Драке Л. Л. Кадетский быт 50-х годов. — 1911

Въ августѣ 1851 года, послѣ вполнѣ поверхностнаго
повѣрочнаго экзамена, 91/2 лѣтъ отъ роду, я былъ опредѣленъ
въ 1-й кадетскій корпусъ, помѣщавшійся, какъ и нынѣ, на
Васильевскомъ Островѣ (на углу 1 линіи и набережной
Невы) въ старинномъ громадномъ зданіи, принадлежавшемъ
въ Петровское время князю Меньшикову и зачисленъ въ
неранжированную роту, а по степени подготовки—во вто-
рое отдѣленіе 2-го приготовительнаго класса. Директоромъ
этого корпуса былъ тогда Генералъ-Маіоръ Орестъ Семе-
новичъ Лихонинъ—человѣкъ суровый, непривѣтливый, су-
хой и рѣзкій въ обращеніи съ кадетами, почти для нихъ
недоступный и вообще въ полной мѣрѣ не симпатичный.
Дополняю характеристику этого „горе-педагога" прав-
дивымъ отзывомъ одного изъ бывшихъ кадетъ того времени
„намъ живо представляется обликъ этого человѣка, подъ
попеченіемъ котораго мы находились почти десять лѣтъ.
Средняго роста, худощавый, угловатая голова съ блѣдно--
желтымъ рябоватымъ лицомъ. Свѣтло-сѣрые бездушные
глаза невольно заставляли не смотрѣть на нихъ; уста его
не озарялись улыбкою; онъ былъ непривѣтливъ къ каде-
тамъ, безсердеченъ, мстителенъ, злопамятенъ; онъ не умѣлъ
отличать кадетской шалости отъ серьезнаго порока: испор-
тить судьбу выпускнаго кадета ему было нипочемъ" *).
Батальономъ корпуса въ началѣ 50-хъ годовъ командовалъ
Полковникъ Малевичъ—средняго роста толстякъ и кри
*) Этотъ отзывъ былъ напечатанъ К. Волховскимъ въ приложеніи
къ альбому бывшихъ кадетъ перваго корпуса, изданному въ 1884 году.

кунъ,—замѣненный, спустя нѣсколько лѣтъ, добродушнымъ
и плохо говорившимъ по-русски Подполковникомъ Талк-
вистомъ; этотъ послѣдній, кажется въ 1857 году, оставилъ
службу въ корпусѣ, и въ командованіе батальономъ всту-
пилъ Полковникъ Иванъ Федоровичъ Элліотъ.
Корпусъ подраздѣлялся на пять ротъ: гренадерскую
Его Величества, три мушкетерскихъ и неранжированную,
при чемъ эта послѣдняя въ строевой составъ батальона не
входила и даже помѣщалась въ отдѣльномъ зданіи, смеж-
номъ съ корпуснымъ лазаретомъ. Организація эта суще-
ствовала еще со временъ Павла I (1797 года); ранѣе же
корпусъ дѣлился на возрасты *).
Въ описываемый періодъ времени строевыми ротами
разновременно командовали: гренадерскою—Капитанъ Са-
вельевъ (называвшійся кадетами почему-то „бабкою") и
мушкетерскими—Капитаны Талквистъ, **) Прутченко, Чи-
жевичъ, Вилькенъ, Малиновскій (небольшого роста съ вы-
дающимися челюстями, грубый и сомнительной нравствен-
ности) и Фроловъ. Командирами же неранжированной роты
въ мое время были: Капитаны—Апполонъ Петровичъ Ка-
рабановъ, Петръ Ивановичъ Сухотинъ и фонъ-деръ-Вейде
(особенно долго прослужившій въ корпусѣ, затѣмъ въ 1-й
военной гимназіи и Павловскомъ военномъ училищѣ).
Въ зависимости отъ возраста, класса и роста, посте-
пенно переходя изъ одной роты въ другую, я, въ сентябрѣ
1858 года переведенъ былъ въ гренадерскую роту.
Корпуснымъ адъютантомъ былъ весьма симпатичный
поручикъ Гераковъ, казначеемъ поручикъ Фроловъ (одно-
фамилецъ ротнаго командира) и, наконецъ, экономомъ, ка-
жется, Петровъ, слывшій образцовымъ взяточникомъ, что,
впрочемъ, въ то время было довольно зауряднымъ явле-
ніемъ. Инспекторами классовъ были: дѣйствительный стат-
скій совѣтникъ Кушакевичъ (отецъ кадета того же корпуса
и впослѣдствіи фельдфебеля) и послѣ него полковникъ
Линденъ, преподававшій въ спеціальныхъ классахъ корпуса
артиллерію.
*) Неранжированная рота преобразована была въ 1811 году изъ
четвертой мушкетерской роты.
**) Впослѣдствіи, какъ сказано, командовавшій батальономъ
корпуса.

Настоятелемъ корпусной церкви былъ отецъ Бенедик-
товъ, пользовавшійся уваженіемъ и любовью кадетъ всего
корпуса, безъ различія вѣроисповѣданій.
Въ корпусномъ лазаретъ были два доктора: старшій—
Дмитрій Федоровичъ Обломіевскій (гомеопатъ и мягкаго
характера) и младшій—Солошенко (всегда съ табакеркою
въ рукѣ и часто нюхавшій табакъ, вслѣдствіе чего каде-
тами и сочиненъ былъ про него стихъ: „Солошенко мало-
россъ, табакомъ снабжаетъ носъ").
Дежурными офицерами (по нынѣшнему — младшими)
были: Пальниковъ (не злой, но ограниченный), *) Морбергъ
(плохо говорившій по-русски и, вслѣдствіе глухоты, дур-
но слышавшій, что для кадетъ часто служило поводомъ
глумленія надъ нимъ и шалостей въ дни его дежурства),
Бракеръ (откуда то исключенный и пристроившійся въ
корпусъ), Гладгеймъ, Усовскій (авторъ хорошаго—въ свое
время—географическаго атласа), Шулеповъ (за что то вы-
нужденный оставить службу въ полевой артиллеріи), Не-
стеровъ (наушникъ, не любимый кадетами и получившій
на моихъ глазахъ, въ день своего дежурства, двѣ поще-
чины отъ прекраснаго фельдфебеля Міончинскаго, исклю-
ченнаго за это изъ корпуса, съ разжалованіемъ въ рядо-
вые. **) Былъ также въ числѣ дежурныхъ офицеровъ Сум-
скаго гусарскаго полка Поручикъ Чириковъ, любимый
кадетами, ласково съ ними обращавшійся, но не знакомый
съ пѣхотнымъ строемъ и вообще не повинный въ знаніи
*) Про Пальникова курсировалъ такой анекдотъ: во время приго-
товленія уроковъ сидятъ два кадета въ занимательной комнатѣ и вмѣстѣ
штудируютъ заданный урокъ по алгебрѣ; проходившій мимо Пальни-
ковъ спрашиваетъ ихъ: „вы что тутъ дѣлаете:" и на отвѣтъ кадетъ—
„корень извлекаемъ, Г. Штабсъ-Капитанъ",—Пальниковъ отвѣтилъ—„ну
извлекайте, только не сорите".
**) Сначала Міончинскій посаженъ былъ въ зданіе „Jeu de pomme"
(на кадетскомъ жаргонѣ „жидипонъ"), сосѣднее съ зданіями корпуса,—
огромное темно-краснаго цвѣта,—потомъ отправленъ въ Аракчеевскія
казармы и оттуда, кажется, въ Софійскій пѣхотный полкъ на службу
простымъ рядовымъ до выслуги. Наказаніе очень суровое, и судебнаго
разбирательства, на сколько помню, не было. (Смотри также Воспом. Д. А.
Скалона. Рус. Стар. 1908, мартъ стр. 708).

педагогики. *) Вотъ подобные,—какъ на подборъ,—лица
были воспитателями дѣтей и юношей, ихъ горе-педагогами.
Все это, понятно, знали и—терпѣли; очевидно, основательно
забывъ условія, коимъ должны были удовлетворять офи-
церы корпуса, установленныя еще въ 1732 году при осно-
ваніи Сухопутнаго Шляхетнаго корпуса; въ тогдашнихъ
правилахъ по отношенію къ 12-ти ротнымъ офицерамъ было
между прочимъ сказано, что: „офицеру надлежитъ быть
довольно заслуженнымъ, иностранныхъ языковъ, также и
касающихся кадетскому корпусу наукъ, знающимъ, чтобы
оные наивящнѣе полезныя службы при кадетскомъ кор-
пусѣ оказать могли". Этимъ, весьма скромнымъ, условіямъ
большинство офицеровъ корпуса, начиная съ директора
онаго, генерала Лихонина, совершенно не удовлетворяло
и исключенія были рѣдки. Строгій, и отчасти суровый, ре-
жимъ и порядокъ въ корпусѣ поддерживался благодаря
стариннымъ, прочно установившимся, корпуснымъ тради-
ціямъ, сознанію кадетами, даже малаго возраста долга и
отличному между ними товариществу, а частью—къ сожа-
ленію,— и цѣлою серіею выработанныхъ тогдашними воен-
ными педагогами (вскормленными на Аракчеевскомъ молокѣ)
разнообразныхъ наказаній, доведенныхъ въ иныхъ слу-
чаяхъ прямо до виртуозности. Перечислю ихъ на-память
съ увѣренностью въ безошибочности.—Главнымъ наказа-
ніемъ была, конечно, порка розгами (отъ 5—10 ударовъ и
болѣе) обыкновенно по субботамъ въ аммуничникахъ рот-
ныхъ помѣщеній, а иногда и въ классныхъ помѣщеніяхъ—
послѣ классовъ; **) одна такая, такъ сказать, генеральная
порка (или правильнѣе—истязаніе) произведена была надъ
однимъ кадетомъ дая^е въ рекреаціонномъ залѣ, передъ
фронтомъ выстроенныхъ кадетъ; фамилію мученика-кадета
я не помню, но экзекуціею руководилъ лично директоръ
генералъ Лихонинъ. ***) Въ ряду наказаній былъ карцеръ
*) Спустя некоторое, время, Поручикъ Чириковъ былъ отчисленъ,
кажется, за какой то скандалъ внѣ корпуса.
**) Особенною свирѣпостью при этихъ поркахъ отличался служитель,
по фамиліи Голощаповъ.
***) Можетъ быть, это и была именно та жестокая экзекуція надъ
кадетомъ Плецомъ, о которой упоминаетъ Д. А. Скалонъ въ своихъ вос-
поминаніяхъ. (Рус. Старина. Мартъ 1908, стр. 707).!

(помѣщавшійся въ подвальномъ этажѣ) съ полутемными
каморками, грязными и переполненными всякими насѣко-
мыми, постановка на штрафъ къ столбу въ столовомъ залѣ,
оставленіе безъ обѣда вовсе, безъ сладкаго блюда (по празд-
никамъ), безъ пирога, оставленіе безъ отпуска, выговоры,
записи въ штрафной журналъ, исключеніе изъ корпуса»
запись на черную доску въ классѣ, лишеніе погонъ, по-
становка къ столбу въ столовой въ промасленной лам-
повщицкой курткѣ изъ сѣраго солдатскаго сукна (такому
позорному наказанію въ мое время былъ подвергнутъ только
одинъ кадетъ, кажется, по фамиліи Друцкой), лишнія дне-
вальства въ лагерѣ, лишеніе ефрейторскаго и унтеръ-офи-
церскаго званіи, присутствованіе—страха ради—при тѣлес-
ныхъ наказаніяхъ, отправка въ школы военныхъ кантони-
стовъ (весьма рѣдко примѣнявшееся наказаніе) и проч. и
проч. Противно даже припоминать... Нѣкоторые унтеръ-офи-
церы,—къ чести корпуса, весьма немногіе,—помимо ряда
различныхъ глумленій надъ подчиненными имъ кадетами,
дозволяли себѣ, кромѣ ударовъ иногда линейкою или жгу-
томъ (изъ носового платка), ставить на штрафъ въ каморѣ
къ столбу или передъ кроватью провинившагося кадета
даже „на одной ногѣ" (съ милостивымъ разрушеніемъ че-
резъ нѣсколько минутъ перемѣнить ногу *).
Въ мое время фельдфебелями въ ротахъ корпуса были:
Міончинскій (разжалованный въ рядовые, какъ замѣчено
выше), Обручевъ (сосланный, кажется, въ Сибирь за что то),
Зубовъ (нынѣ генералъ, состоящій при Его Высочествѣ
Георгіѣ Максимиліановичѣ), Случевскій (впослѣдствіи ка-
мергеръ и литераторъ), Ридигеръ, Обломіевскій (сынъ стар-
шаго корпуснаго врача, впослѣдствіи генералъ и геоде-
зистъ) и др. Знаменщиками были: Шульцъ 4 и Водаръ (нынѣ
членъ Военнаго совѣта). Унтеръ-офицерами были: Тутол-
минъ, Сержпинскій, Цыклауровъ, Аргамаковъ, Бобриковъ
(убитый въ Гельсингфорсѣ въ должности мѣстнаго генералъ-
губернатора), Рудановскій, Арисгофенъ, Кельнеръ, Де-Ро-
берти, Шульцъ 3 и 4, Водаръ, Альбедиль и др.
*) Подобному шутовскому наказанію за какой то пустякъ подверг-
нутъ былъ, помню, одинъ кадетъ младшихъ классовъ унтеръ-офицеромъ
Де-Роберти.

Неранжированная рота ружей не имѣла, а остальныя
четыре вооружены были кремневыми ружьями, съ дере-
вяшкою, вмѣсто кремня, въ куркѣ, погоннымъ ремнемъ,
окрашеннымъ въ темно-красный цвѣтъ, и съ тупымъ шты-
комъ. Подобныя ружья по длинѣ и вѣсу были пяти раз-
боровъ (какъ тогда называли), при чемъ пятый — весьма
легкій—для кадетъ малаго возраста и роста.
Баталіонъ корпуса имѣлъ определенное число барабан-
щиковъ и горнистовъ и хоръ музыки (изъ нижнихъ
чиновъ).
Встрѣчнымъ маршемъ корпуса, — игравшемся также и
при церемоніальномъ маршѣ „тихимъ учебнымъ шагомъ
въ 3 пріема",—былъ тотъ, который нынѣ присвоенъ всѣмъ
военно - учебнымъ заведеніямъ и лейбъ - гвардіи Конно-
гренадерскому полку.
По тогдашнему, довольно сложному, строевому пѣхот-
ному уставу, примѣненному и въ кадетскихъ корпусахъ,—
баталіонъ кадетъ строился въ 3 шеренги и имѣлъ особыхъ
застрѣльщиковъ, выбѣгавшихъ по командѣ для стрѣльбы.
Церемоніальнымъ маршемъ въ лагерѣ и на майскихъ пара-
дахъ баталіонъ проходилъ упомянутымъ „тихимъ учеб-
нымъ шагомъ въ 3 пріема", держа ружья подъ прикладъ,
отвѣсно, у лѣваго плеча, а также скорымъ и бѣглымъ
шагомъ (держа ружья „на перевѣсъ"). Былъ цѣлый рядъ
ружейныхъ пріемовъ (кромѣ существующихъ нынѣшнихъ),
какъ напримѣръ: „подъ ку — рокъ", „отъ дождя", „на по-
гребеніе" и пр.; для отчетливости пріемовъ и, такъ сказать,
звонкости ихъ, кадетами иногда ослаблялись погонные
ремни и гайки антабокъ (особенно для пріемовъ: „на кра—
улъ" и „на ру — ку"). Въ числѣ строевъ были „кучки",
строившіяся изъ цѣпи застрѣльщиковъ и разныя „каре",
начиная съ баталіоннаго. Стрѣльба была, понятно, всегда
примѣрная (безъ пороху), съ цѣлымъ рядомъ командъ,
какъ напримѣръ: „вынь па — тронъ", при чемъ по этой
командѣ кадеты звонко ударяли ладонью правой руки по
большой, наполненной соломою, патронной сумѣ, висѣвшей
на поясницѣ> (то-есть, какъ бы вынимая патронъ), далѣе
шла команда „скуси па — тронъ", по которой кадеты под-
носили кисть правой руки ко рту, (то-есть, какъ бы отку-
сывая кусокъ бумаги отъ мнимаго патрона) и т. д. Затѣмъ

шелъ рядъ пріемовъ съ ружейнымъ шомполомъ. Для шты-
кового удара баталіонъ строился въ „колонну къ атакѣ"
и, держа ружья „на руку", шелъ ускореннымъ шагомъ
подъ особый маршъ, игравшійся хоромъ музыки (кажется,
на слова „ура, впередъ, 4—5 взводы" и т. д.). Всѣ сигналы
на рожкахъ имѣли и соотвѣтствующія слова, по тактамъ,
напримеръ: „соберитесь молодцы за камни и кусты, по
два въ рядъ"—это разсыпаніе застрѣльщиковъ, „наведи —
до груди—попади"—это стрѣльба и проч.
Въ описываемое время считались кадетами 1 кадетскаго
корпуса: Наслѣдникъ Цесаревичъ Николай Александровичъ
(состоявшій въ спискахъ корпуса съ 15 ноября 1843 года,
то-есть со дня своего рожденія) и Великіе Князья—Але-
ксандръ и Владиміръ Александровичи. Мы видѣли ихъ
обыкновенно въ лагерное время, когда они пріѣзжали въ
открытой коляскѣ на ученья, уже вполнѣ одѣтые, въ кас-
кахъ и съ ружьями.
30 апрѣля 1853 года названный корпусъ, въ числѣ про-
чихъ кадетскихъ корпусовъ, участвовалъ на Царицыномъ
лугу въ майскомъ парадѣ, при чемъ, „баталіонъ корпуса
выступилъ въ парадной формѣ сначала къ Адмиралтейской
площади, далѣе шелъ съ музыкою по Невскому проспекту
и Михайловской улицѣ на площадь у Инженернаго замка;
тамъ былъ короткій отдыхъ и даны кадетамъ сдобныя
булки; затѣмъ баталіонъ сталъ на свое мѣсто по жалоне-
рамъ. Парадъ начался въ 1 часъ пополудни, баталіонъ
корпуса проходилъ церемоніальнымъ маршемъ два раза, и
въ промежутокъ между прохожденіями, каждый кадетъ
снова получилъ по булкѣ. За хорошій парадъ приказано
было уволить кадетъ на 3 дня въ отпускъ. Обѣдъ въ этотъ
день въ корпусѣ былъ только въ 5Г/2 ЧАС- *)"•
Ежегодно, лѣтомъ, всѣ кадетскіе корпуса выводились
въ лагерь.
По историческимъ даннымъ, въ царствованіе Екате-
рины И лагерь кадетъ 1-го корпуса (тогда Сухопутнаго
Шляхетнаго) былъ въ корпусномъ саду, а съ назначеніемъ
•) Письмо подобнаго содержанія, случайно сохранившееся и понынѣ,
я писалъ, имѣя всего 11 лѣтъ отъ роду, и по сему, естественно, разска-
зывая о парадѣ,—не забывалъ и булокъ.

Цесаревича Константина Павловича Главноначальствую-
щимъ военно-учебными заведеніями, лагерь до 1811 года
былъ подъ Стрѣльною. Въ 1826 году кадеты впервые были
въ Красносельскомъ лагерѣ. Съ 1829 и до 1854 года ка-
детскій лагерь былъ въ Петергофѣ, затѣмъ, два года, въ
виду войны съ Турціею и союзными державами, — въ Цар-
скомъ Селѣ и съ 1856 года снова въ Петергофѣ.
Я лично былъ въ составѣ корпуса въ Петергофскомъ
и Царскосельскомъ лагеряхъ. Изъ сохранившагося письма
моего отъ 30 іюня 1854 года между прочимъ видно,
что кадетскіе корпуса перевезены были въ Царское Село
по желѣзной дорогѣ, при чемъ собственно баталіонъ 1-го
кадетскаго корпуса 23 іюня выѣхалъ въ 5 часовъ попо-
лудни и у Царскосельскаго вокзала (то-есть въ Царскомъ
Селѣ) былъ встрѣченъ Наслѣдникомъ Цесаревичемъ (покой-
нымъ Императоромъ Александромъ II); отъ вокзала бата-
ліонъ шелъ черезъ Царскосельскій паркъ и въ 10 часовъ
вечера прибылъ въ лагерь, а на другой день (24 іюня)
праздновалъ свой корпусный престольный праздникъ мо-
лебствіемъ (при чемъ одна рота, въ которой я тогда со-
стоялъ, отправлена была въ дворцовую церковь).
29 іюня того же 1854 года Наслѣдникъ Цесаревичъ
произвелъ въ кадетскомъ лагерѣ тревогу.
Въ лагерное время кадетскій корпусъ участвовалъ и
въ небольшихъ маневрахъ вмѣстѣ съ прочими корпусами
входившими въ составъ отряда военно-учебныхъ заведеній,
а иногда и съ саперными частями, стоявшими тогда лаге-
ремъ на Бабигонѣ (около Петергофа). Такъ, напримѣръ,
въ 1853 году произведенъ былъ, въ присутствіи Импера-
тора Николая I, частями отряда военно-учебныхъ заведеній
въ окрестностяхъ Бабигона маневръ, по окончаніи коего,
всѣ кадетскіе корпуса, не возвращаясь въ Петергофскій
лагерь, направились прямо въ Петербургъ. Подобные ма-
невры повторялись ежегодно, но я не помню, гдѣ именно
они производились, хотя, вѣроятно, въ окрестностяхъ того же
Бабигона, за исключеніемъ, однако, 1854 и 1855 годовъ, когда
лагерь кадетскихъ корпусовъ былъ въ Царскомъ Селѣ. Изъ
сохранившагося письма отъ 28 іюня 1858 года видно, что
26 іюня у Бабигона произведенъ былъ отрядомъ военно--
учебныхъ заведеній въ Высочайшемъ присутствіи, маневръ

связанный съ атакою выстроенныхъ тамъ саперами укрѣп-
леній, при чемъ ротѣ подъ командою капитана Фролова^
привелось атаковать люнетъ. Маневренныя дѣйствія отряда
продолжались въ общемъ отъ 10 ч. утра до час. по-
полудни. Въ этотъ день въ строю ротъ і кадетскаго кор-
пуса были, числившіеся въ немъ, Великіе Князья и Принцъ
Александръ Петровичъ Ольденбургскій, а сыновья Великой
Княгини Маріи .Николаевны — Герцоги Лейхтенбергскіе —
были въ рядахъ 2 кадетскаго корпуса,
11 іюня 1858 года я былъ въ строю, такъ называвша-
гося, Петергофскаго караула въ верхнемъ дворцовомъ саду
и однимъ изъ унтеръ-офицеровъ этого караула былъ по-
койный Наслѣдникъ Цесаревичъ Николай Александровичъ.
Караулъ представился Государю Императору безупречно,
за что Его Величествомъ всѣмъ кадетамъ караула пожа-
ловано было по одному серебрянному рублю, а отъ Вели-
кой Княгини Ольги Николаевны—конфекты.
Въ составѣ корпуса былъ отдѣльный горскій конный
взводъ, состоявшій исключительно изъ кадетъ-магометанъ—
уроженцевъ Кавказа; они были одѣты въ свѣтлосиніе чек-
мени съ гозырями и головнымъ уборомъ имѣли папаху;
вооружены были шашками кавказскаго образца, кинжалами
и облегченными винтовками и въ лагерное время на учень-
яхъ были верхомъ.
Званія для воспитанниковъ корпуса были слѣдующія:
фельдфебель, старшій унтеръ - офицеръ, вицъ-унтеръ-офи-
церъ, ефрейторъ и кадетъ, при чемъ первыя четыре званія
отмѣчались на погонахъ нашивками изъ узкаго золотого
галуна, а фельдфебель имѣлъ еще и серебрянный темлякъ
на тесакѣ *).
Классовъ было: два приготовительныхъ, пять общихъ
и два спеціальныхъ (установленныхъ еще съ 1842 года
вмѣсто бывшихъ высшихъ курсовъ). Въ 1854 году 5-й общій
классъ былъ упраздненъ, и учрежденъ 3-й спеціальный
классъ. Выпуски въ офицеры изъ корпуса были во всѣ
роды оружія. Великовозрастныхъ кадетъ, не подававшихъ
по способностямъ и вообще класснымъ занятіямъ надеждъ
на успѣшное окончаніе полнаго курса въ корпусѣ, выпу-
*) Эти отличія установлены были съ 1881 года.

екали иногда изъ 4-го общаго класса прапорщиками въ
гарнизонъ (то-есть гарнизонные баталіоны тогдашняго кор-
пуса внутренней стражи), и кадетами сложены были даже
по сему поводу слѣдующіе стихи: „Мы твердо знаемъ свой
законъ и на судьбу свою не ропщемъ, и чтобы выйти въ
гарнизонъ—довольно быть въ 4-мъ общемъ".
Выпускные изъ 3-го спеціальнаго класса, при производ-
ствѣ въ армейскія части, смотря по балламъ, получали
прямо чинъ поручика, а изъ 2-го спеціальнаго класса,
въ зависимости отъ средняго (на выпускномъ экзаменѣ)
балла и рода оружія, производились въ прапорщики или
подпоручики. Съ учрежденіемъ 3-го спеціальнаго класса—
только изъ него выпускались офицерами въ полки гвардіи
(т. е. чиномъ прапорщика или корнета).
На каждаго кадета составлялись по полугодіямъ атте-
стаціи по учебнымъ занятіямъ и поведенію, подписывавшіяся
командиромъ баталіона и инспекторомъ классовъ, при чемъ
поведеніе кадетъ оцѣнивалось также по 12-ти бальной
системѣ.
Изъ двухъ полугодовыхъ аттестацій 1854 и 1855 годовъ,
подписанныхъ командиромъ баталіона полковникомъ Мале-
вичемъ и инспекторомъ классовъ полковникомъ Линде-
номъ, случайно у меня (бывшаго въ то время кадетомъ
въ 1-ой мушкетерской ротѣ) сохранившимся, — видно, что
во 2-мъ общемъ классѣ преподавались: законъ БОЖІЙ, рус-
скій, французскій и нѣмецкій языки, исторія, географія,
ариѳметика, геометрія, зоологія, ботаника, чистописаніе
и рисованіе, а въ 3-мъ общемъ классѣ ботаника, ариѳме-
тика и чистописаніе уже не преподавались, читалась
средняя исторія и преподавались алгебра и топографиче-
ское черченіе.
За періодъ времени съ 1851 по 1859 годъ включительно
преподавателями въ корпусѣ были; по закону Божію—отецъ
Бенедиктовъ, по русскому языку — Василій Тимофѣевичъ
Плаксинъ и Прокоповичъ, по французскому языку—Фалло.
Кунъ и, кажется, Водаръ, по географіи—Порфирій Никитичъ
Бѣлоха (авторъ извѣстнаго руководства по географіи, вы-
державшаго много изданій), по математическимъ наукамъ—
инженеръ полковникъ Германъ (обращавшійся съ каде-

тами на „ты" и порядочный чудакъ) *), капитанъ Ивашке-
вичъ (Л.-Гв. Павловскаго полка очень высокаго роста;
его довольно неуклюжая, коротко остриженная, голова слу-
жила для кадетъ маленькихъ классовъ предметомъ насмѣ-
шекъ, и часто на классной доскѣ вычерчивался много-
угольникъ, довольно схожій съ формою головы Ивашке-
вича) и Мѣшковъ; припоминается также и извѣстный
математикъ и академикъ—одноглазый и весьма тучный
Остроградскій, пріѣзжавшій въ корпусъ обыкновенно на
публичные экзамены и наводившій страхъ на насъ, —
кадетъ,—въ большинствѣ плохихъ математиковъ. Ботанику
преподавалъ Зельгеймъ, рисованіе— полковникъ Зембулатовъ,
зоологію—Жолкевичъ и нѣмецкій языкъ—Безбардисъ, Смит-
тенъ (съ густыми нависшими сѣдыми бровями и плохо
говорившій по русски), Бари и Мейеръ (любившій раз
сказы кадетъ о происходившихъ парадахъ и военныхъ
смотрахъ, и этою его слабостью кадеты, владѣвшіе разго-
ворнымъ нѣмецкимъ языкомъ, пользовались для фантасти-
ческихъ разсказовъ Мейеру о какомъ нибудь парадѣ, даже,
иногда и не бывшемъ, — дабы этимъ путемъ возможно
уменьшить время на спрашиваніе Мейеромъ заданнаго
урока). Исторію читали Макинъ, Шульгинъ и Кастор-
скій химію — Черухинъ, тактику —"ген. штаба полков-
никъ Полторацкій, военную исторію — полковникъ Гал-
леръ (читалась исторія войнъ 1812—13—14 и 15 годовъ и
Сѣверная война), фортификація) — полковникъ Андреевъ
(онъ же былъ руководителемъ топографическихъ занятій
кадетъ и небольшихъ съемокъ въ Петергофскомъ лагерѣ)
и артиллерію—полковникъ Линденъ и капитанъ Шкларе-
вичъ (нынѣ генералъ отъ артиллеріи). Гимнастикѣ и фех-
тованію обучалъ капитанъ Пезаровіусъ (малаго роста и
отлично знавшій свое дѣло); наконецъ, танцамъ училъ
Эбергардтъ. Это послѣднее занятіе или, правильнѣе, развле-
ченіе производилось обыкновенно въ рекреаціонныхъ залахъ.
*) Ему иногда было все равно, чтобы вызванный кадетъ не отвѣ-
чалъ по преподававшейся имъ геометріи. Напримѣръ, на вопросъ его:
„ну, кто желаетъ еще отвечать?" — выскакивалъ какой нибудь кадетъ
со словами: „Позвольте, Г. Полковникъ, возставить перпендикуляръ!"—
на что Германъ, сидѣвшій обыкновенно въ полурастегнутомъ сюр-
тукѣ, спокойно отвѣчалъ: „ну возставъ, братецъ, возставь".

Обучали танцовать не только легкіе танцы, но также
„мателотъ", „краковякъ" и „менуетъ", и для сего роты
кадетъ выстраивались въ 6 — 8 шеренгъ, съ интервалами
другъ отъ друга на 1/ш шага, или шагъ и начинался танецъ
подъ звуки скрипки. Учили также поклонамъ цѣлыми ше-
ренгами *).
Приведу здѣсь часть стихотворенія сочиненнаго быв-
шимъ кадетомъ 1-го корпуса покойнымъ П. В. Жуковскимъ
и прочитаннаго 17 февраля 1896 года на обычномъ
въ этотъ день товарищескомъ обѣдѣ старыхъ бывшихъ
кадетъ:
Конечно, не былъ я поэтомъ,
Имъ слыть охоты не имѣлъ,
Моимъ товарищамъ—кадетамъ
Писалъ на праздникъ, какъ умѣлъ.
Далеко къ небу не летая,
Слагалъ стихи безъ громкихъ фразъ,
И рѣчь была моя простая —
Такая, какъ учили насъ:
Шульгинъ и Плаксинъ, Добровольской,
И Макинъ, Рѣзвой и Хитровъ,
Баумгардтъ, Андреевъ и Касторской
II Прокоповичъ, Комаровъ —
Всѣ эти и еще другіе,
Чьи имена мы свято чтимъ,
Отъ юныхъ дней намъ дорогія,
Мы крѣпко въ памяти хранимъ.
Я помню Плаксина манеру,
Онъ повтореній не любилъ,
Не позволялъ болтать чрезъ мѣру
И чтобъ уроки кто долбилъ.
Обмундированіе кадетъ было двухъ видовъ: домашнее—
однобортная чернаго сукна куртка на 9 пуговицахъ съ
красными погонами **) и таковымъ же воротникомъ, засте-
гивавшемся на 3 крючка, шаровары изъ сѣрой нанки, безъ
козырка (фуражка) съ краснымъ околышемъ и нумеромъ
роты на немъ и отпускное (также для парадовъ и смо-
*) Во времена фельдмаршала Миниха, къ обязанностямъ танцмей-
стера было отнесено также и обученіе кадетъ Сухопутнаго Шляхетнаго
Кадетскаго Корпуса „какъ къ Начальнику подходить и комплиментъ
ему дѣлатьи.
**) Высѣчка на погонахъ „І. К." была установлена еще съ 1834 года.

тровъ) — мундиръ однобортный на 9 пуговицахъ съ корот-
кими фалдами и стоячимъ воротникомъ (съ 3 крючками)
краснаго сукна, обшитымъ широкимъ золотымъ галу-
номъ, и обшлагами съ 3 пуговицами и такимъ же галу-
номъ; длинныя шаровары чернаго сукна и такія же бѣлыя
холщевыя; каска (всегда застегивавшаяся на чешую) съ
чернымъ волосянымъ султаномъ (въ лагерѣ безъ султана).
Этотъ головной уборъ, вмѣсто бывшихъ киверовъ, уста-
новленъ былъ въ корпусѣ съ 1844 года. При увольненіи
въ отпускъ, а также на дежурствахъ и дневальствахъ,—
кадеты носили тесакъ *) на широкой (въ 4 пальца) бѣлой
портупеѣ (черезъ правое плечо подъ погонъ, причемъ те-
сакъ былъ сзади). Шинель длинная, однобортная (на 6 пу-
говицахъ), изъ чернаго сукна съ костыльками на холще-
вой подкладкѣ для подстегиванія полъ шинели на петли
во время похода. Зимнихъ шинелей (на байкѣ) казенныхъ
не было, а собственныя—для отпусковъ—мало у кого были.
Зимою выдавались наушники и рукавицы съ шерстяными
варежками.
Снаряженіе для строя состояло изъ набитаго соломою,
телячьяго ранца (нѣсколькихъ размѣровъ, смотря по росту
кадета) съ манеркою изъ бѣлой жести, на двухъ бѣлыхъ
лосиныхъ ремняхъ, большой патронной сумы съ кадет-
скимъ на ней гербомъ, носившейся на широкомъ бѣломъ
лосиномъ ремнѣ черезъ лѣвое плечо. Лѣтомъ, въ лагерѣ,
кадеты носили бѣлыя рубахи, подпоясывавшіяся—(внѣ
строя)—краснымъ витымъ снуромъ съ кистями.
Всѣ офицеры корпуса въ строю имѣли надѣтыми на
шею большіе нагрудные знаки (они и нынѣ у офицеровъ
1 кадетскаго корпуса и лейбъ гвардіи Преображенскаго
полка) и шарфы съ длинными кистями.
Въ Петергофскій лагерь баталіонъ 1 кадетскаго корпуса
въ полномъ вооруженія и снаряженіи шелъ всегда (въ то
время) пѣшкомъ черезъ Николаевскій мостъ и далѣе по
шоссе въ Петергофъ съ рядомъ приваловъ и однимъ но-
члегомъ въ пути. Изъ современнаго письма (1853 года)
видно, что этотъ переходъ лѣтомъ 1853 года совершился
слѣдующимъ порядкомъ: первый привалъ былъ у Краснаго
*) Подобной формы тесакъ нынѣ носятъ нижніе чины роты Дворцо-
выхъ гренадеръ.

кабачка, гдѣ кадеты получили обѣдъ (супъ и гречневую
кашу); въ 2 часа пополудни баталіонъ выступилъ къ дер.
Колонистовкѣ, гдѣ снова была кормежка кадетъ (пироги
съ брусничнымъ вареньемъ и бѣлая каша) и былъ ночлегъ
въ сараяхъ, на соломѣ. На другой день, въ 4 часу попо-
лудни баталіонъ 1 корпуса прибылъ въ Петергофскій ла-
герь (пройдя черезъ Александрію) и былъ тамъ встрѣченъ
Императоромъ Николаемъ I, тогда же поставившимъ въ
строй корпуса своего внука—покойнаго Великаго Князя
Николая Александровича. Мнѣ было тогда 111/2 лѣтъ и я
былъ уже въ строю корпуса во время похода его въ лагерь.
Въ день выступленія изъ Петербурга въ лагерь, на
корпусномъ дворѣ (съ выходомъ на Румянцевскую площадь)
всегда служился передъ фронтомъ баталіона напутствен-
ный молебенъ, съ окропленіемъ св. водою корпуснаго зна-
мени, офицеровъ и кадетъ.
Въ лагерѣ баталіонъ корпуса расположенъ былъ въ
большихъ шатрахъ въ одной линіи съ прочими кадетскими
корпусами, а именно такъ:
ПЕРЕДНЕЕ УЧЕБНОЕ ПОЛЕ.
ЗАДНЕЕ УЧЕБНОЕ ПОЛЕ
(На немъ производились линейныя ученья всѣмъ отрядомъ съ батареею Михайловскаго
артиллерійскаго училища).
Въ то время директорами корпусовъ были: Пажескаго
корпуса—Желтухинъ и ротнымъ командиромъ полковникъ

Жирардотъ, — Школы гвардейскихъ подпрапорщиковъ и
кавалерійскихъ юнкеровъ—Сутгофъ, Дворянскаго полка—
Хатовъ, 2-го корпуса—Степановъ (а ранѣе Путята), Пав-
ловскаго — Вишняковъ, Морскаго — Епанчинъ, Михайлов-
скаго артиллерійскаго училища—Рѣзвый (а батареею ко-
мандовалъ полковникъ Кохановъ) и Инженернаго училища—
Ломновскій; тогда Усть-Ижорскаго лагеря еще не было и
рота этого училища лагеремъ стояла на Бабигонѣ.
Обстановка въ Петергофскомъ лагерѣ и жизнь тамъ, въ
общихъ чертахъ, была слѣдующая:
Полъ въ лагерныхъ шатрахъ былъ глинобитный, рядъ
столбовъ въ нихъ служилъ для развѣски аммуниціи и
установки ружей въ пирамидахъ.
Въ сильный дождь шатры мѣстами порядочно проте-
кали и, въ предупрежденіе этого, кадетами употреблялись
разныя подручныя средства, включая и натираніе сѣрымъ
мыломъ палаточнаго холста (надъ кроватью). Спали кадеты
на деревянныхъ двойныхъ кроватяхъ (нарахъ) съ деревян-
ного переборкою (фута lJ/a вышиною), отдѣлявшую одно ложе
отъ другого. Тюфяки были набиты соломою, и одѣяла до-
вольно жидкія, байковыя, кажется зеленаго цвѣта. Обѣдали
кадеты, всѣхъ четырехъ ротъ одновременно, подъ столо-
вымъ навѣсомъ, артелями по 6—7 человѣкъ и вся посуда
была, такъ сказать, упрощеннаго вида, по сравненію съ
зимнею—въ городѣ; тамъ она была оловянная, кромѣ, ко-
нечно тарелокъ и овальныхъ желѣзныхъ хлѣбницъ, выкра-
шенныхъ зеленою краскою. Сбитень утромъ и вечеромъ,
круглый годъ, мы пили изъ глинянныхъ свѣтло-желтаго
цвѣта кружекъ и онъ приносился служителями на каждый
столъ въ большихъ металлическихъ чайникахъ.
Въ лагерѣ кадеты обѣдали и ужинали деревянными
ложками, и такія же были большія солонки; каша (греч-
невка) и очищенный отъ шелухи вареный картофель пода-
вались въ деревянныхъ мискахъ,—по одной на артель, а
прочія блюда,—коихъ вообще было немного,—въ оловян-
ной посудѣ. Щи и кашу въ лагерѣ кадетская артель ѣла
безъ тарелокъ, а прямо изъ миски деревянными ложками.
Помню, что, какъ то разъ, посѣтившіе лагерь Великіе.
Князья—Николай и Михаилъ Николаевичи—во время обѣда
подсѣли къ одной изъ такихъ артелей кадетъ и вмѣстѣ

съ ними,—деревянными же ложками, ѣли изъ общей миски
кашу—гречневку.
Приведу здѣсь выдержку изъ прекраснаго стихотворе-
нія, прочитаннаго тѣмъ же, покойнымъ нынѣ, П. В. Жуков-
скимъ 19 февраля 1880 года:
Мы, оглянувшися назадъ,
Вдали свой видимъ возрастъ дѣтскій,
И роту видимъ, классъ и садъ,
Весь бытъ тогдашній нашъ кадетскій,
Всю, всю, до самыхъ мелочей,
Припоминаемъ обстановку,
Вкусъ даже нашихъ куличей
И насъ вскормившую гречневку.
Вообще режимъ былъ довольно суровый, но кормили
кадетъ сытною, здоровою пищею, и баловства въ отноше-
нія продовольствія не было, зато и переходъ къ офицер-
ской жизни на маленькое жалованье, выдававшееся къ
тому же тогда по третямъ года, не былъ рѣзокъ.
Къ сбитню (который привелось пить ежедневно 8 лѣтъ
подъ рядъ) утромъ и вечеромъ давались опредѣленнаго
размѣра французскія булки, выпекавшіяся какъ и всегда
вкусный черный хлѣбъ, на корпусной пекарнѣ.
Кадетскій обѣдъ состоялъ всегда изъ двухъ блюдъ, съ
добавленіемъ иногда пирога съ говядиною, а по воскре-
сеньямъ и праздничнымъ днямъ давали еще каждому ка-
дету небольшой слоеный пирожокъ съ загнутыми углами
и 3—4-мя ягодками брусничнаго варенья, сиротливо ютив-
шимися на верху пирожка; это третье блюдо было всегда
одного размѣра и вида *).
Чай давали только, больнымъ въ лазаретѣ, при чемъ
кадетскія лазаретныя порціи дѣлились на слабую, среднюю
и усиленную и вообще обычно начинались съ довольно
противнаго габеръ-супа (овсянки) и клюквеннаго киселя съ
съ булкою.
Обстановка лазарета была, хотя и скромною, но все тамъ
было чисто, прочно и хорошо.
Утромъ, по окончаніи классныхъ занятій и до выхода на
•:) Во время свирепствовавшей въ Петербургъ (не помню точно въ
которомъ году) холеры, вмѣсто квасу п воды, давали кадетамъ для
питья свѣтло-коричневаго цвѣта сухарную воду.

строевое ученіе, была, такъ называемая, большая перемѣна,
и кадеты получали,—какъ, кажется, говорилось въ тогдаш-
нихъ отчетахъ,—„легкій, но сытный завтракъ", состоявшій
однако, неизмѣнно и исключительно изъ небольшого лом-
тика чернаго хлѣба, лежавшаго въ каморахъ (спальняхъ),
на подушкѣ каждой кадетской кровати.
Возрастъ и физическія упражненія кадетъ требовали,
конечно, нѣсколько большаго питанія и, поэтому, въ силу
необходимости, у кого изъ кадетъ были деньги (а крезовъ
вообще въ корпусѣ, не было), пріобрѣтались у служите-
лей булки и пеклеванники (съ масломъ и безъ онаго) или
тѣхъ же служителей,—тайкомъ конечно,—посылали въ ме-
лочныя лавки за ситнымъ и колбасою.
Въ лагерѣ въ этомъ отношеніи было лучше, такъ какъ
въ тылу каждаго изъ кадетскихъ лагерей были частныя
лавочки (безъ всякихъ напитковъ) съ различнымъ съѣст-
нымъ, начиная съ пирожныхъ. Въ нашемъ лагерѣ такую
лавочку держалъ купецъ Букинъ; въ ней на кадетскомъ
жаргонѣ назывались, напр.: пеклеванникъ съ масломъ (5 к.)—
„занозою съ одолженіемъ", а безъ масла (3 коп.)—„безъ
одолженія".
Особо любимыми пирогами кадетъ были, такъ называе-
мые, „пентюхи" съ говядиною, подобные жаренымъ пиро-
гамъ, продающимся нынѣ въ булочныхъ Филипова, Анд-
реева и др.
Въ дни Великаго поста (1, 4 и 7 недѣли, а также среды
и пятницы) постились всѣ кадеты безъ различія вѣроиспо-
вѣданій (включая и магометанъ), при чемъ, въ числѣ пост-
ныхъ блюдъ, давали иногда винегретъ, пироги съ вареньемъ
и растегаи съ кусочкомъ какой то рыбы, виднѣвшейся въ
отверстіи верхней части растегая, и кадеты называли такіе
пироги—„пирогами съ мертвецами". Вообще не мало было
разныхъ изрѣченій,—не исключая и ругательныхъ,—на ка-
детскомъ жаргонѣ, какъ напр.: „закалъ"—обыкновенно силь-
ный, коренастый кадетъ, зачастую лѣнтяй, говорившій съ
баска, имѣвшій иногда локти на курткѣ съ дырами, ноги
колесомъ и, конечно, не кричавшій отъ боли при тѣлесномъ
его наказаніи; блюдо, состоявшее изъ аккуратно нарѣзан-
ныхъ кусковъ вареной говядины съ подливкою, кадеты по-
чему то называли „эклиптикою подъ краснымъ соусомъ";

свою порцію такой говядины, случалось, иные кадеты вы-
жимали въ салфеткѣ и прятали, чтобы на досугѣ съѣсть.
Развлеченіями были: гигантскіе шаги, игра въ мячъ,
подбрасывавшійся сильнымъ ударомъ правой ноги (мячи
эти, довольно крупнаго размѣра, обшивались кожею и были
казенные), горѣлки, жгуты, чурки и городки; излюбленною
кадетскою игрою была также игра (на съѣстное и рѣдко
на деньги) въ „кубики" (изъ чернаго хлѣба дѣлались 4 ма-
ленькихъ кубика и шарикъ). Зимою устраивались на ма-
ломъ корпусномъ плацу ледяныя горы, и въ опредѣленный
часъ, не смотря па порядочный иногда морозъ, обязательно
всѣхъ кадетъ въ однихъ только курткахъ выводили на
плацъ, при чемъ у выходныхъ дверей стояли служителя,
раздававшіе желающимъ шерстяныя варежки и небольшіе
лубки для катанья съ горъ.
Лѣтомъ кадетъ цѣлыми ротами водили на купанье въ
одну изъ купаленъ нижняго дворцоваго сада, а, иногда,
и къ военной гавани въ Петергофѣ.
Умывальники въ лагерѣ были возлѣ шатровъ.
Волоса стригли всегда подъ гребенку, и ношеніе усовъ
не дозволялось.
При увольненіи въ городской отпускъ, въ зависимости
отъ возраста, однимъ кадетамъ дозволялся отпускъ и
ходьба по улицамъ только съ провожатымъ, а другимъ—
старшихъ классовъ—безъ провожатаго, и всѣмъ уволеннымъ
въ отпускъ выдавался билетъ и экземпляръ печатныхъ
правилъ изъ 47 пунктовъ, установленныхъ еще въ 1844 году
и подписанныхъ Великимъ княземъ Генералъ-Фельдцейх-
мейстеромъ Михаиломъ Павловичемъ. Отпускной билетъ
кадеты носили между 3 и 4 пуговицами мундира (1 пунктъ
правилъ), а правила въ боковомъ карманѣ мундира (47
пунктъ правилъ). Между прочимъ, привелось какъ то про-
честь, что въ Сухопутномъ Шляхетскомъ кадетскомъ кор-
пусѣ, въ царствованіе Императрицы Елизаветы, въ прави-
лахъ по увольненію въ отпускъ кадетъ, была такая фраза:
„соблюдать на улицахъ установленную форму и отдавать
честь не только офицерамъ, но всѣмъ знатнымъ кавале-
рамъ и дамамъ".
Нѣсколько словъ о кадетской обуви. Сапоги были только
короткіе и, зачастую, въ обыденное время, не только въ

заплатахъ, но иногда (т. е. старые сапоги) й на одну ногу
пригнанные; обыкновенно груда такихъ старыхъ, зачинен-
ныхъ, сапоговъ -утромъ лежала на полу полутёмной чи-
стильной комнаты; гдѣ же тутъ было еще выбирать, когда
приходилось дорожить каждою минутою, чтобы успѣть по-
мыться, одѣться, осмотрѣть, все ли въ порядкѣ въ одеждѣ,
захватить учебники и классныя тетради и стать въ строй.—
На Крещенскій парадъ въ Зимнемъ дворцѣ (части гвардіи
выстраивались тогда на Невѣ, противъ Іордани) давались
кадетамъ, назначеннымъ туда въ нарядъ, такъ называвшіеся,
„крещенскіе сапоги" съ мягкими подошвами, дабы не пор-
тить паркета дворцовыхъ залъ, но, тотчасъ по возвращеніи
съ парада, такіе щегольскіе сапоги отбирались въ амму-
ничннки.
Для носового платка при кадетскомъ мундирѣ съ фал-
дами кармана не было, и платокъ приходилось прятать
подъ обшлагъ рукава мундира или въ каску, чтобы гайка
шишака не давила темени.
По воскреснымъ днямъ бывали всегда въ манежѣ Ин-
женернаго замка (нынѣ Михайловскомъ) разводы съ цере-
моніей въ Высочайшемъ присутствіи, и на эти разводы
наряжались особые караулы отъ кадетскихъ корпусовъ.
Главнымъ начальникомъ военно-учебныхъ заведеній
былъ тогда генералъ-адъютантъ Яковъ Ивановичъ Ростов-
цевъ (сильно заикавшійся и добродушно обращавшійся съ
кадетами); онъ довольно часто посѣщалъ 1 кадетскій кор-
пусъ, такъ какъ жилъ въ одномъ изъ его зданій, выходив-
шихъ лицевымъ фасадомъ на 1-ю линію.
Обстановка въ каморахъ (спальняхъ) корпуса и повсе-
дневная жизнь кадетъ въ то время, въ общихъ чертахъ
были слѣдующія.—Камора каждой роты состояла изъ одной
большой залы съ колоннами и, въ мушкетерскихъ ротахъ.
окнами (довольно высокими отъ пола) на 1-ю линію. Же-
лѣзныя кровати кадетъ стояли въ 4 ряда. Все было просто,
безъ излишняго щегольства и прочно. Стѣны каморъ кой
гдѣ были были украшены картинами изъ военнаго быта
(напр.: „Подвигъ рядоваго Архипа Осипова", „Подвигъ гре-
надера Кореннаго" и проч.), а также досками краснаго
цвѣта съ именами и фамиліями фельдфебелей, унтеръ-
офицеровъ и ефрейторовъ. Въ классахъ были и черныя

доски (установленныя еще съ 1835 года), на которыхъ за-
писаны были фамиліи кадетъ, оставленныхъ по лѣности на
второй годъ въ классѣ.—Далѣе, кажется въ сборномъ залѣ,
были, установленныя съ декабря 1831 года, сѣрыя мрамор-
ныя доски съ именами и фамиліями кадетъ, признанныхъ
при выпускѣ изъ корпуса въ офицеры „отличными"; въ
мое время на эти доски были записаны: Обломіевскій, Ко-
наржевскій, Духовской и Случевскій.
Въ изголовьи каждой кровати былъ желѣзный шестъ съ
прикрѣпленною овальною жестянкою, выкрашенною для
кадетъ въ зеленый цвѣтъ, а для унтеръ-офицеровъ — въ
красный; на этихъ жестянкахъ бѣлилами были написаны
(печатными буквами) имена и фамиліи кадетъ.
Между кроватями стояли ясеневыя конторки (одна на
двухъ кадетъ) съ верхними ящиками (безъ замковъ) для
учебниковъ и классныхъ принадлежностей и шкафикомъ
внизу, съ одною въ немъ полкою, для платья и бѣлья; пе-
редъ каждою кроватью стоялъ ясеневый табуретъ, на ко-
торый кадеты, ложась спать по пробитіи вечерней зари,
обязаны были аккуратно и опредѣленнымъ порядкомъ укла-
дывать сначала куртку, на нее нанковыя шаровары, затѣмъ
подштанники и сверху носки (каждый отдѣльно). Кровати
унтеръ-офицеровъ стояли по флангамъ рядовыхъ кадет-
скихъ кроватей, а фельдфебельская кровать съ краю и съ
небольшимъ интерваломъ отъ прочихъ кроватей. Въ каж-
дой каморѣ былъ диванъ, крытый клеенкою, для отдыха
(всегда въ формѣ) дежурнаго офицера, .обязаннаго днемъ
быть въ мундирѣ, а послѣ вечерней зари—въ сюртукѣ и
всегда при шарфѣ и каскѣ безъ султана.
Рядомъ съ каморой каждой роты были: аммуничникъ,
чистильная, умывальная и, такъ называемая, небольшая
„занимательная"—комнаты. Отхожія мѣста, называвшійся
кадетами—„капернаумами", служили курильщикамъ - каде-
тамъ и для тайнаго куренія (въ каминъ или душникъ) па-
пиросъ, что въ to время, во всѣхъ ротахъ корпуса, было
строго запрещено.
Особыя рекреаціонныя залы и просторныя „заниматель-
ныя" комнаты были въ другомъ этажѣ.
4 Въ 6 часовъ утра дежурный барабанщикъ билъ зарю,
обходя съ боемъ каморы всѣхъ ротъ; по этому сигналу,

кадеты быстро вставали и шли въ умывальную, а оттуда
въ чистильную для самоличной чистки сапогъ; тамъ, на
небольшомъ возвышеніи, уже находились глинянныя плошки
съ разведенною ваксою и сапожныя щетки и сидѣлъ въ
готовности служитель-портной для мелкихъ починокъ ка-
детскаго платья. Одѣвшись, кадеты строились на осмотръ
своими унтеръ-офицерами, затѣмъ пѣли утреннюю молитву
и, по командѣ, строемъ шли въ столовый залъ къ сбитню,
послѣ чего роты разводили по классамъ.
Допускъ родителей и родственниковъ кадетъ для сви-
данія съ ними производился разъ въ недѣлю, кажется по
четвергамъ, въ опредѣленный часъ, и происходилъ въ ре-
креаціонныхъ залахъ.
Сборъ всѣхъ ротъ корпуса по разнымъ случаямъ про-
исходилъ въ громадномъ — въ два свѣта — сборномъ залѣ
съ пятью большими люстрами и портретами во весь ростъ
Императоровъ и царствовавшихъ Императрицъ, начиная
съ Анны Іоановны, основательницы Сухопутнаго Шляхет-
наго кадетскаго корпуса (въ 1731 году); ^ти портреты
были пожертвованы корпусу Императоромъ Николаемъ I
16 марта 1845 года.
Для гимнастики былъ особый большой гимнастическій
залъ съ разнообразными въ немъ гимнастическими маши-
нами, включая и кобылу для прыганія.
Корпусное начальство иногда устраивало репетички
строя кадетъ въ каморахъ у кроватей и отвѣтовъ на при-
вѣтствіе—на случай, бывавшихъ довольно часто, посѣщеній
корпуса Высочайшими Особами и разными начальствую-
щими лицами.
Иногда, подъ вечеръ, прибывалъ корпусный зубной
врачъ,--кажется Вагенгеймъ,—довольно безцеремонно обра-
щавшійся съ ртами и зубами кадетъ, являвшихся ему на
осмотръ по случаю зубной боли.
Съ началомъ теплыхъ дней строевыя ученья произво-
дились на хорошо утрамбованномъ маломъ корпусномъ
плацу, а также и на сосѣднемъ большомъ, поросшемъ
травою.
Тамъ же, въ 1854 году, во время войны съ Турціею и
союзными державами, учились строю сосѣди наши, студенты

университета и воспитанники Ларинской классической
гимназіи.
Въ воскресенье и праздничные дни къ обѣднѣ, а также
наканунѣ и ко всенощной, водили оставшихся въ корпусѣ
кадетъ. — а таковыхъ всегда было много, — въ корпусную
церковь.
Въ обычное время, среди недѣли, отпусковъ не было, а
въ таковые увольнялись кадеты (исключительно къ род-
ственникамъ) по субботамъ и наканунѣ праздничныхъ дней,
за исключеніемъ, конечно, записанныхъ въ штрафной рот-
ный или классный журналы и лишенныхъ отпуска.
Въ маслянную недѣлю остававшихся въ корпусѣ кадетъ
водили командами, при офицерахъ, на балаганы, кои тогда
строились на Царицыномъ лугу.
Упомяну еще, что въ ряду разныхъ изрѣченій на кадет-
скомъ жаргонѣ, каждому корпусу дана была кадетами
кличка; такъ: Павловскій корпусъ называли „Павлонами" и
„лѣсовиками" (лагерь его лѣвымъ флангомъ примыкалъ къ
англійскому парку), 2-й кадетскій — „деревяшками", Мор-
ской—„лягушками", Дворянскій полкъ—„тюками* и нашъ
корпусъ—„красною говядиною".
Институты Горный и Инженеровъ путей сообщеній
имѣли въ то время строевую кадетскую организацію, и ка-
деты этихъ двухъ заведеній снабжены были вооруженіемъ
и снаряженіемъ. Мы видѣли эти два корпуса въ строю
только на майскихъ парадахъ.
17 февраля 1857 года праздновался 125-лѣтній юбилей
корпуса, причемъ празднества закончились баломъ въ сбор-
номъ залѣ и сосѣднихъ помѣщеніяхъ. (Довольно подробное
описаніе празднованія этого юбилея изложено въ „Воспо-
минаніяхъ Д. А. Скалона"; „Русс. Старина" 1908. Мартъ
стр. 702—704).
Въ лагерное время производились иногда,—какъ днемъ
такъ и ночью,—такъ называемыя „тревоги", принимавшаяся
дежурными барабанщиками всего кадетскаго лагеря, а
также и трубачемъ артиллерійскаго училища; по ихъ бою,
всѣ корпуса быстро выходили на переднее учебное поле
гдѣ) и выстраивались передъ своими лагерями, въ колон-
нахъ къ атакѣ.
Тревоги эти производились всегда внезапно пріѣзжав-

шимъ верхомъ Императоромъ Николаемъ I, а потомъ и
Императоромъ Александромъ II. Вообще Императоръ Ни-
колай I часто навѣщалъ кадетскій лагерь и иногда въ со-
провожденіи Наслѣдника Цесаревича (Императора Але-
ксандра II) и Великихъ Князей Николая и Михаила Нико-
лаевичей.
По быстротѣ выхода „на тревогу", между кадетскими
корпусами всегда было соревнованіе и считалось примѣр-
нымъ молодечествомъ какъ можно скорѣе вынести на поле
корпусное знамя *), около котораго и выстраивался бата-
ліонъ кадетъ, причемъ часть ихъ на томъ же полѣ про-
должала быстро одѣваться, застегивать ранецъ и пр. Част-
ности эти имѣли прекрасную воспитательную сторону; онѣ
закаляли кадетъ, подготовляя ихъ съ юныхъ лѣтъ къ тру-
дамъ военной жизни и развивали въ нихъ воинскій духъ
и любовь къ военному дѣлу. Рѣзкій переломъ въ режимѣ
совершился въ 1863 году, когда, вмѣсто славныхъ своими
историческими традиціями кадетскихъ корпусовъ, образо-
ваны были военныя гимназіи **) съ совершенно статскимъ
направленіемъ, въ свою очередь, снова преобразованныя
въ кадетскіе корпуса въ царствованіе Императора Але-
ксандра III. Правда, что прежніе корпуса кой въ чемъ
имѣли недостатки, и режимъ въ нихъ былъ суровъ, но за
то какой получали кадеты тогда закалъ, выносливость и
любовь къ военному дѣлу, ну, а про отличное товарище-
ство, продолжавшееся часто между бывшими однокашни-
ками даже въ преклонныхъ годахъ — и говорить нечего.
Мы, старые нынѣ, кадеты бодро переносили холодъ, а иногда
и голодъ. Въ былое время, хотя корпусное начальство и
было къ кадетамъ часто не въ мѣру строго, а, случалось,
и жестоко, но за то оно сплачивало ихъ въ одну массу,
которая сама себя воспитывала, укореняя чувство чести,
долга и прямоту.
••) Въ былое время 1-й кадетскій корпусъ имѣлъ нѣсколько знаменъ
причемъ первое было пожаловано въ 1732 году, а начиная съ цар-
ствовованія Александра I знамя въ корпусѣ было только одно съ юби-
лейною Андреевскою лентою п надписями на ней—1732—1831.
**) Причемъ, образованная изъ 1-го кадетскаго корпуса, 1-я военная
гимназія даже перемѣщена была изъ своего историческаго зданія на
Петербургскую сторону.

Приведу здѣсь выдержку изъ стихотворенія бывшаго
кадета Ал. С. выпуска 1834 года, прочитаннаго на това-
рищескомъ обѣдѣ 22 февраля 1898 года;
Я вспомнилъ корпусъ, вспомнилъ тѣ алеи,
Гдѣ раздавался стукъ разбитыхъ городковъ;
Я вспомнилъ классы, залы, галлереи
И капитановъ вспомнилъ— стариковъ.
Я слышу, какъ теперь, ихъ добрые совѣты,
Какъ жить должно, чтобъ избѣгать грѣховъ,
Уроки опыта, отцовскіе завѣты,
И много добрыхъ чувствъ, и много добрыхъ словъ...
На высокихъ стѣнахъ, отдѣлявшихъ отъ плаца большой
нашъ корпусный садъ, еще въ 50-хъ годахъ замѣтны были
(на высотѣ отъ земли, примѣрно, 2-хъ аршинъ) крупно и
четко написанныя разныя нравственныя и поучительныя
изрѣченія на французскомъ языкѣ, — временъ весьма дав-
нихъ, кажется графа Ангальта,—частью заштукатуренныя
малярами по указаніямъ, вѣроятно, какого-то бездарнаго
и невежественнаго корпусного начальника.
Въ послѣобѣденное время до ужина, кадеты младшихъ
ротъ были обыкновенно собираемы въ „занимательныя"
комнаты, гдѣ, разсѣвшись за столами,—подъ наблюденіемъ
дежурнаго офицера,—готовили заданные уроки.
Всѣ руководства, учебныя пособія и письменныя при-
надлежности выдавались изъ классной канцеляріи корпуса,
причемъ для письма въ первое время были исключительно
гусиныя перья.
Въ корпусной церкви были черныя мраморныя доски
съ фамиліями убитыхъ и умершихъ отъ ранъ бывшихъ
кадетъ корпуса, стояло корпусное знамя и находилась
витрина съ мундиромъ Императора Александра I, а въ
1855 году добавлена была и витрина съ мундиромъ Импе-
ратора Николая I.
Въ 1857 году развился сильный гриппъ между кадетами,
при чемъ число больныхъ настолько увеличилось, что ими
заняты были нѣсколько рекреаціонныхъ залъ; изъ сохра-
нившагося свѣдѣнія отъ 24 ноября 1857 года видно, что

больныхъ гриппомъ къ этому дню было 378 кадетъ.—
Вслѣдствіе этой болѣзни или иной (эпидемическаго харак-
тера), одно время всѣмъ безъ исключенія кадетамъ разда-
вали разъ въ день порошки краснаго цвѣта и сладкіе на
вкусъ, называвшіеся кадетами почему то „царскими".
Императоръ Николай Т, весьма милостиво, какъ извѣ-
стно, относившійся къ кадетамъ вообще и особенно благо-
волившій къ 1 кадетскому корпусу, часто посѣщалъ его,
всегда внезапно, одинъ и не только днемъ, но и вечеромъ;
корпусное начальство обыкновенно при этомъ сильно тре-
петало, ну а мы, кадеты, прямо боготворили Государя,
отличавшагося, не смотря на суровый видъ, полнымъ
добродушіемъ къ кадетамъ и ласковымъ съ ними обраще-
ніемъ, дозволяя даже иногда маленькимъ кадетамъ, бѣжав-
шимъ за нимъ толпою, не только цѣпляться за него, когда
онъ шелъ по ротамъ, но и карабкаться на его могучія
плечи.—5 марта 1855 года скончалася Императоръ Нико-
лай I, и роты корпуса, безъ ружей и аммуниціи водили въ
Петропавловскій крѣпостной соборъ прощаться сѣ тѣломъ
покойнаго Государя, а за нѣсколько дней до этого, бата-
ліонъ 1 кадетскаго корпуса въ снаряженіи и съ ружьями
участвовалъ въ церемоніи перевезенія гроба съ тѣломъ
Императора изъ Зимняго Дворца въ названный соборъ,
при чемъ баталіонъ былъ выстроенъ во внутреннемъ дворѣ
дворца, ближайшемъ къ главному подъѣзду. Когда пока-
зался выносимый гробъ, подана была команда „на погре-
беніе" и затѣмъ баталіонъ двинулся за Высочайшими
Особами и свитою, сопровождавшими катафалкъ съ гробомъ
во главѣ войскъ гвардіи въ Петропавловскую крѣпость *
Уже въ 50-хъ годахъ приступлено было къ нѣкоторымъ
преобразованіямъ въ военно-учебномъ вѣдомствѣ и, кажется
въ 1855 году, Дворянскій полкъ, давшій нашей арміи много
выдающихся офицеровъ, какъ напр.: покойнаго М. И. Драго-
мирова и др., былъ преобразованъ въ Константиновскій
кадетскій корпусъ, въ свою очередь, переименованный въ
*) Тогда же, въ память Императора Николая I, ротѣ Его Величества
перваго кадетскаго корпуса пожалованы были вензеля на погоны имени
почившаго Императора.

1859 году въ Константиновское военное училище, гдѣ и
привелось мнѣ окончить курсъ. Упраздненъ былъ во всѣхъ
кадетскихъ корпусахъ 5 общій классъ и учрежденъ з спе-
ціальный.
Въ 1859 году, будучи во 2 спеціальномъ классѣ и вы-
державъ выпускной экзаменъ, я хотя и имѣлъ право на
производство въ офицеры, но какъ не достигшій 18 лѣтъ,
былъ съ двумя товарищами *) оставленъ на второй годъ во
2 спеціальномъ классѣ и для сего переведенъ въ Кон-
стантиновское военное училище, такъ какъ, вслѣдствіе
упомянутаго выше упраздненія 5 общаго класса, въ кадет-
скихъ корпусахъ въ наступившимъ учебномъ году (1859—
1860) 2 спеціальнаго класса временно не было.
Начальникомъ названнаго училища тогда былъ прекрас-
ный и гуманный человѣкъ—генералъ Киновичъ, а бата-
ліоннымъ командиромъ сначала полковникъ Ростишевскій
а потомъ Савримовичъ. Но прибытіи въ училище, я былъ
зачисленъ юнкеромъ въ 1 роту, которою командовалъ
капитанъ Герцыкъ; фельдфебелемъ этой роты былъ
П. К. Гудимъ-Левковичъ (недавно скончавшійся генералъ
и членъ Государственнаго Совѣта), а въ числѣ унтеръ--
офицеровъ—А. А. Боголюбовъ и Шуляченко (впослѣдствіи
генералъ и извѣстный профессоръ Николаевской инженерной
Академіи). 2 спеціальный классъ училища состоялъ изъ
трехъ отдѣленій: первое—изъ экстерновъ-юнкеровъ (раз-
ныхъ гражданскихъ—преимущественно высшихъ учебныхъ
заведеній), второе—изъ бывшихъ кадетъ Дворянскаго полка
и третье—изъ кадетъ всѣхъ кадетскихъ корпусовъ—столич-
ныхъ и провинціальныхъ, оставленныхъ по молодости и
другимъ причинамъ на 2 годъ во 2 спеціальномъ классѣ.
Въ третьемъ отдѣленіи было 23 юнкера **).
Форма юнкеровъ училища, считавшихся на дѣйстви-
тельной службѣ, состояла изъ двубортнаго мундира (по
тогдашнему—казакина) съ желтыми погонами, обшитыми
узкимъ золотымъ галуномъ и буквою К (трафаретомъ);
воротникъ красный, загругленный, обшитый, какъ и обшлага
*) Энгельгардтомъ и Лишевымъ.
**) Отъ всѣхъ четырехъ ротъ училища, и посему о спайкѣ и товари-
ществѣ между юнкерами, подобномъ корпусному, не могло быть и рѣчи.

широкимъ золотымъ галуномъ; шаровары чернаго сукна
(лѣтомъ бѣлые полотнянные); каска гренадерскаго образца
съ чернымъ султаномъ и тесакъ (нынѣшняго образца) на
бѣлой поясной портупеѣ и, наконецъ, шинель изъ сѣраго
солдатскаго сукна. Ружья были одного образца съ состо-
явшими на вооруженіи въ пѣхотѣ. Довольствіе юнкеровъ
было нѣсколько иное, чѣмъ въ корпусѣ. Напр. утромъ
давали уже не сбитень, а чай съ двумя кусками сахара и
пеклеванникъ съ масломъ, въ 12 часовъ снова давали
пеклеванникъ, но безъ масла, затѣмъ былъ обѣдъ и вече-
ромъ чай съ булками.—Лекціи начинались съ 8l/t утра, a
по понедѣльникамъ и четвергамъ были и послѣ-обѣден-
ныя лекціи отъ 4 часовъ. По вторникамъ, средамъ и пят-
ницамъ желающихъ юнкеровъ по окончаніи классныхъ и
строевыхъ занятій, увольняли въ отпускъ до вечера. Въ
училищномъ саду (у Обухова моста, гдѣ нынѣ Константи-
новское артиллерійское училище) *) былъ тиръ для
стрѣльбы на 250 шаговъ; манежъ на 40 лошадей для вер-
ховой ѣзды еще не былъ законченъ постройкою.
Водопровода не было и юнкера мылись сильно пахнув-
шею водою изъ Фонтанки, а для питья и кухни воду возили
въ бочкахъ отъ Невы.
Экзамены, какъ и въ корпусѣ были полугодичные и
годовые и первые начались 30 ноября 1859 года.
Въ періодъ пребыванія моего въ училищѣ, его посѣ-
тилъ одинъ разъ Императоръ Александръ IT.
Въ 1860 году скончался генералъ-адюютантъ Ростов-
цевъ, стоявшій четверть вѣка во главѣ военно-учебныхъ
заведеній и вмѣсто него Главнымъ начальникомъ ихъ былъ
назначенъ Великій Князь и Генералъ-фельдцейхмейстеръ
Михаилъ Николаевичъ (также числившійся въ свое время
кадетомъ 1-го кад. корпуса и находившійся въ строю его
23 іюня 1840 года).
День за днемъ подошло время выпускныхъ экзаменовъ;
они начались 15 апрѣля и окончились 26 мая 1860 года.
Упомяну еще, что 14 марта праздновалась (и нынѣ празд-
*) Въ этихъ зданіяхъ помѣщался Павловскій кадетской корпусъ
упраздненный въ 1863 году.

нуется) годовщина основанія Дворянскаго полка. 16 іюня
1860 года я былъ, въ числѣ прочихъ выпускныхъ, произ-
веденъ въ офицеры и 21 іюня, на большомъ плацу роднаго
мнѣ 1 кадетскаго корпуса, состоялась присяга на вѣрность
службѣ всѣхъ выпускныхъ изъ училищъ и Петербургскихъ
кадетскихъ корпусовъ.