Ермилов В. Поборники свободы в воспитании Бецкой и Новиков. — 1906

ПОБОРНИКИ СВОБОДЫ ВЪ ВОСПИТАНІИ.
I.
Идеалы Бецкаго и Новикова.
„Да, всякое бывало" говоритъ мудрый старецъ, раввинъ
Бенъ-Акиба, когда передъ нимъ кто-нибудь высказываетъ идею,
которая приверженцамъ установленныхъ традицій кажется но-
вой и даже дерзкой по своей смѣлости.
„Да, всякое бывало,—повторяетъ онъ, обращаясь къ окру-
жающимъ его лицамъ, пришедшимъ судить Уріеля Акосту.—
Вѣрьте мнѣ, почтенные отцы! Эпикурейцы, раскольники,
сектаторы,—все это новинкою считаетъ молодежь!—новинкою,
а это все бивало, повѣрьте мнѣ!и
Совершенно къ такому же, по правдѣ сказать, мало отрад-
ному выводу приходитъ и теперь всякій человѣкъ, который
попробуетъ взглянуть на какое-нибудь „новое" явленіе съ точки
зрѣнія исторіи. Тогда онъ увидитъ, какъ старо въ мірѣ все,
что въ немъ ни происходитъ, и какъ нерѣдко что-нибудь
намъ кажется достояніемъ теперешняго вѣка, его умствен-
нымъ пріобрѣтеніемъ, живымъ свидѣтельствомъ прогресса
времени, а стоитъ только сдѣлать справку въ прошломъ—и
вы, къ удивленію своему, увидите, что все это, какъ гово-
ритъ Акиба, бывало, бывало много разъ.
Въ исторіи культуры есть одна такая область, которая
всего болѣе страдаетъ косностью, отсутствіемъ движенія вне-

редъ и частыми повторными поворотами назадъ. Эта область—
воспитаніе.
Въ недавнее время повсюду поднималось движеніе въ сто-
рону усовершенствованія физическаго развитія дѣтей. Только
и слышалось о средствахъ закаливанія тѣла, о значеніи воздуха
и подвижныхъ играхъ и т. п.; всюду принимались мѣры, имѣю-
щія цѣлью оздоровить новое поколѣніе, укрѣпить его орга-
низмъ, помочь развитію въ немъ бодрости духа, силы воли и
энергіи.
Всѣ считали это движеніе новымъ, обѣщающимъ многое
въ будущемъ, и никто не хотѣлъ справляться съ исторіей.
А между тѣмъ она значительно посбавила бы у насъ спеси
и духа гордыни своимъ вѣкомъ, если бы мы посмотрѣли, что
дѣлалось лѣтъ 100, 120, 130 тому назадъ. Мы увидали бы,
что всѣ наши мнимыя новшества—повтореніе стараго; что не
только на Западѣ, но и у насъ, въ Россіи, многое хорошее,
относящееся къ воспитанію, не только говорилось, но и дѣ-
лалось лучше, чѣмъ теперь.
Въ 18-мъ столѣтіи въ литературѣ педагогическія идеи
у насъ высказывались: Новиковымъ, Бецкимъ и Екатериною
Второй. Я постараюсь обратить вниманіе на тѣ ихъ мысли,
которыя всего болѣе относились къ идеѣ здороваго воспитанія.
И читатель будетъ удивленъ свѣжестью и пожалуй поучитель-
ностью для насъ многихъ мыслей, высказанныхъ ими.
И, замѣтьте, эти мысли старались высказывать тогда
гораздо проще и общепонятнѣе, чѣмъ теперь. Екатерина Вторая
попробовала даже выразить основные принципы всей здравой
педагогіи въ видѣ простой, безыскусственной, хотя впрочемъ
и суховатой, недостаточно художественно написанной сказки
для дѣтей. Въ виду принципіальнаго значенія для того вѣка
проводимыхъ въ этой сказкѣ идей считаю нелишнимъ обра-
тить на эту сказку вниманіе тѣхъ, кто забылъ подробности
ея содержанія.
Жилъ-былъ царь съ царицей. Царица постоянно жалова-
лась на нездоровье, и царь, боясь за ея жизнь, призывалъ

отовсюду врачей, и своихъ и иностранныхъ, для излѣченія
ея отъ всѣхъ ея недуговъ. Врачи обыкновенно долго и много
разсуждали о болѣзни и ни въ чемъ другъ съ другомъ не
соглашались, спорили между собой, но въ концѣ-концовъ
прописывали лѣкарства, составленныя изъ такихъ сложныхъ
веществъ, .что одно перечисленіе этихъ веществъ занимало
длинные столбцы бумаги.
Одинъ изъ придворныхъ вельможъ посовѣтовалъ царю
вылить эти гадкія лѣкарства и послать за мудрымъ человѣ-
комъ, искуснымъ въ излѣченіи болѣзней и живущимъ уеди-
ненно въ лѣсу. Звали того человѣка Катуномъ.
Привели Катуна къ царицѣ. Онъ засталъ ее лежащей на
мягкой постели. Она была завернута въ бархатное одѣяло,
подбитое чернолисьимъ мѣхомъ. Блѣдная, съ томными гла-
зами, она жаловалась на ломъ въ ногахъ, безсонницу и пол-
ную потерю аппетита.
Катунъ первымъ дѣломъ спросилъ ее о ея образѣ жизни.
Оказывается, что царица цѣлые дни и ночи лежала въ теп-
лой комнатъ, не дѣлала ни малѣйшаго движенія и никогда
не выходила на свѣжій воздухъ. Кушала безпорядочно, Богъ
знаетъ что и когда попало. Днемъ спала, ночью болтала
съ придворными дамами и дѣвицами, которыя поочередно
гладили ей ноги и занимались пустыми розсказнями и
сплетнями.
Катунъ посовѣтовалъ царю запретить царицѣ спать днемъ
и бодрствовать ночью. Она должна принимать пищу въ опре-
дѣленные часы и не нагрѣвать своего тѣла мѣховымъ одѣя-
ломъ въ комнатѣ съ высокою температурой. Ее слѣдуетъ
заставить какъ можно больше ходить, ѣздить и пользоваться
чистымъ воздухомъ.
Царица повиновалась, хотя, особенно вначалѣ, это
стоило ей большого труда. Въ первое время она была такъ
слаба, что ее надо было водить подъ руки; потомъ стала
ходить сама, пріучалась кататься по два часа въ день и по-
лучила чудесный аппетитъ и сонъ. Цвѣтъ лица ея попра-

вился:, она посвѣжѣла, похорошѣла, стала весело глядѣть на
Божій свѣтъ, такъ что фрейлины съ радости сложили пѣсню,
которая начиналась словами: „Выздоровѣла наша царица,
выздоровѣла и безъ лѣкарствъ".
Черезъ годъ у -нея родился здоровый ребенокъ, котораго
назвали Февеемъ, т.-е. краснымъ солнышкомъ. Началось раз-
умное воспитаніе мальчика. Къ нему приставили образцовую
няню, которая умѣла распознавать причины дѣтскаго плача
и крика въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ.
Ребенка не пеленали, не кутали, не качали, не баюкали
и хорошо и во-время кормили. Гулять на, свѣжій воздухъ
водили его во всякую погоду. Научили его подвижнымъ играмъ,
„кои придаютъ тѣлу, — по словамъ автора, — силу и пово-
ротливость, уму — бодрость и расторопность".
Царевичъ вдоволь купался, плавалъ, ѣздилъ верхомъ,
учился стрѣлять изъ лука и ружья и метать копья въ цѣль,
и выросъ онъ на славу, крѣпкій, закаленный тѣломъ и
душою.
Какъ видите, сочинительница сказки упомянула всѣ средства,
которыя теперь только стали у насъ энергично проповѣды-
ваться авторами сочиненій по физическому воспитанію и ги-
гіенѣ дѣтей. Девятнадцатый вѣкъ только въ послѣдніе дни
свои началъ задумываться о существеннѣйшемъ условіи вос-
питанія — о развитіи тѣлесной стороны человѣка, которая у
насъ все время пренебрегалась во имя ложно и односторонне
понятыхъ принциповъ воспитанія духа.
Сказка о царицѣ и Февеѣ представляетъ собою хорошій
конспектъ тѣхъ свѣтлыхъ и здравыхъ идей воспитанія, кото-
рыя провозглашались, и развивались въ цѣломъ рядѣ болѣе
серьзныхъ трудовъ того времени: въ сочиненномъ Бец-
кимъ „Генеральномъ учрежденіи о воспитаніи обоего пола
юношества", въ его же „Уставѣ воспитанія двухсотъ дѣвицъ",
въ, имъ же разработанномъ уставѣ сухопутнаго шляхетнаго
кадетскаго корпуса и, въ другихъ составленныхъ имъ офи-
ціальныхъ запискахъ; въ сочиненіяхъ, принадлежащихъ, по

всей вѣроятности, перу Новикова, а именно въ помѣщенныхъ
имъ въ „Московскихъ Вѣдомостяхъ", въ бытность его ихъ
издателемъ-редакторомъ, въ отдѣлѣ „Прибавленій": 1) обшир-
номъ этюдѣ „О воспитаніи и наставленіи дѣтей", 2) статьѣ
„О должномъ попеченіи родителей въ разсужденіи тѣлеснаго
образованія дѣтей" и т. д.
Оба автора настаиваютъ болѣе всего на той мысли,
что; воспитаніе не можетъ итти къ вѣрному успѣху, если мы
не подготовимъ душу ребенка къ воспріятію тѣхъ зеренъ,
которыя мы въ нее хотимъ посѣять. Приготовить настроеніе
ребенка — вотъ первая задача воспитанія.
Какое же это настроеніе? Бодрость, ясность души, чувство
свободы и непринужденности, чувство радости и счастья.
Первое условіе для этого настроенія — здоровое состояніе
организма. Вотъ почему всѣ авторы во всѣхъ своихъ трак-
татахъ и во всѣхъ программахъ воспитанія первѣйшимъ дол-
гомъ почитаютъ говорить прежде всего о тѣлѣ.
Такъ, Новиковъ прямо говоритъ: „Первое правило воспи-
танія есть—старайтесь о сохраненіи здоровья дѣтей вашихъ".
Для ухода и наблюденія за ребенкомъ рекомендуется начинать
со дня его рожденія. Самой природой опредѣлено вручить
это воспитаніе матери. Если она хочетъ, чтобы ребенокъ
ея всю жизнь былъ здоровъ и ее любилъ,, она должна не
только воспитывать его сама, но и сама же кормить его
своимъ молокомъ, не уступая этой великой и священной
своей обязанности наемнымъ женщинамъ-кормилицамъ.
Духъ, которымъ должно быть проникнуто воспитаніе,—
естественность и простота. Скромная пища и одежда, от-
сутствіе роскоши, излишнихъ удобствъ, и всего что можетъ
пріучать къ изнѣженности,— вотъ что требовалось отъ
воспитанія каждаго ребенка, къ какому бы сословію онъ
ни принадлежалъ. Какъ и теперь, въ томъ вѣкѣ богатыя
матери очень любили одѣвать своихъ дѣтей нарядно, на показъ,
какъ куколъ. Новиковъ, не стѣсняясь, замѣчалъ по этому
поводу,, что „моды дѣлаютъ человѣка смѣшною обезьяной".

Всѣми мѣрами вооружаясь противъ изнѣженности дѣтей»
наши авторы горячо пропагандировали принципъ закаливанія
тѣла. Дѣтей слѣдуетъ обязательно, - учили они, пріучать
ко всякой температурѣ, ко всякой перемѣнѣ погоды. Болѣе
13 — 14 градусовъ по Реомюру не должно быть въ комнатахъ
дѣтей. Лѣтомъ слѣдуетъ цѣлые дни проводить на свѣжемъ
воздухѣ, на солнцѣ, на вѣтру. Для предупрежденія простуды
совѣтуется постоянно мочить ноги въ холодной водѣ и обя-
зательно купаться и плавать.
Что можетъ быть болѣе свойственно дѣтской натурѣ, какъ
не потребность въ безпрестанномъ движеніи? Дѣти должны какъ
можно болѣе рѣзвиться, бѣгать, прыгать. А потому пусть они
ходятъ, скачутъ, прогуливаются какъ хотятъ, въ какую бы то ни
было погоду, какъ въ ясный день, такъ и въ ненастье,— по
песку, по кочкамъ, пашнямъ, по горамъ, по крутымъ мѣстамъ.
Отлично сдѣлаютъ, если, сбросивъ съ себя обувь, станутъ хо-
дить босикомъ и по землѣ и даже по каменному полу и бу-
дутъ на холодѣ съ открытою головой и грудью. Все это очень
полезно, укрѣпляетъ организмъ, предохраняетъ отъ простуды.
Какъ можно больше пусть они лазаютъ, роются въ пескъ
и землѣ, а зимнею порой сооружаютъ горы для катанья, —
вообще, чѣмъ болѣе разнообразія въ движеніяхъ, тѣмъ лучше,
здоровѣе для ребенка, „ибо юношество любитъ перемѣны",
поясняетъ Бецкій.
Въ ряду упражненій, рекомендуемыхъ этимъ авторомъ, не
послѣднее мѣсто занимаютъ натягиванія лука и стрѣляніе въ
цѣль. Это упражненіе онъ считаетъ весьма полезнымъ для
здоровья: тутъ, по его словамъ, приводятся въ движеніе всѣ
мышцы рукъ, плечъ, спины, расширяется грудь и „раздаются"
легкія и пр. Бецкій вспоминаетъ изъ своей заграничной по-
ѣздки, съ какимъ удовольствіемъ въ деревняхъ по праздни-
камъ то и дѣло забавлялись на его глазахъ стрѣляніемъ изъ
лука въ цѣль.
Самыя лучшія движенія — такія, которыя всего болѣе до-
ставляютъ дѣтямъ чувство радости и наслажденія. Никогда

вы не увидите такихъ счастливыхъ и веселыхъ дѣтскихъ
личинъ, какъ на большомъ дворѣ, на широкомъ полѣ, на
открытой площади, гдѣ чистый воздухъ и просторъ распола-
гаютъ ихъ къ порывистымъ движеніямъ, веселымъ кри-
камъ, — словомъ, къ самому счастливому изъ настроеній
человѣка.
Ни о какомъ другомъ педагогическомъ вопросѣ не гово-
рятъ наши авторы съ такимъ единодушіемъ, съ такою энер-
гіей и даже умиленіемъ, какъ о значеніи подвижныхъ игръ:
на чистомъ воздухѣ. Только тутъ, только въ моменты этихъ
милыхъ, живыхъ и веселыхъ игръ ребенокъ чувствуетъ себя
свободнымъ и самостоятельнымъ лицомъ, утверждали они.
Не дай Богъ нарушать такое свѣтлое, здоровое, отрадное
настроеніе неумѣстнымъ или неумѣлымъ вмѣшательствомъ
со стороны взрослаго человѣка!
Воспитателю и всякимъ лицамъ, приставленнымъ къ дѣ-
тямъ, позволяется участвовать въ ихъ играхъ только съ ихъ
согласія, а еще лучше — по ихъ просьбѣ. Конечно, избѣгать
вмѣшательства въ игру не значитъ оставлять дѣтей на пол-
ный ихъ произволъ. За ними слѣдуетъ присматривать, чтобы
на случай, если кто-нибудь сдѣлаетъ слишкомъ грубую, не-
пристойную выходку, нанесетъ явное оскорбленіе товарищу
или отличится вредною шалостью, во-время остановить его,
а можетъ-быть и устранить изъ компаніи и т. п.
Вообще же говоря, дѣтей надо всѣми мѣрами пріучать къ
самостоятельности. Вѣдь на играхъ больше, чѣмъ на чемъ
другомъ, развертывается личность каждаго ребенка, вы-
ясняются всякія индивидуальности. Тутъ раскрывается пол-
ный просторъ для того, чтобы тотъ или иной ребенокъ про-
явилъ изобрѣтательность, находчивость, остроту своего ума.
Екатерина Вторая совѣтовала обратить на эту сторону вопроса
особенно серьезное вниманіе. По ея мнѣнію, присматриваясь
къ дѣтскимъ играмъ и тщательно наблюдая за играющими,
воспитатель всего лучше и вѣрнѣе можетъ изучать отдель-
ные характеры дѣтей.

Только не надо забывать, настаивали наши авторы, что
все это доступно взору воспитателя лишь при одномъ усло-
віи,—если онъ ничѣмъ не стѣсняетъ необходимую для нихъ
свободу, а потому онъ долженъ воздерживаться отъ мелкихъ
придирокъ за легкія шалости, столь, свойственныя дѣтскому
возрасту. „Сколь жалки тѣ бѣдныя дѣти,—восклицаетъ Бец-
кій,— которыя за игру и невинныя забавы, лѣтамъ ихъ не-
обходимо потребныя, предаются столь часто на жертву нена-
вистному гнѣву и своенравію родителей или дядекъ: прилич-
нѣе называть таковыхъ тиранами, нежели воспитателями".
Конечно, если дѣти станутъ между собою ссориться, то
ихъ необходимо примирять или унимать, но это дѣло дѣлать
какъ можно рѣже, чтобы дѣти во время игръ не чувство-
вали стѣсненія, а то они потеряютъ пріятное настроеніе, а
по отношенію къ воспитателю станутъ скрытны и даже,
быть-можетъ, лживы. Иную шалость или погрѣшность лучше
даже пропустить совсѣмъ безъ вниманія, какъ будто бы мы
ея вовсе не замѣтили. Смѣшно и требовать, чтобы- дѣти
всегда были солидны, сдержанны и тактичны, какъ взрос-
лые! Дайте срокъ, настаиваютъ наши авторы, и всякая ше-
роховатость и неровность дѣтской натуры „временемъ и
разсудкомъ" исправится и сгладится незамѣтно, какъ бы
сама собой.
Начинать подвижныя игры нужно какъ можно раньше.
Показывая ихъ маленькимъ дѣтямъ, слѣдуетъ постепенно ихъ
усложнять. Уже на пятомъ году Новиковъ совѣтуетъ начать
игру въ мячъ. Игры, соединенныя съ мячомъ, полезны, по,
его словамъ, во многихъ отношеніяхъ: онѣ придаютъ гибкость
рукамъ и ногамъ, способствуютъ .мѣткости глаза и если свя-
заны съ достаточно энергичными и разнообразными движе-
ніями, то и развитію грудной клѣтки.
Любопытно, что Новиковъ особенно одобряетъ одно изъ,
такихъ упражненій, которыя въ наше время очень строго
преслѣдуются во многихъ, вѣрнѣе бы сказать, во всѣхъ шко-
лахъ. Это—борьба. Онъ, конечно, слыхалъ такого, рода разг

сужденія: „Какъ можно позволять дѣтямъ борьбу! Это очень
опасно! Можетъ Богъ знаетъ чѣмъ кончиться!14
Такія выраженія Новиковъ справедливо считалъ наив-
ностью. Если игра въ борьбу происходитъ въ присутствіи
воспитателя, замѣчалъ онъ, то всякое злоупотребленіе или
несчастіе можно предупредить. Конечно, совсѣмъ оставлять
дѣтей однихъ не надо. Это не разъ высказывалось нашими
авторами. Иначе, разумѣется, по легкомыслію, непониманію,
неосторожности дѣти могутъ повредить себѣ члены, ушибиться,
вывихнуть ногу или руку и т. п. А то, замѣчаетъ онъ, могутъ
быть.и такіе случаи, что два борца разгорячатся и сначала какъ
будто и въ шутку, а потомъ ужъ, что называется, и въ серьезъ
поссорятся между собою и пустятся въ ожесточенную драку,
при чемъ одинъ другого какъ-нибудь неловко сброситъ, крѣпко
расшибетъ ему голову, побьетъ... Все это не можетъ имѣть
мѣста При условіи надлежащаго надзора.
А нѣжничать съ дѣтьми — не дай Богъ! Эка бѣда, если
иной разъ, среди игры, на бѣгу, ребенокъ упадетъ и нагу-
ляетъ себѣ шишку. Все это пустяки: пройдетъ.
Пропагандируя принципъ разнообразныхъ движеній, Но-
виковъ помѣщаетъ въ число рекомендуемыхъ имъ полезныхъ
упражненій и танцы. Онъ прямо, категорически заявляетъ,
„что танцованіе принадлежитъ къ воспитанію". Онъ назы-
ваетъ его „однимъ изъ прекраснѣйшихъ, благороднѣйшихъ
и самыхъ лучшихъ тѣлесныхъ упражненій для обоего пола".
Оно соединено съ самыми сложными и разнородными движе-
ніями тѣла. „Самомалѣйшіе мускулы въ ногахъ двигаются;
руки, плечи и все тѣло упражняется въ разныхъ движеніяхъ
и оборотахъ. Дѣти пріучаются къ благопристойнымъ и при-
гожимъ положеніямъ тѣла; музыка, соединенная съ танцова-
ніемъ, возвышаетъ удовольствіе, чувствуемое душою отъ пріят-
ности тѣлу".
Необходимо обратить вниманіе на важную оговорку, кото-
рую дѣлаетъ при этомъ Новиковъ. Танцы могутъ быть, без-
спорно, полезны, по его словамъ, тогда, когда они происхо-

дятъ на открытомъ воздухѣ. Кромѣ того надо и то имѣть
въ виду, что танцы танцамъ рознь: не всѣ рекомендуются въ
воспитательномъ отношеніи. По мнѣнію Новикова, танцы,
требующіе очень сильнаго и очень порывистаго движенія и
круженія, скорѣе даже вредны. Сюда онъ относитъ иные нѣ-
мецкіе и англійскіе танцы. Полезными онъ считаетъ менуэтъ,
польку и тѣ русскіе танцы, при которыхъ не требуется без-
умныхъ, бѣшеныхъ движеній. Какая же будетъ, въ самомъ
дѣлѣ, польза отъ танцевъ, если они будутъ утомлять тѣло,
отымать у насъ много силъ, истощать нервную систему, а
при частомъ повтореніи способствовать болѣзнямъ легкихъ
и т. п.?
Не правда ли, никогда у насъ не развивались вопросы
объ играхъ съ большой серьезностью и вниманіемъ, чѣмъ
въ прошломъ вѣкѣ? Большинство педагоговъ въ наше время
до послѣднихъ дней совсѣмъ и не помышляло о важ-
ности этихъ вопросовъ. Оно и до сихъ поръ считаетъ игры,
танцы, бѣганье пустою забавой, глупостью и прихотью дѣтей,
а ученики, отдающіеся этимъ упражненіямъ съ особенною
охотой, находятся у педагоговъ-педантовъ на подозрѣніи и на
дурномъ счету. Ребенокъ, который, слѣдуя внушенію своей
дѣтской природы, своей потребности въ движеніи, боролся,
бѣгалъ и игралъ въ часы, которые на школьномъ языкѣ на-
зываются „перемѣной", нелестно аттестуется у воспитателей.
Въ такъ называемыхъ штрафныхъ книжкахъ ученикъ, пре-
дающійся подвижнымъ играмъ и въ томъ числѣ борьбѣ, за-
писывается въ число преступниковъ, которыхъ вся вина кон-
статируется въ одномъ, но зловѣщемъ словѣ: возился...
А между тѣмъ въ извѣстной инструкціи князю Салты-
кову говорится: „Не оставлять Ихъ Высочествъ никогда въ
праздности. Буде не играютъ и не учатся, тогда начать съ
ними какой ни есть разговоръ, сходственный ихъ лѣтамъ
и понятію, черезъ который получали бы умноженіе знанія".
Характерно это выраженіе: „буде не играютъ и не учатся".
Какъ видите, серьезнѣйшими, основными орудіями воспитанія,

авторъ инструкціи считалъ ученье, живую бесѣду и игру,—и
все это рядомъ, не умаляя одного въ ущербъ другому.
И, дѣйствительно, далѣе тамъ же подобный взглядъ на зна-
ченіе игръ высказывается прямо въ такихъ словахъ: „Дѣтскія
игры не суть игры, но прилежнѣйшее упражненіе дѣтей".
Въ подтвержденіе этой мысли можно бы и стоило бы написать
цѣлый трактатъ, и эти слова были бы вполнѣ подходящимъ
эпиграфомъ для него.
Та же инструкція проводитъ и такую мысль, которая никакъ
не вяжется съ представленіемъ нашихъ закорузлыхъ педагоговъ
„футлярахъ" о натурѣ дѣтей. А между тѣмъ теперь эта мысль
признана всѣми спеціалистами по дѣтской психологіи. „Во-
обще,—продолжаетъ авторъ—дѣти не любятъ быть праздными" •
Попробуйте спросить иного преподавателя средне-учебнаго
заведенія, что онъ думаетъ по этому вопросу. Онъ засмѣется
отъ души и скажетъ вамъ результатъ собственнаго жалкаго
опыта: „Каждый ребенокъ, мм. гг., отъ природы лѣнтяй-съ
и только строгими наказаніями и баллами мы искореняемъ
его природный порокъ".
Наши авторы не были настолько односторонни, чтобы про-
повѣдывать только игры да ученье. Они требовали, чтобы
ребенокъ всегда что-нибудь дѣлалъ, чтобы онъ ни на минуту
не былъ празденъ, не оставался въ бездѣйствіи. Только не
надо утомлять дѣтей однообразными занятіями.
Прежде всего пусть они сами для себя дѣлаютъ все то,
что могутъ дѣлать сами и одни. „Живое усиліе и бодрое
употребленіе всѣхъ силъ своихъ,— пишетъ одинъ изъ нихъ,—
есть высочайшее опредѣленіе и крайнее блаженство чело-
вѣка. Покоелюбіе и лѣность негодны для свободнаго человѣка;
они пригодны только невольникамъ".
Физическій трудъ занималъ въ глазахъ нашихъ авторовъ
почетное мѣсто. „Склонность всякаго человѣка, —замѣ-
чаетъ тотъ же авторъ, — влечетъ его къ какому ни есть
дѣлу или ремеслу". И онъ требуетъ, чтобы дѣти непре-
мѣнно упражнялись въ ручномъ трудѣ. По его мнѣнію, это

занятіе развиваетъ въ насъ „добрую волю, свободность духа,
веселость нрава и прилежаніе".
Помимо этихъ непосредственныхъ выгодъ, къ которымъ
приводятъ занятія дѣтей ремеслами, столярнымъ и токарнымъ
дѣломъ и т. п., въ этомъ вопросѣ кроется и другая, соціаль-
ная, его сторона. Бецкій это видѣлъ и въ защиту ручного
труда выставилъ еще тотъ немаловажный аргументъ, что
нельзя предузнать судьбу каждаго человѣка, а потому и слѣ-
дуетъ насъ заранѣе пріучать ко всякому положенію въ жизни,
ко всему. Надо освоиться и съ различными домашними и
хозяйственными работами, какъ бы мелки онѣ ни были. При
этомъ слѣдуетъ соблюдать правило, чтобы работы этого рода
не служили дѣтямъ въ тягость. Если не будетъ злоупотреб-
леній, если воспитатели отнесутся къ дѣлу правильно, то
ребенокъ найдетъ здѣсь только удовольствіе. Въ строгой по-
степенности должно усиливать тягость труда, соотвѣтственно
возрасту, силамъ и способностямъ каждаго лица.
Къ физическому труду слѣдуетъ пріучать не только буду-
щихъ мужчинъ, но онъ не менѣе важенъ и для женщинъ.
Пусть онѣ, какъ можно ранѣе, работаютъ сами на себя, сами
себѣ шьютъ платья, присматриваются къ тому, что дѣлается
на кухнѣ и пр. Бецкій въ составленномъ имъ уставѣ женскаго
училища при Воскресенскомъ монастырѣ говоритъ о необхо-
димости серьезнаго знакомства дѣвочекъ со всякими женскими
рукодѣліями и работами. Выходя изъ училища, онѣ должны
умѣть отлично и ткать, и стряпать, и мыть, чистить и вообще
вести домашнее хозяйство.
Но всѣ эти прекрасныя идеи, всѣ эти справедливыя тре-
бованія, предъявляемыя въ школѣ, могутъ быть выполнены
съ успѣхомъ при соблюденіи одного условія, на которомъ
постоянно настаиваютъ всѣ трое нашихъ авторовъ, сплошь
и рядомъ возвращаясь къ нему и повторяя его, Дѣти
должны быть бодро, весело настроены. Всѣми мѣрами от-
гоняйте отъ нихъ угнетенное состояніе духа, угрюмость,
меланхолію.

Это признавалось до такой степени важнымъ, что Бецкій
совѣтовалъ для облегченія тягостнаго настроенія больныхъ-
дѣтей, слегшихъ въ постель, озаботиться о томъ, чтобы
обстановка не подавляла ихъ настроеніе своею мрачностью,
а была для нихъ пріятна, производила на нихъ впечатлѣніе
чего-то уютнаго. Пусть больные помѣщаются по возможности
ближе къ саду, чтобы впечатлѣнія видимой природы и окру-
жающей обстановки утѣшали и ласкали взоры.
Чтобы не растянуть срока болѣзни и подчасъ связанныхъ
съ нею душевныхъ мукъ, Бецкій предписывалъ не жалѣть на
требуемые расходы ни заботы, ни времени, ни денегъ, ни
трудовъ. Въ уставѣ воспитанія 200 благородныхъ дѣвицъ
Бецкій предписываетъ докторамъ всецѣло посвятить себя
своему учебному заведенію, а потому они должны, по воз-
можности, избѣгать посѣщенія и пользованія постороннихъ
больныхъ, дозволяя себѣ подобные визиты только изрѣдка
и всякій разъ не иначе, какъ съ вѣдома начальницы.
Однако всячески стараясь облегчать страданія больныхъ,
не слѣдуетъ уходъ за ними доводить до крайности. Не го-
дится при этомъ черезчуръ изнѣживать ихъ, предупреждая
и выполняя ихъ капризы. Если врачебною помощью нельзя
унять боль и устранить страданіе, то не дай Богъ поддержи-
вать ребяческое малодушіе. Терпѣніе, выносливость,—-вотъ
качества, развитіе которыхъ обязанъ воспитатель взять на
свой отвѣтъ, Нѣтъ ничего хуже родителей, которые на
глазахъ своихъ больныхъ дѣтей разстраиваются сами больше,
чѣмъ они. Такіе черезчуръ ужъ сердобольные страдальцы
за болѣющихъ дѣтей могутъ способствовать только усиленію
болѣзни.
„Слезы матери, — говоритъ Новиковъ, — сострадательный
ея видъ, ломаніе рукъ, жалобы и рыданія причиняютъ дитяти
часто болѣе тоски и боли, нежели самая болѣзнь". Не по-
казывайте и вида, что вы волнуетесь или отчаиваетесь. Ста-
райтесь показываться при немъ спокойнѣе. Кому не прихо-
дилось слышать плачущихъ, сантиментально-жалобныхъ при-

читаній, съ которыми мы обращаемся къ ребенку при малѣй-
шемъ, иногда ничтожнѣйшемъ припадкѣ болѣзни и которыя
Новиковъ подмѣтилъ справедливо? Онъ разсказываетъ, что
какъ только ребенокъ насупится, мать нѣжнымъ тономъ за-
сыпаетъ его вопросами: „Что тебѣ сдѣлалось? Что болитъ у
тебя, любезное дитя?" Приставая постоянно такъ къ ребенку,
мы создаемъ ему фальшивое положеніе въ домѣ. Онъ начи-
наетъ себя чувствовать первымъ лицомъ; изъ него готовится
будущій деспотъ и жесткій эгоистъ...
Изъ опасенія всякаго унылаго и угнетеннаго настроенія
духа у дѣтей, предписывается всячески избѣгать внушенія
юношамъ пессимистическихъ идей,.удалять ихъ отъ мрачныхъ
впечатлѣній и тоскливыхъ разсказовъ, сказокъ и т. п.
Не мѣшало бы намъ хоть теперь, въ XX вѣкѣ, вспомнить
этотъ великій принципъ воспитанія, заключающійся въ устра-
неніи всякихъ поводовъ къ подавленію духа дѣтей.
Мы должны съ благодарностью вспомнить, что педагоги-
писатели прошлаго вѣка, возставая противъ всякихъ злоупо-
требленій чувствомъ страха учащихся, вооружались и противъ
тѣлесныхъ наказаній. Такимъ образомъ задолго до Пирогова
всякіе розги и побои отрицались у насъ и Бецкимъ и Но-
виковымъ.
Бецкій приводитъ цѣлый рядъ доводовъ, доказывающихъ
вредъ тѣлесныхъ наказаній: они способствуютъ болѣзнямъ,
оскорбляютъ чувство достоинства личности, развиваютъ въ
дѣтяхъ духъ унынія и мрачный взглядъ на жизнь, развиваютъ
подлыя чувства, „рабскія мысли", склонность ко лжи и вся-
ческимъ порокамъ.
Если вредны впечатлѣнія, угнетающія духъ, то не менѣе
пагубны и обратныя вліянія: излишнее раздраженіе нервовъ,
обиліе веселыхъ и пріятныхъ впечатлѣній, развивающихъ въ
ребенкѣ чрезмѣрную чувствительность и страстность. Всему
надо знать мѣру.
Надо знать мѣру и въ требованіи старательности учащихся,
которая въ наши времена нерѣдко доводила ихъ до воспаленія

мозга, переутомленія и т. п. Слѣдовало бы современной
школѣ проникнуться принципомъ, который высказалъ Нови-
ковъ: „Человѣкъ не изъ одного состоитъ духа и сотворенъ
не дли размышленія только, а посему несчастливъ юноша,
истощающій на оное всѣ свои силы".
Принуждать дѣтей учиться — да вѣдь это вопіющая не-
лѣпость! Съ точки зрѣнія идеалистовъ прошлаго вѣка, къ
которой теперь, однако, присоединились психологи нашего
времени, можетъ ли быть нужда заставлять дѣтей трудиться,
когда нѣтъ никакого сомнѣнія, что любознательность — ихъ
природное свойство? Заставлять силкомъ учиться совершенно
такъ же нелѣпо, какъ строжайше приказывать дѣтямъ, чтобы
они веселились и играли. „Принужденно ихъ учить не должно
и нездорово" говорила Екатерина. Какой гигіенистъ и дѣт-
скій врачъ не сочувствуетъ этому взгляду?
Разумѣется, подъ принужденнымъ обученіемъ понимаются
тутъ тѣ случаи, когда мы заставляемъ ученика работать
вопреки его желанію и сверхъ его силъ.
Если вникнуть въ смыслъ педагогической проповѣди про-
шлаго вѣка, то не убѣдимся ли мы, что къ предупрежденію
такого недуга, какъ переутомленіе, тогда подходили съ болѣе
вѣрнымъ средствомъ, чѣмъ теперь. Мы обороняемся противъ
этой болѣзни однѣми внѣшними, палліативными мѣрами,
устремляя вниманіе на одну обстановку занятій: количество
воздуха, свѣта, устройство мебели, посадку учащихся. Не
естественнѣе ли было бы прежде всего коснуться корней
дѣла, основныхъ причинъ болѣзненной усталости, вялости и
апатіи дѣтей, — причинъ, заключающихся въ самой системѣ
постановки учебнаго дѣла, въ томъ принципѣ, который по-
ложенъ въ основу его? Можетъ-быть, это не всѣми выска-
зывается, но чувствуется очень ощутительно, что формула
принципа обученія въ нашей средней школѣ почти такова:
„чѣмъ труднѣе, скучнѣе и длиннѣе, тѣмъ лучше".
Какъ разъ противоположенъ нѣсколько въ крайней формѣ,
но въ основѣ положительно разумно высказанный, принципъ,

который Екатерина выражаетъ такъ: „Искусство учителей
будетъ состоять въ томъ, чтобъ всякую науку и наученіе
облегчить ученикамъ сколько возможно".
Много смѣялись и смѣются, особенно теперь, надъ этою
идеей „облегченія". Но скажите на милость, какая же изъ
двухъ крайностей разумнѣй и безвреднѣй: всячески облегчать
или всячески затруднять? Вторая, по-моему, уже потому хуже,
что первая и никогда не можетъ быть проведена въ жизнь
во всей своей полнотѣ: слишкомъ уже великъ долженъ быть
талантъ у педагога, который могъ бы показать вамъ все,
какъ на ладони. Нѣтъ ничего труднѣе легкаго обученія. Нѣтъ
ничего легче труднаго.
А кто изъ компетентныхъ медиковъ, наблюдающихъ
за нашей школой и хорошо освѣдомленныхъ въ психо-
физіологіи, не подпишется обѣими руками подъ золотыя
слова Екатерины: „Запрещается принуждать дѣтей твер-
дить много наизусть. Сіе памяти не подкрѣпляетъ, ибо
добрая память отъ добраго сложенія, а не отъ иного чего
происходитъ".
Въ соотвѣтствіе съ этимъ наши авторы требовали не оста-
навливать вниманія дѣтей подолгу на тѣхъ данныхъ науки,
которыя пріобрѣтаются одною памятью, которыя своимъ ко-
личествомъ обременяютъ мозгъ. А потому „миѳологію и древ-
ность имъ не болѣе знать нужно, какъ только, чтобъ не
могли сказать, что о томъ несвѣдущи".
Надо замѣтить, что подъ „древностью" авторъ разумѣетъ
не исторію, дающую свѣдѣнія о прошломъ во взаимной ихъ
связи и выясняющую ихъ смыслъ и законы, ими управляю-
щіе. Эти науки Екатерина признавала и настаивала на не-
обходимости серьезнаго ея изученія. Но она, очевидно, отри-
цала ту пародію на исторію, употребляемую и до сихъ поръ
въ учебнымъ заведеніяхъ у насъ, которую составляютъ, какъ
выражается Пушкинъ, „дней минувшихъ анекдоты—отъ Ро-
мула до нашихъ дней", которые только и хранилъ Онѣгинъ
въ памяти своей.

Хотя мы, люди новыхъ временъ, съ невѣроятнымъ легкомы-
сліемъ пренебрегаемъ своимъ здоровьемъ и злоупотребляемъ
своими силами, преждевременно истощая организмъ, тѣмъ
не менѣе мы на словахъ очень заняты и озабочены безчис-
ленными своими недугами. Палецъ о палецъ, однако, не уда-
ряемъ мы для ихъ излѣченія. Часто при этомъ, особенно въ
послѣднее время, мы ссылаемся на наслѣдственность, видя
въ ней какой-то злой фатумъ, ставящій насъ всегда въ без-
надежное положеніе по отношенію къ здоровью. Въ XVIII
вѣкѣ и на этотъ вопросъ смотрѣли разумнѣе.
Бецкій, напр., не оспаривалъ значенія наслѣдственныхъ
предрасположеній къ болѣзнямъ. Но. онъ въ то же время
утверждалъ, что воспитаніе можетъ оказать великую услугу
въ борьбѣ съ прирожденными недугами организма. При по-
мощи правильно поставленнаго физическаго воспитанія можно,
думалъ онъ, устранять и излѣчивать всякія ожидаемыя у
ребенка болѣзни. Это онъ заявлялъ на основаніи собствен-
ныхъ наблюденій.
Онъ разсказываетъ, что въ воспитательное училище при
Академіи художествъ были приняты 61 воспитанникъ, и да-
леко .не всѣ. они могли похвалиться здоровьемъ. Многіе
отличались очень слабымъ организмомъ, наслѣдственно
предрасположеннымъ ко всяческимъ заболѣваніямъ. Прошло
3 года тщательнаго ухода за ними, и всѣ они оказались
„здоровы, бодры, сильны, сносятъ охотно и безвредно
стужу и худую погоду во всякое время года, веселы и не-
прискорбны".
Внимательно изучивъ вопросъ, Бецкій даже перечисляетъ
главнѣйшія причины, отъ которыхъ зависитъ хилость и бо-
лѣзненность юношей: вредная пища, непривычка слѣдить за
чистотою своего тѣла, неряшество въ одеждѣ, тѣлесныя на-
казанія, жестокое и суровое обращеніе съ дѣтьми со стороны
родителей и воспитателей, наводящее на дѣтей страхъ и
трепетъ, а „наипаче недопущеніе къ забавамъ на вольномъ
воздухѣ".

He буду вдаваться въ излишнія подробности. Мнѣ кажется,
что уже изъ тѣхъ данныхъ, которыя приведены мною до сихъ
поръ, можно составить себѣ достаточно ясное представленіе о
томъ, какихъ гуманныхъ, трезвыхъ и здоровыхъ взглядовъ дер-
жались люди, писавшіе у насъ въ XVIII вѣкѣ о воспитаніи.
Взгляды эти настолько справедливы, что нисколько не
утеряли своего интереса и даже — еще разъ повторяю, —
поучительности для нашего времени. Мы только въ послѣднее
время стали робко высказывать кое-какіе изъ этихъ взглядовъ,
не всегда, однако, питая надежду на то, чтобы голосъ нашъ
имѣлъ какое-нибудь вліяніе на самую жизнь, на постановку
дѣла въ современной школѣ.
Намъ могутъ возразить. Скажутъ, что и въ изучаемомъ
вѣкѣ всѣ эти благородныя идеи оставались только на бумагѣ,
не приводясь въ исполненіе на дѣлѣ. На это можно отвѣ-
тить, что мало было тогда людей, которые были бы въ со-
стояніи понять тѣ идеи, которыми были проникнуты нѣ-
сколько просвѣщеннѣйшихъ тогдашнихъ государственныхъ
мужей. А теперь у насъ людей интеллигентныхъ, понимаю-
щихъ, въ чемъ корень зла современной нашей школы, очень
не мало; но они не призваны къ участію въ реформировкѣ
школы. Имъ остается только одно—мечтать...
Ихъ лучшая мечта—наступленіе того времени, когда усло-
вія жизни позволятъ людямъ здравыхъ педагогическихъ идей
осуществлять ихъ въ дѣйствительности, когда такіе дѣятели,
какъ Бецкій, т.-е. люди, овладѣвшіе всѣми лучшими, пере-
довыми идеями вѣка, будутъ оказывать существенное вліяніе
на ходъ просвѣщенія въ Россіи.
Бецкій указанъ здѣсь какъ примѣръ не напрасно. Онъ
въ самомъ дѣлѣ не ограничивался только сочиненіемъ пра-
вилъ воспитанія. Въ тѣхъ учебныхъ заведеніяхъ, которыя
были ввѣрены его попеченію, онъ проводилъ въ жизнь здра-
выя начала своей педагогики.
Изъ сохранившихся мемуаровъ современниковъ мы видимъ,
какъ воспитывались питомцы этихъ учебныхъ заведеній. За-

бота о здоровьѣ организма была поставлена во главу угла
воспитанія. Съ самаго перваго дня вступленія мальчика
въ школу, — по воспоминаніямъ кадета того времени,
С. Н. Глинки, — его начинали пріучать къ жизни, сообразо-
ванной съ потребностями природы человѣка. „Насъ прини-
мали,— говоритъ онъ,— какъ спартанскихъ отроковъ: раздѣ-
вали, заставляли бѣгать и прыгать".
И хорошо жилось воспитанникамъ! Ни на что не могли
они пожаловаться. Прежде всего, — вопреки обычаю учеб-
ныхъ заведеній, — пища была образцовая. Когда Екатерина
посѣщала съ графомъ Гр. Гр. Орловымъ корпусъ, то оба
гостя съ удовольствіемъ кушали кадетскую ѣду и даже заби-
рали съ собою кадетскій хлѣбъ, говоря, что онъ „очень и
очень хорошъ". И это была, по словамъ С. Н. Глинки, су-
щая правда.
Воспитанники любили гимнастическія упражненія и моло-
децки отличались въ нихъ. Для нашего времени, когда нѣко-
торые взялись за умъ и стали думать о томъ, какъ бы по-
лучше организовать, устроить и обставить площадки и вообще
мѣста, удобныя для игръ, особенно поучительно узнать, что
для учащихся въ корпусѣ было нарочно выстроено особенное
зданіе. Оно спеціально предназначалось для всяческихъ гимна-
стическихъ веселыхъ упражненій и называлось „Же де помъ"
(Jeu de paume).
Другой изъ кадетовъ этой эпохи, Ѳ. Н. Глинка, разска-
зываетъ, что были въ корпусѣ дивные борцы; что многіе
славно бились на рапирахъ; что любо было смотрѣть, какъ
красовались на коняхъ въ манежѣ лихіе ѣздоки. Были и
искусные пловцы,— благо, купальни были просторныя и ши-
рокія. И залихватски же танцовали тогдашніе кадеты на до-
машнихъ вечерахъ съ питомицами Смольнаго монастыря!
Играючи на обширномъ чудномъ дворѣ, воспитанники
походя научались многому хорошему. Тамъ была знаменитая
„Говорящая стѣна": каменная стѣна, довольно высокая,
ограждавшая садъ кадетскаго корпуса. Она занимала кругъ

въ 500 саженъ и заключала въ волшебномъ колье своемъ,
какъ говоритъ Ѳ. Н. Глинка, цѣлый міръ съ его исторіей.
Гуляя, юноша наталкивался въ одномъ мѣстѣ на пира-
миды древняго Египта, въ другомъ его останавливало изобра-
женіе древнихъ мудрецовъ, бесѣдующихъ между собою о ве-
ликихъ вопросахъ міра и бытія, и т. д. „По какому-то тай-
ному созыву, всѣ мудрецы, всѣ философы собрались въ этотъ
уголъ Петербурга, и юноша съ чуткимъ, настроеннымъ вообра-
женіемъ, въ позднихъ сумеркахъ лѣтняго вечера, легко могъ
подумать, что видитъ наяву и жрецовъ въ ихъ символиче-
скихъ одеждахъ, стерегущихъ эти отверстія, и философовъ,
погруженныхъ въ чтеніе огромныхъ развернутыхъ книгъ,
или далеко разсученныхъ свитковъ, и Курція, бросающагося
въ бездну, и крокодиловъ Нила, и теплое небо Индіи съ ея
пагодами и свѣтлоперыми павлинами, и Востокъ съ его паль-
мами и священными развалинами. И все это не было лишено
дара слова... Мудрецы и философы говорили о добродѣтели;
Тацитъ и Ливій разсказывали исторію вѣковъ; птицы vt жи-
вотныя— исторію своихъ породъ, переселеніи и нравовъ.
Все говорило, поучало, заманивало"...
Въ концѣ-концовъ получается невеселый выводъ. Сто
тридцать лѣтъ тому назадъ не хуже, а, можетъ-быть, даже
и лучше насъ понимали воспитаніе и его задачи. Сто три-
дцать лѣтъ тому назадъ лучшіе умы вѣка осуждали духъ
схоластики, формализма и лжи, которыми было проникнуто
тогдашнее воспитаніе. Сто тридцать лѣтъ тому назадъ ука-
зывались и истинные идеалы воспитанія. И что же? Двину-
лись ли мы впередъ?
Нѣтъ, мы все еще топчемся на одномъ мѣстѣ, мы охва-
чены рутиной и рѣдко даже пытаемся взяться за проведеніе
тѣхъ добрыхъ началъ, которыя проповѣдывали, а подчасъ,
какъ видимъ, и осуществляли наши просвѣщенные прадѣды.

II.
Новиковъ, какъ основатель дѣтской литературы
въ Россіи.
Во всѣ времена и у всѣхъ народовъ лучшіе друзья чело-
вѣчества были и друзьями дѣтей. Да иначе и быть не мо-
жетъ: кто стремится вліять на улучшеніе жизни людей, тотъ
знаетъ, какъ важно дѣйствовать въ этомъ случаѣ на моло-
дое поколѣніе, воспитывая его въ духѣ гуманныхъ чувствъ
и понятій.
Великодушный человѣкъ и доблестный гражданинъ Ека-
терининской эпохи, Николай Ивановичъ Новиковъ, какъ
извѣстно, всю свою жизнь посвятилъ широкой и разнообраз-
ной общественной дѣятельности. Журнальною, издательскою,
книгопродавческою, типографскою и вообще просвѣтительною
дѣятельностью, въ широкомъ смыслѣ этого слова, Н. И. Но-
виковъ воспитывалъ современное ему общество и народъ.
Онъ же первый на Руси предпринялъ изданіе журнала для
дѣтей. Видя вокругъ себя повальное общее невѣжество, гру-
бость и развращенность нравовъ, хорошо сознавая, сколь
губительно вліяетъ на дѣтей такая атмосфера, Н. И. Нови-
ковъ выставляетъ въ противовѣсъ такимъ вліяніямъ просвѣ-
тительное воздѣйствіе хорошей дѣтской книги, чтобы тѣмъ
самымъ смягчить чувства и облагородить понятія подрастаю-
щаго поколѣнія.
Въ 1785—1788 годахъ Новиковъ издаетъ журналъ „Дѣт-
ское Чтеніе", прибавивъ къ его заглавію знаменательныя
слова:" „для сердца и разума".

Здѣсь Новиковъ внушаетъ дѣтямъ высокіе идеалы правды
и добра, беззавѣтную любовь къ человѣчеству и уваженіе къ
личности и ея достоинству.
Въ суровое время господства крѣпостного права онъ воз-
вѣщаетъ дѣтскому міру благородные принципы любви, спра-
ведливости и общаго лада, или мирнаго общежитія41, какъ
онъ самъ выражается, и тѣмъ готовитъ странѣ развитыхъ и
честныхъ гражданъ.
Во имя тѣсной братской солидарности всѣхъ членовъ обще-
человѣческой семьи, онъ внушаетъ своимъ юнымъ читателямъ
уваженіе къ чужимъ обычаямъ, вѣрованіямъ, понятіямъ,—ко
всѣмъ народамъ всего міра.
Вѣчно полный энергіи, всегда въ движеніи и дѣятель-
ности, онъ въ журналѣ своемъ невольно заражаетъ чита-
теля свѣтлымъ, жизнерадостнымъ настроеніемъ своей доб-
рой души.
Въ этомъ отношеніи Н. И. Новиковъ не похожъ на тѣхъ
дѣтскихъ писателей нашего времени, которые унылыми кар-
тинами,- взятыми изъ обиходной, будничной жизни, или же
картинами зла и всяческихъ ужасовъ, вносятъ разлагающій
ядъ въ чистыя души юныхъ читателей.
Въ одной статьѣ „Дѣтскаго Чтенія" разсказывается о
приключеніяхъ съ европейцами, попавшими среди дикарей.
Какое обширное поле представлялось здѣсь автору, чтобы
напугать читателей! Легко можно было бы потрясти юную
воспріимчивую душу картинами звѣрства и свирѣпости.
Однако мы ничего подобнаго въ статьѣ не находимъ.
Правда, читатель испытываетъ при чтеніи разсказа нѣко-
торое чувство безпокойства, боязни за судьбу несчастныхъ
плѣнниковъ; но въ концѣ-концовъ все разрѣшается къ общему
благополучію.
Замѣчаемая въ нашей современной литературѣ погоня за
реализмомъ, доходящимъ до изображенія всевозможныхъ ме-
лочей и подробностей, какъ бы докучны и отвратительны онѣ
ни были, до нѣкоторой степени вторглась въ послѣднее время

и въ дѣтскую книгу. Въ этомъ заключается вредная и опас-
ная сторона современнаго направленія дѣтской литературы.
Не то мы видимъ въ „Дѣтскомъ Чтеніи" Новикова. Общій
тонъ разсказовъ и повѣстей — простота, спокойствіе, даже
нѣкоторая наивность. Особенно характерно это сказывается
въ такъ называемыхъ „пастушескихъ повѣстяхъ", которыя
съ охотой читались тогда и взрослыми людьми. Не мало
тутъ и сказокъ и басенъ въ прозѣ. Въ подборѣ матеріала
вы не видите односторонности, сухости, серьезности выше
мѣры, чѣмъ нерѣдко страдаетъ современная дѣтская литера-
тура. Тутъ нѣтъ также и преобладанія дѣтей въ роли героевъ
повѣствованія. Какъ извѣстно, дѣтямъ часто пріѣдается чте-
ніе все о дѣтяхъ да о дѣтяхъ. Имъ хочется знать и мало
знакомую имъ среду взрослыхъ, ихъ интересуетъ людская
жизнь среди иной, необычной для нихъ природы и обста-
новки, бытъ и нравы всякихъ народовъ. Въ Новиковскомъ
„Дѣтскомъ Чтеніи" отведено значительное мѣсто такому
матеріалу. Тутъ не мало разсказовъ, въ которыхъ чи-
татели знакомятся съ фактами изъ жизни знаменитыхъ
людей всѣхъ вѣковъ и различныхъ народовъ. Есть и такія
статьи, которыя, сообщая о жизни какого-нибудь знамени-
таго лица, даютъ попутно свѣдѣнія и по географіи, этно-
графіи и т. п.
Для разнообразія формъ изложенія въ „Дѣтскомъ Чтеніи"
помѣщались маленькія драмы и между прочимъ „пасту-
шескія". Въ нихъ вездѣ приводятся благородныя мысли,
выставляющія образцы нравственныхъ доблестей. Такова, въ
особенности, драма „Демонъ и Пиѳіасъ".
Интересно и, право, поучительно составлялся даже самый
послѣдній, такъ сказать, третьестепенный отдѣлъ, носившій
странное названіе „анекдотовъ". Тутъ часто приводились ха-
рактерные достопамятные факты изъ жизни замѣчательныхъ
людей. Встрѣчаются и остроумные анекдоты, направленные
на осмѣяніе человѣческихъ пороковъ. Приведу, напримѣръ,
анекдоты, выражающіе смѣшное невѣжество людей.

1) Одинъ дворянинъ хвалился своими путешествиями,
именуя множество земель и городовъ, черезъ которые онъ
проѣзжалъ, такъ что, по его словамъ, объѣздилъ цѣлый
міръ. „Поэтому вамъ очень знакома географія?" сказалъ
одинъ изъ присутствовавшихъ. „Нѣтъ,— отвѣчалъ онъ,—
я не былъ въ ней; однакоже близъ нея проѣхалъ".
2) Храбрый, но въ наукахъ несвѣдущій, генералъ прі-
ѣхалъ въ книжную лавку купить ландкарту. Книгопродавецъ
спросилъ его: „Какая карта угодна вашему превосходитель-
ству: генеральная или спеціальная?" — „Другъ мой", —;
сказалъ генералъ съ жаромъ, — развѣ ты не знаешь,
кто я?" — „Милостивый государь! Я имѣю честь знать,
что вы генералъ". — „Такъ на что же спрашиваешь, какая
мнѣ карта надобна — генеральная или другая? Это уже
разумѣется".
3) Старый бравый офицеръ былъ въ компаніи' съ уче-
ными людьми, гдѣ съ великимъ жаромъ говорили объ Ари-
стотелѣ. Одинъ весельчакъ спросилъ у него, что онъ ду-
маетъ. „Я думаю,—отвѣчалъ добродушный старикъ, — что
иной во всю свою жизнь не бывалъ въ Аристотелѣ* а бол-
таетъ о немъ". — Итакъ, онъ думалъ, что Аристотелемъ на-
зывается какой-нибудь городъ.
Для развлеченія читателей, въ „Дѣтскомъ Чтеніи" пред-
лагались и загадки. Такъ, въ одномъ изъ его выпусковъ было
предложено отгадать такую загадку: „Что вчера будетъ, а
завтра было?" Въ слѣдующемъ выпускѣ было сказано: „За-
гадка, предложенная въ послѣднемъ листѣ, значитъ нынѣшній
день, о которомъ вчера говорили, что онъ будетъ] а завтра
будутъ говорить, что онъ уже былъ". Современный намъ чи-
татель, просматривая „Дѣтское Чтеніе", могъ бы, пожалуй,
сдѣлать гримасу при видѣ слишкомъ банальныхъ заглавій,
придуманныхъ авторами многихъ статей. Это все ярлычки
разныхъ нравственныхъ добродѣтелей и пороковъ. А между
тѣмъ если мы не захотимъ ограничиться однимъ поверхно-
стнымъ взглядомъ, а прочтемъ внимательно эти статьи, то

увидимъ, что въ нихъ не одна только сухая мораль, но
и фабула, подчасъ занятная и остроумная. Конечно, это
самая, т.-е. повѣствовательная, часть статьи, а не мораль-
ный выводъ изъ нея, и составляла самую живую и привле-
кательную черту этихъ очерковъ и статей. Оно и понятно:
дѣти больше всего любятъ читать такія вещи, въ которыхъ
много дѣйствія, движенія, разнообразія въ тонѣ и манерѣ
изложенія. Имъ непонятны отвлеченная мораль и холодныя
наставленія.
Въ бесѣдахъ разныхъ лицъ между собой, написанныхъ не
всегда достаточно живо, но зато всегда просто, понятно и
доступно для дѣтскаго возраста, авторы стараются внушить
юнымъ читателямъ мысль, что въ основѣ нравственности
лежитъ честность и трудъ, и что самый страшный на свѣтѣ
порокъ — праздность. Одинъ изъ легкихъ путей, ведущихъ
прямо къ добродѣтели, заключается въ подражаніи старшимъ.
У кого родители честны, разумны, правдивы, тому легко,
перенимая эти качества отъ нихъ, двигаться быстрыми ша-
гами къ совершенствованію себя. Однако надо здѣсь быть
осторожнымъ и не ослѣпляться идеей подраженія старшимъ
во всемъ, что только они дѣлаютъ и говорятъ. Надо и къ
родителямъ относиться съ разумною осмотрительностью. Не-
лѣпо было бы думать, что всякій ихъ поступокъ прекрасенъ
и достоинъ подражанія. Авторъ статьи, обсуждающей вопросъ
объ отношеніи дѣтей къ родителямъ, предупреждаетъ своихъ
читателей: „Весьма часто находятся родители, которые пока-
зываютъ дѣтямъ самые грубые пороки; дѣти видятъ въ
нихъ только ненависть, зависть, мщеніе, радость чужому
вреду" и проч. Чтобы спастись отъ такого вліянія, авторъ
совѣтуетъ обращать вниманіе не на дурные, а на хорошіе
поступки людей и въ наставники себѣ выбирать хорошихъ
людей и особенно добрыхъ друзей. Дружбѣ въ этомъ жур-
налѣ придается великое значеніе. Онъ признаетъ въ ней
силу, которая легко и незамѣтно воспитываетъ БЪ человѣкѣ
характеръ.

Образцы людей сильнаго закала приводятся очень часто
въ разныхъ видахъ: и среди разсужденій, и въ повѣстяхъ, и
въ пьесахъ. Есть, напр., историческая драма „Осада Колче-
стера", изъ эпохи Карла I. Здѣсь изображается человѣкъ
великой души, лордъ Кепель. При этой драмѣ есть еще и
послѣсловіе, въ которомъ авторъ сообщаетъ нѣкоторыя по-
дробности изъ дальнѣйшей жизни этого славнаго мужа.
Правда, могутъ упрекнуть журналъ за наивный пріемъ,
къ которому, для большей назидательности, прибѣгаютъ нѣ-
которые авторы. Они стараются оканчивать свои тенденціоз-
ные разсказы торжествомъ добродѣтели: царь, губернаторъ,
султанъ или другой кто изъ высокопоставленныхъ лицъ ми-
лостиво награждаютъ героевъ добродѣтели деньгами или знат-
ною должностью, а добродѣтельную дѣвушку берутъ себѣ въ
жены. Конечно, въ этомъ случаѣ составители разсказовъ
отдали дань своему вѣку. Однако если спросить, какое изъ
направленій дѣтской литературы нужно признать болѣе вред-
нымъ: романтическій сантиментализмъ прошлаго вѣка или
крайній натурализмъ нашего времени, то едва ли получится
отвѣтъ въ защиту послѣдняго.
Моральныя статьи были уже тѣмъ полезны, что знакомили
читателей, какъ я уже говорилъ, съ массой историческихъ
и біографическихъ фактовъ. Этого мало: въ „Дѣтскомъ Чте-
ніи" помѣщено довольно много разговоровъ между древними
философами. Всѣ они изложены простымъ, доступнымъ
языкомъ.
Въ журналѣ масса статей, посвященныхъ борьбѣ съ за-
коренѣлыми общественными предразсудками. Во имя любви
къ человѣчеству здѣсь внушалось въ каждомъ человѣкѣ, къ
какой бы онъ національности или сословію ни принадлежалъ,
видѣть брата. Въ этомъ отношеніи типична статья: Трога-
тельный примѣръ набожности одного молодого индѣйца. Статья
начинается разсказомъ о томъ, какъ одинъ англичанинъ, нѣ-
кто Карверъ, осматривалъ самыя далекія земли Сѣверной
Америки. На дорогѣ онъ встрѣтился съ однимъ знатнымъ

индѣйцемъ и сталъ съ нимъ осматривать „ славный водопадъ
большой рѣки Миссисипи". Вдругъ индѣецъ началъ молиться
Великому Духу: онъ думалъ, что здѣсь одно изъ жилищъ бо-
жества. Дикарь нарочно сюда и пріѣхалъ издалека, чтобы
помолиться на этомъ мѣстѣ. Онъ рѣшилъ принести Богу
самую лучшую жертву, какую только можетъ. „Сперва онъ
бросилъ въ рѣку свою трубку и коробочку съ табакомъ, по-
томъ перевязки, которыя были у него на рукахъ, и бисерное
свое ожерелье и наконецъ серьги. Короче сказать, онъ по-
дарилъ Богу своему то, что почиталъ драгоцѣннымъ. Притомъ
онъ ударялъ себя въ грудь, размахивалъ руками и, повиди-
мому, былъ въ сильномъ экстазѣ. Такъ же продолжалъ онъ
свою молитву и, оканчивая ее, просилъ Великаго Духа о
покровительствѣ въ пути, объ ясной и хорошей погодѣ. Онъ
не сошелъ съ своего мѣста прежде, пока мы вмѣстѣ, гово-
ритъ разсказчикъ, не выкурили по трубкѣ табаку въ честь
„Великаго Духа". Карверъ изумился такой набожности въ
молодомъ язычникѣ и, вмѣсто того, чтобы смѣяться надъ его
обрядами, онъ выразилъ къ этому дикарю глубокое почтеніе.
„Не сомнѣваюсь,—говоритъ Карверъ,—что такая его жертва
и молитва были гораздо болѣе пріятны общему Отцу, чѣмъ
краснорѣчивая молитва просвѣщеннаго европейца, который
при пышныхъ словахъ въ сердцѣ ничего не чувствуетъ".
Далѣе слѣдуютъ болѣе подробныя свѣдѣнія о самомъ водо-
падъ, что вноситъ въ статью разнообразіе содержанія, которое
не ограничивается одной моральной стороной, а освѣжается
живыми красками описанія.
Въ другомъ разсказѣ европеецъ самъ принимаетъ участіе
въ молитвѣ одного дикаря. Разъ въ лѣсу, въ Америкѣ, ком-
панія европейцевъ набрела на лежавшаго подъ деревомъ из-
можденнаго дряхлаго старика. Оказалось, что это заблудив-
шійся въ дорогѣ дикарь. Они сжалились надъ нимъ и прію-
тили его въ своемъ шалашѣ. Среди ночи услышали они,-какъ
старикъ, ставъ на колѣни, произносилъ трогательную молитву;
„Боже, благодарю Тебя за то, что солнце Твое свѣтило-мнѣ,

когда я шелъ; что змѣя меня не ужалила, лютые звѣри на
меня не напали, и что я не встрѣтился съ моими непріяте-
лями. Благодарю Тебя за то, что Ты послалъ ко мнѣ этого
добраго иностранца, который привелъ меня въ свой шалашъ.
О, Боже! Когда этому человѣку или дѣтямъ его, либо друзьямъ,
случится быть .въ дорогѣ, то дай имъ хорошую погоду, со-
храни ихъ отъ змѣй, отъ лютыхъ звѣрей и отъ непріятелей;
а если кто-нибудь изъ нихъ заблудится, то пошли къ нему
такого же добраго человѣка, который бы принялъ его въ
свой шалашъ". Услыхавъ эту молитву дикаря, одинъ евро-
пеецъ соединилъ съ нею и свою, сказавъ: „О, Боже, дай
мнѣ въ раю Твоемъ мѣсто. возлѣ этого дикаря".
Уважая человѣка въ дикарѣ, Новиковъ еще съ большею
настойчивостью внушалъ читателю глубокое сочувствіе къ
трудовой массѣ народа, къ рабочему классу. Сплошь да ря-
домъ крестьянскій ребенокъ приводится въ примѣръ город-
скому барчуку. Указывается на трудовую жизнь крестьянства,
на простоту и естественность взаимныхъ отношеній въ этой
средѣ и удивительное терпѣніе ея во всякомъ горѣ и нуждѣ.
Одинъ мальчикъ изъ дворянской семьи „имѣлъ глупость",
какъ выражается авторъ, гордиться своимъ происхожденіемъ.
Тѣхъ, кто былъ ниже его, онъ считалъ „подлыми тварями"
и презрительно съ ними обращался. Бесѣдуя съ нимъ, отецъ
сталъ ему доказывать, какое значеніе имѣютъ въ государствѣ
люди труда. Съ этой точки зрѣнія бѣдность всегда выше бо-
гатства. „Несчастенъ былъ бы свѣтъ, если бы въ немъ жили
только богатые люди, и я увѣренъ, что гораздо лучше было
бы, если бы всѣ люди были бѣдны. Всѣ должны трудиться
для общаго блага; иначе распались бы всякія общественныя
связи".
Въ другой статейкѣ еще опредѣленнѣе, еще осязательнѣе,
такъ сказать, проведена мысль о высокомъ значеніи крестьян-
скаго сословія. Приведу ее въ виду ея типичности цѣликомъ.
Кстати, читатель составитъ по ней представленіе объ удиви-
тельной для того времени простотѣ языка, на которомъ „Дѣт-

ское Чтеніе" объяснялось съ своими читателями. „Памфилъ,
старый крестьянинъ, имѣлъ нужду до Ѳеденькина отца. При-
шедши въ его домъ, встрѣтился онъ съ Ѳеденькою, который
спросилъ у него, зачѣмъ онъ пришелъ. Памфилъ отвѣчалъ,
что имѣетъ нужду поговорить съ его отцомъ. Ѳеденька по-
шелъ напередъ къ отцу и сказалъ ему объ этомъ. „Для
чего же ты тотчасъ не впустилъ его ко мнѣ?" спросилъ
отецъ. „ И! батюшка, — отвѣчалъ Ѳеденька, —онъ простой
мужикъ". Отецъ не заставилъ стараго Памфила долго ждать,
позвалъ его тотчасъ къ себѣ, обошелся съ нимъ ласково и
переговорилъ, о чемъ надо было, послѣ чего крестьянинъ
ушелъ домой. Когда стали обѣдать, то отецъ приказалъ по-
дать себѣ хлѣбъ и раздѣлилъ его такъ, что Ѳеденькѣ ничего
не досталось. „Батюшка, у меня хлѣба нѣтъ" сказалъ
Ѳеденька.
ОТЕЦЪ. ТЫ долженъ сегодня безъ хлѣба обѣдать.
ѲЕДЕНЬКА. А для чего?
ОТЕЦЪ. У насъ не осталось уже хлѣба. Старый
Памфилъ не привезъ муки, и для того хлѣба испечь было
не изъ чего.
ѲЕДЕНЬКА. Развѣ мы отъ стараго Памфила хлѣбъ полу-
чаемъ?
ОТЕЦЪ. Конечно, кто же пашетъ землю, сѣетъ, жнетъ
и молотитъ рожь, изъ которой мы хлѣбъ дѣлаемъ?
ѲЕДЕНЬКА. ЭТО все крестьяне дѣлаютъ.
ОТЕЦЪ. Ну, а если бы крестьяне не захотѣли этого дѣ-
лать, что бы съ нами тогда было? Намъ надобно бы было
самимъ приняться за ихъ работу или терпѣть голодъ. Добрые
эти люди живутъ въ бѣдности и отправляютъ тяжкую работу
для того, чтобы мы спокойно питались ихъ трудами.
ѲЕДЕНЬКА. АХЪ, батюшка! Я поступилъ сегодня съ
старымъ Памфиломъ очень презрительно; простите меня въ
этомъ.
ОТЕЦЪ. Я хотѣлъ только показать тебѣ, сколь дурно ты
поступилъ. Кто презираетъ крестьянина, тотъ недостоинъ

питаться хлѣбомъ. Но мнѣ очень пріятно, что ты одумался;
я дамъ теперь и тебѣ хлѣба.
Послѣ обѣда отецъ взялъ Ѳеденьку съ собою въ поле.
Это было во время жатвы. Ѳеденька съ удивленіемъ смотрѣлъ
на жнецовъ, которые работали на солнечномъ жару, и были
притомъ веселы, хотя работа ихъ была очень трудна. Уви-
дѣвши стараго Памфила, подбѣжалъ онъ къ нему, взялъ его
за руки и говорилъ ему: „Прости меня, мой другъ, въ томъ,
что я сегодня съ тобой дурно поступилъ". — „Для меня все
равно, какъ бы ты со мною ни поступилъ, — отвѣчалъ ста-
рикъ,— но для тебя же лучше, что ты сталъ поумнѣе".
Отецъ часто показывалъ Ѳеденькѣ крестьянскіе труды. „Онъ
узналъ, сколь полезны сіи люди, и научился уважать ихъ
состояніе".
Интересна комедія „Великодушіе въ низкомъ состояніи".
Богатый дворянинъ убѣждаетъ свою жену, что напрасно она
хочетъ отдалять своихъ дѣтей отъ крестьянскихъ. И онъ
указываетъ на часто встрѣчающіеся высокія нравственныя
качества въ деревенской средѣ: честность, любовь къ правдѣ,
отважность въ опасностяхъ и проч. „Всѣ мы по природѣ
равны" заключаетъ онъ. Послѣ этихъ доводовъ помѣщица
соглашается, чтобы ея сынъ проводилъ время съ деревенскимъ
мальчикомъ. Мало этого: Петру (такъ звали этого крестьян-
скаго мальчика) позволено было ходить въ барскій домъ и
учиться вмѣстѣ съ господскими дѣтьми. Въ концѣ - концовъ
Петру выпалъ случай обнаружить высокую силу своей души,—
онъ спасъ отъ смерти барскихъ дѣтей: когда они тонули,
мальчикъ бросился въ воду и вытащилъ ихъ на берегъ. Тогда
помѣщица стала горько раскаиваться въ несправедливости
своего прежняго взгляда на крестьянъ, а ея мужъ, тронутый
великодушной самоотверженностью крестьянскаго мальчика,
торжественно выразилъ пожеланіе, чтобы дѣти его на-
учились изъ этого примѣра тому, въ чемъ заключается
секретъ быть на дѣлѣ, а не на словахъ „истинно благо-
роднымъ" человѣкомъ.

Любя народъ и преклоняясь передъ могучими силами его
духовной природы, Новиковъ не закрывалъ глазъ на недо-
статки, причинявшіе тогда — да причиняющіе и теперь —
столько бѣдъ крестьянскому люду. Главный изъ зтихъ не-
достатковъ— темнота, отсутствіе просвѣщенія. Знаменательно
для характеристики дѣятельности Н. И. Новикова вы-
раженное въ „Дѣтскомъ Чтеніи" пожеланіе, „чтобы какой-
нибудь ученый и человѣколюбивый мужъ" написалъ книгу
для народа, въ которой крестьянамъ нашимъ выяснилось
бы, что составляетъ для нихъ физическое и нравствен-
ное благо.
Просто диву даешься, думая, не написано ли это вчера,
когда читаешь статью, въ которой разсказывается про одну
идеалистку.
Эта барыня горячо лелѣяла мечту добиться матеріальной
возможности устроить у себя въ деревнѣ школу для крестьянъ.
Она рѣшила накопить побольше денегъ и принанять учитель-
ницу, которая начала бы обучать бѣдныхъ крестьянскихъ
дѣвушекъ. Вскорѣ эта госпожа умерла, и ее горячо оплаки-
вало окрестное населеніе, осыпанное при ея жизни великими
благодѣяніями. Служанка ея въ письмѣ къ священнику объ-
явила, что покойницѣ удалось накопить денегъ, какъ разъ
столько, сколько требуется на содержаніе школы, и заклю-
чаетъ свое письмо трогательными словами, правда, не лишен-
ными нѣкотораго сантиментализма, свойственнаго, впрочемъ,
вѣку: „Между тѣмъ прошу я Бога только объ одной милости,
а именно, о томъ, чтобы Онъ подалъ мнѣ средства возвра-
титься въ С. Когда я увижу собственными глазами училище,
заведенное благотвореніемъ покойницы, тогда уже ничего бо-
лѣе въ мірѣ не пожелаю".
Идеями нашего вѣка и особенно послѣднихъ двухъ-трехъ
десятилѣтій вѣетъ отъ „Переписки отца съ сыномъ о дере-
венской жизни". Барчукъ, избалованный городскою жизнью
и попавшій въ деревню, жалуется отцу на различныя неудоб-
ства своего новаго положенія. Онъ съ пренебреженіемъ от-

зывается о томъ, что его двоюродные братья увлекаются
полевыми работами. Они, „наливши желудки свои молокомъ,
берутъ грабли и уходятъ въ огородъ. Тамъ одинъ садитъ
бобы, другой — горохъ, третій полетъ гряды, четвертый от-
таскиваетъ въ сторону негодную траву. Третьяго дня братъ
мой Петръ былъ столько дерзокъ, что спросилъ меня, не
хочу ли я помочь ему въ работѣ? Однако я показалъ ему
такую насмѣшливую мину, что впредь не вздумается уже ему
сдѣлать мнѣ такой глупый вопросъ. Куда какъ пристало мнѣ
быть мужикомъ! Фи! товарищи мои въ городѣ засмѣяли бы
меня, если бы я пріѣхалъ къ нимъ съ загорѣлымъ лицомъ
и съ мозолями на рукахъ". Въ отвѣтъ на эти сѣтованія
отецъ посылаетъ своему сыну письмо, въ которомъ убѣждаетъ
его въ пользѣ занятій садовыми и полевыми работами. Въ
концѣ-концовъ сынъ привыкаетъ къ деревнѣ и ея образу
жизни и настолько проникается любовью и уваженіемъ ко всему
этому, что беретъ себѣ въ образецъ того швейцарскаго ученаго,
о которомъ ему разсказывалъ дядюшка. Этотъ ученый много
работалъ надъ своей наукой, но при этомъ находилъ время
отдаваться садовой и полевой работѣ, обрабатывая свою землю
собственными руками.
Все то, о чемъ я говорилъ до сихъ поръ, принадлежитъ,
главнымъ образомъ къ области физическаго и нравственнаго
воспитанія. Отводя достаточно мѣста чтенію, полезному для
сердца, Новиковъ помѣщалъ въ своемъ журналѣ очень много
статей и для разума.
Сюда принадлежатъ статьи по естествознанію, географіи
и этнографіи. Редакторомъ руководила мысль, что если кто
хочетъ быть истинно нравственнымъ и полезнымъ граждани-
номъ, то для него не достаточно развить въ себѣ только
добрыя чувства,—надо имѣть еще и просвѣщенный умъ. Для
этого необходимы знанія.
Нельзя не удивляться той простотѣ и ясности, какими
отличалась форма изложенія статей, дававшихъ научныя свѣ-
дѣнія. Онѣ по большей части написаны въ беллетристиче-

ской формѣ и состоятъ изъ разговоровъ. Такъ, статья о
сѣверномъ сіяніи начинается съ разсказа о томъ, что въ
одинъ изъ зимнихъ вечеровъ Андрей и Софья поздно вече-
ромъ вернулись домой изъ гостей. Отецъ ихъ, смотря на
ихъ лица, замѣтилъ, что они были унылы и блѣдны. Но онъ
не сказалъ имъ ничего. На другой день поутру услыхалъ онъ
таинственный разговоръ между ними.
— Ахъ, какъ это страшно! — говорила Софья.
— Я не испугался бы,—отвѣчалъ Андрей,—если бы про-
хожіе не наговорили мнѣ, что это не передъ добромъ, и что
непремѣнно случится какое-нибудь несчастіе. Они меня на-
стращали. На просьбу отца растолковать ему, въ чемъ дѣло,
Андрей разсказываетъ: „Вчера, какъ солнце закатилось, небо
было очень чисто, но вдругъ нашло съ сѣверной стороны
большое темное облако; потомъ около этого темнаго облака
появился бѣлый свѣтъ и послѣ перемѣнился въ огненные
лучи; они иногда пропадали и опять появлялись въ разныхъ
видахъ и свѣтили такъ ясно, какъ бы днемъ.
ОТЕЦЪ. И этого-то великолѣпнаго сіянія, которое вамъ
свѣтило, вы испугались?
СОФІЯ. Какъ же не испугаться? Въ этомъ облакѣ видны
были два войска, убитые люди, гробы и еще много такого
страшнаго; войска сражались между собой. Говорятъ, что все
это бываетъ передъ войною, передъ голодомъ или передъ
моровою язвой.
Далѣе слѣдуетъ объясненіе сѣвернаго сіянія, написанное
въ той же разговорной формѣ.
А вотъ какъ начинается статья о падающихъ звѣздахъ, объ
огненныхъ змѣяхъ и т. п. Прибѣжала Софія къ отцу и гово-
ритъ: „Батюшка! я теперь видѣла какъ звѣзда упала. Она ле-
тѣла-летѣла такъ, какъ маленькая ракета, и вдругъ погасла".
ОТЕЦЪ (усмѣхаясь). Для чего же ты не выбѣжала и не
подняла ея?
СОФІЯ. Чему жъ вы смѣетесь? Вотъ посмотрите, вотъ
и другая! Видите ли, какъ она летитъ?

ОТЕЦЪ. Удивительно, я никогда не думалъ, чтобы звѣзды
были такъ малы.
СОФІЯ. Но это, можетъ-быть, только частица, либо искра
отъ звѣзды.
ОТЕЦЪ. Видно, что ты великая астрономка.
СОФІЯ. Я еще почти ничего не знаю о звѣздахъ; однако
я слыхала, будто онѣ падаютъ, да и въ самомъ дѣлѣ такъ
кажется.
ОТЕЦЪ. ТЫ слышала это отъ такихъ людей, которымъ
такъ же, какъ и тебѣ, казалось, и которые не знали, что
звѣзды на нѣсколько милліоновъ миль выше того мѣста, гдѣ
эти искры показываются.
СОФІЯ. Скажите жъ мнѣ, батюшка, что это въ самомъ
дѣлѣ?
ОТЕЦЪ. Неужели ты сама не можешь догадаться? Развѣ
не слыхала ты отъ меня, какъ загораются въ воздухѣ масля-
ные и сѣрные пары, когда я говорилъ съ вами о молніи?
СОФІЯ. А! А! такъ это то же? Мнѣ самой иногда это на
умъ приходило.
ОТЕЦЪ. Точно то же. Масляные и сѣрные пары соби-
раются вмѣстѣ и загораются отъ своего движенія. А когда они
падаютъ внизъ, то водяные пары ихъ загашаютъ.
Въ такомъ же родѣ написаны бесѣды: о солнечной теп-
лотѣ и ея значеніи, о громѣ, о магнитѣ, о воздухѣ, о кофей-
номъ деревѣ, о сахарѣ, о нравахъ дикихъ животныхъ, о пти-
цахъ, о птичьей ловлѣ въ Норвегіи, объ обезьянахъ, о жа-
лости къ животнымъ, о насѣкомыхъ, о „хлѣбномъ дѣлѣ",
„нѣчто изъ политической ариѳметики" (статистика), о нервной
системѣ, объ анатоміи, изъ приключеній путешественника
Кука, путешествіе Васко-де-Гама въ Остъ-Индію, путешествіе
одного ученаго къ швейцарскимъ горамъ, народное малабар-
ское празднество и проч. и проч.
Достаточно и настоящаго краткаго обзора „Дѣтскаго Чте-
нія", чтобы прійти къ заключенію, какъ правильно смотрѣлъ
Н. И. Новиковъ на задачи дѣтскаго журнала, какъ широко

поставилъ онъ его программу и какъ умѣло выполнялъ ее на
дѣлѣ. Кромѣ всего этого характерную особенность Нови-
ковскаго „Дѣтскаго Чтенія", какъ и всѣхъ другихъ его изда-
ній, составляетъ жизненность предлагаемаго для чтенія ма-
теріала. Каждая эпоха въ духовномъ ростѣ народа имѣетъ
свои особыя жизненныя задачи, и Н. И. Новиковъ прекрасно
понималъ „злобу своего дня" и умѣлъ послужить новымъ
гуманнымъ запросомъ жизни. При такомъ направленіи и
дѣтскій журналъ можетъ стать значительною общественною
силой.
Едва ли можно сомнѣваться въ томъ, что „Дѣтское Чтеніе"
Новикова не только интересно, но во многомъ поучительно
и для нашего времени — и по своему общему направленію,
и по своей программѣ, и по выполненію. Нельзя не пожелать,
чтобы дѣтская литература и нашихъ дней, преемственно
держась добрыхъ старыхъ традицій, завѣщанныхъ славнымъ
гуманистомъ и общественнымъ дѣятелемъ прошлаго вѣка,
посвящала себя, примѣняясь къ потребностямъ жизни, про-
веденію въ дѣтскій міръ лучшихъ, свѣтлыхъ и гуманныхъ
чувствъ и мыслей; чтобы основною задачей дѣтской книги
былъ не только сообщеніе знаній, но и воспитаніе любви къ
человѣчеству, къ добру, къ справедливости, уваженія къ чело-
вѣческой личности и ея разумной свободѣ, жажды деятель-
ности на пользу родной страны и стремленіе всѣми силами
своей души способствовать тому, чтобы „умный, добрый нашъ
народъ" подымался выше и выше на пути просвѣщенія и
преуспѣянія всякаго рода. Только при этихъ условіяхъ дѣт-
ская литература и можетъ воспитать и лучшихъ людей и
благороднѣйшихъ гражданъ.