Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. 4, вып. 1. — 1985

ББК 81.2Р
П64

Общая редакция, вступительная статья лауреата
Ленинской премии члена-корреспондента АН СССР,
доктора филологических наук проф. Ф. П. Филина

Подготовка издания, составление, статья
о принципах подготовки четвертого тома,
библиография трудов А. А. Потебни
кандидата филологических наук В. Ю. Франчук

Потебня А. А.

П64 Из записок по русской грамматике. Т. IV. Вып. I. Существительное. Прилагательное. Числительное. Местоимение.
Член. Союз. Предлог. Для студентов филол. фак. пед.
ин-тов. — М.: Просвещение, 1985. — 319 с., ил.

Выходом четвертого тома завершается издание классического труда выдающегося
филолога XIX в. А. А. Потебни «Из записок по русской грамматике», знание которого
поможет глубже осмыслить курсы современного русского языка, исторической грамматики,
даст богатый материал по сравнительной грамматике славянских языков.

4309000000—594

103 (03)—85

КБ—49—15—1984

ББК 81.2Р
4P

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Издание первого выпуска четвертого тома классического труда выдающегося отечественного филолога XIX в. А. А. Потебни «Из записок по русской грамматике» фактически завершает полную его публикацию (см.: т. I—II. М., 1958; т. III. M., 1968; т. IV; вып. 2. М., 1977). Этот выпуск включает следующие разделы: «Существительное», «Прилагательное», «Числительное», «Местоимение», «Член», «Союз», «Предлог». В приложении к основному тексту в первом выпуске помещена также работа по словообразованию «Именные суффиксы». Второй выпуск четвертого тома полностью посвящен глаголу. Как видим, читатели впервые получили возможность познакомиться со многими материалами, которые до настоящего времени находились в фонде ученого, хранящемся в Центральном Государственном историческом архиве УССР.

При издании первого выпуска четвертого тома «Из записок по русской грамматике» все вновь публикуемые разделы были подготовлены по рукописям А. А. Потебни. Ранее публиковавшиеся материалы («Местоимение», «Числительное», «Предлог»)1 также вновь сверены с рукописными текстами, в результате чего удалось устранить некоторые ошибки первой публикации.

Как известно, четвертый том не был подготовлен автором к печати в окончательном виде, что видно из самой рукописи (в ней нет общего плана расположения разделов, глав и параграфов, некоторые разделы не завершены, не проставлены страницы и т. п.). В связи с этим расположение разделов, а также распределение материалов внутри разделов, разбивка на главы и параграфы, установление их последовательности проведены составителем, который учитывал при этом замечания А. А. Потебни, его объединение сведений по тому или иному вопросу. Кроме того, учтены рекомендации относительно расположения материалов, которые были сделаны в рецензии В. В. Виноградова на первую публикацию четвертого тома «Из записок по русской грамматике» (см.: Труды Института русского языка. T. I. М. — Л., 1949).

Во втором выпуске четвертого тома приведены отзывы современников на публикацию замечательного труда А. А. Потебни «Из записок по русской грамматике». Эти материалы говорят о том, как восприняла современная А. А. Потебне филологическая наука выход каждого тома этого исследования, сколь велико было значение каждого тома для славяноведения и отечественного языкознания. Отзыв А. А. Шахматова на III том «Из записок по русской грамматике» опубликован впервые по рукописи, хранящейся в архиве Академии наук СССР.

При подготовке к печати материалов, вошедших в первый выпуск четвертого тома, были последовательно проведены составителем и редакцией те же принципы и правила, которые характеризовали новое издание всех предыдущих томов: а) все сокращения, затрудняющие чтение, раскрыты; б) зачеркнутые автором слова и части фраз, без которых следующий за ними текст неясен, восстанавливаются в ломаных скобках; в) большие части работы, зачеркнутые автором и не связанные с текстом, помещены также в ломаных скобках, с указанием в примечаниях (сносках), что этот текст зачеркнут А. А. Потебней; г) в сносках даются сопроводительные сведения о подготовке того или иного фрагмента рукописи А. А. Потебней, а также приводятся некоторые тексты; д) если понимание текста нарушается в связи с отсутствием какого-либо слова, то последнее вставляется в квадратных скобках.

Как и при переиздании предыдущих томов «Из записок по русской грамматике», основной текст и примеры из современных восточнославянских языков печатаются по современной орфографии: в частности, не сохраняется одна из особенностей орфографии А. А. Потебни — написание не слитно с личными формами глагола, причастиями, деепричастиями, с прилагательными в сравнительной степени и наречиями. Там, где несовпадение написания с современными нормами обусловлено теоретическими установками А. А. Потебни (особенно это касается текстов), сохраняется авторский вариант.

1 См.: Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. T. IV. Глагол. Местоимение. Числительное. Предлог. М. — Л., 1941.

Особенные трудности вызвало украинское правописание. Для иллюстраций своих положений А. А. Потебня использовал тексты различных авторов (А. Л. Метлинского, Я. Ф. Головацкого, П. А. Кулиша и др.), издания которых отличаются правописанием от современного. В большинстве случаев, хотя и не всегда последовательно, ученый переводит это правописание на свое собственное, довольно близкое к современному, но в чем-то все же отходящее от него. Там, где эти отличия от современного написания обусловлены теоретическими установками автора, оно всегда сохраняется, в других случаях — приближено к современному.

Примеры из балтийских языков даются по современной орфографии. Этот большой труд осуществили по собственной инициативе почитатели А. А. Потебни акад. И. Бальчиконис и проф. Я. В. Лоя. Ими же просмотрены все материалы, связанные с этими языками.

Как и в предшествующие переизданные тома, в первый и второй выпуски четвертого тома внесены некоторые изменения и уточнения: вместо «малорусское наречие» — «украинский язык», вместо «белорусское наречие» — «белорусский язык», вместо «великорусское наречие» — «русский язык». Правда, в некоторых случаях подобная замена оказалась невозможной. Так, традиционно для своего времени называя украинский язык «малорусским наречием», А. А. Потебня под украинским подразумевает говоры населения Левобережной Украины (без северных районов Черниговщины), Киевщины, Екатеринославщины и Херсонщины. Поэтому к слову «украинский», употребленному А. А. Потебней, мы добавляем определение «восточный». В связи с заменой термина «великорусское наречие» термином «русский язык» возникает сложность, т. к. А. А. Потебня использует термин «русский язык» для обозначения совокупности восточнославянских языков. Чтобы избежать дублетности и дифференцировать значения термина «русский язык», в тех случаях, где используется термин А. А. Потебни, ставится вверху справа звездочка. Следует учитывать, что термин «русский» именно для обозначения совокупности восточнославянских языков использован А. А. Потебней и в названии всего труда «Из записок по русской грамматике».

Примеры из памятников и произведений на современных индоевропейских языках приведены так, как они даны у А. А. Потебни, хотя он не всегда располагал вполне удовлетворительными изданиями. Сохранены также все условные сокращения, принятые А. А. Потебней. При этом следует учитывать, что в целом ряде случаев ученый указывал только часть названия труда или фамилию исследователя или наименование периодического издания, в котором помещена работа или текст. Расшифровку всех этих отсылок можно сделать по «Списку использованной литературы», который помещен в завершающем издание втором выпуске четвертого тома «Из записок по русской грамматике» (см. с. 385—403).

В первом выпуске помещена библиография трудов А. А. Потебни, в которой последовательно, хронологически представлена публикация работ ученого, включая их переиздание. В отличие от краткого списка печатных трудов А. А. Потебни, помещенного в т. I—II «Из записок по русской грамматике» (М., 1958, с. 8—10), данная библиография отражает все издания трудов Потебни.

Составитель выражает искреннюю благодарность лауреату Ленинской премии члену-корреспонденту АН СССР, доктору филологических наук Ф. П. Филину за помощь, оказанную при подготовке четвертого тома труда А. А. Потебни «Из записок по русской грамматике» (вып. 1-й и 2-й), лауреату Государственной премии академику, доктору филологических наук В. И. Борковскому, который постоянно и неустанно помогал советами, следил за тем, как осуществляется работа над архивом А. А. Потебни, академику И. Бальчиконису и проф. Я. В. Лоя, которые всеми силами стремились помочь осуществить это издание труда замечательного отечественного ученого. К сожалению, ни один из названных деятелей советской филологической науки не смог дождаться завершения публикации четвертого тома. Но следует помнить, что в издании последней части труда А. А. Потебни большая заслуга всех названных выше ученых.

АЛЕКСАНДР АФАНАСЬЕВИЧ ПОТЕБНЯ

Александр Афанасьевич Потебня — великий русский и украинский языковед и мыслитель, прогрессивный общественный деятель второй половины XIX в. Родился он 22 сентября 1835 г. на хуторе Маневе возле села Гавриловки Роменского уезда Полтавской губернии в семье мелкопоместных украинских дворян. Учился в польской Радомской гимназии, в 1850 г. (пятнадцати лет от роду) поступил на юридический факультет Харьковского университета, а в 1852 г. перешел на историко-филологический, который блестяще окончил в 1856 г., защитив работу по исторической теме «Первые годы войны Богдана Хмельницкого» (рукопись ее, к сожалению, утрачена) на степень кандидата. После окончания университета преподавал в 1-й харьковской гимназии и готовился к сдаче магистерского экзамена по славянской филологии.

В 1861 г. А. А. Потебня защитил магистерскую диссертацию «О некоторых символах в славянской народной поэзии», а в 1874 г. докторскую — свою знаменитую книгу «Из записок по русской грамматике» (части I и II). В 1874 г. замечательный ученый стал профессором Харьковского университета, а в 1875 г. его избирают членом-корреспондентом Академии наук. Вся научная и педагогическая деятельность А. А. Потебни протекала в Харьковском университете. Умер А. А. Потебня в Харькове 11 декабря 1891 г. в расцвете творческих сил, оставив после себя много неопубликованных и незавершенных работ. Некоторые его труды были напечатаны после смерти: «Из записок по русской грамматике», часть 3-я (Харьков, 1899, переиздана в Москве в 1968 г.) и том четвертый (М. — Л., 1941), «Из записок по теории словесности» (Харьков, 1905), «Ударение» (Киев, 1973) и др.

Нужно сказать, что монументальный свой труд «Из записок по русской грамматике» А. А. Потебня писал по частям, редактирование и окончательную обработку текста неопубликованной рукописи не завершил, нумерация сохранившихся страниц, написанных мелким и трудным почерком, осталась сбивчивой и часто менялась. Поэтому расположение глав этого труда в посмертных изданиях оказалось до некоторой степени произ-

вольным, чего, в виду неясно выраженной воли автора, избежать было нельзя.

В архиве. А. А. Потебни (до войны хранившемся в Харькове, после войны перевезенном в Киев) было много других неопубликованных рукописей и набросков, из них некоторые (большая рукопись «Морфология глагола» и другие), как кажется, утеряны безвозвратно.

Из других лингвистических работ А. А. Потебни следует назвать прежде всего «Мысль и язык» (СПб., 1862, пятое издание — Одесса, 1926), в которой автор (в то время ему было 26 лет) дал философское обоснование своей концепции. Эта работа принесла А. А. Потебне славу лингвиста-философа. И действительно, Потебня был до конца дней своих лингвистом-теоретиком огромного масштаба. Его теоретические концепции были теснейшим образом связаны с тщательным исследованием конкретного лингвистического материала. С самых ранних лет его жизни у него было два родных языка: русский и украинский, которыми он владел в совершенстве. В гимназии он изучил польский, древнегреческий и латинский языки, французский и немецкий. В дальнейшем он овладевает балтийскими языками, санскритом, чешским, сербско-хорватским и некоторыми другими. Углубленное изучение А. А. Потебней истории, права, литературы, фольклора и других гуманитарных наук позволило ученому представить общую картину исторического развития языков (на материалах индоевропейской семьи). Все его научное мировоззрение было пронизано светом историзма.

Взлет творческой деятельности А. А. Потебни по времени совпал с расцветом русской науки второй половины XIX в. В химии поднимаются такие гиганты, как Менделеев, Бутлеров, в языкознании — Фортунатов, молодой Шахматов ... И к этому ряду славных принадлежал А. А. Потебня. А. А. Потебня прекрасно осознавал неравномерность развития языковых явлений. «...Поверхность языка, — писал он, — всегда более-менее пестреет оставшимися наружи образцами разнохарактерных пластов ..., стараясь сколько-нибудь определить пропорции, в каких на обращенной к нам поверхности языка смешаны разнохарактерные явления, вместе с тем приходим к необходимости выяснить их характер, поставивши их в ряды других, с ними однородных». Широко пользуясь достижениями сравнительно-исторического языкознания своего времени и развивая их, А. А. Потебня исследует и соотношения разнохарактерных явлений в одном и том же языке, видя в них отражение различных исторических эпох. Это — приемы исследования, которые теперь называются «методом внутренней реконструкции». Согласно Потебне, все современные грамматические категории — продукт исторического развития.

На заре человеческой речи, в древнейшие времена части речи еще не расчленялись между собой, структура предложения была

неразвитой и нерасчлененной. Лишь постепенно из первобытного имени вычленяются глагол и существительное, появляются прилагательные и другие части речи с их бесконечным разнообразием грамматических значений, совершенствуется предложение, проходя ряд этапов в своей истории. Конечно, Потебня отлично осознавал, что доказать и показать все характерные особенности различных этапов развития языка — дело чрезвычайно трудное и во многом пока неосуществимое. «Если история языка не дает различных определений предложения на различных этапах развития языка, то это зависит лишь от несовершенства наблюдений» (Из записок по русской грамматике. Воронеж, 1874, с. 77). Проблема эта не решена и современной лингвистикой. И все же то, что сделано Потебней в этой области, грандиозно. Его фундаментальные исследования исторической грамматики русского языка до сих пор не потеряли своей значимости.

О научном наследии Потебни написано очень много. И надо полагать, что будет написано еще не мало. Однако, кто интересуется его идеями и конкретными лингвистическими наблюдениями, должен непосредственно обратиться к его трудам.

Настоящее издание IV тома «Из записок по русской грамматике» не является повторением издания 1941 г. (впрочем, последнее стало уже библиографической редкостью; кстати, оно было отпечатано уже в блокированном Ленинграде и его тираж только чудом избежал гибели). В первый и второй выпуски включены впервые публикуемые главы, отсутствовавшие в издании 1941 г. («Существительное», «Прилагательное», «Член», «Союз», «Связочная гласная», «Именные суффиксы»). Большой интерес представляет новый раздел «Современники о труде А. А. Потебни «Из записок по русской грамматике». Если нам, наследникам А. А. Потебни, несравненно легче судить о месте, которое занимает этот великий ученый в истории отечественного и мирового языкознания, о том, что из его работ сохраняет свою актуальность и в наше время и что представляет собой теперь интерес только для истории науки, то его современникам это было сделать гораздо труднее. Знаменитые языковеды И. И. Срезневский, В. Ягич, В. И. Ламанский, А. С. Будилович, начинающий тогда А. А. Шахматов, ученики Потебни Б. М. Ляпунов и В. И. Харциев не могли знать, кем и чем станет А. А. Потебня для нашей науки. В то же время они имели перед нами и известное преимущество — непосредственное восприятие его трудов на фоне достижений и недостатков науки своего времени, знакомство с Потебней — живым человеком. Названные ученые были разными по возрасту и по своим научным взглядам. Естественно, что их отзывы о труде «Из записок по русской грамматике» (I—III) были неодинаковы. И все же всех их объединяет одна общая мысль: труд этот имеет для дальнейшего развития языкознания большое значение, мимо него не может

пройти ни один исследователь. И в этом их оценка совпадает с нашей оценкой. Сами отзывы о работе Потебни представляют несомненный интерес для истории языкознания, поэтому публикацию их в настоящем издании можно считать вполне оправданной.

А. А. Потебня был не только ученым исследователем, профессионалом-педагогом. Он не замыкался в рамки университетской науки. Это был ученый, беспредельно любивший Россию, ее историю и культуру, родной украинский народ. Русское и украинское народное творчество было постоянным предметом его мысли, вдохновляло его на научный подвиг. Он был прогрессивным общественным деятелем, чутко прислушивавшимся к нуждам народным. Потебня с большим интересом следил за студенческим движением, протестовал против произвола и насилия царских властей, за что был взят под надзор полиции. Брат великого ученого Андрей Афанасьевич Потебня, будучи офицером царской армии, подавлявшей освободительное восстание в Польше, перешел на сторону польских повстанцев и был убит в бою с царскими карателями.

Публикуя 1-й и 2-й выпуски IV тома «Из записок по русской грамматике», мы выражаем надежду, что этот труд окажется полезным не только для ученых, но и для педагогов и студентов, для всех, кому дорог русский язык, поскольку в этом исследовании заключены идеи и наблюдения выдающегося отечественного филолога, ставшие не только достоянием истории науки, но и полезные, нужные в наше время.

Ф. П. Филин.

О IV ТОМЕ ТРУДА А. А. ПОТЕБНИ
«ИЗ ЗАПИСОК ПО РУССКОЙ ГРАММАТИКЕ»
I
Столетие со дня рождения выдающегося отечественного
лингвиста Александра Афанасьевича Потебни, которое в 1935 го-
ду отмечали слависты, было ознаменовано тем, что группа
лингвистов — А. В. Ветухов, М. Д. Мальцев и Ф. П. Филин,
руководствуясь архивными материалами и рукописями, при-
ступила к подготовке издания четвертого тома замечательного
труда ученого «Из записок по русской грамматике», над кото-
рым он работал до последних дней жизни. Публикация была
осуществлена Институтом языка и мышления АН СССР в 1941 г.
(Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. IV.
Глагол. Местоимение. Числительное. Предлог. М. — Л., 1941.)
Как показывает подзаголовок, четвертый том в основном по-
священ проблемам морфологии. В приложении была дана ра-
бота «Словорасположение в сочетании аппозитивном», посвя-
щенная синтаксическим вопросам.
В подготовке издания четвертого тома, помимо основных
редакторов — А. В. Ветухова, М. Д. Мальцева, Ф. П. Филина, —
принимали участие Б. А. Ларин, В. Г. Чернобаев, Б. В. Лавров,
С. Д. Кацнельсон, А. В. Десницкая, И. К. Зборовский, И. О. Кузь-
мин, которые выполнили всю работу по сверке цитат и текстов
на балтийских, западнославянских, южнославянских, герман-
ских, украинском, белорусском языках и санскрите.
В предисловии «От редакции» к изданию четвертого тома
«Из записок по русской грамматике» (М. — Л., 1941) было
специально отмечено: «четвертый том не был подготовлен ав-
тором к печати в окончательном виде, что видно из самой ру-
кописи, в которой не проставлены страницы, не обозначены
многие параграфы, не дан общий план расположения отдель-
ных глав, не закончены некоторые этюды и т. п.».
Публикация даже незавершенного четвертого тома класси-
ческого труда А. А. Потебни явилась большим событием в фи-
лологии. Об этом говорит В. В. Виноградов в пространной
многоплановой рецензии: «Выход в свет четвертого тома труда

А. А. Потебни «Из записок по русской грамматике» является
крупным событием в русской лингвистической науке. Нельзя не
приветствовать почина Института языка и мышления в опубли-
ковании еще не изданных работ Потебни и нельзя не быть благо-
дарным редакции этого издания за проделанную ею большую
работу». (Виноградов В. В. О IV томе «Из записок по
русской грамматике А. А. Потебни. — Труды Института русского
языка. Т. I. М. — Л., 1949. с. 240.)
Дальнейшее изучение архива А. А. Потебни, хранящегося
в настоящее время в Центральном Государственном историче-
ском архиве УССР в г. Киеве, позволило выявить еще ряд не-
изданных рукописей ученого, которые непосредственно относятся
к четвертому тому. Часть из них в течение 1963—1975 гг. была
опубликована составителем настоящего издания четвертого
тома1.
Как опубликованные материалы, так и часть неопубликован-
ных рукописей показали, что ныне можно издать четвертый
том труда А. А. Потебни в значительно более полном объеме,
чем это удалось сделать в 1941 г. По предложению акад. Бор-
ковского В. И., подготовившего для переиздания I—III тома
«Из записок по русской грамматике», была начата работа над
новым изданием четвертого тома, в состав которого должны
были войти все материалы, хранящиеся в архиве ученого.
В результате тщательного исследования рукописного насле-
дия А. А. Потебни в состав четвертого тома вошли следующие
разделы: «Существительное». «Прилагательное». «Числитель-
ное». «Местоимение». «Член». «Глагол». «Союз». «Предлог»,
а также работы «Именные суффиксы» и «Словорасположение
в сочетании аппозитивном». Все материалы, кроме раздела
«Глагол», печатаются по рукописям. К сожалению, рукопись
«Глагола» отсутствует в архиве, что лишило возможности вне-
сти уточнения в эту часть книги. Приняты лишь поправки
В. В. Виноградова, предложенные им в рецензии, а также про-
ведена правка по копии рукописи этого раздела, хранящейся
в архиве. На основании этой копии раздел «Глагол» пополнен
главой «О глагольных разрядах». Раздел «Местоимение» также
дополнен параграфом «Склонение местоимений», который под-
готовлен по рукописи А. А. Потебни.
В соответствии с объемом материал о глаголе находится во
втором выпуске четвертого тома. Там же помещен общий ко
1 См.: Союз (Материалы) — Известия АН СССР. Отделение литературы и
языка. 1963, т. XXII, вып. 1; Образование и значение определенных прилагатель-
ных (Неопублікована праця). — Мовознавство, 1967, № 3; Към въпроса за из-
чезването на падежните окончания в българския език. — Български език, 1968,
год XVIII, кн. 2—3; Суффикс причастия прошедшего времени страдательного
-та, -на и его производные в славянских языках. — Slavica Slovaca, 1969, № 1;
Именные суффиксы. — Мовознавство, 1971, № 6; Значение ударения в образовании
именительного падежа множественного числа существительных мужского рода. —
Мовознавство, 1975, № 5.

всему тому «Список использованной литературы», составленный
для издания 1941 г. М. Д. Мальцевым и уточненный нами для
настоящего издания.
II
Четвертый том «Из записок по русской грамматике», как уже
отмечалось, в основном посвящен проблемам морфологии. Ко-
нечно, в этих материалах уделяется много внимания и вопросам
синтаксиса, что характерно для всех работ А. А. Потебни. Это
отмечают все те, кто анализирует труд А. А. Потебни «Из записок
по русской грамматике» (см. например, вступительную статью
В. И. Борковского к третьему тому, в которой также говорится
и о четвертом томе).
Большое внимание в материалах четвертого тома А. А. По-
тебня уделяет рассмотрению вопросов сравнительно-историче-
ской морфологии и словообразования восточнославянских языков.
Уже в первом разделе «Существительное» во вводной части,
названной нами «Деление существительных на склонения»,
ученый, основываясь на достижениях сравнительно-историче-
ской грамматики, исследует процесс взаимодействия основ су-
ществительных различных склонений и дает ему обоснование,
обращая особое внимание на стирание различий между основами.
Историю именного восточнославянского склонения он изучает
на широком фоне славянских языков, привлекая для сравнения
материал романских и германских языков. Данные романских
языков представляют большой научный интерес для специалистов
в области славянского языкознания ввиду общности процессов,
происходивших в романских и болгарском языках в период ста-
новления аналитического строя. А. А. Потебня считал (и не без
основания), что морфологические изменения в грамматическом
строе языка обусловливаются как внутренними законами его
развития, так и внешним влиянием. По его мнению, такое влияние
может содействовать глубокому изменению грамматического
строя языка, что, в частности, видно на примере болгарского и
романских языков: «Падение флексий в индоевропейских языках
сопровождается, вообще говоря, одними и теми же явлениями,
подобно тому как в изменениях звуков, падении долгих, усилении
ассимиляции повторяются повсюду одни и те же законы. В бол-
гарском падежные окончания подверглись большему искажению,
чем в любом из остальных славянских наречий, быть может,
потому, что новоболгарское, подобно романским, образовалось
под сильным посторонним влиянием» (с. 10—11 настоящего из-
дания).
Однако на болгарский аналитизм А. А. Потебня смотрит не
как на момент, навязанный извне: «Это последнее (посторон-
нее влияние. — В. Ф.) как в упомянутых языках, так и везде не
вносит в грамматику чуждых языку стихий, а только ускоряет
развитие тех, которые до него были в языке, почему и не следует

смотреть ни на романские наречия, ни на болгарское как на
слияние разнородных элементов. На этом основывается важность
сравнения таких, по общему признанию, цельных языков, как
немецкие, славянские, с такими, как романские. Сравнивать
можно только однородные величины» (с. 11). По мнению
А. А. Потебни, в изучаемых языках внешнее влияние могло
только стимулировать процесс разрушения падежных форм,
начавшийся значительно раньше. Одни падежи, точнее, падежные
формы, оказавшиеся более сильными, ассимилируют другие,
в результате чего количество грамматических форм уменьшается,
а отношения между словами выражаются с помощью служеб-
ных слов. Рассматривая остатки синтетического строя, сохра-
нившиеся в аналитическом строе современных болгарского и
романских языков, А. А. Потебня делает интересные замечания
о тех или иных языковых фактах. Например, он указывает, что
употребляемые в болгарском языке при числительных два, три
формы мужского и среднего рода на -а являются остатками
двойственного числа; окончание бывшего двойственного числа он
видит и в существительных, употребляющихся с числительными
пять — девять, двенадцать, сто; любопытно, что отмеченные им
в болгарском языке случаи употребления звательного падежа
вместо именительного свойственны также произведениям украин-
ского и польского фольклора.
Основная часть раздела посвящена склонениям существи-
тельных. Наиболее полно разработано склонение первое
мужские имена на -ъ, -о, -й, -ь. Привлекая богатый материал
из древнерусских памятников, А. А. Потебня объясняет пере-
ход имен с конечным -о (батюшко) в склонение -а и рассматри-
вает это явление исторически. Отдельно освещаются особенности
каждого падежа единственного и множественного чисел. Скло-
нение существительных в русском языке рассматривается на
фоне языков древнерусского и старославянского с использова-
нием данных других славянских языков.
Особенно важны наблюдения ученого над склонением украин-
ских существительных. Интерес его к сравнительному изучению
системы восточнославянского склонения нашел отражение уже
в названиях параграфов: «Родительный и местные падежи на
-у в русском и родительный-местный и звательный падежи на
-у в украинском»; «Дательный-местный падежи единственного
числа на -ові (-ови), -еві (-еви). Именительный падеж мно-
жественного числа на -ове (-еве) в украинском. Родительный
падеж множественного числа на -ов, -ев (-ів, -ув и пр.) в украин-
ском и на -ов, -ев в русском». Кроме того, в книге имеется спе-
циальный раздел «Склонение украинских существительных». Эта
работа — первое в отечественной науке обстоятельное исследо-
вание украинского существительного. И в ней много внимания
уделяется существительным, принадлежащим к первому скло-
нению.

Интересуясь вопросами образования новых грамматических
категорий, ученый обращает особенное внимание на существо-
вание двойного окончания у некоторых падежей имени сущест-
вительного. В этом отношении богатый материал дает ему роди-
тельный падеж украинского и других славянских языков. А. А. По-
тебня первый в истории украинистики составляет детальные
списки существительных, имеющих в родительном падеже един-
ственного числа окончание -у: довг, луг (щёлок), стог, торг,
вік, віск, дрік (растение), ляк, мак, повк (з полку), рік, тік, шовк,
крок, верх, дух, жах, мах, сміх, льох, шлях, дін и т. д. Так же
тщательно отбирает он из фольклорных записей и художествен-
ных произведений существительные, имеющие в родительном
падеже единственного числа окончание -а: друг, луг («із темного
луга» — Метлинский), плуг, ріг, брат, Прут — Прута (река)
и т. д. Изучение рукописных материалов показывает, что А. А. По-
тебня в основном успел разработать вопросы значения и про-
исхождения родительного падежа на -у. При этом он отметил
интересный процесс семантизации вариантных отличий в сущест-
вительных типа листа (бумаги) и листу (на дереве), двора
(конкретно) и двору (переносно) и др.
Одним из наиболее интересных в новом издании IV тома
является небольшой по объему раздел «Прилагательное». В нем
А. А. Потебня стройно и последовательно изложил свои взгляды
на имя прилагательное, на различия между полными и краткими
прилагательными, на образование полных прилагательных и их
значение. Отдельный параграф этого раздела посвящен скло-
нению кратких прилагательных и их роли в предложении. Де-
тально рассматривается краткое прилагательное в роли опре-
деления, в роли сказуемого и в значении существительного.
Склонению полных прилагательных также посвящен отдельный
параграф. Выделены склонение полных прилагательных в древне-
русском языке и особенности склонения полных прилагательных
в украинском языке.
Написанный свыше восьмидесяти лет тому назад раздел о
прилагательном не только имеет историческую ценность, но и
сохраняет актуальность, поскольку процесс эволюции прилага-
тельного занимает важное место в науке о языке. Несмотря на
то, что вопросам образования и значения кратких и полных форм
прилагательных в славянских языках уделялось большое внима-
ние в отечественной и зарубежной лингвистической литературе
(см. работы А. X. Востокова, Ф. Миклошича, К. Бругмана,
А. Лескина, А. Мейе, А. М. Селищева, С. П. Обнорского,
Е. С. Истриной, Л. П. Якубинского и др.), до сих пор нет доста-
точного количества исследований, которые позволили бы сделать
определенные выводы о времени возникновения полной формы
прилагательного и ее значении в праславянском и древних сла-
вянских языках.
О важности этого вопроса свидетельствует и тот факт, что

он был выдвинут для обсуждения на IV Международном съезде
славистов. См. ответы на эту тему И. Курца, А. Достала, Ф. Ма-
реша в книге «Сборник ответов на вопросы по языкознанию
(к IV Международному съезду славистов)» (АН СССР. М.,
1958). Признавая вслед за А. А. Потебней, что полные формы
прилагательных появились в результате стремления к морфоло-
гическому обособлению прилагательного от существительного1,
некоторые современные ученые преувеличивают влияние перево-
дов с греческого языка для дальнейшего закрепления оттенка
неопределенности в кратких и определенности в полных прила-
гательных2. Вот почему представляется плодотворным то исклю-
чительное внимание, которое А. А. Потебня уделяет сербско--
хорватскому языку, сохранившему, как и словенский, лучше, чем
другие славянские, старинное противопоставление неопределен-
ности и определенности в кратких и полных формах имен прила-
гательных. По богатству материала и глубине его анализа ра-
бота о прилагательном является как бы непосредственным про-
должением главы «Происхождение имени прилагательного»,
напечатанной в III томе «Из записок по русской грамматике».
Но она не предназначалась для III тома и, возможно, вошла
бы в состав одного из последующих томов, подготовку которых
к печати автор не успел осуществить.
Значительный интерес представляет и раздел «Член». В нем
рассматриваются зачатки артикля в древнерусском языке и
известный некоторым севернорусским говорам постпозитивный
член.
Обыкновенное место члена в русских говорах — после имени
и местоимения. Тот факт, что в русских говорах оно не обуслов-
лено посторонним влиянием, дает А. А. Потебне повод говорить
о самобытности сходного явления и в болгарском языке.
Сравнение значения члена в различных языках (древнерус-
ском, болгарском, немецком) и русских говорах позволило уче-
ному определить границу между членом и указательным место-
имением, из которого он развивается, теоретически обосновать
разницу между этими близкими частями речи. Исследователь
отмечает большую абстрактность члена в сравнении с указатель-
ным местоимением. А на вопрос, как определить по смыслу гра-
ницу между указательным местоимением и членом, он отвечает
следующим образом. «Член развивается из местоимения указа-
тельного, — согласно с чем это последнее, как и все древние явле-
ния языка сравнительно с позднейшими, имеет значение более
материальное и наглядное. Синтаксически эта наглядность вы-
1 Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. III. M., 1968,
с. 37—38.
2 Ср.: Doslál Antonin. К otàzce slovotvorných typů, zvláště slovanských.
„Studie a práce linguistické, I K šedesátym narozeninám akademika Bohuslava
Havránka“. Praha, 1954, c. 110—111.

ражается тем, что местоимение указательное, как указание на
предмет, всегда относится к существительному ... Член, как мы
видели из вышеприведенных примеров, ставится не только при
существительных, но и при прилагательных и местоимениях;
следовательно, он не указывает, потому что нельзя указывать
ни на качество, не представляемое предметом, ни на указание.
Член наиболее близок к местоимению указательному там, где
он стоит при существительном, и в этом случае вопрос о том,
есть ли такая-то частица член или местоимение, практически
решается сравнением с языками, не имеющими члена. Место-
имение в этих последних там, где в первых — член, оказалось
бы плеоназмом. Член есть не указание на нечто внешнее
или представляемое внешним, а только определение
предмета, качества или указание на них, как явления мысли с их
субъективной стороны» (с. 176—177).
По мнению А. А. Потебни, член абстрактнее местоимения,
а частица в свою очередь более абстрактна, чем член. Хотя мне-
ние это высказано ученым в плане синтаксиса, но его можно
отнести и к частям речи. Член определяет часть речи (главным
образом, имя существительное), а частица относится к члену
предложения, прежде всего к сказуемому, а через него и ко
всему предложению: «Разница между членом и частицей здесь
следующая. Как член по употреблению шире местоимения ука-
зательного, потому что ставится и при прилагательных и
местоимениях, так частица то, неспособная к согласованию,
шире члена, потому что ставится и при наречиях и глаголах.
Между тем как член выделял из речи имя или ближайшее к имени
местоимение, частица то оттеняет и глагол и нераздельное с ним
обстоятельство» (с. 178).
Особенный интерес представляет указание А. А. Потебни
на разницу в употреблении члена в немецком языке и северно-
русских говорах: «Тот, кто говорит: с клюкою, mit einer Stange,
обходясь без определенности, сообщаемой членом, становится на
точку слушающего, говорит относительно объективно; кто гово-
рит: со тою ли клюкою следует при этом чисто личным основа-
ниям, так как ему самому живо представляется эта именно,
единичная клюка, а не какая бы ни было. То же самое в выра-
жениях с постпозитивным членом» (с. 177). Иными словами,
когда человек, говорящий по-немецки, употребляет определенный
член, он указывает на предмет, известный не только ему, но и
слушателю. В севернорусских же говорах знание предмета слу-
шателем не принимается во внимание: употребляя член, гово-
рящий лишь подчеркивает свою предыдущую мысль.
В раздел «Союз» вошли черновые материалы и наброски.
Очевидно, автор не приступал еще к обработке этих материалов
даже частично. Этим объясняется отсутствие определенной
системы, фрагментарность раздела. В основном он состоит из
примеров, отобранных из памятников древнерусской письмен-

ности, русской и украинской литературы, отчасти из южносла-
вянских источников с очень краткими авторскими аннотациями,
которые, по-видимому, должны были перерасти в развернутые
характеристики того или иного явления. В разделе имеются
также сведения о частице ни, непосредственно связанной с
союзами, и частицах, образованных от союзов. Это собрание
примеров имеет и самостоятельную научную ценность, по-
скольку современный исследователь найдет в нем богатый ма-
териал, подобранный с определенной целью. Отбор примеров из
древних памятников и привлеченные для сравнения факты жи-
вых славянских языков, их расположение достаточно вырази-
тельны сами по себе.
Последующие главы труда А. А. Потебни, по-видимому, были
бы посвящены наречиям, частицам, междометиям. Об этом сви-
детельствуют отдельные страницы, на которых есть примеры
и заметки, относящиеся к этим частям речи. К сожалению, ма-
териал этот несколько отрывочен. В настоящее издание он не
входит.
В приложении к новому изданию IV тома помещена работа
«Именные суффиксы». В ней рассматриваются суффиксы при-
частий и производные от них суффиксы имен прилагательных
и существительных. Как свидетельствует и ряд страниц III тома
«Из записок по русской грамматике», в последние годы А. А. По-
тебня все больше интересовался вопросами словообразования.
Написанная после 1880 г. (год выхода в свет книги Р. Брандта
«Начертание славянской акцентологии», упоминаемой А. А. По-
тебней), эта работа и сегодня остается неизвестной широким
исследовательским кругам.
Теория причастий (Participialtheorie), по которой все много-
образие именных суффиксов сводится к небольшому количеству
причастных суффиксальных форм, служит для А. А. Потебни
той исходной точкой, отправляясь от которой он производит
детальное исследование именной словообразовательной системы.
Не будучи полностью сторонником теории причастий, выдвину-
той в трудах А. Куна, Т. Бенфея, Лео Мейера и ряда других
исследователей, ученый был склонен видеть в ней и некоторые
положительные стороны. Например, Т. Бенфей произвольно
утверждал, что активные причастия настоящего времени древнее
многих именных форм; А. Кун и другие зарубежные исследо-
ватели пытались свести к одной форме суффиксы разных видов,
постулируя при этом неубедительные звуковые переходы.
А. А. Потебня, с одной стороны, признавая первоначальное раз-
нообразие и генетическое отличие определенных суффиксов,
с другой — возможность перерождения одного суффикса в два
и более новых, о чем свидетельствуют более поздние факты
из истории славянских языков. Более того, такое «размножение»
форм путем распада одной формы он считал одной из важней-
ших черт развития индоевропейского праязыка: «Стало быть,

стремление возводить суффиксы к единству так же законно,
как и стремление возводить слова вообще к одному корню, и мо-
жет быть ошибочно лишь в данном случае. Нельзя сказать, что
не делать этого, не сближать даже суффиксов, родственных по
звукам, безопаснее. Опасность здесь только с другой стороны,
потому что опасно и руководиться только тою очевидностью,
которая бьет в нас» (с. 253).
В работе А. А. Потебни наряду с глубиной этимологических
разысканий привлекает внимание стремление к изучению фор-
мальной стороны словообразовательных элементов, свойственное
современному языкознанию. Как и исследователи нашего вре-
мени, он изучает суффиксы в тесной связи с теми значениями,
которые они вносят в лексические разряды, образуемые с их
помощью. Семантика многих суффиксальных образований была
определена А. А. Потебней с непревзойденной и до наших дней
точностью.
Работа «Именные суффиксы», как многие главы разделов,
вошедших в состав IV тома, осталась не законченной автором.
Но даже в том виде, в каком она сохранилась и публикуется
нами, работа эта представляет, бесспорно, интерес для всей
славянской филологии.
III
Завершая издание всего труда А. А. Потебни «Из записок
по русской грамматике» выпуском четвертого тома, одновре-
менно со всеми материалами, относящимися к теме этого тома,
приводим во втором выпуске отзывы современников на I—III тома
данного исследования. Характерно, что даже такие деятели
отечественной культуры как Ф. И. Буслаев, не могли пройти
мимо исследования А. А. Потебни. В письме от 8 марта 1975 г.,
адресованном Потебне, Ф. И. Буслаев пишет:
«Посылаю Вам, многоуважаемый Александр Афанасьевич,
мои Странствующие повести, в которых Вы встретите ссылку
на Вас.
Пользуясь этим случаем, всеусерднейше благодарю Вас за
Ваши Записки по русской грамматике, которые были мне очень
полезны при исправлении 4-го издания моего Учебника. Исправ-
ляя мои ошибки, Вы только разъяснили мне то, что мне самому
смутно мерещилось. Хоть я исходил от твердого намерения про-
тивопоставить грамматику против логики, но, делая уступки обычаю,
сворачивал с прямого пути. Теперь по Вашим Запискам я окон-
чательно убедился в тех принципах, которых нетвердо держался.
Принципы эти в их элементарных началах должны быть
усвоены и в учебнике, для того чтобы в грамматическом разборе
распутать эту путаницу противоречий между логическим смыслом
и грамматическою формою. Например, в обстоятельствах.

Вы не высказываетесь до конца, но da picati dat. Слияние
предложений играет громадную роль во всем том, что с первого
взгляда кажется путаницею. Так я понимаю и Ваши замечания
об отдаленном управлении, или об отдаленной, не прямой зави-
симости.
Итак Вы видите, что нашли во мне внимательного и благо-
дарного читателя.
Уважающий Вас Ф. Буслаев»
Как видим, Ф. И. Буслаев, ознакомившись с положениями,
изложенными в работе А. А. Потебни «Из записок по русской
грамматике», считает долгом внести уточнения в учебник.
Столь же высокого мнения об исследовании А. А. Потебни
был и выдающийся русский филолог И. И. Срезневский. Он под-
готовил специальную «Записку о трудах профессора А. А. По-
тебни», которую представил во Второе Отделение Академии
наук, а затем на торжественном заседании Академии наук 29 де-
кабря 1875 г. сделал доклад о работах ученого. Эти отзывы
И. И. Срезневского приведены во втором выпуске четвертого
тома. Кроме того, сохранилось два письма И. И. Срезневского,
адресованных А. А. Потебне, где также отражено мнение про-
славленного отечественного лингвиста о труде «Из записок по
русской грамматике». Приведем их полностью. Первое письмо
написано 18 января 1875 г., а второе — 5 декабря 1875 г.
Многоуважаемый Александр Афанасьевич!
Только теперь я кончил чтение Вашей книги «Записок по
русской грамматике», II, которую Вы мне прислали по тетрадям,
и приношу Вам мою сердечную признательность за память и за
услугу, Вами оказанную науке русского — и вообще славянского
языка. Принадлежа к числу тех, которые не могут затаивать
в себе свои чувства и убеждения, я не могу спрятать в себе
и впечатление, произведенное Вашею книгой, — и вот по этому
поводу пишу Вам эти строки, прося Вас не отказать мне в
помощи.
Желая в своем докладе быть хоть несколько на месте, я на-
хожу нужным дать в нем место обозрению всех Ваших трудов,
и на сколько можно представить их лицом. Сделайте одолже-
ние, сообщите мне — хоть в одном оттиске — труды Ваши досе-
ле изданные. Вы меня очень-очень обяжете этим. Некоторые
из них у меня есть; но только некоторые — и при том я не хочу
себя лишить того, что имею как Ваш дар. К тому же в силу
моего скопидомства — я не откажусь и от двух оттисков того,
чем дорожу.
Усердную свою просьбу позволяю себе отягчить еще и до-
бавлением. Сделайте милость — не мстите мне за медленность
моего ответа медленным исполнением просьбы моей.
Поручаю себя Вашей доброте, Ваш глубокоуважающий
И. Срезневский.

Глубокоуважаемый товарищ, Александр Афанасьевич!
Только что воротясь из заседания Академии наук, послед-
него общего в этом году, которого с нетерпением и трепетом ждал,
спешу поделиться с Вами радостью, мною из него вынесенною.
Конференция признала Вас членом-корреспондентом Акаде-
мии по Отделению русского языка и словесности, что и будет
возвещено в торжественном заседании 29 декабря.
Не мог бы я не порадоваться, если бы и не принимал в этом
никакого участия. Тем более была моя радость, что заслуги Ваши
признаны не только, так сказать, огулом, но и в частности.
Конференция дала мне право вместе с тем заявить в торжест-
венном заседании не только вообще о Ваших заслугах, но и
Ваших «Записках по русской грамматике» и о том, что Вам за них
назначена сегодня же (десятая) Ломоносовская награда.
Этого-то назначения я и ждал с беспокойством и дождался
радостной развязки за Ваш успех. Тут и причина моего долгого
молчания, за которое простите меня.
Дай бог Вам не стойкости и любви к труду научному, которые
за Вами, конечно, останутся навсегда, а здоровья и сил, чтобы
успели вполне до конца довести свое важное дело, т. е. пока
Записки по русской грамматике.
Поручая себя Вашей дружбе, прошу верить искренности
глубокого уважения моего к Вам
Измаил Срезневский.
Рецензия В. Ягича, выдающегося слависта, создателя крупней-
шей филологической школы, высказывания В. И. Ламанского,
известного русского филолога XIX в., А. С. Будиловича, иссле-
дователя старой славянской письменности, Б. М. Ляпунова,
одного из последователей и учеников В. Ягича, впервые публи-
куемая «Записка во Второе Отделение Академии наук» А. А. Шах-
матова, а также пространная рецензия В. И. Харциева, извест-
ного отечественного педагога, принимавшего непосредственное
участие в публикации архива А. А. Потебни, дают возможность
представить, как высоко оценила научная и педагогическая об-
щественность исследование ученого «Из записок по русской
грамматике», сколь значима была его публикация для отечест-
венной филологии.
Все эти материалы в настоящее время малодоступны, раз-
бросаны по страницам специальных изданий, представляющих
библиографическую редкость. Нами они приведены в историче-
ской последовательности публикации или подготовки.
Надеемся, что новая публикация четвертого тома «Из записок
по русской грамматике» привлечет внимание славистов, поможет
полнее, глубже представить роль и место замечательного фи-
лолога А. А. Потебни и его труда в отечественном и мировом
языкознании.

БИБЛИОГРАФИЯ ТРУДОВ А. А. ПОТЕБНИ

1860

О некоторых символах в славянской народной поэзии. Харьков, 1860, 155 с. (Диссертация на степень магистра).

В кн.: Огонь, Свет. а) Питье; б) Еда. Горечь. Сладость. Таянье. Кованье. Огонь. Дым. Пыль. Огонь. Мороз. Свет. Белый. Зеленый. Красный. Калина. Золото. Черный. Черная туча. Темная ночь. Слабый свет и мрак. Быстрота. Быстрота — Ум. Найти. Вода холодная. Быстрая вода. Вода и ветер. Слюна. Утопить. Разлив затопляет землю, откуда половодье — горе. Светлая вода. Лить. Обливанье. Обсыпанье. Разливанье, рассыпанье. Облако. Листья. Рой. Вить и вязать. Тонкое дерево. Нить. Путо, узда. Вязанье. Ключ и замок. Рвать. Платье. Дорога. Пахать. Равнина. Горы.

Переиздание. В кн.: I. О некоторых символах в славянской народной поэзии. II. О связи некоторых представлений в языке. III. О купальских огнях и сродных с ними представлениях. IV. О доле и сродных с нею существах. 2-е изд. Харьков, 1914, с. 1—123.

1862

Мысль и язык — ЖМНП, 1862, № 1, ч. 113, отд. II, с. 1—54; № 2, ч. 114, отд. II, с. 55—94, 95—118.

То же — отдельный оттиск. СПб., 1862, 191 с. + 4 (список опечаток). В кн.: I. Намеренное изобретение и божественное создание языка. II. Беккер и Шлейхер. III. В. Гумбольдт. IV. Языкознание и психология. V. Чувственные восприятия. VI. Рефлексивные движения и членораздельный звук. VII. Язык чувства и язык мысли. VIII. Слово как средство аперцепции. IX. Представление, суждение, понятие. X. Поэзия. Проза. Сгущение мысли. Примечания автора.

Переиздание. Мысль и язык. 2-е изд. Харьков, 1892, VI + 228 с.

Мысль и язык. 3-е изд., дополненное статьями «Язык и народность» и «О национализме». Харьков, 1913, 225 с.

Полное собрание сочинений. Т. 1. Мысль и язык. 4-е изд., пересмотренное и исправленное. Одесса, 1922, 188 с.

Полное собрание сочинений. Т. 1. Мысль и язык. 5-е изд., пересмотренное и исправленное. Одесса, 1926, 205 с.

В кн.: А. А. Потебня. Эстетика и поэтика. М., 1976, с. 35—220.

1863

Отчеты о заграничной командировке. — ЖМНП, 1863, № 1, отд. II, с. 49— 50; № 3, отд. II, с. 253—254; № 10, отд. II, с. 9—10.

То же — в кн.: Извлечения из отчетов лиц, отправленных Министерством народного просвещения за границу для приготовления к профессорскому званию. СПб., 1863, ч. I, с. 282—283; ч. II, с. 356.

Опровержение сообщения газеты «Московские ведомости» от 13 августа 1863 г. (№ 176) о причинах ареста и высылки А. А. Потебни из Львова. — «Харьковские губернские ведомости», 1863, 9—IX, № 39.

Украïнські пісні, видані коштом О. С. Балліноï. СПб., 1863, 128 с.

В кн.: Передне слово (от издательницы), тексты песен и мелодии к ним в записи А. А. Потебни.

1864

О связи некоторых представлений в языке. — «Филол. записки», 1864, вып. III, с. 137—169.

То же — отдельный оттиск. Воронеж, 1864, 32 с.

В кн.: I. Род и рост и т. п. II. Чи коріння не глибокого? Чи ти батька не багатого? III. Лист древесный и слово (Лист и разум. Лист и ложь. Шум дерева и брань, угроза. Перо, лист, слово. Шум. Лист. Шум и слово. Другие представления слова: гром и речь; гром и похвальба; гром и ложь; гром и слава (поговір); звон и речь; звон — пересуды, слава; лай и речь).

О полногласии. — «Филол. записки», 1864, вып. V, с. 201—252.

То же — отдельный оттиск. Воронеж, 1864, 51 с.

Переиздание. — В кн.: Два исследования о звуках русского языка. I. О полногласии. II. О звуковых особенностях русских наречий. Воронеж. 1866, 156 + III с. (Перепеч. из «Филол. записок» за 1864 и 1865 гг.)

1865

Заметка на заметку Сняткова «О Кике». — «Филол. записки», 1865, вып. I, с. 92—94.

О звуковых особенностях русских наречий. — «Филол. записки», 1865, вып. I, с. 49—94; вып. II—III, с. 95—158.

В работе: Великорусское наречие. А. Южновеликорусские говоры; Особенности некоторых белорусских говоров; Б. Северновеликорусский говор. Малорусское наречие. Приложение. Образцы менее известных малорусских говоров.

О мифическом значении некоторых обрядов и поверий. — «Чтения Общества истории и древностей российских при Московском ун-те», 1865, кн. 2, с. 1—84; кн. 3, с. 85—232; кн. 4, с. 233—310.

То же — отдельный оттиск. М., 1865, 310 с.

В кн.: I. Рождественские обряды. II. Баба-Яга. III. Змей. Волк. Ведьма.

1867

О доле и сродных с нею существах. — «Древности. Труды Московского археологического о-ва», т. I, вып. 2. М., 1867, с. 153—196.

То же — отдельный оттиск. М., 1867, 44 с.

В кн.: I. Названия Доли. II. О связи Доли с олицетворениями, поэт. образ. III. О связи Доли с мифическими лицами (Доля и огонь; Доля и душа; серб. Усуд.).

К ст. г. Афанасьева «Для археологии русского быта». — «Древности. Труды Московского археологического о-ва», т. I, вып. 2. М., 1867, с. 227—242.

В работе: 1. Лат. vincere — vinciri. 2. Умычка. 3. Венок. 4. Вьюнец. 5. Вено. 6. Супруг. 7. Связь между супруг и прясть. 8. Оборотень.

О купальских огнях и сродных с ними представлениях. — «Древности. Археологический вестник, издаваемый Московским археологическим о-м». М., 1867, т. 3, май — июнь, с. 97—106; июль — август, с. 145—153.

То же — отдельный оттиск. М., 1867, 19 с.

1868

Переправа через воду как представление брака. — «Древности. Археологический вестник, издаваемый Московским археологическим о-м». М., 1868, т. 1, ноябрь — декабрь, с. 254—266.

То же — отдельный оттиск. М., 1868, 12 с.

1870

Заметки о малорусском наречии. — «Филол. записки», 1870, вып. I, с. 1—36; вып. II, с. 37—76; вып. IV, с. 77—100; вып. V, с. 101—134.

1871

То жe — отдельный оттиск. Воронеж, 1871, 134 с.

1873

Из записок по русской грамматике. Введение. — «Филол. записки», 1873, вып. IV—V, с. 1—100; вып. VI, с. 101—158.

Заметки по исторической грамматике русского языка. — ЖМНП, 1873, ч. 169, октябрь, отд. II, с. 302—326.

В работе: гл. I—II. Наречия в древнем русском языке; гл. III. Начальное русское о = ст.-слав. ѥ: олень = ѥлєнь; гл. IV. Мнения о происхождении ъ и б и времени исчезновения их в русском.

1874

Из записок по русской грамматике. I. Введение. Воронеж, 1874, 157 с. (Из «Филол. записок» за 1873).

Из записок по русской грамматике. II. Составные члены предложения и их замены в русском языке. — «Записки Харьковского ун-та». Харьков, 1874, т. I, с. VI + 540 + III = 549.

То же — отдельный оттиск. Харьков, 1874, 549 с.

Переиздание. Из записок по русской грамматике. I. Введение. II. Составные члены предложения и их замены. 2-е изд., исправленное и доп. Харьков, 1888 (на обложке — 1889), 535 + VI с.

Из записок по русской грамматике, т. I—II. М., 1958, 532 с.

Заметки по исторической грамматике русского языка. — ЖМНП, 1874, март, ч. 1727 отд. II, с. 103—127, апрель, с. 372—389; ч. 175, октябрь, с. 253—269.

В работе: гл. V. Глухие звуки ъ и ь при плавных р, л между двумя другими согласными; гл. VI. Два ъ или ь по обе стороны р, л между двумя другими согласными.

1875

Орфографическая заметка (О слитном употреблении отрицания не с глаголами). — «Филол. записки», 1875, т. XIV, вып. VI, с. 8—9.

Грамматические замечания по поводу сочинений М. Колосова и Л. Гейтлера. — «Филол. записки», 1875, т. XIV, вып. I, с. 111—132; вып. IV, с 135—176; вып. V, с. 177—219; вып. VI, с. 219—242.

В работе: гл. VII. Первое полногласие (оро = ра и пр.); гл. VIII. Этимологические различения коренных гласных в глаголах.

1876

К истории звуков русского языка. — «Филол. записки», 1876, т. XV, вып. I, с. 1—54; вып. II, с. 55—98; вып. III, с. 99—125.

То же — отдельный оттиск. Воронеж, 1876, 243 с.

1877

Малорусская народная песня по списку XVI в. Текст и примечания. — «Филол. записки», 1877, вып. II, с. 1—53.

То же — отдельный оттиск. Воронеж, 1877, 53 с.

В кн.: Наблюдения над языком и поэтическими образами украинской песни «Дунаю, Дунаю, чему смутен течеш», записанной в чешской грамматике Яна Благослава 1571 г.

Переиздание. В кн.: I. Слово о полку Игореве. Текст и примечания. 2-е изд. С дополнением из черновых рукописей «О Задонщине». II. Объяснение малорусской песни XVI века. 2-е изд. Харьков, 1914, с. 181—233.

Очерк звуковой истории малорусского наречия. Сочинение П. Житецкого. Киев, 1876. — ЖМНП, 1877, ч. 194, № 12, с. 83—84 (краткое изложение разбора сделанного А. А. Потебней).

Слово о полку Игореве. Текст и примечания. — «Филол. записки», 1877, вып. V—VI, с. 1—65.

1878

Слово о полку Игореве. Текст и примечания. — «Филол. записки», 1878, вып. I, с. 65—104; вып. II, с. 105—149; вып. IV, с. 149—156.

Слово о полку Игореве. Текст и примечания. Воронеж, 1878, 156 с. (отдельный оттиск из «Филол. записок» за 1877 и 1878 гг.).

Разбор сочинения П. Житецкого «Очерк звуковой истории малорусского наречия». Киев, 1876. — «Записки Академии наук», 1878, т. 33. Приложение (Отчет о 20-м присуждении наград гр. Уварова), с. 764—839.

То же — отдельный оттиск. СПб., 1878, 76 с.

Kritischer Nachtrag zu Archiv, II, 302 (Отрывок из письма А. А. Потебни к В. Ягичу о казацкой думе с именем Богдана Хмельницкого). — «Archiv für slavische Philologie», 1878, в. II, с. 219.

Über einige Erscheinungsarten des slavischen Palatalismus. — «Archiv für slavische Philologie», 1878, в. II, c. 358—381, 594—613.

1879

Zur Frage nach dem ursprünglichen Lautwerth der slavischen Nasalvocale. — «Archiv für slavische Philologie», 1879, в. III, c. 614—620.

Этимологические заметки. Начальные сочетания лы-, ры-, лу-, ру- = основным *ал, *ар. — РФВ, 1879, т. I, с. 75—91, № 2, с. 253—266; т. II, № 4, с. 267—269.

О некоторых случаях влияния нёбности на согласные звуки. — РФВ, 1879, т. II, № 1, с. 1—44; № 2, с. 207—232.

Рожа-спажа, тума, Томаш — РФВ, 1879, т. II, № 3, с. 242—251.

Заметка о двух песнях. — РФВ, 1879, т. I, № 1, с. 198—209.

1880

К истории звуков русского языка. II. Этимологические и другие заметки. Варшава, 1880, 128 с. (отдельный оттиск из РФВ за 1879 г.)

В кн.: Этимологические заметки. Начальные сочетания лы-, ры-, лу-, ру = основным *ал, *ар. О некоторых случаях влияния нёбности на согласные звуки. Заметка о двух песнях. Рожа-спажа, тума, Томаш. Этимологические заметки (на чуд = на чердак).

Этимологические заметки. — РФВ, 1880, т. III, с. 91—114, 161—196, т. IV, с. 162—221.

«Народные песни Галицкой и Угорской Руси, собранные Я. Ф. Головацким». М., 1878, 3 части в IV томах (рецензия)— «Записки Академии наук», 1880, т. 37. Приложение № 4 (Отчет о 22-м присуждении наград гр. Уварова), с. 64—152.

В рецензии: Русь, русский: отношения к полякам, мадьярам, румынам. Грунь. Медобор. Гуцулы и опришки. Румынское влияние на карпатских горцев. Бриндза, Бурда, клякг. Струнка. Плекати. Чабанский термин и песня. Корнят, пурнят, пурняло, т. е. ночной попас. Образ быть у воды = любить. Метенье (пробное доенье). Лещадка. Бойки. Лемки. Взгляд на народность, на ее процветание и порчу. Об этимологическом правописании. Распределение песен. О необходимости формального основания деления песен. О размере

малорусских песен. Что в малорусских песнях соответствует выражениям газет: «нам сообщают, что ...», «наш специальный корреспондент пишет, что ...» «упорно держится слух, что ...»? (= что разумеет автор под комментированием формальной стороны песен). Более внутреннее и более трудное в применении формальное основание распределения песни есть сходство и сродство поэтического образа. Необходимость объяснения отдельных образов народной поэзии (связанная с необходимостью разложения песен на составные части и наоборот). Песня заключает в себе один образ без объяснения.

1881

К истории звуков русского языка. III. Этимологические и другие заметки. Варшава, 1881, 144 с. (отдельный оттиск из РФВ за 1880 г.).

В кн.: Заметки этимологические и о народной поэзии. 1. Славянское з после р, л — из spirans tenuis. 2. Несколько иностранных слов в малорусском языке (гарний, гиля́, ні́гич, аркга́т, беши́ха, бігме́, кградина, мо́ре, паланка, душма́н). 3. Рожа — Грозда? 4. Канючить. 5. Зоря и свѣтъ. 6. У, ы из а после гортанной. 7. Аналогии к чваниться. 8. «Въ великыхъ сустугахъ»; тѧг- и steng-ti. 9. Вежа; след кочевого быта? 10. Продажа (старинное русское) и другие юридические слова. 11. Зась. 12. Пек (латышское péc). 13. Потороча (малорусское). 14. Вьрпсти, воропъ и пр. 15. Слѣпородъ. Slepy ma zur, Сучичь. 16. X из дославянского и славянского с. Дополнения и поправки. Указатель. Опечатки.

[Александр Вас. Попов] (Некролог). — В кн.: Попов А. В. Синтаксические исследования. I. Воронеж, 1881, с. I—II.

Некролог профессора А. М. Колосова. — «Южный край», 29. I. 1881 г. (№ 28).

Речь о Достоевском. — «Южный край», 1881, № 52.

[Отзыв о работах А. И. Кирничникова]. — «Записки Харьковского ун-та», т. III, 1881, с. 92—105.

Этимологические заметки. — РФВ, 1881, т. V, с. 110—157; т. VI, с. 143—155, 337—343.

1882

Этимологические заметки. — РФВ, 1882, т. VII, № 1, с. 62—77.

Объяснения малорусских и сродных народных песен. — РФВ, 1882, т. VII, № 3, с. 204—241.

1883

К истории звуков русского языка. IV. Этимологические и другие заметки. Варшава, 1883, 96 с. (отдельный оттиск из РФВ).

В кн.: 1. Село, деревня и т. п. (к истории быта). 2. В ответ г. Шейковскому. 3. По поводу слов: маточник, остров буян, ирей. 4. Щавидуб и пр. (*ску, *скjy). 5. Честь, малорусское частовати. 6. Дъна, род болезни. 7. *Су-ти (соунѫти, совати) = литовскому szauti. У-совь. Сулица. 8. Гостець, ковтун. 9. Тъло, пос-толъ. 10. «Он собаку съел на это». 11. «Пропав ні за цапову душу». 12. «За чистую белку». Дополнения и поправки. Указатель. Опечатки.

Объяснения малорусских и сродных народных песен. — РФВ, 1883, т. VII, № 1, с. 45—133, № 2, с. 199—223.

Объяснения малорусских и сродных народных песен. I. Варшава. 1883, 268 + VIII + IV с. (отдельный оттиск из РФВ за 1882 и 1883 гг.).

В кн.: I. Малорусские песенные выражения мысли: «что к чему идет», «что к чему пристало», ровня. II. Лелю-полелю, диди-ладо. III. Веснянки размера (4 + 3 + 3) и (5 + 3) и другие сродные песни. IV. Веснянки (Петровочные, Купальские) размера (5 + 4). Дополнения. Указатель. Опечатки. Оглавление.

Отчет о деятельности Историко-филологического о-ва при Харьковском ун-те (сообщил А. А. Потебня). — «Записки Харьковского ун-та 1881 года». 1883, т. І, ч. 1, с. 92.

Ред.: Сочинения Григория Федоровича Квитки. Под ред. А. А. Потебни, т. I—II. Малороссийские повести, рассказанные Грыцьком Основьяненком. Харьков, 1887, с. IV + 255 и 328.

1884

Обзор поэтических мотивов колядок и щедровок. — РФВ, 1884, т. XI, № 2, с. 99—163.

1885

Обзор поэтических мотивов колядок и щедровок. — РФВ, 1885, т. XIII, с. 165— 210; 211—245; т. XIV, с. 246—357; 358—439.

1886

Обзор поэтических мотивов колядок и щедровок. — РФВ, 1886, т. XV, с. 440— 524; 525—607; т. XVI, с. 608—646; 647—699; 700—746.

1887

Обзор поэтических мотивов колядок и щедровок. — РФВ, 1887, т. XVII, с. 747—785.

Значения множественного числа в русском языке. — «Филол. записки», 1887, вып. II, с. 1—22; вып. V, с. 23—34; вып. VI, с. 35—44.

Объяснения малорусских и сродных народных песен. II. Колядки и щедровки, Варшава, 1887, 809 с. (отдельный оттиск из РФВ за 1884—1887 гг.).

В кн.: I. Размер. II. О времени колядованья и щедрованья и некоторых относящихся сюда словах. III. Цель колядок и щедровок. IV. Колядники будят господаря и сказывают ему «радость» на дворе. V. Зоря зовет, сказывает весть, радость. VI. Три радости. Бог зовет, дарит. VII. Волы (золоторогие), соха, оранье, сеянье. VIII. Бог орет, святые помогают. Урожай, сбор хлеба. IX. Сеянье, веянье золота-серебра. Дары. В уграх злотом засіяно. Орать копьем, сеять стрелы и пр. Веять золото. X. Господь обходит двор величаемого, считает скот, меряет деньги и пр. XI. Господь со святыми или святые обходят хозяйское поле. XII. Господарь готовится встречать, угощать годовых гостей: колядников, бога и святых. На пиру не достает одного из святых; чудо св. Николая. Спорыш. XIII. Обход с козою. XIV. 1. Солнце, месяц и дождь (v. два святые и бог) спорят о силе. 2. Три овчаря. Песня «Ой, сину мій Іване». XV. Чудесное дерево; с него три корысти. Пчелы. Счастливое и несчастливое дерево. Сокол и змей или жаба. Кипарисное дерево. Гусли. Райское дерево

плывет. Дерево везут. Пародии. XVI. Орел (v. сокол) и рыба. XVII. Три сокола. XVIII. Сокол, хорт и конь. XIX. Сокол (v. орел) переносит невесту через воду. Сокол сват. Былина про Михайла Козарянина. Полонянка. Запевы. Сокол (v. другая птица) видит то-то. Дума про Олексия Поповича. XX. Олень (лань), тур. Лань указывает охотнику невесту. Олень обещает стать в пригоде, прийти на свадьбу. Олень (тур) N-y користь. То же. Запевы: на рогу (v. на рога) оленя то-то (величаемая девица, молодец или обое). XXI. «Куна в дереві, дівка в теремі». Иван Годинович. Куница тестю. XXII. Змея сватом. Купанье Добрыни Никитича. XXIII. Юнак и вила. XXIV. Семьсот молодцов. XXV. Молодец едет в горы (за горы) по девку. XXVI. N посылает послов к матери. XXVII. «Я до тебе сама прибуду». «Махнула платком (рукавом) ... вы роздайтеся бояре ... дарует батюшка городом». XXVIII. Девица в дереве. XXIX. Знатная (небесная) родня. Девица не ровня молодцу: у нее знатная родня. Сирота невеста. У молодца знатная родня и пр. Сирота невеста. У молодца знатная родня и пр. XXX—XXXI. Девица в плену. Девица «коні пасла, погубила». XXXII. Девица «як зоря». XXXIII. Девица мостит мост милому. XXXIV. Перевоз через реку. Молодец перевозит девицу. Девица перевозит. XXXV. Золотая ряса (v. роса). Чарою частовати. «Перстником даровати». Ряса. Роса. Пена серебряная. Золотая кора. Кузнец. XXXVI. Сад-виноград, яблока и пр. N саду (вина) стерегла. Три сироты росы стерегли. N сад садила. Сокол (жених, сват) ломает сад. Девица стережет яблони. Девица вышивает. Сажать, собирать виноград. Стеречь розу, Стеречь огонь. «До лиця рівняти». Стеречь пшеницу. Ой, не співайте, райські пташеньки. XXXVII. «Троякий напій». «Дівча шинкарча». Косовка дϳевоϳка. Трои сваты. Сожжение шинкарки. XXXVIII. Девица тонет. Милый выкупает из неволи. Милая выкупает из неволи. Милая выкупает из войска. Змея на сердце. XXXIX. Девица в лесу заблудилась. XL. Дівка танку перед водить. XLI. Пішов Йвасенько рано косити. XLII. Рубае Василько та ялиноньку. XLIII. «Перстень загубила». Перстень, три риболова. XLIV. «Павяний венок». XLV. Ветер уносит венок. Ліпший миленький, як брат ріднейкий. Венок и рыболовы. Молодец тонет. XLVI. Обретение честного креста. XLVII. «Дівка біль білила». «Пречиста ризи прала». XLVIII. Загадки. XLIX. Диво дивнее. L. Неисполнимые задачи. Повесть о Петре и Февронии. LI. Золотые ворота. Двор на столбах. Песня «Гjургje Даничић». LII. Месяц, солнце, звезды в терему. Построение церкви. LIII. Молодец в челне. LIV. «Рада» (мужів громада) решает плыть на службу к «доброму пану». LV. N добывает город, горожане откупаются золотом, конем, девицей. LVI. Молодцу за выслугу скот, конь, сабля, девица. LVII. Молодец выигрывает коня и девицу. LVIII. Молодец играет и поет. LIX. Девица вышивает три ширинки. LX. N хвалится конем, стрелой, луком. LXI. Похвала коню, т. е. косвенно его пану. LXII. N с конем говорит. LXIII. Никто не поймает в стаде коня, кроме N. LXIV. Мать (вдова) и тесть узнают N по коню, по платью. LXV. Вдова отправляет сына на войну. LXVI. Вдовина дочь отправляется на войну. LXVII. Поединок с турским царем. LXVIII. Отражение набега, отбитый полон. LXIX. Умная жена. Вдова. LXX. N суды судит. LXXI. Перебор. LXXII. Девять сынов разбойников. LXXIII. Мать проклинает сына. LXXIV. Смерть молодца. Горе матери, сестры, милой. Набожные песни. LXXV. Начало света. LXXVI. «Чому так не є, як було здавна?» LXXVII. Рождение и преследование Христа жидами. LXXVIII. Богородица с младенцем спасается от жидов при помощи чуда:

быстро созревшей пшеницы. LXXIX. Рождение и наименование Христа. LXXX. Вдова ищет сына. Пречистая ищет сына. N ищет дороги в рай. LXXXI. Обретение честного креста (2), три гроба. LXXXII. Воскресение. Оживший петух. LXXXIII. Установление постов, в том числе Рождественского. LXXXIV. Мучение Христа. Грех ивы. Грех осины. «З чого настало зелене вино?», «Де кровця кане, церковця стане». LXXXV. Из крови, из слезы, из росы — река. Купанье Христа. Его спор с Петром. LXXXVI. Пречистая (v. бог) отмыкает пекло, выпускает грешные души, кроме одной (v. трех). LXXXVII. Св. Петр и его мать в пекле. LXXXVIII. Разлука души с телом. Грешная душа. Дополнения. Указатель. Замеченные опечатки. Оглавление.

1888

Значения множественного числа в русском языке. — «Филол. записки», 1888, вып. I с. 45—60.

То же — отдельный оттиск. Воронеж, 1888, 76 с.

В кн.: I. Множественное число гиперболическое. II. Множественное число единичных вещей. III. Множественное число делимого вещества. IV. Множественное число места. V. Множественное число времени. VI. Множественное число состояния.

Мнение члена Общества исправительных приютов А. А. Потебни по поводу заявлений В. А. Белинского по вопросу о преобразовании Харьковского приюта. Харьков, 1886, 6 с.

Ред.: Сочинения П. П. Артемовского-Гулака. С предисловием и примечаниями проф. А. А. Потебни. — «Киевская старина», 1888, т. XXI, с. 184—208.

1889

Ред.: Сочинения Григория Федоровича Квитки. Под ред. А. А. Потебни. Т. III. Повести и рассказы. Харьков, 1889, 341 с.

Ред.: Степові думи та співи Івана Манджури. Под ред. А. А. Потебни. Харьков, 1889, 90 с.

1890

Малорусские домашние лечебники XVIII в. Предисловие А. А. Потебни. — «Киевская старина», 1890, с. 27, кн. 1, с. 91—94. Приложение: с. 1—59.

Ред.: Сказки, пословицы и т. п., записанные в Екатеринославской и Харьковской губ. И. И. Манджурою. — «Сборник Харьковского ист.-филол. о-ва», 1890, т. 2, с. 1—194 + I—VII.

Ред.: Сочинения Григория Федоровича Квитки. Под ред. А. А. Потебни. Т. IV. Статьи исторические. Харьков, 1890, 515 с.

1891

Этимологические заметки. — «Живая старина», вып. III, 1891, с. 117—128.

Автобиографическое письмо — В кн.: Пыпин А. Н. История русской этнографии, т. III, M., 1891, с. 420—424.

1894

Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка. Харьков, 1894.

Переиздание. Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка. 2-е изд. Харьков, 1914, 162 с.

Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка. 3-е изд. Харьков, 1930, 132 с.

3 лекцій теоріï словесності. Байка, прислів’я, приповідка. 4-е вид. Харків, 1930, 132 с.

Jz lekcej po teorii slovesnosti; Basnja. Poslovica. Pogovorka (From Lectures on the Theory of Philology. Fable, Proverb, Saying). Kharkov, 1894. SPR, 150, 1970. 168 pp. cloth. Dfl. 39 (Mouton slavic books).

В кн.: Потебня А. А. Эстетика и поэтика. M., 1976, с. 464—560.

1895

Язык и народность. — «Вестник Европы», 1895, кн. IX, с. 5—37.

Переиздание. В кн.: Из записок по теории словесности. Харьков, 1905, с. 159—198.

В кн.: Мысль и язык. 3-е изд. Харьков, 1913.

В кн.: Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М., 1976, с. 253—285.

1896

Отзыв о сочинении А. Соболевского «Очерки по истории русского языка», ч. I. Киев, 1884. — «Известия ОРЯС АН», 1896, т. I, кн. 4, с. 804—831.

1899

Из записок по русской грамматике. III. Об изменении значения и заменах существительного. Издание М. В. Потебни. Харьков, 1899, 663 с.

Переиздание. Из записок по русской грамматике, т. III. M., 1968, 550 с.

Руководство к обучению грамоте, составленное для малорусских воскресных школ. — «Киевская старина», 1899, т. 66. Приложение, с. 1—12.

1905

Из записок по теории словесности. Поэзия и проза. Тропы и фигуры. Мышление поэтическое и мифическое. Издание М. В. Потебни. Харьков, 1905, 649 с.

В кн.: Отдел первый. Поэзия и проза. Определение поэзии (родовой признак и видовое отличие). Слово и его свойства. Речь и понимание. Три составные части поэтического произведения. Значение поэтического произведения для самого автора. Поэт и публика, критика, толпа. Стыдливость творчества. Понимание (критика). Формальность поэзии. Поэтичность содержания. Идеальность в поэзии и науке. Виды поэтической иносказательности. Влияние поэзии. Героизм. Цель в искусстве. Чистая и дидактическая поэзия. Картина Крамского «Христос». Вдохновение. Поэзия и проза. Их дифференцирование. Критика, сосредоточенность знаний, взаимодействие наук. Условия процветания и падения поэзии. Цивилизация и народная поэзия. Поэзия устная и письменная. Пессимизм и ретроспективность мысли. Язык и народность. Отдел второй. Тропы и фигуры. О тропах и фигурах вообще. Синекдоха и эпитет. Метонимия. Метафора. Сравнение. Виды метафоры со стороны качества образа и отношения к значению. Басня. Пословица. Субъективность средства изобразительности. Гипербола и ирония. Отдел

третий. Мышление поэтическое и мифическое. Характер мифического мышления. Конкретность мышления (вещественность изображения, слова). Луччий журавель в небі, ніж синиця в жмені. Умозаключение в области метафоры, метонимии, синекдохи. Отдел четвертый. Приложения. Общие свойства эпоса. Об Одиссее. Отрывки из перевода Одиссеи. Миф и слово. Об участии языка в образовании, мифов. Религиозный миф. Отношение язычества к христианству, веры к знанию. Заговоры. Простейшая форма обряда и чар. Язык и языки, по поводу статьи Макса Мюллера. Вступительная лекция 1881—1882 г. Указатель.

Переиздание. Jz zapisok po teorii slovesnosti. Poèzija i proza. Tropy i figury. Myšlenie poètičeskoe i mifičeskoe. Priloženija (From Lectures on the Theory of Philology. Poetry and Prose. Tropes and Figures of Speech. Poetical and Mythical Thought. Appendices). Kharkov, 1905. SPR. 128. 1970. VI, 652 pp. cloth. Dfl. 125 (Mouton slavic books).

1907

Краткое понятие об эпосе, лирике и драме. — «Вопросы теории и психологии творчества», т. I. Харьков, 1907, с. 233—236.

1908

[Отзыв об ученых трудах М. С. Дринова, представленный при его избрании в доценты]. — В ст.: Сумцов Н. Ф. Вступление M. С. Дринова в Харьковский ун-т. (Почесть. Сборник статей по славяноведению, посвященных проф. М. С. Дринову. Харьков, 1908, с. 271—274.)

[Отзыв об ученых трудах М. С. Дринова, представленный при его избрании в звание экстраординарного профессора]. — Там же, с. 274—275.

1909

Письма из Берлина (К А. Беликову). — В труде: Халанский М. Г. Материалы для биографии А. А. Потебни (Сборник Харьковского ист.-филол. о-ва», т. 18, 1909, с. 10—29).

1910

Основы поэтики. По лекциям, читанным А. А. Потебней в конце 80-х годов, и заметкам бывшего слушателя. Подготовил В. Харциев — «Вопросы теории и психологии творчества», т. II, вып. 2. Харьков, 1910, с. 1—98.

Психология поэтического и прозаического мышления. Статья, составленная по студенческим записям лекций А. А. Потебни Б. Лезиным. — «Вопросы теории и психологии творчества», т. II, вып. 2. Харьков, 1910, с. 99—135.

1914

Черновые заметки А. А. Потебни о Л. Н. Толстом и Достоевском. Публикация Б. А. Лезина. — «Вопросы теории и психологии творчества», т. V. Харьков, 1914, с. 263—292.

Переиздание. В кн.: Эстетика и поэтика. М., 1976, с. 561—590.

Из черновых заметок А. А. Потебни о мифе. Публикация Б. А. Лезина. — «Вопросы теории и психологии творчества», т. V. Харьков, 1914, с. 494—509.

1926

Частное при общем — В ст.: Ветухов А. В. До разуміння Потебні (Критично-біографічиі уваги). — «Науковий збірник Харківськоï Науково-дослід. катедри icтopiï укр. культуры», 1926. ч. 2—3, с. 34—37.

1927

Письма В. Гнилосирову. — В ст.: Житецький Г. П. О. О. Потебня i харківська громада в 1861—1863 pp. (За сто літ, кн. I. 1927, с. 73).

Письма А. А. Котляревскому, И. И. Срезневскому, В. И. Штейну. — В ст.: Айзеншток I. Я. 3 листування О. О. Потебні («Украіна», 1927, № 1—2, с. 164—182).

1941

Из записок по русской грамматике, т. IV. Глагол. Местоимение. Числительное. Предлог. М. — Л., 1941, 318 с.

1947

Письмо к И. П. [Новицкому]. — В ст.: Попов М. П. До характеристики науковоï діяльності О. О. Потебні (Радянське літературознавство, 1947, № 7—8, с. 130—131).

1960

Неопублікований лист О. О. Потебні. Подав I. Д. Бажинов. — «Нар. творчість i етнографія», 1960, № 1, с. 111—113.

1961

О литовско-русском словаре гг. Юшкевичей. Публикация Б. А. Ларина. — «Мовознавство. Наукові записки». Киев. 1961, т. XVI, с. 106—111.

1962

(Труды: Вступительная лекция к исторической грамматике русского языка; Общий литературный язык и местные наречия, рецензия на статью Н. Андриевского «О подвижных звуках в малорусском языке». Письма В. Ягичу, П. И. Житецкому, А. О. Патере). — В кн.: — Олександр Опанасович Потебня. Ювілейный збірник до 125-річчя з дня народжения. Киев, 1962, с. 57—94.

1963

Союз (Материалы). Публикация В. Ю. Франчук. — «Известия АН СССР. ОЛЯ», 1963, т. XXII, вып. 1, с. 56—62.

1967

Образование и значение определенных прилагательных. (Неопублікована праця). Публікація В. Ю. Франчук. — «Мовознавство», 1967, № 3, с. 83—88.

Письмо Я. Ф. Головацкому. — «Архіви Украïни», 1967, № 3, с. 62.

1968

Към въпроса за изчезването на падежните окончания в българския език Публикация . В. Ю. Франчук. — «Български език», 1968, год XVIII, кн. 2—3, с. 204—206.

1969

Суффикс причастия прошедшего времени страдательного -та, -на и его производные в славянских языках. Публикация В. Ю. Франчук. — «Slavica Slovaca», 1969, № 1, с. 98—103.

1970

Письма В. Ягичу. — В кн.: Korespondencija Vatroslava Jagiča, kn. 2. Pisma iz Rusije (1865—1866). Zagreb, 1970, c. 111—112, 236—237, 251—252, 281.

1971

Именные суффиксы. Публикация В. Ю. Франчук. — «Мовознавство», 1971, № 6, с. 43—51.

1973

Ударение. Подготовила к изданию В. Ю. Франчук. Киев. 1973, 168 с.

1974

Письма А. А. Хованскому. — В ст.: Франчук В. Ю. К столетию «Из записок по русской грамматике» А. А. Потебни (1874—1974) (Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1974, № 6, с. 527—535).

1976

Эстетика и поэтика. Составили И. В. Иваньо и А. И. Колодная. М., 1976, 614 с.

В кн.: I. Мысль и язык. II. О некоторых символах в славянской народной поэзии (фрагмент). III. Рецензия на сборник «Народные песни Галицкой и Угорской Руси», собранные Я. Ф. Головацким (фрагменты). IV. Язык и народность. V. Из записок по теории словесности (фрагменты). VI. Из лекций по теории словесности. VII. Приложение. Черновые заметки о творчестве Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского. Библиография. Примечания. Предметный указатель. Указатель имен.

Письма к Адольфу Патере. — В ст.: Лешка О. Материалы для биографии А. А. Потебни („Slavia“, ročn. XIV(45), seš. 1. Praha, 1976, с. 47—59).

1977

Из записок по русской грамматике, т. IV, вып. 2. Глагол. М., 1977, 406 с.

Из неопубликованного наследства (фрагмент из рукописи А. А. Потебни, посвященный вопросам истории литературного языка). Публикация О. П. Преснякова. — «Мовознавство», 1977, № 2, с. 51—57.

1979

Письма А. И. Бодуэну де Куртенэ. — В ст.: Франчук В. Ю. Листування I. О. Бодуена де Куртене та О. О. Потебні. — «Мовознавство», 1979, № 6, с. 38—39.

1981

История русского языка. Лекции, читанные в 1982/3 академическом году в Харьковском университете. Публикация С. Ф. Самойленко. — В кн.: «Потебнянські читання». Киïв, 1981, с. 119—168.

СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ
I. ДЕЛЕНИЕ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ НА СКЛОНЕНИЯ
Во всяком слове, имеющем флексию, следует различать
чистый корень от темы, т. е. той формы корня, которая лежит в
основании склонения или спряжения и состоит из видоизменен-
ного или равного первобытному корня, иногда снабженного
суффиксом и примыкающего к падежному или личному оконча-
нию непосредственно или посредством гласной. Последнюю на-
зывают связью. При делении существительных на склонения
следует брать за основу, как и при всяком научном делении,
возможно большее количество признаков; потому деления, осно-
ванные только на различии падежных окончаний, должны быть
отвергнуты. В сущности, мнимая простота, к которой, по-видимо-
му, стремится Ф. И. Буслаев наперекор всему, что сделано
историческою сравнительною грамматикою (Опыт, ч. I, с. 142—
143), ничего не облегчает.
Уже Гримм в своей грамматике разделил склонения вообще на
прономинальные и номинальные, а последние, за исключением
не касающихся до нас слабых имен (schwache Deklination
с образовательным -л), на имеющие связующую гласную
(Bindevokalische) и не имеющие ее. Это деление, применимое
то вполне, то отчасти ко всем индоевропейским языкам, при-
ложенное к славянскому склонению, данному Шлейхером и други-
ми, далеко не совершенно, но далеко оставляет за собою детские
попытки наших доморощенных грамматистов.
Деление (номинальное склонение) состоит в следующем:
I. Темы с гласным окончанием представляли перво-
начально три подразделения: связующие гласные α, і, у. В славян-
ском остались только два первые, а третье перешло в склонение
с согласным окончанием темы, а) Темы -а имеют первоначальные
окончания для трех родов: -as, -d, -am, которые, по законам
славянской фонетики, перешли в -ъ, -а, -о. Окончания -ь, -я, -е
возводятся к формам -jas, -/đ, -jam и представляют только
правильное видоизменение первых, б) Темы -і, первоначально

имеющие одинаковое окончание для имен мужского и женского
рода, изменяют в славянском конечное -Is в -6, совершенно
отличное по происхождению от -ь из -jas. Средних имен в этом
отделе нет в славянском языке: они перешли к теме -а.
II. Темы с согласным окончанием, а) Женские имена
первоначально с гласным окончанием темы -tj (свекры = сан-
скритскому svaçrû) в косвенных падежах изменяют -ы в -ъв\
помещая здесь этот отдел (тогда как Шлейхер ставит его на
конце), имеем в виду его сродство с предшествующим, б) Сравни-
тельная степень мужского рода и причастия мужского рода
настоящего и прошедшего времени действительные (с суффиксами,
-ant-, -vant-), о коих мы скажем после, в) Имена с суффиксом
-man, по законам славянской фонетики изменяющие окончания
в именительном падеже единственного числа на -ы (камы —
родительный падеж камене), -ѧ (имѧ—имене). г) Имена с
суффиксом -ant- = в славянском именам -А, В родительном
падеже -ѧте (ослѧ). д) С суффиксом -as = славянскому -о,
в родительном падеже -есе (небо = nabhas, небесе = nabhasas).
e) С суффиксом -ар в именах -и мати = именительному падежу
санскритского mála, матере = mâtaras.
1. Связочные гласные уже нам не представляются перво-
бытным явлением языка (а первобытным мы называем, отступая
от собственного значения слова, то, для чего до сих пор не
найдена древнейшая форма). В греческом и латинском1 есть
много имен, в коих признак именительного падежа s (ς) непосред-
ственно примыкает к чистому корню (а не к суффиксу, как в
славянских именах 2-го склонения): βοΰς = βόίς, πους = ποδ-ς<
νύζ = νύκτ-ς, £ίς = Čív-ς; bos, urbs, nocts и многие другие,
принадлежащие к 3-му склонению и в греческом и в латинском;
сюда же относятся имена с корнем на ν, ς, λ, лишенные
окончания ς: χήν, χειρ, sol, fur и прочее. Тема -i принадле-
жит, по-видимому, к более древней эпохе, чем тема -а.
Это видно частью из сродства окончания -is с -s в латинском
ops и opis, trabs и trabes [в латинском тема -і имеет, кроме этой
формы, еще другую -е (долгое)], частью из того, что в самом
латинском языке, сохранившем много древнего, чистый характер
i изглаживается, и большая часть имен на -is (apis и прочее)
имеет винительный падеж на -em, а не на -im, как sitis (sitim),
tussis (tussim) и прочее, и как греческое πόλις,-ιν, звательный
падеж πόλι. Тема -а (латинское -us), где и из а (-à, -um, греческое
ος, ä — η, ον), может быть одновременна с темой -у = латинскому
-и, к коей принадлежат латинские имена 4-го склонения и грече-
ские, как ίχνύς, родительный падеж -ύος, звательный -ύ, хотя уже
в латинском 4-е склонение обнаруживает стремление сблизиться
со 2-м и 3-м, как видно из латинского domus (по 2-му и 4-му)
1 Heyse К. W. System der Sparachwissenschaft. Berlin, 1856, с. 360—375.

и творительного падежа множественного числа -ibus вместо
-ubus (fructibus). Что до латинского 5-го склонения, то оно
представляет видоизменение темы -а, более древнее -а 1-го склоне-
ния, удержавшее -âs в виде -ês. Поэтому уже в латинском эта
тема обнаруживает стремление слиться с первою: canities и
canitia, materies и matena.
Заключение, следующее из сказанного, именно, что уже в древ-
ности" характер а был сильнейшим, еще более подтверждается
романскими языками. NB. На образование этих языков мы
смотрим не как на новое создание, а как на продолжение развития
латинского языка под влиянием германского и, отчасти (в валаш-
ском) славянского, почему и ставим в параллель отношения
романских и латинского, с одной, и общеславянского и славян-
ских наречий, с другой стороны.
В романских языках многие бессвязочные имена 3-го латин-
ского склонения, а равно и многие, принадлежащие к тому же
склонению со связью -i- (-is), переходят к теме -а то в 1-е (glatis —
итальянское ghianda, vestis — итальянское vesta), то во 2-е скло-
нение (fascis — итальянское fascio, os — ossis — итальянское
osso); 4-е склонение целиком потерялось во втором (итальянское
frutti1, латинское fructus, итальянское mani1, латинское manus);
имена 5-го склонения или перешли в 1-е (итальянское ghiaccia —
латинское glacies и прочее), или остались при своей форме,
которая, однако, в силу фонетических причин, изменилась так,
что может быть отнесена к 3-му. склонению: jides — итальян-
ское fede. Таким образом, в романских языках остается три
склонения вместо латинских пяти. Что же до бедности окончаний
в этих склонениях, которая так велика, что вместо тридцати
латинских окончаний (их в действительности больше, но мы
считаем за одно окончание, например, именительный падеж
множественного числа 2-го склонения мужского рода и дательный
падеж единственного числа 3-го склонения на -í) едва можно
насчитать пять-шесть, то эта бедность только отчасти может быть
объяснена указанным стремлением заменять характером а все
остальные; но о других причинах мы здесь говорить не будем.
В германских наречиях различие между окончанием тем
стирается весьма рано. Готский язык еще отличает -а от -и и -і:
Единственное число
a
u
i
Им. fisk-s (as) — рыба sun-us — сын gasťs — [гость]
Род. fisk-is
sun-aus gasťis
Дат. fisk-a
sun-au gast-a
Вин. fisk
sun-u
gast
Зв. fisk
sun-u
gast
1 Даны формы множественного числа (единственное число frutto, mano), кото-
рые соответствуют латинским формам 2-го склонения. Сост.

Множественное число
Им. fisk-ôs
Род. fisk-ê
Дат. fisk-am
Вин. fisk-ans
s un-jus
sun-ivè
sun-um
sun-uns
gast-eis
gast-ê
gast-im
gast-ins
[Существ.] женского рода [на] -α имеют родительный падеж
-ôs, дательный -ш, винительный -а; именительный падеж множест-
венного числа -ôs, родительный -ô, дательный -от, винитель-
ный -ös. Женские [на] -і в единственном числе: anst-s, anst-ais,
дательный падеж anst-ai, винительный anst (gratia); множест-
венное число совершенно как gasts.
В древневерхненемецком, по-видимому более вследствие
фонетических причин, темы перемешиваются. В теме -а (мужские)
винительный падеж множественного числа virc-um; в теме -и
(русское -у) дательный-винительный падеж множественного
числа на -/: sunim, sunt, так же как в теме -/. В средневерхне-
немецком все это становится безразлично, как в нынешнем:
-е, -es, -en и прочее. Результат такой же, как и в романских:
в готском до сорока окончаний для существительного, в древне-
верхненемецком двадцать пять, в новом — шесть: -е, -en, -ens,
-er, -ern, -es, со звуком e, постоянно предшествующим согласной.
В русском и вообще славянских действие сокращения звуков
не так сильно, как в романских и германских, а потому и стремле-
ние подчинить все классы существительных классу -а за-
метнее.
а) Тема -у, сохраненная славянским только для имен жен-
ских (свекры, цръкы) и женских на -р (мати, дъщи), в старо-
славянском сохраняет в некоторых падежах окончания, соответ-
ствующие согласному окончанию темы: именительный падеж
мат-и — родительный мат-еp-е — дательный мат-ер-и — винитель-
ный мат-ер-е (sic!), звательный—(мат-и)—творительный мат--
ер-иѫ — предложный мат-ер-иоу; двойственное число: именитель-
ный-винительный-звательный падеж мат-ер-и — родительный-пред-
ложный мат-ер-иоу (дъштериоу, но и дъштериѭ) — дательный-
творительный мат-ер-ьма; множественное число: мат-ер-и — роди-
тельный падеж мат-ер-ъ — дательный мат-ер-ьмъ; — винительный--
звательный мат-ер-и — творительный мат-ер-ьми — предложный
мат-ер-ехъ; церкы во всем единственном числе, именительном,
винительном, звательном, родительном, предложном падежах
двойственного числа склоняется как мати (цръкъв-е и прочее,
везде перед гласной -ъв вместо -ы), но в дательном-твори-
тельном падеже двойственного числа — цръкъвама, дательном,
творительном, предложном падежах множественного числа —
цръкъвамъ, цръкъвами, цръкъвахь, в чем ясно сближение с темою
-а (нога, ногама И прочее). Впрочем, уже и в именительном

падеже единственного числа и старославянский язык употреб-
ляет матерь, цръковь или цръкъви, т. е. переходит к теме -и, хотя
вероятно, что эти имена до XV в. обыкновенны в форме согласной
(цръкы, мати) (Лавровский. О языке, с. 53—54). Теперь
в именительном падеже единственного числа только (кр)овь,
а при мать, дочь употребительны матерь, дочерь (Буслаев.
Опыт, ч. I, с. 195), в остальных падежах единственного числа
кровь, мать = теме -и (кость), а во множественном частью =
-а (церквами, церквах, матерям, матерями, матерях), частью
-и (родительный падеж -ей вместо старинного -ии не раньше
XIV—XV ст.; матерьми. Относительно творительного падежа на
-ьми см. Буслаев. Грамматика, ч. II, с. 208).
б) Именительный падеж темы на согласную с суффиксом
-ман ( = в старославянском -мы) в старославянском и древне-
русском склоняются как цръкы, с изменениями, требуемыми
мужским родом имен на -мы: камы — родительный падеж
кам-ен-е — дательный кам-ен-и — винительный кам-е-не — зва-
тельный кам-ен-и — предложный кам-ен-и — творительный кам-
ен-емъ; двойственное и множественное число, за исключением
родительного падежа множественного числа -ии (камении),
при коем в древнем и даже новом русском есть правильное
консонантное окончание -ъ (дёнъ, саженъ), склоняют, как мати.
В старинном русском некоторые из этих имен переходят в
класс -и (родительный падеж дни, камени, пни — Буслаев.
Грамматика, ч. I, с. 198), причем степень сохраняет старинный
мужской род. В новом русском (литературном) степень и по роду
сближается с кость, а остальные (камень и прочее) переходят
в класс -а мужской, при чем первое e в -ен-е, -ен-и становится
беглым (корня = коня, корню = коню и прочее), хотя в некото-
рых областных наречиях (и в украинском языке) осталось
еще кореня и прочее.
в) Имена среднего класса согласных на -ман (-м ) по
склонению в старославянском и древнерусском = мужским на
-ы (врѣмене — врѣмени), разумеется, с соблюдением свойствен-
ного всем индоевропейским языкам правила, что именительный,
винительный, звательный падежи имен среднего рода в каждом
из трех чисел имеют по одной форме. В новом литературном
языке эти имена в единственном числе только слогом -ен отли-
чаются от класса -и, а во множественном — от класса -а (имен-а =
дела и прочее). Выказывается стремление лишить эти имена
наращения в единственном числе (пламем, знамем) и приравнять
окончательно по классу -а (см. Буслаев. Опыт, ч. I, с. 195, а).
Класс средних на -ант (тел*) таким же образом сблизился с
-и (теляти) и -а. (телятам). Единственное число во многих
именах даже совсем переменило форму (ребен-ок, письмо, но
множественное число письмена не в смысле писем — Буслаев,
ibid., β). Класс с суффиксом -ас (небо = nabhas) в единствен-

ном числе совершенно уравнялся с -а (неба — небу) и сохранил
следы старины только во множественном, да и то не всегда
(колеса).
г) Класс -и заключал в себе имена мужского и женского
рода. Из первых новый русский язык сохранил только путь,
да и то в украинском бывает женского рода («иди ж ти у божу
путь»), а остальные, впрочем, редкие уже в старославянском
звѣрь, голѫбь, черъвь, гость, зѧть, лакъть; множественное число
людиѥ; ногъть и прочее (см. Miklosich. Vergleichende
Grammatik, В. II, с. 46) сравнялись с классом -a (-jas) (голубя =
коня и прочее). Класс -и женский вообще удержался, только
дательный падеж множественного числа стал на -ямъ амъ
(-ьмъ емъ : костямъ), až творительный падеж множествен-
ного числа на -ьми (костьми) становится все более и более редок
(Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 204).
Итак, наиболее сильным классом в романских и славян-
ских [языках] (если не считать германских) оказывается класс
-а, а наименее — класс согласных окончаний, из чего можно
бы заключить, что последний — древнейший даже и там, где,
как в славянском> представителями этого класса служат имена
вторичного образования, снабженные полновесными суффиксами.
Представленное нами течение языка в одну сторону выражает
собою закон аналогии, ассимиляции старых форм поздней-
шими. В формальном отношении он производит [в] языке то же,
что звуковые законы (сокращения, ассимиляции и стяжения)
в фонетическом.
* 2. Сущность названного выше закона не изменяется оттого,
что он действует не только на отношения различных классов,
но и производит ассимиляцию падежей в одном и том же, что
составляет старое средство языка разрушать старинное богатство
форм. Как выше класс -а, так здесь известные падежные оконча-
ния оказываются сильнее прочих.
Разница, между прочим, та, что различие классов имеет
значение только фонетическое (в чем можно усомниться),
потому что происходит от различия связочной гласной, опре-
деленное значение коей неизвестно: значение падежей ясно и
уничтожение внешних различий между ними легче может быть
приведено в связь с изменениями форм народной мысли (т. е.
грамматических форм мысли; логические одни для всех веков, и
народов). Русский* язык1 представляет довольно слабые на-
чатки такой внутренней ассимиляции, а потому мы и здесь
скажем предварительно несколько слов о романских языках,
в коих это явление обозначилось более резкими чертами.
1 Термином «русский язык» А. А. Потебня обычно обозначает совокупность вос-
точнославянских языков. Так как в книге принято употребление слова русский
вместо великорусский, то русский в таком значении отмечается звездочкой. Сост.

Уже в V и VI в. н. э. (а частью и гораздо раньше)1 к чисто
фонетическим свойствам lingua vulgaris, изглаживавшим' окон-
чания [именно к происходящему от количественного усиления
согласных опущению конечного 5 (laterali(s), magnu(s), что
Цицерон называет subrusticum) и m (ardente(m) lucerna(m),
уже в устах древних имевшего глухой звук], к произношению и
как о [ипа(т) orciolo (urceolum), aereo (aereum): несогласова-
ние в роде — V ст.)), прибавились также смешения падежей,
которые не могут быть объяснены одними переходами звуков.
Именительный и винительный стали употребляться вместо всех
остальных. Винительный падеж вместо именительного: a latus
(вместо latere), ab aedern (aede), cum quem (вместо quo),
cum conjugem suam, pietatem (вместо pietatis), causa, noctem
(вместо nocti), jtyreos (вместо -aeorum), [urcepem (вместо
именительного падежа forceps), septemvirum (вместо septemvir).
Гораздо реже употребляется вместо других дательный или
творительный падеж: in suis (вместо suos), in vinculis missus
(вместо vinculos). Co временем это последнее явление исчезает,
так что в формах склонения современных романских наречий
можно распознать только окончания именительного или винитель-
ного падежей (исключения есть, но для нашей цели приводить
их не нужно):
а) провансальское наречие еще отличает прямой падеж от
косвенных, хотя для последних в каждом склонении имеет
только по одной форме. Именительный падеж единственного
и множественного числа для 2-го и 3-го склонения имеет формы,
непосредственно указывающие на именительный падеж латинского
единственного числа ans (annus), sor (soror)y множественного
числа an (anni), serórs (sorores); косвенные падежи един-
ственного числа an, serór, множественного числа ans, serórs
по звукам могли бы быть творительными (anno, soróre, annis)\
если б не serórs, которое не может выйти из sor or ib us, и если б в
пользу винительного падежа (-os, -es) не говорили косвенные
падежи имен средних на -us, -oris (corps — corpus, latz — latus),
которые не могли образоваться из латинского latere и прочих,
и если б не очевидно винительные падежи mon, ton, son, ren
(meum, tuum, suum, rem вместо meus и прочее);
б) в испанском одна форма для прямых и косвенных падежей:
единственное число corona, ano, ladrón (по последнему не
именительный, а винительный падеж ladronem)\ множественное
число Coronas, aňos, ladrones (винительные падежи). Из винитель-
ного падежа латинского объясняются и cuerpo (corpus), tiempo
(tempus), seňor (seniorem, а не senior: ударение латинское
большею частью остается и в романских);
1 Diez Fr. Grammatik der romanischen Sprachen, В. II. Bonn, 1871, c. 4—14.

в) в италийских: единственное число Corona, aňňo, ladrone
(может быть, именительный и винительный падеж), множествен-
ное число corone (латинское coronae), anni, ladroni (формы
именительного падежа). Во французском — большею частью
удержалась форма именительного падежа.
Совершенно верным кажется нам замечание Дица, что усиле-
ние употребления предлогов, которыми теперь заменяется не-
достаток флексий, должно было предшествовать падению самих
флексий, т. е., другими словами, падежные окончания стерлись
уже тогда, когда не чувствовалось в них надобности. Уже в
латинском вульгарном предлог de, выражающий и теперь роди-
тельный падеж (сущность которого представляется движением от
предмета1), и предлог ad, во всех романских языках обозначаю-
щий дательный падеж (движение к предмету)1, имеют гораздо
большее значение, чем принадлежавшее им в классической
латыни — в языке падежей: curator d e sacra via, oppida d e
Samnitibus; у Плавта: hune ad carnificem dabo. Отсюда легко
вывести заключение, что представить процесс уничтожения
падежных флексий можно только в связи с изменениями значения
и влияния предлогов2, которое обыкновенно относится к синтак-
сису, что историко-психологическая грамматика необходимо
должна упустить из виду произвольные границы между этимо-
логиею и синтаксисом.
Что до члена, повсюду образованного из местоимения ille
и нередко очень тесно соединяемого с предлогом (французское
du, старинное французское del, dou; французское au, старинное
al (ad ill(um)], то сам по себе он не имеет назначения различать
падежи, потому что сам страдает недостатком флексий.
Цель, достигаемая языком посредством члена,— определять
предмет, выделяя его из массы однородных. Но и здесь падение
именных флексий связано с изменением назначения местоиме-
ний, и этимология сливается с синтаксисом.
Падение флексий в индоевропейских языках сопровождается,
вообще говоря, одними и теми же явлениями, подобно тому как
1 «Выраженное латинским языком,— говорит Диц,— это было бы: vinum de
Francia, a vidus de argento, proficisci ad Romam, fidelis ad amicos».
2 Fr. Bopp. Vergleichende Grammatik, В. I, с. 245 след: «Падежные окончания
выражают взаимные отношения имен, первоначально только пространственные, по-
том перенесенные на время и причину. По своему происхождению они, по крайней
мере большею частью, местоимения. Откуда же и могли взяться эти слившиеся
с темами в одно целое экспоненты пространственных отношений, как не из слов,
обозначающих личность, с заключенной в ней сторонней мыслью (Nebenbegriff)
пространства, близости или отдаленности того, что по сю или по ту сторону?
Подобно тому как в глаголах личные окончания, т. е. местоименные суффиксы —
когда с течением времени перестают сознаваться и чувствоваться тем, что они есть
по своему происхождению — заменяются и, так сказать, объясняются местоиме-
ниями, помещаемыми перед глаголом; так во время падения и бессознатель-
ного состояния языка нравственно мертвые падежные окончания в своих прост-
ранственных значениях заменяются, поддерживаются или объясняются предло-
гами, а в своем личном значении — членом».

в изменениях звуков, падении долгих, усилении ассимиляции
повторяются повсюду одни и те же законы. В болгарском
падежные окончания подверглись большему искажению, чем в
любом из остальных славянских наречий, быть может, потому,
что новоболгарское, подобно романским, образовалось под
сильным посторонним влиянием. Это последнее как в упомянутых
языках, так и везде не вносит в грамматику чуждых языку
стихий, а только ускоряет развитие тех, которые до него были
в языке, почему и не следует смотреть ни на романские наречия,
ни на болгарское как на слияние разнородных элементов. На
этом основывается важность сравнения таких, по общему призна-
нию, цельных языков, как немецкие, славянские, с такими, как
романские. Сравнивать можно только однородные величины.
Теперешнее болгарское1 склонение представляется нам в сле-
дующем виде:
а) Прямые падежи вообще уцелели, только к прежним
их формам прибавилось несколько новых образований (например,
собирательные единственного числа среднего рода из именитель-
ного падежа множественного числа на -ик), которые, впрочем,
сюда не относятся. Звательный падеж при старинных формах
на -е (куме, юначе), -о, -ё (слуго, войводо, недѣлё), -ю (имрю)
имеет еще в именах мужских на -ъ (-ь) форму -о (челѣко, свато,
блъгарино), которая нам кажется именительным падежом с
фонетическим усилением конечного -ъ.
<Замечательно встречающееся в болгарском, но особенно
частое "в сербском употребление звательного падежа имен
родственных, собственных и ближайших к человеку вместо
именительного, явление, которое одними звуковыми изменениями
объяснено быть не может (ср., например, «Кад се жени Влашичу
Радуле», «Подиже и господине Крал>у» и множество других).
То же нередко в украинских песнях: «Ой рано, рано кури запіли.
А ще раніше Ивасю встав» (Головацкий, 85); «Де ж ти,
хмелю, зімувався...? — Зімувався я, хмелю в зеленій лісчині»
(Метлинский, с. 240) ; «Ой плаче ... молодий козаче»
(Максимович, с. 146) ; «Один коню як голуб сивенький»
(Метлинский, с. 105). Невежественный критик называл эти
падежи выдумкою Метлинского. >
б) Косвенные падежи.
1. Дательный уцелел: α) исключительно в единственном
числе имен мужских и женских (чаще твердых). Для множествен-
ного числа очень редкий пример подобно сербскому дательному
падежу юнацим\ в среднем роде только тогда> когда он образо-
вался из мужского и по окончанию переходит в женский (Иван-
че — дательный падеж Иванчи); β) преимущественно в именах
1 П. Бессонов. Главные вопросы языка новоболгарского. — «Временник
Московского общества истории и древностей российских». Кн. 21. М., 1885, с. 89—
110.

собственных, родственных и воодушевляемых (т. е. во всех тех,
которые не любят члена): «Страшил (имя собственное) юнаку
думаше» (говорил), майци, дружини, зелени гори думаше.
Изредка в неодушевленных как наречие: слезе долу. В остальных
случаях дательный падеж выражается предлогами за, на, при
с винительным или родительным падежом: «не почетно за царево
дѣте» (цареву дитяти неприлично); «мама (мать) на Цанѫ (имя
собственное женское) думаше»; «отишла при младаго Война»
(к молодому...)1
2. Творительный падеж остался только в немногих по-
говорочных выражениях (с богом) и в наречиях (редом) рядом
(«даром да ти к»), а в других случаях заменяется именительным
или винительным (родительным) падежом с Предлогом с, одина-
ково необходимым там, где в русском предлог с и творительный
падеж, и там, где творительный сам по себе: «С Стефана сѧ
поздрави» (Со Степаном); «биѥшь с топузина» (булавою бьешь).
3. Предложный падеж — только в немногих наречиях
(на горѣ), да и то с предлогом. Заменяется падежом имени-
тельным-винительным с предлогом:" «остави мѧ на свѣта»;
«на рѫцѣ (двойственное число винительный падеж) 'го носили»
(на руках). Во множественном числе — нет особых окончаний.
Из всего этого видно, что формы дательного, творительного
и предложного падежей заменяются одною, не похожею на них,
которая должна быть формой именительного, родительного или
винительного падежа.
4. Родительный падеж. Чтобы узнать, как много оста-
лось старинных родительных падежей или как усилилось употреб-
ление родительного сравнительно со старославянским, следует
отделить все те формы, [которые] по виду похожи на родитель-
ный падеж. К этим последним относим мы, на основании рус-
ского языка, падежи на -а имен мужских и средних, употребляе-
мые при числительных два, три (два вола, два пѫти (два раза)
и три пѫтя, два дни и три деня, двѣ-стѣ и двѣ-ста, три-ста, три
сръца, три ведра), в коих мы видим остаток двойственного
числа, а не родительный падеж, как Бессонов1. В русском употреб-
ление форм двойственного числа распространилось только на
числительные три, четыре^ (четыре человека, окна, но пять чело-
век, окон)\ в болгарском такое же окончание видим при числи-
тельных пять — девять, двенадцать, сто и прочее: пет ребра, шесь
стола, дванайсет сигмена, сто ведра, триста момка, в коих
Бессонов2 видит родительный падеж множественного числа,
приблизительно равный сербскому j e лена месеца (-а, появившееся
1 На полях рукописи приведены следующие примеры из сербского языка:
Майточ говори на свети Дёрдё (Караџић, с. 104); да идеш при (к)
сестра си (ibid., с. 107).
2 Ср, П. Бессонов. Указ. работа, с. 94. Сост.
3 Там же.

здесь в конце XIV в., есть фонетическое усиление конечного -ъ),
что будет согласно с родительным падежом имен женских при
тех же числительных (нетире стотин, девет годин и очень редко,
как по-сербски, дванайси година). Если исключить эти оконча-
ния -а при два, три, четыре, которые, кажется, не имеют ничего
общего с родительным падежом, и окончания именительного
падежа мужского и среднего рода при числах больше четырех,
которые могут быть родительным падежом, то останутся не
подверженные сомнению родительные: а) с предлогами и наре-
чиями, требующими родительного и в русском (на срѣд бѣла
Дунава, от коня, без страха, из златна яблъка; при глаголе с
отрицанием: «Стояна не слушя», «брата нѣмаше ни побратима»)',
б) родительный падеж определительный при существительном
пол(полвинѫ пѫтя); в) родительный падеж без предлога —
при некоторых глаголах: «живота да ми харижешь» (подари).
Во всех этих случаях ставится и форма именительного или
винительного падежа: отишле до град, срѣдь село, без братец,
полвинѫ пѫть. Итак, формы настоящего родительного падежа
смешиваются уже с формами именительного.
5. Но, с другой стороны, в болгарском, как и во всех славян-
ских наречиях, родительный падеж стал недавно употребляться
вместо именительного — в названиях живых существ («Марко
кръчмаря повика», «Вълко царя слушя», «удари Гюра»), причем
более чем эти употребительна форма = именительному-винитель-
ному: «Стоіан ...Султанъ-тъ улови» и многие другие.
Отсюда ясно, .что как в романских casus generalis, заменив-
ший все косвенные падежи, бывает то именительным, то вини-
тельным, так и в болгарском он колеблется между формою
именительного и формою родительного падежа. Нередко трудно
сказать, которая форма в данном слове, потому что -а имени-
тельного и -ж винительного падежей имен женских произносятся
почти одинаково и -а имен мужских может быть суффиксом
родительного (= старославянскому-д) и винительного (= старо-
славянскому -ъ). Так, например, в тех случаях, когда casus
generalis заменяет творительный или предложный падеж: «вой-
вода с Дойчина» (т. е. с Дойчином), «по свѣта да ходи».
В довершение сходства с романскими наречиями употребление
предлогов увеличилось и вместе с тем вошел в употребление
член: конь-тъ — множественное число кони-тѣ, риба-та — вини-
тельный падеж рибѫ-тѫ — множественное число риби-тѣ; ребро-
то — множественное число ребра-та. Разница с романскими в
том, что, как показано, в болгарском сохранились остатки
дательного падежа, частью творительного, родительного пре-
имущественно единственного числа мужского и среднего рода.
Двойственное число оставило только незначительные следы.
Множественное число подверглось большей перемене, чем един-
ственное, подобно тому как в сербском, где склонение единствен-
ного числа хранит (говоря вообще) свой древний вид, а во

множественном — влияние аналогии и фонетических изменений —
три падежа (дательный, творительный, предложный) слились
в один на -има, -ама. Имея в виду это различие чисел, мы в
рассмотрении русского* склонения будем идти от слабейшего
(двойственного) к сильнейшему (единственному).
II. СКЛОНЕНИЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ
СКЛОНЕНИЕ 1-е. МУЖСКИЕ ИМЕНА НА -Ъ, -О, -Й, -Ь
Образец 1. Так как звательный падеж за немногими
известными исключениями потерян, то в первом образце принима-
ем два различия только на основании родительного и местного
падежей единственного числа.
1- е различие. Бог, порог — родительный падеж -а, мест-
ный падеж -ѣ (богѣ).
2- е различие. Снег — родительный падеж снегу, местный
падеж в снегу.
Образец 2. Батюшко.
Образец 3. -ь. Конь — коня — коню — коней.
Образец 4. -й. Рой — множественное число роёв. Но
родительный — местный падежи единственного числа здесь, как
и в первом образце, [имеют] два различия: роя — в рое (сарае),
бою — в бой.
§ 1. Именительный падеж
Имена второго образца в литературном и значительной части
южнорусских наречий перешли в женское склонение: батюшка —
батюшки — батюшке, родительный падеж множественного чис-
ла — батюшек и прочее. Так, хотя и встречается в именительном
падеже единственного числа Михайло, Марко и т. п. рядом с
Михаила, но в родительном падеже —ы. Согласно с этим и
украинские фамилии на -ко в русском склоняются как имена
на -а.
Переходу имен мужских на -о в склонение [на] -а содейство-
вало произношение о неударяемого за а. Поэтому склонение
-о (родительный падеж -а), употребительное еще в XVII'в. в
южнорусском (Песни, записанные Р. Джемсом: родительный
батюшка, дядюшка; о слове батюшко см. Буслаев. Граммати-
ка, ч. I, с. 234, примечание 17 в; так и теперь во Владимирской
губернии — Даль. Словарь, т. I, Предисловие, с. XXXVIII),
до настоящего времени удержалось по крайней мере в песнях в
севернорусском (например, в Вологодской губернии вельское
батюшко — батюшка — батюшку — батюшком, в Олонецкой
губернии вытское дедушко; онежское бачько, Михайлушко,
бурушка косматого, Михайлушку и Михайлу, хотя мойму

батюшки (ibid.)); ситское (Ярославской губернии) бацюшко —
дательный падеж бацюшку.
В летописях (Ипатиевская) обыкновенны имена собственные
на -о: Михайло, Шварно, Данило, Василько, Всеволодко,
родительный падеж -а.
В украинских памятниках XV, XVI в. (Памятники Киевск.)
очень употребительны имена собственные на -о без уменьшитель-
ного суффикса (Данило, Гаврило, Марко) и с уменьшительным
суффиксом -ко как от имен христианских: Тимошко (1490 г.),
Яско, Мишко, Мицко (?), Васко, Юрко, Сенко (Сенько), Грицко,
Децко, Ониско, так и чисто народные: Станко (ibid., III, Отд. II,
с. 13), Сушко, Черевъко, Догадъко, Полиско (ibid., с. 26) и др.;
«Панъ Семенъ Ласко Чернчицкий, панъ Прокопъ Волчко»
(ibid., I, Отд. II, с. 65); Влезко (ibid., III, Отд. II, с. 26). Рядом с
этим подобные имена на -ка: Тимошка, Савка, Микитка (ibid.,
с. 11—12); маршалко1 (ibid., I, Отд. II, с. 1); «оу Банка Станкови-
ча» (ibid., с. 2); з Мишкомъ (1490 г., ibid., с. 3).
Украинские собственные на -енко суть собственные, имеющие
значение отечественных, первоначально ничем не отличаются по
значению от русских имен на -енок, -ята, обозначающих молодых
животных; и доныне в Смоленской губернии, принадлежащей
по говору к Белой Руси, названия детей по отцу имеют форму
как Иваненок, Питрачонок (от Петрак, Петро), Сямчонок
(от Семко [?] Семен), во множественном числе Иваняты,
Питрачаты (как теляты, телята) (Даль. Словарь, т. I, Преди-
словие, с. XLVII). Отсюда видно, что и по форме украинские
на -енко соответствуют русским мужским на -енок, множествен-
ное число ята. Украинский оставляет форму, сходную со сред-
ней на -о, лишь в именительном падеже единственного числа,
а в остальных падежах держится мужского склонения (зватель-
ный падеж Синенку — дательный Синенкови, именительный па-
деж множественного числа Синенки), и это согласно со значения-
ми этих имен, исключительно отечественными. Русский имеет
мужскую форму в единственном числе (-енок) и среднюю во
множественном, в силу большей личности единственного числа и
собирательности множественного, в котором теряется различие
пола.
Именительный падеж на -о мужского рода.
В церковнославянском заимствованные имена на -ин: Аньтониѥ,
Василиѥ; Марко (Mik los ich. Vergleichende Grammatik, В.
III, с. 16). В древнерусском: Вятко (Лаврент. лет., с. 5); Вятъко
(ibid.); Ляшько (ibid., с. 58, 23); Радъко (Новгор. I лет., с. 18).
В севернорусских грамотах XV—XVI в., I: Висло (Вислъ —
ibid.)—родительный падеж Висла (Акты историч., с. 10, 4);
Дюдьто — родительный падеж Дюдьта (ibid., с. 5); Кирило,
Данило (ibid.); Андрейко — родительный падеж Андрейка;
1 Имя нарицательное. Сост.

Гаврилчо, Ескушко (1525 г.); «маршалко земскій» (1444 г.,
Акты историч., 105; Собр. гос. грам., I, № 22, ibid,, 1419 г., № 226) ;
«Александро Ходковичь» (1469 г., ibid., № 221); «Нѣздила
Пьхциниць» (ibid., 21, 20); «Данила Бяковиць».
Переход имен на -о в -а. «Поставленъ бысть архіепис-
копъ... Гаврила* (Новгор. I лет., 19, 14); «поя съ собою Пльскову
архиепископъ Гаврила* (ibid., 19, 31); «Судилу, Нѣжату,
Страшка [призваша]» (ibid., 9, 13); «Святи церковь Гаврила
архіепископъ» (ibid., 20,5; ср. 20,19; 21,4); «Мирошку... Иванка»
(ibid., 23,7); Иванка (ibid., 23, 20); «Рагуилу Прокопінниця»
(винительный падеж — ibid., 25,17); Жирошку (ibid., 25,21);
«Мануилу Ягольчевичя» (ibid., 33,22).
Родительный падеж единственного числа.
Гаврила (Новгор. I лет., 19,9,11), Петрила (ibid., 62,3); Страшка
(ibid., 25,18); «убиша ... Иванъка Прибышиниця» (ibid., 35,18);
«князя Вячка» (ibid., 39, 13); «Того Екушка» (1325 г., Акты
историч., I., с. 10); «У Данила у Тишка» (1564 г., Собр. гос.
грам., I, № 140).
Переход имен среднего рода в женский
в севернорусском. Хотя здесь еще батюшко, но и батюшка:
«За облачку ходячую» (Пам. и обр. нар. яз., с. 122); «За гостюшка
сею любимаю» (ibid., с. 37); «ествушка сахарной» (ibid., с. 41);
«из-за морь птичий слетаются» (ibid., с. 54); «коня во стойлу
убирает, белояровой пшены он насыпает» (ibid., с. 89); бревнишка
(множественное число), окошечка (множественное число); «На
стойлы — доброй конь» (ibid., с. 105); «очюшки, ествушки
сахарнии» (ibid., с. 115); «Отпущу я ненадолго потны вренечки»
(ibid., с. 148); «Как светел месяц за облаку туляется» (ibid.,
с. 210).
Творительный падеж, съ Михалкомъ (Новгор. I лет.,
25,4); XV—XVI вв.: «съ Баскомъ съ Сукомъ» (1510 г., Акты
историч., I, с. 10; севернорусское не iděnt: с Гриднею).
Дательный падеж. Михалку (Новгор. I лет., 26, 13);
«Михалку Степаничю» (ibid., 56,5); Вислу (Акты историч.,
I, 10,6).
«А то есме дали Иванкови» (Новгородская договорная грамота
1251 г., первая — Собр. гос. грам., I); во второй грамоте:
«далъ... Иванку» (ibid., 1—2); «Осифу да Левкѣ» (1504 г.,
ibid., № 140).
Местный падеж. В записи о Ржевской дани (после
1479 г., Акты Зап. России, I, № 71): «на Ивашку Стеховѣ
взялъ чотыри рубли ... на Маньку ... на Омельянку Пашькиничи...
на Ваську... на Ивашьку Незаснепѣ».
С именами на -о1 в древнерусском — не смешивать новгород-
1 Перо. Указанием на основную форму = небо именительного падежа в роди-
тельном пересе служит не только хорутанский родительный падеж peresa (= pera),
но и русское «перины пухосыя, подушки пересныя» (Майков. Вр. закл., с. 466).

ского гласного произношения -ъ: «приде Лазорь... и Борисе
Мирошкиниць» (Новгор. I лет., 30,6); «Вожане помроша, а
останъкъ разъидеся» (ibid., 33, 18); «Новгородьци же, останъкѣ
живыхъ, послаша» (ibid., 33,19). Колосов (Очерки, с. 18)
ставит подряд формы Петро, Павло и посъло, рабо. В последних
-ъ, в первых -о.
Судя по тому, что уменьшительные, как сынишко, употреб-
ляются в старом языке в среднем роде, хотя теперь употребляют-
ся в роде, согласном с полом обозначаемого лица или грам-
матическим родом первообразного имени (Буслаев. Граммати-
ка, ч. II, с. 191), можно бы думать, что и вообще имена мужские
на -о заимствовали это окончание от средних, подобно тому как
и окончания именительного падежа множественного числа на
-а, -ья. Так и в польском окончание на -о в именительном падеже
единственного числа имеют только мужские уменьшительные
имена: iózio, wójcio (Małecki. Grammatyka wiçksza, с. 57).
В сербском по образцу имен на -ъ: Мужило, Станило, Манојло,
Михо, Хрелко, Милко, Влатко, Ивко; по образцу имен на -ь:
Padoje, Сладоје, Радивоје (Майков. История). Ср. окончание
этих последних с диалектической заменой конечного гласного
звука в ситском Ярославской губернии родимое (т. е. jo = ]ъ).
Однако -о в именах без уменьшительного суффикса, как Петро,
украинское Илько, может быть чисто звуковым изменением
окончания именительного падежа мужского рода -ас.
§ 2. Родительный и местный падежи на -у
в русском и родительный-местный
и звательный падежи на -у в украинском
Эти формы весьма удобно выводятся из остальных форм тем
на -у. От темы суну:
Именительный падеж единственного числа:
сунус.
Родительный падеж единственного числа.
Индоевропейское от *сунав-ас, сунау-с, санскритское сунос,
славянское меду (санскритское мадhу — среднего рода и иначе
склоняется: родительный падеж мадhун-ас), литовское suna us
(Schleicher. Compendium, § 252).
Местный падеж., В Ведах сунави, санскритское сунау,
славянское сыну (по Шлейхеру из сыновъ, а это из *сунави).
Звательный падеж. Санскритское et/но, славянское
сыну, литовское *suna ú, по Шлейхеру оба из основы сунау
(ibid., § 263).
Поэтому весьма вероятно, что распространение скончания -у
в родительном-местном падеже на слова с основною темою -а
есть случай уподобления одного склонения (имен -а мужских)
другим, а не одних падежей (родительного, местного) другим,

именно дательному. Что таково происхождение звательного
падежа на -у в темах -а, в этом не может быть сомнения, но оно
есть относительно мешанное.
I. Значение родительного падежа на -у
Первоначального различия в значении тем на -а и на -у, г
также славянского родительного падежа на -а и на -у не видно.
Пределы родительного падежа на -у в древнем славянском совпа-
дали с пределами темы -у. Лишь с течением времени родитель-
ный на -у распространяется так, что во многих случаях совер-
шенно вытесняет более древнее окончание -а, в других употреб-
ляется рядом с этим последним1. Так не только в русском, но и
в чешском и польском (см. Miklosich. Vergleichende Gram-
matik, В. III, § 707, α; Hattala. Srovnávací mluvnice, § 185, г;
Miklosich. ibid., § 803, а; Małecki, Grammatyka wiçksza,
§ 124). В польском многие имена, имеющие теперь родительный
падеж только на -у, в Псалтыре Маргариты имеют его на -а.
Вместе с этим во всех упомянутых наречиях появляется стрем-
ление воспользоваться существованием двоякого окончания ро-
дительного падежа для образования новых грамматических кате-
горий, именно большей или меньшей самостоятельности, одушев-
ленности или неодушевленности предметов. Для чешского и поль-
ского принимают правило, что названия одушевленных предметов
имеют родительный падеж на -а, неодушевленных — и на -у. Мно-
гочисленные исключения из этого правила оправдываются частью
тем, что и неодушевленные и отвлеченные предметы могут
олицетворяться, уравниваясь с одушевленными, частью тем, что
окончание -а как более древнее и тем самым более возвышенное
(противоречие этому в местном падеже) прилично названиям
более индивидуальных, хотя и неодушевленных и отвлеченных,
окончание -у — предметов делимых (польское Іірса — июля, lip-
cu— меду), частью — звуковыми условиями, по которым из ко-
нечного согласного предпочитают то -а, то -у; частью, наконец,
ничем не могут быть оправданы. Как и здесь, так и вообще
язык редко успевает провести до конца известное правило. За-
метим, что многие исключения из упомянутых правил в польском
встречаются и в русском.-
Для родительного падежа на -а и на -у в русском можно при-
нять следующие (Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 222, § 96)
правила:
1 Договор Мстислава с Ригою 1229 г.: «отъ вьрхоу и до низоу* (Собр. гос. грам.,.
II, с. 4)4 в грамоте Мстислава Даниловича Владимиру 1289 г. (ibid., с. 8): «по двѣ
лоукнѣ медоу*, «по пятидцать десяткъвъ лноу, однако (ibid.): «по пяти цебровъ
weca>; слово это до сих пор только на -а.
Дифференциация окончаний тех же падежей различных склонений (Paul,
с. 300 след).

а) Родительный падеж на -у в именах одушевленных единич-
ных совершенно исчез, хотя древнейший родительный падеж от
сынъ (тема суну) должен быть сыну.
Окончание местного падежа на -у, как явление позднейшее
в темах на -а, различно употребляется в разных славянских
наречиях. Так, в чешском местный падеж на -у (и) не только
встречается в одушевленных (po poslu, po panu), но в именах
святых стоит там, где эти имена имеют значение лиц (о svatém
Janu, о Jacubu, po Havlu, o svatém Vojtěchu), между тем как
местный падеж на -ě — там, где эти имена означают дни празд-
ника (po Havle — post festům S-ti Galii, o svatém Janě, Vojtěše)
(Miklosich, Vergleichende Grammatik, В. III, с. 371; Hat-
tala. Srovna'vací mluvnice, с. 178).
б) В названиях веществ делимых -у свойственно родительно-
му падежу количества более, чем родительному падежу принад-
лежности: запах аниса и купить анису (хотя родительный падеж
количества чаю и запах чаю), окраина леса и десятина лесу.
в) При обозначении движения изнутри, с поверхности, от
предмета (родительный падеж с предлогами из, с, от. Восто-
ков. Грамматика, с. 27) предмет, от которого происходит движе-
ние, представляется менее важным и самостоятельным, чем при
обозначении принадлежности предмету, стоящему в родительном
падеже. Первый случай поэтому предпочитает окончание -у,
второй а: из лесу, из дому, с Дону, с торгу, с базару, но
окраина леса, крыша дома, устье Дона, здание базара, с мосту
(и моста) и постройка моста. В первом случае существительное
с предлогом принимает значение наречия, а во втором нет1.
Собирательные, как полк, люд, народ, принимаются языком
за неодушевленные, что видно из винительного падежа единствен-
ного и множественного числа = именительному, а не родитель-
ному падежу; потому в них замечается упомянутое различение:
много народу (количество), с полку (хотя из полка), но история
народа, № такого-то полка.
г) По общему правилу архаические и книжные формы более
соответствуют высокому складу речи, чем формы относительно
новые. По замечанию Ломоносова, «происшедшие от глаголов
употребительнее имеют в родительном падеже единственного -у,
и тем более оное принимают, чем далее от славенского отходят,
. а славенские, в разговорах мало употребляемые, лучше удержи-
вают -а: размах, размаху (и прочее.—Л. Я.).
Сие различие древности слов и важности знаменуемых вещей
весьма чувствительно и показывает себя нередко в одном имени.
1 Следующие примеры дописаны карандашом:
Поддать пару и сила пара, принести жару, с жару, с пылу и из пыла битвы,
с глазу на глаз и строение глаза, из носу и не видеть своего носа, много народу
и русского народа.
От роду, с роду и знатного рода, сряду и честь, но лавки московского ряда,
из ряда событий, не давать ходу и с заднего хода.

Ибо мы говорим: святого духа.., ангельского гласа, а не святого
духу.., ангельского гласу. Напротив того, свойственнее говорит-
ся: розового духу.., птичья голосу, нежели розового духа..,
птичья голоса*.
По образцу духа и духу — долга (officii), долгу (debiti),
восхода (солнца) и всходу (посева), пола1 (sexus) и полу
(pavimenti) (пол половина, по замечанию Миклошича, имеет и
-а и -у: с полагоря и полугода, полудня), света (mundi), свету
(lucis).
Все эти правила подвержены многим необъяснимым исключе-
ниям.
В общем эти правила применяются и k украинскому. Хотя
справедливо, что во многих случаях украинский сохранил роди-
тельный падеж только на -у, между тем как в русском или на
-а, или смотря по употреблению родительный на -а и на -у (украин-
ские дощу, комишу, русские дождя(-ю), камыша(-у) и прочее);
но нельзя сказать, что по общему правилу родительный падеж
на -у имеют все неодушевленные (Miklosich. Vergleichende
Grammatik, В. III, с. 282, § 517). Осадца приводит многочислен-
ные исключения из этого правила, в общем согласные с истиною
и составленные по образцу подобных исключений, принятых в
польских грамматиках (Осадца. Грамматика, с. 58, § 154, 2;
ср. Miklosich, ibid., с. 445, § 803). Благоразумнее и для
украинского держаться тех правил, которые выше для русского,
хотя в частностях эти языки расходятся.
Из правила а, быть может, составляет исключение единствен-
ный известный мне случай: «Ой сиру ж мій, сиру да білій же ти
снігу; ой зятю ж мій, зятю, да милій же ти сину* (Метлин-
ский, 192), где сину есть древний родительный падеж, соответ-
ствующий санскритскому сунос.
Есть случаи строгого различения родительного падежа на -а
и на -у при двояком значении слова, например Розума, Мороза,
Хмеля, Кісіля (имена собственные), Шума (олицетворение; в
веснянке о шуме деревьев говорится: «Ой Шум ходить по діброві,
А Шумиха рибу лове. . . А в нашого Шума зеленая шуба»), но
розуму (и в поговорочных выражениях розума) (Miklosich.
Vergleichende Grammatik, В. III, с. 282), морозу, кісілю, шуму;
трупа (одного) и ляцкого трупу (собирательное), луга (лесу),
но лугу (щелоку); «[Деякі] Які хотіли щоб смаку В Латиновій
дочці добитця» (Котляревский, с. 126); Ромен — Ромна
(и только), но «копать зілля ромену*, «Клистир з ромну дала»
(Котляревский, с. 149) ; «Багацько трупа (собиратель-
1 В грамотах XVII в. (Акты история., IV, с. 124) : «мужского и женского полу*; с
виду (лицом), из виду и из вида — бумаги, от вида — прекрасного
вида на...; до веку — до XV века; цвета (coloris) — липового цвету; год от году и
1884 года.

ное вместо трупу) там палилось» (ibid., с. 226); «И од плачи
над ним тряслась» (ibid., с. 278).
Нельзя сказать, чтобы везде родительный падеж на -у требо-
вал неударяемости этой гласной; однако исключений из этого
правила немного (в родительном падеже часто сміху, гріху и
сміху, гріха)\ в родительном падеже с предлогом из: з сорому
(сорому, без сорома), и исключения эти, очевидно, новы. Имена,
имеющие родительный падеж на -а ударяемое, обыкновенно,
если имеют притом и родительный на -у, не ставят ударения над
этим последним окончанием: сліда и сліду, суда и суду, моста и
мосту, листа (письма, листа бумаги) и листу (древесного),
стола и столу, двора (конкретное) и двору (переносное), часа
(часа) и часу (времени), сна и сону (растение), скота и дев'ятеро
скоту. Отчасти это применимо и к русскому (Miklosich,
Vergleichende Grammatik, В. III, с. 315; Буслаев. Грамматика,
ч. I, с. 222).
2. Значение местного падежа на -ѣ и -у
Значение местного падежа единственного числа на -ѣ и -у в
русском аналогично с значением родительного падежа на -а
и -i/, т. е. приспособлено языком к разграничению имен одушев-
ленных и неодушевленных и большей или меньшей самостоя-
тельности этих последних, смотря по употреблению.
а) Одушевленные единичные вовсе не имеют местного падежа
на -у: о сыне, в сыне. Не так было в старинном русском. В Ипатиев-
ской летописи: «не тужи о сыну моемъ» (с. 29); «На томь
мироу* (Договор Мстислава с Ригою 1229 г.); «на гочкомь
березѣ* (ibid, много раз) ; в плъку и о плъкѣ; весь в мелу и о мелѣ,
на мосту и о мостѣ, в посту и о страстном постѣ, в поту и о потѣ,
на возу и о возѣ, на балу и о балѣ, в глазу и о глазѣ, на весу и
о весѣ, в кругу и о кругѣ, на лугу и о лугѣ, при лугѣ, в мозгу и
о мозгѣ, в снегу и о снегѣ, на торгу и о торгъ.
б) Между двумя собирательными полк и народ есть разница:
1-е о полку, в полку, 2-е о народе, в народе. Разницы этой нельзя
объяснить ни тематическим окончанием славянского полкъ
(литовское pulka-s), ни склонностью имен с гортанною перед
тематическою гласною принимать окончание -у, так как, например,
шелк, долг имеют местный и на -ѣ и на -у: о толкъ, о долгъ, в долгу
как в шелку.
в) Многие имена неодушевленные с предлогом о употребляют-
ся с окончанием -ѣ, а с предлогами в, на — с окончанием -у:
на(в) дому, на(в) боку, в долгу, в шелку, в глазу, в лесу, во рву,
во рту, на бегу, на ходу, на роду, в хмелю, в краю, в рою, в раю,
но о лесе, о доме, о хмеле, о рае, о крае. В первом случае имя с пред-
логом ближе к наречному значению, т. е. предмет, обозначаемый
именем, представляется менее самостоятельным, чем во втором.

В некоторых случаях, когда и с предлогами в, на употребляется
местный падеж на -ѣ и на -у, между тем и другим установляется
различие значения: быть на (в) виду (как наречие: на глазах,
иметь в виду), в виде (чего) — в образе, в этом виде (в виде
животных, в паспорте), в роду не без урода (в семье, племени),
на роду написано, но это в роде того-то, в этом роде (род принима-
ем в отвлеченном значении); на бегу, на ходу (бегучи, идучи —
в виде наречия), это в ходу (т. е. употребительно), но на конском
беге, в заднем ходе (хотя и здесь встречается -у); хорошо в дому
(в твоем хозяйстве), на дому (у себя, например, иметь), но он
живет в этом доме; в вечеру (или ввечеру наречие) и на вечере
у такого-то; в легком духу и в духе человеческом, весь в снегу и
в этом снеге есть песок, на веку (в течение жизни) и в веке
(столетии), на полу, в полу и в женском поле; в шаге — аршине
и штаны не доходят в шагу; на шагу (т. е. идучи шагом). Так, в
польском w domu (дома), но w boïem dornte (Miklosich.
Vergleichende Grammatik, B. III, c. 448)r на откупе долгу и
быть на откупу. На острове и на острову (различие стиля), быть
в отпуску, хлопотать об отпуске и др.
В большей части случаев, т. е. везде, где основная темати-
ческая гласная есть -а, окончание местного падежа на -у новее,
чем окончание на -ѣ. Примеры местного падежа на -ѣ с предлогом
в, приводимые Буслаевым (loc. cit. «Данила в ровѣ убоялися
львове>), по отношению к литературному языку — архаизмы.
Многие имена неодушевленные и с предлогами в, на имеют в
литературном языке местный падеж только на -ѣ. Таковы, на-
пример, стол, двор, сон, кажется, все на -ок(-ек), -очек(-ечек),
-онок(-енок), -ик, -ич, все с основным -ьскъ (в Зарайскѣ, По-
дольскъ, Смоленскъ — оу Смольнескѣ (Договор Мстислава
1229 г.); оу Смольнескѣ (ibid.); Смольнѣске (ibid.)). Почти все
с мягкою согласною на конце (кроме -ιϊ, но со включением
согласных отвердевших, как ц в суффиксе -ец; однако в хмелю).
Что до имен на -й, то: в гною, в краю, в рой, в раю (и -ѣ в извест-
ных случаях), но в Дунаѣ, покоѣ, короваѣ, случаѣ.
Областные русские наречия в рассматриваемом отношении
многим отличаются от господствующего. Например: «У нас, брат-
цы, на Дону, во Черкаском городу»-(Сахаров, I, 4, 239);
в белорусских говорах: а двору, а сталбу, на медвѣдзю (Тверская
губ., Ржевский у.), у садочку (Витебская губ., Дрисенский у.).
В Лепельском уезде Витебской губернии: на каню сивым, на
вараным конику и т. п. В югозападнорусских: в садику, в голуб-
ничку, на крыльцу (Обоянь).
Свойственное некоторым областным наречиям употребление
местного падежа на -у там, где он не употребляется в господ-
ствующем языке, весьма древнее. Так, в Ипатиевской летописи,
кроме правильного с точки зрения древнейшего языка местного
падежа, о сыну моемъ (с. 29); моляшеся о миру (с. 47); во Смо-
леньску (с. 152); в «Слове о пълку Игореве» о пълку, на току(7);

в русских грамотах XVII в., например: въ Тоболску (Акты
историч., IV, с. 124).
В украинском.
а) Правило а вовсе неприменимо к украинскому, в коем
обыкновенны местные падежи на -у, -ю от имен одушевленных,
притом независимо от влияния согласной перед темальною глас-
ною: при пану, при онуку, на вовку, на раку, по зятю, по князю,
по мужу, по тестю, и прочее.
В употреблении местного падежа на -у, -ю и -і(-ѣ) в украин-
ском уже в XVI в., а вероятно, и гораздо раньше замечаются
областные различия. Так, в Волынских памятниках XVI ст.
(Памятники Киевск., III, Отд. II): на рогу (с. 4); при дворцу
(с. 9); в концу (1566 г., с. 8); при .. Ивану Богушевичу Липлен-
скому (с. 17); при .. Прокопу Григоревичу Холоневъскому
(1578 г., ibid.).
б) Независимо от значения местного падежа на -у — в именах
на -ко, -ок, -очок, -ик. В других с темальною гармониею замечаются
колебания.
В старинном польском (в Псалтыре Маргариты,
в книжке Ядвиги, отчасти еще у Кохановского) имена с гортан-
ною перед тематическою гласною имеют в местном падеже -ѣ
(okrçdze, roce, strasze), тогда как в современном, как
думают, именно вследствие гортанной, такие имена независимо от
значения принимают и (w bogu, czlowieku) (Miklosich.
Vergleichende Grammatik, В. III, с. 448; Małecki. Grammatyka
wiçksza, с. 60).
Такое же сродство между гортанными и -у замечают в чешских
неодушевленных (M i k 1 о s i с h. ibid., с. 371; Hattala.
Srovnávací mluvnice, с. 179). Миклошич (ibid., с. 282): -у
предпочитают оканчивающиеся на гортанную: чоловіку, врагу,
духу, реже чоловіці, вразі, дусі. Ср. Осадца (Граматика, с. 60)
распространяет это правило и на украинский, но это может быть
справедливо разве с большими ограничениями относительно
местности, что видно из следующего.
В украинском восточном1 подтверждением этого правила могли
бы служить: из имеющих родительный падеж на -а ударяемое:
у шагу (в гроше), шлику, глеку, симику, гріху\ из имеющих
родительный падеж на -у неударяемое: у довгу (?), снігу,
віку, воску, дроку, ляку, маку, повку, току, шовку, моху, сміху,
льоху, шляху.
1 По традиции называя украинский язык малорусским наречием,
А. А. Потебня объединяет в украинском говоре диалекты населения Левобереж-
ной Украины (без северных районов Черниговщины), Киевщины, Екатеринослав-
щины и Херсонщины. См.: А. А. Потебня. Заметки о малорусском наречии.
Воронеж, 1871, с. 44. В связи с тем, что в книге принято употребление слова украин-
ский вместо малорусский, здесь и в дальнейшем, когда речь идет об украинском
говоре, добавлено — восточный. Сост.

Но в числе первых — у кобеняці (может быть и у кобеняку);
в числе вторых — у лузі (в щелоке), на торзі (и. на торгу), у тім
році, поверсі (и поверху). Из имен неодушевленных, имеющих
в родительном падеже -а неударяемое, и с гортанною местный
падеж на -у: при боку.
в) Сравнительно с господствующим литературным языком
украинские восточные (и вообще украинские) имена мужские с
твердым окончанием значительно реже имеют местный -падеж на
-у. Кроме вышеприведенных, ср., например: увечері,у лісі, у домі
и многие другие.
г) Из имен с мягким окончанием многие, по-видимому,
колеблются между -ю и -и: на каменю, у гаю — у гаі и прочие.
О местном падеже на -у в литературном языке: «Если местный
падеж после предлогов в и на оканчивается не на -ѣ, а на -у, -ю,
то с этим последним окончанием неразлучно ударение, совершенно
независимо от произношения прочих падежей... Заметим, что
это окончание встречается почти исключительно в словах перво-
образных, простых и притом таких, у которых в. именительном
падеже не более двух слогов, например, говорят на ходу, но
нельзя сказать на проходу, нельзя также сказать в колоколу
(при трех слогах в именительном падеже). Из предложных
этому случаю могут подлежать только такие, которые без предлога
неупотребительны, например, на откупу, на погребу* (Грот.
О некоторых законах русского ударения, с. 362).
§ 3. Дательный-местный падеж единственного числа
на -ові(-ови), -еві(-еви). Именительный падеж
множественного числа на -ове(-еве) в украинском.
Родительный падеж множественного числа
на -ов, -ев (-ів, -ув и прочее)
в украинском и на -ов, -ев в русском
I. Дательный-местный падеж единственного числа
Господствующим мнением о происхождении слога -ов- во
многих падежах имен на -ъ и -ь оказывается то, которое высказано
Боппом и Миклошичем (Miklosich. Vergleichende Grammatik,
В. III, с. 23 след). Эти ученые видят в -ов- не местоименный
вставной элемент (основное и зендское ава, славянское -овъ),
как думал было Шлейхер (Formenlehre, с. 202), а усечение
конечного -у темы, перешедшее от тем на -у и на темы с основным
-а, подобно тому, как и окончания родительного-местного падежа
единственного числа на -у первоначально были свойственны
только темам -у (мужским) и лишь с течением времени, местами
очень поздно, распространились и на темы -а. С этим мнением
примиряется и Шлейхер в своем „Compendium".
В старославянских древнейших памятниках наиболее употре-
бительным и вместе с тем наиболее древним оказывается

слог -ов- в дательном падеже единственного числа (сынови1, чему
в санскрите соответствовала, вероятно, форма дательного сунав-ё,
так как из основной формы = санскритскому местному падежу
сунав-и (более новое суноу) не могло бы выйти конечного
славянского -и в сынови) и именительном падеже множествен-
ного числа сынове = санскритскому сунав-ас. Реже встречается в
древних памятниках родительный падеж множественного числа
на -овъ (объясняемый из *сунав-а и санскритского же со вставным
-н- и без гуны суну-н-ас), еще реже родительный-местный падеж
двойственного числа сыновей (*сунов-ос, санскритское сунв-ос).
Остальные падежи множественного числа (дательный рабовомъ,
винительный рабовы, творительный рабовы, местный рабовѣхъ
градовохъ) — позже и только в новых памятниках (Miklosich,
ibid.). Сомнительно, чтобы эти последние формы существовали
в древнем общерусском, так как указаний на них в современных
наречиях или вовсе нет, или же они все-таки незначительны.
Дательный падеж единственного числа на -ови (-еви)у именитель-
ный падеж множественного числа на -ове в древней общерусской
письменности (о родительном падеже множественного числа на
-ов будет сказано ниже) приблизительно равно свойствен и
северу и югу.
Дательный падеж на -ови, -еви, как полагают, употреблялся
исключительно в именах одушевленных, притом весьма редко —
неразумных (Лавровский. О языке, с. 57). Это несправедливо
ввиду таких примеров, как общерусское домови, долови, откуда
теперешнее среднее русское и литературное долой, домой, южное
русское (например, курское, белгородское) и северное русское
доловъ, домовъ (и -ові— белорусское), украинское (галицкое)
долів, домів.
Дательный падеж на -ови в Лаврентиевской летописи:
къ Дунаеви (с. 5); Рюрикови, Олгови (с. 9); Симови, Хамови
(с. 1); «ко Асколду и Дирови* (с. 10); «на жертву богови»
(с. 15); по Дунаеви (с. 3); огневи (18, 33; 50, 13); коневи (24, 35,
50, 13); по Трубежеви (52, 18), по лугови (142, 35); Рагуилови
(Новгор. I лет., с. 6); богови (ibid., с. 22); «при . . . благовѣрномъ
князѣ велицѣ Ярославѣ, сынови Всеволожи» (ibid., 48, 34);
по лугови (Ипат. лет., 44, 31); по борови (ibid., 62, 12), по ледова
(ibid., 208, 29); «сѣдоша по Дунаеви* (Лаврент. лет., с. 5).
Ср. также в Ипатиевской летописи не только «ко Давыдови
Святославичю» (с. 1); коневи (с. 19), но: къ Донови, къ боеви
(с. 2); «устремишася боеви* (с. 13); къ Санови (с. 42); «пойде
. . . къ Холмови* (с. 198); ко валови (с. 24). Украинские подобные
формы доказывают, что этих и им подобных примеров из летописей
и грамот нельзя считать книжными заимствованиями.
1 «раздая . . . по воробьевит (Лаврент. лет., 25, 18) (ibid. воробьеве и воробьи).

2. Именительный падеж множественного числа
Относительно именительного падежа множественного числа на
-ове, -еве не делают того замечания, что относительно дательного
падежа на -ови; -ове в именительном падеже множественного
числа принимают и одушевленные и неодушевленные: сынове,
попове, дворове, дъждеве. Если формы эти и действительно
принадлежат только летописям, и если в грамотах, как Новгород-
ская 1317 г., только и встречается, что послове (пословѣ в значении
винительного падежа, что неправильно; форму винительного
пословы ср. со старославянскою у Миклошича — „Vergleichende
Grammatik“, В. III, с. 27, так Лавровский, О языке, с. 58—
59), то из этого, конечно, следует, что эти формы были в древнюю
пору (до XIV в.) менее употребительны на севере, чем дательный
падеж -ови, но еще не следует, чтоб они не были столь же употре-
бительны на юге, где местами они до сих пор в ходу.
Нынешние главные русские наречия (великорусское и мало-
русское)1 значительно расходятся в рассматриваемом отношении.
Великорусское в дательном падеже единственного числа имеет
только -у, а не -ови. Исключения есть, вероятно, где-нибудь
по границам малорусского наречия. Выше упомянуто о наречиях
доловь, домовь (Даль. Словарь, т. I).
Именительный падеж множественного числа на -ове сохранил-
ся как архаизм в былинах (татарове) или соединился с другим
окончанием (сыновья и т. п., см. ниже), что малорусскому чуждо.
В малорусском (в форме -ови). Особенность малорусского
сравнительного со старославянским и древнерусским в том, что
окончание -ові (как в славенском; Hattala. Srovnávacі
mluvnice, с. 183) равно употребительно и в местном падеже
единственного числа. Если дательный падеж на -ови, как думает
Шлейхер (Compendium, с. 462), есть первоначально местный, что,
впрочем, сомнительно, то здесь он возвратился к своему прежнему
значению. (О современном употреблении именительного падежа
множественного числа на -ове.) Стало быть, в именительном
падеже не видно разграничения имен одушевленных от не-
одушевленных. О таком безразличном употреблении окончания
-owie в польском, где теперь это окончание, равно как -i, свой-
ственно преимущественно именам личным, а -ы(у) — неоду-
шевленным и животным, см.: Małecki. Grammatyka większa,
с. 61. В дательном падеже польский язык не делает такого раз-
личия между -у и -ови (ibid., с. 59). О подобном явлении в чешском
см. Hattala. Srovnavací mluvnice, с. 181—182: připona [ovi],
ové je, šlechetnější, slavnější, zosobovaci, что и выходит не одно,
т. е. служит для отличия имен одушевленных или одушевляемых
от неодушевленных.
1 В этом и подобных случаях сохраняется терминология А. А. Потебни. Сост.

3. Родительный падеж множественного числа
Для старославянского правило — что родительный падеж
множественного числа фактически сходен с именительным паде-
жом [единственного числа] : рабъ, край, конь. Родительный падеж
на -овъ при именительном падеже на -ове встречается в огра-
ниченном числе случаев уже в древних памятниках (Mikło-
sich. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 27). Очень редко
окончание -ий (моужий) свойственно теме -и (ibid., с. 21). То же
правило и для древнего русского: «не блюдеть смердъ* (Новгор.
I лет., с. 7) коне (?). Окончание -овъ, -евъ появляется весьма
рано, именно не позже первой половины XIV ст. (Лавровский.
О языке, с. 59), хотя рядом с ним и старинное: «съгониша Рушанъ
съ конь, и много коневъ отъяша» (Новгор. I лет., с. 39); Нов-
городьць (родительный падеж множественного числа — ibid.,
33, 36); Новгородьцевъ (ibid., 33, 37); Новгородцевъ (ibid., 50, 22)
и прочее; «съгониша . . съ конь* (ibid., 39, 15); корабльвъ,
кораблевъ (ibid., с. 28); «отшедъше далече товаръ* (ibid., с. 35);
«возъ по собѣ не возяше» (Лаврент. лет., 27, 22); порогъ (ibid.,
31, 25); изъ Татаръ (ibid., 201, 23); не блюдеть смердъ (Новгор.
1 лет., 7, 16); «възяша 6 городъкъ* (ibid., 10, 29); «съгорѣ
церковь .. .въ обѣдъ годъ* (ibid., 89, 27); Суждальць (ibid.,
6, 35); добрыхъ мужь (ibid.); 9 мѣсяць (ibid., 9, 12). В Договоре
Мстислава (Договор с Ригою 1229 г.): «в сехо купьче».
Ипатиевская летопись: «смердовъ жалуете и ихъ коній»
(родительный падеж вместо винительного—1); колодниковъ
(2); городовъ (25); «500 берковьсковъ меду* (27); уевъ (30;
именительный падеж уеве — ibid.); рядовъ (51); днии, мужии
(25); Береньдичевъ (14); нѣколико дневъ (100); пять дновъ
(101); сторожовъ (133); господичичевъ (133); пріятелевъ (137);
огневъ (199); «труповъ и щитовъ и шеломовъ» (195, 21).
Лаврентиевская летопись: «отъ тѣхъ Ляховъ* (3, 13); Ляховъ
(ibid., 62, 15). Но в значении страны -овъ не встречается. Роди-
тельный падеж -ъ в смысле народа: «да то ся зваху отъ Грекъ Ве-
ликая Скуѳь» (5); «въпрошалъ волъхвовъ кудесникъ» (16, 17,
именительный падеж волъстви — ibid., 16, 22); отъ комаровъ (17,
5, именительный падеж комари — ibid., 17, 7); городовъ (21, 31;
198, 16); лапотниковъ (38); удовъ (36, 20); сыновъ (часто);
мировъ (104, 26); погостовъ (198, 17).
Новгородская I летопись: круговъ (9); домовъ (родительный
падеж —22, 9); дворовъ (22, 11); коневъ (35, 31; 39, 15).
Новгородская грамота 1265 г.: купцевъ, повозовъ, новгород-
цевъ (дательный падеж -омъ, -емъ) (Собр. гос. грам., № 1);
Новгородская грамота 1305 г. (ibid., № 6): западневъ (ibid.);
«постных дновъ* (Кирилл Туровский — Калайдович. Памят-
ники, с. 194).
В современном литературном языке по общему правилу:
а) имена с твердым окончанием имеют -ов, с окончанием -и —

-ев; б) имена на -ь — окончание -ей из -ии. От правила а откло-
няются: аа) при количественных1 числительных алтын, аршин,
пуд, раз, сажень, человек; бб) вообще, например, существитель-
ные, как глаз и прочее (Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 227,
§ 96); вв) имена, отбрасывающие -ин во множественном числе:
бояр, мещан; гг) господ; дд) немногие сохранившие -и в имени-
тельном падеже множественного числа: соседей, холопей, чертей.
Сюда же тетеревей (и тетеревов — Буслаев. Грамматика,
ч. I, с. 231).
Под правило б подходят и те на -ъ, которые в именительном
падеже.множественного числа имеют собирательную форму на
-ья: друзей, сватовей (-ов)у но не подходят имена с некогда мягким
ц (братцев, кормильцев).
Областные русские наречия сильно отклоняются от этих пра-
вил. В северном- русском: онежское царёв, царевицёв, короле-
вицёв (Пам. и обр. нар. яз., 274, 65), однако ibid. королей. Велеса
Вологодской губернии: братичей, корминичей, от корминечь =
= кормилец (Этнограф, сборн., V); в Псковской губернии:
гостев, ножов; в Красноуфимском уезде Пермской губернии
рублев, конев; в Чердыни Пермской губернии: огневъ в Екатерин-
бургском уезде Пермской губернии: богачев (Даль. Словарь,
т. I. Предисловие — О наречиях русского языка).
В южном и западном русском. Югозападная часть Ржевского
уезда Тверской губернии: Зверев, Плетнёв, огнёв, богатырёв,
канёв, рублёв; глазов, братов (Этнограф, сборн., I). В Смоленской
губернии: гасцёв, дзнёв (Даль, ibid.). В Новоградском уезде
Гродненской губернии: рублоу, багатыроу, мужоу (Афанась-
ев, III); калужское: огнёв (Даль, ibid.).
В русском некоторые имена на -я или -а с предыдущею шипя-
щею имеют родительный падеж на -ей вместо -ъ, -ь: броня, вожжа,
свеча, [заря] — зарей; имена на -ня с предыдущею согласною
имеют родительный падеж на -ъ: башенъ, сотенъ, сплетенъ,
пеленъ (но деревень) ; некоторые — на -ей: сплетней (Буслаев.
Грамматика, ч. I, с. 212—213). Возможно, впрочем, и -нень. В
украинском, по-видимому, окончание -ей необходимо только в
словах на -ья (-ія): суддя — судей, свиня (свинья)—свиней
(но попадя, кажется, попадь), сімуя — сімей. Как будет родитель-
ный падеж множественного числа от рілля? Но довбня — довбень,
стерня; пісень, вишенъ, черешенъ; баня, диня, жменя — жмінь,
миша — мишей, потому что помнится именительный · падеж
единственного числа миш; гребля, крапля, капля; сопля — сопель;
клуня, стайня, табаля, постеля, зозуля — зозуль, цибуля,
сукня — суконъ. Форм вишний, зимлий вместо вишенъ, земель,
1 По пять, по шесть год (Олонецкая губ., Вытегорский у. — Пам. и обр. нар.
яз., с. 232); дзён (ситский говор); пять локат (Онежская губ.— ibid., с. 276).
Старинное русское «отъ 6 локоть» (Собр. гос. грам., I, с. 54).

приводимых Миклошичем („Vergleichende Grammatik". В. II,
с. 282), нам не встретилось.
«Многие существительные мужские на -а,— говорит Миклошич
(ibid.),— склоняются во множественном числе по 1-му склонению:
старостів». Нам другого примера подобного склонения не
попадалось в украинском восточном говоре, но в галицком
звіздоньків, попоньків (Сяноцкий округ), радощів.
§ 4. Именительный-звательный падеж
множественного числа на -ы, -и, -е, -а, -я
1. Именительный-звательный падеж
множественного числа на -ы, -и
Основное славянское и вместе старославянское окончание
имен мужского рода на -ъ (кроме -анъ и прочее), -ь (= jac) было
-и, смягчающее предыдущую согласную (бозі, кънѧзи), для имени-
тельного падежа множественного числа и -ы (-ы в именах на -ъ),
ѧ (в именах на -ь, -и) для винительного падежа (богы, кнѧзѧ).
Древний русский, в коем носовых гласных уже нет, заменяет -ѧ
в винительном падеже правильно через -я (βοα, кънязя), потом
ослабляет это окончание в -еу которое большею частью пишется
через -ѣ. Таким образом, именительный падеж не смешивается
с винительным в течение всего XIII в. В местоимениях рядом со
случаями верного употребления окончания именительного и
винительного падежей замечается их смешение: «придохомъ, бо-
гомъ пущени, на холопы и на конюси (хы) свое» (Новгор.
I лет., с. 40); «посла по Кривитьстѣи князѣ» (Ипат. лет., с. 15);
«хощеть тебе вся Русская земля и Черный Клобукы» (ibid.,
с. 41); «Половци дикіѣ придоша» (ibid., с. 42).
Здесь упомянем и о смешении именительного падежа на -е
(от имен на -ин) с винительным падежом тех же на -ы: правильно
«събравъ .. хрестьяны и поганыя» (Ипат. лет., с. 30); «Сово-
купиша кіяны» (ibid., с. 45); «придоша . . Угре» (ibid., с. 45); «но
призва къ собѣ Кіяне» (ibid., с. 22); «наяша наймиты возити
мьртвьця изъ города» (Новгор. I лет., с. 5); «Новгородьци
призваша Пльсковичѣ и Ладожаны» (ibid., с. 7); «засѣкли осѣкы
всѣ» (ibid., с. 8). Смешение это поддерживалось и усиливалось по-
терею посредственного смягчения согласных и заменою его смяг-
чением непосредственным (около конца XIV — начала XV в. на
Севере уже безразлично именительный и винительный падежи:
должники)-, но этого фонетического явления не следует отож-
дествлять со смешением падежей, так как последнее имеет место:
1) и в тех случаях, где нет на конце гортанной (волы)\ 2) на
севере — еще в то время, когда гортанные сочетания только
твердые; 3) и в южной части, где смягчение гортанных уцелело
до сих пор.

В настоящее время в русском в именах мужского рода с
твердым окончанием именительного падежа множественного
числа [окончание винительного падежа] вытеснено окончанием
именительного: волы, добрые. Это мнение высказано Павским
(«Филологические наблюдения». Второе рассуждение, с. 306)
и поддержано Миклошичем („Vergleichende Grammatik", В.
III, с. 314). В именах с мягким окончанием такая замена не
очевидна, так как -и в -кони, рои, если и произошло из -л, -а, -к
(конѧ, коніа, конѥ и конѣ; ср. Miklosich, ibid., с. 278), то
фактически совпадает с окончанием именительного падежа.
Настоящие именительные падежи множественного числа муж-
ского рода остались в русском (кроме местоимений они, сами)
в причастиях спрягаемых на -л (цвели, сидели — одинаково
для всех трех родов) и в немногих существительных, как соседи,
черти, холопи (Павский, loc. cit.), но при этом переходят в
склонение -ь = -ja с: соседей — соседям — соседями — соседях, в
народных славянских в искаженном виде, как составная часть
других падежей (со лузей — во лузях; Лавровский. О языке,
с. 117).
В люди, хотя единственное число люд, скрывается старинное
людин, подобно тому как при русском черти стоит чешское
старинное črtie (из črt je, črtije) по склонению 4,1 (Miklosich.
Vergleichende Grammatik, В. III, с. 393). Если то же будет
доказано относительно соседи, холопи, то окажется, что в совре-
менном русском вовсе не осталось старинного именительного
падежа множественного числа на -и от имен на -ъ.
В украинском настоящий именительный падеж множествен-
ного числа тоже только как архаизм — в песнях, иногда только для
рифмы: «Та сядемо в темному лузі: Оттепра (sic!) мы сами друзі!
(Метлинский, с. 367); «Эй козаки, діти, друзі, молодці!»
(ibid., с. 389); «Ніхто не видів, лем пански слузи*1 (i?) (Голо-
вацкий, II, с. 57).
Может быть, [в связи] с этим смягчением, а может быть, и со
смягчением в местном падеже единственного числа (друзѣ) на-
ходится неправильное употребление, как «вірного мого друзя»
(рифма — кгудзя) (Метлинский, с. 403)-, ср. в женском скло-
нении «Чирвониі праперки у руцах проношали» (ibid., с. 414).
Современный украинский именительный падеж множественного
числа (воли, слуги), без сомнения, восходит, как и в русском
к концу XIV — началу XV в., хотя в этом последнем и употребля-
лись еще старинные окончания: «а при томь свѣдці были» —
в межевой записи Галицкой 1424 г. (Русалка Дністровая,
1837 г.). В Волынских памятниках XVI в. (Памятники Киевск.,
III) уже постоянно по-современному: комины, рожны, столы,
жолобы.
1 У Головацкого: слузы. Сост.

В польском и чешском, кроме окончания именительного падежа
множественного числа на -ове, -е, для именительного падежа
множественного числа этого склонения есть два окончания:
равное старинному именительному падежу -и и равное старин-
ному винительному падежу мужских имен на -ы, -ѧ.
В чешском вообще первое окончание употребляется в именах
одушевленных, второе в неодушевленных: chlapi, muži (вини-
тельный падеж muže), но duby, meče (винительный падеж)
(Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 279; Hatta-
la. Srovnávací mluvnice, с. 176, 183). В польском первое окончание
стало теперь личным, второе предметным (chlopi и ploty,
miecze(*i). Это последнее по общему правилу принимают на-
звания животных1. «Однако личная форма свойственна не одним
названиям лиц, предметная — не одним именам предметов (и жи-
вотных); напротив, имена личные могут принимать предметную
и имена предметов личную форму, и лица этим сближаются
с предметами (представляются предметно), а предметы с лицами»
(Miklosich). Через это язык становится способным к выраже-
нию весьма тонких оттенков мысли (частности и отклонения
см.: Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 448 след.;
Małecki. Grammatyka wiçksza, с. 63 след., 66 след.).
2. Именительный-звательный падеж
множественного числа на -е
Кроме старинного русского и нынышнего галицкого, имени-
тельный падеж множественного числа на -ове, где собственно
падежное окончание есть -ас, а -ов усиление тематического -у,
окончание -е имеют имена на -ин, -янин, -ярин, отбрасывающие
это -ин во всем множественном числе: крестьяне, бояре, болгаре
(см.: Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 225, § 96, примечание 6).
В Ипатиевской летописи: «яко борове велиціи» (с. 2), как бы
по образцу сынове, именительный падеж единственного числа
боръ. Обринъ, множественное число Обрѣ (e) (Лаврент. лет., с. 5).
2. Именительный-звательный падеж
множественного числа на -а, -ья
В современном русском:
а) Одни имена в общем употреблении имеют именительный
падеж только на -а-: берега, господа, бояра или бара, но хозяева;
на -а, -я и на -ы, -и (волоса и волосы, лекаря и лекари).
1 „Zažywali na wielblçdach i na kontách Turcy cieniów (кукл) co sic zdaly ja coby
ludzie** („O wypr. choc**, с. 128); „zaczém nastopil harcownik ktorému posluchy
nasze ustçpily" (ibid., с. 129) ^nagotowaly sic byly po žywnošc wozy z wojskiem"
(ibid., с. 146).

б) Другие — неударяемое -ья (без ударения братья), причем
родительный падеж на -ьев (братьев). Во многих рядом с -ья и
-и, -ы (зубы, камни и зубья, каменья).
Имена друг,_ муж, князь, сын, кум, сват, зять, шурин имеют
именительный падеж множественного числа на -ья (некоторые
на -евья, -овья: шурья, кумовья, сыновья, сватовья, зятовья и
зятья), причем родительный падеж на -ей: друзей, сыновей.
Собирательное значение этих окончаний явственно там, где
рядом с ними употребительны и правильные. Этим последним
придается значение единичной множественности, т. е. множества
предметов или лиц, рассматриваемых отдельно (годы: 1822 и 1812
и года, хлебы — хлеба) ; первым — собирательной множествен-
ности, в коей теряется неделимость предметов. Так, например,
меха и мехи, образа и образы, пояса и поясы (географический
термин), цвета и цветы, зубья и зубы, листья и листы, коренья,
каменья и корни, камни. Поэтому, говорят, приличнее сказать гос-
пода офицеры, чем офицера. Такое значение, впрочем, не всегда
явственное. Так как окончаний этих нельзя вывести из дославян-
ских окончаний именительного падежа множественного числа,
свойственных именам рассматриваемого склонения, то необходи-
мо предположить здесь смешение тем, происшедшее не фонети-
ческим путем.
Для объяснения старинный язык представляет нам следующие
данные.
В старославянском братиіа1 есть [существительное] женского
рода единственного числа с собирательным значением. Так и в ста-
ринном русском1; «Не хотя того, оже ся братья совокупила въ
едину мысль» (Ипат. лет. 2, 223) ;# «Скупишася братья вся»
(ibid., с. 224) (множественное число, как дружина рѣша) —
Лавровский. О языке, с. 97); «братье моя!» (Ипат. лет.,
с. 34); «братьи не надѣли ничимъ же. И позва братью .. къ
собѣ» (ibid., с. 18); «на братью его на меншюю» (ibid., с. 19); «не
обрѣтоша княжьи своея» (Ипат. лет. 2, 214). (Однако там уже
по-современному: «съ Мьстиславичи шюрьями своими» — ibid.,
с. 224). Подобным образом при единственном числе мерянин,
откуда множественное число меряне, стоит в Лаврентиевском
списке Нестора меря (дательный падеж мери — винительный
мерю), то же единственное число, но женского рода и с собира-
тельным значением.
1 В чешском (XIV в.): bratřie и knězie из bratria, knězta суть существительные
единственного числа женского рода со значением собирательным: так у Фомы
Щитницкого (О obecných věcech) milá bratřiel O kakû o dobru, bratří, pro
mu bratři, druzi(jsú), knèzie, světská, дательный knězi, но уже соединяется
с местоимением во множественном числе: jiným knězi 6 современном чешском
эти существительные женские стали собирательным множественным числом
мужского рода: bratr, kněz: bratří, -im, -imi, -ich, knězi, -ich, -im, -imi, -ich, как
множественное число от существительных на -ie: znamení, -im, -imi, -ich
(Hattala. Srovná'va ci mluvnice, с. 186).

При современном господа — господ, которое принимается и в
именительном падеже за множественное число, в старинном рус-
ском стоит единственное число женского рода собирательное
господа — господы, сербское господа, чешское старинное (у Фомы
Щитницкого) hospoda — hospody, a hospoda в значении собира-
тельном. Так, в Смоленской грамоте 1229 г. при латининъ —
собирательное женского рода «латина (в соответствии выражению
князью то) не надобе», т. е. нет до того дела — «латине (:ѣ) то
не надъбѣ» (Собр. гос. грам., II, 2); при мордвин, черемисин,
употребительных теперь, у Нестора, как отчасти и доселе, меря,
мурома, моръдва, печера, литва, зимѣгола, норова (Лаврент.
лет., с. 5); угра и югра, при литвин и теперь собирательное литва
(см. Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 173 след.;
Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 226, § 96). Ср. собирательность
значений в именах женских на -а (украинские дітвора, жінота,
німота; польские ksiçza, szlachta при szlachcie) и на -ь в старинном
русском: Русь (русинъ), ямъ, рясь, челядь (челядинъ).
Братія: «до cee братьѣ» (Лаврент. лет. 2, 8); «быша 3 братья»
(ibid.), но «сиее братьи» (ibid., 9); «по смерти братьѣ сея» (Ипат.
лет.— братья) (ibid., 7); «братья наша исѣчена суть» (Лаврент.
лет., 61); «избивати братью» (ibid.); «братья моея» (ibid.);
«умножившим си братьи» (Лаврент. лет. 2, 154); «совъкупленѣ
братьи» (ibid.); родительный падеж братьѣ (Лаврент. лет., 68,
21); привезоша братію свою избьеныхъ» (Новгор. I лет., 60, 33);
«изъбраша ся 3 братья» (Лаврент. лет. 2, 19); «была суть 3
братья» (ibid., 20); «братью свою» (ibid., 138); «братья наша
исѣчена суть» (ibid., 128). Родительный падеж братья моея
(ibid.).
Князья: по тѣмъ . . городамъ сѣдяху князья (в Ипатиевской
летописи было княжье, потом исправлено) подь Ольгомъ суще»
(Ипат. лея\ 2, 18); «отъ всея княжья» (ibid., 29); «прислаша по
нь ... вся княжья Русьская» (Новгор. I лет., 19, 10); «позванъ
Полотьскою княжьею» (ibid., 20, 20); «Со всею князьею» (Лав-
рент. лет., 2,376) ; «порты блаженыхъ первыхъ князьи» (ibid., 397) ;
«То роздадять по всимъ попьямъ» (Духовная Ивана Калиты
1328 г.— Собр. гос. грам., I, № 21); «вси три кнезе, кого ми Богъ
дасть зетью, но чени имъ по золотѣ» (Духовная Ивана Ивановича
1356 г.—ibid., № 25).
Для разъяснения смысла ударения во множественном числе
рассмотрим тонические условия образования именительного паде-
жа множественного числа на -а, -я (см.: Востоков. Грам-
матика, § 29—30, и Грот. О некоторых законах русского ударе-
ния, с. 364 след.).

Так как здесь не придется нам делать сравнение с литера-
турным, за исключением в нем соответствующих явлений, то
нам нет необходимости говорить здесь об одних односложных,
отказываясь от других или многих.
Окончание это, частью вытесняющее окончание -ы, -и, частью
живущее рядом с ним, в русском и литературном принимают
следующие имена:
Односложные в именительном падеже един-
ственного числа: хлев, хлеб, сорт (й и ά),^ дом, корм
(ы и а), год (ы и а), род (ы и а?), мед (ы и а), цвет (ы и а), глаз,
лес, луг, рог, снег (и и а), стог (и и а), струг (й и а), бок, век
(й и а), шелк (й и а), мех (и и а), край.
Двухсложные полногласные: боров (ы и а),
жалоб (ы и а), короб (ы и а), шелеп, череп (ы и а), терем (ы и а),
город, холод, веред (ά?), голос, волос, сторож, перед, берег,
волок (й и волока, пара жердей для выволакиванья бревен),
ворох (й и ä?), мороз (ы и а).
Двухсложные неполногласные: жорнов (ы и ά),
кузов (id.), рукав, ястреб, вечер, пояс, парус г лекарь, писарь.
Предложные: острову пристав (ы и а), повод (ы и á),
погреб, откуп (ы и а), повар (ы и а), образ (ы и а), закром, полог,
потрох, промысл (й и а).
Иноязычные на г, р, л: обшлаг, лоцман, мичман,
штурман и др., орден; вымпел, шомпол, купол, фершел (фельшер),
автор, доктор, лектор, цензор, фактор, , тенор, рупор;
вахтер, веер, катер, кивер, кучер, маклер, мастер, номер, флюгер,
шафер, шкипер, юнкер, ротмистр и др.; вексель, вензель, грифель,
крендель, флигель, штемпель, егерь, якорь и прочее.
Трехсложные неполногласные: профессор, офи-
цер.
Трехсложные полногласные: перепел, тетерев,
колокол, окорок.
В этом числе: 1 ) вовсе нет имен с беглою гласною, за исключе-
нием разве ветер, где беглая гласная не органична; 2) только
два двухсложные слова (рукав — рукава, обшлаг) имеют ударе-
ние в именительном падеже на втором слоге и переносят ударение
на окончание родительного падежа единственного числа; 3) лишь
немногие переносят ударение на окончание именительного падежа
множественного числа -ы, -а: кормы и корма., меды (á), цветы,
сорты.
Акад. Грот видит в ударяемости окончания -ά «потребность
народного слуха посредством ударения класть более резкую
печать на такие слоги, которые должны служить какою-
нибудь приметою и которые без этого отличия недовольно
явственны в произношении». «Сравните,— говорит он,— напри-
мер, слова: по вар ы, лекари и повара, лекаря: не гораздо ли
яснее и резче отпечатлена примета множественного числа в
последней форме». Но если бы язык стремился отмечать ударе-

нием слоги, служащие какою-нибудь (формальною) приметою,
то почему бы ему не подчинить этому стремлению тех имен
мужского рода, которые вовсе не переносят ударения на окончание
или переносят только в родительном падеже множественного
числа и следующих? На деле окончание именительного падежа
множественного числа -ы, -и достаточно ясно и резко и без
,ударения. Ударение в окончании -а вместе с самим этим оконча-
нием означает не просто множественность, а множественность
собирательную, приличную лишь известным значениям слов. Это
явственно чувствуется в таких случаях, как поводы и повода,
образы и образа и т. п.
(Хотя) окончание -а, независимо от ударения, само по себе
способно выражать собирательность, так как оно обозначает
именительный, винительный, звательный падежи имен средних,
безличных по своему роду; но это -а без ударения не могло быть
употреблено для этой цели в именительном падеже рассматривае-
мых имен мужского рода, ибо в таком случае смешались бы
формы родительного падежа единственного числа с именитель-
ным падежом множественного числа.
Собирательные окончания именительного
падежа множественного числа -ья,'тожественные
с окончаниями именительного, винительного, звательного падежа
имен среднего рода -ье, отличаются от окончания -ья, равного ·
именительному падежу единственного числа имен женского рода,
тем, что последнее может принимать на себя ударение, может и
не принимать (братья, князья), а имена с первым окончанием
всегда имеют ударение на слоге перед -ья, каково бы ни было
их ударение в именительном и родительном падежах единствен-
ного числа и именительном падеже множественного числа на -ы,
-и. Об этом из следующего перечисления (Востоков. Грам-
матика, § 29, 3, б).
Имена мужского рода односложные: зуб,
луб, струп, ком, клин, кол, стул, лист, прут, кнут, брус, кус, клок,
крюк, сук, стрюк.
Двухсложные полногласные: череп, черен, полоз,
колос, торос (торосья), волотья (колосья), волос.
Двухсложные неполногласные: кочан, копыл, ба-
тог, волдырь, пузырь, пупырь; обод, лоскут, камень, корень. Ис-
ключение составляет только уголья при уголь; но в украинском
правильно уголля (именительный падеж единственного числа).
Имена среднего рода односложные: дно
(донья) и двухсложные: крыло, шило, перо (ср. сербские —
Караџић. Пословице, XXXVII) ; трехсложные: дерево,
полено, колено, помело. Из сравнения с украинским видно, что
ближайшая причина, по которой множественное число имен
средних на -ье стало множественным собирательным имен
мужских, состоит в потере единственного числа именами средними.
Если бы в русском сохранилось единственное число колосье,

как оно сохранилось в украинском, то форма, колосья была бы
отнесена нами к этому единственному числу колосье, а не к
мужскому колос. Существительные средние на -ьё (ударяемое),
уже в единственном числе имеющие собирательное значение,
так и остались сами по себе и не приурочены ни к какому другому
склонению: тряпьё, гнильё, старьё, дурачьё, казачье, вороньё,
собачье.
Суффикс -ья сходен по значению с суффиксом -а, но заменить
друг друга они бы не могли. Во-первых, суффикс -ья (имени-
тельный падеж множественного числа) принимается, как мы
видели, многими именами мужского рода, переносящими ударе-
ние на окончание, уже в родительном падеже един-
ственного числа (зубы — зубья, клочки — клочья, кну-
ты — кнутья, батоги — батожья, брусы брусья, холопы —
холопья); склонение этих имен ничего не теряет (лист, листа,
два листа, листы, листья). Образовавши именительный падеж
множественного числа от таких имен посредством -а, язык сме-
шал бы три падежа (родительный падеж единственного числа,
именительный падеж двойственного числа и именительный
(винительный) падеж множественного числа). Во-вторых, при
сходстве значений суффиксов -а, -ья есть между ними и различие.
Череп имеет в именительном падеже множественного числа, кроме
черепы, еще черепа (Schädel — костяк головы) и черепья
(Scherben — осколки), причем нетрудно заметить, что собира-
тельное -а означает собирательное представление таких предме-
тов, из которых на каждом порознь мысль может остановиться,
между тем как -ья означает множество предметов, отдельность
коих теряется в множестве и собирательности, предметов,
которые, рассматриваясь собирательно, сливаются в делимую
массу. Поэтому мы говорим голоса, а не голосья и, наоборот,
колосья, а не колоса и различаем волоса и волосья. Попробуем
наперекор языку приложить -ья к одному из существительных,
означающих лица и принимающих в именительном падеже множе-
ственного числа -а, и мы придадим этому слову уже не собиратель-
ное, а уничижительное значение.
В болгарском множественное собирательное имен мужского
рода образуется следующими способами:, а) посредством -а
ударяемого, как в русском: рогъ-т — рога-та, кракъ-т (нога) —
крака-та, при чем член стоит в множественном числе среднего
рода, что бросает свет на происхождение русского именитель-
ного падежа множественного числа на -ά; б) посредством множе-
ственного числа имен средних на -иште (-ище): градът —
градишта-та (и градове-тѣ), крайът — краишта-та, трапът
(яма) —трапишта-та, долът — долишта-та (и долове-тѣ).
Имена всех трех родов принимают во множественном числе
-ия, переходящее в -èa (Цанковы пишут é). По Бессонову,
€-ия или -ья — сочетания небывалые в новоболгарском языке,
нелюбимые и крайне редкие (стало [быть], бывалые)»; там, где

у Цанковух и Миклошича собирательное на -tja, «болгарин
произносит просто -я» («Главные вопросы языка новоболгар-
ского*, с. 30). Как бы ни было, у Цанковых находим: българин —
българи и българия (ija), българя (ê); турчин, турци и турчия,
турчя; чифутин (еврей), чифути и чифутjа, чифутя; влах,
власи, власиjа, влася; гърк, гърци и гърчjа, гърчя, гърчёлjа,
гърчёля; бивол, биволи и биволия, биволя; книга, книги и книжия,
книжя, въже (жж-) веревка, въжета, и въжия, въжя (Цан-
ковы, с. 26—27; Miklosich. Vergleichende Gra mma tik,
В. III, с. 123). По происхождению следует, по-видимому, [сопоста-
вить] с русским князья, хотя в болгарском от къшта-та (дом)
собирательное къштия-та с членом среднего рода множественного
числа. Заметим, что Цанковы приписывают этим, без сомнения
собирательным, формам значение разнообразия; так, например,
българя по-ихнему значит «болгаре различного звания», книжя —
«различные книги».
В сербском собирательное дjеца при диjете и господа при
господин хотя заменяют множественное число, но до сих пор
остаются по склонению существительными единственного числа
женского рода.
В самом современном русском и литературном есть доказа-
тельство того, что окончание -ья в именах мужских, как зуб —
зубья, есть собственно окончание именительного-винительного
падежа множественного числа имен средних: имена средние
дно, звено, крыло, перо, шило, дерево, полено, колено, помело
принимают в именительном падеже множественного числа -ья.
Примечание. Нет надобности вместе с Востоковым при-
нимать слова дырья, щелья за собирательные от дыра (вернее,
дыра), щель, так как, с одной стороны, в языке есть дыра, щель,
с другой — единственное число дырьё, щельё.
При современном русском именительном падеже множествен-
ного числа, как зубья, есть в старинном русском и отчасти в
народной речи доныне собирательные среднего рода единствен-
ного числа, как оружье, гвоздье, перье (Буслаев. Грамматика,
т. II, с. 229, § 97, примечание 2). Эти собирательные среднего
рода весьма сходны по образованию с вышеупомянутыми собира-
тельными женского рода на -ья (-ша), как братия, почему язык
и переводит их из одного рода в другой в нескольких случаях,
как, например, украинские «Миле браттяъ (Метлинский,
с. 455); «Наше браття сіромашшя» (ibid., с. 449). В украин-
ском и до сих пор именам, как русское зубья (множественное
число), соответствуют имена среднего рода единственного числа
со значением собирательным. В украинских говорах, не изменяю-
щих конечного -ьех в -ья, единственность этих имен явственна
и в именительном падеже (лубье — Кулиш, I, с. 256) ; в украин-
1 В рукописи, очевидно ошибочно, -я. Сост.

ском восточном, где в этом случае -ье1 переходит в -ья, един-
ственность этих имен доказывается косвенными падежами и
согласованием с прилагательными в единственном, числе:
«Залізним пруттям підганяли» (Котляревский, с. 87);
«волосся2 чорне, під чуб пістрижене» (Кв.-Осн., I, с. 125);
«дубъ. (дубья) твердое» (Беринда, с. 270) ; качания, лушпиння,
зілля, паутиння, волоття, колосся, суччя, стрюччя, усяке пір'я,
клоччя, коріння, насіння, угілля. Лишь очень редко принимаются
они за множественное число, как в русском: милі браття, зілля
(«трьох зіллій достану!» — Метлинский, с. 105), что в
вариантах из других местностей украинского восточного говора —
сложное слово тройзілля, в варианте из Гродненской губернии
трохзілля (Сборн. Сев.-зап. кр., с. 79). Неверно деревья гнуться.
Отсюда выводится для русского, что в тех из имен, имеющих
именительный падеж множественного числа на -ья, при коих в
старинном русском языке или современных наречиях стоит собира-
тельное имя женского рода на -ья, это -ья есть настоящий
именительный падеж единственного числа имен женского рода
(братья, друзья, шурья), а в тех, при коих в старинном языке,
в русских наречиях или в украинском языке стоят собирательные
среднего рода на -ья, окончание -ья есть именительный падеж
множественного числа среднего рода (зубья и т. п.). Павский
(«Филологические наблюдения». Второе рассуждение, с. 310—
311) для обоих случаев принимает одно и то же объяснение:
«Окончание -ья в именах братья, друзья и прочее есть не что
иное, как знак множественного числа имен братие, друзие, равно
как прутья, каменья, коренья суть множественное число собира-
тельных имен прутье, каменье, коренье*. Однако такой прямо-
линейности объяснения противоречит факт, что в старинном рус-
ском и старославянском, как и в нынешних сербском и польском,
братиіа, браћа, bracie есть единственное число женского рода, и
если в украинском браття есть среднего рода, то это не в состоянии
перевесить тех данных.
Ту же двойственность происхождения предполагаем и в
именительном падеже множественного числа имен мужских на
-а (бока): господа, a может быть, хозяева, бояра и немногие
другие суть именительный падеж единственного числа имен
женских, так как при них стоит женское собирательное един-
ственного числа господа, сербское господа; в других же именах
(к чему склоняются Павский и Миклошич) принимаем -а за
окончание именительного-винительного падежа множественного
числа имен среднего рода. Здесь нет подтверждающих фактов,
вроде именительного падежа единственного числа женского
рода господа для первой половины объяснения; при колокола
вряд ли было когда-либо существительное среднего рода на -о.
1 У Квитки-Основьяненко: волоссе. Сост.

Подтверждением служит только сходство окончаний (хлеба и
стада) и наклонность языка противопоставлять и средний род
(как и женский) как отвлеченный и собирательный мужскому
как конкретному и единичному. Наклонность совершенно явствен-
на в правиле русского литературного языка, что имена молодых
животных на -о/с, образовавшиеся из имен средних на -А (-ант),
во множественном числе как менее личном отбрасывают -ок
и сохраняют склонение первообразных -ата, -ята. В наречиях
словацком, русском сохранились еще -я, -яти (Лавровский.
О языке, с. 118).
Нет надобности думать, что при каждом имени мужского рода
со множественным числом на -á было некогда существительное
среднего рода единственного числа на -о. Для образования собира-
тельных -à от имен мужского рода достаточно аналогии со
множественным числом существительных средних на -о. Павский
и Миклошич оба приводят следующее место из „Vergleichende
Grammatik" Боппа (В. I, с. 456): «Зенд имеет наклонность
делать во множественном числе средним всякое имя, какого бы оно
ни было рода в единственном. . . Замена имен мужского рода
средними во множественном числе основана на глубоком чувстве
языка, ибо во множественном числе пол (род) и личность
очевидно отступают на задний план. Личность единицы теряется
среди отвлеченного, бесконечного, мертвого множества...»
С зендским в этом отношении отчасти сходны греческий, латин-
ский и др. (Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 218).
Украинский отличается от русского:
а) несравненно меньшею употребительностью собирательной
формы на -а: в украинском восточном города (й), голоса, за
повода (и), рукава; золоті хреста. В галицком мідяні човна
(Головацкий, II, с. 33); вівса, ячмена (Miklosich,
ibid., с. 284). По Осадце, сюда относятся и хлоп (хлопа), ліс,
волос, час («Граматика», с. 60); «Хваліте,— крикнув,— братця,
бога!» (Котляревский, с. 123); «Летім, братця, на зару-
чини!» (Метлинский, с. 127). Судя по множественному
числу п'яльці (ibid., с. 20), сюда же относится и п'яльця (ibid.,
с. 21 ) от *пьялець?; «Мурав'я, мурав'я: от татари идуть» (Осно-
ва. 1861, III, с. 16); за труда. В галицком говоре: сліда, голоса
(Волынские грамоти, XVI в.); очерета (подольское);
б) почти совершенно отсутствуют, по крайней мере, в украин-
ском восточном, собирательные множественного числа мужского
рода на -ья. Все они, как выше сказано, еще среднего рода.
§ 5. Дательный падеж множественного числа
В старославянском, как и в древнерусском, окончание -омъ,
-емъ. В Смоленской грамоте 1229 г.: Рижанъмъ, Вълъчаномъ,
всѣмъ купьчемъ (в грамоте 1284 г.— купьцомъ). Это составляет
правило в древнем летописном языке: полякомъ и прочее

(Лаврент. лет.); смердомъ, грекомъ, у громъ, лихомъ, чехомъ,
княземъ, монастыремъ (Ипат. лет.). По замечанию Лавровского,
в первый раз появляется -амъ в грамоте 1305 г. (Собр. гос. грам.,
I, № 7) : дворянамъ, боярамъ1; но еще долгое время и после была
обыкновенна и древняя форма -омъ (Лавровский. О языке,
с. 60). Так, еще в московских грамотах XVII в. ь известных словах
(скоморохомъ, бирючемъ) старинное окончание* хотя решительно
преобладает -амъ: по вечерамъ, торжкамъ, крестцамъ, переул-
камъ. В современных русских и украинских мужских и средних
именах окончание дательного падежа -ом вытеснено окончанием
женского рода -ам. В Южной России изредка как архаизм
-ом («усім буяром* — Метлинский, с. 155; Звенигородск.) ;
чаще местами в галицком и горском: волом, паном, конем,
гостем (Осадца. Граматика, с. 61). В чешском и теперь
-am (словацком -от), польском от. По Василевичу, в
галицком говоре: волім, тім (том) (Волынские грамоты XVI в.).
§ 6. Творительный падеж множественного числа
В древнерусском, как в старославянском, -ы, -и: подъ горо-
жаны, предъ коупци (Грамота Смоленская 1229 г.). Хотя оконча-
ние это как архаизм удержалось в великорусском наречии еще
доныне (Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 227, § 96, примечание 8;
Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 301), однако
колебания заметны довольно рано. В XIV—XV в. появляется
окончание -ми, -ьми. Так, уже у Нестора, если не внесено поздней-
шим переписчиком, дарми (Лаврент. лет., с. 16) при господствую-
щем правильном -ы, -и; в Ипатиевской летописи: съ сынми (с. 1);
даръми (с. 39); дарми (с. 57); «съсуды.., и комонми* (ibid.);
«соболми и горностайми» (с. 86) при правильных «предъ хрестья-
ны, «предъ князи*, «съ епископы* и «со всими Кіяне* (ошибочно
[вместо] ы), «съ Ольговичи», «съ новгородци и со пльсковичи»
(7 и прочее).
В украинских памятниках XVI в.: «лавокъ предъ столы
три» (1566 г. Памятники Киевск., III, Отд. II); «съ товарищи»
(1578 г. ibid., с. 28); «изъ ланы, изъ ставы* (ibid., с. 18); «изо
всѣми доходы* (1580 г. ibid., I, с. 26); «зъ бояры, огороды
овощовыми, зъ гаи, лесы, запусты, зъ ставы, зъ ловы звериными»
(ibid.). Теперь изредка местами в галицком и горском наречии:
образы, береги, сваты, часи (Miklosich. Vergleichende
Grammatik, В. III, с. 252; Осадца. Граматика, с. 62); «з двома
орішки* (Русалка Днѣстровая); «з трома вершечки* (Голо-
вацкий, II, с. 30); «з ключики* (ibid., с. 90); «перед образы»
(ibid., с. 128). На севере как редкий архаизм «вона двома рази
там жила» (харьковское); «Чим тестя да дарувати? Да даруй,
1 В Ипатиевской летописи на с. 137: Галичанамъ.

братко, дари, собі дівочку бери!» (Метлинский, с. 186;
Остер). В галицком изредка и летописное множественное число:
за татарми (Головацкий, I, с. 97).
В украинском восточном -ьми имеют постоянно немногие на
-t?, из коих гістьми, звірьми согласно с правильным старым,
окончанием имен на -ь = -и, a по образцу их и кіньми, грішми.
Правило: -ями, -ами. Таким образом, и здесь окончание женское
заменено мужским.
§ 7. Местный падеж множественного числа
Для старославянского -ѣ)(ъ с фонетическим изменением -и^ъ
после мягких: рабѣхъ, копилъ (дѣлѣхъ, полипъ) — при женском
рыбахъ, ВОЛАХЪ, в чем точно соблюдается [закон] об изменении
тематического а в é в мужском и среднем роде (açeèuiy, jyeèuiy)
и о неизменности d в женском роде (açeàcy). Так и в древне-
русском: въ лясѣхъ, угрѣхъ, но на конихъ (Ипат, лет., с. 3);
при отцихъ (ibid., 38); при послоусѣхъ (ibid., 122); на конѣхъ и въ
кораблѣхъ (Лаврент. лет., с. 12). Так на севере еще в XIV —
отчасти XV в. В грамотах XVII в. еще в известных словах.
Местный падеж множественного числа на -охъ
«во пропастехъ и ломохъ» (Ипат. лет., 123, 37); «на своихъ
рядохъ (ibid., 150, 10); въ полкохъ (ibid., 105, 15; 172, 38);
во полкохъ (ibid., 172, 36); Въ ляхохъ (ibid., 52, 22; 137, 15;
157, 21); на Калкохъ ( = на Калкѣ) (ibid., 175, 35); въ челнохъ
(ibid., 206, 36); въ домъхъ (Новгор. I лет., 22, 14); «въ сынохъ
Израилевыхъ» (Кирилл Туровский — Калайдович. Памят-
ники, с. 58); въ сынохъ (только псалтырь до 1100 г.— Срез-
невский. Памяти.).
У Величковичохъ (1508 г. Грамота Сигизмунда — Акты Южн.
и Зап. России, I); въ Ганевичохъ (1516 г., ibid., № 62).
В Грамоте молдавского господаря 1407 г. (южнорусской по
языку): «у иныхъ торгохъ* (ibid., № 21—торгахъ по ошибке
Зубрицкого?). Около 1415 г. и позже: у Святошичохъ, у Не-
жиловичохъ, у Княжичохъ, у Сорокошичохъ, но у Мигальчи-
чахъ, у Моколевичахъ (ibid., № 26).
Почти постоянно -ѣхъ: в городѣхъ, утрехъ, в христіянехъ,
хотя форма на -ахъ стала уже народною, как она и в настоящее
время в русском. В современном украинском как остаток ста-
ринное окончание на -ѣхъ и -ихъ: в конєх (Кулиш, I с. 136),
обычно — конях; у грошіх, у штаніх (Кв . - Осн., I с. 9) и
у штанях (ibid., с. 125); в чоботіх («Очерки», III, с. 76) \в людіх —
по образцу склонения -а (основа въ людѣхъ, а не людехъ). Га-
лицкое в лісіх. Еще в памятниках XVI в.: людехъ (I, 6), стозехъ
(ibid.). По Лемилову (грамоты XVI в.), в галицком наречии

-іхъ и ножъ: князѣхъ (князіохъ), писарѣхъ (писаріохъ), лужихъ
(лужохъ), печихъ (печохъ), даже головѣхъ, нозѣхъ, панѣхъ
(паніохъ), словѣхъ, зернѣхъ, именѣхъ, телятѣхъ. В Вельском
говоре Вологодской губернии (Этнограф, сборн., V) и теперь
обыкновенен местный падеж безразлично в мужском роде на -ь
(-jas) и женском роде на -ь на -ex (-ex), -ѣх: на ко не χ, в сынѣх,
на заводех (заводь), на радостех, на подилѣх (подѣль); но так
как там я во многих случаях переходит в е, то и здесь нужно
предположить основную форму -яхъ (Потебня. Два исследо-
вания, с. 81).
И в Ипатиевской летописи встречается окончание -охъ: въ
Ляхохъ (52, 22; 137, 15); на Ляхохъ (156, 21); «въ конѣхъ и
въ полкохъ» (ibid., 105, 15); рядохъ (ibid.). Формы этой нельзя
назвать нововведением, так как уже в Остромировом евангелии
въ домъхъ, в других старославянских памятниках часто исклю-
чительно на -охъ (Miklosich. Vergleichende Grammatik,
В. III, с. 10, 13), в чем можно видеть основную форму местного
падежа множественного числа *-а-су. Лавровский: «Пред-
ложный множеств, на -охъ вместо древнего -ѣхъ развился уже
в более позднюю пору (и почему же.— А. П.) и не
в одних памятниках новгородских [домъхъ»(Новгор. I лет., с. 22),
мещанохъ, городищанохъ (ilid., с. 45), Грекахъ (Пек. II лет., с. 2) »
(Лавровский. О языке, с. 135). В Волынских памятниках
XV—XVI в. окончание -охъ не только встречается в именах муж-
ских, но в противоположность нынешнему распространению окон-
чания -ах на склонение мужское и в именах женских. Так
в мужском склонении: Дядковичохъ (Памятники Киевск., т. I,
Отд. II); въ Локачохъ (ibid., с. 81); в женском склонении
у коморохъ (т. III, Отд. 11,1), на завесохъ (ibid., с. 5). Там же
на зависехъ, «на зависихъ» (ibid., с. 2), а чаще правильно -ахъ.
В настоящее время такое окончание в галицком, горском говорах:
на ретязькох (Головацкий, II, с. 71); в Манастерищох (ibid.,
I, с. 51); «В .. мѣстѣ Репучинцёх» (ibid., с. 68); в .. сѣнєх
(ibid., с. 126), на плечох (ibid., с. 137); «біда не ходит по лісіх,
але по людёхъ (Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III,
с. 282); в конёх, хлопцёх, ножох и в конѣхъ (-ix), хлопцѣхъ (-ix),
ножехъ (Осадца. Граматика, с. 65). Встречается и в русском,
хотя, впрочем, у Даля (Словарь, т. I, Предисловие, с. XLIV) при-
меры только женского рода: на лошадёх, на восмёх (Елец Орлов-
ской губернии).
Окончание -охъ изредка встречается в сербских памятниках
XIII в. (домохъ — Майков. История), в польском еще обыкно-
вении в XVI в. [bogoch, gajoch при -iech (lesiech). Теперь —
-ach (начиная с XVI—XVII ст.), за немногими исключениями
(Małecki. Grammatyka wiçksza, с. 64, 69; Miklosich.
Vergleichende Grammatik, В. III, с. 455—456). В чешском — -ech
(после d, n, t), -ach — там, где при -ech произошли бы неприят-
ные сочетания з, с, ц, ч, д, т, с, ц (как зц)], и по наиболее широ-

кому правилу ich. В словацком еще и теперь по правилу —
-och (На t ta la. Srovnávací mluvnice, с. 180; Miklosich.
Vergleichende Grammatik, В. III., с. 173—174). Шлейхер находит,
что формы на -охъ из -ъхъ (старославянское домъ^ъ — Mik-
losich, ibid., с. 13), вероятно, древнее форм на -ѣхъ, так как
первая = -асу, а вторая -ô-cy, ôiuy (Compendium, с. 677).
Украинское (Гродненская губ., Дорогичинская волость,
Кобринский у.): «Коли (будет.—Л. П.) в гостюх у нас» (Сборн.
Сев.-зап. кр., с. 12). В этом говоре о в известных случаях ~ і,
и, и гостюх из гостёх есть остаток старины; В сінёх (Грод-
ненская губ., Кобринский у., село Озяты — ibid., с. 28); в во-
ротёх (ibid., с. 83).
Смешение дательного и творительного падежей множествен-
ного числа характеризует многие современные севернорусские
говоры.
§ 8. К вопросу об ассимиляции падежей
Родительный падеж вълка — vilko = ablativus --at (Miklo-
sich, Vergleichende Grammatik, B. III, с. 4), рыбы, душъ, быть
может, местный падеж—а-ам [санскритское гата-j-ам (ibid.)].
Именительный-винительный падеж множественного числа
мѣста (тема -а) = санскритскому -а = вана. В склонении имена,
словеса, телѧта предполагается не согласная, а гласная тема
(*имено, словесо, телѧто), ибо согласные [основы] в санскрите
имеют -и (ibid., с. 7).
Именительный падеж множественно числа душѧ, рыбы есть
винительный (*-анс), так что в именах женского рода уже в
глубокой древности произошло то, что в историческое время
в волки вместо вълци.
Имена на -анъ (-янъ), -анинъ (-янинъ).
Miklosich (Vergleichende Grammatik, В. III2): Римляне —
звательный падеж римляне — винительный римляни — датель-
ный римлянамъ — местный римляньхъ — родительный падеж
римлянъ — творительный римляны.
Древнерусский именительный падеж единственного числа
христіянъ: «Аще кто убіеть Крестьяна Русинъ, или Христьянъ
Русина» (Лаврент. лет., с. 14); «Аще ли кто, или Русинъ Хрестья-
ну, или Хрестьянъ Русину мученія образомъ искусъ творити ( = ь)
и насилье явѣ» (ibid.); «Аще украдеть Русинъ что любо у
Крестьянина или пакы Христьянинъ у Русина» (ibid.).
Именительный падеж множественного числа в церковносла-
вянском рядом с -ане (-анинъ) и -е в властеле и прочее: самарите,
израилите, июде, галате, левьгите (Miklosich, ibid., с. 14). В древне-
русском: а) Урмане (Лаврент. лет., 2); Галичане, Римляне (ibid.)
и прочее; Словѣне (ibid., 3); Хорутане (ibid.); б) «а се ти же
Словѣни* (ibid., 3, 8); Словѣни (ibid., 10, 11); в) Хровате
(ibid., 3); Готѣ (ibid., 2 — из Ипатиевской летописи); «Угри»,

«Обри» (ibid., 5), но ibid.: Обрѣ (дательный падеж Обрину;
Объринъ); «погибоша аки Обрѣ* (ibid.); Волгаре (ibid.); Хрвате
(ibid.); «друзіи зовутся Свое,., друзіи Гъте* (ibid., 8); Угре
(ibid., 12, И); Козарѣ (ibid., 7), но ibid. bis. Козари, Козари
(ibid., 8).
Множественное число 1
Именительный падеж
«вен языци* (Лаврент. лет., с. 2); Варязи (ibid.); Корлязи,
Веньдици (ibid.); Чеси (ibid., 3); населници (ibid., с. 5); браци,
(ibid., с. 6); «възгарахуся голубьници* (ibid., 25, 21—вини-
тельный падеж въ голубники); Печенѣзи (ibid., с. 65); волъстви
(ibid., 16, 22); прузи (Новгор. I лет., с. 3); «Новѣгородѣ измьроша
коня вся у Мьстислава» (ibid., с. 4); 4 мѣсяцѣ (ibid., с. 8);
«Изчезоша .. комари и скорпія* (Лаврент. лет., 17, 7); «Си
убійцѣ* (именительный падеж множественного числа — ibid., 58,
21); «изъищю мужи Новгородьстіи» (Новгор. I лет. 33, 28).
Родительный падеж
«много добрыхъ мужь избиша .. Новъгородьць « (Новгор.
I лет., с. 6); 6 круговъ (ibid., с. 9); сыновъ (Лаврент. лет.,
часто).
Дательный падеж
Церковнославянское древнее римліанемъ, егѵптѣньмъ (Mik-
losich. Vergleichende Grammatik, В. III2, с. 15 — около двадца-
ти примеров), позже -омъ. Древнее сербское градjамь, дубровь-
чамь; болгарское троямь (Miklosich, ibid., с. 16).
гридемъ (Лаврент. лет., с. 54, 18) при гридь от гридинъ;
къ родителемъ, къ деверемъ (ibid., 6); мужемъ (ibid., 9); Кри-
вичемъ (ibid., 10); княземъ (ibid., 11); воемъ (ibid., 19); кла-
деземъ (ibid., 39, 8); Новгородцемъ (Новгор. I лет., 6); це-
ренцемъ (ibid., 7, 25); «Старостамъ . ., смердомъ .., Новъгородь-
чемъ* (ibid., 1); по грѣхомъ (ibid., 5).
Винительный падеж
«Волхомъ бо нашедшемъ на Словѣни на Дунайскія» (Лав-
рент. лет., с. 3); «приде въ Словѣни* (ibid., 4); так в церков-
нославянском (у Миклошича, см. Vergleichende Grammatik,
1 Дальше в рукописи на отдельных страницах следуют материалы, глав-
ным образом, примеры, которые, по-видимому, должны были войти в $ 8. При
подготовке параграфа они были сгруппированы по падежной форме выделенного
слова. Сост.

В. III2, с. 15 — четыре примера) -ины: «примучиша Дулѣбы
сущая Словѣны» (Лаврент. лет., 5); «воевати Деревляны» (ibid.,
10,16); «Иде на Сѣверяне» (Ипатиевская — сѣверы; в других
списках сѣверяны) (ibid., 10); «воевати на . . . Волхи и Словѣни»
(ibid.); «посла . . лучіѣ боларе» (ibid., 19, 20); «сѣчи Деревляне»
(ibid., 24, 30); «созва царь боларе своя» (ibid., 30, 8).
В Новгородской I летописи: Кыяны (Новгор. I лет., 7, 8);
Ладожаны (ibid., 7, 12); «позва Новгородьцѣ на порядъ: огни-
щане, гридь, купьцѣ вячьшее» (ibid., 14, 2); «ходи .. на Българе»
(ibid., 18, 22) при именительном падеже Българи (ibid.); «изыма
дворяне» (ibid., 31, 8); «всѣ дворяны искова» (ibid., 33, 26);
«поимъ . . . Варяги . . . Словѣни . . . Кривичи» (Лаврент. лет., 10);
«воевати Деревляны» (ibid.); «събра вой многъ, Варягы и Словѣ-
ни» (ibid., 65, 13); «постави Варягы ... Кыяне» (ibid., 65, 15 —
винительный падеж); «на Мазовъшаны» (ibid., 66, 21).
«ити въ Болгары и въ Хвалисы» (ibid., 3); «[ити] въ Варяги»
(ibid.); «Иде въ Варяги» (ibid., 4); «примучиша Дулѣбы сущая
Словѣны» (ibid., 5; именительный падеж множественного числа
Дулѣби — ibid.); «поимъ воя многи» (ibid., 40); «поя .. криви-
чи .. и Поляны .. и Деревляны, и Радимичи, и Хорваты, и Дулебы,
и Тиверци» (ibid., 12); «повелѣ .. . изъволочити корабля» (ibid.,
12); «въставити корабля на колеса» (ibid.); «стави Олегъ вой»
(ibid.); «путь изъ Варягъ въ Греки» (ibid., 3); «хомѣки (Ипат.
лет.— хомякы) и сусолы» (ibid., 7); «бѣжа ...въ Печенѣгы»
(Новгор. I лет., 1); «вое свое дѣлити» (ibid.); «побѣди ...
Половцѣ» (ibid., 2); «Изяславъ бѣжа въ Ляхы» (ibid., 2); на
Половьцѣ (ibid., 4); «приведе ... вся бояры» (ibid.); «наяша
наймиты возити мьртвьця» (ibid., 5); «рубоша Новгородцѣ за
моремъ» (ibid., 6); «хоромы пожьже, а жены и дѣти приведе
домовь» (ibid., 6).
Окончание -я. «Си же творяху обычая Кривичи» (Лав-
рент. лет., 6); «поимъ воя многи» (ibid., 10); учителя (ibid., 11, 12);
корабля (ibid., 12, 21); якоря (ibid., 13, 9); «на вся воя» (ibid.,
19, 27); «пришлите мужа нарочиты» (ibid., 24, 17).
Окончание -ѣ. «Совкупляти воѣ многи» (Лаврент. лет.,
19, 10); «мужѣ своя» (ibid., 19, 30); «мечѣ ... обручѣ» (ibid.,
22, 30); Новъгородьцѣ (Новгор. I лет., 7, 3); Половчѣ (ви-
нительный падеж — ibid., 7, 5); Пльсковичѣ (ibid., 6, 12);
«избивъше стороже двьрьныя» (ibid., 16, 5); «посла въ Поло-
вьцѣ» (ibid., 23, 8); «вое копити» (ibid.); «иные мужѣ» (ibid.,
23, 21).
Окончание -и. «жребьи метавше» (Лаврент. лет., 2);
«Имяху бо обычаи свои» (ibid., 6); «имуть .. обычаи» (Ипат.
лет.— обычая (ibid.); «похорони вой» (ibid., 10); «избраша лучь-
шіе мужи» (ibid., 24, 19); вой (Новгор. I лет., 7, 5).

Смешение именительного и винительного падежей
«зижють храми» (Лаврент. лет., 6) (Ипат. лет. хоромы);
«поимъ Варяги ... Словѣни ... Кривичи» (Лаврент. лет., 10);
«вы бѣсы есте» (ibid., 84, 25; ibid. винительный падеж на бѣсы)\
«усрѣтоша бо мя слы» (ibid., 100, 15); «попы и дьяконы» (име-
нительный падеж — ibid., 198); «люди избиты» (именительный
падеж — ibid., 198, 20); «начата воевати ... городѣ' Черниговь-
скеѣ (Синодальный, Академический списки, двойственное чис-
ло чернѣговъскіа) и възяша Рѣчицѣ ... и иные городѣ мнозѣ
Чьрниговьскыя» (Новгор. I лет., 32, 27—8); «на холопы и на
конюси свое» (ibid., 40); «меды изварены» (именительный па-
деж— ibid., 49, 5); «поймавъ старѣишіе мужи съ собою новго-
родьстіи (Академический список — новогородстѣи) и молодыхъ...
а Новотържьци вси» (ibid., 34, 20); «поимя съ собою Новгородци
вятшихъ, Судимира (и прочее.— А. П.)» .(ibid., 50, 18); «цѣло-
ваша послы крестъ» (ibid., 59, 27); «Земля и лѣсы горяху»
(ibid., 10, 3); «переправи полци своя» (Ипат. лет., 87, 10).
Творительный падеж
Властели (Остр, ев.) (может быть, от властель, а не от
властелинъ), Румы (Supr.) (Miklosich. Vergleichende Gram-
matik, В. III2, с. 15),
«быша обидимы Древлями» (Толстовский список — дерев-
лями) (Лаврент. лет., 7); «володѣють козары Русьскіе» (ibid.);
«Аще и Поляне звахуся, но Словѣньская рѣчь бѣ, Полями ж
прозвашася занеже въ полѣ сѣдяху» (Ипатский список; Ипат.
лет., 2, 7—8); «предъ отьци» (Лаврент. лет., 6); «покрыли суть
море корабли» (творительный падеж — ibid., 19, 17); «мечи свои-
ми» (ibid., 20, 18); мечьми (ibid., 33, 24); Съ сынъми (ibid.,
136, 6; Ипат. лет., 58, 3); сынми (Лаврент. лет., 183, 31);
дарми (ibid., 16, 9).
Местный падеж
Чешское древнее Dolás, Luids, Polás\ немецкое Gleina ch, Dreu-
lach, Gratschach из хорутанского G lin ja ch, D revija ch. Тема —
Дрѣвля (Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III2, с. 16).
Лаврентиевская летопись: «И по сихъ братьи держати поча-
ша родъ ихъ княженье въ Поляхъ, въ Деревляхъ (Синодальный,
Толстовский списки — деревѣхъ) свое» (Лаврент. лет., 5, 1);
Ср.: «иде въ Дерева» (ibid., 28, 18) и въ Деревѣхъ (ibid., 29, 26).
Старославянское гражданехъ (Supr.), самарѣнехъ (Assem., Остр,
ев.).
на конихъ (Лаврент. лет., 19, 17; 24, 12; 54, 31); на краихъ
(ibid., 26, 25); о воихъ (ibid., 41, 1); въ сторожихъ (ibid., 167, 2;
Новгор. I лет., 40, 22; 51, 12); въ череньцихъ (Новгор. I лет.,
45, 7); въ людѣхъ, и въ князѣхъ, и въ конихъ (ibid., 50, 35);
въ кораблихъ (ibid., 52, 31); на конихъ (ibid., 61, 5).

Единственное число
Именительный падеж
мужьтъ (Новгор. I лет., 1); «погорѣ онъ полъ* (ibid., 3).
Родительный падеж
меду (Новгор. I лет., 1 ) ; «отъ ручія ... до святаго Иліѣ»
(ibid., 3); отъ ручья (ibid., 6); у Петрила (ibid.); Иванка (ibid.);
Всеволодка (ibid., 7).
Имена мужские темы -у (твердой):
«азъ есмь роду княжа» (Лаврент. лет., с. 10; id., с. 96, 11);
меду (ibid., с. 25, 9); съ мосту (ibid., с. 32, 6, 9; Новгор. лет., с. 65,
23); Изъ Торжку (Лаврент. лет., с. 183, 44); до Торжку (ibid.,
с. 198, 15); съ пълку (Новгор. I лет., с. 7, 17); «Игорева плъку
не крѣсити» («Слово о полку ...»); «до плъку Кобякова» (ibid.);
Изъ Торжку (Новгор. I лет., часто); олу (Ипат. лет., с. 165, 38);
«до рѣкы ... Сяну* (ibid., с. 181); лну (ibid., с. 225, 4); отъ лну
(Новгородская грамота 1265 г.— Собр. гос. грам., II, с. 2); бещину
(Кирилл Туровский — Калайдович. Памятники, с. 165); «не
бѣ ему миру съ Новымъ городомъ» (Новгор. I лет., с. 79, 29;
Академический список).
«до полоу гривьны» (Русская Правда, с. 55; Синодальный
список), «без рядоу (ibid.).
Ср.: «не бысть снѣга (Новгор. I лет.) бѣлу*.
Родительный падеж женского рода
«святыя Софія* (Новгор. I лет., 1); «святыя богородиця»
(ibid.); «у святыя Софіѣ* (ibid., 2); «нѣ съ полуторы тысяце* .
(ibid., 8, 2 — Синодальный список).
Дательный падеж
Мирославу (Новгор. I лет., 6); Рагуилови (ibid.); «Иванку
Павловицю*.
Наречие домовъ (Новгор. I лет., 4).
Винительный падеж
«посла ... отрокъ свои» (Новгор. I лет., сі); «Побѣди Ярославъ
Брячислава» (ibid.); «убиша мужь свои» (ibid., с. 6); «придоша ...
отъ Всеволода по брата Святослава ... а сына моего, рече,
пріимите собѣ князя» (ibid., 9) ; «прія слы вся, и епископа, и гость»
(ibid.); «Судилу, Нѣжату, Страшка» (ibid.); «приходи Свьискѣи
князь... въ 60 шнекъ на гость, иже изъ заморья шли въ 3
лодьяхъ» (ibid.).
Новгородская грамота 1215 г.: «Слати осетрьникъ и медова-
ра» (Собр. гос. грам., № 1).

Грамота 1305 г. (ibid., № 6): «Слати осетрьника и медовара»,
«створи скорпій мѣдянъ» (Лаврент. лет., с. 17, 5); «за князь
свой Малъ» (ibid., 23, 29); «собраста вой многъ» (ibid., с. 64, 33).
Творительный падеж
«Володимиромъ княземъ» (Новгор. I лет., 2 и многие другие).
Так напечатано, но это непонятное значение, так как 'издатели
не хотели или не умели прочесть того, что написано. В снимке
таблицы первой: «томь ж лѣт»; в изданном, с. 3: «томъ же»
(6613 г.); (ibid.): с полономь (напечатано съ полономъ, 6761 г.,
с. 55). Таблица вторая: «покровомь, при тысячьскомь, промыс-
ломъ биимь поспѣшениѥмь, повелѣниѥмь», но «при великомъ»
(напечатано под 6853 = 1345 г., с. 82 везде -ъ).
Местный падеж
«вечеръ перевозися» (Новгор. I лет., 1); «заложена бысть
святая Софія Новѣгородѣ* (ibid., 2); «Преставися Володимиръ,
сынъ Ярославль, въ Новѣгородѣ* (ibid.); «сѣде Изяславъ Кыевѣ
на столѣ* (ibid.); на Дунай (ibid., 3); на Городищи (ibid.);
на Трьполи (ibid.); Переяславли (ibid.); въ Дьнѣпри (ibid., 4);
Суждали (ibid., 6).
Окончание -и. «при которомъ ... цари* (Лаврент.
лет., 4); «при Иракліи цари* (ibid., 5); На Дунай (ibid., 5);
«о лядьнѣмь огни* (ibid., 19, 8); «плакася по мужи своемъ»
(ibid., 24, 26); на Дорогожичи (ibid., 32); при князи (ibid., 54, 18);
«о строи земленѣмъ» (ibid., 54, 24); въ друзѣмъ колодязи
(ibid., 55, 15); Тмуторокани (ibid., 63, 30) (Тъмутороканя, ро-
дительный падеж -я — ibid., 63, 32; дательный Тмутороканю —
ibid., 63, 30); при князи (Новгор. I лет., 6); «въ ... конци»
(ibid., 70, 19 и др.).
-И переходит в -ѣ: по князѣ (Лаврент. лет., 24, 36) ;
въ манастырѣ (ibid., 84, 3).
Окончание -у. въ Суду (Лаврент. лет., 26, 34); на полку
(ibid., 30, 24); на холму (Лаврент. лет., 34, 4; 99, 20) (но на
холмъ — Лаврент. лет., 51, 7; на Хълмѣ — Новгор. I лет., 22, 5);
«о дому своемъ» (Лаврент. лет., 34, 31); въ дому (ibid., 102, 24);
«въ лику святыхъ» (ibid., 58, 20); «злато искушено въ горну»
(ibid., 99, 17); въ бору (ibid., 111, 29); «истопоша въ Вягру, а
друзіи въ Сану* (ibid., 115, 18); въ Руту (Ипат. лет., 64, 2);
на броду (ibid., 164, 8); въ торгу (Новгор. I лет., 68, 12); «на
Торговомъ полу* (ibid., 66, 30); «въ мнишьскомъ чину* (ibid.,
105, 40).
В грамоте 1229 г.: «на томь миру*. В Новгородской грамоте
1265 г. (Собр. гос. грам., I, 1): на Торожку; на низу (Новгород-
ская грамота 1270 г., ibid., № 3).
«Въ сану высоцѣ» (Исборник 1076 г.— Буслаев. Хресто-
матия, 291), но «сана ради» (ibid., 293); въ пиру (Русская

Правда. Синодальный список. Собр. гос. грам., I, 29), *% (7)
вѣдеръ солоду* (ibid.); «гороху у бортах» (ibid.); въ дому
(ibid., 54) (ср. въ лѣсѣ — Лаврент. лет., 7); о чину (Кирилл
Туровский — Калайдович. Памятники, 102).
Относительно -ьскъ. Лаврентиевская летопись: Из-
борьстѣ (9); Полотьски (ibid.). Но Ипатиевская: во Смоленьску
(152, 3); в Прьньскы (175, 35), но во градъ Пиньскѣ (182, 2);
у Бѣлску (222, 24).
Въ Можайску (Грамота 1472 г.—Собр. гос. грам., I, № 96).
В Грамоте рижан к витебскому князю от 1300 г. (Акты Р.-лив.,
№ 49): у Витебще, у Смоленьще. В Договоре Полоцка с Ригою
1405 г. (ibid., № 159): у Полочьсце, у Полотьсце. В Грамоте
Витовта рижанам (ibid., № 122): у Полоцьку. Так же и в Дого-
воре Полоцка и Риги 1407 г. (ibid., № 164).
Окончание -ю «сѣдоста ... на Съжю* (Лаврент. лет.,
5); во Вепрю (Ипат. лет., 174, 39).
Окончание -ови. В Новгородской I летописи: «при бла-
говѣрномъ князѣ велицѣ Ярославъ, сынови Всеволожи» (48, 34,
Академический список).
Звательный падеж
сыну (часто); свату! (Ипат. лет., 150, 19).
§ 9. Значения родительного падежа
Родительный падеж в наречиях ив значении причины
и образа действия. Украинское чого = русскому отчего
(почему), того = оттого (потому), литовское ко (родительный
падеж единственного числа от kas), чего, почему.
Украинское з-не-чев'я (ни с того, ни с сего, ни с чего, роди-
тельный падеж единственного числа от *не-чев-ье, в коем чев,
вероятно, от чево из чего; ср. сербское негов, чесов, нихов,
русское ихний): «Отце поганая багнюка! Глянь, пузириться як,
знечевъя, клекотить» (Гребенка); «Знечевья (с пустяков,
с того, что народ сбежался смотреть могилины родины), а базар
в степу як треба став» (ibid.); «(Боги пировали), Як-ось зне-
чевъя (неожиданно) вбіг Меркурий» (Котляревский,
с. 39).
Наречия изъ млада (Житие Феодосия, 2) (= съ молоду);
испрьва (ibid.); «Изъ давьнаго бо жадиши бесѣдовати съ нимь,
духовныхъ словесъ иго насытитися» (ibid.).
Украинское «був змолоду шаловливий» (Кв. - Осн., I,
с. 156); з-першу.
На с родительным падежом означает день святого:
«мѣсяця октября въ 23, на святаго Якова брата господня»
(Новгор. I лет., с. 2); на святого Василья (ibid., 6); на память
святого Никифора (ibid.).

Родительный падеж — на вопрос кто из?, обозначающий
того или тех, из которых берется нечто
(Миклошич. Vergleichende Grammatik, В. IV, с. 475).
«ни единому ихъ» (Лаврент. лет., 28, 3); «Кто Всеволоду
пріятель бояръ» (Новгор. I лет., 8, 2); «убиша Домажира
Търлиниця ... а Рушанъ — Богъшю» (ibid., 39, 15); «въ чьей
васъ клѣти украдено бысть даное мнѣ сдравіе» (Кирилл Ту-
ровский — Калайдович. Памятники, с. 50).
Так во многих грамотах всего XIV в., например в Договорной
грамоте Дмитрия Ивановича 1388 г. (Собр. гос. грам., I, № 33):
«а хто ... будеть покупилъ земли данные служни или черныхъ
людии (т. е. изъ ...) ... а хто иметь жити моихь бояръ ...
въ твоемъ удѣлѣ ... блюстити ихъ»; «а кого зоветъ къ себѣ людей,
и тягость имъ ненадобѣ на три лѣта» (Ряз. 1402 г., Акты исто-
рич., I, 23); «а кого къ себѣ перезоветъ людей изъ иного кня-
женья ... тѣмъ людемъ пришлымь ненадобѣ моя дань» (1418 г.,
ibid., 51); «А кто будетъ старожилцевъ моихъ людей изъ тѣхъ
деревень разошлися, a придутъ опять на свои мѣста, ино...»
(1418 г., ibid., 51); «и кого архимандритъ въ той деревнѣ поса-
дитъ своихъ людей, купленых, или кого перезовутъ людей ...
изъ иныхъ княженій ... и тѣмъ людямъ ... ненадобѣ имъ на
десять лѣтъ никоторая моя дань» (1425 г., ibid., 57).
Родительный количества при безличном ска-
зуемом:
«Иде Москаля так як трави» (Кулиш, I, с. 146); «найшло
народу» (ibid., с. 230); «вишло с покоів чоловіка може з де-
сять» (ibid., с. 254).
«Хоть и є в кого хлібця, так и останній віддати?» (Кв.-Осн.,
II, с. 9).
«умножилося братьѣ» (Лаврент. лет., 68) (братья умно-
жаются; ibid.).
В безличных:
«кто въ ней [земле] иметь жити крестіянъ и тѣмъ крестіяномъ
ненадобѣ имъ моя дань» (Около 1400 г. Акты археограф, экспед.,
I, 11); «а кто людей монастырскихъ мѣнитъ лошадь, или купитъ,
и онъ запятнитъ у своего старца» (1447 г. ibid., 19).
Бессубъективные в числительных:
«И кто у нихъ въ тѣхъ селѣхъ и деревнях учнуть жити слугъ,
и поповъ и діяконовъ и діяковъ церковныхъ, и людей мона-
стырскихъ и крестьянъ, и тѣмъ ихъ людемъ и крестьяномъ не-
надобѣ моя царева и великого князя дань» (1573 г. Акты исто-
рич., I, 351); «А кто будетъ бояръ или слугъ не служивалъ . . .
a тѣ . . .» (1389—1404 гг. Акты археограф, экспед., № 9, 1, 5);
«А кто ... иметъ жити твоихъ бояръ и слугъ въ моей вотчинѣ,
a тѣхъ ... блюсти, какъ и своихъ» (1390 г. ibid., 6, 6); «А кто
моихъ князей отьѣдетъ къ тобѣ ... и въ тѣхъ ти вочины не
вступатись» (1398 г. ibid., 10).

СКЛОНЕНИЕ УКРАИНСКИХ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ
§ 1. Существительные мужского рода на -ъ, -ь, -и (-jъ), -о
Образец 1. Единственное число бог (біг), бога, богу и
богові, винительный падеж = родительному, боже, богом, (у)
бозі (у богові). Множественное число боги, богів, богам, вини-
тельный падеж = именительному или родительному, богами,
богах.
Образец 2. Став, родительный падеж единственного
числа ставу, звательный (ставе), снігу, предложный на ставу.
Остальное — как в 1-м.
Образец 3. Батько, батька, батькові, звательный падеж
батьку, батьком, (у батьку = батькові). Множественное число —
как выше.
Образец 4—5. Зять, родительный падеж зя́тя, дательный
зятеві, звательный зятю, винительный падеж = родительному,
творительный зятем, предложный зяті (зятеві). Множественное
число зяті, зятів, зятям, зятях. Рай, родительный падеж раю,
предложный у раю, звательный раю, дательный раєві, творитель-
ный раем. Множественное число pat и прочее.
Примечания:
1. Первый образец отличается от второго не столько окон-
чанием звательного падежа на -е, потому что это окончание
встречается нередко и во втором, сколько родительным падежом
на -a, a не на -t/, предложным падежом на ~і (из -*), а не на -у.
О происхождении родительного-предложного падежа единст-
венного числа на -у мнения расходятся. Миклошич („Vergleichen-
de Grammatik", В. II, с. 282, 114) различает по происхождению
родительный падеж на от предложного. Первый есть настоя-
щий родительный. В старославянском он имеет место только
в немногих словах с темою (частью несомненною, частью
сомнительною) на -у: медоу, волоу, връхоу, домоу, долоу и прочее.
В новых славянских наречиях распространилось и на слова
с темою -а. Так, кроме украинского и русского, в хорутанском,
где принимают это окончание слова односложные с длинною
гласною (Miklosich, ibid., с. 179), и в польском. Относи-
тельно предложного падежа Миклошич сам с собою не согласен.
Украинский предложный падеж на -у (колі и колу, полі и полю,
в норному морі и на норному морю) есть, по его мнению (ibid.,
с. 279), собственно дательный; из примеров, им приводимых,
видно, что он имеет здесь в виду существительные среднего рода
(поле, коло), прилагательные и местоимения. Но существитель-
ные среднего рода темы -а (в которую перешло коло) вряд ли
могут быть отделены в этом отношении от существительных
мужского рода. Русские же (в боку, на верху, в краю) следует
возвести к старославянскому предложному падежу на -у слов
с темою на -у (връхоу, домоу, на полоу-дьне) и объяснить не сме-
шением с дательным падежом, а распространением окончаний,

свойственных в древнем языке только темам -у, на темы -а
(ibid., с. 315).
Для сербского предложный падеж на -у (селену) [имеет]
такое же объяснение, как для украинского: это есть собственно
дательный^ хотя и ^отличается от него ударением (дательный
падеж граду, облаку, ствари, предложный граду, облаку,
ствари) (ibid., с. 241). Что заставило его делать это различие
между украинским и сербским, с одной, и русским, с другой
стороны, не сказано. В пользу различения украинского у саду
от русского в саду можно бы привести то, что в украинском есть
и другие случаи замены предложного падежа дательным в су-
ществительных мужского рода на -ъ, -ь, в существительных
среднего рода на -е, в местоимениях и прилагательных опреде-
ленных (у сьому хлібові, на чорному морю, на чистому полю.
Так уже в Волынских памятниках XVI в.— Памятники Киевск.,
III, 1578 г.: «при Ивану Богушевичу Липленскому»), тогда как
в русском такой замены незаметно. В пользу такого же различе-
ния сербского предложного дугу от русского долгу можно бы
сказать, что в сербском и во множественном числе дательный,
творительный и предложный падежи имеют одно окончание
-има, -ама (робима, селима, женама), причем -ама равняется
старославянскому дательному падежу двойственного числа имен
женского рода на -а, между тем как в русском и этого смешения
нет. Однако при всем этом не видим возможности, признавши
сродство русского предложного падежа на -у с таким же старо-
славянским, отказать в этом признании украинскому и сербскому.
Все три наречия связаны здесь между собою сходством в отли-
чении дательного падежа от предложного посредством ударения,
о чем ниже. Это сходство должно быть не новее самого падежа
на -у в темах -а и гораздо древнее как украинских, так и сербских
других дательных падежей вместо предложного. Поэтому для
сходных случаев предложного падежа на -у во всех этих наре-
чиях нужно искать одного объяснения.
Против мнения, высказанного Павским, что родительный па-
деж единственного числа на -у в русском (и украинском) есть
собственно дательный, Миклошич возражает: если б так было,
то сочетание этого падежа на -у с предлогом или глаголом,
управляющим родительным падежом, было бы невозможно (ibid.,
с. 314). Это возражение слабо и с точки · [зрения] Миклошича:
он думает же сам, что украинское на чорному морю — дательный
падеж, а русское на черном море — предложный; но в первом
случае предлог тот же, что и во втором. Стало быть, предлоги,
управляющие, положим, местным падежом, могут оставаться
и сохранять прежнюю силу и после того, как окончание местного
падежа заменено окончанием дательного. Тем не менее мы ничего
не имеем против мнения Миклошича, что родительный падеж
на -у есть древний родительный, а предложный падеж на -у
древний предложный темы -у. Старославянский родительный

падеж cbiNttf = санскритскому сунос, звательный сыноу = сан-
скритскому суно, предложный сыноу = санскритскому сунау.
К. Аксаков («Опыт русской грамматики», ч. I, с. 98 след.)
считает и родительный и предложный падежи на -у за дательный.
Свои замечания на его слова помещаем в скобках.
«Странно, что окончание одинаково в обоих падежах» (Ни-
чуть. Старый именительный падеж единственного числа имен
мужских -ъ = -ас, винительный падеж единственного числа
-ъ = -ат\ винительный падеж множественного числа -ы (рабы) =
= -ams (предполагаемое диван, бhанун), а творительный падеж
множественного числа -ы объясняют (Schleicher. Compen-
dium, с. 474) из -a^his, влъкы из влъкъми. Впрочем, если эти
примеры сомнительны, то несомненно, что могут быть одинако-
вые звуки различного происхождения; по Аксакову, мы имели
бы право находить странным, что украинское ніс (носъ) и ніс
(неслъ) звучат почти одинаково (как и падежи на -у тоже почти
одинаковы, но различаются ударением), и могли бы находить,
при помощи верной мысли о глубоком разуме языка, внутреннее
сродство между носом и несеньем.) «Во-вторых, и значение,
соединенное с -у, одно и то же или почти тождественно при
том и другом падеже». (Это предположение. Разве лесу и в лесу
одно и то же?) «Особенного же падежа это окончание очевид-
но не составляет» (Ему уже очевидно.) «Между тем, из паде-
жей на -у, -ю оканчивается у нас дательный падеж. Все это
вместе невольно наводит нас на мысль, не есть ли это датель-
ный и употребляемый в особых случаях падеж родительного
и местного?» Единственное фактическое подтверждение этого —
случаи явственного дательного падежа вместо родительного:
«на брезѣ синему морю», «подъ сѣнію зелену древу», «начальник
войску». Остальное выводится из «духа дательного падежа»,
насколько этот дух открылся духу Аксакова. Другие подтвержде-
ния, что не только в именительном падеже мужских, но и в жен-
ских дательный падеж (в новгородском и близких к нему наре-
чиях) ставится вместо родительного: от Акулинъ, у сестрѣ, он
отвергает, [полагая], что это фонетическая замена -ы через -и
или непосредственно в -ѣ.
О значении, сообщаемом окончанием -t/ родительному и да-
тельному падежам, Аксаков говорит: «В родительном на -а пред-
мет является отвлеченным, но в своем самостоятельном виде.
Окончание же на -у, в смысле родительного, придает, напротив,
предмету вид какого-то дополнения; самостоятельность пред-
мета исчезает, так что иногда выражение получает как бы ха-
рактер наречия; иногда же предмет получает иносказательный
смысл', ибо не в своем самостоятельном виде уже берется».
Например, стакан кваса — мера, приложенная к квасу как к
неопределенному целому; стакан квасу — почти то же, что
стакан с квасом, стакан, наполненный квасом; квас является
тут подчиненно в том размере и виде, какой дает ему стакан,

и понятие неопределенного, но самостоятельного целого исчезает.
«Не смеет носу показать» — нос в переносном смысле, «нет
носа* — в настоящем. То же в местном падеже. С — предмет
удерживается в своем самостоятельном виде; с -у — он является
дополнением, переходит в наречие1. На холмѣ: здесь рисуется
холм сам по себе; на холму — здесь холм дополнение, а главный
смысл то, что на возвышении. В домѣ — в строении, но «хорошо
в дому у тебя» — или во внутренней жизни дома (значение ино-
сказательное), или просто внутри (ср. о родительном падеже
на -а и на -у мнение Ломоносова — Буслаев. Грамматика,
ч. I, с. 203): святого духа, ангельского гласа и розового духу,
птичья голосу. Первые архаичны и потому важнее (т. е., по Акса-
кову, самостоятельнее) вторых. Сюда же подходит востоковское
мнение, что в родительном падеже на -у преобладает значение
количества: «купить анису* и «пряность аниса*.
В подтверждение своего объяснения Аксаков приводит то,
что -у в родительном и местном падежах, встречаясь только в
именах мужских как более самостоятельных, встречается только
в именах неодушевленных, которые по значению могут стать в
подчиненное отношение и принять вид наречий, тогда как для
одушевленных это невозможно, как невозможны формы от брату,
в брату (ibid., с. 95—96).
По 1-му образцу склоняются:
а) друг — звательный падеж друже, луг — «із темного луга»
(Метлинский, с. 249) — у лузі, плуг — у плузі, ріг — рога —
роже — на розі, у стозі, рак, птах, жид — родительный падеж
жида (Кулиш, I, с. 146), брат — именительный падеж мно-
жественного числа брати, пліт (родительный падеж может быть
и плоту). Прут — Прута (река), рот — рота —у роті, світ — з
світа згубить, хорт, чорт; чуб — чуба — чубе!; дуб — на дубі
(Метлинский, с. 15, 250), зуб, лоб — лоба — на лобі, хліб,
чуб; куп («Купалочка с купа вийшла» — Метлинский,
с. 312), рів, кум, шрам, Шам (собственное имя); дзвін, пан;
віз — воза — на возі, спис — предложный падеж на списі?, біс,
вус, ніс.
Отклоняются:
В родительном падеже единственного числа: луга и
«темного лугу калина», «козак з лугу*\ гніву?; меда и «меду»
(Метлинский, с. 74) ; «Вам сорому немає!» (Котлярев-
ский, с. 227).
В предложном падеже: бік — бока, но при боку (поль-
ское?), при боку, пан — при пану— при панові; на вовку?; при
онуку?, при онукові; на раку?
В звательном падеже: дід — діду — черниговское деду;
жид — жиде («постій жиде, жидовине* — песня) и жиду?; сват
(свате — Метлинский, с. 187 и свату — ibid., с. 166), «пане
1 «На веку, что на долгом волоку» (Даль).

свату* (Котляревский, с. 3) ; світ — світе и «світу»
(Метлинский, с. 147) ; вовк — вовне и «вовку» (ibid., с. 229).
Шкловское, может быть, боку, ране и раку?; «Ой лісу, лісу, чом
ти не шумиш» (Гродненская губ., Кобринский у.— Сборн.
Сев.-зап. кр., с. 87).
б) порог — пороги, недуг — у недузі, ворог, берег — на бе-
резі — береги, берліг — берліга, батіг, ланцюг, пиріг; «гніву»
(Котляревский, с. 72); «од жалю» (ibid., с. 194), черевик,
веред, невід, повід; «за поводи» (Метлинский, с. 31), перед,
солод; берест, город, сусід, множественное число городи, сусіди;
дармоїд, тиждень, місяць, червець, герцю, бенкет, молот, наймит,
воркіт — воркіта, голуб — голуби, нелюб (если склоняется как
существительное, а не нелюбого — нелюбим (Метлинский,
с. 274) ), спосіб — способа (средство) ; рукав — рукава — ру-
кавів, килим, човен — човна — човни, бубен — бубни; «короми-
сел» (Метлинский, 50) ; свекор — свекра, цебер (цебра?),
вечір — у вечері — вечери, таляр, явір — явора, хутір — хутора,
ятір — ятера; голос, колос, пояс; Богдан, Иван, Семен, жупан —
у жупані — жупани — жупанів, кожух — у кожусі — кожухи;
орел, козел, котел («вдарили в котли»— Кулиш, I, с. 168);
сокіл — сокола, ворон, ясен, гетьман — множественное число
гетьмани?, шпаруни, Супрун (собственное имя).
Отклоняются в родительном падеже единственного
числа: употребляемые в виде наречий, означающие нечто де-
лимое и отвлеченное: перед — «упереду» (Кулиш, I, с. 62);
солод — солоду, жабу ρ — жабуру, попел — попелу, розум —
«розума» (Метлинский, с. 350) ; «Хіба б же я розуму не ма-
ла»; закону, зазір — зазору, сором — без сорома казка, сорому —
«з сорому» (Кв.-Осн., I, с. 76) ; шелесту, регіт — реготу. Как
и в русском, шопоту и т. п., способу добрати?, голосу нема.
Вітер — нема вітру, частокіл — частоколу, суходіл — суходолу,
припіл — з приполу, ромен (ромашка) — ромену, перегін —
перегону (шерсть). Не подходят под определение: поділ — з
подолу, ослін — «ослону» (Метлинский, с. 363), корогід,
поміст — помосту, посад, поход — походу, перелаз.
ΝΒ. Козака Розума, козака Мороза (собственное имя), но
розуму, «морозу не боюся».
Поговір — поговору — поговори, пример («пример робили» —
Кулиш, I, с. 153) ; базар — базару — по базару — на базарі,
папір — паперу — папері.
В предложном падеже: у переду. Правильно, но с
отличным от русского ударением: у берлозі, у порозі.
В звательном падеже: соколе, «соколе» (Метлин-
ский, с. 301); «Соколу ясний» (Очерки, III, с. 86); Богдане
и «Батю Зинов Богдану Чигиринський» (Метлинский,
с. 391); Иване и «Эй Ивану Потоцький» (ibid., с. 394).
В именительном падеже множественного числа: «уси города»
(Метлинский, с. 139) ; «за повода» (ibid., с. 34). Сусід —

сусіди и «сусіде» (Кв.-Осн., I, с. 109). Имена на -ин отбра-
сывают этот суффикс: селянин, християнин, подолянин— -ане.
Боярин — звательный падеж единственного числа боярине и
«боярину» (Метлинский, с. 202). Множественное число
«бояре» (ibid., 179; Шклов.); бояри (ibid., с. 166, Лубн.); «чотирі
боярини» (Кв. - Осн., I, с. 114) — родительный падеж бояр
(Метлинский, 178; Гадяч.); боярів (ibid., с. 165) и боярам,
бояринам; боярами, «боярми» (ibid., с. 140; Радомысль.). Тата-
рин — звательный падеж татарину — творительный падеж мно-
жественного числа татарми (ibid., 339; Остер.); «За тима вівми»
(волами) (Головацкий, II, с. 39).
в) шаг (грош), шлик, глек, жук, смик; гріх, лях — роди-
тельный падеж ляха, туз, лід, стид — «од стиду» (Котлярев-
ский, с. 214), суд, кіт — коте, хвіст, пес, бриль, жгут, лист,
піст, скот, хрест, біб, горб, хлів — хліва, піп, сніп, ѳіл, кіл,
стіл, горн, млин, двір, брус, плід — плоду, [верх] — з верху,
ціп, гурт — гуртом, пес, час.
-ак: кобеняк и прочее; живіт, поступ; «Без зву» (Котля-
ревский, с. 225); «по лобу» (ibid.).
Отклонения:
В родительном падеже -у вместо -а, частью без вся-
кого различия в значении, частью — с довольно явственным.
Сліда и сліду: «будет мила припадати до моего сліду»— зна-
чение конкретное и самостоятельное; гріха и «гріху» (Беринда,
269), сміху, суда и до віку, до суду; моста и мосту, листа (письма)
и листу (древесного), стола («конець стола* — Кулиш, II,
с. 101 ) — «конець столу» (Метлинский, с. 8), «до столу»
(ibid., с. 192), двора (конкретное) — двору (переносное), часа
и нема часу (времени); «сна» (ibid., с. 354) и сну, «девьятеро
скоту» (ibid., 415).
Звательный падеж, вероятно, шагу, шлику, глеку, но
козаче.
Предложный падеж шлику, глеку. В некоторых пра-
вильно, но с ударением, отличным от- русского: на мості («мості» —
Метлинский, с. 106) и на мосту, у листі (письме), на дворі,
«у суді» (Кулиш, I, с. 253), у млині, «у горні» (ibid., II, с. 30);
по часі?, у кобеняці.
По 2-му образцу склоняются:
довг, луг (щелок), стог, торг; вік, віск, дрік (растение),
ляк, мак, повк (з полку), рік, тік, шовк, крок, верх, дух, жах,
мах, сміх, льох, шлях; брід, вид (лицо), год, зад, лід — льоду,
мед, рід, сад, спід; гурт, жарт, піст, рост, ряст, труп — «Ляцького
трупу» (Метлинский, с. 407) — «тіло його у трупу знаход-
жайте» (ibid., с. 421), скарб, шлюб, степ, став, плав, дом, дим,
шум, грім; дін, лан, льон — льону; бір, діл, жар, здір, пар, піл,
пил, сир, яр; буз, низ, хмиз, ліс. «Насилу из-за столу встали»
(от еды — Котляревский, с. 6); «ще з-за столу не вставав»
(ibid., с. 33).

Звательный падеж возможен на -у в имеющих перед
-ъ гортанный звук и в некоторых других: саду (Метлинский,
с. 340, Чернигов.); сиру (ibid., с. 192).
Родительный падеж с ударением на -ý!: до ладу; «ждіть
ладу» (Кулиш, I, с. 78) ; «сміху було!» (Кв.-Осн., I, с. 124).
Предложный падеж: У лузі (в щелоке) (Метлин-
ский, с. 264); на торзі и на торгу, у тім році?, на версі и «на
верху» (Беринда, с. 260) ; у броді, у тому годі, «у саді» (Мет-
линский, с. 48), в саду, на спаді, у гурті, у жарті, рості, рясті,
у труні, у скарбі, при шлюбі, на ставу и «на ставі» (Гребенка,
с. 8); у домі (Метлинский, с. 143, 351), долі (наречие),
у лісі\ «Хиба як здохне чорт в рові\» (Котляревский, с. 7).
По 3-му образцу склоняются:
тато, батько, «братка» (Метлинский, с. 194; Чернигов.) ;
Василька, дядько, «Юрасьо» — «Юрася» (ibid., с. 193; Лубн.);
Ілько, Дніпро, Ворскло (в старинном языке мужского рода),
Грицько, Левко, Харько, Юрко, Василечко, батечко, діверко,
соловейко, свекорко. Все отечественные на -енко, уменьшитель-
ные на -онько, -енько: Шкандибенко, вітронько, голубонько,
«для приїздоньку його» (Метлинский, с. 126); на осло-
ноньку (ibid., с. 31); листонько, сватонько, свекронько, панонь-
ко — «паноньку» (Кв.-Осн., I, с. 79); батенько, бурлаченько,
вороженько, домонько, козаченько, «льониченько» (Метлин-
ский, с. 36); паниченько (ibid.); п'яниченько, хміленько,
тестенько. Кроме окончания именительного падежа единствен-
ного числа, сюда подходят кончающиеся на -ок, -ьок: турок,
барвінок, з бережку, вживок (польза) («вживку»— Метлин-
ский, с. 86), кубок (кубка — ibid., с. 13), жмуток («жмутка» —
Кулиш, I, с. 308), затилок, в кружку, «в димку» (Котлярев-
ский) ; замок («у замку» — Метлинский, с. 14) ; ляшок,
орішок, ранок, рятунок, «серпанок» (Кв.-Осн., I, с. 28); свідок
(ibid., 45); спочивок (спочивку — Метлинский, с. 86);
«смуток його зна» (чорт) ; «3 зеленого гайка» (Метлинский,
с. 249); шпильок, шпеньок; -очок, -ечок: барвіночок, василечок,
видочок, гурочок, парубочок, усочок, шнурочок, бережечок, край
Дунаечку; -ик: бублик, віник, вареник, волик, коник, дощик,
дзвоник, муцик, голубчик, гречаник, лебедик, пряник, праник;
винник, «каженик» (валашаный [человекъ] — Беринда, с. 63),
будник, вапенник, гребенник, медяник, колесник, олійник, різник,
ситник, муровщик, солодовник, соляник, стадник, цегельник
(Климентий мних): -ік: братік.
Отклоняются:
Михайло, міняйло, Петро, Павло. Звательный падеж:
Петре и т. д., кулик — куличе, мужик — мужиче.
1 «На очах більма поробились? Коли б до віку посліпились» (Котлярев-
ский, с. 48).

Родительный падеж. Большею частью genetiyus
partitivus на -у: вживку, спочивку, барвінку, васильку, дощику;
додомоньку — как наречие. Впрочем, приїздоньку, з бережечку
и бережечка, до Дунаечку и Дунаечка.
По 4-му образцу склоняются:
гість, кгудзь — кгудзя, зять, звір, князь, муж, тесть, кінь,
бриль, царь, карась, грош, кош (западное), ківш, ключ, книш,
кущ, прищ, меч, кінь, соболь, приятель, товариш, заяцъ —
зайця, місяць, комирь, Василь, кисіль, король, рубель; -ень:
камінь — каменя — на камень, корінь — кореня («коріня» —
Метлинский, с. 168), кремінь — множественное число
кремені, перстень — персня — перстені — перснями, селезень —
звательный падеж селезеню — селезень — селезенями; «сажнів»
(Кулиш, II, с. 33); «шершень» (Кв.-Осн.); курінь — куре-
ня — у куріні, пастівень, верь, багатирь, снігирь; -ур: мазурі;
-усь, -ась: Павлусь, Петрусь, Ивась, Юрась; -ач: ткач; «багачу»
(Метлинский, с. 48), панич, родич, Степанович, Семено-
вичу; -иш, -іш: леміш, товариш, калниш; -аръ, алы вівчарь,
санчарь, господарь, бондарь, крамарь (звательный падеж [на]
-е)\ коваль, москаль.
Отклонения:
Звательный падеж на -е. Хмеле — «Ой Хмеле-Хмельниченку!»
(Мордовцев, с. 185) и обыкновенное хмелю. Мужу и реже
муже; крамарю и реже «крамаре» (Метлинский, с. 189;
Овруч.). Все на -ець: молодче.
Родительный падеж на -ю, -у сообщает значение части:
жалю, хмелю, но «старого Хмеля» (собственное имя — Мор-
довцев, с. 185), кисілю, но собственное имя Кисіля, до схочу,
«витье съ плачу» (Беринда, с. 79), дощу — на дощі, борщу —
у борщі, могоричу — на могоричі, комишу, споришу, огню —
на огні.
NB. В Херсонской губернии — слы [шится] дощу, борщу, с чем
ср. в Витебской губернии Дрисенского уезда дробного дожджу.
Кукіль — «з коколю» (Метлинский, с. 138), ячмінь —
ячменю — «в ячмені» (ibid., с. 366), кришталь — кришталю —
предложный падеж кришталі?\ «3-під білого . .. каменю» (ibid.,
с. 300; Чернигов).
Из кончающихся на -ець: холодцю, сирівцю, черцю (червець);
до танцю (Кв.-Осн., II, с. 6); перцю, имберцю, шапранцю.
Предложный падеж: по місяцю стоя; «По квітчастому ска-
тертю» (Метлинский, с. 143; Лубн.) ; на каменю (ibid.,
с. 242; Глухов, Радомысль.) — по каменю (ibid., с. 294). Некото-
рые слова, минуя предложный падеж на -у, -ю, имеют [его] на
-еві: на крамареві.
Множественное число [от] звірь — звірі и «звірі» (Кулиш,
II, с. 31, 32), родительный падеж имеет звірів, как и все,
исключая коней (см. и другие падежи множественного числа),
грошей (см. и творительный падеж), гостей.

Именительный падеж множественного числа рукавці — ру-
кавця, п'яльця, братця.
По 5-му образцу склоняются:
гай, гній — «гноеві» (Беринда, с. 280), край, рай. Роди-
тельный падеж покою, Дунаю, короваю, розмаю, звичай —
звичаїв, случай, вирій — родительный падеж вир'я (песня);
«в хату улетіла Так, як из вирію сова» (Котляревский,
с. 56) ; «напуваϵ .. коня из припоя».
§ 2. Существительные средние на -о, -е
Образец 1. Жниво — жнива — жниву — жнивом — у жни-
ві. Жнива — жнив — жнивам — жнивами — жнивах.
Образец 2. Личко — предложный падеж на личку. Осталь-
ные — как в 1-м.
Образец 3.Поле — поля — полю — полем — у полі; поля —
піль — полям — полями — полях; зілля — зілля — зіллю — зіл-
лям — зіллі; зілля.
По 1-му образцу склоняются:
дно, тло, віко, лико, око — у оці — «на очах» (Котлярев-
ский, с. 48), ухо — ув усі — «За уха ж настромляли пір»
(ibid., с. 77); гніздо, стадо, жито, корито, тенета, ворота, літо,
мито, путо, сито, свято, тісто, місто, намисто, решето, диво, ко-
ливо, дерево, слово, мливо, пиво, стерео; -иво: м'ясиво, моло-
зиво; дерево; діло, сало, мило, тіло, пекло, «утирало» (Берин-
да, с. 200); махало (ibid., 306); тепло, світло, дишло, двійло,
рило, ремесло; «удило» (Метлинский) — удала, село, стеб-
ло, крило, помело, чересло; «завивайло», «покривайло» (Мет-
линский, с. 207) ; сідало, чоло, весло, гребло, сідло; сіно,
борошно, сукно, порохно, рядно, багно, зерно, вино, стегно, вікно,
полотно; ярмо; озеро; бедро, хутро, відро, серебро, просо, ко-
лесо; -ство: різдво, «ремество» (Кв.-Осн., I, с. 73); хозяйство,
панство, царство, козацтво, бурлацтво.
По 2-му образцу склоняются:
-ко: військо, яблуко (предложный падеж -і)\ ліжко — «в
ліжку» (Гребенка,..); -ечко: зелечко, вілечко, сердечко, ве-
селечко, царствечко, жлуктечко; крилечко, ворітечка, гніздечко;
-ячко: гуляннячко, коханнячко, насіннячко, пасіннячко, волос-
сячко, куваннячко, щебетаннячко; -енько, -енька: серденько,
личенько, ворітенька; «устонька» (Метлинский, с. 129).
По 3-му образцу склоняются:
море, поле, плече; зілля, пір9я, листя (т. е. -ье)\ -це: серце,
пшінце, вільце, полінце, віконце, суконце, реберце, стегенце,
деревце; огнище, сміховище, ратище, кладвище.
Отклоняются от 1-го образца:
Дательный падеж единственного числа на -ові столь же
редок, как и в старославянском (Miklosich. Vergleichende
Grammatik, В. III, с. 34).

Слог -ое- в дательном и предложном падежах [единственного
числа], в именительном и родительном падежах множественного
числа, характеризующий имена мужские на -ъ, -ь, -о, -е: «куди
ж тут теплові держатця?» Осадца приводит еще пример: містові,
ухові, сукнові, полотнові, теляткові, молокові и прочее (Осадца,
Граматика, с. 66), из коих видно, что по крайней мере местами
личный характер этого окончания потерян. «Зробіте лихові
кінець» (Котляревский, с. 50); «занудився, Мов по боло-
тові кулик!» (ibid., с. 52); «Кілочки в землю забивали, На знак,
де війскові стоять» (ibid., с. 268).
Множественное число око, ухо, плече имеет старинное двой-
ственное окончание именительного, винительного и творитель-
ного падежей очі, уші, плечі, очима, ушима, «плечима» (Кв.-
Осн., I, с. 67); плічми (Метлинский, 414). Это окончание
свойственно темам -и; из них же взято и окончание родитель-
ного падежа очей, ушей; (остальные по 1-му образцу без ста-
ринного окончания) -ее: очам, ушам, очах, ушах. Рядом с этим
согласные с 1-м образцом, но уха — «хустка при бедру»
(Беринда, с. 260).
Ворота — «воріт» (Метлинский, с. 187; Лубн.) ; воро-
там — ворітьми — «в воротях» (Гребенка, с. 25) ; на воротях
(Кулиш, II, с. 79); в воротіх (ibid., I, с. 148); в воротёх
(Гродненская губ., Кобринский у., с. Озяты — Сборн. Сев.-зап.
кр., с. 83); за воротьмы (Гродненская губ., Кобринский у.—
ibid., с. 16).
В украинских говорах Гродненской губернии местный падеж
существительных средних 3-го образца на -и среднее. Не толь-
ко в мори (а не -рі), что объяснялось бы несмягчаемостью
в этих говорах звука р, но у поли (Кобринский у., село Озяты —
Сборн. Сев.-зап. кр., с. 15). Возможно, что и здесь не из ѣ
(полѣ), а непосредственно из основного и (в поли): ср. роди-
тельный падеж единственного числа теі пісни(ы) (ibid., с. 16).
В том же говоре у моюй стороні (из ѣ), по мні (ibid.); «у віччу
червонілось, чорнілось» (Бублій) = в очію. Дательный падеж
множественного числа людім (Купала на Івана, с. 14).
Отклоняются от 3-го образца:
Предложный падеж единственного числа: на полю, у морю,
на серцю (Метлинский, с. 247) и в серці (ibid., с. 246).
Множественное число из темы -и двойственного числа: пле-
чі — плечима — плечей — плечам — «по плечах» (Кв.-Осн.,
I, с. 159; Кулиш, I, с. 218).
§ 3. Склонение женских имен на -а, -я
Образец 1. Нога — ноги — нозі — ного — ногою — нозі.
Множественное число: ноги — ніг — ногам — ногами — ногах.
Образец 2. Жменя — жмені — жмені — жмене — жме-
нею — жмені. Множественное число: жмені — жмінь — жменям —
жменями — жменях.

В 1-м исключений почти нет. Сльоза — творительный падеж
множественного числа слізми (Кулиш, I, с. 80).
Во 2-м. В звательном падеже единственного числа умень-
шительные имена людей имеют -ю: пеню и пене, доню, доцю,
Галю, Гасю, тітусю, кумасю, матусю и матусе, Ганусю, Марусю
и «Марусе» (Метлинский, с. -131 ). Подобно этому и мужские
имена Петю, Колю; но Мотре, Катре, Насте (и -ю).
Ε в звательном падеже всегда не смягчает предыдущей
согласной.
§ 4. Склонение имен мужских и женских на -ь
Осінь — осени — осінню — у осени. Множественное число:
двери — дверей — дверям — дверьми — в дверях; «Богиня з-ра-
діщ танцювала» (Котляревский, с. 293).
Остатки мужских имен этого склонения: наречие сього-дні\
звательный падеж господи; множественное число люде (старо-
славянское люди к) или люди (старославянский винительный
падеж множественного числа люди), людей (старославянское
людии), людьми (как старославянское), но предложный падеж —
людях, как конях.
Женские кістьх, часть, «під властю* (Беринда, с. 65)
(під власстю?), ость, кліть; «до клеті» (Метлинский, с. 165)
(до клети?), свість (сестра молодой), «калинові віти» (Метлин-
ский, с. 266) ; смерть — смерти, кровать (кровати?), путь (сяя —
женского рода), болесть — «болестю» (Беринда, с. 90), пе-
чать — печаттю, щирість, верстать — из-за верстаті (верстати?),
вість, «три вісті (Метлинский, с. 157), добрість — доб-
рости; завіть — «Червоні чоботи, з золотою завіттю» (строчкою
на каблуках и задках), скатерть — «из скатерти» (Кв.-Осн.,
I, с. 52), макотерть, нехворощ (женского рода), постать (по-
стать жита заняти), груди — грудей, мідь — «меді» (Метлин-
ский, с. 338; меди?), челядь, ожеледь («била ожеледь* —
Гребенка, с. 31), повідь (половодь). Из образовавшихся
некогда из старославянских -ы, -ъве (црькы) русских на -овь
остались в этом склонении: корогов (мужского рода) — корогви,
свекров?, любое и до любови; другие перешли в склонение -а:
брова, церква, морква (церкви — родительный падеж множеств
венного числа церков, как молитов, подошов); сіль — соли,
«метіль» (Метлинский, с. 185); постіль a «постіль» (ibid.,
с. 264), купель, купіль (старославянское кѫпѣль); «ярі да пше-
ниці» (ibid., с. 42), ледарі, двери — множественное число;
1 По образцу кість: числительные п'ять, шість, сім, вісім, дев"ять, десять и
сложные с десять: одинадцять и прочее. Сохранилось окончание творительного
падежа двойственного числа «з десятьма... голова ми» (Кв.-Осн., I, с. 95);
«з десятьма.. чоловіками (Кулиш, I, с. 254); «з дванадцятьма отаманами»
(Кулиш, I, с. 278).

сіни — сіней, «без перестань (ibid., с. 363), боязнь, голінь, долонь,
гусінь — гусени, «гусені» (Гребенка, с. 10), погань — ро-
дительный падеж погані, Рось, осінь; гуси (множественное
число только, в [единственном]—гуска), піч — печи — у
печі, річ, ніч — ночи — у ночі, ниши (единственное число
миша) — мишей, перепіч — «у перепечі» (Метлинский,
с. 165), розкіш — розкоши, добич — родительный падеж доби-
чи (Кулиш, I, с. 292), продаж, жалощі, ласощі, любощі,
пахощі, пакощі, радощі, хвастощі; «Ми з жінкою .. прожили
до старостей своіх» (Кулиш, I, с. 65); «Ніякої.. печали»
(Кв.-Осн., I, с. 3); до погибели (ibid., с. 8); «З медовими
річми сховайсь» (Котляревский, с. 248).
Звательный падеж встречается редко, и, если встречается,
то не на -и (старославянское кости), а на -е: пече (Метлин-
ский, с. 164), беле (біль)\ Осадца: косте, злосте. Выстав-
ленное Миклошичем окончание звательного падежа -и не осно-
вано ни на одном современном говоре и не может быть оправдано
близостью выговора e с и (Miklosich. Vergleichende Gram-
matik, В. III, с. 287).
Некоторые имена отличают родительный падеж единст-
венного числа от предложного тем, что родительный падеж имеет
[окончание] правильно на -и среднее, а предложный на -і (из
-ѣ? по образцу имен женских на -а): кровати —при «кровать»
(Метлинский, с. 52), макотерти — «у макотерті» (Кв.-Осн.,
I, с. 25); печи (или печі?) —печі, ночи (или ночі?) — у ночі\
имена с ρ перед окончанием, по свойству звука р, в восточном
украинском требуют -/, а не -и, например ледарі\ именительный
падеж множественного числа -рі: двері (но и двери?) \ из кончаю-
щихся на -нь — родительный падеж = предложному: долоні,
погані, перестані, но осени, гусени.
Все эти имена в родительном падеже множественного числа
сохраняют характер склонения -и: людей, костей (предположи-
тельно костий, как в старославянском); существительные на
-щі, употребительные более во множественном числе, в единст-
венном числе — редко («хвастощі у йому трохи есть»), имеют
родительный падеж множественного числа правильно (для па-
хощей), но и на -ів (-ев) — по украинскому мужскому склонению
(князів).
В дательном, творительном и предложном падежах множест-
венного числа вместо окончаний склонения -и (костелъ, костьми,
костехъ) окончания склонения -α (вістям, вістьми, вістях).
Остаток старинного окончания только в творительном падеже
немногих имен: сіньми, дверьми. Предполагаемое, но неупотре-
бительное кура [имеет] во множественном числе именитель-
ный падеж кури — курей — курми («клітки из курми» — харь-
ковское, роменское). Двері сохранило и творительного падежа
двойственного числа. От двойственного — по образцу очима,
плечима, именно «під дверима» (Кв.-Осн., I, с. 52).

Существительное пані не подходит ни к женским на -а, -я,
ни к мужским на -б: родительный падеж единственного числа
панії, панеї. Предложный так же. Остальные падежи нам не
встречались. «Були и паны й панночки» (Котляревский,
с. 97) (верно ли ударение?); «И панії лизав од скуки [Муцик]
частенько ноги скрізь, и руки» (ibid., с. 147).
§ 5. Склонение имен с темою на согласную
Имена мужские на -ы (камы) перешли в 1-е склонение. То же
об именах женских на -ы (црькы). Из имен женских на -р оста-
лось только одно мати.
Мати, родительный-дательный-предложный падеж матері
(матери — за Днепром и вообще, где р не смягчается), вини-
тельный матір, творительный матір'ю. Множественное число:
матері — матерей — матірми — матерях. В сербскохорватском
мати сохраняет свое ударение во всех падежах без исключения.
Из имен средних на -ее остались только чудо и небо, кото-
рые в единственном числе склоняются как жниво, а во множест-
венном обнаруживают суффикс: чудеса, чудес, чудесам, чуде-
сами, чудесах. Колесо в именительном падеже единственного
числа приставляет окончание среднего рода склонения -о к
суффиксу.
В сербском чудо, небо, тијело сохраняют это ударение во
всем единственном числе; во множественном — небеса, чудеса,
тјелеса, в родительном падеже множественного числа небеса.
Имья (Беринда, с. 221 и в других местах; Кулиш, I,
с. 161 ) — імени — іменем, імена — імен — іменам — іменами —
іменах.
По этому образцу: вим'я, плем'я, сім'я, тім'я, полом'я.
Все стремятся к слиянию со склонением имен средних на -ье
(зілля); вместо им'я употребительно ймення; в родительном
падеже единственного числа біля поломья (Гребенка); в тво-
рительном падеже единственного числа: плем'ям (как гіллям),
тім'ям, ам'ям, поломням.
В сербском брёме и другие подобные имеют во всем единст-
венном числе неизменное "; исключается время — вриjеме —
родительный падеж времена; в именительном-винительном паде-
же множественного числа все имеют \ а в родительном падеже
множественного числа ' на 2-м слоге: имена, племена, сjемена,
родительный падеж множественного числа племена и т. д. От-
сюда видно, что русское на семена (в былинах для размера)
есть новость.
Теля, родительный-дательный-предложный падеж теляти —
творительный телятем. Множественное число: телята — телят —
телятам — телятами — телятах. По этому образцу: байстря,
верча («невеличка булочка з шишечкою посередині»), горща,
дитя, дівча, куря, звіря, зерня (зернят — родительный падеж

множественного числа; (Беринда), лебедя, молодя (молодя-
та, молодые — Метлинский, с. 174), соколя, соловья
(ibid., 361 ); потя (пташок, потятко, голопуня — Беринда,
с. 133), паня (Метлинский, с. 337), пахоля, утя, хлоп'я,
чиря (порода дикой утки), щеня; бісеня, вороненя, паненя,
мишеня, рученя (рученят), утеня, цуценя. Творительный падеж
могут иметь как средние на -ье: байстрям, цуценям.
Сербские диjете — дjетета, теле — телета (во всем единст-
венном числе) = русским; но во множественном числе, кроме
родительного, танета, в родительном падеже множественного
числа танета. Не согласны с русскими: журиjеба— журебета,
прасе — прасета, jагње.
§ 6. Примечания
Винительный падеж единственного числа
Винительный падеж единственного числа в
старославянском равен именительному падежу украинскому,
хотя, вероятно, другого происхождения. В украинском, как и в
русском и других славянских наречиях, кроме разве болгар-
ского, в котором склонение сильно пострадало, винительный
падеж единственного числа имен мужских одушевленных за-
меняется родительным, а винительный падеж неодушевленных
равен именительному. Разница между украинским и русским
та, что первый представляет воодушевленными и некоторые
неодушевленные предметы. Поэтому названия деревьев (Mik-
losich. Vergleichende Grammatik, В. II, с. 278) и монет имеют
винительный падеж единственного числа = родительному: бук,
дуб, граб, клін, явір, ясен (стяв дуба; поговорочное дав дуба),
дав шага (рубля, карбованця), «викинув ... на тарілку цілкового»
(Кв.-Осн., I, с. 77); «візьму каменя з собою та й вб'ю» (Ку-
лиш, I, с. 308); «братічок.. став на порозі Лучка натягати»
(Мордовцев, с. 226) ; «Знайшов човна и веселечко» (Мет-
линский, с. 129); «коржа житнього класти» (ibid., с. 160);
«впустыла додолу гребенця» (ibid., с. 167); <«Да подай, Юрасю,
гребенця — Зачесать русу косу до вінця.— Я ж тобі, Марусю,
не молодець, Щоб я тоби подавав гребенець» (ibid.).
В последнем, если б не требование для рифмы, могло стоять
и гребенця.
«Як ни будеш добре грати, кажу смичка поламати» (Грод-
ненская губ., Брестский у.—Сборн. Сев.-зап. кр., с. 164);
«нехай жоночки коровая ій зробять» (Брестский у.— ibid., с. 205);
«Залотого кубочка Коньми разбили» (Минская губ., Пинский у.—
ibid., с. 284); «Ой дайте мині коня воронця, Коня воронця
й гострого меча!» (Метлинский, с. 339). Впрочем, здесь
может скрываться и родительный части (дай книги, т. е. на время;
Буслаев. Грамматика, ч. II, с. 246, § 243): «Він виняв меча,

С правого плечя» (Гродненская губ., Кобринский у.— Сборн.
Сев.-зап. кр., с. 86); «ходи до мене, Обіда обідати» (ibid.);
«Викуп (повелительное наклонение) ви(ы = ѣ)нка з золота»
(ibid., с. 159); «3 ручок серпика бере. А в ручки ведерце даϵ»
(ibid., с. 160); «Приймаϵ Бога зеленим вином ... Усі святіи
шумнов горівков» (Головацкий, II, с. 31); «Ой не справ-
ляймо на жони шуби, на жони шуби, на дочки злото» (ibid., с. 33).
В украинском винительный падеж единственного числа имен
мужских неодушевленных в форме родительного: «поміг у дорозі
вирятовати воза з калюжи» (Кулиш, I, с. 309) ; «треба ему
носа втерти». Такой родительный падеж = винительному ни-
когда не имеет форм на -у, -ю, что бросает свет как на родитель-
ный = винительному имен одушевленных, так и на родительный
падеж -у, -ю: «Бери серпа та иди пшениці жати!» (Метлин-
ский, с. 358) (пшениці — настоящий родительный падеж) ;
«Боже ... Скороти віка мого!» (Костомаров. Песни, с. 281) ;
«Звила ж я віночка вчора з вечера» (ibid., с. 349): «у город
Поляного (Полонное) гостинця подава» (Кулиш, I, с. 62);
«взяти за чуба» (ibid., II, с. 1); дати ляпаса (ср. русское тумака),
прочухана дати; «Йому хвоста щоб не вкрутили» (Котлярев-
ский, с. 40) и без отрицания: хвоста вкрутити; «И за гріхи ім
носа втруть?» (ibid., с. 97); «Виходь,— кричить,— тічка подмімо»
(ibid., с. 251).
Нелегко отличить здесь родительный падеж = винительному
от настоящего родительного, употребление коего в современном
украинском шире, чем в старину. Так, в названиях игр после
предлога в, очевидно, должен стоять винительный падеж. И дей-
ствительно, в именах мужских встречается винительный па-
деж = именительному; но преобладающая форма есть форма
родительного не только в именах мужских, но и в женских
единственного числа, сохранивших особый винительный падеж:
«[грали] И в хрещика, и в горюдуба, Не раз доходило й до
чуба, Як загулялися в джгута; В хлюста, в пашка, в візка
іграли» (Котляревский, с. 15—16); «Гуляли часто до
півночи в носка, в пари, у лави, в джгут, У памфиля, в візка
и в кепа; Кому ж из них була дотепа, То в гроші грали в сім
листів» (ibid., с. 62); «У ворона собі играли» (ibid., с. 112);
«.. В тісної баби по лавках» (ibid.); «Юнона в котика з ним грала,
И в мишки так залескотала, що аж Юпитер задрімав» (ibid.,
с. 249).
Дополнения. В русском ходить журавля, плясать ка-
зачка считаются за винительный падеж. Так за винительный
принимают и в польском: ta n'czyč (t an'cowač) gonionego,
choxmnego, Polskiego, mazura, oberiasa, walca, grab wista,
marjasza, zadat tum, dač drapaka, szturchaňca, sptatać figkx,
stanqč dçba.
Не было бы затруднения [указать] вообще тот же падеж
и в украинском дуба дати; «Нехай ся хопью (за сани) гайдука

стану (за саньми)» (Головацкий, II, с. 52); «Ви зиграйте
мені «коваля, коваля!»; «Під дудку била третяка» (Котля-
ревский, с. 12); «В обох підківки забряжчали ... Як вистри-
бали гоцака. Еней, матню в кулак прибравши И не до соли
примовлявши, Садив крутенько гайдука» (ibid., с. 13); «Тут
інші журавля скакали» (ibid., с. 15). Но рядом с этим и настоя-
щий родительный падеж имен женских единственного числа:
«Бандура горлиці бринчала, Сопілка зуба затинала ... Самжи-
рівки на скрипці грали» (ibid., с. 12); «Тут заплітали дже-
регелі Дробушечки на головах; Скакали по полу векгери» (ibid.,
с. 112).
С дуба, гайдука стати ср. наречие голічерева ( = горі черева)
плисти, лежати, где собственно родительный падеж сложного
существительного среднего рода.
Винительный падеж множественного числа
Винительный падеж множественного числа в
русском, как и в единственном числе, для одушевленных равен
родительному падежу, для неодушевленных — именительному.
В украинском, совершенно наоборот против единственного числа,
имена одушевленных во множественном числе имеют винительный
падеж, равный именительному, т. е. и одушевленные предметы
во множественном числе, сообщающем им объективный неличный
характер, уравниваются с неодушевленными: Зупинили воли
(Кулиш, I, с. 157); «воли пасти, поганяти»; «Ой на волики
та налигачі, а на коники пута» (Метлинский, с. 56) ;
«Підобъем вороги під ноги\ъ (ibid., с. 171); «Взяли турка два
парубки» (Максимович); «Иміла в себе три сини, як ясні
соколи» (Кулиш, I, с. 19) ; «два сини годую — у військо готую»
(Метлинский, с. 244); «Продавай же, матусенько, воли да
корови; ... Продавай же ... бики да телиці» (Мордовцев,
с. 195); «пришлеш старости» (К в.-О с и., I, с. 45); «зачали паруб-
ки засилати старости до дівчат» (ibid., I, о. 66); «Посідлали
кониченьки» (Мордовцев, с. 197); «стріла вона три риба-
лочки» (Метлинский, с. 332); «Садила синки в чотирі рядки,
Садила дочки в три рядочки» (ibid., с. 332); «Ой час пора
слуги посилати» (ibid., с. 352); «Куди тебе батько оддае? Чи
між турки, чи між татари» (ibid., с. 222); «Нехай хмари на татаре,
а сонечко на хрестяне» (Максимович); «Пришли ж, пришли,
мій миленький, хоч нароком люде» (песня); «Перечула через
люди» (Метлинский, с. 248) ; «ні три коні посідлали»
(Кулиш); «Запрягайте коні в шори, коні ворониі» (Метлин-
ский, с. 106); «по коні йдучи, коні пустимо, займемо, викупим»
(Максимович); «на коні сідайте» (Метлинский, с. 241 ) ;
«Тобою, рибо, гості витати» (ibid., с. 330); «Збіраϵ женьці Ко-
валенко, збіраϵ женьці, а все прибірнії, Дівки," парубки, а все
молодіі» («Киевлянин», с. 180).

Белорусское «аднаею (дорогою) все рикруты женуць» (Вилен-
ский сборн., I, с. 2); «Не нашов він доли, нашов риболови»
(ibid., с. 26); «Мы сад посадзим. Голубы принадзим» (Пин-
ский у.— ibid., с. 289).
То же самое и в именах одушевленных средних и женских.
Кури, гуси продавати, заганяти: «Сиди, сиди, гусаченьку,
та висиди гуси» (Метлинский, с. 472) ; «дурив козацьки
жінки» (Кулиш, I, с. 60); «барвинком ... позначать світилки,
и свашки, и музики, и вознику, и старосту» (Метлинский,
с. 174); «батько, чи мати, маютъ пчоли» (ibid., с. 209); «велів
орді брати дівки й молодиці!» (Мордовцев, с. 185); «Пере-
держуем куниці та красні дівиці» (Кв.-Осн., I, с. 76); «Про-
веду я русалочки до бору» (Метлинский, с. 309) ; «поженемо
свині» (Кулиш, ІІ,с. 80); «Свині пасти»; «діти годовать» (ibid.,
II, с. 33); «діти мішком носять» (ibid., II, с. 57); «Беріть діти»
(Максимович); «діти своі жидам почала наймати» (Мак-
симович; id.; Метлинский, с. 243, 266, 353) ; «вивела
дітки-однолітки (ibid., с. 156); «плетуть сітки на твоі дітки»
(ibid., с. 157).
Отклонения от этого правила встречаются в тех же
местностях, где они имеют силу: «сірі воли запрягайте» (Мет-
линский, с. 453) и «сірих волів позапрягали» (ibid.); «гості
витати» (ibid., с. 330) и «гостей витати» (ibid.); «своіх жен
страхати, діток малих унімати» (ibid., с. 352—353).
Русским остаткам древнего винительного падежа множест-
венного числа (играть в дураки, выйти в люди, поступить,
произвести в драгуны, в кадеты, в дьяконы, в офицеры, в сол-
даты, в студенты) соответствуют украинские: пішов у сусіди
(Кв.-Осн., II, с. 6); у некрути брати, записали в солдат;
Сподіваться у гості (Метлинский, с. 25) ; у молотники,
у косарі; в дурні пошитись, в ченці постригтись.
В русских былинах: «Князь зачал почестей пир, што на все
князи и на все бояра, Да на все и паленицы-ты удалые» («Пам. и
обр. нар. яз»., с. 274). См. подобные выражения из «Древних
российских стихотворений» (Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 224).
Между выйти за муж и в солдаты — разница. В последнем:
поступить (наняться, итти) в солдаты, драгуны, казаки, произ-
вести в поручики, генералы, статские советники, наняться в
дворники и ключницы, идти в гости.
Винительный падеж единственного числа одушевленных муж-
ских в старинном языке: «посади мужь свой» (Лаврент. лет.,
с. 10); «помяну ... конь свой» (ibid., с. 16); «всяду на конь»
(ibid.); «2 паволоцѣ за челядинъ» (ibid., с. 21); «пойди на братъ
свой» (ibid., с. 32) (но выше: «ненависть Ярополку на Ольга» —
31, с. 2); «пріяша князь свой Кыяне» (ibid., с. 74); «купити ..
козелъ» (ibid., с. 82).
Винительный падеж множественного числа состояния: «Обра-
ти ... въ отцово и въ материно мѣсто, и в сидячіе бояре и в

боярыни, в поѣзжаня, в тысецкіе и в бояре, и в дружки и в
свахи и в свѣщьники в коровайники и в дворецкие» (Котоши-
хин, с. 5); наняться в солдаты.
Об этом Буслаев говорит: «винительный падеж множествен-
ного одушевленных предметов сходствует у нас с имени-
тельным в некоторых словах, употребляемых в смысле наречий:
играть в дураки и пр., произвести в офицеры и пр.» («Грам-
матика», ч. I, с. 226, § 96, примечание 3). Следует говорить
здесь не об одних мужских именах, но и о женских: взять в жены,
в наложницы, украинское постригтись у черниці. Древнерусский
не выделял такого употребления из ряду прочих, потому что
везде ставил в мужских именах отличный по форме от именитель-
ного винительный падеж. Практически современный язык удер-
жал здесь форму старого винительного падежа настолько,
насколько вообще в именах мужского рода форма винительного
заменила форму именительного, стало быть, исключая слова,
сохранившие старинную форму именительного падежа (в черти,
в сосѣди, в холопи). В этих последних выражен настоящий
именительный падеж, вытеснивший винительный. Несмотря, одна-
ко же, на то, что в попы (пословица) буквально равно такому
же выражению в древнем языке, его и подобные нельзя назвать
архаизмами в той мере, в какой архаичны песенные выражения:
«про князей, про бояр, про вельможи и гости богатые». В послед-
нем случае архаическое окончание не получает никакого особен-
ного смысла сравнительно с новым.
Дательный падеж единственного числа на -ові,
предложный падеж на -ові, именительный падеж
множественного числа на -ове, родительный падеж
множественного числа на -овъ
<0 происхождении слога -овъ в склонении мужском см. Mik-
losich (Vergleichende Grammatik. В. III, § 17). Встречается
этот слог в дательном падеже единственного числа (рабові), в
родительном и предложном падежах двойственного числа (ра-
бовиу очень редко) и во всем множественном числе: имените-
льный-звательный падеж рабове, родительный рабовъ, датель-
ный рабовомъ, винительный раб о вы, творительный рабовы, пред-
ложный рабовѣхъ. Из новых славянских наречий слог -овъ —
в хорутанском в дательном падеже единственного числа, име-
нительном и родительном падежах множественного; гораздо реже
в других падежах.)
В сербском в некоторых словах во всем множественном
числе рядом с обыкновенными окончаниями без -ов.
В чешском в дательном падеже единственного числа в
именительном, родительном падежах множественного числа.
В словенском сверх этого и в дательном падеже един-
ственного числа.
В польском — как в чешском.

Украинский в этом отношении наиболее подходит к
соседнему словенскому, потому что имеет и предложный падеж
единственного числа на -ові, -еві, что в старославянском и дру-
гих славянских не встречается. Относительно звуковой формы
заметим, что в дательном падеже на конце острое /, что необъяс-
нимо, так как вообще основное и = среднему и так как не видно,
почему бы и на конце не быть тому же. В западной части
Гродненской губернии (заблудские говоры — «Этнограф,
сборн»., III) то же в дательном и местном падежах: вѣтреви,
на коневи. Среднего и здесь нет. В Кобринском уезде Грод-
ненской губернии дательный, местный падеж на -ови (по синови).
Так же во всей Галиции (Miklosich. Vergleichende Gram-
matik, В. III, с. 283).
В украинском нельзя найти правила для употребления в да-
тельном и предложном падежах единственного числа окончания
-ю, -у и еві, -ові. -Ові, -еві особенно свойственны именам муж-
ским одушевленным на -ьо,-о (Юрасеві, батькові), хотя -у, -ю
и в этих словах не было бы противно украинскому языку. Вооб-
ще чаще встречается -ові в названиях предметов воодушевленных,
чем неодушевленных. Привычнее уху ик берегу, ик бережку, на
березі, на бережку, чем ик берегові, на берегові, хотя: «у Пе-
черському манастиреві» (Кв.-Осн., I, с. 118); «Ой чи дали у
хлібові зъісти» (Метлинский, с. 461). В именах одушевлен-
ных окончания -у и -ові, по-видимому, совершенно равносильны.
Выбор того или другого зависит от требований благозвучия:
як чоловікові, так усякому звірю; «Дочко, человіку не спускай»
(Кв.-Осн., I, с. 78); попові й дякону; попові й дякові; усякому
дяку; «Ой вишию, вималюю козаку рукавця»; «Бути мені . . у
залізі, у закові молодому козакові».
В русском этого окончания в дательном и предложном
падежах нет и следа.
Именительный падеж множественного числа на -ове встре-
чается в сёгобочной Украине не только в одном слове панове
(звательный падеж); «Там татарове подуол воёвали» (Грод-
ненская губ., Белостокский у., около Заблудова — Сборн.
Сев.-Зап. кр., с. 95) ; в тогобочной и в Галицкой Руси чаще:
«панове молодцове» (Мордовцев, с. 191 ) ; «буйні вітрове,
тайні дожджове» (винительный падеж); «издибае три рибареве»,
«на пшеничні хлібове» (Русалка Днѣстровая).
Для родительного падежа множественного числа в украин-
ском окончания -ів (-ов, -ев) составляют правило: «годів зо два»
(Котляревский, с. 18) ; «До люльки разів три приймався»
(ibid., с. 53). Исключение составляют несколько слов, имеющих
окончание -ей (коней), свойственное старославянскому склонению
-и (пѫтъ), и остатки старинного родительного падежа на -ъ:
а) при числительных количественных: «шість віз» (Кулиш,
I, с. 143); «дванадцять віз» (ibid., II, с. 29); «сто раз» (и «два-
надцять разів» — Кв.-Осн., I, с. 165); разів з п'ять, в раз п'ять,

«аршин по чотири» (ibid., с. 111) (и «дванадцять аршинів» —
ibid.), «десять сяг» (галицкое), «сорок пудъ (Кулиш, II, с. 80)
(«двадцять пудов» — ibid.), «до семи год» (ibid., с. 72); «неначе
десять год різно були» (Кв.-Осн., I, с. 43), «сім рік» (и років —
Кулиш, I, с. 144), «Сім день» (Метлинский, с. 194);
«били сот по п'ять поклон» (Котляревский, с. 93); «Сто
локоть полотеньца» (Гродненская губ.', Кобринский у., село
Озяты — Сборн. Сер.-Зап. кр., с. 83); «Сим вуз она добра везе»
(Двинская губ., Пинский у., ibid., с. 284).
В русском то же: а) в словах аршин, алтын, пуд, раз, са-
жень (украинское сажнів)1; б) в словах, имеющих в единствен-
ном числе суффикс -ин, во множественном отбрасывающих его:
християн, бояр, татар. Так и в русском; в) в некоторых словах,
не подходящих под приведенные правила: некрут виряжати; «щоб
не помазав ... ні чобіт, ні підбір» (Метлинский, с. 68) ;
«не жалуй ... винних квіт» (ibid., с. 139). Соответствующие
этому явления в русском (см.: Буслаев, Грамматика, ч. I,
с. 307). Значительное различие между украинским и русским
литературным (среднее русское) в том, что в последнем окон-
чание -ей имеют в родительном падеже множественного числа
все кончающиеся на -ь (мужей) склонения -а. Впрочем, в других
русских* наречиях довольно часто, хотя не исключительно, име-
на на -ь имеют в родительном падеже множественного числа -ов,
-ев (царёв). Разница этих наречий с украинским языком в том,
что они распространяют окончание -ов и на имена средние,
даже женские, тогда как украинский язык строго отличает муж-
ское склонение, допускающее -ов в родительном падеже мно-
жественного числа и в других вышепоименованных пунктах,-
от среднего2 и женского, не допускающих этого -ов.
В русском, кроме правильных форм -ъ, -ь (оконъ), в неко-
торых именах на -о необходимо, в других произвольно мужское
окончание -ов: яблоков, облаков (от мужского облак — Бус-
лаев. Грамматика, ч. I, с. 234), серцов (в смысле гнев), даже
делов, местов. Имена на -и имеют -ій и -ев, причем первое ка-
жется более книжным (т. е. оно становится архаическим), второе
больше годится для просторечия: сказаний, желаний, требований,
но поверий и поверьев, непременно платьев, перьев. Кушаньев,
вареньев, устьев и кушаний, варений, устий.
Имена на -ще имеют -ей и -ъ (-ь): чудовищей и чудовищъ,
поле, море — теперь непременно полей, морей (как коней). Ста-
ринный родительный падеж множественного числа в литературном
поль, морь (Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 97), устьев и
устий, чудовищей и чудовищ (ibid.). В Тверской губернии Ржев-
ского уезда родительный падеж множественного числа яйцов,
1 «з п'ятеро гін (гони — какого роду?).
2 Бережанское э хлібових (родительный падеж множественного числа —
Русалка Днѣстровая).

полёв («Этнограф, сборн.», I). Как ни возмущается К. Аксаков
(«Грамматика», с. 126—127) неправильностью этих форм, осо-
бенно таких, как делов, а их русское племя motu proprio из языка
не выкинет.
Звательный падеж единственного числа
Звательный падеж единственного числа в рус-
ском "не сохранился. Окончание -у, -ю встречается: а) в неко-
торых перечисленных выше на -ъ с предыдущею согласною не
гортанною. Основание видно только в некоторых, несомненно при-
надлежащих к склонению -у: сыну; б) во всех на -ь, -й. Так уже
в старославянском: коню, врачоу, моужоу, кънѧзоу (кънѧже), в Ипа-
тиевской летописи: королю (с. 68); Лоука Иванковичю (с. 249),
а теперь в сербском (пану, цару), чешском (muži, meči; в сло-
вацком и), польском (krolu, wuju). Исключение из этого пра-
вила обще всем этим языкам. Именно имена на -ець имеют в
украинском звательный падеж на -е (молодче), старославянское
отъче, сербское стриц (стрыец)—стриче (но коњиц— коњцу,
украинское конику), чешское chlapec, ottc, str у te, польское
chlopîc, ojêc; в) Миклошич (Vergleichende Grammatik, В. II,
с. 282) принимает для украинского правило, что из имен на -ъ
с предыдущею согласною имеют звательный падеж на -у, ко-
торые не означают лица. Это неверно. Не говоря о тех неоду-
шевленных, их звательный падеж редко встречается и потому
сомнителен (кожуху, может быть, и кожуше), верно, что зва-
тельный падеж на -у имеют без различия одушевленные и неоду-
шевленные на -ок, -очок, -ик (исключение мужик, кулик), -ік.
Напротив, все на -ак имеют на -е (байраче).
Белорусский по употреблению звательного падежа сходится
с украинским: барте, чорце, вовче, чоловече, пане, куме, швагре
(с польского), сыну, мужу, жучку (жучко) (Шпилевский.
Пословицы). Впрочем, в местностях, соседних со средними или
севернорусскими, звательный падеж исчезает.
В чешском имена на -ъ с предыдущею гортанною предпо-
читают в звательном -и: boze, člověče; vranu, Vojtěchu, ptáku,
pluhu (Hattala, Srovnávací mluvnice, c. 177).
В самом украинском восточном звательный падеж начинает
колебаться. Как в именах женских (о чем на своем месте), так
и в мужских и в говоре и в песнях уже употребляется име-
нительный падеж вместо звательного: Ілько! Хведько! Семен!
(вместо Ільку, Хведьку, Семене); «Ой ти коте, коточок!» (Мет-
линский, I); «Ти, білий камінь, откотися» (вместо каменю —
ibid., с. 99); «Пусти, Юрасенько» (ibid., с. 175); дружко (ibid.,
с. 203); «Ой ти, соловей, раньня пташечка» (ibid., с. 246) (зва-
тельного падежа солов'ю не случалось встречать, кроме тек-
стов «Записок о Южной Руси», II, с. 55, где это имя собствен-
ное); «Соколу ясний, молодець красний, Василько» («Очерки»,
III, с. 86); «Бодай тебе, Хмельниченько, перва куля не минула!»

(Костомаров. Песни, с. 185 — ibid. Хмельниченьку); «Бог
тебе, мій синочку ... удовець без вінця, благословить»
(Кв.-Осн., I с. 113).
С другой стороны, в песнях употребляется форма зватель-
ного падежа вместо именительного; но здесь может быть сме-
шение значения падежей, а может быть -и сознательное употреб-
ление звательного падежа как более сочного вместо именитель-
ного: «Де ж ти, хмелю, зімувався..? — Зімувався я, хмелю, в
зеленій лісчині» (Метлинский, с. 240) ; «Як приїхав сине
з путі, из дороги, Вклонився матусі низенько й у ноги» (ibid.,
с. 286); «Як приїхав сине до тіи тополі» (ibid., с. 287); «Що
Васильку колосочок купив поясочок» (ibid., с. 300); «Сизеньки
голубчику Та седить на дубчику» (ibid., с. 305); «По за столами
все пани сидять; Між тими панами красний паничу, Красний
паничу, пане Иване» (ibid., с. 338); «Да пане Иване обмуровав
двір» (ibid.); «Оттодіто припало йому з правої руки Чотирі пол-
ковники: Первий полковниче Максиме Олшанський, А другий
полковниче Мартине Полтавський, Третій полковниче Иване Бо-
гуне, А четвертей Матвій Бороховичу» (ibid., с. 389); «Ой плаче,
плаче молодий казаче» (Максимович, с. 146); «Один коню
як голуб сивенький, Другий коню як ворон чорненький» (ibid.,
с. 105); «Ой рано, рано кури запіли, А ще ранійше Ивасю
встав» («Очерки», III, с. 85). Когда-то критик называл эти па-
дежи выдумкою Метлинского. Вряд ли сюда относится в Нов-
городских памятниках мнимозвательный падеж: «Приде Ла-
зорь . . и Борисе Мирошкиниць» (Новгор. лет., I, с. 30).
Что такое употребление звательного падежа связано с осо-
бым вышеуказанным оттенком мысли, доказывается тем, что он
встречается только в именах мужских (как более индивидуаль-
ных), притом только в собственных и личных (как конь, го-
лубь) или представляемых лицами: «Ой першая туга, Що ни
маю друга: A другій муй жалю, Що роду ни маю» («Сборн.
Сев.-зап. кр.», с. 143). Здесь украинский совершенно сходится
с сербским, где в песнях весьма часто: «Кад се жени Влашичу
Радуле»; «Поди же се господине Крал>у» и множество других.
Такое употребление встречается и в болгарском.
Звательный падеж вместо именительного.
«Не могли знати ... Що наш пан гетьман Хмельницький,
Батю Зинов Богдану Чигиринський . . задумав» (Метлинский,
с. 391)Г «Оттогді-то Ивану Потоцький, Кролю Польский (sic!),
Листа читае» (ibid., с. 394); «Ой оглянеться козак Перебійнис
на джуру малого — Аж кладе джуро, кладе малий ще лучче за
нього» (ibid., с. 401); «Над Бугом рікою, Там стояв Иване
Богуне Каленицький, Обителю (sic!) Комлицький» (ibid., с. 407);
«Крикне-покликне Хвилоне, Корсунський полковниче» (ibid.,
с. 413); «Тогді ж то Хвилоне, Корсунський полковниче, Стиха сло-
вами промовляϵ» (ibid., с. 419); «Тогді ж то Ивасю Вдовиченку
на доброго коня сідаϵ» (ibid., с. 418) и прочее.

«Коль судил да боже господи Мне не быть да на родной
на сторонушке» (Барсов, с. 265; Олонец) ; «Просили мы . . .
Штобы господи дал добраго здоровьица .. Дал им господи
тяжело накаженьицо, Прислал господи сам скорую смертушку,
Укоротил господь долгой-то от векушко» (ibid., с. 13).
Здесь же и несомненно звательный падеж (очень редко):
«Не окинься (не обращение в номинативе) бедна вдовушко
молодая ты на этих на удалих добрих молодцев» (ibid., с. 22);
«Не неси гневу, кручинная суседушко, на меня» (ibid., с. 21);
и в простой речи (ibid., с. 16): «Девко, думаешь ли замуж?»
ДВОЙСТВЕННОЕ ЧИСЛО
Именительный и винительный падеж
Мужской род имеет в русском старинное окончание двой-
ственного числа -а1, которое во всех почти случаях отличается
ударением от подобной собирательной формы, принимаемой за
именительный падеж множественного числа. Имеющие в роди-
тельном падеже единственного числа ударение на первом слоге
(но не в именительном падеже множественного числа) сохра-
няют это ударение в двойственности (два глаза, оба берега)
и переносят его на конечное -а в собирательности (глаза, берега).
Изменяющих ударение именительного падежа единственного
числа в родительном падеже (рукав — рукава) и не отличающих
двойственного числа от собирательной формы (два рукава, все
рукава) должно быть не много, и многие имена с ударением
на последнем слоге в родительном падеже имеют собирательную
форму не на -а, а на -ья (клок, клока, два клока, клочья.
Так брус, клок, кол, колос, крюк, лист и др. Употребляется
эта форма при два, оба, три, четыре). В украинском мужском
склонении двойственное окончание имен при два, три, чотири
сохранилось как исключение: «Кохала козаченька два года»
(Метлинский, с. 47); «чотирі воли и два коника в дишлі»
1 Старинное двойственное число, старославянское, а вместе и древнерус-
ское: именительный-винительный-звательный падеж -а, -я, родительный-местный
-у, -ю, дательный-творительный -омь, -емь. В старинном русском письменном
окончание это правильно употребляется еще в XIII — начале XIV в. при два,
оба: «аж не боудѣтѣ двою послуху* (Грамота 1229 г.); «доловъ рогома (Ипат.
лет., с. 3); «рѣчи обою царю» (Лаврент. лет., с. 16). При три, четыре на
севере употреблялось двойственное число еще в XVI в. Начиная с того же
времени встречается окончание множественного числа при два (Лавровский,
О языке, с. 50), что местами на севере продолжается до сих пор. Так, в во-
сточной Сибири два кони, три парни (Даль. Словарь, т. I, Предисловие,
с. XLIII; см. также: Буслаев, Грамматика, ч. II, $ 231, примечание 3). Стран-
но в форме два году (1501 г.), два запросу (1682 г., Буслаев, loc. cit.), на
севере России попадающееся и теперь (см. Рыбников): «Жилъ у насъ два
году» (1503 г., Акты историч., I, с. 19); «Тому уж два году будутъ» (1505—
1511 г., ibid., с. 25).

(ibid., с. 83). Обыкновенно это окончание заменяется множест-
венным: два купчики (ibid., с. 98); три козаки (ibid., с. 105);
два соколи (ibid., с. 127); Два друженьки (ibid., с. 188); чотирі
броди (Максимович); два рушники (Кв.-Осн., I, с. 77) ;
три поклони (ibid.); на чотирі вводи (Метлинский, с. 7);
чотирі годи (ibid.); два голубоньки (ibid., с. 13); два козаченьки
(ibid.); два сини (ibid., с. 244); три терни (ibid., с. 438); два.
байраки (ibid.); три шаги (ibid., с. 20); три ляхи (ibid., с. 201);
два чоловіки, три дуби; три годочки, три часочки (ibid., с. 69);
два коні (Кулиш, I, с. 167) ; три коні (Метлинский, с. 105) ;
два донці (ibid., с. 136); два вінці (ibid., с. 173); три місяці,
три молодці («Очерки», I, с. 1110) ; три гроші (Кулиш, I, с. 145).
Иногда с другим ударением, чем во множественном числе: три
рази (Кулиш, I, с. 319); два вози (ibid., с. 157).
Родительный-предложный падеж двойственного
числа, кажется, потерян без следа. Творительный усима помор-
гуе (Кв.-Осн., I, с. 13); из здоровенными усима, в трома верхома.
Об остатках двойственного числа в чешском (Miklosich.
Vergleichende Grammatik, В. III, с. 364—365), польском (ibid.,
с. 440). В украинском множественное число при два, оба состав-
ляет правило не позже как с XVI в.: «Комины два мурованых»
(Памятники Киевск., III, II Отд., с. 8) два полбарилки (1566 г.,
ibid., с. 3); три рожны, столы три (ibid.).
Именительный - винительный - звательный
падеж: «раздѣли на 70 и 2 языка» (Лаврент. лет., с. 3); брата
моя! (ibid., с. 62, 25); «заложиста црьковь .. Къснятинъ и
Дъмитръ братеника» (Новгор. I лет., 23, 11); «утопоста 2 попа»
(ibid., 10); царя (именительный-звательный падеж двойствен-
ного числа — Лаврент. лет., 47, 9).
Родительный местный падеж: «Отъ сихъ же
70 и 2 языку» (Лаврент. лет., 3); волхву сею (родительный
падеж — ibid., 75, 31; в списках винительный); «посла ... Свя-
тослава, Ивана, брату свою» (sic! — ibid., 190, 34); «церковь
святую мученику Бориса и Глѣба» (Новгор. I лет., 14, 5);
въ дву носаду (Новгородская грамота 1305 г.— Собр. гос. грам.,
№ 6); «отъ двою отцю» (Лаврент: лет., 33, 30); отъ царю
(ibid., 47, 13); О двою коню (ibid., 103, 22); на дву коню
(Ипат. лет., 42, 54); обою царю (Лаврент. лет., 16, 14).
Дательный-творительный падеж: полкома
(Лаврент. лет., 32, 4); межи ... полкома (ibid., 53, 14); братома
(двойственное число — ibid., 59, 17); съ двѣма братома (ibid.,
90, 24); «сънемъшемъся обѣма полкома» (ibid., 24, 32); съ бра-
тома (Новгор. I лет., 14, 20); царема (Лаврент. лет., 47, 13).
СКЛОНЕНИЕ СРЕДНЕЕ [НА] -О, -E
Двойственное число в остатках. Общее: двісті,
галицкое дві простиралъ, дві слові; «твоі білі очиці» (Головацкий,

I, с. 59), штыри гнізді, через три сел/;«вірли крилма землю збили»
(Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 279); дві
літі (Метлинский, с. 47) ; три літі (ibid., с. 254, 426).
Двойственное число именительного и винительного падежа
в украинском и русском одинаково отклоняется от древней формы
на -ѣ, -и (дѣлѣ, полі), сохранившейся в остатках, и принимает
мужское окончание -а. Это двойственное число отличается от
именительного-винительного падежа множественного числа на
-а ударением во всех тех случаях, где это возможно, т. е. где
ударение во множественном числе не на том же слоге, что в
родительном падеже единственного числа: два слова — слова,
два моря — моря, чотирі поля — поля, два дерева — дерева, два
рядна, ярма, вікна, весла, сідла, но рядна, ярма и прочее; но
одинаково два ставища и всі ставища.
Следы двойственного числа на -ѣ: дві літі (Мет-
линский, с. 47); три літі (ibid., с. 254, 426), галицкое дві
слові, штири гнізді, три селі (Miklosich. Vergleichende Gram-
matik, В. I, с. 279), общее двісті; XVI в.: дви окне («Памятники
Киевск.», III, II Отд., с. 6), но две решете, две пашни (ibid.,
с. 57) «оконъ дви малыхъ» (ibid., с. 4); дві серця (Головац-
кий, I, с. 301).
Других падежей, кроме очи на, ушима, плечима, не сохра-
нилось.
Именительный падеж единственного числа
принимается теперь в русском за именительный падеж мно-
жественного числа мужского рода. Собирательные формы на -ья
(листья — листьев) некогда были самостоятельными именами
среднего рода с собирательным значением и окончанием един-
ственного числа именительного падежа на -ье (сучье). Остатков
в старинных памятниках довольно (см.: Буслаев. Граммати-
ка, ч. I, с. 209—210). Украинский язык остается и теперь на
этой древнейшей ступени: листя, волосся; зілля имеет роди-
тельный падеж зілля, дательный зіллю, творительный зіллям,
предложный зіллі; галицкое зіле, зілеем, зільом; множественное
число этих имен, равно как и всяких на -ье (сватання, спання,
застілля, Запорожжя), очень редко. Ср. милі браття; «листϵ
зашупотіли промеж себе» (Кв.-Осн., I, с. 29); трьох зіллій
(Метлинский, с. 105; Чернигов).
Именительный-винительный падеж множе-
ственного числа в украинском только на -а, -я, исклю-
чения редки. В русском эти падежи оканчиваются или по-ста-
ринному, как в украинском (поля, дела), или имеют собира-
тельную форму (коленья1, поленья, звенья, крылья, перья), кото-
1 Колено имеет три формы именительного-винительного падежа множествен-
ного числа: двойственное число колени — коленей, множественное число колена —
коленъ и собирательную форму коленья (Буслаев. Грамматика, ч. I,
с. 224—230).

рая в украинском невозможна по вышеуказанной причине, или, '
наконец, заимствуют окончание -ы, -и от мужского склонения.
Последний случай имеет место во всех именах на -ко, кроме
войско, облако (окошки, лыки — войска, облака) (Буслаев.
Грамматика, ч. I, с. 230—231), и, по произволу, во многих
словах, которые трудно подвести под правило: светлы, лицы,
вины, селы, веслы, вороты, окны; кажется, все на -ище (глазищи,
ушищи) (Miklosich, Vergleichende Grammatik, В. II, с. 321 —
322; Буслаев, ibid.).
Именительный-винительный падеж множественного числа
средних на -ы в Смоленской губернии (Даль. Словарь, т. I,
Предисловие, с. XLVII).
Родительный падеж множественного чис-
ла в украинском имеет одну форму на -ъ, -ь. Так как множест-
венное число имен на -ье вообще очень редко, то и редко может
представиться случай избегать стечения согласных таким обра-
зом, как в трьох зіллій (Метлинский, с. 105).
В местном падеже единственного числа
мягкого склонения Миклошич считает органическим окончание -и,
хотя и признает, что здесь -и и -і чередуются. Таким образом,
поли, сонци, а не полі, сонці (В. III, с. 281). В украинском
восточном постоянно -і (полі, морі) или -ю (полю, морю); -и
только на западе и юго-западе (в Гродненской губернии — в поли,
в мори; так и в Виленской в пределах белорусских говоров:
на моры, на азёры). Из последнего примера видно, что здесь
не основное -и местного падежа мягкого склонения, а -и из -ѣ
после известных согласных, как р, обратившееся в среднее и или
ы. В галицких говорах это и может быть непосредственно из
основного.
Предложный падеж единственного числа имен на -ко кончает-
ся в украинском на -у. В русском этого совсем нет (на крылеч-
ке). В польском гораздо чаще, чем в украинском, именно во всех
на -е или с предыдущими некогда мягкими согласными (pomovku),
в существительных с предыдущими гортанными, которые имеют,
по-видимому, особенное сродство с у (jablku, dolgu, uchu), и в при-
лагательных, употребляемых в существительном значении
(Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. II, с. 459). В серб-
ском — во всех средних. В чешском может быть это окончание
в именах с гортанными и p перед о.
Местный падеж единственного числа на -у в
украинском восточном только в именах с суффиксом -ко. (в чеш-
ском после гортанных — Miklosich, ibid., В. III, с. 379),
но, например, на молоці, в оці. Головацкий (Граматика, с. 76)
приводит как употребительное на молоку, в уху.
Местный падеж на -ові, если встречается, то очень ред-
ко: «На сінови ляже» (Гродненская губ., Кобринский у., село
Озяты).

Родительный падеж множественного числа
в твердых постоянно на -ъ (так как мужские на -о сюда не отно-
сятся). В мягких родительный падеж множественного числа мне
редко встречался. Следует ожидать піль, мірь (как в старосла-
вянском), хотя привычнее слуху согласно с литературным полей,
морей. Уші, плечі, очі имеют в украинском восточном только очей,
ушей, плечей, потому что хотя их именительный падеж множест-
венного числа есть собственно именительный-винительный падеж
двойственного числа, но они уравниваются с женскими на -6. Го-
ловацкий (Граматика, с. 78) приводит как употребительные и фор-
мы очій, ушій, плечій. У него же именительный падеж дітища и
дітищи, родительный дітищ, дітищов (ibid.). Ухо имеет и пра-
вильное множественное число уха; око только в значении весу
(три формы) = ока, ок, окам.
Родительный падеж имен на -ье (зілля) правильно зіллій
(Метлинский, с. 105). Но встречается редко, так как имена
этого окончания частью во множественном числе заменяются дру-
гими (подворок — подвір'я), частью и в единственном числе имеют
собирательное значение.
Местный падеж множественного числа. Быть
может, остаток старинного окончания на -ѣхъ. Имеет в окончании
имен твердых -ях, неправильно образованное из -іх. Таким обра-
зом, встречается на воротіх (-ѣхъ) и «кінь мій вороненький в
воротях спіткнувся» (так же: Гребенка, с. 25) ; «Не будеш при
старости літях хати підмітати* (Метлинский, с. 350).
Творительный падеж множественного чис-
ла еще «увіушла тесовыми вороти» (галицкое); «за вороти»
(Головацкий, II.c. 365).
Творительный падеж множественного числа имен средних в
украинских памятниках XVI в.: надъ хоромы, съ теляты,
подъ леты, ис полми. Теперь в галицком за вороти (Головац-
кий, II, с. 365). Русские онежские говоры: меж глазмы, под ушмы.
СКЛОНЕНИЕ ЖЕНСКОЕ НА -А, -Я
Русское литературное жена — жены (ноги, руки, снохи) —
женѣ — женою (женой) —женѣ. Жены (-и после гортанных) —
женъ — женамъ — женами — женахъ.
Пуля (-а после шипящих и ц) — пули — пулѣ — пулею
(пулей) — пулѣ (-и в именительном падеже [существительных]
на -ия). Пули — пуль (в известных случаях -ей, -й после гласных:
змѣй) — пулям — пулями — пулях.
Именительный падеж единственного числа в старинном языке
-и (-ыни, -ни), теперь -я; украинское пані (о русском—Лав-
ровский, О языке, с. 62).
Родительный падеж единственного числа.
Именительный-винительный-звательный падеж множественного
числа имен с мягким окончанием. В старославянском -а. В древне-

русском следовало бы ожидать одного -я1; но, кроме -я (позднее
-а после шипящих и ц на севере), находим ѣ (-e)2 уже в ста-
рейших памятниках: «... земль» (вместо землѣ), как посль=
= послѣ (Грамота 1229 г.); «не дадоуть ѥмоу воль* (волѣ) (ibid.);
«молитвами святыя Богородица» (Ипат. лет., с. 3) ; недѣлѣ (ibid.) ;
волѣ (родительный падеж — ibid., с. 17); именительный-винитель-
ный падеж множественного числа «умыкиваху у воды дѣвиця»
(Лаврент. лет., с. 6); «оболочишася во бронѣ» (Ипат. лет., с. 2);
овцѣ (ibid.).
В конце XIII — начале XIV в. (Лавровский. О языке,
с. 62—63) 'ѣ начинает изменяться в -а. Уже в Ипатиевской
летописи довольно часто отъ рольи ( 1 ) ; «канунъ святой Богоро-
дица» (2).
И в украинском этот переход окончательно совершился до
XVI в., (в существительных женских, но не в прилагательных,
о чем ниже) постоянно -и (диалектное -ы после ц) вместо ста-
рого -я.
Замена окончания родительного падежа единственного числа
местным — реже наоборот, характеризующая севернорусский го-
вор сравнительно (с) южнорусскими и украинскими, появляется
уже в I Новгородской летописи: безъ знатбѣ (9, 28); у Нѣжатѣ
(10, 19); «слушаюче льстьбѣ ихъ» (22, 1); «отчинѣ своеѣ не
даеть Вятичь» (18). Ипатиевская летопись: «ста на усть Поротвѣ»
(Ипат. лет, 29); «верхъ Поротвѣ» (ibid., с. 29); «изъ Москъвѣ»
(ibid., 118); «до рѣкѣ Дуная» (ibid., 178); «рѣпѣ возъ по 2
гривьнѣ» (Новгор. I лет., 33); «посадника дѣля Мирошкѣ и
Иванка и Ѳомѣ (ibid., 23); может быть, сюда же (если это.
не прямая фонетическая замена * на и): «въ Чьгловѣ улки»
(ibid., 22); безъ владыцѣ (ibid., 45, 6). И в дательном падеже:
«вдаша Мирошки Нѣданицю» (ibid., 22). То же и Ипатиевская
летопись от влияния переписчика: «выйдоша изъ Москъвѣ»
(Ипат. лет., 118); «проводити ѣ до Москвѣ» (ibid.); «отъ Черни-
говьской сторонѣ» (ibid., 127); «на рѣцѣ Каялы» (ibid., 131);
«къ Донцю рѣкы» (ibid., 130); «Отяша посадницьство у Нѣжатѣ»
(Новгор. I лет., 13, 13); «много бы уимѣ жить» (ibid., 10, 2);
«посадника дѣля Мирошкѣ и Иванка и Ѳомѣ» (ibid., 23, 20);
«Мирошкѣ и Иванк? не пусти» (ibid., 23, 27); «у святѣи Маринѣ»
(ibid., 34, 18) (Академический — Марины) ; «на устъ рѣцѣ Не-
1 Женский родительный падеж -я: до Индикія (Лаврент. лет., с. 1 ) ; «На конецъ
земля» (ibid., с. 6); «не отъ своей воля* (ibid., с. 7); «святы
Богородица* (ibid., ч. 9); изъ лодья (ibid., с. 10); «рухло тоя лодья* (ibid., 15,7);
одежа (родительный падеж — ibid., 29,6); «сестра же бѣ Добрыня* (ibid., 29, 22);
«Святыя богородиця*.
2 Родительный падеж ~ѣ, -к: «святого Ильѣ* (Лаврент. лет., 22, 25); «отъ
Малуши, ключницѣ Ользины» (ibid., с. 29, 21); землѣ Рускіѣ (ibid., 30,3); отъ
Грекинѣ (ibid., с. 34); отъ Чехинѣ (ibid.); отъ Болгарыни (ibid.); царицъ
(ibid., 50) ; до ude (ibid., с. 50) ; изъ печерѣ (Новгор. I лет., с. 3, 12) ; святыя Еуѳіміѣ
(ibid., 7, 21).

прядвы» (ibid., 92, 7); «своей настолной грамотъ не кажешь»
(Новгор. II лет., 170); съ Москвы (-ѣ) (ibid., 172); «на Никитинъ
улици (ibid., 172); «на Софійской стороны» (ibid., 157, 16);
«враждовати о опришнины» (ibid., 162); на Рогатици улицы (ibid.,
152, 13); «на Торговой стороны ...на поли, въ скуделницы»
(ibid., 166); «женился ... на третіей царици Мар+ы» (ibid., 167,
22); «на земской стороны» (ibid., 168); «архимандрѣтъ молвилъ
владыкы» (ibid., 170, 10); «въ игуменской кельи въ вышкы»
(ibid., 171).
В настоящее время в Онежской губернии (Пам. и обр. нар.
яз.) окончание родительного падежа вместо дательного-местного:
«он пошел по середы кирписьныя» (Пам. и обр. нар. яз., с. 275);
«ето ит он да на горы да на высокая» (ibid., с. 276); «Сам он
головы-то удивляется» (ibid., с. 278); «да шелом на главы-то
сорока пудов» (ibid., с. 355); «скажи молодой вдовы (датель-
ный падеж) ... поклон» (ibid., с. 359); на буйной главы (ibid.,
с. 377); жоны (дательный падеж — ibid., с. 378); не по вотци
(ibid., с. 378); «свататьсе на той ли Катеринуши Цясовисьны»
(ibid., с. 378). Не знаю, встречается ли там же и окончание
-ѣ в родительном падеже.
Торжок Тверской губернии: на рѣки, на Мсты; от своей
женѣ (Даль. Словарь, т. I, Предисловие, с. XXXIV) ; так в
Боровичах Новгородской губернии: из Москвѣ, у рѣкѣ, от ногѣ;
поди к рѣки, ударь по руки, стоять на одной ноги (ibid., с. XXXIII).
В Псковской губернии: уха с рыбъ, снять с головъ, подлъ избъ,
у стѣнѣ; рыба в воды, не чеши в головы, сиди в комнаты; к
рѣки, к ноги (ibid., с. XXXV).
В юго-западной части Ржевского уезда Тверской губернии, в
говоре уже белорусском по многим признакам («Этнограф,
сборн.», I): на той травы, на голова. В пределах белорусских
говоров в Себежском и Лепельском уездах Витебской губернии:
на воды, хадзиць в таски, ва кручинушки, в божой церквы, но
в родительном падеже -ѣ не встречалось. Наоборот, если не оши-
баюсь, есть местности, где только -ѣ в родительном падеже единст-
венного числа, но не наоборот (на севере Пензенской губер-
нии?).
В старинном польском родительный падеж единственного числа
женского рода мягкого окончания. В Псалтыре Маргариты один
раз duszi) = Д. В XV в. уже одно -е без ринезма: zémé, dusze.
Позднее: Marie j, rače], pa né j. Наконец рядом с этими формами на
-e, ej, под влиянием аналогии с дательным падежом единственного
числа, возникли формы на ныне всеобщие; примеры: „dla
strozej dzewici maricy" (Malinowski. Modi. Wacl., с. 50);
„naszy duszy" (ibid., § 21). Ошибочно, ибо тогда можно бы
сказать, что и русский родительный падеж души девицы воз-
ник по аналогии с дательным душе девице. „Do rçku pan skich, do
rçku pan skich" (Барановский. Lutnia, c. 484).
Звательный падеж единственного числа, как и в мужском, со-

ставляет отличие малорусского и белорусского (кроме севера:
кумко, голубко, жонко — Гродненская губ., Новогрудский у.) от
остальных русских. Впрочем, по Далю (т. I, с. XLIII), звательный
падеж имен на -а в восточной Сибири оканчивается на -ау
(девчау, Петруньчаю (~ю?), девкау). Это новообразование, так
как в именах на -а, -о в звательном падеже есть сокращение, а не
удлинение темы (особенности формы в украинском -е и -ю). Как
и в мужском склонении, уже есть случаи употребления имени-
тельного падежа вместо звательного: «Ой обсади, мила, голубонь-
ка сива, вишеньками двір» (Метлинский, с. 67) ; «А циганоч-
ка, да ворожечка, Ой уволи мою волю!» (ibid., с. 87) ; «Да чого ж ти
куеш, да чого жалуеш, Сивая зозуленька?» (ibid., с. 153) ; «Зеленая
явіриночка! Чом ти мала невеличечка?» (ibid., с. 156); «Пан
голова и панове громадо» (Кв.-Осн., II, с. 8) ; «Прощай, моя
донечко, утіха, радість моя» (ibid., I, с. 60).
Родительный падеж множественного числа в русском литера-
турном: кроме -ъ, -ь (жонъ, волнъ, пуль) и -й после гласных
(змей, шей), -ей — из старого -ий в именах на -ья (судей).
Окончание -ей принимают многие имена мягкого окончания с ж, ч,
ш, щ, р, н после согласной (как вожжей), а некоторые мягкие
(дядя и прочее) и с другой согласной после гласной (Павский.
Филологические наблюдения. Второе рассуждение, с. 335 след.;
Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 231, § 97; Miklosich. Ver-
gleichende Grammatik, В. III, с. 223).
Во многих севернорусских говорах родительный падеж мно-
жественного числа неправильно принимает окончание -ов и -ей: в
Кашине и Колязине Тверской губернии комнатов, горницей
(Даль. Словарь, т. I, Предисловие, с. XXXV) ; в Ржевском уезде
Тверской губернии спицов, птицов («Этнограф, сборн.», I, с. 236
след.; ibid.: глазов, яйцов, касцёв, ряцов (речей), доцов (дочерей),
так что -ов оказывается общим для имен -ъ, -ь — мужских,
-е, -о — средних, -а, -я — женских, -ь — женских). В Чердынском
уезде Пермской губернии — книгов (Даль, ibid., с. XXXVI); в
Красноуфимском уезде Пермской губернии — судьбей, свадьбей
(ibid.); в обоих уездах — и рублев, конев, огнёв (ibid.). В Переяс-
лавском уезде Владимирской губернии — ложков (болезнёв —
ibid., с. XXXVIII).
В украинском изредка слышится бабів вместо баб. То же и в.
галицком: бабів, вербів (в украинском восточном только верб)
(Осадца. Граматика, с. 71 ); «від слозів* (Головацкий,
I, с. 191); «хустів не прала» (ibid., с. 253).
Винительный падеж единственного числа.
В старинной севернорусской письменности при правильном оконча-
нии на -у, -ю встречается при неопределенном наклонении уже
в Смоленской грамоте 1229 г. винительный падеж на -а: дати
гривна серебра, правда оузяти, дати пороука. «Дан Богъ
исправит правда Новгородьская» (Новгор. I лет., 45, 17); «дай
Богъ молитва его святая всѣмъ крестьяномъ» (ibid., с. 97).

Такое употребление идет непрерывно и до нашего времени. Осо-
бенно часто в произведениях народной поэзии. Так, в онежских
говорах («Пам. и обр. нар. яз.» — Былины): «(пусти меня)
спасти душа грешная» (ibid., с. 274, 364); «некому тратить золота
казна» (ibid., с. 253) ; «молода жена взять — дак тут цюжа корысь,
а старая мне-ка взять, дак на пеци будё сидеть» (ibid., с. 354);
«Тому гостю ить церква индейская, да состроить тому церква пеш-
терская» (ibid., с. 356); дать калики цяра зелена вина (ibid., 363);
Сеньци сказнить да буйна голова (ibid., с. 371); но однако:
«тут состроил царь церкву Индийскую» (ibid., с. 356) и т. п.
В ситском говоре Ярославской губернии: рука отсечь («Этно-
граф, сборн.», I, с. 135). В живой речи в Красноуфимском
уезде Пермской губернии: пить чаша, надеть шуба, рубить ка-
пуста (Даль. Словарь, т. I, Предисловие, с. XXXVI). Эта
форма употребительна и в памятниках южнорусского наречия, на-
пример в песнях, записанных Ричардом Джемсом. Это -а в
винительном падеже сравнивают с -а в именительном падеже
единственного числа причастия настоящего времени вместо -ы
(из -ан-, -ант-) в древнерусском (веда, пека), в древнем и совре-
менном чешском (peka) и из сравнения этого выводят, что только
во втором случае -а из -ан-, как в первом из -ам (Лавров-
ский. Заметки, с. 19).
Винительный падеж множественного чис-
ла: «звѣзда... испущающи луча» (Лаврент. лет., с. 71, 18);
«солнце безъ лучь сьяше» (ibid., с. 71, 20); «умыкиваху... дѣвиця»
(ibid., с. 6); «съкрутившеся въ броня» (Новгор. I лет., 80, 29);
«видѣхъ бани древяны» (ibid.).
Творительный падеж единственного числа
в украинском восточном не сокращает -ою, -ею в -ой, -ей,
как в русском. Исключения очень редки и допускаются только
ради стиха. В галицком и горском ов(-оу), -ев(-еу): жорнов,
ожинов, хмаров, долее, стаев, причем местами ь мягкое [пере-
ходит] в ё: долее, стаёв (Г словацкий. Граматика, с. 72).
В этих случаях — фонетическое явление, противоположное
тому, которое в русских домой, долой. В последних -й из -ьв, -ьи,
в первых -в из :й.
Дательный и творительный падежи мно-
жественного числа в севернорусском во
всех трех первых склонениях. Местами форма творительного
падежа заменяется формою дательного, но.обратной замены не
заметно. Так в Псковской: торгую семенам, беру своим рукам
(Даль. Словарь, т. I, Предисловие, с. XXXV). То же в Воло-
годской (вельское: с моим живым разлучникам; с вам небогам —
«Этнограф, сборн.»., V). В Вытегорском уезде Олонецкой гу-
бернии: «трудам праведным не наживешь домов каменных»;
«улилась слезам горюцим» («Пам. и обр. нар. яз.», с. 226—235).
В других местах дательный падеж вместо творительного и наобо-
рот. Так, в Ситчине Ярославской губернии: «отгуляла я с вам

отпрохладзила, По полями-це по цыстым, По лугами-це по зеле-
ныем, По травами це по шелковыем» (ibid., с. 145); «умываемся
мы горюцьми сльзам* (ibid., с. 147) (горюцьми слезами — ibid.,
с. 148); «Ехали мы лесом, стоит мужик с мясом* (ibid., с. 157);
«рукам милыем, оцам-це ясныем* (ibid., с. 160); горюцыем слезам,
тонкием полотнам («Этнограф, сборн.» I). Так и в Пошехонье
Ярославской губернии, Заволжской части Нижегородской
губернии, в Верхотурье, Осе и Кунгуре Пермской губернии,
Екатеринбургской (см.: Даль). В Ржевском уезде Тверской
губернии: са сваим сестрицам и прочее. В Себежском и Лепель-
ском уездах Витебской губернии: с красным девушкам. Обрат-
ного не заметно.
Старинное окончание творительного падежа множественного
числа для старославянского и русского есть -ами. В Олонецкой
губернии, откуда вышеприведенный пример слезам горюцыма,
употребительно и окончание творительного падежа на -мы, как с
намы («Пам. и обр. нар. яз.», с. 226). Так, в олонецких былинах
у Рыбникова часто рукамы, ногамы. По общему правилу окончание
это вытеснило [окончание] мужского и среднего рода на -ы,
однако изредка встречается и обратное явление. Так, в грамотах
XVII в. («Акты историч.», IV, с. 125): «Со всякими бѣсовскими
игры*\ в былинах, например: «Со вдовы честны многоразумными»
(«Др. росс, стих.», с. 339 — из: Лавровский. О языке,
с. 118), но в той же вышеупомянутой грамоте: съ домрами, гуслями
и съ волынками и всякими играми (ibid.). Галицкое современ-
ное: сорочку зъ тонкими уставки (Головацкий, I, с. 253).
Подобным образом, как выше упомянуто, на юге в XV—XVI вв.
появляется -охъ в местном падеже имен женских: у коморохъ.
Двойственное число имен женского рода
-оу: на двою харатью (Лаврент. лет., с. 16); обою страну
(ibid., с. 19, 1); «още ли руку не дадять» (ibid., с. 21); отъ
робу двою (ibid., с. 40, 3); «удави Печенѣзина въ руку* (ibid.,
с. 53); безъ руку (ibid., с. 71, 21); «дѣтищь ... о двою главу»
(ibid., с. 71, 23).
2 паволоцѣ (Лаврент. лет., с. 21, 17); «подъяста и .. . мечьми
подъ пазусѣ* (ibid., с. 33, 24); по 2 гривнѣ (ibid, с. 33, 32); «уби
два брата Янохова и поя собѣ двѣ женѣ ею» (ibid., с. 13, 12).
рукама (творительный падеж — Лаврент, лет., с. 53); «межи
двѣма колодама* (ibid., с. 59); душама (ibid., с. 59, 30);
«къ своима женома* (ibid., с. 63, 10); по обѣма странома (ibid.,
с. 92, 15).
СКЛОНЕНИЕ НА -Ь
Русские.
Образец 1. путь — пути — пути — путем — пути, пути —
путей — путям — путями (людьми) — путях.

Образец 2. кость — кости — кости — костью — кости, ко-
сти — костей — костям — костьми — костях.
Украинские.
[Образец 1.] день — родительный падеж единственного
числа дні, а предложный, как конь; люди — людей — людям —
людьми — людях.
Образец 2. Как в русском с фонетическими изменениями:
осінь — осени — осени — осінью — ув осени, двері — дверей —
дверям — дверми — дверях. Кости — кістію, именительный
падеж множественного числа кости.
Разряд мужских имен этого склонения, как в старославян-
ском, был гораздо многочисленнее. Миклошич насчитывает
более двадцати имен в старославянском, которые частью
несомненно, частью с большою вероятностью должны быть отне-
сены к этому склонению. Уже в старославянском некоторые из
них переходят в склонение -ъ, -ь (=jas): господь — господа,
звѣрь — звѣріа (Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III,
с. 46 след). Во всех современных славянских наречиях склонение
имен мужских на -ь (-и) осталось только в обломках (ibid.,
с. 183, 248, 393, 473, 524, 557).
Так и в старинном русском сюда относились имена, теперь
вполне или отчасти склоняемые по образцу конь: «бывшю дни
недѣльному» (Ипат. лет., с. 9), но родительный падеж дне по
склонению на согласную; «Сташа дены злы» (Новгор. I лат., с. 6)
(старославянское дьна-те); «противу тьсти своему» (Ипат. лет.,
с. 9); «ты еси въ Угрѣхъ былъ у зяти своего» (ibid., с. 53);
«ко королеви зяти своему» (ibid., с. 93). В юридических актах
конца XV — начала XVI в.: от осинового пни (Буслаев. Грам-
матика, т. I, с. 208). Людиѥ в Смоленской грамоте 1229 г.,
людье в Грамоте Владимирской Володимира Мстиславича 1289 г.,
но уже в Грамоте 1229 г. — имѣть татя. В Новгородской грамоте
1265 г. правильно «ездити на Озвадо звѣри гонитъ» с чем ср.
из украинской описи 1578 г.: «повинни пойти ув оступъ зверъ
(родительный падеж, как конь, а не как звѣрии) ловити»
(«Памятники Киевск.», III, с. 58); «Пластуни стріляли дикий
звірь» (Кухаренко. — Основа, 1862, II).
В современном русском удержались: в родительном падеже
единственного числа дни1 (сего дни, третьево дни); в украинском:
сього дні; звательный падеж единственного числа господи (ста-
рославянское пѫти); творительный падеж единственного числа и
в старославянском отличался только отсутствием смягчения e
перед падежным окончанием (конѥмъ, путемъ), а в русском и
украинском и вовсе не отличается (конём, днём, украинское ко-
нем, днем); в именительном падеже множественного числа рус-
ское черти (см. выше), люди, гости (но и от -ь = -jac — кони).
1 За татя (Грамота 1379 г. — Собр. гос. грам., I, № 7); 1426 г.: татя;
татей.

Творительный падеж множественного числа гостьми(-ями),
людьми, зверьми, как в старославянском. Так и в украинском.
В украинском именительный-винительный падеж множествен-
ного числа люди и люде («пришли, мій миленький, хоч нароком
люде» (песня) — по образцу склонения с темою на согласную
(старославянский именительный-звательный падеж камене, вини-
тельный камени). В старославянском этого не замечается в этом
слове, и из относящихся к классу -и (-ь) только дьнь встречается
в родительном-винительном падеже единственного числа в форме
дьне (как камене). Ср.: «Днѣпръ .. . потечеть на полъдне» (Лав-
рент. лет., с. 3); до полудне (ibid., 32, 10); «до днешняго дне»
(ibid., 7; 30, 8).
Польское we dnie; въ нощи и въ дне (Лаврент. лет., 84, 28);
въ полъдни (Новгор. I лат., с. 19, 23); въ 3 часъ дне (ibid., 7, 21).
По этому образцу от именительного падежа локъть (родительный
локъти. См. церковнославянское лакъти) родительный падеж
множественного числа: отъ ... локотъ — «Русская правда», 54;
«денъ» (родительный падеж множественного числа — Новгор.
I лет., Академический список, 81, 22); «безъ шести денъ» (Новгор.
II лет., 167, 24).
В украинском путь и (звірь)1: «Иди-ж ти у божу путь» (Мет-
линский, с. 15). Галицкое «врадуе ся вся звір у поли»,
однако в рифмованной речи сжатость, может быть, именно для
рифмы: «Чого нам дивитись на таку шквирю? Ходім шукать
усякого звірю» (Кв.- Осн., I, с. 53), вместо усякого звіря.
Множественное число: звірі (Кулиш, II, с. 32); звірів (ibid.,
с. 31). Скатерть в украинском мужского рода: «По квітчастому
скатертю» (Метлинский, с. 143), но женский род из ска-
терти (Кв.-Осн., I, с. 52). Кужель только мужского рода по
образцу кінь, родительный падеж кужеля и кужелю; «Чи ти
мене, моя мати, в куплю не купала» (Головацкий, I, с. 243)
(украинское купіль, в украинском восточном косвенных паде-
жей не встречал, из приведенного же места видно, что суффикс
принят за -ьль, а не как в старославянском за -ѣль = -іль).
В старославянском пѫть — звательный падеж пѫти — твори-
тельный пѫть-мь. Двойственное число именительный-винительный
падеж пѫти — родительный-местный пѫти-ю — дательный-твори-
тельный пѫть-ма. Множественное число именительный-звательный
падеж пѫтиѥ — родительный пѫти-и — дательный* пѫть-мъ — ви-
нительный пѫти — творительный пѫть-мь — местный пѫть-хъ
(Miklosich).
Старославянские боль, ГЛАДЬ, голѫбь, ГОСТЬ, грътань, день
( = пѫть, КАМЕНЬ, позднее = конь), звѣрь, зѧть, игръ (род сомните-
лен ludus), лакъть, лось, людь (во множественном числе), медвѣдь,
1 Южная Россия. 1524 г., писано в Кракове: «што ся дотычетъ звѣру («Акты
Южн. и Зап. России», I, Ня 77) ; «звѣрь бьють, ажьбы звѣру не били» [1456 г. «Акты
Зап. России», I, № 58).

могѫть, ногъть, огнь, печать (-и, женский род), пѫть, рысь (-И,
женский род), тать, тьсть, чрьвь, жгль, быть может, ГВОЗДЬ, гноись,
желѫдь, вставь, рѧбь- Звательный падеж господи, звѣри, ТАТИ. Име-
нительный падеж множественного числа людиѥ и люде (реже),
костиѥ [кости].
Старославянские. Именительный-звательный падеж триѥ,
четыре, винительный три, четыри, родительный трии, чегыръ (-б),
дательный трьмъ, творительный трьми, местный трьхъ.
Именительный-винительный падеж кость — звательный кости—
родительный-дательный-местный кости — творительный костиѭ.
Двойственное число. Именительный-винительный падеж
кости — родительный-местный костию — дательный-творительный
костьма.
Множественное число. Именительный-винительный падеж
кости — родительный костии — дательный — костьмъ — творитель-
ный [костьми] — местный костьхъ.
В именительном падеже единственного числа ЛАНИ, хоти. Де-
сѧть, десѧти, десѧтьѭ. Двойственное число десѧти, десѧтоу, десѧтьма.
Множественное число десѧти, десѧтъ, десѧтьмъ, десѧты, десѧтьхъ
Винительный падеж НА десѧте.
Грамота 1229 г. (Р.-лив. акты, с. 439): «аще (аже) Роусинъ . . .
иметь тате въ своего товара»;«цѣжь, въ немъ же варять кисель»
(Лаврент. лет., с. 55, 11); «нальяти цѣжа кадь» (ibid., с. 55, 12).
Винительный падеж: «бяху ловяща звѣрь» (Лаврент.
лет., с. 4); «всякій звѣрь» (ibid., с. 6); «ловити звѣрь» (ibid.);
«твой гортань» (именительный падеж —ibid. с. 34, 21); «таль
нашь» (ibid., с. 55, 16). Быть может, следует читать тали наши
так, как и ниже (ibid., с. 55, 18): «пояша у нихъ тали», и
так как таль — женского рода: «таль Пльсковскую пустиша»
(Новгор. I лет., с. 54, 8); «вся таль пустити» (Грамота 1317 г.—
Собр. гос. грам., I, № 2).
Печать мужского рода (1375 г. Собр. гос. грам., I, с. 16).
Родительный падеж: до сего дни (Лаврент. лет., с. 16,
30; 29, 32) (дне —ibid., 30); отъ звѣри (ibid., с. 105, 7, 8);
тести (ibid., с. 150, 7; 167, 13, 14); ясна дни (Новгор. I лет.,
с. 10, 2); «отаи тести своего» (Ипат. лет., с. 149).
Дательный падеж: «раздая ... по голуби» (Лаврент.
лет., 25, 17) ; «(к) комуждо голуби и къ воробьеви»(ibid., с. 25, 18) ;
«гна по звѣри» (ibid., с. 31, 33); «къ зяти своему» (Ипат. лет.,
с. 120, 28). №. в Договоре с Ригою 1230 г.: «Русьскому гъстьи»
(Русская Правда, Синодальный список: гости) («Достопам.»,
I с. 47). В Грамоте 1229 г.: всякому гостьи; 1270 г.: гости
нашему (Собр. гос. грам., I, № 3); 1375 г. (ibid., № 16 —то
же), но в 1375 г. (ibid., № 17) — гостю.
1 В тексте: «пояша у нихъ тали*. Сост.

Творительный падеж: съ зятьмъ (Новгор. I лет., 16, 25) ;
Стѣньмъ (до 1200 г.).
Звательный падеж: «безгласьный звѣри» (Кирилл Туров-
ский — Калайдович. Памятники, с. 78); тати (ibid.].
Множественное число
Винительный падеж: «посла по гости» (Лаврент. лет.,
с. 24, 10); «по 3 голуби» (ibid., с. 25, 14); «пустити голуби»
(ibid., с. 25, 20); «прочая люди» (ibid., 29); «тали наши»1 (ibid.,
с. 55, 18); «дѣти поимаша у добрыхъ мужь въ тали» (Новгор.
I лет., с. 53, 21); «Ношаху ели печати злати, а гостье сребрени»
(Лаврент. лет., с. 20, 21).
Именительный падеж: людье (Лаврент. лет., с. 9; 20,
12; 25, 17; Новгор. I лет., с. 7); гостье (Лаврент. лет., с. 19,
34; 20, 21); именительный падеж люди его = людіе его (ibid.,
с. 239); путье (ibid., 57, 29); звѣрье (ibid., с. 58, 9); «сташа
денье зли» (Новгор. I лет., с. 6, 32).
Родительный падеж: «всѣхъ людій» (Лаврент. лет.,
с. 20, 10); звѣрій (ibid., с. 26, 20); dmu (Новгор. I лет., с. 27,
20; 65, 8).
Дательный падеж: къ вешнымъ днемъ» (Лаврент. лет.,
с. 7); людемъ (ibid., 25, 17); по путьмъ (Новгор. I лет., с. 50, 30);
гостьмъ (ibid., с. 5. 32); «въскресе цѣломъ печатемъ у гроба»
(Кирилл Туровский — Калайдович. Памятники, с. 39).
Творительный падеж: людьми (Лаврент. лет., с. 20, 14) ;
съ гостьми (ibid., с. 20, 21); печатьми (ibid., с. 31, 19).
Местный падеж: на путехъ (Лаврент. лет., с. 6); «на
углехъ испекъ» (ibid., с. 27, 24); По трехъ днехъ (ibid., с. 28, 34); <
въ людьхъ (Новгор. I лет., с. 6, 17; 12, 16, 29; 13, 16); по
трехъ днѣхъ (ibid.).
Имена женские на ~ыни, свойственные и старинному рус-
скому, по теме должно бы ставить близко к склонению -ь (-и);
однако уже в старославянском склоняются по образцу имен
на -я. В старинном русском именительный падеж княгини (окон-
чание родительного падежа княгынѣ дательный падеж в
грамоте 1289 г. уже на -и (как воли, потом волѣ) и княгынѣ,
винительный падеж — княгыню.
В украинском пат. На основании острого может быть,
заимствовано. Склонение см. по Миклошичу («Vergleichende
Grammatik», В. III, с. 285), оно в украинском склоняется, как
дыня.
Кирилл Туровский, с. 48 (Калайдович. Памятники) :
пустыни (именительный падеж единственного числа); отъ Маг-
далынѣ (ibid., с. 36).
В Духовной Ивана Калиты 1328 г. (Собр. гос. грам., I,
№ 22): княгини моее и моей; Духовная Сим. Ив. 1353 г.: своей
княгинѣ; 1504 г. (№ 132): именительный падеж единственного
1 В тексте: «пояша у нихъ тали*. Сост.

числа княгини; Западная Русь, 1522 г. (Акты Южн. и Зап.
России, I, № 73) именительный падеж единственного числа: госпо-
дарини и госпадариня.
Женское склонение на -ь
Родительный (дательный) и местный па-
дежи единственного числа. Головацкий, Миклошич
и Осадца выставляют для этих падежей одно окончание -и (-у),
согласно со старинным языком, а вероятно и современным упот-
реблением в юго-западных украинских говорах. В украинском
восточном не только местный падеж в известных случаях слы-
шится на -/, что легко было бы объяснить переходом в склоне-
ние -а (у макотерті вместо -а), но в некоторых словах и ро-
дительный падеж (погані, ледарі). Вероятно, вследствие неопре-
деленности выговора сами украинские восточные писатели не
держатся здесь определенных правил.
Творительный падеж единственного чис-
ла в наречиях галицком и горском, по Головац-
кому, на -ев: ночев, костев, смертев, вместо выставляемого им
за правило -ею (костею). Здесь переход в склонение -а (зем-
лев — землею).
Осадца для тех же наречий выставляяет окончание -ив (ко-
стив, шерстив). Это и может быть только из евъ. Согласно
со старинным окончанием творительного падежа на -ію(-у\и),
выставленное Миклошичем в образце, крайне сомнительно. Рус-
ский* язык уже в старинных памятниках превращает i перед
гласною в ь: волостью, воробьеви, воробьи, гостье, людье, копье,
копьемъ, въ лодьи, въ лодью, данью (Лаврент. лет.). Приво-
димые Головацким («Граматика», с. 81) как употребительные:
кровію, помочію, властію, мудростію — книжного, т. е. старосла-
вянского происхождения.
Именительный падеж множественного чис-
ла и в украинском восточном на -и среднее.
Родительный падеж множественного чис-
ла в украинском восточном только -ей (гусей), изредка -ів.
Головацкий и Осадца выставляют (по этимологическому пра-
вописанию) -ій, Миклошич уі(-ий). Может быть, так в га-
лицких говорах, но уже в волынских памятниках XVI в. (1758 г.):
детей, речей, сеней, сеножатей, так что встречаемую в то же
время там же форму двери, сении двое можно считать за подра-
жание польскому dwierzy(?) drzwi.
Дательный падеж множественного числа.
В старославянском и старинном русском емь, в современ-
ных русском и украинском, по крайней мере украинском восточ-
ном ям. -ем в горском наречии (костем, мышем; Головацкий
пишет костьем, мышьем — Граматика, с. 81), очевидно, из -ям.
В образце у Головацкого ям. Поэтому сомнительно, имеет
ли какое-либо основание в современных галицких говорах вы-

ставленное в образце Миклошичем и Осадцею окончанием -ем
(костем).
В северном русском местами, как и в предыдущем скло-
нении, замена окончанием творительного падежа, например в
Верхотурье, Осе и Кунгуре Пермской губернии: «отдать детьми»
(Даль. Словарь, т. I, Предисловие, с. XXXVI).
Творительный падеж множественного чис-
ла. Старое окончание старославянское и русское* -ьми (рѣчьми —
Ипат. лет., с. 17). В русском в костьми (-ями), дверьми (-ями),
плетьми (-ями), речьми (-ями), сеньми, людьми, но общее пра-
вило ями, -ами.
Так и в украинском: в немногих словах -ьми (дверьми, сіньми,
людьми), в большинстве ями. Горское костьми (Головацкий:
костьеми), мышеми (мышьеми у Головацкого) из -ями.
В вологодских инвентарных книгах XVI в. — сеножатьми.
Местный падеж множественного числа.
Старинное -ехъх (волостехъ; клѣтехъ — Ипат. лет., с. 19). В рус-
ском и украинском восточном -ях. Так и в галицких говорах.
Впрочем, для горского говора (Головацкий) — костех,
мышех (не -ьех, как он пишет, в дательном и творительном
падежах).
Двойственное число потеряно в русском и украин-
ском. Украинское дверима (старославянское костьма) потеряло
смысл двойственного числа. В Ипатиевской летописи: сѣде во
обою волостью» (с. 17).
Серебь (Лаврент. лет., с. 3); Припеть (ibid., с. 2); Припе-
тью (творительный падеж — ibid., с. 3); Лыбедь (ibid., с. 4);
по Семи (ibid., с. 3); Чюдь (ibid., с. 5, 8); рожь, казнь; лодь
(Новгор. I лет., 1, 6); въ Припетѣ (ibid., с. 4) (ibid. въ Дьнѣпри);
ужасть обіиде (Лаврент. лет., с. 78); «братья моя, милая Руси»
(Ипат. лет., с. 29); мозоли исцѣлихъ (Кирилл Туровский —
Калайдович. Памятники).
Множественное число
Родительный падеж: отъ дверій (Лаврент. лет., с. 24);
сѣтій (ibid., с. 26); дѣтій (ibid., с. 28); «взяша .. дѣти твои»
(ibid., с. 28); «цѣлова ... дѣти своя» (ibid.); почій (Новгор.
I лет., 27, 20).
Дательный падеж: по почемъ (Новгор. I лет., с. 57);
мьстемъ (Ипат. лет., 65, 17). В грамотах с 1505 г. и прочее:
къ волостемъ; къ сѣньмъ (Новгор. I лет., с. 16); мощьмъ
(ibid., с. 22).
Творительный падеж: вещьми (Лаврент. лет., с. 17);
казньми (ibid., с. 72). Домострой: рѣчьми, скорбьми.
Местный падеж: на сѣнехъ (Лаврент. лет., с. 35); о ра-
техъ (ibid., с. 54, 25).
1 В сінёх (Гродненская губ., Кобринский у., село Озяты); по сінёх (ibid.).

ЖЕНСКОЕ СКЛОНЕНИЕ НА -Ы = -У
Церковь. В старославянском именительный-звательный па-
деж црьк-ы, родительный-винительный црьк-ъв-е, дательный црьк-
ъв-и, винительный црьк-ъв-ь, творительный црьк-ъв-иѫ, местный
црьк-ъв-е.
Двойственное число црьк-ъв-и, црьк-ъв-иѫ, црьк-ъв-ама.
Множественное число именительный-винительный-звательный
падеж црьк-ъв-е, родительный црьк-ъв-ъ, дательный црьк-ъв-амъ,
творительный црьк-ъв-ами, местный црьк-ъв-ахъ, любы, потоки, вытѫ-
гы— lorea, тыкы, цѣлы— sa па Но, іатры — cogna ία, неплоды, свек-
ры, хорѫгы, пѫгы и прочее.
Уже в старославянском гласная тема на -у = -ы обнаружива-
ется только в именительном падеже единственного числа. В осно-
вании других падежей лежит -ъв — одно, как в родительном-
винительном падеже единственного числа -ъв-е, или с прибавочного
темальною гласною и = ь и а.
Некоторые имена уже в старославянском перешли в тему
-и = -ь (кость): кры — винительный падеж кръвь — родительный
кръви. Родительный падеж множественного числа кръвии — да-
тельный кръвьмъ — творительный кръвьми.
Русское золовка, мутовка; морковь, брюква, язва, ночвы,
кроква; «къде суть иже то потокъвы творяху».
В старинном русском это склонение еще явственно отличает-
ся от других, по крайней мере в именительном падеже единст-
венного числа на -ы и в родительном падеже единственного
числа на -ъве. Так еще в Ипатиевской летописи: крове (с. 15);
изъ церкве (с. 43). Но не позже XIV в. в именительном падеже
единственного числа появляется окончание -ъви: «падеся церкви
великія» (sic! вместо -ая — Ипат. лет., с. 10); «се бо бѣ събор-
ная церкви» (Лаврент. лет., с. 23) ; «церкви стоить» (ibid., с. 34, 8) ;
«идѣже есть церкви святая Богородица» (ibid., с. 35, 14); в роди-
тельном падеже -ъви: «не пролейвѣ крови» (ibid., с. 43);
в винительном падеже -ъвь: «на ятровь твою» (ibid., с. 4).
В именительном падеже единственного числа уже в старо-
славянских памятниках имеем -ъвь и -ъви.
В современном русском литературном склонение это слилось
частью с 4-м (кость), частью с 3-м (-а): церковь — церкви —
церкви, множественное число церкви — церквей — церквям
(церквам) — церквями (церквами) — церквях (церквах); лю-
бовь — любви (имя собственное: Любови) ; тыква.
церкы (Ипат. лет.); «любы творять елико хощеть» (Лав-
рент. лет., с. 6); «яже церки» (ibid., с. 50, 10); «бѣ миръ
межю ими и любы» (ibid., с. 54, 26); «радуеться церквы» (ibid.,
с. 60, 17); церкы (ibid., с. 75, 5; 78, 33); любы (ibid., с. 87, 11);
«Священа бысть церкви» (ibid., 89, 10); церкы (Новгор. I лет.,
с. 1, 2, 3, 5 и т. д.). ятры (звательный падеж — Ипат. лет.,

с. 101, 9); «Церкви же бяше въ городѣ томъ камёна» (ibid.,
с. 199, 31).
Родительный падеж: «отъ церкве* (Лаврент. лет., с. 11);
любве (ibid., с. 16, 6; 87, 18, 20); церкве (ibid., с. 47, 34);
крове (ibid., с. 61, 13; 62, 23—4; 76, 1); «оть рѣзанья желве»
(ibid., 85, 23); крове (ibid., с. 113, 6); «до Сухое Дорогве»
(Ипат. лет., с. 160, 34).
Винительный падеж: «хощеть миръ имѣти .. и любъве»
(Лаврент. лет., с. 23, 6).
Винительный падеж -ь: «кровь проливати» (Лаврент. лет.,
с. 7); «поставилъ ... церковь* (ibid., с. 10); «си любовь правую»
(ibid., с. 23, 2); церковь (ibid., с. 53, 23); «показая любовь
велику» (ibid., с. 87, 9); церковь (Новгор. I лет., с. 1, 17; 6, 3);
«рѣку Наровь* (Ипат. лет., с. 187, 1).
Местный падеж: «въ любъви* (Лаврент. лет., с. 25, 33) ;
«въ любви* (ibid., с. 87, 14, 15); «Крести же ся въ церки свята-
го Василья, и есть церки та стоящи'въ Карсунѣ» (ibid., с. 47, 30);
«на Сухой Дорогви* (Ипат. лет., с. 160); «на рѣцѣ Наръви»
(ibid., с. 186, 20).
Двойственное число «церкви сърубиша 2» (Новгор.
I лет., с. 6, 21).
Множественное число «церкви многи» (винительный
падеж — Лаврент. лет., с. 4); «поимають ... ятрови* (ibid.).
Родительный падеж: «не достоить . . . имѣти букъвъ
своихъ» (Лаврент. лет., с. 11), «святыхъ церквій* (ibid., с. 18);
церквій (ibid., с. 189, 2); цьрквеи (Новгор. I лет., с. 47, 33);
«четыридесять церковь огорѣ» (ibid., с. 70, 4).
Творительный падеж: кровьми (Лаврент. лет., с. 39, 7).
Местный падеж: «въ церквахъ* (Лаврент. лет., с. 176, 16).
Дательный падеж: «къ матеремъ .. . къ свекровемъ, и
къ деверемъ* (Лаврент. лет., с. 6).
В областных говорах удержалось архаистическое свекры
(новгородский, московский, тамбовский), а в прочем склонение
уравнялось совершенно частью с -а (новгородское церква), ча-
стью с -ь.
В украинском даже в именительном падеже единственного
числа окончание -ов (из -ъвь) имеет характер книжный. В народ-
ном я встретил только корогов, любов (в галицких песнях
любва). В прочем а: брови, церква, морква, бруква; роди-
тельный падеж церкви — дательный церкві — винительный церк-
ву — местный у церкві (Кв.-Осн., II, с. 10), и только твори-
тельный падеж единственного числа церквою и церковью, крівлю\
множественное число церкви, родительный брів, церков (как
молитов от молитва) — церквам — церквами — церквах. Имени-
тельный падеж свекровь обыкновенно заменяется через свекруха.
Именительный падеж множественного числа сакви (Гребенка,
1 Диалектная форма творительного падежа от кров. Сост.

с. 34). Осадца («Граматика», с. 79): родительный падеж крове
(и крови), а множественного числа — кровев. Так и в чешском
(Hattala, Srovnávací mluvnice, с. 198) и польском. Имена
эти приняли в именительном падеже окончание -ev, ~ew (-iew)
и уравнялись со склонением кость.
ЖЕНСКОЕ СКЛОНЕНИЕ НА -Р
а) Мати (кроме этого слова, только дъшти). В старославян-
ском именительный-звательный падеж мати, дъшти (уже санс-
крит в именительном падеже опускает конечную согласную
темы и взамен удлиняет предыдущую гласную: мата), родит,
матере —винит, матерь — дат.-местн. матери — творит, материм.
Двойственное число матери, матер-оу, матерь-ма.
Множественное число именительный-винительный-звательный
падеж матере — родительный матер-ъ — дательный матере-мъ
(-ьмъ) — творительный матерь-ми — местный матере-хъ (-ьхъ).
Уже в старославянском при формах, отклоняющихся от 4-го
склонения (кость), стоят и формы, согласные с ним: родительный
падеж изредка матери, винительный часто матерь, дъштерь, роди-
тельный-местный двойственного числа дъштерию, родительный
падеж множественного числа дъштерии.
В старинном русском именительный падеж мати; дъчи (Ипат.
лет., с. 42), родительный матере, дочере, винительный падеж
единственного числа матерь; «отда дъчерь» (Ипат. лат., с. 19).
Единственное число. Именительный падеж:
«родися ... дьци* (Новгород. I лет., с. 20, 8); дчи (1410 г.,
Собр. гос. грам., I, № 40). Родительный падеж: матере
(Лаврент. лет., с. 27, 11, 12, 13; 53, 24; 69, 29); дъчери (ibid.,
с. 32, 24); «изо дщере его» (ibid., с. 39, 35). Винительный
падеж: «матерь твою» (Лаврент. лет., с. 28, 24); «дъчерь твою»
(ibid., с. 32, 20); дъчер (ibid., с. 32, 26); «поя ... дчерь» (Новгор.
I лет., с. 52, 29). Домострой: именительный падеж дочь, вини-
тельный — на дочерь. Дательный падеж: «рече дъчери
своей» (Лаврент. лет., с. 32, 20).
Двойственное число: «2 дщери» (винительный па-
деж — Лаврент. лет., с. 38, 25); «отъ дочерю (2 — А. П.) Лотову»
(ibid., с. 99, 31).
Множественное число: «матере ... плакахуся»
(Лаврент. лет., с. 51, 10); «матере и жены своя» (винительный
падеж —ibid., с. 75, 17).
В современном литературном мать, дочь, но у писателей, хо-
тя и неверно, матерь (Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 215);
винительный падеж единственного числа не отличается от имени-
тельного: свою мать, свою матерь, свою дочь. Остальные падежи
и единственного и множественного чисел по образцу кость: роди-
тельный-дательный-местный падеж единственного числа матери,
дочери, творительный матерью, дочерью.

Именительный падеж множественного числа: матери,
дочери; родительный-винительный: матерей,дочерей
(старое материи, дочерии); дательный: матерям, дочерям;
творительный: матерями,дочерями; местный: матерях,
дочерях. Народное мати, олонецкое доци и дочи. В олонецком
же именительный падеж единственного числа и доцерь; москов-
ском именительный падеж единственного числа дочерь, в вини-
тельном падеже единственного числа по склонению 3, б — дочерю,
владимирское доть — дочери. В Ржевском уезде Тверской гу-
бернии родительный падеж множественного числа дацовъ
(дочерей) («Этнограф, сборн.», I).
В украинском мати, изредка здесь и форма винительного па-
дежа матір, но обратной замены винительного падежа именитель-
ным, как в русском, нет; в украинском восточном: свою матір и
никогда свою мати. В Гродненской губернии Брестский уезд:
«Розважайте мою мати, Щоби не" тужила» («Сборн. Сев.-зап.
кр.», с. 197). Родительный-дательный-местный падеж колеблется
между -и и -і по причине большей смягчаемости ρ на востоке:
матери за Днепром матери. Выставленная Головацким («Гра-
матика», с. 82) и Осадцею («Граматика», с. 78), но не Микло-
шичем форма родительного падежа матере кажется сомнительною.
Творительный падеж единственного числа матір'ю.
Множественное число в украинском восточном малоупотреби-
тельно и охотнее заменяется через матірки — матірок; но оно мо-
жет склоняться только матерей — матерями (матірми)—мате-
рях. Дательный падеж матерем, местный матерех у Миклошича и
Осадцы, по-видимому, ни на чем не основаны и выставлены в
угоду старинному языку. У Головацкого («Граматика», с. 87)
матери (и матері) —матерей (матерей) —матерям (матерем) —
матерями — матерях (матерех).
В галицком и горском творительный падеж единственного
числа матерев и матерев, я в матерям, матерями, матерях в — €
(что у Головацкого — ье) (Головацкий, ibid.)
Во всей Южной Руси дочи заменилось через дочка.
СКЛОНЕНИЕ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ СРЕДНЕГО РОДА
С ОСНОВОЙ НА СОГЛАСНУЮ
Камы. В старославянском родительный падеж камене
(изредка уже камени), дательный камени, винительный камене,
звательный камени, творительный камене-мь, местный камени.
Двойственное число именительный-винительный-звательный па-
деж камени, родительный-местный камен-ογ, дательный-творитель-
ный каменьма. Множественное число именительный-звательный
падеж камен-е, родительный камен-ъ, дательный камен-ьмъ, вини-
тельный камен-и, творительный камень-ми (камены), местный ка-
мене-хъ (каменьхъ).

Старославянский родительный падеж: корене, прьстене, степене,
елене.
Русский: «Отъ ... корени (Лаврент, лет., с. 33, 28) ; «безъ
ремени* (1389 г. Собр. гос. грам., I, № 34); «на синемъ ремени»
(1423 г., ibid., № 41); «от камени» (1483 г. ibid., № 117).
В Домострое и новгородских писцовых книгах родительный
падеж ячмени.
а) Камень, корень, кремень, перстень, ремень — приняли e за
беглую гласную и склоняются как конь; в литературном олень —
оленя, но в севернорусском местами ольня; важнее севернорусский
(между прочим, онежский) родительный падеж камени — датель-
ный ко камени — творительный каменея, как день — дни — днем,
имени — именем; хотя в Юридических актах 1532 г.: «от синего
каменя* (Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 218).
б) Степень — степени удержалось в склонении -и, изменив
род мужской в женский; пламень осталось благодаря своей книж-
ности в мужском роде: пламенем.
В украинском все по конь, но удержали гласную е:
каменя и прочее.
Победный переход в 1-е склонение и чешский (kořen —
kořena — kořenu и прочее); польское kamienia и прочее.
в) имѧ (именительный-винительный-звательный), родитель-
ный-местный падеж имен-е, дательный имен-и, творительный
имень-мь. Двойственное число именительный-винительный-зва-
тельный падеж имен-и, родительный-местный имен-оу, дательный-
творительный имень-ма (имене-ма). Множественное число имени-
тельный-винительный-звательный падеж имен-a, родительный
имен-ъ, дательный имене-мъ (имень-мъ), творительный имены,
местный имене-хъ (имень-хъ).
Уже в старославянском родительный падеж единственного
числа ИМЕНИ.
Единственный пример местного падежа -вне вместо -і в Савви-
ной книге, с. 57: «не длъзѣ временем.
В русском уже в XIV в. родительный падеж племени^. Совре-
менный литературный родительный-дательный-местный падеж
единственного числа имени — творительный именем. Двойствен-
ное число два имени. Множественное число имена — имен — име-
нам — именами — именах,
В народных говорах и отчасти в литературном языке сильно
стремление выпускать так называемое (ошибочно) наращение и
склоняться по образцу поле (Буслаев. Грамматика, ч. I,
с. 216, § 95, 4а). Уже в Лаврентиевской летописи неправильно
1 отъ племени (Лаврент. лет., с. 3, 5); племянемъ (творительный падеж —
ibid., с. 2); имянемъ (ibid., с. 3); имена (ibid., с. 13, 13); имяна (ibid., с. 21, 5);
сѣмяна (ibid., с. 37, 24); знамянья (ibid., с. 25, 31); времянныхъ лѣтъ (ibid., cl).

удерживается я именительного падежа в косвенных (племянемъ,
времяна, по мнозѣхъ времянѣхъ). Согласно с этим и до сих пор
пишут времян, семян (Буслаев, ibid., с. 217).
Украинское ім'я. Миклошич выставляет в образце творитель-
ного падежа единственного числа именом. По Осадце, это встре-
чается нередко («Граматика», с. 77). В украинском восточном —
никогда. По Головацкому («Граматика», с. 84), местами в галиц-
ком: именительный падеж имя — родительный имя —г дательный
имью — творительный имьем, имьём, во множественном числе
имя — дательный падеж имям — творительный имями — мест-
ный имях.
г) Телѧ, как имя.
В литературном языке в единственном числе удержались толь-
ко дитя — дитяти (народное и дитя — дитятем и детей, как
пулей) ; но во множественном числе дети, как кости (см.: Бусла-
ев. Грамматика, ч. I, с. 216—217).
Остальные имена молодых животных заменены мужскими на
-онок, имеющими множественное число по-старому -ата, -ята и
согласно с единственным числом -енки.
В украинском дитя, діти — дітей, дітям — дітьми — дітях.
У Головацкого и Осадцы теляте в родительном падеже, равно как
и племене, матере,— не основаны на выговоре и обязаны своим
происхождением не сохранению старой формы, а смешению в выго-
воре e и и (Miklosich, «Vergleichende Grammatik», В. III, с. 288).
По Осадце, встречаются: родительный падеж единственного числа
телятя — дательный-местный телятю — творительный телятём,
как поля, полю, полем («Граматика», с. 81).
д) Тѣло. Родительный-местный падеж тѣлес-е, дательный тѣ-
лес-и, творительный тѣлесь-мь. Двойственное число именитель-
ный-винительный-звательный тѣлес-ѣ (и тѣлес-и), родительный-
местный тѣлес-оу, дательный-творительный тѣлес-ема (тѣлесь-
ма). Множественное число тѣлеса — тѣлесъ — тѣлесемъ — тѣле-
сы — тѣлес-ехъ.
Уже в старославянском немногие из принадлежащих сюда имен
(у-Миклошича двенадцать) уравниваются ç дѣла: СЛОВА И словесе,
тѣла и тѣлесе; в родительном падеже единственного числа, как в
образцах а, б, в, г, появляется -и (тѣлеси).
В литературном языке в единственном числе суффикс -ее совер-
шенно исчезает, кроме книжного на небеси и т. п., и склонение
уравнивается с дело: тела — телу и прочее.
Двойственное число: два тела. Так, кроме дело, дерево, око,
ухо, слово, тело, небо, чудо. Во множественном числе, например,
как чудеса, небеса, удерживается старый суффикс; другие, как
дела, слова, тела, его отбрасывают.
Очи, уши есть двойственное число, принимаемое за множест-
венное и склоняемое далее как кость: очей—очам—очами—очах.
Сохранилось поговорочное в очью, народное за очью (Сахаров.
I, с. 147). Первое есть правильный местный падеж двойствен-

ного числа; очми (Даль, с. 623); «в очью (диво совер-
шается)» (ibid.). Однако в церковнославянском очь — женского
рода, судя по отъврьстама очима (Miklosich. Vergleichende
Grammatik, В. III2, с. 43).
Коло (в договоре Мстислава с Ригою 1229 г.: «послаша ѥмоу
люди съ колы» — «Собр. гос. грам.», II, № 3), теперь в русском
колесо, украинское колесо.
Множественное число словеса и некоторые другие возможны и
теперь как архаизмы.
В украинском, вообще как в русском, око, ухо имеет мно-
жественное число ока, уха или с окончанием двойственного числа:
очи, уши. Творительный падеж двойственного числа (прини-
маемого за множественное) очима, ушима и очами, ушами, вічми.
* *
*
Рассматривая склонения в их современном виде по отношению
к основным темам, находим следующее.
а) Наиболее пострадали темы на согласные (так как
от них остались только именительный, винительный, звательный
падежи единственного числа: имя, теля, небо, именительный, вини-
тельный, звательный падежи множественного числа: имена, те-
лята, небеса, родительный падеж имен-ъ, телят-ъ, небес-ъ; име-
нительный падеж: мать) и тема на -ы = от которой в чистом
виде остался разве украинский родительный падеж множест-
венного числа церков. Дательный, творительный, местный,
падежи множественного числа уравнялись с темою -à (-амъ, -ами,
-ахъ) независимо от рода и с темою -и (-ери, -ени, -яти) или с
-а (неба, камня).
Тема на -и частью совершенно (в именительном падеже муж-
ского рода), частью в некоторых падежах (в женском -ямъ, -ями,
-яхъ) уравнялась с темою -а.
Наименьшим изменениям подвергалась тема -а в именах жен-
ских и средних; мужские имена той же темы (-ъ, -ь, -й) приняли
в себя наиболее посторонних элементов (в родительном, местном,
звательном падежах окончание темы -у, во множественном числе
собирательные формы из склонения женского и среднего на -а).
Таким образом, господствующею темою оказывается тема -а
во всех трех родах. Наиболее разнообразное склонение -а мужское.
В нем более, чем в других (где в среднем роде собирательное
множественное число дерево — деревья, а в женском различие
одушевленных и неодушевленных в винительном падеже мно-
жественного числа имен женских), заметно образование новых
грамматических категорий. В мужском на -а. В именительном
падеже -ъ, -ь, -й и -о для одушевленных; в родительном, местном
падежах -а, -ѣ и -у для особых оттенков значения. В винительном
падеже единственного числа и отчасти во множественном (в

русском) = именительному или родительному для различия оду-
шевленности и неодушевленности, обозначения собирательности
или единичности в именительном падеже множественного числа.
Из чисел наиболее пострадало двойственное, уцелевшее только
в именительном, винительном падежах (и то не вполне) и в незна-
чительных остатках других падежей, потом множественное
(уподобление всех склонений склонению -Ô женскому в -амъ,
•ами, -ахъ и смешение дательного и творительного падежей в се-
вернорусском; замена именительного падежа винительным в
именах мужских).
Двойственное число именительного и винительного падежей
в русском отличается от именительного падежа множественного
числа ударением, если ударение в именительном падеже мно-
жественного числа не на том месте, что в родительном падеже
единственного числа: две ноги — множественное число ноги, обе
руки — множественное число руки. В украинском заметно отож-
дествление этих падежей: у дві поли (плаття), а не дві поли;
«по три копи» (Кв.-Осн., I, с. 111); «дві копи» (Кулиш, I,
с. 144). Не знаем, на какую массу слов распространено это
отклонение. Отличается ли двойственное число ударением от
множественного в тех разрядах слов, в которых - украинский
большею частью ставит ударение во множественном числе на кон-
це, а русский оставляет на том слоге, на котором стояло в един-
ственном числе. Три світилки, дві свашки, а не три світилки
и прочее.
В украинском в большом употреблении старинная форма
именительного-винительного падежа двойственного числа на
-ѣ (-і): дві полі, дві коні, три вербі; три серомязі (Метлин-
ский, с. 377); дві руці, нозі, дві розі. Впрочем, дві дівоньці, дві
ягодочці, встречаемые в галицких песнях, звучит для нашего уха
непривычно (галицкое три ягодойци — Головацкий, II,
с. 92).
Старинное русское* двойственное число -ѣ (-и), -у (-ю),
•ама(-яма): «двѣ Всеволодковнѣ Володимерѣ внуцѣ» (Ипат.
лет.); «двѣ векши» (Грамота 1229 г. ).
В современном русском заметно стройное различие между упот-
реблением имен женских при две и обе: две рука, ноги, щеки и
обе руки, обе щеки (Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 205, § 90).
Различие это, быть может, основывается на том, что обе озна-
чает двойственность собирательную, более близкую к двойст-
венному числу (посмотреть у Квитки). В мужских именах этого
не заметно.

ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ
§ 1. Прилагательные определенные и неопределенные
Языки славянский и литовский, вообще наиболее родственные
между собой в семье индоевропейских, сходны и в том, что одина-
ковым способом различают прилагательные неопределенные от
определенных, образуя эти последние из неопределенных
посредством прибавки соответствующего падежа местоимения
славянского и, литовского is (основное jac). Немецкий язык тоже
различает прилагательные определенные и неопределенные, но
идет при этом своим путем*
Первоначально, при существовании одной только формы при-
лагательных, формальной разницы между ними и существитель-
ными не было. Теперь эта разница в славянском весьма велика,
так как с течением времени употребление прилагательных
неопределенных, равных по форме существительным, свелось к
немногим определенным случаям.
В старинном русском уже трудно найти правило атрибутивного
употребления прилагательных определенных и неопределенных.
Ясно только, что первые стоят часто там, где в современном
литературном языке только вторые: «Угорьска земля и Болгарь-
ска» (Лаврент. лет., с. 3, 8); «бяше ... боръ великъ» (ibid.,
с. 4, 20); «бяху мужи мудри и смыслени» (ibid.); «велику честь
пріялъ» (ibid., с. 4, 24); «сруби градокъ малъ» (ibid., с. 4, 23);
«обычай имуть кротокъ и тихъ» (ibid., с. 6, 2) и т. д. См. еще:
Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 243, § 99, примечание 5.
Атрибутивное прилагательное могло стоять и перед существи-
тельным, и после него, и хотя вспомогательный глагол в на-
стоящем времени при прилагательном предикативном уже мог
опускаться, но не чувствовалось надобности, как теперь в литов-
ском, ставить прилагательное неопределенное как определитель
перед существительным (sunkus darbs = тяжелая работа), а
как сказуемое — после (darbs sunkus = работа тяжела)
(Schleicher. Litauische Grammatik, с. 260).

В иных случаях прилагательное определенное ставится там,
где в немецком при существительном стоял бы определенный
член1: «придоша отъ скифъ ... рекоміи Болгаре* (Лаврент. лет.,
5, 13) (die sogenannten); «Посемъ придоша Угри Бѣліи (die
weißen) наслѣдиша землю Словѣньску» (ibid., 5, 14). Пере-
водчики святых книг сознают соответствие греческого члена опре-
деленному окончанию прилагательного и нередко чставят это пос-
леднее там, где в греческом член при прилагательном (Бус-
лаев. Грамматика, ч. II, с. 200, § 222), но полного соответствия
в этом нет в переводах святых книг и, вероятно, никогда не было.
Разница в значении определенной и неопределенной формы
прилагательных атрибутивных, без сомнения, была, но стерлась
весьма рано, так как уже у Нестора нередко употребляется та
и другая безразлично: «а Словѣнескъ языкъ и Рускый одинъ»
(Лаврент. лет., с. 12, 7); «языкъ Словѣньскый бѣ имъ единъ»
(ibid., с. 12, 8); «исшійте прѣ паволочиты* (ibid., с. 13, 20);
«И въспяша Русь прѣ паволочитые* (винительный падеж — ibid.,
с. 13, 21); «аще ли есть неимовитъ створивый убойство и убѣжавъ
(ibid., с. 14,21) ( = вш/й)и пр. (см. еще: Буслаев. Грамматика,
ч. II, с. 201, § 222, примечание 2).
Где ныне в литературном языке удерживается неопределенная
форма, там она, само собою, удерживалась (с незначительными
отклонениями) и в старинном языке.
§ 2. Склонение прилагательных неопределенных
Согласно с более частым употреблением прилагательных
неопределенных в старинном русском языке они склоняются по
всем падежам всех чисел и родов. Укажу на формы, потерян-
ные в современном языке. Мужской и средний род
творительный падеж единственного числа: ѳѣтромъ -великомъ
(Лаврент. лет., 14, 34); Ивановомъ написаніемъ (ibid., с. 16, 1);
плачемъ великомъ (ibid., с. 16, 29). Именительный-винительный
падеж двойственного числа: 2 брата ... пришедъша (ibid., с. 5,
25). Дательный падеж двойственного числа: Сима (Константи-
ном и Мефодием) пришедъшема (ibid., с. 11, 20). Родительный
падеж единственного числа женского рода: святы богородиця
ризу (ibid., с. 9, 18); жены Улѣблѣ (родительный падеж — ibid.,
с. 20, 3). Дательный падеж женского рода: по чернѣ кунѣ (ibid.,
с. 10, 17); «брани межю ими бывши зьли (именительный па-
деж — злѣ) (ibid., с. 19, 4); до смерти Ярославлѣ (ibid., с. 10, 15).
1 «Иде архепископъ Новъгородьскыи Нифонтъ въ Русь, позванъ Изяславомъ»
(Новгор. лет., с. 10, 31); ср. с. 20, 20 = gerufen. «Гюрги приде на Кыевъ,
позванъ Святославомъ Олговицемъ» (ibid., с. 11, 2); «Приде Нифонтъ..
пущенъ Гюргемъ» (ibid., с. И, 11); «приде князь Новугороду Ярославъ одаренъ»
(ibid., с. 20, 23); «Съгорѣ црькы .. зажьжена отъ грома> (ibid., с. 21, 1). Современ-
ное позваный = der gerufene.

Именительный падеж единственного числа женского рода: сѣдящи
( = чи) (ibid., с. 24, 10); приникъши (ibid., с. 24, 15). Именитель-
ный падеж множественного числа мужского рода: добри, иду не,
сѣдъше (во многих местах). Родительный падеж множествен-
ного числа: на отвращеніе четвероногъ (ibid., с. 17, 11); сотонинъ
дѣлъ (ibid., с. 27, 23). Дательный падеж множественного числа:
«томимомъ бо Антіохомъ отъ скорпій» (ibid., с. 17, 4); «волнам
вельямъ въставшемъ» (ibid., 9, 20); тростемъ трясомомъ
(ibid., с. 17, 7 — неправильно).
В русской народной поэзии еще очень обыкновенны прилага-
тельные неопределенные как эпитеты, но уже не во всех падежах:
именительный падеж: почестей пир («Пам. и обр. нар.
яз.», с. 273); глубок погреб (ibid., с. 277); булатен нож, злачен
перстень (ibid., 316); валюць камень (ibid.); «стар казак Илья
Муромець» (ibid., с. 358); сафьян сапог («Русск. бес», с. 47);
женского рода: мать сыра земля; прекрасна королевисьня («Пам.
и обр. нар. яз.», 355); Руська крепка застава (ibid., с. 357);
родзима матушкя («Этнограф, сборн.», I, с. 145); «молода
княгиня Тимофеевна» («Русск. бес», 44); добра лошадь (ibid.,
с. 46); среднего рода: родно дитятко (ibid., с. 45); тепло гнездо
(ibid., 56); бело серебро (ibid.); старо старчишшо («Пам. и обр.
нар. яз.», с. 276);
родительный падеж: ласкова князя1, добра коня, бела
лебедя, до бела света, синя моря, зелена вина, выше буйны го-
ловы. В женском роде довольно редко;
дательный падеж: широку двору, к белу шатру, чудну
образу; но в женском роде дательный падеж неопределенной
формы мне не встречался;
винительный падеж мужского рода = именительному
или родительному падежу; среднего рода = именительному
падежу; в женском роде: буйну голову («Пам. и обр. нар. яз.»,
с. 312); темпу ночь (ibid., 358) и вообще очень обыкновенен;
творительный падеж в мужском роде встречается очень
редко: «[Алеша] со молодом Екимом Ивановичем» («Др. росс,
стих.», с. 180); «Сыром бором быстра речка протекала» (олонец-
кое). В женском роде слился с творительным определенным
уже в древнем языке (Miklosich. Vergleichende Grammatik,
В. III2, с 327);
местный падеж — очень редко: на золотѣ стулѣ (см.:
Miklosich, i b i d ., с. 326—328).
Во множественном числе только в именительном и
равном ему винительном падеже: дороги камни, могучи плечи,
буйны головы, а в прочих -ых —их, -ым —им, -ыми —ими,
-ых —их. Как редкость — в творительном падеже множествен-
ного числа женского рода неправильно -ы: со вдовы честны.
1 Несклоняемое «Срѣте и архіепископъ... у Прикуповичь двора* (Новгор. I лет.,
56, 2). Ср. чешское.

По-видимому, употребление окончания неопределенного вместо
определенного зависит во многих случаях от требований размера
и благозвучия. По крайней мере, при одном и том же существи-
тельном первое прилагательное в неопределенной форме, второе —
в определенной: млад сизой орел, мил сердешной друг, однако: бел
горюч камень, млад ясен сокол, част ракитов куст. Часто при-
лагательное, стоящее после существительного, ставится в опре-
деленном только окончании, потому Что иначе на конце стиха
не вышло бы любимого ударения на третьем слоге от конца:
сапожки сафьяныя, уста сахарныя, руки белыя, копья вострый,
железа чажолыи, церкви божьии.
Если позволяет размер, то и после существительного ставится
прилагательное неопределенное: шляпу гречеську («Пам. и обр.
нар. яз.», с. 312); «к белу шатру полотняную (ibid., с. 358);
«По середу кирписьню запохаживал» (ibid., с. 359); «Он пускал
коня не привязана* (Русск. бес», с. 47); «Сам взошел во полати
белокаменные (ibid., с. 49).
Такое подчинение требованиям благозвучия указывает на то,
что некогда знаменательные формальные различия уже зате-
ряны (см.: Буслаев. Грамматика, ч. II, с. 201, § 223, приме-
чание 2; ч. I, с. 249, § 99, примечание 2).
В современном литературном языке прилагательное качествен-
ное определенное имеет постоянно определенную форму. В неопре-
деленной форме остаются: а) прилагательные, употребляемые
в значении существительных (молебен, Смоленск); б) входящие
в состав существительных сложных и отчасти уже неизменные
(Новгород); в) притяжательные личные на -ов, -ев, -ын, -ин
(Иванов; но относительные родовые имеют форму определенную:
бобровый, звериный) и некоторые другие (см.: Буслаев.
Грамматика, ч. I, § 100—101, примечание 2); г) в наречиях
(хорошо и пр.) (Буслаев, ibid., § 72—73). Прилагательные
неопределенные составляют правило только в сказуемом слож-
ном — в именительном падеже, а в дательном при неопреде-
ленном наклонении (Буслаев, ibid., § 99, примечание 3; ч. II,
§ 244, примечание 3).
В украинском употребляются прилагательные неопределенные,
как атрибутивные, так и предикативные, гораздо ограниченнее, чем
в русском.
а) Относительно атрибутивного употребления только что вы-
сказанное положение может показаться ошибочным ввиду
обыкновенных в украинском форм, как гірка доля, поена рожа,
чисте поле, синь море; но здесь гірка и пр. только по виду
сходно с русскими горька, сине, а на самом деле есть стяжение
определенной формы -ая, -ее (как в польском и чешском), а
-е в среднем роде чисте и по форме отличается от чисто поле.
Об этом — ниже.
По редкости прилагательных неопределенных в украинском
привожу здесь все замеченные мною случаи их употребления.

I. Как определение при существительном
Именительный падеж единственного числа мужского рода (и
равный ему винительный) : золот перстень (Метлинский,
с. 19); молод козаченько (ibid., с. 24); «Ой не піде дрібен дощик»
(ibid., с. 106); «А за ею, ею сив селезень у плавки упливае»
(ibid., с. 157); «Та сіяла дрібний мак із приполу. Ой як міні сей
дрібен мак позбірати? Позбіраю дрібен мачок сизим голубцем»
(ibid., с. 160); «Перемовила сокола з темного лугу в вишнев сад!»
(ibid., с. 178); «Дрібен дощик іде» (ibid., с. 185); «сиз орел си-
дить», «біл камень лежить» (ibid., с. 242); «За рученьку візьме,
Золот перстень іздійме» (ibid., с. 299); «Лучче мені, мати, гаряч
пісок істи» (ibid., с. 274); «порубаем на дрібен мак» (ibid., с. 310);
«підъіжжае під царев-город» (ibid., с. 340); «пливаϵ (плаваϵ? —
Л. П.) клипов листок» (ibid., с. 342); «на яворойці сив соко-
лонько» (Головацкий, II, с. 60) ; «Під поен місяць» (К в.-
Осн., II, с. 118); «Ясен місячок, дробен дожджейко» (Голо-
вацкий, II, с. 8) (но в таких же случаях ясний, дрібний —
ibid., с. 10); «Не повірю, не продам, Бо на тобі жупан дран.—
Хоч на мині жупан дран, есть у мене грошей джбан» (Косто-
маров. Песни, с. 234); «Розигрався сив кунь подо мною»
(ibid., с. 245); «Стала она си на білий камень, На білий камень
под зелен явор» (ibid., с. 233); «друга була Химка Рабокобили-
ха, стар-чоловік, замірала на своему віку» (Кв.-Осн., II, с. 87);
«Тихон Брус був стар чоловік» (ibid., с. 5); «Підійшов до його
Хома Калиберда, стар чоловікъ (ibid., с. 93); «Демко Швандю-
ра, стар чоловік i непевний» (ibid., II, с. 103); «Сей світ — як
маків цвіт» (Кулиш, I, с. 307).
Сюда прилагательное как определительное, но не постоянный
эпитет: «Ясно, ясно, а сонечко сходить, а хмарненько заходить;
Смутен, смутен наш пан отаман то по табору ходить» (Мет-
линский, с. 453); «Пливе човен води повен» (ibid., с. 16);
«приснився вдовиченку — Барзо-пречуден сон, та ще дуже й пре-
дивен» (ibid., с. 354); «Ой лісу, лісу, чом ти не шумиш, Чом ти не
шумиш, чого тих стопи?» (Гродненская губ., Кобринский у.—
Сборн. Сев.-зап. кр., 87); «Здоров був! Здоров!»
Вместо галицкого: «Ой буде [невістка] пряти (sic!) тонок
осъ ленок» (Головацкий, II, с. 170) ; «У тій чашечці солодок
медок» (ibid., с. 116), в украинском восточном было бы непремен-
но сказано: тонкий, солодкий, а в первом случае стих был бы до-
полнен частицею та. Однако: «Цвіте мачок невеличок, нема цвіту
зміни» (Метлинский, 83; Глухов.).
Звательный падеж = именительному: «Гіля, гіля, сив селе-
зень»' (Метлинский, с. 201); «Ворон коню, біжи швидко!»
(ibid., с. 74), но: «Вороний кінь, поспішайся!» (ibid.) для
размера.
Во всех приведенных случаях, кроме одного (причастие стра-
дательное жупан дран), где дран может быть не определением,

а сказуемым, прилагательное неопределенное стоит перед суще-
ствительным. Обратная постановка — при местоимениях: «Моли-
мось, як сам здоров, Степановичу, знаϵш» (Кв.-Осн., II, с. 10);
«Сам здоров, ти знаеш» (Гребенка, с. 13); «Ой я молод слави
не боюся» (Метлинский, 15) ; «То ти, молод, слави наберешся»
(ibid., с. 32); как определительное приложения, стоящего при ме-
стоимении: «я козак молод гадаю, що я собі пароньки не маю!»
(ibid., с. 17). По сходству с этими примерами можно считать за
неопределенную форму и следующие: «Хто ж мене в шевліеньці
знайде, То тому ж я, молода, та й достануся» (ibid., с. 130), хотя
стяженная форма молода из молодая ничем не отличается от
неопределенной.
Есть примеры в песнях, что постоянный эпитет остается
в форме именительного падежа единственного числа муж-
ского рода неизменным, между тем как* определяемое стоит
в косвенном падеже единственного числа мужского рода или
в женском роде или во множественном числе. Впрочем, в украин-
ских восточных песнях встречается реже, чем в галицких: «Перед
віськом Морозенко ворон конем вигриваϵ» (sic!) (Костома-
ров. Песни, с. 194); «Ей мірят, стрілят до сив сокола» (Голо-
вацкий, II, с. 60); «Жаль же мені сив кониченька» (ibid.,
с. 66); «Як панок наш тяв, то Тур царя стяв» (ibid., с. 30); «за-
вершимо [стирту] сив соколоньком» (ibid., с. 18); «Ой зашуміла
зелен дуброва» (ibid., с. 84); «Заморозити глубок поточейки i
бистрі річейки» (ibid., с. 4); «В третей вершечку [дерева] сив
ластовлята» (ibid., с. 31). Здесь эпитет перестает склоняться,
как бы образуя со своим определяемым одно сложное слово
(ср.: Белгород — Белгорода и прочие и неизменность существи-
тельного как приложения: из трость-дерева — Буслаев.
Грамматика, ч. II, с. 236, § 240, примечание 2). С этою наклон-
ностью постоянного эпитета входить в теснейшую связь с опре-
деляемым согласно то, что постоянные эпитеты и в русском и в
украинском наидольше сохранили неопределенную форму. При-
ставка местоимения сообщала бы эпитету известную самостоя-
тельность и мешала бы его соединению с определяемым в одно
движение мысли. Ср. хорутанское (Miklosich, Vergleichende
Grammatik, В. III2, с. 197) и употребление в сербском сущест-
вительных как эпитетов несклоняемых: Самур-тискан (Weber.
Skladnja, с. 75).
В других формах эпитет попадается чрезвычайно ред-
ко. Я встретил только два примера для родительного падежа
и равного ему винительного: «Я з біла світа Гриця згубила»
(Костомаров. Песни, 217); «Вивели ему ворона коня» (Го-
ловацкий, II, с. 163); «В синем (обыкновенно синьому) морі»
(Метлинский, с. 101 ). Может быть = синем.
Прилагательные притяжательные на -ов, -ин по правилу
имеют неопределенную форму в именительном-звательном па-
деже единственного числа мужского и среднего рода, будут ли

употреблены атрибутивно или предикативно (батьків, батькове,
материн; хотя и здесь: «Батьковиі роскошеньки поминуться» —
Метлинский, с. 139), в других падежах только определенная
форма батькового и пр. Прилагательные притяжательные на -ий
(старая неопределенная форма на -ь) по правилу [имеют] толь-
ко определенную форму {божий — божого, бобровий, сукновий,
шовковий, дівочий, жіночий). Ср., однако, сложное, как бы одно
существительное дівич-вечір\ название местности Перепе-
личь(чъ)-долина у Киева (Максимович, с. 20).
2. Неопределенные прилагательные в значении существительных
Неопределенные прилагательные в значении существительных
(Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 245, § 100, примечание 3)
согласно с общерусским: вечерня, заутреня, добро, лихо, військо,
Курськ, Гадяч, Глинськ. Собственные имена мест, подобные трем
последним, как и в русском (Буслаев, ibid., ч. II, с. 204,
§ 224, примечание 6), могут принимать и определенную форму,
впрочем, удобнее в косвенных падежах, чем в именительном.
Реже слышно Гадячий, чем у Курському, у Глинському, у Га-
дячому («Бував i в Шленскому з волами» — Котлярев-
ский, с. 51), вместо обыкновенных у Курську, у Глинську,
у Гадячі). Собственные имена мест = старинным притяжатель-
ным на -6 (Переяславъ = -ель, -ичъ, -нинъ) стали совсем сущест-
вительными.
Кроме того: «буде немил бити» (Костомаров. Песни,
с. 279) ; постоянно нелюб — нелюба — нелюбу — нелюбові — не-
любом: «Того ж я така заплаканая, Що за нелюба засватаная..
Того ж я така засмученая, Що за нелюба зарученая» (Метлин-
ский, с. 72); «завъязала [мати] за нелюба світ» (ibid., с. 274);
«Із нелюбом вечеряти сісти» (ibid.); «за нелюбом та вік коротати»
(ibid.); «Як задумався молод женитися, ходив же молод по
всіх городах, та знайшов молод собі дівчину» (песня).
Рад как приложение: «Китаєвих синіх штанів на ніч не зні-
мав, .. у них i ночував, рад-рад що за північ допхався додому»
(К в. - О с н., II, с. 51). «Зоставшись сам у світлиці, сів на лавці»
(ibid.); «у не! нема ні батька, ні матері, a тілько самий брат»
(ibid., с. 54).
3. Прилагательное неопределенное как сказуемое
а) В просторечии постоянно только в немногих прилагатель-
ных, как рад, дуж, ласкав: «швидко став ш [честі] i не рад»
(Гребенка, с. 7); «Ой рад би я встати» (Метлинский,
с. 151); «Ой рад би я . . та до тебе прилинути» (ibid., с. 62);
«біжи чим дуж» (Кулиш, I, с. 319); «говорить: ось той недуж,
той умірає, а той умер» (Кв.-Осн., I, с. 1); «Будь ласкав;
будь здоров»; «Сёгодні жив, завтра що бог дасть!» (ibid.,);

«Думав у ченці, бо як був недуж, так обіщавсь» (ibid., II, с. 54);
«Он той боярин, що в синему жупані, чи він недуж, чи що»
(Кв.-Осн., I, с. 10); «Не вспіла мати оглянутись, уже в Ма-
русі й готов обід» (ibid., с. 42); «Тепер мені світ немил без его»
(ibid., II, с. 132); «Всяк знесе [принесет] що винен» (ibid., с. 9).
В галицком также варт, винен с польского.
б) В песнях так употребляются и другие прилагательные:
«Славен еси, наш милий боже» (Головацкий, II, с. 6);
«Славен город наш Ільмінь» (песня). Ср. гасло (оклик часовых
на редутах): «Славен город Переяслав!» и пр. (Кулиш, I,
с. 263); «Поцілуйтеся, помилуйтеся, Хто кому мил» (Метлин-
ский, с. 164); «Да богат, Юрасю, батько твій!» (ibid., с. 165);
«Чи я ж тобі, Марусенько, вельми люб» (ibid., с. 168); «Чого се-
лезень смутен, невесел, Смутен, невесел, неодрадостен?» (ibid.,
с. 71); «Щоб наш коровай ясен був, Щоб наш молодий красен
був!» (ibid., с. 137); «Щоб наш коровай ясен був, Щоб наш увесь
рід весел був» (ibid., с. 162); «Щоб наш овесець рясен був, Щоб
наш Юрасько красен був!» (ibid., с. 192).
Очень редко прилагательное в среднем роде: «I клен-дерево
зелено, I мое серденько весело» (ibid., с. 304); «Козаченьку, слово
твое пусто» (ibid., с. 28). Но постоянно причастие страдательное
в безличных предложениях: «Під білою березою козаченька
вбито, Ой убито, вбито, затягнено в жито, Червоною китайкою
личенько накрито» (ibid., с. 102); «Зеленою оливою оченьки за-
лито» (ibid., с. 103).
В случаях б) просторечие ставит определенную форму; это
обыкновенно и в песнях: «Провідала, що я бідний,— тепера
сміється» (Метлинский, с. 86) ; «не плачь, Марусю... Све-
корко да не грізненький. Ой хоч грізненький, хоч не грізненький,
Да не буде як рідненький!» (ibid., с. 149); «Почують, будеш би-
тий» (Гребенка, с. 9) ; «Іще щодня бував i битий» (ibid., с. 23) ;
«Степ іще не був пустий зовсім» (ibid.) ; «І Василь не луччий був п»
(Кв.-Осн., 1, с. 47) ; «Забула ... що він уже посватаний» (ibid.,
с. 31); «Заручений мій миленький, що вірно кохала. Хотя й же він
заручений, як говорять люде, А коли він мій сужений, то він MOÏM
буде» (Метлинский, с. 58) ; «Степ широкий, край далекий, ми-
лого не бачу» (ibid., с. 64) ; «Я молодий, я здоровий, ще к тому й хо-
роший» (ibid., с. 65); «Який тепер сякий-такий син женитця? Бач
хліб дорогий» (Кв.-Осн., II, с. 53); «Хворостина ... дуже
довга була» (ibid., с/60); «а вже на річах такий бойкий, що..»
(ibid.,); «вже на вигадки завзятий був!» (ibid., с. 62); «Се
на біду вже йде, коли пан Сотник та буде розумнійший мене»
(ibid., с. 66); «Всюди так поводитця, що начальник дурнійший,
тим він гордійший» (ibid., с. 91).
Полные определенные формы женского рода: «Не бійсь, утюн-
ко! .. Зімонька да не лютая» (Метлинский, с. 149) ; «Вже ж
я, пані-матко, вінчаная» (ibid., с. 173); «Ой глянь, зятеньку, на
мене, Меншая свістонька од тебе!» (ibid., с. 198); «Кращая

свістонька од тебе», (ibid.,); «Ой не їдь, братко, Ой не їдь,
рідненький, Бо дороженька злая: Коня змордуєш. Сам ся стур-
буєш; Дівчина здоровая! (ibid., с. 33); «Що вчора була утінка
моя, Сёгодні нема,— застреленая!.. Що вчора була дівчина моя,
Сегодня нема, засватаная» (ibid., с. 71); «Того ж я така заплака-
ная, Що за нелюба засватаная ... Того ж я така засмученая, Що
за нелюба зарученая» (ibid., с. 72); «будь. . . богатая як земля»
(ibid., с. 209).
В среднем роде большею частью в стяженной форме: казав,
що воно добре, смашне и прочее; «Ой ти, дубе кучерявий, гілля
твое рясне» (Метлинский, с. 107). Во множественном чис-
ле во всех трех родах прилагательное в сказуемом только в стя-
женной или полной определенной форме, а не в неопределенной:
«Ти, козаче молоденький, слова твоі красні» (U) (ibid., с. 107);
«Слова твоі прекрати, превражая думка!» (ibid.).
Дательный лица при неопределенном наклонении в неопреде-
ленной форме, как [в] русском, вовсе неупотребителен: «Як ему
й не бути смутному i невеселому?» (Кв.-Осн., II, с. 69);
«Ой як же мині веселому буть, Веселому буть, одрадосному?
(Метлинский, с. 71). Впрочем, Осадца («Граматика», с. 92)
приводит из Максимовича: «Ситу лиш спати»; «що ходить по
білу світу». Теперь эти формы не народны.
Прилагательные неопределенной формы в
наречиях: мало и прочие; зтиха, знизька и прочие; помалу и про-
чие; пошвидку; вповні; по-німецьки и т. п.
§ 3. Склонение прилагательных определенных
О способе образования падежных окончаний в прилагатель-
ных определенных заметим — падежные окончания образуются:
а) так что местоимение остается неизменным или происходят
взаимодействия конечной гласной имени и начального слога
местоимения. Единственное число мужского рода именительный-
винительный-звательный падеж: добръ-и = -ыи, -ый, *велий-и =
-ии; женского рода именительный-звательный падеж -а-я, -я-я;
среднего рода именительный-винительный-звательный падеж: -о- ,
- - ; родительный падеж мужского и среднего рода: -а-аго,
ъ-аго (из -аѥго, -іаѥго); дательный падеж мужского и среднего
рода: -у- му, -ю- му = -у-уму, -ю-уму; винительный падеж един-
ственного числа женского рода: - - , - - ;-местный падеж муж-
ского и среднего рода: *добрѣѣмь (из *-ѣ- мь), *доблиимь (из
*-и-ѥмь); местный падеж женского рода: добрѣ-й, добли-й.
Двойственное число именительный-винительный-звательный
падеж мужского рода: добра-іа, велиіа-іа; женского и среднего ро-
да: добрѣ-и, добли-и.
Множественное число именительный-винительный-зватель-
ный падеж мужского рода: -и-и (добрии, доблии); именитель-
ный-винительный-звательный падеж среднего рода: -α-га, -га-я;

винительный падеж мужского рода и именительный-винитель-
ный-звательный женского рода: добрыѩ, доблѩѩ, велиѩ-ѩ. Ро-
дительный падеж трех родов: добры-ихъ (из *добръ-ихъ)у
добли-ихъ (из *добль-ихъ). Творительный падеж мужского и
среднего рода: добры-ими, добли-ими;
б) так что начальный слог местоимения исчезает: единствен-
ное число родительный падеж женского рода: добры-ѩ, доблѩ-ѩ,
велиѩ-ѩ (тогда как родительный падеж местоимения женского
рода есть ѥѩ); дательный-местный женского рода: добрѣ-и,
добли-и (дательный-местный падеж [местоимения] ни).
Двойственное число в родительном-местном падеже трех ро-
дов: -у-ю, -ю-ю, -ию-ю (местоимения к/о);
в) так что падежное окончание прилагательного исчезает пе-
ред местоимением: единственное число творительный падеж муж-
ского и среднего рода добры-имь\ двойственное число твори-
тельный падеж трех родов добры-има; множественное число да-
тельный падеж женского рода добры-имъ\ творительный падеж
женского рода добры-ими; местный падеж трех родов добры-ихъ
(Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III2, с. 81—82).
В послесловии Мстиславова евангелия 1125»—1132 г. встреча-
ются формы дательного падежа единственного числа мужского
рода : новъгородьскоуомоу, хрьстолюбивоwмоу, чьстимоомоу
(Буслаев. Хрестоматия, с. 35), ρ которых Буслаев замечает,
что первая есть, вероятно, видоизменение древнейшей болгар-
ской на -оуѥмоу, а две другие служат переходом позднейшим на
-ому (ibid., с. 39).
I. О склонении прилагательных определенных
в старинном русском
Родительный падеж единственного числа мужского и среднего
рода уже в древнейших русских памятниках, начиная с XIII в.—
-ого, -его рядом с -аго. В Смоленской грамоте 1229 г. и пр.
(Буслаев. Грамматика, ч. I, § 99, примечание 3). Лавренти-
евская летопись: хрестьяньского (с. 15, 25); «У города Вручего»
(с. 32, 12) (Вручій — ibid., с. 32, 5); «До Понетьского моря»
(с. 2, 12); «до первого лѣта» (8,6) и прочее. Ипатиевская лето-
пись: тысячьского (с. 4); великого (с. 7), тяжкого (с. 26) и
прочее.
Дательный падеж -ому, -ему, творительный падеж -ымь, -имъ,
местный падеж -омъ (см. Грамоту 1229 г.— на Гочкомь).
Двойственное число -ая, родительный-местный падеж -у/о,
дательный-творительный падеж -ыма.
Множественное число именительный падеж мужского рода —
-ш, но уже в XIV—XV вв. нередко, как и в существительных,
отсутствие посредственного смягчения предыдущих гортанных
и смешение с винительным падежом. Правильно: «угри бѣліи,
черніи» (Лаврент. лет., 5); «старци козарьстии» (ibid., с. 7, 17);

друзии и прочее; но «володѣють Козары (творительный падеж)
Руськіе» (в другом списке Русьстіи князи) (в первый раз)
(ibid., с. 7, 23); «ляжем костьми. Мертвый бо срама не имамъ»
(ibid., с. 30, 3).
Родительный падеж -ыхъ ихъ, дательный падеж -ымъ —
-имъ, творительный падеж -ыми ими, местный падеж -ыхъ —
-ихъ.
В среднем роде -ое, -ее. Именительный-винительный-зватель-
ный падеж множественного числа -ая, -яя: «писмена азъбуковь-
ная» (Лаврент. лет., с. 11, 20), «вся благая» (ibid., с. 28, 31).
В женском роде в именительном падеже единственного числа
причастия настоящего и прошедшего времени: «предъ текущія»
(Лаврент. лет., с. 29, 3). Родительный падеж — правильная за-
мена основных, и вместо старославянских форм -ыѩ, -ѧѩ —
-ые(-іе) ыя, -ее -ея(-ая), причем вместо конечного -е неред-
ко ѣ: «Черные рѣки» (Лаврент. лет., 9, 15); «да не посрамимъ
землѣ Рускіѣ» (ibid., с. 30, 3); «чюжея земли» (ibid., с. 28, 23);
меньшеѣ (ibid., с. 39, 35); но уже в Новгородской I, Лаврентиев-
ской, а еще чаще в Ипатиевской летописи окончание -ое(-оѣ)у
предполагаемое всеми русскими наречиями, и -ou: другоѣ (Лав-
рент. лет., с. 40, 1 ) ; «недѣлѣ масленоѣ» (Ипат. лет., с. 3) ; «земли
Лядьское» (ibid., с. 21); «поздьноѣ вечернѣ» (ibid., с. 22); «Про-
симъ у тебе Черниговьской и Новгороцкой [волости], а Киевь-
скоѣ не хочемъ» (ibid., с. 18) (см.: Буслаев. Грамматика,
с. 247, § 102, примечание 3). Дательный-местный падеж -ѣи
(дательный крестьяньстѣй — Лаврент. лет., 29, 3); «Земли Рус-
цѣй» (Ипат. лет., с. 6); «на деснѣй странъ» (ibiď.); но в
Ипатиевской летописи: «О Русьской земли» (1), «на правой сто-
ронъ, на святой трапезъ» (с. 6). Винительный падеж -у/о, в Лав-
рентиевской летописи: «видиши мя болное сущю» (вариант болну)
(с. 28, 34). Множественное число именительный-винительный
падеж женского рода, первоначально, как и в старославянском,
сходное с родительным падежом единственного числа, отличает-
ся от этого последнего тем, что дольше удерживает старину =
старославянскому -ы, ѧѩ = русскому -ыя: «полънощныя, въсточ-
ныя, полуденьныя страны» (Лаврент. лет., с. 2—3); «горы вели-
кія» (ibid., с. 10); -ые: «прѣ паволочитые» (ibid., с. 13, 21);
-ая: «и прочая рѣки» (ibid., с. 2, 13); «прочая книги» (ibid.,
с. 11, 22).
В народной русской поэзии склонение прилагательных опре-
деленных представляет замечательные особенности сравнитель-
но с просторечием, отчасти состоящие в удержании старины по
требованию стихотворного размера. Единственное число муж-
ского рода именительный-винительный падеж: черныий, уста-
лыий, незнамыий (Рыбников, I, с. 427; II, с. 266 — Бус-
лаев. Грамматика, ч. I, § 99, примечание 4). В онежских бы-
линах -ый(= -ъ\ас — -ъ\ъ) = -ые, -ій — -іе, в коих конечное -е
из глухого звука: «в монастырь пречистые» («Пам. и обр. нар.

яз.», с. 274); «на балхон высокие» (ibid.); «народ да православ-
ные» (ibid., с. 214, 365); «конь да видь косматые» (ibid., с. 276);
«улановин поганые» (ibid., с. 278); «колпак шелковые» (ibid.);
«терем красные, терем великастые» (ibid., с. 355); «камень ужас-
ные» (ibid., с. 356); «целовек-от уцьливые» (ibid., с. 357); «по-
клон низкие» (ibid., с. 359); «насмешник женьские» (ibid., с. 361);
«на вецер на последние» (ibid., с. 361); «калика перехожие»
(ibid., с. 362), «ворон старшие да ворон младшие» (ibid., с. 381)
(ср.: Потебня. Два исследования, с. 74—75).
Творительный падеж единственного числа мужского рода (и
среднего) в тех же былинах: «гласом громкием» (с. 276), «гласом
скромнием», «Ить скромнием .. . гласом да робечьием» (с. 278):
«гласом воровнем» (с. 317). В ситском говоре (в песнях): «тон-
кием посошком», «горем великием», «своем лицом белыем»,
«под окошком косяштием» («Этнограф, сборн.э, I). Основная ста-
рославянская форма -ыимь, -иимь. Изменение и в е см.: По-
тебня. Два исследования, с. 75.
Местный падеж: «во месте богатоем» (Буслаев. Грамма-
тика, ч. I, с. 242 — из Рыбникова), как β тоем{ (Рыбников,
с. 305). Старославянское добрѣемъ.
Ср. дательный падеж единственного числа женского рода
доброй, старославянское добрѣ-и.
Родительный падеж единственного числа женского рода.
В песнях очень обыкновенно по всей Северной России старинное
окончание -ыя, -ія: онежское: «Индеи богатыя», «Корелы про-
клятыя», «платы гудосьныя» («Пам. и обр. нар. яз.», с. 355,
362): Так и в «Древних российских стихотворениях»; -ые, -ие
в ситском изменяет конечное -е в -ё: «без великие милосци», «до-
роги широкие» («Этнограф, сборн.», I); «С цужиё дальние сторо-
нушки» (ibid., с. 152). Так и в вельском Вологодской губернии:
«миня горюхи горькие», «без сабли вострые», «цюжиё стороны»,
«воды клюцёвыё»; но также: «скатерти берцатые»; «тое грозные
туци» (что, впрочем, может быть описка вместо -ые и «у родныя
матушки») («Этнограф, сборн.», V).
Дательный-местный падеж единственного числа женского ро-
да имеет одно окончание как основное -ѣи, -ии, позднейшее обще-
русское -ой, так и севернорусское песенное, для размера вокали-
зующее конечное -й: в «Древних российских стихотворениях» да-
тельный падеж «ко матушке родимыя», местный «сидючи в бе-
седе смиренныя» (Буслаев. Грамматика, § 102, примечание
3); в онежском: «пошел по середы кирписьныя» («Пам. и обр.
1 В белорусском (местами) местный падеж единственного числа мужского
рода -ым: «(пришлю) своим братьям по залатым ружью, своим сестрам по
шелковым платку» (Виленская губ., Дисненский у.— «Виленский сборн.»). Незави-
симо от ударения предлог с местным падежом, а не с дательным. Хотя ibid.
ниже: «малым дзеткам — па гастинчику»; «В першим садочку зеленым... в другим,
в третим...» (ibid.), (в трейцим?).

нар. яз.», с. 275); «стоит он да на горы да на высокая* (ibid.,
с. 276); «говорил девичи-души красныя» (ibid., с. 395)
(здесь и в прилагательных можно видеть то же смешение роди-
тельного падежа с местным, как ив существительном на горы).
В ситском и вельском конечное -й изменяете^ для размера в -ю.
В ситском: «Уж скажи-тко ты сироце горькею», «мне-то ли горю-
хе горькею Не спаласа», «Пошшуй-ко-цё вы госцей нежданыф
горькею», «во своей-то ли воле вольнею» («Этнограф, сборн.»,
I, с. 147, 151). В основании здесь общерусское окончание -ой,
в коем в ситском говоре о после гортанных и вследствие их мягко-
сти изменяется в e и ё (дательный падеж горюше горькёй);
e служит среднею ступенью между -ой и -юй, откуда -юю. В вель-
ском сохраняется основное о окончания -ой и только конечное
-й — в -ю: дательный падеж «мни-ко бидною», «ко пеци кирпиц-
ною», «к обидне присвященною», «горькой сироте бесцесною»;
местный падеж «в етой бугре церною», «на пеце кирпицною»
(«Этнограф, сборн.», V).
В родительном-винительном-местном падеже множественного
числа для всех трех родов очень обыкновенно в песнях -ыих, -иих
(= старославянскому и основному родительному); в онежском,
ситском и других -ыех. Ситский все формы -иеф: горькиеф, не-
жданыеф заезжиеф, булатныеф, незваныеф, быйныеф (буй-
ныеф); местный падеж «во лесаф-це темныеф», «во цужиеф-це
людзяф» («Этнограф, сборн.», I).
Дательный падеж для трех родов -ыим: «к порядовыим со-
седушкам»; в онежском, ситском -ыем, -ием: онежское «ко кельем
низшем»; ситское цужием людзям», «по полями-це по цыстыем»,
«по лугами-це по зеленыем», «по травами-це по шелковыем»
(«Этнограф, сборн.», I).
Творительный падеж там, где оканчивается на гласную (-ыми,
-ими), не нуждается в сохранении старинной формы -ыими и име-
ет форму стяженную; но где он заменяется формою дательного,
там -ыим, -ыем, как в настоящем дательном падеже. Ситское:
«восплесни рукам милыем, взгляни-нё ты оцам-це ясныем, умы-
ваемся мы горюцыем слезам, уцираемся мы не тонкием полотнам,
а...» (творительный падеж множественного числа); «сизыем
голубям», «ясныем соколам» (творительный падеж -ями, -ами —
«Этнограф, сборн.», I).
Где размер не требует, там повсеместно употребляются об-
щерусские формы мужского рода -ой, -ий(-ей)х, -ого(-ово, -ава,
-ага и пр., причем а из о, а не = основному -ааго), -его, -ево,
-ому, -ему, -ом, -ем; среднего рода -ое, -ее и пр.; женского рода
-ая, -яя, -ой, -ей, -ую, -юю, -ою, -ею (сокращенно -ой, -ей). Мно-
1 Именительный падеж единственного числа мужского рода -ой, -ай, -эй,
-ей ( = -ый — Потебня. Два исследования, с. 58—59; Буслаев. Грамматика,
$ 102, примечание 1, родительный падеж -ого (= -ово и прочим — Потебня,
ibid. с. 69, 90; Буслаев, ibid., § 102, примечание 2).

жественное число для всех трех родов -ые ие(-ыя ия), -ых—
-их, -ым им, -ыми ими.
Об именительном (винительном-звательном) падеже мно-
жественного числа заметим, что уже в XIV—XV вв. роды в этом
падеже смешиваются. Теперь принятое окончание для мужского
рода -ые, -ие, для среднего -ыя, -ия не основано ни на этимоло-
гии, ни на выговоре и держится обычаем. Областные русские
наречия безразлично ставят * -ё = (-е) и -я. Ситское: ровные,
золотые, руки белые, крепкие, любезные, советныё, столы дубо-
вые, скацерци браные, оцы ясные, милые брацья и прочее. Вель-
ское: милые подруженьки, цесныё родители, поля гористые, каме-
нистые, хорошие, ровные и прочее. Местами для всех трех родов
-ыи, -au (из -ou). Тверская губерния, Ржевский уезд: столы ду-
бовый, скацерци браный и радзимаи, добраи, разумнаи, уштиваи
жоны, малаи ребяты («Этнограф, сборн.», I). Витебская губер-
ния, Себежский и Лепельский уезд: сени новый, дубовый, улит-
ки широкий (ibid., II). Дрисенский уезд: «добрыя людзи, близкія
суседзи, дальния прияцели, ѣствы сахарныя, дзицитка милая,
черевички сахьяные» (ibid.).
Так и в Тамбовской губернии. О неопределенности выговора
в неударных слогах см.: Потебня, Два исследования, с. 64.
Вышеупомянутое употребление форм дательного падежа мно-
жественного числа и творительного падежа (крутым берегами),
как и в существительных, столь же свойственно просторечию
известных местностей, как и песням; кажется, то же следует
сказать и о творительном -ыма, -има в онежском, олонецком,
архангельском. Онежское: «бейсе во цистом поли со всекима, Да
не бейся, барте, со старыма, Да не бейсе-ко с угрюмыма, не бейсе
со стариками не веселыма («Пам. и обр. нар. яз.», с. 359);
«белыма руками» (ibid., с. 273); «желтыма кудрями» (ibid.);
«петлями шелковыма» (ibid.); «ногами да задними» (ibid.,
с. 277) (Буслаев. Грамматика, ч.« I, с. 248, § 102, примеча-
ние 4).
2. Особенности склонения прилагательных
определенных в украинском
Разницы между просторечием и народною поэзиею, как в рус-
ском, в этом отношении не заметно никакой. Стяжение (-ыих =
-ых и прочие) имеет место не только там, где в литературном
языке и народных русских говорах, но и в других случаях, имен-
но в именительном-винительном-звательном падеже единствен-
ного числа среднего рода; в именительном и винительном па-
деже единственного числа; в именительном-звательном, (и ви-
нительном, если он = именительному) падеже множественного
числа всех трех родов, но так, что стяженные формы до сих пор
употребляются рядом с полными.
Именительный-винительный падеж среднего рода единствен-
ного числа -об обыкновенен в галицком, в украинских говорах

Гродненской губернии и, вероятно, в других местах за Днепром.
В украинском восточном редко вместо обыкновенного -ее (доб-
рее) = -е (добре), -ее (синее) = сине.
Именительный падеж единственного числа женского рода
-ая = -а, -яя = -я; винительный падеж единственного числа
-ую = -у, -юю = -ю.
а) Именительный-звательный (винительный) падеж множест-
венного числа трех родов. Основная украинская форма -ые, -іе,
восходящая до XV ст., теперь сохраняется в крайних говорах
(в Черниговской, Гродненской губерниях), но большей частью
изменилась в -иі, -іі. В первом из этих окончаний в украинском
восточном говоре конечное -i(-ji) может уподоблять себе преды-
дущее и. Отсюда колебание в прилагательных с твердым оконча-
нием -иі и -іі: чорниі брови, злиі люде, крутиі гори и прочее
и густи лози, золоти крилечка, скрипливіі ворітечка. Окончание
-иі через -іі переходит в стяженное -/, для которого в украинском
восточном только одна форма даже после гортанных: яри глибо-
кі, краі далекі, сухі дуби, хотя в именительном падеже единст-
венного числа среднее и после гортанных очень заметно: далекий,
сухий, а не далекій, сухій, как в галицком. Основное -іе = -іі = -i
(синіі) (Потебня. Два исследования, с. 114—115).
б) Местный падеж единственного числа мужского и среднего
рода -ом, -ем(-ём): у чистім полі, в синім морі («в синем морі» —
Метлинский, с. 101, Глухов.) — в украинском восточном пе-
ревешивается формою дательного падежа: у чистому полю (полі),
на синьому морі (морю), на білому рушнику, у зеленому віночку.
в) В родительном падеже единственного числа женского рода
общеукраинскому окончанию отвечает -оі, -ёі (два слога) из
основной -ое. В Волынских описаниях XV—XVI в. еще обыкновен-
ии формы -ое (из -Mb, -ыя, -ые): зъ ласки божое, королевское,
власное руки, ласки нашое господарское, никоторое трудности,
стое пречистое, княгини Миколаевое, Збарагское. В тех же Во-
лынских описях попадается и более древняя форма -ые (юхты
чирвоные) и более новая, теперь употребительная -ou: дани ме-
довой.
В дательном-местном падеже единственного числа женского
рода -ой, -ей (один слог: добрій, синій), так что эти падежи не
смешиваются с родительным падежом единственного числа жен-
ского рода, как в русском.
В творительном падеже единственного числа -ою, -ею не сокра-
щается в -ой, -ей, как в русском; в галицком, горском: -ов, -ев.
§ 4. Образование и значение определенных прилагательных
Первоначально в славянских языках прилагательное фор-
мально ничем не отличается от существительных, если не считать
способности изменяться по родам и степеням, которая, хотя в мень-
шей степени, свойственна и существительным (ср. архангельское

бережее, «ближе к берегу1»). Первый шаг к резкому формальному
различию составляет образование прилагательных сложных. За-
тем во всех славянских наречиях обнаруживается в разной мере
стремление идти по тому же направлению, все более и более
ограничивая употребление прилагательных простых.
В сербохорватском, более Других сохранившем в употреб-
лении несложное склонение прилагательных, многие формы этих
последних исчезли совершенно, другие приблизились к сложным.
Так, в единственном числе в творительном падеже мужского
и среднего рода от жут — жутиϳем, жутим, в дательном и местном
падеже женского рода жутоϳ; во множественном числе в роди-
тельном падеже жутиϳех (жутих), дательном-творительном-
местном падеже — жутиϳем (жутим), и вообще множественное
число определенных и неопределенных различается только уда-
рением. То же в именительном · падеже единственного
числа женского рода, в именительном-винительном падеже един-
ственного числа среднего рода неопределенных жута, жуто, опре-
деленных жута, жуто и прочее. В хорутанском склонение неопре-
деленное сохранилось только в именительном падеже единст-
венного числа мужского рода (Miklоsich. Vergleichende
Grammatik, В. III2, с. 196). В чешском уже в старинном
языке прилагательное в сказуемом преимущественно ставится
в сложной форме. Дольше всего удерживается склонение суще-
ствительного в прилагательных притяжательных личных на -ου, -ič\
но и здесь раньше других исчезают существительные окончания
в падежах на согласные (творительный падеж единственного
числа мужского и среднего рода, родительный и местный, датель-
ный и творительный падежи множественного числа во всех ро-
дах). Современный язык удерживает существительное склонение
только в именительном-винительном падеже единственного и мно-
жественного числа, а в прочих -ého, -ému и т. д. (частности у
Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III2, с. 388—392,
§ 722—723; Hattala. Srovnávací mluvnice, с. 224 след., § 244
след.).
Так и современный польский язык сохраняет только остатки
существительного склонения прилагательных; заметим, что в
современном языке только немногие прилагательные сохраняют
в сказуемом (именительный падеж единственного числа мужско-
го и среднего рода) существительную форму (winien, wart и про-
чее) и что в именительном падеже множественного числа муж-
ского рода прилагательные определенные согласуются с сущест-
вительными и относительно формы личной или вещной (te psy sq
zle, ludzie zli). Ср. чешский именительный падеж множествен-
1 «Дивѣе дива, кто поймаетъ жену злообразну, прибытка ради» (Даниил
Заточник — Калайдович. Памятники, с. 237); «Тот — рыло, а этот еще
рылее.

ного числа мужского рода praví, -vé (женский, средний род толь-
ко -vé). См. о существительном склонении прилагательных в ста-
ринном языке польском и остатках его в современном: Miklo-
sich. Vergleichende Grammatik, В. III2, §812; Malecki.
Grammatyka wiçksza, с. 106 след. с. 277.
Для сравнения славянских прилагательных с немецкими при-
вожу здесь характеристику этих последних по Штейнталю.
Немецкие прилагательные имеют троякую форму и согласно
с этим — тройственное значение. Во-первых, в сказуемом
прилагательное вовсе лишено флексий и ist gut остается не-
изменным, к какому бы из трех родов не принадлежало при-
лагательное. Знака именительного падежа оно может не иметь.
Штейнталь находит это вполне целесообразным, так как, по
его мнению, именительный падеж в сказуемом не имеет смысла
(hat keinen rechten Sinn): «Здесь качество приписывается под-
лежащему совершенно отвлеченно, и потому отвлеченная форма
прилагательного здесь самая уместная». Здесь нужно сказать
не то, что «diese Frau ist eine schöne» (Бопп), а то, что «diese
Frau hat die Eigenschaft der Schönheit». Согласование прилага-
тельного как сказуемого с подлежащим в именительном падеже
в древних языках есть лишь следствие того, что вообще эти
языки вовсе не знали темы без падежного окончания и что закон
согласования стремится к возможно полному господству... Ново-
немецкий язык прекрасно воспользовался здесь распадением
формы (потерею окончания) для достижения большей логической
точности» («Charakteristik», с. 303). Форма эта в прилагательных
положительной степени качества совершенно чужда славянским
языкам. Древнее общеславянское и нынешнее русское литератур-
ное (великорусское) и сербское употребление предикативного не-
определенного прилагательного в именительном падеже трех родов
согласно с родом1 подлежащего имеет, по-видимому, тот смысл,
что качество рассматривается здесь не как признак, отвлеченный
от предмета, в коем замечен, а, напротив, как признак, замеча-
емый только в предмете и изменяющийся вместе с этим последним.
И теряя старую флексию прилагательного неопределенного, сла-
вянские наречия нисколько не приближаются к отвлеченности
прилагательного предикативного в новонемецком, так как в він
бідний и т. п. чешский и польский выражают прилагательное
определенное не менее конкретно, как и в он беден. Только при-
лагательные сравнительной степени в русском и причастия, бо-
лее-менее во всех, теряя изменяемость и становясь наречиями
и деепричастиями, вместе с тем получают отвлеченное значение.
В выражении он лучше превосходство качества рассматривается,
как и в немецком besser, отвлеченно. Но в украинском и других
(польский и прочие) він кращий мене конкретность прилагатель-
ного сохраняется. (Об этом сказать отдельно.)
1 Относительно этого см. в „Zeitschrift" о роде грамматическом.

Во-вторых, прилагательные атрибутивные, в коих немец-
кий язык сохранил флексию и, стало быть, согласование, имеют
двоякую форму: форму guter Mann, употребляемую без члена
или с членом неопределенным (starke Deklination; Штейнталь
называет ее по именительному падежу единственного числа муж-
ского рода формою -г1), и форму der gute Маш, употребляемую
с членом определенным или с местоимением указательным, опре-
делительным, притяжательным (schwache Deklination; по Штейн-
талю, форму -я по косвенным падежам). Эти формы — как бы
два времени определения: форма -г есть настоящее, так как в ней
ставится название качества, приписываемое подлежащему в са-
мое мгновение речи; форма -п есть прошедшее, потому что она
употребительна тогда, когда качество было уже приписано под-
лежащему и вновь повторяется как уже известное. Так, например,
в выражении Es war einmal ein kleiner Man η сказуемое стоит
в прошедшем, объективно выражая прошедшее бытие; но опреде-
лительное — в форме, названной выше настоящею, по причине
субъективной, именно потому что говорящий в самый момент
речи впервые относит качество к подлежащему. Но если в даль-
нейшей речи этот же человек будет упомянут вместе с приписан-
ным уже ему качеством, то будет сначала dieser kleine Mann etc.
Здесь форма определительно указывает, что определение сущест-
вительного совершенно уже в прошедшем.
Что до происхождения этих форм, то форма -г сложилась из
слияния темы прилагательного с местоимением ja -s, которое
здесь, по мнению Штейнталя, имеет то же относительное значе-
ние, что и в санскрите. Таким образом, kleiner Mann собственно
то же, что Mann welcher klein; форма -η — к теме прилагательно-
го прибавился суффикс -an, образующий существительные и в про-
чих языках (латинское sermön, греческое δαίμων и прочее). «Если
бы то же было, например, в латинском, то ... при bonus, bona
явилась бы еще . . . форма *bono, *boriinis (как homo, -inis)*.
(Шлейхер, Очерк, с. 11. Ср: Bopp, Vergleichende Gramma-
tik, В. II, с. 12), но в немецких наречиях, начиная с готского,
распространившийся не только на несравненно большее число
существительных (так называемые schwache Deklination), но и на
прилагательные. Посредством этого суффикса, говорит Штейн-
таль, язык приблизил прилагательные по форме и значению
к существительному. Это -л стало удобным средством образовы-
вать существительные из прилагательных. Но изменение прила-
гательного в существительное есть такое присвоение признака
предмету, при коем этот признак является столь существенным
и известным, что сам по себе может указывать на предмет и за-
менять его. В этих случаях существительное подразумевается
само собою; оно дано, как скоро дано его определение.
1 (Так в именительном падеже ein guter, но eines guten и прочее). Ср.: Bopp.
Vergleichende Grammatik, В. II, с. 2—3.

Почти то же имеет место везде, где ставится форма -п: «es
war einmal ein Knabe, der war arm; dieser arme Knabe ging einst»
и прочее. Здесь было бы довольно сказать dieser Arme, потому
что хотя само по себе и не разумеется, что dieser Arme
есть ein Knabe, как при прилагательных, имеющих значе-
ние существительных, но это видно из связной речи. Форма
-л предзнаменовывает следующее за нею существительное и тем
самым находится с ним в более тесной связи, чем форма -г,
более близкая к сказуемому. Таким образом, этимологическое
объяснение форм -г и -я совершенно согласно с тем, что было вы-
ше замечено об этих формах единственно на основании их упо-
требления. Форма -г означает определение в настоящем време-
ни (gegenwärtige Attribution), выражаемое относительным ме-
стоимением; форма -я — определение, совершившееся в прошед-
шем (vergangene Attribution), на что намекает введение сущест-
вительного в круг его атрибута (субстантиванизация этого послед-
него) .
Что касается до члена (der), то сам по себе он не опреде-
ляет, а служит только знаком определенности, знаком, что атри-
бут — в прошедшем. Он произошел из указательного местоиме-
ния, и потому уместно его употребление в значении, так сказать,
указательного в прошедшем. Указательное местоимение опреде-
ляет; член означает определение, совершившееся в прошедшем,
т. е. определенность (Charakteristik, с. 303—310).
В старинном общеславянском языке обе формы прилагатель-
ных употребляются как атрибуты. Из современных берем сербское
как наиболее сохранившее это свойство.
В этимологическом отношении немецкой форме -г (starke)
соответствует славянское прилагательное сложное; в обоих язы-
ках в состав этих прилагательных входит местоимение ja. Однако
в славянском и литовском в большей части случаев местоимение
в целом своем составе или с небольшими изменениями пристав-
ляется к падежным окончаниям имени, между тем как в немецких
соответственных прилагательных местоимение приставляется не
к падежу, а теме прилагательного: ср. дательный падеж мужского
рода единственного числа blindem, готское blindamma из blin-
dajamma (Bopp. Vergleichende Grammatik, В. II, с. 13 след.;
Эбель в «Zeitschrift für vergleichende Sprachforschung», В. V,
с. 304 след.). Из этого нельзя, подобно Эбелю (loc. cit.), заклю-
чать, будто в славянском сложение прилагательных чисто внеш-
нее, между тем как в немецком «eine wirkliche innige Zusammen-
setzung» местоимение срослось с темою прилагательного в одно
слово. Это неверно в том, что для обыкновенного сознания и в
славянских языках прилагательное определенное (сложное толь-
ко в глазах науки) представляет только один акт мысли, а не два,
[как] в сочетании существительного с членом в древнеперсидском
hja магус, mjam магум или греческом δ μάγοζ, τον μάγον. Срав-
нение это неуместно. Сложение в прилагательном определенном

не только внешнее; в противном случае мы должны будем при-
знать внешними и такие сложения, как бу-ду, где во втором слоге
заключается, между прочим, самостоятельный глагольный ко-
рень. Однако, с другой стороны, не совсем справедливо и мнение
Боппа (loc. ćit. с. 13), что «германское сильное (starke) склонение
прилагательных стоит приблизительно на той степени, как опре-
деленное склонение в русском (и других новых славянских наре-
чиях); т. е. значение приставленного местоимения исчезло и
blinder, древненемецкое blinder (по Боппу, из *blinda-ir) значит
не δ τυφλός, а только τυφλός». Элементы сложения и там и здесь —
одни, но разница в сложении может указывать, что сложились
они в славянском и немецком не в одно время. В пределах самого
германского языка древневерхненемецкое blinder не имеет ничего
соответствующего в готском. Рядом с этою вероятностью и в
связи с нею стоит другая, что во время сложения прилагательных
местоимение, входящее в их состав, имело не то значение в сла-
вяно-литовском, что в германском. В санскрите местоимение
ja есть только относительное, которое, если прав Штейнталь
(«Characteristik», с. 305 след.), что именно в этом значении оно
вошло в состав немецких прилагательных сильных и местоиме-
ний (d-er и прочее), то в славянском и литовском местоимение
и, is, употребляемое самостоятельно, есть указательное онъ, судя
по этому, именно в этом значении вошло в прилагательные
(Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 119; Miklosich. Verglei-
chende Grammatik, В. III2, с. 73) и лишь в сочетании с же в славян-
ском (иже) «сохранило, как говорит Бопп, старинное относитель-
ное значение» («Vergleichende Grammatik», В. II, с. 3). Оставляя
в стороне это древнейшее, более-менее гадательное различие,
можем ограничиться несомненным.
В древнем общеславянском, как отчасти и до сих пор, обе
формы прилагательных употреблялись как определения. Для разъ-
яснения разницы между ними берем современное сербское наре-
чие, по-видимому, сохранившее здесь более старины, чем другие.
Сербские прилагательные простые сравниваются по значению
с немецкими на -г с членом неопределенным, т. е. с теми, которые
Штейнталь называет атрибутами в настоящем времени. Сербские
же определенные, по форме близкие к вышеупомянутым немец-
ким, означают «качество или свойство уже нам известное» и по
значению соответствуют немецкой форме -я, т. е. атрибутам в
прошедшем1. Вот несколько примеров: «храбар воjник борі се-
jуначка*. (ein braver), но «храбри се Jуриненѣ бораше jуначки»
(der brave); «Паметну (човjеку) редко око доста» (einem
weisen); «Паметному Сократу слабо се напратише трудови»
(dem weisen Socrates) (Babukić. Ilirska slovnica, c. 201; We-
ber. Skladnja); «Паметан полако иде а брзо доле» (Караџић.
1 Прилагательные неопределенные в сербском служат ответом на вопрос
какой?, определенные — на вопрос который? (вернее, сербское коjи?).

Пословице, с. 246); «Пиjан и триjезан не могу се слагати»
(ibid. с. 247); «Пођи за стара, пођи за цара; пођи за млада,
пођи за врага» (ibid. с. 252); «Добар поп до смрти се учи»
(ibid., с. 59).
Отсюда видно, что немецкие сильные прилагательные и сла-
вянские сложные — явственно разногласят по значению. Сходст-
во древнеславянского с другими языками только в том, что где
в немецком, итальянском, французском при прилагательных член
неопределенный, там в славянском прилагательное простое, ли-
шенное всяких определений, кроме флексий, а где в тех языках
член определенный, там в славянском прилагательное слож-
ное с и.
Стало быть, возвращаясь к мнениям Эбеля и Боппа, хотя сла-
вянское прилагательное определенное и есть настоящее одно
слово, а не два (как существительное с членом, будет ли он впе-
реди или позади), но присутствие в славянских прилагательных
сложных местоимения1 чувствуется несравненно яснее, чем в не-
мецких сильных.
В славянских языках, как в русском, чешском, польском, где
прилагательные неопределенные как атрибуты вытеснены от-
части или вполне определенными, эти последние имеют значение
обеих немецких атрибутивных форм, и следовательно, опять-та-
ки сходства с этими последними по значению не имеют.
1 Это соответствие славянских прилагательных определенных прилагательным
с членом der, le, il служит вторым доказательством того, что и в прилагательном
добръи имеет значение указательное. О первом доказательстве упоминалось выше.
Напрасно Штейнталь считает такое мнение ошибочным относительно славянского.
Скорее его собственное мнение ошибочно относительно немецкого (см.: Charakte-
ristik, с. 311).

ЧИСЛИТЕЛЬНОЕ
§ 1. Древнейшие значения числительных
в русском языке
Числительные количественные 5—10, 100—1000 и заимство-
ванное сорок суть первоначально существительные, т. е. назва-
ния вещей, а не признаков и отношений. По значению они
близко подходят к таким, как тьма, копа, которые сами стано-
вятся числительными (10000, 60), как идеальные вместилища
(куча, стог, стадо, табун, полк, много, мало как существитель-
ные) и даже вместилища реальные, отделимые от вмещаемого:
воз, мех, ведро, куль; старинные: «пуз ржи», «зобьница овса»1.
Что действительно числительное количественное представ-
лялось как название вместилища, а по отношению к большему —
1 Субстанциальность числительных.
Числительное количественное — как вместилище: воз сена = стадо овец =
мера муки, мало (существительное) муки = сотня (сто) овец (Попов, с. 122).
Формы сочетания числительных с названиями считаемых вещей.
а) Равносильность числительного и имени вещи по образцу <множьство злато
и серебро»; со стадушком со детиною. В славянских, по-видимому, очень
редко (?). Санскритское vinçatih purah (= двадцать городов) (ibid., с. 126) —
decem urbes.
б) Число — самостоятельно, предмет, считаемый в качестве определения в
родительном падеже: пять овец. Склоняется только числительное.
в) Числительное, занимающее подчиненную роль, становится атрибутивным
(«шестью стами рублями») (Буслаев. Грамматика, § 230, примечание 4).
Пол. Ассимиляция по роду с мыслимым половина или с родом существитель-
ного, означающего делимое на полы. «Продалъ есми половину двора своего, а
стоитъ та моя полдвора на Варецкой улицы» («Акты юридич»., II, с. 386, 1612 г.);
«А взялъ я Дружина у Ермолы за ту свою полприлавка денегъ четыре рубли
Московская. А нѣтъ у меня Дружины того полуприлавка ни въ кабалахъ ни въ
записяхъ» (ibid., с. 444, 1613 г.); «A взялъ я Игнатей... за ту свою поллавки..
денегъ пять рублевъ Московского числа... той, моей полулавки... на ту мою пол-
лавки... въ той моей полулавки* (ibid., с. 445, 1613 г.); «А кто въ то
наше четверть лавочного мѣста мнѣ... то свое четверть лавочного мѣста...
очищать; по сей купчей, четверть лавочному мѣсту очистка и убытки» (ibid., с. 446,
1684 г.); «велѣли... сбирати первого полумѣсяца недовозной люцкой и конской
кормъ и вново на другую полмѣсяца» (ibid., с. 607, 1612 г.).

и вмещаемого, видно из употребления с в, о (об). Для выражения
числа — как вещи окружающей (подобно тому, как дружина,
войско воеводу) — ее местным: «ѣхахомъ сквозѣ полкы По-
ловьчскиѣ не (= нѣ) въ 100 {= сътѣ) дружинѣ, и съ дѣтми и съ
женами» (Лаврент. лет. 2, с. 240); «И одолѣ Святославъ въ
трехъ тысячахъ, а Половець бѣ 12 тысячѣ» (Лаврент. лет.
2, с. 167); «Осѣле (= осили) Стела- рьжевкоу, городьць
мьстиславль- съ пълкы въ 1 [10] тыcѧщь, мьстиславъ же съ
володимиромь съ пльсковьскымь* поиде [в] бързѣхъ въ 2 [пяти]
сътъ- толико бо всехъ вой бѧшетъ.. а іароунъ бѧше затворїлъ
сѧ въ градѣ въ -р- (= сътѣ) ...» (Новгор. лет., с. 166—167);
«Поиде ... Сьмьюнъ Еминъ въ 4-хъ стѣхъ на Тоимокары» (Новгор.
I лет., с. 37); «Тъгда же Мьстиславъ перебродяся Днѣпрь прѣиде
въ 1000 вой на сторожи Татарьскыя» (ibid., с. 40); «Двѣ . . .
девяностѣ мужь отпровади съ полономъ, а во единомъ девя-
ностѣ самъ ся оста» (Пек. I лет., с. 181); «А Псковичи пришли
бяху [у] 50 [пятидесятъ] мужь снастныхъ» (ibid., с. 203);
«Въ семи сотъ погнаша въ слѣдъ Домонта» (ibid., с. 181);
«β двою сотъ (вариант — «сту») корабль Царьградъ оступиша»
(Лаврент. лет. 2, с. 20). Сюда новое украинское в двох, в трьох,
у чотирьох, у п'ятьох, у шістьох (Манжура) и п'яти; «Таку
сокиру, щоб п'яти не підняти, а у шести непіднести»; польское:
«we dwudziestu tysiçcy ludzi ku temu miejscu godJli» («О wypr.
choc», с. 22); «przyszedl we trzech tysiçcy czlowieka» (ibid.,
с. 25); «we dwudziestu i lepiej osob» (ibid., с. 30).
В русском таким же образом предлог в с местным падежом
числительных, принимаемых за существительные, двое и прочее:
в двоём, в троём, в четвером; польское wedwojy. Это не есть
distributivum двой, как думает Миклошич («Vergleichende
Grammatik», В. IV, с. 661), а собирательное двое.
«Въ мънозѣ. Въ малѣ». Въ с винительным: «а что западни-
ковъ ... за тобою . . . кто купець. тотъ въ сто, á кто смердъ, á тоть
потѧгнеть въ свои погостъ» (Новгородская грамота 1270 г.—
Шахматов, с. 243); «А что закладниковъ въ търъжку или
инде. или за тобою, или за кнѧгынею, или за моужи твоими,
кто коупьць. поидеть въ своѥ сто a смѣрдъ поидеть въ свои по-
гостъ, тако пошло в новѣгородѣ. ѿпоусти ихъ прочь» (1304—
1305 гг., ibid., с. 247).
Число, как обнимаемое большим целым, представляется:
а) В выражении, как конь о четырех ногах и т. п. (Miklo-
sich, ibid., с. 675—676). Миклошич полагает, что связь этого
оборота с другими значениями основана на значении «близь»
(nahe), и сравнивает французское chandelier à branches». Я
сходства исходных точек не вижу.
б) Подобно тому, как от значения «вокруг» (значение при-
близительное) в выражениях «о съ чинъ», «о тъ чинъ» (Лаврент.
лет., Ипат. лет.-pass.)—в эту пору, о сю пору, о святках.

Польское о siodmef (Miklosich, ibid., с. 670—671 ) ; так
значение приблизительности числа в «паде головъ о стѣ (около
ста) къметьства» (Новгор. I лет., с. 19).
Сто — существительное среднего рода. «То его мужь» (Нов-
гор. I лет., с. 33); «другое сто рублевъ»; «въ третьемъ сту
лѣтъ» (XVII в.,. Буслаев. Грамматика, § 230, примечание 1).
Так и доныне. То же девяносто: «двѣ девяностѣ мужь отпровади
съ полономъ, а во единомъ девяностѣ самъ ся оста» (1265 г.,
Пек. I лет., с. 181); «одинымъ девяностомъ 7 сотъ побѣди»
(ibid.).
Ступенью от определенно-субъектного «[та] пять шла» к бес-
субъектному «шло [их] [сколько?] пять» служил переход
числительного количественного женского рода (пять и прочее)
в средний, наименее личный, род1 согласно с образованием
существительных собирательных (двое, трое и прочее) из при-
лагательного распределительного двои, -к2, и донаречных
1 Русское «Я ждала Добрыню цело шесть годов... Я прожду Добрынюшку
друго шесть годов (Рыбников, I, с. 132)>; «давал друго сорок ты-
сячей» (ibid., с. 197). По аналогии с этим за одно существительное среднего
рода принимается согласуемое числительное 2, 3 и 4 со своим опреде-
ляемым: «проездили они цело три года» (ibid., с. 303). В украинском
одно пять и прочее и по этому образцу: «Не одно дванадцять іх [лисих]
налічовали, щоб мороз лопнув» (Кв.-Осн., II, с. 38). Сербские, польские при-
меры— Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. IV, с. 56.
2 В славянских числительных распределительных различимы две
ступени: на первой — это прилагательное, на второй — существительное среднего
рода.
1. Прилагательные распределительные употребляют-
ся:
а) Для означения количества сложных единиц: «оковаша й въ двои оковы»
(Лаврент. лет. 2, с. 250), трои серги—.двои яхонты (1503 г., Собр. гос. грам.,
I, № 131); «и совокупишася обои на Немизѣ* '[с одной стороны Всеслав, с дру-
гой— три Ярославича с войсками] (Лаврент. лет. 2, с. 162); «Царьство Русское
раздѣлися на два начала и двѣмъ царемъ и двои люди стали въ домѣхъ и во
градѣхъ» (1605 г., Пек. I лет., с. 322); «Во ИЗ [1606] году бысть передъ
разореніемъ во Псковъ градѣ многа знаменія, предъ нашествіемъ невѣрныхъ
многихъ странъ на Русь: родила корова теля о дву главахъ, о дву туловахъ,
и двои ноги; родила жена отроча, тѣло едино, глава едина, хребты вмѣсто,
руки двои и ноги двои; прояви въ Руси, что раздълится царьство Руское на-
двое, и бысть два царя и двои люди несогласіемъ во всемъ царьствѣ» (ibid.,
с. 322). (Другие примеры — в славянских языках, литовском, латинском и др. см.:
Miklosich, ibid., с. 59—62).
б) Для обозначения различия качества, хотя бы и несложных единиц (одинок,
двоякий, литовское vieópas, dvejópas и прочее); украинское «гостейки трои
(три гостя) не еднанії» (колядки); русское «дамъ тебѣ троѥ зелье усыпающее,
да зелье бѣлое, а третье черноте» («Пам. древн. письм»., I, с. 65); отсюда
(из трок зелье) украинское троїзілля — в песне, и ныне в аптеках спрашивают,
разумея смесь трех лекарственных растений (см. также: Miklosich, ibid., с. 63).
в) При существительных отвлеченных иногда замечается то же значение
(двоякий и прочее): «и бысть людемъ двоя радость* (Ипат. лет. 2, 345); иногда
южноукраинское: «мнѣ отдали двое подымное на сеймъ вальномъ Варшавскомъ, въ
року шерачайшомъ 1638 ухвальное» (Квитанция писаря земли Киевской — «Киев-
лянин», с. 21); польское „poborów ošm, czopowe dwoje* (XVII в., „O wypr. choc",
108; Miklosich, ibid., с. 65—66).

(предполагаемых наречием) существительных церковнославян-
ских; древнерусское: колико, ѥлико (сколько, столько), много,
мало и прочее1. Эти слова среднего рода сначала разделяют
все свойства существительных, т. е., между прочим, являются
вполне согласуемыми со сказуемым подлежащими и дают опре-
деленно-субъектные предложения, как «первое семь волов про-
ходило ... Тое семь волов проходило; второ семь волов про-
ходило» («Калеки», I, с. 165). ,
«Трое детей осталось»; украинское «трое діток зосталось» —
как «двійко нас осталось».
Предложения «сколько (есть, было) того-то» первона-
чально — субъектны. «И ты къ нему не пошелъ, и въ томъ
(въ с местным как материал, из которого делается нечто, затем
как совокупность условий, из коих вытекает нечто) коликое
крови христіянскіе пролилося, и коликое множьство христіянства
въ полонъ въ поганство пошло, и коликое ... церквей разруши-
лося и коликое черноризиць осквернено и дѣвиць растлѣнено»
(список XVI в., «Акты историч.», I, с. 76, 1447 г.).
г) Для означения собирательности: русское из-под костромщины «шли
четверы мужчины* (Даль, т. I, с. 1092; см.: Miklosich, ibid., с. 62—63).
В новом русском прилагательное в этом значении (как в числительных пп. а и в )
устарело в именительном и сходных («на семеры сани, по семеры в сани» = на
семеро саней, по семеро) по два, по пяти (Даль, ibid., с. 1091). Но косвенные
падежи от оба, обѣ заменились косвенными множественного числа от обои (обоих,
обоим, обоими сыновьями; в женском новообразование — обеихъ и прочее) ; в
2—4, 5 и прочее различается в родительном, дательном, местном (но не в твори-
тельном) раздельное счисление лиц (двух, трех, четырех, пяти и т. д. сыновей,
двум, трем, четырем, пяти сыновьям, в двух, пяти сыновьях) от собирательного
(двоих... четырех, пятерых сыновей и прочее).
В украинском следы собирательных прилагательных — в склонении двох, обох:
«Двоіх діток (т. е. двое діток) за собою водить» (Метлинский, с. 267).
Двох, трьох, чотирьох (как обох) в значении двух и двоих, двоѥ — двум и двоим,
п'ятьох... (при п'яти, десяти) не имеют связи с распределительными.
2. Существительные среднего рода числительные, когда
считаемые предметы рассматриваются независимо от своего
рода и собирательно. Предметы или известны из контекста, или безраз-
личны, и в таком случае не поименовываются (например, украинское обое рябое).
Сюда — вдвое и прочее, надвое, русское вдвоем и прочее, или обозначаются роди-
тельным: в украинском не только множественного, но и единственного числа имен
собирательных: девьятеро скоту (ibid., с. 415); одинадцятеро скоту (ibid.,
с. 417); «з дванадцятеро печеного хліба* (Драгоманов, 65; Miklosich.
Vergleichende Grammatik, В. IV, с. 66—67, 63—64); «Верховее колесо трое дива
видало» («Зоря Галицкая», с. 511). Уменьшительные украинские двійко, трійко
и прочее, двоечко и двійко («у двійці іти» — Ogonowski, с. 137); польское
trojgo. Реже — согласование этих существительных числительных с именем счита-
емых предметов: «пришли двое знатные бояре* (Ломоносов; у Буслаева,
«Грамматика», ч. I, с. 232, примечание 2). Украинское «як ми любилися двоечко»
(Метлинский, с. 53) (ср.: «ой ми любилися нас двоечко в парці» (ibid., с. 63) ;
польское „im dobrze wygodzil trojgiem tylko strzelaniem, ze jak zmyci. . . poszli"
(„O wypr. choc.M, c. 100) [Cp. „na troje strzelanie z luku" (ibid., c. 45)1.
1 Донаречные существительные, ср.: колико и прочее. Обра-
зец — малъ городъ (= мало городов) ; коликъ путь; колики людіе см. выше. Здесь
же разумеются случаи, как колико, ѥлико, селико, толико ихъ; колику наемникъ;

Русское «только и дела, что спать». Украинское «тільки
( = тілько) йому й діла, що ів та спав» (Кв. - Осн.).
Чьто (= сколько). Церковнославянское чьто ти прибытъко
бысть; старорусское «что бяше боляръ осталося; што посылатъ
товара» (Miklosich, ibid., В. IV, с. 475). Русское: «Что
толку? Что дива? (Крылов); «Что пользы от его труда»
(ibid.); «О чем у них и что бывало разговору, иль присказок, иль
шуточек каких, и по сию не знаю пору» (ibid.); «Что силы есть
(= что было мочи) хвать друга камнем в лоб» (ibid.). Украин-
ское: «Крикнув, що e мочи» (Кв.-Осн.); «Явдоха що є духу
ускочила у хату» (ibid.); что с родительным — «как должно ... .
расспросить. . . что в волке доброго он знает, что худого»
(Крылов); украинское «що ми того женця зібрали».
Много, мало. «О стае я ѥго [солнца] мало, акы мѣсяць долу
рогома» (Лаврент. лет. 2, с. 275); «приѣха к нему мало Поло-
вець» (ibid., с. 324); «у тебе дружины мало» (ibid., с. 310).
Наречие русское много (есть, было, будет, прошло) чего.
Украинское «Багацько трупа там палилось» (Котляревский,
252); «мало, боюсь, чи мало β (було, буде и прочее) чого»;
«Победи я, a прокъ ихъ въбѣже... въ курганъ Половьчьскый»
(Новгор. I лет., с. 40).
§ 2. Деление числительных
Уже в древнейших памятниках славянских языков коли-
чественные распадаются на два отдела: прилагатель-
ные и существительные.
Два, оба в русском, не менее чем до XIII в. включитель-
но, правильно согласуются с двойственным числом определяе-
мого и сказуемого, т. е. обороты п. la (см. выше в примечании)
до колика дьнии; съ колицѣмь мужъ; по толицѣ лѣтъ (Miklosich, ibid.,
с. 482—483); «С нѣколикомъ дружины свомя» (Лаврент. лет. 2, 322); «не
только свету, что в окне»; скольким, стольким больше, по скольку, по стольку
чего. Церковнославянские: мало ихъ; мало чеди; маломъ вина; по
малѣ чьтениіа; с к А д о воды; век шт e брати*; длъго лѣтъ; прочен
ношти (= остаток) (Miklosich, ibid., с. 483); «Съ маломъ... дружины возъвра-
тися» (Лаврент. лет. 2, с. 53); «видѣвъ же мало дружины своея, рече» (ibid.,
с. 70); «Замаломъ не постигоша ихъ» (Ипат. лет. 2, с. 385). Много чего.
«...Топят много (многи) бусы (= корабли), топят души напрасные» (Киреев-
ский, V, с. 45); «Хоть не долго — то пройдет да поры-времячка» (Барсов, I,
с. 83); «Отпущу я не надолго поры времячки... на одну... неделюшку» (ibid., с. 148).
Но уже как наречие: «Не знала... што он былъ во тяжелой во постелюшке,
Цело две этых уречныих неделюшки (Барсов, I, с. 137); «Нажила себе
чечотка многое внучат» (как выше — много бусы) (Тульская губ.) (Ш e й н. Пес-
ни, с. 253); «А прошло времени немалое* (Рыбников, I, с. 117).
Как наречие: «а мочно было то дѣло учинить дни въ три ... и болшое
(= наибольше) въ недѣлю» («Акты юридич.», I, 314, 1680 г.); Багацько трупа
(Котляревский, с. 258). Украинское: «грошей густо, пусто, мало, богато,
скілько*. Помалу и т. п. Польское: zniewielq osob („О wypr. choc.M, с. 132);
сюда же и сравнительная степень меньше и прочее.

были возможны разве как исключения. «Бяста ... 2 брата
в Лясѣхъ» (Лаврент. лет. 2, с. 11); «бяста у него 2 мужа»
(ibid., с. 19); «Подъяста й два Варяга мечьми подъ пазусѣ
(ibid., с. 76); «Въстаста два волъхва» (ibid., 170); «и бѣста
12 отрока съ нимъ» (ibid., с. 171); «поидоста 2 уноши к нему
красна» (ibid., с. 187); «тура мя два метала на розѣхъ» (ibid.,
с. 242); «утопоста 2 попа» (Новгор. I лет., с. 10); «съгорѣста
церкви 2» (ibid., с. 18); «бѣста бо 2 князя съ Мьстиславомъ»
(ibid., с. 40); «2 человѣка мьртва быста» (ibid., с. 41); «2 князя
Половѣцкая Сутоевича Котянь и Сомогуръ, поткоста на пѣшьцѣ,
и убьена быста коня под[ъ] нима» (Ипат. лет. 2, с. 481); «по
2 гривнѣ» (Лаврент. лет. 2, с. 77).
Три, четыре согласуются со множественным числом: «Яро-
славичи же трие... идоша» (ibid., с. 162); «Быша 3 братья»
(ibid., с. 18); «изъбрашася 3 братья... пояша по собѣ всю
Русь» (ibid., с. 19); «была суть 3 братья ... иже сдѣлаша градо-
кось» (ibid., с. 20).
Ограниченное число примеров именительного падежа воспол-
няется примерами винительного: «дайте ми отъ двора по 3 го-
луби да по 3 воробьи» (ibid., с. 57); «Василко убилъ на войнахъ
3 браты Тройденеви» (1274 г., Ипат. лет. 2, с. 575).
То же сочетание с определяемым во множественном числе
в русских памятниках XIV—XVI вв. три жребіи (Новгор. I лет.,
с. 106, 1); 3 мѣсяци (ibid., с. 109, 37); ді обручи (1328 г.,
Собр. гос. грам., № 21); четырѣ золотники (1472 г., ibid., № 96);
три годы (1503 г., ibid., с. 340, № 131).
Уравнение по числу два, оба с три, четыре идет неодинаково:
в именительном и винительном падеже — с одной, и в других
косвенных падежах — с другой стороны. Сначала два, оба также
правильно согласуются с прочими падежами, как с именитель-
ным, винительным. «О двою коню» (Лаврент. лет., с. 103); «отъ
двою отьцю» (ibid., с. 33, 30); «въ дву носаду» (1305 г., Собр.
гос. грам., № 6); «а не будѣтѣ двою послуху» (грам. 1229 г.),
«на дву тысячю» (Новгор. I лет., с. 72); «межи обѣма полкома»
(Лаврент. лет., с. 53, 14); «межи двѣма озерома» (ibid., с. 61, 23);
«и двѣма сынома» (ibid., с. 72, 15); «съ двѣма братома» (ibid.,
с. 90, 24); «съ двѣма князьма» (Новгор. I лет., с. 15); двѣима
сынома (Ипат. лет., с. 155, 26).
Затем, не позже XIV в., в косвенных падежах
определяемое ставится во множественном
числе. «Въ двою сотъ корабль Царьградъ оступиша» (Лаврент.
лет. 2, с. 20); двою жеребьевъ (Духовная 1389 г.— Собр. гос.
грам., I, № 34); «отъ дву дубовъ» (1504 г., Собр, гос. грам., I,
с. 361, 140); «дву кустовъ тѣхъ дву старожилцовъ» (XVI в.);
съ дву березъ (Акты, XVI в.); от дву ямъ (1504 г., Собр. гос.
грам., I, с. 139); на дву мисахъ (1509 г., ibid., I, с. 408, № 147);
въ дву полехъ (1523 г., ibid., I, с. 416, № 150); о двухъ верхахъ
(XVII в.); «амбаръ на дву подклѣтяхъ» (1378 г.); «по двѣма

грамотамъ по жалованнымъ» (1490 г.); по двѣма кабаламъ
(Акты, XVI в.); къ двѣма ямамъ (1504 г., Собр. гос. грам., I,
№ 139); «имаеть служите намъ двѣма коньи» (Акты Зап. России,
№ 36, 1438 г.); двума стрѣльцема (ibid., № 45, 1445 f.).
Это влияет на склонение самих числительных. Из дву
образуется русское дву-хъ; двѣма заменяется в дательном
через двѣмъ (къ двѣмъ дубомъ (с. 375), къ двѣмъ дубкомъ
(с. 363), к двѣмъ селищимъ (1504 г., Собр. гос. грам., I, № 140) ,
позднее сходно с двухъ — двумъ; в творительном через двума,
двумя: «съ своими двѣмя сыны» (Пек. I лет., с. 208).
Ср.: обѣюхъ земль («Акты Зап. России», I, № 50, 1449 г.);
ср.: двою ихъ (дъвоихъ) людий (Supr.. с. 340, 7; Miklosich.
Vergleichende Grammatik, В. IV, с. 60).
Наоборот, удаление от древнего склонения троиѥ, четверо:
трій поприщь (Лаврент. лет., с. 71, 26); безъ тріи мѣсяць (Нов-
гор. I лет., с. 8); преже треи лѣтъ (Ипат. лет., с. 105); безъ
треи кунъ (Русская Правда, с. 46); a которыхъ трее дворцъ
(«Акты р.-лив.», № 16, 1257—1263 гг.); трьми недѣлями (Ипат.
лет., с. 73, 16); треми копьи (ibid., с. 132, 30); съ четырми
[сыны] (Лаврент. лет., с. 53, 4); съ 4-ми мужи (ibid., с. 62, 9);
треими деньми (Ипат. лет., с. 211, 23).
Сказывается (кроме винительного падежа вместо именитель-
ного три1 и родительного трех) влияние двойственного числа:
дательный «трема сыномъ моимъ» (1434 г., Собр. гос. грам.,
1, № 51) (позднее только трем) и в господствующем ныне
русском творительном тремя, четырьмя (как севернорусское
ила, тыма, веема, целыма — Рыбников, IV, с. 298, 299).
В украинском восточном и западном влияние двойственного
числа распространяется и на числа с 5; в более древнем языке —
в дательном й творительном, в новом — только в творительном.
«Къ тымъ петмадесятъ копамъ» («Акты Южн. и Зап. России»,
№ 73, 1522 г.) ; «пятьма человѣкомъ» (Miklosich, ibid.,
с. 478); «Съ пятьмадесятьми тысячей людей («Акты Зап. Рос-
сии», II, 14, 1507 г.); «двадцатьма копами грошей»;" «межи
тими шестьма особами» (Miklosich, ibid., с. 478). В новом —
обома руками, всіма сторонами, трьома, чотирма городами
(Метлинский, с. 18, 100) ; з шістьма, з десятьма головами
(Кв.- Ос н.); з десятьма чоловіками (Кулиш, I, с. 254);
з дванадцятьма отаманами (ibid., с. 278). Но: двох, двом, удвох.
«Нас десятьох ( = нас десяти) (Метлинский, с. 453—454).
В именительном, винительном взаимное влия-
ние 2 и 3, 4 сказалось так, что определительное при 2 стало
множественного числа (тѣ два), как при 3, 4. Определяемое при
2, 3, 4 в русском в именительном падеже мужского рода ставится
' Три в галицийском говоре: «пойшли всі три* (трые) у ліс» (Игнат., с. 13);
«взяли та й идут трие (втроем) (ibid., с. 73).

в форме на -а (-я). Два, три алтына (1585 г., «Библиотека»,
II, № 102), не сливаемое по смыслу с родительным падежом
единственного числа и отличаемое ударением от собирательных
именительного-винительного падежа множественного числа на
-а {два (3, 4) стола, 2—4 коня, два (3, 4) глаза, берега, бруса
при — глаза, берега, брусья . В среднем роде форма двойст-
венного числа -b (селѣ) вытеснена мужской формой на -и, отли-
чаемою ударением от именительного-винительного падежа
множественного числа (два слова, моря — слова, моря; флек-
сия -и осталась: 2 пути, имени, клети).
В женском роде флексия -ѣ заменена флексией множествен-
ного числа (где возможно), принявшею ударение двойственного
числа в отличие от флексии, означающей двойственное: две
ноги — ноги. Так, в большинстве собственнорусских говоров,
но в восточносибирских — два кони, три парни (Даль. Сло-
варь, т. I, Предисловие, с. XVIII; ср.: Буслаев. Грамматика,
§ 231, примечание 3; Лавровский. О языке, с. 50); «тому-де
годы съ два» (1639 г., «Библиотека», II, с. 728). В украинском
восточном в именительном мужского рода -а при два — чотири,
исключение: «чотири воли i два коника в дишлі (Метлинский,
с. 2); с другим ударением (для рифмы): «кохала козаченька
два года, сама осталася молода» (ibid., с. 47). Правило мно-
жественного числа: два сини (ibid., с. 243, 244); три дуби; три
терни, три брата, два байраки (ibid., с. 438); три козаки (ibid.,
с. 105); три шага (ibid., с. 20); два соколи (ibid., 127); три
поклони (Кв.-Осн.); два купчики (Метлинский, с. 98);
два друженьки (ibid., с. 188); два голубоньки, два козаченьки
(ibid., с. 13); три годочки,г три часочки (ibid., с. 69); два Донці
(ibid., с. 136); три молодці, три місяці. Правильно два коні (Ку-
лиш, I, с. 167), но обычно — два, три кош, с сохранением
ударения двойственного числа как два вози (ibid., I, с. 157) (при
множественном числе вози); три рази (ibid., с. 319); «усі рази,
чотири годи» ( = годи) (Метлинский); чотири роки; три
гроші (Кулиш, I, с. 145).
Гроші = деньги, гроші = шаги. (Белорусские говоры, смотря
по близости к украинскому и русскому, колеблются между два
козака и два козаки). В среднем роде в XVI в.— две решете
(Памятники Киевск., III, с. 57), дві окне (ibid., с. 6). Ныне,
кроме общего двісті (дві, три літі — Метлинский, с. 47,
254, 426), в галицком — дві слові и некоторые другие (Miklo-
sich. Vergleichende Grammatik, В. IV, с. 342). По правилу же
в восточном украинском, как в русском: два (три, чотири) слова,
поля, моря, дерева (при множественном числе слова... дерева);
два (три, чотири) рядна, ярма, вікна, весла (множественное
число рядна и прочее) и лишь при одинаковости ударения два
ставища всі. В женском роде старое двойственное дві верстві;
три серомязі. (Метлинский, с. 377); «Мост, широкій, же
у три лавѣ ити могли вози» (Лет. Самовидца, с. 149); Чотири

пари (Кулиш, I, с. 144). Довольно часто в галицком: три
ягодойці (Головацкий, II, с. 92) и прочее (Miklosich,
ibid., с. 342).
В русском различается двойственное две полы, щеки (с соби-
рательным значением); обе полы, щеки (Буслаев. Граммати-
ка, § 90, примечание 1). В украинском, по-видимому, дві и обі
руки (?), но двойственное число, как множественное: у дві поли
(платье); по три копи (Кв.-Осн.) ; дві копи (Кулиш, I, с. 144) ;
дві дівки, свашки, світилки при множественном числе дівки.
Оборот теми десятью копнами. Собирательность и субстан-
циальность числительных в падежах, кроме именительного, ви-
нительного1, исчезли, послуживши ступенью к атрибутивности
числительных пять и прочее (№. Miklosich. Vergleichende
Grammatik, В. IV, с. 57—58; 479). Это доказывает, что субстан-
циальность в именительном, винительном, с одной, ив других
падежах — с другой стороны, не одинакова.
Оборот во шти рублехъ (1504 г., «Собр. гос. грам.», I, с. 341,
№ 132) может обнаружить атрибутивность числительного лишь
сравнительно с ближайшею предшествующей формой: с пяти
десятков, в тех шести рублях не следует смешивать с архаичны-
ми: въ тъмь шести рубляхъ. Украинское «жебись мя глядала
в пяти років* (Игнат., с. 57).
Тех пяти рублей, тем пяти рублям, теми пятью рублями, в тех
пяти рублях, 6, 7, 8, 9, 10 рублях. Сюда же слившиеся в одно
слово //—19, 20—30. Выражение с пятью-десятью сыновьями
(и 60—80) понято как с пятью десятками, сотнями, тысячами
(Буслаев. Грамматика, ч. I, § 230—234). В Псковской I ле-
тописи (с. 182) съ шестью десятью мужь показывает, что скло-
нение десятѣ вместо неизменного десять возникает независимо
от атрибутивности всего числа. Оборот с шестью десятьми
казаками. А. Примеры — Буслаев (ibid., § 230—234). Встре-
чается редко в нынешнем литературном языке. Но в церковно-
славянском и других славянских наречих пѧть после перехода
в собирательность приняло склонение множественного числа:
съ петими сестрами, съ шестьми епископы, пѧтимь воиномь (да-
тельный падеж), двадесетимъ и осмимь лѣтомь и прочее (Mik-
losich. Vergleichende Grammatik, В. IV, с. 477—478).
Два, оба, три, четыре; двух, обоих (обеих), трех, четырех;
двум и прочее; двумя, тремя, четырьмя. Как редкое явление
1 «По сихъ 8 колѣнъ* (Лаврент. лет., 100); «Дать, взять по пяти рублей* —
архаично. Относительно падежа (дательного) — по двѣма, а не по два, ко-
торому бы = по пять (по — distribut, с винительным — Miklosich.
Vergleichende Grammatik, В. IV, с. 632—633.).
Пара как атрибут: «Управление X. полицмейстера разыскивает владельцев
к . .. найденным вещам . .. паре медным — подсвечникам ... трем парам белым
лайковым дамским перчаткам, трем парам шелковым туфлям. ..* («Харьков-
ские губ. вед.», 1883, N° 63); «Плънѥномъ десіати племенъ* («Изборн. 1073 г.»;
Miklosich, ibid., с. 55).

в русском — «къ ихъ же пятма варницамъ» (1551 г., Буслаев.
Грамматика, ч. I, § 231, примечание 3).
Б. Два, оба с окончаниями двойственного числа согласуются
с числительным во множественном числе, но лишь в менее суб-
станциальных падежах. Отсюда — двух, дву-м, дву-мя; мно-
жественное число дво-х, дво-м, дво-ма. «Ludzie ze trzemi
duszami» (O wypr. choc, 57); «Ζ roty Ν. dwoj pacholi koni
zabici» (ibid.); «We dwudziestu tysiçcy» (ibid., 22); «Trzej
Wçgrzynôw» (ibid., 52); «Которыхъ молнія опалила, 4 человѣки
отволочили, а три человѣки таки до смерти заразило» (1470 г.,
Пек. I лет., с. 235); «На три праздники» (XVI в., Достопам.,
I, с. 125).
Три, четыре от старого склонения. По трехъ днехъ (Лаврент.
лет., 28, 34); по трехъ... лѣтѣхъ (ibid., с. 67, 4); по трехъ
днѣхъ (Новгор. I лет., с. 12, 20); трьми недѣлями (Ипат. лет.,
с. 73, 16); треми копьи (ibid., с. 132, 30); 3 браты (винитель-
ный падеж) (ibid., с. 205, 16); a которыхъ трее дворць въпросили
ваша братья поели, a тѣхъ ся есмы отступили («Акты р.-лив.»,
№ 16, 1257—1263 гг.); съ четырьми есмь вышелъ (Лаврент.
лет., с. 53, 4); съ 4-ми мужи (ibid., с. 62, 9); въ кельици малѣ,
яко четырь лакотъ (ibid., с. 82, 25); треими деньми (Ипат. лет.,
с. 211, 23); ср.: двѣима (ibid., с. 155).
Три — четыре первоначально во всех падежах согласуются
во множественном числе и склоняются: трій, трьмъ, трьми,.трьхъ;
затем в русском в более субстанциальных .падежах — имени-
тельном и сходном с ним винительном — с видоизменением двой-
ственного числа (два человеки), а в менее субстанциальных —
со множественным числом, но в творительном падеже заимст-
вуют окончания двойственного числа: «трема (дательный падеж)
сыномъ моимъ» (1434 г., Собр. гос. грам., I, № 51), а в родитель-
ном падеже — окончание местоименное.
В украинском это распространилось на пять; следовательно,
как обома руками (Кв.-Осн.) ; двома и трема городами (Мет-
линский), так з шістьма головами, з десятьма головами
(Кв.-Осн.) ; десятьма чоловіками (Кулиш, I, с. 254) ;
з дванадцатьма отаманами (ibid., 278). В старом: «къ тымъ
петмадесятъ копамъ» («Акты Южн. и Зап. России», I, № 73,
1522 г.); «двадцатьма копами грошей»; «межи тыми шестьма
особами»; «пятьма чоловіком» (Miklosich. Vergleichende
Grammatik, В. IV, с. 478; «Акты Зап. России», III, с. 47, 289,
295, 306); нас десяти (Метлинский, с. 453); нас десятьох
(ibid., с. 454) ; «къ тымъ петма десятъ попамъ» («Акты Южн. и Зап.
России», I, № 73), хотя — другую пять (ibid.); съ пятмаде-
сятьми тысячей людей («Акты Зап. России», II, 14, 1507 г.);
«взяла палаш ... гет усіх шістьох стяла» (Игнат., с. 8); «в веч/р
як лігали, усіх дванайцять свічок зажог i усі дванайцять горцьми
укрив» (ibid., с. 79); «зажог дванайцять свічок, укрив дванайцять
горцьми» (ibid., с. 80).

15—50 —- родительный падеж десять, винительный на деся-
те — неизменно. «Пришли бяху въ полушестадьсятъ шнекъ»
(Новгор. I лет., с. 13, 28); «Служивъшю ему... полъпята
дьсятъ лѣтъ» (ibid., с. 19, 30); полътретьинадесять тысячѣ
(Ипат. лет., с. 212); полпятадесятъ, полтретьядцать (акты XV—
XVI вв.); двѣнадчать тысячи (1317 г., «Собр. гос. грам.», I,
№ 12); полъпятадесять рублевъ; «семьдесятъ рублевъ безъ дву»,
одинънатцять (1389 г., ibid., № 34); в пяти сотъ рублѣхъ (1440 г.,
ibid., с. 132, № 60); «Придали есьмо ... сѣножати на дванадцати
стоги» («Акты Южн. и Зап, России», I, № 230, 1487 г.); украин-
ское п'ятдесять (Гребёнка, 29);'«У тебя быть въ вѣдомѣ
десети человѣкомъ изъ дворянъ и изъ дѣтей боярскихъ, да тысеча
человѣкъ дѣловцовъ» (Акты, II, с. 533, 1697 г.); «Половинъ
[тысячи]... пятистамъ человѣкомъ» (ibid., с. 534); «надъ
тѣми дѣловцами надъ тысечею человѣки» (ibid., с. 535); «А у
иныхъ по б, кто за сколько служитъ» (Котошихин, с. 91);
«по 30 рублевъ денегъ» (ibid., с. 108). И постоянно в XVI—
XVII вв.: три рубля денег (как доныне в украинском грошей);
час времени; три године дана; «кад je било око по дне дана»
(Рајковић, с. 129). Киреевский. Песни, II, 5, 9. К слу-
чаям генетического обозначения числа может быть [отнесено.
Ред. 1941 г.] сербское до с винительным или именительным
падежом числительного до —· deje, до три речи; «у секе су до три
мила сина» (как бы считая про себя: раз, два, три и включая
последнее) (Рајковић, с. 167).
Раздельное представление частей слож-
ного числа. Цельному представлению сложного числа пред-
шествует изображение его возникновения посредством умноже-
ния, деления или вычитания, сложения.
Деление. Счет половинами сверх единиц, десятков, тысяч.
Вычитание. Счет: безъ —undeviginti; девян-о-сто = 9
(десятков) от ста.
Сложение.
Ты не жди домой соряду шесть лет,
А еще не жди соряду пять лет,
А еще не жди ровно круглый год.
Тому делу стало двенадцать лет,
На тринадцатом году домой приду.
(«Беседа», 1856, I, с. 45).
Такая постановка родительного падежа указывает итоги,
как и в нынешнем языке («денег у меня всего 10 рублей»;
«всей одежи две рогожи» и прочее), и должна быть отличаема
от порядка слов, принятого по образцу греческого: «Бѣше же тоу
водоносъ камѧнъ шесть лежѧщь. . . въмѣстѧщь по двѣма ли по трьмъ
мѣрамъ» (= ήσαν υδρία ι λίθινα ι εξ κείμενα ι) (Остр, ев., Иоан-
на, 2, 6).

Так как, по вышесказанному, имя при меньшем числе опускает-
ся («всѣхъ путій 80 и как будто родительный падеж множественного числа (путій)
относится к 2, 3, 4, а не вообще ко всякому числу, обозначающе-
му то, что берется из обозначенного родительным падежом мно-
жественного числа. Так в русском и украинском: «В этой ком-
нате печей две [печи], окон три [окна]» и т. п.
Украинское «бери три світилки, дві свашки, боярів п'ять
(ср.: п'ять бояр) i старостів два, дружків два (два старости,
дружки) i візнику (одного). А як нема чобіт i черевиків, так
поїзду менше: світилок дві, свашка одна, боярів три» (Мет-
линский, с. 165). Сюда же: «сини моі, вас чотири» (т. е. сини).
Приблизительность числа грамматически, т. е.
формально, выражается инверсиею, ибо с винительного
падежа означает собственно равенство. Причина инверсии Здесь
та, что при неопределенности числа предметов говорящий прежде
вспоминает известное, т. е. массу считаемых предметов, обозна-
чаемую родительным падежом, а потом — число, требующее
предварительного соображения: «было нас человек... пять»,
нет необходимости подразумевать еще следующее числительное:
«человек пять, шесть» (как думает Буслаев, см. его «Грамма-
тику», ч. II, § 228, 9; Ж. Аксаков, т. II, с. 599—600). Русский
оборот: было человека два, три, четыре, версты две, три, четыре —
для выражения приблизительности мог возникнуть лишь вместе
с возникновением особой формы именительного-винительного
падежа для выражения числа два — четыре (несколько), оста-
ющейся неизменною и при точном и при приблизительном обо-
значении числительных два — четыре: три десятка, десятка три.
В украинском в этом случае употребляется форма родительного
падежа множественного числа и при инверсии (приблизитель-
ность счета) и [как] форма для несколько (согласуется) (при
точности счисления). «Я з'ім жуків десяток Да гусені, черви,
десятків три в наддаток» (Гребенка, с. 10) (ср.: три де-
сятки); «часів три (= три часи) не бачились» (Кв.-Осн., I,
с. 43); верстов з чотири (но 4 верстві, 4 версти); аршин по
чотири (= по чотири аршини) (Кв.-Осн.); верстов зо дві.
При два — четыре предлог по не производит видимой разницы:
«кіп по дві, аршин по чотири»; но при пять и прочее приблизи-
тельность требует винительного падежа: «били сот по п'ять
( = по п'ять сот) поклон» (Котляревский, с. 93); «раз по
п'ять розказовала» (Кв.- Осн., I, с. 42).

МЕСТОИМЕНИЕ
§ 1. къто, чьто — как существительные атрибутивные
Атрибутивности существительных от качественных корней соот-
ветствует то свойство местоимений, что на месте нынешних атри-
бутивных (прилагательных) местоимений относительных кото-
рый, какой, украинское який — ставятся местоимения относитель-
ные-существительные къто, чьто.
а) Къто — согласуемое с определяемым в числе. «А кто оспо-
дарь огрѣшится, ударитъ своего холопа или робу, а случится
смерть, въ томъ намѣстници не судятъ» (Акты археограф, экспед.,
I, с. 8, 1348 г.). «А кто холопъ, или роба, имется тягати съ оспо-
даремъ ино ихъ обинити» (ibid., с. 10, 1398 г.); «Кто учнеть
у тое ихъ церкве ... пѣти попъ, и тому попу и всему причту
церковному не надобѣ имъ. платити мой подъѣздъ, ни иные мои
никоторые пошлины» (Акты историч., I, с. 207, 1543 г.; ibid.,
с. 217, 1549 г.); «А кто свою вотчину промѣнитъ невотчичю, а
приметъ денегъ, и кто вотчичь учнетъ ту вотчину выкупати:
и тому та вотчина выкупити» (Судебник 1550 г.— ibid., I, с. 246);
«Кто боярской человѣкъ поймаетъ на Москвѣ какого человѣка ни-
буди» (ibid., с. 263); «Или кто иный игуменъ будетъ по немъ»
(ibid., I, с. 98, и часто, 1450 г.); «Пытати Савину ... кто изъ
Крыма у короля бывалъ ли гонецъ» (Акты Зап. России, II, с. 322) ;
«А кто такихъ людей отводитъ дьякъ, или подьячей (какой
дьяк или подъячий отводит таких людей), и тотъ бояринъ, къ ко-
торому отводятъ, даритъ ихъ подарками немалыми» (Котоши-
хин, с. 36) ; «и кто холопъ кому бьетъ челомъ во дворъ, и его
запишутъ въ книги» (ibid., с. 93); «А будетъ отъ кого боярина и
всякого чину человека люди воруютъ, и бѣгаютъ, и смуты чинятъ,
и тѣмъ людемъ указъ въ томъ же Приказъ» (ibid., с. 93);
«А кто будетъ судья возметъ посулъ и дѣло учнетъ дѣлать
по посуломъ ... и о такихъ судьяхъ ...» (ibid., с. 96—97);
«a будетъ который отвѣтчикъ учнетъ бити челомъ на кого судью,
что тотъ судья ему недругъ» (ibid., с. 97) ; «А кто рейтаръ, боярской
служка или монастырской, побѣжитъ съ службы, и ихъ имая ...
высылати» (ibid., с. 109).

б) Кто, как собирательное, согласуется со множественным
числом существительного: кто люди ( = какие, которые люди),
относясь ко всему объему понятия, выраженного множественным
числом; между тем в сочетании с родительным — части, весьма
обычном в светских русских памятниках, свойственном всем
славянским наречиям (Miklosich. Vergleichende Grammatik,
В. IV, с. 475) и потому ошибочно считаемом за подражание
древнегреческому (Черный. Греческая грамматика, ч. II,
Синтаксис, § 42) : къто людій,— кто не непременно собирательно
и всегда относится к части объема людій. «У тѣхъ слобожанъ
кто станутъ гости на подворьѣ съ иныхъ городовъ, и намѣстни-
комъ ... не являются» (Акты археограф, экспед., I, с. 79, 1477 г.);
«И кто у него въ тѣхъ деревняхъ ... имутъ люди жити, и
тѣмъ его людемъ ненадобѣ мытъ ни тамга» (ibid., с. 85, 1484 г.).
«Что ихъ дворъ на Углечѣ на посадъ, и кто въ ихъ дворъ учнутъ
жить дворники, и намѣстницы мои ... тѣхъ ихъ дворниковъ не су-
дятъ» (ibid., С: 89,1485 г.) ; «кто его тюремные сидѣльцы зарѣзали»
(1613 г.; Буслаев. Грамматика, ч. I, § 265, примечание
1). Значение 'кто из сидящих в тюрьме' вытекает из предположе-
ния, что не все резали; но формально оно здесь также не выра-
жено, как и в «или кто по мнѣ въ томъ монастырѣ иныя
строительницы и сестры будутъ» (1679 г., ibid.).
«А берегли бы того накрѣпко, чтобы съ ними Смоляне не
говорилъ никто» (Акты Зап. России, II, с. 267, 1538 г.); «А кого
[игуменъ] призоветъ къ собѣ люди (винительный, а не роди-
тельный падеж — людій, людей) на то мѣсто ... и тимъ лю-
демъ ...» (Акты историч., I, с. 130, 1464—1501 гг.); «А кому
будетъ Углечаномъ каково дѣло до манастырскихъ людей ...»
(Акты археограф, экспед., I, с. 136, 1520 г.).
«На комъ чего кому будетъ искати на городскихъ людѣхъ ...
и на моихъ селчанѣхъ ... и язъ имъ дамъ пристава своего
даного» (Акты историч., I, с. 174, до 1527 г.); «А кому будетъ
жалоба сиротамъ [крестьянам] на Волостели ...» (1389 г., Собр.
гос. грам., I, № 34); «А кому за какие вины бояромъ, и окол-
ничимъ, и думнымъ и ближнимъ людемъ, и столникомъ, и инымъ
чиномъ, о наказаніи [их] бываетъ указъ: и о тѣхъ людехъ
жены ихъ ... бьютъ челомъ царицѣ» (Котошихин, с. 45)
в) Чьто первоначально согласуется с единственным числом
среднего рода: «се предаю ти манастырь на сблюденье, еда бу-
детъ что смятенье въ немъ» (Лаврент. лет. 2, с. 182).
Затем — с единственным числом мужского и женского родов
имен'не личных: «Да что в томъ прибытокъ, что плѣнныхъ
не отпустити, a своихъ не взяти» (Акты Зап. России, II, с. 282,
1533 г.); «А возьметъ бояринъ или ... недѣлщикъ на комъ
1 Таким же образом, хотя редко, кой: Или у коего у тѣхъ не будетъ грамоты
отпустной и ставленой... и вы его къ собѣ не пріимайте» (Акты историч..
I, с. 61, 1426 г.).

что лишекъ, и на томъ взяти втрое» (Судебник 1550 г. — Акты
история., I, с. 221); «А которой лихой человѣкъ ... скажетъ
что лишекъ, или что надобно не договоритъ» (ibid., 271); «А про
что, а кое вина?» (Ипат. лет. 2, с. 370).
Сюда, по-видимому, примыкает что в русском.
«Что день, то перемена»; польское «со dzien, со rok (= со
dnia, со roku).
Далее что становится относительным, поставляемым, как в
старом языке который, в придаточном предложении препозитив-
ном, и еще сохраняет связь с существительным: «Что ихъ мо-
настырь ... на Клязьмѣ ... и на тотъ монастырь не ѣздятъ ни-
которые мои воеводы, никоторые ѣздоки» (Акты археограф,
экспед., I, с. 17, 1428 г.).
Далее несогласованность в числе: «Что их люди монастырь-
скіе старожилцы розошлись жити по инымъ мѣстомъ . . ино имъ . .
ненадобѣ моа дань» (ibid., I, с. 30, 1446 г.).
Наконец, что совершенно разрывает связь с существительным
и становится союзом, связывающим придаточное определительное
с главным, причем, как и при который, придаточное сначала
препозитивно.
«Не попал он в сизых голубей, Что попал он в окошечко
косящатое» (Др. росс, стих., с. 62); «Обе жены богатые ... Про-
межу собой сидят, за прохлад говорят, Что взговорит тут Блудова
жена: «Гой еси ты, Авдотья, Чесовая жена» и т. д. (ibid.,
с. 149); «Садился Калин на ременчат стул, Писал ярлыки ско-
рописчаты ... Что выбрал Татарина выше всех ... От мудрости
слово написано: Что возьмет Калин Царь стольной Киев град . . .
Дает тому Татарину ярлыки скорописчаты» (ibid., с. 243) (не о
том писал, что выбрал, а писал [и] потом выбрал); «А и едет
ко городу Киеву, Что ко ласкову князю Владимиру» (ibid., с. 205).
Что = который (союз) = сербскому ђе:«види своjу сестру,
ђe сjеди a змаj joj метнуо главу на крило па спава» (Караџић,
Припов. 1853, с. 10); «Hat)e лисицу где се ухватила у гвожђа»
(ibid., с. 26); «Hat)e царицу, а она седи сама у двору и сузе
рони» (ibid., с. 27); «у jедан пут опази, где се нешто кроз помрчину
у шуми беласа» (ibid., с. 168); «Види лава (льва), где ý собу
уђе» (ibid., с. 169).
В литературном языке мы ставим здесь местоимение относи-
тельное но в сербском такое местоимение ставится только при
именительном: «Била jедна девоjка, коjа, ja имала мађиjу» (ibid.,
с. 167).
Однако: «каже брату своме, коjи je био млађи од н>е»
(ibid., с. 173); «Кад опазе за собом змаjа где их тера, препадну
се» (ibid., с. 32); «Соломун му одговори, да ce смиjе ђe цар
цара xohe да погуби на женском узглављу» (ibid., с. 197); «Сустиг-
ну jеднога чоека ђе води два брава» (ibid., с. 210); «Его га
[вот он] у купи где лежи мртав» (ibid., с. 215); «Кад .. . виде .. .

свећу где гори, рекну» (ibid., с. 216) ; «ето лисице г)е води страшно-
га бумбашира» (ibid., с. 222).
Сербское те == союзу что. «Бог ... учини те оцу њезину дође
у сну некакав чоек» (= сделал, что . . .) (ibid., с. 166). Букваль-
но: «бог сделал и пришел к нему во сне человек»; те = и.
Что в значении плеонастическом. «Стаяла святлица вокнами
ды на улицу, што ý той жа святлицы молодыя молодзицы»
(Могилевский у. и Рогачевский у.) (Шейн. Материалы, II,
с. 300).
Что = когда:«Тѣмъ раненымъ . . . жалованье дается на про-
житокъ . . . въполы того жалованья какъ имъ раненымъ . . . да-
вано что еще были здоровы» (Котошихин, с. 114).
«Узнали меня, что глядел» (Даль); «Что робеть, то хуже»
(Загоскин)1.
* ~Чом, чому = почему: «То лошади его [смерда] жалуешь,
а самого чему не жалуешь?» (Ипат. лет. 2, с. 183).
Что бы = если бы: «Шобим такі очі мала, як застіжка сина,
то би м собі відмовила від сусіди свина» (Головацкий,
II, с. 328);
Чи бог знає, бог відає, де мой милий дівся:
Ой шоби вон у гаю був, то б гай заленівся:
Ой шоби вон утопився, ріки би бреніли,
Шоби его вовки з'іли, десь би затрубили.
(ibid., с. 328);
Щоби гори розкопати, ліси прорубати,
Чей би видно до милого тай до его хати.
(ibid., с. 352).
1 В рукописи здесь помещены следующие материалы: Местоимения. В
Галицкой грамоте 1401 г.: «по та знамена» (Акты Южн. и Зап. России,
I, № 8). В Грамоте Свидригайла 1424 г. (ibid., № 15): «Есьмо ему дали . . . то-то
перво реченое село... А тое село перво реченое имѣютъ [? его дети] намъ
давати... ты-то доходы, што-тъ исполнин» (Грамота 1393 г., ibid., № 3);
«всимъ добрымъ, што на тотъ листъ узоздрять»; 1398 г. (ibid., № 5): «на
сесь листъ»; 1401 г. (ibid., № 8): «на сей листъ»; 1409 г. (ibid., № 11): <той
листъ». Так и в 1418 г., № 13; 1421 г. (ibid., № 14): «на сесь листъ».
Украинское хтось и прочее. Ср.: Акты Южн. и Зап. России, № 48, 1508 г.:
«передъ симъ колько-сь лѣтъ».
Акты Южн. и Зап. России, I, № 97, 1533 г. (писано в Риге): «которымъ кольве
обычаемъ, чимъ кольве»; Акты Зап. России, I, 44, № 30; «право такъ нашло,
аже то-ты листы умрътвеныи и умореныи на вѣкы».
В Сборнике поучений до 1200 г. (Срезневский. Памяти., с. 203) толицѣ;
у Котошихина: «въ тоѣ полату 7, еѣ мѣсто» (родительный падеж, ibid.);
«Митрофанушка. Дверь? котора дверь?» (Фонвизин); «Вон у чулана
шеста неделя дверь стоит еще ненавешена» (ibid.); «Одинѣмъ храборствомъ»
(Пек. I лет., с. 183); «бывають сица знаменья» (ibid., с. 71); «знаменья сиця»
(ibid.).
Местоимение притяжательное — Miklosich. Vergleichende
Grammatik, В. IV, с. 72. Украинское — наський, русское — нашинский — чеевич.

Псковские судные грамоты (до 1467 г.): «А кримскому та-
тю, и коневому ... тѣмъ живота не дати. Чтобы и на посадѣ
покрадется, ино двожды e [го] пожаловати, а изличивъ казнити
по его винѣ; и въ третій рядъ изличивъ, живота ему не дати,
кримъскому татю» (Псковск. грам., с. 2); «А кто на комъ иметь
чего искать по доскамъ, или по закладомъ, а смолве (= по
смолвѣ, смолвяся) у своего истца возметъ отъ много (=± отъ мно-
га) мало по суду, и чтобы у креста (= хоть бы перед самым
крестным целованием); ино въ томъ пени нѣтъ, чтобы и даромъ
отпустилъ своего истца, безъ целованья» (ibid., с. 11); «А гдѣ
учинится головши[ = щи] на, а доличатъ коего головника; ино
князю на головникохъ, взятъ рубль продажи; А штобы сынъ
отца убилъ, или братъ брата, іно князю продажа» (ibid., с. 15);
«А которой человекъ при своемъ животъ ... а что дастъ своею
рукою племяннику своему ... іно тому тѣмъ даньемъ владѣть,
чтобы и рукописаніа не было» (ibid., с. 15); «у которого человѣка
имутся за конь, или за корову, или за иную скотину, чтобы и за
собаку, и тотъ молвитъ: то у мене свое рощеное; іно ему правда
дати, как (= что) чисто [= действительно] рощеное» (ibid.,
с. 17); «А толка [= о] корова кровью помачиватся иметъ; іно
тая корова назадъ воротити, чтобы i денги заплачены были»
(ibid., с. 17) (см.: Потебня. Из записок, т. II, с. 397—398).
Ср.: сербское да в значении 'etiamsi, et si' (Караџић.
Рjечник, s. v.). *Щоб я знала, щоб я відала, свою долю замуж-
нюю, тоб я за муж дай по вік не пошла» (Пинчуки, III).
Первообразные союзы,
связанные с местоимением къто, как бы плеонастически
[Марина] обернула его добрым молодцом,
По старому, по прежнему,
Как бы сильным могучим богатырем.
(Др. росс, стих., с. 70);
Есть ли в Киеве таков человек
Кто б похвалился ...
Из Киева бежать до Чернигова ...
Как бы меньшой за большого хоронится,
От меньшого ему тут князю ответу нету.
(ibid., с. 55);
А и только пожалуй одного мне молодца,
Как бы молода Екима Ивановича.
(ibid., с. 88);
Доносили они жалобу великую
Как бы той царице Азвяковне.
(ibid., с. 254);

Сняли с него платье царское цветное
И надевали на него платье опальное, будто тюремное
(= настоящее тюремное).
(ibid., с. 261);
А и берет чернилицу золотую,
Как бы в ней перо лебединое.
(ibid., с. 276).
Бы это вряд ли перешло через сослагательное и условное
значение, Так как бысть имело и изъявительное значение, то
здесь — как бы = как было.
§ 2. Он, ин и другие
Областное севернорусское оны; ён, ёна, ёно (псковское, твер-
ское) и др.
Русское — он, она, оно, множественное число они — мужской,
средний, оне — женский; украинское він, вона, воно, множе-
ственное — вони, — местоимение 3-го лица, вытеснившее в совре-
менном языке в упомянутом падеже местоимение и, а, к; осталь-
ные падежи — от и: его, ему и прочее. При косвенных падежах
от он в именительном падеже единственного и множественного
числа стоит сложная форма оный, оная, оное. При различении
ближайшего и дальнейшего предмета он указывает на последний,
между тем как той, тот и съ, сей — на первый. Ср.: «то сей, то
оный» (= другой); в польском «па tem swiecie na onem* (na
tamtěm — на другом); ztqd-zonqd; tego-onego = того-другого.
Так и в чешском — onen, ona, ono (указательное 3-го лица,
отличающееся от личного on, jeho) — тот, дальнейший, между
тем как tento = этот, ближайший. В летописном языке так про-
тивополагаются друг другу наречия оттолѣ, отъонолѣ: «дошед-
шимъ имъ до Кіева, и оттолѣ поиде съ ними Рюрикъ ... a отъо-
нолѣ Ляхове поидоша на Володимерь» (Лаврент. лет., 180, 6
след.); Onu-Onu = те, другие; онако-онако = так, иначе; «они бо
ны онако учатъ, а они бо ны и онако» (ibid., 11, 11).
Значение старого указательного онъ и производных неред-
ко совпадает со значением тъ и производными, но, кажется, никог-
да — с СО и производными: «отступиша они въ городъ» [те, одни],
а ини Пльскову» (Новгор. I лет., 14, 13); «они розъидошася, а
иное помьрло голодомъ» (ibid., 33, 37). Ср.: «онъ полъ, она
сторона» = та, другая = литовскому and -pus, ana-schal = по ту
сторону.
Сербское ончас = тотчас, сейчас; но онуда = туда, тудою,
противополагается как дальнейшее наречию туда.
«I скілько не коверзовали, то все було що не оне»(Кот-
ляревский) ; «Хоть чоловік i не онее, Та коли жінці, бачиш,
те*, Так треба угодити ій» (ibid., с. 93).

Онъ — наречие указательное в украинском: «он хто, он що,
он який, [он] як, он де, он куди, он коли»; русское «вон кто»
(вот кто — указание на более близкое) и прочее; курское: вонын
(= вон он), вот он, воно как (пермское) — вот как; вона, вон =
украинскому он, т. е. там вдали (дальше, чем вот, украинское
ось); вонойка, вонойчка (костромское); воношка (ярославское);
вон, вона, вонде, вондека (пермское); воноди (ярославское, ни-
жегородское) (вероятно, это — не именительный падеж един-
ственного числа мужского рода, а винительный среднего рода,
на что и указывают такие формы, как воно); ср. старославян-
ские: онъде, онъдѣ; сербское онђе, онде. В старославянских па-
мятниках онъсь; у Востокова оньси (онъ сей)такой-то; значение
это не идет к Новгородской I летописи, где ь вместо ъ по влиянию
следующего мягкого си.
Русское областное ано (из а-оно, см. ниже чешское, поль-
ское ano): «Ано погоди я сам схожу» (по Далю = или, либо;
этимологически — а вот); «ан хвать в карман, ан дыра в горсти»
(украинское аж, см. ино — п. e и чешское, польское ало); анно,
откуда ально (см. ильно под ино — п. е) из анъ, ано, так что оно
здесь два раза; алны, ални, альна, альни (с неясными ы и и на
конце), ажно из ажно оно (все со значением = анъ, ино — п. е).
Ино и прочее: «А дѣтей [обезьяны] родять много: да кото-
рой родится не въ отца, не въ матерь, ини тѣхъ мечють по доро-
гамъ, ины Гондустанци тѣхъ имають» (Афанасий Никитин — Ле-
тописи, VI, с. 335); «а въ воротѣхъ сѣдятъ по 100 сторожевъ
до по 100 писцевъ кофаровъ: кто пойдетъ, ини записываютъ
а кто выйдетъ, ини записывають» (ibid.); «А кто у нихъ умретъ,
ини тѣхъ жгуть ... А ясти же садятся, ини омываютъ рукы
да и ногы, да и ротъ пополаскывають .. А у жены дитя родится,
ино бабить мужь» (ibid., с. 337); «а книгы есмя взяли съ собою
съ Руси, ино коли мя пограбили, ини ихъ взяли» (ibid.); «Били
намъ чоломъ ... и ... листъ брата нашого ... передъ нами
вказывали и били намъ чоломъ, абыхмо имъ на то нашъ листъ
дали и потвердили то нашимъ листомъ.— Ино ( = и оно, и вот,
без противительной силы) мы ... дали имъ на то сесь нашъ
листъ, и потвержаемъ имъ» (Акты Зап. России, II, 2, 1506 г.;
ср. ibid., 3, 4, 5, 7).
Рядом с этим оно как синоним ото и осе: «Аже ... князь
нашъ тако сдумалъ съ нашими крестопереступникы, оно имъ ...,
а князь безъ грѣха» (Новгор. I лет., 55, 36). Польское ono,
onoz = oto, on tam.
То же оно употреблялось в значении указания на время:
«Како (как же) мя хотять яти? а оно (недавно) мнѣ цѣло-
вавше крестъ» {Лаврент. лет., 110, 13; NB. ibid., 84, 9).
Западное украинское оно только переходит от основного
указательного значения к значению противительного союза «о(ср.:
ино), и здесь отличаясь от го, которое в чистом виде такого
значения не имеет: «Мороз то ще й не вельми велики, оно Bjeuep ..

як огнем смалит» (Этнограф, сборн., III, с. 86); «Злой моцы медя-
ная куля не озьме, оно сриебна» (ibid.); «Почали мижи собою аж
сперацисе, сварицисе, ň она што (только что), соколе, за чу-
бы не побралисе» (ibid.); «Пну би буог ведав докуоне, коб
оно (если только, лишь бы) было за што»(ibid.).
В следующем галицком выражении ано вместо оно( = но):
«Тогди не било неба, ні землі, Ано лем (лишь) било синое
море» (Головацкий, II, с. 5). Из двух примеров у Даля,
в первом оно, по-видимому, == вот, только («как оно подумаешь,
так и не знаешь, что делать»; у Даля ошибочно — о сем, об этом,
о том); во втором — может быть, недавно, вот: «я оно говорил
тебе» (ошибочно; = говорил то, это).
К вонъ. Сербское «ево мени, ето тебе, а ено ему ано». «Бяше
же Новгородьцевъ мало, ано [следует объяснение, почему мало]
тамо изъимано вячьшіе мужи, а мьньшее они розъидошася, а
иное помьрло голодомъ» (Новгор. I лет., 33, 37); «Кто съ запа-
сомъ живетъ ... ества запасная же. Ино всегды гостя не-со-
ромъ: хотя пиръ,— нужново чево прикупитъ, ано (вариант —
ажио) ... всего дома много» (Домострой, с. 80).
Русское оно-гда и оно-гды, оно-гда-сь и оно[г]дысь, оногдыш-
ко, она-[г]дысь; с изменением г в л в пермском, вятском онолда-сь,
онол-ды, онол-ды-сь (как местами в севернорусском — колда,
ковда из когда), все со значением 'недавно', намедни' в силу сло-
жения с гда. Польское onegdaj(c } эвфоническим, как wczoraj,
dzisiaj) —старинное onegdy, чешское onehda, onehdy: а) вооб-
ще — намедни, недавно; б) в частности — позавчера. Польское
on-gi (устаревшее) — прежде, во время оно, недавно (по обра-
зованию— не ясно). Ср.: ино-гда, оногдова, надысь.
Оно — только: «Ой пошла бы я молоденькая з вами; Оно
боюся здрадоньки міжи вами» (Сборн. Сев.-Зап. кр., с. 149).
«Оно (только что) невіста под ворота [в ворота]. А свекорь-
ко судошае, з ручок серпика бере, а в ручки ведерце дае»
(ibid., с. 160).
Но: «Ци всім людям така біда. Чи но моя доля?» (ibid.,
с. 184); «вийди — но[-ка] на двур» (ibid., 185).
Оно только: «Не споймалі долі, Оно рибу-щуку» (ibid.,
с. 194) ; «В хаті тихо. Оно діти сопуть» (Драгоманов, 63) (По-
дольская губ.); «почекай но» (ibid.); «тепер такої (костомахи,
кінської голови) б i не найшов, бо де но яке стерво, геть його
приберуть» (ibid., с. 65); «Всячина говорить, ми но не розу-
міемо того, а все на світі язик свій мае» (ibid., с. 75); «їден-
но . .. сам-но (только) ... сидів» (ibid., 80); «Оно гремитъ по
льоху, як замки спадають та двери одчиняються» (ibid., с. 83)
(Бердичевский у.); «Сідай же но коло мене» (Головацкий,
II, с. 317); польское stadaj-no-ka.
A онъ = относительному который (ср. чешское ani etc.):
«Славляне въ доспѣсѣ подсѣли бяху и розгониша Зарѣчанъ, а они
безъ доспѣха были» (Новгор. I лет., 87, 7, 8).

А но = а то, а другое, остальное: «Пѣти и кланѧтіс до з, то е
не все за сѧ, но гіаіа ча за сѧ, а но все за кртыанъі ϊ за кнѧ»
(XIV в., Буслаев. Хрестоматія, с. 484); «Или Русьскъіи
гъсть свои тъваръ дасть въ дългъ ... Немьчичю . анъ дъ [анъ да?]
дълженъ боудеть инемъ. Роусьскомоу же гъстьи на передъ възѧти»
(1230 г., Срезневский. Памяти., с. 223).
Анъ: «А что ся учинитъ межи насъ Князей каково дѣло, ино
съѣдутся Боярѣ наши на рубежь, да межи насъ поговорятъ:
а не уговорятся, ини (sic! = и они) ѣдутъ на третий на Князя
на Великого на Ольга; на кого помолвить, виноватый передъ
правымъ поклонится, а взятое отъдастъ. А чьи судьи на третий
не поѣдутъ, или на кого третий помолвить, анъ взятого не отдастъ;
то правому отняти, а то ему не въ измѣну» (1368 г., Собр. гос.
грам., I с. 48, № 28); «А о чемь судьи наши вопчии сопрутся,
ини ѣдутъ ... на Князя Великого на Ольга» (т. е. судъ) (ibid.);
«а ... что съ людей поймано ... то ти все отъдати; ... а не бу-
деть неправы, ини возмутъ по целованью» (ibid., с. 47).
1388 г.: «послаши ми къ своимъ Намѣстникомъ, ини исправу
учинятъ» (ibid., с. 56); «а тѣ хто взможетъ выкупити, инѣ выку-
пятъ; а не взмогутъ выкупити, инѣ потянуть къ чернымъ лю-
демъ; а хто не въсхочетъ тянути, инѣ ся земль съступятъ» (ibid.,
с. 57); «А которая дѣла учинятся межи нами, и намъ отъслати
своихъ Бояръ, инѣ исправу учинятъ;1 а о чемъ сопрутъся, ини ѣдутъ
къ Митрополиту; а не будетъ Митрополита въ сей землѣ, инѣ
на третей, кого себѣ изберутъ» (ibid., с. 57).
Но после относительных (1389 г.): «а что ся останетъ золото
или серебро, или иное что но есть, то все моей Княгинѣ (ср.— то)
(ibid., 61); 1406 г.: «а вѣдаетъ тѣ села ... дотоле Княгини
моя, доколѣ ... женится сынъ мой, a потомъ ина дастъ тѣ села
сына моего Княгинѣ, своей сносѣ» (ibid., с. 72); 1410 г.: «а что
ся учинитъ межи моихъ дѣтей, ини отошлютъ своихъ Бояръ; а о
чемъ сопрутся ихъ Бояре, ини идутъ передъ мою Княгиню» (ibid.,
с. 74) ; «а тѣхъ борътниковъ ... (хто) не въсхочетъ жити на тѣхъ
земляхъ, инъ земли лишенъ» (ibid., с. 74); 1433 г.: «А въсхочетъ
сынъ Князь Семенъ ѣзъ себѣ забити на Волзѣ, инъ себѣ ѣзъ
затепетъ ниже Городца» ... «... нам отослати ... Бояръ, ини
съѣхався учинять исправу; а о чемъ ся сопрутъ и они ѣдутъ на
третей» (ibid.).
Русское ономедни, онамедни, намедни, намедни-сь, онамедь,
ономесь, .ономнясь — то же, что оногдысь. Прилагательное на-
меднишьний. Сербское ономадне. ( = на днях, недавно); откуда
ономаднашни, ономадашни; хорутанское onomadne. Буслаев
(Грамматика, ч. I, § 72) полагает, что ономедни — из оными
дни. Нет сомнения, что здесь творительные падежи; однако,
основываясь на сербском, можно предполагать не оными, а
оныма дни. Ср. творительный падеж множественного числа с

окончанием творительного двойственного числа в украинском
«з усіма» (Метлинский, с. 144), и не только двома, обома,
но и трьома, чотирма; в севернорусском — всекима, старыми и
прочее. В сербском во всех именах и местоимениях господ-
ствующая форма творительного падежа множественного числа
на -ма.
Быть может, вернее — Miklosich (Vergleichende Gram-
matik, В. IV, с. 162). Онамедни, nudius tertius; сербское она-
мадни — nuper, оновечери — nudius, tertius vjesperi — из мест-
ного ономъ дьни, ономъ вечери.
Местоимение онъ в древнем языке = литовскому and s (= тот,
другой). Из производных видно, что они, как и славянские, зак-
лючают в себе оттенок указания на дальнейшее. Andaí
(=ондѣ?)—недавно, намедни, позавчера, anqdien— недавно,
anqkart— тот раз, anápus, anászal — по ту сторону, anqsyk—
тогда, в тот раз. В санскритском от темы апа образуются три
формы (творительного падежа мужского и женского рода и ро-
дительного-местного падежа двойственного числа), относимые к
склонению местоимений idám — этот. Латинское allus в оШ,
ollis в значении Uli, Ulic, по Потту, уменьшительное с // вместо ni,
как belle — bene, asellus — a sinus; с и- ul-s, ul-tra —по ту сто-
рону (ср. выше славянские и литовские), ultimus (Bopp.
Vergleichende Grammatik, В. I, с. 33), а вероятно и olim (Pott.
Etymologische Forschungen, В. I, с. 299).
Инакій. Старославянское ин-акъ (из местоимения инъ и акъ;
этимологически значащее: имеющий качество иного, иной по
качеству); польское устаревшее inaki; живая сравнительная сте-
пень: inakszy; чешское jinaký, jinačši; хорутанское местное
inak, ina ka, ina ko, ina či, inačěiši.
Наречие инако, иначе (сравнительная степень); старославян-
ское инакъ, иначе; сербское инако, иначе.
Иногда. В силу -гда, образующего наречие времени, значит в
иное время) т. е.: а) в прежнее, давнее время, некогда, olim;
так и в старославянском; ср. польское старинное in-gi, on-gi\
польское inegdy, inedy — в другое время; чешское jen-dy, jin-da —
некогда, давно и в другое время; б) по временам, с перемежками,
иной раз; так в литературном языке и областном русском
иногды, инолды; в украинском іноді (из иногдѣ — Ипат. лет.,
115, 3; 183, 13); в) ярославское, вологодское — инолды, инов-
ды=может быть (ср. дальше ино в п. б), а отсюда — если:
«иногды он спросит тебя об этом, так скажи» — может быть, так
если., то. Переход от 'иной раз', 'порою' к значению 'может
быть', 'вероятно', 'возможно' встречается и в других случаях;
неопределенность времени совершения события служит пред-
ставлением только возможности (а не действительности), сом-
нительности события: так в польском czasem = порою, иногда,
а затем и — быть может: „czy niema tam czasem pana N.M; в

украинском — часом, как усиление — може: «може часом нема,
так я дам».
От многократного бывает — бывать — наречие быват (ар-
хангельское, вологодское, пермское). Бывать (новгородское) =
может быть, вероятно, авось: «бывать он знает», «бывать пойду»;
в украинском — бувае, бува усиляет значение може: «може, бува,
не п'ете горілки?» Таким образом, и вопрос относительно наре-
чий времени егда, еда в старорусском и старославянском зна-
чит также 'быть может, если'.
Ср. от неопределенности места к возможности события в
украинском десь. «Поидоша по Днѣпру, нелзѣ бо бяшеть индѣ
ити, бѣ бо снѣгъ великъ» (Ипат. лет., 134, 32).
Донде (до он-дѣ): «посадиша й въ владычни дворѣ, донде
увѣдають, кдѣ митрополитъ» (Новгор. I лет., 67, 12).
Ин. Русское областное ин: ин годиной год — архангель-
ское. Обыкновенно иное обозначает 'не тот', другой'; иной —
иной; иной — другой; тот — иной; один — другой; инный — кост-
ромское; иннай — калужское; украинское інший в сравнительной
степени (см. под словом отъ, п. в); так и в псковском инний, под
влиянием русского.
Старославянское инъ — alius, quidam (о значении одинъ
см. отдельно); сербское ино ( + ин), ин>; хорутанское ini, польское
inny, inszy, чешское jiný, jenšý.
Как связь значений инъ с онъ, так и существование прочных
аналогий перехода основного а в и в славянском делает несом-
ненным мнение Боппа („Glosarium"— под anyá; Bopp. Ver-
gleichende Grammatik — в нескольких местах), что инъ родствен-
но с санскритским апуа. Однако вряд ли верно, что в инъ опу-
щено окончание санскритского апуа (Bopp, ibid., В. II, с. 189);
гораздо вероятнее, что в инъ этого суффикса никогда не было
и что оно предполагает основную форму ana-s. Изменение -а- в
•и- произошло через приставку эвфонического -у-у так что инъ из
yanaSy как местоимение из ya-s. Санскритское an-у-а образуется
посредством суффикса -уа; в силу этого суффикса оно должно бы
значить 'относящийся до того* (апа), 'свойственный', 'принадле-
жащий тому'; действительно значит: 'иной', 'другой', 'посторон-
ний'. Апуа имеет сравнительную степень anya-tara — 'один из
двух', превосходную апуа-ta та — 'один из многих', 'какой-ни-
будь'; но и само по себе имеет значение сравнительной степени,
и потому сочетается, как сравнительная степень, с ablativus —
tvad akyac (praeter te alius) άλλος δοΰ — 'другой, чем ты', 'иной,
а не ты'. На этом основании в греческом при άλλος — родитель-
ный, в латинском при alius сравнительные частицы ас, quam
(Pott. Etymologische Forschungen, В. L, с. 43).
Поэтому же в украинском и сербском сравнительная степень
інший, ини вытеснила положительную, а в чешском, польском
стоит рядом с нею, как равнозначащая, причем в украинском
следует, как вообще за сравнительной степенью од с родитель-

ным: «інший од мене» (см.: or), а в польском, кажется, возмож-
но то же и при положительной: „inny оде mnie" и, наверное,,
уместна сравнительная частица: „inny niz ja".
По Боппу (во многих местах Vergleichende Grammatik) с
апуа тождественны равнозначащие: греческое άλλος (из αλ^ς,
латинское alius, готское al ja, древневерхненемецкое слитное
ali, например в ali-lçLndi — иной страны, иностранный, от-
куда нововерхненемецкое elenďmiser, прежде — изгнанник
(на чужбине — горе) (Pott, ibid., с. 302). (Ср.: Pott, loc.
cit.). Но по Курциусу и Шлейхеру (см. Curtius. Grundzüge,
В. I, № 524), слова с -/- относятся к другому корню -аг-, -а/-
(Bopp, ibid., В. I., с. 188--189), ср. с апуа, инъ, кроме άλλος;
еще более близкое по звучанию εν-ιο-ς — некоторый (Cur-
tius, ibid., № 426) удерживает это сравнение, устраняя άλλος.
Инъ (местоимение, переходящее в союз). Относительно союза
ино (Буслаев. Грамматика, ч. I, § 77), аналогичное с aber
(Bopp. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 483 и В. II, с. 143),
греческое αλλά (ibid., В. III, с. 483). Миклошич (Lexicon) инъ
ошибочно прочел вместо ино. №. Следует различать относитель-
но первообразное инъ, alius от местоимений с союзом, перехо-
дящих в союз (инъ, ина, ино, ини, инѣ) из и-онъ, и-она и прочее.
Верный признак перехода ино ( = и оно) к чистому значению
союза — сочетание его с местоимением то: «А что мои люди гра-
били Бояръ твоихъ. . . ино то отъдати; а не отъдадутъ, ино тому
судъ и исправа, опроче съѣстного» (1433 г. Собр. гос. грам., I,
с. 101, № 49).
В договорных грамотах XIV и XV вв. обычная формула: «А
кто будеть тебѣ другъ, то и намъ (мне) другъ, а кто будеть тобѣ
недругъ, то и намъ недругъ» (и нигде то и не заменяется через
ино).
«Не иметъ слово,— ино ударить» (Домострой, с. 67) ; «все бы
сама государыня умѣла; ино умѣетъ и слугъ научити.. . и все са-
ма знаетъ» (Буслаев. Хрестоматия, 830); «а коли хлѣбы пе-
кутъ . . . тогды и платя моютъ; ино с одного сьтрепня и дровамъ
не убыточно» (ibid.); «и ѣсти и пити съ благодареніемъ, ино
сладко; а што впрокъ сдѣлано, ино мило» (Буслаев. Хрес-
томатия, 824).
Ино — чтобы (Буслаев. Хрестоматия, 832, 22).
Ино — заключительное (ibid., 835).
Ино — русское (в украинском іно нам частица сохранилась
только в иносе\ см. ниже).
а) Наречие (собственно винительный падеж единственного
числа среднего рода) [в значении] 'ину пору, иной раз': «не все
в ус да в рыло, ино и мимо»; 'иное дело'; «ино б ты не знал, а то»
(иное дело, если б ты...); «ино редь» — как иной раз (вологод-
ское); «ино мест» — как иногда (владимирское).
б) Ино — ино, собственно 'иной раз то, иной раз иное', полу-
чило значение союза или: «ино он придеть, ино нет» (курское);

«чему тебя долго вечера нет, ино (следовательно) в тебе где
привадушка есть» (курское). Вернее, что здесь ино = может
быть (см. инолды).
в) Ино, ин, инось — да, хорошо, ладно.
Ино в этом смысле ближайшим образом предполагает зна-
чение 'иное', 'не то', так что первоначально выражает согласие,
как противоположение и замену предшествовавшего несогласия,
как нечто другое сравнительно с этим несогласием; «ин возьми»
(а не то возьми, или возьми, пожалуй, возьми) предполагает,
что перед этим думалось или и сказалось: «не бери»; «ин так и
быть». Затем оттенок противоположения исчезает: «Пойдем ли?
Инось» (курское — пожалуй). Украинское «Иносе, дми собі», —
так Сонечко сказало» (к ветру, т. е. пожалуй, пусть так) (Гре-
бeнка, с. 21). На увещания Эвриала: «Де общее добро в упад-
ку, Забудь отця, забудь i матку — Лети повинность ісправлять»
и прочее. Низ отвечал: Иносе (пусть так, пусть будет по-твое-
му) (Котляревский, с. 202); «Прости, пан отче! просту-
пилась; Я далебі, дурна була. Нехай Еней сідла Рутульця...
Та тілько, щоб латинське племя Удержало на вічне время Имення,
мову, віру, вид». — «Иносе! сількись! як мовляла», — Юноні
Юпитер сказав» (ibid., с. 279).
г) Указание первоначально определенное, получает значение
неопределенности в слитном то, сь кто-то, где-то; украинское
хтось, десь и прочее. Еще ближе переход к неопределенности
в ино от значения 'не то, другое'. Ино — союз, в случае недоуме-
ния: «как ино у тебя дочь-то зовут?» Пермское: «как биш?».
Говорящий как бы устраняет приходящий на память ответ —
ищет другого, и в этом отличие от сходных по значению выраже-
ний: как бишь? как там? украинское: «тее то як его?» (после
вопросительной частицы).
д) Ино-бы, иноб — союз, близкий к бы, обозначает желание,
как иное сравнительно с тем, что имеется перед глазами или
думается: «Иноб ты спать лег! Иноб тя розорвало! Иноб не было
худа».
е) Ино в севернорусских грамотах XVII в. и в современных
русских говорах в смысле украинского аж («дивлюсь, аж він вже
спить»); литературное а: «прислали детишки мои на Мысь (имя
деревни), ино клетишко, в коей мы жили, заперта не по нашему»;
«я искал тебя на рынке, а ино ты дома» (Материалы, I, 137).
Явственно значение иного сравнительно с ожидаемым.
Русское индо, инда, инды, инно, ильно (ср. псковское, твер-
ское, тульское имянильник) (последнее, вероятно, с диссимиля-
цией звука ин); ильнак (тамбовское) в значении 'так что', 'аж-
но' (это же но в инно); трудно предположить, чтобы инно — из
индо, так как известно только изменение дн в нн (Потебня,
Два исследования, с. 91), но не нд в нн. Но в ажно ин-но может
быть из оно, как в сербском гдjе-но, како-но, и как в сербском
усиливает значение первой половины слова, не сообщая более

определенного значения. Ср. чешское и польское α по. Частицы
эти примыкают к ино в значении п. е, потому что подобно этому
ино в украинском заменяются через аж; «крикнул инно в ушах
зазвенело» (украинское «аж в ухах залящало»). Особенность
значения индо и прочее сравнительно с аж состоит, кажется,
в том, что он изображает действие,— переходящее известные
пределы,— иным, противоположным тому, каково оно было до
этого; в аж этой противоположности не видно. №. индо, быть
может, не да, как в когда, а предлог до, как в украинском аж
до = usque a d. «Будетъ... ино» (Домострой — Буслаев.
Хрестоматия, 833, 7—18); «как... α го» (ibid., 833, 26 след.).
ж) Ино, начиная не позже как с XIII в. и доныне, в русском
есть союз заключительный. В старинном языке он отвечает услов-
ному оже, аже, а иже, в современном если, буде и стоит на месте
союзов.
аа) а, и, а то —в старинном, го — в современном. «А иже
ваша будеть вѣра лучши, ино азъ иду въ вашу вѣру» (Новгор.
I лет., с. 83, 32). Современное «сам приглядывай, ино скоро бу-
дет». Буслаев (Грамматика, т. II, с. 325) замечает, что союз
этот собственно означает 'нечто другое, иной случай', оказав-
шийся вследствие предположенного условия. Точнее было бы
сказать: иное сравнительно с тем, что представляется условием,—
собственно в ино вовсе не заключается мысли о следствии. В
оже-ино прямо указывается на условие и следствие как на явле-
ния друг подле друга. Поэтому в современном языке ино может
стоять и перед условием: «а ино ( = не равно, если) онъ при-
детъ?» (Ипат. лет., 124, 20; 127, 14).
Союзам оже — ино, оже — то часто соответствует а — и, на-
пример, в Грамоте 1423 г. (Собр. гос. грам., I., № 41): «а пере-
мѣнитъ богъ Орду, и Княгини моя емлетъ себѣ ту дань» (ibid., 81)
и в других местах. Часто плеонастично с точки зрения современ-
ного языка: «тѣ волости и села — княгинѣ моей, а по ее жи-
вотъ — ино сыну моему».
бб) На месте союза противительного (отличного по происхож-
дению) но, но и: «Не давай ты, боже, зимовьи службы... ино
дай ты, боже, весновую службу» (Песни, записанные Джемсом,
1619 г.— Пам. и обр. нар. яз., с. 9, 10); «хочетъ [Гришка Отрепь-
ев] постритчи...; ино мне постритчися не хочетъ» (Буслаев.
Хрестоматия, 1034).
з) Ино — союз, в начале речи,— с точки зрения книжного язы-
ка плеонастическое, но находящее соответствие в украинском
песенном та, русском да, и, а, и. Союзы эти, хотя и начинают
речь, могут рассматриваться как соединительные, связывающие
речь с предыдущей мыслью, а, в частности, начальное ино — как
связывающее посредством отличения, обозначения, что следует
иное; пример из песни, записанной Джемсом: «Ино что у насъ
въ Москвѣ учинилося: съ полуночи у насъ въ колоколъ звонили»
etc. (Буслаев. Хрестоматия, 1033). Иногда ино в середине речи

a» плеонастическому да, и: «Охте мнѣ молоды горѣвати, что ѣдетъ
къ Москвѣ измѣнникъ ино Гриша Отрепьевъ рострига» (ibid.,
134). Хорутанское ino = и (союз соединительный).
№. Польское и чешское ало, верно объясненное у Линде
и Гатталы (Hattala. Srovnávací mluvnice, с. 84) из α и ano
и ошибочно у Юнгмана из а и противительного но, в некоторых
значениях сходится с русским ино, но только по-видимому. В
чешском ano — не только не изменяемая частица, но изменяется
по родам и числам в именительном падеже —ana, ano; множест-
венное число ani, any, ana, и согласно с этимологией почти во
всех случаях своего употребления может быть передано через
русское α он, а она и т. д.
Ср. польское „mniemaby dobrzç, ano (украинское аж воно,
русское ино) zle bgdzie"; чешское „to se zdá, by bylo ano (а воно)
nie ne ni", чешское ano = da, например: „viděli ho? — Ano"
(ср.: ино, п. в.). Разница здесь между ино и ano — как между
онъ и инъ.
Резкая особенность ano — сравнительно с ино — та, что пер-
вое с личным глаголом стоит там, где могло бы употребляться
местоимение относительное или союз что с личным глаголом,
или же прямо причастие. См. русское ано, ан под он. Хорутан-
ское ano — schon lange, ja wirklich, русское ано — утверждение,
удивление.
Оно — указание на предыдущее = то: «Донеси ону чашу
златну, Штоно сам je скоро куповао у биjелу Варадину граду»
(Караџић, II, с. 183); «Што не nnjeui златну купу вина,
Штоно ти je поклонно Лазо?» (ibid., с. 184—185).
И — местоимение, превращающееся в союз и наречие.
Иже без согласования в роде и падеже:
1) = союз что (в смысле который, которая, которое'): «Яко-
же молонья, иже на небесѣхъ» (Лаврент. лет., 19, 8); «да часть
его, сирѣчь иже ( = что) его будеть по закону, да возметь ближ-
ній убьенаго» (ibid., 14, 20); в следующем хотя иже, по-видимо-
му, согласуется с подлежащим во множественном числе, но в
сущности = что: «иже бѣша жили черньци преже въ печерѣ, а
отъ того прозвася Печерскый манастырь» (Лаврент. лет., 68 32);
однако ср.: «конь, егоже любиши и ѣздиши на немъ, отъ того ти
умрети» (ibid., 16, 18).
2) = так что: «наполни до вьрха [скудельницу мертвыми
трупами], иже бысть въ ней числомъ 3000 и 30» (Новгор. I лет.,
46, 25).
3) = ежели, есть ли (старинное аще, ащели, оже, еже) ~«h о
головахъ, иже ся ключитъ проказа, урядимся сице» (Лаврент.
лет., 14, 15); «иже ли не поидеши съ нами, то мы собѣ будемъ,
а ты собѣ» (ibid., 100, 16); «а иже ваша будеть вѣра лучши, ино
азъ иду въ вашу вѣру» (Новгор. I лет., 83, 30). К этой фор-
ме примыкает польское іі = že = что, так что; іі by =
что бы.

Еже и оже. Оба случая рассматриваем вместе, потому что
второй есть только русская форма первого, как осе = есе,
одинъ = ѥдинъ и прочее. Собственно именительный, винитель-
ный падеж единственного числа среднего рода.
1) Союз = что в смысле относительного местоимения в раз-
личных родах, числах и падежах: «Идоша Угри мимо Кіевъ го-
рою, еже ся зоветь нынѣ Угорьское» (Лаврент. лет., 10, 28);
«погребоша и на горѣ, еже ся нынѣ зоветь Угорьское» (ibid.,
10, 10); «возми дань, еже хощеши» (ibid., 30, 20); «се не добро,
еже малъ городъ [т. е. мало городов] около Кіева» (ibid., 52, 17] ;
«вдасть Казимиръ за вѣно людій 8 сотъ, еже бѣ полонилъ Боле-
славъ» (ibid., 67, 6); «А о сихъ, оже (в других списках иже), то
приходять Черніи Болгаре.. . велимъ...» (ibid., 22, 6); «а се вы
повѣдаю, дѣти моя, трудъ свой, оже ся есмь тружалъ пути дѣя
и ловы» (ibid., 103, 4); «разгнѣвася на ты, оже то грабили
Даньслава и Ноздрьчю» (Новгор. I лет., 4, 33) ; «Судилу, Нѣжату,
Страшка, оже бѣху бѣжали изъ Новагорода» (ibid., 9, 13); «а
посла сынъ свои Ростиславъ, оже тон преже былъ» (ibid., 9, 15);
«учювъ Гюрги, оже въмалѣ шли, и посла.. .» (ibid., 11, 4) «услы-
шавъ оже идуть на нь, иде» (ibid., 14, 9); «узрѣвъ.. . оже хо-
тять.. .» (ibid., 38, 15); «то ми былъ богъ далъ, оже ся есте сами
зажгли» (Ипат. лет., 16, 27); «тому есмъ радъ, оже вины моей
нѣту» (Новгор. I лет., 37, 14).
2) Союз = так что, как и само что = що, употребительно в
смысле 9так, что': «лютъ бяше путь, оже купляху по ногатѣ
хлѣбъ» (ibid., 5, 9); «бысть дорогъвь, оже купляху по двѣ ногатѣ
хлѣбъ» (ibid., 19, 34); «мьртвьци по уличамъ и по търгу, и по
мосту по великому,' отъ пьсъ изъѣдаемы (-ми), оже не можаху
погребати» (ibid., 47, 22).
3) Союз = так как; потому что (ср.: 040 = потому что: «не
пускае мати, що я молода»): «лучше ны бяше въ Еюптѣ, еже
ядяхомъ мяса, лукъ и хлѣбы до сыти» (Лаврент. лет., 41, 4);
«возропташа на Моисѣя и Арона, еже не бысть воды» (ibid.,
41, 8); «Недостоинѣ есть сталъ [Клим митрополит], оже не
благословенъ есть отъ великого сбора, ни ставленъ» (Новгор.
I лет., 10, 33); «по неволи есмь хрестъ цѣловалъ къ Изяславу,
оже мя былъ оступилъ въ городѣ, a отъ васъ ми помочи не было»
(Ипат. лет., 37, 7).
4) Союз = если (условие, причина идеальная, между тем как
выше, п. 3— действительное основание события): «оже намъ
нѣту Исаковиця... да луче ны есть умрети» (Новгор. I лет.,
28, 5) ; «княже, оже нѣту вины его, ты (вариант — «а ты») къ
намъ крестъ цѣловалъ безъ вины мужа не лишити» (ibid., 37,
16); «оже ти не угодьно дьржати Новагорода сыномъ, а въда [-и]
ны братъ» (ibid., 38, 33); «оже мы... симъ не поможемъ, тъ [то]
си имуть предатися къ нимъ» (ibid., 40, 3); «оже ти, братъ, не
досити волости, всю землю Рускую дьржачи, а хощеши сея во-
лости, a убивъ мене, a тобѣ волость» (Ипат. лет., 16, 17 = Лав-

рент, лет., 134, 16; ср. Ипат. лет., 53, 15; 55, 21, 22 и мн. др.;
вообще весьма часто). В современном языке что = що в этом
смысле не употребляется. «Оже богъ дасть, то... пойдемы»
(Ипат. лет., 62, 10); «но же» ( = но оже) (ibid., 120, 31).
В сочетании с бы: «оже бы пришелъ толико съ дѣтьми, то
которая ему волость люба, ту же бы взялъ; но оже на мя Полов-
ин привелъ и ворогы моя Олговичѣ, то хочю ся бити» (ibid.,
43, 5).
Случайно не нахожу в этом смысле формы еже: но что она
была очень употребительна, видно из современного ежели (= ста-
рому оже). Буслаев думает надвое: е-же-ли — или «из есть, же
и ли; или из местоимения еже» (Грамматика, ч. I2, с. 166, § 77).
Верно второе объяснение, так как имеется в том значении не
только еже = оже, но и иже, иже-ли и так как в иначе состав-
ленном есть-ли -от- не опускается. Так и в польском следует
отличать jezeli, ježli om ješli.
С еже ср. старопольское, старочешское и словацкое ež (где
опущено -е конечное) и польское, чешское, словацкое že, лужиц-
кое žo, zo = латинскому quod или accusativus cum infinitivo:
»že pojechal" = eum profectum esse. Это ie следует отличать
от общеславянской частицы же, не заключающей в себе место-
имения; чешско-польское že (= что) есть местоимение относи-
тельное среднего рода, соответствующее указательному to: „vim
(to), ie mi prejžM etc. и произошло из употребительного еще в
древнейших чешских памятниках je-že или посредством пере-
становки ež (из jež-e) (так: Hattala. Kratka, с. 44), или таким
образом, что первая и существенная половина этого слова (je)
потерялась.
Же = оже, что несвойственно русскому языку; однако в
Ипатьевской летописи: «вы бы есте мнѣ повѣдалѣ дома, же до-
толѣ ити» (135, 6); встречается в галицких наречиях украин-
ского языка: «Ой солодка, файна рибко, дорогій кристалю, ка-
жуть люде, ож тя люблю та я ся не таю» (Головацкий, II,
с. 754); «Журилися сусідочки, журилися люде, ож на моій голо-
вочці віночок не буде» (ibid., IV, с. 488); «Коли мь ходив до біляв-
ки, падав ем із лавки, Коли мь падав, такем гадав, ож ем у біляв-
ки» (ibid., с. 492); «А я собі погадала, аж [собака] бреше на
вовка» (ibid., с. 500).
Аже (из а оже), как ано (из а оно).
1 = оже в первом значении ( = что) : «не вѣдяше бо, аже
о немъ мысль злу свѣщаша самого яти» (Новгор. I лет.); ажъ =
а что (Ипат. лет., 146, 27, 28, 30; 142, 27; 136, 37; 135, 3).
2 = оже в четвертом значении (если): «аже (и аще) кто по-
молиться... то услыши» (Лаврент. лет., 53, 24); «аже ны не
даси, a намъ о себѣ поискати» (Ипат. лет., 18, 24; ср. ibid., 50, 9;
55, 24; 56, 30 и многие другие) ; «аже выбѣжать къ вамъ, a біите
ихъ» (Новгор. I лет., 40, 11); без соответствующего союза: «аже
Онанья лишится посадничьства, язъ вамъ гнѣва отдамъ» (ibid.,

55, 38; 55, 36 и др.). Иногда в форме яже, где / — эвфониче-
ское: «яже буду пороженъ, a самъ пойду» (Ипат. лет., 45, 17).'
В соединении со спрягаемым быхъ + причастие на -лъ, а
потом, — с союзом бы: «ажъ( = аже) быломъ что тако оучинила:
того бъ не дай, аж бы промьжю нами бои былъ» (Договор Мсти-
слава с Ригою 1229 г.— Акты р.-лив., с. 422); «аже бы ты былъ,
то была бы чага по ногатѣ, а кощей по резанѣ» («Слово о пол-
ку») ; «аже бы лиха хотѣлъ, то что бы ми годно, то же створилъ»
(Ипат. лет., 16, 97).
Сюда примыкает русское областное (тамбовское, пензенское,
тверское) ажбы — если бы', 'хоть бы' и польское azeby ( = a by,
iz by) — 'что бы'. Словацкое ai bich = aibi sem, ažbesi = aibis,
azbisme, aibiste, aibi — чтобы*; в чешском aibych, aiby имеет
значение 'аж\ п. 3 (= doneč). В словацком само по себе ai =
аже, п. 2 (= si quodsi).
3. Аж украинское, чешское (старое aie), словацкое, поль-
ское. В русском общелитературном языке эта частица, к сожа-
лению, неупотребительна и лишь отчасти заменяется описа-
ниями. Буслаев (Грамматика, ч. I2, с. 166, § 77) объясняет ее
ошибочно как союз (она может быть и наречием), сложенный
из союзов а и же. На самом деле она этимологически равна аже
в двух первых значениях, состоит из а + о-же и удовлетвори-
тельно объясняется сравнением с даже, доже, ано, анъ (см. эти
слова: первые два — ниже ано под онъ).
1) Наречие, означающее: а) что предел действия в прост-
ранстве, выраженный предлогом с именем или наречием, есть
крайний: «повіз аж у Липці»; «був аж у Киеві», «аж до Киева»,
«аж під... аж за... аж від...». В литературном языке здесь
стоит даже перед предлогом или самый перед именем: даже до
Киева, до самого Киева; но в украинском аж не делает лишним
местоимение самый: «аж до самого попа»; «аж до самісінького
Киева». В латинском точно так же usque с винительным без
предлога или при именах с предлогами ad, а, ех и прочее не заме-
няет ближайшего определения крайности предела: usque ad
extrémům finem = аж до самісінького кінця; аж ось de, аж он de,
аж он куди, аж он відкіля переводятся: вот-где, вот-куда, с опу-
щением важного оттенка мысли; б) то же самое в применении
ко времени: аж до року и прочее в соединении с наречиями: аж
досі, аж поти, аж поки, например: «підправлятиму, аж поки до
кінця доведу» — до самого того времени, когда, пока не доведу;
есть украинское «поки не доведу», причем аж не выражено;
аж он коли; в) то же в применении к количеству: «пригнав аж
п'ятеро скоту»; «було в мене аж трое»; «адже ти бачила, що й
за шапку (т. е. выкупая шапку на свадьбе) та викинув аж гри-
веника» (Кв-Осн., I, с. 19). В общелитературном языке этот
оттенок выражается тоном речи, т. е. языком не выражается;
даже здесь неловко.

2) Аж как союз: а) при сказуемом придаточного предложе-
ния само по себе или в соединении со що (що аж) значит, что
действие или состояние, выраженное придаточным, есть крайний
предел, последний результат действия или состояния, означен-
ного в главном предложении. Приблизительно соответствуют ему
в литературном языке союзы: так... что; ita — ut, ео usque, ut;
so — dass. Вполне заменяется русскими областными ажио, ально,
анда. Первое из этих сродно и по происхождению, так как состоит
из аже (= украинскому аж) и оно: «Плив, плив, плив він, що
аж (так долго) обридло» (Котляревский, с. 8) ; «Дув, дув,
аж пітом ввесь облився» (Гребенка, с. 21) ; «висохла. . .
земля, що аж пил иде» (Кв.-Осн., II, с. 7); «гарна, аж (що аж)
очі на себе бере; хочеться, аж жилки дрижать, аж слинки по-
тікають, аж страх»; б) к этому примыкает украинское аж (и чеш-
ское и польское) в значении 'как вот"; чешское ahle; ессе, vero;
siehe da, причем часто перед глагольными междометиями и пос-
ле них: «Еней по берегу попхався, i сам не знав, куди слоняв-
ся, Аж — гульк! у город причвалав» (Котляревский, с. 9) ;
«Аж зирк! и познала свого Василя!» (Кв.-Осн., I, с. 31); «Аж
ось двері рип! i Василь у хату» (ibid., с. 71); «Тіки — притіки,
аж ось i проводи!» (ibid., с. 84); «Аж тут хазяїн шасть у хлів!»
(Гребенка, с. 23) ; «чоловік біля багаття грівся, Та ідучи й по-
кинув так його, Аж ось, не знаю я того, Як сірий вовк тут опинив-
ся» (Гребенка, с. 31); «Ой пошла вдова та пшениці глядіти,
Аж там вивела перепеличенька діти» (Метлинский, с. 358).
Аж может совсем не ставиться: «підійду я під віконце: мати
куліш варить». В русском простонародном = ан. Аж означает
здесь неожиданный поворот мысли, произведенный новым вос-
приятием, представляемый конечным явлением в ряду предшест-
вующих ( = глядь!) : «розглядів хорошенько, аж зовсім він
(Кв.-Осн.).
Неожиданный поворот мысли может противополагаться
прежнему ее течению, и аж получает значение союза противитель-
ного, как и русское ан: «буцім то й правда, аж воно зовсім
брехня»; «Не бійтесь — він [дуб] гукнув.— Того я i жахався,
як з топорищами сі [сокири] навісні прийдуть. Аж (= но) де-
рев'яний рід жаліза одцурався» (Гребенка, с. 22). Ср. в
старом русском: «а сказывали, что летописець Лѣсицкой добри
сполна, ажо не сполна» (Новгор. II лет., 169, 31). <№. Значения
частицы аже и сравнение с ано, анъ показывают, что местоиме-
ние в основном а оже имело значение указательное (а то), а не
относительное ; «въѣждаю на новый дворъ, ажио жъ выход-
зиць ацецъ мой» (Виленский сборн., I, 4). Сербское: «изиђем на
пол>е, а то MOJ КОНЬ CTOJH 1)е сам га и cjao» (Караџић. Припов.
1821, 27). А оно см.: Караџић. Рjечник. Аже из а оже = а что;
«въ тѣ поры молодецъ озирается: а что сняты с него драгіе порты»
(Буслаев. Хрестоматия, 1371). Поэтому и само оже обозна-
чает тоже: « [Псковская рать] поѣхаша на сумежье; и срѣтоша-

ся съ великою Нѣмецкою ратью на Мекузицкомъ поли, оже они
ѣдутъ на стояніе къ Изборску» (1341 г., Пек. II лет., 13, 3);
(и оже: «послаша Псковичи ко князю... оже онъ стоить у город-
ка у Опокы» (ibid. 12, 8). Соболевский где-то говорит, что оже =
а же. «Остафей князь подъимя Изборянъ.. . поидоша въ по-
мочь Псковичемъ: оже Нѣмци стоятъ на Завеличьи» (Пек. I лет.,
184)>.
Ажъ: «Пріѣхаша в домы своя, аже домове ихъ и земля ихъ
вся плѣнена» (1265 г., ibid., 181); «Малъ час порадовахсѧ ѿ
васъ чад видѧ вашю любовь й послушаний къ нашей худости й
мнѧхъ, ико оуже оутвердистесѧ. .. а е[е] (собственно, а же) еще
поганьска ѿбычаіа держите, волхвованию вѣруе» (Серапион.
список XIV в.— Буслаев. Хрестоматия, 496).
Оже, аже = украинскому аж: «Князи же вси съѣхавшеся
съглядаша полковъ своихъ, оже... вси сдрави быта, развѣ бо
изъ всихъ полковъ два убьена быста» (1170 г., Ипат. лет., 98);
«да аще богъ не дасть въ обиду человѣка проста егда ничьнуть
его обидити, аже онъ своеѣ матери дому» (1381 г., ibid., 104);
«и текоша позоровати его, оже нѣтуть [аж нема], идѣже его
отошли убивше» (ibid., 113).
Сербское а то: «Кад дођоше на воду Кусиду. .. А то (аж див-
ляться...) турци ватру наложили» (Караџић. njecMe,. IV,
29); «Усмотрел ли старыя казак да Илья Муромець, А то едут ли
богатыри чистым полем, А то едут ведь да на добрых конях»
(Гильфердинг, 457).
Оже = ажъ: «И преехавше Голомя [море],— оже муж в
водѣ»; «И вынѧше кость ис крови [в которую ее омочили], wже
кость бела, іакы была и первое» (Палея, 1494 г.,— Пам. стар,
русск. литер., III, 57). Старопольское awo(=a ово) gesm
(Biblia Žofii, 25); ажъ — если: «ажъ вамъ любо, ѣдите къ намъ»
(Ипат. лет., 142, 9); «ажъ вы годьно, a ѣдѣте къ намъ» (ibid.,
142, 10).
Аже = а то? «поѣдь прочь, аже будеть ти каменемъ въ чело»
(ibid., 199, 11); «поѣди, княже, прочь; аже ли добудемъ сорома»
(ibid., 46, 35); «да аще богъ не дасть въ обиду человѣка проста,
егда начьнуть его обидити, аже онъ [бог] своеѣ матери дому?»
(ibid., 104, 33).
Ажъ = когда (ср. польское, чешское): «ажъ срѣтоша ихъ,
почашася съ ними стрѣляти» (ibid., 140, 33).
Аже (ср. украинское аж): «И тако стояху межи собою [так
близко], яко аже ( = что даже, що аж) Изяславлимъ сторожемъ
зрѣти бяшеть на Галичьскіи огнѣ, а Галичьскимъ сторожемъ
зрѣти бяше на Изяславли огни» (ibid., 55, 9).
Аче: «Аче по тя и прислета братья, не ѣзди къ нима» (ibid.,
25, 9) ; «аче вы ся сътрудите (устанете), а я пакъ чѣлъ приду къ
вамъ и стану около его, а вы домовъ пойдете» (ibid., 26, 4); «аче

самъ утечетъ мене, а жену и * дѣти отъ него отъоиму» (ibid,
27, 25) ; «аще быхъ вѣдалъ, оже сяко сему быти, то аче бы ми и
далече того блюсти отслати, а моглъ быхъ Игоря съблюсти»
(ibid., 35); «Княже! ать же пойдемъ, и всяка душа, аче и дьякъ,
а гуменце ему прострижено, а не поставленъ будеть, и тъи пойдетъ
(= пусть идет); а кто поставленъ, ать бога молитъ» (ibid., 40);
«Аче ти мя убити, сыну, на семъ мѣстѣ, a убій, а язъ не ѣду»
(Ипат. лет., 49, 35); аче = если (ibid., 53, 14); аче (то же; ibid.,
55, 4—7; 58, 2; 61, 14); «да аче» (= если) (ibid., 76, 9); «да че»
(ibid., 56, 4).
Ачи (а чи) = если (ibid., 57, 26; 58, 7; 92, 15).
Чи = как, если (Буслаев. Хрестоматия, 645, 16).
Яко: «И сдумаша яко изгонити князя своего Всеволода»
(Новгор. I лет., 7, 13); «и яко услышано бысть се, яко ( = что)
Всеволодъ Пльсковѣ ... и мятежъ бысть» (ibid., 7, 32); «Высылаху
къ нимъ Югра льстьбою, рекуще тако: яко (= что) копимъ сребро
и соболи ...» (ibid., 21, 26); «Олексу затвори въ стѣнахъ вы-
сокихъ стражею, яко не вынидетъ» (ibid., 26, 19).
Ноли: «И еще бе-скымы (без схимы) есмь, помышлялъ есмь въ
себѣ; ноли къ старости тоже ся постригу ноли буду лучій тъгда;
нъ худъ есмь и боленъ» (Калайдович. Памятники, с. 174);
«Всіакому дворянина тѣм имѣти чсть и млсть у кнзіа. но ли ему
мыкатисіа. послѣдуюче в скорбехъ, іако wколо тура с топором, аки по
бѣсе с клобубом, то может добро видети, никтож может неwперив
стрѣл право стрѣлити, ни лѣностию чсти добыти» (Моление, 116).
Же: же как частица, усиливающая повеление. «Посадяче его
на престолъ поидѣте же къ Іерусалиму» (Новгор. I лет., 27, 1).
В грамоте рижан к витебскому князю Михаилу Константиновичу
около 1300 г. (Акты р.-лив., № 49) жо = и: «выскочивше г
черньчи, жо четвертый человѣкъ ныи с ними, ту его емъшо били
и рвали ... поехалъ изъ Витебьска у Смольнескъ, попустилъ
жо у розбойникове клети волкы жо овчины на ? серебра...
не ведя его к тобе, княже, жо к собе в ыстобъку».
Же = также: «царь ... подаетъ имъ кубками, й ковшами
питья, и потомъ и царица подаетъ же» (Котошихин, с. 9);
«За тѣ денги... сю поступную отдалъ, а что на тотъ островъ и
пожню... есть старыхъ крѣпостёй и купчихъ... и тѣ всѣ крѣпости
отдалъ же имъ» (Акты юридич., III, с. 5, 1673 г.).
Доже, даже.
Доже (старое из до-оже), даже (из до-аже) — то же самое, что
украинское и прочее аж до, старорусское ажъ до — предполагают
уже то значение частицы оже, аже, которое в украинском аж.
1) Первая составная часть в доже есть не союз да, a предлог
до\ это вероятно из того, что в противном случае из да оже
(а тем более из да аже) вышло бы даже, как из α оже, то здесь, на-
оборот, первая гласная уподобилась второй.

Наречие доже (= даже), и до, с повторённым предлогом
до, = старорусскому ажъ до, украинскому аж до. «И оттудѣ
доже и до Днѣпра» (Лаврент. лет. 2, 13); «поплѣниша землю
Фрачьску и Макидоньску доже и до Селуня» (ibid., 11, 3). В старо-
славянском доже, дожи и до, дожи до — usque ad, по верному предпо-
ложению Линде, из доже и до; сербское дори до (с ρ из ж); болгар-
ское дори, сербохорватское дери = ad, доже в одном месте без
до. «Варязи, Свей... Веньдици, Фрягове и прочій; доже присѣдять
отъ запада къ полуденью и съсѣдяться съ племянемъ хамовымъ»
(Лаврент. лет. 2, 20).
Лажъ и до (из даже): «отъ Госпожина дни дожъ и до Велика
дни» (Новгор. I лет., 85, 23); «отъ велика дожъ и до убога»
(ibid., 87, 35). В современном русском языке даже до = украин-
скому аж до; даже (без до) = инно, инда, ально; украинское
аж, польское nawet (предел, крайность действия и качества),
старославянское даже — до ( = usque ad): даже отъидѫть когда —
ai adeydq; «даже не прійдеть — пока не. ..».
2) Даже, дожъ — союз, сложенный из союза да и оже или ожь
с значением союза если: «Даже еси, братъ, тако створилъ, прости
мене, а се твое царство» (ibid., 27, 7); «даже буду виноватъ, да
буду ту мертвъ» (ibid., 37, 3); «дажь что зло съдумавъ...
a побѣглъ» (ibid., 44, 23); «дажь будевѣ сеѣ ве ны вѣ порозна
(== свободны), a вѣ будевѣ съ своими полкы тобѣ въ помочь»
(Ипат. лет., 58,9) ; «дажь еси реклъ: «моложьшему ся не поклоню»,
да се язъ тебе старѣи есмь не маломъ, но многомъ» (ibid., 61, 16);
«даже ны богъ поможеть, а ся ихъ отобьемъ, то ти не крилати
суть; a перелетѣвше за Днѣпръ сядуть же» (ibid., 60, 29 и др.).
«Да же бы была рать, билися быхомъ» (ibid., 132, 34); «Дажь не
могуть ся хабить [лихвы], то рци имъ: будите милосерди»
(Калайдович. Памятники, с. 174). В современных русских
наречиях потеряно.
3) Дажь, сложенное из союза да ( = ать, современное пусть,
да) и союза же. Предположить здесь сложение с оже или аже, как
выше, было бы неуместно. Или же возможно такое значение из
да и оже в смысле 'что'. Значение = да, ать: «Поѣди, дожъ изъ-
мремъ честно за святую Софію» (Новгор. I лет., 62, 14) (по Акаде-
мическому списку; в Синодальном: «поѣди, ать...») ; «оже къ вамъ
наши бѣжать, сѣките ихъ или вѣшайте, или ваши къ намъ,
такоже имъ сътворимъ, дожъ не польстить промежю нами»
(Новгор. I лет., 79, 17); «пошлѣте на съѣздъ свои философъ,
азъ послю свои философъ, дажь поговорить про вѣру» (ibid.,
83, 29). В современных русских наречиях потеряно, в наречиях
других славянских языков тоже не встречается.
Понт, пониже — старорусское.
Первое — из по + ѥ (винительный падеж единственного числа
среднего рода местоимения) с эвфоническим -«-; второе — из
по и ѥже, собственное значение = по что; ср. сербское пошто
( = postea quam).

а) Π оне, понеже = с тех пор, как; после того, как: «А отъ
перваго лѣта Олгова, понеже сѣде въ Кіевѣ, до первого лѣта
Игорева лѣтъ 31 > (Лаврент. лет., 8, 5); «аще ускочить челядинъ
отъ Руси, по не же придутъ [Русь] въ страну царствія нашего,
и отъ святаго Мамы, аще будеть, да поимуть и» (ibid., 21, 14);
«а се тружахъся ловы дѣя: понеже сѣдохъ въ Черниговъ, a изъ
Чернигова вышедъ, и до.. лѣта по сту уганивалъ» (ibid., 104, 32);
«не подобашеть бо таковому силну дому [монастырю Печер-
скому] поне [по смерти игумена] единъ часъ безъ пастуха быти»
(Ипат. лет., 126, 20); «да аче стрый придеть на тя Дюрги, поне
ты ся съ людми утвердилъ будеши, годно ти ся съ нимъ умирити»
(ibid., 76, 9); «Ти будеть время печально, якоже не бысть, понеже
[с тех пор] языкъ [люди] на земли до рода того» (Калайдо-
вичу. 48).
б) Поне, понеже = так как, потому что. Как в потому, так
и здесь propter hoc представляется как post hoc, с явственным
психологическим основанием. «Аще бо князи правдиви бывають,
то много отдается согрѣшенья земли той, поне то есть глава
земли» (Лаврент. лет., 161, 30); по не же = так как, passim; со
значением условия: если; «никтоже васъ не можетъ вредитися
и убити, понеже (= если) не будеть отъ бога повелѣно» (ibid.,
105, 9).
В современном литературном языке устарело. В старославян-
ском поиѥ и понѥже, чаще в значении п. б. Старочешское ponidž —
пока, dum — образовано из понѥ в значении п. а, приставки д,
образующей наречия и предлоги (ка-д, та-д, на-дъ, по-дъ), и
союза же; старочешское poňadi — quia из понѥ в значении п. б.,
суффикса -ad- (od-on-ad) и союза же; чешское poněvadž,
ponavadi — quia — из понѥ в значении п. б с суффиксом -vad-,
как наречия od-ka-vad, do-sa-vad и союза же (Hattala.
Srovnávací mluvnice, § 370, с. 2). Польское poniewai — quia
считается заимствованным из чешского (см.: Linde, s. v.), и не
без основания, так как в чешском явственно на конце -d- = -ž из
-d- = -že; až в польском само по себе трудно объяснимо. Однако
есть старосербская форма поневаре (Miklosich. Lexicon,
понѥ) из поневаже, в коей же столь же трудно объяснимо из
д-же, как и в польском, а между тем заимствование сомнительно.
Поне (см. у Миклошича) = по крайней мере: «аще не радуете-
ся преславному чюдеси, поне не завидите данному мнѣ съдравію»
(Калайдович. Памятники, с. 49); «аще не сьяеши съ
Моисѣемъ чистотою, поне въздыханіемъ, яко гора, о грѣсѣхъ,
курися» (ibid., с. 107).
Занѥ, занѥ-же — quia; собственно за то, т. е. после того:
«Полями же прозвашася занеже въ полѣ седяху» (Лаврент.
лет., 12, 8). В современном литературном языке —как архаизм.
И еже, нежели — по Буслаеву (Грамматика, ч. I, с. 166,
§ 77, 4) — сложены из наречия с союзами (же, ли) (см.: Miklo-
sich. Lexicon, s. v.).

Оже = аж: «Володша... услыша, оже Нѣмци воюютъ село
Псковское Ремду, и Володша съ дружиною поѣхаше на село на
Ремду: оже Нѣмци села Псковская воюютъ» (Пек. I лет., с. 187);
«и пріѣхаше [ = ша] въ Изборескъ, оже Псковичи подъ Избор-
скомъ въ станахъ стоятъ» (ibid., с. 189); «Псковичи поидоша . . .
въ слѣдъ ихъ, и сугнавше ихъ за Камномъ на Лозоговицкомъ
поли, оже Нѣмци станы стоятъ» (ibid., с. 199); «Пригнаша
Вороночане, оже наши побиты» (ibid., с. 200).
§ 3. Повторение существительного при местоимениях
(личных, указательных, относительных)
Как отвлеченное существительное есть ссылка на прежде-
познанное конкретное и как, при известном состоянии мысли,
такая ссылка недостаточна, и отвлеченное, будучи сказано, влечет
за собою перечисление частных, так и местоимение, при том же
состоянии мысли, не заменяет собою прежде сказанного суще-
ствительного, но требует его повторения. Когда, таким образом,
понятность речи (отношение местоимения к существительному)
обеспечена, то нет надобности располагать слова в таком порядке,
чтобы местоимение непосредственно следовало за существитель-
ным, к которому относится1.
... Стали дуки сребраники
Один до одного стиха словами промовляти:
Ей, шинкарко молода, Настя кабашна!
Нехай сей козак бідний летяга
Не маеться в тебе ceï заставщини викупляти;
Нам, дукам сребраникам,
Нехай не зарекаеться воли поганяти,
A тобі, Насті кабашній, груб топити.
(Метлинский, 379; 384).
Меньший брат говорит: «Ой, брати ж моі старшиї, милиї...
та рубайте тернове вітя шаблями... Та розкидайте меншому
брату, пішому пішениці — шляхами,— для козацької (= моеї)
признаки» (Драгоманов. I, с. 129) ; «розкидали меншому
братові ... для козацької [его] признаки» (ibid.); «Ал' говори
Сењанине Иво: «Лл'jепа лица, Moja cejo драга! TpjexoTa je да га
туђин љуби Beh да ти га ja брат Иво љубим!» (Раjковић,
с. 133); «Како си ми, брате, путовао? — Здрав сам, сестро, jyHaK
путовао» (ibid., с. 193); «Ей ... Господарю Волоський! Що тепер
будеш думати й гадати: ... Чи города своі Волоські уступати?»
(Метлинский, с. 392); «Годі вам ... по винницях горілок
1 NB. Сербский язык. Zima, с. 167—169 — epanalepsis.
Пояснение конкретными словами-местоимениями местоименных наречий: чей,
откуда, когда (Zima, с. 178).

курити, Очей своїх молодецьких викуряти, своїми молодецькими
клічми сажи витирати» (ibid., с. 414); «Нехай він по походах
піхотою не ходить, своїх молодецьких ніжок не вривае, Мене,
матери, старенько! вдови, не проклинав!» (ibid., с. 418); «Когда
б мені біг дав на ноги козацькі встати» (Драгоманов, I,
с. 111 )1 ; «Тіло мое козацьке-молодецьке А в чистому полі похо-
вайте» (ibid., с. 128); «Наше серце козацькее-молодецькее не
осьмілиться, i рука наша козацька-молодецька не воздойме i наш
ясен міч твоеї головоньки не йме» (ibid., с. 128—129); «Коли б я
мог знати, чи моіх братів постреляно, чи їх порубано.. Ей да
пішов би я.. Тіла козацького-молодецького щукати, Да тіло
козацьке-молодецьке у чистім полі поховати» (ibid., с. 131);
«Підождіте, поки буде душа козацька-молодецька З білим тілом
розтрявати» (ibid., с. 131); «Чоботи татарські істягав, на свої
козацькі ноги обував; одежу істягав, на своі козацькі плечі
надівав, Бархатний шлик іздиймае, на свою козацьку голову
надівае» (ibid., с. 171).
Яз князь, меня князя... Как Дунай-река, Дунай-река, так:
«Се язъ Князь Великій Василей Васильевича, да моя матерь
Великая Княгиня Софья, и по приказу мнѣ Великому Князю
своего сестричича... Князя Семена Александровича, дали есми
село» (Акты истории., I, с. 71, 1440 г.); «Се язъ Князь Великій
Иванъ Васильевичь пожаловалъ есми... коли мой подлѣщикъ
поѣдетъ на меня на Великого Князя рыбы ловити... рыбы ихъ
монастырскіе не переписываютъ кто нибуди мой писецъ Великого
Князя... А кто ся сей моей грамоты ослушаетъ, быти от мене
отъ Великого Князя въ казни» (ibid., I, с. 126, после 1462 г.);
«Се язъ Князь Великий Иванъ Васильевичь пожаловалъ есми...
кто иметь у нихъ... людей жити, и тѣмъ людямъ ненадобѣ моя
Великаго Князя данъ... а кому будетъ чего искати на самомъ
архимандритъ и на братьѣ. . . ино ихъ сужу язъ самъ Князь
Великій... также и гонцы мои Великого Князя подводъ... не
емлютъ... А отсидятъ тѣ ихъ люди свои урочныя лѣта, и они
потянутъ въ мою Великого Князя дань... A черезъ сю мою
грамоту кто что на нихъ возметъ... быти отъ меня отъ Великого
Князя въ казни» (ibid., с. 133—134, 1472 г.).
1 Сербское jуначки. Если неуместно: «Кад би небо паднуло на jунашку црну
земљу» (Богишић, I, с. 6, ср.: ibid., с. 108), то это ошибочное заключение
от случаев, где j у пачки = свой и плеонастично при свой: «оседла [j] те ви,
jуначке, коње добре» (ibid., с. 7); «кад се Милош видно без jуначке десне ноге»
(ibid., с. 8); «Када дођеш, кнеже Марко, к Harnoj MajuH jуначкоj» (ibid., с. 18);
«потргох Mojy сабљу jуначку» (ibid., с. 19); «Сузе ти je пролила низ господски
биjели образ... У Марка ти припухну то jуначко живо срце доброга jунака.
Испод мантиjе потрже ту jуначку бритку сабљу» (ibid., с. 24); «Сутра мене позива
на jуначко боjно копjе... Да ме, слуго, одмjениш од моjега боjна копjа»
(ibid., с. 47); «И бjеху се узвргли на іуначке коње CBOje» (ibid, с. 47); «Него
мени оседла jуначкога кон>а мога» (ibid., с. 48); «Сузе га су полиле низ
jуначко бjело лишце» (ibid., с. 51); «Пак дон Карлу одсjекоше ту jуначку десну
руку и jоште му откинуше та срамотна cBOja уста» (ibid., с. 153).

Что это явление не есть только преувеличенное требование
точности в деловом слоге, видно из того, что оно столь же обычно
в народной поэзии.
Гой еси ты есми, царь Саул...
А кому меня, царицу, приказываешь...
Я остаюсь царица черевоста.. .
— А и гой еси, царица Азвяковна.
Никому я тебя, царицу, не приказываю...
(Киреевский, III, с. 116).
Втапоры девица возмолилася:
«Гой еси ты, удалой-доброй молодец!
Не коли ты меня [девицу] до смерти:
Я у батюшки-сударя отпрошалася,—
Кто меня побьет во чистом поле,
За того мне девице за муж итти».
(ibid., с. 77);
И мужевал тут старой, разговаривал:
«Куда мне ише, старому, да с золотой казной?
Нету у меня, стара, да молодой жоны,
Нету, вить, у старого да малых детоцек...
.. Куды мне ише, старому, да с молодой жоной».
А и сговорит тут стар таковы слова:
«.. .Да на што вам бить миня, старого.
У меня да, вить, у старого,
Золотой казны да не луцилосе».
(ibid., I, с. 87);
Провещится ему лебедь белая...
«Не стреляй ты меня, лебедь белую».
(ibid., IV, с. 53);
А и туто Дунай сын Ивановичь...
Думает себе разумом своим:
«Служил я, Дунай, во семи ордах...»
(Киреевский, III, с. 77; Гильфердинг, с. 303—304).
§ 4. Местоимения 3-го лица
«Бѣ у него [Владимира] воевода Волъчий Хвостъ, и посла
й... передъ собою, Волъчья Хвоста; сърѣте я [Радимичей] на
рѣцѣ Пищанѣ, и побѣди Радимичѣ Волъчий Хвостъ» (Лаврент.
лет. 2, с. 82);
Видел я Тугарина Змеевича:
В вышину ли он Тугарин трех сажень.
(Др. росс, стих., с. 183).

Подавали [чару] Добрыне Никитичу.
Принимает он Добрыня единой рукой;
Выпивает молодец единым духом...
. . .И пошел он Добрыня Никитичь млад
С Княженецкого двора...
(ibid., с. 197).
До какой степени старинный язык отличен в употреблении
местоимений указательных (он, она, его и прочее) от нового,
видно из того, что былинный язык вместо местоимений указа-
тельных предпочитает повторять уже упомянутое имя:
Садился Татарин на добра коня...
. . .А и будет он Татарин в Киеве...
Сскакал Татарин с добра коня....
.. .Бросал ярлыки на круглый стол...
Отшед Татарин слово выговаривал.
(Киреевский, I, с. 71);
Наперед бежит собака лютой Скимен-зверь:
Что на Скимене шёрсточка булатная,
Как у Скимена уши что востро копьё.
Прибежал вор-собака по Непру реке.
Становилась вор-собака на крутой берег,
Закричала вор-собака по-гусиному,
Зашипела вор-собака по-змеиному...
(ibid., II, 1; ср. ibid., с. 10—11);
Скочил Добрыня со добра коня.. .
Матушка его старехонька:
Некому Добрынюшку встретити.
Походил Добрыня в светлу гридню,
Он спасову образу молится...
(Киреевский, II, с. 21 ; ср. ibid., с. 45) ;
Из шатра выходил стар казак Илья Муромець,
Говорит старой да таковы слова:
«Видно, што окроме старика ехать некому».
(ibid., I, с. 53);
Жил тут старик со старухою.
Даровал им бог на старость детище.
Сидит детище седуном тридцать лет.
Пришел под окно стар человек,
Просит стар человек милостыню благословенную.
(ibid., IV, сі 1);

Встарь было у князя у Владимира,
Было коровище обжористо:
Не могло коровище наедатися,
Не могло коровище напиватися;
Вышло коровище во чисто поле,
Напало коровище на дробинище.
Еще тут коровищу разорвало,
Еще тут коровищу растреснуло,
Еще тут коровище окопылилось.
(ibid., IV, с. 29).
Как фигура antimeria существительное вместо местоимения
1-го, 3-го лица см.: Zima, с. 212.
§ 5. Отсутствие местоимения указательного в украинском
«Гуляв козак бідний летяга.. На козаку бідному летязі»
[трижды вместо «ему»]1 (Метлинский, с. 377; řC ibid.,
с, 379); «До города Сороки прибував, Під городом Сорокою
шанці копав. У шанцях куренем стояв» (ibid., с. 392) ; «То слушале
три цареве слуге, Паодоше три Цареве слуге До царева двора
биjелога. Ал' говоре три цареве слуге» (Раjковић, с. 147);
«Рани ма ка Ватиму дево ку, Вати нема нег* петнаест лета, Вату
проси од Мостара беже» (Б. М., с. 18); «Игра коло лежи под
неранџом Колу дође Андра Дрењанине, стаде коло у Андру гледа-
ти: Момци гледе под Андром коњица, А невесте Андри зарукавље,
А дево ке Андру Дрењанина, А дечица на коњу прапорце. Ал'
говори Андра Дрењанине...» (ibid., с. 37).
Эпитет. Частное при общем постпозитивном (Буслаев.
Грамматика, ч. I, § 240, примечание 2). «Ердан же рѣка течеть
быстро... подобенъ йердан косновѣ рѣци... болонніа же имат іакож
и коснова рѣка... вширеж йердан река іакож на усть костнова река ес»
(Хожение — Буслаев. Хрестоматия, 664); «А ѿахиіа ѿстрова
до ефеса град з верстъ» (ibid., 660) et passim; «Дали есми... село...
на поминокъ... по Великомъ Князѣ Константинѣ и по его
прачюрѣ, и по Князѣ Борисѣ, и по Князѣ по Иванѣ...» (Акты
историч., I, с. 71, 1440 г.); «.. .Ино то тобѣ нашей сестрѣ гораздо
вѣдомо... И какъ ты пришла, сестра наша, за Александра
короля, и онъ... тебя нашу сестру учалъ держати во всемъ не
потому» (= несогласно с чем, неприлично) (письмо кн. Василия
Ивановича к Елене.— Акты Зап. России, II, с. 24, 1507 г.) ; «И какъ
столникъ и дьякъ пословъ встрѣтятъ... и скажутъ, что присланы
1 №. О Горе Злочастии: Я горе, у меня горя и прочее.

подъ нихъ пословъ царскіе лошади...» (Котошихин, с. 50;
ibid., с. 53, 54, 84, 85); «Кормъ и питье... ихъ посолскимъ
дворяномъ... къ ихъ посолскому пріѣзду все было готово» (ibid.,
с. 49); «Скоро він з свого сна розбужае, Свого сна козацького
не вгадае» (Метлинский, с. 354); «Тоді-то козак... Крей
груби сідае, Плечи своі козацькі пригрівае» (ibid., с. 378); «Пива
уточила, Сьому козаку бідному летязі на похмілле живіт його
козацький скріпила» (ibid., с. 379); «Оттогді ж то козак бідний
летяга, як став у собі хміль зачувати» (ibid., с. 379); «A пришедъ
къ царю ... и привели того Шоринова сына [малого, парня] ...
и они, по тѣмъ ево парневымъ словамъ, почали у царя просить
для убійства бояръ» (Котошихин, с. 85); «Коль іудберели
отвечает: «ту атсипмикё: Кап аш берас стове ау по карче мое
лангеліу» (Фортунатов, с. 26).
§ 6. Плеонастичность местоимения,
указывающая на паратактичность речи
а) Именительный падеж (подлежащее) с придаточным или
определительным за ним местоимением, указывающим на этот
именительный, стоящее как дополнение в косвенном падеже, или
в том же: может: Ср.: «Конь ѥго же любиши... от того ти умрети»
(Потебня. Из записок, т. II, с. 200).
Именительный падеж с определительным: «врази наши, ти
изнемогать» (ibid., с. 201); «А и молодой Дунай Он догадлив
был» (ibid., II, с. 202).
б) Местоимение, следующее за подлежащим и сказуемым,
помещено при неопределенном или дополнении (ibid., с. 202).
Отправляется Добрыня свет Никитиничь
Он ходить-гулять по городу по Киеву.
(Гильфердинг, с. 25).
Он обернут у Маришки у Найдальчевной
Молодой Добрыня сын Никитиничь,
А повернут он туром да златорогіим.
(ibid., с. 27).
Сюда также — сам: «принял Илья [ярлык], сам прочитывал»
(Др. росс, стих., с. 246); «стоит передо мною, сам хвастает»
(ibid., с. 249); «Воротился Илья он ко Калину Царю, Схватил
он Калина во белы руки, Сам Калину приговаривает» (ibid.,
с. 250).
в) Местоимение следует за косвенными падежами (Потеб-
ня. Из записок, т. II, с. 203—205 и след.); «Того же лѣта Мьсти-
славу князю вложи ему богъ во сердце мысль благу» (Ипат. лет.
2, 616); «И кто... [в той земле] иметь жити крестьянъ и тѣмъ

крестіяномъ ненадобѣ имъ моя дань» (Акты археограф, экспед.,
I, с. 11, 1400 г.); «кого... перезоветъ въ ту деревню... и тѣмъ
людемъ пришлымъ... ненадобѣтъ имъ моя дань» (ibid., с. 15,
1421 г.); «а кто иметь жити людей старожилцовъ, и тѣмъ людемъ
старожилцамъ ненадобѣ имъ ни мытъ, ни тамга» (ibid., с. 29,
1443 г.) ; «и тѣмъ людямъ, купленымъ и перезванымъ, [запятая —
издателей 1941 г.] ненадобѣ имъ... никоторая моя дань» (Акты
история., I, с. 57, 1425 г.); «А посломъ и гостемъ на обѣ половины
путь имъ чистъ, по Литовской землѣ и по Новогородцкой»
(Акты археограф, экспед., I, с. 64, 1471 г.); «Мои мѣста мнѣ
Великому Князю и моимъ дѣтемъ, а брату моему и его дѣтемъ ихъ
мѣста имъ» (1405 г.— Собр. гос. грам., I, № 38); «А которыхъ
людей на Москвѣ и въ городѣхъ, воровъ, разбойниковъ и татей,
и в-ыныхъ злыхъ дѣлахъ приводятъ и сажаютъ ихъ въ тюрму;
и тѣхъ людей, у кого есть отцы и матери... кормять ихъ сами, сво-
имъ» (Котошихин, с. 100)«Поляковъ же и Литву, которые
были при томъ лживомъ царѣ и въ городѣхъ, начали ихъ побивати»
(ibid., с. 3); «Такимъ же обычаемъ посланникомъ и гонцомъ, ко-
торые бываютъ во окрестныхъ государствехъ, и имъ за службу ихъ
потомужъ бываетъ честь» (ibid., с. 44); «Сю розводную роспись
писалъ столника Ивана Ивановича Рамейкова человѣкъ его
Ѳомка Игнатьевъ» (Акты юридич., III, с. 104, 1694 г.); «А отчины
ти моее Москвы, и всего великого Княженія к удѣла моего,
того ти подо мною блюсти, а не обидѣти» (Акты археограф,
экспед., I, с. 20, 1435 г.); «А архимандриту и монастырскимъ
хлебомъ кормити крилошанъ и чернцевъ, а преставльшихся
архимандритовъ память ихъ правити» (ibid., с. 27, 1437—1461 гг.);
«Молодого Российского поросенка, который ездил по чужим
землям для просвещения своего разума и который, объездив с
пользою, возвратился уже совершенною свиньею; желающие
смотреть могут его видеть без денежно по многим улицам сего
города» (Новиков. «Трутень», 1769 г., л. VI, июня 2 дня);
«В нашого пана господарейка... Ей красне в нього i дворі його»
(Головацкий, II, с. 4); «Посту великого сім неділь його»
(ibid., II, с. 41); «Ой небом небом небом синеньким. А по нім
ходить місяць ясненькій» (ibid., IV, с. 103).
Потебня. Из записок, т. II, с. 203—204 — наречия тут, там.
Со случаями: «Рязань, она селом слыла» и прочее ср.: подобное
же употребление 3-го лица в шведском (Grimm. Grammatika.
В. IV, с. 349). В средневерхненемецком частью сходно с этим
(„Gotfrit ein degen lobesam des keisers boner er do nama), частью
обратно, так что прежде — местоимение и в конце имя, к коему оно
относится: „nuwas er komen.. der groze künec** (ibid., с. 349).
Сюда же к первому случаю — обычное на всем протяжении
верхненемецкого языка, после имени с членом определенным,
1 Возможна анаколутия: «Малымъ дѣтемъ, и работнымъ, и по разсуженію
мужа и жены, кормити ихъ» [т. е. малых] (Домострой, с. 18).

повторение того же местоимения не в значении относительном
(der = который), а в значении указательном = русскому он.
Древневерхненемецкое „ther geist ther blásit stillo" (spiritus
lene spirat) (ibid., В. IV, с. 400); средневерхненемецкое „den
stein den warf si verre" (ibid., с. 415—416); нововерхненемецкое
„die sterne die begenrot man nicht; das beer es kommt gezogen"
(ibid., c. 423—424). Также у Гейне и др., что придает речи характер
архаичности, противоречащий задушевности.
Потребность, чтобы каждый стих заключал по возможности
полный смысл, при слабом влиянии преждеупомянутого, ведет к
тому, что имя с эпитетом, стоящее в одном стихе, не заменяет-
ся местоимением указательным в следующем
стихе, а повторяется целиком. Таким образом, местоимение указа-
тельное онъ, той, тотъ некогда указывало или на внешнее, или на
имя, упомянутое без эпитета: <«Стоїт соснойка серед дворойка...
Ей в тій соснойці троякій хосен» (Головацкий, II, с. 3)>;
«По сходах ходить молода пані, молода пані ключами дзвонить»
(Головацкий, II, с. 1; ср. ibid., с. 2 (19 и след.), с. 5 (№ 7),
с. 43 (№ 8).
§ 7. Местоимения свой, чи, люб и др.
«Пояша Ростислава Гюргевича, и посадиша Новгородьци...
Новѣгородѣ на столѣ своего ему отца» (Ипат. лет., 17).
Свой — принадлежащий себе и потому никому более не при-
надлежащий, особый. «По Оцѣ рѣцѣ. . . Мурома языкъ свой, и
Черемиси свой языкъ, Моръдва свой языкъ» (Лаврент. лет.,
5, 5); «Си суть свои языкъ имуще» (ibid., 5, 10); «Изяславу
же сѣдшю въ Кыевѣ и освоившю Кыевъ. .. посла сына своего»
и прочее (ibid., 141, 15).
К ся — sed, sine, zas (Pott. Etymologische Forschungen,
В. L, c. 52—54).
От старого и областного соб-ѣ— о-соб-а (древнее — особѣ):
«Поляномъ же живущемъ особѣ» ( = отдельно, сами по себе)
(Лаврент. лет., 5); собить (= готовитъ, делать что для себя),
пособить (Буслаев. Грамматика, т. I, с. 115); «Прочій вой
десятый приде кождо въсвояси» (Новгор. I лет., 41, 6); «Надъ
гробомъ княгыниномъ Ярославлеѣ Володимирича, юже уби свои
пасынокъ» (ibid., 54, 16); «убиша князя велика Миндовга свои
родици» (ibid., 58, 10); «Мы быхомъ тобѣ радѣ помоглѣ, но оби-
дить насъ стрый свои Межька» (Ипат. лет., 146, 1); «и побѣди
Межька Романа, и избиша въ полку его Руси много и Ляховъ
своихъ» (т. е. романовых, бывших в полку Романа) (ibid., 146, 10).
Свой — родной, милый.
Свояк, сербское своjак — sucsurrus uxorismeae (архангельское
свойка — сестра жены). Сербское «он MHJe ceo je» (sic!)—ver-
wandt, cognotus; «узети диjете под ceoje», т. е. «Mjecro сина или
кђри». Своjта — как ужика — от вязать, откуда и власть; так,

oceojuTu = одолеть (тріо, occupo, vinco); «Уби н>ему друга сед-
мерицу, Док му б' еле осво ише руке, савезаше, па га nohepame»
(Караџић. Π есме, III, 119).
Своя-си. «Гості роз'іхалися, каждый потяг у свое» (Федь-
кович).
«Мов несамовитий» ( — обладание духом] ; «Ви щось від того
храму як несвоі стали?» ( = не принадлежит себе, сам не свой)
(ibid.).
Архангельское свойчатый — ласковый, обходительный, раз-
говорчивый. Вологодское собаня — ласкательное слово: «друг,
дружок». Новгородское собенник — любимый в семье человек,
по большей части дитя, баловень. Собина — одно из ласковых
имен, то же, что дорогой, милый; архангельское собинка: «Ахъ
ты моя собинка ненаглядная, бесприданница».
Присвоение есть отделение себя и своего от остального. Свой,
особый (по-своему, свойство), особѣ, особа (Pott. Etymologische
Forschungen, с. 53—54).
Как ίδιος — 'собственный, особый' противопоставляется κοινός,
так свой — слову общий, в польском: obcy — чужой.
Вологодское собенька — пестерка, кузовок.
Своя хата. Галицкое «Бодай i пес свою хату мав» (Закрев-
ский, с. 144). Может быть: «Бодай тя пан біг мав—"в чужій
коморі» (ibid.); «Бодай умерати, а в свій горщик зазерати»
(ibid.); «Дай бог и кошке свое лукошко!» (Даль, с. 84).
Сѣмо: «Погорѣ конець Неревьскыи сѣмо до гребли, a сѣмо
и за Борькову улицю» (в одну сторону, в другую) (Новгор. I лет.,
70, 3).
Как, по замечанию Пыпина (Пыпин, III, с. 88), в Новго-
родской I летописи часто один — другой не встречается, а ставится
просто: «ту кашю чини, a въ Новѣгородѣ другую» (52, 28;
ср. 15,1), так и сѣмо в упомянутом значении может ста-
виться только раз: «погорѣ всь търгъ и двори до ручья, a сѣмо
до Славьна» (ibid., 11, 18); «[в Цареграде] погорѣ... и до
моря, a сѣмо по царевъ затворъ и до Суда погорѣ» (ibid., 27,9).
Таким образом, сѣмо — сѣмо от наглядного указания переходит
к отвлеченному от — до.
Чи. Чи — союз. В старорусском чи и уже циу в современном
русском чи калужское, донское; со средним и украинское; ци
псковское и белорусское; ти псковское, смоленское, не непосред-
ственно из чи или ки, а из ци, как в смоленском, ярославском
нотъ, твет, орловском, псковском тве, так во владимирском, воро-
нежском твяту; в галицком местами ци (среднее и).
Старославянское чи, болгарское чи — quia (Miklosich ),
хорутанское či = cé, если: „се imaš - daj'< = чешскому „mašli
dej"; лі: „vprašajče je tukaj'' (= je li tu); польское czy =
украинскому szyli или чешскому či, čiž, čili. Нет сомнения
в сродстве с местоименным корнем ка (так и Буслаев,
Грамматика, ч. I, с. 164).

В санскритском ср. kim: 1 ) местоимение именительного, вини-
тельного падежа единственного числа среднего рода от ka s ·—
что; 2) как, почему; 3) вопросительный союз = чи, ли, разве.
В современном языке эта частица имеет только вопроситель-
ное значение = ли, но ставится только перед тем словом, к
коему относится; впрочем, может быть отделено от него другими
словами — разве, ли. «А чи диво ся, братие, стару помолодити?»
(= а разве диво, диво ли?) («Слово о полку»). В украинском
чи и само по себе (чи = швидко), и в соединении с то: чи то =
или, или же, же: «А то коли к тобі не заверни у хату, ти з
благородіем сидиш за панібрата...; Чи то в село лихий примчить
якого Паничика, ... Та сарана живе на твойому добрі»
(Гребенка, с. 16); «Коли ни забредет к Мірошнику, бувало,
у його β i хліб, i сіль, i сало, чи то в скоромний день — із
маслом буханці. .. У п'ятницю — просіл» (ibid., с. 28). Заметим —
в украинском для обозначения краткости времени, чуть заметного
действия глагол ставится два раза: в первый раз с чи, второй —
с чи не. Так и в западной части Гродненской губернии. В зна-
чении разве более употребительно хиба.
«Святополкъ про волость чи не уби Бориса и Глѣба? a самъ чи
долго поживе?» (Ипат. лет., 16); «ци я се створил?» (Лаврент.
лет., ИЗ, 22) (= разве).
Чи = ли: «Сдѣ ли хочемъ стояти? чи ли быхомъ... сеѣ
ночи поѣхали» (Ипат. лет., 55, 19); «Заушенія ли, ци ли за
ланиту ударенія» (Калайдович. Памятники, с. 29].
Чили в «Слове о полку Игореве»: «чили въспѣти было»
(т. е. так-то, или же).
Кроме значения ли {«ци я (= разве я) се створилъ» (Лаврент.
лет., 113, 22) , в старом языке ци и одно, и с аще = если,
хотя: «аще кто умреть, не урядивъ своего имѣнья, ци ( = если,
хотя) и своихъ не имать, да възвратить [царь?] имѣнье къ
малымъ ближикамъ въ Русь» (Лаврент. лет., 15, 26); ср. «ци аще
(Ипат. лет. — или аще) ключится проказа никака (вариант —
нѣкака) отъ Грекъ... да не имать власти казнити я» (Лаврент.
лет., 22, 8; 22, 14 — аще ли). Так, ци в старославянском и других
наречиях значит и если.
Чи= если: «Аще кто умреть, не урядивъ своего имѣнья,
ци и своихъ не имать, да възвратить [царь?] имѣнье къ малымъ
ближикамъ въ Русь» (ibid., 15, 26); «Онъ же убоявъся Новго-
родьць: чи ( = если, чего доброго) прельстивъше мя имуть
и бѣжа отаи въ ноць» (Новгор. I лет., 9, 5); «братье,
ци како (= если) речеть князь: выдайте мои ворогы» (ibid.,
55, 24); «Тысячьского не даша никому же: ци будетъ
Кондратъ живъ» (он был тысяцким и был опасно ранен) (ibid.,
61,1); «'Аще что слышиши ѿ црѧ, «Али видїши в дому его. да
съгниеть въ срци твоемь. и не извѣстиши его человѣкомъ. аще ли
исповѣси чи будуть ти углье горѧщи и послѣдовъ ѿжещисѧ.
й тогда тѣло твое с порокомъ буде» (Буслаев. Хресто-

матия, 645); *Ци аще (Ипат. лет.— или аще) ключится проказа
никака (вместо нѣкака) отъ Грекъ., да не имать власти казнити
я» (Лаврент. лет., 22, 8); «Ци аще ударить мечемъ, или
копьемъ, или кацѣмъ любо оружьемъ. .. да того дѣля грѣха
заплатить сребра литръ 5» (ibid., 22, 14).
Ча — частица слитная.
Нынѣча (старорусское — = чя) в старославянских памятни-
ках (например, Supr.) и нынѣчоу (Miklosich. Lexicon), совре-
менное русское нынь-че (e есть фонетическое ослабление, ср.:
топереча, курское скореича). В «Слове о полку Игоре» (Тихон-
равов, с. 5): «что ми шумить, что ми звенить давечя рано
предъ зорями». Тихонравов, по-видимому, без нужды читает
«далече». На основании старославянских давѣ и нынѣ-ча следует:
давѣ-чя.
Вряд ли сюда -ка, -ко в русском ноничка, ноньчека; скорее
это — именной уменьшительный суффикс, как в украинском тепе-
речка, тутечка, теперенька.
Намедни-ча: « hэтои зимы ще й разу не было тако о [морозу],
як ниняка» (Заблудовье, Этнограф, сборн., III, с. 85); «у hэтых
мjесцах — были колисьцика вельки лесы» (ibid., с. 89); Кудысьци-
ка (ibid., с. 90); «Може там дзелень у зеылjе и ліохи ϵсту-
ка з скарбами» (ibid., с. 91).
Люб. См. украинское либонь, або.
Любо=хотя: «Придоша Емь на Водь ратью нѣ въ тысящи (?)
и услышавъше Новгородьци любо (= хотя, несмотря на мало-
численность) в 500 съ Водью идоша по нихъ» (Новгор. I лет.,
И, 9). Первоначально мысль, предшествуемая уступительным
союзом, представляется здесь излюбленным (в смысле допущенно-
го, выбранного; в хотя — тоже представляется) актом воли,
встречающим противодействие в том, что предшествуется союзом
противительным. Любо и здесь первоначально=placet; ср. латин-
ский союз licet — хотя, собственно, позволяется.
На границе с таким значением (хотя... но) стоят: пусть,
нехай, потурай, дарма що, даром что.
Что-либо = што (му) драго. «Нама напиток, а њима каков им
драго житак» (говорят или думают сваты про молодых) ; чешское
«ja k* mile pržyde, powim jemu».
Старорусское «на Ярославлихъ любъвницѣхъ ( = приятель,
друг) поимаша Новгородци купъ много» (Новгор. I лет., 45, 1).
Любо — Ипат. лет., 145, 27, 211, 32.
Любити = захотеть — Ипат. лет., 134, 15; 150, 18.
Излюбити = захотеть — Ипат. лет., 44, 4.
Любити = хотеть — Ипат. лет., 149, 31; 149, 34; 150, 5.
«Смолѧнина на желѣзо, безъ его воле не лзѣ имати. оулю-
бить своею волею нести желѣзо, тъ ть его волѧ»« (Договор смол,
кн. с Ригою 1230 г.).
Любо-любо а» воль-воль (Игнат.) : «на том перевозі воль Мар-
ко буде, воль Марков зять» (ibid. 42); «Воль ми дай пожевліня

( = požywenia ) • якого воль пушу» [говорит орел, несущий чело-
века] (ibid., 85).
Частица лѣ слитно: «Отъ толѣ, отъ онолѣ» (Лаврент. лет.,
180, 6, '7).
Еще. Еще ( = ещо) в различных русских местных ешшо,
uuituo; ища — калужское; ища — псковское; иша — нижегород-
ское; ешто — донское, пензенское, тамбовское, вологодское;
ишто — тамбовское, вологодское; ощо — восточное (владимир-
ское). В южнорусском (местами) и в брянском ящо, в украин-
ском — ще через йще.
1) Сверх того, к тому; польское nadto, еще лучше, еще
больший — больше; украинское ще кращий, ще инший (сверх
того, который нам известен, еще иной); еще иной (= другой,
тот, сам); например, «приехал еще» (сверх тех, какие были);
«Купил табаку?» — «И еще какого!»; «Знаешь?»— «Я еще как!»
(мало того, что просто знаю, знаю еще очень хорошо); «Достал
того-то?» — «Я еще сколько!..*; «что еще будет (сверх бывшего),
то еще увидим!» (сверх виданного); дать еще? (сверх уже дан-
ного); еще раз! (сверх первого разу). Стало быть, сверх то-
го качества, количества, действия, состояния, которое обозначе-
но в речи или только подразумевается. «Мамо, як мене хлопці
люблять».— «А як? В спину та ще кулаками» (т. е. мало
того, что в спину бьют, но сверх того еще не ладонями, например,
а кулаками; вариант — «кулаками в спину луплять»).
2) До такого-то времени, причем время обозначено
или непосредственно (например, наречием и т. п.), или посред-
ственно — глаголом, т. е. действием, заполняющим время: еще
вчера сделал то-то, еще сегодня, еще завтра, еще через год
успею сделать; он еще спал, когда... как; вовсе без определения
времени, если разумеется настоящее: он еще спит (до сих пор).
То же значение и при следующем отрицании при глаголе: еще
не пришел; то еще не пьян, коли шапка на голове; «ще ж
тая удівонька та до дому не дойшла. А вже ж теі удівоньки
й пшениця ізойшла» ( = до того времени не дошла домой,
в какое поспела пшеница) (Метлинский, с. 358).
Отсюда еще само по себе — еще нет: «Уже встал?» — «Еще!»
У Линде интересный случай сочетания — jeszcze с niž: «Drzewiej
nižli stançly granice šwiata, piérwej, nižli wialy zebra nia wiatrów,
przedtym, niž huczaly glosy gromów, jeszcze niž sic ošwiecaly
jasnošci blyskawic» (Ezdr., 6, I — из перевода библии Яна Леопо-
литы, 1561 г.).
Старославянское ѥште; сербское jоште, jошт, jош, хорутанское
jošče, još, je; болгарское оште, ёште, польское jeszcze; чешское
ješte, ešte, словацкое ešče, верхнелужицкое hišce,-er, -en; у Линде
сербское jоштере, jоштера.
Линде — за ним Юнгман — сравнивали, между прочим, с
латинским etiam, греческим έτι согласно с объяснениями этих
последних слов (см. ниже). Миклошич прибавляет и санскритское

a tU Санскритское a ti: 1) наречие, употребляемое с именами
отглагольными (причастиями), прилагательными, существитель-
ными, наречиями в значении 'через меру' в хорошем или дурном
смысле, 'очень, слишком, крайне' (atikrça -г- 'слишком худощавый'
и т. п.); 2) при глаголах движения = про, мимо; 3) предлог
trans, super, ultra -г- положение над с винительным; über,
oben, an — 'более чем' — по отношению к пространству, времени,
количеству, силе деятельности — с родительным.
По Боппу и Беттлингу, a ti заключает в себе указательное
местоимение 3-го лица а.
Греческое ετι представляет по значению полное сходство с
еще: 1) 'сверх того, к тому, еще' и, как это последнее, часто
при сравнительной степени: ετι μάλλον — еще больше; 2) adhuc:
ετι και νυν — еще и теперь; 3) 'с тех пор': ούδ' ετι δήν rjv — «und
er lebte nicht lange mehr» — и еще не долго пожил (но был).
Из значений латинского etiam сюда подходит еще и: die,
die ettam (= еще) clavius; etiam num (nunc) = еще и теперь,
еще и до сих пор; etiam atque etiam — еще и еще — отношение
непрерывности, непрестанности, как санскритское a tyapta (a ti +
apta ).— переходящий за конец — предел (стало быть, не имеющий
конца, беспрерывный, постоянный); etiam — до сих пор; и еще
(сверх сказанного), сверх того: «non modo (solum) ... sed etiam
v. verum ettam*\ отсюда значение даже.
По мнению Potia, относит латинское et — и с основным значением сверх того'.
Bopp (Vergleichende Grammatik, В. II., с. 251; В. III., с. 488)и
Pott (Etymologische Forschungen (В. I2, с. 253) — латинское
at в at-avus — katu Вообще о санскритской, латинской и гречес-
кой частице см.: P о 11, ibid., с. 251—253; Curtius. Grundzüge,
В. I, № 209.
Происхождение второго значения греческого ετι (£τι και νυν)
(еще и теперь) Pott (loc. cit.) выводит из первого таким
образом, что и здесь имеется в виду переход за известный предел
времени. То же объяснение прилагается и ко второму значению
славянского еще. Итак, препятствием к отождествлению еще с a tis
ετι могла бы служить только форма. Тождества точно здесь
нет: ш, лежащее в основании всех славянских различий этого сло-
ва,— из ст + /; конечно, e может быть из α с следующею
согласною, как, например, в именительном среднего рода на
е\ это e из уат, следовательно, еще из asty-a(m?). Какого
происхождения это уа(т?) и может ли оно иметь [связь] с
окончанием латинского etiam, решить не могу. Возможно, что в
asty-am j только из конечного ива ti, окончание есть -am, т. е.
именительный, винительный падеж единственного числа среднего
рода по образцу наречий от прилагательных (В о p р. Verglei-
chende Grammatik, В. III, с. 476). St = основному /, как в
суффиксе -ость; e = к = основному а, как в нетъ = asti.

§ 8. Склонение местоимений
1. Украинские. Именительный падеж я, ти; родительный
мене, тебе, себе; дательный-предложный мені, тобі, соби вини-
тельный мене, тебе, себе; творительный мною, тобой, собою.
Множественное число. Именительный падеж ми, ви; родитель-
ный-винительный-предложный нас, вас; дательный нам, вам; тво-
рительный нами, вами.
Отношения к старославянскому, независимые от украинского
произношения и, ѣ, ж: я: родительный падеж единственного
числа в украинском согласен со старославянским, тогда как
русское меня и прочее новее. Дательный падеж тобі собі —
русизмы; украинское мені не могло образовать своего e из ъ
в старославянском уподобления дательного падежа родительному-винительному ме-
не; старославянское мънѣ, русское мнѣ является целиком в украин-
ском мні, возможном и в восточном, но более употребительном
(или, может быть, исключительно господствующем в западном
украинском, например, Гродненская губерния, Кобринский уезд;
в последнем сохранились ми, ти, си). На западе (Подолье): «Де
сі діли молодиі сестриці»; «Помнем си ручиці»; «Коровайнеϵ тісто
не влизит си в місто» (Сборн. Сев.-зап. кр.); «Калина недае
си ломати»; «плети си вінку гладко; » «ви сі здогадайте»:
«Несем ти (ті) вінець»; «росплети ми косу»; «Скілько я в тебе
була, нігде я тя не просила, тепер я тϵ прошу».
Винительный падеж мене есть собственно родительный, как
в русском меня и сербском мене. В галицком употребительны
настоящие винительные падежи мя, тя, ся (и не в сложении
с глаголом), если на них не падает сила речи: «жаль ми тя»,
но и здесь эти винительные смешиваются с родительным: «гість
до тя иде». Ся, съ в сложении с глаголом сохранились
повсеместно. О древнейшем русском виде склонения этих местои-
мений см.: Лавровский, О языке, с. 76—77.
Ударения согласны с сербским: сербское родительный-вини-
тельный падеж мене, тебе, себе; дательный-предложный мени,
теби, себи. В творительном падеже мном, заметно в тобом,
собом, которым должно бы соответствовать тобою. Во множествен-
ном числе сербский имеет дательный-творительный-предложный
падеж нама, вама (старославянский дательный-творительный
падеж двойственного числа), но хорватское согласно с русским —
нами, вами1.
Особенность украинского сравнительно с русским — перенесе-
ние ударения на первый слог в родительном-винительном падеже
единственного числа при соединении их с предлогами и в ро-
дительном падеже после прилагательного в сравнительной степе-
1 №. Мелкие, не подводимые под одно правило отличия от русского от-
мечать в скобках тут же или в примечаниях вслед за склонением. Крупные —
на конце.

ни: «він мене, тебе знав», υ «не знав», но: «у (в, од, до,
біля, про, по и прочее) мене, тебе, себе*, «кращий мене, тебе,
себе*. Этому должно бы соответствовать в сербском перенесение
ударения на предлог.
2. Именительный падеж він, воно, вона; родительный його,
ϊϊ (jiji), eľ, з неі; дательный йому, ій; черниговское «к йої»
(Метлинский, с. 124) ; винительный падеж = родитель-
ному = именительному в среднем роде; tí; творительный ім (за
ним), ею (за нею) ; предложный ім («на ім* — Метлинский,
с. 412) υ = дательному на йому.
Множественное число. Именительный падеж вони родитель-
ный іх; дательный ім; творительный іми.
В восточном украинском после предлогов может не принимать
эвфонического н: до його, до ϵі, ік йому, к їй, к йой, «за
Ім* (Метлинский, с. 300); за ею, «на ім* (ibid., с. 412);
«в ій* (ibid., 97), до ix, ік ім? Если же принимает это
ну то это н твердо: з неі, під ним, із ними. Даже без предло-
га: «навтішалась ними*. В тех падежах, где эвфоническое н долж-
но бы смягчаться (к ньому, на ній, на нім), оно не употребля-
ется или редко. В галицком это н не опускается: до него, к
нему.
3. (Той, сей), то, се, та, сях; родительный падеж того,
сього; тої (Кв.-Осн., I, с. 15; Метлинский, с. 38) ; тій
(Метлинский, с. 80, 87) ; cei (Кв.-Осн., I, с. 14) ; теі
(Метлинский, с. 358; Конотоп.); теі (ibid., с. 204; Овруч.);
дательный тому, сьому, тій, сіи (tou, сей); винительный ту, сю;
творительный тим, сим, тою; «тею водою» (Кулиш, II, с. 38)
(может быть, это определение) ; «над тию роженькою» (Мет-
линский, с. 96.); сею; предложный у тім, сім (том, сем),
тій, сіи (той, сей).
Множественное число. Именительный падеж ті, сі; родитель-
ный-предложный тих, сих; дательный тим, сим; творительный
тими, сими.
Определенное склонение. Именительный падеж единственного
числа той, сей есть собственно определенная форма. Мы поставили
ее выше за неимением простой. Средний и женский гое, гее, за
те, те ж, cee, тая, сяя. Родительный падеж женского рода тіϵї,
тиϵї (тоϵї? Предположительно из тоѩѩ), сіϵї (сеѩѩ предположи-
тельно) . Винительный падеж женского рода тую, сюю. Творитель-
ный т/ею, тиϵю (тоϵю, по аналогии 'с моϵю?), сіϵю; тию (Мет-
линский, с. 95).
Множественное число: тиї, тії.
Белорусское женского рода «тае дороженьки» (Виленский
сборн., 2); аднаею (творительный падеж; Гродненская губ., Сло-
нимский у., деревня Збагна).
1 №. Из Миклошича выписать § 541, 545 (Сложения тот, тота, сесь, сеся;
ср.: Буслаев. Грамматика, ч. 1, с. 198; Лавровский.).

Украинский родительный падеж единственного числа женского
рода теі (Гродненская губ., Кобринский у., село Вяты); «тею
дорожкою» (ibid., 23).
Тот у гуцулов в Буковине (Федькович) : «а хороші тоті
галицькі легіні, хороші! Ми знов за того стараϵмось, аби...
Тому — тото мій брат, бувало скличе всіх легінів... За тото
поэтому] стали ми собі май у насліди. Але де б, ей тот каже
некто] біда ділася? Тоті дві неділі».
Сесь у буковинских гуцулов (Федькович): «на сесь колач,
красний сесь світ, братчику!»
По образцу той и сей склоняется оттой.
Хто, що, кого, чого, кому, чому, ким, чим, у кому, у чо-
му (у ком), у чим (у чом).
Сам, сама, саме, самого, самої, самому, у самой (ой).
Множественное число: сами, самих, самим, самими.
Ударение в именительном падеже множественного числа:
«Очі ж моі, очі карі, горе мені з вами! Не хочете ночувати
ні ніченьки сами! (Метлинский, с. 51).
Определенные: самий (русское самий) [Кв.-Осн., I, с. 127;
II, 8) самая (Метлинский, с. 47); самеϵ (Кулиш, I,
с. 50); самую. Множественное число: самиї (Кв.-Осн., I, с. 30).
Один (на западе едем) одно, одна; родительный падеж
одного; одниї (Метлинский, с. 114) ; однеї (ibid., с. 429) [ср.
тиї, теі; может быть, основная форма — определенная: одныѩ, по
аналогии с добрыѩ); дательный одному, одній (одной); твори-
тельный одним, одною; предложный однім (одном), у одному,
у одній (одной).
Множественное число одни (большею частью только опреде-
ленна^ форма одні, где i есть стяжение из иі), одних, одним,
одними (одними).
Ударение, кроме одного, одному (Кв.-Осн., I, с. 10, 43),
еще «одно 'дного любить будем»; «один одному розв'язуйте руки»
(Кулиш, I., с. 6).
Определенные. Кроме вышеприведенных форм, которые могут
быть определенными (родительный падеж единственного числа
женского рода, именительный падеж множественного числа):
одная (Метлинский, с. 102), «одноϵї служби» (Кулиш,
I, с. 50); «одноϵю жінкою (ibid., II, с. 34). Возможна форма
одную, но нам не встретилась.
Жаден (= каждый): «платками, що по три копи жоден»
(Кв.-Осн., I, с. 111 ) ; в соединении с ж — ни один '; «ж жодною
мірою не може сказати» (Кв.-Осн., I, с. 12); «боітця щоб
ж жодного словечка не прослухати» (ibid., с. 116). Определен-
ных форм не встречалось: родительный падеж единственного
числа женского рода жодної и т. д. Впрочем, именительный
падеж множественного числа жодні (иі).
Кожний (только определенное), галицкое и западное кожден.
Який, яке, якеϵ, (из якое), яка; сякий, сяке, сяка; такий, таке,

така́; оттаки́й, оттаке́, оттака́; родительный падеж якого, якої—
определенные. В среднем роде неопределенное окончание удержа-
лось в наречии: якось (как-то). Явственные определенные оконча-
ния, при неопределенных или потерявших определенную форму
вследствие стяжения, видны в винительном падеже единствен-
ного числа женского рода (яку и якую, сякую, такую) и имени-
тельном падеже множественного числа (які и якиї).
У сяк, всяк («всяк знесе що винен» — Кв.-Осн., II, с. 9).
Склоняется по якай.
По образцу сей склоняются отцей, мій, твій, свій. Имени-
тельный падеж мій, мое, моя; родительный мойого, моϵї; «Коло
мо'й хати» (Метлинский, с. 11; за Днепром) ; «жаль ся боже
меі молодих» (Гродненская губ., Кобринский у.— Сборн. Сев.-
Зап. кр., 14); «свеі коси» (ibid., 18); дательный твоему (Мет-
линский, 45; Кулиш, II, с. 61 ) „ро свойому* (Кулиш,
I, с. 219); по твоему, моі (моей); винительный моего, мою;
творительный моім, моею; предложный у моім (моем), у моїй
(моей).
Множественное число: мої, моїх, моїм, моїми.
Другая форма — со стяжением слогов ое внутри в ой и
о и с ударением на конце: родительный падеж (мойго) мога;
дательный мойму (Метлинский, с. 15, 57) ; твойму
(ibid., с. 45), мому, твому, свому. На западе изредка ма, ме
вместо моя, мое, мих, мим вместо моіх, моім (Miklosich,
Vergleichende Grammatik, В. II, с. 292). «Возьми ж мене на
сви (= ы) крильця» (Кобринский у.— Сборн. Сев.-зап. кр.,
32); «Чи e в світи друга така як ма лиха доля» (Гродненская
губ., Брестский у., с. Косичи—ibid., 125).
№. Котрий, котра, котре, котрого, котрої, котрою, котру.
Множественное число котри (Гребенка), котрі. Которий,
которе, котора.
Увесь, весь, усе, уся. Родительный падеж усього, усії, усеї;
дательный всьому, всій (всей); винительный всю; творительный
всім (всѣмь), всею; предложный всім (всем), всій (всей). Мно-
жественное число всі, всіх ( = старославянскому всѣхъ), всім
(старославянское всѣмъ); творительный падеж всіми. С оконча-
нием двойственного числа: усима (Метлинский, с. 144) ;
«Се військо йде всіма шляхами» (Котляревский, с. 165).
Наш, ваш, нашого, нашої и т. д. «Нашіи чоботы» (Мет-
линский, с. 186; Родомысл.).
Чий, чия, чиі. Сравнительно с русским заметим сохранение
и во всем склонении. Русское ин, ина сохранилось только со
сравнительным оттенком и с определенным окончанием инший,
инша, иншая, инше, иншеϵ, иншого, иншої и т. д. От наш,
ваш — наський, васький (русские нашенский вашенский):
К местоименному склонению относятся два, оба, обидва. В
старославянском они склоняются, как двойственное число место-
имения тъ (той). В мужском — два, средний род два, изредка

дві (дві літі), женский род дві; родительный-предложный двох;
дательный двом (?), творительный двома, обома. По этому образ-
цу — потерявшие существительное окончание и род три, чотири;
родительный падеж трьох (трох — Кв.-Осн., I, с. 48), чотирьох
(старославянские трии, четыръ), трьома, чотирьма; чотирма (Кот-
ляревский).
П'ять, дев'ять, десять, если обозначают число одушевленных
предметов, имеют родительный падеж не по существительному
склонению, а по местоименному: «нас десятьохъ (Метлин-
ский, с. 454). Однако, кажется, не шестьох, а шести, сени,
осьми.
Заметное отличие от русского в тех местоимениях, которые
имеют, хотя не во всех падежах, окончания определенные
при неопределенных. Таковы местоимения той, сей, сам, один,
весь. Русское какой отличается от украинского який и сродных
с ним тем, что последнее в винительном падеже женского
рода единственного числа имеет форму определенную (якую) и
неопределенную. Впрочем, последняя может быть не первоначаль-
ная, а происшедшая из стяжения определенной.
Украинские особенности в ударениях
а) При сочетании с предлогом ударение в родительном-вини-
тельном падеже единственного числа мужского и среднего рода
и в винительном падеже единственного числа женского рода пе-
редвигается к началу: того, но до (за и прочее) того; тиї, тої,
но до тої (впрочем, «тої правди» — К в.-0 с н., I., с. 23); бере
його, но против його; бере її, но з неі, до неї (впрочем, з ні —
Кулиш, II, с. 10).
Сего — за сього, сеї — «од сеї (Кв.- Осн., I, с. 14) ; однако
«сеї заставщини» (Кулиш, I, с. 206).
Кого, чого — до кого, до чого; подобно предлогу действует
частица ні: нікого, нічого (русские никого, ничего); на сложные
с ні предлог уже не действует: до нічого, до нікого. Отличное от
упомянутой частицы ні=- русскому не (вернее было бы нѣ, старо-
славянское нѣ из нѣсть), как и в русском, принимает
на себя ударение в родительном, винительном и в других паде-
жах: нікого бити, нічого, їсти, нічому дивуватись и прочее. НІ до
кого и ні до чого прихилитись.
Мого, твого, но: «пристало серденько мое до твого; «до
свого роду».

ЧЛЕН
§ 1. Член в русских говорах
В севернорусских говорах, онежском, ситском и других, употре-
бительно местоимение указательное как член1.
В именительном падеже единственного чис-
ла мужского рода от, ат: «Большой видь хоронится за
среднего, Ише средней-от хоронится за младшого» («Пам. и обр.
нар. яз»., с. 275) ; «Все на пиру тут напивалися... да и все на
пиру-го прирасхвастались, а Дунай-от говорил да таковы слова»
.(ibid., с. 311); «Хочет король Дуная притеснити тут, а Дунай-от
сдергивал скамейку дубовую, да завел вить он скамьею-от по-
махивать» (ibid., с. 315); «А возьми-тко ты, Добрыня, Опрак-
сию.., а сам-от я поеду во чисто поле» (ibid.); «[копьем
развалил дом] а сам-от поехал во цисто поле» (ibid., с. 379);
«кажись не было в поли ни ветра ни вехоря, а наш-от дом,
вить, по окнам снят» (ibid.); среднего рода (имени-
тельный-винительный падеж): «попал как я, мать, на
старого, попал на старика невесёлого, да одва, мать, старциш-
шо-то жива спустил, а тобе-то, мать, старцишшо-то поклон
послал» (ibid., с. 359); «а посошшо-то у царишша быдто палица
боевая» (ibid., с. 278); «Был у старого доброй конь: церез
реки перевозу он не спрашивал, а и синёё-го море он в окол ска-
кал (ibid., с. 353) ; женского рода та: «еду видь я, бачько,
да во чисто поле... Ответ держал старо старчишшо: Этоя-го
должность не твоя бы есть» (ibid., с. 276); «Там и ходит старо
старцишшо Данилишшо, да с тою-ли клюкою Со железною,
ище тая-га клюка да сорока пудов» (ibid., с. 369); «Большая
доцька Настасья королевисьня.., а вторая-га есь доцька Опрак-
сея» (ibid., с. 374); «Уж не завянет-ли мой зеленой венок, Уж
не погибнет-ли моя-га повинна голова. Во цижиеф-це людзяф
живуцы» (ситское — «Этнограф, сборн.», I, с. 145).
1 NB. Здесь только по одному примеру, а ниже, где о значении, поместить
их вполне.

Родительный (винительный) падеж единст-
венного числа мужского рода: «А попомни-тко, как
жил ты у нашего у батюшка, да у короля-га жил ты ляховин-
ского» («Пам. и обр. нар. яз.», с. 316); «У тя мужа-га (вариант
то) звали Блудишшом, а сына-га зовут у тя уродишшом»
(ibid., с. 378); среднего рода: «да не взял от его благо-
словленья-та да полнаго» (ibid., с. 275); в женском роде
этот падеж после имени или местоимения мне не встречался.
Дательный падеж единственного числа
мужского рода: «Загулял я, молодец, да к королю в Литву,
да к тому там королю-ту ляховиньскому» («Пам. и обр. нар. яз.»,
с. 373); «да возите-тко ей (её.—Л. Я.) да во Киев град, а ко
нашему-ту кнезю ко Владимеру» (ibid., с. 375); «То Дунаю-ту не
показалосе» (ibid., с. 376). В среднем и женском роде
мне не встречалось. Буслаев приводит из Барсова: «больной-
той женѣ» («Грамматика», ч. II, с. 175).
Винительный падеж единственного числа
мужского рода = именительному; винительный па-
деж среднего рода = именительному; женского ро-
да — ту: «Как вперед-от махнет, дак улича, а назадь-ту отмах-
нет, дак переулоцёк» («Пам. и обр. нар. яз.», с. 368); «Ухватил
стар королевисьню осередь, да и бросил на кровать-ту отисовую,
дак видь тая-то кровать опрокинулась» (ibid., с. 355—356);
«старую-ту подпись поддалбливал, да подписывал подпись он
новую» (ibid., с. 356); «И спустил втогды Владимер кнезь
Данилу-ту в монастырь прецесные, да во те во кельи низкие»
(ibid., с. 364) (согласование члена по позднейшей женской
форме Данила) ; «Падзи-тко ты своей грудзью белою На маць-ту
ли на сыру землю» (ситский — «Этнограф, сборн.», I, с. 148);
«помешкай-ко хошь малой и едзинной цас, хошь малую-ту мину-
тую» (ibid., с. 146); «возьмицё с миня ... дзевью красоту И волю-
шку-ту вольную» (ibid., с. 148); «Знаць я все дзело-то придзелала,
Всю работушку-ту приработала» (ibid., с. 144).
Творительный падеж единственного числа
после именительного или местного не встречался.
Местный падеж единственного числа муж-
ского рода ту; «Ише все вить на пиру-ту напивалисе»
(«Пам. и обр. нар. яз.», с. 312, 365); «Вить на том пиру-ту,
напиваютсе, да на том-ли на пиру-ту наедаютсе» (ibid., с. 370).
Женского рода в Пошехонском и Ростовском уездах Ярос-
лавской губернии: «на печѣ-тѣ», «в углѣ-тѣ» (от именительного
падежа угла или от угол, причем тѣ — мужского рода) («Этно-
граф, сборн.», II).
Множественное число. Именительный (и
винительный) падеж мужского и женского
рода в онежском ты: «Клюци-ты он руками раздёргивал, а
двери-ты ногами растоптывал» («Пам. и обр. нар. яз.», с. 356);
«Мудры-ты люди догадалисе, а глупы люди дивовалисе»

(ibid., с. 362); «Спустите-тко Дуная во цисто поле, а сами-ты
подитё во царёв кабак» (ibid., с. 371); «Князь зацял поцестён
пир... на вси-ты паленичи удалые, да на весь-то на народ да
православные» (ibid., с. 365); «двери-ты» (ibid., с. 275);
«разорвал он петли-ты шелковы» (ibid., с. 277); «очи-то у ей,
как у ясна сокола, Да и брови-ты у ей, как у черна соболя»
(ibid., с. 313); «оци-ты» (ibid., с. 372); «ваши-ты молитвы да пу-
стынныя» (ibid., с. 278); «Сабли-ты у них пошшербались»(ibid.,
с. 373). Там же для мужского рода ти и ты-тѣ: «Поехали молодци-
ти свататьсе» (ibid., с. 374); «Собирались мужики-то Рыхлей-
ские» (ibid., с. 393); «Ой же вы, цюмаки..! берите... а цюмаки-
ты-тѣ да человальники брали денег» и прочее (ibid., с. 373);
«По городу кирписьню запохаживал, да он желтыи-тѣ кудри за-
росцёсывал» (ibid., с. 363). Для среднего рода в Онеж-
ской губернии та: «вить ушишша-га быдто блюдишша, а глазиш-
ша-та у царишша быдто чаши пивныя, а носишшо-то у царишша
быдто палица боевая» («Пам. и обр. нар. яз.», с. 278); «при-
мётывает тулова-га целовецеськи, a сам-от старик-от присо-
биривать» (ibid., с. 369).
Для женского рода, как для мужского, в именитель-
ном падеже = винительному тѣ в ситском: «Штобы цужие-це
людзи позапили» («Этнограф, сборн.», I, 154); «во луга-ли
отпусциць (волю.— А.П.) — дак загуляецца, во леса-це отпусцим,
дак заблуздицца, как вореку-то бросиць, дак затопицца» (ibid.,
с. 148); «уже не рой-от вокруг двора увивается, не мушолушка
це-ли призашумели» (ibid., с. 159); «подзице вы гуляць во зе-
лёны-цо луга» (ibid., с. 145); «посадзили бы за столы-цѣ за
дубовые, за скацерци-цѣ за браные» (ibid., с. 147); «за поруки-цѣ
взялиса за крепкие» (ibid., с. 144).
В ситском говоре находим это неизменное цѣ (цё) и для
косвенных падежей множественного числа: «Из моеф-це ли оцей
ясныеф» (Этнограф, сборн., I, с. 150); «Я слышал... што у цея
есци (есть.— А. Я.).., дак я цеѣ по слухам-це и забрёл»
(ibid., с. 145); «поднасицё вы... цужием-це людзям цужанинам»
(ibid., с. 150); «пристав-ко-це (приставьте-ка.— А. П.) ко дверям-
то придверницка, ко столам-це пристольницка, Уж ко мне-то ли
горюце горькёй Приставцё» и прочее (ibid., с. 154); «восплесни
рукам белыем, возгляни ко оцам-це ясныем» (ibid., с. 112);
«Не замеркнет-ли бело лицо Во чужиф-це людзеф живуцы?»
(ibid., с. 153). Буслаев по Барсову приводит людей-тех, делам-
тем («Грамматика», ч. II, с. 175, примечание 2) неизвестно
для какого именно говора.
Приведенные примеры заимствованы преимущественно из
образцов двух говоров; но, как выше сказано, член, не говоря
о замене его неизменною частицею, употребляется и в других
говорах севернорусских, по крайней мере в трех формах для
именительного-винительного падежа единственного числа трех
родов и в одной для именительного-винительного падежа мно-

жественного числа. Так, на Вятке: «парень-or (или -го) гож,
да девка-ат(?) (или -та) не баска, а уже сватьи-т* (-эт)
больно не ражи!» (Даль. Словарь, т. I, Предисловие, с. XXXVI) ;
в Кашине и Колязине Тверской губернии «человек-от», «лицо-то»,
«яйцо-то»; к женскому роду и вообще ко множественному числу
придают частицу тѣ или те; та вовсе не слышно: «церковь-rô»,
«баба-те», «люди-те» (Даль, ibid., с. XXXV). Член изменяемый
переходит и за пределы севернорусских говоров. В Пензенской
губернии (южнорусские) не только та: «он-та», «пападья смара-
цыла дела-га» (Даль, ibid., с. XLV; здесь может скрываться
неизменное го, так как здесь о неударное = а), но во множест-
венном числе ти: «павиденьи-ти наши вистимы» (Даль, ibid.),
но слышно и тѣ: «бабы-тѣ, «сёдлы-тѣ».
Таким образом, мы находим в члене, еще не перешедшем в
союз, следующие формы.
В онежском для единственного числа мужского рода имени-,
тельный-винительный падеж — от, среднего рода то, родительный
падеж мужского и среднего рода та, дательный и местный падеж
мужского (и среднего) рода ту. Для женского рода именительный
падеж единственного числа та, винительный ту.
Для множественного числа в онежском мужской и женский род
безразлично ты н тѣ (ти), средний та.
Ситское единственное число от (?), женского рода та, среднего
то, винительный падеж женского рода ту, местный венского рода
цѣ (?) (? наверное, тѣ употребляется в Пошехонье Ярослав-
ской губернии).
Множественное ситское цѣ (цё) для мужского, женского
рода; вероятно, и для среднего.
В формальном отношении заметим:
а) Именительный падеж единственного числа
мужского рода от как местоимение указательное встречается
уже в летописи: «холм отъ» (Лаврент. лет., 34, 7) (вариант
«холмъ тъ») ; «во отъ же день» (Ипат. лет.— тъ) (ibid., 46, 8);
«отрокъ отъ» (ibid., 53, 18). Ср.: «сдѣлаша градокъ ось» (ibid., 9,
9). О в отъ стало возможно лишь с того времени, когда исчез конеч-
ный глухой звук. Решить, есть ли это о замена конечного ъ в
предыдущем слове (причем следовало бы писать отроко-т') или
же перестановка конечного ера в местоимении, как в позднейших
формах аржаной и прочее (причем правильно написано было бы
отрок-от'), решить это, мне кажется, трудно. В обоих случаях
результат один. Однако из формы денегъ (Miklosich, Le-
xikon, с. 1016) можно видеть, что вернее рабо-тъ, чем раб-отъ, но
ъ из местоимения, перестановившись, должен стать звуком e по
влиянию предыдущей мягкой: «[Святослав Всеволодичь] Созва
на пиръ отъ духовный (на освещенье церкви.— А. П.) митрополита
Никифора, ины епископы» etc. (Ипат. лет., 128). Миклошич
пишет болгарский член согласно с первым предположением:
рабъ-т\ Так и Бессонов.

б) Именительный падеж единственного числа
женского рода та, среднего то, винительный падеж
единственного числа женского рода ту (старославянское тж).
Именительный-винительный падеж множест-
венного числа среднего рода та суть древние формы
местоимений, оставшиеся неизменными.
в) Родительный падеж единственного числа
мужского-среднего рода та, дательный падеж един-
ственного числа мужского-среднего рода ту.
Местный падеж мужского и среднего рода
ту [и] местный падеж единственного числа жен-
ского рода тѣ принадлежат к склонению существительному
и могут считаться новообразованиями, так как в старославян-
ском и древнерусском местоимения имеют свое особое склонение:
того — тому — томь — той.
г) Ты в именительном падеже множественного числа жен-
ского рода согласно с древним языком; но ты в именитель-
ном падеже множественного числа мужского рода есть форма
винительного падежа, как и соответствующие формы в именах.
Впрочем, как и в именах, такая замена появляется очень рано:
«Ты (т. е. римляне) слышаще дивляхуся» (Лаврент. лет., 4, 12).
д) Тѣ во множественном числе для мужского рода тоже уже
встречается в литературе: Лаврент. лет., 25, 2. Член во множест-
венном числе имеет тут форму г* и в болгарском.
Вопрос о том, чем заменяются недостающие падежи члена,
близок к другому: о значении члена и его замене
другими частями речи — союзом и наречием.
По Далю, около Новгорода любят частицы ка, се, то: «мы-ка
не ходзим» (ср. в сибирском говоре «мнѣ-ка», «тёбѣ-ка», «тутот-
ка» — Даль. Словарь, т. I, Предисловие, с. XLI) ; «се-то в друго-
рядь был»; на Белозерье слышно более от: «говорят-от»,
«малый-от был» (ibid., с. XXXIV). Из примера видно, что здесь
именительный падеж единственного числа мужского рода теряет
уже свое значение члена, так как ставится и при глаголе.
По Далю же, в Кашине и Колязине Тверской губернии
рядом с мужского рода единственного числа от, среднего рода
то стоит тѣ не только для множественного, но и для единственного
числа женского рода, между тем как на Вятке мужского рода
ат стоит и при женском именительном падеже (ibid., с. XXXV—
XXXVII).
§ 2. Место члена в русских говорах
Обыкновенное место члена — позади имени или местоиме-
ния. Такая постановка в русских говорах не предполагает ни-
какого заимствования. Поэтому вряд ли можно согласиться с
догадкою Миклошича, что такая же «последовательность»
(Даль. Словарь, т. I, Предисловие, с. XXXVI) члена в болгарском

зависит от того же свойства в шкипитарском и сродных с ним
языках древней Дакии (Miklosich, Vergleichende Gramma-
tik, В. III, с. 220—221). Другой связи, кроме сходства, здесь,
может быть, и нет.
В севернорусских говорах указательное [местоимение], по-
ставляемое перед словом, имеет значение или тождественное
со значением члена, или близкое к нему: «да пусти миня в
монастырь прецесные, да во тыи спусти во кельи низки я»
(«Пам. и обр. нар. яз.», с. 364); «К тому заповедь положена
чежолая, Тая застава положена великая» (ibid., с. 366); «да взяли
Михаила за руки за белыя, тема петлеми вязали шелковыми»
(ibid., с. 366) ; «да возьмите-тко Дуная за белы руки, за теи перстни
за злацёные» (ibid., с. 371). При местоимении, употребленном
таким образом, может стоять член: «попало старику да во цюдён
хрёс, а той-от ли хрёс да полтора пуда» («Пам. и обр. нар. яз.»,
с. 360). То же (без члена) в «Древних русских стихотворениях»
и других (Буслаев. Грамматика, ч. II, § 209, примечание 1).
Если бы позволял размер, то в вышеприведенных местах можно бы
с таким же правом поставить: застава-та, кельи-ты, персни-тѣ,
причем уже и внешним образом — самим своим местом —
член отличался бы от местоимения указательного. Кажется,
верно, что сначала это местоимение стало членом по значению,
а потом — и по форме.
§ 3. Граница между указательным местоимением
и членом
Как определить по смыслу границу между место-
имением указательным и членом? Член развивается
из местоимения указательного,— согласно с чем это последнее,
как и все древние явления языка сравнительно с позднейшими,
имеет значение более материальное и наглядное. Синтаксически
эта наглядность выражается тем, что местоимение указательное,
как указание на предмет, всегда относится к существительному
(и частям речи, употребляемым в значении существительного:
это авось) и согласуется с ним в роде, числе (исключения,
при том мнимые, при употреблении множественного числа для
вежливости — Буслаев. Грамматика, ч. II, с. 264,. § 203, приме-
чание 2) и падеже. Если указываемый предмет известен, то
существительное при местоимении указательном опускается:
тот, этот, те (например, человек). Член, как мы видели из выше-
приведенных примеров, ставится не только при существительных,
но и при прилагательных и местоимениях; следовательно, он не
указывает, потому что нельзя указывать ни на качество, не пред-
ставляемое предметом, ни на указание. Член наиболее близок к
местоимению указательному там, где он стоит при существитель-
ном, и в этом случае вопрос о том, есть ли такая-то частица
член или местоимение, практически решается сравнением с языка-

ми, не имеющими члена. Местоимение в этих последних там, где
в первых — член, оказалось бы плеоназмом. Член есть не указа-
ние на нечто внешнее или представляемое
внешним, а только определение предмета, качества или
указание на них, как явления мысли с их субъективной
стороны. Ссылаться таким образом посредством местоимения
указательного определенного мы можем или только в том случае,
когда предмет ссылки (будет ли то имя или местоимение) из-
вестен слушающему (т. е. уже упомянут в речи), или сам собой
подразумевается (der gute Mann = тот, о котором уже упомя-
нуто, или который и без того известен) или же если вслед за
местоимением указательным с членом следует относительное:
derjenige, welcher ...,— или же и в том случае, когда предмет
ссылки известен только говорящему. Первого способа употребле-
ния определенного члена придерживается немецкий язык; вто-
рого — севернорусские говоры, где последовательный1 член или
местоимение, предшествующее слову, ставится не только там,
где в немецком определенный член, но и там, где неопределенный
или вовсе нет члена. Ср., например:
а) «Первый-то погреб его конь перескочил, да и другой-от
он погреб да перескочил, а третьего-то он погреба не переско-
чил» (Пам. и обр. нар. яз., с. 278). Для однообразия могли
бы мы поставить здесь первый-от, третьёго-та. В немецком было
бы den ersten, den zweiten.
б) «Там и ходит старо старицишшо Данилишшо, Да с тою-
ли клюкою со железною,— Ище тая-та клюка да сорока пудов»
(Пам. и обр. нар. яз., с. 369). Об имени выше не упоминалось;
второе предложение связано с первым посредством местоимения
указательного, а не относительного: поэтому в немецком стоял бы
член неопределенный [mit einer eisernen Stange mit einem
Krummenstabe, diese Stange aar-..], а в русском литератур-
ном в первом предложении могло бы вовсе не быть местоимения:
«ходит с клюкою железною, а та клюка сорока пудов». Тот, кто
говорит: «с клюкою», «mit einer Stange», обходясь без определен-
ности, сообщаемой членом, становится на точку слушающего,
говорит относительно объективно; кто говорит: «со тою ли
клюкою», следует при этом чисто личным основаниям, так как
ему самому живо представляется эта именно, единичная клюка,
а не какая бы ни было. То же самое в выражениях с постпози-
тивным членом: «Уж не завянет-ли мой зеленой венок, Уж не
погибнет-ли моя-га повинна голова, Во цужиеф-це людзяф
живуцы?» (Этногр. сборн., I, с. 145); «помешкай-ко хошь
малой и едзинной час, хошь малую-п/ минутую» (ibid., с. 146)
и др.
1 Т. е. последующий, постпозитивный. Сост.

§ 4. Разница между членом
и указательной частицей
Член в севернорусских говорах переходит в несклоняемую
частицу то. Мы видели выше, что во множественном числе член
теряет подвижность, употребляясь для всех падежей в одной фор-
ме тѣ. В форме то он остается неизменным во всех падежах
трех родов обоих чисел. Те же, которые имеют склоняемый член,
употребляют частицу то частью в соединении с ним, частью
одну: «А и все да на пиру да напивалися... да и все на чесном
видь прирасхвастались. А иной же-то хвастал широким двором, а
другой ать-го видь хвастал золотой казной, а новой-от-го хвастал
силой могучею, только глупой-от видь хвастал молодой женой»
(Пам. и обр. нар. яз., с. 273) ; «Уж какова-то пора! Уж каково-то
времё (Этнограф, сбор. I, с. 144); «Надзенуть на мою головуш-
кю бабью красу: А бабья-го краса — шлык волосник» (ibid.,
с. 146). В косвенных падежах: «Приежжат он к городу ко
Киеву, А из города-то да из Киева идут две калики перехожие»
(Пам. и обр. нар. яз., с. 361); «Ой же ты еси, Михайлушко Да-
ниловиць! Да вить разумом-то ты есь глупешенёк, да и ростом-
то вить ты есь малешенек» (ibid., с. 365); «Принеситко-цё
(венок.— А. П.) к моему-то бацюшкю, И к моей:го родзимой
матушке» (Этнограф, сборн., I, с. 145); «Соряжает меня родзима
матушкя во цужие-це людзи, За чужово-то ли чужанина» (ibid.,
с. 146); «Становили бы мы явству сахарную, пицья-то бы медзяно-
во, пива-то бы пьяново» (ibid., с. 147); «Отлуцают уж миня от
стада-то лебедзинова, Прилуцают уж миня ко стаду-го гусиному»
(ibid., с. 148); «Как цее жиць в цужиеф людзях, У чужово-то
отца с мацерью?» (ibid., с. 148); «[жиць] у цужово-то отца с
мацерью? Уж цужой-то отец с мацерью Родзились без жа-
леньиця» (ibid., с. 149); «Уж нагромлю я вашу светлицу: Уж
во сне-то бы я вам сниласа.. Во просонье-то бы я вам видзеласа»
(ibid., с. 152). «Большая определенность и живость речи», которая
достигается употреблением члена и частицы то (Буслаев.
Грамматика, ч. II, § 209), происходит именно от того, что части-
ца то, как и член, выражает субъективное указание на предмет
мысли, т. е. указание на известность этого предмета (в обширном
смысле этого слова) самому говорящему. Разница между членом
и частицей здесь следующая. Как член по употреблению шире
местоимения указательного, потому что ставится и при прилага-
тельных и местоимениях, так частица то, неспособная к согласо-
ванию, шире члена, потому что ставится и при наречиях и глаго-
лах. Между тем как член выделял из речи имя или ближайшее
к имени местоимение, частица то оттеняет и глагол и нераздельное
с ним обстоятельство: «Золотой у миня казны, вить, не луцилосе, а
и сила-га во мне, вить," была ровная, и служил-то у тобя я
петьдесят годов, и убил-то у тобя я петьдесят царёв» (Пам.
и обр. нар. яз., с. 364); « [Гуси-лебедзи!] Каково вам плаваць

супроцив воды? Таково-то жиць в цужияф людзях: Таково-то у
цужово у цужанина у цужаво-то отца с мацерью!» (Этнограф,
сборн., I, с. 149). Буслаев: «Средний род то и это, для живости
речи в указании на предмет или даже на всю мысль, выражаемую
предложением, иногда без изменений приставляется не только
к именительному, но и к косвенным падежам всех трех родов,
а также и к наречию. То указывает на предмет и иногда его часть—
что касается до, например: «отец-го любит, да мачеха-го
зла» (что касается до отца... до мачехи). Это относится
к целому предложению, например: «Куда это вы идете?»; «Ко-
му это приготовлен подарок?»; «Как стали это они делить
добычу».
«Удвоенная форма го-го употребляется для усиления речи;
например: «то-то человек» (т. е. очень хороший) ; «тото-то повесе-
лились» (т. е. очень много и хорошо); то-то! (да, действительно,
а также в смысле: ну, смотри-же!).
Для усиления же речи в виде члена употребляется и г» на
конце слова (т. е. член склоняемый) (Буслаев. Грамматика,
ч. II, § 209).
В этих словах, кажется, некоторые неточности.
а) Частица го может быть отнесена к среднему роду только
по происхождению, но не по функции; она, очевидно, лишена
рода, потому что безразлично употребляется во всех родах. Она не
может приниматься за местоимение, не имеющее грамматичес-
кого рода, как я, ты, ся, потому что по значению более сходится
с союзами же, ли, коими она может в известных случаях за-
меняться1.
§ 5. Употребление местоимения указательного
в былинах
Оно прилагается к имени, которое вовсе до того не упомина-
лось, например:
А и зайдет он Чурила Пленкович
В дом ко старому Бермяте Васильевичу,
Ко его молодой жене, к той Катерине прекрасной,
И тут он позамешкался (Др. росс, стих, с. 164).
Из-за моря, моря синяго,
. .От того-де (не упомянуто.— Л. П.) царя ведь замор-
скаго
Выбегали, выгребали тридцать кораблей, (ibid., cl).
1 Пропуск в рукописи. Сост.

Однако ibid.:
Хорошо корабли изукрашены;
Один корабль получше всех:
У того было сокола у корабля
Вместо очей было вставлено
По дорогому каменю, по яхонту (ibid., с. 2).
В чердаке была беседа — дорог рыбий зуб,..
На беседе-то сидел Купав молодец. (ibid., с. 3)
Начало былин:
Из-за моря, моря синего,
Из славна Волынца, красна Галичья,
Из тоя Карелы богатыя...
Выезжал удача, доброй молодец. (ibid., с. 22).
Берет он (жену.— А. Я.) Царь Государь не у себя
в каменной Москве,
А берет он Царь Государь в той Золотой Орде,
У того Темрюка царя... "(ibid., с. 37).
А и будет Волх десяти годов,
Втапоры поучился Волх ко премудростям:
А и первой (Волх-то.— А. Я.) мудрости учился
Обертываться ясным соколом;
Ко другой-го мудрости учился он Волх
Обертываться серым волком;
Ко третей-то мудрости учился Волх
Обертываться гнедым туром — золотые рога.
(ibid., с. 47).
Сел на палаты белокаменны,
На те на палаты царския
Ко тому царю Индейскому
И на то окошечко косящатое (ibid., с. 49).
Он те то-де речи повыслушал,
Он обернулся горностаем,
Бегал по подвалам, по погребам,
По тем по высоким теремам,
У тугих луков тетивки накусывал,
У каленых стрел железцы повынимал,
У того ружья ведь у огненнаго
Кременья и шомполы повыдергал. (ibid., с. 50).

Стоит на лугах тут бел шатер,
Во том шатру опочив держит красна девица,
А и та ли Настасья Королевишна. (ibid., с. 94).
Приехал ко церкви Соборныя,
Ко тем попам и ко дьяконам (выше не упомянутым.—
А. Я.),
Приходил он во церкву соборную,
Просит честныя милости
У того архирея соборного,
Обвенчать на той красной девице. (ibid., с. 96—97).
Сбиралося с ним силы на сто верст,
Во все те четыре стороны. (ibid., с. 242).
А русской люд всегды хвастлив,
Опутан весь — будто лысой бес,
Еще ли стоит передо мною, сам хвастает, (ibid., с. 249).
Сковали ему ноги резвыея
В те ли железа немецкие. (ibid., с. 261).
Царь Саул Леванидовичь
Много ли царицу не спрашивает,
А и только он слово выговорил... (ibid., с. 262).
Идти (будет.— А. П.) селами и деревнями,
Городами теми с пригородками. (ibid., с. 277).
Член постпозитивный тъ, та встречается не в большей мере,
чем в южнорусском, но эта, эты при прилагательных или
существительных плеонастично с точки литературного языка, т. е.
вовсе не там, где уже выше было названо качество и предмет,
но при имени тех предметов, которые говорящий живо себе пред-
ставляет: «Кто истопит теплы, парны эты баенки, Кто умоет его
бело это личушко» (Барсов, с. 82) ; «С кем то думать будешь
крепку эту думушку» [вдовцу] (ibid.); «Принесешь покор родите-
лям желанным.. Спотешали бы сердечно мало дитятко, Бес-
покоились по темным бы по ноченькам, За этыма качелям за
маетныма, За этыим дитём да беспокойныим» (ibid., с. 83)
(т. е. знаем мы, как маетна колыбель, как беспокойно дитя).
Несклоняемо то не дает такого смыслу: «Уважать надо сестри-
цам-то родимым» (ibid.); «Он не ходит ли по крутому по
бережку, Не стрилят ли водоплавных серых утушек Со этова ору-
жия за рукавняго?» (ibid., с. 111); «От чюжих людей не
довольны эты хлебушки, От племнят не велика приберегушка»
(ibid., с. ИЗ).
Украинское в сравнениях: «Полетіла б, мов тая птичка»
(Кв.-Осн., I, с. 163); «Я в тебе одна, як тая порошинка в
оці» (ibid.); «Заведе пісенёк.., так як та сопілочка» (ibid., с. 162).

СОЮЗ
§ 1. Союзы в древнерусском и современных
русском и украинском языках
Союзы. Подчеркнутые — исключительно северные: а, або,
абы, ага, адли, авось, адали, аже, аландись, аландась,
али.
Сравнительные союзы и другие слова:
Что ясной сокол в перелет летит,
Как белой кречет перепорхивает,
Бежит паленица удалая,.
Старой козак Илья Муромец.
(Др. росс, стих., 246).
Будто, как, как будто (неначе — украинское).
Наречия: «Међедовићу се учини буздован мали према
оноликоме гвожђу» (Караџић. Припов., с. 3); «Ровно мыла
наелся»; «Ожегся, ровно на крапиве» (Даль. Пословицы, с. 32).
Словно. Слывет(?). «Пора не супротив поры» (ibid., с. 39);
«Нет легче дня против субботы» (ibid., с. 46).
«Баловать потти с удалыма со молодцам. Лучше сядь да
под косевчато окошечко, Ты возьми свое девочье щепетеньице»
(Барсов, с. 131) (чем то-то — лучше то-то). («Быв огнем мое
сердечко разгоряется, Как смола кипит в бессчастноей утробушке»
(ibid., с. 117); «Быв, как дождички уходят во сыру землю, Как
снежечки быдто тают кругом наокол огней, Вроде солнышко
за облачко теряется, Также дитятко от нас да укрывается»
(ibid., с. 116); «Как несчастноей вдовой да называют, Быв
холодной водой да поливают» (ibid., с. 30); «Тут я грохнулась
горюша о сыру землю, Быв как дерево свалило от буйна ветра»
(ibid., с. 34); «Уже так бедной горюше мне все кажется, Быв
на синем я на славном этом морюшке» (ibid., 256).>

Так (як). Западное украинское гей1 как сравнительная часть
(Miklošič h."Vergleichende Grammatik, В. IV, с. 81).
И — союз: «устремиль бо ся бяше на поганыя, яко и левъ»;
«сердитъ же бысть яко и рысь» и пр. (Ипат. лет., 155, 13).
(Еже без согласования с родом, как союз что: «Идоша угри
мимо Кіевъ горою, еже ся зоветь нынѣ Угорьское» (Лаврент.
лет., 10); «погребоша и на горѣ, еже ся нынѣ зоветь Угорьское»
(ibid.); «А о головахъ, иже ся ключить проказа, урядимся сице»
(ibid., 14); «Да часть его, сирѣчь иже его будеть по закону,
да возметъ ближній убьенаго» (ibid., 14, 20); «якоже молонья ...
иже на небесѣхъ (ibid., 19, 9); «Сѣдяще Кій на горѣ, гдѣ же нынѣ
увозъ Боричевъ, a Щекъ сѣдяше на горѣ, гдѣ нынѣ зовется
Щековица» (ibid., 4, 17); «а о сихъ, оже (в другом списке иже)
то приходять Черніи Болгаре, воюють въ странѣ Корсуньстѣй,
и велимъ князю Русскому, да ихъ не пущаеть пакостить странѣ
той» (ibid., 22, 6) ; «въ новый Адамъ облечеся, еже есть Христосъ»
(ibid., 29, 6); «возми дань, еже хощеши» (ibid., с. 30, 20).)
Потому что: «лучше ны бяше въ Еіоптѣ, еже ядяхомъ мяса,
лукъ, и хлѣбы до сыти» (ibid., 41, 5); «возропташа на Моисѣя
и Арона, еже не бысть воды» (ibid., 41, 8); «се не добро, еже
.малъ городъ (то есть мало городов) около Кіева (ibid., 52, 17);
«вдасть Казимиръ за вѣно людій 8 сотъ, еж бѣ полонилъ
Болеславъ» (ibid., 67, 6).
Ж. «иже бѣша жили черньци преже в печерѣ, a отъ' того
прозвася Печерскый манастырь» (ibid., 68,32); «иже ли не поиде-
ши съ нами, то мы собѣ будемъ, а ты собѣ» (ibid., 100, 16);
«А се вы повѣдаю, дѣти моя, трудъ свой, оже ся есмъ тружалъ
пути дѣя и ловы 13 лѣтъ» (ibid., 103, 4); «Одигитрюю же чюд-
ную, иже по граду хожаше» (Новгор. I лет., 29, 4); «не вѣдяше
бо аже о немъ мысль злу свѣщаша самого яти» (ibid., 55, 31).
Что без согласования: «Что хочете досѣдѣте?» (чего) (Лав-
рент. лет., 25, 4); «что ради придосте сѣмо?» (ibid., 24, 2);
«что ради вѣче было?» (ibid., 55, 6).
(Чтобы вместо а бы (?): «Моли его, владыка, чтобы миръ
взялъ» (Новгор. I лет., 77, 3; 1333 г.); «посылахуть въ Новъ-
городъ из Тръжку, что быша Новгородци всѣли на коня в Тор-
жекъ» (ibid., 80, 26); «Чтобы не ходилъ» (ibid., 81, 1). В жела-
тельном значении: «биша челомъ архіепископу. .
«чтобы еси, господине, благословилъ дѣтеи своихъ Великій Новъ-
градъ чтобы господинъ нашъ Великій Новъградъ нелюбьа
отдалъ, a насъ бы пріялъ въ старину». И владыка Иоаннъ
благослови Великій Новъградъ, дѣтеи своихъ: «чтобы есте,
1 Ср. приводимые А. А. Потебней в другом месте (ед. хр. 172, с. 14) примеры
употреблений гей как сравнительного союза: «А Илашко ще дуще [гуляϵ],
несамовитий!.. гей ніби вже знав, що він оце в останнϵ у нас на «краснім храму>
гуляе> (Федькович, с. 8); «[говорю] а самий такий утішний [рад], гей би
мене хто на сто коней посадив був» (ibid., с. 22). Сост.

дѣти, мое благословеніе пріяли, а Псковичемъ бы есте нелюбья
отдали, а свою братію молодшую пріяли бы есте по старинѣ .
были бысте за единъ братъ» (ibid., 97, 31). Ср. стр. 98, 11, 22.
«а что еси .. . отнялъ... Заволочье... а того бы если, князь
великий, ступился, а пошло "бы то къ Новугороду въ старину»
(ibid., 98, 30).
Что 'сколько' (Ипат. лет., 41, 6; 71, 381; « [Игорь] соймя
шоломъ погна опять къ полкомъ, того дѣля, что быша познали
князя и возворотилися быша» (ibid., 131).)
Како: «Како есть вѣра ваша?» (ibid., 14) (какая).
{Яко: «видите ли горы сія? яко на сихъ горахъ возсіяеть
благодать Божья» (Лаврент. лет., 4) (Ср. украинское що в на-
чале периода, русское како)\ «яки волкъ» (Лаврент. лет., 24, 4).
(Яко именительный падеж, якы творительный. Ср.: пакы, украин-
ское таки-; перекы (Ипат. лет., 36)); «Яко соспоша [могилу]
и повелѣ трызну творити» (Лаврент. лет., 24, 26); «Яко упишася
Деревляне, повелѣ отрокомъ своимъ пити на ня» (ibid., 24, 29);
«и повелѣ Ольга, яко смерчеся, пустити голуби и вороби воемъ
своимъ» (ibid., 25, 19); «яко взя градъ и пожьже и» (ibid., 25, 23);
«хочю жити въ Переяславци на Дунай, яко то есть середа въ
земли моей» (ibid., 28, 30); «яко придохомъ къ нему и вдахомъ
дары, и не зрѣ на ня» (ibid., 30, 15); «яко сестру имата дѣвою»
(ibid., 47, 8).>
Негли: « [Нахоженье поганых] се бо есть батогь его (божий)
да негли встягнувшеся (да нѣколи смирившеся) вспомянемъся
отъ злаго пути своего» (Лаврент. лет., 95, 3—4); «не проли-
ваимъ кръви съ своею братьею, нѣгли Богъ управить своимъ
промысломъ» (Новгор. I лет., 8, 7; Ипат. лет., 43, 3; 119, 2);
«изыдемъ и походимъ по граду, негли обрѣтше, имемъ творящего
в градѣ нашемъ мятежь» (Кирилл Туровский — Калайдович.
Памятники, с. 17).
Ли, лѣ: «бьються сами, и того ся добьють, егда влѣзуть
ли живи» (Лаврент. лет., 4, Ипат., Хлеб, «одва вылѣзуть ле
(еле) живы»); «оставиша и оле жива» (ibid., 83, 7); «кто ли
(если кто) черезъ мою грамоту, что у нихъ возметъ, и язъ Князь
Великій кажню» (Грамота Ивана Даниловича, 1328—1340.—
Акты археограф, экспед., I, с. 1—2).
Или: «и отяша полонъ всь (у Литвы) а княжиць (ихних)
изсѣче (Александр) или болѣ 8» (Новгор. I лет., 54, 32); «вы-
дайте ми Онанью посадника, или (в другом али) не выдадите,
язъ вамъ не князь» (ibid., 55, 32); «приказано боудѣте добрымъ
людѣмь, а любо грамотою оутвѣрдять, како то боудѣте всемъ
1 А. А. Потебня имеет в виду что в значении сколько, как это видно
из примеров: «Изяславъ же посла по него насадъ свой, и что съ нимъ дружины
влѣзе въ насадъ> (Ипат. лет., 41,6); «и рече ему Изяславъ: «кресть еси къ нама съ
королемъ цѣловалъ на томъ, яко что Руской волости то ти все воротити»
(ibid, 71, 38). Сост.

вѣдомъ, или кто посль живыи останеться» (договорная грамота
с Ригою 1229 г.— Акты р.-лив., с. 420); «а Юрьи князь вда плечи
(во время битвы), или перевѣтъ былъ в немъ, то богъ вѣсть»
(Новгор. I лет., 60, 10); «уне жити въ земли пустѣ, или съ женомѭ
язычьноѭ и которивуѭ» (Изборник Святослава 1073 г.—·
Срезневский. Памяти., с. 139).
Ле вопросительное: «егда кто вѣсть, кто одолѣеть, мы ли,
онѣ ли? ли съ моремъ кто свѣтенъ?» (Ипат. лет.—«или съ
моремъ . ..») (Лаврент. лет., 19, 29); «а иже преступить се отъ
страны нашея, ли князь, ли инъ кто, ли крещенъ, или некрещенъ,
да не имуть помощи отъ бога» (ibid., 22, 28); «аще ли же кто ...
преступить се» (ibid., 22, 32); «аще не обрящеться кто рѣцѣ,
богатъ ли, ли убогъ, или нищъ, ли работникъ (работенъ) про-
тивенъ мнѣ да будеть» (ibid., 50, 22); «положаху предъ нимъ
э хлѣбъ, и не възмяше его, но ли вложити въ руцѣ ему» (ibid.,
83, 27); «мы пошли до Кіева, да же бы была рать, билися бы-
хомъ; намъ ли иноѣ рати искати, то не можемъ» (Ипат. лет.,
132, 24); «дай ... не даси ли, иду на тя» (ibid., 160, 19).
Оли: «бишася оль 3 недѣлѣ» (Ипат. лет., 120); «Изяслава
же долго не бы, оли полудни пріѣха къ нимъ» (ibid., 28); «Тотъ
день весь идоша оли до ночи» (ibid., 28); «села наша пожгли
оли до Любча» (ibid., 38); «Улучи, Тиверьци сѣдяху по Днѣстру
оли до моря» (Лаврент. лет., 5, 28); «се идуть къ тебѣ Варязи,
не мози ихъ держати во градѣ, оли (Ипат. лет.— или) то ство-
рять ти зло, яко и сдѣ» (Лаврент. лет., 34, 2); «олъны 203»
(Ипат. лет., 199); «толи не будеть межю нами мира, оли камень
начнеть плавати, а хмель почнеть тонути» (ibid., 36, 9); «не
имата ясти, али (Ипат. лет.— оли) да умрета смертью» (ibid.,
38, 5); «поча кланятися, поя псалмы, оли и до полунощья»
(ibid., 82, 30); «Не грѣшите ни одину же ночь. .. поклонитися
до земли, али вы ся начнеть не мочи, а трижды» (ibid., 102, 8);
«гнаша ноли (в другом — оле, оли) до Хорола» (ibid., 120, 16);
«коли идяше на войну, или инамо, ноли поклонивъся у гроба
Феодосьева и молитву вземъ у игумена, ту сущаго, тоже идяше
на путь свой» (ibid., 120, 21); «не лзѣ бяше битися съ ними,
тѣсноты ради, зане болота пришла ноли подъ горы» (ibid.,
135, 36).
<А. «доспѣвайте отъ мала и до велика, кто имѣеть конь, кто
ли не имѣеть коня, a въ лодьи» (Ипат. лет., 32).>
«Олна (Синодальный дажоу вместо дожъ, даже) насъ всѣхъ
не будеть, тоже все то ваше будеть» (Новгор. I лет., 51, 2);
«[о пожаре] тако створися пагуба велика, олна на свѣтѣ Богъ
и добріи люди уяша (т. е. огонь)» (ibid., 66, 27); «оли до Яро-
славля попустиша» (ibid., 10, 29); «[сгорѣша] дворове мнози . ..
оли и до руцья» (ibid., 18, 6); «Тон же осени наиде дъжгь
великъ и день, и ночь, на Госпожинъ день оли и до Никулина
дни не видѣхомъ свѣтла дни» (ibid., 43, 33); «отъ Торжку...
оли (Академический — дожъ) и до Игнача креста» (ibid., 52,

12) и др.; «наидоша Литва, Нѣмци, Чюдь, и поимаша по Лугѣ
вси кони и скотъ, и нелзѣ бяше орати по селомъ, и нечимъ,
олна вда Ярославъ сына своего Александра опять» (ibid., 53,
32); «оли, княже, тобѣ съ нами увѣдавъшеся (кончив дела)
тоже ѣхати въ Пльсковъ» (ibid., 59, .10); олня (Ипат. лет., 31,
15); олнѣ (ibid., 161, 19); олъны (ibid., 199, 25); ольно (ibid.,
200, 15); олъны (ibid., 203, 29; 208, 8).
Сложения с до, отдоколе, дотоле: «Не пустиша его, донелѣ
же инъ князь приде» (Новгор. I лет., 7, 18).
Доколе: В современном языке при пока, доколе глагол и с
не и- без: пока будет здоров, пока не будет здоров. В старом
языке и в последнем случае оли, доколе без не. В Новгородской
грамоте 1327 г. (Собр. гос. грам., № 15): «или не окупять (не
выкупят) Новгородци села (купленного в Новгородской во-
лости), сѣдѣти ему (купившему), доколѣ окупять» (ibid., 19).
Але: «Домахо! кажи бо, що він говорить?» — «Але, гово-
рить!»— кричить Домаха» (т. е. он сам не говорит) (Кв.-Осн.,
I, с. 146); «Де ти, доню .. . була? Але (ведь?) вже й нерано»
(ibid., с. 169); «Але нехай ему абищо! Якби з Сокирами прийшли
i топорища, Тогді б то був би нам капут» (Гребенка, с. 22);
«Дам я свою одну сестру за Василя . . .— Але, що даш?» (в са-
мом деле?) (Федькович, с. 14).
Або: «Вишенці моій предобре у саду .. . бо (потому что) як
край ei иду або (или) i так зирну у сад із хати, все зволять
горобці по гілочках скакати» (Гребенка, с. 13) ; «Ой чи
буду горювати, або веселиться, Аби прийшлось миленькому на
мені жениться» (Метлинский, с. 72). См. на листок любо.
См. бо в другом месте. Для усиления противительных союзов,
часто без оттенка причинности. «Так бо моя Оксана», так думав
собі [мати], «дарма що й шутлива, i жартівлива, та вона не
загубить себе» (Кв.-Осн., I, с. 187); «Та й правда ж бо»
(ibid.).
Хоть, хона: «хоть би яка весела була (как бы ни было), то
побачить старця, каліку або погорілого,— вже все покине, за-
раз до его, роспитуϵ» (Кв.-Осн., I, с. 160); «Сам собі хазяїн,
а добра всякого, хоть скотини, хоть поля, чимало» (ibid., с. 167);
«Щоб,. . річечку его зробив Десною. Або хоча як Сейм такою»
(Гребенка, с. 29); «хоть ти разсердисся на мене, хоть про-
женеш від себе, хоть не звелиш ніколи на очі попадатись, а я таки
тобі тепер договорю, що вчора хотів сказати» (Кв.-Осн.,
I, с. 35).
Высоко, или нет. В соответствии украинскому с хоть это
последнее (= или) опускается: «Хоть далеко, недалеко, треба
долітати; Хоть далеко, недалеко, треба дожидати» (Метлин-
ский, 8); «Ой, хоч чула, хоч не чула, не озивалася» (ibid., с. 9)
(слышала или нет, но); «Ой хоч мила, хоч не мила, аби чорно-
брива» (ibid., с. 10); «Хоть минулися в саду яблучка, Не ми-
наються дульки; Хоть мину лося жениханьнячко, Не минаються

думки» (ibid., с. 12); «Хоч на мене люди брешуть, а я ім сміюся»
(ibid., с. 16).
Хіба: «Хіба забув ти, що великою водою ворочають велики
млини» (Гребенка, с. 29); «Ми іі [собаки] не бачили; хіба
де бігаϵ?» (Кв.-Осн., I, с. 32); «Бачив я сліпорожденного,
що читав Псалтир, так же без книжки: а Василь так у книжку
дивитця. Хіба чи не хвастаϵ?» (ibid., с. 68); «Та хіба б же я
розуму не мала, щоб я признавалася» (Метлинский, с. 37) ;
«Іще не забув, хіба забуду» (ibid., с. 52).
Що: «Ніхто не забуде голодного году, що бог послав нам
за гріхи наші» (Кв.-Осн., II, с. 3); «що (чем) більше рук, то
i швидче діло поспіϵ» (ibid., с. 5); так что: «висохла ... земля,
що аж пил іде» (ibid., с. 7); «Не що робити? не склавши ж руки
сидіти (нужно ж что-нибудь делать)? Жінки покопали городи,
пообсівались люде яриною» (ibid.); («що в бога служба (каж-
дую), то панотець i звелить усім навколішки припасти» (ibid.);
«Що ж то (сколько) зібралося народу, так господи твоя воля!»
(ibid.); «сам милосердний господь, що милосердію его i міри
нема, та й той не змиловавсь» (ibid., с. 10).
(Чи: «Покинь їx [панів] ... А то, коли к тобі ні заверни у
хату, Ти з благородіем сидиш за панібрата ... Чи то в село лихий
примчить якого Паничика ... Та сарана живе на твоему добрі»
(Гребенка, с. 16); «[Народ] раз пораз позираϵ, Чи швидко
вродиться та чадо степове» (ibid., с. 17); «Коли ні забредеш к
Мірошнику, бувало, у его e i хліб, i сіль, i сало, Чи то в скоромний
день — i з маслом буханці... У пьятницю — просіл» (ibid., с. 28).
Форма для выражения кратковременного
действия: «Чи було літо, чи не було, мені молоденькій
не докучило» (песня); «як виведуть молодих на двір танцёва-
ти, вона тут чи побула, чи не побула (побывши немного) —
мерщій додому» (Кв.-Осн., I, с. 18); «так було попереду все
робила: чи посидить, чи не посидить на весіллі з дружками, та
мерщій i додому» (ibid., с. 17); «Він їй слово нехотя чи скаже,
чи не скаже, а вона ему десять» (ibid., с. 33).>
Щоб: «То, сказано: пани, щоб (дело коих, назначение) день
у день гуляли, А ми, неграмотні, щоб хліба заробляли» (Гре-
бенка, с. 16).
Опущение ни: «Де були колодязі... усюди воду посвя-
тили» (Кв.-Осн., II, с. 7) (какие ни были — везде) ; «оповістив,
щоб усі, скілько e в селі людей ... зібралися до церкви» (ibid.)
(сколько ни наесть); «хоть би який був (какой бы ни был), то
зараз шапку з голови схопить» (Кв.-Осн., I, с. 7).
NB. Ударное: ні до кого слова промовити, ні до чого
(«ні до чого й ні до кого ему ніякого діла» (Кв.-Осн., I, с. 10) ;
пропав ні-защо (нізащо взятися); «[дівчата] ні на кого більш
не дивлятця» (ibid., с. 14).
Поки: «Ой поти я махатиму [рукавом], поки подеру (поки не).
Ой поти я вздихатиму, поки тебе взьму» (песня); «підправля-

тиму, аж поки до кінця доведу» (Кв.-Осн., I, с. 127); «так,
каже, цілісіньку ніч трясця его била ... аж поки шалфеі напився»
(ibid., с. 125); «горобді що літо повиклевують усе, що він ні
понасіваϵ» (ibid., с. 126); «куди оком ні глянеш, то все люде,
люде» (ibid., с. 135); «Скільки б ïx [діток] у неі ні було» (ibid.,
с. 155); «де вздрів дівку, та й почав іі займати — i стида ему
нема» (ibid., с. 173); «Аж ось, де взявся салдат ... Ходить він
по базару, визираϵ» (ibid., с. 198); «Куди гляну, все чужая сто-
рона» (песня); «Вона тілько що була (мысленно) у своіх
паньських будинках, одчиняла своі скрині, показувала подругам
свое добро ... а тут де взявсь Петро, де взялись відра, що треба,
покинувши панство, та йти по воду» (Кв.-Осн., I, с. 179).
(Отрицание для усиления утверждения. «От-
сей не вигадаϵ! Ну вже так!» (Кв.-Осн., I, с. 13) (т. е. этот-то
именно) ; «птичі самчики ... заспівали своіх пісенёк... А не хто вже
виспівувать, як соловейко!» (Кв.-Осн., I, с. 28). Ср.: либо-нь
(не), трохи чи не. Ср.: чуть ли не для выражения вероятности,
т. е. не только утверждения. Ср. еще: мабуть чи не, бодай чи не;
«Не коренила ж вона его ні трохи! Куди! на всі заставки»
(Кв.-Оси., II, с. 19); «Тітусю! .. що хоч заплачу, тільки поря-
туй іі! — Але! вже б я нерада, ій помогти! каже знахурка, так
що ж, коли дано, та ще й уміючи» (ibid., с. 327); «Не хто як
упователно Ілько Налюшня» (ibid., с. 64); «Панич зирк! аж то
ввійшов не хто, як наш Григорович» (ibid., с. 70); «Та усе ж то
лепорт, не що більш» (ibid., с. 74).)
«Не пійду з хати, хоть тут що приізжі робитимуть» (ibid.,
с. 330).
(Утверждение с отрицанием для короткого
слабого действия. См. чи... чи ні: «у таких думках
та гадках i йде i не йде, ноги не служить» (Кв.-Осн., I, с. 33);
«Не дай боже чоловікові печалі, або якої напасті, то времъϵ
іде не йде, мов рак повзе» (ibid., с. 84); «А чи довго матір ...
довести до того, що повірить усему, що ій стань розсказовати?»
(ibid., с. 183); «Де був — то пожививсь» (Гребенка, с. 7)
(= везде, где бы ни было); «Гляди ж не давай нігде, доки
потребую» (Кв.- Ос н., I, с. 246); «добравсь би до горілки, де б
вона ні (не) була захована» (ibid., с. 251). Ср.: що (де, який, хто)
небудь. При що, який, небудь не ставится: «просити, щоб дав яку
пораду» (Кв.-Осн., II, с. 5); «щоб усі, скілько e в селі лю-
дей . .. зібралися до церкви» (ibid., с. 7); «Риллі, куди ні глянь,
усюди чорніють» (ibid.); «Не що робити? не склавши ж руки
сидіти?» (ibid.); «відкіля б хто ні іхав» (ibid., с. 17); «аж тут
де взявсь Тимоха Макушченко, оборонив батька» (ibid., с. 207);
«Нехай наідаетця добре, поки аж зпотіе» (ibid., с. 328); «Де було
вздрить, що люде чого-небудь зійшлися, то i він тутечка» (ibid.,
с. 326); «воли... де не вздрять калачики, або ромен i всякий
буръянець, то там i пасутця» (ibid., с. 83).

§ 2. Союзы соответствия
«Де був — то пожививсь» (Гребенка, с. 7) = где бы ни
было, везде: «Троха чи не бажа вона орла із'їсти (зозуля) >;
(ibid., с. 10); «над ним морочились [над ділом] трохи не тиждень
цілий» (ibid., с. 25); «Я бачив, як пшеницю мили: То що найкра-
щее зерно у воду тільки плись» (ibid., с. 12); «Я простий чоловік,
то й взяв собі на мислі. Що . . .» (ibid., с. 13); «Про диво cee як
почули, то люди зараз в степ майнули» (ibid., с. 17); «Чого б
то чоловікові.. пристращатись... не то, щоб до якої вещі, ато
хоть би й до наймилійших людей» (Кв. - Осн., I, с. 1) (но ...);
«То брехня й гріх, як зовсім потаіти, ато ми тільки прежде якого
часу ім нічого не скажемо» (ibid., 44); «Інше діло, як би я по-
сватана була, тоді б i нічого, ато хто-небудь побачить, та про
мене* ще й слава пійде» (ibid.); «рано й вечір дякую за наше
життϵ, а що найбільша милость божа до нас грішних, то от
(ть, то = это то) що наградив нас дочкою» (ibid., с. 61); «Без
Василя (если его не будет) не страшна мині й домовина, не то
сива коса» (ibid., с. 67).
§ 3. Излишество союзов
«Ніхто іі не бачив не тілько щоб на вечорницях, або в ко-
лядці, та й на улицю... не ходить» (Кв.-Осн., I, с. 16)
<«баби ... раді, щоб тобі за все, про все шептати» («рады шеп-
тать») (ibid., 26); «Як-же лягла на постіль, так и не подумала,
щоб спати» (ibid., с. 46); «вісь... вломилась. Чоловік той хоче,
щоб підв'язати як-небудь, так ..» (ibid., с. 48) ;> «звелів посвата-
ним, щоб кланялись» (ibid., с. 77).
Що: «зроду мабуть-то що не плоха була» (Гребенка, с, 14) ;
«ввесь мій вік я все за двох робив Да й витерпів таки чимало;
Що в плузі силковавсь, копиці волочив», etc. (ibid., с. 23);
«а в самого не тілько що уші, та що то! усяка жилочка неначе
слухаϵ» (Кв.-Осн., I, с, 16); «прийшов додому i не каже
жінці нічого, що кого він бачив» (ibid., с. 70); «Як же мені
повівати [вітрові], що яри глибокі; Як же мені прибувати, що
краі далекі» (Метлинский, с. 40); «Як був собі піп та попадя,
та була в іх одна дочка ...»
<А. «Знечевья, а базар в степу як треба став» (Гребенка,
с. 17) ;> «Ой кому ж ти мене, серденятко мое, А тепер уручаеш?
Уручаю тебе, серденятко мое, А единому богу» (Метлинский,
с. 24); «Ой поведу жь тя а в Руску землю» (Головацкий, II,
с. 29); «Верни ж ся з нами, а з ангелами» (ibid., с. 28); «Ой доб-
рая а годинонька настала, А що Ганночка, а по батенька присла-
ла» (Гродненской губернии, Кобринского уезда — Сборн. Сев.-
зап. кр., с. 88).

ПРЕДЛОГ
§ 1. Предлог от (отъ, ото)
Старорусское отъ, ото, украинское від (од), белорусское
од (ад) у старославянское отъ, хорутанское od, сербское од, ода
(старое отъ — отъ), польское od, ode, четкое od, ode (старое
ot, ote), лужицкое mot, wote.
Конечное ъ в новых наречиях перешло в о, а, e перед неко-
торыми стечениями согласных, часто ad libitum: отъ всего,
ото всего.
Раздельное употребление
Во всех славянских наречиях предлог от употребляется
только с родительным падежом.
В русском: направление от крайней, ближайшей к говоря-
щему точки предмета, без оттенков поверхности, внутренности,
выражаемых предлогами с, из; противоположно направлению
до: отъехать о τ города. Так во всех наречиях. Пребывание на
расстоянии, считаемом от известного (другого) предмета:
в пяти верстах о τ города. Эти значения — основные в при-
менении к пространству. Отсюда:
а) В применении ко времени: от такого-то до такого-
то года, дня и прочее. Русский литературный язык ставит здесь
от большею частью при точных обозначениях границ периода
времени, т. е. там, где противоположный конец данного времени
обозначен посредством до; реже тогда, когда другой конец
периода остается неопределенным: о τ века, немецкое seit. Там
же, где в польском, чешском и книжном старославянском
(отъсь — вечера) od = немецкому seit — в русском с, из^ и вы-
ражения вовсе без предлога: чешское od té chwíle, od dětinství,
o d nynejčka, o d včerejška = русскому с; чешское о d staro-
davna — исстари; чешское о d čtyr let, польское о d lat czterech,
o d godziny, o d tygodnia nie byt ( = уже 4 года, час, неделя,
как .. .).

Еще к пункту а: час о τ часу, а к смерти ближе (от каждого
часу); день ото дня живем.
Время. Слепой от рождения. Сербское: будале су људи
од старине (= с издавна), од ђетинства (=с), од малена
(= сызмалу), из малена, од три годиница ( = с 3 лет), dohu
hy ти од недеље (= с неделю), от поноћи (Даничић, т. I,
с. 220—221).
б) В применении к удалению в переносном смысле:
избави о τ лукавого, средство о τ лихорадки, заговор о τ зуб-
ной боли ит. п. Защитить, спасти, уволить и т. п.
Так и во всех славянских наречиях: сербское од и зла бранити;
польское paturu od ognia, iekarstwo od . . .
В некоторых случаях от переводится здесь через против —
gegen, но далеко с ним не тождественно по значению. Странно
польское stač od wiatra wzwiatrz = против. Сербское од
грознице трава (Даничић, ibid., с. 264 и след.).
в) В применении к сравнению. В русском при срав-
нительной степени ставится только родительный падеж сравне-
ния без предлога или наречия и наречные выражения с чем,
нежели (Буслаев. Грамматика, ч. II, с. 247). Употребление
в этом случае беспредложного родительного падежа есть древ-
нейшее общеславянское и из новых наречий хорошо сохрани-
лось в украинском: «завзятійший од всіх бурлак» (Котлярев-
ский, I); «хучійший від супоні» (ibid.); «За внуків славнійших
дідів» (ibid., с. 226); «Терпіли гірше Прометея» (ibid., с. 231);
«кращий тебе, луччий мене, з старшим себе зострілась». И как
архаизм в польском (bielszy šniegu, drozszy zlota), чешском
(редко; см. Юнгман под od), лужицком (см. Rful под wot)>
сербском (Babukić, с. 343). В украинском сверх этого — и роди-
тельный падеж с од (ср. над, за): «есть у мене сестра меньша
'д мене зросла; краща Маруся від всіх нас; луччий од мене» и
прочее. Такой оборот обычен в сербском («боли од мене»),
польском, чешском, лужицком. Он относится к беспредложному
родительному падежу сравнения, как позднейший предложный
падеж к местному без предлога, т. е. как пояснение, вынужден-
ное забвением пространственного значения падежа. Родительный
падеж и сам по себе означает направление от (из), именно
родительный происхождения и принадлежности и родительный
сравнения.
Что до родительного падежа без предлога в смысле от
с родительным в «далече страны своея» (Лаврент. лет., 6, 24,
25; ср.: ibid., 241), а также Miklosich. Lexicon — под далече,
то это перевод с греческого, где при πόρρω, μακράν родительный
падеж без предлога.
И Даничич заметил, что предметы отступают друг от друга,
когда различаются. Согласно с этим в сербском «разликовати
се од кога» (хоть и «различай, разлика»); «други од онога»;
«друкчиjи и другоjачии од...», а затем и од с родительным

падежом предмета, от коего что отличается, при сравнительной
степени (Даничић, т. I, с. 264—265). Последнему соответ-
ствует родительный падеж при сравнительной степени в грече-
ском и ablativus в латинском и санскритском. Заметим, что как
санскритское а nya, так и соответствующее άλλος, a lius ( = иной)
имеют значение сравнительной степени и потому сочетаются
с родительным падежом; nänyastvadrathltara -г- никто не управ-
ляет колесницею (собственно «не снабжен колесницею») лучше
тебя. В санскритском ablaïivus имеет специальное назначение —
указывать направление от. Употребление этого падежа в сан-
скритском и латинском при сравнительной степени Потт объяс-
нил тем, что при сравнении преимущество а перед б (а лучше б)
есть расстояние, отделяющее а от б. Таким образом с ablativus
comparationis (а равно с соответствующим ему родительным
падежом сравнения) аналогичны слова для несходства с пред-
метом, обозначающим направление от: ab«similis differre; а для
diveŕsus а, отличный от от. Появление от при родительном па-
деже сравнения аналогично употреблению de при сравнитель-
ной степени в среднелатинских выражениях, как plus α tres
pedes вместо латинского plus tribus pedibus (Pott. Etymolo-
gische Forschungen, В. I, с. 43).
См. ниже санскритское α tos. при сравнительной степени.
Отъ при сравнительной степени у Кирилла Туровского, по
списку XIII в.: «Праздьникъ отъ праздьника честьнѣй приспѣлъ
есть» (Калайдович. Памятники, с. 28).
г) Причина, аа) Действующее лицо при причастиях стра-
дательных и глаголах возвратных в смысле страдательных чаще
в старинном языке, чем в современном: «да то ся зваху отъ
Грекъ Великая Скуѳь» (Лаврент. лет., 5); «да держимъ будеть
створивый убійство ОЕЪ ближних убъенаго» (ibid., 22, И); «единъ
отъ дьякъ зараженъ бысть отъ грома» (Новгор. I лет., 4, 26);
«благословенъ, посланъ, поставленъ отъ..»; в древнерусском
отъ: «потерянъ (погублен) отъ бояръ отъ Годуновыхъ». Так в
сербском (Даничић, т. I, с. 226—227). В современном лите-
ратурном языке принят обыкновенно творительный падеж дей-
ствующего лица, представленного орудием (убит кeм). То же
в меньшей мере в чешском и сербском лишь в книжном языке
(ibid., с. 571); в польском творительного лица, как
орудия или причины, вовсе нет.
бб) Лицо как источник действия или состояния, но не как
исполняющее действие или находящееся в состоянии, при глаголе
действительном или среднем: «Погибоша Еюптяне отъ Моисѣя»
(Лаврент. лет., 7); «отъ князя (от имени, по приказанию) изы-
маша Васильа Даниловича» (Новгор. I лет., 83, 31); «поклони-
тесь от меня, скажу — пошли, передам от вас». Лицо, служащее
источником действия, может в то же время быть исполнителем
его: «говорю от себя» (motu proprio). Так и в сербском, чешском,
польском, лужицком; в сербском см.: Даничић, т. I, с. 228.

К пунктам аа и бб относятся и такие выражения (общесла-
вянские), как: беда, помощь, жалованье, благословение от кого
(причиненные, данные кем).
вв) Предмет или обстоятельство как причина: от горя,
от печали, от болезни, от раны умереть (ср.: с горя) — от чего?
= почему?
Основное значение — направление от — явственно и здесь.
Причина представляется исходною точкою. Такой же переход
к значению причины от значения удаления виден и в роди-
тельном падеже без предлога, впрочем, кажется, только в одном
случае, именно в украинском чого в значении «почему». Рус-
ское «Чево ты плачешь?»; «Ой од чого, дитя мое, впилася? —
Ой упилась, моя матінко, од ножа» (Метлинский, с. 286).
Родительный падеж причины: «якої лихої години» (напри-
мер, сидить); «якого гаспида» (те и те робили) (Номис, 70) —
есть общеславянское, но каждое наречие имеет особенности,
например польское: «od niewoli sluga »·—по необходимости,
за неимением лучшего; «Zalecać«kogo od skromnošci zywota»«—
т. е. скромность, воздержность жизни — основание реко-
мендации.
Родительный падеж цели. "Dobry od czego, naprzyklaď
od zwady, od rady" (т. е. до zwady = rada, zwada)«— на самом
деле цель, для которой, например, держат человека, не пред-
ставляется исходною точкою, т. е. причиною держания; «od
czëgoz rçce jçzyk» (к чему); так и в чешком. В сербском «од се-
бе» = сам по себе, сам собою (по себе — причина; собою —
орудие); например «ко je од себе (= сам по себе, от природы)
рђав, не можеш га боjем доћерати да буде бољи»; «то се разумо
само од себе» (= само собою) (Даничић, т. I, с. 241).
В сербском же: «жити от чего» (что возможно и в русском в
смысле «чем жить»); «од мора» (т. j. «од путовања по мору»);
«Доспѣша тогда обѣ сторонѣ противу себѣ. Софіискаа сторона
хотя мьстити безчестіе братіи своей, а Славеньская отъ живота
и отъ головъ» (от = ради, защищая) (Новгор. I лет., 87, 9);
«Што от шала сердча словечка не забаешь» (Барсов); «Я не
знаю то, победная, не ведаю,— От толку сказать, победна, по
хорошему» (ibid., 259); «Это он сделал от большого ума»
(иронически).
д) Происхождение, а) Откуда, т. е. из какого
места. В современном языке почти не встречается [в Новгор.
I лет.: «Марковъ отъ (= из) Рима, игуменъ отъ св. Спаса
(= спасский)». (Пыпин, т. II, с. 90)] и заменяется посредством
изъ с родительным падежом или прилагательным относительным
(однако: откуда, отколе; украинское відкіля). В сербском в этом
случае от с родит, па д. есть оборот господствующий: «риба од Ох-
рида» (= охридская); «грожђе од Леванта» (= левантская);
«биље од планине» (= горная); «од Прилипа Марко, од Сибиња
(= сибинский) Jанко» (Даничић, т. I, с. 222—224).

β) Из чего, т. е. из какого материала — в прямом и пе-
реносном смысле. В русском здесь от с родительным падежом
очень редко. У Буслаева (Буслаев. Грамматика, ч. II, с. 276)
два примера: «сѣдло отъ злата жьжена» (Ипат. лет., 187, 12, 36);
«цепь от злата» (Кантемир).
От руки — od rçki. От разу (происхождение от чего с тво-
рительным падежом орудийным — разом).
Впрочем, «от чего» (= от какой причины) и «из чего»
(= из какого материала) смешиваются народом, и сюда же
можно отнести некоторые вопросы и ответы в Голубиной книге.
Это очевидно: «отъ земли тѣло, отъ моря кровь в человѣкѣ, отъ
огня — жаръ, от камени — кость» (ср.: Костомаров, с. 535).
Здесь камень не причина или начало существования кости.
" В сербском этот оборот преобладает над прочими. Если в
сербском при од — существительное с эпитетом, то в русском
(в русских песнях) — существительное с эпитетом в родитель-
ном падеже без предлога (Буслаев. Грамматика, т. II,
с. 245: чиста серебра), соответственные прилагательные сложные
(белодубовый, украинское щирозлотний) или (что господствует
в современном литературном языке) из с родительным. Если
в сербском — одно существительное или местоимение с од, то
в русском только из с родительным падежом или прилагательное.
Ср.: «столови од биjела сребра, купа ( = кубок) од сухога злата,
гусле од сувога jaeopa; лађа од ораха (= ореховая), кожух
од ме^еда, црква од камена» (= каменная, из камня) с такими
выражениями, как «од ђеце људи биваjу», «од тог не ђe ништа
бити», «од шта вређа од тог и узица»; в русском только из,
в украинском з, с с родительным падежом (см. Даничић,
т. I, с. 242—245).
е) Цена. По Далю, в Москве говорят: «сукно от трех руб-
лей» (= трехрублевое); «конь от ста рублей» (= сторублевый);
«жених от рубля» (= рублевый). Оборот этот отличен по зна-
чению от польского «ot trzech tysiçcy go nie dal» — не уступил
дешевле (далее по направлению к единице от 3000) трех
тысяч, и совершенно совпадает с беспредложным родительным
падежом количества и меры в русском и с сербским од при не-
склоняемой форме (по виду именительный, винительный падеж)
числительного: «конь од сто дуката», «лед от девет аршина»,
«диjете од неколико година». В сербском такой же оборот и
для русских о с местным падежом и в с винительным: «кула од
девет тавана» (= о девяти этажах); «кампиjа од три струке»
(тройная); «риба од шест крила» (=о шести, шестоперая);
«войска од неколико хил>ада» (= в несколько тысяч) (Дани-
чић, I, с. 248, 249); «Учись, брате, торговати, Як сестру прода-
вати, Не давай сестри от золотого, От таляра битого» (Гроднен-
ская губ., Кобринский у.— Сборн. Сев.-зап. кр., с. 211).
Неясно, впрочем, в каком смысле направление от примене-
но здесь к цене. Возможно, что оцениваемый или измеряемый

предмет представляется принадлежащим мере — цене, и в этом
смысле идущим от нее.
ж) Принадлежность. В русском редко («ключ от
дверей» = дверной). Выражение «генерал от кавалерии» и про-
чее не народны; ср. латинское a secretis ( = secratarkis), ab.
epistolis.
В сербском обыкновенно рядом с родит, па д. без предлога:
«господар од Kyhe», «господар од CpÖnje», «глава од кнежине»
и др. (Даничић, с. 251—254), где в русском один родительный.
з) Часть. В русском — как архаизм: один от них = из них;
оставаться от чего. В сербском обыкновенно: «сваки од вас;
полу од сахата» (ibid., с. 254—258). Часть представляется идущею
от целого.
В рассматриваемом предлоге конечное m, сохраненное в
старославянском, русском, лужицком, старочешском, древнее, чем
д, как видно из сравнения с санскритским d-ta s.* A-tas*— из место-
именной темы 3-го лица и суффикса tos, образующего от местоиме-
ний и существительных наречия со значением удаления от, равно-
сильные относительному падежу (ablativus) ku-tas, to'-tosy yd-tas,
s va r ga-ta s,, латинское coelitus, in-tus, sub-tus (последние два в зна-
чении местного падежа), греческие έκ-τός = вне, вдали от, εν-
τός = intus (В о ρ р. Vergleichende Grammatik, В. II, с. 243—244;
В. III, с. 492—493). Бопп (В. II, loc. cit.) предполагает здесь
и формальную связь с суффиксом относительного падежа
(ablativ) -at-* или Согласно с этим α-tos,, употребленное как
наречие, значит: от того [лица], от этого места, отсю-
да, оттуда, от этого времени, впредь, вслед за
этим временем; оттого в смысле поэтому [причина].
В дополнение к сказанному выше о предлоге от с родитель-
ным падежом при сравнительной степени и при други, друкчиjи
заметим в санскритском α tos. при сравнительной и превосход-
ной степенях и при апуа в положительной — того, польское
od tego и т. п.; atah* svalpïyasi dravyë—в вещи (предмете)
ничтожнейшей, меньшей этого; a tah* ka sta ta га m хуже этого;
ato 'nyathä, (anyathä, наречие — иначе) —иначе чем (сербское
инако от того), atö nyatama (собственно инейший от... кото-
рый-нибудь из ...) (Böhtlingk).
Тождество от с α tos,, впрочем, очевидно, принято Мик-
лошичем и другими, но не Поттом, который, ошибочно основываясь
на форме одъ, сравнивает с санскритским adhi-super ad* (Pott.
Etymologische Forschungen, В. I2, с. 277). Миклошич (Lexicon—
отъ) ссылается на Потта (Pott, ibid., В. I, с. 195, 256—
257), где говорится о литовско-латышском слитном предлоге a t.
И действительно (несмотря на затруднение от предполагаемой
потери as. в at сравнительно с санскритским a tos, славянское
от — потери, которой могло бы и не быть в литовском, сохраняю-
щем конечное as.во многих случаях), сравнение от с латинским
a t не лишено довольно прочных оснований. Относительно потери

окончания в α/,, иногда перед согласными ata, ср. литовские
sukam', suk-a-me— сучим; санскритские mas, suk-a-V, sukate —
сучите; санскритское tha -г- от tos.. О значениях литовско-латыш-
ского а/,, совпадающих с от, см. ниже, где идет речь о слитном
употреблении от. Здесь заметим только заимствования из славян-
ского, которые должны быть устранены из сравнения: литовские
atlakas, atlagas = польскому odlog, украинскому одліг; atpus-
kaS'—отпуск, в старопольском odpust, может быть a t репс; на-
против— из опять (назад, обратно), но не непосредственно,
а через предполагаемое польское opicć, выведенное из опять, а мо-
жет быть и незаимствованное; литовское atólas> (удвоение у Нес-
сельмана и др. attolasne имеет этимологического значения), ла-
тышское a täls — отава, которые будто бы произошли из литовско-
го äť-žalas — отросток, побег (želti — зеленеть, расти), латышское
aťsals1 (at-zals?) и которые якобы объясняют русское отава
(Pott, ibid., с. 256), на самом деле не имеют ничего общего
с aťěalas,' не заключают в себе предлога а/и заимствованы
<ср. с русским отава, к коему относятся по звуку л так, как
литовское la sta lká (ластовка в рубахе) к русскому ластовка).
Литовское atoluga — ein Riemen, Schuhriemen, ein Senkel (отвес —
веревка); ср. оттуга — обора у лыж. Литовское atboti вызывает
некоторые сомнения. Оно принимается за сложное с a ŕ .и значит
«обращать на что внимание, заботиться о чем», совершенно
как украинское дбати на що, польское dbać> па со, причем
с тем же значением и с такою же конструкциею, как дбати на —
стоит литовское da b ой ant (на), которое Нессельман и Шлейхер
считают сложным с очень редким в литовском слитным предлогом
(так как плеонастическое да в жмудском, вероятно, сюда не от-
носится, а соответствующие русские да, та) da. Таким образом,
эти ученые в обоих глаголах видят boti, который и точно есть
с тем же значением, как и сложные; у Донелайтиса: ne bok в
смысле не-бось', не заботься об этом', «не дбай на то». Но
позволительны вопросы; не есть ли da boti прямо дбати по старин-
ному выговору с ъ: дъбати? не есть ли atboti, в коем смысла пред-
лога a t не чувствуется, то же дбати с эвфоническими а, быть
может, как говорят по-немецки, «mit Anlehnung an« die Präfix
at»; наконец, не есть ли самое boti, boja неправильно сделанное
отвлечение от aťboti, осмысленного в atboti и da boti?
Требовалось бы фактов для доказательства туземности пред-
лога da-в литовском. См. дбати и литовское dabinti, поль-
ское ozdobte и пр. <в латышском da в da-tŕ = — дойти
(і = іа с ударением на і), литовское da eiti; da buti — добыть что,
da buti — добыть до известного времени, латышское da-näkt —
hinkommen кроме последнего,— могут быть заимствованы).
1 Это слово со значением 'холод после оттепели* сюда не относится. Объяснение
проф. Я. Лоя.
2 По современному правописанию da-iet. Объяснение проф. Я Лоя.

От слитно в наречиях.
На меже между раздельным и слитным употреблением стоит
от в наречиях: отселе, откуле, откуль, откуда, откуду, от-
кудова, откудь; оттель, оттеле, отсюда, отсюду, отсюдова, оттеда,
оттоль, оттуда, оттуль; отвнутрь, отвне, отдали; оттого, отчего;
сербские одакле, оданде, одатле, одасвуд, однекуд, одолен, одсвак-
ле, одсвакуд и пр.; одоздо, откале, отле, отоле, отуд; отпре,
отпрво. В старославянском постоянно с ъ: отътѫдоу и прочее.
В сербском odeeh, одвише. «Лагодь коні! Та коні вже від-коли
готові! Лиш сідати» (Федькович); «Доста я відоногда
(уже с тех пор, уже после этого) до його серце стратив, а
тепер щоби його таки й не видіти» (уже вперед бы и видеть)
(ibid.); Від-так (от той поры, как) — после этого, далее, затем:
«Господь погрозитця, a віттак i обернетця, i вже добрий»
(ibid.); «Клонюся вперед богу святому, віттак вам, чесний
брате» (ibid.); «Музики пішли уперед, за ними повели моі сестри
стороньских дівок; віттак пішли другі музики, а за ними рушили
парубки» (ibid.).
Слитное употребление
а) Удаление от чего.
аа) В существительных значение отвлеченных имен видоиз-
меняется направлением, обозначенным посред-
ством предлога: отбег (отбеганье), отбеги, отход (от-
хожденье — и место), отрасль (растущее от и выросшее от),
отросток, отвес (висящее от чего вниз; ср. отвисать). Если
первообразное конкретно, то сложное с предлогом получает зна-
чение предмета второстепенного, меньшего, чем тот, от коего
отклоняется: отвершек реки — приток при вершине; о[т]врага —
одна из ветвей, сходящихся в главный овраг; отрог — отсоха рога,
побочный горный кряж; отвалина — отсоха вилы, кряж, ветвь;
отгривок — ветвь гривы, т. е. невысокого горного хребта; от-
крылок, отлапок — боковая лапа; отмель — собственно мель,
идущая от другой, т. е. от берега, польское odmial значит
именно odbrzezna mialkošć\ отнога хребта, столба (подпора или
пасынок) ; отнога дерева — побег от корня, польское odnoga —
корень, идущий от главного, рукав реки, залив морской;
отнорок — боковая нора; отплёсье, отплёсок — боковой разлив
плёса, а отплесье — подводная нога (идущая от плеса);
отсошка; отзимье, отзимок — позимки, пазимки, последние моро-
зы после теплых дней, польское odzimie, der Nachwinter — ро-
zimie (то, что остается от зимы); отълѣкъ.
Отоса, отось, собственно могло бы значить 'боковая ось',
но значит 'идущее от оси', 'веревка от конца передней оси к
концу оглобли', польское odosa — czcsć od osi wychodna
(bywaja dçbowç, brzozowe); отпечаток, что идет (происходит)
от печати в смысле печатанья.
Отрокъ: 1) отрокъ — мальчик (старше, чем дитя, младе-
нец; моложе, чем юноша); 2) в летописном языке — один из дру-

жины (младший), с чем ср. постоянный эпитет в украинском
«джура малий» — слуга. Старославянское отрокъ — то же и раб;
хорутанское otrok — дитя; чешское otrok — только раб, наемник;
лужицкое wotročk — паробок, особенно Grossknecht, Oberk-
necht, но другие производные предполагают в wotrok значение
раба. Польское otrok (старинное — мужчина в противополож-
ность женщине; однако otroczç — отроча). Относительно связи
представлений мальчика и раба ср. готское thius (тема thiva-) —
раб (древнескандинавское thion сравнивают с тіунъ; сюда же
dienen); по Боппу, от санскритского tu — расти, стало быть, пер-
воначально — мальчик, как готское mágus — мальчик, древне-
верхненемецкое magad(at), новое magd — puella от санскритского
mah — расти (Bopp. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 372).
Наоборот, уменьшительное от польского chtop — chlopieć — маль-
чик. Подобно этому — робѧ от робъ. В литовском bemal —
паробок (работник), потом — «молодец», в смысле украинского,
польского chlopiec — «хлопець», предполагают значение 'маль-
чик', сравнивая с скандинавским barn, или считают заимствован-
ным отсюда (Nesselman. Wörterbuch). Древневерхненемец-
кое chnecht — puer, servus, miles относят к gan (санскритское
jan) у generam, ср.: knappe.
По Миклошичу (Lexicon), отрокъ из от — предлог и рок,
собственно niemowlç, infans, qui fari neguit. Юнгман не прини-
мает подобного этому мнения Добровского на том основании,
что в старославянском после от нет ъ (в полабском имеется
wratrik — раб, сын, между тем как предлог отъ предполагает
форму wit). Что до первого, то во многих случаях ъ в отъ перед
р, частью перед другими звуками, не пишется (см. Miklosich.
Lexicon; у Востокова, например: отврѣсти, отврѣсти сіа отъ рода);
что до второго — ср. укр. од и від в одном и том же говоре,
между тем как изменение о в i в укр., вероятно, превосходит
правильностью подобное (только отчасти) явление в полабском.
К этим возражениям можно прибавить еще столь же слабое,
что в чешском, польском, хорутанском отрок, а не одрок, как
можно бы ожидать, судя по предлогу од: этот смысл слова мог
быть потерян раньше ослабления авт. Важнее то, что, хотя от-
рицание представляется удалением от предмета, согласно с чем
после глагола с отрицанием ставится родительный падеж пред-
мета, от которого удаляется отрицаемое действие, но тем не
менее не видно других примеров, в коих отъ имело бы значение
отрицания, как предлог у.
Отрубь — перхоть; отруби — furfur, старославянское отрѫби,
польское otrçby, старое otrçbiny, otrçbyny, чешское otruby, хору-
танское otruby, верхнелужицкое wotruby, нижнелужицкое wotrubi.
Объяснение: «отрубленное» (Юнгман) более вероятно, чем сбли-
жение с «тереть — теребить — трѣбити», причем отрубь значило
бы и этимологически то же, что потря, или о-теребии. Об от-
сутствии ъ в старославянском и д из г в других наречиях см. выше.

Верхнелужицкое wotrubanki — трости, щепки — подтверждает
предположение, что рубить, как рушатъ, имело некогда более
широкое значение, чем теперь, именно: толочь, драть, рвать.
Отрядъ в нынешнем значении части войска (отдел, отряд),
отряженной вперед или в сторону. Отряжать — в этом смысле
(Ипат. лет., 127, 35).
бб) Глаголы действительные с от (отъ) — действовать по
направлению от = удалить посредством действия, обозначенного
беспредложным глаголом, причем от (отъ) противополагается
предлогам до, за, при: отгорнуть (горт), отогнуть, отодвинуть,
отдалить, отклеить, отклонить, отвести, отнести, отнять, отомкнуть,
отпрячь, отслонить, отбить (например, бочонок), отобрать, отбро-
сить, откинуть, отогнать, отправить <кого (направить от)>,
отборонить (защитить от чего), отгородить <что от чего (часть
от целого)> — с последним ср.: отгрызть, откусить, отодрать
(что от чего), отжечь (часть чего), отжать (например, руку),
отколупать, отломить, отжить (несколько), отлить, отбавить, от-
варить <собственно удалить посредством варения известную часть
варимого (см.: отвар, собственно отваренное, например от мяса)>,
отведать (чего — новгородское, также и украинское одвідати
кого — навестить на неопределенное время), от[т]ворить (так
пишет Даль согласно со старославянским от-творить, как
украинское од-чинити, литовское at-varyti, немецкое auftun, и, ста-
ло быть, отлично от сходного по значению odewrzec, отъврѣти);
противоположное — при-творить, за-творить.
Отгадать (противоположное за-гадать) — как бы гаданьем,
мыслью открыть. Отговорить кого от чего — словами удалить
от намерения; болезнь удалить заговором. Отворить кого от
чeго, отвратить.
Глаголы возвратные с отъ = удалиться или отде-
литься от чего посредством действия беспредложным глаголом:
отделаться от кого, чего, отбожиться, отмолиться, окрестить-
ся, отбиться, отнекаться.
Глаголы средние: отлететь, отойти, отбежать, отстать
(стать вдали от), отступить и отступиться, отгореть от, от-
коснуться от, отстоять (стоять вдали от), отбывать от работы,
отбыть куда, отбыть что (на панщину в украинском; бытьем,
житьем удалиться, отделаться от).
В современном русском после подобных глаголов
ставится родительный падеж предмета, от коего направлено дей-
ствие или отстоит состояние, обыкновенно с предлогом от. Такое
повторение предлога здесь, как и в других случаях, хотя и обще-
славянское, но позднее беспредложного родительного падежа.
Ср. старорусское «се... отхожю свѣта сего» (Лаврент. лет., 69,
28); «Отпаденье ангельского житья» (ibid., 38, 13); «Якунъ
ту отъбѣже луды златоѣ» (ibid., 64, 14, 15); «отдати болѣзни
(родительный), отдати гнѣва» и прочее (Ипат. лет.); «отступить
кого» (ibid., 28, 32 и др.).

Украинское «чобіт одбігти» (убежать, оставивши чобо-
ты). Редко без предлога — «отречься чего»; «одвідаю роду»
(Метлинский, с. 244) ; «Одвідаю кохання свого» ( = свою
милую) (Костомаров. Песни). В старорусском «того не от-
ступаю» (Новгор. I лет., 45, 20). В юридических актах XIV—XV вв.
«отступалися Васильевы земли»; «ждать друга — отбыть плуга»
(пословицы XVII в.); «Добрыня того не отпирается» (песня);
«отчаялся жизни» (XVIII в.; Буслаев. Грамматика, ч. II,
с. 289). В старом «отъчаіати ся живота» и прочее. Так, в старосла-
вянском отръгнѫти сѧ, отрѣѩти, отъбыти, отъбѣгиѫти (отъбѣжати),
отъвести злаго обычаѩ; отъвести доушоу любъве и многие другие —
без различия залога (см.: Miklosich. Lexicon). Так, в серб-
ском: «odpehu ся, одметнути се бога, odôjehu кого, odjaxam
кон>а» (слезть с) и др.; польское obiet czego, odomrziet kogo
(умерши оставить) и др. То же сочетание остается и при име-
нах отглагольных: «по отшествіи сего свѣта» (Лаврент. лет., 63, 3).
В литовском at с таким же значением: atdaryti — отво-
рить, atdengti — aufdecken, atimïti — отнять (wegnehmen), atlan-
kyti (по предлогу = украинскому одвідати), atplešti — оторвать,
aufreissen. At-si-dvès-ti (собственно «дышать от», т. е. отвне
(набирать духу), или извнутри (выдыхать): 1) Atem schöpfen, auf-
atmen, польское oddychqc = просто дышать; 2) отвести дух, пере-
вести дух, отдохнуть; польское odetchnqó, sich erholen, atstoti —
отстоять от, отстать, atverti; польское odewrzeé, atstus —
отстоящий, в смысле далекий'.
Отгрызка — выговор, обратно данный. Отгрыза — грубиян.
б) Предполагается говорящим, что уже раз совершилось дви-
жение по направлению к предмету, вследствие чего предлог от
получает значение 'обратно', 'взаимно': «възвы волчьскы,
и отвыся ему волкъ»; «Позва Всеволодъ Новгородьцѣ на Чьрни-
говъ... и Новгородьци не отпърѣшася ему, идоша» (Новгор. I лет.,
23); «Оже есте мой Городець пожгли и божницю, то я ся тому
отъжгу противу» (Ипат. лет., 70, 3). Так и в современном
языке: отвыться — вытьем ответить на вытье; отверстать кому что
в смысле 'отплатить, отомстить', отворотить кому долг — возвра-
тить; ответить, украинское одказати, сербское одговорити, поль-
ское odpowiedzieč; отдать, отдарить, отслужить, отзываться, от-
кликаться («отмалчиваться от» — не сюда, а к пунктам а, 66 —
отделываться молчанием). « [Она дала то-то], брат ій знов відда-
рувався крамськими чобітьми жовтими» (Федькович, с. 14).
Так как первоначальное значение предлога (например отъ)
остается в этих глаголах назади, то при них уже не встречаем
ни беспредложного, ни предложного родительного падежа пред-
мета, от которого направлено движение, но видим постоянно да-
тельный падеж лица или винительный сна — предмета, к которому
направлено движение. Так и в других наречиях, например в
польском odpowiedzieč, odrzeč komu со naco; в чешском odpo-
vidati komu naco v. k. čemu, в сербском одвала: «гора je

одвала (der Rückfall, recidiva) н>его повала» (Кара-
џић. PjeMHHK, с. 441).
Литовское aťduoti — отдать, отдавать; at-rašýti — отписать,
письменно ответить; at-liépti — отвечать на приказание, откли-
каться, отдаваться (о звуке) и прочее.
Вероятно, упомянутым выше преобладанием значения цели
над основным значением исходной точки в таких глаголах, как
отдать, может быть объяснено, что в литовском at имеет так-
же и значение славянского до, при: atbegti — прибежать;
atélti — прийти (сербское dohu) ; atlekti — прилететь, сербское
долетjети\ atnešti — принести, сербское донети, донаjети; atvesti—
при новосербском довести; в латинском везде ad слитно, в немец-
ком her. NB. Следует отличать от этого значения русского и других
до в «донести до чего», где до = немецкому bis an. Латышское
at-iŕ (i = ία) — hergehen, aťbraukt = herfahren (Bielen-
stein, с. 245).
Отрада — утешение, на чем душу отводят, не прямо радость,
а скорее успокоение, перерыв в страдании: «только и отрады,
как боль немного отпустит» (Даль. Словарь). Украинское:
«Нема мені одрадоньки од мого нелюба. Нема мені одрадоньки
ні д'отця, ні д'неньки; Сушять мене, в'ялять мене моі ворожень-
ки» (Метлинский, с. 253). Скорее: «нет покою, не перестаю
терпеть от...», чем «нет радости». Старославянское от(ѵ. отъ)ра-
да — relaxatio, solutio, venia — облегчение, прошение, вероятно, в
смысле послабления. Отрадити, relaxare — облегчить, оставить
(или отпустить, именно столько-то дней, дать срок, льготу),
сострадать (с точки зрения следствия сострадания, т. е. послабле-
ния для страждущего). Радити, конечно, не в значении, как
русское радеть, или украинское радити, польское radzić — совето-
вать, а в значении 'делать', так что отрадити, собственно от-
чинить, как противоположное глаголу причинить боль, болезнь,
горе. Ср. польское odczynič czazy (сербское чини) — уничтожить,
собственно действовать в направлении, противоположном тому, в
каком чинены чары. Ср. также несколько отличное по значению
reficere se, recreare.
в) Как опять — латинское re, немецкое wieder от значения
обратно' переходят к значению снова', 'вторично', так и славян-
ское отъ слитное. Такое значение явственно, например, в поль-
ском odmtodzić, чешском odmladiti — опять сделать молодым;
польское odbudowac — выстроить вновь; czytač i odczytywač —
читать и читать вновь, читать и перечитывать; odzyč — ожить,
стать вновь живым; odroda, odrodzenie, odrodzić — возрождение,
возродить; odrosnqč — вырасти вновь. Столь же явственно это
значение в литовском at-gýti — снова ожить, снова стать здоровым
[хотя и беспредложное gýti, польское goić sic — заживать (о
ране), выздоравливать]; atšilti — отогреться, снова стать теп-
лым, оттаять; atkartóti — повторять, вторично пахать (хотя по
1 По современному правописанию at-iet. Объяснение проф. Я. Лоя.

Нессельману и kartati, собственно, «разовать» от kartaš —
крат, раз, значит 'пахать вторично'); atmálti — молоть вторично,
молоть так, как прошлый раз; at mih t i — вспоминать, вторично
приводить на мысль (minili, /этимологически = мьнѣти, значит
думать о чем', помнить'). В русском такое значение предлога
тоже заметно: отживок — ветка, выросшая на срубленном или
высохшем дереве, отжив — выздоровление; отрасти — вырасти
вновь (например, о скошенной траве, о стриженых волосах).
Отворачивать (у Даля отмечено южным) — пахать и засевать
поле вторично, не покидая его под залежь.
Не ясно, есть ли мысль о вторичности в следующих:
оттаять (не совсем растаять); откроветь — отмокнуть, отстать
(корка каши откровела от стенок; река откровела, т. е.
лед по реке стал мокрым, покрылся водою); отмякнуть, стать
мягким (опять?)1; отсыреть, стать сырым (опять?); отжиденеть,
отжидеть, стать жидким (вновь?); отстроить (вновь? или толь-
ко прямо выстроить). Когда говорят, что спички отсырели, то
не думают при этом, что они и прежде были сырые; например,
свежий табак — сырой — засох, потом отсырел. Отсюда видно, что
представления вторичности может и не быть. Отволгнуть, от-
воложить — стать или сделать влажным, с чем сродно украин-
ское од'лига, курское отлыга — оттепель, польские odwilga, od-
wilz, odwilgnqč, чешское odvlhnouti, сербское одвугнути, хору-
танское odvolhnuti, не непременно wieder feucht werden, а и просто
feucht werden. Оттепель. Отвымнеть — о вымени: налиться, на-
бухнуть, представляется ли, что вымя тогда только и есть вымя,
когда полно, так что отвымнеть — снова стать выменем? Везде
после глаголов пункта в нет следующего отъ с родительным
падежом; очевидно, неуместен и дательный падеж лица.
г) Удаление от известного действия или состояния может пред-
ставляться его окончанием, прекращением, состоянием, противо-
положным тому, какое обозначено глаголом без предлога;
отбагрить — окончить багренье; отбороноваться — окончить бо-
роньбу; отговеться; отгодился топор — уже не годится; отжить,
перестать жить в собственном смысле (умереть) или переносном
(перестать жить полною жизнью). Девица, выходя замуж, говорит
подругам: «отгуляла я с вами, отпрохладила*; «Отзвонил, да и с
колокольни прочь»; «Отгуляли святки»; украинское «одгуляли
святки» и многие другие. Старославянское отъалкати. «Трясеся
земля.. .въ обѣдъ, a иніи уже^ бяху отъобѣдали» (Новгор. I лет.,
45, 26). Хорутанское odslužiti — перестать служить; польское
«odmovià pacierz» — проговорить; odechcieč sic — отхотеться,
перехотеться, odboleć; чешское odmluvili, odspivati и прочее;
латышское at stavět — zu Ende stehen, abdienen; прусское et-
winüt — извинить (Pott. Etymologische Forschungen I, c. 257),
т. е. уже не винить более, или *отвинить, удалить от вины.
1 Сербское одмекнути = хорутанскому odmeknoti, русскому оттаять, поль-
скому odmiçcz. Отмель.

Напрасно Даль считает неправым употребление отмерзнуть,
например о земле, в смысле оттаять', отойти'. Собственно это
значит перестать быть мерзлым. Так и в сербском одмрзнути, хору-
танском odmerznôti.
Старославянское отълѣкъ — остаток, собственно, что остается
от чего, литовское àt-liekas, -αί (множественное число) —
остаток чего.
Прекращение действия может представляться достижением из-
вестного результата. Откормить, отпоить значит не только пере-
стать кормить, поить, но и выкормить, упитать; отъесть — окон-
чить еду; отъесться — подобреть от еды.
Литовское at-si-esti — нажраться до отвалу (о животном);
at-si-gérti — напиться вволю, допьяна.
Само собою, что от при одном и том же слове может иметь
многие из приведенных значений, например отписать и т. п.
§ 2. Предлог до
Раздельное употребление
Во всех наречиях склоняемое слово ставится при этом предлоге
в родительном падеже, и только в сербском и в именительном.
1. а) Направление к крайней, ближайшей к говорящему точке
предмета, доходящее до самой этой точки, но не захватывающее
предмета; «дойти до города» — до пределов, не переходя за них;
это значение строже всего выдерживается в русском народном (за
исключением говоров, находящихся под влиянием украинского) и
в литературном.
В украинском до ставится в известных случаях и там, где
в русском в с винительным, к с дательным: «Пійшла мати до
(в) Киева»; «Не ходи до сіней, A іди до хати» (Метлинский,
с. 2). Так уже в Ипатьевской летописи: «Устремишася побѣгнути
до дѣтиньца» (Ипат. лет., 199); «Иде Воишелкъ до Галича къ
Данилови князю» (ibid., 201); «бѣжа до Пиньска и ту живяшеть»
(ibid., 201); «посла по брата свого ... до Полотьска» (ibid., 201);
«До броваря дрова таскати» (Котляревский, с. 121).
В Ипатьевской летописи часто: «Одва убѣжа Василко до го-
рода» (Ипат. лет., 102, 4); «дщерь отда ... до Холма» (ibid.,
101); «Солъ посла до Нальщанъ по свою свѣсть» (ibid., 201, 25);
«Не буду до суду, до віку». До суду — до самого суда (причем
суд исключается); до віку — пока век (век включается). Ср.
польское do czešny и в грамотах XIV, XV вв. постоянно, например:
«быти намъ съ тобою за одинъ и до живота» (т. е. до смерти);
ср. польское dozywocie — по жизнь. Народное до долу, до дому
(русское долой, домой —отлично от до дому до долу). «При-
їхали до (к) Марусі три козаки в гості; ідіть, хлопці, до мене (ко
мне); ходім до (к) попа, нехай зв'яже руки». В русском очень
редко вместо к: «повезли его до князя Владимира» (Буслаев,
Грамматика, т. II, с. 269); «Я пришел до (к) вашей милости»;
«я до(к) тебя с просьбой» (Даль, который напрасно приравнивает

эти выражения к тем, где до— относительно, см. ниже). Такое
распространение значения до (usque ad), по-видимому, относи-
тельно ново; в старославянском ни Востоков, ни Миклошич не
приводят ни одного примера согласно с украинским; но в сербском,
чешском, польском, лужицком — согласно с украинским, сербским
«отићи до града, слати до кога» (Даничић, т. I, с. 153—154).
Западные наречия гораздо последовательнее украинского в за-
мене β (въ), к (къ) через до: чешское do koryta vlezti, польское
do kqta — в куток; do lesa, польское do lasu, do pluga, do
djabta (украинское «вовка в плуг, a він — к чорту в луг»);
польское mówič do kogo, лужицкое do někoho ryčet = украин-
скому говорит до кого (кому, к кому); по-лужицки do boha
verić — старославянское «до свѧтыхъ не вѣроуешь» (κατά αγίων;
καιά — где в значении направления к цели, отношения к) ;
«хоуливъшюмоу до стаго доуха» (εις); восточное украинское —
в бога, как в чешском, польском и прочее. В польском согласно
с этим и наречие dokqd — значит куда, а не то, что русское
докуда, чешское dokud, dokad и прочее.
б) В украинском после многих глаголов, сложенных с при, сто-
ит родит, пад. с до: «прив'язати коня до прикорня, до якор-
ня», «до берестонька» (Метлинский, с. 19); «присшлити до
чого» (привязать — в галицийском) ; «пригорнути до серця». Так и
в польском; здесь, впрочем, до вовсе не непременно условлено пре-
дыдущим при: «В'яже коня до ялини» (ibid., с. 91); «горне до се-
бе»; «Пристало серденько мое до твого» (ibid., с. 6); «до морозку
ніжки приникають». Так и в польском. В русском в обоих слу-
чаях к.
в) Пребывание в пространстве, простирающемся до известного
предела, не отличается от движения, направляющегося до чего,
потому что если не движется пространство, то движется по нем
глаз и мысль. Таким образом, выражения «сверху до низу», «от
земли до неба» одинаково могут означать и пределы движения
и пределы пребывания. То же относится и к переносным значениям
предлога до.
2. Время представляется пространством. Пределом действия и
пребывания во времени может быть отвлеченное обозначение вре-
мени или конкретный предмет, действие, состояние; с трех до пяти
часов, с утра до вечера, от зари до зари, до самого обеда, бить до
крови, есть досыта, пить допьяна, испугаться до смерти; украин-
ское — з вечера до ранку и т. д.
а) Согласно с основным значением, до чего — о времени,
значит раньше чего: до свету — когда еще не светает, от-
носительно украинского досвітки — пора до рассвета, сходки
на работу до света, ср. чешское docas-ný, польское doczesny —
временный, довременный, противоположное — вечный; верхне-
лужицкое doczasny — преждевременный; о счете: до десятка,
не включая десятого счетом, стало больше — меньше десяти,
не известно на сколько (около десяти — значит по сю и по ту

сторону, следовательно, и больше десяти); до третьего разу,
например, спускать два раза, а за третьим — наказать.
Из этого общеславянского значения развивается сербское до —
кроме (Даничић, т. I, с. 162—163); в этом смысле до как
наречие при именительном падеже (ibid., с. 163).
б) Включая самый предел, до коего что простирается: «и по-
идоша ониполовци и до дѣтій» ( = тогобочные пошли все, не
исключая детей) (Новгор. I лет., 37, 1); «изсѣкоша вся отъ
мужьска полу и до женьска» (ibid., 52, 7). Старое и современное
«от мала до велика» — со включением великих (кажется, сюда
же русское областное «приходи до недели» — через неделю
(Даль. Словарь). Неясно: «хракнеть кровію человѣкъ и до
три дни бывъ да умреть» (Новгор. I лет., 58, 24) — три ли дня,
или до третьего дня; а относительно отсутствия родительного
падежа при предлоге ср. ниже сербские и русские выражения на-
речного значения, как поконец в значении местного); «Все до
одного» — со включением и его. Особенно развито это значение в
сербском: «... Сви до jеднога, све до новца» (до последней
копейки, со включением и этой); певуче се до кошуље», русское
до сорочки (т. е. оставивши сорочку на себе), донага; также
и при числительных, которые ставятся в форме именительного па-
дежа. Винительный падеж (но, очевидно, по смыслу не в имени-
тельном): «до два, до три пута»— два, три раза; «служио
га до deuje године» — два года: «ова свадба — до петнаест да-
на» (Даничић, т. I, с. 154—155, 159).
В русском до веку — пока тянется век, во всю жизнь ( = во
век, а не до начала веку, как в до свету); в украинском до
віку (в «до суду, до віку,— например, не буду»,— где до суду
в первом значении, т. е. до начала суда) соответствует значение
предлога в сербском до живота — по жизнь, в течение всей жизни;
наречия: до брзо, до скоро — вскоре и прочее (Даничић, т. I,
с. 158—159). Ср. польское «cztery posty do roku» — в год; чешское
«jednou do roku, do tehodne» — раз в год, в неделю. Сербское
до вечер — на вечер? или ввечеру. «Что тяжкого товара всякого,
до железа и до мѣди, не тягли бяхуть отъ множества всего того
вывозити» (Ипат. лет., с. 26, 31).
3. Предлог до в значении usque ad (за исключением того, что
цель служит пределом, но вплоть до него) употребляется в
смысле назначения к чему. В русском здесь — к. «Это
не до дела» — не к делу, отмечено у Даля западным и южным.
В украинском: «взяла невістку да й не до любовь» (которой
любить не может) (Метлинский, с. 286) ; «Любі, милі до
розмови» (ibid., с. 10); «Немаϵ такого, Нема до любові, нема й
до розмови, й до серденька мого» (ibid., с. 14); «Тілько ж мені
до любові, що чорніі брови!» (ibid., с. 18); «одно 'дному до парі»
( = до пари) ; «Жупанина . . . пошита до діла» (ibid., с. 38) ; «не до
діла» — не к делу, не хорошо.
Отношение кушанья к приправе, причем представляется, что

кушанье для приправы, а не наоборот: каша до масла (к маслу,
с маслом); курка до соку (с соком, кислою подливою); до сахвору
(род соуса, польское sapor — приправа, лакомство; с латинского—
вкус); чай до прикуски (вприкуску); «Свинячу голову до хріну»
(Котляревский, с. 11); «Був борщ до шпундрів з буряка-
ми ... Потім до соку каплуна* (ibid., с. 138) ; «Ягни и до софорку
кури* (ibid., с. 178). Сюда: «Мені не до соли* —не по себе,
неприятно, как несоленая пища. Однако совсем другое объяснение
этого не до соли в следующем: «не до поросят, коли свинью сма-
лять» (Н о м и с, 196, № 10075—10076; ibid — ссылка на Южно-
русский словарь Шейковского, 34).
Сообразность с целью. Уже в вышеприведенном при-
мере (Метлинский, с. 14): «Нема ... до серденька мого»
до =а не к, а по (сердцу). Согласно с таковым значение в следую-
щем: «Хоч ти знайдеш в червонім намисті, та не знайдеш такої
до мислі* (ibid., с. 111); до смаку — по вкусу, польское «ani do
taňca, ani do rôzahca—ni do czego*, украинское ні до чого — ни к
чему (гадкое) ; «filizanka do kawy, do gustu* — по вкусу, «to mu do
twarzy* — к лицу; ср. украинское «люблю, мати, того Гриця, що
на конику вихриться, бо він парень до лиця* (Лавpeнко, с. 29).
Чешское «clovek i do rady, i do zvady, do vseho*, украинское
до всього. Лужицкое «sklanka do wodku, kon do woza*\ «до
бояръ ласковъ» (Лаврент. лет., 199,28).
4. Относительно; касательно: «Діаволъ ... вложи
князю грѣхъ въ сердци, гнѣвъ до Твьрдислава» (Новгор. I лет.,
38, 9); «не мыслилъ есмь до Пльсковичь груба ничего же»
(ibid., 43, 8).
До с винительным — относительно: «До нас ты, сестри-
ца, сжаловалася» (и просила) (Барсов, 138); «Ты не спацьли-
ва до братца была милаго, Не желанна до сердечных была племня-
ток» (ibid., 138); «Не ласкова, не упадчива до ...» (ibid., 71).
Русское «каков кто до бога, таково тому и от бога», «что кому
до нас?* — какое кому дело до нас (Буслаев. Грамматика,
ч. II, с. 269). Что до меня (касается), то quod ad me attinet,
украинское «він до мене добрий; звичайний до кого* — вежлив
относительно; «Ти ... до сіх бідних козаків-нетяг хоч злая,
да й обашна» (Кулиш, т. I, с. 203). Так и в сербском (Дани-
чић, т. I, с. 161 —162), польском, чешском.
Сюда, кажется, можно отнести украинское «рівняти до чого,
рівняй до чого*: «цвіт калину ломала, до личенька рівняла: чи
буду я такая, як калина жаркая»; «завивайличко? Білеϵ та білень-
кеϵ, До папіру рівненькеϵ» (Метлинский, с. 207) ; «Цирцея,
люта чарівниця i дуже злая до людей* (Котляревский,
с. 120) ; «Обиды ти до него нѣтуть» (он тебя не обидит) (Ипат. лет.,
120, 30); «Аже оучинить Роусинъ насилье въ Ризѣ или на Гъть-
скомь бѣрѣзѣ надъ вольною женою, а дотоле, не слъшати бъло
до нее лихого, оурока за то ї грив сѣрѣбра» (после 1240 г.;
Срезневский. Памяти., с. 224).

Слитное употребление
1. Отметим сначала слитное употребление предлога до- в
наречиях.
а) С явственным родительным падежом: доволи (откуда — до-
вольный) , довѣку, доверху, донизу, додупли, дозги, досыть — поль-
ское dosyč, чешские dost, dosť, dosti,. Ср. в старом русском, кроме
собственного значения, и в переносном: «Ту ихъ досыти паде»
(Новгор. I лет., 17, 11 ) ; «И не ту бы того досыти зла» (ibid., 50, 12) ;
«и недосыти бы зла, нъ еще болѣ того» (ibid., 44, 7); досыта,
сербское доста, верхнелужицкое dosyta (только в собственном
значении — «do syteja wole so najesc»); дотла, «до схід сонця»
(родительный падеж множественного числа), по обід, задобід.
б) Доздѣ, докалѣ, доколѣ, докуда, доку ль, дондеже, донелѣ,
досель, досуль, дотоль, дотуль, до этуль; украинские доки, доти,
лосі (см. у Миклошича и др.).
в) Донынѣ, допрежь, доднесь: «До бела лица, голубко, прина-
билишься, До ала да ты румяны нарумянишься» (Барсов, 200).
2. Укажем слитное употребление предлога до- в глаголах.
До- при глаголах сообщает им смысл достижения известного
предела и тем самым окончания действия. Формально это послед-
нее'значение может быть представлено совершенным или несовер-
шенным, конкретным или более-менее длительным. Предмет, слу-
жащий пределом действия, состояния, выражается или родит,
пад. без предлога, или родит, пад. с до-, или винительным.
Если, кроме предмета, подлежащего действию, как непосред-
ственного предела действия, обозначается и тот же предел (по-
следствие действия), то первое дополнение ставится в винит,
пад. или родительном без предлога, второе — в родительном
падеже с до-: «допеть песню до конца*, «доглотаться снегу до бо-
лезни».
Второй пример есть образец сложных с до- глаголов средних
в форме возвратных; при них, само собою, может стоять только ро-
дительный падеж с предлогом или без него.
а) Из сравнения с украинским и другими славянскими язы-
ками видно, что частое употребление винительного па-
дежа при глаголе с до- есть русская особенность.
Ср. русское добить гвоздь по шляпку, добросать стожок, догрести
сено, догрузить судно, договорить сказку, догрызть корку, дожать
ниву, дожечь свечу, докидать стог, долить, досыпать бочку, доку-
рить трубку, допеть песню, доесть хлеб, доносить платье. В украин-
ском: «додержить Ляшок слова» (Метлинский, с. 9) ; «На-
здожену ... молодости в калиновім мості» (ibid., с. 254); «доли-
ти чарки, слізми моря»; «доповняти, досипати миски»; «А вже ж
MOI руки да й дознали муки; А вже ж моі ноги зазнали дороги»
(Костомаров. Песни, с. 277) ; добити сторонки (в клуне), до-
вершит стіжка, догребти сіна, доказати казки, дожати постаті, ни-
ви, докурит люльки, доспівати пісні, доносит сорочки, доїсти
хліба и прочее; «I, дослухаючись поради, Ціпком все землю

колупав» (Котляревский, с. 51); «Щоб не дойти лихої долі»
(ibid., с. 74).
Польское dobrat miary, dna, dobudowač domu, dochowat
majqtku, wiary, dociqgač luku (= лук), dodat sznuru (подать
веревку, т. e: не часть, а всю), dodžieržet stowa, doglqdat dobytku,
dognat zagonu (об оранье), dognat roli, doješt konca soli, doklepat
kosy (Метлинский: доклепать коси), dokonat czego (со-
вершить что), dolozyt pracy, wierchu, domierzyt kresu zycia,
domówit pacierza, dopálit drzew, dopçdzit zagonu (об оранье),
doorzyt ostatku, dopiet kapluna, dosluchat bajki, doslyszet wolania,
dostroit skrzypków, dotrzymat stowa, donosit zywnošci, komu
dokqd dorntest, dokonat, dokozat czego.
Сравнительно реже винительный падеж: donosit plod od czasu,
doješt potrawç, dokarmit dziecko, dokonczat most (и родитель-
ный, например zimy). В украинском и здесь родительный падеж.
В чешском: dopeci chleba, pasche; dodati chuti k jedlu; dodelati
práci, dodrželi slowa; dokazati, dowesti čem; domèfiti eile (достиг-
нуть), donášeli vina, dopiti miry, ostatku, doslyšeti slowa и многие
другие. Однако, кажется, чаще, чем в польском и украинском —
винительный падеж: docesti knihu (в украинском и польском —
родительный), domalovati obraz (в польском — винительный и
родительный падеж); domlatiti žito, dopálili vapno, dopsati list
(в украинском — везде родительный), doslyšeti radu (в украин-
ском и польском — родительный).
Винительный падеж при этих глаголах в русском и отчасти в
других указывает на то, что в родительном при тех же глаголах
в украинском и других не следует искать значения количества или
части. Это значение может быть или не быть; первоначально
же родительный падеж без предлога зависит от до-, сложенного
с глаголом. Разница между русским догрести сено и украинским
догребти сіна не та, что в первом [подразумевается] все сено,
а во втором — часть сена, а та, что в первом сено представляет-
ся прямым объектом, а во втором — пределом действия; догребти
сіна значит собственно грести до (конца) сена. Свойства дей-
ствительного глагола при сочетании его с родительным падежом
предела вовсе не обнаруживаются, и такие выражения, как до-
гребти сіна, совершенно уравниваются с такими, где винительный
падеж предмета не может стоять по самому значению глагола,
например дожить веку, т. е. жить до (конца) веку. С исключитель-
но русской точки зрения родительный падеж добываемого предме-
та при глаголах добыть, достать (добыть денег, хлеба; дос-
тали нот, баса, альта (Крылов)) представляется родительным
части, количества, так как при тех же глаголах, если речь о целом,
ставится винительный падеж: доставать хлеб, оброк, добывать
медь, золото. Однако в украинском не только жупанів добувати,
слави добути, где можно предполагать значение части, но и города
добувати. Старое русское Переяславля добыт (Лаврент. лет., 141,
15); польское dobyt mista, zamku (взять), szabli (обнажить),

chustki (вынуть) —kogo, czego — освободить откуда.
Подобным образом родительный падеж и в чешском. Отсюда
видно, что первоначально значение «бытьем приобрести», предпо-
лагаемое вышеупомянутым польским, представлялось как быть до
(до приобретаемого предмета) и что первоначальный родительный
падеж в добыть хлеба означал не часть, а предел.
б) В современном русском литературном и народном языке в
глаголах средних с до предел движения в пространстве и предел
времени уже редко обозначается беспредложным родительным па-
дежом: достигнуть хижины (Буслаев. Грамматика, ч. II,
§ 254) и до чего, досягнуть кого, чего и до кого, чего.
Дожить веку; и до веку; но уже только с предлогом — дойти,
доехать, докинуть, доползти, донести, дорости до чего. Чаще
родит, пад. без предлога в переносном значении предмета или
результата, добываемого действием {«доступить день жарок»
(Даль)>, особенно при глаголах средних в форме возвратной
(добиться чего, доискаться чего, дозваться, докликаться ко-
го, добудиться кого), при коих ставится и до с родит, пад. для
обозначения дальнейшего результата: добудиться кого (состав-
ляющего предмет буженья) до того, что он встанет. Ср. догово-
риться до последствий, доглотаться чего до тошноты; современ-
ный язык различает добиться чего (т. е. получить что, родитель-
ный падеж предмета получаемого, достигаемого) и добиться до
чего (т. е. до известного предела, результатов) ; добиться толку,
добра, добиться до берега, до усталости; но в старинном языке
подобные оттенки не различаются и одинаково представляются пре-
делом движения. Ср. пункт а о пространственном — временном пре-
деле: «дошедшю же ему Черные рѣки» (Лаврент. лет., 9, 14);
«Илюрикъ, его же доходилъ апостолъ Павелъ» (ibid., 12, 3); «не
могуть долѣзти двора моего» (ibid., 54, 14); «Мя сихъ дневъ
гръшнаго допровади» (ibid., 100, 10); в языке XVIII в. у Буслаева
(ч. II, § 254, примечание 2): «по ниткѣ и клубка доходятъ»; «воз-
муть на ся прутье младое, бьють ся сами и того ся добьють,
егда влѣзуть ли живи» (по Ипатьевскому списку: «одва вылѣзуть
ле живы») (Лаврент. лет., 4, 10); «доискася дружиною злата и
сребра» (ibid., 54, 23); украинское «Сіе, сіе, сіва не доходить»
(Метлинский, с. 28); «Щоб нам не дойти сорома» (ibid.,
с. 181); «Меншая сестра — Літ не доросла» (ibid., с. 32).
Польское: dorosnqč rozumu kogo (= сравняться с); jeden
drugiego dorzucal kamieniem; dosiqšč konta; dostqpic urzçdu;
dotrwač starošci; dobiet kresu; dobrat miary; dojšt miejsca (и до);
dosiqt czego (в переносном смысле дойти до чего умом);
doszekat pociechy; dojezdžat obozu; doleciet sloncu (и до ...);
dolešt drzewa (и до . . .); dopást dna (до дна); dopatrzet czego;
dokoňczat zimy; događat sic czego (до последствий); dopit
sic smierci, choroby; dopatrzyt sic czego.
Так и в чешском: dopasti zeme (о падающем); doběhnuti eile
(k eili); dojit (dojdu) města; dojeti Rima (do Řima); dorůsti let;

dosisti koně; dobrali se koho; če ho, dobyti života spokojného
и прочее.
В словаре Миклошича см. добысти, дозрѣти чего, дойти,
доплоути, достигнѫти, дострѣлити, досѧшти, досочити сѧ и проч.
В сербском «доконати се чега, doћu чега» и т. п. (см. Да-
ничић, ч. I, с. 102—107).
в) В некоторых глаголах родительный падеж предмета, до ко-
торого достигнет действие, заменился другими сочетаниями, кроме
упомянутого родительного с до и винительного. Именно, совре-
менное донести кому о чем ср. с следующим: «А о невѣдомыхъ
духовныхъ вещахъ докладывати насъ Патріярха» (1612 г.; Бус-
лаев. Грамматика, ч. II, § 254). Ср. доложить кому. По-
добным образом, если б в русском употреблялось довести в значе-
нии доказать, как употребительно довод — доказательство, мы бы
вправе были ожидать такого же сочетания, как и в доказать,
именно — что кому; но вместо винительного падежа в поль-
ском, чешском — родительный: dowiešč czego, dovesti čeho
(не только совершить что, но и доказать что). Досадить,
докучить кому («преда кого» — родительный падеж, а не ви-
нительный) .
3. Приведем примеры слитного употребления предлога до в
именах:
Достремливый, дошлый (ума), дохожалый (ср.: с польским
dosieč czego), докука, досада (ср. доехать кого, донять
кого, дойти кого), достоин, досуг, доконаный, докон; украи-
инское долуга — недолуга. (Слова с не-до. В летописном языке
недоумение — помрачение ума: «и тако ... въложи недоумѣніе
въ насъ, и погыбе много безъ числа людіи» (Новгор. I лет., 41,
7) ; «Коижде собѣ сталъ бѣ въ недоумѣніи и страсѣ» (ibid., 52, 6) .>
>В. Частицы: доже, дожи у Миклошича; даже.
NB. Эксотерическое сходство. Уже Юнгман сравнивает с
немецким zu. С этим согласен и Миклошич. Готское du, в коем
предполагаемое основное d, уклоняясь от правила, не перешло
в t; древневерхненемецкое zuo; англосаксонское to, со значением
= греческому πρός (с винительным падежом) и εις. В греческом
этому du может соответствовать частица δε в οΐκόνδε,
δίκαδε— домой (до дому). Τροίαν = δε (= в) Άθηνάςε (из
ασ-δε) — в Афины (Pott. Etymologische Forschungen, В. I,
с. 730). Литовский слитный предлог da совершенно совпадает
со славянским до, но, быть может, есть только заимствование
(см. под отъ).
§ 3. Предлог проти
Проти (областное русское у Даля), проти-в, противо (как
первый член сложных слов), противу (как самостоятельное слово
и в сложении) — наречие и предлог; в последнем случае в старин-
ном русском — с родительным падежом и дательным, в совре-

менном русском — преимущественно с родительным и редко с да-
тельным.
1. Отношение противоположения в простран-
стве: «изиде противу (насупротив) Любчю, онъ полъ Днѣпра»
(Лаврент. лет., 61, 17); «стояша мѣсяцѣ 3 противу собѣ»
(ibid., 61, 19); «Поставиша пълкъ противу ихъ»"(Новгор. I лет.,
2); «Сташа въ лице желѣзному полку, противу великой свиньи,
и тако поидоша противу себѣ» (= навстречу) (ibid., 2, 3).
В современном русском у Даля: «выдти бы к ним проти* (и на
конце) ( = навстречу); «иди ты зверю против» ( = тоже); украин-
ское «против вітру» (родительный падеж) (Кулиш). Отсюда,
между прочим, противный — противоположный, встречный, не-
приятный, делающий напротив, наперекор; противень — угол в из-
бе, противоположный другому; против-ня, противница — горница
или холодная комната (contradictio in adjecto: kaminata) —про-
тив избы, т. е. жилой.
2. Отношение возмездия в обширном смысле, как дей-
ствия противоположного по направлению тому
действию, которым оно вызвано: «приняли гость
Новогородскыи въ Юрьевѣ ... а Новогородци противу прияли
гость Нѣмецскій» (Новгор. I лет., 89, 23) (ср. ibid., 26, 24);
«Воеводы Новогородскіа ... по князя великого земля воеваша
много, противу того, что князь воевалъ Новогородскыа волости»
(ibid., 113, 22 след.). Отсюда значение 'сообразно с ...': «Въспрі-
имъ противу трудомъ своимъ възьмездье» (Лаврент. лет., 91, 27).
В украинском «звичайний був против ( = вежлив относительно)
Насті» (Кв.-Осн., I, с. 49); «звичайний, ласкавий до срод-
ників» — отношение одностороннее, как в польском saionnošć
zyczliwa przeciw k о m u — gegen — прямо, вытекающее из пер-
вого значения.
3. Отношение сравнения и сходства. Сравнение
предполагает сближение, сопоставление и в то же время противо-
поставление в пространстве — что находится против чего,
то в пространственном отношении, а затем и в других, представля-
ется ровным с ним: «когда господинъ со двора выѣдетъ и
противу ловчаго и охотниковъ поровняется» (Буслаев. Грам-
матика, ч. II, с. 280) ; «И подъезжал к нему Тугарин Змеевич млад,
Сверстался (= поровнялся) Алёша Попович млад Против Ту-
гарина Змеевича, Хлеснул его шелепугою по буйной голове»
(Киреевский, 2, 73) ; «попить, поплясать, против нас (срав-
нительно с нами, таких, как мы) не сыскать»; «против моего —
лучше, хуже»; польское «to jeszcze nic przeciwko temu, co przyjšč
ma». Отсюда противень — дружка, пара чему, другое соответ-
ствующее, затем снимок картины, рукописи; ср. французское
contrefaire и ниже санскритские слова.
4. При обозначении времени противоположение
двух мгновений получает оттенок их близости: «исполчивъ
дружину свою, противу свѣту перевезеся» (Лаврент. лет., 61, 24);

«яко бысть заутра, всѣдъше въ лодью противу свѣту» (= неза-
долго перед светом) (ibid., 28, 14).
В современном языке «против пятницы, против такого-то
числа», в украинском против ночи. В юридических актах при
обозначении лет: «толды была она [лошадь] дву лѣтъ противу
третьее, a нынѣча трехъ лѣтъ противу четвертые; [конь] пяти
лѣтъ противъ шестыя» (Буслаев. Грамматика, ч. II, с. 280),
причем непонятен женский род порядкового числительного.
Старославянские π рот и, противъ, против*; сербское против:
cnpohy — сравнительно с .. . ; супрот — против, откуда супротиче
коме — противиться; су прок; напротив — русское; хорутанское
proti с дательным падежом; противоположное по направлению с
šprot, naproti, naprot; польское przeciw, przeciwko с дательным;
чешское proti, protiva (= wno), устаревшее protiv, -vo. Верхне-
лужицкое preciwo = русскому супроти, курскому против в пунктах
первом и третьем; супроть псковское в третьем значении,
супротив в значении первом и третьем. ^«Супротив деньги выхо-
дятъ» (новгородское), т. е. столько, сколько получается. Супротив-
ку и сопротивку — наречия в первом значении. Супротивный:
1 ) относительно места — ветер; супротивные братья, сестры —
дети двоюродных братьев и сестер (архангельское) (т. е. находя-
щиеся на двух соответствующих одна другой точках нисходящих
параллельных родовых линий); 2) су (со) противное молоко, мас-
ло — свежее, недавнее — от четвертого значения против (времен-
ная близость κ моменту речи) (тверское, ярославское); украин-
ское «супротив віконечка» (Метлинский, с. 20).
Старославянское сѫпротивь и съпротивь: «Нача гордѣти велми,
и вознесся славою и гордостью великою, и не творяще противу
себе никого же» (Ипат. лет., 210, 9) (не считал никого себе
равным) ; «вси гнѣвахуться на нь про то, оже не потвори ихъ людми
противу себе* (ibid., 206, 8).
Санскритское prati с винительным и ablativ'om, реже после
этих падежей, чем перед ними: 1) против — в падеже первом по
направлению к (pratiharam — наречие, против ветру; prativi§a,
ср. противоядие); 2) в замену чего — против в падеже втором
(pratidäna, ср. das Zurückgeben, Gegengabe (дар за дар), мена:
pratikära — мужского рода ersatz; pratikriyä—Wiederstattung,
Vergeltung; prativac — глагол окончательный) ; 3) сравнительно с
кем-нибудь, чем-нибудь равно кому, чему-нибудь; tvam sahasrâni
prati; (винительный падеж множественного числа среднего ро-
да) — du bist tausenden gewachsen; Pradyumnah. Kr§nät prati —
ist gleich Krischna, ist eben so mächtig wie er — Прадьумна будет
против Кришны. Отсюда, например, pratika — прилагательное —
стоящий того-то, pratikarça — столь же, равнотвердый, pratikrti —
«противодействие», но и «изображение, подобие (противень)»,
pratipurusa, Gegenmann, ein ähnlicher Mann, также — кукла, как
подобие человека, apratima — прилагательное — не имеющий себе
равного; pratibala — равносильный; (от та— приготовлять,

строить, делать) pratimä — глагол подражать, существительное
женского рода — образ, подобие, прилагательное на конце слож-
ного слова — «похожий на .. .»; pratirûpa — образ, подобие, при-
лагательное — подобный, равный образцу, соответственный, при-
личный; prativastu — ср. пара, т. е. дружка другой вещи, равно-
сильная, соответствующая; 4) относительно чего, согласно с ...;
5) «bei», «in» mit dem Nebenbegriff der stetigen Wiederholung;
varsamprati — каждый год; отсюда pratidinam — наречие «каж-
дый день», pratiniçam — наречие — каждую ночь.
NB. Супротивное — молоко — pratiduh — только что надоен-
ное, еще теплое молоко (duh — мужского рода — доенье).
Samprati — теперь, в это время; пояснение Потта: «mit («Sam»)
der Gegenwart («prati» — als gegen) zusammen-fallend; asam-
prati — dem Augenblick, der Verhältnisse nicht entstehen».
Латышское prêt с винительным падежом, местами с родитель-
ным: prêt věju — против ветру; prêt vakariem — к западу (соб-
ственно к вечеру) ; prêt juru — к морю; «zeme prêt sauli іг
maza» — земля против солнца (сравнительно с ...) мала;
prêt vakaru — против (незадолго до) вечера. Prettim — с датель-
ным падежом; ставится после, насупротив, против (Bielen-
stein, с. 305). Первое ablativus считаем сокращенным из второ-
го, но, может быть, оно сокращено только из preti, как рус-
ское супроть из супроти.
Литовское priësz (Нессельман — pres) во всех значениях =
русскому против, между прочим. «Tai tikt niekai prieš tai» —
это (только) ничего против того-то; «jis prieš manè meilingas» —
он добр ко мне (украинское — «против мене») (Schleicher.
Grammatik, Lesebuch, с. 284).
Греческое προτί (гомеровская форма) и πρός с разнообразным
значением, частью совпадающим с вышеизложенными (сравни-
тельно с, относительно чего), частью вытекающим из них. Сюда
же некоторые относят ποτί с выпавшим ρ, как в зендском paiti —
санскритское prati.
Bopp. Glossarium; Bopp. Vergleichende Grammatik, В. III.,
с. 500; Pott. Etymologische Forschungen, В. I, с. 268 след.;
Gurtius. Grundzüge, В. I, № 381 ; Miklosich. Lexicon.
Противу, старославянское противѫ — винительный падеж жен-
ского рода (ср.: междѫ, вынѫ, вскжѭ). Противъ можно принять за
винительный падеж единственного числа мужского рода, а
противъ — женский или мужской от имени на -ь, -въ в противъ
Потт (loc. cit., с. 270—271) считает или суффиксом, как в
санскритском purva — пръ-въ, или же предлогом, сродным с въ.
Первое заслуживает предпочтения, так как в значении 'противъ'
предлог въ не обнаруживает своего присутствия.
В проти конечное и может быть = санскритскому /, как все
и в -ти неопределенного наклонения = санскритскому -ti
существительных;, ср. оби; нет нужды для объяснения этого и
в славянском прибегать к предположению, что prati, которое в

санскритском удлиняет i (как и предлог pari) в сложении с
некоторыми словами (Bopp. Vergleichende Grammatik, В. I,
с. 78), например pratïkârà — противодействие, возмездие, месть,
употреблялось в этом виде (prati) и самостоятельно.
Ѣ в польском przeciw, лужицком přeciwko находит соответствие
в іе литовском prieš, латышском preť, š в литовском prieš —
неясно; S (σ) в греч. προς — из τι <προτί> (Bopp, ibid., с. 315).
Самое prati, по общему мнению, заключает в себе предлог
пра. По Боппу (ibid., В. III, с. 500) -ti в prati тождественно с -ti
в i-ti = так, so и à-ti = über. Потт же (Pott. Etymologische
Forschungen, В. I, с. 268) полагает, что prati из pra-ati и значит,
собственно, nach vorn (pra) hinwärts (ati).
§ 4. Предлог про
«И ина многа видѣнья провидь (т. е. не предвидел, а видел
перед собою) старець» (Лаврент. лет., 82, 18); «ити на Всево-
лода про (за Ярослава, выгнанного Всеволодом) Ярослава»
(ibid., 130, 10).
Протори, проести, пропой, прочестье, прогоны, prosům (в поль-
зу), сербское — пробити. Ср.: пролистати, просерень, пролеска
(лез-), проявлять.
а) Вперед, пред — провод (провесна, просань); «проседь
наружу проявит».
Сквозь.
Мимо.
б) pro bog, pro deva.
«A исходитъ того питья... кромѣ того, что носятъ про царя
и царицу... блиско 100 ведеръ» (Котошихин, с. 62) ; «Что
про царской расходъ исходитъ, и того описати не мочьно»
(ibid., с. 62).
Проносъ, просторожъ, просторожа, промахъ. «Конь кауръ
иноходъ. Конь пѣгъ проиноходъ (1504 г., Собр. гос. грам.,
1, № 132).
С провесна и сербское прољеће ср. «и оутро пробрѣзгоу зѣло,
въставъ изиде» (Галицк. ев. 1144 г., Марка, I, с. 35 — Бусла-
ев. Материалы, с. 15); «Просказали мне-ка добры эты людушки.
Как и моего крылечка... моя... сестрица... горькими слезамы
обливается» (Барсов, с. 136); «Прозабудешь всю великую
кручинушку» (ibid., с. 22); «прозабыла всю любимую скотинуш-
ку» (ibid., с. 115).
Провесна, сербское прољеће, болгарское «мѫжка сѧ рожба
добила (родилось дитя) и продумала (проговорила), продумала
и проходила* (Бессонов. Песни, I, 28); «Промолвить,
воспроговорить: прорче и провидьче» (Буслаев. Хрестоматия,
71); «Оже мя умиришь съ братомъ, то по Всеволожи животѣ
помогу ти про Кіевъ» (Ипат. лет., 20).

§ 5. Предлог при
«Беручи рука не приберется, а даючи придается* (т. е.
оскудеет) (Даль, 88); «е'рдан же река.. . берегы ймать круты,
ѿбонъ полъ ϵ'рдана отмелѣ пологы» (Буслаев. Хрестоматия,
с. 664).
Приметъ. См. Ипат. лет., 190, 28—31. Отлично польское
przymiot, ср.: прикладывати (Ипат. лет., 72, 22), przyklad.
Прирокъ — прочь (ibid., 194, 31; 163, 17; 164, 32).
Притъча. См. тък.
Призоръ. «Гаще ѧко бетѣлесныи прізоръ (в Остр. ев. исправ-
лено призракъ) ѥсть» (Матфея, 14, 26) ; «мнѣша бестѣ-
лесныи прізоръ (исправлено, призракъ) быти»; евангелие
1409 г.; мнѣша передъ wчима. wбразъ іавлѧющьсѧ» (Марка, 6,
49 — Буслаев. Материалы, 15, 42).
§ 6. Предлог раз, роз
Разно: «Побѣгоша разно отъ града» (Лаврент. лет., 28, 15);
«Ой ви тучі громовіи, розійдітеся різно» (Метлинский, с. 51).
Развѣ: «Бяше тако постникъ и въздержникъ, яко развѣ хлѣба
и воды ясти ему до смерти своея» (Лаврент. лет., 81, 14); «По сего
смерти все имѣнье разсыпася разно* (ibid., 85, 20).
«Половци землю нашю несуть розно: (ibid., 109 20); «Ростовъ
же и Суждаль разъидееся розно* (Новгор. I лет. 52, 1).
Разный, разьнъ — διάφερος, diversus (distans), несходство —
удаление друг от друга, сходство — пространственная близость
(ср.: слика — сходный; до в сложениях в значении сходства).
«Не хотяху иного.. . развѣ Святопълка» (ibid., 9, 18); «нѣту
вамъ князя иного, развѣ Святослава» (ibid., 14, 16): с родитель-
ным падежом — кромѣ, ср.: хыба, опрочь, оприч (проче (пойти
и т. п., ср. с розно)), кроме; «пріидоша въ Новъгородъ вси
здрави, развѣ 3 человѣкы убиша Новогородцевъ» (1348 г.,
ibid., 84, 10).
Розмирие. Новгор. I лет., 79, 1: противополагается съмиритися
съ... Ср. rozbrat — разлад, раскол. См. в Обл. словаре: раз-
мирная; роспутіе — в Новгор. I лет. == современному; пред-
полагается, что путь есть «хороший путь», как бути, жить,
година; ср.: бездорожье, беспутный, безлетье, безвременье; в
Дополнении к Обл. словарю: нелюдь, непуть и др.; роскалье
(Ипат. лет., 191, 33), но: «Серед роздорожья, де три дороги схо-
диться» (Драгоманов, с. 56); «пішов на роздорожь* (ibid.).
§ 7. Предлог с (съ)
Столько = съ только, т. е. количество, равное толикому.
«А у которого князя [умершего без сыновей] живота его, съ
приданое что за дочерью или за сестрою его дати и чѣмъ душа
поминати, столько (= съ только) не будеть, и государь...
велитъ дати изъ своея казны» («Акты историч.», I, с. 268, 1550—
1582 гг.). Где нет этого сравнения и где просто обозначается
количество, там старинный язык ставит только без с: «тѣ вотчины

въ закладъ имати въ толкѣ, чего та вотчина стоитъ» (ibid.,
с. 246); «А кто займетъ сколько (сумму = какому-либо количе-
ству) денегъ въ ростъ, и тѣмъ (занявшим) людем у нихъ (заимо-
давцев) не служите» (ibid., с. 244, 1550 г.).
«Бодай ти з лихо не знав» (Н о м и с, с. 72!); «Ростиславъ
же, и Святославъ Изяславичь, послаша мужи своя къ Изяславу
Давыдовичю, рекуче: «цѣлуи къ нама хрестъ, ты въ отцинѣ своей
Черниговѣ сѣди, а мы у Кіевѣ будемъ; мы же вен съ себе»
(Ипат. лет., 76); «Въздвиже дьяволъ котору въ братьи сей
Ярославичихъ. Бывши распри межи ими, быста съ себе Свято-
славъ со Всеволодомъ на Изяслава» (Лаврент. лет., с. 78);
„Kelych za polthory grzywni do cirekuye sprawiez maj^, aez
gych sztilye bandze, ostathek szobye ymaj^cz" (XIV—XV вв.,
Ksiçgi ust., 44; 45,—thyle).
С (съ) с винительным падежом: «Зайти... со левую
со правую сторонушку» (Барсов, с. 74); «Дайте мистечка
теперь мне не сомношечко.. . Единой пройти печальной мнѣ
головушке, Со одну дайте дубовую мостиночку» (ibid., с. 80).
С (съ) с родительным падежом: «Братец, сестрица
сдвуродимый, сдвуродимая» (= двоюродный) (ibid., с. 191, 192);
„Mamy z potrzebç ludzi" (O wypr. choc, с. 77); „Sama rzecz
pokazuje že vas jest z nich" (ibid.).
С (съ), су: «Тогда издвоишася люди кто добрыхъ тотъ по
святой Софьи и по правой вѣрѣ, и створиша супоръ, вятшіи велять
ся яти меншимъ по число» (татарскую дань) (Новгор. I лет.,
57, 6); «Сусѣдъ сусѣду не уломляше хлѣба» (ibid., 47, 26);
украинское «поплакала бы, так сумирилась» (В о в ч о к) ;
«ѣхаша на село человѣкъ съ тридьцать» (Ипат. лет., 210, 20);
«попустить ны землю идучи до насъ: пойдемъ къ нимъ на сумежье»
(Лаврент. лет., 170, 13).
Sumienie (su-mnienie), conscientia — совесть, съмьнетися:
«брата! сомняся (не столько сомневаясь, сколько опасаясь
друг друга) не можемъ на ся зряще рать держати» (Ипат. лет.,
38, 1); «И льви Данила въ іамѣ оусоум'нѣшасѧ» (= убоялись)
(Изборн. 1073 г.— Срезневский. Памяти., с. 140); «жена
бо бестоудьна ничьсо же не соумнитьсѧ, ни прорка стыдитьсѧ,
ни сттлѧ срамлѧѥ'тьсѧ (ibid.). Так wqtpič — сомневаться, в
украинском вомпить — трусить: «Тягли тут пінненьку троянці, Не
вомпили й сициліянці, Черкали добре назахват» (Котлярев-
ский, с. 35); «боіатися, соумньнѣти и слоужити ѥмоу» (Изборн.
1076 г.— Срезневский. Памяти., с. 145); ср. ibid., помь-
нѣти — pomnieć.
Сговор (согласие): «бранное словечко не сговорное» (Бар-
сов, с. 220).
Pott.Etymologische Forschungen, В. I, с. 584 след.2.
1 «Тороватого (или: тчивого) с богатым не распознаешь (Даль, с. 87).
2 Потт нередко смешивает предлоги въ и у, тогда как значение их весьма
различно, несмотря на то, что многие наречия изменяют въ в у.

§ 8. Предлог у, ѫ
Санскритское ava <( = у, ж) как слитная часть: отъ (в сторо-
ну), вниз, как самостоятельное слово с отложительным) то же
(а в начале опускается иногда), что и vaу которое ослабляется в
и (vakç — расти, uksant, ukçita; vaç — желать, vaçmi, vaçti, uçvas,
uçthas; vac — говорить, uvâca, ucur. См. Bopp. Kritische Gram-
matik, § 414, 415). Подобным образом и в славянском из (a) va —
у. Ср. латинское avus, литовское avýnas — дядя, славян-
ское уй.
Значение этого предлога, употребляемого отдельно с роди-
тельным падежом, могло образоваться из значения внизу:
«у реки, у берега» — не то над рекою, над или на берегу; отъ:
взять, спросить у кого (отъ)\ отсюда — пребывание в близости
или во власти предмета: у меня есть.
Потт догадывается, что и значение «у реки» имело в основании
значение or, как латинское a tergo, a lutino.
Слитное употребление у, ѫ:
а) Со значением вниз. Санскритское avakëça — с вися-
щими вниз волосами; avacäkhä — с опущенными вниз ветвями
(о ficus religiosa), avatära — нисхождение (о воплощении
богов); avapäta — ниспадение, полет вниз (упадать). Также, по
Боппу и Потту, санскритское ö-stha (из предлога ava и глагола
sthá) — висящая вниз, верхняя губа. Ср. губа вообще (про-
тивоположно adhara — прилагательное нижний, нижняя гу-
ба, губа вообще; ср. украинское уста — рот, старое устна —
губы, русское областное уста — рот и губы). Avänc — муж-
ской род именительный падеж единственного числа aväň
(-ne, -ň гортанное), женский род avarä— направленный вниз,
нижний; ср. женский avarä — юг (ср. uttara — верхний, север-
ный, потому что поверхность Индустана возвышается к северу),
левый (потому что, молясь, обращаются лицом к востоку).
Санскритское avaç — близкое к зендской форме aväs — юг.
Относительно к и г ср. луг и лука и переход санскритского n в б,
а также ср. çrath- и grath-, grant h- — крѫ-тить; млѣко, млъзъ
Слово югъ из угъ: «Угъ вѣтръ» (Новгор. I лет., 44, 14). Русское
угорь — пригорок, небольшая гора, возвышенный берег реки;
удни — полдень, по-олонецки удновать — отдыхать в сумерки зи-
мой (когда день на склоне); уквасье — оловина, остаток хлеба
по спуске пива или квасу. Сербское «увала као долина (или
ждриjело) између два брда». Чешское anval = anvoli; русское
областное увал — большая выбоина на дороге, ухаб (что под-
ходит к сербскому и чешскому) и холмистая возвышенность
(с чем ср. польское Wqwel, собственное имя горы, на которой
стоит Краков). Томское увал — легкий скат, тянущийся на
большое расстояние в одном и том же направлении («Этно-
граф, сборн.», VI, с. 10).

В старославянском и польском рядом с у есть предлог ж (ю),
q, который по значению подходит к у и есть, вероятно, поздней-
шее исключительно славянское видоизменение этого последнего.
Wqwoz — anvoz, hluboká a úzká ústa. Со значением вниз:
ѭдоль — долина, польское wqdóU чешское andol, anvoli — то же;
старославянское ѭложьнъ — вогнутый, низкий (о местности:
логъ — русское, само по себе значит ров, овраг, долина; ж
усиливает это значение); польское wqtor, чешское antor, útor
(нижний край сосуда, выходящий за дно; вырезка, в которую
вставляется дно), сербское ])торе; ѫтлъ (perforatus), ѫтлинд
(zima), wqtly, antly, утлъ; ѫбагоръ; ѭсинь; ѭгрьмьнъ1.
Значение внизъ лежит в основании двух следующих:
«Съардинон [камень] ... оучрьмьнъ ѥсть акы кръвъ» (Изборн.
1073 г.— Буслаев. Хрестоматия, с. 262).
б) Движение, направленное вниз, дошедши донизу, прекра-
щается. Отсюда слитное у сообщает слову значение совершения,
окончания действия; сначала, вероятно, только в словах, выра-
жающих механическое движение (упасть, ударить), потом и во
всех других: старославянское оубоудити, чешское ubuditi —
пробудить. Далее окончание действия в некоторых случаях превра-
щается в последствия, в состояние, как результат действия.
Предлог у сообщает глаголу значение: добыть или произ-
вести что-нибудь посредством действия: «Гони-
ся по них. .. но угони ихъ» (Новгор. I лет., с. 39) ; «угонивъше
Литву... избиша» (ibid., 31, 4); «аще кто можеть... вѣтръ
оугонити, то тогда и сну вѣру ими» (Буслаев. Хрестоматия,
с. 481).
Русское ужить — залечить, заживить, устроить, отделить
(совершенное действие), истратить живучи (например, деньги);
польское užyč—употребить (результат действия); чешское
ubèhati: α) набегать (т. е. много) : «on toho ubèha gilu za den =
mnoho cest nadila, behaue toho — представляется результатом
беганья; β) běhanim unaviti; „ubehal si padešvy od střevíců";
с) běhanim unavili — усталость как следствие беготни. Это
последнее значение сообщается предлогом у многим русским
глаголам с основным значением работы, хлопот. Русские област-
ные пешаться — употреблять усилия, возиться около чего;
упешать — измучить, уморить, убить до смерти; у пахаться —
устать, вспотеть от работы; у совать, у соваться — устать от
1 Востоков переводит: багровый, синий, красный, но вернее: синеватый, крас-
новатый; «ахатисъ [камень], акы ѭсинь ѥсть»; «оуакинѳъ акы ѭчрьмьнъ ѥсть»
(Изборн. 1073 г.— Буслаев. Хрестоматия, с. 264); «'Иасписъ, оузеленъ есть»
(ibid., с. 263), причем предлог , также ослабляет значение корня, как
латинское слово sub в subalbidus, sub f la vus, sublividus (ср. греческое νπογλαυκός—
nescesius) subrubere, subrestus, subcarus, subamarus\ ср. «сильно во мало, во тес-
но* вместо маловато, тесновато (Даль. Словарь).

сованья туда и сюда, устать; уходиться — умаяться; убаюкать —
довести баюканьем до сна: угомонить — гомоном утишить; чеш-
ское uchoditi neco — durchgehen, abnützen; uchoditi se — уходить-
ся, устать. В других подобных случаях сила падает не на то, что
действие, оканчиваясь, производит что-нибудь, а на то, что оно
прекращается: уходиться — не только устать, но и перестать
утомляться, кончиться: «Когда я прискакал в село, то уж пожар
утомился*; «у Ивана с Егором утомилось дело», т. е. кончилось,
решено. Старославянское оумьгнѫти (о зенице ока) — успокоиться
(т. е. перестать мигать, как бы утомиться миганьем); оупыхиѫти —
перестать пылать: «упыхнеть ему гнев» (ср.: утомиться).
в) Значение внизу можно распознать и в отдельном
предлоге" у; см. выше. Слитно: русское уберег — край берега у
воды; увод — место, близкое к воде; удорога, удорожь —
место или жилье у дороги; улесь — окраина леса, место, близкое
к лесу; упечь — скамейка около печи.
г) у — в сторону, от: усторонье — глушь, отдаленное место;
abestraní — abseitiger Ort; польское ustronie, uchocz — miejsce na
boku, ustoronie; галицко-польское убоча — низкий, поросший
кустарником холм; uliti ně (čeho)—отлить, затушить (огонь).
Ср. уклониться (от) и польское uklonit sic, чешское ukloniti
se — поклониться. Ustçp — уступ; русское ухожи — лесные угодья
вдали от жилья (архангельское), скрытые дороги, которыми
черкесы пробирались для нападения на села или пост (донское);
усевок — посеянный вдали, сирота; убудень — человек, выбывший
из семьи; убыль, убыть — умаленье, т. е. движение бытия
от предмета; учет; удел; укрух.
Сюда же некоторые слова с ж: урод, юродивый, старославян-
ское ѫродъ, ѫродивъ, insipiens — собственно то же, что выродок,
родившийся в сторону от рода, не в род; усолонь, усолонье —
место, не освещаемое солнцем, тень (т. е. место в сторону от
солнца), в чешском anslunć.
Хотя синоним слова убогий, бедный, русское областное
калека, слепой, есть небогий, украинское небога, чешское
nebohá и т. д., но у и здесь собственно не есть отрицание, а
имеет приблизительно то же значение, что в усолонь. Если бог
(bhaga) значит собственно доля, счастье, а богат —
снабженный долею и богатый, то убог — как бы в сторо-
не от доли.
Неясно польское wqtek, чешское útek — уток — нить, про-
водимая челноком поперек основы. Старославянское ѫполы
съмрьтны — полужертвы; ѫсобица — междоусобие.
Ava = у. Потт (Pott. Etymologische Forschungen, В. I,
с. 594) не уверен, что vakaras — вечер — заключает в себе
санскритское avane, равно как и в тождестве славянского и
литовского слова с έσπερος, vesper. Он не знает, есть ли здесь
переход к в р.

Предлог вы по Потту = ava: «Wie ja das Heraus nur eine Abart
des Woher ist, nämlich ein Von innen» (Pott, ibid., c. 608).
Но если основательно сближение славянского именительного
падежа множественного числа мы, винительного, дательного ны
или винительного, дательного вы с санскритским винительным,
дательным падежом множественного числа nas (которое не может
равняться славянскому насъ по причине конечного ъ в послед-
нем), то и славянский предлог вы = санскритскому (a) vas.
Санскритское avas (из ava) есть наречие — внизу, вниз. Сюда
(hervärts) предлог подъ.
Увечье: «Были у Васьки на честном пиру, Не упили мы, не
уели. А в безвечье залезли у Васьки на веки» (Киреевский,
V, с. 9). Безвечье, увечье, псковское увечный — калека; увечить —
наносить увечье, налагать на кого тяжесть сверх сил; увечить-
ся — носить тяжести сверх сил.
Убыль — уйма: «много бы уимѣ [вм. ы] жить [от ненастья]
и сѣна не удѣла та» (Новгор. I лет., 10, 2) (ср. уделяться —
окончить дело.)
Удьнье: «Загорѣся... въ середъ утра... погорѣ до удьнія
все [вьсь] полъ» (ibid., 35, 39); «бысть знаменіе въ солнци
августа в 3 день., въ уденье* (ibid., 50, 24). Калужское удни,
удней — полдень. Олонецкое удновать — отдыхать в сумерки
зимою (первоначально в полдень). «Спань есть отъ бога прису-
шено полудне, отъ чина бо почиваеть и звѣрь и птицы и человѣци»
(Лаврент. лет., 103, 3). Отлично псковское, тверское уднеть —
дождаться утра, совершенно рассвести, или неудни — полный
рассвет, полный, совершенный, настоящий день (Пыпин; ссылка
на Буслаева в «Известиях», 1852, с. 170).
Урокъ, уречи — назначить: «Дасть князи пити: дотиснувъся
палцемъ въ чашю, бѣ бо имѣя подъ ногтемъ растворенье смерт-
ное, и вдасть князю, урекъ смерть до дне семаго» (Лаврент.
лет., 71, 31). Урокъ — inconfatio, собственно назначение словом
того зла, которое должно приключиться человеку.
Унять кого: «Новгородьци же много моляхусь: не ходи,
княже,— и не можахуть его уятиу и поклонивъся поиде» (Новгор.
I лет., 36, 7).
Утлъ: «Яко разгорѣся пещь, бѣ бо утла, и нача палати пламень
утлизнами» (= расщелинами) (Лаврент. лет., 84, 17).
У разъ: «Бѣ уразъ (= урон) великъ въ полкахъ его» (Ипат.
лет., 172, 38; 190)
1 Дальше в рукописи идут следующие замечания: Наречия и сою-
зы: Възлѣ, еще, чи, ино, оже, нынѣ, ну, -ча, развѣ.
Зась, засобь.
Дѣ: дондѣ, донде, донде-же [см.: онъ], сьдѣ. . .
Mo: амо, камо, тамо, сѣмо, авамо, инамо. Может быть, прямо = прѣмо.
Около, коньць, край, кромѣ, среди, окрестъ, вкругъ, вслѣдъ, просто, право,
прямо.
Гда: оно-гда (под онъ), иногда.

§ 9. Предлог о
Предлог о = вокруг, приблизительно, около, под началь-
ством: «Влѣзоша Деревляне, начаша ся мыти; и запроша о нихъ
истопъку» (Лаврент. лет., 24, 21); «паде головъ о стѣ къметь-
ства» (Новгор. I лет., 19); «ходиша на Емь молодьци о Вышатѣ
о Василевици» (ibid., 41, 1); «Мьстиславъ же, о свѣтъ заутра,
видѣвъ лежачіѣ ... рече» (ibid., 64, 16); «Новгородьци же ста-
ша твьрдо о князи Романѣ и Мьстиславлици о Изяславли вънуцѣ,
и о посадницѣ о Якунѣ» (Новгор. I лет., 15, 5); «хотѣша умрети за
святую Софію о посадницѣ о Иванцѣ Дмитровици» (ibid., 41,
26); «Оступиша градъ.. . и отыниша тыномъ всь» (ibid., 51, 27);
«Обишло бяшеть озеро около» (ibid., 200, 23); «Псковичи...
поѣхаше въ лодьяхъ воеватъ, о Ильи о посадникѣ» (Пек. I лет.,
с. 187); «поидоша воевать Заноровья 50 мужъ о калекѣ о Карпѣ
о Даниловѣ» (ibid., с. 187)" Сюда, может быть, церковносла-
вянские о-имъ, оиминъ — miles и современное оймовать.
С точки зрения дружины: «Псковичи, ѣхавше, повоюеваша
Лотыголу о князи Александрѣ Всеволодичи» (Пек. II лет., с. 12);
«Псковичи... поѣхаша воевати земля Нѣмецкыя о князи Иванѣ,
и о князи Остафьи, и о посадницѣ Володцѣ» (ibid., с. 13).
С точки зрения начальника: «А князь Юрьи... совокупивъ
силу о себѣ велику и пріиде» (ibid., с. 28); «Новгородци...
отрядиша воеводою Казимира, и Дмитрія, сына Марѳина и
инѣхъ много бояръ, а около ихъ всей Новгородской силѣ 40
тысящь» (Пек. II лет., V, 36); «Поехаша Псковичи около князя
Остафья къ Полотску» (1355 г., Пек. I лет., 191).
«Остати ся отъ чего или чего», по-видимому, из отъ
стати; «кто ся насъ осталъ живыхъ (Новгор. I лет., 51, 20);
«кажеть насъ, да быхомъ ся остали отъ злобъ своихъ» (ibid.,
65, 21, 67, 1); «остатися ( = оставить) вѣры хрестьяньскыя и
чернечьства» (ibid., 58, 28). Быть может, о в остаться и оставить
в современном смысле тоже из от? «О тъ чинъ, о сь чинъ» —
в это время, пору (об эту пору) (Лаврент. лет., 90, 103). См. чинъ.
О собѣ (см.: свой): «Юрьи же самъ не поиде [на помочь], ни
послуша князіи Рязаньскыхъ молбы [о присылке помощи], но
самъ хотѣ особь (Академический список — о себѣ) брань створи-
ти» (Новгор. I лет., 51, 5); «князь же Мьстиславъ въ вѣче поча
звати, они же не поидоша... Створивъше вѣче о собѣ, почаша
гадати» (ibid., 32, 25); «князь Свѣискіи того не вѣдаетъ, что
учинилося розмиріе съ Новымъ городомъ, нъ то подѣялъ Стень
воевода о своемъ умѣ» (ibid., 79, 2); «И рекоша ему дружина
его: о собѣ еси, княже, замыслилъ; а не ѣдемъ по тобѣ, мы того не
вѣдали» (Ипат. лет., 97, 11).
Освьнути: «И сътупишася трижды и омеркоша бьющеся»
(Летописи); „Wieczorem tam obnocowaľ (О wypr. choc, с. 37);
„o poludniu" (ibid.); «Ще й сонце не горазд обутрие, кожне йде
в степ» (под Десну) (Основа, 1862, VI, с. 58); „oslonql
seobozie" (О wypr. choc.); „pochów dodawano takomale, že" (ibid.).

Объ.
1) Объ: болгарское běsilo (vešito) — виселица, bésé (vésé) —
aufhängen; blaže — лижу; сербское бискати; у Кирилла Туровско-
го, по списку XIII в.— объстоимъ; об[ь] [в]инути — обвить; ср.:
niezawijqč..? „A gest су obyvyon plasczem" (XIV—XV вв.,
Maciejowski, 16).
2) Обиходъ: «То у ней на домашней обиходъ перекроено и
перешито; a будетъ слишкомъ за обиходомъ надѣлано полотенъ...
ино и продастъ» (Домострой, с. 53); «и то бы [жена] знала же
пивной, медовой и винной и бражьной, квасной и уксусной, и
кислаштяной, и всякой обиходъ как дѣлаютъ, и поваренной
и хлѣбной» (ibid., с. 51); «въ домовитомъ обиходъ коли лучится
какие платья кроити... и самъ государь смотритъ и смечаетъ»
(ibid., с. 54).
3) Оби-: «Обиходивъ» (Лаврент. лет., 67, 28); «Митро-
полита ужасть обіиде (ibid., 78, 15); «видѣ обиходяща бѣса»
(ibid., 82, 1); обиходя (ibid., 2); обиступивъше (ibid., 118, 25);
обисѣдоша (ibid., 169, 22); «Потрясеся земля... и людье мнози
изумѣшася, и мняхуться тако, яко голова обишла (пошла кру-
гом) коего ихъ» (ibid., 193, 12).
4) Обинякъ, без обиняков. Остромирово евангелие: «не
обиноуіасѧ» (jawne, παρρησία —не притчею); «скажи не обиня-
ком» — прямо (Бублий).
§ 10. Предлог по
«Мьстислава пустилъ передъ собою... съ маломъ вой, a самъ
хотя пойти по немъ съ всими вон» (Ипат. лет., с. 9). Помощь,
однако, с дательным падежом кому: «Вен людіе по немъ плака-
хуся, якоже дѣти по отцю или по матери» (ibid., с. 10) (соб-
ственно — идя за) ; «Тотъ бо не вдадяше Мьстиславу въстати
ратью по Ярославѣ» (за, в пользу) (ibid., с. 11); [Поступил]
по рекшему: любите враги ваша» (ibid., с. 14); «Пояша по собѣ
всю Русь» (Лаврент. лет., с. 8); «Не погубляй городъ, имемъся
по дань, якоже хощеши» (ibid., с. 12, 28); «[2 царя] миръ ство-
риста съ Ольгомъ, имъшеся по дань и ротѣ заходивше межи
собою» (ibid., с. 13); «Концакъ поручися ( = взял на поруки)
по свата Игоря, зань бяшеть раненъ» (Ипат. лет., 131, 40);
«Како жаль ми бяшеть на Игоря, тако нынѣ жалую болши по
Игорѣ братѣ моемъ» (ibid., 132, 11); «бишася по семь недѣль»
(ibid., 176, 34); «бишася по четыре дни, въ четвертый же день
сбиша заборола съ города» (ibid., 199, 19).
В договорах Новгорода с князьями повторяется: «а грамоти
ти, княже, не посуживати» (XIII—XIV вв., Собр. гос. грам.,
№ 1).
В XIII—XIV вв. в договорных грамотах князей между собой:
«А которые суды судилъ еси... тѣхъ ми судовъ твоихъ не
посужати» (ibid., с. 104), или: «а суженого не посужати» (ibid.,
с. 98; XV в., ibid., I, № 48—50) и др. В грамотах XIV и XV вв.:

«а не будетъ по холопе ли и по робѣ поруки, ино ихъ... выдати»
(например, Собр. гос. грам., I, с. 212, № 88, 1462 г.).
По: «Буде Мамай безбожный будет побивать, по Мамаю
пристаньте: велел по правой силе приставать» (Архангельская
губ.) (Афанасьев, I, с. 314); «Не по нас птицы летят...
не по нас звери бегут: пить нам от Мамая... горькая чаша»
(ibid., с. 317); ср. областное: поволя, поволица (= свобода,
потачка); «Погна по цари* (= погнался за) (Новгор., I, 27, 10);
«Тут отрёкнется порода именитая, Не потужат по победной твоей
бедности» (Барсов, с. 23) ; «Письма грамотки к победным не
доходят, С передачей по людях все неверных» (ibid., с. 142);
«Написать да скорописчатая грамотка... Мне послать бы по тебе,
мило дитятко» (ibid., с. 197); «Нет ли радостна по вас да все
известьица? Нет ли грамотки?» (ibid., с. 208); «Уж как речь
стала у ей не постатейная (= неприличная)» (ibid., с. 23);
«Про тебя... кажись ествушка по разуму составлены, Цветно
платье по уму было покуплено» (ibid., с. 93); «Попусти да ты
обиднушка жалкой голос. Хоть не умильное складное причитаньи-
це... Ты по светушке братце по родимом» (ibid., с. 199). У Кото-
шихина: «По молитвѣ» = после молитвы; «по обѣдѣ». «Поповъ...
кормятъ на царскомъ дворѣ не по одинъ день» (ibid., с. 11);
«И тако плакашеться по три дни... и повелѣ раздавати имѣніе
свое манастыремъ и нищимъ; и тако даваша по всему Галичю
по три дни» (1442 г., Ипат. лет., с. 135).
Под (= по): «Повыбрал мне судьбинку божью [мужа], Не
под лице мне красной девушке, Не под плечо мне молодехоньке»
( = под стать) (Барсов, с. 78).
Подлѣ: «И пріиде Изяславъ ко валови и ту ста полкы подлѣ
валъ» (Ипат. лет., с. 24).
Подлѣ и возлѣ и в XVI в. постоянно требуют винительного
падежа. Предлог, входящий в состав слова, повторяется в допол-
нении: «Pohlédala po synecku» (Mor. Nár. Pisnê, с. 425) (см. na).
Па (= по). Вдоль: набережье, пабердо, пабирки, павилика,
паволока, паветер, паголенок, пазьмо.
Меньшая, низшая степень: паболдырь, паболока,
пабедни, паболка, павечерье, паводь, навозить, наводить, па-
волна, паглинок, пагорок, пагроза, пагрязка, падворок, падочка,
падчерица, падуб, пасерба, падым, паерок, пазобника, пазевни,
пакисель, паклен, паклин, паколок, пакость, палист, панизка,
панить, паоблако, паобедь, паорок, паоспа, парось, парусло,
паскирдок, пасока, пасынок, патока, паужин, пауздок, паучень,
пащенок, паясень; польские padol, pagówen, paklepie, parów.
Сверх: палуба (польское palub), паперсь.
Подле: паночти, паозерь.
После: павоз, пагнетки, пагниль, памелки, память, napo-
ботки, паскорня, пасмыка, пасмешки, пастриги, пасевки, пасека,
патолока (польское, чешское), пачесь, пашибок, паветвь,
памать, паотец, паробок, парой, паросль.

Назад: наворот.
№. Павесьмо, пагуба, падерня, падера и пр.; падмылье,
падласы. Паздоришь, пазур, паймо, пакая, палик, памха, паперть,
паполза, пажить, паскуда, пасмурен, пастен, патерба, патла,
пакля (?), паторочить, патяпник, пауза, пафурка, пахва, падейка,
пащелок, паюс, паязь (?), пахолок; польское расіер, palqk,
paszczçka, patyczek, paty k.
§11. Предлог без (безъ) (=не)
Предлог без (безъ) (= не): «Писаречика нанятъ бедна не
смею, Бесспросясь я у законной у сдержавушки» (Барсов,
с. 197); «бесповинный» (ibid.) = неповинный.
В западной части Подольской губ. без с родительным паде-
жом— в общерусском значении («без шапки на голові»),
с винительным = через: «Хилила ее березонька без пень до
дубонька; Кланялась молода без стіл до батенька».
§ 12. Предлог на
Ηασλεδνκ'— тот, который на следу чьем. Настольник —
тот, кто на столе. «Коцелъ князь постави Меѳодья епископа
(т. е. епископом) въ Па[но]ніи, на столъ свята Онъдроника
апостола» (Лаврент. лет., 11, 32); «епископу Мефодью, настоль-
нику (X. «намѣстнику») Анъдроникову» (ibid., 12, 1).
Пити на кого: «Яко упишася Деревляне, повелъ [Ольга]
отрокомъ своимъ пити на ня» (ibid., 24, 30); «единою же пьющю
Ростиславу съ дружиною своею, рече Котопанъ: «Княже, хочю на
тя пити»; оному же рекшю: «пій». Онъ же испивъ половину,
а половину дастъ князю пити» (ibid., 71, 33 сл.). И теперь на
Руси обычай, что пьющий к кому (за здоровье) только над-
пивает (см., между прочим, Желудкова). Сербское напиjати
(см. Караџић. речник). Белорусское «пью на цябе повным
кубкам добрым здоровьем, што мыслю сабе, то и табе» (Шпи-
левский).
На — в смысле об: «На здоров'ϵ спитать» (Лубны, Черни-
гов — Метлинский, с. 144, 162) ; «На кого згадувати». Ср.: «И
не бяше вѣсти черезъ всю зиму въ Новѣгородѣ на не, ни на
живы, ни на мьртвы» (Новгор. I лет., 22, 2, 3); польское wspomnieč
naco na kogo (и со, kogo), pomnieč η а; чешское pomniti
и zapomenouti η α něco; «и бы вѣсть у тѣхъ на (= про) Ярослава»
(ibid., 34, 16); «Село есмь купилъ... a далъ есмь на немъ 50
гривенъ кунъ» (Ипат. лет., 215, 33); «Назирати» (= смотреть на)
(Лаврент. лет., 100, 24). Назирцем, назорице. Наим — во
множественном числе, как в украинском «у найми»: «А наимъ
дѣля, рекше лихвы, тако веляше учить» (Калайдович.
Памятники, с. 174); «Аже кто коуны даѥть в рѣзъ, или наставъ на
медъ, или жито въ просоп» («Русская Правда» — Достопам.,

с. 39); «Или корчемнымъ прикупомъ [вытяжеть], или лихвы
(творительный падеж множественного числа)... или росты и
насъпы (творительный падеж) и мыта» (именительный) (Домо-
строй, с. 46); Новгородская договорная грамота 1307 г. (Собр.
гос. грам., I, № 11): «На селѣхъ ( = за села) его куны ему
даемъ»; в грамоте рижан к витебскому князю около 1300 г.
(Акты р.-лив., № 40) : «И ты, княжо, давалъ еси на кони ї изроевъ,
и они не взяли [за коня]»; в грамоте XIV—XV в.: «Искати
[судом] на комъ, взять на комъ [с кого] ».
В Домострое: « [кто] на кривѣ послушествуетъ» (45) ; « [кто]
божится на кривѣ» (ibid., с. 28).
Спасибо на чем: «Спасет бог да светушка братца любимаго,
На твоем да на великом на желаньице» (= за любовь) (Бар-
сов, с. 42); «благодарствуем вам... На умильном отпеваньице,
На учтивом причитаньице» (ibid., с. 49).
«Вы на добрый дела их [детей] научите-ткось» (ibid., с. 7);
«На словах оны, купцы, да ведь ученый. На лицо оны ведь e да все
ласковый; Как на двух оны словах да приоббают. На учливых
речах да приласкают; На сговоры тут горюша приокинулся,
На молодыих купцов как приобзарюся, Позабуду тут любимое
гостибищо» (ibid., с. 25).
«Нені наші... дуже обі навиділися» ( = любили друг друга)
(Федькович).
Настойчивость — напор тяжестью своего тела; на-стояти:
1 ) insister e в значении «стоять упорно в чем, налегать на известное
дело», premere; 2) как instare от значения первого переходного к
наставать, быть близким (по времени) ; так, настоять — imminere,
откуда настоящий (дело, время) — praesens и, без сомнения, от
этого значения — verus, echt.
Належати, nalegać: «. . .належаху Арону, дати им» (Калай-
дович, с. 106).
Наречие: «Третей проситель места, по наречию некоторых
глупых дворян есть человек подлой: ибо он от добродетельных
и честных родился мещан» (Новиков. Трутень, 1769 г., в
изд. Ефремова, с. 26—27).
На: «А ви се сі талярики на меду пропийте» (Головацкий,
III, с. 35); «Попоньки та дьяченьки на заплати (за = из-за платы
за похороны) бьються» (ibid., 48); «Пропила мати дочку на
солодкім медочку. Було меду не пити та дівкою робити» (ibid.,
III2, с. 222); «на гласу jунаци» (Miklosich. Vergleichende
Grammatik, В. IV, с. 5).
На: «Потомъ у царя на властей и на бояръ и на всякихъ
чиновъ людей были пиры» (Котошихин).
Надеяться — собственно полагаться на, ср. полагаться —
польское spolegać. «Непьіаныіа . . . набдить, ä пьіаници. . . не-
навиди и гнущаϵтъ й» (XIV в., Буслаев. Хрестоматия, с. 486) ;
«Боротись навпереваги» — хто кого переважить (Бублий) ;

«під діло навей ринки* (ibid.); «навсправжки сказати»; «навко-
лішки»; «прийшлось ій докрута небозі» (ibid.); «дати кому
нахилки» (нахиливши за чуба).
На: «Можаашϵ бо се мѵро продано быти на мънозѣ* (Остр,
ев., с. 153, Матфея, 26, 9). «Чьто бо дасть члкъ измѣнѫ на дши
своѥи» (ibiä., с. 132, Марка, 8, 37); «Фала, npHJo, на бес jedu
такоj» (Караџић. Пjесме, И, с. 526).
Над (надъ): «Приде Ярополкъ, надъ немъ (в прочих списках
надъ онъ) плакася» (Лаврент. лет., 32, 11); «По над неі не
найшлося богачої на всій нашій горі (Федькович).
§ 13. Предлог из (изъ)
«Нача гнѣватися Изяславъ на Антонья изъ (= из-за) Все-
слава» (Лаврент. лет., 83, 14); «Сей же Яковъ работа у уя своего
изо дщери его изъ меньшеѣ лѣтъ 7... а изъ другоѣ реклъ ему
[Лаван] другую 7 лѣтъ. Онъ же работа другую 7 лѣтъ изъ Рахили»
(Лаврент. лет., 2, 91).
Из — вместо с, по виду сходно с украинским: «Много ся
издѣя зла Пльсковицемъ» (Новгор. I лет., 18, 24); «А иныхъ
Половци побиша изъ коня, а иного изъ порта» (ibid., 41,6); «даяху
ооотци и матери дѣти свое одьрень, изъ хлѣба, гостьмъ» (ibid.,
47, 30); «избити» (по ряду всех); «истригошася вси въ образъ
чьрньческіи» (ibid., 51, 28); «поганіи... издушииш вся» (ibid.,
51, 34); «поганіи... изсѣкоша вся (винительный падеж множе-
ственного числа)... а все изъобнажено и поругано» (ibid., 52, 8).
Из — при гонити, ехати = нечаянно напасть: «Выѣха посад-
никъ Ладожьскыи съ Ладожаны въ воину, и по грѣхомъ нашимъ,
изъѣхаша Нѣмци, Ладогу и пожгоша» (ibid., 70, 22; ср. ibid.,
32, 4); «изъѣхаша в насадѣхъ, безъ вѣсти (нечаянно), Заво-
лоцскую землю, и повоеваша волость» (ibid., 106, 42); «Изгони-
ти» (город) — неожиданно сделать набег (на), a не «ворваться в»,
«««напасть», как переводит Пыпин места Новгородской летописи:
17, 11; 46, 36; 49, 23; 50, 38 (Материалы, III, с. 49). Согласно с
этим: «много повоева волостіи Плесковъскыхъ, изгономъ, безъ
вѣсти* (Новгор. I лет., 102, 39). Так «изъѣхати» и в Ипатьевской
летописи (ср. польское zejšć): «ѣха изъѣздомъ на стръя своего»
(чтоб нечаянно захватить) (Ипат. лет., 79, 33; ср. ibid., 87, 7);
«изъгнаша» (ibid., 200, 10; 201, 35); «излѣз» (ibid., 205, 21).
Извѣстити ся кому — удостоверить (ibid., 92, 21; Новгор.
I лет., 26, 20—22).
Изуменіе (изумѣнье) — недоумение, из ума вон, растерявшись,
когда нет ума; без значения «удивление» (Ипат. лет., 92, 27);
«Недоумѣніе» (Новгор. I лет., 41, 7; 51, 7, 8; 52, 6); «Тѣхъ..,
людей не изъѣхалъ, съ своими понятыми, ни одного; и язъ...
того Микитку изшелъ... на Москвѣ» (Акты, 48, 1541 г.).
«Ты скажи, родитель-батюшко, Мне изведай, красно солнышко,
Уж ты куды да снаряжаешься» (Барсов, с. 45).

§ 14. Предлог в (въ)
«Поиде... въ 4-хъ стѣхъ» (Новгор. I лет., 37, 20) ; «Князь же
Святославъ... рече: не могу быти съ Твьрдиславомъ, и отъимаю
отъ него посадницьство. рекоше же Новгородьци: e ли вина его?
Он же рече: без вины, рече Твьрдиславъ: тому есмъ радъ, оже
вины моей нѣту; а вы, братье, в посадничьствѣ и в князѣхъ
[вольны]» (Новгор. I лет., 37, 15).
«Платежа в томь (= за это)- нѣтоуть» (XIII в., Достопам.,
I, с. 57) ; «аже въ Княжи wrpoífk [вира], или въ конюсѣ, или въ
пповарѣ, то Ki гривенъ; а за Тиоунъ... то fi гривенъ» (ibid., с. 31);
«.. .a въ Ратшину тяжю платили есмы (= заплатили) К гривенъ
серебра за двѣ голове, а третьюю выдахомъ» (Акты р.-лив.,
№ 16, 1257— 1263 гг.).
Гостити — в значении отправляться куда гостем (купцом)
требует в (въ) с винительным: «Новгородцмъ гостити на Гоцкыи
берегъ бес пакости, a Нѣмцьмъ и Гтъмъ гостити в Новъгородъ
бес пакости»; «оже кто гостить в Корѣлу» (ibid., № 16, 1257—
1263 гг.).
Вскоре: «Вкруте с дитятком бессчастны вы рассталися»
(Барсов, с. 193); «Приобижу когда белую лебедушку... Не в
пронос да буде в добрый во людушки. Не β домек да вам желан-
ныим родителям» (ibid., с. 238); «Соломонъ почалъ въ ( = из)
деревцѣ вѣсочки дѣлать» (XVIII в., Тихонравов. Летописи,
іѴ, с. 112); «возгради себѣ градъ въ древесѣхъ плетеныхъ вельмы
ммудро» (ibid., с. 130); «Во лбѣ его [Святослава] сдѣлаша чашю,
оковавше лобъ его, и пьяху изъ него» (Лаврент. лет., 2, 72);
«Не суть то бози... но суть дѣлани руками въ деревѣ» (Лаврент.
лет., 2, 81).
Местный падеж с въ — предмет тяжбы, вины (Достопам., I,
с. 127, 128); «Цѣжь, в немьже варять кисель» (ibid., с. 125).
Възъ: «Иде Вълховъ опять на възводье по 5 дній» (Новгор.
I лет.).
Польское: „posilać se chorqgwie staly, wtecz neprzyjacieluwi
czyni^c i harze z nim zuwodz^c" (O wypr. choc); „Uderzili na
obóz, ale wstrçt odniesli z szkodç swçu (ibid., с. 46).
§ 15. Предлог прок (прокъ)
Прочь и проче: «Поѣха проче» (Новгор. I лет., 61, 13 et
passim); «пройти прочь» (Ипат. лет., 48, 19); «напрочь» (ibid.,
164, 22); «прочею» (ibid., 91, 26).
Прокъ (Новгор. I лет., 15, 10; 42, 9; 53, 9; Ипат. лет., 71, 1;
76, 4).
Прочее (Новгор. I лет., 64, 36).
Проче (опроче = кроме, без) (Ипат. лет., 67, 13; 213, 8).
Опрочь (с родительным = кроме) (1328 г., Собр. гос. грам.,
1, 34 б, № 22).
... опроче того (1406 г., ibid., 73 б, № 39).

§ 16. Предлог за
Прерывание или движение за кого — под его защиту, при-
чем состояние защищаемого («защищаемого перед судом и
властью, клиента») переходит в состояние зависимости и рабства.
Сюда: замужъ, замужемъ. «Сбѣжалъ отъ меня Микифора кабал-
нной мой человѣкъ . . , и въ бѣгахъ жилъ ... за помѣснымъ каза-
кккомъ за Микифоромъ Ивановымъ сыномъ Коровинымъ» (Акты
юридич., III, с. 12, 1670 г.); «Тотъ мой . . . крѣпосной крестьянинъ
Артюшка, пришедъ изъ бѣговъ, учнетъ жить за мною ... и за же-
ною моею и за дѣтми» (ibid., с. 19, 1699 г.); бѣжалъ изъ за него
Трофима крѣпосной его крестьянинъ Сенка» (ibid., с. 18, 1699 г.);
«за мною помѣстья, дому и прочее столько-то»; «У мяня ёсь боль-
шия сады за твое» (множественное число) (Витебская губ., Ле-
пельский У.) (Ш e й н. Материалы, II, с. 66); «Ой хорош хорош
лепш за усих. Да склониу голоуку нижы всих» (Минский у.)
(ibid., с. 276).
Что за... : «Я гляжу бедна горюша приодумалась, за како-ж
да это место незнакомое» (Барсов, с. 256) ; «онъ, Кондрашка,
родился за князъ Захарьемъ княжъ Ивановымъ сыномъ Шахав-
скимъ ... и князь Захарей . .. тое деревню ... продалъ думному
ддьяку Гарасиму Дохтурову, и изъ за думного де дьяка изъ за
Гарасима Дохтурова бѣжалъ онъ Кондрашка холостъ ... a въ
бѣгахъ жилъ за бояриномъ за князь Васильемъ Григорьевичемъ
Ромодановскимъ» (Акты юридич., I, с. 58, 1673 г.).
За: «За двѣ лѣтѣ (= в течение двух лет) лежа сіи» (Лав-
рент, лет., 83, 22); «нѣмъ и глухъ лежа за два лѣта» (ibid., 83,
23); «небреже за недѣлю ясти» (ibid., 83, 29).
Томское завѣдь — перехват руки выше кисти (Этнограф,
сборн., VI, с. 23). В областном словаре «взавить (= толщиною) в
руку»; «стояша и до замороза» (Новгор. I лет., 70, 31); «заго-
вѣние» (ibid., 70, 33) ; и др. В смысле — начало: иначе — зажитіе.
Польское zabaczyč— забыть, простить (см. przebaczyt).
Задъ, задьниця — наследство (см. еще Ипат. лет., 23, 9);
«Заутріи день (вариант заутра) пріѣхоста» (Ипат. лет., 29, 11);
«наутріи ... день повелѣ» (Ипат. лет., 29, 24); «Заложитися
чѣмъ» (например, лесом). См. Словарь к Ипат. лет. Ср.: залога
(защита), засада (гарнизон) (Ипат. лет., 84, 2, 3; Новгор. I
лет., 49, 24; 64, 20); «Сѣдѣти за .. .» (в чьей власти, под чьим
покровительством) (Ипат. лет., 194, 38); «в обиду его стоялъ
есмь за нимъ ( = за него), како и за собою; абы ты такоже,
мене дѣля, пріялъ ň .. . подъ свою руку и стоялъ за нимъ во
его зло» ( = когда ему приключится зЛо) (ibid., 216, 31).
Зависть, завидовать ( = недоброжелательно) — глядеть вслед
за. В литовском за = предлогу ра (после), uz (за) pavydas —
зависть.

За с винительным падежом — в чью власть, собственность.
Так понимать и за мужъ. «Аже кто многымъ долженъ боудеть,
a пришедъ гость изъ иного города, или чюжеземьць, a невѣдая
запоустить зань товаръ» (Русская Правда — Достопам., I, с. 47);
«аже извинить й (ответчика, взятого по речи холопа), ѥмлеть на
немь своѥ; не wбинить ли ѥго, а платити ѥмоу гривноу за моукоу,
за .(вариант — зане) по холопьи речи ялъ й» (ibid., с. 53).
«За мной нет вины»; «Дом за мной»; «Аже [оумреть] въ боярѣхъ
(сословие), или въ дружинъ, то за князя задница не идеть»
(ibid_l, 43).
За-сь. В современном украинском — только в безличном
предложении с подразумеваемою связью в 3-м лице единствен-
ного числа и с дательным падежом лица, в значении 'нет дела*:
«зась тобі! Кому, кому, а куцому за-сб!» (заська?). Так и в смеж-
ных русских говорах: курском, брянском: «Игумену дело, а
братии зась». Даль очень ошибочно сравнил с застить (застенять) :
«чтоб тебе застило». В старом украинском — наречие в значении
'.назад', 'обратно': «билъ намъ чоломъ ігуменъ .. . обыхмо тую
землю Гнилецъ за ся привернули къ тому ... монастиру» (Гра-
мота киевского митрополита 1564 г.— Максимович. Киев-
лянин, 1841 г., 2, 41). Отсюда видно, что и современное зась
значит собственно 'за себя*, т. е. назад'. Польское za-siç, zaš;
чешское zase, zas; верхнелужицкое zaso, zasu.
1. Наречие при знаменательном глаголе о пространстве —
'вспять', 'назад', 'обратно': польское zasiç wrócič, zaciç wziqč
и пр. Так и в чешском и лужицком. Сюда же польское в зна-
чении 'прочь', 'назад': «z gniewem rzecze psu: a za s/p!» Лужицкое
«daj mi to zasi» — отдай мне, дай мне назад. Так как движение
назад есть вторичное и обратное, противоположное первому,
то отсюда:
Зась: «Иди за мѧ сотоно» (Остр, ев., с. 262, Матфея, 4, 10)
(в исправленном непонятно: «иди за мною» = pojdi precz,
szatanie); «[половцы] бяхуть ... вежѣ своѣ пустили за ся, а
сами собравшеся отъ мала и до велика, стояхуть на оной сторон
рѣкы-Сюурлія» (Ипат. лет., с. 130).
Зася, предъся: «А тую мѣну предся (на будущее время)
такы маемъ межи себе держати на вѣки вѣчные неотмѣнно» (Ак-
ты Южн. и Зап. России, I, № 97, 1533 г., в Вильно).
Зася = назад, опять, потом, как противительная частица;
ср.: пакъ.
2. Вторично, опять (см. это слово) и пакы — снова, еще
раз. Польское «idž teraz, przyjdž ze zas» (= еще); «zolnierz
wprzôd sic zaprawujç na kzwi žwierzccej zaš (= потом) lud
okrutuje, morduje». При таком значении частицы zaš, а равно
опять, пакы упускается из виду, что собственно они значат
'обратно', 'по тому же пути'% но в противоположную сторону, и
оставляется только значение 'снова'. Ср. латинское re и немецкое
wieder (временное). Этим тождеством с местным wieder в remi-

nisci, recordari (вторично привести на мысль содержание),
wiederholen (Pott. Etymologische Forschungen, В. I, с. 192), «ein
eigentliches Zurück ist bei der Zeit nicht denkbar», а только возо-
бновление или повторение действия (ibid., с. 193): «shledame
se tu zejtra rane* (= опять); «muž boži zase a zase prikazuje»
( = опять и опять, много раз, Herum, iterumque). Верхнелужицкое
«zaso a preco zaso» (ibid.). В лужицком, под влиянием немецкого,
в начале сложных слов в значении немецкого wieder — «zaso
widzenje» — wiedersehen; «zasokrcyjer» — Wiedertäufer; «wzasen-
arozeni» — in der Wiedergeburt, как в старославянском пакы в
начале сложных слов для передачи греческого πάλιν —
пакы бытиѥ ; παλιγγενεσία, regeneratio— пакы рождениѥ ; пакы теча,
παλίρροια — прилив и отлив, прибой и отбой волны, волнение.
3. Обратно, наоборот: чешское «napis ти^ zase* (ответь на
его письмо); «skrze potomu ějsi skatek zowiže i bywa pronéjsi
a se ne zase* (но не наоборот) ; польское «gdy sic zmiesza kon z
oslicç, albo zasiç» (или наоборот, т. е. осел с кобылою).
4. Отсюда в польском и чешском zas, zas в значении про-
тивительного союза — же, украинское пак, южнорусское па,
пак, ампак, nas pet (см. хорутанское под aber, wieder); польское
«ty bogaty, ja zaš, ubogi».
5. Неясно происхождение в польском zaš значении части
вопросительной: zas! jaktof czy spôsob! jakto zaš? (же).
За собь.
Старинное «тишинѣ сущи, морю укротившюся, абье буря
въста съ вѣтромъ, и волнамъ вельямъ въставшем засобь, без-
божныхъ Руси корабль (вариант — «корабля») смяте» (Лаврент.
лет., 9, 20); у Востокова и Миклошича—засобъ, засобь, по-
видимому, «разъ по разъ»: «дващи и засобь бывшоу сьшьствию,
засобитъ» (один за другим следующий, частый). Сербские засоб,
засобице, засопце — раз по раз: «три пут засопце» — трижды
один раз за другим. Хорутанское zasebice. Верхнелужицкое
zásobny, старославянское засобитъ — это значение тождественно
со вторым значением zaš и объясняется как это последнее. Какой
падеж в за-собь? Это может быть не сокращение косвенного
падежа — себе, собою, а существительное с винительным паде-
жом. .Ср. существительное собь (русское) —собственность.
За собь ( = за себя). В Юридических актах: «Отвѣчаю
засобь в своей доли» (1571 г., Буслаев. Грамматика, ч. II,
с. 313).
§ 17. Предлоги перед (передъ), преди;
прекъ (прѣкъ)
«Проповѣдаше предибудущая» (Лаврент. лет., 81, 26); «Пре-
ди» (Ипат. лет., 39, 4); Прѣкъ — поперекъ»; «пере-къ» (Ипат.
лет., 129, 30); «перекы» (ibid., 35, 35; 36, 2, 8, 9;, 148, 1);
«въ перекы» (ibid., 81, 5); «поперекъ» (ibid., 131, 156, 211, 23).

Перечить (преко воље), прѣтити (вм. прѣчити); зв-прѣшта-ти;
« [Буслай] с Новым-городом жил, не перечился, Поперек сло-
вечка не говаривал» (Др. росс. стих., с. 72).
§ 18. Предлог пере-
Переяти — взять в другой раз, считая за первый раз то,
что уже предшественник взял, = наслѣдити: «посемъ же угри
прогнаша Волъхи, и наслѣдиша землю» (Лаврент. лет., 11, 1);
«Володимеръ ... заложи городъ на бродѣ томъ и нарече и' Пере-
яславль, зане перея (== получил, приобрел от другого) славу
отрокъ отъ» (ibid., 53, 17 след.).
Об объяснении слова Переяславль в летописи Буслаев за-
мечает: «производство неверное и наивное, но свидетельствующее
нам, что летописец видел в этом названии сложное слово»
(Грамматика, ч. I, § 81, примечание 1). Почему же наивное?
Город Переяслава, т. е. того, кто переял славу. «Речение
переславль как нарицательное доселе употребляется в костром-
ском наречии, в смысле переговора» (ibid.), но это ведь не
пере-я-славль? (ср.: Из-я-слав).
«Поидоша они половици и до дѣтій въ бръняхъ, акы на рать,
а Неревляне такоже, а Загородьци не въсташа ни по сихъ, ни по
онихъ; но зряху перезора» (Новгор. I лет., 37, 2); «выжидали,
как пойдет дело» (Пыпин, с. 61). Это очень далеко от этимоло-
гического смысла (см. выше).
Глаголу прѣдати ( = передать) соответствует прѣяти (= пе-
ренять в смысле 'получить от другого*). Преемник — синоним
наследник. Презрѣть: «язъ пакы своея дѣдины и отчины не могу
перезрѣти (оставить без вотчины): но любо голову свою сложю,
пакы ли отчину свою налѣзу и вашю всю жизнь» (Ипат. лет.,
с. 54) ; «Клятвы не переступати ни Грецемъ ни Руси» (Лаврент.
лет., 16, 15); «[Ярополкъ, победивши Олега], перея власть его»
(ibid., 32, 8). «По семъ же, перея власть его [Мъстислава] всю
Ярославъ и быша самовластець Русьстѣй земли» (ibid., 65, 9);
«и изиде Святоша изъ града [Лучьска] ... a Давыдъ перея
Лучьскъ, и оттуду приде Володимерю, посадникъ же Василь
выбѣже, a Давыдъ перея Володимерь» (ibid., 116, 5, 6).
Старославянское прѣзрѣти: 1) παροράν (через), negligere;
2) ύπεροράν (сверх), despicere, contemnere. Эти два значения
сохраняются и в других наречиях. Сербское презрети — indulgere
(как бы не видеть, прощать) (contemnere в п. 2 = старославян-
скому второму значению). Старочешское prezreti, přezřiti: а) до-
зволить, допустить (часто у Гатталы — ze štitu — XIV в., и у др.).
б) провидеть, прѣ = пра, про, вперед; 3) пересмотреть.
Польское prezrzeč, prejrzeć: а) просмотреть сквозь, б) просмо-
треть — пересмотреть, в) в старопольском просмотреть = не
обратить внимания (презреть — contemnere, dispicere и в этом же
смысле przeglqdnqč, glqdač) ; 4) прощать — przeglqdač; 5) про-

зреть = начать видеть; 6) про-видеть — вперед. Ср. следующее:
przebaczyc: а) через ... = przeoczyc, übersehen — не обращать
внимания; б) простить; в) пересмотреть все; г) предусмотреть1.
§ 19. Предлог возле (възлѣ)
«ѣздя възлѣ берегъ» (Лаврент. лет., 61, 20); «Шли бо
бяхуть на ино мѣсто, възлѣ Хоролъ» (Ипат. лет., 129, И) (так и
подлѣ); «.[ѣхать] возлѣ Сулу» (ibid, 129, 30).
Възъ: «Иде Вълхово опять на възводье, по 5 дніи» (Новгор.
I лет., 16, 18); «Въ лѣто 6884 (1376). Иде Волховъ на взводъ по
3 лѣта по 7-мъ дніи» (в течение трех лет, в каждом по семи
дней) (ibid., 90, 37)2; «Воидоша въ Днѣпръ [с моря] и возведоша
порогы, и сташа у рѣки Хорътицѣ на броду и у протолчи» (Ипат.
лет., 164, 8); «възгнати» (ibid., 190, 17); «възбѣчи» (ibid., 191, 20);
«възгнати* (ibid., 193, 8); «възвернутися» ' (ibid., 193, 10);
«възвести» (ibid., 210, 38; 211, 7, 30); «Възъвягль» [город] (ibid.,
194, 38; 195, 3), может быть, въ, а не възъ, ср. «Въслонимъ,
Вослонимъ» (ibid., 206, 17, 18); «Посла и Володимеръ съ тоземьци
въ челнохъ возверхъ (вариант — въвръхъ) рѣкы Лосны» (ibid.,
206, 36); «Бѣ бо тогда вода текущи въздолѣ (в других спис-
ках— «возлѣ») горы Кіевьскія» (Лаврент. лет., 23, 31); «Икону
погребли бяху с мертвецемъ святаго Михаила, и не повелѣ
възъгребати: Крестьянъ, рече, есть» (Калайдович. Па-
мятники, с. 184).
1 Дальше в рукописи идут следующие материалы: «Пересердіе» (Ипат. лет.,
39,1). Ср. украинский. «Бяхуть перестрашени» (ibid., 70, 21); «Мало перепочивше,
опять възвратимъся» (ibid., 101, 36); «Ми смо наше добро изгубили, На Косову,
не зеленило се . . . И наше се преузело царство С Неманића на Отмановића»
(Петрановић.. rijecMe, 338); «Великий КОНСТАНТИНЪ . .. преложи Римъское
Царство ... въ Констянтинъ градъ... Потомъ же преяша стараго Рима Нѣмцы,
и обладаша землею тою» (Калайдович. Памятники, с. 157); прѣлюбы, т. е.
любовь к чужой; юридическое «пересудъ брати» (отлично от przesqd = пред-
рассудок); перезва, перезов (Чубинский, IV, с. 465, 467 и прочее); Кто
званые, в свою очередь зовут к себе: «Хміль лугами, пшениця ланами; Наши пере-
звяне, наші любі гості, напийтеся з нами». На это гости за молодых отвечают:
«Хміль не в'ϵться. А пшениця не жнеться: коли нас не просять, коли не голублять,
то й горілка не п'ϵться» (Stecki, I, с. 88).
2 Объяснение для этого места. Пыпин (Известия, т. III, с. 41) справедливо ссы-
лается на известие под 6882 г.: «того же лѣта иде Волхово вспять, по седмь дніи»
(Новгор. I лет., 90, 14), откуда видно, что на възводъ = вспять. «Въ лѣто
6923 [1415 г.]. Иде вода на възводъ* (ibid., 105, 38). Но Пыпин, хотя и с сомнением,
относит эти слова к веду. Ср. с севернорусским взводень; по Далю — большая
разводная волна, зыбь. Вернее, възъ воду — против воды: взводье — от вода, как
взголовье. Сербское узглавље — от голова; если принять беспредложное възводъ
за наречие (на прибавлено издателями), откуда уже пошло на възводъ, то ср.
хорутанское наречие wzgor — вверх, на гору, если, впрочем, здесь не възгорь есть
основная форма, а вьзгоръ. Впрочем, если възводъ есть существительное от вода,
ср. формы, предполагаемые словами: пригорок, польское wzgórek, именно възгоръ,
пригоръ. Быть может, самое взводень есть не вообще возведенная волна, а волна
възъ воду — против течения.

ИМЕННЫЕ СУФФИКСЫ
§ 1. Вступительные замечания
Разделение именных суффиксов на образующие имена прила-
гательные и имена существительные с исторической точки весьма
затруднительно, так как одни и те же или близко сродные суф-
фиксы образуют и те и другие имена. Формальное различение
существительных есть явление сравнительно позднее. Так, в
склонении в языках славянских оно устанавливается только по
мере того, как местоименное склонение прилагательных вытесняет
именное, а это вытеснение в наречиях, сохраняющих прила-
гательные неопределенные, не совершилось еще до сих пор. Еще
менее проведено формальное разграничение в образовательных
суффиксах. Так, например, ста-р-ъ по обоим суффиксам мог-
ло бы быть и существительным и прилагательным. Если оно
есть прилагательное, а слова совершенно одинакового образо-
вания пи-р-ъ, жи-р-ъ и другие суть существительные, то причину
этого объяснить столь же трудно, как и причину разницы в содер-
жании одинаково образованных слов (напр., польское wonia и
русское вонь). Ссылка на власть обычая, очевидно, не есть
объяснение, т. е. указание причины происхождения.
В большинстве случаев причины прихода имен в одну или дру-
гую из сродных категорий, как и изменения в значении слов одной
и той же грамматической категории, так мелки, что уследить за ни-
ми из отдаления веков невозможно. Возвращаясь к приведенному
примеру, только слово старый (старъ-и) и формально отличается
от существительных пиръ, жиръ. Многочисленные факты, подоб-
ные этому, дают возможность даже от современного только состоя-
ния языка замечать, что было время, когда в языках индоевропей-
ских вовсе не было категорий существительных и прилагатель-
ных, а была одна общая категория имени. При переводе с языка
того времени на один из современных мы поставили бы в одном
случае существительное, в другом прилагательное, но человек,
говоривший на том языке, вовсе не сознавал этого различия,

т. е. еще не в состоянии был отвлечь качество от предмета,
в коем его заметил. Взявши во внимание, что слово ста-р-ъ уже в
древнейшую известную пору славянского языка есть прилага-
тельное, a пиръ — существительное, мы должны признать, что
даже образование главных грамматических категорий может не
сопровождаться приставкою новых суффиксов и вообще зву-
ковыми изменениями; тем менее можно ожидать, чтобы отдель-
ные суффиксы были приурочены только к одной из частных ка-
тегорий, каковы, например, для существительных: лицо
действующее, предмет действующий, орудие действия, предмет,
подверженный действию, и произведение, действие как предмет,
представляемое более или менее отвлеченно, предмет, имеющий
качество, увеличительность, уменьшительность и безразличность
относительно величины (и связанные с ними уничижительность,
ласкательность и безразличие), происхождение от другого
предмета; для прилагательных со включением при-
частий: отношение по времени и залогу безотносительно мере
интенсивности качества (Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 142,
§68) и степени сравнения1: качественность, относительность и
притяжательность. Подразделения эти не навязаны языку
произволом ученых: они в нем есть, но не всегда разграничены
внешним образом. Ошибочно было бы утверждать, что язык
не сознает категорий, которые в нем формально намечены лишь
слегка или вовсе не намечены.
Создавая многое из немногих простых элементов, язык не
только, подобно художнику, видоизменяет материал сообразно
со своей мыслью или, подобно ученому, изменяет мысль сооб-
разно с изменением явлений, но распоряжается материалом, как
дитя, которое одну и ту же игрушку в разное время представляет
то тем, то другим, смотря по тому, что его занимает в то мгновение.
Разница та, что язык лучше помнит свои создания, чем дитя про-
шлую игру своей мысли. Впрочем, (оставляя) сравнения, само
собою (заметим), что несмотря на первоначальную неопреде-
ленность местоименных корней, от коих пошло большинство суф-
фиксов, есть известная мера растяжимости их значения, как
вообще есть границы тому, что мы по незнанию последних
пружин должны назвать произволом языка.
В порядке изложения следуем Боппу, который, как и Шлей-
хер в «Compendium», рассматривает преимущественно именные
темы, ближайшим образом примыкающие к глаголу.
1 Сравнительная степень от имен существительных (Буслаев. Грамма-
тика, т. I, с. 148, § 69, примечание 12). «Недоумѣю, къ чему ми сего прило-
жите скотину ли и нарку, но того скотѣе, звѣря ли прорку, но того звѣрѣе и
неразумнѣе» (Златая цепь XIV ст.— Буслаев. Хрестоматия, с. 486).

§ 2. Суффикс -нт-, -ант-
Причастия настоящего времени действи-
тельные. Общий для всего индоевропейского племени суф-
фикс этого причастия есть основной -ант- для глагольных тем
на согласную и -яг- для глагольных тем на гласную. Сам по себе
этот суффикс не имеет такого сродства с настоящим временем,
так как способен соединяться и с темою будущего для образования
причастий будущего времени (между причастиями так было и в
славянском бы-шѧ —шѧшти основная тема — cja-нт), и с темою
аориста [в греческом, в древнеиндийском в остатках (Schlei-
cher. Compendium, § 215)]. Отсюда видно, что некогда значе-
ние этого суффикса было менее определенно.
Относительно происхождения этого суффикса Бопп и Потт
согласны в том, что τ в -иг- сродно с местоимением 3-го лица та
(в окончании 3-го лица настоящего времени ти), но расходятся
в объяснении предшествующего н. Бопп (Vergleichende Gram-
matik, § 804) полагает, что «и в причастиях настоящего времени
действительных есть фонетическое усиление для более вырази-
тельного обозначения самостоятельно действующего лица (der
selbst handelnden Person), между тем как в 3-м лице множест-
венного числа то же носовое усиление символически обозначает
множественность, откуда сходство между бхарант (исходное) не-
сущий и бхаранти (исходное) несутъ». Потт («Etymologische
Forschungen», В. ΙΪ, Abt. 1, с. 533—534): в 3-м лице множест-
венного числа н-ти сложены два местоимения ана и ти (из та):
этот и тот — тем самым многие, между тем как в 3-м лице един-
ственного числа только ти; в причастии настоящего времени
действительном н есть остаток суффикса -ана, образующего
существительное отвлеченное (санскритское бандh-ана — вя-
зать = немецкому неопределенному наклонению bind-en), а т, как
выше сказано, остаток местоимения указательного. Согласно с
этим причастие настоящего времени binden-d значило бы «mit
dem geschäfte des bindens (санскритское бандhана) der (сан-
скритское та) ; Staates — solche an denen sich das stehen (сан-
скритское sthâna) als selbständiger cd vollzieht, die ihn ihrerseits
ausführen». To же и в окончаниях причастий страдательных
прошедшего времени та, на, в коих местоимения 3-го лица
изображают именной момент, в коем обнаруживается дейст-
вие, с тою разницею, что здесь (отлично от причастия настоящего
времени действительного), подлежащее представляется не источ-
ником действия, а объектом, испытавшим на себе действие, про-
исходящее извне (Pott. Etymologische Forschungen, В. II, Abt.
1, с. 534).
В славянском языке чистый суффикс прошедшего, настоящего
времени -HT-, -ант- в своих звуковых видоизменениях остается
только в именительном падеже единственного числа мужского
и среднего рода (в среднем роде и в винительном падеже);

во всех остальных формах к нему присоединяется суффикс -ja
(нт-ja, ант-ja), коего / различно, смотря по наречию, видоизменяет
предыдущее г. Такое сложение с -ja и в латышском, литовском.
Частности образования причастий настоящего времени в
старославянском состоят в следующем. В именительном падеже
единственного числа мужского и среднего рода конечное т, не
защищенное суффиксом с гласным окончанием, отпадает; в
I, II и IV разрядах глаголов, т. е. везде, где перед ним стоит
твердая гласная, будет ли она принадлежать суффиксу (I разряд)
или глагольной теме настоящего времени, образует с этою гласною
•ы: од, юды, дады» несы, коупы, мры и прочее; двигай; во всех остальных
разрядах и с предыдущею мягкою гласною образует -ѵк, -ѧ: III раз-
ряд виѩ и прочее, V — rop-ѧ, хвалѧ (ПО Миклошичу, Vergleichende
Grammatik, В. III, с. 97 — из гор-и-нт, хвал-и-нт), желѣѩ, дѣлаѩ,
κογη«(ΊΛ. (Ср. тему настоящего, времени по прошедшему во 2-м
лице единственного числа желѣюши). Таким образом, -ы = здесь
основному -ан(т), -ѧ, -ѩ = -ин(т), -jan(T). Те же соответствия
в родительном падеже единственного числа и винительном
падеже множественного числа имен женских: рыбы, доушѧ; в ви-
нительном падеже множественного числа имен мужских: рабы,
мѫжѧ; В последнем случае основная форма есть -ан(с), -jan(c).
Бопп предполагает, что -и, заключенное в -ы причастия (вед-ы),
есть вокализация звука н и что ве^-ы относится к хвал-ѧ, как
общегреческое τιθβίς к эолийскому τιθένς («Vergleichende Gram-
matik», В. III, с. 144). Конечно, -ы в веды на деле не заключает
в себе согласного элемента н, стало быть, предполагает вокали-
зацию н в основах на -ан(тс) или -ан(т)-; но особенность сла-
вянского явления состоит в том, что твердость предшествующей
гласной устраняет носовой звук, не защищенный следующею
гласною, а мягкость сохраняет ринезм, чего в греческом не заме-
чено. Гласный ы соответствует в именительном падеже единст-
венного числа женского рода и косвенных падежах ж, ѩ. Имени-
тельный падеж единственного числа мужского рода в остальных
падежах является в виде ж (-ѭшга), а ѧ (в образцах горѣти,
хвалити) и ѩ в -ѩшти} же после гласных остается неизменным.
Старый русский в причастиях настоящего времени вообще
сохраняет основное -ѧ, -ѩ в виде -я (любя); -ы тоже свойственно
летописному языку: «не могы» (Лаврент. лет., 62, 6) и прочее,
но господствующая форма именительного падежа единственного
числа мужского рода есть в тех случаях, где в старославянском
-ъ а: «бѣ жива» (Лаврент. лет., 54, 25); *жда» (ibid, 76, 12);
«блюда» (ibid, 91, 16); «онъ мній буда не покорить ми ся» (ibid,
149,4); «рька» (ibid, 10); «река* (Ипат. лет., 11); «рка» (ibid, 19);
«не мога» (ibid, 11); «Изяславъ ѣда биться» (ibid, 61); «жга»
(ibid, 190). Буслаев (Грамматика, ч. I, § 55, примечание 3)
1 В рукописи: шоти. Сост.

приводит как остаток русскую пословицу «кто ково смога, тот
тово и в рога» и украинское выражение як мога1. NB чешское.
Встречаются отклонения, именно:
а) -а там, где мы знаем глагольную тему с мягкою гласною
и по правилу должны ожидать -я: «вида идеши на смерть» (Лав-
рент. лет., 75, 27) (известна только тема вид-и-); «се-же вида
(Ипат. лет.— видя) повѣдате» (ibid, 82, 6) ; соответственно и в
косвенных падежах у вместо ожидаемого я: «идяста видуче зарю
велику» (Лаврент. лет., 90, 22), и в причастиях настоящего
времени страдательных характерная гласная не только и, как
обыкновенно (видит), но и о, как в глаголах I и II разряда:
«вид-о-мо богъ ... избави милостью своею» (Ипат. лет., с. 105),
с чем ср. польское widomy, чешское vidomý — с действительным
значением «зрячий, видящий», niewidomy — слепой.
б) Чаще обратные случаи, где -я вместо ожидаемого -а.
Так, уже в старославянском жьнѩ , а не жьны (Miklosich.
Vergleichende Grammatik, В. III, с. 122); в русском литературном
«жгя» (Ипат. лет., 190); «ркя» (Лаврент. лет., 16, 24); «и есте
въ безднѣ ... жда (но Ипат. лет.— ждя), егда придеть Богъ съ
небесе» (ibid, с. 12); «рекя» (Новгор. I лет., 29, 20; 49, 10),
но «река» (ibid, 43, 18); «не ждя» (ibid, 42, 27); «поминя город»
(Ипат. лет., 54); «помина и, ста» (ibid, 67). Современный лите-
ратурный язык, придающий формам именительного падежа
единственного числа мужского и среднего рода значение деепри-
частий, значительно развил эту звуковую особенность, т, е. по-
становку -я в тех случаях, где старинный язык ставил -а или -ы
(веда* веды). Это -я стоит на конце в глаголах II разряда везде,
[где] обычай дозволяет употребление деепричастий кратких:
плетя, гудя (гуду — гудешь), блюдя, чтя; грызя, пася; гребя,
сопя, живя; волоча; жня, кляня; простря; плывя; ждя, говя, сося.
В остальных падежах старославянскому -ж « русское -у, ста-
рославянскому - — русское -ю, старославянскому -ж, -ѩ —я:
сля (Лаврент. лет., 53,3) ; «церкви зижа и украшая» (ibid, 129,19);
шт из m j = русское ч, а щ в этих случаях в летописях есть
заимствование из церковнославянского: «вдадуче» (именительный
падеж множественного числа мужского рода) (Лаврент. лет,,
6, 5); «не имучеся по дань» (ibid, 25, 6); «идуче» (множественное
число) (ibid, 9, 8); «бѣжачихъ» (ibid, 136, 22); «платяче»
(ibid, 9, 10); «поимаючи» (ibid, 56, 4); «умираючи» (ibid, 149, 28)
и прочее. Чаще в Лаврентиевской и Ипатиевской летописях щ
вместо ч: «не дадущимь», «стоящимь» (Лаврент. лет., 140, 37)
и прочее.
1 «як мога швидче на човни» (Котляревский, с. 118) ; «Гребіте дужче
якомога* (ibid, с. 123); «Еней по човну похожая, Роменьскій тютюнець курив,
На всі чотирі розглядая, коли б чого не пропустив» (ibid.).

Русские формы причастий настоящего времени с ч вместо
старославянского шт, заменяемого в русской письменности и
произношении через щ (шч), совершенно вышли из употребления
как причастия и заменяются в литературном языке причастиями
на -щий и прочее, в народных говорах деепричастиями на
-учи, -ячи, ~ючи (эта последняя форма вместо -ячи: сидючи; См.
Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 344), но они
сохранились как прилагательные. Мы употребляем заимствован-
ную форму горящий для выражения ardens, но свою горячий для
fervidus (Miklosich, ibid., с. 343).
В прилагательном из причастия настоящего времени пределы
времени так расширяются, что теряется всякое отношение ко
времени, и уже вслед затем появляются другие изменения в зна-
чении. Горячий первоначально значило то же, что горящий, т. е.
пылающий теперь, потом оттенок теперь изгладился, и рассмат-
риваемое слово стало значить: «имеющий свойство гореть пламе-
нем или быть жарким, теплым всегда или когда бы ни было»
(санскритское гhар, джагhарма — светить и гореть, гhарма-с —
жар, теплота и жар как солнца, так и огня). Наконец, горячий
получило ту особенность значения, вследствие которой мы, ос-
таваясь верными действительности, говорим горячая вода, но не
можем сказать горящая вода.
Относительно формы этих прилагательных заметим:
а) прилагательные, по форме совершенно согласные с пред-
полагаемыми русскими причастиями соответственных им глаголов.
Так, при глаголах II разряда: трясучий (областное русское
трясучка — лихорадка); грызучий (?); падучий (падучая бо-
лезнь); могучий (в соединении с -ьн — могутный); пекучий
(украинское журба пекуча); текучий (переходящий,» о зверях,
периодически появляющихся во множестве — архангельское) ;
толкучий (горы — толкучие: сталкивающиеся — в сказках) ;
пловучий; бодучий; «муравьи ползучие» (Афанасьев, VI,
209); «сохрани и помилуй ... от бѣгучаго звѣря (ср.: прыскучий),
от ползучаго ... змѣя» («Калеки», I, с. 37); «А наехал Дунай на
бродучий след» (Др. росс, стих., с. 93); прыскучий зверь; слову-
чий — по основе Словутний — «о Днѣпре Словутицю» (Слово о
полку . ..); живучий; при глаголах III разряда колючий, тонучий;
при глаголах IV разряда неминучий; при глаголах V: 1) (ѣ— и);
гремячий (ключ), гремяцкая (неделя)—святая, воскресная,
стоячий (лес), вертячий, горячий, кипячий (кипяч, кипяток), ви-
сячий (замок), зрячий; при глаголах V: 2) (и — и); ходячий
(облачко), спячий (спячка). От глаголов ѣе — ѣ, ае — а, ова —
ыва (V, 3—4, VI) нет подобных прилагательных, согласных по
форме с правильно образованными причастиями.
б) Прилагательные, по форме отклоняющиеся от правильно
образованных причастий:
аа) заменяющие правильное я через ю, иногда выражая этим
оттенок мысли (большую интенсивность), иногда нет: висючий,

горюний (кропячий), болючий* (склонный к боли), вертуний
(псковское: устроенный для того, чтобы вертеться).
бб) При глаголах с йотированною или мягкою гласною в ха-
рактере — прилагательные, образованные или прямо от глаголь-
ного корня, или от темы настоящего времени с твердою харак-
терною гласною (как во II разряде: при глаголах III, 2, б (писа-
ше): прыскучий (зверь), сыпучий (песок), зыбучий (болото),
дремучий (лес), плакучий (ива, береза), резучий (осока); при
глаголах IV, /, б — с опущением характерного -н-: тонучий
(грязь), пахучий; при глаголах V, / (к — ѣ): трескучий (мороз),
крикучий (?), украинское блискучий (блищать), летучий, деепри-
частие украинское літучи (Номис, 106, 2), бегучий (бежать —
бежит, но возможно, что прямо от темы II разряда, предполагае-
мой украинским бігти и русским бегу), вертучий (колесо), ки-
пучий, гремучий, скрипучий, свистучий (соловей птица); при гла-
голах V, 2 (и): давучий (?); при двух глаголах V, 3 или 4:
вонючий, линючий; при V, 4: сверкучий, мигучий. Нет никакой
необходимости видеть, например, в летучий, бегучий2 замену
причастий от летать, бегать, а не от летѣть, бежать. В фонети-
ческом отношении эти прилагательные не заключают в себе ни
характера и — ѣ, ни ае — а; а что до предположения, что длитель-
ность разряда а (V, 4) более близка к значению этих прилагатель-
ных, чем конкретность глаголов ѣ — и (V, /), так что летучий
есть скорее летающий, чем летящий, то такие прилагательные,
означая вообще «снабженный такою-то деятельностью», не нуж-
даются в оттенке большей длительности, зависящем в характере
причастия летающий от глагольного характера3.
в) От значения «снабженный тем-то» язык переходит здесь,
как и в других случаях, к значению «снабженный тем-то в силь-
ной степени»; при этом или остается одно из вышеупомянутых
русских окончаний, или заимствуется народным языком книжное
церковнославянское -ущий, -ящий. Противно тому, что мы знаем
о русской фонетике, было бы сказать, что окончания эти со щ
вместо ч «сохранены» русским языком (Буслаев. Грамма-
тика, ч. I, § 55, примечание 1), а не заимствованы. Русские
примеры, как плодущий, работящий (см.: Буслаев, ibid, § 55,
примечание 1) и еще завалящий, завалющий = заваленный, пре-
давшийся лени, завалившийся, дрянной (псковское, тверское),
завирущий — имеющий привычку завираться (ibid.), завиду-
щий — завистлив<ый> (разные губернии), заливущий (псковское,
тверское), то же, что заливенный, проливной — о дожде (оба эти
и заливанный = пьянствующий), замирущий — уморительный,
1 болячка, боляток.
2 В рукописи: падучий. Сост.
3 „ymyenye ruszayacze у nyeruszayacze" (1449 г. Lelewel, Ksiçgi ust.) (тех-
ническая, юридическая терминология XV—XVI в.: движимое и недвижимое).

смешной (ibid.)» затевущий (ibid.) — затейщик, зыбущий
(ibid.) — зыбкий, валющий.
Прибавим [к] этому, что народный язык, как русский, так
и украинский, образует такие прилагательные с значительною
свободою, именно не только от глаголов с сохранением действи-
тельного значения или среднего залога (украинское пахущий)
или со значением страдательным (украинские трясця невсипуща,
видюща смерть страшна = видимая; ср.: невидущий— слепой),
но от прилагательных для выражения высокой степени качества:
украинское добрячий (очень добрый), злючий; «проклятущий
хмель» (Гребенка, 16); русское большущий, долгущий (псков-
ское), крупущий (очень крупный, казанское), согласно с чем и
книжная превосходная степень на -ѣйший (-айший после шипя-
щих) и -ѣющий, например багатѣющий и прочее. Что формы, как
злючий, образованы не из существительных на -як, -юк (злюка),
видно из того, что рядом с ними стоят и такие, как злющий.
Общее правило для рассматриваемых прилагательных как в
украинском, так и в русском то, что они имеют ударение на
замене носового звука и в том случае, когда ударение соответст-
венного причастия или деепричастия — другое: дремучий, но
дремлющий, дремлючи и прочее, чему следует, по-видимому,
приписать символическое значение.
Кажется ошибочным следующее мнение: «Степени сравнения
имен прилагательных соответствуют представлению су-
ществительных ... Потому в просторечии суффикс имен увели-
чительных щ в -ищ- (например, ручища) присовокупляется к не-
которым прилагательным для означения превосходной степени
в -ущ-, например, большущий, тьмущий в выражении «тьма
тьмущая* (Буслаев. Грамматика, ч. I, § 68, примечание),
В суффиксе -ище и подобных щ из ск (польское -isko).
Украинские «А хто хоть трохи в нас тямущий, Уміе жить по
правді сущій, То той, хоть з батька, то здере» (Котлярев-
ский, с. 69); парубок непитущий, робітниця невсипуща.
«Mqzewye szlawçthny (viri famosi) a szprawyedlywye przysq-
gayqczi* (1449 r, Lelewel. Ksiçgi ust., 51); «Dlya slawqthnosczi
a dobredo domnymanya kthorego styachthnego mqzza» (ibid.);
slawanthny (ibid.); «чести не имѣющіе хороши имъ»1 (ibid,
с. 57); «wszysthky brathoglowcze alybo oczczoglowscze przeszecz-
czywe (przezeczéiwe) skazvgemy anyegodzqthne ky kthorey czczy
povyszszenya» (ibid., c. 60); «Sbythna capytula alybo vstawyenya
praw krola Kazymyrovich ... thy opusczywszy, czso ... myedzy
dzyrszanthnymy (имеющим обязательную силу) szq polozona»
(ibid., c. 76).
1 На указанной странице этого предложения нет, а есть следующее на
польском языке: „О zlodzieystwie у czczi nimaiqczych". Сост.

§ 3. Суффикс -ѧ, -ѧт- в именах
среднего рода
Суффикс этот образует имена отыменные. Существительные
имеют значение молодых животных и малых вещей (ср. украин-
ское зерня, верна — маленькая булочка; горща; сербские буре —
боченок, jaje, грне, клупче и прочее). Даже в образованиях наи-
более древних и наиболее трудных для объяснения отыменность
почти везде незаметна; ср. жереб-я, тел-я, щен-я, дѣт-ѧ (дитя),
порося, котя, при коих частью в славянских языках (щеня),
частью нигде не находим названий взрослых животных или чело-
века. Тем более это ясно в словах на -ѧ, при коих находим слова
без этого суффикса со значением взрослых существ: ср. украин-
ское молодя (сербское младе), куря, звіря, соколя, горща, дівна
и прочее. Суффикс этот образует даже существительные от ино-
язычных имен: ср. украинское байстря, сербское ϳапунце,ђèбe
(см.: Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 251;
Даничић. Облици, с. 18). -ѧт-, предшествуя другим суффик-
сам, или сохраняет конечное т, или теряет его. Примеры'
первого случая:
а) Уменьшительные от имен на -А украинские зерн-ят-ко,
ут-ят-ко, пахол-ят-ко, дит-ят-ко и все прочие. В русском дитятко
и вообще редко. Ср. польское pacholqt-ko и прочее, -А/П- + -ина:
телятина, cielçcina, дитятин.
б) Прилагательные, означающие отношение, одни не только
к молодому животному, другие и вообще к роду, к которому при-
надлежит это животное, образуются посредством -Am- -f -ja,
причем m + / в русском = н, в польском с и прочее; ср. курячий,
солов'ячий (украинские); гусячий (Котляревский, с. 39);
кобилячий, утячий, телячий и конячий («глава коняча* — Лав-
рент. лет., с. 31, 26); украинские коров'ячий, свинячий, миша-
чий, польские cielçc'y, dzieciçcy, paniçcy (partie), ребячий.
Примеры второго:
а) Уменьшительные от имен на -А, образованные посредством
вторичного присоединения того же суффикса. Так в украин-
ском: бісеня, вороненя, мишеня, рученя, паненя, у теня, цуценя,
горщеня, серденя. В русском уменьшительные образуются посред-
ством -л(т)- + ък = -ен-ок, причем во множественном числе
ставится -ята, -ят и т. д. или вместо обоих суффиксов единствен-
ного числа (ребенок, цыганенок, теленок, жеребенок, гусенок, уте-
нок (и утенята), медвежонок, цыпленок и прочее, во множест-
венном реб-ята и прочее (от ребя), или только вместо одного
индивидуализующего -ък (жиденок, бесенок, чертенок, гусенок,
волчонок, мышонок, множественное число жиденята, внученята
(предполагающее внучонок), утенята и прочее); в щенок в един-
ственном числе -А/Л вытеснено совсем, во множественном — щеня-
та; боченок именительный падеж — во множественном числе
боченки (Павский) ; дитя — во множественном числе дѣти

(Павский. Филологические наблюдения. Второе рассужде-
ние, §§ 124, 125). Уже в старославянском есть подобные об-
разования: млад-ен-ишть, млад-ен-ьць, път-ен-ьць (ср. украинское
потя, потятко), сербское младенац, -нци (женского рода: и -цѣ),
чешское mládenec, mládenek, польское mlodzieniec (в сербском
родительный падеж псётета, при именительном псёто, родитель-
ном псёт, удвоенный суффикс без потери г). О связи умень-
шительных суффиксов с отечественными см.: Pott. Etymologishe
Forschungen, В. II, Abt. 1, с. 877—880, 889).
б) В русских уменьшительных именах собственных и род-
ственных на -я, -а после шипящих и в немногих других случаях
(тятя, тетя, дядя, Петя, Ваня, Саша, Маша и прочее) Павский
видит суффикс -А (т. е., по нашему мнению, -А(Т)-), который
обнаруживается при образовании от этих имен новых уменьши-
тельных, как тетенька, Сашенька и прочее (Павский, ibid.,
§ 122, с. 123). Уменьшительные на -я склоняются как женские на
-я (Вани — Ванею и прочее), что не может служить возражением
против вышеприведенного мнения о суффиксе -я, потому что,
например, и дитя имеет творительный падеж дитею. Впрочем,
уменьшительные -еньк(а) появляются в производных и тогда,
когда в первообразном нет основания предполагать на конце -А.
Так в папенька, маменька при папа, мама и в украинском: голу-
бонько, козаченько, серденько, хустонька, ворітенька (мно-
жественное число) и «ворітоньки» (Метлинский, с. 16),
«устонька» (ibid., с. 129), личенько, брівоньки, оченьки, губоньки,
зубоньки, неділенька. Сюда же подходят украинские уменьши-
тельные от неопределенного наклонения, например: «ходусеньки»,
«ладусеньки» (ладками хлопать — ладонями) (Метлинский,
с. 2), «питоньки» (ibid., с. 86), істоньки, спатоньки и т. п.— вовсе
не исключительные значения, но вообще ласкательные. Ср.:
«Та не подобоньки міні в стозі стояти [говорит пшеница], та
подобоньки з мене коровай бгати (Метлинский, с. 103), где
предполагается не определенное наклонение, а 3-е лицо единст-
венного числа настоящего времени среднего рода (не подобие, -ба)
или существительное с подразумеваемым вспомогательным гла-
голом. Точно так не предполагают имена на -AŤ- И1
в) Прилагательные уменьшительные ласкательные русские,
как маленек2, малёхонек, малёшенек и многие другие, украинские
маленький, малесенький, «малюсенький» (Кв.-Осн., I, с. 61);
манюсенький; -сінький: «цілісінький» (ibid., с. 28); «Та там
(т. е. на вечерницях) нема ніякогісінького добра (решительно
никакого.— А. Я.); там усе зле, лихеϵ!» (ibid., с. 8); «положив на
1 Не окончено в рукописи. Сост.
2 Вообще о или e в -онько, -онька, -енько, -енька зависит от твердости конечной
согласной первообразной; однако в западном украинском прилагательное яснень-
кий и /s, как в русском, а на западе в Гродненской губернии изредка встречаются
случаи, как нужденька (Сборн. Сев.-Зап. кр., с. 32).

викуп шапки, за квітку, цілісінького гривеника!» (ibid., с. 9);
(аж!): «аж до самісінького Киева; однаковісінько!» (совершенно
одинаково.—А. П.). В этих последних и им подобных примерах
обозначена посредством суффиксов, в состав коих входит -А(/П)-,
не малая степень качества, в напротив, большая, крайняя, вызы-
вающая даже удивление; но это удивление и вообще. чувство,
возбуждаемое высокою степенью качества, выражено ласка-
тельным отношением к качеству. Ср. польские maleňki, -uteňki,
-usieňki, -usineczki и т. п.; -ют- в русском (малюта, малютка),
в польском -ut-, -ус- (maluta, maluski, maluchny), быть может,
тоже относятся к основной форме -Am-, несмотря на отсутствие
носового звука в польском и на s вместо t, о чем ниже.
Звуковое сходство рассмотренных суффиксов -А/П- И сродного
с ним -ен~, образующих существительные и прилагательные,
с суффиксами причастий настоящего времени действительных
очевидно, будем ли мы сравнивать именительный падеж тел-* с
именительным падежом мужского, среднего рода би-ѩ, вел-А
или прилагательное притяжательное тел-ячий, польское ciel-çcy,
чешское tel-ecí, сербское телећи с причастиями или отпри-
частными прилагательными в определенной форме: ходячий,
чешские прилагательные pijící, hledící, kresací, psací (Hattala.
Srovnávací mluvnice, § 232, с. 3). Эбель («Zeifschrift», В. IV,
с. 331) не сомневается в тождестве этих суффиксов, но не по-
кказывает, как суффикс причастия настоящего времени может об-
разовать имена малых предметов. Бопп, сравнивая по форме
тел-ѧ(т), телѧта с греческим φέρον(τ), φέροντ-α, прибавляет,
что считает суффикс -ѧт- имен среднего рода [идентичным] с
суффиксом причастий настоящего времени. Как здесь -АГ- обра-
зует отыменные существительные, так и санскритское та суф-
фикс причастий прошедшего времени страдательных — образует
отыменные существительные из существительных: пhалита-с
frucht begabt от пhала — плод; «осьлѧ ist gewissermafsen ein
1 Между этой страницей и следующей вклеены два листка, которые выносятся
в сноску. Сост.
I. Могутный, словутный. Тесная связь этих прилагательных с причастиями на-
стоящего времени действительными (могучий) объясняет не только те же прилага-
тельные в чешском mohutný, slovutný (или mohutný, slovutný), но и другие
подобные. Так, профессор Гаттала считает неясными по образованию: mrzutý,
smrdutý, tekutý, visutý, mohutý (Hattala. Srovnávací mluvnice, § 233).
Однако ср. польское wierutny без s, чешское moroutný, morutný — болез-
ненный.
II. Относительно украинского -енко. Отечественные образуются на енок, -онок
и в русском (смоленские и некоторые другие южнорусские).
В Волынском акте 1608 г.: Кратлийченя присяжник, Лучка Панасеня (имени-
тельный падеж), Олешко Дещеня, Иван Гриценя, Совтун Саченя.
-енко. Козак Митенко (Архив Юго-Зап. России, III, 1, 1503 г.).
-енко. В Грамоте Свидригайла 1424 г. («Акты Зап. России», I, № 32):
«даемь слузѣ нашему Юркови Козеняти>.
-енок. 1504 г. (Собр. гос. грам., I, № 138): «Бояринъ (имя) Никифоровъ сынъ
Босенковъ*; 1504 г. (ibid., № 139): «селцо Детенково*.

angehender Esel; дѣтѧ Khäbchen, ein angehender
Knabe dem... nur am Anfange von Compositen vorkommenden Primitiv-
stamme дѣтоъ (Bopp. Vergleichende Grammatik, В. I, с. 529). Про-
фессор Гаттала находит очевидным и сродство значений суффикса
-AT-, образующего имена среднего рода, с суффиксом причастия
настоящего времени действительного, ссылаясь на латинское1
adolescens, ntis (Srovnávací mluvnice, § 165, с. 6). Но латинское
слово и от глагола начинательного значит «подростающий».
Суффикс -л/- только в силу значения глагола adolesco придает
существительному значение малого существа. Между тем сла-
вянское -АШ- образует существительные от имен, которые могут
вовсе не заключать представления малости, например украинское
потя от основного пъта — птица. Можем предположить, что
-Am-, образуя отыменные, собственно выражает только принад-
лежность производных к породе, обозначаемой первообразными,
и что представление малости замечено только средним родом
производных и что, например, порося значит, независимо от
своего среднего рода (по отношению к латинскому porcus,
литовскому par sas, -о последнее значит однако местами взрослое
животное, а местами поросенка), то же, что чешское ženská,
сербское жёнска, femina (в Сибири на Томи «женски идут» —
женщины — Этнограф, сборн.», VI, с. 4); такие же существи-
тельные (из прилагательных на -ьск-, предполагают общерусские
женщина, мужчина) по отношению к жена женека = при-
надлежащая к женам, как порося — принадлежащее к породе
porcus. Так жеребя значило бы: принадлежащее к зародышам
(гарбhа).
§ 4. Суффикс -ес- (неб-ес)
В санскрите и в языке Вед суффикс -ас образует, гунируя,
коренные звуки и, у.
а) Существительные отвлеченные среднего рода с ударением
на корне: τάρ-ас — быстрота (корень тар, тр — переходить, пере-
возить), мак-ас — величина (корень мак, манН — расти)1.
б) Именные суффиксы конкретные преимущественно сред-
него рода, в немногих словах мужского рода и в одном (yuiâc —
утренняя заря, корень уш — гореть, блистать) женского, в
среднем роде тоже с ударением на корне и со значением большею
частью действительным, реже страдательным: срав-ас — ухо, как
слушающее (корень çpy — слышать), ман-ас — дух, как мысля-
щий (корень ман — думать), naj-ac — вода, молоко, как напиток
(корень пи — пить), вач-ас — речь, то, что говорится.
1 Относительно значения: Бопп (ibid.) сравнивает mahânt — в слабой форме
mahat — великий, собственно причастие настоящего времени действительное, но в
значении причастия прошедшего времени.

в) В именах прилагательных, слож[ен]ных из существитель-
ного в значении винительного падежа и имени на -ас, это последнее
имеет значение причастия настоящего времени действительного:
пр-манас — помнящий людей, np-eahac — ведущий людей. В Ве-
дах и простые имена, отличающиеся от упомянутых под а только
ударением на суффиксе, имеют значения прилагательных:
тар-ас — быстрый, маhас — великий, собственно, выросший. Так
Бопп («Vergleichende Grammatik», В. III, с. 400—402). Не
трудно заметить, что между всеми тремя разрядами существует
тесная связь и что между конкретностью и отвлеченностью,
с одной, и прилагательными и существительными, с другой
стороны, нет явственной границы. Так, тарас — быстрое дви-
жение вперед — значит также берег, та — перевоз, плот или
ладья. Так, чакшас, прилагательное в пр-чакшас — видящий лю-
дей (корень чакш — являться, видеть, смотреть, замечать,
объявлять, сказывать). Одно в мужском роде значит учитель, в
среднем — свет, видимость, зрение, око.
В греческом μέν-ος = санскритскому манас — дух, κλε-ος
(из BFOÇ) — слава » санскритскому сравас, εποζ (из FEXOÇ) =
санскритскому загас, γένος — род = санскритскому джанус
рождение из джанас. Родительный падеж на -оѵ: из -εος (-εσος).
Прилагательные в именительном падеже муже .ого и женского
рода на -ης(εύ-γενής), в среднем -ες(εύ-γενες) -тема εσ.
В латинском — существительные на -us —eris, -us —oris,
-ur —oris, -ur —uris и др.
В готском существительные среднего рода на -is (из -as),
тема -is-a (что в санскрите было бы -ас-a, у нас кол-ес-о):
hat-is, нижненемецкое hass, riqv-is — тьма » санскритскому
раджас (корень рандж adhaerere, tingere) — пыль, а в сложном
существительном раджо » раса, тьма. И другое окончание.
В литовском -esis из -es-jas: debesis (облако, небо » санск-
критскому набhас, греческому νέφος).
(См.: Борр. Vergleichende Grammatik В. III, §§ 931—936;
Schleicher. Compendium, § 229).
По мнению Куна, суффикс -ас развился еще до разделения
арийского племени из -ант-, что, очевидно, может доказывать-
ся ссылками лишь на явления, общие всем индоевропейским
языкам.
Возможность изменения -ант- в -ат, как в склонении санс-
критского причастия настоящего времени -ант-, в именительном-
звательном падеже трех чисел и в винительном падеже един-
ственного и двойственного числа мужского рода тема бhарант,
в остальных падежах бhар-ат, не требует доказательств, и вопрос
только относительно связи суффиксов -ат и -ас или относитель-
но перехода τ в с, общего всем индоевропейским языкам.
а) Такой переход Кун видит в местоимении указательном
тад, в теме мужского и женского рода — санскритское са, ей,
готское sa, su, а с переходом с в придыхание (Spiritus asper)

зендское hô, hâ, греческое ό, ή, между тем как в среднем
роде и в косвенных падежах сохраняется основное т. Но в
греческом уже и в именах множественного числа мужского и
женского рода οί, αι, а в Ведах ив местном падеже единствен-
ного числа в известных случаях сасмин вместо тасмин.
б) Имена на -мат, -ват образуют в Ведах звательный падеж
на -мае, -вас, отчего в позднейшем санскрите остались междо-
метия бhac, бhагос вместо бhавас, бhагавас из бhават, бhагават.
Такое явление служит указанием, что и суффикс причастия
прошедшего времени действительного, имеющий в сильнейших
падежах форму -вакс, в более слабых -ват, в слабейших -уш из
-ус (перед гласным окончанием и, стало быть, во всем женском
роде), а в греческом во всем мужском роде (за исключением
именительного падежа единственного числа, где по звуковым
греческим законам ς)τ(τετυφος = тутупват), и лишь в женском
роде σ (υΐα вместо υσια), первоначально тождествен с упомянутым
-ват, основная форма -вант. Основываясь на случаях измене-
ния коренного с перед другим с в τ (например, будущее вре-
мя ватсϳами от вас) у полагали, что и форма -ват суффикса
-ванс предполагает основное с, а не наоборот; но, по Куну, этим
не могло бы быть объяснено г в именительном-винительном
падеже среднего рода (рурудват), так как здесь нет фонетических
влияний, которые бы могли изменить основное с в т.
в) Подобным образом в творительном падеже ушадбhис от
ушас и в других подобных формах, по Куну, τ есть основной
звук и основная форма этого слова должна быть уш-ант (обо
всем см. «Zeitschrift», В. I, с. 270 след.).
При санскритских именах на -ас Кун ставит, кроме вполне
соответствующих им греческих на -ος(νέφος), еще ряд имен
на -αρ, -ας, -ως, при коих стоят такие же на -ος (ср. ύδος
и ύδωρ). Греческие имена на -αρ, -ας в именительном падеже
в остальных имеют τ (родительный падеж от ύδωρ — ύδατος).
К этой смене тем ас, ар, ат санскрит присоединяет еще четвер-
ную ан: санскритское V/dhap или Xjdhac (вымя, среднего рода),
в родительном падеже и ablativ'e Xfdhn-ac, местном уд han-и.
Соответственно греческий имеет только ρ и г: ούβας-ατ, ла-
тинское uber (b из ah), древневерхненемецкое ûtar (средневерхне-
немецкое euter) — только р. По Курциусу, в пользу того, что
p здесь не из с, говорит литовское udroje eutere, так как в
литовском с и p не образуется из с («Grundzüge» № 325).
Подобным образом при санскритском удан среднего рода
(вода, волна), в греческом ύδωρ, υδος, в остальных падежах
тема ύδατ-, готское vato (тема vatin), древнесаксонское
watar, древневерхненемецкое wazar. В основах тем на
-т- рядом с темами на -н- здесь предполагает Кун основный
-ант-, подобно тому как в санскрите из -ант-, -мант-, -вант-
выходит и -ат-, -мат-, -ват- и -ан-, -ман-, -ван-> или подобно

тому, как и греческом δνοματ и санскритском наман (ср. готское
namo, тема пат-п, латинское, славянское) основаны на теме
-мант-. Санскритское саман — граница (от си — вязать, как свя-
зывающая страны) имеет в Ведах старинный ablativus симатас,
стало быть, две темы: на -ман- и -мат-, при коих в симанта муж-
ского рода Scheitel (capillorum separatio) с полным -ант + а;
в греческом = ίμάς ίμάντος — ремень (ibid.).
В Ведах многие прилагательные на -ван- образуют женский
род на -вари. В одном случае показав греческое, санскритское
пиван— корень при (полный, большой), греческое πΐων, жен-
ского рода πίειρα, из чего видно, что чередование тем с я и с p
предшествует разделению языка.
Во всех приведенных случаях р, по Куну, возникало не из
с или р, а из г, вероятно, через д. Несомненный пример такого
перехода г в p представляет Ригведа в слове авабhари, 3-е лицо
единственного числа настоящего времени, вместо авабhати (от
aeaôhâ, herleuchten). Таким образом, женский род на -вари из
-аго. Эти последние действительно встречаются, тогда как форм
на -вани, из коих тоже могли бы возникнуть формы на -вари,
в Ведах й санскрите нет (хотя, как увидим, есть близкие к ним
в славянском). Отсюда следует, что [как] темы в роде удан,
ύδατ, так и темы в роде ύδωρ предполагают основную форму -ант-.
Что до способа перехода τ в с в именах на -ас- среднего
рода из предполагаемого -ат-, то он, по мнению Куна, может
быть двоякий: через ц (ζ) или через t h, в обоих случаях посред-
ством присоединения количественно слабейшего звука (spirant).
Примеры перехода первым путем представляют немецкие наре-
чия (древнесаксонское watar, древневерхненемецкое wazar, но-
вое wasser) ; примеры второго — наречия греческие, где τ через ů
в σ: дорическое, эолийское ανητος (τον?), общее ανηυος (ου?),
ионическое ανησος (σον?) (третья статья Куна «Über das alte
s und einige damit verbundene Lautentwicklungen». «Zeitschrift»,
В. I, c. 368 след.). Эбель (в «Zeitschrift», В. IV, с. 326 след.),
соглашаясь с доказательствами Куна, замечает, между прочим,
следующее.
а) Нельзя возражать против первоначального тождества суф-
фикса -ант- с -ас-, ссылаясь на страдательное значение этого
последнего в некоторых словах, как τέκας (рождение), najac
(напиток), ибо много раз уже замечено, что первоначально во-
обще в суффиксах не строго разграничивается действительность
или страдательность значений. Так, например, при явно действи-
тельном -ан в такшан, τέκνον стоит страдательное среднего
рода в najana (собрание), и вообще средний род легко при-
нимает страдательное значение («Zeitschrift», В. IV, с. 327).
В древневерхненемецком многие средние имена, а позднее
и мужские принимают во множественном числе слог er, более
іг (hüsir = Häuser, chelbir = Kälber), в коем Бопп видит суф-
фикс -ас- в виде, близком к латинскому -er- в oper-α («Ver-

gleichende Grammatik», В. I, с. 482, § 241). Эбель, указывая
на примету этого суффикса и в единственном числе, замечает,
что с этим суффиксом сходен по значению суффикс -АШ-, обра-
зующий имена молодых животных. Но в древневерхненемецком,
кроме chalpir, lempir, eigir, средневерхненемецком Kinder, при-
водимых им, еще hûsir. Находя в сербском дрво, дрвета при
старославянском дрѣвесе, Эбель замечает, что здесь обе формы
в одном и том же слове и притом более древняя, как нередко
случается, сохранилась в более новом наречии («Zeitschrift»,
В. IV, с. 331). Но пусть -ас- произошло из -ант-; в сербском-
то -ѧт- появилось уже на месте -ее-, и стало быть, от формы
дрвета нельзя заключать к происхождению -ас- из -ант-.
Впрочем, с доводами Куна некоторые известные ученые не
согласны. Так, Бопп («Vergleichende Grammatik», В. III, с. 158,
§ 790, примечание) не признает тождество суффикса -ванс с
-вант и в греческом -от (в τετοφ-οτ) старается объяснить иначе.
Курциус — против отождествления суффикса -ας в греческом
εας (из FEÔ -ας) vêr (veser), wasara с -анта в вас-анта («Gründ-
züge», В. I, № 589). Во введении к той же книге он осуждает
Куна, Эбеля, Бенфея, Лео Мейера за их попытки доказывать
первоначальное тождество несходных по звукам суффиксов тем,
что эти суффиксы со сходным значением приставляются к одной
и той же теме. В частности, он не согласен признать тождество
суффикса -ар с -ан, -ант (δδος, ΰδωρ, ΰδοτ), считая звуковые
переходы недоказанными, именно г в р: «Все заставляет нас при-
писать необыкновенную плодовитость языку того далекого вре-
мени, которое предшествовало разделению индоевропейских (или,
как он говорит, «индогерманских») языков. В своей диссертации
«De nominum Graecorum formatiöne» я показал, что разно обра-
зованные слова, происходящие из одного корня, не могут быть
распределены по отвлеченным категориям, в которые старалась
их втиснуть позднейшая грамматика, но что, напротив, почти
вес суффиксы употребляются для обозначения всех категорий.
Из этого, конечно, не следует, что все первообразные слова,
происходящие от одного корня, имеют одинаковое значение.
Различия между ними были более чувственные и конкретные,
и собственным (eigentlich) назначением суффиксов следует счи-
тать обособление слов. И если от корня уд, с одной стороны,
посредством -ая образуется санскритское уд-ан — готское vato
(тема vatin), ас другой — посредством -ар wad-ar, лежа-
щее в основании англосаксонского wat-ar, то что же ме-
шает принять здесь первоначальную действенность суффиксов
(разницу в значении коих вряд ли, впрочем, можно доказать),
тем более что нет другого очевидного примера столь часто
принимаемого перехода к в р1 ... Если на всех ступенях сло-
1 Кун здесь вовсе не принимает переход « в р. Он считает эти звуки образовав-
шимися из общей третьей формы.

вообразования мы замечаем разнообразие, а не скудное единство
формы, то зачем нам наперекор звуковым законам отождеств-
лять эти суффиксы? Мне кажется, не следует без особенной
надобности отождествлять и такие суффиксы, кои по звукам
близки друг к другу. Хотя τ при известных условиях и пере-
ходит в с, но я не решаюсь уравнивать между собою ни суф-
фиксов с г и с, ни местоименного корня та с са. По мне везде
безопаснее разделять, чем уравнивать. Даже для обозначения
отношений, которые по своей простоте и как бы осязательности
дают к этому наименее повода, индоевропейский язык употреб-
ляет средства, различные по звукам: мы находим πρόμος, prímus,
готское fruma при πρώτος и пратhа-ма-с, мы имеем двоякий
суффикс сравнительной степени и многочисленные уменьшитель-
ные суффиксы ... Именно санскрит, служащий исходною точ-
кою во всех попытках отождествления суффиксов, с самого на-
чала обнаруживает необыкновенное разнообразие словообразо-
вания. Так, от корня ад (есть) происходят с одинаковым или
существенно сходным значением существительное ѣды (пища) —
существительные адана-м, аннам, адман, ад\ам и прочее ...
Гораздо далее Эбеля (его статья [в] «Zeitschrift», В. IV, с. 121
след.) заходит в отождествлении суффиксов Лео Мейер во втором
томе своей «Vergleichende Grammatik der Griechischen und La-
teinischen Sprache». Здесь доводится до крайности теория сло-
вообразования, верно 'названная теориею причастий (Partici-
pialtheorie). Теория эта, решительно отвергнутая Поттом («Ety-
mologische Forschungen», В. П., Abt. 2, с. 936), сильными дово-
дами опровергаемая в статье Зонне («Zeitschrift», В. XII, с. 285),
основана на произвольном утверждении Бенфея, что причастия,
именно причастия настоящего времени действительные, превосхо-
дят древностью множество других именных форм ... В то время
как новое языкознание стремится открыть разум действующий
(waltend) в языке, по этой теории (отождествляющей, напри-
мер, суффиксы санскритские -ант, -ас (джанас), -ан, -ан, -ана,
-арана), по крайней мере в этой части форм господствовало
одно случайное разрушение звуков. Обыкновенно считается делом
решенным, что чисто случайное недоступно научному познанию,
а между тем здесь утверждают, что могут распутать эти змеиные
изгибы игры случайностей, й нередко высказывают это с уве-
ренностью, устраняющею всякое сомнение. И последователи тео-
рии причастий принимают, что именные суффиксы возникли из
местоименных корней. Быть может, они бы согласились, что и
любимое их -ант уже сложено из ан и та. Но на чем же в
таком случае основано утверждение, что первый из этих суф-
фиксов никогда не употреблялся сам по себе, но что где только
появляется -ан, всегда оно возникает из -ант. Поэтому я не вижу
в этой теории внутренней последовательности и согласия с тем,
что обыкновенно мы считаем нами познанным в языке ... про-
исхождение слов от одного корня и равенство их значений вовсе

не требуют употребления непременно одного и того же суффикса:
я не пытаюсь уравнять и по суффиксам, например lacrumu и
δάκρυ или δάκρν-ον . . ., и довольствуюсь тождеством корня и зна-
чения. Легко объяснить так или иначе это двоякое тождество
при различии. С одной стороны, без сомнения еще до разделе-
ния языков, были формы от одного корня со значением чуть
различным, на что указывают многочисленные примеры во всех
языках. Случайно в одном языке сохранилась одна форма, в дру-
гом другая, притом так, что мы — особенно в названиях чувствен-
ных предметов — не в состоянии заметить разницы в значении.
С другой стороны, и после разделения мы должны предполо-
жить, что язык был настолько производителен, что не только
сокращал и искажал, но и расширял и разветвлял суффиксы ...
Чтоб доказать существование неизвестных звуковых перехо-
дов, необходимы разительные факты; рачительным же может
быть названо сравнение лишь тогда, когда совпадает и значение
и форма. Но резко определенное значение имеют лишь немно-
гие суффиксы. Следовательно, при сравнении суффиксов по об-
щему правилу отпадает один из двух главных факторов. Если
же сверх этого и звуки различны и если не подлежит сомнению,
что язык от одного корня образует слова с одинаковым значе-
нием посредством различных суффиксов, то где же убедитель-
ность таких сравнений?» (Curtius. Gründzüge, В. I2, с. 69 след.).
Вся правда приведенного места вертится главным образом
около одного требования, чтобы всякий вывод основывался на
прочных звуковых законах. Как цели, этого никто сколько-ни-
будь знакомый с делом не станет отвергать; но на практике
прочность звуковых законов оказывается понятием неопределен-
ным и неопределимым вполне. В своей попытке возвести суф-
фикс -ас- к форме -ант, попытке, одобряемой одними и осуж-
даемой другими и в принципе и в частностях, Кун основывается
на звуковых явлениях, которые ему казались или несомненными
или вероятными. Взгляды же на их степень вероятности, как
известно, могут далеко расходиться, и споры о вероятности ре-
шаются третейским судом, иногда даже потомства. Если даже
иметь в виду научную деятельность лишь людей с несомненными
дарованиями и ученостью, то и тогда будет нельзя требовать,
чтобы всякий шаг в науке был прочным завоеванием.
Совет идти вперед осмотрительно сам по себе ничего не вы-
ражает, пока в применении к самому частному случаю не будет
определено, в чем именно быть осмотрительным. Что до суффик-
сов, то, признавая их первоначальное разнообразие и несомнен-
ную возможность генетического различия суффиксов, например,
темы разных падежей или чисел слова, считаемого за одно
(ср.: -анин- -ане)у нельзя устранить факта, что даже в близкое
к нам время суффикс может переродиться в несколько других
(горючий, горячий и -ящий в архангельском горящий — достой-
ный жалости, горемычный). Чем древнее распадение суффикса

на несколько, тем далее расходятся эти последние по звукам
и значению (ср.: -тель и -ло (из -дло), санскритские -тар и ~тра~м).
Такое размножение форм посредством распадения одной на не-
сколько различных (ср. глагол санскритский *ил сравнительно
с соответствиями в других языках) составляет даже одну из
важнейших черт развития индоевропейского языка. Если,— гово-
рит Бенфей,— нужно сравнение для такого вырастания несколь-
ких самостоятельных суффиксов из одного, то сюда подходит
священная индийская смоковница, ветви коей, опускаясь к земле,
пускают корни и сами становятся деревьями («Orient und Occi-
dent», В. II, с. 753). Стало быть, стремление возводить суффиксы
к единству так же законно, как и стремление возводить слова
вообще к одному корню, и может быть ошибочно лишь в данном
случае. Нельзя сказать, что не делать этого, не сближать даже
суффиксов, родственных по звукам, безопаснее. Опасность здесь
только с другой стороны, потому что опасно и руководиться
только тою очевидностью, которая бьет в нас.
Оставшиеся у нас сами по себе или в своих производных сло-
ва среднего рода с суффиксом -ее- образованы частью непосред-
ственно от корня (словес- (+ -ный = -ьн), неб-ес-н, тѣлес-
(по Миклошичу сродное с санскритским тар-уна), колес-; ср. ста-
рославянское ложесьна), частью существительные отыменные
или вообще производные-
В в дерево (= дрѣв-ес-) из суффикса -у (санскритское
дару — дерево) = дару + -ас.
X из с в ухо (утес-) принадлежит глагольному корню, если,
как предполагают, корень ав.Д в чу-д-ес по Миклошичу.
О вставных τ и н в средних именах на -ас- в санскрите
см.: Бопп, Vergleichende Grammatik,B. III, с. 400.
Сюда относят по суффиксу мужское ов-ьс-ъ, сравнивая его
с санскритским ав-ac-â среднего рода 'пища'. -Ас-, вероятно, к
-ис- и отсюда в -ьсъ.
В вологодском тем-есь темнота сравнительно с санскрит-
ским тамас — лишний суффикс -ь.
В вологодском, пермском и тем-ясь. Ср. вологодское темн-
есь и темн-ясь, id., быть может, изменение в я как в кол-яс-ка,
если не с польского kolasa, где тоже а из β необъяснимо. Заимст-
вование от немецкого Kalesche допустить трудно.
В рязанском вел-ес — укащик (велеть), но суффикс может
быть из -ьцъ (в том же говоре велец — вельца, id.) — с с из ц, как
в разных севернорусских говорах (Потебня. Два исследова-
ния, с. 87).
В санскрите и в греческом суффикс -ас-, -есх- образует и
1 Ров-ес-ник, польское rówiešnik; старославянское родесньи — страх, gehenna
(род привидения). Ровесник (и у буковинских гуцулов Федьковича).

прилагательные. В русском он тоже образует прилагательные,
редко сам по себе, обыкновенно с другими суффиксами, но это-
го явления возводить к общему индоевропейскому языку, по-
видимому, нельзя, так как в русском суффикс этот в соединении
с другими уменьшительными имеет значение уменьшительное и
столь же употребителен, как и -енький и прочие из -ѧт-. Так и
-енький не имеет непосредственной связи с причастием настоя-
щего времени.
Один суффикс -ее- в бел-ес-ый2, беловатый, откуда белесова-
тый (ср.: перепелесый тамбовское и перепелесой казанское о
животных: полосатый, пестрый, откуда перепелес-авый (id.).
Вероятно, не от перепел,(г) из пелёсый — полосатый, рябой.
Сербское б\ел-ас-ати, латинское albico, белорусское беловаты,
Бjеласица — планина у Герцеговины.
Па веки й («Филологические наблюдения». Второе рассуж-
дение, с. 126) принимает сродство -ее- в именах средних с умень-
шительным -ec-, -ex- в прилагательных уменьшительных.
В соединении с другим суффиксом украинские -ес-енький,
откуда -ісенький; русские с χ из с, как часто: -ёх-онек, -ёш-енек
(малехонька, малехонький, малёшинький и прочее). Вероятно,
несмотря на ю, которое правильно не могло произойти из е. Сюда
относится и -юс- в мал-юс-енький, польское mal-us-ieňki: ю мог-
ло здесь появиться под влиянием другого суффикса с тем же
значением -ют-. Украинский язык соединяет начальное e суффик-
са -ее- с гортанною: м'якесенький, сухесенький, тугесенький;
русский изменяет это e в о после гортанных. Точно так посту-
пают оба языка и относительно -енький, -онек.
Мы видели выше этот суффикс в форме гас (*бjелас, пред-
полагаемое глаголом бjеласати, существительным бjеласица),
в коем а не может зависеть от свойства предыдущей согласной,
как в русском -оханек. Подобное явление в псковском боляхный,
боляхнее (больший, больше), вероятно, предполагающих уже
сравнительную степень болий и удержавших из этой последней
формы смягчение л. Это боляхный по значению есть, кажется,
. уменьшительное сравнительной степени, вроде украинского біль-
шенький. В сербских прилагательных уменьшительных форма
суффикса -ах- составляет правило: млађахан, лагахан — где, как
в Дубровнике и Босне, сохраняется в выговоре x и -аан, -ан1
(лагаан, лаган, млађан, мекан, тапан, узан), где оно исчезает.
Начальная гласная то смягчается без видимой причины
(млађан), то остается несмягченною. Значение уменьшитель-
ности, которое, быть может, в иных словах уже не сознается;
1 голсаный — лысый (Даль); монгольское?
2 у Стулли: г umen ja han, rumenjascan, carlenjahan; у Вольтиджи: mekahan,
mekascan, obla sca n (sobrofendus) — obal, modrahan, modrascan (Pott. Etymolo-
gische Forschungen, В. I, Abt. 2, с. 187).

по крайней мере, не отмечено у Караджича в узан, хотя узак
и не потеряно, а в суффиксах -ас-, -ах- предполагает основное
ô, между тем как e в -ее- и о в -ос- предполагают а. В соответствии
этому находим:
а) Что в санскрите имена на -ас-, входящие в состав прилага-
тельных сложных, удлиняют гласную суффикса в именительном
падеже единственного числа мужского и женского рода (муж-
ской и женский род именительного падежа единственного числа
дурманас, в остальных формах -ас). Так и в греческом с а вместо
α: δυσμενής.
б) Санскритское уша́с женского рода — 'утренняя заря', в
Ведах допускает удлинение глагольного суффикса во всех силь-
ных падежах и сверх их в родительном падеже множественного
числа: именительный падеж уша́с, винительный единственного
числа уша́сам (и ушасам), именительный падеж множественного
числа уша́сас, двойственного уша́сау, родительный падеж мно-
жественного числа уша́сам (относительно ударения см.: Брандт.
Начертание славянской акцентологии). В латинском этому со-
ответствует постоянная долгота ô в aurör = a, fluör-is,
ör-en и т. д. (Bopp. Kritische Grammatik, §201; Verglei-
chende Grammatik, В. III, с. 401, 402—404). Как бы ни объясня-
лось это явление (В о p р. Vergleichende Grammatik, В. I, с. 302;
Kühne „Zeitschrift", В. I, с. 378—379), во всяком случае родст-
венные языки оправдывают двойственность форм славянских
суффиксов -ас- (-ах-) и -ее- (-ex-, -ох-).
Суффикс -ас-ъ в существительном бал-ясы — точеные стол-
бики под перила. Ср.: балясы и балы — точить, дуб-ас — долбле-
ная лодка, сарафан, выкрашенный дубом, и прочее1, дурас —
дурак, на основе дурасить — дурачиться, дур-анд-àc — дуралей. В
относимом сюда Павским («Филологические наблюдения».
Второе рассуждение, с. 124) у-жас ас коренное. Другие слова,
приводимые там же (брызгас, тагас), неясны. В украинском
викрут-ас-и, вихиляси, в польском wykrçtasy (шуточное вместо
wykrçty), obertasy (шуточное вместо obroty), obertas (мазовец-
кое танец вроде вальса влево). Смоленское наречие обертасом —
обратно. Сюда, быть может, -аш (торгаш, кудряш — Павский,
ibid., с. 132), но не -ыш (ibid.), -axa, -оха, -еха (Павский,
ibid., с. 97—98), но не -уха; -оша (-ох-) — юноша (Павский,
с. 186), -са (Павский, ibid.: плакса), -ха (Павский,
ibid., с. 96—97). Чешское moras, morús, morous = mura —
мурчин).
1 Ср. баляндрасы, белендрасы; лапас и лапась, -я мужского рода — поветь, на
которую кладут сено (саратовское, донское).

§ 5. Причастие прошедшего времени
на -ъ, -въ, -ъши, -въши
В санскрите причастие от прошедшего удвоенного образует-
ся посредством суффикса, имеющего три формы: -ванс в силь-
ных падежах, -ват в средних и -уш (из -ус вследствие влияния
у) в слабых.
Сильные: мужской род единственное число именительный
падеж ваНу звательный -ваннн (с ударением на первом слоге сло-
ва и с сокращенным à суффикса в а), винительный — ван сам.
Двойственное число именительный-винительный падеж — ван
сау, звательный ван сау (без ударения). Множественное число
именительный падеж вансас, звательный вансас (без ударения).
Средний род множественное число. Именительный-винительный
падеж вакси, звательный ван си (без ударения).
Средние: мужской род двойственное число творитель-
ный-дательный-отложительный падеж eâdôhjâM. Множественное
число творительный падеж вадбенс, отложительный вадбhjас,
местный ват су.
Средний род единственное число именительный-винительный
падеж ват, звательный ват (без ударения). В двойственном и
множественном числе, как в мужском роде.
Слабые: единственное число мужского рода творительный
падеж yuiày дательный уше> родительный отложительный уш-ас,
местный уш-и.
Двойственное число родительный отложительный уш-ас.
Множественное число винительный падеж îfui-ac, роди-
тельный уш-ам. Средний род двойственное число именитель-
ный-винительный падеж уш-и, звательный уш-й (без ударения),
и затем в родительном падеже отложительном двойственное
и в родительном падеже множественного числа, как в муж-
ском.
Во всех женского рода тема уши.
Так как в зендском является сильная и слабая форма этого
суффикса (Bopp. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 104), в
греческом средняя — от (из φοτ и слабая в женском υτα из
υτι + α (ibid., с. 155—156; Schleicher. Compendium, с. 308),
в литовском, как увидим, сильная и слабая, не говоря уж об
остатках в готском и латинском (ibid.), то можно было бы заклю-
чить, что все три формы -ван с, -ват, -ус предшествуют разде-
лению индоевропейского племени (однако сомнительно, точно ли
они предполагаются славянским языком). Быть может, индоев-
ропейские языки предполагают только сильнейшую форму, и
сходство с тремя санскритскими формами суффикса -ван с про-
изошло случайно, хотя каждый язык сохранил эту форму неза-
висимо от других.

В старославянском и вместе в основных славянских при-
частие прошедшего времени I образуется от второй темы:
а) посредством -ъ в именительном падеже единственного числа
мужского рода и -ъш- в остальных формах, если тема на соглас-
ную;
б) посредством -въ в именительном падеже единственного
числа мужского рода и -въш- в остальных формах, если тема
на гласную.
Темы на -и образуют это причастие или по б (хваливъ)
или по а, причем и сокращается перед ъ в /, которая вхо-
дит в сочетание с предыдущею согласною (в старославянском
рождь, т. е. род}ъ). Глаголы II в (мрѣ-ши) отклоняются только
в том отношении, что образуют причастия не от позднейшей
II а темы (мрѣ), а от более древней (мръ-ши), причем перед
ъ суффикса глухой звук перестановляется (мьр-ъш).
III в суффиксе -ъш или -въш — из с + / суффикса -ju,
который приставляется к суффиксам причастий прошедшего вре-
мени во всех формах, кроме именительного падежа единствен-
ного числа мужского рода, подобно тому как прибавляется он
и к суффиксу -ант-. Таким образом, женский род единственного
числа -ъши = -ъсjи и прочее.
Бопп за основную славянскою форму этого суффикса счита-
ет -въ, -въши, -въше, объясняя другую -ъ, -ъши, -ъше исчезнове-
нием è после конечной согласной темы: рыд-а-въ, но вез-ъ из
вез-въ („Vergleichende Grammatik", В. III, § 790). Но если в
основании славянского суффикса лежит ближайшим образом не
-ванс, -Qcû, то только в тех формах, которым соответствуют
санскритские сильные, в будет принадлежать суффиксу, а в
остальных в будет эвфоническое, вставленное для разделения
гласных. Таким образом, именительный падеж единственного
числа женского рода рыдавъши был бы из poida-(e)-Qcjû.
Миклошич („Vergleichende Grammatik", В. III, с. 94) думает
наоборот, что в основании всех падежей славянских причастий
лежит кратчайшая из трех санскритских форм суффикса при-
частия прошедшего времени, именно -ус, и что в после глас-
ных в славянском есть везде эвфоническое. Однако такая все-
общность утверждения имеет свои неудобства. Мы должны пред-
положить существование именительного падежа единственного
числа мужского рода да-ус с гиятом, которого избегает славян-
ский язык; если же скажем, что такой формы никогда не было,
а была только форма да-вус, то что же мешает нам признать
здесь в не эвфоническою вставкою, а тем же самым звуком,
какой видим в санскритском -ванс.
Литовское причастие прошедшего времени имеет суффикс
именительного падежа единственного числа мужского рода -çs
(sukçs), -vçs(davçs), именительного падежа множественного
числа мужского рода -с, -ѵе, в остальных падежах и в женском

роде -us, -vus с прибавкою -ji (женский род ja); suk-usi, da-vusi.
Как в славянском, υ стоит только после гласных.
Эти литовские формы лежат, по Шлейхеру, и в основании
славянских, так что из основных -ванс, -анс 1 — литовские -vęs,
ęs = -vus, -us, славянским -въ, -ъ. На замечание Боппа, что жен-
ская форма литовского (а стало быть, и славянского) причас-
тия -usi вполне соответствует санскритской -уши, Шлейхер воз-
ражает, что такое мнение основано на ошибочном предположе-
нии, будто санскритское и литовское у (u) соответствуют друг
другу, между тем как санскритское возникло из -ванси (т. е. ан
опущено и в вокализовано), а литовское (стало быть, и славян-
ское) из -анси = -ęsi (т. е. в после согласных было уже прежде
потеряно и чистое ан изменено в у (и), как в славянском пред-
логе сѫ , литовском su, латышском su). На это последнее, гово-
рит Шлейхер, явственно указывает литовская форма герундиума
suk-us при причастии suk-ęns. Отделять форму именительно-
го падежа мужского рода от всех остальных решительно не при-
ходится (Schleicher. Formenlehre, с. 168, примечание).
Другими словами, он полагает, что в основании всего литов-
ского и славянского склонения причастий прошедшего времени
лежит одна и та же форма суффикса и что в литовском разница
между сильными и слабыми формами произошла независимо от
санскрита.
Что до более древней формы суффикса -ванс, то Шлейхер,
отклоняясь от Боппа, признает вместе с Куном и другими на
основании средней санскритской формы -ват и греческой
-οτ (φοτ), что -ванс причастия прошедшего времени предпола-
гает -вант и что суффикс причастия прошедшего времени дейст-
вительного первоначально тождествен с тем санскритским -вант
(греческое -εντ из -φεντ, латинское -ôsus), которое образует при-
лагательное со значением 'снабженный тем-то': dhaнавâн (т)
богатый от dhaна — бог (греческое именительный падеж един-
ственного числа мужского рода χαρίεις, qrati-osus) (Schlei-
cher. Formenlehre, с. 166). Переход значений от -вант снабжен-
ный' имеющий к -ванс как суффиксу причастия прошедшего
времени действительного он же объясняет тем, что и самое при-
частие прошедшего времени ви-вид-ванс из предлагаемого вивид-
вант значит также имеющий знание', как, например, отымен-
ное dhaнавант — 'имеющий богатство'. Отношение к прошед-
шему в причастии прошедшего времени дается не самим суф-
фиксом, а темою прошедшего времени („Formenlehre“, с. 166;
Compendium, с. 317).
1 По Шлейхеру, литовский язык знает в этом применении только суффикс
-анс, приставляемый к теме прошедшего времени, а не -ванс (в buvęs от
корня bu, прошедшее время buv-au; davęs, корень du, т. е. dau, dav, прошедшее
время daviau в принадлежит корню, а не окончанию).

§ 6. Суффиксы -ав-, -яв, -ив, -лив, -ляв.
а) -ив, -яв, -ляв образуют прилагательные и существитель-
ные от существительных: бород-ив(ки), лукав-, красивый (то
же, что красивый, существительные -ав-ец, -ива, -авица), кро-
вав (общеславянское), украинское жилавий, лживый (общее,
ср. польское tzuwy), сербское губив (губа— прокази), крастав
(польское krostawy); корявый, кудрявый (kçdzierzuwy)—ку-
черявый, дырявый (польское dziuruwy), коржавый (на основе
окаржаветь — окостенеть, вологодское «старый коржавище* ар-
хангельское — корж), слюнявый, курское темрива из украин-
ского темр-ява (ср. санскритское тимира среднего рода — тьма),
псковское нехлющавый — безобразный (ср. неухлюдок архан-
гельское — безобразный, нескладный, польское nieschhid-nošb,
nieschlHjstwo(j-z-d)—нечистота, неопрятность), гирявый, серб-
ское мртав, польское kulawy. Линавка вологодское = ленивка —
широкая лавка между полатями и печью. Булава, которое Пав-
ский («Филологические наблюдения». Второе рассуждение, с. 52)
ошибочно считает однородным с палица, ср. с бул-ыга — дубина
(формы кийка с утолщением на конце?), круглый камень булыж-
ник и булка, рукав, -авица, ногав-ица, бурив, вероятно, заим-
ствованное (немецкое bohret) bohrer = forure (Павский,
ibid., с. 49). В журавль в, вероятно, из конечного у: gru-s, литов-
ское gerve , -es — женского рода, Wurszuwu, Полтава, плю-
гавый (паплюга), ласкавый (от ласка — ласковый), курява.
Чешское deravý, dru-vý, luskový, slzuvý, tma-vý, lijuvec, мурава.
б) От глаголов: блискавиця (украинское, ср. польское),
держава, махавка (сигнал, что мает, мешает для знаку), об-
ластное русское стрекава (стрѣкива, стрекива — крапива, стре-
кать — щекотать, колоть; острякавить), плизгавица (смоленское)
и плиздавица — трясогузка-птичка (архангельское плигать —
прыгать), трясавица, сикава — клеветница, переносчица вестей
(вологодское — собственно сикающая, не держащая мочи).
Польское sikuwku = сикалка, как sadzawku = сажалки), сипа-
вый (сиплый, сипнуть), трухавый — гнилой, хилый (трух-нуть,
ср. трюхлый), шепелявый, шершавый (шерхнуть), лягавый
(пес) (польское Jegawy pies, leguwiec, utožony jest na to, aby
blízko juž maj^c przed sob? kuropatwy, abo inne ptastwo, roložyl
sic na ziemi abo warowal" (Linde. Slownik, t. II).
Относительно я в русском ср. украинское лягати, г'явка,
лускавка — см. «удар щелчка, эхо».
Польские ruchuwy, ciekuwy, ikuwku, lutuwiec и прочее. Чеш-
ские dru-vý, hruvý, Ihuvý, prchavý, pichlavý, жена гулявица
(Даль. Пословицы, с. 354), блекаво — бледно (тверское: блек-
нуть, блеклый).
Л вставное в вертлявый (верте- или верти-), корлявый —
любящий користь, архангельское, гунявый, областное русское =
гугнивый.

в) От прилагательных: мерзавец, жирнавка (толстая жен-
щина), чернавка, сквернавка, областное буявый (буйный, наг-
лый, дерзкий), моложавый, украинское русявий, чорнявий,
білявий; величавый, ветл-явый пермское ( = ветлый — привет-
лив, ласков, милый), псковское витлявый — расторопный, при-
ветливый (от предполагаемого витлый) (но в костлявый л не
принадлежит первообразному имени), мал-явка, московское —
малорослая.
В польском bladawy, szerniawy, rudawy, zóltawy со значе-
нием как моложавый или как прилагательное на -оватый, -еватый
{беловат — weißlich).
§ 7. Суффиксы -ивый - -ливый
а) От имен существительных на -ь (тема -и): -честивый, ле-
нивый, лживый, вшивый, -речивый, плешивый, милостивый,
льстивый, червивый, шелудивый, паршивый.
Чешские lživý, miloslivý, dobrotivý (ср. польское dobrot),
ohnivý, plesnivý (plíseň), chtivý, польское chciwy (вероятно, не
от глагольной темы хъти, а от существительного хъть; ср. рус-
ское старинное хоть в «Слове о полку Игореве» и похоть и поль-
ское chut, chçt, чешское chuť), польское mUošciwy, wtašciwy
и прочее, учтивый и польское uczciwy, poczciwy.
От таких же имен и на -ливый: дождьливый (сербское
даждив), боязлив (Новгор. I лет.: богобоязнивъ, старославян-
ское боіазнивъ), завистливый (старославянское завистивъ), хваст-
ливый (областное русское хвасть, хвастовство), пакосливый
(так и в старославянском), печальливый (старославянское пе-
чаливъ = печальный), похотливый, щастьливый (русское област-
ное щасть женского рода = щастье).
Польские szczcšliwy, bojazliwy, zlošliwy, dobrotliwy, чеш-
ские bázlivý (bojazlivý), kmětlivý, peilivý, starostlivý. Сербское
црвљив, польское dobrotliwy (см. I класс).
б) От имен на -ъ, -а, -ь = -ja: плаксивый, строптивый,
красивый, правдивый, шадривый — щадривый и щедривый (ря-
бой, изрытый оспою; щадра — оспа), щедливый (вятское =
щедрый, добрый); разымчивый (в споре-игре), забывчивые,
изменчив, неуёмчивый, придирчивый (ко), заманчивый, разгар-
чивый, застенчивый (стенок), находчивый (ик), доверчив, усиль-
чив, усидчив, бранчив,
Сонливый (сербское санљив), уречливый (имеющий свойст-
во урекать), урошливый (легко подвергающийся изурочению,
сербское урокљив), справедлив, гверстливый (о камне — рас-
сыпчатый; зверства — дресва, толченый камень), тоскливый, гор-
деливый, озойливый = назойливый (озой — забияка, наглец).
1 От женского рода -ъка (забывка?), а не от ~ьць.

Польское tçskliwy, chorobliwy, чешские plačtivý, poverčivý,
уродливый и украинское уродливий («урода краща од золота»),
приветливый (с приветом), вежливый (вежа в невежа); «на
милостыню зѣло охотивъ» (Лаврент. лет., 156, 36); крапива;
тливый (архангельское) и чкливый (нижегородское) —чув-
ствительный, раздражительный (о больном месте и о человеке
вообще), польское tkliwy.
в) От глаголов (служивый). Наиболее вероятны те случаи,
где явственно присутствие классного характера, как молчали-
вый, терпеливый, хотя и здесь связь с глаголом может быть по-
средственная (ср.: молчальник). В других случаях, где глаголь-
ного характера не видно, о производстве от глагола заключаем
или по тому, что не встретилось подходящего имени; если же
такое имя есть, то заключать остается надвое: брюзгливый (брюз-
га и брюзжать), хрипливый (хрипса — хрип-еть — хрип-нуть),
сипливый (сипеть, сиплый), визгливый (визг и визг-нуть, виз-
жать), крикливый (крик, крик-нуть, крич-ать), скрипливый
(скрип, скрип-еть), шумливый (шум, шум-еть), пискливый ворчливый, блудливый (блуд, блуд-ить), глумливый (глум,
глум-ить), говорливый, угодливый, достремливый, неповоротли-
вый, бурливый (от бурливеть или буря), нерадивый, вередливый
(веред-о-вать), сварлив, журлив, боголюбивый, опризорливый
(кого легко сглазить, опризорить, призор), оприкосливый (боя-
щийся сглаза, оприкосить, прикос), болтливый, хлопотливый,
брехливый, брыкливый, бодливый, кропотливый, пугливый, пыт-
ливый, областное русское тщивый — щедр, милостив (?); «духъ
любодѣіавый* (Тихонравов. Памятники, II, с. 45); «Сыно-
ве разумиви языку словѣньску» (Лаврент. лет., 11, 14); «братья
въ бѣдахъ пособива бывають» (ibid., 87, 11); надоедливый, лом-
ливый, игривый, гульливый, бережливый. Украинское жартовли-
вий, польское zartowliwy указывают, по-видимому, на -ов-ать,
однако в польском и zartobliwy, как šwiqtobliwy.
Относительно присутствия и отсутствия л ср. старославян-
ское блѫдивъ errans и русское*.
§ 8. Имена среднего рода на -иво
Прядиво (пряс-ть), жн-иво (жьн), швиво (шитье, то, что
шьют: шьв), меливо (мел-ю), в коих и не может принадлежать
глагольному характеру1. Огниво, по Буслаеву, от огни-ть (Грам-
матика, ч. I, с. 108), кресиво, по(Буслаеву (loa cit.), от крѣсити
(т. е. в предполагаемом смысле 'кресать'), вариво, садиво (хлеб
и т. п., поставленное перед молотьбою для просушки в гумно —
новгородское), сочиво (старославянское lens, legumen, собст-
1 Стрекава — ср. стрекать (Миклошич — стрьк [нѫти] pungere).

венно = вариво), точиво (областное русское: тканье, узкий
холст), молозиво (первое молоко после родов, но собственно
доимое); топ-ливо.
Кружево из старинного русского и старославянского круживо,
плу-т-иво — поплавок у сети, тетива. В польском mleczywo,
miçsiwo, warzywo — от существительных. В них, и равно и в
mliwo, doiwo, pieczywo, przçdziwo, warzywo, Малецкий видит
собирательность значений, но в последних (вариво) собиратель-
ность значений, очевидно, производная.
По форме -авый относится к -ивый, как -атый к -итый, и по-
добно тому, как, по Боппу, в двух последних α и α суть удлинения
тематических гласных, употребление той или другой формы суф-
фикса -ав, по всей вероятности, зависело первоначально от ко-
нечной гласной первообразного слова: лукавъ, но лживъ (лъжь),
лягавъ, но вариво. Таким образом, и разница между -ав —
-яв зависит, по всей вероятности, от окончания основного слова
(ср.: лукавый и гирявый). Но с течением времени гласная перед
в отнесена к самому суффиксу и во многих случаях стала упо-
требляться независимо от окончания первообразного слова. Ср.:
кор-яв (кора), плакс-ив (плакса). Этому присоединению гласной
перед в к суффиксу могло содействовать и появление эвфоничес-
кого л перед я, и: в дъждивъ мы можем еще отнести и к теме
дъжди, дъждь; но в дождьливъ мы уже должны считать за суф-
фикс не -ивъ, а -ливъ. Затем и это эвфоническое л появляется и в
таких случаях, где форма основного слова этого вовсе не тре-
бует: ср. ruchawy и ruchliwy, брехливый, чешское pich-
lavý.
Принимая, что в в -ав-, -ив- того же происхождения, что
и в причастии прошедшего времени би-въ (H a 11 а 1 a. Srovná-
vací mluvnice, § 238), тем самым предполагаем, что суффик-
сами -ав-, -ив- принята за основную сокращенная форма суф-
фикса причастия прошедшего времени в именительном падеже
единственного числа мужского рода точно так, как небо в един-
ственном числе приняло за тему сокращенную в именительном
падеже форму суффикса.
Значение имен (прилагательных и существительных) от су-
ществительных есть: снабженный тем или имеющий то, что обо-
значено темою'. Таково первоначально было и значение произ-
водных от прилагательных: ср. мерзав-ец; но как суффикс -ат- =
-аст-, так и -ав- получает и значение уменьшительное: моложав.
Значение прилагательных отглагольных — частью действи-
тельное (имеющий наклонность или привычку делать то, что
обозначено первообразным, скрипливый = скрипучий), частью
страдательное в немногих словах — 'мало подверженный дей-
ствию' (тливый, опризорливый). К последнему подходит боль-
шинство существительных среднего рода отглагольных на -иво.
К форме -ват суффикса причастия прошедшего времени дей-
ствительного, быть может, следует отнести -ут-а (плохута, ма-

люта), к -yc-û — усья (слепусья), -ус (болтус), -ух (болтух,
петух, пастух), -уш (батюш), -уха, -уша (валуша, баклуша).
Но как быть с -ун? -оня (брюхоня).
С -вари ср. -уля (ср.: басун — басуля, басунья, баюн, бо-
роду ля, брезгуля — брезгунья, бурун).
§ 9. Суффикс мен, мъ (ма, мо)
В санскрите суффикс -мина образует причастия среднего и
страдательного залога от тем настоящего, будущего времени
с характером -cja. В причастиях настоящего времени эта фор-
ма суффикса есть единственная для классов 1, 6, 4; в 10 классе
и глаголах правильных (-ajà) более употребительна -ана (чо-
pajâna), чем -мина (чора]амана); в остальных классах глаго-
лов во всем II спряжении, по Боппу, только -ана. Эта последняя
форма образует и причастия среднего залога от прошедшего
удвоенного.
В греческом этот суффикс как причастный имеет только
одну форму и правильно образует причастия среднего и страда-
тельного залога от тем настоящего, будущего, прошедшего вре-
мени удвоенного, аориста простого и сложного: φερο-μενος
(-OV : η) δωσύ-μενος, λελυ-μενος, аорист простой δό-μενος
(δο-δον) λεπο-μενος, аорист сложный λυσά-μενος.
Бопп полагает, что в санскрите суффикс -ана есть лишь сок-
ращение суффикса -мана, как ê в 6hàpê из *6hapâ-Mê = φέρομαι
(«Verqleichende Grammatik», В. III, с. 160), но вероятность
этого предложения не устраняет другой, что -мана и -ана —
два различных суффикса (Schleicher. Compendium, с. 334).
Шлейхер, основываясь на греческом μρο-, зендском -мана
и -мна, латинском -mini (2-е лицо множественного числа стра-
дательного залога amamini) и прочих, которые, как принимают
вслед за Боппом, есть именительный падеж множественного
числа мужского рода от *minus и mno (alumnus), полагает,
что общая основная форма этого суффикса есть не -мана, как
в санскрите, а -мана (Schleicher, Compendium, с. 339).
Бопп, напротив, считает все приведенные формы с короткою глас-
ною в первом слоге за сокращения санскритского -мана («Verqlei-
chende Grammatik», В. III, с.164). Те же сомнения существуют
и относительно именного суффикса, ближайшего к -мана,
μενο- и прочих, т. е. относительно -ман, в санскрите в сильных
падежах -ман, в слабых -ман.
Суффикс -ман образует в славянском языке, как и в сан-
скрите, имена а) мужского и б) среднего рода.
а) Мужские с основной формой именительного падежа един-
ственного числа мужского рода -мы, родительный падеж -мене в
позднейших наречиях присоединяют к суффиксу -ман еще
-j и (-мень), в русском изменяют сверх того e из α в ь = беглому
e (камня); значение частью действительное или среднее, частью

страдательное: ка-мень, кре-мень, пла-мень, сук-мень, ре-мень,
яч-мень; польские и другие promien, strumieň. Те же имена
появляются и с одним суффиксом -м-: камо-бой, владимирское —
занимающийся битьем камня, кама, -ы женского рода (твер-
ское) — камень, сербское крём, родительный падеж -ена, в лу-
жицком krem, сербское jёчам, сербское прам (прамён). В ста-
рославянском именительный падеж единственного числа прини-
мается за тему и к -мы присоединяется уменьшительный суф-
фикс -къ или слож[ен]ные с ним: камы-къ камы-чьць. Так и в дру-
гих славянских наречиях: польское kamyk, krzemyk, ptomyk, чеш-
ское kamýk, сербское ремик, кремичак jачмичак (sic! у Караджи-
ча), болгарское ремик. В польском grzeb-yk (греб-ень, где -ень =
санскритскому -ан), но так korzonek (корень), глухмень, -и жен-
ского рода — полночь, глухая пора (костромское, тамбовское),
кусмень, -я — кусок (вологодское). Что действительно эти формы
образуются от именительного падежа, а не от темы -мен (= ман),
видно из того, что -ы из основного -ен появляется в старосла-
вянском и остальных славянских только на конце слов, а не в
середине перед согласною. Притом от средних имен, имеющих
уже в именительном падеже единственного числа окончание -MA,
но первоначально по суффиксу тождественных с мужскими на
-мы, таких уменьшительных не встречается; напротив, в осно-
вание образованных от имен среднего рода уменьшительных
форм кладется ими тоже именительный падеж единственного
числа на -мя (семячко, времячко). Само собою, что сочетание
суффикса -мы со следующею гласною невозможно и что сле-
дующий . суффикс, начинающийся с гласной, требует темы -мен
(семенки, сербское женского рода сjеменка, каменец, кременица,
польское kamienica и т. п.).
Согласие старославянского с другими славянскими наречия-
ми относительно суффикса -мыкъ предполагает этот суффикс и
в русском*; однако, кроме украинского камык} (на западе),
может быть, по влиянию польского, в современном русском не
встречается, или очень редко. Имена на -мень (основа -ман),
а равно и на -ень (основа -ан) в русском образуют уменьши-
тельные на -ешок: камешек, кремешок, ремешок, корешок, па-
решок (парень), черешок (череп, но псковское тверское черепь),
гребешок, плетешок, кочешок (скорее от кочень*, чем от кочан,
украинское качан, как думает Павский, который пишет коча-
ток)\ ср. от -ан: барашек, болвашек и еще полешко (-ено),
.головешка (-вня).
Рядом с этим -ышек, -ушек в камышек, камушек. Ср. лу-
жицкие kamješk, -mušk, rjemješk, -mušk. Относительно щ нельзя
согласиться с Павским («Филологические наблюдения». Второе
1 Болгарское ha muk, множественное число hámuni-te и kámuci-te, krémuk-ut,
krémùni-te, kremuci-te, eéjèmik, ее j umik (ячмень).

рассуждение, с. 69), что оно могло произойти из н. Оно есть
самостоятельный суффикс. В e (-ешок), у, ы, (-ушек, -ышек)
трудно предположить остаток носового звука, потому что'хотя
украинское кре-мях могло бы этому подражать (причем нужно
бы разделить кре-мя-хъ), однако такой.же суффикс находим в
сонях (подсолнечник), в котором для носового звука не видно
основания.
б) Имена средние с основным -ман имеют в именительном
падеже единственного числа и сходных основное славянское
-мѧ, Значение чаще страдательное, чем действительное или сред-
нее: имя (знак, по чем узнают), знамя (id.), беремя (ноша),
семя, письмя (письмена), рамя (приложенное?); веремя (теплое,
жирное), племя (наполняющее?); пламя (пылающее), голомя
(высокое, толстое), темя?, стремя?, вымя.
В старославянском есть имена прилагательные на -мѣнъ, при
коих частью есть имена на -ман = -мы, частью предполагают:
роумѣнъ (рѣд, руд), рамѣнъ (рад) ѩчьмѣнъ, пламѣнъ. Следует
отличать, с одной стороны, прилагательные от имен на -мен,
как над-мен-ьнъ, с другой, прилагательные — как дрѣв-ѣнъ, коих
первообразные не имеют суффикса -мен. Судя по старославянско-
му, можно заключить, что основной формой в вышеупомянутых
прилагательных есть -ман-а. Удлинение гласной, появляющееся
в санскрите только в сильных падежах, в греческих существи-
тельных на -μών, -μίν, в латинских -mon, -monta, -mönium,
остается во всех, но в славянских это предполагаемое удлине-
ние является средством образовать прилагательные относитель-
ные, и в этом отношении санскрит, греческий, латинский не пред-
ставляют аналогии. В русских старинных памятниках только та-
кие прилагательные имеют форму -менъ и -мянъ: «копати раме-
но* (Лаврент. лет., 90, 12), «рамяно* (ibid., 4, 9; 111, 7),
«пламянѣ розѣ («Слово о полку»...). В современном русском
имеют без -мен: румяный, сухмяный — довольно высохший (псков-
ское, сухменивый — относящийся до сухмени), кремяный—
твердый, как кремень (псковское, смоленское).
Сверх того, как старинный русский, так и современный по-
средством -мян + ьнъ (-мянный) образует прилагательные от-
носительные и от имен средних на -лея: «Се повѣсти времян-
ныхъ лѣтъ» (Лаврент. лет., с. 1);; голомянный, племянник
(из племяньн-)\ труднее различить я от e там, где эти звуки
неударяемы: стремянной, семянной. Во временной, племенной,
письменной, пламенной произносят и пишут e согласно со ста-
рославянскими ременьнъ, врѣменьнъ, письменьнъ, племеньнъ. Уже ста-
рорусский язык в склонении имен на -мя любит удерживать -я
именительного падежа и в косвенных (имена и т. п.), в произ-
водных (знамянья) и по этой аналогии изменяет даже мужские
имена, вовсе не имеющие первоначально -я = -ѧ: пламень
(Лаврент. лет., 19, 6) (винительный падеж единственного числа).
То же остается и в современном русском. Поэтому можно думать,

что и в прилагательных от имен на -мя (голомянный — голомя)
(я = А) закралось из именительного падежа. Не .то в прилага-
тельных от имен на -мы. При старославянском мѣнъ стоят серб-
ское, хорутанское -теп (хорутанское ramen — большой), серб-
ское, хорутанское румен, сербское, хорутанское камен (камен-
ный), пламен (прилагательное), jечмен, сербское ста-мен certus,
firmus и стаман (-мьнъ) старый, чешское -men, -měn (rumený,
ruměny, kameny) (устарелое); но в польском в одном случае
образования прилагательных без придаточного -ьн — именно в
rumiany — встречаем форму, согласную с русскою. Если в русском
можно было объяснить я в пламянь из -я в пламя, то в польском,
где именительный падеж -miç, родительный -mienia, этого сде-
лать нельзя, из чего следует, что для польского (ru)miany (рус-
ское* ру/мян) требуется другое объяснение. Я из α также не-
объяснимо до сих пор, как -я = -ѧ в сѣ-мѧ— семя при -ы в
камы; но это я (=.а) в румян = основному а, как и старосла-
вянскому ѣ (роумѣнъ). Была ли свойственна форма -міанъ (при
-мѣнъ) и задунайским старославянским памятникам или же она
появилась только под влиянием русской*, этого решить навер-
ное не могу.
В санскрите суффикс -ман образует имена мужские и сред-
ние со значением частью действительным, частью страдатель-
ным и очень немногие прилагательные: саман (мужского рода)
граница как вяжущая, стhаман (среднего рода) сила (стоящая),
стар-и-ман (мужского рода) постель (посланное), карман (сред-
него рода) faktum; прилагательное сарман (трех родов) счастли-
вый. В греческом на -μεν(ποιμέν, именительный падеж единствен-
ного числа -μην: пастух, как пасущий, корень пи из па — охра-
нять, питать), μΐν, μϊνη с сохранением долготы î = санскрит-
скому ô (-ман, -мина) во всех падежах (ύσ-μίν — дательный
падеж единственного числа ύσ-μΐν-ι и χύσ-μίν-η pugna, корень
jydh, pugnare, отсюда в санскрите jydhmá-c pugna), на -μον, име-
нительный падеж единственного числа мужского рода -μων
(γνω -μον gnarus), родительный -μωνος. Сюда же относят суф-
фикс -ματ, образующий имена среднего рода (πράγ-μα), в коем τ,
по одним, есть остаток первоначальной формы суффикса -ман:
именно -мант, по другим — придаточное.
В латинском -mon: sermôn мужского рода, termôn (termo,
-mönis мужского-среднего рода, termen, -ïnis и terminus) — ко-
рень тар transgredi, ad finem pervenire môn-ia: men(minis);
-minus, men-tum (или ment-um). Литовское mu — родитель-
ный падеж mens (тема с вторичным суффиксом -meni в кос-
венных падежах): Želmen1 — sprössling schössling — латинское
1 Так в рукописи. Очевидно, дана основа существительного zel-muo — ро-
дительный падеж единственного числа žel-mens (zel-men-es). Объяснение предло-
жено акад. И. Бальчиконисом.

germen (корень zrl), pemen1 = ποιμέν; menys (stomenys). Готское
man (naman, ср. именительный падеж единственного числа па-
то), -mum (основная форма munja = латинскому mônia: lanh-
mun женского рода, fulmen корень рук, сербское рун).
§ 10. Суффикс -мъ
По общему мнению, причастный суффикс славянский -мъ,
литовский -та сроден с причастным санскритским -мана, гре-
ческим -μενο и прочее.
В старославянском -мъ, -ма, -мо образует причастия настоя-
щего времени страдательные, присоединяясь к чистому корню в
глаголах I α и — к удвоенному в I б посредством связочной о
(іад-о-мъ, дад-о-мъ) и к теме настоящего времени в остальных,
причем и и йотированное к характера остается (люб-и-мъ, дѣл-
аѥ-мъ), нейотированные же глаголов II и IV разрядов являются
в виде о: вед-омъ, двиг-но-мъ.
Из современных славянских наречий наиболее употребительно
причастие настоящего времени страдательное в русском, но только
литературном, в глаголах действительных преимущественно V и
VI разрядов, и то единственно благодаря влиянию церковного
языка. Остальные славянские наречия и русский народный язык
сохраняют только остатки этого причастия в виде прилагатель-
ных (см., например, в польском: Małecki. Grammatyka wiçksza
§ 207, в чешском: Hattala, Srovnávací mluvnice, § 66), частью,
как уже в древнем языке, со значением действительным и сред-
ним: в старославянском: входимъ2 (действительное), нехотимъ,
могомъ; в русском родимый (отец, мать), хлебородимый (земля,
архангельское), ходим в проходим (тверское, ярославское), прохо-
димец, обманщик, пройдоха; «Я сушила вас, русы волосы ... Я схо-
димым красным солнышком» («Пермский сборн.», I, с. 46); лю-
бимый — общительный, любящий жить с людьми (уже в ста-
рославянском ЛЮБИМЪ — amabilis, ср. любимец и amans, как в
Лаврентиевской летописи, 66, 10: «Ярославъ ... любимъ бѣ
книгамъ», т. е. любил), «тьма несвѣтимая» (Дух. ст. 18, 27 —
у Буслаева. Грамматика, ч. 1, с. 108), лакомый = польскому
lakomý, чешскому lakomý, бываемый, неиссякаемый. Рядом с этим
и страдательное незнаемый («Др. росс, стих».: незнаемый, поль-
ское znajomy — существительное); <ношамое носится, держамое
держится» (Даль. Пословицы, с. 91), питомый — страдательное
в питомок, -мка — приемыш (пить) и в питомец и прочее.
1 По-видимому, основа существительного ріе-muo — родительный падеж
единственного числа pie-mens, именительный падеж множественного числа
pie-men-ys. Объяснение предложено акад. И. Бальчиконисом.
2 Водим — коновод, передовой, проводник (рязанское, тамбовское).

§ 11. Суффикс -имъ
Суффикс -имъ, образующий несколько имен, считаемых оты-
менными, как отчим, побратим, нелюдим, по Павскому, придает
им значение сходства: заступающий место отца, подобный бра-
ту, не сближающийся с людьми; сладимый — близкий к сладкому.
Отчим, по его мнению, выговорено вместо *отчин, *отчив или отчух
(Павский. Филологические наблюдения. Второе рассуждение,
с. 140—141). На самом деле и в этом -им есть характерная или
связочная гласная, первоначально принадлежащая глаголу, а
самый суффикс тождествен с причастным суффиксом, как видно
из отыменного зна-к-омъ, где связочная о и знач = знаемый,
польское znajomy. Значение сходства, заметное в словах на
-им, принимаемое и Буслаевым («Грамматика», ч. 1, § 59, приме-
чание 8), если и есть, то вовсе несущественно: нелюдим — отгла-
гольное с действительным значением суффикса, собственно: не
знающийся или не знакомящийся с людьми, а не непохожий
на людей. При нем глагол людиться — заводить новые знаком-
ства, нелюдитъся — избегать людского общества (псковское,
тверское). Синонимы его нелюда, нелюдье, нелюдь и обозначают
нелюдимость другим образом, именно так, как ничтожество, чу-
довищность обозначены русским собирательным нелюдь, -и —
ничтожные, пустые люди (костромское), сербским нёљуди (мно-
жественное число), Unmenschen, monstra hominum, т. е. отри-
цанием человека в человеке; побратим — товарищ, друг, любов-
ник (псковское), сербское побратим — крестовый брат, брат по
выбору, значит собственно: сделанный и сделавшийся братом,
побрати-ти — сохранившееся в сербском со значением «выбрать,
назвать братом». Так, при сербском посестрима, сестра по выбору
(в русском с другим суффиксом: посёстрина, подруга, любов-
ница, может быть, из -има) глагол сербский посестрити — сде-
лать сестрой. Русское посестриться о двух девушках: поменяться
крестами. И отыменные с предлогом по: посёстра — подруга (см.:
посестра), любовница, псковское; сербское посинак — сын по вы-
бору, приемыш. Этимологическое значение — что и отглагольные
с -мъ, именно: сестра после, сын после, как пасынок и прочее. Серб-
ское поочим} — отец по выбору, названный — от поочити доказы-
вает, что отчим2, польское ojczym, старославянское отьчимъ, серб-
ское, хорутанское очим значит не 'заступающий место отца' или
'сходный с отцом', а 'сделанный, названный, выбранный отцом'.
Прилагательное сластимый хотя значит «сладковатый» (воло-
годское, ярославское), но происходит от глагола сластить, под-
слащивать. То же и сладимый о ветре: южный — от сладить.
Из всех индоевропейских языков только литовский образует
причастия настоящего времени страдательного залога посред-
1 Болгарское побаштим, quem patrem appellamus.
2 Но иночим — пасынок.

ством того же суффикса, что и славянские, именно -mas, сред-
ний род -та, женский -та, приставляя его к основной теме
настоящего времени: sùka-mas (suk-ti, 1-е лицо множественного
числа sukame — крутить, сучить), mýli-mas (myléti, 1-е лицо
множественного числа настоящего времени myli-me — любить).
Сверх того, в литовском тот же суффикс образует причастие стра-
дательное будущее от темы будущего (suksi-mas—1-е лицо
множественного числа будущего времени suksi-me), в сложении
с корнем da (санскритское dhâ, славянское дѣ) —особое при-
частие и с действительным значением, от темы неопределенного
наклонения: sukdamas, gelbédamas (gebléti — помогать, спасать,
настоящее время gelbu и gelbmi) и прочее. Шлейхер называет
эту форму причастием настоящего времени действительным вто-
рым, но оно употребляется (только в именительном падеже
трех родов, трех чисел) как прилагательное независимо от
времени (asi eidamas, dainuoju, dainuosiu, dainavau = на ходу),
одновременно с тем действием, которое выражено сказуемым
(Schleicher. Litauische Grammatik, § 141) и, как упомянуто,
производится и от темы настоящего.
О происхождении причастного -мъ, -ма, -мо в славянском
и ma-s, -та в литовском есть два мнения. Бопп считает этот
суффикс сокращением соответствующего по значению суффик-
са -мина, греческое -μενο-ς. Кроме этого соответствия, он осно-
вывается на сохранившемся в переводе летского катехизиса на
прусский язык (литовского племени) причастии po-klaus-t-ma-
nas — выслушиваемый или (без оттенка значения, сообщаемого
глагольным характером русского) слушаемый («Vergleichende
Grammatik», В. III, с. 160—161, 163). Суффикс же -ма-на (основ-
ная форма по более вероятному мнению -мана; см. выше) он
считает сложенным из двух указательных местоименных корней
ма и на. «Если суффикс -мина, -μενο выражает отношение
к среднему залогу, то ... вторая изменяемая его половина
на должна обозначать действующее лицо в любом из падежей,
а первая неизменяемая ма — указание на лицо, подлежащее
действию (в дательном или винительном) sibi, se, но в среднем
(возвратном) залоге тождественное с действующим» («Verglei-
chende Grammatik», В. III, с. 176; ср. объяснение суффикса
причастия настоящего времени). Против вышеприведенного
объяснения причастного-ΛΓδ = -та можно сделать несколько
возражений.
Во-первых, если -мана сложено из ма и на, то почему же
лето-славянское ма должно быть сокращением из -мана, а не
самостоятельным ма?х. Существование формы -мана, прини-
1 Подобным образом возражает Curtius (Grundzüge, В. I, с. 73—74) на
объяснение суффикса -ан из -ант.

маемой за сложную, не мешает, однако, Боппу («Vergeichende
Grammatik», В. III, с. 177) признать общеиндоевропейский имен-
ной (а не причастный) суффикс -ма (ср. -мъ в ды-мъ и прочее)
не стяжением, a простым местоименным корнем.
Во-вторых, если признаваемую Боппом тесную связь суффик-
са -ман = славянскому -мы, -МА С -мина понимать так, что
первое происходит из второго, то как же из основного ма-на
вышло, с одной стороны, славянское -мы, -м* (-мен), литов-
ское -muo (-men), а с другой, славянское -мъ, -ма, -мо, ли-
товское -mas, -та. Это возражение основано на ошибочной
вере во всеобщность господства известного звукового закона в
данное время или в его неизменность на значительном протяже-
нии жизни языка, в то, что язык на всем или очень значитель-
ном протяжении (Твоей жизни следует одним и тем же звуковым
законам. Конечно, встречая при именах на -мы менъ ( = -ман)
имена, иногда только отдельные падежи с темой суффикса -мъ
(лужицкое krem, болгарское производное кремъци (множествен-
ное число), сербское в творительном падеже крёми и крем, но
родительный только крёмена, ком, родительный камена), можно
думать, что -мъ не предполагает формы -мен, а предполагается
ею и можно встретиться с истиною, положим, если не в этом, так
в другом случае. Но такая удача не докажет того, что суффикс
-мана не мог образовать в одно время суффикс -ман, -мы, а в
другое -мъ.
Шлейхер находит более вероятным, что суффикс -ма в сла-
вянском, литовском не есть сокращение из -мана, а первая его
часть как самостоятельный суффикс опирается при этом на дру-
гие случаи, когда каждая из двух составных частей сложного
суффикса употребляется самостоятельно в том же значении,
как и сложный суффикс, например суффикс превосходной сте-
пени в санскритском тама (çama-тама), но его первая часть
в виде tha в чатур-tha, а вторая в даса-ма («Formenlehre»,
с. 179; «Compendium» с. 329).
§ 12. Суффикс -мъ (-ма, -мо)
-мъ (-ма, -мо), образующий имена существительные. Этому
суффиксу, в коем Бопп видит простой (не сокращенный из -мана
и из -ман) местоименный корень ма, соответствует в санскрите
-ма (образующий прилагательные (dhû-ма) и существительные
мужского и среднего рода, но не женского), греческое -μο-ς, -μη,
латинское -mu-s, -ma, литовское -ma-s, -ma. Примеры в сла-
вянских: ды-мъ («Vergleichende Grammatik», В. III, с. 179) и ду-
ма (ibid.), дрема (корень dpa), немецкое trau-m, dor-mio, δαρφανω
(ibid.x с. 179; Miklosich, Lexikon, дромъ — см. Даль), шлем
(немецкое Helm как покрывающий, корень hal, hilu; Bopp,
ibid., с. 180; О многозначных и прочее, с. 74—75), хол-мъ и
шеломъ (О многозначных, ibid.; ibid.— солома), громъ, кормъ

(Павский. Филологические наблюдения. Второе рассуждение,
с. 140 сравнивает κορ-εσκω насыщаю), космъ-ма, корма,
крот, скоромъ (? скрама — Миклошич. Lexicon). Старосла-
вянское писмо (русское письмо), наречия мимо, прямо? Пасмо
(Павский, ibid., с. 143). Сербское пjе-сма только южное,
вероятно, из употребительного и в сербском njêcna1.
С соединительною гласною перед суффиксом ярмо (іарьмъ —
Павский, ibid., с. 140, 143, ср. с αρμός — см. Miklosich.
Lexikon), дерьмо(?), вѣдьма (однако польское wiďmo), наре-
чие тъкъмо (Miklosich). Szarma — срѣнъ, см. Миклошич
(ср. щелок).
В литовском суффикс -та, -те (подобно видоизменениям
того же суффикса -ima и -ма) образует имена отвлеченные жен-
ского рода, как gies-mè (gied корень — песня) bаі-me (страх),
tužma, služma. Находя при двух последних и tužba, služba с
б, Бопп предполагает, что и в славянском суффикс -ба (собствен-
но -ьба)=-ма с переходом ж в б (как в греческом βροτός =
мр'та-с, βραδύς == мр'ду-с), обратным тому, какой имеет место
в дательном-творительном падеже множественного числа -мъ,
-ми и прочее (бhjас, бhuc) (Bopp. Vergleichende Grammatik,
В. III, с. 180). Против этого можно возразить, что литовские
tužma-ba, služma-ba суть очевидные заимствования из славян-
ского и что, по крайней мере, в этих двух и им подобных заимство-
ванных словах литовский звук м не от б; далее — что в литовском
есть свой суффикс -yba-s, -yba, -ybe, совершенно равный славян-
скому -ьба. Однако существование в самом литовском двух раз-
личных суффиксов (-i)mas и (у)bas и т. п., происходящих из
одной основной формы -ма, этим не опровергается.
§ 13. Суффикс -тар
Суффикс -тар в санскрите и латинском образует причастия
будущего времени, в санскрите употребляемые с настоящим вре-
менем от ас для выражения будущего времени описательного,
притом в мужском роде для всех трех: датасми и прочее, латин-
ское dat иг us sum си перед p вместо а (Bopp. Vergleichende
Grammatik, В. III, § 646), в Ведах —для настоящего (ibid.,
В. III, с. 814). В тех же языках и во всех остальных индоевро-
пейского племени суффикс этот и ближайшие, очевидно, с ним
сродные, образуют: а) имена родственные мужские и женские,
б) имена действующих лиц мужские и женские, в) имена орудий
среднего рода. Имена α и б первоначально не отличаются друг
от друга, и формальное различие между ними появляется лишь
вследствие забвения этимологического значения первых.
1 Басма — заговор из *басна? басня: или же в një-sma, как литовское
ver-smé — источник к var (Sleicher. Litauische Grammatik, с. 129).

а) Санскритское -тар-1, именительный падеж единственного
числа -та (из -таре), винительный -тар-ам (с первым α коротким
и в сильных падежах, за исключением свасар), в слабых паде-
жах тр (тр'бhис и прочее), греческое -τηρ в именительном падеже
единственного числа, тема -τερ в остальных падежах, кроме
родительного, дательного единственного числа, где -τρος, -τρι,
латинское -ter, -tris: санскритское питар (nâ), матар, дуhитар,
бhратар (бhар), ceâcâp (из *сва-стар, *сва-сутар, су, откуда
стри — женщина как рождающая (Bopp. Vergleichende Gram-
matik, В. III, § 812). Литовские dukte, mote', gente, sesuo
(Schleicher. Litauische Grammatik, с. 193), В славянском
наиболее сохранился первоначальный вид суффикса в мати, дъчи
(старославянское дъ-шти и прочее), тема тер в родительном
падеже.
С новым суффиксом и в других падежах тех же имен; с
суффиксом -ъ, -а; бра-тр-ъ, се-стр-а. С совершенным отпадением
первоначального суффикса, быть может, нетій.
б) В санскрите имеют в сильных падежах а: датарам, джан-
и-тар-ам; греческое -τηρ в именительном падеже, -τερ в косвен-
ных падежах; -τωρ в именительном падеже, -τερ в косвенных
падежах (δοτέρ), латинское -tor, -toris, отсюда женский род
-triï-s.
В славянском соответствующие суффиксы соединены с другими
суффиксами.
1) -тыр-ь2. Относительно ы из у ср. латинское -turus и
санскритский родительный падеж единственного числа питур, на-
тур, датур. Единственный несомненный пример — пас-тырь, серб-
ское nàcTujep, ' nacTujèpa (Дубровник) (что предполагало
бы основную форму -тѣрь; ср. ibid. пастjерица) и пастир, пасти-
ра, хорутанское pastir, чешское pastýř, верхнелужицкое pastyr,
польское pasterz, при коем очень замечательная устарелая форма
с и: pasturz, pasturski. Ошибочно считать пастырь заимствован-
ным на основании его близости к pastor, несмотря на то, что
есть [несколько] несомненно заимствованных русским [на] -тырь
соответственно звукам -τηρ: псалтырь, польское psalterz, сербское
псалтир, лужицкое псалтира (ψαλτηριον), монастырь. Ср.: мана-
стир — намастир, польское monaster (μοναστηριον), пластырь
(немецкое Pflaster, откуда польское flastr, plastr, emplastrum)
(Павский. Филологические наблюдения. Второе рассуждение,
с. 171 —172). Богатырь (польское bohater заимствовано с рус-
ского), héros считают заимствованным с татарского багадыр,
монгольского багадур — силач («Материалы для словаря...»
т. I, с. 33, 189). Украинское же багатир (богач) произведено
1 Родственные имена — Bopp. Vergleichende Grammatik. В. I, с. 249.
2 Нем-тырь (немта и немтой), плугатыр. У Даля только плугатор и -тер
немецкое, украинское. Но вряд ли тут немецкое влияние.

от богат (ср. сербское богат-аш, богатой) и следовательно имеет
суффикс -ыр.
№. Об отношении -тух в пастух к -тырь? Kostur — костыль.
Линде: от кость (костяная палка, потом — вообще). Может быть
сомнение. Костырь игрок — кость.
2. -тер в костер? ве-тр.
3. -тель образует имена действующих лиц от глаголов
действительных, сохраняя характер 2а темы, если таковой имеет-
ся: да-тель, житель, властель (влас-ти)у но влад-е-тель, учитель,
соревнователь. Властитель, блюститель — неправильно от *власти-
ти, *блюсти-ти, или, как полагает Павский (Филологические
наблюдения. Второе рассуждение, с. 177),— от неопределенного
наклонения с сохранением его суффикса, как итти-ть, найти-ть
вместо итти, найти. Тот же суффикс Павский предполагает в
коростель, свиристель (idid.r с. 175). Коростель, польское chro-
scieU старославянское крастѣль, rallus — деркач, чешское chfàstal
и прочее с ѣ в суффиксе, что, если самый суффикс есть
тѣль, ср. с сербским пастиjер = -ыр, как косиjер (= -ѣрь),
между тем как в русском было бы косырь.
в) От -тар с прибавкою суффикса α и с опущением а в
-тар (как в слабых падежах и перед женским окончанием -à)
образуется санскритское -тр-а-м (средний род), редко -тр-а (жен-
ский род) со значением орудия, т. е. неодушевленного действова-
теля. В греческом этому суффиксу соответствует -τρο-ν, -θρον
(средний род), -τρα βρα (женский род) и др., латинский
'tru-m, редко -tra. В северо-западном отделе славянского
языка суффикс этот является в виде -дло, ср. в юго-восточных в
виде -ло. Нет сомнения, что всё предполагает форму -тло = гре-
ческому -τλο-ν в χυ-τλο-ν (lignor agna, корень χυ hindere).
Затем в юго-восточных г уподоблялось следующему л через
(5~или непосредственно (ср. мелъ из метлъ без посредства
формы медлъ?), а в западных τ изменяется в д. В юго-
восточных наречиях отличить этот суффикс от суффикса -ло,
-ла можно только при сравнении с северо-западными.
-ло = -дло приставляется или прямо к корню или к гла-
гольному характеру.
1. Корень на гласную1: польское bydlo — средство для бытия,
для жизни, и затем скот как такое средство, как богатство,
а не в том смысле, как былина (растение), сербское живина (скот),
Ср. чешское o-bydlí и литовское bu-kle, -es — бытие, местопре-
бывание, жилье (ср. Микуцкий. Наблюдения, с. 606).
мыло — вообще чем моют (сербское мило — мытель, щелок для
мытья головы), рыло, крыло, си-ло (силок, польское si-dlOy ко-
1 Польское » sta dio — пара, самец с самкой, муж с женой, рало—radlo.
Санскритский суффикс -тра (женский род) иногда образует и отвлеченные су-
ществительные: jä-mpa Lebensmitteil.

рень си — вязать = чем вяжут), ви-лы (чем навивают, вьючат
воз), сало (польское, чешское sa-dlo темного происхождения),
шило (хотя корень есть шив = сив, но за корень принимается
языком ши), жило (корень жи из жив; может быть сомнение,
есть ли суффикс -ло = -dto), мяло (мьн), пяло (пьн), жало,
било (ударит в било — колокол, областное), дуло? Мото-вило
Павский («Филологические наблюдения». Второе рассуждение,
с. 180) ошибочно производит от неупотребляющегося мотовать
= мотать.
2. Корень на р: горло, жерло. От II, 1, в жерело (ждри-
jело, польское zrödlo, gardlo и gardziel).
3. Корень на з, д, т. Если б суффикс был только -ло (а
не -дл), то по правилам, действующим еще в старорусском
и старославянском и в современных юго-восточных наречиях,
должно бы удержаться перед л (старославянское, древнерусское
везлъ, везло), а д, τ должны бы исчезнуть (велъ, плелъ); но
перед дл корень з, д, τ в — с, а д или τ суффикса опускается,
и так без различия наречий.
з: весло (вез), вясло, перевесло (вѧз), масло (маз), чересло
(чрѣсло — чрезъ), польское powrosto, чешское povřislo, верхне-
лужицкое powrjestto, нижнелужицкое powrasto (Linde) = пере-
весло (врѣз — връз, вязать).
с: русло?
д: ясли (ПА), гусли (гѫд), прѧсл-ице (прѧд, прясть),
прясла — жердь для сушки снопов, старославянское прѧсло gradus
(прѧд в прѧдить или прѧт, см. Miklosich) уело — часть тканья
(литовское aud-žiu тку, санскритское ват-ами.
т: число (чит).
Поэтому, несмотря на сходство значений, не следует без
дальнейших доказательств относить сюда имена, не изменяющие
з, д, τ в с перед л, как вязло (амулет, повязанный на
животе), сѣдло, метла, или опускающие д, т, как помело.
Ремесло (rzemieslo, верхнелужицкое rjemjesto, чешское
řemeslo, литовское remeslas, -sas, -stas — заимствованы из сла-
вянского; старославянское ремьство), по Павскому, образовалось
из латинского remedium, с сохранением латинского предлога,
а производство ре... от рукомесло есть выдумка словотолкова-
телей (Павский. Филологические наблюдения. Второе рассуж-
дение, с. 181), выдумка, однако же, перешедшая в народный
язык (курское рукомысленный). Если слово руко-месло не внесено
в язык искусственно, то для второй половины — корень, быть
может, санскритское math, agitare (ср. пахать — мести и чешское
packati — делать).
Коромысло (или коромесло), по предположению Павского, из
греческого κρεμάστρα (= орудие, на чем что висит, вешалка)
от κρεμάω — висеть; с греческого заимствовано и латинское
cremaster, cremaculum, французское crémaillère (Павский,
с. 181)).

Сюда ли скребло, гребло1 или к -ло? Например, от глаголов
-и-: кадило, кропило, творило, точило, горнило, чернило, кор-
мило, таврило, ставило; с -а-: опахало, пугало, буркало, зерка-
ло, зерцало, утиральник, покрывало и множество других 2. Все
от 2 а темы.
Относительно значения остается заметить, что, например, слова
от смысла орудия переходят к значению места как условия
совершения действия: жило, ясли, польское stajadto — мера поля.
Важнее то, что от глаголов с характером -а- посредством этого
же -ло = -дло ( а не -лъ, -ла, -ло — причастия действитель-
ные прошедшего времени, как думал Павский.— «Филологи-
ческие наблюдения». Второе рассуждение, с. 190) образуются
презрительные названия действующих лиц мужского рода: объеда-
ло, опивало, обирало, меняло, ту мило, в украинском имеющие
й после а: міняйло. Оттенок презрения сообщается им тем, что
имена эти по окончанию существительные среднего рода и что
лица изображены здесь орудиями.
В литовском суффиксе -ло = -дло по значению вполне со-
ответствует суффиксу -klas, среднего рода -kla, -klis, женского
рода -klé: ârklas мужского рода — рало (arklýs — конь — как
орющий?), sekla женского рода — семя, gerklé женского рода —
горло, жерло, girtuöklis, женского рода -klé (у Нессельмана
-uklis, -i, -oklis) пьяница, опивало, быть может, не прямо от
girtas — пьяный, а от girtàuti (пить у Нессельмана), šykštukles
-klé (у Нессельмана -oklis), быть может, не от šýkštas, -tus, а от
šykštíioti, šykštáuti (быть скупым). Заметить, быть может, заим-
ствовано krapjale3 кропидло. По-видимому, это суффикс (кро-
ме родовых окончаний) тождественный с -ло === -дло. Лоттнер
сравнивает это -klas, kla, kle' и прочие с латинским -culo
(-culum, -clum): se'-klas — семя = se-culum, которое собственно
значит то же что готское mana-sîds. Этим последним Дижала
переводит греческое κόσμος, но его этимологическое значение
есть «mannsrat», «menschensrat», стало быть, «человечество».
В seculum же преполагаемое значение «menschengeschlecht»
(«Zeitschrift», В. VII, с. 48—49).
Латинское -culö (-culus, -culum, откуда -dus, -clum) со зна-
чением средства (в среднем роде) и места (cubiculum,
habitaculum) относят по корню кар — делать (В о p р. Verglei-
chende Grammatik, В. III. с. 194; Schweizer, Zeitschrift, В. II,
1 Пойло? Украинское кійло? (из -ало в украинском и белорусском разви-
вается -айло: завивайло, покривайло (орудие), міняйло и пр. (действующее
лицо). С польского: падло, верцадло (Котляревский, с. 134) — zwierciadto =
церцало.
2 Ткалья; ср.: tkadlicka.
3 Возможно, заимствованное krapylas? Объяснение предложено акад. И. Баль-
чиконисом.

с. 371; В. III, с. 381 и др.). Но в пользу вышеупомянуто-
го равенства -klas и -(д)ло (-тло) говорит то, а) что литовский
язык избегает встречи зубных с 1; зубные корня изменяются в
s перед л суффикса (Schleicher. Litauische Grammatik —
перед las, le, с. 111 — 112).
Если здесь имеем -kla-s\ а не -slas из -tlo, то разница
может оправдываться тем, что здесь основное тл принадлежит
суффиксу, а там дт корню, а л суффиксу. Однако, быть может,
сюда же суффикс -slas в mokslas, Lehre, paveikslas, пример, после
коренного k (Schleicher. Litauische Grammatik с. 111). При
большой близости литовского к славянскому невероятно, чтобы
суффикс, столь распространенный в последнем, совсем не был в
первом.
О происхождении суффикса -тар и сродных от -тар тр' —
переходить, совершать в этом последнем значении см. Ворр.
Vergleichende Grammatik. В. III с. 193—194. №. Benfey Orient
und Occident, В. I, с. 239 след.).
Суффикс -α-тай. В греческом имена действующих лиц на -της,
как δό-της, γεν-έ-τη-ς, стоящие нередко при именах на* -τηρ, перво-
начально, по всей вероятности, тождественны с этими последни-
ми. Они (имена на -της) сохранили знак именительного
падежа (ς), утративши конечную согласную тему (ρ); приняв
именительный падеж за тему, они утратили это ρ и в косвенных
падежах и тем самым перешли в 1-е склонение: δότον, δότη
вместо δότηρος, δότηρι или δότερος, δότερ (Β ο p p. Vergleichende
Grammatik, В. I, с. 300; В. III, с. 187; ср. μαχητής,
ποιητής). С этим мнением о происхождении имен действующих
лиц на -τη-ς от темы именительного падежа имен на -тар (имени-
тельный падеж в санскрите да-та), впервые высказанным Боппом,
согласны и многие другие исследователи. За возможность подоб-
ного явления в лето-славянском ручается опущение р-с в имени-
тельном падеже единственного числа названий родственников в
литовском и славянском (mott — мати из ма-та) и переход такой
формы в косвенные падежи в старопрусском (mûti, винительный
падеж mutin, как δότης, винительный падеж δότην), летское
mûtê, родительный падеж mates, дательный máte, винительный
máti, отчасти и в славянских наречиях (от дочь, областное рус-
ское дацав вместо дацей) (Bopp. Vergleichende Grammatik,
В. I. с. 300). Отсюда вероятно, что подобным образом поступает
язык, образуя имена на -тай.
В старославянском и русском имена действующих лиц на
-тай образуются только от глаголов с характером а, я, от-
1 Литовское pinklas мужского рода — плетенка, корзина, рогожка (и резуль-
тат, корень pin-ti — плести, вить).

личаясь тем от имен на -тель: ратай1 (оратай), ходатай,
глашатай, соглядатай. В литовском им соответствуют имена
действующих лиц на -tojis (из -tojas) в мужском, -toja в жен-
ском, сохраняя перед суффиксом глагольный характер, если он
имеется: ar-tojis — ратай от ar-ti, moky-tojis — учитель от mok-
y-ti, vadžo-tojis — вожатый от vadzoti. Павский («Филологические
наблюдения». Второе рассуждение, с. 28) сближает славянские
на -тай с греческими на -της (= -τηρ), и это сближение
следует дополнить таким образом, что -та-й (из -та-\ъ = литов-
скому -to-jis из -to-jas) состоит из двух суффиксов: -та (ли-
товское /о) = именительному падежу единственного числа сан-
скритского -та из -тар и из прибавленного к теме именитель-
ного падежа суффикса -/ъ, литовское -jas = основному -ja-c.
Шлейхер («Compendium», с. 343) находит суффикс -tojas в
литовском для себя неясным.
Бопп полагает, что литовское -toja, славянское -тай есть
видоизмененное -tavja, -тавϳа; -тавϳа образует в санскрите прича-
стия страдательные будущего времени: да-тавϳа dandus, jôk-raeja
jungendus (с ударением на первом или на втором слоге и с
гуною корня), и, по Боппу, находим соответствия в греческом
-τέο из -τεφο (δότέος —đa-TŽBJa dandus) и в латинском (отно-
сительно формы, а не значения -tivus: dativ us и прочее —
«Vergleichende Grammatik», В. III, с. 352—354). Мнение, что -тай
= -тавϳа, маловероятно, так как не видно примеров образования
â = литовскому о из ав, так как сочетание въ = ej на конце свой-
ственно славянскому языку, возможно было бы славянское -товь =
-тавϳа. Ср. санскритское Kpaeja-м (мясо), литовское kraûja-s
мужского рода — кръвь (к кравиѣ, а это из крав ja); наконец, так,
как по значению -тай = -тель, -тар.
По сходству значения с -тар, -тель, -тай рассмотрим здесь
суффикс -аръ и сродные.
Суффикс -аръ, латинское -arius, вполне соответствует готскому
-arja (именительный падеж единственного числа -areis; древне-
верхненемецкое -eri, новонемецкое -er), который образует от гла-
гольных корней имена действующих лиц, а от имен—названия лиц,
занимающихся предметом, который обозначен коренным словом:
готское laisarja (tais-ja — учу) Lehrer, bôkarja — книжник, старо-
славянское (от bôka, тема bôkô,— буква), môtarja — мы-
тарь (Bopp. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 433). Эти имена
так близки к славянским, что в иных случаях трудно определить,
заимствованы ли они с немецкого или туземные. К несомненно
1 ра-тай (Лаврент. лет., 38, 13) составляет исключение, так как а в ра
принадлежит корню, между тем как в ор-а-тай а есть гласная характера. Первое
вовсе не есть сокращение последнего. -Тей: бухтей (Областной/словарь, ч. I),
украинское тюхтій; -тяй: слюнтяй, лентяй (Павский. Филологические на-
блюдения. Второе рассуждение, с. 36—37), украинское гультяй, откуда польское
hulta /.

заимствованным принадлежат: украинские римарь, шинкарь, дру-
карь, крамарь, малярь (русское ръ), школярь (русское ръ)у книж-
ное рейтарь. Как немцы подводят под туземный суффикс древне-
верхненемецкое -аг/, новое -er и заимствованные, именно латинские
на -arius, так и мы. От вышеприведенных следует отличать по
суффиксу такие, как: секретарь1, келарь (через греческий с латин-
ского cellarius), пономарь (παραμοναριος), январь, стихарь,
орарь (Павский. Филологические наблюдения. Второе рас-
суждение, с. 170), арий — в нотарий, нотуарий и прочее.
Латинский суффикс -arius из -asius (Воpр. Vergleichende
Grammatik, В. III, с. 432; Corssen в «Zeitschrift», В. XIII,
с. 163) и потому отличен от готского, литовского, славянско-
го, так как в этих языках переход с в p не встречается.
Незаимствованные имена на -арь (= arz и прочие в других
славянских) образуются:
а) От глаголов с опущением глагольного характера, если он
имеется: пекарь, писарь, звонарь, косарь, пахарь (от пах-а-).
С эвфоническим x в немногих словах от корней на -и-, -а-:
бахарь (польское bajarz), знахарь; в калужской пословице будет
дахарь, будет и взяхарь*\ жихарь (жилец, молодец).
б) От существительных со значением лица2, имеющего отно-
шение (деятельное) к предмету, обозначенному коренным словом:
псарь, лекарь, рыбарь, украинское бондарь, гончарь, кобзарь,
вивчарь, свинарь, дьогтярь, смолярь, склярь, галярь, сідлярь.
Мягкость начальной гласной суффикса не всегда условлена темою
первообразного слова. Украинское броварь с польского browar,
а это = немецкому Brauer, как наше пивовар есть название
действующего лица, а чешское pivovár — пивоварня. Труднее в
звуковом отношении сблизить с Brauerei, а еще менее вероятно
предполагать стяжение из браговар.
Со значением предмета, заключающего в себе то, что обо-
значено коренным словом: букварь, словарь, кустарник, кочкар-
ник. Дымарь.
в) От прилагательных со значением лица или вещи, заклю-
чающих в себе качество, обыкновенно в высокой степени: глухарь,
сухарь, дикарь.
-аль: коваль, враль (вра + аль). Может быть, шваля, ткаля.
В польском — имена лиц, снабженных в большой мере предметом,
обозначенным коренным словом, затем вообще увеличительных:
nosál, brzuchal, wqsal; drqgal; synal. Относительно значения
ср. выше -арь пункт в и -аг для имен действующих лиц
(ткач) = польским на -al с увеличительным значением (бородач),
-ель: свирель.
1 Украинское лементарь.
2 Гнездарь — ловчая птица, вынутая из гнезда, в отличие от дикаря, выно-
шенного уже старым. №. Господарь — боярин, болярин, мухарь — большая муха.
Сербское мушкарац (мужской род) — мужчина, самец.

-ырь. Относительно ы ср. -тырь = -тар-ja, как при -тель —
-тырь, так при -аръ ырь. От кость — костарь и костырь —
искусный игрок в кости и в бабки, отсюда мошенник. Ср.:
пупырь, пустырь, пузырь, пухырь, секира, волдырь, болдырь —
украинское бовдур (Павский. Филологические наблюдения.
Второе рассуждение, с. 171), снегирь.
-орь: тхорь, угорь, якорь (Павский, ibid., с. 171).
-ыль: горбыль, костыль (kostur), мотыль (Павский, ibid.,
с. 175), -ель. №.
Как при -тель (-тар-ja) —тай, -тей, может быть -тяй
(-та-ja), так при -арь —ай, -ей: бугай; ручай — ручей, молочай
(Павский, ibid., с. 37, німчай, Солопій, курій, жабрей (Пав-
ский, ibid, с. 39), шв-ея, печея (пере-печайка), везея и про-
чее, собственно е-я (Павский, ibid., с. 40), негодяй, слюн-
тяй, гуляй (гультяй, гультай), беляй (Павский, ibid.,
с. 36—37, 38—43). В литовском -èjas, женского рода -èja [обра-
зуют] имена действующих лиц: vire jas — вар, что в пивовар (povo-
virèjas по сложению = имени действующего лица с родительным
падежом производимого предмета, как сорочок, швачка).
Суффикс причастия прошедшего времени страдательного -та,
-на.
Посредством -та (-тъ, -та, -то) образуются причастия стра-
дательные: а) от тем, равных корню (простому и„ а усиленному)
на гласную чистую, носовую и согласную р: жат, терт, крыт, бит,
КОЛОТ; б) от глаголов на -ну-: тянут. От всех остальных тем обра-
зуется это причастие посредством -нъ после α, в (данъ, званъ,
бранъ, кованъ, писанъ, даванъ, деланъ, стоянъ) и -енъ после
других окончаний (еденъ, веденъ, любленъ). Звук e перед -нъ не
имет ничего общего с глагольным характером первой темы таких
слов, как нес-е-ши, что видно из разницы в темах между движенъ и
двигнеши (Ворр. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 229).
Таково общее правило, не лишенное исключений.
Принимающие по общему правилу -тъ:
При жать, ЖАТЬ — в старославянском клъненъ и прочее
(Miklosich, Vergleichende Grammatik, В. III, с. 122). В
русском из того же источника книжное надменный.
При крыть — кръвенъ — сокровенъ Биѥнъ (Miklosich, ibid.,
III, с. 127), а при -ну-тъ книжное движен в движение и прочее
(в старославянском — Miklosich, ibid., с. 134—135).
Наоборот, при тех, кои по правилу принимают -н, встречается
-т; см. Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 109—110.
Соответствие в других языках» происхождение страдательного
и действительного значений (Ворр. Vergleichende Grammatik, В.
III, § 818, 819 (см. примеры); Schleicher. Formenlehre,
с. 170—172).
Суффикс -т, -та, -то образует сверх причастия прошедшего
времени страдательного:

а) Существительные мужского рода присѣстъ, бытъ, ростъ,
хвостъ (хыт), перстъ (cnp'cf2- Miklosich/ Lexicon), моло-тъ,
кутъ, лугъ (см. Даль), литовское lustas, хист украинское.
Ср. болото, долото, золото, лѣто, сито (си —вязать, но
Miklosich. Lexicon: си — сѣять), тѣсто (литовское tašlä, teslà
id.), а в литовском, несмотря на ѣ в славянском и предполагаемое
сродство с тиск тѣськънъ, указывает на α в санскрите. Ср. такт,
frangere, fabricare. Может быть, тиск через desid титакш? готское
daigs (Diefenbach. Vergleichendes Wörterbuch, В, I, с. 624),
мѣсто (Miklosich. Vergleichende Grammatik, В. I, с. 134).
Женского рода верста, пята, невѣста (Павский. Филологи-
ческие наблюдения. Второе рассуждение, с. 112), ibid.: короста,
береста.
б) Прилагательные лютъ, сытъ, толстъ?, чистъ, жестъ, -ис-тый.
-ота, -ета. Отвлеченные существительные от прилагательных.
Санскритские сукла-та, npThý-та, стри-τά (Weiblichkeit). Латинг
ские senecta, juventa (Bopp. Vergleichende Grammatik, В. III,
§§ 826,828; Павский, ibid., с. 111 — 113; Буслаев. Грам-
матика, ч. I, с. ПО).
Среднего рода существительные на -ето: тенето, решето, может
быть, ~ыто: копыто, корыто (Павский, ibid., с. 114).
Женского рода -ыта: волокита.
Что до мужского рода на -отъ, -етъ, то ср. -atus, -itus.
-атый, -ит, -аст, -ист — прилагательные от существительных,
примыкающие по значению к причастиям страдательным: рогат —
gehörnt — снабженный рогами, затем — большими (В о p р.
Vergleichende Grammatik, В. III, § 824, 825: Буслаев. Грам-
матика, ч. I, с. 137; Bopp. Vergleichendes Accentuationssystem,
§ 100, с. 133; Nattala. Srovnávací mluvnice, § 233, 234;
Malecki. Grammatyka wiçksza, с. 224). «2 недѣли бьяхуться
обои объ рѣку ту, бѣ бо ръка та твердо текущи, бережиста»
(Ипат. лет., 123, 27).
-тин (-тье)—отвлеченные названия действий и состояний
от причастий страдательных: бытье, мытье, вытье, житье: въ
настатьи перваго дне» (Лаврент. лет., 183, 25).
Суффикс неопределенного наклонения -ти см.: Bopp. Ver-
gleichendes Accentuationssystem, § 104). Однако: «По умертвіи
онѣхъ» (Послание Никифора — Калайдович. Памятники,
с. 158).
Суффикс -на. Кроме настоящих причастий страдательных про-
шедшего времени:
а) Прилагательные древнейшего образования без связочной
гласной полнъ (Bopp. Vergleichende Grammatik, В. III, с. 229;
Schleicher. Compendium, с. 328). Славяно-литовская основ-
ная форма, очевидно, парна или пална (а не прана, как Шлейхер).
Перестановка гласной могла совершиться в славянском уже
после изменения p в л (пьян).

Со связочной гласной зел-енъ (ср.: гряний и прочее).
б) Существительные без связочной гласной или же с нею:
сонъ, станъ (ср.: быть), чинъ, плѣнъ (полонъ), тлѣнъ, членъ,
челнъ, тернъ (ну?), дернъ (Павский. Филологические наблю-
дения. Второе рассуждение, с. 144—145). Клецъ, литовское
klevas. Стегно (Сюда и стезя, стигануть. Иначе Миклошич.
Ľexicon), полотно, веретено, пшено, полено, колено (см. Пав-
ский, ibid., с. 167—168), руно, вѣно.
Пѣна, волна, волна и прочее (Павский, ibid., с.156).
Сторона, соответств [ия] этим всем — Bopp. Vergleichende
Grammatik, В. III, с. 228, 237.
в) Прилагательные на ьнь1 = санскритским -и-на: пhал-и-
-на — снабженный плодами, как пhал-и-нас id. греческому -ι-νός
(Bopp. Vergleichende Grammatik, В. III, § 835; Vergleichendes
Accentuationssystem, § 101), например славянские сильнъ, бѣдьнъ
и многие другие: вечерний, вчерашний, сегоднешний, давишний,
летошний. Таким образом, -ьнъ = -ьнь (ср. Nattala. Srovná-
vací mluvnice, с. 215—216, вообще § 237)2. Русские причастия
страдательные и ближайшие к ним прилагательные с двойным
н3 (данный, званный, незабвенный, откровенный, кованный, са-
монадеянный, отчаянный, окаянный, приближенный, положенный
(причастия) и окаянный, приближенный, положенный, униженный
(прилагательные) (см. Буслаев, Грамматика, ч. I, с. 110)
обязаны вторым н суффиксу -ьнъ, который, судя по его отсутствию
в неопределенной форме (дан, а не данен), требуется не столько
смыслом, сколько благозвучием.
Сюда (к в) примыкают существительные на -ьнъ, -ьнь: остенъ,
роженъ (санскритское ςρ'ηε-и-на— рогата), молебен (и -ень)
охабень, бредень? и многие из перечисленных у Павского («Фило-
логические наблюдения». Второе рассуждение, § 39) : дурень, ли-
вень, сбитень, плетень, причем следует, кажется, отделить слова
со значением действующих лиц.
-ьна образует о^ притяжательных прилагательных на -овъ,
-инъ и отечественных на -ичь отечественные названия женских
лиц: этому -ьна = мужские -ичь: царевичь — царевна, Ивановна,
Кузмишна, Илишна (Павский, ibid., с. 156—158; Буслаев.
Грамматика, ч, I, § 64).
Прилагательные от прилагательных качественных для обозна-
чения безотносительно большой степени качества енный:
украинские височенный, глибоченний, довженний; русские жирен-
ный, долженный, разливенный. Ср.: -еня, -оня. Украинские -езний,
-енезний, -елезний: старезний, страшезний, оттакелезний, Присут-
ствие з, как а боязнь и т. п.
1 Долженъ, нуженъ, моченъ, тѣсьнъ (тиск), прѣсьнъ (можно сравнить
frisc, prëskas), темѣнъ.
2 Ср. латинское maternus, vernus
3 NB. Malecki, § 467.

г) Гласная й перед на, короткая в санскрите, является в виде
и β долгого, в латинском ferïnus — звериный и т. п. Вслед за
Боппом («Vergleichende Grammatik», В. III, § 836), который
не сомневается в средстве этого -i-nus с -nus (vernus) = -на-с
причастия страдательного, мы относим сюда русский -ин, -а, -о,
образующий прилагательные притяжательные личные от имен на
-а, -я и родовые от имен других окончаний. Суффиксы -ов и ин —
-ын разграничиваются таким образом, что где первый образует
притяжательное личное (Львов), там второй — родовое (льви-
ный); но, очевидно, такое различение есть позднейшее, так как в
известных случаях оба суффикса могут иметь и то и другое значе-
ние (Буслаев. Грамматика, ч. I, с. 139); ibid. свинья. Значение
'принадлежащий тому-то', 'относящийся до того-то' вряд ли может
быть выведено из значения причастия страдательного или прила-
гательного со значением 'снабженный тем-то' или 'имеющий то-то'.
Связь между -ин, -а, -о и причастием страдательным -н, -ен только
та, что оба суффикса одного происхождения.
л) -ина и -изна (Павский. Филологические наблюдения.
Второе рассуждение, § 91, 92). Оба эти суффикса чередуются
частью в одном и том же наречии, частью в разных, образуя
отвлеченные существительные от прилагательных качественных и
относительных. От существительных: новизна (и -ина в русском,
украинском, польском), цѣлизна (и -ина), голизна, топизна, кру-
тизна, кривизна, бѣлизна, желтизна, голубизна, синизна, деше-
визна, дороговизна (от существительного дороговь); с чем ср,:
длина, величина, глубина, ширина, седина (польское siwizna),
старина (starzyzna), равнина (равное), солонина, десятина (деся-
тое), развалина, украинское яровина (яровое, польское jarzyna
в другом значении), садовина; укоризна — скорее от укор,
чем, как думает Павский, от укорять; отчизна (польское ojczyzna)
и отчина, украинское дідизна (Кулиш, I, с. 65) и дѣдина, вер-
шина (что на верху), мшарина (место, где мох), хребтина, груди-
на, пашина (что на хребте, у груди, в пахах), сердцевина,
ручье вина, ключевина (что у сердца, у ручья, у ключа), паутина
(-чина, польское -czyna), гущина (gçstwina от -iwa), родины, кре-
стины, именины, девятины, сорочины, годины. Ср. годовщина.
В русском, чешском от прилагательных на -ьскъ образуются
только посредством -на, а в польском — только посредством -izna.
По Павскому («Филологические наблюдения». Второе рассужде-
ние, с. 160), эти имена означают совокупность и мужские названия
собирательные; но такое значение уже вторичное и вытекает из
отвлеченного значения предмета, относящегося до того, что обо-
значено прилагательным относительным: украинское панщина
(польское pahszczyzna) — нечто панское, в частности работа
на пана, причем собирательного значения вовсе нет. Суффикс
-ина, -изна суть только переводит прилагательные в разряд суще-
ствительных, обозначая отвлеченность женским родом.

Деревенщина (деревенское нечто), засельщина, барщина, сол-
датчина (-тщина), невидальщина, бывальщина, бесовщина, Сла-
вянщина, Немеччина (-чщина), украинское Московщина. Ср. чеш-
ское Čeština, Slovenština и польское królewszczyzna, Polszczyzna,
Niemieczczyzna Сюда же относятся м у щи на (из -жщина от
-жьскъ) и женщина1, в коих теперь не видно ни от-
влеченности, ни собирательности (virnus, femina), но кои некогда
имели значение собирательное, и как собирательное в старинном
польском сочетались со множественным числом: «Ziele koszyszczko
zehszczyzna na Rusi zowrç zelaznik» (Marzin z Urzçdow, конца
XVI в. ); mçzczyzna в старинном польском женского рода:
"Swiçto bialç glowy obchodzily, przy którym tylko jedyna
zenszczyzna bywala; žáden z mcžczyzny sprawy ich bronić
nie smial*4 (начало XVII в.) (см.: Linde под этим сло-
вом); «о czém mçszczyzna ku swej chlubie piszç»; «statecznie
broniq mçszczyzna zamkow» (Górnicki, XVII в.— y Малец-
кого, Grammatyka wiçksza, с. 207). Из вышеприведенного
примера видно, что mçszczyzna сначала, согласно с окончанием
и собирательным значением, было женского рода, а потом, уже
получивши значение единичное, стало мужским. По собиратель-
ности из отвлеченности этим словам соответствует русское жен-
ство, чешское ženstvo = украинскому жінота. Русское областное
женска (сибирское «женски идут» — «Этнограф, сборн.», VI,
с. 4) = женщины, чешское ženská, сербское женска (=» женщи-
ны) отличаются от женщина, мужчина тем, что, становясь су-
ществительными, прямо становятся единичными, минуя отвлечен-
ную собирательность.
Названия мяса животных, как в русском, так [и] в чешском,
польском, имеют только суффикс -ина (не -изна): говядина,
телятина, баранина, поросятина, побослятина, украинское ялови-
чина; чешское hovězina, telecina (что по-русски было бы -жина,
-чина) и teletina, jahnětina. Словацкие telacina, jahňatina, поль-
ское cielçcina, baranina, zwierzyna. В литовском -ena (Schleicher
-ena) varniena, jáutiena, aviniena, par-šiéna и др. Собственно нечто
говяжье и прочее. (Schleicher, Litauische Grammatik, с. 123).
NB. ménes-ëna (от menu, родительный падеж mênes-io — ме-
сяц) — значение Mondschein = мjесечина с тем же значением
(собственно относящееся до месяца, откуда в сербском месячное,
женское, русское месячина, помесячно).
Сюда же существительные (от существительных, означающих
деревья) со значением дерева породы, обозначенной первообраз-
ным, как материал: украинские липина, осичина, дубина, кедрина,
бучина (польское dçbina, sošnina, buczyna, brzezina) и те же
имена со значением собирательным: липина, осичина — лес,
1 mçszczyzna и старинное zenszczyzna.

поросль липы, осики. Литовские auiuol-ýnas— дубовый лес,
berz-ynas — березовый (Schleicher. Litauische Grammatik;
Bopp. -Vergleichende Grammatik, В. III, с. 232).
Сюда же те \из названий деревьев со значением собиратель-
ным и единичным, кои в славянских языках не имеют перво-
образных с значением деревьев, но имели их некогда: осина
(ср.: ос-ика, литовское osis и uosis, Esche).
Не знаю, принадлежат ли сюда те имена, в которых суффикс
-инъ, -ина сообщает значение единичное и уменьшительное
(Павский. Филологические наблюдения. Второе рассуждение,
с. 167).
Что до -изна, то мнение Павского (ibid., с. 158), что суффикс
этот сложен из двух: из, которое будто является и в форме
-едь1 (чернедь = nigredo), и -на, по-видимому, неверно и кроме
сравнения из с -едо. -Изна из -ина, как знь из -нь, -ость, из -отъ.
e) Под тип прилагательных, образуемых посредством -и-на в
санскрите, подходят литовские прилагательные на -inas со зна-
чением «состоящий или сделанный из вещества», обозначенного
первообразным: au ks inas, sidábrinas (и sidabrinis на -mís), ни-
сколько не отличающиеся от divinas = дивьнъ. Им соответствуют
русские железный, мѣдный (дьнъ), польское zelazny, srebrny
(-брьнъ). Но в готском такие же прилагательные усиляют i суф-
фикса в еі, древневерхненемецкое î: silubr-ei-ns и прочее, древне-
верхненемецкое hulz-î-n, stein-în (в новом ŕ ослабляется вей
опускается после г: golden, silbern — Bopp. Vergleichende
Grammatik, В. III, с. 231). Согласно с этим в старославянском
в таких же прилагательных рядом с -ьнъ и -ѣнъ, иногда с некото-
рым различием в значении (костньнъ, ossium и -ѣнъ, osseus,
дрѣвьнъ, arboris и -ѣнъ, ligneus), иногда без видимого различия:
желѣзънъ багрѣнъ, властѣнъ, влънѣнъ и -ньнъ, f luctuum, влънѣнъ, lanae,
глинѣнъ и -ньнъ, льнѣнъ, мѣдѣнъ и -ьнь, оловѣнъ и -ьнъ, платьнѣнъ,
срѣбрѣнъ и -ьнъ, стьклѣнъ. Старославянскому -ѣнъ = сербское
•ен (вунен, дрвен, ланен, стаклен), хорутанское -ен: derven,
volnen, glinjen, чешское -en(ý)Tiostěný, medený, hlinený и прочее.
Но в польском -iany, [в] верхнелужицком, в коем нет соответ-
ствующего польскому изменения ѣ перед твердым в а,— -iany:
kosčany, driewjany, wlosany (с отвердением s — Miklosich.
Vergleichende Grammatik, В. I, с. 498), в русском постоянно
-яный при немногих на -ьный.
Если в русском, польском, лужицком -анъ из -ѣнъ, что вероят-
но, то оно возникло в очень древнее время. Старославянский
-іанъ при -ѣнъ, кажется, русского происхождения.
1 собственно чернеть, nigredo с суффиксом -еть = -отъ (ср. -ота), а
чернедь — порода дикуша — из чернядь («Слово о полку ...» — чьрнядь).

СОДЕРЖАНИЕ

От составителя III

Потебня Александр Афанасьевич (Ф. П. Филин) V

О IV томе труда А. А. Потебни «Из записок по русской грамматике» IX

Библиография трудов А. А. Потебни XX

СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ

I. Деление существительных на склонения 3

II. Склонение существительных 14

Склонение 1-е. Мужские имена на -ъ, -о, -й, -ь —

§ 1. Именительный падеж —

§ 2. Родительный и местный падежи на -у в русском и родительный-местный и звательный падежи на -у в украинском 17

1. Значение родительного падежа на -у 18

2. Значение местного падежа на -ѣ и -у 21

§ 3. Дательный-местный падеж единственного числа на -ові (-ови), -еві (-еви). Именительный падеж множественного числа на -ове (-еве) в украинском. Родительный падеж множественного числа на -ов, -ев (-ів, -ув и прочее) в украинском и на -ов, -ев в русском 24

1. Дательный-местный падеж единственного числа —

2. Именительный падеж множественного числа 26

3. Родительный падеж множественного числа 27

§ 4. Именительный-звательный падеж множественного числа на -ы, -и, -е, -а, -я 29

1. Именительный-звательный падеж множественного числа на -ы, -и —

2. Именительный-звательный падеж множественного числа на -е 31

3. Именительный-звательный падеж множественного числа на -а, -ья —

§ 5. Дательный падеж множественного числа 39

§ 6. Творительный падеж множественного числа 40

§ 7. Местный падеж множественного числа 41

Местный падеж множественного числа на -охъ —

§ 8. К вопросу об ассимиляции падежей 43

Множественное число 44

Единственное число 47

§ 9. Значения родительного падежа 49

Склонение украинских существительных 51

§ 1. Существительные мужского рода на -ъ, -ь, -й (-јъ), -о —

§ 2. Существительные средние на -о, -е 59

§ 3. Склонение женских имен на -а, -я 60

§ 4. Склонение имен мужских и женских на -ь 61

§ 5. Склонение имен с темою на согласную 63

§ 6. Примечания 64

Винительный падеж единственного числа —

Винительный падеж множественного числа 66

Дательный падеж единственного числа на -ові, предложный падеж на -ові, именительный падеж множественного числа на -ове, родительный падеж множественного числа на -овъ 68

Звательный падеж единственного числа 71

Двойственное число 73

Именительный и винительный падеж —

Склонение среднее на -о, -е 74

Склонение женское на -а, -я 77

Двойственное число имен женского рода 82

Склонение на -ь —

Множественное число 86

Женское склонение на -ь 87

Множественное число 88

Женское склонение на -ы = -у 89

Женское склонение на -р 91

Склонение существительных среднего рода с основой на согласную 92

ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ

§ 1. Прилагательные определенные и неопределенные 97

§ 2. Склонение прилагательных неопределенных 98

1. Как определение при существительном 101

2. Неопределенные прилагательные в значении существительных 103

3. Прилагательные неопределенные как сказуемое —

§ 3. Склонение прилагательных определенных 105

1. О склонении прилагательных определенных в старинном русском 106

2. Особенности склонения прилагательных определенных в украинском 110

$ 4. Образование и значение определенных прилагательных 111

ЧИСЛИТЕЛЬНОЕ

§ 1. Древнейшие значения числительных в русском языке 118

§ 2. Деление числительных 122

МЕСТОИМЕНИЕ

§ 1. Къто, чьто — как существительные атрибутивные 130

Первообразные союзы, связанные с местоимением къто, как бы плеонастически 134

§ 2. Он, ин и другие 135

§ 3. Повторение существительного при местоимениях (личных, указательных, относительных) 153

§ 4. Местоимение 3-го лица 155

§ 5. Отсутствие местоимения указательного в украинском 157

§ 6. Плеонастичность местоимения, указывающая на паратактичность речи 158

§ 7. Местоимения свой, чи, люб и другие 160

§ 8. Склонение местоимений 166

Украинские особенности в ударениях 170

ЧЛЕН

§ 1. Член в русских говорах 171

§ 2. Место члена в русских говорах 175

§ 3. Граница между указательным местоимением и членом 176

§ 4. Разница между членом и указательной частицей 178

§ 5. Употребление местоимения указательного в былинах 179

СОЮЗ

§ 1. Союзы в древнерусском и современном русском и украинском языках 182

§ 2. Союзы соответствия 189

§ 3. Излишество союзов —

ПРЕДЛОГ

§ 1. Предлог от (отъ, ото) 190

Разделительное употребление —

Слитное употребление 197

§ 2. Предлог до 203

Разделительное употребление —

Слитное употребление 207

§ 3. Предлог проти 210

§ 4. Предлог про 214

§ 5. Предлог при 215

§ 6. Предлог раз, роз —

§ 7. Предлог с (съ) —

§ 8. Предлог у, ѫ 217

§ 9. Предлог о 221

§ 10. Предлог по 222

§ 11. Предлог без (безъ) (не) 224

§ 12. Предлог на —

§ 13. Предлог из (изъ) 226

§ 14. Предлог в (въ) 227

§ 15. Предлог прок (прокъ) —

§ 16. Предлог за 228

§ 17. Предлоги перед (передъ), преди; прек (пръкъ) 230

§ 18. Предлог пере 231

§ 19. Предлог возле (възлѣ) 232

Приложение

ИМЕННЫЕ СУФФИКСЫ

§ 1. Вступительные замечания 235

§ 2. Суффикс -нт-, -ант- 237

§ 3. Суффикс -ѧ-, -ѧт- в именах среднего рода 243

§ 4. Суффикс -ес- (неб-ес) 246

§ 5. Причастие прошедшего времени на -ъ, -въ, -ъши, -въши 256

§ 6. Суффиксы -ав-, -яв-, -ив-, -лив-, -ляв- 259

§ 7. Суффиксы -ивый — -ливый 260

§ 8. Имена среднего рода на -иво 261

§ 9. Суффикс -мен, -мъ (-ма, -мо) 263

§ 10. Суффикс -мъ 267

§ 11. Суффикс -им 268

§ 12. Суффикс -мъ (-ма, -мо) 270

§ 13. Суффикс -тар 271

На фронтисписе воспроизводится авторская страница рукописи
четвертого тома «Из записок по русской грамматике».

Александр Афанасьевич ПОТЕБНЯ
ИЗ ЗАПИСОК ПО РУССКОЙ ГРАММАТИКЕ
Том IV, выпуск 1

Зав. редакцией А. В. Прудникова

Редактор Г. В. Карпюк
Младший редактор Г. Е. Конопля
Технический редактор М. М. Широкова
Корректор Г. И. Мосякина

ИБ № 6656

Сдано в набор 06.08.84. Подписано к печати 02.07.85. Формат 60×901/16.
Бумага кн.-журн. офсетная. Гарнит. литературная. Печать офсетная. Усл. печ. л.
20+0,125 вкл. Усл. кр.-отт. 21,06. Уч.-изд. л. 21,44 + 0,06 вкл. Тираж 3000 экз.
Заказ № 906. Цена 1 руб. 20 коп.

Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Просвещение» Государственного комитета РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли.
129846, Москва, 3-й проезд Марьиной рощи, 41.

Саратовский ордена Трудового Красного Знамени, полиграфический комбинат
Росглавполиграфпрома Государственного комитета РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Саратов, ул. Чернышевского, 59.