеже единственного числа действительной или
предполагаемой неопределенной формы:
а) С ударением на втором от конца слоге
в именительном падеже мужского рода единственного числа
определенной формы: -о́вий, -е́вий: каламайко́вий, китае́вий,
криштале́вий, празнико́вий, рогозо́вий, сап'яно́вий, соболе́вий,
сугако́вий («сугако́ві» — Кулиш, І, 317), тяжино́вий, яблу-
не́вий, ярмарко́вий. Ср. сербские јасѐнов, соколов = мало-
русским ясено́вий, соколо́вий; но ја̀сиков = малорусскому
оси́новий; ја̀̀буков, ја̀̀воров = малорусскому яворо́вий (яво́-
ровий?); -астий: попела́стий (віл); -ачий, -ячий: солов'я́чий;
-ний: празни́чний; -цький: коза́цький, діво́цький, чума́цький;
-ний, -ній, -аний, -енний, -езний: китайча́ний, біда́шний,
туте́шній, оста́нній, бо́рошенний (посудина), «нечувстве́н-
ний» (Кв.-Осн., І, 65), навіже́ний, паше́ний (яма),
письме́нний, скаже́ний и «ска́женний» (Кв. - Осн., 1,8),
торопле́ний («[вовк] підскочив, озирнувсь, мов торопле́ний
сів» — Гребенка, 31), вточе́нний, глибоче́нний, здо-
рове́нний, старе́зний;
-ивий: милости́вий (великорусское милостивый, серб-
ское милостив), жалосли́вий, жартовли́вий, уродли́вий («на
вигадки, танці — уродли́вий»);
-енький: біле́нький, благе́нький, бліде́нький, близе́нький,
бистре́нький, буйне́нький, буре́нький, важе́нький, веселень-
кий, вороне́нький, височе́нький, вузе́нький, глибоче́нький, да-
лече́нький, жалібне́нький, зелененький, коротенький, легень-
кий, маленький, миленький, м'яке́нький, повне́нький, ни-
зенький, пізне́нький, пряменький, ране́нький, сильне́нький,
тихенький, тоненький.
Все эти [слова] образованы от прилагательных, некогда,
судя по великорусскому, изменявших ударение в неопре-
деленном склонении (мал — мала́, высок — высока); от при-
лагательных с ударением неизменным образуются прила-

гательные на -енький с ударением на слоге, предшествую-
щем этому окончанию: лу́чченький. Первым малорусским
на -е́нький соответствуют великорусские, изменяющие уда-
рение по образцу малёнек — маленький; вторые по ударе-
нию и в малорусском, и в великорусском сходны.
б) С ударением на третьем от конца
слоге. Вышеупомянутые на -енький от прилагательных
с постоянным ударением в предполагаемом или действи-
тельно неопределенном склонении: безу́сенький, безхво́стень-
кий, серди́тенький, кирпа́тенький, чорня́венький, (однако
богатенький), хреща́тенький, бі́льшенький, лу́чченький, стар-
шенький, меньшенький. С этими прилагательными сход-
ны и по ударению существительные на -онько, -енько (ба́-
тенько, зя́тенько).
Все на -есенький, -ісенький: повні́сенький, пряме́сенький,
солоде́сенький, одні́сенький («ні одні́сенького набою»), про-
сті́сенький. Такое же ударение в соответствующем рус-
ском -ёхонький, -ёшенький;
-е́лезний, -ене́зний: оттаке́лезний («оттаке́лезні» — Ку-
лиш, I, 162); старене́зний.
§ 4. УДАРЕНИЕ СРАВНИТЕЛЬНОЙ СТЕПЕНИ
Сербское ударение совершенно согласно с русским.
а) Все сербские прилагательные, образующие сравни-
тельную степень по образцу старославянского болий —
больши (основная предполагаемая форма окончания име-
нительного падежа единственного числа мужского рода
-јас, -јанс), имеют перед окончанием сравнительной сте-
пени ударение 44, каково бы ни было ударение и количе-
ство этого предшествующего окончанию слога в первооб-
разных прилагательных: бјѐ̀љи, бр̀̀жи, дра̀̀жи, глуши,
гу̀̀шћи, жѝ̀вљи, жу̀̀ћи, крѝ̀вљи, кру̀̀ћи, љу̀̀ђи, мла̀̀ђи, рѝ̀ђи
(положительная степень определенной формы риђи), сјѐ̀ђи,
суши, ту̀̀пљи, твр̀̀ђи, ху̀̀ђи, цр̀̀њи, чѐ̀шћи, ма̀̀љи (во всех по-
ложительная степень по образцу љут, женский род љу́та,
определенная форма љути); ду̀̀жи, мѐ̀кши, ла̀̀кши (положи-
тельная степень, как дуг, дуги, лак), кра̀̀ђи, рјѐ̀ћи, тјѐ̀ћи
(положительная степень краток — кратка — кра́тко; крат-
ки), гла̀̀ђи, на̀̀жи, мр̀̀жи, у̀̀жи, жѐ̀жи (положительная
степень гладок), ср. малорусские той же основной формы:
до́вший, кра́щий, моло́дший, коро́тший и великорусские
дольше, глаже, моложе, короче.

б) Все сербские, имеющие в сравнительной степени
-ији (старији, по старославянскому образцу добр-ѣи, до-
брѣиши; основная форма -ијас, -ијанс), имеют 4 на слоге,
предшествующем этому окончанию, все равно, каковы бы
ни были по ударению и качеству слогов первообразные
прилагательные: славан — сла̀внији, кру̀пан — кру̀пнији,
стар — ста̀рији, хѝ̀тар — хѝтрији, бо̀гат — бога̀тији,
па̀̀метан — памѐтнији, по̀божан — побо̀жнији, за̀̀дово-
љан — задо̀вољнији, ра̀̀зуман — ра̀зумнији. Этому по пра-
вилу соответствует ударение на первом слоге самого окон-
чания в малорусском (славні́ший, розумні́ший) и в велико-
русском (славнее, славнейший). Для великорусского, по
крайней мере письменного, исключением служат трех- и
четырехсложные с постоянным ударением на втором от
конца слоге или выше в положительной степени, сохраняю-
щие это ударение и в сравнительной: памятнее, набожнее,
довольнее, разумнее, разумнейший, покорнейший. В мало-
русском покірні́йший, моторні́йший; однако — письме́нній-
ший, завзя́тійший.
СКЛОНЕНИЕ -Ъ, -Ь (ВАРИАНТЫ)
I ВАРИАНТ
Имена с одинаковым ударением в именительном,
звательном, родительном, дательном, творительном паде-
же единственного числа.
Имена односложные в именительном
падеже единственного числа (не считая
конечных -ъ, -ь).
Примечание 1-е. Сюда же относятся русские пол-
ногласные двухсложные имена, так как их два коренных
слога и по происхождению, и в тоническом отношении рав-
няются одному основному.
С точки зрения русского языка эти односложные имена
распадаются на два отдела.
А) Имена, сохраняющие ударение именительного па-
дежа единственного числа в местном падеже единственного
числа и во всем множественном числе, и Б) имена, перенося-
щие ударение на окончание местного падежа единственного
числа и на все или некоторые падежи множественного
числа. В последних есть и подразделения.

§ 1. ИМЕНА С НЕИЗМЕННЫМ УДАРЕНИЕМ
ВО ВСЕХ ПАДЕЖАХ
В литературном языке сюда принадлежат:
а) Имена, образованные от корня посредством суф-
фикса -ъ, одного или с предыдущими X, в, частью с предло-
гами, не составляющими слога (въ, съ, вз), по значению —
отвлеченные или же хотя и конкретные, но с явственным
для общего сознания отвлеченным значением.
Акад. Грот называет эти имена «явно отглагольными» 1,
имея в виду тот же средний уровень сознания говорящих
литературным языком; но это название не совсем удачно,
так как, например, производство слух от слушать ошибочно,
а производство от глагола слу-ти вовсе не общеизвестно.
Таковы: клад (В о с т о к о в, Русская грамматика,
§ 184 б причисляет это слово к переносящим [ударение]),
склад (в более отвлеченном значении сложения, строя, а
также конкретном — места, где сложено: склад — склады—
складов), но конкретно склады — складов (в азбуке), вклад,
гнет (в гнёте — давлении, но в гнету — о гнетущем пред-
мете, например, тисках), бред (однако в просторечии — в
бреду), толк (толки — религиозные, пересуды, но читать
по толком — по верхам), вздох, ток (токи — токов) галь-
ванические, но конкретное на току́ — токи — токов =
расчищенное место), сток, ввоз (но воз — вози — возов),
слог (но лог — логи́ и логов), свод, взвод, снос, взнос, сгон
(но гон —в гону́), сброд (но брод — в броду), срок, мор,
сбор, вздор, спор, взор, сход, всход (но ход имеет на ходу —
ходы — ходов и в ходе, — в заднем ходе экипажа, — ходы —
ходов), рост, ков, кров, лов, вид ( в виде того-то — виды —
видов, но наречное ввиду), крик, клик, иск, миг, сгиб, бег
(в беге — беги — бегов — отлично от наречия на бегу)
спех, смех, слух, вкус, взгляд.
Знак, брак, визг, блеск, треск, вопль, тон, гнев, в ломе
костей, но в лому́ ходит лошадь, ломы́ наемные-, луг с дряз-
гом. Ср. весы (различные), звук, стук, гук, стон, звон,
сплав, лай.
В некоторых из приведенных примеров явственно стрем-
ление языка отличить неподвижностью ударения значение
отвлеченное (действие, состояние как предмет) от конкрет-
1 Я- К. Грот, О некоторых законах русского ударения. II.
О переходе ударения в склонении имен существительных, «Известия»,
1860, т. VIII, вып. б, стр. 362. y'

ного (предмет действующий или подлежащий действию).
Но стремление это не выдерживается частью вследствие
легкости перехода от первого значения ко второму вообще,
частью в силу влияния народного языка на литературный.
Просторечие настроено, так сказать, конкретно, оно склон-
но представлять и отвлеченное в форме конкретного. Ср.,
например, слово лад (соглашение, согласие, строй), в ладу́—
лады — ладов.
б) Слова той же формы, со значением конкрет-
ным (потерявшие отвлеченное значение или, быть может,
не имевшие его), но принадлежащие к области литератур-
ного языка и окрашенные тем самым свойственною этому
языку отвлеченностью мысли; слова частью архаические,
частью малоупотребительные в просторечии во множе-
ственном числе, как гады, гра́ды (grandines), беды (ов),
духи (animae, daemones), но народное духи — духов (aro-
mata), зубры, кме́ты, лики, луки, стяги (знамена), трупы,
станы (но на стану — станы́ — станов ткацких), соки (на-
родное в соку́), хлебы (печеные, но хлеба — хлебов — sege-
tes), яды, Лги; уд, тук.
в) Слова заимствованные. Таковы церковнославянские:
глад, глас, хлад, страж; между тем как соответствующие
им русские полногласные во множественном числе пере-
носят ударение на окончание. Таковы иностранные: ад,
бобр, балл (шар), барс, билъ, блок, бриг, вальс, газ, грум,
бек, граф, гриф, док, дюк, мол, мул, мер, нерв, тигр, том,
флаг, франт, хор, шкаф.
Грот (loc. cit., 364) замечает, что «чем более они усвоены
народом, тем легче они подвергаются переходу ударения,
если только такому переходу не противятся другие, более
сильные и постоянные законы языка». «Если первоначально-
иностранное слово, употребительное и во множественном
числе, гибко в произношении [т. е. имеет подвижное ударе-
ние—А. Я.], то значит, что народ совершенно сжился с ним,
вовсе забыл его происхождение». Это верно, хотя неверны
примеры: рубль — рубля́, врач — врача. Есть много дру-
гих, как стих — стиха, дьяк — дьяка, царь, поп, бас,
бунт (в значении связки: бунты — бунтов — бунтам, а в
значении мятежа: бу́нты), винт, вист, герб, грош, грунт.
Наконец, сюда принадлежат слова, не подходящие ни
под один из приведенных разрядов, конкретные, употреби-
тельные в просторечии: рак — раке — раки — раков, воло́х,
холоп, горох, мороз (полногласное с ударением на втором

слоге. Отлично малорусское пороми́ — «на порома̀х» —
Котляревский, 2).
В малорусском в общих чертах встречаем то же, что в ли-
тературном, только вследствие сравнительно меньшей
письменной обработки меньше отвлеченных. С примерами
под а) ср. малорусские сходи, «скоки» (Кв. - О с н., I, 83),
смі́хи, гні́ви, знаки, охи («Піднявся писк, стогнання, охи» —
Котляревский, 222); крики («Там чутні жалібниї
крики» — ibid., 87), страхи,-слухи; с б) и г) ср. га́ди,
гра́ди, ра́ки, воло́хи, горо́хи морози. Малорусское «вої́в»
(eot — Котляревский, 210); «дмуть в роги́» (ibid.,
217); «Тріщали кості, рёбра, боки» (ibid., 221); «під боки»
(ibid., 240). Сверх того в малорусском passim сохраняют
постоянное ударение во множественном числе и такие сло-
ва, которые в литературном и великорусском во множествен-
ном числе уже в именительном или только в родительном
и следующих падежах переносят ударение на окончание:
«в боки» (Гребенка, 13); «3 трех (усіх) бо́ків» (К у-
л и ш, I, 279); «роги» (ibid., I, 306), но и роги́ — рогі́в?,
роки, ро́ків зо два (часто), но и рокі́в, дзво́ни (постоянно) —
дзво́нів, дзво́нити, годи (годи), «годів з дев'ятнадцять»
(Котляревский, 203), гони, го́нів з двоє; «зелениї
луги» (К у л и ш, II, 99 и луги — лугі́в); у ку́ми (но име-
нительный падеж куми́), «кумами» (мужской род — ibid.,
I, 153), у́си — усами — в у́сах (но у Котляревского и «уса-
ми»); дари («Енею дари одрядив» — Котляревский,
138; «мушу дари одрядити» — ibid., 275, но и дари). С в) ср.
заимствованные с польского ска́рби — ска́рбів; жа́рти —
жа́ртів; шлю́би.
§ 2. ИМЕНА, ИЗМЕНЯЮЩИЕ УДАРЕНИЕ
В МЕСТНОМ ПАДЕЖЕ И МНОЖЕСТВЕННОМ ЧИСЛЕ
а) М е с т н ы й на -у: Перечисление см. Восто-
ков, «Русская грамматика», 27. Это окончание местного
падежа принимают исключительно имена неодушевленные
и почти исключительно конкретные. В малорусском и имена
одушевленные имеют в этом падеже -у, но неударяемое:
на во́вку. Таким образом, окончание -ъ (без ударения) в вели-
корусском и -ѣ = -і, -у без ударения в малорусском свой-
ственны отвлеченным и одушевленным, а-ў в обоих наре-
чиях — одушевленным.

б) По Востокову (Русская грамматика, § 184), следующие
имена в литературном, частью имеющие местный падеж на
-у или - ѣ, или только на -ѣ, во множественном числе пере-
носят ударение на окончание только в родительном падеже
и следующих и сохраняют ударение именительного падежа
единственного числа и именительного падежа множествен-
ного числа.
С твердым окончанием-—б: гроб, дуб, зуб,
клуб; -м: гром, дом; -н: челн; -л: дол; -р: вор, ветр (ве-
тер); -д: вид, год, град, род; -т: плут, мот, сорт, фунт,
шут; -с: бес, трус; -г: бог, друг (други — другое—в церков-
нославянском), круг, слог, струг; -к: волк, век, жук,
крюк, сок; -х: дух, цех. С мягким окончанием:
червь, зверь, гвоздь, груздь, люди (людей), гость, черти —
чертей, тать, гусь, муж.
Из этих имен некоторые мне известны только с постоян-
ным ударением во всем множественном числе (виды — ви-
дов — видами — видах, цех — цехов, соки — соков); дру-
гие с ударением на окончании во всем множественном
числе (шуты, жуки, крюки).
В малорусском уже в именительном падеже множествен-
ного числа переносят ударение на окончание: гриб, дуб,
вітер, год, чорт (чорти́), біс (біси́), бог — богі́в, вовк, муж,
кроме вышеупомянутых жук, крюк. Тем не менее пере-
нос ударения на окончание, начиная с родительного па-
дежа, есть явление общерусское, так как и в малорусском
зу́би — зубі́в, «човни» (Котляревский, 28 bis., 46),
хотя ibid., 45, 47: «човни́» и «човні́в»; ві́три — вітрі́в
(вітри́); на ві́ки—вікі́в; зві́рі — звірі́в; гвозди — гвоздей,
люди — людей.
в) По Востокову же, следующие имена переносят уда-
рение во множественном числе на окончание, начиная с
именительного падежа.
На губные: клев (хлев), зоб, пуп, шкаф (вернее шкафы),
ком, корм, лом, сом, ям; -н: пан, стан, чин, чан; -л, -р:
бал, вал, пол, бор, дар, жар, жир, мир, мір, пар, пир,
сыр, щур; -д, -т: зад, клад, лад, мед, перед, под, склад (скла-
ды — в азбуке), пуд, ряд, сад, сот (но, по Далю, множе-
ственное число соты, и это, если не единственно верное,
то более известное ударение), цвет; -з, -с: воз, раз, вес (во
множественном числе), квас, нос; -г, -к, -х: бег, долг, мозг,
стяг, торг, шаг, пук, шелк, верх, дух (запах), мех, пых;
-й: бой, рай, слой, строй, чай.

Такое перенесение ударения в соответствующих при-
веденным именах — есть господствующее в малорусском.
Заключена ли какая-либо мысль в различии ударения
между именами б) (домы — домов — домам — домами — до-
ма́х) и именами в) (хлёвы — хлевов и пр.) или это есть явле-
ние чисто фонетическое? Если следовать правилу, что в
языке исчезающее явление есть более давнее, то можно
думать, что перенос ударения на окончание уже в именитель-
ном падеже множественного числа по времени происхож-
дения позднее переноса ударения лишь на окончание роди-
тельного падежа множественного числа, так как послед-
нее явление исчезает в малорусском. Оставив на время в
стороне различие между именительным падежом множе-
ственного числа имен б) и в), рассматривая их как одну по-
роду, мы замечаем в ней различие между ударением един-
ственного числа, остающимся на корне, и множественного
числа, переходящим на окончание.
Различие это, по всей вероятности, обозначает, с одной
стороны, большую индивидуальность единственного числа,
с другой — собирательность множественного.
Для выражения собирательности в именительном па-
деже множественного числа рассматриваемого склонения
великорусский и литературный язык имеет особое оконча-
ние, именно ударяемое -а, -я, переносящее
на себя ударение, стоящее в единствен-
ном числе, выше; но в остальных падежах имен, не
принимающих особого суффикса для всего множественного
числа (как зу́б-ья — зу́б-ьев и т. п.), собирательность может
выражаться только ударением. Собирательное значение
этого окончания не подлежит сомнению. В великорусском
и литературном оно с очень немногочисленными исключе-
ниями имеет место в именах без этого окончания, сохраняю-
щих ударение на корне (или первом слоге): годы — года
(см.: Востоков, Русская грамматика, § 29, 3 и Г р о т,
О некоторых законах русского ударения. II. О переходе
ударения в склонении имен существительных — в «Изве-
стиях», т. VIII, вып. 5, стр. 364—365). Так как в малорус-
ском это окончание встречается весьма редко, но зато в этом
наречии перенос на обыкновенное окончание именительного
падежа множественного числа (-и) встречается в несравнен-
но меньшем количестве слов, чем в литературном, между
прочим именно в тех, которые в литературном имеют дво-
якое окончание именительного падежа множественного чи-

ела (на -ы, -и неударяемое и на -а ударяемое: хліви́, городи,
пояси́, сніги́ и т. п.), то, при сходстве категорий, различае-
мых обоими наречиями, следует думать, что и здесь мало-
русское окончание -й имеет тот же собирательный смысл,
что и великорусское и литературное -а.
Отсюда в свою очередь падает свет на значение ударения
в именительном падеже множественного числа тех имен, ко-
торые уже в этом падеже переносят ударение на окончание.
Большинству этих имен не свойственно собирательное
окончание -а. Почему? Потому ли, что они не нуждаются
в оттенке собирательности? Нет. Это можно было бы ска-
зать только об именах отвлеченных, каковы приведенные
выше имена с постоянным ударением во всем склонении.
Потому ли, что язык встречал при этом фонетические
или тонические препятствия? Тоже нет. О фонетических
препятствиях говорить нечего, так как отсутствие их оче-
видно. Тонические не могли бы помешать, так как есть же
имена, принимающие окончание именительного падежа мно-
жественного числа на -а, несмотря на то, что и другое пра-
вильное окончание этого падежа имеет на себе ударение:
кормы, корми. Я полагаю, что язык не распространяет на
все имена этого рода (т. е. односложные, имеющие ударение
на окончании в именительном падеже множественного
числа) вследствие того, что само по себе перенесение уда-
рения на окончание служит для той же цели, что и оконча-
ние -а, т. е. для выражения собирательности, и что окон-
чание шелка при шелка есть излишество, происшедшее от
забвения смысла этой последней.
Тоническое препятствие к принятию собирательного -а
действительно встречается в именах, переносящих ударе-
ние на падежное окончание уже в родительном падеже един-
ственного числа. Здесь именительный падеж множественного
числа ничем бы не отличался от родительного падежа един-
ственного числа. Поэтому только имена с ударяемым
окончанием родительного падежа вовсе не принимают в
именительном падеже множественного числа собиратель-
ного -а (исключение рукава́, обшлага). В малорусском при-
нимают немногие, но замечательно как доказательство, что
язык чувствует неудобство наружной тождественности име-
нительного падежа множественного числа и родительного
падежа единственного числа (в слове рукав — родительный
падеж рукава, малорусский в именительном падеже множе-
ственного числа переставляет ударение: рукава).

Возвращаясь к именам б), спрашиваю: какой смысл
могло иметь сохранение ударения на корне в именительном
падеже множественного числа, между тем как в остальных
падежах множественного числа ударение падает на падеж-
ные окончания: зубы, но зубов — зубам — зубами — зубах.
Конечно, причина может быть чисто фонетическая. Но,
предположивши, что нет, легко можно объяснить это про-
тивопоставление именительного как наиболее индивиду-
ализирующего прочим косвенным. Мы видели то же в ме-
стном падеже на -ў ударяемое при сравнении его с паде-
жом на -ь и -ў неударяемое.
U ВАРИАНТ
Имена с постоянным ударением в единственном числе,
кроме местного падежа или и со включением его.
Для русского языка правило: если в родительном па-
деже единственного числа ударение остается на том же
слоге, что в именительном падеже единственного числа,
то оно остается и в дательном, творительном. За указатель
ударения во всех этих падежах принимается родительный.
Местный падеж по ударению в таких именах то согласуется
с родительным, то переносит ударение на падежное окон-
чание.
§ 1. А. ОДНОСЛОЖНЫЕ ИМЕНА, КАК ДОМ —ДОМА —
ДОМУ—ДОМОМ, МЕСТНЫЙ ДОМЕ —ДОМУ,
И ДВУХСЛОЖНЫЕ ПОЛНОГЛАСНЫЕ ИМЕНА, КАК
ГОЛОД —ГОЛОДА И МОРОЗ —МОРОЗА
В сербском этим именам соответствуют односложные и
двухсложные с беглою гласною, гласною неорганическою,
т. е. эвфоническою, не существующею в основной славян-
ской форме и в русском, например, сербское писак = ста-
рославянскому и русскому писк; также двухсложные, коих
двухсложность произошла от разложения ъ на ије (врѝ̀je).
а) Именительный падеж с ударением л на коренной
гласной в именительном и родительном падеже единствен-
ного числа образца враг — врага — врагу — врагом = рус-
скому ворог — ворога и пр. Таковы из числа общих рус-
скому и сербскому: а) влас, влат, (волос, волот); глад,
глас, клас, млат (молот), слад, хлад, члан (и член — с раз-
ным значением; ср. старославянское члѣнъ); брав (боров),

враг, вран, врат, град, мраз, мрак (морок), праг (порог)»
прах, свраб, смрад, срам; русскому норов должно бы со"
ответствовать нрав, но у Караджича на́рав, с эвфоническим
а в первом слоге, на коем мы бы ожидали встретитьч, а не';
бон (родительный падеж бана и ба́на = чакавское сана;
ср. пан), дар, знак, зрак (луч), кал (и ка̀̀о, родительный
падеж ка́ла. См. примечание 1), квас, пас (= сербскому
nójac). Последняя форма, общая русскому и сербскому,
так относится к пас, как русское голос к глас, раст (рост),
сад, сплав, стан, цвал (и цва̀̀о— цвала. См. примечание 1);
вид, жиг (cauterium, орудие для выжигания); бук (lacus
cataractae strepitosus, великорусское бук — у мельницы);
лик, лис, клик, пир; дух (духа — дуновение, но дух-—
духа— Geist, spiritus); друг, кљун(клюв), кум, слух, труп;
труд (труда = трут, отлично от труд = труд); уд, вук
(волк); дуг (долг), cam (сот), туг (товар); трн (по Мажура-
ничу, § 39: тр̀̀н — тр̀на), чун (челн), црв, син, згиб; брѝ̀jест
(брест, берест), брѝ̀јег (брег, бе́рег), жлѝ̀јеб (жлеб, жо́лоб);
ждрѝ̀јеб (жёреб, жребий), црѝ̀јеп (цреп, че́реп), бѝ̀јес (бес),
блек (balatus), вѝ̀јек (век), гнѝ̀јев (так по Мажураничу; у
Караджича гѣЪ); смѝ̀јех — смѝ̀јеха (по-южному, но по-
восточному у Караджича и затем у Даничича: смех —
смеха). Точно также: мѝ̀јех (вероятно, родительный падеж
мѝ̀јеха, но по-восточному мех — меха), бѝ̀јег (бег = fuga),
врисак, дрозак (дрозд), мозак, писак, пљусак, тресак, сми-
сао (смысл); звѝ̀јер (звер), лѝ̀jес (лес), мѝ̀јех (мех), ceujem
(свет), слѝ̀јед (след), снѝ̀jег (снег), смѝ̀јех (смех), трѝ̀јасак
(с эвфоническим а, не изменяющим отношения к русскому
треск), цѝ̀jеп; звек, кнез, рёд, дуб, зуб, круг, кус (кусать,
вкус), луб, лук (отлично от лук — allium), луг, (луга— Ul-
cus отлично от луг — лу́га cinis— щелок), муж, прут, суд
(сосуд).
Есть впрочем немногие случаи несогласия с русским.
Таковы сербские грозд, дрозд (дрозак), лист; лист — по
Караджичу и Мажураничу. Дан — родительный падеж
дана, врѝ̀јесак (вресак) — род дуплистого растения (но зва-
тельный падеж вёреск), јеж, пук (плък), стид, стуб (столб),
срп, струк (caulis), сохраняющие ударение именительного
падежа в родительном и сходных, между тем как соответ-
ствующие русские имена переносят ударение на окончание
родительного падежа единственного числа. Так по Кара-
джичу, но Мажуранич: грозд — родительный падеж грозда,
дрозд — дрозда согласно с русским (Slovnica hervatska, §39).

б) Имена с ^ на коренной гласной в именительном па-
деже единственного числа и с `` на коренной гласной роди-
тельного и сходных с ним по ударению падежей (датель-
ного , творительного).
О количественной разнице коренной гласной в имени-
тельном и родительном падежах см. примечание 1. В рус-
ском эта разница не отражается, т. е. ударение остается
неподвижным.
Таковы в сербском склоняющиеся по образцу: бог —
бога — богу — богом; змај (змей), крај, мах, страх, рај;
мед (меда), час, бој — боја̀̀ (по Мажураничу, отлично от
русского 6(5/ — бо̀ја), бок, бор, брод, вој (ряд при плетеньи
плетня, от ви-ти), гној, гост, дом, збој (куча, отдел стада,
как сбитое), збор, зној, ков (абстрактное ков, кованье и
орудие для ковки, оковка), кров, крој, лов, лој, рот, рог,
род, рој, рок, Мажуранич —рок (срок), свој (с-ви-ти; водово-
рот), скок, сок (suecus), срок, страх, ход; лёд (родительный
падеж лѐ̀да, с ударением как в малорусском лід — льо́ду,
но отличается от великорусского литературного льда́,
льду), ров (родительный падеж ро̀̀ва, как в малорусском,
но отлично от великорусского рей. По Мажураничу, ров —
ро̀ва), тает — та̀̀ста (согласно с русским тесть — тестя,
но отлично от цтя́, тстя́). По Мажураничу, сюда же и
гром — родительный падеж гро̀̀ма, согласно с русским, но,
по Караджичу, гром — грома, воз (во̀̀за, но у Караджича
при этом слове с единственным значением воза, как меры
навьюченного, родительный падеж необозначен).Сербское
прах — праха согласно с русским только в именительном,
а не в родительном падеже, где в соответствии с русским
пороха следовало бы ожидать праха. Отклоняются от рус-
ского: дажд — да̀̀жда, мост — моста, плод — плода,
пост — поста (но у Мажуранича, § 39: пост — поста),
плот — плота (плетень, русское плота или плоти?).
в) Имена с 44 в именительном, родительном и прочих
падежах: рак — рака — раку — звательный падеж ра̀̀че —
раком. Таковы: влах (волох), грах (горох), мраз (мороз),
праг (порог), пра̀̀м (поро́м); брат, гад, граб, град (grando),
жбан, мах (мах, взмах), плач, рак, стад, спас, кмѐ̀т, жид
(малорусский родительный падеж жида, но и жида́), клин,
кон (русское конь), лук (allium), плу̀̀г, ју̀̀г, гр̀̀к (грек), кр̀̀ст;
во̀̀сак, мо̀̀зак (это слово у Караджича: мо̀̀зак и мозак и по-
этому правильно и выше), вѐ̀пар (вепрь), Пѐ̀тар; дѝ̀м (дым),
сир (сыр), тин (тын), дјѐ̀д, хлеб, cejem (consilium), срез

(округ), зглѐ̀д, зёт; лан, родительный падеж лана, согласно
с украинским льон — льо́ну, отлично от лен — льни; при
сербском лав — лава — русское льва́. Ср. вышеприведен-
ные дан — дана (дня), та̀̀ст — та̀̀ста (тестя), где на глас-
ную из ъ, беглую в русском, падает ударение Л или 44.
Различны ударения в сербском скот (родительный па-
деж скота?), ца̀̀р — ца̀̀ра, при коих в русском скота, царя,
и наоборот: мак — мака, сво̀̀д — свода, при коих в рус-
ском с постоянным ударением: ма́ку — маком, свода.
Сравнивая между собою имена под а, б, в, замечаем,
что в числе первых (образец враг — врага) вовсе нет имен
с коренным о (за исключением сомнительных грозд, дрозд);
что таких имен нет и под в (образец рак — рака), за исклю-
чением кон, и что особенно наклонны к ударению гласной
(по образцу б бог — бога) имена сов корне.
В великорусском литературном от именительного, ро-
дительного, дательного, творительного падежей имен с по-
стоянным ударением отклоняется местный падеж имен
неодушевленных, принимающих в нем -ў (уда-
ряемое). В малорусском хотя окончание местного падежа
-у, -ю имеет место не только в неодушевленных, но и в оду-
шевленных, но в последнем случае не принимает на себя
ударения в именах, не изменяющих ударения в родительном
падеже. Ср. при па́ну, при ону́ку, на во́вку с у снігу́ и т. п.
В сербском окончание -ъ в местном падеже рассматриваемых
имен совсем исчезло. (О хорватском, где оно отчасти сохра-
нилось, см.: М i к 1 о s і с h, Vergleichende Grammatik,
В. Ill, §424.) Имена же одушевленные и неоду-
шевленные различаются в этом падеже тем, что пер-
вые сохраняют в нем ударение родительного падежа един-
ственного числа и сходных с ним (не именительного, потому
что в нем, как мы видели, основное 44 может удлиняться
в ~), а вторые ослабляют ударение родительного падежа
Л в ', а 44 в ч. Такое ослабление равно чакавскому и рус-
скому переносу ударения на окончание -у.
Таким образом, не изменяют ударения в
местном падеже единственного числа:
Из имен а): брав, враг, вран, праг, бан (по Караджичу),
друг, звер, лис, вук, кнез, син и др. Из имен б): Даничич
предполагает неизменность ударения (ср. Српски
акценти, 13), так как у Караджича изменения не отмечены:
змај (родительный падеж зма̀̀ја, дательный и местный па-
деж зма̀̀ју) и по этому образцу бог, гост, тает. Из имен

в): брат, djld, зет, кмѐ̀т. Впрочем: влах — влаха имеет,
по Даничичу, также влаху.
Изменяют ударение в местном па-
деже:
Из имен а): врат — вра́ту (великорусское на вороту),
град — граду (областное великорусское в городу), мрак —
мра́ку, брег — брегу (на берегу), хлад — хла́ду, глас —
гласу, цреп — цре́пу, дар — дару, сад — соду (в саду),
стан — стону, пир — пиру (на пиру), дуг — дугу (в долгу),
трн — тр́ну, чун — чу́ну, ceiljem — свијѐту (областное ве-
ликорусское на свету), вѝ̀јек— вијѐку (на веку́), зуб —
зу́бу (на зубу́), снѝ̀јег — снијѐгу, смисао — у сми́сау, луг —
лу́гу (на лугу́), ред — ре́ду (на ряду́) и др. Из слов Даничича
(Српски акценти) заключаю, что такое изменение в серб-
ском свойственно всем неодушевленным этого образца.
Из имен б): бој — бо̀̀ја — бо̀ју — и, таким образом, дом—
дому, зној — зно̀ју, кров — крову, лед — лѐду (малорус-
ское лід — льо́ду — на льоду́), мёд — мёду, лов — леву,
лој — ло̀ју, нос — но̀су, рај — ра̀ју, рог — рогу, род —
роду, ход — ходу и, вероятно, все неодушевленные.
Относительно имен в) нельзя сказать того
же. Даничич приводит только восемь имен этого разряда,
в том числе одушевленное влах — влаху и неодушевленные
праг—Прагу (что по-русски было бы порог — порогу),
прет — пр̀сту, час — часу, прибавляя, что, может быть,
есть и еще такие слова, но он наверное не знает. Сюда и
двухсложные с неорганическою беглою: во̀̀сак—во̀ску, мо̀̀-
зак — мо̀зку.
§ 2. Б. ИМЕНА ДВУХСЛОЖНЫЕ
В ИМЕНИТЕЛЬНОМ ПАДЕЖЕ ЕДИНСТВЕННОГО ЧИСЛА
1. С ударением в русском языке на первом слоге (сюда
не принадлежат причисленные к А существительные полно-
гласные).
а) Со второю беглою гласною в русском
и сербском. Им соответствуют в сербском:
аа) Имена с ^ на первом слоге: бубањ — бубња (бу-
бен), лакат — лакта (локоть). Имена эти ничем не отли-
чаются в настоящем времени от тех, в коих беглая гласная
неорганическая и ^ на первом слоге, как приведенные выше
под Аа): врисак (врѝ̀јесак), писак, пљусак, тресак. Сюда же
жрвањ — жрвња (по Мажураничу, жр̀̀ван) — перестановка

из жрнав, соответственно коему жёрнов, во избежание сте-
чения согласных, имело второе о постоянное: сѝ̀јечањ (ян-
варь) — сѝ̀јечња, српањ — српња (июль), травањ — тра-
вња (апрель), свибањ — свибња (май), липањ — липња(май),
рујан — рујна (сентябрь).
бб) Имена с 44 на первом слоге в именительном и роди-
тельном падеже (и предложном): гра̀̀шац (грах) (Ср. рус-
ские полногласные с ударением на втором о: горо́шец, моро-
зец), зна̀̀нац — зна̀̀нца (знакомый), јѐ̀мац — јѐ̀мца (пору-
читель), мѝ̀тар, вла̀̀шац (allium ascalonicum), бра̀̀тац —
бра̀̀ца (брат), хљѐ̀бац — хљѐ̀пца (хљѐ̀б), вјѐ̀тар (вѐ̀тар) —
вјѐ̀тра, Пѐ̀тар— Пѐ̀тра (= малорусскому на Петра; ср.
также родительный падеж Петра = общерусскому Петра);
вѐ̀пар — вѐ̀пра (по Мажураничу, ве́пар), смоток — смотка
(моток, смоток, клубок); ср. по ударению малорусские
сму́ток, жму́ток, взяток. Общерусские кубок, замок; мало-
русское ра́нок. Малорусские свиток, свёрток, сносок, ско-
лок, скруток, смы́лок, снимок, спорок, сросток и т. п. Свѐ̀-
жањ — свѐ̀жња (связка; ср. русское свя́зень, узник и многие
на -ень, -ьнь: бредень, сги́бень, шво́рень, складень, стержень,
парень, шершень); су̀̀жањ— су̀̀жња (=связень, пленник
из съ — л^з=вАз), ка̀̀шаљ — ка̀̀шља, чѐ̀шаљ — чѐ̀шља (и чѐш-
ља, гребень), угол — угла, угар — угра (= угрин); вѝ̀жаю
(вѝ̀жал, выжел, выжлец), со̀̀рдао (со̀̀рдал, свердел,
сверло, бурав); сербские у̀̀гао (у̀̀гал), у̀̀зао (у̀̀зал) — роди-
тельный падеж угла, узла — отличны от русских угла́, узла́,
но̀̀кат — но̀̀кта (ноготь). Сюда или к аа) (лакат) относятся
русские: коготь, лапоть, дёготь, ве́хоть. Отклоняются, по
Караджичу, свѐ̀кар — родительный падеж свѐкра, но, по
Мажураничу, свёкра (Slovnica hervatska, § 41).
вв) Имена с 44 на первом слоге в именительном падеже
единственного числа и с ~ на том же слоге в родительном,
дательном, творительном, звательном и местном падежах
единственного числа: ста̀̀рац — родительный падеж стар-
ца — дательный старцу — творительный старцем — зва-
тельный старче. Вообще ~ остается во всех падежах мно-
жественного числа, где корённая гласная находится в сред-
нем слоге (старца — винительный падеж старце — стар-
цама), но в родительном падеже (ста̀̀раца) опять появля-
ется 44, потому что изменение ч* на л есть следствие влияния
среднего слога (respect позиции) и согласной, заключающей
средний слог. Первоначально (до появления славянской
позиции) имена, как ста̀̀рац — старца, вполне равны та-

ким, как бра̀̀тац— бра(т)ца. О чем см. примечание К
По этому образцу: сѝ̀рац (круг сыра), ђу̀̀раћ =ђу̀̀рац
(Юрий), ду̀̀лац — дулца (трубка, посредством которой наду-
вается мех волынки; ср. относительно ударения дульце),
жа̀̀лац — жалца (жало; ср. жальце), палац (палец), пѝ̀лац
(пьяница), та̀̀лац — та̀̀оца (шаль, заложник), клѝ̀нац
(гвоздь, в русском отлично по ударению клине́ц, но однако,,
в малорусском кли́нці), та̀̀нац и несколько других, отлич-
ных по ударению от русских: гр̀̀нац (горнец), да̀̀нак (де-
нёк), санок (от сан — сна), сѝ̀нак (сынок); ста̀̀нак (пребы-
вание, жилье), ја̀̀нац (агнец — согласно с русским во мно-
жественном числе јањци); млѝ̀нац (млыне́ц); ба̀̀јац — ба̀̀јца
(реже из бая — боец), збо̀̀јак (*сбоен = не рослый, но как
бы сбитый, коренастый вол), зно̀̀јак (зной), кра̀̀јац (latus
panni, конец или покромка); у̀̀јац — ујца (дядя, материн
брат); згла̀̀вак — зглавка (сустав; по-русски было бы «сro-
ло́вок»), здра̀̀вац —здравца (рост; было бы «здоро́вец»), га̀̀вао
(га̀̀вал — гавла, гвоздь), Па̀̀вао — Павла, сѝ̀вац — сивца
(си́вка), у̀̀бао — убла (род колодца или водоема), Ба̀̀хаћ—
Бахћа (собственное имя города), др̀̀хат — дрхта (дрожь).
б) Со второю постоянною гласною в
русском и сербском.
аа) С ^ на первом слоге: добош (барабан; малорусское
до́бош — барабанщик,) логор (лагерь), мајстор (майстер,
мастер), табор, анђео и др. (см.: Д а н и ч и ћ> Српски ак-
цента, 18).
бб) С " на первом и на втором слоге (respect со второю
гласною долгою без ударения): биједник (calumniator, ср.
по форме русское бѣдник — увечный), вијећник (советчик;
ср. вѣчник), званик (званый гость; но русское было бы
<зва́ник», судя по зва́ница), коник (всадник; конник), праз-
ник, путник (ср. русские на -ик с ударением на первом
слоге: вса́дник, пряник, передник, малорусские ви́нник, бу́д-
ник, ми́сник, ста́дник. Устраняю от сравнения уменьшитель-
ные с таким же ударением); кунтош (малорусское ку́нтуш).
вв) С ударением 44 на первом слоге: бра̀̀тић (сын брата,
племянник. По-русски было бы бра́тич), бу̀̀квич (молодой
бук), вра̀̀нић (вороненск, ср. фамилию Воро́нич), жа̀̀бић,
мѝ̀шић, плѐ̀мић, вла̀̀шић и употребительное только во множе-
ственном числе гу̀̀шчићи (гусляр) и др.; гро̀̀хот (громкий
смех, хохот; ср. грохот), ба̀̀хат (топот), деспот; ср̀̀бин,
у̀̀грин; пѐ̀пео, Ду̀̀нав (отлично от русского), исток, о̀̀ток,
пра̀̀дјед, су̀̀сјед (отлично от русского).

В родительном падеже единственного числа остается уда-
рение именительного.
гг) С ударением 44 на первом слоге и с Л на втором; это
последнее теряется в непрямых падежах: дјѐ̀вер — роди-
тельный падеж дјѐ̀вера — дательный дјѐ̀веру, винительный ==
родительному, звательный дјѐ̀вере.
ђа̀̀во (ђа̀̀вол), гребён (гребена), камён, крѐ̀мен, пламён,
пра̀̀мен, пр̀̀стен, рѐ̀мен, стрёмен (малорусское ударение
гребень — гре́беня, кре́мінь — кре́меня оказывается более
древним, чем великорусское гребень — гребни, кремень —
кремня. Впрочем у Даля — «гребень»; јѐ̀чмен отлично от
великорусского и малорусского ячмень, ячмі́нь); ко̀̀ријен —
ко̀̀рен (малорусское ко́рінь—ко́реня), должно бы иметь е о
втором слоге только е, а не uje (которое не имеет здесь эти-
мологического основания), а в родительном падеже должно
бы сокращать вторую гласную; но у Караджича родитель-
ный падеж ко̀̀рена — ко̀̀риjена; ја̀̀сен — ја̀̀сена (ясень, fra-
xinus); бу̀̀сен — бу̀̀сена (дерн, caespes; ср. северновелико-
русское бусене́ц — отава, молодая трава, — предполагаю-
щее бу́сень, как малорусские креміне́ць, каміне́ць, реміне́ць
предполагают кремень и пр.); ср̀̀шљен — стршљен (шер-
шень, vespa); гу̀̀штер (ящер; ср. гу̀̀штерица = ящерица),
ѝ̀вер (щепка; ср. ѝ̀верень из ѝ̀вер, как малорусское я́корень
из корень); ја̀̀вор, мрамор, сјѐ̀вер (у Мажуранича сѝ̀јевер);
вечер — вечера, говор, сто̀̀жер — стѐ̀жер (отлично от рус-
ского стожа́р), чѐ̀мер (чемер? — чемерица); Ду̀̀нај— роди-
тельный падеж Ду̀̀наја ( = Дунае — отлично от русского),
о̀̀чух (отчим), усов (снежный обвал), господ (отлично от
русского), чо̀̀кот (винная лоза, чубук).
дд) Имена с чѵ на первом слоге и вторым слогом с по-
стоянною долгою, независимою от качества слога: пѐ̀ћак —
родительный и винительный падеж пѐ̀ћака — дательный
пѐ̀ћаку — звательный пѐ̀ћаче — творительный пѐ̀ћаком, во
множественном числе именительный падеж пѐ̀ћаци — роди-
тельный пѐ̀ћака — дательный-творительный-местный пѐ̀ћа-
цима — винительный пѐ̀ћака (?); воздух, по̀̀глед, обод,
о̀̀маш. Сюда трехсложные с неорганическою беглою — ко̀̀-
рабљ (id.), прѝ̀тисак (жердь для защиты крыш от ветра),
запад, облак, о̀̀блик, о̀̀бруч, разум, пристав, прѝ̀тисак,
про̀̀влак (маканая восковая свеча), сумрак, у̀̀зраст и др.
{Ср. русские воздух, остов, образ, признак, на́вык, почерк, по-
греб, позыв, напуск, по́прыск, промысел, по́трох, способ, у́жас
и др. по крайней мере относительно ударения первого сло-

га); га̀̀вран, го̀̀луб, ја̀̀стреб(ја̀̀стријеб), тѐ̀треб (тѐ̀тријеб),
лѝ̀буд, мјѐ̀сец, пѝ̀сар, рѝ̀бар, Ла̀̀зар, звѐ̀нет, клѐ̀нет, трѐ̀сет
(трясина), трепет, ша̀̀пат, со̀̀пот (название нескольких
ключей воды); вѝ̀тез, пѐ̀нези (pluralis), nojac, слу̀̀чаj и др.,
между прочим отличные от русских по ударению, как
лѝ̀шај — лѝ̀шаја, паук; ко̀̀кош (ср. кочет). Ср. русские
топот, ропот, скрежет; грјѐ̀шник, љѐ̀шник.
К б) принадлежат русские буйвол (в сербском би́во —
би́вола), гоголь, идол, купол, омуль, соболь, окунь, демон,,
ла́дон, ба́рин, воин, (сербское Воин — собственное имя)„
ужин, филин, саван, бисер (сербское бисер), козырь.
в) С третьею постоянною гласною.
aa) с Л: Бановић.
бб) гр̀̀лйчйћ и пр. Между этими именами много несоот-
ветствующих русским, как апостол, бу̀̀гарин, прѝ̀јатељ,
ца̀̀ревић.
въ) На первом слоге44, на третьем Л постоянное (кроме
местного падежа): мученик.
Во многих именах, относящихся сюда, в сербском, в рус-
ском стоит ударение на втором и третьем слоге: Бо̀̀гољуб,
листопад, љу̀̀бомир, Ца̀̀риград; на̀̀мастир, договор, наго-
вор, разговор (го̀̀вор), о̀̀бичаj. В местном падеже ударение
такое, которое соответствовало бы русскому на начальном
слоге: обича́ју, догово̀ру (Д а н и ч и h, Српски акценти,
44—45).
Русские: за́молотчик, на́косник, на́узник (псковское,
тверское), на́сковородник, нахлебник, не́пропуск, недоросль.
2. С ударением в русском на втором слоге.
а) С третьею гласною беглою.
аа) В сербском ' на первом слоге, с беглою долготою
на втором имен с суффиксами -ак (-ък), -ац (-ьць): за́војак —
родительный падеж за́војка, за́селак — за́селка, вла́далац —
вла́даоца, да́валац — да́ваоца.
бб) На первом слоге, на втором долготы не бывает:
на́вртак — родительный падеж на́вртка.
вв) Ударение 4 на первом слоге, на втором — беглая
долгота: по̀савац — родительный падеж по̀савца — датель-
ный по̀савцу — по̀савцем, множественное число по̀савци —
винительный падеж по̀савце—по̀савцими; бо̀сиљак (мало-
русское васи́льок), звјѐринац (лишај; ср. зверинец), љѐни-
вац, мљѐзинац ( = мѐзимац — младший сын), о̀крајак (seg-
mentum), по̀морац (моряк), тр̀говац, у̀ривак, у̀торак (ср.
малорусское вівто́рок) и многие др. То же ударение оста-

ется на первом слоге во всех падежах, не исключая роди-
тельного падежа множественного числа.
гг) То же без беглой долготы на втором слоге: жѐлудац —
жѐлуца (желудок), по̀дметак — по̀дметка (что подклады-
вается).
В русском всем под а) соответствует множество имен с
суффиксами -ок, -ец и др.Г отчасти образованных от двух-
сложных имен с постоянным ударением на втором слоге:
запасец, сугре́вок, застенок, посторо́нок, напиток, кау́лок,
кава́лок, обломок, обры́вок, одо́нок, осадок, осколок, опоек,
осо́сок, початок, починок и многие др., родимец, люби́мец,
кормилец, запорожец.
б) С третьею гласною постоянною.
аа) С4 на первом слоге имен на -анин, -ин, -овил, -евић:
Дрѝњанин, кра̀љевић.
бб) С 4 на первом слоге: ѝгуман, јѐврејин, ла̀тинин,
сѐљанин, дво̀ранин (неупотребляющееся в единственном чи-
сле, во множественном дво̀рани), по̀очим, ро̀дитељ, свѐти-
тељ, спа̀ситељ, у̀читељ, хра̀нитељ. Отклоняются имена
составные: Бо̀госав, Вла̀дисав, До̀бротвор (ср. В. III, б, вв).
ІЪ) 4 на первом слоге, л на втором: а̀ранђел, сѐнатор.
гг) 4 на первом, ~ на втором и третьем: по̀којник, по̀-
сланик, противник.
дд) 4 на первом слоге и ^ на третьем: бѐздушник, без-
божник, бѐзушник, гра̀ничар, на̀јемник, свѐштеник. Откло-
няются составные: виноград, Ста̀нимир.
ее) С ' на первом слоге, л на втором и третьем: на́стој-
ник, ра́сковник.
3. С ударением в русском на третьем слоге.
Сюда могут относится имена с третьею гласною постоян-
ною, так как имена с беглою ударяемою будут иметь уже
подвижное ударение.
а) В сербском ' на втором слоге — имена иностранные:
Коста́тин.
б) 4 на втором слоге: властелин, господин, пого̀ступ,
пушко̀мет, сиро̀мах.
в) 4 на втором и беглая долгота на третьем: водо̀пој —
водо̀поја.
Сюда в русском составные имена: водопад, виноград,
чернослив, черностоп, рудокоп, скалозуб, винокур, само-
ва́р, самохвал, самоед, самогло́т, живоглот; садоло́м, буре-
лом, скороход, пароход, водовоз, небосклон, самодур, само-
ту́г, листопа́д, свинопас, домосед, рудоме́т, хлебопёк и др.

Местный падеж. Рассмотренные имена двух-
сложные в именительном падеже и с ударением на первом
слоге все сохраняют первое по месту и соответствующее рус-
скому ударению во всех падежах единственного числа, кро-
ме местного.
Имена со второю беглою гласною, об-
щие русскому и сербскому с очень немногими исключе-
ниями. За исключение не считаем таких, в коих сербская
беглая гласная не органична и которые на основании рус-
ских форм отнесены к односложным. Таковы смисао —
сми́слу, во̀̀сак — во̀ску, мо̀̀зак — мо̀зку.
Русскому переносу ударения на окончание местного па-
дежа -у, переносу очень редкому в рассматриваемых име-
нах, например, на ветру (на ветре), в дегтю (дёгте) соответ-
ствовало бы изменение ∩ на ' на ``; јарак (ров) — ја́рку,
но̀̀кат — но̀кту.
Из имен со второю постоянною глас-
ною (трехсложных в местном падеже) изменяют ударение
в местном только некоторые, переносящие на первую глас-
ную ударение ``. Неодушевленные имена образца Ббгг
(дјѐ̀вер — дјѐ̀вера) переносят в местном падеже ударение
на второй слог о в виде `: го̀̀вор — говору, гребен — гребёну,
камін — каміну, пламён — пламѐну, пр̀̀стен — прстѐну (и
еще пять имен у Даничича, Српски акцента, 33).
Имена Ббдд меняют ударение по тому же образцу; но
так как вторая гласная в них постоянно долгая, то и в
местном падеже на втором слоге стоит не `, а 'i облак —-
облику; по̀̀глед — погле́ду, по̀̀јас — поја́су, мјѐ̀сец — мје-
се́цу, ра̀̀зум — разу́му, слу̀̀чај — случа́ју, ва̀̀здух — воздуху
и многие другие (по Даничичу, вероятно, кроме этих, бо-
лее сорока).
В малорусском ив двухсложных с ударением на первом
слоге и постоянною второю гласною или вовсе нет таких, ко-
торые бы принимали в местном падеже -ў (ударяемое),
или очень мало.
Есть довольно таких, которые в этом падеже имеют
-у, -ю неударяемое: на ка́меню, на конику, но на поводу,
на острову.
В великорусском из сложных с предлогами местный па-
деж на -у, — по замечанию Грота 1, — в таких, кои без
1 Я. К. Грот, О некоторых законах русского ударения. 11.
О переходе ударения в склонении имен существительных, стр. 362.

предлога не употребительны: о́ткуп, по́греб. Ср. о́тпуск.
Прибавим: в принадлежащих просторечию.
Из беспредложных: ве́чер.
Имена с постоянным ударением на первом слоге.
Сербское ударение `` на первом слоге должно соответ-
ствовать русскому на том же слоге в следующих предлож-
ных.
Воз. По образцу ва̀̀здух, у̀̀зраст: во́сплах (ярославское
тревога), во́зглас, во́сплеск.
За. Сербские за̀̀пад, за̀̀глух (die Betäubung), за̀̀дах
(вонь), за̀̀дух (запах). Ср. русские: за́берег (лед у берега),
за́морозь (областные за́вор, за́мет, за́мор), за́плеск.
На. На́ймит, на́рост, на́сморк.
О, об. О́берег (охрана), о́бморок, о́болок, о́бод, о́вод,
о́блик, о́зыв, о́зык, о́мег, о́мут, о́скор (гриб на коре дерева),
о́сик — о́сек (полено), о́трух (отруби), о́стров, о́хлуп (кры-
ша), о́ход, о́чеп.
Отдых, о́тпуск.
Ро́спуск.
По́греб, по́бег, по́лог, по́езд.
Про́мысл, про́мор.
§ 3. ДВУХСЛОЖНЫЕ ИМЕНА С ПОСТОЯННЫМ УДАРЕНИЕМ
НА ВТОРОМ СЛОГЕ В РУССКОМ
(Сюда не относятся имена со второю беглою гласною
(оте́ц — отца́), так как в них ударение в родительном па-
деже хотя падает на второй по счету слог, но не на тот,
что в именительном.)
а) С постоянным ударением ' на первом слоге в серб-
ском: за́вјет, за́зор, за́клон, за́кољ, за́твор, за́клад, за́кон,
за́нос, за́рез, за́пис, за́лив, на́бор, на́гон, на́кат, на́мет, на́род,
пре́воз (пријѐвоз), пријѐбој, пријѐвјес, пријеклад, приjè-
кор, пријѐлаз, пријѐход, при́лог, при́рез, при́нос, про́-
рок, ра́згон, ра́здор, ра́злаз, ра́злог, ра́зор, ра́сад, со́јед
(и су̀̀сјед), су́срет, су́ток (сумерки), у́лом и др., ма́јдан,
га́јтан и некоторые другие, частью находящие соответ-
ствия в русском, частью отклоняющиеся по ударению, как
имена на -еж (гра́беж, дре́меж, ку́теж, ла́веж, лу́пеж, тр́пеж),
согласные с русским в именительном падеже, но отличные
в косвенных (гра́бежа, русское грабежа́, что предполагает
в чакавском грабе́жа).
б) С постоянным ударением ' на первом слоге и с ∩ на
втором, если слог средний, и без ∩, если прямой: завој —

за́воја — за́воју и т. д.; за́вој, за́пој, на́пој, при́бој, ра́збој,
ра́здвој, у́бој; имена на -ов (ло́пов разбойник), не имеющие
соответствия в русском.
в) С постоянным * на первом слоге во всех падежах и
вторым кратким в среднем слоге именительного падежа един-
ственного числа: ѝзбор, ѝзвор, ѝзвоз, ѝзрод, ѝскуп, о̀бјед,
оков, о̀тров, по̀гон, покров, полом, помор, пород, по̀рок,
у̀кор и пр.; по̀дбјел — tussilago. Арап, бѝљег (бѣлег, знак),
ва̀ган (деревянная миска или чаша, малорусское вага́н),
јѐлен, ко̀вчег, ко̀жух, лѐмеш, мѐдвјед, скѐрлет, чо̀век, ба̀лван,
дукат, о̀рах (орех), товар, у̀нук.
Образец склонения этих имен: јѐлен — јѐлена —- јѐле-
ну — јѐленом, звательный падеж, по Даничичу (Облици
српского језика), также јѐлене, множественное число јѐле-
ни — винительный падеж јѐлене — дательный-творитель-
ный-местный јѐленима, родительный падеж, по Даничичу,
јѐ̀лена, по Мажураничу, је́лена.
В сербском сюда: бисер (русское бисер), един (воин),
ка̀лпак — родительный падеж ка̀лпака (русское колпака́),
ва̀ган (малорусское, родительный падеж вагана́), лѐмеш
(русское, родительный падеж лемеша́).
г) С постоянным N на первом слоге и с Л на втором
среднем, без ~, если второй прямой: по̀дбој — родительный
падеж по̀дбоја (пол в конюшне), по̀кој — по̀која, по̀лој
(брод, поемное место), са̀бој (толпа, давка), у̀бој (побои).
Вероятно, замечает Даничич, в звательном падеже
единственного и множественного числа изменяется ударе-
ние; но как?
В русском к 2) относятся, между прочим, множество
имен сложных с предлогами.
§ 4. РУССКИЕ ИМЕНА ТРЕХСЛОЖНЫЕ
(^ЧЕТЫРЕХСЛОЖНЫМ ПОЛНОГЛАСНЫМ)
В ИМЕНИТЕЛЬНОМ ПАДЕЖЕ ЕДИНСТВЕННОГО ЧИСЛА
1. С ударением в русском на первом слоге.
а) С третьею гласною беглою.
аа) В сербском с ^ на первом слоге: Карловац, ђурђевац
(ср. Юрьевец, Киевец) в тех падежах, где второй слог ста-
новится средним, там вторая гласная удлиняется: роди-
тельный падеж ђурђевца, ђурђевцу, местный падеж ђурђевци.
бб) С `` на первом слоге.

Не изменяющие ударения (кроме родительного падежа
множественного числа): па̀̀рожак — порошка (зуб у вил),
на̀̀влачак (род шерстяной карпетки, ср. на́волочка), па̀̀лу-
чак (лучок) и удлиняющие вторую гласную в среднем слоге:
па̀̀бирак — па̀̀бирка — па̀̀бирку и пр.; кра̀̀ставац (огурец;
было бы по-русски — коро́ставец), ла̀̀комац (жадный), па̀̀-
poјак (парой), па̀̀сторак (пасынок), по̀̀менак (упоминание),
пра̀̀порац (звонок), пр̀̀венац (родительный падеж пр̀̀венца —
пр̀̀вијенца = русскому перва́к, предводитель).
Постоянно сохраняющие долготу во втором слоге: за̀̀-
ворањ (притыка, заноза у ярма; ср. шворень), за̀̀порањ (род
запора у ворот или дверей), ковртањ (нечто согнутое в
круг, например, коса), о̀̀бртањ (род кольца для привязки
лошадей) и др.
В русском ср. с -ень (-ьнь): за́валень, за́вертень, за́ги-
бень, за́мерень, за́ходень, за́болотень, на́верчень, на́грызень,
на́кипень, на̀совень, на̀кожни, на́лужни, на́ручни, о́бводень,
о́бертень, о́бодень, о́бочень, о́гибень, о́гробень, о́коротень,
о́потень, о́пустень, о́хабень, о́хлопень, о́хлупень, о́пивень,
о́тростень, су́парень, па́водень, па́узень, пе́ревертень, по́бо-
чень, по́крестень, при́узень, у́валень; -ок: задворок, супря-
док, па́водок, па́глинок, па́сынок, при́дворок.
ПРИЛОЖЕНИЯ
В славянских наречиях позднейшего периода, начало
коего приблизительно определяется потерею глухих зву-
ков на конце, приобрела весьма сильное влияние на звуки
«славянская позиция», т. е. положение гласной перед со-
гласной того же слога. Средний или обратный сло-
ги производят долготу или за исчезновением ее сильнейшее
ударение гласной; слог прямой содействует ее сокращению
или опущению. Противоположность слогов прямых и об-
ратных средним объясняет такие явления, как замена глу-
хих гласных чистыми и их замещение в различных славян-
ских наречиях дифтонгированною гласною: в малорусском
(вол — воли, сѥм —семи), польском (wół — wołu), чешском
и словацком. Сербский язык служит доказательством, что
славянская позиция не только производит долготу гласной,
но вместе с тем влияет и на ударение.
а) Влияние среднего слога отождествило основные глас-
ные формулы а = аа с основной гласной формул а (аа —

в чакавском 83) и с кратким гласным 8. Так, снѝ̀јег — ро-
дительный падеж снѝ̀јега (снег — снега) имеет в имени-
тельном падеже единственного числа одинаковое ударение
с грѝ̀јех (грех); в этом последнем и ему подобных ударение
подвинулось на первую половину долгой гласной един-
ственно в силу позиции, образовавшейся после потери ко-
нечного ера, а до этого стояло на второй половине, что и
обнаруживается в косвенных падежах, где ѣ принадлежит
к прямым слогам: гријѐха (чакавское греха, русское греха́).
В слове снѣгъ и во время двухсложности ударение стояло
на том же месте: по крайней мере, ничто не дает нам повода
думать противно. В слове грѣхъ, судя по родительному па-
дежу, ударение могло перейти на ѣ с окончания не раньше,
как с исчезновением этого окончания.
Подобным образом & в среднем слоге, удлиняясь, из-
меняется в §: страх (как стан), но страха (отлично от
стана).
Почему во многих случаях 3 и в среднем слоге не изме-
няется в 3, неизвестно (ср. страх — страха с мах (и мах) —
маха?). Почему мраз согласно с русским мороз, тогда как
по вышесказанному следовало бы ожидать мраз — мра̀̀за
(русское мороз — мороза)?
Не видно причин изменения 44 в л в среднем слоге
(именительный падеж) имен односложных. Наиболее ха-
рактеристично отличие таких имен, образцы коих под Аб),
состоит в том, что большая часть их имеет в корне о, осталь-
ные — а; остальных случаев или вовсе нет (и, у, ь, ѣ, А, Ж),
или они есть в двух-трех случаях (о, ъ). В конечных соглас-
ных этих имен односложных не вижу ничего особенного
сравнительно с теми, которые и в среднем слоге сохра-
няют ̀̀̀: ср. бог — бога и плуг; бок — бока и лук; страх —
страха и грах; брод — брода и год; тает — та̀̀ста и зет;
воз — воза и мраз; нос — но̀̀са и спас и т. д.
В числе сохраняющих 44 в среднем слоге нет только, по-
видимому, имен на -ј.
В именах двухсложных со второю беглою гласною и с
ударением44 на первой в падежах, где первый слог прямой,
44 изменяется в л в слоге среднем, если этот слог оканчи-
вается на л, н, р, ј, м, X и не изменяется в других случаях,
за исключением у̀̀бао — убла.
Не объясняя физиологически, каким образом эти со-
гласные, сходясь с другими согласными (х, ц, л, т), удли-
няют предшествующую им гласную, заметим отчасти сход-

ный случай с польским, где о (и), происшедшее из о по-
средством дифтонгообразования, стало быть удлинения это-
го последнего, встречается по правилу лишь в средних
слогах с конечною звучною (г, б, д, ж, з, дз, л, р, а местами
им, н). Отзвучная сохраняет краткость предшествующей
гласной.
В сербском, судя по примерам б, вв), на удлинение глас-
ной в среднем слоге влияют не все звучные, а только на-
иболее длительные из них, X в польском относится к одному
разряду с к, г, п, а в сербском — с j, в, потому что сербское
X более длительно, чем польское, и может совсем не опу-
скаться.
В именительном падеже единственного числа имен образ-
ца дјѐ̀вер вторая гласная удлинена во втором (среднем)
слоге и сокращается в слогах прямых (дјѐ̀вера — дјѐ̀веру
и пр.). Из перечисленных по Б|бгг) видно, что это бы-
вает перед л, п, р, j = в (за исключением двух случаев:
го̀̀спод и чо̀̀кот). То же в именах образца за́вој — за́воја—
за́воју и т. д. перед -j, -в (имена на -ов: ло́пов) и в одном
ме́теж (хотя в других на -еже не удлиняется; в ку́тњак
(кутний зуб), ро́жњак—у Караджича ударение второго
слога обозначено постоянным, но тем не менее они поме-
щены Даничичем здесь (Д а н и ч и ћ» Српски акценти,
28). То же и в именах образца по̀кој — по̀која перед -j
(Д а н и ч и h, ibid., 30).
Карловац, но где второй слог становится средним, там
над ним Л: Карловца — именительный падеж множествен-
ного числа Карловци. Перед в) (Д а н и ч и h, ibid., 35)
па̀̀ројак — па̀̀ројка—па̀̀ројку и пр.. Кра̀̀ставац — кра̀̀став-
ца, жѐ̀телац — жѐ̀телца ( = жѐ̀теоца), па̀̀бирак— па̀̀бирка,
пр̀̀венац — пр̀̀венца, ла̀̀комац — ла̀̀комца, (все перед j, в,
л, р, н, м — Д а н и ч и h, ibid., 40), на́ставак — наставка,
за́војак — за́војка, за́сенак — за́сенка, ра́змерак— ра́змер-
ка, вла́далац — вла́даоца (j, в, н, л, р — Даничић, Српски
акценти, 34—35), о̀станак — о̀станка (j, в, л, р, н, м —
Даничић, ibid., 37).
ѵ на втором прямом слоге и ' на среднем: покро̀вац —
покро́вца, сино̀вац — сино́вца.
1) В литературном языке имена, сохраняющие ударение
именительного падежа единственного числа во всех паде-
жах, не исключая местного единственного числа, имени-
тельного и родительного падежа множественного числа:

а) Односложные в именительном падеже единственного
числа (конечные ъ- и -ь не считаются) с постоянною глас-
ною в корне.
Не изменяют ударения:
а) Односложные, имеющие в основании явственное для
общего сознания отвлеченное значение: вид, слух, вкус,
взгляд, склад (скла́дов — отвлеченное и единичное отлично
от собирательного склады́ — складов — в азбуке), вклад,
клад (кла́ды), гнет (местный падеж гнету — о гнетущем
предмете, тисках и т. п.) — гнёте (давление в собственном
и переносном смысле), рост, толк (толков), бег (ср., на-
пример, на бегу, бегом, в бегах с отвлеченным бег, бегом,
беги), кров, лов, ков, клюв, зев (хотя отвлеченное значение
и не для всякого ясно, но постоянное ударение удержива-
ется, так как слово более книжное), смех, спех, свод (в
свод, взвод), нос (в снос, взнос), сгон, сброд, спрос, срок, ток
(в отвлеченном значении), сбор, спор, вздор (дор — в кон-
кретном на дору́, множественное число доры́), взор, слог
(лог — в конкретном в логу́, множественное число логов),
сгиб; бред (книжное бреде, например; в бреду; множествен-
ное число было бы брёды — бредов), вздох, ввоз (ср. кон-
кретное воз — возу́—возы́), ток (отвлеченное отлично от
ток — гумно), вид (в виде, видов), крик, клик, иск, миг,
мор, рев.
Р) Нельзя ожидать здесь строгой последовательности
языка. Границы между значением отвлеченным (действие
или состояние как предмет) и конкретным (действующий
предмет, предмет, подлежащий действию, предмет как ре-
зультат действия) не всегда явственно различаются в
языке.
Так, слово лад, в коем можно предполагать и отвлечен-
ное значение (процесс согласования), в языке имеет только
форму, свойственную конкретному значению (в ладу́, лады,
в лада́х.)
бб) Слова со значением конкретным (потерявшие зна-
чение отвлеченное или не имевшие его), но принадлежа-
щие к области книжного языка, так сказать окрашенные
отвлеченностью мысли. Таковы, например, церковнославян-
ские слова: град, глас, хлад, страж (во множественном
числе ударение на том же слоге), соответственные коим
народные во множественном числе принимают оттенок со-
бирательности и переносят ударение на окончание (голосов,
холодов, сторожей).

Язык мог бы поступить со словом град, как с враг (пере-
носящим ударение на окончание: врага, враги и пр.), и од-
нако это последнее слово остается исключением.
Сюда же относятся слова, частью архаические, частью
заимствованные, частью малоупотребительные в просто-
народном языке, в местном падеже единственного числа и во
множественном числе, а в других падежах единственного
числа сохраняющие постоянное ударение и в просторечии—
по причинам фонетическим: слог (stilus)—слоге — слогов
(быть может, слогов — syllaba), гиды, грады (grandines),
деды (дедов), кме́ты, ляхи, луки, стяги, трупы, ста́ны
(castra, но на стану, станы́, например, ткацкие), соки,
духи (animae, lemures, daemones) отлично от духи — ду-
хов (aroniata), хлебы (печеные, отлично от хлебы — хле-
бов — segetes), яды, беги, графы, дюки, тигры, грифы, шка-
фы — шкафов (но Востоков шкафы — шкафов), то́мы.
В самом народном языке есть слова, сохраняющие по-
стоянное ударение во всем склонении по причинам фоне-
тическим. Сюда относятся, между прочим, полногласные
слова с ударением на втором слоге: волохи, горо́хи, морозы,
пороги, поро́мы, холопы. Сюда же роки и др.
б) Двухсложные имена с ударением на втором слоге.
Значение — как в аа). Сложение с предлогами мешает сло-
ву принимать окончание местного падежа -ў и переносить
ударение на окончание множественного числа, хотя бы зна-
чение сложного слова и было конкретное. Это лишь от-
части может быть объяснено книжностью сложных слов.
Ср. составе — составы (соста́вов) — ср. ставов — в вели-
корусском и малорусском на (при, рас, от) ходе — ходы
(ходу), исподе (поду́, пода́х), закон (на кону́ — кони), рас-
кол (кол — коли — колу́ — колом, два кола — колы), по-
дол (долы, но долов — в долу́ ?), сугроб (в гробу́ — гробы́ —
гробов), разброд (на броду), извоз (воза), ис (но, при)то́к,
помост (мости, на мосту — мосты); сна (под, за)ряд
(в ряду — ряды́), посад (в саду — сады), за (от, при)вал
(на валу — вали), на (от)вар (вару́), пожар (жару —
жары́), почин (чины), за (под, на)ло́г (в логу́ — логи́), за-
пруд (пруду — пруды), поко́рм (в корму — кормов — кор-
ми), излом ( в ломе — лому́, ломы и ломы), полёт (пролёт и
лет — на лету).
Таким образом: обман, у (за)га́р, размах, зажи́г, за-
кла́д, дого́н, ухаб, приказ, поджог, приём, припёк, утёк,
учёт, раскоп, утёс, ушиб, ужин, нажим, помин, нажив,

разлив (залив), (с)почи́в, затвор, вопрос, под (до)нос, по-
кой, застой, пропой, разбой, завод, порог, улов, прогон,
поклон, урон, усло́н, поскок, урок, узор, зазор, умор,
забор, прото́р, раздор, помол, укол, потра́в, у (за)хва́т,
заку́р, неду́г, на (раз)ры́в, посыл, сосу́д, досу́г, пору́б, искус,
союз, напев, посев, сугрёв, обед, сосед, уезд, раз (под)рёз,
про (под)бе́л, пример, отдел, обмен, рассвет, расцвет,
рас (по)стрёл, ночлег (старинное ночлѣг), украинское «в
одбо́ї (Котляревский, 218); «пролом» (ibid., 219);
прожогом лізти («Не лізь прожогом» — ibid., 127); з роз-
го́на, з наскоку.

ПРИМЕЧАНИЯ
Название «Ударение» не принадлежит А. А. Потебне. В рукописи
его труд состоит из двух частей, и каждая имеет свое заглавие:
1. «Ударение в спряжении»; 2. «Ударение в склонении».
Как название науки термин «ударение» встречается уже в статьях
Я. К- Грота, хотя последний предпочитает слово «просодия». Ср.,
однако: «Наконец и то, что окажется окончательно не подлежащим
определению, должно служить поучительным материалом для пол-
ного и беспристрастного вывода о русском ударении: ибо,
повторяю, цель моя — не подтверждение какой-нибудь заранее со-
ставленной о нем теории, а просто уяснение вопроса: насколько
в явлениях его можно подметить определенные законы?» (Я. К. Г р о т,
О некоторых законах русского ударения, «Известия Академии наук»,
т. VII, вып. 3, 1858, стр. 199).
Стр. 21. Слово «Вступление» у А. А. Потебни отсутствовало.
Текст, который можно понимать как вступление ко всей книге, поме-
щался непосредственно за названием «Ударение в спряжении». По-
скольку он в равной мере относится к обеим частям труда А. А. По-
тебни, при опубликовании последнего признано целесообразным
поместить его перед ними.
В копии, сделанной женой ученого М. Ф. Потебней, сохранилось
начало вступления, впоследствии измененное автором. Ниже приводим
его текст:
«Об ударении в русских глаголах см. Востокова «Русская грам-
матика» (пространная) и Грота в Прибавлениях к изданию II отде-
ления Академии «Замечания о спряжении русского глагола» («Мате-
риалы для сравнительного и объяснительного словаря и грамматики
русского языка и других славянских наречий», т. I) и «О глаголах
с подвижным ударением» (ibid., т. III, л. XXII). Оба эти ученые
имеют в виду один только русский литературный язык и, указывая
на факты, не вдаются ни в какие исторические объяснения, т. к. уда-
рения в древнем русском языке по памятникам пока неизвестны.

Вопрос об ударениях в настоящее время, сколько мне известно,
может быть сведен на историческую почву единственно только срав-
нением русских наречий между собой и с ближайшими к ним жи-
выми славянскими наречиями, именно задунайскими главным обра-
зом. Из этих последних я беру сербохорватские, так как для изучения
болгарского и хорутанского в тоническом отношении имеется слиш-
ком мало пособий и так как сверх того хорутанское, сколько мне
известно, подверглось и в этом отношении сильным изменениям
древнего строя».
Стр. 21. Термин «слогоударение» как название науки, изучающей
системы ударения и их развитие, заимствован А. А. Потебней из
«Русской грамматики» А. X. Востокова и встречается лишь во вступ-
лении. Далее в этом значении употребляется «ударение».
Стр. 21. Слова «показать, на котором слоге (двухсложного или
многосложного слова) должно быть ударение», в обеих копиях взяты
в кавычки как цитаты из «Русской грамматики». В действитель-
ности же это лишь приблизительный пересказ текста А. X. Востокова,
имеющего следующий вид: «Слогоударение есть часть грамматики,
показывающая, на котором слоге должно быть повышение голоса,
или ударение» (Русская грамматика, § 179).
Стр. 21. Термин «ударение» употреблен здесь и далее в его
основных значениях, известных русской грамматике еще с XVIII в.
(См.: Ф. Поликарпов, Лексикон славено-росский, 1704;
М. В. Ломоносов, Российская грамматика, 1755, § 32; А. X. В о с-
токов, Русская грамматика, 1831, § 7). Означает выделение звука
в слове усилением голоса или повышением тона, а также значок над
буквой, указывающий на такое выделение звука.
Стр. 21. До труда А. А. Потебни термин «тонический» в русской
грамматической литературе не встречается.
Стр. 21. «Русский» здесь и далее преимущественно в значении
восточнославянский.
Стр. 22. О системе ударений в русской грамматической литера-
туре упоминается впервые. Ср. название монографии Ф. Боппа
«Vergleichendes Accentuationssystem nebst einer gedrangten Darstel-
lung der grammatischen Dbereiiistimmungen des Sanskrit und Griechis-
chen».
Стр. 22. В русской грамматике термин «акцентуация» впервые
употреблен А. А. Потебней, который понимает под ним законы, отно-
сящиеся к системе ударения в определенных языках, а также и самую
теорию ударения. Заимствован из указанного выше труда Ф. Боппа,
Стр. 22. Согласно языковедческой традиции середины XIX в.,
А. А. Потебня употребляет хорутанский как синоним к словенский.
Стр. 23. Научные основы сравнения восточнославянского ударе-

ния с ударением языков южнославянских были заложены отечествен-
ным ученым А. А. Потебней в статье «О полногласии», впервые
опубликованной в «Филологических записках» за 1864 г.
Стр. 23. На удивительное сходство восточнославянского ударения
с ударением чакавского наречия впервые указал хорватский ученый
А. Мажуранич в статье O važnosti akcenta hervatskoga za historiju
Slavjanah», напечатанной в cProgramm des k. k. Gymnasiums zu Ag-
ram am Schlusse des Schuljahres> за 1863 г.
К таким же выводам пришли отечественные ученые А. А. Потеб-
ня (1864 г.) и Р. Ф. Брандт (1880 г.) после ознакомления с книгой
А. Мажуранича «Slovnica hervatska*, изданной в 1859 г. В своих
трудах А. А. Потебня ссылается на второе ее издание (1861 г.).
Стр. 23. Ф. Бопп — основатель сравнительной филологии положил
также начало сравнительному изучению ударения в индоевропейских
языках.
В книге «Vergleichendes Accentuationssystem...» он рассматривает
санскритское ударение в сравнении с греческим и латинским и дока-
зывает, что эти языки родственны по ударению. По его мнению,
литовское и первичное славянское ударение также имело некоторое
сходство с ударением этих языков.
Стр. 24. Термин «переход ударения» впервые применил А. X. Вос-
токов («Русская грамматика», § 181).
Стр. 24. Термин «подвижное ударение» ввел в употребление
А. X. Востоков («Русская грамматика», § 182). Позже был принят
И. И. Давыдовым («Опыт общесравнительной грамматики русского
языка», § 76) и Я. К. Гротом (статья «О глаголах с подвижным уда-
рением», стр. 346).
Стр. 61. Здесь и далее приведены примеры из статьи Я. К. Грота
«О глаголах с подвижным ударением».
Стр. 112. Пример из статьи П. А. Лавровского «О русском пол-
ногласии», опубликованной в «Известиях Отделения русского языка
и словесности», т. VII, 1858, стр. 209.
Стр. 158. В обеих копиях, по-видимому, ошибочно опущение,

БИБЛИОГРАФИЯ

Беринда П., Лексікон славено-росскій и имен толкованіє, К., 1627.

Бессонов П., Главные вопросы языка новоболгарского, «Временник Московского общества истории и древностей российских», кн. 21, М., 1855.

Востоков А. X., Русская грамматика, по начертанию его же сокращенной грамматики полнее изложенная, СПб., 1831.

Вуич В., Српска граматика, Београд, 1863.

Грот Я. К., Замечания о спряжении русского глагола, «Материалы для сравнительного и объяснительного словаря и грамматики русского языка и других славянских наречий», т. I, СПб. 1853.

Грот Я. К., О некоторых законах русского ударения. II. О переходе ударения в склонении имен существительных, «Известия Академии наук», вып. 5, т. VIII, 1860.

Грот Я. К., О глаголах с подвижным ударением, «Материалы для сравнительного и объяснительного словаря и грамматики русского языка и других славянских наречий», т. ІІІ, СПб., 1856.

Даль В. И., Толковый словарь живого великорусского языка, I—IV, М., 1863—1866.

Даничиһ ђ., Облици српского језика, у Београду, 1863.

Даничиһ ђ., Српски акцента, «Гласник Друштва Српске Словесности», кн. VIII, 1856.

Караџић В., Српски рјечник истумачен њемачкијем и латинскијем ријечима, у Бечу, 1852.

Крижанич Ю., Граматично изказанје об ру́ском језику, «Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете», кн. I, М., 1848.

Лавровский П. А., О русском полногласии, ИОРЯС, т. VII, 1858.

Опыт областного великорусского словаря, изданный Вторым отделением Академии наук, СПб., 1852.

Павский Г. П., Филологические наблюдения над составом русского языка. Третье рассуждение. О глаголе, СПб., 1842.

Hattala М., Srovnavaci mluwnice jazyka českeho a slovenskeho, V Praze, 1856—1857.

Mažuranić A., Slovnica hervatska. Za gimnazije i realne škole, Dio I, Rečoslovje, u Zagrebu, 1861.

Mik1osich Fr., Vergleichende Grammatik der slavischen Sprachen. В. ІІІ, Formenlehre, Wien, 1856.

Pott Aug-Friedr., Etymologische Forschungen auf dem Gebiete der indo-germanischen Sprachen, unter Berücksichtigung ihrer Hauptformen, Sanskrit; Zend-Persisch; Griechisch-Lateinisch; Litauisch-Slawisch; Germanisch und Keltisch, В. II, Detmold, 1861.

Cankof A.. und D. Kyriak, Grammatik der bulgarłschen Sprache, Wien, 1852.

Schleicher A., Litauische Grammatik, Prag, 1856.

Бессонов, Болгарские песни — Болгарские песни из сборников Ю. И. Венелина, Н. Д. Катранова и других болгар, издал Петр Бессонов. I. Песни юнашки: молодецкие, героические или эпические. II. Песни женски: мифические или баснословные, колядки, кралицкие, сватовские-свадебные, пастушеские, подорожные, хороводные, любовные и проч. Песни воинские или воинственные. Стихи и переводы болгар, «Временник Московского общества истории и древностей российских», кн. 21-22, М., 1855.

Гребенка — Малороссийские приказки Е. Гребенки, СПб., 1834.

Домострой — Домострой благовещенского попа Сильвестра. Сообщено Дмитрием Павлов. Голохвастовым, «Временник Московского общества истории и древностей российских», кн. 1, М., 1849.

Кв.-Осн.— Повісті Грігория Квітки Основъяненка, т. І, II, Снб., 1858.

Костомаров, Песни — Н. И. Костомаров, Народные песни, собранные в западной части Волынской губернии. Малорусский литературный сборник, Саратов, 1859.

Котляревский — Вергилиева Енеида на украинскую мову перелицевана. Сочинение И. П. Котляревского, К., 1863.

Кулиш — Записки о Южной Руси, т. I, СПб., 1856; т. II, СПб., 1857.

Метлинский — Народные южнорусские песни, К., 1854.

Номис — Українські приказки, прислів'я і таке інше. Збірники О. В. Марковича и других, спорудив М. Номис [М. Т. Симонов], СПб., 1864.

Сборн. Сев.-зап. кр.— Сборник памятников народного творчества в Северо-западном крае, вып. I, Вильна, 1866.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВОПРОСЫ АКЦЕНТОЛОГИИ В ТРУДАХ А. А. ПОТЕБНИ 3

ВСТУПЛЕНИЕ 21

УДАРЕНИЕ В СПРЯЖЕНИИ 24

I. Ударения в настоящем времени и неопределенной форме 24

§ 1. Различия настоящего времени в русском и сербском 24

§ 2. Мена ударения внутри отдельных разрядов 28

I разряд. Настоящее время 28

II разряд 30

1. Образец веду — ведешь, вести 30

2. Образец пряду — прядешь, прясть 33

3. Образец дму — дмешь, дуть; тру, малорусское те́рти; рву — рвать 34

4. Корни на основное р (в составе спряжения, II, 1, в) 36

II. Особый отдел 41

Глаголы с корнем на у, с характером -je- (III, 2, а) 41

Глаголы с корнем на -а- (-ѣ-), с характером -je- (III, 2, г) 42

Глаголы с характером -н- (IV разряд) 42

Глаголы с характером - и- / -ѣ- (V, 1) 42

Глаголы с характером -ѣе- / -ѣ-, после шипящих -ае- / -а- (Ѵ, 2) 44

Глаголы с характером -ае- / -а- (V, 4, а и б) 50

Глаголы с характером -ујe- / -ова- (VI, а) 54

Образец иду — ити 55

Образец колю— колешь, колоти (колоть); пишу — пишешь, писати 57

Глаголы с корнем на р, л, с характером -je- 57

Глаголы на разные согласные с характером -је- / -а- (III, 2, б) 57

Глаголы с характером -не- / -ну- (IV разряд) 59

Глаголы с характером -и- / -ѣ- (V, 1) 62

Глаголы с характером -и- / -и- (V, 3) 62

Образец. Ударение в обеих формах постоянно на корне 69

Глаголы с корнем на согласную (II, 1, а) 69

Глаголы с корнем на гласные а, ѣ, и, у, ы (III, 1, а) 69

Глаголы с корнями на а, и, ѣ и характером -је- / -ја- (III, 2, в) 70

Глаголы образца III, 2, б по образцу ма́зать — ма́жу, сербское ма̀зати — ма̀жем 71

Образец. Глаголы с неподвижным ударением на корне 71

Глаголы с -н- в характере (IV разряд) 71

Глаголы с характером -и- / -ѣ- (V, 1) 72

Глаголы с характером -и- / -и- (V, 3) 72

Глаголы с характером -ае- / -а- (V, 4, а) и отчасти V, 4, б — именно некоторые из -и- + -ае- / -и- + -а- 73

Глаголы на -ује- / -ова- (VI, а) 74

Глаголы великорусские -ывае- — -ивае- / -ыва- — -ива- и равные им по значению малорусские -ује- / -ова- 75

III. Повелительное наклонение 76

§ 1. Соотношение повелительного наклонения и настоящего времени 76

§ 2. Глаголы с постоянным ударением на односложном характере настоящего времени 79

Глаголы IV разряда с характером -и-: дохну — дохни, махну — махни 80

Глаголы с характером — (V, б): вели — велю — велѣти; верти — верчу — вертѣти 80

Глаголы -и- / -и- (V, 3) 80

§ 3. Глаголы с подвижным ударением в русском и с ударением настоящего времени, отличным от ударения неопределенной формы в сербском 81

§ 4. Глаголы с односложным характером и постоянным как в русском, так и в сербском ударением на корне 82

§ 5. Глаголы ѣмь, дамь, вѣмь 82

IV. Причастия и деепричастия настоящего времени 83

§ 1. Причастия настоящего времени действительные 83

§ 2. Причастия настоящего времени страдательные 84

§ 3. Деепричастия настоящего времени 84

1. Деепричастия на -а (-я) 84

2. Деепричастия на -учи (-ючи) 85

V. Аорист и преходящее 86

§ 1. Аорист и преходящее в древнерусском и современном сербском 86

§ 2. Различие аориста и преходящего 88

§ 3. Ударение аориста в болгарском 90

VI. Причастия прошедшего времени 92

§ 1. Причастия прошедшего времени действительные на лъ- 92

§ 2. Причастия прошедшего времени страдательные 98

Приложения 106

УДАРЕНИЕ В СКЛОНЕНИИ 112

Ударение существительных 112

I. Склонение 1-е 112

§ 1. Именительный падеж единственного числа 112

§ 2. Звательный падеж 114

§ 3. Предложный падеж единственного числа 115

§ 4. Именительный падеж множественного числа 117

II. Склонение 2-е 119

III. Склонение 3-е 121

§ 1. Существительные с неизменным ударением в единственном числе 121

§ 2. Существительные с изменчивым ударением 125

IV. Склонение 4-е 128

Ударение прилагательных 130

§ 1. Односложные прилагательные 130

§ 2. Двухсложные прилагательные 132

§ 3. Трехсложные и четырехсложные прилагательные 136

§ 4. Ударение сравнительной степени 137

Склонение -ъ, -ь (варианты) 138

I вариант 138

§ 1. Имена с неизменным ударением во всех падежах 139

§ 2. Имена, изменяющие ударение в местном падеже и множественном числе 141

II вариант 145

§ 1. А. Односложные имена, как дом — дома — дому — домом, местный доме — дому, и двухсложные полногласные имена, как голод — голода и мороз — мороза 145

§ 2. Б. Имена двухсложные в именительном падеже единственного числа 149

§ 3. Двухсложные имена с постоянным ударением на втором слоге в русском 156

§ 4. Русские имена трехсложные (= четырехсложным полногласным) в именительном падеже единственного числа 157

Приложения 158

Примечания 164

Библиография 167

Александр Афанасьевич Потебня

УДАРЕНИЕ

Печатается по постановлению ученого совета Института языковедения им. А. А. Потебни АН УССР

Редактор В. Е. Дудко. Художественный редактор Р. К. Пахолюк. Оформление художника Н. Ф. Кормыло. Технические редакторы Т. Е. Смолякова, И. А. Ратнер. Корректор Л. Г. Усальцева.

Сдано в набор 27. I 1972 г. Подписано к печати 30.VIII 1973 г. БФ 00471. Зак. № 72. Изд. № 225. Бумага № 1, 84×1081/32. Усл. печ. листов 9.03. Учетно-изд. листов 9,0. Тираж 9000. Цена 92 коп. Издательство «Наукова думка», Киев, Репина, 3 Киевская книжная типография научной книги Республиканского производственного объединения «Полиграфкнига» Госкомиздата УССР, Киев, Репина. 4.