Павлов И. П. Полное собрание сочинений: Т. 4. — 1951

«Лекции о работе больших полушарий головного мозга», читанные И. П. Павловым в 1924 г. на кафедре физиологии Военно-медицинской академии, впервые были опубликованы в 1927 г. В том же году вышло второе издание «Лекций».

В ноябре 1935 г. И. П. Павлов подготовил к печати третье издание «Лекций», вышедшее в свет в 1937 г. Все три издания содержат идентичный текст.

«Лекции» стереотипно были воспроизведены в «Полном собрании трудов» и так же воспроизводятся в настоящем издании «Полного собрания сочинений» И. П. Павлова.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Весной 1924 года в Военно-медицинской академии перед вра-
чебной и естественно-научной аудиторией я в ряде лекций ста-
рался дать полное систематическое изложение нашей тогда почти
двадцатипятилетней работы над физиологией больших полуша-
рий собаки. Эти лекции были застенографированы, и я рассчи-
тывал их потом опубликовать. Но, взявшись за просмотр стено-
графической записи, я нашел мое изложение неудовлетворитель-
ным и принялся за его существенную переделку. Эта работа
заняла у меня полтора года, во время которых в заведуемых
мной лабораториях продолжалась оживленная разработка того же
предмета. За этот срок в ранее отделанных лекциях кое-что из
фактического материала претерпело значительное изменение и
исправление. Но в теперь выпускаемой книге я оставляю все так,
как было первоначально написано, со специальным умыслом,
чтобы, передавая в позже законченных лекциях новейшие резуль-
таты, этим ярче демонстрировать особенность работы в нашей
области.
В лекциях я ограничился передачей нашего фактического
материала, почти совершенно не касаясь литературы предмета.
Полная литературная обработка темы чрезвычайно увеличила бы
мою работу, и без того нелегкую. А, кроме того, мне хотелось
цельнее изобразить предмет в том виде, в каком он мне пред-
ставлялся. Иначе мне пришлось бы встретиться с другими точ-
ками зрения, с другой постановкой вопросов, с сопоставлением
противоположных фактов, с защитой одних толкований, критикой
других и т. д. Конечно, в нашем материале немало повторений

фактов других авторов, но вопрос о приоритете не интересовал
нас, глубоко убежденных в том, что в этой области достаточно
возможности и простора для инициативы всех, к ней прикосно-
венных. Вместе с тем мы горячо верили в чрезвычайное торже-
ство исследования при расширенной другими участниками иссле-
дования программе его, при других точках зрения, при другой
постановке вопросов, при другой изобретательности в варьирова-
нии опытов и т. д.
Мне остается исполнить долг благодарности. Сердечное спа-
сибо всем моим сотрудникам, соединившим их добросовестный
труд с моим трудом в нашем общем деле. Если я возбуждал,
направлял и концентрировал нашу общую работу, то в свою оче-
редь сам постоянно находился под влиянием наблюдательности и
идейности моих сотрудников. В области мысли, при постоянном
умственном общении, едва ли можно точно разграничить, что
принадлежит одному и что другому. Зато каждый имеет удовле-
творение и радость сознавать свое участие в общем результате.
12 июля 1926 года

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
Первое издание этой книги разошлось неожиданно быстро.
Но я мог бы уже, на основании продолжавшейся деятельности
моих лабораторий, сделать в новом издании некоторые дополне-
ния и изменения. К сожалению, постигшая меня болезнь сейчас
мешает этому. Остается надеяться, что в третьем издании, если
таковое осуществится, я буду иметь возможность привести содер-
жание книги в полное соответствие с нашим лабораторным мате-
риалом. В этом издании сделаны только некоторые технические
улучшения, исправлены немногие описки и опечатки и дополнен
список опубликованных работ моих сотрудников.
Май 1927 года

ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ
Это третье издание моих «Лекций о работе больших полушарий
головного мозга» есть перепечатка первых двух изданий (1926 1 и
1927 гг.) без изменений и дополнений. Таким образом оно очень
отстает от нашего лабораторного материала, чрезвычайно разрос-
шегося с того времени. Тем не менее предлежащая книга имеет за-
конное право на свое появление. Это есть основное и впервые систе-
матизированное изложение наших фактов, обнимающее более чем
три четверти срока всей доселе нашей работы, относящейся до фи-
зиологии и патологии высшей нервной деятельности. Все осталь-
ное, что собрано нами за восемь последних лет, может быть хорошо
понято и зафиксировано в памяти лишь в системе этой книги.
Сами новейшие факты и касающиеся их толкования необходимо
искать в другой моей книге — «Двадцатилетний опыт объективного
изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных».
Таким образом обе эти книги тесно связаны друг с другом. Новое
предстоящее издание «Двадцатилетнего опыта» познакомит чита-
теля с достижениями моих лабораторий, можно сказать, до послед-
них дней, но познакомит в очень кратком, так сказать, бездокумен-
тальном и вместе с тем в отрывочном изложении. Синтез этих
книг, т. е. мое новое систематическое изложение всего нашего ма-
териала в виде одной книги, составит большую работу, осуще-
ствление которой я ставлю себе моей последней научной задачей.
Эта работа займет у меня не один год. Если бы только судьба была
благосклонна позволить мне исполнить этот мой важный жизнен-
ный долг при достаточной сохранности сил в моем возрасте!
Академик Иван Павлов
Ленинград,
ноябрь 1935 г.
1 Дата указана ошибочно: первое и второе издания вышли в свет
в 1927 г. —Ред.

ЛЕКЦИЯ ПЕРВАЯ
ОБОСНОВАНИЕ И ИСТОРИЯ ПРИНЦИПИАЛЬНОЙ МЕТОДИКИ
ИССЛЕДОВАНИЯ РАБОТЫ БОЛЬШИХ ПОЛУШАРИЙ. — ПОНЯТИЕ
РЕФЛЕКСА. — РАЗНООБРАЗИЕ РЕФЛЕКСОВ. — СИГНАЛЬНАЯ
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ БОЛЬШИХ ПОЛУШАРИЙ КАК САМАЯ ОБЩАЯ
ФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИХ
Мм. гг.! Нельзя не быть пораженным сопоставлением сле-
дующих фактов. Большие полушария, этот высший отдел цен-
тральной нервной системы, представляют собой довольно внуши-
тельную величину. Затем, эта масса — чрезвычайно сложной
конструкции: она состоит из миллиарда (у человека из миллиар-
дов) клеточек, т. е. центров, очагов нервной деятельности. Эти
клеточки разных величин, форм и расположений соединены
между собой бесчисленными разветвлениями их отростков. При
такой сложной конструкции больших полушарий естественно пред-
полагать, что они обладают и грандиозно сложной функцией. Сле-
довательно, казалось бы, что для физиолога здесь открывается
бесконечно широкое поле исследования. Это — во-первых.
Во-вторых, представьте себе собаку, этого спутника и друга чело-
века еще с доисторических времен, в ее разнообразных жизнен-
ных ролях: охотничьей, сторожевой и т. д. Мы знаем, что это ее
сложное поведение, ее высшая нервная деятельность (ибо кто
будет спорить, что это не высшая нервная деятельность) глав-
нейшим образом связана с большими полушариями. Если мы
удаляем (Гольц (Goltz) и за ним другие) у собаки большие
полушария, то она не годится не только для тех ролей, о кото-
рых я только что упомянул, но не годится и для себя самой.

Она глубокий инвалид и без посторонней помощи обречена на
смерть. Значит, с одной стороны, по строению, с другой — по
функции можно себе представить, какая большая физиологиче-
ская работа выпадает на долю больших полушарий.
А человек? Разве вся его высшая деятельность не приуро-
чена к нормальному строению и отправлению больших полуша-
рий?! Как только сложная конструкция его полушарий так или
иначе ломается, нарушается, человек тоже делается инвалидом,
он не может свободно и равноправно жить среди близких и дол-
жен быть изолирован.
И вот, в изумительном контрасте с этим необозримым объ-
ектом деятельности больших полушарий стоит содержание на-
стоящей физиологии этих полушарий. До семидесятого года прош-
лого столетия не было даже никакой физиологии больших полу-
шарий; они были для физиолога чем-то недоступным. Только
в этом году впервые Фрич и Гитциг (Friitsch и Hitzig) с успехом
применили к их изучению обычные физиологические методы раз-
дражения и разрушения. При раздражении определенных мест
коры больших полушарий регулярно наступают сокращения
в определенных группах скелетных мышц (двигательная область
коры). При удалении этих мест происходят известные нарушения
в нормальной деятельности соответствующих групп мышц.
Затем, вскоре после этого было показано Г. Мунком, Ферье
(Н. Munk, Ferrier) и др., что и другие отделы коры полушарий,
которые оставались как будто искусственно нераздражимыми,
тоже функционально обособлены. Удаление, экстирпация этих
отделов ведет к определенным дефектам в деятельности некото-
рых рецепторных органов: глаза, уха и кожи.
Эти факты подвергались и подвергаются энергичнейшей раз-
работке со стороны многочисленных авторов вплоть до настоя-
щего времени. Предмет уточнен и обогащен подробностями, спе-
циально в отношении двигательной области, и нашел даже важ-
ное практическое применение в медицине, но он доселе вращается
главным образом все около первоначально намеченных пунктов.
А существенное состоит в том, что все высшее и сложное поведе-
ние животного, приуроченное к большим полушариям, как пока-

зал это позднейший и выше уже мной упомянутый факт Гольца
с удалением больших полушарий у собаки, осталось почти не
затронутым этими исследованиями и не вошло в программу оче-
редной физиологической работы. Что нам объясняют в поведении
высших животных имеющиеся сейчас у физиологов факты отно-
сительно больших полушарий? Где общая схема высшей нервной
деятельности? Где общие правила этой деятельности? Перед
этими законнейшими вопросами современные физиологи стоят
поистине с пустыми руками. Почему же объект так сложен кон-
структивно, так обилен функциями, а рядом с этим исследование
его для физиолога уперлось как бы в угол, а не представляется
почти безграничным, как можно было бы ожидать?
Какая же этому причина? Причина есть и очень ясная, и
заключается она в том, что та деятельность, которая произво-
дится большими полушариями, рассматривается не с той точки
зрения, с которой рассматривается деятельность остальных орга-
нов тела и даже других частей центральной нервной системы.
Эта деятельность больших полушарий получила название особой,
психической деятельности, как мы чувствуем, воспринимаем ее
в себе и как она предполагается и у животных по аналогии
с нами самими. Отсюда положение физиолога получилось в выс-
шей степени своеобразным и затруднительным. С одной сто-
роны, изучение деятельности полушарий, подобно другим частям
организма, — как будто его дело, а с другой — выходит, что это
есть предмет особой науки, психологии. Как же быть физиологу?
Может быть, вопрос надо решить так, что физиолог должен
запастись психологическими методами, знаниями и затем уже при-
ступить к изучению деятельности больших полушарий? Но здесь
есть существенное осложнение. Понятно, что физиологии по-
стоянно в ее анализе жизни приходится опираться на более точ-
ные, совершенные науки: на механику, физику и химию. Но
в этом случае — совсем другое. Теперь пришлось бы основы-
ваться на науке, которая своим совершенством сравнительно
с физиологией похвалиться не может. Существовал даже еще
недавно спор, можно ли вообще психологию считать естественной
наукой и даже наукой вообще. Не входя в существо дела, я при-

веду лишь грубые внешние факты, хотя, как мне кажется, все же
убедительные. Сами психологи не считают свою науку точной
наукой. Выдающийся американский психолог Джемс (James) еще
недавно называл психологию не наукой, а только «надеждой на
науку». А вот еще более внушительное заявление, исходящее от
Вундта (Wundt), который, будучи прежде физиологом, стал
затем знаменитым психологом и философом и явился даже осно-
вателем так называемой экспериментальной психологии. Перед
войной, в 1913 г., в Германии поднялся вопрос об отделении
в университетах психологии от философии, т. е. об учреждении
двух кафедр вместо прежней одной. Вундт оказался противником
этого отделения и, между прочим, на том основании, что по психо-
логии нельзя составить общеобязательной программы для экза-
мена, так как у каждого профессора своя особая психология. Не
ясно ли, что психология еще не дошла до степени точной науки?
Но раз так, тогда для физиолога нет расчета обращаться
к психологии. Имея в виду развитие естествознания, естественно
ждать, что не психология должна помогать физиологии больших
полушарий, а наоборот — физиологическое изучение этого органа
у животных должно лечь в основание точного научного анализа
субъективного мира человека. Следовательно, физиолог должен
итти своим путем. И этот путь намечен уже давно. Считая дея-
тельность животных, в противоположность человеческой, маши-
нообразной, Декарт (Descartes) триста лет тому назад устано-
вил понятие рефлекса как основного акта нервной системы. Та
или другая деятельность организма есть закономерный ответ на
тот или другой внешний агент, причем эта связь деятельного
органа с данным агентом, как причины со следствием, устанавли-
вается при помощи определенного нервного пути. Таким обра-
зом изучение деятельности нервной системы животных было
поставлено на твердую естественно-научную почву. В восемнад-
цатом, девятнадцатом и двадцатом столетиях физиологи факти-
чески и подробно использовали идею рефлекса, но только на
низших отделах центральной нервной системы, однако все выше
и выше поднимаясь по отделам ее, пока, наконец, после клас-
сических работ Шеррингтона (Sherrington) над спинномозговыми

рефлексами продолжатель его Магнус (Magnus) не доказал реф-
лекторного характера всех основных актов локомоторной деятель-
ности. Таким образом идея рефлекса с полным эксперименталь-
ным оправданием была приложена к центральной нервной
системе почти вплоть до больших полушарий. Можно надеяться,
что и еще более сложные акты организма, куда элементом вхо-
дят основные локомоторные рефлексы, — акты, обозначаемые пока
психологическими терминами гнева, страха, игры и т. п., — бу-
дут скоро приурочены к простой рефлекторной деятельности части
головного мозга, лежащей прямо под большими полушариями.
Смелый шаг в приложении идеи рефлекса к большим полу-
шариям не только животных, но и человека сделал, стоя на почве
современной ему физиологии нервной системы, русский физиолог
И. М. Сеченов. В брошюре, появившейся на русском языке
в 1863 г. под заглавием «Рефлексы головного мозга», он пытался
представить деятельность больших полушарий как деятельность
рефлекторную, т. е. ее детерминизировать. Мысли для него были
рефлексы с задержанным эффекторным концом, а аффекты —
усиленные рефлексы с обширной иррадиацией раздражения.
Ту же попытку в наше время повторил Ш. Рише (Ch. Richet),
устанавливая понятие психического рефлекса, в котором реакция
на данный раздражитель определялась комбинацией его со сле-
дами в больших полушариях прежних раздражений. Но и вообще
у физиологов последнего времени высшая нервная деятельность,
приуроченная к большим полушариям, характеризовалась связы-
ванием наличных раздражений со следами старых (ассоциатив-
ная память у Ж. Леба (J. Loeb), обучаемость, пользование опы-
том— у других физиологов). Но все это было только теоризиро-
вание. Назревала потребность перехода к экспериментальному
анализу предмета, и притом с объективной внешней стороны, как
во всем остальном естествознании. Этот переход обусловила
недавно народившаяся сравнительная физиология, возникшая
сама как один из результатов влияния эволюционной теории.
Обратившись ко всему животному миру, физиология, имея дело
с низшими представителями, волей-неволей должна была отка-
заться от антропоморфической точки зрения в отношении их и

сосредоточить научное внимание только на констатировании
отношения между внешними влияниями, падавшими на живот-
ное, и ответной внешней деятельностью его, его движением.
Отсюда — учение о животном тропизме Ж. Леба; отсюда — пред-
ложение объективной терминологии для обозначения реакций
животных Бера, Бете и Икскюля (Beer, Bethe, Uexkull); отсюда,
наконец, работы зоологов над низшими представителями живот-
ного мира, проводимые чисто объективно, только посредством
сопоставления внешних влияний на животное с его ответной
внешней деятельностью, например классическая работа Джен-
нингса (Jennings) и др.
Под влиянием этого нового течения в биологии и в силу спе-
циально делового склада американского ума возникает у амери-
канских психологов, также обратившихся к сравнительной психо-
логии, тенденция подвергать экспериментальному анализу внеш-
нюю деятельность животных при различных условиях, в которые
они нарочно ставятся. Исходным пунктом систематических иссле-
дований такого рода справедливо поставить работу Торндайка
(Thorndike) под заглавием «Animal Intelligence» (1898). При
этих исследованиях животное помещалось в ящик, вне которого
стояла видимая животному пища. Животное естественно стреми-
лось к еде, а для этого должно было открыть дверцу ящика,
которая в различных опытах запиралась разно. Цифры и состав-
ленные из них кривые показывали, как скоро и каким порядком
достигалось решение задачи животным. Весь процесс понимался
как образование ассоциации, связи между зрительным и осяза-
тельным раздражением и двигательным актом. Этим способом
и разными вариациями его затем многочисленными авторами
изучались разные вопросы, относящиеся до ассоциационной спо-
собности разнообразных животных. А почти одновременно с ра-
ботой Торндайка, не зная о ней, я тоже был приведен к мысли
стать в такое же отношение к предмету под влиянием одного
лабораторного эпизода.
Изучая подробно деятельность пищеварительных желез, я
должен был заняться и так называемым психическим возбужде-
нием желез. Пробуя с одним из моих сотрудников анализиро-

вать этот факт глубже, сначала по общепринятому шаблону, т. е.
психологически, соображаясь с тем, что животное могло думать
и чувствовать при этом, я натолкнулся на необычайное в лабора-
тории событие. Я не мог сговориться со своим сотрудником;
каждый из нас оставался при своем мнении, не имея возможно-
сти убедить другого определенными опытами. Это решительно
восстановило меня против психологического обсуждения пред-
мета, и я надумал исследовать предмет чисто объективно,
с внешней стороны, т. е. точно отмечая, какое раздражение на
животное падает в данный момент, и следя за тем, что животное
в ответ на это раздражение проявляет в виде движений или (как
это было в моем случае) в виде секреции.
Это было началом исследования, которое теперь продолжается
уже двадцать пять лет и в котором участвовали многочисленные,
мне дорогие сотрудники, соединившие их мысли и руки с моими
мыслями и руками. Мы, конечно, переживали разные стадии;
предмет только очень постепенно расширялся и углублялся. Сна-
чала мы имели отдельные факты; теперь же материала уже нако-
пилось столько, что он может быть как первая проба предложен
в систематизированном до известной степени виде. Сейчас я
в состоянии изложить вам такое физиологическое учение о работе
больших полушарий, которое во всяком случае ближе подходит
к действительной, конструктивной и функциональной, сложности
этого органа, чем то, которое состояло до сих пор только из
немногих совершенно отрывочных, хотя и большой важности,
фактов современной физиологии.
Таким образом на этом новом пути строго объективного изу-
чения высшей нервной деятельности работают главным образом
мои лаборатории (это обнимает работу сотни моих сотрудников)
и затем американские психологи. Что касается других физиоло-
гических лабораторий, то. пока к этому предмету обратились
только немногие, в более позднее время, и их исследование не
вышло большей частью за пределы первой ориентировки в пред-
мете. Между нами и американцами до сих пор существует,
однако, следующая значительная разница. Раз там объективное
изучение ведется психологами, то, хотя психологи и занимаются

изучением чисто внешних фактов, тем не менее, что касается
постановки задач, анализа и формулировки результатов, они ду-
мают большей частью психологически. Поэтому работы их не
носят чисто физиологического характера, за исключением группы
«бихевиористов». Мы же, выйдя из физиологии, все время строго
придерживаемся физиологической точки зрения и весь предмет
исследуем и систематизируем только физиологически.
Теперь перехожу к изложению нашего материала, предвари-
тельно остановившись на понятиях рефлекса вообще, рефлексов
в физиологии и так называемых инстинктов.
Основным исходным понятием у нас является декартовское
понятие, понятие рефлекса. Конечно, оно вполне научно, так как
явление, им обозначаемое, строго детерминизируется. Это зна-
чит, что в тот или другой рецепторный нервный прибор ударяет
тот или другой агент внешнего мира или внутреннего мира орга-
низма. Этот удар трансформируется в нервный процесс, в явле-
ние нервного возбуждения. Возбуждение по нервным волокнам,
как проводам, бежит в центральную нервную систему и оттуда,
благодаря установленным связям, по другим проводам прино-
сится к рабочему органу, трансформируясь в свою очередь в спе-
цифический процесс клеток этого органа. Таким образом тот
или другой агент закономерно связывается с той или другой
деятельностью организма, как причина со следствием.
Совершенно очевидно, что вся деятельность организма
должна быть закономерна. Если бы животное не было, употреб-
ляя биологический термин, точно приспособлено к внешнему
миру, то оно скоро или медленно переставало бы существовать.
Если бы животное, вместо того чтобы направляться к еде, от-
странялось от нее, вместо того чтобы бежать от огня, кидалось
в огонь и т. д. и т. д., оно было бы так или иначе разрушено.
?Оно так должно реагировать на внешний мир, чтобы всей ответ-
ной деятельностью его было обеспечено его существование. То же
самое окажется, если представлять себе жизнь в терминах меха-
ники, физики и химии. Каждая материальная система до тех пор
может существовать как данная отдельность, пока ее внутренние
силы притяжения, сцепления и т. д. уравновешиваются с внеш-

ними влияниями, среди которых она находится. Это относится
ко всякому простому камню, как и к сложнейшему химическому
веществу. Точно то же надо представлять себе и относительно
организма. Как определенная замкнутая вещественная система он
может существовать только до тех пор, пока он каждый момент
уравновешивается с окружающими условиями. Как только это
уравновешивание серьезно нарушается, он перестает существо-
вать как данная система. Рефлексы суть элементы этого постоян-
ного приспособления или постоянного уравновешивания. Физио-
логи изучили и постоянно изучают массу рефлексов, этих зако-
номерно и машинообразно протекающих реакций организма и
вместе с тем готовых со дня рождения, прирожденных, т. е.
обусловленных организацией данной нервной системы. Рефлексы,
как и приводы машин, сделанных человеческими руками, — двух
родов: положительные и отрицательные, или задерживающие,
тормозные, иначе сказать — то вызывающие определенную дея-
тельность, то ее прекращаюшие. Конечно, изучение этих рефлек-
сов, как ни давно оно в руках физиологов, еще очень, очень
далеко от законченности. Открываются все новые рефлексы; ре-
цепторные аппараты, принимающие удар агентов, как внешних, так
и в особенности внутренних, еще в многочисленных случаях, что
касается их свойств, остаются совершенно неисследованными;
пути проведения нервного возбуждения в центральной нервной
системе часто мало известны или совсем не .установлены; централь-
ный процесс задерживающих рефлексов, если исключить ре-
флексы на задерживающие эфферентные нервы, совершенно темен;
так же очень немного ясного в соединении и взаимодействии раз-
личных рефлексов. Но тем не менее физиологи все более и более
углубляются в механизм этой машинообразной деятельности орга-
низма и имеют все основания надеяться изучить ее рано или
поздно с исчерпывающей полнотой, чтобы вполне управлять ею.
К этим обычным рефлексам, давнему объекту исследования
физиологов в их лабораториях и касающимся главным образом
деятельности отдельных органов, примыкают еще прирожденные
реакции, также при посредстве нервной системы происходящие
закономерно, т. е. строго приуроченные к определенным уело-

виям. Это — реакции разнообразных животных, касающиеся дея-
тельности целого организма под видом общего поведения живот-
ных и обозначаемые особым термином «инстинктов». Так как от-
носительно этих реакций все еще нет полного согласия в отноше-
нии существенной однородности их с рефлексами, то приходится
несколько больше остановиться на этом пункте.
Первой мыслью, что эти реакции тоже рефлексы, физиология
обязана английскому философу Герберту Спенсеру (Herbert Spen-
cer). А затем зоологи, физиологи и сравнительные психологи
представили немало точных доказательств, что это действительно
так. Сейчас я приведу в системе доводы за то, что нет ни одной
существенной черты, отличающей рефлексы от инстинктов.
Прежде всего есть множество совершенно незаметных переходов
от обычных рефлексов к инстинктам. Возьмем цыпленка, кото-
рый проделывает движение клевания (сейчас же после того, как
он вышел из скорлупы) на всякое раздражение, попадающее ему
в глаза, — от маленького предмета до пятна на плоскости, по
которой он ходит. Чем это отличается, например, от отклонения
головы и смыкания век, когда около глаза промелькнет близко
какой-нибудь предмет? Про последнее скажут: оборонительный
рефлекс, первое назовут пищевым инстинктом. А ведь в случае
клевания, если оно вызвано пятном, все только наклонением
головы и движением клюва и ограничивается.
Далее обращалось внимание на большую сложность инстинк-
тов сравнительно с рефлексами. Но есть и чрезвычайно сложные
рефлексы, которые, однако, никто инстинктами не называет.
Возьмем простой рвотный акт. Он чрезвычайно сложен, в нем
принимает экстренное согласованное участие огромное количество
различных мускулов, и поперечнополосатых и гладких, обычно
действующих при других функциях организма и раскинутых на
большом протяжении, а также много различных секреций, опять же
в другое время участвующих в других деятельностях организма.
Следующий пункт различия видели в длинном ряде последо-
вательных инстинктивных действий сравнительно с одноэтаж-
ностью, так сказать, рефлекса. Возьмем для примера постройку
гнезда или вообще жилища животных. Здесь имеется, конечно,

длинная цепь действий: отыскивание и принесение материала на
место, прилаживание его и укрепление. Если понимать это как
рефлекс, то надо допустить, что конец одного рефлекса есть воз-
будитель следующего, т. е. что это цепные рефлексы. Но этот
цепной характер актов вовсе не представляет исключительного
свойства инстинктов. Мы знаем много и рефлексов, которые со-
единяются также в цепи. Возьмем следующий случай. Мы раз-
дражаем какой-нибудь афферентный нерв, например п. ischiadi-
cus; получается рефлекторное повышение кровяного давления.
Это — первый рефлекс. Высокое давление внутри левого желу-
дочка и начальной части аорты является возбудителем следую-
щего рефлекса; оно раздражает концы n.. depressoris cordis, кото-
рый вызывает депрессорный рефлекс, умеряющий эффект первого
рефлекса. Возьмем еще новейший цепной рефлекс, установ-
ленный Магнусом. Кошка и без больших полушарий, брошенная
с высоты, в большинстве случаев станет на ноги. Каким образом
это достигается? Изменение в пространственном положении
отолитового прибора уха вызывает определенное рефлекторное
сокращение шейных мышц, устанавливающих голову животного в
нормальное положение по отношению к горизонту. Это — первый
рефлекс. Конец его — сокращение определенных шейных мышц и
вообще постановка шеи — есть возбудитель другого рефлекса на
определенные мышцы туловища и конечностей, дающего в оконча-
тельном результате правильное, стоячее положение животного.
Потом имелась в виду следующая якобы разница между
рефлексами и инстинктами. Инстинкты часто зависят от опреде-
ленных внутренних состояний, условий организма. Например
постройка гнезда производится животным только тогда, когда
оно собирается произвести новое поколение. Или более простой
случай. Если животное сыто, оно не будет стремиться к пище,
продолжать еду, а прекратит ее. То же относится и к половому
инстинкту, связанному как с возрастным состоянием организма,
так и с состоянием половых желез. Вообще здесь большую роль
играют гормоны, продукты желез с внутренней секрецией. Но и
это тоже не является исключительной принадлежностью инстин-
ктов. Как интенсивность, так и наличие или отсутствие рефлек-

сов прямо зависит от состояния возбудимости рефлекторных
центров, а оно в свою очередь находится в постоянной зависи-
мости от химических и физических свойств крови (автоматиче-
ское раздражение центров) и от взаимодействия разных рефлек-
сов друг от друга.
Наконец иногда придается значение тому, что рефлек-
сы относятся к деятельности отдельных органов, а инстинкты
захватывают весь организм, т. е. собственно всю скелетно-мышеч-
ную систему. Но ведь, благодаря работам Магнуса и Клейна
(Magnus und de Kleyn), мы знаем, что и стояние, и ходьба, и
вообще уравновешивание тела в пространстве — рефлексы.
Таким образом как рефлексы, так и инстинкты — закономер-
ные реакции организма на определенные агенты, и потому нет
надобности обозначать их разными словами. Имеет преимущество
слово «рефлекс», потому что ему с самого начала придан строго
научный смысл.
Совокупность этих рефлексов составляет основной фонд нерв-
ной деятельности как человека, так и животных. И поэтому, ко-
нечно, представляется делом огромной важности полное изуче-
ние всех этих основных нервных реакций организма.
К сожалению, этого в настоящее время далеко нет, как это ука-
зано уже выше и как это надо в особенности подчеркнуть в от-
ношении тех рефлексов, которые назывались инстинктами. Наше
знание об этих инстинктах очень ограничено и отрывочно.
Имеется лишь грубая группировка их: пищевой, самоохрани-
тельный, половой, родительский и социальный. Но почти
в каждой группе их заключается часто очень большое число
отдельных членов, о существовании которых мы или совсем не
догадываемся, или мешаем их с другими, или же по крайней мере
не оцениваем в полной мере их жизненного значения. До какой
степени этот предмет еще не полон, и сколько в нем прорех, я
могу иллюстрировать собственным примером.
При нашей работе, о которой я буду сообщать, мы одно
время стали в большой тупик, не понимая, что делается с нашим
животным. Для опытов нам попалась собака, очевидно очень
культурная, которая быстро вошла со всеми нами в дружеские

отношения. Этой собаке была предложена, казалось, нетрудная
задача. Ее ставили на столе в станок, ограничивая лишь ее дви-
жения мягкими петлями на ногах (к чему она сначала отнеслась
совершенно спокойно), и затем на этом столе с ней ничего дру-
гого не делали, как только через промежутки в несколько минут
повторно подкармливали. Сперва она мирно стояла и охотно ела,
но чем больше она стояла, тем больше она возбуждалась: начи-
ная воевать с обстановкой, она рвалась, царапала пол, грызла
стойку станка, и т. д., причем от этой безустанной мышечной
работы у нее начиналась одышка с постоянным слюнотечением,
она делалась совершенно негодной для нашей работы, так как это
продолжалось многие недели, все ухудшаясь. И мы долгое время
были в недоумении: что бы это было? Мы проконтролировали
много предположений о возможных причинах такого поведения,
и, хотя мы имели уже достаточно знания о собаках, все остава-
лось без успеха, пока мы не напали на мысль, что это очень про-
стая вещь, что это рефлекс свободы, т. е. что эта собака не пере-
носила ограничения своих движений. Мы победили этот рефлекс
другим рефлексом — пищевым. Мы стали давать собаке всю ее
ежедневную порцию только в станке. Сначала она ела мало и
порядочно захудала, но затем начала есть все больше, пока не
стала съедать всю порцию и вместе с тем во время опытов сде-
лалась спокойной; рефлекс свободы был задержан. Ясно, что
рефлекс свободы — один из чрезвычайно важных рефлексов, или,
общее сказать, реакций всякого живого существа. А рефлекс
этот упоминается, но не всегда, он как бы не регламентирован
окончательно. У Джемса его нет даже в числе специально чело-
веческих рефлексов (инстинктов). Если бы у животного не было
рефлекторного протеста борьбы против ограничения его движе-
ний, тогда стоило бы животному встретиться с пустым препят-
ствием, и та или другая важная деятельность его оставалась бы
неосуществленной. Мы знаем, что у некоторых животных этот
рефлекс свободы так интенсивен, что, лишенные свободы, они
отказываются от пищи, хиреют и умирают.
Возьмите другой пример. Едва ли достаточно оценивается
рефлекс, который можно было бы назвать исследовательским

рефлексом или, как я его называю, рефлекс «что такое?», тоже
один из фундаментальных рефлексов. И мы и животное при
малейшем колебании окружающей среды устанавливаем соответ-
ствующий рецепторный аппарат по направлению к агенту этого
колебания. Биологический смысл этого рефлекса огромен.
Если бы у животного не было этой реакции, то жизнь его
каждую минуту, можно сказать, висела бы на волоске. А у нас
этот рефлекс идет чрезвычайно далеко, проявляясь, наконец,
в виде той любознательности, которая создает науку, дающую и
обещающую нам высочайшую, безграничную ориентировку
в окружающем мире. Еще менее расчленен и оценен отдел отри-
цательных, задерживающих рефлексов (инстинктов) при всяких
сильных, а также при необычных, хотя бы и слабых, раздраже-
ниях. Сюда, конечно, относится, между прочим, и так называе-
мый животный гипнотизм.
Итак, основные нервные реакции как животного, так и чело-
века прирождены в виде рефлексов. И я еще раз повторяю, что
в высшей степени важно иметь полный список и надлежащую
систематизацию этих рефлексов, потому что вся остальная нерв-
ная деятельность организма надстраивается, как увидим дальше,
на фундаменте этих рефлексов.
Но, хотя описанные рефлексы представляют собой основное
условие целости организма среди окружающей природы, однако
их одних еще недостаточно для длительного, прочного и совер-
шенного существования организма. Это доказывает опыт с соба-
кой, у которой вырезаются большие полушария. У нее, не говоря
о внутренних рефлексах, остаются фундаментальные внешние
рефлексы. Она к еде стремится. От разрушительных раздраже-
ний отстраняется. У нее есть исследовательский рефлекс: она при
звуке поднимает уши и голову. У нее есть и рефлекс свободы:
при захватывании ее она сильно сопротивляется. И, однако, она
инвалид, она не может существовать предоставленная сама себе.
Значит, в теперешней нервной деятельности ее чего-то и очень
важного нехватает. Чего же? Нельзя не заметить, что у этой
собаки агенты, которые вызывают рефлексы, стали очень мало-
численными, пространственно очень близкими, очень элементар-

ными и очень общими, недифференцированными, и поэтому
при посредстве их уравновешивание этого высшего организма с
окружающей средой в широком районе его жизни стало очень
упрощенным, слишком ограниченным, явно недостаточным.
Возьмем самый простой пример, с которого мы начали свои
исследования. Когда нормальному животному попадает в рот еда
или что-нибудь из отвергаемых веществ, тогда на них изливается
слюна, которая увлажняет, растворяет и химически изменяет
пищевые вещества, а отвергаемые удаляет и отмывает от них рот.
Это рефлекс, обусловленный физическими и химическими свой-
ствами всех этих веществ при соприкосновении их со слизистой
оболочкой рта. Но, кроме этого, ту же секреторную реакцию
вызывают те же вещества, когда они находятся перед собакой
вдали и могут действовать на собаку только через глаз и нос.
Больше того, та же реакция появляется и тогда, когда перед
собакой стоит лишь посуда, из которой раньше попадали эти
вещества ей в рот. Еще больше того, то же делает вид человека,
который обыкновенно приносил эти вещества, даже звуки его
шагов из другой комнаты. И все эти многочисленные, отдален-
ные, сложные и тонко специализированные раздражители теряют
навсегда свое действие, лишь только собака лишается больших
полушарий; остаются действующими только физические и хими-
ческие свойства веществ при их соприкосновении со слизистой
оболочкой рта. А машинная выгода утерянных раздражителей
в нормальном случае очень значительна. Сухая пища сейчас же
встречается с большим количеством нужной ей жидкости; отвер-
гаемые вещества, часто разрушающие оболочку рта, слоем налич-
ной слюны оттесняются от нее и быстро разжижаются и т. д.
Во сколько же значение тех же раздражителей повышается, когда
ими приводится в действие двигательный компонент пищевого
рефлекса, т. е. осуществляется добывание пищи!
Возьмем еще важный случай оборонительного рефлекса. Силь-
ный зверь пользуется как пищей маленьким, слабеньким живот-
ным. Последнее должно перестать существовать, если оно начи-
нает оборону лишь тогда, когда враг прикоснется к нему своими
зубами и когтями. И другое дело, если оборонительная реакция

возникнет при одном виде врага еще издали, при его звуках
и т. д. Тогда слабенькое животное будет иметь возможность
убежать, скрыться, т. е. уцелеть.
Как же характеризовать вообще различие в отношении живот-
ного к внешнему миру в норме и без больших полушарий? Каков
общий механизм этих отношений? Каков принцип этого различия?
Нетрудно видеть, что в норме реакции организма вызы-
ваются не только существенными для организма агентами внеш-
него мира, т. е. непосредственно благоприятствующими орга-
низму или его разрушающими, но и прямо бесчисленным коли-
чеством других агентов, только сигнализирующих первые, как
это очевидно в вышеприведенных примерах. Ведь вид и звуки
сильного зверя не разрушают маленькое животное, но это де-
лают его зубы и когти. Однако сигнализирующие, или, употреб-
ляя термин Шеррингтона, дистантные раздражители, хотя и
в сравнительно ограниченном числе, имеют место и при тех
рефлексах, о которых шла речь доселе. Существенный признак
высшей нервной деятельности, которой мы будем заниматься и
которая в высшем животном принадлежит, вероятно, исключи-
тельно большим полушариям, состоит не только в том, что здесь
действуют бесчисленные сигнальные раздражители, но и в том
существенно, что они при определенных условиях меняют свое
физиологическое действие.
В вышеприведенном примере со слюнной реакцией действует
то та, то другая посуда, то тот, то другой человек, в строгой
зависимости от того, из какой посуды на глазах собаки попадали
пищевые и отвергаемые вещества в рот собаки и кто их приносил
и давал или вводил собаке. Это, очевидно, уточняет еще более
машинную деятельность организма, придает ей свойство еще
большего совершенства. Окружающая животное среда так беско-
нечно сложна и находится в таком постоянном движении, что
сложная замкнутая система организма, лишь тоже соответственно
колеблющаяся, имеет шансы быть с ней уравновешенной.
Итак, основная и самая общая деятельность больших полуша-
рий есть сигнальная, с бесчисленным количеством сигналов и
с переменной сигнализацией.

ЛЕКЦИЯ ВТОРАЯ
ТЕХНИЧЕСКАЯ МЕТОДИКА ОБЪЕКТИВНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
РАБОТЫ БОЛЬШИХ ПОЛУШАРИЙ. — СИГНАЛИЗАЦИЯ ЕСТЬ
РЕФЛЕКС. — БЕЗУСЛОВНЫЙ И УСЛОВНЫЙ РЕФЛЕКС. —
УСЛОВИЯ ОБРАЗОВАНИЯ УСЛОВНЫХ РЕФЛЕКСОВ
Мм. гг.! Прошлый раз я описал повод и основания, в силу
которых нами было решено изучать всю нервную деятельность
высших животных исключительно объективным способом, т. е.
изучать с чисто внешней, фактической стороны, как это делается
во всем естествознании, совершенно не обращаясь к фантастиче-
ским соображениям о том, что может переживать внутри себя
собака, по аналогии с нами самими. Вместе с тем я сообщил вам,
что с этой точки зрения вся нервная деятельность животного
представилась нам, во-первых, в виде прирожденных рефлексов,
т. е. в виде закономерных связей известных внешних агентов,
действующих на организм, с определенными ответными деятель-
ностями организма, причем было выяснено, что таких агентов
относительно немного, они оказались вообще близкими и общего
характера. Это, конечно, до известной степени обеспечивает
существование организма, но далёко не достаточно (в особен-
ности же для более или менее высших животных); так что, если
мы лишим животное известной части нервной деятельности, то]
располагающее только прирожденными рефлексами животное,]
предоставленное себе, обречено на инвалидное существование,
обречено на смерть. Ежедневная полная жизнь требует более
детальных» специальных соотношений животного с окружающим
миром. И это второе дальнейшее соотношение устанавливается

только при помощи высшего отдела центральной нервной
системы, больших полушарий, причем дело, ближе говоря, об-
стоит так, что множество всевозможных агентов природы сигна-
лизируют собой, и притом временно и переменно, те основные
относительно немногочисленные агенты, которые обусловливают
врожденные рефлексы. И таким только образом достигается
точное и тонкое уравновешивание организма с окружающим
миром. Эту деятельность больших полушарий я назвал сигналь-
ной деятельностью.
Теперь я прежде всего должен остановиться на технической
стороне нашей методики. Как же мы будем изучать сигнальную
деятельность полушарий, на каком органе и какими приемами?
Понятно, что для этого изучения можно было бы взять любой
рефлекс, так как со всеми рефлексами связываются сигнальные
раздражители. Но по историческим условиям нашей работы, как
уже упомянуто, мы сосредоточились на двух рефлексах: пище-
вом и самом обычном оборонительном, когда собаке (нашему
экспериментальному объекту) попадает в рот какое-либо из от-
вергаемых веществ. И это оказалось очень выгодным во многих
отношениях. В то время как оборонительный рефлекс, например
на электрический ток, приложенный к коже, делает животное
очень возбужденным, постоянно беспокойным, половой — требует
особенной обстановки (не говоря уже об его длинной периодич-
ности и зависимости от возраста), пищевой и легкий оборони-
тельный на попадающие в рот негодные в пищу вещества
являются ежедневными, нормальными и простыми актами.
Другая существеннейшая особенность нашей методики заклю-
чается в следующем. Пищевой рефлекс, как и реакция на негод-
ные вещества, попавшие в рот, состоит из двух компонентов.
С одной стороны, животное стремится к пище, вводит ее в рот,
жует, проглатывает, а негодные вещества выбрасывает изо рта.
С другой стороны, к этой мускульной деятельности присоеди-
няется секреторная деятельность. На пищу, как й на негодные
вещества, сейчас же льется слюна для механической и химиче-
ской обработки пищи и для очищения рта от негодных веществ.
Мы пользовались в наших опытах специально секреторным ком-

понентом рефлексов. На двигательную же сторону обращалось
внимание лишь тогда, когда это являлось почему-либо нужным.
Секреторный рефлекс был очень выгоден. При секреции допу-
скается очень точное измерение: мы можем мерить интенсивность
слюнного рефлекса или каплями, или делениями цилиндрика или
трубки. Это было бы гораздо труднее сделать с двигательным,
в этом случае очень сложным и разнообразным, компонентом
рефлексов. Для этого потребовались бы тонкие инструменты, да
и они, что касается градаций реакции, не достигли бы той точ-
ности, как в случае секреторного компонента. Не без значения
на первых порах было и то, что при наблюдении за слюноотде-
лением менее навязываются антропоморфические истолкования,
чем при наблюдении движений.
Все наши опытные собаки подвергаются предварительной лег-
кой операции выведения нормального конца протока слюнной
железы на кожу, наружу. Вырезается кусочек слизистой оболочки
вокруг того места, где открывается во рту слюнной проток, от-
препаровывается несколько в глубину трубочка протока, и затем
конец протока выводится через прорез в стенке рта на кожу и
здесь пришивается. В результате слюна течет не в рот, а по
щеке или внизу морды. Тогда следить за работой желез очень
легко. Стоит приклеить какой-нибудь замазкой (мы употребляем
менделеевскую замазку) воронку, и вы можете различным обра-
зом точно следить за работой слюнных желез. Или мы наклеи-
ваем герметически на это место стеклянный полушар с двумя
трубочками, направленными кверху и книзу. Через нижнюю от-
сасывается слюна после каждого раздражения. Верхняя трубочка
соединяется воздушной передачей со стеклянной трубкой, лежа-
щей горизонтально и наполненной окрашенной жидкостью.
И тогда всякое наполнение полушара слюной будет вызывать
движение окрашенной жидкости и вы можете отмечать величину
этого движения по шкале с делениями. Легко устанавливается и
точная автоматическая электрическая регистрация числа капель
совершенно одинакового объема.
Затем идет общая обстановка опыта. Так как дело касается
изучения деятельности больших полушарий, грандиозного сиг-

нального прибора высшей чувствительности, то понятное дело,
что через этот прибор постоянно действует на животное множе-
ство разнообразных раздражений. Каждое их них оказывает на
животное известное действие, а вместе все они сталкиваются и
взаимодействуют. Следовательно, если вы не примете никаких
мер против этих влияний, часто хаотических, то вы ни в чем не
разберетесь, перед вами все перепутается. Необходимо упростить
обстановку. Прежде всего обычно мы ставим животное в станок.
В прежнее время поступали так, что в отдельной комнате около
собаки позволялось находиться только экспериментатору. Но по-
том оказалось, что и этого недостаточно. Экспериментатор заклю-
чает в себе массу раздражений. Каждое его малейшее движение,
дыхание, шум дыхания, движения глаз — все это влияет на наше
животное и осложняет те явления, которые мы изучаем. Поэтому
пришлось вывести экспериментатора за дверь и исключить, хотя
и не вполне, его действие на животное. Но и это в обычных лабо-
раториях оказалось недостаточным. Действительно, в них среда
около собаки постоянно колеблется: появляются новые звуки,*
кто-нибудь пройдет, стукнет, заговорит, с улицы доносится шум*
дрожит стена от проехавшего экипажа, пробегают в окнах тени*
и т. д. В большие полушария, таким образом, вторгаются посто-
ронние случайные раздражения, с которыми приходится счи-
таться. Поэтому при Институте экспериментальной медицины,
благодаря средствам одного просвещенного московского коммер-
санта, была построена специальная лаборатория. Задача состояла
прежде всего в том, чтобы возможно обеспечить эту лабораторию
от доступа влияний снаружи. Для этого она была окружена рвом
и применено несколько других строительных средств. Затем
внутри здания все рабочие комнаты (по четыре в каждом этаже)
разделены крестообразным коридором; верхний этаж и нижний,,
где находятся эти рабочие комнаты, разобщены средним этажом.
Наконец в каждой отдельной рабочей комнате особенно стара-
тельно, при помощи нескольких плохо проводящих звук мате-
риалов, отделено помещение, где находится животное, от части
комнаты, где ведет опыт экспериментатор. Для того же, чтоб»
действовать на животное и отмечать его реакции, устроены BOS-

душные или электрические провода. Таким образом гарантиро-
вано возможное упрощение и постоянство обстановки, в которой
находится животное во время экспериментального сеанса.
Наконец надо упомянуть еще одно, пока больше pium deside-
rium. Раз исследуется вся сложность влияний, падающих извне
на животное, то, понятно, эта сложность должна быть в руках
экспериментатора. Он должен иметь в своем распоряжении очень
много инструментов, чтобы можно было действовать то одним, то
другим раздражителем и делать из этих раздражителей различ-
ные комбинации, как это делает и сама жизнь. И нам часто при-
ходилось и приходится очень чувствовать недостаток в особен-
ности наших, а также вообще современных инструментов для
исследования. Работа больших полушарий постоянно идет
дальше, чем это позволяли исследовать нам наши инструменты.
Может быть, кто-нибудь, слушая об обстановке наших опы-
тов, возразит, что это очень искусственная обстановка. Вот наш
ответ на это. Во-первых, едва ли возможно, ввиду бесконечного
разнообразия жизненных отношений, применить действительна
что-нибудь небывалое, абсолютно новое. Во-вторых, при изуче-
нии хаотически сложных явлений неизбежно нарочитое раздроб-
ление их, их разгруппирование. Разве физиология животных не
пользовалась и не пользуется постоянно до сих пор вивисекцией
и даже методом изолированных органов и тканей? Мы ставим
наше животное под ограниченное число определенных условий и
таким образом получаем возможность изучать влияние их одна
за другим. И вы увидите впоследствии много раз, как, связан-
ные с нашей обстановкой исследования, вариации жизненных
состояний животного дали нам в руки очень важные факты.
Вот в общем наша принципиальная и наша техническая мето-
дика.
А затем приступаем к изучению самой сигнальной деятель-
ности больших полушарий и начнем с опыта.
Опыт. Вот животное, которое приготовлено так, как я вам
описывал. Как видите, пока на него не действует специальны»
агент, слюнная железа его находится в покое, слюны нет. А вот
сейчас мы начнем действовать на ухо собаки ударами метроном*..

Вы видите, что через 9 секунд начала отделяться слюна и за
45 секунд упало 11 капель слюны. Следовательно, на ваших гла-
зах под влиянием постороннего для еды раздражения (метроно-
мом) получилась деятельность слюнной железы, и эту деятель-
ность надо рассматривать как компонент пищевого рефлекса. Вы
видели и другой, двигательный, компонент этого рефлекса.
Собака повернулась в сторону, откуда она обычно получает еду,
и начала облизываться.
Вот это и есть центральное явление, производимое специально
большими полушариями, которым мы и будем все время зани-
маться. Если взять собаку без больших полушарий, то ни на
какой такой раздражитель вы слюны никогда не получите. И вы
вместе с тем ясно видите, что эта деятельность есть сигнальная:
удары метронома сигнализируют пищу, потому что на них живот-
ное отвечает той же реакцией, как и на пищу. Если мы покажем
собаке пищу, то будет то же.
Опыт. Мы показываем животному еду, и вы видите, что
через 5 секунд началось слюноотделение и за 15 секунд выдели-
лось 6 капель слюны. Совершенно то же, как и при метрономе.
И это также сигнализация, т. е. дело больших полушарий;
образовалась она в течение индивидуального существования
животного, а не есть прирожденная реакция. Это установлено
И. С. Цитовичем в лаборатории покойного проф. В. И. Варта-
нова. Цитович взял от матки щенков и кормил их только одним
молоком в течение довольно продолжительного времени. Когда
щенкам было несколько месяцев, он вывел им наружу слюнные
протоки, так что мог следить за отделением слюны. Когда он
этим щенкам показывал другую еду, кроме молока, именно мясо
и хлеб, то никакого слюноотделения не было. Следовательно,
сам по себе вид еды не есть возбудитель слюнной реакции, не
есть такой агент, который до рождения связан с ней. И только
тогда, когда эти щенки несколько раз поели хлеба и мяса, только
тогда и один вид хлеба и мяса стал гнать слюну.
А сейчас мы увидим то, что называется рефлексом.
Опыт. Мы сразу даем собаке есть, и через 1—2 секунды
течет слюна. Это уже действие механических и химических

свойств пищи на слизистую оболочку рта, это — рефлекс. Вот
почему собака без больших полушарий может умереть с голоду
среди пищи: она начнет есть только тогда, когда прикоснется
ртом к пище.
Теперь становится ясным недостаток рефлексов, как они
грубы, ограничены, и как высоко значение сигналов.
Затем мы должны заняться ответом на серьезнейший вопрос:
что же такое эта сигнализация, как ее понимать с чисто физио-
логической точки зрения?
Мы знаем, что рефлекс есть непременная закономерная реак-
ция организма на внешний агент, которая осуществляется при
помощи определенного отдела нервной системы. Совершенно оче-
видно, что в сигнализации мы имеем все составные части нерв-
ного акта, который называется рефлексом. Для рефлекса необхо-
димо внешнее раздражение; здесь, как вы видели в первом нашем
опыте, оно налицо — удары метронома. Они приводят в действие
слуховой аппарат собаки, и дальше раздражение по слухо-
вому нерву идет в центральную нервную систему, где оно пере-
брасывается на нервы, идущие к слюнной железе и возбуждаю-
щие ее к работе. В опыте с метрономом могло обратить на себя
ваше внимание то обстоятельство, что между началом действия
метронома и началом слюноотделения протекло значительное
число секунд, между тем как в рефлексах этот промежуток изме-
ряется частями секунды. Но этот длинный латентный период
сделан нами самими благодаря особенным приемам. Вообще же и
при сигнализации эффект наступает так же быстро и отнюдь не
позже, чем при обыкновенных рефлексах, о чем речь будет впе-
реди. Рефлекс характеризует закономерность ответа при совер-
шенно определенных условиях. То же самое и при сигнализации.
Правда, здесь эффект зависит от большего количества условий.
Но это, конечно, никакой существенной разницы с рефлексами
не делает. Ведь и рефлексы сплошь и рядом отменяются, задер-
живаются, при строго определенных условиях. Совершенно
так же и тут. Если мы изучили предмет хорошо, то и здесь ника-
ких случайностей нет. Опыт и здесь идет точно по нашему
расчет}7. В той специальной лаборатории, о которой я упомянул

выше, очень часто достигается такое положение, что вы сидите
1—2 часа, и ни одной капли слюны не упадет вне зависимости
от ваших раздражений; в других, обыкновенных лабораториях,
конечно, случайные раздражители часто искажают опыт.
После сообщенного не остается ни одного основания не счи-
тать и не называть рефлексом то, что я до сих пор обозначал
термином «сигнализация». Но есть еще одна сторона дела, кото-
рая, как может показаться с первого раза, указывает на суще-
ственную разницу между старым рефлексом и этим новым явле-
нием, которое я сейчас также назвал рефлексом. Пища своими
механическими и химическими свойствами вызывает рефлекс со
дня рождения у всякого животного. А новый рефлекс, пример
которого вы видели, постепенно образовался в течение индиви-
дуального существования животного. Не составляет ли это суще-
ственную разницу? Не отнимает ли это у нас самое основание
называть наш новый рефлекс рефлексом? Да, это бесспорно до-
вод к тому, чтобы выделить, отличить эту реакцию, но что ка-
сается научного права называть ее рефлексом, то оно нисколько
не нарушается этим. Здесь идет дело совсем о другом вопросе: не
о механизме, а об образовании рефлекторного механизма. Возь-
мите для примера телефонное сообщение. Его можно осуществить
на два лада. Я мог бы со своей лабораторией из квартиры соеди-
ниться специальным проводом и сразу звонить туда, когда мне
нужно. Но и теперь, когда я соединяюсь с лабораторией через
центральную станцию, это совершенно такое же телефонное сооб-
щение. Разница только в том, что один раз существует готовый
проводниковый путь, а в другой — требуется предварительное
замыкание; один раз механизм сообщения готов вполне, в другой
раз механизм каждый раз несколько дополняется до полной
готовности. То же и в нашем случае: один раз рефлекс готов,
в другой раз он должен быть предварительно несколько подго-
товлен.
Таким образом перед нами следующий вопрос, вопрос о кон-
струировании нового рефлекторного механизма. Так как образо-
вание нового рефлекса наступает непременно и легко при опреде-
ленных физиологических условиях, что мы увидим сегодня же

несколько позже, то при этом нет никакого основания беспо-
коиться и думать о том, что мы не принимаем во внимание вну-
треннего состояния собаки. Явление это при полном знании дела
вполне в наших руках, оно совершенно закономерно, и нет ника-
кого повода не считать его таким же физиологическим, как и
остальные, с которыми физиолог имеет дело.
Новые рефлексы мы назвали условными, противопоставляя их
врожденным, как безусловным. Это прилагательное начинает
входить в общее употребление. С исследовательской точки зре-
ния такое название вполне оправдывается. По сравнению с вро-
жденными рефлексами это действительно очень обусловленные
рефлексы: они, во-первых, требуют для своего возникновения
известных условий, во-вторых, они в своей работе зависят от
очень большого числа условий. Исследователю при их изучении
приходится считаться с очень, очень многим. Но, конечно, наши
прилагательные могут быть с правом заменены и другими прила-
гательными. Можно старые рефлексы назвать прирожденными,
а новые приобретенными, или же назвать первые видовыми,
потому что они характеризуют вид животного, а последние инди-
видуальными, потому что они будут варьировать у отдельных
животных и даже у одного и того же в разное время, при разных
условиях. Будет оправдано и название первых проводниковыми,
а вторых замыкательными.
Что касается признания нервного замыкания в больших полу-
шариях, образования новых связей, то здесь не может возник-
нуть никакого возражения с теоретической стороны. В технике,
как и в нашей обыденной жизни, так часто применяется сейчас
принцип замыкания, что было бы странным, если бы в механизме
высшей нервной системы, устанавливающей сложнейшие, тончай-
шие отношения, этот принцип представлялся неожиданным.
Вполне натурально, что, кроме проводникового прибора, суще-
ствует и замыкательный. Физиолог же тем более не должен
ничего иметь против этого, что уже много десятков лет назад
в физиологии нервной системы приобрело право гражданства
немецкое слово «Bahnung», т. е. понятие о проторении пути, об
образовании новых связей. Факт условного рефлекса есть повсе-

дневнейший и распространеннейший факт. Это есть, очевидно,
то, что мы знаем в себе и в животных под разными названиями:
дрессировки, дисциплины, воспитания, привычки. Ведь все это
есть связи, которые образовались в течение индивидуальной
жизни, связи между определенными внешними агентами и опре-
деленной ответной деятельностью. Таким образом с фактом
условного рефлекса отдается в руки физиолога огромная часть
высшей нервной деятельности, а может быть и вся.
Теперь перейдем к вопросу: при каких же условиях обра-
зуется условный рефлекс, происходит замыкание нового нервного
пути? Основное условие — это совпадение во времени всякого
внешнего агента с действием безусловного раздражителя. В на-
шем случае пища есть безусловный раздражитель пищевой реак-
ции. Так вот, если прием пищи у животного совпадает с дей-
ствием на него агента, который ранее никакого отношения к еде
не имел, то этот агент делается возбудителем той же реакции,
как и сама пища. В том случае, который прошел перед вашими
глазами, так и было. Мы несколько раз начинали действовать на
собаку ударами метронома и сейчас же собаку кормили, т. е. про-
изводили врожденный пищевой рефлекс. И когда это повтори-
лось несколько раз, то получилось то, что один метроном начал
вызывать слюноотделение и соответствующие движения. То же и
в случае оборонительного рефлекса при попадании в рот собаки
отвергаемых веществ. Если мы вливаем в рот нашего животного
слабый раствор кислоты, то получается безусловный кислотный
рефлекс: животное проделывает разные движения, порывисто
машет головой с открытым ртом, выбрасывает языком кислоту,
и т. д., и вместе с этим у него обильно течет слюна. Совершенно
такая же реакция получается и от всякого внешнего агента, кото-
рый несколько раз по времени совпадал с вливанием собаке в рот
кислоты. Итак, первое и основное условие для образования дан-
ного условного рефлекса — это совпадение во времени действия
ранее индифферентного агента с действием безусловного агента,
который вызывает определенный безусловный рефлекс.
Второе важное условие состоит в следующем. При образова-
нии условного рефлекса индифферентный агент должен несколько

предшествовать действию безусловного раздражителя. Если мы
сделаем наоборот и сначала начнем действовать безусловным
раздражителем, а затем присоединим индифферентный агент, то
условного рефлекса не образуется.
А. Н. Крестовников в нашей лаборатории очень разнообра-
зил относящиеся сюда опыты, но результат их остался неизмен-
ным. Вот некоторые из его результатов. У одной собаки было
сделано 427 комбинирований запаха ванилина с вливанием кис-
лоты, причем дело начиналось с вливания кислоты, а запах при-
соединялся спустя 5—10 секунд. Ванилин не сделался условным
возбудителем кислотной реакции, между тем как в последующих
опытах запах уксусного амила, предшествующий вливанию кис-
лоты, был хорошим условным возбудителем уже только после
20 сочетаний. У другой собаки сильный электрический звонок,
начинающий действовать 5—10 секунд после начала еды, не сде-
лался условным возбудителем пищевой реакции после 374 соче-
таний, между тем как вертящийся перед глазами собаки предмет,
предшествующий еде, уже через 5 сочетаний оказывался услов-
ным раздражителем, а затем и тот же электрический звонок,
примененный перед едой, стал условным раздражителем после
одного такого сочетания. Опыты были проделаны на 5 собаках.
Результат оставался тем же, присоединялся ли новый агент
к безусловному раздражителю через 5—10 секунд или через
1—2 секунды после начала последнего. При образовании услов-
ных рефлексов в этих случаях, ради большей гарантии, тща-
тельно следили как за секреторной, так и за двигательной реак-
цией животных. Итак, первая группа условий — это отношения
во времени между безусловным раздражителем и тем агентом, из
которого должен образоваться условный раздражитель.
Что касается состояния самих больших полушарий, то здесь
для возможности образования условных рефлексов требуется,
во-первых, деятельное состояние. Если экспериментальное живот-
ное в большей или меньшей степени сонливо, то образование
условного рефлекса или очень затягивается и затрудняется, или
даже делается совершенно невозможным, т. е. образование новых
связей, процедура замыкания новых нервных путей есть функция

бодрого состояния животного. Во-вторых, большие полушария
должны на время образования нового условного рефлекса быть
свободными от других деятельностей.
Когда мы вырабатываем новый условный рефлекс, необхо-
димо, чтобы на животное не падали другие внешние раздраже-
ния, которые вызывают какую-нибудь другую деятельность орга-
низма. Иначе это будет сильно мешать, а во многих случаях и
совсем не допустит образования нашего условного рефлекса. На-
пример, если, в то время как мы стараемся образовать условный
рефлекс, собаке, стоящей в станке, какой-нибудь частью станка
причиняется разрушительное действие (давление, ущемление
и т. д.), тогда мы можем много раз соединять наш раздражи-
тель с безусловным раздражителем, по крайней мере с некото-
рыми из них, и условный рефлекс не образуется. Или вспомните
собаку, о которой я упоминал раньше и которая не выносила
стеснения свободных движений при нахождении в станке.
Поэтому правило почти без исключения: если мы берем для
опыта свежее животное, т. е. не подвергавшееся опытам, о кото-
рых идет речь, первый условный рефлекс образуется трудно и
часто требует большого времени. И это понятно, так как вся
обстановка нашего опыта может вызывать у разных животных
массу особенных реакций, т. е. обусловливать ту или другую
постороннюю деятельность больших полушарий. Надо приба-
вить, что если мы не всегда дознаем, что это за посторонние
рефлексы, которые мешают образованию нашего условного
рефлекса, и не можем их устранить, то в этом случае нам помо-
гает свойство самой нервной деятельности. Если обстановка,
в которой постоянно находится животное во время опыта, не
заключает в себе чего-либо специально разрушительно действую-
щего, то почти все посторонние мешающие рефлексы со временем,
постепенно сами собой теряют силу.
Сюда же, в эту группу условий, входит, конечно, и здоровье
животных, которое гарантирует нормальное состояние самих
больших полушарий и исключает влияние внутренних патологи-
ческих раздражений, посылаемых в большие полушария.
Наконец последняя группа условий касается свойств как того

агента, из которого должен образоваться условный раздражи-
тель, так и свойств безусловного раздражителя.
Условный рефлекс легко образуется из агентов более илн
менее индифферентных. Собственно говоря, абсолютно индиффе-
рентных агентов нет. Если вы имеете нормальное животное, те
у него на малейшее изменение обстановки — какой-нибудь,
хотя бы и слабый, звук, малейший запах, изменение освещения
комнаты, и т. д. — сейчас же произойдет вышеупомянутый иссле-
довательский рефлекс «что такое?» в виде соответствующей дви-
гательной реакции. Но если этот относительно индифферентный
агент будет повторяться, то он очень быстро сам собой теряет
свое действие на большие полушария, и таким образом устра-
няется препятствие для образования условного рефлекса. Но если
агент принадлежит к группе сильных разражителей вообще или,
тем более, специальных, то, конечно, образование нашего услов-
ного рефлекса будет очень затруднено или даже, в исключитель-
ных случаях, окажется невозможным. Надо иметь в виду и то,
что ведь перед нами в большинстве случаев биография собаки
не проходила: мало ли какие у нее в жизни были встречи,
мало ли какие у нее могли быть раньше образованы условные
связи! Но зато, с другой стороны, оказалось, что мы можем
применить в качестве нашего агента даже и сильный безусловный
раздражитель и все же превратить его в условный. Возьмем раз-
рушительный раздражитель: сильный электрический ток, прило-
женный к коже, — поранение и прижигание кожи. Это есть, ко-
нечно, безусловный раздражитель оборонительного рефлекса:
организм ответит на него сильнейшей двигательной реакцией,
направленной или на удаление этого раздражителя, или на устра-
нение от него. Однако и на эти раздражители возможно образо-
вать условный рефлекс другого рода.
Разрушительный раздражитель был превращен в условный
возбудитель пищевого рефлекса. Когда на кожу действовал
сильнейший электрический ток, оборонительной реакции не было
и следа, а вместо нее налицо была пищевая реакция: животное
поворачивалось и тянулось в сторону, откуда подавалась еда,
облизывалось, и у него обильно текла слюна.

Вот подлинный протокол опыта из работы М. Н. Ерофеевой
на данную тему.
Время
4 ч. 23 м.
45 м.
5 ч. 07 м.
17 м.
45 м.
Электрический
ток при расстоянии
катушек (в см)
4
4
2
0
0
Место
раздражения
Обычное
„
Новое
„
„
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
6
5
7
9
6
Двигательная
реакция
Пищевая и
никакой
оборони-
тельной
После каждого электрического раздражения собака подкар-
мливалась несколько секунд.
То же самое получалось у собаки, когда кожа ее подвергалась
ряду уколов до крови или прижиганию. Когда чувствительные
души возмущались этим опытом, то мы могли показать, что они
возмущались по недоразумению. Конечно, во внутренний мир
собаки мы и при этом не хотели проникать и доискиваться, что
она чувствует. Но мы имели совершенно точные доказательства
того, что и тончайших объективных явлений, сопровождающих
состояние животных, когда они подвергаются сильным разруши-
тельным раздражителям, в данном случае не было. У наших
собак, у которых рефлексы были переделаны описанным обра-
зом, не происходило при таком раздражении сколько-нибудь зна-
чительного изменения ни в пульсе, «и в дыхании, как это непре-
менно было бы в сильной степени, если бы разрушительное раз-
дражение предварительно не было связано с пищевой реакцией.
Вот к чему ведет перевод нервного возбуждения с одного пути
на другой. Но эта переделка рефлексов зависит от определенного
условия — здесь требуется известное соотношение между без-
условными рефлексами. Это превращение безусловного раздра-
жителя одного рефлекса в условный другого делается возможным
только в том случае, если первый рефлекс физиологически сла-
бее, биологически менее важен, чем второй. Это, как кажется, сле-
дует вывести из дальнейших результатов работы Ерофеевой. Мы
разрушали у собаки кожу и из этого сделали условный пищевой
раздражитель. Но это произошло, можно думать, только потому.

что пищевой рефлекс сильнее, чем оборонительный при разруше-
нии кожи. Все мы хорошо знаем из обыденного наблюдения, что
когда у собак идет борьба из-за еды, то кожа у соперников часто
оказывается пораненной, т. е. пищевой рефлекс берет перевес над
оборонительным. Но есть и предел этому. Есть рефлекс посиль-
нее пищевого рефлекса — это рефлекс жизни и смерти, быть или
не быть. С этой точки зрения можно было бы понимать смысл
нашего следующего факта, именно, что сильный электрический
ток, приложенный к коже, лежащей непосредственно, без тол-
стого мышечного слоя, на кости, не удалось сделать условным
возбудителем пищевой реакции вместо оборонительной, т. е.
афферентные нервы, раздражаемые при разрушении кости и
сигнализирующие наиболее серьезную опасность для существо-
вания организма, с трудом или совсем не могут временно связы-
ваться с отделом мозга, от которого возбуждается пищевая реак-
ция. Кстати, из только что приведенных фактов становится оче-
видной выгода того, что нами для опытов применяется безуслов-
ный пищевой рефлекс, так как он находится у вершины иерархи-
ческой лестницы рефлексов.
Если, с одной стороны, сильные и даже специализированные
агенты, как мы только что видели, при известных условиях
делаются условными раздражителями, то, с другой стороны,
конечно, есть минимальная сила агента, ниже которой он не
может функционировать в качестве условного раздражителя.
Так, из температуры ниже 38—39° С, приложенной к коже,
условный тепловой раздражитель не образуется (опыты
О. С. Соломонова).
Точно так же, если при помощи очень сильного безусловного
раздражителя — пищи, как в нашем случае, — можно превратить
в условный раздражитель очень неблагоприятный агент, уже вхо-
дящий в состав другого рефлекса, даже безусловного, то, наобо-
рот, при слабом безусловном раздражителе и из наименее небла-
гоприятных агентов, т. е. почти совершенно индифферентных, или
совсем не удается образование условного раздражителя, или же
он образуется с трудом и только незначительный; причем это —
или постоянно слабые безусловные раздражители, или временно

слабые безусловные раздражители, которые при других состоя-
ниях организма являются, наоборот, очень сильными, как, напри-
мер, та же пища. Если мы возьмем голодное животное, то пища
вызывает, конечно, сильный безусловный пищевой рефлекс, и
условный рефлекс в таком случае образуется скоро и тоже зна-
чительный. У постоянно накормленного экспериментального жи-
вотного будет меньший безусловный рефлекс и условный или
совсем не получится, или образуется очень не скоро.
Принимая во внимание все перечисленные условия, а это
совсем не представляет трудного дела, мы непременно получаем
условный рефлекс. Тогда почему же не считать образование
условного рефлекса чисто физиологическим явлением? Мы произ-
вели на нервную систему собаки ряд определенных внешних воз-
действий, и в результате закономерно образовалась новая нерв-
ная связь, произошло определенное нервное замыкание. После
этого перед нами типичный рефлекторный акт, как показано
выше. А тогда, где же тут место для каких-то внефизиологиче-
ских отношений? Почему же и условный рефлекс и образование
его не физиология, а что-то другое? Я не вижу основания думать
об этих явлениях иначе и позволяю себе догадываться, что при
этих вопросах обычно играет вредную роль человеческое преду-
беждение, вообще несклонность к детерминизации высшей нерв-
ной деятельности вследствие чрезвычайной сложности наших
субъективных переживаний, деятельности, конечно, в настоящее
время в подавляющем числе случаев еще не анализируемой до
конечных определенных раздражений.

ЛЕКЦИЯ ТРЕТЬЯ
ОБРАЗОВАНИЕ УСЛОВНЫХ РЕФЛЕКСОВ ПРИ ПОМОЩИ
УСЛОВНЫХ И АВТОМАТИЧЕСКИХ РАЗДРАЖИТЕЛЕЙ. -
АГЕНТЫ, ИЗ КОТОРЫХ МОГУТ ОБРАЗОВАТЬСЯ УСЛОВНЫЕ
РАЗДРАЖИТЕЛИ. -ТОРМОЖЕНИЕ УСЛОВНЫХ РЕФЛЕКСОВ:
1) ВНЕШНЕЕ ТОРМОЖЕНИЕ
Мм. гг.! Предшествующую лекцию мы кончили перечисле-
нием тех условий, при которых образуется условный рефлекс,
причем этот рефлекс образовывался при помощи безусловного,,
т. е. новый агент связывался с реакцией, вызываемой одновре-
менно с ним безусловным раздражителем. Но последнее обстоя-
тельство, соучастие именно безусловного раздражителя, не
является непременным требованием. Новый условный рефлекс
может образоваться и при помощи условного же, только хорошо
выработанного. Вы видели условное действие метронома. Это
был сильный пищевой раздражитель, хорошо выработанный.
Несмотря на необычную обстановку опыта (многолюдная ауди-
тория), он действовал очень точно и значительно. И вот оказы-
вается, что при помощи такого сильного условного раздражителя
можно образовать другой условный рефлекс. Если теперь мы
возьмем какой-нибудь новый более или менее индифферентный
агент и применим его в соединении только с метрономом, т. е. не
давая при этом еды животному, то и он превращается в пище-
вой раздражитель (опыты Г. П. Зеленого, Д. С. Фурсикова и
Ю. П. Фролова). Такой рефлекс мы называем вторичным услов-
ным рефлексом, или рефлексом второго порядка. В подробностях
процедуры обрааования этого рефлекса есть, однако, существен-

ные особенности. Новый агент не только не должен продол-
жаться после присоединения выработанного условного раздражи-
теля, но необходимо его прекращение за известный срок до
начала действия этого раздражителя. Тогда только новый агент
делается значительным и постоянным положительным условным
раздражителем. При новых агентах средней физиологической
силы этот срок составляет не менее 10 секунд. При сильных он
значительно растет. Укорачивая этот срок, сливая во времени
действие нового агента с действием условного раздражителя, мы
встречаемся уже с явлением совершенно другого рода. Это один
из чрезвычайно интересных и тонких пунктов физиологии боль-
ших полушарий, анализируемый в настоящее время, однако, уже
достаточно хорошо. Полностью этот предмет может быть изло-
жен только позже, в другом месте лекций.
Вот относящийся сюда протокол опыта из работы Фролова
(опыт 15 XI 1924).
У собаки первичные условные пищевые раздражители —
удары метронома и звонок; появление перед глазами собаки
черного квадрата — вторичный условный раздражитель, получен-
ный сочетанием только с ударами метронома при паузе между
ними в 15 секунд. Черный квадрат держится перед глазами
10 секунд, звонок и удары метронома продолжаются всякий раз
30 секунд. В данном опыте квадрат применяется десятый раз.
Время
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в каплях;
за 1 минуту
1 ч. 49 м.
57 м.
2 ч.07м.
07 м. 10 с.
07 м.25 с.
20 м.
27 м.
Удары метронома
Звонок
Черный квадрат
Flavsa
Удары метронома
Звонок
Удары метронома
13.5
16.5
2.5
3.0
12.0
13.5
9.5
При помощи же вторичного условного пищевого раздражи-
теля достигнуть образования третичного условного рефлекса не
удается. Вместо этого при применении указанной процедуры

теперь и тут выступают те же явления другого рода. Третичный
условный рефлекс получается от условных рефлексов, связанных
с безусловным оборонительным рефлексом, именно от условных
оборонительных рефлексов на значительный электрический ток,
приложенный к коже животного. Однако и здесь дело не идет
далее третичного условного рефлекса. А затем снова выступают
все те же явления другого рода.
Привожу описание опыта с третичным условным рефлексом
из работы Фурсикова.
У собаки безусловным раздражителем был электрический ток,
приложенный к коже передней лапы и вызывающий оборони-
тельную реакцию. Механическое раздражение кожи задней лапы,
ранее индифферентное для собаки, обычной процедурой стало
первичным условным возбудителем оборонительного рефлекса.
Из звука бульканья только что описанным приемом образован
вторичный условный раздражитель. А сочетанием с бульканьем
ранее индифферентный тон в 760 колебаний в секунду стал тре-
тичным условным раздражителем. Латентный период при этих
условных раздражителях (от первичного к третичному) посте-
пенно увеличивался, а оборонительная реакция становилась
менее интенсивной. Но все эти рефлексы при соответствующих
подкреплениях держались в течение года. Проба сочетания но-
вого агента (вертящийся предмет перед глазами собаки) с тре-
тичным раздражителем повела к явлениям другого рода, о кото-
рых речь будет позже. Полученные таким образом условные
рефлексы в целом называются у нас цепными.
Итак, мы имеем два случая образования условных рефлексов:
при помощи безусловного рефлекса и при помощи хорошо выра-
ботанного условного же.
Но есть и еще более особенный, повидимому, случай образо-
вания их.
Давно уже, на основании некоторых соображений, нами были
поставлены следующие опыты (опыты Н. А. Подкопаева).
Собаке под кожу впрыскивалась небольшая доза апоморфина,
и 1—2 минуты спустя в экспериментальной комнате пускался тон
определенной высоты, продолжавшийся некоторое время. Во

время звучания тона начиналась тошнотная реакция собаки на
апоморфин: собака становилась несколько беспокойной, начинала
облизываться, наступало слюноотделение, и иногда дело дохо-
дило до небольших рвотных движений. Когда это было повторено
много раз, то начинающееся звучание тона одно стало вызывать
в слабой степени ту же реакцию. К сожалению, в силу служебных
отношений Подкопаева, опыты эти не могли быть закончены
и варьированы. В недавнее время бактериолог ташкентской лабо-
ратории В. А. Крылов, делая серологические исследования,
наблюдал следующее. Он хронически впрыскивал собакам под
кожу морфий. Известно, что при подкожном впрыскивании мор-
фия действие его начинается с тошнотного акта, с сильного слюно-
течения, рвоты, и затем только наступает сон. Крыловым было
замечено, что если регулярно изо дня в день впрыскивался мор-
фий, то очень быстро, через 5—6 дней, от одних только приго-
товлений и обстановки впрыскивания развивается та же картина
на животном, как и при самом впрыскивании морфия: появляются
сильнейшее слюнотечение, рвотные движения и рвота, а затем
и сон. Таким образом теперь рвотный акт вызывался не самим
морфием, который через кровь действует на рвотный центр,
а всеми теми внешними раздражениями, которые совпадали по
времени с введением морфия. И связь здесь имеется очень разно-
образная и отдаленная. В лучшем случае уже достаточно
появиться перед собакой экспериментатору, чтобы начался ука-
занный симптомокомплекс. Если этого оказывалось мало, то
следовало присоединить вынимание и открывание ящика со шпри-
цем, затем — постричь место на коже, протереть его алкоголем
и, наконец, произвести впрыскивание индифферентной жидкости.
Чем больше предшествовало впрыскиваний морфия, тем меньше
требовалось перечисленных приемов, чтобы воспроизвести
картину отравления. Крылов с легкостью демонстрировал этот
факт в нашей лаборатории и здесь несколькими формами опыта
установил тождество своего факта с нашими условными ре-
флексами.
Описанный опыт без труда может быть проделан и перед
вами. Вот собака, подвергавшаяся несколько раз впрыскиванию

морфия. Ее держит на столе незнакомый ей человек. Она остается
спокойной. Теперь перед ней появляется экспериментатор, кото-
рый производил впрыскивания. Собака начинает беспокоиться
и облизываться. Когда он приступил к протиранию кожи,
у собаки обильно полилась слюна изо рта и появились рвотные
движения.
Этот опыт делает понятным давно известный факт, что, на-
пример, собаки, лишенные паратиреоидных желез, или собаки
с экковской фистулой и перевязанной vena portae, раз поев мяса,
затем больше к нему не прикасаются. Очевидно, теперь вид
и запах мяса уже вызывают у них в известной степени те пато-
логические раздражения, которые наступали у них при отравле-
нии мясом в указанных условиях, и обусловливают этим отри-
цательную реакцию на мясо.
После всех приведенных опытов возникает вопрос: как, каким
процессом происходит новая нервная связь, нервное замыкание?
Ответ с чисто фактической стороны не представляется трудным.
Безусловный или хорошо выработанный условный раздражитель,
конечно, вызывает деятельное состояние определенного отдела
головного мозга. Будем называть этот отдел по общепринятой
терминологии центром, не связывая, однако, с этим словом
представления о точной анатомической обособленности. Оче-
видно, что к этому центру направляются раздражения, произво-
димые в то же время внешними агентами в клетках коры боль-
ших полушарий; путь для этих раздражений именно к этому
центру является особенно облегченным, а после нескольких сов-
падений — проторенным. Таков явный смысл фактов. Исходя из
такого понимания дела, мы в свое время поставили вышеописан-
ный опыт с апоморфином, потом так хорошо подтвержденный
опытом с морфием. Если к рефлекторно раздраженному центру
направляются раздражения из клеток коры больших полушарий,
то то же самое должно было произойти и в отношении автома-
тически, внутренними агентами, составом и свойствами крови,
раздражаемого центра, что подтвердилось. В уже переданном
вам фактическом материале заключается относящаяся сюда еще
важная подробность. Внешние раздражения, даже со дня рожде-

ния животного направлявшиеся в известный центр, могут быть
отклонены от него в направлении к другому центру и связаться
с ним, если этот последний центр физиологически сильнее пер-
вого.
Таким образом это слияние, соединение раздражений, воз-
никающих в разных пунктах головного мозга, это нервное замы-
кание и есть первый нервный механизм, с которым мы встре-
чаемся при изучении деятельности коры больших полушарий.
Конечно, остается дальнейшим вопросом: где именно происходит
это замыкание — в коре ли больших полушарий исключительно
или при участии и нижележащих частей головного мозга? Мыс-
лимы и та и другая возможности. Возможно, что раздражения
из клеток коры больших полушарий направляются прямо
в центры, находящиеся вне коры. Но вероятно и другое. Имею-
щиеся в коре клетки афферентных волокон от всех рабочих орга-
нов, от всех пунктов организма, и представляющие собой корко-
вые рецепторные центры всего организма, становясь деятель-
ными во время работы органов, под влиянием безусловных,
условных и автоматических раздражителей концентрируют на
себя раздражения других клеток коры, производимые агентами
внешнего мира. А еще вероятнее, что при целом мозге все раз-
дражения, вызывающие в бодром состоянии животного безуслов-
ные рефлексы, прежде всего попадают в определенные клетки
больших полушарий, и тогда эти клетки являются пунктами,
куда направляются различные раздражения, которые и служат
для образования условных рефлексов.
Затем мы можем по порядку перейти к вопросу о том: что же
может сделаться условным раздражителем? Этот вопрос не
такой простой, как это может представляться с первого взгляда.
В общей форме, конечно, ответить легко. Условным раздражите-
лем может сделаться всякий агент природы, для которого только
имеется рецепторный аппарат у данного организма. Но это общее
положение должно быть затем, с одной стороны, расчленено
и дополнено, а с другой — ограничено. Самая первая класси-
фикация внешних раздражителей — это по составу раздражителей.
Отдельным раздражителем может быть чрезвычайно дробный

элемент внешнего агента, например очень малая часть одного
и того же тона, определенная, хотя бы и ничтожно разнящаяся,
интенсивность света и т. д. Таким образом через одно это почти
неизмеримо увеличивается количество возможных раздражителей.
Конечно, и здесь предел определяется совершенством, тонкостью
рецепторных аппаратов. С другой стороны, природа действует
на животное и совокупностью нескольких и часто очень многих
элементов, комплексными раздражителями. Когда мы отличаем
лицо одного человека от лица другого, мы принимаем одновре-
менно в расчет и формы, и краски, и тени, и размеры; или,
когда речь идет об ориентировке в местности, и т. д. Количество
этих комплексных раздражителей можно было бы назвать без-
граничным. Ведь сколько может быть соединений из огромного
ряда элементарных раздражителей, как это только что указано
выше! Но и здесь имеется предел, определяемый конструкцией
больших полушарий. Сейчас я хочу дать только приблизительное
понятие о возможном количестве отдельных условных раздражи-
телей. Весь же этот предмет огромной важности будет изложен
подробно в позднейших лекциях.
Значит, в условный раздражитель может превратиться воз-
никающее перед организмом явление природы. Но условным
раздражителем может сделаться и прекращение явления. Пусть
в экспериментальной комнате, например, раздаются удары метро-
нома; собака вводится в комнату при этих ударах, и они все
время продолжаются. Теперь, если при такой обстановке мы
будем прерывать удары метронома и сейчас же после перерыва
будем производить безусловный рефлекс, в нашем случае — под-
кармливание или вливание кислоты, то после нескольких таких
совпадений перерыв ударов окажется условным возбудителем
этих безусловных реакций (опыты Г. П. Зеленого и И. С. Ма-
ковского).
Условным раздражителем может быть не только прекращение
явления, но и его ослабление, происходящее, однако, с известной
быстротой. Если условный рефлекс был выработан на прекра-
щение какого-нибудь явления, а затем это явление ослабляется
медленно и постепенно, то оно не будет сопровождаться услов-

ным действием. Вот один из опытов Зеленого. Тон рег духового
камертона известной интенсивности, прекращенный сразу, произ-
вел, условное действие в размере 32 капель слюны за минуту.
Тот же тон, постепенно в течение 12 минут ослабляемый до пол-
ного прекращения, не имел ни малейшего действия.
Следовательно, возбудителем теперь будет не появление дей-
ствующего агента, а его исчезание, прекращение или более или
менее быстрое ослабление. И таких условных раздражителей
можно, конечно, получить множество.
После этого прежнее положение об агентах, из которых могут
образоваться условные раздражители, мы должны видоизменить
так, что колебание внешней среды как в положительную, так
и в отрицательную сторону может сделаться условным раздра-
жителем.
Следующая группа условных раздражителей, представляющая
некоторую вариацию предшествующей, такая. У нас условным
раздражителем является не наличный раздражитель, как он сей-
час действует на животное, а остаток его действия в нервной
системе по его прекращении. Опыт производится таким образом.
Мы берем какой-нибудь внешний агент, положим, какой-либо
звук, производим его 0.5—1 минуту, затем прекращаем и спустя
1—3 минуты присоединяем подкармливание или вливание
кислоты. Если мы повторим такую комбинацию несколько раз,
то произойдет следующее. Наш агент сам по себе не будет вызы-
вать реакцию, но, после того как он прекратится, получится
соответственно пищевая или кислотная реакция. Условным
раздражителем станет не наличный раздражитель, не наш
примененный звук, а след его в центральной нервной си-
стеме. На этом основании мы различаем рефлексы наличные
и следовые.
Представляю протокол опыта со следовым рефлексом из
работы Ф. С. Гроссмана.
Механическое раздражение кожи — условный следовой кислот-
ный раздражитель. Это раздражение всякий раз продолжалось
минуту, затем следовала пауза тоже в минуту, и потом влива-
лась в рот кислота.

Опыт 18 II 1909
Время
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
за 1 минуту
раздра-
жения
за 1 минуту
паузы
Примечание
12 ч. 40 м.
50 м
1 ч. 15 м
27 м
Механическое раздражение кожи
„ „ „
„ „ „
„ „ „
0 0.5
0 10
0 11
0 14
Подкрепле-
ны влива-
нием кис-
лоты
Что касается следовых рефлексов, то здесь мы различаем
случаи, когда рефлекс образован на свежем следе, спустя одну
или несколько секунд по прекращении агента, — это будет корот-
кий следовой рефлекс. Если же мы ждем после прекращения
значительное время, минуту и больше, прежде чем присоединить
безусловный раздражитель, тогда мы говорим, что это длинный,
поздний следовой рефлекс.
Мы должны различать эти случаи потому, что между налич-
ными условными рефлексами и поздними следовыми есть
довольно существенная разница в свойствах, как это будет пока-
зано в своем месте.
Наконец я перехожу к последнему и особому агенту, который,
в отличие от всех предшествующих, постоянно и как бы сам собой
может делаться условным раздражителем. Что касается следо-
вых раздражений, то здесь места недоумению нет. От всякого
раздражения в нервной системе остается некоторое время след,
во всех отделах нервной системы мы встречаемся с явлением так
называемого последействия. Но наш новый агент, хотя он
отнюдь не менее реален, чем все предшествующие, представляет,
однако, некоторые затруднения для ясного понимания его натуры.
Я начну с описания общего вида опыта. Мы берем собаку и по-
стоянно через определенный промежуток времени ее подкармли-
ваем, а другой собаке, положим, вливаем через такой же проме-
жуток в рот кислоту. Если мы это повторим несколько раз, то
получим то, что ровно через этот промежуток без всякой еды
и кислоты у первой обнаруживается сама собой пищевая реак-
ция, а у второй — кислотная.

Привожу пример из работы Ю. П. Феокритовой.
Собака на станке подкармливается каждые полчаса. В разных
опытах после 1—3 подкармливаний одно подкармливание про-
пускается. Тогда около тридцатой минуты после предшествую-
щего подкармливания начинается слюноотделение и вместе двига-
тельная пищевая реакция. Это иногда совершенно точно насту-
пает в тридцатую минуту, иногда запаздывает на 1—2 минуты.
В промежутках, если опыт проделан достаточное число раз,—
ни малейшей реакции.
Как же толковать результат опыта? Приходится сказать,
что в данном случаевремя является условным раздражителем.
Только что приведенный опыт можно сделать и в несколько
другой форме. Мы можем подкармливать животное через каждые
полчаса и вместе присоединять действие какого-нибудь агента,
т. е. мы каждые полчаса предваряем подкармливание за
несколько секунд каким-нибудь агентом. Тогда образуется сум-
марный условный раздражитель. Он будет состоять из этого
агента и из момента времени, т. е. тридцатой минуты. Если мы
попробуем наш агент через 5—8 минут, то он не окажет никакого
действия. Если попробуем его позже, действие уже будет, но
небольшое. Через 20 минут оно будет больше, через 25 минут
еще больше, а через 30 минут будет полный эффект. Если этот
агент систематически не подкрепляется в другие моменты, кроме
тридцатой минуты, то он перестает действовать даже в двадцать
девятую минуту, а только в тридцатую обнаруживает свой пол-
ный эффект.
Опыт. Вот опыт тоже из работы Феокритовой.
За 30 секунд до подкармливания применяются удары метро-
нома. Промежуток между подкармливаниями 30 минут.
Опыт 20 XII 1911
Время
3 ч. 30 м.
4 ч. 00 м.
29 м.
30 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Удары метронома
„ „
„ „
„ „
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
10
7
0
7

Эти промежутки для образования рефлекса на время, конечно,
можно брать любые. Мы не брали больше 30 минут.
Как понимать физиологически время в качестве условного
раздражителя? На это, конечно, точного, определенного ответа
пока дать нельзя. Но к известному пониманию этого подойти
можно. Как мы вообще отмечаем время? Мы делаем это при
помощи разных циклических явлений, захода и восхода солнца,
движения стрелок по циферблату часов, и т. д. Но ведь у нас
в теле этих циклических явлений тоже немало. Головной мозг
за день получает раздражения, утомляется, затем восстанавли-
вается. Пищеварительный канал периодически то занят пищей,
то освобождается от нее, и т. д. И так как каждое состояние
органа может отражаться на больших полушариях, то вот и осно-
вание, чтобы отличать один момент времени от другого. Возьмем
короткие промежутки времени. Когда раздражение только что
нанесено, оно чувствуется очень резко. Когда мы входим в ком-
нату с каким-либо запахом, то мы сначала ощущаем его очень
сильно, а затем все меньше и меньше. Состояние нервной клетки
под влиянием раздражения испытывает ряд изменений. Точно
так же и в обратном случае. Когда раздражитель прекращается,
то сначала он чувствуется еще очень резко, а затем все бледнее
и бледнее, и, наконец, мы совсем его не замечаем. Значит, опять
имеется ряд различных состояний нервной клетки. С этой точки
зрения можно понять как случаи рефлексов на перерыв раздра-
жителя и следовых рефлексов, так и случаи рефлекса на время.
В приведенном опыте животное периодически подкармливалось,
ряд органов в связи с этим проделывал определенную деятель-
ность, т. е. переживал ряд определенных последовательных изме-
нений. Все это давало себя знать в больших полушариях, рецеп-
тировалось ими, и условным раздражителем делался определен-
ный момент этих изменений.
В заключение положение о возможных условных раздра-
жителях может быть еще раз видоизменено и расширено
следующим образом: бесчисленные колебания как внешней,
так и внутренней среды организма, отражаясь каждое в
определенных состояниях нервных клеток коры больших полу-

шарий, могут сделаться отдельными условными раздражи-
телями.
Затем я перехожу к следующему обширному отделу фактов
До сих пор речь шла о рефлексах положительного характера,
т. е. о таких рефлексах, которые дают в окончательном резуль-
тате положительное действие: движения и деятельность желез,
а в отношении самой нервной системы представляет собой про-
цесс возбуждения. Но мы знаем другую половину нервной дея-
тельности, нисколько не уступающую первой по физиологической,
жизненной важности, — тормозной процесс. Следовательно, нужно
ожидать, что при изучении работы больших полушарий как
в высшей степени сложной мы должны будем встретиться
и с явлениями торможения, постоянно и чрезвычайно сложно
переплетающимися с явлениями раздражения. Но прежде чем
заняться ими, считаю надобным остановиться коротенько на цен-
тральном задерживании при безусловных рефлексах.
Данные физиологии позволяют при нормальной деятельности
отличать два рода центрального торможения, которые можно
было бы назвать прямое и косвенное, или внутреннее и внеш-
нее. С одной стороны, мы в разных иннервационных приборах:
скелетного движения, кровообращения, дыхания и др., знаем
прямое тормозное действие известных афферентных нервов или
известных агентов крови на определенные центры. С другой сто-
роны, центральная нервная деятельность переполнена случаями
косвенного торможения. Это случаи торможения данного центра
в силу того, что одновременно с его наличной работой, раздра-
жениями других афферентных нервов или посредством других
автоматических раздражений приводится в деятельное состояние
другой центр. То же и в сложных рефлексах, называемых
инстинктами. Например многие насекомые специально в стадии
гусениц при малейшем прикосновении к ним моментально обез-
движиваются и падают. Очевидно прямое торможение всего нерв-
ного двигательного аппарата. С другой стороны, возьмем случай
цыпленка, только что вылупившегося из яйца. Он сейчас же
обнаруживает пищевой хватательный рефлекс при зрительном
раздражении маленьким предметом, лежащим на полу. Но если

этот предмет сильно раздражает полость рта, то хватательный
рефлекс тормозится и заменяется оборонительным выбрасыва-
тельным рефлексом.
Итак, одно торможение есть непосредственный эффект раз-
дражений, приходящих в данный центр, — внутреннее торможе-
ние, а другой — результат взаимодействия различных деятель-
ных центров — внешнее торможение.
При условных рефлексах мы также встречаемся с этими
двумя родами центрального торможения. Так как внешнее тор-
можение условных рефлексов вполне, без малейшего отличия,
отвечает внешнему торможению безусловных рефлексов, то я
и начну с него.
Самый простой и обыденный случай такой. Вы находитесь
с животным в отдельной экспериментальной комнате, где вся
обстановка некоторое время остается без колебаний, а затем
вдруг происходит какое-нибудь изменение ее: проник посторон-
ний звук, изменилось быстро освещение (зашло за облака или
выступило из-за облаков солнце), проникла из-за двери струя
воздуха, да еще с каким-нибудь новым запахом. Все это непре-
менно ведет к большему или меньшему ослаблению или (смотря
по силе колебаний) и к совершенному уничтожению условного
рефлекса, если он как раз в это время должен был начаться.
Объяснение здесь очень простое, трудностей не представляющее.
Всякий такой новый раздражитель сейчас же ведет к появлению
исследовательского рефлекса, т. е. соответствующий рецептор
устанавливается в направлении к новому раздражителю, собака
прислушивается, всматривается, принюхивается, и этот исследо-
вательский рефлекс тормозит наш условный рефлекс. Вот почему
при изучении условных рефлексов важно иметь то специальное
здание, о котором я говорил в предшествующей лекции. Доступ
случайных раздражителей туда или исключен, или по крайней
мере чрезвычайно ограничен.
Понятное дело, что здесь надо учитывать и следующее обстоя-
тельство. Мы знаем, что всякий агент, хотя бы и быстро исче-
зающий, действует не только тогда, когда он существует, но
я некоторое время по прекращении его, — в нервной системе

остается так называемое последействие. Поэтому если мы нашим
условным раздражителем будем действовать вскоре после этого
агента, то рефлекс будет все-таки более или менее заторможен.
Надо прибавить кроме того, что различные посторонние как
случайные, так нарочито применяемые раздражители, так ска-
зать, затухают в нервной системе с различной скоростью: один
через 2—3 минуты, другой через 10 минут, а есть и такие,
которые держатся целые дни. Последнее специально относится
ко вкусовым и особенно пищевым раздражителям, и с этим надо
серьезно считаться.
Действие постороннего рефлекса будет, конечно, чрезвычайно
различным, смотря по тому, с каким условным рефлексом мы
имеем дело — с молодым или же с хорошо упроченным, старым.
Естественно, что молодой рефлекс легче затормаживается, чем
упроченный. Вот почему в лаборатории раньше, когда экспери-
ментатор сидел в одной комнате с животным, постоянно повто-
рялся забавный факт. Сотрудник, выработав новый условный
рефлекс и желая его демонстрировать, приглашал меня и, однако,
ничего показать не мог. Стоило мне появиться в комнате, как
рефлекс исчезал. Факт простой. Я являлся для собаки новым
раздражителем, собака на меня смотрела, обнюхивала, — и этого
было достаточно, чтобы молодой, только что образовавшийся
рефлекс был заторможен. Или такой случай. Один эксперимен-
татор выработал у собаки хорошие, стойкие рефлексы и много
экспериментировал с ними. Но стоило передать эту собаку для
работы другому экспериментатору, и у него эти рефлексы неко-
торое время отсутствовали. То же часто бывает, когда собака
переводится из одной рабочей комнаты в другую, особенно из
одной лаборатории в другую лабораторию.
Конечно, тем более тормозящим образом действуют по типу
внешнего торможения специальные раздражители, например вид
птицы для охотничьих собак, вид кошки для многих собак, шорох
под полом для некоторых собак и т. п., и вообще очень сильные
и чрезвычайные, необычные раздражители. Что касается по-
следних, то здесь дело значительно усложняется. По отношению
к сильным и чрезвычайным раздражителям все собаки рас-

падаются на две группы. Одни реагируют на них положительно,
агрессивно: рвутся на борьбу с ними, отчаянно лают. Другие
обнаруживают пассивно-оборонительную реакцию: то стремятся
сорваться со станка и убежать, то делаются как бы одеревене-
лыми, не делая ни малейшего движения, то дрожат и припадают
к станку, то даже мочатся, чего с ними при обычных условиях
никогда в станке не случается. Следовательно, у этих собак пре-
обладает тормозной рефлекс, причем торможение простирается
и на наш условный рефлекс. Так как здесь торможение первично
исходит из других отделов мозга и только отсюда распростра-
няется на пункт условного рефлекса, то позволительно и этот
случай торможения отнести к виду внешнего торможения услов-
ных рефлексов.
Но все эти случаи, которые я только что перечислил, имеют
временный характер, почему мы действующие в этих случаях
агенты назвали гаснущими, или временными тормозами. Если
они действуют на животное повторно, не сопровождаясь для
животного никаким дальнейшим существенным результатом, то
рано или поздно они делаются для животного индифферентными
и тормозящее их влияние на условные рефлексы прекращается.
Относящийся сюда опыт, т. е. опыт с гаснущим тормозом,
прошел и перед вашими глазами. Собака, на которой я демон-
стрировал опыт с метрономом, стояла в нашей аудитории во
время лекции накануне, и один из моих сотрудников повторял
несколько раз опыт, причем я не привлекал вашего внимания
к этому опыту. Дело в том, что опыт вначале и не удавался —
условный рефлекс был заторможен. Только постепенно животное
освободилось от тормозящего влияния новой и особенной обста-
новки. Несколько лет тому назад я также читал курс об услов-
ных рефлексах, и тогда я поступил следующим образом. С самого
начала курса я выставил в аудитории нужное число собак,
с которыми мои сотрудники проделывали там предварительно
и несколько раз соответствующие опыты, независимо от хода
моих лекций. А затем я их утилизировал в надлежащий момент
изложения — и без малейшей неудачи на протяжении всего
курса. К сожалению, сейчас, в силу некоторых внешних обстоя-

тельств, я лишен этой возможности и демонстрировать буду
только изредка, главным образом ограничиваясь приведением
протоколов опытов из наших напечатанных работ или из произ-
водимых сейчас в лаборатории исследований
Но, кроме этой подгруппы, в группе внешнего торможения
имеется подгруппа постоянных тормозов, которые с повторением
не теряют своего действия, а держатся постоянно. Например,
вы имеете кислотный условный рефлекс. Если вы перед этим
кислотным рефлексом собаку покормите, г. е. возбудите у ней
тот отдел мозга, тот центр, который работает, когда животное
ест, то после этого на значительный срок кислотный рефлекс
будет совершенно или в известной степени заторможен. И так
будет всегда, сколько бы вы такой опыт ни повторяли. Значит,
это надо считать постоянным тормозом. И таких постоянных тор-
мозов немало. Если мы делаем условный рефлекс из вливания
кислоты и по неосторожности (вливая недостаточно разбавлен-
ный раствор или вливая слишком часто и много) причиним
животному стоматит, то условный рефлекс на кислоту будет
задержан до тех пор, пока не будет устранено это патологиче-
ское состояние рта. Или, например, может случиться, что собака
имеет ранение на коже и в станке лямками раздражается, и тогда
присоединяется оборонительный рефлекс, а условные рефлексы,
в особенности кислотный, будут заторможены. В этом отноше-
нии, конечно, может быть много и других случаев, например
следующий. Сначала опыт идет хорошо, а затем вдруг рефлексы
падают и, наконец, исчезают. Что такое? Но достаточно свести
собаку на двор, где она помочится, и она снова дает нормальные
рефлексы. Очевидно, раздражение центра мочеиспускательного
рефлекса затормозило наши условные рефлексы. Возьмем пору,
когда самки находятся в периоде течки. Если самцы перед опы-
том находятся поблизости самок, то у первых также условные
рефлексы оказываются заторможенными в большей или меньшей
степени. Здесь тормозит, очевидно, раздражение полового
центра, и т. д.
Итак, вы видите, что условий, тормозящих наши рефлексы,
очень много, и недаром эти рефлексы названы нами условными.

ЛЕКЦИЯ ЧЕТВЕРТАЯ
2) ВНУТРЕННЕЕ ТОРМОЖЕНИЕ УСЛОВНЫХ РЕФЛЕКСОВ:
а) УГАСАНИЕ УСЛОВНЫХ РЕФЛЕКСОВ
Мм. гг.! В конце предшествующей лекции я познакомил вас
с так называемым нами внешним торможением условных реф-
лексов, т. е. многочисленными случаями временного столкновения
их с другими посторонними раздражениями мозга, причем наши
рефлексы на это время слабнут в большей или меньшей степени
или даже совершенно исчезают.
Теперь мы приступаем к другому роду торможения, называе-
мого нами внутренним, когда положительный условный раздра-
житель при определенных условиях сам превращается в тормоз-
ной, отрицательный, т. е. когда он в клетках больших полуша-
рий производит не процесс возбуждения, а процесс торможения.
Таким образом мы получаем рядом с положительными услов-
ными рефлексами отрицательные условные рефлексы.
Явное, бросающееся в глаза различие между внешним и вну-
тренним торможением состоит в том, что внешнее торможение
возникает сейчас же при указанных выше условиях, внутреннее же
торможение непременно развивается постепенно, а иногда выра-
батывается очень медленно и даже с трудом.
Я начну с того случая внутреннего торможения, с которым
мы при изучении условных рефлексов встретились прежде всего,
и опишу его, что касается понимания его нами, так сказать, до
известной степени исторически, так как понимание это, конечно,
складывалось постепенно.

Перед вами та же собака, и действовать на нее мы будем
тем же условным раздражителем — ударами метронома. Мой
помощник будет громко считать число капель слюны за
30 секунд действия метронома и отмечать промежуток в секун-
дах между началом раздражения и началом слюноотделения.
Этот промежуток мы привыкли называть латентным периодом,
хотя в нашем случае было бы рациональнее изобрести для обо-
значения его другой термин, как увидим это дальше. На этот
раз за раздражением метрономом не последует, как обыкновенно,
подкармливание животного, мы не подкрепим условного рефлекса
(наше обычное выражение), а через 2 минуты повторим то же
самое, и так несколько раз.
Мы получим следующее:
Латентный период
(в секундах)
Слюноотделение
(в каплях)
3
7
5
4
5
9
13
10
7
8
5
7
4
3
На этом мы опыт временно остановим, чтобы в сегодняш-
ней же лекции иметь возможность прибавить к нему важную
подробность. Ясно, что с повторением при данном условии услов-
ный рефлекс слабеет. Если бы мы опыт продолжали дальше,
дело кончилось бы полным отсутствием слюноотделения.
Это явление быстрой и более или менее постепенной потери
условным раздражителем своего действия, раз он не сопрово-
ждается соответствующим безусловным, мы, не предрешая
вопроса об его натуре, назвали угасанием и собрали относительно
него очень большой материал, к передаче которого я теперь
и перейду.
Только — предварительно несколько слов еще о нашей тер-
минологии. Мы ранее часто различали прилагательными — нату-
ральный и искусственный — условный рефлекс, который образо-

вался или образовывался, так сказать, сам собой на пищу на
расстоянии и на подробности процедуры вливания кислоты, —
от рефлекса на агенты, не имеющие обыкновенно никакого отно-
шения ни к еде, ни к введению в рот отвергаемых веществ.
В свойствах этих рефлексов нет ни малейшей разницы. Бесчис-
ленные посторонние агенты, из которых мы делали и постоянно
делаем условные раздражители, были важны для нас не только
потому, что их легко было сделать вполне однообразными, точ-
ными и удобно регулируемыми в отношении интенсивности, но
и потому, что они открывали для нас огромный горизонт иссле-
дования, как увидим это дальше. Таким образом то, что сначала
было применено нами только для проверки правильности нашего
понимания механизма образования натуральных рефлексов,
впоследствии сделалось главным материалом нашего исследова-
ния. Я упоминаю об этом сейчас потому, что на первых порах
нашей работы было сделано много опытов именно с натураль-
ными условными рефлексами, и сейчас я буду приводить немало
протоколов таких опытов.
Что касается хода угасания, его постепенности и правиль-
ности, то здесь часто наблюдаются колебания. Эти колебания
зависят от двоякого рода условий. Во-первых, от внешних. Для
правильного падения условных повторно неподкрепляемых реф-
лексов требуются как однообразие и постоянство условного
раздражителя, так и отсутствие даже малейших изменений
в обстановке животного. При натуральных условных рефлексах
нахождение пищи перед животным то вблизи, то несколько
дальше, то неподвижное, то перемещающееся хотя бы и незначи-
тельно, обусловливает очень большие колебания (то вверх, то
вниз) угасающего рефлекса. При искусственных агентах, конечно,
легко достигается абсолютное постоянство раздражения, и этот
повод колебаний исключается вполне. Резкие изменения обста-
новки, как случай внешнего торможения, понятно, быстро сни-
жают рефлекс, с тем, чтобы по миновании этих изменений он
опять несколько поднялся. Но особенно интересно влияние незна-
чительных изменений обстановки. Они временно ослабляют или
устраняют угасание. Такой случай произошел в нашем сегодняш-

нем опыте при пятом повторении рефлекса. Повышение рефлекса
с 5 капель до 7 отчетливо совпало с некоторым движением среди
слушателей в этот момент. Это очень важный пункт в физиоло-
гии больших полушарий, и к нему мы вернемся еще раз не-
сколько позже в сегодняшней же лекции. Но и при постоянстве
как раздражителя, так и обстановки все же иногда наблюдаются
колебания, и притом ритмического характера. И это, очевидно,
от условий второго рода, внутренних условий происходящего при
угасании нервного процесса. С этим явлением впоследствии мы
будем встречаться много раз.
Быстрота угасания, т. е. как скоро эффект повторяемого без
подкрепления условного раздражителя доходит до нуля, также
определяется многими условиями.
Прежде всего надо упомянуть об индивидуальности живот-
ных. У одних животных условные рефлексы, при прочих равных
условиях, угасают быстро, у других очень медленно. Это отчет-
ливо связано с общим характером нервной системы животного.
У живых, возбудимых собак рефлексы угасают большей частью
медленно, у спокойных, так сказать, солидных, угасают быстро.
Затем понятным образом имеет значение степень выработан-
ности, прочности рефлекса. Чем он моложе, менее укреплен, тем
скорее угасает, и наоборот.
Резкое влияние на быстроту угасания оказывает интенсив-
ность безусловного рефлекса, при помощи которого образован
условный.
Вот относящиеся сюда опыты из работы Б. П. Бабкина на
одной и той же собаке.
Определенное количество 1 % раствора extr. Quassiae в сред-
нем из 10 опытов дает 1.71 куб. см слюны безусловного рефлекса
и условный рефлекс в размере 0.3 куб. см за минуту раздраже-
ния. Определенное количество 0.1 % раствора соляной кислоты
в среднем из 5 опытов дает 5.2 куб. см слюны безусловного
рефлекса и 0.9 куб. см условного за то же время. В обоих слу-
чаях дело идет о натуральном условном рефлексе, т. е. о дей-
ствии веществ на расстоянии. Опыты ведутся при прочих равных
условиях. Цифры представляют ход угасания.

Соляная кислота
в куб. см)
1.0
0.6
0.4
0.3
0.15
0.2
0.1
0.0
Extr. Quassiae
(в куб. см)
0.35
0.1
0.0
Общий срок угасания отчетливо связан с величиной проме-
жутка между повторениями угашаемого рефлекса. Чем меньше
промежуток, тем в меньший период времени достигается оконча-
тельное угасание рефлекса, при этом большей частью при мень-
шем числе повторений, и наоборот.
Представляю опыт из работы Бабкина для иллюстрации
этого отношения.
Раздражение животного через равные промежутки времени
в продолжение минуты мясным порошком на расстоянии. Сле-
дующие пять рядов угасания все произведены в один и тот же
день. В промежутках между этими рядами собака получала отдых
и подкармливалась мясным порошком.
Слюноотделение
Время
Слюноотделение
Время
в куб. см)
(в куб. см)
Раздражение
через
каждые 2 мин.
2 ч. 05 м.
0.2
11 ч. 46 м.
0.6
14 м.
0.15
49 м.
0.3
23 м.
0.1
52 м.
0.1
32 м.
0.2
55 м.
0.2
41 м.
0.0
58 м.
0.15
12 ч. 01 м.
0.0
Раздражение
через каждые 16 мин
Раздражение
через
каждые 4 мин.
12 ч. 10 м.
0.7
3 ч. 23 м.
0.6
15 м.
0.4
40 м.
0.6
20 м.
0.3
57 м.
0.5
25 м.
0.1
4 ч. 14 м.
0.3
30 м.
0.0
31 м.
0.1
Раздражение
через
каждые 8 мин.
48 м.
0.2
1 ч. 47 м.
0.4
5 ч. 05 м.
0.1
56 м.
0.3
22 м.
0.1

Раздражение через каждые 2 мин.
5 ч. 27 м. 0.6
30 м. 0.3
33 м. 0.3
36 м. 0.2
39 м. 0.1
42 м. 0.05
45 м. 0.0
Таким образом рефлекс при промежутке:
в 2 мин. угас в течение 15 мин.
t» 4 „ „ „ „ 20 „
8 54
„ 16 „ не угас вполне в 2 часа
„ 2 „ угас в течение 18 мин.
Последнее условие — это просто повторение опытов с угаса-
нием на одном и том же животном. По мере повторения этих
опытов число раздражений до окончательного угасания, при про-
чих равных условиях, становится все меньше и меньше, пока,
наконец, полное угасание не наступает уже после одного непод-
крепления условного рефлекса, по крайней мере у части живот-
ных.
Исключительный интерес в факте угасания привязывается
к следующему обстоятельству. Падение рефлекса при угасании
обнаруживается не только на том условном рефлексе, который
непосредственно подвергся процедуре угашения (первично уга-
шенный рефлекс), но и на других, не тронутых, так сказать,
прямо этой процедурой (вторично угашенные рефлексы), и не
только на других, связанных с одним и тем же безусловным
раздражителем (однородных, по нашей терминологии), но и на
выработанных при помощи других безусловных раздражителей
(разнородных), и, наконец, при высших степенях угасания, даже
на самих безусловных. Так, у одной собаки определенное коли-
чество соляной кислоты давало в среднем около 6 куб. см слюны.
То же количество соляной кислоты после значительного угаше-

ния условного кожно-механического кислотного рефлекса дало
только 3.8 куб. см (опыт И. Я. Перельцвейга). Наиболее резкий
факт — это вторичное угасание в большей или меньшей степени
однородных условных рефлексов; он у нас и обследован более
подробно.
Для всех случаев вторичного угасания имеет первенствующее
значение степень угашения. Очень сильное угашение многое
сравнивает, стирает мелкие отличия. При умеренном же угаше-
нии выступают многие подробности. Принимая остальные усло-
вия равными, можно сказать, что последующий эффект угашения
одного условного рефлекса на другие, однородные с ним, опреде-
ляется относительной физиологической силой этих последних.
А эта сила в свою очередь зависит от возраста рефлекса, от по-
стоянных или редких, или даже прекратившихся подкреплений
его, от частоты предшествовавших угашений и, наконец, от пред-
варительного подкрепления в данный экспериментальный сеанс.
Чем больше физиологическая сила данного рефлекса сравни-
тельно с силой первично угашаемого или угашенного рефлекса,
тем он менее подвергается вторичному угасанию, и, наоборот, —
при первичном угашений сильнейшего рефлекса вторично вполне
гаснут все слабые.
Вот опыт из работ Бабкина.
У собаки три условных раздражителя кислотного рефлекса:
звонок, удары метронома и механическое раздражение кожи.
Условное раздражение продолжается 30 секунд.
Опыт, произведенный накануне и показывающий относитель-
ную силу раздражителей.
Время
Условные раздражители
Слюноотделение
(в каплях)
Примечание
3 ч. 24 м.
41 м.
4 ч. 05 м.
41 м.
51 м.
Удары метронома
Звонок
Механическое раздражение кожи
Удары метронома
Звонок
5
8
4
12
13
Все раздра-
жения под-
креплены

Опыт с угасанием. Промежуток 3 минуты.
Время
Условные раздражители
Слюноотделение
(в каплях)
Примечание
12 ч. 07 м,
10 м.
13 м.
16 м.
19 м.
22 м.
2S м.
28 м.
31 м.
34 м.
37 м.
Удары метронома
»» "
Механическое раздражение кожи
Удары метронома
Звонок
13
7
5
6
3
2.5
0
0
0
0
2.3
Все раздра-
жения не под-
креплены
При угашении условного раздражителя средней силы более
слабый оказался также совершенно угашенным, а более сильный
еще обнаружил некоторое действие.
То же самое выступает и при угашении комплексных (т. е. со-
стоящих из нескольких различных агентов) условных раздражите-
лей и их составляющих. При угашении комплексного раздражи-
теля угашаются и его составляющие. При двух равных состав-
ляющих при отдельном угашении одного из них угасает и дру-
гой, но суммарный еще несколько действует. При угашении силь-
нейшего слабейший при отдельной пробе оказывается вполне
недействующим, и, наоборот, — при угашении слабейшего силь-
нейший сохраняет еще свое действие, хотя и ослабленно. При
угашении сильнейшего, вполне маскирующего в отдельной пробе
слабейший (об отношении агентов в условных комплексных раз-
дражителях будет особая речь в одной из последующих лекций),
угасает вполне и суммарный.
Для понимания процесса угасания очень важно следующее
особенное отношение. Мы имеем слабейший составляющий раз-
дражитель, вполне замаскированный сильнейшим, т. е. при отдель-
ной пробе не действующий, и тем не менее, когда его повторяют
отдельно, не сопровождая безусловным раздражителем, и повто-
ряют несколько раз, оказывается угашенным не только сильней-
ший составляющий, но и суммарный.
Вот один из таких опытов из работы Перельцвейга.

Раздражение условными кислотными раздражителями: ком-
плексным (механическое раздражение кожи одновременно с тем-
пературным в 0°) и отдельными составляющими в продолжение
минуты.
Время
Раздражители
Слюноотделение
(в куб. см)
Примечания
12 ч. 00 м.
25 м.
55 м.
2 ч. 07 м.
30 м.
55 м.
3 ч. 25 м.
40 м.
4 ч. 05 м.
25 м.
Комплексный
»>
Температурный
»i
»»
Механический
Комплексный
Механический
1.0
1.0
1.4
0.0
0.0
0.0
0.0
0.05
1.0
0.0
Все раздра-
жения под-
креплены
Все раздра-
жения не
подкреп-
лены
Все раздра-
жения под-
креплены
До сих пор я говорил о слабом или значительном угашений,
о степени угашения, но этот пункт требует особого добавления.
Интенсивность угашения определяется не только степенью умень-
шения условного рефлекса, на которой мы остановились, не
только окончательным нулем эффекта, она может нарастать
и дальше; мы имеем, так сказать, дальнейшее невидимое у гаше-
ние. Повторяя сделавшийся недействительным при угашений
условный раздражитель, мы углубляем, усиливаем угасание.
После констатирования этого факта исчезает странность выше-
приведенного опыта, где недействительный условный раздражи-
тель, повторенный изолированно несколько раз, оказал влияние
на следующие за ним раздражители. Таким образом при опытах
с угашением необходимо обращать внимание на глубину угаса-
ния. Как она определяется за нулем, будет показано в связи со
следующим пунктом, к которому мы теперь переходим.
Что делается дальше с угашенным рефлексом? Как он опять
получает свое потерянное действие?
Угашенный рефлекс, предоставленный сам себе, без малей-
шего воздействия со стороны экспериментатора, спустя то или
другое время снова приобретает свое действие.

Это, конечно, не относится к только что образующимся услов-
ным рефлексам, еще очень слабым и непостоянным. Эти послед-
ние в некоторых случаях после угасания для своего восстановле-
ния будут нуждаться в новых подкреплениях, т. е. в комбиниро-
вании их с безусловным рефлексом. Все же выработанные
рефлексы непременно после угасания снова сами собой делаются
действительными. И одним из показателей глубины угасания
и будет тот период времени, который при всех прочих равных
условиях будет требоваться для возвращения угашенному
рефлексу его прежнего эффекта. Самопроизвольное восстановле-
ние угашенного рефлекса происходит с очень различной быстро-
той — от нескольких минут до нескольких часов.
Представляю примеры.
Раздражение мясным порошком на расстоянии через каждые
3 минуты без подкрепления (из работы Бабкина).
Время
Слюноотделение
(и куб. см)
И ч. 33
м.
0.6
36
м.
0.3
39
м.
0.1
42
м.
0.0
45
м.
0.0
48
м.
0.0
Перерыв на 2 часа
1 ч. 50
м.
0.15
Другой опыт (из работ М. И. Эльяссона). Раздражение
мясным порошком на расстоянии через каждые 10 минут без
подкрепления.
Время
Слюноотделение
(в каплях)
1
ч. 42
м.
8
52
м.
3
2
ч. 02
м.
0
Перерыв на 20 минут
2
ч. 22
м.
7

Наш сегодняшний опыт с угасанием мы остановили
23 минуты тому назад. Пробуем опять действовать ударами
метронома. Мы получаем:
Латентный период
Слюноотделение
(в секундах)
(в каплях)
5
6
Вместо последних там:
13
3
Значит, произошло самопроизвольное восстановление в из-
вестной степени.
Столь различная скорость восстановления угашенного
рефлекса зависит от нескольких условий. Прежде всего и чаще
всего ее определяет степень, глубина угасания. Затем очень боль-
шое значение имеет индивидуальность животных, тип их нервной
системы. Заметное действие оказывает интенсивность условного
рефлекса. И, наконец, значительное влияние имеет и то, как часто
повторяются опыты с угасанием.
Возврат угашенного рефлекса к обычному действию может
быть ускорен. Для этого нужно применить тот безусловный
рефлекс, при помощи которого образован данный условный
рефлекс или один, или совместно с угашенным условным раздра-
жителем, т. е. подкрепить последний. Этот прием тем скорее
достигает цели, чем менее глубоко угашен условный рефлекс. При
слабом угашении достаточно однократного применения приема,
при очень глубоком требуется многократное. Это будет вторым
способом определения глубины угасания.
Вопрос о том: скорее ли или одинаково быстро возвращается
действие угашенного условного раздражителя в случае примене-
ния безусловного рефлекса одного или совместно с условным
раздражителем, — оставался до сих пор без точного исследова-
ния. Мы занялись им серьезно только теперь.
Весь переданный фактический материал об угасании, может
быть несколько обременивший ваше внимание как не объединен-
ный общей точкой зрения, постепенно решал для нас важнейший
вопрос: что же такое то явление, которое мы назвали угасанием?

Мы должны были признать его за особый вид торможения, так
как другие возможные толкования явления нашими фактами
решительно устранялись.
Что угасание не есть разрушение условного рефлекса, разрыв
образовавшейся нервной связи, бесспорно доказывается фактом
самопроизвольного восстановления угашеного рефлекса по исте-
чении того или другого срока.
После этого оставалась еще возможность думать об утомлении
той или другой части нервно-секреторного аппарата, который
участвует в наших рефлексах. Но точно так же, как предположе-
ние о разрушении рефлекса, и всякая мысль об утомлении при
угасании должна быть отброшена ввиду наших фактов. Что ни
о каком утомлении собственно секреторных элементов не может
быть речи, явствует из всего нашего фактического материала,
так как постоянно подкрепляемые условные рефлексы дают огром-
ные количества слюны, сколько бы раз они ни повторялись; да
и восстановление угашенного рефлекса достигается лишним разом
секреторной деятельности при применении безусловного раздра-
жителя, притом же секреторная работа угашаемого рефлекса
часто совершенно ничтожна. Но угасание не может быть утомле-
нием и нервных элементов. Прошу вспомнить опыт, когда один
из компонентов условного раздражителя кожи, именно слабей-
ший — температурный, сам по себе в отдельности не производив-
ший ни малейшего положительного эффекта, после многократного
повторения, не сопровождаемого безусловным раздражителем,
т. е. при процедуре угашения, повел к угасанию более сильного,
механического, компонента и даже самого комплексного раздра-
жителя. Не было никакой положительной деятельности. Следова-
тельно, что же могло утомиться? К тому же повторно раздра-
жался температурный нервный аппарат кожи со всеми его состав-
ными элементами, а утомился бы (если признать здесь утомле-
ние) неработавший механический.
Таким образом путем исключения мы приходим к заключен-
нию, что го, что мы назвали угасанием, есть тормозной процесс,
торможение. С этой точки зрения легко понимаются почти все
факты, сообщенные выше относительно угасания.

Наблюдаемые иногда при угасании самопроизвольные колеба-
ния ритмического характера легко понимаются как явление
борьбы, уравновешивания между раздражительным и тормозным
процессами. Также понятно и влияние индивидуальности, так
как мы из нашей жизни хорошо знаем, как сильно колеблется
тормозная способность нервной системы у разных людей, и чему
массу примеров на наших животных мы увидим в дальнейшем
изложении. Ясно, что чем сильнее условный рефлекс, т. е. чем
интенсивнее раздражительный процесс, тем большее напряжение
тормозного процесса, тем большее время потребуется, чтобы пре-
одолеть первый процесс. Так как с повторением неподкрепляемого
условного раздражителя торможение должно суммироваться, то
естественно, что чем через меньшие промежутки времени происхо-
дит повторение, тем в более короткий срок достигается макси-
мальное торможение. Не представляет трудности понимание
и того, что при повторении опытов с угасанием угасание происхо-
дит все скорее, потому что повторение, практика, усиливает тор-
мозной процесс, что мы опять знаем из ежедневных наблюдений
над нами самими и с чем мы часто будем встречаться при
дальнейшем изучении условных рефлексов. Влияние угасания
одного условного рефлекса на другие не только на однород-
ные, но и на разнородные и даже на безусловный рефлекс
должно найти свое объяснение в признании факта распростра-
нения тормозного процесса из исходного пункта по массе мозга,
что займет наше внимание основательно в одной из следующих
лекций.
Но все же остается еще один факт из вышеперечисленных
относительно угасания, которым мы должны заняться подробно
сейчас же, так как до сих пор он является совершенно темным
для нас. Это — те взмахи на правильной линии угасания, которые
появляются весьма часто в связи с случайными раздражениями,
возникающими в окружающей среде. Стоит раздаться какому-
нибудь постороннему звуку, измениться общему освещению ком-
наты в ту или другую сторону, и т. д., и мы имеем резкое нару-
шение развивающегося угасания, быстрое усиление условного
рефлекса. С тем же успехом, конечно, действует масса всех тех

посторонних раздражений, которые применяем мы сами для про-
верки этого влияния. Образцы этих опытов будут приведены
ниже. Сюда же относится один из фактов, который очень долго
оставался загадочным для нашей лаборатории. Мы угашаем
натуральный условный рефлекс на мясной порошок. Сам по себе
он восстановится через V2—1 час, как показывает контрольный
опыт. Но мы сейчас же, как только получим нуль при угасании,
вливаем собаке в рот раствор кислоты и по прекращении кислот-
ного слюноотделения (всего спустя 5 минут после нуля угасания)
снова применяем мясной порошок на расстоянии как условный
пищевой раздражитель. Перед нами почти полный натуральный
условный рефлекс. Как это могло произойти, когда условные
рефлексы носят отчетливый специфический характер, т. е. опре-
деленный раздражитель обусловливает только определенную
реакцию? Здесь же угашенный условный пищевой рефлекс воз-
вращает свой эффект благодаря применению агента совершенно
другого, кислотного рефлекса. Кислотный рефлекс резко отли-
чается от пищевого и по составу слюны и по двигательной реак-
ции. Итак, что это такое? Фактически — это устранение тормоз-
ного процесса. Во всех только что приведенных случаях это устра-
нение носит одну общую черту — оно временное, существует
только до тех пор, пока существует вызвавший его раздражитель
или продолжается его видимое либо невидимое последействие.
Вот вам относящийся сюда интересный эпизод из жизни нашей
лаборатории. Члены нашей лаборатории резко разошлись в суж-
дениях относительно восстанавливающего действия кислотного
безусловного рефлекса на угашенный пищевой. Одни убежденно
удостоверяли этот факт, другие так же решительно его отрицали.
Что же верно? Как часто случается и в жизни и в науке, оказа-
лись правы обе стороны. Опыты И. В. Завадского вполне разъяс-
нили дело. Основание для различных результатов в руках у раз-
ных экспериментаторов лежало в просматриваемой ими разнице
условий их опытов; одни испытывали угашенный условный
пищевой рефлекс сейчас же или в ближайшие минуты, после того
как прекратилось слюноотделение от вливания кислоты, дру-
гие же — спустя более значительный срок. Принимая это во вни-

мание, Завадский в одном и том же опыте получил и те и другие
факты.
Вот один из таких опытов.
Время
Раздражитель
Слюноотделение (в каплях)
из подчелюст- из околоушной
ной железы железы
2 ч. 28 м. Мясной порошок на расстоянии
в течение 1 мин. 16 12
40 м. То же 9 6
52 м. „ п 7 4
3 ч. 05 м. „ „ 5 2
18 м. „ „ 0 0
20 м. Влит в рот собаки раствор кислоты
Слюноотделение прекратилось в 3 ч. 23 м. 50 с.
3 ч. 31 м. Мясной порошок на расстоянии
в течение 1 мин. 1 0
34 м. Еда мясного порошка в течение 1 мин.
46 м. Мясной порошок на расстоянии
в течение 1 мин. 10 8
47 м. Еда мясного порошка в течение 1 мин.
4 ч. 05 м. Мясной порошок на расстоянии
в течение 1 мин. 9 7
15 м. То же 7 6
25 м. „ „ 4 3
35 м. „ „ 10
45 м. „ п 0 0
51 м. Влит в рот собаки раствор кислоты
Слюноотделение прекратилось в 4 ч. 54 м. 20 с.
4 ч. 55 м. Мясной порошок на расстоянии
в течение 1 мин. 7 5
Как видите, 7 минут спустя по окончании кислотного слюно-
отделения восстановление минимальное и только на одной железе;
спустя же только 40 секунд восстановление очень значительное
и на обеих железах.
Временный характер восстановления обнаруживается и при
других раздражителях, о которых у нас сейчас идет речь и кото-
рые обусловливают неправильные взмахи на обычно правильно
опускающейся линии угасания или уже при полном угасании.

Вот другой опыт Завадского на другой собаке.
Время
Раздражитель
Слюноотделение (в каплях)
из подчелюст- из околоушной
ной железы железы
1 ч. 53
м.
Мясной
в
порошок на расстоянии
течение 1 мин.
7
11
58
м.
То же
2
4
2 ч. 03
м.
»» »»
0
0
08
м.
То же +
механическое раздражение
кожи
1
3
13
м.
То
же + стук под столом
0
2
18
м.
Мясной
в
порошок на расстоянии
течение 1 мин.
0
0
20
м.
Я вхожу
в комнату, говорю и вы-
хожу через 2 мин.
23
м.
Мясной
порошок на расстоянии
и
течение 1 мин.
2
5
28
м.
То же
0
0
Как видно, и здесь восстановляют угашенный рефлекс как на-
личные раздражители (первые два раздражителя), так и латент-
ное последействие раздражителя (последний раздражитель).
В только что приведенных опытах восстанавливающее дей-
ствие сводится на немногие минуты, соответственно краткости
действия наличных раздражителей и их последействия. Но при
некоторых специальных посторонних рефлексах, упомянутых
в отделе о внешнем торможении и имеющих затяжной характер,
соответственно и восстановляющее действие дает себя знать во
время всего опыта и, таким образом, становится невозможным
получить правильную линию угасания и вообще полное и прочное
угасание.
Далее надо остановиться на следующем важном обстоятель-
стве, касающемся того же пункта. На всем протяжении работы
мы много раз наблюдали одновременное существование несколь-
ких различных рефлексов; при этом, конечно, выступает и их
взаимодействие, то дающее перевес одному или другому из них,
то обусловливающее их взаимную нейтрализацию. Например,
когда делают из механического раздражения кожи условный раз-
дражитель, то часто встречаются при этом с противодействием
безусловных кожных рефлексов в роде чесательного движения

животного, отряхивательного и тому подобных движений, вслед-
ствие чего у некоторых животных, правда редких, становится
невозможным достигнуть постоянного и ровного условного
кожно-механического рефлекса. То же самое получается и при
некоторых высоких тонах, вызывающих у некоторых собак
резкую отрицательную двигательную реакцию. А это значит, что
безусловные раздражители, как агенты из группы внешнего тор-
можения, постоянно более или менее тормозят условный рефлекс.
Но тогда нужно ожидать, что такие упорствующие безусловные
рефлексы тем больше, тем чаще будут нарушать правильный ход
угасания, так как процесс угасания гораздо лабильнее процесса
раздражения. Как примеры таких случаев, так и их более по-
дробный экспериметальный анализ будут представлены в одной
из следующих лекций.
Все приведенные данные позволяют нам называть изучаемое
явление — временное восстановление угашаемого или угашенного
рефлекса, временное устранение торможения — растормажива-
нием, каковым термином мы отныне и будем пользоваться
1юстоя11ша~
Но теперь возникает серьезный вопрос: какая же разница
между восстановлением угашенного условного рефлекса при
помощи его безусловного и тем, что сейчас мы назвали растор-
маживанием? Фактическую разницу нетрудно видеть. В одном
случае восстановление стойкое, в другом временное, в одном оно
наступает при помощи специального агента, с которым предвари-
тельно связан условный агент, в другом это происходит под
влиянием совершенно посторонних раздражений. Что касается
существенного основания этого различия, то о нем составить себе
отчетливое представление при настоящем фактическом материале
трудно или даже прямо невозможно. Ведь и в первом случае
дело идет только об устранении торможения, так как всякая
мысль о разрушении условного рефлекса при угасании исключена
фактом рано или поздно, но непременно наступающего самопро-
извольного восстановления угашенного условного рефлекса. Таким
образом приходится признать какую-то разницу в самом меха-
низме устранения тормозного процесса в обоих этих случаях.

Как представлять себе внутренний механизм растормажива-
ния?
Конечно, раз мы не знаем, что такое торможение, так же как
и само раздражение и их взаимное отношение, не может быть
и речи о фундаментальном объяснении растормаживания. Мы
находим только нужным здесь обратить внимание на следующее
сопоставление фактов. Те самые агенты, которые вызываемыми
ими посторонними рефлексами тормозят положительные условные
рефлексы, — когда эти посторонние рефлексы слабы с самого
начала или слабеют при повторении, — производят растормажи-
вание угашенных условных рефлексов. (Относящиеся сюда факты
будут приведены в следующей лекции). В таком случае полу-
чается, так сказать, схематическое, словесное основание считать
и называть растормаживание торможением торможения, как мы
ранее и выражались. Но это, конечно, не объяснение.
Итак, главнейший результат всего переданного вам в этой
лекции экспериментального материала тот, что положительный
условный раздражитель довольно скоро, остро, но все же посте-
пенно может быть превращен в условный отрицательный, тормоз-
ной. Мы должны, таким образом, постоянно иметь дело как
с положительными условными, так и с отрицательными условными
рефлексами.

ЛЕКЦИЯ ПЯТАЯ
2) ВНУТРЕННЕЕ ТОРМОЖЕНИЕ: б) УСЛОВНОЕ ТОРМОЖЕНИЕ
Мм. гг.! Вся предшествующая лекция была заполнена изуче-
нием первого случая внутреннего торможения — угасания. Это —
кратковременное превращение положительного условного раздра-
жителя (раз он через небольшие, минутные, промежутки повто-
рялся без сопровождения его безусловным рефлексом) в отрица-
тельный, тормозной раздражитель. Теперь я перехожу ко второму
случаю внутреннего торможения, так же подробно нами изучен-
ному.
Вот основной опыт. Мы имеем прочно выработанный положи-
тельный условный раздражитель. Затем мы прибавляем к нему
новый агент и эту комбинацию повторно воспроизводим, хотя бы
и с большими промежутками, через часы и даже дни, не сопро-
вождая безусловным раздражителем. Тогда эта комбинация
постепенно делается недействительной, т. е. наш условный раз-
дражитель в соединении с новым агентом постепенно теряет свое
положительное действие, хотя применяемый в то же время
отдельно и всегда подкрепляемый остается в полной силе. Это-
явление до сих пор в наших исследованиях называется условным
торможением. Обозначение это нельзя назвать удачным, потому
что и угасание есть тоже условное торможение, так как возникает,
вырабатывается при определенном условии. Оправданием для
такого названия служит история изучения факта этого торможе-
ния. Так как здесь дело идет о соучастии прибавочного агента.
то на первых порах нами это явление было смешано с внешним
торможением, и только потом, когда стала отчетливой натура

этого явления как внутреннего торможения, оно было отличено
от внешнего прилагательным «условное». Как видим дальше, для
него более соответствующим обозначением был бы термин «диф-
ференцировочное торможение».
Выработка условного торможения представляет особенный ин-
терес в том отношении, что, иллюстрируя многостороннюю слож-
ность явлений, с которой мы здесь имеем дело, она, однако, сви-
детельствует вместе с тем об экспериментальной возможности удо-
влетворительно разобраться в этой сложности. Я поэтому считаю
полезным остановиться на этом пункте несколько подробнее.
При выработке условного торможения прежде всего высту-
пают очень своеобразные отношения в связи с моментом встречи
положительного условного раздражителя и прибавочного агента.
Если этот агент пускается в ход за немного секунд (3—5) до
начала условного раздражителя (обыкновенный у нас случай)
или одновременно с ним, или даже несколько секунд после начала
последнего, а затем при всех этих вариациях продолжается
вместе с ним, то условное торможение развивается более или
менее легко. Если прибавочный агент прекращается, как только
начинается условный раздражитель, то в некоторых случаях
условное торможение наступает уже с заметной трудностью для
нервной системы животного, что явствует из беспокойства
животного и разных его оборонительных реакций. Если же вста-
вляется промежуток в несколько секунд между прибавочным
агентом и условным раздражителем, то незаметно никакого
эффекта. Когда промежуток доходит до 10 секунд (наиболее
обыкновенный случай), прибавочный агент сам становится
условным раздражителем, как это было приведено выше при опи-
сании процедуры образования условных рефлексов (вторичный
условный рефлекс). Только если берется исключительно сильный
прибавочный агент, например автомобильный гудок, условное
торможение может происходить еще и при промежутке
в 20 секунд.
Вот относящийся сюда опыт из работы Фролова.
Автомобильный гудок, действовавший 10 секунд и отделен-
ный от условного пищевого раздражителя — ударов метронома —

паузой в 10 секунд, при первом его применении нисколько не
повлиял на величину условного рефлекса. Но затем, отделенный
паузой даже в 20 секунд, он, при повторении в такой комбина-
ции с неподкрепленным условным раздражителем, постепенно
повел к уменьшению величины этого последнего.
Опыт 28 XII 1924. Автомобильный гудок применяется
только во второй раз.
Время
Раздражитель
Продолжительность
раздражения
(в секундах)
Слюноотделение
(в каплях)
1 ч. 41 м.
48 м.
48 м. 10 с.
48 м. 30 с.
Метроном
Автомобильный гудок
Пауза
Метроном
30
10
20
30
9
0
0
6
Опыт 21 I 1925. Автомобильный гудок применяется в три-
надцатый раз.
Время
Раздражитель
Продолжительность
раздражения
(в секундах)
Слюноотделение
(в каплях)
1 ч. 58 м.
2 ч. 09 м.
09 м. 10 с.
09 м. 30 с.
Метроном
Автомобильный гудок
Пауза
Метроном
20
10
20
30
8.5
0
0
1
Вообще вышеуказанные промежутки несколько колеблются
в связи с интенсивностью прибавочных агентов.
Таким образом в данном случае мы имеем очень интересную
встречу процессов раздражения и торможения. Как понимать
столь различный ход явлений при такой, повидимому незначи-
тельной, разнице в условиях?
Мы остановились на следующем понимании приведенных
фактов, опираясь на соответствие его с другими нам известными
фактами. Когда прибавочный агент и условный раздражитель
совпадают во времени (точно или приблизительно, т. е. в виде
свежих следов прибавочного агента), они вместе образуют как бы
новый особый раздражитель, отчасти сходный с условным раз*

дражителем, отчасти от него отличный. А мы увидим в седьмой
лекции, как подобные раздражители, например близкие тоны или
разные места кожи и т. п., когда один из них при помощи соот-
ветственной процедуры становится условным раздражителем,
являются сперва сами собой тоже условно действующими,
а потом, при систематическом повторении их без подкрепления,
теряют это свое действие, превращаясь в тормозные раздражи-
тели. Это было бы в нашем объясняемом случае фазой образова-
ния условного торможения. Когда же прибавочный агент более
или менее отодвигается во времени от условного раздражителя,
т. е. когда слитие их в одно раздражение затруднено или совсем
не осуществляется, то имеет место обычный процесс образования
из прибавочного агента нового условного раздражителя, причем
старый условный раздражитель имеет теперь совершенно то же
значение, как безусловный раздражитель при обыкновенном обра-
зовании главной массы условных рефлексов. При таком взгляде
легко понимать, почему промежуток между прибавочным агентом
и условным раздражителем при развитии условного торможения
может быть тем длиннее, чем сильнее прибавочный агент. Силь-
ный агент оставляет после себя более длинное последействие,
которое и при более значительном промежутке может сливаться
с условным раздражителем, образуя с ним общий и особый нерв-
ный акт. Во всяком случае, правильно или неправильно наше
объяснение, сами явления представляют ободряющий эксперимен-
татора пример уловимой закономерности в столь сложном случае
центральной нервной деятельности.
Но рядом с этим почти постоянным положением дела надо
упомянуть об очень редких случаях как на нетронутых живот-
ных, так и на оперированных в области больших полушарий,
когда при очевидно повышенной возбудимости нервной системы
и при полном совпадении во времени прибавочного агента
и условного раздражителя резко и длительно выступает не услов-
ное торможение, а образование вторичного условного рефлекса,
а затем может даже существовать одновременно и то и другое.
Опыт Н. А. Кашерининовой. Механическое раздражение
кожи — условный кислотный раздражитель, удары метронома —

прибавочный агент в тормозной комбинации. При двадцать пятом
повторении тормозной комбинации она дала только 3 капли
слюны за минуту, при эффекте отдельно применяемого условного
раздражителя в 29 капель за минуту. После тридцать четвертого
повторения тормозной комбинации удары метронома, испробо-
ванные отдельно, вызывали отделение слюны в 8 капель, хотя
до участия в тормозной комбинации они совершенно не имели
слюногонного действия.
Может быть, в очень слабой и мимолетной форме то же встре-
чается и чаще.
Самый ход развития условного торможения также очень
разнообразен. Один раз, когда к положительному условному
раздражителю впервые прибавляется новый агент, происходит
сейчас же уменьшение или даже совершенное исчезание условного
действия, которое при повторении комбинации потом восстанавли-
вается, а затем вновь и постепенно идет к нулю. При другом при-
бавочном агенте, наоборот, дело начинается с более значитель-
ного положительного эффекта комбинации сравнительно с обыч-
ным действием условного раздражителя, а затем только начи-
нается постепенное падение эффекта комбинации до нуля. При
следующей вариации может происходить смена первоначального
уменьшения последующим увеличением эффекта комбинации
сравнительно с нормой условного раздражителя, и лишь потом
наступает постепенное уменьшение до прочного нуля. Что это
значит и с чем связаны эти вариации? Это связано с интенсив-
ностью постороннего рефлекса, вызываемого прибавочным аген-
том. Первоначальное и сейчас же наступающее уменьшение
эффекта комбинации есть бесспорно процесс внешнего торможе-
ния. Один прибавочный агент, положим, вызывает сильный
исследовательский рефлекс, он будет с места тормозить положи-
тельный условный рефлекс. Если другой прибавочный агент
сопровождается только слабым исследовательским рефлексом, то
дело начнется с увеличенного эффекта комбинации, и это бес-
спорно есть процесс растормаживания, так как при наших обыч-
ных условных рефлексах перед началом действия условного раз-
дражителя есть фаза внутреннего торможения, которая и устра-

няется слабым исследовательским рефлексом. С этой фазой
мы познакомимся в следующей лекции при изучении третьего
случая внутреннего торможения. Смена первоначального умень-
шения эффекта комбинации увеличением его имеет свое
основание в постепенном ослаблении постороннего рефлекса
при повторном применении прибавочного агента; рефлекс этот
сперва тормозит условный рефлекс, а при своем ослаблении
растормаживает его, как это мы увидим в конце сегодняшней же
лекции.
Всевозможные агенты внешнего мира могут служить в каче-
стве прибавочных для развития условного торможения, но,
конечно, только те, для которых есть воспринимающие поверхно-
сти у данного животного. Примеров этих агентов мы будем
видеть немало в протоколах нижеприводимых опытов.
Прибавочные агенты, как уже упомянуто выше, могут слу-
жить для условного торможения не только как совпадающие во
времени с условным раздражителем, но и в виде следов, обык-
новенно возможно ранних, т. е. при непосредственном переходе
от прекращенного прибавочного агента к условному раздражи-
телю; лишь при очень сильных агентах и на более поздних сле-
дах возможна выработка условного торможения, как я только
что указал.
Но когда тормозная комбинация вполне выработалась,
тогда возможно и очень большое отставление во времени приба-
вочного агента от условного раздражителя, даже до минуты,
и все же тормозное значение комбинации сохраняется.
Имеются опыты и с временем, как агентом внутреннего тор-
можения. Вот относящийся сюда опыт К. Н. Кржышковского.
У собаки условное торможение кислотного рефлекса (тон —
условный кислотный раздражитель, механическое раздражение
кожи — прибавочный агент) постоянно с некоторой целью при-
менялось через 19—20 минут после последнего вливания кислоты.
Тогда образовалось такое положение дела: в девятнадцатую-
двадцатую минуту после вливания кислоты условный раздражи-
тель — тон — и без присоединения к нему механического раздра-
жения кожи давал минимальное отделение слюны или никакого.

Промежутки (в минутах) между
подкрепляемыми условными
раздражителями
Слюноотделение
(в каплях)
13
12
19
33
19
33
9
14
0
11
3
8
Скорость выработки условного торможения, а также и пол-
нота его (абсолютное или относительное торможение) зависят
от нескольких условий.
На первом месте здесь надо поставить индивидуальность
животного, тип его нервной системы: раздражительный, уравно-
вешенный или легко тормозимый. У некоторых собак развитие
торможения затягивается на очень большой срок, и оно никогда
не делается полным, у других, наоборот, после очень немногих
повторений тормозной комбинации наступает прочное и полное
торможение.
Затем отчетливое значение имеет интенсивность прибавочного
агента. Так, у собаки (опыт Г. В. Миштовта), имевшей условный
кислотный раздражитель из ударов метронома, приложение
к коже температуры в 4—5° для условного торможения начало
сопровождаться торможением только с тридцатого раза, а пол-
ного торможения не было достигнуто и после 145 раз. Темпера-
тура в 1°, примененная с той же целью после четырехмесячного
перерыва, дала полное торможение уже после 12 повторений. Но
тот или другой результат определяется и отношением интенсив-
ностей прибавочного агента и агента, являющегося условным
раздражителем. Так, температура в 45°, приложенная к коже, не
образует абсолютной тормозной комбинации с условным раздра-
жителем из ударов метронома, а это достигается легко на том же
животном при световом условном раздражителе (опыт Фурси-
кова).
Наконец обращает на себя внимание факт, что при всех про-
чих равных условиях первый случай развития условного тормо-

жения у данной собаки требует обыкновенно гораздо большего
срока, чем последующие.
До сих пор я говорил об условном торможении, не предста-
вив доказательств, что это действительно торможение, а не проста
исчезание эффекта при систематическом неподкреплении комби-
нации безусловным раздражителем. Эти доказательства будут
приводиться по мере того, как будут передаваться наши мате-
риалы, собранные относительно этого предмета. Вот первое.
, Чем является тот прибавочный агент, при участии которого*
происходит условное торможение, какая его окончательная функ-
ция? Конечно, вопрос должен быть решен пробой этого агента
в других формах опыта. Сам по себе, испытанный одиночно,
когда полностью уже развилось условное торможение, он не про-
изводит никакого видимого эффекта. Но в комбинации с другими
условными раздражителями, с которыми он раньше никогда не
применялся, его роль обнаруживается вполне ярко. Эти другие
условные раздражители при присоединении к ним прибавочного
агента тормозной комбинации сразу испытывают резкое умень-
шение эффекта сравнительно с обычным. Это действие выступает
не только на однородных рефлексах, т. е. связанных с одним
и тем же безусловным, но и на разнородных и даже на без-
условном.
Вот соответствующие опыты.
У собаки образованы три условных пищевых рефлекса: на
вспыхивание лампочек перед глазами собаки, на вертящийся
предмет и на тон cis духового камертона. На условном рефлексе
с вертящимся предметом выработано полное условное торможе-
ние отдельно: при помощи механического раздражения кожи
и ударов метронома (опыт Н. И. Лепорского).
I
Время
1 ч. 38 м.
50 м.
Раздражитель в течение 1 минуты
Вертящийся предмет
Вспыхивание лампочек
Слюноотделение
(в каплях)
за 1 минуту
16
17

2 ч. 14 м.
25 м.
43 м.
1 ч. 30 м.
40 м.
54 м.
2 ч. 03 м.
23 м.
Вспыхивание лампочек + механическое
раздражение кожи
Непосредственное подкрепление вертяще-
гося предмета подкармливанием
Вертящийся предмет •+• механическое
раздражение кожи
и
Тон cis -+- удары метронома
Тон cis
Вертящийся предмет
Непосредственное подкрепление вертяще-
гося предмета подкармливанием
Вертящийся предмет + удары метронома
2
0
3
20
18
0
В первом опыте к вспыхиванию лампочек впервые было
присоединено механическое раздражение кожи, и получилось
огромное торможение, хотя и не до нуля. Во втором — то же
сделали удары метронома с тоном cis, впервые с ним встре-
тившиеся.
Итак, агент, служивший д\я условного торможения одного
условного рефлекса, тормозит при первом же применении и другие
условные рефлексы, связанные с одним и тем же безусловным
рефлексом.
Но то же проявляется и при первом действии этого агента
совместно с условными разнородными агентами, т. е. основан-
ными на разных безусловных рефлексах.
У собаки удары метронома — условный пищевой возбуди-
тель, свист — прибавочный агент тормозной комбинации с уда-
рами метронома, механическое раздражение кожи — условный
кислотный раздражитель (опыты Бабкина).
Время
3 ч. 08 м.
15 м.
25 м.
30 м.
Раздражитель в течение 1 минуты
Механическое раздражение кожи
То же
То же •+• свист
Механическое раздражение кожи
Слюноотделение
(в каплях)
за 1 минуту
3
8
Меньше капли
11

Что касается степени условного торможения на комбинациях
рефлексов, то она зависит от интенсивности комплексных
рефлексов, которые подвергаются этому торможению.
Вот относящийся сюда опыт из работ Лепорского.
У собаки имелось три отдельных условных пищевых рефлекса:
на вертящийся предмет, вспыхивание лампочек и тон. Ко всем
им в отдельности был выработан условный тормоз из механиче-
ского раздражения кожи, причем тормозная комбинация во всех
трех случаях не давала ни следа слюны. Действуя все вместе
одновременно, эти условные раздражители обусловливали
гораздо больший слюноотделительный эффект, чем самый силь-
ный из них в отдельности.
Время
Раздражитель в течение 1 минуты
Слюноотделение
(в каплях)
на 1 минуту
1 ч. 40 м.
2 ч. 00 м.
10 м.
27 м.
51 м.
Тон
Тон -*- вертящийся предмет •+• лампа
Вертящийся предмет
Комплексное раздражение -+- механическое
раздражение кожи
Вертящийся предмет -*- механическое
раздражение кожи
21
32
23
9
0
Условный тормоз, тормозивший до нуля в отдельности каж-
дый условный раздражитель, комплекс из них, как более силь-
ный раздражитель, затормозил только частично.
Из приведенных опытов с полным правом следует заключить,
что прибавочный агент в случае полного развития условного
торможения обусловливает сам по себе тормозящее действие,
становится настоящим условным тормозом, каковым термином
мы и будем его теперь обозначать.
Понятно, что такое же тормозящее действие имеет и обнару-
живает и сама тормозная комбинация, причем это действие
долго дает себя знать и после того, как прекратилось само раз-
дражение. Это последовательное торможение продолжается
минуты и десятки минут и обнаруживается не только на
отдельно примененном условном раздражителе тормозной ком-

бинации, но и на всех других условных раздражителях, даже
и на разнородных.
Вот относящиеся сюда опыты.
I
У собаки вертящийся предмет — условный пищевой раздра-
житель, тон в 30 000 колебаний гальтоновского свистка —
условный тормоз (опыты П. Н. Николаева).
Время
Раздражитель в течение 1 минуты
Слюноотделение
(в каплях)
за 1 минуту
3 ч. 05 м.
26 м.
38 м.
58 м.
4 ч. 10 м.
Вертящийся предмет
»> »i
Вертящийся предмет -н тон
Вертящийся предмет
» »»
7
6
0
1
2
Время
Раздражитель в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
12 ч. 23 м.
32 м.
46 м.
48 м.
Вертящийся предмет
»» it
Механическое раздражение кожи •+• тон
Вертящийся предмет
5
12
0
1
По прекращении тормозной комбинации условный раздра-
житель из этой комбинации оказался ослабленным десятки
минут.
II
У собаки вертящийся предмет — условный кислотный раз-
дражитель, тон — условный пищевой, механическое раздраже-
ние кожи — условный тормоз к последнему (опыты Н. П. Пони-
зовского).
Здесь оказался последовательно заторможенным разнород-
ный условный рефлекс.

Так же, как тормозная комбинация, и отдельно примененный
условный тормоз обусловливает последовательное торможение.
Теперь еще две подробности.
Последовательное торможение суммируется. Если мы тормоз-
ную комбинацию применим не один раз, а последовательно
несколько раз, то ее последовательное тормозящее действие ста-
новится интенсивнее и тем значительнее, чем более раз мы ее
повторяем.
Опыт. Удары метронома ^— условный пищевой раздражи-
тель, вертящийся предмет — условный тормоз к нему (опыты
О. М. Чеботаревой).
Время
3 Ч. 32 М.
40 м.
50 м.
52 м.
4 ч. 04 м.
Раздражитель в течение 30 секунд
Метроном
Метроном -+- вертящийся предмет
Метроном
»»
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
5
6
0
3
5
Опыт на той же собаке на другой день.
Время
12 ч. 59 м.
1 ч. 06 м.
15 м.
19 м.
25 м.
32 м.
Раздражитель в течение 30 секунд
Метроном
»»
Метроном -ь вертящийся предмет
То же
Метроном
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
7
8
1
0
2
6
В первом опыте при меньшей исходной величине условный
рефлекс, испробованный через IV2 минуты, уменьшился в два
раза (3 вместо 6 капель), во втором после двукратного приме-
нения тормозной комбинации еще через 572 минут промежутка
он был в 4 раза меньше (2 вместо 8 капель).
Второй важный, относящийся к последовательному тормо-
жению, факт — это то, что при повторении тормозной комбина-
ции в ряде опытов ее последовательное тормозящее действие

становится все короче. Начинаясь с десятков минут, оно посте-
пенно сходит на минуты и даже секунды.
Опыт. Вертящийся предмет — условный пищевой раздражи-
тель, тон — условный тормоз к нему (опыты Николаев*
2 VI 1909).
Время
3 ч. 05 м.
26 м.
38 м.
58 м.
4 ч. 10 м.
Раздражитель в течение 30 секунд
Вертящийся предмет
„ „
Вертящийся предмет -1- тон
Вертящийся предмет
„ „
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
7
6
0
1
2
Опыт на той же собаке 10 I 1910.
Время
Раздражитель в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
2 ч. 16 м.
37 м.
41 м.
Вертящийся предмет
Вертящийся предмет -+- тон
Вертящийся предмет
8
0
12
Что касается нарочитого разрушения действия тормозной
комбинации и условного тормоза, то явление это в целом
довольно сложное и до сих пор нами не выясненное с фактиче-
ской стороны во всех его подробностях. Я упомяну сейчас
только о наиболее установленных отношениях. Более быстрым
способом полного устранения тормозной функции комбинации
является, естественно, прием, совершенно обратный процедуре
ее образования, т. е. сопровождение тормозной комбинации без-
условным раздражителем данного рефлекса.
Опыт. Тон духового камертона — условный кислотный раз-
дражитель, механическое раздражение кожи — условный тормоз
к нему (опыты Кржышковского).
Время
Раздражитель в течение 1 минуты
Слюноотделение
(в каплях)
за 1 минуту
Примечания
10 ч. 43 м.
Тон
10
Подкрепле-
ние кисло-
той

10 ч. 57 м.
11 ч. 09 м.
23 м.
35 м.
49 м.
12 ч. 03 м.
25 м.
Тон •+• механическое раздражение кожи
То же
0
0
1
3
5
10
14
Вливание
кислоты
В высшей степени интересно, что точное чередование приве-
денной процедуры разрушения с применением условного раздра-
жителя данной комбинации с его обычным подкреплением
чрезвычайно замедляет ход разрушения. Факт этот впослед-
ствии будет подробно обследован и анализирован.
Кроме этого, во всяком случае постепенного ослабления тор-
мозной комбинации, имеется быстрое нарушение тормозной ком-
бинации, сейчас же наступающее и так же быстро исчезающее.
Если во время действия тормозной комбинации на животное упа-
дут раздражители из группы так называемых нами внешних
гаснущих тормозов средней интенсивности, то тормозная комби-
нация обнаруживает в большей или меньшей степени положи-
тельное действие, свойственное ее условному раздражителю,
применяемому отдельно. Следовательно, гаснущий тормоз устра-
нил тормозное действие комбинации, т. е. мы встречаемся
и здесь с тем же, что изучили при угасании, т. е. с растормажи-
ванием.
Вот опыты из работ Николаева, демонстрирующие эти отно-
шения.
Вертящийся предмет — условный пищевой раздражитель,,
тон — условный к нему тормоз, удары метронома, механическое:
и температурное раздражение кожи — посторонние агенты.
Время
2 ч. 12 м.
30 м.
37 м.
53 м.
Опыт 16 XII 1909
Раздражитель в течение 1 минуты
Вертящийся предмет
Вертящийся предмет -+- тон и- метроном
Вертящийся предмет и- тон
Вертящийся предмет
Слюноотделение
(в каплях)
за 1 минуту
10
5
0
7

3 ч. 05 м.
25 м.
Вертящийся предмет -+- тон
Вертящийся предмет
0
8
Опыт 21 XII 1909
2 ч. 25 м.
47 м.
57 м.
3 ч. 12 м.
21 м.
36 м.
Вертящийся предмет
Вертящийся предмет -+• тон механическое
раздражение кожи
Вертящийся предмет •+• тон
Вертящийся предмет
Вертящийся предмет •+• тон
Вертящийся предмет
12
3
0
8
0
8
Опыт 22 XII 1909
2 ч. 37 м.
55 м.
3 ч. 04 м.
16 м.
31 м.
Вертящийся предмет
Вертящийся предмет -1- тон -+- температура
50° С на кожу
Вертящийся предмет -+- тон
Вертящийся предмет
Вертящийся предмет •+• тон
9
7
0
11
0
Таким образом, при посторонних раздражителях: ударах
'метронома, механическом раздражении кожи и ее нагревании, на
время их действия устранялась тормозная функция тормозной
комбинации, так что комбинация приобретала первоначальное
положительное действие в большей или меньшей мере.
Очень интересен на той же собаке следующий опыт. Ради
применения нового растормаживателя — запаха — она была пере-
ведена в новую комнату с запаховым прибором. Этот прибор,
помимо действия как нового предмета перед глазами животного,
действовал на него еще постоянным дуновением, обвеванием
и стуком электрического мотора, значит, целым комплексом
новых посторонних раздражителей.
Вот опыт, поставленный на следующий день после пред-
шествующего,— 23 XII 1909.

Слюноотделение
Время Раздражитель в течение 1 минуты (в каплях
за 1 минуту
1 ч.
02 м.
Вертящийся предмет
14
18 м.
Вертящийся предмет -+- тон
9
25 м.
То же
6
31 м.
Вертящийся предмет
11
40 м.
Вертящися предмет -*- тон
4
48 м.
То же
2
58 м.
Вертящийся предмет
7
2 ч.
06 м.
Вертящийся предмет -*- тон
L
20 м.
Вертящийся предмет
7
28 м.
Вертящийся предмет -*- тон
Меньше 1
35 м.
Вертящийся предмет
6
53 м.
Вертящийся предмет-*-тон-*-запах камфоры
6
3 ч.
07 м.
То же
Меньше
Новый комплекс посторонних раздражителей растормаживал
тормозную комбинацию, но действие посторонних раздражителей
на животное все падало и падало с течением времени, а через
1!/2 часа после начала опыта и совершенно исчезло, как и про-
исходит это часто с посторонними раздражителями, действую-
щими в качестве внешних тормозов. Надо сказать, что в дан-
ном случае мы имели дело с собакой, давно находившейся
в лаборатории, подвергавшейся многочисленным влияниям, на
которую всякие новые перемены почти не оказывали никакого
действия или очень быстро исчезающее; она скоро делалась
в отношении их совершенно индифферентной. Вот почему у нее
в новой обстановке и началось прямо с растормаживания. То
же видно и при раздражении запахом камфоры. Он прямо
только с первого раза растормозил комбинацию, а со второго
сделался уже индифферентным для животного.
Совсем иначе шел опыт у другой собаки Николаева, которая
была новичком в лаборатории, а может быть, обладала другим
типом нервной системы — была более легко тормозимой.
Опыт 15 II 1910. Вертящийся предмет — условный пище-
вой раздражитель, тон — условный тормоз к нему, метроном —
посторонний агент.

Время
Раздражитель в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
11 ч. 25 м.
41 м.
52 м.
12 ч. 04 м.
14 м.
26 м.
Вертящийся предмет
Вертящийся предмет •+• тон -+- метроном
Вертящийся предмет
>» »
Вертящийся предмет -+• метроном
Вертящийся предмет
4
0
4
S
0
5
Опыт с тем же результатом повторился на следующий день,
а еще через день (17 II 1910) в начале опыта пускали один
метроном в течение минуты, а дальше опыт протекал следующим
образом:
Время
Раздражитель в течение 30 секунд
Слюноотделитель
(в каплях)
за 30 секунд
11 ч. 15 м.
32 м.
39 м.
54 м.
12 ч. 09 м.
14 м.
27 м.
34 м.
40 м.
Вертящийся предмет
Вертящийся предмет -н тон -+- метроном
Вертящийся предмет
»» »»
Вертящийся предмет -ь тон -+- метроном
Вертящийся предмет
Вертящийся предмет метроном
Вертящийся предмет
Вертящийся предмет -t- тон
9
5
4
3
2
5
3
4
0
В опыте 15 II удары метронома как постороннего раздражи-
теля при первом применении, повидимому, совершенно не растор-
мозили тормозной комбинации, но дело в том, что тот же метро-
ном, присоединенный к одному условному раздражителю, сам
его совершенно затормозил. Следовательно, и нуль рефлекса
при первой комбинации (вертящийся предмет -f~ тон -j- удары
метронома) был, так сказать, не нулем оставшегося нетронутым
внутреннего торможения, а нулем внешнего торможения вслед-
ствие очень сильного действия метронома при первом его при-
менении как возбудителя постороннего рефлекса. Когда же
после нескольких повторений метронома в комбинации 16 II
и в отдельности в начале опыта 17 II значение его как возбуди-
теля постороннего рефлекса упало и вместе тормозящее действие

на положительный условный раздражитель почти или совсем
исчезло, его растормаживающее действие на тормозную комби-
нацию выступает совершенно отчетливо, как это видно в опыте
17 II.
Конечно, способ выражения при истолковании последних
опытов может казаться произвольным и искусственным, но этого
требует неизбежная на первых порах схематизация сложных
явлений, когда их внутренний механизм остается еще недоступ-
ным для анализа. Примененной формой выражения должны кон-
статироваться только фактическое положение дела и последова-
тельность явлений.
Растормаживание тормозной комбинации получается и с раз-
дражителями из группы простых, постоянных тормозов. Вот
относящийся сюда опыт из работы Николаева.
Вертящийся предмет — условный пищевой раздражитель,
тон — условный тормоз к нему.
Время
Раздражитель в течение 1 минуты
Слюноотделение
(в каплях)
за 1 минуту
1 ч. 47 м.
2 ч. 00 м.
23 м.
39 м.
44 м.
55 п.
3 ч. 02 м.
Вертящийся предмет
Вертящийся предмет -+- тон
Вертящийся предмет
Влито в рот собаки в два приема 10 куб. см
5% раствора соды
Вертящийся предмет -t- тон
То же
Вертящийся предмет
10
0
10
2.5
0
6
Латентное последействие соды, присоединившись к тормозной
комбинации, растормозило ее.
Когда к тормозной комбинации присоединяется латентное
последействие очень сильного агента, например сильного раствора
хинина, то сначала наблюдается отсутствие растормаживания
в силу тех же отношений, с которыми мы встретились в пред-
шествующем опыте при применении метронома как растормажи-
вателя. Но и здесь, при хинине, стоит только испробовать
тормозную комбинацию на большем расстоянии от момента вли-
вания его в рот, когда латентное его последействие несколько

ослабнет, — растормаживающее его действие обнаруживается
отчетливо, как и в случае с метрономом.
Все переданное относительно условного торможения делает
совершенно очевидным, что процесс, происходящий при услов-
ном торможении, совершенно тождествен с процессом, который
наступает при угасании. Основное условие их возникновения —
одно и то же. Это — отсутствие соучастия безусловного раздра-
жителя. А затем и там и здесь процесс развивается постепенно,
повторением усиливается, последующее тормозящее действие не
ограничивается положительным условным раздражителем, кото-
рый подвергается процедуре у гашения или условного торможе-
ния, а простирается и на другие условные раздражители, даже и
на разнородные, и, наконец, быстро и временно нарушается под
влиянием посторонних раздражителей. Разница только в том,
что при угасании положительный условный раздражитель один
теряет свое действие, а при условном торможении — в соедине-
нии с посторонним агентом, являясь теперь, так сказать, как бы
другим.

ЛЕКЦИЯ ШЕСТАЯ
2) ВНУТРЕННЕЕ ТОРМОЖЕНИЕ: в) ЗАПАЗДЫВАНИЕ
Мм. гг.! Перехожу к нашему третьему случаю внутреннего
торможения, называемому у нас запаздыванием.
Понятно, что комбинирование условного и безусловного раз-
дражителей при выработке условного рефлекса можно очень раз-
нообразить в отношении промежутка между началом условного
раздражителя и моментом присоединения к нему безусловного.
Промежутки эти могут быть короткие, 1—5 секунд, может быть,
даже и части секунды (но должно, как это уже было указано,
непременно начинать с условного раздражителя), а также и более
длинные, до нескольких минут. Таким образом происходят раз-
ные условные рефлексы, которые мы отличаем разными назва-
ниями: то совпадающие, точнее говоря — почти совпадающие,
то отставленные, или запаздывающие. Промежутки играют очень
важную роль, так как ими, во-первых, обусловливается то тор-
можение, которым мы теперь будем заниматься; во-вторых, они
же определяют окончательную судьбу каждого условного
рефлекса, как увидим это позже.
Если промежуток постоянно берется малый, 1—5 секунд, то
при выработке условного рефлекса и слюноотделение тоже начи-
нается быстро, сейчас же после начала условного раздражителя.
При увеличении промежутка слюноотделение все более и более
запаздывает, отодвигается от начала условного раздражителя.
Это запаздывание соответственно доходит до минут. Запаздыва-
ния можно достигать разными приемами. Один раз мы начинаем

опыт с почти совпадающего рефлекса. Условная реакция насту-
пает быстро — через 1—3 секунды. Затем мы постепенно увели-
чиваем промежуток, положим, каждый день на 5 секунд. Соот-
ветственно и условный эффект постепенно запаздывает, пока мы
не остановимся на определенном промежутке и, таким обра-
зом, на определенном запаздывании. В другой раз мы сразу
переходим с почти совпадающего рефлекса на очень отстав-
ленный. Тогда выработанная реакция сначала совершенно исче-
зает и на большой срок происходит длинный период нулей, как
выражались некоторые мои сотрудники в своих работах. А кон-
чается тем, что поблизости момента присоединения безусловного
раздражителя появляется слюноотделение, которое с повторением
так расположенного опыта все растет, подаваясь постепенно на-
зад, т. е. к началу условного раздражителя, и останавливаясь,
наконец, на значительном от него расстоянии. Начинать прямо
с очень значительного составления едва ли возможно, по край-
ней мере у огромного большинства собак, потому что собаки
в таких случаях скоро погружаются в сонливое состояние, и тогда
получить у них условный рефлекс не удается. Из-за указанной
трудности этот последний прием не был у нас достаточно иссле-
дован.
Вот образец запаздывающего рефлекса из работы Завадского,
которому принадлежит заслуга особенно тщательного обследова-
ния данного случая внутреннего торможения.
У собаки свисток — условный кислотный раздражитель.
Начало условного раздражителя от начала безусловного отделен*
промежутком в 3 минуты.
Время
Раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
по полуминутам
3 ч. 12 м.
25 м.
40 м.
Свисток
п
0 0 2 2 4 4
0 0 4 3 6 6
0 0 2 2 3 6
Скорость развития запаздывания чрезвычайно разнообразна.
Прежде всего она находится в очень резкой зависимости от инди-
видуальности животного, характера его нервной системы. У одних

собак запаздывание происходит очень быстро, у других, наоборот,
очень медленно: слюноотделение упорно не отходит от начала
условного раздражителя. У одних оно обозначается в течение
одного опыта при повторении нескольких более отставленных
рефлексов, у других для этого мало месяца и более. У первых
запаздывание часто довольно скоро переходит в сонное состоя-
ние, и поэтому у некоторых из этих собак приходится при систе-
матической работе над ними ограничиваться коротко отставлен-
ными рефлексами, т. е. довольствоваться меньшей величиной
слюноотделения, чем у других.
Затем отчетливо дает себя знать род условных раздражите-
лей. Механические и термические раздражения кожи и световые
раздражения скорее ведут к развитию запаздывания, чем звуко-
вые. При прочих равных условиях это идет рядом вообще
с меньшим условным эффектом первых раздражений сравни-
тельно со вторыми. Вот опыты из работы В. В. Яковлевой,
иллюстрирующие эти отношения.
У собаки три условных пищевых раздражителя: удары метро-
нома, механическое раздражение кожи и вспыхивание лампочки
перед глазами.
Опыт 9 IV 1924. Безусловный раздражитель отставлен от
условного на 30 секунд.
Время
Раздражитель в течение 30 секунд
Латентный
период
(в секундах)
Слюноотделение
(в делениях шкалы)
за 30 секунд
10 ч. 15 м.
25 м.
35 м.
Вспыхивание лампочки
Механическое раздражение
кожи
Удары метронома
3
2
2
30
30
53
Опыт 24 IV 1925. Рефлексы, многократно применявшиеся
для других целей за годовой промежуток между этим и предше-
ствующим опытом, затем были сделаны более отставленными:
сперва на минуту, а потом на две. Все рефлексы повторялись
отставленными одинаковое число раз.

Время
Раздражитель в течение 2 минут
Латентный
период
в секундах)
Слюноотделение
(в делениях шкалы
по полуминутам
9 ч. 40 м.
48 и.
10 ч. 10 и.
Удары метронома
Механическое раздражение
кожи
Вспыхивание лампочки
1
36
75
40 32 30 26
0 10 20 18
0 0 13 20
Большое влияние имеет длительная практика короткого от-
ставления, которое иногда упорно не допускает развития более
значительного запаздывания при большем отставлении безуслов-
ного рефлекса от начала условного.
Наконец, повидимому, при раздражениях одного рода, напри-
мер звуковых, запаздывание развивается скорее или медленнее
в связи с тем, является ли раздражение сплошным или преры-
вистым. В случае сплошного оно наступает скорее.
Итак, при большом отставлении во времени безусловного раз-
дражителя от начала условного эффект условного состоит из
двух фаз, часто одинаковых по продолжительности: начальной
недеятельной и второй деятельной. Что значит недеятельная
фаза? Нарастает ли, постепенно суммируется [ли] раздражитель-
ный процесс, чтобы через очень большой период проявиться
в видимом эффекте, или он, достаточный по силе, существует
гораздо раньше, но до поры до времени благодаря чему-то
маскируется, заслоняется? Уже обычные приемы при получении
запаздывающих рефлексов говорят против первого предположе-
ния. При первоначальном коротком отставлении мы уже имеем
вполне проявившийся эффект условного раздражения. Почему же
тот ж$ раздражитель при большей его продолжительности требо-
вал бы большего суммационного времени? Если бы это было
утомлением, то оно должно было бы вести к постепенному умень-
шению эффекта. А этого нет. Эффект, хотя и запаздывая, при
первом приеме выработки запаздывания (прием приведен в на-
чале лекции) все увеличивается, а при втором — сначала исче-
зает, потом появляется вновь и, долго возрастая, наконец, стано-
вится постоянным на максимуме. Ввиду этого остается второе
предположение, что здесь имеет место замаскирование раздраже-

ния, его временное задерживание. И это доказывается фактом,
что раздражительный процесс в первой фазе можно быстро
выявить.
Если мы в недеятельной фазе подействуем на наше животное
каким-нибудь посторонним агентом, не имевшим до сих пор ника-
кого отношения к работе слюнных желез, то мы получим сей-
час же слюноотделение, и часто обильное, вместе с соответствую-
щей данному условному раздражителю двигательной реакцией,
т. е. условный рефлекс выступает целиком.
Вот опыты Завадского.
Механическое раздражение кожи — условный кислотный раз-
дражитель. Начало безусловного раздражителя от начала про-
должающегося все время условного раздражителя отделено про-
межутком в 3 минуты. Удары метронома никакого отношения
к кислотному рефлексу доселе не имели.
Время
9 ч. 50 м.
10 ч. 03 м.
15 м.
30 и.
50 м.
Раздражитель
Механическое раздражение кожи
„ „ „
Механическое раздражение кожи н-
метроном
Механическое раздражение кожи
„ „ „
Слюноотделение
(в каплях)
по полуминутам
0 0 3 7 И 19
0 0 0 5 11 13
4 7 7 3 5 9
0 0 0 3 12 14
0 0 5 10 17 19
Другой опыт с другим посторонним раздражителем на том же
животном; посторонний раздражитель — бесшумно вертящийся
предмет.
Время
11 ч. 46 м.
12 ч. 02 м.
17 м.
30 м.
52 м.
Раздражитель
Механическое раздражение кожи
„ „ „
„ „ „
Механическое раздражение кожи +
бесшумно вертящийся предмет
Механическое раздражение кожи
Слюноотделение
(в каплях)
по полуминутам
31 0 0 2 4 5
0 0 0 2 6 9
0 0 0 2 7 9
6 4 6 3 7 15
0 0 0 3 7 15
1 На десятой секунде от начала механического раздражения кожи собака
вделала движение ногой и ударила по металлическому тазу.

Происходит очень интересное и неожиданное явление: услов-
ный выработанный раздражитель один не действует 1—IV2 ми-
нуты, а индифферентный агент, впервые к нему в это время при-
бавленный, тотчас же обусловливает закономерную реакцию
данного условного раздражителя.
Очевидно, что мы здесь имеем дело с тем же явлением,
с которым познакомились раньше и которое было названо растор-
маживанием. Так как в нашей лаборатории впервые оно наибо-
лее систематически было исследовано Завадским, то я и останов-
люсь более подробно на его опытах.
Как вы могли заметить, я в трех лекциях подряд говорю
о растормаживании и привожу относительно его много прото-
кольного материала. Оправданием для этого, как мне кажется,
должна служить относительная физиологическая своеобразность
явления, хотя и для него, конечно, имеются аналогии в тепереш-
ней нервной физиологии, и затем полная темнота, что касается
понимания его внутреннего механизма. Можно надеяться, что
изобилие фактических подробностей может когда-нибудь посо-
бить в понимании этого механизма.
Обращаю ваше внимание на первый из только что приведен-
ных двух опытов. Мы видим в нем отчетливо, что присоединен-
ные к механическому раздражению кожи удары метронома не
только вызвали слюноотделение в недеятельной фазе, но вместе
с тем резко уменьшили слюноотделительный эффект во второй,
деятельной фазе. Во всех случаях одного механического раздра-
жения кожи за IV2 минуты выделилось слюны от 29 до 46 ка-
пель; при раздражении кожи совместно с ударами метронома —
17 капель. Таким образом мы наблюдаем двойное действие
постороннего агента, растормаживающее в недеятельной фазе и
тормозящее в деятельной.
Если присоединять к условному раздражителю в запазды-
вающем рефлексе различные посторонние агенты из группы
внешних тормозов, то получается очень разнообразная картина
изменений в течение запаздывающего рефлекса, в которой,
однако, легко открывается определенная закономерность. Все
посторонние агенты, применяемые в этих наших опытах, могут

быть расположены в следующий ряд по их влиянию на запазды-
вающие рефлексы.
I. Температура 5° С и 44° С, приложенная к коже, и слабый
запах камфоры.
II. Температура 0.5° С и 50° С.
III. Бесшумно вертящийся перед глазами собаки предмет,
удары метронома, механическое раздражение необычных мест
(если механическое раздражение одного места кожи есть услов-
ное раздражение), свисток умеренной силы, запах уксусного
амила.
IV. Интенсивный запах камфоры, сильные свистки и звонки.
Первый ряд раздражителей не оказывает никакого влияния
на ход запаздывающего рефлекса.
Второй ряд обнаруживает свое действие только на первой
фазе рефлекса, вызывая во время ее отделение слюны.
Третий ряд нарушает обе фазы, в первой вызывая слюноот-
деление, во второй уменьшая его сравнительно с нормой.
Наконец четвертый ряд почти или совсем не изменяет пер-
вую фазу, но вполне или почти подавляет слюноотделение во
второй.
Нужно прибавить, что эти опыты при соблюдении опреде-
ленных предосторожностей идут часто с поражающей точностью.
Вот ряд опытов, иллюстрирующих указанные отношения.
Механическое раздражение кожи — условный кислотный раз-
дражитель. Начало условного раздражителя от начала безуслов-
ного отделено промежутком в 3 минуты. Посторонними раздра-
жителями служат температура в 44° С, приложенная к коже,
температура в 0.5° С, запах уксусного амила и звонок.
Опыт 13 X 1907
Время
10 ч. 17 м.
32 м.
45 м.
Раздражитель
Механическое раздражение кожи
»» »» ti
Механическое раздражение кожи
температура 44° С
Слюноотделение
(в каплях)
по полуминутам
0 0 0 0 1 5
0 0 0 0 2 9
0 0 0 1 2 10

11
ч.
00
м.
Механическое раздражение кожи
0
0
0
0 1 10
12
м.
„ „ „
0
0
0
1 5 9
Опыт 15 IX 1907
2
ч.
28
м.
Механическое раздражение кожи
0
0
0
0 2 8
40
м.
и м и
0
0
0
5 20 17
55
м.
Механическое раздражение кожи •+-
температура 0.5° С
2
2
3
4 20 24
3
ч.
10
м.
Механическое раздражение кожи
1
0
0
0 10 17
Опыт 18 IX 1907
10
ч.
12
м.
Механическое раздражение кожи
0
0
2
7 9 11
25
м.
» » г»
0
0
1
7 11 17
43
м.
м » »»
0
0
0
5 8 11
11
ч.
02
г..
Механическое раздражение кожи •+•
уксусный амил
3
3
0
5 5 7
16
м.
Механическое раздражение кожи
0
0
2
4 8 11
Опыт 13 IX 1907
3
ч.
30
м.
Механическое раздражение кожи
1
0
0
8 10 12
48
м.
Механическое раздражение кожи -+-
звонок
0
0
0
0 0 0
4
ч.
15
к.
Механическое раздражение когти
0
0
0
0 2 8
35
м.
„ „ „
0
0
0
3 5 10
Совершенно те же в существенном результаты получаются,
если посторонние раздражители присоединяются к условному
раздражителю не на всем его протяжении от его начала до при-
соединения безусловного раздражителя, а отдельно то в недея-
тельную фазу (первые 1 1/2 минуты), то в деятельную (вторые
1 1/2 минуты).
Вот примеры.
То же животное и те же отношения

Опыт 23 VII 1907
Время
Раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
по полуминутам
9 ч.
33
м.
Механическое раздражение кожи
0
0
0
3
12 12
47
м.
„ „ „
0
0
0
1
9 10
10 ч.
02
м.
Механическое раздражение кожи -+•
свисток средней силы в первые IV2 мин.
3
2
6
6
8 6
15
м.
Механическое раздражение кожи
0
0
1
4
7 11
Опыт 18 VIII 1907
9 ч.
35
м.
Механическое раздражение кожи
0
0
0
3
10 13
50
м.
„ „ „
0
0
I
3
8 14
10 ч.
05
м.
Механическое раздражение кожи +
свисток средней силы во вторые 1 1/2 мин.
0
0
1
3
0 2
20
м.
Механическое раздражение кожи
0
0
1
2
7 9
Посторонний раздражитель из третьей группы отдельно
вызвал слюноотделение в первой фазе и уменьшил его во второй;
в первом опыте некоторое уменьшение его во второй фазе,
конечно, произошло от следов раздражения.
Теперь поднимается вопрос: что это за серия посторонних
раздражителей? Что лежит в ее основании? По многим данным
становится ясным, что здесь идет дело об относительной физио-
логической силе посторонних раздражителей, о величине реакций
на них животного. Приведенный ряд есть ряд все более и более
увеличивающихся по силе действия раздражителей. В некоторых
случаях это прямо видно в таблице, когда применяются разные
интенсивности одних и тех же агентов и когда, стало быть, соот-
ветственно изменяются и реакции на них животного. А затем и
во всех случаях это обнаруживалось в двигательной реакции
животного. При первых членах ряда часто не замечалось ни
малейшей реакции. При дальнейших членах ряда реакция стано-
вилась постепенно все энергичнее и продолжительнее. Наконец
применяемые нами теперь посторонние раздражители суть агенты
так называемого нами внешнего торможения, и на деятельной
фазе анализируемых рефлексов вполне отчетливо и тем резче
сказывается их тормозящее действие, чем более вниз мы подви-

гаемся по приведенной таблице, кончая полным торможением.
Следовательно, наш ряд посторонних раздражителей есть дей-
ствительно ряд по нарастающему их действию на организм, на-
чиная с легкого исследовательского рефлекса.
Что это понимание фактов правильно, вполне подтверждается
и следующей вариацией опытов. Если посторонний раздражитель
повторно присоединять к запаздывающему рефлексу, то его тор-
мозящее действие на деятельную фазу постепенно раз от разу
падает. А это есть совершенно понятное свойство посторонних
раздражителей как гаснущих тормозов.
Вот опыты с тем же животным, что выше.
Опыт 13 XI 1907
Время
Раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
по полуминутам
10
ч.
20
м.
Механическое раздражение кожи
0
0
0
2
8 9
35
м.
Механическое раздражение кожи -н
свисток
0
0
1
1
1 4
47
м.
То же
1
1
1
0
1 2
11
ч.
СО
м.
„ „
2
2
3
2
2 3
15
м.
„ „
1
2
3
10
10 11
27
м.
„ „
2
2
2
5
2 12
Опыт 20 XI 1907
10
ч.
35
м.
Механическое раздражение кожи
0
0
0
Н
10 11
47
м.
Механическое раздражение кожи -+-
метроном
3
2
1
5
6 5
11
ч.
00
м.
То же
1
1
2
3
8 9
15
м.
„ „
0
0
1
2
8 14
30
м.
„ „
0
0
2
3
12 12
В этих опытах мы видим, как тормозящее действие посторон-
него раздражителя на деятельную фазу с повторением постепенно
падает, особенно правильно во втором опыте.
Отношения, выступившие во всех приведенных опытах, про-
деланных на одном и том же животном, повторились и на дру-
гих животных. Разница оказалась только в некотором изменении
состава рядов посторонних раздражителей, члены которых распо-

лагались отчасти в другом порядке, что и понятно. Реакции жи-
вотных на разные посторонние раздражители очень, даже чрез-
вычайно часто, колеблются в интенсивности в зависимости от
индивидуального характера нервной системы и от прошлого
животного, от его встреч в жизни с теми или другими раздражи-
телями, как это каждый из нас знает хорошо по себе.
Таким образом мы должны признать, что указанный выше*
порядок изменений эффекта запаздывающего рефлекса под влия-
нием посторонних раздражителей действительно определяется
различной физиологической силой этих раздражителей. При ма-
лой силе их незаметно никакого изменения на нашем рефлексе.
При некотором увеличении ее терпит изменение только недея-
тельная фаза, превращаясь в деятельную. При еще более значи-
тельном увеличении одновременно изменяется и деятельная фаза,
очень теряя в своем размере, часто сравниваясь, а иногда даже и
уступая первой фазе, ставшей теперь деятельной. Наконец при
высшей силе некоторых посторонних раздражителей запаздываю-
щий рефлекс делается нулевым на всем своем протяжении.
В описанных изменениях запаздывающего рефлекса под
влиянием посторонних раздражителей особенно резко подчерки-
ваются два важных факта, относящихся к деятельности цен-
тральной нервной системы. Первый, что посторонний раздражи-
тель, действуя на положительный условный раздражитель, его
тормозит, а падая на отрицательный, тормозной, его расторма-
живает; иначе говоря, в обоих случаях изменяет наличный цен-
тральный нервный процесс в обратный. А второй, что тормозной
процесс сравнительно с раздражительным процессом лабильнее,
так как более легко, под влиянием более слабых посторонних
раздражителей, испытывает изменение.
Относительно этого второго пункта у меня имеется следую-
щий случайный, но поучительный опыт. Я читал публичные лек-
ции об условных рефлексах в новом отдаленном месте (собак
пришлось перевозить) и при вообще необычной для наших жи-
вотных обстановке. Все опыты с положительными условными
рефлексами в числе 5—6, демонстрированных на первой лекции,
протекли вполне хорошо. Все опыты на тех же животных с тор-

мозными условными рефлексами (тоже в числе 5—6) на сле-
дующей лекции были неудачны, т. е. во всех них наступило рас-
тормаживание. Таким образом одна и та же обстановка нисколь-
ко не нарушила положительных условных рефлексов, но, даже
повторенная, резко повлияла на тормозные условные рефлексы.
К обсуждению этих фактов мы вернемся в более поздней
лекции в связи с многочисленными фактами, относящимися
к тому же пункту взаимоотношения между раздражительным и
тормозным процессами.
Так как в первой фазе запаздывающего рефлекса мы имеем
совершенно тот же тормозной процесс, что при угасании и услов-
ном торможении, то и в подробностях относительно него мы
должны ожидать аналогичных отношений.
При угасании и условном торможении мы видели, что тормо-
жение, достигнутое для определенного условного раздражителя,
простирается само собой и на другие условные раздражители,
но в мере, которая определяется относительной физиологической
силой этих раздражителей. Если другие условные раздражители
слабее того, на котором было развито или выработано торможе-
ние, то вторичное последовательное торможение этих других
раздражителей полное; если же они сильнее, то торможение
только частичное, т. е. вырабатывающееся торможение как бы
точно отмеривается по размеру того условного раздражителя, на
котором оно вырабатывалось. То же самое наблюдается и на
тормозном процессе запаздывающего рефлекса. С изменением
силы условного раздражителя этого рефлекса установившееся
отношение между недеятельной и деятельной фазами резко нару-
шается то в одну, то в другую сторону, соответственно измене-
нию силы раздражителя.
Вот относящиеся сюда опыты на том же животном.
Опыт 22 X 1907
Время
10 ч. Об м.
19 м.
Раздражитель
Ритмическое механическое раздражение
кожи 18—22 раза в 1 мин.
То же
слюноотделение
(в каплях)
по полуминутам
0 0 0 0 0 3
0 0 0 0 2 11

10 ч.
38
м.
То
же раздражение
38—40
раз в 1 мин.
0
0
0
6 13 14
51
м.
То
же раздражение
18-22
раза в 1 мин.
0
э
0
0 0 7
11 ч.
07
м.
То
:*:е
0
0
0
0 1 10
Опыт 25 X 1907
10 ч. 04
м.
Ритмическое механическое раздражение
кожи 18—22 раза в 1 мин.
0
0
0
5 8 8
17
м.
То же
1
0
3
6 10 11
30
м.
То же раздражение 10 раз в 1 мин.
0
0
0
0 3 10
45
м.
То же раздражение 18—22 раза в 1 мин.
0
0
0
2 9 17
11 ч. 00
м.
То же
0
0
0
0 5 16
В опытах, если не отчетливо увеличение деятельной фазы
с усилением условного раздражителя, то резко уменьшение ее
с ослаблением раздражителя.
Точно таким же образом на запаздывании сказывается и сила
безусловного раздражителя. Это удобно демонстрируется на
условном пищевом раздражителе. Стоит только сравнить распре-
деление фаз запаздывающего рефлекса на обычно питаемом
животном и подвергнутом некоторому голоданию.
Опыт. Другое животное. Свисток средней силы — условный
пищевой раздражитель. Отставление — 3 минуты.
Опыт 13 XII 1907 при обычном питании.
Время
2 ч. 40 у.
54 м.
3 ч. 30 м.
Раздражитель
Свисток
„
„
Слюноотделение
(в каплях)
по полуминутам
0 0 0 0 2 6
0 0 0 2 3 6
0 0 0 0 2 5
Опыт 15 XII 1907 на том же животном, но голодавшем
2 дня.
3 ч. 05 м.
20 м.
40 м.
Свисток
„
„
0 2 2 4 4 6
2 5 3 3 4 6
1 6 4 3 5 5
При голодном состоянии недеятельная фаза, тормозной про-
цесс почти исчезли.

При запаздывании наблюдается такая же суммация торможе-
ния, какую мы видели при угасании и при условном торможении.
Это явственно выступает на следующем опыте.
Механическое раздражение кожи — условный раздражитель-
Отставление — 3 минуты.
Время
Раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
по полуминутам
Примечания
10 ч. 21 м.
35 м.
50 м.
Механическое раздражение
кожи 4 мин.
То же
»» »»
0 0 0 0 310
0 0 01018 21
0 0 0 817 23
После трехми-
нутного услов-
ного раздражи-
теля вливается
кислота
11 ч. 05
м.
Механическое раздражение
кожи 1Уг мин.
0
0
2
2
0 0 Кислота не
10
м.
То же
0
0
1
0
0 0 вливается
15
м.
п »
0
0
0
0
0 0
21
м.
Механическое раздражение
\ После 3 мин.
кожи 4 мин.
0
0
0
1
3 5 1 вливается
33
м.
То же
0
0
1
5
917 1 кислота
45
м.
Механическое раздражение
кожи IV2 мин.
0
0
0
0
0 0 1 Кислота не
50
м.
То же
0
0
0
0
0 0 J вливается
55
м.
»» »»
0
0
0
0
0 0
12 ч. 00
м.
Механическое раздражение
кожи 4 мин.
0
0
0
0
0 0
Механическое раздражение кожи в первые IV2 минуты, обу-
словливающее торможение, повторенное несколько раз без про-
должения его во вторые минуты, повело к такому усилению
тормозного процесса, что после этого примененное раздражение
кожи во вторые IV2 минуты в первом случае сильно потеряло
в своем положительном эффекте, а при повторении этой проце-
дуры еще раз и совсем лишилось своего действия.
Как понимать, что в запаздывающем рефлексе один и тот же
раздражитель сначала действует тормозящим образом, а затем

возбуждающим? Что обусловливает противоположное действие
одного и того же раздражителя, повидимому, при совершенно
одинаковых условиях? Можно ли привести это явление в согла-
сие с уже нам известными фактами? Я думаю, что да. В третьей
и пятой лекциях мы познакомились с агентами, из которых мо-
гут быть образованы как положительные, так и тормозные услов-
ные раздражители. Между ними упоминалось время как реаль-
ный агент. Там было разъяснено, как его надо понимать физио-
логически, и были приведены опыты, иллюстрирующие его роль
как раздражителя. Особенно прошу вспомнить вариацию опыта,
когда был применен суммарный раздражитель, состоящий из
внешнего агента и из определенного момента времени. Тогда один
внешний агент без надлежащего момента времени не действовал,
а его действие появлялось и постоянно возрастало лишь по мере
того, как приближался надлежащий момент времени. В запазды-
вающем рефлексе совершенно то же самое. В приведенных опы-
тах безусловный раздражитель присоединялся к внешнему агенту
только по истечении третьей минуты, т. е. только конец третьей
минуты вместе с внешним агентом составляли тот настоящий
суммарный агент, за которым непосредственно следовал безуслов-
ный раздражитель, и он-то (этот суммарный агент) специально
и должен был сделаться условным раздражителем. Внешний же
агент в соединении с другими моментами времени, отдаленными
от конца третьей минуты, был другим суммарным агентом, кото-
рый систематически не сопровождался безусловным рефлексом,
и на него должен был вырабатываться тормозной рефлекс, как
на всякий несколько отличающийся агент, что мы уже и видели
при случае условного торможения и с чем мы в еще более рез-
ких примерах познакомимся в следующей лекции на случае так
называемого нами дифференцировочного торможения. В запазды-
вающем рефлексе значение момента времени как раздражителя
может быть представлено еще конкретнее и проще. Мы продол-
жаем избранный для образования условного рефлекса внешний
агент известное время, а в каждый момент его продолжения он
оказывается для организма другим. Мы знаем, как быстро мы
привыкаем к запахам, звукам и освещению, т. е. ощущаем их все

иначе. А это, конечно, значит, что нервные клетки, на которые
падают раздражения, переживают различные последовательные
состояния. И только определенное состояние, совпадающее с без-
условным рефлексом, становится условным раздражителем.
В следующей же лекции мы увидим, до какой степени прости-
рается дифференцирование интенсивностей одного и того же
агента, причем одна интенсивность становится положительно,
а другая отрицательно действующим раздражителем. Таким об-
разом мы имеем несколько несомненных фактов, которые делают
понятным факт запаздывающего рефлекса.
Факт развития запаздывания имеет очень большое значение
в методическом отношении, и при разнообразном исследовании
условных рефлексов с ним необходимо постоянно считаться.
Конечно, для того чтобы иметь данные о размере условного
рефлекса и его многочисленных и тонких вариациях при разных
условиях, мы должны отодвигать на больший или меньший
период времени момент присоединения безусловного раздражи-
теля от начального момента условного. Но это влечет за собой
в большей или меньшей мере сейчас же развитие запаздывания,
т. е. при этом рядом с раздражительным процессом возникает
тормозной. Естественно, это осложняет исследование, потому что
приходится иметь дело с двумя процессами, хотя бы вопрос
касался одного раздражительного. Указанное обстоятельство, на-
пример, совершенно исключает возможность при обыкновенной
форме наших опытов с условными рефлексами определения
истинного латентного периода этих рефлексов. То, что мы обык-
новенно при наших исследованиях называем латентным периодом,
и то, что вы видели при нашем первом опыте (помните, там
прошло 8 секунд между первым ударом метронома и появлением
первой капли слюны), есть запаздывание, вмешательство тормоз-
ного периода и заслуживало бы точного термина «предваритель-
ный тормозной период». Поэтому для цели определения истин-
ного латентного периода условных рефлексов необходимо
пользоваться совпадающими рефлексами, когда безусловный
раздражитель возможно скоро, через секунду или даже части
секунды, следует за началом условного. И только при таких

рефлексах, главным образом пользуясь двигательным компонен-
том наших рефлексов, можно убедиться, что величина латентного
периода условных рефлексов действительно падает в категорию
величин обыкновенного рефлекторного времени. Этими определе-
ниями у нас занимаются только теперь. Мы не придавали фун-
даментального значения определению истинного латентного
периода условных рефлексов при установлении их рефлекторной
натуры, считая главным доказательством этого их непременность
и закономерность при известных условиях, так как и при обык-
новенных рефлексах их латентные периоды значительно
колеблются, находясь в зависимости от тех или других централь-
ных связей, или путей. Можно с правом допустить, не угрожая
рефлекторной натуре условных рефлексов, что в больших полу-
шариях эти связи сложнее.
Решение многих других вопросов относительно условных
рефлексов, например вопрос о подлинном, беспрепятственном
течении при них раздражительного процесса с самого его начала
и т. п., также более или менее затрудняется вмешательством
запаздывания. В этом отношении много помогает делу характер
нервной системы разных животных. У иных из них, как это было
указано выше, запаздывание развивается с трудом, и тогда раз-
дражительный процесс или совсем не нарушается, или очень
мало. Но и в руках экспериментатора есть некоторое средство
ослаблять влияние запаздывания, ограничиваясь возможно ко-
ротким отставлением безусловного раздражителя от начала
условного, если величина условного рефлекса вообще велика,
т. е. если и за короткий срок она достаточна для сравнения при
различных вариациях опыта. Но, с другой стороны, есть случаи,
когда предварительный тормозной процесс представляет некото-
рую выгоду, дает возможность для решения некоторых вопросов,
как с этим мы встретимся в следующей лекции. Таким образом
приходится приспособляться, соответственно пользоваться имею-
щимися отношениями.
Познакомившись в последних трех лекциях с основным фак-
тическим материалом относительно внутреннего торможения
условных рефлексов, нетрудно усмотреть его огромную биологи-

ческую ценность. Этим торможением постоянно корригируется и
совершенствуется сигнализационная деятельность больших полу-
шарий. Если в данное время сигнальный, условный раздражитель
повторно не сопровождается его, так сказать, безусловно-дело-
вым раздражителем, он как убыточный для организма, напрасно
вызывающий трату энергии, на некоторое, как правило короткое,
время лишается своего физиологического действия. Если условно
действующий агент, постоянно встречаясь с посторонним аген-
том, при условии этой встречи, не сопровождается безусловным
раздражителем, он также теряет свое условное значение, но
только в этой комбинации, являясь в таком случае как бы дру-
гим агентом. Наконец если условный агент всегда только в опре-
деленный момент после своего возникновения совпадает с дей-
ствием безусловного раздражителя, то он при более или менее
отдаленно предшествующих этому раздражителю моментах
делается недействительным, проявляясь все в большей и большей
степени по мере приближения к моменту присоединения без-
условного раздражителя. Таким образом постоянно обнаружи-
вается высшее приспособление организма к окружающим усло-
виям, или, иначе говоря, более тонкое и точное уравновешивание
организма с внешней средой.
Как ясно из всего сообщенного в последних трех лекциях, мы
при угасании, условном торможении и запаздывании имеем перед
собой образование условных тормозных рефлексов. Но эти же
рефлексы могут быть получены еще и при совсем иной процедуре.
Если с условными тормозными раздражителями одновременно
на короткие сроки, но повторно, применять индифферентные
агенты, то эти последние приобретают также тормозную функ-
цию, т. е. и сами по себе вызывают в коре процесс торможения.
Этот предмет специально разработан Ю. В. Фольбортом. Прежде
всего он делал посторонние агенты индифферентными, повторяя их
перед животным до тех пор, пока они не переставали тормозить
положительных условных рефлексов и растормаживать тормоз-
ных. Затем он присоединял их повторно на короткие сроки то
к угашенным условным рефлексам, то к тормозным комбинациям.
И после этого испытывал их действие, комбинируя их с положи-

тельными условными раздражителями, причем и обнаруживал
теперь их роль как условных тормозов. Так как эти испытания
естественно приходилось ради точности результата повторять не
один раз, то Фольборт один раз сопровождал пробную комбина-
цию безусловным рефлексом, в другой — нет, делая это строго
поочередно, чтобы при этих повторных испытаниях комбинация
не получила благодаря им постоянного, определенного, то поло-
жительного, то отрицательного характера. Но, конечно, бесспор-
нее и убедительнее была та форма опыта, когда он при испыта-
ниях всегда сопровождал пробную комбинацию безусловным
рефлексом, а торможение, несмотря на это, при повторении
опыта, все же резко выступало.
Вот эти опыты.
На собаке применялся натуральный условный пищевой
рефлекс. Когда он угашался до нуля, к нему повторно присоеди-
нялись сделанные раньше индифферентными удары метронома,
а затем при продолжении этого приема изредка пробовалась
комбинация ударов метронома с положительный пищевым рефле-
ксом, едой.
Опыт 5 IX 1911 после 10 совпадений ударов метронома
с угашенным условным рефлексом.
Время
12 ч. 54 м.
1 ч. 08 м.
Раздражитель в течение 30 секунд
Мясной порошок на расстоянии
То же + удары метронома
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
6
2
Опыт 1 XII 1911 после 19 совпадений ударов метронома
с угашенным условным рефлексом.
Время
Раздражитель в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
11 ч. 30 м.
47 м.
57 м.
12 ч. 07 м.
Мясной порошок на расстоянии
То же-t-удары метронома
Мясной порошок на расстоянии
„ „ „ „
7
1
3
8

Опыт 18 XII 1911 после 26 совпадений ударов метронома
с угашенным условным рефлексом.
Время
10 ч. 35 м.
47 м.
11 ч. 00 м.
Раздражитель в течение 30 секунд
Мясной порошок на расстоянии
То же -+- удары метронома
Мясной порошок на расстоянии
Слюноотделение
(в каплях)
на 30 секунд
9
1
12
Совершенно очевидно, что ранее индифферентные удары
метронома после совместных применений с угашенным условным
раздражителем стали тормозящим агентом. Эти новые, иначе
полученные, условные тормозные раздражители оказались по
своим свойствам вполне сходными с теми, которые мы изучили
при угасании, условном торможении и запаздывании.
Новый условный тормоз, полученный с одним угашенным
рефлексом, действует тормозящим образом и на другие условные
рефлексы.
Опыт 15 III 1911. Другая собака. Удары метронома совпа-
дали с угашенным условным натуральным пищевым рефлексом,
а затем применялись вместе с запахом камфоры, искусственным
условным пищевым раздражителем.
Время
Раздражитель а течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
3 ч. 08 м.
21 м.
40 м.
55 м.
4 ч. 18 м.
Запах камфоры
Запах камфоры -+- удары метронома
Запах камфоры
5
4
1
1
5
Новый условный тормоз обнаруживает свое действие не
только при одновременном применении с положительными услов-
ными раздражителями, но и последовательно.
При его повторениях он также суммируется, и, наконец, его
действие может растормаживаться.
Итак, оказывается: если индифферентные раздражения попа-
дают в кору полушарий, когда там господствует тормозной про-

цесс, то они хронически получают тормозную функцию, т. е.
когда ими потом действуют на деятельные пункты коры, они про-
изводят в них тормозной процесс.
Однако не следует упускать из виду и то, что, как увидим
это потом, посторонние раздражители, повторяемые без дальней-
ших последствий для животного, так же и сами по себе одни
ведут к развитию в коре тормозного состояния. Следовательно,
при только что сообщенных опытах должно быть специально
проконтролировано, насколько главное участие в образовании
новых условных тормозов принимают именно условные тормоз-
ные рефлексы, с которыми повторно сочетаются посторонние
раздражители.

ЛЕКЦИЯ СЕДЬМАЯ
АНАЛИЗАТОРНАЯ И СИНТЕЗИРУЮЩАЯ РАБОТА БОЛЬШИХ
ПОЛУШАРИЙ: а) ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ОБОБЩЕННЫЙ ХАРАКТЕР
УСЛОВНЫХ РАЗДРАЖИТЕЛЕЙ; б) ДИФФЕРЕНЦИРОВОЧНОЕ
ТОРМОЖЕНИЕ
Мм. гг.! Условнорефлекторные агенты, беспрерывно сигнали-
зируя непосредственно благоприятствующие и разрушающие
влияния окружающей среды на организм, представляют собой,
в соответствии с бесконечным разнообразием и колебаниями
этой среды, как мельчайшие ее элементы, так и то большие, то
меньшие комплексы из них. А это делается возможным только
благодаря тому, что нервная система обладает как механизмами,
выделяющими для организма из сложности среды отдельные ее
элементы, — анализаторными механизмами, так и механизмами,
соединяющими, сливающими эти элементы для организма в те
или другие комплексы, — механизмами синтезирующими. Сле-
довательно, при изучении высшей нервной деятельности,
деятельности коры больших полушарий, мы должны встретиться
с явлениями как нервного анализа, так и нервного синтеза,
к чему мы теперь и приступаем.
Нервная система есть всегда больший или меньший комплекс
анализаторных приборов, анализаторов. Оптический отдел выде-
ляет для организма световые колебания, акустический — воз-
душные, и т. д. В свою очередь каждый из этих отделов дробит
соответствующую часть внешнего мира на длиннейший ряд
отдельных элементов. К каждому данному анализатору должны
быть отнесены как периферические приборы всевозможных

афферентных нервов (трансформаторы, из которых каждый пре-
вращает в нервный процесс только определенную энергию), так
и сами нервы и клеточные мозговые концы. Понятно отсюда,
в анализаторной работе участвуют как те, так и другие. Более
низкие степени анализа свойственны, конечно, и низшим отделам
нервной системы (как и малодифференцированному веществу
животных без нервной системы), так как и организм, лишен-
ный головного мозга, отвечает очень различно на различные по
месту, интенсивности и качеству раздражения его внешней
поверхности. Но высший, тончайший анализ, на который спо-
собно данное животное, достигается только при помощи больших
полушарий. Ясно, что усложнение связи животного организма
с окружающим миром, все более разнообразное и более точное
приспособление к внешним обстоятельствам, более совершенное
уравновешивание организмов внешней среды идет параллельно
и неразрывно с этой все прогрессирующей анализаторной
деятельностью нервной системы. В современной физиологии изу-
чение анализаторной деятельности составляет очень важный
отдел так называемой физиологии органов чувств. Этот отдел
представляет огромный интерес и является в высшей степени
содержательным, отчасти, может быть, потому, что имел при-
вилегию привлекать на себя внимание величайших физиологов,
с гениальным Гельмгольцем во главе. В этом отделе заложены
прочные основы учения о деятельности как периферических
конструкций анализаторов, так и их мозговых концов, указаны
многие пределы анализаторной работы (у человека), разъяснены
некоторые сложные случаи этой работы и установлены многие
частные правила, относящиеся к ней. Но весь этот огромный
материал, субъективный в преобладающей его части, построен
на наших ощущениях, этих наипростейших субъективных сигна-
лах объективных отношений организма к внешнему миру. И это
составляет значительный недостаток этого отдела. Из него таким
образом исключено все то, что должно дать физиологии изуче-
ние разнообразия и развития анализаторной деятельности
в животном царстве; вследствие этого же натуралист лишен
неисчерпаемой возможности экспериментирования, которая пред-

ставляется ему опытами над животными. Условные рефлексы
все изучение важнейшей функции нервной системы, функции
анализа, отдают в руки чистой физиологии, строго объектив-
ного, естественно-научного исследования. С помощью их удобно
и точно определяются объем и предел анализаторной деятель-
ности разных животных и выясняются законы этой деятельности.
Пусть сейчас физиология анализаторов у животных еще очень
скудна, но ее содержание все растет и будет расти все стреми-
тельнее, расширяя и углубляя наше знание о связи животного
организма с окружающим миром.
Как можно объективно, по видимым реакциям, изучать
у животных работу анализаторов? Как уже мной кратко указы-
валось раньше, всякое колебание окружающей животное среды
влечет за собой если не специальные — врожденные или приоб-
ретенные — реакции, то вообще ориентировочную реакцию,
исследовательский рефлекс. Он, этот рефлекс, прежде всего и
может служить для констатирования того, в какой степени
нервная система данного животного может отличить одно JOT
другого. Если, положим, в обычной среде между прочим имеется
определенный звук — тон, то хотя бы и небольшое изменение
его высоты должно вызвать и вызывает на себя ориентировоч-
ную реакцию, т. е. определенную постановку животным в отно-
шении звука ушного аппарата. То же самое относится и ко вся-
ческим другим раздражениям, простым или сложным, при
малейших их изменениях. Но это, конечно, только в том случае,
если анализаторный аппарат, по тонкости его конструкции,
в состоянии отметить происшедшую разницу. В таком случае
исследовательский рефлекс может служить для исследования или
сам по себе, или, вследствие влияния его на условные рефлексы
как чувствительнейшие реакции организма, в виде то тормозя-
щего, то растормаживающего агента. Однако как постоянный
прием для изучения анализаторной деятельности нервной
системы исследовательский рефлекс, несмотря на его часто боль-
шую чувствительность, представляет и много неудобств. Из них
главнейшее то, что он при некоторых слабых раздражениях
очень летуч, не может быть повторяемым, чем существенно и

подрывается возможность точного исследования с его помощью.
Наоборот, условный рефлекс сам по себе является объектом,
в высшей степени соответствующим цели данного изучения. Из
строго определенного внешнего агента мы делаем обыкновенной
процедурой специальный условный раздражитель и повторе-
ниями постоянно утверждаем его в этой роли, а ближайший
к нему по интенсивности, месту или качеству агент, при извест-
ных условиях, может оставаться постоянно без этой специаль-
ной реакции и, таким образом, легко и точно отличается от
него.
Так как в действительности анализаторная и синтезирующая ра-
боты нервной системы постоянно встречаются и перемежаются ме-
жду собой и так как анализу внешних агентов с помощью условных
рефлексов предшествует особенное нервное явление — род синте-
тической деятельности, то им прежде всего и приходится заняться.
Всякий агент, из которого мы образуем наш условный раз-
дражитель, непременно носит обобщенный характер. Если нами
сделан условный раздражитель, например из тона в 1000 коле-
баний в секунду, то вместе с тем и многие другие тоны сами по
себе получают то же условное действие, но тем меньшее, чем они
дальше отстоят по высоте вверх и вниз от тона в 1000 колеба-
ний. Точно так же, если механическое раздражение определен-
ного места кожи сделано условным раздражителем, то такое же
действие принадлежит затем и другим местам кожи тем в мень-
шем размере, чем дальше эти места находятся от места, на кото-
ром вырабатывался условный рефлекс. Тот жё факт повторяется
при раздражениях других рецепторных поверхностей.
Описанное явление с биологической точки зрения можно
было бы понять так, что натуральные агенты большей частью
не оказываются строго определенными, а скорее постоянно
колеблются, меняются, переходя из одной родственной группы
в другую. Возьмем для примера звук, издаваемый животным-
врагом и являющийся условным раздражителем оборонительного
рефлекса животного-жертвы. Он может представлять большие
колебания в высоте, силе и составе в зависимости от напряже-
ния голосового аппарата, расстояния, резонанса.

Дальше мы встретились при условных рефлексах и с таким
обобщением, жизненное значение которого не было ясно прямо.
До сих пор мы имели дело с обобщением условного раздражи-
теля в пределах одного анализатора. В случае условных следовых
раздражителей, именно образованных на поздних следах (1—
3 минуты спустя после прекращения действия внешнего агента),
приходится видеть совсем другое. Здесь имеется обобщение уни-
версальное. Мы образовали условный раздражитель, например,
из механического раздражения кожи, а у нас в качестве услов-
ных раздражителей начинают действовать агенты, относящиеся
к другим анализаторам и не стоящие ни в какой связи с нашим
рефлексом. Я позволю себе остановить ваше внимание на этом
факте несколько дольше, так как он представляет интерес
в отношении его разработки.
Вот примеры этих опытов из работы Гроссмана.
Механическое раздражение кожи — условный следовой (через
минуту по прекращении наличного раздражения) кислотный раз-
дражитель. Холод и тон применяются впервые.
Опыт 6 II 1909
Время
Раздражитель в течение
1 минуты
Слюноотделение
(в каплях)
за 1-ю, 2-ю и сле-
дующие минуты,
считая с начала
раздражения
Примечания
11 ч. 39 м.
55 м.
12 ч. 06 м.
22 м.
2 ч. 36 м.
45 м.
Механическое раздраже-
ние кожи
То же
Температура 0° к коже
Механическое раздраже-
ние кожи
Опыт
Механическое раздраже-
ние кожи
То же
0 3
0 7
1 4 7 7 1
0 4
7 II 1909
0 9
0 15
Подкреплено влива-
нием кислоты в кон-
це 2-й минуты
Кислота не вливается
Подкреплено кисло-
той в конце 2-й ми-
нуты
Подкреплено влива-
нием кислоты в кон-
це 2-й минуты

2 ч. 54 м.
3 ч. 02 м.
10 м.
22 м.
Тон 0 3 4 6 2 0 1
Механическое раздраже-
ние кожи 0 0
То же 0 1
» п 0 6
Кислота не вливается
Подкреплено кисло-
той в конце 2-й ми-
нуты
Мы видим, что и агенты, никогда ранее не приходившие
в связь с действием кислоты, оказались возбудителями кислот-
ной реакции. Мы замечаем вместе с тем, что впервые испробо-
ванные агенты действуют, так сказать, по той же программе,
как и выработанный следовой раздражитель, т. е. действуют не
во время их применения, а лишь главным или исключительным
образом по прекращении их. Это, конечно, с самого начала
склоняет к заключению, что здесь дело идет об обобщенных
рефлексах, воспроизводящихся по типу выработанного следового
рефлекса. Но этого, разумеется, мало, и, ввиду особенности
факта, мы подвергли его многократному переисследованию. При-
нимая во внимание все нам известное относительно условных
рефлексов, мы сделали еще два возможных предположения
о ближайшем механизме разбираемого факта.
Так как следовой рефлекс на поздних следах образуется
нелегко и нескоро, то нельзя при этом не заметить, что до обра-
зования его очень быстро образуются условные рефлексы на
посторонние раздражения, случайно совпадающие с применением
безусловного раздражителя и идущие от самого эксперимента-
тора. Здесь эта опасность особенно велика. Поэтому эти опыты
были повторены с удалением экспериментатора из комнаты, где
находилась собака, и в новом специальном здании, чем было
совершенно исключено всякое несознаваемое влияние со стороны
экспериментатора на животное. Но чрезвычайная обобщенность
следового рефлекса оставалась и тут.
Второе предположение, казавшееся тоже очень серьезным,
состояло в следующем. При образовании у собак в лаборатории
в первый раз условных рефлексов соответствующий рефлекс
прежде всего образуется на всю лабораторную обстановку, начи-
ная с привода животного в экспериментальную комнату. Его

можно было бы назвать условным обстановочным рефлексом.
Затем, когда начинает появляться рефлекс на применяемый
нами специальный агент, элементы обстановки постепенно теряют
свое условное действие, очевидно в силу развития на них по-
степенно внутреннего торможения. Но это торможение, особенно
на первых порах, легко и растормаживается всякими экстрен-
ными посторонними агентами. Вот относящийся сюда яркий
случай, очень обычный в лаборатории при старой манере, когда
экспериментатор и собака находились вместе в одной комнате.
Обстановочный рефлекс, когда слюна текла сама по себе, мино-
вал, и теперь на фоне покоя железы имеется свой специальный
условный рефлекс. Но стоило мне впервые зайти в комнату для
ознакомления с положением дела, и у собаки наступало сплош-
ное слюноотделение, пока я находился в комнате. Я как экстрен-
ный посторонний агент растормаживал уже заторможенный
обстановочный рефлекс. Мы предположили: не есть ли то, что
мы называем обобщенным следовым рефлексом, растормаживание
обстановочного рефлекса? Но при проверке и это предположе-
ние должно было отпасть. Во-первых, чрезвычайное обобщение
следовых раздражителей получается легко и постоянно у собак,
у которых обстановочный рефлекс давно и прочно заторможен,
так что почти невозможно его растормозить. Во-вторых, нами
проконтролировано особенно строго следующее обстоятельство.
Прошу припомнить, что при запаздывании растормаживание
недеятельной фазы рефлекса происходило сейчас же, как пускался
в ход посторонний раздражитель. Здесь же при следовых реф-
лексах этот раздражитель производит эффект почти всегда
только по его прекращении. Если, настаивая на рассматривае-
мом предположении, принимать, что в данном случае все посто-
ронние раздражители действуют почему-то всегда как очень
сильные и потому не растормаживают, а еще глубже при их на-
личии тормозят обстановочный рефлекс (как это было и на
запаздывающих рефлексах) и растормаживают только своими
следами как слабеющим раздражением, то против такого изы-
сканного допущения говорит следующее. При повторном приме-
нении сильных посторонних раздражителей их тормозящее дей-

ствие непременно постепенно падает, и затем наступает фаза,
когда они прямо только растормаживают, что мы и видели при
запаздывающих рефлексах. Здесь при следовых рефлексах этого
никогда не наблюдается, а многократно повторяющиеся посто-
ронние раздражители производят слюноотделение только после.
Наконец, в-третьих, при следовых рефлексах после применения
посторонних раздражителей, которые, конечно, не сопрово-
ждаются безусловным раздражителем, специальный условный
раздражитель временно слабеет, даже доходит до нуля, что
было бы совершенно непонятно, если бы здесь дело шло о рас-
тормаживании обстановочного рефлекса. При обобщенном сле-
довом рефлексе это ослабление — простой случай угасания после
неподкрепления.
Итак, при образовании условных рефлексов сперва опреде-
ленный безусловный рефлекс связывается с массой внешних
агентов, один раз благодаря внешней среде, действующей на
организм совокупностью ее элементов (условный синтетический
обстановочный рефлекс), в другой раз в силу свойств самой
нервной системы, когда внешнему элементарному агенту ею при-
дается в качестве условного раздражителя обобщенный в боль-
шей или меньшей мере характер. Этот факт, как это частью
ясно прямо, частью указано выше, конечно, оправдывается дей-
ствительными отношениями животного к окружающему миру.
Но вместе с тем очевидно, что тот же факт должен иметь лишь
ограниченное и временное значение, когда при известных усло-
виях возможная, приблизительная и общая связь заменяется
действительной, точной и специальной связью.
Как же происходит специализация условного раздражителя,
дифференцирование внешних агентов? Сначала нам казалось,
что здесь имеют место два приема. Один — это только много-
кратное повторение определенного агента в качестве условного
раздражителя с постоянным подкреплением безусловным рефлек-
сом. Другой —перемежающееся противопоставление этого опре-
деленного, постоянно покрепляемого, условного раздражителя
с близким к нему агентом, но не сопровождаемым безусловным
раздражителем. В настоящее время мы склонны признавать

действительность только последнего приема. С одной стороны,
мы имели условные раздражители, повторенные тысячекратно
и которые, однако, через это одно не делались узко специали-
зированными. С другой — было замечено, что даже однократная
проба каждого из родственных агентов без подкрепления и ред-
кое (через дни и даже недели) такое же (т. е. без подкрепле-
ния) применение ряда их (каждый раз все нового агента), при
повторениях с подкреплением основного условного раздражи-
теля, ведет, однако, к специализированию его. Поэтому мы
постоянно пользовались вторым приемом, во всяком случае
несравнимо скорее приводящим к цели дифференцировки агентов.
Мы прежде всего остановимся на подробностях хода про-
цесса дифференцировки внешних агентов при помощи условных
рефлексов. Здесь на первом месте должен быть поставлен факт,
казавшийся нам в свое время довольно загадочным. Когда по
образовании условного раздражителя из определенного внешнего
агента впервые пробуют другие агенты, очень близкие к нему,
например тоны, соседние с тоном-раздражителем, то часто полу-
чают от них условнорефлекторный эффект, резко меньший, чем
от выработанного условного раздражителя. Но затем при повто-
рении их, конечно без подкрепления, этот эффект быстро увели-
чивается, сравнивается с эффектом условного раздражителя
и потом только постепенно начинает уменьшаться, доходя до
нуля. Значит, сперва разница между агентами обнаруживается
сразу, затем она почему-то исчезает и потом только снова мед-
ленно проявляется и, наконец, становится абсолютной. Как
понимать этот факт? Мы воспользовались для этого сходством
теперешнего факта с подобным фактом, ранее нами анализирован-
ным. Вы помните, что при выработке условного торможения
наблюдалось такое же отношение. Когда впервые к условному
раздражителю присоединяется новый агент, из которого потом
образуется условный тормоз, то эта комбинация производит или
эффект, свойственный условному раздражителю, но небольшой,
или даже остается совсем бездейственной. Но затем, несмотря
на то, что мы не сопровождаем ее безусловным рефлексом, она
снова и быстро обнаруживает полное действие и лишь позже

при повторении постепенно доходит до нуля. При условном
торможении мы объяснили — и с полным правом — это явление
так, что прибавочный агент вызвал ориентировочную реакцию
и сейчас же затормозил действие условного раздражителя,
с которым он был комбинирован. При повторении ориентировоч-
ная реакция быстро ослабела, и действие условного раздражи-
теля временно восстановилось, чтобы при дальнейших повторе-
ниях постепенно быть подавленным развивающимся торможе-
нием. Мы и здесь можем представить себе, что сходственные
агенты, близкие к агенту условного рефлекса, как бы состоят из
двух частей (как и тормозная комбинация) — одной общей
с условным раздражителем и другой особенной. Первая есть
причина того, что близкие агенты действуют подобно выработан-
ному условному раздражителю. Вторая * сначала дает основание
для временного ориентировочного рефлекса, тормозящего услов-
ный эффект первой части сейчас же и тоже на время, а впослед-
ствии — для развития постоянной и окончательной дифферен-
цировки близких агентов.
Веским доказательством основательности нашего понимания
явлений при начале выработки дифференцировок является то,
что сходство в ходе этих явлений при развитии условного тор-
можения и выработке дифференцировок простирается и на
имеющиеся здесь подробности. Как в том, так и в другом случае
встречаются одни и те же вариации. Первоначальное ослабление
эффекта близких агентов иногда переходит на короткое время
в усиление сравнительно с тем, что дает специальный условный
раздражитель, чтобы затем, вернувшись к величине последнего,
постепенно уменьшаясь, кончить нулем. Всего чаще за перво-
начальным ослаблением следует возврат почти к величине услов-
ного раздражителя, а потом развитие дифференцировки. Редко
без этих колебаний прямо наступает постепенное образование
дифференцировки, и, наконец, тоже редок непосредственный
переход первоначального ослабления в прогрессирующее диф-
ференцирование.
Так как при описании выработки условного торможения
я только сообщил об их вариациях, не приводя протоколов опы-

тов, то здесь могу с избытком пополнить этот дефект. В данном
случае (работа М. М. Губергрица) эти вариации были просле-
жены в особенности систематично.
Ряд опытов на одном и том же животном.
Вертящийся в направлении часовой стрелки предмет — услов-
ный пищевой раздражитель, тот же предмет, вертящийся в обрат-
ном направлении, — дифференцируемый агент.
Опыт 15 II 1917
Время
Раздражитель в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в делениях шкалы:
5 дел.—0.1 куб. см )
за 30 секунд
Примечания
3 ч. 13 м.
25 м.
В направлении часовой
стрелки 27
В обратном направлении 7
Подкреплено
Не подкреплено
Опыт 16 II 1917
1 ч. 04 м.
14 м.
25 м.
34 м.
В направлении часовой
стрелки 24
Подкреплено
То же 26
„
„ „ 27
„
В обратном направлении 10
Не подкреплено
Опыт 17 II 1917
2 ч. 45 м.
В обратном направлении 12
Не подкреплено
Опыт 18 II 1917
2 ч. 48 м.
3 ч. 33 м.
В направлении часовой
стрелки 19
В обратном направлении 34
Подкреплено
Не подкреплено
Опыт 20 II 1917
3 ч. 07 м.
28 м.
В обратном направлении 26
В направлении часовой
стрелки 26
Не подкреплено
Подкреплено
Опыт 21 II 1917
3 ч. 00 м.
В обратном направлении 12
Не подкреплено

Затем с колебаниями дифференцируемый агент доходит до
нуля действия.
Другая собака. Тон — условный пищевой раздражитель,
полутон к нему — дифференцируемый агент.
Опыт 12 X 1917
Время
Раздражитель в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в делениях шкалы
5 дел.—0.1 куб. см
за 30 секунд
Примечания
12 ч. 28 м.
1 ч. 10 м.
19 м.
Тон
„
Полутон
30
35
9
Подкреплено
„
Не подкреплено
Опыт 13 X
1917
12 ч. 54 м.
1 ч. 05 м.
12 м.
2 ч. 01 м.
18 м.
Тон
„
Полутон
„
Тон
36
36
32
16
29
Подкреплено
„
Не подкреплено
„
Подкреплено
Далее с колебаниями к тринадцатому повторению полутон
доходит до нуля.
Та же собака, что в первых опытах. Появление круга перед
глазами собаки — условный пищевой раздражитель, появление
квадрата той же площади и того же освещения — дифференци-
руемый агент.
Опыт 28 XI 1916
Время
Раздражите ль в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в делениях шкалы:
5 дел.—0.1 куб. см)
за 30 секунд
Примечания
1 ч. 20 м.
53 м.
Круг
Квадрат
14
3
Подкреплено
Не подкреплено
Опыт 29 XI
1916
2 ч. 44 м.
3 ч. 00 м.
Круг
Квадрат
16
7
Подкреплено
Не подкреплено

Опыт 30 XI 1916
1 ч. 24 м.
32 и.
Круг
Квадрат
15
10
Подкреплено
Не подкреплено
Затем с колебаниями к одиннадцатому повторению квадрат
становится совершенно недействительным.
При дифференцировании внешних агентов с помощью услов-
ных рефлексов, помимо только что описанной начальной стадии,
связанной с вмешательством ориентировочной реакции, при-
влекли к себе наше внимание и многие другие стороны этого
нервного акта.
Можно, конечно, производить сразу дифференцировку агента
условного рефлекса от очень близкого к нему агента, но можно
подходить к ней и постепенно, начиная сперва с дифференциро-
вания отдаленных агентов. Оказалась огромная разница между
одним и другим приемом. Мы начинаем прямо с дифференциро-
рования близкого агента, и, несмотря на значительное число
противопоставлений одного агента другому, искомой разницы
не оказывается. Переходим тогда к более отдаленным и потом
постепенно возвращаемся к первому — теперь через этапы достиг-
нутых дифференцировок на более отдаленных агентах, в целом
в гораздо более короткий срок, имеем дифференцировку близ-
кого агента.
Вот подтвержающие это отношение опыты тоже из работы
Губергрица.
У одной собаки условным пищевым раздражителем был
сделан круг из белой бумаги, появляющийся перед ее глазами.
От него начали дифференцировать круг из бумаги № 10 циммер-
мановской коллекции (50 оттенков от белого цвета до черного);
75 применений серого круга (№ 10), конечно без подкрепле-
ния, чередуемых с белым, постоянно подкрепляемым, не обна-
ружили ни малейших признаков различения. Тогда перешли
к дифференцированию сперва более темного круга № 35, а затем
последовательно к кругу № 25 и кругу № 15 и, наконец, верну-
лись к кругу № 10. Теперь полная дифференцировка была

достигнута всего через 20 применений этих кругов, считая все
вместе.
То же было проделано на другой собаке также с глазным
раздражителем, но в другой форме. У нее условным пищевым
раздражителем был сделан также круг, но от него дифференци-
ровался эллипсис, из той же бумаги и той же величины пло-
щади с отношением полуосей 8 : 9. Несмотря на 70 противопо-
ставлений, никакой дифференцировки не обнаружилось.
Когда же после этого стали последовательно дифференцировать
эллипсисы, начиная с эллипсиса с отношением осей 4: 5 и пере-
ходя через эллипсисы 5:6, 6:7, 7:8, то уже после 18 приме-
нений, считая вместе все потребовавшиеся для выработки каждой
из них, имелась дифференцировка и на эллипсис 8:9.
Если мы производим дифференцировку постепенно, начиная
с отдаленных агентов, то скоро бросается в глаза следующий
постоянный факт. При выработке дифференцировки, хотя бы
и грубой, в первый раз дело идет довольно медленно, особенно
если настаивать на абсолютном дифференцировании, т. е. на
нуле эффекта от дифференцируемого агента. Но раз на первом
этапе достигнута абсолютная или близкая к ней дифференци-
ровка, то процедура дальнейшего дифференцирования происхо-
дит все быстрее, но опять несколько замедляясь, когда мы под-
ходим к предельной дифференцировке.
Привожу один из примеров.
У собаки белый круг определенного диаметра — условный
пищевой раздражитель, то же белые эллипсисы, той же величины
площади с разными отношениями их полуосей — дифференци-
руемые агенты. Первый эллипсис с отношением полуосей 4 : 5
потребовал 24 применений (34 деления за 30 секунд действия
дал круг, а эллипсис только 4). При следующем эллипсисе
5 : 6 нужно было только троекратное его повторение, чтобы его
эффект оказался даже нулевым. То же и со следующим эллип-
сисом 6 : 7.
Ход дифференцирования, выключая начальную фазу с уча-
стием ориентировочной реакции, может быть как почти прямо-
линейным, так и волнообразным, и последнее не всегда может

быть отнесено к каким-нибудь внешним нарушающим влияниям,
а, вероятно, связано с колебаниями внутреннего нервного про-
цесса, при этом происходящего.
Прочность дифференцировки определяется по длине про-
межутка между применением условного раздражителя и отдиф-
ференцированного от него агента, при котором дифференцировка
сохраняется. Сначала эти промежутки короткие, затем они ста-
новятся все длиннее. Мы считали дифференцировку окончательно
выработанной, когда она через сутки, поставленная в опыте на
первом месте, т. е. ранее других раздражений, оказывалась
полной.
Наши неоднократно повторенные опыты показали, что диф-
ференцирование различных агентов достигает приблизительно
одинаковых степеней, применяются ли они в качестве положитель-
ных условных раздражителей или отрицательных, тормозных.
Так же могут и в той же степени дифференцироваться агенты
и в роли следовых условных раздражителей, причем тоже как
положительных, так и тормозных.
Вот пример дифференцировки следового тормоза из работы
Фролова.
У собаки удары метронома (104 удара в минуту) — услов-
ный пищевой раздражитель. Определенный тон органной трубы
(№ 16), продолжавшийся 15 секунд и прекращаемый за минуту
до ударов метронома, — условный тормоз. Такая же комбина-
ция ударов метронома с соседним тоном той же органной трубы
(№ 15) сопровождалась безусловным рефлексом и стала поло-
жительным раздражителем. Дифференцировка следового тор-
моза представилась в следующем виде.
Опыт 25 IV 1922
Время
Раадражитель
Продолжитель-
ность его
(в секундах)
Слюноотделение (в де-
лениях шкалы) за каж-
дые 15 секунд действия
каждого раздражителя
1 ч. 34 м.
Тон органной трубы № 16
След его
Удары метронома
15
60
30
0
0 0 0 0
15 40

1 ч. 40 м.
48 м.
Тон органной трубы № 16
След его
Удары метронома
Тон органной трубы № 15
След его
Удары метронома
15
60
30
15
60
30
0
0 0 0 0
0 15
0
0 0 0 0
25 65 Подкреплено
Надо прибавить, что эта дифференцировка была дости-
гнута только благодаря крайней постепенности при ее выработке.
Приходилось начинать с секундных следов и с удаленных
тонов.
Теперь пора определенно поставить вопрос: каким нервным
процессом обусловливается переход обобщенного характера
условного раздражителя к его крайней специализации, или,
иначе говоря, дифференцирование близких агентов? После зна-
комства с внутренним торможением и после того, что уже сооб-
щено выше в этой лекции, нетрудно догадаться, в чем тут
дело, — и наши дальнейшие многочисленные опыты не оста-
вляют сомнения в том, что в основании дифференцирования
лежит тормозной процесс, т. е. как бы постепенное заглушение
сначала широко возбужденного мозгового конца анализатора,
исключая его мельчайшую часть, отвечающую данному услов-
ному раздражителю. Вот первое фактическое оправдание этого
вывода. Указанной выше процедурой мы один агент — наш
условный раздражитель — отдифференцировали от близкого
к нему агента: он дает постоянный и полный условный эффект,
отдифференцированный же является, повидимому, совершенно
недействительным. Теперь после условного раздражителя
применим этот последний, а за ним сейчас же или через неко-
торый промежуток повторим опять наш условный раздра-
житель — он будет иметь временно маленькое или никакого
действия.
Вот пример из работы В. В. Белякова.
У собаки определенный тон органной трубы — условный
пищевой раздражитель, от него прочно отдифференцирован тон
на 1/8 часть выше.

Опыт 14 II 1911
Время
Раадражитель в течение
30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 50 секунд
Примечания
12 ч. 10 м.
25 м.
26 м.
56 м.
Тон
Ve тона
Тон
1»
5
0
0.5
4
Подкреплено
»»
Следовательно, после применения отдифференцированного
тона в нервной системе остается на некоторое время тормозной
процесс, который дает себя знать на испытанном последовательно
условном раздражителе, уменьшая или совершенно уничтожая
его эффект, иначе говоря> перед нами хорошо нам знакомое по
ранним лекциям последовательное торможение.
Таким образом мы имеем четвертый случай внутреннего тор-
можения, которое мы соответственно назвали дифференцирован-
ным торможением. Может быть, было бы допустимо его отожде-
ствить и объединить общим прилагательным (именно, дифферен-
цировочное) с условным торможением, так как в обоих случаях
идет дело об устранении помощью торможения действия посто-
ронних (простых или сложных) агентов, получивших это их
действие без специальной выработки, только вследствие той или
другой связи их с выработанным условным раздражителем.
Последовательное торможение, с которого мы начали при про-
цессе дифференцирования, представляется одинаковым с после-
действием при условном торможении в том отношении, что оно
также с повторениями делается все более во времени ограничен-
ным, простираясь на десятки минут вначале и, наконец, сокра-
щаясь до секунд.
Здесь заслуживает еще особенного упоминания тот факт, что
чем выше степень дифференцировки, т. е. чем более близки друг
к другу дифференцируемые агенты, тем значительнее последовав
тельное торможение при прочих равных условиях.
Вот иллюстрация этого из работы Белякова.
Определенный тон — условный пищевой раздражитель, 1/2
и 1/3 того же тона — дифференцируемые агенты.

Опыт 19 III 1911
Время
12 ч. 17 м.
37 м.
1ч. 07 м.
Раздражитель в течение
30 секунд
1/2 тона
Тон
„
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
0
4
4
Примечания
Подкреплено
„
Опыт 29 III 1911
3 ч. 55 м.
4 ч. 15 м.
30 м.
Ve тона
Тон
«1
0
1.5
4
Подкреплено
„
Но и помимо последействия дифференцировочное торможение
также вполне сходствует с ранними случаями торможения.
Оно также суммируется при повторениях.
Вот опыты также из работы Белякова, поставленные на эту
тему.
Другая собака. Тон — условный пищевой раздражитель,
полутон ниже — дифференцируемый агент.
Опыт 8 VI 1911
Время
2ч.05м.
35 м.
38 м.
39 м.
50 м.
Раздражитель в течение
30 секунд
Тон
Полутон
„
Тон
„
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
10
0
0
7
12
Примечания
Подкреплено
Подкреплено
„
Опыт 14 VI 1911
1 ч. 45 м.
Тон
2 ч. 00 м.
Полутон
„
„
„
02 м.
04м.
06 м.
07 м.
Тон
„
30 м.
12
0
0
0
0
1.5
13
Подкреплено
Подкреплено
„
Дифференцировочное торможение так же, так сказать, отме-
ривается по размеру того раздражительного процесса, с которым

имеет дело при выработке, и потому нарушается при увеличении
интенсивности дифференцируемого агента и при изменении
общей и местной возбудимости центральной нервной системы.
Если мы пользуемся пищевым рефлексом, то стоит только
повысить пищевую возбудимость, делая опыт в более поздний
час дня, т. е. ближе к сроку обычного корма собаки, или же
заставить голодать животное лишний день, как ранняя вполне
выработанная дифференцировка оказывается уже недостаточной.
Точно так же, если общую возбудимость центральной нерв-
ной системы повысить впрыскиванием кофеина, совершенная
ранее дифференцировка нарушается. Вот опыт, сюда относя-
щийся, из работы П. М. Никифоровского.
Механическое раздражение кожи на передней лапе — пище-
вой условный раздражитель, такое же раздражение кожи на
спине — отдифференцированный агент.
Время
Раздражитель в течение
1 минуты
Слюноотделение
(в каплях)
за каждую
минуту
Примечания
12 ч. 52 м
1ч. 05 м.
Раздражение на спине
Раздражение на передней
лапе
0
5
Подкреплено
Введено под кожу 5 куб. ci
1% раствора кофеина
i
18 м.
Раздражение на передней
лапе
4
Подкреплено
33 м.
45 м.
Раздражение на спине
Раздражение на передней
лапе
3
7
Подкреплено
Наконец дифференцировочное торможение, как и все осталь-
ные случаи внутреннего торможения, подвергается растормажи-
ванию, т. е. и это торможение на короткое время устраняется,
уступая место положительному эффекту под влиянием посторон-
них раздражений.
Вот два опыта из работы Белякова на одном и том же живот-
ном с разными посторонними раздражителями.

Тон (800 колебаний в секунду) — условный пищевой раз-
дражитель, 1/8 тона (812 колебаний в секунду)—основательно
отдифференцированный агент. Оба посторонние раздражителя»
бульканье и запах уксусного амила, испытанные отдельно, не
сопровождались слюноотделением.
Опыт 18 VI 1911
Время
12 ч.30 м.
14.00 м.
20 м.
35 м.
Раздражитель в течение
30 секунд
Тон
1/8 тона
Тон
1/8 тона -1- запах уксусного
амила
Слюноотделение
(в каплях)
за каждые
30 секунд
3.5
0
3
2
Примечания
Подкреплено
Подкреплено
Опыт 23 VI 1911
11 ч.55 м.
12 ч. 10 м.
30 м.
40 м.
Тон
1/8 тона + бульканье
Тон
„
4
2
3
3
Подкреплено
Подкреплено
„
Интересно, что растормаживание можно констатировать
и в фазе последействия дифференцировочного торможения.
Опыт Белякова на том же животном, у которого никогда
не наблюдалось случайного слюноотделения.
Опыт 17 V 1911
Время
11 ч. 10 м.
30 м.
40 м.
44 м.
45 м. 30 с.
Равдражитель
Тон
1/8 тона
„ „
Удары метронома за
1 мин.
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
4.5
4
0
0
1.5
Примечания
Подкреплено

Между примененными нами посторонними раздражителями
были и такие, которые вызывали не ориентировочную реакцию,
но специальный рефлекс, более сложный и резкий. В таком
случае растормаживающее действие давало себя знать еще долго
по прекращении самого раздражителя.
Опыт Белякова на том же животном. Посторонним раздра-
жителем была игрушечная труба, производившая резкие разно-
образные и в высшей степени неровные звуки. Собака при этом
лает, дрожит, рвется из станка.
Опыт 9 V 1911
Время
Раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
за каждые
30 секунд
10 ч. 58 м.
58 м. 30 с.
11 ч. 03 м.
07 м.
11 м.
15 м.
Труба 0
1/8 тона 6+3+2
„ „ 3+1+l
„ „ 1+1+1
„ „ 1.5+1.5
„ „ Следы
Все сообщенные опыты делают несомненным, что выработка
дифференцировок основана на развитии внутреннего торможения
в отношении дифференцируемых агентов.
На основании разных фактов, описанных в последних лек-
циях, необходимо притти к заключению, что между констатиро-
ванием нервной системой разницы между внешними агентами
вообще и дифференцированием тех же агентов при помощи услов-
ных рефлексов есть существенная разница. Первое обнаружи-
вается раздражительным процессом в виде ориентировочной
реакции, исследовательского рефлекса, только вторично влияю-
щим на условные рефлексы или тормозящим, или растор-
маживающим образом. Второе выражается в развитии тормоз-
ного процесса, являющегося в результате, так сказать, борьбы
между раздражением и торможением. Как увидим это позже,
эта борьба часто бывает очень трудна. Мыслимо, что иногда
она и непосильна, и тогда при этой борьбе не всегда дело может

ЛЕКЦИЯ ВОСЬМАЯ
АНАЛИЗАТОРНАЯ И СИНТЕЗИРУЮЩАЯ РАБОТА БОЛЬШИХ
ПОЛУШАРИЙ: в) ПРИМЕРЫ АНАЛИЗАТОРНОЙ РАБОТЫ;
г) СИНТЕЗ И АНАЛИЗ ОДНОВРЕМЕННЫХ КОМПЛЕКСНЫХ
РАЗДРАЖИТЕЛЕЙ; д) СИНТЕЗ И АНАЛИЗ ПОСЛЕДОВА-
ТЕЛЬНЫХ КОМПЛЕКСНЫХ РАЗДРАЖИТЕЛЕЙ
Мм. гг.! В прошлой лекции мы видели, как отдельный агент
внешнего мира, примененный в качестве условного раздражи-
теля, сначала является обобщенным в большей или меньшей
степени, но потом, благодаря возникновению при соответствую-
щей процедуре тормозного процесса, все более и более специа-
лизируется, обособляется. Таким образом в окончательном
результате создается хорошая экспериментальная возможность
изучить объем и границы деятельности различных анализаторов
животного. В этом отношении мы располагаем значительным
материалом, касающимся многих анализаторов собаки. Относи-
тельно всех этих опытов надо сказать, что большие затруднения
при постановке их возникают не с физиологоической стороны,
а с физической, инструментальной стороны. Во многих случаях
становится трудным достать или сконструировать такие физи-
ческие приборы, которые вполне отвечали бы поставленной цели
физиологического опыта. Задача наша сводится на абсолютное
изолирование инструментом данного элементарного внешнего
агента или той, или другой его интенсивности, а оказывается,
например, почти невозможным получить прибор для механиче-
ского раздражения кожи, чтобы его работа не сопровождалась
какими-нибудь звуками, или достигнуть изменений высоты тона

без одновременного изменения его силы. Ввиду этого я в одной
из своих речей даже выразился так, что предстоит интересная
конкуренция между животными анализаторами как инструмен-
тами и физическими приборами.
Теперь наш фактический материал.
Возьмем оптический анализатор собаки. С одной стороны,
этот анализатор оказался чрезвычайным, далеко превосходящим
человеческое зрение. Это именно в отношении различения
интенсивностей света. У собаки был образован условный рефлекс
на появление перед ее глазами черного экрана, совершенно равно-
мерно окрашенного, без малейших выделяющихся линий или
точек. От него был отдифференцирован совершенно такой же
формы и размера белый экран, также вполне равномерной
окраски. Затем в распоряжении экспериментатора имелся ком-
плекс постепенных оттенков (50 номеров циммермановской кол-
лекции) от белого цвета через серые до черного. После белого
постепенно отдифференцировывались серые экраны, все более
и более темные. Кончилось тем, что отчетливо отличался опти-
ческим прибором собаки № 49 от № 50, тогда как человеческий
глаз не только при последовательном рассматривании этих оттен-
ков через известные промежутки времени, но и при одновремен-
ном сравнении не мог уловить между ними никакой разницы.
То же относилось и к нескольким более удаленным друг от друга
оттенкам (опыты Фролова).
Время
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Примечания
З ч. 13 м.
4 ч. 01 м.
09 м.
Экран Na 50
То же
Экран № 49
10
12
6
Подкреплено
Не подкреплено
Таким образом оптический анализатор собаки в отношении
анализа интенсивности освещения идет чрезвычайно далеко,
и мы не могли определить предел его деятельности в этом отно-
шении.

Совершенно другое оказалось в отношении других сторон
деятельности этого прибора: именно в отношении анализа цве-
тов и форм.
Л. А. Орбели в первой своей работе совсем не мог констати-
ровать различения цветов его собаками. Во второй работе это
удалось, наконец, у одной собаки, да и то в не совсем безупреч-
ных опытах. Принимая во внимание результаты других исследо-
вателей, как наших, так и иностранных, приходится заключить,
что цветное зрение у собак существует вообще в зачаточной
форме и у многих собак совсем отсутствует.
Что касается дифференцирования форм, то мы располагаем
следующими опытами (опыты Н. Р. Шенгер-Крестовниковой).
У собаки был выработан условный пищевой рефлекс на светлый
круг, который отбрасывался на стоящий перед собакой экран.
Затем были предприняты дифференцировки от этого круга
эллипсисов той же величины площади и того же освещения.
Первый из примененных эллипсисов имел отношение полуосей
2:1. Дифференцировка произошла. Далее употребляемые эллип-
сисы постепенно приближались к кругу, и таким образом дости-
галось все более и более тонкое различение формы. При эллип-
сисе с отношением полуосей 9:8 оказался предел, обнаружив-
шийся в таком виде. Образовавшаяся было на него дифференци-
ровка с повторением постепенно разрушалась, и это повлекло за
собой исчезание и ранних, более грубых дифференцировок. При-
шлось снова и осторожно вырабатывать дифференцировки с на-
чала. Применение эллипсиса с отношением 9:8 теперь в первый
раз дало нуль условнорефлекторного эффекта, а затем при сле-
дующих пробах с ним произошла старая история: не только не
повторилась эта дифференцировка (если это была истинная диф-
ференцировка), но исчезли и все ранние грубые. Этот факт ясно
воспроизводит тот случай, о котором упомянуто в конце предше-
ствующей лекции. Анализ сам по себе на этой ступени еще воз-
можен, но продолжительная постоянная утилизация его для
соответствующей деятельности организма встречает неодолимое
препятствие на почве отношений между раздражительным и тор-
мозным процессами.

При наших опытах применялись также дифференцировки
направлений движущихся фигур и точек, но при них предел
отличения не изучался.
Анализаторная деятельность звукового нервного аппарата
у собаки подверглась нами особенно подробному исследованию
в очень различных направлениях. На первом месте и здесь надо
поставить анализ интенсивностей одного и того же звука. Ока-
залось, что каждая интенсивность звука может быть легко сде-
лана особым постоянным условным раздражителем, отдифферен-
цированным как от высшей, так и от низшей интенсивности.
К сожалению, эти опыты (опыты Н. П. Тихомирова) исполнены
в довольно упрощенной форме. Звук (тон в 1740 колебаний
в секунду) получался от органной трубы, надуваемой из газо-
метра под постоянным давлением (3.6—3.88 см водяного столба).
Органная труба укреплялась в центре деревянной доски, покры-
той слоем ваты. Сверху над этой доской висел деревянный ящик,
выложенный внутри ватой и открытый только внизу. Точным
подниманием и опусканием этого ящика над трубой достигалось
определенное заглушение звука. Целью опытов имелось опре-
делить предел различения интенсивностей звука собакой по срав-
нению с человеком. Уже предпоследняя из приближающихся
к обычной, т. е. сделанной условным раздражителем интенсив-
ностей, абсолютно различалась собакой на расстоянии 17 часов
после применения обычной, в то время как экспериментатор мог
уловить разницу этих звуков только при непосредственном сле-
довании их одного за другим.
Время
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Примечания
4 ч. 28 м.
43 м.
49 м.
Обычный звук
Предпоследний дифферен-
цируемый звук
Обычный звук
6
0
3
Подкреплен
Не подкреплен
Подкреплен
Но для собаки этот звук мог быть еще более приближен
к условному раздражителю, причем даже на расстоянии 3 часов

от него дифференцировка была налицо. Однако эта дифференци-
ровка в условиях нашей обстановки (комната обыкновенной
лаборатории) очень легко нарушалась. Конечно, эти опыты
должны быть повторены при помощи совершенных методов для
получения абсолютных величин.
Затем много опытов было сделано с дифференцировкой
высоты тона. Употреблялись главным образом разные духовые
инструменты, причем предельная разница, нами испытанная
и совершенно точно уловленная слуховым аппаратом собаки,
была l/s тона, как это приведено в предшествующей лекции.
Дальше этого мы не шли, не уверенные в точности нашей мето-
дики. Повторение этих опытов с чистыми тонами не обнаружило
ничего особенного сравнительно с обыкновенными сложными
тонами (опыты Г. В. Анрепа и Т. М. Мануйлова).
Дальше мы исследовали предел раздражаемости слухового
аппарата высокими тонами. Как при помощи гальтоновского
свистка (опыты В. А. Бурмакина), так и при помощи прибора
с чистыми тонами (опыты Л. А. Андреева) оказалось, что
собака продолжает раздражаться такими высокими тонами,
которых человек уже не слышит. И эта разница идет довольно
далеко. Было интересно видеть, как собака резко и точно реаги-
ровала на звуки, которые для нас не существовали.
Затем были испытаны дифференцировки тембра тонов и места
звуков, но на тонкости этих дифференцировок мы не настаивали.
В этом же ряду опытов можно поставить испытание звуков,
где суть дела была, однако, не в самых звуках, а в промежутках
времени между этими звуками, именно — исследование диф-
ференцирования различной частоты ударов метронома. Диф-
ференцировки на различную частоту ударов метронома
образуются очень легко. Но представляет интерес предел
такой дифференцировки. Этот предел оказался очень тон-
ким, недоступным для человека, — именно отличаются очень
точно и при больших промежутках времени 100 ударов в ми-
нуту от 96.
Меньшее число испытаний пришлось в наших работах на
кожные анализаторы, как на механический, так и термический.

Прежде всего испытывалась дифференцировка по месту, локали-
зация. Она, конечно, оказалась, .но не исследовалась на ее тон-
кость, ее предел. Затем отдифференцировывались различные
формы механического раздражения: чесание, надавливание глад-
кой и шероховатой поверхностью, покалывание притуплёнными
штифтиками при их различном расположении, чесание в различ-
ных направлениях. Так же определялись дифференцировки гра-
дусов температуры.
Хотя химический носовой прибор собаки является совершен-
нейшим из ее анализаторов, однако исследование его у нас
остается и до сих пор самым скудным, конечно по методическим
основаниям. С запахами трудно или невозможно, по крайней
мере сейчас, так точно и определенно оперировать, как и со вся-
кими другими раздражителями. Нельзя точно ограничить их дей-
ствие во времени, и нет ни субъективного, ни объективного
критерия их наличности или отсутствия, что касается их следов.
Поэтому мы ограничились немногими опытами. Отличались
друг от друга разные запахи: камфоры, ванилина и т. д. Из
одних делались пищевые условные раздражители, из других —
кислотные; из одних — положительные условные раздражители,
из других — тормозные. Испытывался анализ смеси запахов,
когда к ней прибавлялся новый запах.
Наконец мы собрали некоторый материал относительно рото-
вого химического анализатора. Тут дело принимает у нас не-
сколько иной вид, так как оба наших обычных безусловных
рефлекса относятся именно к вкусовому анализатору. Чтобы быть
в одинаковом положении с изучением других анализаторов, сле-
довало бы иметь безусловный раздражитель, принадлежащий
к тому или другому из этих анализаторов, а химические раздра-
жения полости рта применять в качестве условных. Мы таких
опытов не делали, а заменили их до известной степени другой
формой опытов: взаимодействием, задерживанием одного другим,
условных рефлексов, образованных на разные пищевые и отвер-
гаемые вещества (мясной порошок, сухарный порошок, сахар,
сыр, кислота, сода и т. д.). Вот пример таких опытов из работы
Я. И. Егорова.

Механическое раздражение кожи — условный раздражитель,
связанный с едой мясо-сухарного порошка; вертящийся пред-
мет — условный раздражитель, связанный с едой голландского
сыра.
Слюноотделение
Время
Условный раздражитель
(в каплях)
за 30 секунд
Примечания
3 ч. 12 м.
Механическое раздражение
кожи
5
29 м.
То же
5
50 м.
57 м.
Вертящийся предмет
Механическое раздражение
кожи
8
0.5
Соответственно
подкреплено
4 ч.04 м.
То же
2.5
11 м.
„ „
5
То же самое получалось, когда применялись одни условные
раздражители, без участия безусловных.
Опыт из той же работы. Механическое раздражение кожи
давало перед этим опытом обычно 5—6 капель за 30 секунд.
Время
Условный раздражитель
Слюноотделеняе
(в каплях
за 30 секунд
Примечания
3 ч. 12 м
20 м.
35 м.
45 м.
4 ч. 00 м.
17 м.
38 м.
Вертящийся предмет
Механическое раздражение
кожи
То же
„ „
„ „
„ „
„ „
8
2
1
2.5
2
Не подкреплено
Подкреплено
„
Рефлексы подкре-
плены как совпа-
дающие
Подкреплено
„
В этом ряде опытов отчетливо выступила анализаторная
деятельность мозговых концов химического анализатора. У одной
собаки при обычной еде, состоящей из овсяной каши с мясом
и хлебом, были выработаны отдельные условные рефлексы на
мясной порошок и сахарный песок. Затем мясо и хлеб были
исключены из еды, а к каше было прибавлено большое количе-

ство сахара. После некоторого срока такого пищевого режима
условный рефлекс на мясной порошок значительно увеличился,
а рефлекс на сахар почти исчез (опыты А. А. Савича).
В других опытах (С. Б. Хазена) то же и более подробно
проделано с отвергаемыми веществами. Из прежних наших опы-
тов было известно, что при условных рефлексах на кислоту
в течение каждого опытного сеанса обыкновенно величина как
условного, так и безусловного рефлексов к концу постепенно
растет. Точно так же и в ряде опытов изо дня в день эта вели-
чина также поднимается до известного максимума. В работе
Хазена прежде всего было введено такое изменение, что после
первого применения условного раздражителя и подкрепления
его несколько раз кислота вливалась без условного раздражи-
теля, а в конце снова испытывался условный раздражитель.
Теперь он всегда оказывался увеличенным сравнительно с пер-
вой пробой. Затем ежедневные опыты прерывались тремя про-
межутками, в одном ряду опытов в 5 дней, в другом в 3 дня.
В один промежуток у одной собаки в rectum, у другой зондом
в желудок вливалось значительное количество раствора кислоты,
в другой раз — раствора соды и в третий не делалось ни того,
ни другого. После каждого такого промежутка испытывались
условный и безусловный рефлексы. После промежутка с влива-
нием кислоты величина рефлексов или остается такой же, или
падает немного сравнительно с опытами перед промежутком,
после промежутка без вливаний она значительно падает, а после
вливания соды падает еще дальше. Вот цифры из опыта над
одной собакой. При ежедневных опытах из подчелюстной слюн-
ной железы на определенное количество вливаемой в рот
кислоты выделяется в среднем слюны 5.1 куб. см и на услов-
ный раздражитель получается 4 капли. При перерыве без вли-
вания — соответственно 3.8 куб. см и 2 капли. При перерыве
с вливанием соды — 3.7 куб. см и 0 капель. При перерыве с вли-
ванием кислоты — 4.5 куб. см и 3 капли. Таким образом тот
или другой химический состав крови различался мозговым кон-
цом химического анализатора, выражаясь то в повышении, то
в понижении возбудимости соответствующей части этого анали-

затора. Когда в кровь избыточно поступала кислота, повыша-
лась возбудимость кислотной части химического анализатора —
и организм при встрече с кислотой из внешнего мира энергич-
ными отрицательными двигательным и секреторным рефлексами
исключал в большей или меньшей мере дальнейшее ее поступле-
ние. То же самое, конечно, происходит и с пищевыми веще-
ствами, выражаясь соответственно в усилении и ослаблении то
положительной, то отрицательной реакции на те или другие
вещества и в тех или других количествах их. Итак, химический
ротовой анализатор своими концами соединяет две среды: внут-
реннюю среду организма и внешнюю, регулируя их соотношение
и тем обеспечивая нормальный состав организма.
Последние, только что описанные опыты (не повторенные,
к сожалению, потом) относятся к более раннему периоду нашей
работы, когда нас, при новизне и сложности дела, сторожили
многие источники ошибок.
Механизм и локализация синтетической нервной деятель-
ности, в противоположность аналитической, остаются до сих пор
мало известными. Проще всего представлять их себе в виде со-
единений между нервными клетками, будут ли это разделитель-
ные мембраны или просто утончающиеся разветвления с при-
надлежащими им свойствами. Конечно, сейчас первая задача —
накоплять факты, относящиеся к синтетической деятельности.
Подробности относительно синтетической деятельности полу-
шарий заняли сравнительно мало места в наших исследованиях.
Помимо образования условного рефлекса, который прежде всего
есть акт синтеза и которым мы постоянно пользовались как
исходным фактом нашей работы, мы несколько остановились на
комплексных, сложных условных раздражителях.
Мы применяли в качестве условных раздражителей как одно-
временные, так и последовательные комплексы различных раз-
дражителей.
При одновременных комплексах наблюдались следующие
важные отношения.
Если берутся два комплекса раздражений, относящиеся
к разным анализаторам, то одно раздражение почти или совер-

шенно маскирует условное действие другого при отдельной их
пробе, как бы долго ни укреплялся рефлекс на комплексный
раздражитель. Механическое раздражение кожи заслоняет тем-
пературное ее раздражение, звуковое — световое.
Опыт А. В. Палладина. Образован условный кислотный
рефлекс на одновременное охлаждение (температурой тающего
льда) и механическое раздражение кожи. Теперь пробуются как
комплексный раздражитель, так и отдельные.
Время
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в куб. см)
за 1 минуту
11 ч. 15 м.
12 ч.45м.
1ч. Юм.
Механическое раздражение
Охлаждение
Механическое раздражение
охлаждение
0.8
0.0
+
0.7
Опыт Зеленого. Образован условный пищевой рефлекс на
одновременное действие тона Ai духового камертона (очень за-
глушённого помещением в деревянном ящике, обитом ватой) и
3 электрических лампочек (по 16 свечей каждая), помещенных
перед мордой собаки в несколько затемненной комнате.
Время
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
3 ч. 37 м.
49 м.
Тон + лампочки
Лампочки
8
0
Конечно, здесь замаскированные раздражители, применен-
ные отдельно для образования условных рефлексов, могут обла-
дать значительными эффектами.
Как понимать только что описанный факт? Опыты с ком-
плексным раздражителем из разных агентов, принадлежащих
к одному и тому же анализатору, дают основание одному из
вероятных предположений. Как комплексный раздражитель бра-
лись два звука, по слуху приблизительно одинаковой интенсив-
ности. Когда условный рефлекс образовался, испытывалось
в отдельности действие каждого из звуков. Они имели равные

эффекты. При образовании рефлекса из комплекса звуков резко
разной интенсивности отдельное действие слабого звука или
было очень мало, или совершенно отсутствовало.
Опыты Зеленого. У собаки выработан комплексный пище-
вой рефлекс на сильный звук свистка и тон disi духового камер-
тона приблизительно по слуху одинаковой силы. При отдельной
пробе оба эти раздражителя дали за минуту по 19 капель.
У нее же был, кроме того, образован другой комплексный раз-
дражитель из того же звука свистка, но с более слабым тоном ai
духового камертона. В отдельности свист за 30 секунд дал
7 капель, тон — 1.
В этих опытах очевидно, что замаскирование одного раздра-
жителя другим определяется различной силой раздражителей.
То же естественно предположить и в случае раздражителей, при-
надлежащих к разным анализаторам. По этому предположению,
кожно-механическое раздражение при наших опытах было бы
всегда сильнее кожно-температурного, звуковое —сильнее свето-
вого. Это важное предположение должно быть проверено приме-
нением комплексных раздражителей, составленных из раздражи-
телей, принадлежащих к разным анализаторам, при наибольшем
разнообразии интенсивностей раздражителей, например комби-
нированием слабейшего звукового раздражителя с сильнейшим
световым.
Факт замаскирования в одновременном комплексном (из раз-
ных анализаторов) раздражителе одного раздражителя другим
заключает в себе несколько интересных подробностей.
Часто величина комплексного эффекта равняется величине
эффекта отдельно примененного сильного компонента, т. е. сла-
бое раздражение как бы вполне покрывается, уничтожается
сильным. Между тем, если сильный раздражитель повторять
отдельно, хотя бы изредка, без подкрепления безусловным раз-
дражителем, постоянно подкрепляя комплексный, то сильный
один совершенно теряет свое действие, а комплексный сохраняет
свой обычный размер. Следовательно, слабый раздражитель все
же, хотя и латентно, участвует в комплексном раздражителе
(опыты Палладина).

Другой факт (из работы Перельцвейга) был приведен в чет-
вертой лекции. Если слабый или даже отдельно совсем недей-
ствующий раздражитель из комплекса повторять через короткие
промежутки (минуты) без подкрепления безусловным раздра-
жителем, т. е. угашать, то вторично угашаются в известной сте-
пени как сильный компонент, так даже и комплексный. Следо-
вательно, и в этом опыте как бы не существующий компонент,
вследствие процедуры угасания, переходит в агент, производя-
щий явное тормозное действие.
В единственном доселе сделанном нами, правда безупречном,
опыте наблюдалось дальше следующее положение дела. Если из
агентов, относящихся к разным анализаторам, сделать сперва
отдельные условные раздражители, а затем применить их вместе,
т. е. сделать из них комплексный раздражитель, то замаскиро-
вания одних раздражителей другими почти не происходит, не-
смотря на большое число повторений комплексного раздражи-
теля. Из этого можно заключить, что в комплексном раздражи-
теле, образуемом впервые из индифферентных агентов, сильный
агент сейчас же как-то не позволяет слабому образовать соот-
ветственно сильную связь с центром безусловного рефлекса.
Механизм замаскирования, который, конечно, надо понимать
как торможение, будет специально анализирован в одной из по-
следующих лекций, посвящаемой главным образом общему
обзору нашего материала.
Уже в приведенных случаях замаскирования очевидно взаи-
модействие разных клеток коры друг на друга, слитие, синтези-
рование происходящих в них процессов, при их одновременном
раздражении. При одновременном комплексе раздражителей,
принадлежащих к одному и тому же анализатору, и притом рав-
ной интенсивности, это синтезирование как будто не бросается
в глаза. Однако почему и в этих случаях нет суммаций, а эффект
отдельного сильного компонента равен эффекту комплексного
раздражителя? Но при следующей вариации опыта при новом
условии факт синтезирования и в этом случае, т. е. при раздра-
жителях из одного и того же анализатора, становится в высшей
степени резок. Впервые в опытах Зеленого оказалось, а затем

в опытах Мануйлова и Крылова повторилось и сделалось за-
урядным явлением следующее положение вещей. Мы имеем
только что упомянутый комплексный раздражитель. Не состав-
ляет труда достигнуть того, чтобы его действие продолжалось»
а действие его компонентов в отдельности исчезло, и эти ранее
положительные условные раздражители превратились в отрица-
тельные, тормозные. Достигается это, конечно, постоянным под-
креплением комплексного раздражителя и повторением компо-
нентов без сопровождения безусловным рефлексом. Опыт идет
и в обратном виде. Можно таким же способом сделать комплекс
тормозным, а компоненты положительными.
Не останавливаясь пока на оценке этого факта, перехожу
к последовательным комплексным раздражителям, где то же
явление выступает, так сказать, в еще более утонченной форме.
Эти комплексные раздражители были у нас очень разнообраз-
ными. То комплекс состоял из одного и того же раздражителя
(определенного тона), который продолжался секунду и повто-
рялся три раза, причем между первым звуком и вторым была
пауза в 2 секунды, а между вторым и третьим секунда, и затем
эта группа через промежуток в 5 секунд повторялась и сопро-
вождалась безусловным рефлексом. То в других опытах ком-
плекс состоял из 3—4 раздражителей разных, но принадлежа-
щих к одному и тому же анализатору и следующих в определен-
ном порядке друг за другом при тех же продолжительности и
паузах, например 4 тона: до, ре, ми, фа, или шум, два разных
тона и звонок. Наконец комплекс составляли 3—4 раздражителя,
принадлежащие к разным анализаторам той же продолжитель-
ности и при тех же паузах. Из всех этих комплексов рефлексы
образовывались легко, и после известного практикования ре-
флексов все компоненты их также обнаруживали положительное
условное действие соответственно их силе и роду.
Затем мы приступали к изменению этих комплексов. В пер-
вом случае переставляли паузу в комплексе: длинную вставляли
между вторым и третьим звуками. В остальных изменяли поря-
док отдельных раздражителей то целиком, превращая его
в обратный, то, в случае четырех раздражителей, переставляя

местами только два внутренних. И такие измененные комплексы
повторно применяли без сопровождения безусловным рефлексом,
постоянно подкрепляя первоначальные. В окончательном резуль-
тате происходило дифференцирование первоначальных компле-
ксов от измененных, последние теряли их условное положитель-
ное действие, становясь отрицательными, тормозными (опыты
Б. П. Бабкина, В. В. Строганова, Л. С. Григорович, А. Г. Ива-
нова-Смоленского и М. Н. Юрман).
Опыт Юрман. Положительный пищевой условный раздра-
житель состоял из вспыхивания электрической лампочки (С),
механического раздражителя кожи (К) и звука бульканья (З);
тормозной — из З К С.
Время
Слюноотделение
(в каплях)
Условный раздражитель
за 30 секунд
Примечания
11 ч. 38 м.
45 м.
57 м.
12 ч. 13 м.
22 м.
32 м.
45 м.
С К З 10
То же 11
З К С 0
С К З 7
З К С 0
С К З 5
То же 7
Подкреплено
Не подкреплено
Подкреплено
Не подкреплено
Подкреплено
Опыт Иванова-Смоленского. Положительный пищевой
условный раздражитель состоял из шипения (Ш), высокого
тона (вТ), низкого тона (нТ) и звонка (З); тормозной —
из Ш нТ вТ З.
Время
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
Примечания
за 30 секунд
З ч. 10 м.
Ш вТ нТ 3
4
Подкреплено
17 м.
Ш нТ вТ 3
0
Не подкреплено
27 м.
Ш вТ нТ 3
3
Подкреплено
32 м.
То же
4
38 м.
Ш нТ вТ 3
0
Не подкреплено
46 м.
Ш вТ нТ 3
2
Подкреплено
Образование тормозных рефлексов в этих случаях, в особен-
ности в некоторых из них, чрезвычайно затягивалось. Если

иногда и обнаруживалось довольно рано относительное диффе-
ренцирование, то полная, абсолютная дифференцировка дости-
галась в крайнем случае через сотни повторений. Приходилось
даже к окончательному решению задачи итти иногда через
этапы дифференцирования более простых комплексных раздра-
жителей. Особенно трудно далась дифференцировка комплекса:
шум, высокий тон, низкий тон и звонок, в котором местами были
переставлены тоны. Все эти дифференцировки, и особенно труд-
ные из них, оказывались очень нестойкими. С одной стороны,
они очень страдали от частых повторений, с другой — слабели
или исчезали временно от больших перерывов в работе. После
достижения полного дифференцирования испытанные отдельно
компоненты комплексов теряли свое условное положительное
действие.
Как понимать эти факты? Каким образом комплекс из одних
и тех же раздражителей, действующих, следовательно, на одни
и те же клетки больших полушарий, мог хронически в один и тот
же период времени оказываться различным раздражителем, вы-
зывающим в этих клетках то раздражительный процесс, то тор-
мозной? Где могло лежать основание для его различного дей-
ствия? Как показывает факт, основанием его могло быть только
синтезирование деятельности раздражаемых клеток. Клетки при
данном условии должны были связаться, образовать сложную
единицу, как это мы видим на постоянном факте образования
условных рефлексов. При этом необходимо происходит влияние
раздражаемых клеток друг на друга, их взаимодействие, как это
ярко обнаружилось на одновременном комплексе раздражителей.
При последовательном комплексе взаимодействие должно быть
сложнее. Каждая клетка в нем иначе влияет на раздражаемую
после нее клетку, смотря по тому, как на нее самоё влияла раз-
дражаемая перед нею клетка. Следовательно, порядок одних и
тех же раздражителей и паузы между ними должны быть фак-
торами, определяющими окончательный результат раздражения,
должны давать количественный (а может быть, и качественный)
тот или другой итог всего комплексного раздражителя. А мы
знаем уже, что различные интенсивности одного и того же раз-

дражения могут быть очень тонко дифференцированы, т. е. быть
связанными одни с раздражительным процессом, другие с тор-
мозным.
Из всего сообщенного следует, что надо различать элемен-
тарный анализ и также элементарный синтез от высшего ана-
лиза и синтеза. Если первые (специально анализ) свое первое
основание имеют в свойствах и деятельности периферических
концов анализаторов, то высший синтез и анализ осуществля-
ются благодаря главным образом свойствам и деятельности цен-
тральных концов анализаторов.
При помощи условных рефлексов можно и должно произво-
дить подробнейшее экспериментальное исследование на живот-
ных как периферических, так и центральных концов анализато-
ров. Мы можем в доказательство широты этого эксперименти-
рования на животных привести следующие наши примеры.
Одна задача состояла в том, чтобы посредством условных
рефлексов получить экспериментальные данные относительно
резонаторной теории Гельмгольца: нельзя ли путем частичного
разрушения кортиева органа и membrana basilaris достигнуть вы-
падения определенных тонов. Андреевым пока сделан один опыт
: этой целью, и исследование продолжается. Вот этот опыт.
Применялись чистые тоны, доставляемые двумя приборами:
одним от 100 до 3000, другим от 3000 до 26 000 колебаний
в секунду. У собаки были выработаны разнообразные пищевые
условные рефлексы: на кожно-механическое раздражение, свето-
вое и различные звуковые (звонок, удары метронома, шум и
многочисленные чистые тоны). Сперва была вполне разрушена
улитка с одной стороны. На шестой день после операции при пер-
вом испытании все звуковые условные рефлексы были налицо.
Затем была произведена вторая операция (10 III 1923) с другой
стороны с расчетом выключить только нижнюю часть тоновой
шкалы. Костная часть улитки была разрушена бором на границе
ее средней и нижней трети, перепончатая часть и кортиев орган
были травматизированы тонкой иглой. Уже на десятый день
после операции все звуковые раздражители действовали, за
исключением тона в 600 колебаний в секунду и ниже. Но затем

в течение 3 месяцев после операции постепенно восстановлялось
действие и тонов ниже 600, остановившись на 300 с небольшим.
Многочисленные пробы за остальную часть времени до года
после операции установили верхнюю границу исчезнувших тонов
между 309 и 317 колебаниями в секунду. Нижняя не могла быть
определена за неимением у нас чистых тонов ниже 100 колеба-
ний в секунду.
Вот два протокола из последнего периода испытаний.
Опыт 17 III 1924
Время
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Примечания
5 ч. 08 м.
19 м.
25 м.
5 ч. 35 м.
39 м.
45 м.
6 ч. 17 м.
24 м.
32 м.
Удары метронома
Тон 330 колебаний в 1 сек
То же
Опыт 19
Удары метронома
*» ?»
Тон 315 колебаний в 1 сек
Удары метронома
Тон 315 колебаний в 1 сек
Удары метронома
13
8
8
III 1924
7
9
0
5
0
8
Пищевая двига-
тельная реакция
Пищевая двига-
тельная реакция
Никакой двига-
тельной реакции
Пищевая двига-
тельная реакция
Никакой реакции
Пищевая двига-
тельная реакция
Гистологического исследования не сделано, собака еще живет.
Очевидно, наш положительный опыт должен в этом вопросе
стать на место отрицательных опытов Калишера (Kalischer).
Другая задача касалась вопроса: нужно ли для дифференци-
рования места звука содействие обоих полушарий? Решение во-
проса дали опыты К. М. Быкова. У собаки перерезался corpus
callosum. Когда животное оправлялось от операции, приступали
к выработке пищевых условных рефлексов. Образование их не
представляло никаких особенностей и происходило так же скоро,
как и у нормальных собак. Между прочим, у собаки имелся ре-

флекс на звук свистка в 1500 колебаний в секунду. Свисток,
помещенный в картонный футляр, укреплялся на стене на
уровне и на стороне левого уха в определенном расстоянии от
станка с собакой. Рефлекс появился на восьмом разе примене-
ний и* при 70 применениях сделался максимальным и постоян-
ным. Затем тот же свисток помещался совершенно так же с пра-
вой стороны собаки. В этом положении звук свистка не сопро-
вождался безусловным рефлексом. Применяя звук то слева, то
справа, старались получить дифференцировку. Но ни малейшего
намека на нее не оказалось, несмотря на 115 повторений звука
справа, так что не было основания продолжать опыт дальше
в таком виде. Нужно было заключить, что для дифференциро-
вания места звука необходима соединенная работа полушарий.
Вот один из последних опытов.
Время
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Примечания
3 ч.40 м.
4 ч. 00 м.
20 м.
35 м.
46 м.
Свисток слева 9
„ „ 14
Свисток справа (112-й раз) 14
Свисток слева 12
„ „ 13
Подкреплено
Не подкреплено
Подкреплено
Другие дифференцировки давались этой собаке легко и скоро.
На других нормальных собаках дифференцировка на место звука
не отличалась по трудности от других, наступая уже после не-
многих повторений.
После всех фактов, приведенных в этой и предшествующей
лекциях, едва ли можно оспаривать, что, действительно, все
вопросы, составляющие доселе область так называемой физиоло-
гии органов чувств, могут разрабатываться на животных при
помощи условных рефлексов. Сами знаменитые «бессознательные
заключения» Гельмгольца (см. его «Физиологическую оптику»)
не суть ли истинные условные рефлексы? Возьмем простой слу-
чай хорошо переданного рисунком рельефа. Кожно-механические
и двигательные раздражения, идущие от рельефа, суть первона-
чальные и основные раздражения, а световые раздражения от

ЛЕКЦИЯ ДЕВЯТАЯ
ИРРАДИИРОВАНИЕ И КОНЦЕНТРИРОВАНИЕ НЕРВНЫХ ПРО-
ЦЕССОВ В КОРЕ БОЛЬШИХ ПОЛУШАРИЙ: а) ИРРАДИИРОВА-
НИЕ И КОНЦЕНТРИРОВАНИЕ ТОРМОЗНОГО ПРОЦЕССА
В ОТДЕЛЬНОМ АНАЛИЗАТОРЕ (КОЖНОМ
И ЗВУКОВОМ)
Мм. гг.! До сих пор мы занимались главным образом, так
сказать, внешней деятельностью больших полушарий, устанавли-
вающей сложнейшие и тончайшие отношения между организмом
и внешним миром. Прежде всего большие полушария бесчислен-
ными агентами природы сигнализировали организму те относи-
тельно немногие агенты той же природы, которые как непосред-
ственно благоприятствовали ему, так и были для него вредны,
вызывая в нем соответствующие реакции. Дальше эти условно
действующие агенты полушариями постоянно корригировались,
когда они оказывались не отвечающими действительным отно-
шениям, навсегда или временно лишаясь при определенных
условиях их действия. Наконец в гармонии с беспрерывно
и многообразно колеблющейся природой агенты в качестве
условных раздражителей то выделялись полушариями для
организма в виде крайне мелких элементов (анализиро-
вались), то сливались в многоразличные комплексы (синтези-
ровались).
Теперь обратимся к внутреннему механизму работы боль-
ших полушарий. Что делается при описанной деятельности их
с основными нервными процессами: раздражением и тормо-
жением?

Первое, что здесь прежде всего привлекает к себе внимание, —
это движение этих процессов, которым мы теперь и займемся.
Как это часто бывает в физиологии с различными членами
одной родственной группы явлений, изучение одного члена ока-
зывается гораздо более удобным для исследователя, чем другого.
При нашем исследовании в данном случае преимущество оказа-
лось на стороне внутреннего торможения. Исследование его дви-
жения вместе с тем является блистательной иллюстрацией чрез-
вычайных выгод, которые предоставляет физиологу кожный ана-
лизатор с его огромной и вполне доступной рецепторной поверх-
ностью.
Вот наш основной исходный опыт, которым открылась для
нас новая и важная глава физиологии больших полушарий. Этот
опыт и несколько следующих за ним принадлежат Н. И. Красно-
горскому.
Опыт. Вдоль задней ноги собаки располагался ряд прибор-
чиков (числом 5) для механического раздражения кожи, начиная
со стопы вверх на расстоянии от самого нижнего приборчика на
3, 9, 15 и 22 см. Самый нижний приборчик служил для тормоз-
ного действия, все верхние — для положительного эффекта.
Достигнуто это было, как . обыкновенно, так, что сначала был
выработан пищевой условный положительный рефлекс на одном
месте. В силу первоначальной генерализации действовали более
или менее и все остальные места. Затем раздражение на верх-
них 4 местах постоянно сопровождалось едой, пока положитель-
ный эффект от всех их не сделался почти или совершенно оди-
наковым, а раздражение нижнего места, наоборот, повторялось
без сопровождения едой до тех пор, пока оно не лишилось вся-
кого положительного действия, замененного теперь тормозным.
В нижеприводимых протоколах условное раздражение, т. е. до
присоединения безусловного, продолжается по 30 секунд
каждый раз и обозначено номерами мест: 0 (самое нижнее), 1,
2, 3, 4 (по направлению кверху), причем при четырех верхних
номерах в скобках указано расстояние верхних мест от нижнего.
Конечно, положительные раздражения сопровождаются едой,
тормозное — нет.

Промежуток между
отдельными раз-
дражениями
(в минутах)
Условное раздражение
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
№ 4 (22 см)
5
10
№ 3 (15 см)
5
10
№ 1 (3 см)
5
10
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 1 (3 см)
0
10
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 2 (9 см)
0
10
N9 0
0
1
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 3 (15 см)
6
10
№ 0
Следы
1
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 4 (22 см)
7
10
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 1 (3 см)
Следы
10
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 2 (9 см)
3
10
№ о
0
1
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 4 (22 см)
5
Что мы видим в этом протоколе? Проба трех различных
положительных раздражителей дала для всех них один и тот же
слюноотделительный эффект — 5 капель за 30 секунд. Затем
при совершенно тождественных условиях времени, т. е. через
минуту после троекратного применения тормозного раздражи-

теля, испытываются то один, то другой положительные раздра-
жители. Теперь их эффект совершенно различен. Ближайший
к тормозному один раз остался без малейшего действия, в дру-
гой едва (часть капли) действовал. Следующий за ним вверх
потерял почти половину своего эффекта, а самые верхние то
остались без изменения, то даже несколько увеличились в их
действии. Смысл опыта ясен. Так как пункты кожи, конечно,
представляют проекцию соответствующих пунктов коры боль-
ших полушарий, то из приведенного опыта и всех ему подобных
неизбежно следует, что торможение, производимое раздраже-
нием на месте № 0 в соответствующем ему пункте коры, распро-
страняется от него на соседние пункты и в тем более слабом раз-
мере, чем эти пункты далее лежат от пункта, где торможение
производится, являясь совершенно незаметным на более отда-
ленных пунктах. Значит, мы имеем перед собой иррадиирование
тормозного процесса из исходного пункта по массе больших
полушарий.
Если мы возьмем другую интенсивность торможения, сум-
мируем не троекратное действие тормозного раздражителя, а или
большее, или меньшее, а также возьмем и другой промежуток
времени от конца развития тормозного процесса до начала при-
менения положительных раздражителей, то мы, конечно, получим
другие цифры для слюноотделения, но с совершенно тем же
общим смыслом.
Вот протокол другого опыта, сюда относящегося.
Промежуток между
отдельными раз-
дражениями
(в минутах)
Условное раздражение
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
10
10
10
0.25
0.25
0.25
0.52
№ 1 (3 см)
№ 4 (22 см)
№ 2 (9 см)
№ 0
№ 0
№0
№ 0
№ 4 (22 см)
7
6
6
1
0
1
0
3

Таким образом более интенсивное торможение и при меньшем
промежутке сказалось значительно и на самом дальнем пункте.
Если в одном и том же опыте пробовать различные положи-
тельные раздражители в различные сроки после окончания дей-
ствия тормозного раздражителя, то можно с полной отчетли-
востью видеть, как тормозной процесс, сначала далеко распро-
странившийся, затем постепенно оставляет сначала более дале-
кие пункты, а потом и ближайшие к исходному пункту.
Привожу соответствующий опыт.
Промежуток между
отдельными раз-
дражениями
(в минутах)
Условное раздражение
№ 1 (3 см)
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
7
10
№ 0
0
1
№ 0
0
О
№ 4 (22 отл\
л
10
J Т» TT \£i£i CM J
№ 0
ft
0
1
№ 0
0
0.5
№ 4 (22 см)
8
10
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 1 (3 см)
2
10
№ 0
0
1
Х« 0
0
5
№ 1 (3 см)
3
10
№ 0
0
1
№ 0
0
10
№ 1 (3 см)
8
10
№ 0
0
1
№ 0
0
1
№ 2 (9 см)
3
10
№ 0
0
1
№ 0
0
5
№ 2 (9 см)
8
Итак, № 4 был свободен от торможения через полминуты,
№ 2 — через 5 минут и № 1 — через 10 минут.
Чем чаще практикуется дифференцировка в течение дней и
недель, тем освобождение дальних пунктов происходит все ско-

рее, и это иногда обнаруживается на протяжении одного опыта
при многократных повторениях положительных и отрицательных
раздражений.
Достойно упоминания, что опыты эти демонстрировались
много раз посторонним лицам и даже с полным успехом были
проделаны на многолюдном заседании Медицинского общества.
Как понимать оставление тормозным процессом временно
занимаемых им пунктов? Есть ли это уничтожение, затухание
процесса на этих пунктах или это — как бы возврат, сосредото-
чение, концентрирование торможения в исходном пункте под
влиянием какого-либо встречного процесса t Принимая во вни-
мание точный постоянно повторяющийся факт, что с практикой
и укреплением дифференцировки совершенно параллельно идет
и укорочение как во времени, так и в пространстве последова-
тельного торможения от нее, естественно склоняться ко второму
предположению, т. е. принимать, что мы имеем дело с противо-
положностью иррадиирования, с концентрированием процесса,
не с его рассеянием и, следовательно, ослаблением, а с его сосре-
доточением и, следовательно, усилением в определенном пункте.
Впоследствии мы приведем веские факты в пользу такого заклю-
чения.
Как мы только что видели, в опытах Красногорского кон-
центрирование происходило очень медленно, минутами. Что
касается иррадиирования, то оно в тех же опытах шло очень
стремительно, так что его хода Красногорский уловить не мог,
не видал.
Конечно, важность факта двустороннего движения тормоз-
ного процесса обязывала всячески варьировать опыты на эту
тему. Ближайше наше внимание обратилось к торможению,
имеющему место при угасании условных рефлексов (опыты Б. А.
Когана), причем мы пользовались тем же кожным анализатором
и его механическим раздражением, начиная с того же, что и
в опытах Красногорского. Предварительно вырабатывался
кислотный положительный кожно-механический условный рефлекс
на каком-нибудь одном месте. Затем он как генерализованный
сколько возможно выравнивался по всей поверхности одной сто-

роны тела, и тогда приступали к опытам. В данный день под-
вергался раздражению один какой-нибудь пункт и отмечался его
слюноотделительный эффект за одну минуту, но условное раз-
дражение не сопровождалось безусловным рефлексом, условный
рефлекс угашался. Через короткие промежутки (2 минуты) то
же повторялось до тех пор, пока раздражение не сделалось
впервые нулевым. Тогда в разные сроки времени по окончании
нулевого раздражения производили раздражение то одного, то
другого пункта кожи и также отмечали их эффекты за минуту.
Эти другие пункты при определенных условиях времени оказы-
вались также заторможенными в большей или меньшей степени.
Первый пункт кожи, на котором производится угасание, мы
называем первично угасаемым (как это уже указано в четвертой
лекции), а эти последние — вторично угасаемыми. Следова-
тельно, и угасательное торможение не остается на том пункте
мозга, где оно производится определенным внешним раздраже-
нием, а распространяется по мозговой массе, иррадиирует, т. е.
получается то же, что мы видели при дифференцировочном
торможении.
Понятно, что мы должны были в каждом отдельном опыте
менять места для угашения, иначе мы имели бы опять дифферен-
цировочное торможение, стойкое на выработанном месте, остаю-
щееся на большие сроки (многие месяцы), а не угасательное
торможение, исчезающее в минуты и самое большее в 1—2 часа
на первично угашаемом месте.
Привожу опыты, иллюстрирующие это.
Промежуток между Слюноотделение Про-
Год, месяц Условное раздражение на нулем угасания (в каплях) цент
и число том или другом месте и раздражением за 1-ю, 2-ю и 3-ю тормо-
нового места минуты жения
Собака № 1
10 XI 1913 На левой лопатке 9 2 1
То же 2 0 1
„ „
5 1 0
„ „
10 0
„ „ 0
На левой стороне груди 1 мин. 1 89

11 XI 1913 На левой лопатке
То же
„ „
„ „
„ „
На левом бедре 1 мин.
9 1 0
3 0 1
2 0 0
1 0 0
0
8 12
Собака № 2
17 XI 1913 На левой стороне шеи
То же
„ „
„ „
„ „
На левой лопатке 3 мин.
18 XI 1913 На левой стороне шеи
То же
„ „
„ „
На левом бедре 3 мин.
10 2 0
3 0 0
2 0 0
1 0 0
0
0 100
9 3 1
4 1 0
1 0 0
0
5 45
Ясно, что торможение на вторично угасаемом месте тем
меньше, чем дальше отстоит оно от первично угасаемого места.
Теперь, если мы будем раздражать вторично угасаемое место,
но через разные промежутки времени после нуля угасания, то
увидим, что чем больше будет этот промежуток, тем торможение
на этом месте становится все меньше, и наоборот.
Вот опыты, доказывающие это.
Год, месяц
и число
Условное раздражение на
том или другом месте
Промежуток между
нулем угасания
и раздражением
нового места
Слюноотделение
(в каплях)
за 1-ю, 2-ю и 3-ю
минуты
Про-
цент
тормо-
жения
С О б а
к а № 1
18 XI 1913
На левом предплечье
То же
„ „
„ „
На левой стороне
живота
60 сек.
9 2 0
3 0 1
1 0 0
0
8
12

21 XI 1913
На левом предплечье
9
2
1
То же
3
0
1
»> »»
3
0
0
» »»
1
0
0
•» »t
0
На левой стороне
живота
30 сек.
4
65
22 XI 1913
На левом предплечье
10
2
1
То же
4
0
1
»» ?>
3
0
1
»» »i
0
На левой стороне
живота
15 сек.
2
80
Собака
№ 2
28 XI 1913
На левом бедре
10
4
1
То же
4
1
0
» »»
1
0
0
»» »>
0
На левой лопатке
15 мин.
9
10
29 XI 1913
На левом бедре
9
2
0
То же
2
0
0
»» »»
1
1
0
" »>
0
На левой лопатке
7 мин.
4
56
30 XI 1913
На левом бедре
8
1
0
То же
2
0
0
»» »»
2
0
0
»» »»
0
На левой лопатке
2 мин.
0
100
Очевидно, что мы и тут имеем то, что назвали при диффе-
ренцировочном торможении концентрированием торможения, так
как торможение с течением времени постепенно оставляет даль-
ние пункты, приближаясь к исходному пункту.
Вместе с тем в приведенных опытах обращает на себя вни-
мание одна подробность. Быстрота, с которой торможение
оставляет вторично тормозные пункты, очень различна
у различных наших животных. То, что происходит у собаки
№ 1 в минуту, у собаки № 2 занимает 15 минут. Конечно, это
очень важная сторона дела, характеризующая цифрами высшую

нервную деятельность. Что в этом не играла роли какая-либо
случайность, доказывается тем, что указываемая разница у трех
животных, на которых производились эти опыты, осталась без
изменения за много месяцев работы с ними.
В этом же ряде. опытов (Когана) нам удалось видеть
иррадиирование торможения в его ходе, т. е. постепенное распро-
странение торможения из исходного пункта. Вот опыты, в кото-
рых мы испытывали состояние тормозного процесса на разных
местах кожи, находящихся на разных расстояниях от первично
угашаемого пункта, сейчас же, через нуль промежутка после пол-
ного угашения.
Привожу сюда относящиеся опыты.
Год, месяц
и число
Условное раадражение на
том или другом месте
Собака № 2
Слюноотделение
(в каплях)
за 1-ю, 2-ю и 3-ю
минуты
Про-
цент
тормо-
жения
25 I 1914
На правой стороне груди
12
1
0.5
То же
2
0
0
0
»» м
На правой предплюсне
11.5
4
На правой стороне груди
13.5
1.5
0.5
То же
0
На месте рядом
0
100
26 I 1914
На правой стороне груди
12
1.5
0.5
То же
0
На расстоянии 1 см
0
100
27 I 1914
На правой стороне груди
14
2
2.5
То же
6
2
0.5
0
На правой предплюсне
13
7
4 II 1914
На левой стороне груди
12
2
0
То же
0
На левом запястье
11.5
4
5 II 1914
На левой стороне груди
9.5
1
0
То же
0
На левой лопатке
3.5
64
Сопоставление этих результатов с предшествующими, отно-
сящимися к той же собаке, ясно показывает, что непосредственно

после полного развития торможения на первично угашаемом
месте то же полное торможение имеется только на ближайших
местах, тогда как на более удаленных оно почти отсутствует, едва
намечается. Интересно, что у трех собак, примененных для этих
опытов, состояние дальних пунктов при разбираемом условии
было очень различно. У собаки № 1 дальний пункт не только
не заторможен, а, наоборот, дает сильно увеличенный положи-
тельный эффект, а у собаки № 3 он уже находится в значи-
тельно заторможенном состоянии.
Вот примеры.
Год, месяц
и число
Условное раздражение на
том или другом месте
Слюноотделение
(в каплях)
за 1-ю, 2-ю и 3-ю
минуты
Про-
цент
тормо-
жения
Собака № 1
28 I 1914
На левой стороне груди
То же
На расстоянии 3 см
8.5
0
0.75
1.5
0.5
92
6 II 1914
На правой голени
9
0.5
1
То же
3.5
1
0
II II
0
На правом плече
14.5
Условное
раздраже-
ние увели-
чено на 60%
Собака
№ 3
5 II 1914
На левом запястье
То же
На левом бедре
10.5
0
6
2
0.5
43
11 II 1914
На левой голени
То же
На левом бедре
10.5
0
0
2
0
100
Затем Коганом было собрано значительное число цифр,
которое должно было представить более подробно все движение
торможения у всех трех собак. По этим данным оказывалось
приблизительно следующее. У собаки № 1 период иррадиирова-
ния занял около 20 секунд, а период концентрирования продол-
жался до 75 секунд. У собаки № 2 иррадиирование закончилось

только к 3 минутам, а все движение с концентрированием захва-
тило период в 15 минут. У собаки № 3 соответственные цифры
были 4—5 минут и 20 минут. Таким образом у всех этих собак,
хотя продолжительность всего движения торможения была очень
различна, отношение между периодами иррадиирования и кон-
центрирования осталось почти постоянным: в 4—5 раз больше
длилось концентрирование. Однако материал, сюда относящийся,
нельзя считать вполне безупречным, потому что исходные вели-
чины условных рефлексов часто были очень различными,
а в некоторых случаях нельзя было точно установить причину
отклоняющихся цифр.
Относительно опытов Красногорского и Когана прошу обра-
тить внимание на следующее. В некоторых случаях у Красногор-
ского, но в особенности у Когана и именно на собаке № 1
(см. опыт 6 II 1914), очень часто при пробе удаленных мест,
после полного угашения на первично угашенном месте, положи-
тельный эффект оказывался не только не угашенным, а в боль-
шей или меньшей мере, а иногда и в очень значительной, увели-
ченным. С этим особенным явлением мы подробно познакомимся
через лекцию.
Нами также было изучено движение так называемого нами
условного торможения (опыты Анрепа) и тоже на кожном ана-
лизаторе. Когда на разных местах кожи было выработано и
выравнено механическое раздражение ее в качестве условного,
на одном месте это положительное раздражение, комбинирован-
ное с раздражением из другого анализатора (электрический
звонок) и повторяемое в этой комбинации без сопровождения
безусловным рефлексом, было превращено в отрицательное,
тормозное. Тормозным пунктом было сделано место на границе
шеи и груди левой стороны (№ 0), места же на плече (№ 1),
на запястье (№ 2), на границе груди и живота (№ 3), на тазу
(№ 4), внизу бедра (№ 5) и, наконец, на предплюсне (№ 6)
оставались положительными пунктами. Опыты исполнялись
таким образом. Сперва в данном опыте пробовалось определен-
ное место для установления цифры полного положительного
условного рефлекса на нем. Затем применялась тормозная ком-

бинация, и дальше через разные промежутки времени после нее
повторялся положительный раздражитель. То же самое проделы-
валось в отдельных опытах со всеми остальными положитель-
ными местами. Как положительное, так и тормозное раздражение
продолжалось по 30 секунд. Результаты представлены автором
в следующей таблице.
0 сек.
15 сек.
30 сек.
45 сек.
60 сек.
120 сек.
180 сек.
JVb 2
30
54
29
19
10
№ 1
45
66
39
22
13
№ 0
91
75
50
37
17
№ 3
52
58
69
57
45
34
13
Nq 4
37
65
39
22
13
№ 5
27
57
23
17
11
№ 6
19
26
31
22
20
10
7
Первый вертикальный столбец — номера раздражаемых мест
на коже. Следующие за ним — величины торможения на этих
местах в процентах по отношению к величине положительного
раздражения. Верхний горизонтальный ряд — промежутки вре-
мени в секундах по прекращении тормозного раздражения.
Как видим, и при условном торможении торможение, произ-
веденное на одном определенном пункте, сперва распространяется
по всему анализатору и тем в более слабой степени, чем другие
пункты лежат дальше от исходного, причем максимальное тормо-
жение на всех пунктах достигается только через 30 секунд,
а затем постепенно начинает ослабевать также на всех пунктах
одновременно. Исключение представляет только пункт № 0, где
торможение сразу оказывается максимальным, а не постепенно
нарастающим. Конечно, и здесь в опытах действуют нарушаю-
щим образом случайные посторонние раздражители, то тормозя
положительные рефлексы, то растормаживая тормозные в боль-
шей или меньшей степени.
В трех описанных рядах опытов над движением торможения:
дифференцировочного, угасательного и так называемого услов-
ного, согласно устанавливается, во-первых, факт распространения
торможения из пункта, где оно соответственным образом произ-
водится, по всему анализатору, а, во-вторых, постепенный его

уход. Но в подробностях этого факта имеются значительные и
даже иногда существенные разницы. При дифференцировочном
торможении у Красногорского иррадиирование торможения про-
исходит моментально, неуловимо для экспериментатора, и только
концентрирование совершается в течение определенного срока.
У Когана и торможение распространяется по анализатору тоже
постепенно, только гораздо скорее, чем происходит концентриро-
вание. Эту разницу можно было бы рассматривать как завися-
щую от интенсивности развиваемого торможения. Красногорский
обыкновенно повторял тормозной раздражитель, несмотря на
его полное действие сразу, несколько раз. Коган ограничивался
при угасании первым нулем. Но разница с условным торможе-
нием гораздо сложнее и существеннее. Условное торможение
у Анрепа, как дифференцировочное торможение у Красногор-
ского, распространяется одновременно, хотя в разной степени
по всему анализатору, но затем, в отличие от Красногорского,
в течение определенного срока, опять же одновременно на всех
пункта*, постепенно усиливается до известного максимума.
После максимума, также одновременно на всех пунктах, начи-
нается постепенное ослабление торможения. Таким образом при
условном торможении, в отличие от дифференцировочного и уга-
сательного, не видно самого перехода из пункта в пункт ни
в одном, ни в другом направлении, ни вперед, ни назад к исход-
ному пункту.
Так как новая область перед нами все расширялась и
углублялась и специально вопрос о движении нервных процессов
в коре больших полушарий все усложнялся, как увидим это
дальше, то я считаю неизбежным часто передавать наш материал
исторически (на протяжении нашей двадцатипятилетней работы),
не находя возможным сейчас же на всех пунктах исследования
притти к объединяющим и окончательным заключениям.
В только что переданной работе Анрепа приведен подробно
факт, уже частью намечавшийся и у других авторов ранее,
именно, что выработанные как положительные, так и отрица-
тельные условные рефлексы на разных местах одной половины
тела с их колебаниями при движении торможений (последнее

специально у Анрепа) изумительно точно воспроизводятся на
симметричных местах другой половины тела сами собой, без
малейшей выработки. Этот интересный факт с некоторым его
анализом будет описан позже.
Опыты, аналогичные опытам движения торможения по кож-
ному анализатору, мы пробовали ставить на ушном (звуковом)
анализатере, также предполагая соответствующую перифериче-
скому концу его проекцию в коре больших полушарий. С этой
целью мы (Мануйлов и Иванов-Смоленский) брали разные
звуки (разные тоны, удары метронома и шипение) в качестве
условных раздражителей и, угашая один из них, следили за
тем, как это сказывается на других.
Привожу относящиеся сюда опыты Иванова-Смоленского.
У собаки были выработаны отдельные пищевые условные
рефлексы на четыре тона, получаемого от тонвариатора на две
пары смежных тонов, разделенных тремя октавами: си большой
октавы (Н 123 колебания), до малой октавы (С 130 колебаний)
н до и ре (D 1161 колебание, С 1036) третьей октавы, а также
на шипение и удары метронома (100 в минуту). Опыт велся
таким образом, что угашался один какой-либо условный рефлекс
до нуля, а затем или непосредственно за этим или через минуты:
1, 3, 5, 7, 10, 12 и 15, испытывались в разных опытах все осталь-
ные рефлексы. Все рефлексы оказывались заторможенными, но
в разной степени. Результаты частично представлены в следую-
щей таблице.
Испытывается черев
0 13 5
7
10 12
15
мин. мин. мин. мин.
мин.
мин. мин.
мин.
Угашается
Усл. рефлекс на тон 130 С
71 95 100 100
100 —
Процент торможения
65
условный
То
же на тон 1161 D
57 60 86 94
—
53 —
45
рефлекс на
„ „ „ шипение
10 — 50 73
47
— 8
—
тон 123 Н
Угашается
То
же на тон 1036 С
75 100 95 100
—
91 —
80
условный
„ „ „ „ 123 Н
„
—
80 -
46
рефлекс на
„ „ „ удары ме-
тронома
тон 1161 D
5 — 45 73
42
— 0
—

Угашается
условный
Усл.
рефлекс на удары
Процент торможения
рефлекс на
метронома
5 -
93 67
42
- 4 —
тон 123 Н I
Угашается
условный
Усл.
рефлекс на тон
рефлекс на -
123 Н
73 -
100 100
76
- 65 -
УДар
метронома
Таблица показывает, что при угашении одного тона из пары
низких рефлекс на другой низкий скорее доходит до максимума
торможения, более долгое время остается на максимуме и мед-
леннее освобождается от него, чем рефлексы на каждый из высо-
ких. При угашении одного из высоких тонов рефлекс на другой
высокий также скорее доходит до максимума торможения, более
долгое время остается на максимуме и медленнее освобождается от
него, чем рефлексы на каждый из низких. При угашении всякого
из наших тонов вторичное торможение рефлексов на шипение и
удары метронома во всех отношениях выражено гораздо слабее,
чем на тоновых рефлексах, и, наоборот, при угашении рефлексов
на шипение и удары метронома вторичное торможение всех рефле-
ксов на тоны обнаруживается очень энергично во всех отношениях.
Конечно, только относительно опытов с угашением тонов и с
последовательной пробой их можно более или менее с основанием
говорить о движении торможения по корковому концу звукового
анализатора как проекции кортиева органа. При взаимном влия-
нии угашенных рефлексов на тоны, с одной стороны, и на шипение
и удары метронома — с другой, результат, вероятнее всего, опреде-
ляется различной интенсивностью этих различных раздражителей.
Нужно принимать, что то, что очевидно на кожном анализа-
торе и обнаруживается также довольно отчетливо на звуковом,
т. е. движение тормозного процесса из пункта в пункт на мозго-
вом конце анализатора, имеет место и на других анализаторах.
Но тут констатирование его или трудно, или даже пока и невоз-
можно по явным техническим условиям. Установление же по-
дробностей этого факта могло бы дать основу для представления
об элементарном составе этих анализаторов.

ЛЕКЦИЯ ДЕСЯТАЯ
ИРРАДИИРОВАНИЕ И КОНЦЕНТРИРОВАНИЕ НЕРВНЫХ ПРО-
ЦЕССОВ В КОРЕ БОЛЬШИХ ПОЛУШАРИЙ: б) ИРРАДИИРОВА-
НИЕ И КОНЦЕНТРИРОВАНИЕ ТОРМОЗНОГО ПРОЦЕССА ПО
БОЛЬШИМ ПОЛУШАРИЯМ; в) ИРРАДИИРОВАНИЕ И КОНЦЕН-
ТРИРОВАНИЕ РАЗДРАЖИТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА
Мм. гг.! В прошлой лекции мы приступили к изучению дви-
жения нервных процессов в коре больших полушарий. Начав
с внутреннего торможения, мы из опытов убедились в том, что
оно, будучи произведено соответствующим раздражением в опре-
деленном пункте, сперва быстро иррадиирует по своему анализа-
тору, а затем медленно концентрируется в направлении к исход-
ному пункту, и что даже можно наблюдать это двустороннее
движение шаг за шагом. В настоящей лекции мы будем продол-
жать следить за этим движением по всему полушарию, т. е. за
переходом торможения из анализатора в анализатор. Опыты,
сюда относящиеся, проделаны со всеми нашими случаями
внутреннего торможения.
При описании дифференцировочного торможения было уже
сообщено, что торможение, произведенное в одном анализаторе,
обнаруживается и в других. В опытах над этим торможением
(Белякова) оказалось, что при слабой степени его оно не про-
является в другом анализаторе, при сильном же его напряжении
оно выступает и тут, но в гораздо меньшей мере, чем в исходном
анализаторе.
Вот несколько из этого ряда опытов.

У собаки между прочими выработаны отдельные пищевые
условные рефлексы: на звук гальтоновского свистка в 4000 коле-
баний в секунду и на бесшумное движение вертящегося перед
глазами собаки предмета. Звуковой рефлекс обыкновенно
составляют 11—12 капель за 30 секунд, зрительный — 7—8 ка-
пель. Звук на полтона ниже — дифференцировка.
Опыт 8 VI 1911
Время
2 ч. 05 м.
35 м.
38 м.
39 м.
50 м.
3 ч. 05 м.
08 м.
09 м.
20 м.
Раздражитель в течение 30 секунд
Тон в 4000 колебаний
На 1/2 тона ниже
То же
Тон в 4000 колебаний
То же
На 1/2 тона ниже
То же
Вертящийся предмет
То же
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
12
0
0
5
11
0
0
7
7
1 ч. 35 м.
45 м.
2 ч. 00 и.
02 м.
04 м.
06 м.
07 м.
25 м.
Опыт 11 VI 1911
Тон в 4000 колебаний
То же
На 1/2 тона ниже
То же
„ „
„ „
Вертящийся предмет
То же
12
11
0
0
0
0
3
7
1 ч. 45 м.
2 ч. 00 м.
02 м.
04 м.
06 м.
07 м.
30 м.
Опыт 14 VI 1911
Тон в 4000 колебаний
На 1/2 тона ниже
То же
„ „
„ „
Тон в 4000 колебаний
То же
11
0
0
0
0
1
11
Смысл опытов ясный. После двукратного применения под-
ряд дифференцированного тона и минуту спустя после этого

положительный тон теряет в его действии больше половины,
зрительный же раздражитель не терпит ни малейшего ущерба.
После большего суммирования торможения, после четырехкрат-
ного применения (да еще при меньшей паузе) дифференцирован-
ного тона, и также минуту спустя, оказывается заторможенным
и зрительный рефлекс, но только немного больше чем в два
раза, между тем как в тех же условиях звуковой рефлекс задер-
живается почти полностью.
Совершенно то же самое получается при угасательном тор-
можении, как показывают опыты Э. Л. Горна. Здесь, благодаря
некоторой вариации опыта, еще убедительнее выступает факт
движения тормозного процесса, что касается специально более
раннего ухода его из другого анализатора. Вот некоторые из
этих опытов.
У собаки образованы между прочими отдельные пищевые
условные рефлексы на тон cis духового камертона и на вспыхи-
вание перед глазами собаки трех шестнадцатисвечных лампочек,
Опыт 15 XII 1911
Слюноотделение
Время Раздражитель в течение 30 секунд (в каплях) Примечания
за 30 секунд
1 ч. 55 м. Свет 9
58 м. „ 4.5
2 ч. 01 м. „ Следы Не
04 м. „ 0 1 подкреплено
07 м. „ 0
31 м. „ Следы j
Опыт 26 I 1912
2 ч. 17 м. Тон 10 Подкреплено
32 м. Свет 8
35 м. „ 3.5
43 м. „ 4 Не
46 м. „ 1 1 подкреплено
49 м. „ 0
52 м. „ 0 J
52 м. 30 с. Тон 4 Подкреплено

Опыт 27 X 1911
1 ч. 25 м.
37 м.
40 м.
43 м.
46 м.
49 м.
52 м.
Тон
Свет
„
„
„
„
Тон
L2
11
10
0.5
0
0
12
Подкреплено
Не
подкреплено
Подкреплено
Угашался рефлекс на свет, и испытывалось вторичное действие
на тоновой рефлекс. Световой рефлекс, угашенный до степени
двух нулей и предоставленный себе, начал восстанавливаться
лишь через 24 минуты. Тоновой рефлекс, после такой же сте-
пени угашения светового рефлекса примененный непосредственно
без всякого промежутка, потерял в своем эффекте только около
половины, а испытанный в другом опыте через 3 минуты ока-
зался уже совершенно свободным от торможения. Следовательно,
тормозной процесс из светового анализатора распространился на
звуковой только в слабой мере и скорее ушел оттуда совсем.
Что он ушел оттуда скорее не потому, что был менее значитель-
ным, доказывается дальнейшими подробностями опытов. В све-
товом анализаторе промежуток между повторениями (3 минуты)
на всех степенях угасания постоянно влек за собой только паде-
ние рефлекса, а в звуковом тот же промежуток повел к полному
восстановлению рефлекса. Кроме того, во втором из приведенных
опытов при угашении светового рефлекса, когда этот рефлекс
представлял уже небольшую величину, даже втрое экстренно
увеличенный промежуток только остановил дальнейшее умень-
шение рефлекса, но не обусловил сколько-нибудь значительного
восстановления его. Что, наконец, разница в восстановлении
первично и вторично угашаемых рефлексов не зависела в дан-
ном случае от особенностей световых и звуковых клеток, свиде-
тельствуют другие наши опыты, где первично угашался тоновой
рефлекс, а вторичное угашение наблюдалось на световом, и где,
однако, отношения остались совершенно теми же. Ввиду полного
тождества этих и уже приведенных опытов я их не привожу.
Таким образом можно с правом принимать, что во вторично

угашаемом анализаторе мы имеем дело с периферией ирради-
ирующего процесса и что с нее начинается обратное движение
процесса, концентрирование его, совершенно так, как это мы
наблюдали внутри кожного анализатора.
Опыты с движением угасательного торможения по целому
полушарию вообще нами очень разнообразились. Мы, имея
в первично угашаемом анализаторе два разных раздражителя
(например вспыхивание лампочек и верчение предмета, стоящего
перед глазами животного) и угашая один из них, следили за
торможением как в другом анализаторе, так и в том же анали-
заторе на обоих раздражителях. Порядок освобождения от
иррадиирующего торможения был таков: скорее всего освобо-
ждался рефлекс из другого анализатора; близко к нему по вре-
мени, но несколько медленнее, вторично угашаемый рефлекс из
первично угашаемого анализатора и, наконец, сильно запазды-
вая, первично угашенный рефлекс. Последнее, т. е. разница
между рефлексами, принадлежащими к одному и тому же анали-
затору, очевидно, указывает на территориальное разграничение
в нем различных рефлексов, с чем мы уже познакомились
в предшествующей лекции.
Те же результаты дали опыты и над движением условного
торможения. Один и тот же внешний агент был сделан условным
тормозом нескольких условных раздражителей, принадлежащих
к разным анализаторам, т. е. комбинация его с каждым из них
отдельно повторялась без сопровождения безусловным раздра-
жителем и таким образом превращалась в тормозную. Опыт
исполнялся таким образом. Испытывался один из этих условных
раздражителей и отмечался его слюноотделительный эффект.
Затем несколько раз повторялась тормозная комбинация или
с этим раздражителем, или с условным раздражителем из дру-
гого анализатора. Опыт кончался вторичной пробой первого
раздражителя через разные промежутки времени после послед-
него повторения тормозной комбинации. Если тормозная комби-
нация включала первый раздражитель, то он теперь последова-
тельно оказывался сильно заторможенным и восстановлялся
медленно до его исходной величины. Если же в состав тормоз-

ной комбинации входил раздражитель из другого анализатора,
то испытанный вначале раздражитель был заторможен только
в слабой степени и быстро возвращался к его первоначальной
величине. Это значило, что последовательное торможение в ана-
лизаторе условно-тормозимого раздражителя было очень значи-
тельно и долго в нем держалось, в другой же анализатор оно
проникло только в малой мере и скоро оттуда ушло.
Вот опыты из работ В. А. Дегтяревой.
У собаки отдельные пищевые условные рефлексы на удары
метронома (М) и вспыхивание электрических лампочек (Л).
Условный тормоз к тому и другому — бесшумное верчение стоя-
щего перед собакой предмета (В). И условные раздражители и
тормозная комбинация продолжаются каждый раз минуту, также
и слюноотделение отмечается в каплях за минуту.
Опыт 13 V 1913
Время Раздражитель Слюноотделение
4 ч. 20 м. М 11
26 м. В + М 3
29 м. То же 0
32 м. „ „ 0
35 м. „ „ 0
38 м. „ „ 0
46 м. М 12
Опыт 1 V 1913
4 ч. 16 м. М 12
22 м. В Л 4
25 м. То же 0
28 м. „ „ 0
31 м. „ „ 0
34 м. „ „ 0
35 м. 15 с. М 11
Метрономный рефлекс после пятикратного применения тор-
мозной комбинации, в которой он сам участвовал, восстановился
вполне только 7 минут спустя; после же комбинации без него он
был почти полный уже только через 15 секунд.

Наконец нами было исследовано движение торможения, кото-
рое развивается при запаздывании положительного эффекта
в сильно отставленных рефлексах, предшествуя деятельной фазе.
Соответственно особой постановке торможения, как фазовому
явлению, надо было ожидать некоторых особенностей в опытах
над его движением, что и оказалось. Между разными собаками
наблюдалась большая разница в результате наших испытаний.
У некоторых животных удавалось легко показать распростране-
ние этого торможения в другие анализаторы. Делалось это таким
образом. Раздражитель запаздывающего рефлекса прекращался
во время недеятельной фазы, и непосредственно или спустя неко-
торое время пускался в ход условный раздражитель из другого
анализатора, предварительно испробованный на его величину.
Вот протоколы таких опытов (Горна).
У данной собаки имеются между прочими следующие кислот-
ные условные рефлексы: отставленные на 30 секунд — один на
вспыхивание электрических лампочек, другой на кожно-механи-
ческое раздражение, и отставленный на 3 минуты на удары
метронома.
Опыт 26 I
1912
Время
Раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
3
ч. 24
41
42
м.
м.
м.
Механическое раздражение
кожи
Удары метронома
Механическое раздражение
кожи
Опыт 28 I
За
за
1912
За 30 сек.—9
первые 30 сек. —
вторые 30 сек. —
За 30 сек. —4
о,
1
3
ч. 20
36
37
м.
м.
м.
Вспыхивание лампочек
Удары метронома
Вспыхивание лампочек
За
за
За 30 сек. — 7
первые 30 сек. —
вторые 30 сек. —
За 30 сек. —2
о,
1
Результат вполне резкий. Процесс торможения, вызываемый
метрономом в начале его действия, проник из звукового анали-

затора как в зрительный, так и в кожный анализаторы и ска-
зался в уменьшении их рефлексов в 2—3 раза.
Но это у одной собаки. У другой результат был скорее
обратный. Условные раздражители, примененные непосред-
ственно после недеятельной фазы отставленного рефлекса, даже
несколько увеличились в своем размере. Причина этой разницы
была ясна. Когда у первой собаки между изолированной недея-
тельной фазой и пробой другого рефлекса ввели промежуток
в 2 минуты, то в течение этих 2 минут деятельная фаза не
наступила, т. е. тормозная фаза действительно была точно выде-
лена, и поэтому последовательное торможение на другом
рефлексе было налицо. У второй же собаки при тех же условиях
в промежутке обнаружилась деятельная фаза и, естественно,
другой рефлекс был не уменьшенным, а увеличенным. Следова-
тельно, у этой собаки ранее и энергичнее выступил раздражи-
тельный процесс, т. е. недеятельная фаза не была полностью
изолирована. С этим совпадало и то, что у первой собаки тор-
мозной процесс вообще заметно преобладал сравнительно с раз-
дражительным.
В прошлой и настоящей лекциях я привел в изобилии
опыты, иллюстрирующие движение тормозного процесса по
массе больших полушарий. Вам могло показаться, что это было
даже и излишне. Но я сделал это с умыслом, чтобы сделать для
вас очевидным, как много раз мы наблюдали это явление
в более или менее простом, так сказать в чистом, виде. И все
же это был только, если можно так выразиться, основной скелет
явления, выступавший перед нами благодаря или особенностям
экспериментирования, или индивидуальным особенностям живот-
ных, скелет, однако, наиболее часто покрываемый добавочными
элементами, очень усложняющими, так сказать, полную действи-
тельность.
Первое, на что мы уже давно натолкнулись в этих опытах,
состояло в следующем.
В описанных в прошлой лекции опытах (Красногорского) об
иррадиировании и концентрировании тормозного процесса
в кожном анализаторе встретился такой неожиданный тогда для

нас факт. При предварительной пробе в опыте условное механи-
ческое раздражение места кожи, удаленного от тормозного
пункта на 22 см, дало 6 капель слюны за 30 секунд, а раздра-
жение зрительного анализатора дало 5 капель. Производится
троекратное раздражение тормозного пункта. Минуту спустя
после последнего раздражения испытывается зрительное раздра-
жение — нуль слюноотделения, т. е. полное последовательное
торможение. Через 10 минут применяется теперь четырехкратное
раздражение тормозного пункта. Через минуту после него раз-
дражение места, удаленного на 22 см, сопровождается полным
эффектом — 8 каплями.
Подобный же факт наблюдался в других наших опытах
(Чеботаревой). У собаки имелось несколько условных рефлексов
на раздражители из разных анализаторов. Условный метроном-
ный раздражитель, примененный вместе с условным тормозом
(из зрительного анализатора), не давал ни капли слюны.
1—2 минуты спустя после того метроном один вполне вос-
становлял свой обычный слюноотделительный эффект и был при
этом подкрепляем, а испытанные вскоре после того условные
рефлексы на механическое раздражение кожи и на запах кам-
форы оказывались еще значительно заторможенными.
Таким образом выходило, что торможение через некоторый
срок, после того как оно было произведено в данном анализа-
торе, уже исчезало из него, между тем в других анализаторах
даже через большие сроки оно еще давало себя знать.
вместе с тем было обращено внимание на то, что это
случалось тогда, когда условные рефлексы из других анализато-
ров были очень молодые, т. е. только что образованные, или
хотя и старые, но давно не практиковавшиеся, или, наконец,
вообще слабые, выработанные на агентов малой интенсивности.
Ввиду этого можно было себе представить, что, когда известный
пункт, ранее заторможенный, оказывался свободным от тормо-
жения, это еще не значило, что в его районе не было более тор-
можения. В этом пункте раздражительный процесс, в силу опре-
деленных условий, мог брать перевес над тормозным процессом,
делаться, так сказать, иммунным по отношению к окружающему

его, но уже ослабленному тормозному процессу. И действительно,
это постоянный факт, что рефлексы с еще недостаточно концен-
трированным или вообще со слабым раздражительным процес-
сом чрезвычайно легко подвергаются действию как внешнего,
так и внутреннего торможения, между тем как сильные
рефлексы остаются вне влияния тех же торможений. Об этой,
так сказать, крепости или даже неприкосновенности сильных и
хорошо выработанных как раздражительных, так и тормозных
пунктов будет речь еще впереди.
В свое время, когда впервые наблюдались случаи, как бы
противоречащие правилу иррадиирования и концентрирования
торможения, были исполнены следующие нарочитые опыты
(А. М. Павловой).
У собак были выработаны условные рефлексы на раздражи-
тели из разных анализаторов, причем обращалось тщательное
внимание на то, чтобы все они повторялись одинаковое число
раз. Когда все они достигают максимума эффекта, с одним из
них комбинируется новый внешний агент, и эта комбинация
обычным методом превращается в тормозную. Тормозная ком-
бинация, а после нее ее условный раздражитель повторяются до
тех пор, пока последовательное торможение комбинацией поло-
жительного раздражителя не ограничится 2 минутами, т. е. после
2 минут уже незаметно на нем. Конечно, и за этот период
соблюдается требование об одинаковой практике всех рефлексов.
Затем все остальные рефлексы впервые испытываются совместно
с условным тормозом. Оказывается, что и эти рефлексы, за
исключением одного, тоже освобождаются от торможения
к концу 2 минут после применения тормозной комбинации.
Исключение приходится на условный рефлекс из слабого раздра-
жения светом, который обычно отстает по слюноотделительному
эффекту от остальных рефлексов. Отсюда следует, что одна и
та же степень торможения не сказывается на сильных раздра-
жителях и отчетливо дает себя знать на слабых.
Но это только один элемент, осложняющий факт иррадииро-
вания и концентрирования тормозного процесса. Впоследствии и
постепенно мы познакомились и с другим, имеющим гораздо

большее значение и еще более нарушающим простой ход ирради-
ирования и концентрирования. Об этом элементе мы сообщим
имеющийся у нас материал в следующей лекции.
А теперь я перехожу к нашим опытам относительно движения
раздражительного процесса. Этот вопрос обработан у нас в го-
раздо меньшей степени.
Наш первый опыт (М. К. Петровой) с иррадиированием
раздражительного процесса исполнен совершенно по типу тех
опытов, которыми мы начали изучение иррадиирования и кон-
центрирования тормозного процесса. У собак вдоль задней
конечности, начиная с плюсны до таза, были расположены пять
приборчиков для механического раздражения кожи, приблизи-
тельно на равных друг от друга расстояниях. Из действия самого
нижнего приборчика (№ 1) у одной собаки сделан условный
кислотный рефлекс, у другой — пищевой. Верхние приборчики
(№ 2, 3, 4 и 5) в силу генерализации, конечно, вызывали также
соответствующие рефлексы, но они обычным приемом были
отдифференцированы и доведены все одинаково до нуля
эффекта. Тогда было приступлено к главной задаче опытов.
Сперва испытывалось действие самого нижнего приборчика, т. е.
положительный раздражитель в течение 30 секунд, причем
слюноотделение за каждые 15 секунд отмечалось отдельно,
а затем, как обыкновенно, присоединялся безусловный раздра-
житель. Спустя некоторое время нижний приборчик опять
пускался в ход, но только на 15 секунд, а затем сейчас же после
него начинали действовать, и тоже в течение только 15 секунд,
верхние приборчики, то один, то другой в разных опытах, то
более близкий, то более дальний. Получилось следующее. При
смене № 1 на № 2 (ближайший) слюноотделение в течение
действия этого приборчика было обыкновенно много меньше,
а иногда и равно слюноотделению, наблюдавшемуся в течение
15 секунд действия приборчика № 1. При смене таким же
образом № 1 на № 5, т. е. самого дальнего, слюноотделение при
нем резко падало. Приборчики № 3 и 4, примененные в тожде-
ственной обстановке, дали средние цифры, приближаясь
№ 3 к № 2 и № 4 к № 5. В другом ряде опытов отмечалось

слюноотделение не только за время действия тормозных раздра-
жителей, но до конца отделительного периода. Тогда разница
в действии близких и дальних приборчиков выступала почти без
единого исключения и гораздо рельефнее. Отделительный период
продолжался дольше и был гораздо значительнее по величине
после действия близкого приборчика, чем дальнего.
Привожу данные ряда опытных дней.
У этой собаки кислотный условный рефлекс.
Опыт 14 XI 1913
Условное слюноотделение
(в каплях)
Время Раздражитель Примечании
за каждые 15 секунд:
за 1-е, 2-е, 3-е, 4-е, 5-е, 6-е
2 ч.00 м. №1 8 7 — — — —
10 м. № 1 7 11 — — — Подкреплен
23 м. № 1 и за ним № 2 7 5 5 3 1 1 Не подкреплено
40 м. № 1 4 9 — — — — Подкреплено
Опыт 16 XI 1913
1 ч. 45 м. № 1 5 9 — — — —
2 ч. 00 м. №1 3 7 — — — — Подкреплено
10 м. № 1 и за ним №5 6 2 1 0 0 0 Не подкреплено
26 м. № 1 2 8 — — — — Подкреплено
Опыт 19 XI 1913
1 ч. 45 м. № 1 4 8 — — — —
2 ч. 45 м. № 1 6 7 — — — — Подкреплено
3 ч. 10 м. № 1 и за ним № 5 7 5 3 2 1 0 Не подкреплено
25 м. № 1 2 8 — — — — Подкреплено
37 м. № 5 0 0 0 0 0 0 Не подкреплено
Опыт 21 XI 1913
1 ч. 32 м. № 1 6 12 — — — —
2 ч. 32 м. № 1 9 15 — — — — Подкреплено
3 ч. 10 м. № 1 10 13 — — — —
22 м. № 1 и за ним № 5 842000 Не подкреплено
35 м- № 1 7 11 — — — — Подкреплено

0 II ы т
23 XI
1913
12 ч. 40 м.
№ 1
7 11 —
1 ч. 00 м.
№ 1
9 13 —
-
Подкреплено
10 м-
№ 1
10 12 —
22 м.
№ 1 и за ним № 2
12 8 4
3 1
0
Не подкреплено
36 м.
Ау 1
3 9 —
—
Подкреплено
Опыт
28 XI
1913
1 ч.30 м.
№ 1
7 8 —
- J
Подкреплено
43 м.
№ 1
6 10 —
-J
59 м.
№ 1 и за ним № 5
8 5 1
0 0
0
2 ч. 05 м.
№ 2
0 0 0
0 0
о
Не подкреплено
18 м.
№ 1
2 10 —
Подкреплено
Результат опытов очень резкий. При смене приборчика № 1
на приборчик № 2 отделение слюны во время действия
(15 секунд) первого приборчика, соответственно приведенному
ряду опытов: 7, 7 и 12 капель, а отделение во время действия
(15 секунд) второго вместе с последовательным отделением: 15г
11 и 16; при смене же приборчика № 1 на приборчик № 5 отде-
ление во время действия первого: 6, 8 и 8 капель, а при действии
второго вместе с последовательным отделением: 3, 6 и 6 капель.
Там резко больше, здесь отчетливо меньше. После действия
приборчика № 2 последовательное слюноотделение продолжается
45—60 секунд, после приборчика № 5 — только 15 секунд.
А постоянное тормозящее действие приборчика № 2 должно
быть и есть больше, чем приборчика № 5, потому что, как мы
уже знаем, чем тоньше дифференцировка, тем при полной
дифференцировке на нее должен развиться более интенсивный
тормозной процесс. Что действительно тормозящее действие от
приборчика № 2 было больше, чем действие от приборчика
№ 5, в данной работе было констатировано нарочитыми опытами
с последовательным торможением и от одного и от другого при-
борчика, притом как на приборчике № 1, так и на условных
раздражителях из других анализаторов. Привожу пример после-
довательного торможения на приборчике № 1 через 5 минут
после действия тормозящих приборчиков.

Опыт на той же собаке.
Время
Условный раздражитель за 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
3 ч.45 м.
55 м.
4 ч. 10 м.
15 м.
20 м.
35 м.
40 м.
45 м.
50 м.
№ 1
№ 1
№ 2
№ 1
№ 1
№5
№ 1
№ 1
№ 1
12
18
0
4
15
0
12
15
12
Торможение от № 2 через 5 минут его действия еще очень
сильное, от № 5 через тот же срок почти или совсем незаметно.
После этого результат ряда приведенных опытов может быть
истолкован только так, что процесс раздражения, вызванный
действием приборчика № 1, на близком месте, соответствующем
приборчику № 2, дает себя знать больше, чем на месте более
дальнем, соответствующем приборчику № 5; другими словами,
он распространился, иррадиировал из места его возникновения
в ближайшие к нему пункты.
Эти опыты еще раз повторялись в последнее время (Под-
копаевым). На одной стороне тела с передней лапы через все
туловище до конца задней лапы располагаются приборчики для
механического раздражения кожи. Действие прибора на передней
лапе при помощи обычной процедуры становится положительным
пищевым условным раздражением, действие всех остальных —
тормозным. Отделение слюны отмечается каждые 5 секунд. Один
раз положительный раздражитель действует до подкрепления
все 30 секунд, другой раз только первые 15 секунд, затем сле-
дует пауза в 15 секунд, только после которой и производится
подкрепление. Таким образом мы имели перед собой ход отде-
ления слюны при сплошном раздражении и при прерываемом на
15 секунд. При сплошном величина слюноотделения за первые
15 секунд относилась к величине его за вторые 15 секунд как
1 : 2.4; при прерываемом — как 1 : 1.25. В дальнейших опытах
положительный раздражитель после пятнадцатисекундного дей-

ствия сменялся на тормозной раздражитель, тоже пятнадцати-
секундного продолжения, то при помощи ближайшего прибор-
чика, то самого дальнего. Теперь отношение величины слюно-
отделения за первые 15 секунд к величине за вторые в первом
случае было как 1 : 1.35, а во втором как 1 : 0.53.
Очевидно и тут, как в опытах предшествующего сотрудника,
через 0 секунд (практически через 0.5—1 секунду) по прекра-
щении положительного раздражения раздражительный процесс
обнаруживается на ближнем тормозном пункте, уничтожая его
действие, а на дальнем его нет.
Как в том, так и в этом ряде опытов мы не имеем возмож-
ности сказать, какая это фаза движения раздражителя — фаза
иррадиирования или концентрирования? Идет процесс вперед
или уже возвращается назад? Сейчас предпринимаются опыты,
в которых тормозные раздражители применяются не сейчас же
по прекращении положительного раздражителя, а спустя то или
другое число секунд.
К сожалению, относительно этого вопроса приведенным
исчерпывается наш теперешний нарочитый опытный материал,
но у нас имеется случайно наблюденный материал, очевидно или
по всей вероятности имеющий ближайшее отношение к тому же
предмету.
Вот эти отдельные случаи.
В нашем распоряжении была собака с чрезвычайно резко
выраженным сторожевым рефлексом. Постоянно занимающийся
с ней экспериментатор (М. Я. Безбокая), находясь с ней
в отдельной комнате, с полным удобством снаряжал ее к опыту,
ставил в станок и укреплял на ней разные приборы. С услов-
ными рефлексами дело шло вполне удовлетворительно. Но
появление в экспериментальной комнате постороннего лица
вызывало сильнейшую агрессивную реакцию со стороны живот-
ного, тем более, если постороннее лицо (в таком случае был я)
заменяло экспериментатора перед собакой. Когда я при таком
положении дела применял выработанный пищевой условный
раздражитель, то слюноотделительный эффект его был значи-
тельно больше обычной величины при работе с собакой ее

постоянного экспериментатора и собака ела предлагаемую пищу
с чрезвычайным мускульным напряжением. Но агрессивная реак-
ция в отношении меня совершенно прекращалась, когда я наме-
ренно, что называется, не шелохнулся, не делал ни малейшего
движения. Из всего рефлекса на меня оставалось только посто-
янное фиксирование меня глазами. И теперь тот же условный
раздражитель давал меньше слюны, чем в норме, или. даже
совсем оставался без секреторного эффекта. Но стоило мне
держаться свободнее и особенно встать, чтобы сейчас же возвра-
щались и агрессивная реакция и увеличенное слюноотделение.
Интересно дальше следующее. Если в присутствии постороннего
лица, сидевшего неподвижно, собака успокаивалась, то под-
кармливание собаки вслед за условным раздражителем вызы-
вало на некоторое время после еды агрессивную реакцию на это
лицо, хотя оно продолжало сидеть неподвижно. Едва ли эти
факты можно принимать иначе, как только так. Сильное раздра-
жение, производимое видом постороннего делающего движения
лица, иррадиировало по мозгу и повысило, между прочим, воз-
будимость и его района, относящегося к акту еды. Когда же это
раздражение при уменьшении внешнего раздражителя ослабло и
концентрировалось, то, наоборот, возбудимость других отделов
уменьшилась сравнительно с покойным состоянием (наше внеш-
нее торможение). Такое же влияние в свою очередь имело и
раздражение едой, повысив на короткое время возбудимость
центра агрессивной реакции.
Подобное же явление мы наблюдали на другой совершенно
исключительной собаке (в работе И. Р. Пророкова). У нее меха-
ническое раздражение кожи вызывало особенную и в высшей
степени резкую двигательную реакцию (может быть, полового
характера или что-либо аналогичное эффекту щекотания).
Несмотря на это, на механическое раздражение кожи образовался
вместе с тем и условный пищевой рефлекс. Этот пищевой
рефлекс, в ярком контрасте с обычным отношением, был по
слюноотделению самым большим из всех остальных условных
рефлексов. В данном случае обыкновенно при начале раздраже-
ния кожи появлялась особенная двигательная реакция, а 10—

15 секунд спустя она сменялась энергичнейшей пищевой двига-
тельной реакцией, какой не было при других условных раздра-
жителях. Когда мы некоторыми приемами, о чем интересная речь
будет впереди, устранили странную реакцию, то кожно-механиче-
ский условный рефлекс занял по своей величине обычное место,
уступая первенство звуковым раздражителям. Тоже очевидный
случай иррадиации раздражительного процесса.
Таким же образом мы склонны понимать и следующий факт.
При взаимодействии условных рефлексов, образованных на раз-
личные пищевые вещества, торможение одних другими наступает
не сразу, а спустя несколько минут. Можно думать, что сначала
имеет место иррадиация из непосредственного данным веществом
раздражаемого пункта химического анализатора на соседние, чем
временно поднимается их возбудимость, и лишь потом, когда
раздражение в первоначальном пункте сконцентрируется, насту-
пает торможение (опыты Савича).
С той же точки зрения можно бы объяснить и неожиданный
факт, встретившийся в работе П. Н. Васильева при образовании
разных температурных условных рефлексов. На раздражение
кожи холодом около 0° был выработан условный кислотный
рефлекс, а на тепловое раздражение около 47° — пищевой.
Потребовалось большое время для образования этих рефлексов.
А когда они, наконец, были готовы, они оказались в высшей
степени неустойчивыми в следующем отношении. Стоило
несколько раз подряд повторить и подкрепить условный кислот-
ный холодовой рефлекс, чтобы примененный после него и хорошо
выработанный пищевой тепловой рефлекс превратился как бы
в холодовой, и наоборот. Факт превращения был вполне отчет-
лив и бесспорен. Натура рефлекса определялась, во-первых, дви-
гательной реакцией, конечно совершенно различной при этих
обоих рефлексах: при пищевой собака повертывалась в сторону
экспериментатора, пристально смотря то на него, то туда, откуда
появлялась еда, и облизывалась; при кислотной отворачивалась
от экспериментатора, фыркала, скулила, трясла головой и делала
языком выбрасывающие движения. Во-вторых, за это говорил
химический характер слюны из подчелюстной слюнной железы:

сильно слизистой, густой при пищевом рефлексе и жидкой, водя-
нистой при кислотном. Мы проследили эти разницы особенно
тщательно. Факт такого упорного и долгого превращения
казался странным. Его было можно бы понять следующим обра-
зом. Как известно, периферические концы холодового и тепло-
вого анализаторов распределены на поверхности кожи точечно и
смешанно. Можно было бы предполагать, что и центральные
концы этих температурных анализаторов также тесно перепле-
тены между собой, и из наших опытов (А. А. Шишло) мы дей-
ствительно знаем, что корковые концы холодовых и тепловых
нервов топографически совпадают. Если принять это во внима-
ние, то будет понятно, почему раздражение так легко ирради-
ирует из холодового анализатора в тепловой, и обратно, почему
так трудно достигается в наших опытах разъединение деятель-
ности обоих анализаторов.
Теперь я должен вернуться к факту, который был уже упо-
мянут в первой лекции об анализаторной деятельности коры и
который по его механизму должен быть помещен в настоящем
отделе нашего изложения. Это факт первоначальной генерализа-
ции всякого только что выработанного условного рефлекса, т. е.
факт как бы самопроизвольного действия в качестве условных
раздражителей таких агентов, которые сами по себе ранее не при-
менялись, но составляют родственную группу с тем агентом, на
который при помощи определенной процедуры был выработан
данный условный рефлекс.
Для образца я приведу опыты над кожным анализатором
(Анрепа).
На одной половине тела были расположены приборчики для
механического раздражения кожи. Действие приборчика № О,
находящегося на бедре, было сделано условным пищевым раз-
дражителем. Другие приборчики были распределены таким обра-
зом: № 1 — на конце задней конечности, № 2 — на тазу, № 3 —
на середине туловища, № 4 — на плече, № 5 — на предплечье и
№ 6 — на конце передней конечности. Действие всех этих при-
борчиков само по себе, т. е. без всякой предварительной выра-
ботки, также сопровождалось условным слюноотделением, причем

слюноотделительный эффект чрезвычайно постепенно падал по
мере удаления от № 0. В нижеприводимой табличке содержатся
средние цифры, полученные на одной из трех примененных для
этих опытов собак. Количества слюны выражены в делениях
шкалы, где деление соответствует 0.01 куб. см. Отделение отме-
чалось за 30 секунд действия раздражителей.
Места
. . . 1
0
2
3
4
5
6
Слюноотделение . .
. . . 33
53
45
39
23
21
19
Стойкость генерализации очень различна у разных собак, и
удерживание ее при опытах на определенной степени не всегда
легко. Если мы пробуем новые места и всякий раз раздражение
подкрепляем, мы выравниваем рефлексы. Если же пробные
раздражения оставляем без подкрепления, мы даем повод к раз-
витию торможения, к образованию дифференцировок. Поэтому
в этих опытах, чтобы иметь более или менее точный результат,
гарантированный повторением, при повторных пробах строго
поочередно один раз раздражение подкрепляют, другой раз нет,
или же делают эти пробы через очень большие промежутки
времени.
Как понимать механизм генерализации? Всего соответствен-
нее нашим теперешним знаниям представлять себе это явление
следующим образом. Каждому элементу рецепторного аппарата
отвечают свое афферентное нервное волокно и своя нервная
клетка в коре полушарий, и каждой большей или меньшей группе
их — свои группы волокон и клеток. Внешнее раздражение, при-
шедшее в кору с определенного пункта или района рецептора,
не остается в соответствующих им точке или отделе коры,
а иррадирует дальше по коре, и в тем более слабой степени,
чем дальше отходит от центра раздражения, что мы воочию
видели на другом нервном процессе, на торможении. Таким обра-
зом рядом с первым пунктом раздражения и в силу иррадиации
раздражаемые пункты также должны связаться с центром безу-
словного рефлекса и повести, следовательно, к образованию
прибавочных рефлексов, тем сравнительно более слабых, чем
дальше эти пункты находятся от пункта приложения внешнего

раздражителя, так как величина условного эффекта определенно
связывается с силой раздражения. С такой точкой зрения согла-
суется и наблюденный (П. С. Купаловым) факт, что генерализа-
ция происходит, развивается в течение некоторого времени,
потому что более отдаленные рефлексы как более слабые обна-
руживаются позже.
Объяснение, данное нами для факта первоначальной генера-
лизации условных рефлексов в одном анализаторе, можно было
бы применить и к факту универсальной генерализации, насту-
пающей при следовых рефлексах, образованных на поздних сле-
дах раздражителя, и о которой было сообщено в седьмой лек-
ции. При позднем присоединении безусловного раздражителя
к данному внешнему агенту раздражение от него успевает рас-
плыться по всему полушарию и потому все пункты полушария
могут войти в связь с центром безусловного раздражителя. При
раннем же присоединении безусловного раздражителя центр его
концентрирует раздражение по направлению к себе и тем огра-
ничивает его слишком обширную иррадиацию.

ЛЕКЦИЯ ОДИННАДЦАТАЯ
ВЗАИМНАЯ ИНДУКЦИЯ РАЗДРАЖИТЕЛЬНОГО И ТОРМОЗНОГО
ПРОЦЕССОВ: а) ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ ФАЗА ИНДУКЦИИ;
б) ОТРИЦАТЕЛЬНАЯ ФАЗА ИНДУКЦИИ
Мм. гг.! Первое, с чем мы встретились, обратившись к вну-
треннему механизму работы больших полушарий, — это было
движение по массе полушарий как возбуждения, так и тормо-
жения. Второе, что гораздо позже попало в круг нашего
наблюдения, а затем экспериментирования, было возбуждаю-
щее влияние одного процесса на другой как в периферии от
пункта данного процесса, так и на том же месте по пре-
кращении раздражения, вызывающего непосредственно тот или
другой процесс. Это влияние, по примеру Геринга (Hering)
и Шеррингтона, мы назвали индукцией. Оно взаимное, реци-
прокное: процесс раздражения ведет к усиленному торможению,
и, обратное, торможение — к усиленному раздражению. Первое
обозначается у нас словом «отрицательная фаза индукции»,
второе — «положительная фаза индукции», или, короче, отрица-
тельной и положительной индукцией.
Факт индукции, конечно, был давно перед нашими глазами,
но, как это часто случается при исследовании, долго заслонялся
для нас другой идеей — идеей о правильном строго поступа-
тельном движении нервных процессов — и относился нами на
счет случайных нарушающих влияний, которых так много встре-
чается при работе над этой сложнейшей частью организма.
Впервые он настойчиво напросился на наше внимание в опытах

Когана, когда, как упомянуто в позапрошлой лекции, после пол-
ного угашения кожно-механического раздражения на одном месте,
непосредственно испытанное раздражение отдаленного места
у одной из экспериментируемых собак оказалось почти постоянно
в состоянии повышенной возбудимости. Однако факт индукции
оставался неразработанным вплоть до работы Фурсикова, с кото-
рой и началось нарочитое и энергичное исследование этого явления.
Вот исходный опыт из работы Фурсикова. У собаки был
выработан между прочими условный пищевой рефлекс на меха-
ническое раздражение кожи на передней лапе. Такое же раз-
дражение на задней лапе было отдифференцировано, т. е. сделано
тормозным, причем дифференцировка была полной — при раз-
дражении не отделялось ни капли слюны.
Время
Условное равдражение
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Латентный
период слюн-
ной реакции
(в секундах
4 ч. 20 м.
36 м.
45 м.
45 м. 30 с.
58 м.
5 ч. 10 м.
На передней лапе
»» »» »»
На задней лапе
На передней лапе
П И »»
»» »» »»
8
7.5
0
12
5
6.5
3
3
2
8
5
Мы видим, как значительно (почти на 50%) увеличился
секреторный эффект, когда положительный условный раздражи-
тель был применен непосредственно после тормозного, причем
укоротился и латентный период слюнной реакции. Кроме того,
надо прибавить, что очень резко усилилась и пищевая двига-
тельная реакция животного.
В данном случае представить себе внутренний механизм
факта не представляет трудности. Пункт мозга, отвечающий
месту кожи на задней лапе, в силу выработки под влиянием соот-
ветствующего раздражения, приводится в тормозное состояние.
Он таким остается и после окончания и при повторении раздра-
жения, между тем как пункт, отвечающий передней лапе, сейчас же
по окончании тормозного раздражения оказывается на некоторое
время в состоянии повышенной возбудимости. Здесь явные про-

странственные отношения дают возможность для простого объяс-
нения. Иначе стоит дело, когда и положительный и отрицатель-
ный раздражители должны быть локализированы в одном и том же
пункте мозга, как в случае дифференцирования одного и того же
раздражителя по его интенсивности, по его постоянному или пре-
рывистому характеру, по той или другой частоте перерывов. Одна-
ко факт индукции выступает и здесь с такой же отчетливостью.
Вот опыт также из работы Фурсикова. У собаки между про-
чими выработан условный пищевой рефлекс на удары метро-
нома, 76 ударов в минуту. От этой частоты ударов отдифферен-
цирована частота 186 ударов в минуту, т. е. она сопровождается
нулем эффекта и секреторного и двигательного.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях
за 30 секунд
Латентный
период слюн-
ной реакции
(в секундах)
5 ч. 05 м.
15 м.
24 м.
24 м. 30 с.
43 м.
51 м.
76 ударов
76 „
186 „
76 „
76 „
76 „
5.5
6
0
8
5.5
6
5
5
-
2
5
5
Сейчас же после дифференцировки положительный раздра-
житель увеличился на 30%, латентный период резко укоротился,
а двигательная реакция очень усилилась.
Приведу еще пример положительной индукции (из работы
М. П. Калмыкова). У собаки между другими выработан услов-
ный пищевой рефлекс на сильный свет и от него отдифферен-
цирован рефлекс на слабый свет.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
sa 30 секунд
Латентный
период слюн-
ной реакции
/_ \
1 ч. 46 м.
55 м.
2 ч. 05 м.
05 м. 30 с.
14 м.
24 м.
Сильный свет
„ „
Слабый „
Сильный „
„ „
„ „
14
14
0
20
11
8
\а секунд»/
15
13
-
4
13
и

И здесь непосредственно после тормозного раздражителя
действие положительного увеличилось почти на 50%, чрезвы-
чайно резко укоротился латентный период его и отчетливо уси-
лилась двигательная пищевая реакция.
Имея перед собой эти опыты, можно было поставить доба-
вочный вопрос: не есть ли факт положительной индукции —
явление растормаживания, с которым мы так часто встречались
в лекциях о разных случаях внутреннего торможения? Это пред-
положение надо было сделать, принимая во внимание, что при
положительной индукции вводится новое отношение, новая (по
быстроте) смена условно-отрицательного раздражителя условно-
положительным, а новизна во внешнем мире может вызвать
ориентировочную реакцию, а стало быть и растормаживание.
Но, помимо многих разниц в фактических подробностях поло-
жительной индукции и растормаживания, это предположение
решительно отстраняется характером двигательной реакции
животного, которая с первого момента отнюдь не общая ориен-
тировочная, а отчетливо специальная, свойственная данному
положительному раздражителю.
Как долго держится индуцирующее действие? Срок довольно
колеблющийся, от нескольких секунд до 1—2 минут. В чем
лежит основание этих колебаний — не было достаточно выяснено
в наших опытах.
После констатирования факта положительной индукции дей-
ствительность сейчас же поставила перед нами вопрос о подроб-
ностях этого факта, так как явление индукции далеко не было
постоянным. Хотя мы и доселе не овладели предметом вполне,
однако некоторые условия, от которых зависит наличность индук-
ции, более или менее наметились.
Первое условие обратило на себя наше внимание случайно.
Калмыков в его опытах с условным пищевым раздражителем —
ударами метронома (100 ударов в минуту) — получал постоянно
положительную индукцию непосредственно после применения
отдифференцированной частоты ударов (160 ударов в минуту).
Когда он должен был демонстировать это мне с несколькими
посторонними лицами, оказалось совсем другое: не усиление,

а резкое ослабление после дифференцировки. Неожиданное от-
клонение всего естественнее было понимать следующим обра-
зом. Я с посторонними лицами нашим разговором (собака в зву-
ковом отношении не была достаточно изолирована от экспе-
риментатора и нас) как агент внешнего торможения ослабил
дифференцировку, вначале даже явно растормозил ее, — и
явление индукции в течение всего опыта ни разу не обна-
ружилось.
Вот этот опыт.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Латентный
период слюн-
ной реакции
(в секундах)
1ч. 27 м.
100
ударов
15
9
40 м.
100
»»
14
16
47 м
160
и
8
12
55 м.
100
»»
6
21
2ч. 05 м.
100
»»
23
7
15 м.
160
t»
0
—
15 м.
30
с.
100
»»
0
—
21 м.
100
»»
22
6
33 м.
160
»»
0
—
33 м.
30
с.
100
г*
4
27
42 м.
160
>»
0
—
42 м.
30
с.
100
>»
4
26
50 м.
100
»»
21
7
Как видим, дифференцировка, бывшая до этого опыта пол-
ной, при первом применении в нашем присутствии нарушилась,
дала 4 капли. Дальше она стала снова нулевой, но все разы
в опыте после нее положительный рефлекс непосредственно не
увеличивался, а уменьшался, т. е. оказывался последовательно
заторможенным.
Из этого можно было заключить, что ослабление тормозного
процесса повлекло за собой исчезание индукции. Чтобы про-
верить этот вывод, тормозной процесс, лежащий в основании
дифференцировки, был ослаблен другим способом, именно пред-
варительным введением в рот собаки отвергаемых веществ.

После этого также в течение всего опыта ни разу не наблюда-
лась индукция (тоже опыты Калмыкова). Следовательно, по-
явление положительной индукции связано с определенной интен-
сивностью тормозного процесса.
Второе условие, от которого зависит наличие индукции,
выступило перед нами в той же работе Калмыкова. Ради особен-
ной цели, имея дифференцировку на 160 ударов метронома
в минуту, мы применяли ее в течение нескольких месяцев боль-
шое число раз, не испытывая ее на индуцирующее действие,
а затем перешли к выработке более тонкой дифференцировки,
именно на 112 ударов в минуту, т. е. ближе к частоте положи-
тельного раздражителя (100 ударов в минуту). Когда последняя
сделалась полной, проба на индукцию дала очень резкий резуль-
тат.
Вот этот опыт.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Латентный
период слюн-
ной реакции
(в секундах)
1 ч. 17 м.
26 м.
26 м. 30 с.
36 м.
100 ударов
112 „
100 „
100 „
12
0
21
7
19
6
22
Индуцирующее действие новой, более тонкой дифференци-
ровки достигло 77% с очень значительным укорочением латент-
ного периода.
Но когда мы теперь испытали старую, грубую дифференци-
ровку, мы, к немалому нашему удивлению, не могли ни разу
видеть от нее и следа индукции. Предполагая, что, может быть,
в этом имел значение перерыв в применении грубой дифферен-
цировки, когда вырабатывалась новая, более тонкая, мы затем
чередовали периоды в 10—15 дней, в один период практикуя
только одну дифференцировку, в другой — только другую.
Однако это нисколько не изменило факта, как показывают сле-
дующие опыты.

Опыт 17 IV
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Латентный
период слюн-
ной реакции
(в секундах)
11 ч. 11 м.
19 м.
19 м. 30 с.
30 м.
37 м.
100 ударов
112 „
100 „
100 „
100 „
16
0
20
0
4
8
2
26
Опыт 20 IV
11 ч. 37 м.
45 м.
45 м. 30 с.
55 м.
12 ч. 02 м.
100 ударов
160 „
100 „
100 „
100 „
13
0
5
6
6
9
23
23
17
Новая дифференцировка явно положительно индуцирует,
старая влечет за собой прямо последовательное торможение. Но
с повторением новой дифференцировки и ее положительно инду-
цирующее действие стало заметно уменьшаться.
Такие же опыты, только с другим раздражителем, были по-
вторены еще раз (Фроловым). При этом имелось в виду, по-
мимо применения другого раздражителя, ввести разницу еще
и в том отношении, чтобы дифференцируемый тормозной агент
был большей интенсивности, чем положительный раздражитель.
Был взят тон D тонвариатора Макса Коля и заглушён в разной
степени. При опытах пользовались тремя интенсивностями: самый
слабый тон, средний и наиболее сильный. Из самого слабого
был выработан условный пищевой раздражитель. Затем от него
сперва был отдифференцирован наиболее сильный. Когда он
становился вполне отрицательным, его пробовали на индуцирую-
щее действие.
Вот первый опыт с индукцией.
Время
1 ч. 28 м.
33 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слабый тон
Сильный „
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
12
3

1 ч. 42 м.
56 м.
2 ч. 08 и.
08 м. 30 с.
18 м.
Слабый тон
э» »»
Сильный „
Слабый „
и »»
11
11
0
17
7
При непосредственном переходе от дифференцированного
тона к положительному последний оказался увеличенным на 50 %.
В течение месяца с лишком дифференцировка постоянно прак-
тиковалась. Испробованная затем, она уже более не действовала
индуцирующим образом.
Вот этот опыт.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
1 ч. 41 м.
57 м.
2 ч. 03 м.
11 м.
11 м. 30 с.
24 м.
Слабый ТОН
и м
»» и
Сильный „
Слабый ,,
»» »
8
6
9
0
6
6.5
После этого было приступлено к выработке более тонкой
дифференцировки на средний тон, которая была готова к девят-
надцатому разу ее применения и сейчас же испробована на
индукцию.
Вот этот опыт.
Время
1 ч. 15 м.
19 м.
28 м.
28 м. 30 с.
45 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слабый тон
Средний „
Слабый „
» »»
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
12.5
11
0
17
9
Совершенно так же, как в предшествующих опытах (Калмы-
кова), старая и более грубая дифференцировка, повторяемая
много раз, потеряла свое индуцирующее действие, а новая

и более тонкая, будучи вполне образована, также начала с хорошо
выраженной индукции.
На основании произведенных опытов надо заключить, что
положительная индукция представляет собой временное, фазовое
явление при установке новых отношений в нервной деятельно-
сти, являясь после полного развития тормозного процесса
и исчезая после его основательного упрочнения. Так ли это
всегда? В некоторых случаях индукция держалась очень долго
и мы не видали ее исчезания. Сколько можно судить по тепе-
решнему нашему материалу, эта разница могла приурочиваться
к следующему обстоятельству: происходит ли эта быстрая смена
тормозного процесса раздражительным в одном и том же пункте
мозга, как в только что приведенных опытах, или же процессы
разделены пространственно, как в опытах с кожным анализато-
ром. Вопрос должен быть разрешен новыми опытами, которые
сейчас и производятся.
Надо прибавить еще, что нами делались опыты — и неодно-
кратно — с дифференцированием частоты ритмических механиче-
ских раздражений кожи на одном и том же месте. В этих слу-
чаях нам до сих пор ни разу не пришлось видеть положитель-
ной индукции, когда мы быстро, без промежутка, действующую
как условный положительный раздражитель частоту применяли
после частоты, связанной с тормозным процессом. Всегда прямо
наступал период последовательного торможения.
Факт отрицательной фазы индукции, т. е. усиление тормоз-
ного процесса под влиянием предшествующего раздражительного,
встретился нам также уже давно, но оставался для нас как что-то
совершенно непонятное и даже долго не был снова испробован.
Лишь в относительно недавнее время мы, наконец, заинтересова-
лись им и повторили его много раз на разных собаках, анализи-
ровав и оценив его надлежащим образом (опыт Строганова).
При изучении внутреннего торможения мы, между прочим,
исследовали вопрос: как происходит устранение, разрушение
выработанного тормозного процесса? Опыт (Кржышковского)
был поставлен специально над случаем условного торможения. Тон
был сделан положительным кислотным раздражителем, а комби-

нация его с кожно-механическим раздражением была превра-
щена в тормозную обычным способом, т. е. тон один постоянно
сопровождался вливанием кислоты, а комбинация, чередуясь
с положительным раздражителем, повторялась без вливания
кислоты. Когда решено было разрушить тормозное действие
комбинации, то процедуру разрушения сначала воспроизвели
точно по типу процедуры образования, т. е. чередуя подкрепляе-
мый положительный раздражитель с комбинацией, тоже теперь
сопровождаемой вливанием кислоты. Получился довольно неожи-
данный результат. Несмотря на десятикратное, в течение трех
дней, применение комбинации с вливанием кислоты, комбинация
не получила положительного действия, оставаясь нулевой.
Вот эти опыты.
Опыт 15 X 1907
Условный раздражитель
Время в течение 30 секунд
10 ч. 24 м. Тон
38 м. Комбинация
59 м. Той
11 ч. 11 м Комбинация
27 м. Тон
40 м. Комбинация
58 м. Тон
12 ч. 13 м. Комбинация
25 м. Тон
39 м. Комбинация
55 м. Тон
Слюноотделенне
(в каплях)
за 30 секунд
11
0
13
0
10
0
11
0
10
0
12
Примечания
Во всех случаях
вливалась в рот
кислота
Опыт 16 X 1907
1ч. 34 м.
52 м.
2 ч. 41 м.
55 м.
3 ч. 10 м.
Тон
Комбинация
Тон
Комбинация
Тон
8
0
9
0
7
Во всех случаях
вливалась кислота

Опыт 17 X 1907
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Примечания
10 ч. 55 м.
11ч. 05 м.
25 м.
35 м.
53 м.
12 ч. 06 м.
19 м.
Тон
Комбинация
Тон
Комбинация
Тон
Комбинация
Тон
7
0
6
0
8
0
9
Во всех случаях
вливалась кислота
Не получив разрушения таким способом, мы на следующий
день поступили иначе: стали комбинацию, сопровождаемую вли-
ванием кислоты, повторять сплошь, не чередуя с применением
условного положительного раздражителя. Теперь разрушение
началось и происходило стремительно.
Опыт 18 X 1907
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Примечания
10 ч. 42 м.
52 м.
11 ч.04м.
17 м.
30 м.
41 м.
54 м.
Тон
Комбинация
10
0
3
4
6
6
8
Во всех случаях
вливалась кислота
Казалось, что разница в этих двух способах разрушения оче-
видна, однако сейчас же возникло предположение: не было ли
разрушение, так скоро начавшееся и быстро протекшее при вто-
ром способе, собственно подготовлено применением первого
способа. Чтобы проверить это предположение, тормозная комби-
нация была восстановлена, практиковалась в течение одного года
и была испытана вновь на разрушение прямо по второму спо-
собу. Получилось следующее.

Опыт 22 XI 1908
Условный раздражитель Слюноотделение
Время в течение 30 секунд (в каплях) Примечания
за 30 секунд
10 ч. 43 м. Тон 8
57 м. Комбинация 0
11ч. 09 м. „ 0
23 м. „ Вс ВСех случаях
35 м. ,, 3 вливалась кислота
49 м. „ 5
12 ч. 03 м „ 10
25 м. Тон 14
Теперь стало ясно, что оба способа разрушения существенно
различаются, но, как сказано выше, факт только спустя много
лет сделался опять предметом нашего исследования. В поздней-
шее время исследование было произведено на четырех собаках
(опыты Строганова). Условные рефлексы на этот раз были
пищевые. Разрушалось дифференцировочное торможение, именно
дифференцировки на частоту ударов метронома и на высоту
тонов. Факт резкой разницы в быстроте разрушения тормозного
процесса посредством двух способов повторился без исключения
на всех собаках. При сплошном, одно за другим, применении
дифференцировочного раздражителя, сопровождаемого безуслов-
ным раздражителем, разрушение тормозного процесса начина-
лось через один или вообще немного раз; при правильном чере-
довании этой комбинации с условным положительным раздражи-
телем разрушение сильно затягивалось во времени, наступая
через много раз, даже через десятки раз. На разных животных
первым употреблялся то один, то другой способ разрушения.
Иногда многократно чередовались эти способы на одном и том же
животном. Конечно, в таких случаях дифференцировки после
разрушения основательно восстановлялись. Наконец было вве-
дено несколько вариантов опыта. Вот они.
Когда дифференцировочное торможение при сплошном раз-
рушении почти исчезло, стоило ввести один раз постоянный
положительный раздражитель, чтобы прежний тормозной раз-

дражитель восстановился в большей или меньшей и даже в пол-
ной мере.
У собаки 12Q ударов метронома в минуту — положительный
условный пищевой раздражитель, 60 ударов — дифференцировка,
при испытании 41 раз в течение сорокадневного периода не
дававшая ни капли слюны.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Примечания
11ч. 25 м
30 м.
42 м.
49 м.
56 м.
12 ч. 06 м.
60 ударов
60 „
60 „
60 „
120 „
60 „
0
0
3
4
8.5
0
Все раздражения
сопровождались
подкармливанием
Другой вариант состоял в том, что в опыте прямо перед
началом сплошного разрушения дифференцировки положитель-
ный раздражитель повторялся три раза. Это обусловливало
необычно позднее наступление разрушения (на пятом-шестом
разе).
У другой собаки те же положительный и отрицательный
условные раздражители, отрицательный (дифференцировка)
даже менее стойкий, легко подвергавшийся растормаживанию.
Условный
раздражитель
Слюноотделение
Время
в течение 30 секунд
(в каплях) Примечания
за 30 секунд
12 ч. 01 м.
120
ударов
6
10 м.
120
„
11
21 м.
120
„
5
31 м.
60
„
0
Все раздражения
сопровождались
подкармливанием
43 м.
60
„
0
52 м.
60
„
0
56 м.
60
„
0
1 ч. 02 м.
60
„
2.5
09 м.
60
„
2.5
Третий вариант такой. Разрушение производилось по спо-
собу чередования. Когда разрушение началось, и положительное

действие дифференцированного раздражителя делалось постоян-
ным, хотя оставалось еще незначительным, то четырехкратное
применение подряд постоянного положительного раздражителя
непосредственно уничтожало это действие.
Кроме описанной формы опыта для обнаружения отрица-
тельной фазы индукции, мы применяли и другую (опыты Про-
рокова). У многих собак с пищевыми условными рефлексами
второй в опыте рефлекс часто бывает наибольший по слюноот-
делительному эффекту, очевидно вследствие повышенной пище-
вой возбудимости после первого рефлекторного раздражения из
полости рта. Поэтому уже выработанная, но еще не сделавшаяся
прочной дифференцировка, будучи поставлена в опыте на втором
месте, т. е. после первого подкармливания, нередко нарушается,
делается неполной, в известной мере растормаживается. Если
имеется несколько положительных условных пищевых рефлексов
и при одном из них — дифференцировка, то наблюдается следую-
щее отношение. Если примененный первым в данном опыте
условный раздражитель без дифференцировки, то дифференци-
ровка другого раздражителя, поставленная на втором месте,
часто и значительно растормаживается. В случае же, когда опыт
начинается с положительного раздражителя, имеющего диффе-
ренцировку, то она, испытанная на втором месте, нарушается
очень мало, редко и в незначительной степени Вот подлинный
опыт: 144 удара метронома в минуту — положительный услов-
ный раздражитель, 72 удара — дифференцировка. Другой пище-
вой раздражитель — звонок. Когда опыт начинался со звонка,
метрономная дифференцировка, поставленная после него, рас-
тормозилась в 8 случаях из 12 и растормаживание доходило
в максимуме до 72%. Дифференцировка, примененная после
положительного метронома, была нарушена только в двух слу-
чаях из двенадцати, и нарушение не шло дальше 20 %. Конечно,
отдельные опыты этих двух серий чередовались, так что результат
не мог зависеть от различного состояния дифференцируемого
раздражителя вследствие все большего его упрочнения с даль-
нейшим его применением. Этот результат вместе с тем показы-
вает, что индуцирование, по крайней мере иногда, специально

существует между данным условным раздражителем и его диф-
ференцировкой, другой же условный раздражитель, даже из
того же анализатора, индуцирующего действия на ту же диф-
ференцировку не оказывает.
Обе приведенные формы опыта делают очевидным, что раз-
дражительный процесс при известных условиях благоприятствует,
усиливает тормозной процесс, т. е. что мы имеем перед собой
отрицательную фазу индукции.
После ознакомления с этой фазой естественно было предпо-
ложить, что и то, что мы ранее назвали внешним торможением
условных рефлексов, есть тоже явление отрицательной индукции.
Раздражительный процесс в одном пункте мозга индуцирует
тормозное состояние в остальных в большей или меньшей сте-
пени. Но в данном случае вопрос осложнялся. Надо было спе-
циально выяснить: есть ли явление внешнего торможения —
корковое явление, в коре происходящее, или же это торможение
имеет место только в низших инстанциях мозга, так как в случае
внешнего торможения участвуют центры двух безусловных
рефлексов. Что во внешнем торможении условных рефлексов
должно давать себя знать взаимодействие в виде торможения
центров безусловных рефлексов, надо принять на основании
многочисленных опытов над низшими отделами центральной
нервной системы. И это торможение, конечно, можно бы пред-
ставлять себе в виде отрицательной индукции. Но здесь нам
требуется доказать, что то же относится и к взаимодействию
различных пунктов именно коры в случае внешнего торможения.
Это доказательство представить не легко. У нас делались сле-
дующие опыты (Фурсиковым). Образовывались условные ре-
флексы на два безусловных раздражителя: пищевой и разруши-
тельный (электрический ток, приложенный к коже). Как только
на условный разрушительный раздражитель начиналась оборони-
тельная реакция, сейчас же присоединялся условный пищевой
раздражитель. В большинстве случаев пищевой условный
рефлекс теперь оказывался заторможенным в большей или мень-
шей степени, иногда и вполне. Но раз оборонительная реакция
была налицо, значит раздражался и безусловный центр этой

реакции. Следовательно, и в таких опытах должно было участ-
вовать взаимодействие безусловных центров. Однако в этих опы-
тах была подробность, которая давала основание заключить,
что и между пунктами условных раздражителей, т. е. в самой
коре, существовало взаимодействие в смысле отрицательной
индукции. Если условные раздражители пищевого и оборони-
тельного рефлексов принадлежали к одному и тому же анализа-
тору, например звуковому, то образование условного оборони-
тельного рефлекса часто вело за собой падение величины услов-
ного пищевого рефлекса. В противоположном случае, когда
условные раздражители обоих рефлексов были взяты из разных
анализаторов, то условный пищевой рефлекс нисколько не терял
в величине своего эффекта после образования условного оборо-
нительного рефлекса. Больше того. Если в одном и том же,
именно кожном, анализаторе к разным пунктам приурочены
и пищевой и разрушительный раздражители, то наблюдается сле-
дующее. Так как в опытах от условного пункта оборонительной
реакции на разных расстояниях располагались два или несколько
пунктов пищевой реакции, то оказывалось, что после образова-
ния условного оборонительного рефлекса постоянно терял в своей
величине только пищевой рефлекс с ближайшего пункта к пункту
оборонительного рефлекса, а рефлекс с дальнего пункта оста-
вался без изменения. При этом надо заметить, что ближайший
пищевой пункт нисколько не обнаруживал свойств пункта обо-
ронительной реакции, никаких оборонительных движений не
примешивалось к пищевому рефлексу. Если бы внешнее тормо-
жение имело место только между центрами безусловных рефлек-
сов, то таких отношений в анализаторах быть не могло.
Следовательно, наше так называемое внешнее торможение
существует и между разными пунктами коры больших полу-
шарий. А раз так, то это торможение вполне подходило бы под
формулу отрицательной индукции и должно рассматриваться
как тождественное с внутренним торможением. В настоящее
время мы воспроизводим такие формы опыта, которые, вероятно,
дадут более прямое доказательство того положения, что по сущ-
ности процесса, т. е. в отношении физико-химического субстрата,

ЛЕКЦИЯ ДВЕНАДЦАТАЯ
КОМБИНИРОВАНИЕ ЯВЛЕНИЙ ДВИЖЕНИЯ НЕРВНЫХ ПРО-
ЦЕССОВ С ЯВЛЕНИЯМИ ИХ ВЗАИМНОЙ ИНДУКЦИИ
Мм. гг.! В последних трех лекциях мы познакомились сперва
с явлениями иррадиирования и концентрирования нервных про-
цессов в коре больших полушарий, а потом с явлениями взаим-
ной индукции этих процессов. Эти явления были описаны нами
отдельно, как бы вне зависимости друг от друга. В действитель-
ности же, как это ясно и по смыслу дела, они должны встре-
чаться вместе, комбинироваться, взаимодействовать. Воспроиз-
ведение этих явлений в нашем прежнем изложении разрознен-
ными вернее отнести к более редким случаям в работе больших
полушарий, приуроченным или к определенным фазам развития
и состояния нервных процессов, или к особенным типам нерв-
ной системы у наших экспериментальных животных. Иногда же,
вероятно, мы сами искусственно упрощали явления иррадииро-
вания и концентрирования процессов, не имея сначала идеи об
их взаимной индукции, как это уже упомянуто в начале преды-
дущей лекции. В начале нашей работы, когда перед нами стояла
подавляющая хаотическая сложность явлений, которые мы,
однако, решились изучить, приходилось умышленно закрывать
глаза на многое, даже прямо устраняться от особенно трудных
случаев, заменяя, например, одних собак другими. Теперь уже
не то. Многолетний опыт принес свои дары, обнаружил свою
силу. Теперь всякая особенность, неожиданность, представляе-
мая тем или другим животным, привлекает наше специаль-

ное внимание, делается для нас интересным вопросом, новой
задачей.
Комбинирование явлений иррадиирования и концентрирова-
ния нервных процессов с явлениями их взаимной индукции
представляет собой очень сложный процесс, полного знания
которого придется еще долго ждать. Сейчас на эту тему мы
только накопляем большей частью отрывочный, почти совер-
шенно не систематизированный материал, к передаче которого
я и подхожу теперь.
Начну с наиболее простого случая (опыты Е. М. Крепса).
У собаки условным раздражителем служит механическое
раздражение кожи. Раздражения мест кожи — двух на бедре
(первый и второй пункты), по одному на животе (третий пункт),
на груди (четвертый) и на плече (пятый) — были положитель-
ными условными (безусловный рефлекс — пищевой); раздраже-
ние на голени — тормозное, дифференцировка. Дифференцировка
полная, положительные раздражения выравнены в отношении
величины эффекта. В начале каждого опыта устанавливается
размер слюноотделительной реакции для положительного раз-
дражения. Затем применяется тормозное раздражение. По пре-
кращении его или непосредственно, или через разные промежутки
времени испытываются разные положительные раздражения.
Такие опыты продолжались в течение 5 месяцев. Результаты их
представлены в виде двух таблиц, на которых цифры обозначают
величину эффекта положительных раздражений в процентах по
отношению к величине эффекта этих раздражений до применения
в опыте дифференцировки.
Первый пункт. . .
ТАБЛИЦА 1
0 сек. 5 сек.
130 —
15 сек. 30 сек. 1 мин
— 57
68
2 мин.
70
3 мин
71
5 мин.
100
Второй „ . . .
125 —
— 48
70
64
73
98
Третий „ ...
125 —
— 59
73
84
77
100
Четвертый „ ...
131 —
— 58
60
75
73
100
Пятый „ . . .
126 —
— 56
64
89
86
100
Среднее
127 —
— 56
67
76
76
100

0 сек.
ТАБЛИЦА 2
5 сек.
15 сек.
30 сек.
1 мин.
2 мин.
3 мин.
5 мин.
Первый пункт • .
. . 138
123
92
53
71
100
85
10
Второй „ . . .
. . 141
117
92
64
67
по
—
—
Третий „ . . .
. . 127
—
97
65
98
112
105
98
Четвертый „ . . .
. . 145
123
100
77
88
95
81
—
Пятый „ . . .
. . 127
—
90
80
100
105
406
ПО
Среднее
. . 136
121
94
68
85
104
94
103
Первый вертикальный столбец указывает номера мест поло-
жительных раздражений, верхний горизонтальный — промежутки
времени между концом тормозного и началом положительных
раздражений. Первая таблица представляет средние цифры из
всех опытов за все время работы, вторая — средние цифры
только за последний месяц работы.
Отсутствие в таблице 1 цифр за пяти- и пятнадцатисекунд-
ный промежутки имеет свое основание в том, что эти проме-
жутки применялись в опытах только за последний месяц работы.
Основной результат опытов заключается, как вы видите,
в том, что непосредственно по прекращении тормозного раздра-
жения эффект положительных раздражений оказывается увели-
ченным, к 15 секундам он уже спускается ниже нормы, а к 30 се-
кундам достигает максимума падения и, наконец, только к пятой
минуте снова представляет нормальную величину. Таким обра-
зом картина последействия тормозного раздражения начинается
с положительной индукции, а затем только наступает иррадииро-
вание торможения, кончающееся восстановлением нормы эффекта
положительного раздражения. Ту же смену положительной
индукции последовательным торможением вы могли заметить
и в протоколах опытов, приведеных в предшествующей лекции
и констатировавших факт положительной индукции. Далее
в изучаемых сейчас опытах обращают на себя внимание еще
следующие подробности. Размер положительной индукции не-
сколько возрос к позднему сроку работы. Наоборот, последова-
тельное торможение уменьшилось с течением опытов и во вре-
мени, заканчиваясь к 2 минутам, и в пространстве, ограни-
чиваясь двумя положительными, ближайшими к тормозному.

пунктами. Последнее есть повторение факта, так часто встречав-
шегося нам в ранних лекциях при изучении разных случаев
внутреннего торможения.
Другой, также довольно простой случай представился нам
на угасательном торможении (опыты Подкопаева).
В лекции об иррадиировании торможения было упомянуто
наблюдение Когана, что у одной из его собак непосредственно
после полного угашения кожно-механического условного раздра-
жения на одном пункте, на самом дальнем от этого пункта по-
стоянно замечалось повышение возбудимости — положительная
индукция. Теперь этот факт в более подробном виде повторился
на собаке, у которой был прослежен результат однократного
угашения (неподкрепления) условного кожно-механического
пищевого рефлекса. У нее были выработаны условные пищевые
рефлексы на механическое раздражение нескольких мест (8)
кожи одной половины тела, расположенных по линии от нижней
части передней конечности через все туловище до нижней части
задней конечности. Все места в отношении величины эффекта
раздражения были выравнены. Четыре места из них находились
между собой на расстояниях 1, 43 и 89 см. На каждом из них
и производилось угашение условного рефлекса. Опыт начинался
с пробы того или другого из этих мест ради установки нормы
рефлекса. Затем на каком-либо из них угашали рефлекс, и теперь
через промежутки времени в 45 секунд, 1, 3, 4 и 8 минут снова
испытывали место, с раздражения которого начинался опыт.
Опыт кончался раздражением безразлично какого-либо из всех
8 мест для проверки еще раз нормы положительного эффекта
данного дня. Опыты с угашением ставились через 4—5 дней
в расчете иметь более или менее стационарное положение тормо-
жения. Но этот расчет не оправдался. Торможение тем не менее
все более и более концентрировалось в течение опытов, и, таким
образом, общий результат надо было проследить в трех после-
довательных сериях, на трех таблицах. Собака, на которой дела-
лись эти опыты, отличалась таким постоянством величины поло-
жительного условного эффекта, что можно было пользоваться
каждым отдельным опытом, а не средним из нескольких опытов.

В таблицах приведены величины эффекта в процентах по отно-
шению к норме каждого дня. В таблице 5 прибавлены проме-
жутки в 45 секунд, 1 и 3 минуты, потому что только с повторе-
нием опытов слюноотделение настолько быстро стало прекра-
щаться, что получилась возможность все раньше испытывать
последействие угашения.
ТАБЛИЦА 3
Паузы
0 см (угашае-
мый пункт)
Расстояние
1 см
43 см
89 см
4 мин.
67%
54.5%
53.5%
61%
8 „
85
80
65
52.5
12 „
77.5
82.5
93
83
ТАБЛИЦА 4
4 мин.
87%
88.5%
94%
100%
8 „
100
90.5
111
89
12 „
96.5
100
100
118
ТАБЛИЦА 5
45 сек.
51.5%
112%
100%
85%
1 мин.
100
117
112
71
з „
91.5
115
100
113.5
4 „
100
100
100
100
8 „
74
100
100
100
12 ,.
100
100
100
100
В этих таблицах мы видим, что в начале опытов (таблица 3)
торможение простиралось до самого дальнего пункта и еще было
отчетливо спустя 12 минут после угашения. Затем (таблица 4)
торможение ограничивалось уже расстоянием в 43 см и было
через 4 минуты меньше того, что было в предшествующей фазе
опытов через 12 минут. Теперь на дальнем пункте и в более
позднее время начинает встречаться, хотя и редко, вместо умень-
шения, увеличение эффекта сравнительно с нормальной величи-
ной. Наконец в последней фазе (таблица 5) торможение с коле-
баниями во времени держится только в первично угашаемом
месте. На остальных пунктах, за исключением дальнего, в тече-
ние минуты даже на 1 см расстояния и к концу минуты после

угашения или преобладает увеличение эффекта против норм,
или устанавливается норма.
Перед нами — положительная индукция, сперва возникающая
поодаль от исходного пункта торможения и обнаруживающаяся
более поздно, а затем постепенно подвигающаяся по направле-
нию к исходному пункту и все быстрее появляющаяся после
начала торможения, т. е. как бы постепенно преодолевающая
и вытесняющая и во времени и в пространстве тормозной про-
цесс.
Только что приведенные опыты интересны и своими подроб-
ностями. Во-первых, обращает на себя внимание высочайшая
чувствительность элементов коры, когда однократное неподкре-
пление сказывается на большой территории коры и держится
значительное время (более 12 минут). Во-вторых, перед нами
лишнее свидетельство текучести, изменяемости явлений в работе
больших полушарий, когда незначительное влияние, повторяемое
через длинные сроки, в 4—5 дней, резко меняет общее положение
дела (быстрая смена фаз). Наконец нельзя не заметить, что
состояние разных пунктов полушарий представляет ясную волно-
образность как во времени, так и в пространстве. Например,
в таблице 5 первично угашаемый пункт в течение 12 минут ока-
зывался то заторможенным, то свободным от торможения; то же
можно видеть и в пространстве на разных пунктах мозга в одно
и то же время. Это капитальный факт, с которым мы будем
в дальнейшем встречаться все чаще и чаще. Он является совер-
шенно естественным результатом встречи, уравновешивания двух
противоположных нервных процессов, раздражения и торможе-
ния, результатом, совершенно аналогичным, например, волнам
третьего рода кривой кровяного давления как результату взаимо-
действия прессорных и депрессорных иннерваций.
Та же волнообразность выступает на той же собаке (также
в опытах Подкопаева) и при гашении до нуля и именно на
пункте, ближайшем к угашаемому. На дальнем пункте она не
была заметна. Может быть, за ее слабое выражение надо считать
в соответствующем периоде времени остающийся в течение
7 минут без изменения уровень торможения.

Вот этот опыт.
На ближайшем расстоянии (1 см) от угашенного пункта:
0 10 30 1 3 5 8 12 15 20 25 30 40
Паузы сек. сек. сек. мин. мин. мин. мин. мин. мин. мин. мин. мин. мин.
Торможение 44 12 - 8 41 57 60 16 59 75 88 75 100
На дальнем расстоянии (89 см) от угашенного пункта:
0 10 30 1 3 5 8 12 15 20
Паузы сек. сек. сек. мин. мин. мин. мин. мин. мин. мин.
Торможение 66.5 29 32 40 50 73 70 71 100
Торможение вычислено в процентах остающегося нормального
положительного эффекта.
Волнообразность и вообще еще более сложные отношения
между раздражением и торможением на разных пунктах кожного
анализатора и при разных паузах после применения тормозного
раздражения обнаружились на следующем нашем животном
(опыты Андреева). По длине задней конечности с верхней трети
бедра до нижней части голени прикреплялись приборчики для
механического раздражения кожи, числом четыре, № 0, 1, 2 и 3,
считая сверху вниз. Расстояние между ними приблизительно
одинаковое, около 15 см. Раздражения тремя нижними прибор-
чиками в отдельности были положительными условными пище-
выми раздражениями, а раздражение верхним — тормозным,
дифференцировкой. Дифференцировка не была особенно проч-
ной. Общий ход опыта был таков. Паузы между раздражениями
были постоянно семиминутные. Опыт начинался с условного
раздражения звонком или ударами метронома. Затем применя-
лось два положительных раздражения приборчиками, безраз-
лично какими, за ними следовало тоже положительное кожно-
механическое раздражение, специально испытуемое в данном
экспериментальном сеансе. Теперь приводился в действие верх-
ний приборчик, производивший торможение, а после него, на
этот раз через разные паузы, от 0 до 12—16 минут, снова при-
менялось кожно-механическое раздражение, последнее перед диф-
ференцировкой, и на нем определялось влияние дифференци-

ровки. Это влияние вычислялось в процентах по отношению
к нормальной величине эффекта положительного кожно-механи-
ческого раздражения, принимаемой за 100. За нормальную
величину принималась средняя величина эффекта трех кожно-
механических раздражений, предшествующих дифференцировке.
Вот числовой результат опытов.
Паузы
Торможение:
пункт № 1
0
сек.
110
15
сек.
77
30
сек.
90
60
сек.
58
2
мин.
82
3
мин.
62
5
мин.
40
6
мин.
105
7
мин.
93
8
мин.
95
9
мин.
95
10
мин.
100
„ № 2
83
62
86
40
-
75
27
89
60
—
-
70
„ № 3
68
24
20
0
25
65
40
50
-
55
-
100
Для более легкого и быстрого представления об оказавшейся
в этих опытах сложности отношений тот же результат воспроиз-
вожу в виде кривых.
Как видите, влияние тормозного процесса, производимого
раздражением на пункте 0, на всех положительных пунктах ока-

зывалось гораздо более различным, чем сходным. Самое общее
сходство состояло в том, что торможение рано или поздно
достигало максимума, а затем исчезало. Затем оно сказалось
и в том, что на всех этих пунктах в одно и то же время обнару-
жились два максимума торможения: первый к концу первой
минуты по прекращении тормозного раздражения, второй к концу
пятой минуты. На этом сходство кончилось, а потом выступили
разницы, и значительные. На первом, ближайшем к тормозному
пункте сейчас же по прекращении тормозного раздражения было
небольшое повышение возбудимости — положительная индукция.
На двух остальных пунктах ее не было, началось прямо с тормо-
жения. На первом и втором пунктах второй максимум торможе-
ния был больше первого, на третьем пункте первый максимум
представлялся полным торможением, совершенным исчезанием
положительного эффекта, второй обозначился слабо. Затем на
первом и втором пунктах происходило много колебаний, и очень
резких. На третьем пункте было только довольно значительное
ослабление торможения на третьей минуте. Без него ход после-
довательного торможения был бы такой же регулярный, как мы
познакомились с ним раньше — в девятой и десятой лекциях.
На этом третьем пункте опять так же, как это мы видели
раньше, период достижения максимума был в несколько раз
короче периода полного исчезания торможения; на первом же
и втором пунктах период достижения наибольшего максимума
был или равен или даже меньше периода полного возвращения
нормальной возбудимости. Наконец если взять валовое после-
довательное торможение, т. е. если сложить все проценты тор-
можения, обозначенные в таблице, то окажется, что торможе-
ние всего более дало себя знать на третьем пункте, менее на
втором пункте и всего меньше на первом пункте.
Эту сложность в распределении возбудимости на разных
пунктах кожного анализатора под влиянием тормозного процесса
всего естественнее было бы понять так, что индуцированное повы-
шение возбудимости дало себя знать всего больше около пункта,
где внешним раздражением было вызвано торможение, и потому
здесь сильнее выступили волны борьбы, уравновешивания двух

противоположных процессов. А что здесь действительно индуци-
рованный раздражительный процесс был всего значительнее, до-
казывается фактом явной положительной индукции, которая
только на этом пункте и наблюдалась сейчас же по прекращении
тормозного раздражения. На дальнем пункте торможение обнару-
жилось наиболее беспрепятственно, проделав свое обыкновенное и
постепенное усиление до максимума, а затем более растянутое во
времени ослабление, до возвращения нормального эффекта.
С методической стороны в этом случае надо, однако, указать,
что отдельные цифры, из которых были получены приведенные
средние цифры, относящиеся к ближнему пункту, расходились
между собой гораздо больше, .чем цифры, относящиеся к сред-
нему и в особенности к дальнему пунктам. Может быть, отчасти
на это следует отнести менее значительные разницы в кривых
разных пунктов. Но, может быть, это самое непостоянство от-
дельных цифр обусловливалось именно большими колебаниями
возбудимости на ближнем пункте, чем на дальнем.
Наконец я приведу еще опыты (Подкопаева), опять же на
новом животном, которые так же резко подчеркнут большую
сложность разбираемых отношений.
У собаки на одной половине тела по одной линии располо-
жены приборчики для механического раздражения кожи на за-
пястье (№ 0), на плече (№ 1), на груди (№ 2), на животе
(№ 3) и на бедре (№ 4). На запястье выработан положитель-
ный условный пищевой рефлекс, на остальных — тормозные,
между собой выравненные. После действия каждого из тормозя-
щих приборчиков непосредственно, т. е. без всякого промежутка
времени, испытывается положительно действующий приборчик.
С начала опыта определяется его нормальный эффект. Опыты
с действием разных тормозящих приборчиков на эффект поло-
жительно действующего ставились беспорядочно то с одним, то
с другим, так что полученный результат отнести на счет фазо-
вых изменений с течением времени нет оснований.
В прилагаемой таблице приведены как отдельные опыты, так и
среднее из них. Эффект положительно действующего приборчика
вычислен в процентах по отношению к его нормальной величине.

После действия приборчика № 1
После действия приборчика № 2
После действия приборчика № 3
После действия приборчика № 4
Is!
1 125 >
{-}
1 100 J
,100,
100
v 100 J
(1401
158
У 127 J
Среднее 129%
Среднее 95%
Среднее 100%
Среднее 142%
Из таблицы ясно, что состояние положительно действую-
щего пункта очень различно в зависимости от того, действие
какого из тормозящих приборчиков ему предшествовало. При
раздражении ближайшего и отдаленнейшего пункта наступала
резкая положительная индукция: значительно увеличивалось
слюноотделение сравнительно с нормой, укорачивался латентный
период и часто усиливалась пищевая двигательная реакция, причем
индуцирующее действие дальнего пункта было несколько больше,
чем ближнего. От третьего пункта не наблюдалось никакого дей-
ствия, а от второго — чрезвычайно смешанное: тормозящее, поло-
жительно индуцирующее и никакого. Сходство отдельных цифр
при повторении тождественных опытов в трех рядах так велико,
что нет основания заподозрить их точность, и это же располагает
отнестись с доверием и к цифрам, относящимся к второму
пункту, считая, что он представляет какую-то переходную зону.
Как понимать этот результат? Если считать, что линейное
расположение наших пунктов на коже соответствует такому же
расположению проекционных пунктов в коре, то представленный
результат надо считать ярким доказательством волнообразного
состояния возбудимости в пространстве. Мы должны будем при-
знать, что на пути движения того или другого нервного процесса
перемежаются районы то с повышенной, то с пониженной воз-
будимостью, с преобладанием то раздражительного процесса, то

тормозного. Ввиду важности этого вывода необходимо иметь спе-
циальные доказательства, что принимаемая нами соответствен-
ность расположения пунктов на коже и в коре есть точный факт.
Весь приведенный в текущей лекции материал более или
менее согласно свидетельствует, что изменения возбудимости
различных пунктов коры под влиянием внешних раздражений,
специально под влиянием тормозного раздражения, происходят
волнообразно "как во времени на одном и том же пункте, так и
в пространстве на разных пунктах в одно и то же время. И это
не должно казаться неожиданностью, раз мы имеем несомнен-
ные факты, с одной стороны, движения нервных процессов,
с другой — их взаимной индукции. Остается только большим
вопросом общее точное правило, по которому это происходит:
почему один раз выступает волнообразность, в другой раз ее
нет, почему в одних случаях распространяющееся торможение
предшествуется положительной индукцией, в других ее не вид-
но, и т. д.? Сейчас мы стоим перед беспорядочным разнообра-
зием фактов. Но имеющийся в наших руках материал позволяет
заключить, что это разнообразие обусловливает соучастие трех
факторов. Это особые типы нервной системы наших эксперимен-
тальных животных, фазы установки новых отношений в коре под
влиянием внешних раздражений и виды установки, так как, на-
пример, наши случаи внутреннего торможения очень различа-
ются между собой по их напряженности и стойкости. Серьезная
задача будущего полного анализа исследуемых отношений и за-
ключается в точном определении участия в данный момент де-
ятельности коры каждого из указанных факторов, сведя все на
силовые отношения нервных процессов. Постепенное приближе-
ние к этой задаче, конечно, возможно и в настоящее время. Уже
в описанных опытах можно указать на некоторые намечающиеся
частичные подходы к решению нашей задачи. Но еще отчетли-
вее выступает это в опытах, которыми мы занимались и зани-
маемся в последнее время. Мы видели постоянно в последних че-
тырех лекциях, что торможение, производимое соответственным
раздражением в определенном пункте, начинает прямо или после
предварительной кратковременной положительной индукции рас-

пространяться по анализатору лишь по прекращении тормозного
раздражения. Почему так? Как создается такое положение дела?
Ради ответа на этот вопрос мы поставили, очевидно до сих пор
недостававшие в нашем плане исследования предмета, опыты.
Мы испытывали другие пункты анализатора или другие ана-
лизаторы не по прекращении тормозного раздражения, как
всегда делали это раньше, а во время продолжающегося тормоз-
ного раздражения, на фоне его, как выражался Подкопаев, пер-
вый разрабатывавший этот вопрос. Испытание было произве-
дено на четырех различных собаках. Прежде всего опишу опыты
(Подкопаева) с угасательным торможением.
Это та же собака, которая служила для приведенных в те-
кущей лекции опытов с иррадиацией торможения после одно-
кратного неподкрепления условного рефлекса и после угашения
до нуля. В описываемых теперь опытах угашение условного ме-
ханического раздражения на определенном месте кожи было пол-
ное. Раздражение других пунктов производилось или на бли-
жайшем к угашенному пункте (1 см расстояния), или на даль-
нем (89 см расстояния). Это присоединение происходило на
тридцатой секунде продолжающегося тормозного раздражения,
причем совместное раздражение также продолжалось 30 секунд.
На ближайшем пункте эффект такого раздражения был 84.5%
нормального, на дальнем 88%, т. е. одинаковый, в то время
как по прекращении тормозного раздражения через 0 секунд
промежутка, как это мы видели раньше, раздражение ближай-
шего и дальнего пунктов соответственно давало 44.5 и 66.5%.
Для полной оценки этого результата надо еще прибавить,
что латентный период рефлексов при одновременном раздраже-
нии угашенного пункта с другими пунктами был значительно
короче, чем в норме, а также и двигательная пищевая реакция
резче, чем обыкновенно. И то и другое — бесспорные указания
на повышение возбудимости, положительное индуцирование
остальных пунктов анализатора, кроме специально угашенного.
Несколько меньший слюноотделительный эффект от остальных
пунктов, очевидно, надо понимать как результат алгебраического
суммирования их эффекта с эффектом из угашенного пункта.

Особенный интерес для нас в этих опытах представляет еще
следующее. Угашение до нуля на определенном месте кожи про-
изводилось повторением неподкрепляемого условного раздраже-
ния через 2 минуты. В новой вариации опытов по получении
первого нуля процедура угашения продолжалась, и к третьему
нулевому раздражению присоединялось раздражение других
пунктов кожи. Теперь эффект рефлекса от соединенного раздра-
жения был большей частью совершенно равен нормальному
эффекту изолированного положительного раздражения. Значит,
углубление торможения, усиление тормозного процесса повело
к более значительной положительной индукции. Рядом с этим
в тех же опытах обращает на себя внимание и следующее сопо-
ставление фактов. У этой собаки, как мы видели, к 2 минутам
после угашения до нуля иррадиированное торможение на кож-
ном анализаторе еще держится на уровне не ниже 50% полного
торможения, между тем как при совместном раздражении уга-
шаемого пункта в третий раз до нуля (через 2 минуты после
предшествующего угашения) и остальных пунктов не видно ни
малейшего знака торможения. Следовательно, оно во время
повторного тормозного раздражения опять сконцентрировалось
в пункте этого раздражения.
Б той же работе (Подкопаева) те же результаты были полу-
чены на другой собаке, у которой были, между прочим, вырабо-
таны положительные пищевые условные рефлексы на определен-
ный тон и удары метронома (120 ударов в минуту) и тормозной
(дифференцировка на 60 ударов метронома в минуту). На
«фоне» дифференцировочного торможения от метронома тон из
9 проб только один раз дал мало заторможенный эффект,
в 4 случаях — нормальную величину его и еще в 4 — величину,
даже значительно превосходившую норму.
Для следующих опытов, относящихся к той же теме, были
употреблены две собаки. У одной (опыты В. П. Головиной) среди
многих пищевых условных рефлексов были положительные: на
метроном, определенный тон, свисток, лампочку, вспыхивающую
в определенном месте, и механическое раздражение кожи, и три
тормозных дифференцировки: на удары метронома другой

частоты, на другое место кожи и на другое место вспыхивающей
лампочки. Когда все эти рефлексы были хорошо выработаны,
применялось то или другое положительное раздражение совме-
стно с каким-нибудь из указанных тормозных раздражений. Все
эти пробы дали совершенно однообразный результат. Положи-
тельные раздражители в этих комбинациях всегда имели или
нормальный для них по величине эффект, или несколько увели-
ченный, и более часто с укороченным латентным периодом.
У другой собаки (опыты Павловой) также среди многих
условных рефлексов были положительные: на свисток, звук
бульканья и механическое раздражение кожи, и тормозной —
дифференцировка на удары метронома. В опытах над этим
животным каждое из указанных положительных раздражений по
нескольку раз применялось с одним и тем же тормозным раз-
дражением. Здесь результат получился несколько иной. Хотя
латентный период также большей частью был укорочен, но вели-
чина эффекта комбинированного раздражения почти постоянно
была меньше, и часто значительно, сравнительно с величиной
эффекта одиночного положительного раздражения. Значит,
у этой собаки концентрирование нервных процессов было менее
совершенным.
Нужно прибавить, что эти две последние собаки явно при-
надлежали к двум разным типам нервной системы. В то время
как у первой дифференцировки были вообще очень прочны и не
страдали от комбинированных раздражений, у второй диффе-
ренцировка часто сама по себе была неполной и всегда еще более
нарушалась после комбинации с положительными раздра-
жениями.
Опыты последнего ряда ясно показывают, с одной стороны,
'как положительная индукция, возникающая под влиянием тор-
мозного раздражения определенного пункта, ограничивает
распространение тормозного процесса, с другой — свидетель-
ствуют, что взаимодействие между раздражительным и тормоз-
ным процессами определяется то фазой установки новых отно-
шений в коре (опыт Подкопаева), то типом нервной системы
разных животных (опыты Головиной и Павловой).

ЛЕКЦИЯ ТРИНАДЦАТАЯ
КОРА КАК МОЗАИКА: а) ПРИМЕРЫ МОЗАИЧНОСТИ КОРЫ
И НАИБОЛЕЕ ПРОСТЫЕ СПОСОБЫ ЕЕ ПРОИСХОЖДЕНИЯ;
б) ИЗМЕНЯЕМОСТЬ ФИЗИОЛОГИЧЕСКОЙ РОЛИ ОТДЕЛЬНЫХ
ПУНКТОВ; в) СТОЙКОСТЬ НЕКОТОРЫХ ПУНКТОВ.—КОРА КАК
ОБЪЕДИНЕННАЯ СЛОЖНАЯ ДИНАМИЧЕСКАЯ СИСТЕМА
Мм. гг.! Как очевидно из всего сообщенного доселе, беско-
нечная масса явлений природы постоянно обусловливает посред-
ством аппарата больших полушарий образование то положитель-
ных, то отрицательных условных рефлексов и тем подробно опре-
деляет всю деятельность животного, его ежедневное поведение.
Для каждого из этих рефлексов в коре полушарий должна
иметься своя точка приложения, т. е. своя клетка или группа
клеток. Одна такая единица коры связана с одной деятельностью
организма, другая — с другой, одна вызывает деятельность, дру-
гая ее не допускает, подавляет. Таким образом кора полушарий
должна представлять собой грандиозную мозаику, грандиозную
сигнализационную доску. При этом на этой доске постоянно
остаются огромные запасы пунктов для образования новых сиг-
нальных условных раздражителей, а, кроме того, занятые ранее
пункты более или менее часто подвергаются изменениям в их
связях с разными деятельностями организма, в их физиологиче-
ском значении.
Механизм такой функциональной мозаичности коры полуша-
рий как с анатомической стороны, так и с физиологической
отчасти намечается и сейчас. Как состав рецепторов из множества

элементов, так и обилие клеток коры с их огромным разнообра-
зием в величине, форме и расположении в значительной степени
отвечают требованию этой мозаичности. С этим достаточно
согласуется, хотя и более грубая, локализация, устанавливаемая
современной физиологией коры. Но в целом вопрос о функцио-
нальных разграничениях коры, конечно, вопрос чрезвычайной,
исключительной сложности. В настоящее время могут быть
делаемы только самые первые шаги экспериментального подхода
к изучению его наипростейших сторон. Однако и тут предмет все
еще сложен и представляет большие трудности для исследова-
ния. Пусть функциональное размежевание коры, по крайней мере
в некоторых случаях, допускалось бы на чисто анатомических
основаниях, т. е. благодаря существованию отдельных клеток,
отвечающих отдельным рецепторным элементам. Но мы знаем
из факта первоначальной генерализации условных раздражите-
лей, что раздражение сперва непременно иррадиирует из исход-
ного пункта, захватывает клетки и других рецепторных элемен-
тов. Каким же образом оно опять сосредоточивается в исходном
пункте? Мы должны различать тут два случая: как размеже-
вываются друг от друга два положительных пункта, когда они
связываются с двумя разными безусловными рефлексами, и как
разграничиваются положительный и отрицательный (т. е. тор-
мозно действующий) пункты, когда они относятся к одному и
тому же безусловному рефлексу. Наш наличный материал почти
исключительно до последнего времени имел дело только со вто-
рым случаем как с более простым. За решение первого вопроса
мы взялись только теперь, и потому мое дальнейшее изложение
будет касаться только второго вопроса. Здесь я соединю наши
данные, относящиеся к теме о мозаике и не вошедшие в пред-
шествующие лекции. Начнем с наиболее простого и наиболее
очевидного случая.
Вот собака, у которой, кроме других условных пищевых
рефлексов, имеются кожно-механические: положительный на пра-
вом плече и отрицательный на правом бедре. Когда эти
рефлексы были хорошо выработаны, впервые испытывались на
их эффект новые места: на передней лапе на 17 см вниз от места

на плече, на боку на 12 см кзади от места на плече, то же на
боку на 15 см кпереди от места на бедре и, наконец, на задней лапе-
на 18 см вниз от места на бедре. Слюноотделение отмечалось за
30 секунд изолированного действия условного раздражения.
Условное раздражение кожи
Слюноотделение
(в каплях )
На передней лапе
На плече
На боку ближе к плечу
На боку ближе к бедру
На бедре
На задней лапе
6
8
7
3
0
0
То же получилось и еще на двух собаках, служивших для этих:
опытов (опыты Фурсикова).
Мы видим, что под влиянием внешних раздражений, действо-
вавших при разных условиях (одно сопровождалось безусловным
рефлексом, другое — нет), в каждом анализаторе возникли два
разных пространственно разделенных пункта: пункт раздражения'
и пункт торможения, причем около каждого из них образовался
соответственный район. Эти районы, распространяясь навстречу
друг другу, пространственно разграничивались. Резкое уменьше-
ние положительного эффекта на боку ближе к бедру и нуль
эффекта на задней ноге надо рассматривать как преобладание
тормозного процесса, потому что генерализация условного поло-
жительного кожно-механического раздражения, как это мы
видели в десятой лекции, обыкновенно захватывает весь анали-
затор и уменьшение эффекта по мере удаления от места выра-
ботанного рефлекса происходит очень постепенно, а не обры-
висто.
Таким образом первое основание для функциональной
мозаики коры дают внешние раздражения, производящие проти-
воположные процессы, как это мы уже видели в лекции об ана-
лизаторной деятельности коры.
Затем на следующих трех собаках мы поставили более слож-
ные опыты. У двух собак на разных тонах (опыты В. В. Сирят-
ского), а у одной на разных местах кожи (опыты Купалова) мы

правильно чередовали несколько положительных и отрицатель-
ных пунктов. Это предпринималось с несколькими целями, что-
бы видеть: как вырабатывается мозаика, как далеко она может
простираться, какой достигает точности, как взаимно действуют
ее разные пункты, как относятся промежуточные пункты и как
эта мозаика отзывается на общем состоянии животного.
Некоторые из результатов этих опытов я приведу сейчас,
другие будут использованы в других отделах моего изложения.
Вообще же исследование этих животных еще не закончено.
У одной собаки из пяти смежных октав фисгармонии от
большой октавы до третьей включительно (от 64 колебаний
в секунду до 1440) все тоны до были сделаны положительными
условными возбудителями пищевой реакции, все тоны фа —
отрицательными. В протоколах тоны до и фа отдельно обозна-
чены номерами по порядку, начиная с низких.
Вот окончательное положение дела у этой собаки.
Время
11ч. 32 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
ДОЗ
СЛЮНООТДЕЛЕНИЕ
(в каплях)
за 30 секунд
9
44 м.
9.5
53 м.
Ф*1
0
12 ч.01 м.
Д°1
10
13 м.
ДО5
10.5
22 м.
фа4
0
34 м.
ДО]
9.5
47 м.
фа3
0
59 м.
Д°1
9
У другой собаки в пределах одной октавы от фа малой
октавы до фа диез первой октавы тоны тоже сделаны чередую-
щимися положительными и отрицательными условными раздражи-
телями, но без правильного ритма, что касается промежутков
между действующими тонами и на более коротких расстояниях
между ними, именно: фа диез — положительный, ми — отрица-
тельный, до — положительный, ля — отрицательный, соль —
положительный и фа — отрицательный.
Вот окончательное положение дела у этой собаки.

Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
2 Ч. 02 М
09 м.
16 м. 30 с.
24 м.
34 м.
43 м.
51 м.
56 м. 30 с.
СОЛЬ
фа диез
ми
До
ля
соль
фа
соль
10
8
0
7.5
0
7
0
6
У третьей собаки были выработаны условные кожно-механи-
ческие пищевые рефлексы. Приборы для раздражения были
расположены на строго определенных местах по линии от левой
голени через все туловище до левого предплечья, на одинаковых
расстояниях один от другого, именно на расстоянии 12 см, счи-
тая от центра приборов. Счет приборов велся от голени к пред-
плечью. Всех приборов было 9. Раздражения нечетными прибо-
рами были сделаны положительными, раздражения четными —
отрицательными.
Вот один из более резких опытов.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
12 ч. 10 м.
Nq 7
8.5
18 м.
№ 5
10
30 м.
№ 4
0.5
34 м.
№ 5
4
43 м.
№1
6
49 м.
№3
6.5
59 м.
№ 6
0
1 ч. 03 м.
№7
6
08 м.
.No 7
5.5
16 м.
№2
0.5
Представленная функциональная мозаичность коры давалась
ей трудно, но только на первых порах выработки. Но чем дело
шло дальше, тем выработка становилась все более легкой. Осо-

бенный интерес заключается в том, что в конце выработки
у первой и третьей собак некоторые новые рефлексы были
готовы сами собой сразу. Нужно иметь в виду, что новые услов-
ные раздражения в этих случаях возникали в районах противо-
положного нервного процесса.
У первой собаки был, и уже давно, выработан положительный
условный рефлекс на Д04. В данном опыте это Д04 имело эффект
в 8 капель за 30 секунд. Когда впервые было применено раз-
дражение фа ь то оно осталось без положительного эффекта, т. е.,
надо было думать, было прямо тормозным. Это доказал опыт
следующего дня. Этот день был начат с пробы фа4, который и
теперь оказался без положительного эффекта, а последовавшее
за ним положительное раздражение до4 являлось в значительной
степени заторможенным. Следовательно, фа4 действительно сде-
лалось тормозным само собой без выработки, находясь в районе
положительного Д04. То же самое повторилось с Д05, которое,
испробованное в первый раз, дало положительный эффект, нахо-
дясь в районе тормозного фа4.
У третьей собаки с кожно-механическими условными раздра-
жениями оба крайние положительные раздражения № 1 и № 9
также были налицо прямо без выработки, притом с полным
эффектом, находясь оба в районах тормозных пунктов
№ 2 и № 8.
Естественное объяснение последних фактов надо искать
в явлениях взаимной индукции, исходящей из пунктов фиксиро-
ванного раздражения и торможения, — пунктов, расположенных
притом ранее в правильном чередовании. Отсюда становится
также понятным, почему ритмическая деятельность вообще осо-
бенно легка и выгодна. На всех только что описанных собаках
постоянно повторялся факт, что при правильном чередовании
положительных и отрирательных раздражений рефлексы отли-
чались особенной точностью. Вот пример, как это чередование
постепенно даже в течение одного опыта все резче отграничивает
положительные и отрицательные пункты, если их эффекты вна-
чале в значительной степени сливались.
Третья собака с кожно-механическими раздражениями.

Время
1 ч. 03 м.
12 м.
19 м.
26 м.
34 м.
44 м.
53 м.
2 ч. 07 м.
23 м.
Условное раздраженне
в течение 30 секунд
№ 1
№ 2
№3
№4
№ 5
№6
№1
№ 8
№ 9
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
17
8
14
3.5
9.5
0.5
7
0
6
Вот еще примеры, взятые из работы над первой собакой,
когда рефлексы вообще еще не были регулярны.
Время
10 ч. 50 м.
59 м.
11 ч. 16 м.
26 м.
38 м.
50 м.
12 ч. 01 м.
Условное раздражение
в течение 30 секунд
до2
до2
до3
до3
до4
до4
до2
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
5
7
3
7
5
2
4
Та же собака спустя 3 дня.
11 ч. 50 м.
59 м.
12 ч. 12 м.
20 м.
31 м.
42 м.
58 м.
до2
фа1
до3
фа2
до4
фа3
до2
1
0
6
0
6
0
6
Таким образом дальнейшее основание для функциональной
мозаичности коры надо видеть во взаимной индукции нервных
процессов.
Затем в этих же опытах мы занимались определением районов
(полей) как раздражительного, так и тормозного процессов.

а также возможных индифферентных, промежуточных между
деятельными районами.
На собаках с тоновой мозаикой мы пробовали другие тоны,
находящиеся между нашими положительными и отрицательными
раздражителями, и наблюдали их эффекты. Положительные
эффекты в виде наступающего слюноотделения, конечно,
были очевидны прямо. Что касается до нулевых, то надо было
разобраться особыми вариациями опыта в их индифферентном
или тормозном значении. Мы испытали их ради этого или на их
последовательное торможение, или на их положительную
индукцию.
Опыт 9 X 1925
Время
1 ч. 22 м.
30 м.
40 м.
50 м.
50 м. 30 с.
Условное раздражение
в течение 30 секунд
до
ми
до
ре
Механическое раздражение кожи
Опыт 14 X 1925
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
10
0
7
0
4
12 ч. 50 м.
56 м.
1 ч. 07 м.
15 м.
25 м.
соль
фа
ми
до
до диез
Опыт 20 X 1925
10
9
0
10
3
2 ч. 14 м.
20 м.
33 м.
40 м.
48 м.
50 м. 30 с.
Механическое раздражение кожи
фа диез
ми
до
ми бемоль
Механическое раздражение кожи
4
13
0
10
0
2
Мы видим, что из расположенных между положительным
до и отрицательным ми промежуточные тон ре и полутоны
до диез и ми бемоль оказались разного значения. Полутон

до диез имел хотя и уменьшенный, но положительный эффект,
т. е. принадлежал к району положительного до. Тон ре и полу-
тон ми бемоль, повидимому, были одинаковы по действию,
давши нуль. Но испытание их на последовательное торможение
обнаружило их разницу. 2 минуты спустя после применения
полутона ми бемоль условное механическое раздражение поте-
ряло в своем обыкновенном эффекте 50%, т. е. было затормо-
жено, после же тона ре в тех же условиях времени осталось без
изменения. Следовательно, полутон ми бемоль бесспорно нахо-
дился в районе отрицательного ми, тон же ре или был совер-
шенно индифферентным, или заторможен в гораздо меньшей сте-
пени. Последнее надо было решить более тонкими опытами, и
потому вопрос об истинно индифферентных пунктах подвергается
дальнейшему исследованию.
В этих же опытах исследовалось также взаимодействие
пунктов при непосредственном переходе с раздражением от
одних положительных пунктов к другим положительным, от
одних отрицательных к другим отрицательным, от положитель-
ных к отрицательным, и наоборот. Но результаты большей
частью получались такой сложности, что мы были вынуждены
решать ту же задачу в более упрощенной обстановке.
Как указано было еще в первой лекции и упомянуто опять
в начале этой, функциональная мозаика коры не только
постоянно может пополняться, но и подлежит частой переделке,
т. е. одни и те же пункты коры связываются то с одной, то
с другой физиологической деятельностью организма. К послед-
нему пункту относится у нас только одно исследование (опыты
С. С. Фридемана).
Одни и те же агенты делались сначала условными пищевыми
раздражителями, а затем переделывались в кислотные, и наобо-
рот — прежние кислотные раздражители превращались в пище-
вые. У двух собак первоначальный условный пищевой раздра-
житель был превращен в условный кислотный, а у третьей —
кислотный в пищевой. Производилось это, конечно, так, что
условный раздражитель сопровождался теперь другим безуслов-
ным раздражителем. Общий ход дела представляется в следую-

щем виде. Условный раздражитель быстро, даже в течение
одного опыта, теряет свой прежний слюноотделительный эффект
и становится нулевым на более или менее значительный срок и
затем снова приобретает слюногонное действие — и это уже был
другой рефлекс, как показывало резкое изменение в составе
слюны подчелюстной железы. Вся эта процедура требует около
30 сочетаний условного раздражителя с новым безусловным
раздражителем. Когда затем у первых двух собак после
довольно длинного периода с условными кислотными рефлексами
условные раздражители еще раз подвергались превращению
опять в пищевые, это превращение произошло очень быстро,
через небольшое число раз. Значит, первая связь до известной
степени уцелела, несмотря на существование второй связи.
В настоящем исследовании главный интерес для нас привя-
зывался, однако, к другому пункту. Мы желали знать, сохра-
нится ли дифференцировка, выработанная для условного раздра-
жителя на одном рефлексе, при превращении его в условный
раздражитель другого рефлекса. У всех трех собак результат
получился тождественный. Я опишу его более подробно для
одной из собак. Условным пищевым раздражителем был тон ми
(2600 колебаний в секунду). От него была выработана и хорошо
концентрирована дифференцировка на соседний низкий тон
(2324 колебания в секунду). Затем условный пищевой раздра-
житель был превращен в условный кислотный. Та же дифферен-
цировка, испробованная в первый раз на кислотном рефлексе,
оказалась полной и в такой же степени концентрированной.
Теперь была выработана новая более тонкая дифференцировка
на полутон выше (2760 колебаний в секунду). Когда тон ми
снова был сделан пищевым условным раздражителем, то и эта
новая дифференцировка также вполне сохранилась.
На протяжении предыдущих лекций мы достаточно познако-
мились с фактом, что одни и те же пункты коры, смотря по
условиям, являются местом то раздражительного процесса, то
тормозного, вызывают то одну работу организма, то другую.
И это изменение их физиологической роли происходит довольно
легко, т. е. более или менее скоро они меняют свое состояние

(прошу припомнить опыты с отрицательной индукцией) и свои
связи (как показывают только что сообщенные опыты).
Но мы имеем также и факты, когда определенная роль
известных пунктов и отделов коры или даже временные отноше-
ния процессов в них делаются чрезвычайно упорными, трудно
или совсем не поддающимися переменам. С этим мы встретились
в работе о следовых положительных и отрицательных условных
рефлексах (опыты Фролова). Тут некоторые явления носили
такой исключительный характер, что я считаю необходимым
описать их подробно.
У одной собаки был выработан условный следовой кислотный
рефлекс на тон органной трубы в 1740 колебаний в секунду,
причем тон продолжался 15 секунд и по прекращении его,
спустя 30 секунд, производилось вливание собаке в рот кислоты.
Этот следовой рефлекс повторялся 994 раза в течение 1 года и
9 месяцев. Латентный период, считая от начала тона, составлял
около 25 секунд, или, считая иначе, 10 секунд от начала следов
тона. Когда одни опыты с этим рефлексом были покончены,
было решено тот же тон переделать для других опытов из сле-
дового условного раздражителя в наличный условный, т. е. полу-
чать от него эффект не по прекращении, а еще во время его дей-
ствия.
Для этого тон на пятнадцатой секунде его продолжения
сопровождался вливанием кислоты. После двадцатикратного
повторения такой процедуры не только не появилось условного
рефлекса в течение 15 секунд, но после вливания кислоты слюно-
отделение начиналось лишь спустя 10 секунд, т. е. спустя те же
25 секунд от начала тона. Примененные вместо тона другие
звуковые раздражители ничего не изменили в положении дела.
Когда же тон и эти раздражители изолированно без вливания
кислоты применялись 45 секунд, то спустя около 25 секунд от
начала их слюноотделение начиналось и быстро достигало зна-
чительной величины (10 капель за остальные 20 секунд). После
этого вливание кислоты начали производить спустя только
2 секунды от начала звучания тона. И, однако, после очень
большого количества (многих десятков раз) таких сочетаний

слюноотделение как во время вливания кислоты, так и при одном
звучании тона без кислоты начиналось только около двадцатой-
двадцать пятой секунды от начала тона.
Вот последний относящийся сюда опыт.
Время
Время изолированного действия условного
раздражителя
Латентный период
слюноотделения
(в секундах
1 ч. 12 м.
24 м.
31 м.
40 м.
54 м.
30 сек.
2 „
45 „
2 „
15 сек. + 30 сек. паузы
26
29
23
32
25
В опыте условное раздражение всякий раз подкреплялось
кислотой.
Наконец на тон fis тонвариатора был выработан пищевой
рефлекс, но и на нем латентный период упорно держался на 24—
28 секундах.
И лишь когда условным кислотным раздражением было
взято кожно-механическое раздражение, подкрепляемое через
2 секунды от его начала, на двадцать четвертой пробе получи-
лось условное слюноотделение за 30 секунд в 12 капель с латент-
ным периодом в 2 секунды.
То же упорство выработанного тормозного процесса наблю-
далось и у другой собаки. У нее из следов тона органной трубы
в 1740 колебаний в секунду был сделан условный тормоз
к ударам метронома (104 удара в минуту) как положительному
условному раздражителю. Даже следы тона спустя 60 секунд но
прекращении его были действительным условным тормозом.
Такое торможение, конечно, должно было вырабатываться очень
постепенно, начиная с более ранних следов, и очень медленно.
А вся выработка и работа с таким условным торможением
заняла более двух лет. Нужно еще прибавить, что к этому
условному тормозу были присоединены и его дифференцировки.
Следовательно, торможение было, так сказать, очень напряжен-

ное. Затем собака должна была служить для другой темы, ради
которой было приступлено к выработке положительного услов-
ного раздражителя из звука телефонной пластинки, приводимой
в колебание переменным током частоты, почти совпадающей
с числом колебаний тона. Положительный условный рефлекс
необычно долго не проявлялся. Тогда новый агент был применен
перед ударами метронома — и тогда обнаружилось его резкое
условное тормозящее действие. Имея пример стойкости тормо-
жения на первой собаке, здесь мы дальнейшую процедуру
варьировали таким образом, что стали сопровождать безуслов-
ным раздражителем тормозную комбинацию звука телефонной
пластинки с ударами метронома, т. е. действовали точно обратно
тому, как ранее поступали при образовании тормозной комбина-
ции из следов тона с ударами метронома. И, действительно,
теперь довольно скоро тормозная комбинация стала положитель-
ным раздражителем, а еще несколько времени спустя и звук
мембраны также получил положительное условное действие.
Однако сам тон органной трубы не сделался от этого положи-
тельным раздражителем, и его пришлось лишать тормозного
действия особо и так же, как было поступлено с звуком телефон-
ной пластинки. Но на этот раз цель была достигнута не так
скоро.
Описанные случаи стойкости тормозного процесса должны
считаться чрезвычайными. Вероятно, помимо напряженности про-
цесса здесь существовали и еще особые основания для нее в усло-
виях данных опытов. Может быть, к объяснению их послужат
и наши опыты, относящиеся к гипнотизму и сну, о которых речь
впереди.
Рядом с этими случаями стойкости тормозного процесса
в отдельных пунктах коры можно поставить случай стойкости
в отдельных пунктах и процесса раздражения. У собаки (опыты
Б. Н. Бирмана) был выработан условный пищевой рефлекс на
тон фисгармонии в 256 колебаний в секунду. От него были
отдифференцированы 22 тона вверх до тона 768 колебаний
в секунду и вниз до тона 85 колебаний в секунду, т. е., как
обыкновенно, тон 256 колебаний в секунду сопровождался едой,

а все остальные нет. Положительный тон применялся в каждом
опыте по нескольку раз, а из тормозных то те, то другие. Таким
образом положительный пункт был как бы окружен тормозным,
но это повело не к уменьшению его эффекта, а, наоборот, —
к резкому увеличению. Затем у собаки был произведен глубокий
физиологический сон. Среди этого сна, когда резкий свисток
или сильный стук кулаком в дверь экспериментальной комнаты,
где стояла собака, не будили собаку, положительный тон сейчас
же делал собаку бодрой, причем получался полный условный
слюноотделительный эффект. Так как в последующих лекциях
будет доказано нашими опытами, что сон есть торможение, то
в описанном опыте мы имеем пример стойкости в отдельных
пунктах коры процесса раздражения при сильном натиске тор-
можения.
Если, с одной точки зрения, кору больших полушарий можно
рассматривать как мозаику, состоящую из бесчисленной массы
отдельных пунктов с определенной физиологической ролью
в данный момент, то с другой — мы имеем в ней сложнейшую
динамическую систему, постоянно стремящуюся к объединению
(интеграции) и к стереотипности объединенной деятель-
ности. Всякое новое местное воздействие на эту систему дает
себя знать более или менее во всей системе. Мы выработали
известное количество условных рефлексов. Прибавление новых
положительных и особенно тормозных большей частью сейчас
же отзывается на состоянии прежних (опыты Анрепа и других).
Мало этого. Если рефлексы остаются те же и мы меняем только
раз установленный и долго поддерживаемый порядок их,
размер эффекта условных рефлексов резко меняется в сторону
уменьшения его, т. е. в сторону преобладания тормозного
процесса.
Вот пример этого, взятый из работы Д. И. Соловейчика.
У собаки через каждые 10 минут применяются следующие услов-
ные пищевые раздражители: удары метронома, вспыхивание
электрической лампочки, свисток и механическое раздражение
кожи, в приведенном порядке. В каждом опыте этот ряд
повторяется.

Время
Условный раздражитель
в течение 15 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 15 секунд
3 ч. 09 м.
19 м.
29 м.
39 м.
49 м.
59 м.
4 ч. 09 м.
19 м.
Удары метронома
Вспыхивание электрической лампочки
Свисток
Механическое раздражение кожи
Удары метронома
Вспыхивание электрической лампочки
Свисток
Механическое раздражение кожи
4
4
4
4
5
3
1.5
2
В опыте на другой день порядок тех же раздражителей
несколько меняется.
Время
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
в течение 15 секунд
за 15 секунд
2 ч. 24 м.
Вспыхивание электрической лампочки
2.5
34 м.
Свисток
Следы
44 м.
Механическое раздражение кожи
2
54 м.
Удары метронома
1
3ч. 04 м.
Вспыхивание электрической лампочки
2
14 м.
Свисток
0.5
24 м.
Механическое раздражение кожи
0
34 м.
Удары метронома
Следы
Это уменьшение величины условных рефлексов при измене-
нии их порядка иногда, как в приведенном опыте, наступает
сейчас же, иногда же оно резче обнаруживается на другой день
уже при восстановлении старого порядка и продолжается то
много дней, то быстро сменяется нормальной величиной.
Уменьшение рефлексов при повторном ряде в первом опыте —
довольно частое явление, о котором речь будет в следующей
лекции.

ЛЕКЦИЯ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ПЕРЕХОД КОРКОВОЙ КЛЕТКИ ПОД ВЛИЯНИЕМ УСЛОВНОГО
РАЗДРАЖИТЕЛЯ В ТОРМОЗНОЕ СОСТОЯНИЕ
Мм. гг.! Условный раздражитель, очевидно адресующийся
к корковой клетке, естественно прежде всего должен давать нам
сведения об ее свойствах. .Характернейшим свойством этой
клетки является более или менее быстрый переход ее под влия-
нием условного раздражителя в тормозное состояние. Ё ранних
лекциях о внутреннем торможении мы видели, что, как только
положительный условный раздражитель остается без подкрепле-
ния, без сопровождения безусловным раздражителем, он де-
лается тормозным, т. е. клетка под его действием переходит
в тормозное состояние. Как понимать этот факт? Какое его
ближайшее основание? Существует ли этот переход только при
указанном условии? Какое значение имеет при этом безуслов-
ный рефлекс? Ответом на эти вопросы и будет настоящая
лекция.
Факт перехода корковой клетки в тормозное состояние общее,
чем можно было бы предполагать на основании сообщенного
доселе о возникновении внутреннего торможения. Клетка пере-
ходит в тормозное состояние и при подкреплении. Развитие
в ней тормозного состояния без подкрепления есть частный слу-
чай более общего отношения. Клетка под влиянием раздражения
постоянно, хотя иногда и медленно, стремится к переходу в тор-
мозное состояние. Безусловный раздражитель только задер-
живает этот переход.

Вот самый обычный, постоянно повторяющийся факт. Мы
имеем, положим, отставленный на 30 секунд условный рефлекс,
т. е. условный раздражитель один, до присоединения безуслов-
ного раздражителя, продолжается 30 секунд. Пусть, когда
рефлекс вполне выработается, так называемый нами латентный
период, т. е. время от начала условного раздражения до начала
слюноотделения, составляет 5 секунд. Этот период некоторое
время (это время у разных собак чрезвычайно разнится)
остается почти неизменным. А затем он начинает прогрессивно
расти. Наконец дело доходит до того, что за 30 секунд изоли-
рованного условного раздражения не наступает ни малейшего
слюноотделения. Но стоит экстренно отодвинуть присоединение
безусловного раздражителя на 5—10 секунд, и мы видим опять
условное слюноотделение. Продолжая опыт попрежнему, т. е.
применяя отставленный на 30 секунд рефлекс, мы снова на один
раз отодвигаем безусловный раздражитель на те же 5—
10 секунд, и теперь уже и за этот срок нет условного слюно-
отделения. Надо отодвигать еще дальше. А кончается тем, что
мы таким образом уже совсем не можем видеть условного
эффекта. Это постепенное исчезание условного слюноотделения
при одном и том же отставлении происходит у разных собак
в чрезвычайно разные сроки: у одних через недели, даже дни,
у других через года. При наших обычных условных раздражи-
телях оно особенно быстро наступает при кожно-температурных
(как холодовом, так и тепловом), далее при кожно-механических
и большей части зрительных. Всего позже оно дает себя знать
при звуковых раздражителях и особенно не сплошных, а более
или менее прерывистых.
Вот пример разницы между различными агентами как услов-
ными раздражителями в отношении скорости перехода корковой
клетки под их действием в тормозное состояние. У собаки
(опыты Шишло) вырабатывается первый условный рефлекс на
механическое раздражение кожи. Еда присоединяется спустя
10 секунд от начала раздражения и только изредка отодвигается
на 30 секунд. Рефлекс появился на двадцать седьмом разе. К сто
семьдесят девятому разу он (в течение 5 недель) установился на

величине 8 капель в минуту. После этого было приступлено
к выработке второго рефлекса, также пищевого, на приложение
к коже теплоты 45° С. Рефлекс образовался более скоро: на две-
надцатом разе при отставлении на 30 секунд получились 4 капли.
Несмотря на постоянное подкрепление также через 10 секунд от
начала температурного раздражения, он быстро начинает падать
и на тридцать третьем разе при отставлении на минуту дает
только каплю.
Что исчезновение условного рефлекса, несмотря на подкрепле-
ние, есть выражение настоящего тормозного состояния клетки
под влиянием повторяющегося условного раздражителя, доказы-
вается следующим. Когда мы, благодаря только что указанной
разнице в раздражителях, уже не имеем условного слюноотделе-
ния при одном из раздражителей, то применение других деятель-
ных раздражителей сейчас же после него сопровождается также
их временным ослаблением. Точно так же исключение из ряда
раздражителей раздражителя, потерявшего свой положительный
эффект, ведет за собой увеличение действия остальных. Значит,
этот раздражитель действительно приобрел тормозящее действие.
Не следует смешивать описываемое явление с тем, что мы
в отделе о внутреннем торможении назвали запаздыванием.
Запаздывание есть тот так называемый нами латентный период,
который устанавливается вскоре после выработки каждого
условного рефлекса и держится затем без изменения более или
менее значительный срок. Для данного же явления характерна
именно его неуклонная прогрессивность.
Тормозное состояние клетки под действием условного раздра-
жителя наступает тем скорее, чем более отставлен рефлекс, т. е.
чем длительнее изолированное условное раздражение.
У данной собаки рефлекс, отставленный на 10 секунд, дер-
жится долгое время без изменения его величины и может слу-
жить для многих опытов; у нее же, отставленный на 30 секунд,
быстро делается негодным вследствие превращения в тормозной.
У собаки (опыты Петровой) между другими условными
пищевыми рефлексами имеется рефлекс на удары метронома.
Пока условный раздражитель применялся изолированно, т. е.

до присоединения безусловного, 10 секунд, он оставался постоян-
ным.
Вот пример.
Время
Условный раздражитель
в течение 10 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 10 секунд
3 ч. 00 м.
35 м.
47 м.
4 ч. 02 м.
09 м.
20 м.
Удары метронома
0
1
2
2
3
2
Как только изолированное условное раздражение продол-
жалось 30 секунд, рефлекс становился не постоянным в величине
и в течение опыта при повторении делался нулевым.
Время
Удары метронома
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
2 ч. 55 м.
3 ч. 05 м.
20 м.
30 м.
35 м.
45 м.
Удары метронома
„ „
„ „
„ „
„ „
„ „
6
17
4
4
2
0
Приведенные примеры разделены промежутком в один день.
Ввиду разницы в этом отношении отдельных животных
выгодно, даже часто необходимо, пользоваться различно отстав-
ленными рефлексами у разных животных. Понятно также, что
сильно отставленные рефлексы, запаздывающие, вырабатываются
трудно и получались в начале нашей работы далеко не у всех
собак.
Тоже обычный факт, что условные раздражители при повто-
рениях в течение отдельного опыта быстро теряют в их положи-
тельном эффекте, часто даже только при однократном повторе-
нии. Это й выступало в последнем опыте предшествующей
лекции. Что в этом случае имеет определяющее значение именно
повторение, а не какое-либо другое обстоятельство, например

постепенное насыщение животного в течение опыта при пищевых
условных рефлексах, доказывается тем, что можно повторять
только один из условных раздражителей — и эффект лишь от
этого раздражителя резко упадет, тогда как другие рядом с ним
могут сохранить свое обычное действие до конца опыта. Пример
этого будет приведен позже.
Так как существенный интерес экспериментатора — при мно-
гих опытах иметь постоянную величину условного рефлекса, то
часто приходится бороться с этим стремлением условных раздра-
жителей уклоняться в сторону торможения. Сначала эмпирически,
а потом и сознательно, мы должны были выработать большой
ряд мер борьбы с этой помехой в нашей работе. Понятно, что
наиболее достигающие цели меры состояли из применения усло-
вий, обратных тем, которые вызывали ослабление условных
раздражителей .
На первом месте в этом отношении надо поставить резкое
укорочение продолжительности изолированного условного раз-
дражения. Если, как наиболее обычно у нас, рефлекс был
отставлен на 30 секунд, мы начинаем подкреплять его через
3—5 секунд после начала действия условного раздражителя.
Конечно, на этот период условный раздражитель большей частью
делается, так сказать, бесполезным для работы, так как ника-
кого слюноотделения за такой короткий срок тем более не может
быть. Но ведь это есть нарочитый период восстановления, можно
сказать, лечения условного раздражителя. Зато потом, когда мы
возвращаемся к обычному отставлению, мы снова имеем, как
в начале работы, большой и постоянный рефлекс. При этом
частное правило: после коротко отставленного рефлекса
полезно переходить к обычному не сразу, а этапами, только
постепенно увеличивая отставление. Действительность приема,
т. е. как надолго он помогает, зависит как от степени и продол-
жительности ослабленного состояния условного раздражителя,
так и от величины периода с коротким отставлением. Неболь-
шой период восстановляет слабо и очень кратковременно, и
наоборот. Точно так же, если ослабление условного раздражителя
было слишком значительное и давнее, то даже и обсуждаемый

прием, вообще очень действительный, на этот раз отказывает
в своей помощи, как увидим сейчас.
Далее отчетливо помогает применение условных раздражи-
телей в течение каждого отдельного опыта без повторений или
возможно ограничивая число повторений. Точно так же во мно-
гих случаях оказывается полезным простой перерыв в работе
с условными рефлексами, даже только на несколько дней.
Затем следует ряд более косвенных мер: введение более силь-
ных агентов в число условных раздражителей, вообще увеличение
числа условных раздражителей, влияние положительной индук-
ции и, наконец, усиление безусловных раздражителей. Но в дан-
ном случае нас преимущественно интересуют, так сказать, пря-
мые вышеперечисленные меры.
Но есть случаи, когда ни одна из приведенных мер более уже
не помогает.
Все положительные условные рефлексы постепенно исчезают
у животного. Животное становится вялым на станке во время
опыта и даже отказывается от еды, подаваемой ему вслед за
условными раздражителями. И это происходит с собаками, кото-
рые служили для многих и очень точных опытов в течение годов.
Что это значит? Как быть с такой собакой? В раннее время
нашей работы мы бы ее бросили, как уже негодную для нас.
Теперь она для нас — вопрос, требующий решения. Решение
оказалось очень простым. Стоило бросить, не применять старые
условные раздражители, заменить их новыми агентами, и казав-
шееся неодолимым затруднение исчезло. Новые рефлексы обра-
зуются чрезвычайно быстро, что и понятно, так как все посто-
ронние рефлексы, обыкновенно в начале работы с нашими соба-
ками сильно мешающие, давно отпали. Вновь образованные
рефлексы скоро достигают максимальной величины и становятся
постоянными; короче говоря, собака совершенно возвращается
к прежнему, выгодному для нашей работы, состоянию. Ввиду
особенно важного значения такого факта, я приведу подробно
историю одной из таких собак (опыты Подкопаева).
С этой собакой началась работа с июня 1921 г. У нее посте-
пенно были выработаны разнообразные положительные и отри-

цательные пищевые условные рефлексы. Кожно-механических
рефлексов было несколько (с разных мест кожи), обозначаемых
разными номерами. Все рефлексы отличались постоянством вели-
чины их эффекта, а также однообразием латентного периода.
Собака служила в течение годов для разработки многих тем.
Вот опыт из 1922 года (30 VIII) с положительными рефлек-
сами.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях
за 30 секунд
Латентный
период
(в секундах)
2 ч. 03 м. Механическое раздражение кожи № 1 14 2
10 м. Тоже, №2 14.5 3
20 м. То же, №3 14 3
25 м. Удары метронома 14.5 3
33 м. Механическое раздражение кожи № 4 13.5 6
39 м. То же 13 3
Опыт из 1923 года (6 VIII): положительные рефлексы и
отрицательный (условное торможение).
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Латентный
период
(в секундах)
10 ч. 20 м. Механическое раздражение кожи № 4 10 2
28 м. То же №8 + тон 0
33 м. Механическое раздражение кожи № 5 11.5 5
40 м. То же 10 5
Опыт из 1924 года (12 VI): положительные рефлексы в
отрицательный (условное торможение с другим агентом).
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотде-
ление
(в каплях)
за 30 секунд
Латентный
период
(в секундах
10 ч. 33 м. Механическое раздражение кожи № 1 3.5 7
42 м. То же № 8 + вспыхивание лампочки 0 —
43 м. 30 с. Механическое раздражение кожи № 1 3 10
49 м. Удары метронома 5.5 7
56 м. Механическое раздражение кожи № 8 2 12
11 ч.. 08 м. Те же 1 23

К концу этого года рефлексы часто становились нулевыми,
и собака брала подаваемую ей после условного раздражения еду
не сразу. Были пущены в ход разные наши приемы для устра-
нения нарастающего торможения: применение вместо кожно-
механических раздражений главным образом звуковых, вместо
отставленных рефлексов почти совпадающие, отдыхи от опытов
даже на большие сроки (полтора месяца), усиление безусловного
раздражителя и ведение опыта вместо станка на полу. Но все
эти приемы имели только кратковременное действие. Собака
делалась на станке все более и более вялой и часто совершенно
отказывалась от еды после условных раздражителей. Так прошел
весь 1925 год. В конце этого года были отменены все старые
условные раздражители и начата выработка рефлексов на новые
агенты. Это быстро и резко изменило положение дела. Собака на
станке снова стала бодрой и еду брала сейчас же, как она пода-
валась после новых условных раздражителей. Появились посто-
янные и значительные величины для условного раздражения.
Латентный период вернулся к его первоначальному размеру.
Вот один из ранних опытов 21 I 1926 этой новой фазы
в работе с собакой. Рефлексы отставлены пока на 15 секунд, и
сделана попытка вставить среди новых раздражителей один из
старых — удары метронома.
Время
Условный раздражитель
в течение 15 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 15 секунд
Латентный
период
(в секундах
9 ч. 43 м.
Прерывное вспыхивание лампочки
3
3
55 м.
Бульканье
6
2
10 ч.04м.
Треск
2.5
6
10 м.
Удары метронома
4
2
15 м.
Бульканье
3
4
22 м.
Прерывное вспыхивание лампочки
3
3
Разница в величине условных раздражителей отчасти зависит
от различной стадии выработки этих новых рефлексов. Достиг-
нутый результат оказывается прочным и дальше.
Общий смысл приведенных фактов бросается в глаза. Ясно,
что изолированное условное раздражение, хотя и сопровождав-

мое потом безусловным раздражителем, действуя на корковую
клетку, приводит ее в тормозное состояние тем скорее, чем оно
более продолжительное время каждый раз действует на нее, чем
Чаще повторяется такое действие и в течение более значительного
периода времени.
Таким образом не оказывается существенной разницы между
развитием тормозного процесса, как мы изучили его в ранних
лекциях о разных случаях внутреннего торможения и как он
проявился в только что описанных условиях. Разница эта, оче-
видно, только количественная, но большей частью значительная.
В тех случаях, когда условный раздражитель оставался без под-
крепления, тормозной процесс выступал очень скоро; здесь же
при подкреплении появление тормозного процесса обыкновенно
сильно отодвигалось во времени, а иногда и чрезвычайно опаз-
дывало, так что развития его можно было бы даже и не подо-
зревать. Только в некоторых случаях быстрота развития
тормозного процесса в обоих рядах опытов почти или вполне
сравнивалась. Когда известный положительный условный раз-
дражитель уже обнаружил наклонность к превращению в тор-
мозной, то после небольшого перерыва в работе или даже в на-
чале каждого опыта, в первый раз, имея значительный эффект,
он при повторении быстро теряет его, становясь почти или
совершенно тормозным, несмотря на подкрепление каждый раз.
Теперь перед нами встает интересный вопрос: каким образом
безусловный раздражитель, присоединяемый к условному, обык-
новенно отсрочивает развитие тормозного процесса? В лекции об
условиях образования условных рефлексов мы видели, что
рефлекс не образуется, если безусловный раздражитель предше-
ствует индифферентному агенту, из которого мы намереваемся
выработать условный раздражитель. Факт всего естественнее
понимать как следствие внешнего торможения, т. е. что сильный
пункт безусловного раздражителя ведет к торможению слабей-
шего пункта индифферентного раздражителя. Тогда позволи-
тельно спросить себя: что же делается с пунктом выработанного
условного раздражителя, когда к нему присоединяется безуслов-
ный раздражитель? Не происходит ли и теперь то же самое?

Ввиду этого соображения мы выработанный условный раздра-
житель, как мы выражаемся, покрывали безусловным раздражи-
телем, т. е. начинали с безусловного раздражителя, и, когда дей-
ствие его обнаруживалось, присоединяли условный. Такую про-
цедуру продолжали недели, а иногда и месяцы. Опыты были
проделаны на многих собаках. Результат получился отчетливый.
После этого условный рефлекс не оставался в прежней силе,
а довольно часто ослаблялся или исчезал совершенно. Чем были
сильнее и более практиковались условные раздражители, тем
медленнее происходила при этом потеря ими их действия. Сла-
бые или недавно образованные рефлексы теряли свое действие
быстро.
Вот один из таких опытов.
У собаки (опыты Соловейчика) имеются многие и вообще
очень большие условные пищевые рефлексы, до 20 капель за
30 секунд. На шипение вырабатывается новый рефлекс. Рефлекс
образовался очень скоро. Сочетаний с безусловным было
всего 11. С шестого сочетания рефлекс стал постоянным и пред-
ставлял следующие величины по порядку: 10, 8, 13, 9, 9 и
10.5 капли за 30 секунд. Затем этот рефлекс покрывается безу-
словным рефлексом в течение 32 дней, всего 54 раза.
Вот как шел после этого опыт при первой пробе шипения на
его условное действие.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноот-
деление
(в каплях;
за 30 секунд
Двигательная реакция
2 ч. 28 м.
35 м.
44 м.
53 м.
3 ч. 02 м.
10 м.
Звонок
Вспыхивание лампочки
Шипение после начала еды
Шипение до еды
Удары метронома
Свисток
20
9
0.5
16
11
Пищевая
„
Только ориентировочная
Пищевая
„
Таким образом значение присоединения безусловного раздра-
жителя в отношении выработанного условного раздражения
состоит в том, что оно прекращает деятельное состояние (состоя-

ние раздражения) клетки, делая ее на время невосприимчивой
к своему раздражителю. Но это еще не разъясняет деталей
вопроса: как именно происходит при этом количественная раз-
ница между развитием торможения при повторении условного
раздражителя без подкрепления и при подкреплении. Если сло-
жить все время действия изолированного положительного услов-
ного раздражителя при подкреплении до превращения его
в тормозной и время действия этого же раздражителя без под-
крепления, например при выработке дифференцировки, также до
полного развития торможения, то последнее время в подавляю-
щем числе случаев окажется несоизмеримо меньше первого. Сле-
довательно, здесь должно иметь определяющее значение не про-
стое сокращение всей продолжительности раздраженного состоя-
ния клетки, а что-то другое. Может быть, дело в том, что
клетка каждый отдельный раз при раздражении без подкрепле-
ния остается более продолжительное время в состоянии раздра-
жения, так как в этом случае и по окончании раздражения раз-
дражительный процесс в клетке продолжается, тогда как при
подкреплении он кончается с началом подкрепления. Может
быть, также имеет важность специально и то, что один раз раз-
дражительный процесс обрывается сразу, а в другой раз зату-
хает только постепенно. Возможны и другие предположения.
Следовательно, требуется добавочное исследование.
Итак, основной факт, постоянно повторявшийся перед нами, —
это переход корковой клетки под влиянием условного раздражи-
теля рано или поздно в тормозное состояние. Ввиду всего сооб-
щенного всего естественнее, конечно, рассматривать этот переход
в связи с функциональным разрушением клетки при работе,
вызываемой раздражением. Это разрушение вообще связано,
очевидно, с продолжительностью работы. Но, с другой стороны,
ясно, что торможение не есть само разрушение клетки, так как
торможение, возникающее в работавшей клетке, распространяется
на клетки, не работавшие, не разрушавшиеся функционально.
Быстрота, с которой корковая клетка без подкрепления перехо-
дит в тормозное состояние, совпадает, с одной стороны, с ее
высшей реактивностью, с другой — с ее, так сказать, требова-

тельностью относительно ее питания. Давно известно, что пре-
кращение кровообращения в коре скорее, чем во всех других
тканях тела, ведет к окончательному необратимому нарушению ее
функции. И это вполне согласуется с физиологической ролью
коры как сигнального аппарата. В художественное совершенство
машины превращается только что установленный факт, что
сигнализируемый безусловный раздражитель на время его дей-
ствия делает корковую клетку невозбудимой. Позволю себе
повторить раньше мной употребленную фразу. Образцово бди-
тельнейший сигнальщик исполнил свою ответственную роль, и
его отдых, восстановление должны быть сейчас же ему обеспе-
чены ради такой же исправности будущей его работы.
Остается еще вопрос: есть ли такой минимальный срок дей-
ствия изолированного условного раздражителя, который не вле-
чет за собой в клетке нарастающей тенденции к тормозному
состоянию? Изучением этого пункта мы заняты в настоящее
время. И у нас уже есть опыты, находящиеся, может быть,
в связи с этим пунктом. У собак, имевших долгое время отстав-
ленные на 30 секунд и еще хорошо сохранившиеся условные
рефлексы, мы все эти рефлексы делали почти совпадающими,
т. е. подкрепляли через 1—2 секунды после начала условного
раздражителя. Это, казалось бы, небольшое изменение проце-
дуры применения уже выработанных условных рефлексов сейчас
же начинает отражаться на их как секреторном, так и двигатель-
ном компонентах, а также на установившемся балансе между
положительными и отрицательными условными раздражителями.
Положительные условные рефлексы резко усиливаются, а отри-
цательные значительно нарушаются, т. е. берет перевес раздра-
жительный процесс (опыты Петровой и Крепса).
Вот как опыты велись у одной собаки (опыты Крепса).
У этой собаки, ввиду ее особенности (сильной тормозимости),
работа производилась на полу, а не на станке. Между другими
условными рефлексами у нее имелся положительный пищевой
рефлекс на удары метронома — 132 удара в минуту с дифферен-
цировкой на 144 удара в минуту. Дифференцировка была полной
и прочной. Ранее также был выработан, но давно не применялся

условный тормоз — вспыхивание лампочки — к положительному
метроному. Условное торможение тоже было полным. Рефлексы
постоянно отставлялись на 30 секунд. Теперь рефлексы были
переделаны на совпадающие: еда подавалась собаке через
секунду после начала действия условного раздражителя. Это
повлекло за собой то, что условный тормоз не удалось восста-
новить в течение 36 дней, несмотря на 100 повторений тормоз-
ной комбинации. Точно так же и испытанная после того диф-
ференцировка, полная перед переходом к совпадающему рефлексу,
растормозилась и в течение 13 дней при 33 повторениях продол-
жала быть неудовлетворительной (3 капли при 6—7 каплях на
положительный раздражитель). Тогда решено было вернуться
к отставленным на 30 секунд рефлексам, и в первый же день
дифференцировка снова стала полной. Теперь примененный
условный тормоз так же быстро начал вырабатываться и к чет-
вертому дню оказался полным. Приведу пример с условным тор-
мозом.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
1 ч. Об м.
10 м.
20 м.
26 м.
33 м.
38 м.
45 м.
Удары метронома 120 в 1 мин.
То же
„ „
Вспыхивание лампочки + метроном
120 в 1 мин.
Удары метронома 120 в 1 мин.
То же
Вспыхивание лампочки + метроном
120 в 1 мин.
7
5
6
0
6
6
0
При переходе еще раз к совпадающим рефлексам условный
тормоз уже только после троекратного применения их почти
нацело растормозился.
Нужно ли видеть в описанном факте указание, что при стре-
мительной смене условного раздражителя безусловным совсем не
будет нарастающего торможения при повторении таких условных
рефлексов, или это временное явление, которое, хотя и поздно, все
же сменится торможением, — остается пока для нас вопросом.

Но рядом с функциональным разрушением клетки идет,
конечно, и ее восстановление, а с ним в некоторых случаях на
основании связи истощения клетки с торможением должно исче-
зать и торможение. Так можно понимать факт, что после уга-
шения условный рефлекс через известный срок сам собой возвра-
щается к нормальному размеру своего положительного действия.
С этой точки зрения легко представить себе, что и медленно
нарастающее торможение многократно повторяемых, хотя и
постоянно подкрепляемых, условных рефлексов при переходе
к короткому отставлению и при полном перерыве опытов на из-
вестное время сменяется возвратом условных рефлексов к норме.
С одной стороны, укорачивая время изолированного условного
раздражения, с другой — в течение известного срока совсем
не вызывая процесса раздражения, мы тем ограничиваем раз-
рушительный процесс в клетке и даем перевес восстанови-
тельному.
Мы приступили сейчас к специальному изучению восстанов-
ления условных рефлексов после угасания и при нарастающем
торможении их, несмотря на подкрепление.
Вот один из относящихся сюда опытов (А. Д. Сперанского).
У собаки среди многих положительных и отрицательных услов-
ных пищевых рефлексов имелись положительные рефлексы: на
удары метронома, усиление общего освещения комнаты, свисток
и появление перед глазами собаки фигуры круга. На звуковые
раздражения рефлексы были постоянно больше (10—12 капель
за 30 секунд), чем на зрительные (6—8 капель). Раздражения
применялись в только что приведенном порядке и через один и
тот же промежуток— 10 минут. В каждом опыте ряд раздражи-
телей повторяется один, два раза. После обычного опыта в ука-
занном виде на следующий день весь опыт ведется только
с одним из раздражений — ударами метронома. Раздражения,
всякий раз подкрепляемые и применяемые также через десяти-
минутные промежутки, повторяются 12 раз. Первые два раздра-
жения дают 12 и 11 капель слюны, последние два — по 9 капель.
Таким образом повторение раздражения повело к уменьшению
его эффекта на 25%. На следующий за этим день опыт ведется

так же, с тем только различием, что промежуток между раздра-
жениями очень укорачивается, составляя всего 1.5 минуты. Это
было возможно потому, что у данной собаки слюноотделение
после еды чрезвычайно быстро обрывалось. Полный перерыв
слюноотделения был вполне гарантирован, как показывали посто-
янные и многочисленные наблюдения. Теперь дело пошло совсем
иначе. Рефлекс, начинаясь с 11 капель, при третьем раздражении
составлял только 4.5 капли (уменьшение на 60%), а к восьмому
раздражению снизился до 2 капель (уменьшение на 88%).
А затем он представляет довольно правильные волны с колеба-
ниями от 2 капель до 5 и 7, дошедши к двадцать второму повто-
рению до капли и, наконец, до нуля, причем в последние три
раза собака уже не брала подаваемой ей еды. На примененное же
теперь через тот же промежуток усиленное освещение комнаты
собака дала 2.5 капли слюны и начала есть, а на том же станке
и тот же хлеб (большую порцию) без условного раздражителя
съела с большой жадностью. В ближайший день, при восстанов-
лении первоначального порядка раздражителей и при проме-
жутке между ними в 10 минут, метроном на первом месте дал
6.5 капли, при повторении на пятом месте после трех других
раздражителей только 1.5 капли и, наконец, на девятом месте
опять после других раздражителей оказался нулевым, между тем
как другие раздражители, хотя тоже уменьшенные против обыч-
ного размера, при повторении совершенно не обнаружили та-
кого исключительного падения. Наконец еще на следующий
день метроном достиг нормальной величины своего действия
и не представлял уже при повторении такой наклонности
к падению.
Опыт чрезвычайно содержательный. Мы видим, как один и
тот же условный раздражитель, постоянно подкрепляемый и
много раз повторяемый через большие промежутки, теряет
в своем эффекте только очень мало. Он же при малых промежут-
ках сперва уменьшается стремительно, затем эффект принимает
волнообразный характер, и все кончается нулем эффекта, как
секреторного, так и двигательного (собака более не берет еды
вслед за условным раздражителем). Другой же, обыкновенно

более слабый, раздражитель сейчас же вызывает и ту и другую
реакцию. Что в этом результате не играет роли насыщение
животного, доказывает последний факт и то, что собака на станке
же без условного раздражителя с жадностью съедает большую
порцию той же еды. Относя эффект ударов метронома к состоя-
нию корковой клетки, надо, следовательно, заключить, что она
при частом ее раздражении, функционально истрачиваясь и не
успевая восстановляться, переходит в полное тормозное состоя-
ние, предварительно представляя колебания, род борьбы между
процессами раздражения и торможения. Что здесь мы имеем
дело с обычным торможением, указано выше, в начале этой лек-
ции, и вполне подтверждается здесь. Другой раздражитель, более
слабый, после полного отказа от действия сильного хотя и дей-
ствует, но в уменьшенном размере. То же повторяется и на дру-
гой день. Клетка, к которой адресовались удары метронома, все
еще остается ослабленной и быстро при немногих повторениях
идет к полному торможению. И это ее состояние, как это посто-
янно наблюдается при торможении, иррадиирует на другие
клетки, пункты приложения других условных раздражителей, что
выражается в уменьшении их эффекта. Но что это есть ирради-
ированное, так сказать, заимствованное, торможение, а не
обусловленное собственной работой, собственным истощением,
доказывается тем, что эти другие раздражители не обнаруживают
такого быстрого необычного уменьшения их эффекта при повто-
рении, как это происходит с ударами метронома. Еще через день
метрономная клетка уже почти вполне восстановляется.
Помимо вопросов: в какой срок при разных раздражителях
и когда именно, при полном ли покое клеток или же и во время
их работы, а также в какой мере при подкреплении условных
рефлексов безусловными и т. д. происходит восстановление, —
перед нами стоят более глубокие и более трудные вопросы.
Только часть случаев наступления и исчезания торможения
могла бы быть просто понимаема в связи с разрушением и вос-
становлением клеток. Но как представлять себе другую катего-
рию случаев торможений постоянных или длительных, которыми
переполнена деятельность коры? Почему выработанный условный

ЛЕКЦИЯ ПЯТНАДЦАТАЯ
ВНУТРЕННЕЕ ТОРМОЖЕНИЕ И СОН — ОДИН И ТОТ ЖЕ
ПРОЦЕСС В СВОЕЙ ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКОЙ ОСНОВЕ
Мм. гг.! В прошлой лекции мы пришли к очень важному
положению, что корковая клетка под влиянием условных раз-
дражений непременно рано или поздно, а при частых повторе-
ниях их и очень быстро, приходит в тормозное состояние.
А это всего законнее надо было понимать так, что эта
клетка как, так сказать, сторожевой пункт организма владеет
высшей реактивностью, а следовательно стремительной функцио-
нальной разрушаемостью, быстрой утомляемостью. Насту-
пающее тогда торможение, не будучи само утомлением, является
в_роли охранителя клетки, предупреждающего дальнейшее чрез-
мерное, опасное разрушение этой исключительной клетки. J3a
время тормозного периода, оставаясь свободной от работы,
клетка восстановляет свой нормальный состав. Это касается всех
клеток коры, и, следовательно, при условии множества работав-
ших клеток коры, вся кора должна приходить в то же тормозное
состояние, которое мы видели в отдельных клетках коры, когда
на них действовали наши условные раздражители. А это и есть
каждодневный факт, есть сон наш и всех животных. Вся наша
двадцатипятилетняя работа над большими полушариями является
сплошным и постоянным доказательством этого заключения.
Сейчас в физиологии больших полушарий, как мы ее изучаем
нашим методом, это одно из наиболее прочных положений. Сон-
ливость и сон наших экспериментальных животных сопровождали

нашу работу с самого ее начала, и до сих пор мы постоянно
имеем с ними дело. Таким образом нами собран огромный фак-
тический материал, который в разные фазы нашего исследова-
ния, конечно, давал основание для многих предположений, не-
сколько разнящихся друг от друга. Но уже несколько лет тому
назад все эти предположения слились в окончательное, гармони-
рующее решительно со всеми нашими фактами, положение, что
сон и то, что мы называем внутренним торможением, есть один
и тот же процесс.
Основное условие появления и развития как этого торможе-
ния, так и сна — совершенно одно и то же. Это более или менее
продолжительное или много раз повторяющееся изолированное
условное раздражение, т. е. раздражение корковой клетки. При
всех случаях внутреннего торможения, с которыми мы знакоми-
лись в четвертой, пятой, шестой и седьмой лекциях, мы
постоянно встречались с сонливостью и сном наших животных.
Если мы производим угасание, то у иного животного и при пер-
вом случае с ним, помимо прекращения условного слюноотделе-
ния и соответствующей двигательной реакции, уже замечается
большая вялость животного сравнительно с состоянием до уга-
сания. При повторении угасания в течение ряда дней, хотя бы
при чередовании с подкрепляемыми условными раздражителями,
почти всегда дело кончается явной сонливостью и сном на станке,
хотя до этого с животным этого не случалось. То же самое еще
резче наблюдается при выработке дифференцировок. Мы, напри-
мер, имеем у животного ряд условных раздражителей и между
другими определенный тон. Животное все время остается на
станке бодрым. Затем мы переходим к дифференцировке одного
из близких тонов. Вместе с начинающим развиваться дифферен-
цировочным торможением появляется сонливость, все усиливаю-
щаяся и кончающаяся глубоким сном с полным расслаблением
скелетной мускулатуры и храпом животного, так что при следую-
щих положительных условных раздражителях и подаче еды при-
ходится расталкивать животное или даже вкладывать ему пищу
в рот для начала акта еды. С тем же самым встречаемся и при
образовании сильно запаздывающего отставленного рефлекса (на

3 минуты), так что раньше, когда мы еще мало были знакомь?
с делом, из-за возникающего при этом сна у иных животных
нельзя было добиться выработки нужного нам рефлекса. Нако-
нец то же имеет место и при выработке условного торможения.
Надо заметить, что при разных случаях внутреннего торможения
степень вмешательства сна несколько различна. Всего меньше о»
дает себя знать именно при условном торможении.
Это все случаи, где внутреннее торможение развивается
быстро вследствие того, что условный раздражитель не сопро-
вождается безусловным раздражителем, но то же самое проис-
ходит и при медленно нарастающем торможении подкрепляемых,
но много раз повторенных условных рефлексов, торможении,
о котором специально была речь в прошлой лекции. И тут через
месяцы и годы дело кончается разными переходными состояниями
между бодрым состоянием и сном (что составит содержание сле-
дующей лекции) и полным сном, смотря по животному. В этом
отношении животные так же разнятся между собой, как и в отно-
шении скорости наступления торможения.
Случаями перехода торможения в сон так переполнена наша
работа с условными рефлексами, что является излишним при-
водить отдельные примеры. Таким образом действительно тор-
можение тесно связано со сном, прямо переходит в сон, если не
принимаются соответствующие меры.
Интересно, что как для внутреннего торможения почти нет
раздражителя, который бы не подвергся ему при определенных
условиях, так и для сна. Сильнейший электрический ток, прило-
женный к коже в качестве условного пищевого раздражителя,
в опытах Ерофеевой обнаружил после многих месяцев нарастаю-
щее торможение при подкрепляемых рефлексах, а в опытах Пет-
ровой демонстративно вызывал сон. С другой стороны, различ-
ные внешние агенты в роли условных раздражителей совершенно
одинаково располагаются в отношении скорости развития при
них как внутреннего торможения, так и сна. В прошлой лекции
было сообщено, что всего легче развивается торможение при тем-
пературных раздражениях и всего труднее при звуковых. Строго
параллельно с этим сон быстро наступает при температурных.

условных рефлексах и позже и реже при звуковых. При темпера-
турных условных раздражениях вмешательство сна так настой-
чиво и так нарушает работу, что в первую пору наших исследо-
ваний трудно было найти сотрудников, соглашавшихся работать
с этими раздражителями.
Наконец, как раньше было указано, для торможения и для
наступления сна определяющее значение имеет продолжитель-
ность условного раздражения. У иной собаки, пока условный
раздражитель отставлен на 10—15 секунд, за длинный период
работы сохраняется совершенно бодрое состояние. Лишь только
рефлекс у нее отставляется на 30 секунд и больше, сейчас же
появляются сонливость и сон. Эта форма опыта часто поистине
поразительна. Кажется совершенно неожиданным этот быстрый
переход от полной бодрости к настоящему сну при таком, пови-
димому, малозначительном изменении условий опыта. Таких
примеров при разной длине отставления и с разной степенью
отчетливости рассеяно по нашей работе множество.
Все без исключения приемы, которые были приведены
в прошлой лекции как задерживающие наступление нарастающего
торможения давно повторяющихся, хотя и постоянно подкреп-
ляемых условных рефлексов, так и устраняющие торможение,
служат одинаково и для борьбы со сном.
После всего только что приведенного поднимается естествен-
нейший вопрос: если сон так совпадает в его появлении и в его
исчезании с внутренним торможением, то каким образом послед-
нее может быть важнейшим фактором бодрого состояния, осно-
ванием тончайшего уравновешивания организма с окружающей
средой? Сообщенные в ранних лекциях факты должны, по моему
мнению, совершенно устранить кажущуюся, может быть, на пер-
вый взгляд трудность ответа. Внутреннее торможение в бодром
состоянии есть раздробленный сон, сон отдельных групп клеток,
как сон есть внутреннее торможение, иррадиированное, распро-
странившееся сплошь на всю массу полушарий и на лежащие
ниже отделы головного мозга. Все дело, следовательно, состоит
в пространственном ограничении торможения, в заключении его
в определенные рамки. А делает это, конечно, противоположный

нервный процесс, как это мы видели в лекциях о мозаичности
коры и об анализаторной деятельности ее.
При угасании сон не наступает, не допускается только тогда,
когда после достигнутого угасания мы систематически применяем
подкрепляемые условные раздражители и не повторяем угасание
слишком часто. При дифференцировках развивающееся торможе-
ние, сначала сопровождаемое сном, остается, так сказать, дело-
вым торможением, без осложнения неуместным сном, только
тогда, когда вперемежку с неподкрепляемым агентом приме-
няется, и обыкновенно чаще, наш условный раздражитель, поло-
жительно действующий агент, т. е. процесс раздражения посто-
янно противодействует распространению процесса торможения.
То же самое — при условном торможении и при запаздывании.
Во всех этих случаях, если опыт ведется целесообразно, сонли-
вость и сон являются только как фазовое явление, когда еще не
установилось точное разграничение между районами раздражи-
тельного и тормозного процессов. Как только условия опыта
дают перевес торможению, наступает сон. Вот резкий пример.
В лекции о мозаике я упоминал о собаке, у которой на опреде-
ленный тон был выработан положительный условный рефлекс,
а 20 соседних с ним тонов вверх и вниз были отдифференциро-
ваны, т. е. были отрицательными условными раздражителями.
Собака вообще была очень не склонна ко сну, когда соблюдалось
определенное отношение при применении положительных и отри-
цательных раздражителей, и всегда тогда давала полные
эффекты на все положительные раздражители. Но как только
несколько раз подряд пускались в действие отдифференцирован-
ные тоны, собака скоро впадала в такой глубокий сон, что ее не
будили очень сильные посторонние раздражители. Наоборот, сон
не наступает, несмотря и на частое применение отрицательных
условных раздражений, если они чередуются с положительными.
В этом отношении очень поучительны уже упоминаемые ранее
опыты с мозаикой и особенно опыты с кожно-механической
мозаикой. Несмотря на то, что условное кожно-механическое
раздражение очень располагает к сонливости и сну, тем не менее
собака Купалова. на которой более двух лет практикуется исклю-

чительно кожно-механическая мозаика, никакой наклонности ко
сну не обнаруживает, очевидно потому, что тормозной процесс
постоянно отмежевывается, заключается в узкие рамки раздра-
жительным процессом. Обширно иррадиирующему торможению
мы противодействуем еще и тем, что увеличиваем число положи-
тельных условных раздражителей, ограничивающих распростра-
нение торможения из его исходных пунктов. Приведу более
сложный, отчасти сюда относящийся, пример из работы Петро-
вой. У собаки было приступлено сразу к выработке сильно
отставленного (на 3 минуты) пищевого рефлекса на удары метро-
нома. Собака очень скоро стала впадать в сонливое состояние и
кончила полным сном. Очевидно, торможение, которое должно
было развиться на первом периоде действия метронома, как
очень удаленном от времени присоединения безусловного раздра-
жителя, взяло перевес, не встречая должного противодействия со
стороны еще не проявившегося процесса раздражения на втором
периоде действия метронома как непосредственно предшествую-
щем действию безусловного раздражителя. Тогда было введено
еще 5 новых агентов для выработки из них условных раздражи-
телей, причем еда присоединялась к ним спустя только 5 секунд
после их начала. Сонливое состояние быстро исчезло, и все
рефлексы легло образовались, затем началось постепенное, каж-
дый день на 5 секунд, отодвигание акта еды от начала условных
раздражителей. Соответственно удлинялся и латентный период
рефлексов, и в конце, без малейшего вмешательства сна, получи-
лось 6 рефлексов с латентным периодом в 1—1.5 минуты, т. е.
с предварительным тормозным процессом. Таким образом про-
цесс раздражения, первоначально возникший в 6 пунктах коры
и только постепенно давая место процессу торможения, огра-
ничил его л во времени и в пространстве, не допу-
стивши сна.
Сюда же надо отнести и влияние на некоторых, правда не-
многих, собак, особенно наклонных к торможению и сонливости,
ограничения движений в нашем станке. Тогда иногда целесо-
образно вести опыты, по крайней мере временно, на полу, на
свободе. Надо думать, что раздражения, идущие при движении

из двигательного аппарата и с кожи, образуют переменно возни-
кающие очаги возбуждения в коре полушарий, которые также до
известной степени противодействуют распространению торможе-
ния, хотя тут есть и другой момент, вероятно большего значе-
ния, о чем речь впереди.
То, что мы видели на корковой клетке относительно появле-
ния в ней торможения в случаях условного раздражения, повто-
ряется на ней и при раздражении ее всяким агентом, не имею-
щим никакого условного специального физиологического значе-
ния. Как уже упомянуто раньше, между рефлексами имеется
исследовательский рефлекс. Этот рефлекс имеет своими пунктами
приложения клетки как больших полушарий, так и ниже лежа-
щих отделов головного мозга. При наличии больших полушарий
он, очевидно, происходит при участии клеток больших полуша-
рий. Это несомненно доказывается его высочайшей тонкостью,
когда он появляется при всяком малейшем колебании окружаю-
щей среды, что возможно только при высшей анализаторной
функции больших полушарий и что совершенно недоступно для
ниже лежащих отделов мозга. Исследовательский рефлекс, как
все мы знаем, при повторении непременно слабеет и, наконец,
совершенно исчезает, несмотря на продолжение существова-
ния агента, его вызвавшего. Специальные опыты в нашей лабо-
ратории Н. А. Попова показали, что исчезание исследова-
тельского рефлекса основано на развитии торможения и вполне
аналогично в отношении подробностей угасанию условных
рефлексов.
Если повторяемый через короткие промежутки времени
в течение опыта данный агент исследовательского рефлекса пере-
стает вызывать соответствующую двигательную реакцию, то при
большем промежутке в том же опыте эта реакция восстанавли-
вается, как это делается с угашенным условным рефлексом.
Исчезнувший в опыте от повторения определенный исследова-
тельский рефлекс на время появляется, если сейчас же после его
исчезания применяется новый посторонний раздражитель, т. е.
производится другой исследовательский рефлекс. Следовательно,
он растормаживается, как и задержанный условный рефлекс. Если

исследовательский рефлекс на определенный агент повторяется
в течение ряда дней, то он хронически исчезает как системати-
чески неподкрепляемый условный рефлекс. Наконец исчез-
нувший исследовательский рефлекс временно восстанавливается
под влиянием возбуждающих веществ (кофеина), как это
наблюдается, например, при условных дифференцированных
агентах. Это торможение исследовательского рефлекса непре-
менно, и даже легче, чем торможение условного рефлекса,
ведет к сонливости и сну. Привожу опыты из работы С. И. Че-
чулина, в которой торможение и сон при исследовательском
рефлексе комбинировались с применением условных раздра-
жителей.
У собаки выработан пищевой условный рефлекс на свисток.
В качестве возбудителей исследовательского рефлекса употреб-
ляются впервые применяемые агенты: шипение, бульканье, меха-
ническое раздражение кожи и другие.
Время
4 ч. 07 м.
15 м.
Условный
раздражитель
в течение
30 секунд
Свисток
„
Слюноотделение Латентный
(в каплях) период
за 30 секунд (в секундах)
3 3
4 3
Примечания
Подкреплено
Затем, начиная с двадцать первой минуты, применяется
в течение 30 секунд и повторяется через каждые 2 минуты звук
бульканья. При первых трех повторениях наступают движения
в сторону звука, постепенно ослабляющиеся. С четвертого обна-
руживается сонливость. До восьмого повторения сон прерывается
на разные моменты раздражения. При восьмом и девятом нет
более никаких движений на раздражитель, сон сплошной.
В 43 минуты сперва одно бульканье применяется 10 секунд,
а затем на 30 секунд к нему присоединяется свисток. Нет ника-
кой — ни двигательной, ни секреторной — реакции, продолжается
сон. Подача еды пробуждает собаку, собака начинает есть, но и
после еды остается сонливой. Опыт с условным раздражителем
продолжается следующим образом.

Время
4 ч. 53 м.
5 ч. 02 м.
Условный
раздражитель
в течение
30 секунд
Свисток
„
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
2.5
3
Латентный
период
в секундах)
8
7
Примечания
Подкреплено
Собака до этого опыта в станке никогда не спала. В следую-
щих опытах новые агенты, вызывающие исследовательский
рефлекс, то повторялись до наступления сна, то только до тех
пор, пока не исчезали на них движения, но еще до появления
сонливости. 21 день спустя после вышеприведенного опыта ста-
вится опыт с механическим раздражением кожи. Опыт идет
следующим образом.
Время
Условный
раздражитель
равной продол-
жительности
Слюноотделение
(в каплях)
Латентный
период
(в секундах)
Примечания
2 ч. 05 м.
12 м.
21 м.
Свисток 5 сек
30 „
5 „
—
6
—
—
5
—
Подкреплено
С двадцать пятой минуты начинается механическое раздра-
жение кожи, продолжающееся 30 секунд каждый раз и повто-
ряемое через минуту. При первых трех повторениях — движения
головой в сторону раздражаемого места. При четвертом и пятом
повторениях движений больше нет. В 32.5 минуты на 10 секунд
применяется одно механическое раздражение кожи, а затем
в продолжение 30 секунд к нему присоединяется свисток. На
пятнадцатой секунде от начала свистка начинается слюноотде-
ление, и за 30 секунд присоединения свистка выделяются
2 капли. Дальше опыт идет так.
Время
2 ч. 45 м.
Условный
раздражитель
в течение
30 секунд
Свисток
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
5
Латентный
период
(в секундах)
7
Примечания
Подкреплено
В начале опыта условный раздражитель подкреплялся то
5 секунд спустя, то 30, чтобы сохранить нормальную величину
его эффекта до конца опыта.

Мы видим, что при повторениях агента, вызывающего иссле-
довательский рефлекс, его двигательный эффект постепенно все
уменьшается, а затем при продолжающихся повторениях то
прямо наступают сонливость и сон, все углубляющиеся, то перед
этим агент остается некоторое время как бы без всякого дей-
ствия. Однако присоединяемый к нему условный раздражитель (во
втором из только что приведенных опытов) свидетельствует, что
он в этот период производит тормозящее действие. Что тормо-
зящее действие на условный раздражитель не основано
теперь на механизме так называемого нами внешнего торможе-
ния, доказывается тем, что (как это мы имели в шестой лекции
при изучении действия исследовательского рефлекса на запаз-
дывающий условный рефлекс) исследовательский рефлекс,
когда он оказывается очень малым, растормаживает, а не тор-
мозит условный рефлекс. Следовательно, здесь действует уже
торможение, развивающееся при повторении исследовательского
рефлекса и переходящее потом в сон, при котором условный
рефлекс и совсем исчезает (в первом из только что приведен-
ных опытов).
То же мы видим в особенности резко выраженным на щенках
{опыт И. С. Розенталя). При однообразном повторении какого-
нибудь раздражителя, при отсутствии вообще колебаний в окру-
жающей среде, щенки часто поразительно точно и быстро впа-
дают в сон. А с другой стороны, разве это не общеизвестная
истина, хотя до сих пор остававшаяся без научного освещения,
что все люди, а особенно не имеющие сильной внутренней
жизни, при однообразных раздражениях, как бы ни было
неуместно и несвоевременно, неодолимо впадают в сонливость и
сон. Значит, определенные корковые клетки, реагирующие на
данный длительно продолжающийся внешний агент, истрачи-
ваясь, переходят в тормозное состояние, а при отсутствии про-
тиводействия со стороны других деятельных пунктов коры тор-
мозной процесс, распространяясь, обусловливает сон. Чрезвы-
чайно быстрая истощаемость корковой клетки с переходом клетки
в тормозное состояние резко контрастирует с выносливостью
клеток низших отделов головного мозга при тех же условиях.

Опыты Зеленого в нашей лаборатории показали, что в то время
как у нормальной собаки на определенный звук исследователь-
ский рефлекс быстро исчезает, тот же звук при той же обста-
новке у собаки без больших полушарий вызывает этот рефлекс
стереотипно огромное число раз.
Возвращаюсь к условным рефлексам.
Что основание для развития торможения, а за ним и для
наступления сна дает истощение корковой клетки и вообще ее
ослабление, доказывается и следующими постоянно перед нами
повторявшимися фактами. Когда мы хирургически, операцией на
полушарии, нарушали какой-нибудь анализатор, то положитель-
ные условные раздражители, к нему относящиеся, или почти
нельзя было применять изолированными даже очень корот-
кое время, — они быстро превращались в тормозные, — или
даже они совсем теряли их положительное действие, становясь
только отрицательными, тормозящими. Это в особенности
легко и постоянно наблюдается при нарушении кожного анали-
затора.
Когда у собаки удаляются gyri coronarius и ectosylvius, то
у нее на значительный срок (часто на многие недели) исчезают
положительные условные кожно-механические рефлексы с конеч-
ностей, с плечевого и тазового поясов туловища, заменяясь отри-
цательными тормозными. Последнее доказывается тем, что поло-
жительные условные раздражители из других анализаторов
хорошо действуют до применения кожно-механического раздра-
жения, теряя свое действие после него. Вместе с этим эти кожно-
механические раздражения чрезвычайно легко и скоро вызывают
сон у таких собак, которые раньше при тех же раздражениях
никогда не спали во время нашей работы с ними. Факт часто
принимает следующую выразительную форму. Условный кожно-
механический раздражитель на поврежденном мозговой опера-
цией отделе кожной поверхности ведет к торможению и сонли-
вости, а тот же раздражитель на неповрежденных местах дает
положительный эффект и оставляет животное совершенно бод-
рым (опыты Н. И. Красногорского, И. П. Разенкова и В. М.
Архангельского).

Сюда же справедливо отнести и факт, наблюдавшийся в лабо-
ратории в наш голодный период, несколько лет тому назад. На
истощенных животных нельзя было вести исследование с услов-
ными рефлексами, так как все положительные условные раздра-
жители чрезвычайно быстро становились у них отрицательными,
и вместе с тем собаки начинали спать именно в связи с приме-
нением условных раздражителей. Очевидно, общее истощение
животного особенно давало себя знать на корковых клетках
(опыт Фролова, Розенталя и др.).
В перечисленных до сих пор многочисленных случаях мы
постоянно видели, что торможение переходит в сон, но можно
наблюдать и обратное — переход сна в торможение. Мы вырабо-
тали отставленный на 3 минуты условный рефлекс. Отдельный
опыт иногда идет следующим образом. Мы ставим животное
в станок. Оно бодро. Но как только применяется условный раз-
дражитель, животное сейчас же становится сонным, слюноотдели-
тельный эффект отсутствует все 3 минуты, и при подаче еды
после этого животное не сразу и вяло ест подаваемую пищу.
Мы повторяем в опыте через обыкновенные промежутки услов-
ный раздражитель несколько раз. С каждым разом наша собака
при раздражении держится все бодрее, в конце 3 минут раздра-
жения появляется слюноотделение. С повторением это слюноот-
деление все растет. Наконец трехминутный период раздражения
делится приблизительно на две половины: в первую нет слюно-
отделения, хотя животное остается совершенно бодрым, во вто-
рую обильное слюноотделение, и собака стремительно и с жад-
ностью ест подаваемую ей еду. Здесь иррадиированное торможе-
ние — сон, наступившее в силу преобладания сначала тормозного
процесса при первой половине действия условного раздражителя,
постепенно переходит в ограниченное, концентрированное тормо-
жение под давлением все усиливающегося процесса раздражения,
связанного со второй половиной действия того же условного
раздражителя. В подобных случаях приходится видеть и чистую
замену торможения сном. Как при продолжительном отставлении
на 3 минуты, так и при более коротком, на 30 секунд, иногда
наблюдается следующее отношение. Животное, постоянно остаю-

щееся на станке во время опыта бодрым, точно каждый раз с на-
чалом действия повторяющегося условного раздражителя засы-
пает: закрываются глаза, опускается голова, все туловище рас-
слабленно виснет на лямках, временами даже слышится храп. Но
проходит определенный срок, при длинном отставлении 1.5—
2 минуты, при коротком 25 секунд, животное быстро само собой
просыпается, появляется слюноотделение и обнаруживается рез-
кая пищевая двигательная реакция. Ясно, что в данном случае
концентрированное торможение хронически заменяется разлитым
сном. Наконец можно иногда видеть, как суммирование двух тор-
можений дает сонливость.
У одной собаки (опыт Фурсикова) имелся хорошо вырабо-
танный условный рефлекс, отставленный на 3 минуты. Первые
2 минуты не было слюноотделения, затем оно начиналось, дости-
гая максимума к концу третьей минуты. В данном опыте вместе
с условным раздражителем применяется посторонний агент —
слабое шипение. Оно растормаживает первую половину рефлекса,
причем на шипение была заметна небольшая двигательная реак-
ция, исследовательский рефлекс. Условный рефлекс был под-
креплен. При повторении той же комбинации ориентировочной
реакции на шипение больше нет, а условный рефлекс совершенно
исчезает, и у животного замечается резкая сонливость. Рефлекс
опять подкрепляется. Результат, очевидно, надо понимать так.
Исследовательский рефлекс на шипение со второго раза уже
гаснет, т. е. теперь на шипение развивается торможение, как об
этом сказано раньше в настоящей лекции. Это торможение, скла-
дываясь с торможением первой фазы запаздывающего рефлекса,
усиливает торможение настолько, что деятельная фаза рефлекса
отпадает, уступая место сонливости животного. Что это толкова-
ние хода опыта верно, свидетельствует продолжение опыта. При
следующем повторении условного раздражения без присоедине-
ния шипения получается правильный запаздывающий рефлекс
с двумя фазами. Повторенная еще раз комбинация метронома
с шипением опять производит сонливость при исчезании услов-
ного рефлекса.
Вот подлинные цифры этого опыта.

Слюноотделение
Время Раздражители в течение 3 минут (в каплях) Примечания
за каждые
30 секунд
4 ч. 52 м. Удары метронома + шипение 0 3 3.5 1 0 3.5 Незначи-
тельное
движение на
шипение
5 ч. 03 м. Тоже 000 000 Движения
нет, сонли-
вость
15 м. Удары метронома 000 019
28 м. Удары метронома + шипение 000 000 Сонливость
При этом случае считаю не бесполезным ради ясности наро-
чито обратить ваше внимание на следующее. Очевидно, этот
опыт вместе с вышеприведенными опытами Чечулина прибавляет
лишнюю новую фазу в действии посторонних агентов на услов-
ный рефлекс. Если взять сильный внешний агент, то он, как вы
помните из шестой лекции о запаздывающем рефлексе, вызы-
ваемым им исследовательским рефлексом сперва тормозит весь
запаздывающий рефлекс, затем, когда исследовательский рефлекс
при повторении значительно слабеет, он только растормаживает
первую фазу запаздывающего рефлекса, и, наконец, как вы
узнаете теперь, он еще раз тормозит этот рефлекс, но уже на
другом основании, сам становясь первичным возбудителем тор-
мозного процесса в коре полушарий. Слабый же внешний агент,
как это оказалось в опыте Фурсикова, обусловливая с самого
начала слабый и коротко продолжающийся исследовательский
рефлекс, начинает при первом применении прямо с растормажи-
вающего действия на запаздывающий рефлекс и кончает тем же
вторым торможением.
За тождество процессов торможения и сна говорят также и
их общие свойства. В прошлых лекциях мы даже слишком много
видели фактов, бесспорно доказывающих движение тормозного
процесса по массе больших полушарий, причем это движение
оказывалось очень медленным, измерялось минутами, и даже
многими, и, кроме того, очень варьировало в отношении скорости

у разных животных и при разных условиях. Очевидно, что и
сон — тоже движущийся процесс. Все мы знаем, как постепенно
овладевают нами сонливость и сон и как часто они трудно и
медленно отступают, рассеиваются. Имеются и научные сведения
о постепенном исчезании при засыпании работы разных органов
чувств и других более сложных умственных деятельностей.
С другой стороны, общеизвестны очень большие разницы между
разными людьми в отношении скорости засыпания и пробужде-
ния, а также разницы этой скорости и при разных условиях.
То же самое наблюдалось нами у собак.
Далее в нашей работе мы постоянно видели, как торможение,
если оно сначала развивается трудно, от практики, в связи с по-
вторением и применением разных случаев торможения, делается
все легче и легче воспроизводящимся процессом. Точно так
же условные раздражители, когда они при соответствующих
условиях обусловливают сон, а также индифферентные раздра-
жители вызывают сон быстрее и быстрее, чем чаще они повто-
ряются.
Интересно особенно следующее. Как показано ранее, тормо-
жение индуцирует возбуждение. У некоторых собак, у которых,
как сообщено это несколько раньше, при запаздывающем
рефлексе условный раздражитель вместо торможения в началь-
ной фазе раздражения заменяется сном, наступлению сна иногда
предшествует на очень короткое время небольшое общее возбу-
ждение животного. А еще рельефнее и постояннее это явление
выступает при засыпании животного под влиянием продолжи-
тельного или повторяющегося индифферентного раздражения. Это
часто наблюдалось в вышеупомянутых опытах Розенталя. Когда
индифферентный раздражитель явно начинает делать щенка сон-
ливым, то, перед тем как ему окончательно заснуть, он прихо-
дит на некоторое время в возбужденное состояние: начинает бес-
покойно двигаться, чесаться, лаять беспричинно в воздух. То же
мне приходилось замечать и на засыпающих детях. Совершенно
своеобразная и неожиданная картина. Можно с правом видеть
в ней явление индукции. Так же могло быть понимаемо и из-
вестное возбуждение при начале наркотизации.

Мне кажется, что совокупность приведенных фактов должна
считаться достаточной для полного доказательства истинности
нашего положения, что сон и внутреннее торможение — один
и тот же процесс. Я лично сейчас не знаю, не вижу ни одного
факта в нашей работе, который бы противоречил серьезно
нашему заключению. Надо сожалеть, что у нас до сих пор нет
хорошего графического способа для изображения сна. Только
изредка мы пользовались для этой цели записыванием положе-
ния головы животного. Конечно, сообщение наших опытов, отно-
сящихся ко сну, сопровождаемое тем или другим изображением
сна, очень бы прибавило в ваших глазах к убедительности на-
ших доводов.
Очевидно, с нашим заключением вполне гармонируют и все
подробности нашего нормального обычного сна. Наша дневная
работа, у одних очень однообразная, у других, наоборот, очень
разнообразная, одинаково в конце должна обусловливать наступ-
ление сна. Продолжительное раздражение одних и те же пунк-
тов коры ведет к очень глубокому торможению их, которое,
естественно, сильно иррадиируя, захватывает полушария и спу-
скается на ниже лежащие отделы головного мозга. С другой
стороны, при разнообразной деятельности, хотя отдельные
пункты коры не доходят до значительной степени тормозного
состояния, зато их большое количество создает и без большой
иррадиации распространенное тормозное состояние, также спу-
скающееся ниже. Конечно, очень большое количество быстро
сменяющихся раздражений может часто долго сопротивляться
общему захватыванию полушарий тормозным процессом и отсро-
чивать наступление сна. И обратно: строго заведенный порядок
в смене бодрствования и сна, установленный ритм, может уве-
личивать настойчивость сна и без достаточного утомления кле-
ток коры. Для того и другого мы имели в наших опытах доста-
точно примеров аналогичных отношений раздражительного
и тормозного процессов.

ЛЕКЦИЯ ШЕСТНАДЦАТАЯ
ПЕРЕХОДНЫЕ ФАЗЫ МЕЖДУ БОДРЫМ СОСТОЯНИЕМ И
ПОЛНЫМ СНОМ ЖИВОТНОГО (ГИПНОТИЧЕСКИЕ ФАЗЫ)
Мм. гг.! Прошлый год я привел внушительное количество
фактов, доказывающих, что сон есть внутреннее торможение,
сплошное (а не раздробленное, постоянно перемежающееся
с процессом раздражения), распространившееся по всей массе
полушарий и спустившееся также на некоторые нижележащие
отделы головного мозга. Надо было ожидать, что, так как рас-
пространение торможения происходит постепенно, будет иметься
различная экстенсивность сна, постепенное захватывание им то
больших, то меньших районов. Следовательно, должны быть
разные переходные формы к полному сну. Это и есть на самом
деле, и мы наблюдали и производили их. При наших опытах мы
имели дело не только с обыкновенной формой сна, характери-
зующейся при отсутствии нормальной деятельности полушарий
расслаблением скелетной мускулатуры (закрытые глаза, низко
опущенная голова, полусогнутые конечности и пассивно повисшее
туловище на лямках, петлях для ног), но и с совершенно другой
формой, что касается состояния скелетной мускулатуры. При ней
деятельность полушарий также отсутствует, все условные раз-
дражители остаются без действия и на всякие посторонние раз-
дражители, если они не достигают большой силы, тоже нет
никакой реакции, но животное сохраняет вполне активную позу.
Оно стоит с открытыми неподвижными глазами, с поднятой
головой, на вытянутых конечностях, отнюдь не опираясь на петли
для ног, стоит неподвижно минутами и часами. При изменении

положения его конечностей оно удерживает то, которое им при-
дано. Отдергивание лапы при прикосновении к подошвенной
стороне ее принимает характер контрактуры. При подаче еды
животное тоже не реагирует, оставаясь неподвижным, и еды не
берет. Такая форма торможения встречается довольно редко, и
мы пока не знаем, с какими специальными условиями в обста-
новке нашего экспериментирования или с какой особенностью
нервной системы она связана. Наш сотрудник Н. А. Рожанский,
тщательно наблюдавший у собак переход бодрого состояния
в сонное, пришел к заключению, что описанное состояние суще-
ствует всегда при этом, но обыкновенно как очень летучее,
кратковременное явление. Физиологическое понимание этого
состояния, как мне кажется, не представляет особенных затруд-
нений. Перед нами заторможенная деятельность только больших
полушарий, но торможение не спустилось ниже на центры, заве-
дующие уравновешиванием, установкой тела в пространстве
(центры Магнуса и Клейна), т. е. каталептическое состояние.
Следовательно, в этой форме разграничительная линия между
заторможенным отделом мозга и свободным от него лежит
прямо под большими полушариями. Но она может разделять и
большие районы самих полушарий. С этой новой формой мы
встречаемся чаще и даже можем производить ее нарочно. Мы
наблюдали ее впервые при следующих условиях (опыты Л. Н.
Воскресенского). Одна из собак, с которой ранее работали без
всякой помехи со стороны сна, вследствие того, что она в станке
и одна в экспериментальной комнате была часто оставляема
часами без всяких воздействий, начала впадать в сонное состоя-
ние. Очевидно, однообразные раздражения обстановки, как это
указано в прошлой лекции, обусловили, наконец, сильное сплош-
ное торможение мозга. Тормозящее действие обстановки сдела-
лось таким сильным, что одно введение собаки в эксперименталь-
ную комнату сейчас же, видимо, делало ее другой, а тем более
постановка в станок. Нужно было животное нарочно всячески
раздражать, чтобы оно не оказалось заснувшим при окончании
приготовлений к опыту. Когда затем экспериментатор уходил за
дверь, чтобы оттуда вести опыт, и сейчас же, не теряя минуты,

начинал действовать условными пищевыми раздражителями,,
нормальный условный рефлекс был налицо: текла слюна, и
собака тотчас принималась за подаваемую ей еду. Но если по
выходе из комнаты пропускалось 4—5 минут, получался совер-
шенно особенный результат: слюноотделительный эффект на
условный раздражитель был, слюнная реакция при подаче еды
увеличивалась, но животное еды не брало, и надо было ему
вводить ее насильно. В это время расслабленной скелетной
мускулатуры еще не было. Если по выходе из комнаты ждать
10 минут до применения условного раздражителя, то теперь уже
на него не было никакого эффекта и животное оказывалось
вполне спящим, с расслабленной мускулатурой и храпом. Какое
другое может быть объяснение этого факта, кроме того, что при
первоначальном распространении торможения одно время оно
захватило только двигательную область коры, оставляя пока
нетронутыми все остальные районы коры, откуда условные раз-
дражения шли к органу (железе), не связанному с двигательной
областью. И только несколько позже сплошное торможение ока-
залось на всей массе полушарий и спустилось на нижележащие
отделы мозга, и вместе с этим наступил полный сон. В данном
случае эта стадия развивающегося сонного состояния получилась
под влиянием индифферентных, долго действовавших на большие
полушария раздражений. Обычно мы имеем ее при действии как
отрицательных условных раздражителей, многократно повторяе-
мых в одном и том же опыте, так и положительных условных
раздражителей, специально слабых, тоже при частом и сплошном
их применении. Привожу два примера.
Первый относится к собаке, упоминавшейся уже в ранних
лекциях, у которой тон в 256 колебаний в секунду был условным
пищевым раздражителем, а по 10 тонов вверх и вниз от него
были отдифференцированы (опыты Бирмана).
Время
3 Ч. 50 М.
4 ч. 00 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Тон в 256 колебаний
Тон в 426 колебаний
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
13
0
Примечания
Ест подаваемую еду
Постепенно становится
сонливой

А ч. 05 м.
Тон
в
160 колебаний
0
10 м.
Тон
в
640 колебаний
0
13 м.
Тон
в
256 колебаний
9
Не ест подаваемую еду
Другой пример беру из работы (Розенталя) над собакой,
у которой сначала было много и постоянных условных пищевых
рефлексов. Но когда у нее был выработан еще один рефлекс на
появление перед ее глазами экрана из серой бумаги и он повто-
рялся много раз и часто сплошь один за другим в одном и
том же опыте, то развилось следующее состояние собаки: часто на
условные раздражители слюнная реакция была, и значительная,
4Ю к додаваемой еде собака не прикасалась.
Вот такой пример.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
Примечания
за 30 секунд
3 Ч. 15 М.
18 м.
21 м.
24 м.
Удары метронома
Вспыхивание лампочки.
Звук бульканья
Звонок
5
7
7
7
Подаваемую еду не
берет
При этом собака только малоподвижна, но еще нет никакого
видимого сна. Без применения условных раздражителей и на
том же станке собака с жадностью ест ту же еду.
Сюда же относится и следующее случайное наблюдение. Одна
из собак, давно служившая для опытов с условными рефлексами,
никогда не представлявшая при условном пищевом рефлексе
разъединения секреторной и двигательной реакций и никогда не
спавшая в станке, была впервые поставлена перед многолюдной
аудиторией для демонстрирования некоторых опытов с этими
рефлексами. Необычная и очень сложная обстановка, видимо,
оказала сильное действие на животное: оно оцепенело и слегка
дрожало. При пробе условного раздражителя секреторный
эффект получился, как обыкновенно, но поданную еду собака не
взяла, а спустя довольно короткое время тут же в аудитории и
в станке заснула, и с полным расслаблением скелетной мускула-
туры. На этот раз, очевидно, сильный, необыкновенный раздра-
житель произвел прямо торможение больших полушарий —

сперва частичное, только в районе двигательной области, а потом
и полное с переходом на нижележащий отдел мозга. Этот случай
надо считать совершенно тождественным с обычной формой
опыта с так называемым гипнозом животных, когда стремитель-
ное обездвиживание животного и укладывание его на спину
также ведет к торможению в различной степени его распростра-
ненности, то лишь к каталепсии и даже частичной (неподвиж-
ность туловища при движении глаз и всей головы), то к полному
сну. И у нас в лаборатории раз,—когда попалось очень непо-
корное животное, сильно сопротивлявшееся его снаряжению
к опыту, — стремительное ограничение движений сильными
руками, при причинении ему значительного механического раз-
дражения, сейчас же повело к полному сну животного в станке.
Таким образом как частичный сон, так и полный произво-
дится как слабыми, долго продолжающимися общими раздраже-
ниями, так и короткими, но сильными, как тормозными услов-
ными раздражителями, так и положительными. К некоторым
подробностям, сюда относящимся, я еще не раз возвращусь
в следующих лекциях.
Но рядом с различной экстенсивностью разлитого торможе-
ния наш фактический материал познакомил нас с различными
вариациями, различными этапами самого процесса торможения,
с различной, может быть позволительно сказать, интенсивностью
разлитого торможения, сна.
Но прежде чем обратиться к этому предмету, я должен пред-
варительно коснуться пункта, имеющего существенное значение
для многих наших опытов относительно вариации разлитого тор-
мозного процесса. В восьмой лекции я ставил вопрос: на чем осно-
вано в одновременном комплексном раздражителе замаскирование
раздражителя из одного анализатора раздражителем из другого
анализатора, и высказал предположение, что, может быть, оно
связано с различной силой употребляемых нами агентов, принад-
лежащих к разным анализаторам. Там проектированные опыты
были исполнены в течение этих наших лекций и вполне под-
твердили то предположение. Когда мы нарочито чрезвычайно из-
менили относительную интенсивность наших обычных раздражи-

телей: звуковые очень ослабили, а другие или оставили, как они
обыкновенно употреблялись, или усилили, то в эффекте комплекс-
ных раздражителей теперь, наоборот, оказались менее участвую-
щими звуковые агенты, чем другие, т. е. при отдельных пробах
условное действие принадлежало гораздо более вторым, чем пер-
вым.
Вот наши опыты. У одной собаки одновременное комплексное
раздражение состояло из нашего обыкновенного кожно-механиче-
ского раздражения и из звукового, чрезвычайно ослабленного
(опыты В. В. Рикмана). Прочно выработанный раздражитель
давал 4—4.5 капли слюны за 30 секунд изолированного дей-
ствия. Отдельно испытанный звуковой компонент давал от 0.5
до 1.5 капли, а кожно-механический — от 2.5 до 5 капель.
У другой собаки комплексное, также одновременное, раздраже-
ние составляли ритмическое вспыхивание лампочки в 400 свечей
и звучание чрезвычайно заглушённого тона. Выработанный ком-
плексный раздражитель давал 7—8 капель слюны за 30 секунд.
Отдельно примененный световой раздражитель давал 5 капель,
звуковой — 2.5. Точно так же комбинированное раздражение
температурой 0°, приложенной к коже, и очень слабым звуком
при разложении на компоненты показало гораздо большее дей-
ствие на стороне холода сравнительно с звуком (опыты Гентта
(W. Horsley Gantt) и Купалова).
Таким образом различие в величине эффекта наших обычных
условных раздражителей, принадлежащих к различным анализа-
торам, обусловлено различной силой этих раздражителей, а не
связано с качеством клеток разных анализаторов.
С этим положением мы можем приступить к нашей очередной
теме об этапах разлитого тормозного процесса. Поводом к этому
исследованию послужил случай патологического состояния нерв-
ной системы собаки под влиянием одного нашего приема не опе-
ративного, а функционального характера. Экспериментально
нами производимые патологические изменения нервной системы
сами по себе займут наше внимание в следующей лекции. Здесь
я опишу только исходный патологический опыт, из которого
вытекло наше дальнейшее исследование на здоровых животных.

У собаки (опыты Разенкова) были выработаны положитель-
ные условные пищевые рефлексы на свисток, удары метронома,
ритмическое механическое раздражение кожи (24 прикосновения
в минуту), вспыхивание электрической лампочки, а также
несколько дифференцировок, между ними дифференцировка на
другую частоту прикосновений (12 в минуту) при механическом
раздражении кожи на одном и том же месте.
Вот нормальное действие положительных условных раздра-
жителей.
Время
2 ч. 03 м.
10 м.
21 м.
32 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Механическое раздражение кожи
(24 прикосновения)
Свисток
Вспыхивание лампочки
Удары метронома
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
3
5
2
3.5
Следовательно, на основании предыдущего, раздражители по
силе располагаются, идя от сильного к слабым, так: свисток,
удары метронома, механическое раздражение кожи и вспыхива-
ние лампочки.
Затем ставится такой опыт, что среди других раздражений
применяется дифференцированное механическое раздражение
(12 прикосновений в минуту) в течение 30 секунд, и оно непо-
средственно сменяется на положительное механическое раздра-
жение (24 прикосновения в минуту) тоже в течение 30 секунд.
На другой день после этого опыта и в следующие 9 дней все
условные рефлексы исчезают, только очень изредка проявляясь
и в минимальном размере. За этим периодом наступает совер-
шенно особенный. Вот он.
Время
11 ч. 10 м.
19 м.
32 м.
48 м.
12 ч. Об м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Свисток
Вспыхивание лампочки
Удары метронома
Механическое раздражение кожи
(24 прикосновения)
слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
0
0.3
3
1
5.5

Получилось, как видите, совершенно обратное тому, что име-
лось раньше в норме: сильные раздражители совсем не действуют
или едва, а слабые производят эффект, даже больший сравни-
тельно с нормой. Это состояние полушарий, по примеру Н. Е.
Введенского, мы назвали парадоксальной фазой. Парадоксаль-
ная фаза держалась 14 дней и перешла в следующую, такого
вида:
Время
10 ч. 40 м.
48 м.
58 м.
11 ч. 10 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Механическое раздражение кожи
(24 прикосновения)
Удары метронома
Свисток
Вспыхивание лампочки
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
4
4.5
4
4
Эту фазу мы назвали уравнительной фазой, так как при ней
все раздражители оказывались равными по эффекту. Уравни-
тельная фаза продолжалась 7 дней и сменилась еще на новую
фазу, где очень усилились средние раздражители, сильный не-
сколько упал, а слабый совсем остался без эффекта. 7 дней
спустя вернулась норма. В этой работе, как и в наших дальней-
ших опытах относительно этого предмета, применялись ради
большей бесспорности одни и те же раздражители, но разной
интенсивности, так что было очевидно, что все дело в отноше-
нии клеток именно к разной силе раздражения.
Таким образом мы в наших опытах впервые констатировали,
что клетки полушарий переживают ряд переходных особенных
состояний между нормально возбудимым и полным тормозным,
обнаруживающихся в необычных отношениях этих клеток
к различной силе раздражений.
Ознакомившись с этими переходными состояниями в явно
патологическом случае, мы поставили себе дальше вопрос: не
существуют ли эти состояния и в норме при переходе от бод-
рости ко сну и обратно? Представлялось вероятным, что в опи-
санном случае патологическое состояние заключалось только

в фиксировании надолго этих состояний, когда в норме они могли
быть скоро проходящими, не бросающимися в глаза, как это
оказалось с каталепсией. Наше исследование направилось но
этой дороге и привело к утвердительному ответу. Вот ряд
наших опытов.
Вот собака, уже упоминавшаяся в этой лекции раньше,
у которой, кроме одного положительно действующего тона,
было 20 отдифференцированных соседних тонов. Среди многих,
других положительных условных рефлексов у нее были вырабо-
таны дополнительно рефлексы на тихий и громкий треск, резко*
отличавшиеся по величине эффекта.
Вот их нормальные отношения.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
2 ч. 10 м. Громкий треск
20 м. Тихий „
30 м. Громкий „
12.5
4.5
11
Опыт ведется дальше следующим образом. Повторным при-
менением отдифференцированных тонов мы доводим собаку до
явного засыпания и пускаем в действие слабый треск. Секретор-
ного эффекта нет. Подачей еды мы пробуждаем собаку, она на-
чинает есть. Через некоторое время слабый треск повторяется.
Теперь он уже действует, но еще мало. Собака опять подкармли-
вается. В третий раз слабый треск вызывает нормальный эффект
и даже иногда несколько больший. Происходит опять подкреп-
ление. В следующий раз применяется сильный треск. Его эффект
более или менее уступает по величине эффекту перед этим дей-
ствовавшего слабого треска. И только несколько позже при
полном восстановлении бодрого состояния сильный треск дости-
гает его полного нормального эффекта, и с этим вообще по-
являются обычные количественные отношения между этими двумя;
раздражителями.

Вот подлинные цифры одного из таких опытов.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
2 ч. 48 :л. Громкий треск 13
Затем собака усыпляется применением отдифференцирован-
ных тонов.
3 ч. 17 м.
22 м.
26 м.
32 м.
40 м.
50 м.
Тихий треск
я »>
»» »»
Громкий „
Тихий „
Громкий „
8
3.5
7
6
5.5
10
Иногда при таких опытах наблюдается при повторении этих
раздражений, вместо первоначального преобладания в отношении
эффекта слабого треска перед сильным, их равенство. Очевидно,
при постепенном рассеивании сонного состояния под влиянием
повторяющегося короткого акта еды корковая клетка, возвра-
щаясь к бодрому состоянию, проходит и теперь как парадоксаль-
ную, так и уравнительную фазы.
Следовательно, то же самое, что в патологическом случае,
только то, что там держалось днями, здесь сменяется минутами
(опыт Бирмана).
У другой нашей собаки, вследствие продолжительной работы
с ней, развилось легкое дремотное состояние на станке, отразив-
шееся на условных рефлексах в том, что ранее отчетливо отли-
чавшиеся различные раздражители в отношении величины их
условного эффекта теперь все сравнялись. Благодаря впрыскива-
ниям соответствующей дозы кофеина собака приходила в перво-
начальное бодрое состояние, а с ним восстановлялись и нормаль-
ные отношения между условными раздражителями (опыты Н. В.
Зимкина).

Время
12 ч. 50 м.
57 м.
1 ч. 04 м.
11 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Сильные удары метронома
Вспыхивание лампочки
Громкий звонок
Заглушённые удары метронома
Слюноотделение
(в каплях)
на 30 секунд
8
7.5
8
8
На другой день за 18 минут до опыта собаке впрыскивается
под кожу 8 куб. см 2% раствора Coffeini puri: собака совер-
шенно бодра.
Время
12 ч. 18 м.
25 м.
32 м.
39 м.
46 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Вспыхивание лампочки
Сильные удары метрома
Тихий звонок
Заглушённые удары метронома
Громкий звонок
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
7
10
6
7.5
8.5
У собаки, которая уже упоминалась в этой лекции как пред-
ставлявшая стадию разъединения секреторной реакции от двига-
тельной, часто в этой стадии наблюдалось, что из всех раздра-
жителей только самый слабый (вспыхивание лампочки) действо-
вал иногда всего более положительно, вызывая полный нормаль-
ный рефлекс: текла слюна, и собака ела подаваемую ей еду.
Таким образом в таких случаях с определенной степенью экстен-
сивности разлитого торможения существовала и парадоксальная
фаза (опыты Розенталя).
При явном сонливом состоянии, но еще до наступления пол-
ного сна, замечалось еще следующее совершенно особенное явле-
ние. Когда условный положительный раздражитель терял совсем,
или почти, свое действие, хорошо выработанный отрицательный
раздражитель, наоборот, получал отчетливое положительное дей-
ствие. Вот пример (опыты Шишло).
У собаки были выработаны пищевые положительные услов-
ные рефлексы на механическое раздражение кожи плеча и бедра
и на приложение к коже тепла 45° С, а также постоянный отри-
цательный условный рефлекс на механическое раздражение кожи

на спине. Эффект положительного механического раздражения
кожи достигал в норме 15—18 капель в минуту. Температурный
условный раздражитель довольно скоро начал вызывать сонли-
вость и сон. В данном опыте сперва применяется температурный
раздражитель. Развивается сонливость. Дальше опыт идет сле-
дующим образом.
Время
Условный раздражитель
в течение 1 минуты
Слюноотделение
(в каплях)
за 1 минуту
Примечания
12 ч. 29 м.
Механическое раздражение
на
плече
Собака, не-
смотря на
подкрепле-
ния, все
время сон-
лива
2
39 м.
Механическое раздражение
на
бедре
1.5
50 м.
Механическое раздражение
на
спине
12
То же мы не один раз наблюдали и при некоторых патоло-
гических состояниях полушарий. Это состояние мы назвали
ультрапарадоксальной фазой.
Наблюдая столько различных состояний клеток полушарий
при переходе животного от бодрого состояния к полному сну и
зная, что сон есть сплошное и разлитое внутреннее торможение,
мы должны были ожидать, что некоторые из этих состояний мы
встретим и в так называемом нами последовательном торможе-
нии, с которым мы основательно познакомились в ранних лек-
циях о внутреннем торможении. Как кажется, это и было, пока
в единственном случае, который мы успели исследовать, именно
при условном торможении (опыты Быкова).
У собаки имелись пять положительных условных раздражи-
телей: удары метронома, громкий тон, он же сильно заглушён-
ный, появление перед глазами собаки круга из картона и меха-
ническое раздражение кожи. Условное торможение было
выработано на комбинацию механического раздражения кожи со
звуком бульканья. Условные раздражители по величине слюно-
отделительного эффекта, средней из многих опытов, располага-
лись в том порядке, как они перечислены: 22 капли, 18.5, 16.5,
13.5 и 10 капель за 30 секунд. Когда условное торможение

только что было окончательно выработано, испытывались все
условные раздражители. 10 минут спустя после того, как было
применено условное торможение, удары метронома давали
16.5 капли, сильный тон 16, заглушённый тон 20 капель и круг
18 капель. Принимая во внимание возможное участие в факте
как движения торможения, так и индукции, единственное, что
можно было отнести на счет интересующего нас пункта, это то,
что заглушённый тон действовал больше нормы, когда эффект
сильного был менее нормы. Так как это происходило в одном и
том же пункте коры, то в этом можно было видеть обнаружение
парадоксальной фазы. Сейчас мы продолжаем это исследование
дальше на других видах внутреннего торможения.
Затем мы остановились на следующем пункте. В лекции
о взаимной индукции мы сделали предположение: не есть ли так
называемое нами внешнее торможение явление отрицательной
индукции, т. е. торможение, индуцированное на периферии рай-
она, находящегося в состоянии раздражения? Иначе говоря, не
есть ли внешнее и внутреннее торможение в своей физико-хими-
ческой основе один и тот же процесс? Мы рассчитывали полу-
чить, может быть, некоторое подтверждение этого предположения
при исследовании вопроса: не обусловливает ли внешнее тормо-
жение те же состояния корковой клетки, с которыми мы только
что познакомились в случаях внутреннего торможения? Так как
для этого исследования нужен был более или менее продолжи-
тельный период внешнего торможения, то мы производили его
введением в рот животного различных отвергаемых веществ, при
которых внешнее торможение дает себя знать очень долго.
Опыты произведены на двух собаках с пищевыми рефлексами.
У одной собаки (опыты Пророкова) после вливания ей в рот
раствора соды, когда вызванное этим слюноотделение прекра-
тилось, испытанные сейчас же как сильные, так и слабые услов-
ные раздражители были одинаково сильно заторможены, но
позднее, в ближайшие 15—20 минут слабые уже действовали
как в норме, так и даже больше и были или равны по действию
с сильными, или даже в значительной степени превосходили их»
гели они были теперь еще очень ослаблены. Вот пример.

В 9 часов 41 минуту влит раствор соды.
Время
9 ч. 46 м.
51 м.
56 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Вспыхивание лампочки
Механическое раздражение кожи
Сильный звонок
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
0.4
6.2
3.0
Обыкновенный эффект электрического звонка — около 8 ка-
пель за 30 секунд, эффект механического раздражения кожи —
около 4 капель.
У другой собаки (опыты П. К. Анохина) результат опытов
частью согласовался с результатом, полученным на первой
собаке, частью представлялся особенным. После введения отвер-
гаемых веществ в рот собаки и прекращения вызванного ими
слюноотделения сейчас же и дальше до окончания опыта все раз-
дражители, ранее постоянно различавшиеся между собой по
величине эффекта (сильный звонок был первым раздражителем
по эффекту, свет лампы — последним), сравнивались в этом
отношении. Но рядом с этим происходило ступенеобразное паде-
ние рефлексов в течение опыта. Вот как шел опыт.
Влит раствор соды. Слюноотделение продолжалось 10 минут.
Время
11 ч. 10 м.
15 м.
20 м.
25 м.
30 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Вспыхивание лампочки
Сильный звонок
Удары метронома
Слабый звонок
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
12.5
10.5
10.5
6.3
6.8
Хотя полученный на обеих собаках результат в общем и
благоприятен предположению, что внутреннее и внешнее тормо-
жение в своей основе является одним и тем же процессом, но
сложность явлений требует повторения и варьирования этих
опытов при более строгом внимании к другим возможным толко-
ваниям фактов.

Наконец нам представлялось интересным исследовать: как
относятся наши условные рефлексы при действии снотворных
средств от начала этого действия до полного усыпления живот-
ного и обратно до возврата к бодрому состоянию. Мы упо-
требляли с этой целью уретан и хлоралгидрат. Здесь почти
исключительно преобладал другой ход явлений, именно —
постепенное падение всех рефлексов, так что слабые раздражи-
тели естественно ранее делались недействительными, чем силь-
ные. Мы назвали такое состояние клеток наркотической фазой.
Привожу один из этих опытов (С. И. Лебединской).
У собаки имелись следующие положительные условные раз-
дражители: сильный звонок, удары метронома, тихий звонок,
механическое раздражение кожи и прерывистое вспыхивание
электрической лампочки перед глазами собаки. По эффекту раз-
дражители располагались, как они перечислены. В 10 часов
9 минут введено в rectum 2.0 г хлоралгидрата в 150 куб. см
воды. Собака стоит в станке. Опыт идет дальше так.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
Время
(в каплях)
Примечания
за 30 секунд
10 ч. 14 м.
Удары метронома
11
Ест
21 м.
Вспыхивание лампочки
3.5
Зевает и шатается,
ест
29 м.
Сильный звонок
7
Виснет в лямках,
ест
38 м.
Механическое раздра-
жение кожи
0
w
45 м.
Тихий звонок
2
Медленно подни-
мается и ест
53 м.
Сильный „
0
Спит, не ест
11 ч.Об м.
Удары метронома
0
То же
13 м.
Тихий звонок
0
II II
19 м.
Сильный „
5.5
Пробуждается, ест
26 м.
Механическое раздра-
жение кожи
0
35 м.
Вспыхивание лампочки
0
45 м.
Удары метронома
5
Ест
53 м.
Тихий звонок
9.5
12 ч. 00 м.
Механическое раздра-
жение кожи

12 ч. 07 м.
15 м.
24 м
34 м.
42 м.
1 ч. 03 м.
Сильный звонок 8.5
Вспыхивание лампочки 6
Удары метронома 9.5
Сильный звонок 13
Тихий „ 10
Механическое раздра-
жение кожи 5.5
Ест
Мы видим, что при развитии снотворного действия все раз-
дражители постепенно теряли в их эффекте, а при возврате
к бодрому состоянию также все и постепенно достигали нормаль-
ной величины их эффекта. Единственное резкое исключение из
20 раздражений представил тихий звонок, произведший в 11 ча-
сов 53 минуты несоответственно большое действие.
Итак, на разных здоровых животных и при разных условиях
мы получили много разных состояний полушарий в отношении
реакции их на условные раздражители. Поднимался вопрос:
насколько все эти состояния, включая сюда и наркотическую
фазу, свойственны каждому животному и при обычных условиях
жизни? При решении этого вопроса мы оказались в счастливом
положении. Среди наших собак имелась одна (на ней были по-
ставлены опыты, приведенные в конце четырнадцатой лекции),
принадлежащая к резкому нервному типу, о котором будет сооб-
щено в следующей лекции. Эта собака отличалась часто прямо
изумительной при определенных условиях стереотипностью ее
высшей нервной деятельности, в виде условных рефлексов. Заслу-
женно собака много раз получала от нас название «живого
инструмента». У нее, как было сообщено раньше, было 10 услов-
ных рефлексов: 6 положительных — на звонок, удары метронома,
свисток, усиление общего освещения комнаты, появление перед
ее глазами формы круга и игрушечной лошади, и 4 отрицатель-
ных — на другую частоту ударов метронома, уменьшение общего
освещения комнаты, форму квадрата и игрушечного зайчика
приблизительно того же размера и цвета, как лошадка. В послед-
нее время по некоторым основаниям не употреблялся звонок,
а из отрицательных мы пользовались почти только дифференци-
ровкой ударов метронома. Звуковые раздражители обычно,

а в ранних опытах постоянно, производили гораздо больший
(на 30—50%) слюноотделительный эффект, чем световые. После
долгой лабораторной службы собаки (больше 2 лет) положи-
тельные условные раздражители стали обнаруживать тенденцию
к уменьшению размера их действия и к изменению количествен-
ных отношений между ними, как это часто происходит с нашими
собаками при долговременном пользовании одними и теми же
условными раздражителями. И теперь-то мы могли видеть на
нашей собаке в отчетливой форме все те состояния полушарий,
которые описаны раньше в этой лекции как вариации наступаю-
щего разлитого тормозного процесса. Каждое такое состояние
полушарий или резко выступало в продолжение целого опыта,
или же то само собой, то под влиянием наших мер переходило
в другие (опыты Сперанского). Единственно, что у нее не на-
блюдалось, — это ультрапарадоксальная фаза. Но не представ-
лялось и случая для этого, так как собака никогда не станови-
лась отчетливо сонливой.
Вот опыты из разных дней и разных периодов.
Время
Условный раздражитель
в течение 15 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Нормальный опыт
10 ч. 30 м.
40 м.
50 м.
Удары метронома
Усиленное освещение комнаты
Свисток
8
5
8
11 ч. 00 м.
10 м.
20 м.
30 м.
40 м.
Круг
Удары метронома
Усиленное освещение комнаты
Свисток
Круг
5
5
8
6
Опыт с уравнительной фазой
9 ч. 00 м.
10 м.
20 м.
30 м.
40 м.
50 м.
10 ч. 00 м.
10 м.
Удары метронома
Усиленное освещение комнаты
Свисток
Круг
Удары метронома
Усиленное освещение комнаты
Свисток
Круг
7
5
5
4.5
5
5
5
4

Опыт с парадоксальной фазой, переходящей
в нормальную
_ Условный раздражитель
Время
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
10 ч. 00 м. Удары метронома
11 м. Усиленное освещение комнаты
22 м. Свисток
33 м. Круг
43 м. Удары метронома
54 м. Усиленное освещение комнаты
11 ч. 03 м. Свисток
12 м. Круг
22 м. Удары метронома
33 м. Усиленное освещение комнаты
4
6
4
7
4
2.5
9
4.5
9.5
5
Опыт с полным торможением, переходящим
в наркотическую фазу
10 ч. 00 м.
09 м.
19 м.
31 м.
42 м.
52 м.
11 ч. 03 м.
12 м.
Удары метронома
Усиленное освещение комнаты
Свисток
Круг
Удары метронома
Усиленное освещение комнаты
Свисток
Круг
0
0
3
0
3
0
3.5
0
Когда рефлексы очень падали и искажались, мы поднимали
и исправляли их, как указано было в четырнадцатой лекции,
тем, что действовали условными раздражителями до присоедине-
ния безусловного более короткое время. Отсюда в приведенных
там опытах различная продолжительность изолированного услов-
ного раздражения. Переход из одной фазы в другую в двух
последних опытах, надо думать, происходил под влиянием
повторяющегося акта еды. Но мы сами располагали двумя спе-
циальными приемами, которыми сейчас же могли сменять фазы.

Это — применение всегда полной дифференцировки (на другую
частоту ударов метронома) как агента, концентрирующего тормо-
жение или индуцирующего процесс раздражения, а также приме-
нение социального раздражителя, которым являлось присутствие в
экспериментальной комнате хозяина собаки — экспериментатора.
Вот примеры.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Примечания
9 ч. 30 м.
37 м.
45 м.
52 м.
59 м.
10 ч. 10 м.
18 м.
30 м.
38 м.
Удары метронома
Игрушечная лошадка
Дифференцировка
Удары метронома
Усиленное освещение комнаты
Свисток
Игрушечная лошадка
Удары метронома
Круг
0
0
0
4
9
6.5
11
12.5
8.5
Не ест
п »
* Ест
Полная тормозная фаза (нет ни секреторной, ни двигатель-
ной реакции) после применения дифференцировки переходит
сперва в парадоксальную, а потом и в нормальную фазу.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Примечания
10 ч. 00 м.
Удары метронома
0
Не ест
Экспериментатор входит и остается в
комнате с собакой
09 м. Удары метронома
9 Ест
18 м. Усиленное освещение комнаты
3.5
Присутствие экспериментатора в комнате с собакой сейчас же
превращает полную тормозную фазу в нормальную.
Вопрос: можно ли перечисленные переходные фазы в состоя-
нии полушарий расположить в один ряд, и если можно, то
в какой именно, — остается пока для нас полностью нерешенным.
Если взять все наши случаи, преемственность фаз оказывается

довольно разнообразной. Таким образом остается неясным:
есть ли эти состояния строго последовательные или параллель-
ные. Мы также не можем точно указать, почему данная фаза
прямо переходит то в ту, то в другую. Следовательно, тре-
буется дальнейшее исследование.
Едва ли можно сомневаться в том, что описанные в этой
лекции состояния полушарий есть то, что называется гипнозом
в его разнообразных стадиях и чертах. Подробно о явлениях
человеческого гипноза в связи с полученными нами фактами
будет речь в последней лекции.

ЛЕКЦИЯ СЕМНАДЦАТАЯ
РАЗНЫЕ ТИПЫ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ. — ПАТОЛОГИЧЕСКИЕ
СОСТОЯНИЯ БОЛЬШИХ ПОЛУШАРИЙ КАК РЕЗУЛЬТАТ
ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ ВОЗДЕЙСТВИЙ НА НИХ
Мм. гг.! До сих пор мы занимались нормальной деятель-
ностью больших полушарий. Но опыты, которым мы подвергали
наших животных, иначе говоря, нервные задачи, которые мы им
ставили, не имея, конечно, сначала никакого представления
о возможных пределах, так сказать, выносливости их мозга, про-
изводили у них иногда хронические нарушения нормальной дея-
тельности полушарий. Я разумею здесь исключительно функцио-
нальные нарушения и производимые также только функцио-
нально, а не оперативно. Эти нарушения в одних случаях изгла-
живались постепенно сами собой, под влиянием одного отдыха
вследствие прекращения соответствующих опытов, в другие
разы оказывались столь упорными, что с нашей стороны требо-
вались специальные лечебные меры. Таким образом перед
нашими глазами физиология больших полушарий переходила
в патологию и терапию их. Патологические состояния полуша-
рий у разных наших животных под влиянием одних и тех же
вредных условий проявлялись очень разно. Одни животные
заболевали серьезно и надолго, другие легко и кратковременно,
а третьи почти без следа переносили те же самые воздействия.
У одних собак отклонения от нормы происходили в одну сто-
рону, у других — в другую. Так как это разнообразие, очевидно,
было связано с разницей характеров, типов нервной системы

у разных животных, то, прежде чем обратиться к патологическим
состояниям полушарий, необходимо остановиться на типах нерв-
ной системы наших собак. В настоящее время при нашем изуче-
нии больших полушарий уже намечаются до некоторой степени
точные критерии, при помощи которых можно будет достигать
строго научной характеристики нервной системы того или дру-
гого из наших животных. Тогда, между прочим, откроется важ-
ная возможность строго научного экспериментального исследо-
вания на животных вопроса о наследственной передаче разных
сторон нервной деятельности. Сейчас, однако, я опишу эти
типы так, как они представляются обыденному наблюдению.
Особенно выделились своей определенностью, своей резкостью,
два типа, надо думать, крайние.
Один тип давно познакомил нас с собой. О нем я уже не раз
упоминал в моих ранних статьях и докладах как о типе, отно-
сительно которого при использовании его для наших опытов
произошло вначале недоразумение. Когда в нашей ранней работе,
по незнанию дела, мы испытывали порядочные затруднения со
стороны сонливости животных, при некоторых условных раздра-
жителях и при некоторых наших приемах, мы думали избавиться
от этого зла выбором для наших опытов особенно подвижных
на свободе собак. Это — животные в высшей степени суетливые,
все обнюхивающие, все рассматривающие, быстро реагирующие
на малейшие звуки, при знакомстве с людьми (а знакомятся они
очень легко) надоедливые своей навязчивостью, которых ни
окриками, ни легкими ударами не удается скоро усмирить.
И именно эти-то животные, поставленные в станок, ограничен-
ные в их движениях и особенно оставленные одни в эксперимен-
тальной комнате, несмотря на применение условных раздражи-
телей с подкармливанием или с вливанием кислоты, очень быстро
становятся сонливыми, и условные рефлексы у них очень умень-
шаются или и совсем исчезают. Наши повторяющиеся агенты,
когда из них еще не успели выработаться прочные условные
раздражители, демонстративно сейчас же вызывают сонливость,
если с начала опыта собака еще бодра. Некоторые из этих собак
даже при опытах не в станке, а на свободе, если эксперимента-

тор остается к ним безучастным, так сказать, не развлекает их,
тоже быстро начинают закрывать глаза, покачиваются и, нако-
нец, укладываются на полу. И это часто сейчас же, как только
собака после условного раздражителя была подкормлена. Сна-
чала мы должны были отказываться от работы над такими
животными. Но затем постепенно приспособились к ним. Если на
таких собаках сразу вырабатывать условные рефлексы на много
разных агентов, не повторять одних и тех же раздражителей в те-
чение опыта, не делать больших промежутков между отдельными
раздражителями, иметь у них не только положительные, но и тор-
мозные рефлексы, короче говоря, поддерживать для них большое
и, так сказать, деловое разнообразие опыта, они становятся впол-
не удовлетворительными экспериментальными объектами. Остается
вопросом, который мы в настоящее время решаем: представляет
ли собой этот тип сильную или слабую нервную систему?
Мне предварительно, впредь до более научно обоснованной
системы, казалось, что типы собак, как я имел случай с ними
ознакомиться при опытах в лаборатории, в некоторой степени
отвечают древней классификации так называемых темперамен-
тов. Только что описанные собаки должны быть признаны
тогда за подлинных сангвиников. При быстрой смене раздраже-
ний они энергичны и деловиты, при малейшем однообразии
обстановки они вялы, сонливы и, следовательно, бездеятельны.
Другой тип собак, тоже очень ярко очерченный, должен быть
поставлен на противоположном конце классической серии темпе-
раментов. Во всякой новой, а тем более в несколько особенной
обстановке они в высшей степени сдержанны в своих движениях,
постоянно тормозят их: тихо идут около стены на не вполне
разгибающихся ногах, часто при малейшем постороннем движе-
нии или звуке совсем прилегают всем туловищем к полу. Окрик
или угрожающее движение человека моментально делает их не-
подвижными в пассивной распластанной позе. Всякий, увидавший
их, сейчас же признает их за очень трусливых животных. Есте-
ственно, что они очень медленно осваиваются с обстановкой
наших опытов, с разными манипуляциями на них. Но когда все
это делается, наконец, для них обычным, они становятся для

нашего исследования образцовыми объектами. К такому типу
принадлежит хваленое в конце прошлой лекции животное.
Собаки этого типа в станке обыкновенно не спят. Если обста-
новка опытов остается более или менее однообразной, все услов-
ные рефлексы у них, а в особенности тормозные, оказываются
в высшей степени стойкими и регулярными. Мы имеем сейчас
в лаборатории и исследуем крайнего представителя этого типа. Эта
собака-самка родилась у нас, никогда и ни от кого не получала
никаких неприятностей. Когда ей было около года, ее начали
приводить в лабораторию, где в станке в течение опыта только
несколько раз подкармливали при образовании условных рефле-
ксов. Какой она оказалась в лаборатории при первом ее появле-
нии, такой она остается и теперь, 5 лет спустя. До сих пор она
нисколько не привыкает к лаборатории. Проходя в сопровожде-
нии своего хозяина-экспериментатора в опытную комнату, как
всегда с поджатым хвостом и на согнутых ногах, при встрече
с постоянными членами лаборатории (некоторые из которых
постоянно ее ласкают) она непременно или стремительно бро-
сается в стороны, или пятится назад и приседает к полу. Она так
же реагирует на малейшее ненарочитое более живое движение и
чуть более громко сказанное слово своего хозяина. Она держится
в отношении всех нас так, как если бы мы были ее опаснейшими
врагами, от которых ей приходится постоянно и жестоко стра-
дать. Однако, несмотря на это, когда она в опытной комнате,
наконец, освоилась с обстановкой, у нее было образовано много
точных как положительных, так и отрицательных рефлексов. Это
было так для нас неожиданно, что она получила от нас лестное
название «умницы». К этому животному я вернусь еще позднее.
Не было бы преувеличенным отнести таких животных к типу
меланхоликов. Как не считать их жизнь омраченной, если они
постоянно и без надобности тормозят главное проявление
жизни — движение!
Оба описанные типа, очевидно, крайние типы: у одного чрез-
мерно преобладает раздражительный процесс, у другого — тор-
мозной. Поэтому они и ограниченные типы, так сказать, с сужен-
ными пределами жизни. Одному нужна постоянная смена раз-

дражений, их новизна, которой часто может не быть в окружаю-
щей действительности. Другому, наоборот, требуется очень одно-
образная обстановка жизни, в которой, однако же, может не
быть тех или других колебаний и изменений.
По поводу описанных типов считаю нужным коротенько оста-
новиться на следующем. Может быть, кто-нибудь, ввиду сооб-
щенного об этих типах, усмотрит некоторое возражение против
положения о тождестве сна и внутреннего торможения в том, что
тип с преобладанием раздражительного процесса очень наклонен
ко сну в обстановке наших опытов, а тип, так легко тормозимый,
наоборот, остается бодрым при том же условии. Но это, как уже
указано, крайние типы, с особенными качествами нервной
системы и отсюда — с особенными условиями своего существова-
ния. Если принимать — и с правом, — что функциональная раз-
рушаемость клеток дает толчок к возникновению в них тормоз-
ного процесса, то становится понятным, что чрезвычайно
раздражимые корковые клетки, т. е. клетки с стремительным
функциональным разрушением, и будут особенно наклонны
к развитию в них тормозного процесса и к его широкому распро-
странению, коль скоро они подвергаются продолжительным одно-
образным раздражениям. Лишь быстрая смена новых раздраже-
ний, адресующихся к другим клеткам, может нейтрализовать
естественный, но, может быть, биологически невыгодный резуль-
тат данного свойства нервных клеток. Точно так же второй тип,
если бы его так легко наступающее торможение двигательной
области коры, этот пассивно-оборонительный рефлекс, сопрово-
ждалось распространением торможения на всю массу полушарий
и далее вниз по мозгу, был бы биологически невозможным, без
всяких шансов прочного существования. Должна была оставаться
возможность восстановления активной деятельности организма,
коль скоро миновала причина, вызвавшая первоначальное тормо-
жение, а это и дают клетки полушарий, остающиеся незатормо-
женными. Следовательно, ограничение распространения торможе-
ния в данном случае есть специальное, биологически выработан-
ное свойство в общем дефектной нервной системы, специальное
приспособление, точно так, как человек может приучить себя

спать даже на ходу, т. е. ограничивать торможение только полу-
шариями, не позволяя ему спускаться ниже.
Обращаюсь к другим вариациям нервной системы. В середине
между описанными крайними типами стоят многочисленные
средние типы, в которых существует уже большее или меньшее
равновесие между процессами раздражения и торможения. Но,
однако, одни из них несколько приближаются к одному край-
нему типу, другие к другому, оставаясь в целом более широко
приспособленными к жизни, являясь, следовательно, жизненно
сильными. Одни из этих животных подвижны, активны и боль-
шей частью агрессивны. Другие более покойны, солидны, сдер-
жанны. Я помню из последней группы одну собаку прямо
поразительного поведения. Я никогда не видал, чтобы она по
приводе ее из собачника в лабораторию в ожидании опыта
ложилась на пол, но при этом как будто безучастно относилась
к тому, что около нее происходило, и не вступала ни с кем из
нас, не исключая и своего экспериментатора, ни в дружеские, ни
во враждебные отношения. На станке никакой сонливости и
всегда точные как положительные, так и отрицательные услов-
ные рефлексы и особенно последние. Ей надо было во всяком
случае приписать сильный тормозной процесс. Но, однако, она
была способна и к сильному возбуждению. Раз мне удалось
нарушить ее обычное спокойствие, произведя перед ней при
помощи одной игрушечной трубы чрезвычайные звуки, да еще
с звериной маской на лице. Теперь только она потеряла свою
всегдашнюю сдержанность, начала громко лаять и рваться по на-
правлению ко мне. Истинно флегматическая, но сильная натура.
Другая группа, очевидно, принадлежит более к возбудимому
типу, соответствуя, может быть, в древней классификации холе-
рическому темпераменту. У этих животных отрицательные
условные рефлексы нередко нарушаются.
Конечно, есть немало животных менее определенного типа.
Но в целом вся масса наших животных перед нашими глазами
распадается на две категории: с чрезвычайным или умеренным
преобладанием раздражительного процесса и чрезвычайным или
умеренным преобладанием тормозного процесса.

Теперь я могу перейти к патологическим состояниям полуша-
рий, которые мы или наблюдали случайно, или производили сами
нарочито.
Первый случай этого рода был наблюдаем при следующих
обстоятельствах. Как было указано еще в третьей лекции, мы
могли выработать условный пищевой рефлекс на сильнейший
электрический ток, приложенный к коже собаки. Вместо при-
рожденной оборонительной реакции животное отвечало на него
пищевой реакцией: поворачивалось в сторону, откуда подавалась
еда, облизывалось и давало обильное количество слюны (опыты
Ерофеевой). Выработка рефлекса начиналась с очень слабого
тока, который потом постепенно усиливался и доводился до чрез-
вычайной силы. Такой рефлекс существовал много месяцев, при-
чем электрический ток иногда заменялся прижиганием или меха-
ническим разрушением кожи с тем же результатом. Собака все
время оставалась совершенно нормальной, и через несколько
месяцев этот своеобразный условный раздражитель, как и все
другие условные раздражители, начал медленно переходить
в тормозной, именно начало слюноотделительного эффекта стало
отодвигаться от момента раздражения. Мы и раньше кроме
одного места, на котором первоначально вырабатывался этот
рефлекс, изредка пробовали другие места, а затем решили систе-
матически переходить с электродами на новые места. Некоторое
время при этом пищевой рефлекс сохранялся попрежнему без
малейшего вмешательства оборонительной реакции. Но при
известном дальнейшем месте все сразу и резко изменилось. От
пищевой реакции не осталось и следа, была налицо только
сильнейшая оборонительная реакция. Даже при чрезвычайно
ослабленном токе, который до выработки условного рефлекса был
недействительным, теперь и на самом первом месте кожи высту-
пала все та же сильнейшая оборонительная реакция. То же было
повторено еще на двух собаках. У одной из них этот взрыв
возбуждения произошел на девятом месте, у другой на трина-
дцатом месте его еще не было. Но когда электрическое раздраже-
ние в одном и том же опыте было повторено на многих этих
местах, а не на одном, как делалось раньше, случилось то же

самое. У всех этих собак сейчас же после этого ничего нельзя/
было сделать для возврата пищевого рефлекса на ток. Животные
сделались в высшей степени возбудимыми и беспокойными,
какими они до этого никогда не бывали. У одной собаки после
трехмесячного перерыва опытов можно было снова начать выра-
батывать тот же рефлекс, вести выработку осторожнее, чем
в первый раз, и, наконец, вернуть его. У других не помог и пере-
рыв. Очевидно, указанной процедурой нервная система была
приведена в хроническое патологическое состояние. К сожале-
нию, от того времени не осталось указаний относительно типов
нервной системы этих собак.
Вероятно потому, что описанный факт произошел при исклю-
чительных условиях, он не возбудил в нас к себе особенно
деятельного интереса. Но несколько времени спустя мы наблю-
дали то же самое уже при более обычных условиях эксперимен-
тирования. Вот это наблюдение.
Изучалась анализаторная деятельность в отношении предела
различения форм предметов глазом (опыты Шенгер-Крестовни-
ковой). Перед собакой отбрасывалась на экране светлая форма
круга, и это сопровождалось кормлением животного. Когда
рефлекс образовался, было приступлено к отдифференцированию
от круга эллипсиса того же освещения и той же величины пло-
щади с отношением полуосей 2 : 1, т. е. за появлением круга сле-
довало подкармливание, при появлении эллипсиса еда не дава-
лась. Дифференцирование полное и постоянное получилось
довольно скоро. Затем этапами (отношения полуосей 3:2, 4:3
и т. д.) начали приближать эллипсис к кругу, продолжая выра-
ботку дифференцировок на эти последовательные эллипсисы.
Выработка с колебаниями (сначала все быстрее, а затем опять
замедляясь) шла гладко до эллипсиса с отношением полуосей
9 : 8. Теперь хотя различение и наступило довольно значительное,
но не полное. Через 3 недели применения этой дифференцировки
положение дела не улучшилось, а резко ухудшилось: различение
круга от этого эллипсиса совершенно исчезло. Вместе с этим
резко изменилось поведение собаки. Прежде спокойная, она
теперь в станке визжала, вертелась, срывала приборчики, к ней

прикрепленные, или перегрызала резиновые трубки, идущие от
них к экспериментатору, чего никогда не случалось до этого. При
введении в экспериментальную комнату лаяла, тоже против ее
обычая. При пробе более легких дифференцировок оказалось, что
все они пострадали, даже и самая первая с отношением полуосей
2:1. Эту последнюю до прежней точности пришлось доводить
гораздо медленнее (в два раза с лишним), чем это было при пер-
вой ее выработке. Во время второй выработки легкой дифферен-
цировки животное постепенно делалось покойнее и, наконец.,
совершенно возвратилось к нормальному состоянию. Переход
к более тонким дифференцировкам происходил даже скорее, чем
в первый раз. При первом применении эллипсиса с отношением
полуосей 9: 8 получилось полное различение от круга, но со
второго же раза не осталось и следа от этого различения, и
собака опять пришла в резко возбужденное состояние со всеми
прежними последствиями. На этом опыты на ней были окончены.
Вот несколько подлинных опытов из приведенной работы.
Опыт 4 VIII 1914
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
4 ч. 10 м. Круг 4
22 м. „ 6
37 м. Эллипсис (отношение полуосей 4:3) 0
55 м. Круг 4
Опыт 2 IX 1914
1 ч. 10 м. Круг 2
27 м. „ 8
2 ч. 06 м. „ 10
16 м. Эллипсис отношение полуосей 9:8) 1
30 м. Круг 6
48 м. „ 8
Опыт 17 IX 1914
3 ч 20 м. Круг 4
31 м. „ 7

3 ч. 54 м.
4 ч. 09 м.
Эллипсис (отношение полуосей 9 : 8)
Круг
8
9
Опыт 25 IX 1914
2 ч. 17 м.
47 м.
3 ч. 08 м.
Круг
Эллипсис (отношение полуосей 2 : 1)
Круг
9
3
8
£1 м.
46 м.
»»
Эллипсис (отношение полуосей 2 • 1)
8
• 3
Опыт 13 XI 1914
10 ч. 55 м.
11 ч. 05 и.
30 м.
44 м.
Круг
ft
Эллипсис (отношение полуосей 2 : 1)
Круг
10
7
0
5
В первом опыте эллипсис с отношением полуосей 4 : 3 дал
нуль эффекта. Во втором опыте эллипсис с отношением 9 : 8
в первом периоде выработки на него дифференцировки имел сво-
им эффектом только 1 каплю, а после применения его в течение
2 недель в третьем опыте сравнялся в положительном эффекте
с кругом. После этого даже эллипсис с отношением 2: 1 в чет-
вертом опыте уже не был полностью отдифференцирован и
только в пятом опыте при постоянном применении в течение
полутора месяцев снова стал нулевым.
После этой работы приведенный факт сосредоточил на себе
наше внимание, и было приступлено к его нарочитой разработке.
Было ясно, что встреча при известных условиях процесса раз-
дражения и процесса торможения ведет к нарушению обычного
баланса между ними и создает в большей или меньшей мере на
больший или меньший срок ненормальное состояние нервной
системы. В первом приведенном случае при образовании
из сильного электрического тока пищевого раздражителя
должен был быть заторможенным прирожденный оборонитель-
ный рефлекс, и во втором случае при дифференцировании,
как мы уже знаем из седьмой лекции, тоже должно было
действовать торможение. До определенной степени правильное

уравновешивание при этом противоположных процессов осу-
ществлялось, но при известных условиях их относительной
интенсивности или пространственного разграничения нормальный
баланс между ними делался невозможным и все кончалось пре-
обладанием одного из них (как увидим дальше), т. е. патологи-
ческим состоянием.
Для дальнейших опытов мы умышленно выбирали собак
с разными типами нервной системы, чтобы видеть, как на ка-
ждой из них отражается патологическое состояние их нервной
деятельности под влиянием наших воздействий функционального
(не оперативного) характера. Первые такие опыты (Петровой)
были исполнены на двух собаках с противоположными свой-
ствами нервной системы, судя по их общему поведению. Это те
же собаки, которые уже упоминались в лекции о сне и у которых
сначала вызванное сонное состояние затем было устранено при-
менением очень быстро одного за другим многих (6) условных
рефлексов и притом при пятисекундном промежутке между нача-
лом условного раздражителя и присоединением к нему безуслов-
ного. Во время этих опытов, помимо устранения сна, получилось
яркое и точное доказательство большой разницы в характерах
нервной системы обеих собак, вполне подтвердившее первона-
чальный диагноз этих характеров на основании обыденного
наблюдения. Это доказательство доставил нам процесс превра-
щения у собак их почти совпадающих условных рефлексов
в сильно запаздывающие, когда безусловный раздражитель при-
соединялся к условному лишь 3 минуты спустя после начала
последнего. Превращение происходило постепенно: каждый день
безусловный раздражитель отодвигался от начала условного на
5 секунд. Конечно, соответственно этому и так называемый нами
латентный период, т. е. промежуток времени, через который от
начала условного раздражителя наступает слюноотделение, посте-
пенно удлинялся. Развитие этого запаздывания производилось
сразу на Btex раздражителях. В то время как одна собака, с пре-
обладанием тормозного процесса, по нашему предварительному
диагнозу, справилась с задачей запаздывания сразу и более или
менее спокойно, другая, с преобладанием процесса раздражения,

отнеслась к той же задаче совершенно иначе. Когда отставление
достигло 2 минут, собака начала приходить в возбуждение, а при
дальнейшем отставлении до предельной величины, 3 минут, прямо
впала в неистовство: беспрерывно двигалась всеми частями тела,
нестерпимо визжала и лаяла, слюноотделение сделалось сплош-
ным, чрезвычайно увеличиваясь во время действия условных
раздражителей; от запаздывания не осталось и следа. Очевидно,
требуемое условиями опыта предварительное торможение многих
условных раздражителей было не под силу, было слишком боль-
шой задачей для раздражимой нервной системы этой собаки и
выразилось в естественной борьбе против этого истязания. Надо
прибавить, что эта трудность уравновешивания двух противопо-
ложных процессов наблюдалась нами у многих собак в форме
возбуждения, но никогда еще это возбуждение не доходило до
такой степени. Но, правда, и задача на этот раз была гораздо
серьезнее, так как требовалось сбалансировать один процесс
с другим сразу на многих пунктах полушарий. Нам ничего не
оставалось, как прекратить опыт в таком виде. Очень интересно,
что задача, оказавшаяся сперва невозможной, все же была затем
удовлетворительно решена данной нервной системой. Для этого
пришлось сперва ограничиться действием только одного условного
раздражителя. Собака успокоилась и даже стала спать во время
опыта не только в станке, но и на полу на свободе, во время
опытов. Теперь снова были применены все условные раздражи-
тели, но только с пятисекундным действием их до присоединения
безусловного раздражителя. Затем это изолированное действие
опять постепенно было удлинено до 3 минут. На этот раз спо-
койно образовался хороший запаздывающий рефлекс в форме,
о которой я упоминал в лекции о сне. 1.5—2 минуты с начала
действия условного раздражителя собака была сонной, но
в конце второй минуты или в самом начале третьей она быстро
выходила из сонно-пассивного положения, и наступала резкая
пищевая как двигательная, так и секреторная реакция. Таким
образом, благодаря отдыху, постепенности и повторению, было
достигнуто то уравновешивание обоих процессов, которое не
могло осуществиться в первый раз.

Так как разница в нервной системе собак точно определилась,
то мы обратились к главной цели опытов, но решили итти к ней
несколько иначе, чем это было в вышеописанных случайных на-
блюдениях. На сильно запаздывающих рефлексах, т. е. с длин-
ным предварительным тормозным процессом, мы применили дру-
гие виды торможения: дифференцировочное, условное и угаса-
тельное. Расчет был такой: может быть, при такой сложной
-системе торможений произойдет то же нарушение нормального
равновесия между обоими нервными процессами, которое было
в тех наблюдениях. Наш расчет не оправдался, нарушения не
наступило. Но при всех этих прибавочных случаях торможения
постоянно подчеркивалась разница между обеими нашими соба-
ками. Раздражимая собака выработку каждого нового торможе-
ния сопровождала временно значительным возбуждением, другая
же при этом не обнаруживала почти никаких знаков затрудне-
ния. При таком положении дела мы воспользовались испытан-
ным средством. Было приступлено к выработке условного пище-
вого рефлекса на электрический ток, приложенный к коже. Рефлекс
выработался и практиковался с некоторыми перерывами в тече-
ние значительного времени. Теперь и без переноса электродов
все на новые места, как это было в опытах Ерофеевой, наступило
хроническое изменение нервной системы у обеих собак. Надо
думать, что здесь имело влияние указанное предварительное
усложнение тормозной деятельности. Но что было важно и ново,
это то, что нарушение нормальной работы нервной системы
у обеих собак выразилось прямо противоположно: у одной
хронически пострадали отрицательные, тормозные рефлексы,
у другой положительные и, лишь позже, последовательно тор-
мозные.
Вот подробный ход опытов.
У возбудимой собаки имелись условные раздражители на
удары метронома, звонок, бульканье, механическое раздражение
кожи на бедре и отрицательные — на шипение вместе с ударами
метронома (шипение на 5 секунд предшествовало ударам метро-
нома) и механическое раздражение кожи на плече. Все условные
раздражители продолжались до подкармливания 3 минуты.

Опыт 15 III 1923
(До образования условного рефлекса на электрический ток)
Слюноотделение
Условный раздражитель
Время
(в каплях)
в течение 3 минут
по минутам
3 ч. 00 м. Удары метронома 0 5 16
25 м. Шипение -f- удары метронома 0 0 0
45 м. Бульканье 0 1 14
54 м. Звонок 3 0 171
4 ч. 00 м. Механическое раздражение
кожи на бедре 0 2 12
13 м. То же на плече 0 0 0
С конца марта началось образование условного рефлекса на
электрический ток. В апреле он образовался. Пока применяемый
ток был не очень большой силы, все виды торможения более или
менее сохранялись. В августе ток был очень усилен. Теперь впер-
вые нарушилось запаздывание и условное торможение перестало
быть полным. Для облегчения положения все условные раздра-
жители, кроме звонка, продолжались изолированно до подкарм-
ливания только 30 секунд вместо 3 минут. Тем не менее ослабле-
ние тормозного процесса, несмотря на прекращение применения
тока, шло вперед. Запаздывание совершенно исчезло. Шипение,
предшествовавшее на 5 секунд ударам метронома в тормозной
комбинации, само получило постоянное положительное действие,
т. е. сделалось условным раздражителем второго порядка, и
даже дифференцировка на механическое раздражение в значи-
тельной степени растормозилась.
Заключительный опыт (29 XI 1923) этого
периода
Время Условный раздражитель Слюноотделение
(в каплях)
3 ч. 15 м. Бульканье в течение 30 сек. 5
26 м. Механическое раздражение кожи на
бедре 30 сек. 8
1 У возбудимых собак, в особенности при более сильных раздражениях,,
начало раздражения почти постоянно вызывает короткий исследовательски»

3ч. 40
м.
То же на плече 30 сек. (дифферен-
цировка)
3
4ч. 00
м.
Удары метронома 30 сек.
6
12
м.
Шипение -+- удары метронома 30 сек.
(условный тормоз)
10
35
м.
Звонок 3 мин.
16 12 13
46
м.
Механическое раздражение кожи
на бедре 30 сек.
8
5ч. 00
м.
То же на плече 30 сек. (дифферен-
цировка)
3
У спокойной собаки имелись те же условные раздражители,
что и у возбудимой.
Опыт 21 III 1923
(До образования условного рефлекса на электрический ток)
Условный раздражитель
Слюноотделение
Время
(в каплях)
в течение 3 минут
по минутам
3ч. 18 м.
Бульканье
0 2 6
54 м.
Звонок
0 0 12
4ч. 13 м.
Удары метронома
1 5 15
35 м.
Шипение -+- удары метронома (услов-
ный тормоз)
1 0 0
42 м.
Звонок
0 6 14
55 м.
Шипение -н удары метронома (услов-
ный тормоз)
0 0 0
5ч. 03 м.
Механическое раздражение кожи
15 м.
на бедре
0 3 9
То же на плече
0 0 0
С конца марта приступлено к образованию условного-
рефлекса на электрический ток. Этот рефлекс легко и скоро
достиг величины 7 капель в течение 30 секунд. При дальнейшем
усилении тока оборонительная реакция возвращалась, но затем
исчезала, уступая место вполне пищевой. Однако скоро, при
повторении выработанного рефлекса на ток, слюноотделительный
рефлекс (ориентировочную реакцию), и потому в запаздывающих рефлексах
происходит начальное более или менее короткое растормаживание тормозной,
фазы.

эффект рефлекса стал уменьшаться и испытанные в это время
рефлексы на другие условные раздражители почти исчезли,
появляясь только в начале опыта и в слабой степени.
Вот опыт 30 V 1923, демонстрирующий это положение дела.
Время
3 ч. 25 м.
35 м.
47 м.
4 ч. 03 м.
20 м.
25 м.
37 м.
48 м.
Условный раздражитель
в течение 3 минут
Звонок
Удары метронома
Звонок
Механическое раздражение кожи
на бедре
То же на плече
Бульканье
Удары метронома
Звонок
(в каплях)
по минутам
0 0 2
0 0 5
0 0 0
0 0 0
0 0 0
0 0 0
0 0 0
0 0 0
Гак как в это время собака стала худеть и сделалась вялой,
то все опыты были прерваны на значительный срок и собаку
стали усиленно кормить, между прочим давали рыбий жир.
Собака вернула прежний вес и бодрость. После перерыва все
обычные условные рефлексы, кроме рефлекса на звонок, пере-
делали из отставленных на 3 минуты в отставленные на 30 секунд,
но это существенно не изменило результата: рефлексы восстано-
вились только в незначительной степени. Примененный в это
время электрический ток дал значительный слюноотдели-
тельный эффект, но при усилении тока это его действие опять
ослабело и, наконец, и совсем исчезло, как и действие всех осталь-
ных рефлексов. Больше того. На этот раз начали исчезать посте-
пенно и все виды внутреннего торможения, т. е. отрицательные
условные раздражители, прежде нулевые, стали сопровождаться
иногда более или менее значительным слюноотделением.
Вот опыт 6 XII 1923, показывающий положительное дей-
ствие условного раздражителя только в тормозную фазу запаз-
дывающего рефлекса.
Время
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
12 ч. 48 м.
Механическое раздражение кожи на бедре
в течение 30 сек.
0

1 ч. 00 м.
.То же на плече 30 сек.
0
07 м.
Бульканье 30 сек.
1
20 м.
Удары метронома 30 сек.
0
40 м.
Звонок в течение 3 мин.
3 2 0
51 м.
Механическое раздражение кожи на бедре
30 сек.
0
2 ч. 00 м.
То же на плече 30 сек.
0
11 м.
Удары метронома 30 сек.
0
42 м.
Шипение удары метронома 30 сек.
(условный тормоз)
0
53 м.
Удары метронома 30 сек.
0
С основанием надо принимать, что положительное
действие
условных тормозных раздражителей не обозначало ослабление
тормозного процесса, а свидетельствовало о дальнейшем пораже-
нии процесса раздражения, являясь ультрапарадоксальной фазой
состояния прежде нормально раздражимых клеток.
В это время общее состояние собаки было вполне удовлетво-
рительное.
Итак, у двух собак разного типа нервной системы под дей-
ствием совершенно одних и тех же вредных условий наступало
хроническое отклонение от нормы нервной деятельности, но
в разных направлениях. У одной, раздражимой, чрезвычайно
ослаб и почти исчез процесс торможения в корковых клетках
полушарий, у другой, спокойной, обычно хорошо тормозимой,
чрезвычайно ослаб и почти исчез процесс раздражения в тех же
клетках. Иначе говоря, мы имели перед собой два различных
невроза.
Произведенные нами неврозы оказались очень упорными и
длительными. При перерыве опытов они не обнаружили наклон-
ности к поправлению. Тогда у раздражимой собаки для изучения
мы решили применить испытанное терапевтическое средство —
бром, тем более, что в наших ранних опытах (опыты П. М. Ники-
форовского и В. С. Дерябина) иногда мы видели благоприятное
действие брома для усиления торможения в случае его недоста-
точности. После существования невроза в течение нескольких
месяцев собаке стали вводить в rectum ежедневно по 100 куб. см
2% раствора KBr. Все виды внутреннего торможения начали

быстро восстанавливаться в определенном порядке: прежде всего
сделалась полной и прочной дифференцировка, затем условное
торможение и, наконец, запаздывание. К десятому дню все
рефлексы были вполне нормальны.
Опыт 5 III 1924
Время
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
3
ч. 00
м.
Удары метронома в течение 30 сек.
5
12
м.
Шипение •+- удары метронома (условный
тормоз) 30 сек.
0
28
м.
Бульканье 30 сек.
8
37
м.
Звонок в течение 3 мин.
2 12 -16
44
м.
Удары метронома 30 сек.
8
55
м.
Удары метронома (дифференцировка)
30 сек.
0
4
ч. 10
и.
Бульканье 30 сек.
7
16
If.
Звонок в течение 3 мин.
2 1 9
25
и.
То же
0 8 21
Надо заметить, что при этом не наблюдалось никакого-
уменьшения положительных рефлексов. Главное, что теперь обра-
щало на себя внимание, — это большое постоянство этих рефле-
ксов. Таким образом, по нашим опытам, бром является средством,
не понижающим нервную возбудимость, а ее регулирующим.
Бром вводился только 11 дней. Но излечение им невроза на
этот раз было радикальным, так как рефлексы и 272 месяца
спустя оставались вполне нормальными.
Невроз спокойной собаки не поддался ни влиянию брома,,
ни другим мерам, которые мы предпринимали. Она была остав-
лена без опытов на очень большой срок, в течение которого мы
за ней не следили. После этого перерыва, неожиданно для нас*
она оказалась вполне нормальной. С ней мы встретимся еще раз.
в следующей лекции.

ЛЕКЦИЯ ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ПАТОЛОГИЧЕСКИЕ СОСТОЯНИЯ БОЛЬШИХ ПОЛУШАРИЙ КАК
РЕЗУЛЬТАТ ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ ВОЗДЕЙСТВИЙ НА НИХ
Мм. гг.! В настоящей лекции я продолжаю описание наших
опытов и наблюдений над патологическими состояниями коры
больших полушарий. Эта тема под нашими руками и перед
нашими глазами все ширится и углубляется не только вследствие
сосредоточения на ней теперь нашего нарочитого внимания, но и
благодаря некоторым случайностям. При этом мы постоянно
видим, как нормальное под вредными разрушительными влия-
ниями незаметными переходами превращается в патологическое
и как патологическое часто открывает нам, разлагая и упрощая,
то, что заслонено от нас, слитое и усложненное, в физиологиче-
ской норме. В лекции о нормальных гипнотических состояниях
было сообщено, что особенно интересные из них (с точки зрения
приложимости их к человеку, как это будет показано в последней
лекции) сделались предметом нашего исследования лишь после
того, как они ярко выступили перед нами в патологическом слу-
чае. Вы помните, что там у собаки, имевшей несколько положи-
тельных и отрицательных условных рефлексов, между ними
были: положительный кожно-механический на 24 ритмических
прикосновения к коже в течение 30 секунд и отрицательный —
на 12 прикосновений в тот же срок. Положительные рефлексы
в норме представляли отчетливую градацию в величине слюно-
отделительного эффекта соответственно силе условных раздражи-
телей. Когда в одном опыте после отрицательного кожно-механи-

ческого раздражителя непосредственно, без малейшего проме-
жутка времени, был применен положительный кожно-механиче-
ский раздражитель, т. е. одна частота прикосновений была сме-
нена на другую, то произошло патологическое состояние коры.
Оно выразилось в ближайшие дни в исчезании всех положитель-
ных условных рафлексов, а затем в течение длинного ряда дней
в различно измененных против нормы, но определенно сменяв-
шихся отношениях появившегося слюноотделительного эффекта
к силе условных раздражителей. Все это патологическое состоя-
ние протекло в 57г недель. Очевидно, что этот случай должен
быть поставлен в ряд с теми, которые были описаны в предыду-
щей лекции. То, что там у последней собаки проявилось в виде
сильнейшего симптома, исчезания всех положительных условных
рефлексов, державшегося многие месяцы, здесь, переходя через
приближающиеся к норме фазы, закончилось к тридцать шестому
дню.
Вместе с тем ясно, что основной механизм происхождения
патологического состояния во всех доселе приведенных слу-
чаях — один и тот же. Это — трудная встреча, столкновение
процесса раздражения и торможения.
Помимо уже описанных случаев патологического состояния
коры полушарий, мы имеем еще и дальнейшие, представляющие
не меньший, если не больший интерес как в отношении некоторых
особенностей патологического состояния, так и в отношении не-
сколько иного механизма его происхождения.
Я остановлюсь прежде всего на случае, особенно тщательно
изо дня в день прослеженном в течение нескольких месяцев
(опыт Рикмана). Ввиду исключительного интереса, им представ-
ляемого, я воспроизведу его особенно подробно и документально.
Дело идет о собаке, очень тормозимой и служившей ранее для
многих опытов и наблюдений. У нее имелся ряд положительных
условных пищевых рефлексов и один отрицательный на 60 уда-
ров метронома в минуту, когда 120 ударов в минуту было поло-
жительным раздражителем. Положительные условные рефлексы
отчетливо располагались по величине слюноотделительного
эффекта, соответственно силе примененных для условного дей-

ствия внешних агентов. Отрицательный условный раздражитель,
так как к началу настоящего опыта насчитывалось 266 его повто-
рений, был вполне точным, постоянным и достаточно сконцентри-
рованным, т. е. его последовательное тормозящее действие на
положительные рефлексы ограничивалось коротким сроком
времени.
Вот пример нормального опыта 1 XII 1925.
Условный раздражитель
Слюноотделение
(в каплях)
Двигательная реакция
Время
в течение 20 секунд
за 20 секунд
и общее поведение
10
ч. 37
м.
Метроном 120
8
Живая пищевая
45
м.
Вспыхивание лампочки 4
„ „
49
м.
Сильный тон
6
„ „
56
м.
Метроном 60
0
Остается неподвижным
11
ч. 00
м.
Звонок
9
Живая пищевая
05
м.
Слабый тон
3.5
„ „
Ввиду того, что собаки этого типа являются как бы спе-
циалистами торможения и все виды внутреннего торможения
у них легко получаются и хорошо держатся, было решено на дан-
ной собаке специально испытать стойкость тормозного процесса.
Для этого ее отрицательный раздражитель должен был быть
переделан в положительный. Превращение производилось по
способу, обычно скоро приводящему к цели, т. е. при сплошном,
не прерываемом применением положительного раздражителя,
комбинировании отрицательного раздражителя с безусловным.
Прошу припомнить то, что по этому поводу было сообщено в лек-
ции об отрицательной индукции. Несмотря на это, устранение
тормозного процесса происходило медленно. Хотя 3 дня старый
отрицательный раздражитель сопровождался кормлением каждый
раз сплошь от 4 до 7 раз, первый намек на устранение тормоз-
ного процесса обнаружился только на семнадцатом повторении
этой процедуры и лишь в виде небольшой секреции, но без пище-
вой двигательной реакции. К двадцать седьмому повторению
слюноотделительная реакция метронома 60 достигла значитель-
ной величины. В это время никакого резкого нарушения осталь-
ных положительных рефлексов заметить было нельзя, может

быть, имелось только некоторое сближение по слюноотделитель-
ному эффекту сильных и слабых условных раздражителей.
Вот опыт, относящийся к этому времени, — 14 XII 1925.
Время
Условный раздражитель
в течение 20 секунд
(в каплях)
за 20 секунд
Двигательная реакция
и общее поведение
10
ч. 56
м.
Метроном 60
5.5
Скорее ориентировоч-
ная, чем пищевая
11
ч. 03
м.
Вспыхивание лампочки
5
10
м.
Метроном 120
5
17
м.
Звонок
8
Пищевая
24
м.
Слабый тон
5
31
м.
Метроном 120
5.5
38
м.
Звонок
7
Но только что достигнутая величина слюноотделительного
эффекта метронома 60 не осталась постоянной. Несмотря на
сопровождение подкармливанием, она сейчас же начала падать и
к тридцатому повторению была нулем. Вместе с тем тотчас после
применения метронома 60 стали также нулевыми почти все
остальные рефлексы.
Вот иллюстрирующий это опыт 18 XII 1925.
Время
Условный раздражитель
в течение 20 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 20 секунд
Двигательная реакция
и общее поведение
12 ч. 04
м.
Вспыхивание лампочки
4.5
Пищевая, жадно ест
09
м.
Метроном 60
1
Ориентировочная
14
м.
Сильный тон
0
Отвертывается, но пищу
взяла
23
м.
Звонок
0
Отвертывается, пищу не
взяла
30
м.
Вспыхивание лампочки
0
Взяла корм не сразу
38
м.
Слабый тон
0
Пищевая, ела не сразу
Собака по внешнему виду совершенно здорова и вне станка
ест ту же пищу с жадностью, как и в станке в этом опыте при
первом условном раздражителе до применения метронома 60.
Дальше, хотя положительное действие метронома 60 несколько

восстанавливается, его сильное задерживающее действие на
остальные условные рефлексы продолжается. Однако эти
рефлексы, как только опыт ставится без участия метронома, ока-
зываются вполне нормальными, может быть только слабые раз-
дражители к концу опыта снижаются немного больше, чем обык-
новенно.
Вот опыт, доказывающий это, — 24 XII 1925.
Время
Условный раздражитель
в течение 20 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 20 секунд
Двигательная реакция
и общее поведение
11 ч. 02 м.
Звонок
9
10 м.
Вспыхивание лампочки
5.5
15 м.
Сильный тон
7
20 м.
Слабый „
5
28 м.
Звонок
Живая пищевая
32 м.
Вспыхивание лампочки
3
39 м.
Сильный тон
6
44 м.
Слабый „
3.5
Я умышленно привожу несколько опытов с нормальными
рефлексами, чтобы показать, как долго и упорно сохраняется
норма, несмотря на повторяющееся нарушающее действие метро-
номных рефлексов. И дальше остается то же положение. Оба
ритма метронома при постоянных колебаниях их положительного
эффекта от 0.5 до 7.5 неизменно влекут за собой в течение
опыта, когда они применяются, нарушение всех следующих за
ними условных раздражителей в виде полного торможения их и
разных переходных фаз к нему. Интересно, что часто при этом
метроном 120 производит более глубокое нарушение, чем метро-
ном 60.
Представляю несколько примеров из этого периода.
Опыт 28 XII 1925
(Уравнительная фаза)
Время
Условный раздражитель
в течение 20 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 20 секунд
Двигательная реакция
и общее поведение
10
ч. 56 м.
Звонок
10
Пищевая
11
ч. 07 м.
Вспыхивание лампочки
6
„

11 ч.
13
м.
Метроном 60
2
Пищевая
20
м.
Слабый тон
5
„
28
м.
Метроном 120
4.5
Слабая пищевая
33
м.
Сильный тон
5
Пищевая
40
м.
Звонок
4.5
„
„
47
м.
Вспыхивание лампочки
5.5
Опыт 5 I 1926
(Наркотическая фаза)
12 ч.
53
м.
Метроном 60
6
Замедленная пищевая
1 ч.
00
м.
Вспыхивание лампочки
3.5
Пищевая
05
м.
Сильный тон
6
„
„
10
м.
Метроном 120
3
18
м.
Слабый тон
0
Слабая пищевая
25
м.
Звонок
4.5
Пищевая
30
м.
Вспыхивание лампочки
0
Отвертывается, не берет
еду
35
м.
Звонок
6
Ясная пищевая, ест сразу
Опыт 20 I 1926
(Парадоксальная фаза)
10 ч.
44
м.
Сильный тон
8
Пищевая
49
м.
Вспыхивание лампочки
3
„
57
м.
Метроном 60
0.5
Ориентировочная
11 ч.
02
м.
Слабый тон
5
Живая пищевая
07
м.
Звонок
4.5
Слабая
„
14
м.
Слабый тон
5
Живая
„
21
м.
Звонок
2.5
Слабая
„
26
м.
Вспыхивание лампочки
3.5
Живая
„
31
м.
Сильный тон
1
Пищевая

Опыт 21 I 1926
(Полное торможение)
11 ч. 09
14
м.
м.
Сильный тон
Вспыхивание лампочки
6
4.5
Пищевая
В паузах неподвижная
„
„
22
м.
Метроном 120
3.5
27
м.
Слабый тон
0
„
32
м.
Звонок
3
„
39
м.
Слабый тон
0
„
47
м.
Звонок
0
»»
52
м.
Вспыхивание лампочки
0
Слабая пищевая
57
м.
Сильный тон
0
„ „
Опыт 26 I 1926
(Без раздражений метрономом)
11 ч.
18
м.
Вспыхивание лампочки
6
Живая
пищевая
28
м.
Сильный тон
6.5
»
„
33
м.
Звонок
7.5
„
„
40
м.
Слабый тон
4.5
„
„
48
м.
Звонок
6
„
„
53
м.
Вспыхивание лампочки
2
Слабая
пищевая
12 ч.
02
м.
Сильный тон
3.5
„
„
Так как последний опыт показал, что рефлексы в опытах без
участия раздражений метрономом стали к концу опыта падать,
хотя условные раздражители и сохраняли между собой нормаль-
ные отношения, то в течение нескольких дней они применялись
совпадающими, а метрономные совсем не употреблялись. После
того во всех рефлексах изолированное условное раздражение
(т. е. до присоединения безусловного раздражителя) продолжа-
лось только 15 секунд, а не 20 секунд, как раньше. Кроме того,
за этот период прибавлен новый условный раздражитель —
бульканье (звук при прохождении пузырьков воздуха через
воду), принадлежащий к группе сильных раздражителей.
Рефлексы увеличились и не падали к концу опыта. Теперь снова
через промежуток в 11 дней было введено в опыт раздражение
метрономом и именно при 120 ударах в минуту.

Вот этот опыт 2 III 1926.
Время
Условный раздражитель
в течение 15 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 15 секунд
Двигательная реакция
и общее поведение
10 ч. 44 м.
54 м.
11 ч. 02 м.
07 м.
15 м.
23 м.
31 м.
33 м.
Бульканье
Слабый тон
Метроном 120
Вспыхивание лампочки
Звонок
Бульканье
Слабый тон
Звонок
6.5
5.5
6
4.5
4.5
3.5
5.5
4.5
Пищевая
У*
Сначала ориентировоч-
ная, потом пищевая
Пищевая
»
Живая пищевая
Пищевая
Мы видим, что введение в опыт метронома 120 (прошу
помнить, давнего положительного раздражителя) сейчас же
обусловило опять нарушение всех остальных условных рефлексов.
Сразу наступила уравнительная фаза, переходящая в пара-
доксальную. Но этого мало. На следующий день, и на долго
непрекращающийся срок, корковые клетки пришли в такое
состояние, что они не могли выносить сильных раздражений без
того, чтобы не переходить в полное тормозное состояние. Факт,
что более глубокое нарушение нервной деятельности наступает не
сразу, а день и больше спустя после вредного влияния, мы
наблюдали очень часто в опыте с нервными патологическими
состояниями.
Вот опыт на следующий день — 3 III 1926.
Время
Условный равдражитель
в течение 15 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 15 секунд
Двигательная реакция
и общее поведение
3 ч. 41 м.
46 м.
55 м.
4 ч. 02 м.
07 м.
10 м.
Звонок
Вспыхивание лампочки
Сильный тон
Слабый „
Звонок
Подана еда без услов-
ных раздражителей
5
0.5
0
0.5
0
Слабая пищевая
Пищевая с опозданием
Еду не берет
Пищевая, еду взяла
Еду не берет
Берет еду сразу

Собака по общему виду совершенно здорова.
Такое положение дела остается 11 дней. Тогда мы применяем
следующую меру. Сильный тон совсем отменяем, а звонок и
бульканье значительно заглушаем.
Вот такой опыт 15 III 1926.
Время
10 ч. 20 м.
27 м.
32 м.
40 м.
48 м.
56 м.
11 ч. 04 м.
12 м.
Условный раздражитель
в течение 15 секунд
Вспыхивание лампочки
Слабый тон
Слабое бульканье
Слабый звонок
Слабый тон
Слабое бульканье
Слабый звонок
Вспыхивание лампочки
Слюноотделение
(в каплях)
за 15 секунд
6.5
5
3.5
6.5
4.5
4.5
5
4
Двигательная реакция
и общее поведение
Пищевая
Совершенно в таком роде опыты продолжаются 9 дней.
Теперь снова применяются сильные раздражители, и вот
результат.
Опыт 27 III 1926
Время
Условный раздражитель
в течение 15 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
Двигательная реакция
и общее поведение
за 15 секунд
4 ч. 02 м. Сильный звонок 4 Пищевая
09 м. Вспыхивание лампочки 0.5 „
16 м. Сильное бульканье 0 Отвертывается, еду не
берет
23 м. Слабый тон 0 Берет еду вяло
30 м. Звонок 0 Беспокоится, берет еду
вяло
37 м. Вспыхивание лампочки 1.5 Взяла еду не сразу
На свободе держится совершенно нормально и пищу ест
с жадностью. Через день снова применяются только слабые раз-
дражители, и все рефлексы налицо.

Время
3 ч. 57 м.
4 ч. 05 м.
10 м.
19 м.
26 м.
31 м.
40 м.
Условный раздражитель
в течение 15 секунд
Слабый тон
Слабое бульканье
Вспыхивание лампочки
Слабый звонок
Слабое бульканье
Вспыхивание лампочки
Слабый звонок
Слюноотделение
(в каплях)
за 15 секунд
6.5
6
4.5
6
6.5
3
5
Двигательная реакция
и общее поведение
Пищевая
Выдающиеся содержательность и важность этих опытов
должны оправдать, быть может, чрезмерную передачу протоколь-
ного материала.
Итак, коротко говоря, что мы имеем в данном материале?
Превращение в звуковом анализаторе одного тормозного пункта
в раздражимый произошло медленно и несовершенно, а глав-
ное — сделало этот пункт ненормальным, действие на который
соответствующим раздражителем сейчас же приводит всю кору
в патологическое состояние, выражающееся в том, что она не
может раздражаться сильными раздражителями без того, чтобы
не переходить в разные фазы тормозного состояния, до полного
торможения включительно. Сначала это состояние коры
довольно скоро при отмене раздражения ненормального пункта
возвращается в норме, а, наконец, при дальнейшем повторении
его делается стационарным. Так как другие звуковые раздражи-
тели сами по себе действуют вполне нормально, то надо принять,
что в данном случае имеется частичное, узко локализированное
нарушение звукового анализатора, так сказать, хроническая
функциональная язва его, прикосновение к которой адэкватным
раздражителем вредно отзывается на всей коре, вызывая в ней,
наконец, длительное патологическое состояние.
В этом факте нельзя не видеть яркого, осязательного доказа-
тельства мозаичного строения коры, о котором шла речь раньше.
Описанное окончательное нарушение деятельности всей коры
можно представлять себе происшедшим двумя механизмами. Или
раздражитель, вызывая в ненормальном пункте процесс раздра-
жения, тем самым углубляет в нем процесс торможения и делает
его здесь на некоторый срок стационарным, а торможение, ирра-

диируя, вовлекает в то же состояние и остальные клетки коры.
Или же раздражитель на этот пункт действует как разрушитель-
ный агент, и тогда этот пункт, как и всякий разрушаемый пункт
тела, в силу механизма внешнего торможения, влечет за собой
торможение остальных частей полушарий. Образование ненор-
мального пункта есть, очевидно, результат столкновения процес-
сов раздражения и торможения.
К настоящему времени мы располагаем, кроме приведенных
в текущей и прошлой лекциях, еще очень большим количеством
случаев, в которых при трудной встрече противоположных нерв-
ных процессов наступало более или менее продолжительное,
часто не поддающееся никаким нашим мерам, отклонение от
нормы деятельности коры то в сторону преобладания раздражи-
тельного, то в сторону тормозного процесса. Происходило это
или еще при выработке трудных дифференцировок, специально
при дифференцировании последовательных комплексных раздра-
жителей (опыты А. Г. Иванова-Смоленского, М. Н. Юрман и
А. М. Зимкиной), или то при непосредственной, то при скорой
смене в кожном анализаторе тормозного раздражителя на поло-
жительный, специально при смене одной частоты на другую
механических раздражений кожи на одном и том же месте (когда
они были сделаны возбудителями противоположных процессов).
В последнем случае при очень возбудимом и даже агрессивном
типе (опыт Л. Н. Федорова) возбуждение собаки доходило до
невозможности с ней дальше работать. И лишь постоянное при-
менение бромистого кальция и исключение из опыта даже поло-
жительного кожно-механического раздражителя вернули собаку
к нормальному положению по отношению к остальным условным
раздражителям. А у собаки более тормозного типа (опыт Петро-
вой), можно было думать, при этом так же образовался узко
локализированный, как в вышеприведенных опытах (Рикмана),
ненормальный пункт в кожном анализаторе, положительное раз-
дражение которого вызывало всякий раз в текущем опыте, и
иногда даже и в опытах ближайших дней, разлитое торможение
всей коры. К сожалению, дальнейший анализ этого случая был
прерван серьезным заболеванием собаки (нефритом).

Из области описываемых патологических состояний коры мне
остается описать еще несколько случаев с другим механизмом
происхождения этих состояний. В этих случаях особенно неза-
метно патологическое сливается с нормальным, или, правильнее
сказать, оно является в них постоянным свойством слабой от
рождения нервной системы. Но прежде чем перейти к ним,
нелишне ради ясности, хотя бы коротко, остановиться на вопросе
о внешних раздражителях, действующих прямо тормозящим
образом на клетки коры полушарий. Это — три рода раздражи-
телей: слабые, однообразно повторяющиеся, очень сильные и
необычные, представляемые вообще или новыми явлениями, или
новой связью, новой последовательностью старых явлений.
Наша жизнь и жизнь животных слишком переполнена слу-
чаями такого действия этих раздражителей, чтобы была надоб-
ность здесь приводить примеры их. Биологическое значение этого
факта более или менее ясно. Если раздражители значительной
силы и, главное, постоянно сменяющиеся обусловливают и
должны обусловливать деятельное состояние коры, чтобы под-
держивать тонкое уравновешивание организма с окружающей
средой, то, естественно, слабые и однообразные, не требующие от
организма никакой деятельности, должны располагать к тормо-
жению, к покою, чтобы дать корковым клеткам время для их
восстановления после работы. Тормозящее действие сильных раз-
дражителей есть, очевидно, специальный пассивно-оборонитель-
ный рефлекс, как, например, при так называемом гипнозе живот-
ных (собственно настоящем гипнозе), так как неподвижность
животного, с одной стороны, делает его менее заметным для
врага, а с другой — устраняет или умеряет агрессивную реакцию
сильного соперника. Наконец вообще необычная обстановка
должна ограничивать прежнюю энергию движений животного,
так как при новом положении вещей прежний образ действия
как, может быть, теперь несоответственный мог бы повести
к какому-нибудь вреду для животного. Таким образом при
новом, хотя бы и незначительном, колебании окружающей среды
обыкновенно имеют место два рефлекса: положительный исследо-
вательский и тормозной, так сказать, рефлекс сдержанности*

осторожности. Остается интересным вопросом: самостоятельны
ли оба эти рефлекса, или второй есть следствие первого в силу
механизма внешнего торможения? На первый взгляд вероятнее
второе. Физиологический механизм тормозящего действия всех
трех родов раздражителей будет предметом обсуждения в одной
из последних лекций.
Необыкновенное стихийное событие, именно — очень большое
наводнение, случившееся в Ленинграде 23 сентября 1924 года,
представило нам случай наблюдать и изучать хроническое пато-
логическое состояние нервной системы наших собак, происшедшее
под влиянием этого события как чрезвычайно сильного внешнего
раздражителя. Помещение для животных, стоявшее на земле и
находившееся в расстоянии четверти километра от здания лабо-
ратории, стало заливать водой. При страшной буре, при сильном
волнении прибывающей воды, при ударах больших волн о зда-
ния, при треске и шуме ломаемых и падающих деревьев при-
шлось спешно, партиями и вплавь, переводить наших животных
во второй этаж лаборатории и оставлять их здесь в необычных
компаниях. Все это, очевидно, чрезвычайно затормозило всех без
исключения животных, так как в это время между ними не замеча-
лось обычных драк. Одни из собак, по миновании события и водво-
рении их на прежнее место, остались такими, какими были; другие,
и именно тормозного типа, оказались после этого нервно-больными
и на очень большой срок, в чем мы убедились опытами над их
условными рефлексами. К этим опытам я и перехожу теперь.
Первая собака (опыты Сперанского), уже упоминавшаяся
раньше, сильное здоровое животное, но очень тормозимое. У нее
все условные рефлексы были очень значительны, особенно посто-
янны и точны, но при условии, что экспериментальная обстановка
оставалась строго обычной. Напоминаю, что рефлексов (пище-
вых) было у нее 10, из них 6 положительных и 4 отрицательных
(дифференцировки); из положительных 3 звуковых и 3 оптиче-
ских; из звуковых самый сильный — звонок — вызывал самое
большое слюноотделение, оптические по этому эффекту были
равны между собой, и, наконец, положительные звуковые
рефлексы превосходили оптические по слюноотделению на треть

я больше. Через неделю после наводнения поставленная в станок
собака держалась в нем необычно беспокойно, условных рефлек-
сов почти не было, и собака, вообще очень жадная, еду не брала,
даже отворачивалась от нее. Так стояло дело 3 дня. Собаку
оставили без еды 3 дальнейших дня, но это не изменило резуль-
тата. Исключив другие причины и на основании некоторых на-
блюдений над собакой, мы пришли к заключению, что это —
продолжающееся действие наводнения, и приняли такую меру.
Экспериментатор, обыкновенно производивший опыт за дверью
комнаты, где собака находилась одна, теперь остался с ней
в комнате, а я из-за двери вел опыт. Рефлексы сейчас же появи-
лись, и собака жадно ела подаваемую ей еду. Но стоило экспе-
риментатору оставить собаку одну, повторилось то, что было.
Чтобы восстановить рефлексы, пришлось систематически то оста-
ваться в комнате, то выходить из нее на некоторое время. На
одиннадцатый день опытов был впервые применен остававшийся
до сих пор неупотребленным раздражитель — звонок, самый
действительный по условному эффекту и вместе физически самый
сильный. Все остальные рефлексы после этого сразу упали, и еду
собака перестала брать; при этом стала очень возбужденной,
беспокойно озиралась кругом и особенно упорно смотрела со
станка на пол. Применение социального раздражителя, т. е. при-
сутствие экспериментатора около собаки, постепенно восстановило
рефлексы, но повторенный через 5 дней звонок вызвал то же
самое. Тогда звонок стали применять только при нахождении
экспериментатора в комнате с собакой. Медленно восстановля-
лись нормальные отношения. На рефлексах замечалась часто
уравнительная фаза, при звонке еда иногда прерывалась, после
звонка часто падали остальные рефлексы. Наконец на сорок
седьмой день опытов, почти через 2 месяца после наводнения,
получился вполне нормальный опыт. В течение его был испробо-
ван следующий прием. Из-под двери в комнату собаки была
пущена тихая струя воды, которая образовала небольшую лужу
около стола, на котором в станке стояла собака.
Вот этот опыт (17 XI 1924), веденный как в норме, без
экспериментатора в комнате, где находилась собака.

Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Примечания
10 ч.
15 м.
24 м.
Метроном 120
Сильное освещение
15.5
36 м.
комнаты
Звонок
9
17
11 ч.
46 м.
59 м.
11 м.
20 м.
30 м.
41 м.
50 м.
Появление круга перед
собакой
Свисток
Метроном 80 (диф-
ференцировка)
Метроном 120
Квадрат перед собакой
(дифференцировка)
Круг перед собакой
Звонок
9
15
0
12.5
0
9
17
Жадно ест
Теперь в 11 часов 59 минут была пущена вода в комнату
собаки.
12 ч. 02 м.
07 м.
15 м.
25 м.
32 м.
Сильное освещение
комнаты
Метроном 120
Свисток
Звонок
Круг перед собакой
Собака быстро вскочила
на ноги, беспокойно смо-
трела на пол, металась
по станку. Наступила
одышка. Раздражители
только усиливали эту
реакцию. К еде собака
не прикасалась
0
0
0
0
0
Много месяцев спустя, когда рефлексы были налицо, а зво-
нок умышленно долго не употреблялся, применение его сначала
дало обычный, превосходивший другие рефлексы, эффект. Но
при повторении в небольшом ряде дней и только по разу в день
звонок постепенно терял свое действие, стал нулевым и сильно
понизил все остальные рефлексы. Интересно, что в это время
восстановляющим образом на рефлексы действовал не только сам
экспериментатор, но и его одежда, положенная около собаки и
ею не видимая, следовательно ее запах.

Таким образом под влиянием чрезвычайного раздражителя
клетки коры, и ранее очень склонные переходить в тормозное
состояние, хронически сделались еще более тормозимыми. Раз-
дражители, давно ставшие индифферентными (обстановка
опыта), а также сильные агенты, ранее уже бывшие сильными,
положительно действующими условными раздражителями (зво-
нок), теперь резко тормозили эти ослабленные клетки. Ничтож-
ные энергетически компоненты того чрезвычайного раздражителя
(наводнения) были достаточны, чтобы вызвать первоначальную
реакцию.
Другая собака (опыты Рикмана) была та самая, опыты над
которой были подробно приведены в начале этой лекции. Описы-
ваемое теперь состояние собаки относится к более раннему вре-
мени. Влияние на нее наводнения выразилось в несколько иной
патологической форме, но с тем же основным механизмом, т. е.
в виде чрезвычайной тормозимости.
Вот опыт накануне наводнения — 22 IX 1924.
Время
12 ч. 53 м.
58 м.
1 ч. 03 м.
13 м.
23 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Метроном 120
Механическое раздражение кожи
Метроном 60 (дифференцировка)
Вспыхивание лампочки
Сильный тон
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
6
3.5
0
4
7.5
На третий день после наводнения, 26 IX 1924, опыт шел
следующим образом:
Время
2 ч. 42 м.
50 м.
55 м.
3 ч. 02 м.
06 м.
16 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Метроном 120
Механическое раздражение кожи
Метроном 60
Метроном 120
Механическое раздражение кожи
Метроном 120
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
2.5
2
3.5
1.5
0
2.5

Собака еду брала, но положительные рефлексы были очень
ослаблены, и больше всего положительно действовал отрицатель-
ный раздражитель (ультрапарадоксальная фаза).
Затем надолго установилось следующее положение. Пока не
применялся отрицательный раздражитель (метроном 60), поло-
жительные раздражители были удовлетворительны и достигали
часто нормальной величины. Но даже однократное применение
его на все остальное время опыта и на многие следующие дни
делало все условные рефлексы нулевыми или очень уменьшен-
ными. Вот два примера.
Опыт 6 X 1924
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
12 ч. 03 м.
10 м.
20 м.
25 м.
33 м.
36 м.
43 м.
Метроном 120
Сильный тон
Механическое раздражение кожи
Сильный тон
Метроном 60
Метроном 120
Механическое раздражение кожи
5
5
2
4
0
0
0
11 ч. 41 м.
46 м.
51 м.
56 м.
12 ч. 01 м.
06 м.
11 м.
Опыт 20 X 1924
Слабый тон
Метроном 120
Метроном 60
Сильный тон
Звонок
Вспыхивание лампочки
Метроном 120
6
7.5
0
0
3
0
1.5
В периоде восстановления рефлексов, при исключении отри-
цательного раздражителя, наблюдались все переходные фазы
между полным торможением и нормой. Сначала восстановлению
помогали наши наиболее действительные приемы: перерыв на
несколько дней опытов и укорочение изолированного действия
условных раздражителей, но, наконец, и они оказывались недо-
статочными. Только один-два рефлекса в начале опыта обладали

небольшим эффектом, а все остальные были нулевыми. Собака
становилась неподвижной и упорно отказывалась от пищи. При-
шлось применить последнюю меру. Опыт производился не
в станке, а на полу, на свободе, чем для таких собак частью
устранялось некоторое тормозящее действие станка, частью при-
бавлялось для полушарий несколько раздражающих импульсов,
идущих из двигательного аппарата. Это помогло. Рефлексы
стали возвращаться и увеличиваться. Собака теперь брала еду.
Наконец была достигнута норма. Снова примененный теперь
отрицательный раздражитель только в первые 7 дней повлек за
собой исчезание всех рефлексов до конца опыта, но не распро-
странил своего тормозящего действия на следующие дни. Затем
в течение 2 недель постепенно устранилось и это влияние. После
этого начали осторожно практиковать торможение. Дифферен-
цировочное торможение повторялось в одном и том же опыте,
концентрировалось применением вскоре после него положитель-
ного раздражителя и, наконец, утончалось. Только после 2 меся-
цев опытов на полу и спустя 8 месяцев после наводнения можно
было вернуться к опытам в обыкновенных условиях на станке.
Таким образом наводнение обусловило такую тормозимость
корковых клеток, что незначительное прибавочное торможение
с нашей стороны в виде отрицательного раздражителя делало
долгое время невозможным существование положительных услов-
ных рефлексов в нашей обычной обстановке опытов.
Итак, по нашим опытам и наблюдениям, хроническое патоло-
гическое состояние больших полушарий могут производить два
фактора: трудная встреча, столкновение процессов раздражения
и торможения и сильные чрезвычайные раздражители.
Но я должен сделать еще сообщение о собаке (опыты А. С.
Вишневского), относительно которой я, к сожалению, опреде-
ленно сказать не могу: есть ли ее настоящее состояние приро-
жденное состояние, изменявшееся под влиянием общих жизнен-
ных условий, возраста, родов и пр., или тоже, как в двух
предшествующих случаях, специальный результат влияния навод-
нения. Это — собака, описанная' в прошлой лекции как крайний
представитель крайнего тормозного типа. Перед наводнением она

долго оставалась без наблюдений, как и после наводнения стала
предметом изучения только спустя 3—4 месяца. Задолго до
наводнения над ней, как уже сказано раньше, было произведена
немало даже очень ценных опытов с условными рефлексами.
В настоящее время, несмотря на все меры, для опытов на наши
обычные темы она негодна. Можно анализировать только ее
состояние. Какая этому причина: наводнение или что другое,—
остается для нас нерешенным вопросом. Полоса ее нормальной,
обычной для других собак, жизни, по крайней мере в условиях
лаборатории, в высшей степени сужена. В лаборатории почти
исключительно она или сплошь обнаруживает пассивно-оборони
тельный рефлекс, т. е. отвечает ориентировочной реакцией на все
самые незначительные колебания среды и тотчас за этим тормо-
зит свои движения до отказа от еды, или, как исключение из
своего типа, спит. Только два приема возвращают ее к обычному
для других собак состоянию. Это очень быстрый переход через
1—2 секунды от начала условного раздражителя к подаче еды
и ведение опыта на полу, при условии хождения эксперимента-
тора по комнате, причем собака неотступно ходит за ним, но и
при этом за условным раздражителем скоро должно следовать
подкармливание. То и другое изменяет состояние собаки в том
отношении, что собака перестает так реагировать на малые
колебания среды, как раньше, и может есть подаваемую ей пищу,
прерывая еду только при значительных внешних раздражениях.
Теперь начинают появляться и условные рефлексы. Но стоит
отодвинуть даже только на 5—10 секунд подачу еды от начала
условного раздражителя, как собака очень скоро становится сон-
ливой и может даже заснуть над кормушкой во время еды. Такое
совершенно исключительное состояние нервной системы, оче-
видно именно клеток коры полушарий, мы представляем себе как
состояние крайнего истощения этих клеток, как высшее выраже-
ние так называемой раздражительной слабости их. Прибавляю
слово «очевидно» потому, что такая тонкая реактивность нервной
системы, и именно всех ее анализаторов, доступна только боль-
шим полушариям. Подробным изучением этого случая мы заняты
в настоящее время.

ЛЕКЦИЯ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
ПАТОЛОГИЧЕСКИЕ СОСТОЯНИЯ БОЛЬШИХ ПОЛУШАРИЙ КАК
РЕЗУЛЬТАТ ОПЕРАТИВНЫХ ВОЗДЕЙСТВИЙ НА НИХ: а) ОБЩИЕ
ИЗМЕНЕНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КОРЫ ПОЛУШАРИЙ; б) НАРУ-
ШЕНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЗВУКОВОГО АНАЛИЗАТОРА
Мм. гг.! Получив достаточную, вполне объективную характе-
ристику деятельности больших полушарий, мы естественно
должны были перейти к подробному изучению конституции боль-
ших полушарий, к изучению функций отдельных частей их, как
и было проектировано в самом начале нашей работы (см. мой
доклад на Международном медицинском конгрессе в Мадриде
1903 г. в моем «Двадцатилетнем опыте объективного изучения
высшей нервной деятельности животных»). Перед нами для этой
цели стоял пока единственный метод, метод частичного разру-
шения, удаления отдельных частей полушарий, способ, явно
отягченный важными недостатками. И как могло быть иначе?
Большие полушария представляют собой сложнейшую и тончай-
шую конструкцию, произведенную творческой силой земной при-
роды, а мы для ознакомления с ней обращаемся к ней с грубой
формой разрушения, грубым валовым отторжением тех или дру-
гих кусков ее. Представьте себе, что нам предстоит изучить кон-
струкцию и работу бесконечно более простого инструмента
поделки человеческих рук. И мы, невежественно не различая
частей его, не разбирая его осторожно, удаляли бы, например,
при помощи пилы или другого какого-либо разрушительного ору-
дия, то восьмую, то четвертую и т. д. часть его и таким образом
собирали бы материал для суждения об устройстве этого инстру-

мента и об его работе. А таково в сущности наше обыкновенное
поведение в отношении больших полушарий, как и других частей
мозга. Молотком с долотом или пилой мы взламываем плотное
вместилище их, вскрываем их несколько покровов, разрываем их
кровеносные сосуды и производим, наконец, разнообразное меха-
ническое воздействие на них (сотрясением, давлением, растяже-
нием), отторгая от них куски той или другой величины. Но
такова специальная особенность, таково своеобразное могущество
живого вещества. Несмотря на все это, даже через часы, а через
сутки наверное, без специального и точного исследования иногда
нельзя заметить на животном никакого уклонения от нормы,
а с другой стороны, все же и с этими приемами можно нечто
выяснить относительно функции больших полушарий. Однако это
не должно удовлетворять, успокаивать физиолога; на нем лежит
постоянная обязанность: опираясь на теперешние успехи естество-
знания и чрезвычайное увеличение современных технических
средств, стараться изыскивать для той же цели другие приемы,
не так удаленные от недосягаемого совершенства исследуемого
им прибора. Естественно, что теперешний прием исследования
полушарий посредством удаления частей их ведет, собственно,
к сложному патологическому состоянию, и выводы из полу-
чаемых при этом результатов относительно конституции полуша-
рий, даже очень осторожные и с большими ограничениями, все
же не могут быть вполне обеспечены против вероятности быть
ошибочными. Ведь полушария — специальный прибор сношений,
связей, к тому же обладающий высшей реактивностью, и, следо-
вательно, всякое нарушение его в одном месте должно давать
себя знать, отражаясь на всем приборе или по крайней мере на
многих отдаленных его пунктах или частях. Помимо непосред-
ственного влияния операции, относительно которого можно было
бы, и б основанием, надеяться, что оно с течением времени
устранится пластической, организующей работой живого веще-
ства, остается еще серьезное зло оперативного приема, его более
отдаленное следствие — это образование рубцовой ткани на
месте мозгового дефекта как новой причины раздражения и даль-
нейшего разрушения. С одной стороны, рубец как механический

раздражитель прилежащих нормальных частей мозга вызывает
в нем периодические взрывы возбуждения, с другой, давя, растя-
гивая и разрывая, он продолжает разрушать дальше и дальше
мозговую массу. Я был несчастлив, рядом с некоторыми улучше-
ниями оперативного приема, сделать при этом, как я думаю
теперь, и важную ошибку. Избегая кровотечения при главной
операции, я у моих собак задолго предварительно начисто уда-
лял темпоральный мускул, покрывающий череп. Моя цель была
достигнута: атрофированный череп можно было вскрывать часто
без капли крови. Но вместе с тем атрофировалась и dura mater,
делаясь сухой и ломкой, так что большей частью потом не уда-
валось зашивать ее наглухо. Вследствие этого мозговая рана
вступала в связь с раневой поверхностью посторонних тканей,
с их грубым рубцеванием, и отсюда рубец легко внедрялся и
разрастался все больше и больше в мозговой ткани. Почти все
мной оперированные собаки кончали судорожными припадками,
которые иногда наступали уже через 5—6 недель после опера-
ции. Редко смерть наступала при первых судорогах. Чаще эти
судороги, сначала редкие и слабые, учащаясь и усиливаясь
в течение месяцев, все же приводили животное или к смерти, или
к новому и более значительному расстройству нервной деятель-
ности. Применяемые мной меры — то повторная наркотизация,
то вырезывание рубцов — иногда помогали, но не могли сде-
латься, конечно, верным средством.
Помимо затруднений, возникающих со стороны теперешнего
способа исследования функций отдельных участков полушарий,
экспериментатору приходится серьезно считаться с чертой кон-
струкции полушарий, особенно резко выдвинутой именно в них.
Если во всем организме мы постоянно встречаемся с запасными
средствами против частичных нарушений его, то в нервной
системе, как устанавливающей все связи и отношения организма,
этот принцип должен обнаруживаться в высшей степени. И это
мы видим как в спинном мозгу на сложном и очень разнообраз-
ном ходе его волокон, так и в периферической нервной системе
на ее широко практикуемой так называемой возвратной чувстви-
тельности, что явно значительно нейтрализует вред механических

нарушений этих отделов. Конечно, то же в высшей мере должно
быть осуществлено в верховной инстанции аппарата, регулирую-
щего всю внутреннюю и внешнюю деятельность организма.
Ввиду сказанного, располагая нашими условными рефле-
ксами, относящимися к разным анализаторам, мы старались пол-
ностью констатировать и изучать патологические состояния полу-
шарий после экстирпации тех или других участков их, утилизи-
руя это изучение по мере возможности и для вопроса об общей
конституции полушарий и о значении отдельных частей их.
Первое явление, которое наблюдается после частичной
экстирпации полушарий, — это исчезание условных рефлексов,
но большей частью не всех, а только называемых нами искус-
ственными условными рефлексами, т. е. сделанных нами в лабо-
ратории, значит, относительно новых, мало практикованных
Затем постоянное правило, что натуральные условные рефлексы,
например рефлекс на пищу, как двигательный, так и секреторный
(слюнной), оказываются налицо раньше всех искусственных
Иногда даже можно не уловить времени их отсутствия после
рассеяния наркоза, сопровождавшего операцию. Примеры отно-
сительной стойкости натуральных рефлексов сравнительно
с искусственными встречаются в каждой нашей работе с частич-
ным разрушением полушарий, так что нет надобности приводить
примеры этого особо. Обыкновенно все наши условные рефлексы
после операции исчезают, хотя бы операция была произведена на
одном полушарии и безразлично в том или другом пункте его
Исчезают условные рефлексы на разные сроки, от одного дня до
многих недель и даже месяцев. Хотя обычно чем больше разру-
шение, тем длиннее период исчезания рефлексов, однако в этом
отношении, беря все случаи, наблюдаем и немалые исключения.
Даже при двух операциях, повидимому совершенно одинаковых
как по месту и размеру, так и по исполнению, сроки исчезания
рефлексов могут очень различаться. Вероятно, размер окончат
тельного операционного раздражения и разрушения, помимо лов-
кости и внимательности оператора, зависит от анатомических н
функциональных особенностей данного оперируемого животного.
Возвращаются условные рефлексы не все сразу, а в известном

порядке. Помимо уже упомянутой выше прочности рефлексов,
срок возврата зависит от места оперирования: рефлексы анали-
затора, лежащего дальше от разрушаемого района, восстанавли-
ваются раньше. Но, кроме этого, имеют значение также, вероятно,
как сила условного раздражителя, так и натура анализаторов.
Так, при удалении g. pyriformis (опыты Завадского) условный
рефлекс с полости рта (водяной, о котором речь позже) появился
на одиннадцатый день, рефлекс на камфору — на восемнадцатый,
на общее освещение комнаты — на двадцать пятый день, а кожно-
механический не был восстановлен еще и на тридцать пятый
день. Все эти факты свидетельствуют об известном влиянии,
распространяющемся от места нарушения по массе полушарий,
а затем о постепенном концентрировании его к исходному
пункту. Это влияние, вообще говоря, есть операционное раздра-
жение. Если сильные раздражители, а также только столкнове-
ние нервных процессов производят, как мы это видели в ранних
лекциях, тормозящее действие и притом продолжительное, то
тем более того же можно ждать от оперативного приема, меха-
нического разрушения части мозговой конструкции.
, Когда условные рефлексы, наконец, восстановляются, они не
только достигают нормального размера, но иногда переходят его,
усиливаются и делаются устойчивее, а рядом с этим выступает
ослабление процесса торможения. Этому имеются в нашем мате-
риале опять многочисленные примеры. После удаления части слу-
ховой сферы Мунка (опыты Эльяссона) на двух собаках услов-
ные пищевые рефлексы резко увеличились и стали постоянными
в течение всего опыта, когда до операции значительно падали
к концу опыта. Еще резче это выступило у одной собаки после
удаления задней половины полушарий (опыты А. Н. Кудрина),
у которой пищевые рефлексы, дававшие за время изолированного
действия условного раздражителя 1—2 капли, возросли до
13 капель за тот же срок. У многих собак наблюдается гораздо
более продолжительное слюноотделение по прекращении действия
безусловного раздражителя. Иногда отмечается более длительный
период угасания, затрудняется образование дифференцировок,
условного тормоза, и наступает промежуточное слюноотделение

между применениями раздражителей, которого раньше не было.
В последнем случае, вероятно, растормаживается обстановочный
рефлекс, упомянутый в седьмой лекции. Остается вопросом: есть
ли ослабление тормозного процесса результат усиления процесса
раздражения или обратно?
В тормозном процессе после операции наблюдается и еще
изменение. Это — инертность, так сказать, неподвижность его.
Как мы видели, тормозной процесс при его практике концентри-
руется и во времени и в пространстве. В послеоперационном
периоде он концентрируется очень медленно и вяло. Это явление
инертности торможения обнаруживается не только в том анали-
заторе, который подвергся нарушению, но и на других, непосред-
ственно нетронутых (опыты Красногорского).
Таким образом цель — удалив часть полушарий, видеть
исчезновение функции удаленной части из общей нормальной
деятельности полушарий — покрывается на первых порах отзву-
ком операционного удара по всей массе полушарий. Когда этот
отзвук, часто только медленно и постепенно затихающий, нако-
нец, перестает давать себя знать, скоро появляется, как уже
выше сказано, новое, также общего для полушарий значения,
обстоятельство — образование рубца. Влияние рубца в различ-
ных случаях очень разнообразно. Иногда при одной и той же
операции работа рубца обнаруживается то очень скоро, сильно
и часто, то наоборот. Последнее, к сожалению, у нас случалось
реже, чем первое. Самым частым симптомом действия рубца
являются судороги всего тела или местные. Эти взрывы возбу-
ждения в полушариях дают себя знать и вне периода судорог,
в изменении нормальной деятельности полушарий. Мы должны
различать изменения, сопровождающие взрывы, менее значи-
тельные и отдельные, и изменения, являющиеся результатом
сильнейших взрывов или и не очень сильных, но часто повторяю-
щихся. Начнем с первых. Исследуя изо дня в день условные
рефлексы, можно довольно точно заранее предсказывать наступ-
ление судорог. Если вдруг без всякой видимой причины услов-
ные рефлексы начинают падать и, наконец, исчезают, то это знак
приближающихся судорог. Иногда можно уловить более раннюю

стадию — исчезание дифференцировок, т. е. нарушение тормоз-
ного процесса. Когда судорожные приступы минуют, восстанов-
ление условных рефлексов происходит в очень разные сроки: то
через часы, то через дни. Иногда восстановление принимает
более сложный вид. Сейчас же после судорог рефлексы есть,
а затем они снова исчезают на довольно продолжительный срок.
Вероятно, сначала на некоторое время существует иррадиация
взрыва возбуждения, а затем только начинается его концентри-
рование с отрицательной индукцией. Что касается очень сильных
взрывов возбуждения (сильных судорог) или многократно и
очень часто повторяющихся, то последовательное действие их
очень разнообразно. У одной собаки, вероятно после них, сразу
получилась абсолютная глухота. Другая собака, державшаяся
ранее совершенно нормально относительно людей, других собак
и пищи, после судорог сторонилась, бежала от всего этого, пока
новый приступ судорог не убил ее. Третья после многократных
и частых судорог представила ряд совершенно особенных симпто-
мов. Я опишу ее подробно позже, здесь же остановлюсь только
на одном ее симптоме. Все рефлексы у нее после судорог восста-
навливались, но они должны были быть почти совпадающими.
Сколько-нибудь значительное (более 5 секунд) удлинение и по-
вторное применение удлиненного изолированного условного
раздражения быстро вело к исчезанию условного действия,
к развитию сонливости и отказу от пищи. Ясно, что собака
впала в хроническое состояние раздражительной слабости, которое
описано на собаке, приведенной в конце прошлой лекции. После
каждого повторения судорог это состояние усиливалось. Совер-
шенно естественно понимать это явление как наступающее после
сильных взрывов возбуждения истощение корковых клеток, кото-
рые под влиянием внешних раздражителей стремительно перехо-
дят в тормозное состояние. В данном случае, в связи с общим
возбуждением полушарий, это состояние охватывает всю массу
полушарий; с частичным же проявлением его на отдельных ана-
лизаторах, подвергающихся нарушению, мы встретимся не раз
дальше. Связь этого состояния с сонливостью и сном уже упо-
мянута в лекции о сне.

Но иногда работа рубца обнаруживается и иначе, без раздра-
жения двигательной области полушарий, ограничиваясь раздра-
жением других анализаторов.
У собаки были вырезаны лобные доли (опыты Бабкина).
Собака после операции быстро оправилась. Но около 2 месяцев
спустя на 10 дней у нее появилась чрезвычайная гиперестезия
кожи. Она кричала при малейшем прикосновении, кричала при
движении и при этом падала, вся съеживаясь. Очевидно, рубец
в кожном анализаторе раздражал отдел рецепторных разруши-
тельных (субъективно говоря, болевых) клеток, если таковые
отдельно имеются.
Еще интереснее и отчетливее случай с другой собакой (опыты
Ерофеевой), у которой был частично экстирпирован кожный ана-
лизатор. У нее через IV2 месяца после операции разразился
сильнейший судорожный припадок. Во время припадка она была
вновь оперирована. Рубец, давший большие выросты дальше
места первоначального оперирования, был возможно тщательно
удален. Судороги после того больше не повторялись. Но насту-
пили другие припадки, повторявшиеся и каждый раз продол-
жавшиеся по нескольку дней. Когда ее хозяин-экспериментатор
или еда попадали в поле зрения левого глаза (она была опери-
рована справа), она быстро отвертывалась, а если была свободна,
убегала в видимом особенном возбуждении. С правой же стороны
ее реакция на то и другое в то же время оставалась совершенно
нормальной. Иногда она сама по себе на свободе, озираясь
в левую сторону, быстро вскакивала и бежала куда ни попало.
Все это легко понимается, если мы примем, что остатки рубца,
действовавшие в области оптического анализатора и притом
одной стороны, внутренним раздражением прибавляли нечто
к внешним раздражениям глаза, придавая- таким образом внеш-
ним предметам необычайный, чрезвычайный вид, на что и насту-
пала реакция животного как и на всякий реальный, но чрезвы-
чайный предмет. Короче говоря — рубцом обусловливалась
иллюзия. Очевидно, то же самое было и у собаки, упомянутой
выше, которая после судорожного припадка также убегала от
знакомых людей и подаваемой пищи, приходя в особенное воз-

буждение. Нужно думать, взрыв возбуждения, вызванный руб-
цом, закончившись в двигательной области коры, последова-
тельно задержался на некоторое время в оптическом анализаторе.
Можно с правом сказать, что в приведенных случаях мы имеем
дело с так называемыми эпилептическими эквивалентами.
Эти факты подали нам мысль исследовать раздражением все
анализаторы. Вживляя надолго электроды на разных пунктах
поверхности полушарий, мы рассчитываем на собаках с различ-
ными условными раздражителями посредством электрического
тока видоизменять эффект то тех, то других условных раздра-
жителей. Методическая часть выработана. Предстоят опыты.
Приходится жалеть, что в период (более ранний в нашей
работе) большинства опытов с экстирпациями мы еще не распо-
лагали сведениями ни о разных типах нервной системы наших
экспериментальных животных, ни о патологическом состоянии
полушарий под влиянием функциональных воздействий на них.
Вероятно, при этих сведениях утилизация материала с экстирпа-
циями была бы и шире и глубже.
Теперь, после беглого обзора общих последствий операций
над большими полушариями, я перехожу к возможному использо-
ванию методом условных рефлексов опытов с экстирпациями для
цели определения физиологического значения как всей массы
полушарий, так и больших или меньших частей их.
Мы, как и прежде всех Гольц, лишали наше эксперименталь-
ное животное совсем больших полушарий, но с тем специально,
чтобы установить отношение их к условнорефлекторной деятель-
ности животного, как мы ее изучили (опыты Зеленого). Так как
общее поведение собак после удаления полушарий многократно и
подробно описано самим Зеленым, то я коснусь здесь исключи-
тельно вопроса о связи наших условных рефлексов с большими
полушариями. Обычные условные рефлексы, очевидно, совер-
шенно отсутствовали у собак без полушарий, несмотря на наше
настойчивое воспроизведение условий, при которых они должны
были проявиться. Поэтому мы сосредоточили особенное внимание
на одном из рефлексов, оказывавшемся по другим нашим опы-
там в высшей степени устойчивым, в отличие от всех остальных.

Это так называемый нами водяной условный рефлекс, рефлекс
с. воспринимающей поверхности рта. Если собаке приборчиком,
помещенным во рту, вливать кислоту, то после немногих таких
вливаний и вливание одной воды, которая обыкновенно не влечет
за собой сколько-нибудь значительного слюноотделения (самое
большее— 1—2 капли), теперь обильно гонит слюну. Следова-
тельно, какое-то раздражение водой рецепторного аппарата
полости рта, совпадая во времени с действием кислоты, приобре-
тает условное кислотноее действие, что обнаруживается в боль-
шом количестве слюны и в специфической двигательной реакции.
Этот водяной рефлекс, как увидим позднее при другом случае,
обладает всеми свойствами других условных рефлексов, так что
не может быть сомнений в его условной натуре. У собаки без
полушарий, которая у нас жила всего больше, водяной условный
рефлекс был выработан перед окончательным удалением всей
массы полушарий и достиг размера 8—10 капель на 5 куб. см
воды. После полного удаления полушарий, начиная с шестого
дня, собаке почти ежедневно вливалось по 5 куб. см 0.25%
раствора соляной кислоты по нескольку раз, всего свыше 500 раз.
Только 7 месяцев спустя на воду начал появляться рефлекс,
который, постепенно усиливаясь, поднялся до 13 капель на
5 куб. см воды. Но что это такое? Этот водяной рефлекс во мно-
гих отношениях резко отличался от условного водяного рефлекса.
Существенное его отличие состояло в том, что он не угашался,
как это отчетливо происходит с настоящим условным водяным
рефлексом нормальных животных, когда вода, влитая несколько
раз одна без кислоты, скоро теряет свое слюногонное действие.
У собаки без полушарий она получила постоянное действие.
Наблюдение собаки после вливания воды открыло истинный
смысл дела. После вливания воды у нее наступали характерные
движения, которые обычно появлялись, когда она была голодна;
собака начинала ходить туда и сюда с наклоненной вниз головой
и подергивающимися ноздрями, как бы чего-то ищущая. Оче-
видно, соприкосновение воды со слизистой оболочкой рта вызы-
вало теперь у собаки сильный безусловный пищевой рефлекс,
а это совпадает с тем, что безусловные рефлексы головного мозга,

например слюнные, сначала после операции удаления больших
полушарий сильно задержанные, затем постепенно восста-
новляются и, наконец, весьма значительно усиливаются против
нормы.
Таким образом, не претендуя на абсолютную точность поло-
жения, надо принимать, что большие полушария являются глав-
нейшим органом условных рефлексов, что они обладают синте-
тической функцией в таком объеме и совершенстве, как никакая
другая часть центральной нервной системы.
Из отдельных анализаторов мы всего более занимались зву-
ковым, с которого я и начну. На трех собаках после частичной
операции над большими полушариями мы наблюдали абсолют-
ную глухоту. У двух из них (опыты Кудрина) она наступила
после удаления всей задней половины обоих полушарий по линии,
начинающейся вверху прямо позади g. sygmoideus и идущей к вер-
шине g. sylviaticus, а затем по fissura fossae Sylvii. Глухота насту-
пила сейчас же после второй операции (удаление происходило
в два приема, сперва на одной стороне, потом на другой). Одна
собака жила после второй операции 9 месяцев, другая 7.
У третьей собаки (опыты Маковского) были удалены с обеих
сторон gg. sylviatici poster., ectosylv. poster, и suprasylv. poster.,
на одной стороне с захватом среднего и даже переднего отдела
этих извилин. Через 1V2 месяца после операции у нее сразу насту-
пила абсолютная глухота. Накануне было ослабление тормозного
процесса. Нужно думать, что ночью были судороги. После этого
собака, повидимому здоровая, жила еще месяц. За это время
у нее были выработаны новые рефлексы на агенты, относящиеся
к кожно-механическому, запаховому и световому анализаторам.
Погибла при судорожном припадке. Многие другие собаки, опе-
рированные совершенно так же, реагировали на звук, хотя жили
после операции не меньше, а некоторые даже больше тех собак.
Как понимать эту совершенную потерю звуковой реакции? Раз
остается точным фактом, что после полного удаления больших
полушарий собака все же резко реагирует на звук, необходимо
признать в наших трех случаях или какое-либо повреждение
подкорковых узлов, или задерживание, простирающееся до них.

Последнее не должно быть исключено потому, во-первых, что
при исследовании (к сожалению, только макроскопическом) не
было замечено никакого повреждения подкорковых узлов, во-вто-
рых, потому, что при операции, как у первых двух собак, свето-
вая реакция, сперва совершенно исчезавшая, через 2 месяца
восстанавливалась, и даже световой условный рефлекс достиг
дооперационной высоты, и, наконец, в-третьих, потому, что мы
знаем, как импульсы, исходящие из больших полушарий, тормо-
зят рефлексы низших инстанций. Если признать задерживающее
действие у третьей собаки, то нельзя не обратить внимание на
то, что это задерживание распространилось очень изолированно
по системе звукового анализатора, совершенно не затронув дру-
гих анализаторов.
Как правило, после операции удаления височных долей или
всей задней половины обоих полушарий общая звуковая функ-
ция (поднимание ушей и поворот головы) восстанавливается
самое крайнее через немногие дни, обыкновенно через часы,
иногда даже вообще не улавливается время исчезания. Это есть,
очевидно, безусловный ориентировочный, исследовательский
рефлекс, принадлежащий подкорковым узлам, так как он остается
навсегда у собак без больших полушарий. Весь остальной объем
звуковой функции должен быть отнесен насчет больших полу-
шарий. Эта остальная деятельность звукового анализатора, свой-
ственная только полушариям, сначала после указанных операций
вся отсутствует, но потом постепенно, то более, то менее быстро
возвращается, никогда, однако, не восстанавливаясь полностью.
Когда по удалении височных долей с обеих сторон восстано-
вился исследовательский рефлекс и уже появились условные
рефлексы на агенты из других анализаторов, никаких звуковых
условных рефлексов не оказывается. Такое положение дела
может продолжаться от многих дней до многих недель, в связи
с большей или меньшей полнотой данной операции. Кроме того,
существенно производство операции или одновременное на обеих
сторонах, или по крайней мере через короткий промежуток сперва
на одной, потом на другой стороне. В противном случае, т. е. при
длинном промежутке, этой фазы можно не заметить. Что значит

это отсутствие условных звуковых рефлексов? Возможен ряд
предположений: может быть, оставшиеся клетки звукового ана-
лизатора по той или другой причине (может быть, ослабленные
операцией, или очень уменьшенные в числе, или какие-нибудь
запасные, ранее неработавшие, клетки) не способны теперь
к процессу раздражения и под влиянием внешних раздражений
прямо переходят в тормозное состояние. Это одно. Другое
состоит в следующем. Может быть, после операции на корковом
конце звукового анализатора так понизилась возможность анали-
заторной функции, что все падающие на животное звуки (а их
в обыкновенных лабораториях так много) стали как бы одинако-
выми, и потому наш безусловный раздражитель теперь больше
чаще не совпадает, чем совпадает с обобщенным звуком, и
потому условное значение нашего звука должно угаснуть, исчез-
нуть. Наконец, может быть, под влиянием операции как-то
ослабела и временно исчезла сама синтетическая деятельность
в звуковом анализаторе. Мы испытывали первые два предполо-
жения специальными опытами (опыты И. И. Крыжановского).
Прежде всего звук был введен в условную связь в виде
задерживающего агента, в виде условного тормоза. У собаки на
условном пищевом раздражителе из запаха камфоры были обра-
зованы два условных тормоза: кожно-механический и звуковой
(ре духового камертона, 288 колебаний в секунду). Через 3 дня
после удаления обеих височных долей положительный камфор-
ный рефлекс был налицо. Условные тормоза несколько дней
оставались почти без действия. Но на двенадцатый день они
тормозили вполне хорошо. Так же хорошо тормозили и все дру-
гие разнообразные, нарочито испробованные звуки. Положитель-
ных звуковых условных рефлексов в это время не было. Ни на
плеск кислоты, вливаемой в рот, ни на хруст сухарей, даваемых
собаке есть, рефлексов не образовалось, что в норме происходит
чрезвычайно быстро. Что звук действовал в качестве условного
тормоза, а не как агент внешнего торможения, было доказано
разрушением условно-тормозного действия посредством сопро-
вождения тормозной комбинации кормлением животного, а затем
восстановление ее по отмене кормления при этой комбинации.

Для контроля совершенно так же разрушался и восстанавливался
и кожно-механический условный тормоз. Следовательно, звук был
настоящим условным тормозным раздражителем. Еще через не-
сколько дней после этих опытов начали появляться и положитель-
ные условные рефлексы. В настоящее время для проверки первого
предположения мы применили бы и другие вариации опыта.
Для испытания второго предположения, именно, имея в виду
чрезвычайно обобщенный звук, мы воспользовались следовым
условным рефлексом, образованным на поздних следах, при кото-
рых положительный условный раздражитель также имеет и даже
еще более обобщенный характер. У собаки имелся следовой
рефлекс на кожно-механическое раздражение кожи. Промежуток
между концом условного раздражителя и началом безусловного
составлял 2 минуты. Слюноотделение обычно начиналось во
вторую минуту паузы. Только через 10 дней после полного уда-
ления височных долей появился следовой рефлекс на механиче-
ское раздражение кожи. На двенадцатый день испробованное
звуковое раздражение дало за 4 минуты всего 8 капель, отделе-
ние началось в третью минуту по прекращении раздражения. Но
еще через 5 дней тот же звук дал уже 38 капель за 6 минут,
причем, как обычно, во вторую минуту по прекращении раздра-
жения. Лишь спустя еще 18 дней начали появляться положи-
тельные условные рефлексы на наличные звуки.
После этих опытов испытание третьего предположения есте-
ственно отпадало.
Две описанные формы опытов, вероятно, относились к двум
разным фазам состояния звукового анализатора после операции
чад ним, первая — к ранней, вторая — к более поздней, тем
более, что на других собаках после той же операции мы наблю-
дали обобщенный характер звуковых раздражений, но с положи-
тельным эффектом их и на наличных условных рефлексах (опыты
Бабкина). Вот один из этих опытов. У собаки был выработан
условный пищевой рефлекс, между прочим, на нисходящий ряд
соседних тонов, от которого был хорошо отдифференцирован
восходящий ряд тех же тонов. На восьмой день после удаления
височных долей опыт шел следующим образом.

Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях) Примечания
за 30 секунд
11 ч. 13 м.
25 м.
33 м.
36 м.
39 м.
42 м.
46 м.
49 м.
55 м.
58 м.
12 ч. 01 м.
03 м.
15 м.
25 м.
Нисходящий ряд тонов
t> »» »>
Тихий низкий тон
Стуки по стеклянной банке
Хлопание в ладоши
Свист ртом
Стуки по стеклянной банке
Нисходящий ряд тонов
Стуки по стеклянной банке
и »» »» •»
Скрежет по столу
Нисходящий ряд тонов
»» »» »»
Стуки по стеклянной банке
7 Подкреплен
2 Не подкреплен
1
з
з
1 Подкреплен
2 Не подкреплен
1
0
2 Подкреплен
6
4 Не подкреплен
Мы видим, что, кроме выработанного условного звукового
раздражителя, положительно действовало много и посторонних
звуков, а некоторые даже одинаково с ним. Когда посторонние
звуки как неподкрепляемые ослабевали в их действии, то после
них сильно терял в своем действии и выработанный раздражи-
тель. При подкреплении его восстановлялось действие и посто-
ронних звуковых раздражителей, т. е. звук в качестве условного
раздражителя стал очень обобщенным, анализ звуков очень
понизился, почти исчез. Когда анализ начинает возвращаться
к норме, это очень часто происходит очень медленно. Сперва от
тоновых раздражителей отпадают звуки другого рода, удары и
шумы, но потом долго остается несовершенным само дифферен-
цирование тонов. Например в тех же опытах (Бабкина) преж-
няя, до операции существовавшая, дифференцировка тонов через
постепенные этапы вернулась только 2 месяца спустя после опе-
рации.
Описанный факт отсутствия или понижения анализаторной
функции звукового нервного аппарата есть, очевидно, то же
самое, что описано впервые Мунком под названием психиче-
ской глухоты. Нельзя не видеть существенной разницы в пони-

мании факта с психологической и с чисто физиологической
точки зрения. При формуле Мунка «животное слышит, но не
понимает» исследование упирается в термин «понимает», как
в угол. Что же дальше? С физиологической же точки откры-
вается обширное поле исследования этапов восстановления нару-
шенной функции звукового анализатора. В норме звуки диффе-
ренцируются, во-первых, по общим свойствам: силе, продолжи-
тельности, сплошному или прерывистому течению и по месту,
и, во-вторых, по их чисто звуковым свойствам: удары, тоны и
г. д. Нужно было ожидать (ив этом отношении, как только что
упомянуто, у нас уже имеются положительные данные), что при
восстановлении нарушенного звукового анализатора должны про-
ходить перед экспериментатором разные стадии деятельности его,
з изучение их дает основание для более полного понимания меха-
низма звукового анализа.
Но сказанным не исчерпывается нарушение деятельности зву-
кового анализатора при удалении височных долей. Остается
еще — и, очевидно, главнейший — дефект ее, выдвигается еще
важный этап звукового анализа. Уже давно было замечено и
подтверждено многими авторами, что после этой операции собаки
перестают отзываться на кличку. То же видели и мы. Что зна-
чит это? Надо было думать, что здесь идет дело об исчезании
специально анализа комплексных звуковых раздражений. Ради
выяснения этого пункта нами были поставлены нарочитые опыты
(опыты Бабкина). Условные раздражители образовывались из
последовательных рядов одних и тех же тонов, но различным
образом расположенных в группе: или с различной последова-
тельностью тонов по высоте, или с разными паузами между
тонами на разных местах группы. Из одного расположения тонов
делался положительный условный раздражитель, из другого —
отрицательный (дифференцировка). Эти дифференцировки, как
сообщено в ранних лекциях, давались звуковому анали-
затору труднее, чем дифференцировки отдельных тонов. Кроме
дифференцировок комплексных раздражителей, у данных
собак имелись дифференцировки и отдельных тонов. Затем
у собак удалялись полностью височные доли полушарий. У пяти

собак, служивших для этих опытов, получился совершенно одно-
образный результат. В то время как дифференцировка отдель-
ных тонов в ранее, до операции, испытанных пределах (до одного
тона) рано или поздно восстанавливалась, ни малейшего
намека на возвращение дифференцировок комплексных раз-
дражений увидеть не удалось, хотя большинство собак подвер-
гались опытам до 2—3 месяцев после операции, а одна собака
даже спустя почти 3 года после операции. У последней собаки,
оставшейся после работы Кудрина, была удалена, как указано
выше, вся задняя половина полушарий на линии прямо позади
g. sygmoideus до вершины g. sylviaticus и потом до основания мозга
по fissura fossae Sylvii. Эта операция была закончена 5 мая
1909 года. Данное исследование было предпринято к концу
1911 года. Я опишу этот опыт. У этой собаки теперь были обра-
зованы пищевые рефлексы на ряд восходящих тонов (духовые
камертоны 290, 325, 370 и 413 колебаний в секунду) и отдельно
на тон тонвариатора Макса Коля в 1200 колебаний в секунду.
Рефлексы образовались довольно скоро. Затем была предпринята
выработка дифференцировки на тон в 1066 колебаний в секунду
(через этапы тонов в 600 и 900 колебаний в секунду). Она
была достигнута. Дифференцировка на нисходящий ряд выше-
приведенных тонов нимало не обозначилась, несмотря на повто-
рение 400 раз восходящего ряда и 150 нисходящего; точно так
же не существовала все 3 года и реакция на кличку.
Вот опыт 15 III 1912.
Время
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
Примечания
2 ч. 10 м.
29 м.
44 м.
53 м.
58 м.
3 ч. 02 м.
07 м.
12 м.
20 м.
Восходящий ряд тонов
„ „ „
„ „ „
Нисходящий ряд тонов
„ „ „
„ „ „
„ „ „
Восходящий ряд тонов
„ „ „
7
5
5
6
2
2
Следы
„
4
Подкреплено
„
„
Не подкреплено
„ „
„ „
„ „
Подкреплено
„

Сюда же, как мне кажется, можно отнести и следующий, хотя
и единичный, наш опыт (Эльяссона). У собаки был выработан
условный пищевой рефлекс на аккорд из тонов фисгармонии
фа1 (F)+AO3 (с')+соль4 (g") (от 85 до 768 колебаний
в секунду). Когда рефлекс достиг максимальной величины, были
испробованы отдельные тоны, входящие в аккорд. Все они также
действовали, только значительно слабее, чем аккорд, но прибли-
зительно одинаково между собой. Действие промежуточных
тонов, соответственно, было еще слабее. После удаления перед-
них половин височных долей отношения существенно изменились:
соль4 и соседние с ним тоны потеряли свое действие, хотя
рефлекс на аккорд восстановился уже на пятый день после опе-
рации. Низкий же тон, входящий в состав аккорда, стал действо-
вать даже с особенной силой, его эффект часто равнялся эффекту
всего аккорда. Что значил столь неожиданный и вместе резкий
факт? Первое, что приходило в голову, это то, что высокие тоны
специально пострадали от операции. Но это оказалось реши-
тельно неверным. Когда тон соль4 стали отдельно комбинировать
с едой, он очень быстро превратился в хороший условный раз-
дражитель. Мы перешли было к дальнейшим вариациям опыта,
но, к большому нашему сожалению, собака скоро погибла. Как
понимать этот факт? Свести на влияние разницы силы тонов
в аккорде нельзя, так как высокий тон скорее был сильнее, чем
низкий и средний. Всего проще принимать, что в слуховом ана-
лизаторе существует особый отдел (слуховая сфера Мунка), где
специально осуществляются синтез и анализ комплексных звуко-
вых раздражений, как последовательных, так и одновременных.
Этот отдел вполне бы аналогировал с бесспорно доказанной так
называемой проекцией сетчатки, особым отделом в коре оптиче-
ского анализатора. По этому представлению надо было бы допу-
стить, что в этом особом отделе звукового анализатора в коре
имеются рецепторные клетки с приводами от всех частей пери-
ферического звукового аппарата, причем между клетками, бла-
годаря здесь особенно благоприятной конструкции, могут проис-
ходить разнообразные и тонкие связи, образовываться наиболее
сложные комплексы звуковых раздражений и осуществляться их

анализы. Частичное разрушение этого отдела должно вести
к выпадению из комплексов отдельных раздражений, а полное
должно исключать вообще высший синтез и анализ раздраже-
ний. Так как по удалении височных долей полностью звуковые
условные рефлексы продолжают существовать (Калишер и мы)
и даже способны к элементарному дифференцированию, а при
удалении всей коры полушарий они исчезают и навсегда, — то
является неизбежным заключение, что, кроме специального
отдела звукового анализатора, в коре должны быть рассеянные
элементы этого анализатора в гораздо большем районе полуша-
рий, может быть даже во всей массе их. Эти элементы по их
конструкции уже более неспособны к сложным соединениям,
в них возможны только более элементарные синтез и анализ. Не
исключается возможность, что это упрощение, ограничение дея-
тельности звукового анализатора, идет тем дальше, чем его
отдельные элементы более далеко отстоят от коркового, так
сказать, ядра этого анализатора.
Такое представление о конструкции мозгового конца звуко-
вого анализатора, как, вероятно, и всякого другого, мне кажется,
всего легче, с одной стороны, охватило бы весь наличный фак-
тический материал, с другой — открывало бы огромнейший гори-
зонт для дальнейших исследований. Оно хорошо отвечало бы
широкому распространению каждого анализатора, как увидим
дальше, между другими анализаторами, далеко за пределы при-
нимаемых ранее локализаций, и делало бы понятным существо-
вание особых ядер анализаторов, где благодаря густому и исклю-
чительному сконцентрированию элементов данного анализатора
делалась бы возможной высшая синтетическая и анализаторная
деятельность его. Оно же без затруднения позволяло бы уяснить
себе и механизм постепенного усовершенствования под влиянием
практики функции остатков анализатора, сначала, после опера-
ций над ядром анализатора, очень ограниченной, а затем и пре-
дел этого усовершенствования. У последней собаки, описанной
выше, элементарный анализ тонов, вероятно, достиг высшей сте-
пени, а потеря высшего синтеза и анализа оказалась невозврати-
мой и после трехгодичной практики.

Предлагаемое представление о распределении анализаторов
в больших полушариях естественно ведет, ради фактической про-
верки его, к длиннейшему ряду экспериментальных задач. Если
говорить о звуковом анализаторе, то до частичных операций
должны быть применены многочисленные положительные как
элементарные, так и комплексные раздражители, а также разно-
образные дифференцировки. Рядом с этим должны быть обсле-
дованы общие свойства элементарных раздражителей: возбуди-
мость, условия перехода положительного раздражителя в тормоз-
ной, подвижность тормозного процесса и т. д., чтобы после
операции можно было с большей или меньшей вероятностью
определить: что произошло насчет изменения этих общих
свойств и что есть специально результат разрушения некоторых
конструкций. При исследовании восстановляющейся звуковой
функции после операции нужно, как уже сказано выше, воз-
можно тщательно проследить этапы этого восстановления.
Конечно, для осуществления всего этого прежде всего необхо-
димо обеспечить продолжительное и вполне здоровое существо-
вание животного после мозговой операции, что, к сожалению,
теперь большей частью есть только pium desiderium.

ЛЕКЦИЯ ДВАДЦАТАЯ
ПАТОЛОГИЧЕСКИЕ СОСТОЯНИЯ БОЛЬШИХ ПОЛУШАРИЙ КАК
РЕЗУЛЬТАТ ОПЕРАТИВНЫХ ВОЗДЕЙСТВИЙ НА НИХ: в) НАРУ-
ШЕНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СВЕТОВОГО АНАЛИЗАТОРА; г) НАРУ-
ШЕНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КОЖНО-МЕХАНИЧЕСКОГО АНАЛИЗА-
ТОРА; д) НАРУШЕНИЯ ПОСЛЕ УДАЛЕНИЯ ЛОБНЫХ ДОЛЕЙ;
е) НАРУШЕНИЯ КОЖНО-ТЕМПЕРАТУРНОГО АНАЛИЗАТОРА;
ж) НАРУШЕНИЯ ПОСЛЕ УДАЛЕНИЯ G. PYRIFORMIS; з) НАРУ-
ШЕНИЯ ДВИГАТЕЛЬНОГО АНАЛИЗАТОРА
Мм. гг.! Перехожу к деятельности светового анализатора.
Хотя деятельность этого анализатора обследована у нас сравни-
тельно меньше, однако имеющийся в физиологии материал
позволяет усмотреть очень сходственные отношения его деятель-
ности с деятельностью звукового анализатора в случае удаления
соответственных отделов больших полушарий.
Опять уже из опытов Гольца над его собакой без больших
полушарий следовало, что ориентировочная, самая общая, дви-
гательная реакция на свет принадлежит и подкорковым узлам.
Но и только. Указаний других авторов на существование у собак
без больших полушарий каких-либо других зрительных функций
не имеется. На нашей собаке (Зеленого) даже и упомянутая эле-
ментарная реакция не выступала отчетливо. Значит, у нас есть
основание говорить о всем остальном объеме зрительной деятель-
ности нашего животного как о свойственном исключительно
большим полушариям, подобно деятельности ротового и звуко-
вого анализаторов, относительно которых такое заключение
экспериментально достаточно обосновано. Если даже и ротовой

анализатор, несмотря на его сохранившуюся и без полушарий
анализаторную функцию (наша собака без больших полушарий
отвергала многие несъедобные вещества), был не в состоянии
вступать во временные, условные связи, то тем более не может
быть речи об условных рефлексах на световые раздражения через
посредство подкорковых узлов. Прежде всего мы, как и
все ранние исследователи (до М. А. Минковского включительно)
больших полушарий, видели (и это должно считаться точно
установленным фактом), что при известных нарушениях заты-
лочных долей полушарий на одной стороне или на обеих проис-
ходит соответственно или на одном глазу, или на обоих совер-
шенно точное ограничение поля зрения то с боков, то сверху, то
снизу. Таким образом предметы, попадающие в уцелевшие части
поля зрения, вызывают у животного соответствующие действия,
и они же, чуть сдвинутые, остаются без обычной реакции со сто-
роны животного. Из этого факта необходимо следует, что
в затылочных долях имеется ядро зрительного анализатора,
делающее возможным существование самых сложных комплекс-
ных зрительных раздражений и, следовательно, сложнейшего
анализа их. На всех наших, довольно многочисленных, собаках
после удаления их затылочных долей на обеих сторонах, как ни
долго они жили после операции (одна 3 года), ни разу не было
обнаружено предметного зрения. Ни люди, ни другие животные,
ни пища не различались оптическим анализатором таких собак.
Мы много раз разбрасывали на полу куски пищи или вешали их
на нитках на разной высоте, и ни одна из собак без затылочных
долей, как они ни были голодны, ни разу не направила к ним
своих движений в силу зрительных раздражений, исключительно
ориентируясь относительно них при помощи запаховых и кожно-
механических раздражений. Уже из факта различно ограничен-
ного поля зрения при различных нарушениях затылочных долей
следует, что при потере предметного зрения сущность дела —
в отсутствии высшего синтеза и анализа именно световых раз-
дражений, а не в нарушении дополнительных актов глазной
деятельности, как аккомодация и адаптация. Наши собаки без
затылочных долей одинаково не различали предметов, как боль-

тих, так и малых, как на далеком, так и на близком расстоянии»
как при сильном, так и при среднем й слабом освещении. Итак,
центральная часть, ядро оптического анализатора, орган высшего
синтеза и анализа световых раздражений, находится в затылоч-
ных долях полушарий. Но здесь не весь оптический анализатор.
Он распространен гораздо шире, может быть, даже по всей
массе больших полушарий. Еще со славной эпохи в физиологии
больших полушарий (с семидесятых годов) несколькими иссле-
дователями утверждалось положение, что и передние доли полу-
шарий имеют отношение к зрению, но отрицательный характер
факта не позволял видеть в нем достаточное доказательство.
Было возможно все свести на отдаленное задерживающее дей-
ствие. Мы можем, однако, теперь привести положительные
факты, что оптический анализатор, и даже еще с значительной
функцией, действительно существует и в передней половине
больших полушарий, отграниченной линией, начинающейся
наверху прямо позади g. sygmoideus, идущей косо кзади к перед-
нему углу g. sylviaticus и затем до основания полушарий но
fissura fossae Sylvii. У всех наших собак без затылочных долей
(как и Калишера) легко образовывались условные рефлексы на
общее освещение комнаты, в которой находилась собака, причем
выступало отчетливо дифференцирование довольно тонких интен-
сивностей этого освещения. Этот факт дает простое и чисто
естественно-научное объяснение тому, что было названо Мунком
психической слепотой. После удаления затылочных долей зна-
чительно поврежденный оптический анализатор мог войти
в условную связь только этой элементарной функцией, именно
реакцией на колебания интенсивности световых раздражений.
Благодаря этому собака в освещенном пространстве могла обхо-
дить затененные предметы и уходить в открытую дверь, как
в светлое место. Ввиду этих фактов, если говорить психологиче-
ски, правильнее было бы сказать, что собака именно понимала,
но плохо, недостаточно видела. Но, конечно, такая фомулировка
совершенно излишня. Ясно, что существо дела заключается
в ограничении анализаторной функции. И дальнейшее изучение
фактов вполне подтвердило научную плодотворность такой чисто

объективной точки зрения на предмет. У одной нашей собаки,
располагавшей только передними долями полушарий по выше-
указанной линии, можно было образовать условный рефлекс и
на более высшую функцию светового анализатора. Это та же
собака, которая только что была упомянута как прожившая
после операции 3 года, а также была приведена в конце прошлой
лекции как пример потери навсегда анализа комплексных звуко-
вых раздражений. Я опишу подробно все наши опыты на ней со
световыми раздражениями (опыты Кудрина). Операция на обоих
полушариях была произведена с промежутками в месяц. Вторая
операция была исполнена 5 мая 1909 года. До операции вырабо-
танный пищевой рефлекс на вспыхивание в затемненной комнате
лампы в 100 свечей после второй операции на пятый день
восстановился отчетливо, а к одиннадцатому достиг и даже
несколько превзошел дооперационный размер. После того этот
рефлекс был оставлен, исследование продолжалось с звуковыми
раздражениями. 7 сентября того же года начали образовывать
рефлекс на движение освещенной фигуры креста (отбрасываемой
проекционным аппаратом) на экране в затемненной комнате.
Конечно, рефлекс скоро появился и через неделю был значитель-
ным. С 28 сентября отбрасываемую фигуру креста оставили
неподвижной. Рефлекс продолжал существовать, несколько умень-
шившись в размере. Теперь была предпринята дифференцировка
фигуры круга от фигуры креста той же величины площади и того
же освещения, т. е. появление креста сопровождалось кормлением,
круга — нет. С седьмого раза применения круга начало обнаружи-
ваться его дифференцирование, но опыты были прерваны и возоб-
новились лишь полгода спустя. Рефлекс на фигуру креста уцелел.
Дифференцировка быстро появилась и скоро сделалась полной.
Вот конечный результат этих опытов.
Опыт 1 IV 1910
Время
11 ч. 40 м.
50 м.
12 ч. 00 м.
Условный раздражитель
в течение 30 секунд
Крест
Круг
Крест
Слюноотделение
(а каплях)
За 30 сек. 8
„ 60 „ 6
„ 30 „ 6
Примечания
Подкреплено
Не подкреплено
Подкреплено

Опыт 5 IV 1910
11 ч. 35 м.
45 м.
50 м.
Крест
Круг
Крест
За 30 сек. 6
„ 60 „ 1
„ 30 „ 3
Подкреплено
Не подкреплено
Подкреплено
Вскрытие собаки 3 года спустя после мозговых операций
вполне подтвердило полноту операций: от задней половины полу-
шарий не осталось ни малейшего следа.
Не может подлежать сомнению факт, что у данной собаки
оставшаяся в передней половине полушарий часть светового ана-
лизатора была способна образовывать условные раздражители
не только из колебаний интенсивности освещения, но и из раз-
личных форм освещенных и затемненных предметов. А вместе
с тем, как уже было сказано, у этой собаки, как и у всех дру-
гих, при удалении затылочных долей до конца жизни не наблю-
далось условных рефлексов на отдельные предметы. Имея в виду,
что у данной собаки впервые испытанное образование условных
рефлексов на разные формы удалось уже спустя только 4 месяца
после операции, значит, вероятно, могло произойти и раньше,
а затем спустя еще 27г года не появилось предметного зрения,
нужно заключить, что состояние светового анализатора к 3 го-
дам после операции было окончательным, бесповоротным. При
этом можно было бы обратить внимание еще на следующее-
Почему же, раз у нашей собаки наблюдалось различение форм
на станке, она не различала предметов по форме на свободе?*
Но есть огромная разница в обстановке опыта на станке и на
свободе среди разных предметов. На свободе масса форм, и при-
том постоянно более или менее изменяющихся для глаза живот-
ного вследствие как движения некоторых предметов, так и дви-
жений самого животного относительно всех предметов. К тому
же и резкость границ форм также не остается постоянной, завися
от колебаний освещения при перемещении некоторых объектов
и животного относительно их. В станке при нашем опыте — явно
все иначе, все чрезвычайно упрощено сравнительно с условиями
обычной действительности. Вероятно, потребовалась бы очень»

постепенная и долговременная практика, чтобы остающаяся функ-
ция различения форм получила жизненное практическое значе-
ние для животного.
На основании сообщенного главнейшие этапы нарушенной
деятельности светового и звукового анализаторов могут до
известной степени считаться соответственными между собой.
Минимальное нарушение в световом анализаторе есть ограниче-
ние поля нормального зрения, в звуковом, если доверять нашему
единственному опыту, есть выпадение из звуковых комплексов
отдельных звуков. Более значительным нарушением светового
анализатора является отсутствие различения предметов, т. е.
комплексов из формы, светотени и окраски (когда цветовая раз-
дражимость встречается у отдельных собак), иначе говоря,
потеря высшего синтеза и анализа световых раздражителей.
Совершенно таким же нарушением звукового анализатора,
очевидно, надо считать отсутствие различения комплексов
из разных звуков, например слов, значит, опять же потерю
высшего синтеза и анализа звуковых раздражений. Макси-
мальное нарушение обоих анализаторов, не говоря о полном
их разрушении, выражается различением только интенсив-
ности как световых, так и звуковых раздражений. В середине
между крайними этапами нарушения стоят случаи, когда вместе
с разными интенсивностями в световом анализаторе раз-
личаются еще и разные группировки светящихся пунктов,
а в звуковом — разные роды звуков: удары, шумы и разные
тоны.
Дальше перед нами стоял вопрос: не аналогично ли распре-
деление кожно-механического анализатора в массе полушарий
описанному распределению в ней светового и звукового анализа-
торов, т. е. не имеется ли и при этом анализаторе, кроме спе-
циального с высшей деятельностью района, более широко рас-
сеянных кожно-механических рецепторных элементов с более огра-
ниченными функциями? Не имея еще окончательного ответа на
этот вопрос, мы, однако, на основании нашего материала склонны
к решению его в положительном смысле. Вот наш старый и теку-
щий, сюда относящийся запас опытов, представляющий некото-

рый интерес и помимо ответа на вышепоставленный вопрос.
Давно уже (опыты Тихомирова) мы видели, что удаление перед-
них частей полушарий ведет за собой исчезание условных кожно-
механических рефлексов при сохранении рефлексов на агенты,
относящиеся к другим анализаторам. В позднейших опытах
(опыты Красногорского) было точно констатировано (согласно
установленным данным), что двигательная область более или
менее отграничена от кожно-механического анализатора, его спе-
циального района и что отдельным участкам кожи соответствуют
определенные части этого района. Привожу пример. У собаки,
кроме условных рефлексов на агенты из других анализаторов,
имеется генерализованный по всей кожной поверхности кислот-
ный кожно-механический условный рефлекс. Теперь у нее
экстирпируются gg. coronarius и ectosylvius с левой стороны. На
четвертый день после операции условные рефлексы в области
других анализаторов уже налицо. Условный кожно-механический
рефлекс появляется на восьмой день, но только на левой стороне,
и быстро достигает нормального размера. На десятый он есть и
на правой стороне, но лишь на коже середины туловища. На
передней и задней конечностях и на плечевом и тазовом поясах
туловища он полностью отсутствует, причем граница районов
с рефлексами и без них очень резка. Отсутствие рефлексов про-
должается до девяностого дня после операции, а затем они начи-
нают восстанавливаться последовательно сверху вниз. При этих
опытах особенный интерес, помимо топографии, совпадающей
с мунковской, заключается в следующем. В то время как услов-
ные рефлексы на указанных местах кожи потеряли свое положи-
тельное действие, они обнаруживали резкое тормозящее действие
{что указано уже раньше в лекции о сне). Это выражалось
в том, что, повидимому, недействительное раздражение этих мест,
комбинированное с раздражением других отделов кожи, дающим
положительный эффект, и с положительно действующим раздра-
жением агентов из других анализаторов, уменьшало или уничто-
жало положительный эффект этих последних. Кроме того,
повторное раздражение этих мест, и особенно несколько удлинен-
ное, каждый раз вело быстро к развитию сонливости и к пол-

«ому усыплению животного, которое до этого в станке никогда
тае только не спало, но и не было сонливым. Сон наступал только
при этих раздражениях. Без них в той же обстановке животное
оставалось бодрым. В более недавнее время эти опыты были
повторены вообще с тем же результатом (опыты Разенкова).
У данного животного, пока не применялось раздражение постра-
давших от мозговой операции мест кожи (разрушались те же
•извилины, но частично), рефлексы, относящиеся к другим анали-
заторам, были. После этого раздражения животное на все осталь-
ное время опыта становилось сонливым и все остальные
рефлексы делались нулевыми. Являлся интерес исследовать:
нельзя ли каким-нибудь способом открыть в этом раздражении
элемент положительного действия? Он оказался (опыты того же
Разенкова). До сих пор условное раздражение изолированно,
т. е. до присоединения безусловного раздражителя, продолжалось
30 секунд. В начале новой вариации опыта изолированное раз-
дражение недействительных мест кожи несколько раз применя-
лось каждый раз только по 5 секунд, а в конце опыта, как
обычно, продолжалось 30 секунд. При этих условиях можно
было видеть и положительное действие этого раздражения.
Эффект наступал скоро, был небольшим, а главное, еще во время
раздражения уже исчезал, когда при других раздражителях он
обыкновенно нарастал к концу изолированного раздражения. Вот
относящийся сюда опыт.
У собаки положительными условными раздражителями
были: удары метронома, свисток, вспыхивание лампочки и меха-
ническое раздражение кожи. В данном опыте раздражался
оказавшийся после операции недействительным пункт кожи на
предплечье. Отделение слюны отмечалось в делениях трубки;
5 делений которой отвечают 1 капле. Отделение у собаки
постоянно небольшое. Судорог у собаки после операции замечено
Время
9 ч. 12 м.
19 м.
Продолжительность Слюноотделение
Условный раздражитель раздражения (к каплях)
(в секундах) по 10 секундам
Удары метронома 30 4 6 6'
Механическое раздражение кожи 5 —

9 ч.
10 ч.
27 м.
36 м.
46 м.
53 м.
02 м.
11 м.
Вспыхивание лампочки
Механическое раздражение кожи
Свисток
Механическое раздражение кожи
Удары метронома
Механическое раздражение кожи
30
5
30
5
30
30
0 1 3
2 4 5
0 3 5
3 2 0
1ого же, т. е небольшого положительного действия при раз-
дражении обыкновенно недействительных мест кожи, можно
было достигнуть и некоторыми другими приемами: при
помощи положительной индукции, посредством растормаживания
и впрыскиванием раствора кофеина. Перед нами, очевидно, как
уже сказано раньше при другом случае, явление максимальной
раздражительной слабости.
Во всех наших опытах до текущих включительно (опыты
Федорова) обыкновенно недействительные места с течением вре-
мени, рано или поздно, получают снова свою нормальную функ-
цию, как это заявлялось и раньше разными авторами. Перед
нами поднимался вопрос, ставившийся и другими исследователями:
каким образом, на счет чего происходит это восстановление?
Конечно, прежде всего можно было думать о прямых путях*
кроме перекрещенных, соединяющих участки кожи с полу-
шариями. Ради этого у собак удалялось одно полушарие цели-
ком и исследовались условные кожно-механические рефлексы
с противоположной стороны, пока животные оставались в живых
(некоторые из них жили более года и без судорог). Опыты
в последнее время пока исполнены на четырех собаках, большей
частью с пищевыми условными рефлексами, частью с оборони-
тельным на вливание кислоты и на слабый электрический ток,
приложенный к коже на стороне, противоположной операции
(опыты Фурсикова и Быкова). Полученный результат оставался
во всех случаях отрицательным, несмотря на разные вариации
опытов. Для повышения возбудимости применялось впрыскива-
ние стрихнина и кофеина (в опытах Фурсикова), а также испыты-
валось различным образом возможное тормозящее действие раз-
дражений кожи на поврежденной стороне (в опытах Быкова).
Последнее настойчиво . применялось ввиду выше сообщенных

данных относительно кожного анализатора при частичном нару-
шении полушария. Тормозящее действие не проявлялось на раз-
ных положительных условных рефлексах, и между прочими —
«а кожно-механических здоровой стороны, ни последовательно,
ни при одновременном применении. Точно так же не оказалось
ни малейшего снотворного действия раздражений кожи на по-
врежденной стороне. Тем менее, конечно, эти раздражения могли
сделаться положительно действующими при употреблении при-
емов, которыми достигалось активирование, как только что ука-
зано выше, недействительных кожно-механических раздражений
при частичном нарушении кожного анализатора. Те раздраже-
ния были, следовательно, вполне индифферентными в отноше-
нии условнорефлекторной деятельности; иначе говоря, по нашим
теперешним опытам не оказывалось прямых путей, связывающих
кожу половины тела с полушарием той же стороны.
Когда таким образом было исключено участие в восстанов-
лении временно исчезавших рефлексов с прямых (не перекре-
щенных) путей, оставалась возможность замещения деятельности
удаленных частей оставшимися в том же полушарии, как это
предполагалось и испытывалось другими исследователями. Ввиду
этого прежде всего мы удаляли возможно больше передних
извилин одного полушария. Восстановление сначала надолго
исчезавших условных кожно-механических рефлексов с течением
времени все же происходило. Но и теперь можно было думать
о прилежащих к району первой операции частях. Однако доба-
вочное разрушение этих частей (опыты Юрман) почти совсем
не оказало действия на восстановленную деятельность анализа-
тора. Следовательно, возмещение произошло за счет отдаленных
элементов. При таком исходе дела для нас, во-первых, обо-
стрился вопрос о безупречности нашей методики кожно-механи-
ческого раздражения, возможно осложняемой звуковым компо-
нентом. Был сконструирован прибор, работа которого, по край-
ней мере для нашего уха, была беззвучной. Но и этого без
контроля было мало. Поэтому мы между кожей и прибором
помещали среду, которая исключала механическое раздражение
кожи прибором, но не должна была устранять звуковой

компонент прибора, если он был. Тогда рефлексов при действию
прибора не появлялось. Следовательно, при обычной работе-
прибора рефлексы возбуждаются действительно воздействием
его на кожу, а не на ухо собаки. Во-вторых, по аналогии со*
световыми и звуковыми анализаторами надо было предполагать,
что оставшиеся после первой операции части кожного анализа-
тора владеют только ограниченной функцией сравнительна
с первоначально удаленным районом. Мы рассчитывали про-
верить это опытами с условными комплексными раздражениями
кожи, именно выработав на нормальной коже дифференцировку
на разное направление двигающегося механического раздражения
кожи и испытывая ее потом на местах, временно лишавшихся1
условной рефлекторной деятельности после первой операции.
Опыты только производятся. Но и все опыты относительно вос-
становления кожных рефлексов после экстирпации, ввиду разно-
гласия с одной нашей же старой работой, мы продолжаем;
повторять.
Кроме сообщенного относительно кожно-механического ана-
лизатора, мы располагаем еще опытами над связью этих анали-
заторов обеих сторон между собой. Как упоминалось и раньше,,
у многих наших соработников (Красногорский, Анреп и др.)
резко выступал факт, что условные кожно-механические рефлексы,
выработанные на разных местах кожи одной половины тела,
удивительно точно воспроизводятся сами собой сразу на сим-
метричных местах кожи другой половины тела. Это одинаково-
касается как положительных, так и отрицательных условных
рефлексов. На основании этого факта надо было ожидать, что
дифференцирование симметричных мест кожи обеих половин тела
должно быть более или менее трудным процессом, что и оказа-
лось на деле (опыты Быкова, Подкопаева и Григорович). Как
происходит этот неожиданный факт? Естественно было думать
о комиссуральной связи. И действительно, перерезка corpus,
callosum уничтожала это факт. После перерезки условные кожно-
механические рефлексы на обеих сторонах стали совершенно'
независимыми друг от друга (опыты Быкова). Применялись
условные кожно-механические рефлексы: пищевой и оборони-*

тельные на вливание в рот кислоты и на приложенный к коже
слабый электрический ток. Ток брался такой силы, чтобы он
вызывал только отдергивание ноги и исследовательский рефлекс
без сильной реакции в виде борьбы с прибором и криков живот-
ного. Опыты очень разнообразились, но результат их всегда
был один. Выработанные рефлексы оставались на одной стороне.
На другой приходилось вырабатывать их особо. Без затрудне-
ний получились противоположные рефлексы на симметричных
местах обеих половин тела.
Приведу пример. У собаки пищевые рефлексы. На правой
половине при раздражении бедра — положительный рефлекс, при
раздражении плеча — отрицательный, на левой — наоборот.
Время
Условный раздражитель
за 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
4 ч. 25 м.
37 м.
46 м.
58 м.
5 ч. 12 м.
На бедре правой половины
На плече правой половины
На плече левой половины
На бедре левой половины
На бедре правой половины
4
0
4.5
0
3
Все четыре рефлекса нужно было вырабатывать отдельно.
Точно так же всякие посторонние раздражения кожи одной поло-
вины тела (тепло в 50° С, слабый электрический ток в случае
пищевых и кислотных рефлексов), вызывая исследовательский,
рефлекс, тормозили условные кожно-механические рефлексы
только той же половины тела, совершенно не влияя на такие же
рефлексы другой половины тела. Все эти опыты исполнены
на 3 животных.
Рядом с специальными опытами над кожным анализатором
могут быть упомянуты наши опыты (опыты Бабкина) с удале-
нием только лобных долей. Удалялись лобные доли с обеих
сторон по sulcus praecruciatus и sulcus praesylvius до основания
мозга, следовательно, с разрушением 1оЫ olfactorii. Иногда нож.
при операции и почти постоянно последующий патологический
процесс, как показывало потом вскрытие, захватывали и даль-
нейшие кзади лежащие извилины. Опыты произведены на

4 собаках. Во всех случаях условные рефлексы с глаза и уха
после операции восстанавливаются или образуются более или
менее быстро. Нарушения, и значительные, были только со
стороны кожного анализатора и движения. Большей частью
нельзя было образовать, пока животные жили (от одного месяца
до шести, умирая во время судорог), условных положительных
кожно-механических рефлексов и специально с туловища.
*С конечностей иногда вырабатывались. Отрицательные же
рефлексы в виде условного тормоза могли быть получены со
всех мест кожи. Рядом с этим почти постоянно существовала
общая повышенная возбудимость кожной поверхности, так что
некоторые собаки не выносили петель на ногах на станке во
время опыта и стояли на станке спокойно только без них. Также
наблюдались и временные двигательные расстройства в виде
измененной позы животных (опущенная вниз голова и выгнутая
кверху спина) и паретических явлений в конечностях вместе
с подергиваниями. Особенно были сильны расстройства в дви-
жениях рта. В ближайшее время после операции животные
с трудом захватывали в особенности твердую пищу, так что при-
ходилось кормить их с руки. Общее же поведение животного, за
исключением перечисленных частностей, не представляло ничего
особенного.
Из небольшого числа наших опытов с условными рефле-
ксами на агенты кожно-температурного анализатора, повиди-
мому, следует, что этот анализатор и кожно-механический топо-
графически в коре не совсем совпадают. При удалении g. prae-
cruciatus (опыты Шишло), в то время как условный кожно-
механический рефлекс на задней конечности восстановился
быстро (около недели), температурный (на холод и на тем-
пературу 47.5° С) отстал в его появлении очень резко, на
4 недели.
При помощи метода условных рефлексов мы рассчитывали
получить данные относительно указываемых некоторыми авторами
отношений g. pyriformis к запаховому анализатору (опыты Завад-
ского). На животных предварительно были установлены много-
численные двигательные и секреторные рефлексы, как безуслов-

ные, так и условные, последние как натуральные, так и искус-
ственные. Из всех рефлексов после обоюдостороннего
и полного удаления g. pyriformis и прилежащей части corn us
ammonis как раз ранее всего появились именно запаховые
рефлексы. Движения ноздрями на запах уже имелись на второй-
третий день. На третий-четвертый дни собака из бумажных сверт-
ков только при помощи носа безошибочно выбирала содержащие
мясо и колбасу. Начиная с шестого дня появился слюнной
рефлекс на запах мясного порошка. Искусственный пищевой
рефлекс на камфору отчетливо выступил с четырнадцатого дня
после операции, раньше всех остальных условных искусственных
рефлексов с кожи, уха и глаза. Искусственные запаховые рефлексы
появлялись при первой пробе, т. е. восстанавливались, а не обра-
зовывались вновь.
Наконец мы поставили перед собой вопрос относительно
натуры так называемой двигательной области коры полушарий.
Что она такое? Такой ли анализатор раздражений, идущих из
скелетно-двигательного аппарата организма при его сложной
и тонкой работе, как другие области коры суть анализаторы раз-
дражений, падающих на организм извне, или это совершенно
отличная от всех остальных область эффекторного характера;
иначе сказать, отвечает ли она по физиологической функции зад-
ней или передней половине спинного мозга? Как известно, этот
вопрос почти так же стар, как и самый факт констатирования
двигательной области, и до сих пор имеет немало защитников
решения его в первом смысле. Мы рассчитывали получить лиш-
ний материал для решения его при помощи метода условных
рефлексов, делая из определенного акта движения условный
раздражитель и устанавливая опытно топографию его в коре.
Вот как были исполнены наши опыты (опыты Красногорского).
Так как к этим опытам привязывается важный вопрос об общей
конституции больших полушарий и так как они довольно сложны
сравнительно со всеми остальными опытами над условными
рефлексами по их постановке, то я считаю себя вправе передать
эти опыты возможно подробно и обильно снабдить описание их
протоколами.

Условный пищевой раздражитель был сделан из сгиба-
ния голеностопного и предплюсно-фалангового суставов. Сги-
бание производилось следующим образом. Бедро и голень
одной из задних конечностей были фиксированы гипсовой
съемной шиной, укрепленной на металлической подставке,
привинченной к станку. Движение производилось в голено-
стопном суставе. Когда пользовались пред плюсно-фаланго-
вым суставом, также на особой подставке фиксировалась
плюсна и предплюсна. Сгибание производилось прибором или
рукой.
Когда рефлекс образовался на сгибание в голеностопном
суставе левой конечности, он был испытан на правой. Он вос-
произвелся и здесь сам собой, как мы с этим встречались при
кожных условных раздражениях. Затем была предпринята выра-
ботка дифференцировки на левой же конечности сгибания
фалангового сустава от сгибания голеностопного, причем сопро-
вождалось подкармливанием животного только сгибание фаланго-
вого. Дифференцирование было достигнуто после 42 подкрепле-
ний сгибания фалангового сустава и 74 повторений сгибания
голеностопного сустава без сопровождения безусловным раздра-
жителем. Дифференцирование также само собой оказалось и на
правой конечности. Но это, конечно, не было еще то, что было
нам нужно. При сгибании непременно участвовало и кожно-меха-
ническое раздражение, и оно одно могло обусловливать условный
эффект. Необходимо было отдифференцировать его от акта
сгибания. Поэтому применялись всевозможные формы механи-
ческого раздражения кожи: прикосновение, давление, захватыва-
ние, ритмическое натягивание кожи на одной стороне сустава
и складывание на противоположной (как это приблизительно
происходит при сгибании). Всего сильнее действовал последний
прием. Повторяемые, конечно при отсутствии подкармливания
животного, одни, без сгибания, все эти приемы сделались, нако-
нец, совершенно недействительными. Сгибание продолжало дей-
ствовать. Но и это не казалось убедительным в отношении непре-
менного участия в нашем условном раздражителе именно самого
акта сгибания. Было возможно, что мы всеми нашими вариа-

циями механического раздражения не воспроизводили его пол-
ностью, как оно происходит при сгибании. Необходимо было
другое, более бесспорное доказательство, что акт сгибания дей-
ствительно сделан нами условным раздражителем. Мы думали
иметь это доказательство при полном исключении кожного ком-
понента посредством удаления части кожного анализатора.,
о которой мы знали, что в ней локализировались кожные раздра-
жения задней конечности, именно gg. coronarius и ectosylvius.
Предварительно были выработаны условные пищевые рефлексы
на механическое раздражение кожи задней конечности в пяти
местах и на тон в 500 колебаний в секунду. После операции на
левой стороне первый условный рефлекс на тон появился на
седьмой день. Первая проба сгибания на правой стороне
на восьмой день после операции оказалась недействительной.
Вторая же в том же опыте уже дала 2 капли в течение 30 секунд.
На десятый день получились 3 капли. В этот же день испытан-
ное действие одновременно пятью приборами для механического
раздражения кожи на той же конечности оказалось нулевым
в отношении слюноотделения. На двенадцатый день, когда
рефлекс на сгибание достиг 5 капель, как механическое раздра-
жение пятью приборчиками, так и натягивание и складывание
кожи на суставе оставались нулевыми. На тринадцатый день
натягивание и складывание кожи на суставе тормозили одно-
временно с ним примененное раздражение тоном; значит, меха-
ническое раздражение действовало не положительно, а тормозя-
щим образом. На пятнадцатый и шестнадцатый дни, когда
левая задняя конечность освободилась от тормозящего действия
операции, и механическое раздражение ее одной давало значи-
тельный слюнной эффект, то же механическое раздражение ее
одновременно с натягиванием и складыванием кожи на правом
фаланговом суставе становилось нулевым. Следовательно, на пра-
вой конечности, продолжающей оставаться под влиянием опера-
ции, кожно-механическое раздражение было тормозящим, а не
положительным. Сгибание же неизменно сопровождалось слюно-
отделением.
Привожу протоколы некоторых из этих опытов.

Промежуток времени
(в минутах), через Слюноотделение
который произво- Условное раздражение (в каплях)
дилось раздраже- в течение 30 секунд за 30 секунд
ние
— Тон 2
10 Сгибание правого фалангового сустава 0
4 То же 2
7 Механическое раздражение левой стопы 0
4 Сгибание правого фалангового сустава 2
7 м То же 1
Двенадцатый день после операции
— Сгибание правого фалангового сустава 2
6 Механическое раздражение левой лапы
5 приборчиками 0
12 То же 0
8 Тон 7
7 Сгибание правого фалангового сустава 5
6 Натягивание и складывание кожи на
правом суставе 0
Пятнадцатый день после операции
— Сгибание правого фалангового сустава 5
6 Натягивание и складывание кожи на
правом суставе 0
20 Сгибание правого фалангового сустава 1
6 То же 3
6 Механическое раздражение левой стопы 4
6 Механическое раздражение правой стопы 0
6 Механическое раздражение левой стопы +
натягивание и складывание кожи на
правом суставе 0
6 Механическое раздражение левой стопы 2
Шестнадцатый день после операция
— Сгибание правого фалангового сустава 4.5
7 Механическое раздражение левой стопы 5
7 То же + натягивание и складывание кожи
на правом суставе 0
6 Механическое раздражение левой стопы 4
Восьмой день после операции

Эти опыты дают право сделать два заключения: первое, что
один двигательный акт без участия кожного компонента может
быть сделан условным раздражителем, и второе, что раздражение
от двигательного акта и кожно-механическое раздражение в коре
имеют различные области их приложения. Мы знаем область
для кожно-механического раздражения. Где же область для дви-
гательного акта? Ответы дают опыты на другой нашей собаке.
У нас имелась собака с основательно удаленным два месяца
с лишком тому назад g. sygmoideus dexter, у которой все время
после операции оставались резкие двигательные расстройства
в обеих конечностях левой стороны. Повреждение g. sygmoideus
sinister было очень незначительно и ничем не выражалось на
конечностях правой стороны. Кожно-механические рефлексы
были нормальны на всей поверхности тела. На правой стороне
было приступлено к выработке пищевого условного рефлекса
на сгибание фалангового сустава. Он был готов быстро. Теперь
его стали дифференцировать от кожного компонента, применяя
вышеупомянутые вариации механического раздражения кожи
на суставе, конечно не сопровождая их безусловным рефлексом.
Через месяц дифференцировка образовалась, хотя и не всегда
полная.
Вот пример ее.
Промежуток времени
(в минутах), черев
который произво-
дились раздраже-
ния
Условное раздражение
в течение 30 секунд
Слюноотделение
(в каплях)
за 30 секунд
11
Сгибание правого сустава
Натягивание и складывание кожи на
6
3
6
8
правом суставе
То же
Сгибание правого сустава
Натягивание и складывание кожи на
3
1
5
3
правом суставе
Сгибание правого сустава
0
6
Натягивание и складывание кожи на фаланговом суставе
левой стороны тоже оказывалось совсем недействительным в силу

вышеуказанных отношений. Но здесь не было рефлекса и на
сгибание. Когда же сгибание было подкреплено, вслед за этим
и одно механическое раздражение приобретало слюногонное дей-
ствие. Опыт надо было понять так, что сгибание на левой сто-
роне само по себе не действовало, но подкрепление его растор-
маживало неизбежный при сгибании кожный компонент.
А дальше, несмотря на настойчиво продолжаемую процедуру
дифференцирования, не удалось получить условный рефлекс
на сгибание отдельно от раздражения кожи. Как только уничто-
жался эффект от одного раздражения кожи, исчезал рефлекс и от
сгибания. При подкреплении возвращался рефлекс с кожи. На
правой же стороне дифференцировка между сгибанием и кожным
раздражением выступала постоянно с полной отчетливостью.
Вот пример.
Промежуток времени
(в минутах), черев Слюноотделение
который произво- Условное раздражение (в каплях)
дились раздраже- в течение 30 секунд за 30 секунд
ния
— Сгибание на правой стороне 8
7 Натягивание и складывание кожи на
правой стороне 2
1.5 То же 1
1.5 Сгибание на правой стороне 8
1.5 Натягивание и складывание кожи на левой
стороне 7
1.5 То же 6
1.5 „ „ 4
1-5 ,. „ 3
15 „ „ 1-5
1.5 Сгибание на левой стороне 0.5
б Натягивание и складывание кожи на
левой стороне 4
1.5 То же 1
1.5 „ „ 1
1.5 Сгибание на левой стороне 0
Сгибание на обеих сторонах во всех случаях этого опыта
сопровождалось подкармливанием, раздражение кожи — нет.

Эти опыты показывают, что g. sygmoideus есть область при**
ложения раздражений, идущих из скелетно-двигательного аппа-
рата при его работе. К сожалению, мы потом не продолжали
и не разнообразили описанные опыты. Конечно, требуется их
повторение и подтверждение. Если опираться на них, то следует
принимать, что двигательная область коры есть такой же ана-
лизатор скелетно-двигательной энергии организма, как другие
области ее суть анализаторы разных видов внешней энергии,
действующей на организм. При таком взгляде на дело полушария
представляют собой грандиозный анализатор как внешнего мира,
так и внутреннего мира организма. Конечно, то, что надо при-
нять относительно скелетно-двигательной деятельности, есть
основание распространить на гораздо большую деятельность
организма, если не на всю. Огромную роль внушения с ее чрез-
вычайными случаями, как, например, мнимая беременность,
можно физиологически понять только при допущении коркового
анализатора, пусть обычно мало расчлененного и неопределен-
ного, анализатора деятельности всего организма.

ЛЕКЦИЯ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ПАТОЛОГИЧЕСКИЕ СОСТОЯНИЯ БОЛЬШИХ ПОЛУШАРИЙ КАК
РЕЗУЛЬТАТ ОПЕРАТИВНЫХ ВОЗДЕЙСТВИЙ НА НИХ: и) ПРОБА
ВЫВЕСТИ ОТКЛОНЕНИЯ ОТ НОРМЫ В ПОВЕДЕНИИ ЖИВОТ-
НОГО ИЗ ЧАСТНЫХ НАРУШЕНИЙ КОРЫ БОЛЬШИХ
ПОЛУШАРИЙ
Мм. гг.! Мы знаем, что удаление всей массы полушарий
у собаки превращает ее в относительно простую рефлекторную
машину, располагающую сравнительно небольшой суммой внеш-
них безусловных рефлексов и лишенную той сложности и тонко-
сти соотношения ее работы с внешним миром, основу которых
составляют бесчисленные условные рефлексы, являющиеся
верховной функцией полушарий. С другой стороны, у нас
имеются некоторые сведения о значении отдельных частей полу-
шарий, анализаторов, совокупная деятельность которых и обу-
словливает полное уравновешивание организма с окружающей
средой, иначе говоря, определяет поведение животного. Для при-
ближения к более или менее полному пониманию физиологиче-
ской деятельности полушарий во всей ее целостности предоста-
вляется, между прочим, небезвыгодным утилизировать, т. е.
наблюдать и анализировать состояние животного как при удач-
ном, т. е. без осложнений, удалении специально больших порций
массы полушарий, так и при случаях последовательного и зна-
чительного нарушения полушарий разращением рубцовой ткани
или другими побочными обстоятельствами операции. Другими
словами, это значит — стараться все более и более при всяком
случае сводить изменения общего поведения животного к тем

или другим поломам, нарушениям механизма больших полу-
шарий.
Этому я и посвящу настоящую лекцию, переходя от более
простых случаев к более сложным.
У одной собаки (опыты Орбели) были удалены верхние
половины обоих полушарий на высоте вершины g. sylviaticus.
Удаление на каждой стороне произведено одним разрезом, так
что удаленный кусок точно свидетельствует о размерах дефекта
на массе полушарий. Через 2 недели после второй операции
(операции на обеих сторонах исполнены с большим промежут-
ком) собака представляла состояние, которое оставалось затем
неизменным до конца ее исследования (4 месяца). Это и теперь
было в высшей степени подвижное животное, быстро отзываю-
щееся на кличку, легко и круто поворачивающееся и направляю-
щееся на зов. При обычном взгляде нельзя было бы отличить ее
от нормального животного. Только при внимательном наблюде-
нии замечалась некоторая атактичность в конечностях, они под-
брасывались и ударялись по полу при беге больше, чем обыкно-
венно, а при ходьбе по гладкому или мокрому полу часто сколь-
зили. Кроме того, собака проделывала особенные движения
головой, когда направлялась куда-нибудь. Только изредка она
наталкивалась на предметы, стоящие на пути ее движения. Но
как только происходило последнее, выступала поражающая
ненормальность собаки. Она оказывалась совершенно беспомощ-
ной при столкновении даже с довольно тонкой ножкой стола.
Она долгое время толкалась о нее, пока случайным боковым
отклонением не миновала ее, и только таким образом получала
возможность продолжать дальнейшее движение. Положенная
передней половиной тела на стул, она при зове или беспорядоч-
ным движением сваливалась со стула боком, или, двигаясь
вперед, укладывалась животом на стуле и, болтая ногами в воз-
духе, не могла ничего больше сделать, и т. д. и т. д. в этом роде
Условные рефлексы, бывшие до второй операции, скоро восста-
новились после нее, и могли быть легко образованы новые на
запах и освещение. Не восстановился кожно-механический услов-
ный рефлекс, и не мог быть образован температурный (на охла-

ждение). Безусловные рефлексы на разные раздражения кожи
(встряхивание, отдергивание конечностей, визжание, поворот
головой к месту действия приборчиков для механического раз-
дражения и охлаждения) существовали. Как понимать механизм
отклонений от нормы в поведении этой собаки, имея в виду
функции анализаторов? Деятельность запахового и звукового
анализаторов была налицо в полном объеме. То же с небольшим
ограничением нужно сказать и относительно светового анализа-
тора. Обращая внимание на полную ориентировку собаки глазом
и особенные движения ее головой при передвижениях, нужно
принять, что у собаки уцелела после операции небольшая нижняя
часть специального района светового анализатора, которая при
соответственных постановках головы и делала возможным выс-
ший синтез и анализ световых раздражений. Радикально постра-
дал двигательный анализатор. Общая локомоторная деятельность,
совершающаяся насчет частей головного мозга, лежащих ниже
полушарий, явно совершенно сохранилась, а подробная и тонкая
деятельность скелетной мускулатуры, по крайней мере части ее,
основанная на условных рефлексах, исчезла. Что касается кож-
ного анализатора, то этот пункт сейчас нам представляется
неясным. Конечно, факт потери двигательной ориентировки
при встрече собакой препятствий на пути ее движений вполне
согласовался бы с отсутствием правильных сигналов с кожи. Но
отсутствие условных кожно-механических рефлексов при данной
операции стоит в некотором противоречии с другими нашими
опытами относительно топографии кожного анализатора.
Требуется нарочитая проверка относительно этого пункта, спе-
циально требуется испытание всех пунктов кожи.
Итак, в целом поведение собаки как в общей природной, так
и специально в социальной среде осталось нормальным, за
исключением частного дефекта в обхождении с встречающимися
механическими препятствиями. Оперированная таким образом
собака, лишенная совершенно определенной и значительной
массы больших полушарий, представляет большой интерес для
более подробного и более точного анализа ее, чем исполненный
над ней нами в ранний период нашей работы.

У ряда других собак, которые уже упоминались раньше,
была удалена задняя большая половина полушарий по указан-
ной выше линии, начинающейся вверху позади g. sygmoideus
и кончающейся внизу по fissura fossae Sylvii. Я возвращаюсь
к этим собакам сейчас, чтобы привлечь внимание на такие сто-
роны их поведения, которые не нашли себе места в прежнем
изложении. Напоминаю, что у них отсутствовал высший синтез
и анализ как звуковых, так и световых раздражений, но суще-
ствовал анализ разных родов звука и анализ интенсивности осве-
щения и форм. Прямо после окончательной операции они почти
сплошь спали, а затем во все продолжение жизни (одна 3 года)
главным образом проводили время во сне и посему при хорошем
кормлении быстро жирели. Когда были голодны, исключительно
при помощи запахового и кожного анализаторов, как уже ска-
зано раньше, находили пищу. Особенно была поразительна
соединенная работа кожно-механического и двигательного анали-
заторов. Когда животное находилось среди разбросанных по
полу и подвешенных на нитках на разной высоте кусочков мяса,
то малейшего прикосновения к куску мяса какой-нибудь частью
тела было достаточно, чтобы вызвать точнейшее движение тела
в пункт местонахождения этого куска и захватывание его ртом.
Наконец особенно должно быть отмечено совершенно индиф-
ферентное отношение таких собак к другим собакам и людям,
не исключая хозяина-экспериментатора. Нетрудно представить
себе большую жизненную пассивность (уже отмеченную раньше
Гольцем), большую наклонность ко сну этих животных, раз
у них отпала в значительной степени деятельность главнейших
дистантных анализаторов — светового и звукового. Точно так же
является совершенно понятной чрезвычайная изощренность дея-
тельностей сохранившихся в целости запахового, кожного и дви-
гательного анализаторов. Но останавливает на себе внимание
упомянутая последняя особенность. Что значит она? Есть ли
это частное явление их общей жизненной пассивности, общего
упадка энергии, или, что вероятнее, специальный результат
выпадения комплексных световых и звуковых раздражений как
преимущественных социальных раздражений, а также, может

быть, и цепных условных рефлексов? При теперешнем состоя-
нии наших сведений о высшей нервной деятельности этот вопрос
мог бы подлежать серьезному исследованию, и он его заслужи-
вает.
Затем я перехожу к самому сложному и самому поучитель-
ному нашему случаю — к случаю с удалением передних половин
обоих полушарий по вышеуказанной линии. Поведение этих
животных в высшей степени отклоняется от нормы, и анализ
его является чрезвычайно интересным. Поэтому я остановлюсь
на нем особенно подробно. У нас имелось два таких животных,
и они жили подолгу (около года). Операция у обеих собак была
исполнена в два приема, сперва на одной стороне, затем, с про-
межутком в несколько месяцев, на другой. Я опишу сперва наи-
более полно первую собаку (опыты В. А. Демидова), а затем
сделаю нужные добавления относительно второй (опыты
Н. М. Сатурнова и С. П. Кураева).
После второй операции собака почти сплошь спала, про-
сыпаясь только перед мочеиспусканием и испражнением. Пища
вкладывалась животному через желудочную фистулу, наложен-
ную до второй мозговой операции. Только с начала третьей
недели после операции собака начала вставать и становиться
на ноги, но стояла на ногах короткое время, а потом, покачиваясь,
падала. Приблизительно через месяц она стала ходить, но при
этом пальцы часто подвертывались, а конечности перекрещива-
лись. Еще через месяц ходьба и бег сделались почти нормаль-
ными, но при крутых и быстрых поворотах собака едва удержи-
валась на ногах. При встрече с препятствиями собака делала
беспорядочные движения. То двигаясь вперед, то подаваясь
назад, то отклоняясь в сторону, иногда случайно сама преодоле-
вала препятствия, а в большинстве случаев ей надо было помо-
гать. Кроме того, обращало на себя внимание вообще невозмож-
ное комбинирование собакой в одно и то же время разных
движений, в результате чего наступала потеря равновесия и
падение животного. Эта особенность оставалась у собаки без
изменения до конца жизни. Только через 2 недели после опера-
ции она сама начала лакать молоко, когда ее рот приводили

в соприкосновение с ним. И потом всю жизнь она приступала
к еде только тогда, когда пища прикасалась к слизистой губ, щек
и особенно языка. Прикосновение пищи к коже около рта акта
еды не вызывало. В позднейшее время, когда собака была
голодна, она приходила в возбуждение и хватала ртом все, что
находилось поблизости, даже собственную лапу, укусив которую,
визжала. С самого начала еды собакой отчетливо отличались
съедобные вещества от несъедобных, как песок, или содержащих
примеси, например хинина, значительного процента кислоты,
соли и т. д. Двигательная реакция на прикосновение к коже
появилась тоже около 2 недель после операции. Затем кожная
возбудимость все росла. Через 2—3 месяца прикосновение
к животному, при помещении его в станок, при снятии со
станка, даже простое поглаживание приводило собаку в сильней-
шее возбуждение. Она рвалась, лаяла и скалила зубы. Точно
так же при движениях, при которых она соприкасалась с раз-
ными предметами, на дворе, когда ветер шевелил ее волосы или
капли дождя падали на нее, тоже наступало двигательное возбу-
ждение. Интересно, что во время таких возбуждений поглажива-
ние по голове или шее, наоборот, успокаивало животное, и оно
даже иногда при этом погружалось в сон. При чесании опреде-
ленных мест кожи точно выступал чесательный рефлекс; при
этом часто приходилось наблюдать появление или усиление
рефлекса, если чесание было слабо, благодаря одновременно про-
изводимому звуковому раздражению — явление так называемого
Bahnungsreflex'a. Двигательная реакция на звук — поднятие и тря-
сение ушей — появилась только через 1V2 месяца после операции.
Затем реакция на звуки все усиливалась и иногда становилась
чрезвычайной; даже при относительно слабых звуках собака впа-
дала в сильное возбуждение. При действии сильного света она
закрывала глаза и отворачивала голову. На запахи не было
никогда и никакой реакции, так как у этой собаки были удалены
bulbus и tractus olfactorii с обеих сторон. Полового рефлекса при
нарочитых испытаниях наблюдать не удалось. Никаких специ-
альных отношений, ни положительных, ни отрицательных, ни
к другим животным, ни к людям никогда определенно не заме-

чалось. С собакой случались как бы беспричинные припадки,
выражавшиеся в дрожи всего тела, в клонических судорогах
челюстей с насильственным поворотом головы в одну сторону
и кончавшиеся извержением мочи и кала. Судорог туловища и
конечностей при этом не было, и животное не падало. Припадок
продолжался 1—2 минуты. После него животное делалось возбу-
жденным: бегало, металось и лаяло, затем успокаивалось, стано-
вилось сонливым и скоро глубоко засыпало.
Таким образом, судя по деятельности скелетной мускулатуры,
наша собака оказывалась совершенно лишенной высшей нервной
деятельности, представляя собой очень упрощенную, далеко не
совершенную рефлекторную машину. Походя во многом на
собаку совсем без полушарий, она даже уступает ей в отношении
локомоции, так как собака без полушарий скорее после операции
начинает вставать на ноги и ходить и лучше сохраняет равнове-
сие при разных движениях, чем наша. От условнорефлекторной
деятельности, повидимому, не осталось и следа. Но так ли это?
Попробуем анализировать ее состояние при помощи другого
индикатора, помимо скелетной мускулатуры. Обратимся к на-
шему всегдашнему в описываемых исследованиях участнику
высшей нервной деятельности — слюнной железе.
Безусловный слюнной рефлекс прямо после операции тоже
совершенно исчезал, но затем скоро восстанавливался, сначала
с некоторыми отступлениями от нормы, но потом с течением
времени изгладившимися. Положительных слюнных рефлексов
от раздражения с глаза, уха и кожи получить не удалось,
несмотря на энергичные меры, при этом принимаемые. Так,
только под звук бульканья собака долгое время получала всю
ежедневную пищу. Тем не менее при пятисоткратном примене-
нии этого приема бесспорного условного слюнного рефлекса не
получилось. Тогда мы испытали раздражения с рецепторной
поверхности, о которой уже раньше было сообщено, что она при
различных нарушениях больших полушарий оказывается устой-
чивее всех других поверхностей, именно с ротовой поверхности,
в виде водяного условного рефлекса. Эти опыты я и передам
теперь в подробностях. Из раннего сообщения мы знаем, что

значительный слюнной рефлекс на воду, введенную в рот, полу-
чается только после предварительного введения в рот отвергае-
мых веществ в виде водяных растворов, например кислоты, так
как вода сама по себе или совсем не вызывает слюноотделения,
или только минимальное. При многократном введении кислоты
нашей собаке вода впервые обнаружила значительное слюногон-
ное действие около месяца спустя после операции. 50 дней
спустя после операции были начаты систематические опыты
с водяным рефлексом. Когда кислота вливалась часто, изо дня
в день, то в день опыта вода, примененная в опыте как первый
раздражитель, т. е. без предварительного введения кислоты,
вызывала обильное слюноотделение, до 16 и более капель за
минуту. Это слюноотделение исчезало, если повторно вливалась
одна вода.
Вот примеры таких опытов.
Опыт 29 XII 1908
(Вторая* операция 23 IX 1908)
Время
3 ч. 20 м.
25 м.
30 м.
35 м.
38 м.
41 м.
Раздражитель
Вода
„
„
„
Раствор (1/4 %) соляной кислоты
Вода
Слюноотделение
за минуту
(в каплях)
16
16
2
4
Обильное слюно-
отделение
9
46 м.
54 м.
4 ч. 00 м.
05 м.
10 м.
15 м.
20 м.
„
Раствор соляной кислоты
Вода
„
„
м
М
О
Обильное слюно-
отделение
8
9
2
2
0

12 ч. 22 м.
27 м.
32 м.
37 м.
42 м.
50 м.
55 м.
1 ч. 00 м.
05 м.
10 м.
16 м.
24 м.
Опыт 1 I 1909
Вода
•»
it
»•
Раствор соляной кислоты
Вода
»>
»»
»»
Раствор соляной кислоты
п »1 и
Вода
5
2
Следы
0
Обильное слюно-
отделение
3
3
2
0
Обильное слюно-
отделение
То же
9
Очевидно, это есть угасание условного водяного рефлекса.
Условный водяной рефлекс так же легко, как и вообще условные
рефлексы, тормозился всякими посторонними рефлексами (внеш-
нее торможение).
Вот примеры.
Опыт 25 IV 1909
Время
11 ч. 15 м.
23 м.
32 м.
36 м.
54 м.
11 ч. 25 м.
30 м.
35 м.
Раздражитель
Вода
Раствор соляной кислоты
Раствор (10%) сахара
Вода
Опыт 5 I 1909
Вода
Вода -+- сильный тон
Вода
за минуту
(в каплях)
13
Обильное слюно-
отделение
То же
1
10
12
3
16
Но это (внешнее) торможение не характерно для условных
рефлексов, так как так же тормозятся и все безусловные
рефлексы. Поэтому было предпринято образование условного

тормоза, т. е. вида внутреннего торможения, условного отрица-
тельного раздражителя. Но что взять тормозным агентом?
Расчет был на то, что, может быть, агенты, относящиеся к дру-
гим анализаторам, не делаясь положительными условными раз-
дражителями, окажутся отрицательными, чему несколько приме-
ров уже встречалось в прошлых лекциях. Расчет оправдался.
Звуковые и световые раздражители могли сделаться условными
тормозами. Вливание воды, одновременное со звучанием опреде-
ленного тона, стало постоянной тормозной комбинацией при
64-м повторении.
Вот примеры.
Опыт 2 II 1909
Время
10 ч. 25 м.
34 м.
46 м.
55 м.
11 ч. 04 м.
16 к.
26 м.
35 м.
48 м.
Раздражитель
Раствор соляной кислоты
„ „ „
Вода
Раствор соляной кислоты
„ „ „
Вода + тон
Раствор соляной кислоты
„ „ „
Вода
Слюноотделение
за минуту
(в каплях)
Обильное слюно-
отделение
То же
9
Обильное слюно-
отделение
Обильное слюно-
отделение
2
Обильное слюно-
отделение
То же
10
10 ч. 25 м.
36 м.
47 м.
55 м.
11 ч. 04 м.
Опыт 16 II 1909
Раствор соляной кислоты
„ „ „
Вода + тон
Раствор соляной кислоты
„ „ „
Обильное слюно-
отделение
То же
0
Обильное слюно-
отделение
То же

11 ч. 16 м.
24 м.
34 м.
45 м.
Вода
Раствор соляной кислоты
»» »» п
Вола -#- тон
6
Обильное слюно-
отделение
То же
0
То же было достигнуто при сильном освещении комнаты при
вливании воды, когда кислота вливалась в затемненной комнате.
Теперь условное торможение развилось быстрее. Вот опыт только
при 16-м повторении вливания воды вместе с сильным осве-
щением.
Опыт 13 III 1909
Время
11 ч. 32 м.
33 м.
40 м.
41 м.
48 м.
57 м.
12 ч. 06 м.
14 м.
Раздражитель
Вода
Раствор соляной кислоты
Вода
Раствор соляной кислоты
„ „ „
Вода + освещение
Раствор соляной кислоты
Вода + освещение
Слюноотделение
за минуту
(в каплях)
23
Обильное слюно-
отделение
26
Обильное слюно-
отделение
То же
0
Обильное слюно-
отделение
0.5
Наконец было испытано растормаживание. И оно вполне
ясно выступало при соответствующих условиях. Вот опыт,
поставленный в многолюдном заседании в Обществе русских
врачей в С.-Петербурге 19 марта 1909 года.
Время
8 ч. 09 м. веч.
20 м.
24 м.
28 и.
32 м.
36 м.
49 м.
Раздражитель
Раствор соляной кислоты
Вода
„
„
Сырое мясо
Вода
„
за минуту
(в каплях)
Обильное слюно-
отделение
12
3
0.5
Небольшое слюно-
отделение
14
0.5

Раздражение мясом растормозило угашенный водяной
рефлекс только на ближайшее время его последействия, а позже
угашение восстанавливалось до известного срока, как это обык-
новенно и наблюдается.
Таким образом наличность условнорефлекторной деятельности
была обнаружена и у этой собаки.
Теперь перехожу к другой подобной собаке. Эта собака была
оперирована с некоторым видоизменением, именно при удалении
передней половины обоих полушарий, по указанной линии кзади,
были возможно пощажены bulbus и tractus olfactorii, так как
представлялось нужным для большей убедительности рядом
с уцелевшим условным водяным рефлексом иметь и условный
рефлекс на запах.
Оказалось то, что мы ожидали. У этой собаки, кроме услов-
ного водяного рефлекса, восстановился и бывший до операции
условный слюнной пищевой рефлекс на запах камфоры. Конечно,
был и натуральный слюнной условный рефлекс на еду. Это же
вело и к тому, что собака тянулась или двигалась по направле-
нию к еде и могла случайно хватать еду, находящуюся близко
от нее. Но этим и некоторыми другими второстепенными особен-
ностями и ограничивалась разница в поведении этой собаки от
первой. Отношение собаки к другим животным и людям оста-
валось тоже совершенно безразличным. Беспомощность среди
механических препятствий и локомоция с недостатками были
выражены так же ярко. Вообще и эта собака была такой же
инвалидной, неспособной жить без помощи со стороны, как и
первая. Положительных условных рефлексов на раздражения,
относящиеся к другим анализаторам, получить было нельзя.
Остается еще прибавить, что у обеих собак при вскрытии
после смерти оставшаяся задняя половина полушарий оказалась
очень резко атрофированной.
Мне кажется, что поведение этих собак более или менее ясно,
т. е. доступно анализу с точки зрения выпадения функции разру-
шенных и нарушенных анализаторов, как это обнаружилось
в результате испытания условных рефлексов и данными вскры-
тия. Все корковые концы анализаторов, кроме ротового у пер-

вой и ротового и запахового у второй, или не функционировали
совсем, или только ограниченно, в виде торможения. Следова-
тельно, собаки были лишены огромной массы раздражений со
стороны внешнего мира, обыкновенно определяющих нормальную
и сложную деятельность животных. У первой собаки оставался
в действии только анализатор, наиболее ограниченный в его
отношениях с окружающей средой. У другой, кроме того, дей-
ствовал и дистантный, особенно развитый у собак, анализатор
запаховый. Но на этот раз он работал слабо и не очень посто-
янно. Можно думать, что это произошло потому, что или и этот
анализатор также несколько пострадал при операции, или он
постоянно более или менее находился под тормозящим влиянием
других нарушенных анализаторов, неспособных на положитель-
ную деятельность, а отвечающих на внешние раздражения
иррадиирующим тормозным процессом. С другой стороны, обыч-
ный и главнейший рабочий прибор организма — скелетно-двига-
тельная система — был лишен возможности совершать свою
работу в точном соответствии с внешними условиями. Его работа
в норме определяется тесно ассоциированным функционирова-
нием двух анализаторов: внешнего кожного, сигнализирующего
подробно внешние, механические отношения животного в окру-
жающей среде, и внутреннего двигательного, детально анализи-
рующего и сложно синтезирующего соответственные двигательные
акты. При глубоком нарушении того и другого точных соответ-
ственных двигательных реакций, конечно, быть не может. Есть
основания думать, что некоторые разрозненные части только что
упомянутых анализаторов уцелели в коре. Так, может быть, надо
понять, что с одних мест кожного покрова при раздражении
вызываются безусловные рефлексы явно насчет работы низших
двигательных отделов центральной нервной системы, например
оборонительный, чесательный и т. д., с других (при поглажива-
нии кожи головы и шеи) наступают, вероятно, условно-тормозя-
щие (нейтрализующие возбуждение животного) рефлексы. Это
же представление хорошо бы объяснило и разницу между описы-
ваемыми собаками и собаками совсем без больших полушарий,
которые гораздо скорее после операции начинают вставать, стоять

и ходить и вообще менее обнаруживают беспорядка в движениях,
чем первые. На остатки двигательного анализатора указывает и
то, что у занимающих нас теперь собак бывали эпилептоидные
припадки в виде судорог головных, шейных и иногда туловищ-
ных мускулов, но никогда мускулов конечностей. Что касается
отсутствия специально социальных рефлексов, то могу сослаться
на то, что сказано мной раньше. Вероятно, для них главным
образом необходимы комплексные раздражения, которых у этих
собак, конечно, не могло быть, раз не было даже и положитель-
ных элементарных. Таким образом у первой собаки только орган
второстепенный по физиологической роли и упрощенный, что
касается соотношений с внешним миром, — слюнная железа —
при содействии связанного с ним тоже ограниченного, но уцелев-
шего ротового анализатора свидетельствует о все еще продол-
жающем действовать механизме коры полушарий, о высшей
нервной деятельности животного.
Я остановлюсь еще на одной собаке, анализ которой тоже
занял у нас немало времени. Она представила резкое отклонение
от нормального поведения не сразу после операции вследствие
удаления некоторой части полушарий, а под влиянием последую-
щего разрастания рубцовой ткани, сопровождавшегося частыми
судорожными припадками, но не сильными. Только последние
припадки, особенно сильные, 2 года с лишком спустя после моз-
говой операции привели ее к гибели. Это была молодая, очень
подвижная собака с сильной нервной системой. Работа над ней
начата с образования у нее исключительно кожно-механических
и кожно-температурных рефлексов, которые, как сообщено
раньше, особенно располагают корковые клетки к переходу в тор-
мозное состояние, так что животное под их влиянием обыкно-
венно очень скоро делается сонливым и погружается в сон. Тем
не менее эта собака все время в станке оставалась бодрой. Опе-
рация была исполнена в два приема — 9 марта и 28 апреля
1910 г., сперва на одной стороне, а потом на другой: были
повреждены gg. postcruciati. Только теперь на короткое время
при раздражении мест кожи, несколько пострадавших от опера-
ции, развилась сонливость, но введением лишнего сильного

условного раздражителя на звонок она была скоро устранена.
Небольшие дефекты, наступившие сейчас же после операции,
скоро почти изгладились, и собака вообще держалась как нор-
мальная. 11 мая 1910 г. у нее был первый судорожный припа-
док. Первая работа на ней закончилась к этому сроку, и она
оставалась затем при лаборатории, значительное время не под-
вергаемая опытам. Летом повторялись судорожные припадки,
а осенью и зимой ухаживающим за животным служителем было
отмечено, что собака делается особенной, именно: при прикосно-
вении к ней она приходит в сильное возбуждение, рычит, лает,
скалит зубы, чего раньше с ней никогда не случалось. С начала
января 1911 г. она поступает на исследование к новому нашему
сотруднику (Сатурнову). Теперь ее общее поведение представля-
лось в следующем виде. Вынутая из клетки и поставленная на
пол, при сильном возбуждении она скоро успокаивается и остается
стоять на одном и том же месте по нескольку десятков минут,
иногда по часу, двигая только головой и шеей туда и сюда,
обнюхивая воздух. Затем она делает движение вперед или по
кругу и скоро кончает тем, что или мочится, или испражняется.
Это, очевидно, и обусловило ее передвижение. А потом опять
продолжается стояние на одном и том же месте. Когда прихо-
дит обычное время еды, она также начинает ходить и принюхи-
вается. Подставляемая ей чашка с пищей также заставляет ее
тянуться к пище и двигаться за ней, если ее отодвигают. Акт
•еды совершенно правильный. Стоит собака твердо, не качаясь,
мо при движении передние конечности несколько выбрасываются,
а на гладком полу и при быстрых поворотах слегка
скользят. Однако падений почти никогда не бывает. На пре-
пятствия иногда собака натыкается, иногда же обходит.
Полового рефлекса, несмотря на повторение опытов, видеть не
удавалось. На кличку не реагирует и вообще никаких обыч-
ных отношений ни к другим собакам, ни к людям не обна-
руживает. Прикосновение к коже собаки на всех местах
тела, но особенно на голове и шее (вероятно, специально шеве-
ление волос), чем бы оно ни было произведено, — рукой, пред-
метом, на который животное наткнулось, другим животным, вет-

ром, каплями дождя, — непременно сейчас же вызывает сильней-
шее возбуждение, выражающееся в рычании, лае, скалении зубов
и в общих движениях. Обыкновенно при этом собака поднимает
голову кверху и почти никогда не направляет ее к тому месту,
где произошло прикосновение. Вместе с тем постоянное прикос-
новение и давление на кожу, например приборами, прикрепляе-
мыми к коже собаки, петлями на ногах, когда собака стоит на
станке, оставляют собаку в покое. Как уже сказано, все время,
пока собака жила, у нее периодически повторялись общие судо-
рожные припадки, после которых она обыкновенно довольно
быстро оправлялась.
Нам предстояло исследовать условнорефлекторную деятель-
ность странного животного и попытаться таким образом, может
быть, разъяснить ближайший нервный механизм ее поведения.
Условнорефлекторная деятельность оказалась налицо. Условные
рефлексы были пищевые. Очень легко и скоро восстановился
давний рефлекс на звонок. После того был образован новый зву-
ковой рефлекс на тон органной трубы в 300 колебаний в секунду.
За ним был получен рефлекс на камфору. Точно так же выра-
боталась дифференцировка к тону из терции и условный тормоз
из ударов метронома к рефлексу на камфору. Но первому иссле-
дователю больной собаки (Сатурнову) не удалось восстановить
ранних (бывших до заболевания) кожно-механических услов-
ных рефлексов. При этом исследовании было отмечено, что
положительные условные раздражители очень наклонны
переходить в тормозные и что тормозной процесс очень инер-
тен, очень долго давая себя знать на положительных раздра-
жителях.
Следующий исследователь собаки (Кураев), оценив только
что указанную особенность собаки и работая главным образом
с коротким изолированным условным раздражением, без труда
получил и условные кожно-механические рефлексы. Но тормоз-
ная тенденция нервной системы все нарастала вместе с повто-
рением и усилением судорожных припадков, пока сильные при-
падки 9 мая 1912 г., продолжавшиеся с небольшими паузами
почти 12 часов, не убили собаку.

Вскрытие мозга показало следующее. По снятии рубца дефект
мозгового вещества захватил следующие извилины: заднюю
часть g. postcruciatus, передние отделы g. suprasplenialis, entolate-
ralis и ectolateralis, g. suprasylvius medius, верхнюю половину
g. coronarius и отчасти g. ectosylvius medius. Кроме того, оказа-
лись резко атрофированными затылочные и височные доли. Раз-
мер мозга здесь уменьшен, и мозговые извилины уплощены.
Передние доли полушарий, повидимому, остались совершенно
неизмененными.
Как понимать с точки зрения этих нарушений отклонения от
нормы в поведении собаки? Вскрытие собаки показало, что
разрушение и нарушение полушарий захватило главным образом;
заднюю половину больших полушарий, только слегка коснув-
шись передней. Таким образом собака должна была быть подоб-
ной собаке без задней половины полушарий, что и сказывалось
на условных рефлексах. К сожалению, мы не исследовали ее
относительно комплексных звуковых и световых раздражителей.
На их отсутствие указывало то, что собака не реагировала на
кличку и не обнаруживала специальных отношений ни к другим
собакам, ни к людям. Последнее могло зависеть также и от
отсутствия у такой собаки цепных рефлексов. Далее некоторая
неисправность в ходьбе, очевидно, зависела от небольшого
повреждения двигательной области. Представляются трудными
для удовлетворительного объяснения стояние собаки на одном
месте и чрезвычайная реакция на прикосновение к коже. Что
касается первого, то относить ли это на счет несомненного пре-
обладания тормозного процесса в коре (под влиянием повторяю-
щихся взрывов возбуждения) или рассматривать это как резуль-
тат некоторого частичного повреждения кожного анализатора,
тем более, что голова и шея сохранили свою обычную подвиж-
ность? Вместе с тем остается непонятным действие прикоснове-
ния к коже собаки. Корковый ли это рефлекс или низших отде-
лов мозга? Раз условные кожно-механические рефлексы суще-
ствуют, последнее маловероятно. Но тогда как согласить повы-
шенную возбудимость кожного анализатора с преобладанием
тормозного процесса в коре? Для решения этих вопросов требо-

вались многие вариации опытов, которые в свое время не были
сделаны.
Приводя описанные в этой лекции случаи, я отнюдь не имел
претензии дать удовлетворительные объяснения нервного меха-
низма всех отклонений от нормы в поведении собак после моз-
говых операций. Моя цель состояла только в том, чтобы поста-
вить перед физиологией полушарий вопросы относительно этого
механизма как законные и показать некоторую возможность-
решения их.
В целом приведенные в последних трех лекциях опыты
с условными рефлексами главным образом являются подтвер-
ждением ранних и позднейших исследований других авторов от-
носительно того же предмета, только с небольшими прибавле-
ниями с нашей стороны и с постановкой некоторых новых задач
в этой области. Но наши факты решительно противоречат уче-
нию об отдельных ассоциационных центрах или вообще о каком-
то особом отделе полушарий с верховной нервной функцией, про-
тив чего восставал уже и Мунк.

ЛЕКЦИЯ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДАННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ: ЕГО
ЗАДАЧА, ЕГО ТРУДНОСТИ И НАШИ ОШИБКИ
Мм. гг.! При научном изучении животных явлений есть
несколько плоскостей, на которых можно вести это изучение.
Можно иметь в виду непременную физико-химическую основу
.жизненных явлений и методами физики и химии анализировать
элементарное жизненное явление. Дальше, считаясь как с фак-
том с эволюцией живого вещества, можно стараться свести дея-
тельность сложных конструкций живого вещества на свойства
элементарных форм его. Наконец, охватывая деятельность слож-
ных конструкций во всем их действительном объеме, можно
отыскивать строгие правила этой деятельности или, что то же,
констатировать все те условия, которые точно определяют тече-
ние деятельности во всех ее моментах и вариациях. Плоскость,
на которой мы стояли в описанном исследовании, есть, очевидно,
последняя плоскость. На этой плоскости наше внимание не зани-
мал вопрос о том: что такое раздражение и торможение в их
последнем глубоком основании? Мы брали их как два фактиче-
ских данных, два основных свойства нашей сложной конструк-
ции, два главнейших проявления деятельности этой конструкции.
Мы не ставили себе задачей деятельность полушарий свести на
элементарные свойства нервной ткани, как они установлены для
нервного волокна. Мы даже не останавливались подробно на
вопросе о возможном размещении двух основных явлений этой
.деятельности — раздражения и торможения — по двум элемен-

там нашей конструкции: нервным клеткам и соединительным
пунктам или путям между нервными клетками, удовлетворяясь
временным предположением, что то и другое есть функции нерв-
ных клеток. Что изучение условных рефлексов есть изучение
деятельности клеток коры больших полушарий, конечно, не
может подлежать сомнению. За это бесспорно говорит огромней-
шая масса отдельных раздражений, воспринимаемых полуша-
риями как из внешнего, так и из внутреннего мира, для которых
соответственно изолированные пункты представлены сотнями
миллионов и миллиардами клеток коры и которые отпадают
вместе с удалением больших полушарий. А затем является
вероятным, что раздражение и торможение, так постоянно и
тесно переплетающиеся между собой, беспрерывно сменяющие
друг друга, суть функции нервных клеток, представляя собой
только разные фазы физико-химического процесса, происходя-
щего в этих клетках под влиянием многочисленных раздражений,
поступающих в них как из внешнего, так и из внутреннего мира,
как из всех отделов тела, так и специально из других пунктов
полушарий. Наша основная задача: регистрация и характери-
стика отдельных актов деятельности коры, определение точных
условий их наличности и их систематизация, иначе говоря, опре-
деление условий колебаний величины раздражительного и тор-
мозного процессов и установление взаимных отношений этих
процессов. Таким образом наша работа по своему характеру ана-
логична работе Шеррингтона и его сотрудников над спинным
мозгом. Нельзя не видеть очень много пунктов, где наши
факты, полученные при исследовании больших полушарий, сов-
падают с фактами физиологии спинного мозга, что свидетель-
ствует об естественной общности основных отношений и там и
здесь.
Но работа над деятельностью больших полушарий и в тех
границах, которые мы себе поставили, является исключительно
трудной. В силу чрезвычайной реактивности коры полушарий
и грандиозной массы раздражений, постоянно на нее падающих,
деятельность ее характеризуют две основные черты: чрезвычай-
ная обусловленность и естественно с ней связанная текучесть

явлений, составляющих эту деятельность. Почти ни при одном
явлении нельзя быть уверенным в обладании всеми условиями
его существования. Малейшее колебание внешней среды или
внутреннего мира, часто едва уловимое или совершенно не подо-
зреваемое, резко меняет ход явлений. Понятно, что при таком
положении дела здесь в особенности горько дают себя знать
обычные слабости мысли: стереотипность и предвзятость. Мысль
не может, так сказать, угнаться за разнообразием отношений.
Поэтому так часто приходится ошибаться при этой работе.
Я уверен, что и в переданном материале немало промахов, и даже
больших. Но, посягая на такую сложность, не стыдно и
ошибаться. Вот почему я так долго медлил с систематическим
изложением нашей столь продолжительной работы. В силу ука-
занных свойств предмета постоянно возникают новые вопросы,
а позади остается еще много нерешенных вопросов. От намечен-
ных задач нас часто отвлекает неожиданное и нередко смущает
многое непонятное с принятой нами точки зрения. Эту общую
характеристику работы над большими полушариями я и хочу
дать в этой заключительной лекции, опираясь опять же на наш
фактический материал, не нашедший себе места в предшествую-
щих лекциях.
До какой степени явления в исследуемой нами области
сложны и как они тонко и многообразно обусловлены, я думаю,
особенно ярко показывают два следующих наблюдения, относя-
щиеся к последнему периоду нашей работы.
Вот собака, о которой была не раз речь в предшествующих
лекциях, подвергшаяся сильному влиянию чрезвычайного на-
воднения и представившая после применения определенного на-
шего приема изолированное функциональное поражение в звуко-
вом анализаторе. Целый месяц сплошь при решении некоторой
задачи, именно при выработке дифференцировки на высоту
тона, она держалась вполне нормально. При продолжительности
изолированного условного раздражения только в 10 секунд се-
креторный эффект достигал 5 капель. Отчетливо выступала
разница между сильными и слабыми раздражителями. Подава-
емую после условных раздражителей пищу собака брала сразу

и ела жадно. В станке стояла спокойно. Теперь вводится, неви-
димому, очень маленькое изменение в опыте. Изолированное
условное раздражение удлиняется на 5 секунд. И сейчас же вся
условнорефлекторная деятельность резко нарушается.
Вот подлинные цифры опыта.
Опыт 19 VI 1926
(Нормальный)
Слюноотделение
Время
Условный раздражитель
в течение 10 секунд
(в каплях)
за 10 секунд
Примечания
10 ч. 33
м.
Тон в 250 колебаний
в
1 сек.
Стоит спокойно; на ус-
ловный раздражитель
пищевая двигательная
реакция, пищу берет
сразу
4.5
38
м.
Тон в 150 колебаний
(дифференцировка)
0
48
м.
Бульканье
5
52
м.
Вспыхивание лампочки 3.5
59
м.
Бульканье
5
Опыт 24 VI 1926
(Измененный)
10 ч.
28
м.
Тон в 250 колебаний
в 1 сек.
7
Пищевая реакция, ест
В паузе неспокойна
34
м.
Вспыхивание лампочки
2
Слабая пищевая реак-
ция, ест
49
м.
Звонок
0
В паузе то же
Отвертывается, берет
пищу через 51 сек.
54
м.
Вспыхивание лампочки
1.5
Пищевая реакция, ест
сразу
11 ч.
01
м.
Бульканье
0
Отвертывается, пищу
не берет
Первый раздражитель во втором опыте дает секреторный
эффект больший, чем обычный, что и понятно, так как изоли-
рованное условное раздражение удлинено на 5 секунд. Пищевая
реакция на условный раздражитель — живая, и пища сейчас же

съедается. Все обещает обыкновенный опыт. Никаких указаний
на какую-нибудь экстренную ненормальность этого дня нет. Но
уже в паузе обращает на себя внимание какое-то беспокойство
животного. А затем выступает явная парадоксальная фаза. На
сильные раздражители секреторная реакция исчезает, и пода-
ваемую пищу собака в первый раз берет с опозданием, а во вто-
рой раз и совсем не берет. На слабый же раздражитель секре-
ция есть, хотя и уменьшенная, и пища берется сразу. На другой
день при обычной продолжительности условных раздражений
в 10 секунд положение дела еще более ухудшается. На все раз-
дражители секреторный эффект отсутствует, пищу при сильных
условных раздражителях собака не берет, а при слабом ест. На
третий день все вернулось к норме, лишь тон, примененный пер-
вым в день с удлинением изолированного условного раздраже-
ния, имел ослабленный секреторный эффект, вдвое против нор-
мальной величины. Опыт был повторен с тем же результатом.
Какая тонкость реагирования, какое значительное действие от
ничтожного изменения условий опыта!
Но дело не ограничивается одной реактивностью. На другой
собаке, тоже упоминавшейся раньше, исключительно тормози-
мой (Умнице), такое же изменение условий опыта сопровожда-
лось обратным результатом. Так как эта собака на станке при
спокойной обстановке скоро делалась сонливой и все рефлексы
не только на условные раздражители, но и на подаваемую пищу
совершенно отсутствовали, то был применен испытанный возбу-
ждающий прием: кратчайший переход (0.5—1 секунда) от
начала действия условного раздражителя к подаче пищи. Через
3 недели практики такого приема у собаки рассеялась сонли-
вость, и она всякий раз брала подаваемую пищу и жадно ее ела.
Когда затем изолированное условное раздражение было удлинено
на 5 секунд, оказывался и условный секреторный эффект. Но он
держался несколько дней, а затем исчезал, и собака опять ста-
новилась сонливой. Стоило, однако, удлинить условные раздра-
жения до 10 секунд — снова собака делалась бодрее, и опять
появлялся секреторный эффект, и — что существенно — он был
уже и в первые 5 секунд. Далее повторялась старая история.

После немногих дней собака впадала в прежнюю сонливость, и
секреторного условного рефлекса более не было. Удлинение
условного раздражения до 15 секунд имело то же действие, что
первое удлинение до 10 секунд: бодрое состояние собаки и зна-
чительный условный секреторный эффект, начинавшийся уже
в первые 5 секунд. Так же шло дело и при удлинении условного
раздражителя до 20 и 25 секунд.
Привожу протокол опытов.
Опыт 28
II 1925
Время
Условный раздражитель
в течение 15 секунд
Начало
слюноотделения
(в секундах)
Слюноотделение
(в каплях)
за 15 секунд
8
ч. 53
м.
Удары метронома
7
1
9
ч. 03
м.
Механическое раздражение
кожи —
0
18
м.
Свисток
—
0
В следующем опытном дне условные раздражения удли-
няются до 20 секунд.
Опыт 3 III
1925
Время
Условный раздражитель
в течение 20 секунд
Начало
слюноотделения
(в секундах)
Слюноотделение
(в каплях)
за 20 секунд
9 ч. 02
м.
Удары метронома
4
5
12
м.
Свисток
2
8
24
м.
Механическое раздражение кожи 10
3.5
Таким образом каждое небольшое удлинение изолирован-
ного условного раздражения производило временное возбужде-
ние собаки: сонливое состояние рассеивалось, и секреторный
условный эффект появлялся в такой близкий к началу условного
раздражения момент, в какой его не было до этого удлинения.
Следовательно, он был результатом возбуждения коры, а не
следствие только увеличения времени до его обнаружения.
Итак, на двух собаках одно и то же совершенно незначи-
тельное изменение в опыте обусловило совершенно противо-
положный эффект. У одной оно вызвало торможение, у другой,
наоборот, оно устраняло торможение. Надо думать, основание*

этой противоположности состояло в том, что первое животное
находилось в бодром (возбужденном) состоянии, второе в сон-
ном (заторможенном).
Привожу пример, где, очевидно, основное отношение явлений
испытывает отклонение вследствие влияния пока неизвестных
второстепенных условий. Как уже многократно указывалось
в предшествующих лекциях, условные раздражители из внешних
агентов, относящихся к разным анализаторам, при всех прочих
равных условиях, дают разные по величине эффекты. Долгое
время только под влиянием предвзятой мысли, что разница
в наших ощущениях света, звука и т. д. должна же иметь какое-
либо материальное основание в разнице соответственных клеток
коры, раз нервный процесс во всех нервах современной физио-
логией признается тождественным, мы были наклонны и раз-
ницу в величине условного эффекта тоже отнести насчет инди-
видуальности клеток разных анализаторов. Но некоторые факты
уже в течение этих лекций потребовали от нас нарочитого
экспериментального исследования этого пункта. При этом ока-
залось, как уже было сообщено ранее, что разница в величине
условного эффекта при агентах из разных анализаторов несо-
мненно существенно зависит от количества энергии, посылаемой
каждым агентом в кору полушарий. Как помните, этот результат
был получен следующим образом: мы давно знали, что условный
комплексный раздражитель, состоящий из двух обычно при-
менямых нами агентов и принадлежащих к разным анализаторам,
„действует преимущественно или даже почти исключительно
одним из компонентов, как показывает испытание условного дей-
ствия каждого из компонентов в отдельности, например наши обыч-
ные звуковые агенты всегда в комплексе замаскировывали свето-
вые, кожно-механический, кожно-температурный и т. д. Но, наро-
чито чрезвычайно ослабляя звуковой агент и усиливая световой,
мы получили обратное отношение, чем и было доказано опреде-
ляющее значение в факте количества энергии. Однако основной
факт связи величины условного эффекта с количеством энергии
иногда, хотя и не часто, у некоторых животных не обнаружи-
вается, и мы до сих пор не можем определенно указать спе-

циальные условия этих отклонений, хотя и направляем усилен-
ное внимание на этот пункт. Отдельные условия более или
менее намечаются, но вся совокупность их остается незахвачен-
ной. Отклонения, видимо, связаны с общим характером нервной
системы: возбудимым или тормозимым. У тормозных собак
обычная связь величины эффекта с силой раздражения высту-
пает особенно резко и почти без исключения, не считая явно
патологических состояний. Затем определенное значение имеет
продолжительность изолированного условного раздражения.
Если эта продолжительность не велика, разница может не ока-
заться. Начинаясь одинаково при сильных и слабых раздраже-
ниях, эффект при слабых раздражениях обычно не так сильно
нарастает, а иногда и совсем не увеличивается в течение раздра-
жения, как это почти всегда происходит при сильных раздраже-
ниях. Но у очень возбудимых и жадных до еды собак, наоборот,
укорачивание изолированного условного раздражения способ-
ствует обнаружению обычной зависимости величины эффекта от
силы раздражения, которая незаметна при более продолжитель-
ном условном раздражении.
Опять же, вследствие чрезвычайной обусловленности явле-
ний, составляющих деятельность больших полушарий, и при
многих, повидимому, простых и, казалось бы, хорошо обследо-
ванных фактах приходится чувствовать все еще неудовлетвори-
тельность нашего теперешнего физиологического анализа. Возь-
мем один из наших недавних случаев (опыты Н. А. Подкопаева
и С. Н. Выржиковского). У собаки образовывались условные
рефлексы на разные агенты при следующей вариации условий.
Первый индифферентный агент один раз применялся в сопро-
вождении безусловного раздражителя (еды), в другой раз
один, — и это повторялось несколько раз. Условный рефлекс
образовался довольно скоро (на двадцатый раз). При следую-
щем агенте пища давалась при одном разе из трех. Рефлекс
тоже образовался, даже скорее (на седьмом разе), но собака
при этом становилась очень возбужденной. Наконец агент, за
которым еда следовала только один раз при четырех его повто-
рениях, совсем не сделался условным раздражителем, причем

собака делалась несколько сонливой. При этом агент в целом
был применен 240 раз, из них только 60 раз в сопровождении
еды. Попробуем, пользуясь нашими другими основными фактами,
понять механизм этого факта: почему условный рефлекс не обра-
зовался в данном случае или по крайней мере его образование
так замедлялось, если допустить, что при еще большем числе
он мог бы образоваться? Основной механизм образования
условного рефлекса есть встреча, совпадение во времени раздра-
жения определенного пункта коры полушарий с более сильным
раздражением другого пункта, вероятно коры же, в силу чего
между этими пунктами более или менее скоро проторивается
более легкий путь, образуется соединение. И обратно, если эта
встреча долго не повторяется, проторенность исчезает, соедине-
ние разрывается. Но когда проторенность дошла до ее макси-
мума, она и без дальнейшей практики может держаться месяцы
и годы. Понятно, что при соответствующем условии, т. е. при
встрече раздражений, проторенность должна образовываться при
первой встрече и постоянно увеличиваться, суммироваться при
следующих встречах. Тогда является законный вопрос: почему
же условный рефлекс не получился в последней вариации опи-
сываемого опыта? Ведь встреча происходила 60 раз, когда при
обыкновенных условиях достаточно 3—5 раз в лучшем случае,
а в данном опыте при первой вариации он образовался после
20 раз, что обыкновенно и бывает при образовании первых
условных рефлексов у собаки при нашей обстановке. Конечно,
прежде всего приходит мысль о влиянии промежутка времени
между повторениями встречи. Но это не имеет значения в нашем
случае. При тех же промежутках, если бы промежуток не был
заполнен повторением индифферентного раздражителя без сопро-
вождения едой, условный рефлекс несомненно бы образовался.
Значит, помеха не в этом. Неизбежно принимать, что именно
частое повторение индифферентного агента без условного раз-
дражителя создало препятствие для образования условного
рефлекса. Как представить себе это препятствие? Как мы уже
знаем, всякий новый раздражитель, вызывающий сначала иссле-
довательский рефлекс, перестает вызывать его, если затем этим

раздражителем не производится на животное никакого дальней-
шего действия. И это прекращение действия основано на разви-
тии торможения в клетке, куда адресовалось раздражение. Сле-
довательно, при трех повторениях агента в третьей вариации
без присоединения еды и могло происходить это торможение
соответствующей клетки, и, таким образом, для соединения
с клеткой пищевого раздражения в ней не было процесса раз-
дражения. Предположение кажется достаточно обоснованным,
но оно не может быть признано в данном случае за реализо-
ванное. Когда агент в третьей вариации был повторен 240 раз,
он был испытан относительно его свойства. На очень коротком
расстоянии времени после него (30 секунд) применялся какой-
нибудь из бывших у собаки условных рефлексов — он отнюдь
не оказывался заторможенным. Следовательно, агент не был
тормозным и не производил последовательного торможения. Но
его тормозное действие должно быть очень концентрированным
вследствие долгого употребления. И это не подтвердилось. Когда
после 240 раз этот агент начали сопровождать едой сплошь, он
уже на третий раз дал значительный условный секреторный
эффект. Нужно еще прибавить, что в первый день, когда агент
был применен в комбинации с пищей два раза, ранние условные
рефлексы были малы, т. е. возбудимость собаки была невысока.
Таким образом скорость образования нового условного рефлекса
была максимальной, и думать о тормозном состоянии клетки
индифферентного агента нет основания. Мы испытали предпо-
ложения, истекающие из известных нам фактов, и причину
явления не нашли. Мы будем испытывать ее дальше и, надо
думать, найдем. Но сделанное до сих пор показывает, что у нас
еще нет сейчас полного знания всех тех условий, которые опре-
деляют деятельность механизма образования условного рефлекса.
Приведенные во второй лекции условия, как они ни были доста-
точны для получения всех рефлексов, бывших до сих пор
в нашем распоряжении, значит, еще не полны, раз, имея их
в голове, мы не можем сразу понять результата анализируемого
случая. Есть еще какое-то просматриваемое нами условие. Зна-
чит, опять чрезвычайная обусловленность явлений.

Если не может быть речи в настоящее время о понимании
всей деятельности больших полушарий из деталей физико-хими-
ческого процесса, что очевидно; если нет, по всей вероятности,
верных шансов для понимания этой деятельности из элементар-
ных свойств нервной ткани; если мы даже относительно самого
основного явления этой деятельности не имеем еще полного зна-
ния, то что же остается для нашего исследования, к чему сво-
дится наша работа? Очевидно, приведение бесчисленной массы
разнообразных отдельных явлений все к меньшему числу общих
основных явлений и должно составить ближайшую и реальней-
шую задачу теперешней стадии физиологического изучения боль-
ших полушарий. Этим мы и занимаемся теперь, то приближаясь
несколько к цели в отдельных случаях, то стоя перед неразре-
шенными, но атакуемыми вопросами, то ошибаясь.
В начале этой работы, опираясь на резкие, но внешние черты,
мы различали три вида торможения: внешнее, внутреннее и сон-
ное. Накопляющийся фактический материал позволил нам, как
вы уже знаете, слить последние два вида, сведя их внешнюю
разницу на второстепенную подробность. Оба они оказались
одним и тем же внутренним торможением, раз раздробленным
и местно разграниченным, в другой раз слитым и широко рас-
пространенным. Когда при дальнейшем изучении условных
рефлексов мы познакомились с явлениями взаимной индукции,
естественно, бросилось в глаза подобие факта отрицательной
индукции с фактом внешнего торможения. Теперь представилась
вероятной тождественность в основе процесса при всех наших
старых видах торможения, почему мы и приступили к собира-
нию дальнейших данных в этом направлении. Эти данные частью
были сообщены раньше, частью я их приведу теперь. В лекции
об индукции был описан опыт, в котором условный оборони-
тельный рефлекс на механическое раздражение кожи на одном
определенном месте тормозил в периоде последействия условный
пищевой рефлекс на механическое раздражение кожи на других
местах. При этом одна подробность свидетельствовала, что это
торможение происходило обоими пунктами (пунктами раздра-
жения и торможения), именно в коре полушарий. В лекции

о переходных фазах к полному внутреннему торможению было
указано на некоторых примерах, что и в периоде внешнего тор-
можения можно наблюдать те же фазы. Сейчас я могу приба-
вить новые соображения и факты в пользу заключения о тож-
дестве внешнего и внутреннего торможения. В вышеупомянутом
факте замаскирования, подавления в комплексном условном раз-
дражителе сильным раздражителем слабого необходимо видеть
обнаружение внешнего торможения. Клетка сильного раздражи-
теля тормозит клетку слабого раздражителя, и потому эта
последняя клетка может войти только в слабую связь с клеткой
безусловного раздражителя, так как есть основание считать сте-
пень проторенности соединительного пути отвечающей силе
условного раздражителя. А чем бы в данном случае от этого
внешнего торможения отличалась отрицательная индукция,
когда пункт положительного условного раздражителя усиливает
или даже восстановляет тормозное состояние пункта условного
тормозного раздражителя? Наконец к доказательству устанав-
ливаемого нами положения могут служить и следующие факты.
Уже давно многими нашими сотрудниками (Миштовт, Кржыш-
ковский, Лепорский) указывалось, что при образовании услов-
ного тормоза для быстрого и полного торможения имеет боль-
шое значение, чтобы агент, из которого будет вырабатываться
условный тормоз, не был значительно физически слабее, чем
агент, являющийся положительным условным раздражителем,
участником тормозной комбинации. Недавние нарочитые опыты
(Фурсикова) вполне подтвердили эти указания, прибавив факт,
что часто внешнее торможение, с которого начинается действие
нового агента, как вызывающего исследовательский рефлекс,
незаметно переходит в тормозное действие комбинации, как вну-
треннее торможение. И все же остается вопрос: достаточно ли
это для отождествления внешнего и внутреннего торможения?
В девятнадцатой лекции был поднят вопрос о трех видах
внешних раздражителей, вызывающих прямо тормозное состоя-
ние коры больших полушарий: очень слабых, очень сильных
и необыкновенных, причем было предположительно указано
биологическое значение этого факта. Вопрос о физиологическом

механизме действия этих различных раздражителей был отло-
жен до настоящей лекции. Но и здесь сейчас я не нахожу воз-
можным ставить и обсуждать вопрос о торможении во всем его
объеме. Как ни значителен наш экспериментальный материал,
он явно недостаточен, чтобы составить общее и определенное
представление о торможении и об его отношении к раздраже-
нию. Объяснения, хорошо подходящие к одной группе фактов,
не могут, однако, захватить их все. Многие факты упорно не
поддаются теоретическому анализу, и представление об их меха-
низме приходилось несколько раз менять на протяжении нашей
работы, не находя его удовлетворительным. И тут, как и вообще
в нашей работе, пока остается только группировать фактиче-
ский материал. Мы стоим перед массой нерешенных вопросов:
о растормаживании, о положительном действии тормозных
условных раздражителей, в некоторых случаях о прямо тормозя-
щем действии положительных условных раздражителей при на-
рушении коры полушарий, о преимущественном тормозящем дей-
ствии слабых и сильных положительных раздражителей, и т. д.
и т. д. Мы во многих случаях не можем сказать: какие из фак-
тов близки или тождественны, или же совершенно отдельны,
радикально различны. Для иллюстрации трудности таких слу-
чаев рассмотрю следующий пример. Почему новые явления или
новая связь явлений действует на животное тормозящим обра-
зом? Какой физиологический механизм этого задерживания?
Мы подаем собаке после условного раздражителя корм другим
способом, чем раньше, например вместо чашки с пищей, выдви-
гаемой из-за экрана, сбрасываем ее через трубку из резервуара,
стоящего наверху, в чашку, находящуюся перед собакой,—
и многие из собак тогда ее упорно не берут, и наши условные
рефлексы исчезают. Наступает, конечно, торможение. На что
его свести, с каким из наших других фактов его поставить рядом?
Может быть, с фактом, упомянутым в тринадцатой лекции,
когда при резком изменении обычного порядка в применении
ряда различных условных раздражителей в течение опытов
наступает, особенно у некоторых собак, более или менее значи-
тельное торможение всей условнорефлекторной деятельности,

держащееся несколько дней, несмотря даже на возвращение
к старому порядку? Можно представить себе то же самое и отно-
сительно всей окружающей собаку действительности. Постоянно
повторяющиеся и в определенном следовании перед животным
внешние явления создают в полушариях определенную, так ска-
зать, стереотипную деятельность. Всякое новое явление, или
даже и старые, но в новой связи, нарушая этим стереотип, вызы-
вают торможение, как и в наших опытах с изменением порядка
условных раздражителей. Но тогда встает следующий вопрос:
как, каким ближайшим физиологическим процессом происходит
торможение в последнем случае, или, правильнее сказать,
с каким в свою очередь другим случаем торможения тождествен
этот случай торможения? Не есть ли это результат тормозящего
действия исследовательского рефлекса, возникающего при новом
колебании внешней среды? Или же это совершенно отдельные,
самостоятельные явления? За первое бы говорила резко выра-
женная у очень тормозимых собак связь чрезвычайно чувстви-
тельного ориентировочного рефлекса с сильным последователь-
ным торможением (факт, выступавший исключительно отчетливо
у Умницы), и при таких собаках такой механизм является
вероятным. Но в других случаях нет внешних указаний на
ориентировочный рефлекс и наступает прямо тормозное
состояние.
Этот пример показывает, как мы еще далеки от удовлетвори-
тельного группирования наших отдельных фактов.
Вот почему я пока отказываюсь высказываться за ту или
другую из существующих теорий торможения или выставлять
новую. Пока мы пользуемся временными предположениями для
систематизирования нашего фактического материала и проекти-
рования новых опытов.
В заключение я перехожу к нашим ошибкам, которых мы
делали немало в прошлом и которые постепенно поправляли
и поправляем. Сейчас сперва опишу одну, которая была открыта
и исправлена при повторении старых опытов в течение этих лек-
ций, и другую, вероятную, которую исследуем в настоящее
время.

В четвертой лекции, в которой говорилось о восстановлении
угашенного условного рефлекса, были приведены три различных
случая этого восстановления: самостоятельное по истечении
известного срока, прочное, но более или менее медленно насту-
пающее, и ускоренное, раз посредством подкрепления, т. е. при-
менения специального рефлекса, в другой раз вследствие приме-
нения каких-нибудь посторонних рефлексов. Эти два последние
случая описаны там как существенно различные между собой.
При первом из них принималось не только быстрое, но и прочное
восстановление. При втором случае с посторонними рефлексами
было установлено, что восстановление хотя и быстро наступало,
но было временным и скоро исчезало по прекращении посторон-
него рефлекса и его последействия, сменяясь опять торможением,
продолжавшимся до конца его обычного срока, как если бы
никакого постороннего рефлекса и не было. Поэтому это вос-
становление получило особенное название «растормаживания».
При этом там было указано на трудность понимать эту разницу,
раз угасание не было окончательным разрушением условного
рефлекса. В последнее время при получении новых данных отно-
сительно взаимодействия условного и безусловного раздражите-
лей мы сочли надобным переделать возможно точно старые
опыты и убедились в ошибочности их (новый опыт Подкопаева).
Восстановление угашенного рефлекса при применении как спе-
циального, так и всякого постороннего рефлекса только времен-
ное, т. е. после обоих рефлексов в ближайшее время угашенный
условный раздражитель действует положительно, а несколько
позже опять лишается этого действия до его самостоятельного
восстановления. Когда условный рефлекс — пищевой, а посторон-
ний — кислотный, т. е. оба химические, то временное восстанов-
ление, растормаживание происходит совершенно однообразно,
что касается его течения во времени. Опыты были поставлены
на двух собаках и дали один и тот же результат. Даю подроб-
ное описание опыта на одной из собак. При угасании условного
пищевого рефлекса на удары метронома до нуля этот нуль дер-
жался до 20 минут после последнего повторения условного раз-
дражителя без подкрепления. Затем начиналось постепенное

самостоятельное восстановление, которое к 30 минутам достигало
40% первоначальной величины условного эффекта до угасания.
Когда при первом нуле угасания условный раздражитель сей-
час же подкреплялся и через 20 минут от нуля он испытывался
опять, то оставался еще нулевым. Когда же в другом опыте
после такого же подкрепления он применялся спустя только
10 минут после угасания, от него имелся положительный эффект.
Совершенно так же шел опыт, когда вместо пищи в тот же
момент вливалась в рот собаки кислота и в те же сроки испыты-
вался условный раздражитель.
Вот подлинные цифры, взятые из некоторых опытов для при-
мера.
Условный раздражитель при первом применении в опытный
день дал 6 капель за 20 секунд; он же после конца угасания,
тотчас же подкрепленный и испытанный 10 минут спустя, считая
от конца угасания, дал 3 капли.
В другой день условный раздражитель при первом примене-
нии дал 7 капель; он же после конца угасания, тотчас же под-
крепленный и испытанный 20 минут спустя, считая от конца
угасания, остался без малейшего эффекта.
Условный раздражитель при первом применении в опытный
день дал 5 капель за 20 секунд; он же после конца угасания
тотчас же сопровождался вливанием кислоты в рот собаки
и испытанный 10 минут спустя, считая от конца угасания, дал
2 капли.
В другой день условный раздражитель при первом примене-
нии дал 5 капель; он же после конца угасания, тотчас же сопро-
вождаемый вливанием кислоты и испытанный 20 минут спустя,
считая от конца угасания, остался без малейшего эффекта.
Максимум растормаживания наступает в более ранние сроки
после конца угасания, чем 10 минут.
Очевидно, прежняя ошибка была основана частью на неточ-
ности опытов, когда сравнение сроков восстановления при спе-
циальном рефлексе и посторонних рефлексах чаще всего проис-
ходило при применении таких посторонних рефлексов, как зву-
ковые, зрительные и другие, имевших короткое последействие,.

а не химических с их длинным последействием. Частью же к ста-
рому заключению располагала мысль, что безусловный раздра-
житель, с которым сочетался условный, должен находиться
в особенном отношении к последнему в случае его восстановления
после угасания. Теперешний же результат представляет лишнее
основание для принятия, что торможение происходит именно
в нервной клетке, а не в соединительном пункте или пути между
клеткой условного раздражителя и клеткой специального без-
условного раздражителя. Иначе было бы трудно себе предста-
вить, как восстановляющее действие обоих этих раздражителей
могло оказаться совершенно одинаковым.
Другая ошибка обнаруживается сейчас, и я нахожу возмож-
ным говорить о ней сейчас, хотя переисследование предмета
только начинается, с одной стороны, ввиду особенной важности
пункта, к которому она относится, с другой — опять же ради
общей характеристики нашей области, изобилующей исключи-
тельными трудностями при установлении точных фактических
отношений.
Во второй лекции приведены были, казалось, все условия,
при которых образуются условные рефлексы, и все, что мешает
их образованию. На втором месте после первого условия —
совпадения во времени индифферентного агента и безусловного
раздражителя — было поставлено непременное, хотя бы и очень
короткое, предшествование по времени будущего условного раз-
дражителя перед безусловным. На многих собаках после много-
численных повторений (даже 300—400 раз) комбинации индиф-
ферентного агента с безусловным раздражителем, причем ком-
бинация начиналась с безусловного раздражителя и к нему
индифферентный агент присоединялся только спустя 5—10 се-
кунд, условный рефлекс не вырабатывался, хотя у тех же собак
при других разных агентах, сочетаемых обычным образом с без-
условным раздражителем, условные рефлексы были готовы через
7—20 повторений. Естественно было думать, что сильный без-
условный раздражитель, сосредоточенный в определенном месте
полушарий механизмом внешнего торможения, обусловливал
такое тормозное состояние в остальных частях полушарий, что

раздражения, падающие на эти части, оказывались недействи-
тельными, совершенно так, как это мы знаем по себе, когда,
чем-нибудь сильно занятые, мы не слышим и не видим, что про-
исходит около нас. Таким образом факт казался очевидным
и понятным как с нашей точки зрения, так и с общежитейской.
Это и сделало то, что до самого последнего времени у нас не
было относительно него ни малейшего сомнения. Теперь положе-
ние дела изменилось. Когда мы недавно задались вопросом:
каким образом раннее подкрепление условного раздражения,
т. е. возможное укорочение его изолированного действия, мешает
развитию тормозного состояния в пункте его приложения в коре,
то новым варьированием опытов были приведены к неожидан-
ному для нас факту. Оказалось, что безусловный раздражитель
тормозит и выработанный условный раздражитель. Но тогда
естественно и обратило на себя внимание следующее сопоставле-
ние фактов.
Имеется ли уже выработанный условный раздражитель, или
это еще индифферентный агент, из которого будет только выра-
батываться этот условный раздражитель, — влияние на него без-
условного раздражителя одно и то же. А вместе с тем влияние
это выражается в том, что при малейшем изменении внешних
условий, условий времени, происходит образование условного
рефлекса, превращение индифферентного агента в определенный
условный раздражитель. Приходилось признать, что механизм
образования условного рефлекса и механизм внешнего торможе-
ния как-то сближаются или даже отождествляются, иначе
говоря, что процесс внешнего торможения дает основание для
образования связи между клетками. Это напоминало бы другой
из наших фактов, именно образование вторичного условного
рефлекса и развитие условного торможения, где также * при
общих внешних условиях, но при небольшой разнице в отноше-
нии времени, наступает то процесс раздражения, то процесс
торможения. Если бы это соображение было верно, то надо
было бы ждать, что и при покрытии, как мы выражаемся,
с самого начала безусловным раздражителем индифферентного
агента между пунктами их в коре вначале могла бы образоваться

связь, мог бы произойти условный рефлекс, но который потом
при повторении такой комбинации затормаживался. И это пока-
зали наши первые ориентировочные опыты. Опираясь на то,
что полное покрытие выработанных условных раздражителей
безусловным только постепенно ведет к уменьшению их эффекта,
при слабых к более скорому и даже к нулю, а при сильных
к более медленному и часто к незначительному, мы при новых
комбинациях безусловного раздражителя с индифферентными
агентами, — причем комбинация начиналась с безусловного раз-
дражителя, — применяли эту комбинацию только малое число
раз, чтобы не дать развиться торможению. Во многих случаях
мы действительно получили то, что ожидали. После таких ком-
бинаций индифферентный агент, испытанный отдельно, действо-
вал как условный раздражитель (в опытах В. И. Павловой,
Крепса, Подкопаева и Купалова). Когда мы с этим взглядом на
дело и с первыми опытами в этом направлении обратились
к нашим старым опытам (опыты Крестовникова), мы увидали,
что, во-первых, почти всегда при них индифферентные агенты
испытывались на их условное действие только после большого
числа повторений комбинаций, в которых они присоединялись
к безусловному раздражителю после начала его действия, а, во-
вторых, даже и при этом часто сильные индифферентные агенты
при отдельной их пробе долго обнаруживали секреторный
эффект. Но этот эффект истолковывался как случайный и по-
сторонний, а не как условный, в силу предвзятой мысли, что,
если бы он был действительно условным, он должен был бы
с повторением комбинации увеличиваться, а не уменьшаться
и исчезать, как это было в тех опытах. Возможно, что и другое
явление, именно отсутствие при пробах ясной условной двига-
тельной реакции, при этой предвзятости тоже не вполне объек-
тивно оценивалось. На одной собаке должно было быть при-
знано образование подлинного условного рефлекса, но оно также
было сведено на постороннее условие, конечно с известным
основанием, — но вполне ли достаточным? Тема будет обрабо-
тана многосторонне и строго при теперешнем очень увеличенном
запасе наших сведений о предмете и при большей специальной

тренировке нашей мысли в новой области исследования. При
полном оправдании наших соображений и при дальнейшем под-
тверждении наших теперешних ориентировочных опытов физио-
логия больших полушарий овладела бы очень важным для при-
ложения к человеку положением, что образование новых связей
в коре может происходить не только в районах полушарии
с оптимальной возбудимостью, но и в частях их, более или
менее заторможенных.
В этой последней, также фактической, лекции я, однако,
хотел, как только мог, передать основное впечатление от работы
в нашей области. Как мне кажется, многочисленные факты,
сообщенные во всех предшествующих лекциях,' достаточно сви-
детельствуют, что в этой области возможна серьезная естественно-
научная работа, накопление точных фактических данных. Поэтому
я не боялся дискредитировать наше научное предприятие тем,
что привел в этой лекции. Как всегда, лучше, конечно, созна-
вать опасности, чем их игнорировать. Кроме того, мне хотелось
предупредить будущих работников в этой области о тех исклю-
чительных трудностях, которые они встретят в ней.
В общем же этот новый отдел физиологии поистине плени-
телен, удовлетворяя двум, всегда рядом идущим, тенденциям
человеческого ума: стремлению к захватыванию все новых
и новых истин и протесту против претензий как бы закончен-
ного где-нибудь знания. Здесь гора неизвестного явно надолго
«останется безмерно больше кусочков отторгнутого, познанного.

ЛЕКЦИЯ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
ПРИЛОЖЕНИЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫХ ДАННЫХ,
ПОЛУЧЕННЫХ НА ЖИВОТНЫХ, К ЧЕЛОВЕКУ
Мм. гг.! Если сведения, полученные на высших животных
относительно функций сердца, желудка и других органов, так
сходных с человеческими, можно применять к человеку только
с осторожностью, постоянно проверяя фактичность сходства
в деятельности этих органов у человека и животных, то какую же
величайшую сдержанность надо проявить при переносе только
что впервые получаемых точных естественно-научных сведений
о высшей нервной деятельности животных на высшую деятель-
ность человека. Ведь именно эта деятельность так поражающе
резко выделяет человека из ряда животных, так неизмеримо
высоко ставит человека над всем животным миром. Было бы
большим легкомыслием первые шаги физиологии больших полу-
шарий, полной по программе только, а, конечно, не по содержа-
нию, считать уже за какое-то решение грандиозной задачи
о высшем механизме человеческой натуры. Поэтому всякая узкая
регламентация в настоящее время работы об этом предмете
была бы только свидетельством чрезвычайной ограниченности
мысли. Но, с другой стороны, временно, конечно, чрезвычайно
упрощенное третирование предмета со стороны естествознания
не должно встречаться враждебно, что, к сожалению, также
случается нередко. Сложное берется наукой только по частям
и обрывками, но оно захватывается ею постепенно все более
и более. Следовательно, будем надеяться и терпеливо ждать,

когда точное и полное знание нашего высшего органа — голов-
ного мозга — сделается нашим подлинным достоянием, а с этим
и главной основой прочного человеческого счастья.
После того, что приведено во всех предшествующих лекциях,
едва ли можно оспаривать, что самые общие основы высшей
нервной деятельности, приуроченной к большим полушариям,
одни и те же как у высших животных, так и у людей, а потому
и элементарные явления этой деятельности должны быть оди-
наковыми у тех и у других как в норме, так и в патологических
случаях. На нормальных случаях, как очевидных, я остановлюсь
коротко, приведя лишь немногие отдельные примеры, главным же
образом займу теперь ваше внимание патологическими случаями.
Очевидно, наше воспитание, обучение, дисциплинирование
всякого рода, всевозможные привычки представляют собой длин-
ные ряды условных рефлексов. Кто не знает, как установленные,
приобретенные связи известных условий, т. е. определенных
раздражений, с нашими действиями упорно воспроизводятся сами
собой, часто даже несмотря на нарочитое противодействие
с нашей стороны? Это одинаково касается как производства
тех или других действий, так и выработанного их задерживания,
т. е. как положительных, так и отрицательных рефлексов.
Известно далее, как иногда нелегко развить нужное торможение
в случае как отдельных лишних движений при играх, при мани-
пуляциях в разных искусствах, так и действий. Точно так же
практика давно научила, как исполнение трудных задач дости-
гается только постепенными и осторожными подходами к ним.
Все знают, как экстренные раздражения задерживают и расстраи-
вают хорошо налаженную обычную деятельность и как путает
и затрудняет изменение раз установленного порядка движений,
действий и целого уклада жизни. Опять общеизвестно, что
слабые и однообразные раздражения делают людей вялыми,
сонливыми, а некоторых и прямо усыпляют. Так же хорошо
знакомы всем разные случаи частичного бодрствования при
обыкновенном сне, например случай спящей матери у больного
ребенка, и т. д. и т. д. Это все факты, с которыми мы раньше
в этих лекциях встречались на наших животных.

Обращаюсь к патологическим случаям.
Современная медицина различает нервные и душевные
болезни, неврозы и психозы. Но различение это, конечно, совер-
шенно условное. Точной разграничительной линии между теми
и другими никто бы провести не мог, потому что ее нет и в дей-
ствительности. Как можно было бы себе представить психиче-
ское расстройство без нарушения мозговой ткани, если не
в структурном, то в функциональном отношении? Различие
между нервным и психическим заболеванием есть различие или
по сложности, или по тонкости нарушения нервной деятельности.
К этому нас склоняют и опыты на наших животных. Пока мы
имеем дело с животными, у которых наши разные приемы функ-
ционального характера или чрезвычайность жизненных условий
{прошу припомнить случай с наводнением), или, наконец, незна-
чительные операции на полушариях нарушают их нервную дея-
тельность, мы можем понимать более или менее удовлетвори-
тельно механизм этих нарушений в терминах нервной физиоло-
гии. Но как только мы разрушили большие участки полушарий
или делает это разрастающаяся рубцовая ткань, для нас возни-
кает трудность всегда полно и ясно представить себе механизм
наступающих расстройств в нервной деятельности, и мы при-
бегаем к предположениям, которые еще требуют доказательства
их соответствия действительности. Очевидно, разница в нашем
положении относительно предмета в том и другом случае имеет
свое основание в большей сложности нарушений в последнем
случае и в недостаточности для них теперешнего физиологиче-
ского анализа. Наверное, многие врачи и психологи, смотря
на тех и других животных, про первых сказали бы, что они
нервнобольные, а последних назвали бы душевнобольными.
Мы же, отказываясь \входить в воображаемый внутренний
мир наших собак, повторили бы при этом, что перед нами
нарушенная деятельность больших полушарий — в первом
случае меньше и проще, во втором случае больше и
сложнее.
Теперь сопоставим разные нервные расстройства у наших
животных и у людей.

На собаках мы познакомились с двумя условиями, произво-
дящими функционально нервные расстройства. Это — трудная
встреча, столкновение раздражительного и тормозного процес-
сов и сильные чрезвычайные раздражения. Они же составляют
и обыкновенные причины нервных и психических заболеваний
людей. Жизненные положения, возбуждающие нас в высшей
степени, например в случае жестоких оскорблений, сильного
горя, и вместе с тем обязывающие нас сдерживать, подавлять
естественные реакции на них, часто и ведут к глубокому и долго-
временному нарушению нервного и душевного равновесия.
С другой стороны, люди также часто делаются нервно и психи-
чески больными, подвергаясь чрезвычайным опасностям, угро-
жающим им самим, а также их дорогим близким, или даже
только присутствуя при страшных событиях, ни их самих, ни их
близких непосредственно не касавшихся. При этом замечается,
как правило, что те же обстоятельства остаются без этих послед-
ствий для других лиц, как говорят, не расположенных к заболе-
ванию, т. е. с более сильной нервной системой. Совершенно
то же самое наблюдалось и на наших собаках. В отношении таких
заболеваний имеются очень большие различия между отдель-
ными животными. У нас были собаки, у которых один из дей-
ствительнейших приемов для нарушения нервного равновесия,
именно непосредственная смена тормозного ритма механических
раздражений кожи на одном и том же месте на положительный,
при ежедневном повторении в течение долгого срока времени,
нисколько не влиял вредным образом на животное. У других
нервное расстройство появлялось только после многократного
повторения. У третьих же нервное состояние наступало уже после
однократного применения приема. Точно так же, как это было
упомянуто ранее, чрезвычайное наводнение произвело заболева-
ние, очевидно аналогичное травматическому шоку людей, только
у немногих собак, именно очень тормозимых.
Далее только что упомянутый прием, как сообщалось раньше,
обусловливает разные формы заболевания в связи с разными
типами нервной системы: то в сторону преобладания раздражи-
тельного процесса у собак с более сильной нервной системой,

то в сторону преобладания тормозного процесса у собак с более
слабой нервной системой. Насколько позволительно судить,
главным образом на основании обыденных наблюдений, мне
кажется, что этим двум вариациям нарушения нервной деятель-
ности у животных отвечают две невротических человеческих
формы: именно неврастения и истерия, если первую характери-
зовать преобладанием процесса раздражения и слабостью тор-
мозного, а вторую, наоборот, преобладанием тормозного и сла-
бостью процесса раздражения. Есть практические основания
признавать неврастеников, по крайней мере некоторых из них,
за сильных, способных даже к очень большой работе, людей,
истерики же, конечно, совершенно не жизненные субъекты,
полные инвалиды. Что неврастеники вместе с тем имеют периоды
бессилия, временной негодности, — это понятно, раз в другое
время они так продолжительно возбудимы и продуктивны: нерв-
ная расточительность должна же быть возмещена. Можно бы
сказать, что они представляют собой другую, именно более длин-
ную против обычной, периодичность в смене работы и отдыха,
и поэтому у них сравнительно с обыкновенными уравновешен-
ными людьми так утрированы периоды возбуждения и торможе-
ния. Что у истериков, с другой стороны, бывают припадки воз-
буждения, конечно, нисколько не говорит за силу их нервной
системы. Это возбуждение бесцельно, бесплодно, так сказать
грубо механично. В нашем наблюдательном материале на соба-
ках, как мне кажется, имеются некоторые указания на проис-
хождение и характер этого возбуждения. У нас была собака
(описанная Фроловым) очень тормозимого типа, говоря обыден-
ным языком, — в высшей степени трусливое, покорное существо.
Эта собака служила для опытов над желудочной секрецией
и должна была выстаивать в станке многие часы. При этом заме-
чалось, что она при этом никогда не спала, но стояла в бодрой
позе удивительно покойно, почти не шевелясь, лишь изредка
осторожно переступая ногами. Однако это не было оцепенение.
На обращение к ней с кличкой она реагировала. Но в момент
снятия ее со станка, когда начинали ее освобождать от привязи,
она приходила в совершенно невероятное возбуждение: визжала

и сильнейшим образом рвалась, так что могла опрокинуть
и станок. И это возбуждение ничем нельзя было прекратить, ни
громкими окриками, ни ударами, собака становилась совершенно
неузнаваемой. Несколько минут прогулки на дворе — и собака
делалась прежней: сама шла в экспериментальную комнату,
вскакивала на станок и опять стояла неподвижной. Мочеиспуска-
тельный и испражнительный рефлексы в описываемом факте
существенной роли не играли. Подобный факт наблюдался
иногда и у других собак, но никогда не выражался в такой
исключительно резкой форме. Всего проще понять его как
кратковременную положительную индукцию, взрыв возбуждения
после продолжительного и напряженного торможения. Это могло
бы быть одной из причин припадков возбуждения у истеричных
при их частых и глубоких проявлениях торможения. Но вероятно
соучастие и другой причины, демонстрированной другой нашей
собакой (описанной Подкопаевым). Это — спокойное, уравнове-
шенное животное, малоподвижное, на станок само никогда не
вскакивает, в станке держится неподвижным, но отнюдь не спит,
положительные и отрицательные условные рефлексы очень
постоянны и точны. У нее с голени через туловище до запястья
на одной половине тела расположен ряд приборчиков для меха-
нического раздражения кожи. Из раздражения голени сделан
условный положительный пищевой раздражитель, из раздраже-
ния всех остальных мест — отрицательные раздражители. Послед-
ние вырабатывались скоро и были постоянными. Собака при
всех кожных раздражениях оставалась спокойной, не делая
совершенно местных движений, даже двигательная пищевая
реакция при условном раздражении почти отсутствовала; еду
брала не спеша. Выработка отрицательных рефлексов была начата
с раздражения запястья как самого удаленного пункта от места
положительного рефлекса. Такое положение оставалось некоторое
время. Затем неожиданно раздражение на запястье начало
сопровождаться двигательной реакцией в виде резкого отдерги-
вания раздражаемой конечности. Иногда эти отдергивания
совпадали с ритмом механических раздражений. Затем такие же
местные реакции стали появляться последовательно на тормоз-

ных местах, все более и более приближающихся к месту положи-
тельного раздражения, причем двигательная реакция делалась
все более обширной в виде переступания всех конечностей.
Голова и шея оставались неподвижными, так сказать, безучаст-
ными к тому, что происходило в задней части тела. Слюноотде-
ления при этом не было. Когда раздражение на бедре, ближай-
шем пункте к положительному, было сделано также положитель-
ным, описанная двигательная реакция на него совершенно
исчезла. То же произошло и с другими местами, когда раздра-
жения их также были превращены в положительные, кроме
самых удаленных двух, которые при раздражении вместе с пол-
ным слюноотделительным эффектом все же обнаруживали мест-
ную оборонительную реакцию, хотя и в ослабленной форме. Ход
развития описываемого явления (не с начала опытов с каждым
раздражителем, а лишь после выработки дифференцировки)
и местный характер его дают основания для заключения, что
это — спинномозговые рефлексы, появлявшиеся благодаря функ-
циональному и притом частичному выключению коркового кож-
ного анализатора. То же можно было бы принимать в некоторых
случаях и у истеричных субъектов при их корковых торможениях.
В нашем материале есть и другие случаи, которые тоже отве-
чают более или менее известным патологическим состояниям
нервной системы у людей. Прошу припомнить собаку (Рикмана),
которая была приведена в такое состояние, что совершенно не
выносила условных раздражителей из физически сильных аген-
тов, сейчас же непременно переходя в тормозное состояние,
и лишь при слабых раздражениях могла быть и продолжаться
условнорефлекторная деятельность. Едва ли будет натяжкой,
если я этот случай, конечно не в полном размере, а лишь по его
механизму, буду аналогировать со случаями продолжительного
многогодового сна у людей, как это было описано Пьером Жанэ
на одной молодой девушке и как это наблюдалось в одной из
петербургских психиатрических больниц на взрослом мужчине.
Дело шло о пациентах, которые, казалось, были погружены
в постоянный сон. Они не делали никаких движений, ничего не
говорили, приходилось искусственно их кормить и держать

опрятными. Лишь ночью, когда затихала дневная жизнь с ее
разнообразными и сильными раздражениями, для них являлась
иногда возможность некоторой деятельности. Пациентка Пьера
Жанэ ночью порой ела и даже писала. О петербургском больном
тоже были сообщения, что он изредка ночью вставал. Когда
этот больной почти после двадцатилетнего сна к старости
(60 годам) начал освобождаться от него и мог говорить, он за-
явил, что часто и прежде и слышал и видел, что происходило
около него, но не имел силы сделать какое-либо движение или
что сказать. В этих обоих случаях явно имелась в сильной сте-
пени ослабленная нервная система и ослабленные специально боль-
шие полушария, которые сильными внешними раздражениями
быстро переводились в сплошное тормозное состояние, в сон.
На той же собаке мы выше познакомились и с другим пато-
логическим симптомом нервной деятельности, который также, по
нашему мнению, нередко воспроизводится невропатологической
казуистикой людей. У нее было хроническое узко локализирован-
ное функциональное поражение слухового анализатора в коре,
прикосновение к которому соответственным раздражением про-
изводило последовательно тормозное состояние всей массы
полушарий. Сколько есть разнообразных случаев болезненного
нервного состояния людей, когда у них нормальная деятельность
поддерживается более или менее только до тех пор, пока их не
коснутся компоненты, хотя бы и очень незначительные, даже
в виде словесных намеков, тех сильных и сложных раздражите-
лей, которые первоначально обусловили нервное заболевание.
Наконец здесь же надо напомнить приведенный в девятна-
дцатой лекции случай периодического зрительного иллюзиониро-
вания одной из наших собак. Оно имело, по всей вероятности,
свое основание в осложнении внешнего раздражения коры вну-
тренним, исходящим из действия разрастающегося рубца. Так же
могут пониматься и некоторые случаи иллюзий у людей при тех
или других внутренних раздражениях коры.
Это из области патологии. То же подобие между нашими
экспериментальными животными и нами наблюдается и в отно-
шении лечения нервных расстройств помимо тождественного дей-

ствия фармацевтических средств. Как уже и раньше сообщалось,
отдых, вообще перерыв опытов, часто помогал возврату к норме.
При этом наблюдаются некоторые подробности, одну из которых
считаю нелишним привести здесь. Одна из наших собак приемом
столкновения тормозного и раздражительного процесса была
приведена в чрезвычайно возбужденное состояние (опыты Петро-
вой). Все виды внутренего торможения были нарушены, т. е.
все ее отрицательные условные рефлексы превратились в поло-
жительные. При всех условных раздражителях, как прежних
положительных, так и при прежних отрицательных, начиналась
одышка как обыкновенный симптом сильного возбуждения.
Отмена отрицательных условных рефлексов положение дела не
изменила. Продолжалась одышка, и положительные рефлексы
оставались очень увеличенными сравнительно с нормой. Тогда
было решено из условных положительных раздражителей приме-
нять только физически слабые, т. е. световые и кожно-механиче-
ские, отменив звуковые как обыкновенно в наших опытах физи-
чески более сильные. Благоприятный результат обозначился
сейчас же. Животное .стало спокойным. Одышка исчезла.
Величина слюноотделительного эффекта вернулась к норме.
Некоторое время спустя можно было постепенно ввести
и сильные положительные раздражители без того, чтобы нару-
шить результат лечения. Больше того. Еще позднее на несколько
дней и дифференцировка кожного раздражения по месту как
более легкий вид внутреннего торможения оказалась налицо, не
вызвав возбуждения животного. К сожалению, опыт на этом
был прерван за неимением времени у экспериментатора. Инте-
ресный случай, показывающий, как уменьшение количества
внешней энергии, поступающей в большие полушария в виде
условных раздражений, повело к падению болезненно повышен-
ного положительного тонуса полушарий. Конечно, людская нерв-
ная терапия широко пользуется в виде разнообразных жизнен-
ных рецептов ограничением внешних раздражений, падающих
на болезненно раздраженные полушария.
Позволяю себе привести здесь подробно еще один наш слу-
чай, представляющийся мне очень поучительным с точки зрения

терапии. Этот случай относится к собаке с совершенно необыч-
ной, очевидно ненормальной, реакцией на механическое кожное
раздражение, реакцией, носящей характер какого-то сильного
возбуждения больших полушарий (наблюдения и опыты Про-
рокова). При обыкновенном нашем механическом раздражении
кожи на бедре собака сейчас же начинает вертеть задом, пере-
ступает всеми конечностями, закидывает как-то странно голову
кверху, при этом подвизгивает и иногда зевает. При подаче
кормушки во время еды реакция прекращается. Сверх ожидания
своеобразная реакция нисколько не помешала образованию
условного рефлекса на раздражение кожи, что обыкновенно
делают местные двигательные рефлексы (отдергивание соответ-
ственной конечности, местная игра под местом раздражения
platysma myoides), встречающиеся у других собак. Здесь, наобо-
рот, рефлекс образовался скоро, и, что совершенно исключительно,
этот кожно-механический условный рефлекс по его слюноотдели-
тельному эффекту был в громадном большинстве случаев
больше, чем при самых сильных звуковых раздражениях. Точно
так же и пищевая двигательная реакция, обыкновенно сменяв-
шая своеобразную вышеописанную реакцию в половине срока
каждого изолированного условного кожно-механического раздра-
жения, была резко усилена сравнительно с тем, какой она была
при других раздражителях. Обыкновенно продолжающееся не-
которое время по прекращении подкармливания пищевое возбу-
ждение животного тоже при этом было и продолжительнее и
сильнее. Кроме того, при применении в опытах кожного раздра-
жения собака сделалась вообще очень возбудимой. На малейший
звук, исходивший из-за двери, за которой находился эксперимен-
татор, собака реагировала комплексом тех же особенных движе-
ний. Все это вело к заключению, что кожное раздражение у этой
собаки вызывало сильное разлитое возбуждение больших полу-
шарий. Что это за возбуждение — осталось для нас невыяснен-
ным. Против полового характера говорило отсутствие эрекции.
Мы остановились на предположении, не аналогично ли это
эффекту щекотания? Во всяком случае это было необычное, не-
нормальное нервное явление, и мы поставили себе задачей устра-

нить его. Для этого мы применили процедуру развития внутрен-
него торможения в виде дифференцировки кожного раздражения
по месту. Раздражение на плече сначала дало и особенную реак-
цию и условную в силу первоначальной генерализации условного
раздражения. Но при повторении его без сопровождения подкарм-
ливанием скоро исчезла основная пищевая реакция, как двига-
тельная, так и секреторная (к восьмому разу), а затем
(к сороковому разу) и особенная двигательная. На бедре же
раздражение давало прежнюю картину и особенной и пищевой
двигательной реакций, сменявших одна другую. Затем было
прибавлено кожное раздражение ближе к бедру, на боку, тоже
дифференцируемое. Повторилось совершенно то же самое, что
было при раздражении на плече, а особенная реакция на бедре
все оставалась, не уменьшаясь. Наконец была выработана диф-
ференцировка на задней лапе. На этот раз особенная двигатель-
ная реакция при раздражении бедра начинает ослабевать и, на-
конец, исчезает совершенно. Таким образом развитие обширного
торможения в корковом конце кожного анализатора устранило
своеобразный посторонний кожный рефлекс, сохранив и сделав
нормальным (из увеличенного) условный кожный пищевой
рефлекс. Этот случай, как и некоторые другие наблюдения, подал
нам мысль применять прием постепенного развития торможения
в полушариях для восстановления вообще нарушенного в них
равновесия. Мы пробуем это на собаке, у которой имелся опи-
санный в восемнадцатой лекции узко локализированный болез-
ненный пункт в звуковом анализаторе. Так как этот пункт
был специально связан с ударами метронома, то мы при
других звуковых раздражениях, действующих на здоровые
пункты анализатора, развиваем дифференцировочное торможе-
ние в расчете, что иррадиирование его на больной метрономный
нункт, может быть, подействует на него благоприятно, вернув
его к нормальной возбудимости и деятельности. Опыт ве-
дется. Я не знаю, может быть, что-нибудь подобное приме-
няется и в людской нервной терапии, если не считать
разные успокаивающие процедуры в виде тепловатых ванн
и т. д.

Теперь я займу ваше внимание такими состояниями нервной
деятельности наших собак, частью нормального, частью патологи-
ческого характера, которые, если бы их переносить на человека,
пришлось бы называть психическими. Это у собак — гипнотиче-
ские фазы, переходные между бодрым состоянием и сном, и пас-
сивно-оборонительный рефлекс.
Мы видели в шестнадцатой лекции, что переход животного
из бодрого состояния в сон имеет свое основание в развитии
в головном мозгу тормозного процесса, начинающегося в полуша-
риях под влиянием определенных раздражений и представляю-
щего разные степени экстенсивности и интенсивности в различ-
ных фазах наступающего сонного состояния. В настоящее время
едва ли можно сомневаться в том, что этих фактов на животном
более или менее достаточно для физиологического понимания
основных явлений человеческого гипнотизма.
Прежде всего идет вопрос об условиях, вызывающих гипно-
тические состояния. У животных, как мы это уже знаем, они
наступают более или менее медленно при слабых и средних
однообразно и продолжительно повторяющихся раздражениях
(обыкновенный случай при наших опытах), быстро — при
сильных раздражениях (случай давнего гипноза живот-
ных). При этом непосредственно действующие раздра-
жители, как слабые, так и сильные, могут быть сигнали-
зируемы другими раздражениями, являющимися условными
по отношению к первым. Прошу припомнить особенный
способ образования условных отрицательных рефлексов, опи-
санных в конце шестой лекции (опыты Фольборта), когда
индифферентные раздражители, повторенные несколько раз одно-
временно с ранее выработанными тормозными, тоже делались
тормозными. Процедура гипнотизирования людей вполне вос-
производит описанные условия у животных. Ранний классический
способ гипнотизирования— это так называемые пассы, т. е. сла-
бые, однообразно повторяющиеся раздражения кожи, как в на-
ших опытах. Теперь постоянно применяющийся способ — повто-
ряющиеся слова (к тому же произносимые в минорном
однообразном тоне), описывающие физиологические акты сонного»

состояния. Эти слова суть, конечно, условные раздражители,
у всех нас прочно связанные с сонным состоянием и потому его
вызывающие. На этом основании может гипнотизировать и гип-
нотизирует все, что в прошлом совпадало несколько раз с сонным
состоянием. Это все аналоги цепных отрицательных рефлексов
{Фольборта), подобных цепным условным положительным
рефлексам, т. е. рефлексам разных порядков, описанным в третьей
лекции. Наконец гипнотизирование истеричных, по Шарко,
достигается сильными неожиданными раздражителями, как в ста-
ром способе гипнотизирования животных. Конечно, при этом
могут действовать также и физически слабые раздражители,
сигнализирующие сильные, т. е. сделавшиеся в силу совпадения
во времени условными по отношению к сильным. Как у живот-
ных, так и у людей большинство гипнотизирующих приемов тем
скорее и вернее приводят к цели, чем они чаще применяются.
Одно из первых проявлений гипноза — потеря человеком про-
извольных движений и каталепсия, т. е. удерживание частями
тела положения, приданного им внешней силой. Конечно, это есть
результат изолированного торможения двигательного анализатора
(двигательной области коры), не спустившегося на двигательные
центры, лежащие ниже полушарий. При этом другие отделы по-
лушарий могут правильно функционировать. Загипнотизирован-
ный может понимать, что мы ему говорим, может знать от нас,
какую мы ему придали уродливую -форму, желать ее изменить
и все же не иметь возможности это сделать. Все это наблюдается
при гипнотическом состоянии и у животных. Мы уже упоминали
в лекции о гипнотических состояниях, как некоторые собаки со-
вершенно сохраняют активную позу, но теряют все условные ре-
флексы полностью. Случай заторможенности всей массы полуша-
рий без перехода торможения ниже полушарий. Другие собаки
реагируют на все условные раздражители деятельностью слюн-
ных желез, а еды не берут. Случай торможения только двига-
тельного анализатора. Наконец у животных, загипнотизирован-
ных по давнему способу, оставались неподвижными туловище и
конечности, а глаза часто следили за тем, что происходило около
них, и они даже иногда могли есть предлагаемую им пищу. Слу-

чай еще более дробного торможения, так что, кроме всей осталь-
ной массы полушарий, даже двигательный анализатор не был
заторможен полностью. Конечно, совершенно понятны при пол-
ном торможении этого анализатора как у животных, так и
у человека тонические местные рефлексы при соответственных
внешних раздражениях.
Когда дело касается более сложных форм гипнотического
состояния, понятно, что провести полную параллель между
животным и человеком становится трудным или даже сейчас и
невозможным по нескольким причинам. Может быть, мы еще не
уловили всех фаз гипнотического состояния, специально что
касается степени его интенсивности, а наверное точно не знаем
их порядка и преемственности, как это указано раньше. Мы,
вероятно, незнакомы со всеми формами его проявления у живот-
ных, не наблюдая животных среди их обычной жизни индиви-
дуальной и социальной, а только в узкой обстановке лаборатор-
ного опыта, т. е. как бы отвлеченно от их всего поведения-
Значит, мы или не умеем еще ставить всех нужных вариаций
опытов, а, может быть, иногда не догадываемся правильно отме-
чать и понимать все сюда относящиеся явления. А у человека мы
знакомы с ними при более разнообразных условиях жизни, вос-
производим их и исследуем их, пользуясь грандиозной сигнали-
стикой речи. Конечно, надо иметь также в виду и то, что при
чрезвычайной разнице в сложности поведения человека и живот-
ных у последних, может быть, и вовсе нет некоторых форм про-
явлений гипнотического состояния. Поэтому дальше приходится
пользоваться элементарными данными, полученными на живот-
ных, только для некоторого пробного физиологического понима-
ния разных обнаружений гипнотического состояния у человека.
Возьмем автоматизм загипнотизированных, когда они стерео-
типно воспроизводят то, что проделывает перед ними гипнотизер,
или когда правильно исполняют движения (ходят) по сложному,
запутанному и трудному пути. Очевидно, перед нами известная
заторможенность некоторых отделов полушарий, которая исклю-
чает нормальную более или менее сложную деятельность, на-
правляемую новыми или хотя бы и старыми, но вновь постоянно

комбинирующимися раздражениями данного момента. Эта затор-
моженность, однако, допускает или даже улучшает, вне влияния
сложных воздействий, старую, прочно и давно практикованную
связь известных раздражений с определенной деятельностью,
с определенными движениями. Таким образом в яркой форме при
гипнозе воспроизводится подражательный рефлекс, при помощи
которого у всех нас в детстве складывается и вырабатывается
сложное индивидуальное и социальное поведение. Точно так же
смена предметов с их особенностями, вызывавшая раньше и мно-
гократно соответственные движения и действия, последовательно
раздражая известные анализаторы находящегося в определенной
стадии гипноза человека, безошибочно стереотипно направляет
его среди этой смены. Разве это не обычная вещь, что мы, заня-
тые главным образом одним делом, одной мыслью, можем одно-
временно исполнять другое дело, очень привычное для нас, т. е.
работать теми частями полушарий, которые находятся в известной
степени торможения по механизму внешнего торможения, так как
пункт полушария, связанный с нашим главным делом, конечно,
является тогда сильно возбужденным? В том, что это понимание
дела отвечает действительности, я убеждаюсь теперь постоянно
на себе при стариковском падении реактивности мозга (ухуд-
шающаяся память событий текущего времени). Чем дальше, тем
больше я лишаюсь способности, занятый одним делом, вести
исправно другое. Очевидно, сосредоточенное раздражение опреде-
ленного пункта при общем уменьшении возбудимости полушарий
индуцирует такое торможение остальных частей полушарий, что
условные раздражители старых, прочно зафиксированных рефле-
ксов оказываются теперь ниже порога возбудимости.
Описанное состояние загипнотизированных субъектов, может
быть, можно было бы аналогировать с той гипнотической ста-
дией собак, которую мы называем наркотической, когда сильные
и старые рефлексы продолжают существовать, а слабые и моло-
дые исчезают.
Среди гипнотических явлений у человека привлекает к себе—
и законно — особенное внимание так называемое внушение.
Как понимать его физиологически? Конечно, слово для человека

есть такой же реальный условный раздражитель, как и все
остальные общие у него с животными, но вместе с тем и такой
многообъемлющий, как никакие другие, не идущий в этом отно-
шении ни в какое количественное и качественное сравнение
с условными раздражителями животных. Слово, благодаря всей
предшествующей жизни взрослого человека, связано со всеми
внешними и внутренними раздражениями, приходящими в боль-
шие полушария, все их сигнализирует, все их заменяет и потому
может вызвать все те действия, реакции организма, которые
обусловливают те раздражения. Таким образом внушение есть
наиболее упрощенный типичнейший условный рефлекс человека.
Слово того, кто начинает гипнотизировать данного субъекта, при
известной степени развивающегося в коре полушарий торможе-
ния, концентрируя по общему закону раздражение в определен-
ном узком районе, вызывает вместе с тем естественно глубокое
внешнее торможение (как в только что указанном моем собствен-
ном случае) во всей остальной массе полушарий и тем самым
исключает какое-либо конкурирующее, воздействие всех других
наличных и старых следов раздражений. Отсюда большая,
почти неодолимая сила внушения как раздражителя во время
гипноза и даже после него. Слово и потом, после гипноза, удер-
живает свое действие, оставаясь независимым от других раздра-
жителей, неприкосновенное для них, как в момент его первона-
чального приложения к коре не бывшее с ними в связи. Много-
объемлемость слова делает понятным то, что внушением можно
вызывать в гипнотизируемом человеке так много разнообразных
действий, направленных как на внешний, так и внутренний мир
человека. Можно бы возразить, откуда идет такая сила внуше-
ния сравнительно с сновидениями, которые большей частью по-
забываются и только редко имеют некоторое жизненное значение.
Но сновидение есть следовое и притом большей частью давнее
раздражение, а внушение — наличное. Далее, гипноз представ-
ляет меньшую степень торможения, чем сон, следовательно, вну-
шение вдвойне по раздражающей силе больше сновидения.
И, наконец, внушение как раздражение — коротко, изолированно
и цельно, а потому и сильно; сновидение обыкновенно представ-

ляет цепь разнообразных и противоположных следовых раздра-
жений. Факт, что гипнотизируемому можно внушить все проти-
воположное действительности и вызвать реакцию, прямо проти-
воположную действительным раздражениям: сладкий вкус вместо
горького, необыкновенное зрительное раздражение вместо самого
обыкновенного, и т. д., без натяжки можно бы понять как пара-
доксальную фазу в состоянии нервной системы, когда слабые
раздражения имеют больший раздражающий эффект, чем силь-
ные. Реальное раздражение, например от сладкого вещества,
идущее прямо в соответствующую нервную клетку, надо думать,
больше сравнительно с раздражением словом «горький», перехо-
дящим из соответствующей звуковой клетки в клетку, отвечаю-
щую реальному раздражению горьким, как условный раздражи-
тель первого порядка всегда сильнее условного раздражителя вто-
рого порядка. Парадоксальная фаза, может быть, имеет более
широкое значение, чем только указанное ранее, и теперь в пато-
логических случаях. Можно представить себе, что она же дает
себя знать и в тех нормальных людях, которые больше под-
даются влиянию слов, чем фактам окружающей действительности.
Возможно, что мы когда-нибудь научимся делать внушение и
животным во время гипнотического состояния.
Факт, что известные фазы гипнотического состояния у чело-
века остаются более или менее стационарными, повторяется и у
собак. Точно так же у людей, как и у животных, при известных
внешних условиях и в зависимости от индивидуальности нервной
системы, гипнотическое состояние более или менее скоро перехо-
дит в полный сон.
В определенной связи с гипнотическим состоянием стоит пас-
сивно-оборонительный рефлекс. Как уже сказано раньше, давнюю
форму гипноза животных можно с основанием рассматривать как
пассивно-оборонительный рефлекс, состоящий при встрече с чрез-
вычайным или сильным внешним раздражением в большем или
меньшем обездвижении животного путем задерживания (разви-
вающегося прежде всего в коре полушарий) скелетно-двигатель-
ной системы. Этот рефлекс многократно обнаруживался у наших
экспериментальных животных в различных степенях интенсив-

ности и в несколько разных формах, неизменно удерживая свой
основной задерживающий характер. Вариации его состояли как
в большем или меньшем ограничении движений животного, так
и в ослаблении и исчезании его условных рефлексов. Пассивно-
оборонительный рефлекс обыкновенно вызывали чрезвычайные и
сильные внешние раздражения. Но чрезвычайность и сила
внешних раздражений, конечно, совершенно относительные вели-
чины. Чрезвычайность определяется тем, чему животное подвер-
галось ранее, а сила действия внешнего раздражения зависит от
состояния данной нервной системы: от ее врожденных свойств, от
здоровья или болезни ее, наконец, от различных стадий здорового
существования. Все это мы видели на наших собаках. Собаки,
выставляемые ранее много раз перед многолюдной аудиторией,
оставались перед ней, наконец, совершенно нормальными; впер-
вые перед ней появляющиеся приходили в сильно тормозное:
состояние.
Ранее описанная исключительная собака Умница относилась'
к малейшим колебаниям среды как к сильным раздражениям №
чрезвычайно ими тормозилась. Некоторые собаки, подвергшиеся
сильному влиянию чрезвычайного наводнения и, очевидно, впав-
шие в хроническое болезненное состояние, тормозились сильными
условными раздражителями, которые раньше на них такого дей-
ствия не имели. Наконец некоторые собаки представляют такое
тормозимое состояние только при известных степенях гипнотиче-
ского состояния. Последний случай производит на наблюдателя
чрезвычайное впечатление. Вот собака, которая в обстановке на-
ших опытов раньше оставалась все время бодрой, быстро и
жадно ела подаваемую ей после условных раздражителей пищу.
Частым и сплошным применением слабых условных раздражите-
лей мы привели ее в известную степень постоянного гипнотиче-
ского состояния в опытной обстановке, собака сделалась мало-
подвижной. Теперь наступает следующее странное положение
дела. Мы применяем сильные условные раздражители; собака, не
раз повернувшись к месту, где подается еда, затем резко отвора-
чивается в сторону и к пище не прикасается. Всякий, смотря на
собаку, непременно скажет, что собака чего-то боится. Пустим

в ход слабый условный раздражитель — собака сейчас же подхо-
дит к подаваемой кормушке и спокойно ест. Рассеем, устраним
гипнотическое состояние, и все условные раздражители дают нор-
мальный эффект. Ясно, что в особом состоянии животного преж-
ние обычные раздражители действуют как очень сильные и
производят тормозной рефлекс. И наоборот, на нашей исключи-
тельно тормозной собаке Умнице, как только некоторыми
приемами нам удавалось несколько поднять раздражительный
тонус ее полушарий, сейчас же можно было наблюдать значитель-
ное ослабление ее иначе почти беспрерывного пассивно-оборони-
тельного рефлекса.
Во всех только что приведенных случаях всегда бросаются
в глаза характерные пассивно-оборонительные позы животного.
Когда перед вами проходят все эти опыты, нельзя не притти
к заключению — и .оно должно быть признано правильным, по
крайней мере во многих случаях, — что то, что психологически
называется страхом, трусостью, боязливостью, имеет своим
физиологическим субстратом тормозное состояние больших полу-
шарий, представляет различные степени пассивно-оборонитель-
ного рефлекса. Конечно, после этого является вполне оправдан-
ным рассматривать бред преследования и фобии как естествен-
ный тормозной симптом болезненно ослабленной нервной
системы.
Есть формы страха и трусости как паническое бегство и спе-
циальные рабские позы, которые, повидимому, противоречат вы-
сказанному заключению, что в основании их лежит тормозной
процесс. Надо принимать, что это безусловные рефлексы, исхо-
дящие от центров, расположенных прямо под большими полуша-
риями, и вступающие в деятельность именно при заторможен-
ности больших полушарий. Последнее доказывается исчезанием
при этом условных рефлексов.
Несколько слов по поводу наших опытов, описанных в конце
предшествующей лекции. Если они при повторениях и вариациях
найдут полное подтверждение, то ими, может быть, будет бро-
шен некоторый свет на темные явления нашего субъективного
мира, касающиеся отношений между сознательным и бессозна-

тельным. Эти опыты показывали бы, что такой важный корко-
вый акт, как синтезирование, может совершаться и в частях
полушарий, находящихся в известной степени торможения под
влиянием преобладающего в коре в данный момент сильного раз-
дражения. Пусть этот акт тогда не сознается, но он произошел
и при благоприятных условиях может обнаружиться в сознании
готовым и представляться как возникший неизвестно как.
В заключение всех этих лекций повторяю, что все наши
опыты, как и подобные опыты других авторов, направленные
к чисто физиологическому анализу высшей нервной деятельности,
я рассматриваю как первую пробу, которая, однако, по моему
глубокому убеждению, вполне оправдала себя. Получилось не-
оспоримое право сказать, что исследование чрезвычайно слож-
ного предмета вышло, таким образом, на настоящую дорогу и
ему предстоит, конечно, не близкий, но полный успех. Про себя
мы можем сказать, что теперь перед нами гораздо больше вопро-
сов, чем сколько их было раньше. Прежде по необходимости мы
искусственно упрощали, схематизировали предмет. Теперь же,
при некотором знании общих основ его, нас обступают, вернее
сказать — подавляют, массы частностей, требующих детермини-
зации.

СПИСОК ПЕЧАТНЫХ ТРУДОВ СОТРУДНИКОВ АВТОРА 1
Андреев Л. А. Материалы к изучению функциональных старческих изме-
нений центральной нервной системы. Труды физиол. лабораторий акад.
И. П. Павлова, т. I, вып. 1, 1924.
— Резонаторная теория Гельмгольца в свете новых данных, определяю-
щих деятельность периферического конца звукового анализатора со-
баки. Архив биол. наук, юбилейный том в честь акад. И. П. Павлова,
1925.
— К характеристике функциональных расстройств звукового анализатора
собаки после частичного разрушения улитки. Труды II Всесоюзн.
съезда физиологов, 1926.
Анохин П. К. Новизна как особый раздражитель на примере расторма-
живания. Русск. Физиол. журн., т. IX, вып. 1, 1926.
— К вопросу об идентичности внутреннего и внешнего торможения.
Труды II Всесоюзн. съезда физиологов, 1926.
— Взаимодействие клеток условного и безусловного раздражителей
в течение применения последнего. Труды физиол. лабораторий акад.
И. П. Павлова, т. II, вып. 1, 1927.
Анреп Г. В. Иррадиация условного торможения. Русск. Физиол. журн.,
т. I, вып. 1—2, 1917.
— Статическое состояние иррадиации возбуждения. Архив биол. наук,
т. XX, вып. 4, 1917.
— Взаимоотношение процессов внутреннего торможения. Архив биол.
наук, т. XX, вып. 4, 1917.
— Pitch discrimination on the dog. Journ. of Physiology, vol. LI 11, № 6,
1920.
Архангельский В. M. Особенности кожно-механических условных
рефлексов при частичном разрушении кожного анализатора. Труды
Общ. русск. врачей в СПб., т. 80, 1913.
1 До 1927 г. включительно.

Архангельский В. М. К физиологии кожного анализатора. Архив
биол. наук., т. XXII, вып. 1, 1922.
— К физиологии двигательного анализатора. Архив биол. наук, т. XXII,
вып. 1, 1922.
— Относительная сила разных видов внутреннего торможения. Труды
физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова, т. I, вып. 1, 1924.
Бабкин Б. П. Опыт систематического изучения сложно-нервных (психи-
ческих) явлений у собаки. Дисс., СПб., 1904.
— Материалы к физиологии лобных долей больших полушарий у собак.
Изв. Военно-медиц. акад., сентябрь—октябрь, 1909.
— К характеристике звукового анализатора у собаки. Труды Общ.
русск. врачей в СПб., т. 77, 1910.
— К вопросу об относительной силе условных раздражителей. Труды
Общ. русск. врачей в СПб., т. 78, 1911.
— Дальнейшие исследования нормального и поврежденного звукового
анализатора собаки. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 78,
1911.
— Так называемая «душевная глухота» перед объективным анализом
сложно-нервных явлений. Русский врач, № 51, 1911.
— Основные черты деятельности звукового анализатора собаки, лишен-
ной задних частей больших полушарий. Труды Общ. русск. врачей
в СПб., т. 79, 1912.
Безбокая М. Я. Материалы к физиологии условных рефлексов. Дисс,
СПб., 1913.
Белиц М. Ф. О следовых условных рефлексах. Дисс, Пгр., 1917.
Беляков В. В. Материалы к физиологии дифференцирования внешних
раздражений. Дисс, СПб., 1911.
Бирман Б. Н. Экспериментальный подход к проблеме гипноза. Доклад
на II съезде по психоневрологии, январь, 1924.
— Экспериментальный сон. Госиздат, 1925.
Болдырев В. Н. Образование искусственных условных (психических)
рефлексов и свойства их. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 72,
1905.
— Образование искусственных условных (т. е. психических) рефлексов и
свойства их. Сообщение 2-е. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 73,
1906.
— Условные рефлексы и способность их к усилению и ослаблению.
Харьковск. медиц. журн., т. IV, 1907.
Бурмакин В. А. Процесс обобщения условного звукового рефлекса
у собаки. Дисс, СПб., 1909.
Быков К. М. Опыты по вопросу о парной работе больших полушарий.
Архив биол. наук, юбилейный том в честь акад. И. П. Павлова,..
1925.

Быков К. М. Взаимоотношение процессов возбуждения и торможения
в коре головного мозга. Доклад на 58-й Петрогр. физиол. беседе,
январь. 1925.
— Свойство отдельных компонентов сложного (синтетического) раздражи-
теля. Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова, т. I, вып. 2—3,
1926.
— Случай практики торможения. Журнал для усовершенств. врачей,
№ 4, посвящ. проф. Л. В. Блуменау, 1927.
Быков К. М. и И. А. Алексеев-Беркман. Образования условных
рефлексов на мочеотделение. Труды II Всесоюзн. съезда физиологов,
1926.
Быков К. М. и М. К. Петрова. Латентный период условного
рефлекса. Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова, т. II,
вып. 1, 1927.
Быков К. М. и А. Д. Сперанский. Собака с перерезанным corpus
callosum. Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова, т. I,
вып. 1, 1924.
— Versuche an Hunden mit durchschnittenem Corpus callosum. Zentralbl. f. d.
gesamte Neurologie und Psychiatrie, Bd. XXXIX, 1925.
Былина A. 3. Простое торможение условных рефлексов. Дисс, СПб., 1910.
— Простое торможение условных рефлексов. Труды Общ. русск. врачей
в СПб., т. 78, 1911.
Вальков А. В. Contribution to the question of the further fate of the process
of internal inhibition of differentiation. Physiol. Abstracts, vol. VIII,
№ 5, 1923.
— К вопросу о дальнейшей судьбе процесса внутреннего торможения при
дифференцировке. Записки Ленингр. сельскохоз. инст., т. I, 1924.
— Частный случай иррадиации угасательного торможения. Доклад на
60-й Петрогр. физиол. беседе, 1924.
— Опыт изучения высшей нервной деятельности у тиреоидэктомирован-
ных щенков. Архив биол. наук, юбилейный том в честь акад. И. П.
Павлова, 1925.
Васильев П. Н. Влияние постороннего раздражителя на образовавшийся
условный рефлекс. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 73, 1906.
— Дифференцирование температурных раздражителей собакой. Дисс,
СПб., 1912.
Воскобойникова-Гранстрем Е. Е. Температура 50° С как
новый искусственный условный раздражитель слюнных желез. Труды
Общ. русск. врачей в СПб., т. 73, 1906.
Воскресенский Л. Н. и И. П. Павлов. Материалы к физиологии
сна. Доклад в Петрогр. биол. общ., 1915.
Ганике Е. А. К вопросу о постройке звуконепроницаемых камер. Изв.
Петрогр. научн. инст. им. Лесгафта, т. V, 1922.

Ганике Е. А. О получении чистых звуков. Архив биол. наук, т. XXIII,
вып. 4—5, 1924.
Горн Э. Л. Материалы к физиологии внутреннего торможения условных
рефлексов. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 79, 1912.
— Материалы к физиологии внутреннего торможения условных рефлек-
сов. Дисс, СПб., 1912.
Гроссман Ф. С. Материалы к физиологии следовых рефлексов. Дисс,
СПб., 1909.
— К физиологии следовых условных рефлексов. Труды Общ. русск. вра-
чей в СПб., т. 77, 1910.
Губергриц М. М. Более Выгодный способ дифференцирования внешних
раздражений. Дисс, Пгр., 1917.
Губергриц М. М. и И. П. Павлов. Рефлекс свободы. Русский врач,
№ 1—4, 1918.
Дегтярева В. А. К физиологии внутреннего торможения. Дисс, СПб.,
1914.
Демидов В. А. Условные (слюнные) рефлексы у собаки без передних
половин обоих полушарий. Дисс, СПб., 1909.
Дерябин В. С. Дальнейшие материалы к физиологии времени как услов-
ного возбудителя слюнных желез. Дисс, Пгр., 1916.
Добровольский В. М. О пищевых следовых рефлексах. Дисс, СПб.,
1911.
Егоров Я. Е. Влияние пищевых условных рефлексов друг на друга.
Дисс, СПб., 1911.
Ерофеева М. Н. Раздражение кожи фарадическим током как условный
возбудитель слюнных желез. Труды Общ. русск. врачей в СПб.,
т. 79, 1912.
— Электрическое раздражение кожи собак как условный возбудитель
работы слюнных желез. Дисс, СПб., 1912.
— К физиологии разрушительных условных рефлексов. Труды Общ.
русск. врачей в СПб., т. 80, 1913.
— Дополнительные данные о разрушительных условных рефлексах. Изв.
Петрогр. научн. инст. им. Лесгафта, т. III, 1921.
Завадский И. В. Опыт приложения метода условных рефлексов к фар-
макологии. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 75, 1908.
— Явления торможения и растормаживания условных рефлексов. Труды
Общ. русск. врачей в СПб., т.. 75, 1908.
— Материалы к вопросу о торможении и растормаживания условных
рефлексов. Дисс, СПб., 1908.
— Gyrus pyriformis и обоняние собаки. Труды Общ. русск. врачей в СПб.,
т. 76, 1909.
— Gyrus pyriformis и обоняние собаки. Архив биол. наук, т. XV,
вып. 3—5. 1910.

Зеленый Г. П. Ориентирование собаки в области звуков. Труды Общ.
русск. врачей в СПб., т. 73, 1906.
— Материалы к вопросу о реакциях собаки на звуковые раздражения.
Дисс, СПб., 1907.
— Новый условный рефлекс (на прекращение звука). Харьковск. медиц.
жури., т. V, 1908.
— Особый вид условных рефлексов. Архив биол. наук, т. XIV. вып. 5, 1909.
— Ueber die Reaction der Katze auf Tonreiz. Zentralbl. f. Physiologie, Bd.
XXIII, 1909.
— Способность нервной системы собаки отмечать количество повторных
звуковых раздражений. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 77,1910.
— К анализу сложных возбудителей условных рефлексов. Труды Общ.
русск. врачей в СПб., т. 77, 1910.
— Собака без полушарий большого мозга. Труды Общ. русск. врачей
в СПб., т. 79, 1912.
— Собака без полушарий большого мозга. Сообщение 2-е. Труды Общ.
русск. врачей в СПб., т. 79, 1912.
Зимкин Н. В. Отклонение от нормального баланса между возбуждением
и торможением в коре больших полушарий и восстановление его под
влиянием кофеина и дифференцировок. Русск. Физиол. жури., т. IX,
вып. 1, 1926.
Иванов-Смоленский А. Г. О звуковой проекции в коре больших
полушарий. Архив биол. наук, юбилейный том в честь акад. И. П.
Павлова, 1925.
— Об иррадиации угасательного торможения в звуковом анализаторе
собаки. Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова, т. I,
вып. 2—3, 1926.
— Об анализе последовательного четырехчленного звукового условного
раздражителя. Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова,
т. II, вып. 1, 1927.
— Об экспериментальном неврозе у собаки при дифференцировании
сложных условных раздражителей. Труды физиол. лабораторий акад.
И. П. Павлова, т. II, вып. 1, 1927.
Калмыков М. П. Положительная фаза взаимной индукции, наблюдае-
мая в одних и тех же нервных элементах коры головного мозга.
Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова, т. I, вып. 2—3,
1926.
К а ш е р и н и н о в а Н. А. Новый искусственный условный рефлекс на
слюнные железы. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 73, 1906.
— О механическом раздражении как раздражителе слюнных желез.
Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 73, 1906.
— Материалы к изучению условных слюнных рефлексов на механическое
раздражение кожи собаки. Дисс, СПб., 1908.

Коган Б. А. Об иррадиации и концентрации угасательного торможения.
Дисс, СПб., 1914.
Красногорский Н. И. О процессе задерживания и о локализации
кожного и двигательного анализатора в коре больших полушарий
у собаки. Дисс, СПб., 1911.
Крепе Е. М. О последействии дифференцировки. Доклад на 36-й Петрогр.
физиол. беседе, 1923.
— О влиянии течки на высшую нервную деятельность. Доклад на 36-й
Петрогр. физиол. беседе, 1923.
— On the influence of rute upon the higher nervous system. Physiol.
Abstracts, vol. VIII, № 5, 1923.
— Опыт индивидуальной характеристики экспериментального животного.
Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова, т. I, вып. 1, 1924.
— Положительная индукция и иррадиация торможения в коре больших
полушарий. Архив биол. наук, юбилейный том в честь акад. И. П.
Павлова, 1925.
— О влиянии продолжительности отставления условного раздражителя
на возбудимость больших полушарий. Архив биол. наук, т. XXV,
вып. 4—5, 1925.
Крестовников А. Н. Существенное условие при выработке условных
рефлексов. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 80, 1913.
— Существенное условие при образовании условных рефлексов. Изв.
Петрогр. научн. инст. им. Лесгафта, т. III, 1921.
Кржышковский К. Н. К физиологии условного торможения. Труды
Общ. русск. врачей в СПб., т. 76, 1909.
— Die Veranderungen in der Funktion der oberen Abschnitte des
Nervensystems bei der Hundin wahrend der Brunst. Zentralbl. f. Physiolo-
gic Bd. XXIV, № 11, 1909.
Крыжановский И. И. Условные звуковые рефлексы при удалении
височных областей больших полушарий у собак. Дисс, СПб., 1909.
Крылов В. А. О возможности образования условного рефлекса на раз-
дражитель через кровь (автоматический раздражитель). Архив биол.
наук, юбилейный том в честь акад. И. П. Павлова, 1925.
Кудрин А. Н. Условные рефлексы у собак при удалении задних половин
больших полушарий. Дисс, СПб., 1910.
Купалов П. С. Звуковые рефлексы при удалении височных областей
больших полушарий в поздний послеоперационный период. Дисс,
СПб., 1912.
— Первоначальное обобщение и последовательная специализация - кож-
ных условных раздражителей. Архив биол. наук, т. XIX, вып. 1,
1915
— Периодические колебания скорости условного слюноотделения. Архив
биол. наук, т. XXV, вып. 4—5, 1926.

Купалов П. С. Функциональная мозаика в кожном отделе коры голов-
ного мозга и ее влияние на ограничение сна. Русск. Физиол. журн.,
т. IX, вып. 1, 1926.
— О механизме взаимодействия тормозных и активных пунктов в коре
больших полушарий при функциональной мозаике. Русск. Физиол.
журн., т. IX, вып. 1, 1926.
— Периодическая смена возбудимости клеток коры в связи с механиз-
мом индукции и последовательного торможения. Русск. Физиол.
жури., т. IX, вып. 1, 1926.
— Значение корковой индукции для функционального разграничения
больших полушарий. Труды II Всесоюзн. съезда физиологов, 1926.
Лепорский Н. И. Материалы к физиологии условного торможения.
Дисс, СПб., 1911.
Маковский И. С. К учению о слуховой области больших полушарий
у собак. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 75, 1908.
— Звуковые рефлексы при удалении височных областей больших полу-
шарий у собак. Дисс, СПб., 1908.
Миштовт Г. В. Опыты торможения искусственного рефлекса (звукового)
различными раздражителями. Труды Общ. русск. врачей в СПб.,
т. 74, 1907.
— Выработанное торможение искусственного условного рефлекса (звуко-
вого) на слюнные железы. Дисс, СПб., 1907.
Н е й ц Е. А. Влияние условных рефлексов друг на друга. Труды Общ.
русск. врачей в СПб., т. 75, 1908.
— К вопросу о влиянии условных рефлексов друг на друга. Изв. Военно-
медиц. акад., т. XX, 1910.
Никифоровский П. М. Интересный вид растормаживания условных
рефлексов. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 77, 1910.
— Фармакология условных рефлексов как метод для их изучения. Дисс,
СПб., 1910.
Николаев П. Н. К физиологии условного торможения. Дисс, СПб., 1910.
— К анализу сложных условных рефлексов. Архив биол. наук, т. XVI,
вып. 5, 1911.
Орбели Л. А. Условные рефлексы с глаза у собаки. Труды Общ. русск.
врачей в СПб., т. 74, 1907.
— К вопросу о локализации условных рефлексов в центральной нервном,
системе. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 75, 1908.
— Условные рефлексы с глаза у собаки. Дисс, СПб., 1908.
— К вопросу о различении цветов собаками. Вопросы научи, медиц.,
№ 5—6, 1913.
Павлова А. М. К физиологии условного торможения. Дисс, Пгр., 1915.
Павлова В. И. О следовых условных рефлексах. Труды Общ. русск.
врачей в СПб., т. 81, 1914.

Палладии А. В. Образование искусственных условных рефлексов ив
Суммы раздражений. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 73, 1906.
Парфенов Н. О. Специальный случай работы слюнных желез у собаки.
Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 73, 1906.
Перельцвейг И. Я. К вопросу о взаимоотношениях некоторых центров
головного мозга. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 74, 1907.
— Материалы к учению об условных рефлексах. Дисс., СПб., 1907.
Петрова М. К. Об иррадиации раздражения в коре больших полушарий.
Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 80, 1913.
— К учению о иррадиации возбуждения и тормозных процессов. Дисс,
СПб., 1914.
— Основной прием раздражения условными раздражителями. Архив биол
наук, т. XX, вып. 1, 1916.
— Основной прием раздражения условными раздражителями. Изв.
Петрогр. биол. лабораторий, т. XVI, 1917.
— Различные виды внутреннего торможения при особенно трудном усло-
вии. Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова, т. I, вып. 1,
1924.
— Борьба со сном. Труд уравновешивания раздражительного и тормоз-
ного процессов. Архив биол. наук, юбилейный том в честь акад.
И. П. Павлова, 1925.
— Патологическое отклонение раздражительного и тормозного процессов
при трудной встрече этих процессов. Труды физиол. лабораторий
акад. И. П. Павлова, т. I, вып. 2—3, 1925.
— Лечение экспериментальных неврозов у собак. Архив биол. наук,
т. XXV, вып. 1—3, 1925.
— Резкое ограничение болезненного процесса в одной части кожного
анализатора. Журнал для усовершенств. врачей, № 4, посвящ. проф.
Л. В. Блуменау, 1927.
Петрова М. К. и И. П. Павлов. Анализ некоторых сложных
рефлексов собаки. Относительная сила центров и их заряжение. Сбор-
ник, посвященный К. А. Тимирязеву, 1916.
Пименов П. П. Образование условного рефлекса при условии отстояния
кпереди или кзади искусственного раздражителя от безусловного, а не
одновременного их сочетания. Труды Общ. русск. врачей в СПб.,
т. 73, 1906.
— Особая группа условных рефлексов. Дисс, СПб., 1907.
Подкопаев Н. A. On the moment of the beginning of irradiation of the
inhibitory process. Physiol. Abstracts, vol. VIII, № 5, 1923.
— On the movement of the inhibitory process. Physiol. Abstracts, vol. VIII,
№ 5, 1923.
— К движению тормозных процессов. Труды физиол. лабораторий акад.
И. П. Павлова, т. I, вып. 1, 1924.

Подкопаев Н. А. О моменте начала иррадиации тормозного процесса.
Архив биол. наук, юбилейный том в честь акад. И. П. Павлова, 1925.
— Die Ausarbeitung eines bedingten Reflexes auf automatische Reize. Zen-
tralbl. f. d. gesarate Neurologie und Psychiatrie, Bd. XXXIX, 1925.
— Выработка условного рефлекса на автоматический возбудитель. Труды
физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова, т. I, вып. 2—3, 1926.
— Особенный случай двигательной реакции собаки в связи с развитием
торможения в коре больших полушарий. Труды физиол. лабораторий
акад. И. П. Павлова, т. I, вып. 2—3, 1926.
— Зависимость положительной фазы индукции от расстояния между
активным и тормозными пунктами. Русск. Физиол журн., т. IX.
вып. 1, 1926.
— Случай хронически развившегося затормаживания всех условных
рефлексов у собаки и его излечение. Труды II Всесоюзн. съезда
физиологов, 1926.
— Дальнейшие материалы к вопросу о восстановлении угашенного услов-
ного рефлекса своим безусловным. Труды физиол. лабораторий акад.
И. П. Павлова, т. II, вып. 1, 1927.
Подкопаев Н. А. и Л. С. Григорович. Выработка симметричных
положительных и отрицательных условных рефлексов. Врачебное дело,
№ 1—2 и 3—4, 1924.
Понизовский П. Н. Последовательное торможение после дифференци-
ровки и условного тормоза на разнородные условные рефлексы. Дисс,
СПб., 1913.
Попов Н. А. Угасание ориентировочного рефлекса у собаки. Русск.
Физиол. журн., т. III, 1921.
Потехин С. И. Взаимное отношение различных видов внутреннего тор-
можения. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 78, 1911.
— К физиологии внутреннего торможения условных рефлексов. Дисс
СПб., 1911.
— К фармакологии условных рефлексов. Труды Общ. русск. врачей
в СПб., т. 78, 1911.
Пророков И. Р. Своеобразная двигательная реакция и ее подавление
у собаки. Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова, т. I,
вып. 2—3, 1926.
Разенков И. П. К вопросу о соотношении процессов возбуждения и
торможения у собаки с односторонней экстирпацией gyr. coronarius et
ectosylvius sin. Архив биол. наук, т. XXIV, вып. 1—3, 1924.
— Изменение раздражительного процесса коры полушарий головного
мозга собаки при трудных условиях. Труды физиол. лабораторий акая.
И. П. Павлова, т. I, вып. 1, 1924.
— К вопросу о соотношении процессов возбуждения и торможения у со-
баки при двустороннем частичном повреждении gyr. coronarius et ed»-

sylvius. Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова, т I,
вып. 2—3, 1926.
Райт Р. Я. Влияние безусловного рефлекса на условные. Труды II Все-
союзн. съезда физиологов, 1926.
Рикман В. В. О локальном нарушении функций коры больших полу-
шарий. Труды II Всесоюзн. съезда физиологов, 1926.
Рожанский Н. А. К физиологии сна. Труды Общ. русск. врачей в СПб.,
т. 79, 1912.
— Материалы к физиологии сна. Дисс., СПб., 1913.
Розенталь И. С. Влияние голодания на условные рефлексы. Архив
биол. наук, т. XXI, вып. 3—5, 1922.
— Влияние беременности и лактации на условные рефлексы. Русск.
Физиол. журн., т. V, вып. 1—3, 1922.
— Стационарная иррадиация возбуждения. Архив биол. наук, т. XXIII,
вып. 1—3, 1923.
— Переход внутреннего торможения в сон при угасании ориентировоч-
ного рефлекса. Доклад на Петрогр. физиол. беседах. Русск. Физиол.
жури., т. VII, вып. 1—6, 1924.
— К вопросу о специализации условных рефлексов. Архив биол. наук,
т. XXIII, вып. 4—5, 1924.
— Материалы к взаимоотношению раздражительного и тормозного про-
цесса (новый вид дифференцировки условного кожно-механического
раздражителя). Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова,
т. I, вып. 2—3, 1926.
— Материалы к отрицательной индукции. Труды II Всесоюзн. съезда
физиологов, 1926.
— Нарушение нормальной работы больших полушарий при частом при-
менении слабого положительного условного раздражителя. Труды
II Всесоюзн. съезда физиологов, 1926.
Розова Л. В. О взаимоотношении различных видов внешнего торможения
условных рефлексов. Дисс., СПб., 1914.
Савич А. А. Дальнейшие материалы к вопросу о влиянии пищевых
рефлексов друг на друга. Дисс, СПб., 1913.
Сатурнов Н. М. Дальнейшее исследование условных слюнных рефлек-
сов у собаки без передних половин обоих полушарий. Дисс, СПб.,
1911.
Сирятский В. В. Метод для обнаружения остатков торможения после
его концентрации. Русск. Физиол. журн., т. VII, вып. 1—6, 1924.
— О мозаичных свойствах коры больших полушарий. Доклад на
II съезде по психоневрологии, январь, 1924.
— О патологических отклонениях в деятельности центральной нервной
системы при трудном балансировании процессов возбуждения и тор-
можения. Русск. Физиол. журн., т. VIII, вып. 3—4, 1925.

Сирятский В. В. Дальнейшие материалы к вопросу о мозаике. Русск.
Физиол. журн., т. IX, вып. 1, 1926.
Снегирев Ю. В. Материалы к учению Павлова об условных рефлексах.
Специализация условного звукового рефлекса у собаки. Клинич. моно-
графии «Практич. медицины», СПб., 1911.
Созонова A. Materiaux pour servir a l'etude des reflexes conditioned.
These. Lausanne, 1909.
Соловейчик Д. И. Состояние возбудимости корковых центров услов-
ных рефлексов во время действия безусловных рефлексов. Труды
II Всесоюзн. съезда физиологов, 1926.
— Нарушение нормальной деятельности больших полушарий при измене-
нии выработанного порядка следования условных раздражителей.
Труды II Всесоюзн. съезда физиологов, 1926.
Соломонов О. С. О тепловых условных и снотворных рефлексах с кожи
собаки. Дисс, СПб., 1910.
— О температурном условном раздражителе. Труды Общ. русск. врачей
в СПб., т. 78, 1911.
Соломонов О. С. и А. А. Шишло. О снотворных рефлексах.
Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 77, 1910.
Сперанский А. Д. Влияние сильных раздражителей на собаку тормоз-
ного типа нервной системы. Труды физиол. лабораторий акад.
И. П. Павлова, т. II, вып. 1, 1927.
— Трусость и торможение. Труды II Всесоюзн. съезда физиологов, 1926.
Строганов В. В. Образование условного рефлекса и дифференцировки
на синтетический раздражитель. Архив биол. наук, юбилейный том
в честь акад. И. П. Павлова, 1925.
— Положительная и отрицательная фаза взаимной индукции в коре
больших полушарий собаки. Труды физиол. лабораторий акад. И. П.
Павлова, т. I, вып. 2—3, 1926.
Студенцов Н. П. Наследование прирученности у белых мышей. Русск.
Физиол. журн., т. VII, вып. 1—6, 1924.
Стукова М. М. Дальнейшие материалы к физиологии времени как услов-
ного возбудителя слюнных желез. Дисс, СПб., 1914.
Тен-Кате Я. Я. Материалы по вопросу об иррадиации и концентрации
угасательного торможения. Изв. Петрогр. научн. инст. им. Лесгафта,
т. III, 1921.
Тихомиров Н. П. Опыт строго объективного исследования функций
больших полушарий у собак. Дисс, СПб., 1906.
— Сила раздражителя в качестве особого условного раздражителя.
Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 77, 1910.
Толочинов И. Ф. Contribution a l'etude de la physiologie et de la
psyehologie des glandes salivaires. Forhandlingar vid Nord. Naturfors-
kare — och Lakareraotet, 1903.

Торопов Н. К. Зрительная реакция собак при удалении затылочных
долей больших полушарий. Труды Общ. русск. врачей в СПб.,
т. 75, 1908.
— Условные рефлексы с глаза при удалении затылочных долей больших
полушарий у собак. Дисс, СПб., 1908.
Усиевич М. А. К дальнейшей характеристике ушного анализатора
у собаки.. Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 78, 1911.
— Физиологическое исследование слуховой способности собак. Изв.
Военно-медиц. акад., т. XXIV, № 3; т. XXV, № 5, 1912.
Федоров Л. Н. Действие бромистого кальция при нарушении баланса
между процессами возбуждения и торможения у возбудимого типа
нервной системы собаки. Труды II Всесоюзн. съезда физиологов, 1926.
— Действие необычных сильных раздражителей на собаку возбудимого
типа нервной системы. Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Пав-
лова, т. II, вып. 1, 1927.
— Действие некоторых фармацевтических препаратов при эксперимен-
тальном неврозе у собаки. Журнал для усовершенств. врачей, № 4,
посвящ. проф. Л. В. Блуменау, 1927.
Феокритова Ю. П. Время как условный возбудитель слюнной
железы. Дисс, СПб., 1912.
Фольборт Ю. В. Материалы к физиологии условных рефлексов. Труды
Общ. русск. врачей в СПб., т. 75, 1908.
— Отрицательные условные рефлексы. Труды Общ. русск. врачей
в СПб., т. 77, 1910.
— Тормозные условные рефлексы. Дисс, СПб., 1912.
Фридеман С. С. Дальнейшие материалы к физиологии дифференциро-
вания внешних радражений. Дисс, СПб., 1912.
Фролов Ю. П. Современное состояние учения об инстинкте с точки зре-
ния физиологии условных рефлексов. Изв. Военн.-медиц. акад.,
т. XXVI, 1913.
— К физиологии зрения. О реакциях нервной системы на изменение
интенсивности света. Труды Петрогр. общ. естествоиспыт., т. 49,
вып. 1, 1918.
— О влиянии резкого изменения в составе пищи на некоторые стороны
сложнонервной деятельности животного. Архив биол. наук, т. XXI,
вып. 3—5, 1922.
— Естественно-научный анализ инстинктов и их взаимодействие. Доклад
на I Всеросс. съезде зоологов, анатомов и гистологов, январь, 1923.
— Условные двигательные рефлексы у пресноводных рыб. Доклад на
50-й Петрогр. физиол. беседе, июнь, 1923.
— Опыт дифференцирования следовых условных раздражителей и следо-
вых условных тормозов. Русск. Физиол. журн., т. VI, вып. 4—6,
1923.

Фролов Ю. П. Опыт дифференцирования следовых условных раздражи-
телей и следовых условных тормозов. Архив биол. наук, т. XXIV,
вып. 1—3, 1924.
— К физиологии так называемого «чувства времени». Доклад на I съезде
по психоневрологии, январь, 1924.
— Голосовые условные рефлексы у собаки. Русск. Физиол. журя.,
т. VII, вып. 1—6, 1924.
— Пассивно-оборонительный рефлекс и его последствия. Архив биол.
наук, юбилейный том в честь акад. И. П. Павлова, 1925.
— О переводе следовых условий раздражителей и следовых условных
тормозов в наличные условные раздражители. Труды физиол. лабо-
раторий акад. И. П. Павлова, т. I, вып. 2—3, 1926.
— О значении силы внешнего раздражителя в отношении выработки
условного следового тормоза на различных паузах. Труды II Всесоюзн.
съезда физиологов, 1926.
Фролов Ю. П. и О. А. Виндельбанд. Особый случай угасания
искусственного условного рефлекса. Архив биол. наук., т. XXV,
вып. 4—5, 1925.
Фурсиков Д. С. Дифференцирование прерывистых звуковых раздражи
телей центральной нервной системы собаки. Изв. Петрогр. научн.
инст. им. Лесгафта, т. II, 1920.
— О соотношении процессов возбуждения и условного торможения.
Русск. Физиол. журн., т. III, вып. 1—5, 1921.
— Вода как возбудитель слюнных желез. Русск. Физиол. журн., т. III,
вып. 1—5, 1921.
— Влияние ориентировочной реакции на выработку условного тормоза
и дифференцировки. Русск. Физиол. жури., т. IV, вып. 1—6, 1921.
— Дальнейшие материалы к вопросу о соотношении процессов возбужде-
ния и торможения. Русск. Физиол. жури., т. IV, вып. 1—6, 1921.
— О цепных условных рефлексах. Русск. Физиол. журн., т. IV, вып.
1—6, 1921.
— Влияние внешнего торможения на образование дифференцировки и
условного тормоза. Русск. Физиол. журн., т. IV, 1921.
— Статическая иррадиация торможения. Русск. Физиол. журн,
т. IV, 1921.
— Влияние внешнего торможения на образование дифференцировки и
условного тормоза. Архив биол. наук, т. XXII, 1922.
— Влияние беременности на условные рефлексы. Архив биол. наук.,
т. XXI, вып. 3—5, 1922.
— Статическая иррадиация торможения. Архив биол. наук, т. XXIII,
вып. 1—3, 1923.
— On the phenomenon of reciprocal induction in the cerebral hemispheres.
Physiol. Abstracts, vol. VIII, № 5, 1923

Фурсиков Д. С. Явление взаимной индукции в коре головного мозга.
Архив биол. наук, т. XXIII, вып. 1—3, 1923.
— О соотношении процессов возбуждения и торможения. Труды физиол.
лабораторий акад. И. П. Павлова, т. I, вып. 1, 1924.
— Цепные условные рефлексы и патология высшей нервной деятель-
ности. Доклад на II съезде по психоневрологии, январь, 1924.
— Вода как возбудитель слюнных желез. Архив биол. наук, юбилейный
том в честь акад. И. П. Павлова, 1925.
— Последствия удаления коры одного полушария головного мозга
у собак. Русск. Физиол. журн., т. VIII, вып. 1—2, 1925.
— Последствия экстирпации коры одного полушария. Сообщение 3-е.
О генерализации и выработке условных рефлексов на тактильное раз-
дражение. Русск. Физиол. журн., т. VIII, вып. 5—6, 1925.
Фурсиков Д. С. и М. Н. Юрман. Последствия экстирпации коры
одного полушария. Сообщение II. Значение коры при выработке услов-
ных рефлексов. Русск. Физиол. журн., т. VIII, вып. 1—2, 1925.
— Условные рефлексы у собаки без одного полушария. Архив биол.
наук, т. XXV, вып. 4—5, 1926.
Хазен С. Б. О соотношении размеров безусловного и условного слюно-
отделительных рефлексов. Дисс, СПб. 1908.
Цитович И. С. Происхождение и образование натуральных условных
рефлексов. Дисс, СПб., 1911.
Чеботарева О. М. Дальнейшие материалы к физиологии условного тор-
можения. Дисс, СПб., 1912.
— К физиологии условного тормоза. Труды Общ. русск. врачей в СПб.,
т. 80, 1913.
Чечулин С. И. Новые материалы к физиологии угасания ориентировоч-
ного (исследовательского) рефлекса. Архив биол. наук, т. XXIII,
вып. 3—5, 1923.
Шенгер-Крестовникова Н. Р. К вопросу о дифференцировании
зрительных раздражений и о пределах дифференцирования в глазном
анализаторе собаки. Изв. Петрогр. научн. инст. им. Лесгафта,
т. III, 1921.
Шишло А. А. О температурных центрах коры больших полушарий.
Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 77, 1910.
— О температурных центрах в коре больших полушарий и о снотворных
рефлексах. Дисс, СПб., 1910.
Эльяссон М. И. К вопросу о восстановлении условных рефлексов.
Труды Общ. русск. врачей в СПб., т. 74, 1907.
— Исследование слуховой способности собаки в нормальных условиях и
при частичном двустороннем удалении коркового центра слуха. Дисс,
СПб., 1908.

Яковлев Б. Б. Опыт применения комплексного раздражителя. Русск.
Физиол. журн., т. IX, вып. 1, 1926.
Яковлев В. В. Отдельные условные раздражители, продолжительно при-
мененные в виде одновременного комплекса и затем снова разъединен-
ные. Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова, т. II,
вып. 1, 1927.
— О соотношении между силой условных раздражителей и развитием
запаздывания их. Труды физиол. лабораторий акад. И. П. Павлова,
т. II, вып. 1, 1927.
Многие из опытов, приведенных в лекциях, взяты из текущих работ,
еще не опубликованных.

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие к первому изданию 11

Предисловие ко второму изданию 13

Предисловие к третьему изданию 14

Лекция первая. Обоснование и история принципиальной методики исследования работы больших полушарий. — Понятие рефлекса. — Разнообразие рефлексов. — Сигнальная деятельность больших полушарий как самая общая физиологическая характеристика их 15

Лекция вторая. Техническая методика объективного исследования работы больших полушарий. — Сигнализация есть рефлекс. — Безусловный и условный рефлекс. — Условия образования условных рефлексов 31

Лекция третья. Образование условных рефлексов при помощи условных и автоматических раздражителей. — Агенты, из которых могут образоваться условные раздражители. — Торможение условных рефлексов: 1) Внешнее торможение 47

Лекция четвертая. 2) Внутреннее торможение условных рефлексов: а) угасание условных рефлексов 64

Лекция пятая. 2) Внутреннее торможение: б) условное торможение 82

Лекция шестая. 2) Внутреннее торможение: в) запаздывание 101

Лекция седьмая. Анализаторная и синтезирующая работа больших полушарий: а) первоначальный обобщенный характер условных раздражителей; б) дифференцировочное торможение 122

Лекция восьмая. Анализаторная и синтезирующая работа больших полушарий: в) примеры анализаторной работы; г) синтез и анализ одновременных комплексных раздражителей; д) синтез и анализ последовательных комплексных раздражителей 144

Лекция девятая. Иррадиирование и концентрирование нервных процессов в коре больших полушарий: а) иррадиирование и концентрирование тормозного процесса в отдельном анализаторе (кожном и звуковом) 163

Лекция десятая. Иррадиирование и концентрирование нервных процессов в коре больших полушарий: б) иррадиирование и концентрирование тормозного процесса по большим полушариям; в) иррадиирование и концентрирование раздражительного процесса 179

Лекция одиннадцатая. Взаимная индукция раздражительного и тормозного процессов: а) положительная фаза индукции; б) отрицательная фаза индукции 199

Лекция двенадцатая. Комбинирование явлений движения нервных процессов с явлениями их взаимной индукции 216

Лекция тринадцатая. Кора как мозаика: а) примеры мозаичности коры и наиболее простые способы ее происхождения; б) изменяемость физиологической роли отдельных пунктов; в) стойкость некоторых пунктов. — Кора как объединенная сложная динамическая система 231

Лекция четырнадцатая. Переход корковой клетки под влиянием условного раздражителя в тормозное состояние 246

Лекция пятнадцатая. Внутреннее торможение и сон — один и тот же процесс в своей физико-химической основе 263

Лекция шестнадцатая. Переходные фазы между бодрым состоянием и полным сном животного (гипнотические фазы) 279

Лекция семнадцатая. Разные типы нервной системы. — Патологические состояния больших полушарий как результат функциональных воздействий на них 299

Лекция восемнадцатая. Патологические состояния больших полушарий как результат функциональных воздействий на них 317

Лекция девятнадцатая. Патологические состояния больших полушарий как результат оперативных воздействий на них: а) общие изменения деятельности коры полушарий; б) нарушения деятельности звукового анализатора 336

Лекция двадцатая. Патологические состояния больших полушарий как результат оперативных воздействий на них: в) нарушения деятельности светового анализатора; г) нарушения деятельности кожно-механического анализатора; д) нарушения после удаления лобных долей; е) нарушения кожно-температурного анализатора; ж) нарушения после удаления g. pyriformis; з) нарушения двигательного анализатора 356

Лекция двадцать первая. Патологические состояния боль-

ших полушарий как результат оперативных воздействий на них: и) проба вывести отклонения от нормы в поведении животного из частных нарушений коры больших полушарий 376

Лекция двадцать вторая. Общая характеристика данного исследования: его задача, его трудности и наши ошибки 394

Лекция двадцать третья. Приложение экспериментальных данных, полученных на животных, к человеку 414

Список печатных трудов сотрудников автора 434

Печатается по постановлению
Редакционно-издательского совета
Академии Наук СССР
*

Редактор тома
Э. Ш. АЙРАПЕТЬЯНЦ
*

Редактор Издательства А. П. Белкина
Технический редактор А. В. Смирнова
Художник М. И. Разулевич
Корректор Н. П. Ракова
*

РИСО АН СССР № 4739.
Подписано к печати 15/V 1951 г.
М-22028. Бумага 60×92¹/_16.
Бум. л. 14¹/_8. Печ. л. 28¹/₄ + 6 вкл.
Уч.-изд. л. 24. Тираж 20000.
Зак. 1734. Цена в переплете 25 руб.

1-я тип. Издательства АН СССР,
Ленинград, В. О., 9 л., д. 12.