Мусин-Пушкин А. А. Н. И. Пирогов, как педагог. — 1917

Гр. А. А. Мусинъ-Пушкинъ.
Н. И. ПИРОГОВЪ,
КАКЪ ПЕДАГОГЪ.
ПЕТРОГРАДЪ.
Типографія Главнаго Управленія Удѣловъ, Меховая, 40,
1916

Изъ этого видно, что Пироговъ смотрѣлъ на чело-
вѣческую жизнь—какъ на необходимый для каждаго
трудъ умственный и нравственный, какъ на извѣстное
призваніе, обязательное для каждаго къ выполненію.
Въ виду этого совершенно отпадаетъ возможность
отсутствія труда, борьбы и извѣстной, преслѣдуемой
каждымъ индивидуумомъ, цѣли жизни. Главное въ чело-
вѣкѣ, по Пирогову, не избранныя имъ занятія, не то,
чѣмъ онъ является въ обществѣ, а выработанное въ
немъ сознаніе необходимости прежде всего и раньше
всего—быть „человѣкомъ", то есть обладать общече-
ловѣческими качествами и знаніями, которыя въ древ-
ности носили названіе „humaniora", т. е. свойствен-
ныя каждому „человѣку", отсутствіе которыхъ лишаетъ
человѣка этого почетнаго званія. N
Сдѣлать насъ съ раннихъ лѣтъ „людьми"—это и
есть, по мнѣнію Пирогова, и должна быть высшая
цѣль педагогики, единственно важная, на которой должна
быть основана она, какъ наука. „Этого, прибавляетъ
Пироговъ, не достигнетъ ни одна реальная школа въ
мірѣ, заботясь сдѣлать изъ насъ съ самаго нашего
дѣтства негоціантовъ, солдатъ, моряковъ, духовныхъ
пастырей или юристовъ".
Основанія, которыя Пироговъ приводитъ противъ,
отдачи слишкомъ молодыхъ дѣтей въ реальное учи-
лище, сводятся къ тому, что „реальное училище, имѣя
цѣлью преимущественно практическое образованіе, не
можетъ въ то же самое время сосредоточить свою дѣя-
тельность на выработкѣ нравственной стороны ребенка,,
на той борьбѣ, которая предстоитъ ему впослѣдствіи,
при вступленіи въ жизнь",
Ранняя спеціали-
зація
Пироговъ, вообще, противъ слишкомъ ранней спе-
ціализаціи, противъ прикладной реальности. „Дайте,
пишетъ онъ, созрѣть и окрѣпнуть внутреннему чело-
вѣку. Дайте ему время и средства подчинить себѣ

наружнаго человѣка и у васъ будутъ и негоціанты, и
солдаты, и моряки, и юристы, а главное—у васъ будутъ
„люди" и граждане. Ни одно правительство, какъ бы
юно ни нуждалось въ соціалистахъ, не могло не убѣ-
диться въ необходимости общечеловѣческаго образо-
ванія. Всѣ, готовящіеся быть полезными гражданами,
должны сперва научиться быть „людьми".
Итакъ, мы видимъ, что Пироговъ на первомъ планѣ
ставитъ общечеловѣческое образованіе, a потомъ уже
спеціальное. Онъ даже называетъ односторонняго спе-
ціалиста „грубымъ эмпирикомъ", или „уличнымъ шар-
латаномъ". Отсутствіе этого общечеловѣческаго обра-
зованія и составляетъ существенный и гибельный про-
бѣлъ современнаго намъ общества.
Основы воспитанія.
„Вся бѣда въ томъ, пишетъ Пироговъ, что главныя
основы* нашего воспитанія находятся въ совершен-
номъ разладѣ съ направленіемъ, которому слѣдуетъ
теперь общество". Пироговъ считаетъ, что воспитаніе
должно было бы вытекать изъ Откровенія, изъ той
мысли, что здѣшняя жизнь есть только приготовленіе
БЪ будущей, между тѣмъ всѣ стремленія современнаго
общества направлены къ матеріальному завоеванію
счастья и наслажденій. Мы невольно подчиняемся и
отдаемся произволу—это тотъ средній путь, который
удерживаетъ насъ отъ увлеченія пагубными стремле-
ніями общества и вмѣстѣ съ тѣмъ мы. не отвергаемъ
совершенно все высокое, не отказываемся отъ спаси-
тельныхъ утѣшеній Откровенія, но, такимъ образомъ,
мы оставляемъ основные нравственные вопросы не
рѣшенными, а избираемъ своимъ руководителемъ слѣ-
пой случай, подвергая себя, такимъ образомъ, вѣчнымъ
колебаніямъ.
Пироговъ указываетъ на чрезвычайныя нравствен-
ныя мученія, черезъ которыя человѣкъ проходитъ,
сомневаясь и колеблясь, на какой путь ему стать,

какой путь ему избрать. Въ концѣ-концовъ онъ при-
ходитъ къ выводу, что „убѣжденія даются не каждому—
это даръ неба.—Ни опытъ, ни время, ни логика не
могутъ этому помочь. Приходится прожить полжизни,
чтобы узнать и перевоспитать себя".
Итакъ, для педагога самое важное, по мысли Пиро-
гова, изложенной въ его „Вопросахъ жизни", заклю-
чается въ томъ, что основная цѣль педагогики—это
воспитаніе „человѣка", снабженіе его всѣми общечело-
вѣческими свойствами и познаніями и только, когда
юноша сознательно будетъ проникнутъ ими, надо по-
заботиться о причисленіи его къ той или другой спе-
ціальности.
Къ этому необходимо слѣдуетъ прибавить, что
индивидуальное воспитаніе, при которомъ только и
возможно осуществленіе идеала Пирогова—образованіе
прежде всего „человѣка", a потомъ уже узкаго спе-
ціалиста и возможно только внѣ школы, въ частномъ
воспитаніи, когда имѣешь дѣло съ однимъ или много—
съ двумя воспитанниками, но оно становится неосу-
ществимымъ при школьномъ, классномъ, образованіи,
когда приходится имѣть дѣло съ десятками и сотнями
воспитанниковъ.
Такимъ образомъ, намъ представляется, что поже-
ланіе, что идеалъ Пирогова является исключительно
теоретическимъ. Онъ заключаетъ въ себѣ глубокую
педагогическую мысль, но осуществленіе его въ школь-
ной практикѣ является совершенно недостижимымъ.
Однако, этотъ идеалъ имѣетъ глубокое значеніе въ
томъ отношеніи, что указываетъ, въ какую сторону
должны быть направлены усилія воспитательно-педа-
гогической системы.
Пироговъ въ разбираемой статьѣ впервые, какъ
педагогъ, обратилъ вниманіе на.развитіе въ ученикѣ
достоинства „человѣка"; онъ положилъ тѣмъ самымъ

начало здоровой гуманности, человѣчности въ воспи-
таніи. То было время пробужденія и раскрѣпощенія
по всей Россіи человѣческой личности, дотолѣ вѣками
угнетенной, время освобожденія Россіи отъ крѣпостной
зависимости. Понятно, что его статья вполнѣ гармо-
нировала съ духомъ времени и причислила его къ
числу либераловъ.
„Выработка убѣжденій, по Пирогову, полное само-
познаніе должны быть цѣлью воспитанія и образова-
нія"—это являлось по тому времени, въ концѣ 50-хъ
годовъ /прошлаго столѣтія, коренной реформою школы,
измѣненіемъ основной задачи школы. „Только тотъ
можетъ имѣть убѣжденіе, пишетъ Пироговъ, кто
сумѣлъ проницательно взглянуть на себя. Но на это
также способенъ не всякій. Для этого, по мнѣнію
Пирогова, нужны вдохновеніе, способность отвлеченія"..
Въ „Русской школѣ" (за 1906 г. III т. 28 стр.) по-
мѣщена статья А. Мощанскаго, озаглавленная: „Педа-
гогическія идеи Н. И. Пирогова" къ 25-ти лѣтію со
дня его смерти (23 Ноября 1881 года). Г. Мощанскій
высказываетъ такую мысль, что „педагогическій идеи
Пирогова не получили полнаго, практическаго осуще-
ствленія, да и не могли его получить, потому что
слишкомъ рѣзко расходились съ бюрократическимъ
строемъ государства и только теперь (1906 г.), пишетъ
г. Мощанскій, когда этотъ строй доживаетъ послѣдніе
дни и когда на смѣну ему идутъ свобода и демократія,
педагогическія идеи Пирогова перестаютъ быть мечтой
и готовы не сегодня—завтра сдѣлаться реальной дѣй-
ствительностью". Изъ этой тирады видно, какъ
г. Мощанскій смотритъ на педагогическія идеи Пиро-
гова. Онъ видитъ связь между ними и безобразною
эрою свободъ революціонной эпохи 1905/6 гг.
Этой тирады, въ сущности, было бы достаточно: мы
могли бы дальше и не останавливаться на этой статьѣ,

предвидя впередъ основные взгляды ея автора, кото-
рымъ мы ни въ какомъ случаѣ сочувствовать не мо-
жемъ, но въ виду того, что эта статья оказывается
очень извѣстной въ литературѣ выбранной нами темы,
я все-таки, для полноты картины, считаю не лишнимъ
хоть вкратцѣ на ней остановиться. „Пироговъ, какъ
извѣстно, пишетъ г. Мощанскій, находилъ, что основ-
ная цѣль воспитанія — быть человѣкомъ. Затрудненіе
тутъ, по мнѣнію Мощанскаго, заключается въ томъ,
что „во всѣ времена и въ настоящее время наша
школа находится въ рукахъ государственной власти,
или бюрократіи, сдѣлавшей все народное образованіе
своею монополіей. Она даетъ на него средства, назна-
чаетъ учителей, составляетъ учебныя программы, реко-
мендуетъ учебники, контролируетъ преподаваніе" и т. д.
Такъ пользуется г. Мощанскій идеями Пирогова,
чтобы оправдать свои политическія мысли и убѣжденія!
Извѣстный педагогъ Ушинскій совершенно -вѣрно
замѣчаетъ *), что „если Пироговъ обратилъ общее вни-
маніе на вредъ ранней спеціализаціи, если онъ настаи-
валъ на необходимости общечеловѣческаго образованія,
то нельзя не сознаться, что имъ недостаточно выяснено
самое главное—въ чемъ же заключается это обще-чело-
вѣческое, гуманное образованіе, тѣмъ болѣе, что самъ
Пироговъ сознается, что „въ наше время отвѣтъ не
такъ простъ, какъ это было прежде, когда всѣ знали,
что называлось humaniora; теперь и статистику и
политическую экономію хотятъ ввести въ курсъ гим-
назіи, слѣдовательно, считаютъ и эти науки обще-
образовательными". Вѣдь самъ Пироговъ пишетъ въ
своей статьѣ „Школа и жизнь": „опредѣливъ, что
уровень общечеловѣческаго образованія долженъ быть въ
настоящее время двоякій для различныхъ слоевъ
*) Статья Ушинскаго помѣщена въ жури. М. Н. Пр. за 1862 г.,
февраль стр. 105 въ отдѣлѣ „Критика и библіографія".

общества, нужно еще опредѣлить, какія отрасли вѣдѣ-
нія и въ какомъ объемѣ должны относиться къ одному
и какія къ другому уровню. Но этотъ вопросъ никогда
не разрѣшится окончательно. Его разрѣшить можно
не иначе, какъ пожертвовавъ одной отраслью для
другой, какъ доказавъ математически, что одна от-
расль несравненно болѣе содѣйствуетъ развитію всѣхъ
способностей души, чѣмъ другая. А этого доказать
нельзя".
Чтобы развить свою мысль, Пироговъ приба-
вляетъ, что „этотъ вопросъ о преимуществѣ той или
иной отрасли знанія не интересуетъ родителей. Если
у нихъ есть больное дитя, не все ли имъ равно, по
какой методѣ его лѣчатъ, лишь бы возвратили ему
здоровье. Для чего спорить и теряться въ недоумѣ-
ніяхъ, что полезнѣе сыну учиться ли по-латыни, по-
гречески, по-французски или по англійски. Въ рукахъ
дѣльнаго педагога и древніе и новые языки и всѣ пред-
меты обще-человѣческаго образованія не останутся безъ
пользы для развитія умственныхъ способностей".
Другое гораздо болѣе важно, по мнѣнію Пиро-
гова,—это личность людей, которымъ ввѣряется обра-
зованіе сына. Посредствомъ той или другой науки—
все равно, лишь бы изъ него сдѣлать человѣка".
„Преимущества же различныхъ способовъ образова-
нія такъ значительны и очевидны, что нѣтъ даже
возможности въ настоящее время сказать, который
изъ нихъ лучше".
„Для родителей, замѣчаетъ Ушинскій, это можетъ
<5ыть безразлично, но не для педагога, обязаннаго вы-
сказаться рѣшительнымъ образомъ за ту или иную си-
стему образованія".
Ясно, что Ушинскій пользуется здѣсь случаемъ,
чтобы поднять обычный споръ о пользѣ или вредѣ
классицизма.

Ушинскій соглашается съ Пироговымъ только въ
томъ отношеніи, что реальное образованіе пагубно дли
юноши, если онъ прежде не былъ развитъ въ гума-
нистической школѣ, что одна реальная школа сушитъ,
убиваетъ въ человѣкѣ человѣка, что даже для самого
реализма необходимъ гуманизмъ, какъ основаніе, но
и у него все-же остается открытымъ вопросъ, что
понимать подъ словами гуманизмъ и реализмъ?
Въ развитіе основного взгляда Пирогова на глав-
ную задачу, выпадающую на долю каждаго человѣка—
небезынтересны слѣдующія его слова: „необходима",
пишетъ онъ, „борьба внутренняго человѣка съ внѣш-
нимъ, — это дѣло очень трудное. Прежде чѣмъ бо-
роться, нужно знать, за что борешься,* нужно убѣжде-
ніе въ необходимости этой борьбы. Любовь къ правдѣ
и убѣжденіе въ томъ, что—истина и что—ложь, пред-
полагаетъ трудную и продолжительную работу надъ
самимъ собой. Только тотъ постигалъ истину, кто
внимательно изучалъ природу людей и самого себя *).
„Цѣль воспитанія—быть человѣкомъ", по убѣжденію
Пирогова, достигается не иначе, какъ посредствомъ
солиднаго научнаго образованія, но при этомъ онъ
приходитъ къ двумъ выводамъ: во-первыхъ, слишкомъ
ранняя спеціализація съ узко-практическими цѣлями
совершенно ненормальна; во-вторыхъ, идеально-нор-
мальное состояніе просвѣщенія въ обществѣ,—это ши-
рокій путь его, ведущій черезъ Университетъ. Только
полнота и всестороннее развитіе человѣческихъ способ-
ностей, только широкое общее образованіе избавляетъ
человѣка отъ разлада и противорѣчія съ жизнью 2)".
„Нѣтъ ни одной потребности, говоритъ Пироговъ,
для какой бы то ни было страны болѣе существенной
!) Я буду ссылаться въ дальнѣйшемъ изложеніи на изд.. 1900 г.
сочиненій Пирогова, т. I. См. сочиненія Пирогова, т. I, стр. 279.
2) См. Пироговъ, т. I, стр. 283.

и- болѣе необходимой, какъ потребность въ истинныхъ
людяхъ".
„Прямое назначеніе школы, примиренной съ жизнью,
пишетъ Пироговъ, — быть руководителемъ жизни на
пути къ будущему
„Школа и жизнь есть одно нераздѣльное цѣлое".
„Учиться и жить—одно и то же"2).
„Цѣлью воспитанія и образованія является чело-
вѣкъ, познавшій самого себя, умѣющій вырабатывать
убѣжденія". Однако, совершенно вѣрна и мысль, выра-
женная, между прочимъ, Пироговымъ въ этихъ же
„Вопросахъ жизни", что „нужно отличать идеалъ, къ
которому мы должны безпрестанно стремиться, отъ
дѣйствительности, съ которой мы должны безпрестанно
бороться".
Та же мысль проводится въ циркулярахъ по Кіев-
скому учебному округу. Онъ опредѣляетъ задачи разум-
наго воспитанія „въ постепенномъ образованіи въ
юношѣ яснаго пониманія вещей окружающаго его міра
и преимущественно общественнаго, то есть того, въ
которомъ со-временемъ ему придется дѣйствовать. За-
тѣмъ нужно воспитать въ юношѣ сознательное стрем-
леніе къ идеаламъ правды и добра, образованіе твер-
дой и свободной воли, воспитать въ немъ граждан-
скія и человѣческія доблести" — таковъ былъ общій
широкій и до него никѣмъ не указанный въ русской
педагогикѣ идеалъ воспитанія. Это тотъ идеалъ, кото-
рый онъ имѣлъ «случай примѣнять впослѣдствіи, въ
своей педагогической дѣятельности, въ качествѣ По-
печителя Одесскаго и Кіевскаго Округовъ. Къ стрем-
ленію его къ этому идеалу присоединялись еще у Пи-
рогова государственный умъ, цѣльность и твердость его
философскаго міровоззрѣнія и его гуманной личности.
*) См. Пироговъ, т. I, стр. 285- 286.
2) См. сочиненія Пирогова, т. I, стр. 280—287.

Реальныя условія
школы.
Но вмѣстѣ съ тѣмъ въ Пироговѣ мы видимъ и со-
знательнаго реалиста, умѣющаго согласовать высокіе,
гуманные идеалы съ дѣйствительностью, умѣющаго
отрѣшиться отъ односторонности.
Выступая съ своими высокими идеалами въ „Во-
просахъ жизни44, онъ тогда же предвидѣлъ всѣ серьез-
ныя реальныя трудности, съ которыми придется столк-
нуться его реформѣ школы. Онъ пишетъ: „талантли-
вые и проницательные воспитатели также рѣдки, какъ
и проницательные врачи, талантливые художники
и даровитые законодатели".
Впослѣдствіи, уже въ своихъ циркулярахъ, Пиро-
говъ, въ то время обладавшій уже большимъ жизнен-
нымъ и служебнымъ опытомъ, писалъ: „по призванію
воспитываютъ дѣтей только нѣкоторые, немногіе ро-
дители и нѣкоторые избранные педагоги. Въ учебныхъ
казенныхъ заведеніяхъ господствуетъ административ-
ное начало, a въ большей части частныхъ школъ и
пансіоновъ—спекуляція, это такъ и есть и не можетъ
быть иначе при современномъ состояніи нашего обще-
ства, хотя собственно одно только призваніе должно
бы быть господствующимъ началомъ въ воспитаніи.
Заурядные педагоги, дѣйствующіе по однообразнымъ
и опредѣленнымъ предписаніямъ начальства, дѣлаются
невольно воспитателями-чиновниками. Въ громадныхъ
учебныхъ заведеніяхъ исчезаетъ .всякая возможность
индивидуализировать воспитаніе, совершенно недопу-
стимо основное правило педагогики — сообразоваться
въ каждомъ данномъ случаѣ съ нравомъ, темперамен-
томъ и способностями воспитанника^.
„Это неизбѣжно нарушаетъ и тѣ сердечныя па-
тріархальныя отношенія воспитателя къ воспитаннику,
которыя составляютъ отличительную черту домаш-
няго, родительскаго воспитанія, или воспитанія, про-
водимаго педагогами по призванію. Желать и требо-

ватъ такого воспитанія отъ большихъ учебныхъ за-
веденій, значитъ,—по мнѣнію Пирогова, — фарисей-
ствовать".
Это несомнѣнно. крайне пессимистическій взглядъ,
но за то откровенный, не двуличный. Но вмѣстѣ съ
тѣмъ надо признаться, что онъ ничего не выясняетъ.
.Какъ же 'быть съ большими учебными заведеніями, да
еще обладающими большими пансіонами? A такихъ,
уже не говоря о столицахъ, во всѣхъ большихъ го-
родахъ имѣется большое количество.
Роль учителя.
Исходя изъ этого основного положенія, что инди-
видуальное воспитаніе невозможно въ большихъ
учебныхъ заведеніяхъ, Пироговъ на вопросъ о томъ,
кѣмъ должны быть наставники по отношенію къ уче-
никамъ: „отцами" воспитанниковъ, братьями или на-
чальниками? замѣчаетъ, что „они должны оставаться
тѣмъ, кѣмъ они* есть на самомъ дѣлѣ, то есть ни болѣе,
ни менѣе, какъ наставниками, а не отцами и братьями".
Пироговъ-же прибавляетъ, что „это совершенно фаль-
шивый взглядъ. Они должны быть и остаться настав-
никами своихъ учениковъ". „Отцемъ, пишетъ Пиро-
говъ, можно быть только своихъ дѣтей". Также
безсмысленно обращать наставниковъ въ братьевъ
учениковъ, потворствующихъ ихъ лѣни и нежеланно
заниматься. Послѣдніе, чтобы быть послѣдовательными,
должны дозволить ученикамъ и выборъ предметовъ по
вкусу. Начала, годныя для университетскаго образо-
ванія, для зрѣлыхъ людей, не годятся для гимнази-
ческаго".
„Ученики въ классѣ средней школы должны быть
наготовѣ въ каждую данную минуту отвѣтить на
вопросы учителя. „Если-же въ настоящее время, при-
бавляетъ Пироговъ, обнаруживается какой-то антаго-
низмъ между учениками и учителями, если появляется
духъ своеволія и неповиновенія со стороны "учениковъ.

если учителя для сближенія съ учениками, приглашая
ихъ къ себѣ, критикуютъ съ ними вмѣстѣ другихъ
наставниковъ, то это доказываетъ, по мнѣнію Пирогова,
что ни учителя, такъ поступающіе, ни самые Педаго-
гическіе Совѣты не понимаютъ надлежащимъ обра-
зомъ прямыхъ своихъ обязанностей. Учителя такимъ
образомъ поселяютъ вражду, неуваженіе и недовѣ-
ріе тамъ, гдѣ весь успѣхъ дѣла основанъ на гармо-
ническомъ согласіи дѣйствій и взаимномъ уваженіи
и довѣріи. Педагогическіе же Совѣты должны были
въ своихъ засѣданіяхъ подвергать поступки своихъ
членовъ безпристрастному суду и точному изслѣдо-
ванію".
Я намѣренно привелъ цѣликомъ этотъ циркуляръ
Пирогова, такъ какъ онъ ясно и опредѣленно выска-
зываетъ въ немъ свой педагогическій взглядъ на отно-
шенія преподавателей къ ученикамъ.
Желаніе патріархальныхъ отношеній между учащими
и учащимися возможно только отъ непосвященныхъ; за
этимъ гнаться все равно нельзя, а гораздо полезнѣе
извлечь изъ этой невозможности то полезное обстоя-
тельство, что при извѣстныхъ условіяхъ это положеніе
вещей, это административное начало можетъ содѣй-
ствовать развитію въ дѣтяхъ чувства законности. Но
для этого необходимо, чтобы учащіеся были убѣждены,
Наказанія.
что ни какой ихъ проступокъ не останется скрытымъ
и что каждое наказаніе проистекаетъ, какъ бы само
собою изъ сущности, изъ характера проступка. Для
этого необходимо составить „кодексъ44 правилъ о по-
ступках^ и наказаніяхъ учениковъ, „но одного кодекса,
прибавляетъ Пироговъ, не достаточно, нужны и лица,
понимающій всю важность цѣли наказанія".
Между тѣмъ мы знаемъ, что Пироговъ въ числѣ
наказаній допускалъ въ исключительныхъ случаяхъ
и розги, п|)и чемъ онъ сравнивалъ примѣненіе ихъ у

нас съ примѣненіемъ ихъ въ англійской педагогикѣ,
такъ какъ тамъ, пишетъ онъ: „чувство законности глу-
боко проникло во всѣ слои общества". Пироговъ счи-
талъ, что пока розги являются у насъ еще необходи-
мымъ наказаніемъ, чѣмъ онъ вооружилъ противъ себя
всю нашу радикальную печать, которая стала смотрѣть
на него, уже какъ на крайняго ретрограда, несмотря
на его сочувствіе независимости и нравственному
вліянію педагогическихъ совѣтовъ среднихъ учебныхъ
заведеній, автономіи высшей школы и т. д., о чемъ я
подробно буду говорить ниже.
Пироговъ обрушивается на тѣхъ, которые говорятъ
объ идеальныхъ отношеніяхъ между наставниками и
учениками, прикрываясь громкими, банальными фразами,
лишенными реальной дѣйствительности.
Въ своемъ отчетѣ о слѣдствіяхъ введенія по Кіев-
скому Учебному Округу правилъ о проступкахъ и на-
казаніяхъ учениковъ гимназій (1860 годъ), Пироговъ
отвѣчаетъ поднявшейся противъ него радикальной
критикѣ. „Неужели у насъ незнаніе фактической сто-
роны дѣла можетъ еще, такъ смѣло прикрываясь
фразой, толковать объ идеальныхъ свойствахъ воспи-
тателей и воспитанниковъ, о любви, какъ главномъ
принципѣ воспитанія, о возможности обойтись вообще
безъ наказанія? Кого хотятъ удивить идеальностью
взглядовъ, тонкостью логическаго анализа? Намъ-ли
обманывать себя мечтою идеальнаго воспитанія, кото-
рое и не у насъ не достигаемо? Въ правѣ ли мы тре-
бовать отъ нашихъ педагоговъ высокаго призванія,
опыта жизни, самоотверженія, христіанской любви и
труднаго искусства индивидуализировать. Откуда могутъ
у насъ явиться вдругъ такія личности"?
„Безъ опредѣленныхъ, дисциплинарныхъ, требова-
ній, успѣхъ учебнаго дѣла не возможенъ", добавляетъ
Пироговъ. Онъ не видѣлъ практической возможности,

широкаго примѣненія вполнѣ, конечно, раціональнаго,
но крайне труднаго требованія индивидуализированія.
„Возможно ли въ нашихъ многолюдныхъ гимназіяхъ
учителямъ, занятымъ уроками, директору, занятому
служебного перепискою, (прибавлю отъ себя и много-
численными хозяйственными дѣлами по хозяйственному
комитету) и инспектору, имѣющему на» рукахъ иногда
до 500—600 учениковъ, входить во всѣ тонкости
индивидуализированія учениковъ, даже если бы всѣ
наши педагоги и были знакомы съ этимъ труднымъ
искусствомъ". „Возможно ли, спрашиваетъ Пироговъ,
въ большихъ учебныхъ заведеніяхъ, заключающихъ
въ себѣ учениковъ до безконечности разнородныхъ,
исправлять поступки всегда одними увѣщаніями, когда
воспитатель едва имѣетъ время наблюдать за общимъ
порядкомъ, необходимымъ вездѣ, а еще болѣе у
насъ?"
Нравственное влія-
ніе личности учи-
теля.
Пироговъ требовалъ ввести въ школу нравственное
вліяніе, какъ единственно отвѣчающее задачѣ воспита-
нія, но „для этого надо сначала поднять нравственно-
воспитательный элементъ въ наукѣ и личное достоин-
ство учащихъ и учащихся". Чтобы этого достигнуть,
воспитатели должны развивать въ ученикахъ любовь
къ истинѣ, a черезъ это улучшатся нравы будущихъ
поколѣній. „Только наукой каждый учитель разви-
ваетъ душевныя стороны ученика и вмѣстѣ съ тѣмъ
воспитываетъ его". На сколько Пироговъ вѣрилъ въ
благотворное вліяніе хорошихъ воспитателей, видно
изъ слѣдующимъ его словъ: „Въ моихъ глазахъ,
пишетъ, онъ, и здравый смыслъ, и характеръ, и воля
воспитанника разовьются гораздо болѣе отъ часового
ученія у одного или двухъ дѣльныхъ наставниковъ,
нежели отъ безпрестаннаго надзора десяти надзира-
телей, гувернеровъ, воспитателей, или какъ бы они
ни назывались,—имя не перемѣнитъ дѣло".

„Такимъ образомъ, при передачѣ знанія, если эта
передача сопровождается воодушевленіемъ, убѣжде-
ніемъ, каждый учитель непремѣнно становится и вос-
питателемъ; онъ заставляетъ сознательно усваивать
науку и тѣмъ самымъ дѣйствуетъ на развитіе душев-
ныхъ способностей ученика". „Это — пробужденіе въ
ученикѣ внутреннихъ, лучшихъ его сторонъ, на кото-
рыхъ зиждутся отношенія учениковъ къ наставнику".
„Для успѣха образованія необходимо вниманіе,
которое нужно развивать съ раннихъ лѣтъ".
Чтобы нагляднѣе представить намъ значеніе вни-
манія въ дѣлѣ образованія, Пироговъ сравниваетъ его
съ ниткою, „которая такъ тонка, что она тотчасъ
оборвется, если ее не дотянешь, или перетянешь".
„Слову мы часто болѣе обязаны, чѣмъ чувствамъ",
замѣчаетъ Пироговъ, „а потому необходимо воспита-
телю орудовать даромъ слова такъ, чтобы оно упо-
треблялось имъ не для одного только осмысле-
нія, пріобрѣтаемаго наглядностью матерьяла, а
также и для воздѣйствія на другія, болѣе глубокія
влеченія души, скрывающіяся подъ наплывомъ внѣш-
нихъ ощущеній". Онъ ссылается на нѣкоего учителя
Войцеховича, имѣвшаго своимъ преподаваніемъ на
него одушевляющее вліяніе.
„Вдохновленное слово учителя, интересъ къ пре-
подаваемому являются непремѣннымъ условіемъ повы-
шенія вниманія и самодѣятельности ученика въ школь-
ной обстановкѣ". Далѣе , Пироговъ находитъ, что
„такъ какъ школа должна научить человѣка согла-
совать идеальную задачу жизни съ дѣйствительными
потребностями ея, то, чѣмъ больше свободы въ школѣ,
чѣмъ ближе школа къ жизни, тѣмъ лучше".
Опять скажутъ,—„либеральная мысль!"
Интернаты для уче-
никовъ.
Пироговъ высказывается вообще противъ закры-
тыхъ учебныхъ заведеніи, такъ какъ они развиваютъ

особые воспитательные пороки, какъ большіе госпи-
тали развиваютъ госпитальныя болѣзни. Они необхо-
димы для безсемейныхъ и то при условіи, чтобы они
были немноголюдны и чтобы старшія отдѣленія были
отдѣлены отъ младшихъ, и чтобы они пользовались
особымъ режимомъ.
Въ своей статьѣ „Быть и казаться" Пироговъ
чрезвычайно внимательно заглядываетъ въ дѣтскую
душу, требуя спеціальнаго ея изученія.
„Дѣтская душа, пишетъ онъ,—храмъ, надо изу-
чать ее со вниманіемъ".
„Къ вамъ, матери семействъ, относится преиму-
щественно мой совѣтъ. Вмѣсто того, чтобы посылать
вашихъ дѣтей на театральную и бальную сцену, сту-
пайте сами за кулисы дѣтской жизни. Наблюдайте
отсюда за ихъ первымъ лепетомъ и первыми движе-
ніями души; наблюдайте ихъ здѣсь и тогда", приба-
вляетъ Пироговъ, „когда они возвратятся къ вамъ
утомленные и всегда готовые снова начать ихъ".
Объ интернатахъ Пироговъ пишетъ: „Вслѣдствіе
тѣсной, органической связи между жизнью и школою,
вслѣдствіе невозможности разъединить ихъ, всякія
попытки воспитывать дѣтей вдали отъ жизни и ея
вліяній путемъ устройства закрытыхъ школъ, заранѣе
обречены на неудачу. Жизнь перешагнетъ стѣны за-
крытаго учебнаго заведенія и-ворвется въ него, не-
смотря на всѣ преграды. Ее занесутъ туда сами во-
спитатели, которые не могутъ избѣжать вліянія жизни
и того самаго общества, которое они хотятъ испра-
вить путемъ устройства закрытыхъ школъ". „Но мало
сказать, добавляетъ Пироговъ, что эти школы без-
полезны, онѣ вредны, такъ какъ искусственно стараются
оторвать дѣтей отъ той почвы, на которой они роди-
лись и должны выроста: онѣ лишаютъ дѣтей того
матеріала для умственнаго и нравственнаго развитія,

который дается имъ жизнью въ семьѣ и обществѣ:
онѣ прививаютъ имъ слишкомъ тепличныя свойства,
непригодныя къ суровой обстановкѣ дѣйствительной
жизни; онѣ мѣшаютъ имъ сдѣлаться гражданами
Далѣе Пироговъ высказываетъ весьма серьезный
взглядъ на сущность ученической дисциплины въ интер-
натѣ, взглядъ на которомъ считаю необходимымъ оста-
новиться и привести его цѣликомъ, для ясной картины
педагогическихъ взглядовъ и принциповъ Пирогова.
Этотъ взглядъ не утратилъ значенія и до настоящаго
времени, хотя высказанъ былъ еще въ 1861 году.
Вотъ онъ: „Къ чему въ сущности сводится все
воспитаніе въ закрытыхъ заведеніяхъ? — Къ стро-
гому соблюденія) дисциплинарнаго порядка, касаю-
щагося исключительно обрядной стороны жизни,—что
является необходимымъ, для организаціи большого
учебнаго заведенія, вмѣщающаго большое число вос-
питанниковъ.
„Но кто же, знакомый съ натурою молодежи, не
знаетъ, какъ она враждебно смотритъ на внѣшнія стѣс-
ненія, когда они имѣютъ цѣлью одно только соблю-
деніе формы. „Она переноситъ эти стѣсненія, но скрѣпя
сердце и затаивъ въ глубинѣ души протестъ и неудо-
вольствіе. Нельзя никого, даже ребенка, убѣдить безъ
насилія, что высшая правда требуетъ непремѣнно
точнаго исполненія всѣхъ условій и всѣхъ постано-
вленій обрядной стороны жизни. Этого можно достиг-
нуть только приказаніемъ, которому все-таки не будетъ
доставать главной нравственной опоры—убѣжденія.
Какихъ-же слѣдствій нужно ожидать для развитія
характера, воли и чувства правды, если, желая воспи-
тать научно и нравственно въ закрытыхъ заведеніяхъ,
мы ію необходимости будемъ съ одной стороны требо-
вать отъ нихъ безусловнаго повиновенія дисциплинѣ
и обряду, a съ другой стороны вмѣсто убѣжденія

дадимъ затаиться въ юной душѣ притворству и скрыт-
ности, или ропоту и протесту *)".
Нельзя не сознаться, что въ этомъ грозномъ осу-
жденіи системы интернатовъ, высказанномъ еще въ*
февралѣ 1861 года, есть много* правды и до сихъ поръ
и что главные мотивы, приведенные Пирогов>імъ въ
осужденіе этой системы, не утратили своей силы и да
настоящаго времени,
Воспитательное зна-
ченіе науки.
Вообще Пироговъ не только отрицаетъ пользу
системы принужденіи, лишенной нравственнаго убѣж-
денія, но и доказываетъ весь ея вредъ. Но чѣмЪ же
замѣнить ее въ смыслѣ воспитательнаго вліянія школы?
По Пирогову, наука составляетъ главную основу воспи-
танія и: въ наукѣ кроется такой нравственно-воспи-
тательный элементъ, который никогда не пропадетъ,
какіе бы ни были ея представители2).
„Во всякой истинѣ, и отвлеченной и чувственной,
есть своя доля ' образовательной и, слѣдовательно,
.воспитательной силы". Выводъ, къ которому прихо-
дитъ Пироговъ изъ всѣхъ этихъ положеній о воспи-
тательномъ значеніи науки, тотъ, что современная
наука, пріучающая умъ къ точному и безпристраст-
ному анализу фактовъ, представляетъ собою систему
воспитанія, особенно пригодную для развитія духа
гражданственности". •
Важный отсюда выводъ, что „дѣйствія, осно-
ванныя на понятіяхъ о природѣ и справедливости,
клонящіяся къ увеличенію общаго благосостоянія, суть
дѣйствія нравственныя, а потому понятіе объ истинной
гражданственности сливается съ понятіемъ объ истин-
ной нравственности".
Выводъ Пирогова—вполнѣ логичный.
*) См. сочиненія Пирогова т. I стр. 397—398.
а) См. сочиненія Пирогова т. I, стр. 394.

„ Если цѣль общаго образованія—создать изъ человѣка
гражданина, и если единственное средство для этого—
наука, то всѣ школьныя мѣропріятія, направленныя къ.
по давленію человѣческой личности и ограничивающая сво-
боду научной мысли, должны быть отброшены, какъ анти-
педагогическія". „Гражданиномъ можетъ быть только
человѣкъ свободный и было бы нелѣпостью—готовить мо-
лодежь къ гражданской свободѣ такимъ воспитаніемъ,,
которое проникнуто характеромъ принудительности".
Этотъ взглядъ Пирогова на воспитаніе обличаетъ
въ немъ человѣка съ прогрессивными взглядами, далеко
не консерватора. Это еще лишній-разъ указываетъ на
то, насколько измѣнчивыми представляются намъ педа-
гогическія воззрѣнія Пирогова; отсюда становятся
понятными столь разнорѣчивые отзывы о его полити-
ческомъ направленіи. Поэтому намъ представляется
<5олѣе правильнымъ видѣть въ немъ прежде всего педа-
гога, a затѣмъ уже консерватора или либерала. Это—
единственная возможность, кажется намъ, примирить
столь разнорѣчивыя о немъ мнѣнія на этотъ счетъ.
„Все школьное дѣло", пишетъ далѣе Пироговъ,
„только тогда можетъ идти правильно и имѣть воспи-
тательное значеніе, когда оно поставлено чисто педа-
гогически, т. е. когда оно сообразуется исключительно
•съ законами физіологіи и психологіи".
Бюрократизмъ
школы.
„Дать большія Права начальникамъ учебныхъ заве-
деній—значитъ, по мнѣнію Пирогова, поставить ихъ
въ отношенія чисто бюрократическія къ подчиненнымъ
имъ учителямъ. Между тѣмъ бюрократизмъ нигдѣ не
причиняетъ столько вреда, какъ въ дѣлѣ науки и воспи-
танія, гдѣ все должно быть основано на призваніи,
пониманіи дѣла и на дружномъ соединеніи для одной
цѣли нравственныхъ и умственныхъ силъ всѣхъ воспи-
тателей и наставниковъ" *).
*) См. сочиненія Пирогова, т. I, стр, 272—273 изд. 1900 г.

Коррективъ къ бюрократизму въ школѣ Пироговъ
надѣялся найти въ организаціи коллегіальнаго завѣ-
дыванія учебно-воспитательною частью,—въ органи-
заціи при гимназіяхъ педагогическихъ совѣтовъ, въ
которыхъ всѣ члены пользуются равными правами,
Педагогическіе
совѣты.
Онъ пологалъ, что, усиливъ нравственное вліяніе
цѣлой коллегіи наставниковъ, онъ тѣмъ самымъ уси-
лить нравственное вліяніе каждаго изъ нихъ въ отдѣль-
ности. „Онъ стоялъ за дарованіе большаго простора
дѣйствій личности педагоговъ,—въ немъ онъ видѣлъ
единственное ручательство %за истинный прогрессъ"
Опять скажутъ: значитъ, Пироговъ былъ либералъ!
Между тѣмъ, и до сихъ поръ главное наше зло въ
русской средней школѣ—это полное отсутствіе всякой
иниціативы со стороны даже директоровъ учебныхъ
заведеній, связанныхъ такимъ количествомъ всевоз-
можныхъ циркуляровъ, окружныхъ и министерскихъ,
парализирующихъ всякую ихъ иниціативу и обращаю-
щихъ ихъ въ какихъ-то автоматовъ, лишенныхъ вся-
каго педагогическаго вліянія, всякой живой дѣятель-
ности2).
Общественный кон-
троль.
Небезынтересно отмѣтить здѣсь, какъ Пироговъ.
относился къ сужденіямъ общественнаго мнѣнія. Онъ
не отрицалъ въ принципѣ контроля надъ школой со
стороны общества, но считалъ его „недостаточно раз-
витымъ, шаткимъ и неподготовленнымъ къ сужденію
о научныхъ вопросахъ3).
Но вмѣстѣ съ тѣмъ Пироговъ стоитъ и за корпо-
ративное начало и даже за товарищескій судъ, пра-
вильно организованный, подъ руководствомъ воспи-
тателей 4). За это одно, безъ всякаго сомнѣнія, его
!) См. сочиненія Пирогова, т. I, стр. 173.
2) См. сборникъ моихъ статей по народному образованію, т. II.
3) См. сочиненія Пирогова, т. I, стр. 72.
4) См. сочиненія Пирогова, т. I, стр. 492—495.

.причислили бы къ либераламъ и такое его мнѣніе не
было бы терпимо въ настоящее время.
Замѣчательно краснорѣчиво и вѣрно высказалъ
Пироговъ свою твердую вѣру въ безсмертіе и живу-
честь идей, въ господство *идей. Онъ высказалъ эти
слова при прощаніи съ Кіевомъ, когда онъ уходилъ
навсегда отъ педагогическаго поприща. Онъ сказалъ:
„разставаясь, мы утѣшимъ себя тѣмъ, что и здѣсь на
землѣ, гдѣ все проходитъ, есть для насъ одно нена-
рушимое — это господство идей. Поэтому, если мы
вѣрно служили идеѣ, которая, по нашему твердому
убѣжденію, вела насъ къ истинѣ путемъ жизни, науки
и школы, то будемъ надѣяться, что и потокъ времени
не унесетъ ее вмѣстѣ съ нами1).
Централизація
школъ.
„Централизація, пишетъ Пироговъ, неизбѣжна при
правительственной монополіи воспитанія, a бюрокра-
томъ есть неминуемое слѣдствіе централизація.
„При такомъ порядкѣ вещей кто же виноватъ,
кромѣ исторіи, пишетъ далѣе Пироговъ* что началь-
ники нашихъ учебныхъ учрежденій болѣе чиновники,
чѣмъ воспитатели?"
Эту мысль не мѣшало бы усвоить себѣ тѣмъ много-
численнымъ родителямъ у насъ, которые только
умѣютъ вѣчно критиковать нашу школу, ничѣмъ не
помогая ей своимъ авторитетомъ.
Удаленіе изъ учебн.
заведенія.
На удаленіе изъ учебнаго заведенія Пироговъ от-
нюдь не смотрѣлъ, какъ на исправленіе ученика.
„Удаляя ученика изъ своей среды, учебное заведеніе
этимъ самымъ уже сознается передъ обществомъ, что
оно не въ состояніи исправить виновнаго, но оно
тѣмъ не менѣе обязано удалить его, съ цѣлью огра-
дить другихъ отъ нравственнаго вреда и порчи. Влія-
ніе школы на ученика въ нравственно-воспитатель-
) См. сочиненія Пирогова, т. I, стр. 432.

номъ отношеніи вообще, по мнѣнію Пирогова, весьма
слабо". „Воспитываетъ у насъ только наука и жизнь.
Мы педагоги—только учителя, но не воспитатели и
преслѣдуемъ исключительно учебныя цѣли". Вообще
Пироговъ придавалъ этимъ послѣднимъ гораздо боль-
шее значеніе, чѣмъ воспитательнымъ, вслѣдствіе невоз-
можности, по его мнѣнію, достиженія ихъ въ школѣ.
Взгляды диллетантовъ, думающихъ, что возможно
обойтись въ школѣ совершенно безъ наказаній, одними
увѣщаніями, напоминаютъ Пирогову пріемы гомеопа-
товъ, съ ихъ минимальными дозами лѣкарствъ, немо-
гущихъ одними этими средствами добиться излѣченія
больного. Излюбленная мысль Пирогова, проходящая
х черезъ всѣ его педагогическія сочиненія, та, что
„наука составляетъ главную основу воспитанія буду-
щаго поколѣнія".
„Трудно еще, прибавляетъ онъ, убѣдить насъ, что
наука нужна не для одного только пріобрѣтенія свѣ-
дѣній, что въ ней кроется иногда глубоко и потому
для поверхностнаго наблюдателя незамѣтно, — другой
важный элементъ—воспитательный. Въ этомъ свой-
ствѣ науки заключается рычагъ, которымъ можно
поднять очень большія тяжести".
Вотъ эта мысль Пирогова, что наука не только
образуетъ, но и воспитываетъ, что въ ней соединяется
образовательный элементъ съ воспитательнымъ, имѣетъ
весьма важное въ педагогикѣ значеніе, какъ въ тео-
ритическомъ, такъ и въ практическомъ отношеніи,
въ отношеніи примѣненія и изложенія учебныхъ пред-
метовъ въ школьной практикѣ.
«Знаніе», а не «раз-
витіе».
Въ связи съ преобладающимъ значеніемъ, припи-
сываемымъ Пироговымъ знанію, онъ предъявляетъ
строгія требованія въ дѣлѣ школьнаго образованія,
въ дѣлѣ усвоенія учениками этого знанія. Въ проти-
вовѣсъ ему радикалы главною цѣлью обученія ста-

вили „развитіе". Онъ горячо возстаетъ противъ этого
моднаго увлеченія „развитіемъ".
Онъ пишетъ „все чаще у насъ прямыя цѣли обу-
ченія приносятъ въ жертву, такъ называемому раз-
витію, „то есть заботятся не столько о томъ, чтобы
учащійся зналъ дѣло, сколько о томъ, чтобы схватилъ
его конечные результаты. Но развитіе, будетъ ли оно
слѣдствіемъ воспитанія или образованія—если оно не
подкрѣплено положительнымъ знаніемъ, переходитъ
въ фразу, мыльный пузырь, который гроша не стоитъ;
оно образуетъ людей поверхностныхъ и заносчиво-
самоувѣренныхъ, людей шаткихъ, не имѣющихъ ни
одного, собственной работой добытаго мнѣнія, фразе-
ровъ, мечтателей, дурныхъ исполнителей".
Такія мысли, конечно, не могли понравиться ради-
кальному лагерю, который лишній разъ имѣлъ случай
причислить Пирогова къ гасителямъ просвѣщенія.
„Еще у насъ мало-ли людей, которые весь вѣкъ
задаютъ себѣ великія задачи, говорятъ громкія вещи
и не умѣютъ приводить ихъ къ жизни, къ самому
легкому дѣлу".
„Развитіе должно опираться на факты, на знаніе,
быть его прямымъ, конечнымъ выводомъ, и только
тогда можетъ получить цѣну". „Поэтому я полагалъ бы,
говоритъ Пироговъ, что въ преподаваніи воспитатель-
ный элементъ не долженъ стоять на первомъ мѣстѣ,
воспитанія безъ ученія не можетъ быть; чѣмъ болѣе
кто учится, тѣмъ болѣе и образуется, тѣмъ болѣе и
воспитывается".
„Въ наукѣ кроется такой нравственно-воспитатель-
ный элементъ, который никогда не пропадаетъ, какіе
бы ни были ея представители. Наука беретъ свое и,
дѣйствуя на умъ, дѣйствуетъ на нравы" 1).
1) Эти мысли высказаны Пироговымъ въ его капитальной статьѣ
„Объ университетскомъ вопросѣ", къ которой мы ниже вернемся и

Въ серьезномъ, упорномъ, строго систематическомъ
усвоеніи знаній Пироговъ видитъ необходимое сред-
ство для устраненія общаго недостатка русскаго
общества, на который онъ между порочимъ указы-
ваетъ въ статьѣ „Объ университетскомъ вопросѣ"
(1862 годъ).
„Неуваженіе къ факту у насъ вредитъ нормаль-
ности всѣхъ проявленій нашей жизни. Этимъ объ-
ясняется, по мнѣнію Пирогова, что рано проявляется
у насъ въ молодомъ поколѣніи наклонность хвататься
за то, что манитъ къ себѣ блестящими результатами,
воззрѣніями, слѣдствіями и тому подобнымъ",
Пироговъ и нынѣш-
ніе попечители.
Значеніе Пирогова, какъ администратора-педагога,
заключается въ томъ, что онъ въ основаніе своей
педагогической дѣятельности ставилъ1 всегда философ-
скую мысль, глубоко имъ предварительно продуманную,
а не исключительно какое нибудь чисто-администра-
тивное распоряженіе, неизбѣжно имѣющее чисто вре-
менное значеніе и потому лишенное всякаго длитель-
наго вліянія.
Въ этомъ отношеніи онъ является рѣдкимъ, можно
смѣло сказать, единственнымъ Попечителемъ въ Россіи
a въ особенности въ настоящее время такихъ попе-
чителей—философовъ у насъ совершенно нѣтъ; отъ
этого и результаты въ нашемъ педагогическомъ дѣлѣ
такъ печальны; все у насъ носитъ случайный, пре-
ходящій, характеръ, почти ничего нѣтъ устойчиваго,
продуманнаго, незыблемаго; между тѣмъ, каждая ре-
форма въ педагогическомъ дѣлѣ требуетъ и по суще-
ству, для своего осуществленія, продолжительнаго вре-
мени. Результаты ея не могутъ немедленно осущест-
разсмотримъ се подробно; въ ней выраженъ принципіальный взглядъ
Пирогова на высшую школу, она представляетъ для нашей темы гро-
мадный интересъ. Тотъ ясе взглядъ выраженъ Пироговымъ и въ
другой его статьѣ „О морскихъ учебныхъ заведеніяхъ", написанной
въ 1861 году.

виться, и потому тѣмъ пагубнѣе для дѣла являются
постоянныя колебанія и боязливыя начинанія, кото-
рыми отличается наше Мин-во Народнаго Просвѣще-
нія, въ особенности за послѣдніе годы, при столь
частой, пагубной смѣнѣ Министровъ и значитъ при
постоянно наблюдаемой перемѣнѣ руководящаго курса
вѣдомства Просвѣщенія.
H. И. Пироговъ въ этомъ отношеніи представлялъ
удачное исключеніе.
Это былъ рѣдкій Попечитель—вдумчивый философъ,
всегда проводившій серьезную педагогическую реформу,
заранѣе всесторонне продуманную, являющуюся ре-
зультатомъ не случайной мысли, a цѣлой педагогиче-
ской системы, неукоснительно имъ проводимой.
Н. И. Пироговъ до нѣкоторой степени является
предшественникомъ Графа Д. А. Толстого, по край-
ней мѣрѣ въ его административно-педагогическомъ
направленіи. Какъ тотъ, такъ и другой твердо шли по
, заранѣе продуманному пути, имѣя въ виду опредѣлен-
ную педагогическую цѣль, къ которой они стреми-
лись, не поддаваясь постороннимъ теченіямъ, старав-
шимся, подъ разными, мотивами, сбить ихъ съ выбран-
наго ими пути.
Только при такой государственной системѣ дѣя-
тельности и возможны прочные результаты всякой серь-
езной, продуктивной, созидательной работы. Въ осо-
бенности это вѣрно въ педагогическомъ дѣлѣ, тре-
бующемъ продолжительнаго времени, для осуществле-
нія преслѣдуемой задачи.
И это подтверждается сравненіемъ учебныхъ, ре-
формъ прежняго времени—70-хъ годовъ прошлаго сто-
лѣтія съ теперешними, носящими, крайне переходный,
неустойчивый характеръ.

ГЛАВА II
Государственное и частное образованіе.—Классическая школа.—„Лег-
кая" школа.—Задача школьнаго образованія.
Важно выяснить себѣ педагогическій взглядъ H. И.
Пирогова на нѣкоторые вопросы, отъ разрѣшенія ко-
торыхъ зависитъ самое направленіе учебнаго дѣла.
Таковы, напримѣръ, вопросы о классицизмѣ, о зада-
чахъ средняго образованія, о демократизаціи нашей
школы.
Все это вопросы, играющіе первенствующую роль
въ системѣ средняго образованія. Они имѣютъ гро-
мадное значеніе при придачѣ школѣ утилитарнаго
или общеобразовательнаго характера, столь необходи-
маго для созданія органически-цѣлаго школьнаго строя,
черезъ которое должно пройти все молодое поколѣніе
.нашей родины въ теченіе десятковъ лѣтъ, такъ какъ
только такой, болѣе или менѣе продолжительный, срокъ
проведенія въ жизнь какой-нибудь педагогической си-
стемы и можетъ служить объектомъ точнаго наблю-
денія" и изслѣдованія.
Государственное
образованіе.
На что, кажется, разуменъ, напримѣръ,, современ-
ный педагогическій лозунгъ—открывать какъ можно
больше среднихъ школъ, чтобы всѣ желающіе могли
воспользоваться благами и правами образованія.
Однако, неизбѣжнымъ послѣдствіемъ его является ко-
личественное переполненіе школы слабыми элементами,
поневолѣ понижающими средній уровень русской школы.
Если, какъ это установлено у насъ въ Россіи, обра-
зованіе даетъ серьезныя государственныя права, свя-
занныя съ государственными обязанностями, то совер-
шенно не безразлично для государства, каковъ кон-
тингентъ поступающихъ въ среднюю школу.
Такого взгляда на составъ учениковъ въ средней
школѣ придерживался, какъ Пироговъ, такъ и графъ

Д. À. Толстой. Ихъ средняя школа была всесослов-
ною, отнюдь не привелигированною школою.
Пироговъ былъ всегда послѣдовательнымъ сторон-
никомъ государственнаго начала въ дѣлѣ образованія
молодого поколѣнія; онъ не отрицалъ желательности
школы для лучшихъ людей, подъ которою онъ пони-
малъ школу классическую съ обоими древними, язы-
ками. Но, какъ глубокій реалистъ, онъ ясно созна-
валъ, что Россія не можетъ позволить себѣ роскошь
имѣть только аристократическую школу, для „лучшихъ
людей". Въ такомъ случаѣ Россія рисковала бы
остаться совершенно безъ интеллигентной массы, не-
обходимой для выполненія государственныхъ задачъ.
Частное образова-
ніе.
Поэтому-то Пироговъ, какъ и графъ Д. А. Тол-
стой, рѣшительно стоялъ за всесословную, но госу-
дарственную школу. Поэтому же онъ сознательно вы-
сказывался противъ широкаго распространенія част-
на^ образованія, выразившагося въ настоящее время
въ безчисленныхъ частныхъ школахъ, куда поступаютъ
всѣ неудачники изъ казенныхъ школъ, и, такимъ обра-
зомъ, за высшую плату получаетъ тѣ же права худшій
элементъ воспитанниковъ, что, конечно, ни въ какомъ
отношеніи не является желательнымъ, а является на-
противъ, прямо вреднымъ явленіемъ и во всякомъ
случаѣ—не можетъ отвѣчать государственнымъ инте-
ресамъ. • _ ,
Помимо этихъ соображеній, надо еще имѣть въ
виду, что въ странахъ молодой культуры, каковой
является, напримѣръ, Россія, образованіе не можетъ
процвѣтать, внѣ матеріальной поддержки со стороны
государства, которое одно можетъ планомѣрно и си-
стематично развивать и распространять образованіе
во всей странѣ.
Если-же школу и педагогическую систему Пиро-
гова наравнѣ съ системой графа Д. А. Толстого обви-

няютъ въ излишней строгости и трудности для ея
'прохожденія, то, вдумываясь въ причину этихъ напа-
докъ, нельзя не сознаться, что тутъ причиною несо-
чувственнаго отношенія общественнаго мнѣнія къ ней
является ея реакціонность.
Я считаю, что громадная заслуга педагогическихъ
воззрѣній Пирогова и заключается въ утвержденіи
имъ принципа государственности школы {).
Классическая
школа.
Несомнѣнно одно, что Пироговъ, являющійся круп-
нѣйшимъ представителемъ прогрессивной партіи, былъ
того мнѣнія, что хорошая средняя школа, готовящая
къ университету, должна быть серьезной, дѣловой,
трудовой и дисциплинирующей и вмѣстѣ съ тѣмъ она
должна быть классическою съ обоими древними языками.
Онъ, какъ мы видѣли, былъ горячимъ сторонни-
комъ и проводникомъ „фактическаго направленія" въ
ученіи: онъ былъ рѣшительнымъ врагомъ облегченія
ученія во что бы то ни стало. Онъ называлъ это на-
правленіе „искусственными пріемами", вводившими
пагубную боязнь передъ умственнымъ трудомъ, столь
пагубно отзывающуюся на юношѣ.
Это уже дѣло преподавателя, его такта,—усвоеніе
имъ правильнаго метода преподаванія, а отнюдь не
содержаніе системы преподаванія, которое можетъ
быть оформлено въ конкретныхъ положеніяхъ. Вѣдь
походъ противъ древнихъ языковъ въ средней школѣ,
замѣчу отъ себя, развивался у насъ параллельно съ
демократизаціею школы, которая равносильна „торже-
ству улицы". Задавали вопросы: „какой смыслъ въ
этихъ древнихъ языкахъ, зачѣмъ набивать дѣтскую
*) Вопросъ о необходимости освободить нашу высшую школу
отъ дипломовъ, изъ-за которыхъ исключительно многіе и проходили
ее—вопросъ, практическое осуществленіе котораго очень трудно—я
его разбиралъ въ другой статьѣ: „Къ вопросу объ университетскомъ
образованіи". Здѣсь я считаю лишнимъ повторять мои соображенія,
клонившіяся къ освобожденію нашей высшей школы отъ дипломовъ.

голову не нужнымъ балластомъ? Мертвые языки—это
эмблема и орудіе политической реакціи" и т. д.
„Легкая" школа.
Такіе вопросы задавались, проникнутомъ демокра-
тическими идеалами, обществомъ, увлеченнымъ ложнымъ
либерализмомъ. Его смущала неудача въ его стремле-
ніи заполучить „легкую" школу, отсюда естественна
борьба его противъ' серьезной, трудовой школы,—про-
тивъ классической школы. Это, несомнѣнно, одна изъ
главныхъ причинъ враждебнаго отношенія нашего
общественнаго мнѣнія въ классицизму, но вмѣстѣ съ
тѣмъ въ этомъ враждебномъ отношеніи общественное
мнѣніе обнаружило и - всю - свою несостоятельность, .
замѣнивъ глубокіе принципы стремленіемъ къ практи-
ческой полезности, очень скоро переходящей въ про-
стую ремесленность.
Послѣдняя грозитъ полнымъ разрушеніемъ той
серьезной школы, которая должна готовить интелли-
гентный силы для страны, долженствующія обладать
не только техническими и практическими умѣніями,
но и широкими творческими силами въ безграничной
области духовнаго развитія молодого поколѣнія, умѣ-
ніемъ возвышаться отъ частнаго къ общему—это вѣдь
тоже требуетъ извѣстнаго умственнаго навыка, прак-
тики, умственнаго міровоззрѣнія.
Задача школьнаго
образованія.
Вѣдь, если ближе присмотрѣться къ учебнымъ пла-
намъ общеобразовательной школы, ни одинъ учебный
предметъ ея курса не проходится только ради прак-
тическаго его примѣненія къ жизни и общеполезно-
сти, но и не долженъ проходиться.
Отечественный языкъ; напримѣръ, не изучается
только ради" возможности писать доклады или проше-
нія. Тоже и изученіе исторіи не имѣетъ практическаго
примѣненія въ жизни.
Въ курсъ математики, напримѣръ, включаются
алгебра, геометрія и тригонометрія, не исключительно

для инженерныхъ вычисленій: тоже происходитъ и
при изученіи новыхъ языковъ.
Весь этотъ циклъ знаній изучается далеко не
исключительно съ практическими цѣлями, a напро-
тивъ,—съ цѣлью умственнаго развитія и къ тому же
не въ отдѣльныхъ случайныхъ отрывкахъ, а по воз-
можности—въ органически цѣломъ, систематически
сгруппированномъ видѣ.
Вѣдь не исключаютъ же древнюю и среднюю исто-
рію изъ общеобразовательнаго курса исторіи, какъ
слишкомъ отъ насъ отдаленную, или различные отдѣлы
математики, какъ носящіе слишкомъ теоретическій
характеръ, оставивъ только ариѳметику, какъ имѣю-
щую чисто практическое примѣненіе. Это невозможно
прежде всего съ точки зрѣнія „фактическаго напра-
вленія", на которомъ такъ настаивалъ Н. И. Пиро-
говъ: сущность этого направленія будетъ нами раз-
вита ниже.
Я лично горячо возстаю противъ исключенія изъ
общеобразовательнаго курса средней школы принципа
научности, составляющаго всю суть и важность курса.
На этомъ основаніи исключать изученіе древнихъ язы-
ковъ изъ общаго курса общеобразовательной школы—
равносильно нарушенію принципа научности всей
школьной системы. Въ этомъ отношеніи произвольная
замѣна древнихъ языковъ отдельными научными пред-
метами, въ родѣ напр. природовѣдѣнія, является без-
содержательною, лишенною цѣлости научною дисци-
плиною, не дающей никакого строго-научнаго мате-
ріала, a пріучающею молодежь напротивъ къ верхо-
глядству и пустой болтовнѣ; къ тому же курсъ при-
родовѣдѣнія, какъ впрочемъ и курсъ всѣхъ, вновь
введенныхъ въ программу средней школы за послѣд-
нее время, предметовъ, совсѣмъ еще дидактически не
разработанъ; они только нарушаютъ цѣльность педа-

гогическихъ системъ, не внося ничего существеннаго
въ изучаемую дисциплину.
Поэтому совершенно безсмысленно съ педагогиче-
ской точки зрѣнія противопоставлять, напримѣръ, клас-
сическую школу съ обоими древними языками, со
безъ природовѣдѣнія, классической - же школѣ съ
однимъ древнимъ языкомъ, но зато (?) съ природовѣ-
дѣніемъ.
Все это случайныя, чисто механическія кройки и
перекройки, а не строго обдуманные и систематично
проведенные педагогическіе принципы, которые обя-
зательно должны лечь въ основу всякаго учебнаго
плана правительственной школы, a тѣмъ болѣе,—обя-
зательнаго для всей Россіи.
ГЛАВА III.
Университетъ.—Реформа университета.—Университетскіе уставы. —
Гонораръ.—Партійности—Коллегиальность.—Автономія.—Права кол-
легіи,—Отношеніе попечителя къ университету.—Съѣзды профессо-
ровъ,—Публичныя лекціи.—Доцентура.—Ученыя степени.—Освобо-
жденіе отъ платы.—Избраніе профессоровъ,—Студенчество.—Экзаме-
ны.—Реальное образованіе и университетъ.—Семинаріи,—Лекціи бо-
гословія. — Богословскіе факультеты. — Университетская полиція.—
Судъ.—Студенческіе безпорядки.—Pietas erga praeceptores.—Сходки.—
Традиціи.—Научная работа.—Отношеніе университета къ государству
и обществу,—„Письма изъ Гейдельберга".—Гуманизмъ университет-
ской науки.—Уваженіе молодости,—Убѣжденіе, а не приказаніе.
Обратимся теперь къ подробному разсмотрѣнію
одной изъ интереснѣйшихъ статей Пирогова, рисующей
намъ взгляды его на высшее образованіе,—къ статьѣ,
озаглавленной имъ „Университетскій вопросъ".
„Что представляетъ изъ себя университетъ въ Рос-
Университетъ.
сіи, спрашиваетъ Пироговъ, и тутъ же самъ отвѣ-
чаетъ на этотъ вопросъ: „онъ есть учрежденіе пра-
вительственное и учебное, съ значительнымъ бюро-
кратическимъ оттѣнкомъ и съ нѣкоторой примѣсью

корпоративна•, воспитательнаго и филантропиче-
ская характера. Онъ никогда не былъ, какъ на За-
падѣ, формально подчиненъ вліянію господствующей
церкви, но, основанный сильною централизующей
властью, когда образованіе у насъ нуждалось еще во
внѣшнемъ поощреніи съ верху, онъ по необходимо-
сти долженъ былъ принять въ себя бюрократическое
начало, рѣзкій формализмъ котораго долженъ былъ
необходимо смягчиться и ослабнуть, подъ вліяніемъ
научнаго элемента. Не имѣя вовсе средневѣковыхъ
преданій, возникшій въ обществѣ, вовсе не имѣющемъ
цеховыхъ стремленій, нашъ университетъ никогда
не могъ сдѣлаться, ни настоящей корпораціею, ни
настоящимъ сословнымъ учрежденіемъ. Устроенный по
образцу германскихъ университетовъ, стремившихся
къ свободѣ ученія, онъ не могъ получить опредѣлен-
ный воспитательный характеръ. При такой неопре-
дѣленности характера и основныхъ началъ, еще менѣе
опредѣленно должно было выразиться направленіе его.
„Вѣдь и на Западѣ университеты учреждались въ
то время, когда въ современномъ обществѣ начинали
значительно развиваться утилитарныя стремленія и
потому прикладное должно было развиваться на счетъ
чисто-научнаго. Мало того—чисто научное и не могло
быть въ нашемъ университетѣ преобладающимъ нача-
ломъ. Не было ни борьбы направленій, ни духовной
связи между факультетами, ни средневѣковаго корпо-
ративная элемента, который бы тоже стремился под-
держать эту связь.
„Нашъ университетъ отличается совершенно отъ
средневѣковаго англійскаго типа тѣмъ, что онъ ни-
сколько не церковный, не корпоративный, не обще-
ственный, не воспитательны!^ (такъ какъ нельзя-же
за воспитательный элементъ считать введеніе инспек-
ціи). Онъ не похожъ и на нѣмецкій, изъ котораго онъ

тѣмъ не менѣе вышелъ, такъ какъ въ1 немъ нѣтъ
самаго характеристичнаго—полной „Lehr und Lern-
freicheit", стремленія научнаго начала преобладать 4
надъ прикладнымъ и утилитарнымъ".
Реформа универси-
тета.
„Въ чемъ, далѣе спрашиваетъ Пироговъ, должна
заключаться реформа университета?"
„Вѣдь нельзя отрицать того, что университеты
наши далеко не даютъ того, что въ нихъ ищутъ и
врядъ-ли ищутъ [въ нихъ того, что могутъ они дать;
вакантныя кафедры пустуютъ (въ настоящее время,
прибавлю отъ себя,—еще больше, чѣмъ во времена
Пирогова), научныя и учебныя средства далеко не
достаточны. Но не эти причины, по мнѣнію Пирогова,
Служатъ главнымъ основаніемъ для реформы универ-
ситетовъ, а чисто внѣшнія причины—студенческіе без-
порядки. „Если внутренняя необходимость этой ре-
формы несомнѣнна, то другое дѣло—вопросъ о ея воз-
можности, при существующихъ условіяхъ. „Спраши-
вается, пишетъ далѣе Пироговъ, насколько реформа
эта совмѣстима съ основными началами государства,
какъ согласить требованія современной науки съ тре-
бованіями самого государства?"
„Реформа эта предпринимается съ цѣлью удовле-
творить общественное мнѣніе".
„Но тамъ, гдѣ общественное мнѣніе еще не окрѣпло,
. гдѣ взгляды его совершенно еще не установились—
тамъ угадать истинныя потребности общества и удо-
влетворить ихъ сознательною пользою для всѣхъ едва
ли возможно".
„Нужно постараться сгладить эти необходимыя три
условія: во 1) реформа должна быть проведена силами
самого университета—a существуютъ ли на лицо эти
силы? во 2) необходимо согласовать требованія совре-
менной науки съ требованіями самого государства, и
въ 3) удовлетворить общественное мнѣніе".

,jHe предпринимать-же вовсе реформы—это значить
отказаться отъ всякаго прогресса, который, по мнѣ-
нію Пирогова, сдѣлался уже жизненною и потому бе-
зотлагательною потребностью".
„Всякая реформа есть экспериментъ, a всякій
экспериментъ можетъ окончиться или неудачно, или
онъ можетъ не разрѣшить той задачи, изъ-за которой
онъ былъ предпринятъ".
„Когда имѣешь передъ собою, пишетъ Пироговъ,,
сложный вопросъ, каковымъ несомнѣнно представляется
университетскій вопросъ, необходимо испробовать не-
сколько путей".
университетскіе
уставы.
Отсюда Пироговъ заключаетъ о необходимости имѣть
нѣсколько университетскихъ уставовъ. Мотивируетъ онъ
это тѣмъ, что университеты совсѣмъ неодинаковы.
„При разнообразномъ характерѣ одного и того же
учрежденія, Правительству легче убѣдиться въ недо-
статкахъ того или другого типа; это только противо-
рѣчитъ началу централизаціи, но насколько еще по-
слѣднее нужно?"
„Помочь жизни и дѣятельности столь ослабѣвшей
университетской коллегіи могла бы отчасти быть мо-
жетъ посылка молодыхъ аспирантовъ—будущихъ про-
фессоровъ—въ заграничные университеты, для спе-
ціальнаго образованія. Необезпеченность служащихъ
въ университетахъ лицъ тоже, конечно, способствуетъ
инертности всего дѣла, но это еще далеко не все.
„Кто не сдѣлалъ, совершенно правильно замѣчаетъ
Пироговъ, самоусовершенствованія главной задачей
жизни, того и обезпеченное существованіе не удер-
житъ на научномъ пути". „Матеріальное обезпеченіе
плодотворно лишь тогда, когда оно появляется какъ
слѣдствіе, а не какъ причина научной дѣятельности".
„Гдѣ господствуетъ духъ науки, тамъ творится
великое и малыми средствами".

Гонораръ.
Пироговъ стоитъ далѣе за вознагражденіе по сте-
пени личныхъ заслугъ и таланта, а не по должности,
за* измѣненіе ,жалованья профессорамъ сообразно съ
мѣстными условіями, а не равномѣрно, по строго опре-
дѣленному штату, допуская увеличеніе вознагражденія
изъ особеннаго бюджета, съ цѣлью привлеченія въ
тотъ или иной университетъ особо желательную про-
фессорскую силу, даже изъ - за границы, если это
является необходимымъ. Даже самыя коллегіальныя
начала, которыя были приданы университетамъ, не
«спасли ихъ. Ихъ погубила партійность, свойственная
коллегіальное•.
Партійность.
„Наша университетская коллегія, сама по себѣ
слабая, а подверженная партійности, она еще болѣе
слабѣетъ".
Пироговъ далѣе долго останавливается на различ-
ныхъ,- возникающихъ въ университетской средѣ пар-
тіяхъ. Подробно разбирать ихъ здѣсь считаю совер-
шенно лишнимъ; его разсужденія для нашего времени
отжили свой вѣкъ и совершенно не соотвѣтствуютъ
современному положенію дѣлъ въ университетѣ.
Фактъ' тотъ, что эта партійность, по мнѣнію Пи-
Коллегиальность
рогова, породила непотизмъ, апатію и бюрократиче-
ски формализмъ. Съ другой стороны, пишетъ Пиро-
говъ, „ университетъ не
можетъ не быть коллегіаль-
нымъ к учрежденіемъ; коллегіальность представляетъ
большее ручательство противъ личнаго произвола, ею
поддерживается связь наукъ между собою. Для этого
нужна автономія, послѣдняя воспитываетъ коллегію,
но не оберегаетъ ее отъ непотизма, который ведетъ
къ упадку, къ застою".
Но тутъ возникаетъ другой трудный вопросъ, какъ
согласить полную автономію коллегіи съ началомъ
централизаціи въ государствѣ? Иное совершенно было
положеніе вещей въ средневѣковыхъ университетахъ,

когда университетъ являлся status in statu. Совершенно»
иное, дѣло теперь, при сильно развитомъ государствен-
номъ началѣ.
АВТОНОМІЯ.
„Въ настоящее время вся автономія университета.
можетъ состоять только въ томъ, чтобы его сдѣлать
какъ можно менѣе бюрократическими.
„Автономія и чиновничество, по справедливому за-
мѣчанію Пирогова, не могутъ идти вмѣстѣ. Чтобы дать
университету надлежащую самостоятельность, нужна
поставить его внѣ всего іерархическаго строя".
И такъ мы видимъ, что, уже во времена Пирогова,.
вопросъ объ университетской автономіи служилъ пред-
метомъ серьезнаго обсужденія въ педагогической ли-
тературѣ. „Но автономія въ широкихъ размѣрахъ
можетъ быть дана, по мнѣнію Пирогова, только уни-
верситету децентрализированному; тогда бы каждый
университетъ могъ бы сдѣлаться высшей ученою т*
учебною инстанціею для всего края'. На долю же ми-
нистерства выпалъ бы контроль за законностью дѣй-
ствій университета, за правильнымъ ходомъ универ-
ситетскаго самоуправленія".
Обыкновенно думаютъ, замѣчаетъ Пироговъ, что*
если коллегіи предоставить слишкомъ много свободы,
то все можетъ идти скверно, а если напротивъ, стѣ-
снить ее надзоромъ ближайшаго начальства, можно
усилить хорошее вліяніе меньшинства коллегіи, но
бѣда въ томъ, что при этой системѣ худая коллегія
всетаки останется худой и будетъ казаться только*
лучшею. При настоящей же автономіи, самостоятель-
ной, все обнаружится какъ оно въ дѣйствительности
есть, но въ такомъ случаѣ не можетъ быть и общаго
для всѣхъ устава". „Коллегія должна слѣдить за пра-
вильнымъ расходованіемъ бюджета, вѣдать админи-
стративную часть университета, распоряжаться всей
учебной дѣятельностью въ интересахъ науки и отвѣ-

чать вообще за законность своихъ дѣйствій передъ
министерствомъ". Въ этомъ случаѣ слѣдуетъ, по ука-
занію Пирогова, руководствоваться примѣрами Гер-
маніи, гдѣ каждый университетъ управляется соб-
ственнымъ, согласно мѣстнымъ условіямъ, уставомъ.
У насъ настаиваютъ на опредѣленномъ штатѣ дол-
жностей и содержаній, присвоенныхъ должностямъ.
У насъ не привыкли оцѣнивать ученыя заслуги про-
фессора, дающія ему право на усиленный окладъ; у
насъ даже научныя заслуги и достоинства цѣнятъ по
штату и должностямъ, считаются исключительно съ
штатными каѳедрами, а вовсе не съ требованіями и
интересами науки. Автономія предполагаетъ довѣріе;
необходимо настолько довѣриться коллегіи, чтобы
быть увѣреннымъ, что она позаботится о замѣщеніи
пустующихъ каѳедръ; если же и въ этомъ отношеніи
нельзя довѣрять университетскимъ коллегіямъ, то не-
чего хлопотать объ автономію
Почему она необходима для нашихъ университе-
товъ? „Чтобы возвысить нравственныя достоинства
коллегіи, придать ей болѣе силы. Тутъ-то необходимо
каждой коллегіи самой заботиться о цѣлости всѣхъ
ея научныхъ интересовъ". По совершенно вѣрному
замѣчанію Пирогова, „ему всегда казалась односто-
роннею тенденція,—предотвращать закономъ зло, а
не развивать добро въ гражданахъ и направлять весь
ихъ разумъ только на уничтоженіе существующихъ
или въ будущемъ возможныхъ злоупотребленій".
Права коллегіи.
„Противъ всѣхъ могущихъ быть злоупотребленій,
предвидѣть которыхъ даже нельзя, слѣдуетъ устано-
вить контроль отъ правительства, который и долженъ
предупреждать злоупотребленія". Пироговъ стоитъ за
предоставленіе права университетскимъ коллегіямъ
договариваться съ отдѣльными лицами объ увеличеніи
содержанія изъ особыхъ суммъ, съ разрѣшенія пра-

вительства и, такимъ образомъ, коллегія будетъ имѣть
право распредѣлять свой бюджетъ не по должно-
стямъ, а по личнымъ достоинствамъ и заслугамъ въ
наукахъ".
„Число каѳедръ такимъ образомъ было бы опре-
дѣленное для каждаго университета, но коллегія, бу-
дучи уполномоченна, могла бы увеличивать содержа-
ніе отдѣльнымъ профессорамъ, съ разрѣшенія мини-
стерства. Тогда только бюрократически элементъ за-
мѣнится научнымъ и духовнымъ".
Въ дѣлѣ просвѣщенія нужно руководствоваться не
сухими статутами, а направлять .свободу коллегіи на
пользу правительственнаго учрежденія.*
Затруднительность осуществленія идеала Пирогова
и заключается въ совмѣщеніи коллегіальнаго, не чи-
новнаго самоуправленія, съ государственною и поне-
волѣ іерархическою централизаціею. - •
„Въ какія отношенія должна стать эта автономія
къ различнымъ высшимъ инстанціямъ?" Вотъ значитъ
вопросъ, который далеко еще не разрѣшенъ и у насъ
въ настоящее время,
Отношеніе Попечи-
теля къ универси-
тету.
„Какое должно быть отношеніе Попечителя къ
университету? Его роль—чисто контролирующая; онъ
является начальникомъ, который обязуется приводить
университетъ въ цвѣтущее состояніе, а для этого онъ
долженъ вмѣшиваться въ дѣла университета. Между
тѣмъ Попечитель можетъ быть и неимѣющій никакого
отношенія къ наукамъ, отсюда полная возможность
частыхъ треній между нимъ и коллегіею. Если-же
коллегія получитъ право непосредственно сноситься
съ министерствомъ, то роль Попечителя значительно
измѣнится; онъ остается только' контролеромъ".
Самыя отношенія университетской коллегіи къ
министерству будутъ различны, въ зависимости отъ
того, полную ли получитъ автономію университетъ,

или ограниченную, одинъ ли будетъ существовать
уставъ для всѣхъ университетовъ или нѣсколько?"
Съѣзды профессо-
ровъ.
Пироговъ не скрываетъ отъ себя всѣхъ худыхъ
сторонъ, могущихъ сопутствовать автономіи въ на-
шемъ малоразвитомъ обществѣ, при столь развитыхъ
у насъ апатіи, застоѣ, непотизмѣ. „Намъ необходимо,
по мнѣнію Пирогова, развить общественное мнѣніе
среди университетовъ; внутреннюю связь между ними,
для чего весьма существенную пользу могутъ оказать
съѣзды профессоровъ, періодично собираемые, связь,
наконецъ, нынѣ совершенно отсутствующая, съ ака-
деміей наукъ. „Мы живемъ въ такое время, замѣчаетъ
Пироговъ, когда сильно чувствуется необходимость
сближенія—чистонаучнаго и прикладнаго, научнаго и
учебнаго".
„Вообще вліяніе университетовъ на общество, въ
особенности провинціальное, ничтожно, чему не мало
способствовали чиновная іерархія и скудность мате-
ріальнаго положенія служащихъ въ университетѣ лицъ".
„Этому еще способствовало у- насъ раздѣленіе про-
свѣщенія въ государствѣ между различными вѣдом-
ствами, что мѣшало обществу обратить исключитель-
ное вниманіе на университеты и гимназіи, какъ на
главные разсадники у насъ просвѣщенія".
„На Западѣ, гдѣ есть много другихъ просвѣтитель-
ныхъ средствъ, университеты играютъ главную роль
въ проведеніи культуры въ широкіе круги; у насъ ихъ
роль должна была-бы быть тѣмъ болѣе' гораздо про-
дуктивнѣе. Прямая цѣль университетовъ у насъ дол-
жна быть — служить маяками, распространяющими
свѣтъ *въ обществѣ. Университетъ долженъ былъ-бы
разъяснять обществу всѣ юридическіе, научные и
культурные вопросы".
Публичныя лекціи.
„Между тѣмъ, въ дѣйствительности, по выраженію
Пирогова, наши университеты какъ будто имѣютъ

только порученіе отъ министра финансовъ — за извѣст-
ное вознагражденіе читать публичныя лекціи изъ нѣ-
которыхъ прикладныхъ наукъ: (физики, химіи и тех-
нологіи). „Почему, кстати прибавляетъ Пироговъ, пу-
бличныя лекціи разрѣшаются только въ столицахъ, а
не въ провинціи, гдѣ онѣ гораздо полезнѣе".
Попутно Пироговъ совершенно вѣрно указываетъ
на слѣдующее явленіе: въ Германскихъ университе-
тахъ число студентовъ съ каждымъ годомъ умень-
шается по той же причинѣ, по которой въ Россіи
оно увеличивается. „У насъ дорога черезъ универси-
тетъ является для бѣдняка, хоть нѣсколько образо-
ваннаго, единственною; въ Германіи-же, при массѣ
существующихъ реальныхъ школъ, учащіеся, желаю-
щіе продолжать свое образованіе послѣ средней школы,
отхлынули отъ университетовъ въ другія техническія
учебныя заведенія, имѣя въ виду поступить на част-
ную службу.
Доцентура.
Подробно останавливается Пироговъ на институтѣ
доцентуры у насъ и въ Германскихъ университетахъ,
при чемъ выступаетъ преимущество нѣмецкой доцен-
туры уже потому, что у насъ студенты вообще
бѣднѣе.
„Въ Германіи-же пасторы, адвокаты, врачи и чи-
новники, посылающіе своихъ сыновей въ универси-
тетъ, болѣе состоятельны, чѣмъ у насъ: жизнь де-
шевле, и университетовъ больше.
„У насъ-же студенты, безъ посторонняго заработка,
не могутъ часто существовать. Этотъ посторонній за-
работокъ — грошовые уроки, только отвлекаютъ ихъ
отъ прямыхъ занятій. Нашимъ студентамъ поэтому
рѣдко приходитъ въ голову ученая карьера. Однако
помощью въ матеріальныхъ средствахъ желающимъ
остаться при университетѣ, вносится филантропиче-
скій элементъ, врядъ-ли желательный.

.„Тогда необходима система стипендій, тогда является
и конкурсъ и такимъ образомъ явятся желающіе занять
каѳедру. Если доступъ къ профессурѣ будетъ легче и
самые оклады привлекательнѣе, то и охотниковъ за-
нять каѳедру будетъ больше".
Ученыя степени.
„При этомъ, по мнѣнію Пирогова, дѣло слѣдуетъ
организовать слѣдующимъ образомъ: дипломъ универ-
ситета даетъ доступъ къ доцентурѣ, молодой доцентъ,
вступивъ въ корпорацію, становится подъ контроль
университетской коллегіи; онъ получаетъ право на
стипендію и т. д., но правомъ голоса на экзаменахъ
пользуется имѣющій высшую ученую степень, подвер-
гавшійся конкурсу, a правомъ голоса въ факультет-
скихъ собраніяхъ—тѣ штатные доценты, которые со-
стояли при университета не менѣе 2 лѣтъ. Число
стипендій опредѣляется ежегодно университетомъ въ
его бюджетѣ, утвержденномъ министерствомъ. Пред-
меты преподаванія, .объемъ его, число часовъ опредѣ-
ляются самими приватъ-доцентами по частному уговору
съ слушателями, a гонораръ опредѣляется по числу
часовъ. Университетъ даетъ свои аудиторій И учебныя
пособія". Такимъ образомъ Пироговъ считалъ кон-
курсъ необходимымъ условіемъ для полученія стипен-
дій. Онъ открывалъ просторъ конкуренціи. Онъ допу-
скаетъ одну только ученую-степень—докторскую, даю-
щую право на вступленіе въ ученую корпорацію. При-
чины, почему до сихъ поръ настаивали на сохраненіи
степени магистра, по мнѣнію Пирогова, заключались
въ томъ, что намъ казалось нежелательнымъ сразу
для молодыхъ ученыхъ шагнуть до VIII класса, не
прошедши предварительно хоть нѣсколько іерархи-
ческихъ ступеней. Это въ особенности лишено всякаго
основанія для медицинскаго факультета. Понятіе о
чинопроизводствѣ смѣшивали здѣсь съ научными сте-
пенями.

Пироговъ во всѣхъ отношеніяхъ даетъ преимуще-
ство конкурсу, это оправдывается на примѣрѣ Фран-
ціи, гдѣ онъ занялъ первенствующее мѣсто въ наукѣ,
вслѣдствіе ея крайней централизаціи; въ Германіи-же,
гдѣ централизаціи нѣтъ, нѣтъ и конкурса; по конкурсу
слѣдуетъ, по мнѣнію Пирогова, выдавать стипендіи
доцентамъ; это будетъ самая справедливая оцѣнка,
при чемъ конкурсы должны производиться публично.
Освобожденіе отъ
платы.
Освобожденіе отъ платы—тоже вопросъ, играющій
большую роль въ современномъ намъ студенчествѣ.
Пироговъ ставитъ совершенно независимо отъ экза-
мена освобожденіе отъ платы и основывается исклю-
чительно на самихъ по себѣ 'слабо убѣдительныхъ
testimoniis paupertatis, конечно, большую пользу при
этомъ могла-бы оказывать университету большая за-
бота родителей о своихъ дѣтяхъ.
Избраніе профессо-
ровъ.
Пирогова занимаетъ очень серьезный вопросъ,
самый существенный вопросъ въ дѣлѣ организаціи
университета,—вопросъ о выборѣ профессоровъ. Онъ
представляетъ себѣ университетъ, могущій самостоя-
тельно распоряжаться своимъ бюджетомъ.
Правительство назначаетъ въ полное распоряженіе
извѣстную сумму на каждый университетъ, въ зависи-
мости отъ своихъ финансовыхъ средствъ и* отъ суще-
ствующихъ штатовъ. Зная точно потребности каждаго
университета, правительство требуетъ: 1) чтобы всѣ
студенты всѣхъ факультетовъ имѣли возможность
получить полное научное, современное образованіе,
соотвѣтствующее современнымъ требованіямъ науки;
2) чтобы всѣ факультеты имѣли необходимыя учеб-
ныя пособія, 3) чтобы каждый университетъ былъ
бы питомникомъ новаго поколѣнія наставниковъ—пре-
подавателей, 4) чтобы онъ былъ центромъ про-
свѣщенія для цѣлаго края, 5) несъ-бы отвѣтствен-
ность передъ правительствомъ за свою дѣятельность,

контролируемый министромъ. Нормы годичнаго профес-
сорскаго содержанія должны быть заранѣе опредѣлены,
а также и бюджетъ каждой отдѣльной каѳедры, суммы
на стипендіи, на ремонтъ и т. д. Тутъ-то являются
претенденты на каѳедру. „На чемъ основывать выборъ
кандидатовъ? Для этого имѣются научно-литературные
труды, рекомендаціи извѣстныхъ ученыхъ, хорошее
изложеніе предмета, полная аудиторія у него на лек-
ціяхъ и т. д. Каждое изъ этихъ данныхъ имѣетъ
громадное. значеніе. Какъ только кандидатовъ больше
одного, конкурсъ является необходимымъ".
„При существованіи особо достойнаго кандидата,
прямой интересъ каждой университетской коллегіи—
его, пріобрѣсти для себя, даже при замѣщеніи всѣхъ
каѳедръ, тутъ, конечно, нѣтъ мѣста конкурсу".
Студенчество,
Вообще Пироговъ возлагаетъ большія надежды на
доцентуру. Въ Германіи достоинство профессора оцѣ-
нивается учениками, вышедшими изъ его школы. „При-
мѣнимъ ли будетъ этотъ методъ когда нибудь у насъ?"
„Но что такое студенчество", спрашиваетъ далѣе Пи-
роговъ.
„Вѣдь жажда знаній тревожитъ немногихъ. Все, что
происходитъ въ обществѣ, не можетъ не отражаться
въ университетѣ. Поступаютъ въ университетъ для
удовлетворенія потребностей общества, а не науки. Во
всякомъ случаѣ университетъ для меньшинства. Какая
нужда государству въ университетѣ? Онъ ему нуженъ,
какъ разсадникъ образованія молодого поколѣнія въ
извѣстномъ направленіи, которому оно даруетъ за это
извѣстныя права; государству нужны образованные
люди, нужны спеціалисты, а обществу нужны права,
нужно обезпеченное существованіе. Ни искусственно
привлекать въ университетъ, ни отвлекать отъ него,
по мнѣнію Пирогова, не слѣдуетъ. Для государства не
можетъ быть выгоднымъ, если потребности большинства

не будутъ удовлетворены—это ведетъ къ пролетаріат-
ству, къ недовольству. Для самихъ университетовъ это
тоже не выгодно. Обращая свободное ученіе въ дрес-
сировку, получимъ университетъ, который влачится къ
посредственности. „Совершенно не вѣренъ взглядъ, что
будто „посредственность" намъ нужна, a талантъ самъ
себѣ найдетъ дорогу: у насъ въ особенности необхо-
димъ талантъ. Талантъ легко сокрушимъ",
экзамены.
Система экзаменовъ удручающимъ образомъ всегда
дѣйствовала на Пирогова. Отсюда его ненависть къ
ней. Ни одной наукой онъ не занимался такъ неохотно,
какъ той, которой учился для ' экзаменовъ, и лекціи,
наводящія на него дремоту, были обязательныя,
Реальное образо-
ваніе и универси-
тетъ.
Другой вопросъ тоже привлекаетъ вниманіе Пирогова,
онъ интересенъ для насъ въ томъ отношеніи, что долгое
время оставался нерѣшеннымъ въ педагогическомъ
мірѣ. „Слѣдуетъ ли реальное образованіе, служащее для
нуждъ большинства, ставить въ связь съ университе-
томъ? „Въ Германіи университетъ остался въ прежнемъ
своемъ видѣ,но существуешь незыблемая, органическая
связь между всѣми факультетами; во Франціи-же каждый
факультетъ составляетъ почти отдѣльную школу (école
de médecine, école de droit), но и тамъ и здѣсь универ-
ситетъ ничего не имѣетъ общаго съ высшими реальными
школами. По мнѣнію Пирогова, связь между ними не-
обходима. Она необходима, вслѣдствіе недостатка въ
образованныхъ спеціалистахъ. Однѣ науки могли-бы
изучаться въ университетѣ, другія въ высшихъ реаль-
ныхъ учебныхъ заведеніяхъ, отъ этого прекратилось-
бы скопленіе массъ въ одномъ учебномъ заведеніи,
что является крайне желательнымъ. Общечеловѣческое
образованіе, доставляемое университетомъ, вліяло-
бы на массу и удерживало-бы отъ односторонно-
сти,—a въ этомъ уже большая заслуга университе-
товъ. Только примѣняясь къ мѣстнымъ условіямъ, къ

мѣстнымъ потребностямъ общества, можно добиться
того, чтобы университеты приносили посильную помощь
и служили образовательнымъ цѣлямъ; соединять-же
начала чисто-научныя съ прикладными въ одномъ и
томъ-же учебномъ заведеніи невозможно". Но этого
еще мало, надо еще надзирать, чтобы исполняли-бы
надлежащимъ образомъ то, чему учили. Это настоящіе
воспитатели. Но такъ какъ такихъ всегда очень мало,
то надзираютъ не за тѣмъ, чтобы было все хорошо, а
за тѣмъ, чтобы не,было слишкомъ худо. Въ этомъ и
заключаются функціи университетской полиціи".
Семинаріи,
„Университетъ, по мнѣнію Пирогова, воспитывать
не. можетъ. Въ Англіи въ Оксфордѣ и Кембриджѣ,
пишетъ Пироговъ, воспитываетъ „habeas corpus".
Пироговъ весьма стоитъ за устройство на отдѣльныхъ
факультетахъ семинаріевъ для занятій студентовъ от-
дѣльными дисциплинами, подъ руководствомъ профес-
соровъ; но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ возстаетъ противъ
обязательности университетскихъ занятій вообще и,
между прочимъ, противъ обязательныхъ лекцій бого-
словія. Обязательность поведетъ къ приличію, къ чисто
Лекціи богословія.
внѣшнему занятію такимъ нравственнымъ ученіемъ —
что крайне нежелательно".
Богословскіе фа-
культеты.
Теологическіе (богословскіе) факультеты на западѣ
составляютъ сильную оппозицію скептическому матеріа-
лизму, но тамъ они дѣйствуютъ глубокимъ анализомъ
и свободою изысканій (Freiheit der Forschung), связью
студентовъ богослововъ со студентами другихъ фа-
культетовъ, съ филологами и историками и, наконецъ,
сильнымъ нравственнымъ вліяніемъ, оказываемымъ бого-
словами вообще на цѣлое нѣмецкое общество. Изъ
этого слѣдуетъ, что если вводить богословіе въ уни-
верситетское ученіе, то слѣдуетъ4 это дѣлать методи-
чески, съ научной точки зрѣнія, а не какъ нѣчто
отрывочное, слабое, не имѣющее органической связи

съ другими дисциплинами, играющими роль какого-то
decorum'a, при обязательности лекцій.
Такимъ образомъ, ни обязательность изученія бого-
словія въ Университетѣ, ни обязательность посѣщенія
лекцій не сдѣлаетъ Университетъ учрежденіемъ воспи-
тательнымъ. Но можно ли этого достичь полицейскими
мѣрами?
Университетская
полиція.
Въ Германіи существуютъ и теперь еще уни-
верситетская полиція и ; университетскій судъ. Это
имѣетъ свои удобства и для университета и для го-
рода. Послѣдній, благодаря этому, избѣгаетъ непріят-
ныхъ столкновеній со студентами; студенты-же не
желаютъ судиться общимъ судомъ, какъ простые
обыватели.
судъ.
„У насъ, замѣчаетъ Пироговъ, никогда не было
настоящаго университетскаго суда. У насъ была до
послѣдняго времени университетская полиція, которая
находилась въ теченіе тридцати лѣтъ въ рукахъ по-
печителя. Все шло бы хорошо и дальше, если бы не
студенческіе бедпорядки, съ которыми возникъ вопросъ
о воспитательномъ вліяніи Университетовъ,
Студенческіе без-
порядки.
„Какая причина этихъ студенческихъ безпорядковъ.
спрашиваетъ далѣе Пироговъ.' Кто тутъ виноватъ —
попечитель-ли, или молодежь, или устарѣлые порядки,
или чрезмѣрное число студентовъ?
„Забываютъ, говоритъ Пироговъ, одно, что универси-
тетъ выражаетъ современное ему общество, является
отраженіемъ того общества, въ которомъ онъ живетъ,
и притомъ гораздо въ большей степени, чѣмъ универси-
теты на западѣ, такъ какъ у насъ нѣтъ никакихъ
сословныхъ традицій.
„Университетъ—лучшій барометръ общества. Этотъ
взглядъ на университеты подтверждаетъ исторія. Тамъ,
гдѣ политическія страсти не доходятъ до низшихъ
слоевъ, тамъ на первый планъ выступаетъ прямое

назначеніе университета — научная дѣятельность. Но
тамъ, гдѣ политическія страсти застигаютъ общество
врасплохъ, тамъ наиболѣе сильно онѣ выражаются
въ университетѣ".
Pietas erga prae-
ceptores.
„У насъ едва повѣяло новою жизнью, тотчасъ Же
воздѣйствовалъ рефлективно на это университетъ. Воз-
дѣйствія эти были не одинаковы. Противостоять имъ
могутъ только студенческія корпораціи, но для этого
не достаетъ намъ традицій и нравственной связи ме-
жду коллегіею наставниковъ и студенчествомъ. У насъ,
кромѣ того, совершенно нѣтъ чрезвычайно важнаго
элемента въ нашемъ студенчествѣ, это такъ называемаго
pietas erga praeceptores—нравственнаго уваженія сту-
дентовъ къ своей профессорской коллегіи, при отсут-
ствіи котораго немыслимы функціи и авторитетъ уни-
верситетскаго суда. Съ другой стороны правильно
организованная корпорація студентовъ немыслима безъ
выборнаго начала".
Сходки,
„Но для функціонированія такой корпораціи нужны
опять сходки студентовъ, для выбора представителей
корпораціи, при чемъ неизбѣжно могутъ быть безпо-
рядки, въ особенности въ многолюдныхъ столичныхъ
Университетахъ, при частой борьбѣ національностей.
Да и наконецъ то, что удается въ одномъ университетѣ,
можетъ не удастся въ другомъ, при иныхъ условіяхъ.
Если корпоративное начало съ одной стороны осла-
бится уравненіемъ правъ и подчиненіемъ студента
общей гражданской власти, a съ другой—допущены
будутъ сходки, для обсужденія дѣлъ студенчества, или
если вмѣстѣ съ судомъ гражданскимъ признается не-
обходимымъ и судъ университетскій, то понятія сту-
дентов^ объ отношеніи ихъ къ обществу и универ-
ситету сдѣлаются сбивчивыми и невѣрными, a универ-
ситетскій судъ утратитъ весь свой нравственный авто-
ритетъ".

„Сильной нравственной связи между коллегіей про-
фессоровъ и студентами, замѣчаетъ Пироговъ, у насъ
почти никогда не было. Традиція не соединяла цѣлыхъ
поколѣній съ университетомъ, какъ это происходило
постоянно въ Германіи и Англіи".
„Настоящей университетской жизни также никогда
не существовало у насъ.
традиціи.
„Счастливыя воспоминанія объ,,alma mater" никогда
не передавались у насъ изъ рода въ родъ. Трудно
думать, чтобы новый порядокъ вещей и при автономіи
университета скоро укрѣпилъ связь коллегіи со сту-
денчествомъ, а до тѣхъ поръ нельзя и мечтать о
воспитательномъ значеніи университета, которое только
и держится этой связью. Коллегія должна прежде
всего возстановить свое нравственное вліяніе; для
этого нужно коллективное вліяніе любимыхъ настав-
никовъ, что въ настоящее время весьма рѣдко; не-
обходимы самоотверженіе, справедливость и- безпри-
страстіе со стороны наставниковъ, безъ чего они не
поймутъ молодежи",
научная работа.
„Нельзя не обратить вниманія на одно важное
обстоятельство, прибавляетъ Пироговъ, которое вре-
дитъ всѣму дѣлу—это наше неуваженіе къ факту. У
насъ, вслѣдствіе ли нашей молодости, выразилось
какое-то равнодушіе и даже презрѣніе къ факту, къ
чисто фактической сторонѣ науки. Презрѣніе это выра-
жается въ томъ, что мы не довольно цѣнимъ значеніе
каждаго факта, онъ не имѣетъ самъ по себѣ никакого
значенія для насъ. Мы пренебрегаемъ фактомъ и отво-
рачиваемся отъ него, пока не покажется въ немъ
какая-нибудь привлекательная сторона. Поэтому-то
рано, уже въ молодости, проявляется у насъ наклон-
ность хвататься за то, что манитъ къ себѣ блестящими
результатами, воззрѣніями, слѣдствіями и т. п.; отсюда
и наклонность нашей молодежи браться за дѣло не по

«силамъ, слишкомъ высоко цѣнить свой трудъ и не-
охотно заниматься строгимъ, систематичнымъ изслѣ-
дованіемъ факта".
„Грамота для насъ нипочемъ; намъ нужно развитіе;
не имѣя грамотныхъ учителей, мы хотимъ имѣть раз-
витыхъ; намъ не нужны ни латинская, ни греческая
грамматика, намъ, вовсе не нужно фактическое знаніе
мертвыхъ языковъ, а только результаты, добытые ими
на западѣ. Изъ исторіи намъ нужны не фактическія
мелочи и числа, a общіе взгляды на жизнь народовъ.
„Въ наукахъ естественныхъ, не уча систематикѣ,
мы излагаемъ ученикамъ теорію зачатія и исторію
развитія организмовъ.
„Въ университетѣ прежде мы увлекались Гегелемъ
и Шеллингомъ, теперь, когда они уже не въ модѣ, мы
развиваемъ себя различными воззрѣніями, проводимъ
новые взгляды на жизнь и науку, дѣлаемся педагогами,
отрицая педагогику, обязанные всѣмъ западному про-
свѣщенію, отвергаемъ всякое его значеніе".
„Намъ смѣшна усидчивость нѣмца въ разысканіи
фактовъ. Она кажется намъ слѣдствіемъ тупоумія и
ограниченности взгляда. У насъ, кромѣ лекцій, нѣтъ
другой оцѣнки достоинству профессора".
Многое здѣсь еще не устарѣло и для нашего времени.
„Мы не интересуемся изучать скучный процессъ
фактическаго дознанія и не заботимся прослѣдить
тотъ механизмъ, которымъ профессоръ дошелъ до
убѣжденія. Ни наши студенты не имѣютъ охоты загля-
дывать въ научную лабораторію, ни профессора ихъ
туда не приглашаютъ, Неудивительно, что у насъ
такъ туго подвигается вся фактическая сторона зна-
нія. У насъ не было каѳедры философіи, а потому
нѣтъ и философовъ и такъ мало людей, понимаю-
щихъ связь наукъ, значеніе Университета. Въ этомъ
же смыслѣ нѣтъ ни естественниковъ, ни физиковъ.

Это только доказываетъ, что нарушеніе общей связи
наукъ всегда вредно и что произвольно нельзя содѣй-
ствовать успѣху однѣхъ, устраняя другія. Тогда какъ
въ политикѣ un fait accompli самъ по себѣ получаетъ
громадный смыслъ, у насъ онъ теряетъ всякое зна-
ченіе"; поэтому Пироговъ считаетъ въ молодомъ поко-
лѣніи развитіе уваженія къ факту одной изъ самыхъ
главныхъ задачъ Университета.
Отношеніе универ-
ситета къ государ-
ству и обществу.
»Ни разъяснивъ, ни опредѣливъ отношеній Уни-
верситета къ государству, обществу и къ наукѣ,.
нельзя установить вѣрный взглядъ на значеніе самого
Университета. Отъ этого взгляда зависитъ вся его
будущность и нормальность его .функцій. Если отно-
шенія Университета къ государству и обществу ути-
литарный, Университетъ, по совершенно вѣрному мнѣ-
нію Пирогова, теряетъ raison d'etre, если же> на-
противъ эти отношенія опредѣляются высшими
духовными мотивами, Университетъ для сохраненія
своего истиннаго значенія требуетъ полной свободы
научнаго изслѣдованія, а это внушаетъ опасенія за
спокойную, лишенную политики, дѣятельность Уни-
верситета.
„Это создаетъ ненормальное отношеніе между Уни-
верситетомъ, государствомъ и обществомъ, тогда все
худое въ глазахъ общества и государства обруши-
вается на науку.
„Въ Университетскомъ вопросѣ, пишетъ Пироговъ,.
какъ въ любомъ механизмѣ, слѣдуетъ пользоваться
силою, теряемою отъ тренія. „Онъ считаетъ, что мо-
жетъ принести пользу университетскому дѣлу тѣмъ,
что будетъ уяснять и способствовать распространенію
здравыхъ понятій о значеніи Университета въ Россіи".
Таковы взгляды Пирогова на Университетскій во-
просъ,—взгляды, далеко не потерявшіе своего значе-
нія и въ настоящее время. Мы видѣли, что многіе,.

поднятые имъ вопросы далеко еще не разрѣшены
M. H. Пр. и рѣзко мѣняютъ свою форму и выраженіе,
въ зависимости отъ того или иного направленія самого
Министерства.
Вопроса объ университетахъ H. И, Пироговъ ка-
пается и въ своихъ заграничныхъ письмахъ.
Извѣстно, что H. И. Пироговъ, по порученію M.
H. Пр., наблюдалъ за молодыми людьми, посылаемыми
за границу, для приготовленія къ профессурѣ.
«Письма изъ Гей-
дельберга».
Свои наблюденія онъ производилъ преимущественно
при Гейдельбергскомъ Университетѣ, откуда онъ писалъ
свои интересныя „Письма изъ Гейдельберга", отно-
сящіяся' къ 1863—4 годамъ. Къ нѣмецкимъ универси-
тетамъ Пироговъ относится прямо съ завистью, къ
этимъ, великолѣпно поставленнымъ „настоящимъ оча-
гамъ науки", такъ близко расположеннымъ другъ отъ
друга; къ рѣзко выражающейся въ нихъ децентрали-
зация, въ которой—вся ихъ сила. Но вмѣстѣ съ тѣмъ
Пироговъ приходитъ къ выводу, что строй нѣмецкихъ
университетовъ не примѣнимъ у насъ въ Россіи,
вслѣдствіе совершенно неподходящихъ условій.
Пироговъ идетъ дальше: онъ находитъ, что нѣмецкіе
Университеты служатъ самымъ надежнымъ цементомъ
нѣмецкой національности, что, вступая въ Универси-
тетскую корпорацію, нѣмцы теряютъ свою отдѣльную
національность—саксонскую, баварскую и баденскую
и становятся только обще-германскими гражданами;
на первый планъ у нихъ выступаютъ мысли о един-
ствѣ Германіи. Въ этомъ движеніи особенно видную
роль сыграли богословскіе факультеты и еще большую
роль въ направленія всего Университета во времена
Пирогова, да можно сказать и до сихъ поръ,—про-
фессора историки. Естественно, что вліяніе философіи
перешло къ исторіи, какъ къ наукѣ, затрагивающей
въ значительной степени интересы экономическіе.

Обзоръ идей Пирогова по университетскимъ вопро-
самъ былъ бы неполонъ, если бы я не упомянулъ,
здѣсь о его „Прощальныхъ рѣчахъ" при его отъѣздѣ
изъ Одессы и Кіева.
Въ обѣихъ этихъ рѣчахъ есть весьма серьезныя
мысли, накладывающая на ихъ автора весьма замѣт-
ную, глубоко продуманную печать. Онъ высказываетъ
въ нихъ такія мысли, которыя весьма желательно
было бы молодому поколѣнію не забыть, а которыми,,
напротивъ, желательно было бы ему проникнуться.
Такъ, напр., въ Одесской рѣчи Пироговъ, обращаясь
къ профессорамъ Ришельевскаго Лицея, говоритъ,
что онъ опасается одного" серьезнаго противника буду-
щаго научнаго процвѣтанія Университета — это ком-
мерческаго элемента, могущаго совершенно погубить
элементъ отвлеченной науки и истиннаго просвѣще-
нія. Этотъ коммерческій элементъ, особенно опасный
въ торговой атмосферѣ Одессы, облечется сперва въ
безобидный элементъ реальнаго направленія универ-
ситетскаго образованія,
гуманизмъ универ-
ситетской науки.
Между тѣмъ Пироговъ, основываясь на примѣрѣ нѣ-
мецкихъ Университетовъ, по образцу которыхъ возникли
и наши, видитъ Университетское образованіе въ нераз-
рывной связи двухъ началъ просвѣщенія: общечеловѣ-
ческаго, гуманитарнаго, соотвѣтствующаго словеснымъ
наукамъ, и прикладного, реальнаго, обнимающаго фи-
зико-математическія науки. Онъ и опасается, что
духъ времени, который онъ называетъ по преиму-
ществу торговымъ, совершенно нарушитъ эту связь
обоихъ началъ, причемъ первенство будетъ на сто-
ронѣ реальнаго начала.
„У насъ, прибавляетъ Пироговъ, гдѣ цивилизація
далеко еще не достигла высокой степени развитія,
сохраненіе этой связи между двумя началами необхо-
димо между обще-человѣческимъ и .реальнымъ нача-

лами и перевѣсъ реальнаго надъ гуманитарнымъ нача-
ломъ крайне нежелателенъ.
Въ параллель Пироговъ приводитъ западную Ев-
ропу, гдѣ отношеніе этихъ двухъ началъ совершенно
иное и гдѣ перевѣсъ реальнаго начала не предста-
вляетъ такой опасности для цивилизаціи.
Со своей стороны я .считаю эту оригинальную
мысль крайне интересною и полезною для молодого
поколѣнія, для студентовъ Университета.
Уваженіе моло-
дости.
Обращаясь, при прощаніи съ Кіевомъ, къ студен-
тамъ Университета св. Владиміра, Пироговъ выска-
зываетъ имъ тоже весьма продуманныя слова. Они
настолько вдумчивы и прекрасны, настолько являются
рѣдкими въ устахъ нынѣшнихъ педагоговъ, что я
считаю необходимымъ, для характеристики нравствен-
ной личности Пирогова, привести здѣсь цѣликомъ
нѣкоторые отрывки изъ этой рѣчи. Пироговъ говоритъ:
„Я Принадлежу къ тѣмъ счастливымъ людямъ, которые
хорошо помнятъ свою молодость. Она не прошла для
меня даромъ. Поэтому, старѣясь, я не утратилъ спо-
собности понимать и чужую молодость, любить и, глав-
ное—уважать ее. Мы всѣ знаемъ, что нужно почи-
тать старость, каждый изъ насъ чѣмъ-нибудь обязанъ
старости. Глядя на старость, мы вспоминаемъ доброе.
Слабости и худое забываются при взглядѣ на старину.
Но не всѣ знаютъ, что и молодость должно уважать.
Она является намъ съ ея страстями, вспышками и
порывами на первомъ планѣ. Ее извиняютъ, приводя
незрѣлость, неопытность, увлеченія, но у нея нѣтъ
прошедшаго, а ея будущее кажется чѣмъ-то стран-
нымъ по его неизвѣстности. Между тѣмъ, кто не за-
былъ своей молодости и изучалъ чужую, тотъ не могъ
не различить и въ ея увлеченіяхъ стремленій
высокихъ и благородныхъ, не могъ не открыть и въ
ея порывахъ явленій той грозной борьбы, которую

суждено вести человѣческому духу за дорогое ему
' стремленіе къ истинѣ и совершенству".
„Во время моего попечительства я поставилъ себѣ
главной задачей поддержать всѣми силами то, что я
привыкъ любить и уважать въ молодости. Я принялся
за трудное, но высокое и благородное дѣло. Помня и
любя время моего образованія въ четырехъ Универ-
ситетахъ, я живо вспоминалъ и тѣ стремленія, кото-
рыя меня тогда воодушевляли, вспоминая, уважалъ
ихъ въ себѣ. Я невольно переносилъ ихъ и на Васъ
и въ Васъ любилъ и уважалъ тоже самое, что при-
выкъ любить и уважать въ самомъ себѣ" и т. д.
Слова эти всего - лучше рисуютъ намъ Пирогова,
какъ педагога, это не есть погоня за дешевой попу-
лярностью, какъ можетъ показаться на первый взглядъ.
Это—глубокое убѣжденіе педагога, хорошо знающаго
ввѣренную ему молодежь, и такое вліяніе на нее бу-
детъ только благотворнымъ. Вся бѣда только въ томъ,
что Пироговыхъ у насъ больше нѣтъ.
Сущность нравственнаго и педагогическаго вліянія
на молодежь, весь секретъ его Пироговъ сидѣлъ въ
нравственномъ къ нему довѣріи со стороны молодежи,
довѣріи, которое, въ свою очередь, онъ имѣлъ право
требовать отъ молодежи, такъ какъ дѣйствовалъ по
отношенію къ ней всегда прямо. Это единственная,
по глубокому убѣжденію Пирогова, возможность имѣть
на молодежь вліяніе, пріобрѣсти ея полное довѣріе.
Если бы современные педагоги могли сознательно
убѣдиться въ этой педагогической истинѣ!
„убѣжденіе", а не
„приказаніе".
Прощаясь съ Кіевомъ, онъ высказалъ свой взглядъ
на задачу и роль попечителя. Онъ, по словамъ Пиро-
гова, „долженъ не приказывать, a убѣждать, онъ не
столько начальникъ, сколько миссіонеръ". „Разста-
ваясь", говорилъ Пироговъ, „утѣшимъ себя тѣмъ, что
и здѣсь на землѣ, гдѣ все проходитъ, есть для насъ

одно ненарушимое,—это господство идей. И потому,
если мы вѣрно служимъ идеѣ, которая, по нашему
твердому убѣжденію, вела насъ къ истинѣ путемъ
жизни, науки и школы, то будемъ надѣяться, что и
потокъ времени не унесетъ ее вмѣстѣ съ нами".
Пироговъ въ то время уходилъ навсегда съ педа-
гогическаго поприща, гдѣ не сумѣли оцѣнить его тог-
дашніе руководители Министерства Народнаго Про-
ствѣщенія.
ГЛАВА IV.
Административная дѣятельность Пирогова. „Школа и жизнь".—„Быть
и казаться".—Циркуляры.—Методы преподаванія.—Педагогическіе со-
вѣты.— Посѣщеніе уроковъ педагогами.—Внѣшкольное руководство.—
Экзамены. — Отраженіе личности Пирогова въ его педагогической
дѣятельности.—Современное общество.—Педагогическія распоряженія
Пирогова и дѣйствительность. — Программы. — Баллы. — „Главные"
предметы.
Познакомимся теперь нѣсколько ближе съ его
административною дѣятельностью *).
Административная
дѣятельность.
Извѣстно, что статья Пирогова „Вопросы жизни"
обратила на него вниманіе всего образованнаго обще-
ства. '3-го сентября 1856 года онъ былъ назначенъ
тогдашнимъ министромъ Нар. Пр., А. С. Норовымъ
попечителемъ Одесскаго учебнаго Округа; черезъ два
года,—18-го іюля 1858 года,—Кіевскаго, а уже въ
1861 году, въ Министерство Е. П. Ковалевскаго Пиро-
говъ покинулъ совсѣмъ педагогическое поприще,
такимъ образомъ его педагогическая дѣятельность
продолжалась всего около пяти лѣтъ и за такое корот-
кое время онъ успѣлъ такъ многое сдѣлать!
Эта непродолжительность его административной
дѣятельности на такомъ посту, гдѣ, напротивъ, тре-
г) Для составленія этой части нашего изслѣдованія мы пользова-
лись статьей Алферова въ Вѣстникѣ Воспитанія за 1897 годъ стр. 43.

буется продолжительное время, чтобы дождаться хоть
нѣкоторыхъ замѣтныхъ результатовъ дѣятельности, не
могла не сказаться. Послѣ Пирогова не осталось ни-
какой внѣшней реформы, да, кстати сказать, онѣ отъ
попечителя и не зависятъ, никакого замѣтнаго начи-
нанія, но за то осталось другое, не менѣе цѣнное,—
это разнообразныя попытки преобразовать школу,
влить въ нее совершенно новый, обновляющей духъ,
раскрыть, десятками лѣтъ существовавшіе въ школѣ,
злоупотребленія и ложные взляды, признаніе этого зла
и твердое, рѣшительное, направленіе къ искорененію его.
То было время, непосредственно слѣдовавшее за
Крымской компаніей. Все русское общество было
охвачено жаждою обновленія, открывались новые
горизонты.
Извѣстный, профессоръ Никитенко пишетъ въ
своемъ „Дневникѣ" о настроеніяхъ того времени:
„Въ обществѣ начинаетъ прорываться стремленіе къ
лучшему порядку вещей, но этимъ еще не слѣдуетъ
обольщаться".
Пирогову приходилось впервые вносить чувство
законности и уваженія къ личности туда, гдѣ оно
никогда прежде не существовало. Общество того
времени смотрѣло на школу, какъ на „проводникъ
къ распространенію въ будущемъ поколѣніи узкихъ
убѣжденій, взглядовъ и понятій, какъ на разсадникъ
спеціалистовъ, необходимыхъ ему для достиженія
извѣстныхъ обыденныхъ цѣлей", — однимъ словомъ,
имѣло въ виду добываніе насущнаго хлѣба.
Пироговъ всегда и неуклонно отстаивалъ свой
принципъ—оказывать на учащихся только нравствен-
ное вліяніе, отстраняя отъ себя чисто полицейскій
надзоръ.
Онъ доказывалъ, что за время его управленія въ
Одессѣ и Кіевѣ не было ни одного серьезнаго без-

порядка въ Университетѣ, несмотря на сильное воз-
бужденіе умовъ Кіевской молодежи. Но поднятия
противъ него интриги одержали наконецъ верхъ и
онъ принужденъ былъ выйти въ отставку. Онъ уда-
лился въ частную жизнь, поселился въ своемъ имѣ-
ніи „Вишня" Подольской губерніи. Скоро онъ вы-
ѣхалъ заграницу, гдѣ напечаталъ въ 1863 году свой
капитальный трудъ въ Лейпцигѣ „Основы общей
военно-полевой хирургіи",
Министръ Головинъ предложилъ Пирогову осмо-
трѣть всѣ медицинскій факультеты русскихъ универ-
ситетовъ, но при слѣдующемъ министрѣ онъ былъ
совершенно уволенъ изъ Министерства и окончательно
поселился въ своемъ имѣніи *).
Къ статьямъ, болѣе другихъ рисующимъ Пирогова,
какъ педагога, принадлежатъ и его статьи: „Школа
и Жизнь" и „Быть и казаться",
„школа и жизнь".
Разсмотримъ теперь его обѣ статьи: „Школа и
Жизнь" и „Быть и казаться", такъ какъ остальныя
разобраны нами подробно выше.
Въ статьѣ „Школа и Жизнь" Пироговъ говоритъ,
что „мы' издавна привыкли противополагать жизнь
школѣ, что жизнь у насъ идетъ своимъ чередомъ, а
ученіе—своимъ; мы привыкли думать, что требованія
школы не сходятся съ требованіями жизни. „Несо-
мнѣнно одно, пишетъ Пироговъ, что чѣмъ менѣе обра-
зовано общество, тѣмъ болѣе разъединены въ немъ
понятія—школа и жизнь". Пироговъ подробно разви-
ваетъ здѣсь это основное положеніе. „Мы никакъ
*) Въ 1870 году, по порученію главнаго управленія Краснаго
Креста, онъ осматривалъ военные госпитали во время Франко-Прус-
ской войны (осмотръ 70-ти госпиталей), a въ 1877 году состоялась его
экспедиція въ Болгарію, во время нашей турецкой кампаніи. Анатомо-
хирургическіе его труды изданы на латинскомъ и на нѣмецкомъ язы-
кахъ. Извѣстны медицинской наукѣ его труды: „Анналы хирургиче-
ской клиники" и "О счастьи въ хирургіи".

не можемъ слить въ своемъ представленіи школу и
жизнь, они для насъ до сихъ поръ—понятія вполнѣ'
разъединенныя. Это происходитъ отъ того, что учатся
въ дѣтствѣ, до достиженія зрѣлаго возраста, до всту-
пленія въ жизнь.
„Если и посылаютъ дѣтей въ школу, то это дѣ-
лается для того, чтобы они заранѣе научились тому, что
ближе ведетъ къ практической цѣли. Но этотъ путь
ведетъ неизбѣжно въ тупикъ. Школа начинаетъ сама
понимать, что она безъ жизни и внѣ жизни существо-
вать не можетъ, а жизнь въ свою очередь видитъ,
что она безъ школы впередъ идти не можетъ. На
этихъ признакахъ основываясь, можно надѣяться, что
этому пагубному разъединенію школы и жизни скоро
будетъ положенъ конецъ и что эти два существенные
фактора—школа и жизнь сольются вмѣстѣ въ своихъ
цѣляхъ.
Школа составляетъ монополію государства, слѣдо-
вательно, отъ государству зависитъ дать школѣ то
или иное направленіе. Заговоривъ о необходимости
сліянія школы съ жизнью, Пироговъ возвращается въ
этой статьѣ къ своей любимой темѣ—о пользѣ общаго
образованія, общечеловѣческаго; разсматриваетъ его,
какъ необходимый фундаментъ для всякаго образован-
наго человѣка.
„Быть и казаться".
Статья „Быть И- казаться" написана была
по поводу даннаго Пироговымъ разрѣшенія уче-
никамъ П Одесской гимназіи играть на публич-
номъ театрѣ съ благотворительной, въ пользу това-
рищей, цѣлью. Тутъ, по мнѣнію Пирогова, возни-
каетъ нравственно-педагогическій вопросъ—можно ли
позволить молодымъ людямъ со школьной скамьи
выступать на сцену въ качествѣ дѣйствующихъ лицъ
передъ публикой? Дозволяетъ ли педагогика выста-
влять дѣтей и юношей передъ публикой въ болѣе или

менѣе искаженномъ, слѣдовательно, не въ настоящемъ
ихъ видѣ? Оправдываетъ ли въ этомъ случаѣ цѣль
средство? Не значитъ ли это вносить въ воспріим-
чивую душу ребенка начало лжи и притворства?
Вѣдь разыгрывать хорошо роль, принять кстати под-
готовленную позу, сдѣлать удачный жестъ, выразить
миною поддѣльное чувство, что все это, какъ не школа
лжи и притворства?"—спрашиваетъ Пироговъ.
„А- шумныя похвалы, воздаваемыя именно этому
притворству, сдѣлавшемуся натуральнымъ, побуж-
даютъ еще болѣе притворяться, еще болѣе противо-
поставлять два состоянія человѣческой личности—быть
и казаться".
Вотъ основныя мысли и положенія этой статьи.
циркуляры,
Педагогическія статьи и распоряженія (цирку-
ляры), изданные Пироговымъ за время его попечи-
тельства въ Кіевѣ, собраны въ одномъ сборникѣ, оза-
главленномъ „Собраніе литературно-педагогическихъ
статей, H. И. Пирогова", вышедшихъ въ управленіе
его Кіевскимъ учебнымъ Округомъ (1858—1861 г.).
Такой-же сборникъ имѣется за время его педагоги-
ческой административной дѣятельности въ Одессѣ,
озаглавленный: j, Собраніе литературныхъ* статей H. И.
Пирогова", изд. редакторовъ „Одесскаго- Вѣстника",
Одесса 1858 г.
Эти собранія даютъ намъ возможность обозрѣть
литературно-педагогическую его дѣятельность. Онѣ
написаны по поводу того или иного вопроса, возни-
кавшаго въ теченіе его педагогической дѣятельности,
или по поводу различныхъ, появлявшихся въ то время,
проектовъ преобразованій въ M. H. Пр.
Методы преподава-
нія.
Остановимся на отдѣльныхъ педагогическихъ мы-
сляхъ, высказанныхъ въ его циркулярахъ. Пиро-
говъ въ одномъ изъ своихъ Одесскихъ циркуляровъ
„о методѣ преподаванія" указываетъ на совершенно

вѣрную, съ педагогической точки зрѣнія, мысль, что
важно не то, что преподается, а то, какъ преподается,
такимъ образомъ на первый планъ выступаетъ методъ
преподаванія. Онъ подробно разбираетъ методы пре-
подаванія отдѣльныхъ предметовъ: естественной исторіи
и др. Каждый преподаватель въ особой комиссіи, подъ
руководствомъ директора, изучаетъ способы и методы,
которые онъ предполагаетъ ввести въ свое препода-
ваніе; эти методы должны быть одобрены педагогиче-
скими советами. Далѣе онъ развиваетъ такую мысль,
что „программы необходимы для неопытнаго и посред-
ственнаго преподавателя; опытный-же и талантливый
преподаватель не нуждается въ программѣ,—она у
него въ головѣ, а не на бумагѣ. Главное,—чтобы
ученикъ хорошо усвоилъ сущность предмета,—въ
этомъ заключается весь секретъ преподаванія, но во
всякомъ случаѣ все дѣло—въ методѣ преподаванія. Съ
этимъ мнѣніемъ нельзя не согласиться.
Тѣлесныхъ наказаній Пироговъ не допускалъ при-
мѣнять въ присутствіи другихъ учениковъ,—это все
изложено въ Одесскихъ циркулярахъ.
Педагогіческіе
совѣты
Изъ циркуляровъ Кіевскаго Учебнаго Округа укажу
на циркуляръ, предписывающій педагогическимъ совѣ-
тамъ назначать для обсужденія оцѣнки- различныхъ
способовъ преподаванія какъ можно чаще экстра
ординарныя засѣданія. Пироговъ поднимаетъ значеніе
педагогическихъ совѣтовъ, которые рѣшаютъ судьбу
учениковъ учебныхъ заведеній и налагаютъ наказанія
на провинившихся и регулируютъ весь строй учебнаго
заведенія и всю учебно-воспитательную его часть.
Онъ предостерегаетъ педагогическіе Совѣты отъ
столь пагубнаго исканія популярности и отъ столь
часто замѣчаемаго желанія меньшинства доводить до
свѣдѣнія учениковъ о благопріятномъ для молодежи
ихъ мнѣніи, которое, напротивъ, должно для нихъ

остаться тайной и должно быть извѣстно только высшему
ихъ начальству. Онъ сравниваетъ роль этого мень-
шинства съ мнѣніемъ присяжныхъ. Такое желаніе
объясняется Пироговымъ незрѣлостью взглядовъ чле-
новъ педагогическаго Совѣта и непониманіемъ ими
смысла коллегіальныхъ учрежденій и является въ
педагогическомъ дѣлѣ чисто преступнымъ*
посѣщеніе уроковъ
педагогами.
Пироговъ рекомендуетъ преподавателямъ „посѣ-
щать другъ у друга уроки, съ цѣлью усвоить себѣ
то, что посѣщающій найдетъ для себя лучшаго въ
преподаваніи товарища, но не съ цѣлью инспектиро-
вать своего товарища, подъ лукавымъ предлогомъ
дружескихъ замѣчаній, которыя тому вовсе не нужны".
Мы видимъ здѣсь, какъ внимательно относился Пиро-
говъ даже къ самолюбію преподавателей, какъ хорошо
онъ изучилъ ихъ психологію.
Внѣ школьное ру-
ководство.
Въ другомъ циркулярѣ, обращенномъ въ Черни-
говскую гимназію по вопросу „о мѣрахъ исправленія
учениковъ въ гимназіяхъ", Пироговъ высказываетъ
категорически свое убѣжденіе, что идивидуальное
воспитаніе и образованіе въ учебныхъ заведеніяхъ
съ громаднымъ количествомъ ' учениковъ невозможно,
при той степени педагогической подготовки, которую
представляетъ составъ воспитателей русской средней
школы.
Во всякомъ случаѣ, помочь въ этомъ отношеніи
могутъ посѣщенія наставниками ученическихъ квар-
тиръ, съ цѣлью руководить ихъ домашними занятіями
и болѣе внимательное отношеніе, педагогическихъ
Совѣтовъ къ сущности каждаго проступка ученика;
такимъ образомъ индивидуальная сторона ученика
становилась бы болѣе близкой и доступной педаго-
гическому составу учебныхъ заведеній, а отсюда было
бы болѣе возможнымъ воспитательное вліяніе педаго-
гическихъ совѣтовъ на учениковъ.

экзамены.
Въ попечительномъ Совѣтѣ Кіевскаго учебнаго
округа 23 сентября 1858 года былъ разсмотрѣнъ вопросъ
о переходныхъ экзаменахъ. Пришли къ заключенію, что
переводные экзамены производятся въ теченіе двухъ
мѣсяцевъ, въ теченіе которыхъ ученіе не происходитъ,
отчего теряется масса учебнаго времени, комкается
курсъ во вредъ основательному его прохожденію;
Въ виду этого постановлено было: переходные экза-
мены сохранить, удѣляя на нихъ меньше времени и
раздѣляя экзаменующихся по группамъ. Ученику не
слѣдуетъ навязывать убѣжденій наставника, а, напро-
тивъ, пробуждать въ немъ собственные взгляды и умѣнье
ихъ поддерживать и проводить, отнюдь не выставляя
чужихъ за свои, не притворяясь. Эти взгляды лежатъ
въ основаніи его статьи „Быть и казаться", о которой
мы •упомянули выше,
отраженіе лично-
сти Пирогова въ
его педагогической
дѣятельности.
„Развитіе гуманнаго, христіанскаго характера въ
современномъ юношествѣ составляло главную педаго-
гическую задачу Пирогова,—окончательную, по его
мнѣнію, цѣль воспитанія".
Такія просвѣтительныя идеи впервые высказы-
вались въ Россіи въ педагогическихъ кругахъ и не
могли вслѣдствіе этого не оказать громаднаго вліянія
на все тогдашнее образованное общество.
Про Пирогова можно сказать, что вся его педаго-
гическая система есть глубокое воплощеніе его личности:
„ищи быть и будь человѣкомъ"—это основной прин-
ципъ Пирогова, заключающійся въ исканіи пути
истинной жизни, въ осуществленіи этого подвигомъ
жизни. „Для этого нужно перевоспитать самого себя,
побѣдить въ себѣ все, что мѣшаетъ осуществленію
добра на землѣ, достиженію идеала. Двѣ задачи выпа-
даютъ въ удѣлъ человѣку,—это, во 1-хъ, ясно поставить
передъ собой высшую цѣль жизни, разумно — нрав-
ственную и, во 2-хъ, эту высшую цѣль жизни осущест-

вить на землѣ, то-есть перевести идеалы мысли въ
дѣло жизни. „Мы должны заглядывать внутрь себя,
упражнять вниманіе, для развитія въ себѣ самопознанія,
которое раскрываетъ въ насъ двойственность нашей
натуры, о чемъ говорилъ еще Блаженный Августинъ,
философъ IV в. по P. Xp."
Вся жизнь Пирогова есть подвигъ жизни, работа
надъ собой; созданныя имъ теоріи воспитанія, изло-
женныя въ его „Вопросахъ жизни", „вдохновляющія
насъ искать въ жизни идеала, убѣждаютъ насъ, что
человѣкъ и самъ можетъ долгимъ подвигомъ завоевать
это вдохновеніе. Съ дуализмомъ нашей природы мы
должны вѣчно бороться, чтобы сдѣлаться человѣкомъ.
Этой борьбой съ безсознательной, стихійной силою,
мы приготовляемъ себя черезъ земную жизнь къ без-
смертію, мы живемъ, совершенствуясь".
Воспитательная теорія Пирогова основывается на
самопознаніи, какъ средствѣ самовоспитанія.
„До сихъ поръ школа выпускала не людей, а
чиновниковъ. Въ предстоявшей реформѣ Пироговъ
.находилъ необходимымъ прежде всего измѣнить прин-
ципы, фундаментъ школы. Разъ цѣль воспитанія за-
ключается въ томъ, чтобы осуществить идеалъ дѣй-
ствительной жизни, школа внѣ жизни — нелѣпость.
Въ свою очередь и жизнь внѣ школы ничего не можетъ
сдѣлать, для улучшенія положенія человѣка. Школа
является проводникомъ къ распространенію убѣжде-
ній, организаціей, опредѣляющей будущее жизненное
развитіе. А этого можно достигнуть только тогда,
когда всѣ высшія стремленія, данныя человѣку, най-
дутъ въ школѣ средство къ безконечному и всесто-
роннему развитію".
„Даже желая отъ всей души сдѣлаться специа-
листами, мы не должны забывать", прибавляетъ Пиро-
говъ, „что и для этого необходимо общечеловѣческое

образованіе. Только оно л ожегъ уничтожить бездну,
раздѣляющую касты, только оно научитъ быть чело-
вѣкомъ и сдѣлаетъ имъ" *).
современное обще-
ство.
Чтобы понять значеніе дѣятельности Пирогова,
какъ администратора въ министерствѣ H. Пр. и при-
томъ столь кратковременной, нужно познакомиться съ
настроеніемъ, существовавшимъ въ современномъ ему
обществѣ.
Изъ свидѣтельства проф. Никитенко мы видѣли, что
уже появились первые проблески общественнаго ожи-
вленія, однако это больше относится къ отдѣльнымъ
личностямъ, чѣмъ ко всему обществу.
Сперанскій называетъ тогдашнюю дѣйствительность
„русской толщей". Запросовъ возникало масса, чув-
ствовался какой-то непреодолимый подъемъ, жажда
обновленія въ началѣ половины 50-хъ гг., послѣ не-
удачной для насъ Крымской кампаніи. Между тѣмъ
всякая энергичная административная дѣятельность была
парализована среди крайней неустойчивости взглядовъ,
какъ общества, такъ и самой власти. Колебанія эти
особенно стали замѣтны въ Министерство крайне слабо-
характерныхъ Норова и Ковалевскаго. Между тѣмъ
вопросы просвѣщенія особенно сильно захватывали
всѣхъ, что объяснялось переживаемыми въ то время
политическими событіями.
Министръ Норовъ въ своей рѣчи, обращенной къ
профессорамъ Казанскаго университета, говорилъ:
„Наука всегда была для насъ одною изъ главнѣйшихъ
потребностей, но теперь она первая. Если враги наши
имѣютъ надъ нами перевѣсъ, то единственно силою
своего образованія".
Упомянутый профессоръ Никитенко въ своемъ „Дне-
вникѣ" пишетъ: „Печальна судьба нашего просвѣще-
*) См. сочиненіе Пирогова: „Чего мы желаемъ".

нія. Не разъ страдало оно въ тяжкомъ плѣну. Былъ
плѣнъ татаръ, обскурантовъ, a нынѣ оно въ плѣну у
подъячихъ. Судьба нашихъ университетовъ должна бы
обратить на себя вниманіе нашихъ мыслящихъ людей
и общества, если бы они способны были заинтересо-
ваться такими бездѣлицами. Университеты наши, оче-
видно, клонятся къ упадку. Юношество въ нихъ демо-
рализовано, профессора лишены всякаго значенія.
Многія каѳедры пусты, a другія скоро будутъ пусты
и некѣмъ ихъ замѣстить, потому что молодые, даро-
витые люди службѣ въ университетѣ предпочитаютъ
другія карьеры, однимъ словомъ, полное „оскудѣніе".
Пирогову „приходилось вносить чувства законности
и уваженія къ личности туда, гдѣ рука педагога, не
задумываясь, поднималась надъ ученикомъ, гдѣ ни
семья, ни школа не вдумывалась въ вопросы воспи-
танія и не содѣйствовали другъ другу, а только раз-
дражали другъ друга и взаимно другъ отъ друга
страдали".
Пироговъ хоть на время сумѣлъ ихъ объединить
БЪ дружномъ желаніи улучшить общее, близкое всѣмъ
дѣло воспитанія и образованія. Ему въ этомъ дѣлѣ
помогъ огромный тактъ, свойственный всѣмъ его дѣй-
ствіямъ, продуманность и устойчивость его педагоги-
ческихъ убѣжденій. Послѣднія не мѣнялись въ теченіе
всей его служебной дѣятельности въ Мин-ствѣ Н. Пр.,
въ теченіе, можно сказать, всей его жизни. Онъ от-
кровенно мечталъ о такой школѣ, въ которой „всѣ,
дарованныя человѣку, способности, всѣ благородныя
и высокія стремленія нашли-бы средства къ безконеч-
ному и всестороннему развитію, безъ всякой задней
мысли и безъ рановременныхъ заботъ о приложеніи".
Въ своихъ „Вопросахъ жизни" Пироговъ запраши-
ваетъ: „Отвѣчайте мнѣ, положа руку на сердце, можно ли
надѣятся, чтобы юноша въ одинъ и тотъ же періодъ

времени приготовлялся выступить на поприще, не са-
мимъ имъ избранное, прельщаясь внѣшними и мате-
ріальными выгодами этого, заранѣе для него опредѣлен-
наго, поприща и вмѣстѣ съ тѣмъ серьезно и ревностна
приготовлялся къ внутренней борьбѣ съ самимъ
собой и съ увлекательнымъ направленіемъ свѣта".
Пирогову пришлось дѣйствовать въ такой «педаго-
гической средѣ, гдѣ большинство было далеко не на
сторонѣ какихъ либо обновленій и едва могло выйти
изъ обычной косности и привычной рутины, a отдѣль-
ныя лица готовы были спѣшить обогнать свое время
среди самыхъ разнообразныхъ общественныхъ теченій,
Педагогическія
распоряженія Пи-
рогова и дѣйстви-
тельность.
Остановимся теперь на нѣкоторыхъ педагогическихъ
распоряженіяхъ Пирогова, лучше всего рисующихъ
намъ его взгляды на необходимыя реформы въ школь-
номъ дѣлѣ, которыя онъ высказалъ, какъ въ Одесское,.
такъ и въ Кіевское его попечительство.
Остановимся на его докладной запискѣ „О ходѣ
просвѣщенія въ Новороссійскомъ краѣ и о вопіющей
необходимости преобразованія учебныхъ заведеній".
Записка эта относится къ 20-му января 1857 года.
Въ первой части этой записки Пироговъ развиваетъ
свой взглядъ на нормальный ходъ образованія вообще.
Онъ допускаетъ два рода образованія: общечело-
вѣческое (энциклопедическое) и спеціальное. Эта
періоды, по Пирогову, одного и того же образованія.
Въ первомъ изъ нихъ совершается стройное и посте-
пенное развитіе умственныхъ способностей; умъ при-
готовляется къ самостоятельной дѣятельности на
поприщѣ ученія.
Во второмъ періодѣ образованія, пишетъ Пироговъ,
учащіеся получаютъ спеціальное образованіе, приготов-
ляются къ примѣненію избраннаго ими предмета для
пользы цѣлаго общества, приготовляются къ усовер-
шенствованію самой науки.

„Счастлива та страна, добавляетъ Пироговъ, въ
которой обстоятельства, обычаи и законы не нарушили
еще этой строгой послѣдовательности въ ходѣ обра-
зованія".
Въ низшихъ и среднихъ учебныхъ заведеніяхъ
долженъ для учащихся завершаться первый періодъ
образованія, въ высшихъ — второй.
Это — теорія, между тѣмъ, практика, по крайней
мѣрѣ, въ Одесскомъ учебномъ округѣ показываетъ
совершенно иное, — діаметрально противоположное.
Въ гимназіяхъ ученикамъ IV класса предоставлялся
свободный выборъ между древними языками и законо-
вѣдѣніемъ (по тогдашнимъ программамъ).
Въ высшемъ же учебномъ заведеніи (въ Ришельев-
скомъ Лицеѣ) образованіе имѣлъ характеръ чисто
энциклопедическій.
Отсюда и весьма нежелательные результаты: юноши,
кончающіе гимназію, выступаютъ часто на практи-
ческое поприще жизни, а кончающіе лицейскій
курсъ не умѣютъ приложить своихъ свѣдѣній на
практикѣ.
Основное правило педагогики, по мнѣнію Пирогова,
въ первый періодъ образованія заключается въ раз-
витіи той или другой умственной способности учащихся
посредствомъ науки. Наставникъ долженъ въ этомъ
періодѣ развивать способности учащихся и возбуж-
даетъ въ нихъ любовь къ предмету. Цѣль гимназиче-
скаго ученія — приготовленіе умственной воспріимчи-
вости учащихся къ наукѣ и возбужденіе самостоя-
тельности ума. Вмѣсто этого заботятся только о
томъ, чтобы строго и почти буквально слѣдовать про-
граммамъ и руководствамъ, стѣсняющимъ учащихъ и
учащихся.
Это — та же схоластика среднихъ вѣковъ. Даже
исторія, по замѣчанію Пирогова, „могущая столь

программы,
мощно развивать самостоятельную дѣятельность ума",
нисколько не примѣняется къ этой цѣли. Преподава-
тели въ свое оправданіе отвѣчаютъ. что „они не
въ правѣ отступать отъ программы и руководства".
Такимъ образомъ, программы и руководства сдѣла-
лись эгидой посредственности и эта система отняла
у самихъ учителей всякую охоту и возможность тру-
диться надъ составленіемъ подходящихъ учебниковъ.
Между тѣмъ, въ Германіи, замѣчаетъ Пироговъ, имѣется
изобиліе хорошихъ учебниковъ, такъ какъ тамъ они сво-
бодны въ выборѣ ихъ и существуетъ конкуренція.
Баллы.
Пироговъ высказывается противъ того, что всту-
пительные и переходные экзамены основываются на
цифрѣ; все вниманіе обращается на общую отмѣтку,
выводимую чисто ариѳметически; вслѣдствіе этой,
чисто внѣшней, системы переводятся въ старшіе
классы часто совершенно неразвитые ученики,
„главные пред-
меты".
Для ученика гимназіи не должно быть главныхъ и
второстепенныхъ предметовъ, всѣ предметы должны
быть одинаково главными. Это только рождаетъ пре-
небреженіе къ отдѣльнымъ предметамъ, пріучаетъ уче-
никовъ заранѣе быть спеціалистами.
Необходимы, по мнѣнію Пирогова, только три от-
мѣтки, а не пять, одна—соотвѣтствуетъ минимуму необ-
ходимыхъ познаній для перехода въ слѣдующій классъ или
курсъ, безъ которыхъ нельзя успѣшно слѣдить за слѣдую-
щимъ курсомъ; другая—опредѣляетъ недостаточность
этихъ познаній, препятствующую этому переходу; третья
(необязательная)—обозначаетъ избытокъ познаній.
Примѣненіе ариѳметики къ выводу отмѣтокъ при-
дало оцѣнкѣ механическій характеръ, который никакъ
не можетъ замѣнить собою педагогическій тактъ учителя.
Отмѣтки выставляются въ присутствіи учениковъ,
которые, зная ихъ, составляютъ свои комбинаціи и
выкладки.

Сообщеніе отмѣтокъ родителямъ создаетъ двой-
ственный контроль надъ наставниками, — со стороны
родителей и учениковъ, крайне нежелательный и ве-
дущій иногда къ послабленіямъ, при переводѣ изъ
класса въ классъ.
Бифуркація школы,
Пироговъ протестуетъ противъ раздѣленія гимна-
зическаго курса на два разряда, такъ какъ съ IV
класса они выбираютъ изученіе латинскаго языка или
законовѣдѣнія. Спрашивается, насколько тринадцати-
лѣтній мальчикъ въ состояніи выбирать сознательно
тотъ или другой предметъ, имѣющій для него важное
значеніе впослѣдствіи, при выходѣ изъ гимназіи. Ро-
дители, конечно, въ большинствѣ случаевъ имѣютъ
практическій, матеріальный интересъ.
Результатомъ всей этой системы является слабое
знаніе древнихъ языковъ кончающими курсъ, гимна-
зистами и общее пренебреженіе къ изученію класси-
ческаго міра, какъ не представляющаго никакихъ
реальныхъ, матеріальныхъ выгодъ; къ этому еще
присоединяется въ Одессѣ общій недостатокъ въ хо-
рошихъ преподавателяхъ, a тѣмъ болѣе—древнихъ
языковъ. Изъ' 150 студентовъ Ришельевскаго Лицея
Пироговъ едва нашелъ 4-хъ, которые, были въ со-
стояніи понимать лекціи по римскимъ древностямъ на
латинскомъ языкѣ.
Что же касается знанія новыхъ языковъ, то и въ
этомъ отношеніи картина весьма безотрадная. Нѣмец-
кій языкъ знаютъ порядочно только евреи, француз-
скаго же языка почти никто не знаетъ.
Далѣе Пироговъ указываетъ и перечисляетъ всѣ
недостатки Одесскаго Ришельевскаго Лицея; эта часть
его „записки" не представляетъ общепедагогическаго
интереса, — она носитъ локальный характеръ, а по-
тому я считаю здѣсь лишнимъ на этой части записки
дольше останавливаться. Цѣль Пирогова была — пре-

образованіе Ришельевскаго Лицея въ Университетъ,
къ этой цѣли сводились всѣ его мѣропріятія.
Другая его мечта была обратить лицей въ приго-
товительное для преподавателей гимназіи учебное за-
веденіе; но и это не могло осуществиться, по раз-
нымъ причинамъ.
ГЛАВА V.
Еврейскій вопросъ. — Преподаваніе еврейскаго Закона. — Обученіе
евреевъ въ казенныхъ заведеніяхъ.—Расколъ въ еврейской средѣ.—
Обязательно ли обученіе евреевъ?—Домашнее воспитаніе евреевъ.—
Внѣшнее противорѣчіе взглядовъ Пирогова.
Еврейскій вопросъ.
Въ Одесскомъ учебномъ округѣ и до сихъ поръ
играетъ большую роль въ дѣлѣ народнаго образова-
нія еврейскій вопросъ. Это я могу подтвердить вполнѣ,
пробывъ два года (1906 и 1907 гг.), попечителемъ
Одесскаго учебнаго округа. Считаю поэтому небезин-
тереснымъ привести здѣсь взглядъ Пирогова на еврей-
ское образованіе. Мы съ нимъ знакомимся изъ его
„Докладной записки относительно образованія евреевъ"
и изъ письма его къ министру А. С. Норову, содер-
жащего проектъ реформы еврейскаго образованія.
Письмо это написано Пироговымъ 4 февраля 1857 г.
Въ этомъ письмѣ Пироговъ заявляетъ, что въ та-
комъ важномъ вопросѣ онъ не будетъ стѣсняться су-
ществующими, господствующими мнѣніями, a намѣренъ
по долгу службы, прямо и откровенно высказать свои
убѣжденія. Для этого онъ подвергалъ сначала сужде-
нію экспертовъ различныя, доходившія до него, мнѣ-
нія по этому вопросу и старался отнестись къ нему
возможно безпристрастно. Его прежнія предположенія
преподаваніе еврей-
скаго Закона.
о введеніи преподаванія еврейскаго Закона въ одной
изъ Одесскихъ гимназіи (во II), какъ это уже было
разрѣшено въ Херсонской мужской гимназіи, не было

утверждено," какъ противорѣчащее § 23 Высочайше
утвержденныхъ въ 1844 г. правилъ. Пироговъ пола-
гаетъ, что „евреямъ, воспитывающимся въ нашихъ
гимназіяхъ, предстоитъ безутѣшное нравственное по-
ложеніе въ будущемъ. Не получивъ въ еврейскихъ
школахъ никакого религіознаго направленія, они,
поступивъ въ русскія гимназіи, не обучаются и впо-
слѣдствіи еврейскому Закону дома. Результатомъ чего
является у нихъ отсутствіе и той формальной рели-
гіозности, которую они пріобрѣли еще въ дѣтствѣ.
Цѣль Пирогова, та мысль, которую онъ преслѣдо-
валъ, была—дать евреямъ, хотя бы въ средней школѣ,
то нравственно-религіозное образованіе, котораго они
до сихъ поръ не получили. Этимъ-же мотивомъ онъ
руководствовался при ходатайствѣ о преобразованіи
Одесской Талмудъ — Торы.
обученіе евреевъ
въ казенныхъ учре-
жденіяхъ.
„Докладная записка относительно образованія
евреевъ", лучше всего рисуетъ взглядъ Пирогова на
еврейскій вопросъ.
Поводомъ къ этому докладу послужили три вопроса,
предложенные Пирогову М—ствомъ: во-первыхъ, не
пора-ли уже сдѣлать обученіе евреевъ въ казенныхъ
заведеніяхъ, (преимущественно реальныхъ) обязатель-
нымъ, во-вторыхъ, не пора-ли примѣнить къ евреямъ
общихъ постановленій о домашнемъ воспитаніи, (со-
вершенно, прекратить выдачу свидѣтельствъ на домаш-
нихъ учителей) тѣмъ, которые не обучались въ казен-
ныхъ еврейскихъ училищахъ и въ-третьихъ, соотвѣт-
ствуетъ-ли курсъ казенныхъ еврейскихъ училищъ цѣли
ихъ учрежденія, и не требуется-ли сдѣлать въ нихъ
нѣкоторыя соотвѣтствующія измѣненія?
Тутъ интересны общія соображенія, высказанныя
Пироговымъ и выражающія принципіальный взглядъ
на образованіе евреевъ. „Есть, по мнѣнію Пирогова,
два пути для того, чтобы дѣйствовать на укоренившіяся

нравственно - религіозныя воззрѣнія еврейскаго на-
рода: одинъ путь прямой, по которому мы нынѣ
идемъ, дѣйствуя непосредственно, разъясняя ихъ и
обнаруживая ихъ нелѣпость, предлагая вмѣсто нихъ
болѣе современныя понятія. Другой путь косвенный,
онъ вѣрно ведетъ къ цѣли, хотя и нескоро. Слѣдуя
по этому пути, мы оставляемъ на время всѣ эти пред-
убѣжденія, не обращая на нихъ какъ-бы никакого
вниманія, мы уничтожаемъ ихъ постепенно, распро-
страняя обще-человѣческія научныя свѣдѣнія, не имѣю-
щія въ глазахъ простолюдина-еврея ни малѣйшаго
отношенія къ его нравственнымъ повѣріямъ и религіоз-
нымъ убѣжденіямъ. Несомнѣнна, по мнѣнію Пирогова,
слѣдующая историческая аксіома: если умственная
дѣятельность народа будетъ обращена на изученіе
наукъ, искусствъ и ремеселъ, сближающихъ его съ
другими, болѣе просвѣщенными народами, онъ непре-
мѣнно дѣлается менѣе воспріимчивымъ къ предразсуд-
камъ и предубѣжденіямъ, проистекающимъ, главнымъ
образомъ, вслѣдствіе слабостей человѣческой натуры,
отъ самыхъ высокихъ религіозныхъ истинъ". Изъ
этого положенія Пироговъ дѣлаетъ слѣдующій выводъ:
„если бы умственныя способности, весьма вообще
выдающіяся у еврейскаго народа, направить на изу-
ченіе предметовъ, не имѣющихъ, повидимому, ника-
кого отношенія къ народнымъ, религіозно-нравствен-
нымъ предразсудкамъ, то можно, по мнѣнію Пирогова,
смѣло сказать, Что эти предразсудки сами собой не-
премѣнно исчезнутъ. Такимъ образомъ, если на пер-
вое мѣсто въ программахъ еврейскихъ училищъ бу-
дутъ помѣщены древніе языки и математика, къ ко-
торой евреи питаютъ особую склонность, можно съ
увѣренностью сказать, что желаемая для правитель-
ства цѣль—сближение еврейскаго" народонаселенія съ
христіанскимъ будетъ достигнута, а правительству не

придется вести борьбу съ еврействомъ, да притомъ,
какъ всегда въ этихъ случаяхъ, упорную противъ
нравственныхъ убѣжденій цѣлаго народа и къ тому же
не всегда удачную".
Послѣдующія же поколѣнія, отцы которыхъ получили
съ школѣ научное образованіе, также не могутъ оста-
ваться слѣпыми послѣдователями Талмуда, по убѣжденію
Пирогова. Онъ ссылается на примѣръ Пруссіи, Австріи
и Франціи, которыя держались той же политики въ этомъ
вопросѣ о насажденій просвѣщенія среди евреевъ.
Расколъ въ еврей-
ской средѣ.
„Въ самой Одессѣ и даже вообще въ Новороссіи
замѣчается, по мнѣнію Пирогова, существованіе двухъ
партій въ еврейскомъ населеніи. Одна изъ нихъ еще
упорно держится старыхъ повѣрій и предразсудковъ,
другая уже- замѣтно находится на пути къ обновленію,
благодаря коммерческимъ сношеніямъ съ заграницей.
Этотъ расколъ представляетъ для учебнаго началь-
ства серьезную подмогу. Поощряя вторую партію, при-
влекая ее всячески на сторону правительства, можно,
по мнѣнію Пирогова, гораздо большаго достигнуть, для
распространенія просвѣщенія, нежели самыми стро-
гими полицейскими мѣрами". Это общее соображеніе
по всему вопросу.
Обязательно-ли
обученіе евреевъ.
Приступая же къ Обсужденію отдѣльныхъ Трехъ,
поставленныхъ ему Мин— ствомъ, вопросовъ, Пиро-
говъ по первому вопросу отвѣчаетъ, что, согласно
§ 33 правилъ 1844 г. 13 ноября, предполагалось сдѣ-
лать обученіе евреевъ въ казенныхъ училищахъ обя-
зательнымъ только тогда, когда во всѣхъ мѣстахъ
жительства евреевъ казенныя училища будутъ учре-
ждены въ достаточномъ количествѣ. Въ такомъ слу-
чаѣ достаточно будетъ привести только статистиче-
скія данныя.
Извѣстно, что во времена Пирогова въ Новороссій-
скомъ краѣ насчитывалось 97,000 душъ мужскаго пола

евреевъ; обучавшихся въ училищахъ (частныхъ и ка-
зенныхъ) Мин—ства болѣе 4,000 человѣкъ; казенныхъ
еврейскихъ училищъ въ Одесскомъ учебномъ округѣ
считалось въ то время 14, учащихся въ этихъ учи-
лищахъ было въ то время всего 514 человѣкъ, осталь-
ные же посѣщали Т—Торы. Эти цифры указываютъ
на то, какъ мало еврейское населеніе стремилось от-
давать своихъ дѣтей въ казенныя заведенія. Но нельзя
же, по мнѣнію Пирогова, рѣшать вопросъ объ обяза-
тельности обученія только на основаніи статистики.
Между тѣмъ въ самомъ § І-мъ упомянутыхъ правилъ
отмѣчена главная цѣль введенія обязательнаго обу-
ченія еврейскаго народа. Она выражена въ слѣдую-
щихъ словахъ: «постоянное сближеніе евреевъ съ хри-
стіанскимъ населеніемъ, искорененіе суевѣрій и вред-
ныхъ предразсудковъ, внушаемыхъ ученіемъ Талмуда».
Очевидно, эта цѣль можетъ быть достигнута только
современемъ. Въ этомъ дѣлѣ принудительныя мѣры
не могутъ помочь. Онъ ссылается на исторію образо-
ванія евреевъ въ Галиціи.
Всѣ еврейскія школы, учрежденныя въ половинѣ
XVIII-го столѣтія императоромъ Іосифомъ II, были за-
крыты черезъ 15 лѣтъ.
Въ настоящее время въ Австріи всѣ еврейскія дѣти
посѣщаютъ общія христіанскія училища наравнѣ съ нѣм-
цами; евреи только приносятъ свидѣтельства въ томъ,
что они дѣйствительно обучались еврейскому закону.
Ученіе дѣтей еврей начинаетъ съ' 4-хъ лѣтняго
возраста; у него понятіе объ ученіи тѣсно соединено
съ понятіемъ о вѣрѣ. Ученіе и вѣра для еврея—одно
и тоже.
Какія принудительныя мѣры можно предпринять
противъ убѣжденій такого народа?
«Раздаются общія жалобы противъ слабости испол-
нительной власти уже теперь, когда принудительныя

мѣры отсутствуютъ. Что же это будетъ, когда онѣ бу-
дутъ примѣняться?»
«Кто будетъ проводить это обязательное обученіе,
какіе органы власти,—спрашиваетъ- Пироговъ. Не тѣ-
же-ли власти (полицейскіе и смотрители казенныхъ
еврейскихъ училищъ), дѣйствія которыхъ теперь такъ
мало успѣшны? Полагаться въ.этомъ отношеніи на
раввиновъ тоже нельзя. Они избираются еврейскимъ
обществомъ па извѣстный срокъ. Значитъ, они зави-
сятъ отъ общества, ихъ избирающаго, съ которымъ
они никогда не согласятся разойтись. Да, наконецъ,
никогда не хватитъ нужнаго числа меламедовъ (учи-
телей) на двойное или тройное число школъ, при обя-
зательномъ обученіи, принимая во вниманіе религіоз-
ную потребность евреевъ вь обученіи закону вѣры.
Примѣръ Пруссіи въ этомъ отношеніи заманчивъ.
Она сдѣлала обученіе евреевъ обязательнымъ въ обще-
христіанскихъ училищахъ, нисколько не касаясь ихъ
религіознаго ученія. Естественнымъ слѣдствіемъ этой
мѣры было то, что еврейское юношество получало
обще-человѣческое образованіе, постепенно оставило
закоснѣлые предразсудки и грубый фанатизмъ, * отли-
чающій послѣдователей Талмуда.
Домашнее воспи-
таніе.
По второму вопросу—не пора-ли примѣнить къ
евреямъ общихъ постановленій о домашнемъ воспи-
таніи, надо замѣтить, что онъ связанъ съ вопросомъ
о томъ, имѣется ли достаточное количество образо-
ванныхъ еврейскихъ учителей? Очевидно, что у
евреевъ, соединяющихъ понятіе ученія съ понятіемъ
вѣры, вліяніе, этихъ учителей гораздо сильнѣе и ре-
альнѣе, чѣмъ вліяніе нашихъ народныхъ учителей.
Удовлетвореніе подобныхъ необходимыхъ учителей
должнымъ количествомъ ихъ прямо невозможно, но
изъ этого не слѣдуетъ, что можно удовлетвориться
ихъ теперешними познаніями, ихъ степенью развитія.

Пироговъ считаетъ необходимымъ позаботиться обѣ
улучшеніи Талмудъ—Торъ и частныхъ еврейскихъ
училищъ. Слѣдуетъ требовать, по его мнѣнію: во 1-хъ,
чтобы эти школы подвергались, наряду съ христіан-
скимъ строгому учебному контролю, во—2-хъ, необхо-
димо заботиться о полученіи меньшаго по количеству,
но лучшаго по качеству, контингента меламедовъ (учи-
телей) и въ—3-хъ, эти, правильно организованный,
еврейскій училища могутъ служить мѣстомъ образо-
ванія для самихъ учителей еврейской грамоты. Ме-
ламды, посѣщая эти школы, научатся правильно препо-
давать еврейскую грамоту и Законъ и правильно вы-
ражаться на обще-понятномъ языкѣ. Въ 4-хъ, эти
училища послужатъ, въ свою очередь, незамѣтнымъ
приготовленіемъ къ вступленію въ высшія еврейскія и
христіанскія учебныя заведенія. Въ 5-хъ необходимъ
строгій контроль надъ тайными еврейскими школами
и т. д.
Не желая утруждать читателя, я не продолжаю
далѣе разборъ этой статьи Пирогова, какъ разсма-
тривающій вопросъ о еврейскомъ образованіи слиш-
комъ детально для неспеціальной статьи.
Во всякомъ случаѣ, уже изложеннаго мною вполнѣ
достаточно, чтобы познакомиться со взглядомъ Пиро-
гова на еврейское образованіе.
Итакъ, мы видимъ, что Пироговъ скорѣе сочув-
ственно относится къ евреямъ вообще и не только не
предлагаетъ по отношенію къ нимъ никакихъ репрес-
сивныхъ мѣръ, но, напротивъ, весьма благосклонно
смотритъ на необходимость для нихъ широкаго обра-
зованія.
„одесская талмудъ
Тора".
Упомяну здѣсь еще нѣсколько словъ о его статьѣ
«Одесская Талмудъ-Тора».
Пироговъ указываетъ на удивительныя преобра-
зованія, происшедшія за послѣднее время въ Одесской

Талмудъ-Торѣ. Дѣти, которыя еще недавно были одѣты
въ рубища, которыя ѣли черствый кусокъ хлѣба,
черезъ короткое время выглядѣли чистыми и опріят-
ными, питались здоровою и обильною пищею, всѣ
занятія ихъ ограничивались подстрочнымъ переводомъ
съ еврейскаго языка на жаргонъ. Теперь, пишетъ Пи-
роговъ, все это рѣзко измѣнилось: помѣщеніе, ходъ и
содержаніе учебныхъ занятій совершенно неузнаваемы.
Пироговъ помѣстилъ туда толковаго учителя и при
дружномъ содѣйствіи всего еврейскаго общества, не
скупившагося на щедрыя пожертвованія, Талмудъ-
Тора совершенно преобразилась. Учатся въ ней до
двухсотъ мальчиковъ. Нельзя, по мнѣнію Пирогова, не
отмѣтить особенно благопріятныхъ условій, способство-
вавшихъ столь удачной постановка дѣла въ Одесской
Талмудъ-Торѣ.
. „Дѣло въ томъ, пишетъ Пироговъ, что для еврея
священнѣйшая обязанность—научить грамотѣ своего
сына, едва начинающаго лепетать, такъ какъ грамота
является для него единственнымъ средствомъ узнать
Законъ. Въ понятіи ветхозавѣтнаго человѣка грамота и
Законъ сливаются въ одно неразрывное цѣлое. Для
него не существуетъ ни споровъ, ни журнальной по-
лемики о томъ, нужно ли еврейскому народу грамота.
У него это является убѣжденіемъ, которымъ проник-
нуто все его существо, у насъ же возможно еще со-
мнѣніе относительно того, что у еврея составляетъ ко-
ренное убѣжденіе».
Изложенныя мысли Пирогова подтверждаютъ выше-
приведенный взглядъ на Пирогова, какъ во всякомъ
случаѣ на администратора съ весьма передовыми
убѣжденіями.
внѣшнее противо-
рѣчіе взглядовъ
Пирогова.
Итакъ, мы постоянно встрѣчаемся съ весьма раз-
личными проявленіями политическихъ взглядовъ Пи-
рогова. Въ одномъ случаѣ его взгляды обнаруживаютъ

въ немъ, если судить о нихъ, примѣняя къ нимъ со-
временныя намъ политическія мѣрки, консервативный
воззрѣнія, въ другомъ случаѣ—чисто передовыя, про-
грессивный.
Вотъ почему Пироговъ до сихъ поръ представлялся
многимъ его изслѣдователямъ личностью, крайне за-
гадочною, вызывающею о себѣ самыя противополож-
ныя сужденія.
Намъ поэтому представляется возможнымъ прими-
рить эти противоположныя сужденія единственно только
при условіи, если мы будемъ разсматривать Пирогова,
какъ убѣжденнаго педагога, которому прежде всего
важна педагогическая идея, которою онъ всегда всецѣло
былъ проникнутъ и которую онъ проводилъ въ жизнь.
Для Пирогова всегда" была на первомъ планѣ
польза дѣла, нравственное вліяніе, оказываемое тѣмъ
или инымъ явленіемъ на юношество, а только потомъ
уже соображенія, какое впечатлѣніе его распоряженія,
его взгляды произведутъ на общественное мнѣніе.
Этимъ своимъ свойствомъ характера онъ рѣшительно
отличается отъ современныхъ намъ дѣятелей Мини-
стерства Нар. Пр., у которыхъ, къ сожалѣнію, вслѣд-
ствіе такъ сильно охватившей современную Россію
крайней партійности, за рѣдкими исключеніями, на
первомъ планѣ, въ противоположность Пирогову, всегда
стоитъ партійный интересъ, желаніе угодить либо пра-
вымъ, либо лѣвымъ партіямъ, и даже забота о томъ,
какъ посмотритъ на ихъ дѣятельность Государствен-
ная Дума, а уже гораздо болѣе на второмъ планѣ —
забота о проводимой тѣмъ или другимъ распоряже-
ніемъ педагогической пользѣ для молодого поколѣнія.
Въ этомъ глубокомъ различіи Пирогова отъ большин-
ства современныхъ намъ педагоговъ и заключается
вся величавость его нравственной личности.

ГЛАВА VI.
Итогъ сказанному о педагогическомъ значеніи Пирогова.—Оцѣнка его
заслугъ современниками.—Отзывы учениковъ,—Отзывы педагоговъ.—
Идеи Пирогова и общество.—Критика Добролюбова.—Еще о розгахъ,—
Корпоративное начало.— Попечитель-„миссіонеръ". — Міръ ребенка.—
Отношеніе Пирогова къ современному обществу.—Педагогическая си-
стема Н. И. Пирогова.
Подводя итогъ всему сказанному, мы видимъ въ
Пироговѣ выдающуюся личность, которая одна среди
полнаго безлюдья, среди полной педагогической тьмы,
свѣтила истиннымъ свѣтомъ, была доступна всѣмъ и
каждому, была настолько глубока, чтобы отвѣтить на
вс£ просвѣтительные вопросы современнаго ей обще-
ства, Человѣкъ, пріобрѣвшій огромный авторитетъ въ
теченіе недолгихъ, къ сожалѣнію, годовъ своей админи-
стративно-педагогической дѣятельности, H. И. Пироговъ,
былъ дѣйствительно замѣчательной личностью. Нѣтъ по-
ложительно ни одного серьезнаго и важнаго педагоги-
ческаго вопроса, о которомъ не высказался бы Пиро-
говъ въ той или другой статьѣ. Въ одной изъ его
рѣчей на актѣ Ришельевскаго Лицея 1 сентября 1857 г.
Пироговъ говоритъ, что „если цѣлое общество повто-
ритъ многознаменательный слова, что главная цѣль
воспитанія—сдѣлаться человѣкомъ, другими словами,
съ раннихъ лѣтъ подчинить матеріальную сторону
жизни нравственной и духовной, то этимъ самымъ
оно выразитъ, что воспитаніе для всѣхъ, безъ различія
сословій и состояній такъ же необходимо, какъ хлѣбъ и
соль, а при такомъ убѣжденіи оно не пощадитъ ника-
кихъ издержекъ для достиженія цѣли, соберетъ капи-
талъ, учредитъ компаніи для распространенія просвѣ-
щенія, говоря всѣмъ и каждому—„будь человѣкомъ".
Для достиженія такого идеала нужны, по мнѣнію
Пирогова,. „серьезный взглядъ на жизнь, полное соз-
наніе нравственной необходимости воспитанія, содѣй-

ствіе духовное и матеріальное, теплая вѣра въ вѣчную
истину и добро".
Это—основная его мысль, проходящая какъ красная
нить, черезъ всѣ его педагогическія идеи, тотъ идеалъ,
къ которому онъ стремился всю жизнь. Эту основную
мысль необходимо выдѣлить и поставить въ основаніе
всѣхъ его педагогическихъ воззрѣній.
Нераздвоенность души ребенка, искреннее отно-
шеніе къ дѣтямъ — другія основныя педагогическій
мысли Пирогова, выраженныя въ другой педагоги-
ческой его статьѣ „Быть и казаться". „Наша бѣда
въ томъ", замѣчаетъ Пироговъ, „что мы постоянно
нарушаемъ гармонію дѣтскаго міра. Мы спѣшимъ ему
внушить наши взгляды, наши понятія о жизни, наши
свѣдѣнія, пріобрѣтенныя вѣковыми усиліями уже зрѣ-
лаго человѣка" *).
„Кто же виноватъ", спрашиваетъ Пироговъ, если
мы такъ рано замѣчаемъ несомнѣнные признаки двой-
ственности души ребенка. Не мы ли сами немило-
сердно двоимъ ее? Только искренняя любовь къ правдѣ,
согрѣваемая съ раннихъ лѣтъ въ ребенкѣ, непринужден-
ность въ откровенности съ наставниками и сверст-
никами, служатъ залогомъ твердыхъ убѣжденій.
Это—тѣ главныя основы человѣческаго воспитанія,
которыя могутъ подготовить человѣка къ искренней
борьбѣ съ самимъ собою и - съ жизнью, безъ кото-
рой, конечно, можно образовать искусныхъ артистовъ
по всѣмъ отраслямъ нашихъ знаній, но не „настоя-
щихъ людей". Эти обѣ статьи Пирогова произвели
громадное впечатлѣніе на современное ему общество!
О значеніи обѣихъ этихъ статей: „Вопросы жизни"
и „Быть и казаться" и поводахъ къ ихъ написанію
мы подробно писали выше; здѣсь намъ нужно было
1) См. ст. Пирогова „Быть и казаться".

.только выдѣлить эти двѣ его мысли, какъ основныя,
легшія въ основаніе всей его педагогической си-
стемы.
оцѣнка его заслугъ
современниками.
Заслуги его. какъ педагога, говорилось въ „Совре-
менникѣ", по поводу прощанія его съ Кіевомъ, когда
юнъ оставлялъ навсегда педагогическое, поприще, въ
томъ и состоятъ, что „онъ на предметы воспитанія,
на которые у насъ обыкновенно смотрятъ равнодуш-
но, нерѣдко даже съ пренебреженіемъ, успѣлъ пробу-
дить общее вниманіе, умѣлъ сдѣлать воспитаніе предме-
томъ первостатейной важности, умѣлъ уяснить его
истинное значеніе и для воспитывающагося юношества
и общества".
Интересны воспоминанія о Пироговѣ, появившіяся
въ различныхъ педагогическихъ изданіяхъ. Эти „вос-
поминанія" свидѣтельствуютъ о гуманной, свѣтлой
личности нашего великаго педагога.
Отзывы учениковъ
Приведемъ ЗДѢСЬ ТОЛЬКО ОТЗЫВЫ учеНИКОВЪ, Чаще
всего встрѣчавшихъ своего попечителя. Такъ, напр.?
одинъ одесскій гимназистъ пишетъ о немъ: „ученый
человѣкъ, простой, безъ малѣйшей аффектаціи и
дѣланности заслонилъ собою попечителя — началь-
ника. Нисколько не погрѣшая передъ истиной, я могу
сказать, вспоминая прошлое, что мы любили этого
человѣка, мы съ свободнымъ, искреннимъ уваженіемъ
относились къ нему".
Другой кіевскій гимназистъ пишетъ: „мы въ немъ
встрѣчали новаго человѣка, глубоко образованнаго,
ненавидящаго рутину, преданнаго смыслу, а* не фор-
мѣ—человѣка, который на своемъ важномъ посту не
хотѣлъ быть сановникомъ, не хотѣлъ обращать вни-
манія на обязательный ритуалъ, хотѣлъ дѣлать толь-
ко одно настоящее дѣло, дѣлать его по убѣжденію,
отъ сердца, какъ у насъ дѣлаютъ одни личныя дѣла.
Помню, какъ всѣхъ поражала его простота обра-

щенія, его неограниченная доступность, его совсѣмъ
неофиціальная манера держать себя съ генералъ-гу-
бернаторомъ, его привычка являться въ университетъ
въ пальто съ заложенными въ рукава руками. Мы
тотчасъ поняли, что въ Николаѣ Ивановичѣ надо
искать человѣка, а не сановника, и какъ горячо по-
любили его всѣ, у кого въ мысли и въ сердцѣ жило
нѣчто порядочное",
Отзывы педаго-
говъ.
Въ короткое, непродолжительное время его упра-
вленія обоими округами Пироговъ много содѣйство-
валъ чрезвычайному подъему духа во всѣхъ педаго-
гахъ. Живые, горячіе споры на педагогическій темы,
впервые практиковавшиеся при Пироговѣ, вызвали при-
поднятое настроеніе, живой интересъ къ педаго-
гикѣ1).
Они даже дали сильный толчокъ къ прогрессу
педагогическаго дѣла вообще, рутина и формализмъ
въ дѣлѣ преподаванія отступили на второй планъ.
Другой педагогъ упоминаетъ: „Пироговъ сразу
все поднялъ на ноги. Поднялась такая кипучая дѣя-
тельность въ округѣ, какою едва ли когда былъ да
того занятъ ученый міръ нашъ" 2).
Этотъ же самый Богатиновъ обвинялъ Пирогова
въ томъ, что онъ не допускалъ сразу суровыхъ нака-
заній, a требовалъ примѣненія ихъ постепенно.
Впослѣдствіи, въ бытность мою попечителемъ
Одесскаго учебнаго Округа, я старался узаконить эти
бесѣды въ педагогическомъ обществѣ при Универси-
тета въ 1906 и 1907 году, но начало имъ положена
было еще Пироговымъ.
Идеи Пирогова и
общество.
Педагогическая дѣятельность Пирогова являлась
слѣдствіемъ нравственно-философскихъ и педагогиче-
скихъ его воззрѣній. Но надо сознаться, что педаго-
1) См. Бобровскій. „Имъ моихъ служебныхъ воспоминаній".
*) См. „Воспоминанія Богатинова" Русскій Архивъ 1899 г. кн. 8.

гическія идеи Пирогова далеко'не вошли въ сознаніе
современнаго намъ общества и еще менѣе проведены
въ нашу жизнь.
Въ своей прощальной рѣчи въ Кіевѣ, о которой
я упомянулъ выше, Пироговъ, обращаясь къ студен-
тамъ университета св. Владиміра, между прочимъ,
говорилъ: „Я былъ приготовленъ къ тому, что Вы
меня не вдругъ поймете, а еще менѣе поймутъ ваши
отцы или цѣлое общество. Я зналъ, что истина моихъ
убѣжденій разъяснится не разомъ для всѣхъ'\ Какъ
педагогъ-практикъ, на посту попечителя онъ успѣлъ
провести въ жизнь многія изъ своихъ мыслей, но, какъ
педагогъ-теоретикъ, онъ мало имѣлъ случаевъ сдѣ-
латься извѣстнымъ русскому обществу и до сихъ поръ,
между тѣмъ педагогическія его сочиненія весьма бо-
гаты содержаніемъ.
Точка зрѣнія, съ которой Пироговъ взглянулъ на
воспитаніе, была совсѣмъ необычайна. Общество при-
выкло рѣшать вопросы воспитанія очень просто. Пи-
роговъ же находилъ, что они неминуемо сливаются
съ запросами мысли и* жизни, съ вопросами: въ чемъ
мое назначеніе? для чего я живу? чего я долженъ
искать? и т. д.
Пироговъ пишетъ: „самыя главныя основы наше-
го воспитанія находятся въ совершенномъ разладѣ
съ направленіемъ, которому слѣдуетъ теперь общество.
„Мы—Христіане и, слѣдовательно, главной основой
нашего воспитанія служитъ Откровеніе. Всѣ мы, съ
нашего дѣтства, ознакомились съ мыслію о будущей
жизни и должны считать настоящее приготовленіемъ
къ будущему. Вникая же въ существующее направ-
леніе нашего общества, мы не находимъ въ его дѣй-
ствіяхъ ни малѣйшаго слѣда этой мысли. Во'всѣхъ
обнаруженіяхъ практической и даже отчасти ум-
ственной жизни общества мы находимъ одно чисто

матеріальное, почти торговое, стремленіе, основаніемъ
которому служитъ идея о счастьѣ и наслажденіи въ
здѣшней жизни"
Пироговъ на основаніи этого призываетъ къ но-
вой жизни, къ жизни духовной, сознательной. „Пусть",
восклицаетъ Пироговъ, „каждый изъ насъ рѣшитъ
столбовой вопросъ жизни:, жить совершенствуясь, воз-
вышая духъ до управленія матеріей, a матерію обла-
гораживая до свойства быть управляемой духомъ.
Только тотъ, кто въ здѣшней жизни проложилъ себѣ
этотъ путь, достигаетъ безсмертія, только онъ оду-
шевится предчувствіемъ, что его ожидаетъ за гробомъ.
Кто былъ 'такъ несчастливъ, не способенъ, лѣнивъ,
ничтоженъ, что не хотѣлъ воспользоваться самой выс-
шей способностью человѣка—развивать сознаніе себя
до самопознанія и одерживать черезъ то верхъ надъ
матеріей—тотъ долженъ отказаться отъ безсмертія,
котораго онъ не въ состояніи былъ предчувствовать.
Много званыхъ, мало избранныхъ"!
Критика Добро-
любова.
Извѣстно, что „Правила о проступкахъ и наказа-
ніяхъ", изданныя въ Кіевское попечительство Пиро-
гова, встрѣтили весьма рѣзкую критику въ лицѣ тог-
дашней либеральной прессы и выдающагося ея ли-
дера — Добролюбова. Тутъ мы опять встрѣчаемся съ
тѣмъ же явленіемъ, на которое мы указывали выше.
Опять Пироговъ, который высказывалъ весьма либе-
ральныя мысли въ своихъ „Вопросахъ жизни", пред-
писываетъ весьма не либеральныя мѣры для обу-
зданія провинившихся гимназистовъ. Добролюбовъ
поэтому и пишетъ: „Намъ казалось, что прекрас-
ныя педагогическія убѣжденія Пирогова будутъ про-
водиться имъ и на практикѣ также неуклонно, какъ
проводятся въ его статьяхъ. Мы надѣялись, что по
) См. „Вопросы жизни" Пирогова.

своему положенію, находясь въ обстоятельствахъ,
сравнительно, очень благопріятныхъ, онъ будетъ въ
состояніи весьма близко подойти къ осуществленію
своихъ идей о воспитаніи—за свое легковѣріе мы не-
давно были наказаны горькимъ разочарованіемъ".
А произошло это кажущееся разногласіе между
идеями и дѣйствіями Пирогова потому, что въ „Во-
просахъ жизни" онъ выражалъ свои мысли, какъ фи-
лософъ, a въ „Правилахъ о проступкахъ и наказа-
ніяхъ" онъ высказывался, какъ администраторъ-пе-
дагогъ, обязанный принимать мѣры для водворенія
порядка въ ввѣренныхъ ему учебныхъ заведеніяхъ;
другими словами, въ первомъ случаѣ онъ высказы-
вался, какъ теоретикъ-педагогъ, а во второмъ какъ
педагогъ-практикъ, дѣйствующій въ реальной дѣй-
ствительности. Но при этомъ Пироговъ добавлялъ:
„мы боремся, да и не съ одними предубѣжденіями
общества, а и съ самой школой, еще недалеко опере-
дившей общество. Мы боремся, твердо зная, что нравы
и ложные взгляды нельзя перемѣнить предписаніями
и писанными правилами". Между тѣмъ, какъ показалъ
опытъ, „Правила о наказаніяхъ" не только не ухуд-
шили, a напротивъ значительно улучшили воспи-
тательную часть въ гимназіяхъ. Введеніе этихъ „Пра-
вилъ" уменьшило слишкомъ въ 20 разъ процентное
содержаніе числа тѣлесныхъ наказаній къ числу уче-
никовъ. „Нашъ расчетъ", какъ пишетъ Пироговъ,
„былъ совершенно правиленъ при составленіи „Пра-
вилъ", несмотря на кажущуюся ихъ жестокость; намъ
удалось введеніемъ ихъ такъ ограничить, произволъ,
опредѣлявшій прежде тѣлесныя наказанія, что въ те-
ченіе одного года число ихъ уменьшилось слишкомъ
въ 20 разъ". Слово замѣнило розги. Главное, что слѣ-
дуетъ пресѣкать,—это причину зла. „Дѣйствуя на
проступки, мы не всегда еще дѣйствуемъ на пороки,

служащіе имъ основаніемъ. Наши дѣйствія можно на-
звать болѣе палліативнымъ, нежели радикальнымъ лѣ-
ченіемъ. Корень зла и послѣ наказанія за вину еще
остается въ душѣ виновнаго".
Еще о розгахъ.
Сохраненіе розогъ Пироговъ оправдывалъ слѣдую-
щими соображеніями: употреблять это средство слѣдуетъ
съ крайней осторожностью и только тамъ, гдѣ позорная
вина требуетъ быстраго, сильнаго и мгновеннаго со-
трясенія. Но это сотрясеніе тогда только, можетъ
достигнуть своей цѣли, когда оно будетъ употреблено
рѣдко, но безотлагательно, слѣдуя непосредственно за
проступкомъ, очевидность котораго не подлежитъ ника-
кому сомнѣнію".
Пироговъ, какъ мы говорили, ввелъ по Кіевскому
округу „Правила о проступкахъ и наказаніяхъ уче-
никовъ гимназій". Этими правилами онъ, уменьшивъ
число наказаній, осудилъ принципіально тѣлесныя нака-
занія, какъ имѣющія только устрашающій характеръ
и уничтожающія человѣческое достоинство. „Чувство
стыда", пишетъ Пироговъ по поводу тѣлесныхъ нака-
заній,— „это такой нѣжный, оранжерейный цвѣтокъ,
который разомъ завянетъ, когда побываетъ въ гру-
быхъ рукахъ".
Н. И. Пироговъ вообще критически относился къ
опредѣленіямъ Пед. Сов., касающимся наложенія нака-
заній на учениковъ.
Въ одномъ изъ своихъ циркуляровъ по Кіевскому
округу онъ пишетъ: „по правиламъ здравой педагогики
характеръ наказанія всегда долженъ сколько возможно
болѣе соотвѣтствовать характеру самихъ проступковъ.
Въ одномъ случаѣ, напр., Пед. Сов. гимназіи за во-
ровство ученика перевелъ его въ низшій классъ. „Гдѣ
тутъ соотвѣтствіе"? спрашиваетъ Пироговъ. Или на-
казаніе розгами за лѣность—это, по мнѣнію Пирогова,
остатокъ рутинной методы воспитанія. Онъ считалъ,

какъ мы видѣли, розги совершенно излишними въ дѣлѣ
общественнаго образованія, хотя они — зло, покуда
неизбѣжное.
Во времена Пирогова не существовало, повидимому,
никакой опредѣленной системы наказанія. Пироговъ
собралъ особый комитетъ при округѣ, для обсужденія
этого вопроса, послѣ чего онъ пишетъ: "„надѣюсь, что
тщательное обсужденіе системъ наказанія, предпри-
нятое мною въ Комитетѣ, распространитъ болѣе здра-
вое понятіе и прекратитъ произволъ въ дѣлѣ столь
важномъ въ вопросѣ общественнаго воспитанія. Пиро-
говъ стоялъ вообще за корпоративное начало, пред-
писывая ему распространеніе чувства законности и
нравственной связи между учащимися и воспитыва-
ющимъ ихъ заведеніемъ.
Пироговъ скорбитъ о томъ, что между наставни-
ками и учениками встали начальники учебныхъ заве-
деній и тѣмъ органическая связь между ними нару-
шилась.
Чувство законности было сильно потрясено про-
изволомъ. Недовѣріе къ справедливости гимназиче-
скаго начальства глубоко вкралось въ убѣжденія уче-
никовъ и тѣмъ окончательно испортило ихъ взаимныя
отношенія.
Пироговъ вытребовалъ свѣдѣнія изъ отдѣльныхъ
гимназій Кіевскаго учебнаго округа о количествѣ уче-
никовъ, подвергавшихся тѣлеснымъ4 наказаніямъ и
оказалось, что наибольшее число ихъ падаетъ на
П кіевскую гимназію и на житомирскую. „Неужели спра-
шиваетъ онъ нравственное развитіе этихъ учениковъ
настолько пало по сравненію съ ихъ сверстниками
другихъ гимназій? Ясно, что тутъ была другая при-
чина—полный произволъ начальства: за проступокъ,
за который одинъ директоръ наказываетъ тѣлеснымъ
наказаніемъ, другой наказываетъ слабо; при такой

системѣ нельзя развивать чувство законности въ уча-
щихся. Они непремѣнно придутъ къ заключенію, что
дѣйствіями начальства управляетъ не законъ, а случай,
капризъ, произволъ и пристрастіе, а это, въ свою
очередь, развиваетъ произволъ и капризъ въ воспи-
танникъ". „Прислушиваясь къ говору учениковъ, не
только не слышишь, пишетъ Пироговъ, о сердечной
привязанности ихъ къ наставникамъ, но, напротивъ,
узнаешь, что не существуетъ у нихъ и довѣрія къ ихъ
справедливости, а при такомъ положеніи вещей есте-
ственно не можетъ быть и рѣчи объ отеческихъ отно-
шеніи директоровъ, инспекторовъ большихъ учебныхъ
заведеній къ воспитанникамъ".
Думать о такихъ идеальныхъ отношеніяхъ — зна-
чило бы, по мнѣнію Пирогова, фарисействовать.
На увольненіе ученика изъ учебнаго заведенія Пи-
роговъ смотрѣлъ, какъ на гласное сознаніе со стороны
воспитателей, что они не въ силахъ исправить пре-
ступнаго ученика, но при этомъ Пироговъ не смо-
трѣлъ слишкомъ пессимистично на дѣтскую природу.
„Добро и зло", писалъ онъ, „довольно уравновѣшены
въ насъ. Нѣтъ никакой причины думать, чтобы наши
врожденныя склонности и темпераментъ влекли насъ
болѣе къ худому, чѣмъ къ хорошему",
міръ ребенка.
„Воспитаніе ребенка", по мнѣнію Пирогова, „есть
очень сложный нравственно-физическій экспериментъ",
какъ онъ выразился во введеніи къ „правиламъ".
При появленіи Пирогова на педагогической аренѣ,
то есть, въ концѣ 50-хъ гг. прошлаго столѣтія, въ
русской школѣ господствовалъ настоящій хаосъ.
Съ другой стороны, и общество не могло оказы-
вать въ просвѣтительныхъ цѣляхъ никакой поддержки
школѣ; оно недостаточно объективно дѣйствовало; оно
стремилось сдѣлать школу орудіемъ постороннихъ для
школы цѣлей и цѣлей чисто практическихъ.

Во времена Пирогова педагогика, какъ наука, ко-
нечно, еще не существовала.
Благодаря своему чутью и своей проницательности,
онъ, тѣмъ не менѣе, многое провидѣлъ и сталъ на пра-
вильный путь въ педагогикѣ.
„Я не сомнѣваюсь", писалъ Пироговъ, „что у ре-
бенка есть свой міръ, отличный отъ нашего. Онъ жи-
ветъ въ собственномъ своемъ мірѣ/ созданномъ его
духомъ, и дѣйствуетъ, слѣдуя за законами этого міра.
Чтобъ судить о ребенкѣ справедливо и вѣрно, намъ
нужно не переносить его изъ его сферы въ нашу, а
самимъ переселиться въ его духовный міръ". „Мы,
взрослые, безпрестанно нарушаемъ гармонію дѣтскаго
міра. Мы, насильственно врываясь въ него, перено-
симъ ребенка на каждомъ шагу къ себѣ, въ нашъ
свѣтъ. Мы спѣшимъ ему внушить наши взгляды, наши
понятія, наши свѣдѣнія, пріобрѣтенныя вѣковыми уси-
ліями уже зрѣлаго человѣка. Мы отъ души восхи-
щаемся нашими успѣхами, полагая, что ребенокъ насъ
понимаетъ, и сами не хотимъ понять, что онъ пони-
маетъ насъ по-своему".
„Что можетъ быть поучительнѣе, что выше, что
святѣе духовнаго сближенія съ этимъ Божьимъ чуд-
нымъ дѣтскимъ міромъ", восклицаетъ Пироговъ. „Кому
не весело помолодѣть душою? О, если бы всѣ родители
и педагоги по призванію вошли въ этотъ таинственно-
священный храмъ еще дѣвственной души человѣка!
Сколько новаго и неразгаданнаго еще узнали-бы они!
Какъ обновились бы, какъ поумнѣли-бы сами!
По отношенію къ отдѣльнымъ предметамъ онъ на-
ходилъ нежелательнымъ методъ преподаванія Закона
Божія въ средней школѣ. „Оно недостаточно напра-
влено, преимущественно въ низшихъ классахъ, на
сердце и нравственность учащихся и дѣйствуетъ на
душу дѣтей не живящимъ словомъ, а только буквою".

„Если мы желаемъ воспитать новое поколѣніе болѣе
твердымъ, мы должны безпрестанно обращаться къ
тому, что въ человѣкѣ сильнѣе ума". „Не забудемъ,
прибавляетъ Пироговъ, что умъ можетъ и заблуждаться
и ^сомнѣваться, но въ сердцѣ нашемъ есть что-то иное,
что нерѣдко заблуждается, но уже никогда не сомнѣ-
вается".
Корпоративное
начало.
Пироговъ указывалъ на дурныя послѣдствія отсут-
ствія корпоративнаго начала: „Духъ товарищества, не
получавшій правильнаго, естественнаго развитія, питае-
мый ложными понятіями о долгѣ и чести, легко можетъ
обратиться въ стремленіе общими усиліями обмануть на-
чальство, во что бы то ни стало отстоять товарища и
такимъ образомъ становится извѣстною силою въ про-
тиводѣйствіе начальству" *). Это все есть неизбѣжное
проявленіе въ молодежи чувства общественности;—
правильно развиваемое, оно становится благодѣтель-
нымъ факторомъ и, наоборотъ, можетъ стать весьма
вреднымъ въ педагогическомъ отношеніи. Духъ кор-
пораціи, неправильно понятый, можетъ повредить чув-
ству законности".
Характерна въ этомъ случаѣ его слѣдующая
замѣтка: „мнѣ кажется, что гораздо безвреднѣе для
нравственности общества естественное проявленіе кор-
поративнаго духа правильно организовать и подчинить
законному надзору, нежели, закрывъ глаза, признать ихъ
какъ бы не существующими. „Эта истина далеко еще
не сознается и въ настоящее время. Мы видимъ опять,
какъ Пироговъ опередилъ своихъ современниковъ въ
своихъ педагогическихъ воззрѣніяхъ. Онъ по тогдаш-
нему времени и даже по настоящему—является край-
нимъ прогрессистомъ.
Развивая далѣе свою мысль, Пироговъ въ пяти
высшихъ классахъ ввелъ даже товарищескій судъ въ
!) См. Стоюнина „Задачи Пирогова".

видѣ опыта, причемъ добавилъ: „когда дѣло нашего
воспитанія такъ ненормально, какъ оно есть теперь,
то опыты дозволены". Онъ расчитывалъ этимъ товарище-
скимъ судомъ уничтожить между прочимъ и беззаконное
и произвольное самоуправство между учениками. На-
казанія, налагаемыя этимъ судомъ, заключались,* глав-
нымъ образомъ, въ томъ, что виновный долженъ былъ
публично извиниться передъ тѣмъ, кого онъ обидѣлъ.
Попечитель—"мис-
сіонеръ".
Наконецъ, Пироговъ дѣйствовалъ на молодежь
убѣжденіями, а не одними приказаніями, что давало
ему возможность, какъ мы уже видѣли, сказать, что
„попечитель не столько начальникъ, сколько миссіо-
неръ". „Я не приказывалъ", добавляетъ онъ, „а убѣ-
ждалъ, потому что заботился не о внѣшности, а о
чувствѣ долга, которое признавалъ въ молодежи
такъ же, какъ и всѣ другія стремленія духа.^ Я твердо
вѣрилъ, что одно взаимное довѣріе и примѣръ водво-
рятъ законность и порядокъ".
Въ воспитаніи, по убѣжденію Пирогова, все должно
быть прямо, открыто, гласно1). „Я положилъ себѣ запра-
вило при первомъ моемъ вступленіи на каѳедру ничего
не скрывать отъ моихъ учениковъ и если не сейчасъ-же,
то потомъ и немедля открывать, сдѣланную мною,
ошибку, будетъ ли она въ діагнозѣ или въ лѣченіи
болѣзни" а). Вотъ что онъ говорилъ о самомъ себѣ.
Несомнѣнно одно, что тайна нравственнаго вліянія
на молодежь, оказываемаго Пироговымъ, заключалась
въ самой его личности.
Извѣстно, что благоговѣніе профессора передъ
наукой придаетъ громадную силу вліянію профессора
на молодежь.
Кіевскій психіатръ проф. И. А. Сикорскій пишетъ:
1) Извѣстно, что эти слова выгравированы на памятникѣ Пирогову
въ Москвѣ.

„то, чего не сдѣлаетъ обыкновенный профессоръ, сдѣ-
лаетъ убѣжденный человѣкъ науки; въ наше время
необходимо вступить на этотъ путь, уже провѣренный
опытомъ Пирогова. Иного пути нѣтъ и не можетъ
быть" *).
Пироговъ не понималъ духовной борьбы иначе,
какъ уважая личность своего противника не меньше,
чѣмъ самого себя. Онъ построилъ педагогическую
проблему на психологическомъ фундаментѣ. Вопросы
психологіи и педагогики наполняютъ его попечитель-
скіе циркуляры,—что, какъ мы видѣли, и послужило
оживленіемъ Педагогическихъ совѣтовъ въ его округѣ.
Отношеніе Пиро-
гова къ современ-
ному обществу,
Современную ему толпу, то есть, общественное
мнѣніе, Пироговъ рисовалъ въ слѣдующихъ непривле-
кательныхъ краскахъ. Толпа разсуждаетъ слѣдующимъ
образомъ: „Не слѣдуетъ вообще ни говорить, ни тол-
ковать о томъ, что необъяснимо, ибо это,—по мень-
шей мѣрѣ,—потеря времени. Счастье человѣка—у него
подъ руками, не ищите его гдѣ-то далеко. Въ сом-
нительныхъ случаяхъ ( слѣдуетъ выбирать то, что
выгоднѣе. Каждый пусть спасается на свой ладъ. Объ
убѣжденіяхъ не слѣдуетъ спорить. О томъ, что дѣлать,
чтобы быть счастливымъ, думать можно что угодно и
какъ угодно, но только необходимо строго соблюдать
приличія и умѣть съ людьми уживаться. Излишнее
рвеніе всегда вредно; говорить слѣдуетъ, чтобы скры-
вать свои мысли. Если не хотите служить ослами дру-
гимъ, сами ѣздите верхомъ на другихъ" и т. д. Вотъ
какая практическая, философія господствовала, по
словамъ Пирогова, въ современномъ ему обществѣ.
Безотрадный взглядъ на жизнь выражался въ слѣдую-
щихъ его словахъ: „Бѣлка въ колесѣ, вы забавны,
думая, что бѣжите впередъ; не зная, откуда взялись,
вы умрете, не зная зачѣмъ жили".
!) См. И. А. Сикорскій—„Психологическія основы воспитанія".

Съ пользою и успѣхомъ вести съ раннихъ лѣтъ
внутреннюю борьбу, неминуемо насъ ожидающую,
борьбу съ пороками человѣчества — это и дѣлаетъ
насъ, по мнѣнію Пирогова, людьми. Современная ему
школа имѣла преимущественную цѣль—практическое
образованіе, а не подготовку къ той борьбѣ, которая
неминуемо ожидаетъ ученика при вступленіи въ жизнь
и эта подготовка должна начинаться съ ранняго воз-
раста. „Никогда, по мнѣнію Пирогова, не ощущалась
такая нужда въ общечеловѣческомъ образованіи".
„Всѣ, готовящіеся быть полезными гражданами,
должны, по Пирогову, сначала научиться быть людьми".
Это былъ идеалъ человѣка—гражданина, связаннаго съ
интересами родной страны, съ ея процвѣтаніемъ и съ
работою на ея пользу1).
Педагогическая си-
стема Н. И. Пиро-
гова.
Теперь мы можемъ подвести итоги его системѣ, его
педагогическому міровоззрѣнію.
Это, во-первыхъ, школа и жизнь — одно нераз-
рывное цѣлое.
Во-вторыхъ, главная задача воспитанія—пригото-
вить людей, гражданъ.
Въ третьихъ, необходимо изучать дѣтскую душу,
она есть храмъ, куда слѣдуетъ входить съ благоговѣ-
ніемъ.
Въ четвертыхъ, обученіе должно вносить воспита-
тельный элементъ въ школу, оно не только образуетъ,
но и воспитываетъ.
Въ пятыхъ, необходимо развить чувство законности
въ школѣ.
Въ шестыхъ, нужно пріучать учениковъ къ вни-
манію и самостоятельному труду.
Въ седьмыхъ, громадное вліяніе факта въ жизни.
Въ восьмыхъ, значеніе нравственнаго воздѣйствія
и убѣжденія на молодежь.
*) Эта мысль развита у Стоюнина въ его статьѣ „Задачи Пирогова".

Пироговъ сказалъ могучее слово въ русской педа-
гогикѣ. Наслѣдство, оставленное имъ, велико.
Къ сожалѣнію, его принципы и до сихъ поръ
остаются лишь неосуществленною мечтой.
Личность Пирогова, какъ педагога, намъ кажется
достаточно выясненной. Такъ какъ въ настоящемъ
изслѣдованіи мы разсматриваемъ его исключительно,
какъ педагога, поэтому мы не останавливались на дру-
гихъ сторонахъ его дѣятельности.

ГЛАВА VII.
Дневникъ стараго врача.
Значеніе автобіографіи.'Дѣтство. Вниманіе въ дѣлѣ образованія. Само-
стоятельность и немощь духа у дѣтей. Впечатлѣнія дѣтства. Въ школѣ.
Иностранные языки. Значеніе религіознаго воспитанія. Религіозныя
идеи H. И. Пирогова. Значеніе христіанства. Въ университетѣ. По-
литическія событія и отношеніе къ нимъ. Мысли о революціонныхъ
переворотахъ. Занятія медициной. Въ Дерптѣ. За-границей. На ка-
ѳедрѣ хирургіи.
Самымъ крупнымъ по размѣрамъ сочиненіемъ
Н. И. Пирогова является: „Дневникъ стараго врача".
Къ заголовку „Дневника стараго врача" Пироговъ
прибавилъ слѣдующія слова: „писанный исключительно
для самого себя, но не безъ задней мысли, что, мо-
жетъ быть, прочтетъ его когда-нибудь и кто другой".
Онъ охватываетъ время отъ 5-го ноября 1879 г.
до 22-го октября 1881 г.
Въ „Дневникѣ", кромѣ философскихъ и обще-
ственныхъ темъ, помѣщается въ значительной сте-
пени автобіографія Пирогова и, соприкасающаяся съ
нею, исторія послѣднихъ лѣтъ его жизни, причемъ
послѣднія страницы рукописи носятъ всѣ признаки
предсмертныхъ его страданій, слова не всегда допи-
саны и потому рукопись разбирается съ трудомъ,
послѣдняя фраза „ Дневника * осталась даже не допи-
санной.
Онъ доставленъ былъ вдовою Николая Ивановича
Александрой Антоновной Пироговой и ея сыновьями
въ редакцію „Русской Старины". „Дневникъ" не дѣ-
лится ни на части, ни на главы, но представляетъ
одинъ сплошной текстъ.
Правда, этотъ дневникъ не является педагогиче-
скимъ, въ узкомъ смыслѣ этого слова, сочиненіемъ,
но думаемъ, что онъ все же интересенъ и для педагога,

поскольку въ немъ находимъ автобіографію великаго
педагога.
Разборомъ этого „Дневника" мы и закончимъ
наше изслѣдованіе.
Въ началѣ нашей книги помѣщенъ очень удачный
портретъ Пирогова, заимствованный мною изъ „Рус-
ской Старины".
Значеніе автобіогра-
фіи.
„Отчего такъ мало автобіографій, отчего такъ
мало къ нимъ довѣрія?" спрашиваетъ Пироговъ.
„Между тѣмъ нѣтъ предмета, болѣе достойнаго вни-
манія, какъ знакомство съ внутреннимъ бытомъ каж-
даго мыслящаго человѣка. Глубокій интересъ заклю-
чается для каждаго изъ насъ въ сравненіи собствен-
наго міровоззрѣнія со взглядами, руководившими дру-
гого, намъ подобнаго, но издавна принято узнавать
о другихъ черезъ другихъ''.
„Собственные взгляды на самого себя мало вну-
шаютъ почему-то довѣрія".
При этомъ Пироговъ приводитъ въ примѣръ врача,
который при діагнозѣ руководствуется не рассказами
больного, а объективными признаками, тѣмъ, что самъ
видитъ, слышитъ и осязаетъ. „Моя автобіографія",
пишетъ Пироговъ, „должна разобрать мои дѣйствія,
ихъ мотивы, мое міровоззрѣніе того времени, когда я
дѣйствовалъ". Однако бываетъ, что наши дѣйствія
зачастую противорѣчатъ нашимъ собственнымъ міро-
воззрѣніямъ, вѣрованіямъ и убѣжденіямъ.
„Критическій анализъ собственныхъ дѣйствій и
ихъ мотивовъ, столь трудный для насъ самихъ, не-
ужели онъ доступнѣе для другихъ, вовсе незнакомыхъ
съ нашимъ внутреннимъ бытомъ? Правда, прибавля-
етъ Пироговъ, что иногда посторонній намъ человѣкъ
вѣрнѣе насъ самихъ можетъ угадать, почему мы въ
данномъ случаѣ поступили такъ или иначе, правда,
что мы не судьи самихъ себя. Но если принципъ

^никто не можетъ быть собственнымъ судьей" и вѣ-
ренъ, то онъ относится только до правды внѣшней,
юридической, но для внутренней правды нѣтъ. дру-
гихъ болѣе вѣрныхъ и копмпетентныхъ судей, чѣмъ
мы сами. Отдѣльные случаи лжи и притворства ни-
чего не значатъ".
„Въ извѣстные моменты лгунъ и притворщикъ дѣ-
лаются болѣе способными сказать о себѣ слово правды,
чѣмъ вполнѣ правдивые люди—такова, богатая про-
тиворѣчіями, наша жизнь". „Но для чего.", спрашива-
етъ Пироговъ, „пишу я все это? По совѣсти—въ
эту минуту—только для самого себя. При этомъ,
хотя я и рѣшился при жизни о себѣ ничего не изда-
вать, я не прочь, чтобы мои записки читались, когда
меня не будетъ на свѣтѣ, и другими и это не потому,
чтобы я боялся при жизни подвергнуться критикѣ,
осмѣянію или быть нечитаннымъ, хотя я не мало
самолюбивъ", замѣчаетъ о себѣ Пироговъ, „и не без-
различно отношусь къ похвалѣ, но какъ „самоѣдъ",
какъ величалъ себя Пироговъ, „знаю, что нельзя
быть совершенно откровеннымъ съ самимъ собою
даже, когда живешь въ самомъ себѣ, такъ .сказать
нараспашку".
Апостолъ Павелъ, пишетъ Пироговъ, уже давно замѣ-
тилъ, что „не хочешь дѣлать зла, a дѣлаешь его. не желая".
Цѣль Пирогова была для самаго себя и съ самимъ
собою разсмотрѣть свою жизнь, подвести итоги сво-
имъ стремленіямъ и міровоззрѣніямъ, („ихъ было нѣ-
сколько", по замѣчанію Пирогова), разобрать мотивы
своихъ дѣйствій. „Главное затрудненіе", пишетъ Пи-
роговъ, „заключается въ томъ, чтобы захватить глав-
ную черту, главную суть моего настоящаго міровоз-
зрѣнія. Это дѣло не легкое.. Надо прослѣдить красную
нить черезъ путаницу переплетенныхъ между собою
сомнѣній и противорѣчій, возникающую всякій разъ,

какъ только захочешь сдѣлать для себя руководящую
нить болѣе ясною".
Предисловіе къ этому „Дневнику" составляетъ
внутренній анализъ, который производить Пироговъ
надъ своею личностью, надъ своими самыми сокро-
венными мыслями, надъ своимъ внутреннимъ „Я"*
обнажая передъ читателемъ самыя сокровенныя тайны
своей души и въ этомъ—весь интересъ этого „Днев-
ника". Мы видимъ, что содержаніе этого вступле-
нія, которое онъ называетъ — „бесѣдою съ самимъ
собою" (отъ 1-й примѣрно до 88-й стр.), чиста
философское, внѣ пространства и времени. Вначалѣ
каждаго отрывка помѣщены только метеорологическія
наблюденія и свѣдѣнія о погодѣ и температурѣ дан-
наго дня, когда Пироговъ писалъ отрывокъ своего
„Дневника". Это—рядъ наблюденій надъ его внутрен-
нимъ міромъ, тончайшій, безпощадный анализъ его
міровоззрѣнія и вѣчныхъ его душевныхъ колебаній и
сомнѣній;—все это самоиспытаніе основано на латин-
ской мысли—„cogito или въ перифразѣ Пирогова
sentio ergo sum".
Дѣтство.
Пироговъ начинаетъ свою автобіографію съ мо-
мента рожденія, то-есть съ 13-го ноябрѣ 1810 года.
Воспоминанія о ранней молодости соединялись j
Пирогова съ представленіемъ о какой-то громадной
свѣтлой звѣздѣ., Вѣроятно, это была дѣтская галлю-
цинація, какъ слѣдствіе разсказовъ, слышанныхъ имъ
еще ребенкомъ о кометѣ 1812 года, которую онъ
дѣйствительно видѣлъ во время бѣгства его родителей
изъ Москвы во Владиміръ.
Когда ему было 4—6 лѣтъ, его родители жили въ
Москвѣ. Научился онъ читать по военнымъ каррика-
турамъ, выходившимъ послѣ войны 1812 года, когда,
ему было 6 лѣтъ—въ 1816 г. Это изученіе грамоты
по каррикатурамъ, разумѣется, не рекомендуется здра-

вой педагогикой, но эти памфлеты на Наполеона и
французовъ развили въ немъ патріотическое чувство
оъ раннихъ лѣтъ и дали ему извѣстное направленіе,
оставшееся на всю жизнь.
Это патріотическое настроеніе не утратилось въ
немъ и позднѣе, когда въ возрастѣ отъ 17 до 30 лѣтъ
онъ жилъ среди чуждой ему народности въ Дерптѣ.
Въ противномъ случаѣ, при отсутствіи этихъ патріо-
тическихъ задатковъ, запавшихъ въ его душу въ
исключительную патріотическую эпоху первой отече-
ственной войны еще въ самые ранніе годы, Пироговъ
по собственному призванію сталъ бы космополитомъ.
У него, какъ онъ, пишетъ, „очень рано развилась
вмѣстѣ съ сочувствіемъ къ родинѣ какая-то непре-
одолимая брезгливость къ національному хвастовству,
ухарству и шовинизму". Эту черту мы замѣчаемъ
очень наглядно и во всемъ его міровоззрѣніи впослѣд-
ствіи, когда онъ писалъ свои педагогическія статьи.
Отецъ его служилъ казначеемъ въ Московскомъ
казенномъ депо, былъ хорошимъ юристомъ, получалъ,
по тогдашнему времени, хорошее содержаніе, жили
они вообще не бѣдно.
Для исторіи развитія міровоззрѣнія весьма важны
по мнѣнію Пирогова, воспоминанія дѣтства, нужно
прослѣдить, какія преимущественно впечатлѣнія оста-
вили наиболѣе сильные слѣды въ памяти, какія заня-
тія наиболѣе нравились, какія книги, какія проис-
шествія наиболѣе интересовали, волновали, какъ дѣй-
ствовала окружающая природа и общество окружаю-
щихъ людей и насколько все это производить въ
настоящее время, на старости лѣтъ, другое впеча-
тлѣніе?
„Съ годами", пишетъ Пироговъ, „мы ясно чув-
ствуемъ, что мы уже не тѣ, что были раньше". Но
что странно, замѣчаетъ Пироговъ,—„это удивительное

ощущеніе торжества нашего „я" въ различныхъ на-
шихъ положеніяхъ, съ разными даже противополож-
ными, чувствами, убѣжденіями и взглядами на себя,
на жизнь, на все окружающее".
„Дѣтство, пишетъ Пироговъ, оставило по себѣ одни
пріятныя впечатлѣнія".
Вниманіе въ дѣлѣ
образованія.
Пироговъ указываетъ на то, что нерѣдко самыя
ничтожныя впечатлѣнія остаются въ памяти на всю
жизнь, тогда какъ очень сильныя—совершенно про-
падаютъ безслѣдно оттого, что мы не умѣли сосре-
доточить на нихъ вниманія. Поэтому такъ важно въ
дѣлѣ образованія вниманіе. Большое мѣсто удѣ-
ляетъ ему Пироговъ въ педагогикѣ. Но вмѣстѣ съ
тѣмъ Пироговъ приходитъ къ кажущейся намъ ори-
гинальней мысли,—что наглядность обученія сама по
себѣ, безъ умѣнія обращаться съ нею, ничего, не
можетъ создать, вслѣдствіе отсутствія у насъ традицій
образованія; у евреевъ же, у которыхъ вмѣстѣ съ
традиціей существуетъ единеніе религіи съ грамотой,—
1 наглядность обученія приноситъ замѣтные результаты.
„Мы же, по мнѣнію Пирогова,—народъ, еще только
вступающій на культурную почву".
Пироговъ заявляетъ, что при его воспитаніи если
бы обратили больше вниманія на развитіе въ немъ
внимательности, онъ сдѣлался бы совершенно другимъ
человѣкомъ. „Если эта внимательность въ раннемъ дѣт-
ствѣ ' бываетъ заглушена безпорядочнымъ, „тумуль-
туарнымъ" наплывомъ впечатлѣній, то ничего путнаго
не выйдетъ". Внимательность есть особое состояніе
напряженія тѣхъ элементовъ мозга, которыми воспри-
нимаются, приносимыя органами чувствъ, впечатлѣнія.
Культура дѣлаетъ менѣе одностороннимъ это напря-
женіе. Довольно раннее обученіе грамотѣ при посо-
біяхъ наглядности—самое надежное средство къ пра-
вильному развитію внимательности. Это будетъ не

одностороннее развитіе, при немъ въ одинаковой
мѣрѣ участвуетъ и глазъ и ухо, и осязаніе, самое
слово, пріобрѣтенныя этимъ способомъ . впечатлѣнія и
остаются у насъ на всю жизнь.
Самостоятельность
и немощь духа у
дѣтей.
Пироговъ высказывается противъ Фребелевской
системы, противъ насильнаго принужденія дѣтей играть
въ опредѣленные часы въ опредѣленныя игры, про-
тивъ насильнаго осмысленія каждой игры,—что совер-
шенно лишаетъ ребенка всякой самостоятельности,
всякой свободы дѣйствій и это есть немощь духа по
Пирогову, односторонность его стремленій на пути
прогресса.
Интересно замѣчаніе Пирогова по этому поводу:
„конечно, общество, приготовляющее себя къ соціаль-
ному перерожденію, не можетъ не увлекаться воспи-
таніемъ, обѣщающимъ сдѣлать изъ людей манекеновъ
свободы".
Вездѣ, начиная отъ моды и доходя до фанатизма,
мы находимся подъ вліяніемъ этой немощи духа. Мы
не должны слишкомъ довѣрять нашему, всегда одно-
стороннему, прогрессу. Надо помнить, что одно на-
правленіе истины всегда смѣняется другимъ, нерѣдко
совершенно противоположнымъ".
„Реакція и въ политикѣ, и въ наукѣ, въ искусствѣ,
и жизни, —всегда необходимое зло и неизбѣжное слѣд-
ствіе немощи духа". Пироговъ проживъ до 70 лѣтъ,—
что составляетъ по его замѣчанію одинъ мигъ въ
исторіи человѣчесскаго прогресса,—сколько пережилъ
системъ въ дѣлѣ воспитанія и медицыны! Каждое изъ
этихъ проявленій односторонности ума волновало
современниковъ, каждое изъ нихъ сходило со своего
пьедестала, уступая свое мѣсто другому, такому же
одностороннему".
У насъ замѣчаетъ Пироговъ, у кого нѣтъ традицій
воспитанія, нѣтъ и продолжительности въ какой

нибудь системѣ воспитанія, не то у евреевъ и на за-
падѣ. Вслѣдствіе отсутствія развитія внимательности въ
дѣтскомъ возрастѣ у Пирогова, онъ, отъ природы любо-
знательный и трудолюбивый, не пріобрѣлъ тѣхъ знаній,
которыя ему впослѣдствіи были крайне необходимы,
Впечатлѣнія дѣт-
ства.
Всякое событіе, выходящее изъ ряда вонъ во
время его ранней молодости, въ до—школьный періодъ
оставляло на немъ глубокое впечатлѣніе и надолго.
Такъ напр., въ своемъ „Дневникѣ" онъ упоминаетъ
объ игрѣ въ лѣкари въ подражаніе, посѣтившему его
семью, доктору Мухину, извѣстному въ то время спе-
циалисту по внутреннимъ болѣзнямъ, вылѣчившему его
больного брата. Эта игра, быть можетъ, впервые на-
толкнула Пирогова на сдѣлавшуюся впослѣдствіи
знаменитую спеціальность врача. Впечатлѣніе неодно-
кратно повторенное, было такъ глубоко, что послѣ
излѣченія брата онъ сталъ продѣлывать всѣ манипу-
ляціи доктора Мухина, ставшаго въ его воображеніи
высокимъ идеаломъ, вылѣчившаго человѣческія стра-
данія, лѣкаря. Въ этомъ выражалось только дѣтское
поклоненіе уважаемому лицу, но это является выдаю-
щейся чертой дѣтской психологіи.
Также описываетъ Пироговъ, произведенное имъ
у знакомыхъ, подражаніе камнесѣченія, при которомъ
ему пришлось присутствовать въ клиникѣ. Эти подра-
жательныя дѣйствія очень естественны въ юношескомъ
возрастѣ, при возбужденномъ интересѣ къ опредѣлен-
ной спеціальности.
Пироговъ ставитъ ихъ въ параллель съ происхо-
дящими у католиковъ представленіями въ лицахъ изъ
жизни Спасителя, съ различными сценами изъ библей-
ской исторіи, до сихъ поръ разыгрываемыми евреями
въ праздникъ Аммона.
въ школѣ.
Онъ поступилъ въ школу-Ii—12 лѣтъ. Онъ посту-
пилъ сначала въ одинъ частный пансіонъ. Учителя

были у него не плохіе, но онъ жалуется на чрезмѣрное
количество преподававшихся ему одновременно пред-
метовъ, что значительно мѣшало ему сосредоточиться
на изученіи каждаго въ отдѣльности. Онъ замѣчаетъ,
между прочимъ, что если бы ему не приходилось
одновременно изучать извлеченіе корней и алгебру и
геометрію, то онъ, -какъ обладавшій математическою
жилкой, могъ бы очень успѣвать въ математикѣ.
Въ особенности, по мнѣнію Пирогова, слѣдуетъ
быть осторожнымъ съ преподаваніемъ алгебры—чисто
отвлеченнаго предмета, не допускающаго воздѣйствія
словомъ на внимательность ученика. Онъ указываетъ
на цѣлый рядъ промаховъ въ преподаваніи различныхъ
предметовъ въ этомъ пансіонѣ. Останавливаться на
нихъ здѣсь нѣтъ никакой возможности, да они, разу-
мѣется, и несущественны для характеристики міро-
воззрѣнія Пирогова.
Пироговъ' наполняетъ, конечно, свой „Дневникъ"
воспоминаніями о пребываніи въ пансіонѣ Кряжова
характеристикой различныхъ преподавателей, съ кото-
рыми ему приходилось имѣть дѣло. Этотъ пансіонъ
посѣщали преимущественно дѣти состоятельныхъ ро-
дителей. Знаніе въ немъ новыхъ языковъ было выше
средняго. По поводу преподаванія математики онъ
считаетъ, что математика такая наука, склонность и
способность къ которой не всегда развивается съ
раннихъ лѣтъ; ея изученіе требуетъ особаго рода
внимательности, поэтому разсѣянныя дѣти съ трудомъ
усваиваютъ уроки математики при массѣ самаго
разнообразнаго учебнаго матерьяла въ младшихъ
классахъ. Интересно одно наблюденіе, сдѣланное
Пироговымъ. Извѣстно,• что чувственная вниматель-
ность въ раннемъ возрастѣ естественно обращена на
ближайшіе предметы, окружающіе ребенка, между
тѣмъ, развивающееся воображеніе привлекаетъ его въ

отдаленное пространство и время, то-есть, въ недѣй-
ствительность, такимъ образомъ происходитъ своего
рода антагонизмъ между двумя влеченіями или токами
вниманія.
Съ одной стороны привлекаетъ ребенка окружаю-
щій его міръ, съ другой стороны слово увлекаетъ его
въ далекія страны и въ давно прошедшія времена—
вонъ изъ окружающей его дѣйствительности.
Не слѣдуетъ чрезмѣрно напрягать его вниманіе
ни въ одну изъ этихъ сторонъ въ #этотъ періодъ его
духовнаго роста—это значило бы мѣшать его есте-
ственному развитію. Вѣрно сказанное слово можетъ
имѣть вліяніе на всю послѣдующую жизнь. По этому
случаю Пироговъ приводитъ впечатлѣніе, вынесенное
имъ изъ~ уроковъ литературы преподавателя Войце-
ховича.
иностранные языки.
Интересенъ взглядъ Пирогова на разговорный
иностранный языкъ въ младшемъ возрастѣ. Онъ.
считаетъ, что прямо нелѣпо научать дѣтей говорить,
значитъ мыслить на иностранномъ языкѣ,—это мѣ-
шаетъ развитію мысли на отечественномъ языкѣ.
„Мыслить, пишетъ Пироговъ, на винигретѣ двухъ
или трехъ языковъ—для этого нужно знать эти языки
съ пеленокъ, знать ихъ, какъ свой родной, какъ изу-
чаешь языкъ нужный, какъ единственное средство къ
пріобрѣтенію необходимаго знанія или къ достиженію
необходимой цѣли въ жизни. Это естественно бываетъ
у жителей пограничныхъ областей, у дѣтей смѣшанныхъ
браковъ, у евреевъ. У насъ же, русскихъ, совсѣмъ
иныя бытовыя условія.
Наши дѣти учатся новымъ языкамъ отъ иностран-
ныхъ боннъ, гувернеровъ. Между тѣмъ, едва ребенокъ
начинаетъ лепетать русскія слова, тутъ то и происхо-
дитъ столкновеніе съ чужимъ языкомъ, столкновеніе,
которое не можетъ происходить безъ вреда для про-

цесса мышленія на родномъ языкѣ. Тутъ неминуемо
одно изъ двухъ—либо ребенокъ будетъ только пріиски-
вать нужныя ему выраженія, заученныя имъ на ино-
странномъ языкѣ, для. замѣны ими выраженія родного
языка, значить пріучаться останавливаться на одномъ
внѣшнемъ, на формѣ слова, не обращая вниманія на
содержаніе; это направленіе впослѣдствіи можетъ сдѣ-
латься обычнымъ, a мышленіе поверхностнымъ и одно-
стороннимъ, или же ребенокъ начнетъ думать на
разныхъ языкахъ, вслѣдствіе чего кругозоръ ercf не-
вольно сузится.
Исключенія представляютъ только геніальные люди,
могущіе излагать свои мысли одинаково свободно на
иностранномъ, чужомъ языкѣ, какъ на своемъ родномъ.
Это превращеніе временнаго средства въ конечную
цѣль лишило насъ классической и научной литературы
послужило вмѣстѣ съ тѣмъ препятствіемъ къ распро-
страненію охоты къ чтенію на русскомъ языкѣ. Куль-
турная' часть нашего общества распалась на два слоя:
верхній, обладавшій всѣми средствами, для прочнаго
образованія, но по рожденію, и положенію своему не
призванный къ серьезному научному труду, не нуждаю-
щійся въ отечественной научной литературѣ, ни въ
переводѣ на русскій языкъ иностранныхъ классиче-
скихъ произведеній; другой слой—нижній, почти исклю-
чительно состоящій изъ пролетаріата, безъ знанія
европейскихъ языковъ, безъ всякихъ средствъ. Послѣ
нелѣпой школьной подготовки, вступала молодежь
этого слоя въ высшія учебныя заведенія и не находила
ни одного порядочнаго руководства ни но какой спе-
ціальности на русскомъ языкѣ.
„Въ этомъ высказалась, замѣчаетъ Пироговъ, вся
нелѣпость нашей школьной системы".
Значеніе релиноз-
наго воспитанія.
Родители Пирогова были люди весьма набожные,
духъ благочестія и строгой церковности царилъ въ

ихъ домашнемъ быту и, между тѣмъ, какъ разъ въ
то время, когда ему было 12—14 лѣтъ, Пироговъ
сталъ поддаваться впервые нахлынувшему на него
настроенію нравственной распущенности, поддаваться
соблазнительнымъ, возбуждающимъ чувственность раз-
сказамъ, изображеніямъ, волнующимъ молодую кровь.
Начиналась неминуемая въ этомъ возрастѣ борьба
зла съ добромъ съ перемѣннымъ успѣхомъ. Это злое
начало называется Пироговымъ „ощущеніемъ", увле-
кающимъ его изъ обыкновенной колеи, удовлетворяя
внѣшнему влеченію, насилующему его, не безъ насла-
жденія. „Ощущеніе это какое то внѣшнее, поэтому на
первыхъ порахъ оно кажется постороннимъ, извнѣ
дѣйствующимъ. Наша фантазія придаетъ потомъ этому
„ощущенію" странный видъ, хотя и человѣческое свой-
ство; мы, обманутые ощущеніемъ внѣшности, чувствуемъ
его внутри себя. Отсюда изрѣченіе апостола Павла:
„я не хочу творить зло, a тѣмъ не менѣе его творю".
Зло это—зло органическое, поэтому и борьба съ
нимъ—борьба съ организмомъ. Помогать въ этомъ
случаѣ можетъ религіозное воспитаніе,—не обрядное,
a болѣе задушевное. Оно одно можетъ, по мнѣнію
Пирогова: „держать верхъ надъ развившеюся чувствен-
ностью". Христіанская религія вліяетъ на нравствен-
ность дѣтей, вселяя въ ребенкѣ искреннюю любовь
къ Богу, страхъ Божій. „Развитіе этого благодатнаго
чувства въ душѣ ребенка не зависитъ, замѣчаетъ
Пироговъ, отъ догматовъ и исповѣданій той или дру-
гой религіи". „Рѣшающую роль въ нашемъ воспитаніи
играютъ индивидуальность и жизнь. То воспитаніе
обѣщаетъ наибольшій успѣхъ, въ которомъ воспита-
тель сумѣетъ приспособиться къ индивидуальности
своего воспитанника и его самого къ жизни".
Религіозныя идеи
Н. И. Пирогова.
Пироговъ подробно разсматриваетъ постепенные
фазисы, черезъ которые проходили въ своемъ развитіи

его религіозныя убѣжденія до его религіознаго міро-
воззрѣнія на старости лѣтъ, какимъ колебаніямъ они
подвергались въ теченіе всего этого времени.
Пироговъ раздѣляетъ всѣхъ людей въ отношеніи
религіозныхъ убѣжденій на три категоріи: къ первой
принадлежатъ искренно вѣрующіе, соблюдающее всѣ
церковные обряды, въ числѣ ихъ есть между прочимъ
извѣстные математики, среди іезуитовъ. Ко второму
разряду относятся тѣ, которые стараются свои научныя
вѣрованія примирить съ религіозными убѣжденіями;
по достиженіи этого примиренія, они обыкновенно
переходятъ въ третью категорію—ни во что невѣрую-
щихъ, къ которымъ охотно примыкаютъ только-что
перешедшіе изъ средней школы.
Каждый человѣкъ науки, по мнѣнію Пирогова,
обязанъ чистосердечно рѣшить главный вопросъ жизни:
во что онъ вѣруетъ и что признаетъ?
Виляніе и нерѣшительность въ этомъ случаѣ со-
вершенно неумѣстны и недопустимы—онѣ ведутъ къ
нравственному убійству.
Важно для насъ съ точки зрѣнія автобіографіи Пи-
рогова рѣшеніе имъ этого вопроса. Вотъ это рѣшеніе:
„Изъ моего міровоззрѣнія, откровенно изложеннаго въ
моемъ „Дневникѣ", пишетъ Пироговъ, я заключаю, что
существованіе Верховнаго Разума, а слѣдовательно,
и верховной творческой силы я считаю необходимымъ
и неминуемымъ (роковымъ) требованіемъ (постулатомъ)
моего собственнаго разума, такъ что, если бы я и
хотѣлъ теперь не признавать существованія Бога, то
не могъ бы этого сдѣлать, не сойдя съ ума". И къ
этому выводу Пироговъ пришелъ послѣ долгихъ блу-
жданій, къ семидесятомъ годамъ своей жизни.
Извѣстно, что Вольтеръ считалъ, что „если бы
Бога не существовало, необходимо было бы его выду-
мать, изобрѣсти".

По справедливому замѣчанію Пирогова, у Вольтера
прокрадывается здѣсь мысль, что есть нѣкоторая
возможность допустить несуществованіе Бога, даже
является нѣкоторая вѣроятность этой мысли и въ
этомъ заключается вся лживость и несообразность
взгляда Вольтера.
Стремленіе къ безпредѣльной свободѣ, къ отсутствію
всякаго обязательнаго подчиненія какому бы то ни
было внѣшнему или внутреннему закону такъ сильно
въ современной молодежи, по словамъ Пирогова, что
онъ знаетъ молодыхъ людей, задающихъ не въ шутку
даже такіе вопросы: почему намъ необходимо прини-
мать, что 2x2 = 4, почему мы не свободны думать
иначе?44.
Опытъ жизни и примѣры большинства могутъ еще
обуздывать этотъ разгулъ свободы разума. Но стрем-
ленія, не терпящія никакого стѣсненія, современнаго
ума двигаются все далѣе и далѣе и находятся въ
зависимости отъ того, которое изъ двухъ направленій
беретъ перевѣсъ, какъ рѣшается главный вопросъ
жизни, вопросъ о Богѣ, который рѣшается въ боль-
шинствѣ случаевъ, по мнѣнію Пирогова, умомъ, а не
вѣрою.
Пироговъ подробно разсматриваетъ вопросъ о роли
случая „въ судьбахъ человѣчества44. Считаю лишнимъ
здѣсь входить въ разсмотрѣніе его аргументовъ; для
насъ интересенъ лишь выводъ: „думать, что случай
все рѣшаетъ въ жизни — нелѣпость, но нелѣпо также
убѣжденіе, что и маловажныя событія могутъ имѣть
роковыя послѣдствія".
Для Пирогова, по его собственному признанію,
существованіе Верховнаго Разума и Верховной Воли
сдѣлалось такою-же необходимостью, какъ его собствен-
ное умственное и нравственное существованіе. Для
его нравственнаго быта былъ необходимъ близкій ему

человѣческій идеалъ. Входя глубже въ себя во время
различныхъ испытаній жизни, онъ понялъ,» почему
культурныя племена такъ нуждаются въ идеалѣ Бого-
человѣка. Слабость духа и тѣла, болѣзнь, горе счи-
таются, по словамъ Пирогова, главными разсадниками
вѣры. Но не они одни приводятъ насъ къ Богу.
Когда душа наша торжествуетъ, она всегда находить
причину радости, причину сближенія съ другимъ не-
премѣнно высшимъ, сочувствующимъ ей, существомъ.
Это сочувствіе намъ дѣлается потребностью нашего
духа, соединяетъ насъ съ непостижимымъ для насъ
абсолютомъ". Я здѣсь значительно сокращаю умоза-
ключенія Пирогова,
Значеніе христіан-
ства
Очень характеренъ для его автобіографіи взглядъ
Пирогова на значеніе христіанства.
Онъ ищетъ въ. христіанствѣ мира и утѣшенія.
„Самъ Спаситель ничего не оставилъ намъ докумен-
тальнаго въ научно-историческомъ смыслѣ", пишетъ
Пироговъ, такъ что не историческая сторона пред-
ставляетъ для насъ интересъ; она требуетъ, какъ
всякая наука, научныхъ пріемовъ, слѣдовательно, по
убѣжденію Пирогова,—полную свободу изслѣдованія.
„Мы узнаемъ о Его жизни и ученіи ихъ книгъ,
написанныхъ Его послѣдователями. Но черезъ какую
тьму вѣковъ дошли до насъ эти письмена, черезъ
язычество, варварство, сектанство, фанатизмъ; какъ
и кто тутъ рѣшитъ, что является тутъ апокриѳомъ,
что нѣтъ: безъ строгой исторической критики никакая
исторія теперь немыслима, даже и священная".
Главное для Пирогова въ христіанствѣ, и это очень
важно для насъ въ цѣляхъ выясненія его нравствен-
ной личности, была недостижимая высота и освящаю-
щая душу чистота идеала вѣры, „отъ которой въ
теченіе цѣлыхъ вѣковъ отпадали тьма, неистовства и
всякія страсти".

^Христіанинъ, несмотря ни на что, ни на какія
историческія изслѣдованія, долженъ утверждать то, до
чего никому изъ смертныхъ невозможно было доду-
маться, а еще менѣе дойти, а именно, ту высоту и
чистоту нравственнаго чувства и жизни, которыя
содержатся въ ученіи Христа, ученіе это—не отъ
міра сего".
„Это не мораль, какъ хотятъ утверждать желающіе
отвергнуть Божественную натуру Учителя".
„Мораль зависитъ отъ нравовъ (mos, mores), а
нравы мѣняются со временемъ".
Пироговъ отвергаетъ протестанское ультра—рацио-
налистическое ученіе съ его послѣдователями, между
прочимъ Ренаномъ, для которыхъ Евангеліе—только
мораль.
Для Пирогова признаніе божественной натуры
Спасителя должно быть краеугольнымъ камнемъ его
вѣры. Положительнаго единаго нравственнаго кодекса,
неизмѣннаго для всѣхъ, для всего человѣчества—нѣтъ
и онъ явится только тогда, когда будетъ „едино стадо
и единъ пастырь". „Тутъ глубокое различіе между
научной истиной, которая добывается путемъ научнаго
изслѣдованія, путемъ только критики, и благодатной
истиной, осѣняющей человѣка путемъ одной только
вѣры, но не убѣжденія.
Недосягаемая высота и чистота идеала христіан-
ской вѣры дѣлаетъ его истинно благодатнымъ".
Пироговъ считаетъ догматизмъ и доктринерство
несовмѣстимыми съ духомъ христіанскаго ученія. При-
нудительная догма должна была явиться только
вмѣстѣ съ возникновеніемъ государственной церкви.
въ университетѣ.
Вернемся къ его автобіографіи. Изъ частнаго
пансіона Пироговъ попалъ прямо въ университетъ,
благодаря вмѣшательству въ это дѣло и поддержкѣ
того же доктора Мухина, о которомъ мы уже упо-

мешали. Онъ въ то время находился еще подъ
сильнымъ впечатлѣніемъ дѣтскихъ сказокъ, подъ
вліяніемъ которыхъ онъ развивался всю свою моло-
дость. Онъ отличался еще крайней наивностью. Боль-
шое на него вліяніе имѣла его старая няня, питавшая
ко всей ихъ семьѣ безпредѣльную преданность. Доста-
точно было ей сказать молодому Пирогову: „Богъ не
велитъ такъ дѣлать, не дѣлай этого — грѣшно!" и
юноша слушался ея безъ оговорокъ. Поступилъ Пиро-
говъ въ университетъ въ сентябрѣ 1824 года, 13-ти
лѣтъ отъ роду! Въ его автобіографіи онъ подробно
передаетъ о вліяніи, произведенномъ на него товари-
щеской обстановкой общежитія, въ которомъ онъ посе-
лился въ то время со студентами медиками. Это обще-
ніе со студентами совершенно измѣнило его натуру,
все его міровоззрѣніе, обратило его въ атеиста. Помо-
гали этому эти безконечные, полные содержанія, но
ни къ какимъ выводамъ не приводящіе споры, о кото-
рыхъ Пироговъ, между прочимъ, совершенно вѣрно
замѣчаетъ: „Двумъ мало-мальски образованнымъ рус-
скимъ нельзя сойтись вмѣстѣ, чтобы не заговорить
тотчасъ-же объ отвлеченныхъ предметахъ. Это, должно
быть, признакъ молодости нашей культуры". Тогда-же
онъ подпалъ подъ вліяніе идеи о неизбѣжности пред-
опредѣленія въ судьбахъ человѣка. Сначала предопре-
дѣленіе ему представлялось въ видѣ нравственнаго
тезиса, впослѣдствіи оно сдѣлалось роковымъ, логи-
ческимъ выводомъ.
Его умъ былъ въ высшей степени послѣдователь-
нымъ, отсюда его взглядъ на предопредѣленіе, какъ
на результатъ непрерывной и безконечной связи зави-
сящихъ другъ отъ друга причинъ и слѣдствій. Обряд-
ность и внѣшнее богопочитаніе сохранялись въ немъ
отчасти по привычкѣ, отчасти изъ страха. Основные
его религіозные устои тѣмъ не менѣе уже сильно

пошатнулись, все сводилось къ огульному отрицанію,
ничто не избѣгало критики.
Въ этомъ огульномъ отрицаніи воспитывались цѣлыя
поколѣнія. Подобное направленіе, конечно, не могло
не оставить глубокихъ слѣдовъ на молодомъ поколѣніи.
По мнѣнію Пирогова, эта молодежь, несмотря на духъ
отрицанія, дала очень хорошій контингентъ добросо-
вѣстныхъ медиковъ, хорошихъ отцовъ семействъ,
консервативнаго образа мыслей, совершенно иного
склада ума, чѣмъ тотъ, который можно было отъ
нихъ ожидать; „молодежи, пишетъ Пироговъ, нужно
перебѣситься, только каждая національность бѣсится
по-своему". Въ то время не было ни попечителя, ни
инспекціи въ университетъ. Экзаменовъ въ то время
тоже не было, ни курсовыхъ, ни полукурсовыхъ, зато
существовали въ началѣ лекціи перекличка и частыя
репетиціи. Университетской полиціи тоже не было.
Городская полиція не имѣла права вмѣшиваться въ
университетскія дѣла. Между тѣмъ, время было тре-
вожное: Аракчеевщина была въ полномъ ходу. Обще-
ственная жизнь не была еще въ то время, какъ
говорить Пироговъ, „ взбаламученнымъ моремъ ",
какъ теперь. Культурный слой заботился только
о себѣ, что, собственно говоря, дѣлается и до сихъ
поръ, но тогда люди были откровеннѣе и, забо-
тясь о себѣ, не толковали о меньшей братіи. „Все-
свѣтное" горе не волновало еще умы и не было еще
моднымъ занятіемъ для праздныхъ людей. Конечно,
молодежь, всегда чутко отзывающаяся на новыя теченія,
на новыя соціальныя ученія, не могла оказаться глу-
хою и къ этимъ стремленіямъ,
Политическія собы-
тія и отношеніе къ
нимъ.
Событіе 1-го марта застало Пирогова попечителемъ
въ Одессѣ, Онъ посвящаетъ ему много страницъ
своего „Дневника". Между ними есть страницы захва-
тывающаго интереса. Все это оказало на него, конечно,

удручающее впечатлѣніе, которое выступаетъ въ его вос-
поминаніяхъ объ этомъ ужасномъ событіи—1-го марта,
роковымъ образомъ измѣнившемъ всю новѣйшую исто-
рію Россіи.
Онъ пишетъ, что иностранецъ не затруднился бы
объяснить причину этихъ, столь часто повторяющихся,
покушеній на Александра П. Онъ приписалъ-бы ихъ,
не долго думая, слишкомъ опоздавшему и съ нетерпѣ-
ніемъ ожидавшемуся освобожденію крестьянъ, которое
осуществилось слишкомъ поздно, послѣ Крымской и
Турецкой компаніи съ ихъ неудачными мирами, послѣ
крайняго напряженія административнаго произвола,
всеобщаго броженія умовъ въ Европѣ, при выдаю-
щихся политическихъ событіяхъ на западѣ (освобо-
жденіе Италіи, Польское возстаніе, междоусобныя войны
въ Америкѣ). „Mfri—русскіе, пишетъ Пироговъ, такими
объясненіями не можемъ удовлетвориться. Мы знаемъ
о значительномъ количествѣ евреевъ, принимавшихъ
участіе въ движеніи".
Какъ извѣстно, было много противниковъ освобо-
дительныхъ реформъ Александра II и въ частности
эмансипаціи.
Пироговъ всегда оставался поборникомъ ея. На
него посыпались доносы изъ Мин-ства Вн. Дѣлъ (при
Министрѣ Ланскомъ) и изъ Мин. Нар. Пр: (при Мини-
стрѣ Ковалевскомъ). Въ то время Пироговъ перешелъ
на постъ попечителя Кіевскаго учебнаго округа. На
него посыпались обвиненія со стороны польскихъ
помѣщиковъ, жаловавшихся на студентовъ и на хохло-
мановъ.
Кіевскій Генералъ-Губернаторъ князь Васильчи-
ковъ также жаловался на него, какъ на мѣстнаго
предсѣдателя цензурнаго комитета. Пироговъ по-
дробно описываетъ свой пріѣздъ въ Петербургъ на

съѣздъ попечителей. Здѣсь онъ засталъ полный хаосъ.
Запрещались самыя скромныя статьи и рядомъ съ
этимъ разрѣшались совершенно безалаберныя, ярко
революціонные статьи и отзывы, какъ выраженія обще-
ственнаго мнѣнія. Нельзя было разобраться, слѣдуетъ
ли радоваться тому, что предстоитъ, или сторониться
отъ всего и только рукой махнуть,—до того все было
туманно и неопредѣленно.
За крѣпостное право были, конечно, завзятые крѣ-
постники по принципу и изъ-за личныхъ интересовъ,
а также и нѣкоторые идейные люди, опасавшіеся уни-
чтоженія крѣпостной связи, существовавшей еще въ то
время между народомъ и дворянствомъ. Наконецъ,
многіе придерживались формулы, — „Сначала нужно
образовать, a потомъ уже освобождать!" Нѣкоторые
даже крестьяне юго-западнаго края не стояли за осво-
божденіе, они говорили: „Нехай будетъ попрежнему,
чтобы еще горше не было". Эти слова слышалъ отъ
нихъ самъ Пироговъ. За освобожденіе стояли, конечно,
всѣ ученые, вся учащаяся молодежь, всѣ передовые
люди 40-хъ годовъ, вся интеллигенція. Возникало
какое-то смутное представленіе о какомъ-то „мужич-
комъ царствѣ", идея о которомъ пущена была сла-
вянофильскими фантазерами, о немъ много говорилось
въ Петербургскихъ салонахъ въ началѣ 60-хъ годовъ.
На западѣ, и преимущественно во Франціи, на смѣну
аристократіи явился уже вполнѣ готовый классъ —
третье сословіе. У насъ-же духовенство, мѣщанство
и купечество, — не связанные между собой никакими
внутренними связями, не обладало никакими данными,
для управленія освобожденнымъ отъ крѣпостной зави-
симости народомъ, который управлялся до сихъ поръ,
такъ сказать, механически, черезъ администрацію и
привиллегированное сословіе. „Но, пишетъ Пироговъ,
для проведенія своей реформы Правительство само

нуждалось въ демократически настроенныхъ дѣятеляхъ
'въ лицѣ мировыхъ посредниковъ, различныхъ чинов-
никовъ въ присутствіяхъ по крестьянскимъ дѣламъ,
при запретѣ принимать въ западныхъ губерніяхъ на
службу лицъ польскаго происхожденія. Большинство
этихъ служащихъ проникнуто было ненавистью и злобою
къ большимъ помѣстьямъ, къ крупнымъ землевла-
дѣльцамъ. Перечислять здѣсь отдѣльные примѣры
совершенно лишнее. Укажу только на одинъ примѣръ,
приведенный Пироговымъ: одинъ изъ смѣненныхъ
предсѣдателей мирового съѣзда писалъ ему изъ Вин-
ницы: я занялъ 25 рублей на выѣздъ, а меня оклеветали
во взяточничествѣ. Я отнялъ у помѣщиковъ Винниц-
скаго уѣзда слишкомъ 15,000 десятинъ въ пользу
крестьянъ и все еще не угодилъ краснымъ, засѣдаю-
щимъ въ Кіевѣ''.
Этотъ же самый субъектъ выражалъ мнѣніе, что
для правительства было бы выгоднѣе „отдать помѣ-
щичьи земли чиновникамъ; a помѣщиковъ сдѣлать
чиновниками".
„Въ дѣйствительности такъ и случилось: имѣнія
конфисковались, помѣщики административно высыла-
лись изъ юго-западнаго края, а чиновники и начальники
края надѣлялись. Такіе же демогогическіе слои чинов-
никовъ проникали и въ земскую и судебную сферу
того времени. Создалась нежелательная смѣсь новыхъ
учрежденій съ еще не вполнѣ отжившими и не вполнѣ
устраненными старыми порядками, при отсутствіи
строгой, опредѣленной программы власти и происходя-
щихъ отъ этого вѣчныхъ колебаніяхъ". Таковъ общій
взглядъ Пирогова на предшествовавшія 1861 году—
освобожденію крестьянъ—событія.1
Вмѣстѣ съ тѣмъ Пироговъ замѣчаетъ, что за
послѣдніе годы произошла замѣтная разница въ на-
строеніи молодежи. Существовавшая уже вначалѣ въ

зачаточномъ видѣ оппозиція у учащейся молодежи, раз-
вилась теперь въ сильной степени и онъ удивлялся той
затаенной, необъяснимой злобѣ, которую встрѣчалъ въ
современной ему молодежи. Не такъ давно это были
еще юношескія вспышки среди его товарищей по
10-му № общежитія въ Москвѣ, гдѣ они поселились.
Выступало теперь небывалое до тѣхъ поръ стремленіе
тогдашней интеллигентной молодежи къ сближенію съ
меньшею братіею, проявившееся въ дѣлѣ Петрашев-
скаго.
Это стремленіе, эта злоба развивались со време-
немъ, помѣрѣ развитія идеи освобожденія крестьянъ.
Правительство, между, тѣмъ, то поощряло новыя
вѣянія, то подавляло имъ же вызванныя стремленія.
Ареною борьбы между правительствомъ и интеллиген-
ціей служило освобожденное, но еще не свободное
крестьянство. Власть стремилась укрѣпить за собою
освобожденное ею крестьянство, представителемъ
котораго являлась интеллигентная молодежь. Борьба
была не равная, такъ какъ на сторонѣ власти были:
администрація и земскія и судебныя учрежденія. На
ея сторонѣ было обаяніе власти, тогда еще не поколеб-
ленное и военная сила. На сторонѣ же общественнаго
мнѣнія вся сила была въ молодомъ, не знающемъ
удержу, увлеченіи.
Пироговъ сравниваетъ тогдашнее настроеніе об-
щества съ положеніемъ вещей, которое создалось бы,
если бы выпущены были одновременно всѣ умалишен-
ные, солидарные въ своей idée fixe. Борьба услож-
нялась еще тѣмъ обстоятельствомъ, что она проис-
ходила тайно, такъ сказать, подземно, подпольно. Къ
числу недовольныхъ • присоединились сыновья духов-
ныхъ лицъ, насильно привлекаемые съ 1866 г. въ
Духовныя Семинаріи, съ запретомъ поступать въ.
Университеты.

Чигиринское дѣло, по мнѣнію Пирогова, доказы-
ваетъ, какъ крестьянство легко поддавалось кривымъ
толкамъ.
Главную ошибку Пироговъ видитъ въ томъ обстоя-
тельствѣ, что у насъ не было настоящаго культур-
наго сословія. Наша культурная молодежь, которая
послѣ освобожденія крестьянъ должна была бы пред-
ставлять самый надежный оплотъ для образованія интел-
лигентнаго сословія, сама свернула въ сторону и ста-
рается слить свои интересы съ интересами крестьянъ.
„Сами же крестьяне, замѣчаетъ Пироговъ, далеко не
такъ довольны происшедшей реформою, какъ это
можно было ожидать. Съ нихъ стали взимать деньги
на новыя міровыя учрежденія, на рекрута, на волость.
Конечно,.это вызывало неудовольствіе". По мнѣнію Пи-
рогова, необходимы мѣры, ослабляющія централизація),
различныя льготы самоуправленію, земству и т. д.
Однимъ словомъ, онъ рекомендуетъ мѣры чисто либе-
ральныя, въ чемъ мы еще разъ видимъ проявленіе
его политическихъ взглядовъ, отнюдь не консерва-
тивныхъ.
Весь тогдашній хаосъ Пироговъ объяснялъ распро-
странившимся во всей Россіи недовольствомъ въ
1877 — 78 гг., послѣ неудачнаго мира (Берлинскаго
Конгресса), закончившаго собою Турецкую компанію.
Всѣ происходившія постоянно покушеній естественно
вызывали послѣ себя репрессіи, a въ результатѣ—об-
щество не знало, кого ему больше ненавидѣть, стать ли
ему за произволъ и насиліе, крамолу или администрацію?
Пироговъ объясняетъ все происшедшее за послѣдніе
35 лѣтъ спертой атмосферой, въ которой пребывало все
это время общество, выпущенное внезапно на свободу
и тотчасъ же проявившее свою дѣятельность въ борьбѣ
съ властью, набросившись на нее, какъ сорвавшаяся
съ аркана степная, табунная лошадь. Общее стрем-

леніе молодежи того времени, настоящимъ знаменіемъ
времени, было—слиться съ крестьянскимъ бытомъ, съ
съ младшею братьею. Въ этомъ стремленіи находитъ
Пироговъ со стороны интеллигенціи много напускного,
дутаго, дѣланнаго.
Онъ наблюдалъ за этимъ движеніемъ въ Кіевѣ.
Возникли въ то время въ юго-западномъ краѣ вос-
кресныя школы, казавшіяся сначала весьма полезными
и дѣльными. Тутъ происходило сближеніе интелли-
генціи съ народомъ, принявшее весьма скоро урод-
ливое направленіе.
Всѣ законы, которые являлись выгодными для кре-
стьянъ, по мѣткому замѣчанію Пирогова, сознательно
признавались ими царскими; всѣ же невыгодные для
нихъ законы сразу подпадали у нихъ подъ со-
мнѣніе--это, конечно, выражало безграничное довѣріе
къ царской власти.
Но въ этомъ жег фактѣ таился поводъ ко всѣмъ
аграрнымъ смутамъ и волненіямъ. Вся бѣда, по его
мнѣнію, произошла оттого, что, только — что эманси-
пированнымъ крестьянамъ тотчасъ-же дали самоупра-
вленіе, выбранныхъ судей и всякихъ должностныхъ
лицъ, выбранныхъ мировыхъ посредниковъ и. т. д.
Чисто, какъ мы видимъ, на этотъ разъ консервативный
взглядъ того же либеральнаго Пирогова.
Всѣ эти старосты, старшины, сельскіе писаря на-
чали брать взятки, пьянствовать и оказывались, по
своей частой безграмотности весьма плохими руково-
дителями народа. Это освобожденное крестьянство, со
своимъ отдѣльнымъ отъ прочихъ сословій строемъ, со
своими бытовыми особенностями являлось какимъ-то
status in statu», по мнѣнію Пирогова.
Крестьянство въ юго-западномъ краѣ оказалось въ
плохихъ рукахъ. При этомъ происходила постоянная
смѣна губернаторовъ въ краѣ и даже генералъ—гу-

бернаторовъ изъ которыхъ каждый являлся со
своей программой, не согласованной съ программой
его предшественника и при этомъ наша молодежь
ищетъ сближенія съ крестьянствомъ, для распростра-
ненія соціальныхъ идей.
Всюду распространяется пропаганда.
Мысли о революціон-
ныхъ переворотахъ.
Въ его „Дневникѣ" есть много интересныхъ стра-
ницъ, посвященныхъ размышленіямъ пирогова о ре-
волюціи, о насильственныхъ переворотахъ и ихъ
общечеловѣческомъ значеніи. Принципы международ-
наго права допускаютъ въ данномъ случаѣ, терпятъ
и косвенно прикрываютъ вопіющія нарушенія человѣ-
ческаго и нравственнаго права. „Что считается без-
нравственнымъ въ жизни частнаго человѣка. то ни-
сколько не безнравственно въ политикѣ" замѣчаетъ
Пироговъ. Какъ все это примѣнимо, къ сожалѣнію, и
къ современнымъ намъ событіямъ въ охватившую
насъ чудовищную войну! Пироговъ въ одномъ мѣстѣ
замѣчаетъ, что древнее рабство военноплѣнныхъ, древ-
нее „Vae victis" исчезло подъ вліяніемъ христіанскаго
ученія и какъ бы взамѣнъ древняго безчеловѣчія вод-
рузился Красный Крестъ, какъ символъ христіанства
въ международныхъ отношеніяхъ". Между тѣмъ мы
теперь видимъ,' что и Красный Крестъ, нисколько не
является священнымъ для нѣмцевъ въ настоящую
войну. „Да и та страна", замѣчаетъ Пироговъ, „ко-
торая прославилась иниціативою учрежденія „Краснаго
Креста", служитъ главнымъ притономъ и разсадни-
комъ самого губительнаго для общечеловѣческой нрав-
ственности, заговора убійцъ и крамольниковъ" Пиро-
говъ объясняетъ общее, всюду наблюдаемое неудоволь-
ствіе тѣмъ, что „ни одно изъ преобразованій прошлаго
царствованія не было ведено въ томъ духѣ и направ-
1) Въ теченіе 20 лѣтъ перемѣнилось 6 генералъ-губернаторовъ.

леніи, какое было придано этимъ реформамъ въ на-
чалѣ ихъ появленія. Всѣ онѣ обѣщали иное, лучшее,
чѣмъ дали въ дѣйствительности". Такъ было прежде
всего съ крестьянской реформой. Послѣ десяти лѣтъ
многіе крестьяне (болѣе милліона) прикрѣплены еще
къ землѣ, которая не разверстана отъ помѣщичьихъ
владѣній, при существованіи во многихъ мѣстахъ еще
сервитутовъ. Самый значительный доходъ Государства
основанъ еще на водочной монополіи. Главные прин-
ципы, вложенные въ земство при его основаніи,—все-
сословное представительство, самоуправленіе и глас-
ность сильно поколеблены, вслѣдствіе охватившаго ихъ
бюрократизма, придавшаго имъ совершенно иное на-
правленіе.
Тоже замѣчается, по мнѣнію Пирогова, и въ су-
дебной реформѣ и въ проведеніи устава объ общей
воинской повинности. Объясняетъ онъ это измѣне-
ніемъ, происшедшимъ во взглядахъ Императора Алек-
сандра П-го со времени проведенія реформъ, заду-
манныхъ подъ благотворнымъ вліяніемъ его воспи-
тателя—поэта Жуковскаго, a „ложныя и обманутыя
надежды", замѣчаетъ Пироговъ, „гораздо болѣе, чѣмъ
всякій гнетъ и насилія- возбуждаютъ неудовольствіе и
раздражаютъ незрѣлый умъ",
Занятія медициной.
Пироговъ былъ студентомъ Московскаго Уни-
верситета. Семья его въ это время терпѣла край-
нюю нужду. Ему не было еще 17-ти лѣтъ. Онъ
передаетъ о комическомъ элементѣ, вносимомъ мно-
гими его тогдашними профессорами. Лекціи читались
по устарѣлымъ учебникамъ еще XVIII столѣтія. Сту-
денты-медики никогда не упражнялись на трупахъ,
никогда не вскрывали ихъ и только впослѣдствіи, бу-
дучи уже профессоромъ Дерптскаго Университета, Пи-
роговъ впервые занялся анатоміей и всѣми, примы-
кающими къ ней, науками. Студенты шли въ то время

еще дальше въ своемъ невѣжествѣ. Были въ то время
и такіе, которые ни разу не держали въ рукахъ тер-
мометра, а видали его только издали, такъ же, какъ
не видали въ натурѣ ни одного химическаго препа-
рата, ограничиваясь черченіемъ его на доскѣ.
Онъ приводитъ въ примѣръ профессора-химика
Рейсъ, читавшаго химію по своимъ тетрадямъ—„ученіе
о міровомъ эфирѣ" на латинскомъ языкѣ. Онъ былъ
самого высокаго мнѣнія о самомъ себѣ и говорилъ о
себѣ: „Primus deus, secundus—Rheus, tertius-adjunctus
meus".
Всѣ эти анекдоты могутъ представлять интересъ,
главнымъ образомъ, для студентовъ—медиковъ, по-
этому я ихъ здѣсь пропускаю.
Впрочемъ надо сказать, что то было время, когда
въ Казани при попечителѣ Магницкомъ анатомическіе
музеи хоронились на кладбищѣ съ отпѣваніемъ, a въ
Мин-ствѣ Нар. Пр. подымался вопросъ о томъ, чтобы
при чтеніи анатомическихъ лекцій обходиться безъ
труповъ.
Пироговъ такъ и окончилъ курсъ, не сдѣлавъ ни
одной операціи, даже на трупѣ. Онъ передаетъ, какъ
были введены мундиры для студентовъ,—это было уже
въ царствованіе Императора Николая I, случайно по-
сѣтившаго Университетъ и нашедшаго подъ тюфякомъ
студента стихи Полежаева, который за это угодилъ въ
солдаты.
Въ Дерптѣ.
Въ 1827 году впервые вышло распоряженіе (проектъ
академика Баррота) о командировкѣ молодыхъ уче-
ныхъ за-границу, которымъ пришлось воспользоваться
и Пирогову, выбравшему своей спеціальностью хи-
рургіи). Цѣль поѣздки была—приготовленіе въ члены
профессорскаго института. Но до командировки за-
границу Пироговъ былъ еще назначенъ въ Дерптъ
профессоромъ. По отношенію къ религіозному вѣро-

ванію Пирогова произошла за это время значительная
перемѣна и поколебленная до тѣхъ поръ вѣра въ об-
рядную религію, въ которой онъ до того времени
воспитывался, была уже совершенно утрачена и не
была замѣнена ничѣмъ лучшимъ; внесено было въ
область наивной, до-толѣ непоколебленной вѣры начало
отрицанія, постоянно расширявшагося, границы кото-
раго \же нельзя было опредѣлить. Полное невѣріе и,
какъ слѣдствіе его, атеизмъ уже начали охватывать
его душу, но спасло его чувство невозможности для
него отвергать Божество въ минуты счастья и при-
бѣгать къ нему только въ минуты горя. Молодой его
умъ,' по мѣткому выраженію Пирогова, съ тѣхъ поръ
^началъ бродить по всѣмъ закоулкамъ отрицанія".
Какъ показатель нравственнаго чувства, нравственнаго
міровоззрѣнія Пирогова въ то время приведу его
взглядъ, выраженный въ одномъ мѣстѣ его „Днев-
ника". „Какая нравственность возможна безъ идеала?
„Наша бѣда именно въ томъ й состояла и состоитъ,
что отцы наши не успѣли и не сумѣли вынести на
свѣтъ какой либо руководящій идеалъ, передъ кото-
рымъ необходимо было бы остановиться с,ъ глубокимъ
уваженіемъ".
• У Пирогова въ самое опасное время—къ 18 го-
дамъ, когда страсти и чувственность начинали за-
являть свои права, не было ни положительной ре-
лигіи, ни охраняющаго его идеала, а 16-ти лѣтъ,
передъ отъѣздомъ его въ Дерптъ, онъ былъ пла-
тонически влюбленъ въ дочь крестнаго отца, старше
его годами. Онъ въ то время съ грѣхомъ пополамъ
зачитывался „Ars amândi" Овидія. Чтобы ухаживать
за предметомъ своей страсти, Пироговъ долженъ былъ
пѣшкомъ въ свободное время совершать путешествія
черезъ всю Москву, изъ Кудрина на Басманную,
завивъ себѣ предварительно волоса барашками. Скоро

пришлось ему отправиться въ Петербургъ. Ѣхалъ онъ
вмѣстѣ съ бывшимъ впослѣдствіи ректоромъ Универ-
ситета, Рѣдькинымъ.
Пироговъ неодобрительно отзывается о своемъ пре-
бываніи въ Дерптѣ. Онъ находитъ, что къ нему при-
мѣнима извѣстная пословица, только взятая наобо-
ротъ: „что нѣмцу здорово, то русскому смерть". Сту-
денты-нѣмцы только кутили, дрались на дуэляхъ, на
первыхъ курсахъ не брали книги въ руки, зато ш
послѣднихъ курсахъ принимались очень усидчиво за
работу и заканчивали курсъ очень прилежно. Про-
фессорскіе кандидаты, въ числѣ которыхъ находился
Пироговъ, назывались въ Дерптѣ: „professur-Embrjonen" >
не сходились ни съ однимъ изъ студенческихъ круж-
ковъ. Самъ Пироговъ попалъ всего разъ на ком-
мершъ, уже по окончаніи курса. Онъ тѣмъ не менѣе
отдаетъ должное особенностямъ Дерптскаго строя сту-
дентовъ. Такъ, онъ хвалитъ даже установленіе и
обычаи постоянныхъ дуэлей между студентами, за-
ставляющихъ ихъ придерживаться вѣжливыхъ отно-
шеній между собой, что составляло яркій контрастъ
съ отношеніями между собой русскихъ студентовъ въ
русскихъ университетахъ, гдѣ въ его время господ-
ствовали крайне грубые нравы и даже прямо ку-
лачный бой. „Впрочемъ надо замѣтить, добавляетъ
Пироговъ, что съ увеличеніемъ строгости противъ
обычныхъ студенческихъ дуэлей, увеличивались болѣе
опасныя дуэли на пистолетахъ". Пироговъ подробно
описываетъ свои медицинскія занятія въ Дерптѣ и
входитъ въ^ такія подробности, передавать которыя
считаю здѣсь совершенно лишнимъ, какъ" чисто меди-
цинскія.
Въ Дерптѣ Пироговъ пробылъ 5 лѣтъ съ 1827
по 1832 г. Онъ считаетъ корпоративное устройство
студенчества немыслимымъ въ Русскихъ Универси-

тетахъ; въ Дерптѣ и на Западѣ—это дѣло тради-
ціонное, у насъ же для него нѣтъ почвы, но тѣмъ не
менѣе Пироговъ твердо убѣжденъ, что пока у насъ
въ Университетахъ не будетъ учреждено студенче-
скаго, правильно организованнаго представительства,
Университетское начальство никогда не можетъ расчи-
тывать на вліяніе и воздѣйствіе на учащуюся моло-
дежь. „Разъ этого нѣтъ, остается, пишетъ Пироговъ,
одно средство—это вводить въ Университетъ обыкно-
венную полицію и подчинить весь Университетскій
строй ея вліянію, а это—конецъ всякаго нравственно-
научнаго значенія Университета; тогда начальство
Университета ректоръ и профессора—сами по себѣ и
студенты—сами по себѣ и тогда немыслимы тѣ воспоми-
нанія, которыми дорожатъ старые студенты и которыя
по прошествіи 50 лѣтъ связываютъ ихъ съ ихъ пре-
бываніемъ въ Университетѣ, немыслимы воспоминанія
о лучшемъ времени интеллектуальной жизни. Эта связь
имѣетъ неотразимое вліяніе на всю послѣдующую
жизнь, на весь нашъ внутренній бытъ, на все обще-
человѣческое въ насъ".
Пироговъ указываетъ, что въ 1820 и 30 г.г. въ
студенчество, какъ въ Германіи, такъ, значитъ, и въ
Дерптѣ начинала проникать политика и хотя она не
была столь радикальною, какъ впослѣдствіи, но уже
начала принимать болѣе рѣзкій, соціальный характеръ,
послѣ происшедшихъ на Западѣ въ это время поли-
тическихъ убійствъ, хотя еще сохранились и чисто
нравственныя корпораціи, вродѣ Tugendbund'a. Про-
исходили постоянные аресты, заключенія въ крѣпости
и тюрьмы. Правительство даже потворствовало со-
зданію этихъ корпорацій, какъ отвлекающихъ молодежь
отъ политическихъ интересовъ и приковывающихъ ее
къ злобамъ дня. Интересенъ по этому поводу взглядъ
Пирогова на созданіе корпорацій, взглядъ —сильно

разнящійся даже отъ взгляда нашего современнаго
Министерства.
Пироговъ полагаетъ, что если бы, при созданіи
студенческаго представительства, положить въ осно-
ваніе его дѣйствительныя нужды студенческой тру-
довой жизни и такимъ образомъ, внести въ студен-
ческую организацію практическую, дѣловую, жиз-
ненную дѣятельность, то и большинство студентовъ
примкнуло бы къ нему и перестало даромъ терять
время въ безплодныхъ партійныхъ преніяхъ.
Мысль эта не лишена основанія, но характери-
зуетъ Пирогова опять-таки, даже и по сравненію съ
условіями нынѣшняго времени, какъ администратора
съ передовыми убѣжденіями, отнюдь не какъ узкаго
консерватора. Мы видѣли, что эти передовые взгляды
уживались у него съ непоколебимыми требованіями
дисциплины и порядка, предъявляемыми имъ, какъ
педагогомъ-администраторомъ.
Пребываніе, хотя и не очень продолжительное,
Пирогова въ Дерптѣ оказало на все его послѣдующее
міровоззрѣніе, на его вкусы и вообще на весь складъ
его ума громадное вліяніе и придало ему даже особый,
такъ сказать, отпечатокъ; мы видѣли, какъ сказы-
валось въ немъ это пристрастіе къ нѣмецкой наукѣ,
къ нѣмецкой педагогикѣ, когда онѣ занималъ постъ
педагога-администратора въ двухъ учебныхъ округахъ —
въ Одессѣ и въ Кіевѣ. Это вліяніе обнаруживалось также
постоянно впослѣдствіи въ его педагогическихъ сочи-
неніяхъ, подробно нами разобранныхъ въ нашей
настоящей работѣ.
Нѣмецкая философія не могла не наложить своей
печати на всемъ складѣ его ума. Онъ оставался рус-
скимъ въ душѣ, но всегда относился съ уваженіемъ
къ нѣмецкой культурѣ, всегда находился подъ ея
обояніемъ.

Мы видѣли, какъ культура эта рѣзко измѣнилась
за послѣднее время нынѣшней міровой войны.
За-границей.
Въ 1833 г. Пироговъ защищаетъ свою докторскую
диссертацію. Въ томъ же году онъ впервые выѣзжаетъ
заграницу въ Берлинъ. Засталъ онъ науку въ Бер-
линѣ въ переходномъ состояніи. То было время затишья,
въ философской наукѣ послѣ Гегеля и созданнаго
имъ въ научномъ мірѣ гегеліанства.
Надвигался постепенный переходъ къ реализму. Ана-
томія и физіологія, какъ науки, тогда еще не существо-
вали. Тогдашніе, даже знаменитые хирурги ихъ не
знали, какъ напр. Грефе или Диффенбахъ. Патологи-
ческая анатомія тоже еще не существовала.
Эта часть его „Дневника" содержитъ несомнѣнно
весьма интересныя подробности только для врача, по-
этому я ихъ пропущу, какъ мнѣ кажется, безъ ущерба.
На каѳедрѣ хирургіи.
Пироговъ расчитывалъ получить каѳедру хирургіи
въ Москвѣ, но получилъ ее въ Дерптѣ по выборамъ.
Курьезны свѣдѣнія, сообщаемыя Пироговымъ о но-
вомъ Попечителѣ Дерптскаго Университета генералъ-
маіорѣ Крафтштремѣ. Онъ такъ его аттестуетъ: „ока-
зался онъ не худымъ человѣкомъ, могъ быть гораздо
хуже, поступивъ съ сѣдла на Попечительство. По его
мнѣнію, наука была трехъ сортовъ: полезная до
.извѣстной степени, вредная—если не унять, то, пожалуй,
и очень вредная, и годная и даже, пожалуй необхо-
димая для препровожденія времени и для забавы людей
со средствами".
Интересны разсказы Пирогова о посѣщеніяхъ, ко-
торыя онъ дѣлалъ въ Петербургскихъ лѣчебницахъ,
преимущественно Обуховской и св. Магдалины. Въ
то время онъ чувствовалъ всю недостаточность своей
научной подготовки къ занятію каѳедры хирургіи.
Для этого ему не хватало знанія, опытности и само-
обладанія. „Всѣ эти качества необходимы, пишетъ онъ,

чтобы получить право на жизнь и смерть другого и
на передачу этого права другимъ—своимъ слуша-
телямъ".
„При возникновеніи такихъ обстоятельствъ очень
трудно бываетъ рѣшить, пишетъ Пироговъ, что слу-
житъ главнымъ мотивомъ моихъ дѣйствій—суетность
или истинное желаніе помочь и облегчить страданія?
Это тѣмъ болѣе трудно рѣшить для человѣка, пре-
даннаго своему искусству душой—искусству облегчать
людскія страданія. Несмотря на малое вѣроятіе успѣха
операціи, несмотря на всю опасность этой операціи
для жизни больного, на полную невозможность совер-
шенно безпристрастно опредѣлить шансы успѣха или ги-
бели, молодой операторъ, всецѣло преданный своему
искусству, всегда способенъ жертвовать всѣмъ для испы-
танія себя въ трудной операціи во славу науки. Между
тѣмъ слѣдуетъ поступать какъ разъ наоборотъ, но это
значитъ подчинить интересъ науки и искусства всецѣло
высшему нравственному чувству. Этому, въ свою оче-
редь препятствуютъ сотни „сомнительныхъ случаевъ".
Рѣшить вопросъ можетъ только голосъ собственной
совѣсти и, конечно, для каждаго она рѣшитъ его по
своему. Но дѣло въ томъ, что хирургъ не всегда мо-
жетъ полагаться на собственную совѣсть. Научныя
занятія, пристрастіе и любовь къ своему искусству
дѣйствуютъ и на совѣсть, склоняя ее на свою сто-
рону, и совѣсть становится на сторону научнаго пред-
убѣжденія".
Результатомъ всѣхъ колебаній для Пирогова было
непреклонное рѣшеніе, при первомъ же вступленіи его
на каѳедру, ничего не скрывать отъ своихъ учени-
ковъ и не медля открывать передъ ними сдѣланную
имъ ошибку въ діагнозѣ-ли или въ лѣченіи болѣзни.
Руководствуясь этимъ принципомъ и были напи-
таны его „Клиническіе анналы", озаглавленные имъ

„Хирургическая анатомія", въ которыхъ имъ описаны
всѣ промахи и ошибки, допущенные имъ при постели
больного. Черезъ годъ послѣ выхода первыхъ выпус-
ковъ его „Хирургической анатоміи", Пироговъ былъ
избранъ въ ординарные профессора. Въ 1837 г. Пи-
роговъ отправился въ Парижъ, командированный
Министерствомъ. Онъ ѣхалъ 13 дней въ экипажѣ до
Парижа изъ Дерпта. Изъ всѣхъ видѣнныхъ Пирого-
вымъ хирурговъ въ Парижѣ всего болѣе ему понра-
вился Вельпо, очень польстившій его самолюбіе. Когда
онъ отрекомендовался ему, какъ русскій врачъ, тотъ
спросилъ его, не знакомъ ли онъ съ проф. изъ Дерпта
Пироговымъ, и когда послѣдній заявилъ ему, что онъ
и есть Пироговъ, тотъ несказанно обрадовался и сталъ
его чрезвычайно хвалить за его направленіе въ хи-
рургіи. Онъ подробно описываетъ все видѣнное имъ
въ Парижѣ, свое знакомство съ мѣстными профессо-
рами, преимущественно хирургами, и т. д.
При проѣздѣ черезъ Москву Пироговъ побывалъ
у тамошняго попечителя графа Строганова, который
сильно ему не понравился своей надменностью. Надо,
впрочемъ, добавить, что его описаніе графа Строга-
нова какъ-то не вяжется съ опредѣленнымъ, соста-
вившимся о немъ, представленіемъ. Въ концѣ своего
„Дневника" Пироговъ описываетъ, происшедшую при
графѣ Клейнмихелѣ, реформу военно-медицинской
Академіи. Его пригласили занять въ ней каѳедру хи-
рургіи,—онъ отказался. Графъ Клейнмихель не до-
пускалъ въ Академію не казеннокошныхъ студентовъ
и приглашалъ въ Академію семинаристовъ; послѣд-
ствія этой административной мѣры скоро дали себя
чувствовать. Для подготовки-же къ поступленію въ
Академію совершенно безграмотныхъ семинаристовъ
Клейнмихель открылъ приготовительный классъ, для
обученія ихъ грамматикѣ, ариѳметикѣ и закону Божію.

По проекту Пирогова, учреждена въ Академіи
каѳедра госпитальной хирургіи, оказавшаяся весьма
полезной для молодыхъ врачей. „Дневникъ" кончается
повѣствованіемъ о первой женитьбѣ Пирогова; здо-
ровье его уже сильно пошатнулось. „Дневникъ" рѣзко
обрывается почти наканунѣ его смерти, мысль не за-
кончена, что указываетъ на наступившія сильныя стра-
данія, сведшія, его въ могилу.
Я привелъ такимъ образовъ выдающіяся мѣста
изъ „Посмертныхъ записокъ" Пирогова, указывающія
и рисующія часто очень оригинальныя его мысли, сви-
дѣтельствующія о его выдающемся умѣ и о весьма
мѣняющихся его политическихъ взглядахъ, за частыми
колебаніями которыхъ я старался подробно слѣдить
въ настоящемъ своемъ трудѣ, съ цѣлью ближе подойти
къ его политическому міровоззрѣнію, что и составляло
главную мою задачу.
Можетъ быть, здѣсь не вездѣ соблюдена хроноло-
гическая послѣдовательность, но это объясняется отсут-
ствіемъ этой послѣдовательности и въ самомъ „Днев-
никѣ", гдѣ H. И. Пироговъ по поводу того или дру-
гого событія часто подолгу останавливается на тѣхъ
или другихъ своихъ воспоминаніяхъ о прежде быв-
шемъ.

ГЛАВА VIII.
Женскій вопросъ.
Характеристика педагогическаго міровоззрѣнія Пи-
рогова была бы не полна, если бы мы не коснулись
его взгляда на женское призваніе. Мы почерпаемъ эти
свѣдѣнія изъ статьи, озаглавленной „Н. И. Пироговъ
о любви, о призваніи женщины-матери и пр.", напи-
санной имъ по поводу неизданныхъ писемъ къ не-
вѣстѣ
Эти письма были писаны Пироговымъ баронессѣ
Александрѣ Антоновнѣ Бистромъ, впослѣдствіи его
второй женѣ. Онѣ относятся къ началу 50-хъ гг. прош-
лаго столѣтія и пополняютъ собою ощущавшійся за-
мѣтный пробѣлъ въ матеріалѣ, касающемся характе-
ристики Пирогова за время, предшествующее его вы-
ступленію на педагогическомъ поприщѣ въ должности
Попечителя, сначала Одесскаго учебнаго округа, а за-
тѣмъ и Кіевскаго. Безъ этихъ свѣдѣній остается для
насъ неясною его принципіальная педагогическая
точка зрѣнія, нашедшая себѣ выраженіе въ его зна-
менитыхъ „Вопросахъ жизни", самомъ выдающемся
его педагогическомъ сочиненіи, явившемся такимъ
„новымъ словомъ" въ тогдашней педагогикѣ, послѣ
котораго былъ немыслимъ возвратъ къ прежнему, къ
старому порядку вещей. Статья эта, какъ мы видѣли,
была крайне жизненная. Она бичевала недостатки
прежняго воспитанія, предъявляла совершенно новыя
требованія, дѣйствовавшія на современное общество
чисто ошеломляющимъ образомъ. Впервые выступаю-
щее новые нравственные идеалы послужили впослѣд-
ствіи предметомъ изслѣдованія спеціальныхъ очерковъ,
какъ-то: Чернышевскаго и Добролюбова (1856 г.), Со-
кулина (1906 г.) и, наконецъ, въ послѣднее время
Золотарева (1910 г.). Всѣ эти статьи говорятъ о зна-
*>) См. Журналъ „Голосъ минувшаго" Май 1915 г.

ченіи „Вопросовъ жизни". Онѣ выражаются о нихъ
„какъ о чистой правдѣ, правдѣ очень серьезной и
занимательной, не менѣе лучшаго поэтическаго вы-
мысла, какъ объ источникѣ, отъ котораго вѣетъ ду-
хомъ правды, благородства и глубокаго убѣжденія,
какъ о тепломъ лучѣ солнца въ затхломъ подвалѣ до-
реформенной школы, какъ о первой ласточкѣ обще-
ственной весны". Нѣкоторые критики отмѣчаютъ ми-
стическій элементъ „Вопросовъ жизни", причемъ объ-
ясняли этотъ элементъ достоинствомъ его, заключаю-
щимся въ его правдивости, искренности и глубокой
любви къ молодому, подростающему поколѣнію. Письма
его къ невѣстѣ цѣнны для насъ, какъ матерьялъ
для изслѣдованія того психологическаго процесса, ко-
торый привелъ Пирогова на педагогическое поприще.
Еще до первой женитьбы Пирогова (1842 г.), во
время его болѣзни, какъ сообщаетъ Пироговъ,. яви-
лась у него впервые мысль объ упованіи на Промыслъ
Божій. Эта мысль сразу дала совершенно иное на-
правленіе всему его міровоззрѣнію. Онъ сталъ заду-
мываться надъ религіозно-философскими темами, a съ
рожденіемъ сыновей—надъ мыслью о нравственномъ
долгѣ родителей относительно будущности сыновей.
Эти мысли вытекали изъ охватившаго его религіоз-
наго настроенія, только еще усилившагося послѣ смерти
его первой жены. Мысль, что его дѣти остаются безъ
воспитательнаго воздѣйствія матери, сильно его волно-
вала. Цитирую собственныя его слова: „Мнѣ нуженъ
былъ отвлеченный, недостижимо-высокій идеалъ вѣры".
Онъ принялся за Евангеліе, котораго раньше онъ ни-
когда не читывалъ (ему было тогда 38 лѣтъ), и онъ
нашелъ для себя этотъ идеалъ. Онъ пишетъ своей
невѣстѣ A. A. Бистромъ,—будущей его второй женѣ,
12 апрѣля 1850 г.: „послѣ сомнѣній, тревожившихъ
душу, послѣ безутѣшнаго безвѣрія, наконецъ и

дай Богъ навсегда, я составилъ себѣ идеальный взглядъ
на христіанское ученіе, одинъ единственный, который
предохраняетъ меня отъ сомнѣній и безвѣрія". Этотъ
единственный взглядъ заключается въ томъ, чтобы
„стараться по возможности и по крайнему разумѣнію
подражать жизни земной Искупителя, не примѣшивая
сюда обрядовой стороны религіи".
Письма эти долго считались утерянными и только
въ декабрѣ 1913 года сынъ Николая Ивановича, В. Н.
Пироговъ, нынѣ покойный, нашелъ ихъ случайно въ
Марсели въ ящикѣ вмѣстѣ съ разными старыми кни-
гами. Теперь онѣ поступили въ собственность Акаде-
міи Наукъ. Эти письма даютъ намъ взглядъ Пирогова
на воспитаніе женщины, и идеалъ дѣвушки, въ нихъ
нарисованный, соотвѣтствуетъ личности его невѣсты
Бистромъ, которую онъ и имѣлъ въ виду.
Первое письмо, написанное 9 марта 1850 г., начи-
нается вопросомъ, обращеннымъ къ Бистромъ, его
невѣстѣ—кто онъ и кто она? Онъ указываетъ на то,
что ихъ раздѣляетъ глубокая пропасть времени, они
подали другъ другу руки надъ этой пропастью и
нельзя никого перетянуть на свою сторону—можно
упасть обоимъ.
Перейти ей—сдѣлать это salto mortale—ей страшно,
и ему не легко, такъ какъ она ему не чужая. Надо
сперва хорошенько узнать другъ друга, между тѣмъ
дѣлать мостикъ черезъ эту пропасть и некогда и не
вѣрно. Онъ дѣлаетъ далѣе подробную характеристику
своей невѣсты, характеристику, какъ естественно для
жениха, весьма пристрастную, вмѣстѣ съ тѣмъ онъ
указываетъ, что она обладаетъ способностью имѣть
убѣжденія, такъ какъ только опытъ даетъ намъ воз-
можность убѣдиться въ томъ, обладаемъ ли мы убѣжде-
ніями, но не имѣла она еще случая дѣлать приложе-
ніе своихъ взглядовъ, что и является самымъ труднымъ

дѣломъ жизни. „Тутъ-то часто, замѣчаетъ Пироговъ,
мы начинаемъ видѣть, что наши взгляды, наши убѣжде-
нія были карточные домики".
„У нея есть религія сердца, но не религія дѣлъ—
вѣнецъ земной жизни человѣка—одна только высшая
воля можетъ помочь намъ въ трудномъ исполненіи
этой религіи". Далѣе Пироговъ находить, что его не-
вѣста не любитъ роскоши, потому что въ ней не
нуждается. „Мы обыкновенно, замѣчаетъ Пироговъ, не
любимъ того, что имѣемъ, что намъ легко достается".
Онъ при этомъ дѣлаетъ весьма умное замѣчаніе. „Не-
сравненно труднѣе найти бѣдняка, который-бы не лю-
билъ роскоши, нежели богатаго, который былъ-бы къ
ней привязанъ всей душой". „Пусть женщина сохра-
нитъ дѣтское простодушіе и чистоту души, еще не
замаранной опытомъ. Чѣмъ долѣе она сохранитъ дѣт-
ское простодушіе и чистоту души, чѣмъ позже высту-
питъ на поприще практической жизни, тѣмъ лучше".
Ему хочется, чтобы его жена судила во 1-хъ, по
инстинкту—это ея неотъемлемая принадлежность, какъ
женщины. Но тутъ нужно быть осторожнымъ. „Часто
мы думаемъ, что нашъ взглядъ основанъ на этомъ
внутреннемъ, необъяснимомъ, непроизвольномъ, непод-
властномъ разсудку убѣжденіи, которое онъ называетъ
нравственнымъ инстинктомъ, между тѣмъ, разсмотрѣвъ
его пристальнѣе, мы открываемъ, что это было не
внутреннее убѣжденіе, a пріобрѣтенное наслышкой
предубѣжденіе. Во 2-хъ, онъ желалъ бы, чтобы его
жена, — не слишкомъ бы заботилась о снисканіи
этого матерьяла внѣ ея семейнаго круга. Она должна
видѣть въ своемъ мужѣ авторитетъ, такъ какъ она
безусловно должна питать къ нему полное довѣріе,
вѣря, что онъ для самого же себя, a слѣдовательно
и для нея будетъ заботиться замѣнить своей опыт-
ностью ея недостатокъ въ опытѣ". Пироговъ прибав-

ляетъ, что пусть она назоветъ это, пожалуй, эгоизмомъ,,
пусть не соглашается съ этимъ,-но пусть тогда и не
выходитъ замужъ за того, которому опытъ наблюде-
нія и долгое, безпристрастное изученіе самого себя и
свѣта даютъ право на первенство въ этомъ отноше-
ніи. „Что бы ни твердили приверженцы эмансипаціи
и люди, не знающіе ничего лучшіе своего „я", авто-
ритетъ долженъ быть на землѣ,—безъ него не суще-
ствуетъ никакой нравственной связи между наставни-
комъ и ученикомъ, между отцомъ и сыномъ, между
мужемъ и женой. „Если ученикъ не имѣетъ ко мнѣ
этого довѣрія,—я больше не учитель, пишетъ Пиро-
говъ; если мой сынъ перестанетъ вѣрить въ справед-
ливость моихъ наставленій, я ему болѣе не отецъ;
если жена не вѣритъ въ справедливость моихъ взгля-
довъ и убѣжденій,—я ей болѣе не мужъ". Пироговъ
принимаетъ- въ этомъ случаѣ слова: учитель и уче-
никъ, отецъ и сынъ, мужъ и жена въ полномъ нрав-
ственномъ значеніи этихъ обязанностей. Можно быть
ученикомъ, пишетъ Пироговъ, заключивъ контрактъ на
выучку съ учителемъ, не имѣя достаточнаго матерьяла,
доставляемаго опытомъ и лѣтами жизни для сужденія,
и тогда, узнавъ отъ него, что нужно, и заплативъ
ему деньги по уговору, оба квиты. Можно сына своего
на 8-мъ году отдать въ учебное заведеніе, на попече-
ніе гувернантки или даже въ воспитательный домъ и
также считать себя квитымъ и т. д.".
Жена должна быть другомъ мужа и, слѣдовательно,
равною ему". „Но эта самая дружба, по мнѣнію
Пирогова, основана съ одной стороны на увѣренности
жены въ авторитетѣ мужа (въ непогрѣшимости его)—
infaillibilité", a съ другой стороны — она основана
на любви и уваженіи къ доброДѣтели благочестія
(piété), отличающей ' жену. Эта добродѣтель является
самою неразрывною, самою святою и ненарушимою

связью, соединяющею жену съ мужемъ. Порукою въ
этомъ служитъ Священное Писаніе и законы благо-
устроеннаго общества. То же самое въ отношеніяхъ отца
къ сыну и наставника къ ученику.
Пироговъ далѣе развиваетъ свою мысль: отецъ
вручаетъ воспитаніе своихъ дѣтей женѣ своей—ихъ
матери, отсюда естественно его желанія, чтобы его
нравственныя убѣжденія, его религія были переданы
его дѣтямъ, а это возможно только тогда, если она
всецѣло раздѣляетъ религіозныя убѣжденія мужа.
Поэтому и онъ не долженъ скрывать отъ нея
своихъ недостатковъ, которые въ свою очередь не
должны служить для нея предметомъ упрековъ или
критики. И это не есть такъ называемый „домашній
деспотизмъ". — Это необходимое условіе счастливой,
гармоничной, совмѣстной семейной жизни. Онъ пре-
дупреждаетъ ее, что съ нимъ ей въ особенности
нужно быть осторожной. Вначалѣ супружества онъ
бываетъ особенно нервенъ и раздражителенъ (это
былъ его второй бракъ), и въ такое время всякая
неосторожная ошибка, самое ничтожное обстоятельство,
которое въ другое время не произвело-бы на него
никакого впечатлѣнія, вызываетъ въ немъ цѣлый рядъ
самыхъ черныхъ мыслей. Происходитъ это потому, что
онъ постоянно наблюдаетъ за самимъ собой—отъ
этого происходитъ большое напряженіе его вниманія
и, какъ слѣдствіе его,—напряженное состояніе его
чувства и духа. Если она (жена его) подчинится
этому настроенію, покажетъ ему постоянное довѣріе
его взглядамъ и убѣжденіямъ,—несомнѣнно она побѣ-
дитъ его этимъ довѣріемъ и онъ въ свою очередь
вполнѣ подчинится ей—это лучшее средство для
гармоніи съ нимъ въ семейной жизни. Онъ по харак-
теру своему крайне неуживчивъ и необщителенъ. У
него нѣтъ друзей, онъ совершенно одинокъ на свѣтѣ,

такъ какъ однихъ онъ слишкомъ мало уважаетъ, другихъ
почти презираетъ.
Чтобы быть его другомъ, заслужить полную
довѣренность, нужно многое, чего онъ ни въ одномъ
изъ своихъ пріятелей не находитъ. Если онъ дѣлаетъ,
напримѣръ, пожертвованіе, это онъ дѣлаетъ совсѣмъ
не изъ любви къ людямъ, а только потому, что это
ему самому пріятно." „Онъ держитъ на ключѣ храмъ
своего внутренняго быта; туда заглядываетъ только онъ
одинъ и до сихъ поръ только женѣ позволялъ онъ
туда входить, открывая для нея запертую дверь".
Мы видимъ, что эти письма къ невѣстѣ / ничто
иное, какъ собственная характеристика Пирогова,
откровенная исповѣдь его души, въ которой вполнѣ
правдиво обрисована его нравственная личность, безъ
всякихъ прикрасъ.
Въ своей перепискѣ съ невѣстой Пироговъ откро-
венно сознается ей, что . онъ женится на ней рѣши-
тельно „безкорыстно". За четыре года вдовства,
послѣ смерти первой жены, онъ многое переду-
малъ.
„Сначала онъ было думалъ не иначе вновь жениться,
какъ взявъ капиталъ за женою, причемъ онъ разсу-
ждалъ слѣдующимъ образомъ: нѣтъ никакой гарантіи,
что его жена, по выходѣ за него замужъ, не измѣ-
нитъ существеннымъ образомъ свой характеръ.
„Бракъ весьма часто измѣняетъ нравъ женщины.
Если его будущая жена будетъ отъ него требовать,
чтобы онъ удовлетворялъ ея капризы, а у него на
это не хватитъ средствъ, создастся невыносимое
бремя. То немногое, что онъ уже пріобрѣлъ, принад-
лежитъ его дѣтямъ отъ первого брака, многаго же
онъ никогда не пріобрѣтетъ, не имѣя къ тому ни
малѣйшей склонности". Поэтому ему необходимо было
выбрать жену, которая принесла-бы съ собой то, что

она считала для себя необходимой потребностью.
Дважды ему представлялась возможность довольно
выгодной женитьбы, но онъ не рѣшался.
Въ другой разъ онъ уже почти рѣшилъ жениться
на одной дѣвушкѣ, но она испугала его пристрастіемъ
къ свѣтской жизни, къ выѣздамъ, ставшимъ для нея
необходимыми. Сватаясь наконецъ за баронессу Би-
стромъ, онъ окончательно оставилъ всѣ мысли о корысти.
„Онъ искалъ только матери для своихъ дѣтей, которая
сумѣетъ ихъ одушевить непоколебимой вѣрой на
цѣлую ихъ жизнь, которая будетъ ему истинной женой
по душѣ и по чувству."
Онъ считаетъ необходимымъ познакомить жену съ
прозаической стороной жизни, съ имѣющимися у него
матеріальными средствами. Онѣ были въ то время
незначительны. Онъ высчитываете даже, сколько у
нея будутъ послѣ его смерти въ видѣ пенсіи". Онъ
умоляетъ ее привязать его къ жизни, поддержать въ
немъ вдохновеніе участіемъ, собственнымъ вдохнове-
ніемъ и любовью къ идеальному, укрѣпить его въ его
занятіяхъ наукой и искусствами и передать это на-
правленіе его дѣтямъ".
Его тревожитъ одна только мысль, которая тяго-
тѣла надъ нимъ и прежде въ теченіе его болѣзни въ
первое его супружество—это мысль о томъ, что не-
предвидѣнный недугъ можетъ лишить его и его семью
средствъ къ спокойному существованію.
„Но, утѣшаетъ себя Пироговъ, буд*> воля Господня
надъ нами, тревожиться мыслями о будущемъ ни къ
чему не ведетъ и запрещено Откровеніемъ".
Трогательно его обращеніе къ женѣ: „Старайся,
пишетъ онъ, когда замѣтишь во мнѣ эти тревожныя
мысли, уничтожить ихъ твоею вѣрою и твоимъ вдох-
новеніемъ. Не пугайся меня въ минуты моихъ сомнѣній,
когда сердце мое холодѣетъ, когда чувство прячется

въ глубину, когда безмолвіемъ и сумрачнымъ взглядомъ
выражается тоска и грусть души.
„Знай, что нѣжность твоя всегда будетъ въ силахъ
расшевелить эту грустную душу, разсѣять мракъ,
одушевить, согрѣть и осѣнить меня. Я это знаю,| я
это чувствую. Не забудь, что въ твоихъ рукахъ теперь
лежитъ все, что привязываетъ меня еще къ здѣшней
жизни".
„И въ уединеніи и въ обществѣ не оставляй
нашихъ общихъ думъ, которыя насъ связываютъ теперь
навсегда и несмотря на пространство, раздѣляющее
насъ, соединяетъ сочувствіемъ наши души". Онъ под-
писываетъ это письмо: „твой другъ, твой мужъ по
душѣ и чувству".
Письмо это писано 10 марта 1850 г. Мы привели,
кажется, достаточно отрывковъ изъ его переписки съ
его невѣстой, Бистромъ, его будущей женой, чтобы
охарактеризовать настроеніе Пирогова и его нрав-
ственное міровоззрѣніе, наканунѣ занятія имъ админи-
стративнаго поста, наканунѣ выхода его на педагоги-
ческое поприще.
Мы привели здѣсь эту переписку, какъ показатель
его тогдашняго настроенія.
Она какъ-бы рисуетъ намъ 'закулисную сторону
его нравственной личности, его душевную атмосферу,
которая не могла не отразиться и на его служебной
дѣятельности. Въ этой его интимной, задушевной
атмосферѣ нужно искать загадку его глубоко гуманной
точки зрѣнія, которая красною нитью проходитъ черезъ
всю его педагогическую дѣятельность и которая такъ
ярко оттѣнялась на мрачномъ фонѣ современной ему
эпохи. Онъ являлся почти единственнымъ въ своемъ
родѣ, среди своихъ современниковъ.
Память о немъ сохранится во всякомъ случаѣ
надолго въ анналахъ русской педагогіи, чѣмъ и объ-