Нечаев А. П. Психология технического изобретательства. — 1929

I. ИЗОБРЕТЕНИЕ И ИЗОБРЕТАТЕЛЬ
В настоящее время вопрос о техническом изобрета-
тельстве, как известно, привлекает к себе особен-
ное внимание наших государственных и общественных
сфер. С развитием технического изобретательства есте-
ственно связываются надежды на более успешное раз-
витие индустриализации страны и более рациональное
применение труда. В связи с этим сам собою возникает
вопрос о поощрении изобретателей и создании условий,
содействующих повышению изобретательской деятель-
ности в массах.
Все это невольно заставляет задуматься над вопро-
сами: что же следует называть технической изобрета-
тельностью? какими качествами отличается изобрета-
тель? какие условия содействуют выработке этих
качеств? насколько действительно возможно содейство-
вать воспитанию технической изобретательности?
Давно уже была отмечена необходимость проводить
разницу между открытием, как решением задачи,
требующей личного творчества, и находкой, как ре-
зультатом удачного стечения чисто внешних обстоя-
тельств независимо от личности нашедшего. Практи-
ческая разница между открытием и находкой очень
велика. В открытии обнаруживаются главным образом
сила личности, ее природная талантливость, ее умения
и знания. В находке главную роль играет чисто внеш-
няя случайность. Требовалось много природной ода-
ренности и знания для того, чтобы открыть возможность
общения людей при помощи телефона или беспрово-
лочного телеграфа, но не надо обладать ни тем, ни
другим для того, чтобы, наступив на потерянный кем-
то кошелек, найти в нем крупную сумму денег. Чело-

век, сделавший в известной области крупное открытие,
невольно заставляет ожидать от себя новых открытий
в той же области. Но случайная находка, сделанная
кем бы то ни было, еще не может служить основанием
для того, чтобы ждать от него и новых находок. От
инженера, сделавшего крупные усовершенствования
в автомобильном деле, мы ждем все новых и новых
изобретений. Но если случайный прохожий нашел на
панели дамскую сумочку с драгоценным браслетом, то
мы не думаем, что такие находки непременно должны
у него повторяться.
То, что называется техническим изобретением, мо-
жет по своему характеру приближаться или к откры-
тию в истинном смысле этого слова или к случайной
находке. В некоторых случаях изобретение является
результатом планомерного разрешения ясно поставлен-
ной технической задачи. Оно — зрелый плод творче-
ского процесса, выражение одаренности, понимания и
умения изобретателя. В других случаях изобретение
представляет собою неожиданную находку, иногда даже
не вполне еще понятную тому, кто ее нашел.
К оценке изобретений можно подходить или с точки
зрения чисто внешней, обращая внимание только на
самый предмет изобретения, его новизну, пользу и сте-
пень осуществимости, или с точки зрения внутрен-
ней, стараясь оценить значение того творческого про-
цесса, который был пережит изобретателем. Очевидно,
что, оценивая одно и то же изобретение с этих разных
точек зрения, мы можем приходить к разным резуль-
татам. Иногда новое, полезное и легко осуществимое
изобретение приходится признать результатом простой
случайности, не зависящей от природной одаренности
и знаний того, кто на эту случайность напал. Иногда
же при виде малопрактичных попыток решить давно
уже решенные технические задачи все-таки бывает не-

обходимо признать в изобретателе наличие серьезных
задатков технического творчества.
Короче говоря, необходимо отличать оценку техни-
ческого изобретения от оценки технического
изобретателя.
В странах с высоким развитием культуры, где про-
исходит большая диференцировка труда и где техни-
ческое изобретательство является почти привилегией
определенного вида специалистов, это различение не
имеет особенно большого практического значения. Но
там, где техническое изобретательство считается при-
знаком, по которому следует выделять из народных
масс творцов грядущей широкой индустриализации
страны, там необходимость считаться не только с ка-
чеством предлагаемых технических изобретений, но и
с качествами самих изобретателей, не подлежит ника-
кому сомнению. Нельзя оставить без своевременной
поддержки одаренного технического изобретателя только
потому, что по недостатку специального образования
он второй раз открывает Америку. Но, с другой стороны,
в высшей степени непрактично усиленно субсидировать
явную бездарность, которой удалось совершенно слу-
чайно сделать какую-нибудь полезную находку.
Итак, не только чисто теоретический интерес к
предмету, но и серьезные практические соображения
заставляют нас обратиться к изучению процесса техни-
ческого изобретательства.
II. ПСИХОЛОГИЯ И ТЕХНИКА
Энгельмейер, П. К., положивший много труда
на изучение процессов технического творчества,
справедливо замечает в одной из своих работ, что

„вопрос об изобретении есть только частный вопрос
теории творчества, а эта последняя есть только частный
вопрос теории психологии" 1, Однако психологи, даже
специально интересовавшиеся проблемой творчества,
долгое время оставляли в стороне техническое изобре-
тательство. Это обстоятельство П. К. Энгельмейер
совершенно верно объясняет тем, что в течение долгого
времени психология представляла собою область работ,
слишком далекую от техники: „мыслители воспитаны
большей частью вдали от всего технического, от всего
того, что дымит и стучит и обо что можно выпачкаться".
Поэтому, по мнению П. К. Энгельмейера, у некото-
рых даже первоклассных авторов встречается какая-то
боязнь — как бы не возвысить технического изобретения
до уровня художественного или научного творчества.
Итак, психологи долгое время оставляли без вни-
мания вопросы технического изобретательства потому,
что они сами были очень далеки от техники, плохо
понимали процессы технического творчества и даже
были склонны смотреть на них как на что-то более
низкое по сравнению с другими формами духовной
жизни. Так думает П. К. Энгельмейер. В этом
мнении есть несомненная правда. Тем не менее сюда
надо внести известную поправку. Та пропасть между
психологией и техникой, о которой говорил П. К. Эн-
гельмейер в 1908 г., в последние десятилетия стала
сильно заполняться. Начиная с половины XIX века,
к изучению душевной жизни стали применять экспе-
риментальный метод. Многие наблюдения над душев-
ными явлениями стали сопровождаться точными изме-
рениями времени, для чего психологам приходится
пользоваться сложными инструментами. Современный
1 Энгельмейер П., Учение об изобретении, доклад в соед.
засед. инж.-мех. и инж.-технолог. отделов, 1908.

психолог-экспериментатор не довольствуется наблюде-
нием над своими собственными переживаниями и книж-
ным описанием чужих переживаний, а стремится на-
блюдать разнообразные явления душевной жизни в тот
момент, когда они развертываются перед его собствен-
ными глазами. Для этого психолог организует различ-
ные опыты. Он помещает своих испытуемых в специ-
альную обстановку, которая дает им возможность
пережить те или другие душевные процессы и дать
точный отчет о пережитом. Создание такой обстановки,
при которой можно было бы произвести нужное пси-
хологическое наблюдение, часто требует сложной тех-
ники. Современная психологическая лаборатория с
внешней стороны недалека от технической мастерской.
Механик давно уже считается верным помощником
психолога. И с именами многих психологов связано
изобретение технических приспособлений, необходимых
для тех или других психологических исследований.
Все эти факты говорят за то, что современный психо-
лог не только не может чуждаться техники или пре-
зрительно противополагать техническое изобретатель-
ство научному творчеству, но как раз напротив — имеет
много поводов сам незаметно втягиваться в процессы
технического изобретательства.
За последние двадцать лет между техникой и пси-
хологией установилась еще одна форма очень тесной
связи. Многочисленные наблюдения и исследования по-
казали, какое громадное влияние на производительность
труда оказывает психическое состояние рабо-
чего, его общий умственный уровень, высота его па-
мяти, внимания, сообразительности, скорости реакции,
обычного настроения, интересов, бодрости и утомления.
Отсюда явилось естественное желание, с одной стороны,
производить целесообразный отбор рабочей силы, клас-
сифицируя людей соответственно их способностям

выполнять ту или другую работу, а с другой — изменять
внешние условия самой работы таким образом, чтобы
при этом обеспечивалась возможность наиболее благо-
приятного психического состояния рабочего. Подобного
рода задачи для своего разрешения требуют специаль-
ных психологических знаний. И поэтому понятно, что
психологи были привлечены на помощь технике. При-
менение методов психологического исследования к
улучшению производства в настоящее время совер-
шается в двух формах: 1) психологи подвергают пред-
варительному обследованию кандидатов на должности
рабочих и устанавливают степень соответствия их пси-
хического уровня тем или другим требованиям, предъ-
являемым к ним профессиональной работой; 2) психо-
логи изучают внешние условия работы с целью
выяснить влияние этих условий на психические про-
цессы рабочих. В результате этого получается, с одной
стороны, более целесообразный профессиональный отбор
рабочих, а с другой — улучшение технических условий
труда.
Область психологических работ, направленных к
улучшению технического дела, известна под именем
психотехники. В настоящее время психотехника
представляет собою обширную отрасль эксперименталь-
ной психологии 3.
С появлением психотехники уже совсем не прихо-
дится говорить о той пропасти, которая отделяет тех-
нику от психологии. Современный психолог имеет
много поводов интересоваться техникой точно так же,
как и современный техник не может быть совершенно
чужд интересам к психологии. И тем не менее даже
1 Сжатый и популярный обзор успехов современной психотех-
ники с обзором литературы читатель найдет в книжке: Mейерс Ч.,
Психика и труд (перев. с англ. О. И. Нечаевой), М. 1923.

теперь приходится признать, что вопросы технического
изобретательства еще очень недостаточно освещены с
психологической точки зрения.
В течение последних тридцати лет и психологами
и техниками был опубликован ряд сочинений, в кото-
рых рассматривался вопрос о техническом творчестве,
но рассмотрение этого вопроса, как признает и сам
П. К. Энгельмейер, много писавший об этом
предмете, не шло далее установки самых общих
схем творческого процесса. Сточки зрения П. К. Эн-
гельмейера во всяком полном процессе изобрете-
ния следует различать три акта: создание идеи, выра-
ботку схемы или подробного плана и осуществление
вещи на деле. Очень близко к этой общей характери-
стике технического творчества стоит и описание Р и б о1,
но которому в процессе технического, так же как и ху-
дожественного творчества следует различать три фа-
зы: возникновение идеи, изобретение и применение.
Подобного же рода общие схемы мы имеем и у других
авторов. В этих схемах мы видим определенные по-
пытки ближе наметить самый предмет исследования,
выяснить психологическое сродство технического твор-
чества с творчеством другого вида и наконец в самых
общих чертах указать возможность индивидуальных
различий в течении творческого процесса.
Такие работы, конечно, имеют серьезное значение,
помогая в первоначальной ориентировке среди богатого
и пестрого материала, характеризующего техническое
творчество. Но для практического решения многих
вопросов, связанных с техническим изобретатель-
ством, отвлеченный метод построения общих схем надо
при знать недостаточным. Конкретные вопросы, ко-
торые ставит нам жизнь, надо решать только вполне
1 Ribot Th., Essai sur VImagination créatrice, Paris 1900.

конкретным методом. А таким методом в данном случае
является лишь психологический эксперимент.
Психолог должен вплотную подойти к техническому
изобретателю, близко изучить его личность, вызвать
и точно зарегистрировать типичные процессы его ду-
шевной жизни, выяснить общий уровень его умствен-
ного развития, степень его образования, силу вообра-
жения, особенности его памяти и внимания, основные
его интересы и главнейшие черты характера. В связи
со всеми этими данными станут понятны и основные
процессы его технического творчества. Но очевидно,
что, сопоставляя личные особенности изобретателя с
продуктами его изобретательства, психолог не может
обойтись без самого тесного сотрудничества со специ-
алистами в области техники. Для оценки характера
технического изобретения и выделения из него того,
что составляет действительный плод творческой мысли
изобретателя, требуются определенные технические
знания. И с этими знаниями техник должен в данном
случае притти на помощь психологу.
III. ОПЫТ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНО-
ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ
ТЕХНИЧЕСКОГО ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВА
Разбирая вопрос о методах исследования техниче-
ской изобретательности, мы пришли к выводу, что
наиболее плодотворных результатов в данном случае
можно ожидать только при условии совместной работы
психологов с техниками, и притом непременно на кон-
кретном, живом материале.

Небольшой опыт подобного рода работы был произ-
веден мною в начале 1928 года совместно с группой
членов Всесоюзной ассоциации инженеров в составе
Н. К. Голованова, Л. В. Дрейера, А. К. Кауф-
мана и П. К. Энгельмейера при участии моей
ассистентки В. Н. Тимофеевой.
Наша работа началась с того, что мы сообща наме-
тили общий план исследования. Было решено подобрать
группу технических изобретателей разных типов, собрав
точные сведения о характере их изобретательства, и
затем каждого из них в отдельности подвергнуть под-
робному психологическому обследованию. Выбор лиц,
подлежащих исследованию, и характеристику их изоб-
ретений взяли на себя вышеупомянутые специалисты-
техники. На мою долю выпал процесс психологического
исследования.
У каждого испытуемого были исследованы процессы
памяти, внимания, суждения и скорости психической
работы. Данные, полученные при этих опытах, позво-
ляли установить общий уровень интеллектуального
развития наших испытуемых. После этого производи-
лись специальные наблюдения, имевшие целью опре-
делить особенности воображения изобретателей, а также
общий характер их интересов. Полученный при наших
опытах материал был использован также для характе-
ристики общего психического состояния наших испы-
туемых в смысле наличия у них большей или меньшей
сенсомоторной гармоничности. Наконец каждый иссле-
дованный нами изобретатель был подвергнут особому
опросу с целью выяснить наиболее типичные черты,
свойственные его личности.
Чтобы избежать излишнего утомления читателя, я
сейчас не буду вдаваться в подробное описание всех
примененных нами методов психологического иссле-
дования. Это будет сделано впоследствии постепенно,

в связи с выяснением отдельных вопросов, затронутых
нашим исследованием.
Всего нами было изучено 29 изобретателей. На осно-
вании технического анализа их изобретений они были
разделены на три группы. К первой из них были от-
несены авторы оригинальных и научно обос-
нованных конструкций, ко второй — авторы
мелких, но практически полезных усовер-
шенствований, и к третьей — авторы изобретений,
не имеющих практической ценности или
технически невыполнимых.
Особенности состава этих трех групп показаны на
следующей таблице:
Таблица 1
Группа
Общий количе-
ственный состав
Средний
возраст
По образованию
(в процентах)
абс.
число
про-
центы
низ-
шее
сред-
нее
выс-
шее
Первая ....
10
34
39,7
20
30
50
Вторая ....
14
49
37,5
36
50
14
Третья ....
5
17
55,1
80
20
—
IV ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВО
И ОБЩИЙ УРОВЕНЬ ИНТЕЛЛЕКТА
Сопоставляя разные группы изобретателей с их обра-
зовательным цензом, мы видим, что между ними
существует определенное соответствие. Наибольший
процент авторов оригинальных и научно обоснованных

конструкций принадлежит к лицам, получившим выс-
шее образование. Авторы мелких, но практически по-
лезных усовершенствований в большинстве случаев
принадлежат к лицам, получившим среднее обра-
зование. Большинство же авторов изобретений, не
имеющих практической ценности или технически невы-
полнимых, составляют лица с низшим образованием.
Это невольно наводит нас на мысль, что существует
известная зависимость между изобретательностью чело-
века и общим уровнем его умственного развития. Про-
хождение школы само по себе является уже опреде-
ленным упражнением, выгодно отражающимся на общем
умственном уровне человека. С другой стороны, всякая
мало-мальски правильно поставленная школа является
естественным отборочным аппаратом, оставляющим по-
зади более слабый в умственном развитии материал и
продвигающим вперед наиболее способных. Поэтому
справка об образовательном цензе человека может до
известной степени свидетельствовать об общем уровне
его умственного развития. Но, кончено, только до
известной степени. Бывают чисто внешние случайности,
мешающие иногда и очень способному в умственном
отношении человеку получить не только высшее, но
даже среднее образование. С другой стороны, в неко-
торых случаях школьный диплом получается благодаря
чрезмерному прилежанию, заменяющему умственную
одаренность, или даже благодаря чрезмерно снисходи-
тельному отношению экзаменаторов. Все это заставляет
нас при научных исследованиях не считать справку об
образовательном цензе человека вполне выражающей
степень его умственного развития, но производить каж-
дый раз специальные испытания с целью определить
особенности его умственной сферы.
Каким же образом можно исследовать степень умст-
венного развития человека?

Для ответа на этот вопрос полезно вспомнить те
способы, которые обыкновенно применяются для опре-
деления не умственного, а физического развития людей.
Сравнивая отдельных людей между собой, мы видим,
что они не в одинаковой степени способны к тяжелому
физическому труду и сильным физическим упражне-
ниям. Один легко поднимает 80 кг, а для другого 16 л:г —
слишком большая тяжесть. Один может долго и быстро
бегать, другой сейчас же начинает задыхаться при
беге. Мы можем наблюдать различие физической силы
в самых разнообразных действиях человека — в пере-
носке тяжестей, в работе молотом и пилой, косьбе,
гребле, продолжительной ходьбе и беге, игре в фут-
бол и т. д. Однако, для того чтобы определить степень
физической силы человека, его способности совершать
те или другие виды физической работы, нет необхо-
димости производить над ним очень длительные наблю-
дения, при которых он мог бы показать нам всевоз-
можные формы применения своей силы. Нам достаточно
бывает заставить человека исполнить несколько „проб-
ных работ" и посмотреть, в какой степени эти работы
могут быть им выполнены. Например мы можем пред-
ложить человеку поднимать груз различного веса, сжи-
мать пружину с большим или меньшим сопротивлением,
делать прыжки в течение более или менее продол-
жительного времени и т. д. При этом мы можем не
только установить, какую именно „пробную работу"
может или не может выполнить наш испытуемый, но
и наблюдать, как отражается эта работа на всем его
организме (скорости пульса, дыхании, кровяном давле-
нии, составе мочи и пр.). „Пробная работа", на которой
испытывается физическая сила человека, дает нам воз-
можность судить—насколько он будет способен выно-
сить и другую физическую работу. Но, конечно, для
того, чтобы можно было по „пробной работе" человека

судить о его способности и к другим видам физиче-
ской работы, необходимо, чтобы эта „пробная работа"
была удачно выбрана, чтобы она была характерным
показателем физического развития человека, чтобы дей-
ствительно люди с разным успехом выполняющие раз-
ный физический труд, не одинаково легко справлялись
и с этой „пробной работой". Из этого видно, что на-
хождение удачной формы „пробной работы" требует
большого предварительного труда. Путем многочислен-
ных предварительных наблюдений необходимо бывает
убедиться в том, что избранная нами „пробная работа"
действительно дает результаты, соответственные тем,
которые получаются и при работе других видов. Но
раз это доказано на большом ряде наблюдений, мы
можем с удобством пользоваться этими „пробными
работами*", или по-английски—„тестами" (tests), для бы-
строго определения физической работоспособности дан-
ного человека.
В настоящее время, как известно, имеется целый
ряд хорошо проверенных „пробных работ", или „тестов'*,
при помощи которых определяется уровень физиче-
ского развития людей. Эти „пробные работы" обыкно-
венно ставятся таким образом, чтобы по испытании
человека можно было не просто сказать—выполнил
или не выполнил он данную работу, но и в какой
мере он ее выполнил. Иначе говоря, результат испы-
тания должен быть выражен определенным чис-
лом. Так, мы можем записать—какого именно веса
груз был поднят нашим испытуемым, скольким кило-
граммам равняется сила сжатия его рук и т. д. Наряду
с этим мы также в определенных числах отме-
чаем изменения после той или другой работы скорости
пульса, дыхания, кровяного давления и т. д.
Возможность выразить в точных числах результаты
применения „пробных работ14 к отдельным людям

позволяет нам сравнивать между собой данные, получен-
ные при испытании различных людей. Производя исследо-
вания над многими тысячами лиц, возможно в конце
концов установить известные нормы, которым будут
соответствовать разные степени физического развития.
Путем многочисленных наблюдений мы можем убе-
диться, что для выполнения определенной физической
работы требуется наличие определенных результатов при
выполнении тех или других „пробных работ" (tests).
Подобно тому, как при помощи определенных „тестов"
можно устанавливать известную степень физического
развития человека, при помощи другого рода „пробных
работ" можно определять различные степени умствен-
ного развития человека.
Если физическая сила человека может проявляться
в самых разнообразных формах, то еще большее разно-
образие наблюдается в проявлениях человеческого ума.
Много требовалось труда для того, чтобы найти хара-
ктерные формы „пробных работ" для испытания физи-
ческой силы человека. Еще труднее было найти под-
ходящие „тесты" для определения разных степеней
умственного развития. И однако такие „тесты" все-таки
найдены.
То, что мы обыкновенно называем „умом", представ-
ляет собой очень сложную деятельность. Для того,
чтобы легче было в общих чертах понять—что именно
подразумевается под словом „ум", полезно сравнить
между собой поведение тех, кого мы называем „умными"
и „глупыми". Разница между умными и глупыми
людьми прежде всего бросается в глаза в процессе их
обучения. Умный ребенок легко запоминает то, чему
его учат. Глупый плохо помнит то, что надо. Но кроме
разницы в памяти еще больше сказывается у них
разница во внимании. Глупый человек обыкновенно
бывает и мало внимательным. Ему трудно сосредото-

читься на своих мыслях. Он не может долго думать
над одной и той же задачей. Всякое усилие мысли его
очень быстро утомляет. Поэтому с ним невозможно
вести сложный разговор; для него невыносимо слушать
длинную речь. Он обнаруживает невольную рассеянность
при таких обстоятельствах, которые целиком захваты-
вают умного человека. Эта разница в памяти и вни-
мании, отличающая умного человека от глупца, есте-
ственно обнаруживается и в различной скорости,
с которой они выполняют какую-нибудь задачу. Умный
человек быстро вспоминает, что ему надо делать, и
легко сосредоточивает свое внимание на данной работе ;
у глупого же человека все эти душевные процессы
протекают очень вяло. Но самая большая разница
между глупым и умным человеком обнаруживается
в тех случаях, когда им приходится решать какой-
нибудь вопрос, делать выбор между несколькими реше-
ниями, составлять суждение о каком-нибудь пред-
мете. Глупому человеку бывает часто очень трудно не
только самостоятельно решить какую-нибудь задачу,
но даже понять, в чем заключается эта задача. Глупые
люди часто даже совсем не чувствуют тех вопросов,
над которыми мучается умный чаловек. А нередко,
даже поняв какой-нибудь вопрос, глупый человек
совершенно теряется перед его решением, бессильно
ищет чужой помощи и хватается за первый случайно
попавшийся ему ответ.
Итак, можно сказать, что главная разница между
умом и глупостью лежит в процессах памяти, вни-
мания и суждения, а также в скорости пси-
хической работы.
Конечно, то, что обычно называется „умом" и „глу-
постью", имеет относительное значение. Один и тот же
человек в сравнении с одним будет „умным", а в сравне-
нии с другим „глупым". Сила ума имеет разные степени.

По мере того, как растет и развивается организм
человека, растет и его ум. Степень ума, свойственная
разным возрастам, выражается в разной силе памяти
и внимания, разной скорости психической работы и
разной способности к суждению. В зависимости от
общего уровня умственного развития человека нахо-
дится его способность к той или другой деятельности. Ум
ребенка до 6—7-летнего возраста позволяет ему овладеть
речью. Он запоминает ряд слов и выражений, кото-
рыми пользуется для обозначения окружаю-
щих предметов и обычных действий. Под
наблюдением взрослых он может даже совершать неко-
торые несложные работы. В более старшем возрасте
(7—10 л.) умственные способности ребенка (его память,
внимание и способность суждения) развиваются на-
столько, что ему обыкновенно бывает уже совсем не
трудно усвоить в это время процесс грамоты.
В возрасте от 10 до 14 лет у нормально развивающегося
человека умственные процессы совершенствуются до
такой степени, которые позволяют систематическое
усвоение конкретных знаний. Все, что полу-
чается в это время путем восприятий, легко связы-
вается в цельные группы. Но в это время еще с
большим трудом приобретаются отвлеченные знания.
В период времени после 14 лет процессы внимания
и суждения, наряду с растущей памятью, настолько
развиваются, что человек оказывается способным
к систематическому усвоению не только
конкретных, но и самых отвлеченных знаний.
Наконец с дальнейшим развитием умственных про-
цессов, люди становятся способными не только
усваивать готовые понятия, но и само-
стоятельно их вырабатывать. Они становятся
способными к усвоению методов научного мыш-
ления.

Таким образом мы можем различить шесть основных
степеней умственного развития.
Первая из них характеризуется развитием речи в
пределах обозначения окружающих предметов и обыч-
ных действий. Люди, стоящие на этой ступени разви-
тия, бывают способны выполнять несложную работу
под чужим наблюдением.
Вторая ступень умственного развития характери-
зуется способностью усвоения грамоты. Этому соответ-
ствует уменье выполнять какую-нибудь однообразную
работу по данной инструкции без непосредственного
чужого наблюдения.
Третья ступень предполагает способность к систе-
матическому усвоению конкретных знаний, а также
способность вариировать свою работу в пределах зна-
ния орудий своего производства.
Четвертая степень умственного развития связана
с наличием способности к усвоению систематических
отвлеченных знаний и предполагает умение работать,
сообразуясь с известными общими правилами.
Пятая степень характеризуется наличием способ-
ности к усвоению методов научного мышления и уме-
нием работать, не только сообразуясь с известными
общими правилами, но и самостоятельно устанавливая
общие начала своей деятельности.
Шестая степень умственного развития характери-
зуется теми же признаками, как и пятая, только взя-
тыми в более сложных формах.
Эти степени умственного развития в общем соответ-
ствуют тому, что переживает в разные периоды своего
возраста человек, постепенно достигающий высоких
степеней умственного совершенства. С этой точки зре-
ния первая степень умственного развития соответствует
времени детства, вторая — периоду воспитания в под-
готовительных классах нормальной школы, третья —

первой ступени обучения, четвертая — второй ступени
обучения, пятая и шестая — периоду обучения в выс-
шей школе и времени самостоятельной интеллектуаль-
ной работы.
Однако надо помнить, что описанные нами степени
умственного развития связаны прежде всего не с опре-
деленным возрастом человека, а с наличием тех или
других психических процессов, делающих чело-
века способным к выполнению той или другой деятель-
ности. Возраст человека не всегда может соответство-
вать той степени развития, которая обычно бывает с ним
связана у нормально развивающегося человека. Мы
часто встречаемся со случаями более раннего или за-
поздалого развития. Нередко бывает, что человек, до-
стигнув известной степени развития, так на ней и оста-
ется, несмотря на свои идущие вперед годы. В некоторых
случаях степень умственного развития человека прямо
соответствует степени полученного им образования,
иногда же она несколько отстает от нее или значительно
ее перегоняет.
Многочисленные исследования психологов показы-
вают, что существует известное соответствие между
степенью общего умственного развития человека и теми
результатами, которые получаются при исследовании
его памяти, внимания, процессов суждения и скорости
умственной работы.
Исследовав несколько тысяч лиц разного возраста,
разных профессий и разных степеней интеллигентности,
мне и моим сотрудникам удалось установить некоторые
формы „пробных работ" (тестов), дающих результаты,
очень характерные для общего уровня основных интел-
лектуальных процессов \ Подробное описание наших
1 „Ум и труд", Экспериментально-психологические исследования
школьного и проф. труда в связи с проблемой проф. отбора. Под
ред. А. П. Нечаева, М.—Л. 1926.

методов будет дано ниже. Теперь же интересно при-
вести только самые общие результаты, полученные при
испытании лиц разных степеней умственного развития
(табл. 2).
Таблица 2
Степень интеллекта
Процент выполнения задач, данных
для испытания
памяти
внима-
ния
суждения
скорости
психическ.
работы
Шестая
49—100
26—100
82—100
77-100
Пятая
43-48
23—25
59-81
68—76
Четвертая
39-42
21—22
46—58
55-67
Третья
28-38
15-20
28—45
37—54
Вторая
17—27
12-14
16-27
25-36
Первая
0-16
0-11
0—15
0—24
Применив те же самые методы к исследованию ин-
теллектуальных процессов технических изобретателей,
мы получили совершенно определенный результат, пока-
зывающий, что существует положительное соответствие
между ценностью технических изобретений и высотой
умственного развития изобретателей. Самые высокие
средние данные получились у нас при исследовании
интеллекта группы изобретателей, являвшихся авторами
оригинальных и научно обоснованных конструкций.
Исследование интеллекта второй группы изобретателей
(авторов мелких, но практически полезных усовершен-
ствований), в среднем, дало результаты на 11% ниже,
чем в первой группе. А общий уровень интеллекта
изобретателей третьей группы (изобретения, не име-
ющие практической ценности) оказался в среднем на
33% ниже общего уровня интеллекта изобретателей
первой группы (диагр. 1).

Диаграмма 1
СРАВНЕНИЕ ОБЩЕГО УРОВНЯ ИНТЕЛЛЕКТА
РАЗНЫХ ГРУПП ТЕХНИЧЕСКИХ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
Эти результаты станут для нас более ясными, если
мы обратимся к подробному рассмотрению опытов,
направленных на исследование отдельных процессов
умственной жизни.
V. ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВО И ПАМЯТЬ
Память человека обнаруживается в самых разнооб-
разных формах и нередко замечается, что человек,
обнаруживающий высокую силу одной формы памяти,
оказывается слабым в других формах. Так, например,

некоторые люди очень хорошо запоминают все то, что
связано с интересующими их вопросами, и то, что носит
характер стройных рассуждений, но те же самые люди
нередко с трудом удерживают в своей памяти адреса
знакомых, фамилии встречающихся лиц, номера теле-
фонов и т. п. Про таких людей говорят, что они сильны
своей рассудочной (или „рациональной") памятью
и что у них слаба память механическая. Бывает и на-
оборот: люди с довольно сильной механической памятью
оказываются слабыми при рассудочных формах запоми-
нания. Ясно, что, когда речь идет о рассудочной па-
мяти, при этом подразумевается сочетание процессов
памяти с процессами суждения.
Сейчас, говоря о памяти изобретателей, мы хотели
бы по возможности иметь в виду память в ее чистом
виде, не осложненную процессами суждения. Поэтому
в качестве „пробной работы" для испытания памяти
мы должны взять такие процессы, которые носят по
преимуществу характер механического запоминания.
В обыденной жизни процессы механического запо-
минания наблюдаются на каждом шагу. Мы постоянно
запоминаем множество впечатлений, не связанных ни
с какими процессами суждения. Они запоминаются
нами только потому, что часто повторяются или от-
личаются сравнительно с другими впечатлениями зна-
чительной силой. Так мы запоминаем вывески магази-
нов, газетные объявления, часто повторяемые имена
и т. д. При этом опять-таки между отдельными людьми
замечается интересная разница : один лучше запоминает
то, что видит, другой — что слышит, третий — что не-
посредственно связано с его собственными движениями.
В этом смысле различают людей с преимущественным
развитием зрительной, слуховой или двигательной па-
мяти. Бывают некоторые предметы, которые для своего
запоминания нуждаются только в одном каком-нибудь

виде памяти и которые невозможно удержать при по-
мощи другого вида. Так, например, оттенки цветов
можно воспринять только при помощи зрения и удер-
жать только при помощи зрительной памяти. Но есть
некоторые представления, которые одинаково возможно
удержать и в зрительной, и в слуховой, и в двига-
тельной форме. Сюда относятся прежде всего представ-
ления слов и чисел. Одно и то же слово грамотный
человек может себе представить и в зрительной форме
(как оно написано или напечатано), и в слуховой
(как оно слышится), и в двигательной (в форме тех
движений, которые требуются для того, чтобы самому
произнести или написать это слово). Наблюдается, что
люди, у которых особенно развит какой-нибудь один
вид механической памяти, могут, восприняв слово или
число в одной какой-нибудь форме (например слухо-
вой), сейчас же мысленно переводить его в другую
форму (например в зрительную): слыша какое-нибудь
слово, они сейчас же представляют его напечатанным.
Желая установить общий уровень памяти извест-
ного человека, мы должны постараться дать ему в виде
пробной работы такую задачу, которая, во-первых, но-
сила бы форму не рассудочного, а механического за-
поминания, и, во-вторых, не была определенно связана
с каким-нибудь частным видом памяти (зрительной,
слуховой или двигательной). В этом отношении очень
удобной формой испытания памяти является запоми-
нание ряда чисел. Если эти числа давать даже вод-
ной только слуховой форме (произнося их вслух перед
испытуемым), то они легко могут представляться ис-
пытуемыми в той форме, которая наиболее свойственна
их памяти: услышанные числа можно и представлять
себе напечатанными, и мысленно писать, и тихонько
повторять про себя. Словом, запоминание ряда чисел,
даваемых в слуховой форме, не исключает применения

и других форм запоминания, наиболее свойственных
испытуемому. Вот почему результаты опытов с запоми-
нанием чисел обыкновенно оказываются показательными
не только для одного какого-нибудь вида механической
памяти, но и для общего его уровня.
Наши опыты с запоминанием чисел ставятся обык-
новенно следующим образом.
Испытуемый помещается в совершенно тихой ком-
нате за столом, на котором лежит лист чистой бумаги
и карандаш, очинённый с двух сторон. Экспериментатор
говорит: „Сейчас я скажу вам ряд чисел. Вы их молча
выслушайте, постарайтесь запомнить и, когда я скажу
„пишите", начинайте писать их в том порядке, в ка-
ком они вам будут припоминаться. Числа надо писать
в строчку. Начинаю". После этого экспериментатор вы-
жидает 5 секунд, затем диктует 12 двузначных чисел,
произнося каждое число через 5 секунд после другого.
По окончании всего ряда данных чисел выдерживается
еще пауза в 5 секунд, после чего говорится: „Пишите".
На письменное воспроизведение чисел дается одна ми-
нута, после чего экспериментатор произносит: „До-
вольно. Положите карандаш". Числа диктуются ров-
ным, спокойным голосом, причем ни одно из данных
чисел не выделяется интонацией Строя ряды чисел,
даваемых для запоминания, обращают внимание на то,
чтобы: 1) среди них не было чисел второго десятка
как особенно выделяющихся из всего ряда, 2) не было
чисел, особенно привлекающих к себе внимание в роде
оканчивающихся на 0 или представляющих собой двой-
ное повторение одного и того же числа (33, 55) и
3) чтобы в данном ряду подряд не стояли числа,
* При испытании каждого отдельного лица этот опыт (с раз-
ными рядами чисел) повторяется 4 раза, причем принимается во
внимание средний результат.

находящиеся в каком-нибудь бросающемся в глаза от-
ношении друг к другу (например 23 и 32).
При постановке подобного рода опытов над мно-
гими тысячами лиц разных степеней умственного раз-
вития мы получили следующие средние данные (табл. 3).
Таблица 3
При нашем исследовании технических изобретате-
лей изобретатели первой группы воспроизвели в сред-
нем 4,8 чисел, второй группы—3,9, третьей груп-
пы—2,2.
Таким образом уровень механической памяти у изо-
бретателей первой группы (оригинальные и научно
обоснованные конструкции) оказался соответствующим
4-й степени умственного развития, у изобретателей
второй группы (мелкие усовершенствования)—3-й сте-
пени, и третьей группы (изобретения, не имеющие
практической ценности) — 2-й степени (диагр. 2).
В общем исследованные нами изобретатели оказа-
лись обладающими в среднем не очень сильной меха-
нической памятью, хотя в то же время развитие этой

памяти оказалось прямо пропорциональным ценности
их технических изобретений.
Диаграмма 2
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ВЫСОТА МЕХАНИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ
У РАЗНЫХ ГРУПП ТЕХНИЧЕСКИХ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
VI. ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВО И ВНИМАНИЕ
Состояние „внимания", как известно, противопола-
гается „рассеянию". То, что переживается со вни-
манием, отличается сравнительной ясностью, силой
и связностью. Все, что мы переживаем невнимательно,
рассеянно, представляется чем-то смутным, слабым,
бессвязным. Вот почему психологи часто называют
процессы внимания источником душевных связей.
Процессы внимания можно изучать с разных точек
зрения и в разных формах. Сейчас я постараюсь вы-
яснить ту форму внимания, которая была в первую
очередь исследована нами у изобретателей.

Всякий, кому приходилось в течение долгого вре-
мени внимательно слушать какой-нибудь серьезный
доклад, знает, что внимание периодически неизбежно
начинает слабеть: временами слова докладчика начи-
нают звучать как будто издалека, их смысл становится
неясным, некоторые фразы сейчас же забываются, не-
хватает сил на оценку сказанного, в голову приходят
совершенно посторонние мысли, хочется зевнуть, встать
с места, подвигаться, а в крайних случаях ослабления
внимания является потребность заснуть. Это состояние
ослабления внимания может обнаруживаться то с боль-
шей, то с меньшей силой. Оно наступает то раньше, то
позже. Некоторые люди совсем неспособны к длитель-
ному вниманию. Через несколько минут более или менее
напряженной умственной работы они начинают отвле-
каться, забывать только что сказанное, зевать. Внима-
ние других способно к длительной работе.
Разницу в длительности внимания у отдельных лю-
дей легко установить, наблюдая, как протекает у них
процесс запоминания. В этом случае мы можем вос-
пользоваться разбором результатов только что описан-
ных опытов с запоминанием чисел.
Мы предлагаем испытуемому запомнить 12 двузнач-
ных чисел. Эти числа даются ему через 5 секунд одно
после другого. Таким образом испытуемый должен
внимательно воспринимать данные числа в течение од-
ной минуты. Если бы в течение этого времени внимание
человека оставалось одинаково сильным, он все время
с одинаковой ясностью представлял бы себе все про-
изнесенные числа и, значит, в конце концов мог бы
свободно все их написать. На самом деле этого не бы-
вает. У громадного большинства людей внимание уже
в течение одной минуты обнаруживает известные коле-
бания. Слушая в течение минуты ряды чисел, мы одни
из этих чисел воспринимаем с большим вниманием,

другие — с меньшим. Поэтому впоследствии некоторые
из них припоминаются лучше, другие хуже (с ошиб-
ками), а третьи совсем не вспоминаются. Возьмем та-
кой пример. Мы предлагаем нашему испытуемому за-
помнить следующий ряд чисел: 43, 69, 21, 78, 97, 71,
36, 29, 74, 83, 39, 53. Выслушав этот ряд, он припо-
минает первые пять чисел (43, 69, 21, 78, 97) и два
доследних (39, 53). Остальные числа не воспроизво-
дятся. Что это значит? Очевидно, длительность полного
внимания нашего испытуемого при восприятии данного
ему ряда охватывала только то время, которое требо-
валось для выслушания первых пяти чисел (т. е. около
25 секунд). После этого наступил период ослабления вни-
мания, и следующие 5 чисел (71, 36,29, 74, 83) слушались
настолько рассеянно, что запомнить их не удалось. Затем
внимание опять повысилось, и благодаря этому были
правильно воспроизведены последние два числа. Выра-
жая этот результат, мы можем сказать, что длительность
внимания нашего испытуемого определяется возмож-
ностью удержать в памяти непрерывный ряд из 5 чисел.
Наши многочисленные опыты над запоминанием
чисел показали, что средняя длительность внимания
бывает различна у людей, стоящих на разных степенях
умственного развития (табл. 4).
Таблица 4

При исследовании разных групп изобретателей ока-
залось, что первая группа, в среднем, удерживает
подряд 2,3 числа, вторая группа — тоже 2,3 числа,
третья группа—1,2.
Таким образом длительность внимания первых двух
групп изобретателей соответствует третьей степени
развития интеллекта, а внимание третьей группы —
первой степени (диагр. 3).
Диаграмма 3
ДЛИТЕЛЬНОСТЬ ВНИМАНИЯ У РАЗНЫХ ГРУПП ТЕХНИЧЕСКИХ
ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
При исследовании процессов внимания, так же как
и при исследовании механической памяти, технические
изобретатели не дали высоких результатов. Причину
этого мы отчасти выясним, когда будем говорить
о процессах утомления.
А теперь интересно отметить, что и в этом случае
изобретатели третьей группы (авторы изобретений, не
имеющих практической ценности) дали результаты зна-
чительно худшие в сравнении с двумя первыми
группами.

VII. ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВО
И ПРОЦЕССЫ СУЖДЕНИЯ
Высокое развитие процессов внимания и механиче-
ской памяти может еще не сопровождаться высо-
ким развитием суждений. Кто не знает типов внима-
тельных исполнителей, до мелочей помнящих то, что
им приказано делать, и совершенно беспомощных в тех
случаях, когда им самостоятельно приходится решать
какой-нибудь вопрос.
Способность судить предполагает уменье понимать
вопрос, к которому должно относиться суждение. Вся-
кое суждение есть решение какой-нибудь задачи, вы-
ход из сомнения, выбор одного из нескольких возмож-
ных решений, прекращение борьбы противоположных
мнений. Суждение начинается только в тот момент,
когда человек начинает понимать возможность несколь-
ких ответов на данный вопрос, когда он чувствует, что
в его сознании возникает что-то неясное, нерешенное,
когда он мучительно колеблется между противополож-
ными решениями и стремится выйти из этого поло-
жения.
Далеко не все люди обладают развитой способно-
стью к суждению. И эта способность бывает развита
у нас далеко не во всех направлениях. Чтобы уметь
не только составить суждение о каком-нибудь пред-
мете, но хотя бы только понять вопрос, который слу-
жит для него исходным пунктом, требуются известные
знания. И человек, обнаруживающий способность тон-
ких суждений в одной области, может чувствовать
себя бессильным в другой.
Однако, если наблюдать людей, насколько они спо-
собны составлять суждения, касающиеся не каких-

нибудь специальных знаний, а явлений обыденной жизни,
то и в этом отношении можно установить между ними
большую разницу. Одни люди и действуют и думают
почти без всяких рассуждений, следуя раз образован-
ной привычке, примеру или приказанию. У них почти
никогда не возникает сомнений и вопросов. Напротив,
другие обнаруживают постоянную склонность к сужде-
ниям. Слушая какое-нибудь мнение, они невольно
выдвигают против него возражение. Каждый план
действия вызывает у них мысль о возможности проти-
воположного решения. Они колеблются между проти-
воположностями, сомневаются, сравнивают между собой
различные возможности, рассуждают.
Изучая особенности людей, обладающих большей
или меньшей склонностью к суждениям, мы видим, что
способность судить тесно связана со способностью
понимать вопросы, а эта способность в свою оче-
редь зависит от уменья человека мыслить по про-
тивоположности, представляя себе не только то,
что дается в данный момент, но и нечто как раз об-
ратное этому.
После этого небольшого вступления, вероятно, ста-
нет понятным, почему психологи для испытания спо-
собности человека к суждениям применяют следую-
щий опыт.
Испытуемому дается лист бумаги, на одной стороне
которого (в виде двух столбцов) напечатано 50 слов
разного значения: холодный, широкий, кислый, рож-
денье, близкий и т. д. Этот лист передается испытуе-
мому таким образом, чтобы чистая его сторона нахо-
дилась сверху и чтобы нельзя было видеть напечатан-
ных слов. После этого говорится: „Ш листе, который
находится перед вами, напечатан ряд слов. Когда я вам
скажу „переверните листок", вы его переверните и как
можно скорее против каждого слова напишите слово

противоположного ему значения. Например, если
там будет слово „сытый", вы пишите „голодный",
„больной" — „здоровый", „богатый", — „бедный", но
нельзя писать „сытый" — „несытый" „больной" — „не
больной", „богатый" — „небогатый". Если к данному
слову не найдется противоположного, то надо про-
пустить это слово и переходить к следующему. Если
потом останется время, можно заполнить пропу-
щенные противоположности. Итак, переверните лис-
ты и пишите как можно скорее, пока я не скажу
„довольно"
На исполнение этой задачи дается ровно 5 минут.
Наши исследования, произведенные на многих
тысячах испытуемых, дали следующие средние ре-
зультаты (табл. 5).
Таблица 5
Исследованные нами изобретатели при этих опытах
дали следующие результаты: первая группа (ориги-
нальные и научно обоснованные конструкции) решила
в среднем 82% задач, вторая группа (мелкие,

но полезные усовершенствования) решила 66% и
третья группа (изобретения, не имеющие практиче-
ского значения) решила 63%.
Таким образом изобретатели первой группы обна-
ружили развитие процессов суждения, соответствующее
шестой степени, а изобретатели второй и третьей
группы — пятой. В противоположность результатам,
полученным при испытании механической памяти и
внимания, обнаружилось у всех групп изобретате-
лей сравнительно очень высокое развитие способ-
ности суждения. Однако и при этом между отдель-
ными группами обнаружилась типичная разница
(диагр. 4).
Диаграмма 4
СРАВНИТЕЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ПРОЦЕССОВ СУЖДЕНИЯ У РАЗ-
НЫХ ГРУПП ТЕХНИЧЕСКИХ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ

VIII. ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВО И СКОРОСТЬ
ПСИХИЧЕСКОЙ РАБОТЫ
Для измерения скорости психической работы очень
удобно, в особенности при массовых испытаниях,
пользоваться наблюдениями над процессом письма. Для
этой цели я обыкновенно применяю следующий опыт.
Испытуемому говорится: „Сейчас я вам назову ка-
кое-нибудь число. Как только вы его услышите, вы
его сейчас же напишите и затем продолжайте как
можно скорее писать следующие числа в порядке пря-
мого счета. Например если я вам скажу 10, то вы сейчас
же пишите как можно скорее 10, 11, 12, 13 и т. д.,
пока я вам не скажу „довольно". Писать числа надо
в строчку. Отделять одно число от другого запятыми
не надо. Возьмите карандаш. Слушайте". После этого
называется одно из чисел третьего десятка. На писание
дается ровно 30 секунд, после чего следует сигнал
„довольно".
Наши многочисленные опыты (см. „Ум и труд")
для отдельных степеней развития интеллекта дали
следующие средние результаты (табл. 6).
Таблица 6

Исследованные нами изобретатели первой группы
в среднем успели написать в течение 30 секунд 28
двузначных чисел, второй группы—26 и треть-
ей—18 (диагр. 5).
Диаграмма 5
СРАВНИТЕЛЬНАЯ СКОРОСТЬ ПИСЬМА У РАЗНЫХ ГРУПП
ТЕХНИЧЕСКИХ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
Таким образом скорость письма первой группы
в среднем соответствует пятой степени интеллектуаль-
ного развития, второй группы — четвертой степени и
третьей группы — третьей степени.
IX. СЕНСОМОТОРНАЯ ГАРМОНИЧНОСТЬ
ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
Выше (стр. 25) была предложена характеристика
шести степеней интеллектуального развития чело-
века, причем было указано, что при массовом иссле-
довании между лицами, стоящими на разных степенях
развития, обнаруживается определенная разница в от-

ношении их механической памяти, внимания, суждения
и скорости психической работы. Мы указывали даже
определенные границы, которые являются типичными
для результатов испытания разных психических про-
цессов у лиц той или другой степени умственного
развития.
Производя опыты (по вышеописанным методам) над
отдельными людьми, мы нередко находим, что человек
обнаруживает определенную гармоничность в развитии
разных сторон своего интеллекта. Степень его механи-
ческой памяти равняется степени внимания, суждения
и скорости психической работы. В некоторых же слу-
чаях мы встречаемся с довольно сильными наруше-
ниями этой гармоничности.
Результаты, полученные нами при исследовании
технических изобретателей, как видно из табл. 7,
особой гармоничностью не отличаются.
Таблица 7
Изобретатели
Степени развития:
памяти
внима-
ния
суждения
скорости
письма
в сред-
нем
Первая группа
4
3
6
5
4,5
Вторая „
3
3
5
4
3,73
Третья „
2
1
5
3
2,75
Мы видим, что самые высокие результаты получи-
лись при исследовании процессов суждения. Здесь даже
изобретатели третьей группы обнаружили данные, ка-
кие обыкновенно в среднем получаются при испытании
лиц, владеющих научными методами мышления. Но

этому состоянию суждений не соответствует высота
развития других сторон интеллекта. В особенности это
несоответствие бросается в глаза в третьей группе,
где процессы памяти и внимания ослаблены до болез-
ненности.
Интересно отметить, что при многократном иссле-
довании по данным методам одних и тех же лиц
(в разное время дня и года) обычно обнаруживается
большая устойчивость в результатах, получаемых при
испытании процессов суждений, между тем как резуль-
таты испытания памяти, внимания и скорости письма
сильно меняются в зависимости от общего состояния
субъекта и в особенности от степени его утомления.
При этом обыкновенно наблюдается противоположный
характер изменений в процессах памяти и внимания,
с одной стороны, и процессах скорости письма — с дру-
гой. Например замечено, что по мере нарастания уто-
мления память и внимание слабеют, а скорость письма
увеличивается, в редких же случаях наблюдается как
раз обратное явление — возбуждение памяти и внима-
ния при замедлении скорости письма.
При наших опытах над памятью и вниманием задача
испытуемого заключалась в том, чтобы писать ряды
двузначных чисел, которые перед этим только что
были им восприняты. При опытах над скоростью
письма испытуемый тоже должен был писать ряды
двузначных чисел — в привычном для него порядке
прямого счета. Если посмотреть со стороны на испы-
туемого, когда он выполняет эти задачи, то может по-
казаться, что в обоих случаях он как будто делает
одно и то же — пишет двузначные числа. Но очевидно,
что его внутреннее состояние при этом совершенно
разное. В первом случае (когда испытуемый должен
по памяти воспроизводить данные ему числа), скорость
движений его руки при письме имеет ничтожное зна-

чение и успех опыта зависит почти исключительно от
того, насколько работают его память и внимание. На-
против, во втором случае (когда в известный срок надо
написать подряд как можно больше чисел) весь успех
опыта зависит прежде всего от быстроты движений,
сопровождающих процесс письма, так как припомина-
ние чисел в порядке прямого ряда представляет собой
очень легкий, привычный и совершенно механизиро-
ванный акт. Поэтому мы утверждаем, что в этих двух
случаях выступает преимущественная деятельность
разных центров нервной системы: в первом случае ра-
ботают по преимуществу сенсорные (восприни-
мающие) центры, а во втором — моторные (двига-
тельные).
Итак, наши опыты с запоминанием чисел, с одной
стороны, и писанием их в прямом порядке — с другой
представляют собой „пробные работы" (тесты) для ис-
следования сенсорных и моторных процессов человека.
Сравнительную высоту состояния этих процессов в дан-
ном случае очень удобно устанавливать, так как оба
вида этих процессов исследуются при помощи одина-
ковых внешних приемов: испытуемый во всех случаях
должен производить только одни и те же внешние
действия — писать двузначные числа, причем только
внутренние условия этих действий радикально
меняются.
Чтобы понять важность тех результатов, которые
могут быть получены при исследовании сравнитель-
ного состояния сенсорной и моторной сферы нерв-
ной системы человека, можно привести несколько
примеров.
Бывают люди, которых справедливо называют „нерв-
но-уравновешенными". Это „равновесие" выражается
именно в том, что у них существует известное соответ-
ствие между работой их сенсорной и моторной сферы.

Работа их памяти и внимания, равно как и других свя-
занных с ними процессов, соответствует готовности их
движений. Между их пониманием и действием нет раз-
рыва. Поведение человека производит впечатление чего-
то цельного и обдуманного, соответствующего его зна-
ниям и воспринимаемым им внешним обстоятельствам.
В противоположность этому „неуравновешенные" люди
обнаруживают постоянное несоответствие между про-
цессами памяти и внимания, с одной стороны, и спо-
собностью к движениям— с другой. В некоторых случаях
эта неуравновешенность сказывается в резком ослабле-
нии сенсорных процессов при заметном возбужде-
нии моторных. Человек многое забывает, с трудом со-
средоточивает свое внимание на том, что надо. Поэтому
ему трудно бывает многое сообразить и как следует обду-
мать. Но в то же самое время у него замечается повышен-
ное возбуждение двигательной сферы: он обнаруживает
необыкновенную болтливость, чрезмерную подвижность,
без толку суетится, суется всюду, куда только можно,
нередко мешает и надоедает своим приставанием.
В других случаях сенсомоторная неуравновешенность
принимает как раз обратные формы — повышения сен-
сорных процессов и понижения моторных. В таком
состоянии люди легко вспоминают, что им надо
делать, иногда даже очень детально это обдумывают,
обнаруживая при этом большую способность к дли-
тельному вниманию, но перевести свои мысли в дей-
ствия, быстро совершить требуемые от них движения
они бывают не в состоянии. Сорок дел сразу смот-
рит им в глаза, и ни за одно из них они не могут
приняться.
Очевидно, что наличие определенной сенсомоторной
гармоничности, необходимое для всякой плодотворной
практической деятельности, очень важно и для плодо-
творной деятельности изобретателя.

Пользуясь нашими опытами, мы можем установить
некоторый математический коэффициент сенсомоторной
гармоничности, принимая за 100 степень скорости пси-
хической работы (поскольку она выражается в скорости
письма) и определяя к ней процентное отношение сред-
ней степени памяти и внимания (поскольку они выра-
жаются в запоминании чисел) *. При этом коэфициент
100 будет выражать состояние полного соответствия сте-
пеней сенсорных и моторных процессов (полная сенсо-
моторная гармоничность), а известные отклонения от
этого коэфициента в ту или другую сторону — наруше-
ния сенсомоторной гармоничности: понижение данного
коэфициента символизирует сравнительное ослаб-
ление сенсорных процессов, а повышение его —мо-
торных.
Сенсомоторная гармоничность исследованных нами
изобретателей в среднем выразилась следующими коэ-
фициентами: для первой группы—85, для вто-
рой—72, и для третьей—59.
В данном случае мы встречаемся с резким наруше-
нием сенсомоторной гармоничности у изобретателей
третьей группы (авторы изобретений, не имеющих
практической ценности или технически неосуще-
ствимых). Дисгармоничность, обнаруженная изобре-
тателями второй группы, в среднем не выходит за
пределы нарушений, которые обычно наблюдаются
в состоянии нормального умственного утомления»
а сенсомоторную гармоничность первой груп-
пы надо считать лежащей в границах нормы
(диагр 6).
1 Научное оправдание этого коэфициента см. в моей статье:
„Znr Frage iïber Ermiidungsmessungen", Archiv fur die gesamte Psicho-
logie, B. LXIII, 1928, a также в книге: „Психическое утомление",
под ред. А. П. Нечаева (Гос. изд., 1929).

Диаграмма 6
СРАВНИТЕЛЬНАЯ СЕНСОМОТОРНАЯ ГАРМОНИЧНОСТЬ РАЗ-
НЫХ ГРУПП ТЕХНИЧЕСКИХ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
X. ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВО
И ВООБРАЖЕНИЕ
До сих пор мы рассматривали интеллект изобрета-
телей, насколько он выражается в чисто формаль-
ных процессах памяти, внимания и суждения, наряду
со справкой о скорости их психической работы. Мы
видели, что все эти процессы оказываются неодинаково
развитыми у разных групп изобретателей, причем на-
блюдается определенное соответствие между высотой
развития этих процессов и практической ценностью
изобретений, принадлежащих изобретателям разных

групп. Однако для понимания психических различий
разного рода изобретателей недостаточно остановиться
на изучении чисто формальных особенностей их интел-
лекта.
Изобретательство —это прежде всего творческая дея-
тельность, а процессы механической памяти, внимания
и суждения, хотя и принимают участие в творческих
процессах, далеко еще не составляют их сущности.
Творчество всегда отмечено печатью оригинальности.
Его результатом всегда является нечто новое или по
крайней мере нечто такое, что представляется новым
самому творцу. Между тем нередко наблюдается, что люди
с громадной памятью, сильным вниманием и развитым
рассудком все-таки бывают лишены творческой спо-
собности.
Зерно творчества лежит в процессах воображения.
Только тот, кто не ограничивается сознанием окружаю-
щей его обстановки, а умеет мысленно дополнять ее
образами своей фантазии, вольной комбинацией своих
прежних впечатлений, кто может порою целиком пе-
реноситься в мир мечтаний и претворять свои неясные
желания в определенные представления,— короче
сказать, только человек с достаточно сильным вообра-
жением может быть способен к изобретательству в ши-
роком смысле этого слова. Без достаточно развитого
воображения не может быть и технического изобрета-
тельства.
Около десяти лет назад мне удалось выработать
довольно простой с внешней стороны метод исследо-
вания процессов воображения и собрать с его помощью
значительный материал (около 100 000 данных), благо-
даря чему для меня выяснились многие стороны твор-
ческих процессов. Некоторые предварительные описа-
ния работ, исполненных по моему методу, уже появи-
лись в печати, а общий обзор всего, что удалось нам

сделать в этой области, в настоящее время уже совер-
шенно подготовлен к выходу в свет1.
Этот хорошо испытанный нами метод исследования
воображения был применен мною и к изучению техни-
ческих изобретателей.
Внешняя его форма заключалась в следующем.
Испытуемый садился за стол, покрытый гладкой
серой материей. Такой же материей была затянута и нахо-
дящаяся перед ним стена. Левая рука испытуемого
помещалась на столе таким образом, чтобы ее удобно
было закрыть от глаз испытуемого небольшим подвиж-
ным черным экраном. Правая рука свободно лежала
на столе. Туловище несколько наклонялось вперед по-
добно тому, как это бывает при письме.
Перед началом опыта говорилось:
„Сейчас вы что-нибудь увидите, услышите или
почувствуете. И тогда вы должны будете сказать, на
что это похоже, когда так бывает, что вам при этом
припомнится, что представится. Вы будете говорить
все, что вам придет в голову под влиянием того, что
вы увидите, услышите или почувствуете... Напри-
мер— вот! (Раздается хлопанье в ладоши за
экраном.) Что вам это напоминает? (При этом следуют
обыкновенно ответы: „аплодисменты в театре", „овации
оратору", „петух хлопает крыльями", „хозяйка гонит
4 А. Нечаев, Экспериментальные данные к вопросу о вообра-
жении, „Журнал психологии, неврологии и психиатрии", т. I, 1922;
А. Нечаев и В. Правдолюбов, К вопросу о влиянии разнообра-
зия раздражителей на процессы воображения, там же, т. IV, 1924;
М. Александрова, К вопросу о развитии воображения у детей
школьного возраста, там же; Е. Завьялова, К вопросу об иссле-
довании воображения у морально-дефективных детей, там же; В. Ти-
мофеева, Опыт психологического исследования душевнобольных,
„Журнал имени Корсакова", 1927; А. Нечаев, Психология побед и
поражений в шахматной игре, М. 1928; A. Netschajeff, Jnspira-
tion, Archiv fur die gesamte Psychologie, 68, 1929.

кур", „вы хлопаете в ладоши" и т. д.). Теперь попро-
буем еще раз. (Из-за экрана выдвигается и
ставится перед глаза ми испытуемого кар-
точка со схематическим рисунком елки,
причем в то же время раздается равно-
мерное постукивание карандашом по сто-
л у). Что вам все это напоминает? (Здесь обыкновенно да-
ются ответы: „елку рубят", „дрова рубят в лесу",
„дятел стучит" и т. д.) Вот и дальше все будет в та-
ком же роде".
После этих предварительных опытов испытуемому
давалось десять пар несложных разнородных раздраже-
ний, причем после каждой пары он должен был опи-
сывать свои психические состояния, возникшие под
влиянием полученных им раздражений. Между дейст-
вием первого и второго раздражителей протекало около
двух секунд.
При наших опытах применялись четыре вида раз-
дражителей: зрительные геометрические (кар-
точки с изображением прямой линии, треугольника,
круга, пятиугольника и квадрата), зрительные цве-
товые (квадратные карточки черного, белого желтого,
красного и зеленого цветов), слуховые (звонок, звон
струны, щелчок по папке, удар карандашом по краю
блюдечка, удар ребром деревянной линейки по столу)
и осязательные (прикосновение неочиненным ка-
рандашом к спине, прикосновение мехом к кисти левой
руки, прикосновение карандашом к затылку, прикосно-
вение к кисти левой руки шпилькой, прикосновение
к кисти левой руки пальцем).
Размер применявшихся карточек был равен 12 см
в квадрате. Раздражители обыкновенно давались пара-
ми в следующем порядке:
1) прямая линия — звонок;
2) треугольник — прикосновение к спине;

3) черный цвет — звук струны;
4) круг — щелчок по папке;
5) желтый цвет — прикосновение меха;
6) пятиугольник — прикосновение пальца:
7) красный цвет — звон посуды;
8) квадрат — прикосновение к затылку;
9) зеленые цвет — прикосновение шпилькой;
10) белый цвет — удар по столу ребром линейки.
Результаты этих опытов показали, что в отдельных
случаях наши испытуемые проявили неодинаковую спо-
собность к воображению.
Некоторые из исследованных нами лиц, подвергаясь
действию указанных раздражителей, сосредоточивали
все свое внимание только на непосредственно пережи-
ваемых ими восприятиях. Они описывали только то,
что видели, слышали и осязали в данный момент, со-
вершенно не обнаруживая склонности перенестись
мыслью за пределы окружающей их обстановки. При-
мером этого может служить следующий протокол ис-
следования одного из наших изобретателей (табл. 8).
Таблица 8
ПРОТОКОЛ ИССЛЕДОВАНИЯ ИЗОБРЕТАТЕЛЯ ВОСПРИНИМАЮ-
ЩЕГО ТИПА ВООБРАЖЕНИЯ
№ опыта
Показания испытуемого
1
Линия и звоните.
2
Треугольник и в спину кто-то толкнул.
3
Черное и треснуло.
4
Окружность. Щелканье.
5
Желтая бумага. Чем-то мягким по руке.
6
На белой бумаге пятиугольник написали.
7
8
Красная бумага. На что-то нажали.
Квадрат. Пальцем к голове.
9
Зеленая бумага. Кольнули в руку.
10
Белый лист бумаги. Стук.

В этом протоколе все показания представляют со-
бою описание элементарных восприятий, вызванных
данными раздражителями. Конечно, нельзя сказать,
чтобы даже при этих простых описаниях воображение
совершенно бездействовало. Испытуемому приходится
оценить полученное впечатление (отличив, например,
„звонок" от „стука", „укол" от „толчка") и подобрать
для выражения своих ощущений соответствующие на-
звания. Иногда эта оценка принимает форму догадки о
той внешней причине, которая вызвала данное ощу-
щение: например, испытывая прикосновение к за-
тылку (опыт 8-й), исследуемый догадывается, что
к нему прикоснулись „пальцем". В одном случае
возникает мысль о происхождении данного раздра-
жителя: глядя на изображение пятиугольника, ис-
пытуемый строит фразу о том, что „на белой
бумаге написали пятиугольник" (опыт 6). Это пред-
ставление о процессе письма, очевидно, подсказы-
вается одновременным прикосновением пальца к ру-
ке. В нескольких случаях (опыт 1, 2, 7, 9) испы-
туемый несомненно пытается представить себе скры-
тые от него действия экспериментатора. Однако во
всех этих случаях деятельность воображения нашего
испытуемого оказывается очень слабой и тесно свя-
занной с действующими на него раздражителями. Он
все время сознает себя в границах окружающей его
обстановки.
Теперь приведем для примера другой протокол на-
шего исследования, где испытуемый под влиянием тех
же самых раздражителей легко переносится своим во-
ображением в совершенно другую обстановку. Пережи-
ваемые им ощущения являются только поводом для
внутреннего созерцания иных образов, только
отчасти схожих с тем, что дается ему наличными вос-
приятиями. Поэтому данную форму воображения,

в отличие от только что описанной восприни-
мающей формы, мы называем созерцатель-
ной (табл. 9).
Таблица 9
ПРОТОКОЛ ИССЛЕДОВАНИЯ ИЗОБРЕТАТЕЛЯ СОЗЕРЦАТЕЛЬ-
НОГО ТИПА ВООБРАЖЕНИЯ
№ опыта
Показания испытуемого
1
Поднимается занавес.
2
Товарищ спрашивает насчет объяснения теоремы.
3
Темно. Я зацепился за проволоку.
4
Дуло орудия и выстрел, когда находишься около
батареи.
5
Лисий мех.
6
Классная работа — чертежи.
7
Октябрьская революция — бой в городе.
8
Классная доска. Шутя, меня тронули.
9
Укус насекомого, когда лежишь на лугу.
10
Работа — удар молота.
Сравнивая оба протокола, мы видим, что между
ними есть колоссальная разница. Показания испытуе-
мого воспринимающего типа воображения содер-
жат более или менее точное описание действующих на
него раздражителей. Показания испытуемого созер-
цательного типа, напротив, указывают на те образы
которые возникают в его сознании под влиянием тех
или других раздражителей. В первом случае внимание
человека направлено на внешнюю обстановку, на
него действующую, во втором же случае оно сосредо-
точивается на внутренних состояниях, вызванных
этой обстановкой.

Всякое творчество требует воображения, умения на
некоторое время отвлечься от окружающей обстановки
и представить себе не только то, что в ней есть, но
и то, что в ней отсутствует. Такая способность вообра-
жения предполагается и техническим творчеством. По-
этому не удивительно, что при нашем исследовании изо-
бретателей они обнаружили склонность к созерцательной
форме воображения прямо пропорционально ценности их
технических изобретений. А именно, в среднем, изобрета-
тели первой группы дали 20% воспринимающего
воображения и 80% созерцательного, второй 46
и 54%, третий 54 и 46%. Эти различия наглядно пред-
ставлены на диагр. 7.
Диаграмма 7
СРАВНИТЕЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ СОЗЕРЦАТЕЛЬНОГО ВООБРАЖЕ-
НИЯ У РАЗНЫХ ГРУПП ТЕХНИЧЕСКИХ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
Говоря о „созерцательном" воображении, нам при-
ходится различать в нем два разных направления, ко-
торые не трудно бывает иногда подметить, наблюдая

даже простой разговор некоторых людей. Представим
себе двух собеседников, которые вместе совершают за-
городную прогулку. Они вместе воспринимают различ-
ные картины природы, попадающиеся им на глаза по-
стройки и случайные сцены. Все это дает постоянный
повод к обмену мнений, воспоминаниям, мечтам. Ожи-
вленный разговор не ограничивается простым описанием
данных восприятий. Мысли собеседников часто уносят-
ся очень далеко от окружающей их обстановки. Их
воображение, вообще говоря, имеет созерцательное,
а не чисто воспринимающее направление. Но при этом
оба собеседника обнаруживают известные особенности.
Так, например, один из них, войдя в березовую рощу,
вспоминает, что в таком роде была роща на даче, ко-
торую он занимал десять лет назад. А другой при
этом замечает: „Да, здесь очень хорошо. Свободно ды-
шится. Точно на океанском пароходе". В одном слу-
чае человек обращает внимание на качество вос-
принимаемых им предметов, в другом — на связанные
с ними чувства. В первом случае по ассоциации с
этими качествами воспринимаемых предметов возни-
кают образы, одородные с ними (одна роща напоми-
нает другую) ; во втором же — по ассоциации с опреде-
ленными чувствами возникают образы, разнородные
с теми восприятиями, которые послужили для них ис-
ходным пунктом (образ рощи вызывает представление
океанского парохода). В одном случае процесс вообра-
жения идет как бы вглубь от качества данных ощу-
щений, которые интенсивно выступают в со-
знании. В другом случае деятельность воображения стре-
мится выйти за пределы качества данных ощущений,
экстенсивно направляясь по линии, подсказанной не
этими внешними качествами, а связанными с ними чувст-
вами. В этом смысле можно различать две формы созерца-
тельного воображения — интенсивное, когда исход-

ным пунктом для воображения служит качество дан-
ных ощущений и когда в сознании возникают образы,
однородные с теми, которые послужили для них исход-
ным пунктом, и экстенсивное, когда исходным
пунктом для воображения являются чувства, связанные
с данными раздражителями, и когда образы, возникаю-
щие в сознании, оказываются разнородными с окружаю-
щей обстановкой, послужившей поводом для их возник-
новения. Различие этих двух форм созерцательного
воображения отражается в обыденной речи. Часто го-
ворят о „реальном воображении" и„воображении, ото-
рванном от действительности", различают людей, ко-
торые во-время умеют представить себе, что требуется
для окружающей жизни, умеют войти в понимание налич-
ных потребностей, и людей „не от мира сего", мечтате-
лей и фантазеров, уносящихся своим воображением в пре-
красные дали, откуда не видно связи с обыденной жизнью.
Протокол нашего исследования, данный на стр. 54,
представляет собой образец воображения интенсивно-
созерцательного типа. Каждая пара раздражителей, дей-
ствующих на испытуемого, вызывала у него образы,
выходящие за пределы данной обстановки (созерца-
тельное воображение). Но при этом внимание направ-
лялось почти исключительно на качество данных
раздражителей, почему и образы, возникавшие в созна-
нии испытуемого, оказывались однородными с ка-
чествами этих раздражителей (интенсивный характер
воображения). При этом происходит очень быстрое
объединение представлений, вызываемых каждым из
двух раздражителей, входящих в одну пару. Прямая
линия напоминает край занавеса, а звонок — момент
его поднятия (опыт 1). Треугольник и прикосновение
к спине (опыт 2) вызывают представление прикоснове-
ния товарища, который просит объяснения непонятной
теоремы. Бумага черного цвета и звук струны дают

повод к составлению фразы: „Темно, я зацепился за
проволоку" и т. д. Во всех этих случаях на содержа-
нии фраз, составленных испытуемым, определенно от-
ражается качество тех раздражителей, которые на
него действуют. Образы, возникающие в его сознании,
однородны с качеством действующих раздражителей.
Интересно отметить, что процессы „созерцательно-ин-
тенсивного" воображения обыкновенно характеризуются
наличием значительного числа двигательных пред-
ставлений и почти полным отсутствием выражений
чувств приятных или неприятных возбуждений. То же
мы видим и в данном примере. Фразы, приведенные в
протоколе, во многих случаях выражают движения:
„поднимается занавес" (1), „товарищ спраши-
вает (2), „я зацепи лея" (3), „чертежи" (6), „бой
в городе" (7) „меня тронули" (8), „укус насекомого"
(9) „удар молота" (10). В то же самое время ни вод-
ной из фраз, имеющихся в этом протоколе, нет слов,
обозначающих какие бы то ни было чувства.
Другую картину представляют собой процессы „со-
зерцательно-экстенсивного" воображения. Здесь мы имеем
не только возникновение образов, разнородных с каче-
ством действующих раздражителей, но и наличие явных
выражений приятных или неприятных чувств,
порождающих эти образы, причем сравнительно слабо
выступают двигательные представления. Так, например,
при исследовании одного из наших изобретателей вид
треугольника и прикосновение к спине (опыт 2) выз-
вали фразу: „И в голове так бывает — станешь в ту-
пик при разных соображениях и никак из него не вый-
дешь". Воспринимая красный цвет и звон посуды
(опыт 7), тот же испытуемый вспоминает „радость, когда
на собрании пройдет какое-нибудь наше предложение".
При наших наблюдениях технических изобретателей
такие формы (созерцательно-экстенсивного) воображения

встречаются сравнительно редко. Нам удалось зарегист-
рировать их у изобретателей первой группы в 11% слу-
чаев, второй группы—в 7%, т р е т ь ей группы—в 2%.
В своей работе воображения технические изобрета-
тели редко останавливаются на оттенках приятных или
неприятных возбуждений, вызываемых у них данными
раздражителями, что, как известно, часто наблюдается,
например, при музыкальном и литературном творчестве.
Техническое творчество связано главным образом с обла-
стью конкретных и двигательных представлений. Из наи-
более часто сопровождающих его чувств, на первый
план выступают чувства напряжения и следующего за
ним разрешения. Поэтому наиболее характерной для
технических изобретателей следует признать с о з е р ц а-
т е л ь н о-интенсивную форму воображения. Эта фор-
ма наблюдалась нами в среднем у изобретателей первой
группы в 69% случаев, второй группы—в 46%,
третьей группы — 44% (диагр. 8).
Диаграмма 8
СРАВНИТЕЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ СОЗЕРЦАТЕЛЬНО-ИНТЕНСИВ-
НОЙ ФОРМЫ ВООБРАЖЕНИЯ У РАЗНЫХ ГРУПП
ТЕХНИЧЕСКИХ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ

Очень показательными являются те различия, кото-
рые можно наблюдать при работе воображения в про-
цессах внимания.
При наших опытах испытуемый должен был сразу
давать отчет в тех переживаниях, которые были выз-
ваны у него действием двух последовательно данных
раздражителей. Во многих случаях, как мы видели,
испытуемый реагировал на эти раздражители фразой,
в содержании которой так или иначе отражалось влия-
ние их обоих. Но иногда один из этих раздражителей
оставался совершенно в стороне. Испытуемый все свое
внимание сосредоточивал только на одном полученном
им впечатлении и совершенно игнорировал другое. Так,
например, восприняв рисунок треугольника и прико-
сновение к спине (опыт 2), один из исследованных нами
изобретателей заявил, что ему при этом припоминается
формула треугольника, рабфак и тот педагог, который
с ним особенно занимался. „У меня к нему особенно
хорошее чувство"—прибавил он. Но эти яркие воспо-
минания, вызванные видом треугольника, совсем вы-
теснили из сознания впечатление, полученное от при-
косновения к спине. Наш испытуемый совсем о нем
забыл. Подобного рода явление, которое можно наз-
вать сужением объема внимания по отно-
шению к действующим раздражителям, наблюда-
лось нами в среднем у изобретателей первой
группы в 3% случаев, второй — в 7%> треть-
ей—в 10%.
Таким образом авторы оригинальных и научно-обо-
снованных изобретений обнаружили самую большую
способность к одновременному удержанию в сознании
двух разнородных впечатлений. Авторы мелких усо-
вершенствований проявили в этом меньшую силу: у
них вдвое больше наблюдалось случаев сужения вни-
мания по отношению к действующим раздражителям.

У авторов же изобретений, не имеющих практической
ценности, такие случаи встречались особенно часто
(диагр. 9).
Диаграмма 9
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ВЕЛИЧИНА ДЕФЕКТОВ ВНИМАНИЯ В ПРО-
ЦЕССАХ ВООБРАЖЕНИЯ РАЗНЫХ ГРУПП ТЕХНИЧЕСКИХ
ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
Психологический смысл этих справок ясен. При
всяком техническом изобретении важно иметь в виду
не только какую-нибудь одну, узко поставленную зада-
чу, но и целый ряд других условий, от которых зави-
сит практическое применение данного изобретения. По-
этому творчество технического изобретателя требует
известной широты объема его внимания. Он сразу дол-
жен иметь ряд конкретных обстоятельств, в связи с
которыми будет осуществляться его изобретение. Ина-
че оно станет непрактичным или технически невыпол-
нимым. Подобного рода дефекты в процессах внимания
обыкновенно и наблюдаются в работе изобретателей-
неудачников. Казалось бы, совсем хорошее изобретение,
только, к сожалению, для его применения необходимо

коренным образом перестроить все фабрики или заново
проложить рельсы на всех железных дорогах!
Говоря о процессах воображения, мы подразумеваем
под ними создание образов, более или менее отличных
от тех впечатлений, которые послужили материалом
для их создания. Простое и совершенно точное воспо-
минание о том, что мы видели и слышали, не отно-
сится к области воображения. Воображение всегда
предполагает известного рода изменения первона-
чально полученных данных. Конечно, создавая новые
образы, каждый из нас так или иначе руководствуется
прежними впечатлениями. Мечтая о будущем, мы
все-таки, хотя в измененном и комбинированном виде,
берем для этого материал из прошлого. Фантазируя в
известной обстановке, мы невольно мысленно пре-
образовываем наличные восприятия. Так, например,
Н. А. Римский-Корсаков рассказывает в своей
автобиографии, что, живя летом на даче под Лугой и
увлеченнный сюжетом „Снегурочки", он постоянно пре-
давался фантазиям, мысленно превращая окружающую
его природу в волшебные образы: „Какой-нибудь тол-
стый и корявый сук,— говорит он,— или пень, порос-
ший мохом, мне казался лешим или его жилищем;
лес „Волчинец" — заповедным лесом; голая Копытецкая
горка — Ярилиной горою; тройное эхо, слышимое с на-
шего балкона,— как бы голосами леших и других чу-
довищ".
Подобного же рода процесс изменений и комбина-
ций первоначально полученных впечатлений происхо-
дит и при воображении, характеризующем техниче-
ское творчество.
Изменения, которым подвергаются в нашем сознании
первоначальные переживания, вызванные внешними
раздражителями, могут быть очень различны. Но общий
процесс этих изменений состоит в том, что получен

ные ощущения вступают в ассоциацию и ассимилиру-
ются с рядом других представлений и чувств, возни-
кающих под влиянием прежнего опыта и деятельности
внутренних раздражителей. Полученные в результате
этого процесса продукты сами в свою очередь могут
оказывать ассимилирующее влияние на наши ощуще-
ния и воспроизведения, вызывая в то же время ряды
разнообразных ассоциаций. Так, например, техник, зна-
комясь с какой-нибудь машиной, невольно вспоми-
нает другие машины, предназначенные для той же са-
мой цели. При этом он начинает соображать, что было
бы, если бы некоторые части данной машины пере-
строить по образцу других машин. Возникший таким
образом проект потом подвергается новым обдумыва-
ниям и новым изменениям. Делаются попытки срав-
нить новый проект с действительностью, причем опять
вносятся новые поправки и изменения.
Подобного рода изменения первоначально данных
психических состояний нам постоянно приходилось
наблюдать и при наших опытах с воображением. На-
пример мы показываем нашему испытуемому листок
белой бумаги с изображением круга. Этот круг напо-
минает ему обруч. Но в это время раздается щелчок
по папке. Под влиянием этого испытуемый предста-
вляет себе, что что-то лопнуло. Он воображает, что
это лопнула бумага, которая была натянута на обруч.
И отсюда невольно возникает образ цирковой со-
баки, проскочившей через обруч, обтянутый
бумагой. Здесь мы видим постоянный и сложный про-
цесс изменений того психического содержания, которое
было связано с первоначально данными восприятиями.
Чем большим изменениям в сознании подвергаются
психические состояния, первоначально вызванные дан-
ными внешними раздражителями, тем больше обнару-
женная при этом сила воображения.

Мы знаем, что во всяком творчестве, в частности
в творчестве техническом, воображение является необ-
ходимой основой. Наши опыты дают возможность уста-
навливать формы воображения, наиболее свойствен-
ные отдельным лицам. Они же позволяют нам опреде-
лить и сравнительную силу воображения наших испы-
туемых. Сила воображения при наших опытах может
измеряться прежде всего силой тех изменений, кото-
рым подвергаются в сознании испытуемого ощущения,
вызванные в нем данными разражителями. Если испы-
туемый, видя перед собой черный лист бумаги, просто
заявляет, что он видит черное, или, слыша звон струны,
говорит, что что-то треснуло, то нельзя сказать, что в
его сознании произошли сильные изменения первона-
чального содержания данных ему ощущений. Но если
при тех же самых раздражителях испытуемый строит
фразу „темно, я зацепился за проволоку", то мы впра-
ве оценивать этот случай как сильное изменение пер-
воначально данных ощущений. Выражаясь точнее, мы
называем при этом „сильными изменениями" такие
случаи, когда в связи с качеством ощущения или чув-
ством, непосредственно вызванными данным раздражи-
телем, возникают качественно разнородные с ними ас-
социации, которые и начинают господствовать в со-
знании. Сюда же относятся и те случаи, когда качест-
венно однородные ассоциации, возникающие в связи с
состояниями, первоначально вызванными данным раз-
дражителем, до такой степени над ними преобладают,
что в определяемых ими ассимиляционных процессах не
узнается то состояние сознания, которое было непо-
средственно вызвано данным раздражителем.
Наши многочисленные наблюдения убедили нас в
том, что чем выше форма воображения, тем сильнее
оказываются изменения, вызванные в сознании, по от-
ношению к первоначальным переживаниям, связанным

с внешними раздражителями. Но при этом нам удалось
сделать еще одно интересное наблюдение: по мере то-
го, как растет сила воображения, обнаруживается все
большая и большая склонность забывать про самого
себя, отрешаться от собственного „я". Люди, лишен-
ные творческого воображения, живущие интересами
текущих восприятий, склонны постоянно возвращаться
к мысли о самих себе, о своей собственной личности.
Они по природе эгоцентричны. Напротив, дости-
гая высших степеней творчества, уносясь своим вооб-
ражением далеко от окружающей обстановки, человек
умеет отрешаться от собственного „я" и пе-
рерабатывать личное чувство в общечеловеческое.
Таким образом мы имеем два признака, по которым
при наших опытах можем судить о силе воображения
своих испытуемых. Такими признаками являются:
1) сила изменения в сознании испытуемых первоначаль-
ных психических состояний, вызванных данными внеш-
ними раздражителями, и 2) наличие или отсутствие в по-
казаниях испытуемых явно выраженного эгоцен-
тризма.
Руководясь этими признаками, мы можем каждую
словесную реакцию наших испытуемых на данную ему
пару внешних раздражителей оценивать определенным
числом. При анализе нашего материала мы руковод-
ствовались следующими правилами: 1) сильное изме-
нение в сознании первоначальных впечатлений, при от-
сутствии эгоцентризма, нами оценивалось как 100,
2) то же, при наличии эгоцентризма, — как 50, 3) сла-
бое изменение в сознании первоначальных впечатле-
ний, при отсутствии эгоцентризма, оценивалось как 25,
4) то же, при наличии эгоцентризма, — как 12,5 ^
1 Оправдание этих коэфициентов дается в моей работе: inspi-
ration", Archiv fur die gesamte Psychologie 68, 1929.

Применив эту оценку к материалу, полученному
при опытах над техническими изобретателями, мы и в
этом случае имели возможность установить полное со-
ответствие между высотой психического развития на-
ших изобретателей и технической ценностью их изо-
бретений. А именно средний коэфициент силы вообра-
жения у изобретателей первой группы = 67, у вто-
рой группы = 45, у третьей = 36.
Наглядно эти отношения представлены в диагр. 10.
Диаграмма 10
СРАВНИТЕЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ СИЛЫ ВООБРАЖЕНИЯ У РАЗНЫХ
ГРУПП ТЕХНИЧЕСКИХ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ.
XI. СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
РАЗНЫХ ГРУПП ТЕХНИЧЕСКИХ
ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
В предшествующих главах мы привели ряд экспе-
риментально-психологических данных, показываю-
щих, что существует известное соответствие между цен.

ностью технических изобретений и психическими особен-
ностями их авторов. Мы видели, что авторы оригинальных
и научнообоснованных конструкций выгодно выделяются
из среды остальных изобретателей развитием памяти,
внимания, процессов суждения и воображения, а так-
же скоростью психической работы и большой сенсо-
моторной гармоничностью. Напротив, у авторов изобре-
тений, не имеющих практической ценности или техни-
чески неосуществимых, все эти процессы сравнительно
очень слабо выражены. Средняя группа изобретателей
(авторов мелких, но полезных усовершенствований) и
в данном случае занимает среднее место.
Эти справки представляют значительный теоретиче-
ский и практический интерес. Действительно, если выде-
ленные нами группы технических изобретателей так опре-
деленно различаются между собою не только технической
ценностью изобретений их авторов, но и высотой психи-
ческого развития самих изобретателей, то мы можем,
сравнивая особенности изобретателей этих групп, да-
вать себе отчет о тех психических процессах, на ко-
торых по преимуществу базируется техническое твор-
чество. С другой стороны, зная, какие именно процес-
сы душевной жизни являются источником технических
изобретений, мы можем систематически изучать усло-
вия, которые могут так или иначе влиять на развитие
этих процессов, а в результате этого изучения может
сам собой наметиться ряд целесообразных практических
мер, содействующих изобретательству.
Для того чтобы удобнее было сопоставить между
собою описанные выше экспериментально-психологиче-
ские данные, мы можем привести их к процентным
отношениям. Тогда у нас получится следующая таб-
лица (10), показывающая сравнительную величину про-
явления разных психических особенностей у разных
групп технических изобретателей.

Таблица 10
Исследованные процессы
Группы изобрета-
телей
1
2
3
1. Общий уровень интеллекта
100
81
67
2. Память
100
83
47
3. Длительность внимания
100
100
52
4. Суждение
100
81
77
5. Скорость психической работы
100
93
65
6. Сенсомоторная гармоничность
100
85
70
7. Воспринимающее воображение
37
74
100
8. Созерцательно-интенсивное воображение
100
67
64
9. Созерцательно-экстенсивное воображение
100
64
18
10. Узость объема внимания при воображе-
нии
30
70
100
11. Сила воображения
100
67
55
Следующая таблица (11) дает процентную разницу,
полученную при наших опытах между крайними груп-
пами наших изобретателей (первой и третьей).
Эти данные наглядно представлены в диагр. 11.
Высота развития отдельных исследованных нами
процессов не в одинаковой степени зависит от при-
родной организации человека и той тренировки, кото-
рую он имел возможность получить благодаря школе
или специальной деятельности. Склонность к той или
другой форме воображения, объем и длительность
внимания, а также сила механической памяти гораздо
более зависят от счастливой природной организации,
чем от специальной выучки. Напротив, процессы суж-
дения, скорость письма и отчасти сила воображения,
поскольку она в созерцательно-интенсивной форме

Таблица 11
РАЗНИЦА В РАЗВИТИИ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ У ПЕРВОЙ
И ТРЕТЬЕЙ ГРУПП ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
связана с переработкой данных внешних впечатлений,
в значительной степени поддаются развитию в зависи-
мости от специальных упражнений.
Всматриваясь в цифры таблицы 11 и в диагр. 11,
мы видим, что наибольшая разница между изобрета-
телями первой и третьей групп падает как раз на
процессы, которые больше зависят от счастливой при-
родной организации, чем от специальной выучки. Если
бы в нашем распоряжении был более обширный мате-
риал, мы могли бы из этого сделать очень решитель-
ный вывод. Теперь же мы должны ограничиться утвер-
ждением, что имеющиеся в нашем распоряжении факты
делают очень вероятным предположение, что способ-
ность к техническому изобретательству гораздо теснее

Диаграмма 11
ПРОЦЕНТНАЯ РАЗНИЦА В РАЗВИТИИ РАЗНЫХ ПСИХИЧЕСКИХ
ПРОЦЕССОВ У ВЫСШЕЙ И НИЗШЕЙ ГРУПП ТЕХНИЧЕСКИХ
ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
связана с известными особенностями природной органи-
зации, чем со специальной выучкой.
Это предположение становится еще более вероятным
после тщательного сравнения тех разниц, которые ле-
жат в развитии психических процессов между первой
и второй, а также между второй и третьей группами
исследованных нами изобретателей.

Первая группа далеко оставляет за собой вторую
группу в процессах воображения. Несколько меньше
превосходит она ее в процессах суждения и памяти.
В скорости письма между ними оказывается самая
ничтожная разница, хотя и в пользу первой группы.
В длительности внимания разницы не обнаружилось
(табл. 12).
Таблица 12
РАЗНИЦА В РАЗВИТИИ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ У ПЕРВОЙ
И ВТОРОЙ ГРУПП ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
Наглядно эта разница представлена в диагр. 12.
Здесь на первый план решительно выступают процессы,
связанные по преимуществу с особенностями природ-
ной организации человека.
Разница в развитии психических процессов у вто-
рой и третьей групп показана в табл. 13 и на диагр. 13.

Диаграмма 12
РАЗНИЦА В РАЗВИТИИ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ У ПЕР-
ВОЙ И ВТОРОЙ ГРУПП ТЕХНИЧЕСКИХ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
Таблица 13.
РАЗНИЦА В РАЗВИТИИ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ У ВТО-
РОЙ И ТРЕТЬЕЙ ГРУПП ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ

Диаграмма 13
РАЗНИЦА В РАЗВИТИИ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ У ВТО-
РОЙ И ТРЕТЬЕЙ ГРУПП ТЕХНИЧЕСКИХ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ
При сравнении психического развития второй и
третьей групп разница в процессах, наиболее завися-
щих от выучки (скорость письма, процессы суждения),
оказалась тоже не столь заметной, как разница в па-
мяти и внимании.
Сопоставляя результаты сравнения психических
особенностей всех трех групп, исследованных нами
изобретателей, мы можем сказать, что в данном слу-
чае: 1) преимущественная разница обнаружилась в
процессах, наиболее тесно связанных с природными
особенностями человека; 2) чем выше стоит известная
группа по ценности технических изобретений ее авто-
ров, тем сложнее и более характерны для общей пси-
хофизиологической конституции процессы, по преиму-
ществу отличающие эту группу от группы более
низкой.

Теперь мы можем попытаться, воспользовавшись
всеми нашими данными, построить общую психологи-
ческую характеристику трех групп исследованных нами
изобретателей.
Авторы оригинальных и научнообосно-
ванных конструкций (первая группа) в среднем
отличаются не только высокоразвитым интеллектом, но
и очень развитым воображением. Подвергаясь действию
разнообразных внешних раздражителей, они сравнитель-
но мало останавливаются на непосредственных впечатле-
ниях, ими производимых. Окружающая их внешняя
обстановка обыкновенно интересует их не сама по себе,
а как известный исходный пункт для их внутренней
работы. Их воображение не ограничивается пределами
того, что они в настоящий момент видят, слышат и
вообще воспринимают. Они легко представляют себе
целый ряд других образов и комбинаций, отчасти сход-
ных, отчасти же сильно отличающихся от данных вос-
приятий. Поэтому, наблюдая окружающее, они легко
замечают не только то, что в нем есть, но и то, чего
в нем нехватает. Они сознают практические потребности
окружающей среды и представляют себе различные
средства их удовлетворения. Эта работа воображения
легко принимает форму целесообразной деятельности,
так как при всех описанных свойствах, процессы во-
ображения изобретателей первой группы отличаются
также обилием двигательных элементов (в
смысле представления разнообразных движений), с на-
личием которых обыкновенно связывается не только
способность к большей переработке в сознании перво-
начально данных психических состояний, но и большая
способность к действиям. В процессах воображения
этой группы изобретателей временами наблюдаются
также проявления приятных и неприятных
возбуждений. Но эти чувства обыкновенно оказы-

ваются у них не первичным, а вторичным элементом
их работы, не побочным обстоятельством, увлекающим
воображение в мир оторванных от реальной жизни
грез, а естественным спутником творческого процесса,
дающим ему характер одушевленного подъема. В общем
воображение изобретателей первой группы отличается
всеми чертами, которые обычно характеризуют людей
активного, организованного и организующего типа.
Склад психики, подобный тому, какой нам пришлось
зарегистрировать у этого рода изобретателей, наблю-
дается у сильных администраторов, художников и
артистов динамического типа, а также ученых, созда-
ющих свои теории. У таких лиц обыкновенно заме-
чается определенно выраженное сознание своего досто-
инства. Они бывают настойчивы в проведении своих
планов и агрессивны в защите своей личности. Слепая
покорность — не в их характере. Они не имеют склон-
ности к слезливой сентиментальности и мало располо-
жены к мистицизму. Результаты опроса изобретателей
первой группы относительно их вкусов, настроений,
обычного поведения и основного направления в разви-
тии их личности обнаружили у них как раз те самые
черты, которые свойственны этому типу. Половина из
них обнаружила себя в качестве организаторов. Многие
из них, по их собственному заявлению, бывают склонны
к агрессивности. Только один из 10 признал типичной
чертой своего характера покорность, да и то в детском
возрасте. Точно так же оказалась чрезвычайно слабо
выраженной у них склонность к сентиментальности.
Резкую противоположность этой первой группе
изобретателей представляют собою авторы изобре-
тений, не имеющих практической ценно-
сти или технически неосуществимых
(третья группа). Они отличаются от авторов ориги-
нальных и научно обоснованных конструкций не столько

развитием формально-интеллектуальных навыков,
сколько общим строем своей личности. Их воображе-
ние в гораздо большей степени связано действующими
раздражителями. При наших опытах над воображением
изобретатели этой группы более чем в половине всех
случаев (54%) ограничиваются тем, что просто стара-
ются отдать себе отчет в характере действующих на
них раздражителей. Они с трудом выходят за пределы
данной внешней обстановки и, всецело поглощенные
восприятием окружающего, не могут себе представить
того, чего в нем нехватает. Иногда, впрочем, у них
наблюдаются явления прямо противоположного харак-
тера. Внешний раздражитель вызывает у них не столько
сознание своего качества, сколько определенного чув-
ства. Так, например, слыша звон колокольчика, они
обращают внимание не столько на самое качество
звука, сколько на вызываемое им чувство тревоги.
Эти чувства, непосредственно вызванные тем или дру-
гим раздражителем, нередко достигают в сознании
изобретателей третьей группы такой силы, что совер-
шенно вытесняют из сознания даже качество действу-
ющего раздражителя. Тревога, вызванная колокольчи-
ком, заставляет забыть о только что услышанном
звуке: в сознании остается только чувство тревоги.
Это чувство, вызванное действующим раздражителем,
в некоторых случаях так и пребывает в сознании,
постепенно угасая и не вызывая никаких других более
сложных состояний. В некоторых же случаях эти чувства
у изобретателей третьей группы становятся исходным
пунктом для возникновения новых представлений. Та-
кие представления бывают обыкновенно резко оторван-
ными от качества раздражителей, действующих в дан-
ный момент. Воображение дает определенную вспышку,
но эта вспышка ярко окрашена чисто фантастическим
светом. Возникший образ оторван от реальной обета-

новки. При этом интересно отметить, что при анализе
качественного характера процессов воображения изоб-
ретателей третьей группы сравнительно редко встреча-
ются ясно выраженные представления движений. В про-
тивоположность изобретателям первой группы пережи-
вания приятных и неприятных возбуждений являются
у них по преимуществу не вторичным, а первичным
элементом. Наряду со всем этим наблюдаются узость
внимания и слабая память.
Эти черты, характеризующие психику авторов изо-
бретений, не имеющих практической ценности, напо-
минают нам особенности той группы личностей, кото-
рую современные психиатры обозначают именем „схи-
зоидов". Схизоиды, мало склонные к общественной
жизни, в то же время обнаруживают или тупую по-
корность обстоятельствам, спокойное подчинение окру-
жающим или сантиментальность, легко переходящую
в мистицизм. Как раз именно этими качествами, судя
по нашим опросам, отличаются исследованные нами
изобретатели третьей группы. Немногие из них заяв-
ляют о своей склонности к организационной деятель-
ности и живому общению с людьми. Зато 60% приз-
нают покорность и послушание основной чертой своего
характера, 20 % определенно считают себя слезливыми
и мистически настроенными.
Авторы мелких, но полезных усовер-
шенствований (вторая группа) по своему пси-
хическому складу представляют собой нечто сред-
нее между двумя только что рассмотренными группами.
От изобретателей оригинальных конструкций их отли-
чает по преимуществу более слабое развитие процессов
воображения, от авторов непрактичных изобретений —
большее развитие внимания и памяти. В результате
опросов относительно характерных черт их личности
у них обнаруживается в сравнении с первой группой

изобретателей меньшая склонность к организации и
агрессивности и в сравнении с третьей группой боль-
шее сопротивление внушаемости: только 7% из них
признают покорность и послушание типичной чертой
своего характера.
Итак, мы видим, что способность к техническому
изобретательству находится в определенной зависимости
от общего строя (конституции) человеческой личности.
Особенности этой конституции отражаются и на осо-
бенностях изобретательства.
Наши материалы целиком подтверждают мнение, что
общие процессы, лежащие в основе технического изо-
бретательства, очень сходны с теми, которыми обусло-
вливаются художественное и научное творчества. Тех-
нический изобретатель так же, как литератор, музы-
кальный композитор, живописец или актер, нуждается
и в известном развитии процессов суждений, и в па-
мяти, и в достаточно широком и длительном внимании,
и особенно — в сильном воображении. Однако несом-
ненно, что направление воображения, характеризующее
технического изобретателя, отличается некоторыми
специальными качествами по сравнению с творчеством
других видов. Точное описание этих отличий может
быть сделано только тогда, когда у нас накопится до-
статочный материал по экспериментальному исследо-
ванию представителей творчества разнородных областей.
Теперь же, на основании того материала, который
имеется в нашем распоряжении, мы можем отметить,
что в техническом творчестве повидимому особенное
значение имеет преобладание созерцательно-интенсив-
ной формы воображения, связанной с высоким разви-
тием процессов суждения, обширным объемом внима-
ния и богатством двигательных представлений.
Чтобы можно было вполне точно судить о тех ва-
риациях, которые заключаются в экспериментальных

результатах исследований, послуживших материалом
для наших выводов, на табл. 14 предлагается сводка
основных данных наших опытов по отношению к каж-
дому испытуемому в отдельности.
XII. ВОСПИТАНИЕ ТЕХНИЧЕСКОГО
ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВА
Изучая психические особенности разных групп тех-
нических изобретателей, мы убедились в том, что
главную разницу между ними дают процессы, по пре-
имуществу зависящие не от выучки, а от природной
организации человека. И эта разница сказывается тем
больше, чем выше тип изобретателя. Техническое твор-
чество есть прежде всего счастливый дар природы.
Но можно ли отсюда сделать заключение, что излишне
заботиться о воспитании технического изобрета-
тельства?
Всякая способность к творчеству является прежде
всего счастливым природным даром. Еще древняя по-
словица говорит, что можно сделаться оратором, но
надо родиться поэтом. Однако, если мы встречаемся
с особо одаренным ребенком, то у нас никогда не
является мысли оставить его без образования потому,
что он талантлив от природы. Напротив, мы стремимся
дать человеку возможность путем специального обуче-
ния развить в себе природный талант. Всякое творче-
ство требует для своего проявления подходящей внеш-
ней обстановки. Оно нуждается в определенном содер-
жании, которое дается разнообразным опытом. Процессы
суждения и воображения, управляющие творчеством,
требуют внешних стимулов для своей работы. Особенно

это приходится сказать по отношению к техническому
творчеству, так тесно связанному по своим задачам
с потребностями окружающей среды.
Знакомясь с биографиями технических изобретате-
лей, мы нередко встречаемся с людьми, которые, обла-
дая несомненными задатками творческого воображения
и с детства испытывая интерес к технической работе,
не имели возможности получить нужного образования
и потому должны были, потратив массу личных уси-
лий на самостоятельное решение давно решенных за-
дач, в конце концов ограничиться очень скромными
практическими результатами. Но, с другой стороны,
известны случаи, когда важная техническая задача
удачно разрешается лицом, не получившим специаль-
ного технического образования. Специальная подго-
товка несомненно очень много дает техническому твор-
честву, но в некоторых случаях она же может являться
и его тормозом.
Здесь мы встречаемся с коренным вопросом о той
роли, которую может и должна играть школа в про-
цессах воспитания творчества.
Старую школу часто не без основания упрекали
в том, что она забивает таланты, не давая возможности
учащимся проявлять свои личные наклонности, само-
стоятельно думать и по преимуществу заниматься тем,
что их интересует. Недостатком системы старой школы
было одностороннее упражнение памяти и внимания
при слабом поощрении воображения. В характере уча-
щихся особенно ценились покорность и послушание,
а настойчивость и стремление к общественной органи-
зованности нередко считались школьным пороком.
Таким образом общий строй школы не был благоприя-
тен для натур творческого склада, и потому неко-
торые из них совсем не могли ужиться в этой
школе или должны были сильно страдать, насиль-

ственно подавляя всякое проявление своей индиви-
дуальности.
На это обезличивание школьным режимом молодых
поколений давно уже с тревогой указывали выдаю-
щиеся педагоги. В России еще Н. И. Пирогов призна-
вал основной задачей школы „воспитание личности уче-
ника посредством личности учителя", а К. Д. Ушин-
ский считал необходимым в процессе воспитания
прежде всего сообразоваться с законами, управляющими
развитием всей душевной жизни воспитанника. Этим
требованием проникнуто появившееся еще в 1867 г.
сочинение Ушинского „Человек как предмет воспи-
тания". С начала XX века стремление считаться в про-
цессе воспитания с особенностями природы воспитан-
ника начинает получать более широкое развитие в
связи с появлением новой области научных исследова-
ний, известных под именем „педологии". Педологией,
или „наукой о ребенке", как известно, называется со-
вокупность всех знаний и методов, относящихся к воп-
росу об особенностях развивающегося организма чело-
века. Все знания и методы, помогающие нам факти-
чески установить процесс постепенного развития
человека, начиная от его рождения и кончая выходом
его на путь самостоятельной деятельности, составляют
содержание педологии. В создании этой области зна-
ний принимали и принимают участие представители
самых разнообразных специальностей — физиологи,
анатомы, гигиенисты, биологи, психологи, невропато-
логи, психиатры. Педологическое движение в послед-
ние десятилетия широко захватило весь культурный
мир и глубоко отразилось на методах школьного вос-
питания. В России (где еще в 1901 г. появилась пер-
вая лаборатория экспериментальной педагогики, а
в 1904 г. — первые педологические курсы) педология
явилась сильным толчком для школьных реформ. Еще

задолго до революции у нас стали появляться так на-
зываемые „новые школы", стремившиеся поощрять
развитие индивидуальных способностей учащихся и
бережно относившиеся к проявлениям детского твор-
чества. После революции был выдвинут целый ряд
официальных лозунгов в чисто педологическом духе:
„все заботы — о детях", „не дети для школы, а школа
для детей", „дорогу свободному развитию ребенка"
и т. д. Занятия педологией с учреждением педагоги-
ческих факультетов и специальных институтов народ-
ного образования стали рассматриваться как необходи-
мая часть программы для подготовки педагога. Возник
ряд новых педологических институтов и лабораторий
для изучения психофизиологической природы детей.
Педология провозглашена фундаментом педагогики.
Вопрос о воспитании технического изобретатель-
ства практически сводится к двум коренным зада-
чам— к планомерному отбору лиц, обнаруживающих
природные задатки к техническому творчеству, и к це-
лесообразной постановке технического образования.
Считая, что всякий педагог должен быть знаком с
основами педологии, мы должны в такой же степени
требовать педологической подготовки и от лиц, рабо-
тающих в области технического образования. В про-
цессе обучения техническим знаниям громадное воспи-
тательное значение имеет не только материал
обучения, но и самая форма, в которой этот мате-
риал дается учащимся. Процесс обучения должен вся-
чески содействовать развитию личности учащихся, бу-
дить в них процессы суждения, давать повод для
свободного проявления работы воображения и оценки
результатов этой работы с точки зрения той или дру-
гой реальной обстановки.
Конечно сейчас мы не можем пускаться в подроб-
ное обсуждение частных проблем, связанных с поста-

новкой технического образования. Нам важно было
только указать на тесную связь, которую имеют эти
проблемы с вопросом о развитии технического изобре-
тательства.
XIII. ТЕХНОЭВРОЛОГИЯ КАК
НАСТОЯТЕЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА
НАШЕГО ВРЕМЕНИ
М
ы видели, что вопросы технического изобретатель-
ства тесно переплетаются с целым рядом слож-
ных проблем, начиная с проблемы творчества в ее
общепсихологических основах и кончая задачами тех-
нического образования.
В настоящее время никто не сомневается, что твор-
чество во всех формах его проявления заслуживает
серьезного внимания, как признак сильной личности.
Но в то же время мы знаем, что практические резуль-
таты творчества не всегда имеют одинаковую ценность.
Творчество может обнаруживаться не только в создании
научных теорий, художественных произведений или
полезных технических конструкций, но также в тонких
мошеннических проделках, гнусных интригах и различ-
ных орудиях преступлений. Процессы творчества
могут приводить человека и к гениальному решению
технических проблем, поднимающему его культурное
благополучие, и к бесплодной трате сил на совершенно
фантастические и заведомо неосуществимые изобре-
тения.
Область творчества захватывает громадное количе-
ство разнообразного материала. Его практическая цен-
ность зависит от массы условий. Так или иначе изме-

няя эти условия, можно содействовать развитию твор-
чества или гасить его.
Если вообще мы считаем необходимым признавать
основой государственного строительства научные зна-
ния, то нам следует стремиться к широкому научному
познанию процессов творчества, в частности — творче-
ства технического.
П. К. Энгельмейер давно уже указывал в своих
трудах на то, что проблема технического творчества,
несмотря на свою колоссальную практическую важ-
ность, остается совершенно еще научно неразработанной.
Между тем сложность и многосторонность этой проб-
лемы, требующей для своей разработки своеобразных
методов (отчасти статистического, отчасти психофизио-
логического, отчасти технического характера), настолько
велика, что в настоящее время, по мнению П. К. Эн-
гельмейер а, возможно было бы даже поднять речь
об эврологии как новой отрасли научных знаний Если
под „эврологией" подразумевать науку о всякого рода
проявлениях творчества, то учение о техническом
творчестве можно было бы обозначить именем „техно-
эврологии".
Техноэврология, как учение о техническом
творчестве или изобретательстве, в наше время, каза-
лось, должна была бы занять видное место среди дру-
гих наук. Но она, можно сказать, находится еще в за-
чаточном состоянии. Ее цели определились, методы
намечаются. Интерес к ней возбужден. Ее ждут. Надо
только помочь ей родиться.
Предрассветное время, когда люди с нетерпением
готовы встречать восходящее солнце, имеет много пре-
лестей. И трепетом грядущего света невольно напол-
1 Р. К. Engelmeyer, La valeur heurologique de l'invention
technique, „Scientia", Vol. X, 1911; П. Энгельмейер, Творческая
личность и среда в области технических изобретений; СПБ, 1911.

няются сердца тех, кто в темной мгле неясных вопро-
сов, смутных мнений и случайных догадок предвидит
первые лучи нарождающейся новой науки.
Я далек от того, чтобы переоценивать значение кро-
хотной работы по психологии технического изобрета-
тельства, данной в этой брошюре. Но эта маленькая
работа, как первая попытка психологов и техников сов-
местно разобраться в проблеме технического изобрета-
тельства, все-таки прокладывает первую тропинку в
область техноэврологии в ее экспериментальной форме.
По мере сил мы старались наглядно доказать воз-
можность применения психологического эксперимента
к выяснению основ технического изобретательства. Но
скромность нашего материала заставила нас пока огра-
ничиться в своем исследовании только самыми общими
и довольно скудными выводами. Если бы нам удалось
расширить свою работу, то вместе с этим мы могли
бы выдвинуть ряд более детальных вопросов и заняться
изучением отдельных процессов техниче-
ского творчества. В этом последнем случае была
бы особенно необходима совместная связь психологов
с техниками.
Детальное изучение процессов технического твор-
чества в результате несомненно должно было бы при-
вести к ряду широких проблем, которые, с одной сто-
роны, граничили бы с вопросами технического
образования, а с другой — с вопросами социаль-
ного характера. Выяснение этих последних вопро-
сов в связи с основной проблемой технического твор-
чества потребовало бы серьезных статистических
работ.
Я живо помню, как тридцать лет тому назад в
Европе делались первые шаги нарождающейся педоло-
гией. Это была тоже область научных знаний, требо-
вавшая для своей разработки соединенных усилий

ученых разных специальностей, не очень привыкших
к тесному взаимному общению. Число педологов счи-
талось тогда по пальцам. Разбросанные по отдельным
странам, мы долгое время должны были выдерживать
упорную борьбу за свою новую область знаний, кото-
рую далеко не все готовы были признавать наукой.
Теперь она победила. И те немногие учреждения, ко-
торые в свое время оказали ей поддержку, вошли в
историю.
Не всем дается искусство видеть нарождающуюся
потребность новой отрасли знания. Не всегда удается
уловить счастливый момент, когда можно удачно на-
чать требуемую работу. Но раз эта потребность соз-
нана, мы обязаны по мере сил своих подумать о том,
какими путями можно было бы при благоприятных
обстоятельствах ее удовлетворить.
Нам представляется, что разработка основных проб-
лем техноэврологии должна была бы итти по следую-
щим направлениям.
1. Необходимо было бы ориентироваться во всей ми-
ровой литературе по вопросам технического творчества,
сопоставив ее данные с тем, что имеется наиболее
выработанного в области изучения творческих про-
цессов вообще.
2. Необходимо подвергнуть технологическому ана-
лизу типичные виды технических изобретений с точки
зрения проявленных в них процессов творчества.
3. В связи с этим надо возможно подробнее исследо-
вать психофизиологические особенности изобретателей.
4. Необходимо изучить социальные условия (в том
числе и школьные), влияющие на процесс изобрета-
тельской работы и на ее продуктивность.
5. Установить связь техноэврологических исследо-
ваний с другими областями научных работ, поскольку
они преследуют сходные цели.

6. Выработать методы выявления творческих сил
в школьной и рабочей среде, а также методы техни-
ческого обучения, содействующего развитию изобрета-
тельства.
Едва ли можно сомневаться в том, что дружная
работа в области указанных проблем со стороны над-
лежащих специалистов могла бы дать результаты
чрезвычайной практической важности.
Но каким образом можно было бы наладить эту ра-
боту? Когда и в какой стране она впервые осуще-
ствится?
Ответ на эти вопросы лежит за пределами наших
мечтаний.