Павлов И. П. Полное собрание сочинений: Т. 2, кн. 2. — 1951

ЛЕКЦИИ
О РАБОТЕ ГЛАВНЫХ
ПИЩЕВАРИТЕЛЬНЫХ
ЖЕЛЕЗ

Памяти друга,
талантливого врача,
Николая Петровича
Богоявленского
посвящает свой труд
автор

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
В предлагаемых лекциях я отнюдь не имел в виду передать
все то, что когда-либо писалось о нашем предмете. Меня инте-
ресовал итог предшествующей экспериментальной разработки,
каким он оказывается к настоящему времени, хотелось провести
перед сознанием слушателей, а отчасти и перед их глазами, ряд
тех опытов, в которых выражается, по моему убеждению, совре-
менное положение дела. Так как тема лекций разрабатывалась
моей лабораториею в продолжение почти десяти лет и в ней
повторено, переделано, видоизменено и расширено все, относя-
щееся к работе желудочных и поджелудочной желез, то материал
естественно потерял, по крайней мере для нас, характер отрывоч-
ности и сложился в систему.
В тексте лекций, вводя читателя в эту систему, я употребляю
слово «мы», т. е. говорю от лица всей лаборатории. Упоминая
постоянно авторов отдельных опытов — мотив опыта, смысл его,
место среди других опытов я обсуждаю собирательно, без упо-
минания авторов мнений и взглядов. Я нахожу удобным для
читателя, когда перед ним как бы развертывается одна идея, все
более и более воплощающаяся в формы прочных и гармонически
связанных опытов. Этот основной, через все проходящий взгляд
есть, конечно, взгляд лаборатории, обнимающий все до послед-
него ее факта, постоянно испытываемый, многократно подвергав-
шийся поправкам и, следовательно, наиболее правильный.
И этот взгляд — также, конечно, дело моих сотрудников, но дело

общее, дело общей лабораторной атмосферы, в которую каждый
дает от себя нечто, а вдыхает ее всю.
Оглядываясь на все сделанное лабораториею по нашему пред-
мету, я особенно живо ценю участие каждого отдельного работ-
ника и поэтому чувствую потребность при настоящем случае
послать всем моим дорогим сотрудникам, рассеянным по широ-
кому простору родины, от лаборатории, которую они, надеюсь,
помнят, как и она их, горячий привет.
Эти лекции были читаны перед врачебной публикой сперва
в Институте экспериментальной медицины, а затем, в сокращен-
ном виде, повторены в Военно-медицинской академии, и в на-
стоящую книжку вошли все опыты, демонстрированные как пе-
ред одной, так и другой аудиториями.
С.-Петербург,
апрель 1897 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
Благодаря Издательству «Природа» книга эта, давно уже
исчезнувшая с книжного рынка, появляется вновь. По решению
Издательства, совпавшему с моим собственным желанием, это
новое издание книги является стереотипным воспроизведением
издания 1897 г. В свое время «Лекции» писались среди боль-
шого лабораторного возбуждения предметом их, и это наложило
свою отчетливую печать на книгу, сообщив ей особенную све-
жесть и горячность. Теперь я давно отошел от того предмета и
мой живой интерес сосредоточился совсем в другом отделе
физиологии; сейчас о том предмете я не мог бы писать в старом
тоне. Таким образом если бы я захотел исправлять и дополнять
книгу в соответствии с тем, что принесли протекшие 20 лет, то
книга приобрела бы, так сказать, заплатанный вид. А мне не
хотелось портить ее первоначальный общий воодушевленный тон.
Я и мои сотрудники, участники в работах, составивших
содержание «Лекций», мы можем с удовлетворением огля-
нуться на истекшие 20 лет. За это время наши методические
приемы, наши руководящие представления о предмете, наша
общая, и даже подробная, характеристика работы желез и почти
все наши отдельные факты нашли себе почти всеобщее приме-
нение, признание, подтверждение и дальнейшее развитие в много-
численных работах — как клинических, так и лабораторных —
отечественных и иностранных авторов. Но, конечно, такой срок
времени внес и некоторые изменения и поправки как в факти-
ческую (меньше), так и теоретическую (конечно, гораздо

больше) часть «Лекций». Главнейшие из пунктов, потерпевшие
эти изменения и поправки, я и считаю надобным оговорить в на-
стоящем предисловии.
Первый пункт касается так называемого психического воз-
буждения желез, которое я резко в книге противопоставлял
рефлекторному возбуждению, с большим жаром и развязностью
говоря о мыслях, желаниях и чувствах экспериментальных жи-
вотных. В настоящее время ходом развития моей физиологи-
ческой мысли я приведен к совершенно другому представлению
о предмете. Сейчас психическое возбуждение представляется нам
также рефлексом, только образовавшимся за время индивидуаль-
ной жизни животного и легко колеблющимся в своей прочности
(по нашей терминологии — условным). Разговор о внутреннем
состоянии животного считается нами теперь научно бесполезным.
Новейший анализ, предпринятый на основе этого представления»
показал (Цитович), что отделение желудочного сока, наступаю-
щее при акте еды при так называемом «мнимом кормлении»>
есть результат как обыкновенного физиологического рефлекса
с полости рта (по нашей терминологии — безусловного), так и
условного. Конечно, при этом изменении взгляда на дело факти-
ческое положение изменилось мало.
Следующий пункт, который подвергся изменению, — это
представление о механизме действия кислоты как главнейшего
возбудителя поджелудочной железы. В свое время и на осно-
вании достоверных фактов мы решили, что имеем дело с ре-
флекторным раздражением железы кислотой со слизистой обо-
лочки верхнего отдела тонких кишек. Случайный опыт физиоло-
гов (Бейлис и Старлинг) привел их к открытию здесь совершенно
особенного, совершенно неожиданного механизма. Оказалось, что
кислота, всасываясь через слизистую оболочку верхнего отдела
тонких кишек, извлекает отсюда специально накопленное там
вещество (секретин), которое, будучи принесено кровью к пан-
креатическим клеткам, возбуждает их непосредственно к секре-
торной деятельности. В результате получилось очень значитель-
ное расширение представления о механизме возбуждения пище-
варительных желез; рядом с бесспорным нервным механизмом

связи железы с ее элементарными возбудителями стал чисто
химический механизм, осуществляющийся посредством общих
жидкостей организма — крови и лимфы, как теперь принято
говорить, — гуморальный механизм.
Третий и последний пункт касается содержания ферментов
в панкреатическом соке. В период работ, вошедших в состав
«Лекций», в излившихся из протоков желез соках все ферменты
принимались в активном виде и содержание ферментов в этих
соках определялось непосредственно их физиолого-химическнм
действием. Действуя таким, единственным в то время, способом,
мы могли установить ряд резких, казавшихся целесообразными,
соотношений между составом отдельной пищи и хроническим
пищевым режимом, с одной стороны, и ферментным содержанием
панкреатического сока — с другой.
Находка в нашей лаборатории (Шеповальников) нового, осо-
бенного кишечного фермента — энтерокиназы — впервые обна-
ружила необходимость дополнительной процедуры при определе-
нии количества фермента в соке. Оказывалось, что в выделив-
шемся панкреатическом соке белковый его фермент находится
часто в неактивном или малоактивном состоянии и действие
энтерокиназы выражается в активировании, в полном проявле-
нии такого скрытого фермента. Исследования других авторов
(Делезен и Фруэн) устанавливают, что при нормальных условиях
панкреатический сок выделяется из протоков всегда с совер-
шенно недеятельным белковым ферментом. Однако наблюденное
нами соотношение между хроническим пищевым режимом живот-
ного и ферментным составом его панкреатического сока, несмотря
на тогдашнее несовершенство методики, не оказалось совершенно
беспочвенным и фантастическим. В нашей обстановке мы наблю-
дали, что чем дольше животное кормится мясной пищей, т. е.
богатой белками, тем более увеличивается белок переваривающая
сила сока. При молочно-хлебном режиме отношение белок пере-
варивающей силы сока изменялось обратно. В окончательном
анализе этого пункта (Фруэн) выяснилось, что при преимуще-
ственно белковом режиме белковый фермент сока хотя и неакти-
вен, но обладает чрезвычайною способностью активироваться.

т. е. при самом маленьком количестве киназы он уже переходит
в деятельное состояние; при бедной же белками пище — совер-
шенно наоборот: он активируется чрезвычайно трудно. Можно
думать, что и при колебаниях других ферментов сока (крахмаль-
ного и жирового), которые мы (Вальтер) наблюдали в наших
старых опытах, при изучении отделения при разных сортах еды,
дело также идет о различных степениях активируемости и про-
явленности ферментов, имеющих совершенно определенный фи-
зиологический смысл.
Я ограничиваюсь этим и горячо рекомендую для исчерпываю-
щего ознакомления со всеми позднейшими исследованиями наших
и заграничных лабораторий, а также и с клиническими наблю-
дениями, касающимися работы пищеварительных желез, и при-
том всех, книгу профессора Б. П. Бабкина «Внешняя секреция
пищеварительных желез» 1915 г.
Петроград,
февраль 1917 г

ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ
По тому же мотиву, который приведен в предисловии ко вто-
рому изданию, и это третье издание я выпускаю без малейших
изменений первоначального текста лекций. Но также считаю на-
добным и в этом предисловии прибавить, что за время, протек-
шее между вторым и этим изданием, был обследован новый и
важный факт из нормальной деятельности пепсиновых желез.
Их естественными и сильными возбудителями оказались раство-
римые в воде составные части употребляемых нами в пищу ово-
щей. Отсюда самостоятельное пищеварительное значение наших
обыкновенных наваров: щей, борща, супов.
На этот раз к лекциям я присоединяю мою речь под загла-
вием «Современное объединение в эксперименте главнейших
сторон медицины на примере пищеварения» (1900).1 В этой речи,
во-первых, передаются наши дальнейшие приобретения в области
физиологии пищеварительных желез, и притом теперь уже
всех, а во-вторых, сообщаются наши как патологические, так
и терапевтические опыты над пепсиновыми железами, что
должно сильно повысить интерес к книге с медицинской
стороны.
Речь написана в том же приподнятом тоне, что и сами лек-
ции, так что и с этой стороны она оказывается в полной гармо-
нии с ними.
1 См. эту книгу, стр. 247. — Ред.

Наконец опять приложен дополнительный список работ по
физиологии пищеварительных желез, исполненных в моих лабо-
раториях после выхода второго издания лекций.
Петроград,
май 1923 г.

ЛЕКЦИЯ ПЕРВАЯ
ОБЩИЙ ОБЗОР ПРЕДМЕТА. —МЕТОДИКА
Мм. гг.! Физиология пищеварительных желез занимает мою
лабораторию, т. е. меня и моих сотрудников, много лет, и мы
достигли некоторых результатов, имеющих, как нам кажется,
серьезное как теоретическое, так и практическое значение. Отде-
лительная работа пищеварительного канала в виде ее важнейших
представителей — желудочных и поджелудочной желез — оказа-
лась далеко не такою, какою она изображается в учебниках и ка-
кою, следовательно, имеется в представлении врачей. Отсюда
у нас возникла потребность всячески способствовать проведению
в жизнь исправленного и дополненного учения на место устарев-
ших доктрин учебника. С этой целью я держал речь-доклад 1
на торжественном заседании Общества русских врачей в С.-Пе-
тербурге, посвященном памяти знаменитого русского клинициста
С. П. Боткина, но результаты многолетней работы в часовом
изложении можно было передать только в общих чертах, а глав-
ное, чего недоставало докладу, — это предъявления, так сказать,
документов, убеждения слушателей фактами, путем опытов. Вот
это и должны восполнить предлагаемые вашему благосклонному
вниманию чтения. Материал этих чтений большею частию взят
из напечатанных уже трудов, но кое-что войдет в них и из теку-
щего счета лаборатории.
1 Тр. Общ. русск. врачей в СПб., 1894—1895. (См. эту книгу,
стр. 247 —Ред.).

По своей основной задаче в организме пищеварительный ка-
нал есть, очевидно, химический завод, подвергающий входящий
в него сырой материал — пищу — обработке, главным образом
химической, чтобы сделать его способным войти в сока орга-
низма и там послужить материалом для жизненного процесса.
Этот завод состоит из ряда отделений, в которых пища, смотря
по своим свойствам, более или менее сортируется и или задер-
живается на время, или сейчас же переводится в следующее от-
деление. В завод, в его различные отделения, подвозятся спе-
циальные реактивы, доставляемые или из ближайших мелких
фабрик, устроенных в самих стенках завода, так сказать, на
кустарный лад, или из более отдаленных обособленных органов,
больших химических фабрик, которые сообщаются с заводом тру-
бами, реактиво-проводами. Это — так называемые железы с их
протоками. Каждая фабрика доставляет специальную жидкость,
специальный реактив, с определенными химическими свойствами,
вследствие чего он действует изменяющим образом только на
известные составные части пищи, представляющей обыкновенно
сложную смесь веществ. Эти свойства реактивов определяются
главным образом нахождением в них особенных веществ, так на-
зываемых ферментов. Отдельные реактивы, пищеварительные
сока, как их обыкновенно называют, то изменяют лишь один
сорт веществ пищи, то сразу несколько, совмещая в себе способ-
ности многих отдельных реактивов, хотя с некоторыми особен-
ностями в частностях действия. Но даже и простой в отношении
фермента, т. е. с одним ферментом, реактив есть сложный рас-
твор, так как заключает в себе и другие вещества, кроме фер-
мента: то щелочь, то кислоту, то белок и т. д.
Все это современная физиология изучила, добывая из орга-
низма указанные реактивы или чистые ферменты и исследуя
в химических стаканах действие их на составные части пищи и
взаимное отношение между собою. На основании такого знания
главным образом и построен наукой процесс обработки, или,
как называют его, процесс переваривания пищи, пищеварения.
Но этот, построенный, следовательно, в значительной своей
части дедуктивно, процесс пищеварения страдает, очевидно, мно-

гими и крупными недостатками. Остается, без сомнения, целая
пропасть между таким знанием, с одной стороны, и физиологи-
ческой действительностью и эмпирическими правилами диэте-
тики — с другой. Множество вопросов остаются нерешенными
или даже вовсе и непоставленными. Почему реактивы изливаются
на сырой материал в таком, а не в ином порядке? Почему свой-
ства отдельных реактивов повторяются и комбинируются в дру-
гих? Все ли и всегда выливаются в пищеварительный канал ре-
активы на всякую еду? Колеблется ли, как, почему, когда каждый
реактив? Все ли сразу реактивы изменяются в составе или по-
рознь и в разных случаях не в различных ли своих свойствах,
смотря по роду сырого материала? Что делается с реактивами
при усиленной и ограниченной работе завода? Не происходит ли
известной борьбы между известными составными частями пищи,
т. е. не случается ли так, что одним требуется такой реактив,
который мешал бы успешному действию реактива других состав-
ных частей? и т. д. и т. д. Никто, конечно, не будет спорить,
что все это — действительные стороны дела. Нельзя предста-
влять себе механизм пищеварения в том отвлеченном виде, в ка-
ком он имеется в современной физиологии. Обособленность и
разнообразие реактивов повелительно указывают на сложность,
тонкость и приспособленность работы пищеварительного канала
к каждой частной пищеварительной задаче. Остановившись
мыслью на вопросе, уже a priori нужно допустить, что всякая
пища, т. е. всякая смесь веществ, подлежащих обработке, должна
встречать свою комбинацию реактивов и их свойств. Немудрено
поэтому, что диэтетика, если не в своих общих эмпирических осно-
вах, то в объяснениях и частностях, представляет наиболее спу-
танный отдел терапии. Физиологии недостаточно знать только
элементы пищеварения, действия отдельных реактивов, ей необхо-
димо также для полного обладания предметом охватить наблюде-
нием и весь действительный ход пищеварительного дела. Это, ко-
нечно, сознавалось многими исследователями, часто пробовалось
и было бы сделано, если бы была к тому легкая возможность.
Полное знание пищеварения может быть достигнуто двумя
путями: с одной стороны, когда наука на каждом пункте пище-

варительного канала исследует положение обработки сырого
материала (путь Брюкке, школа Людвига и других), и с дру-
гой — когда она будет точно знать: сколько, когда и какого свой-
ства выливается реактива в пищеварительном канале на каждый
сорт еды и на всю вместе (путь многочисленных исследователей
хода отделения пищеварительных желез).
Наши исследования относятся ко второму ряду. Помехой
ранним исследованиям являлась недостаточная методика. Часто
говорится, и недаром, что наука движется толчками, в зависи-
мости от успехов, делаемых методикой. С каждым шагом мето-
дики вперед мы как бы поднимаемся ступенью выше, с которой
открывается нам более широкий горизонт, с невидимыми раньше
предметами. Посему нашей первой задачей была выработка мето-
дики. Нам нужно следить за выливанием реактивов на входящую
в завод пищу. Для этого в идеальном случае требуется осуще-
ствление многих и трудных условий. Нужно уметь достать реак-
тив во всякое время, иначе бы от нас могли ускользнуть важные
моменты, в совершенно чистом виде, иначе мы не будем в состоя-
нии знать изменение состава, нужно точно определять его
количество, и, наконец, необходимо, чтобы пищеварительный
канал правильно функционировал и животное было вполне
здорово.
Естественно, что к решению такой задачи физиология под-
ходила постепенно, затрачивала немало напрасных усилий, делала
много неудачных попыток, несмотря на то, что на этом деле со-
средоточивалось внимание многих выдающихся представителей
нашей науки.
Начнем с поджелудочной железы как с более простого слу-
чая. Казалось бы, что здесь задача совсем легкая. Надо отыскать
проток, по которому продукт железы проводится в пищевари-
тельный канал, и, укрепив в нем трубочку, дать сток жидкости
кнаружи, в какой-нибудь измерительный сосуд. Все это действи-
тельно сделать легко, но, к сожалению, задача при этом ни-
сколько не решается. Хотя бы животное было взято в разгаре
пищеварения, сок после этой операции большею частью не течет
или течет в крайне малом, очевидно ненормальном, количестве.

Ни о каком ходе отделения, ни о каких изменениях состава сока
в зависимости от пищи не может быть и речи. Из дальнейшего
выяснилось, что наша железа — очень щепетильный орган и при
тех условиях, которые имеют место 'при операции (отравления,
вскрытие полости и т. д.), испытывает такие нарушения своей
деятельности, что в огромном большинстве случаев не остается и
следов нормы. Этот прием известен в науке под именем времен-
ной панкреатической фистулы. Неуспех его, естественно, по-
буждал к другим способам.
Выход представлялся в том, чтобы создать возможность до-
бывания сока из протока вне периода оперирования животного,
когда задерживающее влияние операции будет совершенно из-
глажено. Надо было, следовательно, обеспечить выливание сока
из протока на продолжительный срок времени. Этого рассчиты-
вали достигнуть или тем, что оставляли животное жить с ввязан-
ной в проток стеклянной трубочкой, выведенной наружу через
брюшную рану (Кл. Бернар), или укрепляли в протоке свинцо-
вую проволоку, свернутую Т-образно (школа Людвига). Этому
приему дали название постоянной панкреатической фистулы. То
и другое, правда, служили цели, но тоже только на короткий
срок, обыкновенно 3—5 дней, и в самых исключительных случаях
до девяти. Через этот срок стеклянная трубка вываливалась и
фистула закрывалась; также и свинцовая проволока не препят-
ствовала закрытию. В сущности, стало быть, и этот прием дол-
жен быть признан также временным. Беда, однако, была не в этом
только. Если через день-два задерживающее влияние операции
проходило, то во многих случаях наступало новое и тоже ненор-
мальное состояние, какое-то беспрерывное возбуждение железы,
независимо от того, ест ли собака или голодает. Отсюда возникал
спор, что лучше: временная ли или постоянная фистула? Но
ясно, что обе — с изъяном. Если при временной почти всегда
искажены нормальные отношения вследствие задерживающего
действия операции, то при так называемой постоянной фистуле
в первые дни после операции часто, особенно в старых лаборато-
риях, имелся воспалительный процесс в pancreas, который также
извращал норму.

Оставалось одно — добиться такого отверстия из полости
железы, которое бы оставалось не закрытым неопределенно дол-
гое время, когда начисто минуют вышеописанные неблагоприят-
ные обстоятельства. Такой способ впервые указан был мною
в 1879 г. и затем, независимо от меня, в 1880 г. описан Гейден-
гайном.1
Способ состоял в следующем (описываю мою операцию, не-
сколько разнящуюся от операции Гейденгайна). Из двенадцати-
перстной кишки вырезается ромбовидный кусок стенки с нормаль-
ным отверстием панкреатического протока, кишка зашивается, не
представляя существенных изменений в ее просвете, а вырезан-
ный кусок кишки вшивается в отверстие брюшной стенки, сли-
зистой оболочкой наружу. Все хорошо сращивается, операция
не требует особого искусства, коротка (около получаса) и хорошо
переносится животными. Недели через две животное совер-
шенно готово. На месте заросшей брюшной раны выступает
кругловатое возвышение из слизистой оболочки, 7—10 мм в диа-
метре, с щелевидным отверстием протока, в удачных случаях —
в самом центре возвышения. Теперь, поставив животное в станок,
можно получать сок или прямо капающим с слизистого сосочка,
или, если сок разливается по брюшной стенке, при помощи во-
ронки, приложенной широким краем к брюху. Оба зла, преследо-
вавшие исследователей при острой и так называемой постоянной
фистуле, более не существуют. Бесспорно, железа в нормальном
состоянии, но испытания экспериментатора далеко не кончились.
Скоро, вследствие действия вытекающего сока на брюшную
стенку, кожа ее сильно разъедается, а местами на больших уча-
стках даже сплошь кровоточит. Это оказывает раздражающее
действие на животное и препятствует собиранию чистого сока
при помощи воронки. Что же делать? Помогает многое: частое
обмывание водой, смазывание разными обволакивающими веще-
ствами; еще вернее достигается цель, если животное на многие
1 [Н е i d е nh a i n, in:] Hermann. Handbuch der Physiologic [1880,
S. 106—115]. (Здесь и далее дополнения к библиографическим данным»
стоящие в прямых скобках, принадлежат Редакции. — Ред.).

часы ежедневно привязывается в станок с воронкой, но всего
лучше предоставление животному, в свободные от опыта часы,
пористого ложа из опилок, песка, старой известки. Многие жи-
вотные догадываются лежать на брюхе, так что выливающийся
из отверстия сок сейчас же всасывается в пористую среду, и та-
ким образом верно и скоро избегается разливание сока и разъ-
едание кожи. Интересно, что последний способ указан или под-
сказан одной из оперированных собак.
Позволю себе этот интересный случай передать подробнее.
Одна из оперированных по нашему способу собак, спустя 10—
15 дней после операции, начала подвергаться разъедающему дей-
ствию сока. Собака содержалась на привязи в лаборатории.
Как-то раз поутру около собаки, вообще очень покойной, к нема-
лой нашей досаде была найдена куча отломанной собакой от
стены штукатурки. Собаку на цепи перевели в другую часть ком-
наты. На следующее утро — повторение той же истории: опять
оказался разрушенным выступ стены. Вместе с тем было заме-
чено, что брюхо собаки сухо и явления раздражения кожи очень
уменьшились. Только тогда, наконец, мы догадались, в чем дело.
Когда мы сделали собаке подстилку из песка, разламывание
стены прекратилось и сок больше не вредил животному. Мы
(д-р Кувшинский и я) с благодарностью признали, что живот-
ное своим умом помогло не только себе, но и нам. Было бы жал-
ко, если б этот факт пропал для животной психологии. Итак, еще
одна беда обойдена, а окончательная цель все еще не достигнута.
Через три-четыре недели, повидимому, вполне благополучное
животное вдруг заболевает: почти сразу начинает отказываться
от пищи и представляет явления быстро развивающейся слабо-
сти, большею частью наряду с судорожными симптомами^
а иногда и прямо с приступами жесточайших общих судорог,
причем дело после двух-трех дней болезни кончается смертью.
Очевидно, имеется какое-то специальное заболевание животного.
Об истощении думать нельзя: животное умирает часто при почти
нормальном весе; предположение о каком-нибудь послеоператив-
ном заболевании (хронический перитонит) также надо отбро-
сить: ни предшествующее смерти состояние животного, ни резуль*

тат вскрытия не дают для него никаких оснований. Наконец
может быть исключена возможность самоотравления продуктами
недостаточного и неправильного пищеварения вследствие потери
для пищеварительного канала значительной части поджелудоч-
ного сока, как то думает доктор Агриколянский 1 в своей диссер-
тации. Во-первых, перед смертью часто не бывает никаких при-
знаков расстройства пищеварительного канала: ни рвоты, ни по-
носа, ни запора. Во-вторых, нарочные опыты с перевязкой и пере-
резкой панкреатического протока показали полную безвредность
этого обстоятельства. Оставалось думать, что с панкреатическим
соком животное теряет наружу что-то, что необходимо ему для
правильного течения жизненных процессов. Исходя из этой
мысли, мы применили два способа для предохранения наших
животных от заболевания. Зная, что род пищи имеет огромное
влияние на состав и отделение панкреатического сока, мы (д-р
Васильев) исключали из пищи мясо, держа собак на хлебе
с молоком. С другой стороны, имея в виду, что с поджелудочным
соком уходит из организма много щелочей, мы к пище этих
животных постоянно прибавляли известное количество соды
(д-р Яблонский). При помощи этих двух мер удается довольно
легко получить животное с постоянной панкреатической фисту-
лой, которое служит для опытов многие месяцы и годы, впослед-
ствии уже без всяких особенных предохранительных мер. Конечно,
между отдельными животными замечаются большие разницы
в отношении затруднений, с которыми приходится бороться.
Одна из четырех-пяти собак обыкновенно отлично справляется
с своим состоянием без всякого особенного ухода. Как помогает
сода — остается еще пока невыясненным. Может быть, действи-
тельно, содой восполняется вредный недостаток щелочи в крови,
но возможно, что сода действует тем, что ограничивает выделе-
ние сока, как это показал доктор Беккер, и тогда вещество, уход
которого из тела оказывается вредным, осталось бы загадочным.
Нельзя не видеть, что вопрос этот представляет большую важ-
1 О влиянии азотнокислого стрихнина на отделение панкреатического
сока у собаки. Диссертация, СПб., 1893.

ность, так как здесь перед нами новое патологическое состояние
организма, вызываемое экспериментально. Этим предметом
в нашей лаборатории занимался доктор Яблонский; разработка
его продолжается дальше.
Само собирание сока производится при помощи стеклянной,
лучше металлической, воронки, плотно прижимаемой широким
краем над отверстием панкреатического протока посредством эла-
стических шнуров или просто каучуковых трубок, завязываемых
около туловища. На воронке имеются крючки, на которых под-
вешиваются калиброванные цилиндрики. Животное ставится на
станок. Если эта обстановка вполне удобна для наблюдателя, то
того же нельзя сказать про животное, раз опыт продолжается
очень долго: животное начинает уставать и беспокоиться. Однако
с течением времени собаки отлично приснащаются спать и в такой
обстановке, особенно если их несколько облегчить, например под-
пиранием головы и т. д. У начинающих лабораторную службу
собак лучше собирать сок сперва в лежачем состоянии, придер-
живая под отверстием протока с некоторым надавливанием тот
или другой сосудик.
Я передал этот длинный ряд приключений с постоянной пан-
креатической фистулой не без умысла: мне хотелось показать,
как, при характере нашего материала, повидимому легкие задачи
решаются трудно.
Конечно, и наше решение — не идеальное решение. Было бы
в высшей степени желательно иметь такой метод, который по-
зволял бы соку то течь наружу во время опыта, то в кишки
в промежутке между опытами. Помимо сбережения сока для
организма, здесь особенную важность имеет то, что исключается
возможность значительных изменений в деятельности пищевари-
тельных желез вообще. Можно с некоторым правом думать, что
постоянный отвод от пищеварительного канала такого важного
реактива, как панкреатический сок, хотя до некоторой степени
компенсируется усиленной или вообще измененной работой дру-
гих желез, с одной стороны, а с другой — целесообразным обес-
цениванием постоянно напрасно изливающегося на пол сока. Но
не нужно преувеличивать значения этих отчасти изысканных

предположений. В дальнейшем изложении мы увидим, до какой
степени многочисленны, ясны, бесспорны и поучительны резуль-
таты исследования с нашим методом.
Некоторое приближение к вполне безупречной методике пред-
ставляет прием, только что опубликованный итальянским авто-
ром Фодера.1 Ему удалось зарастить в протоке металлическую
трубку Т-образного вида, почему он может, надо полагать, то
собирать сок наружу, то, закрывая наружный конец трубки, на-
правлять его в кишки. Прием этот, однако, отягчен сейчас одним
существенным недостатком: при вытекании сока наружу нет га-
рантии, что определенно колеблющееся количество его не изли-
вается в кишки.
Не менее длинный и трудный путь прошла методика добы-
вания и наблюдения желудочного отделения. Обходя более ста-
рые и, очевидно, вполне недостаточные приемы, мы остановимся
подробнее, как на исходном пункте современной методики, на
методе наложения желудочной фистулы. В 1842 г. нашему сооте-
чественнику профессору Басову,2 а в 1843 г., независимо от него,
французскому доктору Блондло 3 пришло в голову воспроизвести
нарочно у животных хирургический случай американского врача,
имевшего у своего пациента постоянное, незаживающее отверстие
в желудок через брюшную стенку вследствие огнестрельной раны.
Оба они проделали у собаки со стороны брюшной полости отвер-
стие в желудок и закрепили в нем металлическую трубку, закры-
ваемую снаружу пробкою. Трубка плотно обрастает в ране и
остается на своем месте многие годы без малейшего вреда для
животного.
Метод этот в свое время возбудил чрезвычайно большие на-
дежды, так как в желудок получался во всякое время легкий и
свободный доступ. Но чем дольше шло время, тем разочарование
более и более занимало место этих первоначальных надежд. Для
исследования свойств фермента желудочного сока почти все
1 [Fodera], Moleschott's Untersuch. z. Naturlehre d. Mensch. u. d. Tiere,
Bd. XVI, 1896, [S. 79—89].
2 Bull, de la Soc. des natur. de Moscou, t. 16, [1843].
3 [Blond lot]. Traite analytique de la digestion. 1843.

авторы пользовались настоями слизистой оболочки желудка, по-
тому что из желудочной фистулы можно было получить только
мало сока и то весьма нечистого. О ходе отделения желудочного
сока при пищеварении и свойствах его при различных условиях
также было в высшей степени трудно судить, потому что сок сме-
шивался с пищевыми массами. Вследствие этого в конце концов
стали раздаваться голоса, что желудочная фистула совсем не
оправдала возлагавшихся на нее надежд, чуть что не была вполне
бесполезна. Но это было преувеличением, вызванным, очевидно,
горестью по поводу медленного развития учения об отделитель-
ной работе пищеварительного канала и, в частности, желудочных
желез. Сколько важных наблюдений сделано было с нею в преж-
нее время! А далее достаточно было небольшого к ней прибавле-
ния, чтобы некоторые важные задачи при помощи ее пришли
к окончательному решению.
В 1889 г. мы (я и г-жа Шумова-Симановская) собаке, имев-
шей обыкновенную желудочную фистулу, сделали операцию эзо-
фаготомии, т. е. перерезки пищевода на шее и приживления врозь
по углам раны концов его. Через это достигалось полное анато-
мическое разделение ротовой полости от полости! желудка. Живот-
ные, так оперированные, при хорошем уходе вполне оправляются
и живут многие годы в полном здоровье. Понятно, что они кор-
мятся вкладыванием пищи прямо в желудок. На таких животных
ставится следующий интересный опыт. Если собаке давать есть
мясо, которое, конечно, вываливается назад через верхний конец
пищевода, то из совершенно пустого, предварительно чисто про-
мытого водою желудка наступает обильное отделение совершенно
чистого желудочного сока, которое продолжается до тех пор, пока
животное ест мясо и даже некоторое время после. Этим способом
с легкостью можно получить сотни куб. сантиметров сока. Оста-
вляя пока, до следующих лекций, вопрос, почему при таких усло-
виях течет сок и какое значение имеет это явление для всего
желудочного пищеварения, заметим здесь только, что задача
добывания чистого желудочного сока указанной методикой раз-
решается окончательно; теперь вы можете добывать из так опе-
рированного животного через день или хоть каждый день по не-

скольку сотен куб. сантиметров сока без заметного вреда для
здоровья, т. е. получать сок от вашей собаки почти так же, как
получают молоко от коров.
Теперь нет надобности для опытов над ферментом настаивать
слизистую оболочку; с гораздо большим удобством в меньший
срок времени, не убивая животных, вы располагаете огромным
количеством фермента в возможно чистом виде. Оперированное
животное является неистощимой фабрикой чистейшего продукта.
Сюда, как мне кажется, должна устремиться и фармацевтическая
практика, если медицина всегда признает полезным, а во многих
случаях и неизбежным, употребление пепсина и соляной кислоты.
Подробное испытание доктором Коноваловым растворов продаж-
ного пепсина сравнительно с натуральным соком, получающимся
на вышеописанных животных, показало, что первые не смеют и
думать об успешной конкуренции с последним. Едва ли серьез-
ным препятствием к употреблению и распространению желудоч-
ного сока собаки как фармацевтического препарата могло бы
являться добывание его именно от собаки. Многочисленные пробы
в лаборатории на нас самих свидетельствовали скорее об его по-
лезности, чем о каком-нибудь вреде. Вкус его не заключает в себе
ничего неприятного, он ничего не имеет лишнего против соответ-
ственного ему раствора соляной кислоты. Ввиду предубеждения
вполне возможно совершенно таким же образом получить сок от
других животных, употребляемых людьми в пищу. Не могу удер-
жаться при этом случае от выражения сожаления, что это дело,
по крайней мере заслуживающее серьезного испытания, у нас
в России не идет, хотя мне много раз приходилось уже привле-
кать внимание товарищей врачей на эту сторону. Желание еще
раз попытать счастья было причиной того, что я в изложении
методики так долго задержался на побочной теме. С прошлого
года чистый желудочный сок собаки, добываемый доктором Фре-
моном из изолированного желудка по принципу известной кишеч-
ной фистулы Тири, рекомендуется за границей в качестве тера-
певтического средства при различных заболеваниях пищеваритель-
ного канала. Не пойдет ли и у нас успешнее уже давно известный
нам продукт под иноземным флагом!

Возвращаюсь к методу.
Итак, вопрос о добывании чистого желудочного сока решен,
но дело еще нисколько не подвинулось, что касается возможно-
сти следить за отделением сока и его свойствами во время пище-
варения. Очевидно, для этого требуется соблюдение совершенно
исключительного условия: существование нормального желудоч-
ного пищеварения вместе с точным собиранием совершенно
чистого сока. То, что при анатомических отношениях pancreas
(полость с пищей и полость с соком вполне разделены) совсем
просто, здесь при желудке, благодаря микроскопичности желез,
расположенных в стенке полости, содержащей пищу, — является
огромным затруднением.
Поистине счастливая идея, как в подобном случае следует
поступать, исходит от Тири, который для добывания чистого
кишечного сока, также вытекающего из микроскопических обра-
зований кишечной стенки, и наблюдения за ходом его отделения
вырезал цилиндрический кусок кишки и образовал из него слепой
мешочек, вшитый в отверстие брюшной раны. Этою идеей вос-
пользовался в 1875 г. Клеменциевич1 для получения чистого
сока из привратниковой части желудка, но у него собака после
операции жила только 3 дня. Гейденгайну2 удалось выходить
такую собаку. Вскоре за этим Гейденгайн3 уединил кусок дна
желудка, сделав из него слепой мешок, изливавший свое отделе-
ние наружу.
Таким образом было исполнено поставленное выше требова-
ние. Когда пища входила нормальным образом в большой, остав-
шийся на месте желудок, из уединенного куска желудка начинал
вытекать совершенно чистый сок, количество которого в какие
угодно промежутки времени могло быть точно зарегистрировано.
Однако для того чтобы по деятельности уединенного куска
с правом заключать о нормальной работе желудка при нормаль-
1 [Klemensiewicz], Sitzungsber. d. Wiener Akad., [Bd. LXXI, 1875,
S. 249—296].
2 [Heidenhain], Pfluger's Archiv f. d. ges. Physiol., Bd. XVIII, 1878.
[S. 169—171].
3 Ibidem, Bd. XIX. 1879, [S. 14&-166].

ном пищеварении, необходимо было обеспечить полную нервную
неприкосновенность этого куска. При гейденгайновской операции
этого, очевидно, не было, потому что поперечными разрезами,
которыми выкраивался из желудка кусок, перерезались ветви
блуждающего нерва, проходящие по желудку продольно. Цель
дальнейшего усовершенствования должна была заключаться
в устранении этого недостатка.
Ради этого мы (я и д-р Хижин) видоизменили операцию
Гейденгайна следующим образом. Первый разрез, начинаясь сан-
тиметра 2 отступя от pars pylorica в сторону fundus, продолжался
в продольном направлении через заднюю и переднюю стенки
сантиметров на 10—12. Таким образом получался продольный
треугольной формы кусок. Точно по линии его основания делался
второй разрез, но только через толщу слизистой оболочки, мус-
кульный же и серозный слои оставались нетронутыми. Края
перерезанной слизистой оболочки отсепаровывались от подлежа-
щей ткани в сторону желудка на 1—1.5 см, в сторону куска на
2—2.5 см. Край, принадлежащий к большому желудку, склады-
вался вдвое и сшивался раневыми поверхностями. Из края, при-
надлежащего к лоскуту желудка, делался свод. По наложении
швов по линии первого разреза как на желудке, так и на куске,
между полостями того и другого оказывалась разделяющая
стенка из двух слоев слизистой оболочки — одного цельного и
другого сшитого посередине. Только благодаря своду удается
получить животное с долгосрочной фистулой; при зашивании же
обоих слоев слизистой оболочки посередине через более или
менее короткое время образуется сообщение между желудком и
слепым мешком и животное делается негодным для поставленной
цели. Еще вернее делать из слизистой оболочки свод в обе сто-
роны. Короче и проще сказать, мы вырезаем продольный кусок
желудка и, делая из него цилиндр, один свободный конец его
вшиваем в отверстие брюшной раны, другой же оставляем в связи
с остальным желудком, образуя перегородку между желудком и
нашим слепым мешком за счет слизистой оболочки. Для нагляд-
ности даю рисунок операции, взятый из работы доктора Хижина
(рис. 1).

Конечно, через нашу прибавку операция Гейденгайна значи-
тельно затрудняется, но ценою этой трудности достигается, как
увидим ниже из опытов, полная нервная целость нашего искус-
ственного желудка, что понятно из того, что нервные волокна
nn. vagi проходят между серозным и мускульным слоями мостика
в уединенный желудочек. Описанная операция не влечет за собой
никаких чувствительных неприятностей, а тем более опасности
для жизни оперированного животного.
Теперь следовало бы заняться вопросом: может ли деятель-
ность нашего желудочка быть верным отражением отделительной
работы большого желудка при нормальном пищеварении, когда
в большом желудке пища соприкасается со стенками, а наш
остается пустым? Однако подробный ответ на него я откладываю
до одной из позднейших лекций, когда для решения вопроса мы
будем располагать большим фактическим материалом. Здесь же
коротко скажу, что, помимо точных выводов из ряда бесспорных
фактов, многочисленные случаи прямого сравнения желудочка и
Рис. 1.
а — pylorus; b — plexus gastricus anterior vagi; с — oesophagus; d— plexus gastricus posterior
vagi; AB—линия разреза; С — лоскут для постройки изолированного мешка,— //: а — сероз-
ная оболочка; 6 —мышечный слой; с — слизистая оболочка; Л — передняя брюшная стенка;
S—полость изолированного мешка; V—полость желудка.

желудка в отношении условий работы и качества продукта не
оставляют сомнения в том, что желудочек является в своих пол-
ных и законных правах, когда мы на нем сосредоточиваем изучение
нормальной желудочной деятельности. Уже в ближайшие лекции
наш желудочек выставит себя с серьезной и поучительной стороны.
Как уже упомянуто выше, в самое недавнее время (после
опубликования нашего метода) доктору Фремону удалось изоли-
ровать по способу Тири целый желудок собаки, т. е. соединить
нижний конец пищевода с duodenum, и в желудок, закрытый
с обоих концов, вставить обыкновенную фистульную трубку.
Этот методический прием может служить, однако, лишь для не-
которых отдельных опытов над желудочным отделением, о чем
впоследствии. Как общий метод он представляет два существен-
ных недостатка: 1) при обыкновенном пищеварении у таких собак
нельзя рассчитывать на полную нормальность условий отдели-
тельного процесса в желудке, так как не имеется ни малейшего
рефлекторного раздражения слизистой оболочки желудка пищей;
2) в случае введения веществ прямо в желудок, образуется смесь
отделения с этими введенными веществами. Что касается до по-
лучения сока из такого желудка для каких-нибудь практических
целей, то в этом отношении наш способ комбинации обыкновен-
ной желудочной фистулы с эзофаготомиею, как нам кажется,
имеет большие преимущества перед фремоновским уже по одному
тому, что наш неизмеримо проще с операционной стороны и при
хорошей обстановке не требует напрасных жертв, к тому же наши
животные живут многие годы вполне здоровыми и цветущими.
То ли с собаками доктора Фремона?
Обыкновенная обстановка собирания сока из нашего желу-
дочка такова. В слепой мешок вставляется стеклянная или, лучше,
каучуковая трубка с дырчатыми стенками того конца, который
вводится в желудочек. Трубочка или только вкладывается в же-
лудочек, или подвязывается эластическим шнуром около туло-
вища, и собирают сок то в лежачем, то в стоячем положении
животного.
Насколько мне кажется сейчас, метод уединенного желудочка
должен считаться единственно возможным и вполне правильным

в принципе; остаются мелкие подробности вроде разъедания
краев раны, потери сока, которые или легко устраняются, или не
имеют большого значения и которые, наконец, впоследствии
можно было бы исключить совершенно.
В интересах изучения всей отделительной работы пищевари-
тельного канала остается желать всяческого упрощения описан-
ных методов с технической стороны, устранения в них второсте-
пенных недостатков, чтобы иметь возможность сделать на одном
и том же животном, без опасности для жизни и вреда здоровью,
несколько одновременных фистул.
Из выше сделанного общего обзора пищеварения ясно, до
какой степени приобретает важность изучение согласования ра-
бот отдельных желез, а оно может быть произведено с безуслов-
ной точностью в отношении времени, интенсивности и т. д.
только в том случае, если мы следим на одном животном сразу
за деятельностью всех или многих желез.
Заканчивая методическую часть своих лекций, я нахожу не-
лишним несколько остановиться на значении хирургических
приемов в физиологии. Мне кажется, что в ряду современных
методов физиологии должна усилить свою позицию хирургиче-
ская методика (противопоставляю ее чисто вивисекционной ме-
тодике), т. е. производство (искусство, как и творчество) более
или менее сложных операций, имеющих целью или удалить
органы, или открыть доступ к физиологическим явлениям, про-
исходящим скрыто в глубине тела, уничтожить ту или другую
существующую связь между органами или, наоборот, установить
новую и т. д., и затем уменье залечить и вернуть, сколько это
допускается сущностью операции, общее состояние животного
к норме.
Мне представляется такое выдвигание оперативного приема
необходимым потому главнейше, что обыкновенное, простое реза-
ние животного в остром опыте, как это выясняется теперь
с каждым днем все более и более, заключает в себе большой
источник ошибок, так как акт грубого нарушения организма
сопровождается массою задерживающих влияний на функцию
разных органов. Весь организм как осуществление тончайшей

и целесообразной связи огромного количества отдельных частей
не может остаться индифферентным по своей сущности к разру-
шающим его агентам и должен в своих интересах одно усилить,
другое затормозить, т. е. как бы временно, оставив другие за-
дачи, сосредоточиться на спасении того, что можно. Если это
обстоятельство служило и служит большой помехой в аналити-
ческой физиологии, то оно кажется непреодолимым препятствием
для развития синтетической физиологии, когда понадобится
точно определить действительное течение тех или других физио-
логических явлений в целом и нормальном организме. Вместе
с тем оперативная изобретательность как прием физиологиче-
ского мышления не только не изжита в физиологии, а, наоборот,
как указывает действительность, только входит в пору расцвета.
Припомним экстирпацию pancreas Минковским, переведение
крови из воротной вены в нижнюю полую доктором Экком и,
наконец, поразительные операции Гольца с удалением различных
отделов центральной нервной системы. Разве не решаются этим
многие физиологические вопросы и не возникает в счет их огром-
ная масса новых? Мне скажут, что это уже и есть! Да, но,
во-первых, в целом редко, изолированно. Если сравнить, напри-
мер, количество физических инструментов, вводимых и предла-
гаемых ежегодно для изучения физиологических явлений, а так-
же число физиолого-химических методов и их вариаций, с числом
новых физиологических операций, после которых животное
должно оставаться жить, то бедность последних неоспорима при
сравнении с богатством первых. Во-вторых, обращает на себя
внимание, что большое число таких операций было сделано
в свое время хирургами, а не физиологами; физиологи как бы не
считают это своим существенным делом или не располагают для
достижения цели нужными средствами. Наконец самое сильное
свидетельство за несоответствующее интересу дела положение
хирургической методики в физиологии представляет собою отсут-
ствие в плане современной физиологической лаборатории серьез-
ного, т. е. отвечающего вполне цели, хирургического отделения,
как есть химическое, физическое, микроскопическое и вивисек-
ционное.

Если нужны частые и сложные операции над животными,
после которых они должны жить, то нельзя, конечно, экономно
употребляя время и труд, делать эти операции в общих комна-
тах, не применяя всех тех приемов и обстановок, которых требует
современная хирургия. Нет сомнения, что некоторые операции
в обыкновенных лабораториях, хотя бы и при применении пра-
вил антисептики и асептики, не удадутся, не пойдут, потому что
при животных наблюсти полную чистоту как во время операции,
так и в первый период после нее почти невозможно без обшир-
ного и специально устроенного для этого отделения. Укажу для
примера на хорошо мне известную историю экковской операции
соединительного свища нижней полой и воротной вен. В старых
лабораториях, несмотря на всю энергию и остроумие ее изобре-
тателя, не удалось получить надолго в живых животных, под-
вергшихся этой операции. Та же неудача преследовала и профес-
сора Стольникова, который при содействии доктора Экка, не
жалея собак и труда, повторял ту же операцию. И лишь в опе-
рационном отделении физиологической лаборатории Института
экспериментальной медицины, тогда (в 1891 г.) только что
учрежденного, следовательно чистого в хирургическом отношении
здания, впервые получился значительный процент успеха. Но
эта счастливая пора операции продолжалась только год. Так как
первоначальное физиологическое отделение Института было
тесно, то, несмотря на принимаемые меры, загрязнение лабора-
тории пошло так быстро, что та же экковская операция в тех же
руках, может быть даже теперь еще более привычных, стала бес-
плодным занятием. И это, несмотря на упорство операторов
(около года), продолжалось до тех пор, пока в Институте не
построена была новая физиологическая лаборатория, где опера-
ционному отделу отведено обширное помещение.
Позволяю себе привлечь ваше внимание к этому первому,
сколько я знаю, примеру специального операционного отделения
физиологической лаборатории. Может быть, этот пример даст
некоторые полезные указания и товарищам физиологам при
устройстве новых физиологических институтов. Отделение зани-
мает половину верхнего этажа, четверть всего здания лаборато»

рии. Оно состоит, с одной стороны, из ряда комнат для опера-
ций собственно: в первой из них животное получает ванну и
обсушивается на особенных платформах; в следующей комнате
(подготовительная операционная) животное наркотизуется,
бреется в определенных местах и моется антисептическими жид-
костями; третья комната служит для стерилизации инструмен-
тов, белья, мытья рук операторов и переодевания их, и четвер-
тая — операционная с усиленным освещением. В эту комнату
наркотизованное и приготовленное животное переносится, без
стола, участвующими в операции лицами. Служители обыкно-
венно дальше второй комнаты не пускаются в операционном
отделении.
Капитальной стеной от этих комнат отделяется ряд комна-
ток для содержания оперированных животных в первые
10 дней после операции. Каждая из комнаток имеет большое
окно с форточкой, площадь ее около квадратной сажени, высота
с лишком пять аршин, нагревание производится трубами с гре-
тым воздухом и освещение — электричеством. Перед собачьими
комнатами идет во всю длину коридор, причем каждая комнатка
отделяется от коридора массивной, плотно пригнанной дверью.
Полы во всем отделении из цемента, со стоком в каждой ком-
нате. Комнатки для собак внизу кругом всех стен имеют свин-
цовую трубку с отверстиями, из которых во всякое время из
коридора, не заходя в комнатки, может быть обмываем весь пол.
Все отделение сверху донизу окрашено белой масляной краской.
Длинный ряд операционных комнат представляется лучшею га-
рантией) против проникания грязи в последнюю, главную опера-
ционную комнату. Как ни одолжена много физиология интел-
лекту собак вообще, надеяться на помощь умных животных при
достижении хирургических целей было бы напрасно. И лишь
устраивая такой длинный ряд преград для грязи, в простом и
хирургическом смысле слова, можно было рассчитывать сохра-
нить операционное отделение на долгое время на высоте его
задачи. Два года пользования этим отделением не повели к его
загрязнению, как следует из показаний реактива хирургической
чистоты — экковской операции. Проводя в моей памяти резуль-

таты операций за 20 лет в различных помещениях, постоянно
работая над однообразным, т. е. всегда здоровым, материалом
и часто повторяя одни и те же операции, я резче, может быть,
чем хирурги, поражался торжеством чистоты, сохранявшей
огромное число жизней животных и чрезвычайно экономизиро-
вавшей время и труд экспериментатора.
Надеюсь, вы простите мне столь длинную экскурсию в сто-
рону хирургического метода в физиологии. Я убежден, что
только развитие оперативного остроумия и искусства в области
пищеварительного канала раскроет перед нами всю поразитель-
ную красоту химической работы этого органа, отдельные черты
которой мы можем подсмотреть уже и с современными методи-
ческими средствами. Прошу припомнить эти мои фразы в конце
лекций — и вы признаете, я уверен в том, заключенную в них
правду.

ЛЕКЦИЯ ВТОРАЯ
РАБОТА ЖЕЛЕЗ ВО ВРЕМЯ ПИЩЕВАРЕНИЯ
Мм. гг.! Познакомившись со способами, помощью которых
можно более или менее хорошо следить за работою желез, мы
в настоящее время займемся самою работою. Старая методика
(обыкновенная желудочная фистула и прежний способ пан-
креатических фистул) не без труда и не без борьбы могла уста-
новить только первые и наиболее простые пункты относительно
деятельности желез. В конце концов почти всеми авторами было
признано, что наши железы начинают или усиливают свою ра-
боту лишь тогда, когда пища входит в пищеварительный канал.
При теперешнем состоянии методических средств едва ли на-
шелся бы хоть один физиолог, сомневающийся в факте резкой
зависимости работы желез от еды. Каждый опыт на собаках
в этом отношении всегда дает отчетливый и положительный
результат. Наш маленький, уединенный желудочек, совершенно
пустой у голодной собаки, уже через несколько минут начинает
изливать сок, как только собака поест. Точно так же собака с по-
стоянной панкреатической фистулой, большею частью в голод-
ном состоянии доставляющая лишь 2—3 куб. см в час, тотчас
после еды резко, во много раз, увеличивает количество его. Итак,
это — факт, обозначавшийся уже давно, вполне установленный
в наше время и, так сказать, совершенно натуральный: реактивы
начинают изливаться в пищеварительный канал лишь тогда»
когда в нем является сырой материал, нуждающийся в обработке.
Но нетрудно видеть, что это факт элементарный, за которым дол-
жна скрываться еще масса тонких сторон в деятельности желез.

Старая методика затруднилась выяснить даже такой, пови-
димому, немудреный вопрос: как относятся количества сока
к различным количествам одной и той же пищи, т. е. стоят ли
эти величины в пропорциональных отношениях друг к другу или
в каких других? В самом деле, как можно было решить этот
вопрос для желудка, располагая лишь обыкновенной желудочной
фистулой? Сока нельзя было получить врозь от пищи и, сле-
довательно, хоть приблизительно измерить. В настоящее время
у нас имеются на этот счет точные данные. Понятно, что на
собаке с уединенным желудочком задача совершенно проста. Вы
даете собаке различные количества одной и той же пищи и
получаете соответствующие им количества чистого сока. Из опы-
тов оказалось, что существует почти полная пропорциональность
между количеством пищи и массою изливающегося на него
желудочного сока; так, в работе доктора Хижина для сырого
мяса приведены следующие средние цифры: на 100 г мяса —
26 куб. см, на 200 г — 40 куб. см, на 400 г— 106 куб. см; для
смешанной пищи, состоящей из хлеба и мяса, там же указаны
следующие отношения: на 300 куб. см молока, 50 г мяса и
50 г хлеба — 42 куб. см, а на двойное количество той же
смеси— 83.2 куб. см. Мы вправе вывести из этих цифр, что
желудочные железы работают с большою точностью, давая на
•ищу всякий раз столько, сколько нужно для данного материала
по раз установленной норме. Я подчеркиваю, господа, этот ре-
зультат как весьма поучительный, бесспорно указывающий на
точность и аккуратность работы нашего механизма.
Теперь следующий вопрос: как идет отделительная работа?
Выливаются ли сразу на весь введенный материал потребные
количества соков, или доставка соков в пищеварительный канал
продолжается все время нахождения пищи в данном отделе ка-
нала, приноровляясь каким-нибудь образом к постепенно умень-
шающейся и изменяющейся массе пищи?
Этот вопрос о ходе отделения уже давно служил предметом
наблюдения, причем оказалось, что доставка соков на пищу про-
должается во все время пищеварительного периода и пред-
ставляет известный ход. Однако, частию вследствие недостаточ-

ности методики, частию благодаря самим авторам, не особенно
гнавшимся за крайнею точностью (неопределенное количество
пищи, неопределенный состав смешанной пищи, разные степени
голода животного), полученные данные не поражали особенной
закономерностью. Мы при наших исследованиях, ради точного
сравнения отделительной работы при различных условиях,
с самого начала задавались постановкой опытов в возможно
точной форме. И действительно, теперь ход отделения при то-
ждественных условиях становился поистине стереотипным. Силь-
ное впечатление от такой, почти физической, точности в слож-
ном жизненном процессе является одним из приятных развлече-
ний многочасового сидения перед работающими железами. Как
свидетельство справедливости моих слов привожу по паре опы-
тов (табл. 1) как для желудочных (из работы д-ра Хижина),
так и поджелудочной желез (из работы д-ра Вальтера). То же
самое воспроизвожу в виде кривых (рис. 2 и 3), где по гори-
зонтальной линии располагаются часы, на вертикальной — куб.
сантиметры сока. Читать кривые следует слева направо.
Конечно, не все опыты так сходны, как приведенные, но если
такое сходство встречается в двух опытах из пяти или около
ТАБЛИЦА 1
Работа желудочных желез при еде 100 г
сырого мяса в опыте 3 июля и в опыте
5 июля 1894 г.
Работа поджелудочной железы при еде
600 куб. см молока в опыте 14 февраля
и в опыте 5 марта 1896 г.
время,
в часах
количество сока,
в куб. сантиметрах
время,
в часах
количество сока,
в куб. сантиметрах
1
11.2
12.6
1
8.75
8.25
2
8.2
8.0
2
7.5
6.0
3
4.0
2.2
3
22.5
23.0
4
1.9
1.1
4
9.0
6.25
5
0.1
1 капля
5
2.0
1.5
Сумма . .
25.4
23.9
Сумма . .
49.75
45.0

того, оно, по всей справедливости, не может не считаться ярким
доказательством строгой закономерности железистой работы.
Имеются все основания думать, что встречающиеся колебания
в разных опытах обусловливаются часто просматриваемыми раз-
ницами в условиях опыта, т. е. работа желез строго законна и
в колебаниях от опыта к опыту. Итак, работа желез, т. е. выде-
ление соков, представляет
некоторый определенный
ход: сок не течет одина-
ково скоро с начала до
конца, он не течет, однако,
и по прямой спускающейся
линии, т. е. постепенно за-
тихая после максимального
выделения в начале отде-
лительного периода, — он
выливается по некоторой
особенной кривой, то под-
нимаясь более или менее
быстро, то застаиваясь на
некоторых определенных
пунктах, то спускаясь от-
лого, то падая круто. При-
меры этому впереди. Ввиду
точности этой кривой и ее
стереотипности необходимо
признать, что тот или другой ход отделения существует неда-
ром, а нужен, полезен для успешнейшей обработки пищи и наи-
более выгоден для всего организма. Однако объяснение кривой —
дело нелегкое и в настоящее время даже невозможное. Если
падающая часть кривой с ее особенностями более или менее
удовлетворительно объясняется из факта также неравномерно
уменьшающейся массы пищи в данном отделе пищеварительного
канала, то остается совершенно темным, непонятным часто слож-
ный подъем кривой до максимума; например, чем обусловли-
вается он в поздний срок (3-й час после еды), как то видно
Рис. 2. Ход отде-
ления желудочного
сока при мясе 3
июля (а) и 5 июля
Рис. 3. Ход отде-
ления панкреатиче-
ского сока при мо-
локе 14 февраля (а)
и 5 марта (б).

на вышеприведенной кривой поджелудочного отделения? Вполне
научно, т. е. в полном и точном соответствии с действитель-
ностью, объяснит эту кривую только исследование по тому
методу, о котором упомянуто в первой лекции, т. е. когда
науке удастся проследить шаг за шагом за массой и химиче-
скими изменениями пищи, вместе с примешанными к ней соками,
на всем протяжении пищеварительного канала.
Задаемся дальнейшим вопросом. Если железа в течение
пищеварительного периода резко и определенно изменяет напря-
жение своей работы, что касается массы доставляемого ею сока,
то не свойственно ли ей видоизменять также и самые качества
выделяемого продукта? Рассуждая теоретически, можно ожидать,
что в различных фазах обработки одной и той же пищи пона-
добится сок различного состава. Вся масса пищи может сразу
или постепенно измениться под влиянием первых порций сока
в известных химических и физических отношениях и, таким
образом, при продолжении обработки нуждаться в других свой-
ствах сока: в большем или в меньшем содержании воды, в боль-
шей или меньшей кислотности, щелочности и в том или другом
содержании различных ферментов. Все эти отдельные факторы
соков, конечно, не без значения, а на основании опытов с пище-
варением в химическом стакане мы далеко не отдали себе отчета
в смысле всех их. Правда, наука уже давно имеет положительный
ответ на вопрос об изменении качеств сока во время отделитель-
ного периода. Но, мне кажется, наблюденный факт не был оценен
во всем его значении; иначе он должен был бы сделаться неисто-
щимой темой настойчивых исследований: для чего это и как это
происходит? Я опять приведу из нашего запаса наблюдений
примеры этих в высшей степени любопытных колебаний свойств
соков во время одного и того же отделительного периода. Ко-
нечно, в этом случае наибольший интерес привязывается по при-
вычке к колебаниям содержания ферментов, хотя, в сущности
говоря, одинаково заслуживают точного констатирования и удо-
влетворяющего объяснения колебания и других свойств соков.
Существующий материал, в особенности относительно желу-
дочного сока, нельзя считать достаточным. Опыты с обыкновен-

ной желудочной фистулой допускали только очень условные за-
ключения, так как относились не к чистому соку, а к смеси сока
с пищей. Наблюдения же, поставленные Гейденгайном на уеди-
ненном дне желудка, не могли претендовать на приложение их
к нормальному пищеварению, так как деятельность уединенного
желудочка, вследствие перерезки его секреторных нервов, оче-
видно, сильно отклонена от нормальной. Только исследование
Гейденгайном хода панкреатического отделения на собаках, опери-
рованных по способу, указанному в первой лекции, должно быть
признано вполне точным научным материалом. К сожалению,
исследование это приводится лишь в очень сокращенном виде
в известном энциклопедическом руководстве по физиологии,
изданном Германом, не появившись в виде журнальной
статьи.
Прежде чем обратиться к нашим фактам, я принужден, хоть
на короткое время, занять ваше внимание теми особенными
приемами анализа соков, которыми мы пользовались в наших
работах. Переваривающая белки сила сока определялась по спо-
собу Метта, выработанному и постоянно употребляемому в на-
шей лаборатории. Способ состоит в том, что в стеклянную
палочку диаметра в 1—2 мм втягивается жидкий яичный белок
и свертывается там при определенной температуре (95°), затем
стеклянная палочка ломается на куски, которые опускаются
в 1—2 куб. см испытуемой жидкости. Жидкость с палочками
ставят в термостат при температуре в 37—38°, обыкновенно на
10 часов, без какого бы то ни было дальнейшего наблюдения. На
концах стеклянной трубки происходит растворение белка. По
истечении срока, измеряя под микроскопом с малым увеличе-
нием, при помощи миллиметровой линейки, длину стеклянного
кусочка и длину оставшегося в нем непереваренным белкового
цилиндрика, мы легко определяем величины переваривания
в миллиметрах и его долях. Способ не оставляет ничего лучшего
желать в отношении удобства, объективности и точности. Спе-
циальные опыты (д-ра Самойлова) показали, что переваривание
белкового цилиндрика идет строго пропорционально времени, по
крайней мере в течение десяти часов, и при таких силах перева-

ривающих жидкостей, которые исследовали мы и которые
должны быть признаны вообще наибольшими. Этим исключалось
существенное подозрение, что растворение белка на различных
глубинах нашего цилиндрика могло происходить с различной
быстротой вследствие большего или меньшего застаивания про-
дуктов переваривания в полости трубки. Таким образом коли-
чество миллиметров белка, переваренного за один и тот же пе-
риод времени порциями разных соков, представляет точную
сравнительную меру переваривающей силы этих порций. В ис-
следованиях Борисова над этим методом, произведенных
в лаборатории профессора Тарханова, отчетливо выступило
правило соотношения между количеством миллиметров пере-
варенного белка и количеством пепсина в сравниваемых рас-
творах, именно: количества пепсина относились как квадраты
скоростей переваривания, т. е. как квадраты чисел миллиметров
белкового столбика, растворенного за один и тот же срок
времени.
Поясним правило примером на числах. Если одна жидкость
переварила 2 мм, а другая за то же время — 3 мм, то относитель-
ное количество пепсина в этих жидкостях выражается не числами
2 и 3, а их квадратами, т. е. 4 и 9. Разница очевидна: прямо по
миллиметрам выходило, что во втором случае фермента в пол-
тора раза больше, а на основании правила, т. е. по квадратам
этих чисел, — в два раза с четвертью. Конечно, это правило
было выведено на основании сравнения искусственно и точно
составленных растворов пепсина. Результат, полученный Бори-
совым самостоятельно, был уже до него установлен Шюцем
путем определения в растворе помощью поляризационного при-
бора образующихся при переваривании пептонов. Такое совпаде-
ние при различных методах составляет вескую гарантию точ-
ности правила. Не могу при этом не выразить сожаления, что
меттовский метод, предложенный еще в 1889 г., до сих пор все
еще не приобрел себе такого распространения, которого он по
справедливости заслуживает. Он мог бы легко стать универсаль-
ным методом для измерения силы белковых ферментов, так что
все исследования над этими ферментами были бы легко сравни-

ваемы между собою. Нельзя отрицать, что это очень и очень
желательно. Тогда все наблюдения над соками различных,
животных и людей, представляя одну и ту же скалу, повели бы
к важным заключениям о колебаниях силы ферментов
по индивидуумам, родам и видам животных. Нужно приба-
вить еще, что в меттовском методе диаметр трубки в широ-
ких пределах не имеет значения, а куриные яйца в нашем
отношении оказываются чрезвычайно постоянного состава.
Шюц-борисовское правило оказалось применимо в полной силе
Й к трипсину.
Определение других ферментов менее совершенно и в наших
исследованиях постоянно подвергалось и подвергается видоиз-
менениям. Крахмальный фермент панкреатического сока долгое
время определялся в нашей лаборатории путем известного
титрования фелинговою жидкостью сахара, получающегося из
крахмала при известных и всегда одинаковых условиях фермент-
ного действия. В таком случае число миллиграммов образован-
ного сахара являлось мерою количества крахмального фермента.
Метод этот, давая хорошие и точные цифры, требовал, однако,
очень значительного времени и был чувствительно тяжел в та-
ких опытах, где надобилось много определений. Поэтому есте-
ственно было искать более скорого метода. В последнее время
лаборатория в лице докторов Глинского и Вальтера старалась
достигнуть этой цели, настаивая вместе с тем на однообразии
метода определения обоих ферментов. Тоненькие стеклянные тру-
бочки наполнялись вареным крахмалом, обыкновенно чем-нибудь
подкрашенным, и затем в термостате подвергались определенный
срок времени (обыкновенно полчаса) действию испытуемой
жидкости. Крахмал с концов растворялся, и граница растворе-
ния, благодаря окраске, была вполне резка. Как выше при белке,
сосчитывались миллиметры растворенного крахмального стол-
бика. Многократные пробы с искусственным раствором фермента
(панкреатический сок, разбавленный в 2—3 раза, и т. д.) уста-
новили точные соотношения числа миллиметров с содержанием
фермента. Здесь также оказалось вполне приложимо правило
Шюца и Борисова, т. е. количества фермента относились, как

квадраты миллиметров. Поэтому в приводимых нами ниже опы-
тах будут встречаться обе указанные меры крахмального фер-
мента: миллиграммы образованного сахара и миллиметры рас-
творенного крахмального цилиндрика.
К сожалению, все усилия свести и определение жирового
фермента к методу цилиндрика в стеклянной трубочке до сих
пор оставались бесплодными. В конце концов пришлось пользо-
ваться титрованием баритом смеси жира с панкреатическим
соком, стоявшей определенное время при определенной темпера-
туре и периодически взбалтываемой. Следовательно, число куб.
сантиметров баритового титра, истрачиваемого на образующуюся
кислоту, является мерою жирового фермента. Конечно, неудачи
не должны останавливать дальнейших попыток и здесь добиться
успеха, как с другими ферментами. В настоящем своем виде
метод нуждается в постоянном внимании со стороны эксперимен-
татора и потому затруднителен при массе определений по часам
или в еще более короткие промежутки времени. К тому же метод
этот представляет некоторые колебания в результатах. Однако
правило Шюца и Борисова оказалось приложимо и здесь.
Конечно, в наших дальнейших опытах, строго говоря, имеется
только ферментное действие, и речь о количествах и суммах
ферментов должна пониматься условно.
Несколько слов об определении щелочности панкреатического
сока. С этою целью сожигали на слабом огне твердый остаток от
определенной порции сока и, растворив золу в дистиллированной
воде, подвергали ее титрованию. Результат рассчитывался на
соду и выражался в процентах взятой первоначально массы
сока.
Опыты, перед которыми я прервал изложение ради необхо-
димых предварительных методических разъяснений, приведу
опять в виде двух пар: одну—для желудочных желез и дру-
гую— для поджелудочной, как доказательство и при колебаниях
состава сока в течение отделительного периода той же законо-
мерности, с которою мы уже познакомились выше при колеба-
ниях количества сока по часам (табл. 2 и 3).
То же представляю в виде кривых (рис. 4).

ТАБЛИЦА 2
Ход переваривающей силы в часовых порциях желудочного сока
при еде 400 г сырого мяса 15 и 16 мая 1895 г.
(Из работы д-ра Лобасова)
Часы
Число миллиметров перева-
риваемого белкового
цилиндрика
Часы
Число миллиметров перева-
риваемого белкового
цилиндрика
1
6.0
5.8
5
3.8
3.8
2
4.3
4.1
6
3.0
3.1
3
3.4
3.4
7
3.6
3.5
4
3.5
3.0
8
3.9
4.5
ТАБЛИЦА 3
Ход ферментных способностей в часовых порциях поджелудочного сока
при еде 600 куб. см молока 27 и 28 декабря 1896 г.
(Из работы д-ра Вальтера)
Часы
Жировой фермент,
в куб. сантиметрах
щелочного титра
Крахмальный фермент,
в миллиметрах крах-
мального цилиндр.пса
Белковый фермент,
в миллиметрах бел-
кового цилиндрика
27 декабря
28 декабря
27 декабря
28 декабря
27 декабря
28 декабря
14.0
14.0
5.1
5.0
5.8
5.5
2
20.0
13.0
5.0
4.7
5.9
5.5
3
7.0
5.2
2.4
2.4
4.3
4.1
4
6.0
7.0
3.3
3.4
4.5
4.4
То же представляю в виде кривых (рис. 5).
Как видите, опять поражающая точность в работе: то, что
раз требуется от железы, воспроизводится постоянно, что назы-
вается, в обрез. Итак, перед нами в полной отчетливости важный
для работы желез факт, что железа может готовить сок различ-
ного состава, с большим или меньшим содержанием ферментов,
с различным содержанием различных ферментов, если их, как

в панкреатическом соке, — несколько, изменяя также и другие
свойства сока, помимо ферментных. Анализ всех имеющихся
у нас в этом отношении цифр, сопоставление
их с цифрами хода часовых количеств сока,
исключает допущение, что сок только меняет
свою концентрацию в зависимости от скорости
отделения. Имеются самые разнообразные
отношения между водой сока и его фермен-
тами: высокая переваривающая сила встре-
чается как при обильном, так и при скудном
выделении сока, а факт неоднообразного коле-
бания различных ферментов в одном и том же
соке решительно доказывает способность же-
лез с сложною химическою деятельностью,
как панкреатическая, вырабатывать в извест-
ные периоды отделительного периода то те,
то другие фабрикаты. Что сказано относи-
тельно ферментов, то может быть отнесено
и к солям сока.
Тем интереснее рядом с этим является
факт постоянной, как с правом можно
думать, кислотности желудочного сока. Хотя
клинические наблюдения отделительной желудочной деятель-
ности человека чуть не ежедневно твердят о колебании
кислотности, хотя и в наших наблюдениях, где дело идет
об абсолютно чистом соке, эти колебания вполне заметны.
Рис. 4. Ход переваривающей
силы в часовых порциях же-
лудочного сока при еде 400 г
сырого мяса 15 мая (а) и
16 мая (Ь) 1895 г.
а Ь
Рис. 5. Ход
ферментных спо-
собностей в ча-
совых порциях
поджелудочного
сока при еде
600 куб. см мо-
лока 27 декаб-
ря (а) и 28 де-
кабря (Ь) 1896 г.
с — белковый фер-
мент; d — крах-
мальвы в фермент.

тем не менее внимательный пересмотр фактов ведет к почти
несомненному заключению, что желудочный сок приготовляется
железами всегда с одной и той же кислотностью. Ведь и при
нашей методике сок не получается прямо из желез, а, выйдя
из них, течет по стенкам желудка, которые покрыты щелочной
слизью, и, следовательно, неизбежно подвергается нейтрализо-
ванию — уменьшению своей кислотности. Что этому обстоя-
тельству следует приписать видимые колебания кислотности
желудочного сока, явствует из многих наблюдений. Почти
постоянное явление, что кислотность сока и скорость его отде-
ления крайне тесно связаны между собой: чем сильнее отде-
ление, тем выше кислотность, и наоборот. Эта связь легко
понимается с точки зрения нашего объяснения. Чем в большем
количестве отделяется сок, чем быстрее он проходит по желу-
дочным стенкам, тем, естественно, он меньше нейтрализуется
по всей своей массе, тем его кислотность более приближается
к подлинной. Доктор Кетчер с целью проверить это объяс-
нение применил несколько форм опытов. Так как при пустом
желудке стенки его обыкновенно покрыты значительным слоем
слизи, то понятно, что первые порции начинающего вытекать
сока, например под влиянием мнимого кормления, обыкновенно
бывают самой низкой кислотности. Чем больше и обильнее
вытекает сок, тем кислотность его все повышается. При затиха-
нии отделения, очевидно благодаря сильному нейтрализованию
слизи, уже не получается той высокой кислотности, которая в на-
чале опыта наблюдалась при той же скорости. Повторяя не-
сколько раз такие обильные, так сказать, обмывания стенок
желудка соком, можно иногда совсем разорвать связь между
быстротой и кислотностью, т. е. сок остается одинаково высоко-
кислым при значительной, как и малой, быстроте отделения.
С другой стороны, доктор Кетчер, при том же мнимом
кормлении, каждые 5 минут попеременно, то собирал сок
при открытой все время фистуле, то выливал его из желудка
в конце каждых 5 минут. Оказалось, что почти все разом
вылитые порции, т. е. остававшиеся в желудке 5 минут,
имели отчетливо более низкую кислотность. Понятно, если

в чистом соке указанным образом производятся колебания
кислотности, то тем скорее они окажутся в желудке при вступле-
нии в него слюны вместе с пищей. Если все это действительно
так, то, следовательно, та или другая надобность в кислоте при
пищеварении должна покрываться главным образом за счет
массы желудочного сока, а не степени его кислотности. Однако
возможно, что нейтрализование слизью сока также представляет
нарочитый и приспособленный к известной цели процесс. Даже
при нормальном желудке совершенно чистый сок может терять до
25 % своей кислотности благодаря нейтрализованию одной слизью.
Почем знать, может быть, природа нашла наиболее выгодным
в интересах всего организма или процесса обработки пищи изме-
нять кислотность именно таким образом. Ведь факт измененной
кислотности остается фактом, как бы он ни произошел.
Вернемся к главной нити нашего изложения. Вы видели на
резких примерах, что желудочная и поджелудочная железы в те-
чение периода обработки одной и той же пищи дают сок не од-
нообразного состава, а меняющийся в различных отношениях.
В высшей степени любопытная и важная задача — совершенно
уяснить: в какой связи находятся эти колебания с ходом пище-
варения, с пользой его? Решение этой задачи в целом — дело
будущего. Но целесообразность, по крайней мере некоторых
пунктов, бросается в глаза и сейчас.
Возьмем первую порцию желудочного сока; она отличается
весьма высокой переваривающей силой. Понятно, что это как
нельзя более кстати в начале обработки, при наличности всей
массы пищи и наибольшей грубости ее внешнего вида. Значит,
наисильнейший реактив выливается тогда, когда в нем наиболь-
шая надобность. Объяснение целесообразности изменений в со-
ставе панкреатического сока, очевидно, представит большие труд-
ности, так как теперь дело касается позднейшей инстанции за-
вода, где обрабатывается уже измененный и сортированный же-
лудком пищевой материал. К тому же в кишках возникает необ-
ходимость создавать благоприятные химические условия для
действия поджелудочного сока, изменяя в пищевой массе обста-
новку желудочного пищеварения, наверное неблагоприятную для

поджелудочного. Мы знаем, что пепсин разрушает трипсин, а вы-
сокая кислотность вредит проявлению действия трипсина. К за-
тронутым вопросам мы подойдем ближе впоследствии, анализи-
руя подробно механизм возбуждения желез.
Познакомившись со столькими фактами, свидетельствующими
о способности желез сообразоваться с каждым моментом пище-
вой обработки, мы имеем сильное основание ждать, что при раз-
ных сортах еды указанная способность должна выступить в пол-
ной своей яркости и красоте. Раз пища состоит из различных
составных частей, а в пищеварительный канал изливаются раз-
личные реактивы, то естественно предполагать, что на известные
сорта пищи будут изливаться по преимуществу то те, то другие
сока и, ввиду их изменяемости, то с теми, то с другими свой-
ствами. Как же стоит дело на самом деле? Конечно, о такой за-
даче не могло быть и речи при старых способах исследования,
и, обратно, разработка этих вопросов является лучшей рекомен-
дацией, лучшей заслугой новых методов. Теперь действительно
можно было убедиться в том, что представлялось вероятным
a priori: каждому роду пищи отвечает своя деятельность желез,
свои свойства реактивов.
Начнем с желудка. Исследования на собаках с изолирован-
ным желудком показали (д-р Хижин), что смешанной пище,
молоку, хлебу, мясу и т. д. отвечает всякий раз совершенно
особенная работа желудочных желез в отношении качества всего
сока, его количества, отделения и продолжительности всего отде-
лительного процесса. Переберем эти элементы по порядку.
Самой высокой переваривающей силой обладает сок, выте-
кающий на хлеб; будем называть его для краткости хлебным,
как и остальные соответственно. Для него в среднем у доктора
Хижина значится 6.64 мм. Мясной пище отвечает сок 3.99 мм.
Наконец молочная еда дает сок переваривающей силы 3.26 мм.
Воспользуемся правилом Шюца и Борисова для точного
сравнения состава всех этих соков. Квадрат хлебного сока —
44, квадрат мясного—16 и квадрат молочного—11; следо-
вательно, хлебный сок содержит в себе в 4 раза более фермента,
чем молочный, он вчетверо концентрированнее молочного.

Хорошей иллюстрацией к сказанному могут служить следую-
щие опыты (из работы д-ра Хижина).
Часы
Часовое количество
сока, В Куб. СМ
Переваривающая сила,
в мм
Собаке в 8 часов утра дано для еды 2
00 г хлеба
8—9
3.2
8.0
10
4.5
7.0
11
1.8
7.0
Дано 200 г сырого мяса
12
8.0
5.37
1
8.8
3.50
2
8.6
3.75
Дано 200 куб. см молока
3
9.2
3.75
4
8.4
3.30
Дано 400 куб. см молока
5
7.4
2.25
6
4.2
2.2
Влияние разного рода пищи на переваривающую силу сока
совершенно очевидно. Однако, чтобы исключить мысль, что на
результат мог иметь влияние порядок введения пищи, приводим
другой опыт.
Время
Количество сока,
в куб. см
Переваривающая сила,
в мм
*
Дано 200 куб. см молока
8 ч. 30 м.—9 ч. 30
м. 7.0
1.5
10 ч. 30 м.
6.0
2.0
Дано 145 г белого хлеба
11 ч. 30 м.
2.0
4.12
12 ч. 30 м.
3.6
5.0
<
Дано 200 куб. см молока
1 ч. 30 it.
5.4
3.37
2 ч. 30 и.
3.4
2.0

Как переваривающая сила, колеблется и кислотность 1 по ро-
дам пищи, являясь самой высокой при мясе (0.56%) и самой
низкой при хлебе (0.46%). Так же различаются количества сока
и сроки продолжительности отделения в случае того или другого
сорта еды, возьмем ли мы равные весовые количества этих сор-
тов — равные ли по твердому остатку или, что еще поучительнее,
равные по азоту, так как мы имели перед собой действие желу-
дочного сока только на белки. Соответственно этому оказываются
различными средние часовые количества сока, получаемые деле-
нием всей массы сока на число часов отделения, т. е. среднее
часовое напряжение желез. На равные весовые количества всего
больше выливается сока на мясо и всего меньше на молоко, на
эквивалентные по азоту — всего больше на хлеб и всего меньше
на мясо; часовое напряжение желез почти одинаково у мяса и
молока и резко меньше у хлеба, т. е. по продолжительности обра-
ботки выделяется из других сортов еды хлеб, сильно затяги-
вая отделение.
Характерность работы желез при каждом особом сорте еды
не исчерпывается приведенными разницами, а дает себя знать
выразительными особенностями в ходе отделения, как и в часо-
вых колебаниях качеств сока. На этот раз я представляю только
по одному примеру для каждого сорта с просьбою верить, что
и здесь точность повторения не меньше, чем в ранее приведен-
ных случаях (табл. 4).
То же представляю в виде кривых (рис. 6 и 7).
Перед нами в высшей степени резкие и любопытные факты:
при каждой еде как количество, так и качество сока от часа
к часу изменяются совершенно своеобразно. При мясе maximum
отделения приходится то на первый, то на второй час, причем
эти часы вообще очень мало разнятся друг от друга в отноше-
нии количества; у хлеба — всегда и резкий maximum падает на
первый час, при молоке — на второй и даже на третий.
У мясного сока высшая концентрация принадлежит первой
часовой порции, у хлебного — порции второго или третьего
1 Кислотность определялась титрованием сока щелочью и выражалась
в процентах HCI на всю массу сока.

ТАБЛИЦА 4
Количество и качество сока при разных сортах еды
по средним цифрам доктора Хижина
(200 г мяса, 200 г хлеба, 600 куб. см молока)
Количество сока
Переваривающая сила
сока,
в
куб
. сантиметрах
в миллиметрах
Часы
мясо
хлеб
молоко
мясо
хлеб
молоко
1
11.2
10.6
4.0
4.94
6.10
4.21
2
11.3
5.4
8.6
3.03
7.97
235
3
7.6
4.0
9.2
3.01
7.51
2.35
4
5.1
3.4
7.7
2.87
6.19
2.65
5
2.8
3.3
4.0
3.20
5.29
4.68
6
2.2
22
0.5
3.58
5.72
6.12
7
1.2
2.6
—
2.25
5.48
—
8
0.6
2.2
—
3.87
5.50
—
9
—
0.9
—
—
5.75
—
10
—
0.4
—
—
—
—
часа, а у молочного — самой последней часовой порции. Так же
характерно положение minimum'oB, как и вообще весь ход.
Приведенные факты, как мне кажется, чрезвычайно подкре-
пляют наше раннее заключение о серьезном значении колебаний
отделительной работы в течение отделительного периода: если
каждому роду пищи отвечает свой собственный ход отделения,
то, значит, он имеет определенное значение и известную важность.
Мы познакомились теперь с очень многими колебаниями
железистой работы в различных случаях. Их законность свиде-
тельствует об их важности. Является интересным и необходимым
понять смысл каждого колебания. Такое понимание способство-
вало бы значительному объединению многочисленных фактов,
теперь стоящих более или менее особняком и, может быть, не-
приятно загромождающих ваше внимание и память. Я, однако,
при передаче их отнюдь не имел в виду запоминание всех этих
сложных отношений, для чего, конечно, требуются многократное

повторение и изучение предмета. Мне нужно было только обос-
новать в вас убеждение, что работа желез крайне эластична,,
вместе с тем характерна, точна и вполне целесообразна. К со-
жалению, что касается последнего пункта — это почти непочатый
угол для исследования; убеждение в целесообразности колебаний
работы желез в настоящее время может основываться главным
образом на общих соображениях и лишь частью — на отдельных
более или менее ясных и бесспорных случаях ее. Определим*
количество фермента, истрачиваемого желудком на эквивалент-
ные по N количества разных сортов еды. На хлеб идет 1600 еди-
ниц фермента, на мясо —430 и на молоко — 340. Я получаю
Рис. 6. Колебания часовых количеств желудочного
сока при еде мяса (а), хлеба (Ь) и молока (с).
Рис. 7. Колебания переваривающей (белки)
способности часовых порций желудочного
сока при еде мяса (а), хлеба (Ь) и молока (с).
Единицей меры по вертикальной линии слу-
жит 1 куб. см сока.

эти цифры следующим образом. Для мяса и молока у доктора
Хижина есть готовые числа: 100 г мяса эквивалентны по N
600 куб. см молока и 250 г хлеба. Опыта с таким количеством
хлеба у доктора Хижина нет» но на основании правила о про-
порциональности между количеством пищи и соком легко рас-
считать нужное число. Таким образом получаются следующие
числа:
Хлеб
дает
42
куб.
см
сока
—
щи
мм
переваривающей силы
Мясо
27
»
»
»
—
4.0
»
» »
Молоко
»
34
»
»
—
3.1
»
Беря квадраты миллиметров, я имею соответственно 38 для
хлеба, 16 для мяса и 10 для молока.
Эти числа дают возможность сравнивать содержание фер-
мента в одинаковом объеме сока. Для того чтобы рассчитать все
количество фермента при всех сортах еды, нужно принять во
внимание разные количества сока; ради этого приведенные ква-
драты относятся к одному куб. сантиметру как к единице и мно-
жатся соответственно на число куб. сантиметров каждого сока;
тогда оказываются вышеприведенные цифры: 1600, 430 и 340,
а это значит, что на то же количество хлебного белка издержи-
вается желудком пепсина почти в пять раз больше, чем на белок
молока, а на мясной — на 25 % больше, чем на молочный. Этот
ряд ферментных затрат на разные белки вполне совпадает с ре-
зультатами физиолого-химического исследования переваривав-
мости всех этих белков. При сравнении работы желудочных желез
при разных сортах еды нельзя не заметить целесообразности и
в другом отношении. Надобность в большом количестве фермента
для растительного белка покрывается не столько количеством
сока, сколько чрезвычайно увеличенной концентрацией хлебного
сока сравнительно с другими соками. Следовательно, можно ду-
мать, что надобилось только большое количество фермента и явля-
лось излишним, даже вредным большое количество кислоты. Что
действительно в желудке избегался избыток кислоты, на это ука-
зывает и другая особенность хлебного отделения. В целом только
незначительно большая масса хлебного сока, сравнительно с мо-

лочным, распределяется, однако, на гораздо большее время, так
что средняя часовая величина хлебного отделения, как сказано
выше, в полтора раза меньше, чем при молоке и мясе. Таким
образом при переваривании хлеба в желудке во весь отдели-
тельный период содержится относительно небольшое количество
соляной кислоты. Эти факты опять хорошо совпадают с физио-
лого-химическими наблюдениями, что избыток кислоты мешает
перевариванию крахмала, который в хлебе в таком большом
количестве сопровождает белок. И из клинических наблюдений
мы знаем, что при hyperaciditas, когда мясо переваривается очень
хорошо, масса хлебного крахмала проходит пищеварительный
канал неусвоенной.
Может быть, в интересах той же крахмальной обработки
существует явление, о котором уже упоминалось ранее несколько
раз, но которое оставалось до сих пор без всякого толкования,—
это длинный период, по крайней мере в 5 минут, всегда наблю-
дающийся между кормлением животного и началом истечения
сока, делается ли наблюдение на целом желудке, как при мнимом
кормлении, или на нашем маленьком уединенном желудочке. Этот,
так сказать, латентный период, не бывая меньше 47г—5 минут,
в другую сторону представляется довольно колеблющимся, чаще
всего до 10 минут. Что значит он? Отнести его на какие-нибудь
внешние условия, например вроде наполнения желез до края,
увлажнения всей поверхности желудка до образования потоков
по направлению к фистульному отверстию, нет достаточных осно-
ваний, потому что он строго сохраняется при несомненно напол-
ненных железах и при смоченной соком стенке желудка.
Представить себе почему-либо неспособность желудочных желез
скорее реагировать на раздражение, чем срок времени в 5 ми-
нут, было бы странностью. Остается одно — признать в этом
какую-то особенную цель. Может быть, эти 5—10 минут рас-
считаны на беспрепятственное развитие действия слюнного
крахмального фермента. Конечно, такое объяснение не может
претендовать на большую убедительность, раз дело идет
о факте, еще не подпавшем систематическому научному
анализу.

Тем охотнее перехожу я к работе поджелудочной железы,
что здесь факт целесообразности ее, по самой сущности наблю-
даемых явлений, стоит вне всяких споров и сомнений. Вот таб-
лица (5) опытов с данными количества и содержания ферментов,
при тех же сортах еды (из работы д-ра Вальтера).
ТАБЛИЦА 5
Белковый фермент
Крахмальный
фермент
Жировой
фермент
Пища
600.0 г молока
48
22.6
1085
9
432
90.3
4334
250.0 г хлеба
151
13.1
1978
10.6
1601
5.3
800
100.0 г мяса
144
10.6
1502
4.5
648
25.0
3600
Под концентрациею сока разумеется квадрат числа милли-
метров растворенных цилиндриков или куб. сантиметров титро-
ванной щелочи, под абсолютным числом ферментных единиц —
произведение квадрата на число куб. сантиметров выделенного
сока. Сравнению подлежат опять эквивалентные количества по
азоту. Мы видим, что у каждого сорта еды свое количество сока,
резко разнящееся от других. Но поразительно отношение фер-
ментов. Для каждой еды свой сок по ферментам: по белковому
ферменту самый сильный — молочный сок, затем идут хлебный
и мясной; по крахмальному — самый сильный хлебный и затем
молочный и мясной, и по жировому ферменту — очень слабый
хлебный и очень сильный молочный, мясной занимает среднее по-
ложение. В* последних двух случаях приспособление очевидно без
дальнейших расследований; для еды с крахмалом усилен крахмаль-
ный фермент, для еды с жиром — жировой фермент. Это видно
уже в колебаниях концентрации, но в особенности — в абсолют-
ном количестве ферментов. Некоторое недоумение может вызвать

сначала только первый случай, т. е. изменение белкового фер-
мента по родам еды. При желудочной работе мы видели совер-
шенно обратное: на молоко выливался самый слабый раствор
фермента, когда здесь — самый сильный. Однако, принимая во
внимание массу сока, мы находим и здесь, что на одно и то же
количество белка: хлебного — выливается 1978 единиц белкового
фермента, мясного— 1502 и молочного—только 1085 единиц,
т. е. и в случае панкреатического сока растительный белок тре-
бует на себя фермента всего больше, а молочный — всего меньше.
Разница с желудочными железами оказывается, следовательно,
только в том, что при них большее количество фермента доста-
вляется на хлеб в концентрированном растворе, а при поджелу-
дочной железе — в более разжиженном. Как кажется, факт этот
придает лишний вес нашему раннему предположению, что в же-
лудке при переваривании хлеба нарочито избегалось накопление
большого количества кислоты. Во всяком случае, только что
приведенное отношение чрезвычайно усиливает интерес к слож-
ности изучаемого нами механизма; очевидно, почва кишит нере-
шенными и важными вопросами.
Как и при желудочных железах, работа pancreas, кроме коли-
чества и качества сока, характеризуется при всяком сорте еды
и ходом ее. Прилагаю числа и соответствующие кривые из ра-
боты доктора Вальтера (рис. 8).
Отделения сока по часам
При 600 куб. см молока . . . 8.5—7.6—14.6—11.2—3.2—1.0
» 250 г хлеба 36.5—50.2—20.9—14.1—16.4—12.7—10.7—6.9
» 100 г мяса 38.75—44.6—30.4—16.9—0.8
Ввиду всех приведенных фактов и зная на других тканях
организма способность более или менее стойко изменяться под
долгим влиянием усиленной работы или бездействия, можно
было то же самое полагать и при наших железах. В самом деле,
направленное на этот пункт исследование поджелудочной же-
лезы увенчалось полным успехом. При продолжительном изме-
нении характера еды ферментный состав сока меняется посте-
пенно —- день ото дня — все больше и больше. Если, например,

ТАБЛИЦА 6
Колебания ферментных способностей в часовых
порциях поджелудочного сока при еде 100 г мяса,
250 г хлеба и 600 куб. см молока
Часы
Белковый
фермент
Крахмальный
фермент
Жировой
фермент
Мясо
1
3.5
2.62
5.2
2
2.88
2.5
5.7
3
2.5
2.0
4.1
4
3.88
2.69
4.8
Хлеб
1
3.0
2.75
2.2
2
2.88
2.38
2.1
3
3.5
2.62
1.6
4
3.88
3.12
1.7
5
4.12
3.88
2.1
6
4.25
4.25
2.5
7
4.62
4.75
3.1
8
6.0
5.12
—
Молоко
1
5.75
5.0
143
2
5.88
5.0
19.7
3
4.25
2.38
7.0
4
4.5
3.31
5.9
исходить из свойств панкреатического сока собаки, несколько
недель питавшейся только хлебом и молоком, и затем перевести
ее на мясную еду, т. е. на еду с большим содержанием белковых
веществ при почти полном отсутствии крахмалистых, то наблю-
дается постепенное усиление способности переваривать белки. Эта
способность все растет и растет с продолжением кормления
мясом; способность же переваривать крахмал относится совер-

шенно обратно, т. е. постепенно слабеет. Вот опыт из работы
доктора Васильева.
Собака ежедневно получает две бутылки молока и фунт бе-
лого хлеба в продолжение полутора месяцев. Часовые порции
сока за первые 6 часов после еды дают следующие цифры:
для белкового фермента (в миллиметрах) — 0.0, 0.0, 0.25,
0.25, 0.25, 0.25; для крахмального фермента (в миллиграммах
сахара)—8, 13, 10, 16, 18, 15. Затем эта собака переводится
на мясо — полфунта в день. Уже через 3 дня замечается повы-
шение силы белкового фермента и понижение крахмального. На
23-й день мясной диэты эти величины, постепенно изменяясь
в указанном смысле, представляются в следующем виде: для
белкового фермента (опять же в порциях первых шести часов
после еды) —1.5, 1.0, 1.5, 3.5, 3.5, 3.0; для крахмального фер-
мента соответственно — 4, 3, 3, 7, 4, 6. При этом нужно заме-
тить, что действие сока на крахмал в последнем опыте продол-
жалось в 2 раза дольше, чем в первом.
Хотя результат опытов совершенно отчетлив, тем не менее
против него было возможно возражение, что та или другая вы-
работка ферментов могла переместиться с одних часов отдели-
тельного периода на другие. Поэтому решено было, ради абсо-
лютной точности результатов, сравнить ферментные способности
суточных масс сока. Вот трудный опыт, исполненный доктором
Яблонским.
Собака, долго питавшаяся мясом и достигшая большой силы
в переваривании белков панкреатическим соком, затем перево-
дится на молочно-хлебную диэту, причем белковый фермент
начинает постепенно убывать, судя по порциям первых шести
часов. На 30-й день последней диэты ставится опыт собирания'
сока за целые сутки. Переваривающая сила этого сока по отно-
шению к белкам выражается (по Метту) 4 мм; 10 дней спустя
опыт повторяется, и теперь переваривающая сила суточной
массы представляется только 2.25 мм. Третий суточный опыт
ставится еще на 12 дней позже и дает переваривание в 1.25 мм.
Наконец при четвертом опыте, поставленном еще спустя 24 дня,
переваривающая сила стала нулем (по Метту). Крахмальный?

фермент, сперва правильно увеличиваясь, затем представлял не-
определенные колебания, однако с наклонностью к понижению.
Последний пункт требует, однако, новой
проверки. Результат опыта, что касается
изменения белкового фермента, не остав-
ляет ничего большего желать. Конечно,
важно так же точно проследить измене-
ния и остальных двух ферментов. Более или менее стойкое и
с продолжением данного пищевого режима все усиливающееся
«Рис. 8. Колебания часовых количеств
поджелудочного сока при еде мяса (а),
хлеба (Ь) и молока (с).
На этот раз по вертикальной линии еди-
ницей меры служит не 1 куб. см сока,
а 2 куб. см.
Рис. 9. Колебания фер-
ментных способностей
поджелудочного сока при
мясе (а), хлебе (Ь) в
молоке (с).
В горизонтальном на-
правлении подлежат срав-
нению одинаковые фер-
ментные способности при
разных сортах еды» в
вертикальном — разные
способности при одном
и том же сорте.
d — белковый фермент; е —
крахмальный фермент; / — жи-
ровой фермент.

известное состояние железы можно было изменить на одной
и той же собаке и по нескольку раз, в ту или другую сторону,
меняя пищевые режимы. Это обстоятельство совершенно исклю-
чало подозрение, что в наших опытах имелось дело с каким-
нибудь самопроизвольным и бесповоротным изменением железы
вследствие ли факта операции или какой-либо другой патологи-
ческой причины.
Если еда так резко и сильно действует на химический харак-
тер железы, то могло быть, что при постоянных природных об-
стоятельствах или под влиянием продолжительных (всю жизнь
длящихся) домашних правил жизни (как это часто, например,
практикуется на различных породах собак) должны были вы-
работаться прочные определенные типы панкреатической железы.
Наш экспериментальный материал, как нам кажется, действи-
тельно дает нам в этом отношении некоторые указания. При
совершенно тождественных условиях питания у нас в лаборато-
рии панкреатический сок разных собак часто очень разнится
в отношении содержания ферментов. Соответственно этому и
переход от одного режима к другому у одних собак дает себя
знать очень быстро в свойствах сока, между тем как у других
изменение свойств сока наступает и развивается очень медленно.
Кроме того, случалось замечать, что в последних случаях резкие
переходы от одной еды к другой вели иногда к серьезному за-
болеванию животных.
Что касается до желудочных желез, то здесь вопрос о хрони-
ческих изменениях их ферментной способности остается пока
открытым. В нашей лаборатории получение чистого желудочного
сока путем мнимого кормления производилось на массе собак
(их надо считать десятками), и, однако, никогда резко не бро-
салась в глаза очень большая и постоянная разница в перевари-
вающей силе сока разных собак. Доктор Самойлов (ненапеча-
танные опыты), ради разъяснения этого вопроса, наблюдал трех
гастро- и эзофаготомированных собак, которые после много-
кратного испытания путем мнимого кормления были посажены
на различные пищевые режимы. После долгого времени никакого
резкого указания на изменение состава сока, добываемого тем же

путем мнимого кормления, не оказалось. Как относиться к этому
результату? Неблагоприятен ли был способ суждения о фермент-
ной способности желудочных желез или в самом деле на этом
пункте желудочные железы существенно отличаются от под-
желудочной железы? Конечно, возможно, что панкреатическая
железа в значительной степени играет роль дополнительной —
резервной железы, которая, смотря по бремени, лежащему на
пищеварительном канале, в силу своей специальной натуры,
в особенности способна то усиливать, то ослаблять свою работу,
между тем как желудочные железы, будучи первой сильной пище-
варительной инстанцией, обязаны поэтому постоянно работать
в максимальном размере их сил. Только в последнее время
в нашей лаборатории (д-ром Лобасовым) получается факт,
правда, не простой для толкования, но как будто говорящий за
стойкое изменение и желудочных желез при том или другом
пищевом продолжительном режиме. Мы имеем собаку, у которой
уединен кусок дна желудка по способу Гейденгайна, т. е. с пере-
резкой блуждающих нервов. Нужно сказать, что у таких собак,
раз они выживают более или менее продолжительное время, от-
деление желудочного сока мало-помалу делается очень незначи-
тельным (наблюдение нашей лаборатории). На такой собаке
было замечено следующее отношение. Когда собака надолго была
посажена на обильную мясную пищу, у нее всякий раз затем, при
испытании одним и тем же приемом, т. е. одной и той же едой
в одном и том же количестве, достигалось гораздо более обильное
отделение, чем когда животное питалось иначе, например хлебом
с молоком или овсянкой. Ввиду, однако, очевидного нарушения
нормальных условий работы желез у оперированных так живот-
ных нельзя уверенно опираться на описанный факт.
Приведенная сумма фактов, надеюсь, достаточно оправдывает
уже сделанное выше и теперь повторяемое еще раз заключение,
что работа исследованных желез весьма сложна, эластична,
вместе с тем удивительно точна и, конечно, целесообразна, хотя
мы эту целесообразность в настоящее время усматриваем бес-
спорно только в отдельных случаях.

ЛЕКЦИЯ ТРЕТЬЯ
ЦЕНТРОБЕЖНЫЕ НЕРВЫ ЖЕЛУДОЧНЫХ И ПОДЖЕЛУДОЧНОЙ
ЖЕЛЕЗ
Мм. гг.! В прошлый раз в скучной форме цифр и кривых мы
познакомились, однако, с чрезвычайно любопытным фактом:
желудочные железы, как и поджелудочная, оказались обладаю-
щими как бы умом. Они изливали свой сок, что касается коли-
чества и качества его, в соотношении с массой и сортом пищи,
давая именно то, что всего выгоднее для обработки данного
сорта. Понятно, что сейчас же возникает новый вопрос: как это
достигается, на чем основан, в чем состоит ум желез? Предполо-
жительный ответ недалек: конечно, основания приспособитель-
ной способности желез прежде всего нужно искать в иннерва-
ционных отношениях этих органов. Ко всякому другому объяс-
нению пришлось бы обратиться лишь в случае полной неудачи
с первым. Таким образом на сегодня предмет нашего чтения
составит изучение нервных влияний на деятельность желудочных
и поджелудочной желез.
Считаю полезным, в виде вступления, напомнить, что уже
45 лет тому назад недавно скончавшемуся знаменитому лейпциг-
скому физиологу Людвигу 1 удалось классическим опытом уста-
новить для слюнных желез существование специального нерва,
непосредственно возбуждающего химическую деятельность слюн-
ных клеток, в результате чего является выделение слюны. Этот
1 [Ludwig], Zeitschr. f. rat. Med., N. F., I, 1851, [S. 255—277].

нерв получил название секреторного, или отделительного. Бре-
славльский физиолог Гейденгайн,1 обрабатывая тему дальше,
представил несомненные доказательства того, что процесс в слюн-
ных железах подразделяется на два отдела: выделение жидкости
слюны с неорганическими солями и выработку специального
органического вещества. Соответственно этим сторонам процесса,
Гейденгайн, а с ним и большинство физиологов признают два
сорта специальных нервных волокон, управляющих деятельностью
слюнных желез. Одни обусловливают выделение воды с неорга-
ническими солями, другие ведут к накоплению в секрете спе-
циального органического вещества. Для первых нервов Гейден-
гайн удержал старое название секреторных, вторые назвал трофи-
ческими.
Что касается до специальной секреторной иннервации желу-
дочных желез, то вопрос этот очень старый и интересной судьбы.
На этом пункте физиология резко и долго расходилась с прак-
тической медициной. Когда последняя, подчиняясь силе своих
наблюдений, решала этот вопрос в положительном смысле, секре-
торные нервы желудка третировала как бесспорно существующие
и устанавливала различные заболевания этой иннервации, первая
в продолжение нескольких десятков лет тщетно старалась, не-
смотря на беспрестанные попытки, притти к какому-нибудь опре-
деленному результату по этому предмету. Это один из резких,
но не редких примеров, где медицина в своих заключениях
о физиологических явлениях была правее физиологии. И в этом
нет ничего мудреного. Мир патологических явлений представляет
собою бесконечный ряд всевозможных особенных, т. е. не имею-
щих места в нормальном течении жизни, комбинаций физиологи-
ческих явлений. Это, бесспорно, как бы ряд физиологических
опытов, делаемых природой и жизнью, это — часто такие соче-
тания явлений, которые бы долго не пришли в голову современ-
ным физиологам и которые иногда даже не могли бы быть на-
рочно воспроизведены техническими средствами современной
1 R. Heidenhain, Stud. d. Physiol. Inst, zu Brcslau, Bd. 4, 1868.—
Pfluger's Archiv f. d. ges. Physiol., Bd. XVII, 1878, [S. 1—67].

физиологии. Отсюда клиническая казуистика останется навсегда
богатым источником новых физиологических мыслей и неожидан-
ных физиологических фактов. Потому-то физиологу естественно
желать более тесного союза физиологии с медициной.
Несмотря на всю обширность и запутанность литературы об
иннервации желудочных желез, мы находимся сейчас в счастли-
вом положении кратко и просто представить себе основные черты
старых работ, хорошо уяснить причину их печальной неудачи и
из этого исторического урока извлечь указания относительно тех
идеальных форм опыта, которые должны решить нам вопрос
окончательно. Обыкновенно тремя способами устанавливается
факт нервного влияния на какой-нибудь орган. Во-первых, пере-
резая или вообще парализуя каким-нибудь образом известные
нервы, стоящие в анатомической связи с данным органом, под-
вергают затем тщательному наблюдению деятельность этого
органа: не произойдет ли теперь или прекращения деятельности,
или усиления ее, или вообще какого-нибудь отклонения ее от
нормы в качественном или количественном отношении. Конечно,
заключение об отношении нервов к органу будет тем точнее, тем
ближе к истине, чем, с одной стороны, конкретнее, прямее срав-
нение и чем, с другой, полнее исключены случайные и косвен-
ные колебания исследуемой деятельности до и после перерезки
нервов. Вторым и более убеждающим доводом за существование
нервного влияния является результат искусственного раздраже-
ния нерва. Если раздражение всякий раз обусловливает извест-
ное колебание функций органа, которое с прекращением раздра-
жения постоянно, точно отпадает, то мы получаем право считать
нерв в связи с данным органом. Однако и здесь надо крепко
помнить две возможности. Может случиться, что деятельность
органа останется без изменения вследствие ненормального со-
стояния как органа, так и нерва, что совершенно натурально при
той еще грубости и недостаточности, которыми частенько стра-
дает современная физиологическая методика. Потому-то отрица-
тельные опыты вообще не пользуются репутацией и часто мно-
гими авторами не заявляются публично. С другой стороны, из-
менение деятельности органа под влиянием раздражения того

или другого нерва может быть не прямое, а косвенное, благодаря
вмешательству одного или многих посторонних органов. Только
внимательное и щепетильное физиологическое обособление органа
(а в крайнем случае и анатомическое) может дать верный
результат. Наконец есть третий способ, который, может быть,
правильнее было бы поставить первым; он поддерживает веру
в существование нервного влияния тогда, когда первые прямые
приемы оказываются безрезультатными; это — вообще констати-
рование какого бы то ни было отношения исследуемого органа
к нервной системе; это есть по преимуществу область широкого
наблюдения, как обыденного, так и клинического. Стародавняя
пословица о слюнках, текущих при взгляде на что-нибудь вкус-
ное, всегда представляла собою хорошее доказательство нервного
влияния на слюнные железы.
По описанным путям шло исследование и занимающих нас
теперь нервов желудочных желез.
Когда блуждающие нервы как главные анатомические нервы
желудка перерезались на шее, то многими были замечены нару-
шения в отделительной работе желудка или в количестве, или
в качестве приготовляемого желудком сока. Однако факт этот
немногих убедил в том, что блуждающий нерв стоит в каком-
либо непосредственном отношении к отделительной работе же-
лудка. Как известно, перерезка обоих блуждающих нервов на
шее есть тяжелая по своим последствиям для животного операция
и кончается обыкновенно смертью через несколько дней (чаще
2—3 дня). Если в течение нескольких дней операция приводит
к остановке всех функций тела, то мудрено ли, что при этом
будет нарушена, между прочим, и деятельность желудочных
желез, и, следовательно, выводить из этого опыта что-нибудь
6 прямом отношении блуждающего нерва к желудочным железам
было бы делом рискованным (хорошая иллюстрация 2-го пункта
приведенного выше правила о перерезке). Такое осторожное от-
ношение к опыту казалось тем более оправдываемым, что
Шифф,1 перерезая блуждающие нервы под диафрагмой, с лег-
1 Schif f. Lecons sur la physiologie de la digestion. 1867.

костью мог сохранять своих животных в полном здоровье и
благоденствии: его животные увеличивались в весе, а молодые
росли, как ни в чем не бывало. Эти опыты Шиффа имели и,
к сожалению, имеют до сих пор в глазах многих решающее,
в смысле отрицания иннервации, значение. Однако и они под-
лежат двум серьезным возражениям. Во-первых, продолжение
жизни животного, конечно, не есть еще доказательство, что
в деятельности желудочных желез не произошло никаких изме-
нений сравнительно с нормой. Мы каждый день все более и бо-
лее убеждаемся в том, до чего организм проникнут принципом
взаимной помощи и замены одних частей другими. В данном же
случае нужно было еще помнить, что к желудку посылает свои
волокна и симпатическая нервная система. Никакого точного и
подробного сравнения секреторной деятельности желудка до и
после перерезки у Шиффа не имелось (также хороший пример
на 1-й пункт того же правила о методе перерезки нервов). Во-
вторых, перерезка блуждающего нерва под диафрагмой нисколько
не исключала возможность вступления отделительных волокон
блуждающего нерва для желудка в глубь стенки пищевода выше
диафрагмы.
Столь же неопределенными или даже еще более отрицатель-
ными оказывались опыты с раздражением блуждающих нервов.
Почти все авторы, где и как бы ни раздражали эти нервы, не
могли заметить ничего, указывающего на сокогонное действие их.
Одиночные положительные, но малоубедительные заявления про-
падают в общем хоре решительного отрицания, тем более, что
обстановка опытов была как в тех, так и других случаях совер-
шенно одинакова. На совершенно особом месте во всей этой
экспериментальной работе стоит опыт двух французских авторов,
которые на желудке обезглавленного преступника, сорок минут
спустя после момента казни, видели при раздражении блуждаю-
щего нерва появление на внутренней поверхности желудка капель
желудочного сока.1 Однако надо заметить, что при этом вполне
было возможно лишь простое выдавливание сока из желез, бла-
1 Regnard et Loye. Experiences sur un supplicie. Progres medical, 1885,
(t. II, № 29, p. 33—34].

годаря наступающим при раздражении нерва сокращениям в же-
лудочной стенке. Впоследствии мы приведем факты, доказываю-
щие невероятность в условиях авторов возбуждения истинной
секреторной деятельности. Вообще интересно отметить, что во-
прос о секреторной иннервации желудка третируется совершенно
различно немецкой и французской физиологией. В то время как
немецкая физиология, очевидно требуя точных постоянных опы-
тов, стояла до последнего времени на строго отрицательном от-
ношении к этой иннервации, у французских физиологов или
встречаются те или другие, как бы доказывающие ее, опыты,
или по крайней мере зачастую употребляются выражения отно-
сительного ее вероятного существования. Так же отрицательны
были опыты и с симпатической нервной системой. Таким обра-
зом первые два приема — перерезка и раздражение — в приме-
нении к желудочным железам оказались бесплодными или, точ-
нее, не могли убедить большинства физиологов.
Гораздо больше посчастливилось третьей форме опыта в от-
ношении признания. В 1852 г. Биддер и Шмидт 1 заметили на
собаках, что в известных случаях достаточно одного поддразни-
вания животного видом пищи, чтобы у него началось отделение
желудочного сока. Хотя некоторые из авторов не видали этого
явления, однако большинство, кажется, имело возможность убе-
диться в нем. В более недавнее время французскому физиологу
Рише 2 представился случай наблюдать пациентку с заращенным
пищеводом, которой ради этого был сделан желудочный свищ.
Когда пациентка получала в рот что-нибудь сладкое, кислое и
т. п., то Рише видел в желудке выступление чистого желудоч-
ного сока. Как опыт Рише и Шмидта, так и наблюдение Биддера,
конечно, доказывали то или другое, прямое или косвенное, влия-
ние нервной системы на отделительную деятельность желудка.
Этот факт мог и должен был лечь в основание нового исследо-
вания всего предмета. Он должен был, несомненно, доказывать
действие на желудочные железы через нервы, так как это было
действие на расстоянии, вне всякого непосредственного соприкос-
1 Bidder и. С. Schmidt. Die Verdauungssafte u. s. w. 1852.
2 [Richet], Journ. de 1'anat. et de la physioi., 1878, [p. 170—333].

новения пищевого вещества с поверхностью слизистой оболочки
желудка. Оставалось только сделать опыт постоянным и про-
стым, т. е. легко воспроизводимым и исключающим всякие по-
бочные объяснения.
И действительно, я в настоящее время имею возможность
демонстрировать вам факты, безусловно постоянные и яркие по
своему результату. Перед вами собака, оперированная, как я опи-
сывал в первой лекции. Она имеет обыкновенную желудочную
фистулу с металлической трубкой, а затем подверглась операции
эзофаготомии, так что ротовая полость ее совершенно отделена
от желудочной. Желудок ее промыт до лекции, и, как видите,
из открытого свища не вытекает ни капли чего бы то ни было.
Теперь собаке дают есть. Собака ест с жадностью, причем все
съедаемое мясо выпадает обратно из верхнего конца пищевода.
Через 5 минут такого кормления, которое для удобства мы на-
звали мнимым (этот термин будет постоянно применяться впо-
следствии для обозначения данной формы опыта), начинает
появляться совершенно чистый желудочный сок; истечение
делается все обильнее, и теперь, 5 минут спустя после начала
отделения, мы имеем уже около 20 куб. см. Сколько бы ни кор-
мили таким образом животное, дело будет итти в том же роде
и чар, и два, и более. Случаются такие жадные собаки, что не
отстают от такой еды по 5—6 часов, причем в целом выделяется
до 700 куб. см совершенно чистого желудочного сока. Смысл
опыта очевиден. Ясно, что действие нашего приема достигало
желез желудка по нервам.
О том, что собственно в данном случае является раздражаю-
щим моментом, будет мною сказано впоследствии. Сейчас нашим
фактом мы воспользуемся для нового опыта с перерезкой блу-
ждающих нервов. Если теперь мы оставим кормление, то отде-
ление не прекратится сейчас же, а затянется на более или менее
продолжительный срок (иногда на 3—4 часа), постепенно угасая.
Однако, не дожидаясь этого, мы можем приступить к дальней-
шему экспериментированию. У нашей собаки одновременна
с наложением желудочного свища была произведена перерезка
правого блуждающего нерва ниже отхода nervus laryngeus

inferior и сердечных ветвей. Таким образом с правой стороны
были перерезаны только легочные и брюшные ветви нерва, гор-
танные и сердечные остались неприкосновенными. Часа за три
до настоящей лекции мною отпрепарован и левый блуждающий
нерв на шее, но не перерезан, а только взят на нитку. Сейчас,
несколько натягивая нитку и выводя нерв наружу, я быстрым
движением ножниц перерезаю его. Теперь, следовательно, собака
имеет полный паралич брюшной и легочной части обоих блу-
ждающих нервов при целости на правой стороне гортанных и
сердечных ветвей. Это обстоятельство делает то, что собака, как
вы видите, после перерезки левого блуждающего нерва не обна-
руживает ни малейших признаков болезненного или вообще за-
трудненного в чем-нибудь состояния. Нет припадков со стороны
гортани и сердца, которые обыкновенно и обусловливают тяже-
лое состояние животного сейчас же после полной перерезки обоих
блуждающих нервов на шее. Вслед за перерезкой нерва вытека-
ние желудочного сока быстро на ваших глазах уменьшается и,
наконец, прекращается совершенно. Мы снова предлагаем еду
собаке: она ест все с большею и большею жадностью и 5, и 10, и
15 минут, но, в поразительной противоположности с предшествую-
щей едой, вы не видите теперь ни капли сока из желудка. Сколько
бы мы теперь ни кормили собаку, сколько бы ни повторяли опыт
в продолжение последующих дней, мы так-таки никогда и не уви-
дим более сока в ответ на мнимое кормление. Опыт, проделанный
перед вами, повторяется всегда без исключения с теми же ре-
зультатами.1
Эти опыты впервые были сделаны мною вместе с г-жой Шу-
мовой-Симановской. Совершенно такой же результат наблюдал
1 Собака, которая служила для приведенного опыта, осталась жить
многие месяцы. Впоследствии ей перерезан был и правый вагус на шее.
Собака пользовалась отличным здоровьем, без преувеличения можно ска-
зать— наслаждалась жизнью; за все это время многократные пробы с мни-
мым кормлением неизменно давали безусловно отрицательный результат
относительно выделения желудочного сока. То же повторялось и на другой
собаке, также много месяцев пережившей полную перерезку блуждающих
нервов на шее.

доктор Юргенс у собак, у которых блуждающие нервы перере-
зались под диафрагмой. Наконец то же самое обнаружилось и
в опытах профессора Саноцкого на изолированном, по вышеопи-
санному способу Гейденгайна, куске желудка, где разрезами при
выкраивании куска перерезались блуждающие нервы. На осно-
вании всего вышеприведенного я позволю себе утверждать, что
факт этот стоит вне всяких сомнений и случайностей. Вы видите,
господа, что раз перерезка блуждающих нервов обставлена под-
ходящими условиями, она дала на ваших глазах и, как я говорю,
дает всегда без исключения совершенно определенный и ясный
в своем смысле результат. Благодаря неполной (в отношении
гортани и сердца, но не желудка) перерезке блуждающих нервов
на шее не может быть и речи о вредном влиянии тяжелого
состояния животного на отделительную деятельность желудка:
ведь, никакого тяжелого состояния не было, собака ела сейчас же
после операции, как и до нее (существенное преимущество на-
шего опыта перед старым опытом перерезки блуждающего нерва
на шее). Полнота перерезки брюшного отдела волокон блуждаю-
щих нервов должна считаться безусловной. Наконец, — и это
самое существенное в нашем опыте, — мы для испытания дея-
тельности желез до и после перерезки применяем непосредствен-
ный, тождественный и могущественный, как вы это знаете из
первой лекции и видели сегодня сами, критерий — мнимое кор-
мление (существенное преимущество перед опытом Шиффа).
Отрицательный результат с мнимым кормлением после пе-
ререзки нервов не означает, однако, полного уничтожения отде-
лительной способности желудочных желез; он доказывает не-
сомненно только то, что известный раздражающий момент
достигает желудочных желез путем блуждающего нерва. Могут
быть другие моменты, которые действуют на железы через дру-
гие нервы или даже помимо нервов, другим каким-нибудь спо-
собом, но во всяком случае при акте нормальной еды желудоч-
ные железы получают импульсы к деятельности через посред-
ство нервных волокон, расположенных в блуждающих нервах.
Но какие это волокна? Специальные ли отделительные или
косвенно действующие на железы, например сосудистые? Не

говоря уже о невероятности, при современном учении о железах,
второго предположения, можно привести положительные доказа-
тельства в справедливости первого. Мнимое кормление может
быть легко изменяемо по интенсивности его раздражающего дей-
ствия соответственно тому, даете ли вы собаке есть для нее
интересную еду или удовлетворяете ее аппетит менее вкусной для
нее пищей. Как известно, собака обыкновенно с большею жад-
ностью ест мясо, чем хлеб. Когда вы даете собаке хлеб, то сока
выливается не только меньше, чем при мясе, но и более жидкого,
т. е. с меньшим содержанием пепсина. Точно так же, если вы
даете куски мяса редко, то у вас не только меньше сока, чем
при частом давании, но и сок этот опять-таки гораздо меньшей
переваривающей силы, и т. д. Следовательно, вообще, чем силь-
нее раздражение, тем больше и сока, и сок этот более концентри-
рован в отношении пепсина, а это составляет одно из лучших
доказательств специфичности нервных волокон, возбуждающих
те или другие железы. Будь в блуждающих нервах только сосу-
дистые волокна желез (сосудорасширяющие), усиленный ток
сока при большем раздражении должен был бы вести к
уменьшению концентрации сока: чем быстрее был бы ток
жидкости через железу, тем меньше бы успевало растворяться
в одном и том же объеме жидкости специального вещества
желез.
Вот несколько цифр, подтверждающих только что сказанное
и взятых из работы доктора Кетчера.
Переваривающая сила сока
Куски даются
редко
Куски даются
сплошь
6.25 мм
8.5 ММ
4.5 »
7.0 »
4.75 »
8.0 »
5.5 »
7.25 »
Во всех этих случаях количество сока при редкой даче кусков
гораздо меньше, чем при сплошной. Из этих данных следует, во-

первых, что в блуждающем нерве находятся специальные
нервные волокна желудочных желез, а не сосудистые, и, во-вто-
рых, что эти специальные волокна также нужно подразделять на
секреторные и трофические, как это установлено Гейденгайном
для слюнной иннервации, потому что выделение воды и выра-
ботка специальных веществ, очевидно, происходят независимо
друг от друга. Массу доказательств тому же вы видели уже на
второй лекции, где зачастую одни и те же часовые количества
сока при различных условиях деятельности желез выливались
с чрезвычайно различным содержанием фермента.
Как ни убедительно само по себе доказательство существова-
ния отдельных нервов желудка путем их перерезки, по многим
основаниям является желательным применение и способа раз-
дражения. Лишь искусственное раздражение нерва дает возмож-
ность подробно и точно изучить как действие нерва, так и
заведуемый им процесс. В данном случае при опыте восстают
большие трудности, которыми и объясняется горькая неудача
огромного большинства авторов, занимавшихся предметом ранее.
Мы исполнили этот опыт, обставив его совершенно особенным
образом. Мы вышли из сомнения: едва ли обыкновенная форма
острого, т. е. сейчас, без особенного приготовления, на свежем
животном исполненного, физиологического опыта могла с пра-
вом претендовать на сохранение нормальных отношений в орга-
низме; при ней, наверное, многие физиологические явления
искажаются и маскируются. В нашем случае сомнения были тем
уместнее, что в науке уже имелись бесспорные факты резко за-
держивающего влияния болевых или вообще рефлекторных
раздражений на деятельность главных пищеварительных желез.
Бернштейн 1 в лаборатории Людвига и затем мы с профессором
Афанасьевым2 показали, что чувствительные раздражения от-
четливо, и часто надолго, тормозят отделительную работу под-
1 [Bernstein], Berichte d. Sachsisch. Ges. d. Wiss. zu Leipzig, 1869,
[S. 96—131].
2 Pfluger's Archiv f. d. ges. Physiol., Bd. XVI. [1878, S. 173]. (См. пер-
вую книгу этого тома, стр. 49. — Ред.).

желудочной железы. Доктор Нечаев 1 видел, что 2—3-минутное
раздражение седалищного нерва совершенно останавливает
пищеварение в желудке на многие часы. Отсюда естественна
вытекало требование раздражать нерв, идущий в желудок, таким
образом, чтобы этому раздражению не предшествовали и, тем
более, его не сопровождали какие-нибудь значительные чувстви-
тельные или вообще рефлекторные раздражения.
Мы достигли этого вместе с г-жой Шумовой-Симановской,
когда у собак, совершенно подобных только что вам показанной»
т. е. заранее гастро- и эзофаготомированных, с перерезанным,
под п. laryngeus inferior и сердечными ветвями, правым блужда-
ющим нервом, перерезали, как сегодня, левый блуждающий нерв
на шее и, отпрепаровав более или менее длинный периферический
конец этого нерва, оставляли его на нитке прямо под кожей раны
на некоторое время. Спустя 3—4 дня, при осторожном снимании
швов кожи, рана легко раскрывалась и мы имели перед собой
нерв. Таким образом раздражению нерва не предшествовало*
причинение сколько-нибудь значительной боли животному.
Ценою таких приготовлений было достигнуто, что теперь всякий
раз при раздражении нерва редкими (через 1—2 секунды)
индукционными ударами (так называемое ритмическое раздра-
жение) мы гнали из совершенно пустого желудка чистый желу-
дочный сок.
Овладев предметом, можно было попытаться добиться того
же успеха и на остром опыте, т. е. на животном, сейчас же при-
готовленном к опыту, конечно приняв некоторые особенные меры.
Доктор Ушаков в своих первых опытах после спешной, но осто-
рожной трахеотомии производил возможно быстро (в несколько
секунд) перерезку спинного мозга прямо под продолговатым,
чтобы в дальнейшем оперировании быть свободным от страха
рефлекторных влияний на желудочные железы. Затем отпрепа-
ровывались и перерезывались блуждающие нервы, в желудок
вставлялась обыкновенная желудочная фистульная трубка, а на
1 Об угнетающем влиянии на отделительные железы сока. . . Диссерта-
ция, СПб., 1882.

пищевод на шее и на pylorus накладывались крепкие лигатуры.
После всего этого животное подвешивалось в станке в стоячем
положении. В позднейших опытах доктором Ушаковым применя-
лось кратковременное хлороформирование, причем в короткий
период продолжающегося наркоза (10—15 минут) спешили
исполнить всю только что описанную оперативную часть опыта.
Нарочные опыты на собаке с гастро- и эзофаготомией пока-
зали, что хлороформирование такой продолжительности не вле-
чет за собою сколько-нибудь значительного паралича желез и их
нервов, так как 15—20 минут спустя после наркоза оправив-
шееся животное с жадностью ест предлагаемую ему пищу, и из
пустого желудка, через обычную паузу в 5 минут, начинает вы-
текать в нормальном количестве вполне деятельный сок. Теперь
в остром опыте приступали к раздражению нервов и, согласно
расчету, получили возможность видеть бесспорное и резкое
секреторное действие раздражения, но, однако, только в поло-
вине всех опытов. При этом обращало на себя внимание, что
положительный результат в последних опытах, с применением
наркоза, встречался чаще, чем в первых. Во всех удачных слу-
чаях действие раздражения, однако, никогда не обнаруживалось
сейчас же, всегда проходил известный период, от 15 минут до
часу и больше, в который раздражение оставалось бесплодным.
Когда, наконец, нерв начинал действовать, секреторное действие
с прекращением раздражения постепенно исчезало; с повторе-
нием раздражения, теперь уже скоро, через несколько минут, —
возвращалось. При отравлении животного секреторнозадержи-
вающим ядом — атропином нервы теряли свое действие. Факт
предварительного длинного, бесплодного периода раздражения*
объясняясь отчасти пониженной, вследствие оперирования, воз-
будимостью желез, для полного своего понимания требует, однако,
другого толкования.
Как уже сказано, после наркоза мнимое кормление очень
скоро дает совершенно нормальный результат относительно отде-
ления сока. Между тем в острых опытах, поставленных с нарко-
зом, скрытый период при раздражении нерва остается также дол-
гим Считать значительным задерживающий рефлекс на железу

со стороны оперирования во время наркоза и после перерезки
спинного мозга едва ли было бы основательно. В таком случае
приходится допустить, что при искусственном раздражении блу-
ждающих нервов к железе посылаются как возбуждающие, так
и задерживающие влияния. Всего проще это допущение вылива-
лось бы в форму гипотезы о секреторнозадерживающих нервах,
антагонистах секреторных нервов, как существуют антагонисты
в области сосудистой, сердечной и других иннервации. Ближе
этой гипотезой мы займемся при поджелудочной железе, где для
принятия ее существует уже достаточный фактический материал
и даже, в последнее время, — прямые доказательства.
Итак, обе наши формы опыта, хроническая и острая, дают
нам полное право признать в блуждающем нерве секреторный
нерв желудочных желез. Однако, повторяем еще раз, не надо
думать, что целость блуждающих нервов есть единственное усло-
вие отделительной работы желез. Как многие авторы до нас, так
и мы имели случай с несомненностью убеждаться, что желудок
способен к выработке своего специального секрета и без блу-
ждающих нервов; при этом, однако, эта работа обладает извест-
ными особенностями как относительно условий ее наступления,
так и характера ее продукта. Что это за отделение в отсутствии
блуждающих нервов: нервное ли оно (через симпатическую
систему) или. какого другого происхождения, сказать сейчас
вполне определенно еще нельзя. Впрочем, профессор Саноцкий
на уединенном желудочке по способу Гейденгайна (значит, с пе-
ререзанными блуждающими нервами) вполне резко показал
задерживающее действие атропина, а атропин есть специальный
парализатор секреторной иннервации. Можно надеяться, что
дальнейшие исследования, направленные на симпатическую
систему, теперь, при знании отношения блуждающих нервов к же-
лудочным железам, скоро разъяснят дело окончательно.
Нельзя не дать здесь места сожалению, что успевший сде-
латься привычным физиологический взгляд о независимости
желудочных желез от нервов продолжает игнорировать выше-
приведенные результаты, несмотря на то, что главнейшие из них
опубликованы уже целых 7 лет тому назад не только у нас, но

и в заграничной научной прессе. Часть авторов опирается на
продолжение секреторной деятельности желез после перерезки
блуждающих нервов, но при этом не желает знать особенностей
этой деятельности, которыми в данном случае все и определяется.
Ведь перерезка нервов и многих других органов не прекращает
окончательно специальной деятельности этих органов, а это не
дает права утверждать, что нет никакой иннервации этих органов.
Другие авторы продолжают упорствовать на традиционной обста-
новке острого опыта, т. е. не принимают никаких мер предосто-
рожности против рефлекторной задержки. Лишь некоторые ав-
торы (Аксенфельд, Контежан, Шнейер) на собаках и других жи-
вотных (птицах и лягушках) получили более или менее положи-
тельные результаты. Мы смеем верить, что всякая поверка наших
опытов, при показанных нами условиях, во всяких руках даст
то же самое и не оставит места ни малейшему сомнению относи-
тельно существования секреторной иннервации желудочных желез.
Те же затруднения, с которыми пришлось бороться при
исследовании иннервации желудочных желез, долго давали себя
знать и при поджелудочной железе. Для характеристики этих
затруднений позволяю себе привести из классической статьи
Гейденгайна о поджелудочной железе следующее, очень вырази-
тельное место: «Наверное всякий наблюдатель, который зани-
мался функциею поджелудочной железы более долгое время,
оставит эту область с недовольным чувством, потому что он при-
нужден был выбрасывать огромное число неудачных опытов. Ни
крайняя осторожность, ни большая опытность не могут победить
невероятную чувствительность органа, который чрезвычайно
часто по совершении предварительной операции прекращает свою
деятельность и не возвращается к ней, несмотря на применение
действительнейших средств. Таким образом наблюдению здесь
всегда присуща известная неверность, которую не в состоянии
устранить ни крайнее разнообразие, ни увеличение массы опытов.
Я должен откровенно признаться, что еще ни разу не предпри-
нимал таких опытов, столь богатых собачьими жертвами и бед-
ных соответственными результатами».1 Зато в настоящее время
1 [Heidenhain] Pflii-er's Archiv f. d. ges. Physiol., Bd. X, 1875.

изучение нервных отношений этой железы во многих отношениях
подвинулось сильно вперед. Как уже упомянуто, всего раньше
(в лаборатории Людвига Бернштейном, а затем мною вместе
с профессором М. Афанасьевым) было показано задерживающее
действие чувствительного раздражения на деятельность железы,
потом Гейденгайну и его ученику Ландау 1 удалось при раздра-
жении продолговатого мозга, в некоторых опытах среди многих
неудачных, обнаружить бесспорное возбуждающее действие на
железу. Однако весь вопрос об иннервации все еще оставался
очень темным. Почему действие у Гейденгайна наблюдалось
только в исключительных случаях? По каким именно нервам
проводится возбуждающее действие из центральной нервной
системы к железе? На чем основано задерживающее действие
чувствительных раздражений? Все это оставалось без малейшего
ответа. Начиная с 1887 г., мне, вместе с моими сотрудниками,
посчастливилось более или менее разъяснить все выставленные
вопросы.
Секреторным нервом поджелудочной железы оказался блу-
ждающий нерв. Этот результат дался нам благодаря примене-
нию некоторых особенных обстановок опыта. Обстановку, в ко-
торой впервые пред нами объявилось действие этого нерва,
я имею честь продемонстрировать сейчас. Вот собака, у которой
была наложена постоянная панкреатическая фистула по способу,
описанному в первой лекции. Собака совершенно оправилась от
операции, все давно срослось. Четыре дня тому назад ей на шее
перерезан блуждающий нерв, отпрепарован периферический
конец его, взят на нитку и оставлен с ней прямо под кожей.
Сейчас, сняв осторожно кожные швы, я с легкостью, без причи-
нения какой-нибудь заметной неприятности животному, достаю
нитку с нервом. Прошу обратить внимание, что из металлической
воронки, прижатой широким краем к брюшной стенке с отвер-
стием панкреатического протока, не вытекает ни капли сока.
Я начинаю теперь раздражать прерывистым электрическим током
1 Landau. Zur Physiologie der Bauchspeichelabsonderung. Dissertation,
Breslau, 1873.

мой нерв. Как видите, животное стоит совершенно спокойно
в станке, не обнаруживая и сейчас ни малейшим движением ника-
кой боли. Проходит целых 2 минуты без всякого действия на
железу (что и прошу вас особенно удержать в памяти), и только
в третью появляется первая капля сока, за которою следуют
дальнейшие, все чаще и чаще. После трех минут я заканчиваю
раздражение, сок продолжает течь сам по себе и постепенно за-
тихает только через 4—5 минут по окончании раздражения.
Повторяя раздражение еще раз, как вы видите, мы получаем
совершенно то же самое. И так всегда и на всех собаках. Нужно
прибавить, что блуждающий нерв, конечно, раздражали и
раньше с той же целью, что и мы, и, однако, не имели того, что
теперь так легко показывается даже публично. Причина нашей
удачи — некоторые особенности в постановке опыта. Этих особен-
ностей две: животное во время опыта не подвергается никаким
болезненным раздражениям, не говоря уже об отравлениях, боль-
шей частью сопровождающих обычную форму опытов; с другой
стороны, при раздражении блуждающего нерва на шее, благо-
даря перерезке его за 4 дня до опыта, исключены резкие рас-
стройства кровообращения. К четвертому дню перерезки замед-
ляющие волокна сердца настолько потеряли в своей возбуди-
мости вследствие развивающегося перерождения нерва, что
самое сильное раздражение нерва едва дает себя знать весьма
незначительным и мимолетным замедлением ударов сердца. Для
понимания этой стороны опыта нужно не забывать, что возбуди-
мость различных нервов после перерезки исчезает через различ-
ные сроки — и, следовательно, сейчас у нас замедляющие во-
локна сердца потеряли свою возбудимость ранее, чем секретор-
ные. Итак, в нашем опыте железы нисколько не пострадали ни
от операции, ни от обстоятельств, сопутствующих раздражению.
Однако постоянного результата с раздражением блуждаю-
щего нерва можно достигнуть и в остром опыте, если только он
ведется по некоторому определенному плану. Дело делается так.
На нормальном животном быстро и возможно деликатно делает-
ся трахеотомия, затем в несколько секунд отделяется продолгова-
тый мозг от спинного и вводится искусственное дыхание. Теперь

можно спокойнее приступить к дальнейшему оперированию:
вскрытию грудной полости для отпрепарования блуждающих
нервов ниже сердца и вскрытию брюшной полости для вставле-
ния стеклянной трубочки в проток панкреатической железы. При
этих условиях во всех опытах также наблюдается положительное
секреторное действие блуждающего нерва на поджелудочную
железу, хотя в начале опыта приходится частенько раздражать
нерв несколько раз без видимого эффекта. Смысл указанных
условий очевиден. Благодаря перерезке спинного мозга устра-
няется вредное рефлекторно-задерживающее действие дальней-
шего длительного оперирования, а раздражение блуждающего
нерва в грудной полости совершенно исключает изменения
в ритме сердца.
Дальнейший анализ на этой второй форме опыта выдвинул
два обстоятельства, от которых при помощи нервов может
произойти задерживание секреторной энергии поджелудочной
железы. В наших опытах, как и в ранних опытах некоторых
других авторов, панкреатическая железа оказалась резко чув-
ствительной в отношении кровообращения. Достаточно кратко-
временного (2—3 минуты) раздражения сосудосуживающих ее
нервов или зажатия аорты такой же продолжительности,
чтобы железа перестала реагировать в продолжение некоторого
периода времени на раздражения блуждающих нервов, ранее
действительные. Эти опыты уже в значительной степени делают
понятным, почему после обыкновенной операции, сопровождаю-
щейся сильнейшим чувствительным раздражением и, следова-
тельно, рефлекторным сужением сосудов, железа животного, на-
ходящегося в разгаре пищеварения, сплошь и рядом не дает ни
капли сока. Еще большее значение надо приписать другому фак-
тору, который постоянно привлекал к себе внимание в наших
опытах. Как в том опыте, который был проделан перед вами, так
и в острых опытах раздражение блуждающего нерва не вызы-
вает отделения сока моментально, а всегда проходит более или
менее значительное время (от 15 сек. до нескольких минут)
между моментом приложения раздражителя к нерву и наступле-
нием отделительного эффекта. Сплошь и рядом бывает так, что

сок начинает вытекать лишь в тот момент, когда прекращается
раздражение. Наконец часто приходится наблюдать следующее
особенное явление (д-р Метт). Вы, положим, долгое время раз-
дражали правый блуждающий нерв и уже имеете от него равно-
мерное отделение сока. Стоит в это время, не прерывая прежнего
раздражения, присоединить раздражение другого блуждающего
нерва для того, чтобы ток сока сейчас же остановился на извест-
ный, часто довольно значительный период времени.
Все эти явления вели к заключению, что в блуждающих нер-
вах, вместе с возбуждающими элементами для pancreas, имеется
и нечто ее тормозящее. Об этих тормозящих элементах можно
сделать несколько предположений: они могут быть сосудосужи-
вающими нервами поджелудочной железы, двигательными нер-
вами мускулов ее каналов и, наконец, истинными секреторно-
задерживающими нервами как антагонистами секреторных. Если
при многих органах несомненно доказано существование антаго-
нистической пары управляющих органом нервов, то почему же
не быть этому и при железах? Может быть даже, этот антаго-
низм есть общий принцип всех иннервации. Факты, намекающие
на существование секреторнозадерживающих нервов желез,
встречаются изредка в физиологической литературе последних
лет. Но, мне кажется, вопрос об их существовании получит окон-
чательное разрешение именно при исследовании иннервации
желудка и поджелудочной железы, так как здесь задерживаю-
щие явления выражены наиболее резко. Ранее подробного ана-
лиза этого вопроса, я приведу опыты, относящиеся до секретор-
ного действия на поджелудочную железу симпатического нерва,
так как они доставят с своей стороны некоторый материал для
обсуждения интересующего нас вопроса. Вот результаты проф.
Кудревецкого.
Если в описанной выше острой форме опыта с нашей желе-
зой раздражать обыкновенным прерывистым индукционным то-
ком симпатический нерв, то только в самый первый момент раз-
дражения замечается маленькое толчкообразное движение сока,
а затем во все время раздражения и после него — ни малейшего
отделения. Применяя же механическое раздражение (ряд толч-

ков посредством тетаномотора Гейденгайна) вместо электриче-
ского, часто видят другой результат: спустя некоторое время
после начала раздражения происходит довольно сильное отделе-
ние сока. Можно того же достигнуть и электрическим раздраже-
нием, если раздражать нерв не свежий, а перерезанный за
4—5 дней до этого и, следовательно, подвергающийся переро-
ждению. Смысл этих явлений легко понять, если припомнить
некоторые пункты из физиологии сосудодвигательных нервов.
Известно, что эти нервы мало чувствительны к механическому
раздражению, а после их перерезки ранее многих других волокон
теряют свою возбудимость. Следовательно, мы имеем право при-
нимать: 1) что в симпатическом нерве одновременно находятся
как суживающие, так и отделительные нервы поджелудочной
железы, 2) что при обыкновенном электрическом раздражении
свежего нерва сосудосуживающие волокна вполне маскируют от-
делительные и 3) что лишь при особенных условиях (механиче-
ское раздражение и электрическое раздражение заранее перере-
занного нерва), устраняющих вмешательство сосудосуживающих
волокон, отделительные волокна получают возможность заявить
о своем существовании.
Таким образом симпатический нерв представил нам удобный
случай установить взаимное отношение сосудодвигательных и
секреторных нервов поджелудочной железы. Однако применение
указанных приемов при раздражении блуждающего нерва ни-
сколько не изменило картины его действия на нашу железу;
задерживающее действие блуждающего нерва осталось при этом
в полной целости. И это дает хорошее основание думать, что
тормозящее действие блуждающего нерва не обусловливается
сужением кровеносных сосудов. В самое последнее время
д-р Попельский сильно подвинулся в решении занимающего нас
вопроса. Им прежде всего была выработана форма опыта, при
которой задерживающее по отношению к поджелудочной железе
действие блуждающего нерва выступает постоянно и притом
в очень резком виде. На острой форме опыта (как описано
раньше) вливается в двенадцатиперстную кишку раствор соля-
ной кислоты. Этим вызывается продолжительное и обильное

отделение панкреатического сока. Сильное раздражение в это
время блуждающих нервов всякий раз без исключения сейчас
же обусловливает замедление, а чаще совершенное прекращение
отделения. Раздражение же симпатического нерва только замед-
ляет отделение и притом лишь спустя некоторое время после
начала раздражения. Точно так же зажатие аорты останавливает
отделение только через минуту, две, три. При этом нельзя не
упомянуть еще, что, по последним опытам Франсуа-Франка,
блуждающий нерв скорее расширяет сосуды поджелудочной же-
лезы, чем сужает их. Возможность вмешательства двигательных
нервов протоков железы исключалась тем, что животное отравля-
лось физостигмином, сильнейшим раздражителем гладкой муску-
латуры, причем, однако, не только не оказалось никакого задер-
живания сока, а скорее ядом было усилено отделение. Наконец
при подробном препаровании нервов железы удалось найти
такие ветви, которые при раздражении вызывали отделение без
длинного латентного периода, почти так же быстро, как барабан-
ная струна гонит слюну. Из последнего опыта нужно заключить,
что в данном пункте секреторные волокна поджелудочной железы
анатомически отделились от задерживающих элементов и что,
следовательно, чистым секреторным нервам не принадлежит
особенность обусловливать деятельность органа при искусствен-
ном раздражении лишь после продолжительного периода скры-
того действия. Д-р Попельский нашел, наконец, в отдельности и
такие ветви блуждающего нерва, которые только задерживали,
но никогда не возбуждали отделения поджелудочного сока.
Конечно, раз существуют такие специально задерживающие
нервы, то вполне возможны и рефлекторные раздражения их как
при нормальных условиях, так и при оперировании. Не исклю-
чается, наконец, возможность рефлекторного задерживания
центров самих секреторных нервов pancreas.
Из приведенных наблюдений точно и фактически объясняют-
ся все неудачи и трудности прежних исследований над
иннервациею поджелудочной железы. Например, почему Гейден-
гайн при раздражении продолговатого мозга получил положи-
тельный результат только в немногих опытах? Не говоря о за-

держивающем влиянии операции, раздражая мозг, он вызывал и
сильное сужение сосудов и нарушение деятельности сердца,
а к тому же оставалось в силе и раздражение антагонистических
волокон.
Вы уже, конечно, заметили, до чего сходно идут нервные
явления на желудочных и панкреатических железах: во всех от-
ношениях иннервация одних есть копия других. Вот почему не-
достающее в одной иннервации против другой можно с правом
восполнить по аналогии. На этом основании мы не можем сом-
неваться, например, в том, что секреторные волокна желез, по-
мимо блуждающих нервов, находятся и в симпатическом нерве.
В заключение несколько слов о вышеупомянутом опыте двух
французских авторов над желудком обезглавленного преступника.
После знакомства с фактами крайней щепетильности наших желез
нелегко поверить выводу авторов, что они имели перед собою
истинный отделительный эффект блуждающего нерва 40 минут
спустя после обескровления органа.
Мне кажется, я могу верить, что после всего сообщенного н
показанного вам представляются так же бесспорными и действи-
тельными отделительные нервы желудочных и поджелудочной
желез, как классическая, всем известная chorda tympani при
слюнных железах. Само собой разумеется, что, кроме этих спе-
циальных нервов, в наши железы входят и сосудистые нервы,
сосудосуживающие и сосудорасширяющие.

ЛЕКЦИЯ ЧЕТВЕРТАЯ
ОБЩАЯ СХЕМА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОЛНОГО ИННЕРВАЦИОН-
НОГО ПРИБОРА. — РАБОТА ИННЕРВАЦИОННОГО ПРИБОРА
СЛЮННЫХ ЖЕЛЕЗ. —АППЕТИТ КАК ПЕРВЫЙ И СИЛЬНЕЙШИЙ
РАЗДРАЖИТЕЛЬ НЕРВОВ ЖЕЛУДОЧНЫХ ЖЕЛЕЗ
Мм. гг.! В предшествующей лекции вы подробно, и отчасти
на проделанных перед вами опытах, познакомились с фактом
разнообразного действия нервной системы на работу занимаю-
щих нас желез. Столь уже обремененный многочисленными
функциями блуждающий нерв оказался еще несомненным возбу-
дителем желудочных, как и поджелудочной, желез. Рядом с ним
подобное же влияние пришлось признать и за симпатическим
нервом, несомненно, в отношении поджелудочной и, в высшей
степени вероятно, в отношении желудочных желез. Затем име-
лись все основания в обоих этих нервах принимать по два
отдельных вида железистых нервов, секреторных и трофических,
как это установлено Гейденгайном для слюнных нервов. (Пред-
положительно здесь можно было бы итти дальше и гейденгайнов-
ские трофические нервы раздробить на отдельные ферментные
волокна). Наконец были представлены сильные эксперименталь-
ные доводы за существование особых тормозящих волокон желез,
и это опять в поистине неистощимом блуждающем нерве.
Мы добыли эти результаты опытами с перерезкой и искус-
ственным раздражением нервов, идущих к нашим железам. Но
когда, как и чем все эти нервы приводятся в действие при нор-
мальном течении физиологических явлений?

Чтобы избежать повторения и достигнуть наибольшей
ясности изложения, полезно сейчас же провести в памяти об-
щую схему иннервации того или другого органа, тем более, что
эта схема большею частью полностью не воспроизводится или
по крайней мере не подчеркивается в физиологических учебни-
ках и, следовательно, имеется недостаточно отчетливой в пред-
ставлении врачей. Полный иннервационный прибор состоит из
периферического окончания центростремительного нерва, самого
центростремительного нерва, нервной клетки (скопление и
сцепление нервных клеток — нервный центр), центробежного
нерва и, наконец, его периферического окончания. Современная
физиология признает как факт, что при естественном течении
вещей нервные волокна только проводят нервный процесс,
существующий в смежных звеньях указанной нервной цепи, и
лишь периферические окончания центростремительных нервов и
нервные клетки непосредственно превращают внешних раздражи-
телей 1 в нервный процесс, иначе сказать — в целом, ненарушен-
ном организме нормально только они — воспринимающие части
иннервационного аппарата. Относительно же периферического
окончания центробежных нервов остается пока неизвестным,
являются ли они нормальным местом приложения внешних воз-
буждений. Таким образом какой-нибудь внешний деятель в том
или другом органе ударяет в периферическое окончание центро-
стремительного нерва как воспринимающий аппарат, по центро-
стремительному нерву как сигнальному проводнику эффект не-
сется в центральное бюро — нервную клетку, откуда он в виде
соответствующего специального импульса возвращается в орган
по, так сказать, исполнительному волокну — центробежному
нерву.
Первостепенная важность должна быть заключена в том об-
стоятельстве, что периферические окончания центростремительных
нервов, в противоположность нервным волокнам, обладающим
общей раздражительностью, специфичны, т. е. перерабатывают
1 Под внешним деятелем я понимаю безразлично как агента внешней
природы, так и всякого агента внутри организма; следовательно, слово
внешний обозначает все, кроме самой нервной системы.

в нервное раздражение только или по преимуществу лишь опре-
деленные виды внешних агентов. Отсюда деятельность зависящих
от них (т. е. от периферических окончаний) органов является
целесообразной, т. е. вызываемой определенными условиями, и
таким образом образуется, происходит этот всегда поражающий
нас как бы ум органов. Мы давно уже знаем периферические
окончания нервов органов чувств с их резко выраженной специ-
фичностью, но нельзя сомневаться в специфичности окончаний
всевозможных других центростремительных нервов организма.
Последний пункт образует собою больное место современной фи-
зиологии. Мы до тех пор не узнаем полного хода животной ма-
шины, хотя бы и знали ее отдельные части, пока не познакомимся
основательно со специальной раздражительностью перифериче-
ских окончаний всех центростремительных нервов, пока не оты-
щем во всех случаях тех особенных деятелей механического, хими-
ческого и т. д. характера, которые возбуждают те или другие
периферические окончания. Это есть период научной несостоя-
тельности, коль скоро в каком-нибудь нормальном физиологиче-
ском процессе безразлично допускается действие всевозможных
внешних деятелей. Работа пищеварительного канала, как она опи-
сана в большинстве современных учебников и как она имеется
в представлении врачей, носит на себе печать этого периода. По-
править представление врачей в этом пункте и было одной из
главных целей моих настоящих лекций. Я надеюсь с достаточной
убедительностью показать вам, что пищеварительный канал обла-
дает не общею раздражительностью, т. е. чем ни попало, а спе-
циальною и притом в различных частях своего протяжения раз-
ною. Вообще говоря, как мы и другие животные, при помощи
периферических окончаний нервов органов чувств, осваиваемся
в окружающем нас мире, постепенно приспособляясь к нему, так
точно и каждый орган или, лучше сказать, каждая клетка органа
ориентируется в сфере организма, приспособляясь к деятельности
своих бесчисленных сожителей и к общим условиям внутренней
среды организма, благодаря специфическому характеру раздражи-
мости периферических окончаний своих центростремительных
волокон.

В том же положении, как периферические окончания центро-
стремительных нервов, находятся и нервные клетки; очевидно, »
они одарены специальною чувствительностью. Помимо переноса
раздражения на них с известных центростремительных нервов,
они отвечают нервным процессом только или по преимуществу
лишь на определенные виды механических, химических и т. п.
деятелей, имеющих место во внутренней среде организма. Кроме
массы физиологических фактов, это несомненно вытекает и из
фармакологических данных. Мы видим тут, как те или другие
нервные вещества возбуждают или парализуют строго определен-
ные участки нервной системы, по крайней мере в первых фазах
их действия. Вместе с специфичностью периферических окончаний
специфическая раздражимость нервных клеток также лежит
в основе механизма целесообразной деятельности органов.
Итак, наша ближайшая задача — определить нормальных раз-
дражителей установленных в прошлой лекции центробежных же-
лезистых нервов или, точнее сказать, центров этих нервов и пери-
ферических окончаний центростремительных нервов, принадлежа-
щих к нашему иннервационному железистому прибору. Мы
должны будем, следовательно, в каждой фазе отделительной ра-
боты определить тот пункт отделительной нервной системы, ко-
торый в данный момент подвергается раздражению, и указать
точно тот элементарный агент, которым это раздражение произ-
водится. Это будет, стало быть, подробный анализ возбуждаю-
щего действия еды на нервную систему желез. Мы будем, таким
образом, в состоянии ближе уяснить себе внутренний механизм
фактов, составивших содержание второй лекции. Конечно, это —
идеальное требование, которому мы будем удовлетворять только
по мере современной физиологической возможности.
В виде вступления к этой работе я нахожу поучительным и
в некоторых отношениях выгодным, в интересах дальнейших вы-
водов, остановиться, хотя коротенько, на деятельности иннерва-
ционного прибора слюнных желез.
Слюнные железы, с их уже давно исследованной нервной си-
стемой, постоянно служили образцом для других, более глубоких
пищеварительных желез. Если, с одной стороны, смелая медицин-

екая мысль с правом воспользовалась в вопросах деятельности
этих последних желез аналогией с иннервацией слюнных желез,
то, с другой стороны, точное копирование иннервационных опы-
тов над слюнными железами, как мне кажется, отчасти и поме-
шало успеху опытов и верности представлений об иннервацион-
ных отношениях брюшных пищеварительных желез. С одним
сюда относящимся случаем мы уже познакомились выше. От-
сутствие при слюнных железах отчетливых явлений нервного
задерживания, нужно думать, значительно тормозило своевре-
менное понимание нервных явлений в брюшных железах. Авторы,
естественно, желали и искали в той же обстановке, как и при
слюнных железах, простых и резких эффектов нервного раздра-
жения и отсутствие этих эффектов считали себя вправе толко-
вать как отсутствие вообще внешних нервных влияний при
брюшных железах. Теперь ошибка разъясняется: брюшные же-
лезы в известных пунктах относятся несколько иначе, чем слюн-
ные; для правильного исследования их требуется другая обста-
новка, чем для слюнных, потому что в деятельности брюшных
желез, оказалось, играют существенную роль задерживающие
нервные влияния, почти незаметные при слюнных. Лишний
урок — никогда не злоупотреблять слишком услугами аналогии,
а, опираясь на крайнюю сложность жизненных функций орга-
нов, хотя бы и подобных, щепетильно вести наблюдения над
особенностями работы каждого отдельного органа. Неправильное
аналогирование с слюнными железами дало себя знать, по
моему мнению, и в другом, еще более важном отношении. Именно
ради этого последнего пункта я и нахожу нужным остановиться,
хоть коротенько, на условиях работы слюнных желез, тем более,
что доктор Глинский в нашей лаборатории по более удобному
методу поставил несколько опытов относительно этого предмета.
Уже обыденный опыт всем нам показывал, что слюнные железы
приводятся в деятельность еще раньше, чем пища окажется во
рту. При пустом желудке достаточно одного вида пищи, даже
мысли о пище, чтобы слюнные железы сейчас же заработали; на
этот счет относится известное выражение «слюнки текут». Та-
ким образом психический акт, страстное желание еды, бесспорно

является раздражителем центров слюнных нервов. С другой сто-
роны, те же обыденные наблюдения и опыты над животными
учат, что прикосновение массы веществ к слизистой оболочке рта
ведет также к работе желез. Получается даже впечатление, как
будто все входящее в рот непременно рефлекторно действует на
слюнные железы, различаясь только по степени действия в за-
висимости от раздражающих свойств вводимых веществ. Вот
именно это обстоятельство, как мне кажется, в значительной
степени и отодвинуло в тень идею о специфичной раздражи-
тельности периферических окончаний центростремительных нер-
вов пищеварительного канала. Из правильного факта было выве-
дено неверное заключение. Разнообразие возбудителей слюнного
отделения, наверное, стоит в связи с большою сложностью фи-
зиологического назначения слюны. Слюна как первая жидкость,
встречающая все входящее в пищеварительный канал, с одной
стороны, обязана оказать известный благоприятный прием вхо-
дящим веществам; именно: сухое смочить, растворимое раство-
рить, большие, более или менее твердые массы смазать для
удобства проскальзывания их в полость желудка через узкую
трубку пищевода и, наконец, некоторый сорт питательных
веществ (крахмал) подвергнуть химической переработке. Но
этим роль ее далеко не ограничивается. Она выделяется в самом
первом, так сказать, пробирном отделении пищеварительного ка-
нала. Следовательно, при испытании многое из вошедшего в рот
может оказаться негодным, даже вредным, и должно быть или
обезврежено в большей или меньшей степени, или выброшено
вон. В первом случае слюна потечет, чтобы как-нибудь нейтрали-
зовать вредность, например сильная кислота будет прямо ней-
трализована до известной степени, другое что едкое будет ослаб-
лено вследствие разбавления слюной, т. е. через понижение
концентрации. Во втором случае, когда вредные вещества выбра-
сываются вон обратно, понятно, что слюна окажется обмываю-
щею жидкостью рта, так как иначе вещество, пристав к слизи-
стой оболочке рта, может рано или поздно оказаться в крови и
таким образом развить свое вредное действие. Последняя роль
слюны почти совершенно не упоминается в физиологии, а между

тем ясно, что роль эта чрезвычайно обширна. Припомните, как
часто нам в жизни приходится отплевываться, т. е. обмывать
рот слюной после чего-нибудь неприятного, попавшего в рот.
Дальнейшим доказательством того же может служить известный
факт, что чувство гадливости, отвращения по отношению к пло-
хой еде так же гонит слюну, как и вид приятной еды. В обоих
случаях — предупреждающее отделение: один раз для обмыва-
ния рта, другой раз для полезной обработки пищи. Припомните
как часто после чего-нибудь для нас отвратительного, попавшего
в рот, усиленно отделяется слюна и тогда, когда объект отвра-
щения давно удален изо рта и нет никаких следов его на вкусо-
вом аппарате. И долго еще потом достаточно одного воспомина-
ния об этом, чтобы отделение слюны снова началось. Очевидно,
психическое раздражение секреторных нервов слюны в данном
случае составляет начальный акт длинного комплекса тошнотных
и рвотных явлений, также, как известно, возбуждаемых часто
чисто психическим путем. Вероятно, только что разъясненная
роль слюны и служит физиологическим основанием неприятно-
сти, возбуждаемой у многих видом слюны.
Итак, я говорю, что входящие в рот вещества вызывают от-
деление слюны только потому, что в этом имеется определенный
физиологический смысл, а не потому, что периферические окон-
чания центростремительных нервов рта не обладают специфич-
ностью и раздражаются всем, чем угодно; иначе сказать, на этот
раз, при слюнных периферических окончаниях, специфичность
обладает чрезвычайно широким характером. Что такое толкова-
ние не фантастично — на то имеются и факты. Помимо ранних
указаний авторов, что различные слюнные железы отвечают на
известных раздражителей по преимуществу, мы можем из на-
шего лабораторного материала, собранного доктором Глинским*
показать следующие факты.
Доктор Глинский вывел концы протоков слюнных желез из
полости рта наружу вместе с куском слизистой оболочки и таким
образом прирастил их на коже. На этой первой собаке выведен
наружу проток подчелюстной железы. На кожу около отверстия
протока приклеивается известной менделеевской замазкой своим

широким концом колпачок из непроницаемой материи, на узкий
конец которого с помощью проволочки прикрепляется маленькая
пробирочка. Я показываю собаке кусок мяса, и в пробирке, как
вы видите, сейчас же набирается слюна. Перестав дразнить и
сменив цилиндрик на пустой, я даю собаке съесть несколько
кусков мяса, и опять начинает течь слюна. Снова пустой цилин-
дрик. Я бросаю собаке в открытый рот щепотку тонкого песку,
слюна потекла опять. Еще новый цилиндрик. Я смазываю
собаке полость рта бородкой пера, обмоченной в кислоту, —
сильный ток слюны. Можно таким образом приложить к поло-
сти рта массу веществ с тем же результатом для слюнного отде-
ления. Перед вами такая раздражимость иннервационного слюн-
ного аппарата, что вы, может быть, были бы готовы признать ее
универсальною, без всякой разборчивости. Но перейдем к дру-
гой собаке. У этой выведен наружу проток околоушной железы.
Собирание слюны производится так же. Начинаем собаку драз-
нить мясом, слюны сверх ожидания нет, несмотря на живой
интерес, обнаруживаемый собакой к показанной пище. Больше
того, дадим собаке съесть куски сырого мяса, и слюны опять
нет. Вы могли бы уже сказать, что у этой собаки что-то не-
ладно: или с нашей методикой, или с ее железой. Но смотрите
дальше. Я даю собаке возможно тонкий порошок высушенного
мяса, и теперь перед вами очень обильный ток слюны. Если бы
кто из вас подумал, что в только что сделанных опытах имеют
значение не разные железы, а разные собаки, я прибавляю, что
у доктора Глинского была собака с двойной фистулой как под-
челюстной, так и околоушной желез, и на ней для обеих желез
выступали совершенно те же отношения, которые вы сегодня
видели на разных собаках. То же самое, что видели с мясом на
последней собаке, проделано с тем же результатом доктором
Глинским на хлебе: мокрый хлеб не возбуждал отделения слюны,
хлебный же тонкий сухой порошок обильно гнал ее.
Результат проделанных опытов весьма поучителен. Первое —
различные слюнные железы действительно относятся резко
различно, что касается условий их деятельности, т. е. моментов,
возбуждающих их нервную систему. Второе — иннервационный

аппарат околоушной железы бесспорно обнаруживает яркую
разборчивость по отношению к раздражителю. Механический
эффект больших кусков мяса, конечно, значительнее эффекта
мельчайших частиц тонкого порошка, и, однако, железа отозва-
лась именно на второе. Следовательно, в нем раздражающим мо-
ментом являются не механические свойства, а нечто другое. Это
другое есть, очевидно, сухость. Хороший пример внутреннего
механизма целесообразности в работе органа, с одной стороны,
и пример ошибочности, грубого представления о всемогуществе
механического момента, — с другой! Уже и раньше обращалось
внимание авторами на особенное раздражающее действие сухости
в отношении к слюне, но ходячий взгляд, воплощаемый учебни-
ками, большею частью предпочитал универсальность раздражи-
телей специфичности. Я уверен, что подробный анализ раздра-
жителей всех трех пар слюнных желез доставит массу новых
интересных фактов по занимающему нас вопросу.
Второй реактив, изливаемый на сырой материал, поступив-
ший в пищеварительный канал, есть желудочный сок. Как воз-
буждается, при нормальном ходе дела, работа желудочных же-
лез, вырабатывающих этот реактив? С первым и, очевидно,
крупным фактом, сюда относящимся, вы уже знакомы, вы его
видели. Это — появление желудочного сока в пустом желудке
при одном только акте еды, при так называемом нами мнимом
кормлении, т. е. при кормлении эзофаготомированной со-
баки, когда съеденная пища обратно выпадает через верх-
ний конец пищевода. Судя по абсолютному постоянству факта
и по серьезным размерам явления как в смысле количества
сока, так и высоты его переваривающей силы, раздражитель,
обусловливающий это явление, по справедливости должен
считаться сильнейшим и важнейшим фактором желудоч-
ного пищеварения. Но что же он такое? С первого раза
казалось бы, и как я, повидимому, допускал, знакомя вас с этим
фактом ранее, что это есть простой рефлекс с полости рта на
секреторные нервы желудка подобно, например, возбуждению
слюнной околоушной железы сухим порошком, действующим на
слизистую оболочку рта. Однако я теперь категорически заяв-

ляю, что это не так. Нашему явлению есть аналог в деятельно-
сти слюнных желез, но не тот, который только что приведен.
Мы можем перепробовать все раздражители, которые мыслимы
при акте еды, прикладывая их к оболочке полости рта, и, однако,
не получим никакого намека на отделительную работу желудка.
Здесь перед вами я испробую на собаке с желудочной фистулой
и перерезанным на шее пищеводом раздражение рта кислотой
как наиболее действительным агентом из химических раздражи-
телей.
Отделение слюны, как видите, начинается сейчас же, следо-
вательно раздражитель действует. Из желудка же, сколько мы
ни раздражаем, отделение не начинается, хотя кислота прогла-
тывается вместе со слюной, выливаясь из верхнего конца пище-
вода, и, стало быть, проходит по всему тому пути, по которому
проходила пища при мнимом кормлении.
Мы можем таким же образом испытывать всевозможные дру-
гие вещества — соленые, горькие, сильно местно раздражающие,
как перец, горчица, — и всегда будем видеть одно и то же:
обильное отделение слюны при совершенном покое желудочных
желез. Наконец мы можем применить для той же цели раство-
римые вещества мяса, в виде его навара, и теперь также, по край-
ней мере во многих случаях, не увидим ни малейшего проявления
работы желудочных желез.
С химическим раздражением мы можем соединить механиче-
ское, например в виде губки, напитанной раствором этих ве-
ществ, которою мы будем производить трение в полости рта, —
и опять отрицательный результат. Можно заставить, наконец,
собаку глотать куски такой губки или даже гладкие камешки
довольно значительного объема, закладывая их за передние
дужки, причем все это выпадает из верхнего конца пищевода.
Нужно заметить, что хорошо приученное животное переносит
все эти процедуры без малейшего протеста; довольно сказать,
что все это проделывается голыми руками, без пособия каких-
либо инструментов. Легко приучить собак глотать камни, поло-
женные в передний отдел рта, причем собаки, как бы пожевав
предварительно, проглатывают их сами. Собака, с которой только

что делался перед вами опыт с кислотой, годится нам и для
опыта с камешками. Служитель кладет ей камешки в переднюю
часть рта, собака перемещает их во рту, как бы жует и грызет их,
и затем проглатывает. Камешки, как вы видите и слышите, па-
дают на стол из верхнего конца пищевода. История с камнями
продолжается уже 15—20 минут (в лаборатории мы занимались
этим иногда часами), и, однако, ни капли желудочного сока.
В свидетельство того, что собака совершенно нормальна, прекра-
тив вкладывание камней, проделаем теперь над ней наш старый
опыт с мнимым кормлением мясом. Как видите, ровно через
5 минут появляется первая капля чистого сока, и еще через 5 ми-
нут его набралось до 15 с лишком куб. см. Нет сомнения, стало
быть, что нервно-железистый аппарат нашей собаки во всех своих
частях цел и исправен.
Раз нам попалась такая собака, которая сама брала камни
с руки и глотала их, очевидно догадавшись о нашем желании
по нашим ранним приемам. Результат и тут был все тот же.
Очевидно, что химические и механические раздражители поло-
сти рта бессильны вызвать рефлекторное раздражение секретор-
ных нервов желудка. Ясно также, что раздражение этих нервов
при мнимом кормлении не есть следствие соиннервации, ассоци-
ированного раздражения со стороны жевательного или глотатель-
ного акта, т. е. что на секреторный центр желудочных желез не
распространяется раздражение с глотательного или жевательного
центров. Итак, что же такое есть при акте мнимого кормления,
чего мы не могли произвести при наших аналитических, перечис-
ленных и частью показанных, опытах? Осталось только одно —
это страстное желание еды и ощущение удовлетворения, насла-
ждения, испытываемого при еде.
Мы знаем, уже 40 с лишком лет, от Биддера и Шмидта, что
одного поддразнивания голодного животного видом пищи, т. е.
возбуждения страстного желания еды, иногда достаточно, чтобы
вызвать отделение сока из пустого желудка. Мы постараемся сей-
час увидеть физиологическую силу этого момента. Вот вам дру-
гая собака, также с желудочной фистулой и перерезанным на шее
пищеводом, у которой уже полчаса из промытого предварительно

чисто желудка не вытекает ни капли сока. Перед ее глазами мы
начинаем готовить ей мясо и колбасу; перекладываем с места на
место, режем, нарочно проносим куски перед ее носом и т. д. Со-
бака, как вы видите, обнаруживает живейший интерес к нашим
приготовлениям: тянется, бросается из станка к еде, щелкает
зубами, глотает слюну и т. д. Ровно через 5 минут с начала под-
дразнивания появляется из фистулы первая капля сока, затем
отделение все усиливается и достигает значительной величины;
через несколько минут мы имеем перед собою десятки куб. санти-
метров чистого желудочного сока. Смысл опыта так ясен, что не
требуется никаких дальнейших разъяснений: возбуждение страст-
ного желания еды — оно одно — на наших глазах привело в силь-
нейшую деятельность желудочные железы. Ставя опыты часто,
легко заметить, что чем сильнее, страстнее в собаке желание еды,
тем вернее и больше отделительный эффект; в крайних случаях он
сравнивается по размеру с эффектом мнимого кормления. Вот
один из опытов профессора Саноцкого, разработавшего занимаю-
щий нас вопрос, в котором сопоставлены поддразнивание живот-
ного видом пищи и мнимое кормление по их сокогонному дей-
ствию на желудок.
Из желудка выделилось несколько нитей щелочной слизи.
Начинают дразнить собаку мясом. Через 6 минут от начала под-
дразнивания замечено отделение, которое продолжалось следую-
щим образом.
Продолжительность
отделения, в минутах
Количество
сока, в куб. си
8
10
4
10
4
10
10
10
10
10
8
10
8
10
19
10
19
3

В продолжение 6 минут производится мнимое кормление
17
10
9
10
8
10
Ясно, что поддразнивание не только не уступает мнимому
кормлению, а скорее в данном случае превосходит его по сокогон-
ному эффекту.
Итак, факт Биддера и Шмидта вполне правилен, но нельзя
сказать, чтобы он был общепризнан и вполне оценен в физиоло-
гии. Известно несколько авторов, которые не могли убедиться
в нем, и многие учебники физиологии не считают надобным упоми-
нать о нем. В настоящее время мы можем отдать себе полный от-
чет о судьбе факта в руках различных исследователей. Этот факт
может обнаруживаться только при определенных условиях. Во-
первых, для удачи опыта, конечно, требуется нормальное состоя-
ние животного как в отношении самочувствия, так и полной не-
прикосновенности слизистой оболочки желудка, что у многих
авторов, получивших отрицательный результат, судя по их описа-
ниям, не всегда бывало. Во-вторых, успех опыта определяет, как
сказано выше, степень желания есть, а она зависит от того, как
много и как давно перед этим собака ела и чем ее дразнят: дей-
ствительно ли ей интересным блюдом или таким, к которому она
относится равнодушно. Известно, что собаки имеют столь же раз-
личные вкусы, как и люди. В-третьих, и между собаками встре-
чаются более положительные и хладнокровные типы, которые не
имеют привычки дразниться мечтой, тем, что далеко от рта, а тер-
пеливо и спокойно ждут, когда пища окажется у них во рту. Сле-
довательно, для опыта нужны более жадные и более мечтательные
животные. Наконец, в-четвертых, чрезвычайно важный момент»
с которым надо считаться в этих опытах, это — догадливость и
обидчивость животных. Довольно часто попадаются собаки, кото-
рые скоро замечают, что их дразнят едой, и сердятся на это,
упорно отворачиваясь от всего того, что вы проделываете перед
ними. Поэтому всегда лучше ставить опыт с поддразниванием так,
как будто вы и не думаете дразнить животное, а просто соби-

раетесь к его корму. При внимании к перечисленным условиям
опыт с психическим отделением желудочного сока, как его обык-
новенно называют, делается таким же постоянным, как и опыт
с мнимым кормлением. При долгом занятии работою желудочных
желез при различных условиях проникаешься убеждением, до чего
опасным для всех опытов является факт психического отделения
сока. Вы должны постоянно, так сказать, вести борьбу с этим
фактором, постоянно считаться с ним, постоянно обеспечивать
себя против него. Если собака долго не ела, то каждое ваше дви-
жение, каждый ваш выход из комнаты, каждое появление служи-
теля, который ее кормит, и т. п., — все это может быть иногда
толчком к работе желез. Самое неустанное и тщательное внимание
требуется для того, чтобы избежать этого источника ошибок, и
едва ли мы ошибемся, если скажем, что немалое в прежнем ма-
териале, относящемся до работы желудочных желез, было при-
писано тем или другим условиям опыта, когда на самом деле
определялось просматриваемым психическим моментом. Поэтому
мы во многих опытах, ради полной бесспорности заключения
о значении того или другого условия отделения, старались поль-
зоваться спящим животным, так как на массе опытов убедились,
что сон не имеет заметного задерживающего влияния на работу
желудочных желез.
Итак, имея в виду бесплодность попыток каким-нибудь раз-
дражением полости рта вызвать отделение желудочного сока,
а с другой стороны, вполне убедившись в действительности, по-
стоянстве и силе, при определенных условиях, психического мо-
мента как раздражителя секреторных нервов желудка, мы прихо-
дим к окончательному заключению, что при нашем опыте с мни-
мым кормлением весь отделительный эффект определяется только
психическим моментом, т. е. страстным желанием еды и насла-
ждением ею. Ввиду важного значения акта еды, очевидного уже
прямо (а при исследовании дальнейшего периода отделительной
деятельности желудка оно окажется еще больше), мы не жалели
ни времени, ни труда, чтобы вполне бесспорно установить меха-
низм интересующего нас факта. Мы проделали ради этого массу
видоизменений опыта с мнимым кормлением, которые все только

усиливали наше заключение об его натуре. Если вы подготовите
животное продолжительным голоданием (в продолжение двух-
трех дней), то, что бы вы ему теперь ни дали для еды (мясо ва-
реное, сырое, хлеб, вареный белок и т. д.), на все в ответ полу-
чится весьма обильное отделение желудочного сока; между тем
как собака, не голодавшая (т. е. часов через 15—20 после послед-
ней еды), будет резко различать между перечисленными сортами
еды, может одни есть с большою жадностью, другие вяло, а то и
совсем не есть, и соответственно с этим также резко будут
колебаться и количество и качество отделяемого сока. Чем жаднее
собака ест, тем сока выделяется больше и с гораздо большею пере-
варивающею способностью. Большинство собак предпочитает
мясо хлебу, и, в согласии с этим, обыкновенно при мнимом корм-
лении хлебом сока выделяется меньше и более слабого по пище-
варительной силе. Но попадаются собаки лучше, с большим аппе-
титом накидывающиеся на хлеб, чем на мясо, и у таких собак
при мнимом кормлении хлебом, вопреки правилу, получается и
больше сока и более сильного. Приведем еще такой случай. Вы
даете известной собаке вареное мясо с известною, определенною
частотою, кусками определенной величины. Собака ест, но уже
но общему поведению собаки вы замечаете, что она особенной
жадности к этой еде не обнаруживает, что и доказывается вполне
тем, что через 15—20 минут она перестает брать от вас куски.
Вместе с тем отделение сока или совсем не начинается при этом,
или, начавшись с опозданием против 5 минут, останется до
конца еды незначительным. Той же собаке, выждав, когда затих-
нет предшествующее отделение, или в ближайший день, вы даете
такими же кусками и с тою же частотою, как и раньше, сырое
мясо, которое ей, очевидно, сильно по вкусу, потому что она будет
его есть часами, и теперь отделение сока начнется ровно через
5 минут и будет обильно. У другой же собаки, предпочитаю-
щей вареное мясо сырому, все окажется наоборот. Бульон, суп,
молоко, к которым собаки по правилу всегда равнодушнее, чем
к твердой пище, часто или совсем не возбуждают отделения,
или слабое, хотя бульон воспроизводит все вкусовые свойства
мяса.

Совершенно ясно, что психический момент, работая при мни-
мой еде, легко приобретает абсолютно постоянный характер. Все
условия, которые перечислены выше как необходимые для успеха
опыта с психическим возбуждением желудочного сока, при мни-
мом кормлении — налицо и соединяются друг с другом; живот-
ное с жадностью на наших глазах ест, следовательно, то, что ест,
ему по вкусу; ест на самом деле, а не воображает только о еде, и,
конечно, никаких поводов к обиде не имеется, так как ни одно
животное, конечно, не догадывается о тщете того дела, которым
его занимают.
Итак, при акте еды, при нашем мнимом кормлении, раздражи-
телем железистых нервов желудка является психический момент,
приобревший физиологический характер, т. е. сделавшийся обяза-
тельным, непременно повторяющимся при определенном условии,
как любое, вполне изученное физиологическое явление. Смотря
на все явления только с чисто физиологической стороны, можно
сказать, что это сложный рефлекс. Его сложность понятна, потому
что физиологическая цель в данном случае может быть достигнута
лишь целым рядом деятельностей организма. Объект пищеваре-
ния — пища — находится вне тела, во внешнем мире, она должна
быть доставлена в организм не только при помощи мышечной
силы, но и высших отправлений организма — смысла, воли и же-
лания животного. Соответственно этому одновременное раздраже-
ние пищей различных органов чувств: зрения, слуха, обоняния и
вкуса, в особенности последних, так как деятельность их связана
с нахождением пищи поблизости или уже в сфере организма,
является вернейшим и сильнейшим ударом по секреторным нер-
вам желез. Страстным инстинктом еды настойчивая и неустанная
природа тесно связала искание, добывание еды с началом ее об-
работки в организме. Нетрудно догадаться, что столь подробно
анализированный нами факт находится в тесной связи с повсе-
дневным явлением людской жизни — аппетитом. Этот деятель,
столь важный в жизни и вместе остававшийся таинственным для
науки, облекается, наконец, в научную плоть и кровь, превра-
щается из субъективного ощущения в точный лабораторный
факт.

Итак, мы считаем себя вправе сказать, что аппетит есть пер-
вый и сильнейший раздражитель секреторных нервов желудочных
желез, есть то, что при мнимом кормлении наших собак обуслов-
ливает истечение из совершенно пустого желудка многих сотен
куб. сантиметров энергичнейшего желудочного сока. Сильный
аппетит при еде — значит обильное отделение с самого начала
еды сильного сока; нет аппетита, нет и этого начального сока;
возвратить аппетит человеку — значит дать ему большую пор-
цию хорошего сока в начале еды.

ЛЕКЦИЯ ПЯТАЯ
МЕСТО И ЗНАЧЕНИЕ ПСИХИЧЕСКОГО, ИЛИ АППЕТИТНОГО
СОКА ВО ВСЕЙ ОТДЕЛИТЕЛЬНОЙ РАБОТЕ ЖЕЛУДКА. —
НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ МЕХАНИЧЕСКОГО РАЗДРАЖЕНИЯ ПО
ОТНОШЕНИЮ К ИННЕРВАЦИОННОМУ ПРИБОРУ ЖЕЛУДОЧНЫХ
ЖЕЛЕЗ
Мм. гг.! В прошлый раз мы познакомились с первым нор-
мальным ударом, который приводит в движение, при естествен-
ном ходе вещей, нервно-железистый аппарат желудка. Удар этот
идет с психической стороны, это есть страстное желание еды, то,
что известно в обыденной и медицинской практике под именем
аппетита и забота о чем искони занимала и занимает как врачей,
так и всех людей. Теперь позволительно сказать: аппетит есть
сок. Уже по одному этому можно судить о важности аппетита.
Ведь медицина так часто сама старается помочь слабому желудку
тем, что извне вводит в него действующее начало желудочного
сока — пепсин — или предписывает употребление других веществ,
о которых она думает, что они гонят сок. Но интересно экспери-
ментально исследовать предмет дальше. Какое место на самом
деле принадлежит психическому, или аппетитному соку во всем
акте нормальной пищеварительной работы желудка? Есть ли
у него при этом какая-нибудь определенная роль? Как бы ото-
звалось на ходе пищеварения отсутствие его? В настоящее время
эксперимент в состоянии дать на эти важные вопросы удовлетво-
рительный ответ, и можно только жалеть, что этот ответ прихо-
дит так поздно.

Напомним себе ход отделения желудочного сока, как он пред-
ставляется у нашей собаки с уединенным желудочком после корм-
ления мясом и хлебом. Вот количества и переваривающая сила
первых двух часовых порций при еде 200 г мяса и хлеба (опыты
доктора Хижина, табл. 7).
ТАБЛИЦА 7
Мясо
Хлеб
Часы
количество
сока,
в куб. санти-
метрах
перевариваю-
щая сила,
в миллиметрах
количество
сока,
в куб. санти-
метрах
перевариваю-
щая сила,
в миллиметрах
1
2
12.4
13.5
5.43
3.63
13.4
7.4
5.37
6.50
Вы видите в обоих случаях тождественное начало как в отно-
шении количества, так и в отношении переваривающей силы, и
только затем, во втором часу, идет обособление отделительной
работы по роду пищи. Что же это за начало? Не то ли, что мы
видели при мнимом кормлении? Не струя ли начального психиче-
ского сока в общем потоке отделения? Бесспорно, господа, это
действительно так, и мы можем убедиться в том разнообразными
способами. Прежде всего ясно само по себе: то, что имело место
при нашем так называемом мнимом кормлении, не могло же по-
чему-то исчезнуть при нормальной еде; ведь опыт мнимого корм-
ления есть уединение, как бы отрезанное начало нормального акта
пищеварения. Это законное рассуждение подтверждается уже
одним сравнением отделения первого времени после еды мяса и
хлеба с отделением при мнимом кормлении. При мясе, как и хлебе,
бросается в глаза одинаковая и значительная переваривающая
сила первого часа, и эта сила совпадает с наиболее частой силой
сока при мнимом кормлении. Точно так же и величина отделения
первого часа в нашем уединенном желудочке, рассчитанная на
весь желудок (для этого надо помножить ее на 10, так как уеди-
ненный желудочек составляет около десятой части всего желудка),

падает в категорию тех количеств, которые обыкновенно полу-
чаются при мнимом кормлении. Наконец и самый ход обеих вели-
чин, переваривающей силы и количества, а именно, изменение их
вскоре после акта еды (в мясе — переваривающей силы, в хлебе —
количества), отчетливо указывает на их связь с актом еды, с тем,
что существует лишь временно и затем постепенно изглаживается,
заменяясь другими условиями. Убедительность приведенного рас-
суждения усиливается рассмотрением дальнейшего случая еды.
Дайте собаке съесть что-нибудь, не так ее интересующее, как
мясо и хлеб, и вы не увидите этого взмаха в количестве и силе
сока. Предложите, например, собаке молока, мнимое кормление
коим довольно часто не сопровождается сколько-нибудь значи-
тельным отделением сока, — ни следа этого начального сильного
отделения, этого взмаха. Вы уже видели эти цифры, но я считаю
полезным показать их еще раз для сравнения с отделением при
мясе и хлебе.
Дано съесть 600 куб. см молока (опыт доктора Хижина).
Часы
Количество Переваривающая
сока, в куб. си сила, в мм
1
4.2 3.57
2
12.4 2.63
Вот вам и начало анализа различных пунктов наших кривых
отделения.
Ввиду важности предмета изучение не ограничилось выводами
из ранних опытов; было поставлено несколько новых форм опы-
тов.
Мы разделили обыкновенную мясную порцию нашей со-
баки — 400 г — на четыре части и давали их последовательно
через каждые полтора часа (опыты приват-доцента Котляра и
доктора Лобасова). Всякий раз, после дачи 100 г мяса мы полу-
чаем взмах количества и силы сока. Представляю таблицу (8)
чисел.
В кривой (рис. 10) воспроизводится только колебание пере-
варивающей силы сока как самого характерного свойства его.

ТАБЛИЦА 8
Время,
в получасах
Количество
сока,
в куб. санти-
метрах
Перевариваю-
щая сила,
в миллиметрах
Ход опыта
1
3.1
5.13
)
2
5.0
4.63
!
Дано 100 г мяса
3
4.7
4.50
1
4
5.4
4.88
5
5.5
3.38
• Дано 100 г мяса
6
4.7
2.75
7
6.0
3.75
8
5.4
2.50
. Дано 100 г мяса
9
5.9
2.50
10
5.4
3.88
11
5.3
3.0
. Дано 100 г мяса
12
4.2
2.5
Ясно, что и высокая переваривающая сила и большое коли-
чество сока связаны именно с актом еды.
Представлялось интересным у нашей собаки с уединенным
желудочком определить непосредственно размер и качество того
Рис. 10. На горизонтальной
линии отложены получасы,
на вертикальной — милли-
метры белкового цилиндрика.
Каждому значку отвечает
еда — 100 г мяса.
Рис. 11. Ход
отделения
сока в ма-
леньком же-
лудочке.
Рис. 12. Ход
отделения
сока в боль-
шом желуд-
ке.

отделения, которое получается при акте еды. С этою целью мы
вначале до известной степени только подражали тому, что про-
исходит у собак с перерезанным пищеводом. У собаки, кроме
уединенного желудочка, имелась и обыкновенная фистула в глав-
ном желудке. Открыв эту фистулу и давая собаке есть обычным
порядком нарезанное небольшими кусочками мясо, мы полу-
чаем их сейчас же назад из желудочной фистулы покрытые
слюной. Совершенно, как при мнимом кормлении, не раньше
5 минут, начинает вытекать сок как из большого, так и из уеди-
ненного желудочков, причем истечение это происходит доста-
точно правильно в обеих полостях; точно так же совпадает и
конец отделения там и сям по прекращении кормления. Пред-
ставляю пример таких опытов (из работы доктора Лобасова).
В продолжение пяти минут собака съела 80 кусков мяса
(172 г весом), которые скоро все вывалились из желудочной
фистулы. Отделение из обоих желудков началось одновременно
на 7-й минуте от начала кормления и продолжалось следующим
образом (табл. 9).
ТАБЛИЦА 9
Маленький желудочек
Большой желудок
Часы
количество
сока,
в куб. санти-
метрах
перевариваю-
количество
сока,
в куб. санти-
метрах
перевариваю-
щая сила,
,
в миллиметрах
,
щая сила,
в миллиметрах
1
7.7
6.25
83.2
5.35
2
4.5
58.1
К соку при-
мешалась
2.5
0.6
8.5
желчь (10—
15 куб.см),
сильно по-
низив пе-
реварива-
ющую
силу

Отделение кончилось в обеих полостях в одно и то же время.
Этот опыт, во-первых, убеждает в параллельности работы
большого и маленького желудков: моменты начала и конца и
колебания в промежуточных стадиях совершенно совпадают. Во-
вторых, переваривающая сила вытекающего из обеих полостей
сока также достаточно одинакова и вполне сходна с той, которая
обыкновенно наблюдается при так называемом мнимом кормле-
нии. Она осталась теперь такою же до последней капли, не из-
менившись в те меньшие величины, которые обыкновенно наблю-
даются при отделении после нормального кормления мясом, на-
чиная со второго часа.
То же самое оказалось и тогда, когда нашей собаке была
сделана впоследствии операция эзофаготомии, и опыт с мни-
мым кормлением мог быть произведен на ней в своей типичной
форме. Вот один из таких опытов (из работы д-ра Лобасова).
Первая капля показалась одновременно в обеих полостях на
6-й минуте от начала мнимого кормления, затем отделение про-
должалось следующим образом при получасовом кормлении
(табл. 10).
ТАБЛИЦА 10
Желудочек
Желудок
Часы
количество
сока,
в куб. санти-
метрах
перевариваю-
щая сила,
в миллиметрах
количество
сока,
в куб. санти-
метрах
перевариваю-
щая сила,
в миллиметрах
1
7.6
5.88
68.25
5.5
2
4.7
5.75
41.5
5.5
3
1.1
5.5
14.0
5.38
Всего
13.5 1
5.75 2
123.75
5.5 2
1 Надо: 13.4. — Ред.
2 Здесь приведено среднее. — Ред.

Отделение кончилось одновременно в обеих полостях.
Представляю то же в виде кривых, причем масштаб для ко-
личеств сока, вытекающего из большого желудка, взят в 10 раз
меньше [рис. 11, 12].
Как видите, ход отделения в обоих случаях тождествен-
ный.
Желудочная фистула в большом желудке нашей собаки дает
нам возможность поставить опыт, совершенно обратный опыту
с мнимым кормлением, истинный experimentum cruris, перекрест-
ный опыт. Если в опыте с мнимым кормлением существует
только одно начало пищеварительного акта, то в перекрестном
опыте можно начать прямо, так сказать, с продолжения этого
акта: стоит только незаметно для собаки вложить ту или другую
пищу через фистульную трубку в большой желудок. Так как при
этих опытах является существенным сделать это, не возбудив
аппетита собаки, то всего проще поставить такой опыт на за-
снувшем животном. Однако сейчас же спешу заявить, что того
же можно достигнуть и на бодром животном, если сделать
это незаметно для животного, всячески отвлекая его мысли
от еды.
Результаты опытов поразительны. Ничего подобного тому,
что мы видели после обычной еды! Некоторые сорта еды, на-
пример хлеб и свернутый яичный белок, при введении прямо
в желудок, в первый час и дальше не дают совершенно ни
одной капли сока. Это касается как маленького, так и большого
желудка; в последнем легко убедиться погружением стеклянной
палочки в пищевую массу, находящуюся в большом желудке,—
палочка остается сухой. Мясо вызывает отделение и при вклады-
вании, но резко запаздывающее (начало отделения теперь
15—45 минут вместо 6—10 минут, как при еде), очень незначи-
тельное по размеру в первый час (3—5 куб. см вместо
11—12 куб. см, как при еде) и с очень низкою перевари-
вающею силою. Показываю таблицу опыта (д-ра Лобасова)
(табл. 11).
Отделение сока началось 25 минут спустя после вклады-
вания.

ТАБЛИЦА 11
Вложено 400 г мяса
Вложено 400 г мяса
часы
количество
сока,
в куб, санти-
метрах
перевариваю-
щая сила,
часы
количество
сока,
в куб. санти-
метрах
перевариваю-
щая сила,
,
в миллиметрах
,
в миллиметрах
1
3.7
2.0
6
6.6
2.63
2
10.6
1.63
7
7.5
1.88
3
4.2
1.5
8
5.3
2.0
4
7.0
1.88
9
3.0
5.0
5
5.6
2.25
10
0.2
—
Теперь прошу сопоставить следующую таблицу (табл. 12).
ТАБЛИЦА 12
Дастся съесть 200 г
Вкладывается 150 г
Мнимое кормление
Сумма ив двух
мяса (Хижин)
мяса (Лобасов)
(Лобасов)
последних опытов
количество
перевари-
количество
перевари-
количество
перевари-
сока, в куб.
вающая
сока, в куб.
вающая
сока, в куб.
вающая
количество сока,
санти-
сила, в мил-
санти-
сила, в мил-
санти-
сила, в мил-
в куб. сантиметрах
метрах
лиметрах
метрах
лиметрах
метрах
лиметрах
12.4
5.43
5.0
2.5
7.7
6.4
12.7
13.5
3.63
7.8
2.75
4.5
5.8
12.3
7.5
3.5
6.4
3.75
0.6
5.75
7.0
4.2
3.12
5.0
3.75
—
—
5.0
То же самое воспроизвожу на кривых. Рис. 13—16 пред-
ставляют ход отделения сока. Как видите, кривая при вклады-
вании мяса и гораздо медленнее поднимается и далеко не дости-
гает высоты кривой при еде мяса, но если ее сложить по частям
с кривой опыта мнимого кормления, то вы получите почти
тождественную кривую с кривой при еде.
Точно такой же расчет с успехом может быть применен и
к переваривающей силе соков вышеприведенных опытов. Пример
синтеза кривой из ее элементов!

Наконец я в состоянии провести перед вами следующий
поучительный опыт. В присутствии некоторых из слушателей,
пришедших по уговору на лекцию часом раньше, я распорядился
с двумя собаками, имеющими обыкновенные желудочные фи-
стулы и перерезанный на шее пищевод, следующим образом.
Одной из них, по возможности незаметно для нее, т. е. отвлекая
ее ласками и принимая меры против раздражения обонятельных
нервов собаки, введено через желудочную фистулу несколько
десятков кусков сырого мяса, навязанных в виде четок на нитку,
конец которой ущемлен в желудочной фистуле пробкой. Собака
дальше предоставляется самой себе в отдельной комнате. С другой
собакой, которой так же и столько же вложено мяса в желудок,
одновременно с вкладыванием проделывается процедура мнимого
кормления, затем животное также предоставляется себе. Обеим
собакам вложено по 100 г мяса. Теперь прошло уже полтора
часа после вкладывания; вынимая за нитки у обеих собак введен-
ное мясо назад и взвешивая его, мы видим большую разницу
в переваривании мяса у той и другой. В то время как у собаки
без мнимого кормления вес уменьшился лишь на 6 г, вес мяса
Рис. 13. Ход
отделения
сока при еде
200 г мяса.
Рис. 14. Ход
отделения
сока при
вкладывании
150 г мяса.
Рис. 15. Ход
отделения
сока при
мнимом корм-
лении.
Рис. 16. Ход
отделения
сока при сум-
мировании
двух послед-
них опытов.

у собаки с мнимым кормлением равняется всего 70 г, т. е. пере-
варилось 30 г. Вот вам пищеварительная цена акта прохожде-
ния пищи через рот, цена страстного желания, сопровождающего
еду, цена аппетита! Представляю, кроме того, ряд чисел, добы-
тых при такой постановке опытов доктором Лобасовым.
Вкладывается по 25 кусков, весом 100 г.
Мясо находилось в желудке 2 часа; переварилось без мни-
мого кормления 6.5 %, с 8-минутным мнимым кормлением —
31.6%.
Мясо находилось в желудке полтора часа; переварилось
без мнимого кормления 5.6%, с 5-минутным мнимым кормле-
нием —15%.
Мясо находилось в желудке 5 часов; без мнимого кормления
переварилось 58 %, осталось 42 %; с мнимым кормлением перева-
рилось 85%, осталось 15%.
Я должен прибавить, однако, что опыт этот для демонстрации
перед публикой довольно труден и нередко может не удаваться.
С одной стороны, не легко скрыть от собаки вкладывание мяса,
с другой — мнимое кормление в течение короткого времени, ввиду
смущения животного при новой обстановке, не всегда может
достичь желаемой энергии. Во избежание неудачи этот опыт
лекционно можно ставить только на животных, привычных и
с темпераментом которых экспериментатор хорошо знаком.
Из всего предшествующего, надеюсь, вы убедились, какое
большое значение принадлежит акту прохождения пищи через
ротовую и зевную полость или страстному желанию еды, что
совершенно покрывается одно другим на основании раннего ана-
лиза. Без страстного желания, без аппетита некоторые пищевые
вещества, хотя бы и попавшие в желудок, долго не получают на
себя там никакого желудочного сока; другие, как мясо, хотя и
обусловливают отделение, но слабого сока и не в таком большом
количестве.
Ближе в смысл приведенных фактов мы можем войти только
впоследствии, когда познакомимся с дальнейшими условиями
отделительной работы желез. Почему хлеб, вложенный в желу-
док незаметно для собаки, часами не вызывает отделения сока»

а мясо делает это довольно скоро, через десятки минут, — будет
объяснено в следующей лекции, здесь же займемся пока некото-
рыми предварительными вопросами.
Как долго продолжается, отзвучивает первый удар по нервно-
.отделительной системе желудка, как долго течет аппетитный сок
при обыкновенной еде, которая, особенно у животных, продол-
жается недолго? Мы определяли много раз на разных собаках,
помимо собаки с уединенным желудком, как велико так назы-
ваемое в физиологии последействие приема мнимого кормления.
Вот опыт, сюда относящийся, из работы профессора Саноц-
кого. Гастро- и эзофаготомированная собака. После 5-минутного
мнимого кормления началось отделение, продолжавшееся сле-
дующим образом (табл. 13).
ТАБЛИЦА 13
Время,
в минутах
Количество
сока,
в куб. санти-
метрах
Переваривающая
сила,
в миллиметрах
10
25.5
8.1
10
20.0
8.0
10
13.5
6.8
10
11.0
7.5
10
8.5
8.1
10
6.5
9.0
20
13.5
7.4
20
11.0
12
20
7.0
12
20
11.5
6.8
20
11.0
6.5
30
6.5
7.6
20
5.5
7.2
Итак, эффект мнимого кормления, хотя бы и кратковремен-
ного, затягивается. То же, конечно, необходимо допустить и при
настоящей еде. Но нельзя не иметь в виду, что в то время как

при мнимом кормлении есть все данные для продления его соко-
гонного эффекта (свежесть и реальность впечатления при отсут-
ствии удовлетворения голода, т. е. разжигание желания, которое
и есть действующая сила), при настоящей еде, наоборот,
удовлетворения желания, чувство насыщения, как известно, на-
ступающее гораздо ранее заканчивания процесса пищеварения,
только вследствие наполнения желудка, его растяжения, должно
прерывать желание еды, а с ним и его сокогонное действие. По-
тому представляется невероятным, чтобы весь отделительный
процесс в желудке, при иных количествах и сортах еды затяги-
вающийся до 10—12 часов, мог бы быть отнесен весь на счет
исследуемого нами до сих пор фактора, тем более что 5-минутное
мнимое кормление, при самых благоприятных условиях, вызы-
вает отделение самое большее на 3—4 часа. Мы принуждены,
таким образом, искать дальнейших возбудителей иннервацион-
ного прибора желудочных желез. Чем же и как продолжается
отделение желудочного сока, начатое психическим моментом?
Первое, что придет всем в голову при этом вопросе, — это,
конечно, действие пищи, находящейся в желудке, на самые
стенки желудка. Да, это так и есть, но, наверное, не в том гру-
бом и простом виде, как это представляют многие физиологи,
а за ними, конечно, и врачи. Когда я заявил, что хлеб и яичный
белок, вложенные прямо в желудок собаки, в продолжение часов
не вызывают на себя ни малейшего отделения, вероятно, многие
из моих слушателей-врачей пришли в полное недоумение: «Как
же тогда понять насильственное кормление чахоточных, психи-
чески больных и кормление людей с желудочными фистулами
вследствие того или другого закрытия пищевода?». Начну мой
ответ с довольно неожиданного положения.
Утверждение, что механическое раздражение пищей стенок
желудка есть верный и действительный возбудитель отделитель-
ной работы желудка, утверждение, так резко выражаемое в мно-
гих физиологических учебниках и так крепко засевшее в головах
врачей, представляет собою ни более, ни менее как печальное
заблуждение, приобревшее характер упорного предрассудка.
Наши неоднократные заявления о фантастичности этого утвер-

ждения в статьях, на докторских диспутах, в заседаниях меди-
цинских обществ большею частью встречали покачивания голо-
вой, а то и прямой отпор, что этого не может быть. Я искренно
сожалею, что господа упорные отрицатели не пожаловали сюда,
чтобы все наше дело с ними публично подвергнуть суду фактов,
к которым мы теперь и переходим. Этому пункту я придаю
весьма большое значение; на нем, по моему мнению, должно
разыграться генеральное сражение господствующего взгляда
о способности слизистой оболочки желудка раздражаться чем
попало с теорией о специфической, разборчивой раздражитель-
ности этой оболочки. Раз у защитников старого взгляда будет
отбита эта позиция (действительность механического раздраже-
ния), им ничего не останется, как обратиться к новой точке зре-
ния и признать существенными стороны железистой работы,
бывшие прежде совершенно в тени. Нужно думать, что потому-то
главным образом так мало было обращено внимания на опыт
Биддера и Шмидта о психическом отделении желудочного сока,
что сильно верили в грубое и простое механическое раздражение,
казавшееся таким верным и непременным. Мы воспроизведем
перед вами опыт с механическим раздражением слизистой обо-
лочки желудка прежде всего в его старой, нами заученной, клас-
сической форме.
Перед вами собака, имеющая обыкновенную желудочную
фистулу и перерезанный на шее пищевод. При открытии фистулы,
как вы видите, из желудка ничего не вытекает; за час до этого
желудок был чисто промыт водой. Мы берем пресловутые бородку
пера и довольно толстую стеклянную палочку, а также несколько
листов пропускной бумаги — одни окрашенные красным, кислым
лакмусом, другие синим, щелочным. Я даю моему помощнику
поручение в продолжение каждых пяти минут беспрерывно про-
изводить движения в полости желудка во всевозможных направ-
лениях попеременно то бородкой пера, то стеклянной палочкой.
Через каждые 5 минут одно орудие сменяется другим и, вынутое,
тщательно вытирается как синим, так и красным лакмусовыми
листами. Вы все видели, господа, что эта процедура настойчиво
продолжалась в течение получаса. Ни одной капли сока не пока-

залось из отверстия фистульной трубки, вместе с тем на лакму-
совых листах, которые я вам передавал в течение этого полу-
часа, все мокрые места, как вы в этом убедились сами, имеют
синий оттенок на красных листах и происходили, очевидно, от
щелочной слизи желудка, между тем как синие листы стали
только мокроватыми, не изменив цвета. Следовательно, и
в полости самого желудка, при таком настойчивом механиче-
ском раздражении, не оказалось ни одного пункта, который
представлял бы хоть сколько-нибудь заметную кислую реак-
цию.
Где же струи чистого желудочного сока, о которых мы читали
в учебниках? Что сказать против убедительности этого опыта?
По-моему, только одно — что мы имели дело с больной собакой,
почему-либо неспособной к нормальной деятельности желудочных
желез. Это единственное возражение мы имеем, однако, возмож-
ность совершенно обессилить на ваших глазах. После неудач с ме-
ханическим раздражением желудка мы сейчас же приступаем на
этой собаке к опыту с мнимым кормлением. Собака ест предла-
гаемую пищу с большим аппетитом, и вы видите, что ровно через
5 минут после начала кормления показывается из желудка пер-
вая капля чистого сока, за которой следуют дальнейшие все чаще
и чаще. Я принимаю несколько капель на синий лакмусовый лист.
Вы видите яркокрасные пятна сильнокислого сока на листе.
К концу лекции, т. е. за 30 минут продолжающегося мнимого
кормления, мы получили 150 куб. см совершенно чистого, как
дистиллированная вода, даже без всякого фильтрования, желу-
дочного сока. Нельзя сомневаться, что, когда был приложен дей-
ствительный раздражитель, желудочные железы этой собаки
отвечали на него вполне нормально и вполне нормальным соком,
а отсюда неотразимо следует, что для первой, отрицательной
половины опыта никакой другой причины быть не могло, кроме
той, что слизистая оболочка желудка действительно абсолютно
индифферентна к механическому раздражителю, что касается ее
отделительной деятельности. И, однако, это механическое раздра-
жение как возбудителя желудочных желез демонстрируют на
лекциях физиологии. Смею думать, что те лекционные опыты

должны будут отныне уступить место тому, который был проде-
лан перед вами.
Повидимому, совершенно простой опыт с механическим раз-
дражением желудка может быть правильно поставлен только при
строгом соблюдении известных, хотя и очень простых правил,
которых физиологи ранее как-то не принимали во внимание,
очевидно, главным образом в силу предвзятого доверия к меха-
ническому раздражению. Этих правил два. Во-первых, необхо-
димо, чтобы желудок был совершенно чист и чтобы в него
ничего не поступало со стороны. Это условие раньше не соблю-
далось. Из желудка выпускали его содержимое, открывая
пробку фистульной трубки, но тщательно не промывали до пол-
ного исчезания кислой реакции, и в складках его всегда могли
оставаться скопления ранней кислой жидкости. Вместе с тем
всегда могла поступать из полости рта слюна, которая в недо-
статочно вымытом желудке быстро подкислялась. Не мудрено,
что при таком условии стеклянная трубка, вызывая движение
желудка (отношение механического раздражения к двигательной
способности желудка есть совершенно особая вещь от того, о чем
до сих пор была речь), вела к выбрасыванию из фистульной
трубки известного количества кислой жидкости. Что все это так,
что наше объяснение отвечает вполне действительности,
несомненно доказывается тем, что никогда и никто не получил
таким способом настоящего, чистого желудочного сока с кислот-
ностью 0.5—0.6%. Довольно напомнить, что Гейденгайн, когда
сок из уединенного им желудка впервые был испытан на кислот-
ность, пришел в немалое изумление от ее размера (0.5—0.6%)
и, не доверяя результату, просил своего тогдашнего ассистента
Гшейдлена проверить все титры. Кислотность раннего, самого
чистого сока еле достигала 0.3%. Кроме того, как дальнейшее
доказательство, что прежние исследователи при механическом
раздражении не имели настоящего, ответного на него отделения,
можно привести го обстоятельство, что никем из них не отмечен
всегда строгий 5-минутный латентный период. Его нельзя
было бы не заметить, если бы действительно имелось настоящее
возбуждение желез.

Не менее важно второе условие правильного опыта с меха-
ническим раздражением. Требуется, конечно, чтобы желудочные
железы были в недеятельном состоянии до опыта и чтобы во
время опыта не существовали моменты, сами по себе, независимо
от механического раздражения, способные вызывать настоя-
щую работу желез. В прошлом нет никаких указаний на то,
чтобы ждали часами и убеждались в прекращении секретор-
ной деятельности желудка. С другой стороны, не имеется ни ма-
лейших намеков, чтобы авторы сколько-нибудь обеспечивали
себя против вмешательства в результат опыта психического отде-
ления желудочного сока, а последнее, как уже сказано выше,,
дается чрезвычайно трудно. Есть такие возбудимые собаки,
у которых почти невозможно достигнуть полного покоя желе»
или требуются для этого многие часы выжидания. Нужно чрез-
вычайное внимание экспериментатора, чтобы сделать наш опыт
в безупречно чистой форме. Стоило стоять около собаки какой-
нибудь еде, даже быть только запаху от рук служителя, приго-
товлявшего еду, и массе еще более незначительных обстоятельств,
чтобы палочка оказалась без вины виноватой в возбуждении же-
лудочных желез. На собаке, которую вы видите перед собою,
оба условия, очевидно, выполнены, и результат опыта с ней
стоит в неумолимом противоречии с прежними лекционными »
лабораторными опытами по этому предмету.
Выясненная выше важность этого опыта дает мне право зло-
употребить вашим вниманием и представить вам еще два видо-
изменения того же самого опыта. Кто-либо все же мог бы ска-
зать, что для успеха механического раздражения требуется одно-
временное прикосновение механического деятеля к большому
числу точек внутренней поверхности желудка. Ввиду такого пред-
положения я проделаю перед вами две новых формы нашего
опыта.
Опять такая же собака, т. е. гастро- и эзофаготомирован-
ная. Желудок чисто промыт и находится в полном отделительном-
покое. Я ввожу в него толстую стеклянную трубку с концом,
усеянным дырочками, в 2— Змм в диаметре: другой конец трубк»
припаян к большому баллону, содержащему в себе довольна

крупный песок; через другую трубку баллона посредством каучу-
кового насоса я произвожу сильный вихрь песчаных частичек.
Ритмически работая каучуковым баллоном, я с силою выбрасы-
ваю песок в желудок в продолжение 10—15 минут. Никакого
намека на отделение желудочного сока! Высыпающийся между
стеклянной и фистульной трубкой песок или совсем сухой, или
слегка мокроватый, но отнюдь не красящий синий лакмусовый
лист в красный цвет. Очевидно, в этой форме опыта мы имеем
дело и с сильным и с широко распространенным раздражением.
Прошу посмотреть на работу нашего приборчика вне желудка.
Вы видите, как через дырочки трубки (не один десяток) с си-
лою вырываются песчаные струи. Подставляя руку под струю,
вы отчетливо чувствуете силу ударов многочисленных песчинок.
И теперь, по окончании опыта с песком, мы легко и бесспорно,
посредством опыта с мнимым кормлением, удостоверяемся в пол-
ной нормальности отделительных отношений нашей собаки.
Еще опыт. Опять такая же собака. Этой в пустой и покойный
желудок мы вводим каучуковый шар и будем его постепенно
надувать спринцовкой, например, до размеров головки младенца;
оставим его минуту-другую раздутым и затем дадим ему спасться.
Повторяем это в продолжение 10—15 минут. За все это время
из желудка не вытекает ни капли сока. Поверхность вынутого
в конце опыта шара всюду представляет только щелочную реак-
цию. И здесь последовательное мнимое кормление резко свиде-
тельствует о полной годности собаки. Относительно этого опыта
следует только заметить, что для него нужно брать не особенно
голодных животных (10—12 часов после еды), иначе легко полу-
чить возбуждение желез.
Если бы смотреть на механическое раздражение беспристра-
стными глазами, то фиктивность его подтверждается в лаборато-
рии на каждом шагу и, собственно говоря, лежит в основании
всех наших методов, касающихся желудочного отделения. У со-
баки с обыкновенной желудочной фистулой вне пищеваритель-
ного периода и без особых причин из желудка не вытекает ни
капли сока. Как бы это могло быть, если бы механическое раз-
дражение было действительно? Ведь внутренний диск фистуль-

ной трубки постоянно находится в соприкосновении с слизистой
оболочкой желудка. То же самое наблюдается и на собаке
с уединенным желудочком; в этот желудочек на время опыта
вставляется на порядочную глубину стеклянная или каучуковая
трубка для собирания сока, и, однако, через нее не вытекает ни
капли сока, и поверхность ее отнюдь не делается кислой, если
нет налицо настоящих отделительных условий, а трубка часто
вынимается и поправляется. У собак с обыкновенной желудоч-
ной фистулой, если операция сделана давно (год и больше), над
внутренним диском трубки собираются складки слизистой обо-
лочки, так что отверстие трубки ими совершенно закрывается;
в таком случае приходится вводить через фистульное отверстие
длинную и толстую металлическую трубку с дырчатыми стен-
ками на значительную глубину, и это, однако, само по себе не
влечет за собой ни одной капли сока. Далее — весьма обычная
вещь, что в желудке собак встречаются большие комья волос, и
все же нахождение их нисколько не мешает полному перерыву
отделительной деятельности желудка вне часов пищеварения.
Особенно ярким подобное отношение выступает неоднократно
у нашей собаки с двойным желудочком, когда ей устраивали
подстилку из древесных опилок с целью предупредить разъеда-
ние раны изливающимся соком. Сплошь и рядом в большом
желудке ее находили тогда огромные массы этих опилок, иногда
до полуфунта разом. Очевидно, собака облизывала рану и при
этом глотала приставшие ко рту опилки. Однако эти опилки,
лежа в желудке, сами по себе не возбуждали ни малей-
шего отделения, хотя механический эффект этих опилок,
как каждый может себе представить, весьма значителен.
Мне кажется, что этой длинной вереницы представленных фак-
тов вполне достаточно, чтобы окончательно похоронить всякую
мысль о возможности привести непосредственно в действие
нервноотделительный прибор желудка путем механического раз-
дражения его слизистой оболочки.
И, однако, до последнего времени в некоторых учебниках
и книжках, касающихся деятельности желудка, продолжают
фигурировать в роли возбудителей желудочных желез бородка

пера и стеклянная палочка. Правда, найдется не мало физиологов»
считающих механическое раздражение, по отношению к отдели-
тельной деятельности желудка, не особенно сильным, скорее
второстепенным, рядом с другими раздражителями. Но я сейчас
не знаю физиолога-автора, который бы отрицал вообще его дей-
ствительность и не верил в возможность получить посредством
его хоть немного сока.
В заключение этой лекции мы остановимся несколько на
одном пункте, стоящем в известном отношении к занимавшему
нас вопросу. Если прикосновение пищи к слизистой оболочке
желудка не вызывает отделения сока непосредственно, то не
стоит ли, однако, поступление пищи в желудок в какой-нибудь
косвенной связи с отделительным процессом?
Едва ли можно сомневаться, что и при нормальных условиях
желудок является местом известных ощущений, т. е. его внутрен-
няя оболочка обладает известной степенью чувства осязания.
Эти ощущения в общем очень слабы, и большинство людей при-
выкает совершенно отвлекаться от них при нормальном ходе
питания, так что материал их входит лишь бессознательно в чув-
ство благополучия вообще и наслаждения едой в частности. Что
все это действительно так, следует из факта известного ощуще-
ния при голоде, относимого именно к области желудка. С другой
стороны, конечно, каждому приходилось встречать лиц, описы-
вающих подробно и любовно, как кусок какой-нибудь любимой
еды или глоток любимого питья, особенно на пустой желудок,,
чувствуется ими на всем ходу по пищеводу и желудку. Конечно,
любитель еды, концентрируя постоянно внимание на акте еды,
в конце концов будет отчетливо чувствовать и сознавать то, что
у другого нормально заслонено другими ощущениями и впечат-
лениями. Нужно думать поэтому, что в наслаждение едой входят
не только разнообразные раздражения полости рта и зева, как
у наших животных при мнимом кормлении, но и раздражение
пищей и возникновение ощущений в дальнейших отделах пище-
варительного канала, до желудка включительно. Иначе сказать,
пища, проходящая только через рот и зев, может вызывать мень-
шее наслаждение едой и отсюда меньшее желание еды, чем пища»

проходящая весь путь, вплоть до желудка. Аппетит как страст-
ное желание еды есть, конечно, сложное ощущение, и для налич-
ности его во многих случаях требуются не только существование
в организме потребности в новом питательном материале, но и
•состояние полного здоровья, ощущение этого здоровья во всех
аппаратах пищеварительного канала. Таким образом будет по-
нятным, что люди, испытывающие болезненные ощущения в этих
аппаратах и сознательно или бессознательно помнящие их,
хотя бы они в данный момент даже не имелись налицо, могут
в некоторых случаях не чувствовать аппетита, не иметь потреб-
ности в еде. Известны невропатологические случаи, где такой
потерей аппетита страдали люди с анестезиею желудка: они
как бы не чувствовали у себя желудка, и это восстановляло их
против акта еды; пища, по их словам, словно проваливалась
в пустой, чужой мешок. Точно так же можно себе представить
у некоторых людей потерю аппетита вследствие долговременного
закрытия, по той или другой причине, пищевода; они могли бы
как бы забывать свой желудок, и в таком случае вкладывание
пищи прямо в желудок после операции могло бы сопровождаться
взрывом аппетита. Позволяю себе для дальнейшей иллюстрации
того же привести факт из личной жизни.
После какой-то мимолетной, но сильной лихорадочной формы
я, совершенно оправившись в остальном, потерял всякий позыв
к еде. Было даже что-то забавное в этом полном равнодушии
к пище. Совершенно здоровый, я, однако, резко отличался от
других тем, что, повидимому, с легкостью мог обходиться совер-
шенно без всякой еды. Боясь сильного истощения, я через два-
три дня такого состояния решил, для возвращения аппетита,
выпить вина. При первом же глотке я живо почувствовал дви-
жение его по пищеводу и в желудке и буквально моментально
испытал приступ сильного аппетита. Смысл приведенных наблю-
дений состоит в том, что осязание, так сказать, желудком входя-
щей пищи может служить или толчком к возбуждению аппетита,
или условием, его усиливающим. Известно, что недостаток в ор-
ганизме питательных веществ, или, лучше, потребность еды, не
ведет всегда и сейчас же к аппетиту, к страстному желанию есть.

Как часто случается, что давно прошли часы обычной еды, а вы,
занятые, отвлеченные чем-нибудь, не испытываете никакого жела-
ния есть. Всем хорошо известно, и это вошло даже в пословицу,
что еда во рту вызывает аппетит. Если это так, то в иных слу-
чаях первый толчок к пробуждению аппетита может быть дан
в желудке, а не во рту. Конечно, ранее, когда говорилось о же-
лании еды как возбудителе секреторных нервов желудочных же-
лез, разумелось именно страстное и сознаваемое желание еды,
именно то, что называется аппетитом, а не недостаток питатель-
ных веществ в организме, скрытая потребность еды, еще не пе-
решедшая в определенное страстное желание. Лучший пример
полной отдельности этих моментов представляют наши собаки
в опытах с мнимым кормлением. Потребность в еде имеется
у них и раньше опыта, однако сок течет только тогда, когда по-
требность эта выливается в форму страстного желания. Таким
образом возможен случай, что у иных собак, при известных сте-
пенях голодания, прикосновение каких-нибудь тел к слизистой
оболочке желудка, механическое раздражение желудка или растя-
жение его вкладываемыми массами могут подать повод к возбу-
ждению аппетита, а возбудится он — появится и сок. Вот и
третье основание для старого опыта с мнимою действительностью
механического раздражения. Такая точка зрения была бы до
некоторой степени примирением между моим утверждением
о недействительности механического раздражения и всеобщею
верой в его силу. И я допускаю, что механические свойства пищи
иногда могут обусловить работу желудочных желез, но не прямо,
простым физиологическим рефлексом, а косвенно, предварительно
возбудив, оживив представление о еде и, таким образом, вы-
звав страстное желание еды. Надеюсь, что это нисколько не пу-
тает предмета и только лишний раз оттеняет старую, грубую
точку зрения на наши явления от подробного и конкретного
анализа их. Конечно, и этот пункт, носящий у нас поневоле бо-
лее предположительный характер, может быть подвергнут экспе-
риментальному исследованию: стоит только сравнить силу
эффекта мнимого кормления собак с перерезанным пищеводом и
просто гастротомированных, при открытой фистуле.

ЛЕКЦИЯ ШЕСТАЯ
ХИМИЧЕСКИЕ ВОЗБУДИТЕЛИ ИННЕРВАЦИОННОГО ПРИБОРА
ЖЕЛУДОЧНЫХ ЖЕЛЕЗ. — ОПРАВДАНИЕ МЕТОДА УЕДИНЕН-
НОГО ЖЕЛУДОЧКА И ЛОКАЛИЗАЦИЯ ХИМИЧЕСКИХ
РАЗДРАЖИТЕЛЕЙ.—ИСТОРИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ
Мм. гг.! В предыдущей лекции было установлено: 1) что
психический сок, как он ни важен, не есть единственный источник
желудочного отделения и 2) что механические свойства пищи,
сами по себе бессильны вызвать непосредственно отделение
желудочного сока. Для решения вопроса, что именно является
возбудителем в полости желудка, следует обратиться к химиче-
ским свойствам вводимых питательных веществ. Эти опыты
главным образом произведены на собаке с уединенным желу-
дочком. Жидкие испытуемые вещества вводились или посредством
зонда в начале исследования, или через желудочную фистулу
большого желудка в продолжение исследования, когда живот-
ному была прибавлена эта операция. Очевидно, что новейший
способ введения несравненно лучше первого, заключает в себе
гораздо меньше источников ошибок и представляет меньше за-
труднений для экспериментатора. Введение зонда может сопро-
вождаться для животного неприятными или болезненными ощу-
щениями, которые так или иначе отозвались бы на секреторном
процессе. При зондировании часто возбуждаются как бы рвот-
ные движения, чему нельзя не приписать известного влияния на
работу желез. Наконец, при всей осторожности, часто в полости
рта, при обратном извлечении зонда, попадают капли вводимых

растворов, которые могут возбудить в собаке представление
о еде. Ничего этого, конечно, не встречается при желудочной
фистуле большого желудка; при ней легко вводить в желудок
нужные вещества даже во время сна животного, не пробуждая
его; кроме того, получается возможность введения в желудок
веществ в более или менее твердом виде.
Естественнее всего было начать с основного и самого про-
стого питательного вещества — воды. Действует ли она возбу-
ждающим образом на желудочные железы? Длинным рядом
опытов пришлось убедиться, что — да. У нашей собаки с двумя
желудочками при введении воды в количестве 400—500 куб. см
всегда наблюдалось, хотя и незначительное, выделение желудоч-
ного сока (д-р Хижин). Постоянство факта и определенность
количества вытекающего сока достаточно свидетельствовали за
то, что здесь не имеют места никакие случайности, главным
образом, конечно, со стороны вмешательства психического мо-
мента. Но мы располагаем другими опытами, и старыми, и но-
выми, которые исключают всякие сомнения в раздражающем
действии воды. Уже Гейденгайн показал, что в изолированном
по его способу желудочке начинается отделение сока при введе-
нии воды в большой желудок. Этот факт наблюдался также
впоследствии профессором Саноцким. На таком же желудочке,
благодаря перерезке блуждающих нервов, как уже сказано выше,
исключается возможность психического отделения. Доктор
Юргенс на собаках с перерезанными блуждающими нервами под
диафрагмой, никогда не видав сока при мнимом кормлении,
совершенно отчетливо констатировал у них желудочное отделе-
ние при введении воды в желудок. Наконец мне самому по-
стоянно приходилось видеть это, так сказать, водяное отделение
желудочного сока у собак с перерезанными на шее блуждающими
нервами, когда мне удалось, благодаря некоторым особенным
мерам, сохранять их в полном здоровье многие месяцы.
Итак, вода есть химический раздражитель нервноотделитель-
ного прибора желудка, но раздражитель слабый. Если собаке
с двумя желудочками вливать не 500 куб. см, а только 100—
150 куб. см воды, то сплошь и рядом, почти в половине случаев.

не наблюдается ни малейшего отделения сока. Следовательно,
только продолжительное и одновременное раздражение водой
большого количества точек на внутренней поверхности желудка
дает всегда положительные результаты. Нельзя не обратить,
кстати, внимания на то, что отсутствие блуждающих нервов, не-
обходимых для передачи психического влияния на желудочные
железы, не мешает возбуждающему действию воды на те же же-
лезы. С другой стороны, почти наверное существующие секре-
торные волокна симпатического нерва не берут на себя роли во-
локон блуждающих нервов для проведения психического импульса.
Перед нами интересный факт как бы отдельной физиологической
службы секреторных волокон, расположенных в различных нер-
вах. Почему вода является раздражителем? Ведь с водою пище-
варительным сокам делать нечего. Главное основание, нужно
думать, состоит в том, чтобы водой дать первый толчок к работе
желудка, на случай, например, если бы почему-либо не было пси-
хического сока: вследствие ли отсутствия аппетита или порчи
нервного аппарата, проводящего этот импульс до желез. Вода —
распространеннейшее в природе вещество, и инстинкт воды в виде
жажды еще настойчивее, чем инстинкт твердой пищи. Если вы
без аппетита съели сухую пищу, то жажда заставит вас выпить
жидкости. И этого достаточно для начала и продолжения отдели-
тельной работы желудка. Что иногда, когда вода пьется одна,
отделение сока останется, так сказать, без пользы, не составляет
важности и не может служить серьезным возражением против
нашего толкования. Водяное отделение, как уже показано выше,
само по себе незначительно — это первое, а во-вторых, и обиль-
ный психический, аппетитный сок также может выделяться
иногда как бы попусту, т. е. не на пищу, когда, например, вам
хочется есть, а есть почему-нибудь нельзя. Однако это не ста-
новится поводом к сомнению в высоком физиологическом зна-
чении психического сока.
Таким образом при испытании дальнейших веществ на их
раздражающее действие в отношении слизистой оболочки же-
лудка мы обязаны, если они растворимы в воде, сравнивать
сокогонное действие чистой воды с действием их растворов.

За водой на очереди стояли разные неорганические соедине-
ния, встречающиеся в пищевых веществах или употребляемые
медициной. Из них были испробованы несколько раз до полной
отчетливости и бесспорности результата зола мяса, хлористый
натр, сода и соляная кислота (д-р Хижин). Все перечисленные
вещества, исключая соды, оказались без всякого действия по
отношению к отделительному прибору желудка, т. е. их растворы
действовали, как вода; соде же надо приписать скорей даже за-
держивающее действие. Ни один раствор соды, начиная от 0.05%
до 1 % в количестве 150 куб. см, не обусловливал выхождения
из изолированного желудка ни одной капли сока; вытекала
только слизь. Следовательно, присутствие в воде соды подавляло
сокогонное действие воды. Все эти факты обращают на себя
большое внимание как ввиду их клинического значения, так
в особенности с физиологической точки зрения, к чему мы вер-
немся еще позже.
После этого возбуждало особенное любопытство испытание
действия веществ, обычно называемых питательными, т. е. угле-
водов, жиров и белков. Оставляя пока в стороне нерастворимые
из них — крахмал и жир, займемся белковыми веществами. Ка-
залось бы, что если желудочный сок имеет своей задачей глав-
ным образом оперировать над белковыми веществами, то они
именно и окажутся химическими возбудителями слизистой обо-
лочки желудка. Каково же было наше изумление, когда, введя в
большой желудок нашей собаки жидкий яичный белок, или цели-
ком, или разбавленный водой, мы получили (д-р Хижин) такое же
отделение, какое имели от одной воды, в том же количестве. Ввиду
курьезности факта опыт с яичным белком повторялся так много,
что не осталось ни малейшего сомнения в его подлинности. Этим
фактом в нашей лаборатории пользовался дальше профессор Ря-
занцев для решения вопроса, каким образом введенный в пище-
варительный канал яичный белок, раз он не вызывает пищева-
рительной работы, действует на количество азота в моче. Факт
вообще вполне неожиданный, потому что едва ли нашелся бы
хотя один физиолог или врач, который на вопрос, что делается
с яичным белком, если ввести его зондом в желудок, не отве-

тил бы: «Конечно, переваривается, вызывая на себя отделение
желудочного сока».
Положительный результат с химическим раздражением сли-
зистой оболочки желудка получился впервые лишь тогда, когда
в желудок был введен раствор пептона французской фабрики
Шапото. Опыты с этим препаратом, как много ни повторялись,
всегда сопровождались значительным отделительным эффектом.
Такие же опыты, поставленные с другим сортом пептона, полу-
ченным из склада Штоля и Шмидта в Петербурге, дали, однако,
совершенно отрицательные результаты, т. е. раствор пептона дей-
ствовал, как вода. Доктор Дзержговский, анализировавший в ла-
боратории профессора Ненцкого для своих целей оба вышеупомя-
нутых пептона, любезно сообщил в нашу лабораторию, что в то
время как шапотовский пептон содержал до 50 % чистого пептона,
штоль-шмидтовский сорт почти насквозь состоял из альбумоз,
содержа лишь незначительные количества чистого пептона. Со-
поставление химического результата с физиологическим привело
было нас с доктором Хижиным к заключению, что пептон и есть
искомый химический раздражитель нервно-железистого аппарата
желудка. Однако этот вывод при дальнейшей проверке оказался
ошибочным. Ни полученный чистый пептон, ни пептоны, обра-
зовавшиеся путем искусственного переваривания свежего, сырого
фибрина крепким и чистым желудочным соком, не обладали
постоянным действием.
Зато навар мяса, мясной сок и растворы либиховского
экстракта явились как постоянные и энергичные возбудители
секреторного процесса в желудке. После этого представлялось
естественным думать, что и в шапотовском пептоне деятельную
роль при возбуждении желудочных желез играли те же веще-
ства, которые имеются в только что приведенных продуктах.
С этими последними продуктами, особенно с раствором либихов-
ского экстракта, имеются уже теперь десятки опытов (д-ра Ло-
басова). Привожу один из них для примера.
Влито в желудок через фистулу 150 куб. см воды, содержа-
щей 10 г либиховского экстракта. Первая капля появилась через
13 минут после вливания. В первый час выделилось 5.3 куб. см

с переваривающей силой 4.25 мм. Во второй час — 2.6 куб. см
с переваривающей силой 4.0 мм. Много раз эти опыты ставились
на спящем животном, причем исследуемый раствор вливался
в фистульную трубку через заранее приготовленные воронку и
каучук. Что за вещества эти возбудители, до сих пор остается
неразъясненным, но от этого действительность и значение факта,
конечно, нисколько не теряют. Отдельные экстрактивные веще-
ства, как креатин, креатинин и др., оказались недействительными.
Пока мы знаем только (через опыты д-ра Лобасова), что при
экстрагировании либиховского экстракта абсолютным алкоголем
раздражающие вещества главным образом находятся в остатке
от экстрагирования. Можно надеяться, что, более подробное раз-
деление составных частей либиховского экстракта наведет, нако-
нец, на след этих, пока недающихся, химических агентов желу-
дочного отделения.
Итак, кроме воды, мы нашли и другого более сильного хими-
ческого возбудителя желудочных желез между экстрактивными
веществами мяса.
Молоко, как и смесь желатины с водой, также является
непосредственным химическим возбудителем желудочного отде-
ления. Остается совершенно темным: что в них служит воз-
будителем? Есть ли в этих пищевых веществах прямо, без вся-
ких предварительных изменений, нечто возбуждающее, как
в мясе, или же это нечто образуется потом, вследствие начав-
шегося, под влиянием водяного отделения, переваривания или
изменения содержащихся в них и вообще легко изменяющихся
веществ? В последнем случае яичный белок резко бы отличался
от веществ молока и желатины по своей устойчивости, так как
водяное отделение обыкновенно недостаточно для такого измене-
ния его вещества, которое бы обусловливало дальнейшее возбу-
ждение слизистой оболочки желудка само по себе.
Остальные питательные вещества, как крахмал и жир, оказа-
лись (у д-ра Хижина) лишенными возбуждающих свойств.
Вареный, как и невареный, крахмал, при различном разбавле-
нии водой, действовал не больше и не лучше, а скорее хуже, чем
простая вода. То же надо сказать о виноградном и тростниковом

сахаре. Недействительность крахмала как химического раздражи-
теля желудка послужила основанием для постановки следующего
интересного опыта (д-ром Лобасовым). Раствор либиховского
экстракта представляет собою, судя по количеству получаемого
сока, раздражителя средней силы, что могло иметь свое основа-
ние в том, что раствор быстро уходит из желудка, поверхность
которого мы считаем специфически раздражаемой. Думалось, что
если бы элементы либиховского экстракта как-нибудь задержать
на более продолжительное время в желудке, то раздражающее
действие его выразилось бы более значительным количеством
отделяющегося сока. Действительно, в согласии с этим расчетом,
крахмал, сваренный на растворе либиховского экстракта и вло-
женный кусками в желудок, дал в два раза большее количество
сока, чем один раствор либиховского экстракта в том же количе-
стве. Привожу опыт (табл. 14).
ТАБЛИЦА 14
Часы
Количество
сока,
в куб. санти-
метрах
Переваривающая
сила,
в миллиметрах
1
2.8
5.0
2
2.2
5.0
3
2.8
6.25
4
1.8
5.88
5
1.2
6.25
6
0.6
7
0.7
6.5
8
0.2
Всего . . .
12.3
6.01
Этот опыт интересен в том отношении, что дает довольно
существенную опору допущению, молчаливо делаемому до сих
пор, именно, что все испытанные до сих пор вещества действо-
вали на нервную систему желез, раздражая слизистую оболочку
1 Здесь приведено среднее. — Ред.

желудка, а не через то, что всасывались в кровь и тогда уже
раздражали или нервную систему желез, или самые железы не-
посредственно. Ясно, что, будь действие на железы через кровь,
один раствор экстракта действовал бы гораздо сильнее, чем свя-
занный крахмалом и затрудненный в отношении всасывания.
Особенно подробным исследованиям был подвергнут жир, как
растительный, так и животный. Он испытывался на собаке
с уединенным желудочком, на собаках с обыкновенной желудоч-
ной фистулой и перерезанным пищеводом, наконец, на собаке,
пережившей многие месяцы перерезку блуждающего нерва на
шее. Во всех опытах жир вводился прямо в желудок, т. е. при
исключении акта еды. Результат всегда оставался отрицательным.
Итак, из всех пищевых веществ в широком смысле слова, при
исследовании их врозь, большинство их оказалось без сокогон-
ного эффекта в отношении желудка, меньшинство составили вода
и неизвестные еще точно составные части мяса, переходящие
в раствор.
От этих опытов с элементарными веществами перейдем
к опытам вкладывания в желудок, при исключении акта еды,
различных сортов обыкновенной пищи и зададимся вопросом:
насколько действие этих сложных веществ слагается и объ-
ясняется из элементарных вышеуказанных действий?
Если вложим в большой желудок нашей собаки с уединенным
желудком, незаметно для нее, известное количество молотого
сырого мяса, то через 15—30 минут (в лучшем случае) начи-
нается отделение сока, как уже сказано в предшествующей лек-
ции. Считаю нелишним упомянуть здесь о выработанном
нами (д-р Лобасов) способе введения мяса. При вкла-
дывании мяса кусочками собака часто догадывается, что с ней
делается, и это, конечно, может повести к психическому отде-
лению. Если бы собака и спала, то процедура вкладывания
всегда ее будит и оканчивается при бодром состоянии живот-
ного. Для избежания этих неудобств мы накладываем молотое
мясо в широкую стеклянную трубку, а затем, во время сна со-
баки, введя ее на небольшую глубину в фистульную трубку, при
помощи поршня быстро вталкиваем мясо в желудок. Проснув-

шись, собака, однако, не может догадаться, что с ней было, так
как все уже кончено, и сплошь и рядом сейчас же засыпает
опять. Но и теперь мясо всегда вызывает на себя отделение
сока. После сообщенного в начале этой лекции факт этот, разу-
меется, не представляет ничего неожиданного и непонятного.
Очевидно, раствор некоторых химических веществ, находящихся
в мясном соке, есть главнейшая причина начинающегося теперь
отделения. Доктор Лобасов, занимавшийся этим вопросом, поста-
вил много видоизменений опыта с целью как можно более уси-
лить это заключение. Он, например, сильно вываривал мясо
в продолжение нескольких дней и, вкладывая его в желудок,
убеждался, что сокогонное действие теперь или очень ослабля-
лось, или исчезало совершенно. Но стоило прибавить к такому
мясу либиховского экстракта, для того чтобы действие, свой-
ственное сырому мясу, восстановилось.
Совершенно такие же опыты со вкладыванием хлеба и варе-
ного яичного белка, т. е. при полном исключении психического
момента, как уже сказано в предшествующей лекции, дают со-
вершенно отрицательный результат; эти сорта еды остаются
в желудке 2—3 часа (до тех пор, пока за ними наблюдали) без
малейшего возбуждающего действия на желудочные железы. Мы
можем представить себе, что частью их физико-химическое
состояние (связанная вода), частью отсутствие в них непосред-
ственно раздражающих химических веществ обусловливают этот
неожиданный факт. Что касается до яичного белка, то стоит
только припомнить результаты опытов с вливанием жидкого
белка; а относительно хлеба доктор Лобасов нашел, что продол-
жительные настои его с водой едва ли действуют в качестве воз-
будителей желудочных желез энергичнее воды.
Можно ли удовлетвориться полученными результатами?
Дают ли они нам полное разъяснение отделительного процесса
при нормальной еде? Очевидно, нет. Если с едой мяса дело мо-
жет считаться более или менее законченным — сок льется на
него частью вследствие психического момента, частью вследствие
собственного химически раздражающего действия, — то того же
нельзя сказать об отделительной работе желудка при еде хлеба

и вареного яичного белка. При них оказывается объясненным
только первый период отделения, имеющий свое основание в пси-
хическом моменте; дальнейший же период после трех-четырех
часов остается темным в своем механизме, так как только часть
выливающегося на них сока покрывается из известного нам
источника. Для лучшего уяснения смысла занимающего нас
вопроса я нахожу полезным предварительно остановить ваше
внимание на сопоставлении опытов с вкладыванием и с едой
крахмала.
Как уже раньше сказано, чистый крахмал, вложенный
прямо в желудок, не обусловливает сколько-нибудь значитель-
ного отделения, при еде же его животным наступает отделение
в продолжение двух-трех часов. Внимательный разбор этих опы-
тов скоро раскрывает весь их механизм. Отделяющийся при еде
крахмала сок вполне покрывается психическим отделением, как
оно установлено в опыте с мнимым кормлением. Этой точности
итога для массы сока и нет в случае хлеба и вареного яичного
белка; только 7з или V2 сока, на них изливающегося, может
быть отнесена на психический момент, а источник остальной
части предстоит отыскать. Что действительно имеется другой
источник, другой раздражитель, в частности при еде белка, сле-
дует и из того, что сок второго и третьего часа обладает не осо-
бенно высокой переваривающей силой, между тем как психиче-
ский сок, как уже замечено выше, по переваривающей силе при-
надлежит к сильнейшим сортам. Всего естественнее допустить,
что при изменении хлеба и вареного яичного белка посредством
психического аппетитного сока в начале нормального пищеваре-
ния в них возникает нечто химическое, производящее раздра-
жающее действие на нервноотделительный прибор желудка.
Вероятно, это какие-нибудь продукты переваривания, тожде-
ственные или близкие к тем веществам, которые являются
возбудителями в мясе.
В пользу такого понимания наблюдаемых фактов можно при-
вести несколько экспериментальных данных. Если собирать
жидкий продукт переваривания твердого яичного белка, скоп-
ляющийся в желудке собаки, и ввести его прямо в большой

желудок нашей собаки с уединенным желудочком, то нельзя не
заметить гораздо более верного и несколько более значительного
сокогонного действия сравнительно с такою же массою воды или
жидкого белка (д-р Лобасов). Во всяком случае образование
этих веществ не может быть очень значительным, так как и
яичный белок и хлеб при их поедании животным, за вычетом
психического отделения, которое продолжается 2—3 часа, пред-
ставляют вообще скудное отделение по часам, начиная с треть-
его-четвертого часа. Дальнейшим доказательством нашего толко-
вания может служить следующий опыт. Если в желудке имеется
уже отделение желудочного сока, вызванное или психически, или
вообще предшествующим пищеварением, то введение в желудок
(незаметно для животного) жидкого яичного белка обыкновенно
сопровождается значительным взмахом отделения (д-р Хижин).
Как понять это, если не допустить, что при начинающемся пере-
варивании белка из него образуется нечто раздражающее
слизистую оболочку? Приняв такое толкование явлений относи-
тельно хлеба и яичного белка, мы можем с правом то же самое
предположить и относительно белков мяса, т. е. что и в мясе,
помимо находящихся в нем с самого начала раздражающих ве-
ществ, часть их образуется также во время процесса перевари-
вания мяса.
Представленный анализ знакомит нас с совершенно особен-
ным и очень большим значением психического, или аппетитного,
сока. При мясе этот сок бесспорно сильно поддерживает раздра-
жителя, заключенного в самом мясе, и таким образом ведет
к скорейшему перевариванию мяса, значительно сокращая время
пребывания его в необработанном виде в пищеварительном ка-
нале. При других же сортах еды, как, например, хлеб, этот сок
есть необходимое условие того, чтобы вообще началось перевари-
вание пищи. И хлеб и яичный белок, съеденные без аппетита,
как бы вложенные в желудок незаметно для вас, останутся ле-
жать там на долгое время камнем, без всякого намека на перева-
ривание. В этих случаях аппетитный сок есть единственное
начало отделительного процесса и неизбежное условие продолже-
ния его, так как только начавшееся под его влиянием перевари-

вание этих веществ дальше может поддерживать само себя.
Психический сок служит как бы спичкой для зажигания горючих
материалов, ввиду чего доктор Хижин и дал ему название
запального. Потому-то, вероятно, психический сок при всякой
еде обладает однообразною, более или менее высокою, перевари-
вающею силой.
Ясно, что в случае съедания яичного белка и хлеба без
аппетита роль запала могли бы сыграть как чистая вода, так еще
лучше навар мяса или раствор либиховского экстракта. Поль-
зуясь всеми этими сведениями, мы как бы проверили на прак-
тике предшествующий анализ отделительного процесса. Читая
эти лекции, демонстрируя на них наши старые опыты с перерез-
кой блуждающих нервов в отношении к секреторному эффекту
мнимого кормления, я получил собаку с глубоким расстройством
^пищеварительной деятельности желудка, о чем я знал как по
личному опыту, так и по заявлению многих других авторов
(особенно Людвиг и Крель). Я решил ухаживать за пищеваре-
нием животного, опираясь на новые факты. Так как у собак
с перерезанными блуждающими нервами совершенно и навсегда
отсутствует психическое отделение желудочного сока, то я ста-
рался заменить этот недостающий механизм искусственным. Про-
мыв желудок собаки, мы вливали в него несколько сот (200—
300) куб. сантиметров мясного навара и ждали того времени,
когда навар становился сильнокислым, т. е. желудочные железы
приходили в состояние значительной работы. Тогда только мы
складывали плотную пищу. Благодаря этому мы достигли того,
что пища, без этого загнивавшая, теперь удовлетворительно пе-
реваривалась.
Наш анализ отделительного процесса до сих пор имел в виду
почти исключительно только количество сока, изливающегося на
различные роды пищи. Из второй лекции мы знаем, что при
разных сортах еды чрезвычайно разнится и качество сока. Как
происходит это различие? Как уже упоминалось неоднократно,
психический сок при всех родах пищи обладает более или менее
однообразной, .высокой переваривающей силой. Следовательно,
различие в переваривающей силе сока при различных сортах

еды в последующие часы отделительной работы должно исходить
из особенностей химического раздражения со стороны той или
другой пищи.
В этом отношении исследование прежде всего обратилось
к факту чрезвычайно высокой переваривающей силы хлебного
сока сравнительно с мясным. На чем бы могло основываться
это различие двух соков? Возможен ряд предположений: могли
иметь значение физическое состояние, затем особенности белко-
вых веществ в мясе и хлебе и, наконец, комбинация в хлебе
белка с крахмалом. Первое предположение легко устраняется:
мясо можно подсушить, хлеб, наоборот, смочить, а отношение
переваривающих сил сока остается одно и то же (д-р Хижин).
Затем было испытано (д-ром Лобасовым) третье предположе-
ние. Мешая мясо с чистым вареным крахмалом, по возможности
в тех отношениях, в каких стоят в хлебе белок и крахмал, и да-
вая есть такой, можно сказать, искусственный хлеб собаке, мы
получили как раз такой сок по переваривающей силе, какой дей-
ствительно изливается на натуральный хлеб. Выставляю для
сравнения таблицу (15) с переваривающей силой по часам, как
и валовой, при натуральном и искусственном хлебе.
200 г хлеба. Опыт 25 мая 1894 г. (д-ра Хижина). Смесь из
100 г крахмала, 100 г мяса и 150 куб. см воды. Опыт 10 мая
1895 г. (д-ра Лобасова).
Совершенное оправдание третьего предположения исключало
необходимость особой проверки второго. Хотя сам факт много-
кратно повторялся и представляет, как мне кажется, ценное при-
обретение в этой области, внутренний механизм его, однако,
требует дальнейшего расследования. Значение комбинаций крах-
мала с мясными белками может быть понимаемо в различных
смыслах. Роль крахмала можно представлять себе так, что он,
не затрогивая секреторной иннервации, сильно возбуждает тро-
фическую. Но возможна и другая точка зрения. Мы знаем уже
из второй лекции, что при мясной пище сок со второго часа
делается все более и более слабым в пищеварительном отноше-
нии, концентрируясь снова лишь к концу отделительного периода.
Так как психический сок, имевший место в первом часе этой еды.

ТАБЛИЦА 15
Опыт д-ра Хижина
Опыт д-ра Лобасова
Часы
количество сока,
в куб. сантиметрах
переваривающая
сила, в милли-
метрах
количество сока,
в куб. сантиметрах
переваривающая
сила, в милли-
метрах
1
11.9
5.22
13.5
7.88
2
4.1
8.25
11.0
7.0
3
5.7
6.69
8.9
6.13
4
4.5
3.56
4.9
5.63
5
4.1
3.62
4.3
5.0
6
1.6
4.80
1.9
6.5
7
1.8
5.50
1.2
6.0
8
0.8
5.62
—
—
9
0.6
—
—
—
Всего . .
35.1
6.121
45.8
6.75 1
всегда обладает более или менее высокой переваривающей силой,
то понижение переваривающей силы со второго часа должно
быть приписано действию химических раздражителей мяса. Раз
это так, то крахмал, смешанный с мясом, мог бы как-нибудь
мешать этому влиянию составных частей мяса, понижающему
переваривающую силу. Хотя настоящий материал лаборатории
недостаточен, чтобы притти по этому пункту к какому-нибудь
определенному решению, но нельзя не считать успехом и то, что
мы можем ставить такие вопросы и имеем возможность подойти
к их решению экспериментальным путем.
Как бы тони было, выдвинут новый факт, что вещество, само
по себе не возбуждающее отделения желудочного сока, в комби-
нации с раздражающими веществами мяса, резко и своеобразно
изменяет работу желез.
1 Здесь приведено среднее.'—Ред.

С вопросом о значении крахмала для отделительной работы
желудка в естественной связи по многим отношениям стоит во-
прос о таком же значении жира.
Как и при крахмале, отрицательные опыты относительно воз-
буждающего действия жира на желудочные железы далеко не
исчерпывают всей его роли в том случае, когда он появляется
в пищеварительном канале предшественником или спутником
других веществ. При тщательном изучении действия жира
выступила совершенно новая и важная сторона в отделитель-
ном процессе, как исследование комбинации крахмала с мя-
сом принесло нам интересный факт влияния крахмала на каче-
ство сока.
Если ввести собаке зондом или влить в фистулу большого
желудка, например, 100 г прованского масла (причем, как вы
уже знаете, никакого отделения не наступает), а затем, спустя
полчаса-час дать собаке съесть обычную порцию 400 г мяса, то
получается совершенно новая картина отделительной работы
желудка, чем если бы дать ту же еду без предварительного жира
(д-р Хижин). Начала отделения теперь вместо обычных 5—
10 минут приходится ждать полчаса-час и больше. Начавшееся,
наконец, отделение весьма слабо, 2—3 часа вы получаете для
часовой величины 3—5 куб. см вместо 10—15 куб. см, и лишь
позже перед вами идут количества сока, отвечающие нормаль-
ным. Подобное же искажение кривой нормального отделения при
мясе наблюдается в том случае, если вы вводите жир прямо
после еды мяса; разница будет только в том, что теперь отделе-
ние может начаться в свое время после еды (5—10 минут) и
с нормальною энергией, и лишь через 10—15 минут разыграется
прежняя история, т. е. задержка нормального отделения. Нако-
нец совершенно то же самое оказывается и тогда, когда собаке
дают мясо, перемешанное с жиром. Во всех этих случаях (опыты
д-ра Лобасова) с уменьшением количества сока часто наблю-
дается и уменьшение его переваривающей силы. Представляю
в таблицах (16 и 17) один пример из этих опытов, причем для
резкости сопоставляю нормальное отделение при мясе с изменен-
ным под влиянием жира.

ТАБЛИЦА 16
Нормальное отделение при еде
400 г мяса
Часы
Количество
Переваливаю-
щая сила,
сока,
в куб. см
в миллиметрах
1
17.8
6.25
2
13.8
4.5
3
12.0
3.75
4
8.5
3.38 и т. д.
ТАБЛИЦА 17
Отделение при той же еде после
предварительного пребывания
в желудке 75 куб. см прованского
масла в продолжение 1 '/г часов
Часы
Количество
Перевариваю-
щая сила,
сока,
в куб. см
в миллиметрах
1
4.3
4.25
2
5.3
3.0
3
4.5
1.75
4
3.8
1.75 и т. д.
Перед нами новый и в высшей степени резкий факт: жир по-
давляет, тормозит нормальную энергию отделительного процесса.
Как толковать его? Принимая во внимание обстановку наших
опытов, т. е. наблюдение отделения в уединенном желудочке,
можно объяснять его на два лада. Жир задерживает отделе-
ние или грубо механически тем, что, обволакивая слизистую
оболочку большого желудка, мешает раздражению ее, или тем,
что рефлекторно обусловливает торможение отделительной ра-
боты, вследствие ли раздражения задерживающих нервов желез
или вследствие задерживания центров секреторных нервов.
Строго оценивая факты, мы останавливаемся главным образом
на втором механизме действия жира. Как уже доказано выше,
отделительная работа при еде мяса начинается непрерывно
с психического отделения, т. е. с центрального, а оно-то и задер-
живается прежде всего жиром, как вы отчетливо видели на предъ-
явленном опыте.
Ввиду большого значения задерживающего влияния жира
мы (д-р Лобасов) старались всячески разнообразить опыты.
У собак с гастро- и эзофаготомией производилось мнимое корм-
ление короткого продолжения, например одноминутное, и заме-
чались точно как время наступления отделения, так количество
и качество выливавшегося сока. Затем у тех же собак вливали

в желудок 50—100 куб. см жира и, спустя XU—V2 часа и более,,
вновь устраивали мнимое кормление совершенно тех же размеров
как относительно продолжительности, так и количества скормлен-
ной еды. При этом иногда перед самым мнимым кормлением
выливали жир из желудка, в другой же раз оставляли его там и
при мнимом кормлении, наблюдая отделение сока в толстой сте-
клянной трубке, вправленной в желудочную фистулу. Понятно,,
что сок, как более тяжелый сравнительно с маслом, должен был
опускаться на дно нашей трубки. Без исключения во всех слу-
чаях наблюдалось резкое ослабление психического отделения:
сока иногда не бывало совсем; когда был, то отделение его начи-
налось гораздо позже, в резко меньшем количестве и с сильна
уменьшенной переваривающей силой. Особенно убедительным
опыт с задерживающим действием жира становится на собаке
с уединенным желудочком и с эзофаготомией (см. табл. 18).
Влито в желудок 100 г прованского масла. Через 30 минут
мнимое кормление в продолжение 6 минут. За 2 часа из уединен-
ного желудочка ничего не выделилось. Снова мнимое кормление-
в продолжение 6 минут. За час после него собрано 1.8 куб. см
сока с переваривающей силой 4.0 мм.
Очень интересно, что мнимое кормление, продолжающееся
долго, совершенно пересиливает задерживающее влияние жира.
Если даже вообще сильный раздражитель, психический мо-
мент, значительно ослабляется со стороны жира, то тем более
это можно допустить относительно раздражителей, действующих
на слизистую оболочку желудка. Остается ли что-нибудь на долю
обволакивания слизистой оболочки жирным слоем в смысле за-
держивания отделительной работы с этой стороны, сказать опре-
деленно на основании нашего материала мы не можем.
Мнимое кормление в продолжение 6 минут (табл. 18).
Разъясненное действие жира может, кажется, до известной
степени помочь нам понять картину отделительной работы при
молоке, разумея при этом вялый ход отделения и сравнительно
низкую переваривающую силу молочного сока. В самом деле —
не жир ли молока тому причиной? Мы думали получить для
решения этого вопроса некоторый экспериментальный материал*

ТАБЛИЦА 18
Часы
Количество
сока,
в куб. санти-
метрах
Перевариваю-
щая сила,
в миллиметрах
1
4.0
2
1.0
4.75
3
0.5
проделав опыт на сливках, т. е. на молоке с большим содержа-
нием жира. Если жир вообще причина низкой переваривающей
силы молочного сока, то сок на сливки должен оказаться еще
слабее по пищеварительной силе. Это в действительности и ока-
залось. Опять сопоставляю отделение при молоке и сливках
(опыт д-ра Лобасова) (табл. 19).
ТАБЛИЦА 19
600 куб.
см молока
600 куб.
см сливок
Часы
количество сока,
переваривающая
количество сока,
переваривающая
в куб. сантиметрах
сила,
в куб. сантиметрах
сила,
в миллиметрах
в миллиметрах
1
4.2
3.57
2.4
2.1
2
12.4
2.63
3.4
2.0
3
13.2
3.06
3.1
2.0
4
6.4
3.91
2.2
1.75
5
1.5
7.37
2.2
2.0
6
—
—
1.8
1.38
7
—
—
2.5
1.88
8
—
—
1.3
1.62
Всего . .
37.7
3.86 1
18.9
1.63^
1 Здесь приведено среднее.' — Ред.

Приятно видеть успехи анализа отделительного процесса:
выше мы объяснили себе первые пункты кривой молочного отде-
ления (небольшого отделения первого часа, вследствие отсутствия
психического раздражения), теперь приближаемся к пониманию
качества молочного сока.
В настоящем пункте моих лекций я нахожу вполне удобным
заняться, наконец, решением двух важнейших для нас вопросов,
требовавших уже давно своего ответа: один со времени первой
лекции и другой с начала текущей- лекции. Первый вопрос —
вопрос о праве нашего маленького уединенного желудка пред-
ставлять собою во всех случаях отделительной работы большой
желудок, служить как бы его зеркалом (как выразился доктор
Хижин в своей диссертации). Второй вопрос состоит в том,
можно ли различные вещества, возбуждающие отделение желу-
дочного сока или как-нибудь его варьирующие, считать действую-
щими именно на слизистую оболочку желудка, возбуждая нахо-
дящиеся в ней периферические окончания центростремительных
нервов нервноотделительного прибора желудка. Эти вопросы
тесно связаны друг с другом, и потому разрешение их приуро-
чено мною к одному месту. Начну с первого. •
Всякому, знакомящемуся впервые с нашими опытами над
отделительной деятельностью желудка, бросается в глаза, пови-
димому, весьма существенное обстоятельство. В то время как
большой желудок обычным порядком при нормальной еде напол-
няется пищей, наш маленький всегда остается свободным от нее.
Казалось бы, что прикосновение пищи в одном случае и отсут-
ствие этого в другом должны образовать огромное различие
в условиях работы того и другого. Однако при тщательном ана-
лизе всех отношений, с кучею фактов в руках, можно решительно
заявить, что это, повидимому, важное обстоятельство — в сущ-
ности безразлично. Когда при начале еды сок течет из нашего
желудочка, то деятельность его в этот момент должна быть при-
знана совершенно тождественной с деятельностью большого же-
лудка. После всего сообщенного в этой и двух предыдущих лек-
циях такое утверждение понятно само собой: дело начинается
с психического раздражения центров секреторных нервов, и это

раздражение, конечно, одинаково проводится ко всем пунктам
слизистой оболочки с ее железами как большого, так и малень-
кого желудочка. А раз доказано это, мы уже должны быть рас-
положены и в дальнейших фазах отделительного периода, ради
единства объяснения, видеть деятельность нервной системы.
Положение дела сейчас коренным образом изменилось против
раннего, когда, несмотря на усиленные старания, иннервация же-
лудочных желез никак не хотела даваться исследователям. Теперь
она есть, сложная, и должна быть занята работой. Если начало
отделительного процесса тождественно в обоих желудках, то как
стоит дело затем, когда разыгрывается отделение, имеющее
в основании своем, по нашему предположению, местное раздра-
жающее действие пищи, или, выражаясь объективнее, просто
в дальнейший период отделительного процесса, когда израсхо-
дуется действие психического раздражения? Во всяком случае
мы имеем перед собою факт, что отделение в маленьком желу-
дочке существует и тогда, когда психическое отделение закончи-
лось или даже и совсем не существовало, как, например, при
вкладывании мяса в большой желудок незаметно для собаки.
Естественно, этот факт должен лечь в основание всего нашего
рассуждения. Как он может существовать? Каким образом мест-
ные явления в большом желудке могут отразиться на маленьком
желудке? Эту фактическую связь между обоими желудками
можно представить себе только на два лада, посредством двух
известных связующих, объединяющих систем организма — кро-
веносной и нервной.
Можно представить себе, что химические вещества, вызываю-
щие отделение, всасываясь в пищеварительном канале, с кровью
приносятся или к центрам отделительных нервов, или к самим
пепсиновым железам, раздражая или то, или другое. Такое пред-
положение доступно легкой проверке. Если предположение верно,
то при введении этих веществ в кровеносную систему каким-ни-
будь другим путем, а не из желудка, мы должны получить ту же
работу желез. Опыт решительно оказывался против этого пред-
положения. Многие авторы вводили в прямую кишку навары
мяса и растворы либиховского экстракта, но никогда ни малей-

шего проявления деятельности желез не видали. Особенно на-
стойчиво разрабатывал этот пункт доктор Лобасов, вводивший
в прямую кишку во много раз большие дозы либиховского
экстракта, чем какие вводились в желудок для возбуждения сока.
Последовательным вымыванием rectum и анализом химическим и
физиологическим он убеждался в исчезании из rectum возбуждаю-
щих желудочное отделение веществ либиховского экстракта. Та-
ким образом путем исключения мы приходим к необходимому
заключению, что наш маленький желудок и в позднейших фазах
отделительного процесса возбуждается со стороны большого же-
лудка нервным путем, путем рефлекса. Следовательно, заключаем
мы дальше, и в самом большом желудке отделение существует
также на основании рефлекторного раздражения. Раз это — реф*
леке, то легко понятно, ввиду условий переваривания пищи
в желудке, что рефлекс этот должен быть разлитым, а не локали-
зированным, т. е. раздражение данной точки слизистой оболочки
не обусловливает отделения именно в той же точке слизистой
оболочки, а вообще ведет к работе безразлично всех желудочных
желез. Первое в самом деле не имело бы никакого смысла, так
как пища в желудке находится в постоянном движении, переходя
с одного пункта на другие. Поэтому вполне естественно, что раз-
дражение поверхности большого желудка постоянно и точно пе-
редается по нервам на вырезанный из него кусок в виде нашего
уединенного желудочка, раз только нервные отношения нашего
куска остались неприкосновенными. Последнее заключение очень
приобретает в силе, когда мы сравниваем деятельность уединен-
ных желудочков по нашему способу (с сохранением блуждающих
нервов) и по гейденгайновскому (при перерезке этих нервов).
Собака, оперированная по нашему способу, теперь уже два с по-
ловиною года тому назад, неизменно представляет в уединенном
желудочке один и тот же ход отделительной работы, при опре-
деленных условиях. Желудочки же, уединенные по способу Гей-
денгайна, резко меняют с течением времени характер своей от-
делительной работы. Вначале их работа очень энергична, отделе-
ние при обильной еде продолжается много часов, в большом раз-
мере (Гейденгайн и Саноцкий). Но если животное живет больше,

то замечается постепенное ограничение работы этого желудочка,
и спустя один-полтора месяца после операции даже на очень
большую еду отделение наблюдается лишь 3—5 часов, делаясь
все скуднее и скуднее, что касается часовой порции.
Все сделанные выше выводы не есть, однако, единственное
основание для убеждения в правильности нашей методики. Пол-
ная параллельность работы большого и маленького желудков
в настоящее время доказана для нас прямыми наблюдениями,
т. е. имеется полное оправдание тех выводов. Нам нужно только
припомнить и собрать воедино все относящиеся сюда факты.
В пятой лекции был описан и показан на цифрах опыт на нашей
собаке с уединенным желудочком и эзофаготомией при мнимом
кормлении. Как помните, отделение в обоих желудках, при этих
условиях, было совершенно одинаково во всех пунктах. Отсутст-
вие эффекта мнимого кормления на собаках с уединенным желу-
дочком по способу Гейденгайна (т. е. с перерезанными блуждаю-
щими нервами) вполне совпадает с бесплодностью мнимого корм-
ления у собак с цельным желудком и с перерезанными блуждаю-
щими нервами. То же сходство в деятельности обоих желудочков
наблюдается и при раздражителях, действующих из желудка.
Вода возбуждает отделение как в большом, так и в малом. То же
надо сказать и относительно растворов либиховского экстракта,
причем одинаково на обоих желудках замечается, что последний
раздражитель гораздо энергичнее первого. Яичный белок и крах-
. мал как в жидком виде, так и в форме кусков, оставляют в покое
и тот и другой желудки. Жир также в обоих желудках не только
не дает отделения, но развивает задерживающее действие. Короче
сказать, мы не знаем ни одного случая, где бы маленький и боль-
шой желудки расходились в их секреторной деятельности. Считаю
важным тут же прибавить, что многие факты, собранные нами на
нашей собаке с двумя желудочками, проделаны врозь и под-
тверждены на многих и различных собаках с простыми желудоч-
ными фистулами и эзофаготомией. В самое последнее время дру-
гая собака, оперированная по нашему способу изоляции части
желудка, стереотипно воспроизводит все главнейшие факты,
собранные на первой нашей собаке.

Нетрудно заметить, что сопоставленными фактами решается
и наш второй вопрос — о пункте действия веществ, обусловли-
вающих отделение из желудка. Если доказано теперь, что вся
отделительная работа желудка — нервная и, исключая период
психического возбуждения, — рефлекторная, то этим прочно уста-
навливается, что раздражитель прикладывается к плоскости пери-
ферических окончаний центростремительных нервов, т. е. к сли-
зистой оболочке пищеварительного канала, вероятно, желудка.
Помимо отсутствия действия при введении веществ в rectum, за
это может быть приведен и следующий факт, сообщенный докто-
ром Фремоном. При перерезке блуждающих нервов целый изоли-
рованный желудок остается в полном отделительном покое, не-
смотря на поступление пищи в кишечный канал через рот. Так
как при изоляции только куска желудка по способу Гейденгайна,
т. е. с перерезкой блуждающих нервов этого куска, отделение
в нем все же существует, лишь только пища находится в осталь-
ном желудке, то для отрицательного факта Фремона мыслимо
только одно основание — полное отсутствие раздражения именно
слизистой оболочки желудка. Конечно, остается еще крайняя
возможность, что, помимо рефлекторного раздражения, пища ока-
зывает и какое-то ближайшее, более непосредственное действие
на желудочные железы. Нужно признаться, что это предполо-
жение, бывшее в большом ходу прежде, при отсутствии элементов
иннервации желудочных желез, так сказать, предположение по-
неволе, сейчас представляется даже трудно мыслимым. Надо
допустить какое-то пропитывание (совсем уже не физиологиче-
ский акт!) толщи слизистой оболочки пищевыми веществами для
того, чтобы они могли раздражать желудочные железы. В на-
стоящее время это предположение тем невероятнее, что послед-
ние эксперименты очень ограничивают всасывающую способность
внутренней поверхности желудка, а при этом надо еще иметь
в виду, что, будь всасывание, оно все же не ведет непосредственно
к прониканию веществ в пепсиновые железы. Допустить прони-
кание веществ через отверстие желез — так же нелегко, так как
во время отделительного периода ток жидкости непрерывно
направляется из полости желез в полость желудка. Как

подтверждение разбираемого нами предположения приводилась
аналогия с насекомоядными растениями, но аналогия едва ли
законная. У растений нервная система еще не выделена в осо-
бую ткань и принцип, функция ее распределена, разлита по всем
клеткам; в нашем же случае, при желудочных железах, мы рас-
полагаем деятельностью чрезвычайно сложного нервного при-
бора. К сожалению, это невероятное предположение, сколько я
могу сообразить, нельзя окончательно похоронить каким-нибудь
прямым опытом, оно позабудется лишь постепенно, уступая место
изучению нервно-железистых явлений, которые, наверное, будут
привлекать к себе все большее и большее внимание.
Доказав нервный характер всего отделительного периода при
желудочных железах, я должен весь предшествующий материал
представить вам еще раз как картину работы иннервационного
прибора этих желез. В огромном большинстве случаев при же-
лудочном пищеварении дело начинается с сильного центрального
(автоматического) раздражения как секреторных, так и трофи-
ческих волокон желудочных желез. Спустя более или менее про-
должительное время после акта еды, начинают давать себя знать
рефлекторные раздражители в желудке при постепенном угасании
автоматического, психического раздражителя. Если съедено мясо,
то центр секреторных волокон продолжает сильно раздражаться
и рефлекторно со стороны желудка экстрактивными веществами
мяса, между тем как центры трофических волокон, с соответ-
ственных периферических окончаний, получают только слабые
толчки. В случаях хлеба совершенно наоборот: после автомати-
ческого раздражения центры секреторных волокон слабо возбу-
ждаются со стороны периферических окончаний, но зато продол-
жают энергично раздражаться центры трофических со своих
окончаний. В случае примеси жира к пище в центры посылаются
рефлекторно-задерживающие влияния, ограничивающие деятель-
ность как секреторных, так и трофических волокон.
Я описал железистую работу желудка такою, какою мы ее
видели в наших опытах, какою она выходила из-под наших рук.
Нова ли эта картина? В подробностях — да, но не в основных ее
чертах. Как это ни странно, общий ее очерк имелся в науке уже

целых 50 лет тому назад. Лишний повод боящимся новизны
примкнуть к нашим взглядам.
У талантливого автора «Traite analytique de la digestion*
(1843), Блондло, совершенно ясно говорится как о значении акта
еды, так и о специфической раздражимости слизистой оболочки
желудка. Конечно, фактическая разработка темы далеко не доста-
точна, но не надо забывать, что это были первые опыты с искус-
ственным свищом у собаки. Поистине непостижимо, каким обра-
зом опыты Блондло и его воззрения на желудочную деятельность
в продолжение протекших пятидесяти лет не только не умножи-
лись, не развились, а скорее пришли в забвение благодаря оши-
бочным опытам и грубым взглядам последующих авторов. От-
звук труда Блондло только изредка чувствуется в физиологиче-
ских сочинениях французских авторов. Из других авторов должно
указать еще на Гейденгайна, так обогатившего вообще физиоло-
гию отделения и, в частности, относительно желудка сообщив-
шего несколько верных фактов и пустившего в обращение не-
сколько плодотворных идей. От него вышли некоторые факты
и идея о расчленении отделительного процесса по периодам и по
раздражителям и мысль о важном значении исследований раз-
личных сортов еды, взятых врозь, на отделительную работу же-
лудка.1 Книга Блондло и статья Гейденгайна, собственно говоря,
исчерпывают все существенное, что имеется в физиологии за
50 с лишком лет относительно условий и механизма отделитель-
ной работы желудка во время пищеварения. Роковым для на-
шего вопроса, очевидно, оказался научный промах с мнимою дей-
ствительностью механического момента как возбудителя желу-
дочных желез, а он в свою очередь был грехом недостаточной
методики.
1 [Н е i d е n h а 1 п]. Ober die Absonderung der Fundu.^drusen des Magens.
Pfluger's Archiv f. d. ges. Physiol.. 1879, [Bd. XIX, S. 148—166].

ЛЕКЦИЯ СЕДЬМАЯ
НОРМАЛЬНЫЕ РАЗДРАЖИТЕЛИ ИННЕРВАЦИОННОГО ПРИБОРА
ПОДЖЕЛУДОЧНОЙ ЖЕЛЕЗЫ.—ОБЗОР ПЕРЕДАННОГО
МАТЕРИАЛА И ЗАДАЧИ БУДУЩЕГО ИССЛЕДОВАНИЯ
Мм. гг.! Обращаясь в настоящей лекции к вопросу, когда,
как и чем раздражается иннервационный прибор поджелудочной
железы во время пищеварения, мы с самого начала должны быть
готовы встретить здесь больше сложности и больше неожидан-
ных фактов. Сок поджелудочной железы богаче ферментами, и,
кроме того, это — поздний реактив, действующий на пищу, сме-
шанную с предшествующим соком, и обязанный поэтому созда-
вать для себя подходящие химические условия. Но трудности
исследования, вытекающие из этих обстоятельств, с избытком
искупаются одним преимуществом: полость кишки и полость же-
лезы совершенно разделены, и никому не придет в голову воз-
можность какого-нибудь непосредственного проникания пищевых
веществ в полость железы. Мы начнем с раздражителя, который
особенно поразил внимание лаборатории подобно психическому
раздражителю при желудочных железах. Отыскивая раздражи-
телей pancreas, мы (д-р Беккер), по некоторым соображениям,
подвергли исследованию, с одной стороны, растворы нейтраль-
ных и щелочных солей щелочных металлов, а с другой — воду,
насыщенную углекислым газом. Между этими веществами ока-
зался антагонизм в отношении к железе. В то время как первые
гнали сок слабее, чем чистая вода, вторая — резко энергичней
воды. Последний факт приковал наше внимание к кислотам. Вот
исходный и капитальный опыт нашего исследования в этой области.

Собака, которую я вам представляю, имеет постоянную пан-
креатическую фистулу. Отделение, как вы видите, ничтожное,
2—3 капли в минуту, что и понятно, потому что собака более
15 часов не получала пищи. Я ввожу собаке в желудок зондом
150 куб. см 1/2-процентного раствора соляной кислоты; собака
остается совершенно спокойной, не заявляет ничем протеста про-
тив нашего приема. Через 2—3 минуты после влития кислоты
вы замечаете учащение падающих капель. Сочтем теперь. Мы
получаем 25 капель в минуту. Дальше отделение все усиливается.
Чтобы исключить мысль, что здесь раздражителем является вода
или вообще введенная масса, я ввожу в собаку 500 куб. см из-
вестковой воды, и вы замечаете: отделение не только не усили-
вается, а быстро уменьшается и почти останавливается. Факт
сильного влияния кислоты на pancreas — один из постояннейших
во всей физиологии поджелудочной железы. Кислота является
таким могучим возбудителем поджелудочной железы, что ею
можно форсировать деятельность этой железы, как ничем другим.
По этой причине кислота является у нас в лаборатории мерилом
нормальности пищеварительного канала. Чтобы показать размер
сокогонного действия кислоты, привожу пример из исследования
доктора Долинского, разработавшего этот предмет.
Собака кормлена 22 часа тому назад; отделения нет. Влито
в желудок зондом 250 куб. см раствора соляной кислоты, кислот-
ности чистого желудочного сока. Сок собирается в 5-минутные
промежутки.
6.0
куб.
СМ
0.4
куб.
см
9.5
»
»
3.4
»
»
9.5
»
»
5.4
»
»
9.5
»
2.4
»
»
8.5
»
»
0.6
»
»
7.0
»
1.0
»
»
8.0
»
0.2
7.5
0.8
»
7.5
0.4
7.0
»
»
0.0
2.0
»
0.2
»
0.5
»
»
0.0
»
В первый час
82.5
»
V
Во второй час
14.8
»
>

Влито 250 куб. см воды; за 30 минут отделения не было.
Опять влито 250 куб. того же раствора соляной кислоты. Сок
собирается в 10-минутные промежутки.
1.5 куб.
см
13.5
»
»
15.0
»
»
16.0
»
13.0
»
»
15.0
»
*>
В первый час
79.5
»
13.0
»
15.0
10.5
»
>-
9.0
»
»
7.5
>
»
10.5
»
Во второй час
65.5
»
3.0
»
»
0.2
»
»
Никакой особенной разницы в раздражающем действии раз-
ных кислот замечено не было. Пробовались фосфорная, лимон-
ная, молочная и уксусная кислоты.
Постоянство и резкость факта делали его замечательным и
исключительным. Невольно напрашивалась мысль, что в кислоте
нами открыт специфический раздражитель иннервационного при-
бора поджелудочной железы. Сейчас же приходило в голову, что
нормальное содержимое желудка имеет кислую реакцию, и эта
реакция является связующим звеном между двумя соседними
отделениями пищеварительного канала. Представлялось необхо-
димым все эти интересные и важные предположения проверить,
подкрепить фактами. Прежде всего были испытаны концентра-
ции от 0.5 до 0.05%, причем получились следующие цифры.
Влито по 250 куб. см раствора соляной кислоты
0.50/,
0.1%
0.05%
70.8
Выделялось поджелудочного
79.5
25.7
—
сока за час
82.5
26.8
20.5
89.4
32.5
—

Можно быть уверенным, что с 0.5% кислоты мы не достигли
крайней степени напряжения железы. С другой стороны, на-
сколько позволяют судить некоторые, не проведенные система-
тически, опыты, чувствительность pancreas к кислоте совпадает
приблизительно с чувствительностью нашего вкусового аппарата:
еле кислая на вкус жидкость еще отчетливо действовала раздра-
жающим образом на железу. Уже пропорциональность и чувстви-
тельность значительно подкрепляли наше предположение, что
кислота не есть общий, заурядный, а именно специфический раз-
дражитель панкреатической железы. Это заключение еще более
выигрывало в силе благодаря факту, что та же кислота остава-
лась без малейшего эффекта относительно желудочных желез.
Но у нас имеются и более убедительные опыты. Мы (проф. Ши-
роких) много раз сравнивали действие на железу, с одной сто-
роны, перца и горчицы, с другой — кислоты. У первых не заме-
чалось ни следа раздражающего действия на железу. Брались
навар красного перца и смесь воды с горчичным маслом, брались
такой силы, которая только что была совместима с выносливо-
стью пищеварительного канала, т. е. только что переносилась
животным без рвоты. Такие жидкости, взятые в рот, обусловли-
вали в нем отчетливое чувство жжения, и, однако, ни намека на
раздражающий эффект по отношению к pancreas; между тем
рядом с ними слабые растворы кислоты сейчас же, как и всегда,
гнали сок. Опыты доктора Готлиба, поставленные с теми же
веществами (перец и горчица) на кроликах и давшие результаты,
противоположные нашим, должны быть понимаемы иначе, чем
понимает их автор. Очевидно, благодаря слишком большим дозам
веществ имело место разрушение слизистой оболочки пищевари-
тельного канала, и, таким образом, подвергались раздражению
сами центростремительные нервы, а не периферические оконча-
ния их, которые только и обладают специфической раздражи-
тельностью.
Мне кажется, что ряд приведенных данных вполне достато-
чен для утвердительного ответа на вопрос о специфично-
сти кислоты как раздражителя pancreas. Как логический вывод
яз изученного факта являлось дальнейшее предположение, что

содержимое желудка уже по одному тому должно возбуждать
поджелудочную железу, что оно обладает кислой реакцией. Про-
верка предположения, конечно, не представляла ничего трудного.
Прежде всего легко убедились в том, что чистый желудочный
сок — столь же сильный раздражитель pancreas, как и соответ-
ствующий ему раствор соляной кислоты. Далее — растворы раз-
ных сортов сахара, пептона, белков, введенные в желудок зон-
дом, оказывали значительное действие на панкреатическое отде-
ление только в том случае, если они обладали резко кислой
реакцией; в случае же нейтральной реакции или щелочной и$
сокогонное действие равнялось воде или же было меньше. Осо-
бенно убедительным наше рассуждение стало бы в том случае,
если бы удалось у пищи, находящейся в желудке и возбуждаю-
щей обыкновенным порядком панкреатическую железу, отнять
это действие посредством нейтрализации. Это и есть. Если жи-
вотному, находящемуся в периоде пищеварения и обильно отде-
ляющему панкреатический сок, ввести в желудок через зонд или
через обыкновенную желудочную фистулу соду, известковую воду
и самый панкреатический сок, во всех этих случаях, спустя не-
сколько минут, начинается задерживание нормального отделения,
заходящее иногда очень далеко. Для примера привожу опыт.
Отделение собирается и отмечается в 5-минутные промежутки.
5.6 куб. см
6.6 » »
7.2 » >
7.4 » »
7.2 » »
6.8 » »
Собаке вливается в желудок 70 куб. см ее же поджелудочного сока
5.6 куб. см
2.2 » »
1.4 » »
1.0 » »
1.0 » »
1.1 » »
1.1 » »
1.5 » »
1.6 » »

5.0 куб. см
6.8 » >•
6.0 » »
5.7 » » и т. д.
Перед нами поучительный, уже и раньше намечавшийся, факт
преемственности и связи работы одного отдела пищеварительного
канала с работой последующего отдела. Слюна, увлажняя сухое,
могла фигурировать в желудке в качестве раздражителя, как
вода. В самом желудке психическое отделение, начиная пище-
варение, тем самым, как мы видели, обеспечивает его продолже-
ние. Этот принцип в случае кислоты как раздражителя pancreas
выступает с особенной ясностью.
Итак, мы с правом можем сказать, что кислота есть специ-
фический раздражитель поджелудочной железы. Но где пункт
его приложения? Возможны два предположения. Наш агент или
действует местно, раздражая периферические окончания центро-
стремительных нервов слизистой оболочки, или, вступая в кровь,
раздражает центр секреторных нервов или непосредственно сами
секреторные клетки. Анализ приведенных фактов и некоторые
новые опыты дают хорошее основание признать! справедливым
первое предположение. Продумаем внимательнее факты раздра-
жения кислотой. Вопрос о действии кислоты в крови предста-
вляется простым: кислота уменьшает более или менее щелочность
крови. Следовательно, если панкреатический сок гонится под
влиянием извне введенной кислоты, то щелочность крови, ко-
нечно, должна быть уменьшена, и это единственное изменение,
которое могло бы при этом наступить в крови. При нормаль-
ной же еде, когда находящаяся в желудке пищевая смесь обуслов-
ливает отделение панкреатического сока соляной кислотой, обра-
зовавшейся из крови, в крови имеется увеличение щелочности,
что доказывается известным фактом повышения щелочности
мочи во время пищеварительного периода. Таким образом мы
имеем в крови два совершенно противоположных химических
состояния при возбуждении панкреатической железы кислотой,
извне введенной, и кислотой желудка. Стало быть, уже по од-
ному этому теоретическому расчету абсолютно исключается воз-

можность объяснения возбуждающего действия кислоты на
pancreas через кровь. Но мы можем привести и прямые опыты,
говорящие в том же смысле. Кислые жидкости, введенные
в прямую кишку, всегда оставляют панкреатическую железу в со-
вершенном покое. Точно так же кислота не действует на панкреа-
тическую железу и в том случае, если остается в желудке, не
переходя в кишки. На последнее указал доктор Готлиб, но более
полно обработал этот вопрос в последнее время доктор Попель-
ский. Вот его опыт на собаке с постоянной поджелудочной
фистулой.
11 - 37—43 м. . . .
0.75
куб.
см
сока
11 ч. 45 м
1.0
»
От 11 ч. 50 м. до 11 ч. 57 м. введено в прямую кишку 200 куб. см
раствора соляной кислоты 0.25%
12 ч. 00 м
0.25
куб.
см
12 ч. 15 м
0.0
»
12 ч. 25 м
0.0
»
12 ч. 37 м
0.25
»
12 ч. 50 м
0.0
»
В 12 ч. 50 м. введено в желудок 100 куб. см того же раствора
12 ч. 53 м
0.0
куб.
см
12 ч. 54 м
0.75
»
»
12 ч. 59 м
9.0
»
1 ч. 04 м
7.75
»
»
1 ч. 08 м
6.0
»
1 ч. 10 м
2.0
»
»
1 ч. 15 м
4.25
»
1 ч. 20 м
1.0
1 ч. 25 м
0.0
»
С другой стороны, у нас (у д-ра Попельского) имелась
собака, у которой желудок в привратниковой части был разрезан
пополам и затем на местах разреза в обе части введены обыкно-
венные фистульные трубки. Вливание кислоты в главный желу-
док оставляло pancreas в покое, вливание в привратниковую
часть обусловливало отделение поджелудочного сока, но лишь
тогда, когда кислота переходила из нее в кишки.

Нужно быть любителем очень натянутых догадок, чтобы и
при этих фактах продолжать еще думать о другой связи кислоты,
с pancreas, кроме рефлекторной. Нельзя при этом случае не за-
метить, что при pancreas, как уже сказано выше, мы совершенна
свободны от необходимости обсуждать какое-нибудь непосред-
ственное проникновение пищевых веществ в ее полость.
Затем нам остается еще один интересный вопрос: как по-
нимать самый факт раздражающего действия кислоты? Кислота*
как мы сказали, есть связующее звено между желудочным и
двенадцатиперстным пищеварением. Это, конечно, бесспорный
факт, но почему связью между этими отделами служит кислота,
а не что-нибудь другое? Само собою разумеется, что в настоя-
щее время нельзя претендовать на вполне научное решение этого
вопроса; можно высказать только несколько предположений.
Как известно, ферменты панкреатического сока действуют вполне
хорошо при щелочной реакции, при слабокислой реакции это
действие уже очень ослаблено, а при несколько более значитель-
ной кислой реакции оно становится нулевым. Можно поэтому
представить себе, что панкреатический сок, возбуждаясь кислотой
желудка и сам будучи щелочным, приготовляет для себя подхо-
дящую реакцию, нейтрализуя кислоту. Вместе с тем при этой
нейтрализации, неблагоприятной для пепсина, панкреатический
сок предохраняет себя от разрушающего действия этого фер-
мента. Плодотворная мысль Брюкке о механизме прекращения
желудочного пищеварения в кишках и создания благоприятных
условий для кишечного пищеварения посредством желчи, таким
образом, распространяется и на самый панкреатический сок.
Вместе с тем представляется вероятным и другой смысл выяс-
няемой нами связи. Для какой-то цели, еще не вполне понятой,
желудочный сок представляет собою весьма концентрированный
раствор соляной кислоты. Этот раствор приготовляется, по уче-
нию современной физиологии, посредством разложения хлори-
стого натрия крови, вследствие чего в крови получается избыток
щелочей, который, ради сохранения постоянства состава крови,
должен быть удален из организма. Соляная же кислота, испол-
нив свои обязанности в пищеварительном канале, подлежала бы

всасыванию в кровь и повела бы в свою очередь к сильному
понижению щелочности крови. Таким образом щелочность
крови, в связи с пищеварительным актом, должна была бы про-
делывать большие размахи в противоположные стороны, щелоч-
ность же крови, как известно, есть существеннейший фактор
химического процесса тела. Все это легко устраняется при тепе-
решнем соотношении главных пищеварительных соков, когда кис-
лый желудочный сок, именно вследствие его кислотности, про-
порционально этой кислотности гонит щелочный панкреатический
сок, т. е. в то время как из хлористого натрия крови кислотный
элемент идет в пепсиновые железы и оттуда в полость желудка,
элемент щелочи в виде соды служит панкреатической железе
для образования панкреатического сока. Таким образом обе
составные части хлористого натрия в кишках встречаются вновь,
чтобы восстановить его. В последнее время доктор Вальтер дал
этому объяснению солидную экспериментальную опору. Если
кислота в самом деле, по крайней мере отчасти, гонит панкреати-
ческий сок потому, что должна нейтрализоваться его щелочью,
то нужно ожидать в известных случаях самостоятельных измене-
ний щелочности сока, независимо от его ферментной части и
в связи именно с кислотным раздражителем. Это и оказалось
в действительности. Количественные определения золы сока, ее
титрование, как и титрование всего панкреатического сока, ука-
зали на резкую связь возбудителя отделения с неорганическими
составными частями сока. Сок, вытекающий на раствор кислоты,
всегда содержит крайне незначительное количество органического
вещества, максимальное количество неорганического, так что
в этом соке неорганического вещества бывает в 2—3 раза больше,
чем органического, и представляет высшую щелочность золы, как
и свою собственную. При этом быстрота отделения не имеет
главного значения: кислотный сок сохраняет свои характерные
качества при различных величинах часовой энергии. Факт совер-
шенно аналогичный ранним фактам. Как ранее, во второй лек-
ции, мы видели приспособление ферментов сока к сортам пищи:
для хлеба увеличивался крахмальный фермент, для молока жир-
ный, так здесь для чистой кислоты накопляется в соке щелочь и

крайне уменьшается ненужная для нее его органическая часть.
Однако сок, вытекающий на кислоту, никогда не бывает лишен
совершенно ферментных свойств, что указывает только на ча-
стичное значение того факта, которым мы занимались: сок, сле-
довательно, всегда рассчитывается на переваривание пищевых
веществ, а не только для нейтрализации кислоты.
Вероятно, благодаря примененному способу исследования
можно будет в общем потоке панкреатического сока отделять или
угадывать струю обусловленного кислотой сока или, иначе ска-
зать, узнавать между раздражителями в данный момент кислот-
ного агента. Оказалось, что мясной сок, т. е. вытекающий при
еде мяса, особенно в первые часы, в отношении неорганического
остатка весьма приближается к кислотному. И это совпадает
с тем, что при мясе в первые часы происходит чрезвычайно
сильное отделение желудочного сока, кислота которого и является
в качестве главного возбудителя панкреатического сока.
Таким образом сильнейшим раздражителем нервноотдели-
тельного прибора pancreas оказалось непитательное вещество —
кислота. Однако это не исключает возможности действия дру-
гих раздражителей, или тождественных с раздражителями желу-
дочных желез, или особых от них, так как ферментное действие
панкреатического сока гораздо шире действия желудочного
сока. Поэтому естественно представлялся вопрос: не являются ли
раздражителями pancreas крахмал и жир как вещества, стоящие
в специальном отношении к панкреатическому соку? По сделан-
ным до сих пор опытам мы не могли убедиться в сокогонном
действии крахмала. Разные смеси вареного крахмала с водой не
гнали сока больше, чем одна вода. Предмет требует дальнейшей
разработки, и весьма возможно, что какое-нибудь тонкое условие
пока ускользает из наших глаз. Но, может быть, и здесь, как
при желудочном соке, от крахмала исходит только трофическое
действие, т. е. усиливается содержание фермента, как мы уже
видели это во второй лекции, но не увеличивается масса сока.
Не исключается, наконец, возможность, что пищеварительный
интерес крахмала, если можно так выразиться, связан с каким-
нибудь другим условием, например, хоть с постоянным разви-

тием в пищеварительном канале, при совершенно нормальном
пищеварении, молочной кислоты, в особенности из углеводной
пищи. Может быть, в этом лежит разгадка этого физиолого-
химического факта, остающегося пока совершенно темным отно-
сительно его целей и смысла. Наука еще не пробовала, да и не
могла до сих пор приступать к синтезу реального пищеварения,
т. е. к объединению иногда расходящихся интересов как всех
пищевых веществ между собою, так и всего пищеварительного
канала в отношении ко всему организму. Для понимания послед-
ней фразы прошу вспомнить историю жира в отношении желу-
дочного отделения и вероятное предположение относительно
смысла факта раздражающего действия кислоты.
Положительнее и гораздо проще вышли опыты с жиром от-
носительно панкреатической железы. Уже одно сопоставление
известных фактов делает в высшей степени вероятным, что жир
должен быть самостоятельным раздражителем панкреатической
железы. Жир тормозит отделение желудочного сока, следова-
тельно, в норме нельзя ждать при жире косвенного возбужде-
ния pancreas кислотой; остается одно прямое. Доктор Долинский
при вливании зондом жидкого масла в желудок собаки постоянно
наблюдал более или менее значительное отделение панкреатиче-
ского сока. Хотя постоянство факта, при сильном задерживаю-
щем влиянии жира на желудочный сок, служило хорошей
порукой, что мы имеем дело в этих опытах с прямым раздра-
жением жиром панкреатической железы, однако скептик мог бы
или допустить накопление в желудке кислой жидкости ранее на-
шего опыта, или держать в голове наше прежнее заявление, что
сильное психическое возбуждение может пересилить задержи-
вающее действие жира. Но вот вам удовлетворяющий требова-
нию опыт, поставленный доктором Дамаскиным.
Совершенно здоровая собака, имеющая две фистулы — желу-
дочную и поджелудочную — кормлена за 20 часов до опыта; над
отверстием протока фиксирована металлическая воронка с кали-
брированным цилиндром. Желудочная фистула посредством
пробки и каучуковой трубки соединена с воронкой, поставленной
на известной высоте и содержащей 110—115 куб. см жира.

Каучук прерывается Т-образной трубкой, на одиночном колене
которой прикрепляется также каучуковая трубка. При начале
опыта моровский зажим запирает каучук между Т-образной
трубкой и воронкой, т. е. не допускает выливаться жиру из во-
ронки. Каучук, надетый на одиночную часть Т-образной трубки,
открыт, т. е. содержимое желудка свободно может вытекать
кнаружи. Часто в начале опыта течет из желудка чистая кислая
жидкость, очевидно психический желудочный сок, реже желудок
заключает в себе только немного щелочной слизи. Производящий
опыт уединяется с собакой в отдельную комнату, и собака, поте-
ряв надежду получить что-нибудь съестное и соскучившись,
большею частью засыпает. Экспериментатор ждет полного пре-
кращения кислого отделения из желудка и затем возможно
осторожно открывает зажим от масла и закрывает зажим кна-
ружи. Если ранее* при открытом желудке, панкреатический сок
или совсем не отделялся, или вытекал со скоростью 0.5—
1.0 куб. см в 15 минут, то теперь, спустя 3—5 минут после
вливания жира, отделение его отчетливо усиливается, достигая
через 15—30 минут величины 7—10 куб. см в те же 15 минут.
При этом в нижнюю каучуковую трубку спускается из желудка
только небольшое количество щелочной слизи. Следовательно,
отделение панкреатического сока под влиянием жира происходит
при безусловном отсутствии в желудке кислого желудочного
сока.
Иногда опыт видоизменялся таким образом: 15—30 минут
спустя после введения жира открывается зажим на нижней
трубке, и содержимое желудка выливается вон; большею частью
это 15—20 куб. см жира и 3—5 куб. см щелочной слизи.
Слизь маленькими порциями, несколько смешанная с каплями
жира, продолжает вытекать и потом. В другой раз, рано или
поздно, вместе с этой слизью из желудка выбрасывается желчь5
(или, чаще, желчью окрашенная жидкость), содержащая жир
в щелочной реакции, очевидно, забрасываемая антиперистальти-
чески из кишек в желудок. Тем не менее во все это время из
панкреатической фистулы обильно течет сок. Сообщенные на-
блюдения исключают также мысль, чтобы в кишках при разло-

жении жиров быстро развивалась и начинала преобладать кис-
лая реакция, которая бы и была раздражителем pancreas в этих
опытах: содержимое кишек в продолжение часа и больше совер-
шенно не представляет и следов кислой реакции. Эти опыты
дают право заключить, что жир есть второй и самостоятельный
раздражитель панкреатической железы.
Прибавлю несколько второстепенных замечаний. При этих
опытах, как сказано, час-два течет из желудка эмульсированная
жидкость. Факт производит такое впечатление, что двенадцати-
перстная кишка представляет такую же отдельную полость, как
и желудок, постоянно перегоняя из одного конца в другой свое
содержимое — в данном случае жир, смешанный с действую-
щими на него реактивами — желчью и панкреатическим соком —
и подвергающийся в этой полости с течением времени, и
довольно длинного, соответственному изменению, т. е. эмульси-
рованию и разложению; через 1—2 часа эмульсированная
жидкость действительно становится кислой. При пустом желудке
полость двенадцатиперстной кишки как бы расширяется на счет
его. Второе замечание относится ко сну животного во время
опыта. Как я уже упоминал выше, сон не оказывает ни малей-
шего влияния на ход отделительной работы желудочных желез.
Однако относительно панкреатической железы имелось категори-
ческое заявление из нашей лаборатории, что сон чуть не пре-
кращает совершенно панкреатического отделения, даже в самый
его разгар. Дальнейшие наблюдения поправили эту ошибку.
Механизм ошибки не лишен интереса. Автор, утверждавший это,
повидимому, был совершенно прав: с засыпанием собаки отде-
ление сока круто падало почти до нуля. Почему? Кроме связи,
принятой автором, могла быть случайная, внешняя связь между
актом засыпания и прекращением вытекания сока из протока,
например хотя такая. Животное стоит в станке в особых так
называемых сапогах. Когда оно засыпает, оно, естественно, при-
нимает пассивное положение — виснет на сапогах; при этом про-
исходит сильное смещение и натяжение наружных покровов.
В таком случае проток поджелудочной железы, идущий сквозь
эти покровы, часто оказываются сжатым, придавленным, и вот

вам точная, хотя и внешняя, связь сна с панкреатическим отде-
лением. Этот факт свидетельствует еще раз о необходимости
ежеминутного и широкого внимания при производстве физиоло-
гических опытов.
Что касается до пункта приложения возбуждающего действия
жира на pancreas, то на основании приведенных опытов можно
думать, что раздражение прикладывается к слизистой оболочке
двенадцатиперстной кишки; у нас часто наблюдалось сильное и
продолжительное отделение поджелудочного сока при уже совер-
шенно свободном от жира желудке. Механизм действия жира
как раздражителя поджелудочной железы едва ли может пред-
ставлять собою вопрос. При химической индифферентности
жира нельзя и думать о раздражении через кровь. Другое дело,
конечно, периферические окончания, которые специально
устроены для того, чтобы реагировать на всевозможные усло-
вия— химические, механические и всякие другие.
Теперь обратимся к раздражителям, которые оказались
действительными при желудочном отделении: не будут л*и они
действовать и при панкреатическом? Это — психическое возбу-
ждение, вода и экстрактивные вещества. Теоретически пред-
ставляются вероятными как положительный, так и отрицатель-
ный ответы. Если аппетит и вода нужны, чтобы обеспечить
начало отделительной работы желудка, то ведь то же, может
быть, иногда нужно и для поджелудочной железы, хотя пан-
креатическое отделение в главном (кислота) зависит от желу-
дочного. При заболевании желудка поджелудочная железа
осталась бы без ее главного импульса, и мы действительно знаем
клинические случаи, где соляной кислоты в желудке не бывает
месяцами, а пищеварение в целом идет довольно удовлетвори-
тельно. Стало быть, в интересах большей самостоятельности
поджелудочной железы представляется вероятной действитель-
ность показанных выше условий и в качестве ее раздражителей.
Значит, дело в фактах. Мы с умыслом отодвинули этот вопрос
к концу лекции, так как решение его тесно связано с выше-
установленными фактами. Опыты над условиями, действующими
в качестве специальных раздражителей pancreas, просты, как мы

видели; в совершенно другом положении опыты над агентами,
являющимися вместе с тем возбудителями желудочного отделе-
ния. Они будут, конечно, возбудителями и pancreas в силу
кислотности желудочного сока, но это не есть решение вопроса.
Необходимо разъяснить, не действуют ли они самостоятельно,
прямо, независимо от кислотности желудочного сока, а это
сделать не легко.
Доктор Кувшинский давно уже показал, что поддразнивание
голодного животного видом пищи может обусловить иногда
чрезвычайно обильное отделение панкреатического сока. Но
вывод его из этого факта о психическом раздражении нервов
pancreas, в свое время совершенно законный, в настоящее
время, очевидно, нуждается в поверке: не имеем ли мы здесь
дела с раздражающим действием кислоты желудочного сока,
накопившегося в желудке под влиянием психического раздражи-
теля? Являлось неизбежным повторение опыта в такой обста-
новке, чтобы косвенное влияние кислоты желудочного сока было
исключено. Для этого вначале рассчитывали было на сложное
оперирование животного: у собаки производились операции
желудочной, панкреатической фистулы и эзофаготомии. Ставя
опыт с мнимым кормлением при открытой желудочной фистуле,
наблюдали наступление или усиление панкреатического отделе-
ния под влиянием кормления. При таком исходе опыта смысл
его оставался неопределенным; он был бы ясным только в том
случае, если бы при нашей обстановке сок не потек. Теперь же
опять можно было предполагать разно. Может быть, часть желу-
дочного сока и при открытой желудочной фистуле все же успе-
вала переходить в двенадцатиперстную кишку. Но тут же оказался
и новый путь для решения нашего вопроса — это наблюдение
скрытого периода мнимого кормления для pancreas. Скрытый
период желудочного отделения у собаки представляет, как уже
заявлено мною выше, строгую границу в одну сторону, он ни-
когда не бывает короче 4.5 минуты. Поджелудочный сок обыкно-
венно начинает выделяться через 2—3 минуты при введении
раздражителя, например кислоты. При поддразнивании сок на-
чинает усиливаться также всего чаще через 2—3 минуты после

начала кормления. Это, как мне кажется, в настоящее время всего
больше располагает к допущению мысли о непосредственном
психическом раздражении секреторных нервов pancreas, как оно
уже давно установлено для центра желудочных секреторных
нервов.
Вероятно, в связи с этим фактом стоит и часто делаемое
наблюдение, когда долго следишь за панкреатическим отделением
голодного животного: вслед за урчанием в кишках наступает
более или менее кратковременная работа железы, при покое
желудочных желез. Можно думать, что быстролетное желание
еды легко и одновременно захватывает центры как двигательных
нервов кишек, так и секреторных нервов pancreas, будучи недо-
статочным для возбуждения более косного (более длинный
скрытый период) желудочного отделения. Возможно, кроме того,
что центр нервов pancreas как принадлежащий к кишечному
отделу пищеварения более или менее тесно ассоциирован
с центрами двигательных нервов кишек. Психическое же возбу-
ждение кишечного движения — факт общеизвестный, уже вошло
в пословицу о перебирании кишек при сильном аппетите или
голоде. Во всяком случае над вопросом о психическом возбу-
ждении pancreas надо еще поработать.
Подобные же вопросы, как с психическим возбуждением,
приходится ставить и при воде, в ее отношении к pancreas. Вли-
тая в желудок вода гонит панкреатический сок. Но почему —
прямо ли, самостоятельно возбуждая эту железу или благодаря
предварительному подкислению желудочным соком? При опытах
для решения этого вопроса (д-р Дамаскин) применялась та же
самая методика, что описана при жире. Вливая собаке незаметно
для нее, при совершенно затихшем желудочном отделении,
150 куб. см воды, мы замечаем через 2—3 минуты начало или
отчетливое усиление панкреатического отделения; ждем еще 1—
2 минуты, когда отделение все усиливается, и теперь опоражни-
ваем желудок. Обыкновенно в желудке еще остается некоторое
количество воды, нейтральной или щелочной жидкости. Слу-
чается, что отделение pancreas продолжается некоторое время
и после опорожнения желудка, хотя в желудке так дело и не

доходит до появления сока. В положительном случае отделение
желудочного сока не начинается ранее десяти минут. Вывод ясен
и бесспорен: вода есть самостоятельный, прямой раздражитель
иннервационного прибора pancreas. Наконец последний вопрос —
относительно действия химических раздражителей желудочных
желез, которые найдены нами между экстрактивными веществами
мяса. Соответствующий опыт был поставлен совершенно так же,
как опыт с чистой водой. Ни малейшей разницы при этом от
воды не наблюдалось; отделение начиналось в тот же срок после
вливания раствора либиховского экстракта, как и при воде, и
отнюдь не было более энергично, чем при последнем.
Подводя итоги всем приведенным фактам, мы можем сказать,
что есть несколько раздражителей, общих для желудочных и
поджелудочной желез; это может быть психический момент,
страстное желание еды и, несомненно, вода; а затем как те, так
и другая имеют своих собственных раздражителей: желудоч-
ные — экстрактивные вещества, pancreas — кислоту и жир.
Мы должны еще несколько остановиться на явлениях задер-
живания, которые в некоторых случаях обнаруживаются при
деятельности поджелудочной железы. Как уже упомянуто, рас-
творы нейтральных и щелочных солей щелочных металлов не
только не возбуждают панкреатического отделения, а скорее
задерживают его. Я опишу эти опыты подробнее.
Сравнивалось сокогонное действие чистой воды и растворов
упомянутых веществ; всякий раз отделение поджелудочного сока
во втором случае было резко меньше. Представляю из работы
доктора Беккера несколько цифр, сюда относящихся.
Сок собирается и отмечается в получасовые промежутки.
ТАБЛИЦА 20
Введено в желудок
250 куб. см воды
Введено 2 г двуугле-
кислого Haipa в
250 куб. см. воды
Введено
251 куб. СМ воды
5.6 куб. см
4.2 куб. см
18.0 куб. СМ
9.9 ъ »
0.6 1 »
73 » »
6.2 » »
1.0 • V
-

Задерживающее действие исследовалось и в другой форме
опыта, причем специально имелось в виду выяснить, как долго
продолжается это действие.
Собаке вливался зондом испытуемый раствор. Спустя час
животному давалась обычная еда, и наступающее отделение
сравнивалось с нормальным отделением после еды. Сравнение
обнаруживало отчетливое уменьшение отделения в первом слу-
чае. Опять привожу пример из работы доктора Беккера
(табл. 21).
Отделение отмечается каждый час (в куб. сантиметрах).
ТАБЛИЦА 21
Опыт 1
Опыт 11
Опыт III
собака получила
1200 куб. см молока
• 2 фунта хлеба
перед Tai-ой же едой
собака за 2 часа полу-
чила 400 куб. см
Ессситукской воды
та же еда без
предварительной
Ессситукской воды
46.6
32.2
42.3
45.4
563
62.1
53.5
21.5
46.4
18.1
15.7
21.4
22.4
12.0
14.5
18.7
14.4
13.9
Всего 204.7
Всего 152.1
Всего 200.6
Здесь прошу вас еще раз припомнить то, что я говорил
в первой лекции о хроническом прибавлении соды к пище. Такое
прибавление надолго и очень сильно понижает отделительную
деятельность поджелудочной железы, дело доходит до совер-
шенно необычного minimum'a работы.
Итак, факт понижающего действия наших веществ на
pancreas в высшей степени ярок и, конечно, достоин внимания.
Как представлять себе механизм задерживания, остается еще
невполне разъясненным: местное ли это только действие на

периферические окончания рефлекторных нервов или сюда вме-
шивается и действие через кровь, в настоящее время с положи-
тельностью сказать трудно. Что местное действие не остается без
участия в разбираемом явлении, явствует уже из того факта,
что задерживающее действие принадлежит не только упомянутым
растворам, но и растворам других, легко растворяющихся ве-
ществ, например сахара, как то показывают опыты доктора
Дамаскина. Все имеет такой вид, что легко растворяющиеся
в воде вещества что-то отнимают у воды из ее обычных свойств
и этим лишают ее постоянного местнораздражающего действия.
Вот все факты, которые собрала наша лаборатория относи-
тельно нормальных раздражителей поджелудочной железы. Мы
считаем себя вправе признавать их новыми, хотя мысль о спе-
циально раздражающем действии кислоты и кислой пищевой
массы желудка высказывалась уже давно. Но одно дело мысль и
другое—ясные и точные факты. Что мысль эта, как не основан-
ная на точных фактах, не нашла себе распространения, следует
из того, что в позднейших работах и учебниках постоянно гово-
рится лишь о раздражающем действии пищи в целом.
Я кончил, господа, с фактической частью лекций и вместе
с тем чрезвычайно далек от мысли, что наш предмет исчерпан по
существу. Многое, очень многое еще должно быть добыто, чтобы
можно было поздравить себя с настоящей победой в этой
области, но приобретенное дорого уже по одному тому, что оно
служит ясной программой для ближайшего исследования. У нас
сейчас гораздо больше вопросов, чем сколько их было еще не-
давно. И это обилие вопросов есть успех исследования, потому
что оно свидетельствует об ознакомлении с обширною областью,
понятой с общей точки зрения и распланированной по отдель-
ным участкам для производства частных работ. Вопросов так
много, что о них можно говорить только группами. Во второй
лекции мы познакомились с крайнею сложностью, характери-
зующеюся, однако, постоянством и точностью, работы желудоч-
ных и поджелудочной желез. Предстоит объяснить каждый
пункт этой сложной работы с точки зрения интересов составных
частей пищи, условий благосостояния пищеварительного канала,

как и всего организма. Говоря частно, надо ответить на
вопросы: почему в данный момент сока то, а не другое количе-
ство, с такими, а не с другими качествами, чем эти колебания
количества и свойств полезны пище для переваривания, а пище-
варительному каналу и всему организму для их целостности и
нормальности? За этим рядом мы имеем другой ряд вопросов:
как происходят все эти колебания железистой деятельности? Мы
разложили пищу на ее отдельные элементы, но приведенные
далеко не обнимают собою всего количества реальных элементов.
Нужно, конечно, определить все. Из действия элементов должен
быть объяснен каждый пункт кривой отделения при каждом
сорте более сложной пищи. Для решения задачи должны быть
применены как постепенное соединение изученных элементов,
синтезы шаг за шагом все более и более сложной пищи, так и
подробный анализ свойств сока в каждый момент отделительной
работы. При сложной еде последнее нужно для заключения из
свойств сока о характере раздражителей, как, например, из
щелочности панкреатического сока можно заключать о действии
кислоты в роли раздражителя. Согласие результатов по обоим
способам (синтетическому и аналитическому) явится лучшим ме-
рилом правильности заключения. Конечно, это систематическое
исследование элементов пищи поведет к открытию многих не-
ожиданных соотношений: с одной стороны — между пищевыми
веществами, с другой — между пищеварительными железами.
Полный ответ на две приведенные группы вопросов, зачем и ка-
ким образом колеблется железистая деятельность, мы получим
только тогда, когда с приемом исследования отделительной ра-
боты соединится подробное исследование содержимого пищевари-
тельного канала во все время пищеварительного периода, на ка-
ждом пункте всего его протяжения, когда мы будем точно знать,
где какая составная часть пищи находится и каким изменениям
подвергается в каждый данный момент. Последняя группа вопро-
сов касается действия элементов пищи, т. е. точной локализации,
характера действия и результата комбинирования местных спе-
циальных раздражителей, как и хода центральных иннервацион-
ных процессов, обусловливаемых не только периферическими

толчками со стороны пищеварительного канала, но и влияниям»
с других органов. Конечно, вопросы всех этих трех групп взаимно
и тесно переплетаются друг с другом.
Само собой разумеется, что все указанные вопросы имеют
полную силу и для тех реактивов пищеварительного канала, ко-
торые не вошли в наше изложение, как желчь и кишечный сок,
ввиду полной неудовлетворительности их физиологии с развитой
в этих лекциях точки зрения. Но как ни много осталось сделать*
можно быть довольным тем, что получено. Добытыми данными
изгнана из нашего отдела — можно надеяться, безвозвратно —
грубая и бесплодная идея общей раздражительности пищевари-
тельного канала всякими механическими, химическими и термиче-
скими агентами, безотносительно к подробностям каждой частной
пищеварительной задачи. При теперешнем положении дела эти
агенты, при интенсивности их действия, могли бы быть лишь бла-
гоприятствующими или возмущающими обстоятельствами, а ни-
как не главными и нормальными определителями секреторной ра-
боты пищеварительного канала. На месте грубой подделки недо-
статочного знания отчетливо очерчиваются контуры художествен-
ного механизма, исполненного тонкости и внутренней целесообраз-
ности, как и все в природе, поскольку мы с ней ближе знакомимся.
Существенная польза для процесса пищеварения извлекается
уже из самого инстинкта еды, так как он составляет, кроме
импульса к исканию и введению в организм пищи, первый и
сильнейший раздражитель многих пищеварительных желез.
Выделенная таким образом масса жидкостей разных реакций
переводит значительную часть принятой пищи в растворимое
или полужидкое состояние, чем дается возможность проявиться
химическим свойствам пищевой массы. Поэтому первоначально
возбужденная деятельность желез затем видоизменяется и на-
правляется сообразно свойствам введенных пищевых веществ, как
они дают себя знать периферическим окончаниям нервноотдели-
тельного прибора. В интересах всех веществ устанавливается
известное равновесие в количестве и силе реактивов: одно уси-
ливается, другое ослабляется и тормозится до известной степени,
т. е. получается то содействие, то борьба отдельных элементов

пищи в отношении к реактивам. Начатая актом еды отделитель-
ная работа развивается и распространяется вдоль пищеваритель-
ного канала благодаря целесообразному сцеплению одной пище-
варительной инстанции с другой.
В своей речи в Обществе русских врачей, о которой упомя-
нуто в начале этих лекций, я высказал уверенность, что через
какие-нибудь 10 лет мы будем так же хорошо знать химическую
работу пищеварительного канала, как знаем сейчас физический
прибор нашего глаза. После этих слов прошло два года, и, огля-
дываясь на сделанное в течение этих лет, я не вижу причины
брать моих слов назад. Оживление в разбираемом отделе знаний
за последний год становится заметным и на Западе; с нашими
работниками соединяются за тем же делом многочисленные евро-
пейские товарищи, и наш предмет, раз он вышел на настоя-
щую дорогу, по сущности дела, подлежит скорому и полному изу-
чению. Это не вопрос о сущности жизни, о механизме или хи-
мизме деятельности клеток, окончательное решение которого
останется еще на долю бесчисленного ряда научных поколений
как постоянно увлекающее, но никогда вполне не удовлетворяе-
мое желание. На нашем, так сказать, ярусе жизни, в органной
физиологии (в противоположность клеточной), во многих отде-
лах ее, уже с правом, трезво можно надеяться на возможность
совершенного уяснения нормальной связи всех отдельных частей
прибора (в нашем случае пищеварительного канала) между
собою и с объектами внешней природы, стоящими к ним в спе-
циальном отношении (в данном случае с пищей). На ступени
органной физиологии мы как бы абстрагируемся от вопросов,
что такое периферическое окончание рефлекторных нервов и ка-
ким образом оно воспринимает того или другого раздражителя,
что такое нервный процесс, как, в силу каких реакций и какого
молекулярного устройства возникают в секреторной клетке те
или другие ферменты и приготовляется тот или другой пище-
варительный реактив. Мы принимаем эти свойства и эти эле-
ментарные деятельности как готовые данные и, улавливая пра-
вила, законы их деятельности в целом приборе, можем в извест-
ных пределах управлять прибором, властвовать над ним.

ЛЕКЦИЯ ВОСЬМАЯ
ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ, ИНСТИНКТ ЛЮДЕЙ
И МЕДИЦИНСКИЙ ЭМПИРИЗМ
Мм. гг.! Сегодня мы займемся сопоставлением переданного
лабораторного материала как с повседневными правилами еды,
так и с врачебными мероприятиями в случае расстройства пище-
варительного аппарата. Что касается последнего случая, то здесь,
для полного торжества знания и наиполезнейшего его приложе-
ния, требовалось бы, конечно, подвергнуть эксперименту как
патологию, так и терапию аппарата, теми же методами и с тех же
точек зрения. И это едва ли представило бы теперь очень боль-
шие затруднения; многие патологические процессы с легкостью
могут быть произведены в лаборатории, особенно благодаря
успехам бактериологии, тем более, что в данном случае идет дело
как бы о наружных заболеваниях, потому что при современной
методике каждый пункт поверхности пищеварительного канала
делается доступным. На таких патологических животных можно
было бы точно и подробно определить функциональное отклоне-
ние нашего аппарата, т. е. изменение секреторной деятельности,
что касается свойств секретов и условий их выделения. На них же
следовало бы испытать и терапевтические приемы, эксперимен-
тально вникая как в лечебный результат, так и во весь ход
лечения, т. е. в состояние отделительной деятельности во все
моменты лечения. Едва ли можно сомневаться в том, что лишь
с развитием экспериментальной терапии наравне с эксперимен-
тальными физиологией и патологией, научная, т. е. идеальная,

медицина займет подобающее ей место, чему неоспоримым дока-
зательством служит так недавно народившаяся бактериология.
Я описал подобный патолого-терапевтический опыт над со-
баками, у которых были перерезаны на шее блуждающие нервы.
Припоминаются другие, сюда относящиеся, подробности. Наша
собака с двумя желудками иногда подпадала легкому катараль-
ному заболеванию желудка, обыкновенно быстро проходившему.
Было интересно видеть, что болезненный процесс, причиненный
нами большому желудку, давал себя знать и в маленьком, так
как из него получалось почти непрерывное слизистое отделение
с весьма пониженною кислотностью, но, однако, с значительной
переваривающей силой. При начале заболевания или раньше
видимого заболевания бросалось в глаза, что психическое воз-
буждение вело к цели — давало сок в нормальном размере,
между тем как местные раздражители почти отказывали в дей-
ствии. Можно было бы себе представлять в таком случае, что
глубина слизистой оболочки с железами остается еще здоровой
и легко возбуждается к деятельности из центров, поверхност-
ный же слой ее с периферическими аппаратами рефлекторных
нервов уже значительно страдает. Я привожу эти скорее впечат-
ления, чем точные факты, в доказательство того, какая благодар-
ная почва ожидает исследователя, который, пользуясь современ-
ной методикой и результатами, захотел бы экспериментально
изучать патологические состояния нашего отдела и их лечение.
Такое изучение тем более желательно, что клинические исследо-
вания того же предмета, несмотря на большую энергию их за
последние годы, конечно, стоят в трудных условиях. Не нужно
забывать, что желудочный зонд, главное орудие клиники, все же
менее удобен, чем желудочная фистула, как она практикуется на
животных, а мы знаем, что за длинный период последнего метода
физиология желудка не сделала особенно больших успехов.
И это понятно: мы имели перед собой смесь веществ, в которых
очень трудно, а временами прямо-таки невозможно, вполне точно
разобраться.
Итак, строго научное решение вопросов терапии еще впереди,
но это, однако, отнюдь не исключает возможности плодотворного

влияния всяких новых приобретений физиологии на деятельность
врача. Конечно, физиология не может претендовать на властное
руководительство врачом, потому что, не обладая полным зна-
нием, она постоянно оказывается уже клинической действитель-
ности. Но зато физиологические сведения во многом часто
уясняют механизм заболевания и внутренний смысл полезных
эмпирических приемов лечения. Одно дело — что-нибудь приме-
нять, не зная способа действия, и другое — безмерно более
выгодное положение — ясно знать, что делаешь. Последним,
конечно, определится более удачное, более приспособленное
к частным обстоятельствам воздействие на больной аппарат.
К тому же медицина, лишь обогащаясь постоянно, изо дня в день,
новыми физиологическими фактами, станет когда-нибудь, нако-
нец, тем, чем она должна быть в идеале, т. е. уменьем чинить
испортившийся механизм человеческого организма на основании
точного его знания, быть прикладным знанием физиологии.
Вернемся к главной теме. Если вообще признается, что
инстинкт людей есть плод обыденного опыта, перешедшего в бес-
сознательное приспособление к наилучшим условиям существова-
ния, то специально в физиологии пищеварения стала привычной
фраза, что физиология только подтверждает правила инстинкта.
Нам кажется, что и переданный выше запас физиологических
фактов представляет многочисленные случаи торжества инстинкта
перед судом физиологии. Особенно внушительно оправдание по-
вседневного житейского требования, чтобы пища съедалась со
вниманием и удовольствием. Всюду акт еды обставляется извест-
ным образом, как бы вырывается из хода обычных занятий: на-
значается особое время, собирается компания (родных, знакомых,
случайных товарищей), делаются известные приготовления (пере-
одевание англичан, благословение еды старшим и т. п.), у со-
стоятельных людей имеется особая комната для еды, пригла-
шается музыка, созываются люди, увеселяющие обедающих; все
рассчитывается на отвлечение от дум и забот текущей жизни и
сосредоточение интереса на предстоящей еде. С этой же точки
зрения, очевидно, надо понимать неуместность серьезных разго-
воров, серьезного чтения во время еды. Вероятно, в этом же

заключается отчасти значение различных алкогольных растворов
при еде, так как алкоголь, слегка наркотизуя уже в первых сте-
пенях своего действия, тем способствует освобождению человека
из-под тяжести обыденных жизненных впечатлений. Понятно,
что вся эта сложная гигиена интереса к еде находит свое глав-
ное применение в более интеллигентных и достаточных классах
общества, во-первых, потому, что здесь сильнее умственная дея-
тельность, беспокойнее различные вопросы жизни, а во-вторых,
еда обыкновенно предлагается в большем количестве, чем это
отвечает потребности; в простых классах, где умственная жизнь
более элементарна, при большом напряжении мышечной силы,
при общей недостаточности питания, интерес к еде нормально и
силен и жив, без всяких особенных мер и ухаживаний. Те же
обстоятельства являются причиной, почему так изысканны сорта
еды у высших классов и могут быть просты без особого вреда
у низших. Все приправы к еде, все закуски перед капитальной
едой, очевидно, рассчитаны на то, чтоб возбудить любопытство,
интерес, усиленное желание еды. Общеизвестен факт, что человек,
сначала равнодушно относящийся к обычной еде, начинает, ее
есть с удовольствием, если предварительно раздразнит свой вкус
чем-нибудь резким — пикантным, как говорят. Нужно, следова-
тельно, тронуть вкусовой аппарат, привести его в движение для
того, чтобы дальше деятельность его поддерживалась менее силь-
ными раздражителями. Понятно, для человека, чувствующего
голод, такие экстренные меры не нужны и достаточно приятного
само по себе удовлетворения голода; недаром говорится, что
голод — лучший повар. Однако и тут все дело в степени; извест-
ный вкус еды необходим для всех нормальных людей и даже для
животных. Собака, не евшая много часов, не ест много такого,
что вообще едят собаки, а выбирает приятные ей сорта еды.
Таким образом присутствие в еде известных вкусовых веществ
является общей потребностью, хотя, конечно в частности, вкусы
представляются крайне различными у различных людей. С дру-
гой стороны, совершенно понятно и чрезмерное влечение к на-
слаждению едой, как и всякая крайность в жизни (Петр Петро-
вич Петух из «Мертвых душ» и другие чревоугодники).

Эта беглая характеристика отношения людей к акту еды, не-
сомненно, свидетельствует, что люди всегда стараются обеспе-
чить внимание к еде, интерес, наслаждение ею, озабочены тем,
что в общежитии называется аппетитом. Все сознают, что нор-
мальная и полезная еда есть еда с аппетитом, еда с испытывае-
мым наслаждением; всякая другая еда, еда по приказу, по рас-
чету признается уже в большей или меньшей степени злом, и
инстинкт человеческого здоровья побуждает стараться об устра-
нении его. Восстановление аппетита есть поэтому одна из частых
просьб, обращаемых к врачу. В согласии с этим врачи всех веков
и стран до последнего времени считали своей существенной обя-
занностью, помимо борьбы с основным недугом, принимать спе-
циальные меры для восстановления аппетита. Нужно думать,
в этом руководило ими не только желание освободить пациента
от лишнего неприятного симптома, но и убеждение, что возврат
аппетита сам по себе будет способствовать установке нормальных
отношений в пищеварительном деле. Можно сказать, что в какой
степени пациент желал получить потерянный аппетит, в такой же
степени врач старался возвратить его зависящими от него сред-
ствами. Отсюда не мало лекарств, получивших специально назва-
ние аппетитных. К сожалению, врачебная наука нашего времени
значительно уклонилась от этой правильной, реальной тактики
в отношении аппетита. При чтении современных руководств по
болезням пищеварения бросается в глаза невнимание к аппетиту
как симптому заболевания, а в особенности к его специальному
лечению; только в некоторых из них одной-другой фразой вы-
двигается значение аппетита как фактора пищеварительной дея-
тельности. Зато попадаются такие книги, где почти рекомендуется
врачу не лечить от плохого аппетита как малозначительного
субъективного симптома. После того, что было рассказано и по-
казано вам на предшествующих лекциях, нельзя не считать такого
отношения современной медицины к аппетиту большим заблужде-
нием. Если где, то именно здесь симптоматическое лечение в зна-
чительной степени совпадает с существенным лечением. Если
врач при расстройствах пищеварения большею частью считает
полезным всяческими средствами оживить отделительную дея-

тельность, то эта его цель всегда вернее и всего полнее дости-
гается именно возвращеним больному аппетита.
Мы видели выше, что никакой другой раздражитель не мо-
жет сравняться ни в качественном, ни в количественном отно-
шениях с страстным желанием еды как возбудителем желудоч-
ного сока. До известной степени можно себе представить, — и это
полезно в интересах разъяснения дела, — каким образом совре-
менная врачебная наука пришла к известному равнодушию по
отношению к потере аппетита как предмету врачевания. При все
большем проникании во врачебную науку экспериментального
метода многие факторы сложного патологического состояния и
терапевтические агенты оцениваются, так сказать, по их лабора-
торной аттестации, т. е. поскольку они воспроизводятся лабора-
торией. Конечно, высокое прогрессивное значение такого направ-
ления — вне всякого спора; однако здесь, как и во всяком дру-
гом человеческом деле, не обходится без ошибок и крайностей.
Не надо забывать, что отсутствие в данных лабораторных усло-
виях того или другого явления еще не обозначает его фантастич-
ности, что мы еще не знаем всех настоящих условий существо-
вания того или другого явления и не представляем себе пол-
ностью всей сложной связи между отдельными жизненными
явлениями. Клиника и патология пищеварения, стремясь найти
себе опору в лабораторных данных и не находя там фактов, так
или иначе связанных с аппетитом, естественно охладели к нему и
в своей врачебной практике. Как уже сказано выше, в физио-
логии до последнего времени только мельком, да и то не всеми
авторами, упоминалось о психическом желудочном соке и то
больше, кажется, как о курьезе. Зато существенное значение
приписывалось механическому раздражению, которое как раз при
развитии знаний в этой области оказывается фантастическим.
Теперь эта ошибка физиологии экспериментально разъяснена,
каждому из спорных агентов указано надлежащее место, и кли-
ника, следуя все тому же законному стремлению к лаборатор-
ной обработке своих вопросов, обязана в ее практической дея-
тельности полностью возвратить аппетиту его права на внимание
и лечение.

Несмотря на указанное равнодушие современных врачей
к аппетиту прямо, так сказать, per se, в сущности многие меди-
цинские приемы и сейчас имеют в своем основании уход или
расчет именно на аппетит. Такова правда эмпиризма! Когда
пациенту внушается есть понемногу, не до насыщения, когда
пациента удаляют из привычной обстановки (как в способе Мит-
челя), когда пациента отсылают на воды, где вся жизнь прико-
вывается к известным физиологическим отправлениям и к еде
в особенности, — во всех этих случаях врач, собственно говоря,
способствует возбуждению аппетита и пользуется этим возбу-
ждением для излечения. В первом случае, когда предлагается
есть небольшими порциями, помимо устранения переполнения
слабого желудка, несомненно имеет место многократное воз-
буждение аппетитного сока как особенно обильного по коли-
честву и сильного по качеству. Прошу припомнить рассказанный
выше опыт над собакой, где еда, данная собаке маленькими пор-
циями, повела к отделению гораздо более сильного сока, чем
сразу съеденная большая порция. Это было чистое эксперимен-
тальное воспроизведение клинического ухода за слабым желуд-
ком. При этом представляется тем более целесообразным, что
при наиболее частых заболеваниях желудка страдает лишь самый
поверхностный слой его оболочки. Таким образом чувствитель-
ная поверхность желудка, воспринимающая действие химического
раздражителя, может оказаться, так сказать, не на высоте своей
обязанности, и период химического возбуждения желудочного
сока, занимающий большое время при обильной еде, окажется
по преимуществу или даже исключительно неисправным. Между
тем хорошее психическое возбуждение, живой аппетит, беспре-
пятственно из центральной нервной системы достигнет до желу-
дочных желез, сидящих в более глубоких, еще нетронутых частях
слизистой оболочки. Такой пример из лабораторного патологи-
ческого материала был приведен мною в начале этой лекции.
Ясно, что в таких случаях прямой и верный расчет — вести пище-
варение только на аппетитном соке, не полагаясь на химический.
Вполне понятное с нашей точки зрения значение имеют все
меры к удалению человека, страдающего хронической слабостью

желудка, из привычной обстановки. Если представим себе чело-
века, умственно занятого, среди какой-нибудь горячей служебной
деятельности, то как часто случается, что такой человек ни на ми»*
нуту не может оторваться мыслью от своего дела. Он ест как бы
незаметно для самого себя, ест среди непрерывающегося дела.
Это особенно часто случается с людьми, живущими в больших
центрах, где жизнь чрезвычайно напряжена. Такое системати-
ческое невнимание к еде, конечно, готовит в более или менее
близком будущем расстройство пищеварительной деятельности
со всеми его последствиями. Аппетитного, запального сока нет
или очень мало; отделительная деятельность разгорается мед-
ленно; пища остается в пищеварительном канале гораздо дольше,
чем следует; при недостаточности соков подвергается брожению,
в таком виде чрезмерно раздражает оболочку канала, и таким
образом естественно подготовляется и развивается болезненное
состояние его. Всякие медицинские предписания пациенту, остаю-
щемуся на месте, в тех же условиях, едва ли могут помочь, раз
основная причина заболевания продолжает действовать. Тут
единственный выход — вырвать человека из его обстановки, осво-
бодить от постоянных работ, прервать течение неотвязных мыс-
лей и на известный срок сделать для него целью исключительное
внимание к здоровью, к еде. Это и достигается при посылке
пациентов в путешествие, на воды и т. д. Обязанность врача не
только в отдельных случаях направлять поведение пациента
в надлежащую сторону в этом отношении, но и вообще стараться
о распространении правильного взгляда на процесс еды. Эта обя-
занность особенно касается русского врача. Именно в русских,
так называемых интеллигентных классах, при еще порядочной
спутанности понятий о жизни вообще, часто встречается вполне
нефизиологическое, иногда даже презрительно-невнимательное от-
ношение к делу еды. Более установившиеся нации, например
англичане, сделали из акта еды как бы род какого-то культа.
Если чрезмерное и исключительное увлечение едой есть живот-
ность, то и высокомерное невнимание к еде есть неблагоразумие, и
истина здесь, как и всюду, лежит в середине: не увлекайся, но ока-
зывай должное внимание, — отдай божие богу и кесарево кесарю.

С твердым фактом постоянного участия психики в отделении
сока вопрос о вкусовых веществах вступает в новую фазу.
Если раньше уже эмпирически пришли к заключению, что для
пищи мало состоять из питательных веществ, а она должна быть
и вкусна, то теперь мы знаем, почему это так. Ввиду этого врач,
раз от него исходит приговор о целесообразности питания от-
дельных лиц или целых групп людей, постоянно должен помнить
о психическом отделении, т. е. смотреть и спрашивать, как при-
нимается данная еда — с удовольствием или без него; а как
часто заправляющие делом питания вполне останавливаются на
одном только питательном составе пищи или судят обо всех по
собственному вкусу. Нельзя не привлечь также внимания, в инте-
ресах общественного здоровья, на кормление детей. Если тот или
другой вкус человека определяет его отношение к еде, а с этим
связана та или другая начальная работа железистого аппарата,
то было бы нерасчетливо с жизненной точки зрения приучать
детей только к тонким и однообразным вкусовым ощущениям:
это только ограничивало бы в будущем их приспособляемость
к жизненным положениям.
В самой тесной связи с вопросом об аппетите находится, как
мне кажется, вопрос о терапевтическом значении горьких средств.
После чрезвычайно длинного периода громкой славы этим сред-
ствам пришлось испытать чуть не изгнание из фармацевтических
списков. Приглашенные на суд в лабораторию, они не могли
доказать своей стародавней репутации: будучи введены прямо
в желудок и в кровь, многие из них не погнали пищеварительных
соков и тем набросили на себя в глазах клиницистов сильнейшую
тень, так что некоторые готовы были уже совершенно прекра-
тить их употребление. Очевидно, судьбу их определяло простое
рассуждение, что помогать ослабленному пищеварению могло
только то, что при данных условиях возбудило бы секреторную
деятельность. При этом, однако, упускалось из виду, что испро-
бованные условия могли не покрывать всех возможных условий
изучаемых процессов.
Весь вопрос о значении горьких веществ в терапии сразу
представляется в другом свете, если мы присоединим к нему

другой вопрос: как эти горькие вещества относятся к аппетиту?
По единодушному приговору старых и новых врачей, горькие
вещества во всяком случае возбуждают аппетит. И теперь этим
все сказано. Значит, они действительно являются возбудителями
отделения, потому что аппетит, как уже это повторялось много
раз в течение наших лекций, есть сильнейший возбудитель пище-
варительных желез. И не диво, что в старых лабораторных опы-
тах ничего этого не было замечено. Горькие вещества вводились
прямо в желудок и даже в кровь и притом совершенно нормаль-
ному животному. Действие же горьких средств главным образом
привязывается к их влиянию на вкусовые нервы; недаром вся
эта обширная группа, состоящая из тел крайне различного хими-
ческого состава, объединяется главным образом их горьким
вкусом. Человек, страдающий расстройством пищеварительного
канала, вместе с тем представляет случай притуплённого вкуса
или известного вкусового индифферентизма. Обыкновенная еда,
приятная другим и ему в здоровом состоянии, теперь оказы-
вается безвкусной и не только не возбуждающей желания есть,
а скорее вызывающей отвращение; у человека как бы исчезает
или извращается мир вкусовых ощущений. Требуется энергиче-
ский удар по вкусовому аппарату для того, чтобы могли ожить
сильные и нормальные вкусовые ощущения, и, как говорит опыт,
всего скорее в этом отношении достигают цели резкие, неприят-
ные вкусовые раздражения, заставляющие по контрасту выплы-
вать в представлении приятные ощущения. Во всяком случае
индифферентизма больше нет, а это и явится основою для воз-
буждения аппетита к той или другой еде. Здесь повторяется
общий факт нашей физиологической жизни. Мы чувствуем резче
свет после темноты, звук после тишины, радость здоровья после
болезни и т. д.
Данные объяснения возбуждающего действия горьких веществ
на аппетит из полости рта не исключают подобного же действия
и в полости желудка. Как уже сказано в пятой лекции, есть
основание принимать, что для возбуждения аппетита служат
также и некоторые раздражения полости желудка. Возможно,
что горьким веществам, помимо действия на вкусовые нервы

полости рта, принадлежит еще и своеобразное действие на сли-
зистую оболочку желудка, дающее основание для известных
ощущений, входящих отдельным элементом в страстное желание
еды. О таких особенных ощущениях в желудке после приема
горьких средств в самом деле имеются утверждения некоторых
клиницистов. Дело, следовательно, состояло бы не в простом
физиологическом рефлексе, а в известном психическом акте,
который уже затем определяет физиологическое секреторное
действие. То же, вероятно, относится и до некоторых других
веществ, например пряностей, водки и т. д. Во всяком случае
отвечает ли действительности последнее соображение или нет,
повторяю, вопрос о терапевтическом значении горьких средств
решен положительно, раз только они признаются несомнен-
ными возбудителями аппетита. Итак, задача экспериментального
исследования горьких средств должна состоять в установке их
влияния на аппетит, что представляет собою нелегкий и доселе
совершенно не затронутый в лаборатории вопрос.
Следовательно, мало — направить клинические наблюдения
в лабораторию для проверки их на животных, необходима,
кроме того, гарантия, что проверка ведется правильно, т. е. что
исследование действительно касается того именно пункта данного
процесса, который затрагивается и в клинике. Интересно заме-
тить, что у многих врачей и во многих медицинских книгах связь
аппетита с отделением сока представляется в совершенно обрат-
ном с действительностью виде, т. е. принимается, что какой-
нибудь лекарственный агент обусловливает отделение желудоч-
ного сока, а нахождение этого последнего в желудке пробуждает
аппетит. Очевидно, мы имеем здесь дело с неправильным истол-
кованием верного факта благодаря отсутствию идеи о психиче-
ском акте как о сильном раздражителе секреторных нервов.
После закуски в той или другой форме, в том или другом
размере, или рюмки водки (преимущественно русская манера),
рассчитанных на возбуждение аппетита, капитальная еда начи-
нается в огромном большинстве случаев с так называемого горя-
чего, которое представляет собою большею частью навар мяса
(бульон, щи, суп, борщ и т. д.), и только за ним идет собственно

питательный отдел еды — мясо в разных и видах и сортах или
у бедных классов — растительная крахмало-белковая пища в виде
каши. Такой порядок еды совершенно понятен с точки зрения при-
веденных в настоящих лекциях физиологических фактов. Навар
мяса, как мы это видели, представляет собою значительный хими-
ческий возбудитель желудочного сока. Следовательно, обыденный
опыт вдвойне гарантирует обильное изливание сока на существен-
ную часть еды: во-первых, возбуждением аппетитного сока при по-
мощи закуски и, во-вторых, благодаря возбуждающему желудоч-
ное отделение действию мясного навара. Таким образом инстинкт
создал как бы предварительную процедуру для переваривания
главнейшей пищи. Но хороший навар мяса возможен в еде только
при известном достатке людей; в бедных классах для перво-
начального возбуждения сока употребляется дешевый, но зато и
более слабый химический раздражитель: у русского народа квас,
у немцев при дороговизне мяса, собственно говоря, слабо при-
правленная теплая вода (Mehlsuppe, Seromelsuppe и пр.). Вероятно
не без некоторого значения в данном случае и то, что масса пище-
варительных соков вообще тесно связана с богатством или бед-
ностью тела в отношении воды. Если таков порядок еды у здоро-
вых людей, то тем более он обязателен в патологических слу-
чаях. Раз нет у человека аппетита или он очень слаб, нет или
мало психического сока, то неизбежно приходится начинать еду
с сильного химического раздражителя, т. е. с различных раство-
ров возбуждающих веществ мяса. В противном случае твердая
пища, особенно не мясная, останется лежать в желудке долгое
время без малейшего переваривания. Отсюда является вполне
целесообразным предписание людям, страдающим отсутствием
аппетита, мясного сока, крепкого бульона, раствора либиховского
экстракта. То же самое надо сказать и о случае насильственного
кормления, например душевнобольных. В этом последнем
случае уже самый способ введения пищевых веществ обеспечивает
поступление химического раздражителя, так как вещества могут
быть вводимы только в жидком виде; во всяком случае при-
бавление либиховского экстракта к вводимым жидкостям всегда
будет очень полезно. По убывающей силе химического раздра-

жения жидкие вещества расположатся в следующем порядке:
во-первых, только что приведенные вещества (мясной сок и т.д.),
во-вторых, молоко и, в-третьих, вода.
Обычный конец обеда также легко понимается с современной
физиологической точки зрения. Обед обыкновенно заканчивается
чем-нибудь сладким, и всякий по опыту знает, что это достав-
ляет известное удовольствие. Смысл дела, очевидно, таковой.
Еда, начатая с удовольствием вследствие потребности в еде,
должна и закончиться им же, несмотря на удовлетворение по-
требности, причем объектом этого удовольствия является веще-
ство, почти не требующее на себя пищеварительной работы, но,
так сказать, балующее вкусовой аппарат, — сахар.
Рассмотрев общий распорядок человеческой еды с точки зре-
ния физиологических фактов, мы остановимся затем на некоторых
отдельных пунктах.
Прежде всего о кислой реакции в пище. Очевидно, что между
всеми вкусами особенной распространенностью пользуется кислый
вкус; людьми употребляется ряд кислых веществ. Одна из самых
частых приправ есть уксус, входящий в состав огромного коли-
чества подливок и соусов, да и большое количество вии обладает
кислым вкусом. В России огромное употребление находит квас,
по преимуществу кислый. Кроме того, людьми употребляется
масса кислых плодов и овощей, или кислых прямо, или подкис-
ляемых при приготовлении. Вслед за инстинктом и медицина
часто при расстройстве пищеварения предлагает растворы кислот,
преимущественно соляной и фосфорной. Наконец сама природа
при вполне нормальном пищеварении постоянно озабочивается
изготовлением в полости желудка, помимо соляной кислоты, еще
и молочной, образующейся из входящей пищи и, следовательно,
всегда имеющейся при еде. Все эти факты в настоящее время
становятся физиологически понятными, коль скоро мы знаем, что
кислая реакция в пищеварительном канале, помимо ее необходи-
мости для успешной работы главного желудочного фермента, есть
сильнейший возбудитель поджелудочной железы. Можно рас-
считывать, что на счет одной лишь кислой реакции (как пище-
варительного раздражителя) в иных случаях может произойти

полное переваривание пищи, так как поджелудочный сок имеет
ферментное отношение ко всем составным частям пищи. Выше
очерченное употребление кислоты является, таким образом, то
подспорьем, то заменою, то лекарством при абсолютной или
относительной недостаточности желудочного сока. С этой точки
зрения легко понимается, например, тесная комбинация кваса
с хлебом, как она практикуется в еде русского крестьянина. При
огромной массе крахмала, принимаемого в виде хлеба или каши,
усиленное возбуждение поджелудочной железы кислотой является
как нельзя более кстати. При изолированных заболеваниях же-
лудка, при недостатке аппетита, инстинкт и медицина обра-
щаются к кислоте, потому что она, как мы знаем теперь, способна
вызвать усиленную работу поджелудочной железы взамен недо-
статочной работы желудочных желез. Мне кажется, что знаком-
ство с фактом специального отношения кислоты к поджелудоч-
ной железе может оказать практической медицине большие
услуги, отдавая, так сказать, поджелудочную железу, столь силь-
ную и важную в пищеварительном деле и так далеко запрятан-
ную в организме, под точный контроль врача. Один раз вы
можете умышленно, минуя желудок, переносить пищеварение
прямо в кишки тем, что даете вещества, не возбуждающие желу-
дочные железы, но кислые; другой раз, понижая кислотность
содержимого желудка, вы можете, наоборот, ограничивать дея-
тельность поджелудочной железы, а такие случаи могут понадо-
биться в клинике как при разнообразных заболеваниях желу-
дочно-кишечного канала, так и при некоторых общих процессах.
Не менее поучительно сопоставление наших опытов над жи-
ром с требованиями инстинкта и предписаниями диэтетики и те-
рапии. Всеми признается, что жирная пища — вообще тяжелая
пища, т. е. трудная для переваривания, и при слабых желудках
она обыкновенно избегается. В настоящее время мы вполне пони-
маем это физиологически. Находясь в пищевой смеси в большой
пропорции, жир в своих интересах тормозит отделение желудоч-
ного сока и таким образом мешает перевариванию белков. По-
этому-то именно комбинация жира с белковой пищей и пред-
ставляется особенно тяжелой, под стать только сильным

желудкам и субъектам с отличным аппетитом. Комбинация масла
с хлебом представляется уже менее трудной, судя, например, по
факту широкого распространения бутербродов. На хлеб, как мы
видели выше, особенно рассчитывая на единицу времени, тре-
буется мало желудочного сока, мало кислоты, а вместе с тем жир,
возбуждая специально панкреатическую железу, обеспечивает
разом фермент и на себя, и на крахмал, и на белок. Жир же один
совсем не считается тяжелою едой, оправданием чего может слу-
жить, например, совершенно безнаказанная еда в больших раз-
мерах малороссийского сала. И это понятно, потому что теперь
жир в качестве тормоза для желудочного сока ничему не может
вредить, являясь только целесообразным в видах усвоения жира.
Нет борьбы между веществами, а следовательно нет и потерпев-
ших. Совершенно согласно с обыденным опытом и медицина при
слабых желудках совершенно исключает жирную пищу, рекомен-
дуя из мяса только нежирные сорта, например дичь. В патологи-
ческих же формах, характеризующихся излишнею деятельностью
желудочных желез, жирная пища или жир в виде лекарства
(эмульсия), наоборот, медициной предписывается. Очевидно,
в этом случае медицина эмпирически научилась пользоваться
задерживающим действием жира на отделение желудочного сока,
которое в такой резкой форме выступало перед нами в вышепри-
веденных опытах над собаками.
Между сортами человеческой еды в исключительном положе-
нии находится молоко, и это согласное признание как обыден-
ного опыта, так и медицины. Всеми и всегда молоко считается
самой легкой пищей и дается при слабых и больных желудках
и при массе других тяжелых общих заболеваний, например
сердечных, почечных и т. д. Это чрезвычайное значение молока
как пищи, приготовленной самой природой, теперь в значитель-
ной степени уясняется. Мы можем указать три существенных
пункта, которые характеризуют молоко как совершенно исключи-
тельную пищу. Как мы уже знаем, на молоко изливается самый
слабый желудочный сок, а также самое малое количество
панкреатического сока, по сравнению с другими сортами еды,,
когда они берутся в эквивалентном по азоту количестве. Таким

образом секреторная работа ради усвоения молока значительно
меньше по сравнению со всякой другой едой. Но рядом с этим
молоко обладает другим важным качеством: введенное прямо
в желудок, незаметно для животного, оно всегда обусловливает
известного размера секреторную деятельность желудка и
pancreas, т. е. является самостоятельным химическим возбуди-
телем пищеварительного канала, причем поистине таинственным
в молоке является то, что не замечается никакого существенного
различия в отделительной работе пищеварительного канала, вво-
дится ли оно в желудок незаметно для животного или дается
прямо животному. Для мяса, хотя оно и представляет собою
лучший химический возбудитель, способ поступления его в же-
лудок, как мы уже знаем, имеет огромное значение. Относительно
молока нужно думать, что оно само обусловливает не только
совершенно достаточное отделение, но вместе с тем и самое эко-
номное, и аппетит даже лишен возможности сделать это отделе-
ние более обильным, так сказать, роскошным.
К сожалению, секрет такого особенного отношения молока
к отделительной деятельности пищеварительного канала пока
еще не поддается анализу и объяснению. Позволительно пред-
положить, что здесь, может быть, играет роль, с одной стороны,
жир как задерживатель желудочных желез, а с другой — щелоч-
ная реакция молока как тормоз поджелудочной железы, так что
и желудочные железы и поджелудочная удерживаются, при
наличности возбудителей в молоке, на известном, невысоком
уровне деятельности, что в свою очередь оказывается целе-
сообразным ввиду легкой перевариваемости всех составных частей
молока. Наконец третий характерный факт, наблюдаемый при
молоке и представляющий, по всей вероятности, только иное
выражение первого факта, состоит в следующем. Если дать
животному съесть одинаковое количество азота раз в виде молока
и другой в виде хлеба и затем следить в обоих случаях по часам
за количеством азота, выделяющимся в моче, то оказывается, что
за первые 7—10 часов после еды в случае молока выделяется
лишнего азота (т. е. над уровнем азота до еды) около 12—15%
азота, принятого в еде, тогда как в случае хлеба излишек азота

доходит до 50% той же величины. Принимая во внимание ход
и размер усвоения молока и хлеба, приходится признать, что
эти излишки азота в моче сейчас же после еды есть выражение
функционального напряжения рабочего метаморфоза пищевари-
тельного канала ради переваривания пищи и что напряжение
в случае хлеба в 3—4 раза превосходит напряжение в случае
молока (опыты проф. Рязанцева). Следовательно, при молоке
несравненно большая часть его азота предоставляется, так ска-
зать, в распоряжение всего организма, чем при другом сорте
еды. Иначе сказать, плата со стороны организма (в виде работы
пищеварительного канала) за азот молока гораздо ниже сравни-
тельно с другой пищей. Как изумительно выделяется из ряда
других сортов пища, приготовленная самой природой!
Последние факты, очевидно, выдвигают новую точку зрения
относительно сравнительной ценности питательных средств, отно-
сительно питательности того или другого сорта еды. Старые
критерии ее должны уступить место новому или, лучше, принять
его в свое число. Опыты с усвоением, т. е. с определением того,
что осталось непереработанным и что вошло в соки организма,
одни не могут претендовать на удовлетворительное разрешение
вопроса. Вы задали задачу пищеварительному каналу в виде
переваривания известной еды. Он исполнит ее, если он здоров,
возможно хорошо, т. е. до полного извлечения всего питатель-
ного. Вы узнаете, таким образом, сколько есть питательных
веществ вообще в данном сорте, но вопрос, удобоварима ли дан-
ная еда, остается для вас темным. При вашем опыте вы не знаете,
чего, какого напряжения стоило пищеварительному каналу извле-
чение всего питательного из данного сорта еды. Точно так же
не могут окончательно решить вопроса об удобоваримости и
опыты с искусственным перевариванием, потому что опыты при
нормальной еде совсем не то, что в химическом стакане, в кото-
ром имеется дело с одним только соком, вне взаимодействия
различных соков и различных составных частей пищи. Что это
действительно совершенно различные вещи, несомненно явствует
из факта, добытого в лаборатории доктором Вальтером. Фибрин,
признаваемый всеми за самый удобоваримый из всех белков, при

сравнении с молоком, содержащим то же количество азота, ока-
зался гораздо более возбуждающим панкреатическую железу, чем
молоко, а молоко, кроме азотистого вещества, содержит еще не
мало безазотистого питательного материала. Ясно, что в вопросе
об удобоваримости и питательности определять приговор должен
главным образом действительный труд переваривания пищи
в организме, т. е. количество и качество соков, вылившихся на
данную порцию питательного вещества. Эту величину желези-
стого метаморфоза надо вычесть из всего введенного запаса
вещества, остаток и будет означать степень утилизации пищи
в организме, т. е. пользование ею всеми органами, не считая
органов пищеварения. С этой точки зрения надо признать те
вещества малопитательными, неудобоваримыми, которые большею
своею частью идут на пополнение трат в пищеварительном ка-
нале, обусловленных их перевариванием, иначе сказать, те веще-
ства малопитательны, при которых пищеварение существует
как бы только само для себя. Отсюда в высшей степени прак-
тически важным является сравнение с развитой точки зрения»
различных форм приготовления одной и той же пищи: вареного,
жареного мяса, яиц крутых или всмятку, сырого, вареного
молока и т. п.
Мне остается еще несколько чисто медицинских пунктов.
Первое — это терапевтическое применение нейтральных и щелоч-
ных солей натрия. В клинических учебниках, фармакологиях и
физиологиях стояло и стоит как доказанное положение, что эт*
соли гонят сок. Однако мы напрасно бы искали серьезных
экспериментальных оснований для таких положений. Приводи-
мые опыты нельзя считать удовлетворительными; опыты Блондло-
с посыпанием мяса порошком соды и опыты Брауна и Грюцнера
с вливанием раствора поваренной соли прямо в кровь или гре-
шили методическими недостатками, или были сильно удалены от
нормальных отношений. Мы можем догадываться, что экспери-
ментальная недостаточность на этот раз была благосклонно
прикрыта клиникой, так как, казалось, что эксперимент под-
тверждал клинические наблюдения. Что соли натрия (поваренная
соль и сода) полезны при заболевании пищеварительного ка-

нала, не может, конечно, подлежать сомнению. Но как они дей-
ствуют? Мне кажется, что здесь медицинское мышление оши-
бается, как и в некоторых других подобных случаях: одно
дело — факт действия и совершенно другое — механизм действия.
Если медицина широка, многообъемлюща в своем эмпиризме, то
она часто весьма узка в своих рационалистических соображениях,
объясняя попросту из современных физиологических данных
часто весьма сложный механизм излечения болезни. Таков, мне
кажется, и разбираемый случай. «Щелочи действуют благо-
приятно против расстройства пищеварительного канала, значит,
они гонят пищеварительные сока», — в этом состоит ходячее
медицинское рассуждение. Конечно, поправляясь, желудок начи-
нает отделять и нормальное, т. е. в некоторых случаях большее,
количество сока. Но это может быть результатом излечения,
а не непосредственным физиологическим эффектом щелочей.
Последнее требовалось бы хорошо, т. е. отдельно, доказать.
Помощь организму при употреблении щелочей можно пред-
ставить себе на другой лад, чем как принимает это обыкновенное
объяснение. В настоящем случае я осмеливаюсь отстаивать совер-
шенно противоположный общепринятому образ действия поварен-
ной соли и щелочных солей натрия как лечебного средства. И на
желудке и на pancreas мы не имели случая убедиться в сокогон-
ном действии названных солей; совершенно наоборот, они оказа-
лись под нашими руками тормозами отделения. Кроме приведен-
ных в своих местах опытов со щелочами в отношении к желудку
и pancreas, здесь могу прибавить еще следующее наблюдение.
Собаке, сложно оперированной и пережившей желудочную, под-
желудочную фистулу и эзофаготомию, ежедневно прибавлялась
в пищу сода, в течение многих недель; при этом животное поль-
зовалось отличным аппетитом и здоровьем. При постановке
первого опыта с мнимым кормлением обратил на себя внимание
сравнительно небольшой эффект этого, вообще очень сильного,
сокогонного приема. Вместе с тем было замечено, что выпадаю-
щие из верхнего конца пищевода куски мяса, вопреки правилу,
выпадали почти совсем неослюненные. Следовательно, у собаки
наблюдалась одновременно резко уменьшенная деятельность

многих пищеварительных желез: желудочных, поджелудочной и
слюнных. Предмет относительно слюнных желез, конечно, заслу-
живает более подробного исследования. Я думаю, что экспери-
ментальный факт задерживающего действия щелочей на пище-
варительные железы дает основание для следующего представле-
ния о механизме лечения щелочами некоторых расстройств
пищеварительного канала. Катаральное заболевание желудка
характеризуется постоянным или чрезвычайно затяжным отделе-
нием слизистого, с чрезвычайно пониженной кислотностью,
желудочного сока. Кроме того, в некоторых случаях дело начи-
нается с гиперсекреции, с ненормальной раздражительности
железистого аппарата, выражающейся как в чрезмерном, так и
беспричинном отделении желудочного сока. То же самое надо
допустить и в случае заболевания поджелудочной железы, судя
по состоянию ее после операций, исполняемых над ней с физио-
логической целью. Можно думать, что указанные заболевания,
начавшись по тем или другим причинам, дальше, так сказать,
поддерживают сами себя, так как беспрерывность работы, оче-
видно, есть тяжелое условие для железистого организма. Про-
цесс питания, восстановления железистого органа удобно и полно
совершается только при покое органа; таково нормальное поло-
жение дела, когда за периодом внешней работы идет перерыв ее,
сменяясь периодом внутренней работы. Значит, делу устранения
патологического состояния и возврата к норме может послужить
прием, насильно прерывающий внешнюю работу больного желе-
зистого аппарата. И такова, по-нашему, лечебная роль щелочей.
Можно было бы провести известную параллель между действием
щелочей на патологические состояния пищеварительного канала и
наперстянки в случае расстройства компенсации сердца. Такое
сердце обыкновенно бьется часто и тем еще более отягчает свое
положение, уменьшая период покоя, отдыха сердца, т. е. его вос-
становления. Имеется circulus viciosus: плохая работа сердца
понижает давление, пониженное давление, на основании постоян-
ной физиологической связи, ведет к учащению сердца, учащение
же обусловливает еще дальнейшее ослабление сердца. На-
перстянка, без сомнения, начинает помогать уже одним тем, что

разрывает этот круг, насильственно замедляя пульс и таким
образом прямо придавая новые силы сердцу. С нашим объясне-
нием действия щелочей совпадает и то, что с употреблением их
обыкновенно комбинируется строгая диэта, т. е. обеспечивается
известный отдых желез. Интересно, что клинические исследова-
ния с желудочным зондом после периода, в котором щелочи
фигурировали в качестве сокогонных, за последнее время всту-
пают в новую фазу, когда все чаще и чаще заявляется о задер-
живающем действии щелочей.
Второй пункт, на котором мы остановимся, заключается
в следующем. Чрезвычайная затруднительность врача при назна-
чении способа питания, в случае лечения расстройств пищевари-
тельного канала, заключается в том, что важнейшим агентом во
всем этом деле является резкая индивидуальность. Разные боль-
ные при одинаковых заболеваниях относятся чрезвычайно раз-
лично к одним и тем же сортам еды: то, что приятно одному,
переносится им хорошо, полезно ему при данном состоянии, дру-
гому — чуть не яд. У одного автора клинического руководства
я читаю: одному легкая пища—-молоко и тяжелая, невозмож-
ная — жирный гусь; другому — совершенно наоборот. Отсюда
первое правило диэтетики — никогда и ничего не назначать боль-
ному относительно пищи, не осведомившись предварительно об его
вкусах и привычках. Что значит все это? До последнего времени
в физиологии не имелось точного экспериментального ответа на
этот вопрос. Наши факты, как кажется, до известной степени
разъясняют это дело. Разной пище отвечает своя работа, и при
долговременности того или другого пищевого режима вырабаты-
ваются определенные и стойкие характеры желез, и быстро изме-
нить их нельзя или нелегко. Вот почему при резких переходах
с одной еды на другую, в особенности с менее обильной на более
обильную, как, например, в случае перехода к так называемой
скоромной еде после продолжительных русских постов, так часто
встречаются пищеварительные расстройства, как знак временной
неприспособленности желез к новой пищеварительной задаче.
Наконец здесь, может быть, не бесполезно упомянуть о сле-
дующем. Есть случаи и крайне резкого и совершенно как бы

немотивированного расстройства пищеварительного канала.
С современной физиологической точки зрения в таких случаях
можно было бы думать, между прочим, и о вмешательстве
секреторнозадерживающей нервной системы, приведенной в чрез-
мерное и ненормальное раздражение тою или другою причиною.
Теперь эта система во всяком случае является фактором, »с кото-
рым врачу надо считаться.
На этом я заканчиваю, господа, свои чтения. Если физиоло-
гические данные, здесь собранные, помогут врачу что-нибудь
уяснить в сфере его деятельности и поспособствуют более пра-
вильной и удачной постановке лечения, то врач только обеспе-
чит себе еще дальнейшие выгоды, коль скоро даст знать физио-
логу о тех поправках, которым подлежат изложенные здесь
объяснения с его точки зрения, и укажет на те новые стороны
в области пищеварения, которые уже открылись ему в широких
границах мира клинических наблюдений, но еще не попали
в круг зрения физиолога. Глубоко верую, что только таким
оживленным обменом указаний физиолога и врача будут дости-
гнуты наиболее скоро и верно цели физиологии как знания и
медицины как прикладной науки.

РАБОТЫ АВТОРА И ЕГО СОТРУДНИКОВ, СОСТАВИВШИЕ
СОДЕРЖАНИЕ «ЛЕКЦИЙ» 1
1. Беккер Н. М. К фармакологии щелочей. Диссертация, СПб., 1893.—
То же на русском и французском языках см.: Архив биол. наук,
т. II, [1893, стр. 432—461].
2. Вальтер А. А. Работа поджелудочной железы при мясе, хлебе, мо-
локе н при вливании кислоты. Тр. Общ. русск. врачей в СПб..
1896, 64-й г., [сентябрь, стр. 30—42]. — Он же. Еще многие не
опубликованные до сих пор опыты.
3. Васильев В. Н. О влиянии разного рода еды на деятельность под-
желудочной железы. Диссертация, СПб. — То же см.: Архив биол.
наук, т. II, [1893, стр. 218—243].
4. Г л и н с к и й Д. Л. Опыты над работой слюнных желез. (Доклад
о них И. П. Павлова). Тр. Общ. русск. врачей в СПб., 1895,
61-й г.
5. Д а м а с к и н Н. И. Действие жира на отделение поджелудочного сока.
Тр. Общ. русск. врачей в СПб., 1896, 63-й г., [февраль,
стр. 7—14]. — Он же. Неопубликованные опыты.
6. Долинский И. Л. О влиянии кислот на отделение сока поджелу-
дочной железы. Диссертация, 1894. — То же см.: Архив биол. наук,
т. III, [1894, стр. 395—421].
7. Кетчер Н. Я. Рефлекс с полости рта на желудочное отделение. Дис-
сертация, СПб., 1890.
8. Коновалов П. Н. Продажные пепсины в сравнении с нормальным
желудочным соком. Диссертация, СПб., 1893.
9. Кувшинский П. Д. О влиянии некоторых пищевых лекарственных
средств на отделение панкреатического сока. Диссертация, СПб.,
1888.
1 Как в этом, так и в последующих списках работ данные, стоящие в прямых скобках*
принадлежат Редакции. — Ред.

10. Кудревецкий В. В. Материалы к физиологии поджелудочной же-
лезы. Диссертация, СПб., 1890. — То же см.: Archiv f. Anat. und
Physiol., 1894, [Physiol. Abt., S. 83—116].
11. Лобасов И. О. Отделительная работа желудка собаки. Диссерта-
ция, СПб., 1896.
12. Метт С. Г. К иннервации поджелудочной железы. Диссертация, СПб.,
1889. —То же см.: Arhciv f. Anat. und Physiol., 1894, [Physiol. Abt.,
S. 58—82].
13. П а в л о в И. П. Методы наложения панкреатической фистулы. Тр.
С.-Петербургск. общ. естествоиспыт., т. XI. (Доклад в апрельском
заседании 1879 г.).
14. Он же. Иннервация поджелудочной железы. Еженед. клинич. газета,
1888, [№ 32, стр. 667—675]. —То же в: Archiv f. Anat. und Phy-
siol., 1893, [Physiol. Abt., S. 176—200].
15. Он же. К хирургической методике исследования секреторных явлений
желудка. Тр. Общ. русск. врачей в СПб., 1894, 61-й г., [стр. 24—
28].
16. Он ж е. О смерти животных вследствие перерезки блуждающих нер-
вов. Тр. Общ. русск. врачей в СПб., 1895, 61-й г.
17. Он же и Е. О. Шумова-Симановская. Иннервация желудоч-
ных желез у собаки. Врач, 1890, [№ 41, стр. 929—934]. — То же
в: Archiv f. Anat. und Physiol., 1889, [Physiol. Abt., S. 53—69].
(Резюме основных результатов этой работы опубликовано во «Враче»
[№ 15, 1889, стр. 352—353] и «Centralbl. f. Physiob, 1889, [Bd. Ill,
№ 6, S. 113—114]).
18. Попел ь с кий Л. Б. О секреторно-задерживающих нервах поджелу-
дочной железы. Диссертация, СПб., 1896.
19. Рязанцев Н. В. Пищеварительная работа и выделение азота в моче.
Архив биол. наук, т. IV, [1896, стр. 391—410].
20. Самойлов А. Ф. Определение ферментативной силы жидкостей, со-
держащих пепсин, по способу Метта. Архив биол. наук, т. II, [1893,
стр. 698—729].
21. Саноцкий А. С. Возбудители отделения желудочного сока. Диссер-
тация, СПб., 1892. — То же в: Архив биол. наук, т. I, [1892,
стр. 588—709].
22. Ушаков В. Г. К вопросу о влиянии блуждающего нерва на отделение
желудочного сока у собаки. Диссертация, СПб., 1894. — То же в:
Архив биол. наук, т. IV, [1896, стр. 425—448].
23. Хижин П. П. Отделительная работа желудка собаки. Диссертация,
СПб., 1894. —То же в: Архив биол. наук, т. III, [1894, стр. 453—
515].
24. Ш и р о к и х И. О. [Специфическая возбудимость слизистой оболочки
пищеварительного канала. Сообщение 2-е]. Недействительность местно-

раздражающих веществ как возбудителей поджелудочной железы при
нормальных условиях. Архив биол. наук, т. III, [1894, стр. 442—
443].
25. Ю р г е и с Н. П. О состоянии пищеварительного канала при хрониче-
ском параличе блуждающих нервов. Диссертация, СПб., 1892.—
То же в: Архив биол. наук, т. I, [1892, стр. 322—349].
26. Яблонский Ю. М. Специфическое заболевание собак, теряющих
хронически сок поджелудочной железы, и влияние молочно-хлебного
режима на деятельность поджелудочной железы. Диссертация, СПб..
1894. (Вторая половина диссертации перепечатана в: Архив биол.
наук, т. IV, [1896, стр. 377—390]).

СПИСОК РАБОТ ПО ФИЗИОЛОГИИ ПИЩЕВАРЕНИЯ, ВЫШЕД-
ШИХ ИЗ ЛАБОРАТОРИИ ПРОФЕССОРА И. П. ПАВЛОВА ПОСЛЕ
НАПЕЧАТАНИЯ В 1897 г. ЕГО «ЛЕКЦИЙ О РАБОТЕ ГЛАВНЫХ
ПИЩЕВАРИТЕЛЬНЫХ ЖЕЛЕЗ»
А н р е п Г. В. The influence of the vagus on pancreatic secretion. Journ. of
Physiol, vol. 49, [1915, p. 1—9].
Арбе ко в M. А Об условиях забрасывания кишечных жидкостей
(желчи, панкреатического и кишечного соков) в желудок. Диссер-
тация, 1904.
Бабкин Б. П. Латентная форма стеапсина. Тр. Общ. русск. врачей
в СПб., т. 71, [1903, сентябрь—октябрь, стр. 87—94].
Он же. Влияние мыл на отделительную работу поджелудочной железы.
Архив биол. наук, т. XI, [1904, стр. 209—247]. — См. также:
Тр. Съезда в Гельсингфорсе, 1902.
Он же. К вопросу об отделительной работе поджелудочной железы.
Изв. Военно-медиц. акад., 1905.
Он же. Einige Grundeigenschaften der Fermente des Pancreassaftes. Centralbl.
f. d. ges. Physiol, und Pathol, d. Stoffwechsels, 1906, [N. F., № 4,
S. 97—108].
Он же. Секреторные и сосудистые явления на слюнных железах. Тр.
Общ. русск. врачей в СПб., т. 79, [1912, январь—май, стр. 155—
163], и Pfluger's Archiv f. d. ges. Physiol., Bd. CIL, [H. 9—10, 1913,
S. 497—520].
Он же. Работа слюнных желез собаки после удаления верхнего шейного
симпатического узла. Там же.
Он же, В. Я. Рубашкин и В. В. Савич. Морфологические изменения
клеток поджелудочной железы при действии на них различных возбу-
дителей. Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 75, [1908, январь—
февраль, стр. 187—226]. — См. также: Русск. врач, 1908, [№ 14,
стр. 465—469; № 15, стр. 507—510; № 16. стр. 540—542], и
Archiv f. mikroskop. Anat. und Entwicklungsgeschichte, Bd. 74, [1909,
S. 68—104].

Он ж е и В. В. С а в и ч. К вопросу о содержании плотных составных
частей в панкреатическом соке, полученном от разных раздражите-
лей. Изв. Военно-медиц. акад., 1908, [т. XVII, стр. 3—24]. — См.
также: Hoppe-Seyler's Zeitschr., Bd. 56, [1908, S. 321—342].
Он же и Н. П. Тихомиров. К вопросу о соотношении между протео-
литической силой и содержанием азота и плотных веществ в пан-
креатическом соке. Изв. Военно-медиц. акад., 1909, [т. XIX, № 3,
стр. 233—256] —См. также: Hoppe-Seyler's Zeitschr., Bd. 62, [1909,
S. 468—491].
Берлацкий Г. Б. Материалы к физиологии толстых кишек. Диссерта-
ция, 1903.
Болдырев В. Н. О жировом ферменте (липазе) кишечного сока. Тр.
Общ. русск. врачей в СПб., т. 70, [1903, март—апрель, стр. 518—
538]. —См. также: Русск. врач, 1903, [№ 25, стр. 925—930], и
Hoppe-Seyler's Zeitschr., Bd. 50, [1907, S. 394—413].
Он же. Поступление в желудок натуральной смеси панкреатического и
кишечного соков с желчью. Русск. врач, 1904, [№ 39, стр. 1305—
1310]. — См. также: Centralbl. f. Physiol, Bd. XVIII, [1904, № 15,
S. 457—460].
Он же. Периодическая работа пищеварительного аппарата при пустом
желудке. Диссертация, 1904. — См. также: Архив биол. наук, т. XI,
[1904, стр. 1—154].
Он же. Натуральный желудочный сок как лечебное средство и способ
его добывания. Русск. врач, 1907, [№ 5, стр. 152—153].
Он же. Der Ubertritt des naturlichen Gemisches aus Pancreassaft, Darrosaft
und Galle in den Magen. Pfluger's Archiv f. d. ges. Physiol, Bd. CXXI,
[1908, S. 13—53].
Он же. Уха, как пищевое вещество, вызывающее обильное отделение
желудочного сока. Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 76, [1909,
ноябрь—декабрь, стр. 265].—См. также: Русск. врач, 1910, [№ 1,
стр. 3—8].
Он же. Die Arbeit der wichtigsten Verdauungsdrusen bei Fisch- und Fleisch-
nahrung. Archiv f. Verdauungskrankheiten, 1909, [Bd. XV, S. 268—286].
Он же. Uber Gewinnen grosser Mengen fermentreichen Darrasaftes. Centralbl.
f. Physiol, Bd. XXIV, [1910, NQ 3, S. 93—98].
Он же. Uber Gewinnung des Pancreassaftes bei Menschen zu diagnostischen
Zwecken. Ibidem, Bd. 140, [1911, S. 436—462].
Он же. Einige neue Seiten der Tatigkeit des Pancreas. Ergebn. d. Physiol,
1911, [S. 121—217].
Б p и к к. К физиологии кишечного сока. Тр. Общ. русск. врачей в СПб.,
т. 77, [1910, январь—март, стр. 167—174]. — См. также: Centralbl
f. d. ges. Physiol und Pathol, d. Stoffwechsels, 1911, [N. F.. № 6,
1911, S. 2—7].

Б р го н о Г. Г. Желчь как важный пищеварительный агент. Диссертация,
1898. — См. также: Архив биол. наук, т. VII, [1899, стр. 87—143],
и Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 64, [1897, апрель, стр. 590—
602] и т. 65, [1897, октябрь, стр. 88—109].
Бухштаб Я. А. Работа поджелудочной железы после перерезки блу-
ждающих и внутренностных нервов. Диссертация, 1904. — См. также:
Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 71, [1904, январь—февраль,
стр. 72—78].
Быков К. М. и Л. А. О р б е л и. Материалы к физиологии поджелудоч-
ной секреции. Архив биол. наук, т. XIX, [вып. 2, 1916,
стр. 156—165].
Былина А. 3. Нормальное поджелудочное отделение как синтез нервных
и гуморальных влияний. Архив биол. наук, т. XVII, [1912,
стр. 159—194]. — См. также: Pfluger's Archiv f. d. ges. Physiol.,
Bd. CXLII, [1911, S. 531—566].
Он же. Работа поджелудочной железы у собаки при искусственно вы-
званной achy Ufa gastrica. Практ. врач, 1912.
Он же. Влияние нейтрального жира и его составных частей на работу
желев желудочных и поджелудочной. Русск. врач, 1912, [№ 9,
стр. 296—299; № 10, стр. 337—341].
Вальтер А. А. Отделительная работа поджелудочной железы. Диссерта-
ция, 1897. — См. также: Архив биол. наук, т. VII, [1899, стр. 1—86],
и Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 65, [1897, октябрь, стр. 82—87].
Он же. Zur Kenntnis der Einwirkung des Darmsaftes auf Pancrea. Archiv
Itai. de Biol., t. 36, [1901, p. 103—104].
Вейнберг. Нормальные возбудители желчной секреции. Тр. Общ. русск.
врачей в СПб., т. 77. — См. также: Centralbl. f. d. ges. Physiol, und
Pathol, d. Stoffwechsels, 1911.
Виршубский A. M. Работа желудочных желез при разных сортах
жирной пищи. Диссертация, 1900. — См. также: Тр. Общ. русск.
врачей в СПб., т. 67, [1900, март—май, стр. 555—566].
Волкович А. Н. Физиология и патология желудочных желез. Диссер-
тация, 1898. — См. также: Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 65,
[1898, март—май, стр. 413—450].
Вульфсон С. Г. Работа слюнных желез. Диссертация, 1898. — См.
также: Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 65, [1898, март—май,
стр. 451—460].
Ганике Е. А. Аппарат для титрования посредством диализа. Архив
биол. наук, т. VIII, [1899, стр. 231—238].
Он ж е. О физиологических условиях сохранения и разрушения фермен-
тов в поджелудочном соке. Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 68,
[1901, март—май, стр. 423]. — См. также: Боткинск. газета, 1901»
[№ 20, стр. 872—877].

Он же. Новый способ исследования действия ферментов и о двустороннем
действии крахмального фермента. Тр. Общ. русск. врачей в СПб.,
т. 69, [1902, сентябрь—октябрь, стр. 31—50]. — См. также: Бот-
кина*, газета, 1901, [№ 44, стр. 1777—1787].
Он же. Die verschiedenen Niederschlage dee naturlichen Magensaftes und seine
verdauende Kraft. Тр. Съезда естествоиспыт. в Гельсингфорсе, 1902.
Гейман Н. М. О влиянии различного рода раздражений полости рта
на работу слюнных желез. Диссертация, 1904. — См. также: Тр.
Общ. русск. врачей в СПб., т. 70, [1903, январь—февраль,
стр. 391—404].
Гордеев И. М. Работа желудочных желез при разнообразных сортах
пищи. Диссертация, 1906. — См. также: Тр. Общ. русск. врачей
в СПб., т. 73, [1906, сентябрь—декабрь, стр. 80—97].
Гросс В. К физиологии желудочной секреции. Тр. Общ. русск. врачей
в СПб., т. 73, [1906, январь—февраль, стр. 274—281].
Добромыслов. Физиологическое значение желез, выделяющих пепсин
в щелочной среде. Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 71, [1903,
сентябрь—октябрь, стр. 20—26], — См. также: Диссертация, 1903.
Ж е г а л о в И. П. Отделительная работа при перевязке поджелудочных про-
токов и о белковом ферменте печени. Диссертация, 1900.
Завриев Я. X. Материалы к физиологии и патологии желудочных желез
собаки. Диссертация, 1900. — См. также: Тр. Общ. русск. врачей
в СПб., т. 67, [1900, ноябрь—декабрь, стр. 132—141], и Врач, 1899,
[№ 47, стр. 1403—1404].
Зеленый Г. П. Собака без полушарий большого мозга. Тр. Общ. русск.
врачей в СПб., т. 79, [1912, сентябрь—декабрь, стр. 50—62].
Он же. Материалы к физиологии желудочных желез. Архив биол. наук,
т. XVII, [1912, стр. 435—442].
Зеленый Г. П. и В. В. Савич. К физиологии привратника желудка.
Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 78, [1911, январь—май, стр. 221—
233]. —См. также: Pfluger's Archiv f. d. ges. Physiol., Bd. CL, [1913,
S. 128—138].
Они же. О механизме желудочной секреции. Тр. Общ. русск. врачей
в СПб., т. 79, [1912, январь—май, стр. 137—147].
Они же. Sur la secretion de la pepsine. C. R. de la Soc. de Biol., Paris,
II, 1914, p. 50—52.
Зельгейм А. П. Работа слюнных желез до и после перерезки nn. glosso-
pharyngei и linguales. Диссертация, 1904. — См. также: Тр. Общ.
русск. врачей в СПб., т. 71, [1904, январь—февраль, стр. 67—76].
Зимницкий С. С. Отделительная работа желудочных желез при за-
держке желчи в организме. Диссертация, 1901. — См. также: Тр.
Общ. русск. врачей в СПб., т. 68, [1901, март—май, стр. 549—564]
и Berl. klin. Wochenschr., 1901. [№ 43, S. 1077—1081].

Кадыгробов С. С. Влияние мышечной работы на деятельность пепси-
новых желез. Диссертация. 1905. — См. также: Тр. Общ. русск.
врачей в СПб., т. 72, [1905, сентябрь—октябрь, стр. 66—83].
Казанский Н. Материалы к экспериментальной патологии и экспери-
ментальной терапии желудочных желез собаки. Диссертация, 1901.—
См. также: Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 68, [1901, март—май,
стр. 540—548].
Кацнельсон Л. С. Нормальная и патологическая рефлекторная возбу-
димость слизистой оболочки двенадцатиперстной кишки. Диссертация,
1904. — См. также: Тр. Общ русск. врачей в СПб., т. 71, [1904,
март—май, стр. 32—38].
К е р с т е и. Пищеварительная сила различных сортов желудочного сока
в связи с различными осадками. Диссертация, 1902.
Клодницкий Н. Н. О выходе желчи в двенадцатиперстную кишку
Диссертация, 1902.
Коренчевский. Влияние экспериментального малокровия на отделение
и состав желчи. Архив биол. наук, т. XVI, [1911, стр. 249—266].
Он же. Влияние желчнокислых солей и их комбинаций с энтерокиназой
на ферменты панкреатической железы. Там же, [стр. 267—274].
Он же. Влияние экспериментального малокровия на секрецию и состав
панкреатического сока. Там же, [стр. 492—510].
Кржышковский К. Н. Новые данные по физиологии пепсиновых
желез собаки. Диссертация, 1906. — См. также: Тр. Общ. русск.
врачей в СПб., т. 74, [1907, январь—февраль, стр. 163—178].
Lonnquist. Beitrage zur Kenntnis der Magensaftabsonderung. Scand. Archiv
f. Physiol., 1906, [Bd. XVIII, S. 194—262].
Л e п e p. К. экспериментальной патологии кишечного отделения. Диссерта-
ция, 1904.
Линтварев И. Влияние различных физиологических условий на состоя-
ние и количество ферментов в панкреатическом соке. Диссертация,
1901. —См. также: Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 68, [1901,
март—май, стр. 405—422].
Линтварев С. О роли жиров при переходе содержимого желудка
в кишки. Диссертация, 1901. — См. также: Тр. Общ. русск. врачей
в СПб., т. 68. [1901, март—май, стр. 507—520].
Мигай Ф. И. Об изменении кислых растворов в желудке. Диссертация,
1909. — См. также: Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 76, [1908,
сентябрь—октябрь, стр. 33—54].
Мигай Ф. И. и В. В. С а в и ч. Пропорциональность белок растворяющего
и молоко свертывающего действия желудочных соков собаки и чело-
века при различных условиях. Тр. Общ. русск. врачей в СПб., [т. 76,
1909, март—май, стр. 497—503]. — См. также: Hoppe-Seyler's
Zeitschr., Bd. 63. [1909, S. 405—412].

Mix a. Ovikarujiei cinnosti Zaludki. Capos. Lekar. Cesk., 1910, [Rocnik.
XXXXIX, cislo, 14, 451—459].
О p б e л и Л. А. Сравнение работы пепсиновых желез до и после пере-
резки ветвей блуждающего нерва. Тр. Общ. русск. врачей в СПб.,
т. 71, [1903, сентябрь—октябрь, стр. 105—108]. — См. также: Архив
биол. наук, т. XII, [1906, вып. 1, стр. 68—100].
Он же. Является ли желчь возбудителем секреции кишечной липазы.
Архив биол. наук, т. XX, [1916, стр. 55].
Он же и В. В. С а в и ч. Отделение и свойства кишечного сока у чело-
века. Там же, [стр. 76].
Он же и Тетяева. К характеристике липазы кишечного сока. Там же,
[стр. 87].
Он же и Хосроев. Материалы к учению о препилоротическом сфинк-
тере. Там же, т. XIX, [стр. 1—20].
Павлов И. П. Патолого-терапевтический опыт над желудочным отделе-
нием собаки. [Тр. Общ. русск. врачей, т. 64, 1897, май*
стр. 581—589].
Он же. Отделительная работа желудка при голодании. Там же, т. 65,
[1898, сентябрь, стр. 25—30].
Он же. Современное объединение в эксперименте главнейших сторон меди-
цины на примере пищеварения. Там же, т. 67, [1900, ноябрь—
декабрь, стр. 197—242]. — См. также: Больничн. газета Боткина,
1900, [№ 14—15, стр. 617—630; № 16, стр. 703—710; № 17,
стр. 751—761; № 18, стр. 804—814].
Он же. Therapie experimentale comme methode nouvelle et extremement
feconde pour recherches physiologiques. Тр. Междунар. медиц. съезда
в Париже, 1900, [XIIIе Congres Intern, de Medec, 1900 (1901),
p. 55—61].
Он же. Die physiologische Chirurgie des Verdauungskanals. Ergebn. d. Phy-
siol., Bd. 1, [1902, 1. Abt., S. 246—284].
Он же. Sur la secretion psychique des glandes salivaires. Archiv. internat.
de physiol., t. I, [1904, p. 119—135].
Он же. Die aussere Arbeit der Verdauungsdrusen und ihr Mechanismus.
Nagel's Handbuch d. Physiol, d. Mensch., Bd. 2, [1907, S. 666—743].
Он же. Условные рефлексы при разрушении различных отделов больших
полушарий у собак. Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 75, [1908,
сентябрь—октябрь, стр. 148—156].
Он же. Die operative Methodik des Studiums der Verdauugsdrusen. Hand-
buch d. physiol. Methodik v. R. Tigerstedt, Bd. 2, [1911, H. 1, Abt. 2,
S. 150—188].
Он же и С. В. Паращук. Единство пепсина и химозина. Там же, т. 70,
[1902, сентябрь—октябрь, стр. 139—143]. — См. также: Тр. Съезда
в Гельсингфорсе, 1902.

Они же. Принадлежность протеолитического и молоко свертывающего
действия различных пищеварительных соков одним и тем же белко-
вым ферментам. Изв. Военно-медиц. акад., т. IX, [1904, № 1, стр. 3—
29]. —См. также: Hoppe-Seyler's Zeitschr., Bd. 42, [1904, Н. 5—6,
S. 415—452].
Парфенов Н. Ф. Специальный случай работы слюнных желез у собака
Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 73, [1906, сентябрь—декабрь,
стр. 30—57].
Петрова М. К. Verbindungen der aromatischen Reihe als Erreger der
Gallensecretion. Hoppe-Seyler's Zeitschr., Bd. 74, [1911, S. 429—435].
Она же. К фармакологии уротропина. Русск. врач, 1911.
Она же. Анализ экспериментально-патологического состояния пепсиновых
желез. Врачебн. газета, 1916, [№ 29, стр. 451—455].
Пименов П. П. Влияние щелочи на работу пепсиновых желез. Тр. Общ.
русск. врачей в СПб., т. 74, [1907, январь—февраль, стр. 208—
217]. — См. также: Centralbl. f. d. ges. Physiol, und Pathol, d. Stoff-
wechsels, 1907, [N. F., № 13, S. 449—453].
Пионтковский Л. Ф. Влияние мыл на работу пепсиновых желез. Дис-
сертация, 1906. — См. также: Тр. Общ. русск. врачей в СПб., т. 71,
[1904, март—май, стр. 5—11].
Пономарев 3. И. Физиология бруняеровского отдела двенадцатиперст-
ной кишки. Диссертация, 1902. — См. также: Тр. Общ. русск. врачей
в СПб., т. 70, [1902, сентябрь—октябрь, стр. 123—130].
Попельский Л. Б. Селезенка и ферменты поджелудочной железы. Врач,
1899, [т. XX, № 25, стр. 726—728].
Он же. Рефлекторный центр поджелудочной железы. Тр. Общ. русск.
врачей в СПб., т. 67, [1900, март—май, стр. 616—629]. — См. также:
Больничн. газета Боткина, 1900, [NQ 28, стр. 1273—1281], и Pflii-
ger's Archiv f. d. ges. Physiol., 1901. [Bd. LXXXVI, S. 215—246].
Он же. О механизме действия пилокарпина на железы. Врач, 1901,
[т. XXII, № 15, стр. 465—467].
С а в и ч В. В. Возбудители секреции кишечного фермента. Тр. Общ. русск.
врачей в СПб., т. 68, [1901, март—май, стр. 565—566].
Он же. Отделение кишечного сока. Там же, т. 69, и Больничн. газета
Боткина, 1902.
Он же. Die Wirkung des Vagus auf Pancreas. Тр. Съезда в Гельсингфорсе,
1902.
Он же. Механизм отделения поджелудочного сока. Тр. Общ. русск. вра-
чей в СПб., т. 71, [1903, ноябрь—декабрь, стр. 99—103].
Он же. Отделение кишечного сока. Диссертация, 1904.
Он ж е. К вопросу о двустороннем действии пепсина. Тр. Общ. русск.
врачей в СПб., т. 72, [1905, сентябрь—октябрь, стр. 84—90].
Он же. Материалы к физиологии секреции поджелудочной железы. Изв.