Красновский А. А. Педагогические идеи Пирогова. — 1949

I
ЖИЗНЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Н. И. ПИРОГОВА
ДО ВЫХОДА НА ШИРОКОЕ ПОПРИЩЕ ОБЩЕСТВЕННО-
ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ТРУДА
1. Раннее детство. 2. Первоначальное и среднее образование. 3. Ме-
дицинское образование в Московском университете. 4. Подготовка
к научно-преподавательской работе и профессорская деятельность
в Дерптском университете. 5. Профессорская деятельность в Пе-
тербургской медико-хирургической академии и в качестве хирурга
во. время Севастопольской кампании. 6. Опубликование статьи
«Вопросы жизни».
1.
Родился Николай Иванович в Москве, в семье казна-
чейского чиновника провиантского депо военного ве-
домства 13 (25) ноября 1810 г. Всего в семье Пирого-
вых было 14 детей. Рос Николай Иванович в обществе
трёх братьев; и трех сестёр.
Николай Иванович хорошо помнил своего деда Ивана Ми-
хеевича, происходившего из крестьян, ещё крепкого старика,
бывшего солдата петровской армии.
Мать Николая Ивановича, Елизавета Ивановна, происходила
из старинной купеческой семьи. Она отличалась мягким, нежным
характером, соединённым с большой выдержкой и спокойным об-
ращением с детьми.
Сам Николай Иванович так определяет общую настроенность,
отличавшую семью Пироговых:
«Всё наше семейство было характера вспыльчивого и горячего;
но вспышки никогда не продолжались долго. Эти черты нрава
перешли от деда и бабки к отцу, от отца—к нам. Мать моя... отли-
чалась большею сдержанностью..., она была и расчётливее, и
бережливее..., я наследовал от неё...охоту к занятиям и бережли-
вость» 1.
В общем семья Пироговых жила хорошо, дружно.
К семье Пироговых принадлежали две простых русских жен-
щины, оставившие по себе благодарную и светлую память в со-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 256—257.

знании Пирогова до глубокой старости. Это были: няня Екатерина
Михайловна и крепостная служанка Прасковья Кирилловна.
Вспоминая о няне, Николай Иванович писал:
«Я не слыхал от неё никогда гіи одного бранного слова; всегда
любовно и ласково .останавливала она упрямство и шалость; мо-
раль её была самая простая и всегда трогательная, потому что вы-
ходила из любящей души»1.
Крепостная служанка Прасковья Кирилловна, совершенно не-
грамотная женщина, но с огромнейшей памятью, мастерски рас-
сказывала детям народные сказки. Эти сказки Николай Иванович
помнил до глубокой старости и считал себя обязанным Прасковье
Кирилловне своей любовью к народной словесности, перерос-
шей потом в годы обучения и в любовь к художественной литера-
туре.
В отличие от других чиновников интендантства, отец Пирогова
-относился к своим обязанностям с безукоризненной честностью
и поэтому слыл среди своих сослуживцев «белой вороной». И тем
не менее многочисленная семья Пироговых жила в большом до-
статке. Зная честность и деловитость Ивана Ивановича, знатные
вельможи поручали ему управление своими московскими домами.
Этой дополнительной работой Иван Иванович и добывал средства
к существованию многочисленной семьи.
До последних дней жизни Пирогов сохранил нежные воспо-
минания о первых годах своего детства: и о деловитости отца,
и о ровном спокойно-любовном отношении к детям его матери,
на которой лежали все заботы по домашнему хозяйству и по вос-
питанию детей. Он вспоминает, с какой детской нежностью цело-
вал её руки и умилялся её красотой. Вспоминает с благодарностью
о няне и о Прасковье Кирилловне. По этим воспоминаниям видно,
что семейный уют, заботливость о детях, нежное отношение к ним
доведены были в семье Пироговых до своеобразной эстетичности.
«Живо помню ещё и теперь, — пишет 70-летний Николай Ива-
нович,— беличье одеяльце моей кровати, любимую кошку Машку,
без которой я не мог заснуть, белые розы, приносившиеся моею
нянькой из соседнего сада Ярцевой и, при моём пробуждении,
стоявшие уже в стакане воды возле моей кровати; мне было тогда
наверное не более 7 лет»2.
На всю жизнь оставила у Пирогова благоприятное впечат-
ление и та обстановка, в которой он рос и воспитывался в
детстве. «Вновь выстроенный (очевидно, после пожара 1812 года.—
А. К.) дом наш у Троицы, в Сыромятниках, — вспоминает
Пирогов, — был просторный и весёлый, с небольшим, но хоро-
шеньким садом, цветниками; дорожками. Отец, любитель живо-
писи и сада разукрашал стены комнат и даже печки фресками ка-
кого-то доморощенного живописца Арсения Алексеевича,
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 226.
2 Там же, стр. 111.

а сад — беседочками и разными садовыми играми. Помню ещё
живо изображение лета и осени на печках в виде двух дам с раз-
ными атрибутами этих двух времён года; помню изображения
разноцветных птиц, летавших на потолках комнат...
Помню и игры в саду в кегли, в крючки и кольца, цветы с ка-
пельками утренней росы на лепестках... живо, живо, как будто
вижу их теперь.
Итак, жизнь моя ребёнком до тринадцати лет была весела и при-
вольна, а потому и не могла не оставить одни приятные вое
поминания» 1.
Заботы о детях, ласка и внимание к ним со стороны всех взрос-
лых в семье Пироговых не переходили, однако, в попустительство
и потакание всем их слабостям. Наоборот, Николай Иванович
крепко запомнил с детства уроки, требовавшие от детей большой
сдержанности в проявлении непосредственных настроений. Так,
он помнит кроткие, но настойчивые, систематические уроки няни,
ласково, кротко одобрявшей одни виды поведения и осуждавшей
другие. Помнит он и пощёчину, полученную от матери за само-
управство, выразившееся в том, что он на глазах матери уда-
рил в щёку какого-то мальчика.
2.
Читать научился Николай Иванович лет шести почти самоуч-
кой. Первые шаги в этом трудном искусстве оказались и весьма
удачным опытом развития в ребёнке «любви к славе отечества».
Грамоту он усвоил по азбуке, составленной из карикатур на фран-
цузов во время их бегства из Москвы. Азбука была издана в
1815—1817 гг. и находила широкое распространение в московских
семьях.
Так, по этой же азбуке учился читать и А. И. Герцен,
Под каждой картинкой-карикатурой было помещено дву-
стишие, первое слово которого начиналось очередной буквой ал-
фавита.
Особенно хорошо до глубокой старости запомнил Николай
Иванович первые три буквы алфавита и «Щ».
Так, для первой буквы,«А», картинка изображала глухого
мужика и французов, бегущих от него в беспорядке. Двустишие
гласило:
Ась, право, глух, мусьё, что мучить старика,
Коль надобно чего, спросите казака.
Для буквы «Б» картинка изображала Наполеона с мар-
шалом Даву, скачущего в санях с Понятовским на запятках.
Под этой картинкой помещено было двустишие:
Беда, гони скорей с грабителем московским,
Чтоб в сети не попасть с Даву и Понятовским.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 115—116.

Не всё было понятно ребёнку в этих картинках, и Николай
Иванович вспоминает своё недоумение о счастье, изображённом
на картинке в виде француза в мундире, увозимого казаком в
карете и пытающегося выпрыгнуть из неё.
Щастье за Галлом, устав бресть пешком,
Решилось в стан русский скакать с казаком,—
гласило непонятное для маленького Николая Ивановича дву-
стишие под этой картинкой.
Свои воспоминания о таких уроках первой грамоты Николай
Иванович заканчивает следующим поучительным размышлением:
«Это ученье грамоте по карикатурным картинкам вряд ли одоб-
рится педагогами. Ив самом деле, эти первые карикатурные впе-
чатления развили во мне склонность к насмешке и свойство под-
мечать в людях скорее смешную и худую сторону, чем хорошую.
Зато эти карикатуры над кичливым, грозным и побеждённым
Наполеоном вместе с другими изображениями его бегства и
наших побед развили во мне рано любовь к славе моего отечества
(Курсив мой. — А.К.). В детях, как я вижу, это первый и самый
удобный путь к развитию настоящей любви к отечеству»1.
Постоянно занятый своими делами, отец Николая Ивановича
находил, однако, время, чтобы подобрать детям хорошие, содер-
жательные книги для чтения. И до начала систематических за-
нятий с домашними учителями Николай Иванович, играючи, ос-
новательно ознакомился с содержанием ряда исключительных по
своей образовательной ценности книг и сборников.
Особенно следует подчеркнуть, что в его распоряжении оказа-
лась такая классическая книга, как «Зрелище вселенной на
латинском, российском и немецком языках». Это была детская
энциклопедия, составленная ещё в середине XVII в. гениальным
чешским педагогом Я. А. Коменским, состоящая из
картинок и краткого текста к ним на трёх языках, с наименованием
и объяснением составных частей каждой картинки. Несомненно,
эта книга положила начало развитию глубокой наблюдательности
будущего великого учёного, анатома и хирурга. А своим энцикло-
педическим характером вместе с тем она возбудила то разнообра-
зие интересов, какими отличался впоследствии Н. И. Пирогов.
Несколько сокращённая и упрощённая в русском издании в нача-
ле XIX в.., эта книга предназначалась у нас в качестве учебника в
школах. «Зрелище вселенной» являлось учебной книгой в семье
и в школе у всех передовых народов Западной Европы вплоть
до-второй половины XIX в. Как блестящий образец книги для де-
тей и в частности для первоначального усвоения латинского и
новоевропейских языков, а также для отчётливого постижения ос-
нов своего родного языка, эта книга великого славянского педа-
гога переиздаётся и до настоящего времени на различных языках2.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 112.
2 У нас была впервые издана в середине XVIII в. Полностью она воспроиз-

Среди других книг и сборников особенно могущественное
влияние на маленького Н. И. Пирогова оказал журнал Н. М. Ка-
рамзина «Детское чтение для сердца и ума». В глубокой старости
Пирогов с полным сочувствием вспоминал из этого журнала
«Предуведомление к благородному российскому юношеству». В
«Предуведомлении» . подчёркивалось, как ошибочно заботиться
об усвоении детьми иностранных языков и «оставлять собственный
свой язык или ещё презирать его». Тщательно анализируя в своём
«Дневнике старого врача» эту вредную моду, Пирогов приходит
к следующему заключению:
«Да, я считаю позором для нас, русских, что наши родители,
воспитатели и само правительство поощряли эту паскудную, пош-
лую и вредную меру. Говорить детям и не детям одной народности
между собою на иностранном языке, без всякой необходимости,
для какого-то бесцельного упражнения — это, по-моему, верх
нелепости, и, главное, нелепости вредной, мешающей и развитию
мысли, и отечественного языка» 1.
Нельзя не отметить влияния на Пирогова в детстве и неболь-
шого круга знакомых семьи. Так, один из них, Г. М. Берёзкин —
лекарь московского Воспитательного дома.— оставил в сознании
ребёнка глубокий след своими рассказами о величии Петра Пер-
вого. Он же подарил Пирогову сборник на латинском языке с
описанием в алфавитном порядке растительных веществ, упот-
ребляемых в медицине. И ещё до поступления на медицинский фа-
культет Пирогов знай множество названий и терминов из медицин-
ского лексикона, что ему впоследствии очень пригодилось. Бла-
готворно действовали на маленького Пирогова те поощрения,
какие он слышал от старика Берёзкина: «Ну, смотри, брат, из
тебя выйдет, пожалуй, большой человек; ты умник, вон не тому...
чета».
Лекарь из того же Воспитательного дома Андрей Михайлович
Клаус являлся известным оспопрививателем в Москве и нередко
навещал семью Пироговых в праздничные дни. Клаус занимал
мальчика микроскопом. Сам Пирогов в своём «Дневнике» вспо-
минает об этом развлечении так: «Раскрывался чёрный ящичек,
вынимался крошечный блестящий инструмент, брался цветной
лепесток какого-нибудь комнатного растения, отделялся иглою,
клался на стёклышко,—и всё это делалось тихо, чинно, аккуратно,
как будто совершалось какое-то священнодействие. Я не сводил
глаз с Андрея Михайловича и ждал с замиранием сердца минуты,
когда он приглашал взглянуть в его микроскоп.
— Ай, ай, ай, какая прелесть! Отчего это так видно, Андрей
Михайлович?
ведена с первого Нюренбергского издания под заглавием: «Я. А. Комен-
ский. Мир чувственных вещей в картинках. Изображение и наименова-
ние всех главнейших предметов в мире и действий в жизни», перевод под ред.
и со вступительной статьёй проф. А. А. Красновского, Учпедгиз, М. 1941.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 150—151.

— А это, дружок, тут стёкла вставлены, что в 50 раз увели-
чивают. Вот, смотри-ка. — Следовала демонстрация» 1.
На восьмом году от роду к маленькому Пирогову приглашены
были один за другим домашние учителя из студентов универси-
тета. Но и под руководством учителей обучение началось с род-
ного языка, затем уже перешли к изучению латинского и француз-
ского языков. Сам мальчик проявлял особую склонность к грам-
матическому разбору частей речи и охотно просиживал за этим
занятием часами.В остальном, однако, домашнее образование Пи-
рогова до 12 лет протекало в зависимости от его личных интересов.
В «Дневнике старого врача» Николай Иванович сожалеет о' та-
кой системе образования, так как при этой системе упускалась
из виду одна из важнейших сторон воспитания — культура вни-
мательности.
«Культурою моей внимательности, — пишет Пирогов, —
никто и не думал заниматься... Следствием этого пробела было...
то, что я, от природы любознательный и склонный к труду, во мно-
гом остался невеждою и не приобрёл, когда мог, тех знаний, ко-
торые мне впоследствии были крайне необходимы» 2.
Из своих детских игр и забав Николай Иванович вспоминает
два вида: игру в войну и игру во врача. Обе эти игры оказались
знаменательными для будущего направления деятельности Пиро-
гова. В игре в войну он вызывал восхищение со стороны своих това-
рищей своей ловкостью, смелостью и храбростью. Эти качества
оказались впоследствии характерными свойствами деятельности
Пирогова. Как врач-хирург, он вызывал восхищение смелостью,
быстротой и совершенством наиболее сложных для своего времени
операций.» Как общественный деятель, он мужественно боролся
и с злоупотреблениями чиновничества, с косностью и семействен-
ностью реакционной отсталой профессуры петербургской Медико-
хирургической академии. Более знаменательной оказалась игра
во врача. Эта игра навеяна была эффектным случаем из области
медицинской практики. Старший брат Николая Ивановича был
болен ревматизмом. Болезнь не поддавалась излечению. Уже
несколько врачей безуспешно сменяли один другого. Тогда
отец Николая Ивановича решил обратиться к одному из
самых знаменитых в то время врачей — профессору универси-
тета Ефрему Осиповичу Мухину. Семья напряжённо готовилась
к приёму знаменитости, и таким образом всё это содействовало
возбуждению внимания маленького Николая Ивановича к дей-
ствиям знаменитого доктора у постели больного брата и к резуль-
татам лечения. Когда по советам Мухина результаты лечения ока-
зались весьма скоро очень удачными, .вся семья восхищалась
чудодейственной силой знаменитого доктора. После этого малень-
кий Пирогов стал разыгрывать роль такого врача. «Словом, — пи-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 230—231.
2 Там же, сир. 137.

шет он в старости, — впечатление..., доставленное мне глазами и
ушами, было так глубоко, что я, после счастливого излечения бра-
та, попросил однажды кого-то из домашних лечь в кровать, а сам,
приняв вид и осанку доктора, важно подошёл к мнимобольному,
пощупал пульс, посмотрел на язык, дал какой-то совет..., распро-
щался и вышел преважно из комнаты» 1. Сам Пирогов считает
эту игру «весьма замечательной» тем, что она как будто припод-
нимала «завесу» его призвания.
Около двенадцати лет от роду Николай Иванович был опреде-
лён в лучший в Москве частный пансион Василия Степановича
Кряжева. Пансионами в то время назывались частные учебные
заведения общеобразовательного характера, чаще всего с интер-
натами для учащихся. Б пансионах занимались не только обу-
чением, но особенно серьёзное внимание обращали на воспитание
навыков «приличного» поведения. Обычно пансионы открывались
людьми, известными в данной местности своей благовоспитанно-
стью. В зависимости от степени образованности руководителей
пансионов и подбираемых ими учителей, пансионы давали и в об-
разовательном отношении результаты, нередко превосходившие
результаты гимназического образования. Вполне понятно, что
пансионы обслуживали воспитанием и образованием детей при-
вилегированных слоев общества.
Пансион В. С. Кряжева был на особенно хорошем счету в
Москве. В. С. Кряжев хорошо знал английский, французский и
немецкий языки и преподавал, сверх того, и другие учебные пред-
меты в коммерческом училище. Вместе с тем В. С. Кряжев
хорошо знал русский язык и русскую литературу и высоко ценил
образовательное значение этих учебных предметов и сам занимался
литературной работой. С ранней молодости он принимал участие
в журнале последователей Карамзина «Чтение для вкуса, разума
и чувствования», издавал учебники по иностранным языкам, пе-
реводил статьи по естествознанию.
Только два года обучался Пирогов в учебно-воспитательном за-
ведении В. С. Кряжева. И за два года, как значилось в аттестате,
выданном Кряжевым, он обучался «катехизису; объяснению ли-
тургии, священной истории, российской грамматике, риторике,
немецкому, французскому языкам, арифметике, алгебре, геомет-
рии, истории всеобщей и российской, географии, рисованию и тан-
цованию с отличным старанием и при благонравном поведении».
Особый интерес и внимание вызывали у Николая Ивановича
уроки русского языка и литературы преподавателя Войцеховича,
о котором он сохранил светлое воспоминание на всю жизнь.
«...Я не могу равнодушно вспомнить о педагогических до-
стоинствах Войцеховича,— пишет Пирогов в своём «Дневнике ста-
рого врача», — и всегда с благодарностью произношу его имя».
«Серьёзный, задумчивый, — так характеризует Пирогов этого
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 139.

педагога, — высокий и несколько сутуловатый, с добрыми
голубыми глазами, Войцехович (кандидат Московского универ-
ситета) одушевлялся на уроке так, что одушевлял и нас» 1. Ре-
бёнком двенадцати лет Н. И. Пирогов под руководством этого
серьёзного педагога занимался разбором од Державина, басен
Крылова, Дмитриева, Хемницера, стихотворений Жуковского,-
Гнедича, Мерзлякова. О Пушкине в школах этого времени, по-
видимому, говорить ещё не позволяли. На уроках же Войце-
ховича Пирогов познакомился с «Письмами русского путешествен-
ника» и русской историей Карамзина (тогда ещё новинкой).
Характерно, что и русскую историю Пирогов впервые узнал на
уроках русского языка.
Что же касается других учебных предметов и учителей, то
в своих воспоминаниях в старости Пирогов отмечает в их поста-
новке ряд серьёзнейших недостатков. В математике одновремен-
ное изучение алгебры и геометрии требовало большого напряже-
ния, для которого нехватало сил 12—14-летних подростков. В
географии совершенно не знали употребления немых карт и карт
вообще, не изучали географию местного края, ни разу не обраща-
лись к непосредственному изучению звёздного неба; «самый зем-
ной шар, хотя и изображённый на классном глобусе, был скорее...
чем-то отвлечённым, нежели наглядным»... Даже преподавание
таких традиционных предметов, как латинский язык, поставлено
было очень плохо.
«Но если я не могу равнодушно вспомнить о педагогических
достоинствах Войцеховича и всегда с благодарностью произношу
его имя, — пишет Пирогов в «Дневнике», — то так же неравно-
душно, только с другой стороны, вспоминаю учителя латинского
языка, попа, — имени не помню; за доброту и чрезмерную мяг-
кость души, пожалуй, приличнее было бы его величать священ-
ником, но за ученье он не стоит названия и попа, а разве только
попика. Это было какое-то вялое, безжизненное, хотя и добрейшее
существо, средних лет и довольно благообразное... Боже мой!
что это были за уроки! Если бы я сам, любя — почему? и сам не
знаю — латинский язык, не занимался дома, не зубрил грамма-
тики Кошанского, многого вовсе не понимая, и не переводил
кое-чего из Корнелия Непота и латинской хрестоматии, с помощью
лексикона Фомы Розанова, то, верно, не знал бы и того немногого
из латыни, с которым я поступил в Московский университет»2.
Пирогову было 14 лет, когда его отец, вследствие излишнего
доверия к своему помощнику по службе, разорился. Средств на
продолжение образования Николая Ивановича в пансионе у семьи
уже не было. Возник вопрос о досрочном определении Николая
Ивановича в университет, чтобы таким образом ускорить его об-
разование. И тут семье Пи роговых оказал большое содействие
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 148.
2 Там же, стр. 148—149.

профессор Б. О. Мухин, бывший в то время деканом медицинского
факультета. Он подсказал отцу Николая Ивановича пути, чтобы
преодолеть формальные препятствия к поступлению 14-лет-
него Николая Ивановича в университет, когда требовалось иметь
не менее 15 лет. Оставив пансион Кряжева, Пирогов усиленно
начал .готовиться к экзамену для поступления в университет,
'блестяще выдержал его и в сентябре 1824 г. был зачислен, по его
желанию, на медицинский факультет.
В начале пребывания в университете на Пирогова свалилось
новое несчастье. Скоропостижно умер отец, и семья Пирого-
вых осталась без всяких средств к существованию. Это чрезвы-
чайно затруднило в материальном отношении обучение Николая
Ивановича в университете. Только благодаря энергии и работоспо-
собности матери и сестёр Николай Иванович получил возможность
продолжать образование в университете.
3.
Обучение Пирогова в Московском университете совпало с года-
ми самой жестокой реакции и мракобесия, которые когда-либо име-
ли место в истории русской культуры дореволюционной России. Сам
император Александр I, как известно, после разгрома Наполеона
и Венского конгресса перешёл с позиции действительного или
мнимого либерализма на позиции реакционности, окрашенные
мистицизмом. Руководители народного образования в лице
министра просвещения и его ближайших помощников— попе-
чителей учебных округов — угодливо проводили ханжество и жес-
токо расправлялись с малейшими проявлениями самостоятельной
светской мысли у профессоров. Знаменитый реакционер, ревизор,
затем попечитель Казанского учебного округа Магницкий разгро-
мил только что начинавший развиваться Казанский университет,
уволил из него 11 лучших профессоров. Живя в Петербурге, Ма-
гницкий стремился оказывать влияние и на другие наши универси-
теты и вообще на политику просвещения в стране.
Попечители учебных округов (Магницкий, Рунич) и министр
народного просвещения Шишков и им подобные каждый по-сво-
ему проводили в жизнь борьбу с просвещением и наукой. Одни
стремились-«сузить» круг людей, ищущих образования, препят-
ствуя поступлению в учебные заведения даже детей купцов. Другие
изгоняли из учебных планов и программ учебных заведений всё,
что хоть сколько-либо содействовало расширению круга по-
знаний. Взамен науки везде и всюду стремились насадить религию,
все научные взгляды подчинить религиозным взглядам и представ-
лениям, откровенно ограничивали знания узкими сословно-клас-
совыми интересами и потребностями.
В год вступления Пирогова в университет министр народного
просвещения А. С. Шишков поучал своих подчинённых: «Науки,
изощряющие ум, не составят без веры и без нравственности бла-

годенствия народного; сверх сего, науки полезны только тогда,
когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по
состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет:
обучать грамоте весь народ принесло бы более вреда, чем пользы*.
(Курсив мой.—А. К.) От профессоров требовалось преподавать
с кафедры подчинение научных истин религиозным догматам. Про-
фессор философии обязан был «без вейкой пощады» отвергать как
«заблуждение и ложь всё то, что не согласно с разумом священ-
ного писания». Профессор математики должен был доказывать,
что «единица есть символ единого бога», а гипотенуза в прямо-
угольном треугольнике есть символ сретения правды и мира,
правосудия и любви, через «ходатая бога и человеков, соединив-
шего горнее с дольным, небесное с земним».
Это ханжество дошло до того, что Магницкий поднял вопрос
об отказе от «мерзкого, богопротивного употребления человека,
созданного по образу и подобию творца, на анатомические пре-
параты». В ответ на это запуганные профессора непосредственно
подчинённого Магницкому Казанского университета «решили пре-
дать эемле весь анатомический кабинет с подобающей почестью,
вследствие сего, — по рассказу современника, — заказаны были
гробы, в них поместили все препараты, сухие и в спирте, и после
панихиды, в параде с процессией, понесли на кладбище».
В такой атмосфере началось обучение Н. И. Пирогова на ме-
дицинском факультете Московского университета, который, вполне
понятно, тоже fie свободен был от таких влияний и прямых воз-
действий мракобесов правящей клики.
«В клинике при входе был вделан в стену крест с надписью:
«Per crucem ad lucem» («Через крест к свету»). Несколько далее
стояла на другой стене надпись: «Medice, сига te ipsum* («Врачу,
исцелися сам»). На стене, в окнах анатомического' театра красова-
лось огромными буквами: «Gnothi seauton» («Познай самого себя»).
В анатомической аудитории... надпись огромными буквами гласила:
«Руце твоя создаста мя и сотвориста мя, вразуми мя, и научуся
заповедем твоим»1.
«...всё это было, — замечает Пирогов, — когда был поднят в
министерстве народного просвещения или в министерстве внут-
ренних дел вопрос: нельзя ли обходиться при чтении анатомичес-
ких лекций без трупов?»2.
Гнёт религиозного мракобесия и ханжества давил со всей
силой на значительную часть профессоров, и Пирогов вспоминает
множество случаев вынужденного усердия и приспособленчества
профессоров в этом направлении.
Под тёмным покровом религиозного ханжества и мракобесия
легко находила себе место и глубокая отсталость некоторых про-
фессоров в своей специальности. «Действительно, — вспоминает
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 384.
2 Там же, стр. 384—385.

Николай Иванович, — отсталость моего времени была невообра-
зимая; читали лекции по руководствам 1750-х годов, и это тогда,
как у самих студентов, по крайней мере у многих, ходили уже по
рукам учебные книги текущего столетия»1.
В особенности плохо дело обстояло с применением наглядных
пособий и проведением лабораторных работ. Вот некоторые
примеры из воспоминаний самого Пирогова о преподавании хи-
мии почтенного, начитанного профессора химии П. И. Страхова:
«Он читает нам, как делают термометры, чертит мелом на доске,
распространяется; а у него в аудитории сидит много таких, ко-
торые ещё и в жизни не имели термометра в руках, а видали его
только издали. Идёт ли дело об оксигене, Пётр Илларионович
опять распространяется целых две лекции, опять чертит мелом,
приносит на лекцию французские книги с рисунками, но самого
оксигена мы не видим».
«И так-то целый курс: ни одного химического препарата в
натуре; вся демонстрация состоит в черчении на доске» 2.
Наглядность и демонстрации применял на медицинском фа-
культете только профессор Лодер. Но при изучении даже
анатомии от студентов вовсе не требовали упражнения на тру-
пах. «Я, во всё время моего пребывания в университете, — пи-
шет Пирогов, — ни разу не упражнялся на трупах в препаровоч-
ной, не вскрыл ни одного трупа, не отпрепарировал ни одного
мускула и довольствовался только тем, что видел приготовленным
и выставленным после лекций Лодера. И странно: до вступления
моего в Дерптский университет я и не чувствовал никакой по-
требности узнать что-нибудь из собственного опыта, наглядно» 3.
Много курьёзных, комических случаев вспоминает Пирогов
из поведения профессоров во время лекций и из взаимоотношений
между профессорами и студентами, а также с университетской и
общегосударственной администрацией.
Ознакомившись впоследствии с состоянием науки и препода-
вания её в западноевропейских университетах, Пирогов замечает:
«Элемент смешного, впрочем, свойствен был в то время всем кол-
легиям не в одной Москве: и в европейских университетах встре-
чались курьёзные оригиналы между учёными» 4.
Немало встретил Пирогов отсталости в науке среди знамени-
тостей западноевропейских университетов.
Однако, наряду со случаями религиозного ханжества, мрако-
бесия, отсталости университетского преподавания, Н. И. Пирогов
в своём «Дневнике старого врача» вспоминает и ряд профессоров
как своего факультета, так и других факультетов, на лекциях ко-
торых слышалось живое слово, билась живая мысль подлинных
научных сил. Характерно при этом, что в числе таких деятелей
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 379.
2 Там же, стр. 380.
3 Там же, стр. 379.
4 Там же, стр. 378.

науки Николай Иванович вспоминает «знатока русского слова и
старины» поэта А. Ф. Мерзлякова, занимавшего кафедру поэзии
и красноречия в Московском университете с 1804 по 1830 г.,
историка М. Т. Каченовского, состоявшего профессором Москов-
ского университета с 1805 по 1842 г. Это свидетельствует о значи-
тельной разносторонности интересов 14-18-летнего Пирогова, об
его интересе к историческим и историко-литературным занятиям.
По-другому, чем у профессоров, складывались жизнь и быт
студенчества, в среду которого сразу окунулся Пирогов. Студен-
чество в университетских общежитиях и в аудиториях жило
своей вольнолюбивой жизнью, хотя нередко и довольно дураш-
ливой, безидейной и беспринципной.
Через своего учителя, студента-медика Феоктистова, подго-
товлявшего Николая Ивановича ко вступительным экзаменам в
университет, Пирогов попал в среду старших студентов-медиков,
живших в 10-м номере студенческого общежития. Систематически
посещая обитателей этого номера, Пирогов здесь наслушался
того, что решительно перевернуло всё его детское мировоззрение,
сложившееся под влиянием патриархальной семьи и незадачли-
вых учителей.
О богослужениях, таинствах и обрядах, о религии здесь шли
разговоры такого рода, от которых, как пишет Пирогов, у него
«на первых порах, с непривычки, мороз подирал». И это тем более
действовало на юношу, что разговоры эти шли от бывших семина-
ристов, детей духовенства.
С полной откровенностью обитатели 10-го номера вели речи о
ничтожестве царского правительства и самого царя, тогда ещё
Александра I, приводились факты, так сказать, житейского, бы-
тового порядка,- решительно дискредитировавшие власть. Здесь
переписывались, ходили по рукам, жадно перечитывались, с вос-
торгом декламировались все запрещённые стихи, вроде «Оды на
вольность», «К временщику» Рылеева, «Где же братцы, островок»
или стихи своего поэта студента Полежаева. Известно, что тет-
радку стихов Полежаева император Николай I, при одном из
обысков, учинённых им самим в студенческом общежитии, на-
шёл в постели поэта. Ознакомившись с этими стихами, Николай I
заставил Полежаева читать их вслух при себе ив присутствии
министра народного просвещения, а затем, иезуитски поцеловав
поэта в лоб, уморил его в солдатах.
Вопросы нравственности находили у обитателей 10-го номера
довольно сумбурное освещение. Но и такое освещение застав-
ляло юношу пересмотреть выработанный в детстве кодекс морали.
Вот как передаёт сам Пирогов разговоры и жизнь на досуге
студентов, обитателей 10-го номера: «Является, например, как-то
гость,... хромой, бледный с растрёпанными волосами... Говорит
он как-то захлебываясь от волнения... В разговорах быстро скач-
ками переходит от одного предмета к другому, не слушая или не
дослушивая никаких возражений. «Да что Александр I, — куда

ему, — он в сравнение Наполеону не годится! Вот гений, так ге-
ний!.. А читали-ли вы Пушкина «Оду на вольность»? А? Это впро-
чем, винегрет какой-то. По-нашему.не так: революция, так ре-
волюция как французская—с гильотиною!». И, услыхав, что кто-
то из присутствующих говорил другому что-то о браке, либерал
, 1824 —1825 гг. вдруг обращается к разговаривающим: «Да что
там толковать о женитьбе! что за брак! На что его вам?..
Ведь это всё ваши проклятые предрассудки: натолковали вам
с детства ваши маменьки, да бабушки, да нянюшки, а вы и
верите. Стыдно, господа, право, стыдно!» А я-то, - говорит Пи-
рогов,— я стою и слушаю, ни одного слова не проронив.
Вдруг соскакивает с своей кровати студент Катонов, хва-
тает стул и — бац его по средине комнаты! «Слушайте, подлецы! —
кричит Катонов. — Кто там из вас смеет толковать о Пушкине?
Слушайте, говорю!»— вопит он во всё горло, потрясая стулом,
закатывая глаза, скрежеща зубами, декламирует:
Тебя, твой род я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
Я с злобной радостью увижу.
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрёк ты богу на земле!...» 1
Здесь же, в 10-м номере шли разговоры о достоинствах профес-
сорских лекций и создавался авторитет отдельных профессоров.
В небольшом кругу обитателей 10-го номера оказались студенты
с разнообразными индивидуальными интересами и склонностями.
Так, один из обитателей этого номера, студент Чистов, оказался
большим знатоком и ценителем римских классиков. Он свободно
с увлечением читал «Метаморфозы» Овидия на латинском языке,
читал для отдыха и удовольствия в подлиннике Горация.
Другой студент, Катонов, в чтении русских революционных
стихов подражал знаменитому русскому артисту Мочалову.
Из 10-го же номера Пирогов приносил домой кости различных
частей скелета, там же приобрёл он на последние гроши с неприят-
ностями в семье, нуждавшейся в каждой копейке, прекраснейший
гербарий медицинских растений. И то и другое из этих приобре-
тений свидетельствует о глубоком интересе юноши Пирогова к
изучению первооснов медицинской науки. «Гербарий, — пишет
Пирогов в своём «Дневнике», — доставлял мне долго, долго не-
описанное удовольствие; я перебирал его постоянно и, не зная бо-
таники, заучил напамять наружный вид многих, особливо медицин-
ских растений; летом ботанические экскурсии были моим главным
наслаждением, и я непременно сделался бы порядочным ботаником,
если бы нашёл какого-нибудь знающего руководителя» 2.
При четырёхлетнем курсе обучения на медицинском факуль-
тете, Пирогов, не имея и полных 18 лет, окончил высшее медицин-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 238—239.
2 Там же, стр. 245.

ское образование со званием лекаря, с чисто книжными знаниями,
вернее говоря, даже только с знанием нередко странных и сум-
бурных лекций.
«Итак я окончил курс, — пишет Пирогов, — не делая ни од-
ной операции, не исключая кровопускания и выдёргивания зу-
бов, и не только на живом, но и на трупе не сделал ни одной и
даже не видал ни одной, сделанной на трупе операции» 1.
4.
Ко времени окончания Пироговым университета правительство
всё же начало проявлять заботу о подготовке профессоров.
Во всех русских университетах значительная часть профес-
сорских кафедр была в то время представлена учёными-иностран-
цами, зачастую не владевшими русским языком и читавшими лекции
на малопонятных студентам французском, немецком и латинском
языках. Поэтому решено было избрать из всех университетов 20
наиболее успевающих по различным специальностям студентов
из «природных россиян» для подготовки их к профессорскому
званию. Медицинский факультет Московского университета, по
рекомендации ряда профессоров и в особенности Б. О. Мухина,
выдвинул Пирогова для специализации по его собственному вы-
бору в хирургии.
По первоначальному и неплохо задуманному проекту пред-
полагалось, что молодые учёные пробудут сначала 2 года в Дерпт-
ском университете, а затем на 2 года будут откомандированы каж-
дый по своей специальности в лучшие университеты к наиболее
известным,выдающимся учёным в различные государства Западной
Европы. Но июльская революция 1830 г. во Франции, перекинув-
шаяся и в другие государства, и польское восстание помешали
осуществлению сроков. Царское правительство задержало отпра-
вление молодых учёных 8а границу из-за опасения, чтобы они
там не заразились революционными идеями. Пирогов вместе с
другими своими товарищами задержался в Дерптском университете
на 5 лет, до 1833 г.
Дерптский университет был укомплектован гораздо более
квалифицированными профессорами, чем Московский. А самое
главное, здесь оказалась для Пирогова полная возможность
отдаться научному изучению избранной им специальности.
По особенностям своей натуры Пирогов был склонен к на-
стойчивой, систематической работе. Его не увлекали ни довольно
беспечная жизнь дерптского студенчества, ни какие бы то ни было
другие развлечения. Вынесенные им из Московского универси-
тета книжные или «тетрадочные» познания по анатомии и хирур-
гии, а главное, интерес к этой науке Пирогов проявил в настой-
чивой работе над анатомированием трупов и в наглядно-предмет-
ном изучении этой области знания.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 385.

По счастью, в Дерпте благоприятно сложились для Николая
Ивановича и его личные материально-бытовые обстоятельства.
Кафедру хирургии в Дерптском университете занимал весьма
культурный, образованный специалист своего дела профессор
И. Ф. Мойер. Под его руководством и начал свою работу Николай
Иванович. Мойер скоро заметил недюжинные способности и усер-
дие своего нового ученика и принял меры к тому, чтобы соз-
дать для него необходимые материально-бытовые условия. Так
как квартира при больнице, в которой вёл свою работу Пирогов,
была не отделана, Мойер предложил Николаю Ивановичу вре-
менно поселиться у него и предоставил ему особое отделение в
своей просторной квартире. Таким образом Николай Иванович
вошёл в семью профессора Мойера.
Семья Мойера была по своей культурности исключительной.
Мойер, к тому времени овдовевший, был женат на дочери Е. А. Про-
тасовой, родной сестре поэта В. А. Жуковского. Его дом был сре-
доточием русской дворянской культуры в Дерпте. Сам Мойер был
прекрасным музыкантом-пианистом. Его 60-летняя тёща, Е.А.Про-
тасова, получала все новые русские издания книг, и Николай Ива-
нович по праздникам часто засиживался с ней за чтением новых
книг до глубокой ночи. В доме Мойера устраивались спектакли,
в которых участвовал и Николай Иванович. Часто приезжал к
Мойеру и подолгу гостил у него сам В. А. Жуковский, читавший
здесь для гостей все новые произведения А. С. Пушкина. В доме
Мойера бывали и другие выдающиеся для того времени люди: поэт
Ц. М. Языков, близкий друг А. С. Пушкина, А. Н. Вульф. Из сту-
дентов университета и товарищей Пирогова по профессорскому
институту здесь бывали люди с недюжинными способностями и
интересами: поэт В. А. Сологуб, будущий выдающийся учёный
в области философии права П. Г. Редкин, будущий выдающийся
этнограф и филолог, составитель первого русского словаря, в то
время занимавшийся хирургией, В. И. Даль.
Однако все эти интересные высококультурные развлечения
и знакомства Пирогова заполняли только часы его отдыха и слу-
жили показателем не только удачно сложившихся обстоятельств,
но и тонкого благородного широкого круга его интересов. Глав-
ное внимание, силы и огромное количество времени Николай Ива-
нович посвятил напряжённой научной работе. И тут уже он проя-
вил не только своеобразие своих индивидуальных склонностей,
но и здоровую, оригинальную для своего времени позицию в раз-
работке хирургии. Уже здесь, в Дерпте, Пирогов изучал анатомию
как основную науку для хирургии. Такая (теперь общепризнанная
и обязательная) позиция в разработке хирургии была в то время
совершенно новой не только у нас в России, но и в передовых за-
падноевропейских университетах и клиниках. От изучения анато-
мии он перешёл к изучению физиологии, для чего производил мно-
гочисленные опыты над животными. Дни и ночи просиживал он в
анатомическом театре. В результате настойчивой работы, Пирогов

выдержал экзамен на степень доктора медицины и блестяще за-
щитил в 1832 г. докторскую диссертацию, написанную но обычаю
того времени на латинском языке. Диссертация, а главное метод
экспериментальной хирургии, на котором она была основана,
вызвала живейший интерес к работе Пирогова не только в Дорпте,
но и за границей. Диссертация была переведена на немецкий язык
и опубликована в знаменитом в то время хирургическом журнале
Греффе и Вальтера.
Так молодой 23-летний русский учёный-хирург Пирогов внёс
свой первый оригинальный вклад в международное развитие хи-
рургической науки.
В 1833 г. Николай I, наконец, разрешил отправить молодых
учёных за границу. Николай Иванович был направлен в Германию.
Там в передовых для своего времени Берлинском и Геттинген-
ском университетах он не столько довершал своё научное образо-
вание, сколько углублял свою научно-исследовательскую пози-
цию—строить хирургию на анатомии и физиологии путём правиль-
но поставленного эксперимента. И это было тем более необходимо
и уместно, что даже блестящие немецкие знаменитости, профессора
хирургии, ещё далеки были от этой правильной позиции. А не-
которые из них даже щеголяли своим незнанием анатомии.
Два года пребывания в Германии Пирогов опять-таки посвятил
исключительно напряжённой научной работе в области своей спе-
циальности, тщательно используя всё, чему можно было научиться,
и в то же время всё острее и глубже* развивая и укрепляя в себе
свои собственные строго продуманные и систематически проверяе-
мые взгляды.
При возвращении на родину Николай Иванович рассчитывал
занять кафедру в родном для него Московском университете.
Но ещё по дороге в Петербург, заехав в Дерпт навестить Мойера,
Николай Иванович узнал от последнего, что кафедра в Москов-
ском университете уже предоставлена по протекции одному из его
товарищей по заграничному профессорскому институту. Таким об-
разом, единственно, что в какой-то степени было лично дорогим и
интересным для Пирогова, было отнято у него произволом минист-
ра народного просвещения.
После этого спешить уже было некуда и незачем. Ведь ка-
федра в то время, однажды занятая, оставалась, так сказать,
пожизненным владением занимавшего её. И Пирогов задержался
в Дерпте, тем более что Мойер попрежнему относился к нему
благосклонно и предоставил ему возможность широкой хирурги-
ческой практики в своей клинике. А хирургическая практика с
тончайшими хирургическими операциями Пирогова приводила
всех, кто с ней соприкасался, в изумление, восхищение и восторг.
Благосклонность Мойера к Николаю Ивановичу оказалась
исключительной. Дерптский университет в то время даже по ус-
таву был немецким. Природные русские учёные могли занимать
в нём только кафедру русского языка и словесности. А Мойер пред-

ложил Николаю Ивановичу занять кафедру хирургии. Факуль-
тет и совет университета поддержали представление Мойера.
И таким образом природный русский учёный Пирогов был избран
на кафедру хирургии немецкими профессорами в немецком уни-
верситете.
С апреля 1836 г. 25-летний русский учёный Пирогов начал
лекции по курсу хирургической анатомии на немецком языке, прео-
долев с первой же лекции то скрытое, то откровенно неприязнен-
ное отношение к себе со стороны немецкого студенчества. А через
год он опубликовал на немец-
ком языке «Анналы» своей
клиники, в которых со свой-
ственной ему полной откро-
венностью и правдивостью
писал й о допущенных им
ошибках.
Немецкий язык в то время
был наиболее распространён-
ным среди учёных медиков
всех стран, и о Пирогове
заговорил весь мир. Типи-
ческим отзывом об «Анналах»
Пирогова считают следую-
щий отзыв, опубликованный
в одном серьёзном немецком
медицинском журнале: «Они
способны приковать к себе во
многих отношениях внима-
ние мыслящих и пытливых
врачей. Они знакомят нас с
блестящими анатомическими
и хирургическими позна-
ниями человека, который,
повидимому, рождён и при-
зван, чтобы со временем стать из ряда вон выходящим и для сво-
его отечества неоценимым оператором. В нём сказываются все те
свойства, которые редко совмещаются в одном человеке, но которые
тем вернее помогают достигнуть самого высокого в хирургии». Ког-
да некоторые критики попытались в печати дискредитировать ра-
боту выдающегося хирурга на основании фактов неудачных опера-
ций, приведённых самим автором в его «Анналах», Николай Ива-
нович, со свойственной ему прямотой и откровенностью, ответил
на это самокритикой. Он раскрыл и новые факты, также опублико-
ванное в «Анналах«, но не замеченные незадачливыми критиками,
и рассказал об этом в аудитории студентам; после такой самокри-
тики авторитет Николая Ивановича ещё более возрос и в гла-
вах студенчества и учёньх медиков. А его правдивость и
откровенность создали молодому учёному хирургу особый ореол.
Н. И. Пирогов (1837 г.), профессор
Дерптского университета.

Через два года после начала своей профессорской деятельности
Пирогов получил заграничную командировку в Париж. Здесь он
застал знаменитого учёного Вельпо за чтением недавно опубли-
кованной Николаем Ивановичем «Хирургической анатомии ар-
терий и фасций». Не подозревая, что перед ним автор этой книги,
Вельпо дал самый лестный, восторженный отзыв об этой ра-
боте молодого русского учёного.
В течение пяти лет Николай Иванович занимал кафедру
хирургии в Дерптском университете, до 1841 г., когда он получил
кафедру в Петербургской Медико-хирургической академии, состо-
явшей в военном ведомстве, а не в ведении министерства народ-
ного просвещения.
Как ни напряжённо протекала научная и практическая меди-
цинская работа -Пирогова в Дерите, всё же в течение 10-летнего
пребывания в этом городе он имел возможность достаточно раз-
носторонне ознакомиться с бытом, нравами и настроением различ-
ных общественных слоев населения этого онемеченного, искони
русского города, называвшегося когда-то Юрьевом. Эти наблюде-
ния и выводы Пирогова нашли своё отчётливое, весьма интерес-
ное и до сего времени выражение в его «Дневнике старого врача».
Вполне понятно, что лучше всего Пирогов знал университет-
скую среду.
Среди привилегированных слоев онемеченного населения он
наблюдал подчёркнутое выражение антипатии ко всему рус-
скому. Располагая покровительством царского правительства,
немцы этого края и к правительству относились сочувственно
только в том случае, когда оно оказывало им явное предпочтение
перед русским населением. Сами они не хотели искать никакого
сближения с русской национальностью.
Немцам подражали онемеченные буржуазные слои эстов и
латов. В этом стремлении они пренебрегали и, своей националь-
ностью.
«Как только эст или лат делался горожанином, ремесленником,
школьником городского училища, — пишет Пирогов, — он пре-
вращался или старался превратиться в чистокровного немца».
«Многие... (из них) забыли и старались хорошо забыть своё
происхождение, скрывая его или относясь к своему народу свы-
сока» 1.
Отравленная идеологией господствующих классов «интеллиген-
ция остзейских провинций в то время не питала расположения и
симпатии ни к чему русскому. По-эстонски русские и татары имели
одно и то же название; русский язык в школах был в пренебре-
жении, и им, конечно, по вине самого правительства; никто не
занимался; русское общество, и без того малочисленное, остава-
лось совершенно изолированным» 2. Но более всего было нетер-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 450.
2 Там же, стр. 451.

пимо отношение к русским со стороны немцев—«Неприязненный,
нередко высокомерный, иногда презрительный, а иногда завист-
ливый взгляд немца на Россию и русских и пристрастие ко всему
своему немецкому...»1.
5.
Петербургский период жизни Пирогова (1841—1856) предста-
вляется особенно богатым по содержанию его личной жизни, на-
учно-педагогической и общественной деятельности профессора и
практической работы врача-хирурга.
Н. И. Пирогова давно уже беспокоило то обстоятельство, что
он не мог выполнить своего долга перед матерью и сестрами, бла-
годаря трудам которых он после смерти отца получил высшее
образование. Пока он работал в Дерите, не было смысла перево-
зить их к себе и поселять в чуждой, иностранной среде. Теперь, с
переходом на работу в Петербург, он поселил свою мать и се-
стёр у себя в Петербурге. В1842 г. Пирогов женился на Е. Д. Бе-
резиной. Но после родов второго ребёнка в 1846 г. Е. Д. Березина
скончалась. Смерть первой жены была чрезвычайно тяжела для
Николая Ивановича. Чтобы отвлечься от тяжёлых пережива-
ний, он предпринял путешествие в Италию. По возвращении
из Италии, Николай Иванович снова отдался прерванным на
время своим излюбленным занятиям в анатомической клинике и
научно-преподавательской работе в Медико-хирургической ака-
демии.
В 1850 г. Николай Иванович женился на А. А. Бистром.
Как при первой, так и при второй женитьбе гениальный учё-
ный проявил себя оригинальным и возвышенным, хотя и несколько
патриархальным пониманием обязанностей супружеской жизни.
И в том, и в другом случае семейную жизнь и семейный быт
он считал необходимым поставить на службу наилучшего выпол-
нения своих профессионально-общественных обязанностей.
В этом отношении характерны его письма к первой и второй не-
вестам. В этих письмах Пирогов так много распространялся об
общественных обязанностях и так мало уделял внимания личной
своей привязанности, что не без основания вызвал не только
недоумение, но и неудовольствие со стороны своих невест и их
родных.
Свою научно-исследовательскую работу Пирогов проводил
в отвратительнейших условиях сырого барака, переполненного
трупами. Один из современников так описывает эту обстановку:
«Представьте себе комнату в полуподвальном этаже в зимние
вечерние часы. Уже входя в переднюю, зажимаешь нос от запаха,
который распространяется от ящика с хранящимися в нём трупами
без какой-либо дезинфекции. В самой комнате у окна стоят выкра-
шенные в красный цвет столы, с покатыми досками; возле столов
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 445.

кадки со Всякой мерзостью, комната отапливается железными
печками, вокруг которых кладут трупы для оттаивания, и осве-
щается масляными лампами, которые горят так тускло, что все
занимающиеся там держат в руках сальные свечи... всё окутано
серыми облаками табачного дыма. Это прямо какая-то пещера
из Дантова ада».
В госпитале в качестве врача ему пришлось вести жестокую
борьбу с администрацией из-за отвратительных санитарно-ги-
гиенических условий, а также с расхитителями продуктов, пред-
назначенных больным, с хищениями лекарств и перевязочных
материалов. Эти оба рода хищений были так распространённы и
общепризнанны, что Николай Иванович называл их «дневным гра-
бежом».
В тяжёлых условиях протекала и его научно-преподавательская
работа в Медико-хирургической академии. Здесь он встретился
с явно недоброжелательным, завистливым отношением к себе со
стороны значительной части профессуры, «мирное житие» которой
с взаимными связями и поддержками нарушил молодой, энергич-
ный, талантливый, честный, правдивый профессор и врач. Нача-
лась ожесточённая борьба. При этом Пирогов действовал открыто
в рамках, установленных правилами академической жизни, сво-
бодно высказываясь против семейственности и протекций, свив-
ших себе прочное гнездо в академии. А его враги, за отсутствием
в их распоряжении хоть каких бы то ни было оснований против
Николая Ивановича, пользовались той же семейственностью и
явно недобросовестными средствами вплоть до клеветы в печати.
Эту последнюю услугу оказал профессорам известный в то время
публицист Фаддей Булгарин, прославивший себя шантажом, взя-
точничеством, и, как выяснилось, состоявший агентом жандарм-
ского отделения. Недаром Пушкин заклеймил его эпиграммой:
Не то беда, что ты поляк:
Костюшка—лях, Мицкевич—лях!
Пожалуй, будь себе татарин,
И в том не вижу я стыда;...
Но то беда, что ты Фаддей Булгарин.
Противники Пирогова не остановились перед самой гнусной
клеветой, вплоть до голословных, ничем не доказанных обвине-
ний гениального учёного и талантливого хирурга в плагиате
и т. п. В процессе этой борьбы дело доходило не раз до того, что
Пирогов подавал заявление об отставке. Тогда начальство акаде-
мии и правящие круги военного ведомства спохватывались и убеж-
дали Пирогова оставаться на кафедре. Только энтузиазм к своему
делу и благородная идейность в служении своей родине на попри-
ще науки давали Николаю Ивановичу силу мужественно, твёрдо
проводить свою работу в таких невероятно тяжёлых морально-
общественных условиях.
Список научных работ Пирогова, его открытий и изобретений
в области хирургии с каждым годом пополнялся. Изобретения

Николая Ивановича не только обогащали медицинскую науку,
но и облегчали страдания больных. Так, он стал применять эфир,
как обезболивающее средство вообще и при хирургических опера-
циях в особенности. Лучшие светила медицинской науки, вроде
упоминавшегося нами французского учёного Вельпо, не верили
в возможность такого изобретения даже накануне его применения
Пироговым. Таким образом, Пирогову принадлежит честь изобре-
тения этого средства и его применения сначала в клиниках, а
затем и на полях сражения во время войны на Кавказе в. 1847 г.
Здесь же Николай Иванович впервые стал применять и другое
своё изобретение — неподвижную крахмальную повязку при слож-
ных переломах конечностей.
Вполне понятно поэтому, что уже много лет спустя с чувством
обоснованной национальной гордости Пирогов заявлял: «Бла-
годеяния анестезирования и этой повязки в военно-полевой прак-
тике доказаны были нами на деле прежде других наций*. (Курсив
мой. — А. Я.)
В наши задачи не входит изложение и характеристика науч-
ных трудов Пирогова по анатомии хирургии. Нельзя, однако,
пройти мимо одного интересного, бросающегося в глаза методо-
логического приема гениального учёного. Этот приём заклю-
чался в том, что он останавливал своё внимание на таких явле-
ниях, которые доступны всякому. Но с проницательностью ге-
ния он умел находить в этих явлениях исходные отправные мо-
менты для соответствующих выводов, приводивших к перевороту
в науке. Так, остановив своё внимание на замороженных сви-
ных тушах в торговых рядах, Николай Иванович, не щадя сил
работал над изучением анатомии замороженных человеческих тру-
пов, искусно производил распилы их и на основании этого при-
готовил атлас анатомии.
В своей краткой автобиографии сам Николай Иванович так
описывает результаты этой своей работы: «Вышли превосходные
препараты, чрезвычайно поучительные для врачей. Положение
многих органов (сердца, желудка, кишок) оказалось вовсе не та-
ким, как оно обыкновенно представляется при вскрытиях, когда от
давления воздуха и нарушения целости герметически закрытых
полостей это положение изменяется до крайности. И в Германии
и во Франции пробовали потом подражать мне, но я смело могу
утверждать, что никто ещё не представил такого полного изобра-
жения нормального положения органов, как я». По признанию
специалистов уже нашего времени, «этот труд обессмертил имя
Пирогова и доказал, что русская научная медицина имеет право на
уважение всего образованного мира» (Курсив мой. — А. К.). Все спе-
циалисты сходятся в том мнении, что богатства опубликованного
Николаем Ивановичем «Атласа распилов замороженных трупов»
ещё далеко не исчерпаны и что даже ещё не выяснено вполне,
сколько сокровищ таится в многочисленных снимках тех пре-
паратов, которые приготовила искусная рука Пирогова.

6.
Исключительная по своей напряжённости, по количеству и
качеству научно-исследовательская и научно-литературная ра-
бота Пирогова сочетались в нём с тонкой чувствительностью к
вопросам морально-общественного порядка. Свои размышления
в этом направлении гениальный учёный анатом-хирург оформил
в двух литературных произведениях, относящихся к концу 40-х
годов: «Идеал женщины» и «Вопросы жизни». Первое из этих про-
изведений в рукописи читалось и обсуждалось не только в кругу
ближайших друзей Пирогова, но даже и в далёкой Сибири. Там
оно встретило сочувственное отношение со стороны томившихся
в ссылке декабристов—И. И. Пущина, друга А. С. Пушкина, и
его товарищей по декабрьскому восстанию: Оболенского, Яку-
шкина, Муравьёва-Апостол а и многих других. А «Вопросы жизни»,
ещё в первой редакции также ходившие по рукам в рукописи, вы-
звали внимание и интерес к идеям автора даже в придворных ли-
беральных кругах.
Пирогов продолжал свою научно-педагогическую работу и
борьбу с отсталой, косной профессурой в Медико-хирургической
академии, когда разразилась Крымская война 1853—1856 гг. Ни-
колай Иванович предложил свои услуги для работы в крымских
госпиталях.Однако чиновники военного ведомства предпочитали не
иметь дела с беспокойным человеком, который с таким мужеством
изобличал непорядки и разоблачал произвол и злоупотребления
в Медико-хирургической академии. Дело с назначением Николая
Ивановича на фронт затормозили.
В то время как в Севастополе раненые гибли тысячами, первый
хирург во всей стране, европейская знаменитость Пирогов дол-
жен был просить, как милости, чтоб его послали на театр воен-
ных действий.
Стремясь на театр военных действий, Пирогов имел в виду
поставить там правильно дело помощи раненым и больным, внести
порядок и систему в тот хаос, который происходил частью вслед-
ствие беззаботности и непредусмотрительности, а частью вслед-
ствие недобросовестности, интриг и личных счётов административ-
но-руководящего персонала. «Содействовать к улучшению участи
раненых» — вот чего страстно желал Пирогов.
В это время великая княгиня Елена Павлова решила орга-
низовать общину сестёр для помощи больным и раненым воинам
на поле сражения и в качестве руководителя этой общины вы-
двинула Пирогова, известного ей как автора «Вопросов жизни»,
тогда ещё в рукописи. Николай I не любил Пирогова, но уступил
великой княгине. В октябре 1854 г. Николай Иванович получил
«высочайшее повеление» о командировании его в распоряжение
главнокомандующего войсками, в Крыму находящимися, для бли-
жайшего наблюдения за успешным лечением раненых.
Служба женщин в госпиталях, как особый вид христианской
благотворительности, была известна и до этого сначала в католи-

ческих, а затем и протестантских странах Западной Европы.
«Но, — как пишет Пирогов, — ещё нигде не было испробовано
посылать женщин на, поле битвы».
Иностранцы, в частности, немцы пытались приписать инициа-
тиву в этом деле англичанке мисс Нейтингель, против чего Пиро-
гов решительно протестует. В письме к баронессе Раден он дока-
зывает, что община была учреждена в октябре 1854 г., а в ноябре
того же года она была уже на фронте. О мисс Нейтингель и «о её
высокой души дамах», как выражался в своём докладе в Берлине
на собрании медиков профессор Равот, «мы в первый раз услыха-
ли,—пишет Пирогов,—только в начале 1855 г.». Вместе с тем он
отвергает попытки установить какую-то зависимость русского «Об-
щества сестёр» от протестантских и католических древних его
предшественников и раскрывает своеобразие, героизм женщин,
членов этого «Общества» как специфически русского общества,
русской женщины. «Поэтому, — пишет Пирогов в одном из
писем к баронессе Раден, — нельзя в них (русских женщинах)
находить ни типа католического, ни протестантского, ни даже
православного мистически-религиозного чувства. Сестры ступили
первый шаг к практической резолюции (разрешения) женского
вопроса... Мы, русские,«— решительно заявляет он,— не должны
дозволять никому переделывать до такой степени историческую
истину*. (Курсив мой. — А. К.)1
12 ноября 1854 г. Николай Иванович приехал в Севастополь
и до окончания Крымской кампании вёл там самоотверженную
работу хирурга с исключительным успехом. «Мне некогда, —
писал он через 2 дня по приезде в Севастополь, — с восьми ча-
сов утра до шести часов вечера остаюсь в госпитале, где кровь
течёт реками, слишком 4000 раненых. Возвращаюсь весь в крови,
и в поту, и в нечистоте. Дела столько, что некогда и подумать о
семейных письмах. Чу, ещё залп...»
С полным мужеством выполнял Николай Иванович свою ра-
боту. То и дело снаряды разрывались возле него. Одним снаря-
дом была разрушена квартира, в которой он жил, но, по счастью,
в то время, когда Николай Иванович находился в госпитале.
С неменьшим мужеством выполняли свои обязанности и сестры
руководимой им общины. Его пример самоотверженного слу-
жения раненым и больным защитникам отечества воодушевлял
всех, кто с ним работал. Вот как описывает сестра милосердия
А. М. Крупская исключительно гуманное отношение Николая
Ивановича к раненым и больным, его авторитет врача-хирурга
и влияние на всех сотрудников: «Как родной отец о детях, — так
заботится Николай Иванович о раненых и больных. Пример его
человеколюбия и самопожертвования, на всех действует. Все оду-
шевляются, видя его. Больные, к которым он прикасается, у/же
от одного этого как бы чувствуют облегчение». «Солдаты, — пи-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 722.

сала та же А. М. Крупская своим родным, — прямо считают Пи-
рогова способным творить чудеса. Однажды на перевязочный пункт
несли на носилках солдата без головы; доктор стоял в дверях, ма-
хал руками и кричал солдатам: «Куда несёте?.. Ведь видите, что
он без головы». — «Ничего, ваше благородие, — отвечали сол-
даты, — голову несут за нами: господин Пирогов как-нибудь при-
вяжет, авось ещё пригодится наш брат —солдат».
В свою очередь Пирогов высоко оценил морально-обществен-
ное качества русской женщины, выразившиеся в работе «Общин
сестёр» на фронте во время Крымской кампании 1854—185£ гг.,
во время горячих боёв под Севастополем, в непосредственной бли-
зости от неприятеля. Здесь он видел не только самоотверженный
труд русских женщин по уходу за больными и ранеными, не только
их мужество и героические подвиги под градом неприятельских
снарядов непосредственно на позициях, но и исключительно об-
лагораживающее влияние на администрацию госпиталей. Это нрав-
ственное влияние Пирогов приписывал таким природным силам
русских женщин, как «такт, чувствительность, независимые от
служебных условий». По мнению Пирогова, эти качества «гораздо
действительнее «влияют» на отвратительные злоупотребления ад-
министрации, чем официальная Служебная контрольная комиссия».
В трогательном тоне обобщает Пирогов свои наблюдения над
обычным поведением и героическими подвигами русских женщин
на фронте при всех, даже самых неблагоприятных условиях.
«Поведение сестёр с медиками и их помощниками, — пишет он, —
было примерное и достойное уважения; обращение их со стражду-
щими было самое задушевное, а вообще все действия сестёр, при
уходе за больными, сравнительно с поведением госпитальной
администрации, должны быть названы не иначе, как благородными.
И замечательно, что самые простые и необразованные из них вы-
деляют себя более всех своим самоотвержением и долготерпением
в исполнении своих обязанностей. Многие из них пали жертвами
прилипчивых госпитальных болезней. Одна из них, простая, но
богопочтительная, и прямодушная женщина, заведывала кате-
горией тяжело раненых и безнадежных к излечению... Она уди-
вительно умела своими простыми и трогательными молитвами у
одра страдальцев успокаивать их мучительные томления. Дру-
гая сестра, также простая и необразованная, посещала по собствен-
ному желанию наши форты и была известна как героиня. Она
помогала раненым на бастионе, под самым огнём неприятель-
ских пушек».
Не то наблюдал Пирогов в действиях администрации госпита-
лей и среди некоторой части командного состава армии. Среди
администрации госпиталей и интендантств он наблюдал злоупот-
реблений, доходившие до гнусного обкрадывания раненых, боль-
ных и здоровых солдат: кражу продуктов питания, медикаментов
и спекуляцию этими материалами, вплоть до продажи их не-
приятелям.

Свои наблюдения над этими злоупотреблениями Николай Ива-
нович кратко, но ясно высказал впоследствии профессору Казан-
ского университета Н. О. Ковалевскому: «В то время, когда вся
Россия щипала корпию для Севастополя, — говорил Николай
Иванович, — корпией этой перевязывали англичан, а у нас была
только солома». Всё это заставило Пирогова, правдивого, чест-
ного, глубокого патриота, не только возмущаться, но и повести
открытую решительную борьбу с начальством и администрацией
госпиталей.
В разоблачении злоупотреблений Николаю Ивановичу по-
могали сестры милосердия. В одном госпитале сестры разобла-
чили казнокрада и- тем довели его до самоубийства.. «Истинные
сестры милосердия, — радовался по этому поводу Пирогов в
письме к жене,— настоящий, героический поступок. Застрелили
аптекаря—одним мошенником меньше. Я горжусь их действиями».
Своим честным, правдивым взглядом Н. И. Пирогов правильно
оценил и состояние военных условий борьбы за Севастополь. Это
наиболее ярко выражено в его письме от 29 апреля 1855 г. к жене.
В этом письме сказывается не только наблюдательность
Н. И. Пирогова, но и его строгость в моральной оценке событий,
и горячий патриотизм.
«Говорят, —пишет Пирогов в этом письме, — о предстоящей
нам снова усиленной бомбардировке* Между .тем город наполнен
нашими войсками, полки бивакируют на улицах, и слава ещё
богу, что им мало вредят бомбы, куда их денут во время бом-
бардирования, не знаю, а если они останутся, как теперь, на
открытых улицах, то без вреда не обойдётся. Худые слухи носятся
в городе; говорят, что Севастополь будет взят. Но что всего
хуже — это раздоры и интриги, господствующие между нашими
военноначальниками, — это я заключаю из разговоров с адъю-
тантами. Сакенские ненавидят Горчаковских, друг друга упре-
кают в пристрастии. Видна также и нерешительность. Когда 20
или 21 числа наши Ложементы перед 5-м бастионом были взяты,
после того как подлецы Угличского полка струсили и бежали
из ложементов, оставив их занять неприятелю, то неприятель,
заняв их, мигом выстроил батарею, воспользовавшись нашими
работами, перед носом 4-го батальона. Хотели его выбить,
но потом опять отдумали. Мы отстояли бомбардировку — прав-
да, — но потеряв выбывшими из строя тысяч до 10-ти, допу-
стив неприятеля ближе. От раненых беспрестанно слышишь
жалобы на беспорядок. Когда солдат наш это говорит, так
уж, верно, плохо. Время ли тут интриговать, спорить и рас-
суждать о том, за что тот или другой получил награду, восста-
вать друг против друга, когда нужно единодушие, а его нет, я
это вижу ясно. Это ли любовь к родине, это ли настоящая воин-
ская честь? Сердце замирает, когда видишь перед глазами, в ка-
ких руках судьба войны, когда покороче ознакомишься с лицами,
стоящими в челе. Они, не стыдясь, не скрывая перед подчинён-

ными, ругают друг друга дураками... Хорошо говорить самому
себе: «молчи, это не твоё дело», да нельзя, не молчится... Так и
с бедными ранеными; когда за месяц почти до бомбардировки я
просил, кричал, писал докладные записки главнокомандующему
(князю Горчакову), что нужно вывезти раненых из города, нужно
устроить палатки вне города, перевезти их туда, — так всё было
ни да, ни нет. То средств к транспорту нет, то палаток нет, $ как
приспичило, пришла бомбардировка, показался антонов огонь от
скучения в казармах, так давай спешить и делать как ни попало;
что же, вчера перевезли разом 400, свалили в солдатские палатки,
где едва сидеть можно, свалили людей безрук/ без ног, с свежими
ранами на землю, на одни скверные тюфячки. Сегодня дождь
целый день, что с ними стало?.. Когда полковой командир обед
даёт, так ок умеет из этих же палаток залу устраивать, а для ра-
неных этого не нужно, лежи по 4 человека безногих в солдатской
палатке. А когда начнут умирать, так врачи виноваты, почему
смертность большая; — ну, так лги, не робей. Не хочу видеть
моими глазами бесславие моей родины; не хочу видеть Севасто-
поль взятым; не хочу слышать, что его можно взять, когда вок-
руг его и в нём стоит слишком 100000 войска, — уеду, хоть и до-
садно. Доложи великой княгине, что я не привык делать что бы
то ни было только для вида, а при таких обстоятельствах сущест-
венного ничего не сделаешь-Её высочество обещает врачам содер-
жание, какое они пожелают, лишь бы остались, но приехавшие
со мною говорят, что они приехали не для денег, и предвидят,
что без меня их скрутят по ногам и рукам; здесь недостаточно
иметь только добрую волю или ревность, нужно ещё плясать
по одной дудке. Бог с ними с наградами... Мне собственные
убеждения о достоинстве и спокойствие духа дороже»1.
Напрасно Николай Иванович писал в Петербург о замеченных
им злоупотреблениях, напрасно и сам лично ездил туда с фронта,
чтобы обратить на это внимание высокопоставленных лиц. Неко-
торые из них пытались, так сказать, подкупить Николая Ивано-
вича обещанием ему повышения в чине. Но это вызывало с
его стороны решительное возмущение, лишний раз подчёркиваю-
щее его благородный патриотизм.
«Я люблю Россию, люблю честь родины, а не чины, — писал
Пирогов в одном из писем, — это врождённое, его из сердца не
вырвешь и не переделаешь, — а когда видишь..., как мало делается
для отчизны, и собственно из одной любви к ней и её чести, — так
поневоле хочешь лучше уйти от зла, чтобы не быть, по крайней
мере, бездейственным его свидетелем» 2.
Своей энергичной, самоотверженной до героизма деятельностью
на перевязочных пунктах осаждённого Севастополя и в крымских
1 Севастопольские письма Н. И. Пирогова, СПБ 1907, стр. 132—134.
2 Севастопольские письма Н. И. Пирогова, 1854—1855, под ред.
Ю. Г. Малиса, СПБ 1907, стр. 134.

госпиталях Пирогов приложил все свои богатые силы и глубо-
кие познания врачебного дела для облегчения участи больных и
раненых, для блага армии. Но большинство влиятельных людей,
среди которых ему пришлось действовать в Севастополе, оказа-
лись лишёнными той моральной порядочности и благородства,
которые так необходимы на войне. Гуманный хирург-мыслитель
и человек живого само-
отверженного долга перед
родиной, для которого
выше всего стояли жизнь
и здоровье вверенных ему
раненых и больных, столк-
нулся с бездушными
чиновниками, для ко-
торых везде и во всём
преобладали их личные
интересы. «Вот почему он
из Севастополя не вышел
тем колоссом гениальности
ума и самоотвержения
перед правительством и
народом, каким он дей-
ствительно был», — гово-
рит о Пирогове в своих
«Воспоминаниях о Восточ-
ной войне» доктор Ген-
рици.
Крымская война легла
мрачной, гнетущей тучей
на благородную душу Пи-
рогова. Здесь он больше,
чем где-либо на поприще
своей работы, убедился в
том, как важно для блага
родины, для подлинной
культуры развития в лю-
дях всех профессий и специальностей чувства долга, честности,
правдивости, бескорыстного и самоотверженного служения родине.
Крымская война 1853—1856 гг. приходила к концу. Многомил-
лионный русский народ, и в первую очередь крестьянство, как
и в других войнах, совершил чудеса-героизма, подвига/самопо-
жертвования, проявил бесконечную преданность своей родине,
и всё же вынужден был нести на себе ярмо сословно-кре-
постнических отношений.
Позорный мир, которым закончилась война, огромнейшие
трудности, создавшиеся в государственных финансах, наконец,
мощные крестьянские восстания, прокатившиеся по всей стране, —
всё это и многие другие обстоятельства создавали весьма возбуж-
Н. И. Пирогов в начале 1850 г.

дённое общественное настроение. Возникала ясно ощущавшаяся
необходимость преобразования общественного строя феодально-
монархического государства. «Царское правительство, ослаб-
ленное военным поражением во время Крымской кампании
и запуганное крестьянскими «бунтами» против помещиков, ока-
залось вынужденным отменить в 1861 году крепостное право»1.
Вполне естественно, что в такие переходные исторические
моменты представители различных общественно-политических на-
правлений обращаются к вопросам воспитания и образования под-
растающих поколений. Надежды на подрастающие поколения
воодушевляют и вдохновляют ,всех более или менее сознательных
выразителей общественно-политической борьбы. Поэтому со всей
остротой встал вопрос о системе образования и воспитания под-
растающих поколений. Над этим вопросом Н. И. Пирогов давно
уже размышлял. Нужен был только более или менее удобный по-
вод, чтобы он мог выступить публично с своими взглядами, сло-
жившимися в результате богатого разностороннего опыта. И вот
такой случай представился.
В журнале под названием «Морской сборник», находившемся
под покровительством главы морского ведомства великого князя
Константина Николаевича, был опубликован ряд статей по во-
просам воспитания. После одной из таких статей, редакция при-
глашала читателей присылать свои соображения по затронутым
вопросам. Журнал этот был в то время наиболее свободным от
цензурных стеснений, а потому, его читали широкие круги на-
шей русской общественности. Журнал был известен и Пирогову, и
он решил откликнуться на предложение редакции своей давно на-
писанной статьёй «Вопросы жизни». К тому же эта статья уже была
известна в рукописи даже придворным либеральным кругам, в
частности великой княгине Елене Павловне. Пирогов привлёк к
себе внимание, этих кругов своей работой на театре военных дей-
ствий в Крыму и в частности своим умелым руководством общиной
сестёр милосердия. Благодаря всем этим обстоятельствам статья
прославленного хирурга и была опубликована в 1856 г. в «Мор-
ском сборнике».
1 История ВКП(б). Краткий курс, стр. 5.

II
«ВОПРОСЫ ЖИЗНИ»
1. Вопросы жизни и ответы на них. 2. Сущность и задачи под-
линного образования. 3. Назначение и. воспитание женщины.
4. Оценка «Вопросов жизни».
1.
Свою статью «Вопросы жизни» Пирогов начинает
$ исторической справки о поисках выдающимися мыс-
лителями древней Греции ответов на вопросы о назна-
чении человека в общественной жизни, о смысле
человеческой жизни. Из этой справки выясняется,
что речь идёт о вопросах общественной жизни, о жизни человека
в обществе, об его взаимоотношениях с другими людьми, о неиз-
бежности для каждого из нас разрешения вопроса о нашем лич-
ном отношении к общественным потребностям и обязанностям.
Правда, справедливо полагает Пирогов, общество успело уже
так организоваться, что для значительной массы людей эти во-
просы оказываются решенными. Организованное общество даёт
жизни масс определённое направление, «которое оно считает
лучшим для своего благосостояния», и массы по инерции выпол-
няют волю организованного общества • Однако как бы хорошо ни
было организовано общество, по мнению Н. И. Пирогова, есть
только «два рода людей», которые не задают себе «никаких во-
просов при вступлении в жизнь».
«Во-первых, те, которые получили от природы жалкую при-
вилегию на идиотизм.
Во-вторых, те, которые, подобно планетам, получив однажды
толчок, двигаются по силе инерции в данном им направлении.
Оба эти рода, — замечает Пирогов, — конечно, не принадле-
жат к исключениям в обществе, но и не могут служить правилами».
Каждый из нас, кто хоть сколько-нибудь претендует на ум
и чувство, не может бессознательно мириться с силой инерции
и стремится самостоятельно ответить на вопросы: «в чём состоит
цель нашей жизни? каково наше назначение? к чему мы призваны?
чего должны искать мы?»1.
Таковы первые вопросы жизни, выдвигаемые Пироговым в
статье с таким же заглавием. В самостоятельном решении этих
1 Цитируется из статьи «Вопросы жизни». Н. И. Пирогов, соч.,
т. I, Киев 1910, стр. 37—72.

вопросов заинтересованы и общество с его господствующим направ-
лением, и каждая отдельная личность. Общество крепнет и разви-
вается от сознательного деятельного участия в его господствующем
направлении отдельных личностей. В свою очередь, и отдельные
личности, деятельно участвуя в господствующем направлении,
извлекают из этого все выгоды и преимущества, а противодей-
ствуя ему, обрекают себя на всякого рода бедствия. И, наоборот,
общество слабеет, теряет прочность своих основ, если отдельные
личности идут вразрез с господствующим направлением.
Таким образом, раскрывая зависимое положение личности
в общественном строе, Пирогов не исключает, однако, и того, что
самостоятельные личности своей деятельностью, противореча-
щей господствующему направлению в обществе, в состоянии
колебать и даже разрушать самые «основы общества».
Для своего времени, когда на очереди дня стояла серьёзная
реформа феодально-крепостнического государства, такая поста-
новка вопроса была более чем уместна. Она была совершенно необ-
ходима и неизбежна.
Казалось бы, рассуждает далее Пирогов, что на поставленные
вопросы о цели и назначении нашей жизни члены христианского
общества получают ответы в процессе воспитания в семье и в
школе, и таким образом подготовлены к осуществлению христиан-
ской морали в общественной и личной жизни. Но в действитель-
ности такого господства христианской морали не наблюдается. В
противоположность христианским основам воспитания, получен-
ным в школе, во всех проявлениях общественной жизни господству-
ет «резко выраженное материальное, почти торговое стремление».
Что же должны испытывать каждый молодой человек и моло-
дая девушка, вступая по окончании школы в жизнь, в которой
господствуют совсем не те идеи, какие им внушались в школе?
«Выступивши на поприще жизни, — пишет Пирогов, вы видите,
что все бегут с него в Калифорнию.
Видя это ясно, вам невольно приходит на мысль, что вы мисти-
фицированы. Натурально, вы не хотите оставаться мистифици-
рованным».
Что же остаётся делать при таких обстоятельствах? — вот
естественно возникающий второй вопрос. Остаётся глубже взгля-
нуть в существо окружающей жизни, разобраться* в ней. Анализ
окружающей действительности проделывает сам Пирогов. Он от-
крывает в обществе одну огромную толпу, следующую «бессозна-
тельно, по силе инерции, толчку, данному ей в известном напра-
влении», и около десятка отдельных групп, уже более сознательно
определяющих своё поведение в обществе.
С исключительным литературным мастерством излагает Пиро-
гов «философию» восьми мелких общественных групп. Это
изложение настолько ярко характеризует моральное состояние
общества эпохи Пирогова, что его целесообразно привести.
«Взглядов, которым следуют эти толпы, наберётся до десяти,
а может быть, и более.

Вот первый взгляд, очень простой и привлекательный:
не размышляйте, не толкуйте о том, что необъяснимо. Это, по
малой мере, только потеря одного времени. Можно потерять
и аппетит, и сон. Время же нужно для трудов и наслаждений.
Аппетит —для наслаждений и трудов. Сон для трудов и наслаж-
дений. Труды и наслаждения для счастья.
Вот другой взгляд — высокий. Учитесь, читайте, размыш-
ляйте и извлекайте из всего самое полезное. Когда ум ваш про-
светлеет, вы узнаете, кто вы и что вы. Вы поймете всё, что кажется
необъяснимым для черни. Поумнев,, поверьте, вы будете действо-
вать как нельзя лучше. Тогда предоставьте только выбор ва-
шему уму, и вы никогда не сделаете промаха.
Вот третий взгляд — старообрядческий. Соблюдайте самым
точным образом все обряды и поверья. Читайте только благоче-
стивые книги; но в смысл не вникайте. Это главное для спокой-
ствия души. Затем, не размышляя, живите так, как живётся.
Вот четвёртый взгляд — практический. Трудясь, исполняйте
ваши служебные обязанности, собирая копейку на чёрный день.
В сомнительных случаях, если одна обязанность противоречит
другой, избирайте то, что вам выгоднее, или, по крайней мере,
что для вас менее вредно... Об убеждениях, точно так же как и
о вкусах, не спорьте, не хлопочите. С полным карманом можно
жить и без убеждений.
Вот пятый взгляд, также, практический в своём роде. Хотите
быть счастливым, — думайте себе, что вам угодно и как вам
угодно; но только строго соблюдайте все приличия. Про на-
чальников и нужных вам людей никогда худо не отзывай-
тесь и ни под каким видом им не противоречьте. При исполнении
обязанностей, главное, не горячитесь. Излишнее рвение нездо-
рово и не годится. Говорите, чтобы скрыть, что вы думаете. Если
не хотите служить ослами другим, то сами на других верхом ез-
дите; только молча, в кулак себе смейтесь.
, Вот шестой взгляд — очень печальный. Не хлопочите, луч-
шего не придумаете... Червяк на грязной куче, вы смешны и жалки,
когда мечтаете, что вы стремитесь к совершенству и принадле-
жите к обществу прогрессистов. Зритель и комедиант поневоле,
как ни бейтесь, лучшего не сделаете. Белка в колесе, вы забавны,
думая,что выбежите вперёд. Не зная, откуда взялись, вы умрёте,
не зная, зачем жили. ,
Вот седьмой взгляд, очень весёлый. Работайте для моциона и
наслаждайтесь, покуда живёте. Ищите счастья, но не ищите его
далеко, — оно у вас под руками. Какой вам жизни ещё лучшей
нужно? Всё делается к лучшему. Зло — это одна фантасмагория
для вашего же развлечения, тень, чтобы вы лучше могли наслаж-
даться светом. Пользуйтесь настоящим и живите себе припеваючи.
Вот восьмой взгляд, и очень благоразумный. Отделяйте теорию
от практики. Принимайте какую вам угодно теорию для вашего
развлечения, но на практике узнавайте главное, какую роль вам

выгоднее играть; узнав, выдержите её до конца. Счастье — ис-
кусство. Достигнув его трудом и талантом, не забывайтесь; сделав
промах, не пеняйте и не унывайте. Против течения не плывите.
И прочее, и прочее, и прочее».
Как видим, и «философия жизни» всех восьми групп насквозь
пронизана по меньшей мере эгоистической расчётливостью. Эти
группы отличаются от большой массы людей, действующих по
инерции, только известной осознанностью избираемого направ-
ления жизни по расчёту, по обдуманному приспособлению своего
поведения к тому, что сулит наибольшие выгоды в жизни. Общим,
объединяющим все восемь групп, является в конце концов от-
каз строить свою личную жизнь и общественную деятельность на
каком-либо благородном высоком принципе. И все восемь «фило-
софий» являются только средством и способом усыпить свою со-
вестливость и сознание своего общественного долга и обществен-
ных обязанностей, чтобы безудержно отдаться погоне за личной
наживой и благополучием в ущерб каким бы то ни было, хотя
бы и самым святым, самым возвышенным и благородным инте-
ресам общественного блага.
Следовательно, все восемь групп, как оказывается, представ-
ляют собой по существу дела только некоторое временное, чисто
теоретическое отклонение от основной массы, или толпы, движу-
щейся по инерции.
Своим изложением «философии» жизни восьми мелких общест-
венных групп Пирогов сформулировал господствовавшие в рус-
ском так называемом образованном обществе язвы и пороки,
служившие предметом изображения и в нашей могучей, исклю-
чительной по своим моральным тенденциям художественной ли-
тературе XIX в.
В некоторых отношениях высказывания Пирогова оказались
очень смелыми. Он разоблачил лицемерие как основной массы,
движущейся по инерции, так и мелких групп, прикрывавших свою
пошлость то религиозно-церковной обрядностью, то нарочито на-
думанной «философией».
Разоблачая пошлость; господствующую в привилегированном,
так называемом образованном обществе, Пирогов вместе с тем
показал бессилие школы и воспитания его времени в деле преоб-
разования общества на каких бы то ни было разумных началах.
А если так, то возникал третий серьёзный вопрос о смысле и на-
значении всей системы воспитания и образования.Очевидно, школа
и воспитание ни в какой мере не вели к усовершенствованию об-
щественной жизни на нравственных основах. Даже те из молодых
людей, кто пытался разобраться в «философий» восьми мелких
групп и пристать к одной из них, оказывались во власти основного
направления общественной жизни. Они были бессильны устоять
против соблазнительной, сулящей выгоды «философии» этих толп
и противопоставить этим соблазнам что-либо своё, хоть сколько-
нибудь морально возвышенное, благородное.

Беда была бы невелика, если бы это противоречие между нрав-
ственными основами воспитания и направлением общественной
жизни оставалось бы только, так сказать, личным делом каждого
человека и ни в какой мере не отражалось бы на спокойном,
уравновешенном течении общественной жизни. «Если бы поприще
каждого из нас, — пишет Пирогов * — всегда непременно окан-
чивалось таким выбором одной толпы или одного взгляда, — то...
общество осталось бы вечно разделённым на одну огромную толпу
и несколько меньших. Столкновений между ними нечего бы было
опасаться. Все бы спокойно забыли бы то, о чём им толковало вос-
питание. Оно сделалось бы продажным билетом для входа в театр».
В действительности дело, однако, обстоит не так. В обществе
всё-таки оказывается хоть некоторая часть людей, нелегко под-
дающихся господствующему «торговому» направлению основной
массы и мелких групп общества. Что это за люди? Это «люди, ро-
дившиеся с притязаниями на ум, чувство, нравственную волю».
Эти люди «иногда бывают слишком восприимчивы к нравствен-
ным основам нашего воспитания, слишком проницательны, чтобы
не заметить при первом вступлении в свет резкого различия между
этими основами и направлением общества. Недовольные, они слиш-
ком скоро разлаживают с тем, что их окружает, и, переходя от
одного взгляда к другому..., неудовлетворённые стремлением об-
щества, не находят и в себе внутреннего спокойствия, как бы со-
гласить вопиющие противоречия..., с энтузиазмом и самоотверже-
нием ищут решения столбовых вопросов жизни; стараются, во что
бы то ни стало, перевоспитать себя и тщатся проложить новые
пути».
Ас другой стороны, по крайней мере «ревностные» сторонники
отдельных взглядов более мелких толп не идут в ногу ни с
основной инертной массой, ни с другими мелкими толпами.
. Таким образом, неизбежно создаётся уже разлад внутри са-
мого общества. «Этот разлад сектаторов и инертной толпы,—
пишет Н. И. Пирогов, — этот раздор... при самых твёрдых
политических основаниях может всё-таки рано или поздно поко-
лебать его». Отсюда-то и возникает в качестве четвёртого во-
проса общественная, государственная необходимость искать ка-
кого-то выхода из противоречий между школой и жизнью.
«Существует, — пишет Пирогов, — только три возможности
или три пути вывести человечество из этого ложного и опасного
положения:
Или согласить нравственно-религиозные основы воспитания
с настоящим направлением общества.
Или переменить направление общества.
Или, наконец, приготовить нас воспитанием к внутренней
борьбе, неминуемой и роковой, доставив нам все способы и всю
энергию выдерживать неравный бой».
Пойти первым путём, рассуждает далее Пирогов, это значило
бы «искажать то, что нам осталось на земле Святого, Чистого и Ве-

дикого...» «Изменить направление общества есть дело промысла
и времени». Остается третий путь, т. е. «приготовить нас воспи-
танием к внутренней борьбе..., доставив нам все способы и всю
энергию выдерживать неравный бой». Приготовить нас с юных лет
к этой борьбе, значит именно «сделать нас людьми, т. е. тем,
чего не достигнет ни одна ваша реальная школа в мире, забо-
тясь сделать из нас, с самого нашего детства, негоциантов, сол-
дат, моряков, духовных пастырей или юристов».
В этом рассуждений выясняется основная общественно-пе-
дагогическая позиция Пирогова. Как видим, он ни в какой мере
не ставит задачи — «изменить направление общества», что в ту
эпоху было так необходимо. Изменение направления общества
он считает «делом промысла и времени». При воспитании же он
предлагает сосредоточить все внимание на выработке индиви-
дуальной моральной стойкости человека в борьбе с личными сла-
бостями и с окружающими его со всех сторон соблазнами господ-
ствующего в обществе торгового, своекорыстного отношения к
общественной жизни.
Примиренчество Пирогова с существовавшим в его время об-
щественным строем становится особенно ясным, если мы вспо-
мним позиции революционных демократов того времени—Н.Г.Чер-
нышевского и Н. А. Добролюбова. Эти последние сосредото-
чивали свою мысль и энергию прежде всего на устранении отста-
лых форм общественной жизни, на коренном изменении общест-
венно-политического строя, чтобы стало возможным строить но-
вое воспитание. Пирогов, как видим, не пошёл по этому наиболее
прогрессивному для его времени пути. •.> •
Однако большая общественно-историческая заслуга Пирогова
заключалась уже в том, что он раскрыл и назвал своим именем
«торговое» направление жизни, показал его противоречие со всем,
что ещё оставалось в жизни «святого», раскрыл разлагающее
влияние «меркантильного» направления на подрастающие по-
коления и поставил на очередь дня вопрос о том, что же можно
сделать путём воспитания, чтобы преодолеть развращающее влия-
ние «торгового» направления в общественной жизни. Он поставил
на очередь дня перед всеми воспитателями задачу: строить воспи-
тание так, чтобы оно по крайней мере помогало преодолению лич-
ных слабостей и недостатков, мешавших осуществлению здоровых
форм и видов морально-общественной жизни и деятельности.
Больше того, воспитание индивидуальных качеств питомцев школы
Пирогов предлагает довести до таких границ, чтобы каждый об-
разованный человек был обеспечен «всеми способами и всей
энергией» не только для преодоления своих личных слабостей и
недостатков, но и для того, чтобы «выдержать неравный бой» с
соблазнами, исходящими из окружающей его среды, «с увлека-
тельным направлением света», и таким образом превращался
бы в юного «атлета», мужественного борца с язвами и пороками,
которые, как всем было ясно, составляли характерную особен-

ность существовавшего общественно-политического строя, по-
рождались и поддерживались этим строем.
Естественно, возникал новый вопрос, в какой мере школа того
времени была занята подготовкой молодёжи к неизбежной, пред-
определённой всем общественным строем «внутренней борьбе», к
обеспечению молодёжи «всеми способами и всей энергией выдер-
живать неравный бой».
По справедливому заключению Пирогова, школа того времени
как раз и не осуществляла этой своей первостепенной задачи.
Предназначенная для привилегированных сословий и для под-
готовки к определённым обязанностям и должностям, эта школа
пренебрегала развитием в своих учащихся подлинно благородных
общечеловеческих задатков.
В погоне за блестящей, более выгодной карьерой для своих
детей родители предназначали их чуть ли не с пелёнок к той или
другой определённой профессии и, не считаясь с природными си-
лами и склонностями детей, определяли их в специальные школы.
Правительство в свою очередь было занято тем, чтобы подго-
товлять верноподданных, преданных чиновников. Поэтому даже
учебные заведения общеобразовательного характера, какими
считались в то время гимназии и университеты, по существу дела
являлись специальными учебными заведениями, как их называет
Пирогов, «реальными» школами.
Под влиянием родителей, воспитателей и сверстников сам вос-
питанник такой школы «только в том и полагает всю свою работу,
как бы скорее выступить на практическое поприще, где воображе-
ние ему представляет служебные награды, корысть и другие идеалы
окружающего его общества*. (Курсив мой. — А. К.)
Таким образом с первых школьных лет и учащиеся в школах
проникались господствующим в сословном привилегированном
обществе заманчивым карьеризмом.
Пирогов так изображает увлекательную для детей силу этого
карьеризма:
«Осмотревшись, вы видите себя в мундире с красным ворот-
ником, все пуговицы застёгнуты, всё как следует, в порядке...
Вы спрашиваете: кто вы такой?
Вы узнаёте, что вы ученик гимназии и со временем можете
сделаться учёным человеком — ревностным распространителем
просвещения: студентом университета, кандидатом, магистром и
даже директором училища, в котором вы учитесь. Вам весело. Вот
первый вид.
Осмотревшись, вы видите себя в мундире с зелёным воротни-
ком и с золотою петлицей.
Вы спрашиваете: что это значит? Вам отвечают, что вы уче-
ник Правоведения, будете наверное блюстителем закона и правды,
деловым чиновником, директором высших судебных мест. Вам
весело и лестно.
Вот второй вид.

Осмотревшись, ваш взор останавливается на красном или бе-
лом кантике мундира и воротника. Вы тоже спрашиваете.
Вам отвечают громко, что вы назначаетесь для защиты родной
земли, — вы кадет, будущий офицер, и можете сделаться гене-
ралом, адмиралом и героем. Вы в восхищении.
Вы осмотрелись и видите, что вы в юбке. Причёска головы,
передник, талия и всё — в порядке. Вы и прежде слыхали, что
вы девочка; теперь вы это видите на деле.
Вы очень довольны, что вы не мальчик, и делаете книксен.
Вот четвёртый, также ещё не последний вид>.
При таком всеобщем своекорыстном, поверхностном, тщеслав-
ном отношении к образованию в школах не готовили ребёнка к
той борьбе, «которая предстоит ему впоследствии при вступлении
в свет». Да иначе и быть не могло. «Отвечайте мне, положив руку
на сердце, —'пишет Пирогов, — можно ли надеяться, чтобы юноша
в один и тот же период времени изготовлялся выступить на попри-
ще, не самим им избранное, прельщался внешними и материаль-
ными выгодами этого, заранее для него определённого поприща,
и вместе с тем серьёзно и ревностно приготовлялся к внутренней
борьбе с самим собой и увлекательным направлением света».
Наибольшее зло такого направления «реально-специальных»
школ, как их называет Пирогов, заключалось в том, что в этих
школах не осуществлялось и воспитание специалистов в более
строгом и точном смысле слова. Своекорыстная погоня за внеш-
ними правами и преимуществами для учащихся в таких школах
совершенно парализовала развитие в учащихся их природных сил и
склонностей, заглушала в них такие качества, какие необходимы
прежде всего и каждому специалисту. Вот почему Пирогов так
настойчиво призывает общество, государство, родителей «не спе-
шить» «с прикладной реальностью». «Дайте созреть и окрепнуть
внутреннему человеку; наружный успеет ещё действовать; он,
выходя позже, но управляемый внутренним, будет, может быть,
не так ловок, не так сговорчив-уклончив j как воспитанники реаль-
ных школ; но зато на него можно будет вернее положиться; он
не за свое не возьмётся*. (Курсив мой. — А. К.)
«Дайте выработаться и развиться внутреннему человеку. Дайте
ему время и средства подчинить себе наружного, и у вас будут
и негоцианты, и солдаты, и моряки, и юристы, а главное, у вас бу-
дут люди и граждане*. (Курсив мой. — А. К.)
«Нет ни одной потребности для какой бы то ни было страны, —
пишет Пирогов, — более существенной и необходимой, как по-
требность в истинных людях». И «ни одно образованное правитель-
ство, как бы оно ни нуждалось в специалистах, не могло не убе-
диться в необходимости общечеловеческого образования».
Получив ложное, ошибочное направление в .таких «реально-
специальных» школах, молодые люди оказываются в трагическом
положении. Если их ум и чувства ещё не успевают совершенно
заглохнуть под влиянием окружающего их со всех сторон «чада

разгулья» и «своевольства пира», их неизбежно начинают трево-
жить серьёзные вопросы о своём назначении в жизни. При по-
пытках разрешить эти вопросы они убеждаются, что не располагают
для этого надлежащими данными. Образование, полученное ими
в школе, которое они и все окружающие их считали таким совер-
шенным, представляется им уже совсем в другом свете, в свете
исключительно внешней выправки, выучки и внешнего блеска,
не имеющих никакого серьёзного значения для подлинно челове-
ческой жизни.
Пирогов так характеризует это трагическое состояние моло-
дых людей:
«...Вы ещё раз останавливаетесь и озираетесь опять невольно
назад. Вы видите, что уже давно истёрты мундир и юбка, в кото-
рых вы увидели себя, когда вам вздумалось в первый раз в жизни
осмотреться...
Вы вспоминаете, как наряженные в мундир, затянутые в кор-
сет, вы в полной форме выступали на поприще света, как радо-
вались вы, глядя на божий свет. Горе с ранней поры не принуж-
дало слезами нищеты орошать насущный хлеб ваш; думы забот
и треволненья вседневной жизни не тревожили детского сна; вам
так и рвалось кружиться и ликовать в шумных хороводах толпы.
В этом чаду разгулья вам и в голову не приходило подумать,
что вы ещё не воспитаны. Как это могло быть, когда разноцвет-
ный воротник мундира, корсет и юбка, облекавшие стройный ваш
стан, иностранные языки, на которых вы читали и ловко объяс-
нялись, нравственные и учёные книги, по которым вы учились,
клавикорды, на которых вы бегло играли, так ясно показывали
вам, что вы воспитаны как нельзя лучше».
Но через несколько лет такой жизни.«ваш ум и чувство..., если
они ещё не успели совсем оглохнуть и онеметь от шума и ликова-
ния, начали вам нашёптывать что-то вроде наставлений.
Вы бросили испытующий взгляд на кружащиеся толпы, с
которыми вы до того так бессознательно кружились. Пред ва-
шими глазами открылась ясно Вальпургиева ночь1 земного
бытия. Блуждая между очарованными группами, вам нелегко
было выбраться на свет из вакханалий чародейства. Пятясь, па-
дая, вы остановились, чтобы, собравшись с силами, спросить себя:
где вы, куда идёте, чего вы хотите.
Теперь-то, наконец, началось для вас то, с чего бы нужно было
давно начать вам, — нет, ошибаюсь-я, не вам, а тем, которые пус-
тили вас в бушующий разгул, —на своевольство пира».
Ясно, что перевоспитание себя в то время, когда уже нужно
было бы действовать, является запоздалым. Следовательно, школа
и воспитание не выполнили своевременно своего назначения.
1 По немецкому народному поверью, ночь на 1 мая — годичный праздник
ведьм с безудержными развлечениями и чувственными наслаждениями.
Музыкально-художественное оформление это поверье нашло в постановке
оперы Гуно «Фауст».

Вот почему Пирогов так страстно протестует против само-
управства и произвола родителей, определяющих своих детей, «едва
выползших из колыбелей», в такие школы, по окончании которых
будто бы детям предстоит более выгодная карьера* «Кто научил,
кто открыл, — спрашивает Пирогов, — что дети получили врож-
дённые способности и врождённое призвание играть именно
ту роль в обществе, которую родители сами им назначают?»
Такой преждевременный выбор родителями будущей специаль-
ности их детей он сравнивает с варварским, давно оставленным
обычаем выдавать дочерей замуж поневоле.
И, наоборот, общее образование для всех Пирогов называет
самым естественным, самым непринуждённым. Отсюда становится
понятным, что Пирогов возражает не против специального обра-
зования вообще, а лишь против преждевременности этого образо-
вания, против той специализации, при которой остаётся в пре-
небрежении развитие общечеловеческих задатков подрастающих
поколений, развитие общественно-моральных качеств. Да и самый
термин «реально-специальные» школы в рассуждениях Пирогова
имеет далеко не тот смысл, какой мы придаём этому термину
теперь. Этим термином Пирогов обозначает школы, занятые под-
готовкой «внешнего» человека в противоположность «внутрен-
нему», т. е. подготовкой человека к выполнению служебных,
профессиональных обязанностей вплоть до обязанностей учёного
или директора школы в ущерб раскрытию ,в человеке прежде
всего его морально общественных задатков и качеств.
Н. Г. Чернышевский так излагает «в высокой степени справед-
ливые», «коренные мысли» Пирогова: «воспитание главной своей
целью должно иметь приготовление дитяти, потом юноши к тому,
чтобы в жизни он был человеком развитым, благородным и чест-
ным. Это важнее всего. Заботьтесь же прежде всего о том, чтобы
ваш воспитанник стал человеком в истинном смысле слова. Когда
это основное общее направление к знанию и правде уже достаточно
утверждено в нём, тогда — и только тогда, а не раньше — пусть
он сам под вашим руководством выбирает себе специальную до-
рогу, к которой'наиболее расположен и способен. Если вы будете
поступать иначе..., вы сделаете очень важную ошибку, следствие ко-
торой будут вредны и для вашего воспитанника и для общества...».
2.
В чём же должна заключаться сущность подготовки подрастаю-
щих поколений к осуществлению своего человеческого призва-
ния и вместе с тем к предстоящей борьбе за осуществление своего
призвания?
В ответ на этот «вопрос жизни» Пирогов и закладывает Основы
своей оригинальной системы воспитания и образования подрас-
тающих поколений.
Великий учёный, талантливейший врач-хирург Пирогов ожи-

дает от воспитания и образования подрастающих поколений не
просто приобретения ими знаний и навыков, а значительно боль-
шего. В качестве главнейшего результата он стремится внести
в образование, обучение, воспитание преобразование всей лич-
ности, т. ё. образования её главнейших задатков — нравствен-
ных убеждений, твёрдой свободной воли, развития и укрепления
гражданских и человеческих доблестей, составляющих лучшее
украшение общества. Вот такое образование учащихся он и счи-
тает образованием «человека». «Стремись быть и будь человеком»,—
неустанно повторяет он в своих статьях, в своих речах и в своих
замечаниях на проекты уставов начальных, средних и высших
учебных заведений.
В чём же заключается сущность образования человека?
«Первыми, главными основами» образования и вместе с тем
признаком подлинной образованности человека Пирогов считает
образование убеждений. Но убеждения даются не каждому, а
тем более нелегко. Образование убеждений предполагает уси-
ленную работу над развитием у питомцев Способностей к само-
познанию, к отвлечённому мышлению й к нравственной свободе
мыслей. Без этих качеств, пишет Пирогов, «конечно, можно об-
разовать искусных артистов по всем отраслям знаний, но никогда
настоящих людей». «Только тот может иметь их (убеждения),
кто приучен с ранних лет проницательно смотреть в себя», т. е.
заниматься самопознанием, выяснением своих сильных и слабых
сторон, своих способностей, склонностей, интересов, своих мо-
ральных качеств. Но и этого мало. Убеждения может иметь.тот,
*кто приучен с первых лет жизни любить искренне правду, стоять
за неё горою и быть непринуждённо откровенным как с на-
ставниками, так и с сверстниками. Без этих свойств, — заключает
свою глубокую мысль Пирогов, — вы никогда не достигнете
никаких убеждений». (Курсив мой. — А. К.)
Итак, «убеждения» Пирогов отличает от простых знаний. Убеж-
дения не ограничиваются только интеллектуальной стороной на-
шей духовной жизни. В убеждениях мы имеем сочетание высшего
напряжения интеллектуальных наших сил с наиболее высокими
моральными и волевыми качествами: искренняя любовь к правде,
способность «стоять за неё горой». Да и в сфере чисто интеллек-
туальной убеждения представляют собой особое состояние зна-
ний, соединённых с пониманием и оценкой своих сил, своего места
и своего назначения в общественной жизни — своего призвания.
Следовательно, убеждения преобразуют в нашем сознании самое
понимание наших общественных обязанностей. Они направляют
человека на путь не механического только выполнения своих
«служебных» или «профессиональных» обязанностей, а на путь
служения обществу по призванию, по сознанию своего высокого
долга перед ним.
В качестве второго существенного признака образованного
человека Пирогов считает «вдохновение*. Под вдохновением он

понимает то, что мы теперь называем идейностью, исключитель-
ной преданностью своим убеждениям, т. е. стремлением к осущест-
влению в жизни во что бы то ни стало самых лучших, самых воз-
вышенных и благородных отношений между всеми людьми, как
бы ни трудно было нам их осуществлять.
Вдохновение, вера в правильность, возвышенность, благород-
ство, чистоту наших стремлений, в их общезначимую ценность
укрепляют волю в борьбе со всякого рода препятствиями, затрудне-
ниями, помехами, откуда бы они ни исходили: от окружающих
ли нас условий, или из собственных наших слабостей и недостат-
ков. Таким образом, вдохновение даёт нам силу в борьбе. «Ка-
кая борьба может совершиться без вдохновения?»... «Какая борьба
покажется вам нестерпимою, когда осенит вдохновение?» — спра-
шивает Пирогов. И, наоборот: «Без вдохновения нет воли, без
воли нет борьбы, а без борьбы ничтожество и произвол».
Глубоко верно Пирогов раскрывает перед читателями роль
вдохновения и в чисто интеллектуальной области, в деятельности
ума. «Без вдохновения ум слаб и близорук», так как только идей-
ность, целеустремлённость толкают и наши умственные силы на
творчество, на поиски путей и способов осуществления наших
лучших стремлений. В противном случае мы либо оставляем свои
умственные силы в беспомощной дремоте, либо сосредоточиваем
их на мелочах, на будничной жизни изо дня в день. Следовательно,
вдохновение, идейность изощряют и окрыляют наши умственные
способности.
Наличие убеждений в соединении с вдохновением и идейной
преданностью, а тем более со стойкостью в своей любви к правде,
способность «стоять за неё горой» требуют развития в нас
третьей основы подлинного образования человека — развития
«способности жертвовать собой*.
Как бы в унисон с этими идеями Пирогова наш великий рус-
ский народный поэт Н. А. Некрасов писал:
От ликующих, праздно болтающих,
Обагряющих руки в крови
Уведи меня в стан погибающих
За великое дело любви.
Убеждённость, идейная настроенность или целеустремлённость
к более совершенной жизни для себя и для других, способность
жертвовать собой в борьбе за правду с неизбежностью толкают
нас на поиски четвёртой основы образования, на поиски сочувствия.
Иначе говоря,при наличии твёрдых убеждений, любви к правде,
способности к вдохновению, к самопожертвованию мы стремимся
к распространению своих убеждений, к привлечению внимания
и деятельного сочувствия к нашим убеждениям со стороны
других людей. Если вдохновение или идейность осеняют нас
в прокладывании новых путей в жизни, то сочувствие «согре-
вает» нас.

Было бы, однако, неразумно для того времени останавливаться
в поисках сочувствия только в настоящем, тем более в окружении
враждебной толпы. «Одна суетность и близорукость, — пишет
Пирогов, — ищут участия в настоящем». «Вы вспоминаете неволь-
но,—пишет Пирогов, —каким участием угощало человечество луч-
ших друзей своих, когда с полным сознанием высокого они
увлекались вдохновением и сочувствием. Когда и какое добро при-
нимало оно из рук своих благодетелей, не омыв его багряною вла-
гою жизни». Эти грустные воспоминания толкают вдохновенных
людей на поиски сочувствия в отдалённом будущем и, в частности,
в потомстве. «Потомство — бессмертие земли». Если бы этот «про-
блеск идеи бессмертия» одушевлял людей, «то и тогда бы уже зем-
ное бытие человечества исполнилось делами, пред которыми бы
потомство преклонилось бы с благоговением». Как видим, Пи-
рогов не суживает идею земного бессмертия и потомства до преде-
лов только личного потомства в семье и через семью. Нет, он го-
ворит о потомстве в более широком смысле слова, имея в виду
не только потомство личной семьи, но и потомство всего челове-
чества.
Отсюда становится ясным, что Пирогов рассчитывает на со-
чувствие в потомстве тому лучшему, что направлено на осуществле-
ние не только в настоящем, но и в более или менее отдалённом
будущем. Это значит, что и самая идейность и вдохновенность у
Пирогова получают весьма широкую и богатую перспективу жизни
Для будущего более совершенного построения общества и взаимо-
отношений между людьми.
Итак, наличие 1) глубоко продуманных убеждений, соеди-
нённых с бескорыстной любовью к правде, 2) Вдохновенность или
идейность, 3) способность к самопожертвованию и 4) стремление
к сочувствию своим убеждениям со стороны потомства в широком
смысле слова — вот те качества, которые по взглядам Пирогова
должны быть развиты в процессе воспитания и образования в
каждом человеке. Только наличие этих качеств подготовляет
человека к трудной, но успешной борьбе со всеми соблазнами и
искушениями, которые с неизбежной необходимостью предстоят
каждому из нас на любом поприще жизни, в любой профессии.
Воспитать в молодом человеке или девушке эти качества — это
и значит воспитать человека в полном смысле слова в противо-
положность воспитанию и образованию узкого специалиста, под-
готовленного к исполнению какой-либо специальной роли в об-
ществе. Вот почему Пирогов избирает в качестве эпиграфа к
«Вопросам жизни» следующий характерный диалог:
— К чему вы готовите вашего сына? — кто-то спросил меня.
— Быть человеком, — отвечал я.
— Разве вы не знаете, — сказал спросивший, — что людей
собственно нет на свете; это одно отвлечение, вовсе ненужное для
нашего общества. Нам необходимы негоцианты, солдаты, механики,
моряки, врачи, юристы, а не люди.

В противоположность своему случайному или неслучайному
собеседнику Пирогов неоднократно, постоянно призывает всех
прежде всего, до всякой профессии и привычной профессии, «быть
человеком*. Именно «быть», а не «казаться», не играть только роль
человека, а быть настоящим человеком.
Какую бы ни избрал себе впоследствии профессию или спе-
циальность питомец школы, — везде он должен быть человеком.
В каждой профессии и специальности ему предстоит иметь дело
прежде всего с. живыми людьми: одними руководить, другим
подчиняться, с третьими совместно работать и жить на равных
началах и вступать в независимые отношения.
Все такого рода взаимоотношения с людьми требуют от каж-
дого из .нас определённых качеств, далеко не исчерпывающихся
одними служебными и производственными рамками и правилами.
Да и самое исполнение наших служебных и производственных
обязанностей предполагает раскрытие и выявление наших чело-
веческих задатков в интересах человека, для служения человеку
и человеческому обществу. Следовательно, понятие «человека»
Пирогов отчётливо отличает от понятия специалиста или чи-
новника, механически, по инерции выполняющего свой обязан-
ности.
«Быть» а не «казаться» человеком у Пирогова означает: быть на
любом поприще жизни, при исполнении любой профессии чело-
веком идейным, убеждённым проводником лучших взглядов на
общественные обязанности, быть вдохновенным этими взглядами,
способным к самопожертвованию для их осуществления в жизни,
стремящимся к распространению лучших убеждений не только
в ближайшем, но и в отдалённом потомстве.
Этими идеями вдохновлялись все лучшие передовые умы
русского общества и прежде всего наши самоотверженные револю-
ционные деятели. Прямым выражением идей Пирогова об «атле-
тах» борьбы за правду в человеческих отношениях в противополож-
ность беспринципности, безидейности и пошлости жизни служит
следующее, живо воспринятое нашими революционными дея-
телями обращение к юношам «оживающей Руси» в поэме Н. А. Нек-
расова «Кому на Руси жить хорошо»:
Средь мира дольного
Для сердца вольного
Есть два пути.
Взвесь силу гордую,
Взвесь волю твёрдую, -
Каким идти.
Одна просторная
Дорога — торная,
Страстей раба,
По ней громадная,
К соблазну жадная
Идёт толпа...
На вид блестящая
Там жизнь мертвящая
К добру глуха.
Другая — тесная
Дорога, честная;
По ней идут
Лишь души сильные,
Любвеобильные,
На бой, на труд...

3.
В «Вопросах жизни» Пирогов не обошел и вопрос об образо-
вании и воспитании женщины. Это было тем более уместно, что
в конце статьи он повёл речь о поисках сочувствия в будущих поко-
лениях. Созвучно с идеями В. Г. Белинского, А. И. Герцена,
Н. Г. Чернышевского Пирогов высоко ценит интеллектуальные
и моральные качества женщины. Гениальный знаток человече-
ского организма, он с презрением отвергает попытки унизить ду-
ховные качества женщины наивной, антинаучной ссылкой на
меньший вес мозга женщины сравнительно с весом мозга
мужчины.
Детские впечатления, полученные в семье, знакомство с пере-
довыми профессорскими семьями в Дерпте давали основание Пи-
рогову в вопросе о женском образовании сделать более правиль-
ные выводы. Но особенно много ценных проявлений высоких
морально-общественных качеств русской женщины Пирогов ви-
дел в работе «Общины сестёр» на фронте во время Крымской
кампании в 1854 —1855 гг., во время горячих боёв под Севастопо-
лем, в непосредственной близости от неприятеля. Здесь,.как мы
уже говорили, Пирогов наблюдал не только самоотверженный
труд русских женщин по уходу за больными и ранеными, не
только их мужество и героические подвиги под градом неприя-
тельских снарядов, непосредственно на позициях, но и исключи-
тельно облагораживающее влияние на администрацию госпита-
лей. Эти наблюдения дали Пирогову полное основание утверждать,
что женщины ив управлении многих общественных учреждений
более одарены способностями, чем мужчины*. Но так как убежде-
ние Пирогова в высоких интеллектуальных и морально-обществен-
ных качествах русской женщины сложились у него ещё до опыта
работы «Общины сестёр» на фронте, то он высказал их ещё в
беседе с великой княгиней Еленой Павловной. На замечание
княгини, что «женщины должны только быть направляемы мужчи-
нами», Пирогов ответил: «Это совершенно справедливо, но спра-
ведливо только до тех пор, пока женщины будут воспитаны по-
нынешнему и с ними будут обращаться всё по той же устарелой
и бессмысленной методе. Но это следует изменить, и женщины
должны занять место в обществе, более отвечающее их человече-
скому достоинству и их умственным способностям».
В «Вопросах жизни» Пирогов кратко, но достаточно вырази-
тельно излагает свои взгляды на воспитание и образование жен-
щины в только что очерченном направлении.
В резких выражениях Пирогов клеймит представление о жен-
щине как существе низшем, чем мужчина, и подвластном мужчине.
«Только торговый материализм и невежественная чувственность, —
пишет Н. И. Пирогов, — видит в женщине существо подвластное
себе и ниже себя». «Только близорукое тщеславие людей, строя
алтари героям, смотрит на мать, кормилицу и няньку, как на вто-

ростепенный подвластный класс». Уже одними этими мыслями й
энергичным их выражением Пирогов подчёркивает необходимость
высокой оценки естественного, природного назначения женщины
как матери и воспитательницы.
Точно также высокую оценку находит в глазах Пирогова роль
женщины в качестве подруги мужа. Отсюда Пирогов делает ис-
ключительно многозначительный вывод: «Что наши предки у
женщин отняли, то мы должны возвратить им с лихвой».
Высоко ценя природные качества женщины, Пирогов, однако,
был далёк от нивелирования особенностей женского пола.
«В женском вопросе* — писал он, — позабыт также, или, вернее,
совершенно игнорирован давнишний, но столь естественный род
воззрений, по которому «человек» есть коллективность, состоя-
щая из мужчины и женщины, и с ним следует обращаться по его
различным, но обоим полам свойственным дарованиям. Притом
мы не должны забывать, что if ель и путь к цели — одни и те же
для мужчин и для женщин, но способы, употребляемые для со-
вершения этого трудного пути, должны быть различные, если мы
желаем быть полезными и приятными один другому». (Курсив
мой. — А. К.)
Пирогов нисколько не сомневается, что при надлежащем об-
разовании и воспитании женщина «может так же хорошо усвоить
себе научную, художественную и общественную культурность,
как и мужчина». Но он решительно настаивает на том, чтобы жен-
щина при всех условиях и обстоятельствах сохраняла свою жен-
ственность. «Женщина с мужским образованием и даже в мужском
платье, — пишет Н. И„ Пирогов, — всегда должна оставаться жен-
ственной и никогда не пренебрегать развитием лучших дарований
своей женской природы».
Решительно возражая против превращения женщины путём
воспитания и образования в куклу, против воспитания «напоказ»/
Пирогов вместе с тем готов допустить, чтобы женщина многого
не знала из грязных сторон жизни. «Не всякий — врач. Не вся-
кий должен без нужды смотреть на язвы общества. Не всякому
обязанность велит в помойных ямах рыться, пытать и нюхать
то, что отвратительно смердит». Но зато во всём остальном,
что делает женщину «спутницей в борьбе», столь же необходимо
развивать путём воспитания у девочек так же, как и у маль-
чиков.
Поэтому Пирогов считает необходимыми для женщины те
же самые качества подлинно образованного человека, каких он
ожидает от воспитания мужчины. «Раннее развитие мышления и
воли для женщины, — пишет Н. И. Пирогов, — столь же нужны,
как и для мужчины. Чтобы услаждать сочувствием жизнь чело-
века, чтоб быть спутницей в борьбе — ей также нужно знать ис-
кусство, чтобы понимать, ей нужна самостоятельная воля, чтобы
жертвовать, мышление, чтобы избирать и чтобы иметь ясную и
светлую идею о воспитании детей».

Огромное, и пожалуй главное, назначение и роль женщины в
общественной жизни Пирогов видит в воспитательной работе жен-
щин-матерей с их детьми в раннем возрасте. За эту работу Пирогов
не без основания называет женщин главными строителями об-
щественной жизни. «Пусть поймут, — пишет Пирогов о женщинах,
что они, ухаживая за колыбелью человека, учреждая игры его
детства, научая его уста лепетать и первые слова, и первую молит-
ву уделаются главными, зодчими общества*. (Курсив мой. — А. К.)
Вот почему Пирогов предлагает обратить особое внимание на вос-
питание женщины, так как в её воспитании «заключается воспи-
тание всего человечества».
В конце концов воспитательная роль женщины сочетается с
её ролью подруги и спутницы мужа в жизненной борьбе. «Пусть
мысль воспитать себя для этой цели, — пишет он, — жить для
неизбежной борьбы и жертвований проникает всё нравственное
существование женщины, пусть вдохновение осенит её волю...» —
таким возвышенным призывом к своим читателям заканчивает
Пирогов свои размышления о воспитании женщины в «Вопросах
жизни».
Изложенные взгляды Пирогова на вопрос о женском образо-
вании послужили программой для деятельности передовых лю-
дей нашей русской общественности в преобразовании средних
женских учебных заведений и вдохновляли деятелей в области
высшего женского образования, тем более что они отвечали стрем-
лению лучших передовых женщин нашей страны, настойчиво
стремившихся и к образованию, и к общественной деятельности
на различных поприщах культурной жизни.
4.
Разъясняя «Вопросы жизни» Пирогова, Н. Г. Чернышевский
писал:
«О сущности дела, о коренных вопросах образованному чело-
веку невозможно думать не так, как думает г. Пирогов...».
«Жизнь—тяжёлая борьба: в ней много и соблазнов и недоуме-
ний, а вы, — обращается он к родителям и учителям, — позабо-
тились ли о том, чтобы приготовить юношу к честной борьбе с
соблазнами, к светлому взгляду на недоумения? Нет, вы хлопо-
тали только о том, чтобы механически вбить ему в голову какое-
нибудь ремесло; чему же дивиться, если он не выдерживает жи-
тейской борьбы с соблазном, против которого не вооружили вы
его ни развитостью ума. ни благородными убеждениями, и если
редко он остаёмся человеком чистым...
Кто и не хотел бы, должен согласиться, что тут всё — чистая
правда, правда очень серьёзная и занимательная не менее лучшего
поэтического вымысла».
Высокую оценку «Вопросов жизни» дал другой выдающийся
представитель нашей русской революционной демократии —

Н. А. Добролюбов. Среди других высоких оценок «Вопросов жиз-
ни» высказывания Н. А. Добролюбова имеют особый интерес. Он
справедливо раскрыл в статье Пирогова «глубокий святой смысл*
национально-исторического характера. «Вопросы жизни» Н. И. Пи-
рогова, — пишет Н. А. Добролюбов, — поразили всех свет-
лостью взгляда, и благородным направлением мысли автора, и
пламенной живой диалектикой, и художественным представлением
затронутого вопроса.
Все, читавшие статью г. Пирогова, были от нее в восторге,
все о ней говорили, рассуждали, делали свои соображения и вы-
воды... Это явление*весьма много говорит в пользу русской публики
(Курсив мой. — А. К.), и оно тем более замечательно, что статья
г. Пирогова вовсе не отличается какими-нибудь сладкими разгла-
гольствованиями или пышными возгласами для усыпления не-
радивых отцов и воспитателей, вовсе не старается подделаться
под существующий порядок вещей, а, напротив, бросает прямо
в лицо всему обществу горькую правду; не обинуясь говорит о
том, что у нас есть дурного* — смело и горячо, во имя высочай-
ших вечных истин преследует мелкие интересы века, узкие по-
нятия, своекорыстные стремления, господствующие в современном
обществе. Сочувствие публики -к такой статье имеет глубокий
святой смысл. (Курсив мой. — А. К.) Значит, при всём своём
несовершенстве, при всех увлечениях на практике, общество
наше хочет и умеет, по крайней мере, понимать, что хорошо и спра-
ведливо, к чему должно стремиться. Оно уже имеет столько внут-
ренней силы, что не пугается сознания своих недостатков, а со-
знание прошедшего и настоящего зла есть лучшее ручательство за
возможность добра в будущем... до сих пор нигде ещё не встре-
чали более честного развития,тех мыслей, которые заключаются
в общих афористических положениях г. Пирогова».
Обсуждение и оценка «Вопросов жизни» продолжались у нас
не только в педагогической, но и в общей прессе вплоть до Октябрь-
ской революции. Наш гениальный педагог-философ К. Д. Ушин-
ский оценивал «Вопросы жизни», как ключ ко всем педагогиче-
ским сочинениям Пирогова; он рассматривает эту статью как ре-
зультат «глубокой и искренней духовной борьбы, совершавшейся
в душе человека, в которой общество привыкло видеть только ве-
ликого целителя телесных язв и не подозревало, что он ещё более
думает о духовных язвах человека, чем о телесных».
В статье «Педагогические сочинения Н. И.Пирогова» К. Д. Ушин-
ский писал: «Здесь в этом вопросе, на который мы невольно на-
толкнулись, разбирая статьи Н. И. Пирогова, показывается вся та
тесная связь, которая существует между' воспитанием и философ-
скими науками и которой так упорно не хотят многие понять у нас.
Н. И. Пирогов первый у нас взглянул на дело воспитания с фило-
софской точки зрения и увидел в нём не вопрос школьной дисцип-
лины, дидактики или правил физического воспитания, но глубо-
чайший вопрос человеческого духа — «вопрос жизни», и действи-

тельно, это не только вопрос жизни, но и величайший вопрос че-
ловеческого духа» 1.
Один из видных педагогов того времени А. Филонов в «Жур-
нале министерства народного просвещения» назвал «Вопросы
жизни» «вечевым колоколом для поднятия самого важного вопро-
са — о воспитании».
Под влиянием «Вопросов жизни» складывались педагогиче-
ские взгляды весьма многих наших передовых педагогов-практиков
второй половины XIX в., высоко оценивших смелость и самостоя-
тельные идеи Пирогова. Так, известный педагог В. Я. Стоюнин в
обширной статье «Педагогические задачи Пирогова» указывает,
что в «Вопросах жизни» высказалось сжато, даже отрывочно, но
смело всё, что он передумал и перечувствовал в той обстановке
жизни, в какой застала нас несчастная война, и выскажись он
так же откровенно несколько ранее..., на него может быть посмот-
рели бы как на дерзкого, беспокойного человека, подкапывающего
основы,пытающегося начать борьбу со всем обществом..., в нашей
печати это был один из первых смелых голосов после долгого вы-
нужденного молчания..., несмотря даже на сжатость и отрывоч-
ность своей речи он произвёл сильное впечатление на всех, кто
тогда после недавнего военного погрома задумывался над русской
жизнью. Известный историк русской литературы проф. С. А. Вен-
геров сравнивает значение «Вопросов жизни» с «Губернскими
очерками» Салтыкова-Щедрина.
Из всех высказываний в дореволюционной литературе о статье
Пирогова «Вопросы жизни» наиболее сдержанными и критиче-
скими являются высказывания известного историка русской пе-
дагогики П. Ф. Каптерева.
Каптеров полагает, что эта статья представляет собой несколько
общих мыслей, «не блещущих ни особой новизной, ни глубиной»,
что эти Мысли представлены в виде наброска и совсем не развиты
9 не доказаны, что статья по своему содержанию весьма отвлечённа
и написана «не только в высоком, но и приподнятом тоне и даже
с пафосом»; всё сказанное в этой статье, может быть, выражает и
глубокие мысли, «но крайне туманно и даже не совсем вразуми-
тельно». Однако, объясняя значение и успех «Вопросов жизни»,
Каптеров совершенно справедливо подчёркивает необходимость
рассматривать идеи Пирогова на фоне дореформенных воспитатель-
ных идеалов.
В нашей советской литературе мы ещё не располагаем обстоя-
тельным анализом и оценкой «Вопросов жизни». А потому поз-
волю! себе высказать наши собственные соображения. Ошибоч-
ными, порочными, ненаучными в «Вопросах жизни» являются ос-
новные, исходные позиции автора. В основу идеалов воспитания
и жизни Пирогов совершенно некритически полагает истины
1 К. Д. Ушинский, Избранные педагогические сочинения, т. I.
Учпедгиз, 1939, стр. 273.

«откровения», т. е. религиозно-христианское учение. Называя
эти истины «откровением», Пирогов и сам находится в глу-
боком заблуждении и вводит в заблуждение читателя. Истины так
называемого «откровения», т. е. библии и евангелия, сами являются
делом человеческой мысли и практики на определённом культурно-
историческом этапе. Приписывать этим истинам характер «от-
кровения» — это значит впадать в мистицизм, в метафизику, а
следовательно, ослаблять научное постижение основ воспитания.
Другой коренной ошибкой в основных позициях Пирогова
является фатализм, соединённый с мистицизмом в отношении к
вопросам общественно-исторической жизни. Пирогов не верит
в возможность для человека преобразовывать общественную жизнь
по определённому, разумно обоснованному плану. Решительно
отвергая современное ему «торговое», «меркантильное» направле-
ние, господствующее в общественной жизни, он, однако, убеждён,
что «изменить направление общества есть Дело промысла и вре-
мени». Практически при таком убеждении приходится отказаться
от каких бы то ни было попыток преобразования общественного
и государственного строя и, при всей неудовлетворительности
этого строя, возлагать надежду на волю божию и время. А это
значило в то время примириться со всем дореформенным кре-
постническим строем государственной и общественной жизни на-
шей страны.
По счастью, сам Пирогов и в личной деятельности, и в статье
не пошёл по этому пути, подсказываемому его основными теоре-
тически выдвинутыми позициями. Он начал поиски основ вос-
питания не только в «истинах откровения», но и ?о многом та-
ком, что далеко не предусматривалось в «истинах откровения»,
а подсказывалось запросами и потребностями новых обществен-
ных Отношений в нашем государстве и обществе того времени.
Вместо пассивного примирения с существующим общественным
строем он занялся критикой хотя бы самых вопиющих отрицатель-
ных сторон этого строя, выражавшихся в системен направлении
учебных заведений сословно-крепостной России того времени.
А это представляло собой попытки преобразовать этот строй, не
полагаясь на «промысл» и время. И, наконец, призывая к воспи-
танию молодых «атлетов», способных выдерживать борьбу не толь-
ко со своими личными слабостями и недостатками, но и защищать
правду и свои убеждения от натиска и соблазнов со стороны
враждебных и соблазнительных примеров толпы, Пирогов тем
самым отходил и от истин «откровения», призывающих, как из-
вестно, к смирению и надеждам на загробную жизнь, и от мисти-
цизма, и от фатализма, и со всей правдивостью и чуткостью от-
вечал на исторически назревшие вопросы русской жизни и само-
бытной русской культуры.
В «Вопросах жизни» Пирогов поставил перед русским образо-
ванным обществом своего времени кардинальнейший вопрос: так
что же нужно считать подлинным образованием, подлинной об-

разованностью? Вопрос первостепенной важности. От решения
его зависело и всё направление и содержание образования, а от
направления и содержания образования в свою очередь зависели
методы, т. е. пути и средства для достижения подлинной обра-
зованности, весь характер деятельности родителей, учителей, вос-
питателей.
Уже в самой постановке этого важнейшего вопроса заключается
огромная заслуга Пирогова. Это первый вопрос, основной во-
прос, который обязан разрешить каждый учитель, каждый воспи-
татель. Больше того, надо понять, что этот вопрос подлежит по-
стоянному пересмотру и разрешению и в теории, и в практике
воспитательно-образовательной работы. Без осознанного отно-
шения к этому вопросу, без деятельного, личного участия воспи-
тателей и учителей в разрешении его педагогическому процессу
неизбежно грозит механицизм и формализм. И наоборот, при осоз-
нанном, убеждённом отношении к образовательному процессу
учитель, воспитатель приобретают могущественное влияние на
своих питомцев уже силой своей убеждённости и идейности.
Ещё большая заслуга Пирогова заключается в том, что он
показал, в каком направлении надо искать разрешение вопроса
о сущности образования. Своей постановкой и разрешением во-
просов образования Пирогов привлёк к педагогическим вопросам
внимание широких общественных кругов. Он показал, что эти
вопросы выходят далеко за пределы узко школьных и профессио-
нальных интересов учителей. Он раскрыл теснейшую связь пе-
дагогических вопросов с первостепенными вопросами обществен-
ной жизни и культуры в нашей стране. Он осудил грубо утилитар-
ное, своекорыстное и тщеславное отношение к образованию со сто-
роны привилегированных сословий, совершенно пренебрегавших
и общественными задачами образования, и даже интересами и
склонностями своих собственных детей. Он доказал ошибочность
и недальновидность правительственной политики того времени,
вследствие которой через систему школ осуществлялась подго-
товка карьеристов и поверхностных специалистов в ущерб вос-
питанию из подрастающих поколений прежде всего настоящих
граждан и людей.
Вместе с тем он открыл перед русским образованным обществом
новые, возвышенные задачи воспитания из подрастающих поко-
лений юных «атлетов» борьбы с пошлостью в морально-обществен-
ной жизни. Он учил видеть в образовании ив школе не билет для
доступа к сытой и беспечной жизни, а вооружение, вплоть до
самопожертвования, для идейной, вдохновенной борьбы с со-
блазнами и пороками окружающей общественной среды и с лич-
ными слабостями и недостатками. Он горячо защищал право жен-
щины на одинаковое образование с мужчинами для идейного вдох-
новенного служения высоким общественным идеалам, и прежде
всего женщины-матери, закладывающей основы воспитания своих
детей.

Всё это было тем более уместно в своевременно, что склады-
вавшиеся в нашей стране капиталистические отношения грозили
ещё большим укреплением «торгового» отношения к образованию,
к общественной жизни и её задачам.
Не подлежит сомнению, что успех «Вопросов жизни» в значи-
тельной степени зависел от общественно-исторических условий,
создавшихся в то время в нашей стране.
Нельзя, однако, недооценивать и исключительных литератур-
ных достоинств «Вопросов жизни». По своему содержанию статья
насыщена удачным обобщением богатого круга наблюдений
автора над состоянием нравов нашего русского общества того вре-
мени. Каждый читатель имел и в своём круге наблюдений, доста-
точное количество фактов, которые легко укладывались в обобще-
ния Пирогова.
Вся статья проникнута возвышенными морально-обществен-
ными тенденциями и глубоким убеждением в необходимости
изменения существующей системы воспитания, и до сего, времени
волнующими нас своим благородством и своей правдивостью.
Раскрытие мыслей автора представлено не только в виде ло-
гически обоснованных суждений, но и в ряде драматических мо-
ментов, доведённых в решающих местах до художественной образ-
ности и пластичности.
Слог автора блещет ясностью, простотой, соединёнными с музы-
кальной стройностью русского языка.
Прошло около 100 лет со времени литературного оформления
«Вопросов жизни». Но и сейчас эта статья Пирогова не потеряла
своего интереса. Можно утверждать, что основные вопросы, вы-
двинутые автором, изложенные в этой статье., никогда н»е потеряют
своего глубокого смысла и исторического значения.

III
АДМИНИСТРАТИВНО-ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
1.,Руководство Одесским учебным округом. 2. Руководство Киев-
ским учебным округом. 3. Радикально-демократическая печать
о правилах применения телесных наказаний по Киевскому учеб-
ному округу. 4. Подлинные причины отставки Н. И. Пирогова от
руководства Киевским учебным, округом. 5. Руководство за гра-
ницей институтом подготовки профессоров для русских универ-
ситетов.
1.
Успех статьи «Вопросы жизни» был колоссальный.
Её перепечатывали, комментировали и излагали во
всех более или менее значительных журналах.
Вопросы жизни, поставленные Пироговым, будили
самостоятельную мысль, вызывали у современников
MjHoe понимание и толкование.
О ней говорили и спорили в различных кругах нашей обще-
ственности, вплоть до придворных кругов.
Эта статья привлекла к себе внимание и интерес западно-
европейских народов и, надо полагать, оказала там соответствую-
щее влияние на развитие педагогической мысли. Не напрасно же
немцы и французы перевели «Вопросы жизни» на свои языки.
При создавшихся общественно-исторических условиях либе-
ральный кружок княгини Елены Павловны выдвинул Пирогова
на пост попечителя Одесского учебного округа. Пирогов принял
это предложение «под условием», как он сам об этом писал, «чтобы
программа» его действий «была принята Министерством народ-
ного просвещения», на что «дано было полное согласие». Царь
Александр II также, как и Николай I, не любил Пирогова за
его разоблачения воровства и других злоупотреблений во время
Крымской войны. Прославленного хирурга, героя Крымской
кампании, спасшего жизнь не одной тысяче солдат и офицеров,
учёного анатома и хирурга с мировым именем царь называл
«живодёром».
Но всё же парь поддался уговорам придворных кругов. И это
было естественно, тем более что назначение Пирогова на пост по-
печителя рассматривалось как средство помочь правительству
в успокоении возбуждённого общественного мнения. 3 сентября

1856 г. царь подписал именной указ сенату о назначении Пирогова
попечителем Одесского учебного округа. Вместе с тем в правя-
щих кругах распространились слухи о том, что в скором времени
прославленный учёный будет переведён на пост министра или то-
варища министра народного просвещения. Так началась для Пи-
рогова административная и научно-педагогическая деятельность.
К тому времени должность попечителя учебного округа суще-
ствовала уже более полустолетия, со времени либерального ус-
тава учебных заведений 1804 г. И тем не менее функции и полно-
мочия попечителя всё же были недостаточно определённы.
Нередки были случаи, когда на этот пост даже в Московском и Пе-
тербургском учебных округах назначались невежественные люди,
вроде московского попечителя Назимова или петербургского по-
печителя Мусина-Пушкина. На окраинах страны функции попе-
чителя сосредоточивались в руках генерал-губернаторов. Такие
«попечители» народного образования сводили свои функции к
мелкому контролю чисто внешней стороны жизни учебных заве-
дений и наблюдениям за политической благонадёжностью учё-
ных, учителей и учащихся. А при попытках вмешаться в существо
учебной работы обнаруживали анекдотическое невежество, от-
меченное нашим выдающимся литературным критиком и публи-
цистом Н. А. Добролюбовым 1.
В лице Пирогова наша страна впервые увидела подлинного,
культурного, высокообразованного, гуманного учёного руково-
дителя учебными заведениями.
Не напрасно другой наш великий русский педагог К. Д. Ушин-
ский полагал, что в лице Пирогова наша страна, наконец, имеет
человека, на которого с гордостью можно указать нашим детям
и внукам и по безукоризненной дороге которого можно смело
вести наши молодые поколения.
По всем особенностям своего прямого, открытого характера
и энергичного деятеля на общественном посту Пирогов с увле-
чением занялся новой для него работой. Он показал своей деятель-
ностью тот облик подлинного попечителя о народном образовании,
какой стал образцом для всех прогрессивных современных ему
и последующих попечителей учебных округов. Пирогов сам на-
зывал эту свою деятельность «миссионерской», вкладывая в это
понятие идею всемерного содействия всяким лучшим начинаниям
и стремлениям учёных и учителей в распространении света науч-
ного образования и культуры во вверенном ему округе и не только
в округе, а во всей стране. Пирогов отчётливо сознавал эту роль
свою и стремился всеми силами и средствами опереться в своей
деятельности на этих учёных, учителей и общественных деяте-
лей, выискивая таких людей и объединяя их. С помощью таких
людей он вскрывал подлинные нужды и потребности в об разов а-
1 Н. А. Добролюбов, Педагогические сочинения, Петроград 1917,
стр. 2—4.

нии, а также устанавливал те условия и средства в самом широ-
ком смысле слова, какие были наиболее действительными, целесо-
образными и уместными для правильной постановки учебно-вос-
питательного дела в различных учебных заведениях. Отсюда вы-
текала и тактика, принятая Пироговым во взаимоотношениях с
научным, учебным персоналом и с общественными деятелями в
области образования.
Как правило, по уставу ещё 1804 г., учебные округа учрежда-
лись в университетских центрах нашей страны, и на университеты
с их научными силами возлагалась обязанность контроля и руко-
водства гимназиями, а на директоров гимназий ложилась обязан-
ность руководить уездными училищами. На смотрителей же уезд-
ных училищ возлагалась обязанность руководить приходскими
школами в уезде. Несомненно, что такая система руководства учеб-
ными заведениями имела свой серьёзный, глубокий смысл и ряд
преимуществ по сравнению с системой руководства учебными за-
ведениями с помощью особых чиновников министерства народ-
ного просвещения.
В Одессе в то время ещё не было университета, но существовал
так называемый Ришельевский лицей 1 с довольно солидными кад-
рами профессорско-преподавательского состава.
И вот сразу же, по вступлении в должность попечителя Одес-
ского учебного округа, Пирогов воспользовался силами этого ли-
цея и, опираясь на эти силы, в течение 2—3 месяцев составил
ясное представление об особенностях состояния образования в
Одесском учебном округе, и уже 20 января 1857 г. Пирогов пред-
ставил министру народного просвещения докладную записку
«О ходе просвещения в Новороссийском крае и о вопиющей необ-
ходимости преобразования учебных заведений».
В этой обширной записке, занимающей около двух печатных
листов мелкого шрифта, мы находим, с одной стороны, довольно
отчётливое и вместе с тем конкретное отражение общих идей Пи-
рогова, намеченных им в знаменитой статье «Вопросы жизни», а
1 Ришельевский лицей являлся одним из старейших учебных заведений
Одессы. Своё, название получил от имени одесского военного губернатора гер-
цога де Ришелье, который в феврале 1805 г. преобразовал частный пансион
французского эмигранта де Вольсея, возникший ещё до 1803 г., т. е. в самое
раннее существование Одессы, в «Благородный воспитательный институт».
В мае 1817 г., по желанию того же герцога де Ришелье, в Одессе был учреждён
лицей,заменивший собой Благородный воспитательный институт и Коммерчес-
кую гимназию, существовавшую независимо от института с 1804 г. Вследствие
этого Ришельевский лицей по характеру даваемого им образования долго яв-
лялся скорее средним, чем высшим учебным заведением, хотя и с правами выс-
шего. По уставу 1837 г. Ришельевский лицей состоял из двух отделений: фи-
зико-математического и юридического и института восточных языков. В ли-
цее существовали и были замещены все кафедры, какие имели место в то время
в соответствующих факультетах университетов. Для подготовки же каме-
рального отделения ещё в 1838 г. была учреждена кафедра сельского хозяйства
и лесоводства. С 1842/43 учебного года к двум отделениям присоединилось
третье — камеральное.

с другой — ряд предложений, направленных на преобразование
как самой системы образования, так и постановки учебно-воспи-
тательного процесса в школах.
Правда, центр тяжести этой докладной записки сводится к
идее преобразования одесского Ришельевского лицея в высшее
учебное заведение в двух вариантах: либо в университет, либо
в такое учебное, заведение которое содействовало бы развитию
лицея как высшего специального учебного заведения. Но вместе
с тем в этой докладной записке вскрыты и главнейшие недостатки
в постановке учебно-воспитательной работы в гимназиях.
Возникает вопрос, почему Пирогов как в этой докладной за-
писке, так и в последующих своих педагогических статьях имеет
в виду главным образом два звена образования — среднее и выс-
шее и совершенно не затрагивает вопросы низшего образования в
приходских училищах. Это объясняется двумя соображениями:
во-первых, тем, что для попечителя учебного округа эти два звена
образования составляли главнейший предмет его забот, а во-вто-
рых, и тем, что* высшее и среднее образование, по мнению Пиро-
гова, являются теми решающими звеньями, от состояния которых
зависит распространение культуры в стране, так как они прежде
всего обеспечивают культуру научных знаний и вместе с тем
влияют на качество учебно-воспитательной работы в низших
учебных заведениях. К тому же в сословно-монархическом го-
сударстве попечитель учебного округа являлся высшим долж-
ностным лицом, обслуживающим интересы привилегированных
слоев населения.
В своей докладной записке, как и в статьях, Пирогов разли-
чает два рода образования или, как он сам же исправляет это де-
ление, два периода: 1) «общечеловеческое», «энциклопедическое»
и 2) «специальное». В первом периоде, по его мнению, имеет место
стройное й постепенное развитие умственных способностей учащих-
ся. Благодаря этому образованию учащиеся делаются восприим-
чивыми к различным отраслям знаний и приготовляются «к само-
стоятельной деятельности в области дальнейшего образования.
А получая «специальное образование» в какой-либо отрасли чело-
веческих знаний, учащиеся «приготовляются к применению» из-
бранного предмета к практическим потребностям всего общества, к
распространению науки в своём отечестве и даже к усовершенство-
ванию науки. «Счастлива та страна, — пишет Пирогов, — в ко-
торой обстоятельства, обычаи и законы не нарушили ещё этой
строгой последовательности в ходе образования». Больше того,
Пирогов полагает, что подлинная образованность, развивающая
многосторонность и самостоятельность ума, имеет место только
там, «где учащимся суждено пройти оба периода образования».
В соответствии с этим своим убеждением Пирогов отмечает,,
что в одесских учебных заведениях ход образования «диаметрально
противоположен» этому наиболее правильному построению сис-
темы образования. Уже в IV классе одесских гимназий ученикам

даётся возможность избирать для дальнейших занятий во время
пребывания в старших трёх классах гимназий либо древние языки,
чтобы потом получать высшее образование в университете, либо
законоведение, чтобы по окончании гимназии пойти на практиче-
скую работу в качестве чиновника. Таким образом получает место
преждевременная ранняя специализация. Такая специализация
мешает разностороннему развитию учащихся и самостоятель-
ности в умственной деятельности. Этот недостаток усили-
вается ещё тем, что учителя, подчиняясь установленным прави-
лам, заботятся не о всестороннем развитии и самостоятельности
в умственной работе учащихся, а о «строгом и почти буквальном
следовании программам и руководствам».
Такое направление преподавания стесняет и учащих и уча-
щихся. «В сущности это почти та же схоластика средних веков».
Обязательные учебные руководства лишают учителей охоты
и возможности трудиться над Составлением собственных учеб-
ных руководств. Между тем самое главное и основное пра-
вило педагогики для первого общего периода образования за-
ключается в том, чтобы учителя имели в виду «не подробное пре-
подавание того или другого предмета, а развитие той или другой
умственной способности учащихся посредством науки». По на-
блюдениям Пирогова, не только изучение языков, но даже изу-
чение истории, столь мощно развивающей самостоятельную
мысль учащихся, нисколько не применяется к этой цели. «На все
мои советы и замечания в этом отношении, — пишет Пирогов,—
я слышу от преподавателей один ответ: «Я не вправе отступать
от программы и руководства». Таким образом, программы и ру-
ководства, предназначенные для контроля над посредственностью
«и нерадением» учителей, сделались «эгидою посредственности».
В этой характеристике учебно-воспитательной работы одесских
гимназий Пирогов, как видим, ставит на очередь дня большие прин-
ципиальные вопросы, касающиеся учебных заведений не только
Одесского учебного округа, но и всей страны. Это вопросы ран-
ней специализации и вопрос о назначении учебных программ и
учебных руководств, вопрос атом, чтобы помочь учебным заведе-
ниям отойти от схоластики в учебном деле и заменить систему ра-
зучивания учебников системой творческой работы учителей, на-
правленной на развитие у учащихся самостоятельного мышления.
Наряду с большими принципиальными вопросами, затрагивав-
шими всю систему образования, новый попечитель обратил вни-
мание На многие и частные детали в постановке учебного дела
в одесских гимназиях и в лицее. Так, он обратил внимание на
то, что при переводных испытаниях в. лицее ставится средняя
арифметическая оценка по ряду учебных предметов. В результате
такой оценки получаются довольно несуразные явления, пред-
определяющие снижение качества учебной работы и результатов
образования. «Положим, — пишет Пирогов, — что испытуемый
за грамматику (которую он прошёл уже в третьем классе гимназии)

получил 5, за риторику, пиитику и историю литературы по 1,
среднее число за устный ответ 2, письменный за диктовку 4 и
за сочинение 3; сложив все эти отметки вместе, получается 15,
а разделив 15 на 5, т. е. на число предметов, получается в частном
3; точно так же выводится окончательная отметка и в математике
и в географии из устного и письменного ответа» 1. (Очевидно, что
риторика, пиитика и история литературы, по которым учащийся
получил единицу при подсчёте итогов, рассматриваются как один
учебный предмет, а не отдельные предметы.)
Пирогов отмечает полную заброшенность преподавания древ-
них, а также новых иностранных языков и отечественного языка.
«Казалось бы, — пишет он, — в Одессе более, чем нежели где-
нибудь, должно ожидать от учащихся сведений в новейших язы-
ках; но оказывается совершенно противное. Немногие, весьма
немногие знают по-французски; с немецким языком... знакомы
здесь только одни студенты из евреев. Такое противонаучное на-
правление не могло остаться без вредного влияния и на изучение
отечественного языка. Немногие из студентов в состоянии пере-
дать правильно и отчётливо свои мысли, и даже не все хорошо зна-
комы с орфографией своего языка» 2.
Особого внимания заслуживают мотивы и соображения, по
которым Пирогов поставил вопрос о преобразовании одесского Ри-
шельевского лицея в университет. Помимо недостатков в органи-
зации научно-учебной работы лицея и неопределённости этого
учебного заведения с правами высшего, но с огромнейшими не-
достатками в этом отношении, Пирогов обращает внимание на
то, что лицей не удовлетворяет хотя бы главнейших нужд и по-
требностей края: нехватает преподавателей для гимназий и жен-
ских институтов округа (Одесского, Керченского и Новочеркас-
ского); преподаватели, приезжающие из других округов, не зна-
комы с особенностями края, а потому преподавание, например,
естественной истории, остаётся «бесцветным и безжизненным; уча-
щиеся же знакомятся не с природою, а с руководствами». По-
требности края, его геологические особенности, особенности флоры
и фауны остаются неисследованными, а между тем научное изу-
чение этих особенностей принесло бы очевидную пользу местным
сельскому хозяйству и промышленности. Не исследованы богатей-
шие сокровища древности, хранящиеся в многочисленных курга-
нах и отражающие историю края, через который совершалось,
переселение народов из Азии в Европу. Новороссийский край
представляет серьёзный интерес для этнографических и языко-
ведческих исследований, как соседний край с Кавказом и. странами
Востока, с народонаселением, смешанным из русских, украин-
цев, поляков, молдаван, татар, армян, цыган, евреев, немцев,
1 А. В.Маркович, 25-летие Новороссийского университета. Записки
Новороссийского университета, т. 53, Одесса, 1890, стр. 18—19.
2 Там же, стр. 20.

итальянцев. Заслуживает, наконец, внимания и следующее
соображение о необходимости иметь в Одессе университет: от-
крытие в Одессе университета, и в частности медицинского фа-
культета, привлекло бы в этот университет молодёжь из болгар,
сербов* греков «и других православных подданных Турции и
Задунайских княжеств».
Основным мотивом проекта преобразования лицея в универси-
тет является тот широкий проницательный патриотизм, с которым
подходил Пирогов к вопросам постановки науки и научного обра-
зования. Он справедливо рассматривал Одессу и её учебные за-
ведения, как один из важнейших культурных центров в борьбе
с соседними странами, вовлекавшими в сферу своего культурного
влияния наших соплеменников — балканских славян.
Он видел, как усиливается влияние Запада на Восток посред-
ством разносторонней тонкой систематической пропаганды «в ог-
ромных размерах». Эту пропаганду вели и католические и
протестантские, миссионеры. Для противодействия этой про-
паганде Н. И. Пирогов и Считал целесообразным дать возмож-
ность молодым людям балканских государств получить высшее
образование в Одесском университете.
Получив у нас «основательное, коренное образование», моло-
дые люди проникались бы тем «сочувствием» к нам, «которое оду-
шевляет всегда каждого молодого человека на целую его жизнь» 1.
«Единоверие и единоплеменность с нашими восточными со-
братами, — пишет Н. И. Пирогов, — на нашей стороне...» Но
этого теперь мало. Нужно ещё и из самих себя и из наших
соплеменников и единоверцев образовать «людей нравственно
и научно способных противодействовать Западу» 2. Вот и в этих
целях, не говоря уж о нуждах (и потребностях края, Пирогов
настаивал на необходимости преобразовать Ришельевский ли-
цей в университет.
Таким образом, как мы видим, настаивая на преобразовании
лицея в университет, Пирогов выступает перед нами в роли даль-
новидного государственного деятеля на поприще науки и просве-
щения. Он ставит перед высшими учебными заведениями зада-
чу удовлетворять главнейшие жизненные потребности края для
развития в нём сельского хозяйства, промышленности, для извле-
чения из краевых особенностей всего того, что обогатило бы та-
кие науки, как историю, этнографию, языковедение и содейство-
вало бы более правильному взаимному пониманию народностей,
населяющих край. Наконец, Пирогов ясно проникает в понима-
ние того, что родственные нам народы Балканского полуострова —
«Задунайских княжеств» — тяготеют к русской учёности и куль-
туре и нуждаются в этом отношении в нашей помощи.
Возбуждённое Пироговым ходатайство о преобразовании Ри-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. II, Киев 1910, стр. 653.
2 Там же, стр. 654.

шельевского лицея в университет получило удовлетворение лишь
в 1864 г.
В ведении и под руководством попечителя Одесского учебного
округа в то время находились хотя и не так многочисленные,
но все учебные заведения, разбросанные на огромном пространстве
по тогдашнему административному делению четырех губерний —
Херсонской, Таврической, Бессарабской, Екатеринославской и
Области войска Донского. К тому же народонаселение этого об-
ширного края было весьма разнообразно по своему национальному
составу. Здесь жили русские, украинцы, молдаване, татары, ев-
реи, поляки и некоторые другие, менее многочисленные нацио-
нальности.
Вместо принятой в то время системы бюрократического, т. е.
чисто канцелярского письменного руководства, Николай Ива-
нович поставил себе трудно осуществимую для одного человека
задачу непосредственно-личного руководства. Поэтому он си-
стематически объезжал свой учебный округ. Так, уже в первый
год своего попечительства, в 1857 г., Пирогов выезжал: 1) в марте,
2) с 28 июля по 28 августа, 3) с 10 октября до 1 ноября. Загляды-
вая в самые захолустные местечки и школы, он имел достаточно
наблюдений, чтобы составить себе ясное представление о подлин-
ном состоянии учебных заведений и о нуждах населения в обра-
зовании. Для этой последней цели Пирогов стремился войти в
непосредственное соприкосновение с местными общественными си-
лами, — будь то какие бы то ни было объединения русских лю-
дей, еврейские благотворительные общества, или татарские ре-
лигиозно-церковные объединения, или, наконец, отдельные лич-
ности, известные своей культурно-просветительной работой и
благотворительностью.
Будучи человеком уже немолодым, занимая выдающийся го-
сударственный пост, Николай Иванович мужественно переносил
все трудности жизни в разъездах при бездорожье и при отсутствии
всяких удобств жизни не только в захолустных местечках, но и в
крупных городах.
Избегая всяких торжественных встреч, он располагался на
ночлег у бедных учителей, ложился спать с ними рядом на полу,
беседуя в долгие ночные часы на темы о воспитании, образовании,
обучении.
Приходя в школы и гимназии, Николай Иванович также без
всяких торжественных встреч заходил в классы, к учителям, са-
дился за партой вместе с учениками, прислушивался к ходу урока,
иногда ставил вопросы учащимся, а в некоторых случаях пред-
лагал учителю отдохнуть и сам продолжал урок за учителя. Этим
последним приёмом Николай Иванович наглядно показывал учи-
телю, как целесообразнее и методически более правильно вести
урок.
При всех обстоятельствах Пирогов проявлял исключитель-
ную чуткость и тонкий такт в отношении к учителям. Вот что,

например, рассказывает в своих воспоминаниях о Пирогове один
из учителей гимназии.
«В 1857 г. я был назначен старшим учителем естественной
истории в Симферопольскую гимназию, в которой, как и в других
гимназиях, этот предмет преподавался во всех семи классах по
два урока в неделю. Наступило 16 августа, и в этот день был мой
дебют на педагогическом поприще: я должен был по расписанию
давать первый урок в 1-м классе.
Раздумывая о том, чем бы мне занять на первом уже уроке
учеников-детей, я решил прежде всего ознакомить их с внеш-
ними органами растений. Для этого я перед уроком вырвал с кор-
нем десятка три стеблей лебеды, роскошно разросшейся на гимна-
зическом дворе, и принёс в класс. Раздав ученикам по экземпляру
этого растения, я только хотел кое-что сообщить им о нём, как
в мой класс вошёл какой-то господин почтенных лет и сказал:
«Я попечитель Одесского учебного округа Пирогов». Класс шум-
ливо поднялся, но попечитель махнул рукой и, обратившись ко
мне, сказал: «Продолжайте!»
Сознание того, что меня будет слушать высший начальник,
автор «Быть и казаться», «Вопросов жизни», до такой степени
смутило меня, что я решительно не знал, как начать урок.
Видя моё замешательство, Николай Иванович сказал: «Вы хоте-
ли рассмотреть с детьми это растение?». При этом он взял с учитель-
ского стола несколько стеблей и, обратясь к классу, стал предла-
гать вопросы относительно корня, веток, листьев, и вообще на-
ружного вида растения. Класс оживился, и ученики друг перед
другом спешили отвечать на предложенные вопросы; при каждом
неудачном ответе Николай Иванович рекомендовал отвечающему
внимательно осмотреть тот орган, о котором идёт речь, и ответ
исправлялся. Попечитель так увлёкся этим уроком, что звонок
на перемену был, повидимому, ему неприятен. Если бы на уроке
присутствовал посторонний наблюдатель, — заключает автор вос-
поминания, — то он подумал бы, что слушает урок самого опыт-
ного учителя, всю жизнь посвятившего делу преподавания» 1.
В результате обследования попечитель рассылал «циркулярное
предложение». В препроводительной бумаге к циркуляру Николай
Иванович просил заведующих дирекциями, «чтобы циркуляр этот
был прочтён в полном заседании педагогических советов как
гимназий, так и уездных училищ, и чтобы затем сделано было
соображение об устранении замеченных мною недостатков». При-
чём, как оказалось в скором времени, присылаемые попечителю
от дирекции гимназий «соображения» иной раз становились и
предметом широкого обсуждения в местном периодическом ор-
гане «Одесский вестник».
Понятно,,что это уже был новый, дотоле неизвестный'способ
1 Бобровский, Из воспоминаний о Н. И. Пирогове («Вестник вос-
питания», 1900 г., № 4).

обследования. И после Пирогова, на протяжении всей второй поло-
вины XIX и в начале XX в., мы мало найдём примеров тако-
го конкретного обследования нашей дореволюционной школы
во всех учебных округах нашей страны.
Циркулярные распоряжения Пирогова по Одесскому учеб-
ному округу интересны в двух отношениях: во-первых, как по-
казатель педагогической наблюдательности ревизора и направ-
ленности его педагогических суждений; во-вторых, они дают нам
представление о состоянии учебно-воспитательной работы в раз-
личных типах и ступенях школ того времени Одесского учебно-
го округа. Поэтому необходимо привести полностью, по край-
ней мере, некоторые из указаний и соображений Н. И. Пирогова.
В некоторых случаях Пирогов называл имена учителей, пре-
подавание которых он находил заслуживающим поощрения, вни-
мания и подражания со стороны других учителей. Так, по Хер-
сонской дирекции был отмечен учитель Абрамов в следующих
лестных выражениях:
«По учебной части я с удовольствием нашёл одного младшего
учителя, г. Абрамова, именно таким, какими бы мне желательно
было видеть всех учителей низших и даже высших классов.
Этот наставник постигает прекрасно своё назначение. Его ме-
тода преподавания отличная. Он содержит целый класс в досто-
янном напряжении и старается уяснить ученикам, обращаясь
к каждому с вопросами. Я приношу ему полную благодарность и
прошу продолжать преподавание, следуя по пути, им проложен-
ному. Я почитаю для пользы заведения необходимым, чтобы и дру-
гие преподаватели следовали подобному же способу изложения».
Наиболее безотрадную картину представляла собой постановка
преподавания в низших учебных заведениях округа.
Подводя итоги своим впечатлениям, Пирогов пишет:
«... Ещё менее можно сказать утешительного о методе препо-
давания в низших училищах (уездных и приходских) дирекции,
в которых я не встретил ни одного преподавателя, отличающегося
живым и наглядным способом изложения, которое было бы об-
ращено на развитие смысла в учащихся и посеяло бы в них охоту
к просвещению. Этот недостаток, впрочем, разделён Херсонской
дирекцией в большей или меньшей степени и со всеми дирекциями
округа».
С одинаковым вниманием относился Пирогов и к еврейским
училищам округа, отмечая в них и ряд достижений сравнительно
с русскими. «Что же касается до еврейских училищ, то по чис-
лу учеников и способам преподавания они немного уступают
одесским, т. е. лучшим в округе. Особливо заслуживают одобре-
ния частные женские учебные заведения, за что и прошу изъя-
вить мою благодарность смотрителю казённого еврейского учи-
лища 2-го разряда, отличающемуся своей деятельностью, учи-
телям и содержателям частных училищ».
«Низшие училища этой дирекции, вообще немногие и менее

отдаленные от дирекции, я нашёл также относительно лучшими.
Особливо приятно мне было убедиться в успешных действиях Та-
ганрогского приготовительного Ланкастерского училища, и прошу
г. Директора изъявить мою полную признательность г. Учителю
этого училища за его практический, весьма успешный метод пре-
подавания арифметики. Многие ученики могли при мне произво-
дить умножение и деление на 3 цифры на память. Таких успехов
я ещё не находил ни в одной школе округа».
«Как естественная история, преимущественно в дирекции
Таврической, может быть, по богатству и разнообразию при-
роды края, изучаема с особым интересом, то нужно дирекции пре-
имущественно обратить внимание на этот предмет и предложить
г. преподавателю заниматься с учащимися наглядным способом и
приохотить их самих к составлению собраний растений, насеко-
мых, бабочек и т. п.».
«Менее успешным оказалось изучение историй. Г. преподава-
телю этого предмета не удалось поселить в учащихся высших
классов стремления к более самостоятельному обсуждению
исторических событий и местностей стран, где они совершались;
Низшие училища оказались не лучше других училищ ок-
руга. Все обозначены общим недостатком, слабостью и непри-
способленностью методов учения, нисколько не приноровленных
к развитию умственных способностей учащихся и к распростра-
нению общих необходимых сведений».
«По учебной части я должен сказать, что, отдавая полностью
справедливость знаниям и ревности многих преподавателей, я
не нашёл однакож ни одного вполне владеющего надлежащим
педагогическим тактом и вполне знакомого с лучшими способами
преподавания. Ни одному ещё преподавателю этой гимназии не
удалось того достигнуть, чтобы держать в постоянном напряже-
нии внимание учащихся и изложить науку так, чтобы она была
воспринята не устами, а головою учеников. Между тем именно
учителя одесских учебных заведений, имеющие случай давать
уроки во многих других учебных заведениях города, могли бы
более других гимназий округа доставить образцы истинных пе-
дагогов.
Особливо слабыми я нашёл успехи в языках, хотя бы казалось,
в Одессе более,*чем где-либо, можно было ожидать хороших резуль-
татов по части языковедения.
Я подтверждаю гг. учителям, что, не проложив новой колеи в
способах преподавания, более соответствующей безмерно мало-
развитому мышлению здешних учеников, нельзя достигнуть су-
щественной цели образования и прошу принять к сердцу мой ис-
кренний совет».
«Приходские городские училища не лучше сельских. В них,
как и во всех других училищах округа, господствует ложная
і мысль, что главное — как бы научить механизму чтения, писания
и счёта, и если и в гимназии мало обращено внимания на развитие

понятия детей, то в этих училищах для этой цели уже ровно ни-
чего не делается.
Все мною изложенные недостатки, конечно, нисколько не ка-
саются нового директора, едва только приступившего к должности,
озабоченного до сих пор ещё и другими служебными обязан-
ностями».
По 2-й Одесской гимназии. «Вообще успехи
учащихся в этом заведении более значительны, чем в 1-й. Ученики
более развиты. Вероятно этому содействует преимущественно то
обстоятельство, что во 2-ю гимназию поступают особливо дети бед-
ных родителей, более ревностные к труду».
Обобщающим наблюдения Пирогова по Одесскому учебному
округу является его распоряжение, в котором он писай:
«Я убедился неоднократно, что учителя и гг. инспекторы ещё
не довольно соблюдают главное правило педагогики: содержать
внимание всех учеников в постоянном напряжении. Несмотря на
мои предписания, я заметил в различных гимназиях, что ученики,
слушая изложение учителя или отвечая на вопросы, держат перед
собой открытые книги, рассматривая в них заданные им уроки,
не готовясь умственно, а только изустно отвечают на предлагае-
мый вопрос.
Внимание большей части из них так мало упражнено, что они
часто не вникают в слова и даже не слышат слов, произносимых
возле сидящими товарищами, не замечают сделанных ошибок и
не обдумывают заранее ответа на предлагаемые вопросы. Предла-
гаю как гг. директорам, так инспекторам и наставникам принять
к сердцу это замечание.Следствия этого педагогического недостатка
исключительны. Ленивого и шалуна ещё можно исправить; но
ребёнок, не приучившийся напрягать своё внимание в низших клас-
сах, никогда не пойдёт вперёд, и деятельность его ума никогда не
будет самостоятельною, если он не будет приучен вникать в слы-
шанное и обдумывать заранее то, что сказать должен.
Вообще во всех дирекциях наставники мало обращают внима-
ние на различие способов преподавания в низших и высших клас-
сах и ещё недостаточно убеждены в другой педагогической истине,
что преподавание наук в средних и высших учебных заведениях
назначается не только для распространения научных сведений, но
и преимущественно на развитие той или другой умственной спо-
собности учащихся. А этого результата можно достигнуть только
известными способами преподавания, которые в различных клас-
сах для одной и той же науки должны быть различны. Итак, я пред-
лагаю г.г. директорам и инспекторам руководить и направлять
наставников, имея постоянно в виду цель: развивать методами
преподавания различных предметов ту или другую способность
души учащихся. Желательно' было бы, чтобы члены педагоги-
ческих советов для этой цели почаще собирались для обсуждения
изложения тех способов, которым они следуют, представляя на
суд совета наглядные примеры и результаты своих действий.

Не в ходу также между преподавателями и to важное педагоги-
ческое правило, чтобы один наставник своими уроками помогал
действиям другого. Учителя истории недостаточно обращают вни-
мания на географические сведения ученика, учителя географии—
на исторические; учитель русского языка—на древние класси-
ческие и новейшие языки; темы, предлагаемые ими для сочинений,
редко бывают исторического содержания и т. п.
Дирекция мало заботится о том, какой участи подвергались
бывшие их воспитанники по выходе из заведений. Нигде ещё не
заведены книги при училищах, из которых можно было бы усмо-
треть, какой род жизни и какую карьеру избрали воспитанники.
Между тем для всякого учебного заведения поучительно и уте-
шительно было бы узнать, какой конечный результат имели его
действия над учащимися.
Библиотеки гимназий и уездных училищ содержат более книг
полезны? для наставников, но не детям. Учащиеся мало и даже
совсем не пользуются библиотеками, и чтение в училищах во вне-
классные часы группами, под наблюдением наставников, инспек-
торов и штатных смотрителей училищ ещё мало введено в упот-
ребление. Предлагаю дирекциям обратить на это мощное средство
к распространению просвещения особое внимание» 1.
Чтобы подчеркнуть, что распоряжения Пирогова имели свои
реальные последствия, нелишне привести справку из истории
Одесской 2-ой гимназии. Составитель этой истории В. А. Добро-
творский отмечает, что в числе'мер, принятых учебным началь-
ством Одесской 2-й гимназии с целью большего ознакомления уча-
щихся с русским языком и его литературой, по распоряжению по-
печителя округа Н. И. Пирогова в 1857 г. были организованы ли-
тературные беседы учеников VI и VII классов обеих одесских
гимназий. Отличившимися на этом поприще и заслужившими одоб-
рение педагогического совета упоминаются ученики VII класса
Шведов Фёдор, Хрусталёв Лев и Пиллер Сергей» 2*
Сам безукоризненно правдивый, Пирогов не переносил каких
бы то ни было попыток представить учебные заведения и работу
учителей в лучшем виде, чем это было на самом деле. Когда он
сам допускал ошибку, он сразу же совершенно откровенно при-
знавался в своей ошибке или недооценке работы учителей.
К. П. Яновский передаёт следующую подробность о посеще-
нии Пироговым Кишинёвской гимназии: «Войдя в VII класс (вы-
пускной) во время урока латинского языка, Пирогов спросил учи-
теля Белюгова, что он читал со своими учениками в этом классе?
Белюгов, со свойственной ему скромностью, ответил: Цицерона,
Тита Ливия, Горация, Тацита. Пирогов на это ответил, что не
следует бросать пыль в глаза ревизующим: ученики, обучаясь
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 302—303.
2 В. А. Добротворский, Пятидесятилетие Одесской 2-й гимназии,
Одесса 1898, стр. 24.

всего 4 года, начиная с 3-го класса, и имея всего по 4 урока в неде-
лю, не в состоянии дойти до понимания Тацита, одного из трудней-
ших римских писателей. Потом назначил разным ученикам перево-
дить одну из речей Цицерона, которую ученики переводили в тече-
ние года; они переводили вполне хорошо и отвечали также на воп-
росы по грамматике. Тогда Пирогов взял книгу, открыв случайно её
на одном из мест не переведённых, спросил учеников, переводили
ли они это место? Получив отрицательный ответ, он заставил их,
переходя от одного к другому, переводить и это место. Перевод
оказался также свободным и довольно правильным. Тогда Пиро-
гов, обратясь в Белюгову, сказал: «Я вижу теперь, что ваши уче-
ники в состоянии читать и Тацита. Благодарю вас очень»
По свидетельству бывшего директора Кишинёвской гимназии,
впоследствии известного попечителя Кавказского учебного округа
К. П. Яновского, обследования и циркуляры Пирогова оказывали
очень действенное влияние на подъём учебно-воспитательной ра-
боты в округе: «...наш незабвенный попечитель И. И. Пирогов,—
писал К. П. Яновский в 1865 г. в № 3 Циркуляров по Одесскому
учебному округу, — возбудил в нас деятельность педагогического
анализа и заставил нас, хотя и не всех, смотреть на воспитание,
как на дело великой важности, требующее самого серьёзного вни-
мания».
Касаясь непосредственно обследования Пироговым Кишинёв-
ской гимназии, К. П. Яновский указывает на такие разносторон-
ние результаты: Пирогов «не только сумел поднять относитель-
ное достоинство преподавателей и успехов различных классов,
но, что самое главное..., показал на деле многим из тогдашних пре-
подавателей истинный способ, каким преподаватель должен поль-
зоваться для того, чтобы в одно время иметь целый класс заня-
тым...»
Чтобы содействовать усовершенствованию методов обучения,
Пирогов предложил, чтобы педагогические советы гимназий и
уездных училищ собирались почаще специально для изложения
отдельными учителями и обсуждения в совете тех способов, ка-
кими они ведут преподавание, и представляли протоколы таких
совещаний в учебный округ. Последнее предложение было тем
более действенно, что в скором времени в «Одесском вестнике»
появились обширные выписки из протоколов различных гимназий,
описание лучших методов и их анализ, привлекавший к педагоги-
ческим вопросам внимание широких общественных кругов.
С переводом Пирогова на должность попечителя Киевского
учебного округа, во время управления Одесским учебным окру-
гом Н. Р. Ребиндером, эта плодотворная работа педагогических
советов была прекращена. Её, однако, вскоре восстановил назна-
ченный вместо Ребиндера попечителем Одесского учебного ок-
1 В. А. Добротворский, Пятидесятилетие Одесской 2-й гимназии,
Одесса 1898, стр. 55—56.

руга М. М. Могилянский. Последний в специальном распоряже-
нии по округу от 2 сентября 1859 г. выражал уверенность, что в
учебных заведениях Одесского учебного округа учителя -читают
циркуляры, издаваемые Пироговым по Киевскому учебному ок-
ругу, и выражал искреннее желание, чтобы по примеру Киев-
ского учебного округа, «имеющего во главе своей человека, ко-
торого мысли для нас могут служить авторитетом», и в Одесском
учебном округе осуществлялись бы его мероприятия, направлен-
ные к усовершенствованию учебно-воспитательной работы в шко-
лах.
Из более частных мероприятий Пирогова по Одесскому учеб-
ному округу необходимо отметить по крайней мере следующее.
Обратив внимание на материальную необеспеченность учите-
лей средней школы, он в первый же год своего попечительства про-
сил министра Народного просвещения разрешить учителям гим-
назии держать у себя на квартирах учащихся-пансионеров и да-
вать частные уроки в лицее; при этом предупреждение возможных
злоупотреблений брал под свою ответственность.
Пирогов в тех же целях предложил назначать надзирателями
в пансионах по преимуществу учителей иностранных языков с
тем, чтобы они вместе с исполнением надзирательских обязанностей
репетировали пансионеров по иностранным языкам.
Чтобы поднять уровень умственных интересов учителей и за-
полнить свободное у них время серьёзными занятиями, возвышаю-
щими и в моральном отношении, он усиленно рекомендовал учи-
телям заниматься научными и литературными трудами. В част-
ности, он предложил собирать историко-статистические сведения
о крае и печатать в «Записках Одесского общества истории и древ-
ностей», обещая авторам, что их .труды не будут потеряны для,
науки, а они сами станут известными начальству.
В 1857 г. от имени министерства он предлагал учителям писать
статьи для французского журнала «Le Nord», чтобы правильно
освещать в нём русскую жизнь и культуру для заграничных чи-
тателей. К сожалению, на это предложение никто не отклик-
нулся. Это заставило Пирогова запросить гимназии, почему
никто из учителей не занимается литературными трудами; на это
гимназии ответили, что у учителей нет времени.
Чтобы повысить специально педагогическую квалификацию
учителей, Пирогов предложил профессору Орбинскому открыть
курс практической педагогики и обязал всех учителей Одессы
посещать эти лекции.
Чтобы поднять успехи учащихся в занятиях, Пирогов в 1857 г.
предъявил гимназиям ряд требований, уточняющих оценку успехов
учащихся и условия для перехода их в следующий класс: 1) удовле-
творительную оценку ставить только в том случае, если ученик
занимается предметом в течение всего учебного года и знает
существенное и необходимое; 2) по новым языкам удовлетвори-
тельную оценку ставить только » том случае, если ученик овла-

дел материалом, положенным по программе для каждого класса;
3) переводить учащихся в следующий класс только в том случае,
если учащийся имеет оценку по каждому учебному предмету не
менее 3 (это требование вызвано было тем, что в практике перевод
в следующий класс производился на основании удовлетворитель-
ной средне-арифметической оценки по нескольким предметам,
хотя бы по отдельным предметам были и двойки и даже единицы);
4) установил точные сроки окончания учебного года; 5) требовал,
чтобы учителя во время урока занимались со всем классом, а
не с отдельными учениками.
В 1858 г. Пирогов предложил вместо шагистики и внешней
военной выправки ввести преподавание гимнастики, рассчитан-
ной на всестороннее физическое развитие учащихся.
Как видим, вся эта деятельность Пирогова в качестве попечи-
теля Одесского учебного округа носила сугубо конкретный, под-
линно оперативный характер. Замеченные недостатки тотчас же
обобщались и для устранения их принимались совершенно опре-
делённые мероприятия.
Деятельность попечителя Одесского учебного округа привлекла
к себе внимание и получила высокую оценку тогдашнего министра
народного просвещения Норова. В своих годичных всеподданней-
ших отчётах министр излагал мероприятия Пирогова, в том числе
заботу об обеспечении наглядности преподавания, о развитии мыш-
ления у учащихся, введение литературных бесед и внеклассного
чтения, обсуждение циркуляров в педагогических советах и дру-
гое и по-своему раскрывал их педагогическое значение. В от-
чёте за 1858 г. даже отмечается, что в других округах не видно
такой реформаторской деятельности, как в Одесском.
Пользуясь своим законным правом цензора местных изданий,
Николай Иванович, с согласия генерал-губернатора графа Стро-
ганова, передал редактирование местной газеты «Одесский вест-
ник» в руки двух либеральных профессоров лицея. В специальном
распоряжении по этому поводу он подчёркивал необходимость
считаться с пёстрым национальным составом населения Новорос-
сийского края. «Вспомните, — писал он, — что «Одесский вестник»
может попасть в руки и великорусса, и малороссиянина, и мол-
даванина, и грека, и еврея».
Статьи «Одесского вестника» причиняли немало беспокойства
администрации края. Легальное издание периодического органа,
находившегося под руководством либерального попечителя учеб-
ного округа, ставило генерал-губернатора в затруднительное по-
ложение, тем более что попечителю принадлежало законное право
цензора над местными изданиями.
Внимательное, участливое отношение к национальностям и мно-
гие другие либеральные высказывания самого Николая Ивановича
и «Одесского вестника» всполошили представителей реакцион-
ного правящего класса. На Пирогова полетели доносы в Петер-
бург. В доносах генерал-губернатор граф Строганов и предводи-

тель дворянства Касинов приписывали Николаю Ивановичу
подрыв авторитета местных властей, развращение крестьянства
идеями о свободном труде, даже отпадение от христианства. В
результате этих доносов последовало распоряжение о передаче
«Одесского вестника» в ведение генерал-губернатора, а 18 июля
1858 г. — указ о переводе Пирогова на пост попечителя Киев-
ского учебного округа.
К этому времени Николай Иванович успел уже приобрести
огромную популярность среди прогрессивных элементов Одес-
ского общества. Поэтому проводы его при его переводе в Киев
вылились в своеобразную демонстрацию. По случаю отъезда
Николая Ивановича из Одессы было проведено несколько бан-
кетов. Выступавшие с речами представители различных нацио-
нальностей Одессы восхваляли заслуги ПирогОва в области про-
свещения и распространения культуры в Новороссийском крае.
В знак своей признательности евреи преподнесли ему свои свя-
щенные книги «Талмуд Тора», а татары — «Коран».
2.
Назначение Пирогова на пост попечителя Киевского учеб-
ного округа произошло в один из критических моментов по-
литической жизни—в начале развития польского восстания. Разно-
образные проявления национальной и классовой борьбы накану-
не «великих» реформ то и дело давали себя знать среди учащейся
молодёжи, в особенности в университете. Административные
власти генерал-губернаторства не знали других методов борьбы,
кроме сыска и полицейского насилия. Такую систему отношения
к университетской молодёжи власти пытались навязать и попечи-
телю учебного округа Пирогову. В ответ на это Пирогов открыто
отстаивал и проводил в жизнь то своё убеждение, что «попечитель
обязан оказывать на учащих и учащихся одно лишь нравственное
влияние», что, «взяв на себя» несвойственную его призванию
«роль полицейского соглядатая», попечитель лишил бы себя воз-
можности действовать силой своего нравственного влияния в та-
кой среде, где оно наиболее уместно и действенно.
Следуя этому своему убеждению, Пирогов начал развивать и
в Киевском учебном округе свою научно-педагогическую деятель-
ность и вносил это своё убеждение и во все детали и «мелочи» пе-
дагогической работы.
Он настойчиво проводил развитие и укрепление коллегиаль-
ного начала в деятельности педагогических советов школ. На
этом же принципе он построил и деятельность попечительского со-
вета при учебном округе.
По «Положению об учебных округах», действовавшему с 30-х
годов XIX в., для обсуждения учебных и хозяйственных вопросов
учебных заведений округа при попечителе состоял совет в составе
помощника попечителя, ректора университета, инспектора казён-
ны? училищ и одного или двух директоров гимназии. Правда,

этот совет лишён был инициативы.Его ведению подлежали только
вопросы, ставимые попечителем. Исполнение дел по решениям
попечительского совета производилось только от имени попечи-
теля. «Во всех училищных делах, требующих учёных соображе-
ний» (об усовершенствовании преподаваемых наук, о введении
дополнительных учебных предметов и выборе учебных пособий
и руководств и т. п.), попечитель обращался к мнению совета уни-
верситета. Опираясь на это положение и практику работы учеб-
ного округа с университетами, Пирогов организовал попечитель-
ский совет и в Киеве, используя местные силы учёных.
Развивая и укрепляя среди учащихся гимназий чувство чести
и человеческого достоинства, Пирогов ввёл в старших классах
гимназий округа товарищеские суды.
В заботе о развитии среди учащихся самостоятельности и ин-
тереса к науке и научным знаниям, он много содействовал органи-
зации так называемых литературных бесед. Мы говорим «так на-
зываемых» потому, что в понятие литературных бесед Пирогов
вкладывал богатое содержание, включавшее в себя темы не только
по литературе, но и по другим отраслям научных знаний.
Преподаватель 1-й Киевской гимназии Богатинов Н. Д., ти-
пичный учитель дореформенной эпохи, далёкий от сочувствия
новшествам в школьном деле, так описывает исключительное
оживление, внесённое Пироговым в жизнь средних учебных за-
ведений Киевского учебного округа: «Сразу он поднял всё на ноги.
Образовались педагогические советы при участии всех препода-
вателей с правом голоса. Оживилась учебная и литературная дея-
тельность преподавателя: в циркулярах по управлению округом
стали печататься разные мнения, суждения и другие работы пре-
подавателей; обращено было внимание на усиление учебной части;
воспитательная часть совершенно переворочена; уничтожены те-
лесные наказания; определены строгие степени наказаний и взыс-
каний и строгая последовательность, введена своего рода -отчёт-
ность в системе взысканий: за что, какое наказание может или не
может быть назначено. Учащиеся привлекались к самостоятель-
ным работам, к сочинениям для чтения на литературных беседах,
учреждённым же Пироговым по воскресным дням. Для поднятия
ровня образования учителей учреждены кандидаты-педагоги,
Эти кандидаты-педагоги, да и все, желавшие занять должность
учителей, должны были дать в присутствии многочисленного
комитета, с попечителем во главе, пробный урок в одной из киев-
ских гимназий. Словом, поднялась такая кипучая деятельность
в округе, какой едва ли когда и занят был до того учебный
мир наш»1.
За время своего пребывания на посту попечителя Одесского
и Киевского учебных округов сам Николай Иванович развил энер-
гичную литературную работу по вопросам педагогики. Наиболее
1 «Русский архив», 1899, кн. VII.

крупными его работами, опубликованными в печати, являются
следующие: «Новоселье лицея», «О телесных наказаниях»,
«О методах преподавания», «Быть и казаться», «Нужно ли сечь
детей»; «О предметах суждений и прений педагогических советов
гимназий», «Основные начала правил о проступках и наказаниях
учеников гимназий Киевского учебного округа», «Чего мы жела-
ем», «Школа и жизнь», «О цели литературных бесед в гимназиях»,
«Замечания на отчёты морских учебных заведений да 1859 г.»,
«Мысли и замечания о проек-
те устава училищ, состоящих
в ведомстве министерства на-
родного просвещения», «От-
чёт о следствиях введения по
Киевскому учебному округу
правил о проступках и нака-
заниях учеников гимназий»,
«Об уставе новой гимназии,
предлагаемой проектом пре-
образования морских учеб-
ных заведений», «Взгляд на
общий устав наших универ-
ситетов» и ряд других работ.
Перечисленные статьи
свидетельствуют, что энер-
гичней попечитель подверг
пересмотру всю систему об-
разования того времени как
в её организации, так и в су-
ществе педагогического про-
цесса в школах.
Некоторые из. этих статей
были первоначально опубли-
кованы в общей прессе, в
частности в газете «Одесский
вестник». Их содержание стало достоянием широкой общественно-
сти. Затронутые в них педагогические вопросы обсуждались в сре-
де родителей учащихся и общественных деятелей. А потому есте-
ственно, что мимо этих вопросов не могли уже пройти и учи-
теля.
Для популяризации науки в широких народных массах Ни-
колай Иванович энергично содействовал открытию воскресных
и вечерних школ для взрослых, что было совершенной но-
востью в то время и вызывало весьма подозрительное отношение со
стороны реакционных слоев, администрации генерал-губерна-
торства и, в частности, со стороны жандармов 1. Он добился в
1 Документальные и литературные данные по вопросу о возникновений
воскресных школ см. богато содержательную статью проф. Г. Е. Жураков-
Н. И. Пирогов в период попечительства
в Киеве (1861 г.).

министерстве народного просвещения разрешения на издание
специального журнала для евреев.
Эти последние виды своей деятельности Николай Иванович
не без основания сам называл миссионерско-просветительной дея-
тельностью.
По отношению к подведомственному ему университету и сту-
денчеству Николай Иванович занял опять-таки необычную в то
время позицию не начальника-администратора, а авторитетного
благожелательного руководителя.
С особой отеческой заботливостью относился Пирогов к сту-
денческой молодёжи. Запросто появляясь среди студенчества, ведя
с ним непосредственно искренние беседы, Николай Иванович
пользовался большой любовью радикально-демократического сту-
денчества. Недаром в перехваченном жандармами письме револю-
ционер Митрофан Муравский, преподававший с группой това-
рищей в воскресных школах, писал: «У нас всё мерзость, кроме
Пирогова. Это человек в полном смысле слова».
Особенно большое морально-общественное влияние новый по-
печитель имел на учащихся средней школы. Вспоминая свои гим-
назические годы того времени в Киеве, Авсеенко писал о влиянии
Пирогова на учащуюся молодёжь:
«Мы в нём встречали нового человека., глубоко образованного,
ненавидящего рутину, преданного смыслу, а не форме, человека,
который на своём важном посту не хотел быть сановником, не хо-
тел обращать внимания на обязательный ритуал, хотел делать
только одно настоящее дело, делать его по убеждению, от сердца,
как у нас делают только одни личные дела. Помню, как всех по-
ражала его простота обращения, его неограниченная доступность,
его совсем неофициальная манера держать себя с генерал-губерна-
тором, его привычка являться.в университет в пальто с заложен-
ными в рукава руками..'. Мы тотчас поняли, что в Николае Ива-
новиче надо искать человека, а не сановника, и как горячо по-
любили его все, у кого в мысли и в сердце жило нечто порядочное»1*
(Курсив мой. — A. if.)
Административно-педагогическая деятельность Пирогова в
Киевском учебном округе протекала в атмосфере довольно напря-
жённой, а нередко и обострённой борьбы либеральных и кон-
сервативных сил не только в обществе, в широком смысле
слова, но и среди учительства. Эта борьба требовала от попечи-
теля учебного округа исключительного такта. Насколько умело
и благородно действовал в таких условиях Пирогов, можно
судить хотя бы по следующему факту 2. В Полтавской гимназии,
ского «К вопросу о возникновении первых воскресных школ в Киеве» («Совет-
ская педагогика», 1944, № 10).
1 В. Авсеенко, Школьные годы («Исторический вестник», 1881,
кн. IV).
2 Г. Е. Жураковский, А. И. Стронин и Полтавская гимназия в
конце 50-х годов XIX в. («Советская педагогика», 1943, № 10).

входившей в состав Киевского учебного округа, преподавал вы-
дающийся для того времени учитель А. И. Стронин.
Прекрасный талантливый педагог. А. И. Стронин был
в то же время выдающимся общественным деятелем на куль-
турном фронте. Под его руководством «либеральная партия»
полтавских культурных сил выдвинула ряд проектов куль-
турно-просветительнрй деятельности: издание дешёвых по-
пулярных книг для народа, организацию публичных лекций,
постановку дешёвых спектаклей, открытие курсов для подго-
товки сельских учителей и др. Часть этих проектов просвети-
тельной деятельности уже осуществлялась, что причиняло немалое
беспокойство местному губернатору Волкову и архиерею. Губер-
натор начал борьбу с просветителями.
Когда в 1859 г. в Полтаву приехал император Александр II,
губернатор в своём докладе изобразил гимназию, как гнездо свобо-
домыслия. При посещении гимназии император, под влиянием
информации губернатора, выразил своё неудовольствие педаго-
гическому персоналу гимназии, а затем сообщил свои «соображе-
ния» по данному вопросу шефу жандармов князю Долгорукову.
Последний в свою очередь сообщил обо всём попечителю учеб-
ного округа Пирогову.
Все эти события волновали полтавскую общественность. Чут-
кая гимназическая молодёжи сообщала обо всём этом своим стар-
шим товарищам— студентам Киевского университета, в том
числе Драгоманову. Драгоманов рассказал о полтавских событиях
либеральному профессору Павлову, впоследствии сосланному в
Кострому, а профессор Павлов рассказал обо всём попечителю
учебного округа Пирогову. Таким образом Пирогов получил ин-
формацию «сверху»— от шефа жандармов, и «снизу» — от пред-
ставителей молодёжи и либеральных кругов. Ясно, что при
таких обстоятельствах от Пирогова, как попечителя учебного ок-
руга, требовалось значительное мужество, чтобы не поддаться
давлению со стороны такой могущественной инстанции, как шеф
жандармов, оперировавший к тому же «соображениями», пре-
поданными самим императором. Но вместе с тем от Пирогова
требовалась и честность в отношении к благородным культурным
начинаниям полтавских «просветителей», и благоприятное отно-
шение к сочувствовавшей просветителям молодёжи.
Располагая всесторонней информацией, Пирогов приехал с
ревизией в Полтавскую гимназию. Губернатор не замедлил явиться
к Пирогову с визитом и, оказывая на него давление, обвинял
А. И. Стронина в переписке, с Герценом. При этом он не постеснялся
прибегнуть к совершенно гнусному приёму. Он уверял, что у
него (губернатора) было в руках перехваченное письмо Стронина
к Герцену, но где-то затерялось. По словам Стронина, Пирогов на
это ответил губернатору: «Очень жаль, ваше превосходительство,
но без документальности невозможно мне принять к сведению
столь важное обвинение. Тут середины нет: или отдать под суд,

или же оставить без последствий. А принимать какую-либо меру
по одному подозрению я не решусь, тем более, что это отличный
преподаватель и до сих пор безупречного поведения».
О том, как проводил Пирогов эту ревизию Полтавской гимна-
зии, мы находим в дневнике А. И. Стронина следующее описание:
«Перебывавши у всех на лекциях, где он просиживал по це-
лым часам, не обронив ни слова, и только смотрел и слушал, он
(т. е. Пирогов)... два вечера беседовал с нами, очевидно, желая
раскусить каждого из нас не только по лекциям, но и по частным
разговорам. Консервативное дурачьё не поняло этого и выложило
себя перед ним как на ладони. Мы же... четверо: Выкуловский,
Кизимовский, Горвей и я — старались только снабдить попечи-
теля оружием против инсинуации на гимназию. Так, например,
когда он спросил о существовании в обществе будто бы недоверия
к гимназии, то я возразил, что оно опровергается фактами. Легче
всего выразить недоверие людям состоятельным, которые могут
выбирать между заведениями, а между тем у нас нет класса, в
котором не было бы или сына, или брата, или племянника каж-
дого из местных аристократов. Пирогов обратился к директору
и попросил его дать ему список всех подобных учеников. Когда
речь зашла об архиерее, Пирогов спросил, кого он знает из нас
лично; и когда оказалось, что не знает меня, то удивился и пере-
спросил вторично: «Как,.никогда и Не видел?»—«Да, ваше превос-
ходительство, никогда», Вероятно, тот так обвинял меня, как
будто бы лично знает. Пощупавши таким образом и общество
полтавское, и нас, всех и каждого, Пирогов собрался уезжать и
собрал нас всех на прощанье в гимназической преподавательской
комнате. Никогда до сих пор никого не похвалив й никого не
побранив до сих пор, он хоть теперь, думалось нам, (это сделает.
Но и теперь сфинкс наш не разрешился. Только крайне косвенно
и издалека дал он нам почувствовать, что ему симпатично и что ан-
типатично. Он говорил, что «в обществе существует возбуждение
против гимназии. Мотивированное или нет, хорошо или плохо
мотивированное, но существует и составляет факт, с которым
нельзя не считаться. А поэтому и вам надо принять его к сведению
и чем-нибудь да противодействовать ему или хоть не содейство-
вать с своей стороны. А между тем посторонним лицам вполне
известно, что и кем говорится у вас в советах. Этого способа воз-
буждения, конечно, не было бы, если б вы сами были сдержаннее и
не выносили сор из избы (камень, брошенный, очевидно, в огород
консерваторов, которые тем только и старались усилить себя,
что сплетничали на нас перед всеми и каждым). Борьба мнения и
есть необходимое и полезное условие всякого дела; но не надо до-
водить её до страстности, когда она становится условием уже
вредным (это, пожалуй, и в огород либералов, если не в оба).Впро-
чем, я не могу доложить государю, что нашёл гимназию в беспо-
рядке; это во всяком случае было бы неправдой. Прощайте».
Дружеский, тихий и отчасти грустный тон дополнил глубокое

впечатление этой речи, и мы, несмотря на лагери, простились с
этим замечательным человеком с единодушной почтительностью
и с готовностью последовать его импозантным внушениям. И,
действительно, обе стороны как-то присмирели; в особенности же
присмирели консерваторы наши. А немного спустя, когда тот же
государь, что сделал замечание нашему директору, дал ему, по
представлению Пирогова, орден на шею, мы окончательно поняли
смысл только что произведённой ревизии. Но зато раздражение
губернаторское тем пуще возросло».
А. И. Стронина Пирогов оценил, как «одну из лучших голов
между педагогами округа», и, чтобы подчеркнуть неоснователь-
ность доносов на него губернатора, он представил Стронина
к награде орденом.
Таким образом, мы видим, что Пирогов в этой ревизии обна-
ружил такт, беспристрастность обследования и мужественную
правду.
Принципиально непримиримым и неподкупным оставался Пи-
рогов в своих отношениях с представителями власти даже в быту;
Это характеризуют следующие два факта.
По прибытии в Киев Пирогов долго не хотел нанести визит
местному митрополиту Исидору, чем уже обидел «владыку». Когда
же генерал-губернатор князь Васильчиков упросил Николая Ива-
новича поехать к митрополиту, то и сам был не рад своей затее.
Васильчиков отрекомендовал митрополиту: «Известный профессор
Пирогов». «А-а, вот и кстати, — отозвался «владыка», — у меня
к вам просьба есть. У вас имеется вакансия цензора, а у меня есть
в виду достойный кандидат на эту должность — Кульжинский».
Пирогов уже слышал об этом кандидате в цензоры. Это был огол-
телый мракобес, вынужденный вследствие этого, в связи с на-
чавшимся либеральным движением, оставить службу по ведомству
просвещения ещё до приезда в Киев Пирогова. Пирогов на просьбу
митрополита не ответил, посмотрел на потолок и на висящие,
по стенам портреты архиереев, сделал два шага назад и не про-
стившись вышел из митрополичьей приёмной.
Другой факт ещё более подчёркивает принципиальную вы-
держку Пирогова в быту, в особенности к постоянно воз-
мущавшим его привилегиям, Васильчиков уговорил Пирогова
прийти к нему на вечер под тем предлогом, что княгиня, его жена,
желает познакомиться с учёным профессором и педагогом и спро-
сить у него совета. Пирогов явился на вечер в том самом сюртуке-
халате, в котором он посещал гимназию. Княгиня старалась во-
влечь Пирогова в разговор, но он отвечал отрывисто. Посидев
минутку, Пирогов обратился к хозяйке с вопросом, чего она хотела
от него. «Я хотела просить у вас совета, как мне воспитывать сво-
его мальчика. Вот вы написали «Вопросы жизни» и говорите там
о воспитании. Но это для многих. А мне хотелось бы воспитать
своего сына так, чтобы он с честью носил имя князей Васильчико-
вых и чтобы в то же время он шёл в уровень с веком...» Не дослу-

шав княгиню до конца, Пирогов ответил: «В деле воспитания
детей и юношества не должно быть привилегий». Такой ответ Пиро-
гова крайне раздражил генерал-губернатора, и он стал ещё ре-
шительнее настаивать, чтобы Пирогова убрали из Киева.
3.
Среди мероприятий, предпринятых Пироговым по Киевскому
учебному округу, оказалось одно, вызвавшее бурю благород-
ного негодования со стороны выдающегося литературного критика-
публициста, революционного демократа Н. А. Добролюбова.
Это негодование вылилось в ряде статей во влиятельном
радикально-демократическом журнале «Современник» и до сих
пор оказывается роковым для оценки педагогической деятель-
ности Пирогова. Дело заключается в следующем.
Ещё будучи попечителем Одесского учебного округа, Пирогов
повёл борьбу с господствовавшим в школе и семье сечением детей.
Этот вид наказания был настолько распространён и считался зако-
номерным, что предусматривался и уставом гимназии и не вызывал
никакого сомнения или неудовольствия ни с чьей стороны, кроме
тех, кого секли. Желая знать, какие меры взыскания и поощрения
применяются в учебных заведениях Одесского учебного округа,
Пирогов потребовал, чтобы директор каждой гимназии предста-
вил ему статистические данные обо всех применяемых мероприя-
тиях. Херсонская гимназия одна из первых представила эти све-
дения и притом с полной откровенностью. Заметивши, что в числе
других наказаний в гимназии применяется и телесное наказание
и притом в присутствии посторонних лиц, Пирогов написал в
гимназию бумагу, в которой обратил внимание директора и со-
вета гимназии на исключительную безнравственность такой меры
наказания. Но директор и совет гимназии не согласились с замеча-
ниями попечителя и в особом письме к нему выразили и своё мнение
об этом.
Тогда Пирогов решил подвергнуть этот вопрос суду общест-
венного мнения и опубликовал в газете «Одесский вестник»
№ 41 от 18 апреля 1858 г. свою статью «Нужно ли сечь детей и
сечь в присутствии других детей?». В этой статье Пирогов раскры-
вал всю гнусность, бессмысленность и не только бесполезность,
но и вредность этой меры наказания.
Это выступление Пирогова в печати в эпоху назревавших об-
щих реформ и возбуждённого общественного мнения доставило
Пирогову новую известность яркого выразителя передовых, про-
грессивных идей, что и было отмечено в статьях Н. А. Добролю-
бова.
Будучи попечителем Киевского учебного округа, Пирогов и
тут поднял вопрос о мерах наказания. По воспоминаниям инспек-
тора и директора одной из киевских гимназий при Пирогове М. Ча-
лого («Киевская старина», 1900, № 6—7), подготовивши ма-

те риал, Пирогов составил комитет под своим председательством
для выработки правил о проступках и наказаниях учеников гим-
назии Киевского учебного округа. В состав комитета вошли по-
мощник Пирогова Михневич, два директора и два инспек-
тора киевских гимназий, инспектор казённых училищ, профес-
сора университета: истории. — Шульгин и педагогики — Го-
гоцкий и два учителя. Заседания комитета продолжались
более трёх недель. Тот же Чалый отмечает, что с первых же
заседаний ясно было, что председатель склоняется к безуслов-
ному упразднению розги. Однако этот взгляд Пирогова не нашёл
единогласного отклика среди членов комитета. Директора гимназий
в особенности опасались, что отмена розги приведёт к подрыву
и без того плохой дисциплины среди учащихся. Пирогов распо-
лагал и мнениями одиннадцати дирекций Киевского учебного
округа. На вопрос попечителя, считают ли они возможным и по-
лезным в настоящее время вовсе отменить телесные наказания в
низших классах гимназии, и если считают это возможным, то чем
предполагают заменить его,—педагогические советы четырёх гим-
назий отвечали: «Нет». Педагогический совет 1-й Киевской гим-
назии из одиннадцати голосов только шестью голосами решил,
что можно взамен розги учредить исправительную гимназию. Совет
Белоцерковской гимназии предлагал в случаях, требующих стро-
гого взыскания, вызывать родителей и опекунов и предоставить
им распоряжаться телесным наказанием. Педагогические советы
четырёх гимназий предлагали заменить телесные наказания исклю-
чением из гимназии. Наконец, один директор, вопреки мнению пе-
дагогического совета своей гимназии, считал необходимым не
исключать розги из списка «возможных» наказаний.
Таким образом, ясно, что идея Пирогова о полной отмене те-
лесных наказаний не нашла отклика и сочувствия со стороны пе-
дагогических советов гимназий и директоров.
При создавшихся условиях у Пирогова не хватило решимости
отстаивать свою точку зрения, и он издал циркуляр о правилах,
проступка_х и наказаниях учеников Киевского учебного округа,
которым требовалось ограничить применение телесных наказаний
и применять их только к проступкам особого рода и не иначе, как
с разрешения педагогического совета, а не единоличной властью
директора или инспектора, и с доведением до сведения попечителя
учебного округа о каждом случае применения телесного наказа-
ния.
В течение первого же года введения этих правил количество
учащихся всех гимназий учебного округа, подвергшихся телес-
ному наказанию, уменьшилось больше чем в 20 раз. Следовательно,
введение этих правил несколько смягчило положение дела, но
не уничтожило телесных наказаний.
Недаром один из недовольных реформаторской деятельностью
Пирогова учитель Богатинов писал о влиянии циркуляра попе-
чителя Киевского учебного округа:

«Учитель не* вправе был наказать ученика, да и не учитель
только, а инспектор и директор, не подведши сначала его про-
ступка под ту или другую установленную ступень проступков;
он мог сначала только прибегнуть к выговору, потом к выговору
же усиленному и т. д., пока доберётся до более чувствительного
взыскания»1.
Между тем по поводу опубликования этих правил в русской
периодической печати был опубликован ряд резких критических
статей. Наш гениальный критик и публицист, революционный
демократ Н. А. Добролюбов в январской книжке «Современника»
за 1860 г. опубликовал статью «Всероссийские иллюзии, разрушае-
мые розгами» с характерным эпиграфом: «Ты тоже, Брут...»
Раскрывши непоследовательность Пирогова, выразившуюся
в том, что в своих статьях он проявлял подлинный гуманизм и
отрицал розгу, а в правилах розга узаконена им, Н. А. Добролю-
бов публично кается в своих первых восторженных отзывах об
идеях Пирогова. И нужно отдать справедливость, что это при-
знание носит характер гражданского мужества и глубокой зре-
лой политической мысли. «Не то горько нам, — пишет Н. А. Доб-
ролюбов,—что мы, превознося в прошлом году г. Пирогова, пока-
зали себя легковерными и увлекающимися, не то горько, что меж-
ду нашими похвалами знаменитому педагогу оказалось несколько
незаслуженных преувеличений. Нет, нас смущает совершенно дру-
гое... Хвалить статьи г. Пирогова, восхищаться силой его логики,
его последовательностью и твёрдостью—мы имели полное право, и
в этом отношении нам не в чем раскаиваться. Но мы обнаружили
крайнее тупоумие и совершенное непонимание жизни русской,
когда осмелились выразить что-то вроде надежд на практиче-
скую деятельность восхваляемого писателя. Мы сами впали тогда
в применение к нашему времени старинных сказок о богатыре,
побившем целое войско... Сами не понимаем, как мы не сообра-
зили тогда, что ведь это только в сказках и бывает... II нам до
сих пор совестно за этот удивительный столбняк, нашедший на
нас в то время»2...
Эта статья Добролюбова вызвала полемику с ним, опубли-
кованную в других журналах. Н. А. Добролюбов ответил новой
статьёй «От дождя да в воду», напечатанной в№8 «Современника»
за 1861 г. С тех пор по этому вопросу вплоть до начала XX века
литературные критики и педагоги то и дело возвращались к во-
просу, поставленному Н. А. Добролюбовым 8.
Нельзя, однако, не заметить, что для Пирогова выступление
Н. А. Добролюбова было весьма поучительно. В «Отчёте о след-
ствиях введения по Киевскому учебному округу правил о про-
1 «Русский архив», 1899, кн VIII.
2 Н. А. Добролюбов, Педагогические сочинения, Петроград 1917,
стр. 415—416.
3 Нам нет надобности останавливаться на изложении этой полемики, так
как теперь этот вопрос имеет только исторический интерес.

ступках й наказаниях учеников гимназии» Пирогов считает необ-
ходимым если не оправдаться, то по крайней мере разъяснить
свои позиции. Он указывает, что этими правилами о проступках и
наказаниях он ставил задачу устранить из практики наказаний
хотя бы вопиющие недостатки, что этого дела «нельзя было от-
кладывать до времени полных и радикальных реформ». «Да, —
продолжает он, — если бы дело шло о полном преобразовании
основ общественного воспитания, если бы нужно было изобразить
нам идеал воспитания и если бы комитет, за два года созванный
мною, должен был решать вопрос, которому из начал воспитания
нужно отдать преимущество, или как и чем заменить бюрократи-
ческое начало в наших учебных заведениях, — то мы, верно,
не отстали бы ни в гуманности, ни в обширности взгляда от наших
современников. Но нам никто не давал права преобразовывать
наши школы и заменять в них бюрократизм другим, более рацио-
нальным, началом воспитания...» 1
Вчитываясь теперь в статьи Н. А. Добролюбова по поводу пре-
словутых «Правил» и выступлений против них в тогдашней печати
наиболее сильных полемистов и самого Пирогова, нельзя не от-
метить, с одной стороны, высоких принципиальных пози-
ций гениального критика, с другой, его действительного ува-
жения к личности Пирогова. Напрасно противники Добролю-
бова обвиняли его в неуважении к личности выдающегося, кри-
стально чистого и благородного по своим убеждениям попечителя
учебного округа. В своей последней статье по этому вопросу «От
дождя да в воду» Н. А. Добролюбов неоднократно подчёркивает
выдающиеся качества личности Пирогова. Стрелы добролюбов-
ской критики направлены не против личности Пирогова, а против
того засасывающего влияния дореформенной среды, перед которой
не могут устоять даже такие светлые личности, как Пирогов.
«... статья моя, — пишет Добролюбов, —не заключает в себе
ничего оскорбительного для честного и правдивого деятеля, каким
представляется нам г. Пирогов...*2 (Курсив мой. — А. К.)
Самую «серьёзность» и «горячность» тона своей статьи Добро-
любов объясняет именно «глубоким уважением» к Пирогову. Он
заявляет: «Суровый опыт говорит нам постоянно, что под давле-
нием нашей среды не могут устоять самые благородные личности;
посмотрите — вот одна из лучших, Н. И. Пирогов, — а между
тем с своим комитетом он вынужден постановлять законом то,
что прежде сам же объявлял несправедливым и диким. Горько бу-
дет, если и в этом несчастном уклонении последуют за ним те,
которые шли за ним по прямой дороге...»8
Сам Пирогов и его защитники, затеявшие полемику с Н. А. Доб-
ролюбовым, объясняли позиции попечителя его уважением к
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 190 — 191.
2 Н. А. Добролюбов, Педагогические сочинения, Петроград 1917,
стр. 437.
3 Там же, стр. 438.

коллегиальному началу: Пирогов якобы вынужден был подписать
эти «Правила» потому, что в комитете и среди директоров гимна-
зий большинство защищало необходимость сохранить телесные на-
казания. Отвечая на это, Н. А. Добролюбов, как представитель
революционной демократии, даёт урок представителям либе-
рализма. Он указывает, что уважение к коллегиальному началу
ещё не обязывает к сдаче принципиальных позиций, как и к «ли-
беральному деспотизму», т. е. к навязыванию по-начальственному
своих взглядов целой коллегии. Подписывая «Правила», Пиро-
гов мог бы подчеркнуть верность своим прежним взглядам на
гнусность телесных наказаний и выразить своё личное несогла-
сие с мнением большинства комитета. В таком случае Пирогов
не дал бы повода защитникам телесных наказаний ссылаться на
его. авторитет. Этого в конце концов и добился Н. А. Добролю-
бов своими статьями, так как и сам Пирогов и его защитники в
своей полемике вынуждены были в конце концов признать и пуб-
лично (печатно) показать, что Пирогов всё же не являлся сторон-
ником телесных наказаний, но проявил непоследовательность
в разрешении этого вопроса.
В 1913 г. в статье «Возрастающее несоответствие»
В. И. Ленин, характеризуя нерешительность, колебания и не-
последовательность в выступлениях буржуазных членов госу-
дарственной думы, как сравнение, писал: «Пирогов в 1860-х го-
дах соглашается, что надо сечь, но требовал, чтобы секли не
безучастно, не бездушно»1.
4.
В первом своём всеподданнейшем отчёте, после приезда
Пирогова в Киев, генерал-губернатор князь Васильчиков рас-
сматривал благороднейшие мероприятия нового попечителя учеб-
ного округа как такие, которые «могли питать вредное направле-
ние молодёжи». (Курсив мой. — А. К.) А соприкоснувшись с
Пироговым поближе, узнавши на личном опыте неподатливость
Николая Ивановича на какие бы то ни было сделки с совестью в
служебных делах и даже в личных отношениях, князь Василь-
чиков уже с раздражением писал царю о крамольности педа-
гогических взглядов Пирогова, об его попустительстве револю-
ционной пропаганде во всех учебных заведениях округа и на-
стойчиво заявлял царю, что Пирогова необходимо убрать из
Киева, в противном случае грозил сам уйти в отставку.
А. И. Герцен по этому вопросу писал, что «Киевский гене-
рал-губернатор Васильчиков в своём отчёте государю напутал
какой-то неясный вздор о том, что попечитель учебного округа
Пирогов устроил «студенческое самоуправление, суд и распра-
ву», но что министр восстановил обычный порядок. Государь
1 В. И. Ленин, Соч., т. XVI, стр. 324.

на этом отчете по первому вопросу написал: «Ни с чем несооб-
разно», а по второму: «Слава богу, давно пора».
Хотя сообщения князя Васильчикова были недостаточно обос-
нованы фактическим материалом, однако он всё же правильно
разгадывал общее значение деятельности Пирогова. Современ-
ники деятельности Пирогова в Киеве в своих воспоминаниях
сообщают, что Николай Иванович спасал провинциальных учи-
телей, заподозренных жандармами в пропаганде революционных
идей Герцена, он предупреждал этих учителей о предстоящих
обысках.
Для правильного понимания такого отношения Пирогова к
революционным настроениям в среде студенчества и учительства
надо всё же иметь в виду, что это отношение ещё не свидетельствует
о его личной революционной настроенности. Оно было результатом
eFO глубоко гуманного отношения к людям вообще .и к молодёжи
в особенности.
Не сочувствуя революционной борьбе с правительством, Пи-
рогов старался отвлечь молодёжь от этой борьбы. Но в то же время
он был решительным противником применявшихся правитель-
ством суровых мер борьбы с революционным движением. А потому
он часто становился на сторону революционной молодёжи, спа-
сал отдельных революционеров от карательных действий цар-
ских жандармов.
К этому же виду гуманной деятельности Пирогова нужно
отнести и его медицинскую практику, которую он не прекращал
до конца своей жизни. Располагая широкой клиентурой в качестве
частного врача, он оказывал и совершенно бесплатную медицин-
скую помощь бедноте и учащимся. Во многих случаях он не
только не брал обычного гонорара, но ещё поддерживал бедноту
своими личными средствами. Эта деятельность Пирогова нашла
художественное и вместе с тем совершенно правдивое изобра-
жение в известном рассказе А. И. Куприна «Чудесный доктор».
Этому своему рассказу для детей Куприн предпосылает заявле-
ние, что «всё описанное действительно произошло в Киеве», что
этот рассказ он слышал из уст члена семьи, о которой пойдёт речь.
Было это в зимний вечер. В конце длинной липовой аллеи обще-
ственного сада, занесённого снегом, на низкой садовой скамейке
сидел Мерцалов, близкий к самоубийству. На него и его семью сы-
пались тяжёлые несчастья. Сам он вследствие болезни потерял ра-
боту и давно уже не мог получить новой. Семья голодала. Последо-
вали болезни детей и смерть некоторых из них, болезнь жены и
матери Мерцалова, а у него не оказывалось и Нескольких копеек
денег, чтобы купить лекарства.
Попытки просить милостыню в этот день не увенчались успехом:
один какой-то господин в енотовой шубе прочёл ему наставление,
а второй — обещал отправить в полицию.
В этом отчаянном положении Мерцалов решается на самоубий-
ство через повешение тут же в городском общественном саду, толь-

ко бы не видеть молчаливого отчаяния голодных детей и больной
жены и найти спокойствие в смерти.
В тот момент, когда Мерцалов уже ощупывал на себе, орудие
самоубийства — верёвку, которой он был подпоясан, к нему по-
дошёл старик, небольшого роста, в тёплой шапке, меховом пальто,
в высоких галошах и, слегка дотрагиваясь до шапки, попросил
разрешения присесть на той же скамейке, на которой сидел Мер-
цалов.
Посидев минут пять в молчании, незнакомец заговорил:
— Ночка-то какая славная! Морозно... тихо... Что за прелесть
русская зима!
Мерцалов молчал, сидя отвернувшись от незнакомца, и только
искоса поглядывал на него.
— А я вот ребятишкам знакомым подарочки купил, — продол-
жал незнакомец.
При этих последних словах Мерцалова охватил прилив отчаян-
ной злобы, и он, повернувшись в сторону незнакомца, закричал,
нелепо размахивая руками и задыхаясь:,
— Подарочки, подарочки!.. А я... а у меня, милостивый госу-
дарь, в настоящую минуту мои ребятишки с голоду дома подыха-
ют... Подарочки! А у жены молоко пропало, и грудной ребёнок
целый день не ел... Подарочки!
В ответ на эти беспорядочные крики незнакомец с седыми ба-
ками дружелюбно, но серьёзным тоном предложил Мерцалову рас-
сказать обо всём, чтобы вместе с ним что-либо придумать для него.
Мерцалов, чувствуя непонятное доверие к незнакомцу, расска-
зал ему без утайки свою печальную историю: о своей болезни и
вследствие этого о потере места, о потере ребёнка и о всех своих
несчастьях вплоть до последнего дня.
В ответ на эту искреннюю печальную повесть незнакомец, схва-
тив руку Мерцалова юношеским движением, встал и сказал:
— Едемте!— и, увлекая Мерцалова за руку, говорил: — Едем-
те скорее! Счастье ваше, что вы встретились с врачом. Я, конечно,
ни за что не могу ручаться, но... поедемте!
Минут через десять доктор уже был с Мерцаловым в его квар-
тире в подвальном этаже. Ласково осматривая больных, командо-
вал здоровыми ребятишками, один из которых растапливал печку
дровами, за которыми «чудесный доктор» послал к соседям, другой
раздувал самовар, а больная жена Мерцалова, по указанию док-
тора, обворачивала больного ребёнку согревающим компрессом. А сам
Мерцалов тем часом на 3 рубля, по поручению доктора,успел купить
чаю, сахару, булок и достал в соседнем трактире горячей пищи.
Доктор, что-то написав на клочке бумаги, вырванном из запис-
ной книжки, написал рецепт и положил его под чайное блюдеч-
ко. Расставаясь, доктор советовал обращаться к другому доктору,
как хорошему человеку.
Растроганный Мерцалов не успел даже узнать фамилии чудес-
ного доктора. А под чайным блюдечком вместе с рецептом лежали

Несколько крупных кредитных билетов. И только получивши ле-
карство из аптечки, на аптечном ярлыке Мерцалов прочёл: «по ре-
цепту профессора Пирогова».
Популярность Пирогова как попечителя и общественного дея-
теля очень росла. Не могли выносить всего этого столпы реак-
ционной России вроде князя Васильчикова.
Невыносимым оказался для Васильчиковых и для самого царя
проект Пирогова о широком доступе в университеты без экзаме-
нов молодёжи из так называемых податных сословий. В беседе
с ближайшими придворными Александр II так квалифицировал
проект Пирогова: «тогда будет столько же университетов, сколько
кабаков». И когда министр просвещения Е. П. Ковалевский, не
знавший об этой интимной беседе царя, сделал представление о
назначении Николая Ивановича на пост товарища министра, парь
не согласился с этим и потребовал немедленно перевести Пиро-
гова из Киева.
Е. П. Ковалевский предложил Николаю Ивановичу должность
члена совета министерства народного просвещения, рассчитывая
в скором времени предоставить ему другую руководящую работу.
Но Пирогов отказался от этих предложений, он сознавал невоз-
можность для себя осуществлять то, что он считал несомненно
необходимым в интересах родины. Своим друзьям, близким к при-
дворным кругам, Николай Иванович писал поэтому поводу: «За-
чем я стану упорствовать в моих попытках быть полезным оте-
честву моей службой. Разве они не убедили меня в том, что во мне
нехватает чего-то, чем необходимо обладать,чтобы быть приятным
и казаться полезным. (Курсив мой. — А. К.) Я могу сказать,
положа руку на сердце, что, вступив на скользкий путь попечи-
теля округа, я старался всеми силами и со всею, свойственной моей
душе энергией оправдать пред моим отечеством высокое доверие,
мне оказанное».
13 марта 1861 г. царь не без удовлетворения подписал отставку
Пирогова от должности попечителя Киевского учебного округа.
Так закончилась административно-педагогическая деятель-
ность в царской России гениального учёного, талантливого идей-
ного руководителя учебными заведениями, благородного общест-
венного деятеля, закладывавшего основы самостоятельной педа-
гогической мысли и практики для пореформенной России.
Пятидесяти лет от роду, в расцвете своих сил и дарований,
вынужден был Пирогов покинуть своё любимое дело, то дело, в
котором он приобрёл вполне заслуженный авторитет своими бла-
городными, возвышенными замыслами и не менее благородным
практическим влиянием на университет, учителей и учащихся,
на всю передовую, прогрессивную часть нашего общества того
времени.
Киевское либеральное общество устроило торжественные про-
воды Пирогову. Описанию этих проводов посвящались статьи в
газетах и журналах и отдельные брошюры.

Всем мыслящим прогрессивным людям вполне понятна была
трагическая развязка. Все понимали, что трагична не личная
судьба или жизнь Пирогова, а трагичны в условиях царской
России судьба культуры и служение родине даже таких без-
упречных и исключительных представителей науки и куль-
туры, каким являлся Пирогов. Недаром герценовский «Коло-
кол» называл отставку . Пирогова «одним из мерзейших дел
Александра II, увольняющего человека, которым Россия гор-
дится».
Наблюдая эту трагедию, К. Д. Ушинский писал: «Мы надеемся,
что педагогическое поприще только что началось для Н. И. Пи-
рогова; мы убеждены, что для его педагогической деятельности
предстоит ещё блестящая будущность; по крайней мере, мы же-
лаем этого всеми силами нашей души... Может ли быть,- чтобы
такие люди долго оставались без дела, когда каждый день их,
потерянный для государства, есть величайшая потеря, потеря,
ничем не вознаградимая, особенно в такое важное переходное
время, каково наше»1.
Надежды К. Д. Ушинского оказались напрасными. Трагедия
завершилась.
Расставание Пирогова с киевской общественностью вылилось
в ещё большую демонстрацию, чем это было при расставании его
с Одессой. И это понятно. За несколько более продолжительное
время, своей работы, чем в Одессе, Пирогов развил в Киевском
учебном округе энергичную деятельность «миссионера» в обла-
сти просвещения. Киев, как старинный город русской
культуры, с университетом и многочисленными учебными заве-
дениями, располагал более широкими идейными общественными
кругами, чем Одесса, и более глубоко и серьёзно реагировал на
деятельность попечителя. Да, наконец, отставка Пирогова со-
впала с тем подъёмом идейно-политической жизни, который к на-
чалу 1861 г. достиг, можно сказать, высшей своей точки.
В своей прощальной речи к киевлянам, провожавшим его
при отъезде из Киева за город, Пирогов в образной форме рас-
крыл те тяжёлые исторические объективные условия, в которых
ему приходилось осуществлять свою работу попечителя учебного
округа. Сравнивая эту работу с предстоявшей ему работой сель-
ского хозяина, Николай Иванович говорил:
«Позднею весной, после продолжительной и суровой зимы, я
буду орать и засевать мои поля, запущенные, засорённые пле-
велами и с закопавшейся вблизи саранчою.
Я буду трудиться в поте липа, буду разрыхлять и очищать
землю; постараюсь делать всё как можно рациональнее, заменю
крепостной труд свободным, буду обходиться и с рабочими, как
с людьми вольными, а не,крепостными.
1 К. Д. Ушинский, Избранные педагогические сочинения. Под ред.
В. Я. Струминского, т. I, Учпедгиз, 1939, стр. 305.

Но, разумеется, законов природы и необходимости этим не
изменю.
Растаявший лёд превратится в потоки воды, которые во многих
местах разнесут мои семена; саранча выведется там, где она
не была разрушена плугом и воздухом; рабочие не сразу поймут,
что для них лучше так работать, чем попрежнему.
И, может быть, мои труды и заботы не удадутся на первый раз.
Это, конечно, не остановит меня, потому что я знаю, отчего сразу
не может всё идти хорошо.
Но найдутся, без сомнения, и тут люди, которые скажут, что
причина, почему у меня не всё взошло, не потоки воды, разнёс-
шие мои семена, не ледяная кора, покрывавшая слишком долго
землю, и даже не саранча, которая закопалась ещё до меня, а то,
что я начал обрабатывать мои поля не по прежней рутине и слиш-
ком скоро заменил крепостной труд свободным.
Быв попечителем, я также орал и засевал моё поле позднею
весною, едва оттаявшее от лучей вешнего солнца; на нём была ещё
ледяная кора; в нём была закопавшаяся саранча; труд не был сво-
бодный и прибыльный для обеих сторон.
Мудрено ли, что могли и тут найтись такие, которые не в за-
конах необходимости, не в порядке вещей искали причину, по-
чему моё поле не так скоро дало обильную жатву.
Но неужели же я должен был остановиться, слушая толки и
не веря более в то, что знал верно; неужели должен был изменить
весь план моих действий, променять рациональность и здравый
смысл на рутину и бессмыслие?
Кем был бы я тогда в глазах передовых людей, мнением которых
дорожу, и, — главное* — кем был бы я тогда в собственных гла-
зах моих?
Теперь, когда я начну у себя хозяйничать, я должен буду
прежде всего позаботиться о кредите; мне необходимо доверие
тех, с кем я буду вести мои дела.
Но если кредит и взаимное доверие теперь необходимы для
меня, как для будущего хозяина, то не более ли они мне были
нужны, когда я был попечителем?
Что мог я сделать существенного, не заслужив сначала пол-
ного нравственного доверия тех, которых главная обязанность—
проводить убеждения, и тех, на кого я должен был действовать
путём убеждения?
Вот это-то полное нравственное доверие я и старался всеми
силами водворить и между старыми, и между- молодыми. Но для
этого я должен был действовать прямо и откровенно. В крае, где
постоянно нужно сообразоваться с различием национальностей,
я не мог не быть ровен и одинаков со всеми и строго беспристра-
стен, желая добра и правды всем без различия.
В моих глазах попечитель есть не столько начальник, сколько
миссионер. Он должен не приказывать, а убеждать. Иначе, в
трудных обстоятельствах, когда ему понадобится серьёзный труд

его подчинённых, когда нужно будет сделать воззвание к их
чувству долга и законности, к благородству и достоинству че-
ловека, он не может рассчитывать ни на себя, ни на других.
Таков мой взгляд. Он не мог не казаться странным и даже,
может быть, опасным. Я это очень хорошо знал всегда. Но не
мною я быть не мог. И мне оставалось идти, не отступая, предоста-
вив провидению решить, кто крепче, препятствия ли, которые я
должен был встретить, или я сам.
Следуя моему взгляду, мне нужно было действовать и на уча-
щуюся молодёжь, и на самих наставников. Общество, отцы, сограж-
дане — имели полное право требовать отчёта в моих действиях:
хвалить и порицать.
А тогда можно ли было обойтись обществу, составленному
из нескольких национальностей, без разноречий, ложных слухов
и неправильных толкований?
Но должен ли я был им подчиниться и исказить мой образ дей-
ствий для того только, чтобы утешать себя обманчивою тишиною,
пассивным безмолвием и кажущимся порядком?
Учение и распространение научных истин я считал за священ-
нодействие и глубоко уважал истинных наставников. Но и в
слабых я чтил человеческое достоинство и личность. В молодых
людях я любил и уважал молодость, потому что хорошо помнил
свою.
На этом уважении, которое я заявлял открыто и гласно, ос-
новывал я и то взаимное нравственное доверие наставников и
учащихся, которым начинал уже пользоваться, но не для себя,
а в интересах университета и целого общества этого края.
Я твёрдо знал, что необдуманные порывы молодости и поступки,
противоречащие законам нравственности, будут исчезать само
собою, по мере того, как возрастёт ещё сильнее доверие, а с ним
вместе и значение нравственной власти.
Я знал, что где господствует сила убеждения, там исчезает
произвол с его волнующими следствиями.
Я не мог дождаться этого счастливого времени, но вам, мм.
гг., членам общества, предстоит, — если вы вполне разделяете
мои взгляды и сочувствуете моим убеждениям, —- поддержать дан-
ное мною направление вашим мнением, вашим просвещённым
содействием и любовью к общему благу».
Итак, несмотря на плохую оценку своей работы правитель-
ством, Пирогов не без основания был убеждён в правильности
принятого им направления и призывал киевлян поддержать это
направление «мнением, просвещенным содействием и любовью
к общему благу».
А. И. Герцен об отставке Пирогова и его проводах из
Киева писал, что «проводы Н. И. Пирогова были великолепны.
Это уже не чиновный юбилей Княжевича и не юбилей Вязем-
ской риторики. Нет, это было совершение великого долга —
долга опасного, и потому хвала тому доблестному мужу, кото-

рый вызвал такие чувства, и хвала тем благородным товарищам
его, которые их устроили!». И дальше Герцен отмечает, что
отставка Н* И. Пирогова — одно из мерзейших дел России ду-
раков, против России развивающейся.
«Видеть... падение человека, которым Россия гордится, и не
покраснеть до ушей от стыда — невозможно».
Непосредственно после банкетов Николай Иванович выехал
из Киева в только что приобретённое им небольшое имение в
<с. Вишня близ Винницы, по старому административному деле-
нию Подольской губернии.
5.
Примерно через год министр народного просвещения А. В. Го-
ловнин выдвинул Николая Ивановича на пост руководителя мо-
лодых учёных, готовившихся за границей к профессорской дея-
тельности в отечественных университетах.
Дело в том, что отстранённый от должности попечителя учеб-
ного округа Пирогов оставлен был членом так называемого глав-
ного правления училищ и числился за министерством народного
просвещения.
В мае 1862 г. Пирогов уже был с руководимыми им молодыми
людьми в Германии. Руководство Пироговым подготовкой буду-
щих профессоров было весьма плодотворно, тем более, что, как мы
видели, сам Николай Иванович в своё время прошёл эту стадию
в своей научной подготовке. Головнин же привлёк к себе симпатии
Николая Ивановича и тем, что дал ему возможность опубликовы-
вать работы без цензуры в журнале министерства народного про-
свещения и отдельными книгами.
Среди молодых людей, готовившихся к научной профессор-
ской деятельности, были такие впоследствии выдающиеся и те-
перь ещё известные представители своей науки, как А. А. По-
тебня, В. И. Ламанский, Ф. Ф. Фортунатов, В. И. Ге-
рье, А. Н. Весело веки й, А. А. Вериг о, А. Я. Пас с о вер,
Н. И. Таганцев, А. Б. Думашевский, В. И. Сергеевич,
Н. О. Ковалевский ц др. Их отчёты печатались в журна-
ле министерства народного просвещения, и почти во всех от-
чётах имеются указания на серьёзное влияние Пирогова на
ход их научных занятий.
Один из них, проф. Н. О. Ковалевский, будучи уже
ректором Казанского университета, в своей юбилейной речи
24 мая 1881 г. на торжественном собрании Казанского универ-
ситета и состоящих при нём учёных обществ дал особенно
интересный отзыв, раскрывающий одну поучительную де-
таль того влияния, которое оказывал Пирогов на моло-
дых учёных: «53-летний маститый учёный, которому на на-
ших глазах европейские знаменитости оказывали все ви-
димые знаки глубокого уважения, человек, поражавший широ-
тою эрудиции, философской глубиною мысли и феноменальною

памятью, Пирогов был юноша, нам ровня в погоне за новым
знанием. Горячо и с увлечением искал он его всюду, где
только мог. С жадностью цросматривал демонстрируемые ему
препараты и учёно-учебные пособия по всем отраслям изучения
природы, вступая в оживлённую беседу с нашими заграничны-
ми наставниками и с нами, учащимися, он отовсюду извлекал
для себя что-либо новое, которое тотчас же подвергал крити-
ке с точки зрения, установленной в нём собственным наблю-
дением и опытом, собственным положительным знанием.
Юношескою горячностью к приобретению знания он просто
заражал нас, а собственным способом ассимилировать знания не
простым суммированием, а помощью критической борьбы новых
данных с тем, что имел право считать кровно — своим, он учил
нас учиться» 1.
С своей стороны Николай Иванович хорошо знал всех молодых
учёных, находившихся под его руководством. Это видно из тех
отзывов, какие он давал о них попечителю Одесского учебного
округа А. А. Арцимовичу, обратившемуся к Пирогову с прось-
бой рекомендовать ему кандидатов для заполнения кафедр в пред-
полагавшемся к открытию Новороссийском (Одесском) универси-
тете2, а также из тех отзывов, какие Пирогов систематически да-
вал в министерство народного просвещения. Это последнее видно
хотя бы из той отповеди, какую давало либеральное министерство
народного просвещения А. В. Головнина реакционному напору,
исходившему от известного реакционного публициста того вре-
мени Каткова. «Н. И. Пирогов, — писалось в этой отповеди, —
принявший на себя, как известно, руководить занятиями канди-
датов, занимающихся за границей, постоянно свидетельствовал
об их усердии и ревностной любви к науке. Его отзывы имеют
для нас особенное значение, потому что едва ли найдётся в Рос-
сии хоть один благомыслящий человек, который бы решил усом-
ниться в правдивости того, о чём свидетельствует Н. Я. Пиро-
гов3. (Курсив мой. — А. К.)
После покушения студента Д. В. Каракозова на Александра II
4 апреля 1866 г. Россия отдана была во власть виленского дикта-
тора М. Н. Муравьёва, известного в истории нашей культуры
под именем Муравьёва-вешателя. Министра народного просвеще-
ния Головнина заменил бесславной памяти Д. А. Толстой, со-
вмещавший и пост обер-прокурора святейшего синода. Профессор-
ский институт за границей, которым руководил Пирогов, был рас-
формирован, а Пирогов был уволен в отставку даже без обещанной
Головниным пенсии. Так опять насильственно оборвалась плодо-
1 Н. О. Ковалевский, Н. И. Пирогов, стр. 6—7 («Известия и учё-
ные записки Казанского университета», май — июнь 1881).
2 А. В. Маркович, Двадцатипятилетие Новороссийского универси-
тета, стр. 111—113 («Записки Новороссийского университета», т. 53, Одесса
1890).
3 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 929.

творная работа Пирогова по подготовке для нашего отечества
учёных, профессоров.
Ко времени пребывания Николая Ивановича за границей
(1862—1866 гг.) относится издание его «Основ общей военно-полевой
хирургии» на немецком языке. Эта книга принята была научным
миром Западной Европы «как руководство к действию». По пред-
ложению русского военно-медицинского ведомства Пирогов пе-
реработал эту книгу и выпустил её в 1865—1866 гг. в двух частях
под заглавием «Начала общей военно-полевой хирургии, взятые
из наблюдений военно-госпитальной практики и воспоминаний
о Крымской войне и о Кавказской экспедиции». По свидетельству
специалистов, в этой книге даны классические положения из
области военно-пОлевой хирургии, которыми, как аксиомами,
врачи пользуются и до настоящего времени.
За время пребывания за границей, с 1862 по 1866 г., Николай
Иванович дал ряд богатейших по своему содержанию и значению
статей по вопросам народного образования: «Замечания на проект
устава общеобразовательных учебных заведений и на проект об-
щего плана устройства народных училищ», «Замечания на проект
общего устава императорских российских университетов», «Уни-
верситетский вопрос», «О воскресных школах» и ряд писем, по-
священных различным педагогическим вопросам. Из них особенно
ценны письма из Гейдельберга по вопросам подготовки молодых
людей к профессорской деятельности.
Вместе с другими ранее опубликованными статьями эти статьи
открывают новый период в развитии нашей отечественной педа-
гогики. Внимательное изучение этих работ Николая Ивановича
Пирогова показывает, что здесь мы имеем дело с развитием само-
стоятельной, очень глубокой педагогической системы, основанной
на богатейших разносторонних проницательных наблюдениях
автора над действительным положением воспитания и образова-
ния в нашей стране и на глубоком понимании им задач культур-
ного развития.

IV
ГЛАВНЕЙШИЕ ВОПРОСЫ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ
СИСТЕМЫ Н. И. ПИРОГОВА
1. Социально-политические идеи в педагогической системе Н. И. Пи-
рогова. 2. «Конечная цель разумного воспитания» и система гума-
нитарного образования. 3. Система учебных заведений гуманитарных
и реальных. 4. Пути и средства всестороннего развития учащихся.
5. Специально-воспитательные воздействия на учащихся в школах. ..
6. Борьба с произволом и насилием в отношениях учителей к
учащимся. 7. Организационно-административное руководство сред-
ней школой. 8. Пути и виды подготовки учителей. 9. Универси-
тетский вопрос; способы обучения в университетах и орга-
низация занятий; организационно-административное руководство
университетами на основе коллегиальности.
1.
Изучение педагогических сочинений, биографи-
ческих и автобиографических данных, оставленных
нам Н. И. Пироговым, показывает, что на протяжении
всей своей жизни и непродолжительной работы на
посту попечителя двух учебных округов он непре-
клонно осуществлял одну основную идею: всеми имевшимися у него
силами и средствами боролся с сословно-крепостническим строем
в системе образования и стремился к тому, чтобы поставить обра-
зование и воспитание подрастающих поколений на всех ступенях
школы на службу назревавшим потребностям нашей страны во
всех областях культуры в пореформенное время.
В политическом смысле он не был революционером. Существо-
вавший при нём государственный монархический строй он при-
нимал как неизбежное. Изменение его он оставлял делу времени.
Но и в существующем строе он искал разумных, здоровых, мо-
рально чистых человеческих отношений и всеми доступными
ему средствами стремился их развивать, не подозревая того,
что все его благородные стремления обречены монархическим
строем на гибель.
Начиная с знаменитых «Вопросов жизни> и кончая своими по-
следними педагогическими статьями по университетскому вопросу,
Пирогов вёл борьбу с сословными и национальными привилегиями
прежде всего в деле народного образования и распространения
культуры и науки в нашей стране. Он подверг жестокой кри-

тике все традиции и организационные формы, которые задержи-
вали рост образования в стране, мешали разумной постановке
воспитательно-образовательного процесса в школах, росту науки
в университетах. Свои убеждения Пирогов проводил со всей откро-
венностью, правдивостью, последовательностью и несгибаемостью.
Таким образом, педагогические позиции Пирогова теснейшим
/образом сплетались с политическими стремлениями демократи-
ческого либерализма, отличавшего его и от представителей бюро-
кратов-реакционеров и консерваторов, и от представителей рево-
люционной демократии.
Связь педагогических идей Пирогова с его социально-полити-
ческими стремлениями отчётливее всего выразилась в его ответ-
ных речах при расставании с передовыми, прогрессивными об-
щественными силами Киевского учебного округа.
Мёі располагаем четырьмя речами Пирогова, отвечавшего на
прощальные речи многочисленных общественных организаций:
1) «При прощании с Киевским учебным округом», 2) «При
прощании со студентами университета св. Владимира», 3) «При
прощании с Киевом» в ответ на речи многочисленных киевлян,
провожавших Пирогова за город, 4) «При посещении Бердичев-
ского казённого еврейского училища 2-го разряда».
Каждая из этих речей представляет собой отрывок из целост-
ного, оригинального и значительного по своему содержанию миро-
воззрения выдающегося деятеля, борца за просвещение в эпоху
60-х годов. Хотя эти речи в основном являются выражением только
либерализма, но это был либерализм 60-х годов, смелый, незави-
симый, энергичный, призывавший не к примиренчеству и со-
глашательству, а к движению вперёд по крайней мере на поприще
духовной культуры, в области науки и просвещения.
Для характеристики социального мировоззрения Пирогова
в особенности характерна его речь «При посещении Бердичевского
казённого еврейского училища 2-го разряда». В этой речи Пиро-
гов глубоко для своего времени объясняет национальную
вражду, разжигаемую правящей верхушкой. Пирогов правильно
полагал, что различие в религиозных убеждениях «есть только
кажущаяся причина междунациональной вражды». Она является
только предлогом. Подлинной же причиной Пирогов считает ту,
«которая производит несогласие, зависть и вражду между различ-
ными классами одного и того же народа. Бедный класс завидует
богатому; богатый презирает бедного; сильный — слабого; ко-
роче, причина'в начале сословном, глубоко вкоренившемся в чело-
веческое общество — до того, что каждая нация в глазах другой
представляет собою и другое, враждебно-настроенное сословие» г.
И далее Пирогов указывает, что наибольшая вражда христиан-
ского общества против евреев исторически имела место в те времена,
когда наиболее сильно давал себя знать кастовый строй общества.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 827—828.

Наоборот, наибольших правоуравнений, сближения и дружбы
с другими национальностями евреи могут ожидать только в тех
обществах, в которых сословное начало заметно ослабело». Как
видим, говоря о сословном начале, Пирогов имеет в виду не столько
сословие в собственном смысле слова, сколько то,-что мы теперь
называем классами и классовыми отношениями в обществе.
Свои личные отношения к сословным и национальным предрас-
судкам Пирогов характеризуете выражениях, достаточно энергич-
ных, подчёркивая несовместимость этих предрассудков с наукой
и научным образованием. «С тех пор, как я выступил на по-
прище гражданственности путём науки,—говорит Н. И. Пирогов,—
мне всего противнее были сословные предубеждения, и я невольно
перенёс этот взгляд и на различие национальностей. Как в науке,
так и жизни, как и между моими товарищами, так и между моими
подчинёнными и начальниками, я никогда не думал делать раз-
личия в духе сословной и национальной исключительности. Эти
же убеждения я перенёс и на евреев, когда, по обстоятельствам
жизни и службы, вступил в прикосновение с их обществом.
Эти же убеждения, как следствия моего образования, вырабо-
тавшись целою жизнью, сделались для меня уже второю натурою
и не покинут меня до конца жизни». (Курсив мой. — А. if.)
Заслуживает серьёзного внимания одна из важнейших основ
в мировоззрении Пирогова по крайней мере в ту эпоху,
когда он действовал как учёный, как попечитель учебного округа.
Он рассматривал жизнь человека как «беспрерывную,нередко роко-
вую борьбу — всего чаще с самим собою на пути к совершенству,
и что эта борьба зависит от врождённого, ничем не остановимого
стремления к совершенству». В этом сказывается глубокий, бла-
городный оптимизм Пирогова и вместе с тем оптимизм не пассив-
ный, а деятельный. Источники и средства для разумной борьбы за
более совершенную жизнь Пирогов видел в науке, отвечающей на
потребности жизни и распространяемой через школу, а потому ме-
жду наукой, жизнью и школой он видел органическую связь.«Шко-
ла и жизнь, в его глазах, есть одно нераздельное целое». Проща-
ясь с Киевским учебным округом, Пирогов выражал убеждение,
что его взгляды разделяют учёные, учителя и сотрудники округа.
Для науки и для учёных и образованных людей он не видел
другой цели, кроме стремления к истине, а школа, как одно из
проявлений жизни с её борьбой и увлечениями, служит в его гла-
зах не чему иному, как «достижению вечной правды»г т. е. дости-
жению наибольшего совершенства личной и общественной жизни.
Таким образом, Пирогов ставил науку и школу на службу жизни.
Вместе с тем он являлся проповедником исключительно высокого
отношения к каждой человеческой личности и её достоинству,
что составляет одну из характерных особенностей его мировоз-
зрения и его благородного отношения к людям. Такое отношение
он считал «глубоко хранящимся» в душе каждого образованного
человека. Эти идеи Пирогов считал вечными, непреходящими.

«И потому, — говорит он в прощании с учебным округом, — если
мы верно служили идее, которая, по нашему твёрдому убеждению,
вела нас к истине путём жизни, науки и школы, то будем надо*
яться, что поток времени не унесёт её вместе с нами». Служение
этой идее Пирогов считал особенно важным в то время, когда стра-
на вступала, как он выражался, «в новую эру её существования».
В речи при прощании со студентами университета Пирогов
дал прекрасный урок об отношении к молодёжи, её стремлениям,
увлечениям и ошибкам. «Я, — сказал он, — принадлежу к тем
счастливым людям, которые хорошо помнят свою молодость...
От этого я, стареясь, не утратил способности понимать и чужую
молодость, любить и, главное, уважать её. Мы все знаем, что нужно
почитать стариков потому, что старики — наши отцы и деды, и
каждый из нас чем-нибудь им обязан... Но не все знают, что и
молодость должно уважать. Она является нам тотчас же с её стра-
стями, вспышками и порывами на первом плане. Правда, и её из-
виняют, приводя незрелость, неопытность и увлечения. •• Между
тем, кто не забыл своей молодости и изучил чужую, тот не мог
не различать и в её увлечениях стремлений высоких и благородных,
и не мог не открыть и в её порывах явлений той грозной борьбы,
которую суждено вести человеческому духу за дорогое ему стремле-
ние к истине и совершенству» *,
В этой речи Пирогов раскрывает ту борьбу, какую ему при-
шлось выдерживать за его открытое, правдивое, чуткое и доверчи-
вое отношение к молодёжи. Вместе с тем он указывает, что
результаты в такого рода делах обнаруживаются не скоро и не без
препятствий, что он не приказывал, а убеждал, заботился не о
внешности, а о развитии у молодёжи чувства долга, что он одина-
ково относился к молодёжи различных национальностей, что такого
рода отношения упрочат нравственную свободу и разовьют само-
деятельность и любовь к науке, что, несмотря на все препятствия,
он оставался самим собой и, расставаясь, остаётся верным своим
убеждениям. «Итак, — закончил свою речь Пирогов, — слу-
жите верно науке и правде и живите так, чтобы, состарившись,
могли безупречно, вспоминать вашу и уважать чужую молодость» 2.
Этот призыв служить верно науке и правде был прекрасно
запёчатлён, как мы видели, личным примером этого подлинно
великого, подлинно правдивого и честного учёного и администра-
тора, ставшего действительно учителем для блага молодёжи мно-
гих поколений нашей страны.
Как в «Вопросах жизни», так и во многих других своих статьях
Пирогов то и дело повторяет свою излюбленную формулировку
основной цели и задачи воспитания и образования: «Ищи быть
и будь человеком». Что означает это выражение Пирогова?
Мысль, заложенную в этом выражении, лучше всего, наиболее
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 819—820.
2 Там же, стр. 824.

ясно и отчётливо Пирогов раскрывает в своей речи на торжествен-
ном акте Ришельевского лицея в Одессе 1 сентября 1857 г. «Но-
воселье лицея». «Мы все стремимся, — говорит он, — и созна-
тельно и бессознательно олицетворить тот идеал человека,
который каждая нация создаёт для себя в различные периоды
своего развития».
Как видим, у Пирогова идеал человека связывается с нацио-
нальной почвой, на которой вырастает этот идеал, и вместе с тем
с историческим развитием каждой нации. Таким образом, идеал
человека приобретает естественно-исторический, постоянно про-
грессирующий, динамический характер. Человек Пирогова — это
естественно-историческое существо, постоянно совершенству-
ющее свои душевные качества и свойства. «Человеком, как я его
понимаю, — пишет Пирогов, — может быть каждый,... приучив-
шись с ранних лет хорошо пользоваться различными свойствами
души». Следовательно, в идеале человека Пирогова нет ничего
абстрактного, выходящего за пределы возможностей и сил каж-
дого из нас. Осуществление такого идеала человека предпола-
гает обязательным для каждого из нас постоянное деятельное
совершенствование своих сил, уменье «хорошо пользоваться
ими». Недопустим только застой, успокоение в достигнутом.
Национальный характер этого идеала опять-таки не означает
национальной ограниченности. Стремление стать возможно бо-
лее совершенным человеком, развить в себе уменье «хорошо поль-
зоваться различными свойствами своей души» исключает эту
национальную ограниченность. «Все мы, к какой бы нации ни при-
надлежали, можем сделаться через воспитание настоящими
людьми—каждый различно, нисколько не переставая быть гра-
жданином своего отечества и ещё рельефнее выражая, через воспи-
тание, прекрасные стороны своей национальности» 1. Следователь-
но, национальные различия не мешают становиться «гражданином
своего отечества».
В стремлении к идеалу человека Пирогов предполагает рас-
крытие прекрасных сторон своей национальности. Так, во взгля-
дах Пирогова мы имеем одного из лучших передовых представите-
лей педагогической мысли по вопросу о национальном характере
воспитания и культуры, направленной на пользу своего отечест-
ва, а также к достижению общечеловеческого идеала совершенства.
Пирогов ревниво-ригористически относится к намеченному им
идеалу воспитания в смысле развития душевных сил человека и
уменья «с ранних лет хорошо пользоваться различными свойства-
ми души». Просвещение ума и образование он рассматривает, как
высочайшую цель жизни. «Воспитание наших детей и даже от-
части перевоспитание нас самих» он считает «главною порукой за
будущее благосостояние нашего общества» и «главною его ос-
новой». Он требует, чтобы эта цель осуществлялась всеми: и роди-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 78.

«гелями, и учащимися, и обществом, и правительством. Никакие по-
сторонние соображения и интересы не должны мешать осуществле-
нию этого идеала. Все и всё должны содействовать образованию
и воспитанию подрастающих поколений, исходя из искреннего,
глубокого убеждения, что образование ценно само по себе, неза-
висимо от каких бы то ни было утилитарных или других побочных
соображений о карьере, о выгодах и преимуществах, связанных
с получением диплома или свидетельства о полученном образова-
нии. Отец, давая образование своему сыну, подчиняясь стре-
млению воспитать из сына подлинного человека, должен быть гото-
вым «всем жертвовать для нравственно-жизненной необходимости
сына», будучи уверен, «что всё прочее в жизни должно прийти
само собою; а если и не придёт, то он всё-таки ничего не потеряет
в сущности». «Сын... с ранних лет приучается видеть в образовании
нравственную необходимость и ценит его, как самую жизнь». «На-
ставник... решается предпочесть форме дух, мёртвой букве живую
мысль;... в науке он видит не просто сборник знаний, а мощное
средство действовать на нравственную сторону ребёнка...» Он
«уже не заставит ребёнка изучать науку одними устами, но напра-
вит её на развитие той или другой душевной способности детей,
и каждый учитель сделается вместе и воспитателем». Наконец,
целое общество, «решившись осуществлять в жизни лозунг «ищи
быть и будь человеком», тем самым «выразит, что воспитание
для всех, без различия сословий и состояний, так же необходимо,
как хлеб и соль, и... не пощадит никаких издержек для достиже-
ния цели..., сделает для всех и каждого просвещение обязатель-
ным...» Ч
2.
Одновременно с Пироговым или несколько позже его об идеале
человека как цели воспитания говорят и пишут представители на-
шей революционно-демократической интеллигенции того времени:
Н.Т. Чернышевский иН. А. Добролюбов, а также
Д. И. Писарев; но каждый из них вкладывает некоторые свое-
образные и в то же время наиболее заветные мечты и планы на
будущее нашего отечества. «Заботьтесь же прежде о том, — пи-
шет, например, Н. Г. Чернышевский, в полном согласии с Пиро-
говым,— чтобы ваш воспитанник стал человеком в истинном
смысле слова». Но быть человеком, по мысли Н. Г. Чернышев-
ского, как революционера-демократа, означало не просто развить
в себе природные качества, а развить такие качества, которые
«дали бы силу стать гражданином,1 способным, когда придёт на-
добность, к решительным общественным действиям*. (Курсив
мой. — А. К.) В том же направлении, что и Пирогов, Н. Г. Чер-
нышевский в понятие образованности вкладывает три качества:
(обширные знания, привычку мыслить, благородство чувств.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 78—80.

«У кого мало познаний, — пишет он, — тот невежда; у кого ум не
привык мыслить, — тот груб и тупоумен; у кого нет благородных
чувств,— тот человек дурной».
И для всех наших передовых мыслителей и общественных дея-
телей эпохи 60-х годов является общей, наиболее характерной
чертой забота о гуманистическом образовании, т. е. о таком обра-
зовании, в центре которого стояло бы изучение человека и разви-
тие в каждом учащемся лучших свойств его природы. В момент
исключительного развития естествознания и возлагаемых на это
развитие чисто практических, утилитарных надежд они, в от-
личие от таких представителей западноевропейской педагогики,
как Спенсер, всё же остаются гуманистами в самом возвышенном,
благородном смысле слова.
«Как ни возвышенно зрелище небесных тел, — пишет Н. Г. Чер-
нышевский, — как ни восхитительны величественные или оча-
ровательные истины природы..., человек важнее, интереснее всего
для человека. Поэтому как ни высок интерес, возбуждаемый астро-
номией), как ни привлекательны естественные науки, — важней-
шею наукой остаётся и останется навсегда наука о человеке».
Даже наиболее увлекающийся естествознанием Д. И. Писарев,
отдавший исключительную дань естественным наукам, при всех
своих увлечениях и крайности в этом направлении, настойчиво
защищал именно гуманистическое образование с его результа-
тами именно гуманизирующего свойства.
Будущему юристу, офицеру, администратору, технологу, —раз-
вивает Д. И. Писарев мысли Пирогова, — надо прежде всего одина-
ковое общее образование, «которое бы возвысило и укрепило в"
них чувство и сознание собственного человеческого достоинства».
Незачем приводить по этому поводу отдельные выражения
Н. А. Добролюбова. Достаточно указать, что он с юношеской
пылкостью и благородством подхватил идеи Пирогова, изложен-
ные им в «Вопросах жизни». «Духом правды, благородства и глу-
бокого убеждения, — писал Н. А. Добролюбов об этой статье
Пирогова,—'веет на вас всё написанное им*.
Таким образом, своим изложением программы и направления
педагогической деятельности Пирогов оказался выразителем убеж-
дений прогрессивных и вместе с тем самых могущественных
вдохновителей передовой мысли и действий лучшей части
общества своего времени. А это тем более ценно, что в широких
массах так называемого просвещённого и образованного общества
того времени взгляды Пирогова далеко не были хоть сколько-
нибудь широко распространёнными. В противоположность этому
Пирогов наблюдал по меньшей мере поверхностное, вульгарно-
утилитарное отношение к образованию.
«Как ни больно, но я должен признаться, — пишет Пирогов, —
что нахожу преобладающим взгляд чисто материальный на эту,
после религии, самую высокую сторону нашей общественной
жизни.

И богатые и бедные—все мы немногое, очень немногое, прино-
сим в жертву воспитанию наших детей.
Просвещение ума и образование есть для нас не цель высокая
жизни, а только средство — и то неверное — к улучшению ма-
териального быта» К
В мягкой форме вопросов сначала перед одесской обществен-
ностью, а затем и в широком масштабе в общей прессе Пирогов
намечает большую программу по преобразованию взглядов на
систему образования и воспитания. В этой программе он обращается
к двум категориям общества: во-первых, к самому обществу,
включая в него и родителей, кровно заинтересованных в судьбе
своих детей, во-вторых, к учительству. Обращаясь к обществу,
он пишет: «Но что же мы сами делаем для высшего нравственного
быта наших детей, без которого шатки основания и материаль-
ного?
Употребляем ли мы достаточно наши материальные средства
к достижению этой высокой цели?
Отреклись ли мы, хоть сколько-нибудь, от эгоизма и корыст-
ных взглядов на жизнь, чтобы осуществить высокий идеал воспи-
тания в нашем потомстве?
Стремимся ли мы с одушевлением и самопожертвованием, за-
быв хоть на время настоящее, жить в нашем будущем?
Сознаём ли Мы ясно всё прекрасное и высокое этого будущего?
Как смотрит ещё до сих пор наше общество на воспитателей
и наставников будущего поколения целой нации?
' Ценит ли оно довольно их призвание, труд и заслуги?
Существует ли доверенность и полное сочувствие между роди-
телями и наставниками, и внушены ли эти чувства детям?»
Иначе говоря, от общества, включая в него и родителей, Пи-
рогов требует, во-первых, не останавливаться перед необходимы-
ми затратами материальных средств на воспитание и образова-
ние подрастающих поколений; во-вторых, отречься от эгоизма и
своекорыстных взглядов на образование и жить высоким идеа-
лом воспитания; в-треть»х, высокой оценки призвания, труда и
заслуг учителей, а также полного взаимного доверия между роди-
телями и учителями, полной согласованности их действий и вну-
шения детям отзывчивого, доверчивого отношения к учителям.
Чем объяснить такое исключительное внимание и уважение
Пирогова к учительству и его труду? Ведь среди учителей того
времени было немало людей и не заслуживающих такого ува-
жения по своим личным качествам, да и по отношению к своим
обязанностям и к учащимся.
Высокое уважение к учительству, к чему призывал Пирогов,
объясняется существом педагогического труда. В самом существе
педагогического труда с неизбежной необходимостью заключаются
элементы, заслуживающие уважения. Какими бы качествами учи-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 76.

тельни отличался, он обязан в своей работе с учащимися постоянно
вращаться в сфере науки, научного образования и знаний, так
важных для каждого из его учеников. По долгу и обязанностям
воспитателя подрастающих поколений он опять-таки, в силу су-
щества своей работы, обязан быть проводником только наиболее
возвышенных и благородных идей и принципов. Какие бы то ни
было отступления в этом направлении будут у учителя либо вынуж-
денными силой внешних, от него не зависящих условий и об-
стоятельств, либо вследствие его недостаточной воспитанности,
опять-таки в значительной мере от него не зависящей. Только
косность в невежестве, личная злая воля, личная грубость, же-
стокость и тому подобные качества должны быть отнесены на счёт
личной ответственности учителей и, понятно, непростительны для
учителя. Наконец, надо иметь в виду, что, как бы то ни было, учи-
тель по долгу своих обязанностей разделяет труд с родителями
учащихся. А это опять-таки даёт серьёзное основание для того,
чтобы уважать учителя наряду с родителями.
Вот почему не только в данном случае, но и на протяжении
всей своей работы в качестве попечителя учебного округа Пирогов
и своим личным отношением к учителям, и своими распоряжени-
ями и указаниями систематически и, можно сказать, очень рев-
ниво, строго последовательно проводил требование полного ува-
жения к учительскому труду и учителям. Он не закрывал глаза
на то, что среди учителей попадались и негодные люди.Об отноше-
нии к таким учителям не могло быть двух мнений: их нужно было
отстранять от учительской работы.
Однако простое предположение, что среди учителей есть негод-
ные люди, Пирогов не считал основанием для недоверия и неува-
жения к учительству в целом.
Вместе с тем Пирогов предъявляет высокие требования к учи-
телям. Он требует от них серьёзного, сознательного отношения
к своему призванию и деятельности, любовного отношения к делу,
самостоятельного или под руководством опытных педагогов изуче-
ния трудного искусства воспитания.
Итак, в то время, когда, например, в Англии Спенсер и ряд дру-
гих общественных деятелей ведут энергичную кампанию в пользу
утилитарного образования, Пирогов возвышает голос в пользу
общечеловеческого, гуманитарного образования. Перед глазами
Спенсера и других общественных деятелей за рубежом во вторую
половину XIX в. на первом плане стоит идеал человека-дельца,
занятого увеличением личных материальных благ и их распре-
делением, развивается милитаризм и шовинизм. На этот путь
становился в ряде своих статей и Д. И. П и с а р е в. Но Пи-
рогов, ясно сознавая задачи нового экономического уклада по-
реформенной России, не пошёл по этому пути.
Пирогов выдвигает перед русской общественностью задачу —
воспитать совестливого, честного, искреннего, самоотверженного и
вместе с тем чуткого к нуждам других людей, гражданина

России со всеми особенностями исторической жизни, быта и
моральных взаимоотношений между людьми. Да, именно гражда-
нина, а не дельца, не чиновника-бюрократа, не солдата, —
гражданина, который не за страх, а за совесть везде и всюду со-
блюдает чувство законности, сознание своей ответственности и
бескорыстно, со всем энтузиазмом, энергией и настойчивостью
борется за правду, за счастье народа. Таким образом, в этом на-
правлении Пирогов является продолжателем традиций идеологии
русского народа. Как в эпосе нашего народа и под пером
наших прогрессивных гениальных поэтов и писателей, так и
у Пирогова мы постоянно слышим идеи и принципы гуманности,
совестливости, чуткости к человеку, к его горю и страданиям.
Однако гуманизм Пирогова являлся гуманизмом буржуаз-
ного просветителя: он примирялся с существующим государ-
ственным строем, основанным на эксплоатации и угнетении тру-
дящихся, он призывал к непротивлению насилию. Только гении
человечества Ленин и Сталин дали учение подлинного гуманизма,
подлинной человеческой культуры, подлинной заботы о человеке.
Сам Пирогов не ставил себе задачи развивать свою особую
педагогическую систему. Он просто и непосредственно, с полной
ясностью, откровенностью и правдивостью высказывал свои за-
ветные взгляды, соображения и предложения по отдельным инте-
ресовавшим его и русскую общественность вопросам воспитания
и образования подрастающих поколений на благо родины. Но так
как эти высказывания Николая Ивановича были результатом всего
его мировоззрения, основанного на личном опыте и наблюдениях,
и вытекали из всего склада его оригинальной целостной натуры,
то естественно, что каждый частный вопрос служил выражением
его педагогического мировоззрения.
По счастью, Пирогов оставил нам ключ к раскрытию сущности
его системы и её составных частей. Этот ключ дан нам в его ответе
на вопрос о том, что нужно понимать под «правильным, нравствен-
ным воспитанием».
«Конечная цель разумного воспитания,—классически от-
чётливо формулирует он свой ответ, — должна заключаться в
постепенном образовании в ребёнке ясного понимания вещей окру-
жающего мира .и преимущественно общественного, т. е« того, в
котором ему со временем придётся действовать. Это прежде всего.
Затем 'последовательным результатом такого понимания должно
быть возведение добрых инстинктов детской натуры в сознатель-
ное стремление к идеалам правды и добра. И, наконец, в задачу
боепитания, как результат того и другого, должно входить посте-
пенное образование нравственных современных убеждений, обра-
зование твёрдой и свободной воли и, следовательно, воспитание
тех гражданских и человеческих доблестей, которые составляют
лучшее украшение времени и общества.
Задача,очевидно,нелёгкая,но не надо забывать, что приходится
иметь дело с материалом, в большей.части случаев послушным и

восприимчивым. Не надо забывать, что многое из начертанной
программы уже хранится в детской натуре и eit присуще» 1.
(Курсив мой. — А. К.)
В этой формулировке «конечной цели разумного воспитания»
налицо ряд исключительных достоинств. Во-первых, здесь от-
чётливо выявлен исторический подход к определению целей
воспитания. Такой подход представляет полную возможность
заполнить эту цель конкретным содержанием, вызываемым об-
щественными потребностями каждой эпохи и каждой данной ста-
дии развития общества. Во-вторых, во взглядах Пирогова на ко-
нечную цель воспитания мы имеем отчётливо выраженный общест-
венный характер воспитания, подчинение воспитания задачам об-
щественно-политического порядка, так как он требует: 1) выработ-
ки у воспитанника «ясного понимания мира и преимущественно
общественного*, 2) подготовки воспитываемого к деятельности в
обществе, «в котором ему со временем придётся действовать», 3) во-
спитания тех «гражданских и человеческих доблестей, которые со-
ставляют лучшее украшение времени и общества*. Наконец, нельзя
не указать, что всё это определение проникнуто глубоким опти-
мистическим пониманием природы детей, так как Пирогов рас-
сматривает воспитываемых как «материал, в большей части слу-
чаев послушный и восприимчивый», и полагает, «что многое
из начертанной программы уже хранится в детской натуре и
ей присуще». Приведённая формулировка конечной цели
воспитания заслуживает внимания и в том весьма существенном
отношении, что ею преодолевается весьма распространённое в
педагогической литературе односторонне интеллектуалистиче-
ское направление. Ко второй половине XIX в. это направление
особенно окрепло и распространилось под влиянием немецкого
философа-педагога Гербарта и его школы. В своей форму-
лировке конечной цели воспитания Пирогов подчёркивает необ-
ходимость, кроме понимания окружающего мира и общественных
отношений, 1) «возведения добрых инстинктов детской натуры
в сознательное стремление к идеалам правды и добра*, 2) «образо-
вания твёрдой и свободной воли*, 3) воспитания «гражданских и
человеческих доблестей*. Все эти только что названные качества
по самому их существу не могут быть достигнуты только интеллек-
туалистическим путём, а обязательно предполагают развитие и
укрепление воли и- волевых упражнений.
Нетрудно Видеть, что определение конечной цели воспитания,
сформулированное Пироговым, составляет обширнейшую от-
чётливую программу научно-исследовательской и практической
педагогической работы.
Общественно-исторический характер программы делает ее ин-
тересной и в наше время, и в наших общественно-исторических
условиях, когда открыт такой широкий простор и неисчерпае-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 325.

мые возможности для научно-педагогической работы и для твор-
ческой работы в практике учебно-воспитательного дела в нашей
стране. Надо сознаться, что и в области теоретической педагогики,
и в области педагогической практики нам нужно ещё очень и очень
много поработать, чтобы подойти вплотную к выполнению этой
программы. Нужно установить порядок и ступени «постепенного
образования в ребёнке ясного понимания вещей окружающего
мира и преимущественно общественного», «... в котором ему со
временем придётся действовать». Надо вскрыть «добрые инстинкты
детской натуры». Надо выяснить для себя и для детей конкретные
идеалы «правды и добра» коммунистического общества на дан-
ном историческом этапе нашего социалистического отечества. Боль-
шой научно-исследовательской работы и в практике воспитания
требует проблема «возведения добрых инстинктов детской при-
роды в сознательное стремление к идеалам правды и добра». По
этой программе перед педагогами теоретиками и практиками стоит
задача «постепенного образования нравственных современных убеж-
дений», «образование твёрдой и свободной воли», «воспитания
гражданских и человеческих доблестей», составляющих лучшее
украшение нашего социалистического общества.
С исключительной ясностью, отчётливостью и проницатель-
ностью учёного-натуралиста взглянул Пирогов на педагогиче-
ский процесс и воспитательно-образовательную работу в семье,
в школе, в университете и вне школы — в жизни. Это дало
ему возможность вскрыть с полной ясностью и отчётливостью всё
богатое разнообразие и своеобразие педагогической работы и оста-
вить нам ряд ценнейших указаний и заветов научного понимания
педагогического процесса. «Воспитание ребёнка, —пишет Пиро-
гов, — есть очень сложный нравственно-физический эксперимент.
Успех его зависит от такого множества условий, что нельзя с
точностью определить результаты ни одной меры, как бы она ни
казалась рациональною или нерациональною» К
Однако сложность педагогического процесса и разнообразие
последствий педагогических мероприятий не дают ещё оснований
для неверия в научное построение педагогической работы*
И Пирогов везде и всюду настойчиво исследует педагогиче-
ский процесс, проводит анализ факторов и условий, от которых
зависит успех педагогической работы, и учит этому своих чита-
телей и последователей.
Открывая и устанавливая ряд факторов и условий, ведущих
педагогический, процесс к успешным или явно отрицательным
результатам, он в то же время подсказывает и пути усовершенство-
вания педагогического дела.
Он с полной ясностью устанавливает тесную взаимную зави-
симость и связь между воспитанием, образованием и обучением.
«Слово, имеющее смысл чисто материальный — воспитание, —
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 196.

пишет Пирогов, — получило у нас другой смысл, и теперь ска-
зать: я «воспитываю», а не «образую» можно только про дерево
или про скотину. Остались слова: «обучение» и «просвещение»,
которые отличаются от «воспитания», но не от «образования».
А как воспитывать без образования и образовывать, не уча, не
просвещая,—нельзя, то, стало быть, воспитывать не уча можно
разве в таком возрасте, когда человек ещё бессловесен.
Но и учить, не образуя и не воспитывая, также нельзя. Вся
наша нравственность, добро, свет — всё ученье. И учить, не
воспитывая, не образуя, значило бы не учить, а делать что-то
другое»1.
Этим раскрытием содержания и взаимосвязи основных пе-
дагогических понятий Пирогов первый, и притом самостоятельно,
обосновал у нас ту педагогическую позицию, которая называется
теорией воспитывающего обучения, задолго раньше, чем эта идея
стала у нас известна по трудам Гербарта и гербартианцев.
Пирогов решительно осуждает «разделение научной части учи-
лища от воспитательной», в каких бы видах и формах это ни
выявлялось, и рассматривает педагогический процесс как еди-
ный учебно-воспитательный процесс.
Между тем он должен был констатировать, что в школах его
времени имело место обучение без воспитания. «Наши заведения
в полном смысле слова — учебные заведения, и мы сами —учители,
отнюдь не воспитатели» 2.
Пирогов предостерегает своих читателей от серьёзных послед-
ствий обособления обучения от воспитания, в особенности для
тех детей, родители и семьи которых «и по средствам, и по своему
общественному положению занимают низшие ступени общества»»
Глубоко верно он указывает, что воспитание может иметь и дей-
ствительно нередко имеет место «помимо всякой преднамеренной
теории и независимо от того, обращено ли на это внимание». Не
получая правильного воспитания в шкоде, посредством обуче-
ния, под руководством учителей, дети сами вырабатывают «сво-
его рода нравственный кодекс». Особенно интенсивно происходит
этот процесс выработки собственного «нравственного кодекса»
именно в школьном возрасте. Вот почему Пирогов и предупреждает
своих читателей: «не учивши дитя, можно вырастить круглого
невежду; но если его не воспитывать, то оно воспитается собствен-
ными средствами, и вся разница будет заключаться в том, что
оно может воспитаться дурно тогда, когда могло бы воспитаться
разумно и правильно» 3.
Отсюда становится понятным, почему Пирогов так настойчиво,
систематически заботится и в теории, и на практике о превраще-
нии школ в учебно-воспитательные учреждения. Он требует, чтобы
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 512.
2Там же, стр. 323.
3 Там же, стр. 324.

школы достигали не только учебных, но и воспитательно-образо-
вательных результатов. От всех учителей он ожидает разносторон-
него нравственного влияния на учащихся как самим препода-
ванием науки, так и разнообразными воспитательными мероприя-
тиями. В этих тенденциях заключается источник и мотив разно-
сторонних забот Пирогова о том, чтобы поднять и укрепить ав-
торитет учителей в глазах учащихся.
Наконец, здесь же, в этом стремлении к воспитательному
влиянию школы на учащихся, заключается исключительно чут-
кое) отношение Пирогова к общественной жизни и семье уча-
щегося, к запросам жизни, к школе.
Всё содержание обучения, образования, воспитания в школе
Пирогов предназначает для подготовки к Жизни человека с убеж-
дениями, борца за правду, способного к самопожертвованию,
ищущего сочувствия не в узком кругу людей, а в широком кругу
человеческого потомства. В этом, как мы уже говорили, заклю-
чается понятие педагогического гуманизма Пирогова. До него
гуманистическое образование связывалось исключительно с изу-
чением классических — латинского и греческого — языков, а
реальное—с изучением естествознания.
В эпоху Пирогова как на Западе, так и у нас разгоралась
борьба между этими двумя системами образования1. Пирогов
очень сочувственно относится к старому классическому образо-
ванию в средней школе с изучением латинского и греческого
языков и литературы античного греко-римского мира. Но в
вопросе о преимуществах каждой*из этих двух систем обра-
зования Пирогов не считает для себя возможным отдать пред-
почтение какой-либо одной из них. Этот вопрос Пирогов считает
нерешённым для науки и для искусства воспитания. И ту и дру-
гую из этих двух систем образования Пирогов считает одинаково
пригодными для осуществления общечеловеческого гуманистиче-
ского образования. «Посредством ли изучения древних языков
и математики, или посредством новых и естествоведения совер-
шится общечеловеческое образование вашего сына, — всё равно,
лишь бы сделать его человеком. Преимущества и выгоды различ-
ных способов этого образования так очевидны и та/к значительны,
что нет возможности в настоящее время сказать, который лучше» 2.
Сущность гуманистического образования будет осуществляться в
школе, по Пирогову, тогда, «когда все человеку дарованные способ-
ности, все благородные и высокие стремления найдут в школе
средства к бесконечному и всестороннему развитию*.
1 Отражение этой борьбы ясно сказывается в своевременно переведённом
с английского на русский язык «Сборнике статей в защиту научного обра-
зования», составленном З. Юмансом, с приложением речи Д. С. Милля
«Об университетском воспитании», см. в книге «Новейшее образование,
его истинные цели и требования». Перевод с предисловием М. А. Антоновича.
СПБ 1867.
2 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 138.

В основу образования Пирогов полагает научное образование.
Наука, как постоянно движущееся и развивающееся понимание
природы, людей и самого себя, является в его педагогической си-
стеме и главнейшим воспитательно-образовательным материалом;
и средством для развития сознания учащихся, и целью, к которой
необходимо стремиться во что бы то ни стало. «Если школе
удастся сделать учеников восприимчивыми к науке, дать им со-
знательное научное направление, поселить в них любовь к само-
стоятельным занятиям наукой, то больше ничего и требовать
нельзя.
Школа только тогда достигает своего назначения, когда вы-
шедший из неё ученик будет понимать, что такое научная истина,—
когда ему будет указано, что такое истинная наука, и когда он
научится вырабатывать её из себя самого сознательно и само-
стоятельно» 1.
Эта мысль Пирогова вполне совпадает с идеями таких выдаю-
щихся представителей педагогической мысли, как Я. А. Комен-
ского и Ж. Ж. Руссо. Намечая план преобразования школ сво-
его времени, Я. А. Коменский ставил одной из главнейших
задач основательность обучения. При этом под основательностью
обучения он понимал не столько прочное овладение готовыми
знаниями и уменьями, сколько развитие в учащихся способности
самостоятельно приобретать точные, правильные познания обо
всём окружающем их мире. «Юношество, — писал он, — должно
получить образование не кажущееся, а истинное, не поверхност-
ное, а основательное, т. е. чтобы... человек приучался руковод-
ствоваться не чужим умом, а своим собственным, не только вы-
читывать из книг и понимать чужие мнения о вещах или даже
заучивать и воспроизводить их в цитатах, но развивать в себе
способность проникать в корень вещей и вырабатывать истинное
понимание их и употребление» а. Ещё сильнее, хотя и несколько
односторонне, эта же мысль проведена была через всё педагогичес-
кое сочинение Ж. Ж. Руссо «Эмиль или мысли о воспитании».
Излагая систему умственного воспитания Эмиля, Ж. Ж. Руссо
ставил задачей для Эмиля не усваивать науку, а учиться изоб-
ретать её.
В наше время нет надобности доказывать и разъяснять всю
глубину и безграничность плодотворнейших практических
последствий этой позиции великого педагога по отношению
к образовательному материалу и к процессу образования, тем
более, что взгляд на задачи и характер научного образова-
ния в школе носит у Пирогова исключительно творческий,
динамический характер. На школу Пирогов возлагает задачу—
научить учащегося вырабатывать науку «из себя самого, созна-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 108.
2 Я. А. Коменский, Избранные педагогические сочинения, т. I.
Великая дидактика, перев. под ред. проф. А. А. Красновского, гл. XII, § 2,
М. 1939.

телъно и самостоятельно». Такая наука и такое научное образо-
вание может быть усвоено не языком, а головой, работой твор-
ческого сознания учителей и учащихся. Вполне понятно поэтому*
что такую школу Пирогов считает подлинно гуманистической
шкодой, т. е. развивающей главнейшие человеческие задатки уча-
щихся. Выработавши в себе способность самостоятельного науч-
ного понимания природы, людей и самого себя, молодой человек,
окончивший школу, легко и уверенно сумеет применить свои
развитые таким образом способности в любой практической или
специальной деятельности. Потому-то Пирогов отодвигает на вто-
рой план всякого рода профессиональное или-специальное об-
разование и придаёт исключительное значение общеобразователь-
ным знаниям и общеобразовательной школе. Он полагает, что
общее образование уже само по себе обеспечивает человеку спо-
собность применять приобретённые знания к практическим по-
требностям жизни. «Человеческому духу, — пишет он, — всецело
и всесторонне развитому, присуща наклонность употреблять и
применять им приобретённое без всякой насильственной под-
готовки. Просвещённому уму не нужны рамы, заказанные по
мерке; он сам для себя создаст их, убеждаемый бесконечностью
и беспредельностью сведения».
'Нельзя не заметить, что в этом отношении Пирогов слишком
переоценивал творческие силы людей и недооценивал пути ус-
воения техники и прикладных знаний. Дальнейший рост промыш-
ленно-технической жизни потребовал развития не только обще-
научных знаний, но и различных специальных наук, облегчаю-
щих и подсказывающих нам возможность и способы применения
общих знаний к сложным потребностям хозяйственной и общест-
венной жизни. Тем не менее не подлежит сомнению, что развитие
Прикладных технических знаний не может двигаться вперёд бег
накопления чисто теоретических знаний о явлениях природы и)
общественной жизни. Не подлежит также сомнению, что только
хорошая общеобразовательная школа обеспечивает нам разносто-
роннее, глубокое понимание практических потребностей и уменье
находить наиболее удачные пути и средства для их удовлетво-
рения.
Неоднократно по различным поводам и в различных статьях
Пирогов выражал одну из своих излюбленных мыслей, перерос-
ших в убеждение, о том, что наука имеет могущественное и нрав-
ственно-воспитательное влияние. Небезынтересно отметить, что
одновременно с Пироговым развивал в своих педагогических ста-
тьях ту же мысль и английский философ Г. Спенсер. Нельзя, од-
нако, не указать на решительное отличие и преимущества взгля-
дов Пирогова перед взглядами Спенсера. В своей защите реаль-
ного образования Спенсер заполняет учебный план исключительно
науками естественно- и физико-математического цикла, исклю-
чая из него даже историю, художественную литературу и науки
о языке, тогда как Пирогов отдаёт предпочтение гуманитарным

наукам. Заменяя историю не существовавшей в то время описатель-
ной социологией, Спенсер ставит задачу для общественного вос-
питания—сохранять и поддерживать существующий общественный
строй и этим, понятно, ведёт к укреплению эксплоататорского
строя. Пирогов придаёт истории исключительно большое образо-
вательное и воспитательное значение и в деле общественно-мо-
рального воспитания ставит задачу—воспитать «атлетов» борьбы
за правду, борьбы с недостатками и несовершенствами, распрост-
ранёнными в меркантильном обществе 1.
Школа, по мнению Пирогова, своим нравственно-воспитатель-
ным влиянием «одолжена» науке, «одной только науке» 2. «В на-
уке,—пишет он,— кроется такой нравственно-воспитательный эле-
мент, который никогда не пропадает, какие бы ни были её предста-
вители. Наука берёт своё и, действуя на ум, действует и на нравы.
В этом лучше всего убеждают нас люди, вынесшие из школы
только одну привязанность к науке, едва узнав её первые начатки.
Без всякого надзора и приготовления к жизни, брошенные в
жизнь, в борьбе с лишениями и нуждами, они в одной науке на-
ходят и утешение, и крепость, и мужество в борьбе».
Нельзя целиком согласиться с этой высокой оценкой нравствен-
но-воспитательного влияния науки. В противовес ссылкам Пи-
рогова на нравственную стойкость людей, сохранивших только
привязанность к науке, можно ведь привести и факты противо-
положного порядка. История культуры знает немало примеров
даже весьма выдающихся учёных, соединявших в своём поведе-
нии наряду с исключительной преданностью науке отвратитель-
ные антиморальные качества, не говоря уже о мелких слабостях
и недостатках. Понятно, что эти факты из истории науки, да и
из практики, Пирогову были известны не менее, чем кому-либо из
нас.
Это, повидимому, сознаёт и сам Пирогов, подчёркивая нали-
чие «нравственно-воспитательного элемента» в науке самой по
себе, такие бы ни были её представители*. Этой последней ого-
воркой автор незаметно для себя вступает в противоречие с раз-
виваемой здесь же мыслью о моральной стойкости людей, «вынес-
ших из школы только одну привязанность к науке» и находящих
в одной науке «утешение, и крепость, и мужество в борьбе»,
несмотря на лишения и нужды. 'В чём же дело? Почему он тем
не менее так настойчиво на протяжении всех своих педагогиче-
ских работ проводит мысль о нравственно-воспитательном влия-
нии науки?
К сожалению, в высказываниях Пирогова мы не находим
прямого ответа на выдвинутое нами недоумение. Поэтому
1 Обстоятельную критику позиций Г. Спенсера см.* в блестящей статье
проф. В. Н. Ивановского в «Очерках по истории педагогических
учений», в серии «Педагогической академии», под. ред. А. П. Нечаева,
М. 1911.
2 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 245.

нам приходится разрешать его только путём некоторых пред-
положений и выводов из того, о чём непосредственно говорит
сам Пирогов.
Во-первых, нам кажется, что Пирогов весьма широко пони-
мает науку, иногда применяя этот термин»даже к такого рода
занятиям; которые мы не назвали бы научными, как, например,
закон божий или рисование, черчение и т. п., которые мы на-
звали бы навыками, между тем все учебные занятия в средней
школе Пирогов неоднократно называет научными, научным
образованием.
Во-вторых, понятие науки и научного образования Пирогов
противопоставляет надзору со стороны необразованных «над-
зирателей, гувернёров, воспитателей, или как бы они ни назы-
вались,— имя не переменит дела». А изучение наук в школе в
то время происходило под руководством более квалифицирован-
ных учителей. Поэтому научное образование в школе получало
все преимущества убедительности, обоснованности, а следова-
тельно, и развития в учащихся здравого смысла, более, правиль-
ных понятий об истинном и ложном и т. д. А «нравственность, —
пишет Пирогов, — всегда лучше там, где более здравого смысла» К
Кроме того, по мнению Пирогова, самое сознание* истины имеет
практически действенный характер. «Лишь бы наставник, — пи-
шет Пирогов, — сумел довести истину, какой бы науке она ни
принадлежала, до понятия ученика, — она не .останется без дей-
ствия; потому что во всякой истине, и отвлечённой, и чувствен-
ной, есть своя доля образовательной и, следовательно, воспита-
тельной силы. Остальное докончит индивидуальность каждого,
кто воспринимает истину».
Наконец, не надо забывать, что все науки в целом Пирогов,
в полном согласии с его основным мировоззрением, предназна-
чает в школе для всего возвышенного, чистого, святого.
Понятно, что при таком широком понимании науки и её влия-
ния, при такой основной целеустремлённости учебно-воспита-
тельной работы в школе Пирогов имел полное основание искать
«нравственного влияния школы» «в одной науке», в противо-
положность внешнему надзору за учащимися, голому морализиро-
ванию по всякому поводу и без всякого повода. «В моих глазах, —
писал он, усиленно подчёркивая убеждение, — и здравый смысл,
и характер, и воля воспитанника разовьются гораздо более от
часового учения у одного или двух дельных наставников, нежели
от беспрестанного надзора десяти надзирателей, гувернёров, вос-
питателей...» «А без здравого смысла все правила нравственности
ненадёжны» 2.
Поэтому Пирогов, вопреки традициям, установившимся у нас
со времени И. И. Бецкого, считал ложной надеждой найти в за-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 246.
2 Там же, стр. 247.

крытых учебных заведениях, изолирующих молодёжь от жизни>
точку опоры для нравственного обновления нашего общества.
Однако он не исключал роли нравственного надзора школы в
деле развития воли и характера учащихся* Такое благотворное
влияние нравственного надзора в школе он ставит в зависимость
от состояния общества. Для этого требуется, чтобы само общество,
создающее школу, достаточно окрепло и положительно знало, чего
оно хочет и*к чему стремится. В таком обществе, следовательно,
можно признать достаточно окрепшими волю и характер самого
общества, что и будет давать свои результаты в школе, в школь-
ном надзоре за учащимися. До тех же пор, пока мы не имеем та-
кого окрепшего характера и такой сильной воли самого общества,
«от школы ничего более и ожидать нельзя, кроме влияния пу-
тём науки». Вполне понятно, что в нашем русском обществе конца
50-х и начала 60-х годов XIX в., как и вообще в классовом об-
ществе, ещё не могли иметь места те отчётливо оформившиеся мо-
рально-общественные стремления, какие Пирогов считает необ-
ходимым условием для морального влияния на учащихся.
з.
В связи с освобождением крестьян от крепостной зависимости
и возникшими новыми экономическими и общественными отноше-
ниями, в нашем, отечестве в конце 50-х и в начале 60-х годов
XIX в. вставала необходимость и новой системы школ. Поэтому
не только в общественной печати, но и в недрах министерства на-
родного просвещения появились проекты новой системы школь-
ных учреждений. Проекты министерства народного просвещения
частью опубликовывались в печати, частью посылались на отзывы
компетентных людей.
Пирогов живо откликнулся на обсуждение этого важнейшего
вопроса, нашей национальной культуры.
В ряде статей он намечает интересную, поучительную для
своего времени систему народного образования.
К построению этой системы Пирогов подходит-с нескольких
позиций: 1) как гражданин и государственный деятель, глубоко
и серьёзно понимающий интересы и потребности народа, неот-
ложные нужды государства в период его перехода на новые эко-
номические и общественные отношения; 2) как учёный-патриот,
заботящийся о развитии науки и культуры в нашей стране;
3) как мыслитель-педагог, умудрённый разносторонним опытом и
наблюдениями над тем, как протекает и какие даёт результаты
образование в школах.
Как гражданин и государственный деятель Пирогов ясно, от-
чётливо понимает огромнейшую нужду нашего обширнейшего го-
сударства в образованных людях на всех поприщах культурной
деятельности. Исходя из этих потребностей государства, Пиро-
гов неоднократно высказывается за осуществление в России все-

общего обучения, начиная с начальной школы, кончая универси-
тетом. В статье по университетскому вопросу «Чего мы желаем»
Николай Иванович так отвечает на вопрос: «чего мы желаем от
наших училищ?»
«Идеально-Нормальное состояние просвещения в обществе было
бы то, если бы все без различия, одним путём вступали в жизнь:
путём широким — университетским. Это значило бы, чтобы все,
без различия сословий и состояний, были бы обязаны пройти об-
ищи гимназический курс, поступить в университет, избрать один
из его факультетов, и потом уже выйти в жизнь, следуя одному
избранному пути. Этим, обязательным для всех граждан способом
просвещение равномерно распространилось бы через все среды об-
щества, и избрание того или другого рода жазни молодым челове-
ком совпадало бы с окончанием его университетского учения*1.
(Курсив мой. — А. К.)
Нельзя не видеть всей смелости и широты этих идей Пирогова
для своего времени, выраженных хотя, бы и в форме только поже-
лания. Однако нё нужно забывать и того, что такая смелая, широ-
кая постановка вопроса о системе народного образования является
характерной для передовых умов нашей русской общественности
того времени.
Высоко ценя образование, и в особенности общечеловеческое
гуманитарное образование, в противоположность профессиональ-
ному и специальному, Пирогов решительно, настойчиво в ряде
своих печатных работ ведёт борьбу с распределением образова-
ния по кастам, со стремлением сделать образование доступным
только для привилегированных сословий, или, как он называет,
«каст».
Вопреки распространённой в его время ограниченности и тру-
сости привилегированных слоев общества, Пирогов не боится
перенесения целых классов общества путём образования «в дру-
гой круг действий, взглядов и понятий».
«Только одно слишком неравномерно распределённое обра-
зование в различных слоях общества действительно вредит ему.
Только при таком ненормальном распределении вкореняется убеж-
дение, что образование должно быть монополией привилегирован-
ных каст, и только при господстве таких взглядов переходы мас-
сами из одного класса в другой нарушают общий порядок. Но
кто же не видит, что распространение общечеловеческого образо-
вания между всеми классами именно и назначено устранить не-
нормальное состояние общества. И не этим ли путём только можно
уничтожить бездну, разделяющую касты»2.
Как видим, в этом пожелании Пирогова отчётливо выражена
идея социальной реформы. Одинаковое образование для всех
он рассматривает как средство «устранить ненормальное состоя-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 360—361.
2 Там же, стр. 131.

ние общества» с его разделением на сословия, или «касты» и
«классы», как их называет Пирогов, с привилегиями для одних
и угнетением других, как путь и средство «уничтожить бездну,
разделяющую касты».
Опять напрашивается параллель позиций Пирогова с позици-
ями английского философа второй половины XIX р. Г. Спенсера.
В то время как Пирогов со всей искренностью стремится к унич-
тожению «каст» и «классов», Спенсер, стоя на позициях звериной
борьбы за существование между людьми, утверждает и освящает
своим философским авторитетом привилегии высших классов и
рассматривает такое положение даже как идеальное. Он высту-
пает в качестве противника государственной поддержки низших
классов общества в деле образования и воспитания их детей,
чтобы тем закрепить привилегии эксплоататорского класса.«...Если
предоставить представителям низших классов, — пишет он, — да-
вать своим детям воспитание, как умеют (т. е. оставить их без
всякой помощи со стороны государства), как предоставлено им
добывать для них пищу и одежду, то в результате дети высших
будут пользоваться преимуществом (Курсив мой. — A. if.)...
дети высших будут преуспевать и размножаться в большей степени.,
чем дети низших...» а.
Пирогов дал решительный отпор всем видам реакционных по-
пыток противодействовать широкому распространению общечело-
веческого образования среди всех классов общества в нашей стране.
Он не останавливается ни перед какими возражениями против него.
Его не останавливают ссылки на «природную ограниченность ума,
врождённую слабость и односторонность способностей учащихся»,
ссылки на «жизненные потребности общества в ограниченной,
прикладной, односторонней деятельности большинства лиц», на
«особенности некоторых специальных занятий, требующие изу-
чения с самого раннего возраста», на «недостаток материальных
средств», заставляющий учащихся как можно скорее доставать,
а их отцов — доставлять им пропитание и насущный «хлеб». Тем
более не останавливают Пирогова «сословные и другие предрас-
судки, поверья и предубеждения отцов и целого общества».
Из всех этих возражений и соображений против всеобщего
общечеловеческого образования Пирогов готов считаться только
с двумя: во-первых, с врождёнными слабостями и односторонними
способностями и, во-вторых, с особенностями некоторых занятий,
якобы требующих ранней специализации в образовании. Но и
тут он остаётся при особом, весьма тонко и проникновенно пре-
дусмотрительном мнении. Опровергая ссылки на врождённые сла-
бости и односторонние способности, Пирогов пишет: «Можно ду-
мать, >что время и дальнейшие успехи науки многое переменят.
Сколько ограниченных и тупоумных детей нашлось бы теперь
между нашими учениками, если бы их заставили учиться грамоте
1 Г. Спенсер, Статьи о воспитании, СПБ 1914, стр. 176.

по прежней методе: «буки-аз-ба». Сколько учеников и в наше время
слывут в школе тупоумными, а в жизни оказываются умнее учи-
телей».
г . Таким образом, гениальный учёный медик-хирург Пирогов ре-
шительно, твёрдо, прочно защищал идею общечеловеческого, гу-
манного образования в школах, т. е. такого образования, при
котором в основу всех образовательных занятий как по содер-
жанию, так и по методам и приёмам, по отношениям школьной
администрации и учителей к учащимся намечалась бы постоян-
ная, систематическая, воодушевлённая, серьёзная работа по раз-
витию всех природных лучших человеческих задатков и сил уча-
щихся.
> Не признаёт Пирогов правильности и того возражения, будто
существуют какие-то занятия, которые требуют ранней спе-
циализации. Наоборот, он полагает, как мы уже видели, что ка-
кие бы то ни было специальные занятия и профессии только в
том случае будут сознательно усвоены учащимися, если подготовка
к ним опирается на прочное общее образование.
Ссылки на недостаток материальных средств у беднейших клас-
сов Пирогов опровергает предложением открыть «воскресные шко-
лы» и «публичные курсы» для рабочих, чтобы в свободные от работы
часы применить лучшие педагогические средства для распростра-
нения общечеловеческих знаний «в рабочих классах». Он пола-
гает, что при усилиях всего общества и «истинных филантропов»
тут можно было бы достигнуть очень многого путём применения
дельными учителями одного только наглядного обучения. И это
тем более возможно, рассуждает Пирогов, что у рабочего класса
даром пропадает немало времени, «употребляемого не на работу,
а на праздный разгул».
Единственно перед чем вынужден Пирогов отступить в за-
щите идеальной системы образования для всех классов всё же
оказывается материальная необеспеченность родителей учащихся.
И тут его отступление идёт, так сказать, по всей лестнице
общего образования. В зависимости от материальной обеспечен-
ности родителей учащихся он вынужден допустить различный
уровень общечеловеческого образования. «Во всех народных, сель-
ских и городских школах, — пишет Пирогов, — общечеловече-
ское образование должно как можно ранее и как можно прямее
переходить в реальное и прикладное. А общечеловеческое об-
разование средних и высших классов до перехода в специальное,
ничем, в сущности, не может быть различно. Уровень его для
этих двух классов может быть повышен или понижен не по со-
словиям и не по кастам, а по состоянию, смотря по тому, кто бо-
гаче или беднее, кто более или менее может обойтись без матери-
альных пособий, доставляемых приложениями науки к жизни» 1.
(Курсив мой. — А. К.)
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 137.

Как видим, в этом рассуждении Пирогова сказывается знаме-
ние времени — переход нашей страны от сословно-крепостного
строя к (буржуазному. Решительно отвергая распределение об-
разования по сословиям и кастам, Пирогов вынужден признать
решающую роль в этом вопросе за капиталом. Так сословное на-
чало в распределении образования сменяется классовым нача-
лом. Приведённые рассуждения Пирогова целиком укладываются
$ то раскрытие сущности классовой школы, какое дал В. И. Ленин
по поводу неграмотных рассуждений на эту тему народника
Южакова. «Сущность эта, почтеннейший народник, — писал
В. И. Ленин, — состоит в том, что образование одинаково орга-
низовано и одинаково доступно для всех имущих. Только в
этом последнем слове и заключается сущность классовой школы,
в отличие от школы сословной. ...Сущность классового общества
(и классового образования, следовательно) состоит в полном юри-
дическом равенстве, в полной равноправности всех граждан, в
полной равноправности и доступности образования для имущих.
Сословная школа требует от ученика принадлежности к извест-
ному сословию. Классовая школа не знает сословия, она знает
только граждан. Она требует от всех и всяких учеников только
одного, чтобы он заплатил за своё обучение. Различие программ
для богатых и для бедных вовсе не нужно классовой школе, ибо
тех, у кого- нет средств для оплаты обучения, расходов на учеб-
ные пособия, на содержание ученика в течение всего учебного
периода, — тех классовая школа просто не допускает к среднему
образованию. Классовой замкнутости вовсе не предполагает клас-
совая школа: напротив, в противоположность сословиям, классы
оставляют всегда совершенно свободным переход отдельных лич-
ностей из одного класса в другой. Классовая школа не замыкается
ни от кого имеющего средства учиться»1.
Пирогов предвидел дальнейший быстрый рост науки о природе.
Прекрасно понимал Пирогов острую нужду для нашего государ-
ства и для нашей культуры в огромнейшей массе специалистов,
опирающихся в своей культурной деятельности преимущественно
на науки о природе.
Отсюда, естественно, возникало стремление построить общеоб-
разовательную среднюю школу на более или менее равномерном
сочетании гуманитарного образования с реальным.
Как известно, по этому пути и пошёл немецкий философ-пе-
дагог Гербарт, высказываясь за так называемую утраквистскую
систему образования, т. е. за сочетание в учебном плане средней
школы классического образования с реальным.
В своих размышлениях о системе образования Пирогов не
пошёл по этому пути.
Являясь убеждённым сторонником общечеловеческого обра-
зования прежде всего и до всякого специального образования,но
1 Ленин, Соч., изд. 4-е, т. II, Огиз, 1946, стр. 432.

учитывая в то же время потребность в развитии реальных зна-
ний, Пирогов допускает две системы образования: старую тра-
диционную систему классицизма, основанную на изучении латин-
ского и греческого языков с богатейшей литературой на этих
языках, а также математики, и реальную — основанную на
изучении естествознания и новых языков.
Единственно против чего настойчиво %и решительно возражает
Пирогов, — это против смешения этих двух систем в одном и том
же учебном заведении.
«Неминуемым следствием смешения этих двух систем в одной
школе окажется — по справедливому предупреждению Пирого-
ва— обременение учащихся множеством разнородных предметов
и поверхностность в образовании...*. (Курсив мой. — А. К.)
«Отчего наши гимназисты и даже большая часть студентов,
спрашивает Пирогов, — не отличаются ни самостоятельностью
научного труда, ни склонностью к серьёзным научным занятиям?»
И отвечает на этот вопрос: «Не оттого ли, что, обременённые изу-
чением множества разнородных предметов, они с самого начала
их образования приучаются скользить мыслью по одной поверх-
ности, не имея ни сил, ни времени, ни побуждений, ни уменья
углубиться в изучение, и поневоле делаются, скорее, верхогля-
дами, чем подлинно образованными людьми, способными к само-
деятельности»1. Не отделив отчётливо гуманизма от реализма,
нам не видеть самостоятельные деятелей науки, нам не видеть
и истиннообразованных людей.
Пирогов считает совершенно закономерным одновременное со-
существование двух систем образования—гуманитарного и-реаль-
ного. Но так как склонности и интересы детей и, главное, соз-
нательный выбор ими практического приложения образования
обычно происходит не так рано, как должно быть начато образо-
вание, то Пирогов предлагает построить лестницу школ общечело-
веческого образования гибко, с возможностями для учащихся
перехода из одного типа учебного заведения в другой.
Другим важнейшим принципом системы образования, наме-
чаемой Пироговым, является преемственность перехода из од-
ной ступени в следующую, высшую и в то же-время законченность
образования в каждой ступени. «Каждое из училищ, — пишет
Пирогов, т- должно быть и преддверием другого и открывать вы-
ход в жизнь».
Эта лестница общеобразовательной школы, предлагаемая Пи-
роговым, представляется в следующем виде*
В качестве первой ступени образования идёт элементарная
начальная двухгодичная школа. В интересах педагогических,
нравственных и государственных эта школа должна быть общей
для всех сословий и классов. Программа занятий в этой школе
рассчитана на развитие у учащихся первоначальных основ мыш-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 160.

ления и наблюдательности путём обучения родному языку, счёту
и, в частности, развитие наблюдательности путём наглядного обу-
чения в духе Песталоцци. По традициям того времени, в программу
начальной школы, как и в программу следующих за ней высших
ступеней, Пирогов вносит и основания так называемого закона
божия, т. е. изучения священной истории ветхого и нового завета.
Учитывая острую нужду беднейшей части Населения в том,
чтобы как можно скорее подготовить детей к добыванию средств
к существованию, Пирогов считает возможным соединение началь-
ных школ с ремесленными.
Ввиду острой нужды нашего отечества в широком распростра-
нении самой элементарной грамотности Пирогов настаивает на
устранении каких бы то ни было препятствий к открытию и ши-
рокому распространению среди населения начальных школ. «Вре-
мя будет, когда нужно регулировать и ограничивать, — пишет
Пирогов, — а теперь нужно ещё поощрять и развивать».
Из элементарной школы учащиеся имеют выход либо «прямо
в жизнь с правом поступать в цехи и гильдии и с освобождением
от телесного наказания» или же в прогимназию.
Над единой начальной двухгодичной школой Пирогов пред-
лагает развёртывать образование уже по двум лестницам: по лест-
нице реального, практического образования с выходом в высшие
специальные учебные заведения и по лестнице гуманитарного,
классического образования с выходом в университет.
Прогимназии составляют в системе образования, защищаемого
Пироговым, вторую ступень образования, опять-таки предназ-
начаемого для всех сословий и классов. Поэтому, выдвигая
прогимназии в качестве второй ступени лестницы образования, Пи-
рогов отбрасывает как ненужную и даже вредную идею министер-
ства народного просвещения поставить над начальной школой
«высшие народные» училища, предназначавшиеся преимущест-
венно для лиц промышленного и торгового класса.
Вопреки здоровым, прогрессивным тенденциям Пирогова, этот
тип учебных заведений просуществовал у нас под названием «го-
родских» училищ, по «Положению» 1872 г. преобразованных в
1912 г. в «высшие начальные училища», вплоть до Октябрьской
революции. Получая образование в этих учебны* заведениях, де-
ти крестьян, рабочих, мещан и мелких чиновников станови-
лись для поступления в гимназии и реальные училища перерост-
ками. Кроме того, учебные планы и программы этих училищ зна-
чительно отличались от учебных планов и программ гимназий
и реальных училищ. Поэтому даже для самых способных из них
уже было невозможно образование в гимназиях и реальных учи-
лищах, а следовательно, и в высших учебных заведениях. Вот
почему нужно считать возражения Пирогова против такого типа
учебных заведений, безусловно, прогрессивными. Прогимназии, по
плану Пирогова, разделяются на два типа — реальная и класси-
ческая, каждая с 4.-летним курсом обучения.

• Характерной особенностью реальных прогимназий, предлага-
емых Пироговым, является основательное изучение естество-
знания, черчения и других прикладных предметов в соответствии
с местными потребностями и двух иностранных языков. Вме-
сто черчения или какого-либо другого предмета, а также вместо
одного- нового языка в реальных прогимназиях может иметь
место изучение латинского языка. Кроме того, в послеобеденное
время в реальных прогимназиях, по проекту Пирогова, могло быть
организовано для желающих практическое изучение прикладных
предметов производственного значения.
Классическая прогимназия в проекте Пирогова имеет в учеб-
ном плане почти те же предметы, что и реальная. Но за счёт коли-
чества часов, отводимых на предметы реальных знаний, в класси-
ческой прогимназии отводится внимание основательному изучению
латинского и греческого языков и одного, а не двух новых язы-
ков. В последних двух классах классической прогимназии уже
ставится изучение авторов римской литературы. В классические
прогимназии открыт доступ опять-таки для всех желающих, имею-
щих образование в объёме элементарной начальной школы. А кро-
ме того, и окончившие реальную прогимназию могли поступать
без экзамена в III класс классической прогимназии. .
Над двумя типами прогимназий организуется гимназия опять-
таки двух типов — реальная и классическая.
Образование в реальных гимназиях Пирогов предназначает
для удовлетворения практических потребностей производственно-
технической жизни. Поэтому при выборе реальных учебных пред-
метов он предлагает «как можно более сообразоваться с местными
потребностями края. В одних, например, занятия будут исклю-
чительно посвящены изучению прикладных математических, в
других — наук коммерческих и т. д.». Поэтому и срок обучения
в реальных гимназиях может колебаться от трёх до четырёх лет.
И вообще реальным гимназиям Пирогов склонен придать харак-
тер «политехнических школ». Окончившие такие реальные гим-
назии, по плану Пирогова, получают выход либо непосредственно
на поприще практической деятельности, либо в высшие, но спе-
циальные учебные заведения, а не в университет.
Таким образом, Пирогов считал неполноценным реальное
образование, неполноправными—лиц,окончивших реальное учи-
лище, и доказывал преимущества классических гимназий и клас-
сического образования/Такое положение стоит в противоречии со
взглядами самого Пирогова, который, как мы видели, не на-
ходил возможным разрешить, какая из этих систем лучше*,
«посредством ли изучения древних языков 'и математики,
или посредством новых и естествоведения совершится обще-
человеческое образование». А если так, то остаётся неоправ-
данным признаваемое и Пироговым ограничение прав окончивших
реальные училища на поступление в университет, И8 четырёх
факультетов дореволюционных университетов (историко-фило-

логического, юридического, физико-математического и медицин-
ского) образование, получаемое в реальных училищах или реаль-
ных гимназиях, могло бы быть более или менее закономерно
признано недостаточным для поступления на историко-филоло-
гический и юридический факультеты. Для серьёзных научных
занятий на этих факультетах требовалось от студентов довольно
основательно владеть латинским и греческим языками. Что же
касается физико-математического факультета с его двумя отде-
лениями — физико-математическим и биологическим— и медицин-
ского, то недопущение на эти факультеты окончивших реальные
училища или реальные гимназии оставалось неоправданным и
только подчёркивало традиционные консервативно-реакционные
тенденции царского министерства народного просвещения.
Классические же гимназии, по мнению Пирогова,«должны иметь
главною и исключительною целью подготовление... к высшему
университетскому образованию»1. Это учебные заведения «гума-
нистического направления», т. е. такого направления, в центре
которого стоит изучение не прикладных или технических прак-
тических знаний, а изучение человека и его духовного творчества.
Большая половина учебного времени в классических гимназиях
посвящается именно таким-учебным предметам: «из 27 часов в не-
делю не менее 10 посвящается изучению древних языков (латин-
ского и греческого), не менее четырёх часов — истории, четыре
или пять часов — математике и четыре или три часа — отечествен-
ному языку».
Четвёртую ступень общечеловеческого образования, по плану
Пирогова, составляет университетское образование. А для окон-
чивших реальные гимназии Пирогов в качестве четвёртой ступени
обучения выдвигает высшие специальные учебные заведения.
4.
В циркулярах по Одесскому и Киевскому учебным округам
имеется множество исключительно ценных замечаний, указаний и
предложений Пирогова директорам и учителям шкод по вопро-
сам постановки самого процесса обучения в школах. Нельзя обой-
ти молчанием по крайней мере важнейшие его указания, наибо-
лее характерные для $го педагогической системы и в то же время
практически полезные и в наше время.
Основное, на что направлены эти указания Пирогова, сводится
к тому, чтобы в процессе обучения достигалось всестороннее раз-
витие духовных сил учащихся.. Развитие «необходимо, существен-
но,—пишет Николай Иванович,—у же потому, что образует челове-
ка, тогда как знание даёт только учёного». Однако он неоднократно
предостерегает учителей от исключительно формального понима-
ния развития, выражающегося в пренебрежении к существу об-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 174.

разовательного материала. Он требует, чтобы развитие духовных
сил учащихся достигалось путём накопления учащимися положи-
тельных знаний из области наук: «... развитие должно опираться
на факт, на знание, быть его прямым конечным выводом и только
тогда может получить силу». Без фактических знаний развитие
вырождается в пустой, бессодержательный формализм. Обучение,
не заполненное основательным знанием фактов, образует поверх-
ностных людей, пустых фразёров, беспочвенных мечтателей и пло-
хих исполнителей самых простых и лёгких дел.
Таким образом Пирогов стремится в процессе развития духов-
ных сил учащихся достигать сочетания дидактического материа-
лизма с формализмом, т. е. достигать развития духовных способ-
ностей на усвоении доброкачественного и ценного в образователь-
ном отношении материала с помощью таких форм и методов препо-
давания, которые бы содействовали усовершенствованию различ-
ных духовных способностей учащихся. Путь к сочетанию этих
двух направлений в обучении Пирогов справедливо видит в ува-
жении к фактическим знаниям.
Из всех умственных способностей наибольшее значение Пиро-
гов придаёт развитию внимания и внимательности учащихся. Вни-
мание он рассматривает в качестве «первого, основного условия
всякой, и научной и практической', самостоятельности». «Рас-
смотрите начало всякой науки, всякого открытия, — пишет он, —
читайте жизнеописания высоких деятелей науки, и вы убеди-
тесь- что первым основанием всему была внимательность. Только
тот постигал истину, кто внимательно изучал природу, людей и
самого себя»1.
Чтобы показать, как плохо дело обстоит с развитием вни-
мания в школах, Пирогов даёт из своих наблюдений следующую
картину, характерную для значительного количества учебных за-
нятий в школах того, да, пожалуй, и не только того времени.
«Входя в класс, видим учеников, сидящих перед раскрытыми
учебниками, один из учеников, обыкновенно, стоит и отвечает;
другие сидят и читают про себя в книге или тетрадке; никто не
следит за ответами товарища; немногие слушают учителя. Я не
раз пробовал останавливать отвечающего на недоконченном от-
вете, заставляя продолжать другого, сидящего через одну или
две скамейки, и нередко убеждался, что он совсем и не слышал,
о чём шло дело. Можно ли, — заключает Н. И. Пирогов свои
наблюдения, — ожидать успеха при таком способе преподавания.
Можно ли думать, что гимназист, привыкший быть невниматель-
ным, или, лучше, не научившийся быть внимательным в классе,
будет с успехом посещать университетские лекции, где он уже
совершенно предоставлен самому себе. Быть внимательным к сло-
вам и мыслим другого есть искусство, искусство нелёгкое, кото-
рому нельзя научиться, не упражнявшись с ранних лет; а
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 108.

кто не научился ему в школе, тот не годится и для университета»1.
Поэтому вполне основательно Пирогов считает главным пра-
вилом педагогики держать в постоянном напряжении внимание
всех учеников. «Ленивого и шалуна ещё можно исправить, — пи-
сал он в циркуляре по Одесскому учебному округу, — но ребё-
нок, не приучившийся напрягать своё внимание в низших клас-
сах, никогда не пойдёт вперёд и деятельность его ума никогда не
будет самостоятельною, если он не будет приучен вникать в слы-
шанное и обдумывать заранее то, что сказать должен» 2.
Трудно указать хоть одно имя более или менее выдающегося
мыслителя или учёного в области педагогики, который бы пре-
небрегал культурой внимания у учащихся. Трудно предположить,
чтобы в развитии и напряжении этой способности у учащихся не
был заинтересован хоть кто-либо из учителей. Сущность вопроса
о культуре внимания у учащихся сводится к тому, какими путями,-
способами и методами достигать возбуждения и развития внима-
тельности в классе. В разрешении этого вопроса Пирогов пред-
лагает .остановиться на возбуждении самостоятельной работы'
учащихся под руководством учителей. Главнейшую причину не-
внимательности учащихся в классах он видит в том, что «действую-
щими лицами в классах» являются «более сами учителя, нежели
ученики». Чтобы преодолеть эту основную причину невниматель-
ности учащихся, Пирогов неоднократно даёт разнообразные ука-
зания о возбуждении самостоятельности учащихся в процессе
обучения. Отсюда вытекали постоянные заботы и указания Пи-
рогова о правильной постановке наглядности преподавания, об
оборудовании школ кабинетами, музеями, библиотеками и ряд
ценнейших указаний по методике преподавания различных учеб-
ных предметов.
Среди всех этих советов и указаний наибольшую известность
и значение имеет интереснейшая и до сего времени статья Пиро-
гова «О пели литературных бесед в гимназиях». В этой статье Пи-
рогов имеет в виду литературные беседы по всем учебным предмет
там. Целью этих бесед является возбуждение максимальной само-
деятельности учащихся как в выборе тем, так и в самостоятель-
ной их разработке на основании изученной литературы. В статье
изложены критерии для подбора тем, методика их проведения
и обсуждения. Сам Пирогов показал первый пример руководства
учащимися при проведении литературных бесед. Таким образом,
здесь внимательность возбуждается у учащихся путём пробужде-
ния интереса к каким-либо вопросам науки и литературы и вместе
с тем путём самостоятельной работы учащихся для удовлетворе-
ния возникших интересов. Однако и уменье самостоятельно изу-
чать вопросы науки нужно ещё тщательно развивать у учащихся
в повседневной учебной работе в школе.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 107.
2 Там же, стр. 302.

Культуре самостоятельной работы учащихся во время уроков
в двух старших классах гимназии Пирогов посвящает особые
соображения в статье «Мысли об уставе училищ».
Этот вид работы Пирогов называет «самостоятельностью уче-
ния». «Под этим, — разъясняет он свою мысль, — конечно, не
нужно разуметь самостоятельных разысканий в науке. Этих тре-
бований не могут удовлетворить не только ученики гимназий, но
даже и не все профессоры университетов. Но мы вправе требовать
и от гимназистов, приготовляющихся к университету, деятель-
ного упражнения мыслительной способности, самостоятельных
и мотивированных отчётов о своих занятиях, разработки собствен-
ными силами некоторых известных источников. Учителям дол-
жно быть вменено в непременную обязанность занимать учащихся
в этих классах исключительно самостоятельными трудами; в
классах преподаватели должны разбирать внеклассные труды
учеников, разъяснять недоумения, предлагать классические со-
чинения для дальнейшего изучения и требовать отчётов о про-
читанном. Короче, занятия в последних классах должны иметь
более вид бесед, нежели школьных уроков. Они должны подготов-
лять учащихся к настоящему университетскому учению и со-
ставлять непосредственный переход от классов к лекциям»1. «Это
единственное средство поднять самостоятельность научных. за-
нятий между студентами в наших университетах, до сих пор из-
вестную у нас только по слухам». Лучшим методом для культуры
самостоятельности мысли у учащихся Пирогов считает сократи-
ческий метод преподавания. Но он сам же признаёт, что этот
метод требует от учителей и разносторонности знаний, и строго
логической последовательности мысли, и уменья так ставить во-
просы, чтобы возбуждать самостоятельную мысль у учащихся и
руководить этим ходом мысли у учащихся. Такие качества у учи-
телей своего времени Пирогов справедливо считал очень и очень
мало распространёнными. Но во всяком случае Пирогов решитель-
но осуждал весьма распространённый в его время метод, рассчи-
танный на усвоение готовых знаний учащимися наизусть. Между
тем некоторые учителя даже в первых классах гимназии заставля-
ли учащихся записывать под диктовку вновь сообщаемый учебный
материал, а затем заучивать наизусть. Естественно, что при та-
ком способе преподавания всё дело сводилось к работе памяти
учащихся, а роль учителя сводилась к весьма несложной роли
диктора. Особенно неуместен такой способ преподавания на уро-
ках естествознания и географии. Такая практика преподавания
естествознания и географии дала повод Пирогову высказаться по
вопросу о применении наглядности. Будучи ещё попечителем
Одесского учебного округа, Пирогов писал в одном из своих цир-
куляров: «Главное в обучении детей состоит не в том, что им со-
общается, а в том, как им сообщается изучаемое. Самые обыкновен-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 176.

ные и ежедневные предметы, хорошо и искусно внушённые
ребёнку, для него в сто крат полезнее в будущем, чем высокие
истины, худо уложенные и нисколько не приноровленные к его
понятиям» 1.
Столкнувшись с пренебрежительным отношением к нагляд-
ному обучению в Киевском учебном округе, Пирогов в одном из
своих циркуляров поставил этот вопрос на обсуждение педаго-
гических советов.
В рассуждениях на эту тему Пирогов исходил из той мысли,
что главная обязанность учителя заключается преимущественно
в том, чтобы преподавать учащимся научные знания не ради са-
мой науки, а для развития посредством науки той или другой ум-
ственной способности. Естествознание как учебный предмет, пре-
подававшееся в то время в младших классах гимназии, по спра-
ведливому мнению Пирогова, должно служить развитию прежде
всего наблюдательности у ребёнка, начинающего знакомиться
с окружающей его природой. Если заучивание наизусть рассчи-
тано на развитие памяти, то наглядное изучение явлений природы1
требует не столько работы памяти, сколько служит верным и
единственным средством развить внешние органы чувств, а через
них уже развить и память, и воображение. Такое обучение до-
ступно детям не только 10, но и 5 лет. Но наглядно обучать нелегко.
Это искусство в то время было знакомо учителям только пона-
слышке. При наглядном обучении от учителя требуется гораздо
больше знаний и такта, чем при самом мудрёном разучивании
книг или слов учителя. Настаивая на наглядном обучении есте-
ствознанию, Пирогов имеет в виду подлинную, или, как принято
называть в дидактике, полную наглядность, т. е. всестороннее
изучение подлинных явлений и объектов природы, а не картинки.
«Надобно, — пишет.он, — приучить с ранних лет его (ребёнка)
глаз и его осязание к отчётливому отыскиванию различных на-
ружных признаков, характеризующих естественные тела; дайте
ему в руки минерал, растение, животное и спрашивайте его, что
он видит и что он находит особенного; заставьте его найти и опи-
сать различие между тем и другим телом, и задача ваша будет
разрешена, цель будет вполне достигнута»2.
Таким образом, наглядное обучение Пирогов соединяет с «раз-
говорным», или, как принято говорить в дидактике, эвристиче-
ским методом, возбуждающим у учащихся процесс сравнения од-
них явлений и предметов с другими, наводящими на серьёзные
обобщения и выводы.
Такое наглядное обучение Пирогов не без основания считает
подлинно прочным, содействующим развитию не только внешних
органов чувств, но и памяти и воображения, равно как и основа-
тельности суждений. «Если вы, — пишет он, — не начнёте де-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 306.
2 Там же, стр. 309—310.

тей учить наглядно, начиная с азбуки и постепенно доходя до
естественной истории, а будете более налегать на одно заучива-
ние, то поверьте, ваше учение (будет) непрочно, как оно действи-
тельно (непрочно) у нас ещё до сих пор и не идёт в прок»1.
Ещё более разносторонне и глубоко Пирогов развил своё по-
нимание наглядности как средства обучения в её отношении к слову
в своём последнем, посмертном произведении «Вопросы жизни.
Дневник старого врача».
В тесной связи с наглядностью обычно выдвигается дидакти-
ческое правило: «иди от близкого к отдалённому». Это правило
Пирогов находит односторонним. По его мнению, наглядность в
раннем возрасте сама по себе вся обращена на ближайшие, окру-
жающие ребёнка иди кажущиеся ему близкими предметы. Но в
то же время он обращает внимание педагогов и на другое явление:
развивающееся детское воображение тянет его в отдалённое про-
странство и время. Таким образом в сознании детей происходит
' нечто вроде антагонизма между двумя влечениями. С одной сто-
роны, ученик занят рассматриванием новых или привлекатель-
ных для него форм, цветов, движений окружающих предметов,
ас другой стороны, воображение посредством слова увлекает
его в далекие страны и в давно прошедшие времена — вон из
окружающей действительности. Поэтому было бы вредно в этом
периоде развития детей сосредоточить внимательность только на
одной какой-либо стороне. Чтобы не насиловать природу ребёнка
и не мешать нормальному ходу его развития, очевидно, необходи-
мо сочетать наглядность со словом, как могущественным средством
развития воображения и мышления учащегося. Это суждение Пиро-
гова, высказанное им уже в старости, столь же оригинально, сколь-
ко и глубоко психологично. Долго не направляя внимание детей
к отдалённым предметам, можно воспитать в них духовную близо-
рукость, которая в свою очередь вредно отзовётся на духовном
развитии ребёнка, в частности вредно отразится на развитии его
способности к творчеству. Пирогов находит односторонним обыч-
ное, укоренившееся понимание педагогами преимуществ нагляд-
ного обучения, как и преувеличенную педагогическую оценку
обучения посредством слова. «Горе нам, — восклицает он, — от
глупых и неумелых воспитателей, но ещё горшее горе от односто-
ронних, вбивших себе в голову, что на одной только наглядности
или только на слове можно основать всё школьное воспитание».
.Имея главной целью воздействие на внешние чувства, нагляд-
ность может оставить неразвитой внимательность ребёнка к своим
и чужим, более глубоким, не поддающимся наглядности внутрен-
ним состояниям сознания и движениям. При одном наглядном
обучении сознание учащихся обратится исключительно на внешние
предметы, смысл и значение которых для нас легче постигнуть,
чем смысл слова. В таком случае мышление делается более, так
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 310.

сказать, объективным, связанным с представлением конкретных
предметов. Но смысл и значение этих предметов постигаются уже
преимущественно посредством слова.
По глубоко верному замечанию Пирогова, критическое мышле-
ние есть единственное и неоценимое средство проникать внутрь
явлений гораздо глубже, чем посредством одних внешних чувств.
Для достижения этой цели «необходимо воспитателю орудовать
даром слова так, чтобы он употреблялся им не для одного только
осмысления приобретаемого наглядностью материала, а также и
для воздействия на другие, более глубокие влечение души, скры-
вающиеся под наплывом внешних ощущений». Кроме того, на-
глядное одно, само по себе, без помощи слова, глубоко врезываясь
в память ребёнка, может остаться чем-то отрывочным и несвязным.
Только слово, живая речь является единственным средством пре-
вращать отрывочные, несвязные впечатления в нечто более цель-
ное и связное. В раннем возрасте слово так сильно действует
на детей, что производимые им > впечатления на воображение и
память ребёнка легко превращаются в наглядные образы.
«Сильное действие на нас часто слышанных устных расска-
зов всем так знакомо, — говорит Пирогов, — что мы легко объяс-
няем себе образование и призрачных фантомов, составляющихся
в нашем воображении на основании слышанных рассказов».
5.
Придавая исключительное значение в воспитании учащихся
науке и научному образованию, Пирогов учитывал роль и дру-
гих специально воспитательных воздействий на учащихся. И почти
в каждой статье его мы находим глубокие, оригинальные мыс-
ли, советы и практические указания в этом направлении.
Многие из этих его взглядов, безусловно, заслуживают внима-
ния и тщательного изучения.
Главное в воспитательной работе, чему Пирогов придаёт ре-
шающее значение, это намерения, жизненные цели и задачи, ка-
кие ставят себе воспитатели в семье и в школе, согласованность
семьи, школы, общества и государства в этих целеустремлениях.
Вполне понятно, что идейная целеустремлённость и убеждения
воспитателей играют роль путеводной нити, направляющей все
поведение и мировоззрение воспитываемых. А согласованность
семьи, школы, общества и государства обеспечивает единство
воздействий, предохраняющее воспитываемых от мучительных
противоречий и разлада.
В осуществлении возвышенных целей воспитательно-образо-
вательной деятельности в одинаковой мере заинтересованы и
семья, и общество, и государство, не говоря уже о самих воспитан-
никах.
Однако в сословно-классовом обществе и государстве эпохи
Пирогова, переживавшем к тому же переход к капиталистиче-

ской системе хозяйства, не могло быть и речи о таком единстве
взглядов, убеждений, целеустремлённости. Понятно также, что
и семьи как по сословно-классовым, так и по своим индивиду-
альным особенностям и соображениям-в свою очередь вносили в
сознание и поведение детей ещё до школы разнообразно-пёстрое
направление и настроения. Сами дети по своим индивидуальным
особенностям всегда представляли, представляют и будут пред-
ставлять ничем.не охватываемое разнообразие всех задатков и
свойств.
Наконец, наставники, учителя и воспитатели носили на себе
отражение всей пестроты и разнообразия тенденций, интересов,
целеустремлённостёй, а также условий работы и своих индиви-
дуальных качеств. Всё это разнообразие и пестроту взглядов,
тенденций, стремлений, интересов и индивидуальных свойств
всех составных участников педагогического процесса, все «вопию-
щие недостатки общественного воспитания и воспитателей» со
всей отчётливостью учитывал Пирогов в своих размышлениях по
педагогическим вопросам и в своих действиях в качестве руко-
водителя учебных округов. Наряду с своими возвышеннейшими,
благородными стремлениями он совершенно трезво и смело смот-
рел в глаза далеко нерадостной, действительности.
Отвечая на критическую статью Н. А. Добролюбова по по-
воду введённых под его руководством по Киевскому учебному
округу «Правил о проступках и наказаниях учеников», Пирогов
с грустью писал: «Нам ли обманывать себя мечтою идеального вос-
питания... Вправе ли мы требовать от наших педагогов высокого
призвания, опыта жизни, самоотвержения... Откуда могут вдруг
взяться у нас такие личности. Кто вёл, кто приготовлял их этим
путём. Где и у кого они могли заимствовать образцы высоких ка-
честв. И чем общество может отблагодарить их в свою очередь.
Давно ли у нас начали думать и гласно говорить о деле обществен-
ного воспитания... Наших учителей никто до сих пор не учил труд-
ному делу педагогики, — наших инспекторов и директоров никто
не выбирал по их педагогическим заслугам, которых и доказать
даже им было невозможно... Как не знать, что учителя позабыли
думать о нравственной связи с учениками»1.
Учитывая всё это, можно себе представить, в какой безыдейной,
пепедагогической, а то и прямо антипедагогической среде при-
шлось Пирогову проводить в жизнь лучшие, свои наиболее завет-
ные педагогические взгляды. Нужно было не только располагать
своими педагогическими взглядами и твёрдым намерением про-
водить их в жизнь, но и уметь разумно организовать осуществле-
ние своих взглядов. В этом также сказывается одна из особенностей
исключительных педагогических талантов Пирогова. При та-
ких условиях нужно было прежде всего позаботиться о выработке
правильных понятий о воспитательных задачах и приёмах.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 192—193.

Вот почему Пирогов не без основания сосредоточил своё вни-
мание прежде всего на создании организационных предпосылок
для выработки в среде самого учительства наиболее правильных
и разумных воспитательных мер воздействия на учащихся. И это
тем более было правильно, что по самому своему существу воспи-
тательные воздействия требуют постоянного критического пере-
смотра и исправления в связи с конкретными условиями учебно-
воспитательной работы в школе, а также в связи с тем уровнем,
характером и содержанием воспитанности, с которыми дети идут
из семьи в школу.
Обобщая опыты Пирогова в этом направлении, описанные
выше в разделе о его административно-педагогической работе,
мы получаем следующие мероприятия:
1. Ещё будучи попечителем Одесского учебного округа, Пиро-
гов обобщал свои педагогические наблюдения во время посещений
учебных заведений в письменной форме и сообщал о своих наблю-
дениях в циркулярах по учебному округу, предлагая обсуждать
их на заседаниях педагогических советов гимназий.
2. На посту попечителя Одесского и Киевского учебных ок-
ругов он предложил педагогическим советам гимназий и уездных
училищ покрайнёй мере один раз в месяц обсуждать и проверять
ценность различных методов и способов преподавания и воспита-
тельной работы, практикуемых отдельными учителями. Протоколу
педагогических советов направлялись в учебный округ и опуб-
ликовывались в циркулярах по округу ко всеобщему сведению.
Таким образом Пирогов возбуждал среди учительства интерес
и внимание к педагогическим вопросам, а вместе с тем и соревно-
вание среди учителей.
3. Постановления педагогических советов и суждения отдель-
ных учителей Пирогов подвергал в циркулярах своей оценке,
подхватывая справедливые и ценные мнения, тактично опровер-
гая ошибочные или ложные, и таким образом содействовал выра-
ботке общественного мнения в вопросах воспитательно-образова-
тельной работы.
Все эти мероприятия, вместе взятые, составляли своеобразную
систему повышения педагогической квалификации учителей. Ор-
ганизационно-административный центр — учебный округ — та-j
ким образом превращался в своеобразную педагогическую школу.
Это была высшая педагогическая школа под руководством самого)
профессора Пирогова.
Нужно, однако, заметить, что тут дело заключалось не в од-
них организационно-административных мероприятиях, а в тех
условиях, какие были созданы для проведениями:* в жизнь. Учи-
теля почувствовали, что каждому из них гарантирована полная
свобода в суждениях о различных педагогических мероприятиях.
Коллегиальное обсуждение педагогических вопросов и принятие
решений большинством голосов обеспечивало разнообразие точек
зрения, поучительных для каждого участника" совещаний. Опу-

бликование в печати отдельных, наиболее интересных мнений со-
действовало выработке широкого общественного мнения и стиму-
лировало у участников совещаний особый интерес, открывая до-
рогу для общественно-педагогической деятельности. Сам руково-
дитель, попечитель учебного округа, выдающийся учёный, быстро
завоевавший авторитет в педагогических вопросах, не стеснялся
открыто, гласно не только в циркулярах, но и в печати то согла-
шаться, то не соглашаться с отдельными мнениями и суждениями,
а то и прямо правдиво признавал и недосмотры, пробелы и недо-
статки как в своих суждениях, так и в суждениях высшего,
руководящего коллегиального органа—попечительского совета
при нём. Всё это создавало полную гарантию относительной сво-
боды, серьёзности, разносторонности в обсуждении педагогических
вопросов и стимулировало учителей на благородное соревнование.
Едва ли приходится сомневаться, что в этих формах выработки
общественного мнения по педагогическим вопросам мы имеем яр-
кий пример того, как можно содействовать развитию педагоги-
ческих взглядов и способностей учителя в процессе самой ра-
боты. Таким образом, Пирогов положил хорошее начало ме-
тоду разрешения педагогических проблем в виде метода обоб-
щения опыта передовых школ и учителей.
Отстранение Пирогова от должности попечителя Киевского
учебного округа насильственно прервало эту интереснейшую, глу-
боко плодотворную его работу.
Пирогов дал ряд ценнейших соображений по методике вос-
питательной работы. Избранные им вопросы и характер их раз-
решения вводят учителей в наиболее важные и решающие стороны
воспитания в школе.
На место разрозненных, неорганизованных воздействий на
учащихся со стороны администрации школ (директора и инспек-
тора) и надзирателей Пирогов выдвинул в качестве основной вос-
питательной силы коллективную работу учителей или, как он
их называет, наставников-, объединённых в педагогических со-
ветах средних учебных заведений. Таким образом единоличное,
часто случайное и произвольное действие учителей получало
не только единство, но и естественно большую разносторонность
и глубину влияний на учащихся.
Постановления педагогических советов приобретали в глазах
учащихся больший авторитет и большую силу. «Опыт доказывает,—
пишет Пирогов, — что заключения и определения педагогиче-
ского совета несравненно более пользуются доверием между уча-
щимися, чем решения одного лица, будет ли оно второстепенным
в заведении, как учителя или надзиратели, — или главное, как
директор» К
Понятно также, что работа педагогических советов, установле-
ние ими единообразных требований к учащимся вместе с тем уси-
.1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр, 115.

ливали моральное влияние на учащихся каждого отдельного учи-
теля.
При этом Пирогов систематически воспитывал и самих учи-
телей и не только в смысле внимательного, свободного обсу-
ждения всех педагогических вопросов, но и в смысле взаимного
уважения и педагогического такта по отношению друг к другу и
к' учащимся.
Каждый учитель получил возможность высказывать откровенно
свои суждения по всем педагогическим вопросам: о способах пре-
подавания, о достоинствах и проступках учащихся, о приёмах
нравственно-воспитательного воздействия. Понятно, что как по
существу самих вопросов, так и вследствие индивидуальных осо-
бенностей и квалификации учителей суждения по всем этим во-
просам не могли быть одинаковыми. Что же оставалось делать
при таком положении? Приходилось, естественно, как и во вся-
ком другом коллегиальном учреждении, предоставить решающее
значение мнениям и суждениям большинства членов педагоги-
ческого совета. На этом и настаивает Пирогов и требует, чтобы
меньшинство подчинялось мнению большинства и солидарно с
большинством проводило в жизнь постановления, собравшие боль-
шинство голосов. За меньшинством или даже за отдельными чле-
нами педагогических советов Пирогов оставлял право подавать
свои особые мнения на рассмотрение высшей инстанции, т. е. в
учебный округ, но ни в коем случае не идти на путь срыва по-
становления большинства. «Иначе, — пишет предостерегающе
Пирогов,—благая и высокая цель коллегиальных учреждений бу-
дет нарушена и нарушится ко вреду общего блага»1. А тем более
он считает недопустимым со стороны меньшинства, хотя бы и
прогрессивных учителей, из-за тщеславия и поисков популяр-
ности у учащихся так или иначе подчёркивать перед учащимися
свои несогласия с большинством. «Популярность в этом случае,
и именно в деле образования неуместна. Она ведёт к далеко иду-
щим и очень вредным последствиям. Суетным желанием нравиться
и приобрести почёт у молодежи, и незрелой и впечатлительной,
развивается только неуважение к Законности и к тому учрежде-
нию, которое в глазах этой молодёжи должно быть ареопагом и
к членам которого принадлежат эти же сами деятели, противо-
речащие его решениям. Следовательно, неуважение, несмотря на
их популярность, рано ли, поздно ли распространится и на них
самих» 2.
В особенности t Пирогов считает недопустимым предложения;
некоторых педагогических советов сообщать учащимся мнения от-
дельных учителей, не согласных с решением большинства совета,
при наложении наказаний на учащихся. «В этих случаях члены,
не разделяющие мнения большинства, обязаны... содержать в глу-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 315.
2 Там же.

бокой тайне их личные взгляды, как скоро они отвергнуты боль-
шинством... Только высшей инстанции подлежит суждение, спра-
ведливо ли решение низшей»;
Другой урок такта во взаимоотношениях между учителями Пи-
рогов преподаёт в связи с вопросом о взаимных посещениях учите-
лями учебных занятий. Это мероприятие Пирогов вводил в практи-
ку Для того, чтобы учителя имели возможность обосновывать и за-
щищать избираемые ими способы преподавания не только путём
изложения их на бумаге, но и на деле, и, таким образом, помогать
друг другу усовершенствовать приёмы учебно-воспитательной ра-
боты. Пирогов предупреждает об опасности извращения этого ме-
роприятия, и превращения его в инспектирование. Инспекторские
посещения уроков Пирогов оставляет только за директорами и
инспекторами, и то с тем, чтобы они делали свои замечания извест-
ными в педагогическом совете. Это последнее ограничение он
вводил в интересах наибольшего беспристрастия и проверки пра-
вильности и обоснованности замечаний.
Взаимным посещениям уроков учителями Пирогов ставит дру-
гие задачи: во-первых, усвоить то, что найдут для себя лучшего
в способе преподавания своего товарища, а во-вторых, сравнить
различные способы преподавания. И вместе с тем он решительно
отвергает инспектирование товарища, «прикрывающееся иногда
лукавым предлогом дружеских замечаний», тем более что, как пра-
вило, «учитель вовсе не расположен ни просить, ни принимать
этих дружеских замечаний» 1.
6.
Предоставляя решение воспитательных вопросов педагогиче-
ским советам, Пирогов имел в виду положить конец произволу со
стороны воспитателей, развить в учителях и в учащихся чувство
законности.
Чтобы понять эту заботу Пирогова, надо принять во внима-
ние произвол и насилие, широко распространённые в то время в
школах, и те же явления произвола и насилий, какие были рас-
пространены и поддерживались всем строем сословно-монархи-
ческой Власти в стране и среди взрослого населения.
По воспоминаниям современников, в школах того времени
произвол и насилия со стороны учителей и дирекций гимназий
доходили до ужасающих фактов. Так, об одном из учителей 2-й,
одесской гимназии рассказывают, что его присутствие в сосед-
нем классе легко замечалось: громкая ругань учителя, взвизги-
вание и неистовый плач жертв разносились из этого класса. Ре-
зультат часового пребывания этого учителя в классе малышей
проявлялся в таких вещественных доказательствах, как кровь
на лицах учеников, Шишки на голове (учитель метко бросал ме-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 320.

лом в головы учеников), клок выдернутых волос... «Свирепствуя,
как взбесившийся слон, этот учитель огромного роста всё же по-
баивался учеников старших классов, и там он ограничивал своё
зверство только непечатного руганью». В среде же малолетних
учащихся этот «учитель» давал полную волю своему зверству *.
Такого же рода произвол, насилие и нарушение какого бы то
ни было порядка законности допускали директора, инспектора
гимназии, когда то и дело налагали на учащихся излюбленные ими
меры наказания, в том числе и предусмотренные уставом учеб-
ных заведений розги за самые разнородные Проступки: лень,
непослушание, плохую успеваемость, ложь и т. п. Не напрасно
поэтому в одном из своих циркуляров по Одесскому учебному
округу Пирогов так характеризовал результаты такого рода «вос-
питательных» мероприятий: «Все знакомые с краем и любящие
правду, верно, согласятся со мною в том, что вместо патриархаль-
ности, отеческой заботы, братской любви и т. п., произвол непо-
средственных начальников отражался как на учениках, так и на
учителях. Органическая связь между учениками и учителями уже
давно нарушена. Чувство законности сильно потрясено Произ-
волом. Недоверие к справедливости гимназического начальства
глубоко вкралось в убеждение учеников».
Выступая на борьбу с произволом и насилием над учащимися
в школах, Пирогов вместе с тем шёл навстречу и новым веяниям
в гражданской жизни взрослого населения и передовых людей
эпохи реформ, стремившихся освободить страну от произвола само-
державного строя, чтобы установить новый строй, основанный на
соблюдении законности. Таким образом, установление законности
в школах Пирогов рассматривал как подготовку новых поколе-
ний к новому общественному строю. Развитие с ранних лет чув-
ства законности он рассматривал как «жизненное условие граж-
данственности, взаимного доверия и прогресса». А «достигнуть4
этой важной цели можно только тогда, когда 1) все начальники и
наставники заведений, при обсуждении отношений их к воспитан-
никам, при рассмотрении поступков учащихся и при определении
наград и наказаний, будут беспристрастно и верно 'следовать од-
ним известным и точно определённым правилам и постановлениям;
2) когда сами учащиеся, с первого вступления в школу, будут
хорошо ознакомлены с правилами и постановлениями, касающи-
мися их проступков и наказаний, и когда они будут хорошо знать,
что ожидает их за сделанный ими проступок, и 3) когда учащиеся
будут убеждены, что никакой их проступок не останется скры-
тым и не обсуждённым и что каждое наказание проистекает как
бы само собою, из сущности характера самого проступка»2.
Подчинить перечисленным требованиям воспитательные ме-
1 Л. Добров, Воспоминания о Н. И. Пирогове. Одесский период его
деятельности («Русская старина», кн. VI, 1885).
2 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 112.

роприятия в школах в эпоху Пирогова и означало повести реши-
тельную борьбу с произволом и самовластием, которые вытекали
из основ самодержавно-политического строя и получали широ-
кое распространение и в школе.
Понятно, однако, что в педагогическом деле'строгое выпол-
нение хотя бы и безукоризненных требований легко свести к фор-
мализму и бездушному отношению к учащимся со всеми его по-
следствиями; этот порок также имел широкое распространение
в дореформенной и в дореволюционной школе. Вот почему на-
ряду с укреплением у учителей и учащихся чувства законности
Пирогов был озабочен развитием у учителей внимательного, чут-
кого отношения к учащимся. Он требовал от учителей «при об-
суждение каждого проступка» учащегося не формально юриди-
ческого отношения, а «хорошо вникнуть в те обстоятельства»,
которыми вызывается поведение ученика. В этих целях Пирогов
предлагал воспитателям завести у себя карманные журналы, в
/которых бы они отмечали, с надлежащей подробностью и только
для себя, все замеченные ими поступки учеников, их образ мыс-
лей и т. п. А в процессе обсуждения проступков Пирогов требо-
вал принимать во внимание все условия, как усиливающие или
ослабляющие вину ученика, так и Совершенно освобождающие
его от наказания, вскрывать подлинные, глубоко лежащие при-
чины проступков: «легкомыслие, темперамент, предшествовав-
шее воспитание или испорченность воли». Всеми этими требова-
ниями Пирогов ставил перед учителями сложнейшую и труд-
нейшую, но в то же время самую основную задачу в искусстве
воспитания — изучать своих учеников и индивидуализировать вос-
питательные воздействия на учащихся.
В самой непосредственной связи с индивидуализацией воспи-
тательных воздействие стоит требование при выборе средств и
мер наказания положить «в основание не строгость, а соответ-
ственность наказания с характером проступков». Пирогов счи-
тает нецелесообразным и нерациональным назначать одно и; то
же наказание, как это делалось в то время в гимназиях, за са-
мые разнородные проступки: например, оставлять без обеда и за
леность, и за шалости4, и за драку.В своих наблюдениях по округу
и при анализе отчётов учебных заведений Пирогов отмечает ряд
несообразностей и нарушений этого серьёзного педагогического
правила. Так, по отчетам морских учебных заведений, одна и
та же мера наказания, телесные наказания, применялась в 27 слу-
чаях за такие разнородные проступки, как «упорная леность»,
«курение табака», «ослушание», «грубость», «драка», ««шалость»1.
В Волынской гимназии детей секли за леность и переводили в
низший класс за воровство, «и та же самая дирекция предлагает
ввести это же самое наказание и за безуспешность» 2.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 154.
2 Там же, стр. 313.

Настаивая на всестороннем выяснении воспитателями про-
ступков учащихся, Пирогов предостерегал их от приёмов, нару-
шающих чувства солидарности и чести учащихся. Эту осторож-
ность он предлагает проявлять особенно в тех случаях, когда про-
ступки настолько скрытны, что выявить виновного и причину
можно только с помощью самих учащихся. К такого рода про-
ступкам Пирогов относит: порчу вещей товарищей, ложь и кле-
вету против товарища, оскорбление товарища словом и делом
и т. п. В подобных случаях было бы ошибкой со стороны настав-
ников пользоваться для обнаружения виновного и причины про-
ступка сообщениями товарищей. Таким путём создаётся опасность
«нарушить нравственное доверие и ту связь учащихся между собой
и с их воспитателями, которая так необходима для всякого учеб-
ного учреждения»1. И вот, чтобы выходить из таких положений,
Пирогов предложил учредить в пяти старших классах гимназии
товарищеские суды, однако под руководством воспитателей.
Опыт осуществления товарищеских судов в гимназиях Киев-
ского учебного округа действительно подтвердил правильность
опасений, что товарищеские суды могут действовать небеспристра-
стно, что поэтому требуется очень настойчивое, хотя и осторожное
руководство ими со. стороны учителей.
Не останавливается Пирогов и перед крайней мерой наказа-
ния — перед исключением учащегося из школы. Вполне понятно,
что эта мера наказания является, уже показателем того, что учеб-
ное заведение .не ъ состоянии справиться со своими задачами, так
как цель учебного заведения заключается в исправлении учащихся.
Однако, признавая своё бессилие исправить ученика, каждое дан-
ное учебное заведение ещё не утверждает, что при других средствах
и условиях он не мог бы исправиться. И тем не менее удаление
ученика из школы, при невозможности его исправить, диктует-
ся необходимостью предохранить других учеников от разлагаю-
щего влияния виновного. Лучше, и. справедливее воспитателям
сознаться перед родителями и обществом в своём. неуменье
исправить виновного, чем допускать его дурное влияние на дру-
гих учащихся и обольщать родителей и общество ложными на-
деждами.
Как видим, рассуждениями и распоряжениями о проступках и
наказаниях учащихся Пирогов заглянул в самую тонкую, слож-
ную и в то же время очень чувствительную область - педагогиче-
кого труда. Его правдивые, искренние, откровенные размышления
по этим вопросам делают исключительную честь его педагогиче-
ской смелости. А самая трактовка вопроса, раскрытие важней-
ших педагогических проблем, связанных с проступками учащих-
ся и наказаниями за них, проведены Пироговым с такой глуби-
ной и благородной целеустремлённостью, что не потеряли своего
значения и до настоящего времени.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 121.

7.
Как опытный администратор вообще, и по учебным делам в
частности, Пирогов.внёс богатейший вклад в вопросы руководства
средней школой.
Некоторые из размышлений Пирогова по этим вопросам про-
диктованы специфическими условиями и положением дела в ту
эпоху. Однако два обстоятельства делают размышления Пирогова
ценными и для нас. Первым обстоятельством является характер
эпохи, заполненный множеством прогрессивных начинаний. А вто-
рым обстоятельством является смелость, независимость и про-
грессивный характер стремления самого Пирогова.
Размышления по организационно-административным вопро-
сам, изложенные Пироговым по ряду конкретных поводов,
ценны для нас тем более, что они пронизаны идеей педагогиче-
ского такта выдающегося государственного деятеля в области
народного образования и принципом гуманного отношения к уча-
щимся и учительству. Эти-то последние отношения больше всего
и занимают нашего педагога-гуманиста и как администратора.
Наконец, следует заметить, что вопросы организационно-
административного такта тем более ценны для нас, что, как пра-
вило, они оставались до Пирогова почти неосвещёнными в клас-
сической педагогической литературе. Между тем глубокое, идей-
ное разрешение этих вопросов на практике служит одной из
серьёзнейших и плодотворнейших основ для руководства педа-
гогическим процессом в школах.
В центре внимания Пирогова во всех этих вопросах стоит
Задача, как избежать в руководстве школой голого администри-
рования со стороны директоров и инспекторов и заменить это
администрирование подлинно авторитетным, полным педаго-
гической значимости руководством и действительно научно-об-
разовательной и воспитательной работой администрации школы и
всех учителей школы, направленной на учащихся.
Пирогов основательно считает самым важным и серьёзным пре-
пятствием к осуществлению указанной задачи то обстоятельство,
«что начальники наших учебных учреждений», в силу исторически
сложившихся условий, оказывались «более чиновниками, чем вос-
питателями». Конкретно это положение дела поддерживалось тем,
что воспитательские функции были доверены малоквалифициро-
ванным надзирателям и инспектору, на плечах которого лежало
воспитание 500—600 учащихся разных классов и возрастов. А
учителя были заняты только преподаванием и не привлекались
к воспитательским обязанностям. Директор гимназии к тому же
был обременён ещё огромнейшей перепиской по руководству низ-
шими учебными заведениями во всей губернии.
Какой-либо органической связи между этими тремя катего-
риями сотрудников гимназии — надзирателями, учителями, ди-
рекцией в лице директора й инспектора — не существовало.

Педагогические советы при гимназиях заняты были главным об-
разом проведением различного рода экзаменов. Это положение
с организационно-административным руководством в гимназиях
Пирогов характеризует так: «наши надзиратели, инспектора (гим-
назии), директоры, покуда всё-таки остаются теми же чиновниками-
воспитателями, .как и прежде; одни из них * завалены письмен-
ными делами дирекции, а другие, исполняя неисполнимые обя-
занности нравственного надзора за 500 и 600 учениками, поневоле
ограничиваются одною официальностью... педагогические, со-
веты — самая лучшая сторона наших учебных учреждений — ещё
вчера существовали только для формальных испытаний... «учи-
теля позабыли думать о нравственной связи с учениками» 1.
Несомненна, очерченная картина руководства учебно-воспи-
тательным делом в гимназиях носит исторический колорит эпохи;
Однако этот колорит сохранился в русских средних учебных
заведениях с небольшими отступлениями вплоть до Октябрьской
революции. Правда, директора гимназии были вскоре освобож-
дены от обязанностей по руководству низшими учебными заведе-
ниями губернии. В педагогических советах обсуждались успехи и
поведение учащихся. К учителям Предъявлялись требования вести
наблюдение за нравственной стороной поведения учащихся. Однако
попрежнему в мужских средних учебных заведениях вплоть до
революции сохранялся штат надзирателей, а в женских — клас-
сных надзирательниц не больше как со средним образованием,
не занятых преподаванием. Главным решающим лицом как в наб-
людении, так и в оценке поведения и моральных качеств учащихся
в мужских гимназиях оставался инспектор и' сам директор, а
в женских — начальница, часто совершенно не считавшиеся с
мнениями и оценкой учителями поведения учащихся.
При всём том воспитательные задачи и цели, осуществлявшиеся
директорами, инспекторами и надзирателями по указке минис-
терства народного просвещения, были настолько реакционны,
что прогрессивно настроенные учителя в дореволюционное время
и сами предпочитали совершенно уклоняться от воспитательных
функций и осуществления задач, диктовавшихся министерством
народного просвещения.
Пирогов является решительным противником голого админист-
рирования в учебно-воспитательном деле. Ещё более он является
противником отделения преподавательских функций от воспи-
тательной работы.Поэтому он приветствует проекты устава, обя-
зывающие директоров вести преподавание в руководимых ими гим-
назиях. Поэтому же он решительно и разносторонне защищает
и обосновывает выбор директоров из учителей с солидным ста-
жем и опытом на основании именно научно-педагогических заслуг.
Пирогов не . разделяет радикально-демократического мнения
педагогических советов некоторых гимназий, высказавшихся за
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 193.

избрание директоров членами педагогического совета по боль-
шинству голосов. Не в этой формальной стороне видит Пирогов
сущность и роль директора, как руководителя учебным заведе-
нием. Эта суть сводится к тому, «чтобы вся корпорация гимнази-
ческих учителей имела полное доверие и уважение и к научным,
и к педагогическим сведениям своего директора, чтобы его советы
и мнения она принимала не только как одни приказания началь-
ника, но как убеждения человека опытного и искусного в деле
воспитания. (Курсив мой. — А. К.) Поэтому необходимо, чтобы
директор был непременно сам из среды заслуженных преподава-
телей и чтобы он назначался по выбору лицами также опытными
и знающими дело».
По условиям и фактическому положению дела в этом вопросе
в эпоху Пирогова «лицами опытными и компетентными» в педа-
гогическом деле могли быть члены так называемого «попечи-
тельского совета» при попечителе учебного округа. Вот этому попе-
чительскому совету Пирогов и предлагает доверить избрание ди-
ректоров гимназий. Однако избрание директора и таким компе-
тентным органом Пирогов предлагает обусловить рядом требо-
ваний, гарантирующих наиболее объективное й беспристраст-
ное отношение к этому весьма/важному делу. «Все члены совета,—«•
пишет Пирогов, — могли бы иметь право вносить, за несколько
времени до выборов, имена своих кандидатов (не означая своего
имени), из числа им известных учителей, в особенную книгу с
изложением научных, литературных и педагогических заслуг каж-
дого». И при этом Пирогов настойчиво подчёркивает целесообраз-
ность назначения директоров из учителей. «Назначение дирек-
тора по выбору из среды наставников, — пишет он, — и потому
ещё было бы целесообразно, что оно было бы неотъемлемой при-
вилегией их одних и служило бы к поощрению их деятельности
на педагогическом поприще. На этом поприще у наших учителей
нет другой перспективы и... конечно, никто на исполнение её
не имеет более прав, как учитель» 1.
Как ни высоко ставит Пирогов подлинный авторитет дирек-
тора гимназии, он, однако, не склонен предоставить директору
права единоначалия. Наоборот, в учебно-воспитательной работе
и в руководстве ею Пирогов подчиняет директора педагогиче-
скому совету гимназии. Он ставит директора в положение пер-
вого среди равных.
Пирогов отдаёт себе отчёт в ряде невыгодных сторон колле-
гиального начала в руководстве учебно-воспитательным делом.
К числу этих невыгодных сторон он совершенно резонно относит,
во-первых, неизбежную медлительность действий через кол-
легиальную систему руководства; во-вторых, опасность разно-
боя и отсутствия единства действий, в особенности в экстренных
и необычных случаях состояния учебного заведения; в-третьих,
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 182.

даже опасность некоторой борьбы группировок в педагогиче-
ском совете.
Но все эти опасности и отрицательные стороны коллегиаль-
ного руководства учебно-воспитательным делом в гимназиях.не
останавливают Пирогова в последовательной защите его по
сравнению с единоличным. «Если где польза этого начала оче-
видна,— пишет Пирогов, — то именно в деле учебно-воспита-
тельном»1.
Ещё ярче и выразительнее защищает Пирогов принцип кол-
легиальности в своих замечаниях «Об уставе новой гимназии, пред-
полагаемой проектом преобразования .морских учебных заведе-
ний». «Наставник, не имеющий голоса в учебно-воспитательных,
а следовательно, и в административных делах училища, связан-
ный по рукам и ногам властию директоров и инспекторов, подвер-
гается двум крайностям, обоюдовредным для целого учреждения:
он или играет жалкую роль в глазах учеников, или же старается
вознаградить потерянный авторитет путём заискивания у началь-
ников и стараниями приобрести популярность у учеников. А
если он не избрал ни той, ни другой крайности, то впадает в пол-
ную апатию, превращается в наёмника и будет считать себя ли-
цом совершенно посторонним для целого дела. Не усилив сначала
влияния целой коллегии наставников, можно ли надеяться уси-
лить нравственное влияние и каждого из них. Не забудем ещё,
что дать большие' права начальникам учебных заведений, у нас
значит поставить их в отношения чисто бюрократические к под-
чинённым им учителям. Между тем бюрократизм нигде столько
не причиняет вреда, как в деле науки и воспитания, где всё должно
быть основано на призвании, понимании Дела и на дружном сое-
динении для одной цели нравственных и умственных сил всех
воспитателей и наставников. Не подчинённый должен быть учи-
тель директору, а товарищ в общем деле. Недаром в средневеко-
вых университетах и до сих пор ещё осталась формула, с которой
обращаются наставники к учащимся: «commilrtiones» (соратники),
напоминающая им всем, что они товарищи по цели» V
Наибольшие опасности для педагогического дела предвидит
Пирогов, когда по проекту того же устава часть учителей привле-
кается к коллегиальному руководству учебным заведением, а дру-
гая часть остаётся за пределами этой компетенции. Такая систе-
ма организации руководства учебным заведением неминуемо по-
ведёт к разделению членов нового учреждения на две стороны:,
к одной будут принадлежать директор, инспектор, законоучитель,
воспитатели и, может быть, несколько избранных учителей» к
другой — остальные учителя и, по всей вероятности, ученики.
При таком разделении неизбежно возникнут между учителями
соперничество и разного рода трения. Учителя, не участвующие
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 255—257.
2 Там же.

в заседаниях совета, легко поддаются духу оппозиции к началь-
ству и сумеют заразить этим духом и учащихся. «Привилегиро-
ванные воспитатели, из угождения начальству, постараются от-
личиться строгим дисциплинарным надзором; а обойдённые настав-
ники намёками вызовут насмешки и противодействия от вос-
питанников. Такого зла не предотвратит в училище и усиленное
влияние обрядно-религиозной стороны жизни» К
Став на позиции защиты коллегиального начала в руководст-
ве средними учебными заведениями, Пирогов не останавливается
перед защитой этого начала даже в случаях разногласий между мне-
нием директора и мнением большинства членов педагогического
совета и в таком важном вопросе, как выбор учителей. В случае
разногласий между директором и педагогическим советом, «ди-
ректору, — пишет Пирогов, — можно было бы предоставить право
апелляции против постановлений совета у высшего начальства;
но он ни в коем случае не должен самовольно изменять их» К
Чтобы понять и правильно оценить эти позиции Пирогова,
надо учесть эпоху и условия работы учебных заведений при мо-
нархическом строе. В условиях той эпохи наибольшая опасность
для нормального хода учебно-воспитательной работы заключа-
лась в исключительной централизации и в подчинении работы
учительства единовластным представителям монархической власти
в гимназиях в лице директора.
В ту эпоху единоначалие директора означало не единонача-
лие в нашем смысле, а самовластие, для обуздания которого но
оказывалось никаких предпосылок в общественной и государствен-
ной жизни. Даже государственный контроль был организован
так, что не гарантировал учебные заведения от произвола дирек-
торов, назначавшихся к тому же, как об этом неоднократно го-
ворит деликатно Пирогов, по соображениям далеко не педагоги-
ческого, а «бюрократического» порядка.
Государственной контроль исходил только от попечителя учеб-
ного округа, в ведении которого находилось несколько обширней-
ших губерний или, по нынешнему делению, несколько областей.
Следовательно, естественно уже в силу огромнейшего простран-
ства, на которое распространялась контрольная работа учебного
округа, этот контроль был фактически почти не осуществим и
ограничивался исключительно перепиской, т. е. как раз и зак-
лючался в самом доподлинном бюрократизме со всеми последствия-
ми контроля бумаг, а не живых личностей и их подлинной дея-
тельности.
К тому же директор гимназии принадлежал по должности к
чиновникам высокого разряда. А вследствие этого отстранение
такого чиновника от должности и даже перевод его из одной гим-
назии в другую сопряжён был с огромнейшими трудностями»
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 258.
2 Там же, стр. 275.

Только учитывая,все эти условия, мы поймём, почему Пирогов
так упорно, настойчиво защищает коллегиальное начало, спра-
ведливо противопоставляя ему, как не пригодное для педагогиче-
ских задач «бюрократическое». Понятно также, почему он пре-
небрегает серьёзными недостатками, < заключающимися в кол-
легиальном руководстве школой. В то время при монархическом
строе самовластие директоров школ было гораздо большей опас-
ностью, чем те недостатки, какие заключались в коллегиаль-
ном руководстве школами даже при не всегда достаточно квали-
фицированных учителях.
8.
На протяжении всей своей административной и литературно-
педагогической деятельности Пирогов . систематически прово-
дил мысль о том, что учитель является решающей фигурой как
в учебной, так и в воспитательной работе в школе. Он забо-
тился о поднятии материального благополучия учителей. При-
нимал разнообразные меры, чтобы поднять авторитет учителя
в глазах учащихся, родителей и общественности. Но более всего
сделал Пирогов для подъёма научной и педагогической квалифи-
кации учителей, о чём мы писали при обозрении деятельности
Пирогова в качестве попечителя Одесского и Киевского учебных
округов.
С первых же шагов своей административно-Педагогической дея-
тельности в Одесском учебном округе Пирогов убедился в крайне
недостаточном количестве учителей. Уже проектируя преобра-
зование Ришельевского лицея в университет, Пирогов имел в
виду удовлетворить потребности края в учителях с университет-
ским физико-математическим и историко-филологическим об-
разованием, не только усвоивших в университете общие к у ре ы по
своей специальности, но и овладевших уменьем исследовать и
изучать особенности края, его природы, истории культуры, языка
и этнографии в широком смысле слова. Понятно поэтому,, что Пи-
рогов стремился вовлечь в научно-исследовательскую и литера-
турную краеведческую работу, в составление учебных пособий
и руководств и наличный состав учителей средней школы. Назна-
чение учителя средней школы» Пирогов видел не только в качестве
передатчика, популяризатора научных знаний, но и в качестве
учёного, исследователя, самостоятельного автора учебников. От-
сюда, понятно, и к университетскому образованию он предъявлял
высокие требования научности И развития способностей к научно-
исследовательской работе.
Как ни высоко ценил Пирогов в учителях их научную подго-
товку по специальности, однако же он отчётливо ставил вопрос
и о специальной педагогической подготовке новых учителей. Обоб-
щая свои наблюдения, он указывал, что все учителя и воспита-
тели того времени «образуются только тогда, когда уже делаются'

воспитателями» *. Понятно, что такое положение с учительскими
кадрами нельзя было считать нормальным* Это сознавали и ру-
ководители учебных заведений. Но значительная часть их была
занята исключительно количественной стороной. Нужда в учите-
лях для заполнения свободных вакансий была настолько велика,
что' руководители учебными заведениями, например, морского ве-
домства, предлагали усилить штат ротных офицеров, рассчиты-
вая иметь из них воспитателей Юношества без всякой специаль-
ной подготовки к воспитательским обязанностям. Такой оши-
бочный взгляд Пирогов подвергает серьёзной критике в своих
«замечаниях на отчёты морских учебных заведений». Он разъяс-
нил, что «образовать и учить есть не только искусство, но и наука,
которой нужно научиться сначала у другого, а не у одного себя» а.
Чтобы преодолеть затруднения с учительскими кадрами, Пирогов
предлагал открыть в учебных заведениях всех ведомств «педаго-
гические курсы». Правда, он не разработал плана такого рода
педагогических курсов, но сделанный им краткий набросок дос-
таточно ясно раскрывает его основные мысли о характере педаго-
гического образования. Педагогические курсы он мыслит как над-
стройку над учебными заведениями общеобразовательного или спе-
циального характера. Получив научное образование в таком учеб-
ном заведении по общеобразовательным или специальным пред-
метам, молодой человек, желающий посвятить себя исключительно
педагогической деятельности, дополняет это образование научно-
методическим образованием и {фактическими упражнениями в об-
ласти учебно-воспитательной работы.
Под руководством нескольких более опытных педагогов слуша-
тели педагогических курсов проводят занятия с учениками школ.
Наряду с такими занятиями будущие педагоги знакомятся с раз-
личными недостатками в изложении отдельных учебных пред-
метов, упражняются в изложении путей, облегчающих учащимся
понимание наиболее трудных вопросов из учебных предметов, а
также применяют различные педагогические приёмы для возбуж-
дения внимательности у учащихся. «Вместе с тем, — настаивает
Пирогов, — нужно дать будущим наставникам и средства к даль-
нейшему усовершенствованию себя в науке и её приложениях»8.
Каждая такая школа, при которой имеют место педагогические
курсы, является вместе с тем рассадником учителей. Своими спе-
циально-педагогическими занятиями и упражнениями в учебно-
воспитательной работе с учащимися этой же школы молодые люди
развивают и оформляют свои Педагогические способности. Таким
образом, вступая далее уже на педагогическое поприще,
молодые люди окажутся более подготовленными к этому
сложному и трудному делу, чем те учителя и воспитатели, кото-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 149.
2 Там же, стр. 149—150.
3Там же, стр. 152.

рые не получали специально-педагогической подготовки. Пирогов
убеждён, что «не подготовив серьёзно и научно» людей к исполне-
нию сложных и ответственных педагогических обязанностей, «мы
никогда не достигнем желанной цели.в деле образования» 1. Он
полагает, что подготовленные к своим обязанностям «дельные учи-
теля» необходимее всего. Их подготовкой нужно заняться даже
раньше, чем составлением учебных руководств.
Аналогичные мысли об организации подготовки учителей Пи-
рогов высказывал в своих «Замечаниях на проект устава общеоб-
разовательных учебных заведений й на проект общего плана уст-
ройства народных училищ». По этому проекту для подготовки учи-
телей предполагалось учредить в губерниях учительские инсти-
туты. Эту мысль Пирогов считал хорошей, -но реально неосу-
ществимой главным образом вследствие недостатка в стране учи-
тельских кадров, на которые можно было рассчитывать при учре-
ждении учительских институтов как самостоятельных учебны* за-
ведений.
«Дай бог, — писал Пирогов,— если бы в наших провинциях в
настоящее время открылась возможность при каждой гимназии
учредить одно небольшое учительское отделение, в которое бы
поступали люди, желающие посвятить себя учительскому зва-
нию... Всё-таки покуда это (гимназии) наше единственное при-
бежище, — нам негде взять будет других учителей для этих инсти-
тутов, когда и в самих гимназиях нередко учительские места
остаются долго вакантными»2.
Проектируя особые учительские отделения при гимназиях,
Пирогов рассчитывал на то, что из гимназических учителей ско-
рее и легче будет подобрать хоть небольшое число таких учите-
лей, которые способны будут стать «учителями будущих учителей».
Эти учителя за особое вознаграждение модели бы уделять часть
своего времени для образования будущих наставников. Вместе
с тем учреждением учительских отделений при гимназиях «откры-
лась бы, по крайней мере, возможность для учителей ещё
неотсталых развить их педагогические способности через-упраж-
нение в педагогике молодых людей, готовящиеся к учительскому
званию» 3.
В учебных планах и программах проектировавшихся учитель-
ских институтов Пирогов отмечал в качестве существенного
пробела отсутствие между предметами изучения вопросов «на-
глядного обучения». Между тем эти вопросы, по мнению Пиро-
гова, более, чем все другие учебные предметы, требуют от пре-
подавателя его особой педагогической сноровки, приобретаемой
долгим упражнением.
По проекту, при учительских институтах предполагалось учре-
ждение, народного училища как базы для практических упражне-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 150.
2 Там же, стр. 264.
3 Там же, стр. 264—265.

ний в обучении учащихся начальной школы. Эту мысль Пирогов
считал «прекрасной», «но полагал, что «для практических педаго-
гических упражнений могут быть назначены и низшие классы
гимназий и прогимназий, если учительские институты будут от-
крыты при гимназиях» 1.
Наконец, по проекту учительские институты предполагались
в качестве «закрытых учебных заведений». Эту мысль Пирогов не
считает правильной. Он опасается, что отрицательные стороны
закрытых учебных заведений могут Затмить положительные сто-
роны. А мысль о том, чтобы «приспособить закрытое заведение к
семейному быту» он называет «едва лине счастливой мечтой, кото-
рая до сих пор ещё ни разу не подтвердилась опытом».
Идея Пирогова об учреждении учительских отделений при гим-
назиях была не новой. Она реально осуществлялась в институ-
тах благородных девиц в виде особого, дополнительного класса
пепиньерок. Можно предположить, что авторитет Пирогова со-
действовал тому, что через десяток лет при женских гимназиях
были учреждены восьмые педагогические классы, просущество-
вавшие у нас до Октябрьской революции.
Что же касается суждений Пирогова о неосуществимости
у нас учительских институтов, то эти суждения нужно считать
слишком робкими, опровергнутыми самой жизнью. Через 10 лет
учительские институты возникли у нас, правда, не в таком коли-
честве и не совсем в том виде, как это намечалось проектом, но
всё же с 1872 г. учительские институты стали у нас реальностью
и систематически давали стране кадры довольно хорошо подготов-
ленных учителей для так называемых городских училищ по поло-
жению 1872 г., преобразованных в 1912 г. в «высшие начальные
училища». Ценно, однако, то, что в своих рассуждениях о педа-
гогической подготовке великий учёный признал педагогическое
дело «не только искусством, но и наукой, которой нужно научиться
у других, а не у одного самого себя».
9.
В течение почти 30 лет Пирогов наблюдал за преподаванием и
научной деятельностью профессоров в отечественных и загранич-
ных высших учебных и научных учреждениях. Сам, как учёный и
профессор, Пирогов имел огромнейший опыт научно-преподава-
тельской и научно-исследовательской работы, хорошо знал, усло-
вия, самый процесс и достижения научной работы, а также и
стимулы, к ней у своих товарищей.
Он лично был знаком с весьма и весьма многими знаменитыми
учёными, знал их научно-исследовательские труды и успехи на ка-
федре, в общении со студентами и учениками и в личном быту.
Сам хорошо помнил свой собственный научный, рост и наблюдал
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 265.

рост своих товарищей, посланных вместе с ним за границу, свои
первые шаги в качестве' преподавателя, ошибки в теоретических
построениях и в практике ученого хирурга...
Выполняя в 1862—1866 гг. специальное поручение министерства
народного просвещения руководить подготовкой к профессорской
деятельности молодых людей, посланных за границу, Пирогов
имел достаточно серьёзный повод основательно пересмотреть во-
прос о роли и назначении как заграничных, так и наших универси-
тетов, о качествах, требуемых от научно-преподавательских сил
университетов, о благоприятных и неблагоприятных условиях в
работе университетов и т. п. Весь этот опыт Пирогова и нашёл глу-
боко значительное выражение в его высказываниях по универси-
тетскому вопросу и науке в ряде статей: «Чего мы желаем», «Взгляд
на общий устав наших университетов», «Замечания на проект об-
щего устава императорских российских университетов», «Уни-
верситетский вопрос», «Письма из Гейдельберга» (4 письма по
поводу занятий русских учёных за границей), «Кафедра геогра-
фии в университетах», «О преобразовании Одесского лицея в уни-
верситет».
В этих статьях Пирогова мы имеем законченный круг его мыс-
лей по всем главнейшим вопросам высшей школы. Глубина и не-
зависимость его суждений, подчинённых исключительно заботе
о процветании науки в своём отечестве, делают высказывания
Пирогова весьма и весьма ценными и для нашего времени.
Он /ставит свои соображения по университетскому вопросу
на уровень самых совершенных пожеланий и целей, а не времен-
ных только заплат и исправлений. В этом отношении характерно
для Пирогова его рассуждение о двух типах государственных дея-
телей. Один тип ограничивается «ближайшими целями», а другой
ставит перед собой задачу вывести государство на путь непре-
рывного постоянного «гармонического развития всех врождён-
ных сил народа» 1. Этот-то второй тип государственного деятеля
и избирает для себя Пирогов в качестве образца при изложении
взглядов о путях развития у нас высшего образования и науки.
Он стремится отыскать пути, идя по которым наши отечествен-
ные университеты наиболее успешно, "так сказать, органически
выполняли бы свою исключительно важную задачу перед страной,
перед народом. В самой организации университетов, в руко-
водстве и управлении ими он ищет таких форм, которые самим
своим существом ставили бы научно-преподавательские силы на
путь дальнейшего развития науки. Идею развития науки «и самой
совершенной» постановки университетского преподавания он счи-
тает присущей челочку «незримою мерою» наших действий. Эту
идею он считает беспредельной. «Идеальное мне представляется, —
пишет он, — нитью электрического телеграфа, один конец кото-
рого тянется к нам-через всю земную жизнь, а другой — исчезает
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 334.

в беспредельности. Как идея,времени, пространства, числа и меры,
так и идея совершенства, служащая незримою мерою наших дей-
ствий, присущи человеку».
Поэтому в своих размышлениях и планах по университетскому
вопросу и 'науке в нашей стране Пирогов освобождает себя от
всяких традиционных взглядов и предрассудков, и в первую
Очередь он отбрасывает в сторону как негодные и вредные тенден-
ции, направленные царским правительством того времени на
ограничение доступа в университеты широких масс трудящихся.
Он высоко ценил трудоспособность широких народных масс
и в области научного творчества. Он был сторонником широко от-
крытых дверей для входа в университет и для научного образова-
ния в нём студенчества.
«Затруднять большинству вход в университеты регламентацией,
экзаменами в самом университете, обязательными курсами и
т. п.,—пишет Пирогов, — и для государства, и для общества, и для
университета положительно вредно» 1.
Широкое распространение науки в массах трудящихся Пиро-
гов мыслил как одно из важнейших условий что бы не только под-
нять науку на небывалую высоту, но и обеспечить прочные осно-
вы для преобразования всей культурной жизни на научных на-
чалах. «Общество тогда только и начинает жить, — а не просто
расти, — пишет Пирогов, — когда всё, чем оно живёт, —язык,
вера, обычаи и предания — слагаются в науку. Так за наукою...
остаётся и законодательная, и судебная, и всякая другая власть,
со всеми правами, кроме кулачного» 2.
Обобщая опыт развития университетов, Пирогов выделяет три,
как он называет, «разряда» изменений, пережитых университетами:
1) основное направление этих рассадников просвещения,
2) способы' обучения в университетах,
3) административно-организационное руководство универси-
тетами.
Среди других направлений основным, решающими определяю-
щим сущность университетов Пирогов считает научное напра-
вление. Это направление на протяжении истории- существования
университетов пробивало себе путь через все препятствия. Даже
пользуясь покровительством церковной или государственной вла-
сти, с догматически-церковным характером одной и своеобразными
в различные эпохи политическими тенденциями другой, универси-
теты в лице своих лучших представителей стремились к свободе
и независимости исследования и к свободе обучения студентов
тому, что они считали наиболее правильным, доказанным и обос-
нованным.
В истории нашего русского просвещения со времени учрежде-
ния Петром I Академии наук была тенденция сосредоточить науч-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 507.
2 Там же, стр. 504.

но-исследовательскую работу преимущественно в Академии наук,
а на университеты возложить чисто образовательные задачи под-
готовки высшего чиновничества. Однако При учреждении нашего
Московского университета в 1755 г. в указе было сказано: «нужда
необходимая о том стараться,, чтобы способом пристойным наук
возрастало в пространной нашей*империи всякое полезное зна-
ние». Это выражение указа Пирогов расценивает не без основа-
ния, как доказательство того, что нашим университетам дана была
установка на развитие научно-исследовательской работы.
Пирогов — сторонник решительного преобладания в универ-
ситетах научных тенденций над учебными; Он считает ошибоч-
ным фактическое положение дела в русских университетах его
времени. Наши университеты того времени продолжали оставаться
«учебными учреждениями, приспособленными преимущественно к
образованию людей должностных на службу государству». Един-
ственно, что в качестве уступки считает Пирогов допустимым в
основном направлении наших русских университетов, так это
сочетание в них научного направлениях учебным. Если бы такое
направление оказалось «неисполнимым», то Пирогов остаётся при
том убеждении, «что нет другого более верного средства для раз-
вития высшего образования, как то, чтобы дать нашим универси-
тетам чисто научное значение, предоставив приготовление путём
науки к служебной должности специальным школам других ве-
домств» 1.
Пирогов настаивал на преобладании в университетах науч-
ного направления, тем более что каких-либо других учреждений
для широкой культуры науки в нашей стране в те времена не было.
Академия наук в этом отношении страдала рядом существенных
недостатков. Во-первых, уже по количественному составу своих
членов Академия наук не могла удовлетворить широких запросов
нашей страны к распространению научных знаний на всём об-
ширнейшем пространстве нашего отечества. Во-вторых, Академия
не располагала теми кадрами, которые были бы живыми носителями
и распространителями в обществе научных взглядов. В-третьих,
наконец, и это главное, в самом построении Академии наук, в её
системе не было естественных предпосылок для постоянного попол-
нения научных кадров представителями новых поколении моло-
дёжи. А университеты во всех этих отношениях выгодно отлича-
лись от Академии: они ежегодно заполнялись всё новой и новой
молодёжью из подрастающих поколений. Следовательно, тут-то
и оказывался неистощимый источник живых, свежих, молодых
сил как дли распространений научных знаний, так и для по-
полнения кадров научных работников.
Между тем традиционная система университетского, препода-
вания не обеспечивала необходимого для страны пополнения
научно-преподавательских кадров. А на этой основе в свою
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 372.

очередь в университетах среди научно-преподавательского персо-
нала прочно свили себе гнездо, так сказать, общественно-мораль-
ные пороки и препятствия для роста науки: косность и лень про-
фессоров, замещение кафедр родственниками и по личным свя-
зям и знакомствам (непотизм) и т. п.
Вот почему через все рассуждения Пирогова об университе-
тах красной нитью проходит одна идея: превратить университеты
в подлинные Очаги для развития, укрепления и распространения
науки и подлинно научного образования, превратить их вместе с
тем в рассадники для систематического выращивания новых мо-
лодых кадров учёных.
Совершенно необычные для своего времени задачи ставит Пиро-
гов перед университетами как очагами научной мысли. В то время
представители государственной власти монархического строя стре-
мились навязать университетам подготовку преданных существу-
ющему строю, исполнительных, хотя бы по своему культурному
развитию и посредственных чиновников.
Пирогов, считает главной задачей университетского образо-
вания «развитие» «самостоятельной личности» и «таланта». Талант-
ливость в нашем отечестве он хочет видеть не в качестве только
редкого растения тропиков, но широко распространённой. «Та-
лант, — говорит он, — для нас не должен быть растением тропи-
ков; он должен быть наш родной дуб, а не пальма»1.
Вопреки широко распространённому мнению, что таланты и
даровитости сами себе проложат путь, Пирогов справедливо по-
лагает, что их легко погубить. «Талант не так несокрушим, как
думают... Его не нужно представлять себе гением или демиургом,
одарённым страшной энергией воли». Наоборот, продолжает даль-
ше Н. И. Пирогов, «талант, не окрепший, гораздо легче сбить с
толку, чем посредственность. Не давая ему развиваться на свободе,
его можно довести до того, что он будет казаться ниже посредствен-
ности...» 2.
Возникал, однако, вопрос, насколько своевременны и уместны
были такие задачи университетского образования в государстве
того времени, переживавшем такую острую нужду даже в самых
рядовых посредственностях на любом поприще культурной дея-
тельности. Отвечая на этот вопрос, Пирогов пишет: «Я знаю,.что
мы в настоящее время без посредственностей — всё равно, что
машина без рук, без лошадей или без паров. Однако талантливые
и даровитые люди у нас нужнее, чем где-либо. Талант везде нуж-
нее посредственности, а у нас — в сто раз. Талантом живёт по-
средственность. Где задача образованного — распространять об-
разованность в окружающей среде, там талант — жизненная сила
общества. Поэтому как бы обществу, — и именно нашему — ни
были нужны руки, ему в сто крат нужнее головы».
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 370.
2 Там же, стр. 508.

Пирогов прекрасно понимает, что подготовка талантливых са-
мостоятельных личностей, подлинных двигателей науки и куль-
туры окажется далеко не по плечу для значительной части сту-
денчества того времени, искавшего в университетском образова-
нии не столько) научных знаний, сколько пути к занятию различ-
ных государственных должностей и преимуществ для своего лич-
ного материально-бытового положений в обществе.
Не так легки были для осуществления эти задачи универси-
тетского образования и для значительной части наличного со-
става профессорско-преподавательских сил в наших университе-
тах того времени. И тем не менее он глубоко убеждён не только
в целесообразности, но и в своевременности его идей о преобла-
дании научного образования в университетах. На сомнения и воз-
ражения против своих позиций Пирогов приводит весьма веские
соображения и обоснования.
Пусть на первое время высокие задачи университетского об-
разования заставят отхлынуть из университетов значительную
часть студенчества в другие специальные школы, подготовляю-
щие к государственным должностям. Он предпочёл бы, чтобы в
университете осталось немного, но подлинно даровитых студен-
тов.
Взвешивая достоинства и преимущества научного образова-
ния, сравнительно с учебным, Пирогов пишет:
«Отделить учебное от научного в университете нельзя. Но
научное без учебного всё-таки светит и греет. А учебное без на-
учного, — как бы ни была для национальности приманчива его
внешность, — только блестит». Не блеск дипломов и прав на
чины, раздаваемых университетами, должен привлекать внима-
ние государства, общества и студенчества к университетам, а
научное освещение вопросов культуры.
Высоко ценя научное образование в университетах, выращи-
вание в университетах даровитых, талантливых представителей
науки, Пирогов, однако, далёк от мысли изолировать универси-
теты от 'текущей жизни и пренебречь потребностями в образова-
нии и просвещении широких масс трудящихся. Наоборот, он
стоит на совершенно противоположной позиции/
Вот почему Пирогов возлагает на университеты и задачу про-
паганды научных взглядов в широкой общественной среде. «Пря-
мое назначение наших университетов» Пирогов видит в том, чтобы
быть «маяками, разливать свет на большие пространства и по-
тому стоять высоко и светить».. Но чем и как могут универси-
теты оправдать своё высокое культурное назначение в обществе
и государстве? ,
В ответ на этот вопрос Пирогов со всем пафосом высказывается
8а культуру и распространение научных знаний не только в сте-
нах университетов и через студенчество, ной путём выхода уни-
верситетских работников на путь пропаганды научных взглядов
в широкой общественной среде. Он стремился «обнародить» на-

уку, сделать её достоянием широких масс русского общества.
Ив этом он видел решительное отличие в развитии у нас науки,
по сравнению с западноевропейскими народами.
«У нас наука не то, что на Западе, — пишет Пирогов, — на
нее нельзя смотреть с одной только высшей точки зрения, нельзя
видеть в ней и одну только прикладную сторону. Наша задача —
обнародить её всеми средствами, которые имеем под рукой».
Учитывая наиболее острые вопросы своего переходного вре-
мени, Пирогов пишет: «Теперь» когда подняты и крестьянский
и юридический вопросы, и вопрос о народном образовании, уни-
верситеты живым, голосом могли бы распространять в обществе
более здравые понятия и более убедительно, чем журналы и книги.
Нужно увеличить влияние университетов и на гимназии; это
также усилит их связь с обществом».
• Великий гуманист Пирогов горячо защищает необходимость
развития в университетах прежде всего наук о человеке, как он
их называет, гуманных наук, сделавших огромные успехи.
В то время было широко распространено ошибочное мнение,
будто эти науки не имеют практического значения. В противо-
положность этому мнению Пирогов высоко ценит науки о человеке
именно за их широкое практическое значение и применение в
жизни, гораздо более богатое, чем применения реальных наук
или наук о природе.
«И применения эти, — пишет Пирогов, — касаются самой важ-
ной — нравственно-духовной стороны нашей жизни. Конечно, они
не так наглядны, не так очевидны, от них выигрывает не столько
утилитарное направление общества; но зато ничто столько не
содействует развитию самых драгоценных свойств человеческой
натуры — мысли и слова — как гуманизм. Он выводит мысль из
тесного круга реальности на широкое поле, снимает оковы, на-
лагаемые близорукою действительностью, и знакомит человека
с самою лучшею частью природы — с внутренним человеком» 1.
Эти идеи Пирогова о практическом значении гуманитарных
наук и образования тем более ценны, что сам он был выдающимся
учёным ѣ области реальных наук.
Было бы, однако, ошибочным сделать отсюда вывод, что Пиро-
гов недооценивал роль и значение реальных наук или наук о при-
роде, а тем более, будто он исключал эти науки из универси-
тетского образования.
Пирогов жил и действовал в период бурного развития естество-
знания. Он ясно предвосхищал развитие у нас высшего техни-
ческого образования, основывающегося преимущественно на фи-
зико-математических науках и на естествознании. Защищая на-
учное направление в развитии университетов, он предполагает
полный простор и для развития этих наук прежде всего в стенах
университета. Это тем более необходимо, что науки неизбежно
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 362.

влияют одна на другую, находятся в тесной зависимости одна от
другой. Вот почему в университете и целесообразно развивать не
только науки о человеке, но и науки о природе. «Мы желаем, —
пишет он, — от нашего университетского образования только того,
чтобы оно, сохранило гуманное начало с реальным в неразрывной
связи, нисколько не выпуская из виду тех нововведений, которыми
обогатилась в последнее время реальная сторона наших знаний».
Вот почему Пирогов настаивает не только на равноправном по-
ложении в университете гуманных и реальных наук, но и на дости-
жении «органическое» связи этих наук. Этой органической связи
наук Пирогов приписывает особенную, ничем не заменимую силу
образовательного воздействия университетов на массы. А эта сила
воздействия в свою очередь зависит от органической связи и от
воздействия одного факультета на другой.
Как научные и учебные учреждения, университеты распадаются
на отдельные факультеты, а внутри факультетов — на отдель-
ные науки. В связи с ростом наук и их дифференциацией, внутри
каждого факультета имеет место более или менее узкая специа-
лизация. Пирогов не раскрывает деталей этой специализации. Это
дело он предоставлял целиком, так сказать, органическому росту
наукой наличию в каждом университете соответствующих учёных
специалистов в качестве живых носителей, разрабатывающих эти
специальные науки и преподающих их студентам. Пирогов не скло-
нен перечислять и устанавливать какими бы то ни было положе-
ниями и уставами даже подробный перечень кафедр по универси-
тету в целом и по отдельным факультетам. Он предполагает, что
в связи с ростом наук и наличием научных сил в университете
каждый университет и каждый факультет сам будет устанавли-
вать этот состав кафедр. При этом он предполагает, что местные
потребности края в свою очередь должны оказать своё влияние
на определение состава кафедр и специальностей в каждом уни-
верситете.
Из основного назначения университета, как научного учреж-
дения, вытекают взгляды Пирогова на характер, способы обуче-
ния в университетах и организацию занятий. Во всех эти$ отно-
шениях Пирогов является сторонником ничем не ограниченной,
кроме интересов науки и научности преподавания, свободы как
для профессоров, так и для студенчества.
А поэтому он является решительным противником принудитель-
ной системы обучения в университетах, в каких бы формах она ни
выражалась. Он отрицательно относится к обязательности посеще-
ния студентами занятий, он является противником обязательных
в определённые сроки коллоквиумов, репетиций, экзаменов, пред-
назначавшихся в качестве необходимого условия для перевода с
одного курса на другой. Он решительно возражает против этих
мероприятий, тем более, что в то время они были выдвинуты реак-
ционными представителями министерства народного просвещения
не по соображениям научно-образовательным,а в качестве средства

для отвлечения студентов от разгоравшейся в стране политиче-
ской борьбы.
Все такого рода мероприятия по принудительности обучения
Пирогов считает «отжившими» свой век и «мертвящей формой»,
убивающей «живое содержание» научной работы в собственном
смысле слова.
Такое направление работы университетов Пирогов обозначает
термином «экзаменационного направления».
К чему приводит такая система? Осуществление этой системы,
не без основания полагает Пирогов, обеспечивает только формаль-
ное выполнение программ и не даёт никаких гарантий положи-
тельного её влияния на осуществление в высшей школе подлинно
научного образования. «Я предвижу, — пишет Пирогов, — что
после всех репетиций, коллоквий и переводных экзаменов студенты,
действительно, будут чинно переводиться из курса в курс, будут
посещать и лекции, будут выдерживать и окончательные экза-
мены на степень, будут, пожалуй, и тише воды, и ниже травы, но и
только. А далее?! Разве это будет верным признаком истинного
научного направления?»
Пирогов предпочитает неограниченную «свободу студентов в
выборе научной специальности, свободу от обязательных экза-
менов и сроков обучения в университете, свободу в посещении лек-
ций главным образом потому, что посредством такой системы до-
стигается более глубокое понимание науки, развитие самостоятель-
ности и подлинных убеждений. Глубокие познания он предпочи-
тает обширным, так как обширность познаний для молодого ума
неизбежна с поверхностностью, неопределённостью познаний. По-
верхностные, хотя бы и разносторонние знания не производят
глубокого, основательного преобразования личности, не содей-
ствуют выработке самостоятельных личностей. Впрочем, Пирогов
не забывает и некоторых положительных сторон экзаменов. Экза-
мен требует от экзаменующихся «отчётливости, сдержанности»
в формулировках научных познаний в противоположность неяс-
ным и сбивчивым представлениям. Однако это положительное
значение экзаменов, по воззрению Пирогова, тонет среди мно-
жества серьёзнейших отрицательных результатов. Обилие экза-
менов, в особенности в установленные сроки, он считает «гро-
бом» любознательности. Вместо того чтобы основательно рабо-
тать над усвоением одной избранной им науки, студент вынуж-
ден спешно, поверхностно готовиться к многочисленным экза-
менам. Пусть даже студенты успешно сдают экзамены, но в ре-
зультате их взгляд на науку и научное образование Пирогов срав-
нивает с тем, как один слепой король в Германии любовался за-
ходом солнца «из приличия».
ѵ Другим, несомненно пагубным следствием экзаменационной
системы является то обстоятельство, что «экзамен легко совра-
щает с правильного пути» все свойства духа, которыми мы прио-
бретаем сведения. При спешной подготовке к многочисленным.

экзаменам наши различные психические функции (восприятия,
мышление, творческая фантазия, внимание, память) получают од-
ностороннее направление. Вместо того, чтобы равномерно уча-
ствовать в выработке научных понятий, эти функции направля-
ются только на то, что требуется на экзаменах: «именно на сумму
и форму представлений, т. е. на то, что легче выставляется, не-
жели понятие о их связи и сущности». Обильное количество ис-
пытаний в определённый срок неизбежно лишает знания «глубины
и самостоятельности». Постоянно имея в виду экзамен, учащийся
заботится главным образом о том, как бы скорее закончить,
округлить, сформулировать приобретаемое знание, и этим «мешает
ему созреть, углубиться и выработаться путём умственной само-
деятельности, которая так же необходима для развития сведений,
как самоуправление для развития общества» 1.
Изложенные соображения Пирогова за и против экзаменов явля-
ются лучшим из того, что есть в нашей дореволюционной педаго-
гической литературе, классическими по своей отчётливости и в
то же время краткости. Нельзя, однако, не отметить, что всё же
Пирогов недооценивает роли экзаменов. Кроме отчётливости
и определённости знаний, экзамен является побудительным
серьёзным поводом систематизировать и обобщать знания, при-
обретаемые нами из какой-нибудь области науки по частям,
охватить предмет в целом. А если так, то надо признать, что в
известной мере экзамен содействует приобретению и глубины
и «самостоятельности» знаний. Впрочем, такой результат экза-
мена зависит не столько от самого факта экзамена, сколько от
соответствующего отношения к производству испытаний со сто-
роны экзаминаторов, и именно не одного, a ng крайней мере боль-
шинства екзаминаторов, устанавливающих определённые требо-
вания к экзамену, переходящие от поколения, к поколению и
экзаменующимся. Поэтому защитникам и сторонникам экзаменов
и в то время следовало много поработать над тем, как методи-
чески правильно производить экзамены.
Не меньшая, по мнению Пирогова, если не большая по своей
сложности и трудности, требовалась работа и Над вопросами, как
избежать вредных последствий обязательного посещения учебных
занятий в высшей школе. Пирогов предлагал разрешить такой
вопрос опытным путём, предоставив право его решения отдельным
высшим учебным заведениям по согласованному решению про-
фессорско-преподавательского состава. Тогда высшие учебные за-
ведения могли бы располагать опытом решения этого вопроса.
Тщательный разносторонний анализ такого рода опытов позволил
бы более основательно и убедительно разрешить этот вопрос ив
общем масштабе. По свидетельству Пирогова, этот вопрос исто-
рически уже решался опытным путём. В бытность Пирогова попе-
чителем Киевского учебного округа в Киевском университете име-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, "Киев 1910, стр. 597.

л о место свободное посещение студентами занятий. По отзыву
совета университета, почти единогласно было установлено, «что
студенты не только посещают лекции, но и вообще занимаются
гораздо прилежнее, чем прежде». Были, правда, и такие лекции,
которые вовсе не посещались. .Тут дело зависело от качества
лекции и других обстоятельств, в которых студенты «были ви-
новаты, по малой мере, не более профессоров».
Научное направление университетов предполагает весьма и
весьма высокие качества профессуры и возлагает большую само-
стоятельность и ответственность на студентов. Это направление
предполагает изучение студентом избранной науки и смежных с
ней наук по ходу самого процесса углубления студента в изу-
чаемый материал в зависимости от умения найти границы и сроки,
а потому предполагает у студента такую зрелость и осведомлён-
ность в науке, какие не всегда находят своё выражение даже у
профессоров. Сам Пирогов приводит два случая из личных наблю-
дений, когда увлечение наукой без разумно составленного плана
кончилось крахом. В одном случае учёный-медик, убеждённый,
что медицинские науки неразрывно связаны с математическими,
углубившись в изучение математических наук, «погубил свои ум-
ственные силы в квадратуре круга». В другом—подававший блестя-
щие надежды студент погиб, отравивши себя с отчаяния синиль-
ной кислотой, которую сам же для себя приготовил.
Нет нужды говорить о том, что это исключительные случаи.
Отсюда становится очевидным, что и для углублённого изучения
отдельных наук и смежных с ними областей знания нужно авто-
ритетное руководство со стороны опытных знатоков данной об-
ласти науки в виде более или менее определённых требований
к объёму и содержанию углублённого изучения науки, или хотя
бы в виде более или менее условно установленных сроков. Иначе,
действительно, даровитому, талантливому или даже просто любо-
знательному юношеству неизбежно грозит опасность растеряться
во всех сложных связях и опосредствованиях научных знаний.
Как бы мы ни относились ко взглядам Пирогова на недопусти-
мость принудительной системы обучения в высшей школе, во
всяком случае несомненно, что перед научной общественностью
своего времени он поставил весьма и весьма глубокие вопросы.
Разрешение этих вопросов имело первостепенное государственное
значение. То или другое их разрешение предопределяло в конце
концов рост или застой и отставание научных знаний и культуры
в нашей стране. И то, что сказал по этим вопросам Пирогов,
заслуживает во всяком случае внимательного изучения исто-
рического хода развития этого вопроса.
V * •
В своей защите научного направления университетов Пиро-
гов закладывает основы дидактики высшей школы. Собрать и
систематизировать все его мысли по этому вопросу, разбросанные

в ряде статей, — дело специальной работы. Здесь же достаточно
указать главнейшие практически важные положения, выдви-
гаемые нашим выдающимся мыслителем и талантливым, учёным.
Пирогов предостерегает преподавателей от опасностей погони
за Чтением систематических курсов по отдельным наукам цели-
ком. На основании своего опыта и наблюдений он считает такое
чтение систематических курсов фактически нигде не осуществляю-
щимся. Попытки же осуществления неизбежно приводят к поверх-
ностному изложению, не дающему удовлетворения ни студентам,
ни самому преподавателю. Такая опасность в особенности грозит
молодым, начинающим доцентам. Добросовестные доценты скоро
устанут от непосильной для себя обязанности изложить науку
целиком. А доценты, «смотрящие на жизнь и обязанности слегка...»
и «резко не отличающие «быть» от «казаться», «видя перед собою
необъятные горизонты науки», легко заменяют отчётливость «смаз-
ливым изложением». «Аудитория на первый раз будет удовлетво-
рена, а наука с первого же раза скажет: «прости». Результат же
и для первого и для второго доцента получается один и тот же:
«отсталость и апатия».
Вместо такого поверхностного или «смазливого» изложения
систематического курса, Пирогов рекомендует начинающим пре-
подавателям ограничивать свои лекции отдельными посильными
для них проблемами и, не растрачивая понапрасну свои силы,
сосредоточиться на тщательной разработке избранных разделов.
Такой ограниченный круг чтений даёт больше надежды на поло-
жительный результат и более одушевлённую работу. Это уже само
по себе предохранит от апатии и застоя в науке. При этом Пирогов
советует молодым преподавателям не бояться упрёков ни в одно-
сторонности, ни в узости или в мелочности. В этом-тО направлении
работы и зреют подлинно научные результаты, и для преподава-
телей, и для студентов. «Тут на каждом шагу прикоснешься к
чему-нибудь такому, чего не поймёшь, не зная ещё одного или дру-
гого. Тут-то яснее всего и окажется, что науки не просто граничат
одна с другой, а внедряются и проникают друг в друга». «Ника-
кая философия не докажет так хорошо необходимой для всех наук
связи, как специальная разработка одной части какой ни-на-есть
науки».
Какую бы то ни было острую нужду в полных систематических
курсах Пирогов предлагает заменять, при отсутствии опытных
преподавателей, учебниками, которые в состоянии понять и
усвоить каждый студент.
Самым важным делом университетского преподавания Пиро-
гов считает приобщение студентов к науке, вовлечение их в на-
учно-исследовательскую работу. Поэтому лучшими качествами
университетских преподавателей он считает не начётчество, не
парламентское красноречие, а уменье показать студентам метод
научно-исследовательской работы в области данной науки. «Будь
профессор хотя бы немой, да научи примером, на деле настоящей

методе занятий предметом — он для науки и для того, кто хочет
заниматься наукою, дороже самого красноречивого оратора» 1.
«Покажите образованному, в самом ограниченном масштабе,
на какой-нибудь частичке науки, только на самом деле, метод и
механизм, которыми современная наука доходит до её результа-
тов — и остальное он добудет всё сам, если он действительно
ищет знания» 2.
Первостепенное значение в культуре научных знаний Пиро-
гов придаёт развитию в новом поколении уважения к факту. Ин-
терес и правильное отношение к фактической стороне науки —
одно из важнейших средств проникнуть в лабораторию научного
творчества и вместе с тем понять как самый механизм науки, так
я то, каким путём научные занятия приводят человека-к убежде-
ниям. Между тем в результате своих наблюдений Пирогов уста-
навливает весьма распространённое в то время «какое-то равно-
душие и. даже презрение к чисто фактической стороне науки».
Вместо серьёзного отношения и уважения к фактам у нас гос-
подствовала погоня за широкими обобщениями и практическими
применениями фактов. «Поэтому и рано проявляется .у нас в мо-
лодом поколении наклонность хвататься за то, что манит к себе
блестящими результатами, воззрениями,, следствиями и тому по-
добное» 3.
В этом пренебрежении фактической стороной в науке Пирогов
справедливо видит целый ряд других болезней, разъедавших в
дореволюционное время нашу культурную жизнь и работу в
различных направлениях.
К числу таких болезней относится прежде всего «странная
Наклонность у нашей молодёжи браться за дело не по силам, слиш-
ком высоко ценить свой труд и слишком низко ценить трезвое
познание трудом».
В постановке преподавания в общеобразовательной школе
из этого порока вытекало в то время поверхностно-легкомыслен-
ное отношение к выбору и подготовке учителей и к постановке
образования в школах. «Грамота, — иронизирует Пирогов, —
для нас ни по чём, нам нужно развитие, и, не имея грамотных
учителей, мы хотим иметь учителей развитых. В училищах нам
не нужны ни латинская, ни греческая грамматика, потому что
нам вовсе не нужно фактическое знание мёртвых языков, а только
результаты, добытые ими на Западе. Нашим детям не нужны и
фактические мелочи и числа в истории, а взгляды на жизнь наро-
дов. В науках естественных, не уча систематике, мы излагаем
ученикам теории зачатия и историю развития. В математике,
не теряя времени на решение арифметических задач, мы спешим
переходить к отвлечённым величинам; в учении языка — к от-
влечённым обозрениям литературы всех народов и т. д.».
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 572.
2 Там же.
3 Там же, стр. 527—528.

Пирогов справедливо предупреждает о ещё более опасных по-
следствиях, вытекающих из пренебрежения к фактической науке.
От науки переходит это направление и в жизнь. «Мы... всё ищем
смысла в факте, — заключает он свои размышления, — и теряем
свой, забывая, что осмысленный или неосмысленный факт, если
только верен, так же важен, как опыт Гальвани над лягушкою,
которого значение для общества тогда Только поняли, когда сде-
лали электрические телеграфы. Между тем связь общества, всё
влияние одного поколения на другое и одной среды на другую
основано на уважении к фактической стороне жизни» 1.
Как будто мимоходом и только вскользь, однако глубоко про-
ницательно Пирогов анализирует и другой важнейший вопрос в
научной работе — вопрос о критическом отношении к добытым
данным. Не отрицая необходимости и огромной роли критики, Пи-
рогов раскрывает порочность критики, так сказать, с порога,
критики во что бы то ни стало, без достаточных данных, без зна-
ния дела, без серьёзного отношения и уважения к авторитетам в
науке, без самокритики.
Пирогов недоумевает, почему в его время так распространена
эта поверхностная, подчас грубая критика даже весьма известных
в науке авторитетов. После ряда предположительных ответов на
эти недоумения Пирогов приходит к выводу, что тут дело в качестве
и именно в морально-научном качестве наших учителей. «Мы очень
рано, — пишет он, — теряем доверие к нашим учителям...
И сами учителя, и внешние обстоятельства привели нас к этому.
Немногие из наших наставников были представителями правды
в глазах детей...» Из школы этот червь сомнения, недоверия и
критики переходит в науку, тем более что «наука оправдывает со-
мнение; наука ничего не принимает на слово». Но Пирогов много-
значительно предупреждает: «Мы ж забываем при этом одно. Прин-
цип свободного расследования в науке, предоставляя каждому
право сомневаться и отвергать, принимает сам и ценит только
то, что есть в отрицании положительного». «А этого-то именно и
нельзя предъявить тому, кто с самого начала, — говорит Пирогов
о молодых, начинающих учёных, — выступает с одним отрица-
тельным направлением. В области науки, как бы она ни называ-
лась демократическою, есть своя аристократия — ума и заслуг».
Нетрудно понять, что о такой заслуженной аристократии ума
надо нам хорошенько подумать не только в области науки, но и
в области искусств, в области политики, в области педагогики,
да, пожалуй, и в. области обыденной житейской практики.
Отсюда-то и вытекает одна из лучших, неизживаемых традиций
уважения к авторитету старших поколений, к авторитету ро-
дителей, учителей, начальников и руководителей учреждений,
специалистов на различных поприщах нашей культурной дея-
тельности.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 529—530.

Пирогов требует от профессорско-преподавательского со-
става университетов систематической работы по превращению сту-
дентов из «пассивных слушателей» в активных участников в работе
над освоением науки и таким образом закладывает основы мето-
дики семинарских занятий в высших учебных заведениях. В ка-
честве целесообразной формы такой работы Пирогов рекомендует
студентам группироваться по различным предметам в семинариях
под руководством профессоров «с обязательством для слушателей
Заниматься по известной программе». В таком случае студенты
будут активно слушать и лекции. «Эта обязательность, — до-
бавляет Пирогов, — не насильственна; она соединена с постоян-
ною, самостоятельною деятельностью ученика; она сближает его
с учителем и* часто лучше соответствует и сущности предмета, и
личности наставника, и способностям ученика. Для многих наук
и многих профессоров другого способа и найти нельзя, если хо-
тим, чтобы слушатели выносили что-нибудь с лекций».
Для проведения семинарских занятий Пирогов рекомендует
практиковать, как он называет, «сократовский способ учения в
виде бесед». На такого рода беседах студенты под руководством
преподавателя обсуждают основные вопросы науки; не только
отвечают, как на репетициях, но и сами ставят вопросы, высказы-
вают свои суждения, возражения, а преподаватель, учитывая
все высказывания студентов, излагает свои соображения по во-
просам, требующим разъяснения. «Нет сомнения,— заключает Пи-
рогов изложение этого способа обучения в университете, — что
такие беседы несравненно более дали бы пищи для ума и более бы
содействовали к усвоению науки самостоятельною деятельностью
ума учащихся».
С большими трудностями эта идея Пирогова находила свое
практическое осуществление в дореволюционных университетах,
прежде чем в советское время она стала органическою частью
построения учебных планов в наших высших учебных заведениях
в качестве семинарских или практических занятий.
Вопросы организационно-административного руководства уни-
верситетами Пирогов поднимал во всех своих статьях по универ-
ситетскому вопросу и наиболее обстоятельно — в статьях, по-
священных обсуждению проекта нового устава для университетов.
Правда, он был убеждён, что одним изменением устава ещё не
устраняются все недостатки, препятствующие развитию науки и
научно го'образования в университетах. Решающее значение в этом
отношении он придавал наличию в составе университетских про-
фессоров наиболее квалифицированных и добросовестных дея-
телей на поприще науки и учебной работы в высшей школе. Од-
нако он всё же полагал, что «целесообразно составленный
устав может открыть возможность и способствовать к образованию

будущих деятелей и исполнителей»1. В этом и заключается ос-
новной смысл соображений Пирогова по организационно-адми-
нистративному руководству университетами. Он стремится изыс-
кать такие организационные формы, посредством которых можно
было бы «поднять значение самой науки» в наших университетах
и подготовить такое количество «.истинных её деятелей», чтобы
на будущее время «не ощущался в них столь чувствительный не-
достаток». В то время в провинциальных университетах многие
кафедры оставались на долгое время вакантными из-за отсутствия
лиц, способных по своим заслугам и научным трудам занять их.
А там, где кафедры были заняты как в провинции, так и в столич-
ных университетах, наблюдалось другое зло. Кафедра, занятая
хотя бы и достойным лицом, оставалась, так сказать, в его личном
обладании на 25, а то и более лет. Профессор, прослуживший
25 лет, как бы мало он ни соответствовал современным требова-
ниям науки, как правило, мог рассчитывать, что его выберут ещё
на 5, затем опять на новые 5 лет, лишь бы он сам имел к тому же-
лание. Такое положение, естественно, преграждало доступ к ка-
федрам молодых, более свежих сил на слишком длительный срок.
А у самих профессоров такое положение весьма часто вело к
застою мысли и их научной работоспособности.
Кроме того, в университетах при замещении кафедр и распре-
делении должностей свили себе прочное гнездо непотизм2, взаим-
ная, ничем не нарушаемая поддержка и протекций "не но научным
заслугам, а по соображениям узко личного порядка. Профессора
выдвигали на кафедры своих родственников, земляков, хороших
знакомых или лиц, рекомендуемых знатными и сильными $ бюро-
кратической сфере особами.
Непосредственные руководители университетов —- министры
народного просвещения и их помощники в лице попечителей учеб-
ных округов - назначались на эти посты отнюдь не по своим
заслугам в области науки и просвещения, а по соображениям и
признакам, отвечавшим видам придворных кругов. Между тем
им принадлежали большие права как в подборе, так и в оценке
профессорско-преподавательского состава. Они либо назначали
преподавателей и профессоров, либо утверждали их по представле-
нию университетов. И в том, и в другом случае не только не ис-
ключался, но у загонялся произвол и личное усмотрение таких
руководителей в этих и других важнейших вопросах и жизни
университетов. .
Ещё в большей степени этот произвол и недальновидное полити-
канство давали себя знать по отношению к студенчеству. Как в
учебной, так и в личной жизни к студенчеству предъявлялись
требования, не только не содействовавшие научному образованию,
но явно противодействовавшие ему. Для надзора за студенчеством
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, cip. 381.'
2 Непотизм — замещения по протекции должностей «своими людьми».

в университетах установлены были должности инспекторов и их
помощников с явно выраженными и узаконенными функциями
сыска и полицейщины. На эти должности назначались люди, не
имеющие никакого отношения ни к науке, ни к просвещению.
Вот почему свои соображения по университетскому вопросу и
замечания на проект нового устава университетов Пирогов на-
правляет, с одной стороны, на преодоление застоя и косности в
среде профессорского и преподавательского персонала, на борьбу
с произволом и невежеством высших руководителей, — с другой.
И в том, и в другом случае он обращается не столько к средствам
ограничения и запрещения, сколько к отысканию таких орга-
низационных форм, которые бы в наибольшей степени содейство-
вали развитию и укреплению в жизни университетов достоинства
науки и научных деятелей, стимулировали бы профессорско-пре-
подавательский персонал к наиболее интенсивному занятию на-
укой и идейной заботе о дальнейшем развитии подлинной науки.
А так как решающее значение он придаёт университетским «дея-
телям и исполнителям», то прежде всего выдвигает вопрос об обес-
печении профессорско-преподавательского персонала таким со-
держанием, при котором они могли бы спокойно заниматься на-
укой, целиком отдавая свои силы только университету, не об-
ременяя себя какими бы то ни было дополнительными видами ра-
боты для заработка.
Что же касается руководства и управления университетской
жизнью, то тут Пирогов всесторонне обосновывает необходимость
полной автономии университетов, в основу которой он полагает
коллегиальное начало. Высшей коллегией в университете, по
его мнению, естественно должен быть совет университета, а на
факультетах — коллегия профессорско-преподавательского со-
става факультетов. В этих коллегиях решение всех вопросов про-
исходит по большинству голосов. Признавая университет и его
коллегии автономными, т. е. свободными от давления со стороны
попечителя учебного округа и даже министра народного просве-
щения, Пирогов настаивает на гласности обсуждения всех вопро-
сов. Он предлагает опубликовывать в печати не только решения
университетских коллегий, но и обсуждение. Поэтому он настаи-
вает, чтобы совет университета был «обязан печатать протоколы
своих заседаний». Такую гласность работы совета университета
Пирогов рассматривает как средство заставить членов совета не
только быть осмотрительными в своих суждениях, но и нести по
крайней мере общественную ответственность за деятельность со-
вета, а потому и принимать более активное участие в делах уни-
верситета.
Особенное внимание проявляет Пирогов к вопросу о допол-
нении университетских работников.. Вполне понятно, что он от-
даёт предпочтение способу избрания их университетскими кол-
легиями, а не назначению. Из двух способов избрания профес-
соров — путём баллотировки ъ путём конкурса—Пирогов отдаёт

предпочтение второму — конкурсу. Баллотирование без конкурса
Пирогов допускает в виде исключения только в тех случаях,
«когда научные заслуги кандидата известны учёному свету и
потому очевидны» 1.
Баллотирование без конкурса в те времена превращалось в
средство для влиятельной, чаще всего отсталой части профессуры
продвигать в доценты и профессора своих фаворитов.
В понятие конкурса Пирогов включает не только объявление
в газетах, но и проведение Настоящего конкурса претендентов в
виде сочинения на определённую тему, заданную факультетом,
публичной защиты диссертации на эту тему, пробных лекций
и других доказательств научных данных, которыми располагает
претендент на кафедру или вакантное место доцента; например,,
демонстрации опытов по физике и химии и т. п. На чём особенно
настаивает Пирогов, так это на том, чтобы при конкурсе или при
баллотировке в таком важном вопросе, как замещение должности
профессора или доцента, дело не ограничивалось одной только
подачей голосов «за» и «против». И при конкурсе, и при баллоти-
ровке он требует развёртывания предварительных дебатов или
обмена мнениями о научных достоинствах кандидата, его науч-
ных работах, даре слова, педагогической опытности и т.п. Всё это
он считает необходимым тщательно обсудить и при том обсудить
на основании фактических данных и доказательств, а не голослов-
но. Для развёртывания таких дебатов он считает целесообразным
предоставлять слово не только членам факультета — профес-
сорам, но и доцентам, которые по университетским уставам не
являлись членами факультетов 2.
Чтобы обеспечить университеты кадрами талантливых про-
фессоров и доцентов, способных и склонных выдерживать наме-
ченные виды конкурса, Пирогов указывает пути изыскания средств,
на которые можно было бы содержать при каждом университете
целый «рассадник доцентов». При этом оставление в доцентуре,
в согласии с проектом нового устава, Пирогов предлагает произ-
водить особым постановлением совета через каждые 2—3 года.
Для борьбы с косностью профессоров и застойностью науч-
ной мысли Пирогов предлагает также довольно строгие меры.
Чтобы преодолеть отсталость профессоров в науке и поддержи-
вать научную деятельность преподавателей в постоянном про-
грессе, Пирогов предлагает отказаться от традиции, по которой
профессор, прослужив 25 лет и выслужив полную пенсию,
может быть избран ещё на 5 лет, а по прошествии их—ещё на 5 лет.
Вместо этого он предлагает производить переоценку научных за-
слуг профессоров через 12 1/2 — 13 лет путём открытия конкурса на
занимаемую ими кафедру. Если это предложение Пирогов вы-
двигает как идеальное, то в качестве непременного обязательного
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 418.
2 Там же, стр 418-419.

требования он предлагает объявлять кафедру вакантной и наз-
начать конкурс на занятие в том случае, если профессор отслужил
25 лет. Пирогов предвидит, что при проведении конкурса на ка-
федру, занимавшуюся профессором в течение первых 12 1/2—13 лет,
многие преподаватели оставались бы на своих местах. Они всегда
имели бы больше шансов выдержать конкурс по сравнению с дру-
гими, младшими, менее опытными конкурентами. Но это меро-
приятие, во-первых, открыло бы возможность подвергнуть общест-
венному мнению и оценке научные заслуги профессоров, а
во-вторых, перспектива нового конкурса стимулировала бы науч-
ную работу профессоров и служила бы для них средством предо-
стережения от апатии и отставания в науке, как это часто имело
место в том случае, когда профессора были уверены, что в тече-
ние 25 лет кафедра будет оставаться за ними.
В частности, Пирогов предлагает допускать избрание профес-
соров на новое десятилетие после 15 лет при соблюдении двух усло-
вий: во-первых, прослуживший первые 15 лет профессор обязан
представить какое-либо учёное или учебное сочинение (руководство
или монографию), изданное им во время службы в университете
в звании профессора и одобренное в учёном мире; во-вторых, если
профессор представит по крайней мере одного кандидата, кото-
рый под его руководством по его специальности или смежной
с ней науке подготовлен к деятельности доцента или уже успешно
выполняет эту деятельность в университете. Понятно, что вы-
полнение этих условий являлось бы доказательством серьёзных
научных заслуг переизбираемого профессора; оно свидетельство-
вало бы, что в первые 15 лет профессор провёл достаточно пло-
дотворную работу по своей специальности. Вместе с тем второе
условие гарантировало бы не только преемственность в разра-
ботке науки, но и ставило бы перед профессорами задачу сближе-
ния со своими слушателями на почве идейного ревностного слу-
жения науке. Профессора принимали бы меры к выбору среди
молодёжи талантливых и трудолюбивых, живых носителей
науки.
Нужно, наконец, отметить, что были и такие профессора, ко-
торые, однажды занявши кафедру, то ли по инертности и лени, а
то и из опасения конкуренции, сознательно воздерживались про-
двигать молодёжь к научной работе, а иногда и противодействовали
появлению и росту молодых, свежих научных сил по своей спе-
циальности. Требованием к переизбираемому профессору пред-
ставить кандидата, подготовленного им к доцентуре, направлено
было на борьбу с этим отвратительным явлением.
Кроме избрания профессоров и преподавателей, Пирогов счи-
тает целесообразным предоставить автономным университетским
коллегиям полную самостоятельность и во всех других сторо-
нах университетской жизни: располагать по своему усмотрению
бюджетом и распределять его в соответствии с потребностями, наб-
людать за правильным использованием средств по их назначению,

избирать из своей среды распорядителей, наблюдать за деятель-
ностью всех административных лиц университета, распоряжаться
своею учебной деятельностью в интересах науки и просвещения
края и, наконец, отвечать за законность и правильность своих
действий перед высшей учебно-административной инстанцией, т. е<
перед министерством народного просвещения. В связи с этим он
предлагает функции попечителя учебного округа свести исклю-
чительно только к контролю за правильностью и законностью,
действий университетских коллегий, но отнюдь не к началь-
ственному отношению к университету. При этом он ссылается
на уже пережитый опыт, когда такого рода начальственное вме-
шательство попечителей не могло обходиться без произвола,
ставившего попечителей во враждебное отношение к университет-
ским коллегиям. Закон не требовал от попечителя быть образо-
ванным в науке. Да и функции контроля над деятельностью уни-
верситета и ходом просвещения в крае, обычно возлагавшиеся на
попечителей учебных округов,Пирогов справедливо считает весьма
сложными и требующими от попечителей весьма высоких и раз-
нообразных качеств. «Теперь нельзя думать, — пишет он, — что
за ходом просвещения в целом крае может следить всякий, кто
только достиг по своему званию или чину известного положения
в обществе. Дело, имеющее такое высокое и духовное, и нравствен-
ное значение, требует, кроме научной образованности и специаль-
ных педагогических сведений, ещё 'особого призвания, без кото-
рого нельзя посвятить себя всецело занятиям, из всех самым
сложным и самым трудным»1.
Признавая автономию университетов, Пирогов приходит к
идее децентрализации университетов с тем, чтобы каждый уни-
верситет как по составу своих факультетов и кафедр в них, так и
по своему служению для удовлетворения потребностей края мог
органически развиваться в зависимости от наличных сил деяте-
лей науки. Устраняя власть попечителя учебного округа над уни-
верситетами даже в виде его забот о процветании университетов,
Пирогов, конечно, не мог ставить вопрос о независимости универ-
ситетов от центральной власти министерства народного просве-
щения. Но и тут он не останавливается перед своей основной идеей
автономии. Он стремится в самом министерстве народного про-
свещения создать для руководства университетами авторитетную
коллегию учёных, как лиц наиболее компетентных в разрешении
вопросов университетской жизни. Заканчивая свод «Замеча-
ния на университетский устав», Пирогов пишет: «Наконец, не
могу здесь не сказать моего мнения о необходимости учреждения
при министерстве постоянного научно-учебного комитета,.состоя-
щего из известнейших профессоров и академиков, на первый раз
по выбору самого министра и с правом комплектования посредством
баллотировки. Это была бы высшая научно-учебная коллегия.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 463.

Как все научно-учебные дела в университетах решаются колле-
гиально, то, восходя в известных случаях до министерства, они
и здесь, как в высшей инстанции, должны были бы решаться тоже
коллегиально. В заседаниях этого комитета могли бы произво-
диться и некоторые конкурсы, когда конкуренты, по отдалён-
ности места, не могли бы являться на конкурсы в тот универси-
тет, который объявил кафедру вакантною, и открыл конкурс» 1.
Высоким идейным пафосом, соединённым с глубоким понима-
нием и предвосхищением исторических задач, выпавших на долю
нашей родины, проникнуты идеи и
планы Пирогова по вопросу об усло-
виях и путях развития высшего об-
разования нашей отечественной
науки.
Высказанные в середине XIX в.,
они раздались как новый мощный
голос, созвучный планам и идеям
нашего первого русского самородка,
гениального философа, учёного и
поэта середины XVIII в. М. В. Ло-
моносова. Перед Пироговым уже
вырисовывалась перспектива само-
стоятельного развития нашей отече-
ственной науки, свободной от «пре-
даний и предрассудков» западно-
европейской учёности. Осуществле-
ние этой перспективы он видит в со-
средоточении на вопросах науки и в
сознании нашей силы и «нашего выгод-
ного положения к западной науке».
Н. И. Пирогов во время поездки
на театр франко-прусской
войны (1870 г.).
Пирогов был убеждён, что рост
науки значительно отставал от
потребностей страны с широким «раздольем» её пространств.
Это обстоятельство, по его справедливому мнению, и мешало
занять в науке то положение, какое соответствовало нашему наро-
ду с огромным количеством даровитых и талантливых людей.
Идеи Пирогова о развитии самостоятельной науки и о созна-
нии нашей силы и «нашего выгодного положения к западной
науке» оставались в царской России мечтой.
Правда, соображения и высказывания Пирогова по универси-
тетскому вопросу повлияли на разработку наиболее либераль-
ного устава российских университетов 1863 г. Но затем, по мере
усиления реакции, этот устав дополнялся специальными рас-
поряжениями, снижающими его значение, и, наконец, был за-
менён реакционным уставом 1884 г. Однако лучшая, пере-
довая часть профессуры вдохновлялась взглядами Пирогова,
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 428—430.

защищала и поддерживала их. Под напором революцион-
ного движения и борьбы в 1905 г. идея автономии университетов-
восторжествовала и хоть на короткий срок вошла в жизнь рус-
ских университетов и других высших учебных заведений. Но с
торжеством реакции, после ослабления революционной борьбы,
автономия высшей школы постепенно шаг за шагом была упразд-
нена при благосклонном содействии реакционной Государствен-
ной думы 3-го и 4-го созывов. И только со времени Великой
Октябрьской социалистической революции наша высшая школа,
стала жить новой, полнокровной жизнью, в которой нашли своё
Дом Н. И. Пирогова в с. Вишня.
осуществление прогрессивные идеи великого учёного и педагога
Пирогова.
Теперь только за 30 лет, протекших со времени Великой
Октябрьской социалистической революции, мечты Пирогова пре-
вратились в действительность. За короткий срок существования на-
шего-молодого Советского государства у нас налицо небывалый в
истории народов размах культурно-просветительной работы, не-
гаданное в истории широкое распространение образования ив
т,м числе высшего научного образования. За этот небольшой
отрезок времени мы наблюдаем значительное увеличение числа
учёных в нашей стране. И широкое раздолье нашей страны,, с
каждым годом заполняющееся всё большим и большим числом
живых носителей науки и культуры в стране, открывает перед
нами ещё более светлые перспективы на развитие у нас науки,

смело отбросившей устарелые, вредные предания и предрас-
судки.
В мае 1938 г. в своей речи на первом всесоюзном совещании
работников высшей школы товарищ Молотов говорил: «Мы уже
можем сказать, что реорганизация вузов в основном закончена.
Вузы в нашей стране построены. Дело не только в количестве
вузов и учащихся в них, дало не только в обновлённых про-
граммах, планах и,т. п. Реорганизация вузов в основном за-
вершена в том смысле, что они построены теперь применительно
к потребностям государства, строящего социализм». На приёме
участников этого совещания в Кремле 17 мая 1938 г. товарищ
Сталин провозгласил тост: «За процветание науки, той науки,
которая не отгораживается от народа, не держит себя вдали
от народа, а готова служить народу, которая обслуживает на-
род не по принуждению, а добровольно, с охотой.
За процветание той науки, которая не даёт своим старым и
признанным руководителям самодовольно замыкаться в скорлу-
пу жрецов науки, в скорлупу монополистов науки, понимает
смысл, значение, всесилие союза старых работников науки с
молодыми работниками науки, которая Добровольно и охотно
открывает все двери науки молодым силам нашей страны и даёт
им возможность завоевать вершины науки, которая признаёт,
что будущность принадлежит молодёжи от науки.
За процветание науки, той науки, люди которой, понимая
силу и значение установившихся в науке традиций и умело
используя их в интересах науки, всё же не хотят быть рабами
этих традиций, которая имеет смелость решать ломать старые
традиции, нормы, установки, когда они становятся устарелыми,
когда он л превращаются в тормоз для движения вперёд, и ко-
торая умеет создавать новые традиции, новые нормы, новые
установки».
Эти слова товарища Сталина вдохновили научных работни-
ков Советского Союза на новое научное творчество на благо
нашего социалистического государства.

V
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ Н. И. ПИРОГОВА
ВЕНЕЦ СЛАВЫ И БЕССМЕРТИЕ В ПОТОМСТВЕ
1. Трудовая жизнь Н. И. Пирогова в с. Вишня и две экспедиции
на театры военных действий. 2. Празднование всей страной 50-лет-
него юбилея научно-педагогической деятельности Н. И. Пирогова.
3. Болезнь и смерть Н. И. Пирогова, и новая волна признательности
страны великому учёному, педагогу и общественному деятелю.
4. Страна не забывает великого человека. Торжество открытия па-
мятника Н. И. Пирогову на Девичьем ноле в Москве 3 августа 1897 г.
1.
Благородному, мужественному, честному служению ро-
дине по министерству народного просвещения Пи-
рогов отдал почти 10 лет энергичной 'напряжённой
работы. Уже вся страна с уважением произносила имя
этого великого подвижника-учёного, так ревностно
пропагандировавшего и проводившего в жизнь лучшие для* того
времени учебно-воспитательные мероприятия и отстаивавшего луч-
шие принципы развёртывания в наших университетах самостоя-
тельной науки.
В 1866 г. либерального министра народного просвещения
А. В. Головнина сменил, как выражался сам Пирогов, «неудобо-
забываемый» граф Д. А. Толстой, соединявший к тому же в. своих
руках и пост оберпрокурора святейшего синода. Профессорский
институт, которым руководил Пирогов, был раскассирован. Но
Пирогов официально не был отстранён от службы по министерству
народного просвещения. Он числился членом учебного комитета
и официальной отставки так и не получил. «Я не служу, без от-
ставки, которую не получил», — писал впоследствии Пирогов
И. В. Бертенсону 13 января 1881 г. 1. «На мой скромный вопрос, —
пишет впоследствии Н. И. Пирогов,—желает ли он (Толстой), что-
бы я продолжал данные мне поручения по университетским делам
исполнять и далее, ответил мне через г. Делянова, что, по пред-
ставлению его, графа, государю императору, я увольняюсь...» 2.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 26.
2 Там же, стр. 1.

При всём том «классический граф» не только не принял ника-
ких мер, .чтобы обеспечить честного труженика пенсией, но за-
держал ходатайство об увеличении обеспечения Пирогову, воз-
буждённое А. В. Головниным.
Что оставалось делать Пирогову при таком отношении со
стороны министра народного просвещения, оберпрокурора свя-
тейшего синода и самого императора? На этот вопрос мы имеем,
ответ, довольно оригинально и образно сформулированный самим
Пироговым: «... после такого неблаговидного поступка со мною
графа Толстого, я предпочёл поступить так, как тот итальянский
Хата в с. Вишня, где Пироговым была устроена больничка в последние
годы жизни.
монах, который, уходя из протестантской Германии, взошёл на
пригорок, спустил штаны и изрек: «aspice denudatas, barbara
terra, nates» 1. Отстранённый от русского просвещения и оскорб-
лённый в душе, Пирогов с достоинством внешнего спокойствия
удалился в своё именьице в с. Вишня возле Винницы, где и про-
вёл остаток своей жизни.
Удалившись в частную жизнь, он, однако, вёл непрестанную
трудовую жизнь в саду, в поле, в огороде, в кабинете и библио-
теке. Как и прежде, он облегчал страдания людей в качестве врача.
Со всех концов страны в с. Вишня стекались больные раз-
личными болезнями, чтобы воспользоваться медицинской помо-
1 Смотри, варварская страна, обнажённые ягодицы.

щью знаменитого врача. За отсутствием особого помещения
оперированные больные размещались в крестьянских избах.
Но, судя по всем данным, наибольшее его внимание было сосре-
доточено на критическом пересмотре своего мировоззрения. Эта
внутренняя работа над собой нашла своё выражение в его по-
смертном произведении разностороннего философского характера:
«Вопросы жизни. Дневник старого врача»...
Однако по первому призыву родины престарелый врач живо
откликался на выполнение поручений большой государствен-
ной, научной и общественной важности.
По предложению Общества
красного креста, Николай Ива-
нович два раза выезжал за гра-
ницу для выяснения лучшей
постановки лечения раненых.
Это были две экспедиции: одна
в 1870 г. —; для обзора военных
госпиталей во время франко-
прусской войны, другая в
1877 г. — в Болгарию во вре-
мя восточной войны. Во время
первой экспедиции Пирогов
осмотрел 70 военных госпита-
лей Германии и Эльзас-Лота-
рингии, где с большим почётом
был принят врачами.
Н. И. Пирогов.
Результаты своих наблюде-
ний в области военно-полевой
медицины и военно-медицин-
ской администрации в обеих
этих войнах он изложил в от-
чёте, изданном в 1871 г., и в
книге «Военно-врачебное дело
и частная помощь на театре войны в Болгарии и в тылу
действующей армии в 1877 —1878 годах».
Лица, близко знавшие Пирогова уже в преклонном возрасте,
единодушно свидетельствуют, что несмотря на преклонные лета,
на исключительное значение как знаменитого хирурга, несмотря
на всеми признанные великие заслуги его не только в области ме-
дицины, но и в области педагогики, и как выдающегося обществен-
ного деятеля, Пирогов отличался необыкновенной простотой
в обхождении со всеми, кто соприкасался с ним, нередко прояв-
лял исключительное добродушие и откровенность. Однако при
всей своей скромности Пирогов отличался и большим тактов.
Он деликатно отклонил предложение Й., В. Бертенсона прислать
автобиографию для Севастопольского отдела Политехнической
выставки в Москве, «...кого может интересовать, — писал он, —
моё жизнеописание. Мои друзья знают меня достаточно для

того, чтобы остаться друзьями, а мои неприятели увидят в этом
одно самохвальство и самопочитание. Если в моей жизни и на-
берётся кое-что, чем я могу гордиться, то я не столько самолюбив,
или, если хотите, слишком самолюбив, чтобы напоминать о себе
публичным изложением собственных заслуг. Лучше не знать меня
вовсе, нежели знать от описания самого себя. Ведь тут идёт дело
не об одной внешней стороне; вот если бы шло дело о моём я, о
внутреннем его быте, известном только одному этому я, тогда
точно понадобилась бы автобиография; но уже, конечно, не для
Московской выставки написал бы я её» 1.
Между тем в стране всё более крепла и развивалась реакцион-
ная политика правительства. В области просвещения эту поли-
тику возглавлял министр народного просвещения Д. А. Тол-
стой, затем его ставленник Делянов. Вопреки мнению большин-
ства членов даже такого консервативного органа, как государствен-
ный совет, Толстой настоял на проведении классической системы
образования в мужских гимназиях. Замечательно при этом, что
самый горячий сторонник классической системы образования «не-
удобозабываемый» Д. А. Толстой совершенно не знал ни латин-
ского, ни греческого языков. При поддержке реакционнейшего
публициста,сотрудника реакционной газеты «Московские ведо-
мости» Каткова, Толстой внедрял классицизм не по соображениям
его гуманизирующего влияния на учащихся и подлинной педаго-
гической значимости, как это имело место у Пирогова, а с тем,
чтобы изучением классических языков и устранением преподава-
ния естественных наук отвлечь учащуюся молодёжь от религиоз-
ного и политического вольномыслия. Вот почему Пирогов в своих
письмах иронически называет Толстого «классическим графом,
которому humaniora не пошло в прок и не сделало его гуманным» 2.
Подводя итоги своим педагогическим убеждениям при наличии в
стране реакционной политики министра Толстого, Пирогов ре-
шительно отмежёвывается от того одностороннего реакционного ис-
пользования классической системы образования и пренебрежения
реальным образованием, которые проводились Толстым и его спод-
вижниками. Как классицизм, так и реализм он признаёт одинаково
пригодными для гуманитарного воспитания, т. е. для всестороннего
развития духовных сил учащихся, «лишь бы ни то, ни другое не
вводилось в школы «с задней мыслью», т.е. с реакционными целями.
«Опыт доказал, — продолжает далее развивать свою мысль Пи-
рогов, — что не раз менявшееся у нас направление, не раз клас-
сицизм, заменявшийся реальным направлением, и реальное —
классицизмом, не оправдывало надежд, и, как я полагаю, именно
потому, что эти перемены делались с задней мыслью воздействия
на будущий образ мыслей и влечений учащихся, как будто бы
1 И. В. Бертенсон, Памяти Н. И. Пирогова («Русская старина»,
декабрь 1882 г., стр. 655—656).
2 См. письмо к И. В. Бертенсону от 27 сентября 1880 г. в «Сочинениях»
Н. И. Пирогова, т. I, стр. 2.

один род знаний может оказать более или менее вредное влия-
ние на будущие убеждения и действия учащихся. Всякий род
знаний может быть и вреден, и полезен, смотря по употреблению
и применению к жизни, которое из него делают впоследствии;
говорили, что классицизм будто бы возбудил первую французскую
революцию; теперь утверждают, что естественные науки развили
нигилизм, между тем наука и знание в отношении ко вреду и пользе
безразличны, различны только условия жизни, склоняющие лю-
дей к тем или другим знаниям, в ту или другую сторону» 1.
Снимок титульного листа из «Дневника старого врача».
Это заявление Пирогова заслуживает особого внимания. Здесь
мы имеем, помимо выявления его подлинных позиций в отноше-
нии к классицизму и реализму з системе образования, обобщения
исторического опыта средней общеобразовательной школы в на-
шей стране по крайней мере за три четверти XIX в. Вместе с тем
Пирогов этим заявлением осуждает толстовский классицизм,*
в основе которого лежала «задняя мысль» реакционной политики,
дискредитировавшей классическую систему образования в гла-
зах передовой части русского общества. Отсюда должно быть по-
нятным, что признание самим Пироговым классицизма как гу-
манизирующей системы образования не имеет ничего общего с
системой образования, проводившейся «классическим графом» в
реакционно-политических целях.
1 Н. И. Пирогов, Соч., т.. I, Киев 1910, стр. 19.

С неменьшей решительностью подтверждает Пирогов на склоне
дней своей жизни свои прежние взгляды на университетский
вопрос, изумляясь тому, что министерство народного просвещения
своими реакционными мероприятиями по отношению к университе-
тами студенческой молодёжи «превратилось в такого цербера про-
свещения»1.
Прошло 44 лет с тех пор, как Пирогов вынужден был оста-
вить поприще служения отечественной науке и просвещению и
жил уединённой деревенской жизнью вдали от центров культур-
ной жизни. Но страна не забывала своего гениального учёного,
талантливого врача и благородного самоотверженного труженика
на посту руководителя учебными заведениями и подготовки учё-
ных для университетов. На его литературных трудах и в медицине,
и в педагогике воспитывались и вырастали новые поколения, для
которых невыносим был гнёт реакции. Здоровые силы страны не
поддавались её удушающей силе и тем с большей признатель-
ностью ценили заслуги Пирогова на поприще науки и просвеще-
ния. Неудивительно поэтому, что в самую глухую пору реакции
передовые общественные силы поставили своей задачей отметить
приближавшийся 50-летний юбилей его научно-педагогической
деятельности. И вот в последний год своей жизни Пирогов был
свидетелем исключительно высокой оценки его научно-педагоги-
ческих, медицинских и общественных заслуг перед страной.
Празднование 50-летнего юбилея научно-общественной дея-
тельности Пирогова, без преувеличения можно сказать, всколых-
нуло живые, прогрессивные общественные силы всей страны.
Первым поставило вопрос о праздновании юбилея Общество петер-
бургских практических врачей. Николай Иванович отклонил
было это предложение. Затем к Пирогову в деревню явился в ка-
честве представителя Московского университета с таким же
предложением известный профессор Склифассовский, и ему уда-
лось убедить Николая Ивановича принять это предложение. Дав-
ши согласие профессору Склифассовскому, Пирогов поспешил уве-
домить об этом И. В. Бертенсона: «...на-днях ко мне приезжал
проф. Склифассовский из Москвы с письмом и посланием от универ-
ситета и врачей для приглашения меня на мой юбилей в Москву —,
место моего рождения и первоначального моего Образования.
Как я ни отговаривался, но, наконец, должен был уступить по-
вторённым и усиленным настояниям московского посланника и
дал ему слово приехать в Москву на 24 мая (1881 г.) на два
дня, но не иначе, как условно: 1) если буду к тому времени сво-
1 Н. И. Пирогов, Соч., т. I, Киев 1910, стр. 25.