Материалы по истории студенческого движения в России. Вып.2 — 1906

I. ВВЕДЕНІЕ.
Историческій очеркъ студенческихъ волненій. Испол-
няя порученіе Совѣта Московскаго университета изслѣдо-
вать причины происшедшихъ въ нынѣшнемъ году студен-
ческихъ волненій и указать мѣры противъ повторенія по-
добныхъ явленій, Комиссія считаетъ необходимымъ бросить
взглядъ назадъ, на предшествовавшіе университетскіе без-
порядки. Комиссія полагаетъ, что уже изъ этого краткаго
обзора фактовъ, нарушавшихъ нормальное теченіе универ-
ситетской жизни, обнаружатся двѣ главнѣйшія причины
нашихъ неурядицъ.
Студенты нашего университета не разъ приходили въ
волненіе въ теченіе послѣдняго полувѣка. Но долгое время
такія волненія имѣли чисто случайный характеръ; они
вызывались какимъ-нибудь неожиданнымъ событіемъ или
какой-нибудь мѣрой, стѣснявшей университетскую молодежь.
Такъ первое волненіе въ Московскомъ университетѣ въ
сентябрѣ 1857 г. было вызвано случайнымъ столкновеніемъ
между полиціей и кучкой студентовъ, собравшихся на ве-
черинку и не хотѣвшихъ впустить полицію. Слѣдствіемъ
этого было то, что студенты были насильно отведены въ
кварталъ, при чемъ нѣкоторые изъ нихъ были ранены.
Вѣсть объ этомъ на слѣдующее утро облетѣла аудиторіи и
вызвала сходки въ университетскомъ саду и депутаціи къ
ректору и попечителю. Спокойствіе было скоро возстано-
влено, и волненіе окончилось отеческимъ выговоромъ ректо-
ра Альфонскаго членамъ депутаціи. Волненіе быстро пре-
кратилось, благодаря внимательному и предупредительному
отношенію университетскаго начальства къ возбужденной
молодежи и тому, что старшіе курсы овладѣли движеніемъ.
Болѣе продолжительны и серьезны были слѣдующіе без-
порядки 1861 г., вызванные введеніемъ матрикулъ и по

становкой желѣзной рѣшетки въ вестибюлѣ новаго уни-
верситета. Безпорядки, какъ, вѣроятно, еще помнятъ нѣ-
которые члены Совѣта, тогда впервые перешли на улицу
и привели къ столкновенію съ полиціей, не имѣвшему
печальныхъ послѣдствій. Скоро улеглись безпорядки, унес-
шіе съ собой и матрикулы, и самую рѣшетку въ преддве-
ріи къ университету.
Совсѣмъ иной характеръ приняли впослѣдствіи уни-
верситетскіе безпорядки.
Въ послѣднія полтора десятилѣтія студенческія волне-
нія стали обычнымъ, почти ежегоднымъ явленіемъ въ жизни
Московскаго университета. Годы, прошедшіе совершенно
спокойно, безъ студенческихъ сходокъ и экстренныхъ за-
сѣданій правленія по поводу ихъ, можно считать исклю-
чительными. Изъ 14 академическихъ годовъ, протекшихъ
съ сентября 1887 года, такими необычайными мирными
годами можно признать развѣ только пять (1888—1889,
1891—1892, 1892—1893, 1897—1898 и 1899—1900). На
остальныя 9 лѣтъ можно насчитать до восьми болѣе или
менѣе крупныхъ студенческихъ «исторій», не принимая въ
счетъ минутныхъ вспышекъ, погасавшихъ безъ серьезныхъ
послѣдствій.
Столь напряженная практика установила въ ходѣ са-
мыхъ безпорядковъ извѣстный порядокъ, своего рода ру-
тину. Поводы были довольно разнообразны; наиболѣе обыч-
ными служили либо недовольство инспекторомъ или какимъ--
либо профессоромъ, или панихида по какомъ-либо попу-
лярномъ писателѣ, какъ было въ 1890 и 1891 гг., или по
жертвамъ Ходынскаго несчастія 1896 г., наконецъ, безпо-
рядки, происшедшіе въ другихъ университетахъ, какъ
было въ 1899 и текущемъ году. Такимъ образомъ, по на-
чалу своему студенческіе безпорядки могутъ быть раздѣ-
лены на два разряда: это — или волненія, вызванныя со
стороны чѣмъ-либо, возбудившимъ тревогу или недоволь-
ство въ средѣ студентовъ, либо демонстраціи предприня-
тыя ими при подвернувшемся случаѣ по собственному по-
бужденію для заявленія своихъ чувствъ и требованій, обра-
щенныхъ къ начальству. Но независимо отъ начальнаго

повода дальнѣйшій ходъ дѣла былъ довольно однообразенъ.
Возникшее движеніе вело прежде всего къ сходкѣ въ
оградѣ университета или внѣ его. Сходка, достигнувъ из-
вѣстныхъ размѣровъ и болѣе или менѣе бурнаго развитія,
вызывала вмѣшательство полиціи, аресты, судъ правленія,
наказанія, высылки. Заступничество за потерпѣвшихъ то-
варищей вело къ новой сходкѣ съ новыми требованіями,
съ депутаціями къ ректору, иногда съ уличными побои-
щами и всегда съ новыми жертвами: правленіе опять су-
дило, полиція опять арестовывала и высылала и такъ далѣе
въ установленномъ порядкѣ. Такъ безпорядокъ питался
самъ собой, своими собственными послѣдствіями. По вре-
менамъ движеніе нѣсколько разнообразилось: моменты его
отступали отъ своей обычной очереди, самыя формы измѣ-
нялись или осложнялись; такъ, въ послѣдніе годы къ
сходкамъ “присоединились забастовки. Но. характеръ и ре-
зультаты волненій отъ того измѣнялись мало: студенчество
приходило въ крайне возбужденное состояніе, аудиторіи
рѣдѣли или совсѣмъ пустѣли, цѣлые семестры пропадали
для учащихъ и учащихся, большее или меньшее количество
студентовъ волей или неволей уходило изъ университета.
Вотъ извлеченныя изъ дѣлъ канцеляріи инспекціи свѣ-
дѣнія о числѣ студентовъ, уволенныхъ изъ Московскаго
университета въ 1887—1899 гг. за участіе въ безпоряд-
кахъ: I. по постановленіямъ правленія и II. вслѣдствіе
ареста и административной высылки:
Эти цифры довольно наглядно показываютъ и стоимость
студенческихъ безпорядковъ, и практическое дѣйствіе мѣръ,
какія противъ нихъ были направляемы.

Въ этихъ Ч безпорядкахъ обнаружились явленія, кото-
рыя представляются немаловажными въ виду задачъ, воз-
ложенныхъ на Комиссію. Это, во-первыхъ, отношеніе про-
фессорской коллегіи къ студенческимъ безпорядкамъ, а во-
вторыхъ, нѣкоторыя особенности студенческой среды, вскры-
вавшіяся во время и подъ вліяніемъ безпорядковъ.
Профессорскую коллегію на оффиціальномъ засѣданіи
Совѣта или въ особомъ собраніи профессоровъ иногда опо-
вѣщали о ходѣ безпорядковъ и даже призывали къ актив-
ному участію въ борьбѣ съ ними. Чувствовали, что въ этой
борьбѣ трудно обойтись безъ помощи нравственнаго воз-
дѣйствія профессоровъ на учащуюся молодежь. Когда без-
порядки, вызванные оскорбленіемъ инспектора Брызгалова,
разгорѣлись, и въ ноябрѣ 1887 г. чтеніе лекцій въ Москов-
скомъ университетѣ съ Высочайшаго разрушенія было
пріостановлено, возникъ вопросъ, безопасно ли возобновлять
прерванныя въ университетѣ учебныя занятія въ предстояв-
шее весеннее полугодіе 1888 г. и когда именно безопасно ихъ
возобновить. Министерство Народнаго Просвѣщенія пред-
полагало отсрочить открытіе занятій до марта съ тѣмъ,
чтобы продолжать ихъ до 15 іюля. Но при этомъ Мини-
стерство полагало, что если бы профессора, коимъ с ближе
можетъ быть извѣстно настроеніе учащагося юношества и
на которыхъ, какъ на наставникахъ онаго ближайшимъ
образомъ лежитъ священная обязанность направить своихъ
слушателей къ началамъ порядка и благоразумія, при-
знали возможнымъ возобновить занятія до предположеннаго
срока съ увѣренностью, что спокойствіе не будетъ нару-
шено», то занятія могли бы быть возобновлены постепенно
до 1-го февраля (Предложеніе Министра Народнаго Про-
свѣщенія отъ 31 декабря 1887 г.). Два факультета прямо
отказали въ выраженіи такой увѣренности, третій укло-
нился отъ отвѣта, а четвертый выразилъ увѣренность, какъ
довѣріе къ благонравію и благоразумію значительнаго
большинства студентовъ, и студенты оправдали это довѣ-
ріе. Послѣ того въ прочитанномъ Совѣту предложеніи ми-
нистра говорилось, что «при устроеніи университетскаго
быта на основаніи устава 1884 года Министерство Народ-

наго Просвѣщенія руководилось тѣмъ убѣжденіемъ, что
между преподавателями университетовъ и студентами
должна существовать крѣпкая нравственная связь и посто-
янное общеніе». Съ этою цѣлью расширены практическія
занятія и введены совѣщательные часы, дающіе возмож-
ность студентамъ обращаться съ своими недоразумѣніями
и вопросами къ преподавателю. Министерство указывало,
что, пользуясь этими средствами научнаго общенія съ
юношествомъ, преподаватели могутъ разъяснить ему его
обязанности и долгъ предъ университетомъ и отечествомъ.
Министерство признавало «священнымъ долгомъ убѣди-
тельнѣйше просить профессоровъ и преподавателей Мос-
ковскаго университета употребить всѣ зависящія отъ нихъ
средства для воздѣйствія въ добрую на студентовъ сторону»,
и прибавляло, что Московскій университетъ, старѣйшее
высшее учебное заведеніе въ Имперіи и во многихъ от-
ношеніяхъ, особенно по своимъ научнымъ силамъ, «одинъ
ивъ первенствующихъ университетовъ въ Россіи, долженъ
возвышаться надъ другими учебными заведеніями не только
достоинствомъ своихъ научныхъ силъ, но и нравственной
развитостью своихъ студентовъ». Въ заключеніе Министер-
ство выражало увѣренность, что преподавательскій составъ
университета всѣми силами своими будетъ содѣйствовать
водворенію спокойствія и предотвратить то печальное по-
ложеніе, въ коемъ могутъ оказаться и студенты, да и сами
преподаватели при болѣе или- менѣе продолжительномъ за-
крытіи университета въ случаѣ возобновленія безпоряд-
ковъ. Въ засѣданіи 26-го марта 1888 г. 39 профессоровъ
обратились къ ректору съ просьбой предложить на обсуж-
деніе Совѣта составленный ими отвѣтъ на это предложе-
ніе министра. Изъ этихъ 39 профессоровъ 21 доселѣ со-
стоятъ членами Совѣта и, конечно, хорошо помнятъ этотъ
необычный случай, Въ отвѣтѣ, подтверждая уже выражен-
ную полную готовность содѣйствовать успокоенію студен-
товъ, профессора заявили, что они «въ своихъ усиліяхъ
къ поддержанію спокойнаго теченія университетскихъ за-
нятій руководятся единственно сознаніемъ нравственнаго
и служебнаго долга и что всякія соображенія о печаль

номъ положеніи, въ коемъ могутъ оказаться преподаватели
въ случаѣ возобновленія безпорядковъ, они отстраняютъ
отъ себя, находя, что побужденія личнаго интереса къ
исполненію этого долга несовмѣстны ни съ ихъ честью,
ни съ достоинствомъ того учрежденія, которому они слу-
жать». Совѣтъ единогласно принялъ этотъ отвѣтъ.
Не меньшаго вниманія заслуживаетъ въ ходѣ тогдаш-
нихъ университетскихъ событій другой случай. Еще раньше
изложеннаго мартовскаго отвѣта Совѣта на предложеніе
министра, на засѣданіи 5 января 1888 года, при обсуж-
деніи вопроса о возможности своевременнаго открытія лекцій
во второмъ полугодіи, на вопросъ, находитъ ли Совѣтъ
необходимымъ и своевременнымъ объясненіе причинъ, вы-
звавшихъ и могущихъ впредь вызывать безпорядки среди
студентовъ, Совѣтъ большинствомъ 34 голосовъ противъ
24 отвѣтилъ отрицательно. Къ большинству присоединились
попечитель, ректоръ и три декана. Такъ далеки еще были
тогда многіе отъ мысли, что происшедшее безпорядки явле-
ніе не случайное, вызванное личностью инспектора, хотя
историко-филологическій факультетъ въ своемъ мнѣніи
тогда же счелъ своимъ долгомъ прямо заявить, что «безпо-
рядки возникли на почвѣ недовольства, вызываемаго нѣ-
которыми общими и глубокими причинами», и указалъ на
двѣ главныя причины: ненормальное положеніе инспекціи
и недостаточно обдуманный Министерствомъ способъ введе-
нія новаго учебнаго порядка въ университетахъ.
Такъ упущенъ былъ благопріятный моментъ для изу-
ченія настроенія среды, на которую хотѣли воздѣйствовать,
и лишили себя средствъ сообразить цѣлесообразные спо-
собы воздѣйствія. Союзный Совѣтъ тогда находился еще
въ начальной порѣ своей дѣятельности, ограничиваясь дѣ-
лами земляческой взаимопомощи и еще не имѣя диктатор-
ской власти надъ студенчествомъ, какую онъ пріобрѣлъ
вскорѣ, пользуясь, между, прочимъ, и незнакомствомъ уни-
верситетскаго начальства и профессоровъ съ характеромъ
и истинными причинами возникшаго среди студенчества
броженія. Излишняя осторожность взрослыхъ и на этотъ
разъ явилась помощницей неосмотрительнаго увлеченія

молодежи. Даже послѣ безпорядковъ 1894 г., когда вскры-
лась оппозиціонная дѣятельность Союзнаго Совѣта, среди
профессоровъ все еще не могъ установиться опредѣленный
взглядъ на характеръ и причины студенческаго броженія.
Эти безпорядки вызывали оживленную дѣятельность учеб-
наго управленія, особенно усилившуюся по минованіи ихъ
и направленную къ предупрежденію ихъ повторенія. Въ
январѣ 1895 года въ университетѣ вывѣшено было объяв-
леніе Министра Народнаго Просвѣщенія къ студентамъ
всѣхъ высшихъ учебныхъ заведеній. Министерство, извѣ-
щенное, что «кружкомъ неблагонамѣренныхъ людей рас-
пространяется среди учащихся мысль о необходимости измѣ-
неній въ дѣйствующихъ уставахъ высшихъ учебныхъ за-
веденій» и усиленно собираются подписи подъ петиціей
въ этомъ смыслѣ, объявляло, что всякая такая петиція
будетъ оставлена безъ послѣдствій, и выражало надежду
на «благоразуміе огромнаго большинства студентовъ»
Съ цѣлью предотвратить повтореніе безпорядковъ послѣ
рождественскихъ каникулъ, принимали мѣры противъ пред-
положеннаго общаго съѣзда въ Москвѣ делегатовъ отъ
всѣхъ университетовъ и другихъ высшихъ учебныхъ заве-
деній для составленія петиціи на Высочайшее имя, уста-
навливали строгій надзоръ за входомъ въ аудиторіи и
учебно-вспомогательныя учрежденія. Въ особомъ собраніи
29-го декабря 1894 г. профессора были ознакомлены съ
положеніемъ университета и особенно съ дѣятельностью
Союзнаго Совѣта землячествъ и, признавъ серьезность по-
ложенія, нашли необходимымъ безотлагательно оказать
администраціи университета нравственную поддержку, съ
каковою цѣлью въ томъ же собраніи составили заявленіе
о томъ, что они, профессора, въ первый разъ получивъ
надлежащія свѣдѣнія о дѣятельности Союзнаго Совѣта зе-
млячествъ, признаютъ его вреднымъ и подрывающимъ
основы университетской жизни, не касаясь, однако, вопроса
о самихъ землячествахъ, о которыхъ не имѣлось данныхъ
для сужденія.
Впрочемъ, когда получились данныя для сужденія,
возникла и мысль о необходимости изучить положеніе

дѣлъ, чтобы цѣлесообразно на него воздѣйствовать. По
поводу извѣстныхъ волненій, начавшихся въ 1895 г. на
старшихъ курсахъ медицинскаго факультета, несомнѣнно
на почвѣ общаго настроенія студенчества, ректоръ при-
зналъ необходимымъ прежде примѣнёнія карательныхъ
мѣръ прибѣгнуть къ наставническому, содѣйствію профес-
соровъ и въ ноябрѣ пригласилъ на совѣщаніе 28 членовъ
того факультета. Изъ сообщеннаго Совѣту университета
доклада видно, что въ это дѣло вмѣшался не тайный Со-
юзный Совѣтъ, а открытыя курсовыя организаціи, и по-
тому оно могло быть разслѣдовано достаточно обстоятельно
(Журналъ засѣданія Совѣта 16-го декабря 1895 г., статья 6).
Депутація изъ старостъ съ подстаростами явилась къ про-
фессорамъ съ курсовыми рѣшеніями и объявляли одному,
что студенты не признаютъ его профессоромъ, другому—
что курсъ выражаетъ неудовольствіе на образъ его дѣй-
ствій, прибавляя, что хотя депутація и не уполномочена
выслушивать его, проф. Захарьина, объясненія, но част-
нымъ образомъ готова выслушать его и передать това-
рищамъ его слова. Въ заключеніи доклада читаемъ, что
при обсужденіи фактическихъ обстоятельствъ, сообщен-
ныхъ собранію ректоромъ, «одной части собравшихся про-
фессоровъ данное положеніе вещей представлялось ненор-
мальнымъ, но не особенно серьезнымъ, представляющимъ
заурядное явленіе и вытекающимъ изъ условій препода-
ванія по уставу 1884 г., другой же части профессоровъ
то же самое положеніе, наоборотъ, казалось чрезвычайно
серьезнымъ и обусловленнымъ глубокими хроническими
причинами, которыя требуютъ полнаго и всесторонняго
разслѣдованія, чтобы возможно было настоящимъ образомъ
лѣчить хроническую болѣзнь». Однако, мѣръ для такого
полнаго и всесторонняго разслѣдованія по документамъ не
видно.
Между тѣмъ признаки, обнаружившіеся во время сту-
денческихъ волненій, ярко выражали характеръ броженія
и даже намекали на его причины. На допросахъ въ Пра-
вленіи университета по дѣлу объ оскорбленіи инспектора
Брызгалова нѣкоторые студенты прямо признавались, что

сочувствуютъ виновнику поступка за руководивши имъ
побужденія, но сами бы такого поступка себѣ не позво-
лили. Легкость, съ какою молодые люди вовлекались въ
безпорядки, въ- значительной степени объясняется этимъ
недоразумѣніемъ, будто въ нравственной оцѣнкѣ поступ-
ковъ можно раздѣлять мотивы и формы, въ которыхъ они
выражаются. Особенно много характерныхъ въ этомъ отно-
шеніи симптомовъ дали безпорядки, какими сопровожда-
лась попытка отслужить панихиду по жертвамъ несчастнаго
событія на Ходынскомъ полѣ. Эти черты отмѣчены въ
прочитанномъ Совѣту докладѣ попечителя округа (Журналъ
засѣданія Совѣта 14 декабря 1896 г., ст. 25). Кромѣ ма-
нифестантовъ, масса студенчества 18 ноября оставалась
спокойной, и занятія въ университете шли обычнымъ по-
рядкомъ. Но видъ 400 товарищей, которые, возвращаясь
съ Ваганькова, близъ самаго университета были оцѣплены
полиціей (въ первомъ часу дня) и отведены въ манежъ,
произвелъ замѣтное возбужденіе, а вывѣшенное въ дру-
гой день въ университетъ объявленіе съ укоризненнымъ
указаніемъ на вчерашніе уличные безпорядки обидѣло
студентовъ; ночной арестъ 26 изъ отпущенныхъ наканунѣ
манифестантовъ усилилъ броженіе. На сходкѣ 19-го ноября
студенты (около 400 человѣкъ) были уже въ такомъ взвол-
нованномъ состояніи, что казались «неспособными слушать
и понимать какіе-либо аргументы». Депутаты объяснялись
съ ректоромъ возбужденно, переходя порою въ рѣзкость и
грубость, впрочемъ, тотчасъ понижая тонъ по требованію
болѣе сдержанныхъ товарищей. Они просили ректора хо-
датайствовать объ освобожденіи арестованныхъ, въ томъ
числѣ и ихъ «лучшихъ людей» (Союзнаго Совѣта), объ
огражденіи студентовъ отъ произвола полиціи, о снятіи
обиднаго объявленія, а изъ заднихъ рядовъ депутаціи по-
слышались голоса объ отмѣнѣ устава 1884 года. Это объ-
ясненіе, носившее «.нервный характеръ», не привело ни
къ чему. Угроза полицейскимъ арестомъ ни на эту, ни на
слѣдующую сходку 20 ноября не оказала желаемаго дѣй-
ствія: студенты сами требовали, чтобы ихъ не томили, по-
скорѣе арестовали, нетерпѣливо роптали, почему такъ

долго не являлась полиція, любезно встрѣчали полицей-
скаго офицера съ 2—3 городовыми и, по его приглаше-
нію: «пожалуйте, господа, если вамъ угодно», готовно очи-
щали залъ и безъ обычнаго оцѣпленія лентой двигались
въ манежъ, предшествуемые 3—4 полицейскими, указы-
вавшими путь, и сопровождаемые такой же лентой осталь-
ныхъ полицейскихъ. На увѣщанія инспекціи разойтись,
чтобы избѣгнуть ареста и не затруднять ректора въ хо-
датайствѣ за виновныхъ, студенты отвѣчали, что они
именно того и добиваются, чтобы быть арестованными,
хорошо зная, что чѣмъ больше виноватыхъ, тѣмъ меньше
наказаніе, котораго они вообще не боятся. На дальнѣй-
шихъ сходкахъ къ прежнимъ требованіямъ прибавлено
было новое—возвратить въ университетъ всѣхъ постра-
давшихъ въ послѣдніе годы за студенческіе безпорядки.
Однако, скоро стало замѣтно, что истинной заботой уча-
стниковъ сходокъ было облегченіе участи арестованныхъ
товарищей, а прочія требованія выкрикивались нѣкото-
рыми только для порядка, ради последовательности, не
находя болѣе поддержки въ массѣ студенчества. Сходка
23 ноября выразила инспекціи готовность разойтись, если
узнаетъ судьбу арестованныхъ; для чего-де она и собра-
лась, и разошлась дѣйствительно, какъ скоро ректоръ обѣ-
щалъ исполнить ея желаніе. Вывѣшенное объявленіе объ
участи арестованныхъ замѣтно успокоило студентовъ, хотя
не всѣхъ удовлетворило, и студенты сами стали энергично
мѣшать недовольнымъ товарищамъ продолжать безпорядки.
Для выясненія мотивовъ движенія характерно вмѣшатель-
ство въ него медиковъ старшихъ курсовъ, которые въ
первое время держались мирно. Къ ректору 22 ноября
явились курсовыя депутаціи, которыя, спокойно и вѣжливо
заявляя свою солидарность съ арестованными и сочувствіе
ихъ требованіямъ, просили: «закройте университетъ; мы
не хотимъ безпорядковъ, но можемъ быть вовлечены въ
нихъ». Дѣйствительно, на другой день, не выдержавъ
упрековъ со стороны товарищей въ равнодушіи и узкомъ
эгоизмѣ, медики начали, затворяясь въ аудиторіяхъ по
курсамъ, совещаться, что дѣлать, и постановили прекратить

посѣщеніе лекцій, чтобы добиться закрытія университета
согласно съ планомъ Союзнаго Совѣта.
Въ волненіяхъ 1895 года вскрылись нѣкоторые эле-
менты и особенности броженія. При всей возбужденности
участники безпорядковъ старались вести себя сдержанно
и прилично, не допуская излишествъ. На сходки собира-
лось меньшинство студентовъ (около 16%); но значитель-
ное число, если не большинство, сочувствовало имъ, не
принимая участія въ безпорядкахъ. Наибольшее участіе
принимали медики и естественники, обнаружившіе и наи-
большую сплоченность. «Пятый, четвертый и третій курсы
медиковъ, какъ по командѣ запирались въ аудиторіяхъ,
не пуская къ себѣ инспекціи, по цѣлымъ часамъ вели
тамъ совѣщанія и выносили курсовыя рѣшенія, которыя
дружно приводили потомъ въ исполненіе». То же замѣча-
лось и на второмъ медицинскомъ курсѣ, который оказы-
валъ небезуспѣшное давленіе и на первокурсниковъ, ста-
раясь не допускать ихъ до занятій, которыхъ они не хо-
тѣли покидать. Наконецъ, студенты обнаружили въ себѣ
большую дисциплину, такъ сказать, съ лѣвой руки, слу-
шались своего нелегальнаго начальства гораздо болѣе,
чѣмъ университетскаго. Въ химическую лабораторію разъ
явились четыре студента, назвались старостами и прика-
зали работавшимъ студентамъ прекратить занятія. Тѣ по-
виновались приказу и только просили позволенія закон-
чить начатыя работы, которыя иначе будутъ испорчены,
и ихъ трудъ пропадетъ даромъ. Пришедшіе благосклонно
снизошли на эту просьбу.
Безпорядки 1899 года еще болѣе прежняго вскрыли ха-
рактеръ и дѣятельность тайныхъ студенческихъ органи-
зацій и заставили профессоровъ глубже вдуматься въ
смыслъ и причины непрекращавшагося броженія; но мѣры,
принятыя противъ этихъ безпорядковъ, были прежнія и
даже примѣнялись онѣ, какъ видно по количеству жертвъ,
усерднѣе прежняго: это — увольненіе изъ университета и
высылка изъ Москвы массами. Великимъ постомъ того
года Москва иногда представляла видъ города, объявлен-
наго въ осадномъ положеніи, особенно въ районѣ обѣихъ

Бронныхъ. Это грозило раздуть университетскій пожаръ.
Но дѣлу порядка помогли сами виновники безпорядковъ—
своими излишествами. Когда передъ масляницей профес-
сорамъ обѣщано было смягченіе участи студентовъ, уво-
леннымъ и высланныхъ sa первую забастовку, и стало
извѣстно о назначеніи комиссіи ген.-адъютанта Ваннов-
скаго, возникла надежда на возобновленіе учебныхъ за-
нятій съ начала великаго поста. Студенты обращались къ
профессорамъ съ письменными и устными заявленіями, въ
которыхъ, жалуясь на свое «бесправное положеніе», гово-
рили, что возвратъ удаленныхъ товарищей сдѣлаетъ не-
нужной дальнѣйшую забастовку, несогласную и съ волей
высшей власти, но что безъ устраненія огульныхъ высы-
локъ безъ суда и слѣдствія на будущее время въ дѣлахъ
чисто академическихъ они признаютъ себя нравственно
обязанными продолжать забастовку. Профессора настой-
чиво отговаривали ихъ отъ этого шага, который непопра-
вимо ухудшить положеніе студенчества. Однако, вторая
забастовка была принята тайнымъ голосованіемъ. Она, съ
сопровождавшими ее временнымъ прекращеніемъ учебныхъ
занятій въ Университетѣ, увольненіемъ всѣхъ студентовъ
и новыми высылками не принятыхъ обратно (до 800 чел.),
можно сказать, исчерпала до дна энергію этихъ глубоко
взволнованныхъ людей. Они потеряли своихъ руководите-
лей и перестали чувствовать почву подъ своими ногами.
Уже съ конца 1896 г.. вслѣдствіе введеннаго передъ тѣмъ
«конспиративнаго» порядка выбора членовъ, Союзный Со-
вѣтъ сталъ для представляемыхъ имъ землячествъ таин-
ственнымъ неизвѣстнымъ и, какъ всякій X, началъ терять
довѣріе организованнаго студенчества, а революціонное
направленіе, данное его дѣятельности «отчаянными голо-
вами», какими наполнили его такіе выборы, прямо оттолк-
нуло отъ него разсудительную часть приверженцевъ Со-
вѣта прежняго состава. Полицейскіе аресты довершили
его крушеніе. Вторая забастовка и затрудненіе входа въ
Университетъ лишили организованное студенчество и дру-
гого главнаго средства—дружно направлять движеніе, кур-
соваго обсужденія дѣлъ, привели въ бездѣйствіе «централь-

выя земляческія группы» на курсахъ, проще говоря, ли-
шили сплоченное меньшинство возможности угнетать раз-
розненное большинство по аудиторіямъ въ промежутки
между лекціями. Исполнительный Комитетъ, ставшій тогда
на мѣсто разбитаго Союзнаго Совѣта, не могъ спасти по-
ложенія, даже поддерживаемый полицейскими и универси-
тетскими распоряженіями, напрягавшими до-нельзя оста-
токъ оппозиціонной энергіи студенчества. Вторая заба-
стовка, которая и была вызвана этимъ гальванизованнымъ
напряженіемъ замиравшей силы, парализовала и эту ни-
спосланную свыше поддержку. Товарищеская самоотвер-
женность смѣнилась заботами личнаго свойства, сожалѣ-
ніемъ о потерянномъ времени, о запущенныхъ, занятіяхъ,
о трудности держать экзамены при такихъ условіяхъ.
Послѣ долгаго нервнаго напряженія наступала, апатія, же-
ланіе бросить все, махнуть на все рукой и уѣхать домой.
Движеніе, столь сосредоточенное доселѣ, разбилось, пошло,
какъ бы сказать, подъ различными углами и въ разныхъ
плоскостяхъ, организованные земляки перессорились, раз-
дѣлились на «радикаловъ» и а независимыхъ», на «дура-
ковъ» и «подлецовъ». Событія текущаго года показали,
что это было утомленіе, а не умиротвореніе.
Изъ сказаннаго можно видѣть, что до 1899 г. включи-
тельно въ борьбѣ съ студенческими безпорядками больше
думали о мѣрахъ пресѣченія, чѣмъ предупрежденія. Но
самая, малоуспѣшность карательныхъ мѣръ еще глубже
укоренила въ средѣ профессоровъ мысль о необходимости
мѣръ предохранительныхъ. Такія мѣры могли быть ука-
заны только изученіемъ причинъ безпорядковъ, а этихъ
причинъ слѣдовало искать прежде всего въ условіяхъ и
порядкахъ университетскаго быта, среди которыхъ живутъ
студенты. Удрученный университетскими событіями теку-
щаго года, Совѣтъ Московскаго Университета взялъ на
себя это нелегкое дѣло, обѣщавъ въ своемъ февральскомъ
воззваніи къ студентамъ «точное изслѣдованіе фактовъ»
и содѣйствіе приведенію въ порядокъ столь осложненнаго
университетскаго дѣда. Послѣ сходки 23 февраля имъ
была образована особая комиссія для разслѣдованія при-

чинъ студенческихъ волненій и для изысканія мѣръ къ
упорядоченію университетской жизни.
***
Деятельность Совѣтской Комиссіи 28-го февраля.
Безпорядки 1901 года въ Москвѣ прекратились, глав-
нымъ образомъ, вслѣдствіе дѣятельности этой Комиссіи,
учрежденной Совѣтомъ въ его засѣданіи 28-го февраля.
Сношенія Комиссіи со студентами были настолько харак-
терны и имѣли такіе существенные результаты, что на
нихъ нельзя не обратить особеннаго вниманія.
Не разъ уже, во время студенческихъ безпорядковъ
различныхъ годовъ, университетское начальство обраща-
лось къ профессорамъ съ приглашеніемъ оказать содѣй-
ствіе. водворенію порядка увѣщаніемъ студентовъ отъ лица
всего состава профессоровъ. Такъ было, напр., въ 1894
году въ Москвѣ, въ 1899 г. въ Петербургъ. Такое же
обращеніе къ студентамъ было составлено въ засѣданіяхъ
Совѣта Московскаго Университета 24 и 25 февраля те-
кущаго года послѣ бурной сходки 23 февраля и отвода
въ манежъ болѣе 400 студентовъ.
Приглашая студентовъ возобновить занятія въ универ-
ситете, профессора обѣщали имъ, однако, «точное изслѣ-
дованіе фактовъ», и на Совѣтѣ 25 февраля, на которомъ
была принята окончательная редакція обращенія къ сту-
дентамъ, присутствовавшими профессорами было указано
на тѣсную связь между увѣщаніями студентамъ и разсмо-
трѣніемъ по существу того положенія, которое постоянно
вызываетъ въ университетахъ безпорядки. Такое разсмо-
трѣніе вызывалось, во-первыхъ, необходимостью для са-
михъ профессоровъ выяснить причины печальныхъ явленій,
прерывающихъ ходъ преподаванія въ университетъ. Съ
другой стороны, чтобы увѣщанія не были простыми сло-
вами, необходимо было сопроводить ихъ ручательствомъ,
что Совѣтъ предприметъ «точное изслѣдованіе фактовъ» и
доложитъ о результатахъ этого изслѣдованія высшему на-
чальству, чтобы вызвать мѣры къ устраненію усмотрѣн-
ныхъ недостатковъ. На этой почвѣ и было рѣшено въ Со-

вѣтѣ 28 февраля, и разрѣшено затѣмъ попечителемъ
округа, образовать комиссію для изслѣдованія вопроса о
причинахъ безпорядковъ въ университетъ и о мѣрахъ къ
ихъ устраненію. Вмѣстѣ съ тѣмъ, въ виду того, что ко-
миссія возникла не только по теоретическимъ побужде-
ніямъ, а въ тѣсной зависимости отъ попытокъ универси-
тета возстановить спокойствіе среди студентовъ, ей же
было поставлено «ближайшей цѣлью» содѣйствовать упо-
рядоченію университетской жизни путемъ сообщенія свѣ-
дѣній и всякаго рода разрѣшенныхъ закономъ сношеній
со студентами.
Комиссія нашла при своемъ возникновеніи въ высшей
степени напряженное и трудное положеніе. Несмотря на
то, что студентамъ стало извѣстнымъ, что Совѣтъ хода-
тайствовалъ о непримѣненіи «Временныхъ Правилъ»,
большинство студентовъ находилось въ крайне возбужден-
ном ь состояніи. «Обращеніе» профессоровъ произвело на
многихъ студентовъ дѣйствіе скорѣе обратное тому, чего
имѣлось въ виду достигнуть: они съ негодованіемъ отри-
цали, чтобы волненія были результатомъ подстрекательствъ
извнѣ, ссылались на то, что «Временныя Правила» и на-
гайка являются не просто угрозами, и вполнѣ реальными
фактами и т. п. Уличныя сцены вокругъ манежа и на
Тверскомъ бульварѣ, въ особенности же извѣстія о собы-
тіяхъ въ Петербургѣ вызвали разгоряченное состояніе
молодежи: забастовка, къ которой приглашали проклама-
ціи исполнительнаго комитета, осуществлялась—студенты
почти перестали ходить на лекціи и были видимо подго-
товлены къ новымъ сходкамъ и нелегальнымъ протестамъ.
Можно сказать съ увѣренностью, что-лишь открывшаяся
вслѣдствіе избранія комиссіи возможность для студентовъ
высказать свои жалобы и желанія профессорамъ и выслу-
шать отъ нихъ разъясненія и увѣщанія предохранила
Московскій университетъ отъ дальнѣйшаго распростране-
нія и обостренія безпорядковъ. Это выясняется какъ изъ
хода событій, такъ и изъ заявленій самихъ студентовъ.
Комиссія, какъ только организовалась, возбудила хода-
тайство, чтобы профессорамъ и приватъ-доцентамъ, читаю-

щимъ обязательные курсы, было разрѣшено вести собесѣ-
дованія со своими слушателями относительно взволновав-
шихъ ихъ вопросовъ университетской жизни. Ходатайство
это было удовлетворено и хотя не было, къ сожалѣнію,
разрѣшено опубликовать въ газетахъ объ образованіи ко-
миссіи и открывшихся собесѣдованіяхъ, и тотъ, и другой
фактъ стали быстро извѣстны. Начался рядъ собесѣдо-
ваній по отдѣльнымъ аудиторіямъ подъ руководствомъ
какъ членовъ комиссіи, такъ и другихъ профессоровъ и
приватъ-доцентовъ, читающихъ обязательные курсы, пре-
имущественно въ совѣщательные, но изрѣдка и въ лекціон-
ные часы. Ближайшей цѣлью этихъ собесѣдованій было
выяснить назначеніе комиссіи и убѣдить студентовъ возо-
бновить прерванныя занятія въ уверенности, что поло-
женіе дѣлъ въ университетѣ будетъ разслѣдовано и будетъ
сдѣлано все возможное, чтобы вызвать его улучшеніе.
Первыя собесѣдованія въ этомъ направленіи прошли
при значительныхъ затрудненіяхъ: помимо разгоряченнаго
настроенія студентовъ, сказывались, главнымъ образомъ,
два затрудняющихъ условія: студенты не хотѣли никоимъ
образомъ отречься отъ товарищей, попавшихъ въ Бутыр-
скую тюрьму за свой протестъ: затѣмъ явились сомнѣнія
въ томъ, отнесется ли комиссія съ вниманіемъ къ жало-
бамъ, предъявляемымъ студентами на различныя стороны
университетскаго строя и быта. Чтобы устранить эти за-
трудненія, и члены комиссіи, и другіе профессора, вед-
шіе собесѣдованія, держались въ общемъ слѣдующихъ
положеній: они предоставляли студентамъ дѣлать въ раз-
ныхъ формахъ оговорки относительно ихъ солидарности
съ пострадавшими товарищами: затѣмъ, необходимо было
выслушать заявленія студентовъ о томъ, что они считали
ненормальнымъ въ университетскомъ быту, и дать имъ
возможность формулуровать эти заявленія письменно. Когда
студенты увидали, что увѣщанія и собесѣдованія имѣютъ
цѣлью не просто отдѣлаться отъ неудобствъ, связанныхъ
съ забастовками и безпорядками, что профессора готовы
говорить съ слушателями по существу дѣла и принять отъ
нихъ заявленія и жалобы, отношеніе къ комиссіи и собе-

сѣдованіямъ измѣнилось: громадное большинство студен-
товъ склонилось къ тому, чтобы воспользоваться предло-
женными законнными средствами и высказать разумно и
спокойно свое мнѣніе, не прибѣгая болѣе къ шумнымъ
протестамъ и пріостановкѣ занятій. На этой почвѣ слу-
шатели одного курса за другимъ,—первыми медики IV курса,
филологи I и II курсовъ, естественники II курса—стали
высказываться за возобновленіе занятій и въ теченіе двухъ
недѣль на всѣхъ курсахъ университета, за исключеніемъ
одного II курса юристовъ, на которомъ мнѣнія раздѣлились
почти поровну, подавляющее большинство студентовъ за-
явило о своемъ рѣшеніи посѣщать лекціи и высказаться
относительно желательныхъ улучшеній путемъ подачи за-
явленій въ комиссію.
Собесѣдованія, приведшія къ такому благопріятному
исходу, велись безъ всякой заранѣе условленной регламен-
таціи. Одни изъ профессоровъ въ заключеніе ихъ допускали
подсчетъ высказывавшихся за и противъ посѣщенія лекцій,
и этотъ пріемъ, особенно вначалѣ, имѣлъ весьма сильное
вліяніе на благопріятный ходъ дѣла, такъ какъ обнаружи-
валъ подавляющій перевѣсъ тѣхъ, кто стоялъ за возста-
новленіе порядка. Для той же цѣли другіе профессора
принимали подписанныя заявленія о желаніи возобновить
хожденіе на лекціи. Третьи не производили подсчетовъ и
не принимали заявленій, а ограничивались нравственнымъ
впечатлѣніемъ, произведеннымъ собесѣдованіями. Во вся-
комъ случаѣ, нигдѣ не производилось голосованія для уста-
новленія рѣшенія курса, какъ цѣлаго, рѣшенія обязатель-
наго для меньшинства: высказывали мнѣнія и иногда счи-
тали ихъ, но единаго рѣшенія курса нигдѣ не выводили
и не устанавливали.
Результатомъ этого ряда собесѣдованій было повсемѣст-
ное возвращеніе студентовъ къ занятіямъ—«изъ довѣрія
къ комиссіи», какъ они выражались. Благопріятному исходу
дѣла несомнѣнно содѣйствовалъ снисходительный приговоръ
Правленія надъ виновными въ безпорядкахъ 23 февраля.
Конечно, если бы приговоръ этотъ оказался слишкомъ
строгимъ, то сочувствіе студентовъ къ пострадавшимъ то-

варищамъ навѣрное обнаружилось бы въ какой-нибудь
вспышкѣ. Но приговоръ сдѣлался извѣстнымъ, когда бла-
гопріятный оборотъ уже опредѣлился, и, притомъ, большое
число послѣдовавшихъ за нимъ административныхъ высы-
локъ лишило его значительной доли его нравственнаго
вліянія.
Вслѣдъ за собесѣдованіями, на которыхъ студенты вы-
сказались за возобновленіе занятій, состоялся рядъ дру-
гихъ, на которыхъ они выражали свои взгляды относи-
тельно всякаго рода безпорядковъ въ университетѣ и фор-
мулировали заявленія въ комиссію по этому поводу. И
члены комиссіи, и прочіе, руководившіе собесѣдованіями
профессора, гарантировали, конечно, безнаказанность и
свободу такихъ заявленій, предупреждая лишь, что необ-
ходимо оставаться въ предѣлахъ обсужденія университет-
скаго строя. И комиссія считаетъ долгомъ заявить, что
студенты вели себя, почти безъ исключенія, чрезвычайно
сдержано и разумно: несмотря на жгучій характеръ воз-
бужденныхъ вопросовъ и на то, что эти собесѣдованія
происходили какъ бы въ рамкѣ безпорядковъ, естественно
установился на нихъ искренній и порядочный тонъ, дѣ-
ловое обсужденіе вопросовъ и довѣріе къ руководившимъ
профессорамъ.
Въ общемъ всѣ профессора, принимавшіе участіе въ
этихъ собесѣдованіяхъ, вѣроятно, единогласно засвидѣтель-
ствуютъ, что этотъ опытъ общенія между профессорами и
студентами, при обсужденіи тяжелаго кризиса, переживае-
маго университетами, обнаружилъ такую возможность по-
нимать другъ друга, сговариваться другъ съ другомъ, о
которой трудно было и мечтать въ виду долгаго разобще-
нія и исключительно трудныхъ обстоятельствъ.
II. Причины студенческихъ волненій.
Заявленія студентовъ. Предшествующій историческій
очеркъ самъ наводитъ на причины студенческихъ волненій,
до сихъ поръ недостаточно обратившія на себя вниманіе

университета. Но прежде чѣмъ высказаться объ этихъ
причинахъ, Комиссія считаетъ необходимымъ указать,
какъ смотритъ на эти причины само студенчество, насколько
оно высказалось объ этомъ въ поступившихъ въ Комиссію
заявленіяхъ.
Изъ представленныхъ въ Комиссію студенческихъ за-
явленій нѣкоторыя заслуживаютъ наибольшаго вниманія
по систематичности изложенія и точному выясненію какъ
важнѣйшихъ причинъ нарушенія нормальнаго теченія ака-
демической жизни, такъ равно и мѣръ, проектируемыхъ
къ ея урегулированію. Но какъ эти записки, такъ равно
многія другія отъ отдѣльныхъ лицъ или группъ поступив-
шія въ Комиссію, въ формѣ заявленій и прошеній на имя
предсѣдателя, несмотря на нѣкоторыя отличія по формѣ
или подробностямъ и систематичности изложенія, предста-
вляютъ несомнѣнно много тождественнаго по отношенію
указаній на главныя причины, нарушающія строй акаде-
мической жизни и на предлагаемыя мѣропріятія, должен-
ствующая служить прочной гарантіей ея дальнѣйшаго, нор-
мальнаго теченія.
Всѣ эти заявленія, за двумя исключеніями, въ общемъ,
производятъ весьма благопріятное впечатлѣніе по харак-
теру руководящихъ идей, лежащихъ въ ихъ основаніи и
исходящихъ изъ дѣйствительныхъ потребностей улучшенія
условій университетской жизни, всецѣло гармонирующихъ
съ традиціями университета, какъ высшаго учрежденія,
способствующаго пріобрѣтенію всесторонняго образователь-
ная научнаго и нравственно-духовнаго ценза.
Именно вслѣдствіе однородности пониманія этой идеи,
не находящей себѣ полнаго осуществленія при современ-
номъ режимѣ, является вышеуказанная солидарность по-
данныхъ заявленій въ разъясненій главнѣйшихъ причинъ
уклоненія отъ нормальной жизни университета и въ опре-
дѣленіи мѣръ для ея урегулированія.
Какъ на одно изъ важнѣйшихъ началъ, вліяющихъ
неблагопріятно на правильный ходъ университетскихъ за-
нятій, указывается во всѣхъ заявленіяхъ на крайнюю
разобщенность студентовъ, на существенный недостатокъ

правильной организаціи. Согласно нынѣ дѣйствующему
уставу и правиламъ, студенчество лишено возможности
собираться съ цѣлями самообразованія, совмѣстныхъ за-
нятій научными предметами, обсужденія университетскихъ
и курсовыхъ вопросовъ академической жизни. Всякое со-
браніе въ частной квартирѣ для дружеской бесѣды уже
считается недозволеннымъ и грозитъ непріятными послѣд-
ствіями.
Отсутствіе прочно установленнаго корпоративнаго на-
чала не только препятствуетъ успѣшному ходу научныхъ
занятій и столь необходимому, крайне желательному во
многихъ отношеніяхъ, сближенію съ профессорской кол-
легіей, но дѣйствуетъ неблагопріятно и въ другомъ смыслѣ,
препятствуя свободному развитію товарищескихъ отноше-
ній, основанныхъ на правильномъ пониманіи духа универ-
ситетской жизни, сближающихъ различныхъ представителей
факультетовъ и курсовъ въ одну семью, объединенную
высокими стремленіями прогрессивнаго развитія въ умствен-
номъ и нравственномъ отношеніяхъ.
Помимо этихъ неблагопріятныхъ сторонъ среди условій,
вліяющихъ на жизнь университета, занимаютъ, въ сту-
денческихъ заявленіяхъ, важное мѣсто и причины чисто
формальнаго характера, лежащія внѣ студенческой среды.
На первый планъ въ этомъ направленіи заявленія вы-
ставляютъ неправильныя отношенія къ студентамъ инспек-
ціи, снабженной весьма широкими правами, входящей
глубоко во многія интимныя стороны студенческой жизни,
пользующейся почти неограниченной наблюдательной и
карающей властью и препятствующей всякому болѣе или
менѣе свободному проявленію корпоративнаго духа
Весьма важной причиной, подающей нерѣдко поводъ
къ волненіямъ, выставляется также и отсутствіе правильно
организованнаго суда надъ студентами. Нынѣ существую-
щій судъ правленія, собственно говоря, органа админи-
стративнаго, является во многомъ несовершеннымъ; онъ
не заключаетъ прежде всего въ своемъ составѣ необходи-
мыхъ элементовъ, обусловливающихъ безпристрастіе, пра-
вильное судопроизводство. Весьма большое вліяніе на весь

ходъ судебнаго процесса имѣетъ инспекція, совмѣщающая
въ себѣ всѣ три функціи: слѣдственную, обвинительную и
судебную. Секретныя свѣдѣнія инспекціи составляютъ глав-
ный матеріалъ, на основаніи котораго опредѣляется ви-
новность лица. Одинъ изъ наиболѣе важныхъ недостат-
ковъ составляетъ субъективность и безконтрольность дан-
ныхъ, лежащихъ въ основаніи судебнаго приговора; от-
сутствіе точнаго разслѣдованія фактовъ и произвольное,
не находящее себѣ аналогіи, лишеніе права защиты со
стороны обвиняемаго.
Насколько такого рода судъ бываетъ пристрастнымъ и
невѣрнымъ по своимъ приговорамъ иллюстрируется въ
въ одномъ изъ заявленій вопіющимъ прмѣромъ каратель-
ной мѣры исключенія изъ университета, студента, умершаго
ранѣе происшедшаго инцидента, подлежавшаго вѣдѣнію
суда (студ. ест. Ф. Левченко).
Къ ряду причинъ, подающихъ поводъ къ волненіямъ,
въ большей части заявленій указывается на безправное
положеніе передъ внѣшней полиціей, допускающей во
многомъ сильный произволъ по отношенію къ студентамъ,
свободно, безцеремонно внѣдрящейся въ ихъ жизнь и вы-
зывающей частыми повальными обысками и произвольными,
массовыми арестами общее негодованіе, ведущее къ про-
тестамъ и безпорядкамъ. Наконецъ, весьма важной при-
чиной, повліявшей крайне неблагопріятно на ходъ студен-
ческой жизни послѣдняго времени, согласно всѣмъ зая-
вленіямъ, послужило введеніе «временныхъ правилъ», какъ
карательной мѣры, выходящей изъ ряда другихъ по своей
крайней строгости и нецѣлесообразности. Сознаніе под-
вергнуться столь тяжелому, по существу и послѣдствіямъ,
наказанію за обычные проступки и уклоненія отъ издан-
ныхъ правилъ внесло сильное смятеніе и недовольство въ
студенческую среду. Первое осуществленіе этой неспра-
ведливой и жестокой мѣры, столь противорѣчащей основ-
нымъ началамъ университета, послужило, по указанію
заявленій, главнымъ поводомъ къ обширнымъ волненіямъ,
распространившимся на многія высшія учебныя заведенія.

Настроеніе студентовъ, Бесѣды и заявленія студен-
товъ дали Комиссіи весьма значительный матеріалъ для
опредѣленія студенческаго настроенія, создаваемаго усло-
віями университетской жизни. Эти данныя не теряютъ
своего интереса, даже когда не представляются точнымъ
отраженіемъ дѣйствительности, а только выражаютъ впе-
чатлѣнія, какими руководствуется студентъ въ своемъ от-
ношеніи къ университету.
Періодически повторяющіеся университетскіе безпорядки
производятъ тягостное впечатлѣніе на самихъ студентовъ.
Многіе изъ нихъ хорошо сознаютъ, что положеніе дѣлъ,
создаваемое этими безпорядками, не можетъ не оказывать
«весьма вреднаго дѣйствія какъ на успѣшность научныхъ
занятій студентовъ, такъ и на ихъ нравственное состояніе,
на весь вообще строй университетской жизни». Первыя
слѣдствія этого, говорятъ они, «весьма замѣтное въ по-
слѣдніе годы пониженіе въ студенческой средѣ чисто-науч-
ныхъ интересовъ, упадокъ духа и ослабленіе способности
къ способному и продолжительному умственному труду».
Они жалуются на свое «сплошное уныніе, глубокое не-
довольство и постоянную готовность къ протесту».
Многія условія питаютъ такое настроеніе. Прежде
всего студенты чувствуютъ, что всѣмъ замѣтные признаки
ихъ настроенія поселяютъ въ обществѣ равнодушіе н не-
довѣріе къ нимъ, сомнѣніе въ серьезности ихъ научныхъ
стремленій и даже «въ ихъ готовности къ добросовестному
труду». Эта тревога серьезныхъ студентовъ тѣмъ понятнѣе,
что они видятъ въ своей средѣ товарищей, которые пря-
мо и не стѣсняясь заявляютъ, что одной наукой университетъ
ни чего не сдѣлаетъ, что «уйти въ науку, увлечься ею дано
немногимъ», и будто бы даже большинство студентовъ
ищетъ въ университетѣ не научныхъ занятій, не навыка
къ научному труду и размышленію, а (готовыхъ формулъ,
готовыхъ отвѣтовъ на животрепещущіе вопросы», того,
что они называютъ въ противоположность наукѣ «воспи-
таніемъ», утверждая, что «наука развиваетъ, но не вос-
питываетъ». Неосторожныя признанія немногихъ, не уяс-
нившихъ себѣ истинныхъ задачъ университетскаго курса,

ставятся на счетъ большинству, если не всему студен-
честву.
Но, кромѣ этого, есть немало внутреннихъ «препятствій
и горестей», мѣшающихъ студентамъ поддерживать въ
себѣ бодрость духа и интересъ къ научному труду, «истин-
но научный университетскій духъ». Однимъ изъ главныхъ
затрудненій этого рода они признаютъ крайнюю разроз-
ненность между собой и проистекающія отсюда слѣдствія:
почти полное незнакомство ихъ другъ съ другомъ, возмож-
ность присутствія сыщиковъ въ ихъ средѣ и совершенную
невозможность бороться съ инсинуаціями на нихъ со сто-
роны, каковы, напримѣръ, обвиненія студентовъ въ полити-
ческой агитаціи и т. п. Они горячо возстаютъ противъ
подобныхъ обвиненій, увѣряя что «подавляющее большин-
ство волнующагося студенчества чуждо какихъ бы то ни
было политическихъ стремленій» и его оппозиціонное на-
строеніе все сводится лишь къ недовольству университет-
скими порядками. Изъ гимназіи студенты выносятъ чув-
ство товарищеской солидарности. У нихъ и въ универси-
тетъ на каждомъ шагу возникаютъ общіе интересы. Сов-
мѣстное слушаніе лекцій, желаніе подѣлиться мыслями
по поводу слышаннаго, устройство практическихъ работъ—
все это заставляетъ ихъ сближаться другъ съ другомъ.
Между тѣмъ, по правиламъ, студенты—«отдѣльные посѣ-
тители университета», коимъ воспрещено всякое дѣйствіе,
носящее корпоративный характеръ, воспрещены «всякія
сборища и сходки съ цѣлью обсужденія какихъ-либо дѣлъ
сообща», Заведутъ они курсомъ разговоръ о только-что
прочитанной лекціи—это сходка, и субъ-инспекторъ по-
проситъ ихъ разойтись. Сойдутся они на частной квар-
тирѣ для дружеской бесѣды—это недозволенное сборище,
за которое можно попасть въ участокъ, даже и далѣе.
При такихъ условіяхъ большинство студентовъ ведетъ
крайне замкнутую жизнь, плохо зная своихъ товарищей,
даже ближайшихъ по факультету и однокурсниковъ.
Наиболѣе острой горечью пропитаны отзывы студен-
товъ объ университетской инспекціи. Это едва ли не са-
мый больной элементъ ихъ настроенія; въ отношеніи къ

этому институту они всѣ единодушны, какъ одинъ чело-
вѣкъ, и разномыслія между ними не наблюдается. Если
студентъ по старой традиціи, уже отживающей, вступаетъ
въ университетъ впервые съ чувствомъ піэтета, подобаю-
щаго храму свободной науки, ему съ первыхъ же шаговъ
въ немъ приходится испытывать цѣлый рядъ разочарова-
ній. Прежде всего формальности при самой записи, потомъ
обязанность отмѣчать свое присутствіе на обязательныхъ
лекціяхъ, видъ педелей, стоящихъ у дверей аудиторій,
чтобы не пускать не записавшихся на читаемые въ нихъ
курсы, присутствіе субъ-инспектора въ аудиторіи между
лекціями, замѣчанія о неисправностяхъ въ установленномъ
костюмѣ, иногда съ выговорами, чуть не на каждомъ шагу
назойливыя, часто пристрастныя указанія, совѣты, даже
приказанія—все это сначала удивляетъ новичка, какъ не-
ожиданность, а потомъ волнуетъ и обижаетъ, какъ неза-
служенное недовѣріе и униженіе. Наконецъ, недовольство
переходитъ въ раздраженное негодованіе, когда онъ начи-
наетъ замѣчать, что онъ—поднадзорный, что за нимъ слѣ-
дятъ, чтобы узнать, «благонадежный» ли онъ. Войдя въ
университетъ, студентъ долженъ быть всегда насторожѣ,
слѣдить за своими словами и дѣйствіями несравненно съ
съ большей внимательностью, чѣмъ гдѣ бы то ни было,
помня непрестанно, какъ зорко слѣдятъ за нимъ. Это «си-
стематическое соглядатайство», постоянное стремленіе
инспекціи читать въ душѣ, преслѣдующее студентовъ на
каждомъ шагу, въ аудиторіяхъ, корридорахъ, швейцар-
скихъ, возмущаетъ ихъ всего болѣе. Такое натянутое,
нервное состояніе продолжается все время, пока студентъ
находится въ стѣнахъ университета.
Съ теченіемъ времени большинство студентовъ посте-
пенно свыкается съ такими чувствами и порядками. Но
это достается имъ цѣною прискорбныхъ нравственныхъ
потерь, цѣною отчужденія отъ университета, охлажденія
къ университетскимъ занятіямъ. Между ними и универси-
тетской администраціей устанавливаются отношенія двухъ
враждебныхъ лагерей. Студенты относятся со скрытымъ
недовѣріемъ ко всякому распоряженію университетскаго

начальства, видя или подозрѣвая въ каждомъ его шагѣ
покушеніе на свою личную свободу. Они сѣтуютъ также
на недостатокъ близости и довѣрія между ними и профес-
сорами и откровенно признаются, что привыкли видѣть
въ нихъ, по крайней мѣрѣ, въ большинствѣ ихъ, не дру-
зей и старшихъ товарищей по научной работѣ, а то же
начальство». Они горько жалуются на то, что при такомъ
отношеніи «всѣ жгучіе, наболѣвшіе вопросы академической
жизни каждому студенту приходится рѣшать самостоятельно,
безъ всякаго освѣщенія ихъ со стороны людей болѣе опыт-
ныхъ, которые при живомъ отношеніи могли бы дать цѣн-
ныя указанія, способныя предохранить студентовъ отъ
крупныхъ ошибокъ».
Такъ создается тяжкая «атмосфера недовольства, озло-
бленія и взаимнаго непониманія, которая разъединяетъ
студентовъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ соединяетъ ихъ на почвѣ
недовольства, отдаляетъ отъ университета и отъ профессо-
ровъ и порождаетъ періодически и регулярно повторяю-
щійся студенческія волненія». Многіе не мирятся съ та-
кимъ строемъ университетской жизни и, не находя въ
ней удовлетворенія своихъ духовныхъ потребностей, бываютъ
вынуждены «въ. концѣ концовъ искать этого удовлетворе-
нія въ единственномъ выходѣ—тайной организаціи». Пре-
дусматривается и еще большая опасность: «на почвѣ со-
временнаго ненормальнаго положенія студентовъ въ уни-
верситетъ могутъ развиться и найти себѣ ревностныхъ
послѣдователей среди университетской молодежи всевозмож-
ныя крайнія и ложныя ученія».
* * *
Экономическое положеніе студентовъ. Въ ряду мѣръ
для упорядоченія университетской, собственно студенческой
жизни не послѣднее мѣсто занимаетъ устройство матеріаль-
наго вспомоществованія недостаточнымъ студентамъ. Въ
заявленіяхъ студентовъ встрѣчаемъ горькія жалобы на
неравномѣрное и несправедливое распредѣленіе стипендій
и пособій, на то, что степень недостаточности при этомъ
распредѣленіи отходитъ на задній планъ, что стипендіи

въ рукахъ инспекціи превращаются въ награду за благо-
надежность, зачетную исправность и т. п. Здѣсь важна
не фактическая точность, а самая возможность подобныхъ
жалобъ и подозрѣній. Желательно, чтобы не существовало
никакихъ къ тому поводовъ. Насколько важенъ для сту-
дентовъ вопросъ о цѣлесообразномъ устройствѣ матеріаль-
наго вспомоществованія недостаточнымъ товарищемъ, объ
этомъ можно судить по тому, что Союзный Совѣтъ земля-
честву первоначально поставившій себѣ главной цѣлью
оказывать матеріальную поддержку своимъ членамъ именно
по вопросу о злоупотребленій разными видами благотво-
рительности со стороны инспекціи едва ли не впервые
столкнулся съ университетскими порядками, проявилъ свое
оппозиціонное направленіе.
Московскій университетъ съ примыкающими къ нему
благотворительными учрежденіями располагаетъ весьма
обильными средствами вспомоществованія недостаточнымъ
студентамъ. Это можно видѣть по нижеслѣдующимъ двумъ
таблицамъ, изъ коихъ первая представляетъ распредѣле-
ніе этихъ вспомогательныхъ средствъ по размѣрамъ, фа-
культетамъ и курсамъ, а вторая—по источникамъ, изъ
которыхъ эти средства почерпаются. Въ обѣихъ таблицахъ
сведены данныя, относящіяся къ 1899—1900 академиче-
скому, послѣднему вполнѣ законченному, отчетному году.
Эти данныя извлечены изъ записной инспекторской книги,
изъ дѣлъ правленія университета и канцеляріи инспектора,
изъ дѣлъ Комитета Общества для пособія нуждающимся
студентамъ Московскаго Университета и изъ отчетовъ
Лепешкинскаго общежитія и комитета общежитія имени
Императора Николая II.

Матеріальная помощь студентамъ въ 1899—1900 ака-
демическомъ году выразилась:
1 Въ выдачѣ стипендій на сумму прибл. . 150 069 руб. 65 коп
2 Въ освобожденіи отъ платы за лекціи
(считая годовую плату въ среднемъ рав-
ною 90 руб.) на сумму 125 550 - — -
3 Въ выдачѣ пособій изъ казенныхъ и бла-
готворительн, суммъ. Универс. на сумму . 41 695 - 39 -
Итого отъ Университета 317 315 руб. 04 коп.
4 Въ выдачѣ пособій отъ комитета Обще-
ства вспомоществованія недостаточнымъ
студентамъ на сумму 86 309 руб. 21 коп
5 Въ выдачѣ безплат. обѣдовъ на сумму . 22 570 - 34 -
Итого отъ Комитета 58 879 руб. 55 коп
6 Въ пособіяхъ случайн. характера на сумму 19 260 - 03 -
7 Въ даровомъ содержаніи 42 студентовъ въ
Лепешкинскомъ общежитіи (считая въ сред-
немъ 9 мѣсячное содержаніе въ 808 р. 43 к.
на сумму 12 954 - 06 -
8 Въ даровомъ содержаніи 6 студентовъ
въ общежитіи Николаевскомъ на сумму . 1 800 - — -
9 Въ скидкахъ съ платы за содержаніе въ
Николаевск, общежит. остальн. студентовъ 6 880 - - -
10 Въ уплатѣ комиссіями и отдѣленіями Ко-
митета Николаевск, общежитія за содержа-
ніе въ этомъ общежитіи 10 студентовъ въ
весеннемъ полугодія 1 400 - — -
11 Въ выдачѣ пособій деньгами, платьемъ и
обувью студентамъ Николаевск, общежитія 582 - — -
Всего оказано помощи на сумму 419070 руб. 68 кои.
Въ этотъ общій итогъ не вошли суммы, не поддающія-
ся учету, напримѣръ, стоимость содержанія студентовъ,
живущихъ въ Ляпинскомъ общежитіи, такъ что этотъ
итогъ можно признать минимальнымъ. Не смотря на столь
обильныя средства вспоможенію въ 1899—1900 академи-
ческомъ году 69 студентовъ были уволены изъ универси-
тета за невзносъ платы.

Заявленія и мнѣнія профессоровъ. Отъ заявленій
студентовъ о причинахъ университетскихъ волненій и изо-
браженія ихъ настроенія и матеріальнаго положенія зна-
чительной ихъ части—Комиссія переходитъ къ заявле-
ніямъ объ этомъ предметѣ со стороны профессоровъ. Вслѣд-
ствіе приглашенія, обращеннаго Комиссіей къ профессо-
рамъ и приватъ-доцентамъ, заявить о томъ, какъ они
смотрятъ на причины постоянно возникающихъ въ универ-
ситетахъ безпорядковъ и на мѣры къ ихъ предотвраще-
нію, въ Комиссію поступили записки профессоровъ историко-
филологическаго факультета, профессоровъ Н. Ю. Зографа,
А. П. Павлова, В. И. Вернадскаго, А. М. Макѣева,
Н. Филатова, И. В. Спижарнаго, Э. Е. Лейста, В. Д. Шер-
винскаго и приватъ-доцентовъ Новгородцева и Дена. Кромѣ
того, заслуженный профессоръ Марковниковъ высказалъ
лично свои взгляды на дѣло въ одномъ изъ засѣданій
Комиссіи. Нѣкоторыя изъ выраженыхъ гг. профессорам
мнѣній стоятъ въ тѣсной связи съ взглядами, которые они
высказывали о томъ же предметѣ въ поданныхъ по на-
чальству запискахъ въ 1899 году. Поэтому при сводкѣ
профессорскихъ мнѣній приняты во вниманіе эти записки,
а также докладная записка десяти профессоровъ (Н. А.
Умова. К. А. Тимирязева, П. Г. Виноградова, А. И. Чу-
прова, В. И. Вернадскаго, И. М. Сѣченова, А. Н. Шварца,
Ф. Ѳ. Фортунатова, Н. И. Стороженко и Н. А. Зелин-
скаго), поданная въ 1899 году покойному Министру На-
роднаго Просвѣщенія. Наконецъ, мѣстами затронуты, въ
виду ихъ важности и близкаго отношенія къ предмету:
докладъ комиссіи Кіевскаго университета по поводу мѣръ,
предложенныхъ къ исполненію циркуляромъ г. Министра
Народнаго Просвѣщенія отъ 21-го іюля 1899 г., прило-
женная къ этому докладу записка профессора князя Евг.
Трубецкого и докладъ комиссіи физико-математическаго
факультета Харьковскаго университета по поводу того же
циркуляра.
Начнемъ съ характеристики причинъ безпорядковъ,
какъ они выясняются различными записками.
Постоянно повторяющіеся и широко распространяю-

щіеся безпорядки, КаКЪ тѣ, съ которыми университетамъ
пришлось имѣть дѣло въ послѣдніе годы, 1 представляютъ,
конечно, явленіе такъ или иначе связанное со всѣмъ бы-
томъ страны и, доискиваясь ихъ общихъ и глубокихъ при-
чинъ, можно дойти до обсужденія народно-психологическихъ
свойствъ русской молодежи и особенностей историческаго
момента, переживаемаго Россіей. Одинъ изъ профессоровъ
отмѣчаетъ, напримѣръ, чрезвычайную возбудимость моло-
дежи, которая заставляетъ ее преувеличенно реагировать
въ смыслѣ оказанія протеста на каждый слухъ, хотя бы
ложный, о какой-нибудь вопіющей несправедливости. Дру-
гой профессоръ въ 1899 году объяснялъ даже печальныя
явленія въ университетахъ, между прочимъ, тѣмъ, что къ
нашей молодежи, лѣнивой и легкомысленной, примѣняются
порядки академической свободы, заимствованные изъ Гер-
маніи, гдѣ студенты отличаются трудолюбіемъ и выдержкой.
На связь съ политическимъ настроеніемъ всего общества
указываютъ многіе, хотя и въ разныхъ смыслахъ. «Бунту-
етъ вся интеллигенція», говорится въ одной запискѣ. «Какъ
среди студентовъ, такъ и среди общества имѣются лица
которыя, будучи недовольны современнымъ строемъ
вообще, желаютъ во что бы то ни стало производить без-
порядки», сказано въ другомъ мнѣніи. Какъ извѣстно, и
въ обращеніи къ студентамъ отъ профессоровъ во время
февральскихъ безпорядковъ настоящаго года было съ уда-
реніемъ указано на печальное положеніе университета,
сдѣлавшагося «какъ бы отдушиной» для общественныхъ
настроеній.
Однако, авторы записокъ и заявленій, за весьма рѣд-
кими исключеніями, признаютъ, что и для распознанія не-
дуга, и для отысканія средствъ противъ него мало указы-
вать на такія общія свойства народа или момента: передъ
университетами стоитъ другая, болѣе опредѣленная задача—
выяснить, какія стороны ихъ собственнаго строя вызыва-
ютъ справедливое неудовольствіе и содѣйствуютъ распро-
1 Здѣсь въ печатномъ оригиналѣ, очевидно по типографскому не-
досмотру, сдѣланъ какой-то пропускъ.

страненію всякаго рода волненій въ университетской средѣ.
Изъ суммы такихъ частныхъ наблюденій надъ дѣйствіями
различныхъ органовъ общественной жизни получатся, надо
думать, немаловажныя указанія относительно состоянія
цѣлаго общества, но, во всякомъ случаѣ, ближайшей за-
дачей университетовъ должны быть не разсужденія объ
общемъ положеніи, а анализъ тѣхъ условій и проявленій
даннаго состоянія, которыя ихъ спеціально касаются и
имъ спеціально извѣстны.
Политическое недовольство даетъ себя несомнѣнно чув-
ствовать во время безпорядковъ въ одной совершенно кон-
кретной формѣ—въ формѣ агитаціи извнѣ, которая поль-
зуется студенческими волненіями и разжигаютъ ихъ въ
интересахъ революціонной пропаганды. На это внѣшнее
руководство студенческими безпорядками указано было въ
февральскомъ обращеніи къ студентамъ, въ немъ видѣло
главную причину зла Особое Совѣщаніе при московскомъ
учебномъ округѣ въ 1899 году, объ этой агитаціи извнѣ
говорятъ въ своихъ запискахъ 1899 года попечитель округа
и профессоръ Зерновъ, наконецъ, на ея ростѣ останавли-
вается профессоръ князь Евг. Трубецкой, слѣдя въ своей
обстоятельной запискѣ за тѣмъ, какъ начало нелегальности,
подъ дѣйствіемъ котораго живутъ въ настоящее время
студенческія сообщества, создало постепенно почву для
всероссійской антиправительственной агитаціи въ средѣ
этихъ сообществъ.
Но въ оцѣнкѣ значенія эт го фактора мнѣнія раздѣ-
ляются. Между тѣмъ, какъ для однихъ это есть самый
корень зла, для другихъ это лишь привходящее условіе,
которое получаетъ серьезное значеніе, главнымъ образомъ,
вслѣдствіе ненормальностей въ строѣ университета и дѣй-
ствіе котораго можетъ быть въ значительной степени пара-
лизовано улучшеніемъ этого строя. По выраженію князя
Трубецкого, «никакое законодательство не въ состояніи
уничтожить политической пропаганды извѣстнаго свойства,
но оно можетъ устранить цѣлый рядъ условій нашей уни-
верситетской жизни, которыя дѣлаютъ учащуюся молодежь
особенно воспріимчивою къ такого рода пропагандѣ». До-

биться соглашенія въ оцѣнкѣ относительной силы этого
фактора, конечно, нельзя: при невозможности приложенія
количественнаго анализа къ подобнымъ наблюденіямъ при-
дется ограничиваться болѣе или менѣе субъективными
сужденіями. Но въ практическомъ смыслѣ контрастъ между
мнѣніями ослабляется тѣмъ, что и тѣ, кто придаетъ очень
большое значеніе пропагандѣ, не отрицаютъ, что условія
почвы, на которую она попадаетъ, также весьма важны и
и что для противодѣйствія пропагандѣ необходимо, между
прочимъ, оздоровленіе этой почвы.
Прежде чѣмъ перейти къ характеристик чисто уни-
верситетскихъ условій, въ томъ видѣ, какъ они предста-
вляются авторамъ различныхъ записокъ, необходимо кос-
нуться еще одного внѣуниверситетскаго условія, которому
съ разныхъ сторонъ придается весьма важное значеніе, и
оцѣнка котораго вліяетъ существеннымъ образомъ на пред-
лагаемыя мѣры. Мы разумѣемъ постановку средней школы,
которая, конечно, непосредственно вліяетъ на контингентъ
слушателей университета. «Я думаю», говоритъ профессоръ
Павловъ, посвятившій особенное вниманіе разсмотрѣнію
этого условія, «что пока не реформируются гимназіи и не
будутъ доставлять университету развитыхъ и воспитанныхъ
молодыхъ людей, не вымуштрованныхъ, натасканныхъ для
экзамена, полуобразованныхъ юношей, до тѣхъ поръ ни-
какія реформы въ стѣнахъ университета не искоренятъ
періодическихъ волненій». Неудовлетворительность гимна-
зической подготовки, повторяемъ, признается со всѣхъ
сторонъ, необходимость реформы въ этомъ отношеніи, для
улучшенія контингента слушателей университета признана
уже самимъ правительствомъ, и самая реформа подготов-
лена, какъ извѣстно, трудами ВЫСОЧАЙШЕ учрежденной ко-
миссіи 1900 года и предшествовавшими ей совѣщаніями
при московскомъ учебномъ округѣ. Но въ сужденіяхъ про-
фессоровъ и лицъ учебнаго начальства, съ которыми мы
имѣемъ дѣло въ настоящемъ случаѣ, вредные для универ-
ситетовъ недостатки средней школы характеризуются съ
двухъ прямо противоположныхъ точекъ зрѣнія. Докладъ
харьковской комиссіи, записки профессоровъ Павлова и

Филатова такъ же, какъ большая часть профессорскихъ
заявленій, поданныхъ въ совѣщаніе о средней школѣ,
отчасти и записка попечителя округа въ 1899 году, на-
правлены къ тому, чтобы показать, какъ мало дѣлаетъ
современная гимназія для общаго образованія и развитія
своихъ питомцевъ, какъ устарѣли и омертвѣли ея методы,
какое вредное воспитательное вліяніе оказываетъ ея анти-
педагогическій строй, основанный на бюрократіи и розни
между директоромъ и преподавательскимъ персоналомъ
(см. особенно записку профессора Павлова).
Наоборотъ, инспекторъ Державинъ и нѣкоторые изъ
профессоровъ видятъ главную бѣду въ «распущенности»
гимназіи, въ недостаточномъ примѣненіи къ ней начала
дисциплины, въ недостаточной строгости экзаменнаго от-
бора, противъ вліянія котораго такъ энергично протестуетъ
профессоръ Павловъ. Авторъ одного изъ мнѣній сѣтуетъ,
что число абитуріентовъ въ гимназіяхъ московскаго
округа, постепенно возрастаетъ, и съ сожалѣніемъ указы-
ваетъ на конецъ 70-хъ годовъ, когда въ пятой гимназіи,
напримѣръ, изъ трехсотъ приблизительно учениковъ окан-
чивало курсъ человѣкъ 1, 9. Безъ сомнѣнія, отъ этихъ
воззрѣній на постановку и работу гимназіи зависитъ очень
многое въ сужденіяхъ о положеніи дѣлъ въ университетѣ:
примирить эти взгляды нельзя, но приходится отмѣтить,
что большая часть подавшихъ записки признавала необхо-
димость раздѣлитъ до нѣкоторой степени вопросы. Какъ
бы ни была тѣсна связь между средней школой и высшей,
какъ ни необходима реформа первой, нельзя трактовать
о всѣхъ вопросахъ въ одно время и за одинъ разъ
Реформа средней школы такъ или иначе разрабаты-
вается, профессорамъ придется считаться съ нею и не-
обходимо вліять на нее, но реформа высшей школы является
не менѣе настоятельной, и въ настоящее время рѣчь должна
идти прежде всего о ней.
Та же группа записокъ, въ которой высказывается
мысль о распущенности и- чрезмѣрной снисходительности
нашихъ гимназій, проводитъ по отношенію къ универси-
тету, мнѣніе, что «онъ переполненъ въ ущербъ какъ успѣш-

ности учебныхъ занятій, такъ и поддержанію въ немъ
порядка. Во-первыхъ, на многолюдныхъ факультетахъ ско-
пляются такія массы студентовъ, что не хватаетъ на
нихъ не только учебно-вспомогательныхъ пособій, но
даже просто мѣста. А затѣмъ, большинство въ этомъ мно-
жествѣ», читаемъ, мы въ этихъ запискахъ, «привлечено въ
университетъ никакъ не желаніемъ знанія или образова-
нія, а стремленіемъ получить дипломъ и связанныя съ
нимъ выгодныя права. Такими побужденіями объясняется
праздность и легкомысліе части студентовъ, объясняется
и та «легкость», съ которой они бросаются очертя голову
во всевозможные безпорядки».
Въ большей части записокъ проводится, однако, совер-
шенно другой взглядъ на студентовъ, изъ совершенно
иныхъ побужденій объясняются даже ихъ провинности.
Профессоръ Павловъ указываетъ на то, что студенты
младшихъ курсовъ встрѣчаютъ въ университетъ въ зна-
чительной степени ту же скудость общеобразовательнаго
элемента и тотъ же формализмъ властей и наставни-
ковъ, которые побуждали ихъ въ гимназіяхъ искать ру-
ководства въ своемъ духовномъ развитіи не у школы, а
въ случайныхъ воздѣйствіяхъ прессы, журналистики. Про-
фессоръ Вернадский характеризуетъ роковую двойствен-
ность, которая проходитъ черезъ все положеніе русскаго
студента: «По закону онъ разсматривается, какъ отдѣль-
ный, не связанный съ товарищами слушатель и посѣти-
тель университета, но тотъ же студентъ по.своему нрав-
ственному чувству, по исторически сложившимся и все
проникающимъ традиціямъ, есть живой членъ самодѣятель-
ной, солидарной, цѣльной группы русской молодежи, при-
надлежитъ къ опредѣленной, идеальной корпораціи. Онъ
привыкаетъ къ этому взгляду чуть не съ дѣтства, онъ его
видитъ въ произведеніяхъ великихъ русскихъ писателей,
въ традиціяхъ русской интеллигентной семьи, во всей
почти полуторастолѣтней исторіи русскаго общественнаго
самосознанія». Приватъ-доцентъ П. И. Новгородцевъ опро-
вергаетъ на основаніи личнаго опыта мнѣнія тѣхъ, кто
думаетъ, будто бы къ волненіямъ причастны только сту-

денты, присутствіе которыхъ нежелательно въ универси-
тетъ. «Молодежь, говоритъ онъ, чуткая и живая, не мо-
жетъ не волноваться, когда въ ближайшихъ условіяхъ
своей университетской жизни она чувствуетъ тягость внѣш-
нихъ стѣсненій, нарушающихъ столь высоко цѣнимыя ею
достоинство и самостоятельность личности. Къ этому при-
соединяется юношеская вѣра въ свои силы и въ торже-
ство своихъ начинаній. Студенты глубоко вѣрятъ, что
стоитъ заявить справедливыя и нравственныя требова-
нія, чтобы они нашли для себя отзвукъ въ обществъ. Дру-
гіе, настроенные болѣе скептически, считаютъ все же
своею обязанностью нравственный протестъ, хотя бы и
безплодный. За какое же изъ этихъ качествъ требуется
карать ихъ суровыми наказаніями—за молодую чуткость
и отзывчивость, за вѣру въ идеальныя начала или за
убѣжденіе въ необходимости нравственнаго протеста, со-
пряженнаго съ готовностью самопожертвованія. Говорятъ,
что во время безпорядковъ проявляются буйныя страсти
и забывается всякая мѣра, что на допросахъ студенты
держатъ себя грубо и отвѣчаютъ невѣжливо. Трудно ожи-
дать отъ молодежи безусловной корректности въ минуту
общаго возбужденія, но я смѣю завѣрить, что знаю нѣко-
торыхъ изъ участниковъ безпорядковъ за лицъ чрезвы-
чайно сдержанныхъ и серьезно занимающихся въ обычное
время. Среди нихъ можно встрѣтить и студентовъ старшихъ
курсовъ съ большимъ научнымъ интересомъ и съ очень
основательными познаніями. Конечно, въ общей массѣ
встрѣчаются самыя разнообразныя категоріи. Отрицать
это невозможно; но я положительно настаиваю на томъ,
что очень многочисленная категорія состоитъ изъ студен-
товъ, серьезно занимающихся и способныхъ, одаренныхъ
живымъ умомъ и нравственной выдержкой. Не слѣдуетъ
также забывать, что еще болѣе значительная категорія
студентовъ, занимающихся и серьезныхъ, не участвуя
активно въ безпорядкахъ, вслѣдствіе тѣхъ или другихъ
личныхъ или семейныхъ обстоятельствъ, внутренне стоитъ
безусловно на сторонѣ волнующихся. Нерѣдко это именно
тѣ, которые всего болѣе страдаютъ нравственно. Они му-

чаются и колеблются, не знаютъ, какъ поступить, и въ
извѣстныя минуты, несмотря ни на что, все-таки перехо-
дятъ на сторону товарищей».
«Что среди студентовъ, сочувствующихъ безпорядкамъ,
очень много занимающихся и способныхъ, это было осо-
бенно легко прослѣдить во время экзаменовъ двухъ по-
слѣднихъ лѣтъ, наблюдая въ 1899 г. тѣхъ, кто явился на
экзамены, и затѣмъ въ 1900 г., экзаменуя второгодниковъ,
уклонившихся отъ испытанія въ цѣляхъ протеста въ пред-
шествующемъ году. Но если это наблюденіе вѣрно, то
отсюда вытекаетъ глубокая несправедливость и полная
нецѣлесообразность суровой политики обузданія». Записка
князя Евг. Трубецкого посвящена, главнымъ образомъ,
изложенію того процесса, въ силу котораго слагавшіяся
по необходимости въ университетахъ студенческія обще-
ства для матеріальной взаимопомощи, для самообразова-
нія, для нравственнаго товарищескаго единенія, изъ неле-
гальныхъ становились оппозиціонными, а изъ оппозиціон-
ныхъ, революціонными, несмотря на отрицательное отно-
шеніе студенчества и даже большинства своихъ членовъ
къ антиправительственной агитаціи. Пребывающая же на
почвѣ законности часть студенчества, при всей своей много-
численности, совершенно безсильна, потому что не организо-
вана. Кромѣ прямыхъ вредныхъ послѣдствій, такого порядка
онъ имѣетъ косвенное послѣдствіе, не менѣе опасное: го-
воря словами кн. Трубецкого, основной недостатокъ всѣхъ
неисполнимыхъ законовъ и правилъ заключается въ томъ,
что самая невозможность ихъ исполненія вызываетъ убѣ-
жденіе въ безсиліи власти, обязанной ихъ примѣнять и
отстаивать. Приватъ-доцентъ Денъ подчеркиваетъ другую
сторону все того же ненормальнаго положенія студентовъ
въ университетѣ—атмосферу недовѣрія, которой они пос-
тоянно окружены и которая сама по себѣ пробуждаетъ въ
нихъ нежелательныя чувства и отношенія. Въ запискахъ про-
фессора Зернова и десяти профессоровъ также указывается
съ удареніемъ на ненормальность положенія, при которомъ
студенты являются лишь отдѣльными посетителями уни-
верситета.
То же недовѣріе, которое опредѣляетъ отношеніе sa-

кона, правилъ и властей къ студентамъ, проникаетъ все
положеніе профессоровъ. «Теперешній профессоръ, въ сущ-
ности, тотъ же приватъ-доцентъ, являющійся въ универ-
ситетъ для чтенія лекцій и производства экзаменовъ. Не
ясно ли, что уставъ 1884 года, разбивъ солидарность про-
фессорской корпораціи, лишилъ въ то же время универ-
ситетъ одного изъ его главныхъ оплотовъ?» (записка де-
сяти профессоровъ). Въ томъ же смыслѣ высказываются
кіевская и харьковская комиссіи, записки князя Трубец-
кого, Вернадскаго и Дена, и съ нѣкоторыми ограниче-
ніями это признано было въ 1889 г. въ запискахъ попе-
чителя округа и покойнаго декана юридическаго факуль-
тета Легонина. По мнѣнію двухъ послѣднихъ, уставъ
1884 г., во всякомъ случаѣ, столько же отклонился отъ
прямого пути своимъ недовѣріемъ къ профессорской кор-
пораціи и отнятіемъ у нея всякихъ правъ, сколько уставъ
1863 г. отклонился въ сторону ослабленія правительствен-
ной власти въ университетахъ.
Въ частности, въ связи съ только-что указанными не-
нормальными условіями въ положеніи студентовъ и про-
фессоровъ отмѣчаются недостатки цѣлаго ряда учрежденій
теперешняго бюрократическаго строя. Кіевская комиссія
указывала на паденіе авторитета властей и на рознь
между ними, отразившуюся даже въ уставѣ на странномъ
положеніи инспектора, подчиненнаго и не подчиненнаго
ректору. Бывшій помощникъ ректора Московскаго универ-
ситета указалъ въ 1889 г. на подобную же рознь и не-
ясность, проходящую чрезъ статьи о власти попечителя:
и онъ, и ректоръ поставлены, какъ непосредственные на-
чальники университета, границы ихъ вліянія не прове-
дены точно, и этимъ ослабляется отвѣтственность того и
другого.
Хотя въ запискѣ инспектора Державина и въ заклю-
ченіяхъ Особаго Совѣщанія 1899 года положеніе инспек-
ціи признается недостаточнымъ лишь въ томъ смыслѣ, что
ей дано недостаточно власти и не хватаетъ численнаго
состава, но въ запискахъ профессоровъ часто указывается
на совершенно неподходящій характеръ, принятый этимъ

институтомъ. Къ педелямъ, дѣйствовавшимъ до 1899 г.
возвращаться не приходится, но и современные помощ-
ники инспектора берутся за неблагодарное и непосильное
дѣло, стремясь провести опеку и полицейскій надзоръ надъ
дѣйствіями и даже мыслями студентовъ — изъ этого выхо-
дятъ лишь распоряженія и столкновенія (Вернадскій, Денъ).
Особенно тягостное впечатлѣніе производитъ современ-
ная постановка такъ называемаго суда и наказанія за
университетскіе проступки. Обвиненіе и слѣдствіе нахо-
дятся всецѣло въ рукахъ инспекціи, которая своими кон-
дуитными помѣтками оказываетъ существенное вліяніе на
приговоръ, и инспекторъ, какъ членъ правленія, участвуетъ
прямо въ его произнесеніи. Произволъ въ примѣненіи на-
казаній усиливается тѣмъ, что иногда вмѣсто формы при-
говора употребляется форма непринятія въ число студен-
товъ послѣ огульнаго увольненія. Противъ смѣшенія су-
дебныхъ и административныхъ функцій въ рукахъ пра-
вленія высказывался въ 1899 г. и попечитель округа.
Наказанія примѣняются внѣ всякой соразмѣрности винѣ,
благодаря административнымъ высылкамъ, которыя слѣ-
дуютъ за умѣренными съ виду карами правленія. Все это
порождаетъ сознаніе несправедливости и злобу, которыя
приносятъ свои плоды и въ университетахъ, и внѣ ихъ
(записка десяти профессоровъ).
Такимъ образомъ, помимо широкихъ вопросовъ и общихъ
вліяній, на чисто университетской почвѣ, указывается рядъ
явленій, которыя, каждое порознь, заставляютъ задуматься
и требуютъ исправленія, а всѣ вмѣстѣ несомнѣнно спо-
собны вызвать проявленія изучаемаго недуга — безпо-
рядковъ.
Мнѣніе Комиссіи о причинахъ безпорядковъ. При-
веденныя выше выдержки изъ заявленій и записокъ сту-
дентовъ и профессоровъ — хотя Комиссія могла передать
ихъ лишь въ самомъ сжатомъ видѣ — даютъ довольно пол-
ное представленіе о тѣхъ сторонахъ современнаго универ-
ситетскаго быта, на которыя можно указывать для объясне-

ній студенческихъ волненій. Комиссія, однако, полагаетъ,
что въ этомъ отношеніи слѣдуетъ выдѣлить явленія, со-
здающія благопріятную почву для волненій или усилива-
ющая ихъ—какъ, напримѣръ, теперешнюю организацію
суда—отъ настоящихъ причинъ этихъ волненій. Причины
эти явствуютъ изъ хода и развитія университетскихъ без-
порядковъ.
Изъ вышеизложеннаго очерка студенческихъ волненій
въ Московскомъ университетѣ можно усмотрѣть, что, тогда
какъ болѣе раннія изъ нихъ имѣли случайный характеръ,
студенческіе безпорядки съ конца 80-хъ годовъ становятся
хроническими и повсемѣстными, въ нихъ проявляется
опредѣленная система. Прежніе безпорядки заставали
студентовъ врасплохъ; они наскоро сбѣгались на «сходки»,
чтобы потолковать между собой о случившемся, избрать
депутатовъ для переговоровъ съ начальствомъ и т. и.
Въ девяностыхъ годахъ значительная часть студентовъ
принадлежитъ къ тайной организаціи студенчества; руко-
водители этой организаціи становятся вожаками сходокъ,
и самыя сходки являются не столько выраженіемъ вре-
меннаго волненія, сколько средствомъ борьбы за свободу
студенческой организаціи. Хотя эта организація назрѣла
лишь въ послѣдніе годы настолько, чтобы давать себя чув-
ствовать въ возбужденіи и направленіи студенческихъ вол-
неній, она началась давно и коренится въ глубокой по-
требности студентовъ въ ассоціаціяхъ. Самая эта потреб-
ность проистекаетъ изъ двухъ различныхъ источниковъ:
съ одной стороны, изъ желанія недостаточныхъ студентовъ
найти помощь у товарищей, а у болѣе достаточныхъ ока-
зать эту помощь. Первая мысль объ организаціи такой
взаимопомощи возникла среди студентовъ въ началѣ
1858 г. и была формулирована среди нихъ въ рѣчи, ска-
занной однимъ изъ нихъ 12-го января 1858 г. послѣ
акта. Тутъ же было приступлено къ организаціи кассы
взаимопомощи, которая получила затѣмъ широкое развитіе
и находилась нѣсколько лѣтъ подъ руководствомъ тогдаш-
няго профессора, а впослѣдствіи попечителя рижскаго и
петербургскаго учебныхъ округовъ М. Н. Капустина.

Другой источникъ потребности ассоціацій нужно искать
въ естественномъ стремленіи къ общенію среди молодыхъ
людей. Въ университетахъ, подъ вліяніемъ общихъ инте-
ресовъ, новыхъ идей, можно сказать, новаго міровоззрѣ-
нія, открывающагося передъ студентами, такое стремленіе
должно быть особенно сильно; желаніе обмѣняться мыслями,
подѣлиться сомнѣніями, провѣрить собственныя убѣжденія
невольно влечетъ товарищей другъ къ другу, а это обще-
ніе представляется студентамъ, и въ извѣстной мѣрѣ и
дѣйствительно можетъ служить, главнымъ условіемъ соб-
ственнаго какъ умственнаго, такъ и нравственнаго развитія.
Удовлетворенію обѣихъ этихъ потребностей взаимопо-
мощи и общенія людей, одинаково настроенныхъ и свя-
занныхъ общими интересами, идетъ на встрѣчу земля-
чество, т.-е. группа студентовъ, пріѣхавшихъ иьъ одного
и того же города. Многіе изъ пріѣзжихъ, не имѣя въ
Москвѣ, ни родныхъ, ни знакомыхъ, принуждены прибѣг-
нуть къ совѣту и указаніямъ земляковъ даже по самымъ
простымъ житейскимъ вопросамъ: отысканію квартиры, вы-
бору столовой и т. п. Немудрено поэтому, что первыя
землячества возникли въ Москвѣ давно, лѣтъ 40 тому на-
задъ. Съ тѣхъ поръ число ихъ стало постепенно увеличи-
ваться и дошло въ &0-хъ годахъ до 38.
Соотвѣтствуя естественной потребности пріѣзжей моло-
дежи, такія землячества могли бы при правильномъ раз-
витіи имѣть благопріятное вліяніе на своихъ участниковъ
и не имѣть вреднаго значенія для университета. Неда-
ромъ землячества именно связаны своими корнями съ
первоначальной университетской организаціей. Во всѣхъ
средневѣковыхъ университетахъ студенчество группиро-
валось но землячествамъ, nationes, и эти организація со-
хранились до сихъ поръ въ Германіи, гдѣ старинныя зем-
лячества служатъ въ настоящее время, время, главнымъ
образомъ, спорту и общенію молодежи.
Но при своемъ возникновеніи въ Россіи землячества
не нашли себѣ благопріятной почвы. Не предусмотрѣн-
ныя университетскимъ уставомъ, они сторонились отъ
глаза властей и скоро получили нелегальное значеніе.

Трудно въ настоящее время взвѣсить, сколько вреда
принесъ этотъ фактъ отдѣльнымъ студентамъ и всему уни-
верситету. Вслѣдствіе своей нелегальности, землячества
все болѣе и болѣе увлекали своихъ членовъ на путь оппо-
зиціи противъ университетскихъ порядковъ. Въ виду осо-
беннаго риска отвѣтственности, которому подвергались во-
жаки, во главѣ землячествъ естественно становились сту-
денты, наиболѣе смѣлые и предпріимчивые, можно даже
прибавить—наиболѣе недовольные своимъ личнымъ поло-
женіемъ или общими порядками. Въ особенности обостри-
лись враждебныя отношенія землячествъ къ универси-
тетскимъ порядкамъ, когда начались попытки объединить
ихъ, организовать ихъ подъ властью общаго комитета,
такъ называемаго Союзнаго Совѣта объединенныхъ земля-
чествъ, и образовать этимъ способомъ боевую силу для
борьбы не только противъ университетскихъ порядковъ,
но и для цѣлей, лежащихъ внѣ сферы университетскихъ
интересовъ. Роль Союзнаго Совѣта, постепенный захватъ
имъ власти надъ землячествами, быстро увеличивавшееся
вмѣшательство его во всѣ сферы университетской жизни
съ замѣчательной ясностью и полнотой изображены въ
вышеупомянутой запискѣ, составленной профессоромъ кн.
Евг. Трубецкимъ для Совѣта кіевскаго университета послѣ
безпорядковъ 1899 г. Записка составлена на основаніи
многочисленныхъ, исходившихъ отъ самого Союзнаго Со-
вѣта, документовъ и съ очевидностью доказываетъ выводъ,
что «антиакадемическія тенденціи студенческой организа-
ціи обусловливаются ея тайнымъ конспиративнымъ ха-
рактеромъ» и что «Союзный Совѣтъ въ томъ видѣ, въ
какомъ онъ существуетъ въ настоящее время, опасенъ,
именно благодаря его нелегальному подпольному ха-
рактеру».
Такимъ образомъ, приходится прежде всего установить,
что причиной студенческихъ волненій были вытекавшія
изъ потребности общенія студенческія ассоціаціи и самыя
мѣры, направленныя къ ихъ преслѣдованію.

III. Мѣры для устраненія
и предупрежденія студенческихъ волненій.
Заявленія студентовъ. Обращаясь отъ обозрѣнія
причинъ, вызывавшихъ студенческія волненія, къ мѣрамъ,
могущимъ содѣйствовать ихъ устраненію и предупрежде-
нію, комиссія, какъ и въ первой части своего доклада,
представитъ сначала перечень мѣръ, указанныхъ въ за-
явленіяхъ, поступившихъ отъ студентовъ и профессоровъ
Московскаго университета.
Исходя изъ сознанія всего пагубнаго вліянія на уни-
верситетскую жизнь какъ вышеприведенной главной при-
чины университетскихъ безпорядковъ, такъ равно и ряда
другихъ причинъ второстепеннаго значенія, студенты раз-
личныхъ факультетовъ и курсовъ указываютъ съ замѣча-
тельнымъ единодушіемъ на необходимыя и неотложныя
реформы современнаго университетскаго быта, долженствую-
щіе по ихъ мнѣнію, служить прочными гарантіями къ
устраненію многихъ нежелательныхъ осложненій универси-
тетской жизни.
Сюда относятся слѣдующія проектируемый нововве-
денія:
1. Правильно поставленная организація студенческихъ
корпорацій. Ближайшею цѣлью такой организаціи выста-
вляются въ заявленіяхъ правильность, систематичность л
большій успѣхъ въ занятіяхъ, равно какъ и сближеніе
товарищей для болѣе активнаго участія въ универси-
тетской жизни. Организація должна развить духъ едине-
нія въ студентахъ во имя высокихъ нравственныхъ на-
чалъ, составляющихъ главную силу университетской жизни;
въ то же время этой организаціи приписывается важное
значеніе по ея вліянію на членовъ студенческихъ об-
ществъ, поучающихъ искусству управлять собой и дру-
гими и представляющихъ могущественный элементъ про-
тиводѣйствія крайне возмутительному явленію шпіонства,
вносящему деморализирующее вліяніе въ студенческую

среду. Наконецъ—правильно учрежденный организаціи
гарантируютъ справедливый товарищескій судъ.
Корпоративная организація студентовъ въ ихъ зая-
вленіяхъ предполагается двоякаго рода: а) курсовая и б)
по группамъ.
а) На курсовыя организаціи возлагается: 1. Мате-
ріальная поддержка: исполненіе относящихся сюда обязан-
ностей возлагается на казначея и на комиссію изъ нѣ-
сколькихъ выборныхъ отъ курса лицъ для пріисканія за-
нятій нуждающимся студентамъ, равно какъ и для пра-
вильнаго распредѣленія стипендій. 2. Установленіе пра-
вильныхъ отношеній къ явленіямъ академической жизни;
сюда относятся—разрѣшеніе различныхъ вопросовъ, ка-
сающихся студенческой жизни и интересовъ ихъ: товари-
щескій судъ, изданіе лекцій, читальня, сношенія съ про-
фессорами. Въ ряду этихъ мѣръ особенно важное значе-
ніе придается учрежденію товарищескаго суда. Отсутствіе
правильной организаціи, лишающее студентовъ возможно-
сти сближенія въ виду упомянутыхъ цѣлей просвѣщенія,
отнимаетъ у нихъ въ то же время всѣ средства борьбы
противъ нежелательныхъ проявленій со стороны отдѣль-
ныхъ недостойныхъ лицъ изъ среды студенчества, поступки
которыхъ идутъ порой въ явный разрѣзъ съ общимъ ха-
рактеромъ направленія его Товарищескій судъ, имѣющій
судить виновныхъ за проступки, не подлежащіе ни общему,
ни университетскому суду, выставляется необходимой мѣ-
рой для поднятія нравственнаго уровня студентовъ и для
поддержанія чести университета.
Въ случаѣ возникновенія факультетскихъ или обще-
университетскихъ вопросовъ представители курсовъ соби-
раются для общаго подсчета голосовъ. Курсовыя собранія
должны быть постоянными и правильными и происходить
въ стѣнахъ университета. Вопросы разрѣшаются большин-
ствомъ голосовъ наличнаго состава. Руководителями преній
на собраніяхъ могутъ быть: или избранный студентъ, или
преподаватель (профессоръ, приватъ-доцентъ, магистрантъ).
б) Организаціи по группамъ. Такого рода учрежденія
преслѣдуютъ цѣли духовнаго развитія. Групповыя собра-

нія основаны на почвѣ общихъ научно-литературныхъ,
художественныхъ интересовъ. Членами такого рода круж-
ковъ, изъ которыхъ каждый представляетъ самостоятель-
ное цѣлое, должны быть студенты различныхъ факульте-
товъ, приглашающее въ свою среду и преподавателей.
Если существованіе кружковъ безъ выдающагося участія
преподавателей не можетъ быть разрѣшено, то выборъ
руководителя долженъ быть предоставленъ членамъ кружка.
Организаціи по группамъ приписывается важное зна-
ченіе. Вслѣдствіе свободнаго выбора предмета занятій и
руководителей, онѣ должны въ значительной мѣрѣ способ-
ствовать сближенію студентовъ и профессоровъ.
Въ виду осуществленія стремленія къ болѣе обширной
организаціи, предлагается признать законность существо-
ванія за кружками землячествъ, которыя имѣютъ за собой
извѣстную традицію самостоятельныхъ обществъ, возник-
шихъ изъ насущныхъ потребностей студенческой жизни
и въ теченіе продолжительнаго времени оказывавшихъ
дѣятельную помощь отдѣльнымъ членамъ студенческой
корпораціи, укрѣплявшихъ, такимъ образомъ, нравствен-
ную связь въ студенческой средѣ.
Въ непосредственную связь съ учрежденіемъ органи-
зацій заявленія ставятъ вопросъ объ измѣненіи поста-
новки преподаванія, настоятельно требуя преобразованія
по отношенію къ способу веденія практическихъ занятій,
системѣ слушанія лекцій, а также вопросу о гонорарѣ и
платѣ.
Проектируемый по этому пункту преобразованія сво-
дятся: 1. къ болѣе широкой свободной организаціи практи-
ческихъ заняли, въ значительной мѣрѣ способствующихъ
сближенію студентовъ съ профессорами; 2. къ допущенію
свободнаго выбора предметовъ занятій, опредѣляющагося
правомъ посѣщенія лекцій и практическихъ курсовъ на
другихъ факультетахъ, представляющихъ интересъ для
студентовъ, равно къ освобожденію отъ непремѣннаго по-
сѣщенія такъ называемыхъ обязательныхъ предметовъ,
относительное значеніе которыхъ должно опредѣляться
лишь сохраненіемъ за ними обязательнаго экзамена или

замѣняющаго его зачета, 1) и—къ свободному посѣщенію
всѣхъ диспутовъ; 3. къ измѣненію системы экзаменовъ:
устраненію пріурочиванія ихъ къ извѣстному сроку и на-
значенію по соглашенію съ преподавателями и къ отмѣнѣ
экзаменовъ Государственной Комиссіи, и 4. къ измѣненію
системы гонорара, весьма стѣснительной для студентовъ,
такъ какъ она связана съ числомъ посѣщаемыхъ лекцій
и лишаетъ возможности многихъ студентовъ съ ограни-
ченными средствами слушать другіе курсы, представляю-
щіе для нихъ иногда немаловажный интересъ. Предла-
гаемое измѣненіе системы гонорара и платы сводится къ
суммарному вознагражденію, равняющемуся извѣстной
нормѣ, независимо отъ числа посѣщаемыхъ лекцій. На
ряду съ тѣмъ указывается на крайне желательное пони-
женіе платы, признаваемой многими по размѣрамъ весьма
стѣснительной, и, наконецъ, на расширеніе круга помощи
нуждающимся студентамъ.
Второй, въ высшей степени важной, реформой выста-
вляется учрежденіе автономія университета.
Слѣдуетъ отмѣтить, что во всѣхъ студенческихъ за-
явленіяхъ вопросы объ автономія и организаціи студенче-
скихъ корпорацій разсматриваются параллельно и ста-
вятся на выдающійся планъ въ ряду другихъ проектируе-
мыхъ мѣропріятій, какъ два существенно важныхъ начала,
связанныхъ одной общей идеей и являющіяся при успѣш-
номъ и точномъ осуществленіи ихъ прочнымъ залогомъ
правильнаго теченія и развитія университетской жизни.
Тогда какъ въ нѣкоторыхъ заявленіяхъ упоминается
лишь кратко о настоятельной необходимости возстановле-
4) Студенты историко-филологическаго факультета I и II курсовъ
указываютъ на недостатки существующей системы зачетовъ, имѣющей
исключительно формальный характеръ и не удовлетворяющей требова-
ніямъ. Студенты предлагаютъ расширить программу ихъ въ томъ смыслѣ,
чтобы зачетныя работы производились по всѣмъ обязательнымъ пред-
метамъ курса, а не по однимъ древнимъ языкамъ. Студенту должно
быть предоставлено право выбора тѣхъ 2—3 предметовъ, по которымъ
онъ представляетъ зачетный работы. Темы должны предлагаться про-
фессоромъ по соглашенію съ студентами и въ возможно большемъ
числѣ для удобства выбора

нія устава 1863 года, въ другихъ вопросъ объ автономіи
подвергается болѣе внимательному разбору и ставится на
первое мѣсто.
Во главѣ всего университетскаго дѣла, согласно этому
докладу, должна стоять строго авторитетная, внушающая
уваженіе власть, гарантирующая точными, определенными
правилами неприкосновенность правъ и обязанностей учре-
жденія. Такимъ гарантирующимъ началомъ является авто-
номія профессорской корпораціи, состоящей изъ людей,
болѣе или менѣе независимыхъ, которые по своему на-
учному и общественному развитію легче и удобнѣе обсуж-
даютъ всякіе, а тѣмъ болѣе «щекотливые университетскіе
вопросы». Только эта корпорація въ состояніи регулиро-
вать или даже предотвращать тѣ волненія, корень кото-
рыхъ лежитъ въ ненормальностяхъ академической жизни.
Выразителемъ мнѣній корпораціи является Совѣтъ.
Значеніе Совѣта было особенно выдвинуто уставомъ 1863
года и низведено на минимальную степень нынѣ дѣйствую-
щимъ уставомъ.
Для большей полноты, разносторонности въ проявленій
дѣятельности Совѣта предлагается ввести въ его составъ
не только профессоровъ, но и приватъ-доцентовъ, многіе
изъ которыхъ несутъ равныя обязанности съ профессора-
ми и нерѣдко пользуются симпатіями студентовъ.
Въ вопросахъ академической жизни Совѣтъ не дол-
женъ зависѣть отъ попечителя, которому принадлежитъ
только контроль. Ректоръ, какъ предсѣдатель Совѣта, не
долженъ быть облеченъ большею властью сравнительно съ
другими членами. Онъ избирается Совѣтомъ изъ среды
профессоровъ и утверждается министромъ или Высочай-
шею властью.
Въ непосредственной связи съ вопросомъ объ авто-
номіи стоитъ учрежденіе университетскаго, независимаго,
самостоятельнаго суда, являющагося однимъ изъ важныхъ
мѣропріятій къ урегулированію университетской жизни.
Предсѣдателемъ суда должно состоять лицо постороннее,
съ спеціальнымъ юридическимъ образованіемъ, избираемое
Совѣтомъ среди наиболѣе способныхъ и извѣстныхъ своей

профессіональной этикой присяжныхъ повѣренныхъ. Въ
помощь предсѣдателю избирается Совѣтомъ изъ профессо-
ровъ 3—4 заседателя, изъ которыхъ одинъ долженъ быть
юристъ. При такомъ составѣ суда изъ компетентнаго
юриста - предсѣдателя и членовъ - профессоровъ, хорошо
освѣдомленныхъ объ особенностяхъ университетской жизни,
исключается всякое пристрастіе и произволъ въ судо-
производствѣ, напротивъ, такой судъ является вполнѣ пра-
вильнымъ такъ какъ при постановкѣ рѣшенія не только
принимаетъ во вниманіе фактическія основанія дѣла, но
входитъ въ опредѣленіе и психологической стороны въ
интересѣ обвиняемыхъ.
Проектируемая форма суда, гласнаго и доступнаго
всякому желающему присутствовать на немъ студенту,
представляетъ, по мнѣнію авторовъ заявленій, большія
преимущества передъ существующимъ судомъ Правленія,
представляющимъ большую аномалію въ строѣ академиче-
ской жизни. На проектируемый новый судъ студенты воз-
лагаетъ большія надежды и просятъ Комиссію обратить
особенное вниманіе на этотъ пунктъ доклада.
Всѣ проступки, подлежащіе вѣдѣнію университетскаго
суда, трудно опредѣлить заранѣе, но, въ главномъ, судомъ
должны быть разбираемы всѣ столкновенія студентовъ съ
должностными лицами въ университетѣ и внѣ его, равно
и столкновенія между студентами, если таковыя не вле-
кутъ за собой уголовнаго преслѣдованія и не подлежатъ
общегосударственному и гражданскому суду Студентъ,
недовольный рѣшеніемъ суда, можетъ апеллировать по
первой инстанціи въ Совѣтъ и, далѣе, къ Министру На-
роднаго Просвѣщенія.
Слѣдующей мѣрой къ урегулированію университетской
жизни должна служить реформа инспекціи. Современная
постановка дѣятельности инспекціи является, по едино-
0 Въ ряду проступковъ, которымъ приписывается политическій
характеръ, не всѣ, однако, подходятъ подъ эту категорію, такъ, дея-
тельность Исполнительнаго Комитета, служащаго выраженіемъ мнѣній
и стремленій студенчества, должна быть изъята отсюда и подлежитъ
поэтому также академическому суду.

душному выраженію всѣхъ заявленій, однимъ изъ суще-
ственныхъ золъ академической жизни и и постоянной
причиной студенческихъ волненій.
Такого рода вліяніе объсняется въ заявленіяхъ крайне
противорѣчивыми по существу инструкціями, данными
инспекціи. Представители ея не могутъ ограничиваться,
по своимъ инструкціямъ, однимъ наблюденіемъ за внѣш-
нимъ порядкомъ въ стѣнахъ университета—на нихъ ле-
житъ и обязанность благожелательнаго попеченія объ уча-
щихся и сношенія съ ними по вопросамъ научныхъ заня-
тій. Такого рода и столь различныя, по существу, функціи
являются совершенно несовмѣстными. Съ другой стороны,
постоянное вмешательство во внутреннюю жизнь студентовъ
представителей инспекціи признается крайне тяжелымъ.
Нѣкоторыя проявленія дѣятельности инспекціи совершенно
несовмѣстны съ основными началами университетской жизни.
Возникшая на почвѣ недовѣрія начальства къ студентамъ,
пользующаяся въ исполненіи своихъ обязанностей спосо-
бами тайнаго выслѣживанія, имѣющая на ряду съ тѣмъ
право извѣстнаго контроля надъ студенческими занятіями,
инспекція, по словамъ заявленій, внушаетъ студентамъ лишь
неуваженіе и озлобленіе, оказываетъ порой прямо демора-
лизующее вліяніе и поэтому служитъ, какъ упомянуто выше,
одной изъ причинъ частыхъ студенческихъ волненій.
Вслѣдствіе этого, во всѣхъ почти заявленіяхъ насто-
ятельно предлагается ограничить дѣятельность инспекціи
лишь надзоромъ за внѣшнимъ порядкомъ въ университетскихъ
зданіяхъ. Посѣщеніе аудиторій субъ-инспекторами въ про-
межутки между лекціями крайне нежелательно, такъ какъ
подаетъ нерѣдко поводъ къ раздраженію. Въ нѣкоторыхъ
заявленіяхъ высказывается желаніе полнаго подчиненія
инспекціи Совѣту университета. По смыслу этихъ заявле-
ній субъ-инспекторы могутъ служить передаточной инстан-
ціей между канцеляріей и студентами. Чисто же полицей-
ская дѣятельность ихъ становится излишней при осуще-
ствленіи свободы студенческихъ организацій.
Помимо указанныхъ выше главныхъ началъ академической
жизни, требующихъ реформы, въ заявленіяхъ студентовъ

выдвигается рядъ отдѣльныхъ вопросовъ, имѣющихъ вто-
ростепенное значеніе, но также подлежащихъ вниматель-
ному разсмотрѣнію. Сюда относятся:
Заявленія отдѣльныхъ лицъ и группъ студентовъ отно-
сительно ходатайства Комиссіи о полной амнистіи студен-
товъ, замѣшанныхъ въ послѣднихъ безпорядкахъ.
Заявленія студентовъ-евреевъ о тяжеломъ ихъ поло-
женіи въ университетѣ. Ходатайство ихъ объ отмѣнѣ па-
раграфа устава объ ограниченій процента числа евреевъ
при поступленіи въ университетъ, объ уравненіи правъ
относительно отвѣтственности за проступки, о разрѣшеніи
имъ получать пособія и стипендіи.
Наконецъ, въ нѣкоторыхъ заявленіяхъ указывается на
необходимость уничтоженія существующаго правила объ
ограниченій пріема вновь поступающихъ студентовъ из-
вѣстнымъ учебнымъ округомъ.
Таковы главныя причины, нарушающія правильный
ходъ университетской жизни и настоятельно требующія
введенія регулирующихъ эту жизнь мѣропріятій, какъ
они опредѣляются въ большинствѣ студенческихъ за-
явленій.
Отмѣчая здѣсь въ суммарномъ докладѣ эти важнѣйшіе
пункты, Комиссія не можетъ не упомянуть въ заключеніи
о вполнѣ благопріятномъ впечатлѣніи, вынесенномъ ею изъ
ближайшаго знакомства съ отдѣльными записками сту-
дентовъ.
За весьма немногими исключеніями всѣ они проник-
нуты искренними, свободными отъ всякихъ постороннихъ
соображеній стремленіями улучшить ненормально поста-
вленную жизнь университета, исходящими изъ вѣрнаго
пониманія главныхъ задачъ и цѣлей университетскаго
образованія, во всѣхъ проявляется одно общее грустное
сознаніе крайней изолированности положенія и полной не-
возможности, несмотря на истинно честныя стремленія,
жить согласно съ лучшими традиціями Университета.
Если мног»я изъ проектируемыхъ реформъ являются
въ заявленіяхъ недостаточно разработанными, то тѣмъ не
менѣе онѣ освѣщены твердымъ сознаніемъ ихъ неотлож-

ности, съ достаточной рельефностью отмѣчены въ принци-
піальномъ смыслѣ—и въ этомъ отношеніи могутъ служить
руководящими исходными точками зрѣнія въ дѣятельности
Комиссіи.
***
Мнѣнія профессоровъ. Переходя къ разсмотрѣнію
мѣръ, предложенныхъ въ заявленіяхъ профессоровъ противъ
студенческихъ безпорядковъ, Комиссія считаетъ необходи-
мымъ, какъ и по вопросу о причинахъ, напомнить о томъ,
что она призвана лишь высказаться о предметѣ въ предѣ-
лахъ университетской жизни. Поэтому она отмѣтитъ лишь
еще разъ, что нѣкоторыя записки, сильно указывающія
на печальное положеніе средней школы, требуютъ вмѣстѣ
съ тѣмъ ея коренной реформы (особенно мнѣніе профес-
сора А. II. Павлова). Вопросъ переходитъ уже прямо на
университетскую почву, когда возникаетъ мысль о необ-
ходимости отгородить университетъ отъ гимназіи и про-
изводить тщательный отборъ при принятіи получившихъ
аттестатъ зрѣлости въ университетъ. Въ этомъ смыслѣ
высказалось въ 1899 году Особое Совѣщаніе (пункты 2 и
3), при чемъ главными средствами для отбора были при-
знаны повѣрочныя, а иногда и конкурентный испытанія
для опредѣленія способностей и знаній и сообщеніе гимна-
зіями подробныхъ «характеристикъ» своихъ абитуріентовъ,
въ видахъ недопущенія въ университетъ элементовъ не-
надежныхъ въ воспитательномъ отношеніи. Эти резолюціи
Особаго Совѣщанія опираются на мнѣнія, поданныя
нѣсколькими лицами въ 1899 году. Помимо прямой цѣли—
предварительнаго отбора подходящихъ для университет-
скаго образованія субъектовъ —- мѣры эти должны имѣть
другое послѣдствіе, важное для поддержанія порядка въ
университетѣ—уменьшеніе числа студентовъ въ немъ.
Къ тѣмъ же цѣлямъ направляется и другая изъ пред-
ложенныхъ мѣръ. Дѣло идетъ объ отнятіи у университет-
скаго диплома, каковымъ по существу является дипломъ
государственныхъ испытательныхъ комиссій, всякого отно-
шенія къ правамъ служебнымъ или профессіональнымъ.

Университетскія испытанія должны бытъ лишь испытаніями
на ученыя степени, въ томъ числѣ и на степень кандидата,
а права служебныя и профессіональныя должны пріобрѣ-
таться комиссіонными испытаніями, независимыми отъ
прохожденія университетскаго курса. Въ результатѣ такой
мѣры, по мысли предлагающихъ ее, большинство юношей,
которые теперь поступаютъ въ университетъ, не поступятъ
въ него, а будутъ просто готовиться къ экзаменамъ на
дипломы или поступятъ въ качествѣ вольныхъ слушателей,
а такихъ въ случаѣ безпорядковъ легко будетъ удалять
безъ всякихъ осложненій.
Въ связи съ такими взглядами на доступъ въ универ-
ситетъ и.его характеръ, какъ высшаго образовательнаго
учрежденія, стоятъ предложенія объ организаціи его, какъ
спеціальной школы. Отдавая открытое предпочтеніе спеці-
альнымъ школамъ, авторъ одного изъ этихъ предложеній
рекомендуетъ такой распорядокъ занятій въ университетъ,
чтобы студенты были заняты съ утра до вечера и при-
томъ, въ виду свойствъ русской натуры, подъ постояннымъ
контролемъ и съ неуклоннымъ устраненіемъ всѣхъ, кто
признается неподходящимъ. Для этихъ цѣлей должны слу-
жить репетиціи, строгіе экзамены, обязательныя практиче-
скія занятія, усиленный учебный надзоръ. Поднятія дис-
циплины также достаточно ясно подчеркнуто въ этой
запискѣ, но ему посвящено особенное вниманіе авторомъ
другой записки. Изъ ряда частныхъ мѣръ, указанныхъ
имъ съ цѣлью «подтянуть» студентовъ, упомянемъ лишь
о присутствіи помощниковъ инспектора на лекціяхъ и
практическихъ занятіяхъ. Наконецъ, въ ряду мѣръ къ
усиленію . бюрократическаго начала въ университетъ, слѣ-
дуетъ упомянуть о предложеніи сдѣлать ректора въ полномъ
смыслъ слова начальникомъ университета, отдѣливъ его
должность отъ положенія и званія профессора.
Въ иномъ направленіи, конечно, разсуждаютъ тѣ, кто
видитъ причину.зла не въ недостаточности опеки и ре-
прессіи, а въ чрезмѣрности ихъ. Проф. Павловъ,
напримеръ, хотя и является горячимъ сторонникомъ ре-
формы гимназій, но въ университетскомъ преподаваніи

предлагаетъ восполнить недостатки общеобразовательной
подготовки гимназистовъ прежде всего учрежденіемъ обще-
образовательныхъ курсовъ, недостаточность учебно-воспомо-
гательныхъ средствъ университетовъ усиленіемъ этихъ
средствъ. Комиссія Кіевскаго и Харьковскаго универси-
тетовъ высказались за допущеніе большей свободы препо-
даванія и большей свободы слушанія въ соотвѣтствіи
возрасту молодыхъ людей и назначенію; университетовъ,
какъ учрежденій, осуществляющихъ связь между науками
и преслѣдующихъ цѣли не только спеціально профессіональ-
ныя. Записки десяти профессоровъ, В. И. Вернадскаго,
Дена, въ противоположность мысли объ усиленіи инспекціи
и развитіи ея функціи, рекомендуютъ ограниченіе ея дѣ-
ятельности прямыми обязанностями надзора за порядкомъ
и снятіе съ нея неисполнимой роли по духовной опекѣ
студенчества. Въ связи съ этимъ указывается и на излиш-
нее вмѣшательство общей полиціи въ чисто университет-
скія дѣла, которое придаетъ студенческимъ проступкамъ
характеръ политическихъ преступленій, а всѣхъ студентовъ
обращаетъ въ особый разрядъ поднадзорныхъ (Записки
10 профессоровъ, профессора Зографа).
Ближайшимъ къ постановкѣ инспекціи вопросомъ
является вопросъ объ университетскомъ судѣ, его составѣ,
производствѣ и системѣ наказаній. Послѣ безпорядковъ
1899 года попечитель округа рекомендовалъ учрежденіе
внѣуниверситетскаго суда при учебномъ округѣ для сужде-
нія о важнѣйшихъ проступкахъ. Въ запискѣ 10 профес-
соровъ указывалось на необходимость постановки универси-
тетскаго суда на началахъ независимости и законности.
Наиболѣе подходящими средствами для этого являются, по
мнѣнію авторовъ записки, избраніе Совѣтомъ универси-
тетскаго судьи изъ числа авторитетныхъ членовъ судеб-
ныхъ учрежденій города и заседателей изъ числа профес-
соровъ, опредѣленная градація наказаній и соблюденіе по
дѣламъ о важнѣйшихъ проступкахъ общихъ началъ, обя-
зательныхъ для судовъ.
Наибольшее вниманіе привлекали, естественно, вопросы

объ организаціи профессорской коллегіи и объ организаціи
студенчества.
Съ востановленіемъ профессорской коллегіи связаны,
по взглядамъ десяти профессоровъ, комиссій Кіевской и
Харьковской, князя Трубецкого, профессора Вернадскаго,
приватъ-доцентовъ Новгородцева и Дена, всѣ надежды на
улучшеніе порядковъ въ университетъ. Коллегіальная орга-
низація не предохранитъ, конечно, отъ появленія безпоряд-
ковъ, этого вообще нельзя достигнуть никакими мѣрами,
но «дѣло въ томъ, чтобы придать какъ можно болѣе вѣса
сторонѣ закона и порядка, и въ этомъ отношеніи сплочен-
ная, самоуправляющаяся университетская корпорація бу-
детъ силой, способной оказывать нравственное вліянія на
студентовъ и эащищать порядокъ» (Записка 10 профессо-
ровъ). Докладъ Кіевской комиссіи, установивъ тотъ фактъ,
что какъ самый Уставъ 1884 года, такъ и основанная на
немъ долголѣтняя практика Министерства Народнаго Про-
свѣщенія ослабили авторитетъ профессоровъ, выдвигаетъ
необходимость возстановить авторитетъ Совѣта въ универси-
тетъ и отмѣчаетъ, что «желательная твердость и едино-
душіе въ образѣ дѣйствій профессоровъ по отношенію къ
студенческимъ безпорядкамъ всего лучше обезпечиваются
при томъ условіи, если самый Уставъ дастъ профессорамъ
возможность дѣйствовать коллегіально».
Комиссія физико-математическаго факультета указывала
съ особеннымъ удареніемъ на то, что университетской
коллегіи должно быть возвращено право самопополненія,
которое связываетъ авторитетъ отдѣльнаго профессора съ
нравственнымъ авторитетомъ всей коллегіи, и лишеніе
котораго послѣ долгаго пользованія имъ, есть прямое
выраженія ей недовѣрія. Въ меньшей степени, какъ
сказано было выше, необходимость расширить компетенціи)
Совѣта признана была въ 1899 г. и попечителемъ округа,
хотя онъ сопроводилъ это указаніе предложеніемъ, что-
бы для ближайшаго контроля надъ Совѣтами была учре-
ждена новая должность «помощниковъ попечителя». По
мнѣнію же одного изъ профессоровъ, Правленію слѣдовало
хотя бы бы «для свѣдѣнія», сообщать Совѣту о ходѣ дѣлъ

въ университетъ. Этимъ было бы, вѣроятно, ослаблено
завистливое отношеніе и оппозиционное направленіе профес-
соровъ.
Къ вопросу объ организаціи студентовъ Особое Совѣ-
щаніе 1899 г. допустило лишь образованіе подъ руковод-
ствомъ профессоровъ ученыхъ и литературныхъ Обществъ
и высказалось противъ всякого рода союзовъ взаимопомощи
въ студенческой средѣ. Инспекторъ Державинъ посвятилъ
въ своей Запискѣ особый отдѣлъ мѣрамъ противъ земля-
чествъ и курсовыхъ организацій. Однако, изъ лицъ, вошед-
шихъ въ составъ Особаго Совѣщанія, ректоръ Д. Н.
Зерновъ высказался опредѣленно въ пользу допущенія
ассоціацій, въ которыхъ принимали бы участіе студенты,
считая необходимымъ придать этимъ ассоціаціямъ харак-
теръ корпорацій не чисто-студенческихъ, но обнимающихъ
и бывшихъ студентовъ. Записка кн. Евг. Трубецкаго, какъ
уже было сказано, посвящена, главнымъ образомъ, исторіи
студенческихъ обществъ и союзовъ и приходитъ къ тому
заключенію, что «для правильнаго теченія нашей акаде-
мической жизни необходимы такія условія, которыя бы
давали возможность сочувствующему порядку большинству
нашей молодежи сплотиться и организоваться на почвѣ
закона». «Въ предѣлахъ цѣлей взаимопомощи студенческая
организація въ русскихъ университетахъ вытекаетъ изъ
коренной, не уничтоженной бытовой потребности, вслѣдствіе
чего правительству остается одно изъ двухъ: или оставить
все по-прежнему, т.-е. терпѣть въ университетъ без-
условно опасную и вредную для него нелегальную организа-
цію, или же узаконить такія студенческія общества, кото-
рыя отвѣчали бы названной потребности, ввести ихъ въ
естественныя ихъ границы, подчинить ихъ правительствен-
ному контролю и такимъ образомъ образовать организа-
цію вполнѣ академическую, полезную для университета и
въ истинномъ смыслѣ слова консервативную. Невозможно
сомнѣваться, что изъ двухъ заслуживаетъ предпочтенія;
третьяго же разрѣшенія вопроса, отличнаго отъ этихъ
двухъ, быть не можетъ, такъ какъ многолѣтній опытъ
уже достаточно доказалъ невозможность искорененія студен-

ческихъ корпорацій однѣми полицейскими мѣрами». Въ
томъ же смыслъ высказываются записки 10 профессоровъ,
проф. Вернадскаго, приватъ-доцентовъ Дена и Новгородцева.
***
Мнѣніе Комиссіи. Изложивъ взгляды отдѣльныхъ про-
фессоровъ на средства къ устраненію и предупрежденію
студенческихъ безпорядковъ, Комиссія съ своей стороны
коснется этого вопроса. При обсужденіи мѣръ противъ
повтореній студенческихъ волненій приходится прежде всего
обратиться къ мѣрамъ, до сихъ поръ прилагавшимся, и
взвѣсить ихъ дѣйствительность и цѣлесообразность. Это
были мѣры исключительно репрессивныя; исходили онѣ
отъ университетской инспекціи, отъ правленія, какъ судеб-
ной инстанціи, отъ полиціи, отъ охраннаго отдѣленія и,
наконецъ, отъ министерства («временныя правила»). Во
всѣхъ этихъ случаяхъ замѣтна одна выдающаяся черта—
постоянное усиленіе мѣръ и каръ, къ которымъ приходи-
лось прибѣгать; собственно уже однимъ этимъ обстоятель-
ствомъ подрывается значеніе указанныхъ мѣръ и доказы-
вается ихъ несостоятельность. Но помимо этой проявив-
шейся на дѣлѣ безуспѣшности репрессивныхъ мѣръ, онѣ
подлежатъ критикѣ по самому ихъ существу.
Инспекторскій надзоръ за студентами въ аудиторіяхъ,
чѣмъ онъ внимательнѣе, тѣмъ болѣе становится мелоченъ
и тѣмъ сильнѣе раздражаетъ студентовъ, и если они въ
спокойное время и сносятъ терпѣливо такой надзоръ, то
при волненіяхъ неудовольствіе противъ надзора является
для многихъ однимъ изъ сильнѣйшихъ личныхъ мотивовъ
для того, чтобы примкнуть къ сходкѣ, и обыкновенно ста-
новится первымъ поводомъ къ столкновенію съ началь-
ствомъ.
Что касается до полицейскаго воздѣйствія, то мы ра-
зумѣемъ здѣсь не тѣ дѣйствія полиціи, которыя относятся
къ поддержанію порядка и благочинія на улицѣ или со-
вершаются въ стѣнахъ университета по приглашенію уни-
верситетскаго начальства. Здѣсь могутъ происходить слу-
чайныя столкновенія и излишества, которыя не всегда

легко предотвратить. Но необходимо взвѣсить значеніе для
спокойствія университета тѣхъ распоряженій полиціи, ко-
торыя имѣютъ цѣлью предупредить безпорядки или уси-
лить кару за произведенные безпорядки и заключаются
въ арестахъ и въ высылкахъ изъ Москвы болѣе или
менѣе прикосновенныхъ къ этимъ безпорядкамъ лицъ и
иногда распространяются на десятки и сотни лицъ. Что
касается до высылокъ, являющихся слѣдствіемъ увольненія
студента Правленіемъ, то онѣ теперь происходятъ на осно-
ваніи циркуляра Министерства Внутреннихъ Дѣлъ по
Департаменту Полиціи отъ 13 сентября 1899 года за
№ 1637. Съ педагогической точки зрѣнія нельзя не по-
жалѣть объ этомъ распоряженіи. Угроза высылки за уволь-
неніе, даже если она извѣстна студенту, едва ли кого-
либо удержитъ отъ участія въ сходкѣ или демонстрации,
потому что эти дѣйствія совершаются въ сильно возбуж-
денномъ состояніи или подъ вліяніемъ чувства товарище-
ства, не позволяющаго хладнокровно разсуждать. А между
тѣмъ такая высылка болѣе чѣмъ удваиваетъ кару и ста-
новится почти всегда несоразмѣрнымъ съ проступкомъ
наказаніемъ. Затѣмъ . оно легко становится неспра-
ведливымъ, имѣя весьма различныя послѣдствія для лицъ,
ему подвергнувшихся, смотря по тому, высылаются ли уво-
ленные студенты на родину или изъ родины (если они
изъ университетскаго города), имѣютъ ли они чѣмъ жить
на мѣстѣ высылки или нѣтъ, высылаются ли срочно или
безсрочно, на годъ или на два. Во всякомъ случаѣ слухи
о послѣдовавшихъ высылкахъ, иногда преувеличенные,
чрезвычайно волнуютъ студентовъ, даже и неприкосновен-
ныхъ къ безпорядкамъ,—уже не говоря объ отдѣльныхъ
ошибкахъ, которыя возможны при массовыхъ высылкахъ,
и объ отдѣльныхъ трагическихъ случаяхъ, сильно возбуж-
дающихъ студентовъ, когда, напримѣръ, высылаемые были
недостаточно снабжены деньгами или одеждой. Въ виду
этого возникаетъ вопросъ, что перевѣшиваетъ—ожидаемая
ли польза отъ высылокъ, какъ средства удалять безпокой-
ныхъ, или ихъ вредъ, какъ средства вызывать озлобленіе.
Высылки всегда будутъ представляться молодежи неспра-

ведливыми и произвольными и потому будутъ убивать въ
нихъ уваженіе къ закону, а именно воспитаніе въ уни-
верситетской молодежи чувства законности — одна изъ
главнѣйшихъ гарантіи сохраненія порядка и лучшій залогъ
полезной для государства дѣятельности будущихъ гражданъ
и чиновниковъ.
Что касается до «временныхъ правилъ», то они
доказали свою непримѣнимость. Она обусловливается
крайнимъ несоотвѣтствіемъ проступка и наказанія, т.-е.
нарушеніемъ самаго элементарнаго основанія справед-
ливости. Вслѣдствіе этого эти правила и не достигли,
какъ показываетъ опытъ, своей цѣли, т.-е. ни въ одномъ
университетѣ не удержали студентовъ отъ сходокъ,—а
при такихъ условіяхъ они становятся ненужною жесто-
костью. Комиссія не считаетъ нужнымъ останавливаться
на другихъ соображеніяхъ» которыя можно привести про-
тивъ «временныхъ правилъ». Единственная польза отъ
всѣхъ этихъ репрессивныхъ мѣръ та, что всякій безпри-
страстный человѣкъ можетъ теперь убѣдиться въ ихъ без-
полезности и въ необходимости держаться относительно
студентовъ другой политики. Политика эта должна исхо-
дить изъ сердечнаго отношенія къ учащейся молодежи,—
а это сердечное отношеніе заключается въ слѣдующемъ:
отнюдь не преувеличивать значенія студенческихъ волненій
и потому относиться къ нимъ спокойнѣе и равнодушнѣе.
Хотя бы эти волненія выражались въ сходкахъ и заба-
стовкахъ — это вспышки, которымъ нужно дать время
пройти. Немудрено, что участники сходокъ готовы пре-
увеличивать общественное значеніе своихъ демонстраций;
но обществу и администраціи нужно помнить, что эта мо-
лодежь—граждане только академическіе. Нужно помнить,
что большинство этой молодежи всегда относится пассивно,
а иногда и враждебно къ волненіямъ; нужно опираться на
это большинство и дать ему время проявить свою силу
инерціи, а не толкать ее поспѣшными репрессивными
мѣрами на сторону волнующихся. Относительно же самихъ
волнующихся нужно помнить—даже если у НИХЪ и не было
справедливаго повода къ неудовольствію—что эти волненія

обусловливаются жаромъ и пыломъ молодости, что это
потокъ вешнихъ водъ, временно вышедшій изъ береговъ,
и что избытокъ жара и пыла молодости—драгоцѣнный
даръ, если сумѣть его направить туда, гдѣ онъ можетъ
быть плодотворенъ.
Ничто такъ не убѣждаетъ въ недостаточности однѣхъ
репрессивныхъ мѣръ для устраненія волненій и въ ихъ
способности создавать настроеніе, обусловливающее вол-
неніе, какъ изученіе тѣхъ нелегальныхъ гектографирован-
ныхъ листовъ, которыхъ такъ много хранится въ архивѣ
университета и попечителя учебнаго округа. Съ одной
стороны, приходится отмѣтить любопытный фактъ, что
тайная организація утрачиваетъ свой «престижъ», какъ
скоро къ ней не примѣняется репрессіи. Такъ, одна про-
кламація, изданная до начала послѣднихъ безпорядковъ,
свидѣтельствуетъ, что «дѣло объ организаціи падаетъ»,
вожаки жалуются на «ослабленіе движенія» и тщетно взы-
ваютъ къ вступленію въ составъ организаціи и образо-
ванію новыхъ группъ (ноябрь 1900 г.). Согласно съ этимъ,
другая прокламація жалуется, что «кіевскія событія» за-
стали студентовъ «врасплохъ», и сѣтуетъ на слабость орга-
низаціи, на «роковое присутствіе въ университетѣ ультра-
консервативныхъ элементовъ, вытекающихъ изъ экономи-
ческихъ условій», разумѣя подъ этимъ стипендіи «благо-
намѣреннымъ». Авторы этихъ разсужденій ищутъ «неуспѣха
забастовки въ коренныхъ условіяхъ студенческаго строя».
Съ другой стороны, видно, какъ репрессивныя мѣры и
угрозы суровыхъ взысканій даютъ поводъ возбуждать не-
удовольствіе среди массы студенчества и въ патетическихъ
выраженіяхъ призывать къ оппозиціи. Нелегальная лите-
ратура доказываетъ съ очевидностью, что «временныя
правила» вмѣсто сдержки стали «причиной движенія»,
что подъ давленіемъ этой угрозы назрѣвало гнетущее со-
знаніе въ невозможности «жить и работать подъ дамокло-
вымъ мечемъ». Вся исторія студенческихъ волненій, на-
сколько она отразилась въ тайной студенческой литера-
турѣ, краснорѣчиво свидѣтельствуетъ о томъ, какъ сораз-
мѣрно съ усиленіемъ репрессіи растутъ притязанія неле-

гальныхъ студенческихъ кружковъ захватить власть надъ
студентами, расширить свою компетентность и распростра-
нить ее далеко за прёдѣлы чисто студенческихъ интере-
совъ. Эти кружки не только требуютъ «отмѣнить форму
или удешевить ее», отмѣнить плату или «взимать ее только
съ богатыхъ», но и хотятъ «судить товарищей, не при-
мыкающихъ къ сообществу», «порицать профессоровъ»,
«самостоятельно рѣшать вопросы, возбужденные академи-
ческою жизнью, устраивать общероссійскіе съѣзды»; не-
легальная литература показываетъ также, съ какимъ легко-
вѣріемъ принимаются и распространяются слухи о необыкно-
венныхъ успѣхахъ студенческаго движенія въ другихъ
городахъ, о «сочувствіи общества» и т. п. слухи, которые
не опровергаются или тщетно опровергаются въ виду за-
прещенія печати касаться этихъ вопросовъ.
Какъ эта литература, такъ и вся исторія студенческихъ
движеній и, наконецъ, опытъ культурныхъ государствъ
должны побудить насъ искать исцѣленія отъ укоренивша-
гося въ нашихъ университетахъ недуга не въ усиленіи
репрессивныхъ мѣръ, не въ уничтоженіи университета,
т.-е. въ расторженіи его на спеціальныя заведенія—развѣ
спеціальныя заведенія не участвовали въ волненіи?—а въ
преобразованіяхъ, т.-е. въ устраненіи тѣхъ позднѣйшихъ
наростовъ, которые мѣшаютъ нормальному теченію жизни,
въ возвращеніи къ истиннымъ университетскимъ тради-
ціямъ. Сообразно съ этимъ и не входя въ излишнія подроб-
ности, которыя отвлекли бы вниманіе Совѣта отъ сущности
дѣла и которыя могутъ быть установлены лишь по рѣ-
шеніи принципіальнаго вопроса, Комиссія выскажется о
главныхъ сторонахъ университетскаго строя, подлежащихъ
преобразованію,- а именно: 1. о студенческихъ организа-
ціяхъ, І. объ университетскомъ судѣ и о взысканіяхъ,
3. объ инспекціи, 4. о свободѣ слушанія лекцій и 5. о
компетентности Совѣта университета.
* * *
Студенческія организаціи. 1. Какъ выше было до-
казано, усиленіе и вредное направленіе тайной студенче-

ской организации несомненно вызваны были все усили-
вавшейся безпощадной полицейской репрессіей, направлен-
ной противъ этой организаціи съ цѣлью искорененія ея,
а на самомъ дѣлѣ приведшей къ тому, что организаціи
этой придавался все болѣе и болѣе «конспиративный»
характеръ, и въ исполнительные органы ея начали про-
никать наиболѣе радикальные элементы.
Прискорбное явленіе это было бы немыслимо, если бы,
исходя изъ правильнаго пониманія разумныхъ и естествен-
ныхъ нуждъ и потребностей учащейся молодежи, дана была
возможность студентамъ соединяться въ разнаго рода союзы
на законномъ основаніи, подъ попечительствомъ, руковод-
ствомъ и контролемъ профессоровъ и университетскаго
начальства.
Такимъ образомъ, назрѣлъ вопросъ о томъ, оставить ли
по-прежнему въ университетахъ безусловно старую и вред-
ную тайную организацію, неискоренимую, какъ засвидѣ-
тельствовалъ опытъ, однѣми лишь репрессивными мѣрами,
или же узаконить такую студенческую организацію, кото-
рая, не представляя никакой опасности для правильнаго
теченія академической жизни, соотвѣтствовала бы разум-
нымъ и естественнымъ стремленіямъ и потребностямъ
студенчества? Можно ли продолжать упорствовать въ воз-
зрѣніи на природную потребность къ общенію и къ това-
риществу, какъ на преступленіе? Цѣлесообразно ли дальше
оставлять большинство студентовъ въ нравственномъ оди-
ночествѣ и, наконецъ, не пора ли вспомнить, что у сту-
дентовъ есть живая душа и притомъ еще молодая, съ
психологіей которой необходимо считаться?
Въ виду вышеизложенныхъ соображеній комиссія счи-
таетъ безусловно необходимою правильную и законную
организацію студенчества, при чемъ задачи различныхъ
организованныхъ группъ могутъ быть слѣдующія: 1. взаимо-
помощь, 2. нравственная поддержка товарищества; 3. благо-
творное воздѣйствіе старшихъ студентовъ на младшихъ;
4. научныя и учебныя цѣли и 5. культурное и вообще
полезное и здоровое времяпрепровожденіе, въ связи съ
таковыми же развлеченіями.

Само собой разумѣется, что организацію студентом
необходимо вводить, въ предѣлахъ возможности, посте-
пенно и съ должной осторожностью. Что же касается во-
проса о томъ, какая именно организація целесообразна, и
допустима, то отвѣтъ подсказывается самою жизнью и,
можно сказать, традиціями университета. Внутренняя
исторія университета уже выработала четыре формы для
группировки студентовъ и каждая изъ нихъ глубоко коре-
нится въ общихъ условіяхъ русскаго университетскаго
быта. Эти четыре типичныхъ формы: организація курсо-
вая, земляческая, кружковая и общая.
Курсовая организація естественно вытекаетъ ивъ усвоен-
ной нашими университетами учебной системы съ ея обя-
зательными лекціями, сгруппированными по определенной
учебной программѣ, разсчитанной на 4 года или на 5 лѣтъ.
Благодаря этой системѣ, молодые люди, одновременно по-
ступившіе на извѣстный факультетъ, ежедневно видятся
между собой и сплачиваются въ извѣстную группу, свя-
занную между собой ближайшимъ товариществомъ, общими
интересами и общими воспоминаніями. Естественно, что
въ минуту волненій эта связь еще живѣе ощущается и
выражается въ желаніи моральнаго единенія и общаго
дѣйствія подъ руководствомъ избранныхъ представителей.
Но и въ спокойное время можетъ проявиться потребность
въ постоянной организаціи на курсовомъ началѣ. Такая
организація узаконена у насъ въ Военно-Медицинской
Академіи, и, хотя студенты Академіи относительно числа,
условій пріема и обстановки жизни находятся въ значи-
тельно иномъ положеніи, чѣмъ студенты университетовъ
вообще и студенты многолюдныхъ университетовъ въ
особенности, однако, не взирая на эту разницу, и въ
университетахъ курсовая организація могла бы найти себѣ
примѣненіе преимущественно для цѣлей учебныхъ, а также
для установленія болѣе тѣснаго общенія между учащими
и учащимися. Курсовая организація имѣетъ то преиму-
щество, что собираетъ товарищей, занимающихся не только
однѣми и тѣми же науками, но даже и одними же кур-
сами, а потому связующимъ началомъ является общность

учебныхъ интересовъ. Въ нѣкоторыхъ немноголюдныхъ
провинціальныхъ университетахъ эта организація могла бы
быть не только курсовою, но и факультетскою; въ Москов-
скомъ же университетъ обсужденіе общефакультетскихъ
учебныхъ вопросовъ, касающихся всѣхъ курсовъ каждаго
даннаго факультета, можетъ быть допущено въ общихъ
собраніяхъ всѣхъ курсовыхъ представителей, какъ это
предусмотрѣно, напримѣръ, въ § 1-мъ положенія о кур-
совой организаціи въ Военно-Медицинской Академіи. Та-
кими курсовыми представителями являлись бы избираемые
каждымъ курсомъ «старосты», въ количествѣ отъ 3 до 6
членовъ отъ каждаго курса. Кромѣ того, въ экстренныхъ
и исключительныхъ случаяхъ, при возникновеніи вопро-
совъ, имѣющихъ общеуниверситетское значеніе, могутъ
быть допускаемы и общія собранія представителей (ста-
рость) не только всѣхъ курсовъ даннаго факультета, но, и
всѣхъ факультетовъ, при участіи руководителей-профессо-
ровъ. Допущеніемъ такихъ собраній устранялся бы всякій
поводъ какихъ-либо общихъ сходокъ, вообще нежелатель-
ныхъ и нецѣлесообразныхъ, какъ по существу, такъ и по
формѣ.
2. Земляческая организація, какъ, указано выше, органи-
чески связана съ идеей университета какъ центральнаго
образовательнаго учрежденія, привлекающего своихъ пи-
томцевъ въ огромномъ числѣ изъ всѣхъ частей страны.
Средневѣковое студенчество поэтому вездѣ группировалось
по земляческимъ корпораціямъ, и эти корпораціи сохра-
нились, какъ извѣстно, въ Германіи, служа исключительно
цѣлямъ товарищества и спорта. Въ Московскомъ универ-
ситетъ потребность въ землячествахъ давала себя мало
чувствовать до 60-хъ гг., въ виду ограниченнаго числа сту-
дентовъ и существованія казеннаго общежитія, куда при-
нимались пріѣзжіе и бѣдные. Но тотчасъ по уничтоженіи
•этого общежитія и при одновременно возрастающемъ на-
плывѣ студентовъ изъ провинцій земляческая организація
стала возникать у насъ сама собой, при чемъ есть земля-
чества, которыя существуютъ уже 40 лѣтъ и насчитываютъ
десятки членовъ. Эта организація, конечно, опять

при участіи въ ней педагогическаго персонала, хотя бы,
напримѣръ, въ формѣ почетнаго попечительства, пред-
ставляетъ значительныя преимущества для осуществленія
остальныхъ вышеуказанныхъ цѣлей студенческихъ
организацій вообще, въ особенности же для взаимо-
помощи, распредѣленія матеріальныхъ средствъ, притекаю-
щихъ со стороны, содѣйствія наиболѣе правильному и
справедливому распредѣленію пособій и стипендій и, на-
конецъ, для организаціи суда чести, если бы таковой былъ
допущенъ. Преимущества этихъ организацій сводятся,
главнымъ образомъ, къ тому, что 1. онѣ состоятъ изъ
лицъ, болѣе или менѣе знакомыхъ между собой со школь-
ной скамьи; 2. сохраняя связь съ провинціальнымъ обще-
ствомъ, онѣ имѣютъ возможность привлекать къ себѣ
большія матеріальныя средства; 3. вновь пріѣзжіе студенты
съ наибольшей охотой примыкаютъ именно къ этой орга-
низаціи; 4. младшіе члены такой организаціи будутъ
встрѣчаться тамъ со старшими членами-земляками и ис-
пытывать, какъ свидѣтельствуетъ опытъ, благотворное
вліяніе послѣднихъ, ибо студенты старшихъ курсовъ, въ
большинствѣ случаевъ, относятся къ своимъ академическимъ
правамъ и обязанностямъ значительно вдумчивѣе и серьез-
нѣе, чѣмъ студенты младшихъ курсовъ; 5. въ земляче-
скихъ организаціяхъ будутъ встрѣчаться студенты различ-
ныхъ факультетовъ, а это чрезвычайно желательно въ цѣ-
ляхъ взаимнаго образованія и, кромѣ того, вполнѣ соот-
вѣтствуетъ задачѣ университета, какъ особаго типа высшей
ученой школы.
3. Многіе студенты, а, можетъ, и большинство ихъ
останется внѣ землячествъ: такъ, напр., можно думать,
что московскіе уроженцы не будутъ имѣть повода вступить
въ особое московское землячество. Однако, и такіе сту-
денты могутъ имѣть потребность въ товарищескомъ общеніи.
Эта потребность предусмотрѣна министерскимъ циркуля-
ромъ отъ 21-го іюля 1899 года (напечатанномъ въ при-
ложеніи къ докладу Комиссіи), гдѣ прекрасно изложены
общія основанія для научныхъ и литературныхъ сту-
денческихъ кружковъ.

Главное различіе между кружковой и земляческой орга-
низаціями заключается, конечно, въ томъ, что первая
будетъ представлять собой болѣе подвижную по своему
составу и менѣе прочную организацію. Въ виду этого Ко-
миссія полагаетъ, что земляческія организаціи должны
имѣть особый уставь, утверждаемый Совѣтомъ универси-
тета, отвѣтственность за соблюденіе котораго должна быть
возложена на старшинъ, избираемыхъ землячествомъ.
Кружки же могутъ быть разрѣшаемы ректоромъ универ-
ситета, согласно съ особой инструкціей, которая должна
быть выработана по этому дѣлу Совѣтомъ. Разрушеніе
ректора необходимо для того, чтобы гарантировать участ-
никамъ кружка право собираться. Способъ контроля за
кружками и землячествами долженъ быть указанъ въ ин-
струкціи ректору и въ уставахъ землячествъ, подробная
регламентація которыхъ не входитъ въ задачи Комиссіи.
4. Наконецъ, Комиссіи остается высказаться относи-
тельно четвертой формы студенческихъ ассоціацій. Взаимо-
помощь есть одна изъ существенныхъ потребностей со-
временнаго студенчества и одно изъ благороднѣйшихъ
проявленій духа товарищества. Общества взаимопомощи
все чаще и чаще возникаютъ среди людей одинакихъ
профессіи и интересовъ. Въ университетѣ общая касса
взаимопомощи можетъ имѣть чрезвычайно полезное педа-
гогическое вліяніе на молодыхъ людей, побуждая ихъ ду-
мать объ интересѣ ближнихъ и вызывая чувство благо-
дарности у тѣхъ, которымъ прійдется воспользоваться услу-
гами этой кассы. Землячества съ своими кассами взаимо-
помощи, конечно, будутъ до извѣстной степени удовлетво-
рять этой потребности какъ было выше замѣчено, вѣроятно,
что большинство студентовъ останется внѣ землячествъ—
и нѣтъ никакого основанія лишать ихъ этого полезнаго
дѣла. Такая касса существовала къ тому же въ Москов-
скомъ университетѣ съ 1858 года и въ теченіе нѣсколь-
кихъ лѣтъ находилась подъ руководствомъ профессора
М. Н. Капустина. Комиссія поэтому не усматриваетъ, съ
своей стороны, никакого основанія воспрепятствовать воз-
никновенію общей студенческой кассы взаимопомощи на

общихъ началахъ, принятыхъ для такого рода учрежденій;
членомъ такой кассы может ь быть всякій студентъ, кто
сдѣлаетъ требуемый уставомъ взносъ, и тѣмъ же уставомъ
будетъ опредѣленъ способъ избранія должностныхъ и от-
вѣтственныхъ лицъ упомянутаго учрежденія.
Въ виду всего вышеизложеннаго, Комиссія признаетъ
вполнѣ цѣлесообразными какъ курсовыя организаціи для
цѣлей учебныхъ и для болѣе тѣснаго общенія профессо-
ровъ съ ихъ аудиторіей, такъ и земляческую, и кружковую,
организаціи для успѣшнаго достиженія всѣхъ остальныхъ
вышеуказанныхъ цѣлей студенческихъ организацій вообще.
При чемъ къ этому слѣдуетъ присовокупить, что въ земля-
ческія и кружковыя организаціи могли бы быть допускаемы,
въ качествѣ членовъ, кромѣ лицъ университетскаго педа-
гогическаго персонала, также и лица, не принадлежащіе
къ университету, но окончившіе въ немъ курсъ и зани-
мающіе вполнѣ опредѣленное и почтенное оффиціальное
или общественное положеніе. Участіе такихъ лицъ облег-
читъ задачу педагогическаго персонала, и безъ того весьма
обремененнаго занятіями; кромѣ того, оно сблизить сту-
дентовъ съ обществомъ и усилить вліяніе на нихъ людей
зрѣлыхъ и вполнѣ благомыслящихъ.
Само собою разумѣется, что во всѣхъ вышеуказанныхъ
студенческихъ организаціяхъ обсужденіе какихъ-либо поли-
тическихъ вопросовъ не допускается.
Продолжать опасаться введенія такихъ организацій—
значитъ, съ одной стороны, абсолютно не довѣрять рус-
скому студенту и видѣть въ немъ существо иного порядка,
чѣмъ студенты во всѣхъ другихъ культурныхъ государ-
ствахъ міра; съ другой же стороны, это равносильно при-
знанію, что въ Россіи, въ отличіе отъ всѣхъ другихъ
культурныхъ государствъ, студенческія организаціи ни-
коимъ образомъ не могутъ быть ограждены отъ вырожде-
нія ихъ въ политическія и революціонныя сообщества.

Судъ надъ студентами. Какъ бы ни былъ, однако, .
нормаленъ студенческій бытъ, какъ бы ни были идеальны
университетскіе порядки, они не гарантированы отъ на-
рушеній. Потребность въ охраненіи этихъ порядковъ всюду
обусловливаетъ существованіе университетскаго суда. Дис-
циплинарный характеръ этого суда и его ограниченная
компетенція обыкновенно допускаютъ упрощеніе въ немъ
обычныхъ формъ судоустройства. Но это упрощеніе тѣмъ
менѣе возможно, чѣмъ чаще рѣшенія этого суда отража-
ются кореннымъ образомъ на участи подлежащихъ его
вѣдѣнію лицъ. Мелкія нарушенія университетской дисци-
плины, за которыя студенту грозитъ карцеръ или выго-
воръ, не требуютъ особыхъ заботъ о правильномъ судо-
устройствѣ; и если весь этотъ вопросъ возникаетъ въ по-
слѣднее время для русскихъ университетовъ, то только
въ виду тѣхъ сложныхъ и отвѣтственныхъ обязанностей,
которыя долженъ былъ принять на себя университетскій
судъ. Частые случаи увольненія и исключенія изъ уни-
верситета, со всѣми тягостными послѣдствіями этихъ каръ
(высылкой изъ университетскаго города, потерей семестра
или года, лишеніемъ стипендіи и, наконецъ, лишеніемъ
права на продолженіе образованія), должны были поста-
вить на очередь вопросъ о правильной организаціи уни-
верситетскаго суда. Й, прежде всего, должна была воз-
никнуть потребность обезпечитъ этотъ судъ въ дѣлахъ
столь важныхъ отъ возможности случайныхъ ошибокъ и
неосновательныхъ рѣшеній. Для этого представляется не-
избѣжнымъ, чтобы университетскій судъ усвоилъ основныя
гарантіи каждаго правильнаго суда, поскольку онѣ примѣ-
нимы въ предѣлахъ дисциплинарная судопроизводства.
Необходимо, чтобы этотъ судъ получилъ самостоятельное
и независимое положеніе, обезпечивающее ему и нрав-
ственный авторитетъ и общее довѣріе. Все это можетъ
быть достигнуто только правильнымъ устроеніемъ его
формъ.
Разсматривая съ этой точки зрѣнія существующую
организацію суда, нельзя не видѣть въ ней весьма суще-
ственныхъ пробѣловъ. Эти пробѣлы сказываются одина-
ково какъ въ устройствѣ, такъ и въ производствѣ суда.

Прежде всего, что касается его устройства, нельзя при
знать правильнымъ его предоставленіе исключительно уни-
верситетскому начальству. По дѣйствующиМъ правиламъ,
органами, налагающими дисциплинарный взысканія, явля-
ются инспекторъ, ректоръ и Правленіе. Между тѣмъ,
одно это возложеніе судебныхъ функцій на органы адми-
нистративнаго характера, которымъ принадлежитъ въ
университетѣ и власть надъ студентами, лишаетъ судъ
того нейтральнаго положенія, которое составляетъ суще-
ственную принадлежность всякаго судебнаго учрежденія.
Это соображеніе имѣетъ тѣмъ большую силу, чѣмъ важнѣе
постановляемыя судомъ рѣшенія. Мелкія дисциплинарныя
взысканія вполнѣ возможно предоставить, какъ это дѣ-
лается всюду, тѣмъ органамъ, которые вообще наблюдаютъ
за сохраненіемъ въ университетѣ порядка, и именно рек-
тору и проректору (или инспектору). Но эти взысканія
не должны превышать извѣстныхъ низшихъ размѣровъ.
Дѣйствующія правила слишкомъ широко раздвигаютъ пре-
дѣлы этихъ взысканій. Тогда какъ въ прусскихъ универ-
ситетахъ ректору предоставлено право выговора и заклю-
ченія въ карцеръ только до 24 часовъ (карцеръ до 3-хъ
дней назначается ректоромъ по соглашенію съ универси-
тетскимъ судьею), по нашимъ правиламъ, инспекторъ и
ректоръ могутъ заключать въ карцеръ на срокъ до 7-ми
дней, а ректоръ, кромѣ того, можетъ сдѣлать виновному
выговоръ съ объявленіемъ объ удаленіи его изъ универси-
тета въ случаѣ новаго проступка и можетъ также предло-
жить ему удалиться по прошенію. Эти послѣднія мѣры
подходятъ къ разряду взысканій въ высшемъ размѣрѣ и
должны быть предоставлены компетенціи коллегіальнаго суда.
• Организація такого коллегіальнаго органа представляетъ
самый важный пунктъ въ вопросѣ объ устройствѣ универ-
ситетскаго суда и вмѣстѣ съ тѣмъ одинъ изъ существен-
нѣйшихъ пробѣловъ дѣйствующаго устава. Въ настоящее
время для разсмотрѣнія болѣе важныхъ дѣлъ установленъ
судъ Правленія. Ему предоставлено право подвергать
аресту отъ 7-ми дней до 4-хъ недѣль и затѣмъ увольне-
нію и исключенію изъ университета (съ утвержденія попе-

чителя). Такал постановка дѣла влечетъ за собой весьма
важныя неудобства. Правленіе представляетъ собою органъ
административный, обремененный цѣлымъ рядомъ другихъ
дѣлъ. Судебныя функціи являются для него скорѣе слу-
чайными; уставъ не предусматриваетъ и не опредѣляетъ
заранѣе никакихъ гарантіи для того, чтобы обезпечить
надлежащую правильность въ исполненіи Правленіемъ
этихъ обязанностей. Самое дѣлопроизводство остается не-
опредѣленнымъ. Такъ, напр., только въ нынѣшнемъ году
въ Московскомъ Университетѣ была введена новая форма
допроса и снятія письменныхъ показаній, чего прежде не
было. Эта неопредѣленность дѣлопроизводства, въ связи
съ обремененностью Правленія другими дѣлами, обусло-
вливаетъ, и помимо другихъ причинъ, невозможность пра-
вильнаго несенія этимъ органомъ судебныхъ функцій. По-
ставленный въ эти условія, судъ не можетъ ни опредѣ-
лить съ надлежащей точностью индивидуальную виновность
каждаго обвиняемаго, ни даже произвести съ возможной
полнотой разсмотрѣніе дѣла. Этимъ объясняются его ошибки,
тѣмъ болѣе тягостныя, что не существуетъ твердаго по-
рядка для пересмотра приговоровъ: рѣшенія Правленія
считаются окончательными въ порядкѣ судопроизводства,
и только случайныя предстательства могутъ вести къ
отмѣнѣ его рѣшеній. Наконецъ, и это самое главное, Пра-
вленіе есть въ одно и то же время и власть, и судъ. Это
наноситъ ущербъ его нейтральному положенію при разби-
рательствѣ и лишаетъ его должнаго довѣрія со стороны
студентовъ. Недовѣріе студентовъ къ университетскому
суду еще болѣе усугубляется тѣмъ рѣшающимъ значеніемъ,
которое имѣетъ въ немъ инспекція, при помощи своихъ
показаній. Этимъ объясняется, что самые отвѣты, даваемые
на допросѣ, часто являются простою формальностью. Сту-
денты думаютъ, что ихъ ловятъ и стараются давать уклон-
чивыя показанія. Этого не было бы, если бы судъ былъ
поставленъ на надлежащую высоту нейтральнаго и неза-
висимаго учрежденія, безпристрастіе котораго стоитъ внѣ
сомнѣнія.
Но какъ это сдѣлать? По уставу 1863 года, для этой

цѣли былъ установленъ особый судъ профессоровъ, еже-
годно избираемыхъ Совѣтомъ въ количеств! трехъ членовъ
и трехъ кандидатовъ къ нимъ, на случай болѣзни или
отсутствія котораго-либо изъ членовъ. Утвержденіе ихъ
зависѣло отъ попечителя. По крайней мѣрѣ одинъ изъ
кандидатовъ принадлежалъ непремѣнно къ юридическому
факультету. Предсѣдательствованіе въ судѣ вмѣнялось въ
обязанность профессору юридическаго факультета, избран-
ному въ число судей. Эти постановленія имѣли въ виду,
во-первыхъ, обезпечить суду независимое положеніе и,
во-вторыхъ, придать въ немъ руководящее значеніе ли-
цамъ съ спеціально-юридической подготовкой. Но подоб-
ная организація имѣла тотъ существенный недостатокъ,
что ставила профессора въ несвойственное ему и несо-
отвѣтствующее его значенію въ университетѣ положеніе
судьи. Судебныя функціи должны наносить ущербъ и дѣя-
тельности профессора, и его положенію среди студентовъ.
Нельзя, однако, защищать и полнаго устраненія профес-
соровъ ивъ университетскаго суда: какъ лица, ближе стоя-
щія къ студентамъ, профессора лучше способны оцѣнить
ихъ проступки, возникающіе при данныхъ обстоятельствахъ
университетской жизни. Сами студенты признаютъ для себя
желательнымъ участіе въ университетскомъ судѣ профес-
соровъ.
Съ другой стороны, нельзя признать также цѣлесо-
образнымъ установленіе штатной должности особаго уни-
верситетскаго судьи. Подобное должностное лицо, исключи-
тельно вѣдающее и карающее студенческіе проступки,
сразу станетъ въ ложное положеніе среди студентовъ. При-
мѣръ университетскихъ судей въ Германіи не можетъ быть
признанъ для насъ подходящимъ, въ виду совершенно
особыхъ условій нѣмецкаго университета, сравнительно съ
русскимъ, въ отношеніи къ отправленію суда.
Такимъ образомъ, сама собою возникаетъ мысль пору-
чить судъ нѣкоторой независимой и нейтральной коллегіи,
которая своимъ авторитетнымъ и безпристрастнымъ поло-
женіемъ могла бы придать этому суду надлежащій автори-
тетъ. Это можетъ быть достигнуто привлеченіемъ въ уни-

верситетскій судъ лицъ ивъ судебнаго вѣдомства, которыя
могли бы нести эти обязанности при содѣйствіи профес-
соровъ. Послѣдніе должны составлять въ предполагаемомъ
судѣ меньшинство, что и снимаетъ съ нихъ исключитель-
ную отвѣтственность за рѣшеніе суда и вмѣстѣ съ тѣмъ
вводитъ ихъ въ составъ суда, въ качествѣ необходимыхъ
членовъ, по своему близкому отношенію къ студентамъ
способныхъ оказать дѣятельную помощь при судебномъ
разбирательствъ. Число членовъ этой коллегіи могло бы
быть 3 или 5, съ тѣмъ разсчетомъ, чтобы во главѣ суда
стояло, въ качествѣ предсѣдателя, лицо изъ судебнаго
вѣдомства, и затѣмъ въ помощь ему были даны по рав-
ному числу (по одному или по два) представители профес-
суры и судебной магистратуры. Профессоры должны изби-
раться Совѣтомъ; выборъ же лица судебнаго вѣдомства
удобнѣе предоставить судебной корпораціи, которая лучше
знаетъ своихъ членовъ и лучше можетъ судить о томъ,
есть ли у нихъ возможность посвятить свое время уни-
верситетскому суду. При этомъ желательно обращеніе уни-
верситета не только къ общей судебной магистратурѣ, но
и къ мировому суду, въ лицѣ какъ участковыхъ, такъ и
почетныхъ судей. Въ случаѣ экстренныхъ условій можетъ
быть организовано въ томъ же порядкѣ нѣсколько отдѣле-
ній суда, дѣйствующихъ на тѣхъ же основаніяхъ, какъ и
постоянно существующее отдѣленіе. Завѣдываніе дѣлопро-
изводствомъ и канцеляріей удобнѣе предоставить члену
изъ профессорской корпораціи, ближе стоящему ко всѣмъ
университетскимъ дѣламъ. Выборъ предсѣдателя суда дол-
женъ быть предоставленъ самой коллегіи университетскихъ
судей. Этотъ смѣшанный судъ изъ представителей судеб-
наго вѣдомства и профессоровъ будетъ отличаться и без-
спорной независимостью, и судейской опытностью, и высо-
кой авторитетностью.
Вѣдѣнію этого коллегіальнаго суда должны подлежать
наиболѣе серьезныя нарушенія университетской дисциплины,
за которыя полагаются и наиболѣе строгія взысканія. При
этомъ должно быть принято правило, чтобы всѣ проступки,
за которые налагаются эти взысканія, были заранѣе и

точно опредѣлены, какъ это было, напр., сдѣлано въ Пра
вилахъ Московскаго Университета 1868 года. Въ настоя-
щемъ докладѣ можетъ быть высказано только это общее
требованіе, такъ какъ подробное перечисленіе проступковъ
должно быть сообразовано съ разрѣшеніемъ вопроса о сту-
денческихъ организаціяхъ и объ условіяхъ студенческой
жизни вообще. Что касается взысканій, то они должны
быть согласованы съ характеромъ дисциплинарныхъ на-
рушеній; а въ виду необходимости принимать во вниманіе
индивидуальныя смягчающія обстоятельства суду должно
быть предоставлено право ограничиваться и низшими раз-
мѣрами взысканій, какъ-то: простымъ выговоромъ и кратко-
временнымъ арестомъ. Здѣсь нельзя также не высказаться
противъ той высшей мѣры наказанія, которую предоста-
влено налагать университетскому суду, т.-е. исключенію
изъ университета безъ права поступить вновь въ ка-
кой бы то ни было университетъ. Дисциплинарный судъ,
состоящій при той или другой корпораціи, можетъ
рѣшать вопросъ объ удаленіи лицъ изъ предѣловъ
данной корпораціи, но не можетъ затрогивать обще-
гражданскихъ правъ и навсегда предопредѣлять участь
судимыхъ. Наконецъ, при обсужденіи вопроса о послѣд-
ствіяхъ университетскаго суда, необходимо обратить вни-
маніе на существующій порядокъ административной вы-
сылки студентовъ, удаляемыхъ изъ университета. Въ на-
стоящее время студентъ, уволенный или исключенный изъ
университета, вслѣдъ затѣмъ высылается мѣстной поли-
ціей ивъ университетскаго города. Такимъ образомъ, въ
этихъ случаяхъ студентъ подвергается сразу двойной карѣ:
удаленію изъ университета и высылкѣ на родину, а иногда
и на чужбину. Для многихъ студентовъ такая высылка
связывается съ утратой матеріальнаго заработка и съ пре-
кращеніемъ возможности научныхъ занятій. Удаляемые на
родину или изъ родины, они надолго выбиваются изъ ко-
леи своей обычной жизни и затѣмъ, по возвращеніи въ
университетъ, теряютъ много времени и силъ, чтобы вновь
устроиться по-прежнему. Подобная двойная кара за про-
ступки студентовъ не можетъ быть признана справедливой.

Слѣдуетъ ходатайствовать о томъ, чтобы былъ отмѣненъ
этотъ порядокъ обязательной высылки студентовъ, удаляе-
мыхъ изъ университета. Съ другой стороны, въ высшей,
степени желательно, чтобы она увѣдомляла объ этомъ универ-
ситетское начальство, съ объясненіемъ мотивовъ принимае-
мой мѣры. Вмѣстѣ съ тѣмъ необходимо выяснить, что
административная высылка студентовъ сама по себѣ не
должна связываться съ увольненіемъ ихъ изъ университета.
Такое увольненіе можетъ быть постановлено только по
опредѣленію университетскаго суда, на основаніи данныхъ,
извѣстныхъ ему и разсмотрѣнныхъ имъ въ общемъ порядкѣ.
Что касается порядка дѣлопроизводства въ предлагае-
момъ судѣ, то онъ можетъ быть опредѣленъ здѣсь только
въ общихъ чертахъ, выясненіе которыхъ имѣетъ, однако,
весьма существенное значеніе для успѣшности его дѣй-
ствія.
Прежде всего, что касается возбужденія дѣлъ, то оно
должно быть предоставлено инспектору, ректору и Правле-
нію. Другія лица, имѣющія обратиться въ судъ съ жало-
бой на студентовъ, дѣлаютъ свои заявленія чрезъ эти
органы. Инспекція, собирающая обыкновенно свѣдѣнія о
случаяхъ нарушенія дисциплины, является въ судъ для
представленія ихъ въ формѣ доклада, безъ права рѣшаю-
щаго голоса.
Разслѣдованіе дѣла не можетъ быть произведено безъ
истребованіи объясненій отъ обвиняемаго, въ письменной
или устной формѣ. Ему предоставляется право явиться въ
судъ. Точно также и судъ имѣетъ право вызвать его, если
найдетъ нужнымъ; но присутствіе его не считается без-
условно необходимымъ для постановленія приговора.
Судъ имѣетъ право вызывать свидѣтелей и провѣрять
доказательства, если онъ найдетъ это необходимымъ.
Приговоръ постановляется большинствомъ голосовъ изъ
числа не менѣе трехъ присутствующихъ; при равенствѣ
голосовъ, голосъ предсѣдателя считается рѣшающимъ. При-
говоръ постановляется въ томъ же засѣданіи съ указаніемъ
мотивовъ и объявляется немедленно обвиняемому устно
или путемъ письменнаго извѣщенія.

Приговоръ университетскаго суда считается оконча-
тельнымъ и смотря по обстоятельствамъ можетъ быть при-
веденъ немедленно въ исполненіе; но, въ случаѣ ошибки
или нарушенія узаконенныхъ формъ производства, лицо,
присужденное къ высшему размѣру наказанія (увольненію
изъ Университета), можетъ обратиться въ тотъ же судъ
съ просьбой о пересмотрѣ своего дѣла; а въ случаѣ отказа
суда можетъ ходатайствовать о томъ предъ попечителемъ
и министромъ, которые могутъ предложить суду пересмот-
рѣть дѣло вновь.
Совокупность этихъ правилъ обезпечитъ судъ отъ оши-
бокъ, дастъ ему надлежащую твердость и возвысить его
нравственный авторитетъ.
* *
*
Инспекція. Университетскому образованію отводится
переходное время отъ школьной жизни къ общественной
дѣятельности, время естественнаго и желательнаго стрем-
ленія молодежи къ самообразованію, выработкѣ своего
характера и самоопредѣленію. Отсутствіе такихъ стрем-
леній въ молодежи явилось бы тяжелымъ обвинительнымъ
актомъ противъ средней школы; ихъ подавленіе было бы
равносильно отрицанію той цѣли, которая преслѣдуется
образованіемъ. Поэтому стеченіе молодежи въ университеты,
независимо отъ запросовъ знанія и умственныхъ интере-
совъ вообще, имѣетъ для нея еще другое значеніе, какъ
средство удовлетворенія потребности серьезнаго общенія
между людьми съ одинаковыми духовными нуждами.
Здѣсь мы встрѣчаемся съ единственнымъ и чрезвычай-
но цѣннымъ моментомъ, который долженъ быть использо-
ванъ университетомъ для его просвѣтительныхъ цѣлей.
Безсиліе университета овладѣть такимъ моментомъ мо-
жетъ повести лишь къ пагубнымъ послѣдствіямъ. Стремле-
ніе къ общенію не можетъ быть подавлено въ молодежи
уже потому только, что поступленіе въ университетъ свя-
зано для большинства съ переѣздомъ въ чужой городъ, съ
отрѣзываніемъ отъ семьи, и здѣсь-то обнаруживается на-
стоятельная необходимость встретить эту молодежь сердеч-

нымъ призоромъ и благожелательнымъ авторитетнымъ ру-
ководствомъ. Гарантіей успѣха въ этомъ насущномъ дѣлѣ
можетъ быть только авторитетность университетской кол-
легіи въ глазахъ студентовъ и цѣлесообразное устройство
отношеній студентовъ между собой и къ университету. Къ
сожалѣнію, ни то, ни другое не имѣетъ мѣста въ настоя-
щее время. Останавливаясь только на отношеніяхъ сту-
дентовъ другъ къ другу и къ университету, мы должны
подчеркнуть оффиціально и при томъ издавна установлен-
ную недоброжелательность къ общенію молодежи какъ
внутри, такъ и внѣ университета. Существующія правила
для студентовъ и надзора за ними, построенныя на уза-
коненной формулѣ: «студенты считаются отдѣльными по-
сѣтителями университета», не только игнорируютъ весьма
цѣнныя въ глазахъ педагога потребности молодежи, но
стремятся задавить ихъ и уничтожить. Такое теченіе, уси-
ливаясь искоренить то, что не можетъ быть искоренено,
лишило университеты ихъ прямого воспитательнаго зна-
ченія, заставило студентовъ думать о самостоятельныхъ
средствахъ самообразованія и перенесло воспитаніе моло-
дежи въ тайныя организаціи. Бъ нынѣ дѣйствующемъ
уставѣ университетовъ нѣтъ никакихъ указаній на ихъ
воспитательную дѣятельность и только въ инструкціи
инспекціи (§ 24) имѣются нѣкоторыя указанія, относя-
щіяся къ задачамъ воспитанія, какъ, напримѣръ, рекомен-
дація профессорамъ быть руководителями молодыхъ лю-
дей на пути долга. Но такое указаніе въ дѣйствительно-
сти не имѣетъ ничего общаго съ цѣлями воспитанія, такъ
какъ далѣе поясняется, что эти дѣйствія направлены къ
охраненію порядка и спокойствія въ университетѣ. Ука-
заніе на нравственное воздѣйствіе дѣлается еще въ § 17
той же инструкціи, но только вскользь, мимоходомъ, тогда
какъ главною задачею инспекціи считается надзоръ ea
поведеніемъ студентовъ. Существующія же нынѣ формы
этого надзора дѣлаютъ совершенно неосуществимымъ при-
званіе инспекціи къ нравственному воздѣйствію на моло-
дежь. Современная инспекція превратилась въ довольно
сложный полицейскій механизмъ съ весьма разнообразными

функціями, начиная отъ простого наблюденія за внѣшнимъ
порядкомъ и кончая тайнымъ сыскомъ и предугадываніемъ
намѣреній. Вся инструкція инспекціи проникнута духомъ
полицейской охраны, при чемъ инспекціи вмѣняется въ
обязанность не только блюсти порядокъ и спокойствіе въ
стѣнахъ университета, но и всѣми зависящими отъ нея
мѣрами предупреждать и пресѣкать нарушеніе студентами
обязательныхъ для нихъ правилъ (§ 2). Въ настоящее
время мѣры, практикуемыя инспекціею при выполненіи
возложенныхъ на нее обязанностей, достигли крайнихъ
предѣловъ. Такъ, чины инспекціи вслушиваются въ раз-
говоры студентовъ, какъ скоро они собираются въ числѣ
четырехъ-пяти человѣкъ, наблюдаютъ за чтеніемъ, при чемъ
такое наблюденіе простирается до вытребованія получае-
мыхъ писемъ; студентовъ, имѣющихъ дѣло до профессора
внѣ часовъ его лекцій, конвоируютъ къ профессору со
служителями; подсматриваютъ во время лекцій черезъ
пріотворенныя двери аудиторій; черезъ служителей инспек-
ціи строго слѣдятъ за тѣмъ, чтобы въ данное время были
въ университетѣ только тѣ студенты, которымъ предстоитъ
слушаніе лекцій. Явка студента въ зданіе университета,
въ которомъ онъ не слушаетъ лекцій, хотя бы она оправ-
дывалась желаніемъ видѣть товарища или профессора,
вызываетъ подозрѣнія, допросъ въ инспекціи и предупре-
жденіе, что ходящій въ чужія зданія будетъ считаться на
дурномъ замѣчаніи, какъ безпокойный. Нѣкоторыя изъ
приведенныхъ мѣръ практикуются не только во время без-
порядковъ, но и въ ожиданіи ихъ и послѣ нихъ; эти мѣры
не относятся, конечно, къ области добрыхъ нравственныхъ
воздѣйствій, и остается совершенно неизвѣстнымъ, когда
такимъ воздѣйствіемъ инспекція пользуется. При такимъ
условіяхъ молодежь съ первыхъ своихъ шаговъ въ уни-
верситетѣ чувствуетъ себя заподозрѣнной, отданной подъ
строгій полицейскій надзоръ, отмѣчающій ея разговоры и
знакомства, вникающій даже въ жесты и выраженія лицъ.
Всѣ вышеназванныя дѣйствія инспекціи вытекаютъ
изъ ея обязанности знать въ лицо всѣхъ студентовъ и со-
бирать матеріалъ для предупрежденія безпорядковъ и для

открытія подстрекателей и агитаторовъ. Результатомъ та-
кой дѣятельности являются тайные доносы, т.-е. такія жа-
лобы инспектору со стороны его помощниковъ, о содер-
жаніи которыхъ виновный узнаетъ только послѣ того, какъ
бываетъ вызванъ къ инспектору для объясненія или на-
казанія. Естественно, что между студентами слагается
убѣжденіе, что далеко не всѣ жалобы и доносы становятся
имъ извѣстны, что противъ многихъ изъ нихъ постоянно
накопляются обвиненія, не провѣренныя личнымъ опросомъ.
При такомъ отношеніи къ инспекціи, ея участіе въ вы-
дачѣ пособій, распредѣленіи стипендій и въ удовлетворе-
ніи другихъ нуждъ и желаній студенчества встрѣчаетъ со
стороны студентовъ подозрѣніе въ томъ, что помощь ока-
зывается не сообразно дѣйствительной нуждѣ, а на осно-
ваніи особыхъ, имѣющихся у инспекціи, данныхъ и намѣ-
реній. Всѣ эти обстоятельства создаютъ условія, при ко-
торыхъ о моральномъ, отеческомъ вліяніи инспекціи не
можетъ быть и рѣчи. Его мѣсто заступаютъ неуваженіе,
недовѣріе, боязнь, презрѣніе и даже ненависть ко всему
институту инспекціи со стороны студентовъ. Трудно даже
приблизительно опредѣлить размѣры того ела, которое
вносится въ университетскую жизнь крайнимъ недовѣріемъ
молодежи и обязанностью инспекціи «всѣми зависящими
отъ нея мѣрами» предупреждать и пресѣкать проступки
студентовъ (§ 2), не отказываясь, слѣдовательно, и отъ
дѣятельности агентовъ тайнаго сыска. Вынужденная быть
осторожной и осмотрительной, молодежь устраиваетъ себѣ
привычки, не соотвѣтствующія доброму воспитанію и нрав-
ственности. Понятно, что при такихъ условіяхъ единоду-
шіе и солидарность профессоровъ и инспекціи, требуемыя
§24 нынѣ действующей инструкціи инспекціи, приводили
бы только къ паденію нравственнаго авторитета академи-
ческой коллегіи въ глазахъ студентовъ. Этотъ параграфъ,
неизвѣстный многимъ профессорамъ, вмѣняетъ имъ въ
обязанность, какъ бы въ гармонію съ инспекціей, быть
наставниками обучающихся у нихъ молодыхъ людей на
пути долга. Очевидно, здѣсь проводится совершенно лож-
ная мысль, вытекающая изъ полнаго непониманія условій

высшаго образованія и невозможности, совмѣстными уси-
ліями профессоровъ и инспекціи, руководить студентами
на пути долга посредствомъ наставленій. Чувство долга
воспитывается годами, а не внѣдряется наставленіями, и
время для систематическаго проведенія этого начала въ
воспитаніи есть юность, т.-е. періодъ средняго образова-
нія. Во время же занятій высшей наукой, когда въ мы-
шленіи вступаетъ въ свои права критическое направленіе,
усваивается свобода умственной дѣятельности, системати-
ческое проведеніе какой-нибудь тенденціи по опредѣлен-
ной программъ нужно считать запоздалымъ, и, при неумѣ-
лой въ этомъ отношеніи, настойчивости, можно добиться
результатовъ, совершенно противныхъ желаемымъ. Завѣты
университета, къ числу которыхъ относятся и сознаніе
долга, и уваженіе къ порядку, не преподаются по уста-
новленнымъ программамъ и не предписываются парагра-
фами устава, какъ служебная дѣятельность чиновниковъ,
а являются результатомъ свободнаго проявленія убѣжденій
у нравственной силы отдѣльныхъ лицъ и облекаются въ
форму непринужденнаго слова или личнаго дѣятельнаго
примѣра. Понятно отсюда, что только легальныя формы
организаціи студенчества, допускающія свободное и довѣр-
чивое общеніе профессоровъ и студентовъ, могутъ сдѣ-
латься источникомъ нравственнаго подъема университетовъ
и ихъ воспитательнаго вліянія.
Возложенный на инспекцію надзоръ за посѣщеніемъ
лекцій или не достигаетъ цѣли, или прямо вредитъ учеб-
нымъ задачамъ университета, а именно:
а) Принудительное посѣщеніе лекцій вызываетъ напол-
ненъ аудиторіи лицами занимающимися во время лекцій чте-
ніемъ газетъ, перепиской и другими дѣлами, къ лекціи не
относящимися.
б) Со стороны инспекціи ставятся затрудненія спеціали-
зировавшимся студентамъ, предпочитающимъ работы въ
лабораторіи посѣщенію теоретическихъ или однородныхъ
демонстративныхъ лекцій. Чины инспекціи, подвергающее
за это студентовъ взысканіямъ, не могутъ быть судьями въ
вопросѣ, что полезнѣе для даннаго студента.

в) Къ числу дѣйствій инспекціи, совершенно выходя-
щихъ изъ ея компетентности и особенно рельефно выста-
вляющихъ конфликтъ, вносимый ею въ университетскую
жизнь, относится недопущеніе студентовъ старшихъ кур-
совъ факультета на лекціи, читаемый для младшихъ кур-
совъ изъ опасенія сходки или какихъ-либо подговоровъ,
Между тѣмъ, такое посѣщеніе можетъ быть вызываемо со-
вершенно естественнымъ желаніемъ вторично и полнѣе
ознакомиться съ прослушаннымъ уже предметомъ. Частію
по тѣмъ же мотивамъ на лекціи не допускаются студенты,
на нихъ не подписавшіеся. Словомъ, присутствіе на лекціи
не своего, а другого профессора, или своего же, но въ часъ
не указанный въ расписаніи для даннаго курса, оцени-
вается инспекціей только съ точки зрѣнія нарушенія по-
рядка, и допущеніе такихъ посѣщеній профессоромъ иногда
и для него не проходитъ безслѣдно.
Единственной заслугой современной университетской
инспекціи можетъ быть выставлено обнаруживаніе нѣ-
сколькихъ десятковъ студентовъ, виновныхъ въ причиненіи
безпорядковъ, но при этомъ упускается изъ вида, что боль-
шое число такихъ виновныхъ должно быть поставлено на
счетъ угнетающаго и раздражающаго поведенія самой
инспекціи.
Посмотримъ теперь, оправдала ли инспекція свое глав-
ное предназначеніе. Постепенное усиленіе полицейскаго на-
правленія въ ея дѣятельности обусловливалось какъ извѣстно,
необходимостью удерживать студентовъ отъ постоянно по-
вторявшися массовыхъ безпорядковъ. Въ теченіе, по край-
ней мѣрѣ, шестнадцати лѣтъ были употребляемы всевоз-
можныя средства этого рода, и тѣмъ не менѣе приходится
признать, что всѣ усилія остались безплодны. Стремленіе
проявить свой протестъ противъ налагаемыхъ стѣсненій не
только не уменьшилось, но выработалось въ организованную
систему и распространилось гораздо шире, чѣмъ можно
было ожидать. Такой исходъ неизбѣжно приводитъ къ пред-
положенію, что налагались стѣсненія на потребности есте-
ственныя, требующія серьезнаго вниманія н справедливой
оцѣнки, что полицейскія мѣры не только не пригодны,, но

приводятъ къ результатамъ, обратнымъ тѣмъ, которые ожи-
дались. Пора послѣ столькихъ опытовъ придти къ заклю-
ченію, что въ храмѣ наукъ, гдѣ все должно быть напра-
влено къ исканію правды, свѣта и истины, сыскные и тай-
ные пути неумѣстны. Инспекція должна быть явной слу-
жительницей порядка. Она должна опираться въ своихъ
дѣйствіяхъ не на секретныя предписанія, а на открытыя
указанія признанныхъ авторитетовъ на поприщѣ науки и
высшаго образованія.
На полицейскую дѣятельность инспекціи возлагались
между прочимъ, большія надежды, какъ на средство огра-
жденія студенчества отъ внѣшней политической агитаціи.
Прошедшее показало, однако, что и эти надежды ничѣмъ
не оправдываются и, следовательно, должны быть признаны
неосновательными. Не мѣрами огражденія нужно бороться
противъ внѣшней, невидимой и неуловимой язвы внутри
самаго учрежденія, а средствами оздоровленія и мѣрами,
дѣлающими тѣхъ, кому эта язва угрожаетъ, возможно ме-
нѣе къ ней воспріимчивыми. Понятно, что инспекція этимъ
полямъ служить не можетъ.
Одною изъ крайне неудовлетворительныхъ сторонъ на-
стоящаго положенія инспекціи въ университетъ является
неопредѣленность въ порядкѣ подчиненія инспектора. По
§ 47 устава инспекторъ находится подъ начальствомъ по-
печителя и въ то же время подчиненъ ректору. При та-
кихъ условіяхъ вовсе не оказывается лица, фактически
отвѣтственнаго за неправильныя дѣйствія лицъ надзора.
Ректоръ ставится между попечителемъ и инспекторомъ въ
совершенно ложное положеніе распорядителя, распоряже-
нія котораго всегда могутъ быть обойдены. Это осложняется
еще тѣмъ, что ректоръ и инспекторъ находятся въ совер-
шенно различныхъ условіяхъ и по своему призванію, и
по служебному положенію. Ректоръ, исходя изъ профес-
сорской коллегіи, есть прежде всего лицо академическаго
призванія и избирается на сравнительно короткій срокъ;
инспекторъ же есть чиновникъ, назначаемый на свою
должность на общихъ основаніяхъ.
Другой ненормальностью въ положеніи инспектора, по

нынѣ дѣйствующему уставу, является принадлежность его
къ Правленію въ качествѣ члена. Изъ всѣхъ предметовъ вѣ-
домства Правленія, перечисленныхъ въ уставѣ (ст. 41—43),
нѣтъ ни одного, находящагося въ прямой связи съ обя-
занностями инспектора, указанными въ ст. 48 устава; и
только въ двухъ пунктахъ (ст. 41, § 1, п. 7 и ст. 41, § 3,
п. 4), касающихся разбирательства студенческихъ дѣлъ и
назначенія стипендій и пособій, можно предполагать жела-
тельнымъ участіе инспектора въ качествѣ докладчика по
первому и консультанта по второму. Участіе же инспек-
тора въ Правленіи съ рѣшающимъ голосомъ по всѣмъ
дѣламъ есть прямое несогласованіе главъ ѴТ и VII 1-го
отдѣла устава.
Можно думать, что лучшимъ средствомъ вывести инсти-
тутъ инспекціи изъ теперешняго ненормальнаго ея поло-
женія и устранить обострившаяся отношенія между нею и
частью студенчества—было бы возвращеніе къ прежнему
порядку, па которому инспекторъ или вмѣсто него про-
ректоръ и ихъ помощники избирались Совѣтомъ универ-
ситета и инспекторъ былъ исключительно подчиненъ
ректору.
Въ руководство инспектору или проректору и подчи-
неннымъ имъ чинамъ должна быть дана инструкція, по-
добная нынѣшней инструкціи инспектору, но съ значи-
тельными измѣненіями соотвѣтственно новой организаціи и
задачамъ надзора.
Въ настоящее время инспекціи отводится значительное
вліяніе въ назначеніи студентамъ стипендій. Такое значе-
ніе инспекціи нежелательно. Назначеніе пособій должно
обусловливаться успѣхами студентовъ или степенью ихъ
нужды — въ зависимости отъ устава стипендій — и отъ
инспекціи такъ же, какъ отъ студенческой организаціи,
могутъ требоваться только справки относительно бѣдности
студентовъ.
Комиссія не считала возможнымъ до принципіальнаго
разрѣшенія вопроса объ организаціи инспекціи разраба-
тывать подробную для нея инструкцію, напоминая членамъ
Совѣта, что такая задача была уже возложена постановле-

ніемъ Совѣта отъ 30 октября 1899 г. на особую комиссію
изъ профессоровъ, трудъ которой по пересмотру нынѣ
дѣйствующей инструкціи, а также правилъ для студентовъ
былъ одобренъ Совѣтомъ университета, но не получилъ
дальнѣйшаго движенія.
Свобода слушанія лекцій. Въ связи съ вопросомъ
объ обязанностяхъ и о предѣлахъ власти инспекціи на-
ходится и вопросъ о свободномъ посѣщеніи лекцій. Можно
даже указать, что однимъ изъ поводовъ къ неудовольствію
противъ членовъ инспекціи со стороны студентовъ является
препятствіе, которое они встрѣчаютъ въ помощникахъ
инспектора при свободномъ посѣщеніи лекцій. Въ нѣкото-
рыхъ студенческихъ заявленіяхъ прямо поставлено требо-
ваніе о свободѣ слушанія лекцій. Комиссія обсуждала этотъ
вопросъ, и однимъ изъ ея членовъ, профессоромъ К. А.
Андреевымъ, представлена по этому вопросу записка, на-
печатанная въ приложеніи къ докладу. Вопросъ о свободѣ
слушанія университетскихъ лекцій очень сложенъ, такъ
какъ многіе подъ этимъ разумѣютъ не только дозволеніе
всѣмъ студентамъ посѣщать всякія лекціи, къ какому бы
факультету или курсу онѣ ни относились, но и уничтоже-
ніе всякихъ обязательныхъ лекцій.
Что касается до послѣдняго пункта, то обязательность
лекцій тамъ, гдѣ она существуетъ, находится въ связи съ
экзаменаціонной системой. Тамъ, гдѣ нѣтъ университет-
скихъ экзаменовъ, гдѣ существуетъ только внѣ университет-
скій государственный экзаменъ, какъ въ Германіи, обяза-
тельность лекцій выражается лишь въ требованіи, чтобы
желающіе держать государственный экзаменъ предста-
вляли свидетельство, что уплатили гонораръ за такіе-то,
указанные въ учебномъ планѣ, лекціи или курсы. Въ
некоторыхъ случаяхъ требуется, кромѣ того, свидѣ-
тельство профессора, что студентъ слушалъ его курсъ,
т.-е. посѣщалъ его лекціи. Но это требованіе исполняется
формально — профессоръ дѣлаетъ требуемую отмѣтку
всякому, кто внесъ гонораръ.

Совершенно иначе ставится вопросъ тамъ, гдѣ суще-
ствуютъ университетскіе экзамены въ извѣстной послѣдо-
вательности, полукурсовые или курсовые. Тамъ самый экза-
менъ производится, главнымъ образомъ, а иногда исклю-
чительно, изъ прочитаннаго извѣстнымъ профессоромъ
курса. Въ этомъ случаѣ обязательность лекцій становится
не только фискальнымъ (при гонорарѣ), а педагогическимъ
требованіемъ. Эта система принята у насъ. Какая система
экзаменовъ плодотворнѣе и полезнѣе для самихъ студен-
товъ—нѣмецкая или русская—это придется обсудить Со-
вѣту университета. Лучше ли предоставить пришедшему
въ университетъ гимназисту, давъ ему въ видѣ компаса
нѣсколько учебныхъ плановъ, полную свободу скитаться по
необозримому полю наукъ или размѣрить и распредѣлить,
по годамъ необходимое ему количество знаній, чтобы сберечь
его время и силы и прямѣе направить ихъ къ цѣли? Но
и при такой системѣ обязательность лекцій должна оста-
ваться педагогической мѣрой, а не принудительной.
Нежелательно поэтому сохранить совершенно безплодное
наблюденіе инспекціи за посѣщеніемъ лекцій, которое одно
время даже поручалось педелямъ. Какъ безцѣльно было
такое наблюденіе, объ этомъ не приходится говорить. Но
и болѣе разумное наблюденіе за посѣщеніемъ лекцій со
стороны помощниковъ инспектора не можетъ достигнуть
цѣли, ибо не можетъ гарантировать вниманіе слушателей
и интересъ ихъ къ лекціи профессора. Единственно по-
лезный въ этомъ отношеніи контроль можетъ заключаться
лишь въ установленіи такой связи между лекціями и практи-
ческими или домашними занятіями студентовъ, при кото-
рой посѣщеніе лекцій станетъ необходимымъ въ глазахъ
самихъ студентовъ.
Но изъ того, что существуютъ обязательныя для кого
нибудь лекціи, не слѣдуетъ, чтобы эти лекціи не могли бы
быть посѣщаемы и такими студентами, для кого онѣ не
обязательны. Въ этомъ отношеніи препятствіемъ можетъ
быть гонораръ. При системѣ гонорара, конечно, справедливо,
чтобы лекціи посѣщались только тѣми, кто за нихъ за-
платилъ. Такъ это и дѣлается въ Германіи, на которую

всегда ссылаются въ доказательство необходимости свободы
посѣщенія лекцій. Но въ Германіи строго соблюдается
самими студентами традиція посѣщать лишь тѣ лекціи,
которыя ими оплачены гонораромъ. Правда, помимо лекцій,
оплачиваемыхъ гонораромъ, въ германскихъ университе-
тахъ читаются и лекціи не оплачиваемыя—публичныя,
publica. Такія лекціи могли бы быть и у насъ введены
и даже сдѣланы обязательны для профессоровъ. Но самый
вопросъ о гонорарѣ подлежитъ обсужденію Совѣта и по-
тому Комиссія не считаетъ нужнымъ его разсматривать,
тѣмъ болѣе, что этотъ вопросъ уже былъ разсмотрѣнъ по
запросу со стороны Министерства особой Комиссіей, из-
бранной Совѣтомъ университета.
Другой источникъ стѣсненій студентовъ при посѣщеніи
необязательныхъ для нихъ лекцій совсѣмъ новѣйшаго про-
исхожденія. Онъ вызванъ происходившими за послѣдніе
годы безпорядками и коренится въ опасеніи инспекціи,
чтобы появленіе въ аудиторіи студентовъ другихъ факуль-
тетовъ или даже курсовъ не служило средствомъ агитаціи,
передачи прокламацій и т. п. Стѣсненія, вызванныя такой
предохранительной мѣрой, дошли въ послѣднее время до
крайности и много содѣйствовали раздраженію и озлобле-
нія) студентовъ. Бывали случаи, что не пускали въ ауди-
торію къ чужому профессору даже студентовъ, желавшихъ
заплатить гонораръ за необязательный курсъ.
Такого рода стѣсненія, конечно, отпадутъ при возста-
новленіи нормальнаго положенія вещей и при измѣненіи
инструкцій для инспекціи.
* * *
Компетенція Совѣта университета. Въ ряду мѣръ
для оздоровленія университетской жизни первостепенное
значеніе имѣетъ возстановленіе коллегіальнаго самоупра-
вленія университетовъ. Только тѣсно сплоченная, проник-
нутая сознаніемъ отвѣтственности за все теченіе универси-
тетской жизни профессорская корпорація можетъ быть
оплотомъ университетскаго порядка, и лишь при ея суще-
ствованіи предлагаемыя частныя улучшенія получатъ силу

и жизненность. Въ противномъ случаѣ, если останется бю-
рократическое устройство, введеное уставомъ 1884 года,
то всѣ отдѣльныя перемѣны въ постановкѣ суда, инспекціи,
даже въ организаціи студентовъ будутъ лишь прививками
къ стволу высохшаго дерева. Указывая на это, мы не хо-
тимъ сказать, что самоуправленіе университетовъ предста-
вляетъ средство, которое разъ навсегда предотвратить без-
порядки или устранитъ всѣ поводы къ нимъ. Такихъ
средствъ вообще быть не.можетъ. Но мы полагаемъ, что
самоуправляющаяся профессорская корпорація является
наиболѣе надежной силой для поддержанія порядка въ
университетѣ и для прекращенія возникающихъ въ немъ
по тѣмъ или другимъ поводамъ волненій
Важность корпоративнаго устройства профессуры бли-
же выяснится, если мы разсмотримъ его въ трехъ его важ-
нѣйшихъ проявленіяхъ. Оно выражается въ отношеніяхъ
профессоровъ между собою, въ отношеніяхъ ихъ къ сту-
дентамъ и въ отношеніяхъ ихъ къ учебному начальству.
Едва ли нужно пояснять, что коллегіальное устройство
окажетъ благотворное вліяніе на отношенія профессо-
ровъ другъ къ другу. Одной изъ его главныхъ цѣлей должно
быть привлеченіе всего состава профессоровъ къ постоян-
ному общенію по разнообразнымъ и важнымъ дѣламъ
университетскаго управленія. Вмѣсто пассивнаго выслуши-
ваніи бумагъ, сообщаемыхъ къ свѣдѣнію и исполненію,
корпорація въ той или другой формѣ будетъ принимать
участіе въ направленіи и разрѣшеніи насущныхъ вопро-
совъ университетскаго быта. Вмѣсто разрозненныхъ, часто
незнакомыхъ другъ съ другомъ преподавателей отдѣль-
ныхъ наукъ, выступитъ вновь товарищеская коллегія съ со-
знаніемъ своего положенія, интересовъ и чести.
Прежнимъ самоуправляющимся университетамъ дѣлали
упрекъ въ замкнутости и партійности. Противъ этихъ не-
достатковъ можно найти средство въ контролѣ правитель-
ства и вліяніи общественнаго мнѣнія, которое съ каждымъ
годомъ возрастаетъ; но какъ уберечь университетъ при
дѣйствующемъ уставѣ отъ распаденія, отъ мертвящаго
индифферентизма? Если въ профессорахъ видѣть враговъ

государства, то можно было бы 4 примѣнить къ нимъ пра-
вило: „divide et impera“. Но такъ какъ дѣло идетъ не о
томъ, чтобы наносить кому бы то ни было пораженія, то
зачѣмъ раздѣлять и ослаблять профессоровъ? Это въ концѣ
концовъ ослабляетъ университетъ.
Вполнѣ ясно наблюдается этотъ результатъ въ отно-
шеніяхъ къ студентамъ. Для студенчества естественной
основой университетскаго строя является авторитетъ про-
фессоровъ: оно не можетъ понять, по какимъ соображе-
ніямъ тѣ же наставники, которые призваны разрешать
самую главную задача университета, призваны руководить
молодежью въ ея духовномъ развитіи, въ то же время
тщательно устраняются отъ участія въ административной,
хозяйственной, судебной жизни учрежденія? Къ назначен-
нымъ начальникамъ студенчество никогда не отнесется
съ тѣмъ довѣріемъ, котораго могутъ ожидать его обычные
руководители, и поэтому бюрократическое Правленіе уни-
верситета, при недостаткѣ нравственнаго вліянія, поста-
влено въ необходимость опираться преимущественно на
принудительныя мѣры, которыя, какъ извѣстно, оказыва-
ются либо недостаточными, либо безмѣрно жестокими.
Самоуправленіе профессорской корпораціи вновь поста-
витъ мѣстныя университетскія власти на ихъ естественную
основу, связавъ ихъ съ авторитетомъ наставниковъ.
Насколько это вызывается положеніемъ дѣлъ, видно хотя
бы изъ того, что въ случаяхъ, когда хроническое недомо-
ганіе нашихъ университетовъ вызываетъ острые припад-
ки студенческихъ волненій, бюрократическое правленіе
обыкновенно признаетъ свою недостаточность и ищетъ
нравственной поддержки среди того же самаго состава
профессоровъ, которые при обычномъ теченіи дѣлъ ника-
кой роли въ университетѣ не играютъ. Созываются экстрен-
ный собранія Совѣта, составляются обращенія и увѣща-
нія, можетъ дойти дѣло даже до образованія комиссій для
упорядоченія университетской жизни путемъ сношеній съ
студентами и т. п. Нечего и говорить, что профессорамъ
приходится дѣйствовать въ этихъ случаяхъ при самыхъ
неблагопріятныхъ условіяхъ, выпутываться ивъ положеній,

которыхъ они не только не создали, но и болѣе или менѣе
открыто не одобряли, бесѣдовать съ разгоряченными сту-
дентами о самыхъ больныхъ мѣстахъ университетской
жизни, хотя имъ не дано права сноситься съ студентами
въ болѣе спокойное время и при разрѣшеніи менѣе жгу-
чихъ вопросовъ. Немудрено, что внезапное появленіе про-
фессоровъ не всегда достигаетъ желаемыхъ результатовъ,
но замѣчательно, что оно все-таки признается послѣднимъ
средствомъ для успокоенія молодежи, и иногда, какъ, на-
примѣръ, въ теченіе послѣднихъ безпорядковъ, удается
все-таки достигнуть взаимнаго пониманія и выхода изъ
невыносимаго положенія.
Прибавимъ еще одно соображеніе, стоящее въ связи
съ тѣмъ, что было сказано раньше о необходимости допу-
стить ту или иную организацію студенчества. Совмести-
мы ли эти студенческія организаціи съ бюрократическомъ
строемъ университетовъ? Неужели профессора будутъ оста-
влены на положеніи отдѣльныхъ преподавателей послѣ того,
какъ студенты перестанутъ быть отдельными слушателями
университета? И не ясно ли, что образованіе студенческихъ
организацій потребуетъ гораздо болѣе тѣснаго общенія
между профессорами и студентами, гораздо болѣе обдуман-
наго и объединенная воздѣйствія на послѣднихъ, чѣмъ
какое могутъ оказать назначенные члены Правленія и
разрозненныя профессора? Допущеніе студенческихъ орга-
низацій косвенно наводитъ на необходимость профессор-
ской коллегіи:
Остается вопросъ объ отношеніи университетскаго са-
моуправленія къ учебному начальству и правительствен-
ной власти. Хотя вопросъ этотъ, повидимому, оказалъ
значительное вліяніе на проведеніе устава 1884 года,
нельзя не выразить недоумѣнія по поводу того, что при-
знано было необходимымъ замѣнитъ высшее руководство и
контроль надъ университетами со стороны учебнаго на-
чальства постояннымъ вмѣшательствомъ послѣдняго въ
спеціальныя дѣла университетовъ. Защитники устава 1884
года говорили и писали, какъ будто бы дѣло шло о воз-
становленіи подорваннаго авторитета правительства, о

возвращеніи ему правъ и обязанностей, отъ которыхъ оно
было якобы устранено университетской автономіей устава
1863 года. Въ какомъ смыслѣ, однако, можно говорить
объ устраненіи или ослабленіи правительства въ Россіи,
гдѣ безпорно господствуютъ лишь законъ и порядки, со-
зданные самодержавной волей монарха, гдѣ разница въ
организаціи учрежденій сводится лишь къ порученію из-
вѣстныхъ обязанностей тѣмъ или другимъ лицамъ, тѣмъ
или другимъ группамъ, но гдѣ всѣ должностныя лица,
назначенныя и выборныя, одинаково подчинены Государю
и закону? И уставъ 1863 г., и всякій другой уставъ,
который проводилъ бы начало самоуправленія университе-
товъ, но только не могутъ заключать посягательствъ на
правительственную власть, но не могутъ и не пригнать
въ самыхъ опредѣленныхъ формахъ право надзора и выс-
шаго завѣдыванія центральной администраціи и ея мѣст-
наго органа—попечителя. Мы полагаемъ, что главная
опасность у насъ въ Россіи не въ образованіи какихъ-то
фантастическихъ республикъ, не признающихъ надъ собой
ничьей власти и контроля, а въ преобладаніи канцелярій,
которыя во все вмѣшиваются распоряженіями и указа-
ніями, заваливаютъ себя непосильной работой и отнима-
ютъ возможность и охоту работать у мѣстныхъ дѣятелей.
Можно прямо сказать, что коллегіальное самоуправленіе
университетовъ поставитъ ихъ въ болѣе правильныя отно-
шенія къ учебному начальству, вызоветъ болѣе точное
исполненіе закона и сознаніе отвѣтственности.
Въ виду этого соображенія комиссія предлагаетъ Совѣ-
ту ходатайствовать о пересмотрѣ дѣйствующаго устава
университетовъ съ цѣлью проведенія въ ихъ управленіи
началъ коллегіальности. Разсмотрѣніе отдѣльныхъ статей
не можетъ входить въ настоящемъ случаѣ въ задачу ко-
миссіи и совѣта, но, однако, желательно было бы высказать
теперь же слѣдующія общія положенія:
1. Попечитель, какъ начальникъ учебнаго округа, яв-
ляется необходимымъ посредникомъ между университетомъ
и Министерствомъ, имѣетъ надзоръ за всѣмъ теченіемъ
дѣлъ въ университетѣ, наблюдаетъ за неуклоннымъ испол-

неніемъ законовъ и правительственныхъ распоряженій и
принимаетъ въ исключительныхъ случаяхъ, за своей от-
ветственностью, необходимыя черезвычайныя мѣры. Но
редакція статей о попечительской власти въ уставѣ 1884
года дѣлаетъ изъ попечителя какъ бы непосредственнаго
начальника университета, ослабляетъ этимъ отвѣтственность
и самодѣятельность постоянныхъ университетскихъ властей,
подастъ поводъ къ ненужному вмѣшательству въ универси-
тетскій бытъ и обнаруживаетъ какое-то недовѣріе къ на-
мѣреніямъ и правильной дѣятельности университетской
организаціи. Желательно возвратить попечителю его роль
высшаго начальника и наблюдателя.
2. Если будетъ признано основное положеніе о кол-
легіальности университетскаго управленія, то необходи-
мымъ его послѣдствіемъ должно быть предоставленіе Со-
вѣту и факультетамъ права выбирать ректора, проректора
и декановъ. Только такія выборныя должностныя лица будутъ
пользоваться довѣріемъ товарищей и будутъ служить под-
ходящими руководителями и исполнителями рѣшеній уни-
верситетской корпораціи. Служебное отношеніе ихъ къ выс-
шему начальству отъ этого не пострадаетъ, такъ какъ
Самый университетъ подчиненъ этому начальству и всѣ
свои права заимствуетъ отъ высшей правительственной
власти. Назначеніе должностныхъ лицъ Министерствомъ при
коллегіальной организаціи вызываетъ лишь недоразумѣнія,
кажущуюся противоположность интересовъ, рознь и отчуж-
деніе тамъ, гдѣ должны господствовать прежде всего соли-
дарность и согласіе.
3. Замѣщеніе профессорскихъ каѳедръ и избраніе пре-
подавателей по отдѣльнымъ частямъ предметовъ соста-
вляютъ естественный аттрибутъ профессорской коллегіи.
Только при соблюденіи этихъ условій можно ожидать, что
вновь вступающіе профессора будутъ приняты, какъ насто-
ящіе товарищи въ коллегію. Съ другой стороны, забота
о пополненіи вакансіи несомнѣнно касается болѣе всего
того преподавательскаго состава, среди котораго образова-
лись вакансіи Онъ отнесется къ вопросу съ большимъ
вниманіемъ и съ лучшимъ пониманіемъ мѣстныхъ потреб.

ностей, нежели представители центральнаго управленія, на
которыхъ лежатъ иныя заботы: предохранять отъ увлече-
ній и односторонности мѣстныхъ организацій. Поэтому
фактически даже при дѣйствіи устава 1684 года все чаще
и чаще принимаются во вниманіе желанія факультетовъ,
но то, что замѣчается въ настоящее время какъ бы слу-
чайно въ разныхъ формахъ и въ разной степени, слѣдо-
вало бы обратить въ постоянный, обусловленный закономъ
порядокъ, выяснивъ точно взаимныя отношенія факульте-
товъ, Совѣта, попечителя и Министерства.
4. По существу дѣлъ, предоставленныхъ вѣдѣнію уни-
верситетской корпораціи, желательно имѣть въ виду, что
всякое дѣйствительное проведеніе начала коллегіальности
предполагаетъ участіе коллегіальныхъ органовъ во всѣхъ
важнѣйшихъ сторонахъ университетской жизни. Они не
должны быть отстранены ни отъ общаго направленія адми-
нистраціи, ни отъ надзора за хозяйствомъ, ни отъ сноше-
ній съ студентами, ни отъ суда, ни отъ инспекціи, ни отъ
руководства учебной работой. Формы вліянія будутъ, конеч-
но, различны и вліяніе это распредѣлится не вполнѣ рав-
номерно между различными органами управленія: важно
одно, чтобы такъ или иначе весь бытъ университета нахо-
дился въ соприкосновеній съ движущимъ началомъ
коллегіальной организаціи, чтобы, при ясномъ различіи
исполнительныхъ и совѣщательныхъ органовъ, не было
въ строѣ учрежденія такихъ областей и уголковъ, которые
по своей постановкѣ выдвигались бы изъ общаго строя и
составляли контрастъ съ нимъ.
Но какъ бы ни былъ рѣшенъ вопросъ о правахъ или
полномочіяхъ университетскаго Совѣта и о выборѣ или
назначеніи ректора, даже при бюрократической организа-
ціи университета безусловно необходимо, какъ показалъ
опытъ послѣднихъ лѣтъ, расширить вліяніе профессоровъ
и Совѣта па студенчество. Объ установленіи «добрыхъ
отношеній между студентами и педагогическимъ составомъ
учебнаго заведенія», говоритъ уже министерскій циркуляръ
отъ 21-го іюля 1899 г. Этотъ циркуляръ, «признавая полез-
нымъ учрежденіе научныхъ и литературныхъ студенческихъ

кружковъ», ставить ихъ подъ «непремѣнное руководство
профессоровъ». Въ случаѣ разрѣшенія студенческихъ орга-
низацій въ той или другой формѣ, участіе отдѣльныхъ
профессоровъ въ такомъ руководительствѣ должно принять
еще большіе размѣры. Но успѣшность такого руководитель-
ства требуетъ общаго плана и соглашенія по важнѣйшимъ
вопросамъ. А это лучше всего можетъ быть достигнуто по-
средствомъ особой комиссіи, избираемой Совѣтомъ, кото-
рая могла быть составлена преимущественно изъ профес-
соровъ, участвующихъ въ упомянутомъ руководительствѣ.
Комиссія должна была бы руководиться инструкціей Со-
вѣта и представляла бы ему срои отчеты и доклады.
Заключеніе Комиссіи.
На основаніи всего вышеизложеннаго Комиссія имѣетъ
честь представить на усмотрѣніе Совѣта Императорскаго
Московскаго Университета слѣдующія заключенія:
1. Главной причиной университетскихъ безпорядковъ
послѣднихъ лѣтъ нужно признать усилившуюся среди сту-
дентовъ потребность въ товарищескомъ общеніи, выразив-
шуюся въ неразрѣшенныхъ организаціяхъ.
2. Принимавшіяся противъ этого и все усиливавшіяся
репрессивныя мѣры лишь сплачивали эти организаціи и
усиливали общее недовольство студентовъ университетскими
порядками.
3. Какъ для предотвращенія подобныхъ безпорядковъ,
такъ и изъ педагогическихъ соображеній необходимо раз-
рѣшить студентамъ вступать въ организаціи, цѣли, кругъ
дѣятельности и отвѣтственность которыхъ должны быть
опредѣлены особыми данными имъ уставами или инструк-
ціями.
4. Согласно съ этимъ должна быть видоизмѣнена

инструкція для инспекціи и сужена компетентность по-
слѣдней.
5. Проступки студентовъ . противъ университетскихъ
порядковъ и правилъ подлежатъ, если эти проступки мо-
гутъ повлечь за собою увольненіе изъ университета и про-
должительный арестъ, особому университетскому суду, со-
ставленному изъ избираемыхъ Совѣтомъ университета чле-
новъ, частью изъ судебной корпораціи и частью изъ про-
фессоровъ.
6. Упорядоченіе студенческаго быта возможно лишь
при увеличеніи вліянія профессоровъ и университетскаго
Совѣта на студенчество, будетъ ли это слѣдствіемъ воз-
становленія прежней автономія Совѣта, или въ крайнемъ
случаѣ спеціальной организаціи, для этой цѣли устано-
вленной.
16 мая 1901.
Предсѣдатель Комиссіи Д. Н. Зерновь.
Члены: В. И. Герье, В. О. Ключев-
скій, /7. Г. Виноградовъ, Н. А.
Умовъ, К А. Андреевъ, В. К.
Цераскій, Гр. Л. А. Комаров-
скій, И. Т. Тарасовъ, М. В.
Духовской, А. Б, Фохтъ%
А. А. Бобровъ-

Приложенія.
Господину Председателю Комиссіи для выясненія
причинъ студенческихъ волненій и принятія мѣръ
къ упорядоченію университетской жизни
Заслуженному Профессору Д. И. Зернову.
Г. Попечитель Московскаго Учебнаго Округа предло-
женіемъ отъ 2 сего марта, за № 6147, сообщилъ, что,
руководствуясь циркулярнымъ предложеніемъ Министерства
Народнаго Просвѣщенія отъ 31 іюля 1899 г., за № 17287,
объ установленіи общенія между студентами, профессорами
и учебнымъ начальствомъ, онъ разрешаетъ образовать изъ
профессоровъ Университета Комиссію для выясненія при-
чинъ студенческихъ волненій и принятія мѣръ къ упоря-
доченію университетской жизни.
При этомъ ближайшей задачей Комиссіи должно быть
упорядоченіе университетской жизни путемъ точнаго изслѣ-
дованія фактовъ, освѣдомленіе студентовъ и другими за-
конными мѣрами общенія профессоровъ и студентовъ.
Объ изложенномъ имѣю честь увѣдомить Ваше Превос-
ходительство и согласно вышеупомянутому предложеніе
Г. Попечителя Округа, за № 6147, присовокупить, что
названная Комиссія должна руководствоваться препро-
вождаемымъ при семъ въ копіи циркуляромъ Министер-
ства за Jf? 17287.
Ректоръ А, Тихомировъ.
Секретарь Совѣта Н. Рыбниковъ.

Циркуляръ Г. Министра Народнаго Просвѣщенія
отъ 21 іюля 1899 г., за № 17287, по вопросу объ
установленіи желательнаго общенія между студен-
тами, профессорами и учебнымъ начальствомъ.
Правительственное сообщеніе отъ 25 мая сего года
указываетъ на разобщенность студентовъ между собою, съ
профессорами и учебнымъ начальствомъ, какъ на одну изъ
главнѣйшихъ причинъ, содѣйствующихъ возникновенію и
распространенію студенческихъ безпорядковъ.
Руководствуясь симъ указаніемъ, созванное подъ моимъ
предсѣдательствомъ въ іюнѣ текущаго года совѣщаніе по-
печителей учебныхъ округовъ и начальниковъ высшихъ
учебныхъ заведеній подвергло всестороннему обсужденію
вопросъ объ установленіи желательнаго общенія между
студентами, профессорами и учебнымъ начальствомъ. При-
нявъ въ соображеніе заключенія, къ коимъ пришло совѣ-
щаніе, я останавливаюсь на слѣдующихъ мѣрахъ.
1. Общеніе между студентами и профессорами есте-
ственнымъ образомъ можетъ и должно происходить на
почвѣ учебныхъ потребностей. Способствуя правильному
развитію и образованію молодыхъ людей и поддерживая
въ преподавателяхъ энергію и живой интересъ къ ихъ
трудному и отвѣтственному дѣлу, такое общеніе облегчаетъ
въ то же время и разрѣшеніе практическихъ вопросовъ,
вызываемыхъ учебными потребностями, каковы, напримѣръ,
изданіе лекцій, выборъ и пріобрѣтеніе того или другого
учебника или учебнаго пособія, распредѣленіе практи-
ческихъ занятій, составленіе расписанія экзаменовъ и тому
подобное. Оно, кромѣ того, безъ осложненій и рѣзкихъ
проявленій устраняетъ различнаго рода недоразумѣнія,
возникающія въ ходѣ учебной жизни. При близкихъ и
добрыхъ отношеніяхъ между студентами и педагогическимъ
составомъ учебнаго заведенія всѣ такого рода вопросы и
недоразумѣнія разрѣшаются непосредственными объясне-
ніями профессора со своею аудиторіей или, въ подлежа-
щихъ случаяхъ, учебнаго начальства, ректора, директора

декана, инспектора или его помощника съ отдѣльнымъ
курсомъ или заинтересованною группою студентовъ, при
чемъ какая-либо регламентація этихъ естественныхъ взаим-
ныхъ отношеній является совершенно излишнею.
Придавая по указаннымъ основаніямъ важное значеніе
тѣсному общенію профессоровъ и студентовъ на почвѣ
учебныхъ занятій, покровительствуемому дѣйствующими
уставами и основанными на нихъ правилами высшихъ
учебныхъ заведеній, я признаю необходимымъ, чтобъ учеб-
ное начальство сихъ заведеній содействовало всѣми зави-
сящими отъ него способами развитію и укрѣпленію такого
рода общенія. Однимъ изъ лучшихъ способовъ для дости-
женія желаемой цѣли я считаю шире кую организацію
практическихъ занятій, насколько то дозволяютъ суще-
ствующія условія. Такъ какъ въ спеціальныхъ учебныхъ
заведеніяхъ, а равно на медицинскихъ, физико-математи-
ческихъ и историко-филологическихъ факультетахъ уни-
верситетовъ практическія занятія и до настоящаго вре-
мени были обязательны для всѣхъ студентовъ по самому
существу изучаемыхъ ими отраслей знанія, то здѣсь не-
обходимо лишь обратить вниманіе на возможное расшире-
ніе и правильную постановку названныхъ занятій и на то,
чтобы каждый учащійся принималъ въ нихъ дѣятельное
участіе. Что же касается юридическихъ факультетовъ, то,
деканы оныхъ, по обсужденіи вопроса въ факультетскихъ
собраніяхъ, должны озаботиться ввeденіемъ практическихъ
занятій на всѣхъ курсахъ, на коихъ они не существовали
и ранѣе. Разумѣется, при началѣ дѣла слѣдуетъ соблюдать
благоразумную постепенность, но, во всякомъ случаѣ, обя-
зательныя для всѣхъ студентовъ практическія занятія
должны быть организованы въ наступающемъ осеннемъ
полугодіи. Со своей стороны, Министерство Народнаго
Просвѣщенія озаботится доставленіемъ, по мѣрѣ возмож-
ности, необходимыхъ средствъ для веденія сихъ занятій.
Не перечисляя другихъ способовъ взаимнаго общенія
между учащими и учащимися, подсказываемыхъ ихъ все-
дневными отношеніями, не могу не выразить при этомъ
полной увѣренности, что преподаватели высшихъ учебныхъ

заведеній, принимая къ сердцу интересы своихъ слушате-
лей, съ готовностью пойдутъ навстрѣчу къ сближенію съ
ними, въ сознаніи, что тотъ преподаватель, который огра-
ничиваетъ свою преподавательскую дѣятельность только
чтеніемъ лекцій въ положенные часы, а не входитъ въ
духовные интересы и нужды учащихся, не сближается съ
ними на этой почвѣ И не руководитъ ихъ неокрѣпшей
мыслью, исполняетъ лишь малую долю своихъ обязанностей,
возлагаемыхъ на него высокимъ призваніемъ профессора.
2. Далѣе, для установленія желательнаго общенія между
студентами и педагогическимъ составомъ высшихъ учеб-
ныхъ заведеній, я нахожу полезнымъ учрежденіе подъ
непременнымъ отвѣтственнымъ руководствомъ профессоровъ,
научныхъ и литературныхъ студенческихъ кружковъ, въ
засѣданіяхъ которыхъ могли бы читаться и обсуждаться
студенческіе рефераты по научнымъ и литературнымъ во-
просамъ. Точно такъ же я признаю допустимымъ, подъ
отвѣтственностью избраннаго учебнымъ начальствомъ руко-
водителя, учрежденіе студенческихъ хоровъ и оркестровъ
для тѣхъ молодыхъ людей, которые интересуются пѣніемъ
и музыкой. Учреждая студенческіе кружки, хоры и оркестры,
необходимо, однако, дать имъ такое устройство, которое
обезпечивало бы достиженіе ихъ непосредственныхъ цѣлей
и не допускало бы ихъ вырождаться въ организаціи, не
терпимыя въ учебныхъ заведеніяхъ. Съ этою цѣлью, между
прочимъ, численный составъ предположенныхъ студенче-
скихъ обществъ долженъ быть строго соображенъ съ воз-
можностью для каждаго члена принимать активное и
серьезное участіе въ дѣятельности своего кружка, при чемъ
выборъ умѣлыхъ и твердыхъ руководителей, которые
могли бы вдохнуть жизнь въ эти общества и удержать
ихъ въ требуемыхъ границахъ, долженъ составлять пред-
метъ особой заботливости учебнаго начальства. Въ виду
ожидаемой пользы отъ устройства указанныхъ студенческихъ
обществъ, нѣкоторая часть спеціальныхъ средствъ учеб-
наго заведенія могла бы быть удѣляема на ихъ поддер-
жаніе.
3. Наконецъ, наиболѣе цѣлесообразную мѣру для уста-

новленія желательнаго общенія студентовъ между собою,
съ профессорами и учебнымъ начальствомъ я вижу въ
устройствѣ правильно поставленныхъ студенческихъ обще-
житіи. Избавляя молодыхъ людей, покидающихъ свои семьи,
отъ заботъ о квартирѣ и столѣ и ограждая ихъ отъ вред-
ныхъ внѣшнихъ вліяній и соблазновъ чужого города, эти
общежитія, при надлежащей ихъ организаціи, даютъ ши-
рокій просторъ для взаимнаго сближенія учебнаго началь-
ства, учащихъ и учащихся и представляютъ наилучшій
условія для научныхъ занятій, въ особенности, если руко-
водство этими занятіями принимаютъ на себя преподава-
тели. На устройство студенческихъ общежитіи правитель-
ство имѣетъ въ виду отпустить весьма крупныя суммы;
было бы желательно, чтобъ и мѣстныя общества пришли
на помощь благому дѣлу своими пожертвованіями. Съ этою
цѣлью могли бы быть образованы особые комитеты изъ
профессоровъ и представителей мѣстнаго общества, подъ
предсѣдательствомъ Попечителя учебнаго округа.
Что касается курсовыхъ или иныхъ студенческихъ
организацій, съ выборными представителями, депутатами
или старостами, то, слѣдуя указаніямъ опыта и въ пол-
номъ согласіи съ заключеніями названнаго выше совѣща-
нія, я признаю ихъ не только излишними, но и вредными
для спокойнаго теченія академической жизни, составля-
ющаго необходимое условіе успѣшнаго хода учебныхъ
занятій.
Сообщая объ изложенномъ, имѣю честь покорнѣйше
просить Ваше Превосходительство озаботиться возможнымъ
осуществленіемъ рекомендуемыхъ мною мѣръ и въ надле-
жащихъ случаяхъ представлять на мое утвержденіе пра-
вила студенческихъ обществъ, упоминаемыхъ во второмъ
пунктѣ сего циркуляра.
Вѣрно: Секретарь Совѣта Н. Рыбниковъ.
Къ вопросу о свободѣ слушанія въ университетѣ.
Въ общемъ укладѣ университетской жизни, учебная
часть имѣетъ первенствующее значеніе. Порядокъ или не-

порядокъ въ университетѣ обусловливается въ значитель-
ной степени удовлетворительною или неудовлетворительною
постановкою этой части. Чтобы имѣть опредѣленное пред-
ставленіе о томъ, въ какомъ видѣ это дѣло можно считать
удовлетворительно поставленнымъ, нужно прежде всего
задать себѣ вопросъ, что долженъ давать университетъ
поступающимъ въ него молодымъ людямъ во время ихъ
4-хъ или 5-тилѣтняго прохожденія курса. Въ общемъ на
этотъ вопросъ можно отвѣтить слѣдующимъ образомъ: мо-
лодые люди должны получать въ университетѣ научныя
познанія, пріобрѣсти навыкъ въ умственной дѣятельности
и усовершенствовать себя въ нравственномъ отношеніи.
Если, съ одной стороны, слѣдуетъ признать, что никакіе
другія задачи на университеты возлагаемы быть не могутъ,
то, съ другой, невозможно полагать никакихъ искусствен-
ныхъ преградъ и ограниченій для возможно полнаго осуще-
ствленія названныхъ задачъ. На дѣлѣ, однако, приходится
считаться съ тѣми условіями, какъ внѣшними, такъ и вну-
тренними, при которыхъ учебное дѣло университета со-
вершается. Только при вниманіи къ этимъ условіямъ дѣло
это можетъ быть достаточно жизненнымъ и плодотворнымъ.
Главными указателями въ этомъ отношеніи являются,
во-первыхъ, запросы времени и интересы государства, а,-
во-вторыхъ, индивидуальныя склонности и потребности
самихъ учащихся. Едва ли нужно останавливаться на зна-
ченія указаній перваго рода, такъ какъ они, если можно
такъ выразиться, сами себя оправдываютъ; что же ка-
сается вторыхъ, т.-е. личныхъ интересовъ учащихся, то
этотъ предметъ требуетъ, по нашему мнѣнію, серьезнаго
разсмотрѣнія и справедливой оцѣнки.
Не можетъ быть сомнѣнія въ томъ, что всѣ безъ исклю-
ченія поступающіе въ студенты университета имѣютъ
искреннее желаніе пріобщить себя къ свѣту науки и
усвоить себѣ силу ума и знанія. Но при всемъ томъ ихъ
личныя цѣли часто весьма расходятся. Одни, одаренные
отъ природы пытливымъ умомъ и склонностью къ само-
стоятельному научному труду, ищутъ познаній для позна-
ній, другіе видятъ въ знаніяхъ силу, необходимую для

жизненной борьбы и пріобрѣтенія благъ матеріальныхъ,
третьи проходятъ черезъ университетъ ради диплома и
преимуществъ, получаемыхъ чрезъ это въ общественномъ
положеніи и на службѣ, наконецъ, четвертые желаютъ
пройти университетскій курсъ только для расширенія сво-
его умственнаго кругозора, такъ какъ сознаютъ скудость
умственнаго и нравственнаго багажа, вынесеннаго ими изъ
гимназій. Можно ли сказать, что это различіе стремленій
слѣдуетъ считать явленіемъ ненормальнымъ и нежелатель-
нымъ, что ему нужно противодѣйствовать и всѣмъ безъ
исключенія студентамъ, проходящимъ одни и тѣ же курсы,
указывать одни и тѣ же пути и вести ихъ по однимъ и
тѣмъ же научнымъ этапамъ, отнюдь не позволяя разбре-
даться? Очевидно, что нѣтъ. Такая нивеллировка противна
самому существу университетскаго, т.-е научнаго образо-
ванія, которое можетъ быть пріобрѣтаемо, и по мѣрѣ прі-
обрѣтенія становится само стимуломъ для дальнѣйшаго
умственнаго усовершенствованія, только самостоятельнымъ
умственнымъ трудомъ при непосредственномъ воздѣйствіи
на учащагося его личнаго интереса. Университетское пре-
подаваніе раскрываетъ сокровищницу наукъ для всѣхъ,
но черпать изъ нея всякій воленъ соразмерно своему же-
ланію и силамъ. Странно заставлять совершенствоваться
въ пріемахъ научныхъ изысканій всѣхъ тѣхъ, кто желаетъ
получить только свѣдѣнія объ этихъ пріемахъ и вовсе не
готовить себя въ дѣятели на томъ поприщѣ, на которомъ
эти пріемы могутъ найти примѣненіе. Еще болѣе странно
заставлять молодыхъ людей съ серьезнымъ научнымъ на-
правленіемъ, уже успѣвшихъ усвоить себѣ самостоятель-
ною работою нѣкоторые навыки и интересъ въ той или
другой научной спеціальности, неукоснительно участвовать
во всѣхъ упражненіяхъ общаго характера, предназнача-
ющихся для болѣе слабыхъ.
Да и какая цѣль можетъ быть достигнута нивеллиро-
ваніемъ студентовъ въ образѣ и порядкѣ ихъ занятій?
Было бы ошибочно думать, что этимъ можетъ быть повы-
шена степень дѣловитости студентовъ или расширенъ кругъ
серьезно интересующихся наукою. Насильно сдѣлать чело-

вѣка дѣловитымъ нельзя и всего менѣе въ области труда
интеллектуальнаго. Возможны и желательны, конечно, по-
ощренія и руководительство, но и они осуществимы только
тамъ, гдѣ есть хотя слабое проявленіе личнаго интереса.
Принудительныя же мѣры для людей сильныхъ волею
вовсе не нужны, а въ слабовольныхъ способны уничтожить
личный интересъ даже и тогда, когда онъ при болѣе благо-
пріятныхъ условіяхъ могъ бы быть вызванъ. Выло бы
ошибочно также думать, что установленіемъ для студен-
товъ тѣсныхъ рамокъ занятій и введеніемъ ихъ въ эти
рамки безъ различія индивидуальностей можно уберечь
ихъ отъ тѣхъ заблужденій или соблазновъ, которые при-
водятъ къ массовымъ безпорядкамъ, или, по крайней мѣрѣ,
можно облегчить надзоръ за ихъ поведеніемъ. Опытъ про-
шедшаго времени ясно доказываетъ совершенно противное.
Да и можно ли ждать, чтобы какой-нибудь порядокъ заня-
тій, установленный не ради одного только прямого ихъ
назначенія, а съ побочными цѣлями, не подрывалъ въ
глазахъ занимающихся довѣрія къ значенію этихъ заня-
тій и не вызывалъ съ ихъ стороны протестовъ и проя-
вленія?
Все говоритъ, такимъ образомъ, что университетской
наукѣ не свойственно подведеніе обучающихся подъ одинъ
уровень и что свобода посѣщенія лекцій и практическихъ
занятій необходимо должна быть признана, какъ это имѣетъ
мѣсто во всѣхъ германскихъ университетахъ.
Въ какихъ же конкретныхъ формахъ можетъ быть до-
пущена эта свобода? Понятно, что свобода вовсе не озна-
чаетъ отсутствіе системы и безконтрольность. Факультетами
должны быть выработаны и установлены на опредѣленное
время планы занятій для студентовъ. Руководителями заня-
тій должны быть, конечно, профессора и ихъ помощники.
Это руководительство не должно, однако, имѣть характеръ
принужденія и отнюдь не требовать повседневнаго наблю-
денія за дѣятельностью и успѣхами учащихся, какъ это
имѣетъ мѣсто въ средней школѣ. Въ занятіяхъ науками
можно руководить только тѣхъ, кто самъ занимается, и
профессора могутъ давать только указанія, рекомендовать

темы для упражненій и предостерегать отъ непослѣдова-
тельности и могущей произойти отъ нея напрасной траты
времени и силъ. Черезъ опредѣленные сроки, напр., черезъ
годъ или полгода, руководители могутъ и должны аттесто-
вать руководимыхъ съ цѣлью такъ называемыхъ зачетовъ,
т.-е. констатировать достаточную успѣшность занятій пре-
дыдущихъ, чтобы перейти къ предметамъ занятій послѣ-
дующимъ въ порядкѣ, опредѣляемомъ планомъ. Такія атте-
стаціи должны имѣть въ виду исключительно пользу сту-
дентовъ въ дѣлѣ усвоенія ими познаній и никоимъ обра-
зомъ не должны служить для подраздѣленія ихъ на дѣль-
ныхъ и не дольныхъ, надежныхъ и ненадежнымъ. Въ по-
слѣднемъ случаѣ неизбѣжно возникнетъ открытая борьба
со всѣми ея темными и вредными послѣдствіями: фальшью,
съ одной стороны, и обидною подозрительностью, съ дру-
гой, сплоченностью руководимыхъ и тихо скрываемой без-
помощностью руководителей и, въ концѣ концовъ, утратою
взаимнаго довѣрія и уваженія. Само собою разумеется,
что и въ прямомъ своемъ назначеніи аттестаціи должны
быть основываемы на требованіяхъ минимальныхъ,. чуж-
дыхъ придирчивости и педантизма, и обусловливаемыхъ
явною необходимостью.
Что же касается занятій студентовъ внѣ зависимости
отъ такихъ аттестацій, т.-е. по собственному побужденію
и интересу къ наукѣ, то они всегда составляли и будутъ
составлять самое существенное дѣло университета. Отъ
успѣшности этихъ занятій зависитъ степень выполненія
университетомъ его прямого назначенія и въ нихъ лежатъ
задатки его процвѣтанія. Понятно, что здѣсь помощь и
руководительство профессоровъ во всякой формѣ и при
всякомъ случаѣ полезны и желательны.
Свобода занятій студентовъ, т.-е. отсутствіе принуди-
тельныхъ мѣръ въ связи съ благожелательнымъ руководи-
тельствомъ со стороны профессоровъ, есть то, что ставитъ
университетскую жизнь въ наиболѣе нормальныя условія.
При этихъ условіяхъ лучшія чувства и нравственныя по-
бужденія не возмущаются раздраженіемъ оскорбленнаго
самолюбія, уваженіе къ дѣлу и людямъ находитъ почву

для своего развитія и роста, а вмѣстѣ съ тѣмъ должно
возрастать и уваженіе къ порядку и сознаніе его необхо-
димости.
Въ предыдущемъ говорилось о занятіяхъ студентовъ
въ области, такъ сказать, факультетской, т.-е. по избран-
ной спеціальности и соотвѣтственно рекомендованному
плану. Но предѣловъ любознательности человѣческаго ума
строго провести нельзя, ссылка же на вредъ разбрасыва-
нія вниманія далеко не всегда можетъ считаться основа-
тельною. Напротивъ, перемѣна направленія умственной
дѣятельности можетъ быть признана полезною въ видахъ
избѣжанія переутомленія. Мы видимъ повседневно, что
массы людей самыхъ разнообразныхъ профессіи стекаются
для слушанія публичныхъ лекцій, побуждаемые ни чѣмъ
инымъ, какъ желаніемъ узнать и научиться, желаніемъ до-
стойнымъ и уваженія, и поощренія. Нѣтъ, поэтому, ничего
неестественнаго и въ какомъ-либо отношеніи непозволи-
тельнаго въ желаніи молодыхъ людей въ пору ихъ сту-
денчества воспользоваться возможностью прослушать не-
сколько лекцій изъ области, не относящейся къ избран-
ному плану занятій, и тѣмъ, хотя бы и поверхностно, со-
дѣйствовать расширенію своего кругозора и общему обра-
зованію. Кто изъ лицъ, теперь уже не молодыхъ и близ-
кихъ, быть можетъ, къ концу своего поприща, можетъ по-
жалѣть, что во дни своего студенчества, не будучи исто-
рикомъ, прослушалъ нѣсколько лекцій Соловьева или Гра-
новскаго? Зачѣмъ же считать недозволительнымъ то, въ
чемъ есть несомнѣнная польза и что, при правильной по-
становкѣ дѣла, не можетъ принести никакого вреда?
Желательно поэтому, чтобы студенты имѣли доступъ
къ слушанію лекцій, не относящихся къ избранной ими
спеціальности, при единственномъ, разумѣется, условіи не
мѣшать тѣмъ, для кого эти лекціи собственно предназна-
чаются. Устроить дѣло такъ, чтобы этой помѣхи не было,
практически вовсе не трудно, а между тѣмъ, этимъ устра-
нилась бы еще одна изъ причинъ совершенно напраснаго
раздраженія молодежи и еще болѣе сглаживалась бы арена,
на которой свѣжія общественныя силы призваны получать
задатки для своей будущей умственной дѣятельности.
К Андреевъ.